Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Amadeus, ведущий технологический партнер мировой туристической отрасли, был выбран Европейской комиссией по туризму (ЕКТ) для разработки инновационного решения, которое бы способствовало продвижению Европы как туристического направления. Мобильное приложение VisitEurope поможет большинству европейских национальных туристических организаций привлечь больше туристов. Решение создано в рамках стратегии Destination Europe 2020, совместной инициативы Европейской Комиссии и Европейской комиссии по туризму, направленной на укрепление имиджа Европы на глобальном туристическом рынке за счет маркетинговой деятельности и внедрения новых технологий в сотрудничестве с ведущими представителями отрасли.VisitEurope предоставит Европейской комиссии по туризму уникальную цифровую платформу для позиционирования Европы в качестве привлекательного туристического направления: до конца этого года приложение будет доступно для бесплатной загрузки на iPad в США, после чего, наряду с запуском глобальной веб-версии, появится в Аргентине, Бразилии, Чили и Канаде. Приложение включает в себя инновационную технологию онлайн-поиска авиабилетов Amadeus, которая при помощи мобильных устройств обеспечит более индивидуальный подход к планированию поездок и вдохновит путешественников. При помощи нового решения туристы смогут делиться информацией о своих поездках по каналам социальных сетей.

"Мы рады объединить усилия с безоговорочным технологическим лидером для развития этой инициативы. Это ключевой этап нашего сотрудничества с Европейской Комиссией и такими европейскими технологическими компаниями, как Amadeus, для привлечения в Европу большего числа путешественников со всего мира, - говорит Эдуардо Сантандер (Eduardo Santander), исполнительный директор Европейской комиссии по туризму.

"Цифровые технологии позволят Европейским туристическим организациям кардинально улучшить маркетинг и продвижение продуктов и услуг. Мы в компании Amadeus уверены, что инновационные технологии, использованные в основе этой платформы, помогут офисам и представительствам по туризму стать более конкурентоспособными и заметными, развивая новые каналы продаж, в том числе мобильные. Наши уникальные поисковые технологии сделают работу Европейской комиссии по туризму по привлечению потенциальных путешественников в Европу более эффективной, а возможность делиться контентом будет все более привлекательной и вдохновляющей", - сказал Франциско Перес-Лосао Рютер (Francisco Pйrez-Lozao Rьter), старший вице-президент по новым бизнес-проектам компании Amadeus.

"Мы полностью поддерживаем инициативы Европейской комиссии по туризму, направленные на повышение конкурентоспособности туристического сектора. Компания Amadeusпривержена инновациям, которые на протяжении более 25 лет являются ее ключевой составляющей. Благодаря нашему опыту в сфере инновационных технологий для туристических компаний по всему миру в сочетании с мощными инвестициями в НИОКР мы готовы поддержать туристическую отрасль в работе с новыми вызовами цифровой эпохи", - сказал Свенд Леирвааг (Svend Leirvaag), вице-президент Amadeus по отраслевым вопросам.

Amadeus - ведущий поставщик передовых технологических решений для мировой индустрии туризма и перевозок. Среди клиентов компании - поставщики услуг в сфере туризма и перевозок (авиакомпании, гостиницы, железнодорожные компании, паромные компании и др.), продавцы туристических услуг (туристические агентства и веб-сайты) и покупатели туристических услуг (корпорации и компании по организации поездок).

В компании работают около 10 000 человек по всему миру - в центральных подразделениях Amadeus в Мадриде (головной офис), Ницце (центр разработок) и Эрдинге (центр обработки данных), а также в 71 региональном представительстве.

Бизнес-модель компании основана на обработке информационных транзакций для туристической отрасли. По состоянию на 31 декабря 2012 года сопоставимый доход компании составил €2 910,3 млн, а показатель EBITDA - €1 107,7 млн.

Компания Amadeus зарегистрирована на испанской фондовой бирже; ее символ - "AMS.MC". Компания входит в инвестиционный рейтинг IBEX 35.

Во 2 кв. 2013 г. цены на балансовую древесину в Чили снизились в годовом исчислении на 8%, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Wood Resources International.

Стоимость эвкалиптового сырья для целлюлозно-бумажной промышленности в этой стране в настоящее время одна из самых низких в мире.

Сырьевые затраты для деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности в Бразилии и Чили снижались на протяжении последних двух лет и достигли максимального ценового падения во 2 кв. 2013 г. При изготовлении пиломатериалов и целлюлозы затраты на приобретение сырья составляют 55-65% от общего объема производственных затрат, в Бразилии и Чили они в настоящее время одни из самых низких в мире. По мнению экспертов, благодаря этому целлюлозно-бумажная и деревообрабатывающая продукция упомянутых стран стали вполне конкурентоспособными на внешнем рынке.

В Бразилии, начиная с 2011 г. цены на пиловочник из сосны упали на 20%, в целом затраты на сырье здесь на 30% ниже мировых, свою роль в этом сыграло благоприятное колебание валютных курсов. Крупнейшим потребителем бразильских пиломатериалов в последнее время становятся США, в 3 кв. 2013 г. объемы поставок достигли двухлетнего максимума.

Аналогичная ситуация наблюдается и на бразильском рынке балансовой древесины, цены снижаются на протяжении 5 лет, что делает национальную целлюлозно-бумажную промышленность конкурентоспособной на внешнем рынке.

В Чили цены на пиловочник из сосны в 2012 и 2013 гг оставались стабильными, несмотря на рост спроса. Благодаря этим обстоятельствам, Чили входит в десятку ведущих мировых экспортеров пиломатериалов, активно осваивая рынки Китая, Японии и США.

С 11 по 15 декабря в портовом городе Мар-дель-Плата на берегу Атлантического океана пройдет IX Гастрономический фестиваль (Festival Gastronómico de Mar del Plata), ставший одним из самых популярных событий в городе.

Местом проведения фестиваля станет площадь Пласа-дель-Агуа. На протяжении пяти дней посетители смогут попробовать и приобрести продукты из различных регионов Аргентины, а также заказать особое "Фестивальное меню" (Menú Festival), которое по доступной цене предложат местные рестораны.

Гостей также ждут конференции, выставки, мастер-классы, дегустации кофе и чая, флейринг-выступления (приготовление коктейлей свободным стилем), экскурсии и представления. В фестивале примут участие известные шеф-повары, в числе которых – Донато де Сантис, Сантьяго Джордини, Эдуардо Умар и многие другие.

Как и в прошлые годы, в рамках фестиваля пройдет конкурс "Блюдо Мар-дель-Плата" (El Plato Marplatense). Жюри выберет его по итогам своих визитов в заведения-участники. Премия включает в себя три номинации: качество кухни, обслуживания и внимание к клиенту.

Помимо этого, в дни проведения мероприятии по традиции будет приготовлен гигантский 300-килограммовый альфахор, кондитерское изделие, представляющее собой два слоя сладкого круглого печенья, соединенных между собой молочной карамелью. 11 декабря в рамках фестиваля отпразднуют День танго (el Día del Tango), а также кулинарный конкурс для гастрономических школ. Финальным аккордом станут музыкальные выступления и изготовление шоколадной скульптуры.

Чили возобновила импорт исландской икры

Республика Чили сняла запрет на ввоз исландской икры атлантического лосося, предназначенной для производства рыбы. Поставки были ограничены из-за вспышки вируса в стране-экспортере.

О возобновлении импорта икры объявила чилийская Национальная служба по рыболовству и аквакультуре. Временное ограничение поставок было введено в августе 2013 г. после того, как в Исландии обнаружились очаги распространения опасного вируса (Totivirus). За время действия запрета власти Чили удостоверились, что исландские госорганы должным образом контролируют распространение инфекции.

Заместитель директора Национальной службы по рыболовству и аквакультуре Алисия Галлардо отметила, что чиновники Исландии оказали максимальную поддержку чилийским специалистам во время инспекции.

Как сообщает корреспондент Fishnews, в Чили разрешено импортировать икру атлантического лосося только из Исландии. Однако за время действия запрета катастрофы не произошло, так как в стране налажено собственное производство икры. Только за 7 месяцев 2013 г. чилийские предприятия получили 400,8 млн. икринок различных видов рыбы. 51% из них - икра атлантического лосося.

Компания, базирующая во Франции, начала ввоз в Европу выращенного в Перу манго сорта Kent.

Южноамериканские фрукты полностью вызрели, тщательно откалиброваны и упакованы в пакеты по 6 килограммов каждый. Доставка перуанского манго осуществляется воздушным транспортом.

Indiana Import располагается во французском Перпиньяне, который является идеальной логистической платформой для поставок продукции из страны в остальные государства Европы. Именно через Перпиньян проходит существенная часть импортных фруктов и овощей, выращенных в Испании, Марокко, Аргентине, Чили, Перу, ЮАР и в Новой Зеландии.

Чилийские производители черешни с оптимизмом смотрят на предстоящий сезон.

Несмотря на морозы в этом году, производители черешни в Чили оптимистично смотрят на урожайность и экспорт выращенной ягоды.

Так Кристиан Тагл (Cristián Tagle), Президент Комитета производителей черешни, сообщил, что в текущем году ожидается производство около 11,5 млн пятикилограммовых коробок, большая часть которых будет отгружена в Китай.

- Китай – один из самых важных рынков для нас,- сказал г-н Тагл.

На китайский рынок поставляются в основном такие сорта ягоды, как Бинг (Bing) и Лапинс (Lapins).

- В прошлом году мы экспортировали порядка 8 млн упаковок с черешней в Китай. В этом году ожидается не меньший объем экспорта. К тому же Комитет уже второй год подряд проводит рекламную кампанию на китайском рынке, стимулирующую продажи. Китай, безусловно, наш главный рынок, поэтому рекламная активность Комитета в Японии, Южной Корее и США значительно ниже,- сказал специалист.

В Мехико прибыли мастера из города Тлакепаке, что в западном штате Халиско. Они примут участие в Рождественской ремесленной ярмарке (Feria Navideña Artesanal), которая пройдет с 18 ноября по 20 декабря на велодроме района Венустиано-Карранса (Velódromo de la Delegación Venustiano Carranza). Тлакепаке на ярмарке представят 160 гончаров. Для транспортировки их изделий потребовался 21 грузовик.

Представители делегации рассказали, что в основном на ярмарке будут представлены знаменитые фигурки для рождественского вертепа, воспроизводящего сцену Рождества Христова. В основном они выполнены из глины. Кроме того, среди изделий ремесленников можно будет найти дополнительные декорации для этих вертепов – сено, мох, бумагу, имитирующую каменную поверхность, ясли и глиняные статуэтки животных.

Свой город на ярмарке представят ремесленники из районов Санто-Сантьяго, Санта-Мария, Сан-Франциско и Сан-Хуан, а также из колоний Лос-Месерос, Лас-Уэртас и Ломас-дель-Тапатио.

По прогнозам Всемирного Банка, рост экономики Аргентины в 2013 году составит 3,5%, а в 2014 – 2,8%. По мнению банка, рост ВВП страны обеспечивается высоким урожаем, но «черный курс» доллара и административные барьеры тянут страну назад. В целом, темпы роста экономики страны опережают средний показатель по странам Латинской Америки и Карибского региона, который составляет 2,7%. По итогам года ВВП Бразилии должен возрасти на 2,5%, Колумбии – на 3,7%, Венесуэлы – на 1%, Перу – на 5,4%, Чили – на 4,4%. Наибольший рост ожидается для Парагвая -12%.

«Амбито Финансьеро»

По данным Ассоциации экспортеров чилийских фруктов и ягод (ASOEX), экспортеры черники из страны намереваются начать масштабную маркетинговую программу для европейского рынка.

Ключевыми странами кампании являются Германия, Великобритания и Дания, а также Швеция, Норвегия, Турция, Польша и Россия.

Реклама на немецком рынке пройдет в январе и феврале будущего года и будет заключаться в акциях по информированию потребителей в точках продажи ягоды.

Британская кампания начнется уже в декабре и будет сосредоточена в журнальных материалах. А датские потребители в начале будущего года получат возможность продегустировать чилийские ягоды в супермаркетах крупнейших ритейлеров страны.

- Данные акции помогут нам донести до европейских потребителей информацию о чернике из Чили. Мы также разработали новые рецепты блюд и десертов, в которых используются наши ягоды,- рассказал Андреем Армстронг (Andrés Armstrong), специалист из ASOEX.

Завершено проектирование первой очереди Кош-Агачской солнечной электростанции в республике Алтай, мощность которой будет 5 МВт, ее строительство планируется завершить к четвертому кварталу 2014 года, сообщает пресс-служба компании "Авелар".

Проект принадлежит компании "Авелар Солар Технолоджи" (дочерняя структура Avelar Energy Group, входящей в ГК "Ренова").

"Кроме того, до конца этого года планируется завершить прохождение экспертизы проектной документации, а в первом квартале следующего года завершится проектирование второй очереди солнечной электростанции аналогичной мощности в районе Кош-Агача, пуск которой намечен в 2015 году", - говорится в сообщении.

В соответствии с планами по росту объемов генерирующих мощностей "Авелар Солар Технолоджи" осуществляет отбор площадок под строительство новых солнечных электростанций суммарной мощностью 20 МВт в других районах республики Алтай.

Международная энергетическая компания Avelar Energy Group (учреждена в 2006 году) является дочерней структурой "Реновы". Ключевым направлением ее деятельности является проектирование, строительство и эксплуатация солнечных электростанций. Приоритетными рынками для компании являются Россия, ЮАР, Индия, Чили, Пакистан, Индонезия и ряд других государств.

С участием Avelar введены в эксплуатацию солнечные электростанции совокупной мощностью более 500 МВт. В России Avelar Energy Group через свою дочернюю компанию ООО "Авелар Солар Технолоджи" планирует реализовать проекты строительства как сетевых солнечных электростанций суммарной установленной мощностью свыше 500 МВт до 2020 года, так и автономных гибридных дизель-солнечных электростанций, предназначенных для энергоснабжения территорий с дефицитной энергосистемой.

Иран продолжает интенсивно наращивает объемы экспорта яблочного повидла на российский рынок.

Так, за первые три месяца сезона-2013/14 Россия закупила на внешнем рынке 2,7 тыс. тонн яблочного повидла из Ирана, что более чем в два раза больше, чем за июль-сентябрь сезоном ранее, и является максимальным показателем для этого периода за последние четыре года, сообщает АПК-информ.

Однако стоит отметить, что, несмотря на увеличение поставок, Ирану все же не удается опередить Чили и возглавить рейтинг стран-поставщиков яблочного повидла в РФ. Напомним, в сезоне-2012/13 Ирану занимал второе места в рейтинге, несмотря на то, что страна увеличила экспорт в этом направлении в 1,6 раза по сравнению с сезоном-2011/12.

По данным Федеральной службы государственной статистики России, только за сентябрь этого года на рынок нашей страны поступило 2,6 тысячи тонн только итальянского винограда.

Данный показатель на 50% больше, чем в прошлом году. Всего же за период с июня по сентябрь в Россию было отгружено 5 тысяч тонн винограда, выращенного в Италии.

В совокупности за весь прошлый год итальянские экспортеры поставили на российский рынок 16 тысяч тонн столового винограда. Но Италия – не главный поставщик этого типа продукции. Так Турция по итогам прошлого сезона экспортировала в Россию 134 тысячи тонн винограда. В рейтинге ведущих поставщиков на российский рынок за Турцией следуют Узбекистан, Чили, Перу, Молдавия и только затем Италия.

УЧЕНЫЕ: БУДУЩИМ ПОКОЛЕНИЯМ ОСТАНЕТСЯ 890 ТРЛН РУБЛЕЙ ДОЛГА

Промедление с изменением бюджетной политики грозит увеличением разрыва между расходами и доходами

Накопленная разница между текущей стоимостью всех будущих расходов и доходов бюджета России составляет 890 трлн рублей, или около 15 годовых ВВП (в ценах на текущий год), выяснили эксперты Института Гайдара и Академии народного хозяйства и госслужбы, пишут "Ведомости".

По данным экономистов, половина необеспеченных обязательств приходится на распределительную пенсионную систему, еще столько же на сокращение нефтегазовых ресурсов и трудоспособного населения.

Для сужения бюджетного разрыва необходимо ужесточить политику расходования госсредств на 8,4% ВВП (примерно 5 трлн рублей в этом году). Это означает, что все федеральные налоги нужно немедленно и постоянно повышать на 29%, либо регулярно снижать расходы на 22,4%, либо комбинировать обе меры, объясняют в научных учреждениях. Эксперты также предупреждают, что если решение проблемы отложить на 10 лет, то ее ежегодный масштаб вырастет до 9% ВВП, если на 20 лет - до 9,7%, что требует либо повышения налогов уже на 34,5%, либо сокращения расходов на 25,9%.

В похожем с Россией положении сейчас оказались США, Греция, Великобритания и Япония. Согласно докладу экспертов, в Штатах бюджетный разрыв за прошлый год увеличился с 211 трлн до 222 трлн долларов и требует ежегодного ужесточения бюджетной политики на 10% ВВП. Вполовину меньше у Германии и Италии, а у Канады, Австралии и Новой Зеландии бюджетный разрыв стремится к нулю. А, к примеру, такие страны, как Чили и Норвегия уже стали следить за долгосрочными обязательствами: они создали фонды для будущих поколений, где аккумулируется часть доходов от продажи сырья (от нефти - в Норвегии и от меди - в Чили).

Согласно данным Бюджетной стратегии России до 2030 года, подготовленной Минфином, денег Резервного фонда страны, если произойдет резкое падение цен на нефть, хватит всего на год. Для того, чтобы средств фонда хватило на более долгий срок, в нем должно быть накоплено 7% ВВП, чего трудно достигнуть в условиях кризиса.

Чилийская долина Кольчагуа (valle de Colchagua), расположенная в 150 км к югу от столицы страны, была названа одним из лучших туристических направлений для медового месяца по версии портала Lonely Planet. В десятку лидеров также вошли Каппадокия (Турция), Копакабана (Бразилия), Марракеш (Марокко) и Бали (Индонезия).

Одной из основных достопримечательностей долины Кольчагуа являются ее виноградники. Качество производимого здесь вина признано на мировом уровне. Этот район не слишком популярен среди туристов, однако здесь их ждет множество разнообразных развлечений – пешие и велосипедные маршруты, конные прогулки, экскурсии по колониальным городкам и посещения музеев.

По словам заместителя министра туризма Чили Даниэля Пардо, эта награда окажет положительное влияние на туристическую популярность страны.

Мастера-роньеро из Сантьяго-де-Куба создали новый ром под маркой Santiago de Cuba – Santiago de Cuba Siglo y Medio.

Выпуск нового рома, чье производство ограничено, приурочен к 150-летию появления первого очищенного рома – им был ром фабрики Дона Факундо Бакарди Массо в Сантьяго-де-Куба. По словам генерального директора компании Cuba Ron S.A. Лилианы Менгана Ороско (Liliana Mengana Orozco), в 2015 году планируется выпуск еще одного нового рома – Santiago 500, посвященного 500-летию основания города Сантьяго-де-Куба.

Новый ром создан роньеро Tranquilino Valencia Estruch на базе смеси лучших ромов последних 50 лет, выдерживавшихся в бочках из американского белого дуба. "Каждый новый ром рождается благодаря технике, эмпиризму и искусству. Все это необходимо, чтобы результат был гармоничным, пропитанным любовью", говорит роньеро

Теплого янтарного цвета и с ароматами, отражающими запахи пейзажей восточной Кубы от Пунта-де-Маиси до мыса Сан-Антонио, ром Santiago de Cuba Siglo y Medio предлагается крепостью в 40 градусов и в дизайнерской бутылке объемом 0,7 литра

Напомним, что ром под маркой Santiago de Cuba производится на бывшей фабрике Matusalem братьев Камп, выпускавшей одноименный знаменитый ром. Кроме того, сейчас в Сантьяго-де-Куба есть уникальная возможность ознакомиться в "Музее Рома" (Museo del Ron)

с историей развития производства не только кубинского рома, но и всей индустрии на Карибских островах.

Сегодня, помимо Tranquilino Valencia Estruch, на Кубе есть всего шесть мастеров-роньеро, чьи знания, опыт и любовь дарят миру новый ром: Хосе Пауло Наварро Кампа (Jose Paulo Navarro Campa), Хуан Карлос Гонсалес Дельгадо (Juan Carlos Gonzalez Delgado), Сесар Марти (Cesar Marti), Хулио Альян (Julio Allan), Абдель Моралес (Abdel Morales) и Мануэль Кальдерон (Manuel Calderon).

Первый контракт на закупку новых военно-транспортных самолетов КС-390 производства компании Embraer будет заключен не ранее июня 2014 года, и этой страной не обязательно будет Бразилия, заявил президент Embraer Defesa & Segurança Луис Карлос Агияр (Luiz Carlos Aguiar), сообщает aereo.jor.br 8 ноября.

На разработку самолета Бразилия направила около 2 млрд долл. Ожидается, что ВВС страны купят 28 КС-390.

Бразилия, Аргентина, Колумбия, Чили, Португалия и Чехия подписали предварительные соглашения о закупке в общей сложности 60 самолетов этого типа. Но пока нет ни одного твердого заказа.

От продажи военной техники компания в этом году планирует получить доходы в размере 1,35 млрд долл по сравнению с прогнозными 1,25 млрд долл США, сделанными в начале этого года. «Мы очень близки к достижению этой цели. Мы способны сделать это», сказал Агияр, отметив, что четвертый квартал этого года «исторически является лучшим» в истории авиационной промышленности страны.

Аргентина покупает у Китая железнодорожные вагоны

Аргентина заключила с Китаем контракт о покупке 81 железнодорожного вагона. Финансовый объем сделки составил $90 млн, сообщили представители аргентинской администрации.

Этот транспорт поступит в Аргентину через 13 месяцев. Вагоны будут курсировать в столичных районах Митрей, Рока и Сан-Мартин. Планируется, что к концу 2014 г. общее количество новых вагонов составит 1000 единиц.

Власти Аргентины намерены инвестировать $1 млрд в обновление системы городских железных дорог.

Напомним, что в 2011 г. внешнеторговый оборот между Китаем и странами Латинской Америки достиг $241,5 млрд. Это на 31,5% больше, чем годом ранее. Поднебесная вышла на третье место по объему товарооборота с Латинской Америкой, впереди – лишь США и страны Европейского Союза. Среди внешнеторговых партнеров Бразилии и Чили Китай выбился в лидеры. А для Аргентины, Мексики, Перу и Венесуэлы КНР стала вторым по величине торговым партнером. К настоящему времени китайские власти заключили соглашения о свободной торговле с Чили, Перу и Коста-Рикой.

К концу 2011 г. страны Латинской Америки накопили в нефинансовом секторе своей экономики $54 млрд китайских инвестиций. На долю этих стран приходится 16,8% от всех китайских прямых инвестиций в нефинансовые активы за рубежом, сделанных в 2011 г. Латинская Америка заняла второе место среди направлений капиталовложений Китая за границей.

Высвобождение Америки

Преимущества ослабления глобального лидерства США

Сокращение участия Соединенных Штатов в мировых процессах крупные мировые державы не рассматривают как риск. Результаты десятилетней активности американцев на Ближнем Востоке убедили эти страны в том, что Вашингтон не готов квалифицированно исполнять лидерские функции на благо общим интересам.

Избранный в 2012 г. на новый президентский срок Барак Обама получил четкий мандат от американцев – отвлечься от мировых дел и навести порядок дома. Неудачи внешней политики Джорджа Буша-младшего привели к росту изоляционистских настроений в США. Только 5% избирателей беспокоят международные проблемы, для остальных важнее преодолеть безработицу и стабилизировать национальное хозяйство.

Однако динамичные перемены на Ближнем Востоке, необходимость завершить войну в Афганистане, не допустить обретения Ираном ядерного оружия и укреплять присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе побуждают Соединенные Штаты по-прежнему интенсивно участвовать в мировых делах. Этому, однако, препятствует не только отсутствие энтузиазма населения, но и относительное сокращение военных и финансовых ресурсов, а также стойкое неприятие американского активизма в мире, в том числе среди ближайших союзников Вашингтона в Европе. Белому дому приходится адаптировать свою глобальную стратегию. Оставляя неизменными заявленные приоритеты, Америка стремится найти способ более эффективного достижения целей.

КОНТУРЫ АМЕРИКАНСКОЙ СТРАТЕГИИ

Стратегия США характерна для развитых морских держав, основа благополучия которых строится на морской торговле. Это требует контроля ключевых морских коммуникаций путем постоянного передового базирования флота, способного действовать в открытом океане, и создания системы военных союзов, обеспечивающих его пребывание в удаленных точках. Могущество флота позволяет гарантировать неуязвимость американского «острова».

Влияние Соединенных Штатов в мире распространялось в несколько этапов. Важными составляющими этого процесса были острая внутриполитическая дискуссия между экспансионистами и изоляционистами о целях американского присутствия вне своего континента, а также отсутствие жизненной угрозы безопасности США в ходе экспансии – ни один из оппонентов, кроме СССР, не был сопоставим с Соединенными Штатами по совокупной мощи.

В XIX веке сферой интересов США было исключительно их ближайшее окружение в Северной Америке и Карибском бассейне. Принцип взаимного невмешательства Старого и Нового Света в дела друг друга был изложен в 1823 г. президентом Джеймсом Монро: «В интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединенными Штатами и [европейскими] державами, мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности».

Завершив движение континентального фронтира, США начали постепенно втягиваться в мировые процессы. К началу ХХ столетия Вашингтон получил первые опорные пункты на Тихом океане, отвоевав у Испании не только Кубу, но и колонии на Гуаме и Филиппинах. Но подлинно глобальной американскую политику сделало участие в европейских делах. Если после Первой мировой войны в стране все еще продолжалась дискуссия о целесообразности присутствия в Старом Свете, то по итогам Второй мировой Соединенные Штаты прочно закрепили за собой место глобальной державы. Помимо участия американских войск в борьбе с фашизмом, мировой масштаб укрепили три ключевых процесса: создание ООН и НАТО как системы сдерживания Советского Союза, экономическая помощь Европе по плану Маршалла и замещение Франции и Великобритании как главных гарантов порядка на Ближнем Востоке.

Не все американские политики приветствовали такое развитие событий. Лидером изоляционистов в середине ХХ века был сенатор от штата Огайо Роберт Тафт, который утверждал, что конечной целью внешней политики должна быть защита свободы американских граждан – в первую очередь от злоупотреблений властью со стороны правительства. Логика Тафта состояла в том, что ложные приоритеты побуждают Вашингтон требовать от граждан больше, чем необходимо для защиты континента. При этом Тафт считал, что администрация Гарри Трумэна должна была нанести превентивный удар по СССР в 1945 г. и уничтожить исходящую от него угрозу. В силу того, что «время было упущено», Тафт предлагал укреплять оборону по периметру американских границ. И хотя его взгляды были осуждены как устаревшие, рассуждения в духе изоляционизма не исчезли из политического дискурса.

Во второй половине ХХ века американцы, одержав верх над Японией и став основным союзником Южной Кореи после войны на Корейском полуострове, укрепили позиции в Восточной и Юго-Восточной Азии. В 1951 г. США, Австралия и Новая Зеландия образовали военный союз (АНЗЮС). В тот же период была укреплена и модернизирована военная база на острове Гуам в западной части Тихого океана.

После окончания холодной войны глобальное присутствие Соединенных Штатов сократилось в Тихоокеанской Азии, но расширилось на Ближнем Востоке. В 1992 г. парламент Филиппин принял решение о закрытии крупнейших американских баз в регионе. Чтобы частично снизить негативный эффект от этой потери, в том же году Вашингтон заключил соглашение с Сингапуром об использовании военно-морской базы на его территории. В связи с угрозами, исходившими от Ирака и Ирана, начиная с 1995 г. США получили возможность стационарного присутствия в северо-западной части Индийского океана и в Персидском заливе, достигнув соглашения с Бахрейном и Кувейтом.

Любопытно, что период окончания холодный войны ознаменовался новой дискуссией о приоритетах внешней политики, в которой позиции изоляционистов были сильны. Наблюдая относительный упадок мощи Америки на рубеже 1980-х – 1990-х гг., изоляционисты призывали избежать «имперского перенапряжения». Консервативный американский публицист, постоянный представитель США в ООН Джин Киркпатрик писала в 1990 г., что настал конец эпохе, требовавшей от Соединенных Штатов внутренней мобилизации: наступило «нормальное время», и США пора стать «нормальной страной». Киркпатрик настаивала, чтобы Вашингтон сосредоточился на внутренних делах: «Мы должны быть обычной державой, а не сверхдержавой. Мы должны приготовиться психологически и экономически к снижению нашего статуса до уровня обычного государства». Позднее Киркпатрик отошла от идей изоляционизма и примкнула к неоконсерваторам, желавшим преобразования мира в соответствии с американскими идеалами.

Поддержание присутствия в планетарном масштабе требует колоссальных ресурсов. Последние симметричным образом распределены между разными компонентами мощи Соединенных Штатов – от военной силы и программ содействия международному развитию до экспорта популярной культуры и интернет-сервисов. Однако от страны-лидера требуется и нечто большее. В первую очередь – гарантировать стабильность регионального порядка, даже если его нарушение не затрагивает ее жизненные интересы. Для этого необходимо трезво оценивать региональную ситуацию и собственные интересы в связи с ней. Опыт лидерства Вашингтона в Североатлантическом сообществе со второй половины ХХ века имел ряд особенностей, которые не позволяют США эффективно выполнять лидерские функции в мировом масштабе.

Во-первых, в результате уверенного, но позднего вступления в круг великих держав Соединенные Штаты не получили классического европейского опыта конфликтов и сотрудничества, плодом которого является рассудительность в международных делах. В результате процесс рационального осознания Вашингтоном собственных интересов в региональных конфликтах нередко искажается идеологическими схемами. Во-вторых, длительное доминирование в западном сообществе и опыт односторонних решений 1990-х гг. привил США стойкую неприязнь к равенству и неверие в международные институты. Наконец, экономическое благополучие и технологические прорывы десятилетия после завершения холодной войны укрепили веру американского истеблишмента в исключительную – преобразовательную – роль в мире, на которую не должны распространяться закономерности международной политики.

Это делает политический и стратегический опыт Соединенных Штатов несовершенным. Для поддержания мировой стабильности необходимо понимание практической пользы суверенитета и возникающих в связи с ним правил применения силы и самоограничения. В свою очередь такое положение выдвигает особые требования к дипломатии. Навязанные силой перемены, экспорт революции как стратегия могли работать в ситуации подавляющего превосходства США, однако зенит подобного подхода миновал.

Американцы также с трудом осознают, что главный аспект мировой политики – субъективный, человеческий – требует понимания разности национальных общежитий и эмпатии, особенно для управления этой разностью (как в Афганистане и Ираке). Наконец, современный американский универсализм – демократизация – по сути антиисторичен. Соединенные Штаты искусственно ускоряют заведомо медленные процессы, на которые требуются столетия. Вашингтон не учитывает непредсказуемость мирового развития и часто не видит косвенных последствий своей активности. США также упрощают или игнорируют историю, рисуя будущее беспечным и глубоко отличным от прошлого. В действительности победа демократии в мировом масштабе не предопределена, а сами Соединенные Штаты, по выражению Генри Киссинджера, остаются экспериментом с открытым исходом. В этом отношении практики администрации Буша-младшего не новы – президенты такого склада уже руководили страной, новой была только степень свободы действий Вашингтона на международной арене.

В постидеологическом мире, где страны руководствуются прагматизмом, пространство для миссионерских инициатив по демократизации сокращается. Демократия перестает восприниматься как уникальная черта Соединенных Штатов и становится общечеловеческим достоянием, условием устойчивого развития. В этом большая заслуга американцев, однако они утратили монополию на этот институт. Задача осмысления новых обстоятельств международной среды и изменившихся возможностей США выпала на долю команды президента Обамы.АЛГОРИТМЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ОБАМЫ

Администрации Барака Обамы пришлось активно участвовать в мировых делах на фоне сокращения ресурсов и катастрофического внешнеполитического наследия республиканцев. Начиная с 2009 г. пост государственного секретаря занимала Хиллари Клинтон. Помимо необходимости завершать две военные кампании в Афганистане и Ираке, на время ее пребывания в Белом доме пришелся крупный региональный кризис на Ближнем Востоке, в котором США должны были принять деятельное участие. Кроме того, в 2010 г. и 2012 г. Америка получила два чувствительных удара как раз на внешнеполитическом направлении – масштабная утечка секретных документов Госдепа в «Викиликс» и гибель четырех американских дипломатов во главе с послом в Ливии. В подобных обстоятельствах Вашингтон не оказывался давно. Сравнить их можно с завершающим периодом правления Джимми Картера (1977–1981), которому провалы в Иране и Афганистане стоили президентского кресла.

Хотя Клинтон не могла приписать себе какое-либо крупное достижение, ей во многом удавалось поддерживать высокий уровень одобрения американской внешней политики среди сограждан. Упреки республиканцев в адрес президента и госсекретаря в том, что те не способны активно продвигать американские интересы, потому что не готовы использовать силу при каждой возможности, больше не увлекали американцев. В их глазах убийство Усамы бен Ладена, решающее влияние США на события в Ливии и Египте и вывод американских войск из Ирака были удовлетворительными результатами.

Первая администрация Барака Обамы заработала международную репутацию именно своим осмотрительным внешним курсом наподобие того, что проводило правительство Дуайта Эйзенхауэра (1953–1961). Существенной ее характеристикой был некий стратегический оппортунизм – способствовать тем действиям оппонентов, которые им вредят, и препятствовать тем, которые приносят пользу. Эту тенденцию укрепил глава сенатского комитета по иностранным делам демократ Джон Керри, назначенный на пост госсекретаря в 2013 году.

У Керри репутация хорошего переговорщика и эффективного диспутанта. В ходе президентской кампании 2012 г. он «тренировал» Обаму, представляя себя в роли кандидата от республиканцев Митта Ромни на дебатах. Кроме того, Керри выгодно выделяло на фоне Хиллари Клинтон и Сьюзан Райс, отозвавшей свою кандидатуру с поста госсекретаря, развитое чувство эмпатии и умение строить и поддерживать конструктивные отношения. Процедура утверждения Керри в сенате была легкой беседой по сравнению с итоговым отчетом Клинтон в том же комитете несколькими днями раньше. Эмпатия Керри стала своего рода страховкой от внешнеполитического радикализма и гарантией умеренности. Именно эти качества он проявил в ходе дипломатического урегулирования ситуации вокруг Сирии в августе-сентябре 2013 года.

Недостаток у Керри опыта в сфере исполнительной власти компенсировался тем, что в кабинете Обамы сложилась коллективная модель принятия решений, которая отсекала радикальные предложения. И хотя половина команды сменилась в начале 2013 г., другая ее часть сохранила посты. Коллеги Керри в министерстве обороны (Чак Хэйгэл), ЦРУ (Джон Бреннан) и в офисе советника по национальной безопасности (Том Донилон, затем Сьюзан Райс) вместе с самим госсекретарем сформировали ядро совета по национальной безопасности. Важным было и назначение заместителем госсекретаря карьерного дипломата, бывшего посла США в России Уильяма Бернса, второе в истории ведомства. В совокупности эти умеренные фигуры блокировали возможность радикальных инициатив, источником которых нередко выступала постоянный представитель США в СБ ООН Саманта Пауэр.

США НА ТИХОМ ОКЕАНЕ

Внешнеполитическим приоритетом первого президентства Обамы была переориентация фокуса интересов с Ближнего Востока на Азиатско-Тихоокеанский регион. «Американские военные будут продолжать вносить вклад в безопасность в глобальном масштабе, однако мы по необходимости сместим акцент военного присутствия в сторону АТР», – говорилось в доктринальном документе «Поддержание американского глобального лидерства: оборонные приоритеты XXI века», обнародованном в январе 2012 года.

Особую обеспокоенность у американцев вызывает усиление КНР. Региональная политическая система и система безопасности в АТР сложились при ослабленном Китае и преследовали его изоляцию. Поэтому подъем КНР в его нынешней динамике – угроза региональной безопасности, причем единственная, в которой просматривается перспектива региональной войны.

Целью США является военное сдерживание Пекина путем передового базирования своих сил, формирования военно-политических коалиций и обеспечения прозрачности китайской военной программы. Другим элементом стратегии Вашингтона стало выравнивание уровней торгового баланса с Китаем и другими странами АТР. С этой целью в ноябре 2011 г. Соединенные Штаты объявили о подготовке многостороннего торгового соглашения с участием Австралии, Новой Зеландии, Малайзии, Брунея, Сингапура, Вьетнама, Чили и Перу для создания в АТР преференциального торгового режима. Проект получил название «Тихоокеанское партнерство».

Задача-максимум для Вашингтона – не допустить ревизии сложившегося порядка. Для этого КНР следовало вовлечь в систему тихоокеанских связей на приготовленные для нее роли. Уточнить параметры военной доктрины США в АТР позволяет документ «Стратегическое руководство Тихоокеанского командования ВС США». В соответствии с ним американская военная политика в регионе сконцентрирована вокруг пяти приоритетов: союзники и партнеры, Китай, Индия, Северная Корея и трансграничные угрозы. Первой целью заявлено укрепление военных альянсов и стран-партнеров. Особое внимание уделено поддержке становления Индии как «лидирующей и стабилизирующей силы в Южной Азии». В отношении Китая формулировка иная – «способствовать вызреванию отношений между военными США и КНР», что по существу означало ведение мирогарантийной и мониторинговой активности.

Начало народных волнений на арабском Востоке отвлекло внимание американской дипломатии от Азии и вынудило сосредоточиться на сохранении достижений многолетнего курса Соединенных Штатов в регионе. «Арабская весна», вызванная к жизни помимо прочего неумелыми действиями Америки в Ираке и Афганистане, укрепила мнение Белого дома о необходимости ограничения региональных амбиций в том числе в АТР.НЕСТАБИЛЬНОСТЬ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ И ПРИОРИТЕТЫ США

К началу второго десятилетия XXI века американцы по-прежнему активно вмешивались в дела Ближнего и Среднего Востока, однако Вашингтон был вынужден постоянно опускать планку: в Афганистане – от строительства демократии к уничтожению «Аль-Каиды», в Ираке – от борьбы с тиранией к союзу с любыми силами, способными контролировать ситуацию в стране. Драматические цифры опросов общественного мнения в ближневосточных странах показывали, что антиамериканские настроения, достигнув исторического максимума в 2003–2004 гг. (90%), сохранялись на рубеже первого и второго десятилетий XXI века на уровне 70 процентов.

Никто из американских аналитиков не предвидел революционных событий на арабском Востоке. Поведение официального Вашингтона в ходе разрастания народных волнений разительно отличалось от агрессивного, наступательного образа действия США в начале 2000-х гг. и давало пример кризисного реагирования в ситуации неопределенности. Анонимный источник в администрации Обамы сетовал: «Вот что происходит, когда события застают врасплох. На протяжении двух лет мы бессчетное число раз проигрывали ситуации в рамках ближневосточного урегулирования и меры по сдерживанию Ирана. Ни один из этих сценариев не учитывал возможность дестабилизации Египта».

Еще не было случая, чтобы Белый дом отказался присвоить результаты революционного внешнеполитического свершения. Но вот 23 февраля 2011 г., обращаясь преимущественно к международной аудитории, президент Обама произнес: «Перемены, происходящие в регионе, направляются исключительно населяющими его народами. Эти перемены не являются следствием политики Соединенных Штатов или другой внешней силы». Заявление подобного рода закономерно вызвало критику политических оппонентов и избирателей. Недовольны оказались и «прогрессисты» в арабском мире: американцев обвиняли в излишней пассивности. Однако Белый дом не мог позволить себе однозначно поставить на какую-либо из политических сил.

При этом Вашингтон стремился действовать настойчиво и с опережением. И хотя США хотели повлиять на ситуацию в выгодном для себя направлении, они до конца не были уверены в том, что им выгодно. Это порождало непоследовательность американской дипломатии, которая твердо стояла только на двух постулатах: исключении насилия и неприемлемости статус-кво. Определенная доля противоречивости в действиях объяснялась высокой приоритетностью для американцев египетско-израильских отношений, гарантом которых выступал Хосни Мубарак и созданный им режим. Деликатность ситуации состояла в том, что на Ближнем Востоке Соединенные Штаты фактически были вынуждены поддержать протестующих против своих союзников, на которых держались основы региональной системы безопасности. Косвенно это сыграло на пользу идеи демократизации, но повредило непосредственным стратегическим целям Вашингтона и ухудшило среду безопасности в регионе.

США были всерьез озабочены проблемой снижения издержек от революционных событий на Ближнем Востоке. Для сохранения влияния Вашингтону было необходимо сохранить связи с военным истеблишментом стран, получавших на протяжении трех десятилетий американскую помощь. По мере того как волна недовольства в Тунисе и Египте спадала, власть консолидировалась именно в руках военных. Эксперты отмечали, что продолжение курса на оказание финансовой и военной помощи Египту и Тунису нужно Соединенным Штатам для поддержания региональной стабильности.

Углубление кризиса в Ливии поставило перед США вопрос о вмешательстве. На фоне отсутствия значимых национальных интересов Вашингтон избрал линию защиты ливийских граждан от произвола руководства страны. В Белом доме и Пентагоне хорошо понимали последствия втягивания в третью военную кампанию за десять лет. Присоединяясь к действиям европейских союзников по НАТО против режима Каддафи, Вашингтон действовал вынужденно, а потому неохотно. Внося сопоставимый с другими державами вклад, Соединенные Штаты стремились его строго ограничивать. В отношении Триполи Вашингтон действовал в таком «сердечном согласии» с международным сообществом, какое в последний раз наблюдалось в начале 1990-х гг. в ходе первой кампании в Персидском заливе. Более того, на этот раз европейские державы опередили исторически передовые в деле «борьбы за демократию» США.

Следующий региональный кризис разразился в Сирии. Вплоть до осени 2013 г. американцы придерживались упрощенной концепции борьбы демократических масс с диктатурой. И хотя президент Обама констатировал, что сирийские события не угрожают жизненным интересам Америки, он подчеркнул, что применение режимом Башара Асада ОМУ приведет к вторжению. Такая постановка вопроса позволяла избежать действительного вовлечения в ситуацию и одновременно побуждала заинтересованные во вмешательстве силы подтолкнуть сирийское правительство к нарушению обозначенного условия или представить дело так, будто это произошло фактически.

К осени 2013 г. американская аналитика обрела многомерность восприятия сирийских событий. Появились публикации о сложном этно-конфессиональном составе населения Сирии и связанной с этим угрозой дезинтеграции государства в случае победы оппозиции. Вспомнили, что границы в регионе стали следствием договоренности европейских держав, а не естественного процесса формирования национальных идентичностей и государств. Начали просчитывать возможности широкой дестабилизации на Ближнем Востоке. Угроза слияния сирийского и иракского конфликтов, которая возрастала по мере перетекания шиитских и суннитских комбатантов через плохо охраняемую границу, отодвинула на второй план концепцию смены власти в Дамаске под демократическими лозунгами. В американской прессе появились спекуляции относительно разрушения существующих на Ближнем Востоке государств (в частности, Сирии, Ирака, Йемена, Саудовской Аравии, Ливана, Ливии).Несмотря на большую обеспокоенность положением дел в Ираке, американские власти всячески подчеркивали, что они не стремились вмешиваться во внутренние дела этой страны. Готовность Вашингтона смириться с потерей Ирака, а также неутешительные итоги десятилетия активизма на Ближнем Востоке побудили экспертов задаться вопросами о целях региональной стратегии США. Распространение нестабильности, крушение демократически избранных правительств, рост популярности исламизма и антиамериканских настроений – все это подталкивало к выводу о провале принятой в начале 2000-х гг. линии.

В этом контексте эксперты напоминали о традиции острожной политики в регионе, контуры которой были заложены президентом Картером на рубеже 1980-х годов. Эта стратегия фокусировалась на консервации существующих противоречий и включала четыре основных принципа: предотвращение доминирования одной державы, удержание арабов и израильтян от новой войны, поддержание стабильности союзных правительств в богатых энергетическими ресурсами монархиях Персидского залива и пресечение попыток свергнуть лояльные Соединенным Штатам режимы исламистскими силами. Ни одна из этих целей не предполагала, что американцы откажутся от поддержания «статус кво». В этом смысле неполное десятилетие правления Буша-младшего – когда считалось, что стабильность не может быть целью США на Ближнем Востоке – стало восприниматься в Вашингтоне как отступление от традиции американской региональной политики, а осмотрительность Обамы – как возвращение к ней.

Новые контуры политики на Ближнем Востоке Обама обозначил в выступлении перед членами Генеральной ассамблеи ООН 24 сентября 2013 года. Президент сделал еще один шаг в сторону реализма. Главной новацией стало расширение временного горизонта достижения целей – Обама заявил, что для принесения демократии на Ближний Восток потребуется «время жизни целого поколения». В лексикон американского истеблишмента вернулись понятия из сферы политики «статус-кво». То, что прежде именовалось «маршем в сторону демократии», Обама назвал угрозой региональной дестабилизации, коллапса государственных институтов, гражданской войны, межэтнических конфликтов. Он подтвердил приверженность дипломатическому урегулированию конфликтов и ставке на решение существующих проблем местными силами без вмешательства извне.

В своем обращении Обама изложил новую формулу региональной политики: «Время от времени мы будем сотрудничать с правительствами, которые не соответствуют в нашем понимании высоким международным стандартам, но будут взаимодействовать с нами по вопросам наших жизненных интересов». Отказ США руководствоваться исключительно ценностями во внешней политике позволил легитимировать связи с военной верхушкой в Египте, захватившей власть в результате переворота. В рамках нового мышления Вашингтон отложил в сторону разногласия о ценностях с Тегераном и предложил Ирану новые отношения на основе взаимного интереса. И хотя политическая программа Обамы более детализирована, чем стратегия Буша, в ней мало конкретики в отношении упомянутых проблем, а также подходов к ближневосточному урегулированию и разрешению сирийского конфликта.

В заключение Обама подтвердил стремление Соединенных Штатов сохранить статус гаранта региональной стабильности на Ближнем Востоке: «Даже когда жизненным интересам Америки ничто не угрожает, мы готовы предотвратить массовые убийства и защитить базовые права человека». По признанию информированных наблюдателей (таких как экс-министр обороны Роберт Гейтс), президент Обама извлек правильный урок из десятилетия американских ошибок на Ближнем Востоке: «В Ираке, Афганистане и Ливии мы много узнали о непреднамеренных последствиях военных действий». Как показывают опросы общественного мнения, следствием этих ошибок стало усиление антивоенных и антиэкспансионистских настроений в США – явление, которое президент Обама связал с угрозой появления «вакуума лидерства» в мировых делах.

Возобновление дискуссии о необходимости ограничения амбиций Соединенных Штатов в наибольшей степени затронуло республиканскую партию, видные члены которой начали выступать с неоизоляционистских позиций. Сенатор-республиканец Рэнд Пол заявил, что США, не имея никаких интересов в Сирии, должны воздержаться даже от ограниченного вмешательства и перейти к тактике сдерживания режима Асада. Это вызвало острую внутрипартийную полемику, в которой активисты во главе с сенатором Джоном Маккейном призвали к бойкоту идей Пола. В этом просматриваются зачатки партийного кризиса, который может сказаться на выдвижении кандидатов на пост президента на ближайших выборах. Эксперты ожидают, что в ходе президентской гонки в 2016 г. к власти могут прийти солидарные с сенатором Полом кандидаты от республиканцев. Особые надежды возлагались на возобновление прагматичных подходов республиканской партии к международным делам, как то было в президентство Эйзенхауэра, Ричарда Никсона и Джорджа Буша-старшего.

* * *

В основе американской фрустрации результатами своего лидерства лежит недовольство тем, что многие крупные страны вне Североатлантического сообщества – включая Россию – отказываются воспроизводить опыт США и идти по предписанному ими пути к демократии и свободному рынку. Не желая платить за внимание и участие Вашингтона в своих делах, они тем самым отрицают значение победы Америки в холодной войне. Внешнеполитические неудачи и относительное снижение возможности влиять на мировые дела побуждают Соединенные Штаты прислушиваться к независимым голосам. Новацией последних месяцев стало возвращение в лексикон американского руководства понятия «две сверхдержавы», которое использовали Обама и Керри для описания российско-американских отношений.

Сокращение участия США в мировых процессах крупные мировые державы не рассматривают как риск. Альтернативу одностороннему американскому доминированию они видят в формировании региональных комплексов безопасности, в которых порядок поддерживается консенсусом местных государств. Они аргументированно указывают на то, что такие системы существуют де-факто в поясе границ России, Китая, в Европе и в Латинской Америке. Результаты десятилетней активности американцев на Ближнем Востоке убедили эти страны в неготовности Вашингтона квалифицированно исполнять лидерские функции на благо общим интересам.

Тем временем США в правление Обамы не отказываются от приоритетной цели по демократизации мира. Пока Соединенные Штаты отступают – снижают планку задач, привлекают ресурсы союзников, раздвигают временные рамки достижения целей. Подлинный пересмотр приоритетов американской политики произойдет, когда и если ресурсы адаптации стратегии окажутся исчерпаны.

А.А. Сушенцов – кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО (У) МИД России.

Согласно рейтингам крупнейших в мире экспортеров яблок, российский рынок остается № 1 по объемам потребления данного вида фруктов.

Так за сезон 2012/2013 Россия импортировала 1,4 млн тонн яблок, причем порядка 750 тысяч тонн фруктов поступили из Польши.

На втором месте рейтинга крупнейших на планете импортеров яблок, по мнению отраслевых специалистов рынка, находится Германия с 500 тысячами тонн закупок, на третьем – Великобритания (487 тысяч тонн), а на четвертом – Нидерланды с 330 тысячами тонн импортированных яблок.

Рынки других стран в сезоне 2012/2013 также увеличили закупки данного вида фруктов. К примеру, возрос объем поставок из США в Мексику; в Египет из Италии, Сирии и Ливана; в Канаду из США; в Индию из США, Китая, Чили и Новой Зеландии; в Индонезию из Китая и США; в ОАЭ из США, Чили, Китая, ЮАР, Новой Зеландии, Италии и Франции; в Саудовскую Аравию из Чили, Китая, Италии, Франции и США и в Таиланд из Китая, Новой Зеландии и США.

Изнутри и снаружи

Фрагменты из книги

Владимир Буковский

[…]

Тюрьма как общественный институт известна человеку с незапамятных времен, и смело можно сказать, что как только возникло само общество, так сразу же возникла и тюрьма. Видимо, с того же времени процветает литературный жанр тюремных воспоминаний, дневников, записей и заметок. За всю нашу историю по меньшей мере десятки миллионов людей побывали в тюрьме, и тысячи из них изложили на бумаге свои впечатления. Однако это не утолило жажды человечества, того вечного жгучего интереса, который неизменно возбуждает к себе тюрьма. Потому что с древнейших времен привык человек считать, что всего страшнее на свете — смерть, безумие и тюрьма. А страшное притягивает, манит, страх — всегда неизвестность. Ну, в самом деле, вернись сейчас кто-нибудь с того света — то-то его вопросами замучают!

Три события, приходящие независимо от нашего желания, по воле рока, как бы взаимосвязаны. Если безумие — это духовная смерть, духовная тюрьма, то и тюрьма — подобие смерти, а чаще всего и приводит человека к смерти или безумию. Эти вот три страха, живущие в человеке, используются обществом для наказания непокорных. Точнее сказать, для устрашения остальных. И так это устрашающее назначение тюрьмы прочно засело в сознании людей, что все — от законодателя до надзирателя — считают само собой разумеющимся: в тюрьме должно быть скверно и тяжко. Ни воздуху, ни свету, ни тепла, ни пищи! Особенно же возмущается общество, когда заключенный начинает заикаться о каких-то там своих правах или о человеческом достоинстве. Ну, представьте себе, в самом деле, если грешники в аду начнут права качать — на что это будет похоже?

При этом как-то само собой забылось, что первоначально предполагалось не заключенных пугать, а тех, кто еще на воле остался, то есть само общество. И, стало быть, это общество само себя теперь тем более пугает, чем больше терзает заключенного. Они, следовательно, жаждут этого страха. Конечно, и тюремное население, как всякое порядочное общество, имеет свою внутреннюю тюрьму, называемую карцером, а кроме того — различные режимы содержания: менее строгие, более строгие, особо строгие. Поскольку даже в тюрьме человеку должно быть небезразлично, что же с ним станется. Всегда должно быть что-то, что можно еще у него отнять и чего он терять не хочет. Потому что человек, которому терять нечего, смертельно опасен для общества и является величайшим соблазном для всех честных людей — если, конечно, он не труп. И чтобы не завидно было остальному человечеству, чтобы не соблазнялись праведные души, все эти режимы и внутренние наказания рассчитаны таким образом, что последняя их стадия, когда человеку действительно терять нечего, подводит как можно ближе к состоянию естественной смерти. Потому-то знающий зэк не судит о тюрьме по фасаду или по общей камере — он судит по карцеру. Так и о стране вернее судить по тюрьмам, чем по достижениям.

Веками внутреннее устройство тюрем было примерно одинаково, и постороннему человеку, который придет на экскурсию, скажем, в Петропавловскую крепость, никак не понять, что же в ней особенного, в этой тюрьме. Койка — как койка, стены — как стены. Ну, решетки на окнах. Так ведь на то же и тюрьма, чтобы не убежать. И книжки читать разрешали — чего ж еще желать. И уж совсем не понять постороннему человеку, что такое режим.

Какая, собственно, разница — час у тебя прогулки или полчаса, 450 грамм хлеба дают в день или 400, 75 грамм рыбы или 60? Это надо быть бухгалтером или поваром, чтобы подсчитать такое обилие цифр. Постороннему человеку одно только и интересно, умирали заключенные от всего этого или не умирали. Ах, не умирали — ну, так не о чем и говорить! Обычно самое сильное впечатление производят на посторонних сводчатые потолки и толстые стены. Мрачно, страшно! Вот она какая, тюрьма-то, бррр... И сколько бы тюремных воспоминаний они ни прочли, никогда не понять им всех этих мелочей, всех этих пустяков.

Вот стоит сваренная из металлических стержней кровать. На ней ватный матрац — все вроде бы нормально. Но, оказывается, заключенные, спавшие на таких кроватях, даже голодовку объявляли, требуя, чтобы уменьшили просветы между металлическими стержнями. Странно как-то — стояли кровати лет уже, наверно, двадцать, и никто не заикался насчет просветов. Сдурели что ли зэки, есть им не хотелось или куражились? Дотошный архивист, может быть, раскопает в тюремных архивах, что примерно в то же время распорядился начальник тюрьмы отбирать у заключенных старые газеты и журналы. Вполне разумное распоряжение — чтобы, стало быть, не захламляли зэки камеру всякой макулатурой. Похвально. Но никакой связи между этими двумя событиями даже архивист не усмотрит, и только зэк может понять эту связь — если спать на этой кровати он мог, только подложив под матрац кучу журналов и газет. Но вот отобрали их — и моментально кровать обратилась в орудие пытки. За одну ночь матрац весь провисает в дырки, и ты спишь на железной решетке.

Полагается, например, в карцере тумба или иное приспособление для сидения, и всякий карцер имеет такое приспособление — некий выступ из стены, сиди себе и сиди целый день. Но вот сделали этот выступ чуточку выше, чем надо бы, и чуточку короче, уже, плотно сесть нельзя, а ноги не достают до пола. Всего-то, казалось бы, сантиметры какие-то, пустяки...

А эти 50 грамм хлеба или 15 грамм рыбы — что за мелочи, право, и говорить даже стыдно. Забывает человек, что даже пушинка сломала когда-то спину верблюду. Забывает, что разница между жизнью и смертью такая ничтожная, такая пустяшная: всего-то на пару градусов изменить температуру тела — глядь, а это уже труп. И сколько существует тюрьма, этот общественный институт, столько же продолжается борьба, кипит великая битва между зэками и обществом. За граммы, сантиметры, градусы и минуты. Идет она с переменным успехом. То зэки напрут, а общество отступит. Там 50 грамм, здесь — 5 сантиметров, тут — 5 градусов отвоюют зэки, а глядишь — жизнь! Но не может общество допустить жизнь в тюрьме. Должно быть в тюрьме страшно, жутко — это же тюрьма, а не курорт. И вот уже напирает общество: там 50 грамм долой, здесь 10 сантиметров, тут 5 градусов, и начинают зэки доходить. Возникает сосаловка, мориловка, гнуловка. Начинается людоедство, помешательство, самоубийство, убийство и побеги.

Много лет я наблюдал за этой борьбой, глухой и непонятной для посторонних. Есть у нее свои законы, свои великие даты, победы, битвы и поражения. Свои герои, свои полководцы. Линия фронта в этой войне, как и в других войнах, все время движется. Здесь она именуется режимом. Зависит она от готовности зэков идти на крайность из-за одного грамма, сантиметра, градуса или минуты.

Новому поколению зэков никогда не удастся отвоевать прежних позиций — новое положение они воспримут как нормальное, как исконное, как должное. Они могут десятки раз выигрывать свои битвы, но проиграть можно только единожды. Поэтому зэки, объявившие голодовку и снявшие ее, ничего не добившись, проиграли не только свою войну, но и многим будущим поколениям ухудшили жизнь. Вот еще почему не можешь ты погрузиться в безразличие, впасть в оцепенение. И вот уже гремят копыта, поет труба, идут в атаку эскадроны.

Так-то вот сидел я себе во Владимире и почитывал книжечки. Кроме основного своего предмета — биологии, — учил я еще английский. Большинство в наших камерах обычно учит какой-нибудь язык: евреи, как правило, учат иврит, остальные — кто английский, кто немецкий, кто испанский. Методика самая простая: читай как можно больше книг со словарем и выписывай незнакомые слова, а потом все время эти слова повторяй. Обычно для удобства выписывается слово на клочок бумаги: с одной стороны — само слово, на обороте — его русское значение. Карточки эти потом удобно перебирать той или другой стороной.

А чтобы они не путались и не терялись, вошло у нас в моду клеить из пустых спичечных коробок шкаф. Очень удобный получался шкаф — в пять-шесть рядов, с выдвижными ящичками. Таким вот способом при известном напряжении можно выучить за месяц две, а то и три тысячи слов. Можно их группировать по ящичкам шкафа — по смыслу или по иному признаку. Начальство уже к нашим ящикам так привыкло, что даже и на шмоне их не отбирали. С книгами же, и в особенности со словарями, было гораздо труднее.

Из дому получать книг не разрешалось, библиотека была бедная, а можно было выписывать книги из магазинов по почте наложенным платежом. Но и то не всякие книги разрешались. В особенности же было запрещено иметь книги, изданные не в СССР, — даже словари, даже изданные в Праге или в Варшаве. Потому, естественно, все норовили получить книги как-нибудь нелегально.

Мне в этом смысле повезло. Еще сидел я под следствием в Лефортове, а мать моя уже начала передавать каждый месяц по три-четыре книги, вместе с передачами. Причем среди советских книг были и не советские, изданные в Англии и в Соединенных Штатах. Лефортовское начальство мне их, конечно, не передавало, а складывало на склад. Надеялись они, что я о том не знаю и при отъезде из тюрьмы не потребую. Таким образом скопилось их на складе штук 30. Отправляли же меня из Лефортова во Владимир ночью, когда крупного начальства в наличии не было. Естественно, я начал скандалить, требовать свои книги и пригрозил заявить этапному конвою, что тюрьма не отдает мне вещи. Этапный же конвой ни тюрьме, ни КГБ не подчиняется, более того, как и все офицеры МВД, с КГБ враждует. Поэтому, рассчитал я, вполне может конвой заартачиться и не взять меня на этап «как имеющего материальные претензии к тюрьме» — так это называется. Того же, видимо, боялись и лефортовские надзиратели. Конечно, дежурный офицер сначала поругался со мной с полчаса для приличия, попытался взять на горло. Но уж знали они меня достаточно, сидел я у них третий раз, — понимали, что не уймусь, и книги отдали. Так и привез я во Владимир целый мешок книг — еле дотащил.

С этим мешком книг имел я потом постоянную мороку: то их у меня отнимали — для проверки, а потом не отдавали; то, наоборот, заявляли, что проверять их некому, а потому отдать нельзя; то вводили лимит — 5 книг на руки, остальные опять же отбирали. И каждый раз приходилось мне из-за них то жалобы писать, то голодовки объявлять. Один раз в лагере я их даже украл со склада, подменив другими. Словом, целая эпопея. Любопытно, однако, никто их ни разу не просматривал, никто даже не знал, что они не советские, иначе мне никакие голодовки не помогли бы. Просто раздражал мой мешок начальников. «У нас здесь не университет, учиться будете после освобождения». Вот и всё.

Так или иначе, а каждый из нас имел свой мешок с книгами, причем, как правило, книги эти передавались по наследству — от одного поколения зэков к другому — и являлись как бы общественным достоянием. А потому шла у нас с начальством непрерывная книжная война. Книги приходилось прятать, чтобы не попадали они начальнику на глаза, особенно же на случай шмона. Задача эта далеко не простая: книга же не иголка, куда ее спрятать? В камере, как ни трудно, а все-таки еще можно извернуться. Но хуже нельзя было придумать, если вдруг открывалась кормушка и корпусной говорил: «Соберитесь с вещами». Это могло означать все, что угодно: перевод в другую камеру, перевод на другой корпус, в карцер, на этап. И во всех случаях предстоял персональный шмон. Куда ж их девать, эти чертовы книги?

Помогало очень, если оторвать у книги корешок, титульный лист, а то и предисловие. И тогда можно было спорить, что это не книга вовсе, а бумага для туалетных надобностей. Так можно было одну-две книги заначить. Еще навострились ребята подделывать библиотечный штамп: дескать, это не моя книга, а библиотечная. Но и это разоблачили со временем. Если с книжки ободрать корешок, а на его место аккуратно приклеить обложку от толстого журнала, то можно было выдавать ее за журнал — «Октябрь» или «Новый мир», например. Но вскоре стали отбирать и журналы. Самое же верное было побыстрей читать и как можно больше переписывать в тетрадь. Такие конспекты считались уже законной собственностью зэка и тоже переходили по наследству. Но их часто забирало на проверку КГБ, чтобы выяснить, не пишем ли мы антисоветских романов или тюремных дневников. Словом, шла Столетняя книжная война.

Начальство наше очень скоро сообразило, что мы, в отличие от уголовников, гораздо острее переживаем потерю книг, свиданий или переписки с родственниками, чем лишение продуктов питания, строгий режим или пониженный рацион, и потому нажимало на всякие духовные лишения. Хотя, конечно, ударить по желудку, как говорят уголовники, всегда оставалось излюбленным средством воспитателей, им они тоже не пренебрегали. У нас же было свое оружие: жалобы, голодовки, упорство и изобретательность. Но главное, без чего никакая изобретательность не спасла бы нас, — это сплоченность и гласность.

Поразительное явление: всего каких-нибудь тридцать лет назад десятки миллионов политических заключенных гнали на великие стройки коммунизма, сотни тысяч их гибли от цинги и дистрофии. А весь мир в это время, захлебываясь от восторга, восхвалял прогрессивный советский режим. Не то чтобы не хватало им информации, а просто не желали знать, не хотели верить. Хочется людям иметь красивую мечту о счастье и справедливости где-нибудь на земле. И даже самые серьезные западные наблюдатели изумлялись грандиозности советских достижений, размаху строительства, энтузиазму советских людей, о зэках же — ни слова.

Теперь же по стране сидело нас, политических, никак не больше двух десятков тысяч, примерно столько, сколько в одном Норильске умирало раньше зэков за зиму. Но уже почуяли на Западе, что и их судьба, их собственное будущее решается отчасти во Владимирской тюрьме. Стала западная печать уделять нам некоторое внимание, даже вникать в нашу режимную войну, во все эти граммы, градусы, сантиметры. Заинтересовалось вдруг человечество: может ли быть тюрьма с человеческим лицом? Нам это оказалось весьма кстати. А потому не успевала иногда закончиться наша очередная голодовка, как надзиратели тайком сообщали нам подробности передач Би-Би-Си или радио «Свобода» об этой самой голодовке, — даже их увлекла эта радиовойна.

Забеспокоились и кремлевские вожди, очень их стало заботить, что тускнеет фасад великого здания. Ах, это всегда так некстати! Вот в тот самый момент, когда пролетарии всех стран готовы были, наконец, соединиться и воплотить вековую мечту человечества, в тот самый миг, когда все усилия народов надо направить на борьбу с диктатурой в Чили или с апартеидом в Южной Африке, — вдруг выплывают какие-то зэки, какие-то голодовки, пайки, граммы и градусы. Это отвлекает трудящихся, помогает мировому империализму, отдаляет светлое будущее.

А с другой стороны, менялось настроение и самóй государственной машины: не было больше того революционного пыла и рвения, — расстрелял его Сталин в 30-е – 40-е годы. Все больше деревенел аппарат, захватывала его чиновничья апатия, боязнь ответственности, боязнь начальства, добротное бюрократическое равнодушие. Обросли законами, инструкциями, постановлениями, и не всегда понятно было, как их толковать. Лучше всего, конечно, — доложить наверх и ждать распоряжений. Сверху же распоряжаться не спешили. Сверху спускали все новые инструкции, постановления, которые опять надо было истолковывать как-то, примирить их вечные противоречия. И пухла голова у начальника тюрьмы. Вздыхали старые тюремщики: распустили вас, двадцать бы лет назад!..

Но и мы уже далеко не те кролики, что умирали молча и безропотно. Мы поняли великую истину, что не винтовка, не танки, не атомная бомба рождает власть, не на них власть держится. Власть — это покорность, это согласие повиноваться, а потому каждый, отказавшийся повиноваться насилию, уменьшает это насилие ровно на одну двухсотпятидесятимиллионную долю. Мы прошли через участие в правовом движении, прошли хорошую школу в лагерях, мы знаем, какую сокрушительную силу имеет человеческая непокорность. Знают все это и власти. Давно уже отбросили они в своих расчетах всякие коммунистические догмы. Не нужно им больше от людей веры в светлое будущее — им нужна покорность. И когда нас морят голодом по лагерям или гноят по карцерам, добиваются от нас не веры в коммунизм, а покорности или хотя бы компромисса.

Во Владимирскую тюрьму нас собрали по всем лагерям — самых непокорных, самых упрямых: голодовщиков, забастовщиков и жалобщиков. Здесь почти не было людей случайных, а те немногие случайные люди, которые попадали к нам, поневоле встраивались в нашу линию обороны. […]

До 1975 года нас, политических, на работу не гоняли: тюремное начальство считало это нецелесообразным. Знали они по прошлым годам, что большинство на работу не пойдут, а кто и пойдет, все равно норму делать не будут. Невыгодно было это тюрьме — держать рабочее помещение, вольнонаемных мастеров и добавочный план на нас, не получая реальной выработки. Весной же 75-го — в ожидании Хельсинки что ли — Москва распорядилась иначе: приказано было заставить нас работать.

Принудительный труд и вообще-то унизителен для человека. В условиях же тюремной системы, где 80% заработка вычитается тюрьмой на нужды охраны, а из оставшейся суммы вычитается стоимость твоего питания, одежды и содержания, где работа — это средство твоего перевоспитания, где отнимает она 8 часов в день при шестидневной рабочей неделе, притом нормы выработки искусственно завышаются, чтобы сделать труд непосильным, — в таких условиях труд неприемлем для уважающего себя человека.

Естественно, мы отказались. И началась долгая осада. Всех нас — как злостных отказчиков — по нескольку раз протащили через все возможные виды наказания: только на строгом режиме я за это время просидел полтора года (это из неполных двух!). Другим больше досталось карцеров, кое-кто просидел там по 60 и даже 75 суток. Нам пресекли переписку с родными, лишили свиданий, продуктов. Война шла безжалостная, на износ. Каждый понимал, что проиграть нельзя. Поэтому, кроме обычных методов обороны: голодовок и нелегальной передачи информации на волю о беззакониях в тюрьме, мы применили и несколько неожиданный метод — завалили официальные инстанции буквально лавиной жалоб.

Нужно знать советскую бюрократическую систему, чтобы понять, какой это давало эффект. По существующим в СССР законам, каждый заключенный имеет право подавать жалобы в любые государственные или общественные учреждения и должностным лицам. Жалоба должна быть отправлена тюрьмой в трехдневный срок с момента ее подачи. За это время начальство должно написать сопровождающее ее пояснение от себя, а также выписку из личного дела жалующегося, и все это вложить в тот же конверт, что и жалобу. Инстанция, которая жалобу получает, регистрирует ее в журнале своих входящих бумаг и обязана в течение месяца дать на нее ответ. Если инстанция не компетентна решать затронутый в жалобе вопрос, она пересылает ее в компетентные инстанции. На повторную жалобу заводится отдельное производство. Существует несколько законов и инструкций, регулирующих порядок рассмотрения жалоб. На практике, если вы написали одну жалобу, это никогда не дает эффекта: ее перешлют «компетентному лицу», то есть именно тому, на кого вы жалуетесь. А он, естественно, найдет жалобу необоснованной. Чаще всего жалоб просто никто не читает, а сразу пересылают их вниз, по инстанции. Такая практика породила в людях неверие в силу жалоб. Ворон ворону глаз не выклюет, — говорят зэки.

Однако при соблюдении известных правил жалобы весьма эффективны, даже в тюрьме. Нужно только:

—знать законы и порядок рассмотрения жалоб;

—досконально знать все законы и инструкции о тюремном режиме;

—жалобу составлять предельно кратко, четко, лучше всего на одной странице, иначе ее никто читать не станет. В жалобе должен быть указан только факт нарушения закона или инструкции, дата этого события, фамилии виновных и указание на закон или на инструкцию, которые при этом были нарушены;

—писать нужно крупным шрифтом и разборчивым почерком, оставляя сбоку поля;

—если ты хочешь, чтобы жалобу рассматривала высокая инстанция, жалуйся на начальника предыдущей: то есть если тебе надо, чтобы отвечало главное начальство МВД, жалуйся не на начальника тюрьмы, а на начальника областного управления. Для этого нужно медленно подниматься по ступенькам чиновничьей лестницы, жалуясь каждый раз выше на ответ предыдущей инстанции;

—никогда не жалуйся по двум различным вопросам в одной и той же жалобе;

—отправлять жалобу надо заказным письмом с уведомлением;

—самое главное условие: жалобы надо писать в огромных количествах и в самые некомпетентные инстанции.

В разгар нашей войны мы писали каждый от десяти до тридцати жалоб ежедневно. Сочинить тридцать жалоб в один день трудно, поэтому обычно мы распределяли между собой темы и каждый писал на свою тему, а потом давал остальным переписывать. Если у вас в камере пять человек и каждый берет на себя по 6 тем, то в результате обмена каждый напишет по 30 жалоб, а сочинять придется только по шесть. Переписывать же 30 страничек готового текста, да еще крупным почерком — это примерно полтора-два часа работы.

Адресовать жалобы лучше всего не чиновникам, а самым неожиданным людям и организациям: например, всем депутатам Верховного Совета, республиканского или областного, городского совета, всем газетам и журналам, всем космонавтам, всем писателям, художникам, артистам, балеринам, всем секретарям ЦК, генералам, адмиралам, передовикам производства, чабанам, оленеводам, дояркам, спортсменам, и так далее, и тому подобное. В Советском Союзе все мало-мальски известные люди являются должностными лицами.

Далее происходит следующее: тюремная канцелярия оказывается завалена жалобами и не успевает отправлять их в трехдневный срок, так как им нужно составлять вышеупомянутые сопроводительные записки к каждой жалобе. За нарушение срока отправки они непременно получат выговор и лишатся премиальных. В самые жаркие дни нашей войны по приказу начальника тюрьмы в помощь канцелярии привлекались все: библиотекари, вольнонаемные бухгалтеры, цензоры, офицеры политчасти, оперативники. Более того, рядом с тюрьмой находилось училище МВД, так курсантов пригоняли помогать канцелярии.

Все ответы и отправки нужно регистрировать в специальную тетрадь и строго следить за соблюдением сроков ответа и отправки. Все эти жалобы проходят сложный путь и во всех инстанциях регистрируются, на них заводятся папки и делопроизводство. В конечном итоге, они все обрушиваются в две инстанции: в местную прокуратуру и местное управление МВД. Эти инстанции тоже не успевают отвечать, тоже нарушают сроки, за что тоже получают выговоры и лишаются премий. Бюрократическая машина работает на всех парах, а вы переносите бумажный вал с инстанции на инстанцию, сея панику в рядах противника. Чиновники есть чиновники, они вечно враждуют друг с другом, и очень часто ваши жалобы становятся оружием в их руках для междоусобной или межведомственной войны. Так продолжается несколько месяцев. Наконец, в дело вступает самый мощный фактор советской жизни — статистика.

В какую-то высокую инстанцию докладывают среди прочих цифр и сводок, рапортов и сообщений о ходе строительства коммунизма, что вот, на Владимирскую тюрьму, а то и на всю область, поступило — за отчетный период — 75 тысяч жалоб. Никто этих жалоб не читал, но цифра неслыханная. Она сразу портит всю отчетную статистику, какие-то показатели в социалистических соревнованиях каких-то коллективов, управлений или даже областей. Всем плохо: вся область из передовых переходит в отстающие, у нее отбирают какие-то там переходящие красные флаги, вымпелы и кубки. Трудящиеся негодуют, в обкоме паника, а в вашу тюрьму срочно снаряжается высокая комиссия.

Эта комиссия не поможет вам лично, разве что разрешит несколько мелких вопросов в ваших жалобах. Но она обязательно должна найти массу недостатков и упущений в работе начальства. За этим ее и посылали, платили ей командировочные, суточные и премиальные. Начальство получает разгон. Кого-то снимают, кого-то понижают в должности, кто-то получает выговор, комиссия рапортует вверх о принятых мерах и удовлетворенно уезжает домой. Далее, поскольку вы посылали жалобы всяким дояркам, депутатам, балеринам и оленеводам, то им всем тоже надо отвечать, разъяснять и успокаивать, сообщать о решении комиссии и о принятых мерах.

А вы все пишете и пишете дальше, портите статистику за новый отчетный период и выбиваете новую комиссию, и так — годами. Прибавьте сюда комиссии и выговоры, которые возникают в результате утечки информации за рубеж, директивы, циркуляры, контрприказы, жалобы родственников, кампании и петиции за границей, — и вы поймете, что выдержало наше начальство, воюя с нами за выход на работу. Какой начальник тюрьмы, какой прокурор, какой секретарь обкома КПСС захочет такой жизни? И если бы это зависело только от них, мы давно бы прорвали блокаду. Но был приказ Москвы.

Бог мой, чего только они ни делали с нашими жалобами: их конфисковывали мешками, их крали, не давали нам бумаги, не продавали конвертов и марок, запрещали отправлять заказными с уведомлением (чтобы удобнее было красть), издали специальный приказ и запретили писать жалобы куда бы то ни было, кроме прокуратуры и МВД, сажали за жалобы в карцер. […]

А ответы — какие мы получали ответы! Владимирские суды, совершенно осатанев от груды исков и требований уголовного преследования наших начальников, отвечали нам, например, что офицеры МВД не подсудны советским судам. Наконец, на все махнув рукой, нам вместо ответов стали присылать расписки примерно такого содержания: «За истекший месяц получены и отклонены 187 ваших жалоб» — и подпись. Вся бюрократическая система Советского Союза оказалась втянута в эту войну. Не было такого ведомства или учреждения, области или республики, откуда б мы не получили ответа. Бывало, что две инстанции давали диаметрально противоположный ответ, и тогда мы их стравливали. Под конец мы втянули в эту игру даже уголовников, и жалобная зараза стала расползаться по тюрьме.

Я думаю, если дело протянулось бы несколько дольше, то советская бюрократическая машина просто вышла бы из строя: все учреждения Советского Союза прекратили бы свою работу и писали бы нам ответы. Осада была снята после двух лет борьбы. Нашего начальника тюрьмы сняли и отправили на пенсию, произвели кое-какие перемещения в администрации, и все затихло. Москва отступилась от своего приказа. […]

Победа досталась нам нелегко. Поддошли, отощали ребята, у каждого открылась какая-нибудь болезнь: у того — язва, у этого — туберкулез. В тюрьме и здоровому человеку нелегко, а уж больному — совсем труба. Болезнью тебя начинают шантажировать: будешь сговорчивым — подлечим, дадим диетпитание, переведем в больницу. При язве и болезни печени всю эту гнилую кильку и тухлую квашеную капусту совсем невмоготу есть, а это — 60% твоей пищи, куда деваться? Если у тебя туберкулез или, скажем, голодные боли при язве, очень любят начальники сажать в карцер. Да еще в голодный день, когда пищи не полагается, норовят тебя вызвать на беседу. Туберкулезникам, по крайней мере, легче — они хоть боли не чувствуют.

Собственно, лечить здесь никого не лечат. Могут слегка смягчить остроту болезни, залечить поверхностно, не допустить смерти. В результате, как правило, у всех болезни приобретают хроническую форму, и потом уже от них не избавишься — всю жизнь на лекарства зарабатывай. Это считается вполне нормальным. «Вы что, лечиться сюда приехали? Мы вас в тюрьму не звали, не надо было попадать», — говорят врачи. Да и больница, собственно говоря, ничем не отличается от обычной камеры: такие же бетонные полы, такие же жалюзи на окнах; ни света, ни воздуха, только что кормят получше. Даже унитазов нет — на оправку водят два раза в день. Не захочешь такой больницы.

Вообще медпомощь здесь рассматривается как награда за хорошее поведение. В соседней камере у уголовников сидит эпилептик. Каждый день зэки стучат в дверь, требуют врача. Какой там врач! Часа через четыре, может быть, заглянет в кормушку фельдшер: «Что, эпилептик? Не умрет, больше не зовите», — и захлопнет кормушку. Когда у нас в камере стало плохо Гуннару Роде, мы полночи ломились в дверь, орали в окно, вырвали из пола скамейку и ей с разбегу били в дверь, как тараном, выбили кормушку напрочь, дверь треснула. Еще немного, и дверь бы вылетела. Потом нас всех посадили в карцер, но Роде все-таки забрали в больницу. В другой раз посадили опять в карцер Сусленского, а он сердечник, и как его в карцер посадят, у него дня через три — приступ. Так и в этот раз. Тут уж весь корпус, все камеры, включая уголовников, ломали двери — грохот стоял, как при канонаде. Корпус ходуном ходил. Шутка сказать, 66 камер — около двухсот человек долбили двери. В результате Сусленского на носилках перенесли в другой карцер, на другой корпус — только и всего. […]

Так что нелегко нам досталась наша победа, — зато для скольких поколений зэков отстояли мы право не работать в тюрьме, кто знает? Да и добились многих улучшений. А самое главное, боятся нас теперь начальники, как огня! Нас и пальцем тронуть не смеют теперь. Уголовников же, что ни вечер, кого-нибудь отволокут в туалет и лупят. А то в наручники затянут и месят сапогами. Что ни вечер — крики, стоны. Особенно известен этим майор Киселев. Вечно пьяный, с белесыми, невидящими глазами, он просто больной делается, если за смену кого-нибудь не отметелит. Нас же обходит стороной, даже дышать боится, чтобы не учуяли запах перегара.

Особенно навалились мы на него после того, как в конце 74-го года убили в его смену в карцере уголовника по кличке Дикарь. Долго его били, видно, всю ночь, потому что всю ночь выл он в карцере. Несколько раз за эту ночь вызывали мы корпусного, спрашивали, в чем дело. «А кто его знает, — отвечал он,— должно быть, сумасшедший, вот и воет». Наутро сообщили нам уголовники, в чем было дело. С тех пор два года одной из наших постоянных тем в жалобах был этот Дикарь — требовали суда над Киселевым. Одних только жалоб написали тысячи полторы. Суда, конечно, не добились. Киселев, однако, поутих и уж, во всяком случае, нас боялся. […]

Надо сказать, что отношение к нам уголовников тоже стало совершенно иное. Рассказывают, что еще лет 20 назад называли они нашего брата не иначе как фашистами, грабили на этапе и по пересылкам, угнетали в лагерях и так далее. Теперь же вот эти самые уголовники добровольно помогали таскать на этапах мои мешки с книгами, делились куревом и едой. Просили рассказать, за что мы сидим, чего добиваемся, и только одному не могли поверить — что все это мы бесплатно делаем, не за деньги. Очень их поражало, что за вот так за просто, сознательно и бескорыстно люди идут в тюрьму. Во Владимирской тюрьме отношения у нас с ними сложились самые добрососедские: постоянно обращались они к нам с вопросами, за советами, а то и за помощью. Мы были высшими судьями во всех их спорах, помогали им писать жалобы, разъясняли законы, и уж, разумеется, бесконечно расспрашивали они нас о политике.

В тюрьме, хочешь не хочешь, а даже уголовники читают газеты, слушают местное радио и, может быть, впервые в жизни задумываются: отчего же так скверно жизнь устроена в Советском Союзе? Подавляющее их большинство настроено резко антисоветски, а слово «коммунист» — чуть ли не ругательство. Из-за своей разобщенности и неграмотности они не могут постоять за свои права, да чаще всего и не верят ни в какие права заключенных. Начальство пользуется их распрями, натравливает друг на друга. Когда хотел начальник сломать кого-нибудь из них, то обычно переводил в камеру к тем, с кем у него смертельная вражда. И уж там кто кого убьет, а убийцу же потом приговорят к расстрелу. […]

В условиях нашей перманентной войны за режим необходимость согласовывать действия и обмениваться информацией вынуждала нас искать надежные средства связи между политическими камерами, разбросанными по тюрьме. Вот здесь-то и оказались наши уголовнички необычайно полезны: у них вся тюрьма была связана дорогами; из окна в окно, на прогулке, через этажи и корпуса проходили невидимые нити связи. Любые две точки в тюрьме оказывались связаны. В эту же систему подключились и мы.

Должен сказать, что воры, в этом отношении, были предельно честны: записки никогда не попадали в руки надзирателей и доходили в том самом заклеенном и прошитом нитками виде, как мы их отправляли. Соответственно, и нам пришлось принять участие в передаче их почты, и мы всегда нервничали за нее больше, чем за свою. Неловко было бы подвести соседей, которые самоотверженно шли в карцеры, глотали записки целиком, но никогда не отдавали их властям. […]

Я, помню, только приехал в тюрьму первый раз, ничего еще не знал, сразу после обыска посадили меня на время одного в этапную камеру — темную, грязную и холодную. Вместо унитаза этакий трон, возвышение со ступеньками высотой полметра — в середине дырка. Вонь жуткая. Над дыркой кран — это вместо раковины. Присел я на нары в некотором оторопении от такой камеры. Ну, думаю, неужели мне так три года сидеть? Вдруг слышу: «Гхм!» То ли показалось, то ли действительно кто-то кашлянул у меня под самым ухом. Оглядываюсь по сторонам — никого. Вдруг опять: «Гхм! Землячок!» Что за дьявол? На всякий случай ответил: «Что надо?» — «А подойди, землячок, к унитазу поближе — плохо тебя слышно!» Так состоялось первое мое знакомство с тюремным телефоном.

В других камерах, где настоящие унитазы стоят, там обычно веником или тряпкой откачивают воду из сифона и говорят, действительно, прямо как по телефону.

Однако далеко не все камеры связаны этим телефоном. Обычно позвонить можно только вверх или вниз, в редких случаях напротив — это зависит от устройства канализации. Да и не во всех камерах есть унитазы. Тогда пользуются другим способом. Через все камеры проходит система центрального отопления. Поэтому если алюминиевую кружку, какие дают всем в тюрьме, прижать дном плотно к трубе, а ртом плотно прижаться к отверстию кружки и кричать, то звук хорошо расходится по трубам во все стороны. В другой камере нужно так же точно прижать кружку к трубе, а к отверстию приставить ухо — это очень загруженная связь, целый день гудят трубы от голосов. Но есть в ней и свои неудобства. Во-первых, надо ждать очереди, нескольким людям сразу говорить нельзя. Во-вторых, через несколько камер уже плохо слышно, приходится просить, чтобы передавали из камеры в камеру по эстафете. В-третьих же, не всякое сообщение желательно передавать открыто. Вот для этих-то случаев и существует почта.

Обычно она передается «конем», так же, как и более крупные вещи — продукты, книги и тому подобное. Распускают несколько носков, и из этих ниток плетут прочный шнур. На конец шнура привязывают груз. Затем, изловчившись, через щель в жалюзи, — а она обычно от силы в палец шириной, — кидают этот груз вбок или опускают вниз. В другой же камере ловят «коня», выставив в щель «плечо», то есть какую-нибудь палку с крючком на конце, а то и плотно скрученную трубочкой газету. Приняв таким образом «коня», шнур втягивают в камеру и привязывают к его концу то, что надо передать. И так ваша посылка движется по тюрьме из окна в окно. Конечно, если застанут вас за этим занятием надзиратели, — 15 суток карцера обеспечены.

Другой способ — передача на прогулке. Веселым словом «прогулка» обозначается, в сущности, весьма скучная процедура. Давно уже прошли те времена, когда заключенные чинно гуляли парами по общему тюремному двору. Теперь прогулочные дворики — это бетонные клетушки размером чуть больше камеры. Стены покрыты грубо набросанным цементным раствором, «шубой», — это чтобы не оставляли надписей. Дверь такая же, как и в камере, с глазком, обитая листовым железом. Стены более трех метров высотой, вместо потолка решетка. Гулять выводят по камерам, так что разнообразия эта прогулка не вносит. Таких прогулочных двориков строят вместе 10 – 12 штук — по пять-шесть с обеих сторон прохода. Сверху, над проходом, специальная платформа для надзирателя, по которой он ходит взад-вперед, поглядывая сверху в дворики направо и налево. Как только он поворачивается спиной, из дворика в дворик норовят перебросить записки или небольшие свертки. Камера, замеченная за этим занятием, обычно лишается прогулки.

Позднее, пытаясь пресечь эту связь, сверх решеток еще постелили мелкую сетку, так что зимой, при сильном снегопаде, снег даже не проваливается вниз, а застревает на сетке. Однако и это не помогло. Заключенные приноровились как-то приподнимать эту сетку и под ней проталкивать в соседний дворик свою почту. Местами сетку стараются прорвать, и тогда, стоя на чьих-нибудь плечах, можно просунуть руку в дыру и кинуть в соседний дворик или в дворик напротив то, что тебе нужно. […]

И уже совсем, казалось бы, примитивный способ — оставлять надписи на стенах. Мелко-мелко карандашом везде, куда только ни приведут: в бане, на прогулке, в этапных камерах, — оставляют автограф или список камеры, а то и короткую надпись. Практика показала, что в течение недели эти надписи обязательно попадут на глаза кому нужно. Мы обычно писали по-английски, так что надзиратели не понимали смысла. Догадывались, конечно, что политические писали. Вообще английский язык скоро сделался у нас своего рода шифром или жаргоном — по-английски можно было и в окно кричать, и по трубе переговариваться, никто посторонний не понял бы.

Таким вот образом просидел я здесь уже два с половиной года (да еще до этого год — в 72-73-м году перед отправкой в лагерь). Последние три месяца было затишье — на работу больше не гнали, на строгий режим не переводили. Затишье это казалось мне подозрительным, а тут еще собрали нас почти всех на четвертом корпусе, на втором этаже, через камеру. До этого все старались разбросать наши камеры подальше друг от друга, чтобы труднее было связываться. Тут же, как нарочно, собрали всех вместе. Трое в двадцать первой камере, восемь человек в пятнадцатой, двое — в двенадцатой, четверо — в десятой. Я был в десятой. Еще было наших четверо в семнадцатой, но как раз подошло двум ехать обратно в лагерь да двоим на ссылку, и камеру растасовали. Человек десять сидело еще на первом корпусе, но и их на работу не гнали. Говорили начальники, что к концу года всех сюда соберут. Трудно было сказать, замышляет что-то начальство или, наоборот, решило оставить нас в покое. Если не считать очередного нападения на наши книги, никаких признаков подготовки к наступлению вроде бы не наблюдалось. Правда, почти все лишились переписки, а это всегда недобрый знак.

Еще с конца прошлого года взяли власти за правило конфисковывать все наши письма. Просишь объяснить, в чем причина, — говорят, объяснять ничего не обязаны, пишите новое письмо. А напишешь — опять конфискуют. Так эта бодяга и тянулась, и уже скоро год, как я не мог ни одного письма домой отправить. Так и у других — у кого полгода, у кого восемь месяцев не было переписки. Поневоле приходилось пользоваться нелегальными каналами.

Новости с воли доходили с трудом — в основном, невеселые новости. Одних сажали, других выгоняли за границу. Кого на восток, кого на запад — и все это были мои друзья, люди, которых знал я уже много лет. Как ни жаль было посаженных, а оставалась надежда их увидеть хоть когда-нибудь — все-таки они исчезали не навсегда. Тех же, кого выгоняли на Запад, словно в могилу провожаешь — никогда уже их не видать. Особенно же тяжело было, когда кто-то из знакомых отрекался или каялся, — точно часть своей жизни нужно было забыть навсегда. Долго потом всплывают в памяти эпизоды встреч, обрывки разговоров, и никак не заглушить их, как будто сам ты виноват в предательстве. […]

Старые зэки, стоя у вахты, когда заводят в зону новый этап, почти безошибочно предсказывают: вот этот будет стукачом, этот — педерастом, тот будет в помойке рыться, а вот добрый хлопец. Со временем и я стал невольно примерять на всех людей арестантскую робу, и оттого друзей становилось меньше. Постепенно остался какой-то круг особенно дорогих мне людей, потому что они были единственным моим богатством, всем, что я нажил за эти годы, и уж если из них кто-нибудь ломался, то это было пыткой. И еще меньше становилось нас в замке, еще одно место пустело у камина, умолкала наша беседа, затихала музыка, гасли свечи. Оставалась только ночь на земле.

Теперь же вот эти дорогие мне люди уезжали навсегда на Запад, точно в пустоту проваливались. Глухо доходили о них сведенья, в основном, из советских газет — словно голоса с того света. Последнее время и меня вдруг вспомнила советская печать. Почти шесть лет они молчали — выдерживали характер, а тут целая страница в «Литературке» — интервью первого заместителя министра юстиции СССР Сухарева. […] По его словам, я обвинялся чуть ли не в сотрудничестве с Гитлером и в подстрекательстве к вооруженному восстанию. Любопытно, на кого рассчитана такая откровенная чепуха? В наше время, когда почти все слушают западное радио, когда меня даже конвойные на этапе узнавали, — что может дать такая глупость?

Разумеется, я пытался легально протестовать — тюрьма все конфисковывала. Ни одной жалобы по этому поводу мне не дали отправить, даже официальный иск о клевете в суд. Мне было любопытно получить хоть какой-нибудь, пусть самый нелепый, но официальный ответ. Забавность ситуации состояла в том, что по советским законам любой приговор суда, если он не отменен, обязателен для всех должностных лиц и организаций. Мне было интересно, как они вывернутся, поэтому я писал в очень спокойном, сдержанном тоне, воздерживаясь от выводов и оценок, лишь констатируя факт несоответствия публикации приговору. Однако тюрьма не пропустила ничего.

Вызвал на беседу воспитатель, стал уговаривать — бросьте, не пишите, зачем вам это нужно? Чепуха все это, мелочь. «Не обращайте внимания, газеты всегда врут, стоит ли нервничать?» — «Да ведь замминистра юстиции пишет! Может, он лучше знает, за что меня судили? Может, мой старый приговор пересмотрели, изменили? А я сижу и ничего не знаю». — «Нет-нет, приговор правильный, не беспокойтесь, нам бы сказали».

Воспитатель наш, капитан Дойников, человек не злой, сам от себя гадостей не сделает. В сущности, обязанностей у него немного, никто всерьез от него не требует, чтобы он нас перевоспитал. Понимают, что это задача непосильная. Должен он время от времени проводить с нами беседу. С кем-нибудь другим мы и беседовать отказались бы. За последнее время сменилось их у нас трое или четверо.

Поначалу они все радовались, что перешли на легкую работу: ребята спокойные, матом не ругаются, не дерутся, в карты не играют, сидят себе тихо, книжки читают. Не работа, а дом отдыха! Но уже месяца через три просились от нас и согласны были идти к любым разбойникам и головорезам. С одной стороны, жало на них начальство, требовало на нас материал, требовало закручивать гайки. А когда мы давали отпор — виновным был воспитатель, ему сыпались на голову выговоры. С другой стороны, мы тоже не давали спуску, и от одних наших жалоб можно было одуреть. Да, кроме того, не получалось у этих воспитателей контакта с нами, не могли они к нам приноровиться. Привыкли они к уголовникам, к их психологии. Там — матом обложил, здесь — в ухо дал, и глядишь — навел порядок. С нами же нужно было что-то особое, чего эти воспитатели никак понять не могли. Наконец, поставили к нам этого Дойникова.

Считался он по тюрьме самым бестолковым офицером, самым глупым и безответным. Мундир сидел на нем, как на вешалке. Говорить он не умел, да был и не шибко грамотным. Отдали его нам в жертву, на растерзание, с расчетом, что месяца через три-четыре спишут на пенсию за неспособностью. Однако совершенно неожиданно он у нас прижился. Нас он вполне устраивал, и мы на него никогда жалоб не писали. Его нескладная худая фигура в нелепой засаленной униформе возбуждала скорее сострадание. Говорил он тоже нескладно, совершенно несвязно, постоянно перескакивая с одного на другое. При этом пробалтывался о многом для нас важном. Понимал и он, что мы его терпим, а потому, вызывая на беседу, говорил о чем угодно: о рыбалке, о футболе. Изредка так, виноватой скороговоркой, вставит фразу-другую о политике партии и опять перескочит на свою мешанину без конца и начала. Так вот с часочек поболтает и запишет себе для отчета, что провел беседу. При ближайшем рассмотрении был он совсем не глуп, иногда даже поразительно изворотлив, и вся эта напускная бестолковость выработалась у него в жизни, как у зебры полосы, — в результате естественного отбора.

Удивительно, как это все примиряется в русском человеке. Я редко встречал садистов в должности надзирателей — даже злых по характеру людей среди них, в сущности, тоже немного. Обычно же это простые русские мужики, сбежавшие в город из колхоза. Но вот прикажут такому Дойникову нас расстрелять — и расстреляет. Он, конечно, постарается, чтобы его по бестолковости на такое дело не послали. Он и нас постарается как-то ублажить, чтобы мы на него за это не очень обижались. Но ведь расстреляет! […]

Помню, в институте Сербского, на экспертизе, работали у нас санитарками бабки, простые деревенские бабки, почти все верующие, с крестиками тайком за пазухой. Жалели нас эти бабки, особенно тех, кого из лагеря привезли или из тюрьмы, тощих, заморенных. Тайком приносили поесть. То яблочко под подушку незаметно подсунут, то конфет дешевых, то помидор. И вот эти-то бабки стучали на нас немилосердно. Каждую мелочь, каждое слово наше замечали и доносили сестрам, а те записывали в журнал. Случалось, и побеги готовились, а иной норовил симулировать, особенно кому грозит смертная казнь, — бабки же все замечали и обо всем тут же докладывали. А спросишь их, бывало: «— Что ж вы так? Вы же ведь верующие!» — «Как же, — говорят, — работа у нас такая». Вот и спорь с ними.

Любопытно, что при всем многообразии книг, исследований и монографий о социализме — политических, экономических, социологических, статистических и прочих — не догадался никто написать исследования на тему: душа человека при социализме. А без такого путеводителя по лабиринтам советской души все остальные монографии просто бесполезны — более того, еще больше затуманивают предмет. Ах, как трудно, наверно, понять эту чертову Россию со стороны! Загадочная страна, загадочная русская душа!

Ведь вот у них выборы — не выборы, черт знает что такое: один кандидат, и выбирать не из кого. А участвуют в выборах 99,9%, причем 99,899% голосуют за. Ведь вот у них жизненный уровень низкий, продуктов, говорят, не хватает, — а забастовок нет! Говорят, морят их голодом по лагерям и тюрьмам безо всякой вины, за границу не выпускают, но вот, — глядите же, — по всем заводам и селам митинги: единодушно одобряем политику партии и правительства! Ответим на заботу партии новым повышением производительности труда! Голосуют дружно, все руки тянут, — что за черт? Едут зарубежные корреспонденты, присутствуют на митингах и видят: вправду, все одобряют политику партии, никто даже не воздерживается при голосовании.

Говорят, отсталая экономически страна, ручной труд и прочее, а ведь запустили первый спутник, первого человека в космос — обогнали Соединенные Штаты. Более того, имеют мощную военную промышленность, да такую, что весь мир в страхе дрожит, — откуда это? Делаются научные открытия, и какие! А Большой театр, балет! Что же это все — рабы, подневольные люди?

Ну, литература у них, положим, скучная — все о производстве да о планах, о собраниях, но читают же, покупают книги — значит, им нравится. Есть и у них отдельные недостатки, — так сами признают и критикуют их. Было что-то раньше, какие-то неоправданные репрессии, но теперь-то нету — разобрались, осудили ошибки, невинных выпустили. И за границу их все-таки пускают, — и всем довольны, и назад возвращаются. Ну, бывает, один-другой убежит, не вернется, — так, может, только этим и было плохо, а остальным хорошо, остальные довольны?..

А может, и вправду? Образование бесплатное, медицинское обслуживание бесплатное, жилье дешевое, безработицы нет, инфляции нет. Может, подвирает западная пропаганда, и жизнь у них — прекрасная?

Или вот еще объяснение: может быть, для них эта жизнь лучше нашей, и они люди другие, особенные, им только такая жизнь и нужна, и не нужно им наших благ и свобод?

И уж совсем сбивают с толку эти самые диссиденты. Если все так плохо, как они говорят, такое бесправие и произвол, так почему они все еще в живых, даже не сидят некоторые? Значит, есть и какая-то свобода и какие-то права? Или это просто инспирировано и выгодно советским властям? А может быть, придумано ЦРУ? Да и сколько их, этих диссидентов? Ведь вот под какой-то там петицией протеста подписалось десять человек. Это ж курам на смех — в стране, где 250 миллионов.

Ну, наконец, если им всем и вправду плохо — почему нет восстаний, массовых протестов, демонстраций, забастовок? И массового террора ведь тоже больше нет? Ну, посадят там человек 10 – 15 в год, — не то что в Чили или Южной Корее. И еще много-много недоуменных вопросов, на которые нет ответа...

И критически мыслящий западный наблюдатель после досконального, с его точки зрения, изучения вопроса приходит к двум выводам. Если наблюдатель придерживается левых взглядов: прекрасная страна СССР, прекрасный и самый передовой у нее строй. Люди счастливы и, несмотря на отдельные недостатки, строят светлое будущее. А буржуазная пропаганда, конечно, стремится ухватиться за эти отдельные недостатки и извратить, оклеветать, оболгать само светлое существо. Если наблюдатель не придерживается левых взглядов: русские — люди особенные. Что нам плохо — им очень нравится. Такие они фанатики, так рвутся строить свой социализм, что готовы отказаться от привычных нам удобств и образа жизни. И в обоих случаях — одно заключение: не нужно мешать им, нельзя запретить людям страдать, коли им это нравится, не спасать же людей вопреки их воле. Такие уж это русские!

Да, трудно понять эту страну со стороны, почти невозможно, но легче ли изнутри? То есть легче ли пенять и оценить происходящее тем самым «русским» (Запад всех нас зовет русскими — от молдаванина до чукчи), которые там всю жизнь живут?

1978, № 17

Опубликовано в журнале:

«Континент» 2013, №152

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 6 ноября 2013 > № 948642 Владимир Буковский

О положении заключенных в лагерях СССР

Московская группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР

25 апреля 1979 г. Документ № 87

О положении заключенных в лагерях СССР

Из редакционного предисловия 1979 г.

Мы представляем в качестве документа московской Группы «Хельсинки» доклад, составленный политзаключенными Уральских лагерей: основателем московской Группы «Хельсинки» Юрием Орловым, членом Украинской группы «Хельсинки» Миколой Матусевичем, Зиновием Антонюком и Валерием Марченко[1].

Ю. Орлов был арестован в феврале 1977 года, осужден в июле 1978 (7 лет лишения свободы в лагере строгого режима и 5 лет ссылки). Находится в лагере с августа 1978 года М. Матусевич, арестованный в апреле 1977 года и осужденный в апреле 1978 года (7 лет лишения свободы в лагере строгого режима и 5 лет ссылки). З. Антонюк отбывал семилетний срок лишения свободы в Мордовских и Уральских лагерях строгого режима, а также, в течение трех лет, во Владимирской тюрьме; в январе 1979-го, по окончании срока заключения, направлен в ссылку, где, по приговору, должен отбыть три года. В. Марченко был арестован летом 1973 года, осужден, как и остальные соавторы доклада, по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде» на 6 лет лишения свободы и 3 года ссылки. Бульшую часть срока отбыл в Уральских лагерях; в 1977-78 гг. около полугода находился в Киевской тюрьме КГБ на «профилактике» (от него добивались заявления об отказе от своих взглядов — «раскаяния»). Марченко тяжело болен, и предстоящий этап в ссылку угрожает его жизни.

Составить такой доклад в условиях лагеря, переправить его за кордоны лагеря — чрезвычайно трудная задача; если обнаружат, поймают с «поличным» — не только пропадет вся работа, но и подвергнут новым репрессиям. В связи со специфическими трудностями утрачен раздел пятый доклада.

* * *

Этот документ, составленный на основе непосредственных наблюдений его авторов, испытавших на себе и советское «правосудие» и советскую «исправительно-трудовую» систему, содержащий не только изложение фактов, но и анализ ряда аспектов советской пенитенциарной системы, — Группа считает очень важным, очень значимым. Группа полностью разделяет с авторами доклада ответственность за его содержание.

Мы обращаемся к главам Правительств стран, подписавших Хельсинкский Акт, а также к общественности этих стран с просьбой о широком распространении документа Ю. Орлова, М. Матусевича, В. Антонюка, В. Марченко.

25 апреля 1979 г. Члены московской Группы «Хельсинки»:

Е. Боннэр, С. Каллистратова, М. Ланда,

Н. Мейман, В. Некипелов, Т. Осипова,

Ю. Ярым-Агаев.

I. Введение

Главное в проблеме заключенных в СССР — это большое количество граждан, лишенных свободы полностью или частично, по решению суда или административным порядком. Все они в той или иной форме привлекаются к принудительному труду. Их общее число сохраняется в секрете, но оно поддается приблизительной оценке. Заключенные исправительно-трудовых колоний особого, строгого, усиленного режима; колоний-поселений; воспитательно-трудовых колоний для несовершеннолетних; так называемые химики, освобожденные условно-досрочно и привлеченные к труду; ссыльные; высланные, — встречаясь на пересылках, в следственных изоляторах-тюрьмах, сравнивают свои наблюдения относительно числа репрессированных. Большинство сходятся на том, что общее число з/к, включая следственные тюрьмы и лечебно-трудовые профилактории (ЛТП) для лиц, признанных пьяницами, не менее трех миллионов человек, а общее число включенных в принудительный труд не менее пяти миллионов, то есть порядка 2% всего населения.

Приходится констатировать, что если постоянная армия безработных является типичным злом капиталистической системы, то, наоборот, постоянная, приблизительно такого же масштаба, армия занятых принудительным трудом является типичным злом «реального социализма» тоталитарного толка. […] Эти миллионы заключенных и полузаключенных, занятых принудительным трудом, миллионы прошедших через это в прошлом, миллионы членов их семей — не менее ощутимая часть трудящихся, чем безработные и члены их семей на Западе.

[…] можно утверждать, что подавляющее число советских з/к оказываются за колючей проволокой в результате косвенного провоцирования преступлений общими условиями существования. Разумеется, это не означает, что мы хотим оправдать насилие или воровство. Мы лишь указываем на существование коллективного сопреступника — социально-экономическую и политическую систему. Большинство з/к — выходцы из рабочих и крестьян, в лагерях они и сами являются рабочими. Большая часть уголовных преступлений — это хулиганство, воровство, разбой, грабеж, хищения различного масштаба. Значительная часть преступлений совершается в пьяном виде, велик процент пьяниц, и ЛТП составляют уже заметную долю общего числа колоний.

Сами по себе эти пороки характерны для любого современного индустриального общества. Аномальным является здесь не их наличие, а чрезвычайно высокий уровень. Можно указать на следующие источники этого явления:

1) отсутствие такого канала отвлечения людей, особенно молодежи, от пьянства и преступности, как участие в коллективной борьбе за жизненный уровень, за свои права (имеются в виду не планируемые правительством митинги и демонстрации, а также забастовки и т. д.);

2) отсутствие еще одного канала отвлечения — возможности инициативного предпринимательства (без эксплуатации чужого труда). Между тем, существует ряд направлений деятельности, где частная инициатива повысила бы уровень жизни народа; […]

3) нежелание части граждан мириться с хронической <нрзб>[2] по сравнению с известными им западными стандартами и по сравнению с обеспеченностью руководящего меньшинства. Еще раз отмечаем, что мы не имеем целью оправдать преступления, совершаемые на этой почве, но мы указываем на условия, провоцирующие их. Государство провозглашает своей целью высокий уровень жизни народа, однако во многих регионах оно не в состоянии реально обеспечить его;

4) потеря веры в моральные принципы у части молодежи, происшедшая и в результате преследований религиозно-этического характера, и в результате разочарований в государственной идеологии;

5) запрет на информацию общественности по таким вопросам, как число и динамика роста преступлений, число з/к и режим их содержания, нарушение гуманности, и т. п.;

6) наличие определенной заинтересованности государства в использовании принудительного труда. Недостаточная оплата труда, плохие условия приводят к недобору рабочей силы в некоторых промышленных районах. З/к и «химики» играют здесь роль как бы вынужденных штрейкбрехеров, заменяющих рабочих;

7) концепция «перевоспитания», согласно которой большие сроки заключения, жестокие условия содержания и общее преобладание мер устрашения, неотвратимости наказания, — наилучший путь избавления общества от преступности. В действительности же, как признают иногда в беседах официальные лица, «исправительные» уголовные колонии —это настоящая школа преступности, аморализма, где человек человеку волк, где из-за узаконенной нехватки продуктов питания и вещей процветает спекуляция и первобытно-хищные принципы взаимных отношений. […]

Мы обращаем внимание профсоюзных и других рабочих организаций, что СССР является такой развитой индустриально страной, в которой сохраняется пролетариат в самом первобытном смысле этого слова. Положение миллионов граждан, занятых принудительным трудом, можно было бы сравнить с положением крепостных уральских рабочих давно прошедшей эпохи.

Необходимо иметь в виду, что не только политические, но и немалая часть уголовных преступников осуждены несправедливо даже с формальной точки зрения, или, во всяком случае, жестоко. Это результат судебного, и в особенности следственного, произвола.

Режим содержания заключенных всех категорий во многих аспектах содержит прямые нарушения международных обязательств Советского Союза по правам человека. […] На основании жалоб многих з/к, с которыми встречались политические заключенные, можно уверенно говорить о скудном питании в тюрьмах и большинстве колоний, о низком заработке во многих местах работы «химиков», об избиениях в некоторых тюрьмах, о тяжелых условиях этапирования, о плохом медицинском контроле в некоторых колониях, об угнетающем действии локальных зон, в которых колючая проволока окружает каждый барак в нескольких метрах от его стен и т. п. […]

Проводимая внутри страны национальная политика находит свое отражение в национальном составе политзон. Среди заключенных Мордовских и Уральских лагерей 30-40, а иногда и более, процентов составляют украинцы, около 30% прибалты и менее 30% русские и представители других народов СССР. Именно украинцы вынесли основную тяжесть борьбы против произвола сталинских лагерей, несут они ее и теперь. […] ведь советская пенитенциарная система направлена на уничтожение личности, а сохранить личность как таковую можно лишь в сопротивлении. Сопротивлении, несмотря ни на какие наказания. […]

Представляемый доклад суммирует, в основном, положение в политзоне № 35, в которой мы находимся, за последние примерно 2 года. Его различные разделы написаны разными ПЗК. […] Требования малого объема и другие трудности привели к тому, что масса фактов осталось за пределами доклада.

II. О труде заключенных

В советской пенитенциарной системе «общественно-полезный труд» провозглашен чуть ли не основным средством воспитания. А поскольку пенитенциарная система — это слепок с общества, то ей присущи пороки, характерные для общества в целом, но в более оголенной форме. Сама же по себе идея воспитания трудом, если ее принимать разумно, содержит положительное зерно. Однако в советском агрессивно-бюрократическом исполнении самая разумная идея способна превратиться в свою противоположность.

В исправительно-трудовых учреждениях (ИТУ) СССР принудительный труд является существенной частью наказания — это его главная особенность. Далее, в ИТУ власть выступает по отношению к заключенным в качестве бессовестного эксплуататора, стремящегося урвать побольше, а дать поменьше, используя для этого не только силу, но и обман; наконец, труд в политических ИТУ — это один из рычагов, с помощью которых КГБ и администрация стараются сломить невыносимую моральную и политическую позицию человека, и не только в заключении, но и после освобождения, ибо полное перевоспитание понимается в КГБ только в одном смысле: как сотрудничество с властями. В этих условиях было бы нелепо говорить о каком-либо воспитательном труде.

Вызывает большое сомнение и общественная полезность труда заключенных. В социально-психологическом плане общество привыкает, как к чему-то естественному, к существованию миллионов современных крепостных рабочих.

В плане экономическом существенно, что заключенные работают на самом устаревшем, часто давно списанном оборудовании, с применением устаревшей же технологии. Следовательно, миллионы людей проходят в заключении школу технологического отставания, а большой отряд инженеров и техников, управляющих трудом з/к, свыкается с устаревшими методами. Таким образом, дешевизна продукта принудительного труда едва ли покрывает убытки, связанные с консервированием архаических методов технологии.

Труд как наказание сопряжен с очевидными физическими и моральными потерями, унижает человеческое достоинство, воспитывает не граждан, а рабов. В некоторых случаях труд заключенных так изнурителен, что его можно назвать пыткой. Например, труд в ПКТ осуществляется на пониженном питании, которое можно еще более понизить при невыполнении выработки, или, к примеру, в части камер Владимирской тюрьмы работа организована по системе, которую з/к назвали «СССР» (спальня, столовая, сортир, работа — все это совмещено в камере размером 10 м2, где годами живут и работают 2-3 заключенных). В камерах установлены лампы, которые включаются в 6 часов утра и работают до 10 часов вечера, т. е. в течение 16 часов. Изнуренные скудным питанием, заключенные вынуждены соглашаться на эту «услугу» работодателя, им нужно заработать тюремный ларек — 3 рубля в месяц, ведь, как известно, продукты питания и предметы первой необходимости разрешается закупать только на деньги, заработанные в ИТУ. По словам заключенных, работающих по системе «СССР», здоровье человека редко выдерживает более полугода этот труд и непрерывный стук по 16 часов в день; обычно срываются через три месяца. Уходят из рабочей камеры путем отказа от дальнейшей работы, то есть через карцер и строгий режим. Но отказ от работы дает администрации формальный повод вычитать стоимость питания, одежды и обуви из денежных средств, имеющихся на лицевом счете у неработающего з/к. Поэтому многие из неполитических заключенных через год, когда кончаются заработанные гроши, снова вынуждены возвращаться к системе «СССР» (если администрация не предложит «по блату» работу на заводе, имеющемся при тюрьме), быстро разрушающей их здоровье. Несмотря на такие тяжелые условия труда, тюремная администрация всегда имеет «свободный рынок рабочей силы», так как заключенные (неполитические), испытывая постоянное чувство голода, готовы работать на любых условиях.

Политзаключенные более стойко переносят голод и наказания и отказываются от работы по принципиальным соображениям, — например, новое движение за статус политзаключенного явочным порядком, начавшееся в 1975 году. Не все, конечно, работы являются тяжелыми и вредными, но такие работы имеются все-таки во многих уголовных и политических лагерях. Так, в многочисленных лесных зонах очень тяжелые работы на лесоповале и на так называемой бирже, где часто приходится вручную затаскивать под распил бревна большой толщины. В политической ИТК-36 очень вредна работа по набивке ТЭНов (деталь электроутюга), на которой приходится работать с респираторами или марлей на лице. […]

Необходимость помощи семье — главная причина сверхурочных работ заключенных. Расценки, однако, столь низки, что работая по 12 часов в сутки, заключенные едва могут посылать семье 50-60 рублей в месяц. Согласно исправительно-трудовому законодательству РСФСР и союзных республик, труд заключенных оплачивается по нормам и расценкам, действующим в народном хозяйстве. Согласно же приказу МВД, расценки работ заключенных должны быть примерно на 5% ниже, чем у вольных рабочих. Действительная ситуация с расценками еще хуже, так как заключенные работают на более устаревшем оборудовании, чем вольные, а также ввиду произвола в расценках, допускаемого в ИТУ.

Иногда нормы и расценки устанавливаются откровенно индивидуально, то есть в зависимости от поведения политзека. Например, стоило Симчичу принять участие в защите Марченко от произвола, как норма по фрезерной обработке резцов, где работает Симчич, стала просто невыполнимой, несмотря на сверхурочную работу. С переходом на эту работу вместо Симчича более лояльного человека были возвращены прежние нормы и расценки. Вообще говоря, нормы выработки очень высоки, выполнить норму нелегко. […] Следует учесть, что 50% реального заработка заключенного вычитается в пользу МВД. Из каждого процента сверх 100% нормы выработки вычитается, однако, лишь 25%, а из каждого процента сверх 200% не вычитается ничего, поэтому для МВД невыгодно, чтобы у заключенного, несмотря на сверхурочную работу, получалась выработка не только выше 200% нормы, но существенно выше 100%. Отсюда и постоянное взвинчивание норм. […] Из денег, оставшихся после этих вычетов на МВД и снятия сумм по искам, вычитают стоимость питания, одежды, обуви. Причем при раскладе питания на 12 рублей в месяц, со счета з/к снимают под видом разных накладных затрат примерно в два раза больше. Заключенных заставляют работать существенно больше, чем вольных рабочих: не по 41 часу, а по 48 часов в неделю (по 8 часов 6 дней в неделю), но необходимо еще учитывать дополнительные 2 часа общественных работ и отработку дней, проведенных на свидании с родственниками. Заключенные не имеют отпусков, они не получают надбавок за сверхурочные работы, их могут заставить работать и в праздничные дни. […] Производственная надбавка дается за перевыполнение нормы, но в ИТК-35, как, впрочем, и в других политзонах, она немедленно снимается; например, из-за непосещения политзанятий или когда появляется рапорт надзирателю о случае нарушения режима, где бы это нарушение ни происходило (например, Лисовой шел из столовой «не строем»). […] Часто такие рапорты, придирки сыплются даже на заключенных, просто обращающихся с жалобами и заявлениями о фактах беззакония в зоне в различные советские органы, поскольку это расценивается как нелояльность к советской власти.

Закон предусматривает в ИТУ профессионально-техническое обучение для заключенных, но ученические деньги начальство нередко старается не выплачивать, принуждая учеников сразу выполнять нормы выработки, дополнительную плату (как ученику) утаивая. Практикуют абсолютно не аргументируемое снятие зеков с уже оформленного приказом по колонии ученичества (заодно и с оплаты). […] Поскольку труд — это и рычаг, с помощью которого вводится в действие вся система наказаний, начиная с лишения права покупать продукты в ларьке или лишения права на свидание с родственниками и кончая штрафным изолятором, ПКТ и тюремным заключением на срок до 3 лет, то соответственно посыпались и наказания.

Казалось бы, единственное, что нельзя отобрать у непокорного заключенного, это надбавки в питании за вредность (например, металлисты в ИТК-35 получают за вредность по стакану молока в день). Но и здесь бывают «забывания» включить в список на спецмолоко. […]

Закон гласит, что труд заключенных организуется с соблюдением правил охраны труда и техники безопасности, установленных законодательством о труде. На практике это положение полностью игнорируется. Кого только ни принуждали приступать к работе на станке до сдачи экзаменов или даже без какого бы то ни было обучения. И наказывают за неподчинение. Собственно, наказывают за отказ подчиненного нарушать законодательство о труде. Впечатляющим примером того, как начальство идет на полное игнорирование не только всех законов и правил по технике безопасности, но и просто элементарной человечности, является эпопея принуждения Светличного, у которого на руках отсутствуют 8 пальцев, работать на компрессорной установке. Решением ВЦСПС за последние годы создана разветвленная сеть правовой инспекции труда. Существует и указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 октября 1976 г. «Об административной ответственности за нарушение законодательства о труде и правил по охране труда». Не вдаваясь в анализ эффективности этих узакониваний на вольных предприятиях, отметим, что предприятия МВД, на которых трудятся миллионы современных пролетариев, остались вообще вне этих узакониваний.

Вообще говоря, система ИТУ, через которую пропускают весьма значительную часть населения государства, является очень важным звеном функционирования реального социализма, сохранения атмосферы бесправия, чувства незащищенности рядового члена общества перед произволом начальства.

III. Взаимоотношения между администрацией

и политзаключенными

Взаимоотношения между администрацией и заключенными преследуют цель «перевоспитания и исправления осужденных», то есть добиться от них отказа от своих убеждений, используя прежде всего исправительно-трудовое законодательство РСФСР и закрытые инструкции МВД, по-видимому, относящиеся к наиболее жестоким из действующих ныне в мире. Той же цели служит изнурительный труд; низкокалорийная пища; поток наказаний, сыплющийся за малейшее нарушение; строжайшая изоляция от внешнего мира.

Подъем в лагере ИТК-35 производится в 6 часов утра. И достаточно з/к остаться в постели на 1-2 минуты дольше, как дежурный помощник начальника колонии, обычно поджидающий у двери, заскакивает в секцию и, торжественно оглашая, вносит штрафников в список. […] Что упомянутые наказания производятся выборочно, легко было заметить по тому, как капитан Поляков или старший лейтенант Чайка отворачиваются от з/к, сотрудничающих с администрацией, которые замешкались на своих койках. Старожилы-двадцатипятилетники рассказывают, что в пятидесятые годы «будители» обычно заскакивали с деревянными колотушками и били проспавших по чем попало, так что в семидесятые годы наказание, скажем, лишением права приобретения продуктов в ларьке на очередной месяц ретроспективно можно расценивать как гуманное.

В 6 часов 35 минут проводится поверка. Наказывают за опоздание все ту же категорию «неисправимых».

В Мордовии лагадминистрация, снедаемая заботой о здоровье осужденных, обязала всех делать утреннюю гимнастику — унылая картина, где выделяется отнюдь не бодрая группа инвалидов, которая под мелодию «Прощание славянки» выполняет надлежащий комплекс. Неучастие в мероприятии наказывается.

На завтрак и с него, после поверки, отправляются строем. Причем, чтобы не утруждать себя, а то и по издевательским побуждениям, прапорщики заставляют большинство ожидать во дворе, пока поедят инвалиды, получившие диетпитание. Ускорить эту процедуру могут только крайне неблагоприятные погодные условия.

За 25 минут до 8 — начала работы — з/к выстраивают перед производственной зоной и после поименной переклички выводят на завод. Так начинается здесь каждый день 48-часовой рабочей недели. […]

После вечерней поверки в 18 часов 30 минут трижды в неделю проводится политчас. За неявку наказывают. В 35-м лагере удалось добиться отмены подобных наказаний многочисленными протестами прокурору в 1974 году. Тогда администрация стала использовать здесь как средство давления невыдачу 2-4 рублей на ларек за перевыполнение нормы. Доказать, что «производственные» деньги не имеют к лекциям и информациям никакого отношения, не удавалось на протяжении нескольких лет. […]

Отбой в 22 часа по местному времени означает «мертвый час» в полном смысле этого определения. И. Залмансона неоднократно наказывали за хождение после отбоя. Д. Верхоляк едва сумел доказать, ссылаясь на диагноз в медкарточке, что он задержался в туалете по причинам чисто физиологического, а не антисоветского свойства.

Для видимости объективности, к перевоспитанию з/к, не желающих отказываться от своих убеждений, подключают и лиц, работающих в ИТК по вольному найму. В роли послушных статистов они, входя в состав воспитательной комиссии, подписывают любые постановления. […] Так, туберкулезник Пронюк, у которого нет одного легкого, отсидел 5 месяцев камерного режима. Так КГБ и МВД отплатили, наконец, «виновнику» массовой месячной голодовки и забастовок лета 1974 года. […]

Сам факт заключения уже служит причиной наказания. «Поводы» в таком случае находятся путем по-садистски скрупулезного следования режимным требованиям... Так, Подгородецкий зашел к цензору, старшему лейтенанту Колесниченко, в куртке парикмахера. Поздоровавшись, он спросил, нет ли ему письма (рабочие часы парикмахерской совпадают со временем приема у цензора). Она потребовала, чтобы Подгородецкий привел себя в надлежащий вид и доложил, как положено: «Осужденный такой-то явился по вашему вызову». Подгородецкий отказался от выполнения бессмысленной процедуры. После этого Подгородецкий был наказан за «несоблюдение форм одежды и грубость с представителем администрации», хотя все 26 лет заключения он является примером вежливости и опрятности. По рапорту капитана Кытманова, Б. Шахвердян был лишен ларька за то, что «не поднялся для приветствия».

Обычно очередность наказаний такова: устное предупреждение, выговор, лишение ларька на месяц, карцер, ПКТ и тюрьма. Часто, однако, этот порядок не выдерживается и как к наиболее эффективному средству прибегают к лишению ларька и карцеру. С 1977 года, после ввода новых правил внутреннего распорядка ИТУ, стало возможным бессрочное помещение в карцер. Однако это положение Правил, ныне дозволенное «де юре», широко использовалось «де факто» ранее. […]

Атмосфера безнаказанности, в которой действует администрация, превращает каждого прапорщика, не говоря уже об офицерах, в настоящих профессиональных истязателей в зависимости от степени озлобленности. «Дай мне его в отряд, он у меня шелковым станет», — говорил старший лейтенант Кузнецов начальнику другого отряда о В. Павленкове, и такие слова не были пустым бахвальством. Отрядный Кузнецов, вечно пьяный, развлекался тем, что выискивал повод для наказания. С. Сорока в рождественский вечер поставил на своей тумбочке свечку и елочную ветку, — в карцер. Неаккуратно заправленная койка — в карцер. Расстегнутый ворот — в карцер. Да мало ли за что можно карать «государственных преступников».

Широкая шкала довольно разнообразных наказаний зачастую оказывается недостаточной, и тогда в ход идет составление ложных рапортов. Классическим примером подобной фальсификации может служить акт, составленный по распоряжению нач. оперчасти Храмушина на Буковского об отсутствии на рабочем месте. В своей жалобе в прокуратуру Буковский указал, что отсутствовать, равно как и присутствовать на рабочем месте он в тот день не мог, поскольку это был выходной — воскресенье. Пронюка наказали за невыход на работу, хотя у него имелось освобождение по болезни.

IV. О медобслуживании

[…] Очевидно, что серьезность медобслуживания больных определяется видом и сложностью заболеваний. Трудоспособность, а также размер возможных наказаний для з/к должны определяться администрацией, исходя из заключения комиссии ВТЭК, которая раз в год свидетельствует всех з/к. Заключения же ВТЭКовских комиссий, как правило, подвержены рекомендациям сотрудников МВД и КГБ, а также зачастую предвзятым характеристикам главврача зоны. Так, в свое время были признаны инвалидами, а затем лишены II группы инвалидности (группы, дающей право работать почти всегда по желанию) И. Светличный, В. Подгородецкий, Г. Гимпу, В. Филоненко. Противозаконность таких решений очевидна, поскольку у Светличного не отросли 8 пальцев на руках, у Подгородецкого не исчез горб, у Гимпу не появился оперированный желудок, а у Филоненко не прекратилось прогрессирующее заболевание костного мозга (тромбоцитопения). […]

Фальсификация результатов анализов, то есть запись их в улучшенном виде, в Центральной больнице ИТУ, а также в медчастях зон 35, 36, 37 — распространенное явление. Например, в историю болезни Марченко заносились данные, не соответствующие истине. Результаты анализов, проведенных ему до ареста в Киевском институте заболевания почек, разительно отличаются от аналогичных, проведенных в киевском изоляторе КГБ во время пребывания там на «профилактических собеседованиях».

От инвалидов III группы (определяющей работу с ограничениями) администрация требует норму выработки, строго наказывая в случае ее невыполнения. Группа инвалидности не только не является фактором, обеспечивающим з/к облегченные условия содержания, но даже не спасает от режимных преследований. […]

Атмосфера нарушения законности и злоупотреблений, царящая в ИТК, приносит свои зловещие плоды. Показательна здесь смерть Мамчура. После нескольких вызовов к заболевшему з/к сначала явился прапорщик, затем ДПНК[3], замполит, и прошло значительное время, когда нашли дежурную медсестру Кузнецову (но она не знала, что предпринять, спрашивала у з/к Черкавского, «давать ли укол магнезии?»). Потом, наконец, явилась Т. А. Соломина (врач, исполняющий обязанности терапевта, но окончившая факультет сангигиены), которая, видя катастрофическое состояние Мамчура, сумела лишь распорядиться: «госпитализировать». А больной, у которого сначала была резкая головная боль, потом галлюцинации и рвота, впал в беспамятство... У него начались судороги, исказилось лицо. Явные симптомы инсульта — у Мамчура несколько лет была инвалидность по поводу гипертонии — не были обнаружены ни медсестрой, ни лечащим врачом на протяжении почти трех часов. В результате на месте не была оказана первая неотложная помощь. Вскрытие показало кровоизлияние в мозг. […]

Медработники ИТУ ВС-389 являются исполнителями самых возмутительных распоряжений администрации. Летом 1975 года по оперативному заданию майор Ярунин лично осматривал анальные отверстия и прямую кишку Б. Шахвердяну перед свиданием. В июле 1976 года в присутствии прапорщика Ермаковой женщиной-медиком производился гинекологический осмотр матери Марченко. Налицо обкрадывание больных з/к, нанесение ущерба здоровью ожидающих своей очереди в больницу. […]

Транспортировка из 36 и 37 зон в Центральную больницу (35-й лагерь) осуществляется в обычных автозаках (смерть Плейша была ускорена из-за этого), тогда как в законе оговорена необходимость перевозки больных в специально оборудованном транспорте.

Диетпитание в ИТУ ВС-389 остается на крайне неудовлетворительном уровне. В рационе постоянно несвежие, даже не пригодные к употреблению продукты. Так, с августа 1977-го по сентябрь 1978 года еда готовилась из квашеной капусты, которая была несъедобна еще зимой. Масло в диетпитании летом-осенью 1978 года заменялось маргарином либо комбижиром. В августе-сентябре готовили сушеный картофель. За 6 лет существования зоны 389/35 больные не получали свежих фруктов. Да и стоимость так называемой диеты — около 23 рублей — вряд ли разрешает приобретение минимума калорий, необходимых больному.

Центральная больница — небольшое двухэтажное здание, куда свозятся больные из 35, 36, 37 зон. Из-за желания администрации всячески ограничить контакты между зонами, три группы больных постоянно находятся в постоянно закрытых помещениях, куда сестра и врач входят в сопровождении прапорщика. Отсутствие круглосуточного дежурства медиков (медсестра в Центральной больнице формально находится от 8 до 20 часов) подвергает опасности жизнь тяжело больных, равно как и отсутствие дежурного санитара причиняет им дополнительные страдания. В связи с вышеупомянутым оперативным соображением (пресечение контактов) прогулка разрешена лишь два часа в день на локализованных участках. Медперсонал ЦБ состоит из главврача Шелия (хирург), лечащего врача Черкасовой Т. Н. (терапевт), штата медсестер (3-6 человек). Операционная, лаборатория и рентгенкабинет позволяют проводить на месте операции и исследования в зависимости от квалификации исполнителя, но обычно несложные. На консультации, а также в более тяжелых случаях оперирования приглашаются врачи из Чусовской больницы.

В каждой из зон имеется санчасть с одним-двумя врачами, однако из-за нерегулярности завоза медикаментов, а также отсутствия специалистов (стоматолог на 36 зоне не появлялся почти полтора года — 1976-1977 гг.), положение с медобслуживанием остается неудовлетворительным. Около 30% з/к, находящихся в ИТК ВС 389/35, серьезно больны.

В их числе, с недугами, практически неизлечимыми в местных условиях: Герович — рак мочевыводящих путей, Филоненко — воспаление костного мозга, Марченко — нефрит. Актирование же находится в прямой зависимости от убеждений осужденного, его поведения, позиции в лагере.

Трагический итог такого медобслуживания в Скальнинском ИТУ начиная с лета 1972 года выражается в следующем списке безвременно умерших: Митюк (умер при этапировании из Мордовии на Урал, не была оказана помощь при сахарном диабете), Гантварс (гипертония), Куркис (прободение язвы), Кибартас (рак печени), Мишкенис (послеоперационное осложнение), Опанасенко (повесился в больнице), Рудокас (сердечная недостаточность), Кнавиньш (инфаркт), Плейш (заболевание желудочно-кишечного тракта), Лущ (инфаркт), Мамчур (инсульт), Межалс (инфаркт), Строганов (астма, сердечная недостаточность). […] По рассказам з/к, прибывших из Мордовии, там положение с медобслуживанием еще хуже. […]

VI. Об этапировании

Этап в большинстве случаев тяжелое испытание для з/к. Он длится бессмысленно долго — в 7-10 раз дольше, чем при обычной поездке. За время этапирования з/к обычно несколько раз перегоняют в воронок из вагона, из воронка в одно, другое, третье помещение очередной пересыльной тюрьмы и обратно: «быстрее, быстрее...» (вместо точек нередко следует мат), автоматчики, собаки, «садись, встать», обыск, еще обыск и т. д. Для з/к с тяжелым багажом это превращается в кошмар. Правда, все имущество большинства уголовных з/к укладывается в жалкие узелочки. Что касается больных, то конвой, как правило, не проявляет к ним снисхождения. Они должны передвигаться так же, как и все, сопровождаемые руганью и толчками. Поразительно, что, если тяжело больного з/к нужно отправить в тюремную больницу, его перегоняют обычным этапом — лишь бы он передвигал ноги, но можно и на носилках. В большинстве наблюдаемых нами (и другими политзаключенными) случаев их не сопровождает врач или сестра. Если больница недалеко, то тяжело больного перевозят на обычном воронке. Дорога ухабистая, она вытряхивает из него всю душу.

По рассказу В. Марченко, во время перевозки автозаком (воронком) заключенных от железнодорожной станции до Казанской пересыльной тюрьмы (7.04.78) в общую камеру воронка, рассчитанную на несколько человек, затолкали 28 человек. Их держали в железном воронке, на солнцепеке, около часа на тюремном дворике (это обычно). Задыхавшиеся люди умоляли конвой выпустить их, но безрезультатно. Он же сообщает, что в тесном даже для одного человека одиночном боксе 24. 04. 78 держали троих: Циоса, Зейтуняна и Марченко. Их выпустили через полчаса только после обещания пожаловаться прокурору. Но другие оставшиеся в общей камере, не политические, ждали еще несколько часов. Кто-то мочился на пол. В автозаках и тесных, грязных, бестуалетных камерах-«отстойниках» пересыльных тюрем люди ожидают часами. Еще хуже маленькие, всегда вонючие боксы на одного-два человека. З. Антонюк в июле 1978 года просидел целый день в изоляторе в таком боксике (при этапировании из Владимирской тюрьмы в ИТК-35). Антонюк болен костным туберкулезом и тяжелым заболеванием печени.

Камера столыпинского вагона имеет размер полного или половинного плацкартного купе без окна, с решетчатой стенкой в коридор, где шагает часовой. Окна туалета закрашены или обычно закрыты, вентиляция выключена. Вместо 10-ти, соответственно, 3-х человек, которые могут лежа поместиться в этих камерах, туда обычно набивают 14-18 и, соответственно, 5-6 человек, вынужденных проводить там 1-3 суток. Иногда на короткое время (несколько часов) туда набивают до 25 человек. Туалет не имеет воды, умыться невозможно, постельных принадлежностей, конечно, нет.

В большинстве случаев конвойные грубы и циничны. Они выдают воду и выводят в туалет лишь после того, как весь вагон начинает колотить ногами в решетчатые двери, иногда это бывает два, чаще 3-4 раза в сутки. При этом на каждый день этапа з/к получает около 600 грамм хлеба, селедку средних размеров, 20 грамм сахара. Когда на перегоне Москва-Киров в июне 1978 года Ю. Орлов попросил у конвойного дать попить, ответ гласил: «Обойдешься без воды». Вместе с ним в половинной камере поместили двух стариков-туберкулезников, при ходьбе поддерживавших друг друга. Не допросившись туалета, один из них помочился в целлофановый мешочек, разлив половину по полу и нижней полке. Затем, для изоляции от политического, их перевели в другую камеру, набитую битком. Когда один из них хотел лечь на пол, конвой не разрешил. В. Лисовой, после тщетных просьб вывода в туалет, вынужден был мочиться прямо в камере в случайную банку. З. Попадюка в августе 1977 года в Пензенской тюрьме держали в одной камере с туберкулезными и сифилитическими больными. Антонюк на перегонах Харьков-Свердловск-Пермь и в самой Свердловской пересылке наблюдал в ноябре 1972 года, как офицеры выводили из камер женщин к себе для сожительства.

М. Матусевич, как голодающий, сопровождался врачом на этапе из Киева в ИТК-35 (июнь 1978 г.). Однако врач отказалась оказать какую-либо помощь уголовному з/к соседней камеры вагона с тяжелым внутренним заболеванием и с тяжелым заболеванием кожи. Его должна была бы сопровождать сестра, но этап отправился без нее. Он был весь мокрый от гноя, и другие з/к рвали рубашки и портянки для перевязок. Таковы вкратце условия этапирования.

[…]

VII. Пресечение информации

[…] В 1974 году на пресс-конференции в Москве академик А. Сахаров предоставил западным корреспондентам материалы из лагеря 389/35, переписанные рукой з/к З. Антонюка. Поскольку эти документы были корреспондентами сфотографированы и опубликованы, они стали достоянием и КГБ. Несколькими месяцами позднее в лагере ВС 389/35 3. Антонюка вызвали на так называемую наблюдательную комиссию и предложили написать в газету письмо с раскаянием, в противном случае ему пообещали, что он будет приговорен к тюремному заключению.

Поскольку З. Антонюк от подобной сделки отказался, в июле 1975 года он был отправлен во Владимирскую тюрьму. В 1978 году С. Глузман и С. Ковалев в лагере 389/36 были приговорены к камерному заключению в ПКТ на шесть месяцев за то, что собирали и хранили информацию о положении заключенных в лагере. Чтобы помешать выходу информации за пределы лагеря, администрация самым варварским способом мешает свиданиям заключенных с родными. Так, Ю. Хведько за 11 лет заключения имел возможность лишь два раза повидаться с матерью (в 1969 и 1974 гг.). Как только кто-либо из родственников сообщал, что собирается приехать, администрация отвечала, что Хведько лишен права на очередное свидание.

В мае 1978 года во Владимир на свидание с З. Попадюком приехала его мать. Тюремная администрация сразу за какую-то мелочь лишила Попадюка права на свидание. Лишь через несколько недель Дойников проговорился об истинной причине лишения свидания: «Мать по дороге во Владимир заходила в Москве по разным адресам антисоветчиков и собирала новости. Ее и впредь будут лишать свидания с сыном». […]

Если заключенному предоставляются длительные свидания, то приехавших женщин и детей часто раздевают догола и обыскивают, подвергают самому унизительному осмотру. […] Обыскивая девятилетнего сына и пятилетнюю дочь П. Плумпы, надзиратели отделили их от матери, увели в отдельную комнату, раздели догола и разорвали одежду. В мае 1978 году Р. Маркосяну во время двухчасового свидания с братом не разрешили поздороваться с пожатием руки. Было также запрещено разговаривать на родном, армянском языке. Присутствующий при свидании надзиратель все время предупреждал, что если будет сказано хоть одно слово по-армянски, то свидание сразу прекратят.

Как правило, во время краткосрочных свиданий разрешается разговаривать только на русском языке. Если дети или родственники заключенного нерусской национальности не знают этого языка, то они и не имеют возможности воспользоваться общим свиданием.

Национальные или религиозные моменты администрация мест заключения часто использует для конфискации или задержания корреспонденции. Письмо З. Антонюка от 1. IX. 76 г. к жене было конфисковано администрацией Владимирской тюрьмы под тем предлогом, что в письме цитируется Геродот на украинском языке. В результате у З. Антонюка на целый год прервалась переписка. […]

Администрация лагерей на несколько недель задерживает письма заключенных нерусской национальности. Еще в 1976 году М. Кииренд обратился к Чусовскому прокурору. Жалоба не дала результатов, а лагерный представитель КГБ сообщил, что письма, написанные на национальных языках, направляются в КГБ. Кииренд послал заявление начальнику Скалинского управления КГБ Дегтянникову. «По существующему закону, я должен отправлять и получать письма в течение трех дней, однако администрация лагеря 35, ссылаясь на то, что мои письма и письма ко мне пишутся на эстонском языке, вручение и отправку писем автоматически затягивает более, чем на месяц. Этот факт расцениваю как проявление шовинизма». Всем, кто с подобными жалобами обращаются к администрации лагеря ВС-389/35 и 36, цензор или другие представители внушают мысль, что заключенные нерусской национальности должны отказаться от привычки писать письма на родном языке. […]

К категории враждебной или клеветнической информации, подлежащей конфискации, относятся религиозные книги или письма на религиозные темы.

Так, в мае 1977 году И. Огурцову (ВС-389/35) пришла пасхальная посылка, в которой, кроме прочего, была Библия. Работники администрации лагеря посылку вскрыли, Библию похитили, а посылку, уже без Библии, отослали назад.

П. Плумпе, ВС-389/36, пришли письма с переписанными главами из Библии. 17. I. 77 г. начальник оперчасти Рожков ему сообщил, что эти главы конфискованы. Как религиозные и тенденциозные.

Заключенные почти никогда не получают писем из-за рубежа, за исключением писем из Израиля, которые конфискуются чуть реже. За все время пребывания в лагерях не получили ни одного письма, присланного из-за границы, М. Кииренд, В. Марченко, 3. Антонюк, И. Грабанс и многие другие. И. Огурцов изредка получает письма только из Польши. П. Плумпа за все годы получил только одно заграничное письмо (6 февраля 1976 г., из Швейцарии).

В лагерях ВС-389/35 и 36 как вид запрещенной информации рассматриваются даже жалобы политзаключенных, направляемые в государственные инстанции. Так, 1. 4. 77 г. у В. Марченко при личном обыске была изъята жалоба, адресованная ген. прокурору СССР Руденко, в которой сообщалось о ряде нарушений законности, допущенных во время следствия и судебного разбирательства дела В. Марченко.

В лагере 389/35 было конфисковано заявление В. Лисового от 31. 12. 78 г. председателю Совета Союза Шитикову, в котором он выразил пожелание, чтобы в лагерной столовой было больше свежих овощей.

В марте 78 года И. Грабанс направил жалобу в президиум Верховного Совета СССР в связи с тем, что письма из Латвии к нему идут два-три месяца. Вскоре после этого переписка И. Грабанса была вообще прервана, и в течение уже пяти месяцев он не получает ни одного письма.

Эти факты, которые составляют лишь малую часть общего целого, свидетельствуют, что управление лагерей ВС-389 имеет весьма обширные возможности для нарушения прав человека и государственных законов в отношении политзаключенных. Так, ему предоставлено право пресечения любой информации о подобных нарушениях вплоть до конфискации жалоб заключенных в вышестоящие инстанции.

В лагерях строгого режима не положено иметь телевизоры и радиоприемники, кроме офицерской радиоточки. Количество корреспонденции — писем, открыток, телеграмм, — которое заключенный имеет право отправить в неофициальные инстанции, ограничивается двумя в месяц. Использование телефонной связи полностью запрещено. Запрещена отправка заявлений, жалоб и другой корреспонденции такого характера в негосударственные организации.

Заключенному не разрешается в жалобе защищать других заключенных, а также не разрешаются коллективные жалобы. Представители «Красного Креста», иностранные корреспонденты и другие иностранные лица никогда не разговаривали с заключенными советских политлагерей. Нужно сказать прямо: советские заключенные смеются, когда читают в советской прессе сообщения о том, каким ограничениям в своих правах подвергаются политзека на Западе или даже в чилийских лагерях. Эти ограничения не идут ни в какое сравнение с ограничениями прав в советских лагерях.

1979, № 20

[1] Седьмой раздел доклада написан Пятрасом Плуйрасом-Плумпой. П. Плуйрас-Плумпа арестован в ноябре 1973 г., осужден в декабре 1974 г. (8 лет строгого режима). По тому же обвинению в антисоветской пропаганде он уже отсидел 7 лет в 1958-65 гг. (арестован был в возрасте 19 лет). Отбывает наказание в Уральских лагерях. — Прим. ред.-1979.

[2] Вероятно, нуждой. — Прим. ред.-1979.

[3] Дежурный помощник начальника колонии. — Прим. ред.-1979.

Опубликовано в журнале:

«Континент» 2013, №152

Что значит Солженицын для каждого из нас?

Круглый стол «Континента». Париж, 19 сентября 1978 года

Владимир Максимов. Александру Солженицыну исполнилось шестьдесят лет. Всего шестнадцать лет отделяет нас от его литературного дебюта, но за эти немногие годы, благодаря ему, в сознании современного человека произошли коренные и теперь уже необратимые изменения. Почти в каждом из нас началось наше внутреннее освобождение из-под глыб привычных понятий, идеологических табу, угнетающих клише и духовной предвзятости. Даже те, кто с отчаянным упорством сопротивляется его влиянию, вынуждены отныне действовать и мыслить в предложенных им императивах и категориях.

Солженицына можно принимать или не принимать, слушать или не слушать, любить или ненавидеть, но трагическая эпоха, которую мы переживаем, протекает под его знаком и, вне зависимости от нашей воли, будет названа его именем, ибо всей своей сущностью он обращен не к партиям, расам или социальным сословиям, а непосредственно к человеческому сердцу, какую бы веру оно — это сердце — ни исповедовало.

Зачастую он произносит вещи для нас неудобные и малоприятные, взрывающие изнутри наш душевный комфорт и житейское равновесие, но, если бы Исайя свидетельствовал в расчете на интеллектуальную буржуазию своего времени, мы не имели бы Библии, а если бы Солженицын в своих высказываниях с самого начала ориентировался на университетских либералов Восточного побережья Соединенных Штатов Америки, мы бы не имели ни «Архипелага ГУЛаг», ни «Красного колеса».

Наш друг, замечательный румынский писатель Пауль Гома, с предельной убедительностью сформулировал сущность сложившейся в современном мире ситуации: «Все мы живем в одной Биафре, и столица этой Биафры — Москва». Мне хотелось бы добавить, что в таком случае Дант этой Биафры — Александр Солженицын. И в этом, на мой взгляд, его роль в новейшей истории и в жизни каждого из нас.

Пауль Гома. […] Что значит для нас Солженицын? Для меня он, во-первых, подтверждение правильности выбранного мною пути. Во-вторых, прорыв, сделанный им в сознании живущих на Западе, чрезвычаен, и я принадлежу к тем людям, к тем писателям, которые воспользовались этим прорывом. С другой стороны, для моих соотечественников, оставшихся там, Солженицын — это и человек, освободивший их от страха, и своего рода алиби их трусости. Они ведь вот как говорят себе: ну, Солженицын, он русский, мы же, румыны, — люди маленькие. У русских — традиция бунтовать, а у нас — традиция устраиваться.

За несколько дней до изгнания Солженицына из СССР я себе сказал, что советское правительство ничего не может против Солженицына: ни посадить его, так как оно от этого не выиграло бы, ни подстроить несчастный случай — всё это не было бы решением. Я подумал тогда, что русские — я имею в виду руководство — найдут другой выход: они отдадут Солженицына Западу, чтобы тот его поглотил бесследно. Если я ошибся, то разве что наполовину. […] Во всяком случае, мне хочется кончить тем, что друзья ли, недруги ли Солженицына — мы все его должники.

Пьер Дэкс. Мои отношения с Солженицыным начались еще тогда, когда во Франции никто ничего о нем не знал. Передо мной оказался текст «Одного дня Ивана Денисовича», представленный мне как написанный очевидцем, и темой первых споров о нем, при которых я присутствовал, был вопрос, имеем ли мы дело с писателем или нет. Я сам на него ответить не мог: мой русский язык, выученный в нацистских лагерях, литературным не был. Впоследствии я поработал с текстом «Ивана Денисовича» и убедился, что текст этот — безусловно, не проба пера, что за плечами человека, его написавшего, уже немало книг, хотя я и не знал тогда об их существовании. С другой стороны, я понял, что человек этот ничего не имеет общего с теми, кого Хрущев во время XX съезда назвал «честными коммунистами». Для меня Солженицын был советским человеком, но с проблематикой, далекой от хрущевской. И, наконец, как бывший лагерник я был убежден в двух вещах: во-первых, что лагерь, описанный в «Иване Денисовиче», и те, что мне пришлось узнать, по своей сути не отличаются друг от друга; во-вторых, что Солженицын сдерживает себя. Я не мог точно угадать, как и в чем, и, к тому же, чувствовал, что говорить об этом нельзя. Я это потому говорю, что уже в 1963 году меня в «Иване Денисовиче» более всего поразило полное отсутствие социализма на горизонте.

Иначе говоря, он одним ударом разрушил обе концепции, которыми подобные мне левые жили со смерти Сталина: 1) что ГУЛаг — это своего рода рак (хорошо, но рак чего? не всего ли организма?); 2) что решить проблему сталинских преступлений можно, только оставаясь на позициях социализма, т. е. внутри левых концепций. Значит, требовалось найти советских левых. И вот передо мною этот человек, о котором я ничего в то время не знал, но уже тогда единственное, в чем я был убежден, — это в том, что для него вся эта проблематика «левые-правые» не имела никакого смысла.

Казалось бы, пятнадцать лет спустя все уже должно стать ясным, сегодня во Франции любой ссылается на «Архипелаг», никто вроде бы уже об этом не спорит, кроме разве что связи между ГУЛагом и советской революцией. Тут вопрос, является ли ГУЛаг отклонением, наростом или же, наоборот, входит в самое существо режима, еще не решен. […]

Вот уже лет десять, как мне без конца говорят: как вы только можете быть другом Солженицына, ведь он правый. Хуже того: говоря о Солженицыне как о правом, подразумевают, что Брежнев — левый. И в конечном счете стремятся дисквалифицировать Солженицына. […]

Я просто думаю, что Солженицын помог нам выбраться из этой проблематики, проблематики «революция — контрреволюция», где то, что не было революционным, непременно было контрреволюционным, и теперь совершенно очевидно, что если уж называть октябрьскую революцию революцией, то ее прямое продолжение было контрреволюцией. И если нужно свести к одной фразе урок, преподанный мне Солженицыным, то она будет следующей: надо вылезти из этого плаща, из-под этой маски, надетых идеологией на исторические факты, добраться до исторической правды, т. е. отказаться от политической лжи, а это требует постоянных усилий. В этом отношении творчество Солженицына — не просто критика, но и широко открытое окно в сегодняшний мир, а мир этот — мир после Октябрьской революции, хотим мы того или нет. […]

Наталья Горбаневская. У меня не столько выступление, сколько вопрос, но вопрос, который я задаю себе все время с тех пор, как я на Западе. Я читала еще у Солженицына, что на Западе было издано много книг советских беженцев о советских лагерях, о ГУЛаге. Но раньше я думала, что книги эти, наверно, изданы по-русски и свидетельства оставались недоступными западным читателям. Только здесь я узнала, как много свидетельств было опубликовано на иностранных языках. Все это было, всё это проходило почти незамеченным, но мой вопрос даже не в том, почему тогда не услышали беженцев, не услышали их свидетельств. Это я еще как-то понимаю, но тогда у меня возникает вопрос: почему после «солженицынского шока» Запад «начал слышать»? И почему, тем не менее, даже сам Солженицын иногда «услышан» плохо, неверно?

Для меня это вопрос глубоко личный, потому что, если Солженицына слышат, но недостаточно или неверно понимают, это означает то же отсутствие понимания и по отношению к нам, к любому из нас, будь то беженец из Советского Союза или из Восточной Европы, понимания сути того, что мы делали там и пытаемся сделать здесь. У нас много друзей здесь, но у меня иногда впечатление, что даже друзья скорее зачарованы нашими свидетельствами, общением с нами, нежели глубоко понимают всё, что мы несем в себе. […]

Все ответы, которые мне пока что удалось найти, — частичные, а для меня страшно важно найти ответ хоть на этот первый вопрос: почему «начали слышать»? И я пришла сегодня с надеждой получить что-то вроде более полного, более удовлетворительного ответа.

Ги Лардро. […] Самый большой урок Солженицына заключается в том, что, сталкиваясь с ужасом мира, с бесконечным, своеобразным рассеянием своеобразных, личных несчастий, страданий, которые не сводимы ни к какому смыслу и никогда не породят никакого смысла, выход обнаруживаешь не в ступенчатой истории, ведущей к тому или иному раю на земле, а в сопротивлении простых, отдельных людей этому ужасу, этим страданиям, которым они отказываются придавать смысл. Мысль же о том, что мировому ужасу противопоставимо одно лишь индивидуальное сопротивление, уже издавна имеет имя: «нравственность». И величие Солженицына, с моей точки зрения, состоит в том, что после десятков лет, в течение которых идея революции отменила инстанцию морали, он вернул нам величие и смысл нравственности, вернул ее в кругозор нашей мысли.

Я думаю, Солженицын позволил нам раз и навсегда отделаться от старого противопоставления «формальная свобода — реальная свобода», «формальная демократия — реальная демократия». Он заставил нас ясно осознать, что нет иных свобод, нежели формальные, и что всякая попытка противопоставить «реальную» свободу, «реальную» демократию «формальной», т. е. свободе и демократии как таковым — в конечном итоге не что иное, как уловка, хитрость для обескровливания этих свобод, не требующих эпитета. Вот вкратце, чему я научился у Солженицына.

Клоди Бруайель. […] Гарвардскую речь произнес тот же Солженицын, который написал «Архипелаг ГУЛаг». В Гарвардской речи Солженицын говорит, в частности, — хотя он всегда заявлял, сколь категорически он осуждает государство, не имеющее законов или не соблюдающее их, — он говорит, что правовая система — это еще не всё. Он говорит, что надо еще заботиться о нравственных ценностях, о духовной жизни человека. На это, конечно, располагая целым кодом готовых мыслей и готовых ответов, легко возразить: «Чего он беспокоится, этот Солженицын! Это всё проблемы индивидуальные. В наше время нравственность стало делом чисто личным, индивидуальным, мы не хотим, чтобы государство давало нам нравственные ценности». Но ясно, что это был бы суд по ложному обвинению: будто Солженицын предлагает, чтобы государство наделяло нас нравственными ценностями! Отнюдь! Зато он говорит, что сегодня интеллигенция и вообще люди должны бы не только заговорить, наконец, о нравственных ценностях, но и воплощать их в жизнь. […]

Можно сказать, что в Солженицыне заложен заряд безграничного оптимизма, когда он утверждает, что человек всегда будет сопротивляться, что всегда есть возможность, свобода сопротивляться. Мне именно эти вопросы, поставленные Солженицыным, кажутся фундаментальными, и не только тем, как он их ставит, но и тем, как и каким образом он на них отвечает. «Жить не по лжи» — это и есть суть всего, и мы сегодня открываем это заново. Мы так научились, все мы — и бывшие левые, и нынешние — практиковать «святую ложь», что нас это застает врасплох.

Жорж Нива. […] Множество хитрых комментариев всегда наготове, как только речь заходит о Солженицыне. Я приведу в пример эпизод с Власовым из «Архипелага ГУЛаг»: несколько лет тому назад этот эпизод комментировался по французскому телевидению человеком, прямо заявившим, что книги он не читал. И с таким подходом сталкиваешься постоянно в прессе, и правой, и левой. И я отвечу Наталье Горбаневской: да, несмотря ни на что, Солженицын услышан. Услышан и в некотором отношении одержал победу. Во-первых, благодаря тому, что его голос дошел до нас со страниц московского журнала «Новый мир». Это первая причина. Вторая же, без сомнения, заключается в его искусстве, его гениальности.

Солженицын ставит вопросы, это точно, и хотя мы не обязаны соглашаться с его ответами насчет современной политики, однако, оглядываясь назад, я обнаруживаю, что некоторые его выступления, например, о Камбодже, были на редкость оправданы. Но нам надо подумать, в основном, вот над чем: почему и с какого момента люди начинают задавать вопросы. Правда, что он говорит: «жить не по лжи», «достаточно просто не лгать», — но тут-то и встает вопрос, где найти источник мужества, чтобы не лгать, когда всё вокруг толкает к этому. И вот я думаю, что больше всего Солженицын поразил его западных современников своим историческим волюнтаризмом, тем, что узнаёшь из «Бодался теленок с дубом», а это, наверное, самая прекрасная его книга, где присутствуешь по ходу истории при истинном рождении человеческой воли, которая еще и талант, и литературный гений, и воля решившегося человека. Помните, в «Теленке» Солженицын показывает, что вначале он еще ничего для себя не решил, что решение пришло постепенно, и пришло оно, — и здесь мы не должны забыть это сказать, — благодаря обращению Солженицына к религии. Он мало об этом говорит, но вера присутствует в каждый решительный момент, что бы мы ни читали: «Ивана Денисовича», «Теленка» или «Архипелаг ГУЛаг». От других мемуарных свидетельств Солженицын больше всего отличается тем, что никто до него не ставил себя до такой степени под сомнение, как он. Надо ведь иметь силу написать, как он, что из него вышел бы сталинский офицер, если бы в какой-то момент в нем не взросло семя бунта. По-моему, сила Солженицына — в том, что он указывает, в какой момент уже пора задавать вопросы. Что же касается веры Солженицына, этой потрясающей веры, — она и есть ключ к секрету силы его произведений. […]

Бен-Яаков. […] Солженицын ухитрился по-настоящему приоткрыть окно в этот ад. А интеллигенция все спорит и спорит. Она не понимает, что Солженицын — единственный, кто заявил во весь голос: система ГУЛага — неизбежное и необходимое условие существования советского режима, это не деформация, это не прошлое, это суть сути советского режима.

И я не понимаю, почему столько шумят вокруг таких детских игр, как лагеря в Чили, в Греции, в Аргентине. Это, действительно, детские игры, если подумать о шестидесяти миллионах жертв советского режима, о репрессиях, не прекращающихся вот уже шестьдесят лет. Я отнюдь не за генерала Пиночета, но шум, который поднимают вокруг его злодеяний, несоразмерен слабому отклику, вызванному трагедией, адом девятого круга в России.

Бернар-Анри Леви. […] Говоря о христианстве Солженицына, надо ясно понимать, что это не наносный элемент, от которого можно отмахнуться, принимая остальное, это не периферийная часть творчества. То, что говорит Солженицын, то, что он нам доказывает, — это, например, такая простая вещь, как невозможность рассматривать вопросы прав человека, проблему прав человека вне духовного контекста, вне религиозной философии. И это, к сожалению, правда. Часто твердят, что права человека были отвоеваны у религии, у христианства, у средневековья и т. д. Беда в том, что это неправда, и Солженицын демонстрирует, что человек, как Солженицын его понимает, как диссиденты Советского Союза и всего мира его понимают, стал исторически мыслим только в христианской перспективе или же в любой другой, но — религиозной. Так что сбывать с рук Солженицына или хотя бы эту грань его творчества, говоря: «Он христианин, это несерьезно, это бредни старого попа», — это, я уверен, непоследовательно и ложно.

Что касается вопроса о государстве. Часто говорят, что Солженицын — сторонник сильного государства. Рассказывают, что он ездил поддерживать франкистский режим, что он поддерживает Пиночета и т. д. С одной стороны, это снова неправда. Относительно сильного государства. То, что нам открывает Солженицын, то, что он нам говорит, и то, что, по-моему, больше всего мешает западным левым: что если СССР таков, как он есть, если, быть может, Народный Китай сегодня таков, как он есть, то это не потому, что там царствуют сильные государства, а наоборот, потому, что эти страны пошли по пути того, что марксисты — и, кстати, не только они — называют «отмиранием государства». Потому, что они уже частично реализовали это. Солженицын нам говорит, что советское общество является обществом, где некоторым образом, будь то на уровне реальности, будь то на уровне грез, — но грез с тяжелыми последствиями, — государство начало отмирать. Что это означает? Это много чего означает. Например, что закон как прибежище прав человека, как прибежище человеческой потерянности — больше не существует. Это означает также, что исчезла прежняя демократическая или либеральная схема государства, правящего или царящего над обществом, а на смену ей пришло государство, слитое с гражданским обществом. Обобщая то, что открывает нам Солженицын: предельный террор, общество предельного террора — это общество без государства, а общество без государства — наихудшее угнетение, и отмирание государства не имеет другого определения, нежели откровенно записанное в советской конституции 1936 года, нежели приведенное Лениным: отмирающее государство — усиливающаяся власть. Вот в чем дело, и, действительно, исходя из этого или, вернее, забывая об этом, задают вопрос: как же это Солженицын может быть сторонником закона, то есть сильного государства?

Третий момент, о революции. Я не думаю, чтобы Солженицын, как я уже сказал, «подвергал пересмотру», ставил проблемы, поднимал мучительный теоретический вопрос о возможной соприродности революции, как мыслят ее марксисты, и концлагерей. Солженицын говорит, что мечта о революции — достояние не одних марксистов, ее лелеяли и гитлеровцы, например, то есть мечта о революции была и нацистской мечтой. Эсэсовцы тоже мечтали о «новом человеке»: не случайно именно они занимались лагерями при нацистском режиме. Так вот, Солженицын нам показывает, что мечта о революции как таковая, мечта о «новом человеке» как таковая, — и не только мечта о революции в условиях отсталости, и не только мечта о «новом человеке» в ленинской перспективе, — эта мечта в себе самой несет тоталитаризм. И вот почему я говорю, что мы встречаемся с путаницей в вопросе о Солженицыне. Он недопонят и недослышан. Странным образом, его слышат сегодня тем меньше, чем больше читают. Не слышать можно по-разному. Можно не слышать, отказываясь читать. Можно не слышать, отказываясь видеть. И можно не слышать, читая специфически. Потому что французская интеллигенция так устроена. Французская интеллигенция страдает потерей памяти и сегодня изобретает новый вид амнезии. Например, я думаю, глубокое заблуждение говорить, что Солженицын критикует марксизм. Я думаю, он просто открывает нам, что марксизма как такового не существует, что, в лучшем случае, он существовал в сталинской голове. Заблуждение говорить, что Солженицын критикует сталинизм, ибо сталинизма тоже не существует, кроме как в головах марксистов. То, что Солженицын ставит в центр внимания, — это уже не теоретическая проблема, а сама истина века, сам ужас всего XX века, это — в самой обобщенной, в самой радикальной форме — голый ужас, абсолютное зло того бреда, который в нашем веке принял вид разума, по выражению Камю. […]

Если сегодня говорят, что Солженицын нанес удар по левым, завтра скажут, что есть правые диссиденты и левые диссиденты. А послезавтра, — впрочем, так уже говорят кое-какие журналисты и даже кое-какие знаменитые левые журналисты, — что существует левый подход к проблеме концлагерей, как если бы существовал еще и правый подход к проблеме концлагерей. Для меня все эти маневры, то есть любое политическое прочтение Солженицына, — пусть лаже не политиканское, а политическое в лучшем смысле этого слова, — для меня всё это прочтения сокращенные, помехи чтению, помехи и глушилки.

Филипп Соллерс. Мне тоже кажется очевидным, что Солженицын не есть некто, кто ставит проблемы, дает ответы, задает вопросы, предлагает посылки, пытается сделать выводы. Такой подход к Солженицыну определяется уверенностью в том, что философия, философская и политическая публицистика могут осмыслить откровение такого рода. Речь же идет не об одном только свидетельстве, но еще и о литературном творении. Я думаю, что если мы хотим покончить с этим господством философии над литературой, которое позволило, например, одному левому публицисту недавно написать, что мысль Маркса куда выше мысли Бальзака (с тем же успехом можно сказать, что мысль Бергсона выше мысли Вергилия), — следует вернуться к главной солженицынской метафоре, к которой он прибегает в «Теленке»: к метафоре о писателе-подпольщике. Нет более прекрасного определения деятельности писателя в XX веке, а может, и испокон веков. Писатель-подпольщик — это тот, кто пишет правду истории. Эту правду не пишут историки, политики, публицисты, ее не пишут философы, — она пишется субъективно и, в конце концов, зарабатывает изгнание или смерть. […]

Вопрос о литературе мне кажется основным, я остановлюсь на нем. Когда Солженицын объявляет заведомо некомпетентным всякий трибунал, который принялся бы судить русскую литературу, или любую книгу ее, или любого русского писателя, я думаю, что это самая сердцевина истины о воздействии литературы на правду истории. Когда он говорит, что литература — самый большой дар, самый совершенный и тонкий инструмент человека и что те, кто возбуждает против нее дело, — сами уголовники и отбросы человечества, он провозглашает правду литературы, пишущей правду истории. И эта правда, которая кажется нам уникальной, вливается в вековечную правду литературы. […]

Пьер Дэкс. Я хочу коротко вернуться к вопросу, поставленному Натальей Горбаневской. Почему Солженицын? По-моему, затрагивая только документальный и литературный планы, мы идем по касательной. По крайней мере, если речь идет о восприятии Солженицына во Франции. Я думаю, что по отношению к Солженицыну существует чисто французская проблематика, к этому я и хочу коротко вернуться.

Во Франции мы считали, — да и всё звало нас к этому, начиная с Ленина, — что мы, французы, весьма и весьма приложили руку к смыслу истории. 1789 год, 1793-й, Парижская Коммуна, и как итог — 1917-й. И смысл того, что разыгрывалось в Советском Союзе, в некоторой степени воспринимался — не скажу, как французское национальное дело, но как дело всякой французской партии (в широком смысле), считающей себя наследницей, заступницей принципов 1789 года. Поэтому я думаю, что, если говорить об истории концлагерей, необходимо провести четкий водораздел между тем, что происходило до Второй мировой войны и после.

Перед войной, когда фашизм захватил большую часть Европы и Гитлер был прямой угрозой принципам 1789 года, у нас, несомненно, была очень сильная тенденция отказываться открыть глаза на то, что происходит в СССР. Эта тенденция сводилась к тому, что не только само выживание французского народа, но и весь смысл истории зависит от Советского Союза. В сущности, уже тогда существовала позиция, еще откровеннее принятая левыми после войны, а именно: что Сталин, в конце концов, имеет свои оправдания и что, во всяком случае, все это поправимо. Гитлер — это непоправимо, Муссолини, Франко, хортистская диктатура — это все фашизм, это неизлечимо. И даже если Сталин делал то же самое, что и они, считалось, что все наладится. После победы над Гитлером люди полагали, например, что теперь Сталин вернется к демократии. Таковы были все эти концепции, и я думаю, что шок, созданный Солженицыным, состоит прежде всего в том, что он прорвал молчание, прорвал невероятный террор молчания, окружавшего «неприкасаемые» проблемы. И он задал нам задачу, хоть этой цели себе не ставил.

Во Франции это неумышленное воздействие Солженицына было тем значительнее, что он в самом деле разнес в клочья интеллектуальный комфорт французской традиции, как впитывают ее еще в начальной школе,— и шок, вызванный, в конечном счете, «Архипелагом», действительно заключается в подрыве пресловутого смысла истории. Он, оказывается, вовсе не то, что вы думали. Значит, надо искать нечто иное, и надо всё подвергнуть сомнению, все эти пресловутые теории о революции, которая порождает революцию, которая порождает революцию, которая ускоряет ход истории, и так до бесконечности. Конечно, это удар прямо по коммунистам, по левым, но это еще и удар по целой республиканской идеологии во Франции и по множеству других вещей. И что касается солженицынского кризиса во Франции, то разговоров об этом нам хватит еще надолго.

Жак Бруайель. Может быть, больше всего нас поразило, когда мы читали Солженицына, то, что он не исключает своей доли ответственности за ГУЛаг.­ Отстаивая свою долю ответственности за ГУЛаг, он требует и свою долю кары. Он это толкует по-христиански — нас же больше всего поразило вот это отстаивание своей доли ответственности. Той ответственности, которая и составляет основную проблему интеллигенции во Франции и вообще в Европе. Фантастическое потворство, сопутствовавшее рождению советского режима, приводит в недоумение. […]

Ибо, с одной стороны, мы «всё знали» — еще лет в 17-18 мы читали книги, разоблачающие лагеря. Но, с другой стороны, это не помешало нам стать коммунистами. Срабатывало то, что, по-моему, вошло в природу целого направления европейской интеллигенции: мы отвергали нравственный подход, полностью отказывались реагировать на очевидное, и всё это во имя науки, которая на самом деле была миражом науки, сновидением о ней. Только приняв, как Солженицын, факт нравственной ответственности и нравственных ценностей, можно сдвинуться с мертвой точки. Однако целый отряд французской интеллигенции не только систематически распространял идею, что наука может заменить всякую мораль, но и активно участвовал в разрушении нравственности. […] Только тогда, когда находятся силы признать, что нравственные ценности есть, пусть их надо отстаивать заново, но они есть, — только тогда, верующий ты или не верующий, христианин или буддист, возникает нечто, без чего невозможно человеческое общение. […]

Бернар Футрийе. Меня лично заинтересовал вопрос Натальи Горбаневской о том, почему до Солженицына как будто ничего не слышали и почему продолжают так плохо слышать и сегодня. Я должен сказать, что я давно уже размышляю о том же, и первый вопрос, который я себе задаю, когда кто-то во Франции, вообще на Западе, говорит о России, — это: «А любит ли он Россию?». Или же снова Россия окажется местом политико-интеллектуальных игр, где западная интеллигенция будет выкладывать свои козыри? В самом деле, французы знали, по крайней мере, с 1928 года: существует книга Бессонова «26 тюрем и побег с Соловков», существует и книга Семенова «Голод», описывающая на двухстах страницах положение Петрограда в 1919 году. Действительно, можно призадуматься. В 1949 году, когда Давид Руссэ председательствовал на известном процессе по поводу советских лагерей, группа узников нацизма обратилась в советское посольство, говоря: мы хотим послать делегацию осмотреть советские лагеря, но учтите, мы хотим, чтобы эта делегация состояла исключительно из заключенных концлагерей, — только они немедленно распознают концентрационный мир. Кстати, с этого же начинается и книга Давида Руссэ о концлагерях.

Конечно, одна из первых причин нежелания слушать — трусость. Покажите сегодня молодым людям снимки нацистских лагерей — они скажут: это невероятно. Увы, как еще вероятно!

Но, кроме того, надо сказать, что между Западом и Советским Союзом существует ряд частных, государственных, культурных взаимоотношений, которые, как я считаю, полностью прячут происходящее там. А еще за этим непониманием, о котором говорила Наталья, скрывается, по-моему, старое презрение к тому, что есть Россия. Нам говорят, — и мне это не кажется вполне справедливым, — что с появлением диссидентской мысли Россия завоевала первое место в мировой культуре. Но французы не хотят ни знать, ни слышать, что русская культура между 1890 и 1914 годами была, наряду с австро-венгерской и южнонемецкой, наверно, самой значительной в Западной Европе — как в литературно-художественном, так и в философском плане. Пусть французские мыслители отдадут себе отчет, чем была русская культура хотя бы в 90-е годы, с Соловьевым и т. д.

Кроме того, часто говорят, что Запад принес остальному миру, включая сюда и Россию, пограничье Запада, сифилис и алкоголь, — я добавил бы: и марксизм. Я убежден, что коммунизм остается продуктом западного мира. Толчок, расшатавший в России социальные, экономические, политические структуры, идет от Запада, — Запад этого видеть не хочет. Вот вам анекдот о том, как объясняют историю России коммунист — француз или русский 56-го года, антикоммунист русский и антикоммунист западный. Французский или русский коммунист: «Виновны отсталые русские массы, капитализм и т. д.». Западный антикоммунист: «Виновны коммунисты да еще эти сумасшедшие русские» (идея, весьма распространенная на Западе). Русский антикоммунист: «Виновны коммунисты да еще Запад». Я думаю, в этом деле никто не без греха. Россия — своим крушением. Запад — который дал первый толчок, который дал России методику тоталитарного режима. Да еще, разумеется, коммунисты — в первую очередь. И я думаю, что завороженность части французского рабочего движения призраком сталинизма и тоталитаризма в России — всего лишь частный поворот фантасмагорических отношений между двумя странами, в которых нас занимает одна лишь экономическая и социальная выгода. В этом, по-моему, одна из причин, почему слова любого русского диссидента так непереносимы.

Для меня Солженицын — свидетель России. Солженицына готовы принять, пожалуйста, только при этом о многом умалчивают. Например, о том, что Солженицын для разрешения проблемы Советского Союза обращается к русскому культурному наследию. Но пусть Запад призадумается: не значит ли это, что на Западе ничего подходящего он не нашел? А наследие это заключается в том, что вместо «нравственный закон» он говорит «религия». А этого слушать не хотят, потому что это голос той России, которую презирали до 17-го года.

Владимир Максимов. Я буду очень краток. В общем, из нашей дискуссии совершенно ясно, что Солженицын — явление внеидеологическое. Он не вписывается в какие-то идеологические рамки. Он заставляет нас мыслить вне идеологий, а просто по-человечески. Он в каждом из нас вызывает беспокойство, и в наших друзьях, в каждом читателе. И мне кажется, что в этом главное значение Солженицына. Ибо беспокойство нашей совести, нашего духа — это и есть единственная гарантия подлинной свободы.

1978, № 18

Опубликовано в журнале:

«Континент» 2013, №152

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 6 ноября 2013 > № 948621 Александр Солженицын

После четырех месяцев голосования завершился конкурс на звание восьмого чуда света, проведенный порталом VirtualTourist.com. Им был признан национальный парк Торрес-дель-Пайне. Награда была вручена в ходе утреннего телешоу Good Day L.A. (США). Ее получил актер Кристиан де ла Фуэнте, уроженец Чили.

Конкурс проводился в период с июня по сентябрь. За это время посетители сайта Virtual Tourist отдали 5 млн голосов за самых достойных с их точки зрения кандидатов. За звание лучшего боролись 330 направлений более чем 50 стран. В десятку лучших вошли различные регионы Сальвадора, Колумбии, Гватемалы, Словении, Мексики, Шотландии, Белиза и Хорватии.

Национальный парк Торрес-дель-Пайне, сформированный приблизительно 66-145 млн лет назад, расположен на территории регионов Магальянес и Чилийская Антарктика, между Андийскими Кордильерами и Патагонской пустыней. Он находится в 2 500 км к югу от столицы Чили, Сантьяго. Площадь парка составляет 2 442 кв. км.

Молодая гаитянская авиакомпания Sunrise Airways, начавшая работу около года назад, с 1 ноября будет выполнять рейсы между Порт-о-Пренсом и кубинским городом Ольгин, столицей одноименной провинции на востоке страны. Перелеты планируется осуществляться дважды в неделю. Изначально их продажа будет осуществляться вместе с туристическими пакетами, реализацией которых займутся турагентства Гаити и Кубы.

Рейс в Ольгин станет вторым международным маршрутом Sunrise Airways – с 26 августа самолеты компании летают из Кап-Аитьена на севере Гаити в Провиденсьялес (острова Теркс и Кайкос, заморская территория Великобритании в Карибском море). Перелет Порт-о-Пренс – Ольгин будет выполняться на 19-местных самолетах Jetstream 32 EP.

В настоящее время перевозчик Sunrise Airways, работающий с ноября 2012 г., выполняет ежедневные рейсы из Кап-Аитьена в Провиденсьялес, а также ряд внутренних маршрутов по территории Гаити и чартерные рейсы на острова Карибского бассейна. Руководство компании также планирует запустить рейсы в города Сантьяго-де-Куба, Санто-Доминго (Доминикана) и Кингстон (Ямайка).

Научный комитет Региональной организации по управлению рыболовством в южной части Тихого океана (СПРФМО) рекомендовал к вылову в будущем году 440 тыс. тонн ставриды. Квоты на вылов этого объекта могут получить и российские промысловики.

Научный комитет был создан в соответствии с Конвенцией по сохранению и управлению водными биоресурсами открытого моря южной части Тихого океана (вступила в силу 24 августа 2012 г.). Первое заседание состоялось 21-27 октября 2013 г. в североамериканском городе Ла-Хойя. В работе сессии приняли участие представители Австралии, Китая, Республики Корея, Новой Зеландии, Перу, России, США и Чили.

Основной задачей научного комитета является оценка численности промысловых гидробионтов Южной Пацифики и подготовка рекомендаций комиссии. Как сообщили Fishnews в пресс-службе Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии, на первой сессии оценили состояние запаса основного объекта российского промысла – ставриды.

Эксперты использовали модифицированную модель «Синтезис» с учетом всех доступных статистических данных и результатов морских экспедиционных исследований, включая ежегодные гидроакустические съемки Чили и Перу. Результаты моделирования показали увеличение нерестовой биомассы по сравнению с оценками прошлого года с 2,4 до 2,8 млн. тонн. Промысловая смертность ставриды снизилась с 0,23 в 2012 г. до 0,15 в 2013 г. Однако в последние годы не было урожайных или «средних» поколений ставриды, что не позволяет увеличить пресс промысла в 2014 г.

По данным Республики Вануату, в ее уловах в нынешнем году отмечено большое количество особей поколения 2011 г. Многих члены научного комитета объясняют это промыслом вануатских судов за пределами северной части исключительной экономзоны Чили, где обычно нагуливается молодь. В уловах других стран, занимающихся экспедиционным промыслом, молодые и старшевозрастные экземпляры отсутствовали. Добыча ставриды в открытом море Южной Пацифики в текущем году в основном базировался на поколении, родившимся в 2007 г.

С учетом всей проанализированной информации члены комитета выработали рекомендацию комиссии. В 2014 г. суммарный улов ставриды в южной части Тихого океана всеми странами не должен превышать 440 тыс. тонн. Это соответствует рекомендациям рабочей группы по науке на 2013 г. (не более 441 тыс. тонн).

В 2012-2013 гг. российские суда не вели промысел в Конвенционном районе СПРФМО. Во ВНИРО отметили, что для получения Россией достойных национальных квот в 2014 г. необходимо возобновить отечественный промысел в конвенционном районе. Все заинтересованные в промысле судовладельцы могут обращаться в Росрыболовство для нотификации их судов в Комиссии СПРФМО.

Виталий Ханаш: Российский рынок рыбной муки сильно отстал от мирового

Трейдеры готовы предложить привлекательные цены на российскую рыбную муку, но только если продукт будет достойного качества, отмечает глава регионального представительства «Альфа Лаваль» по Дальнему Востоку Виталий Ханаш.

По неофициальным данным, российским производителям комбикормов требуется более 900 тыс. тонн рыбной муки в год. Как сообщил в интервью Fishnews глава регионального представительства «Альфа Лаваль» по Дальнему Востоку Виталий Ханаш, сейчас предприятия вынуждены докупать импортную муку, в основном из Северной Африки и Исландии. Но цена этого продукта продолжает расти, кроме того, все больше стран ориентируются на внутреннее потребление, сокращая экспорт. Поэтому российские трейдеры выражают заинтересованность в увеличении производства муки из отечественных водных биоресурсов. По словам Виталия Ханаша, в центре внимания торговцев – Дальневосточный регион.

Представитель концерна отметил, что у трейдеров определенно есть интерес к покупке российской продукции внутри страны. «Они готовы предложить достаточно привлекательные для рыбопромышленников цены, но только если мука и жир будут соответствующего качества, подходящего для производства кормовых смесей», - подчеркнул собеседник Fishnews.

Однако отечественные переработчики пока не готовы предложить достойный продукт: «К сожалению, в этом секторе российский рынок сильно отстал от мирового. Цена рыбной муки зависит от содержания в ней питательных веществ: наш стандарт по ГОСТу – не менее 50% сырого протеина. Для сравнения, у перуанцев этот порог – 65%. Классические рыбомучные установки, которые российские рыбопромышленники в большинстве случаев используют на судах и береговых предприятиях, позволяют преодолеть установленный минимум, но ненамного. Соответственно и стоимость такого продукта, пускай даже произведенного из «благородного» минтая, будет ниже перуанской или чилийской муки из «сорного» анчоуса или сардины, но изготовленной на современном оборудовании», – рассказал Виталий Ханаш, добавив, что в переработке отходов из более жирных видов рыбы, например лосося, советские и устаревшие китайские технологии и вовсе не способны обеспечить качественный результат.

По словам главы регионального представительства «Альфа Лаваль», трейдеры хотят покупать именно ту муку, которая позволяет без больших дополнительных вложений производить качественные комбикорма. «Оно и понятно: у них есть свои определенные технологии, есть жесткие требования к качеству сырья. Поэтому производители кормов готовы заплатить пусть и несколько больше, но получить то, что им нужно», – отметил он.

Основными производителями рыбной муки в России остаются крупнейшие компании-добытчики минтая. Это не единственный массовый объект промысла у отечественных рыбаков, но лосось, сельдь и многие другие виды рыбы оказались неудобными для производства муки и жира на классических установках. «Прежде всего это относится к жирным сортам рыбы, из которых крайне сложно на подобном оборудовании получить качественный продукт», – констатировал собеседник Fishnews.

Вместе с тем, по словам Виталия Ханаша, технологии для этого сегодня существуют, да и сам рынок современного рыбоперерабатывающего оборудования максимально приблизился к реалиям отечественного производства. «Поэтому я уверен, что рано или поздно производство качественной рыбной муки и рыбьего жира в России выйдет на достаточный уровень. А уже наша задача как производителей передовых технологий и оборудования – обеспечить возможности для получения наилучшего результата в переработке», – отметил представитель компании «Альфа Лаваль».

Восточной Европы остается лакомым кусочком для виноделов Нового Света. Из пяти основных стран производителей вин Нового Света лишь Чили может похвастаться стабильным ростом продаж собственной продукции в России, Украине и Беларуси. Остальные же имеют шаткие позиции, передает Seven News

И вот три крупнейших винных дома Австралии решили провести настоящую экспансию. Удар будет нанесен "по больному" месту Восточной Европы, а именно, по ценовой политике. В течение 2014 года австралийские виноделы McGuigan, d’Arenberg и Torbreck готовятся демпинговать цены на собственную продукцию для рынков Украины, РФ и РБ в пределах 25%. Кроме того, будет расширен ассортимент поставляемой продукции.

В европейских странах пока что известностью пользуются исключительно вина с юга Зеленого Континента, как правило из регионов: Barossa Valley, Coonawara, Eden Valley, Padthaway, Riverland, Adelaide Hills и Clare Valley. Теперь же производители предложат товар из центральных и западных частей страны.

Об этом в эксклюзивном телефонном интервью специальному корреспонденту новостного интернет-агентства Sevennews (7perth.com.au) поведал официальный представитель компании Torbreck, Саймон Заммер.

Чили предоставила землю под строительство исключительно большого телескопа

Президент Чили Себастьян Пиньера передал Европейской южной обсерватории (ESO) территорию вокруг горы Сьерра Армазонес для строительства Европейского исключительно большого телескопа (E-ELT, European Extremely Large Telescope). Как сообщает ESO, церемония вручения соответствующих документов состоялась в Паранальской обсерватории, расположенной в чилийской пустыне Атакама.

На церемонии также присутствовали генеральный директор ESO Тим де Зеу, представитель Европейской южной обсерватории в Чили Фернандо Комерон и исполнительный директор Паранальской обсерватории Уэли Виленманн.

Согласно подписанным правительством Чили документам, ESO получит под строительство E-ELT территорию площадью 189 квадратных километров. Кроме того, в концессии правительства Чили и ESO на протяжении 50 лет будет находится территория площадью 362 квадратных километра, необходимая для защиты E-ELT от светового загрязнения и последствий горных работ по добыче полезных ископаемых. Сьерра Армазонес находится в 20 километрах от Серро Паранал, где располагается Паранальская обсерватория.

Рамочное соглашение о строительстве исключительно большого телескопа в Чили было подписано в 2011 году после того, как ESO одобрила строительство E-ELT. В середине 2011 года проект телескопа столкнулся со значительными финансовыми трудностями из-за которых было принято решение уменьшить размер главного зеркала аппарата с 42 до 39,3 метра. Благодаря этому стоимость строительства прибора сократилась с 1,28 миллиарда до 1,1 миллиарда евро.

В 2012 году программу строительства телескопа в Чили утвердили власти Европейского союза. Изначально строительные работы планировалось начать в 2012 году. По предварительным данным, на постройку E-ELT потребуется 10-11 лет. В настоящее время стоимость строительства прибора оценивается в 1,05 миллиарда евро.

Metso Pulp, Paper and Power business (г. Хельсинки, Финляндия) которая в ближайшем будущем получит название Valmet, получила заказ от Celulosa Arauco (г. Конститусьон, Чили) по модернизации энергетического котла на целлюлозно-бумажном комбинате в чилийском г. Конститусьон, об этом говорится в полученном сообщении компании.

Проект, стоимость которого не разглашается, будут реализовывать финские и бразильские подразделения Metso. Новый котел будет сдан в эксплуатацию в конце 2014 г.

Контрактное соглашение предусматривает капитальный ремонт энергетического объекта с заменой второй ступени пароперегревателя и трубы воздухонагревателя, а также установку новой системы подачи биотоплива.

Специалисты Metso уверены, что модернизация и ремонт котла позволят увеличить срок его службы и сделают процесс эксплуатации более безопасным. Кроме того, будет оптимизирована система управления оборудованием, что в дальнейшем позволит заказчику сократить эксплуатационные расходы.

115 коллективов и солистов соберутся в эти выходные на фестиваль "Хип-хоп в парке" (Hip Hop al Parque), который пройдет в Боготе. В нем также примут участие 75 художников жанра граффити.

Фестиваль пройдет в парке Симон Боливар (Simón Bolívar). Он начнется утром и продлится до поздней ночи. Жители и гости Боготы смогут познакомиться с самыми новыми веяниями жанра хип-хоп. В числе приглашенных звезд – группы Public Enemy из Нью-Йорка, King Kong Click из Чили и кубинская певица Данай Суарес (Danay Suárez). Колумбию на музыкальном празднике представят такие артисты, как Aguila Tway, Bison, FM Hip Hop, DJ Novoa, Engendros del pantano, Mackia и другие. Сопровождаться их концерты будут выступлениями 120 танцоров из 12 коллективов. Кроме того, отдельное пространство будет отведено для самых маленьких поклонников хип-хопа.

Академическая программа фестиваля включает в себя мастер-классы по написанию музыки и текстов, а также круглые столы, посвященные новейшим тенденциям хип-хопа и роли женщин в этой культуре.

Провинция Голестан известна своими лесами и зелеными территориями. Если сравнивать ее с другими иранскими провинциями, то здесь насчитывается очень мало промышленных предприятий. Даже местные жители с большим трудом смогут назвать несколько крупных заводов, сообщает агентство ИСНА.

Однако при этом именно в провинции Голестан находится крупнейшее в Иране и на всем Ближнем и Среднем Востоке месторождение йодосодержащей руды и завод по производству йода. Об этом, видимо, мало, кто знает. Названный завод находится вблизи города Аккела.

Генеральный директор компании, занимающейся эксплуатацией месторождения йодосодержащей руды «Инче» и производством йода, Мансур Хадже сообщил корреспонденту агентство ИСНА, что завод компании входит в список 8-ми крупнейших производителей йода в мире и считается крупнейшим предприятием подобного типа в Иране и на Ближнем и Среднем Востоке. На данный момент производственная мощность завода составляет 75 т продукции в год, и к концу текущего года (к 20.03.14 г.) этот показатель должен быть доведен до 170 т.

По словам Мансура Хадже, потребности страны в йоде составляют примерно 180 т в год, и в данной сфере Иран вполне может выйти на уровень самодостаточности. Производственную мощность завода со временем планируется довести до 360 т йода в год. Продукция завода помимо внутреннего рынка поставляется также в Индию, Китай и Турцию.

На заводе по производству йода занято около 130 человек, и оборудование для него было закуплено в Румынии.

В настоящее время йод производится в таких странах, как Россия, Китай, Япония, Индонезия, Чили, США, Туркменистан и Азербайджан, и Ирану также удалось наладить собственное производство данной продукции.

Влиятельный туристический портал Trip Advisor опубликовал "хит-парад" лучших латиноамериканских пляжей, составленный на основе мнений миллионов туристов. Уже второй год подряд одну из ключевых позиций в рейтинге занимают пляжи острова Сан-Андрес (San Andres) в Колумбии.

Архипелаг в Карибском море, состоящий из островов Сан-Андрес, Провиденсия и Санта-Каталина, славится своими красотами. Количество туристов, приезжающих в Колумбию именно для того, чтобы провести время на этих островах, отдохнуть на красивых пляжах и заняться водными видами спорта, по данным местной миграционной службы, возрастает с каждым годом на 9-10%.

Сан-Андрес уверенно конкурирует в списке Trip Advisor с красотами побережья Венесуэлы, Бразилии, Чили и Эквадора. "Разноцветный рай", как характеризуют его интернет-пользователи, обладает всеми характеристиками для роскошного пляжного отдыха. На относительно небольшой площади здесь есть "Аквариум" со множеством обитателей, мангровые заросли, корраловые рощи и гейзеры.

Чилийская Ассоциация экспортеров фруктов (ASOEX) продолжает укреплять партнерские отношения с Китайской национальной Ассоциацией оптовых аграрных рынков (CAWA) в отношении поставок южноамериканских фруктов по всей территории азиатской страны.

По словам Рональда Боуна (Ronald Bown), Главы ASOEX, заключенное с китайскими коллегами соглашение будет способствовать росту поставкок чилийских фруктов на более чем 200 оптовых рынков Китая.

- Подписание соглашения является событием и имеет реальное значение для национального промышленного выращивания фруктов, открывая более чем 200 рынков сбыта в Китае. Это предоставляет чилийским экспортерам большие возможности для роста. Важно и то, что Китай и Гонконг являются основными рынками сбыта чилийских фруктов и овощей в Азии. За последний год объем поставок в этом направлении возрос на 18%,- сказал г-н Боун.

Двустороннее соглашение также будет поощрять торговые миссии и делегации между двумя ассоциациями и странами.

Большую часть экспортных поставок в Китай обеспечивают выращенные в Чили столовый виноград, черешня и яблоки, в обратном направлении поставляются мандарины и азиатские груши.

К 2020 году продажи новых автомобилей в Украине вырастут более чем на треть - до полумиллиона штук. Cтрана войдет в топ-15 крупнейших растущих рынков для сбыта авто (без учета стран БРИК и зрелых рынков). Такие выводы содержатся в докладе The Boston Consulting Group (BCG) - глобальной консалтинговой компании, которая специализируется на бизнес-стратегиях, пишет Forbes.ua.

Авторы исследования Beyond BRIC / Winning the Rising Auto Markets ("Вне БРИК / Как побеждать на растущих авторынках") отмечают, что новые растущие рынки, не входящие в БРИК - это последняя крупная возможность для роста в ситуации, когда зрелые рынки (США, Канада, Европа, Япония, Австралия и Новая Зеландия) стагнируют, а страны БРИК уже поделены между производителями.

До 2020 года ежегодный темп роста авторынков стран вне БРИК достигнет около 6% - в четыре раза выше, чем на зрелых рынках. К 2020 году на новые растущие рынки будет приходиться пятая часть глобальных продаж новых автомобилей.

123 рынка вне БРИК разделены на четыре условных кластера. Первый - ASEAN, который включает большинство стран Юго-Восточной Азии, в том числе Индонезию, Малайзию и Таиланд. Потенциал продаж в этом кластере - 4,6 млн новых авто (в 2020 году).

Второй - развивающиеся рынки Ближнего Востока (Иран, Саудовская Аравия и Турция) с потенциалом роста продаж до 5,8 млн к 2020-му. Третий кластер - страны Андского региона (среди которых - Аргентина, Чили и Колумбия) - 2,9 млн новых авто. Четвертый - Североафриканский пояс (Алжир, Египет, Марокко), где будет продаваться 1,2 млн новых автомобилей к 2020 году.

Доля 15 крупнейших рынков вне БРИК, с объемом продаж более 400 000 новых машин в год, достигнет 71%. Среди них - Индонезия, Южная Корея, Иран, Таиланд, Украина.

Как отмечают специалисты BCG, на сегодня многие производители добились успеха в одном региональном кластере, но лишь единицы смогли достичь высоких результатов на всех или нескольких направлениях.

При освоении новых рынков автомобильным корпорациям придется учитывать специфические особенности потребителей, культурные и бытовые традиции. Например, в Турции, отмечают эксперты BCG, есть спрос на маленькие автомобили: на седаны класса B и С приходится 54% местного авторынка. А рост продаж коммерческих автомобилей (с долей 17%) в Турции стимулируют налоговые льготы.

В Таиланде предпочитают пикапы. А чилийцы отдают предпочтение внедорожникам и седанам. Покупателям из Саудовской Аравии по душе большие автомобили, такие как внедорожники и пикапы. Регулярные наводнения в Индонезии создали спрос на минивэны с большим клиренсом.

16 - 17 октября в г. Берегово на базе Завода «Чизай» проходило всеукраинское мероприятие - заседание Центральной отраслевой дегустационной комиссии корпорации по виноградарству и винодельческой промышленности «Укрвинпром». Главная тема заседания комиссии - определение качества украинской и иностранной винодельческой продукции, которая предлагается потребителям в магазинах.

В заседании Центральной отраслевой дегустационной комиссии приняли участие более 50 высококвалифицированных специалистов винодельческой отрасли, представляющие все винодельческие регионы, а также ответственные лица Министерства аграрной политики и продовольствия Украины, Министерства доходов и сборов Украины, Государственной инспекции сельского хозяйства Украины, Антимонопольного комитета Украины, члены Совета корпорации «Укрвинпром», ведущие научные и образовательные учреждения Украины.

О результатах дегустации, общем состоянии винодельческой отрасли Украины, путях дальнейшего сохранения и развития виноградарско-винодельческой отрасли после возможного подписания Соглашения об ассоциации с ЕС участники заседания рассказали закарпатским журналистам.

По словам Владимира Кучеренко, Генерального директора корпорации «Укрвинпром» , в течение двух дней эксперты определяли качество тихих вин. Было отобрано 98 образцов винодельческой продукции (большинство закуплено в торговых сетях) в том числе 36 - импортного производства (Греция , Урйгвай , Чили , Испания , ЮАР , Португалия и другие страны, которые экспортируют вино в Украине) и отечественных марок («Чизай», «Шабо», «Массандра», «Инкерман», «Коблево», «Сандора», и другие). 63 образца - сухие столовые вина, 22 - столовые полусладкие и другие. Дегустация была закрытой, наименования того, что дегустировали, специалистам открыли уже по завершению процесса. Еще в феврале эксперты получили подтверждение от Международной организации винограда и вина, что украинские вина по качеству и показателям безопасности соответствуют мировым стандартам качества. «Подтверждение этого мы получили и на этой дегустационной комиссии, - говорит Владимир Кучеренко, - Что касается закарпатских вин, то они показали себя с наилучшей стороны. Есть недовольство отдельной иностранной продукцией: вино к нам поступает под наименованием одной страны, а разливается в другом государстве и по качественным показателям не соответствует нормам». По словам эксперта, отдельный протокол с результатами дегустации будет подготовлен на этой неделе.

«Хотелось бы, чтоб наши предприятия работали в одинаковых конкурентных условиях с теми предприятиями, которые поставляют свою продукцию из других стран, - отметил руководитель «Укрвинпром». - Только у нас предприятие должно уплатить 500 тыс. за лицензию, только наши производители при экспорте своей продукции платят собственные средства, бюджетами любого уровня не поддерживаются. Только в нашей стране несколько раз в год могут меняться акцизы на любой вид продукции, в том числе вин. Мы находимся на пороге подписания по ЗСТ. Соглашение с ЕС ЗСТ предусматривает проведение унификации по акцизам и любых других позициях виноделия . В частности, во всех странах мира ставка акциза на игристые вина одинаковая - 0,0 . У нас с 3,85 %, предлагают поднять на 4,60% и т.д. Все страны мира имеют поддержку и дотацию в развитии виноградарства. У нас ситуация катастрофическая, и не от виноделов и виноградарей зависит, каким будет выход из затяжного кризиса, чтобы перейти на те же условия, с которыми работают все страны мира».

Владимир Гисем, Вице - президент Совета корпорации «Укрвинпром» Генеральный директор корпорации «Закарпатсадвинпром» Директор ОП «Ужгородский коньячный завод» тоже отметил, что евро стандарты должны быть одинаковы для всех, если мы к ним идем. «Для импортеров работают одни правила, а для наших производителей - другие. На отдельной импортной продукции даже бывает отсутствует необходимая информация, - говорит Владимир Гисем. - Кроме того, в СМИ распространяется негативная информация о сорте винограда «Изабелла», который является традиционным для Закарпатья. Именно этот виноград не требует 15-кратного опрыскивания ядохимикатами, как европейские сорта винограда и по данным Международной организации винограда и вина содержит метанол раза меньше нормы. Это очень конкурентоспособный сорт винограда, который хотят просто уничтожить».

Развитие рынка рыбной муки сдерживает невнимание к сырью

У производителей появляется понимание, что отходы рыбопереработки могут принести прибыль. Но одновременно надо помнить и о качестве такого продукта, уделяя этому вопросу больше внимания, отмечает глава регионального представительства «Альфа Лаваль» Виталий Ханаш.

Рынки рыбной муки и рыбьего жира остаются одними из наиболее привлекательных для рыбопереработчиков всего мира. И хотя Россия не ставит себе задачу побороться за первенство с такими неоспоримыми лидерами, как Перу и Чили, для развития этого направления рыбопереработки сегодня складываются весьма благоприятные условия. От отечественных промышленников главным образом требуется лишь поменять свое привычное отношение к этой продукции, заявил в интервью Fishnews глава регионального представительства «Альфа Лаваль» по Дальнему Востоку Виталий Ханаш.

По словам представителя компании, у «Альфа Лаваль» уже есть опыт по установке на заводах в разных регионах России эффективного оборудования по производству высококачественной муки и жира как из белой рыбы, так и из более сложного сырья – лососевых. Главный вывод – если производитель нацелен на выпуск качественного продукта, то современные технологии помогают ему достичь отличных результатов. «Четыре года назад «Альфа Лаваль» реализовала проект для одного предприятия, которое пожелало вложить инвестиции в производство рыбьего жира из отходов от переработки лосося, чтобы обеспечивать высококачественным сырьем компании парфюмерной и химической промышленности. Их продукция пользуется очень большим спросом, и оборудование уже давно окупило все инвестиции», – привел пример Виталий Ханаш.

Но все же, обращает внимание глава регионального представительства, в большинстве случаев проекты реализуются на рыбопромышленных предприятиях, где рыбная мука и жир – это побочный продукт переработки, отсюда и соответствующее отношение к сырью:

«Все понимают, что качественный продукт можно произвести только из свежей рыбы, поэтому вряд ли будут отправлять расползающуюся тушку, которая три дня хранилась при плюсовой температуре, на производство филе или облепленные мухами ястыки – на посол икры.

С мукой и жиром абсолютно то же самое. Каким бы современным и высокотехнологичным ни было перерабатывающее оборудование, оно не способно сделать качественный, востребованный на рынке продукт из сырья, которое поступает на переработку из выгребной ямы. А на производстве так зачастую и происходит: на рыбомучные установки пытаются загнать отходы рыбопереработки, которые накапливались в отстойнике в течение 2-3 дней и попросту начали тухнуть, – физически невозможно получить из этого жир и муку достойного качества. Да, современное оборудование, вероятно, сможет «переварить» такое сырье, но в лучшем случае вы получите неликвидный продукт самого низкого технического качества.

У российских промышленников должно произойти переосмысление этого вопроса – необходимо поменяться само отношение к переработке рыбных отходов», – уверен Виталий Ханаш.

По словам собеседника Fishnews, в настоящее время наблюдается рост интереса рыбопромышленников к производству рыбной муки и жира, об этом свидетельствует статистика за последний год. У производителей появляется понимание, что нет смысла просто утилизировать отходы переработки, если они могут принести прибыль. «Но одновременно надо помнить и о качестве такого продукта, уделив этому вопросу немного больше внимания», – отмечает глава регионального представительства «Альфа Лаваль» по Дальнему Востоку.

Обвинения в похищениях и убийствах активистов Компартии Чили во время диктатуры генерала Аугусто Пиночета предъявлены во вторник сразу 79 бывшим экс-сотрудникам местных спецслужб, сообщают латиноамериканские СМИ.

Речь идет о преступлениях, совершенных в 1976-1977 годах. Все обвиняемые - бывшие сотрудники секретной службы DINA, считавшейся политической полицией при Пиночете. Следствие считает, что они причастны к похищениям нескольких коммунистов, а также убийству одного их однопартийца.

В числе обвиняемых находится и бывший шеф DINA Мануэль Контрерас, уже отбывающий пожизненное заключение за другие преступления. В прошлом году он был приговорен судом еще к 15 годам по обвинению в убийстве одного из левых активистов в 1975 году.

84-летний Контрерас был признан виновным в организации убийства в 1974 году в Буэнос-Айресе бывшего командующего сухопутными войсками Чили генерала Карлоса Пратса, отказавшегося поддержать путч Пиночета, и его супруги.

В результате переворота 11 сентября 1973 года в Чили был свергнут президент Сальвадор Альенде, а власть на 16 лет перешла в руки военного диктатора Пиночета. По официальным данным, за годы его правления в Чили с 1973 по 1990 год были убиты по политическим мотивам почти 3,2 тысячи человек, почти 1,2 тысячи пропали без вести, а пыткам подверглись около 28 тысяч человек. Дмитрий Знаменский.

Никарагуа: Страна готовится к международному соревнованию по сёрфингу El Tour Classic 2013.

Мероприятие состоится с 7 по 9 ноября 2013 году в провинции Леон, на тихоокеанских пляжах Las Peñitas и Poneloya. Бороться за главный приз, который составляет 25 тысяч долларов, будут 150 спортсменов из Аргентины, Бразилии, Чили, Перу, Эквадора, Колумбии, Венесуэлы и других стран мира.

Никарагуа не первый год позиционирует себя в качестве международного центра по сёрфингу, и проведение здесь El Tour Classic 2013 вполне закономерное событие. По оценкам специалистов, 23% иностранных туристов приезжают в Никарагуа именно для занятий этим видом спорта.

В прошлом году никарагуанский пляж Playa Colorado стал местом проведения Чемпионата мира по сёрфингу World Master Surfing Championship, а в этом году спортсменам и гостям El Tour Classic 2013 будут продемонстрированы возможности северо-западного побережья страны. Пляжи Las Peñitas и Poneloya находятся в 2 часах езды от Манагуа, столицы Никарагуа, и обладают всеми необходимыми характеристиками для сёрферских соревнований.

Манагуа (Prensa Latina).

В январе-июле 2013 г. объем промышленного производства пиломатериалов в Северной Америке вырос в годовом исчислении на 6,7%, рост наблюдается во всех регионах, однако максимальные показатели зафиксированы в канадских провинциях Альберта и Квебек, а также на северо-западе США, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Wood Resources International.

Постепенное увеличение уровня производства пиломатериалов в США и Канаде наблюдается с 2009 г., объем экспорта в настоящее время вернулся на докризисный уровень 2008 г., когда производство выросло на 35%.

После резкого скачка цен на пиломатериалы хвойных пород в 2012 - начале 2013 г. - ель Дугласа (западное побережье США), Южную сосну (юг США) и елово-сосновых (SPF, Канада) в марте из-за низкого спроса цены упали примерно на 25%, достигнув 8-летнего минимума, эта тенденция сохранялась вплоть до июня. Летом и в начале осени цены отчасти восстановились, однако их уровень все еще ниже, чем в 1 кв. 2013 г.

Улучшение условий на рынке недвижимости в ряде стран привело к росту импорта пиломатериалов, за первые 7 месяцев 2013 г. показатель был самым высоким, начиная с 2008 г.

Канада по-прежнему остается крупнейшим поставщиком пиломатериалов в США с долей рынка более 96% по объему импорта. Вместе с тем, выросли поставки пиломатериалов в Чили, Швецию, Бразилию и Германию. Канадский экспорт во 2 кв. 2013 г. был на 13% выше, чем в 1 кв. 2013 г. и на 24% выше показателей 2 кв. 2012 г. В 1 полугодии 2013 г. наибольший рост в годовом исчислении был достигнут по поставкам в Швецию (на 250%), Германию (63%) и Чили (48%). На фоне ослабления спроса в Европе, странах Ближнего Востока и Северной Африки в 4 кв. 2013 г. и в 2014 г. ожидается дальнейшее увеличение канадских поставок пиломатериалов в США.

Число пострадавших в результате аварии поезда на станции аргентинской столицы Буэнос-Айреса возросло до 99 человек, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на местные власти.

Ранее сообщалось о 79 пострадавших.

По предварительным данным, пассажирский состав не сумел затормозить и врезался в буферный упор в конце платформы. Несколько вагонов сошли с рельсов и получили повреждения. Часть из тех, кто пострадал в результате аварии, ожидали поезд на платформе, они получили ранения от разбитых окон вагонов.

К машинисту в больнице приставлена полицейская охрана, так как он находится под стражей до выяснения обстоятельств инцидента. Представители железнодорожной службы приступили к выяснению причины происшествия.

По словам очевидцев, с управлением поезда было что-то странное еще до аварии. Один из пассажиров Джордж Ромирес сообщил, что на предыдущих станциях машинист останавливался, уже проехав перрон, и ему приходилось включать задний ход, чтобы открыть двери.

Аналогичный инцидент произошел с пассажирским составом на столичной станции в феврале 2012 года, тогда погибли более 50 человек, 600 пострадали.

Какие еще крупные аварии происходили на железных дорогах 24 июля пассажирский поезд потерпел крушение недалеко от железнодорожной станции города Сантьяго-де-Компостела в Испании. Жертвами катастрофы, по предварительным данным, стали более 70 человек.

Арабские страны выступили с обращением к властям Саудовской Аравии пересмотреть решение этой ближневосточной страны об отказе от места в Совете Безопасности ООН, передает агентство Франс Пресс.

В четверг Саудовская Аравия впервые была избрана ГА ООН непостоянным членом Совета Безопасности на 2014-2015 годы наряду с Литвой, Нигерией, Чадом и Чили. Вскоре после этого Саудовская Аравия отказалась занять свое место под предлогом неэффективности работы Совбеза.

В субботу представители арабских стран при ООН провели экстренную встречу, по итогам которой было составлено совместное заявление, призывающее Саудовскую Аравию пересмотреть принятое решение.

В документе дипломаты заявляют, что понимают и уважают позицию руководства Саудовской Аравии. Тем не менее они призывают страну "сохранить место в Совете Безопасности и продолжить свою отважную миссию по защите общих интересов на трибуне Совета Безопасности".

Лесхозы Беларуси занялись плантационным выращиванием голубики

Побочное лесопользование получает все большее развитие во всем мире, поскольку позволяет арендаторам лесных угодий получать доход без вырубки древесины. Не исключение и Беларусь. К примеру, в нынешнем сезоне, несмотря на затяжную зиму и очень короткий период сокодвижения, собрано свыше 14,8 тысячи тонн целебного напитка. Положительная динамика и по другим дарам леса. Отрадно и то, что среди них появляются новые виды продукции. К таким можно отнести и голубику, ее плантационным выращиванием в нашей стране успешно занимаются уже несколько лесхозов. И не случайно - она считается ягодой XXІ века.

К этой работе подключились и ученые Института леса НАН Беларуси, которые разрабатывают методы и приемы выращивания довольно новой для нас культуры. Изучив ее ценность и перспективы на мировом рынке, ученые и специалисты пришли к выводу - у этой ягоды в Беларуси большое будущее.

- В Северной Америке - на территории США и Канады - плантации голубики высокорослой занимают около 30 тысяч гектаров. В последние годы посадки этой ягоды стали множиться по всему миру: в Германии, Голландии, Австрии, Польше, Франции, Испании, Португалии, Японии, Новой Зеландии, Австралии, Чили, - рассказывает научный сотрудник сектора пищевых и лекарственных ресурсов Института леса Национальной академии наук Беларуси Игорь Маховик. - В нашей республике голубику высокорослую выращивают в небольших объемах, ягода занимает всего лишь около 50 гектаров. Отмечу для сравнения, что в высокоразвитых странах Западной Европы и Северной Америки под голубику высокорослую отдано около 35 тысяч гектаров земли. И урожаи ягоды там достигают более 10 тонн с одного гектара - это в 50-100 раз больше продуктивности дикорастущих ягодников.

Большинство культурных сортов высокорослой голубики растут на кустах высотой от 1,2 до 2,5 метра. Ягоды вырастают крупными - до 1,5-2 см в диаметре, иногда и больше. На вкус сладкие, с легкой кислинкой. Очень ароматные и, главное, ценные и полезные. Созревают постепенно - с июля и почти до середины сентября.

В урожайный год с одного 5-6-летнего куста можно собрать ведро ягод, утверждают специалисты. Это почти 10 кг ценнейшего продукта, притом каждый куст может расти и плодоносить на одном месте более 30 лет.

- Голубика очень ценное пищевое и лекарственное растение, - продолжил Игорь Валентинович. - Ягоды ее богаты органическими кислотами, фенольными соединениями, которые повышают прочность кровеносных капилляров, участвуют в различных окислительно-восстановительных реакциях, регулируют работу желез внутренней секреции. Флавоноиды также обладают сосудорасширяющим, противосклеротическим, противовоспалительным, противоопухолевым и радиозащитным действием. Фенолкислоты проявляют желчегонное, мочегонное, капилляроукрепляющее действие. Ягода помогает усвоению витамина С и не вызывает аллергии даже у ребенка. По сравнению с черникой, с которой они похожи по вкусу и цвету, голубика содержит в 2 раза больше сахаров, но несколько меньше минеральных солей и витамина С. А поскольку в голубике мало натрия и много калия и пектинов, голубичная диета великолепно очищает организм от шлаков, в том числе и радиоактивного происхождения. Ягоду рекомендуют как лекарственное средство от куриной слепоты. Она хорошо усваивается диабетиками.

- Не зря же голубику высокую в мировых средствах массовой информации все чаще называют ягодой XXI века, - отметил научный сотрудник Института леса НАН Беларуси Игорь Маховик.

"Если вы будете выращивать голубику, то уже никогда не умрете", - говорят американцы. И они весьма недалеки от истины, считает Игорь Валентинович. Ведь голубика не только тормозит процессы старения, но и омолаживает организм!

По рекомендациям Института леса НАН Беларуси выращиванием голубики высокорослой занялись в Крупском, Милашевичском и Осиповичском опытном лесхозах. Наибольших результатов добились в Крупском. Как рассказал главный лесничий этого лесного хозяйства Анатолий Бульбочкин, выращиванием голубики занимаются уже пять лет. Под ягоду выделили в питомнике участок около 20 соток, на котором посадили порядка 200 кустов голубики. Первоначально главной задачей было получение черенков.

- Пришлось немного и повозиться. Занимались окислением земли. Для посадки саженцев копали ямы примерно метр на метр и засыпали в них специальную земляную смесь. Почву вокруг черенков также осыпали опилками для поддержания необходимого режима влажности и создания устойчивой кислой среды, - пояснил Анатолий Бульбочкин. - В итоге вот уже второй год, как смогли увидеть, оценить и даже попробовать плоды своего труда. Ягода очень понравилась. По вкусу она лучше лесной голубики и гораздо крупнее. Нам также удалось создать собственное маточное отделение. Саженцы черенкуем сами. Верим в успех начинания!

Голубика высокая достаточно неприхотлива к условиям выращивания. Растение любит греться под солнечными лучами на хорошо проветриваемой площади. Приживается и хорошо плодоносит на легких и кислых землях. Песчаники, торфяники - все подходит. Надо только, чтобы земля была кислой. Кроме того, для ягоды важна постоянная, но умеренная влажность почвы. Особенно в период вегетации, поскольку ее корневая система расположена в основном в верхнем 15-20-сантиметровом слое земли. Один мой хороший знакомый дачник, который не в состоянии регулярно поливать кусты голубики, для обеспечения необходимой влажности использует сосновые опилки. Перед отъездом их периодически поливает, и этого вполне хватает даже жарким летом. Кроме того, такая подстилка не подпускает к кусту сорняки. А в процессе разложения опилок происходит подкормка и подкисление почвы.

Важно также помнить и не переусердствовать - голубика не терпит как сухости, так и длительного чрезмерного увлажнения. Поэтому пока саженец не приживется, для него очень важен процесс полива, создание нужного режима влажности.

Высаживают растение двух- или трехлетними саженцами осенью или весной. Весна предпочтительнее. Расстояние между кустами должно быть не менее полутора метров, а междурядное - 3 м. Для лучшего солнечного освещения растения кусты высаживают в ряды по направлению север-юг. Расстояния от других плодовых деревьев - яблонь, груш и т. д. - также желательно выдерживать в пределах пяти метров.

В последующем голубика высокая нуждается, особенно в весенний период, в больших дозах азотных удобрений и в меньших - фосфорных и калийных.

- Чудо-ягода доступна для выращивания практически всем белорусам, особенно проживающим на кислотных землях. Просто удивляюсь, почему наши люди порою так инертны в использовании ценнейших даров природы? - задается вопросом ученый.

«Загогулины» российской модернизации: смена поколений и траектории реформ

Владимир Гельман, Дмитрий Травин

Владимир Яковлевич Гельман (р. 1965) – политолог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Дмитрий Яковлевич Травин (р. 1961) – экономист, политолог, журналист. Научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге.

«Дилемма одновременности» и российский ответ

В 1991 году немецкий социолог Клаус Оффе, рассуждая о проблемах, стоявших перед посткоммунистическими странами, заметил, что масштаб реформ в этих обществах не имел аналогов в мировой истории в силу одновременности различных модернизационных процессов. В самом деле, им было необходимо в относительно краткосрочной перспективе трансформировать (1) имперское национально-государственное устройство – в современные национальные государства, (2) централизованную плановую систему – в свободную рыночную экономику и (3) однопартийный политический режим – в конкурентную демократию. Оффе отмечал, что если страны Западной Европы решали все эти задачи модернизации последовательно (и отнюдь не всегда успешно) на протяжении веков и десятилетий, то посткоммунистическим странам Восточной Европы и бывшего СССР одновременно пришлось столкнуться с «тройным переходом», проводя трудные и болезненные реформы на всех аренах сразу, «здесь и теперь». Соблазн растянуть преобразования во времени, выстроить их последовательность в цепочку (сперва рынок, затем демократия или наоборот) или вовсе отказаться от реформ был слишком велик. По мнению Оффе, «дилемма одновременности» заключалась в том, что, несмотря на все очевидные сложности и вызовы, лишь одновременное проведение демократизации и рыночных реформ могло принести посткоммунистическим странам относительно быстрый успех, в то время как попытки решать эти задачи «шаг за шагом» грозили лишь усугублением кризисов[1].

Оценивая накопленный опыт по прошествии двух с лишним десятилетий, можно сказать, что «дилемма одновременности» была решена более или менее успешно в восточноевропейских странах, в 1990-е годы создавших демократические политические режимы и рыночную экономику, ставших членами Европейского союза. Что же касается России, то ее траектория экономических и политических преобразований оказалась иной. Скорее она напоминала фигуру, которую, с легкой руки Бориса Ельцина, стоило бы назвать «загогулиной». В самом деле, период 1985–1991 годов в СССР ознаменовался кардинальной либерализацией и демократизацией политического режима, становлением гражданских и политических свобод, конкурентных выборов, парламентаризма и партий. Вместе с тем рыночные преобразования в стране проводились крайне непоследовательно, назревшие радикальные реформы откладывались, и в конечном счете нараставший экономический кризис сыграл ключевую роль в полном коллапсе советской системы. В то же время период 1991–1999 годов с точки зрения последовательности реформ выступал почти полной противоположностью по отношению к предыдущему: начатые правительством либеральные рыночные реформы сопровождались глубоким и длительным спадом, который сменился ростом, лишь начиная с 1999 года. В итоге, хотя российская экономика и стала рыночной и позднее, в 2000-е годы, демонстрировала немалые успехи, сегодня ее едва ли можно охарактеризовать как свободную. Напротив, политическая демократизация, начатая в период перестройки, в 1990-е годы оказалась остановлена, затем свернута, а потом и вовсе сведена на нет.

Что же повлекло за собой такое развитие событий в российском случае? Почему «дилемма одновременности» не была решена в нашей стране? Что вызвало изменения повестки дня российской модернизации за полтора десятилетия: приоритет демократизации над рынком в 1985–1991 годах и рыночные реформы в ущерб демократии в 1991–1999 годах? В нашей статье мы сперва рассмотрим различные объяснения этого феномена, а затем предложим собственную, альтернативную интерпретацию «загогулины» российской модернизации конца ХХ века, связанную с эффектами смены поколений реформаторов. Мы полагаем, что повестка дня реформ периода перестройки (1985–1991) формировалась под влиянием идейных ориентаций поколения «шестидесятников» и в известной мере служила продолжением либеральных интенций хрущевской «оттепели» (не предполагавшей рыночных реформ, да и в целом не уделявшей экономике большого внимания). Напротив, повестка дня периода реформ (1991–1999) выстраивалась поколением «семидесятников», которые были прагматично ориентированы на строительство рынка как средство избавления от пороков советской экономики, но при этом чужды идеям демократии. Кардинальная смена поколений реформаторов, совпавшая с распадом СССР, породила смену повестки дня российской модернизации, оказавшую немалое воздействие на последующую траекторию развития страны. Разрыв между политическими и экономическими преобразованиями не был преодолен в России и в 2000-е годы, и он по-прежнему остается в центре противоречий и в 2010-е.

Демократизация vs. рыночная экономика в России: от поколения к поколению

Дискуссии о причинах и следствиях реформ 1985–1999 годов в СССР и России, наверное, будут длиться еще не одно десятилетие – как в силу масштаба преобразований в стране, так и в силу неоднозначности их оценок[2]. Не стремясь охватить все аспекты этих дискуссий, выделим лишь те суждения, которые касаются объяснений феномена «загогулины» с точки зрения последовательности экономических и политических реформ.

Самое популярное (и самое простое) объяснение состоит в том, что последовательность преобразований носила структурный характер, – проще говоря, она была вызвана объективными факторами и не зависела от роли и желания политических акторов[3]. Так, Егор Гайдар, отвечая на упреки критиков, писал, что принятие новой Конституции и проведение выборов новых органов власти после падения коммунистического режима в 1991 году были невозможны на фоне краха советской экономики и могли лишь усугубить проблемы страны[4]. Необходимо было срочно запускать рыночные реформы, отложив на время политические преобразования. Если даже подобного рода аргументы уместны как объяснение тех или иных шагов в конкретные «критические моменты» российских реформ, они едва ли пригодны для анализа последовательности преобразований в целом. Тот же Горбачев и его команда, по крайней мере в первые годы перестройки, имели немалую свободу рук в выборе своих стратегических целей и механизмов осуществления реформ: в 1986–1987 годах никто не вынуждал их идти по пути гласности – это был выбор, сделанный самими лидерами[5]. Напротив, в те же годы советское руководство во многом игнорировало тревожные сигналы о кризисе советской экономики на фоне спада мировых цен на нефть и не просто откладывало принятие непопулярных решений о либерализации розничных цен – но какое-то время не придавало этой проблеме должного значения, до того момента, когда кризис приобрел неустранимый характер[6]. Как минимум, следует предположить, что, выбирая между теми или иными альтернативами, советские и российские политические акторы принимали во внимание не только и не столько объективные возможности и последствия своих действий, но и ориентировались на субъективное восприятие ими ситуации, которое к тому же было помножено на крайне высокую неопределенность, вызванную и самими процессами быстрых перемен в стране и мире, и слабыми знаниями о происходящем в советском и российском обществе.

Другое, также весьма популярное, объяснение последовательности реформ в России конца ХХ века связывает их с индивидуальными интересами различных политических акторов, приписывая им решающую роль в принятии ряда стратегических решений – таких, как, например, действия Ельцина в ходе роспуска СССР в 1991 году или разгона парламента в 1993-м[7]. Разумеется, максимизация власти является ключевым мотивом в действиях любых политиков, и было бы нелепым отрицать этот аспект при анализе сделанных ими шагов. Однако, если обратить внимание на непреднамеренные последствия действий российских реформаторов, легко обнаружить, что их эффекты оказались далеки от желаемых. Горбачев, инициировав проведение частично конкурентных выборов на Съезд народных депутатов СССР в марте 1989 года, столкнулся с феноменом «опрокидывающих выборов», которые превратились в референдум по вопросу о недоверии советскому политическому строю и нанесли мощный удар по авторитету самого Горбачева[8]. Ельцин, пообещавший накануне начала либерализации цен, в октябре 1991 года, что ситуация в экономике начнет улучшаться через год, не мог даже представить себе, что спад будет продолжаться семь лет и завершится дефолтом 1998 года[9]. Ни Горбачев, ни Ельцин, ни Гайдар, ни другие российские реформаторы конца ХХ века по большому счету так и не извлекли политических выгод из осуществленных ими преобразований как в политике, так и в экономике: плоды реформ достались отнюдь не им. Напротив, тот же Горбачев мог бы вполне безбедно дожить в должности генсека ЦК КПСС вплоть до наших дней, ничего не меняя в политическом устройстве Советского Союза. В данном случае поправки на субъективное восприятие ситуации и на эффекты неопределенности выглядят тем более необходимыми.

На наш взгляд, при анализе логики российских преобразований стоит согласиться с теми специалистами, которые уделяют особое внимание ключевой роли идей и идеологий (мы будем употреблять эти термины как синонимы) в процессе формирования повестки дня посткоммунистической модернизации конца ХХ века и принятии ряда ключевых решений в ее ходе[10]. Так, Стивен Хэнсон и Генри Хейл независимо друг от друга делают выводы о том, что низкая значимость идеологий в постсоветской России повлияла и на слабость партийной системы, и на не слишком серьезное отношение российских избирателей к идеологическим ориентациям политиков и партий[11]. Мы, однако, склонны рассматривать идеологии не столько в философско-теоретическом плане (как набор теоретических доктрин, таких, как социализм или либерализм), сколько в экономически-прикладном ключе. Вслед за Дугласом Нортом мы считаем, что идеология представляет собой способ восприятия проблем, выполняющий позитивные и нормативные функции[12]. Она позволяет минимизировать количество необходимой для принятия решений информации (что особенно важно на фоне высокой неопределенности)[13], вынести суждение о соответствии существующего положения дел идеалам и наметить пути возможного приближения действительного к желаемому. Иначе говоря, идеология представляет собой «разделяемую ментальную модель»[14], которая помогает акторам формировать приоритеты повестки дня и в целом предпринимать те или иные действия на основе имеющейся информации. Нет необходимости подчеркивать, что «ментальные модели» в советском обществе довольно сильно отклонялись от официально признанной доктрины – коммунистической идеологии.

Наш подход к анализу роли идеологий в процессе российских реформ конца ХХ века отличается не только различием в определении идеологии, но и иным взглядом на объект нашего анализа. Многие авторы, говоря об идеях и мировоззрении тех или иных акторов, уделяют основное внимание политическим лидерам и их представлениям. Об этом много пишут биографы Горбачева (такие, как Арчи Браун[15]) и Ельцина (например, Тимоти Колтон[16]) и другие политические аналитики от Лилии Шевцовой[17] до Дэниела Трейсмана[18]. Столь узкий фокус на фигурах «первых лиц» (при всей их значимости) не только обедняет понимание логики преобразований, но и неверен фактически. Ни перестройка, ни реформы 1990-х годов (точно так же, как и любые другие крупномасштабные модернизационные проекты) не были, да и не могли быть, продуктом действий одних лишь лидеров страны, а попытки объяснить противоречия процессов личными характеристиками конкретных деятелей (вплоть до проблем со здоровьем Ельцина) ведут к неоправданному преувеличению «роли личности в истории». В то же время многочисленные мемуарные источники и другие документальные свидетельства дают нам основания утверждать, что «команды» лидеров страны, состоявшие как из официальных членов руководства, занимавших высокие посты, так и из помощников, советников и иных приближенных лиц, играли ничуть не меньшую роль в выработке и реализации политического курса на всех стадиях[19]. Точно так же, как «прорабы перестройки» во главе с Александром Яковлевым стали творцами гласности и либерализации ничуть не в меньшей, а то и в большей мере, нежели Горбачев, так и Егор Гайдар и Анатолий Чубайс сыграли в реформах 1990-х годов, пожалуй, большую роль, нежели занимавший в те годы пост главы государства Ельцин[20]. Поэтому в центре нашего внимания находятся не столько персоналии лидеров страны, сколько их «команды» и та социальная среда, с которой те были связаны.

Такая смена оптики анализа обусловлена спецификой взаимодействий различных агентов процесса модернизации – и не только в современной России. Выработка политического курса и реализация политики в современных обществах редко становится результатом усилий лишь одних лидеров; да и ключевые правительственные чиновники, министры, ответственные за политику в той или иной сфере, определяют приоритеты и стратегии своих действий не сами по себе, а под воздействием своего окружения, своих ценностей и установок, сформированных, как правило, задолго до попадания на высокие посты. Если же говорить о «командах» лидеров, то речь идет не только об индивидуальных идеях и предпочтениях отдельных деятелей, но и коллективных ценностях и приоритетах, которые разделяются значительной частью представителей этих групп на определенном этапе их карьер. Примерами такого рода могут служить «команда Гайдара», отличавшаяся в начале 1990-х годов довольно близкими взглядами и установками[21], или сегодняшние «силовики» из окружения Владимира Путина, чье вполне последовательное и целостное мировоззрение сильно отличает их от значительной части российской элиты[22]. Разумеется, со временем эти взгляды могут меняться достаточно сильно, что находит свое отражение в кардинальных различиях оценок недавнего прошлого со стороны самих ключевых участников событий. И, тем не менее, не будет слишком сильным преувеличением рассматривать коллективные «ментальные модели» ключевых участников процессов российских реформ конца ХХ века как один из факторов, в немалой степени повлиявших на ход процессов модернизации страны, а в известной мере – и на его результаты.

С этой точки зрения, два этапа российской модернизации конца ХХ века – перестройка 1985–1991 годов и реформы 1991–1999 годов – представляют собой едва ли не уникальный пример почти полной одномоментной смены управленческих «команд» в руководстве страны (отдельные исключения, когда одни и те же персоны занимали ключевые посты на обоих этапах – например, Виктор Геращенко – лишь подтверждают правило). Отчасти эта перегруппировка была вызвана спецификой политической борьбы и персональным противостоянием между Горбачевым и Ельциным, не доверявшим членам горбачевской «команды» и не склонным без крайней на то необходимости опираться на их опыт и идеи (опыт Евгения Примакова на посту премьер-министра России в 1998–1999 годах оказался, пожалуй, единственным примером такого рода). Но отчасти смена управленческих «команд» в России после 1991 года стала побочным продуктом другого процесса, который был вызван скорее объективными причинами – процесса смены поколений. В данном случае, говоря о поколениях, мы отходим от признанной традиционной социологической интерпретации этого явления. Для целей нашего анализа ключевыми являются не столько рамки возрастных характеристик, сколько общность сочетания политического контекста и коллективного опыта представителей поколений, существенным образом повлиявшего на формирование и эволюцию их «ментальных моделей» и последующее их воплощение в те или иные политические действия. Следует также оговориться, что речь идет не столько о поколениях в целом (состоящих из представителей разных социальных групп и слоев), сколько о той их части, которая может быть причислена к представителям элит, то есть тех, кто участвовал в подготовке и принятии важнейших политических и управленческих решений на различных уровнях. Именно эта (наиболее влиятельная и наиболее активная) часть российского общества в конечном счете определяла курс модернизации страны, в то время как большинство жителей страны в этих процессах были если не зрителями, то всего лишь статистами.

«Шестидесятники» и «семидесятники»: «люди вина» vs. «люди уксуса»?

Действительно, перестройка 1985–1991 годов реализовывалась прежде всего поколением политиков, управленцев и общественных деятелей, которых в России принято называть «шестидесятниками». К этому поколению мы относим тех персонажей, становление политических воззрений и развитие профессиональных и общественно-политических карьер которых пришлось на период между ХХ съездом КПСС в 1956 году и подавлением Пражской весны в 1968-м. С одной стороны, хрущевская «оттепель» и связанные с ней большие надежды на успешное развитие страны сформировали (и/или существенно изменили) мировоззрение самых разных героев перестроечной поры, включая самого Горбачева, его ближайших соратников и ряда деятелей оппозиции (таких, как Юрий Афанасьев или Гавриил Попов). С другой стороны, «застой», охвативший страну в период правления Брежнева, не только надолго задержал восхождение многих представителей этого поколения по карьерной лестнице, но и сделал неактуальными многие их идеи, сформированные в период «оттепели»: поколение «шестидесятников» пережило своего рода «замораживание». Когда постаревшие на два десятилетия «дети ХХ съезда», оказались в период перестройки на авансцене общественной и политической жизни страны, то их «ментальные модели» во многом отражали систему координат, заданную коллективным опытом периода 1956–1968 годов со всеми присущими ей достоинствами и недостатками. Суммируя, можно утверждать, что эта система координат ориентировалась на частичные изменения сложившихся в СССР политических и экономических отношений (при приоритете первых над вторыми), а не на их полный пересмотр и замену. Помимо ограниченности и односторонности опыта «оттепели» как такового[23], эта система координат также не могла учитывать и изменений, произошедших со времен «оттепели» в стране и мире: «шестидесятники» пошли в перестройку как в последний бой своей (уже прошедшей) войны, вооруженные не только весьма догматическими, но и устаревшими «ментальными моделями». Неудивительно, что этот бой, в конечном счете, был ими проигран. Примечательно, что, за отдельными исключениями (как, например, Евгений Ясин, занимавший видные посты в российском правительстве в 1990-х), «шестидесятники» после 1991 года оказались практически не востребованы в управлении страной, и не только в силу возрастных ограничений, но и из-за того, что провозглашавшиеся ими идеи сами по себе были дискредитированы.

Напротив, реформы 1991–1999 годов по большей части разрабатывались и воплощались в жизнь представителями поколения «семидесятников», чье взросление и вхождение в активную профессиональную деятельность пришлось на период между событиями 1968 года и началом перестройки («длинные 1970-е», как принято их называть в России)[24]. В противоположность «шестидесятникам», представители этого поколения сформировали свои воззрения в обстановке общественного упадка, нарастающего цинизма и всеобщей неудовлетворенности положением дел в стране. Не только официально признанные идеи советской эпохи были дискредитированы, но и сама по себе преданность идеологиям (вне связи с их конкретным содержанием) была подвергнута пересмотру: «детям застоя» было изначально не во что верить и не на что особенно надеяться[25]. Материальные стимулы и устремления на фоне стагнации и последующего кризиса советской экономики в такой ситуации попросту не могли не преобладать над всеми иными соображениями, и потому не приходится удивляться тому, что экономическая повестка дня для «семидесятников» оказалась безусловно приоритетной. Что же до политического устройства общества, то оно в лучшем случае рассматривалось ими инструментально, как средство для реализации экономического курса, если не как помеха на пути рыночного благополучия как страны, так и своего собственного. Присущие им прагматизм и ориентация на персональный успех помогли части «семидесятников» воспользоваться жизненными шансами, открывшимися в период перестройки и в последующие годы. Если для одних представителей этого поколения эти шансы были (успешно или нет) реализованы в сфере бизнеса, то для других продвижение наверх по карьерной лестнице обусловили шаги на поприще политики и управления. Если многим представителям «шестидесятников» приходилось ждать своего часа на протяжении двух десятилетий «застоя» вплоть до тех пор, пока поколение, находившееся у власти во времена Брежнева, не ушло на покой или в мир иной[26], то для ряда «семидесятников», напротив, был характерен довольно быстрый карьерный взлет, не всегда обусловленный предшествующим опытом. Тезис о вчерашних «завлабах», которые в силу стечения обстоятельств в период «лихих» 1990-х почти случайно оказались более влиятельными фигурами, нежели возрастные «генералы» индустрии, академики или опытные бюрократы, не слишком далек от реальности[27]. Однако такого рода перемены не столь уж редки в ходе радикальных преобразований в различных обществах, и наиболее талантливые и/или удачливые представители «семидесятников» (хотя отнюдь не многие) смогли в этой ситуации извлечь максимальные выгоды для себя. Более того, следует иметь в виду, что именно представители поколения «семидесятников» и по сей день возглавляют нашу страну, занимая ключевые позиции в политике и в бизнесе, и нет оснований ожидать, что в ближайшие годы они уступят свое доминирующее положение представителям более молодых поколений.

В своем романе «Смерть Вазир-Мухтара» Юрий Тынянов провел межпоколенческое различие «людей вина», сформировавшихся в атмосфере общественного подъема после Отечественной войны 1812 года, и «людей уксуса», чьи карьеры развивались вскоре после подавления восстания декабристов в 1825 году[28]. Смена политического климата в России после 1825 года не только нанесла непоправимый удар по поколению «людей вина», но и отложила модернизацию страны на три десятилетия, пока не подошло к концу время «людей уксуса». Предложенная Тыняновым дихотомия во многом адекватна и для поколений ХХ века – «шестидесятников» и «семидесятников», каждое из которых в конечном счете получило свой шанс на воплощение в жизнь собственных идей. Сходным образом водоразделом между поколениями второй половины ХХ века послужило, с одной стороны, подавление Пражской весны 1968 года в Чехословакии, имевшее кардинальные последствия не только для советской внешней политики, но и для смены внутриполитического климата в стране, а с другой стороны, распад СССР в 1991 году. Это событие не только обозначило конец прежней политической и экономической системы, но и положило конец попыткам «шестидесятников» ее реформировать, одновременно дав «семидесятникам» возможности для построения новой системы на руинах старой. Но почему и как «шестидесятники» потерпели полное поражение, в то время как сменившие их «семидесятники» добились лишь частичной реализации своей программы, так что результат их усилий едва ли можно было охарактеризовать как «историю успеха»? Для ответа на этот вопрос кратко обозначим основные положения идей обоих поколений и основные вехи и механизмы их реализации в периоды перестройки второй половины 1980-х и реформ 1990-х.

«Шестидесятники» и перестройка: последние «истинно верующие»[29]

У «шестидесятников» в период становления их мировоззрения еще не было возможности по-настоящему разочароваться в социализме. После кончины Иосифа Сталина (1953) и развенчания культа личности советского вождя на ХХ съезде КПСС (1956) многим представлялось, что проблемы страны связаны лишь с жестокостью и беззаконностью репрессий, а не с сутью социального строя как такового. Весьма популярным тогда было обращение к идеям Владимира Ленина без тех искажений, которые в них внесли теоретики сталинизма. Подобный идейный поворот был связан, в частности, с тем, что из ГУЛАГа возвращались чудом выжившие «бойцы ленинской гвардии». Юным «шестидесятникам» они часто виделись героями и образцами для подражания. А в мировоззрении «бойцов», естественно, не было места ни капитализму, ни буржуазной демократии, с которыми они сражались в ходе революции 1917 года и последовавшей за ней гражданской войны.

На протяжении периода «оттепели» (фактически он продолжался до 1968 года), шел поиск различных форм организации общества без отказа от социализма. Обоснованность таких поисков подтверждалась, казалось бы, и тем, что принадлежавшие к социалистическому лагерю страны Центральной и Восточной Европы также не стремились вернуться к капитализму. В этих странах опробовались разного рода идеи – усиление самостоятельности предприятий, рабочее самоуправление, рост производства предметов потребления, расширение внутрипартийной демократии и даже умеренный национализм, который явно не соответствовал марксистскому пролетарскому интернационализму. Однако нигде всерьез не рассматривались ни идеи приватизации с тотальным возвращением к частной собственности, ни идеи жесткой конкуренции вплоть до банкротств отдельных предприятий, ни идеи реальной многопартийности, чреватой для коммунистов потерей власти, завоеванной в ходе революций.

Даже наиболее далеко зашедшие реформаторы в этих странах были своими корнями связаны именно с социализмом, а не капитализмом. Например, при трансформации югославской экономики в направлении рыночного социализма и самоуправления Иосип Броз Тито, Милован Джилас, Эдвард Кардель, Борис Кидрич ориентировались, так или иначе, на идеи Маркса[30]. А чешский реформатор эпохи Пражской весны Ота Шик прямо отмечал, что никто из реформаторов тогда не думал о возврате к капитализму. Шик по сути дела лишь в ходе реформ впервые побывал на Западе (во Франции) и посмотрел, как там живут люди[31].

В Советском Союзе немногое знали о тех экспериментах с социализмом, которые осуществлялись в Югославии, Чехословакии, Венгрии или Польше. Общество скорее ждало возвращения к ленинизму, нежели присматривалось к происходящему за рубежом. Однако в элитах – среди интеллектуалов и в некоторой части партийного аппарата – интерес к опыту «братских компартий», бесспорно, имелся. И этот опыт не мог показать чего-то иного, нежели попытки выстроить так называемый «социализм с человеческим лицом». Более того, следует принять во внимание, что во времена советской «оттепели» на Западе также доминировали представления о необходимости постепенного увеличения доли государства в экономике. Росли социальные расходы. В некоторых странах приобрели большую силу коммунистические партии. В экономической науке доминировало кейнсианство, которое среди советских экономистов хоть и считалось буржуазной (а значит, неправильной) теорией, однако свидетельствовало об интересе к государственному регулированию хозяйства. Таким образом, даже наиболее образованные советские «шестидесятники», следившие за событиями Пражской весны, читавшие Кейнса и симпатизировавшие идеям еврокоммунизма, могли размышлять скорее о том, как совершенствовать роль государства в экономике, сохраняя достижения социализма, чем об уменьшении роли государства, возвращении к рынку и частной собственности.

Наконец, время «оттепели» для Советского Союза совпало с большим интересом к кибернетике, которую раньше сталинисты трактовали как буржуазную лженауку. Естественно, реабилитация этой науки, наметившаяся в середине 1950-х годов, поначалу должна была придать «запретному плоду» особую сладость. Молодежь, увлекавшаяся кибернетикой, связывала с ней чересчур большие надежды, в том числе и в экономике. Энтузиастам казалось, что с помощью совершенных компьютеров можно оптимизировать государственное управление так, что не понадобится уже никакой рынок. Иными словами, социализм, вооруженный совершенными вычислительными машинами, рассматривался как передовой социальный строй, тогда как капитализм с рынком, частной собственностью, безработицей и кризисами – как «вчерашний день», к которому не следует возвращаться, даже несмотря на эксцессы трагической сталинской эпохи.

Подобное мировоззрение многие «шестидесятники» сохраняли вплоть до начала эпохи перестройки, провозглашенной Михаилом Горбачевым, а то и позднее. И сам Горбачев в первую очередь позиционировал себя в качестве социалиста. «Ленину я доверял, доверяю и сейчас», – отмечал он даже в 2006 году, то есть уже после того, как Россия двинулась по пути, далекому от ленинизма[32]. Идеи, воспринятые в молодости, не так-то легко впоследствии трансформировать[33].

Естественно, этот вывод не стоит воспринимать упрощенно. Немало людей, сформировавшихся в годы «оттепели», ко времени перестройки существенно расширили свой интеллектуальный багаж и представляли собой цвет советской интеллигенции[34]. Но в целом положение дел в стране с 1968-го по 1985 год способствовало не расширению знаний и трансформации сложившегося ранее мировоззрения, а скорее их консервации. Поскольку ни экономика, ни политическая система не развивались, то советские интеллектуалы не получали новых данных и новых стимулов для анализа. Реальность не демонстрировала проблем, характерных для социализма с человеческим лицом. Он по-прежнему представлялся светлым будущим, которое должно прийти на смену обществу, несущему в себе явные рудименты сталинизма. И ключевыми для «шестидесятников» были дискуссии со сторонниками социализма старого, то есть не допускавшего ни самостоятельности предприятий, ни внутрипартийной демократии. Острие полемики было обращено в прошлое, и тех проблем, которые ставила перед человечеством вторая половина ХХ века, «шестидесятники» по-настоящему ощутить не могли. Более того, любые дискуссии, кроме так называемых «кухонных разговоров», должны были приспосабливаться к советской идеологической цензуре. В них многое недоговаривалось или упоминалось намеками, чтобы исключить наказание за нелояльность властям или за отклонение от «единственно верной» марксистской науки. Понятно, что качество дискуссии в подобных условиях не могло быть высоким.

Кроме того, эволюции идей «шестидесятников» препятствовало отсутствие возможности для воплощения слова в дела. Дискуссии о преобразованиях в СССР, которые велись с середины 1950-х до середины 1980-х годов, практическим ничем не заканчивались. Соответственно, для участников этих дискуссий четкое формулирование своей позиции, изложение взглядов (хотя бы в узком кругу) и, наконец, публикация текста превращались в самоцель. Распространение идей, альтернативных «генеральной линии» партии, было важнее их воплощения в жизнь: о практическом применении своих идей, о том, чтобы стать настоящими реформаторами, «шестидесятники» вряд ли всерьез думали, поскольку времена будущих реформ казались им невероятно далекими. Поэтому все силы, весь талант, вся страсть «шестидесятников» обращались на то, чтобы перехитрить советский режим и высказаться[35]. Их не могло интересовать, как высказанные идеи станут работать на практике. Им вряд ли часто приходила в голову мысль о том, что порой в практической деятельности для получения результата нужно отказываться от большей части своих идей и идти на многочисленные компромиссы. То есть осуществлять не то, что годами формировалось в виде теории, а то, что практически возможно сделать в данный момент.

В силу этого идейного наследия с началом перестройки Советский Союз как будто вернулся вдруг на некоторое время в эпоху «оттепели». «Шестидесятники» заняли ключевые позиции во властных структурах. Они доминировали в журналистике. Они предлагали ключевые научные концепции развития общества. Они стали основными «властителями дум», поскольку именно к этому поколению принадлежали наиболее популярные писатели, режиссеры, артисты, эссеисты, регулярно высказывавшиеся в прессе по вопросу о том, как следует дальше жить стране[36].

Поэтому в первые годы перестройки одним из ключевых лозунгов был «больше демократии, больше социализма», подразумевавший возвращение к ленинским нормам демократии – с внутрипартийными дискуссиями, но одновременно и с пресечением всего того, что не соответствовало марксизму. Ленин был главным кумиром эпохи. Его человечность принято было противопоставлять сталинской бесчеловечности. Его ораторские способности – брежневскому неумению выступать без бумажки. Его образованность – тупости и безграмотности, свойственной правителям, вышедшим из рабочих и крестьян (например, такому, как Никита Хрущев).

В экономике перестройка обратилась к такой популярной идее времен «оттепели», как рабочее самоуправление. Югославские коммунисты практиковали его еще с 1950-х годов, и теперь советские реформаторы решили, что появилась, наконец, возможность осуществить эту модель на практике и в СССР. При этом некоторые важные проблемы, выявившиеся за годы существования югославской системы рабочего самоуправления[37], фактически так и не стали предметом серьезных дискуссий среди советских экономистов и государственных деятелей. То, что было хорошо известно зарубежным ученым, серьезно изучавшим социализм в 1960–1980-е годы, вряд ли хоть как-то осмысливалось советской наукой.

Не виной, а бедой «шестидесятников» оказалось то, что они по своим знаниям и по своему мировоззрению были недостаточно готовы использовать те возможности трансформации общества, которые предоставила им перестройка. Это проявилось не только в политике, но особенно ярко в бизнесе. Поколение «шестидесятников» приняло участие в первоначальном накоплении капитала и в номенклатурной (спонтанной) приватизации, при которой государственное имущество фактически разворовывалось. Именно «шестидесятникам» проще всего было обогатиться в годы перестройки, поскольку они занимали ключевые посты в партии, государственном управлении и на предприятиях. Однако среди ключевых фигур российского бизнеса представителей этого поколения оказалось чрезвычайно мало. В силу различных причин они не смогли добиться практического результата. Одни не были столь циничны и прагматичны, чтобы впрямую заняться расхищением собственности. Другие в принципе готовы были это делать, но на всю жизнь впитали страх перед милицией, прокуратурой, госбезопасностью. Третьи активно участвовали в номенклатурной приватизации, но ограничились малым, поскольку даже не могли себе представить возможных масштабов личного обогащения. Четвертые попытались стать миллионерами и миллиардерами, но проиграли в борьбе за власть и собственность своим более молодым и прагматичным конкурентам – иногда тем, которых сами же взрастили[38].

А эти молодые – так называемые «семидесятники» – во многом смотрели на вещи по-другому. В силу объективных обстоятельств они оказались гораздо более приспособлены к тому, чтобы не просто рассуждать о социализме, реформах и бизнесе, а добиваться хотя бы небольшого практического результата. Однако идеи и ценности «детей» оказались далекими от ориентиров «отцов».

«Семидесятники» и реформы: политика без иллюзий

«Семидесятники» формировались в совершенно иных условиях, нежели «шестидесятники». Если в эпоху «оттепели» молодым людям казалось, что позитивные преобразования социализма возможны в самой ближайшей перспективе, то в 1970-х подобных надежд уже не было, а потому подрастающее поколение должно было учиться жить сегодняшним днем. Без мечты о светлом будущем. Или, точнее, каждый должен был сам для себя сформировать мечту, то есть конкретную цель, а затем постараться достигнуть ее в рамках советского строя. При тех правилах игры, которые задавали коммунистические лидеры страны.

Подобные жизненные условия объективно способствовали развитию прагматизма, а во многих случаях и цинизма. Добиться своей цели можно было, лишь молчаливо соглашаясь с нормами советской системы и выполняя все предписанные ритуалы: сидеть в офисах под портретами вождей, ходить на демонстрации с красными флагами, отдавать детей в молодежные коммунистические организации (октябрята, пионеры, комсомол)[39]. В ряде случаев для карьерного успеха надо было обязательно вступать в коммунистическую партию. Естественно, среди «семидесятников» были маргиналы, старавшиеся остаться внутренне свободными и уклониться от следования коммунистическим ритуалам. Эти люди становились дворниками, сторожами, кочегарами котельных. Однако это не отражает сути событий, происходивших в 1970-е. Основная масса молодых людей, естественно, приспосабливалась к задаваемым политическим режимом условиям, не желая влачить нищенское существование без возможности прокормить семью и детей.

Яркий «семидесятник» Илья Южанов (российский министр по антимонопольной политике в 1999–2004 годах) в беседе с одним из авторов статьи образно сформулировал суть мировоззрения своего поколения[40]. Он отметил, что в юности жизнь представлялась ему чем-то вроде эскалатора в метро. Длинная лестница медленно везет тебя вверх. Резкие карьерные взлеты невозможны. С возрастом успешный человек постепенно переходит на более высокие должности. Но при этом он обязан соблюдать правила поведения, чтобы не свалиться вниз. Другой представитель этого поколения, генерал-полковник ФСБ Виктор Черкесов (глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков в 2003–2008 годах), отмечал в такой же личной беседе, что советская идеология была для него чем-то вроде сигнальной лампочки, постоянно горящей в помещении: ты к ней со временем привыкаешь и просто не обращаешь на свет никакого внимания. Зачем нужна эта лампа, неизвестно. Но кто-то вышестоящий, наверное, знает, почему она должна гореть днем и ночью.

«Семидесятники», формировавшиеся в крупных городах, росшие в элитарной среде и воспитывавшиеся в хороших школах с углубленным изучением математики или иностранных языков, обычно формировали свое прагматичное отношение к жизни сравнительно рано. Они хорошо знали, как устроена реальная жизнь в СССР, и не обращали внимания на идеологию. «Семидесятники», формировавшиеся в провинции, в военных городках или в пролетарской среде мегаполисов, могли до какого-то времени всерьез воспринимать советскую идеологию и размышлять о совершенствовании социализма. Однако, оказавшись в иной среде (особенно в университетской), они постепенно трансформировали свои взгляды под воздействием более информированных сверстников. О такой эволюции своих взглядов, например, рассказывал одному из авторов Алексей Кудрин (министр финансов России в 2000–2011 годах).

Помимо этого, некоторые различия в мировоззрении «семидесятников» могли определяться еще и временем их появления на свет. Те, кто родился в первой половине 1950-х, представляли собой поначалу «поздних шестидесятников». Однако их постепенно формирующимся взглядам на совершенствование социализма трудно было закрепиться после провала «оттепели». Под воздействием жизненных реалий они, как правило, отходили от «шестидесятничества», трансформировали свои представления о жизни и становились «семидесятниками». Например, Александр Беляев (глава Санкт-Петербургского городского совета в 1991–1993 годах) рассказывал одному из авторов, что в молодости серьезно интересовался еврокоммунизмом и был сторонником социализма с человеческим лицом. Однако впоследствии как политик Беляев отличался прагматизмом и стоял на либеральных позициях. А «семидесятники», родившиеся во второй половине 1950-х и в 1960-х, вообще не знали «оттепели» и не участвовали в дискуссиях о социализме. Эти люди с раннего детства видели только брежневский Советский Союз, не суливший светлых перспектив в обозримом будущем. Поэтому они, как правило, сразу становились прагматиками, не испытывая никакого соблазна «шестидесятничества».

Прагматизм «семидесятников» мог принимать различные формы: от абсолютно циничного приспособления к существующей политической системе ради успешной карьеры и высокой зарплаты до стремления стать квалифицированным специалистом в конкретной области. Как то, так и другое хорошо сочеталось с равнодушием к коммунистической идеологии. Надо было не мечтать о совершенствовании или, тем более, трансформации, советской системы, не строить «воздушные замки», а добиваться конкретных результатов «здесь и теперь». Для одних «семидесятников» эти результаты выражались в возможности лучше обустроить свою жизнь в материальном смысле, для других – в том, чтобы получить признание коллег и уважать самого себя за достигнутые успехи. Оба этих направления часто пересекались: высокая квалификация, достойная зарплата, успешная карьера и безразличие к коммунистической идеологии вполне успешно сочетались между собой.

Однако безразличие «семидесятников» к официальной идеологии отнюдь не означало их полной нечувствительности к любым идеям. Просто сами эти идеи ими воспринимались через призму прагматических интересов, то есть не как цели развития всего общества, а как средства достижения их собственных целей – не более того, но и не менее. «Семидесятники» поддерживали идеи рыночных реформ как средства избавления от неэффективности советской экономики и повышения жизненного уровня. А вот идеи демократии, вышедшие на передний план в конце 1980-х, были восприняты ими как минимум неоднозначно. Если политическая либерализация как средство снятия наиболее бессмысленных и раздражавших запретов (ограничения доступа к информации, возможностей поездок за рубеж и так далее) сама по себе ими одобрялась, то представления о демократии как о власти народа, разделении властей, защите прав меньшинств вызывали у них (в отличие от романтически настроенных «шестидесятников») смешанную реакцию. Тем более, что на фоне усугублявшегося кризиса прежней системы в период перестройки длинные и подчас бесплодные дискуссии на общеполитические темы все чаще воспринимались как бесполезная «говорильня». Неудивительно, что, в противоположность «дилемме одновременности» Оффе, частью «семидесятников» были подхвачены широко обсуждавшиеся в период перестройки тезисы о необходимости рыночных реформ в условиях жесткого авторитарного режима (на практике так и не реализованные после коллапса СССР)[41].

Если бы в СССР с приходом к власти Горбачева не начались радикальные перемены, «семидесятники», возможно, так и остались бы лишь успешными специалистами в своих узких областях. Однако перестройка создала для использования их прагматизма и профессионализма лучшие условия, чем для использования качеств, отличавших «шестидесятников». Хороший экономист-«семидесятник» в изменившихся обстоятельствах быстро осваивал рыночные правила игры, формировал собственный бизнес. Хороший инженер-производственник четко видел ту рыночную нишу, которую могло занять его предприятие, а потому стремился принять активное участие в приватизации завода. Похожим образом обстояло дело и с теми «семидесятниками», которым довелось принимать самое непосредственное участие в реформировании советской политической и хозяйственной системы.

В России эту небольшую группу принято называть командой Егора Гайдара. Она пришли к власти в ходе смены системы и распада СССР в 1991 году благодаря Борису Ельцину и взяла на себя реформирование экономики. «Семидесятники», в отличие от «шестидесятников», имели устойчивые профессиональные контакты с зарубежными экономистами и основательно изучали опыт осуществления преобразований в странах Центральной и Восточной Европы[42], а также Латинской Америки[43]. «Семидесятники» не стремились совершенствовать социализм, а изначально взяли ориентир на формирование либерального рыночного хозяйства с частной собственностью, конкуренцией и открытостью экономики. Они имели свои сложившиеся взгляды на то, как следует осуществлять преобразования и какую экономику надо построить в результате реформ[44]. Однако – и это также отличало их от «шестидесятников» – были готовы легко адаптироваться к меняющимся обстоятельствам и при необходимости легко шли на компромиссы для того, чтобы добиться возможного, и ориентировались на краткосрочные задачи, а не на заоблачное «светлое будущее».

Отчасти этим обстоятельством можно объяснить отмечавшийся специалистами феномен российских реформ 1990-х годов: по ряду важных вопросов реформирования экономики команда Гайдара чересчур легко сдавала свои позиции, надеясь на тактический выигрыш от компромиссов и стремясь получить желаемый результат в иных сферах[45]. Она, например, под давлением сильных лоббистов согласилась отступить от антиинфляционного курса, мотивируя это, в частности, необходимостью сохранить свои позиции при проведении приватизации предприятий. В то же время сам курс приватизации также подвергся значительным компромиссам. Чрезвычайно большие преимущества в сравнении с первоначальными намерениями получили инсайдеры – трудовые коллективы предприятий и возглавляющие их директора[46]. Но в итоге массовая приватизация действительно была осуществлена полностью, став в ходе экономических реформ одной из очень немногих кампаний, которые действительно были доведены до логического завершения: собственностью приватизированных предприятий стали распоряжаться акционеры, а не государственные чиновники. Однако политические издержки такого варианта проведения реформ оказались довольно велики (не только для самих реформаторов, но и для страны в целом), а после смены курса правительства в 2000-е годы на смену приватизации предприятий пришла их частичная национализация, и результаты реформ во многом оказались пересмотрены[47]. Что же касается идейных ориентиров самих реформаторов, то они также претерпели значительные изменения. Сегодня среди «семидесятников», включая участников бывшей команды Гайдара, можно найти сторонников самых различных политических течений и экономических взглядов[48].

Не вдаваясь в обширную полемику о том, возможны ли были иные варианты проведения экономических и политических реформ в России в 1990-е годы и можно ли было осуществить их более успешно, нежели это сделали реформаторы-«семидесятники», отметим, что черты поколения наложили немалый отпечаток на траекторию преобразований. В то время, как продолжительные дискуссии уступили место конкретным мерам, выбор приоритетов и средств достижения целей осуществлялся ими исходя из прагматической повестки дня: представления не о желаемом, а о возможном, краткосрочный горизонт планирования, гибкость и склонность к компромиссам сочетались с их готовностью и умением добиваться поставленных целей. Кроме того, неудачный опыт предшественников – «шестидесятников», – упустивших свой (оказавшийся последним) шанс на преобразование прежней системы в эпоху перестройки, давал реформаторам – «семидесятникам» – ясный сигнал, как поступать не следует. В такой ситуации подходы «отцов» и «детей» почти неизбежно оказывались зеркально перевернутыми, в том числе и в отношении выбора последовательности преобразований экономической и политической систем. Если для «шестидесятников» идеи демократизации были приоритетными, то «семидесятники» ставили их на задний план, отодвигая «на потом» (хотя и не отказывались полностью), в то время как рыночные реформы оказались в центре повестки дня. «Семидесятники» извлекли уроки из прежнего опыта и смогли ценой немалых издержек достичь своих целей, но их успех оказался как минимум неполным и частичным.

Политическая и экономическая модернизация: смена поколений и смена идеологий

Несколько огрубляя, можно утверждать, что две стадии российской модернизации конца ХХ века – политические реформы периода перестройки и экономические реформы 1990-х годов – стали проектами, реализованными сменившими друг друга поколениями реформаторов – «шестидесятников» и «семидесятников». Смена этих поколений с присущими им идеями, на наш взгляд, стала одним из важнейших факторов, оказавших непосредственное влияние на повестку дня модернизационных преобразований конца ХХ века и механизмы их реализации. Разумеется, этот фактор был далеко не единственным: помимо структурных ограничений, немалую роль в формировании повестки дня и стратегии реформ играла и их зависимость от предшествующего пути. Тем же реформаторам-«семидесятникам» в 1990-е годы достались в наследие руины прежней системы, рухнувшей в том числе и под воздействием непродуманных преобразований, начатых их предшественниками – «шестидесятниками». В целом, межпоколенческие различия идеологии и стратегии модернизации страны представлены в следующей таблице.

Табл. 1. «Шестидесятники» и «семидесятники»: идеи, стиль, приоритеты и стратегии реформ 1980-х и 1990-х годов в России.

Итоги обоих этапов российской модернизации конца ХХ века оказались в результате далеки от тех идеалов, которые разделяли представители обоих поколений реформаторов. Хотя «шестидесятникам» в эпоху перестройки удалось сделать рывок на пути демократизации политического режима, но идеи социализма с человеческим лицом оказались недостижимы, прежняя экономическая система, а вслед за ней и вся страна в целом пережили полный коллапс, а само поколение было дискредитировано и вскоре сошло с политической сцены. Хотя «семидесятники» смогли построить в России рыночную экономику, но идеи либерального конкурентного капитализма так и не были воплощены в жизнь, политическая система вскоре эволюционировала во все более авторитарном направлении, страна от реформ сдвинулась к поддержанию «стабильности», которая в некоторых своих проявлениях напоминает «застой», а само поколение, представители которого находятся сейчас у власти в стране, вряд ли способно к осуществлению дальнейших преобразований. Таким образом, проекты обоих этапов реформ были воплощены в жизнь лишь отчасти, а в достигнутых результатах сами реформаторы далеко не всегда способны были узнать свои замыслы. Поэтому не приходится удивляться и критическому отношению немалой части самих реформаторов обоих поколений к результатам собственной деятельности и тому, что сегодняшнее переосмысление ими прежнего опыта в значительной мере ориентировано ретроспективно[49]. Те, кто пишет о российских реформах 1980-х и 1990-х годов, подчас ищут скорее ответ на вопрос «Кто виноват?», нежели «Что делать?».

Так или иначе период радикальной экономической и политической модернизации России, начатый в 1985 году, был завершен с концом ХХ века. События 2000-х и начала 2010-х годов не слишком изменили (по крайней мере пока) контуры экономического и политического строя, сформировавшегося в ходе трансформаций 1980-х и 1990-х годов, и в этом отношении утверждение о том, что процессы российской модернизации в 2000–2010-е остановились почти что там же, где их завершили «семидесятники» в конце 1990-х[50], не выглядит преувеличением. Однако история не стоит на месте, и новый виток реформ зачастую происходит под воздействием новой смены поколений. В скором времени «семидесятники» начнут испытывать все возрастающее со временем давление со стороны уже своих «детей», сформировавшихся в 1990-е и 2000-е годы, и все активнее предъявляющих спрос на отказ от нынешнего status quo и на перемены в экономике, политике и обществе. И не приходится сомневаться в том, что различия идей и приоритетов поколений вновь, как и в 1980-е, и в 1990-е годы, могут оказать немалое влияние на характер и направленность перемен в России.

[1] Offe C. Capitalism by Democratic Design? Democratic Theory Facing the Triple Transition in East Central Europe // Social Research. 1991. Vol. 58. № 4. P. 865–892.

[2] Мы едва ли можем привести целостную библиографию, поэтому ограничимся лишь ссылками на некоторые работы: Согрин В. Политическая история современной России, 1985–2001. М., 2001; Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999; Шейнис В. Взлет и падение парламента: переломные годы в российской политике. М., 2005; Aslund A. Russia’s Capitalist Revolution: Why Market Reforms Succeeded and Democracy Failed. Washington, DC: Peterson Institute, 2007; McFaul M. Russia’s Unfinished Revolution: Political Change from Gorbachev to Putin. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2001; Shleifer A., Treisman D. Without a Map: Political Tactics and Economic Reforms in Russia. Cambridge, MA: MIT Press, 2000. Наши собственные оценки см.: Травин Д. Очерки новейшей истории России. Книга первая: 1985–1999. СПб., 2010; Гельман В. Из огня да в полымя: российская политика после СССР. СПб., 2013 (в печати).

[3] См., например: World Development Report 1996: From Plan to Market. Washington, DC: World Bank, 1996.

[4] См.: Гайдар Е. Дни поражений и побед. М., 1996.

[5] См., в частности: Он же. Гибель империи. Уроки для современной России. М., 2006; свидетельства в пользу этого тезиса содержат и мемуарные источники: Горбачев М. Жизнь и реформы. М., 1995. Кн. 1, 2; Черняев А. Шесть лет с Горбачевым. М., 1993; Медведев В. В команде Горбачева: взгляд изнутри. М., 1994; и другие.

[6] См.: Travin D., Marganiya O. Resource Curse: Rethinking the Soviet Experience // Idem (Eds.). Resource Curse and Post-Soviet Eurasia. Lanham, MD: Lexington Books, 2010. P. 40–45.

[7] См., например: Шевцова Л. Указ. соч.; McFaul M. Op. cit.

[8] Об «опрокидывающих выборах» см.: Huntington S. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. Norman, OK: University of Oklahoma Press, 1991. P. 174–180; о выборах на Съезд народных депутатов см.: Весна 89: география и анатомия парламентских выборов / Под ред. В. Колосова, Н. Петрова, Л. Смирнягина. М., 1990.

[9] См.: Ельцин Б. Президентский марафон. М., 2000.

[10] См., например: Appel H. A New Capitalist Order: Privatization and Ideology in Russia and Eastern Europe. Pittsburgh, PA: University of Pittsburgh Press, 1994.

[11] Hanson S. Post-Imperial Democracies: Ideology and Party Formation in Third Republic France, Weimar Germany, and Post-Soviet Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2010; Hale H. Why Not Parties in Russia? Federalism, Democracy, and the State. Cambridge: Cambridge University Press, 2006.

[12] North D. Structure and Change in Economic History. New York: W.W. Norton, 1981. P. 49.

[13] Hinich M.J., Munger M.C. Ideology and the Theory of Political Choice. Ann Arbor, MI: University of Michigan Press, 1994.

[14] Denzau A., North D. Sharing Mental Models: Ideologies and Institutions // Kyklos. 1994. Vol. 47. № 1. P. 3–31.

[15] Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford: Oxford University Press, 1996.

[16] Colton T. Yeltsin: A Life. New York: Basic Books, 2008.

[17] Шевцова Л. Указ. соч.

[18] Treisman D. The Return: Russia’s Journey from Gorbachev to Medvedev. New York: Free Press, 2011.

[19] См., например: Черняев А. Указ. соч.; Батурин Ю. и др. Эпоха Ельцина. М., 2001; Филатов С. Совершено несекретно. М., 2000; Гилман М. Дефолт, которого могло не быть. М., 2009.

[20] См., в частности: Shleifer A., Treisman D. Op. cit.; Aslund A. Op. cit.; Ясин Е. Российская экономика: истоки и панорама рыночных реформ. М., 2003; см. также: Гайдар Е., Чубайс А. Развилки недавней истории России. СПб., 2011.

[21] См., в частности: Гайдар Е. Дни поражений и побед; Колесников А. Анатолий Чубайс: биография. М., 2008; см. также цикл публикаций и интервью «Змеиная горка», опубликованных «Полит.ру» в 2006–2010 годах (http://polit.ru/tag/zmeinka).

[22] См., например: Афанасьев М. Российские элиты развития: запрос на новый курс. М., 2009.

[23] Элементы критической рефлексии в этой связи см., например, в: Шестидесятники / Сост. М. Барбакадзе. М., 2007.

[24] См., в частности, специальный выпуск «НЗ» «Длинные 1970-е: советское общество в 1968–1982 годы (2007. № 2(52) (http://magazines.russ.ru/nz/2007/2/)).

[25] См.: Yurchak A. Everything Was Forever, Until It Was No More: The Last Soviet Generation. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2005. Подход одного из авторов к феномену поколения 1970-х представлен в работе: Травин Д. Семидесятнутые – анализ поколения. Препринт М-25/11. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2011.

[26] Кардинальная смена элит на всех уровнях руководства СССР была осуществлена лишь в период перестройки, в 1985–1987 годах, когда многие «шестидесятники» находились уже в весьма зрелом возрасте.

[27] См., в частности: Васильев С. Интеллектуальная подготовка реформ 90-х. Стенограмма лекции. 8 декабря 2011 года (http://lectures.gaidarfund.ru/articles/1152).

[28] Тынянов Ю. Смерть Вазир-Мухтара // Он же. Сочинения: В 2 т. М., 1985. С. 7–8.

[29] Лучшими исследованиями, посвященными «шестидесятникам», являются книги: Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. М., 1996; Фирсов Б. Разномыслие в СССР. 1940–1960-е годы. История, теория и практики. СПб., 2008.

[30] Sirc L. The Yugoslav Economy under Self-Management. New York: St. Martin’s Press, 1979. P. 1–3, 15–16, 40.

[31] Шик О. Весеннее возрождение – иллюзии и действительность. М., 1991. С. 17.

[32] Горбачев М. Понять перестройку… Почему это важно сейчас. М., 2006. С. 15.

[33] Подробнее о становлении мировоззрения советского лидера говорится в его мемуарах: Он же. Жизнь и реформы. Кн. 1.

[34] См.: Яковлев А. Сумерки. М., 2003.

[35] Самые высокопоставленные «шестидесятники» – спичрайтеры партийных лидеров – стремились даже включать прогрессивные идеи в официальные документы и речи, произносившиеся на съездах и пленумах: Бовин А. ХХ век как жизнь. Воспоминания. М., 2003; Колесников А. Спичрайтеры. Хроника профессии, сочинявшей и изменявшей мир. М., 2007.

[36] Подробнее о наиболее ярких «шестидесятниках» говорится в книге: Травин Д. Путинская Россия: от рассвета до отката. СПб., 2008. Гл. 1.

[37]Adižes I. Industrial Democracy, Yugoslav Style: The Effect of Decentralization on Organizational Behavior. New York: Free Press, 1971; Bićanić R. Economic Policy in Socialist Yugoslavia. Cambridge: Cambridge University Press, 1973.

[38] Яркие описания карьер российских бизнесменов на фоне процессов смены поколений см., например: Hoffman D. The Oligarchs: Wealth and Power in the New Russia. New York: Public Affairs, 2002; Gustafson T. Wheel of Fortune: The Battle for Oil and Power in Russia. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2012.

[39] Владимир Путин в детстве был хулиганом, и его даже не сразу приняли в пионеры. Однако затем он, видимо, осознал существующие в обществе правила игры и резко изменил свое поведение, что позволило окончить школу, поступить в университет и сделать успешную карьеру в КГБ. Об этом он сам рассказывает в книге: От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М., 2000. С. 19–20.

[40] Здесь и далее использованы фрагменты интервью, проведенных Дмитрием Травиным в рамках авторского проекта, часть материалов которого см. в: Травин Д. Семидесятнутые…

[41] См., например: Жестким курсом… Аналитическая записка Ленинградской ассоциации социально-экономических наук // Век ХХ и мир. 1990. № 6. С. 15–19.

[42] Васильев С. Хозяйственные реформы в Югославии: развитие и кризис экономического самоуправления. СПб., 1991.

[43] В частности, в апреле 1991 года некоторые из участников команды Гайдара по приглашению Института свободы и развития посетили Чили, где ознакомились с опытом рыночных реформ, проведенных в период правления Аугусто Пиночета.

[44] См., например: Васильев С., Львин Б. Социальные механизмы экономической реформы и характер переходного процесса // Постижение / Под ред. Ф. Бородкина и др. М., 1989. С. 409–421; Гайдар Е. Экономические реформы и иерархические структуры. М., 1990.

[45] В целом сочувственные, но довольно критические оценки политических маневров правительства Гайдара см., например, в: Aslund A. Op. cit.; Shleifer A., Treisman D. Op. cit.; куда более резкая критика подходов команды Гайдара представлена, в частности, в работах: Шевцова Л. Указ. соч.; Reddaway P., Glinski D. The Tragedy of Russian Reforms: Market Bolshevism Against Democracy. Washington, DC: United States Institute of Peace, 2001.

[46] Об инсайдерской приватизации в России и ее последствиях см., в частности: Паппэ Я., Галухина Я. Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономическая хроника 1993–2008. М., 2009; Barnes A. Owning Russia: The Struggle over Factories, Farms, and Power. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2006; Adachi Y. Building Big Business in Russia: The Impact of Informal Corporate Governance Practices. London: Routledge, 2010.

[47] Об изменениях взаимоотношений государства и бизнеса в России в 2000-е годы см., в частности: Hanson S., Teague E. Big Business and the State in Russia // Europe-Asia Studies. 2005. Vol. 57. № 5. P. 667–680; Yakovlev A. The Evolution of Business-State Interaction in Russia: From State Capture to Business Capture // Europe-Asia Studies. 2006. Vol. 58. № 7. P. 1033–1056; Gel’man V. The Logic of Crony Capitalism: Big Oil, Big Politics, and Big Business in Russia // Resource Curse and Post-Soviet Eurasia: Oil, Gas, and Modernization. Lanham, MD: Lexington Books, 2010. P. 108–115.

[48] См.: Змеиная горка. Спектр позиций и мнений бывших участников команды Гайдара простирается от радикального противника нынешнего режима, либертарианца и последовательного критика курса экономических реформ 1990-х годов Андрея Илларионова, до экономического советника президента Путина, последовательного этатиста и сторонника масштабного государственного вмешательства в экономику Сергея Глазьева.

[49] См., например: Шестидесятники; Эпоха Ельцина; Змеиная горка; Кох А., Авен П. Революция Гайдара. История реформ 90-х из первых рук. М., 2013.

[50] Подробнее см., в частности: Травин Д. Очерки новейшей истории России; Aslund A. Op. cit.; Treisman D. Op. cit.

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2013, №4(90)

Чилийские производители вина сообщают, что более всего от температуры опустившейся ниже нуля и остававшейся на этом уровне в течение восьми дней, пострадал сорт шардоне. Следом за шардоне в списке «наиболее пострадавших» идут пино нуар и совиньон блан. Мерло и каберне совиньон заморозки практически не побеспокоили, пишет WhyWhyWine.

Несмотря на заверения ассоциации Wines of Chile (представляет интересы около 90% производителей вина в стране) в том, что нет поводов для беспокойства и ситуация в целом стабильна, похоже, что цены на чилийское поползли вверх. И это касается не только вина наливом, но и бутилированного, пакетированного и игристого.

Насколько сильно вырастут цены пока сказать трудно, но винные брокеры отмечают, что сейчас средняя цена составляет примерно $2,50 за литр, в то время как в прошлом году за тот же период отметка была зафиксирована на уровне $2,03.

Компания «У.Ю.Т.» (U.S.T. LTD) за год работы в Украине смогла занять прочные позиции на украинском рынке импортного алкоголя.

Среди достижений компании можно отметить вход в крупные национальные и локальные розничные торговые сети. Среди них – такие ритейлеры как «Амстор», «Велика Кишеня», Novus, Караван, МегаМаркет, Таврия-В, Евротек, Львовхолод.

В портфеле «У.Ю.Т.» собраны эксклюзивные для рынка Украины импортные вина. Это и динамично развивающаяся линейка Tussock Jumper – вина со всего мира, и всемирно известные бренды – такие как Mezzacorona, Fundador, Pasqua, Valdivieso.

В октябре 2013 года в портфеле компании появится новый партнер, компания Cono Sur – чилийский производитель вин, который занимает второе место в мире по объемам производства (по данным 2012 года), с линейкой Bicicleta, а также рядом бутиковых позиций.

Компания «У.Ю.Т» не собирается останавливаться на достигнутом и вынашивает планы дальнейшего развития винного портфеля и географии дистрибуции в Украине.

Настоящая борьба за аргентинских туристов началась в таких странах, как Уругвай, Чили и Бразилия. Дело в том, что эти страны привыкли к ежегодным поступлениям аргентинских денег в туристический сектор их стран. Однако в связи с последними проблемами с обменом долларов,а так же с надбавками АФИПа на покупки и траты за рубежом по карточкам, не считая лимита снятия наличных денег, аргентинский туризм, резко пошел на убыль.

В борьбе за аргентинцев соседние страны придумывают поблажки и разные ухищрения, чтобы привлечь к себе привычных туристов из Аргентины.

Основным и излюбленным местом проведения пляжного отпуска для аргентинцев стали Бразильские пляжи. В прошлом летнем сезоне здесь побывало 1.670.000 аргентинцев из 5.600.000 туристов в общей сложности. Как сообщают из министерства по туризму Бразилии , аргентинские туристы в среднем тратят не больше 648 долларов , что в три раза меньше, чем скажем испанские туристы. Это связано , как они считают, с трудностями доллара в стране. Так же в туристическом секторе Бразилии дали понять, что уже сейчас рассматриваются варианты, чтобы начать школьные занятия бразильских детей уже в феврале месяце. Судя по всему это сделают для того, чтобы освободить июнь месяц для Мирового чемпионата по футболу. Однако если в феврале освободятся пляжные отели по крайне мере от местных жителей, то бразильцы опустят цены для аргентинцев.

Уругвай так же остается для аргентинцев очень дорогой страной. Но учитывая, что аргентинцы представляют 70% от всех туристов в этой стране, уругвайцы больше всех заинтересованы не терять этот контингент. Поэтому уругвайцы предлагают возвращать НДС (22%) со всех покупок аргентинцев по своим кредитным и дебитным картам. К тому же сектор недвижимости обещает не поднимать цены на съем жилья и оставить цены с прошлого года. На данный момент снять жилье на 15 дней вдалеке от моря и от центра стоит в этой стране около 2200 долларов. Порция в ресторане стоит от 20 до 50 долларов.

Судя по данным Национального Чилийского туристического комитета за летний сезон 2012 года, страну посетило больше 1.600.000 туристов из Аргентины, что составило 41,6% от всех туристов в эту страну.

В Сантьяго туристы из Аргентины едут за дешевой электротехникой , которая в три раза дешевле чем в Аргентине. Кроме того,в Чили создана программа "Пересеки Чили" () ,которая предоставляет льготы аргентинским туристам. Так к примеру при предъявлении ДНИ Аргентины, можно получить 20% скидки в более чем 400 пунктах отелей, магазинах и в ресторанах.

Корабельная группа ВМС Китая в составе эсминца «Ланьчжоу» (б/н 170) и фрегата «Лючжоу» (б/н 573) 10 октября завершила визит в Чили и направилась в Бразилию, сообщает naval.com.br 11 октября.

Во время пятидневного пребывания в Чили китайские моряки посетили чилийские фрегаты и провели совместные учения в море. Обе стороны отрабатывали линию связи между кораблями и провели упражнения по совместной противовоздушной обороне. После завершения визита корабли покинули порт Вальпараисо и взяли курс на Рио-де-Жанейро. К группе присоединился корабль снабжения «Боянг» с грузом продовольствия для китайского военного флота, который также посетит Бразилию.

Представители Минздрава России приняли участие в пресс-конференции, посвященной выпуску Ежегодного отчета ЮНИТЭЙД, впервые вышедшего на русском языке.

«Интерес для нас представляет накопленный организацией опыт в софинансировании инновационных фармацевтических и биотехнологических исследований в области разработки качественных и недорогих медикаментов для лечения ВИЧ/СПИД, туберкулёза и малярии», - сказала Светлана Аксельрод. - Укрепление медицинского и биотехнологического производств является одним из приоритетов в развитии экономики любого государства, и с этих позиций обсуждение возможного взаимодействия также представляется нам целесообразным».

Далее Светлана Аксельрод отметила успехи ЮНИТЭЙД в расширении доступа для населения ряда стран к средствам диагностики ВИЧ/СПИД, туберкулеза и малярии, внедрению более эффективных схем лечения ВИЧ-инфекции и туберкулеза.

«В России борьба с социально значимыми заболеваниями и совершенствование лекарственного обеспечения населения являются важнейшими задачами здравоохранения», - подчеркнула она.

Российская Федерация, как и другие страны – члены ООН, подписала Политическую Декларацию по ВИЧ/СПИДу.

Светлана Аксельрод напомнила, что ежегодно в рамках приоритетного национального проекта «Здоровье» с целью выявления ВИЧ-инфекции обследуется до 25 млн. человек, что составляет более 17% населения. Этот уровень является самым высоким уровнем скрининга в мире.

Выявленные при массовом обследовании ВИЧ-позитивные пациенты имеют доступ к антиретровирусной терапии, оплачиваемой государством. К настоящему времени около 150 тыс. человек получили такое лечение.

Также в России существуют уникальные наработки в области борьбы с туберкулезом.

В 2012 году была принята Стратегия лекарственного обеспечения населения Российской Федерации на период до 2025 года.

Первый этап реализации Стратегии посвящен созданию системы рационального применения лекарственных препаратов, при этом важной задачей является обеспечение доступности лекарственных препаратов и прозрачности системы ценообразования на лекарства.

Светлана Аксельрод в заключение выразила уверенность, что объединение усилий с ЮНИТЭЙД поможет еще увереннее решать эти и многие другие задачи, стоящие в здравоохранении.

Справочно:

Пресс-конференция приурочена к публикации первого Ежегодного Отчета ЮНИТЭЙД на русском языке и презентации Стратегии ЮНИТЭЙД на 2013-2016 годы. ЮНИТЭЙД является механизмом в системе ООН, который существует при поддержке Всемирной Организации Здравоохранения. Он был создан в 2006 году правительствами Бразилии, Чили, Франции, Норвегии и Великобритании с целью увеличения доступности лекарств в развивающихся странах.

ЮНИТЭЙД находится в Женеве, Швейцария, и является инновационной финансовой системой в области глобального здравоохранения. В составе ЮНИТЭЙД 28 членов, организация осуществляет деятельность в 94 странах мира, включая страны СНГ.

В целом в странах, получающих поддержку от организации, удалось добиться снижения цен на некоторые виды лекарственных средств, более, чем на 80%. За 6 лет существования программы удалось вылечить 15 000 людей, страдающих тяжелой формой туберкулеза с множественной лекарственной устойчивостью (МЛУ-ТБ).

Россия. Весь мир > Медицина > minzdrav.gov.ru, 11 октября 2013 > № 990615

Слияние культур и фольклора испано-американских стран станет основной темой I Иберо-американской недели культур, которая пройдет в Сапопане (штат Халиско, западная часть Мексики).

В период с 14 по 20 октября Чили, Куба, Перу, Бразилия, Гаити, Мексика и Никарагуа продемонстрируют образцы своей гастрономии, искусства и традиций в рамках мероприятий, которые пройдут в культурном центре Las Águilas.

Иберо-американская неделя культуры приурочена к празднику в честь годовщины прибытия Колумба в Америку, который отмечается 12 октября. Эта знаменательная дата присутствует в календарях всех испаноязычных стран.

"Часть нашей работы заключается в том, чтобы познакомить население с различными формами бытия и мышления и познакомить молодежь с традициями других стран. На нынешнем мероприятии будут присутствовать представители шести латиноамериканских наций, которые представят свои ремесла, музыку, танцы, привычки и прочие элементы, которые делают каждый народ самобытным", объяснила Габриэла Серрано, директор департамента культуры Сапопана.

Неделю культуры начнется с художественной выставки "Окно в Латинскую Америку: взгляд на народное искусство", которая откроется 14 октября и включит в себя 40 работ художников из стран-участников. Экспозиция продлится до конца мероприятия, 20 октября.

Испытания прототипа европейского марсохода начались в Чили

Испытания прототипа европейского марсохода, который отправится на Марс в 2018 году в рамках проекта "ЭкзоМарс", начались в чилийской пустыне Атакама, говорится в сообщении на сайте проекта.

Российско-европейский проект исследования Марса предполагает запуск в 2016 году орбитального зонда TGO (Trace Gas Orbiter) и высадку на поверхность демонстрационного посадочного модуля EDM, а в 2018 году - отправку посадочной платформы с марсоходом.

Прототип шестиколесного марсохода, получивший название "Бриджит", будет в течение недели путешествовать по пустыне в рамках проекта SAFER (Sample Acquisition Field Experiment with a Rover). Специалисты попытаются управлять ровером так, как это будет делаться во время "настоящей" марсианской миссии. Работа будет строиться в расчете на марсианские сутки - солы, которые длиннее земных - каждый сол на борт аппарата будет загружаться набор команд, который марсоход будет выполнять самостоятельно.

На марсоходе установлены прототипы трех научных инструментов - панорамная 3D-камера, георадар, а также камера для исследования образцов грунта. Ровер попробует брать образцы.

"Эти испытания нужны для оптимизации процесса использования типичных инструментов и оборудования на борту ровера и подготовки набора команд на следующий день", - пояснил Михель ван Виннедел (Michel van Winnendael), руководитель проекта SAFER, передает РИА Новости.