Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Total отложила разработку нефтегазового месторождения Martin Linge в Норвегии из-за трагедии на судоверфи в Южной Корее

После трагической аварии на территории Samsung Heavy Industries (SHI) в Южной Корее компания Total оценила статус некоторых своих проектов, учитывая, что верфи используются для строительства платформ для разработки месторождений: Martin Linge (Норвегия), Egina (Нигерия), Ichthys (Австралия).

Напомним, что при падении строительного крана на судостроительной верфи Samsung Heavy Industries в городе Кодже в Южной Корее погибли шесть человек, более 20 были ранены. Инцидент произошел при сборке нефтяной платформы для французской компании Total, которая должна была быть направлена на месторождение Martin Linge в Норвегии. Кран обрушился на платформу, на которой находились рабочие. После случившегося все работы на верфи были заморожены.

«Мы глубоко огорчены несчастным случаем, произошедшим на верфи 1 мая. Наши мысли в первую очередь связаны с семьями и коллегами жертв, которые погибли или получили травмы. Total направила своих экспертов для участия в проводимом расследовании для выявления основных причин аварии и осуществления необходимых превентивных мер, чтобы избежать повторного возникновения таких аварий. Все работы на верфи были приостановлены на несколько дней, чтобы придать первостепенное значение расследованию, оказать психологическую поддержку рабочим и изучить уроки, извлеченные перед возобновлением деятельности», - сказал президент компании Exploration & Production at Total Арно Брейлак (Arnaud Breuillac).

После аварии работы, связанные с проектом Martin Linge, были приостановлены до 1 июня. В результате отгрузка модулей для проекта Martin Linge из южнокорейской верфи в Норвегию будет отложена. Установка модулей и подъемные операции, которые могут выполняться только в летнее время, учитывая погодные условия в норвежском Северном море, изначально планировались на лето 2017 года, но теперь отложены на лето 2018 года. Поэтому запуск производства откладывается до первой половины 2019 года. Нефтегазовое месторождение Martin Linge расположено в Северном море примерно в 180 км к западу от Бергена, Норвегия. Партнерами проекта являются Total E & P Norge (51% оператор), Petoro (30%) и Statoil (19%).

В Нигерии работы на Egina FPSO возобновились после двухнедельной приостановки, и влияние аварии в Южной Корее на проект, который, как ожидается, начнется во второй половине 2018 года, будет ограниченным. Месторождение Egina расположено на глубоководном блоке OML 130 примерно в 150 километрах от нигерийского побережья. Партнерами проекта являются Total (24% Operator), CNOOC (45%), Petrobras (16%) и Sapetro (15%).

Наконец, CPF (Central Processing Facilities) для проекта Ichthys, эксплуатируемого Inpex, несколько дней до аварии уже покинул верфь Geoje и теперь установлен на месторождении в прибрежной зоне Австралии. Таким образом, запуск проекта Ichthys, в котором Total имеет долю 30% вместе с Inpex (62.245%), как и планировалось, произойдет в первом квартале 2018 года.

Ответы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на вопросы российских СМИ по итогам переговоров с Министром Европы и иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дрианом, Париж, 6 июля 2017 года

Вопрос: Госсекретарь США Р.Тиллерсон накануне высказался относительно ожиданий от предстоящего саммита «двадцатки» в Гамбурге и от встречи Президента России В.В.Путина и Президента США Д.Трампа. Он подчеркнул особую ответственность России в Сирии, упомянув о неких новых механизмах по бесполетным зонам и размещению наблюдателей «на земле». Согласна ли Россия с этими предложениями? Каковы Ваши ожидания от первого контакта Президента России В.В.Путина и Президента США Д.Трампа «на полях» «двадцатки»?

С.В.Лавров: Наши предложения к первому контакту российского и американского президентов мы передавали Госсекретарю США Р.Тиллерсону и его коллегам еще до того, как он приезжал в апреле в Москву. На встрече в Бонне в феврале этого года он сам высказал идею о том, что надо заранее готовиться к контакту президентов. Как я сказал, мы свои соображения передали. Ожидаем реакции.

То, что Госсекретарь США Р.Тиллерсон говорил вчера, как я понимаю, было заготовленным выступлением. Мы не были предупреждены о том, что оно посвящено, возможно, реакции на наши соображения относительно встречи в Гамбурге, тем более мы не знаем ответа на вопрос о том, какие бесполетные зоны подразумеваются. Мы сделали соответствующий запрос. Никогда о них речи не шло. Уверен, что нацеленность этого заявления на взаимодействие России и США при всех возникающих вопросах по той или иной формулировке – это шаг в правильном направлении. Важно, чтобы движение в направлении урегулирования сирийского кризиса было взаимным, и никто не пытался делать вид, что от него ничего не зависит.

Вопрос: Какие акценты будут расставлены на предстоящей встрече президентов?

С.В.Лавров: Это дело президентов.

Вопрос: Раскрыл ли Вам Ваш французский коллега т.н. «формулу Макрона» по Украине? Приемлема ли она для России? Когда пройдет следующая встреча в «нормандском формате»?

С.В.Лавров: Как вы слышали на пресс-конференции, мы сказали, что Россия и Франция полностью привержены Минским договоренностям. Это было подтверждено Министром иностранных дел Франции и в ходе нашего с ним разговора перед пресс-конференцией. Единственное, что Франция хотела бы видеть – это ускорение движения по реализации Минского комплекса мер. Это полностью совпадает с нашими подходами. Мы показали на конкретных примерах, как украинское правительство, к сожалению, тормозит выполнение своих обязательств, в т.ч. оно проявило неспособность развести силы и средства в ст.Луганской. Об этом идет разговор уже многие месяцы. Каждый раз украинский представитель в Контактной группе настаивал, чтобы до разведения сил и средств было полных семь дней тишины. Миссия ОБСЕ уже четырежды фиксировала полноценный недельный срок, когда режим прекращения огня не нарушался, но каждый раз украинская сторона почему-то говорила, что она в этом не уверена и разведение состояться не может.

Мы ни в чем с Францией не расходимся в отношении базы, на которой нужно достигать урегулирования. Мы не расходимся и в том, что это надо делать побыстрее. Надеюсь, что контакты, которые недавно были у Президента Украины П.А.Порошенко в Париже и те, которые будут в эти дни у него с Госсекретарем США Р.Тиллерсоном, помогут осознать свою ответственность и выполнить свою часть Минских договоренностей.

Вопрос: Может ли состояться встреча в «нормандском формате»?

С.В.Лавров: Мы к этому будем готовы, как только все остальные согласуют приемлемые сроки.

?

Заявление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова по итогам переговоров с Министром Европы и иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дрианом, Париж, 6 июля 2017 года

Уважаемый Жан-Ив,

Дамы и господа,

Прежде всего я признателен за приглашение провести переговоры в Париже накануне саммита «Группы двадцати» в Гамбурге. Как сказал Ж.-И.Ле Дриан, наш сегодняшний разговор продолжил наши переговоры, состоявшиеся в Москве 20 июня, которые, в свою очередь, были продолжением встречи в Версале 29 мая, когда Президент России В.В.Путин по приглашению Президента Франции Э.Макрона приехал во Францию с визитом.

Сегодня мы обсудили то, как развиваются наши отношения по итогам саммита в Версале. Отметили, что после длительного периода спада наш товарооборот начинает вновь расти, как это произошло в первом квартале нынешнего года – почти на 25 процентов. Эта тенденция заслуживает всяческой поддержки. Важную роль в этом мы отводим нашему двустороннему Совету по экономическим, финансовым, промышленным и торговым вопросам (СЕФИК). Заинтересованы в том, чтобы и другие механизмы нашего взаимодействия, которые были созданы какое-то время назад, заработали в полной мере: Межправительственная комиссия под председательством премьер-министров двух стран, Большая межпарламентская комиссия, Совет сотрудничества по вопросам безопасности с участием министров иностранных дел и обороны, т.н. формат «два плюс два». Думаю, что формат «два плюс два» может сыграть очень важную роль в достижении задачи, о которой только что сказал Ж.-И.Ле Дриан – чтобы наш диалог побыстрее воплощался в конкретные дела по решению стоящих сегодня перед всем международным сообществом проблем на Ближнем Востоке, Севере Африки и в других регионах. Мы к этому готовы.

Абсолютно согласен со сказанным моим коллегой и другом, что международный терроризм – это враг номер один. Для того, чтобы с ним бороться, необходимо отложить в сторону все остальное, что не столь грозно для всех стран мира. Победив терроризм, мы продвинемся, что немаловажно, в решении многочисленных кризисов, в том числе на Ближнем Востоке и Севере Африки.

Что касается нашего взаимодействия в антитеррористической сфере, то мы готовы развивать его в двустороннем формате (здесь у нас есть определенный опыт) и на всех многосторонних площадках, в первую очередь в ООН.

Мы обменялись мнениями и оценками по Сирии, говорили достаточно подробно и долго., Как вы уже слышали, первоочередная задача – ликвидация ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и других террористических группировок, которые определены в качестве таковых в решении СБ ООН. Параллельно нужно продвигать решение гуманитарных проблем. Они стали решаться чуть легче, но ситуация по-прежнему острая, хотя и не такая катастрофическая, как, например, в Йемене. Параллельно нужно вести дело к тому, чтобы сирийцы как можно скорее через инклюзивный диалог с участием всех политических и этноконфессиональных сил договорились о том, как они будут жить дальше. Это касается принятия новой конституции, проведения выборов под контролем ООН и, конечно, восстановления экономической деятельности и в целом нормальной жизни в этой одной из ключевых стран ближневосточного региона.

Мы подробно проинформировали наших французских коллег о результатах завершившихся вчера переговоров в рамках Международной встречи по Сирии в Астане. Это был пятый раунд. Мы сверили наши подходы к возобновляющимся переговорам под эгидой ООН под руководством специального посланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры в Женеве 10 июля, куда съедутся представители сирийского Правительства и основных оппозиционных группировок.

Обсуждали ситуацию вокруг кризиса на Украине. С обеих сторон была подтверждена необходимость полного выполнения минского «Комплекса мер», в том числе с учетом тех договорённостей, которые были достигнуты в «нормандском формате» на высшем уровне в 2015 г. в Париже и в 2016 г. в Берлине, и нацелены на то, чтобы разблокировать тупиковую ситуацию, сложившуюся вокруг реализации этого важнейшего документа, одобренного СБ ООН.

Мы поддерживаем Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и её деятельность как по председательству в Контактной группе, где напрямую за одним столом разговаривают представители Правительства и оппозиции, так и деятельность специальной мониторинговой Миссии ОБСЕ (СММ ОБСЕ), которую мы всячески готовы укреплять, чтобы она наладила полноценный контроль за прекращением огня, разведением сторон, складированием тяжелой техники.

Как сказал Министр иностранных дел Ж.-И.Ле Дриан, мы также обменялись мнениями о путях реализации инициативы, которую Президент Франции Э.Макрон выдвинул 29 мая в Версале на встрече с Президентом России В.В.Путиным, о формировании диалога, уже получившего название «Трианонский диалог». Это российско-французский форум общественности, который будет предоставлять рамки для развития контактов по линии молодёжи, неправительственных организаций, наращивания деловых обменов, в том числе между малым и средним бизнесом. Думаю, что в самое ближайшее время мы сформулируем соответствующие предложения, и наши президенты их рассмотрят.

Я признателен нашим французским хозяевам за гостеприимство. От имени своей делегации и себя лично хочу подтвердить, что мы всегда будем рады видеть Ж.-И.Ле Дриана и его коллег в Российской Федерации.

?

Обзор европейского рынка земляники

Европейские производители земляники в целом дают оптимистичные прогнозы на текущий сезон.

Франция: Импорт из Испании конкурирует с местным производством

Урожай земляники во Франции, по оценкам участников рынка, в этом году на 3% больше, чем в прошлом. Он также превышает средний за пять лет (2012-2016 гг.) объем урожая на 12%. Сезон стартовал в марте, при этом рыночные цены были на 3% выше средней стоимости в аналогичный период предыдущих пяти лет. В апреле объем ягоды на рынке вырос и цены снизились.

Крупнейшим поставщиком импортной земляники во Францию является Испания. Ее доля на рынке в марте составила 85%. Марокканская земляника занимала 14% рынка. Ее доля выросла на 4% по сравнению с предыдущим сезоном. Общий объем импорта в марте вырос на 11% до 24,3 тыс. тонн, а экспорт на 14%. При этом доля экспорта составляет одну пятую от объемов импорта.

Общая площадь насаждений в стране составляет 3770 га, при этом совокупная площадь теплиц с земляникой растет, а площадь выращивания в открытом грунте сокращается.

Италия: Стабильный урожай и высокие цены

В Италии на продажах земляники сказались нетипичная для сезона погода. Итальянским производителям приходится тщательно подходить к выбору сортов. В Центральных регионах Северной Италии отказываются от культивирования ранних сортов, чтобы избежать пересечения с поздней ягодой из южных регионов. Во многих странах Европы ожидается меньший и более поздний урожай ягоды, что дает преимущество итальянским поставщикам. При этом климатические отклонения в стране также не позволили местным фермерам нарастить производство земляники. Ожидается, что на фоне небольшого объема производства цены будут достаточно высокими.

Испания: Стабильные цены порадовали производителей

Сезон земляники в Испании начинается в провинции Авила. Затем до конца мая урожай собирают в Уэльве, в после наступления жары в этом регионе приходит сезон сбора урожая в Кастилии-Леоне, длящийся с июля по ноябрь.

В провинции Уэльва в этом году собрали 320 тыс. тонн ягоды. Участники рынка отметили, что стабильные цены оказали позитивное влияние на бизнес производителей после трех-четырех плохих лет, приведших к 8% сокращению площадей выращивания земляники в регионе.

Греция: Продажи растут третий год

Греческие поставщики третий год подряд отмечают рост продаж земляники. Растут поставки в страны Персидского залива. Первые партии продукции были отправлены на рынки Азии. Среди основных проблем - бойкот Катара арабскими странами, который усложняет транспортировку ягоды, оставляя единственным канал самолетных поставок.

Нидерланды: На рынке ждут снижения стоимости ягоды

В Нидерландах продажи ягоды находятся на своем пике. Весной начало сбора урожая немного отставало, но теперь ситуация нормализовалась. Цены остаются стабильными.

Германия довольствуется собственным производством, поэтому голландские экспортеры сосредоточились на рынках Бельгии и Франции.

Стоимость ягоды, выращенной в открытом грунте и под пленкой, пока существенно различается. Однако разница в цене сокращается по мере увеличения объема урожая. Поставщики прогнозируют снижение стоимости ягоды по мере роста производства. При этом ускоренное созревание ягоды может привести к снижению объемов сбора и росту цен через несколько недель.

Бельгия: Поставки выросли на 8%

По данным биржевой статистики, еженедельный объем предложения ягоды составляет 1500 - 1600 тонн. За семь недель было реализовано более 11 500 тонн земляники. По предварительным расчетам объем поставок на 8% выше, чем годом ранее и на 23% больше, чем в 2015 году. Из-за теплой погоды сезон начался рано, соответственно в ближайшие недели ожидается сокращение предложения.

Великобритания: Сезон стартовал раньше

Из-за мягкой зимы, первый урожай ягод на севере Великобритании был собран уже в феврале. Однако в последнее время на территории Соединенного Королевства жара достигала 30 градусов Цельсия, что сказалось на качестве земляники. Благодаря промоакциям в рознице участникам рынка удалось немного повысить цены. Росту спроса способствовал Уимблдонский теннисный турнир. Ежегодно во время мероприятия съедают до 28 тонн ягоды (140 000 порций), которую подают с 10 тысячами литров взбитых сливок.

Швеция: Дефицит земляники вызван холодной весной

На рынке Швеции опасаются нехватки земляники. Недостающий объем закупают в Голландии. Причиной дефицита ягоды стала холодная весна, задержавшая созревание фруктов. Сильнее всего нехватка ягоды ощущается во время праздника середины лета, когда традиционными лакомствами являются земляника и картофель.

Россия и Франция выступают за полное уничтожение химоружия в Сирии в соответствии с взятыми ранее обязательствами, заявил глава МИД Франции Жан-Ив Ле Дриан на пресс-конференции с главой МИД РФ Сергеем Лавровым.

"Мы имеем некоторые расхождения по некоторым вопросам, мы их признаем. Но в таких вопросах, как, например, использование химического оружия, наши обе страны очень решительно этому противятся, и мы выступаем за полное уничтожение всех складов химического оружия в соответствии с взятыми на себя ранее обязательствами. Для этого необходимо добиться прекращения военных действий и найти политическое решение для объединения всех сирийцев", — сказал глава МИД Франции.

Россия готова развивать взаимодействие с Францией по антитеррору, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров на пресс-конференции со своим французским коллегой Жаном-Ивом Ле Дрианом.

По словам Лаврова, он согласен с главой МИД Франции в том, что международный терроризм — это враг номер один, и для того чтобы с ним бороться, необходимо отложить в сторону все остальное. Лавров отметил, что, победив терроризм, можно продвинуться в решении многочисленных кризисов, в том числе на Ближнем Востоке, на севере Африки.

"Насчет нашего взаимодействия в антитеррористической сфере — мы готовы развивать его и в двустороннем формате, и здесь есть уже у нас определенный опыт, и на всех многосторонних площадках, конечно же, в первую очередь в Организации объединенных наций", — добавил глава МИД РФ.

Резолюция Европарламента с призывом приостановить переговоры о членстве Турции в ЕС приведет к еще большему сближению Анкары и Москвы, заявил РИА Новости глава исследовательского центра политических кризисов (Анкара) Мехмет Сейфеттин Эрол.

Европарламент в четверг на пленарной сессии в Страсбурге принял резолюцию по Турции, которая призывает страны Евросоюза и Еврокомиссию незамедлительно приостановить переговоры с Анкарой о присоединении страны к ЕС, если ее власти не внесут надлежащие изменения в конституционную реформу. В поддержку резолюции, носящей рекомендательный характер, проголосовали 477 депутатов, против – 64. Премьер Турции Бинали Йылдырым заявил, что эта резолюция не имеет для Анкары юридической силы, а еврокомиссар по политике соседства и переговорам по расширению Йоханнес Хан сказал, что этот документ достоин уважения.

"Как можно понять, ЕС хочет закончить процесс переговоров о вступлении Турции. И таким шагом он еще больше мотивирует Турцию повернуться к Евразийскому экономическому союзу. Турция уже давно смотрит в его сторону, что достаточно напрягает ЕС, НАТО и США, и альянс между Турцией и Россией, который начал де-факто образовываться после попытки переворота, стал более заметным и официальным. Кроме того, сегодняшнее решение Европарламента ещё больше укрепляет ось Турция – Россия – Иран", — заявил собеседник агентства.

По его словам, Турция постепенно ослабляет свои отношения с Западом, а отношения с восточными соседями и Россией, напротив, укрепляются. "Турецкий лидер Тайип Эрдоган заявлял, что Турция не станет инициатором разрыва отношений с ЕС. Но если они не хотят принимать Турцию, то и мы откажемся от этого. Только потом пусть они не говорят, что инициатива исходила от нас. Мы видим, что ЕС уже сделал свой выбор", — сказал Эрол.

Он коснулся также дальнейших перспектив членства Турции в НАТО, напомнив, что к вступлению Анкары в альянс привела "советская угроза" и территориальные требования со стороны тогдашнего руководства СССР во главе с Иосифом Сталиным.

"Сейчас мы наблюдаем трагикомическую ситуацию, когда Турция оказалась лицом к лицу с американской угрозой. Турция послала сигнал США, предложив сделать выбор между Анкарой и террористами из сил самообороны сирийских курдов. Америка выбрала второе. И Турция для предотвращения этой угрозы может намного быстрее двинуться в сторону РФ. Обе страны, несмотря на то что остались некоторые нерешенные вопросы, договорились по основным моментам двустороннего сотрудничества", — отметил собеседник агентства.

По его мнению, Россия и Турция, являясь сторонниками многополярного мира, не хотят гегемонии США. "Сегодня Турция и Россия выступают вместе против большого американского ближневосточного проекта и ликвидируют инструменты, используемые в его строительстве, зачищая тамошние террористические группировки. Операция Турции "Щит Евфрата" на севере Сирии стала результатом договоренностей между Турцией и РФ. И я уверен, что обе страны, и в Сирии, и за ее пределами, теперь будут действовать еще в большем сотрудничестве", — полагает политолог.

Алена Палажченко.

Главы МИД РФ и Франции Сергей Лавров и Жан-Ив Ле Дриан проводят в четверг вечером переговоры в Париже.

Последняя встреча министров состоялась двумя неделями ранее в Москве.

Ожидается, что в ходе визита Лаврова в Париж стороны обсудят ситуацию в Сирии, Ливии, на Украине и вопросы борьбы с терроризмом.

В МИД РФ в преддверии встречи заявили, что Лавров и Ле Дриан затронут и продолжат совместную работу по созданию постоянной структуры двустороннего взаимодействия гражданских обществ – российско-французского форума "Трианонский диалог".

Франция хотела бы, чтобы диалог с Россией быстро обрел форму конкретных действий, несмотря на наличие расхождений по ряду вопросов. Об этом в четверг заявил министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан.

"У нас завязался диалог с целью продвинуться по урегулированию в некоторых международных кризисах. Как сказал президент республики — и я сегодня еще раз сказал об этом министру Лаврову — мы хотели бы, чтобы диалог с Россией быстро перешел в конкретные действия для того, чтобы закрепить международный мир и стабильность", — сказал Ле Дриан по итогам переговоров с главой МИД РФ Сергеем Лавровым.

По его словам, именно благодаря совместным действиям стороны могут бороться с угрозами безопасности, которые нависли над нашими странами — и продолжить доказывать нашу вовлеченность в борьбу с этими угрозами "с прагматизмом и решительностью".

"О каких угрозах говорю я? Прежде всего, это, конечно же, Сирия, где мы сталкиваемся с единым врагом — с терроризмом. Где мы ставим перед собой одну и ту же цель — мир. Это вопрос национальной безопасности как для Франции, так и для России", — констатировал Ле Дриан.

Нацеленность Вашингтона на взаимодействие с Москвой по Сирии является шагом в правильном направлении, заявил в четверг министр иностранных дел РФ Сергей Лавров.

"Уверен, что нацеленность этого заявления (госсекретаря США Рекса Тиллерсона — ред.), при всех возникающих вопросах по той или иной формулировке, нацеленность на взаимодействие России и США — это шаг в правильном направлении", — сказал Лавров журналистам по итогам переговоров с главой МИД Франции Жан-Ивом Ле Дрианом.

Как отметил российский министр, важным моментом является то, "чтобы движение направления урегулирования сирийского кризиса было взаимным, и никто не пытался делать вид, что от него ничего не зависит".

Как отмечал в четверг сам Тиллерсон, несмотря на ряд не устраненных противоречий, у Москвы и Вашингтона есть потенциал для координации действий по Сирии. По словам госсекретаря, "США считают, что Россия как гарант режима (президента Сирии Башара) Асада и один из первых участников сирийского конфликта несет ответственность за обеспечение нужд сирийского народа".

Россия передала США свои предложения по темам ко встрече президентов двух стран Владимира Путина и Дональда Трампа, ожидает реакции, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров.

Первая встреча Путина и Трампа запланирована на вторую половину дня 7 июля "на полях" саммита "двадцатки" в Гамбурге.

"Мы наши предложения к первому контакту российского и американского президентов передавали (госсекретарю США Рексу) Тиллерсону и его коллегам еще до того, как он приезжал в Москву в апреле", — сказал Лавров российским журналистам по итогам переговоров с министром иностранных дел Франции Жан-Ивом Ле Дрианом.

По словам министра, Тиллерсон еще на встрече в Бонне в феврале этого года "высказал идею о том, что надо заранее готовиться к контакту президентов, и, как я сказал, мы такие свои соображения передали, ожидаем реакции".

Россия готова ко встрече в "нормандском" формате, как только все остальные согласуют сроки, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров после пресс-конференции со своим французским коллегой Жаном-Ивом Ле Дрианом.

"Мы к этому готовы, как только все остальные согласуют приемлемые сроки", — сказал Лавров.

Проблема урегулирования украинского кризиса обсуждается на переговорах в различных форматах, в частности в "нормандском формате" (РФ, Франция, ФРГ, Украина).

Россия и Франция имеют общее видение по урегулированию ситуации на Украине, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров.

"Мы ни в чем с Францией не расходимся в отношении базы, на которой нужно урегулирования достигать, как не расходимся и в том, что это надо делать побыстрее", — сказал Лавров по итогам переговоров с главой МИД Франции Жаном-Ивом Ле Дрианом.

"Надеюсь, что те контакты, которые были у президента (Украины) Петра Порошенко в Париже не так давно, и те контакты, которые будут у него с (госсекретарем США) Рексом Тиллерсоном буквально в эти дни, помогут украинскому руководству осознать свою ответственность и выполнить свою часть минских договорённостей", — добавил министр.

Суд во Франции приговорил к различным срокам тюремного заключения 18 граждан Украины, обвиняемых в организации тайной сети по доставке незаконных мигрантов в Великобританию, передает агентство Франс Пресс.

Как заявила сторона обвинения на суде в городе Ренн, сеть действовала с 2012 по 2016 год, ее "услугами" воспользовались более 150 украинских мигрантов.

Сообщается, что мигранты из Украины добирались по туристической визе до Франции, где платили не менее 3 тысяч евро за доставку в Британию на частных суднах из портов в Нормандии или Бретани.

Обвиняемые приговорены к тюремным срокам от 20 месяцев до восьми лет лишения свободы. На суде присутствовали только четверо из них, остальные осуждены заочно и находятся в розыске.

Главы МИД РФ и Франции Сергей Лавров и Жан-Ив ле Дриан в ходе прошедших переговоров в Париже высказались за расширение двустороннего диалога и обсудили ситуацию в Сирии и на Украине. Французский министр заявил, что Париж выступает за то, чтобы диалог с Россией быстро обрел форму конкретных действий, несмотря на наличие расхождений по ряду вопросов. Лавров в свою очередь заявил о заинтересованности Москвы в том, чтобы механизмы взаимодействия с Францией заработали в полной мере.

Встреча министров прошла в развитие майских договоренностей президентов двух стран и через две недели после последних рабочих консультаций, которые прошли 20 июня в Москве.

За полноценный диалог

Франция хотела бы, чтобы диалог с Россией быстро обрел форму конкретных действий, несмотря на наличие расхождений по ряду вопросов, заявил Ле Дриан.

"У нас завязался диалог с целью продвинуться по урегулированию в некоторых международных кризисах. Как сказал президент республики — и я сегодня еще раз сказал об этом министру Лаврову — мы хотели бы, чтобы диалог с Россией быстро перешел в конкретные действия для того, чтобы закрепить международный мир и стабильность", — сказал Ле Дриан по итогам переговоров с Лавровым.

По его словам, именно благодаря совместным действиям стороны могут бороться с угрозами безопасности, которые нависли над обеими странами — и продолжить доказывать их вовлеченность в борьбу с этими угрозами "с прагматизмом и решительностью".

"О каких угрозах говорю я? Прежде всего, это, конечно же, Сирия, где мы сталкиваемся с единым врагом — с терроризмом. Где мы ставим перед собой одну и ту же цель — мир. Это вопрос национальной безопасности, как для Франции, так и для России", — констатировал Ле Дриан.

На это Лавров заметил, что он согласен с главой МИД Франции в том, что международный терроризм — это враг номер один, и для того чтобы с ним бороться, необходимо отложить в сторону все остальное. Он отметил, что победив терроризм, можно продвинуться в решении многочисленных кризисов, в том числе на Ближнем Востоке, на севере Африки.

"Насчет нашего взаимодействия в антитеррористической сфере — мы готовы развивать его и в двустороннем формате, и здесь есть уже у нас определенный опыт, и на всех многосторонних площадках, конечно же, в первую очередь в Организации объединенных наций", — добавил глава МИД РФ.

Российский министр также отметил, что Россия заинтересована в возобновлении диалога в формате "2+2" с Францией.

"Заинтересованы мы в том, чтобы другие механизмы нашего взаимодействия, которые были созданы какое-то время назад, заработали в полной мере. Это и межправительственная комиссия под председательством двух премьер-министров, это и большая межпарламентская комиссия, это и совет сотрудничества по вопросам безопасности с участием министров иностранных дел и обороны, так называемый формат "2+2", — сказал он.

Сама пресс-конференция по итогам переговоров оказалась несколько скомканной: как написала официальный представитель МИД РФ Мария Захарова в Facebook, французская сторона решила ограничиться только вступительными словами министров и не отвечать на вопросы журналистов. В итоге уже после пресс-конференции на два вопроса ответил лишь Лавров.

"У всех свои традиции медиа открытости", — написала Захарова.

Сирия

Двумя основными темами на переговорах были, разумеется, ситуация в Сирии и на Украине. Как заявил Лавров, Россия и Франция сверили подходы по ходу межсирийских переговоров в Женеве, которые возобновятся на следующей неделе.

"Мы сверили наши подходы к возобновляющимся переговорам под эгидой ООН под руководством специального посланника Стаффана де Мистуры в Женеве… куда съедутся представители сирийского правительства и основных оппозиционных группировок", — заявил Лавров.

Глава МИД Франции в свою очередь заявил, что Москва и Париж выступают за полное уничтожение химоружия в Сирии в соответствии с взятыми ранее обязательствами.

"Мы имеем некоторые расхождения по некоторым вопросам, мы их признаем. Но в таких вопросах, как, например, использование химического оружия, наши обе страны очень решительно этому противятся, и мы выступаем за полное уничтожение всех складов химического оружия в соответствии с взятыми на себя ранее обязательствами. Для этого необходимо добиться прекращения военных действий и найти политическое решение для объединения всех сирийцев", — сказал глава МИД Франции.

Тема химического оружия в Сирии затрагивалась не случайно — президент Франции Эммануэль Макрон заявлял, что в случае использования Дамаском химического оружия Франция будет готова нанести удар по правительственным силам в Сирии.

Российский министр в свою очередь прокомментировал заявления госсекретаря США Рекса Тиллерсона о том, что США изучают возможность создания совместного с Россией механизма по бесполетным зонам в Сирии. По словам Лаврова, Россия запросила у США информацию о заявлениях американского госсекретаря, но пока не получила ответ.

"То, что Тиллерсон говорил вчера, как я понимаю, это было заготовленное выступление, но мы не были предупреждены о том, что это посвящено, может быть, даже реакции на наши соображения к встрече в Гамбурге. И тем более мы не знаем, уже запросили, пока не получили ответа на вопрос о том, какие бесполетные зоны (в Сирии) подразумеваются, потому что никогда о них речи не шло", — сказал Лавров российским журналистам.

Министр выразил уверенность, что "нацеленность этого заявления при всех возникающих вопросах по той или иной формулировке… на взаимодействие России и США — это шаг в правильном направлении".

Франция — посредник по Донбассу

Говоря о ситуации в Донбассе, Ле Дриан отметил, что Франция готова и впредь вместе с Германией играть свою посредническую роль для реализации минских соглашений по Украине.

"С моим российским коллегой я также обсуждал ситуацию на Украине. Я напомнил Сергею Лаврову о той роли, которую играет урегулирование этого конфликта для развития наших двусторонних отношений и для развития отношений между Россией и Евросоюзом в рамках "нормандского формата". Франция готова и впредь одновременно с Германией играть свою посредническую роль для выполнения минских соглашений", — сказал Ле Дриан.

Он отметил, что "медлить нельзя, потому что ситуация на местах становится все более и более трагичной, в первую очередь думаю о Донбассе".

На это Лавров заметил, что Россия и Франция не расходятся в отношении базы, на которой нужно достигать урегулирования на Украине.

"Мы ни в чем с Францией не расходимся в отношении базы, на которой нужно урегулирования достигать, как не расходимся и в том, что это надо делать побыстрее", — сказал Лавров.

"Надеюсь, что те контакты, которые были у президента (Украины) Петра Порошенко в Париже не так давно, и те контакты, которые будут у него с (госсекретарем США) Рексом Тиллерсоном буквально в эти дни, помогут украинскому руководству осознать свою ответственность и выполнить свою часть минских договоренностей", — добавил министр.

Он также отметил, что Россия готова к встрече в "нормандском формате" по Украине, когда все участники договорятся по срокам.

Напомним, что на полях G-20 в Гамбурге 8 июля президент РФ Владимир Путин, канцлер ФРГ Ангела Меркель и президент Франции Эммануэль Макрон проведут мини-саммит в усеченном "нормандском формате" (без президента Украины) — в ходе которого обсудят ситуацию на Украине.

Нынешний президент США знает куда ехать и что говорить. Понятно, почему он перед G20 приехал в Варшаву — Польша является лидером той Европы, которая говорит с Трампом на одном языке "национального суверенитета". Той Европы, которая поможет Трампу в его конфликте с глобалистским Брюсселем, Берлином и, возможно, Парижем (если Макрон не "переобуется"). Трампу нужны симпатии населения этой Европы.

Польский бальзам

Однако их нужно завоевать — так, согласно опросу Pew, уровень одобрения трамповской внешней политики в Польше составляет лишь 23% (против 58%, которые были у Обамы). Поэтому понятно, почему, прибыв в Польшу, Трамп стал расточать комплименты хозяевам, восторгаться польской нацией, ее историческими достижениями и даже географическим положением. За одно только "Польша — это сердце Европы" поляки, переживающие сейчас всплеск великопольского национализма и противостояние с брюссельским "сердцем" и берлинским "мозгом", будут носить его на руках.

Следуя этой же логике, Трамп искажал исторические факты в угоду польскому видению истории. Рассказывал истории про то, что в 1920 году поляки сдержали большевистскую армию на пути к завоеванию Европы (хотя началось все именно с желания армии восстановленной Польши присоединить к себе лакомые кусочки украинских и белорусских земель), и про то, что в 1939 году "на вас еще раз напали — нацистская Германия с запада и СССР с востока" (но и Польша до этого делила с Германией поверженную Чехословакию, которую, кстати, сдали фашистам европейские державы).

"Я не исключаю, что речь для Трампа подготовил кто-то из этнических поляков в его администрации. Очень уж нетипично столь хорошее знание польских исторических болевых точек и слишком уж точное попадание", — говорит РИА Новости доцент Высшей школы экономики Дмитрий Офицеров-Бельский.

Среди этих точных попаданий была и польская версия истории Варшавского восстания. "В 1944 году советская и нацистская армии готовились к битве здесь, в Варшаве. В таких условиях жители Варшавы восстали. <…> Более 150 тысяч поляков погибли во время этой отчаянной борьбы против захватчика. С другой стороны реки Вооруженные силы Советской России стояли и ждали, смотрели, как нацисты уничтожают город, убивая мужчин, женщин и детей", — говорил Трамп.

Полная полуправда

Как правило, ложь заключается в половине правды. Советская и нацистская армия готовились к битве в Варшаве. В таких условиях жители Варшавы восстали. Но восстали почему? Не потому, что проснулась гордость, иначе бы они стояли плечом к плечу с евреями во время героической обороны еврейского гетто в 1943 году. Польские активисты в городе восстали потому, что сидящее в Лондоне эмигрантское правительство решило усилить свои позиции в переговорах о будущем Польши.

"Инициатива и выбор времени исходили, разумеется, от эмиграционного правительства и при активном участии британского правительства. Они хотели поставить СССР перед фактом освобождения Варшавы и предотвратить тем самым передачу власти в Польше правительству, сформированному из сторонников СССР. В каком-то смысле это была реакция на формирование в Москве 21 июля 1944 года Польского комитета национального освобождения, которое 31 декабря будет преобразовано во Временное правительство Республики Польши", — отмечает Дмитрий Офицеров-Бельский. Для этого нужно было поднять бунт в городе после того, как из него уйдут немцы, и до того, как туда войдут советские войска. Просчет повстанцев был в том, что немцы по инициативе командующего группой "Центр" Вальтера Моделя в конечном итоге уходить отказались и, наоборот, усилили гарнизон.

Что же касается помощи Советской России, то да, как говорит Трамп, с "другой стороны реки Вооруженные силы Советской России стояли и смотрели". Но что им еще оставалось делать?

"Форсирование Вислы могло осуществляться только в рамках широкой и хорошо подготовленной операции, каковой и стала Висло-Одерская операция в январе 1945 года. Раньше ее провести было невозможно. Любой, кто хорошо знаком с военным делом, скажет, что предыдущее наступление советских войск в рамках операции "Багратион" было слишком быстрым — белорусские железные дороги были разрушены партизанами во время операции "Концерт" в 1943 году, и требовалось время, чтобы подтянуть резервы и вооружения к линии фронта, ушедшей далеко на запад. Основной задачей советского командования на тот момент было избежать контрудара, и тем более в планы совершенно не входило бросать войска в котел на левом берегу Вислы", — поясняет Офицеров-Бельский.

Однако советское командование все-таки помогало. "В 2014 году Федеральное архивное агентство России опубликовало подборку документов, показывающих, что попытки помощи советской стороны восстанию были регулярными и существенными. С 24 сентября штаб 1-го Белорусского фронта находился на связи с главными очагами восстания. Координировались сбросы грузов, корректировался огонь артиллерии. Советские летчики совершили 4821 самолетовылет в район Варшавы, из них 2435 — на сброс грузов, 100 — на подавление гитлеровских ПВО, 1361 — на бомбометание и обстрел войск противника по просьбам повстанцев. Пилоты 925 вылетов имели задачу с воздуха прикрывать районы, занятые повстанцами, вести разведку в их интересах", — рассказал РИА Новости российский историк, директор фонда "Историческая память" Александр Дюков.

Более того, соединения генерала Зыгмунта Берлинга (командующего 1-й армией просоветского Войска Польского в составе 1-го Белорусского фронта) предприняли попытку форсирования Вислы в сентябре 1944 года. Более трех тысяч солдат из этого десанта, желавшего спасти жизни жителей Варшавы, погибли из-за авантюры Лондона и эмигрантского польского правительства.

Однако историческая правда бизнесмену Трампу не нужна — ему нужно впечатление. И оно создано. "Польша пребывает в восторге, и в стране сравнивают речь Трампа с речью Иоанна Павла II во время его первого официального визита в Польшу", — говорит Дмитрий Офицеров-Бельский. Так что уедет он соврамши, но зато с улучшенным рейтингом.

С 4 июля 2017 года в знаменитом пятизвездочном отеле стартует трехлетняя программа, в рамках которой каждые шесть недель будет ремонтироваться 50 номеров и люксов. Гигантская по своим масштабам работа будет завершена в 2019 году к выставке Dubai Expo 2020.

Внутренней отделкой номеров будет заниматься студия интерьерного дизайна из ОАЭ «WA International». По словам представителей отеля, в оформлении будут задействованы современные ковровые покрытия бирюзовых и лазурных цветов с коралловыми оттенками.

Также в каждом номере будут размещены телевизоры с плоским экраном диагональю 46 дюймов, установлены электронные дверные замки и многое другое.

Помимо непосредственно номеров также будут отремонтированы балконы и ванные комнаты, в каждой из которых будет мраморная ванна и душевая кабина.

На протяжении всего дня в отеле будет работать ресторан Kaleidoscope, закрытый в настоящее время на ремонт. Открытие ресторана намечено на сентябрь 2017 года. На будущее намечена перепланировка бара Ayamna, пляжа Nasimi и клуба Imperial.

В течение первых пяти месяцев этого года номера в отеле Atlantis The Palm в среднем были забронированы на 93%, что на 11% больше, чем в предыдущем году.

Серж Заалоф, исполнительный директор Atlantis Resorts & Residences, заявил, что данных показателей удалось добиться благодаря конкурентоспособным ценами на номера и увеличению притока туристов из России, Китая, Индии и европейских стран, таких как Франция и Германия.

«Цифры, которых нам удалось достичь за пять месяцев значительно превзошли все наши ожидания», – сообщил Заалоф.

«С момента открытия нашим самым сильным месяцем был апрель. Такое позитивное начало 2017 года обнадеживает, и мы уверены, что благодаря нашему непрерывному труду по обеспечению комфорта гостей, остальная часть года будет не менее успешной. Наша цель - постоянное внедрение инноваций, предложение новых номеров, перепланировка баров и ресторанов. Мы хотим впечатлить наших гостей и превзойти все их ожидания».

Рынок недвижимости Амстердама разгорячен

Высокий спрос привел к тому, что сейчас стоимость покупки объекта может превышать цену продажи на 10%.

Об этом рассказала брокер и оценщик в компании Netherlands Sotheby's International Realty Марианне Йоанкнехт. По ее словам, в прошлом местную недвижимость, наоборот, зачастую продавали по цене на 10% ниже указанной в объявлении, пишет The New York Times.

Рынок недвижимости Амстердама сейчас разгорячен из-за нехватки предложений. Цены растут двузначными темпами с 2013 года. За 2016 год жилье средней стоимостью до $1 млн подорожало на 20%, а объекты дороже этой отметки – на 10%. «На каждую квартиру по цене менее $570 000 находится до 20 покупателей, и они устраивают настоящую битву за объект», - признается Марианне Йоанкнехт.

В результате, в центре или на юге Амстердама крайне сложно найти апартаменты с террасой, балконом или парковочным местом по цене дороже $2 млн. А частные дома в хороших районах вообще редкость.

Интерес иностранцев к недвижимости Амстердама растет. Ожидается приток британских покупателей после решения о выходе страны из ЕС. Среди потенциальных клиентов местных риэлторов есть также представители Австралии, Франции, Германии, Турции и США, а также Китая, Израиля и ОАЭ.

Россияне, индийцы и японцы, которые работают в местных международных компаниях, тоже часто приобретают жилье в столице Нидерландов и ее окрестностях.

«ДВОЙНОЙ ДИПЛОМ»: НЕ МИФ, А РЕАЛЬНОСТЬ!

Кто из нас не любит услуги «два в одном»? Особенно, если услуга честная. А ведь даже диплом о высшем образовании можно сегодня получить именно по такому принципу.

В наше непростое время, в условиях глобализации и интернационализации, Россия активно старается соответствовать вызовам конкурентной борьбы. И один из главных вызовов – необходимость подтягивать до лучших мировых образцов уровень образования наших студентов, умение применять инновационные способы и методы для повышения качества образования и уровня его востребованности.

И в этом направлении уже работает немало серьезных государственных учреждений. Например, в Российской Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ не первый год успешно действует программа «двойного диплома». Что это такое?

Конечно, речь не идет о «механическом удвоении» учебного времени и нагрузки до, например, десятилетия. Точно так же умещать десяток полных учебных лет в 4–5 лет никто не станет. По сокращенной – с умом! - программе для получения двойной степени дополнительно к основному образовательному плацдарму бывает достаточно отучиться в другом вузе лишь один семестр, чаще – один год, но в рамках учебного времени, отведенного на получение одного диплома.

Например, чтобы получить два диплома бакалавра – своего родного домашнего вуза и зарубежного университета партнера, необходимо учиться всего 4 года, а два диплома магистра – всего 2 года.

Много здесь можно рассуждать, но, пожалуй, лучше всего об особенностях получения такого диплома и его преимуществах «Миру Новостей» рассказала Директор русско-французского центра ИГСУ РАНХиГС, доктор экономических наук, профессор Елена Пономаренко.

- Елена Васильевна, интернационализация образования, науки, экономики на сегодня свершившийся факт. Насколько оказались важны российскому студенчеству те же программы двойного дипломирования, сетевых университетов, совместных с Европой научно-исследовательских проектов? Поможет ли все это в итоге формированию новой модели национального университета?

- Несомненно. Если же говорить о подробностях, то отмечу: речь идет о разнообразных образовательных формах - студенческой и академической мобильности (университетских обменах в рамках семестра, двух семестров или меньше), об участии в сетевых формах обучения, широком использовании цифровых технологий в образовании, а также о совместных образовательных программах, в том числе – самых сложных из них – программах двойного диплома.

Наши российские университеты вошли в систему Болонского процесса. Студент, выезжающий даже на короткий срок за рубеж, имеет возможность обучения и получения по его итогам необходимого количества учебных кредитов, так называемых учетных единиц, по которым им перезачтут дисциплины в домашнем университете.

- У вас 4 года - бакалавриат и два года - магистратура?

- Да, и в любом случае наши студенты имеют возможность получить не только один государственный диплом российского образца (или негосударственный диплом) своего родного домашнего университета, но и диплом зарубежного университета-партнера.

Отмечу, что у нас хороший опыт работы с французскими университетами. Всего же в российской базе данных Ресурсного центра нашей Академии зафиксировано 812 университетов из которых 212 осуществляют различные совместные программы с французскими университетами, в том числе - программы стажировки и языковой подготовки, академической мобильности, совместные программы на уровне бакалавриата, магистратуры, аспирантуры.

Но, подчеркну, самая востребованная, инновационная форма – это программа двойного диплома на каждом уровне обучения.

- Как все происходит на практике, например, с «двойными дипломами» бакалавриата?

- Программы двух дипломов имеют несколько моделей реализации: экстенсивную и интенсивную.

Экстенсивная форма – это когда студенты обучаются в домашнем университете, и параллельно четыре года изучают программу университета-партнера (на языке университета-партнера), при этом и преподаватели домашнего университета и университета-партнера осуществляют контроль полученных знаний посеместрово.

Студенты проходят каждый семестр экзаменационную сессию (в домашнем университете и университете-партнере) и по итогам четырех лет, те из них, кто успешно сдал экзамены по всем дисциплинам, имеют возможность получить два диплома – домашнего университета и диплом университета-партнера.

Учиться на таких программах достаточно сложно, студентам приходится осваивать две программы двух университетов, в условиях поэтапной, ежесеместровой сдачи, на которые накладывается изучение иностранного языка на высоком уровне.

- Тогда часто и результаты бывают довольно низким?

- К сожалению, да. Если несколько десятков студентов начинают изучать и язык, и две программы, к финишу, то есть, к дипломам, приходило 10-12 процентов учащихся. Это очень серьезная, напряженная и интенсивная работа, экстенсивная форма до настоящего времени используется рядом университетов.

Сейчас нами, в ИГСУ РАНХиГС в частности, разработан новый подход к программам двойного диплома. Если вести разговор о бакалавриате, то суть в следующем: студенты поступают в российский вуз, не зная французский язык.

Однако, по разработанной системе, в течение двух лет, на основе использования современных интенсивных французских языковых методик, а также возможностей выездного модуля во Францию на несколько месяцев, студенты получают сертификат уровня В1-В2 (TCF, DELF), необходимый для обучения во Франции.

Им преподают и носители языка, и преподаватели Французского Института при посольстве Франции, занимающиеся распространением французского языка в мире.

- И что же происходит дальше?

- Три семестра идет учеба, затем на четвертый семестр мы вывозим студентов в Ниццу на три с половиной месяца. Они с утра изучают французский язык, а после обеда преподаватели из нашей Академии начитывают им тот курс, который в это время в Москве осваивают их сокурсники на русском языке. Получается, что эти студенты по уровню знаний не выпадают из общей обоймы.

Через 3,5 месяца они возвращаются в Москву к промежуточной аттестации, вливаются в свои группы, сдают спокойно сессию в своей Академии. К этому времени у них во Франции прошло языковое тестирование, и они получили соответствующий сертификат.

Нас интересует уровень В1 или В2, уровень, на котором студент не только может разговаривать на улице и вести беседы, но и понимает сложные специализированные тексты по юриспруденции, экономике.

- Итак, надо понимать, что, изучив за пару лет язык, либо на третьем, либо на четвертом курсе ваши экономисты поехали в Университет Ниццы в Институт делового администрирования, либо на факультет Права и Политических наук на два семестра и …?

- И из семи человек шесть завершили успешно обучение в течение либо одного семестра, либо двух. Сейчас у них идет защита по скайпу их дипломных работ, которые они, приехав в Россию, защитили на русском языке, перевели резюме из 30 страниц на французский язык.

- А кто осуществляет общее руководство процессом?

- У студентов есть руководитель как с российской, так и с французской стороны. Все это согласовано и грамотно организовано, всё находится в рамках легитимных соглашений о двух дипломах.

Суть в чем? Французская сторона признает то обучение, которое студент получает в своем домашнем вузе, а мы признаем те дисциплины, то количество зачетных единиц, которые наши студенты получили во Франции.

Таким взаимным зачетом в течении 6 месяцев или одного года, но при достойном уровне знаний языка, студенты получают сразу целый букет бонусов: диплом государственного образца РАНХиГС и диплом государственного образца Университета Ниццы София-Антиполис. У них не один, а два свободных иностранных языка, что безусловно существенно повышает их конкурентоспособность на рынке труда.

- А что вы можете сказать по «двойным дипломам» в магистратуре?

- Из 100 процентов заключенных с Францией соглашений по двойным дипломам около 80% относятся к уровню магистратуры, что гораздо проще. И только небольшой, наиболее сложный процент, оказывается на уровне бакалавриата.

На уровне магистратуры программа строится довольно однотипно: год в домашнем университет, год во французском. Студенты получают два диплома магистра в двух университетах-партнерах, которые заключили между собой соглашения, подписали общий рамочный договор и договор о двойной магистратуре. Но в магистратуре надо иметь очень достойный уровень языка В2 или С1. Также существует, кстати, и двойная аспирантура.

- А можно привести пример?

- В Российско-французском центре ИГСУ РАНХиГС (РФЦОК) работает сотрудник Ани, которая завершила обучение в аспирантуре в РУДН и в Университете Ниццы. Здесь она защитилась и стала кандидатом экономических наук, а там она защитилась и имеет степень доктора философии (PhD).

Я со своей стороны, и ее руководитель с французской стороны - мы постоянно общались, согласовали структуру и этапы исследования. Тьери Гарро присутствовал на защите Ани Оганесян в Москве, а я была приглашена участвовать при ее защите там. В настоящее время еще одна сотрудница РФЦОК обучается по программе двойной аспирантуры.

Таким образом, механизм двойных дипломов отлично работает сегодня и на уровне бакалавриата, и на уровне магистратуры, и на уровне аспирантуры. Приглашаем всех желающих изучить французский язык, культуру и традиции Франции, поучиться в этой прекрасной стране и получить два диплома о высшем образовании по различным направлениям подготовки в Институт государственной службы и управления РАНХиГС!

Евгений Малякин

Не родные для Родины

Чванов Михаил

Когда будет наведён порядок в вопросе получения гражданства России?

Депутат Госдумы Константин Затулин опубликовал статью «Президент открыл двери для соотечественников. Кто против?» («ЛГ» № 23, 2017). В ней показал, сколь нелёгок путь к российскому гражданству. Сделал вывод: нужны поправки в Закон о гражданстве РФ. Разговор продолжает писатель из Башкирии Михаил Чванов.

Как известно, актёр Депардье, обидевшись на налоговую систему Франции, решил взять гражданство России. Паспорт ему вручал наш президент. Актёр ненадолго задержался в РФ, а о своём отъезде так сказал Canal+: «Если когда-нибудь соскучусь по такой жизни, могу пару дней пожить в своём сарае». Но вообще-то сюда он больше не собирается. Немало шума было вокруг вручения паспорта РФ вышедшему в тираж боксёру из США. Но существуют вопросы и более безотлагательные.

Ежегодно в Москве собирают форум соотечественников: приглашают потомков именитых фамилий – графов и князей, которые эмигрировали ещё до революции. Это, конечно, отрадно, что Россия собирает под крыло соотечественников. Но есть и проблемы. Да, ведётся большая законотворческая работа по упрощению получения гражданства.

Однако проще не становится, о чём и писал Константин Затулин. По-прежнему тысячи бывших граждан России, которая называлась СССР, по 10–20 лет бьются как рыба об лёд, чтобы получить наше гражданство. На словах провозглашается одно, на деле совсем другое.

Вот несколько примеров.

Здесь у нас, в Надеждине, где находится Музей семьи Аксаковых, настоятелем храма был беженец из Западной Украины отец Пётр. В течение восьми лет он с семьёй каждый год вынужден был отправляться в поездку к границе России, чтобы с проставленным штампом о её пересечении и тяжким грузом унижений вернуться обратно. Это давало право продлить вид на жительство. В конце концов я не выдержал, позвонил тогдашнему секретарю Совета безопасности при президенте Башкирии, в прошлом ответственному чиновнику МВД, и высказал ему всё, что думаю. Он сказал: «Даю слово офицера – через месяц он получит паспорт». Через полтора месяца он растерянно позвонил: «Я не представлял, насколько это сложно, что у нас такое запутанное законодательство. Но я сдержу слово, рано или поздно он получит российский паспорт…»

В Париже я познакомился с таксистом, Юрой-десантником. В Афганистане, тяжелораненый, он попал в плен, в котором провёл пять лет. Выкупленный католической благотворительной организацией (прямых путей в Россию не было), окольными путями добрался до юга Франции, где нашёл работу. Два года поездок в Париж, ожидания в очередях в российском консульстве – там всего два дня по два часа в рабочее время выделяли для подачи документов. И ночёвки в сквере, объяснения с полицией и работодателем. Потом из дома письмо: умерла мама – последнее, что связывало с Россией. «Давай, попробую помочь», – предложил я. «Нет, теперь не хочу, Россия стала для меня мачехой».

Солдат-афганец вернулся на Родину через 20 лет – с женой афганкой и двумя сыновьями. После мытарств сыновьям удалось оформить российское гражданство. А у жены уже почти 10 лет нет даже вида на жительство. Каждые три года пересекает границу Афганистана туда и обратно. Бессилен помочь оказался даже герой-афганец генерал Руслан Аушев. Николай вынужден вахтово работать на Севере, а жена периодически получает предписания покинуть Россию. Участковый вручает их без скандалов – кроме погон есть совесть у человека. Но боязнь быть высланной привела женщину к инфаркту...

Сколько таких судеб!

Нередко решившего вернуться на родину встречают равнодушием, унижением достоинства.

В газете «Республика Башкортостан» прочёл статью Галины Тряскиной «Не родные на Родине». Полгода назад из Казахстана в Россию, не выдержав притеснений со стороны переселившихся туда монгольских казахов, перебралась русская семья Харьковых – четверо взрослых и пятеро детей. Пришла семья не с пустыми руками: с двумя орловскими рысаками, козами, поросятами, гусями, другой живностью. Ждали, что Родина, в своё время отправившая их родителей поднимать целину, примет радушно. А начались мытарства. С каждого из них – русских людей! – затребовали сертификат на знание русского языка! И ещё кипу бумажек – по 60 тысяч рублей с каждого. Много было мытарств, писем, запросов. И всё-таки помощь пришла. Содействовали сотрудники газеты, отозвались и рядовые граждане: кто деньгами, кто одеждой. По моей просьбе опубликовала номер сберкнижки одного из Харьковых московская газета «Слово».

Прошло полгода. Вид на жительство Харьковым оформить не удалось. На постоянную работу не брали, а если куда-то и брали, то платили копейки. За детские медосмотры и любое обращение за медпомощью тоже, как с иностранцев, требовали плату. На это и на еду уходили деньги, присланные добрыми людьми.

У младших Харьковых, Татьяны и Дмитрия, родился сын. Правда, и с родами не всё было просто. Татьяну отвезли в районную больницу в с. Языково, но там, сделав укол, не приняли. Через три дня пришлось ехать снова, но языковская больница просто отфутболила их в неблизкую Уфу, где они попали в роддом № 4. Для Харьковых стало потрясением, когда в роддоме их встретили как родных, окружили заботой.

Рождение Михаила принесло за радостью горечь. С последнего места работы, из животноводческого хозяйства, где платили им по 5 тысяч рублей в месяц, пришлось уволиться, а безработные иностранцы могут быть в России не больше трёх месяцев. А тут ещё вопрос с получением документов на Мишу. Русский по отцу и матери, подданным РФ он быть не мог – у родителей же казахстанские паспорта! Так что семье, чтобы не быть выдворенными, надо пересекать российско-казахстанскую границу туда-обратно…

Мне позвонил Виктор Алексеевич Линник, главный редактор газеты «Слово»:

– Валентин Михайлович Фалин, бывший секретарь ЦК КПСС по международным делам, один из тех, кто перечислял деньги Харьковым, рассказал их историю губернатору Белгородской области Евгению Степановичу Савченко. Тот готов принять семью!

Звоню Дмитрию Харькову, чтобы обрадовать, и узнаю, что… они возвращаются в Казахстан.

– Вернётесь?

– Нет, не вернёмся, – жёстко отвечает Дмитрий. – Жизнь в России не сложилась. В Казахстане хоть сможем узаконить рождение ребёнка.

– О вас узнал белгородский губернатор Савченко. Готов забрать!

– Мы столько натерпелись, что уже никому не верим. Да что теперь говорить, мы в поезде, скоро казахстанская граница. Пути назад нет…

Жаль, что новость из Белгорода пришла слишком поздно. Но всякому терпению людскому есть предел. В течение месяца, сколько ни набирал телефон Дмитрия, слышал в ответ: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети».

Порадуемся за дружественный Казахстан: число его жителей увеличилось ещё на одного русского человека.

Россия вошла в десятку стран самой высокой кибербезопасностью

Россия заняла десятое место в международном рейтинге "Глобальный индекс кибербезопасности", составленного экспертами Международного телекоммуникационного союза ООН. Первое место досталось Сингапуру, третье – США.

Всего в исследовании приняли участие 195 стран, сообщает ТАСС.

Первое место в международном рейтинге занял Сингапур, второе и третье - США и Малайзия. Далее следуют Оман (4), Эстония (5), Маврикий (6), Австралия (7), Грузия и Франция (эти страны разделили 8-е место) и Канада (9). Россия заняла 10-е место.

Оценка компьютерной безопасности производилась по пяти параметрам: юридическая, техническая, организационная подготовленность, готовность к сотрудничеству, развитие образовательного и исследовательского потенциала.

Напомним, 27 июня компьютеры по всему миру атаковал аналог WannaCry вирус-вымогатель Petya, который принес хакерам 3,8 биткоина, что приравнивается к $12,6 тыс. Основными объектами атаки стали нефтяные, телекоммуникационные и финансовые компании, среди которых российские «Роснефть» и «Башнефть», а также украинские Ощадбанк, Mars, «Запорожьеоблэнерго», «Днепроэнерго». По данным антивирусной лаборатории ESET, Украине был нанесен наибольший ущерб.

Иран и компания "Total" планируют построить 3 нефтехимических завода в Иране

Иран и французская компания "Total" достигли предварительной договоренности о строительстве трех нефтехимических заводов в Исламской Республике. В случае если контракты будут подписаны, французский нефтяной гигант инвестирует в Иран 1,5-2 млрд. долларов, сообщает Tehran Times.

Управляющий директор Национальной иранской нефтехимической компании Марзие Шахдаи выступила с речью в кулуарах церемонии подписания сделки с "Total" в Тегеране, стоимостью 4 879 млрд. долларов, по разработке 11-ой фазы иранского газового месторождения "Южный Парс".

Во время последних переговоров, обе стороны достигли соглашения о строительстве нефтехимических заводов общей мощностью 2,2 миллиона тонн нефтехимической и полимерной продукции в год, сказал чиновник.

Главный исполнительный директор "Total" Патрик Пуйане выразил желание компании инвестировать в нефтехимическую промышленность Ирана.

«Электромузей в Ростокине» расскажет о граффити в эпоху интернета

На выставке представят работы художников из России, США, Германии, Франции, Швейцарии, Японии, Украины и других стран.

Выставка об одном из главных направлений уличного искусства открывается в галерее «Электромузей в Ростокине». Организаторы поставили перед собой цель — проследить историю развития современных граффити и поднять вопрос о тонкой границе между вандализмом и искусством. Гостям галереи покажут фото и видео о значимых проектах разных лет, а также работы, созданные специально для выставки.

По словам куратора Игоря Поносова, граффити-художники начинают использовать новые технологии наравне с баллончиками: произведения создаются с помощью роботов, дронов и других средств. «Нанесенные на стены надписи — это вредоносный код, вирус, целеустремленная попытка взлома работающей системы. Наравне с хакерами, которые под видом безобидных программ внедряют свои “трояны”, граффити-художники используют различные способы для взлома и задействуют при этом разного рода городские артерии: стены домов, поезда метро, автомобили, объекты рекламной инфраструктуры», — считает он.

Среди участников выставки Mathieu Tremblin (Франция), Yamaguchi Takahiro (Япония), Filippo Minelli (Италия), Mirko Reisser / Daim (Германия), Brad Downey (США), Tavar Zawacki / Above (США), Heath Bunting (Британия), John Fekner (США), Саша Курмаз (Украина), Паша 183 (Россия), Кирилл КТО (Россия), Стас Добрый (Россия), MVIN (Испания), Veli Silver (Босния и Герцеговина), Amos Angeles (Швейцария), 0331С (Россия), Tod Seelie (США), VladyArt (Италия), Henry Chalfant (США).

В день открытия, 5 июля, выставка будет работать с 19:00 до 22:00. В остальные дни (до 3 сентября) — с 11:00 до 20:00.

В Бельгии разработан законопроект, который поможет сократить количество вызовов сотрудников полиции из-за «подозрительной сумки».

Напряженная обстановка, сложившаяся после терактов в Париже в 2015-ом году, в разы увеличила сообщения о якобы взрывных устройствах. Таким шутникам, распространяющим ложную информацию, грозят серьезные штрафы и тюремный срок от 3 месяцев до 2 лет.

Среди таких сообщений немалую долю составляют звонки о «подозрительных предметах», на которые службы безопасности обязаны реагировать, но которые зачастую имеют серьезные последствия для работы общественного транспорта и особенно вокзалов.

До недавнего времени в стране не существовало никаких санкций за оставленную на платформе, в поезде или в холле вокзала сумку. Бельгия – одна из стран, где за забытый багаж не штрафуют. Однако в скором времени все изменится. Согласно законопроекту министра по вопросам развития железной дороги, за оставленный в таких местах чемодан или сумку будет налагаться штраф в размере 100 евро.

Как пишет издание La Libre, пока ожидается более детальное описание законопроекта, с пассажирами железных дорог Бельгии ведется разъяснительная работа о последствиях, вызванных забытым в местах массового скопления багажом.

Бельгия > Транспорт. Армия, полиция > rusbenelux.com, 5 июля 2017 > № 2244324

ПКР "Си Веном" впервые запущена с вертолета.

Компания MBDA провела первое летное испытание ПКР воздушного базирования Sea Venom с борта вертолета Dauphin (принадлежит Франции), сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на ukdefencejournal.org.uk (4 июля).

Ракета предназначена для замены Sea Skua и AS15TT. Компания отмечает, что тест завершился полным успехом, новая ПКР "класса 100 кг" значительно нарастит боевой потенциал вооруженных сил Франции и Великобритании (во Франции имеет индекс ANL).

Работы по проекту Sea Venom/ANL начались в 2014 году, вклад обеих стран - Великобритании и Франции - был основан на паритетных началах (50 на 50). Британцы планируют оснастить новой ракетой вертолеты AW159 Wildcat, французы - новые Léger.

"Уайлдкэты" будут иметь на вооружении более тяжелые Sea Venom (раннее обозначение FASGW (Heavy) - вертолет может нести четыре ракеты) и меньшие по размеру и массе Martlet (до 20 ракет). "Си Веном" рассчитана на уничтожение кораблей водоизмещением до 1000 т, "Мартлет" - поражение катеров и лодок. Обе ракеты должны поступить на вооружение (первоначальная боевая готовность) в октябре 2020 года.

В Париже представили заявку Екатеринбурга на проведение Всемирной универсальной выставки «ЭКСПО-2025»

Торговый представитель России во Франции Александр Туров принял участие в заседании 161-ой сессии Генеральной ассамблеи Международного бюро выставок (МБВ) в Париже в штаб-квартире Организации экономического сотрудничества и развития. Он стал одним из официальных делегатов МБВ от Российской Федерации и принял участие в голосовании для принятия решения, какая из трех стран, желающих провести на своей территории выставку в 2022/2023 годах, будет продолжать конкурсную гонку. Среди стран-претендентов: Польша «Лодзь - 2022», США «Минеаполис - 2023», Аргентина «Буэнос Айрэс - 2023». В результате голосования 89 присутствующих стран-членов МБВ приняли решение оставить все три страны-претендента для продолжения гонки, несмотря на то, что Генеральный секретариат МБВ дал отрицательное заключение для Минеаполиса.

Кроме того, российская делегация официально представила заявку города Екатеринбурга на проведение Всемирной универсальной выставки «ЭКСПО-2025». Во время презентации свердловская делегация сделала акцент на том, что Екатеринбург принимал саммиты ШОС и БРИКС, Россия - ЕС, крупные культурные и спортивные события. В этом году столица Урала примет Первый всемирный конгресс для людей с ограниченными возможностями здоровья, а в 2018 году - матчи Чемпионата мира по футболу.

«Презентация прошла ярко и была встречена с большим интересом», - рассказал Александр Туров. Он отметил, что Екатеринбург уже имеет опыт участия в борьбе за право проведения Всемирной универсальной выставки - ранее уральская столица претендовала на проведение ЭКСПО-2020.

Нынешняя презентация - лишь первый этап продолжительного процесса рассмотрения заявок в структурах МБВ. «Сейчас будет составляться досье, и эксперты МБВ займутся всесторонним анализом выдвинутых кандидатур. Нас ждет период интенсивной работы. Окончательное решение о столице ЭКСПО-2025 будет принято на ассамблее МБВ в Париже в ноябре 2018 года», - добавил торгпред.

В ближайшее время будет сформирован заявочный комитет, который займется продвижением Екатеринбурга в качестве кандидата на право поведения ЭКСПО-2025.

Помимо Екатеринбурга на проведение выставки ЭКСПО-2025 претендуют Франция (Большой Париж), Япония (Осака) и Азербайджан (Баку). Планируется, что ЭКСПО-2025 будет проходить со 2 мая по 2 ноября 2025 года.

Всемирные универсальные выставки проводятся один раз в пять лет. Предыдущая ЭКСПО-2015 проходила в Италии (Милан), следующая выставка пройдет с 20 октября 2020 года по 10 апреля 2021 года в Дубае (ОАЭ). Екатеринбург в 2013 году также претендовал на проведение ЭКСПО-2020, однако занял второе место, уступив Дубаю.

Заседание Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам.

Под председательством Владимира Путина в загородной резиденции Ново-Огарёво состоялось заседание Совета при Президенте по стратегическому развитию и приоритетным проектам.

Основная тема заседания – программа «Цифровая экономика». В заседании приняли участие члены Правительства, полномочные представители Президента в федеральных округах, руководители бизнес-объединений, крупных компаний и корпораций.

С основными докладами выступили Министр связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров, Министр промышленности и торговли Денис Мантуров, мэр Москвы Сергей Собянин, директор направления АНО «Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов» Дмитрий Песков.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Как вы знаете, в Послании Федеральному Собранию было поручение Правительству предложить системные подходы к наращиванию кадровых, интеллектуальных, технологических возможностей России в области так называемой цифровой экономики.

В тесном контакте с деловым, экспертным сообществами Правительство подготовило соответствующую программу, которая рассчитана до середины следующего десятилетия; сегодня мы обсудим её ключевые положения.

Хотел бы повторить, цифровая экономика – это не отдельная отрасль, по сути – это уклад жизни, новая основа для развития системы государственного управления, экономики, бизнеса, социальной сферы, всего общества. И конечно, формирование цифровой экономики – это вопрос национальной безопасности и независимости России, конкурентности отечественных компаний, позиций страны на мировой арене на долгосрочную перспективу, по сути на десятилетия вперёд.

Опираясь на накопленный технологический, интеллектуальный потенциал, нам предстоит реализовать сложный, комплексный проект [по развитию цифровой экономики]. Он беспрецедентен по своему масштабу, значению, влиянию на жизнь страны и каждого конкретного человека.

Отмечу, что за последние годы Россия заметно продвинулась по многим направлениям цифрового развития. Так, по динамике распространения широкополосного интернета и беспроводных сетей мы находимся на уровне ведущих стран. По данным Росстата, с 2010 по 2016 годы доля домашних хозяйств, имеющих доступ к сети интернет, выросла с 48,4 процента до 74,8 процента. Средняя скорость интернета в России в 2016 году выросла на 29 процентов, это уровень Франции, Италии. И к началу 2017 года российский рынок коммерческих центров хранения и обработки данных вырос до 14,5 миллиарда рублей.

Благодаря высокому уровню компетенций наших специалистов в IT-сфере отечественные компании предлагают уникальные программные решения. Они используются в самых разных сферах, в том числе при создании так называемых умных городов.

Здесь особо отмечу, что наша столица Москва входит в число мировых лидеров по применению цифровых технологий в современной городской инфраструктуре, опережая такие мегаполисы, как Торонто, Токио, Гонконг, Барселона и Сидней.

Кстати говоря, по отдельным направлениям индекса Москва входит в тройку лидеров: цифровые сервисы при взаимодействии государства с гражданами – вообще первое место, просто первое место в мире. Надеюсь, Сергей Семёнович нам сегодня расскажет и поделится опытом.

Создание инфраструктуры для реализации инновационных решений: по этой позиции Москва занимает второе место в мире.

Развитие новых бизнес-моделей на основе массового внедрения передовых технологий – третье место, а система образования, отвечающая потребностям рынка труда будущего, – тоже третье место.

Так что Сергей Семёнович расскажет, как он добился таких результатов. Это значит, что у нас есть компетенции, возможность развивать и другие территории таким же образом. Понятно, что Москва занимает особое место, у неё возможностей гораздо больше, понятно, что здесь у нас работают ведущие компании, – всё это ясно, но компетенции, значит, есть; значит, можем мы это сделать.

Цифровая экономика – новая основа для развития системы государственного управления, экономики, бизнеса, социальной сферы, общества. Ее формирование – это вопрос национальной безопасности и независимости России, конкурентности отечественных компаний, позиций страны на мировой арене на долгосрочную перспективу.

Опираясь на накопленный технологический, интеллектуальный потенциал, нам предстоит реализовать сложный, комплексный проект. Он беспрецедентен по своему масштабу, значению, влиянию на жизнь страны и каждого конкретного человека. Его, действительно, сравнивают с теми прорывными преобразованиями, которые на разных исторических этапах позволяли России сделать серьёзный шаг вперёд, укрепить свою позицию в мире; в их ряду строительство железных дорог в конце XIX века или электрификация страны первой половины XX века. Сейчас наша первоочередная задача – создать эффективный механизм для продвижения этого значимого проекта.

О чём идёт речь – только очень коротко о некоторых моментах упомяну, которые считаю важными.

Во-первых, я и в своём выступлении на Петербургском экономическом форуме говорил об этом, обозначил там основные направления развития в России цифровой экономики: это ликвидация правовых барьеров, которые препятствуют внедрению передовых технологий; создание опорной инфраструктуры: линий связи, центров хранения и обработки данных; серьёзное совершенствование всей системы образования, включая обеспечение всеобщей цифровой грамотности, а также запуск инструментов поддержки отечественных компаний, которые являются центрами компетенций в сфере цифровых и других сквозных технологий.

Считаю необходимым назначить ответственных за каждое из этих направлений, обозначить конкретные целевые показатели и сроки решения этих задач.

Благодаря высокому уровню компетенций наших специалистов в IT-сфере отечественные компании предлагают уникальные программные решения. Они используются в самых разных сферах, в том числе при создании так называемых умных городов.

Второе. Проект по развитию цифровой экономики носит сквозной характер, как я уже говорил – охватывает все без исключения сферы жизни, напрямую влияет на деятельность наших компаний, касается каждого гражданина. Поэтому нужно выстроить эффективную систему управления, которая будет соответствовать сложности решаемых задач, позволит объединить усилия уровней власти, бизнеса, научных и исследовательских организаций.

Третье. В текущем году только федеральные и региональные органы власти потратят на информационные технологии почти 200 миллиардов рублей. Прошу предложить конкретные решения по повышению эффективности использования этих денег, этих средств. В целом, как уже говорил, нужно чётко определиться с источниками, механизмами и объёмами финансирования программы развития цифровой экономики.

Давайте перейдём к обсуждению. Слово Николаю Анатольевичу Никифорову, Министру связи и массовых коммуникаций.

Н.Никифоров: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые участники заседания!

Правительство совместно с Администрацией Президента по Вашему поручению разработало программу «Цифровая экономика». Что мы подразумеваем под этим понятием? Цифровая экономика – это такой экономический уклад, в котором данные представляют собой самостоятельную экономическую сущность.

Можно перефразировать, что цифровая экономика – это экономика данных. Цифровая экономика – про то, как мы создаём, передаём, собираем, храним данные, защищаем их, а самое главное – анализируем и на основе этих данных принимаем такие решения, которые делают нашу экономику эффективнее, управление более эффективным, а значит, и повышают качество жизни.

Какие мы видим существующие тренды? За последние пять-десять лет мы переживаем настоящую технологическую, телекоммуникационную революцию. Десятки миллионов россиян так быстро привыкают к ежедневному и даже ежечасному использованию мобильного интернета, мобильных устройств, онлайн-платежей, что не замечают, как окружены десятками различных автоматических датчиков в нашей привычной жизни, которые собирают и передают информацию.

Всё это происходит так быстро, что мы даже забываем, что ещё десять лет назад не существовало тех самых смартфонов, с помощью которых сегодня люди выходят в интернет. А ещё пять лет назад не было технологии мобильного скоростного доступа в интернет, которую мы называем 4G, или LTE. Эти процессы лишь ускоряются, технологическая цифровая гонка набирает свои обороты.

Что нам нужно для того, чтобы преуспеть? Для такой масштабной работы с цифровыми данными, которые будут пронизывать все сферы жизнедеятельности и все процессы в бизнесе, нам необходимы современные сквозные технологии, то есть когда одна цифровая технология однократно разработана и может многократно применяться в самых разных отраслях.

Помимо традиционных технологий, таких как беспроводная связь, мобильные устройства, микроэлектроника, это принципиально новые сущности: технологии работы с большими данными, это так называемые распределённые реестры, которые ещё называют «блокчейн», это машинное обучение, виртуальная и дополненная реальность, искусственный интеллект, квантовые технологии, – этот перечень можно продолжать.

Цифровая экономика – не про то, какая доля граждан подключена к интернету, а про то, как изменились традиционные в нашем понимании отрасли народного хозяйства под влиянием цифровой трансформации, как они стали другими. Во всех без исключения странах мира эти изменения происходят во всех отраслях: в транспорте, в финансах, в здравоохранении, торговле, государственном управлении.

Все эти отрасли переживают огромное давление под влиянием именно цифровых изменений. Если мы хотим, чтобы наша экономика была сильной и конкурентоспособной, а другого пути у нас нет, это возможно сделать лишь при условии того, что мы будем лидировать в том числе в этих процессах цифровой трансформации.

Главная идея программы «Цифровая экономика» в том, чтобы создать некий критический набор условий для того, чтобы эти процессы запустить, чтобы они пошли ускоренным путём.

Условно можно выделить некий базовый слой, в котором есть пять составляющих: первая – это инфраструктура, Вы об этом сказали, Владимир Владимирович; нормативная база; технологические заделы; кадровый потенциал; информационная безопасность.

Конечно, нам предстоит создать принципиально новые условия регуляторики, для того чтобы поддержать цифровую трансформацию. Нам нужна среда, в которой мы не мешаем, а, наоборот, помогаем и ускоряем процессы цифровой трансформации, чтобы Российская Федерация была юрисдикцией, куда мечтают прийти разработчики перспективных цифровых технологий разрабатывать, обкатывать их именно здесь, в России, и в перспективе предлагать эти решения уже на экспорт.

Мы постоянно говорим о самых разных примерах, говорим об электронных больничных, об электронных трудовых книжках. Нам нужно такое регулирование, когда, реализуя программы капремонта, мы изначально будем оснащать наше домохозяйство цифровыми датчиками, собирающими данные о тех же потреблениях услуг жилищно-коммунального хозяйства.

Председатель Государственной Думы Вячеслав Викторович Володин создал специальный совет по развитию цифровой экономики, и мы уверены, что во взаимодействии с депутатами мы сможем обеспечить необходимую совместную работу.

Цифровая инфраструктура — очевидно, что она нужна для того, чтобы связать нашу огромную территорию страны, для того чтобы собирать, хранить данные. Это то, что нам позволяет транспортировать эту новую экономическую сущность. Мы уже несколько лет активно развиваем эту инфраструктуру, прокладываем волоконно-оптические линии связи в малые населённые пункты, добились отдельных результатов по направлениям, которые, казалось бы, никогда не будут обеспечены современной связью, проложили оптику до Магадана, Камчатки, Якутии, сейчас доходим до Норильска. Это проекты, которые действительно, считаю, являются настоящими связными подвигами, потому что ни одной стране мира не приходится строить связь в таких сложных условиях.

При этом мы имеем сегодня второе место в мире по самым низким ценам на мобильный интернет и сотовую связь, это оценка Всемирного экономического форума, и десятое место в мире по ценам на фиксированный доступ в интернет. С учётом тех затрат, которые мы делаем, я считаю, что это очень хороший результат и показывает уровень конкуренции в этой сфере.

Инфраструктура и технологические заделы — это самое главное. Что такое технологические заделы? Это коллективы и компании, которые как раз создают и разрабатывают те самые сквозные технологии. Их в России немало, мы ими гордимся. Наши программисты действительно занимают соответствующие лидирующие позиции на самых различных международных соревнованиях.

Растёт IT–экспорт, он уже достиг порога в семь миллиардов долларов. Вы поставили задачу довести уровень IT–экспорта до экспорта, к примеру, в таких отраслях, как оборонно-промышленный комплекс или сельское хозяйство. Мы к этому стремимся и уверены, что развитие регуляторики и условий для развития цифровой экономики позволит нам эту задачу решить.

Самое главное, конечно, это человеческий капитал, потому что успешное развитие цифровой экономики будет происходить только тогда, когда люди обладают нужными знаниями, опытом. И это компетенция в широком смысле слова. Это не только разработчики программного обеспечения, это опять же переоценка всего подхода к специалистам высокой квалификации во многих сферах.

Если говорить о программистах, у нас их сегодня примерно 500 тысяч человек. Мы считаем, что должный технологический задел мы сможем обеспечить, если будем наращивать и ставить целевую задачу достигать уровня в один миллион занятых в сфере информационных технологий.

На следующем слое находятся уже так называемые цифровые платформы, операторы этих платформ, сквозные цифровые технологии. Таких компаний у нас достаточно много. Это и совершенно частные компании, и компании с госучастием. Мы все знаем «Яндекс», мы знаем, что делает «Почта России», «Ростелеком», Сбербанк.

Основной смысл в том, что нам нужны российские сквозные цифровые технологии, нам нужны российские цифровые платформы, нам нужны наши собственные компании — национальные чемпионы.

Мы многие годы традиционно поддерживали широкий спектр традиционных отраслей: сельское хозяйство, различные сферы промышленности, авиапром, автопром. Сейчас настал тот момент, когда мы действительно должны поддержать это направление.

На верхнем уровне это уже вопрос конкретных рынков, конкретных компаний, продуктов, бизнес-моделей, которые в разных отраслях начинают работать по–новому. Наша цель — создать условия для того, чтобы эти отрасли эффективно развивались на основе использования данных.

Чтобы у нас получилась некая экосистема, в которой, с одной стороны, могут работать и крупные компании — операторы вот этих цифровых платформ. С другой стороны, это может быть начинающий малый бизнес, стартапы, которые будут искать новые идеи, тестировать их, апробировать их, и нишевые компании, которые могут работать в различных отраслях экономики.

Мы можем обеспечить глобальную конкурентоспособность национальной экономики, по некоторым направлениям достичь лидерских позиций. Но для этого нужна консолидация партнёров, в том числе на международном уровне.

Уже в конце июля в третий раз пройдёт встреча министров высоких технологий стран БРИКС. Напомню, что такая первая встреча проводилась в Москве, когда Россия была председателем.

Наша повестка дня — это создание конкурентного мирового рынка информационных технологий. Подчёркиваю, что конкурентного. Потому что мы видим тенденции, когда есть попытка монополизировать это. И вместе с нашими международными коллегами будем отстаивать позицию именно справедливой рыночной конкуренции.

Международный опыт очень важен. Мы руководствовались и изучали опыт подобных программ во многих странах мира, разрабатывали программу широким коллективом экспертов — это более 150 человек, много совещаний прошло в Правительстве, у Председателя Правительства, вице-премьеров, на площадке Администрации Президента, и мы считаем, что в том числе смогли обеспечить содержательный диалог с самой IT–индустрией.

Программа широко обсуждалась с представителями IT–компаний и во многом корректировалась по их предложениям. Какими инструментами мы предлагаем добиваться дальнейшей реализации и конкретного результата? Первыми сферами, где, мы считаем, нужно применить данные подходы, это должно быть здравоохранение, государственное управление и «умный город».

Почему выбрали эти сферы? Потому что там наиболее высока роль государства, и социальная значимость этих сфер очень высока. Но программа вовсе не ограничивается этими направлениями. Конечно же, изменения будут проходить и во всех других отраслях, и постепенно мы будем расширять набор конкретных отраслей, где будут реализовываться приоритетные проекты.

Сама программа «Цифровая экономика» — это не операционный документ, это фиксация наших целей на 2024 год, к которым мы должны немедленно начать стремиться двигаться. А двигаться к ним будем в рамках уже операционного документа, так называемого скользящего трёхлетнего плана. Считаем, что этот план должен утверждаться Правительством, ежегодно уточняться и уже как раз являться документом, который провязывает наши цели, задачи, конкретные вехи и в том числе источники финансирования. По каждому направлению такой перечень целей, задач, сроков их реализации определён.

Нам потребуется принципиально иная модель управления, реализации и финансового обеспечения программы. Текущая оценка объёма ежегодных затрат в рамках операционного плана, который нам предстоит разрабатывать и утверждать, составляет около 100 миллиардов рублей.

Хочу подчеркнуть, что значительная часть этих средств действительно уже содержится в расходах федерального бюджета, но нам предстоит их консолидировать, определить единую техническую политику, единые правила игры, и Правительство такие предложения готовит. Частично потребуется и дополнительное выделение бюджетных средств.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета! Прошу вас одобрить в целом программу «Цифровая экономика», поручить Правительству её утвердить и приступить к разработке конкретного плана реализации на ближайшие три года.

В.Путин: Хорошо, спасибо. Это мы сделаем в завершение нашей дискуссии.

А сейчас хотел бы предоставить слово Министру промышленности и торговли Мантурову Денису Валентиновичу.

Д.Мантуров: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

По нашим оценкам, системный переход на цифровую модель развития способен обеспечить к 2024 году рост производительности труда в обрабатывающих отраслях более чем на 30 процентов и увеличение вклада в ВВП секторов, базирующихся на передовых производственных технологиях, до 15 процентов.

Принципы цифровизации уже применяются в нашей стране при реализации высокотехнологичных проектов, пример тому – самолёт «МС-21», двигатель ПД-14, головной атомный ледокол «Арктика», автомобили на базе единой модульной платформы и ряд других проектов осуществляются с использованием технологий цифрового проектирования и цифрового моделирования.

Чтобы масштабировать такие проекты на широкий спектр отраслей, в России формируется собственный задел по трём основным направлениям. Первое и самое важное – это разработка современного оборудования, сырья и материалов. Наши предприятия уже выпускают сложные обрабатывающие центры с российским ЧПУ, а также оборудование и сырьё для аддитивных процессов. Сегодня на рынке присутствуют отечественные серийные производители 3D-принтеров, в первую очередь для прототипирования. Однако по разработке аддитивного оборудования индустриального масштаба и промышленных роботов мы находимся пока на начальном этапе.

В части материалов для обеспечения цифровизации важнейшую роль играет развитие оптико-электронной промышленности. Чтобы объединить потенциалы российских предприятий, сформированы работающие в этом секторе специализированные кластеры и инжиниринговые центры по фотонике, в первую очередь это в Саранске, Перми, Зеленограде и Новосибирске.

Вторая область, где мы имеем сильные стартовые позиции для цифровизации, – это разработка сложного программного обеспечения. В этом сегменте хотел бы отметить созданный в Сарове «Росатомом» многофункциональный пакет инженерного анализа и суперкомпьютерного моделирования «Логос».

К третьему направлению относится разработка интеллектуальных систем управления. В этой части нашим ключевым конкурентным преимуществом является компетенция в сфере кибербезопасности. «Лаборатория Касперского» и российская компании «Инфовотч» уже реализуют проекты защиты информации на объектах транспортной и энергетической инфраструктуры и могут оперативно адаптировать эти решения под задачи цифровизации промышленности.

Для стимулирования активного внедрения обозначенных решений в производственные процессы считаем целесообразным модифицировать существующие меры поддержки. Нами прорабатывается механизм перенастройки инструмента субсидирования выпуска пилотных партий оборудования в части смещения акцентов на задачи цифровизации. Также планируется уточнить перечень программного обеспечения, затраты на приобретение которого субсидируются сегодня Минпромторгом.

Сегодня эта мера поддержки распространяется на инжиниринговое программное обеспечение. Считаем целесообразным, во-первых, масштабировать её на программные продукты, необходимые для реализации технологии индустриального интернета, то есть систем управления производственными процессами; во-вторых, включить в число получателей скидок крупные компании высокотехнологичного сегмента.

Поскольку речь по большей части идёт о новых технологических решениях, крайне важно определиться с нормативной базой и, конечно, стандартами для формирующихся рынков. Для этого мы уже реализуем отдельную программу разработки межотраслевых стандартов по таким направлениям, как киберфизические системы, математическое моделирование, промышленный «интернет вещей», «умное производство» и «умные города».

Формирование технологической и регуляторной основы позволит в полном объёме развернуть процесс создания в стране сети фабрик будущего. Первую подобную фабрику «Ростех» планирует запустить уже до конца текущего года. В рамках данного проекта на базе «ОДК-Сатурн» создаётся испытательный полигон для отработки технологий, которые применимы, в частности, при изготовлении сложных авиационных деталей.

Всего к 2035 году в России должно быть создано около 40 фабрик будущего, 25 испытательных полигонов и 15 экспериментальных цифровых центров сертификации. Для эффективного решения этой задачи при формировании детального плана реализации программы «Цифровая экономика» мы подробно пропишем все мероприятия в части промышленности, синхронизировав их с теми направлениями, которые курируют и коллеги из других ведомств.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Сергей Семёнович.

С.Собянин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Для Москвы технология «умного города» не является неким новомодным явлением, это необходимость для управления городом. Непосредственно в системе городского хозяйства работает около 600 тысяч человек, тысячи учреждений, одни из крупнейших в мире системы водоснабжения, теплоснабжения, газоснабжения, транспортной системы, системы здравоохранения, образования, социальной защиты. Невозможно сегодня эффективно управлять нуждами и проблемами 12 миллионов человек без внедрения информационных технологий.

Несколько ключевых направлений, над которыми мы работаем вместе с Правительством Российской Федерации, с отраслевыми министерствами и ведомствами, – в частности, предоставление электронных услуг для населения. Сегодня на нашем портале зарегистрировано для получения государственных услуг шесть миллионов москвичей, это практически каждая московская семья.

Число обращений на портал ежегодно свыше 200 миллионов раз, это примерно 50–60 запросов на каждую семью. Создана надёжная система идентификации граждан, не требующая громоздкой и сложной процедуры получения электронной подписи, в результате граждане экономят два-три рабочих дня для получения соответствующих услуг. Например, москвичи могут получить детские пособия без электронной подписи, не обращаясь лично в МФЦ. Только за 2016 год было принято 119 тысяч электронных заявлений и выплачено более трёх миллиардов рублей компенсаций в связи с рождением ребёнка, дополнительных пособий молодым семьям и так далее.

Для предоставления услуг для бизнеса создана аналогичная система предоставления электронных услуг. В электронный вид переведены основные услуги в сфере транспорта, строительства, земельно-имущественных отношений – всего 74 услуги для бизнеса, которыми пользуются тысячи крупных, средних и мелких предприятий. Не выходя из офиса, можно оформить разрешение на работу такси, заключить, продлить или переоформить договор аренды земельного участка, пройти экспертизу проектной документации, получить разрешение на строительство, получить разрешение на въезд в центр грузового транспорта и так далее.

Прямое взаимоотношение с жителями является, пожалуй, одним из ключевых направлений в реализации программы «Умный город» для того, чтобы взаимодействовать с многомиллионным населением в традиционных формах. Они нужны, обязательно должны быть, но их явно недостаточно. Невозможно решать многие проблемы без информационных технологий.

В городе создан портал «Наш город», который специально аккумулирует все жалобы населения по 187 проблемам: начиная от работы поликлиники, транспорта, ямы на дороге, уборки мусора, подъезда и так далее, и тому подобное, – то есть 90 процентов всех проблем, с которыми сталкиваются горожане, можно решить через этот портал. На нём зарегистрировано миллион пользователей.

За последние годы мы решили около двух миллионов проблем. Средняя продолжительность решения проблемы – четыре дня. Это, конечно, гораздо более эффективная система, чем обычные бумажные заявления, которые ходят по инстанциям: они не структурированы – граждане получают отписки.

Здесь отписки получить невозможно. Человек фотографирует ту проблему, которую он фиксирует, посылает через интернет. Причём это открытая система. Весь город может следить за прохождением этой жалобы, оценивать её реализацию. Если ответ неточный, гражданин в интернете всегда может заявить об этом и выложить фактическое состояние дел, подтвердив это фотографией. Так что это ещё такой общественный контроль за работой городских служб. Мы считаем, что миллион пользователей – это миллион реальных помощников в городе, которые помогают нам навести порядок и решить те или иные проблемы.

Кроме этого создана система «Активный гражданин», в которой участвует уже практически около двух миллионов москвичей. С помощью этой системы реализовано 1,5 тысячи решений. С помощью системы «Активный гражданин», краудсорсинга, решаются бытовые проблемы: от несвоевременного вывоза мусора до незаконной установки летнего кафе, – участвуют в управлении городом, предлагают благоустройство дворов, посадку деревьев, сроки школьных каникул, в крупных проектах, которые реализуются в городе, в частности в принятии решения об участии или неучастии в реновации ветхого жилья, формируют стандарты крупных городских служб, работы городских службы, в том числе и городских поликлиник, школ, МФЦ и так далее.

Для управления городом это, конечно, возможность напрямую обращаться к гражданам с вопросами, получать ответы не абстрактно, а в разрезе каждого квартала, дома, района, проводить персонифицированные электронные голосования, принимать управленческие решения, устраивающие большинство москвичей, и избегать ошибок.

Одно из главных направлений «умного города» – это, конечно, образование, о чём говорили коллеги. В Москве уже реализован целый ряд решений. Многие из этих решений уже реализованы в других городах, в других регионах мы оказываем всемерное содействие, сами у них учимся.

В настоящее время создана система записей в детский сад, школу, в кружок таким образом, чтобы не было никаких приписок, никаких задвоений, никаких коррупционных схем, которые существовали до этого. Была громадная проблема – огромные очереди при записи в школы, детские сады, сегодня этого ничего нет, это помогло и избавиться, кстати, и от очередей в детские дошкольные учреждения и школы.

Создан единый электронный дневник, которым пользуются практически все учащиеся и родители. Это, конечно, не очень большое благо для учащихся, потому что свои двойки и свои проблемы уже скрыть и подтереть там невозможно, тем не менее это даёт и другие возможности для контроля родителей над тем, как идёт учебный процесс.

Создана единая система прохода, питания, когда родитель может точно знать, что его ребёнок пришёл в школу, что он взял в буфете, конкретное меню и так далее, и тому подобное. Конечно, для нас, в целом для управления городом это персонифицированный учёт, это экономия; за счёт внедрения этой системы мы ежегодно экономим около пяти миллиардов рублей – за счёт того, что устранили дубляж, приписки и прочие негативные явления.

В настоящее время мы планируем следующий этап информатизации образования: это внедрение новых информационных технологий, материальной базы новой, но, пожалуй, даже не это главное, а главное – единая образовательная среда, то, чем мы занимаемся сейчас активно с Министерством образования, – так, чтобы каждый учитель мог иметь у себя электронный план ведения конкретного урока с методическими пособиями, с лучшими вариантами проведения данного урока, с созданием единой информационной базы и очень качественного контента.

Это важнейшее направление. Мы серьёзно отстаём от наших коллег, имею в виду от лучших зарубежных практик. Мы мониторим эту ситуацию. Надеюсь, что в течение года-двух, максимум трёх устраним эти пробелы, и образование будет более интересным и более эффективным в наших школах.

Конечно, важнейшее направление работы городских информационных систем — это здравоохранение. Мы с Министерством здравоохранения в своё время создали уникальную единую медицинскую информационную систему. По крайней мере, мы не видели аналогов в других мегаполисах.

Программа такого масштаба позволяет записаться к врачу, отследить не только приход пациента в поликлинику, но и даже время, которое он проводит непосредственно у двери врача. Это позволило кардинально сократить время записи к врачам и время сидения к врачу. Сегодня только 10 процентов пациентов ожидают у кабинета более 20 минут; раньше в разы была хуже ситуация.

Конечно, и для руководителей клиник, и для города очень важно управление трудовыми ресурсами, потоками больных, анализ той ситуации, которая складывается, отсутствие приписок, которые, к сожалению, были в массовом порядке по разным причинам.

Сегодня вместе с Министерством здравоохранения и Минкомсвязи мы реализуем следующий проект, такой как внедрение электронных медицинских карт. Причём это не какие-то фантазии. Уже сегодня три миллиона медицинских карт внедрено, и думаю, что в ближайшие год-два мы эту работу закончим.

Внедрение централизованного лабораторного сервиса, когда можно данные лабораторных исследований врачу получить в специальном доступе, чтобы не таскаться со справками, с результатами анализов и так далее, чтобы это была тоже централизованная закрытая, но доступная для специалистов система.

То же касается и сложных исследований, таких как рентген, МРТ, КТ и так далее, создание информационной и методической базы, которая сегодня активно формируется. И результатом всего этого, конечно, будет накопление, огромное накопление больших данных по пациентам и создание методической поддержки врачам для установки конкретного диагноза и выписки соответствующих лекарств.

И ещё ряд вещей, связанных с электронным больничным, электронными рецептами и так далее. То есть это огромный пласт работы, которой нужно, конечно, заниматься с нашими коллегами из федеральных министерств, чем мы и занимаемся.

Следующая система достаточно серьёзная и, наш взгляд, одна из лучших в мире — это интеллектуальная транспортная система. Она создана за последние три-четыре года и вобрала в себя всё лучшее, что создано в мире. Это и управление транспортными потоками, это и система контроля за движением, и фотовидеофиксация нарушений правил дорожного движения, и контроль за работой общественного транспорта.

В результате мы фиксируем уменьшение ДТП на дорогах почти вполовину, улучшение средней скорости трафика на 13 процентов при огромном росте и количестве машин. Конечно, в настоящее время ситуация достаточно сложная на дорогах Москвы из-за реконструкции улиц, но, думаю, она восстановится в ближайшие месяц-полтора.

В настоящее время активно внедряется система безопасности метрополитена, вместе с Министерством транспорта и федеральными структурами, я думаю, эта система будет в ближайшие годы также доведена до логического завершения.

Также является приоритетом для нашей работы система управления коммунальным хозяйством, система ГЛОНАСС, технологии контроля, сбора данных и так далее.

Что бы я попросил и предложил зафиксировать в проекте решения? На наш взгляд, нам необходимо дорабатывать, о чём уже министр сказал, стандарты в программе обучения информатике не только в высшей школе, но и в средней школе. Они, к сожалению, не самые лучшие, и для этого необходимо привлечь IT компании, отечественных разработчиков.

Само программно-методическое обеспечение образования, конечно, должно быть иным, оно должно поспевать за теми требованиями, которые сегодня формулирует та же программа развития цифровой экономики.

И ещё одна вещь, которая, мне кажется, является важной. Мы переводим исключительно в электронный вид те или иные услуги, в то же время законом предписывается иметь возможность подать в бумажном виде документ. Если у чиновника появляется возможность принять в бумажном виде, то все выгоды от информационной технологии, от обязательных электронных услуг разрушаются.

Ухудшается контроль, прозрачность технологии и так далее, поэтому надо дать возможность хотя бы на региональном уровне вводить обязательность электронных услуг без бумажных носителей. Если у кого-то нет такой возможности, есть МФЦ, есть другие возможности, но без этого дальше двигаться достаточно сложно, и внедрение электронных услуг этим будет просто тормозиться.

В.Путин: Спасибо большое.

Пожалуйста, Песков Дмитрий Николаевич, Агентство стратегических инициатив.

Д.Песков: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые участники заседания!

Хотел бы сказать несколько слов об идеологии программы, о некоторых сложных вопросах, которые она поднимает, и о развилках, которые у нас появляются. Конечно, программа сама по себе ни в коем случае не является таким цифровым госпланом. Она не претендует на полноту и на всеобъемлемость.

Наверное, не стоит такой цифровой госплан создавать и надеяться на то, что мы потоком проектов создадим в России современную цифровую экономику. Темп изменений такой большой, что можно создать среду и критические условия, но не надо пытаться считать, что мы самые умные и точно знаем, как в будущем будет и что именно мы построим.

В этом смысле программа про фундамент. Если пользоваться аналогией, то это промышленная площадка, которой выделяется земля, то есть ключевые технологии, подводятся дороги в виде быстрого интернета, подводится электричество в виде создания вычислительных мощностей центров обработки данных, ставится ограждение в виде системы информационной безопасности.

Но то, что именно там, на этой площадке, должно быть построено, конечно, это должен определять человек и предприниматель, а не государство. Потому что, ещё раз, слишком быстро происходят изменения. Бизнес лучше это делает не потому, что он умнее, а потому, что он быстрее. Нам, конечно, здесь надо очень быстро гнаться за конкурентами.

У нас очень амбициозная программа, но она гораздо меньше того, что нам действительно надо сделать, но больше, чем то, что мы умеем делать сегодня. Этот разрыв — программа как раз на него направлена. То есть мировым лидером мы за счёт реализации этой программы не станем, но пропуск в первую лигу получим за те годы, на которые эта программа рассчитана.

Два критических фактора, которые у нас возникают: это нормативное регулирование и кадры. В нормативном регулировании у нас очень простой риск. Сегодня действующая система регуляторики, конечно, запрещает нам делать всё то, что мы собираемся сделать в цифровой экономике.

Это естественная функция, собственно, этой регуляторной системы. Но нам нужно спроектировать в рамках этой программы ситуацию, при которой у нас есть запрет на слово «запрет», за исключением, конечно, Уголовного кодекса.

Должны быть варианты: «можно, но давайте попробуем здесь, то есть в песочнице» или «давайте так, но с какими-то ограничениями». Вот эту систему, конечно, необходимо выстроить, иначе люди очень умело уклоняются от регулирования в цифровой экономике.

Если мы будем пытаться всё зарегулировать, мы воспитаем передовую нацию криптоанархистов. Они будут прекрасно соревноваться с нашими органами по обходу соответствующих норм. Мы, конечно, выполним задачу по всеобщей цифровой грамотности, но это, наверное, будет немножко не та грамотность, которая нам нужна.

И люди — действительно это ключевое ограничение программы. Мы видим, что нам нужно как минимум три уровня решений в этой части. Всеобщая цифровая грамотность, конечно, уровни школы, и программа ставит перед собой предельно амбициозные цели.

Первое — это ввести так называемое цифровое ГТО, которое бы давало для всех, владеющих этими компетенциями, преимущество при поступлении в вузы.

Модернизированный урок технологий, который должен регулироваться отдельным образом, быстро впитывая в себя лучшие мировые практики, их прямую трансляцию прямо в урок.

И предлагается в рамках ЕГЭ засчитывать результаты по информатике, но это минимальные вещи.

Мы понимаем, что для прорыва нам не нужен миллион программистов, нам нужно, по нашим подсчётам, 120 тысяч высококвалифицированных инженеров и программистов, потому что если мы переучим всех, и они будут не очень грамотные, то мы попадём в ловушку, в которую сейчас попали наши индийские коллеги.

Они десять лет инвестировали гигантские средства в подготовку массовых низкоквалифицированных программистов, и сейчас на новой волне технологической революции их всех прекрасно замещает искусственный интеллект в дата-центрах, в центрах обработки голоса, во многих сервисах большого количества.

Эту волну наступления искусственного интеллекта нам ни в коем случае нельзя проспать. Она, конечно, совершит и неприятные вещи. Она выбросит ещё некоторое количество людей на рынок труда, и нам надо быть к этому откровенно готовыми, поэтому программа предполагает создание системы цифровых ваучеров, которые направлены на получение нужных компетенций через онлайновые системы образования, именно нужных для цифровой экономики. Три этих шага, как кажется, могут решить часть задач в подготовке кадров.

Конечно, мы ещё упрёмся в этический барьер. Этический барьер очень серьёзный, потому что часто общество будет не готово к использованию и принятию результатов этих технологий. Сегодня в сознании робот за рулём, за штурвалом или со скальпелем в общественном восприятии — это очень опасно.

Мы пройдём за 20 лет к обратной ситуации, когда люди будут говорить, что человек за рулём, за штурвалом и за скальпелем — это опасно или даже преступно, потому что это уносит большое количество жизней за счёт большого количества ошибок.

И программа, даже в части здравоохранения, предполагает, что мы часть решений, например, по диагностике передаём в сторону этого самого искусственного интеллекта и автоматизированных систем.

Конечно, нам важно не только оцифровать старое, не только оцифровать госуслуги и госуправление, нам ведь нужно ещё на этом заработать. В этой части мы синхронизируем программу «Цифровая экономика» с Национальной технологической инициативой. То есть рынки НТИ должны использовать инфраструктуру, которая создаётся в цифровой экономике, становиться для неё таким топливом, движением вперёд.

Потому что, ещё раз, должны быть не только центры убытков, но и центры прибыли. Конечно, для того чтобы вся эта штука ехала, нам нужна очень небанальная система управления, потому что в мире нет примеров, чтобы министерства создали передовые системы цифровой экономики.

Более того, нет примеров, когда только госкомпании создают такого рода системы. Везде это роль маленьких, это роль стартапов. Мы знаем, что наши конкуренты запускают похожие программы про нацию стартапов, про другие вещи.

Важно создать центр компетенции в системе управления, в котором голос бизнеса был бы также весом, как и голос государства. Мы это несколько лет назад сделали в рамках Национальной предпринимательской инициатив, и, как вы знаете, смогли продвинуться быстрее практически всех наших других конкурентов. Даже коллеги спрашивали: «Какое у вас волшебство, в чём?» Мне кажется, это волшебство, эту волшебную палочку ломать не надо, и механизм вовлечения бизнеса в эту систему принятия решений нам необходимо сохранить – тогда есть шанс: ещё раз, мировыми лидерами не станем, но пропуск в первую лигу получим.

В.Путин: Благодарю Вас.

Коллеги, кто хотел бы что-то сказать? Пожалуйста, Михаил Викторович.

М.Шмаков: Спасибо, Владимир Владимирович.

Очень интересный и содержательный доклад, который Николай Анатольевич Никифоров представил на наше заседание, и действительно, с основными выводами доклада стоит согласиться. Амбициозные задачи, которые там стоят, реальны и действительно имеют для нашей страны особое значение, поскольку в мире это продвигается очень быстро.

Хотел бы коротко обратить внимание на некоторые задачи, которые обозначены в материалах, которые у нас есть. Кадры и образование: обеспечить введение нормативной базы регулирования трудовых отношений с гибкой дистанционной занятостью.

Очень важный, безусловно, вопрос, задача, но считал бы, что необходимо дополнить это одним словом: нормативная база регулирования трудовых и социальных отношений с гибкой дистанционной занятостью. Потому что сегодня это самая острая и самая неразвитая тема, к которой подступаются, но ещё ни в одной стране не решили; это встаёт перед нами точно так же остро.

Было сказано только что Песковым о том, что надо решать этические, философские проблемы, которые возникают в связи с цифровой экономикой, это одна из таких этических, философских проблем.

Сегодня в той экономике, в которой мы живём, жили десятки, а может быть, и несколько сотен лет, мы понимаем под рабочим местом то, что генерирует у нас, во-первых, продукцию, потом генерирует заработную плату работников, генерирует налог на доходы физических лиц и генерирует взносы в социальные фонды. Тогда, когда у нас гибкая дистанционная занятость, у нас исчезают основания для того, чтобы в этой парадигме всё это работало. Здесь надо действительно решать другие задачи и по-другому это всё строить. Недавно была такая дискуссия: нужно ли, чтобы робот платил подоходный налог? Это в качестве шутки или в качестве инженерной шутки, но на самом деле так и есть: рабочее место занято, продукция производится, налогов нет и взносов в социальные фонды нет.

Это не то, что не надо роботы внедрять, а то, что необходимо менять всю систему, в том числе социальной защиты, потому что человек на дистанционной занятости не имеет больничного, он не имеет пенсии, поскольку не отчисляет туда по известной схеме, и так далее.

Поэтому, собственно, в ряде стран проводятся такие эксперименты по внедрению базового безусловного дохода, когда человек получает от общества, от государства базовое месячное пособие (это не значит прожиточный минимум). Такое пособие, конечно, не делает его богатым, но у него нет постоянной занятости: случайные заработки или какая-то дистанционная занятость. То есть эта проблема тоже у нас сейчас встаёт и будет вставать. Поэтому я бы просто как задачу предложил в пункт 2.9 добавить это, потому что надо решать и сейчас уже заниматься проработкой этих проблем.

В.Путин: Благодарю Вас.

Пожалуйста.

А.Репик: Уважаемый Владимир Владимирович!

В какой-то степени хотел бы отрефлексировать на выступления предыдущих докладчиков.

Дело в том, что ведущаяся сейчас работа по повышению качества существующих процессов и сервисов, в том числе государственных, в экономике с использованием наших современных цифровых технологий крайне важна.

Она важна в первую очередь потому, что вовлекает большое количество новых потребителей в цифровую экономику, граждан. Без того, что говорит Сергей Семёнович, без обязательного привлечения граждан к цифровой экономике, мы, конечно, отстанем именно как потребители, и тем самым бизнес будет в недостаточной степени востребован.

В то же время мы понимаем, что эта работа не формирует цифровую экономику, она формирует экономику оцифрованную. А настоящая цифровая экономика – это экономика платформ, отвечающая в том числе на вопрос, который поставил руководитель профсоюзного движения.

Платформа – это система отношений между потребителем (гражданином), который гарантированно получает качественную услугу по фиксированной цене, тем, кто предлагает эту услугу и гарантированно получает за неё соответствующую оплату, и государством, и обществом, которые получают соответствующие налоговые и социальные отчисления.

Это принципиально важно, потому что это выводит из тени тех, кто сейчас в этой тени находятся, и формирует для этого нормальную транспарентную систему без диспропорций в конкуренции.

При этом очень важно, чтобы при регулировании платформ (то, о чём говорил Дмитрий Песков) мнение и позиция бизнеса не просто учитывались; кстати, экспертное сообщество, деловое сообщество большую роль играло при формировании текущего проекта программы. Например, система «двух ключей», которая была в Национальной предпринимательской инициативе, предложенная «Деловой Россией» в своё время, помогала не только тестировать, насколько регулирование подходит или не подходит деловому сообществу, но ещё и потом смотреть на правоприменение. Поэтому у нас и получились по-настоящему хорошие результаты.

Конечно, крайне важно не забыть про роль государства и в защите конфиденциальности, и в подготовке кадров, и очень важно в создании и поддержании необходимой инфраструктуры, потому что объём запроса на эту инфраструктуру растёт геометрически. Для того чтобы, например, сохранить данные полностью секвенированного генома миллиона человека, нам нужен миллиард миллиардов байт. То есть цифра, название которой мы сегодня перед совещанием пытались вспомнить, это уже десятки зеттабайт данных. Чтобы засеквенировать все геномы, нужны эксабайты данных. То есть мы живём в какой-то совершенно новой системе запроса на инфраструктуру без государства. Бизнес на этот запрос не ответит.

Если не менять рецепт успеха и работать вместе, в том числе над регулированием, особенно с учётом возможности пилотировать это на лучших субъектах (например, медицину – на базе московского медицинского кластера, какие-то вещи опять же на базе тех субъектов, которые к этому готовы), я абсолютно уверен, что у нас получится избежать той самой цифровой анархии и в то же время не оказаться в ситуации, когда потребитель не захочет пользоваться нашими продуктами, а будет выбирать продукты каких-то других государств. У нас есть все основания рассчитывать, что наши продукты будут как минимум не хуже, а то и лучше.

В.Путин: Спасибо.

Прошу Вас.

М.Осеевский: Уважаемый Владимир Владимирович! Коллеги!

Наша компания принимала активное участие в разработке программы, в работе были задействованы несколько десятков экспертов. Основное направление, задача, которую мы для себя видим, – это, конечно, развитие базовой инфраструктуры. Поскольку у нас уже элементы дискуссии – не думаю, что это должна быть задача государства. Мы считаем, что сегодня бизнес и такие компании, как «Ростелеком», вполне в состоянии обеспечить потребности всех отраслей экономики в создании такой инфраструктуры. Мы планируем в горизонте пяти лет инвестиции в объёме до 130 миллиардов рублей в развитие систем передачи информации, центров обработки и хранения данных.

Это позволит нам почти на 40 процентов увеличить пропускную способность по всей стране, развить глобальные коридоры (транзит Европа – Азия) для улучшения обмена трафиком с нашими европейскими и азиатскими партнёрами и сформировать самую широкую в стране сеть центров обработки данных.

В следующем году мы совместно с компанией «Росатом» рядом с Калининской атомной станцией запустим крупнейший в Европе центр обработки и хранения данных. Его мощности будет достаточно для обеспечения потребности большинства федеральных органов исполнительной власти. Поэтому сегодня такой потенциал существует.

Кроме базовой инфраструктуры, конечно, нужно создавать новые инфраструктуры, коллеги об этом сегодня говорили: это цифровые платформы. Мы сфокусированно работаем над созданием целого ряда из них, я бы в качестве приоритета выделил платформу индустриального интернета.

Мы ориентируемся на четыре базовые отрасли, в которых эти технологии и программы будут использоваться: это нефтегазодобыча, это энергетика, машиностроение и сельское хозяйство. Сельское хозяйство, как ни странно, является очень серьёзным запросчиком такого рода технологий.

И третье, очень важное направление – это, конечно, обеспечение киберустойчивости и инфраструктуры, и институтов цифровой экономики. Наш центр кибербезопасности, работающий в круглосуточном режиме, только за последние три месяца отразил более двух тысяч атак, поэтому, конечно, мы планируем очень серьёзные инвестиции в развитие и технологических инструментов, и мощности, видим большой спрос со стороны наших клиентов, компаний и граждан.

В целом, конечно, программа цифровой экономики является для «Ростелекома» стратегическим документом, на базе которого мы будем формировать новую стратегию развития компании на среднесрочный период.

В.Путин: Спасибо.

Пожалуйста, Герман Оскарович.

Г.Греф: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Мне кажется, что это действительно очень важный разговор, и Ваше выступление на Петербургском форуме на самом деле задало очень важный тренд вообще в экономике, очень много компаний сразу же обратились к своей цифровой стратегии.

И сегодняшнее заседание, мне кажется, уже само по себе очень правильный сигнал. Я хотел бы поблагодарить организаторов за то, что мы все были вовлечены. Документ, конечно, ещё подлежит серьёзной доработке, тем не менее очень важно, что все основные элементы сформулированы.

Хотел бы несколько вещей сказать, назвал бы семь пунктов, которые являются на сегодняшний день ключевыми. Два из них – технологические, в которых особое участие государства не нужно. Это две ключевые технологии на сегодняшний день: искусственный интеллект и блокчейн. Искусственный интеллект – новейший тренд, который затронет всё, как Вы сказали в своём вступительном слове: и социальную сферу, и госуслуги, и все виды бизнеса.

Что мы здесь испытываем сегодня? Это гигантский дефицит кадров. Это сегодня большая проблема. Постановка задачи может быть перед ведущими вузами. Они сейчас наращивают свои мощности, но мы отслеживаем студентов и пытаемся их сопровождать уже с третьего курса с тем, чтобы получить на выходе специалистов.

Пока, конечно, и позиции страны, и позиции компаний требуют очень серьёзного усиления в искусственном интеллекте. Спасибо, что есть такие компании, как «Яндекс». «Яндекс» вложил очень много средств, в том числе в создание факультетов Computer Science. Собственно, мы начинали нашу компетенцию с помощью их специалистов. Это сегодня становится доминирующим трендом для всех.

Вторая технология – это блокчейн. Тоже думаю, что нам здесь никакая помощь не нужна, кроме одной: нужно внести в программу подготовки ключевых вузов соответствующие специализации – наверное, единственное, что нам пока нужно. Технологии мы сами доведём, нам нужна поддержка кадрами и, наверное, аккуратным регулированием. Самое главное, чтобы не было запретов.

Сказали, что запретим виртуальную валюту. Хочу сказать, что сразу же громадное количество перетока дата-центров, занимающихся майнингом, и технологических стартапов переместилось за рубеж. Здесь очень аккуратно нужно, конечно, регулировать, но регулирование, очевидно, потребуется, потому что технология взрывная.

Две вещи, которые связаны уже не с интеллектуальными упражнениями, а с тем, что называется хард: это квантовый компьютинг. Не вижу, что бизнес справится с этим. У нас пока плохо с заделами в этой части – конечно, нужна серьёзная помощь со стороны государства, наверное – частно-государственное партнёрство.

Возможно, квантовый центр занимается этим. Но, конечно, честно говоря, там только несколько направлений, в первую очередь связанных с квантовой киберзащитой, но нам нужны собственные разработки квантового компьютера.

Появится на рынке квантовый компьютинг – разрыв будет гигантский между теми, кто им владеет, кто нет. Технология, конечно, должна быть национализирована у нас. Ещё раз повторяю, что мы не видим, как бизнес с этим справится.

Четвёртое направление, такой же мощный тренд, который сегодня развивается во всех отраслях, – это робототехника. Робототехника (достаточно много направлений) – нужны выделенные ресурсы государства. Как это развивается везде? Это совместные предприятия ведущих центров разработки, вузов и компаний, которые на этом специализируются.

Мы активно последний год изучали рынок, у нас есть своя лаборатория робототехники, но хочу сказать, что мы, конечно, пока очень сильно в этом отстаём. В этом хотелось бы иметь совместную программу с государством.

Пятый пункт – это кибербезопасность. Абсолютно согласен, мы сейчас начинаем в бизнесе объединять усилия, это становится очень серьёзной проблемой, очень серьёзной угрозой. Ни одна компания не может защититься сама.

Должны быть совместные усилия всех государственных органов и крупнейших компаний, которые в конце концов могут построить эффективный обмен информацией, эффективный зонтик над всей экономикой, без этого невозможно. Здесь, конечно, нужна очень активная государственная политика.

Шестой пункт, согласен с Дмитрием Песковым, – школы. Радикальное переосмысление в мире происходит концепции образования. Конечно, нам нужно очень серьёзно эту дискуссию поддержать. В вузах ситуацию уже не догнать – она сегодня создаётся в школах: радикально меняется модель.

И мне кажется, что здесь очень хорошее поле для взаимодействия и компаний, и государства (муниципалитетов). В Москве целый ряд такого рода проектов ведётся, Сергей Семёнович их активно поддерживает. Москва может быть таким стартом и полигоном. Но и по всей стране нам это нужно делать.

И последний пункт – это госуслуги и модель управления. О модели управления сказал Николай Анатольевич, сказал Дмитрий Песков – абсолютно это поддерживаю. Нам в старой модели управления не построить диджитальную экономику – нужно поменять модель управления.

Понимание того, как её менять, есть; как применять это – есть. И, наверное, в эту программу эта часть должна быть серьёзно погружена. Это может дать гигантский толчок скорости развития нашей страны.

Мы можем выйти совершенно на другие рубежи, если мы это сделаем. Мне кажется, это то, в чём у нас есть великолепный шанс (не хочется быть супероптимистом, но в этой части я большой оптимист) серьёзно вырваться вперёд.

И госуслуги. Мы активно работаем с Правительством в этой части. Действительно, совмещение бизнеса и государственных структур, субъектов Федерации в части предоставления услуг – у нас опыт есть такой уже. Налоговая служба, Федеральное казначейство, Росреестр, Пенсионный фонд делают гигантские шаги, Правительство в это вовлечено, спасибо большое за поддержку, но сейчас, мне кажется, опять традиционными методами нам диджитализацию госуслуг не сделать.

Мы сделали порталы как верхнюю часть, люди заходят на эти порталы, но все услуги предоставляются вручную. Для того чтобы все процессы редизайнировать, нужно участие бизнеса. Мне кажется, это тоже очень важная вещь, которая существует.

И последний вопрос – по поводу больших развилок, о чём коллеги сказали. Одна из гигантских развилок: все диджитальные компании будут выживать глобальными. У нас недостаточно рынков, как у китайцев, конечно; это очень серьёзная развилка – конфигурация российского рынка, чтобы нам оставаться конкурентоспособными. У нас, к сожалению, есть серьёзные ограничения на развитие на глобальном рынке. Как нам не потерять шанс и остаться конкурентоспособными на этом глобальном рынке – это, мне кажется, самая серьёзная развилка, которая есть сегодня, и, наверное, по ней нужно очень серьёзно подумать, рассмотреть все варианты и принять решение.

Ещё раз хотел бы поблагодарить всех коллег за критически важную тему; Владимир Владимирович, а Вас за то, что сейчас эта тема выходит на первый план в части государственной политики.

В.Путин: Благодарю Вас.

Мы уже с вами обсуждаем эту тему не первый раз, здесь таких не найдётся, но вообще в принципе наверняка есть и наши коллеги, и просто рядовые граждане страны, которые зададутся вопросом: зачем нам это всё нужно? Потому что у нас всё есть и так: нефть, газ, уголь, металлы, причём самые разные: чёрные, цветные, золото, платина, алмазы – чего у нас только нет. В принципе в общем и целом технологическое развитие идёт неплохо, интеллектуальная база очень хорошая, но нам нужен с вами рывок – вот что нужно, и нужно это обеспечить.

Один из наших коллег в одной из арабских стран, бывший министр нефти, как-то сказал: «Каменный век закончился не потому, что камни кончились, а потому, что появились новые технологии». Они появляются в мире. Тот, кто опоздает в этом соревновании, мгновенно – я хочу это подчеркнуть, – во всяком случае очень быстро попадёт в полную зависимость от лидеров этого процесса.

Россия не может ни в коем случае этого допустить. Главное, что у нас есть все шансы, возможности, используя те факторы, о которых я уже сказал, а их нужно максимально использовать, для того, чтобы обеспечить этот рывок и прорыв в будущее.

Давайте мы с учётом того, что сегодня услышали от коллег, поправим в плане, предложенном Правительством, примем этот план и будем напряжённо работать над его реализацией.

Французские ВВС нанесли 600 авиаударов по позициям боевиков террористической группировки "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ) за время боев за Мосул, передает в среду агентство Франс Пресс со ссылкой на представителя ВС страны.

В общей сложности с начала участия Франции в операциях против ИГ* в сентябре 2014 года французские самолеты нанесли 1 тысячу 307 авиаударов на территории Ирака и Сирии.

Агентство отмечает, что, по информации из Пентагона, войска международной коалиции, возглавляемой США, в общей сложности нанесли более 22,6 тысячи ударов в Ираке и почти 9,7 тысячи ударов в Сирии.

Ранее сообщалось, что федеральная полиция Ирака окружила оставшихся в Мосуле боевиков террористической группировки ИГ* в последнем районе, площадь которого не превышает 500 квадратных метров.

На прошлой неделе премьер Ирака Хайдер аль-Абади заявил, что освобождение главной мечети Мосула ан-Нури, откуда главарь ИГ* в 2014 году провозгласил "халифат", является "концом игиловского лжегосударства". Представитель коалиции Райан Дилон отметил, что о полном освобождении города может быть объявлено в течение нескольких дней.

*Запрещенная в России террористическая организация

Виктория Иванова.

Ответом на последние ракетные испытания КНДР должна стать резолюция СБ ООН, заявил постпред Франции при ООН Франсуа Делаттр. Такой подход поддержал представитель Великобритании.

"Мы выступаем за новую резолюцию Совета Безопасности, которая ужесточит режим санкций в отношении северокорейского режима", — заявил Делаттр журналистам в среду.

"Совет Безопасности должен немедленно начать работу над новой резолюцией", — заявил на заседании постпред Великобритании Мэттью Райкрофт.

КНДР объявила во вторник о проведении первого успешного запуска межконтинентальной баллистической ракеты "Хвасон-14". По ее информации, максимальная высота полета ракеты составила 2802 км, дальность — 933 км.

Однако, по данным Минобороны РФ, ракета КНДР поднялась на высоту 535 км и пролетела около 510 км. Как уточнили в ведомстве, такие показатели соответствуют характеристикам ракеты средней дальности.

Канцлер Германии Ангела Меркель по телефону заверила украинского президента Петра Порошенко, что во время встречи лидеров Германии и Франции с президентом России "ничего о судьбе Украины" без Киева решаться не будет, сообщила в среду пресс-служба украинского главы.

Ранее помощник президента РФ Юрий Ушаков сообщил, что Владимир Путин 8 июля в Гамбурге в формате рабочего завтрака обсудит с президентом Франции Эммануэлем Макроном и Меркель ситуацию на Украине.

"Ангела Меркель заверила Петра Порошенко, что во время встречи ничего о судьбе Украины без Украины решаться не будет", — говорится в сообщении.

Как отмечается, Порошенко и Меркель также подчеркнули необходимость продолжения активных контактов в "нормандской формате".

Госсекретарь США Рекс Тиллерсон в рамках визита в Киев 9 июля представит украинскому президенту Петру Порошенко свой взгляд на конфликт на востоке Украины, а также попытается собрать больше информации по этому вопросу, сообщил журналистам высокопоставленный чиновник Госдепартамента.

Представитель американского внешнеполитического ведомства рассказал, что Вашингтон полностью поддерживает Минские соглашения и не видит им альтернативы.

"Госсекретарь говорил, что пока нет лучшего варианта, на который согласятся Россия и Украина. "Минск" — это то, что у нас есть, и мы полностью поддерживаем "Минск". Но это не исключает другие опции, если окажется, что есть возможность достижения той же цели лучшим способом и это будет принято Украиной и Россией", — пояснил он.

Чиновник сообщил, что Вашингтон рассматривает варианты поддержки "нормандского формата" и Минских соглашений.

"Все члены "нормандского формата" — Франция, Германия, Украина и Россия — выразили свое желание иметь такого партнера, как США, в переговорах. Не как члена "нормандского формата", но как поддержку этого формата", — отметил дипломат.

Говоря о возможном назначении спецпредставителя США в "нормандском формате", он сообщил, что США рассматривают любые варианты, где могут быть полезными.

По словам чиновника, Тиллерсон намерен обсудить с Порошенко "всестороннюю помощь" США в части поддержания суверенитета и территориальной целостности Украины. Дипломат подчеркнул, что Соединенные Штаты не намерены поставлять Киеву летальное оружие.

"Мы как не поставляем оружие на Украину, так и пока не приняли решение делать это", — сказал он.

В июне в Киеве заявили, что рассчитывают в течение двух-трех месяцев подписать с США соглашение о поставках оружия. Как впоследствии уточнил Порошенко, речь о летальном оружии пока не идет, власти ожидают поставок оборонительного вооружения.

Киев начал военную операцию против самопровозглашенных республик Донбасса весной 2014 года. Вопрос урегулирования внутриукраинского конфликта обсуждается в том числе в ходе встреч контактной группы в Минске и в "нормандском формате" — высокопоставленными представителями Германии, России, Украины и Франции.

До основания, а затем…

Алексей Арбатов

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2906786 Алексей Арбатов

НАТО в мире переоценки

Как вернуть альянсу смысл и перспективу

Станислав Белень – профессор Института международных отношений Варшавского университета, специалист по внешней политике России. В 1999–2014 гг. главный редактор журнала Stosunki Mi?dzynarodowe-International Relations.

Резюме Странам НАТО следует задуматься, быть ли альянсу наступательным оружием в глобальной идеологической войне (под лозунгом «тотальной демократии») или выполнять региональные (трансатлантические) оборонительные функции, для которых он и был создан.

Западное геополитическое и цивилизационное сообщество переживает сложную фазу переоценки своей роли в международной системе. Запад по-прежнему обладает мощью, чтобы жить хорошо, но у него больше нет сил, чтобы назидательно рассказать другим, как жить – такая точка зрения означает, что динамика цивилизационной экспансии утрачена, приоритет – защита своих активов, а не вычерчивание геополитической карты мира. На фоне кризиса западных ценностей стоит задуматься о том, выдержит ли сообщество испытание конфронтацией с реальностью. В конце концов десуверенизация Западной Европы произошла именно в рамках НАТО – главного альянса Запада. Европейские союзники США потеряли геополитическую субъектность. Их роль в международных отношениях деградировала до уровня пешек на глобальной шахматной доске. Все ходы определяются более сильным игроком из-за океана.

Западноевропейские союзники находятся в комфортной безопасности не только благодаря тесным связям с Соединенными Штатами и размещению американских войск на своей территории. Горячие точки и угрозы потенциального агрессора далеко. Страны же, расположенные на восточной границе Североатлантического блока, ощущают большую уязвимость и имеют меньше гарантий безопасности. Такое разделение нелогично и опасно для стабильности.

Страны Центральной и Восточной Европы безоговорочно поддерживали Америку во всех вмешательствах (в Югославии, Афганистане, Ираке), итог которых оказался противоположен заявленным целям. Стремление американцев к мировой гегемонии не только привело к катастрофе в Ираке и Ливии, но и подорвало веру в способность Запада и его институтов обеспечивать международный порядок. Под именем «гуманитарных интервенций» имело место самоуверенное применение силы, чтобы «потушить пожары», которые спровоцировал сам Запад.

При этом путь к полному преодолению противоречий, которые являлись смыслом существования двух основных военно-политических блоков во время холодной войны, так и не был найден. Не удалось создать единую систему международной безопасности. После того как Организация Варшавского договора прекратила существование, Запад взялся расширять свое геополитическое доминирование, ступив на территорию бывшего восточного блока. Это раздражало Россию, которая, вернувшись в игру, стала серьезным препятствием для Североатлантического альянса, стремившегося к дальнейшей экспансии, на этот раз на постсоветском пространстве. Россия продемонстрировала решимость защищать интересы своей безопасности силой – примером стали конфликты в Грузии и на Украине. Москва заявляет, что США вместе с европейскими союзниками нарушили обещание, данное Михаилу Горбачёву во время переговоров об объединении Германии: Североатлантический альянс не будет претендовать на страны Центральной и Восточной Европы. И рассекреченные документы из американских дипломатических архивов подтверждают версию России.

Саммит НАТО в Варшаве в июле 2016 г. дал пищу для размышлений по поводу функций альянса в современном мире. Из-за негативного опыта американской гегемонии и роста внутренних противоречий, парализующих принятие решений в блоке, многие страны-члены не настроены поддерживать свои обязательства в существующем объеме и даже хотят их сократить. На фоне обострения террористической угрозы и смены акцентов с военной безопасности на миграционную растут изоляционистские настроения, причем в первую очередь они исходят от Америки. Ее президент, еще будучи кандидатом, ставил под вопрос целесообразность участия США в дорогостоящем альянсе и призывал вернуться к традициям обособления, а, вступив в должность, совершенно смутил союзников своими противоречивыми заявлениями.

Трудно сказать, являются ли эти тенденции естественным результатом разрушения «старого альянса» или следствием близорукости и популизма политических лидеров, теряющих инстинкт самосохранения и неспособных отличать угрозы стратегического характера от воздействия постоянных террористических атак. Страх и паника, вызванные терактами, могут иметь более серьезные последствия для оборонных стратегий уязвимых государств, чем угроза ядерной атаки со стороны недружественных стран.

Проблема идентичности в альянсе

После окончания холодной войны Североатлантический альянс постепенно отходил от своей главной роли – оборонительного блока. Будучи региональной организацией коллективной безопасности, основанной на принципе «один за всех и все за одного», НАТО подчинилась глобальным интересам американского гегемона, стала инструментом укрепления глобального доминирования США за счет европейских союзников. Не все поддерживали интервенции, выходящие за территорию альянса и даже за рамки обязательств, записанных в статье 5 Вашингтонского договора (так, Франция выступила против ударов по Югославии в 1999 г., а вместе с Германией и Бельгией была против американского вторжения в Ирак в 2003 г.). Конфликт между ключевыми членами альянса парализовал процесс принятия решений, в результате произошло ослабление всей коалиции.

Причиной проблем Североатлантического альянса стало, с одной стороны, размывание общности стратегических целей из-за навязывания односторонней политики безопасности Соединенных Штатов и игнорирование существующих механизмов координации и консультаций (например, формирование так называемых «коалиций доброй воли»). С другой стороны, на единстве и эффективности блока негативно сказалось расширение НАТО. Чрезмерное количество участников создает проблемы координации и умножает противоречия и конфликты. В конечном итоге чем больше альянс, тем менее важным выглядит вклад отдельных, особенно небольших государств. Падает и значимость обязательств каждого участника.

Все это соответствует известному правилу, что оборонительные возможности не являются простой суммой слагаемых, т.е. потенциалов стран-участниц. Конечно, высокая степень интеграции, особенно в военной сфере (общая стратегическая доктрина, командование, механизмы коммуникации, схожесть оснащения, одинаковая военная структура, согласованная огневая мощь боевых подразделений, сочетаемость подготовки, совместные учения и т.д.), обеспечивает значительное качественное увеличение мощи и потенциала блока в целом по сравнению с арифметической суммой вкладов отдельных стран. Из-за несопоставимости возможностей лидера организации и ее новых членов, не имевших значения с чисто военной точки зрения, в НАТО естественным образом стала доминировать держава-гегемон. Соединенные Штаты провозгласили себя не только полностью ответственными за эффективность альянса, но и бесспорным лидером Запада, продвигающим свои идеологические ценности на новых геополитических пространствах.

Это привело к возражениям извне (в основном со стороны России) и разногласиям внутри альянса (критика Франции, Германии и некоторых стран Центральной Европы). Оказалось, что общая идеология, безусловно, укрепляющая внутреннюю коммуникацию и единообразие оценок, может вызвать напряженность и непонимание, если участники несоразмерны, а их связи асимметричны.

Пример НАТО показывает, что, вопреки широко распространенному убеждению, расширение союзнического взаимодействия не происходит автоматически. Дебаты по поводу легитимности запуска механизма, предусмотренного статьей 5 Вашингтонского договора, после атак «Аль-Каиды» на США в 2001 г. доказали, что обстоятельства, когда может быть востребована помощь союзников, неоднозначны. И положений, прописанных в учредительном договоре, недостаточно. Нужна воля стран выполнить взятые на себя обязательства.

Яркими примерами слабости системы принятия решений в НАТО можно назвать споры о безопасности Турции в случае вторжения в Ирак и отсутствие реакции на реальную угрозу энергетической безопасности во время российско-украинского газового конфликта в конце 2008 – начале 2009 годов. Следует, однако, признать, что благодаря инерции НАТО удалось избежать необдуманных шагов после аннексии Крыма и вспышки сепаратизма на востоке Украины в 2014 году. Разница в восприятии рисков, которые этот конфликт несет для альянса, еще раз продемонстрировала, что евроатлантическое сообщество путает реального врага с источниками других угроз (сепаратизм, реваншизм, терроризм, восстания).

До недавнего времени казалось, что после холодной войны конфликты между странами или их коалициями перейдут на другой уровень («межцивилизационные войны», по выражению Сэмюэла Хантингтона). На самом деле это лишь отвлекало внимание от реальных явлений, требующих нового определения противника. На смену старым экспансионистским тоталитарным державам пришли гибридные структуры – псевдогосударства, несостоявшиеся государства и страны-изгои. Столкнувшись с такими противниками, которые скрываются, например, под лозунгами джихадизма, действуют изнутри и извне, на неизученных пространствах, самый мощный западный альянс обнаружил необходимость новых стратегий и новых методов определения реальных угроз.

Странам НАТО следует задуматься, быть ли альянсу наступательным оружием в глобальной идеологической войне (под лозунгом «тотальной демократии») или выполнять региональные (трансатлантические) оборонительные функции, для которых он и был создан. В конце концов демократизация не является фундаментальной целью Североатлантического блока.

Наивная убежденность американских неоконсерваторов и интервенционистов в том, что делегитимация авторитарных режимов принесет человечеству счастье посредством переноса универсальных демократических моделей, к сожалению, ведет к усугублению хаоса и конфликтов. Это показали последствия «арабской весны» и различных «цветных революций». Даже если авторитарные режимы в Москве или Пекине утратят легитимность, им на смену необязательно придут демократии. Потому что демократия не является в современном мире универсальной ценностью или единственной политической моделью. Геополитически она также не предопределена.

Многие азиатские страны доказали возможность постепенных преобразований, которые не всегда ведут к воспроизведению западных образцов, но способствуют эволюционному восстановлению политических отношений и обретению властью новых форм социальной легитимности (как в Японии, Южной Корее, Малайзии, Индонезии, Турции, на Тайване и Филиппинах). В некоторых регионах, например в Латинской Америке, волны демократизации часто вызывали активное противодействие. Экономические кризисы и политические противоречия, сопровождающие системные преобразования, показывают, что население многих стран еще долго будет воспринимать демократию через призму страха перед обрушением уровня жизни, а также негативного опыта самих западных держав, переживающих экономические, демографические или миграционные кризисы.

Уклоняясь от определения своего цивилизационного противника (терроризм – лишь его инструмент), Запад совершает серьезную ошибку, и воспроизводит стратегическую нацеленность на Россию. Фактов, подтверждающих, что Москва намерена объявить войну Западу, нет. Россия, безусловно, не откажется от своего геополитического статуса и будет решительно защищать интересы безопасности. Тот, кто не хочет этого понимать, выбирает бессмысленную конфронтацию с Москвой. Руководствуясь старыми предрассудками, Североатлантический альянс под влиянием Вашингтона предпочел расширение на восток, вступив в борьбу за постсоветское пространство. Это вызвало антагонизм России по отношению к Европе и, что еще хуже, дестабилизировало и ослабило способность эффективно противодействовать угрозам цивилизационного характера.

Время идеологических крестовых походов во имя демократии и прав человека заканчивается. Неолиберальная доктрина на спаде, капитализм вступил в стадию повторяющихся кризисов и отсутствия перспектив, особенно с точки зрения тех, кто отвергнут или исключен. Понимание ценностного многообразия и признание системных различий – первый шаг для членов НАТО на пути к строительству modus vivendi с такими странами, как Россия или Китай. От мирных отношений с ними зависит стабильность мирового порядка. Нужно отказаться от наступательных стратегий на постсоветском пространстве и принять идею нового добрососедства между государствами на восточной границе НАТО и России. Стороны должны рационально развивать и свой потенциал сдерживания, чтобы избежать соблазна совершить неожиданное нападение, но это не означает отказа от совместного решения многочисленных общих проблем путем диалога и компромиссов.

Такая политика потребует от НАТО глубокой, кардинальной переоценки, и в первую очередь отказа от дальнейшей экспансии на восток. Для Польши и стран Балтии, выбравших конфронтацию с Россией, это станет сложно преодолимым психологическим барьером, особенно после того как эти государства встали на сторону Украины в конфликте с Россией, лишив себя пространства для маневра, которое понадобится в случае смены приоритетов. Но когда восприятие угрозы в Европе изменится, возможно, им удастся приспособиться к новым условиям без истерии, как это было в период разрядки. Пока для таких изменений нет эмоциональных и личностных оснований, но усугубление миграционного кризиса и проблем энергетической безопасности очень скоро потребует адекватных мер.

Сейчас время работает против НАТО, потому что альянс не в состоянии пересмотреть свой ошибочный анализ источников угроз. Пропагандистские тезисы, что «Путин играет мускулами» и «агрессивность России растет», лишь повышают градус эмоций и ведут к эскалации напряженности. Такая ситуация отвечает интересам США, стремящихся сохранить глобальную гегемонию, основанную на догме времен холодной войны о необходимости защищать «свободный» мир от произвольно выбранных противников. Это отвлекает внимание от поражений Соединенных Штатов в разных уголках мира, пока Вашингтон пытается сдерживать амбиции России и Китая и контролировать мировую торговлю энергоресурсами. Но в итоге Запад окажется в конфронтации со многими потенциальными союзниками в противодействии угрозам экстремистов.

После деструктивного опыта нарушения международного права самими Соединенными Штатами НАТО нужно заняться переоценкой ключевых стандартов, лежащих в основе мирового порядка. В первую очередь восстановить веру в верховенство международного права, которое подразумевает обязательства каждого государства соблюдать обычные и договорные нормы, в особенности императивные нормы и принципы Устава ООН.

Один из ключевых принципов – невмешательство во внутренние дела, подразумевающее уважение компетенций власти и автономности принятия решений отдельных стран, в особенности когда речь идет об их юрисдикции. Однако в рамках альянса непонятно, как отделить национальные политические интересы от союзнической солидарности и контроля. Когда и как позволительно давать инструкции другим государствам по поводу внутреннего политического выбора и необходимых реформ? Интервенции в любой форме нарушают классический принцип суверенного равенства государств. Поэтому союзники не имеют права оказывать давление с целью подчинить своим интересам суверенные страны. Они также не правомочны использовать прямое или косвенное содействие (террористического, подрывного, дискредитирующего или иного характера) для свержения политических режимов. В конце концов «цветные революции» не входят в число инструментов оборонительного альянса, а геополитическая экспансия ограничена интересами безопасности других участников международных отношений.

Угроза ослабления альянса

Заключая союзы, страны расширяют возможности реализовывать свои внешнеполитические и военные цели. Уровень безопасности повышается, как и уверенность в том, что в случае прямой угрозы их не бросят. Но чтобы защита союзников была эффективной, необходима общность интересов. В первую очередь речь идет об одинаковом восприятии источников угроз и уверенности в том, что жизненно важные интересы участников будут отстаиваться коллективными усилиями. Однако общность внутриблоковых интересов подрывается большим числом участников и многообразием их ожиданий. Адам Бромке сформулировал это следующим образом: союзники с разным статусом «хотят извлечь максимальную выгоду, заплатив минимальную цену. Слабый партнер нацелен на получение максимальных гарантий безопасности, минимизировав ограничения своей свободы в реализации собственной политики. Сильная страна стремится взять на себя минимальные обязательства по отношению к слабому партнеру, максимально контролируя его действия». Компромисс между двумя противоречащими тенденциями определяет характер альянса – будет ли он тесным и длительным или непрочным.

Безопасность небольших государств всегда зависит от гарантий, предоставляемых крупными державами. Последние способны обходиться без союзников, но для небольших стран единственная возможность защитить свои ключевые интересы – заключить союз с сильными. Они хотят непосредственного военного присутствия защитников, которое становится стимулом для их армий и политиков, позволяя участвовать в совместных учениях или консультациях по различным вопросам.

Страны, вносящие реальный вклад в эффективное функционирование альянса, называются его опорами. Те, кто пользуется защитой патронов, – просто клиенты. Чем прочнее связи между патронами и клиентами, основанные на общности угроз, тем эффективнее альянс. Но если восприятие угроз патроном и клиентом различаются, возможны два сценария. Клиент, ощущающий угрозу, становится все более зависимым от патрона. Или неуверенный, ощущающий угрозу патрон может потерять контроль над клиентом, несмотря на предоставленную помощь. Такая ситуация чревата распадом или перераспределением сил в альянсе (скажем, двустороннем), как случилось с Египтом в 1970-е годы. Интересен вариант Румынии в бывшем восточном блоке – несмотря на серьезную зависимость от СССР, страна пользовалась определенной свободой и проводила собственную политику по многим вопросам, например, в отношениях с Израилем, арабскими странами или Движением неприсоединения. Поведение Израиля, в свою очередь, показывает, что помощь, полученная от Вашингтона (по двусторонним договоренностям), не мешала ему предпринимать собственные инициативы. Об этом примере стоит помнить, учитывая частые сравнения Израиля и Польши, которая, мол, призвана выполнять роль форпоста в отношениях с Россией, как Израиль – в отношениях с арабскими странами и Ираном.

Лидеры альянса требуют абсолютной лояльности и преданности от небольших государств в обмен на свою помощь и защиту. История альянсов в Европе, с покупкой расположения патронов и нередко циничного культивирования чувства благодарности у более слабых, доказывает значимость экономической взаимозависимости как рычага для повышения эффективности. Можно сказать, что именно по этим причинам Западная Европа, чтобы сохранить высокий уровень жизни и экономический рост, отказалась от геополитической субъектности. Иерархический характер союза с Америкой и суперподчинение лидеру позволили снять ответственность за международную безопасность с плеч европейских политиков.

Качество руководства альянса всегда зависит от способности и решимости лидера защищать общие интересы. Богатая держава оказывает помощь союзникам и берет на себя ответственность за поддержание готовности к выполнению боевых задач коалиции без ущерба для собственного развития, в то время как слабеющая держава старается переложить затраты на небольшие государства. Как отмечалось выше, падение престижа и ослабление мощи Соединенных Штатов начинают негативно сказываться на других участниках НАТО и блока в целом. Поэтому во время недавней президентской кампании в США так много говорилось о необходимости восстановить волю к действию и чувство уверенности. Ослабление лидера требует консолидации против четко определенного противника. Поэтому Владимир Путин служит главным объектом пропаганды, хотя возникают угрозы совсем иного характера. Но чтобы сопротивляться «путинофобии», сегодня необходима особая интеллектуальная смелость. А между тем наиболее серьезную опасность представляют не стабильные автократии, а несостоявшиеся государства, на территории которых разрастаются явления, несущие угрозу всему цивилизованному миру (системные патологии, террористические армии, массовый исход населения).

Более важная тема, чем интервенции во имя распространения демократии и защиты прав человека, – ответственность за восстановление разрушенных государств, чтобы смягчить радикальные настроения среди обездоленных. Важно уменьшить миграционную нагрузку, подрывающую стабильность евроатлантической зоны. НАТО не угрожает агрессия. Опасность со стороны России скорее обусловлена неправильным восприятием и навязчивой идеей о «бандитском» поведении Путина. Главная проблема связана с отсутствием эффективной защиты западных культурных и цивилизационных достижений и необходимостью создать условия для реализации стратегических целей сотрудничества между членами сообщества.

Пример конфликта на Украине в 2013–2014 гг. и продолжающаяся деградация украинской государственности показывают, что НАТО концептуально и логистически не готова предотвращать кризисные ситуации вблизи своих границ, сдерживать конфликты, угрожающие перерасти в войну, или стабилизировать обстановку после конфликта. Лозунги о необходимости сочетать политические и военные шаги, которые провозглашались много лет, забыты, а идея сотрудничества в целях безопасности, предполагающая контакты со странами и организациями, даже если они занимают иную позицию, канула в Лету. Осенью 2013 г. превентивные дипломатические шаги закончились провалом – Запад решил воспользоваться ситуацией и ускорить вовлечение Украины в сферу Евросоюза. То, что такие действия вызовут недовольство России, можно было прогнозировать, но, как видим, США действительно были настроены на негативный сценарий. Был создан противник, чтобы консолидировать НАТО и вдохнуть в нее новую жизнь.

В любом альянсе есть две ловушки – слабого и сильного союзника. Первая подразумевает риск для крупных держав, прежде всего для лидера блока, оказаться втянутыми в конфликты из-за безответственной политики небольших государств. В НАТО такой непокорной сейчас стала Турция, амбиции которой на Ближнем Востоке (конфликты с региональными соперниками – Ираном, Саудовской Аравией, Израилем и особенно с Россией) опасны возможностью эскалации напряженности, которая затронет весь альянс. Точно так же антироссийские фобии в Польше и прибалтийских государствах и их стремление к размещению баз НАТО на своей территории чреваты вовлечением крупных держав альянса, прежде всего Германии и Франции, в конфронтацию с Россией.

Ловушка сильного союзника касается стран-клиентов, зависящих от флагмана альянса. Небольшие страны часто становятся жертвами иллюзорной уверенности в наличии «особых» отношений с государством-лидером, что якобы делает их равноправными партнерами. Но на самом деле асимметрия интересов и существенное различие потенциалов ведет к тому, что более сильный продвигает собственные цели за счет слабых. Если у слабых хватает смелости и решимости, они могут призвать сильного союзника пойти на уступки, рискуя быть обвиненными в отсутствии лояльности и преданности. Страх перед подобными упреками парализует волю политиков, считающих потерю расположения могущественного защитника самым главным риском, в том числе для себя лично.

В качестве примера можно привести польско-американские отношения после 1989 года. Ни одна правящая группа не решилась назвать цену, которую Варшава заплатила за безусловную поддержку Вашингтона. Польские политики, независимо от идеологической принадлежности, стали заложниками убеждения, что любое выступление против США будет означать возвращение к аффилированности с Россией. В политических кругах и СМИ была создана такая атмосфера, что у Польши просто не осталось пространства для маневра в отношениях с Соединенными Штатами. К примеру, польские правительства долгое время клали под сукно вопрос о смягчении визовых требований для граждан Польши, отправляющихся в США, что можно считать проявлением глубокой неравновесности в отношениях. Правящая элита не сумела побороть комплекс неполноценности и не понимает, что требуются прагматические, а не идеологические аргументы.

Запад и его крупнейший альянс нуждаются в обновлении лидерства. В свете нынешних и будущих угроз международной безопасности НАТО нужна новая стратегия, которая позволит отказаться от максималистских задач идеологического характера и даст возможность сосредоточиться на стабилизационных операциях. Североатлантический блок не сможет восстановить свою оборонительную роль, не прекратив повсеместно защищать интересы державы-гегемона. Не удастся сочетать функции оборонительного альянса с территориально ограниченными обязательствами и задачи института глобальной безопасности с экспансионистскими амбициями.

На фоне кризиса западных ценностей стоит задуматься, выдержит ли евроатлантическое сообщество испытание быстро меняющимися международными реалиями. Пока члены НАТО действуют как клиенты лидера-гегемона и не могут сообща выступить против его идей об устройстве мира, альянс будет оставаться инструментом экспансионистской и милитаристской политики, находясь в зависимости от большого капитала и оружейного лобби за океаном. Пора вернуться к уважению исторического суверенитета и геополитической идентичности соседних стран. НАТО не может оказывать давление на государства, не готовые сделать осознанный выбор своей принадлежности к кому-то на международной арене. Пример Украины особенно показателен. Многочисленные пороки в политической и экономической сферах (кумовство, кланово-феодальные связи, политическое покровительство, откаты, отчуждение общественных институтов, клептократия) ведут к предательству ценностей, проповедуемых Западом, а не приближают к ним. Чем быстрее Запад осознает необходимость пересмотра существующей стратегии, тем быстрее мир освободится от призрака глобальной катастрофы.

Россия. Евросоюз. Польша > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258197 Станислав Белень

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

В музее «Садовое кольцо» открылась выставка «Изгибы пространства»

Выставка будет работать до 18 июля.

Выставка «Изгибы пространства» открылась в музее «Садовое кольцо». Она посвящена красоте движения линий, их строгости и лаконичности. Техника представленных работ проста — нити не пересекаются друг с другом и создают иллюзию барельефа, парящего в пространстве.

Основные темы экспонатов — человек, его внутренняя жизнь, эмоции, настроения, сила, слабость, любовь, хрупкость момента.

Использование нити в качестве изобразительного средства нередко встречается в творчестве современных художников. Однако поразительная лаконичность и строгость работ на выставке удивят гостей своей нестандартностью, новизной и самобытностью.

Автор экспозиции Катерина Крестова родилась в 1989 году в Люберцах (Московская область), окончила Московскую государственную художественно-промышленную академию имени С.Г. Строганова в 2012 году. Художница работает над творческими проектами, участвует в выставках в России и за рубежом, организовала несколько персональных выставок в Москве, Санкт-Петербурге и Краснодаре. Лауреат конкурсов Российской недели искусств в Москве, Латвийской недели искусств в Риге, финалист конкурса StartInArt в галерее «К35» в 2014 году, победитель проекта ArtWhoArt в 2015 году, участник выставки Radzivill Art Fund в Лувре (Париж).

Выставка будет работать до 18 июля.

Французская продовольственная компания Danone согласилась продать своё предприятие Stonyfield молочному концерну Lactalis за $875 млн. Об этом сообщает издание Offshoreview.eu.

Danone пошла на это, чтобы избежать возможной конкуренции из-за приобретения американской органической продовольственной группы WhiteWave.

Оборот Stonyfield в 2016 году составил $370 млн. Компания подтвердила, что собирается продавать предприятие в рамках соглашения с американскими властями, чтобы облегчить приобретение WhiteWave. Ожидается, что сделка будет завершена в III квартале 2017 года.

Danone продолжает показывать отличный результат 10-процентного роста в течение последних 5 лет, что отчасти обусловлено приобретением WhiteWave и существенной экономией от реализации различных программ эффективности.

Danone - мировой лидер в производстве продовольственной продукции. Компания развивает четыре бизнес-сегмента: свежие молочные продукты, детское питание, вода и лечебное питание. Danone работает более чем на 130 рынках, её выручка от продаж за 2016 год составила 22 млрд евро. Компания управляет портфелем международных и местных брендов (Activia, Actimel, Danette, Danonino, Danio, Nutrilon, Простоквашино и другие).

ВТБ 3 июля разместил по открытой подписке 100% объёма выпуска однодневных биржевых облигаций серии КС-2-96 на 75 млрд руб. Об этом свидетельствует сообщение банка.

Бонды размещены по цене 99.9753% от номинала. Выпуск включает 75 млн ценных бумаг номиналом 1 тыс. руб.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Основным акционером является Российская Федерация, которой в лице Росимущества и Министерства финансов принадлежит 60.9348% голосующих акций, или 45.01% (с учётом ГК "Агентство по страхованию вкладов" - 92.23%) от уставного капитала банка.

Чистая прибыль ВТБ в 2016 году по МСФО выросла до 51.6 млрд руб. с 1.7 млрд руб. годом ранее. Чистые процентные доходы ВТБ в 2016 составили 415 млрд руб. Чистая прибыль группы ВТБ в январе-мае 2017 года в январе-мае выросла в 27.8 раза до 50.1 млрд руб. Чистые процентные доходы составили 189 млрд руб., увеличившись на 12.8%.

Total и CNPC получили контракт на разработку 11-й фазы «Южного Парса».

Вложения в разработку 11-го участка составят $4,8 млрд.

Консорциум нефтегазовых компаний, в который входят французская Total (50,1%), китайская CNPC (30%) и иранская Petropars (19,9%), и власти Ирана заключили контракт на разработку 11-й фазы крупнейшего в мире газового месторождения «Южный Парс».

Вложения в разработку 11-го участка составят $4,8 млрд. На участке намерены добывать 50,9 млн куб. м газа в сутки, начало промышленной добычи намечено на 2020 г.

Документ стал первым контрактом нового типа (IPC, Iranian Petroleum Contract), который Иран заключил с зарубежными партнерами. Власти Ирана разрабатывали IPC более двух лет, новая форма сотрудничества призвана увеличить приток иностранных инвестиций в иранскую нефтегазовую отрасль.

Консорциум нефтегазовых компаний и власти Ирана в ноябре 2016 года подписали предварительный меморандум по этому проекту.

«Южный Парс» – крупнейшее в мире месторождение газа, запасы которого оценивают в 13,8 трлн кубометров. Иран уже много лет ведет поэтапное освоение этого месторождения, разделив его площадь на 28 участков.

СМИ: В 2025 году российский газ займет больше половины немецкого рынка.

Российский газ нужен Германии, чтобы достигнуть стратегических целей в энергетике.

Германия ставит перед собой несколько целей в энергетике, отмечает Bloomberg.

Тактическая — сократить к 2025 году объемы выбросов углекислого газа в атмосферу на 40 процентов по сравнению с уровнями 1990 года. В сентябре после федеральных выборов новое правительство скорее всего представит новую программу по закрытию угольных ТЭС, на которые приходится 40 процентов всей генерации электроэнергии.

Стратегическая цель — перейти на возобновляемые источники энергии (80%) к 2050 году. Но для того, чтобы этот переход был максимально безболезненным, Германии необходим российский газ. «Кроме России в мире не так много мест, откуда Германия может быстро получить большое количество газа», — считает директор программы исследований природного газа в Оксфордском институте энергетических исследований Джонатан Стерн.

По данным консалтинговой фирмы Wood Mackenzie, около 40% всех поставок газа в Германию приходятся на Россию. Эксперты ожидают, что в 2025 году российский газ займет больше половины немецкого рынка.

Аналитики HSBC Holdings прогнозируют, что в ближайшие пять лет пятая часть всей энергии в стране будет приходиться на газ. По словам зампреда правления «Газпрома» Александра Медведева, в долгосрочной перспективе Европе понадобятся новые объемы импортного газа от надежных поставщиков, и «Северный поток» — это «спасательный круг» для европейцев.

Помощники Макрона, объясняя выбор места для его встречи с парламентом, настаивали на том, что он хочет восстановить значение института президентства. Хорошо, что они это сказали. А то некоторые уже подумали, что института монархии.

Таким его еще не видели. Ну, разве что Владимир Путин. Президента России, впрочем, это особо не впечатлило. Он-то знает, что не место красит человека. А Эммануэлю Макрону, похоже, место понравилось. Он захотел сюда вернуться. Его б воля, он бы тут вообще поселился. По крайней мере, никто бы тогда не возмущался, чего это вдруг он решил вызвать обе палаты парламента в Версаль. А потому что хозяин – барин. А то подняли шум, мол, до него лидеры Пятой республики собирали здесь депутатов и сенаторов лишь 18 раз, из них 16 – по поводу изменения конституции.

Николя Саркози в 2009 сделал это в связи с финансовым кризисом в еврозоне, Франсуа Олланд в ноябре 2015 из-за терактов в Париже. Тоже, получается, в исключительных случаях. А я, может, и есть этот самый исключительный случай. Не было же еще во Франции такого, чтобы Президент-Солнце. Так, вероятно, подумал Макрон и свистал всех в Версаль на прослушивание своей лекции о внутреннем и международном положении. По сравнению с предвыборной кампанией ничего нового, кроме символического убранства и исторического подтекста. Ну, или наоборот.

Как бы то ни было, никогда прежде под этими сводами не раздавалось послание главы государства, если, конечно, он – не король. Теперь, предупредил Эммануэль, у него это войдет в привычку и станет ежегодным. И это еще пусть скажут спасибо, что на кураже от своей личной победы он в национальное собрание коня не провел. Это, конечно, совсем другая история. Но ведь некоторые его уже и не по-французски "Макроном-фараоном" величают. Тоже вроде бы не только потому, что в рифму. В любом случае, юноша бледный со взором горящим – это теперь не про него. Он показал себя не мальчиком, но хуже. Едва ли не наследником престола.

Хотя его помощники, объясняя выбор места, настаивали на том, что он хочет восстановить значение института президентства. И хорошо, что они это сказали. А то некоторые уже подумали, что института монархии. Полтора часа самолюбования при свете нации. По крайней мере, полтысячи депутатов и триста с гаком сенаторов в Версале могли считать себя элитой. Может, увидев всю эту братию вместе, Макрон и решил сократить парламент на треть. Так, говорит, управлять и проще, и эффективней. Каждый третий – лишний. Он же, дескать, для того и пришел, чтобы рушить стереотипы.

Но, как по де Сент-Экзюпери, начал менять мир с себя. Все заметили сдвиги в образе Макрона: друзья и предвыборные сподвижники отодвинуты в сторону, прямой доступ к телу закрыт. Вокруг него создают ореол таинственности и немногословности. Даже пресса, обожавшая его в роли кандидата, заметно охладела. Точнее, ей ничего не осталось, поскольку первым охладел он. И теперь здесь уже понимают, что отказ в аккредитации RT для Макрона не был исключением из правил. Это была проба пера и введение в новые правила, которые СМИ Франции проморгали.

Теперь их возмущает отказ президента от традиционного телеинтервью в национальный праздник, 14 июля. А не царское это дело. Как дали понять при дворе, он все сказал в Версале, а его "глубокие мысли" не вписываются в формат "вопросов и ответов". Кстати, одна из таких мыслей, произнесенная им в королевских покоях, гласит: "французы должны получить право на ошибки". Он, видимо, куда-то выходил, когда они этим правом уже воспользовались, выбрав себе его. А вот право работы над ошибкой у них появится только через пять лет. А пока придется признать, что День взятия Бастилии впустую пройдет.

Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik

Национальное собрание (нижняя палата) парламента Франции во вторник положительно проголосовало по вопросу о доверии правительству премьер-министра Эдуара Филиппа, свидетельствуют данные голосования.

Голосование последовало за программной речью Филиппа, которая продлилась чуть больше часа. Премьер-министр рассказал о некоторых первоочередных задачах и очертил векторы внутренней политики страны.

В поддержку кабинету министров высказались 370 парламентариев, против проголосовали 67.

Абсолютное большинство в Нацсобрании составляет 289 человек.

Еще до голосования ряд парламентариев заявили о том, что не будут голосовать в поддержку кабмина. В частности, к такому решению пришли депутаты от движения "Непокорившаяся Франция", возглавляемого экс-кандидатом в президенты страны Жан-Люком Меланшоном.

Во Франции 18 июня состоялся второй тур выборов депутатов Национального собрания. По итогам голосования, кандидаты от движения президента Франции Эммануэля Макрона "Вперед, республика" получили 308 из 577 мест в нижней палате, еще 42 мандата завоевали представители союзной партии MoDem ("Демократическое движение"). Социалистическая партия получила лишь 30 депутатских мандатов.

Виктория Иванова.

Главред телеканала RT Маргарита Симоньян на встрече лидеров России и КНР с представителями общественных организаций, деловых кругов и медиасообществ двух стран рассказала о растущем количестве фейковых новостей, которые потом попадают в поле зрения мировых лидеров.

Говоря о сотрудничестве российских и китайских СМИ, Симоньян отметила, что это становится важным, поскольку "мы живем в уникальные времена, когда пресса, так называемая четвертая власть, в разных странах пытается стать, а иногда становится властью первой и задает правила игры, управляет общественным мнением, меняет не просто отношение людей к тому или иному лидеру и государству, а меняет даже ценности, присущие целым обществам".

По ее словам, не все страны становятся жертвами информационных атак и "настоящего информационного терроризма" как Россия и Китай.

"Фейковые новости стали западней, в нее попадают миллионы людей, привыкшие доверять крупным медийным именам, которым давным-давно нельзя доверять. Откровенное вранье, которое раньше было уделом бульварных газет, теперь тиражируется уважаемыми СМИ и с их страниц переносится в уста свежеиспеченных мировых лидеров", — сказала Симоньян.

"Это удобно всем: и прессе, которая это делает, и лидерам. Один из примеров: новый президент Франции (Эммануэль) Макрон и его штаб всё время обвиняют нас в распространении фейков о Макроне", — сказала Симоньян, упомянув телеканал RT, агентства МИА "Россия сегодня" и Sputnik.

"(Макрон и его штаб) Приводят конкретные примеры этих фейков, только мы их никогда не публиковали, этого просто не было. Но это уже никого не интересует. По-русски это называется "перевести стрелки", — добавила она.

В качестве примера Симоньян также привела историю с перепиской кандидата в президенты США Хиллари Клинтон.

По словам Симоньян, Россия неоднократно предлагала Западу вместе бороться с терроризмом. "Запад не хочет вместе. Давайте мы в нашей сфере, в нашей отрасли не будем повторять эту ошибку. Сегодня мы предлагаем вам, нашим китайским коллегам, вместе бороться с терроризмом информационным. У нас есть огромное поле для объединения этих усилий, и это поле непаханое", — сказал она, добавив, что российская сторона готова сделать все необходимое для того чтобы вещание стало доступно в Китае так же, как китайское вещание сейчас доступно в России.

Она также заявила, что со стороны РФ будет оказываться помощь китайским журналистам, и отметила, что канал уже принимал у себя на стажировку китайских коллег. "Мы готовы кратно усилить эту работу, сделать её постоянной", — заверила главред.

"Спасибо большое. Уважаемая госпожа Симоньян очень убедительна, на мой взгляд", — заметил Путин.

Отметим, что упоминаемость России в американских СМИ за последние десять лет выросла втрое. Если в 2007 году лишь одна из ста публикаций касалась российской тематики, то сегодня таких материалов уже три из ста, свидетельствуют данные информационно-аналитической службы Factiva.

Сенат (верхняя палата парламента) Франции во вторник в шестой и последний раз проголосовал за продление режима ЧС в стране.

Как передает агентство Франс Пресс, в поддержку продления выступили 312 сенаторов, против проголосовали 24 человека.

В четверг соответствующий документ о продлении представят в нижнюю палату парламента — Национальное собрание.

Накануне президент Франции Эммануэль Макрон заявил, что режим ЧС будет снят осенью. Выступая во вторник в Нацсобрании, премьер-министр страны Эдуар Филипп отметил, что это должно произойти до 1 ноября 2017 года.

Режим ЧС был введен на территории Франции решением кабинета министров по предложению президента Франсуа Олланда после терактов 13 ноября 2015 года. В середине декабря парламент Франции одобрил продление режима ЧС в стране до июля 2017 года из-за сохраняющейся угрозы терактов.

Виктория Иванова.

Встреча с представителями общественности, деловых кругов и медиасообществ России и Китая.

В рамках официального визита Председателя КНР в Россию Владимир Путин и Си Цзиньпин провели встречу с представителями общественных организаций, деловых кругов и медиасообществ двух стран.

В.Путин: Уважаемые коллеги! Дамы и господа!

Рад приветствовать всех вас в Кремле. Впервые на совместной площадке собрались российские и китайские предприниматели, представители общественности, медиасообщества, все те, кто своим ежедневным трудом создаёт фундамент сотрудничества России и Китая в экономической, гуманитарной, научной, информационной и других сферах, вносит реальный вклад в укрепление дружбы и взаимопонимания между нашими народами и странами.

Только что завершились переговоры с Председателем Си Цзиньпином. Мы подробно обсудили состояние двусторонних связей, наметили планы на перспективу. Отмечу, что их успешная реализация зависит не только от деятельности государственных органов, но и от заинтересованного участия общественных, деловых кругов, поддержки средств массовой информации. Весомая роль здесь принадлежит Российско-китайскому комитету дружбы, мира и развития. Объединяя политиков, бизнесменов, руководителей ведомств и регионов, деятелей культуры, дипломатов и журналистов, Комитет вот уже 20 лет является одним из лидеров диалога между Китаем и Россией.

В 2016 году под эгидой Комитета было проведено более 100 крупных мероприятий в сфере бизнеса, культуры, инноваций, спорта, медицины, образования и других областей. На текущий год запланировано ещё 180 различных инициатив. Рассчитываем, что Российско-китайский комитет дружбы, мира и развития будет и впредь также творчески, по-новаторски выполнять свою важную миссию – способствовать укреплению взаимопонимания и добрососедства между народами наших государств.

Активно работает на ниве народной дипломатии Общество российско-китайской дружбы. Оно стало правопреемником основанного в далёком 1957 году Общества советско-китайской дружбы и все 60 лет своего существования посвятило углублению дружеских связей между гражданами двух стран. Сплачивало вокруг себя всех тех, кому дороги близкие отношения с нашими великими соседями, тех, кто любит и уважает богатое наследие, историю и культуру китайского народа. Сегодня Общество – инициатор и организатор многих крупных совместных акций, ведёт активную работу по укреплению молодёжных связей, способствует развитию сотрудничества между регионами России и Китая.

Хотел бы особо отметить и деятельность российско-китайских деловых советов и Палаты по содействию торговле машинно-технической и инновационной продукцией, которые помогают крупнейшим предприятиям и объединениям наших стран налаживать повседневные связи, реализовывать инициативы в сфере несырьевого экспорта, машиностроения, трансфера технологий, инноваций. Среди них такие знаковые проекты, как «Ямал-СПГ», строительство Забайкальского зернового терминала, создание индустриального комплекса по производству алюминиевой продукции в провинции Хэнань.

Важно, что в нашей встрече принимают участие представители средств массовой информации и различных медиаструктур наших стран, которые вносят существенный вклад в формирование атмосферы доверия и взаимопонимания, в укрепление международных позиций России и Китая. Эффективно и оперативно доносят до мировой общественности достоверную информацию о политике, экономике, истории наших стран, о жизни российских и китайских граждан.

При вашем содействии уже второй год успешно реализуется масштабный межгосударственный проект Года российских и китайских средств массовой информации, в рамках которого проводятся фестивали, выставки, конференции, видеомосты. Запущено совместное производство фильмов. Сегодня дан зелёный свет созданию нового, современного анимационного сериала с участием популярных российских и китайских мультипликационных персонажей. В Москве проходит III Российско-китайский медиафорум, в нём принимают участие более 120 руководителей ведущих СМИ двух стран. Из подготовленных к форуму договорённостей отмечу прежде всего соглашение о запуске вещания в текущем году в Китае телеканала «Катюша». Это будет уже третий российский канал, доступный для китайских телезрителей.

Я хочу всех вас поблагодарить за совместную работу и за внимание.

Си Цзиньпин (как переведено): Уважаемый Президент Путин! Дамы и господа!

Я очень рад нашей с вами встрече. Прежде всего позвольте выразить искренний привет дружественному российскому народу, а также поприветствовать представителей Китайско-российского комитета дружбы, мира и развития, представителей прессы и бизнес-кругов Китая и России.

Как говорится, дружбу укрепляет постоянное общение. Россия – это страна, которую я больше всего посещаю после вступления в должность Председателя КНР. За последние годы Китай и Россия как добрые соседи, хорошие друзья и надёжные партнёры в духе добрососедства, дружбы и сотрудничества создали достойный образец для формирования отношений между крупными соседними государствами.

Долгосрочная дружба и взаимовыгодное сотрудничество – это не только исторический выбор народов двух стран, но и реальные потребности для построения открытого и толерантного мира с долгосрочным миром и всеобщим процветанием. Как бы ни изменилась внешняя обстановка, наша решимость и верность в развитии китайско-российских отношений остаются непоколебимыми и неизменными.

Сегодня среди вас я вижу не только ведущих представителей традиционной дружбы Китая и России, но и молодых авангардов в братском сотрудничестве двух стран. На протяжении многих лет вы прилагаете активные усилия к упрочению долгосрочной дружбы наших стран, продвигаете деловое сотрудничество, что является твёрдой поддержкой в развитии китайско-российского всеобъемлющего партнёрства и стратегического взаимодействия.

В этом году исполняется 20 лет со дня создания Китайско-российского комитета дружбы, мира и развития. За последние 20 лет Комитет как главный канал народных контактов двух стран активно продвигает сотрудничество по линии научных кругов, специалистов, молодёжи, средств массовой информации, деловых кругов, регионов, проделал огромную работу при освещении идеи вековой дружбы и укрепления взаимного понимания между народами двух стран, тем самым внёс весомый вклад в полнокровное, стабильное и успешное развитие наших двусторонних отношений.

В этом году исполняется 60 лет со дня создания Общества российско-китайской дружбы. На протяжении долгих лет Общество российско-китайской дружбы в духе дружбы к Китаю собрало целый ряд активистов разных кругов общества, неуклонно продвигает российско-китайское сотрудничество в торгово-экономической, научно-технической, образовательной, культурной сферах, по линии молодёжи и регионов, сыграло незаменимую роль в укреплении общественной и народной базы нашей дружбы.

В этом году завершается Год СМИ Китая и России, в рамках которого обе стороны провели больше ста интересных мероприятий. Совсем недавно в Москве успешно прошёл III медиафорум Китая и России, постоянно развиваются диалог и контакты между нашими средствами массовой информации. Всё это позволяет активно распространять нашу дружбу и наши отношения, укреплять взаимопонимание и дружбу между народами наших стран и повысило право голоса и влияние нашей прессы на международной арене.

В первом полугодии этого года китайско-российский товарооборот показал стремительный рост, углубляется деловое сотрудничество. Россия уже стала крупнейшим экспортёром для Китая сырой нефти и электроэнергии.

Тем временем успешно продвигается строительство газопровода по восточному маршруту, проект «Ямал-СПГ», расширяется инвестиционная и финансовая кооперация. Активизируется наше практическое сотрудничество, это позволяет нам углублять соприкосновение интересов и добиться взаимной выгоды. Эти достижения, считаю, тесно связаны с кропотливой работой бизнес-кругов Китая и России. Убеждён, что благодаря совместным усилиям ожидается большая жизнеспособность и динамика сотрудничества в этой области.

Дамы и господа! Друзья!

В настоящее время китайско-российские отношения вступили в наилучший период своего развития. Это является результатом долгосрочных общих усилий обеих сторон, как говорится, «чем больше людей подкладывают хворост в костёр, тем ярче будет его пламя».

Рассчитываю на наши совместные усилия для продвижения китайско-российских отношений вперёд. Я надеюсь на ваши дальнейшие усилия для продвижения китайско-российских отношений. И наши отношения, считаю, идут на благо не только нашим народам, а также поддержанию мира, стабильности и безопасности во всём мире. Зрелые и стабильные китайско-российские отношения отвечают не только веянию времени, но и чаяниям наших народов. Рассчитываем на вашу активную работу, на ваш разум, на вашу силу и работу.

Надеюсь на ваши дальнейшие усилия для распространения китайско-российской дружбы. Считаю, что задача в этом плане остаётся великой и долгосрочной и не имеет конца. Надеюсь, что Комитет китайско-российской дружбы, мира и развития, наше Общество дружбы, а также наши средства массовой информации будут использовать свои уникальные преимущества для укрепления контактов и сотрудничества между разными общественными кругами двух стран, что придаст бо?льшую положительную энергию для открытия новых горизонтов нашей народной дипломатии.

Я рассчитываю на ваши дальнейшие усилия для продвижения практического сотрудничества. Я вижу много точек соприкосновения нашей стратегии развития. Китайский народ упорно идёт по пути осуществления своей мечты о великом возрождении китайской нации. Российский народ также стремительно продвигается вперёд для осуществления развития и процветания своей страны. Я надеюсь на то, что вы будете стремиться к новым успехам для углубления практического сотрудничества между нашими странами.

Дамы и господа! Друзья!

Китай и Россия – это добрые соседи, которые объединены общими реками и горами. У нас общая граница протяжённостью около 4300 километров. У нас огромные, широкие общие интересы. Давайте общими усилиями в духе эпохи прилагать наши усилия на благо осуществления нашей мечты о счастье и благополучии наших народов.

Благодарю за внимание.

В.Путин: Уважаемые коллеги!

Теперь я просил бы высказаться присутствующих коллег из различных сфер, которые уже мною были названы.

Предлагаю начать господину Бондарчуку – председателю Совета по культуре Российско-китайского комитета дружбы, мира и развития.

Пожалуйста.

Он председатель совета директоров кинокомпании «Ленфильм».

Ф.Бондарчук: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемый Председатель Си Цзиньпин! Дорогие гости, друзья и коллеги!

От лица Российско-китайского комитета дружбы, мира и развития рад приветствовать вас здесь, в Кремле.

В последние годы развитие конструктивного сотрудничества России и Китая в рамках парадигмы «навек друзья, никогда враги» является приоритетными задачами руководства двух государств. Россия и Китай уделяют особое внимание развитию неформального взаимодействия на уровне не только государственных институтов, но и общественных организаций, компаний и простых граждан.

Ключевым институтом, призванным обеспечить такое взаимодействие, является Российско-китайский комитет дружбы, мира и развития. Цель деятельности Комитета – способствовать развитию взаимопонимания народов России и Китая, содействовать культурному и научному обмену, развитию экономического сотрудничества, взаимодействию в сфере культуры, спорта, религии и других областей.

Рабочими органами национальной части Комитета являются советы Комитета, 16 советов от каждой страны возглавляются представителями общественно-политических и деловых кругов. В этом году Российско-китайский комитет дружбы, мира и развития отмечает своё 20-летие. И для нас очень ценно, что сегодня, в этот замечательный год, знаменательный год, представителей Комитета принимают главы Россия и Китая здесь, в Кремле.

За прошлый год под эгидой Комитета было реализовано более 100 российско-китайских мероприятий в таких сферах, как бизнес, культура, инновации, спорт, медицина, образование и другое. Среди них крупные форумы, конференции, кинофестивали, выставки, открытые лекции для всех желающих узнать больше о Китае.

Одним из важнейших направлений работы Российско-китайского комитета стали организация ежегодного Делового форума малого и среднего бизнеса. Он проходил уже дважды: в апреле 2015 года в Пекине и в мае 2016 года в Сочи. В совокупности эти площадки собрали более тысячи предпринимателей двух стран. Третий форум пройдёт в Китае в октябре 2017 года и станет отправной точкой нового проекта нашего Комитета.

Среди других проектов Комитета – прошедший в Китае форум трансграничной и электронной торговли, в котором приняли участие более 300 китайских и российских компаний, заинтересованных в развитии современных и эффективных каналов торговли между нашими странами; Российско-китайский форум инвестиций в инновации, собравший различные венчурные фонды и частных инвесторов двух стран. Проходили фитнес-марафоны для китайских студентов в Пекине и Харбине, собравшие более 8 тысяч студентов на открытых площадках, культурные обмены в рамках Пекинского музыкального фестиваля, в частности выступление хора Турецкого в Пекине, спортивный форум «Партнёрство в спорте», прошедший этой весной в Пекине.

Мы также ведём работу про распространению российско-китайских студенческих бизнес-инкубаторов. Первый такой бизнес-инкубатор был открыт 30 июня 2016 года в Хабаровске. В 2017 году российско-китайские студенческие бизнес-инкубаторы будут открыты в Ульяновске, Екатеринбурге, Москве и Уфе. В этом году в наших планах 180 различных проектов, затрагивающих все сферы динамично развивающихся отношений между Россией и Китаем.

В планах Комитета развитие культурных и деловых связей, стимулирование спортивных обменов, обмен опытом в образовательной, медицинской и социальной сферах. Комитетом ведётся активная работа по выводу российских музыкальных и художественных коллективов на китайский рынок, также в планах стоит открытие Советом по здоровому образу жизни постоянно действующего Китайского дома на территории ВДНХ в преддверии Чемпионата мира по футболу 2018 года. Советом по медицине Комитета было подписано четырёхстороннее соглашение о стратегическом сотрудничестве по созданию международного лечебно-оздоровительного центра «Один пояс, один путь».

Дальнейшая работа Совета по делам инвалидов будет направлена на консолидацию усилий и обмен опытом российской и китайской сторон, вопросов подготовки к зимним Паралимпийским играм в Пекине в 2022 году. Так, китайские коллеги поддержали позицию российской стороны о необходимости возврата российских спортсменов с инвалидностью в паралимпийскую семью, а мы, в свою очередь, поддерживаем выдвижение руководителя Федерации инвалидов в Китае, её заместителей, председателя Совета по делам инвалидов на должности президента и члена правления международного Паралимпийского комитета.

Мы убеждены, главная задача Российско-китайского комитета дружбы, мира и развития – находить и развивать возможности для всё новых и новых контактов наших граждан. Если какие-то вопросы сложно решить путём прямых переговоров государственных служащих, то приблизиться к их решению можно методами народной дипломатии, путём кропотливой двусторонней работы, заинтересованных представителей общества и бизнеса.

Спасибо за внимание!

В.Путин: Благодарю Вас.

Слово Председателю Китайско-российского комитета дружбы, мира и развития господину Дай Бинго.

Дай Бинго: Уважаемый Председатель Си Цзиньпин!

Уважаемый Президент Путин!

Дамы и господа! Друзья!

Прежде всего позвольте искренне поблагодарить наших глав государств за эту встречу. Как я помню, наверное, наши главы государств специально встречаются с представителями нашего Комитета, с представителями СМИ и предпринимателями. Это первый раз в развитии китайско-российских отношений. Несомненно, это имеет большое и далеко идущее значение. Для нас это большая честь. Думаю, это также значительно вдохновляет тех, кто участвует в китайско-российской дружбе и сотрудничестве.

В этом году исполняется 20 лет нашему Комитету. Благодаря заботе и поддержке наших глав государств, при общих усилиях в рамках нашего Комитета мы уже создали 16 советов, в состав которых входят несколько сотен известных деятелей разных кругов общества, расширяется охват нашего Комитета в сотрудничестве обеих сторон. Наш Комитет стал самой представительной и влиятельной народной организацией между нашими странами.

Как главный канал китайско-российской народной дипломатии наш Комитет и все члены нашего Комитета – мы будем сохранять приверженность нашим исходным целям для упрочения и углубления традиционной китайско-российской дружбы. За прошедшие 20 лет можно сказать, что наше стратегическое взаимодействие выдержало разные испытания и становится достойным образцом в выстраивании межгосударственных отношений, особенно, в частности, отношений между державами. Есть такое мнение, что китайско-российские отношения не имеют вершины, имеют только новые высоты.

Недавно я смотрел по телевизору, что один москвич сказал нашим телеканалам о том, что наши отношения достаточно хорошие, но ещё нуждаются в улучшении. Я тоже вижу народную дипломатию как важную органичную составляющую в наших двусторонних отношениях.

С этой точки зрения китайская часть нашего Комитета готова в соответствии с указанием наших глав государств вместе с членами российской части, а также я вместе с моим коллегой господином Титовым будем прилагать больше усилий для усиления идеи, как говорится, «навеки друзья, никогда враги». Будем стремиться к формированию идей сообщества с единой судьбой Китая и России, постоянному расширению нашей народной дипломатии впредь, на благо развития наших двусторонних отношений, на благо наших народов.

Ещё раз сердечно благодарю вас, Председатель Си Цзиньпин и Президент Путин, за эту встречу.

Благодарю за внимание.

В.Путин: Всем хорошо известно, насколько эффективно развиваются наши торгово-экономические связи, и текущие торговые операции растут. Мы осуществляем крупные проекты в самых разных областях: и в космической сфере, в самолётостроении, и в энергетике, конечно, которая является одним из ключевых направлений нашего взаимодействия.

Слово господину Михельсону, члену Российско-китайского делового совета, председателю правления акционерного общества «НОВАТЭК».

Л.Михельсон: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемый господин Председатель Си Цзиньпин!

Благодарю за предоставленную возможность выступить на этом событии.

Крупнейший совместный российско-китайский проект «Ямал-СПГ» мощностью 16,5 миллиона тонн реализуется «НОВАТЭК» совместно с CNPC, Фондом Шёлкового пути, а также французской компанией Total. Уже идут пусконаладочные работы на первой линии, планируем начать производство в конце этого года. В 2018–2019 годах будет осуществлён запуск второй и третьей очереди проекта. С выходом проекта на полную мощность Россия поднимется с девятого на пятое место в мире по объёмам производства СПГ.

Хотел бы выразить большую благодарность Вам, уважаемый Владимир Владимирович, и Вам, уважаемый господин Председатель Си Цзиньпин, за поддержку этого проекта, особенно своевременную в условиях непростой политической конъюнктуры. Предоставление российско-китайского финансирования позволило реализовать проект в заданные сроки.

Сегодня многие страны смещают приоритет своих энергобалансов в сторону газа из-за его экологических характеристик и сегодняшней конкурентной цены. Меняется структура газового рынка, СПГ играет всё большую роль в поставках. Прогнозируется: в последующие 15 лет рынок природного газа увеличится в полтора раза, а рынок СПГ – в два раза. Лидером роста потребления, безусловно, будет являться Азиатско-Тихоокеанский регион.

В рамках распоряжения Правительства «НОВАТЭК» приступил к проектированию следующего проекта «Арктик-СПГ – 2» на Гыданском полуострове. Совокупная мощность «Ямал-СПГ» и «Арктик-СПГ» составит порядка 35 миллионов тонн, что сопоставимо половине текущего объёма СПГ Катара.

Потенциал ресурсной базы данного региона позволит осуществлять и последующие проекты. Более короткое транспортное плечо и низкая себестоимость добычи на Ямале и Гыдане дают российскому СПГ неоспоримые преимущества при поставках в страны АТР и Китая. Длительность рейса газовоза с Ямала в страны АТР по Северному морскому пути составляет в среднем 16 дней, в то время как поставки СПГ из США занимают 23 дня.

В настоящее время Правительство Российской Федерации работает над созданием необходимой инфраструктуры, позволяющей обеспечить круглогодичную навигацию по Северному морскому пути. Мы полагаем, что доля газа в энергобалансе Китая будет расти и российским СПГ, и он займёт в нём [китайском энергобалансе] важное место. Рассчитываем на дальнейшее успешное партнёрство с Китаем в сфере СПГ.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Председатель Китайско-российского делового совета господин Жэнь Хунбин.

Жэнь Хунбин: Уважаемый Председатель Си Цзиньпин!

Уважаемый Президент Путин!

Я представляю Китайскую национальную машиностроительную корпорацию, председатель правления. Для меня большая честь представлять Деловой совет и докладывать перед вами.

Благодаря вашему стратегическому руководству, господин Президент, господин Председатель, наш Деловой совет проведёт огромную работу для выяснения проблем, с которыми сталкиваются наши предприниматели в процессе сотрудничества. Мы стремимся к созданию благоприятной среды для их сотрудничества. Между Китаем и Россией наблюдается большое взаимодополнение в деловом сотрудничестве. Наши предприятия имели хорошее сотрудничество и в в сфере электроэнергетики, и в химической промышленности, в результате наш товарооборот в этом году по сравнению с аналогичным периодом увеличился на 26,3 процента.

Деловой совет как главная площадка общения между нашими бизнес-кругами будет концентрировать внимание на развитии в сфере производственной мощности, в сфере энергетики (и по сегментам апстрим и даунстрим), а также по передаче собственных технологий. Будем стремиться к активизации финансовых услуг, способствовать обмену между нашими финансовыми структурами в финансировании, в расчётах в национальных валютах, в свопах национальных валют для повышения качества нашего сотрудничества, для повышения его эффективности. Мы настроены на создание лучшего инвестиционного климата, на создание механизма регулярных встреч между бизнес-кругами Китая и России, на создание более эффективной площадки для их общения.

Что касается будущего. Мы готовы в соответствии с указанием наших глав государств вместе с российскими коллегами играть нашу роль связующего моста для упрочения взаимного понимания, доверия между нашими бизнесменами, чтобы в процессе сопряжения инициативы «Один пояс, один путь» и ЕАЭС соответствовать развитию торгово-экономических связей на более высоком уровне для обогащения содержания китайско-российского стратегического партнёрства.

Благодарю за внимание.

В.Путин: И наконец, третья, важнейшая сфера нашего взаимодействия, представленная коллегами сегодня здесь, – это средства массовой информации, сотрудничество в этой области.

Слово Симоньян Маргарите Симоновне, главному редактору телеканала Russia Today.

М.Симоньян: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемый Председатель Си Цзиньпин!

Здорово видеть вас в Москве, в Кремле, и здорово видеть вас вместе. Огромная честь для меня выступать сегодня перед лидерами наших стран, перед представителями крупнейших СМИ наших стран. Я поздравляю Константина Львовича Эрнста, который сегодня успешно запустил ещё один российский телеканал в Китае, мы это много сегодня обсуждали. Сегодня было подписано ещё 18 соглашений между нашими СМИ.

Трудно переоценить, как важно именно сейчас российским и китайским СМИ на международной арене работать вместе. Почему это важно? Потому что мы живём в уникальные времена, когда пресса, так называемая четвёртая власть, в разных странах пытается стать, а иногда становится властью первой и задаёт правила игры, управляет общественным мнением, меняет не просто отношение людей к тому или иному лидеру и государству, а меняет даже ценности, присущие целым обществам.

Четвёртую власть никто не избирал, ей не давали полномочий решать судьбы людей, а иногда целых народов, но тем не менее она это делает, и эффект от её работы часто бывает значительнее, чем от любой армии мира. Ни одна война в последние годы не начиналась без мощной артиллерийской поддержки мировой прессы, ни одно сражение не давалось без предварительной точечной бомбардировки телевидением, радио, газетами, онлайн-ресурсами.

Пресса меняет судьбы людей, пресса в одночасье делает никому не известного и ничем особенно не примечательного человека, такого как, например, Барак Обама, героем целого поколения. Или, наоборот, героя целого поколения, такого, как, например, Джулиан Ассанж, делает изгоем и маргиналом.

Пресса может менять судьбы целых народов, глав государств, иногда и границы государств. К примеру, Косово никогда не было бы возможно без однобокого и тенденциозного освещения всей, без исключения, мировой прессой, так называемым мейнстримом, югославского конфликта.

Власть прессы, которая иногда бывает безграничной, может быть употреблена во благо, когда мы спасаем невинных, боремся с несправедливостью, с тиранией, с коррупцией, с другими общими мировыми пороками, а может быть и часто бывает употребляема во вред, когда пресса обслуживает агрессивную внешнюю политику тех или иных стран, вовремя разрисовывает внешнюю политику соответствующими картинками.

Вот одна из таких картинок: все помнят мальчика Омрана, который стал символом так называемых зверств Асада. Это фото тиражировали, оно было на обложках всех мировых СМИ, его тиражировал весь мейнстрим. Ну конечно, кто же не пожалеет извлечённого из-под завалов мальчика, который весь в крови и в копоти. Мы почти месяц назад разыскали семью этого мальчика, его отец поддерживает Асада, он рассказал нам страшную историю о том, как печально известная гуманитарная организация буквально выхватила у него ребёнка, не давая оказать ребёнку первую помощь, для того чтобы сделать эти снимки и отдать их журналистам. И его никто не слышит!

Конечно, мало стран в мире становятся жертвами подобных информационных атак, настоящего информационного терроризма, не побоюсь этого слова, так часто и так жестоко, как наши с вами страны – Россия и Китай. Фейковые новости стали западнёй, в неё попадают миллионы людей, привыкшие доверять крупным медийным именам, которым давным-давно нельзя доверять. Откровенное враньё, которое раньше было уделом бульварных газет, теперь тиражируется уважаемыми СМИ и с их страниц переносится в уста свежеиспечённых мировых лидеров.

Это удобно всем: и прессе, которая это делает, и лидерам. Один из примеров: новый Президент Франции Макрон и его штаб всё время обвиняют нас, наш телеканал и агентства Russia Today и Sputnik, в распространении фейков о Макроне, приводят конкретные примеры этих фейков, только мы их никогда не публиковали, этого просто не было. Но это уже никого не интересует. По-русски это называется «перевести стрелки».

Такая же, похожая история была с перепиской Хиллари Клинтон, когда никого уже в мейнстриме не интересовало, о чём была переписка и какой свет она проливает на внутриполитическую кухню США, а интересовало – кто же это слил? Наверное, это русские хакеры.

В таких условиях мы с вами просто обязаны держаться друг друга. Это даже не вопрос просто сотрудничества, это вопрос выживания наших ресурсов, ваших ресурсов как ресурсов, отличных от мейнстрима. По пальцам можно пересчитать международные информационные каналы, которые способны рассказать правду, например, про условного мальчика Омрана.

Мы фактически в одиночку противостоим мощнейшей армии западной мейнстримной журналистики, и, конечно, мы должны помогать друг другу. Мир, где все поют хором одну песню и не слышат других голосов и других песен, – это опасный мир, это мир, где под громкое улюлюканье этой же мейнстримной прессы бомбят Ирак, Ливию, Сирию, создают то «Аль-Каиду», то ИГИЛ, а потом сами этому ужасаются.

Наша страна не раз предлагала Западу вместе бороться с терроризмом в Сирии и во всём мире. Запад не хочет вместе. Давайте мы в нашей сфере, в нашей отрасли не будем повторять эту ошибку. Сегодня мы предлагаем вам, нашим китайским коллегам, вместе бороться с терроризмом информационным. У нас есть огромное поле для объединения этих усилий, и это поле непаханое.

Сегодня китайские телеканалы доступны для всех россиян, любой человек, если хочет, может их смотреть хоть сутки напролёт. Российские телеканалы в Китае по-прежнему доступны только для иностранцев в отдельных гостиницах и компаундах. Недоступны для собственно китайцев, для простых граждан вашей страны. Это вопрос доверия. Мы со своей стороны готовы сделать всё, что китайская сторона сочтёт необходимым для укрепления этого доверия, для того чтобы наше вещание стало доступно в Китае так же, как китайское вещание сейчас доступно у нас в России.

Второе. Уже сегодня мы открыли доступ к нашим видеоматериалам, и огромное количество китайских СМИ регулярно используют их в своей работе. Мы предлагаем руководству Китая информировать все СМИ Китая о такой возможности. И сегодня мы заявляем, что мы готовы обеспечить новостными материалами высочайшего качества и документальными фильмами и другими нашими продуктами все китайские СМИ без исключения. И мы сделаем это бесплатно.

Третье и последнее. Мы хотим, чтобы в мире становилось больше качественных СМИ, противостоящих однобокому мейнстриму. Мы готовы помогать вашим журналистам, если это нужно, строить такие СМИ. Мы уже принимали у себя на стажировку китайских коллег. Мы готовы кратно усилить эту работу, сделать её постоянной.

Ваши коллеги, например Председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей КНР Чжан Дэцзян, посещал нас недавно. Они много раз говорили нам, что считают работу и успех нашего телеканала примером для китайского вещания. Мы готовы поделиться этим успехом, обучить ваших журналистов и прислать своих журналистов к вам, чтобы перенять ваш опыт, потому что мы уверены, что ваш опыт тоже пригодится нам и будет полезен.

Трудно переоценить необходимость укреплять новые голоса в мире международной информации. С нами борются, будут бороться ещё жёстче, а мы в ответ должны, наверное, становиться крепче, держаться друг друга. Мы со своей стороны к этому готовы.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Спасибо большое.

Уважаемая госпожа Симоньян очень убедительна, на мой взгляд.

Сейчас слово нашему китайскому коллеге господину Хуан Кунмину.

Пожалуйста.

Хуан Кунмин: Уважаемый Председатель Си Цзиньпин!

Уважаемый Президент Путин!

Уважаемые коллеги и друзья!

В новых условиях считаю, что наши главы государств уделяют большое внимание развитию отношений между нашими СМИ, лично продвигают этот процесс, а также лично заявили о начале Годов СМИ Китая и России. Также присутствовали на совместном мероприятии репортёров наших стран, и в вашем присутствии было подписано много профильных соглашений между нашими средствами массовой информации. Мы видим следующие результаты.

Во-первых, мы создали эффективный механизм сотрудничества, и наши соответствующие министерства и ведомства хорошо реализуют договорённости, достигнутые между главами государств, расширяют сотрудничество и улучшают механизм взаимодействия, создали многообразные площадки для сотрудничества.

В частности, мы три года подряд успешно проводим наш медиафорум, направляем делегации наших журналистов друг другу для освещения достижений обеих сторон. За последние два года наши СМИ развивали сотрудничество по 189 проектам, соответственно, десяти направлений. Были достигнуты хорошие результаты. Например, показ нашего документального фильма на телеканале Russia Today, который получил большую популярность среди российского населения. Мы запустили новое приложение «Россия – Китай. Главное». Также был успешно запущен российский телеканал в Китае «Катюша».

Считаю, что сегодняшняя встреча наших глав государств с нами отражает большие ожидания от нас. В дальнейшем сотрудничестве мы готовы по случаю этой встречи и дальше в духе совместной выгоды и душевных контактов кропотливо продвигать усилия и работать вместе на благо перспектив наших двусторонних отношений.

Благодарю за внимание.

В.Путин: Дорогие друзья!

Протокольные рамки нашей сегодняшней работы и напряжённый график Председателя Си Цзиньпина не дают нам возможность углубляться в деятельность каждого из этих направлений, хотя любое из них представляет огромное значение, огромный интерес для нашего взаимодействия: и бизнес, и гуманитарные связи в целом, культура и, конечно, средства массовой информации. Но мы только прикоснулись к каждой из этих тем, хотели подчеркнуть, насколько важно каждое из этих направлений. Без вашей активной работы, конечно, сотрудничество наших стран не будет полноценным и не принесёт тех результатов, которые ожидают от нас народы России и Китая.

Я хочу вас поблагодарить за эту напряжённую работу, деятельность и пожелать вам новых успехов.

Си Цзиньпин: Уважаемые коллеги!

Я внимательно выслушал ваши представительные и душевные выступления, я этим очень тронут. Надеюсь, что вы будете прилагать усилия и дальше на своих рабочих местах для углубления китайско-российского всеобъемлющего взаимодействия.

Китайско-российский комитет дружбы, мира и развития, а также наше Общество китайско-российской дружбы – я тоже рассчитываю, что вы будете и дальше продвигать сотрудничество. И я тоже ожидаю от наших представителей средств массовой информации более активного освещения достижений Китая и России, повышения вашего права голоса на международной арене. Наши бизнесмены – считаю, что вам следовало бы использовать хорошие возможности для активизации сотрудничества.

Я уверен, что в этих условиях нас ждёт всё большее и лучшее развитие китайско-российских отношений, которые принесут больше реальных результатов для нашего населения.

Спасибо большое.

В китайском Пинхэ производство помело увеличат на 20%

По словам представителя компании Flourish Fruits, в 2017 году экспортная цена на этот вид цитрусовых будет выше прошлогодней, что делает помело привлекательным товаром для производителей.

«Сезон для помело в Пинхэ (округ провинции Фуцзянь) начнется в середине августа. Производство в этом году увеличится на 20-30% по сравнению с прошлым сезоном. Улучшится и качество фруктов благодаря благоприятным погодным условиям», - сказал сотрудник Flourish Fruits Вэнь Миндун.

В последние годы, добавил эксперт, конкуренция на рынке становится более ожесточенной из-за роста количества компаний-производителей. Сказываются и ценовые войны со стороны производителей товаров-заменителей.

В настоящее время 50% помело поставляются под лейблом «FLOURISH» на оптовые рынки и в супермаркеты Китая. Остальные 50% экспортируются в Германию, Великобританию, Францию, Италию, Россию, Канаду и другие страны. Flourish Fruits планирует внедрить электронную платформу T-Mall для увеличения продаж.

Европарламент одобрил дополнительные торговые преференции для Украины

Европейский парламент проголосовал за предложение Европейской комиссии предоставить Украине дополнительные торговые преференции.

Как сообщает собственный корреспондент УНИАН, соответствующее голосование состоялось во вторник в Страсбурге в рамках пленарного заседания ЕП. «За» проголосовали 566 депутатов, «против» - 96.

Как и ожидалось, депутаты согласились с компромиссом, достигнутым в рамках межинституциональных переговоров при участии Совета ЕС, Европарламента и Еврокомиссии.

Поправка, которой предлагалось предложение ЕК полностью отклонить, поддержки в сессионном зале не нашла. Авторами поправки были несколько депутатов от группы «Европа наций и свобод», которую возглавляет французский ультраправый политик Мари Ле Пен.

Ранее компромисс, достигнутый в рамках переговоров, поддержали профильный комитет ЕП и Комитет постоянных представителей стран-членов ЕС.

Принятое решение еще должно быть утверждено Советом ЕС.

Как сообщал УНИАН, в соответствии с достигнутыми договоренностями, квоты на томаты, пшеницу, кукурузу и мед будут увеличены, но не в том объеме, как это ранее предлагалось Еврокомиссией, мочевина из предложений исключена.

В частности, установлены следующие годовые квоты: для меда - 2,5 тыс. тонн, томатов обработанных - 3 тыс. тонн, пшеницы - 65 тыс. тонн, кукурузы - 625 тыс. тонн, ячменя - 325 тыс. тонн.

Преференции будут введены на срок до трех лет как дополнение к Соглашению об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли.

Как известно, в конце сентября прошлого года Еврокомиссия предложила повысить квоты на экспорт ряда украинских товаров. В частности, на кукурузу - на 650 тыс. тонн, пшеницу - на 100 тыс. тонн, ячмень - на 350 тыс. тонн, крупу и обработанное зерно - на 7,8 тыс. тонн, овес - на 4 тыс. тонн, мед - на 3 тыс. тонн, виноградный сок - на 500 тонн, обработанные томаты - на 5 тыс. тонн.

В Украине ожидают, что дополнительные торговые преференции могут вступить в силу осенью.

По данным министра аграрной политики и продовольствия Тараса Кутового, экономический эффект от принятия Европарламентом решения об увеличении годовых квот на беспошлинный ввоз украинской сельхозпродукции в ЕС составит около 196,95 млн долл.

Игорь Комаров: «Мы переводим борьбу с аварийностью на Землю»

Чем ответит Россия на успехи Space X Илона Маска? Как Роскосмос планирует снизить стоимость полетов, и почему сборщики двигателей «Протонов» использовали неправильный припой? На эти вопросы глава Роскосмоса ответил в большом интервью Business FM

Главы Роскосмоса Игорь Комарова дал эксклюзивное интервью Business FM. С ним беседовал главный редактор радиостанции Илья Копелевич. Руководитель космической корпорации рассказал, чем ответит Россия на успехи Space X Илона Маска, а также как Роскосмос планирует снизить стоимость полетов, и почему сборщики двигателей «Протонов» использовали неправильный припой.

Игорь Анатольевич, как раз в начале недели началась программа запуска спутников «Иридиум» компании Илона Маска SpaceX. С помощью этих новых кораблей с многоразовой первой ступенью, с возвращаемой. Они говорят, что на 30% это понизит стоимость запусков. Когда я это услышал, стал беспокоиться: выдержим ли мы в перспективе ближайших пяти лет ценовую конкуренцию, не потеряем ли заказы на коммерческие запуски, которые играют очень важную роль в том, чтобы наш космос мог развиваться?

Игорь Комаров: Конечно, показатель стоимости контрактов и новые разработки являются серьезным вызовом не только для нас, но и для всех традиционных производителей ракетно-космической техники — тех, кто производит средства выведения и осуществляет пусковые услуги. Но на этом рынке есть и другие примеры: крупнейшие контракты для крупнейших создаваемых спутниковых систем, например, OneWeb — контракт на 21 пуск был заключен в конкурентной борьбе два года назад. В следующем году мы приступим к первым пускам — и с Куру (космодром во Французской Гвиане), а в дальнейшем и с Байконура, и с Восточного. Запуски спутников будут осуществляться самой эффективной в мире в своем классе ракетой-носителем и самой надежной (более 1800 успешных пусков с фантастическими показателями надежности) — ракетой-носителем серии «Союз». Недавно мы встречались, более того, подписали новое соглашение с OneWeb по сотрудничеству не только по средствам выведения, но и по операторским услугам. Мы будем партнерами и совместными операторами по их группировке. Этот создаваемый космический комплекс — крупнейший в мире, показывает, что мы достаточно конкурентоспособны. Конечно, те ориентиры, которые они ставят, я имею в виду SpaceХ...

Извините, я не знаю, что такое OneWeb, я боюсь, что многие тоже. Расскажите.

Игорь Комаров: OneWeb нужно знать. Это группировка спутников, планируемая известными английскими бизнесменами с участием инвесторов, которые занимаются спутниковыми услугами, спутниковой связью Intelsat, и одним из крупнейших банков SoftBank, он базируется в Японии. Они являются серьезными партнерами, которые собрали под этот проект несколько миллиардов долларов. Предполагается запустить на орбиту несколько сотен аппаратов, около 800. Контракты подписаны на 21 пуск, в перспективе больше будет использоваться ракет-носителей для формирования этой группировки, которая должна быть создана с 2018 по 2020 годы. Она обеспечит дешевую интернет-связь по всему миру. Конечно, это коммерческий проект, но они ставят благородную задачу — во всех школах мира, включая Африку, Азию, должен быть доступный интернет. Они хотят перевернуть понимание именно интернета в труднодоступных районах и в странах, которые не имеют развитой системы оптоволоконной связи и мобильных операторов, сделать интернет доступным для всего населения земного шара. Конечно, это колоссальные инвестиции. Два года назад размещался крупнейший контракт на пусковые услуги, который выиграл Роскомос с ракетой-носителем серии «Союз» производства самарского ракетно-космического центра «Прогресс». Это крупнейший контракт, и в следующем году мы начинаем его реализацию. Это к вопросу о примерах контрактов и нашей конкурентоспособности. Что касается повторного использования ступеней, то до этого была информация, насколько я помню от SpaceX, от 15% до 20% возможного снижения себестоимости, но в будущем. Ориентиры до этого были и 50%. Мы понимаем: для того, чтобы сделать возвращаемую ступень, топлива должно быть достаточно в том числе для безопасного возврата ступеней и мягкой посадки на платформу или в заданное место, что требует до 30% увеличения заправляемого объема топлива и существенно снижает массу выводимой полезной нагрузки. Кроме того, с учетом температурных и вибронагрузок при выведении аппаратов и возвращении первой ступени, существуют достаточно серьезные температурные и вибрационные воздействия, а также не всегда прогнозируемые затраты на восстановление этой ступени.

То есть, пока не накопится опыт, статистика, нельзя говорить о том, насколько это будет экономически эффективно?

Игорь Комаров: По нашим ощущениям, в ближайшие пять лет вряд ли будет больше 10-20% серьезного снижения. После совещания, которое у нас было в Сочи по космосу с Президентом России Владимиром Путиным, был одобрен наш проект по созданию перспективной ракеты-носителя «Союз-5». Наша задача стоит в похожих категориях, создавать похожего класса средства выведения. При этом есть также задача и удешевления на 20%.

Сама конструкция с возвращением первой ступени, есть ли единое мнение, что нужно стараться сделать всем так же?

Игорь Комаров:Я думаю, что в перспективе эта технология будет использоваться, вопрос только, насколько она далекая. Достаточно ли у нас сейчас развита технология, чтобы обеспечить материалы, которые бы позволили ее эффективно использовать, двигатели, которые отвечали бы всем этим требованиям. Есть серьезные сомнения, что при нынешнем уровне развития материалостроения и ракетного двигателестроения мы сможем это обеспечить. Задача у нас, на мой взгляд, прагматичнее. У нас по всем параметрам — по стоимости производства ракет-носителей, по стоимости двигателей, средств систем управления — по всему сделать на 20% более конкурентоспособные изделия, что мы и собираемся воплощать в пятом «Союзе». Если мы этой цели добьемся, то обеспечим свою конкурентоспособность. Для этого у нас есть двигатели, которые уже апробированы, это РД-170, которые использовались в проекте «Энергия-Буран». И опыт их разработки и производства у нас есть, а сейчас мы занимаемся их модернизацией. Они могут быть использованы до десяти раз, и они у нас существуют. Соответственно, и ракету-носитель мы создаем такой, которая позволит нам серьезно удешевить и стоимость вводимых услуг. Поэтому хочу заверить, что каждый из компонентов ракеты мы должны сделать на 20% дешевле. Если мы этого добьемся...

Можно не возвращать пока первую ступень…

Игорь Комаров: Во-первых, можно не возвращать первую ступень. Во-вторых, когда будет отработана и эта технология, мы опять же будем конкурентоспособны, потому что двигатели, которые обеспечивают возврат ступеней, у нас уже есть.

Раз уж мы заговорили о новых аппаратах, вы рассказали вкратце про ракету-носитель «Союз-5». Я знаю, что разрабатывается новый корабль для космонавтов — «Федерация», который будет уже принципиально иным по сравнению с тем, на чем мы до сих пор летаем. В целом, опишите, под какие задачи он создается, чем он будет принципиально отличаться, есть ли у наших конкурентов в космосе нечто подобное на столе?

Игорь Комаров: Надо сказать, что принципиальные отличия начинаются с методик разработки этого корабля и используемой технологии. Это принципиально другой, полностью цифровой корабль. Использовались совершенно другие методы разработки, другие материалы, предполагается серьезное использование композитных материалов при создании этого корабля, более комфортные условия для экипажа, предусмотрены более безопасные системы, совершенно другие возможности по системе связи, по работе экипажа.

Но это все равно капсула со спускаемым аппаратом?

Игорь Комаров: На самом деле, да, корабль состоит из понятных отсеков, и по функциям мы сейчас ведем разработку этого корабля в двух модификациях: корабль, который будет работать на низкой околоземной орбите, и мы будем использовать его и для МКС, и для околоземных полетов, а также другая более тяжелая и более энергооснащенная, по понятным причинам, модификация, которая сможет достигать Луны. Мы делаем так, чтобы этот же корабль мы могли использовать и в коммерческих целях, и для космического туризма, и к МКС, к орбитальным станциям. Мы сейчас прорабатываем вопрос увеличения количества мест с четырех до шести, и разрабатываем более простые и надежные механизмы управления, которые мы могли бы использовать и для туризма. То есть мы стараемся максимально расширить спектр использования этого корабля с учетом того, что необходимо будет сделать ряд модификаций.

Можно я буду какие-то простые вещи запоминать и доносить? Во-первых, сейчас мы знаем, что в наших «Союзах» летает до трех космонавтов, тут будет до шести. Я так понимаю, он будет больше.

Игорь Комаров: В базовой версии будет четыре члена экипажа.

Но в пассажирской — до шести.

Игорь Комаров: Для коммерческих целей — до шести.

Соответственно, я понимаю, что он будет больше, что на его же базе строится космический аппарат, который будет летать к Луне и Марсу. Это то, что далеко находится за рамками возможностей наших нынешних космических аппаратов, и американских, и китайских тоже, нет?

Игорь Комаров: Есть аналогичные разработки — и корабль Orion, и другие проекты, которые делают американцы. Китай сейчас также работает над кораблями, которые в перспективе будут реализовывать пилотируемые миссии — на Луну и Марс.

Я знаю, что 2022 год пока ориентир, это не так уж нескоро. Для космической техники пять лет — это чуть-чуть... Давно ли, вообще, идет работа по этому проекту, какая часть ее уже сделана, когда могут начаться испытания?

Игорь Комаров: Испытания должны начаться в конце 2021 года, это определено указом президента, и этот срок у нас не меняется.

Когда началась работа по этому проекту?

Игорь Комаров: Сейчас мы предполагаем, что корабль «Федерация» стартует с Байконура, да, вы правы, в 2022 году. Работа началась несколько лет назад, и надо сказать, что очень много сделано.

То есть это совсем уже именно российской эпохи разработка, это не то, что начиналось еще при СССР?

Игорь Комаров: Она совершенно новая, эта разработка делалась уже по другим принципам — по цифровому проектированию и с использованием современных методов и моделирования, другие материалы использовались. В этом плане современная цифровая разработка российского периода космонавтики. РКК «Энергия» традиционно у нас обладает наибольшей компетенцией в этом направлении.

А челнок? Я просто помню, что показывали макет челночного корабля на каких-то аэрокосмических салонах когда-то, перспективный — не стоит это в приоритетах?

Игорь Комаров: Вопрос технических возможностей. Понятно, что в истории у нас такие примеры были, есть вопрос эффективности его использования для существующих программ, окупаемости проектов и соотношения цены и эффективности — то есть тех целей, для которых необходимо его использовать. Но технические возможности у нас есть и для челнока.

Но никто вроде бы этим сейчас тоже не занимается — ни США, ни Китай, ни Европа, это направление вроде бы попробовали и отложили в сторону?

Игорь Комаров: Некоторые одноразовые корабли, которые используются для военных целей...

Ну, мы знаем, летал американский непонятный челнок для военных целей. Наблюдали мы за ним, что-то знаем об этом?

Игорь Комаров: Есть данные по использованию этого челнока в достаточно успешных экспериментах. Если не ошибаюсь, это был четвертый корабль, Х-37, который участвовал в этих экспериментах, с наибольшей продолжительностью полета и, наверное, наибольшими программами работ на околоземной орбите.

Мы знаем, что это был военный проект, поэтому дальше дела не совсем гражданские. Теперь посмотрим назад. Вы возглавили российский космос в тот момент, когда он переживал серию обидных неудач, которые даже сформировали определенное реноме, не самое лучшее, а потом занялись повсюду проверкой качества, потому что понятно — космические корабли, даже уже хорошо знакомые исторически, все равно строятся по несколько лет, поэтому все мины взрываются спустя три-четыре года. Вот началась эта большая проверка повсюду, были выявлены нарушения технологий в разных местах, эта работа завершилась, мы можем считать, что мы вернулись к технологическим требованиям, которые на протяжении десятилетий формировали очень хорошую, самую лучшую статистику космических запусков?

Игорь Комаров: Как обычно, тема качества напоминает вопрос: ну теперь-то все уже, все прошло? На самом деле мы знаем и часто забываем, что при разработке новых изделий и испытаний новых ракет-носителей и военных ракет во времена Королева, а на базе строилась вся наша пилотируемая программа, уровень аварийности был 30-40%, и когда мы испытываем — это одно, а когда идет ухудшение показателей, которые уже были достигнуты — другое.

У нас же падали именно хорошо отработанные корабли, которые раньше не падали…

Игорь Комаров: О чем это свидетельствует? Во многом эти проблемы, которые, в первую очередь были связаны с «Протонами», они, как мы видим, носили системный характер и отражали кризис и на предприятии, и на «смежниках», и в целом в отрасли, которые многие громко называли деградацией производственных процессов и потенциала отрасли. Конечно, это было. Мы знаем, насколько важна эта отрасль, и отдаем себе отчет, какое политическое, историческое и социальное и военно-стратегическое значение имеет космическая промышленность для нашей страны. И неудачи, мы понимаем, воспринимаются достаточно болезненно. Но надо сказать, что, конечно, мы сделали очень много и болезненных мероприятий, которые касались в том числе и административно-дисциплинарного воздействия на руководителей, которых надо было часто просто привести в чувство, а в некоторых случаях и заменить. Это касалось и тех процессов и процедур, которые во многом были отложены в сторону или просто забыты, но являлись необходимой частью технологического процесса. Это во многом касалось и тех изменений, которые объективно произошли в мире, с точки зрения используемых материалов, технологий, инструментов, в том числе методик контроля, применяемых во всем мире — автоматизации процессов качества, контроля качества. И в этом плане, конечно, работа была сделана большая. Но вы правильно сказали про длительный цикл производства и изменений. Мы понимаем: то, что сейчас запускается, начало производиться за два, а иногда и три года до этого. Но в целом надо сказать, что ключевые наиболее острые вопросы, часто связанные с остановкой производства и программами пусков, мы, наверное, завершили. Надо сказать также, что часто это приводило к непопулярным мерам. Как Вы знаете, в автопроме никто же не обращает внимания, что Toyota отзывает 300, 500 тысяч автомобилей. Пришлось и нам отозвать более 70 двигателей. В принципе, это было болезненно, имело широкий резонанс. Понятно, что люди болезненно относятся и считают: вот, какой же это провал. На самом деле, я хочу сказать, что мы были обязаны это сделать. Я считаю это правильной мерой, потому что мы переводим борьбу с аварийностью на Землю, избегая этой аварийности в космосе. Ведь что это позволило? Это позволило еще раз проверить один из критических элементов ракеты-носителя — двигатель, и благодаря этому избежать аварий. То есть мы заново сейчас начали пусковую кампанию, проверив наиболее рисковый узел, избежав рисков, которые, как мы увидели, были достаточно серьезные.

Вот сейчас прошел как раз запуск «Протона», после, по-моему, как раз длительной паузы. Это можно считать точкой отсчета, как говорится…

Игорь Комаров: Мы на это надеемся и верим, по крайней мере, те вещи, которые мы увидели и обнаружили, устранены. Но на этом мы не останавливаемся и продолжаем контроль качества по этим элементам. Знаете, ведь нужно не только устранить недостаток, а нужно убедиться, что устранены возможности появления его в будущем. То есть, безусловно, мы будем достаточно долгое время контролировать те процессы, которые мы поменяли, чтобы не появился этот недостаток в будущем. Параллельно мы подвергаем тотальной ревизии систему качества и основные процессы, проверяя наиболее критические процессы в двигателестроительном производстве, в первую очередь на Воронежском заводе. А также и в других производствах, на всех критических этапах.

Воронежский завод в какое-то время попал в новости. Там то ли не доложили золото, то ли переложили, в этом никто не разобрался до конца…

Игорь Комаров: Если интересно, могу более подробно рассказать.

Вы знаете, всем показалось просто по набору слов, что не докладывали драгоценного металла, то бишь себе в карман там что-то спиливали, золотую нано-стружку...

Игорь Комаров: Это как обычно, такая наиболее громкая и воспринимаемая версия, на самом деле, все, конечно, было по-другому. Это были два разных сплава, которые используются для пайки элементов агрегатов, и они имеют разную температуру плавления. В этот раз использовали сплав, содержащий больше драгметаллов, вместо другого, который имел другую температуру плавления, более высокую.

То есть перекладывали золото?

Игорь Комаров: То есть там речь идет буквально о каких-то граммах, там не может идти речь, во-первых, о каких-то серьезных хищениях. Там наоборот использовали более дорогостоящий припой. Мы понимаем, что во многом это не было злонамеренное хищение для получения драгметаллов по своей природе, а потому, что был утрачен контроль за качеством и производственными процессами — контроль за различными видами, в данном случае припоя, а в целом и материалов, которые поступают в производство. Конечно, это безобразие. Но сейчас эта система налажена, вплоть до маркировки припоя, вплоть до места его хранения, вплоть до оборота, чтобы это не повторилось.

Это все-таки было связано с квалификацией людей?

Игорь Комаров: В принципе, когда с людьми беседуешь, говоришь: «Ну, как же так?», они все понимают, объясняют. Это было во многом связано с организацией работы и отношением к делу. Потому что, знаете, во многих ошибках мы понимаем часто: делать что-то нельзя. Знаете, как улицу переходить в неположенном месте. Все это понимают, только не делают или не делают должным образом.

То есть, грубо говоря, вот этого материала просто под рукой было в данный момент больше?

Игорь Комаров: Немножко не так, потому что просто хранился один и второй материал достаточно близко друг от друга. В какой-то момент при пересменке что-то перепуталось и поменялось. Хотя понятно, что они должны храниться в разных местах, понятно, что они должны маркироваться так, чтобы было заметно и понятно, какой материал может быть использован. Понятно, что должна проводиться регулярная инвентаризация. Это элементарная дисциплина и порядок на производстве. Поверьте, я в разных отраслях работал, и это во многом беда не только ракетно-космической промышленности. Здесь она очень ярко высвечивается, потому что малейшая ошибка — во многих тысячах узлов, агрегатов и систем, которые в ракетах-носителях существуют, приводит к непоправимым последствиям. Но вот эта вещь, она, к сожалению, воспитывается достаточно долго и не только вбивается палкой, но должна иметь и определенные стимулы, и культуру производства, которая, к сожалению, во многих местах была в определенном смысле утрачена.

Мы знаем, собственно, почему. Потому что много лет продолжали работать на космических предприятиях ветераны-энтузиасты, которые просто не видели для себя другого продолжения карьеры, кроме как работать, уже независимо от зарплаты. А новых молодых, подготовленных специалистов, конечно, за эти деньги трудно было сыскать. Сейчас идет, что называется, экономическая реструктуризация отрасли, это сложный процесс. Самое главное вот на данный момент, удалось ли выйти на уровень зарплат для рабочих и инженеров на наших предприятиях, которые обеспечат приток ответственных, заинтересованных и квалифицированных людей?

Игорь Комаров: Вы знаете, практически на всех предприятиях мы вышли на уровни зарплат, которые, скажем, соответствуют и являются выше, чем средние по регионам. По некоторым предприятиям, конечно, было удручающее состояние. Кстати, наверное, это не совпадение, по наиболее проблемным, как Воронежский механический завод, как Центр Хруничева, по некоторым другим, и там зарплаты повышались достаточно серьезно. Не в процентах инфляции, а гораздо выше. Это один из моментов, который нужно было решить. Второй и другие моменты — это, конечно, перспектива и будущее этих предприятий, перспектива работы, мотивация персонала, и не только материальная. И именно ответственное отношение к работе, чтобы люди дорожили местом, где они работают и хотели дальше трудиться и расти на своих предприятиях. Это непростая задача, но с появлением перспективных проектов, с новыми кадровыми и социальными программами, я думаю, эту проблему в целом мы решаем и в ближайший год-два окончательно решим.

Что касается бюджета космической отрасли: я не знаю, во сколько раз он меньше, чем бюджет НАСА, а теперь еще мы видим, что, например, в Америке частный бизнес огромные суммы активно инвестирует в разработку и создание новых космических аппаратов, в работу в космосе. Вот как сравнить наши денежные масштабы с их ресурсными масштабами, не только государственными, но еще и частно-капиталистическими?

Игорь Комаров: Это достаточно просто. Мы часто не любим об этом говорить, оно может быть и непопулярно, но надо сказать, что бюджет НАСА этого года — по-моему, 19,5 млрд долларов. Этот бюджет приблизительно равен бюджету нашей федеральной космической программы на десять лет. То есть соотношение приблизительно один к десяти. Когда ставят задачи перед отраслью, то у меня вопрос иногда возникает. Говорят: «А мы правда оцениваем, что мы в десять раз меньше, чем американцы по средствам выведения, космическим аппаратам, тем функциям и задачам, которые мы выполняем?» Конечно же, нет. Мы конкурируем, и больше того, мы проводим больше пусков. Вот был, правда, неудачный прошлый год, но в целом мы больше запускаем.

Мы знаем, почему. Потому что был отзыв двигателей.

Игорь Комаров: Это да. И в этом году, я думаю, вернемся опять на передовые рубежи. Мы, конечно, меньше производим и запускаем космических аппаратов, но точно не в десять раз.

Хорошо, с Америкой мы одну десятую от их объема ресурсов используем. А если с европейцами и с китайцами сравнить?

Игорь Комаров: Я думаю, с европейцами у нас бюджет примерно похожий. Если говорить о Китае, то там, конечно, очень серьезные средства тратятся, и очень быстро растут бюджеты. Они обогнали нас, они впереди находятся по составу группировки космических аппаратов и тратят очень серьезные деньги не только на практическую космонавтику на околоземной орбите, на телекоммуникации, навигацию, дистанционное зондирование Земли, но и реализуют программы и работают над полетами на Луну и на Марс.

Раз уж мы вспомнили про Америку, недавно американский сенат принимал санкции, в последний момент очень быстро проголосовал, чтобы изъять из санкционных законодательных текстов, чтобы сотрудничество с Роскосмосом могло продолжаться, потому что Пентагон сказал, что есть зависимость. Какая зависимость у них от нас на данный момент и на ближайшие годы?

Игорь Комаров: Вы знаете, тема действительно много обсуждается, я бы, честно говоря, не хотел, чтобы она была несколько провокационной, потому что на самом деле традиционно космос — это та сфера, где существует взаимная зависимость многих стран друг от друга. И мы являемся единственными, кто запускает космонавтов и, по всей видимости, останемся такими теперь уже до 2020 года. Мы поставляем уникальные ракетные двигатели в США.

Они до сих пор не готовы заместить это? Это же, как я слышал, сейчас считается не самым вроде бы сложным элементов космических технологий — двигатель…

Игорь Комаров: Я не хотел бы подробно комментировать эту ситуацию. На самом деле, понятно единственное — что благотворительности нет. Мы не собираемся у них что-то покупать, что у нас есть и что мы делаем лучше. Они точно не собираются что-то покупать у нас из целей благотворительности, если они могут сделать это лучше и дешевле, а, на самом деле, часто и дороже. Поэтому контракты — это такая чувствительная и обоюдоострая тема, потому что вводятся ограничения на различные сферы сотрудничества. Но в космосе мы очень тесно работаем, поверьте, очень регулярно общаемся. И с астронавтами по долгу своей работы я регулярно общаюсь, поскольку мы являемся лидерами пилотируемых программ. И с американскими астронавтами, и с НАСА все полеты обсуждаются достаточно подробно, так же как и все программы. Мы понимаем, что мы во многом зависимы друг от друга, даже не столько технологически. Сегодня есть такой объем космических задач, что лучше эти вопросы решать вместе и с европейцами, и с американцами, потому что мы просто народам своих стран и своим правительствам дадим гораздо больший результат. И традиционно, я не буду говорить громкие слова, но во время «холодной войны» был у нас и «Союз-Аполлон», и во времена карибского кризиса мы общались и беседовали. И как говорят многие космонавты и астронавты, когда находишься на МКС, то видишь, что на Земле-то границ особо нет, и там на высоте 400 километров от Земли в безвоздушном пространстве, в невесомости, люди несколько по-другому смотрят на вещи и на сотрудничество между нашими странами.

Я уже упомянул, что, конечно, американская космическая отрасль состоит как из государственного агентства, так и из частных компаний, которые финансируют свои разработки сами и достигают результатов, которые, в общем-то, близки к тому, что 40 лет назад могло еще сделать только государство. А у нас?

Игорь Комаров: Мы находимся, скажем так, несколько на другом полюсе этого состояния — участия частных инвесторов, потому что традиционно это была сфера, полностью контролируемая государством и в которой отсутствовали частные инвестиции. И, наверное, сейчас мы видим, что нет такого ажиотажа, и люди, которые заработали многие миллиарды, не сильно стремятся в космическую сферу. Но надо сказать, что появился интерес, и появились первые участники космической деятельности, а может быть, наши прообразы Илонов Масков, почему бы и нет? И этому примером является «Морской старт», который семья Филевых — (владельцы S7) — приобрела, и мы, на самом деле, очень оптимистично настроены. Хотя мы переживаем непростой период.

Вы в самом начале нашего интервью упомянули «Морской старт».

Игорь Комаров: Я там говорил про «Союз-5», что он будет и с «Морского старта», и с Байконура. Но, возвращаясь к «Морскому старту», в общем-то, мы видим, что есть большой интерес участия и в высокотехнологичных проектах. Сейчас непростое время, связанное с ситуацией с «Южмашем», который производил средства выведения — «Зениты», но мы рады сказать и им, и на самом деле всем, что одна из наших ключевых задач — это производство ракеты-носителя, это именно «Союз-5», которую мы обязательно будем адаптировать.

Это тяжелая ракета?

Игорь Комаров:Это ракета среднего класса.

Она заменяет «Зенит»?

Игорь Комаров: Да, и которую мы хотим сделать дешевле, чем американские аналоги, то есть серьезным таким, нашим ключевым ответом. То есть, действительно, мы считаем, что это будет лидер по пусковым услугам. Она обеспечит серьезную эффективность и конкурентоспособность пусковых услуг. И мы эту ракету хотим одновременно делать и для запуска на Байконуре, и для «Морского старта». Потому что одна из наших задач — это развивать частную космонавтику и привлекать тех людей, которые могли бы вложить не только деньги, но и свой потенциал. И, может быть, если это было бы делом их жизни, то это было бы вообще идеально. В этом плане «Морской старт» для нас — очень важный пример, который мы просто не должны упустить и, несмотря на непростой период, поддержать, и помочь в его реализации.

Я знаю про одну у нас компанию, которая изготовила собственный спутник, абсолютно частный, который запускается. Я не помню точно ее название, она, в том числе в «Сколково» была зарегистрирована. Вы знаете ее?

Игорь Комаров: Их несколько, я не знаю, какую вы имеете в виду. На самом деле, если говорить о компаниях, которые производят, то сейчас очень интересные есть стартапы в «Сколково». Более того, Роскосмос, в частности РКС, вот буквально было совещание, мы обсуждали, что решили инвестировать и участвовать в этих стартапах.

РКС тоже не все знают — Российские космические системы. Это то, что близко к ГЛОНАСС.

Игорь Комаров: Я, действительно, может быть, увлекаюсь и перехожу на аббревиатуру. Но если говорить в целом по рынку сервисов, то в ближайшее время мы видим очень серьезную перспективу инвесторов. Во-первых, потому что это не требует огромных капитальных вложений, может принести быструю отдачу и, на самом деле, дать очень полезную и нужную информацию как бизнесу, так и органам власти, и просто людям, которые пользуются этими сервисами. Поэтому одно из основных направлений — это будет как раз развитие рынка дистанционного зондирования Земли и сервисов, на основании которых будет этот рынок основываться. И у нас уже есть, например, заявки от, по крайней мере, двух крупнейших сельскохозяйственных холдингов, которые в перспективе готовы работать с нами для получения информации, которая позволит узнать, какие удобрения вносить, когда необходимо поливать или сеять, собирать урожай, какие прогнозы по урожаю. Представьте, что это все можно получать за счет данных из космоса. И более того, в перспективе пяти лет мы знаем, что это станет частью производственного процесса в сельском хозяйстве. С учетом наших пространств и территорий мы и бизнесмены уверены, что за счет космических данных и высокоточной навигации, можно вести рациональное, научно обоснованное земледелие. Кроме того, в этом случае возможно и использование роботизированных комплексов, которые позволят обрабатывать и проводить все эти операции. Можно не только серьезно поднять выработку и производство сельскохозяйственной продукции, но и снизить себестоимость не менее чем на 20%. Вот это задачи, которые не мы ставим, которые ставят перед собой сельхозпроизводители, но мы понимаем, что нам очень серьезно нужно поработать и свой вклад внести. Наконец-то, произошла смычка, как говорится, космоса и сельского хозяйства.

Напоследок очень короткий вопрос. Мы видим какую-то перспективу вывода на экспорт своих космических сервисов, помимо запусков? Сервисы ГЛОНАСС, зондирование, передача данных?

Игорь Комаров: У вас очень короткий был вопрос, у меня более короткий ответ. Конечно, да, и мы над этим работаем.

Илья Копелевич

Россия > СМИ, ИТ > bfm.ru, 3 июля 2017 > № 2471784 Игорь Комаров

Трамп в состоянии войны: реальная перспектива?

Как президент может оказаться случайно вовлечен в конфликт

Филип Гордон – старший научный сотрудник в Совете по внешним связям. В 2013–2015 гг. был Специальным помощником президента и координатором Белого дома по Ближнему Востоку, Северной Африке и региону Персидского Залива.

Резюме Если неудачная сделка в бизнесе позволяет сторонам выйти из нее и избежать серьезных последствий, то неудачный дипломатический гамбит способен привести к политической нестабильности, дорогостоящим торговым спорам, распространению опасных вооружений и даже к войне.

Администрация Трампа находится в Белом доме уже несколько месяцев, и до сих пор неясно, какой внешнеполитический курс выберет президент. Понятно, что импульсивность, воинственность и необдуманность, характерные для избирательной кампании, сохранились. Заняв президентское кресло, Трамп продолжил бросать вызов общепринятым нормам, нарушать дипломатические традиции и скатываться к оскорблениям или угрозам в ответ на то, что ему представляется неуважительным отношением или провокацией. Ключевой посыл состоит в том, что Соединенные Штаты больше не позволят друзьям или неприятелям пользоваться Америкой в своих интересах. После нескольких десятилетий «уступок» другим странам он намерен поставить интересы США на первое место и начать снова побеждать.

Вполне возможно, жесткие переговорные позиции просто тактическая уловка – подход к переговорам, который он характеризует как «искусство сделки». Когда-то давно президент Ричард Никсон разработал «теорию сумасшедшего», согласно которой можно напугать своих недругов и заставить их поверить в свою непредсказуемость и возможность совершить безумные шаги, если они не выполнят его требований. Трамп, который давно пользуется репутацией отвязанного, вполне может взять на вооружение эту тактику.

Однако проблема в том, что переговоры часто терпят неудачу, а неприятели сами нередко оказываются бесцеремонными и непредсказуемыми. В конце концов, теория сумасшедшего не помогла Никсону заставить Северный Вьетнам пойти на компромисс. Более того, претворение этой теории в жизнь предполагает умение действовать рассудительно, когда это требуется. Трампу как президенту еще нужно доказать, что он на это способен. И если неудачная сделка в бизнесе позволяет сторонам избежать серьезных последствий, то неудачный дипломатический гамбит может привести к политической нестабильности, дорогостоящим торговым спорам, распространению опасных вооружений и даже к войне. История пестрит примерами лидеров, которые, подобно Трампу, пришли к власти на волне народного недовольства, пообещав принудить недругов к покорности, но в итоге увязли в военном, дипломатическом или экономическом конфликте, о чем вынуждены были потом сожалеть. Случится ли нечто подобное с Трампом? Никто не знает. А что если бы, подобно Эбенезеру Скруджу из «Рождественской песни» Чарльза Диккенса, Трамп встретил Духа из будущего, показавшего, куда может завести его политика, прежде чем он решится ее проводить?

Может ли такой Дух показать ему вариант будущего, в котором его администрация после бурного старта со временем становится умереннее и более традиционной, нежели прогнозировалось, и даже добивается успеха в переговорах, заключив «более выгодные сделки»? Однако существует реальная опасность того, что все окажется гораздо хуже, если эксцентричный стиль и конфронтационная политика Трампа разрушат и без того хрупкий мировой порядок и приведут к открытому конфликту – скорее всего, с Ираном, Китаем или КНДР.

В нижеприведенном сценарии все, случившееся до середины марта 2017 г., имело место в действительности, а то, что происходит после этой даты – по крайней мере на момент публикации – художественный вымысел.

Скатывание к войне с Ираном

Сентябрь 2017 г.: Белый дом поглощен дебатами о вариантах эскалации конфликта с Ираном. Еще 10–12 американских солдат убиты в результате теракта в Ираке, спонсированного Ираном, и президент разгневан тем, что нанесенные ранее авиаудары по Ирану не смогли сдержать эту смертельно опасную агрессию. Он испытывает искушение ответить гораздо агрессивнее, но понимает, что, поступая таким образом, рискует еще больше втянуть Соединенные Штаты в дорогостоящую и непопулярную войну – тот самый «хаос», которого он обещал избегать. Оглядываясь назад, он понимает, что конфликт, вероятно, стал неизбежен, когда он назначил определенную команду во внешнеполитическое ведомство и начал реализовывать новый подход в отношении Ирана.

Конечно, еще задолго до выборов Трамп критиковал ядерное соглашение с Тегераном как «худшую из когда-либо заключенных сделок» и обещал положить конец «агрессивному стремлению Ирана дестабилизировать ситуацию на Ближнем Востоке и доминировать» в регионе. Некоторые из его главных советников крайне враждебно настроены в отношении Ирана и склонны к более конфронтационному подходу. Среди них первый помощник по национальной безопасности Майкл Флинн, директор ЦРУ Майк Помпео, главный стратег Стив Бэннон и министр обороны Джеймс Маттис. Некоторые из бывших коллег Маттиса по военному ведомству говорили, что он вот уже 30 лет буквально одержим Ираном. Как сказал один морской пехотинец в интервью журналу Politico, «складывается впечатление, будто он хочет поквитаться с иранцами».

Во время кампании и первых месяцев пребывания в должности Трамп всячески подпитывал антииранские настроения и последовательно вводил общественность в заблуждение по поводу того, что повлекла за собой ядерная сделка. Он настаивал на том, что Соединенные Штаты «абсолютно ничего не получили» от этой сделки, что она позволит Ирану в конце концов обрести бомбу и что она дала Тегерану 150 млрд долларов (очевидно, намекая на условие сделки, согласно которому Иран получил доступ к 50 млрд долларов, замороженных на иностранных счетах). Критики утверждали, что эта риторика напоминала намеренно преувеличенное описание администрацией Буша программ по созданию оружия массового уничтожения в Ираке, которое предшествовало вторжению. В феврале 2017 г., реагируя на испытание Ираном баллистической ракеты, Флинн дерзко заявил, что «делает официальное предупреждение Ирану». Спустя два дня администрация объявила о новых санкциях в отношении 25 иранских граждан и компаний, участвовавших в программе создания баллистической ракеты.

Наверно, не менее предсказуемым было и то, что Тегеран пренебрег жесткой риторикой администрации Трампа и продолжил испытания ракет, настаивая на том, что ни ядерная сделка, ни резолюции Совета Безопасности ООН не запрещают ему это делать. Верховный правитель Ирана Али Хаменеи, оказывающий военную помощь режиму Башара Асада в Сирии, утверждает, что это не слишком обременительно для иранской казны. Попытки США убедить Россию в необходимости ограничить роль Ирана в Сирии были также проигнорированы, и это еще больше раздосадовало Белый дом.

Многих удивило, что растущее давление на Тегеран не сразу привело к расторжению ядерной сделки. Как только Трамп вступил в должность, он положил конец практике администрации Обамы побуждать банки и международные компании делать все, чтобы Иран получил экономическую выгоду от сделки. И поддержал планы Конгресса наложить санкции на иранские организации и компании за терроризм или нарушение прав человека, поскольку высокопоставленные чиновники настаивали на том, что это допускается условиями ядерной сделки. Иран посетовал на то, что эти закулисные санкции нарушают условия договора, но не предпринял никаких действий. К марту 2017 г. официальные лица в США пришли к выводу – и некоторые сторонники администрации начали торжествовать, – что более жесткий подход Трампа приносит плоды.

Если бы каждая из сторон вела себя иначе, то ухудшения отношений не произошло бы. Но в конце концов сделка не была надежной. В начале лета 2017 г. начали появляться первые признаки беды. Под давлением сторонников жесткой линии в Иране, преследовавших собственные интересы, торпедируя договоренность, Тегеран продолжал провокации, в том числе задерживая граждан с двойным иранско-американским гражданством. В июне, проанализировав свою иранскую политику, Трамп включил Корпус стражей Исламской революции в список иностранных террористических организаций и объявил, что облегчение режима санкций возможно только, если Иран отпустит всех задержанных граждан США и вернется к переговорам по устранению «изъянов» ядерной сделки. Вместо того чтобы подчиниться этим требованиям, Иран ответил дерзко. Его новый президент – сторонник жесткой линии, победивший Хасана Рухани на выборах в мае 2017 г. – заявил, что, поскольку Соединенные Штаты не соблюдают условия соглашения, Иран возобновит некоторые запрещенные ядерные исследования, включая испытание усовершенствованных центрифуг и увеличение запасов низкообогащенного урана. Вашингтон заговорил о необходимости новых усилий по экономическому подавлению Ирана или даже о превентивном военном ударе.

Администрация Трампа была уверена, что другие страны поддержат ее более жесткий подход, и предупредила союзников и недружественные страны, что им придется выбирать, с кем иметь дело: с Вашингтоном или Тегераном. Но давление не сработало. Китай, Франция, Германия, Индия, Япония, Россия, Южная Корея и Великобритания дружно заявили, что сделка приносила плоды до тех пор, пока Соединенные Штаты не попытались изменить ее условия, и возложили вину за кризис на Вашингтон. ЕС даже принял закон, запрещавший поддерживать вторичные санкции США против Ирана. Трамп вспылил и поклялся, что они ответят за свое предательство.

Пока Соединенные Штаты враждовали со своими ближайшими партнерами, напряженность в отношениях с Ираном продолжала нарастать. Раздраженный непрерывной поддержкой Ираном мятежников-хуситов в Йемене, Пентагон усилил патрули в Ормузском проливе и разрешил американским военным открывать огонь на поражение при первом подозрении. Когда иранский патрульный катер приблизился к американскому крейсеру при неясных обстоятельствах, корабль США открыл огонь, убив 25 иранских моряков.

В Иране инцидент упрочил поддержку режима и вызвал повсеместные призывы к мщению, которым новый президент страны не мог сопротивляться. Менее недели спустя военизированная группа «Катаиб Хезболла» убила шесть американских солдат в Ираке. Хотя американская общественность требовала отмщения, некоторые призвали к дипломатическим усилиям, вспомнив, как в январе 2016 г., когда американские моряки заплыли в иранские территориальные воды, государственный секретарь Джон Керри и иранский министр иностранных дел Мохаммед Джавад Зариф вели переговоры напрямую. На этот раз ЕС предложил посреднические услуги по урегулированию кризиса.

Но Белый дом не желал иметь ничего общего с тем, что считал унизительным умиротворением Ирана, предпринятым администрацией Обамы. Чтобы проучить Иран, Трамп велел нанести удар крылатыми ракетами по разведывательному штабу Стражей исламской революции, в результате чего были разрушены три здания, убито около 10 офицеров и неизвестное число гражданских лиц.

Советники Трампа предсказывали, что Иран отступится, но тот был охвачен националистической лихорадкой и решил пойти на эскалацию конфликта, прикинув, что у американской общественности нет желания проливать кровь или тратить финансы на Ближнем Востоке. «Катаиб Хезболла» и прочее шиитское ополчение в Ираке, частично действуя под управлением Ирана, но во многом самостоятельно, атаковали персонал США. Тегеран вынудил слабое багдадское правительство потребовать вывода американских военных из Ирака, что нанесло бы серьезный удар по кампании США против ИГИЛ.

Когда Вашингтон повторно ввел санкции, приостановленные ядерной сделкой, Иран отказался от ограничений в программе обогащения урана, изгнал наблюдателей ООН и объявил, что больше не считает себя связанным соглашением. После того как ЦРУ пришло к выводу, что Тегеран вернулся к наращиванию возможностей по созданию ядерного оружия, ведущие советники Трампа проинформировали его об этом. Некоторые советовали вести себя сдержанно, тогда как другие, во главе с Бэнноном и Маттисом, настаивали, что доверия заслуживает лишь вариант уничтожения иранской ядерной инфраструктуры с помощью массированного превентивного удара, а также расширение присутствия Соединенных Штатов в Ираке для отражения возможных нападений Ирана. Помпео, давнишний сторонник смены режима в Иране, доказывал, что подобный удар мог бы привести к народному восстанию и изгнанию верховного лидера. Эту ободряющую теорию сам Трамп уже слышал по телевидению в программе, где телеведущие брали интервью у экспертов исследовательских центров.

И опять-таки нервничающие союзники предложили посредничество в поисках дипломатического решения. Они попытались вернуть к жизни ядерную сделку 2015 г., утверждая, что она особенно актуальна в свете последних событий. Но было слишком поздно. Удары по ядерным объектам в Араке, Фордоу, Исфахане, Натанзе и Парчине привели к ответным ударам по войскам США в Ираке, к новым атакам возмездия против целей в Иране и очередным терактам против американцев в Европе и на Ближнем Востоке. Тегеран также поклялся возродить ядерную программу в больших масштабах, чем раньше. Президент, обещавший прекратить бессмысленную гибель американцев и растранжиривание средств на Ближнем Востоке, теперь недоумевал, как мог дойти до очередной войны в этом регионе.

Борьба с Китаем

Октябрь 2017 г.: эксперты считают, что это самая опасная конфронтация ядерных держав со времен Кубинского ракетного кризиса. После беспрецедентной эскалации торговой войны между США и Китаем – гораздо худшей, чем предсказывали обе стороны – стычка в Южно-Китайском море привела к потерям с обеих сторон и интенсивной перестрелке между флотами. Прошли слухи, что КНР привела ядерные силы в состояние повышенной боеготовности. Конфликт, которого многие так опасались, начался.

Китай был главным объектом критики Трампа во время избирательной кампании и в первые месяцы пребывания на президентском посту. Еще в роли кандидата Трамп то и дело обвинял Пекин в уничтожении американских рабочих мест и в краже американских секретных материалов. «Мы не можем и дальше позволять Китаю насиловать нашу страну», – сказал он. Бэннон, создавший теневой совет национальной безопасности в начале президентства Трампа, даже предсказывал конфликт с Китаем. «В течение следующих 5–10 лет мы будем воевать в Южно-Китайском море», – сказал он в марте 2016 года. – У меня нет на этот счет никаких сомнений».

Вскоре после своего избрания Трамп принял телефонный звонок с поздравлениями от президента Тайваня Цай Инвэнь, нарушив дипломатическую традицию и намекнув на возможные изменения в политике «единого Китая», которую до этого проводили Соединенные Штаты. Неясно, было ли это сделано неумышленно или сознательно. Но в любом случае Трамп оправдывал свой подход и настаивал на том, что политика будет зависеть от того, пойдет ли Пекин на уступки в торговле. «Разве Китай спрашивал у нас, хорошо ли обесценивать свою валюту (чтобы затруднить конкуренцию нашим компаниям), облагать наши экспортные товары высокими налогами (США не облагают такими же налогами китайские товары) или наращивать военную мощь в центре Южно-Китайского моря?» – написал он в Твиттере. – «Я так не думаю!» В феврале 2017 г., после звонка китайского президента Си Цзиньпина, Трамп объявил, что готов согласиться с политикой «единого Китая». Азиатские эксперты испытали облегчение, но президента привело в ярость то, что многие решили, будто он дал задний ход. «Трамп проиграл в первом сражении с Си и теперь будет восприниматься как бумажный тигр», – сказал в интервью «Нью-Йорк Таймс» профессор Народного университета Китая Ши Йнхун.

Были и другие ранние признаки грядущих столкновений. На слушаниях в связи с его возможным назначением на пост государственного секретаря Рекс Тиллерсон, похоже, провел красную черту в Южно-Китайском море, отметив, что «нельзя позволить Китаю иметь доступ к островам». Некоторые пропустили эти слова мимо ушей как надуманную риторику, но только не Пекин. Государственная газета China Daily предупредила, что любая попытка проводить подобную политику может привести к «губительной конфронтации», а Global Times заявила, что это может спровоцировать «крупномасштабную войну».

Затем начались торговые споры. Трамп выдвинул на пост руководителя нового Национального совета по торговле при Белом доме Питера Наварро, автора книги «Грядущие китайские войны, смерть от Китая» и других провокационных книг, описывающего отношения с точки зрения игры с нулевой суммой и настаивающего на необходимости повышения американских пошлин и введения торговых санкций. Подобно Бэннону, Наварро постоянно вызывал дух военного конфликта с Пекином и требовал более жестких экономических мер – не только для того, чтобы выправить торговый баланс между Соединенными Штатами и КНР, но и для ослабления военной мощи Пекина, которая, как он утверждал, будет неизбежно использована против США. Эта риторика встревожила многих наблюдателей, но они нашли успокоение в идее о том, что ни одна из сторон не может позволить себе конфронтацию.

Однако последовавшие решения действительно сделали войну неизбежной. В июне 2017 г. Северная Корея испытала еще одну ракету дальнего радиуса действия. Это приблизило ее к возможности нанести удар по Соединенным Штатам, и Трамп потребовал, чтобы Китай остановил своего маленького союзника, пригрозив «серьезными последствиями», если Пекин откажется. Пекин не был заинтересован в наращивании КНДР ядерного потенциала, но беспокоился по поводу того, что полная изоляция Пхеньяна, как этого требовал Трамп, может привести режим к краху, вследствие чего миллионы северокорейских беженцев устремятся в Китай. Более того, это было чревато образованием единого корейского государства под управлением Сеула, имеющего на вооружении ядерный арсенал Северной Кореи и состоящего в союзнических отношениях с Вашингтоном.

Китай согласился на новое заявление Совета Безопасности ООН с осуждением Северной Кореи, а также продлил запрет на импорт угля из КНДР, но отказался от более жестких мер. Разгневанный непрерывной критикой Трампа, а также конфронтацией по поводу торговли, Си счел Соединенные Штаты более серьезной угрозой для Китая, чем соседнее государство, и предупредил, что Вашингтону не удастся его запугать.

В то же время текущий торговый дефицит США в торговле с Китаем вырос, что частично объяснялось растущим дефицитом американского бюджета, который был вызван начатым Трампом массированным сокращением налогов. Этот факт в сочетании с упрямством Китая по поводу Северной Кореи убедил Белый дом, что пришло время для жестких действий. Внешнеполитические эксперты, наряду с госсекретарем и министром финансов, предупреждали о риске опасной эскалации, но президент не обратил на них внимания и заявил, что дни, когда Китай мог использовать американцев для собственной выгоды, окончены. В июле администрация официально заклеймила Китай как «манипулятора валютным курсом» (несмотря на имеющиеся доказательства, что фактически Пекин использовал свои валютные резервы для поддержания справедливой цены юаня) и ввела 45-процентную пошлину на китайские товары. К восторгу толпы, собравшейся на митинг во Флориде, Трамп объявил, что эти новые меры будут действовать до тех пор, пока Пекин не повысит курс своей валюты, не начнет покупать больше американских товаров и не введет более жесткие санкции против Пхеньяна.

Воинственно настроенные советники Трампа уверяли его, что реакция Китая будет умеренной с учетом его зависимости от экспорта и большого количества облигаций американского казначейства в авуарах Пекина. Но они недооценили волну национализма, поднятую действиями США. Си вынужден был показать силу и нанес ответный удар.

Через несколько дней Си объявил, что Китай подает иск против Соединенных Штатов во Всемирную торговую организацию по поводу импортной пошлины (он был уверен, что выиграет) и ввел ответную пошлину на импорт из США в размере 45%. Китайцы считали, что война пошлин причинит больше вреда Соединенным Штатам, чем Китаю (поскольку американцы покупали намного больше китайских товаров, чем китайцы американских), и знали, что последующая инфляция – особенно на такие товары как одежда, обувь, игрушки и электроника – настроит против Трампа «синие воротнички», голосовавшие за него. Что еще важнее, они сознавали, что готовы идти на жертвы в большей мере, чем американцы. Си также велел Центральному банку Китая продать облигации Казначейства США на сумму 100 млрд долларов, что сразу вызвало рост процентных ставок и привело к обвалу индекса Доу Джонса на 800 пунктов за один день. Тот факт, что Китай вложил какую-то часть наличных от продажи облигаций в крупные американские компании по сниженным ценам, только подогрел националистические настроения в Америке. Трамп воспользовался этим, потребовав принять новый закон для блокирования китайских инвестиций.

После обмена личными оскорблениями Трамп объявил, что, если Китай не начнет строить справедливые отношения с Соединенными Штатами, Вашингтон может пересмотреть политику «единого Китая». Воодушевляемый Бэнноном, доказывавшим в кулуарах, что лучше пойти на неизбежную конфронтацию с Китаем, пока есть военное превосходство, Трамп принялся публично рассуждать о приглашении президента Тайваня в Вашингтон и о продаже острову противоракетных систем и подлодок.

Китай ответил, что «отреагирует решительно» на любое изменение в политике Соединенных Штатов по отношению к Тайваню. По мнению экспертов, это как минимум означало прекращение торговли с Тайванем (который экспортирует 30% товаров в Китай) и, в крайнем случае, военные удары по острову. Поскольку более миллиарда жителей материкового Китая страстно привержены идее номинального единства страны, мало кто сомневался, что Пекин не шутит. Обычно вялые празднования Дня рождения нации 1 октября превратились в пугающую демонстрацию антиамериканизма.

Именно в этих условиях инцидент в Южно-Китайском море привел к эскалации, которой многие опасались. Подробности до конца неясны, но все началось с того, что американский разведывательный корабль, находясь в спорных водах в густом тумане, случайно протаранил китайский траулер. В последовавшем замешательстве фрегат ВМФ Народно-освободительной армии Китая открыл огонь по невооруженному кораблю США, американский эсминец потопил китайский фрегат, а китайская торпеда сильно повредила эсминец, убив трех американцев.

В регион устремляется американский авианосец с силами специального назначения на борту, а Пекин развертывает дополнительные ударные подлодки и начинает агрессивные облеты и патрулирование Южно-Китайского моря. Тиллерсон стремится связаться со своим китайским коллегой, но официальные лица в Пекине не уверены, что он выступает от имени администрации, и опасаются, что Трамп не примет ничего, кроме победы.

Просочившиеся из разведслужб США оценки свидетельствуют о том, что крупномасштабный конфликт может быстро привести к сотням тысяч жертв, в него будут втянуты соседние государства, и он причинит экономический ущерб, оцениваемый в триллионы долларов. Но, поскольку национализм свирепствует в обеих странах, ни одна из столиц не видит пути к отступлению. А ведь все, чего хотел Трамп – это получить от Китая более выгодную сделку.

Следующая корейская война

Декабрь 2018 г.: Северная Корея только что открыла тяжелый артиллерийский огонь по целям в Сеуле, убив тысячи или, возможно, десятки тысяч людей; пока еще слишком рано делать выводы. Американские и южнокорейские войска, теперь, по условиям Договора о взаимной обороне, объединенные под командованием США, открыли артиллерийский и ракетный огонь по позициям северокорейских военных и нанесли удары с воздуха по их передовой сети противовоздушной обороны. Из бункера близ Пхеньяна неуравновешенный диктатор Ким Чен Ын пообещал «сжечь Сеул и Токио дотла», намекая на запасы ядерного и химического оружия Северной Кореи, если «империалистические» силы немедленно не прекратят атаки. Вашингтон ожидал подобную реакцию от Северной Кореи, когда предусмотрительно нанес удар по пусковой установке межконтинентальной баллистической ракеты, способной доставить ядерную боеголовку до американского континента. Тем самым Трамп сдержал обещание не дать Пхеньяну такой возможности. Но мало кто думал, что КНДР пойдет так далеко, напав на Южную Корею и рискуя собственным уничтожением. Теперь Трамп должен решить, продолжать ли войну, чреватую эскалацией до ядерного противостояния, или согласиться с тем, что будет рассматриваться как унизительное отступление. Некоторые советники подначивают его быстро закончить дело, тогда как другие предупреждают, что, если он пойдет на этот шаг, это будет стоить жизни слишком многим из тех 28 тыс. американских солдат и офицеров, которые расквартированы на полуострове, не говоря уже о 10 млн жителей Сеула. Собравшись в Зале оперативных совещаний Белого дома, Трамп и его помощники размышляют об этом ужасном выборе.

Как могло дойти до такого? Даже самые суровые критики Трампа признают, что у США нет хороших вариантов тактики в КНДР. Параноидальный режим в Пхеньяне, находящийся в изоляции более 20 лет, получил на вооружение ядерный арсенал, ракеты для доставки боеголовок и казался невосприимчивым к положительным и отрицательным стимулам. Так называемые «Рамочные договоренности» 1994 г. для сворачивания ядерной программы Северной Кореи развалились в 2003 г., когда Пхеньян был уличен в их нарушении, что побудило администрацию Джорджа Буша отказаться от сделки в пользу ужесточения санкций. Многочисленные раунды переговоров не увенчались успехом. К 2017 г., по оценкам экспертов, Северная Корея имела более десятка ядерных боеголовок и накапливала необходимые ядерные материалы для производства новых бомб. Специалисты также полагали, что у Северной Кореи есть ракеты, способные доставлять эти боеголовки до целей по всей Азии, и что она испытывает ракеты, которые смогут уже в 2023 г. долететь до Западного побережья США.

После того как новая администрация заняла Белый дом, многочисленные внешние эксперты и бывшие высокопоставленные чиновники призывали Трампа сделать Северную Корею приоритетом во внешней политике. Соглашаясь с тем, что полное сворачивание ее ядерных и ракетных программ представляется нереалистичной долгосрочной целью, большинство призывало к переговорам, на которых следует предложить пакет экономических стимулов и гарантий безопасности в обмен на прекращение дальнейших испытаний и разработки ОМУ. Они утверждали, что важно установить связь с Китаем – единственной страной, способной повлиять на Северную Корею.

Но администрация предпочла более конфронтационный путь. Еще до того, как Трамп занял Белый дом, Ким хвастливо заявлял, что работает над возможностями нанесения ядерного удара по Соединенным Штатам. Трамп отреагировал на это, написав в Твиттере: «Этому не бывать!» Однако 12 февраля 2017 г. КНДР испытала ракету радиусом более 500 км, запустив ее в Японское море в тот момент, когда Трамп проводил встречу с японским премьер-министром Синдзо Абэ в своем имении Мар-а-Лаго, штат Флорида. На следующее утро старший советник Трампа Стивен Миллер объявил, что США вскоре отправят сигнал Северной Корее в виде наращивания военной группировки, которая продемонстрирует «бесспорную военную силу, превосходящую самое смелое воображение». В конце того же месяца Трамп объявил о планах увеличения оборонных расходов на 54 млрд долларов в 2018 г. при соответствующем снижении бюджета на дипломатию. И в марте 2017 г. Тиллерсон отправился в Азию и объявил, что «политические и дипломатические усилия последних 20 лет» не принесли результата, и нужен «новый подход».

В последующие месяцы критики призывали администрацию сопровождать наращивание военной мощи региональной дипломатией, но Трамп решил действовать иначе. Он дал ясно понять, что Вашингтон изменил внешнюю политику. В отличие от своего предшественника, пытавшегося умиротворить Иран, Трамп заявил, что не собирается награждать Тегеран за плохое поведение. Летом 2018 г. администрация объявила, что делает «официальное предупреждение» Северной Корее. Хотя Белый дом согласился с критиками, утверждавшими, что лучше всего оказывать давление на КНДР через Китай, оказалось, что с Пекином невозможно сотрудничать по причине ввода запретительных пошлин и обвинений в экономическом «изнасиловании» США.

Таким образом, проблема усугубилась в первые два года. Северная Корея продолжила испытание ракет и накопление ядерных материалов. Периодически она провоцировала Сеул, обстреливая демилитаризованную зону, хотя и промахиваясь по целям в море. Словесная война между Пхеньяном и Вашингтоном также нарастала – советники не могли убедить президента прикусить язык и не отвечать на возмутительные и провокационные высказывания Кима, и Трамп еще более красочно выразил предупреждение, сделанное в Твиттере, что не позволит Пхеньяну испытать ракету, способную донести ядерный заряд до Соединенных Штатов. Когда разведывательное сообщество доложило, что по всем признакам Пхеньян собирается это сделать, Совет национальной безопасности собрался на совещание, и председатель Объединенного комитета начальников штабов доложил президенту о возможных вариантах ответных действий. Он может попытаться сбить испытательную ракету в полете, но при этом высок риск промаха, и даже успешный перехват может спровоцировать военный ответ. Он может ничего не предпринимать, но это означало бы потерять лицо и придать больше смелости Северной Корее. Либо он мог бы уничтожить ракету вместе с пусковой установкой, обстреляв ее крылатыми ракетами, тем самым лишив Пхеньян ядерных средств сдерживания, проведя четкую «красную линию» и дав ясный сигнал остальному миру.

Источники, присутствовавшие на совещании, сообщали, что, выбрав третий вариант действий, президент сказал: «Пора нам уже снова побеждать в войнах».

Уроки из будущего

Это пугающее будущее отнюдь не неизбежно. Несмотря на первоначальную воинственную риторику и обещание резко порвать с прошлым, внешняя политика США вполне может оказаться не настолько революционной и опрометчивой, как многие опасаются. Трамп уже продемонстрировал способность менять курс без малейших угрызений совести по многим вопросам: от абортов до войны в Ираке, и здравые рекомендации наиболее искушенных советников могут умерить его пыл и склонность к поспешным и безрассудным действиям.

С другой стороны, с учетом темперамента президента, стиля принятия решений и его внешнеполитических предпочтений, подобные сценарии вполне правдоподобны: внешнеполитические катастрофы иногда случаются. Представьте себе, что Дух из будущего открыл бы мировым лидерам в 1914 г., к каким катаклизмам приведет их политика. Или что в 1965 г. президент Линдон Джонсон узнал, к чему через десять лет приведет эскалация во Вьетнаме. Или если бы в 2003 г. президенту США Джорджу Бушу были показаны последствия вторжения в Ирак. Во всех этих случаях неумные решения, ущербный процесс и принятие желаемого за действительное привели к катастрофе, которую можно было предвидеть.

Быть может, Трамп прав в том, что резкое наращивание военной мощи в том или ином регионе, репутация непредсказуемого политика, стиль переговоров с высокими ставками и отказ идти на компромисс убедят другие страны пойти на уступки, которые увеличат безопасность Америки, обеспечат ее процветание и снова сделают ее великой. Но он может и заблуждаться на этот счет.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258204 Филип Гордон

Неомеркантилизм, неомодернизм или неоимпериализм?

Что делать России?

Александр Лосев – член президиума Совета по внешней и оборонной политике, генеральный директор АО «УК "Спутник – Управление капиталом"».

Резюме На смену глобализации по-американски приходит не азиатский ее вариант, а очень жесткая геополитическая реакция и протекционизм как антитезис глобализации.

Глобализация – многолетний процесс преобразования национальных экономик и политических отношений между странами в единую геоэкономику. Ее концепция тесно связана с понятием мировой гегемонии, формирующей геополитическую надстройку над подконтрольным ей глобальным экономическим базисом. Любая трансформация гегемонии из-за внутренних причин или внешних вызовов влечет за собой изменения и в геоэкономическом пространстве.

Глобализация по-американски в силу ряда обстоятельств достигла естественных пределов. Современная мировая экономика концентрируется в трех основных мегарегионах: Северная Америка, Большая Европа (ЕС плюс пространство бывшего СССР) и Юго-Восточная Азия. И если еще 10 лет назад Соединенные Штаты и Евросоюз безусловно доминировали в глобальном ВВП, их общая доля достигала 54%, то сейчас Восточно-Азиатский мегарегион уже опережает по номинальному валовому продукту каждого из остальных лидеров на 1,5 трлн долларов, его доля в глобальном ВВП составляет 29%, а на ЕС и США приходится в сумме 46%. При этом номинальный ВВП КНР с 2007 г. вырос с 3,5 трлн долларов до 11 трлн долларов в 2016 году.

Получается, что восточноазиатский регион, и в частности «всемирная фабрика» Китай, стал в 2016 г. новым бенефициаром глобализации, а Соединенные Штаты вдруг осознали, что продолжение текущих геоэкономических процессов будет вести к ослаблению их гегемонии.

Итак, на смену глобализации по-американски и господству неолиберальной доктрины приходит то, что обобщенно можно назвать неомеркантилизмом, протекционизмом, неомодернизмом, возможно и чем-то иным, чему еще предстоит дать определение. В геополитической проекции это может породить полузабытый консервативный неоимпериализм или принять нестандартные гибридные формы соперничества за экономическое, а затем и политическое доминирование в мире.

Если отдельные части пока единой мировой экономической системы начнут замыкаться, следуя протекционистской политике правительств или промышленных групп, при неравновесном состоянии мировой экономики «энтропия» начнет возрастать в полном соответствии со Вторым началом термодинамики. А значит, усугубится хаос и возрастет неопределенность.

Одним из наиболее важных претендентов на право быть лидером Глобализации 2.0, а возможно и новым мировым гегемоном, является Китай, и здесь уместно привести цитату из трактата «Искусство войны» Сунь-цзы: «Беспорядок рождается из порядка, трусость рождается из храбрости, слабость рождается из силы. Порядок и беспорядок – это число; храбрость и трусость – это мощь; сила и слабость – это форма».

В начавшихся геоэкономических процессах эти три компонента формулы «великого дела государства»: количество, мощь (военно-политическая и экономическая) и форма будут определять результат.

Начавшиеся геополитические изменения несут в себе большую долю неопределенности, и логично предположить, что в мире возникнет потребность обратиться к проверенной системе координат, то есть вернуть авторитет «старым добрым» нормам международного права, потесненным в последние годы доктринами неолиберализма и неоконсерватизма и навязанной «легитимностью» гегемона. Последняя сочетала вмешательство во внутренние дела других государств с двойными стандартами внешней политики и патронированием интересов транснациональных корпораций.

На смену глобализации по-американски приходит не азиатский ее вариант, а очень жесткая геополитическая реакция и протекционизм как антитезис глобализации. И прежде чем перейти к возможным сценариям деглобализации и наступающей на некоторое время эпохи нового меркантилизма и экономического дирижизма, стоит обратить внимание на недавнюю историю глобализации и некоторые практические выводы.

К успеху и обратно

Межгосударственные политические и макроэкономические процессы последних 25 лет проходили по правилам, установленным нынешним гегемоном – Соединенными Штатами. Используя многократное превосходство военно-политической и экономической мощи над остальными державами и доминирование в глобальных финансах и технологических стандартах, они сформировали существующий порядок в мировой экономике.

На одной чаше весов при этом порядке – свободная конкуренция, открытые рынки, ликвидация барьеров, препятствующих перемещению товаров и капиталов, принципы демократии и социальной справедливости. А на другой – максимальный контроль геоэкономического и мирового информационного пространства транснациональными корпорациями и надгосударственными институтами, система глобального распределения ресурсов, факторов производства, прибавочной стоимости и центров прибыли, сосредоточение передовых технологий в руках американских компаний, проникновение их на потребительские рынки всего мира, торговые союзы неравноправных партнеров, новые барьеры и санкции, контроль над мировыми финансами, а также жесткий интервенционизм Соединенных Штатов, иногда прикрываемый идеями защиты демократии и соблюдением прав человека.

Мир за редким исключением не оспаривал гегемонию США, а принял их правила игры и систему глобального распределения труда, согласившись и с сокращением национальных суверенитетов в пользу контролируемых Америкой международных организаций и институтов, таких как МВФ, Всемирный банк, ВТО и пр., и с транснационализацией финансовых рынков, и с ролью ФРС США в качестве эмиссионного центра мировой резервной валюты – доллара, и с правилами международной торговли, и с неравномерным разделением доходов.

Именно глобализация обеспечила большинству регионов быстрый экономический рост и ускоренное технологическое развитие. Периферия геоэкономического пространства интегрировалась в глобальную экономику с международной системой разделения труда и распределения финансовых и сырьевых ресурсов на основе принципов «свободного рынка» и ценностей либеральной демократии. Между государствами, находившимися на разных уровнях экономического развития, складывались качественно новые производственные и торговые отношения. В развитых странах наступила «постиндустриальная» эпоха, и их реальная экономика тесно переплеталась с цифровой.

А растущие доходы от экспорта и сотни миллионов рабочих мест, возникшие вследствие резкого увеличения товарооборота, давали возможность развивающимся странам почувствовать выгоду от глобализации и служили экономической мотивацией не оспаривать «легитимность» установившегося миропорядка.

Соединенные Штаты, как и положено гегемону, стали главными бенефициарами. В одной из публикаций МВФ в декабре 2016 г. отмечено, что постоянное расширение международной торговли на протяжении десятилетий ежегодно увеличивало национальный доход США на 1 трлн долларов.

Борьба крупнейших корпораций, в первую очередь американских, за эффективность и расширение рынка сбыта привела к их производственной активизации за рубежом, распространению передовых технологий и массовому созданию современных производств в развивающихся экономиках с дешевыми трудовыми ресурсами, куда выводилась обрабатывающая промышленность и экологически небезопасные производства.

С 1990 по 2008 гг. доля развивающихся стран в мировом товарообороте увеличилась с 23% до 37%, а объем международной торговли вырос с 7,1 трлн долларов в год до 32,6 трлн долларов, ежегодно прирастая в среднем на 8%, что почти в 2,5 раза опережало темпы роста мирового ВВП.

Мир соглашался с глобальным распределением труда и прибылей. Привык рассчитываться долларами и играть на биржевых площадках по правилам американских регуляторов, международных рейтинговых агентств и англо-саксонского права. И казалось, что для достижения «конца истории» в определении Фрэнсиса Фукуямы или Фомы Аквинского осталось лишь как можно скорее завершить создание глобального рынка, установить абсолютную свободу торговли и полностью транснационализировать финансовую сферу.

Но в выстроенной годами мировой экономической системе обнаружилась серьезная уязвимость. В основе проблем оказалась так называемая финансиализация, постоянный и планомерный процесс превращения реальных товарных рынков в финансовые, когда цены на сырье, промышленные товары, сельхозпродукты определяются не только и не столько соотношением спроса и предложения, сколько стоимостью и объемом предложения денежных средств и относительной силой или слабостью валют отдельных государств к доллару. Товарные активы все больше превращались в финансовые инструменты, а объемы инвестиций стали зависеть от направлений потоков капитала.

Это устраивало гегемона, ведь так можно одновременно контролировать и инвестиционные потоки, и мировую торговлю. В процессе финансиализации трансформируются структура и принципы международной торговли, появляются деривативы со своими правилами и рисками, начинают доминировать игроки, никак не связанные с производством и потреблением товаров и сырья, а подконтрольная банковская система готова предоставить им финансовый рычаг (overleverage) или, напротив, сократить финансирование.

Но когда заемные средства на порядок превышают собственные, картина спроса и предложения искажается финансовыми спекулянтами, динамика цен на большинство товаров (а для развивающихся стран еще и уровень жизни населения) попадает в зависимость от временных трендов и волатильности на глобальных финансовых рынках. А распределение денежных средств и потоков капитала в мире теперь во многом обусловлено поведением доллара и монетарными циклами Соединенных Штатов. И именно финансиализация ставит практически все рынки в зависимость от колебаний монетарной политики ФРС США или от состояния американской экономики, что ведет к изменению объемов производства товаров и услуг в реальной экономике остального мира. Зачастую, чтобы компенсировать отток капитала, вызванный действиями американского Федрезерва, или для того чтобы выправить сальдо торгового и платежного баланса Китай и ряд стран – торговых партнеров Соединенных Штатов отвечали либо девальвациями национальных валют («валютные войны»), либо стимулирующими контрмерами и запускали товарный демпинг.

Процесс деглобализации, который сейчас проявляется уже явным образом, начался вовсе не с приходом Трампа в Белый дом, а гораздо раньше – с началом мирового кризиса 2008 года. В периоды финансовых кризисов потоки капиталов разворачиваются, производство сокращается, товарооборот падает – значит, резко снижается уровень глобализации. Более того, глобализация сама по себе усугубляет масштаб кризиса и негативные эффекты для всей мировой экономики.

По данным Всемирного банка, к 2008 г. оборот международной торговли достиг исторического максимума в 61% мирового ВВП, а затем резко снизился до 52,6 процента. В 2007 г. трансграничные потоки капитала находились на максимальных значениях в 21% мирового ВВП, но в 2008 г. мгновенно упали до 4% и с тех пор находятся в диапазоне 5–6%. Рост иностранных инвестиций в развивающиеся экономики также резко сократился за последние несколько лет и в 2016 г., например, составил лишь 3 процента. Последствия кризиса 2008 г. мир не преодолел до сих пор, а крупнейшие участники глобального экономического процесса с тех пор начали задумываться над альтернативами.

Динамика роста долга – как чисто государственного, так и общенационального – также несет серьезную угрозу для мировой экономики. По данным МВФ, в 2016 г. отношение государственного долга к ВВП составляло в США 104%, в Японии – 229%, в ЕС в целом – 85%, а в Китае – всего 44%. Если долговая нагрузка в развитых экономиках не будет снижена до приемлемого уровня, это грозит дальнейшим замедлением экономического роста.

Бегство финансового капитала вынуждает страны принимать меры для ограничения оттока средств, а сжатие международной торговли обостряет конкуренцию среди производителей и подталкивает их к протекционизму.

Соединенные Штаты предложили в качестве антикризисных мер так называемый Вашингтонский консенсус, требующий минимизировать дефицит бюджетов, осуществить еще большую либерализацию финансовых рынков и дерегулировать экономику. Страны, которые согласились на эти условия, обрекли экономики на длительную стагнацию. А те государства, которые не стали следовать рекомендациям МВФ и Всемирного банка и выбрали экономическую интеграцию при возможно более полном сохранении суверенитета, сейчас являются лидерами по темпам экономического роста.

Отсюда первый вывод: в «большой игре» преимущество получает тот, кто не боится играть не по правилам и последовательно отстаивает собственные интересы. Казалось бы, развивающиеся страны, и в частности БРИКС, должны были пострадать от кризиса 2008 г. больше всего. Но если проанализировать отчеты Всемирного банка по динамике мирового ВВП за 2007–2015 гг., можно увидеть совершенно иную картину. С момента кризиса 2008 г. Азиатско-Тихоокеанский регион сравнялся по экономической мощи с Северной Америкой и Старым Светом (включающим ЕС, Россию, Турцию и Средний Восток), при этом Евросоюз оказался самой пострадавшей от многолетних экономических проблем стороной. ВВП Северной Америки с 2007 по 2015 гг. вырос с 15,1 трлн долларов до 19,5 трлн долларов, при этом ВВП Юго-Восточной Азии и соседних стран увеличился почти в два раза с 11,1 трлн долларов до 21,3 трлн долларов, а Большая Европа с Россией, напротив, продемонстрировали слабо отрицательную динамику, потеряв за 8 лет около 100 млрд долларов номинального ВВП и показав в 2015 г. цифру в 19,95 трлн долларов.

Таким образом, из трех основных мировых экономических кластеров наилучший результат показала Восточная Азия (в основном за счет Китая и отчасти Южной Кореи). Туда сейчас смещается экономический вес, в то время как остальной мир заметно тормозит.

Вывод второй: пусть глобальное распределение труда и ресурсов, доходов и капитала было неравномерным и не вполне справедливым, колоссальные объемы международной торговли и накопленные резервы обеспечили страны Юго-Восточной Азии собственными инвестиционными ресурсами и позволяют им в какой-то степени игнорировать правила, установленные гегемоном.

Всемирный банк отмечает в обзоре «Глобальные экономические перспективы», что 2017 г. будет трудным для мировой экономики из-за стагнации в торговле, сокращения инвестиционной активности и политической неопределенности в крупнейших экономиках. Поэтому рост глобального ВВП может составить всего 2,7%, три четверти которого обеспечат Китай и Индия. До 2025 г. доля ЕС, например, в общем приросте мировой экономики не превысит 10 процентов. Еще 10 лет такой динамики – и гегемония Запада может остаться в прошлом. Правда, технологические стандарты, юридические нормы, основные биржевые площадки, крупные капиталы и логистические хабы за пределами Азии по-прежнему контролирует Запад.

Вывод третий: Китаю, чтобы стать бенефициаром новой глобализации и будущим гегемоном, необходимо перехватить лидерство в мировом управлении, самому начать писать правила и завоевать право на глобальное распределение власти. Но ему вряд ли дадут это сделать. И в ближайшие 20 лет соперничество за глобальное доминирование начнет резко обостряться, причем настолько, что возрастет вероятность ядерного конфликта.

Время реакции и меркантилизма

Если вновь обратиться к компонентам формулы «великого дела государства», а именно: «количество, мощь и форма», то стратегии гегемона и великих держав или государственных объединений будут строиться по трем направлениям.

Количество – ставка на рост национального благосостояния, возврат капитала и концентрация его на своей территории, а также развитие внутреннего рынка в ущерб союзникам и торговым партнерам, которые и так слишком усилились.

Мощь – военно-политическое, финансовое, технологическое, политическое (а возможно, и идеологическое) доминирование.

Форма – структура собственной экономики, границы и барьеры, установленные вокруг нее, а также система стимулирования и продвижения на внешние рынки.

В эпоху становления капитализма экономическая доктрина, которая может обеспечить выполнение этих стратегий, называлась «меркантилизм». Поскольку мир далеко ушел от реалий XVIII века, современную доктрину протекционизма, реиндустриализации национальных экономик и государственного вмешательства в геоэкономику можно для удобства назвать неомеркантилизмом.

Начавшиеся процессы деглобализации и рост протекционизма свидетельствуют, что в мире происходит перегруппировка сил перед новым противостоянием в привычном стиле конца XIX – начала ХХ века. Соединенные Штаты и Евросоюз попытаются сконцентрировать на своих территориях основные технологические цепочки, что позволит эффективнее использовать практику возведения торговых барьеров. США в обозримом будущем спровоцируют новый мировой финансовый кризис. В большей степени это окажется периферийный долговой кризис, похожий на ситуацию 1997–1998 гг., но намного превосходящий ее по масштабам и последствиям.

Поскольку главных геоэкономических акторов сейчас три – США, ЕС, немного уменьшившейся после Brexit, и Китай, следует постараться спрогнозировать их действия как минимум на 10–12 лет. За это время должна произойти перегруппировка производительных сил для укрепления собственного экономического базиса. Исходя из экономического опыта последних десятилетий, этим странам, скорее всего, потребуется год-два на подготовку нового экономического плана и внесение изменений в законодательство и внутреннее регулирование и минимум 10 лет на полную реализацию экономических стратегий. Острая фаза борьбы за доминирование может начаться уже после 2025 г., она будет меньше зависеть от электоральных циклов, поскольку общая политика станет склоняться к консерватизму, и продлится, скорее всего, примерно до 2040 года. На более длительную борьбу может не хватить ресурсов, и начнет проявляться усталость населения.

США: внутренняя консолидация мировой империи

В общих чертах тезисы того, в чем будет заключаться американская стратегия, сформулированы Дональдом Трампом и его командой. Предельный прагматизм и протекционизм, возможно, временный отказ от имперской роли поддержания миропорядка, то есть геополитического контроля над отдельными регионами мира и союзниками. Объем имперских обязанностей гегемона снизится, чтобы сократить риск перенапряжения. Уход Вашингтона «внутрь себя» поначалу, скорее всего, будет воспринят остальными с воодушевлением. И только по прошествии нескольких лет они поймут, что процесс внутренней консолидации сделает гегемона настоящей мировой империей, которая вернется в геоэкономику с усиленной мощью.

Не исключено введение заградительных тарифов на ввоз товаров, прежде всего из Юго-Восточной Азии, и новая реиндустриализация. Соединенные Штаты начинают возвращать выведенное за границу производство, поскольку сама возможность сконцентрировать на своей территории все технологические цепочки позволяет не опасаться ответных шагов со стороны торговых партнеров. Для этого США намерены существенно сократить налоги и смягчить регулирование в отношении предприятий на своей территории. При этом любой бизнес, который решит вывести производство за пределы Соединенных Штатов, уволить американских рабочих и создать промышленные мощности в странах с дешевой рабочей силой, а затем продавать созданную на заграничных предприятиях продукцию на внутреннем американском рынке, будет «наказан» повышенной ставкой налога в 35 процентов. Эта предлагаемая асимметрия уже получила название «корректирующего граничного налога на импорт» (border-adjustment tax for goods that are imported). Налоговая нагрузка на импорт возрастет, а экспорт, напротив, будет освобождаться от налога.

Правда, на первом этапе это приведет к негативному эффекту для производителей, поскольку доля импортных компонентов в продукции американских предприятий превышает 50 процентов. Серьезно пострадают потребители, поскольку, например, 95% одежды и обуви, продаваемых в Штатах, – импорт. Цены на товары повседневного спроса, а также на одежду и электронику, поставляемую в основном из Азии и Мексики, могут резко вырасти, а прибыль торговых компаний заметно сократится. Но со временем промышленность восстановится, причем на основе новых технологий и интеллектуальных ресурсов, что сделает американские товары конкурентоспособными не только на внутреннем, но и на мировом рынке.

Энергетическая независимость. Дневной объем потребления нефти в США – около 19 млн баррелей, собственное производство нефти обеспечивает лишь 40% от общей потребности, а 60% углеводородного сырья закупается за границей. Рост добычи сланцевой, шельфовой и обычной нефти заметно снизит зависимость от внешних поставок уже в течение пяти лет.

Все эти меры приведут к еще большему замедлению мировой торговли и сокращению производства в развивающихся странах, лишат государства Юго-Восточной Азии, Европы и Латинской Америки прежних возможностей заработка на глобализации. И чем меньше инвестиций будет уходить вовне, тем больше прибыли станет образовываться внутри США.

Но это еще не все. В феврале 2018 г. истекает срок полномочий нынешней главы ФРС Джанет Йеллен, после чего можно ожидать ужесточения монетарной политики. Резкий рост процентных ставок в сочетании с сокращением предложения долларов для внешнего мира может стать coup de grâce для финансовых рынков за пределами Соединенных Штатов и нанести серьезный ущерб инвестиционной активности. Кроме того, рост стоимости денег в мире, который, вероятно, начнется уже в начале 2018 г., ухудшит возможности для повсеместного рефинансирования долгов. А если учесть, что из 100 трлн долларов облигаций, торгующихся на мировом рынке, 12 трлн долларов гособлигаций имеют отрицательные величины доходностей, то, как отметил известный финансист и миллиардер Билл Гросс, это «сверхновая звезда, которая однажды взорвется». Логично ожидать, что уже в 2018 г. начнется мировой финансовый кризис, который вызовет мощное движение капиталов в сторону США, еще больше ослабляя периферию Pax Americana и расширяя внутренние инвестиционные возможности для американских компаний. Мировая торговля еще больше пострадает, а страны Юго-Восточной Азии (не только Китай, но и Япония) и Евросоюз будут вынуждены реагировать.

Имперская миссия Китая

Китай имеет универсальную структуру экономики и постарается осуществить интеграцию производственных цепочек на региональном уровне, предложив Японии и Южной Корее более тесное сотрудничество и определенные льготы. Экономику КНР уже сейчас можно сравнить с термоядерным реактором, поскольку там накоплены такие массы, температуры и энергии, что возможна самоподдерживающаяся реакция. Но если что-то пойдет не так, то спровоцированные неомеркантилизмом США процессы в геополитике и международной торговле окажут катастрофическое влияние на китайскую экономику.

Китай также постарается установить контроль над товарными потоками, но для этого необходимо реализовать сверхамбициозный проект «Один пояс, один путь», который пока движется слишком медленно. Китаю может просто не хватить времени. К тому же контроль над мировыми финансами – основа могущества современной Америки, и она вряд ли выпустит его из рук, поэтому КНР будет ограничена в механизмах влияния и сосредоточится на производственных и торговых отношениях.

Но уже сейчас Китай ведет себя предельно прагматично и достаточно жестко, например в сфере интернет-торговли, и мало кого просто так пускает работать на своей территории. И, как показал недавний случай с размещением в Южной Корее ракетного комплекса THAAD системы американской ПРО, Китай готов применять экономические меры воздействия на соседей за их недружественные шаги и игнорирование китайских интересов.

На возможный мировой финансовый кризис и перераспределение потоков капитала КНР, скорее всего, ответит жестким контролем за движением денежных средств и постарается защитить собственную банковскую систему от внешних атак.

Мировой валютный рынок также начнет лихорадить из-за сокращения международной торговли и турбулентности на фондовых площадках, и Пекин, используя накопленные резервы и торговые связи, постарается воспользоваться нестабильностью и предложить юань в качестве мировой резервной валюты.

А еще КНР постарается распространить свое геополитическое влияние на соседей, и Россия реально рискует лишиться части суверенитета, если не сможет через несколько лет ответить на экономические вызовы. Китай способен гарантировать инвестиции и помощь соседним регионам, но будет увязывать «процветание» соседей с собственными порядками. Имперская миссия Китая подразумевает не только проекцию вектора силы и включение периферии в зону своего влияния, но и контроль над политическим, экономическим и информационным пространством.

Отсюда еще два вывода:

Будущая политическая независимость России находится под угрозой из-за экономической слабости.

Исход противостояния Китая и США сейчас предсказать невозможно.

Европа: к вассальной зависимости

В мире, меняющемся в сторону неомеркантилизма и неомодернизма, Европа находится в самом слабом и уязвимом положении. Логично предположить, что ЕС начнет копировать действия Соединенных Штатов в области промышленной и торговой политики, тем более что у локомотивов Евросоюза – Германии и Франции – есть собственная индустриальная политика, как и у США и Китая.

Из трех компонентов успеха в борьбе (количество, мощь, форма) у Европейского союза в наличии только количество. Это накопленные капиталы, трудовые ресурсы, высокие технологии, интеллектуальный и научный потенциал и население в 500 млн человек (правда, после Brexit останется на 80 млн меньше).

Но у Европы нет такой военной мощи, как у Соединенных Штатов, и геополитического влияния, сравнимого с американским или китайским. К тому же Вашингтон сохраняет военно-политический контроль над Старым Светом через НАТО.

Еще хуже у Европы дела с компонентом «форма». Там отсутствует монолитное политическое пространство, а известная инертность евробюрократии, структурные проблемы и негибкость фискальных правил ограничили возможности европейских стран по стимулированию своих экономик в кризис, затруднили проведение стабилизационных антициклических мероприятий в недавнем прошлом и продолжат сдерживать принятие требуемых мер в случае кризиса. Придется не только менять экономические стимулы и ослаблять финансовое и фискальное регулирование, но и централизовать политическую власть, вероятно, под эгидой регионального гегемона – Германии. А дальше европейские страны ждет дальнейшее ослабление национальных суверенитетов, активизация дирижизма и вмешательство политического центра Евросоюза во внутригосударственные дела.

Но может осуществиться и иной сценарий, если США начнут проводить имперскую политику «разделяй и властвуй» и ослаблять Евросоюз с помощью стран Центральной и Восточной Европы, чьи элиты настроены проамерикански и блокируют многие процессы, в том числе связанные с отношениями с Россией. Влияние на Старый Свет также можно оказывать, провоцируя нестабильность у границ ЕС на ближней периферии. Участвовать в крупных военных конфликтах европейцы в обозримом будущем не способны. Временный уход Соединенных Штатов «в себя» и прекращение исполнения «имперских обязанностей» создадут для Евросоюза проблемы с безопасностью. По всей видимости, Евросоюз так и останется младшим партнером США и из союзника с равными правами рискует попасть в полное подчинение и покорно следовать за Америкой в ее будущем противостоянии с Китаем.

Итак, у ЕС два варианта: либо политическое единство и сохранение европейской идентичности плюс восстановление отношений с Россией, которая, обладая военной силой, реально способна снять с Европы ряд рисков и обезопасить восточные и юго-восточные границы Евросоюза, либо вассальная зависимость от гегемона.

Что делать России

У нас есть не больше 10–12 лет. Из трех компонентов формулы Сунь-цзы у России пока в наличии только мощь, прежде всего военная, а также возросший вес во внешней политике. Ни капиталов, ни технологий, ни контроля над экономическим, финансовым и информационным пространством прилегающего мира нет. Только огромная территория с растянутыми коммуникациями и устаревшей инфраструктурой. Слабо диверсифицированная экономика и многолетнее следование американским правилам мирового разделения труда, ресурсов и прибыли. И если в ближайшее время ничего не предпринимать в экономике и в сфере развития современных технологий, то через 10–15 лет можно утратить не только политический вес, но и суверенитет. Через 10 лет часть технологий устареет, как устареют системы вооружения, а ведь Россия еще не завершила модернизацию армии.

Несколько естественных и логичных ответов на вызовы находятся в области внешней политики.

Во-первых, Россия должна укрепить свою роль в качестве гаранта безопасности в Европе, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Во-вторых, поддерживать восстановление норм международного права, нарушавшихся гегемоном в эпоху неолиберализма, и стремиться к позиции внешнего арбитра для мира, который сворачивает к протекционизму и торговым спорам. В-третьих, продолжить распространение наших культурных ценностей и культурного влияния на периферийные страны. Поддержка русского языка, телевещания, кино и литературы на русском языке обязательно даст плоды. И наконец, в-четвертых, способствовать репатриации капитала в Россию, оказывая профессиональную международную поддержку правительству в юридической борьбе по возврату незаконно выведенных капиталов и в защите и поиске собственности России за рубежом, и поиске документов, подтверждающих права собственности, даже если они относились к прошлому или позапрошлому веку.

Мы отдаем себе отчет в том, что ресурсы ограничены и рассчитывать можно только на собственные силы. России следует возвращать вывезенный капитал, предоставлять абсолютные гарантии прав собственности, запускать фискальные стимулы и снижать налоги. Либеральные подходы в экономике должен сменить современный разумный дирижизм, выражающийся в планировании производств, тотальном контроле за расходами, организации ценовой политики, распределении сырья и оборудования предприятиям. Это «токсичные» технологии, мобилизационные методы, отказ от либерального подхода в нишевом распределении труда, формирование и реализация собственной индустриальной политики. Формирование устойчивой к коррупции элиты.

В индустриальной политике необходимо сосредоточиться хотя бы на трех или четырех собственных технологиях, имеющих перспективы на десятилетия или даже столетия, и все ресурсы бросить на их развитие. Они должны быть достаточно наукоемкие и сложные для того, чтобы их невозможно было бы легко украсть, купить и быстро воспроизвести. Это могут быть ядерная, а впоследствии термоядерная энергетика; робототехника, двигателестроение и космические технологии, часть из которых конвертируются в биомедицинские, информационные, транспортные и энергетические технологии.

Самое важное – энергетика. Потребность в энергии в последние 100 лет растет пропорционально квадрату численности мирового населения. Эксперты прогнозируют 60-процентный прирост энергопотребления в следующие 15 лет. Энергогенерация до сих пор на 70% является тепловой, использует ископаемые виды топлива. Но уровень технологического развития цивилизаций зависит от количества энергии, которое население использует для своих нужд. И если впереди новая индустриализация и дальнейший рост энергопотребления, необходим прорыв в энергетике, который могут обеспечить только атомные технологии, а не локальные решения в виде солнечных панелей или ветряков. Страна, владеющая энергетическими технологиями, обеспечивает себе билет в будущее в бизнес-классе.

Робототехника. Роль роботов в современной экономике будет возрастать год от года. Для создания роботов не нужно много материалов и сырья, зато требуется интеллект, знание теоретической механики, программирования и математики – а в этом мы всегда были сильны. Роботы, в свою очередь, повысят производительность труда и могут стать заметной статьей экспорта. Роботы – не только андроиды. Это и военные технологии. Новый российский танк «Армата» начал выходить с заводов, а уже устарел на несколько десятилетий. В XXI веке в танках не должно быть экипажей, только искусственный интеллект, механика и эффективные боеприпасы, а также технологии защищенной связи машины с контролирующим ее оператором. Это же относится к авиации и подводной технике.

Двигателестроение. Водородные технологии, связанные с созданием реактивных двигателей для ракет и самолетов – технологии двойного назначения, водородные топливные элементы и двигатели для автомобилей. Плазменные и электроядерные двигатели для космических буксиров. Это также наиболее перспективные технологии будущего.

И наконец, космические технологии, на которых отрабатываются все доступные знания и инновации. Возможность контроля космического пространства – одна из гарантий сохранения суверенитета при любом сценарии будущего геополитики и геоэкономики. Нам невероятно повезло, что модные идеи постиндустриальных инноваций Кремниевой долины увели человечество в сторону, а развитие двинулось по тупиковому пути электромобилей и «зеленой» энергетики. Это отвлекает капиталы и интеллектуальные ресурсы, а нам дает фору в 10 или 20 лет. Для этого нужны три вещи: интенсификация образования и повышение качества преподавания естественных наук. Отбор одаренных детей по всей стране. Популяризация математики, физики, химии, информатики, шахмат. Возрождение высшей школы, стимулирование НИОКР и финансирование фундаментальных исследований. Не менее важно повышение общего благосостояния населения. Это решает несколько задач: снижает риск дестабилизации политической ситуации, стимулирует развитие экономики через потребление, увеличивает интерес к образованию и культуре, а это дает новые квалифицированные кадры будущей инновационной промышленности.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258203 Александр Лосев

Портрет сирийской войны

Д.В. Тренин – директор Московского центра Карнеги.

Резюме Война в Сирии – не локальный конфликт. От ее исхода зависит не только будущее самой Сирии, но и расклад сил на Ближнем и Среднем Востоке, перспектива борьбы с международным терроризмом и в известной степени формирующийся мировой порядок.

Сирийский рубеж. Авторский коллектив: М.С. Барабанов, А.Д. Васильев, С.А. Денисенцев, А.В. Лавров, Н.А. Ломов, Ю.Ю. Лямин, А.В. Никольский, Р.Н. Пухов, М.Ю. Шеповаленко (редактор). С предисловием С.К. Шойгу и послесловием С.В. Лаврова. М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2016. – 184 с.

Конфликт в Сирии начинался в 2011 г. как восстание против режима Башара Асада, вскоре переросшее в гражданскую войну, но со временем он превратился в многостороннее, многоуровневое противоборство. Война в Сирии – не локальный конфликт. От ее исхода зависит не только будущее самой Сирии, но и расклад сил на Ближнем и Среднем Востоке, перспектива борьбы с международным терроризмом и в известной степени формирующийся мировой порядок. Понимание причин войны в Сирии, интересов, целей и стратегий ее основных участников, логики военных действий и дипломатических ходов крайне важно для определения вектора развития системы международных отношений в регионе и в мире в целом.

Непосредственное участие России в войне в Сирии – важнейшее событие в новейшей истории российской внешней политики. Никогда прежде Вооруженные силы России не участвовали напрямую в военных действиях на территории арабских стран. Действительно, в 1950-е – 1980-е гг. Советский Союз оказывал военную помощь и военно-техническую поддержку ряду арабских государств. Отдельные советские военнослужащие – советники, специалисты, расчеты систем ПВО – принимали участие в боевых действиях в ходе арабо-израильских войн. Сами эти войны в условиях холодной войны создавали угрозу столкновения между СССР и США. Тем не менее до сих пор вовлеченность нашей страны в конфликты на Ближнем Востоке была опосредованной. В 2015 г. ситуация изменилась.

Россия начала превентивную войну против террористов запрещенной в РФ организации «Исламское государство», но по логике вещей одновременно стала участником гражданской войны в Сирии и геополитического противоборства на Ближнем Востоке между соперничающими региональными державами. Вступление России в сирийскую войну произошло на фоне начавшейся в 2014 г. острой конфронтации Москвы и Вашингтона. На сирийской арене две державы соперничают не столько за влияние в стране и регионе, сколько за правила поведения государств и основы глобального порядка.

Любая война является жесткой проверкой вооруженных сил, но также политического целеполагания и лидерства, дипломатической стратегии, морального духа общества, возможностей финансовой системы, состояния военной промышленности, экономики в целом. Операция Воздушно-Космических Сил РФ в Сирии, проводимая параллельно с дипломатическими усилиями России на сирийском направлении, представляет собой тест на способность Москвы выступать на мировой сцене в качестве великой державы, способной решающим образом влиять на ход военно-политических событий. В этом, по существу, смысл участия России в войне в Сирии. Для России речь идет не только и не столько об «ИГ», Сирии и даже о Ближнем и Среднем Востоке, сколько о месте и роли в мире в XXI веке.

Осмысление этой войны и роли в ней России – тема коллективной монографии «Сирийский рубеж» Центра анализа стратегий и технологий. Центр АСТ уже несколько лет отслеживает и последовательно анализирует конфликты, в которых участвует Россия. В 2010 г. вышла работа, посвященная конфликту в Южной Осетии, в 2015 г. – событиям в Крыму и Донбассе. Фактически эти труды – самые авторитетные отечественные фактографии военных аспектов грузинского и украинского кризисов. Книга о продолжающейся войне в Сирии не только продолжает традицию, но и выводит исследование на новый уровень.

В отличие от предшественников «Сирийский рубеж» – гораздо более цельное исследование. Если предыдущие работы ЦАСТ представляли собой сборники авторских статей, объединенных общей темой, то нынешняя монография соединена сквозным нарративом. Роль редактора (М.Ю. Шеповаленко) очевидна. Важной особенностью работы стала попытка объяснить нынешнюю ситуацию в Сирии через призму новейшей истории страны. Хотя история современного сирийского государства излагается пунктирно, краткое изложение (А.В. Никольский) дает представление о сложности социальной, конфессиональной и этнической структуры сирийского общества, о проблемах, с которыми столкнулся в начале XXI века режим семьи Асадов, находящейся у власти в Дамаске с 1970 года.

Говоря о событиях последних лет, авторы (С.А. Денисенцев и А.Д. Васильев) делают упор на анализе интересов и политики основных внешних игроков – США, Саудовской Аравии, Турции, Катара, а также Франции и Великобритании. Международный контекст сирийского кризиса не только крайне важен: он приобрел решающее значение. Бросается в глаза, однако, отсутствие столь же подробного рассмотрения интересов, целей и политики Ирана, являющегося одним из важнейших участников сирийского кризиса с самого его начала, а также подходов союзника Тегерана – ливанской военно-политической организации «Хезболла». И Иран, и «Хезболла» многократно упоминаются в главе, посвященной ходу войны, но анализа стратегии иранского руководства и его союзника в книге нет. В итоге панорама внешних игроков сирийского кризиса оказывается неполной.

Одно из главных достоинств книги – обилие тщательно каталогизированного и проанализированного фактического материала. Это особенно касается описаний хода военных действий, состава сил противоборствующих сторон, применяемых ими вооружений и военной техники, а также тактики действий. Сердцевину монографии «Сирийский рубеж» составляет превосходный анализ действий Вооруженных Сил Российской Федерации в Сирии (сс. 105–130, авторы – Р.Н. Пухов, М.С. Барабанов). Именно эти вопросы традиционно находятся в центре внимания специалистов ЦАСТ. В то же время книгу существенно обогатил бы качественный анализ состояния сирийских правительственных сил, оценка уровня военного командования и военно-политического руководства Сирийской Арабской Республики.

Такой анализ важен и для оценки характера российско-сирийского коалиционного взаимодействия в ходе войны, в которой Москва и Дамаск выступают союзниками. Вообще вопросы союзнического взаимодействия (Россия–Сирия, Россия–Иран, Россия–Сирия–Иран–Ирак) заслуживают самого внимательного изучения – с учетом того, что в будущем Москве придется, по-видимому, решать задачи вместе с союзниками не только из числа стран ОДКБ, сохранивших в основном российскую военную культуру.

В книге совершенно справедливо выделена роль президента России Владимира Путина в определении политического курса в связи с сирийским кризисом. Автор раздела (М.Ю. Шеповаленко) подчеркивает волю, решительность и ответственность, проявленные главой Российского государства. Делается оптимистический вывод о том, что Россия выйдет из этой войны с минимальными потерями, но с большим политическим капиталом (с. 159). Было бы полезно, на наш взгляд, дать анализ уроков первого года российской военной операции в Сирии, разобрать успехи и неудачи, сформулировать выводы на будущее. Имело бы смысл предложить сценарии дальнейшего развития ситуации и – соответственно – перспектив участия в войне в Сирии и возможных конечных результатов. В отличие от книги, война продолжается.

Монография «Сирийский рубеж» является на сегодняшний день не только очень ценным, но по существу необходимым пособием для любого, кто хотел бы глубже разобраться в нынешней ситуации в Сирии и понять причины, цели, параметры и риски российского участия в идущей там войне. Предисловие министра обороны С.К. Шойгу и послесловие министра иностранных дел С.В. Лаврова делают книгу фактически официально одобренным текстом. Очередная монография ЦАСТ обозначает, таким образом, достижение нового рубежа в становлении Центра как ведущего независимого аналитического института, специализирующегося на исследовании военной и военно-политической тематики.

Как свидетельствует рецензируемая книга, в дальнейшем Центр анализа стратегий и технологий может ставить и решать более сложные задачи, связанные с объяснением социально-политических и международных процессов, ведущих к вооруженным конфликтам; глубоким анализом политических стратегий, предусматривающих или сопровождающих применение военной силы; анализом военных стратегий сторон и их тактики на поле боя. Особенно важным в этой связи становится объективное, т.е. критическое по духу рассмотрение современного отечественного опыта – с учетом того, что военная сила вновь прочно утвердилась в арсенале внешней политики Российской Федерации.

Сирия. США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258191 Дмитрий Тренин