Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

От маримбы до кубыза

Детские школы искусств получают редкие инструменты

Текст: Алексей Вакуленко (Симферополь) , Гульназ Данилова (Уфа) , Юлия Потапова (Кемерово)

Этот электронный цифровой орган привезли из Италии. Его собрали по спецзаказу для Симферопольского училища имени Петра Чайковского. Теперь у будущих виртуозов Крыма появилась возможность исполнять классические и авангардные программы органной музыки. Благодаря нацпроекту "Культура" учащиеся детских школ искусств по всей России могут осваивать не только классические скрипку и пианино, а также редкие музыкальные инструменты.

Директор Симферопольского музыкального училища Наталия Тимошенко не нарадуется: "Мы даже ввели в учебный план предмет "Орган", которого ранее у нас не было. Это важно прежде всего для пианистов. Теперь учащиеся могут совершенствовать мастерство".

Редкие музыкальные инструменты получила и детская школа Белокатайского района Башкирии. Это стало настоящим подарком к 45-летнему юбилею. Теперь у школы есть новые кубызы, кураи, думбра, мандолины, баяны, клавишные, а также ударные установки. Директор учебного заведения Гульфира Мингажева называет это событием: "У нас ведется обучение по дополнительным предпрофессиональным программам - в частности, "Народные инструменты". И новенькие кубызы и кураи, а также другие инструменты стали для нас самым желанным подарком!" Еще недавно изношенность музыкальных инструментов школы достигала 90 процентов. Теперь же наряду с новыми поступлениями здесь появились интерактивная доска с выходом в интернет, ноутбуки и планшеты.

В Кузбассе три колледжа - в Кемерове, Новокузнецке и Прокопьевске - получили инструменты, оборудование и методические материалы на 15 миллионов рублей. Это крупнейшие поставки в истории образовательных учреждений. Так, в Прокопьевский областной колледж искусств имени Дмитрия Хворостовского новые инструменты не завозились 30 лет. Потому преподаватели не смогли сдержать радости, когда увидели новые пианино, рояли,балалайки и домры, контрабас, аккордеоны, духовые и ударные. "В числе последних - конги (традиционный кубинский барабан) и "корейские колокола" производства Индонезии, - уточнила директор колледжа Ольга Конкина. - А это значит, что у нас появились дополнительные возможности для подготовки музыкантов".

Кемеровский областной музыкальный колледж в числе прочего получил японский вибрафон, а также маримбы из Нидерландов. "Эти музыкальные инструменты относятся к очень редким, - уточнил директор Кемеровского колледжа Виктор Гунин. - А ведь качество у них - филармонического уровня! И с просьбами предоставить новинки для репетиций и концертов к нам уже обращаются коллеги".

Консоль посыпалась

Начинаются продажи новых игровых приставок

Текст: Иван Черноусов

На этой неделе геймеров ожидают сразу два важных события - стартуют продажи новых консолей от Microsoft и Sony. 10 ноября на арену выйдет Xbox Series X, а 12 ноября - Playstation 5, но только в США, Канаде, Мексике, Австралии, Новой Зеландии и Южной Корее, а 19 ноября - в остальных странах, включая Россию.

Обе консоли позволяют играть в игры разрешении 4К с частотой 60 кадров в секунду. Стоимость Xbox Series X составляет 45 590 рублей, а Playstation 5 - 46 999 рублей. "Если у вас все еще стоит вопрос: "что покупать?" и купить вы хотите еще в этом году, то вариант с PS5 отпадает. Европейские ретейлеры уже заявили, что на старте продаж консоли в магазинах не будет, ее будут продавать только тем, кто оформил предзаказ. Памятуя историю с PS4 на старте прошлого поколения конкретно в России, даже выдача предзаказов может растянуться на несколько месяцев. Поэтому высокая вероятность, что свободно прийти в магазин и купить PlayStation 5 получится уже в следующем году", - говорит Денис Русаков, игровой журналист и видеоблогер.

Информацию о том, что покупатели не получат PlayStation 5 как минимум до конца года, подтверждают и в российском ретейле: "Старт продаж намечен на 19-е число, но пока совершенно непонятно, получим ли мы консоли до конца года. Sony не могут дать PS5 даже тем, кто оставил предзаказ", - сообщил "РГ" источник в отрасли. "РГ" обратилась за комментариями по поводу сложившейся ситуации к пресс-службе Sony в России, но на момент подписания номера ответ не был получен.

В Microsoft не ожидают дефицита новых консолей. "К старту продаж консолей нового поколения в России мы провели большую работу для того, чтобы обеспечить максимально возможную дистрибуцию товара и сделать сам процесс покупки более удобным для российских пользователей. Консоли нового поколения можно приобрести как в магазинах розничных сетей, так и онлайн на многих популярных маркетплейсах", - рассказала Ольга Корнакова, глава Xbox в России.

Консолей Xbox Series X/S привезли больше, чем было предзаказов, поэтому на полках они будут уже 10 ноября, добавил Русаков. "В зависимости от спроса в первые дни ситуация либо продолжит оставаться таковой, либо спустя неделю может случиться временный дефицит, но это маловероятно". Эксперт считает, что если покупатель - искушенный в видеоиграх человек, то брать какую-то из новинок пока рано.

Будет бархатным путь

Выпуск рельсов растет

Текст: Оксана Зозуля

Спрос на рельсы для железнодорожного транспорта, метрополитена и трамвайных путей остался стабильным в условиях эпидемических ограничений. Отечественные рельсопрокатчики смогли не только сохранить достигнутые объемы производства, но и нарастить выпуск продукции.

Основной портфель заказов здесь традиционно формирует РЖД. Согласно данным НП "Объединение производителей железнодорожной техники" предприятия железнодорожного машиностроения в январе-сентябре произвели более 952 тысяч тонн железнодорожных рельсов (рост 16,1 процента), 22,7 тысячи единиц стрелочной продукции (рост 2,7 процента). Для сравнения, за весь 2015 год объем заказа на рельсовую продукцию от РЖД составлял 628,4 тысячи тонн, при этом значительная часть из них импортировались из Японии и Австрии.

В нынешнем году РЖД устойчиво придерживается плана масштабного ремонта и модернизации путевого хозяйства. По итогам года на сети должен быть завершен капремонт 5,2 тысячи километров колеи. Для этого намечено закупить более 1 миллиона тонн новых рельсов. Кроме того, в рамках текущего содержания пути планируется заменить 9,8 тысячи крестовин стрелочных переводов, уложить новые рельсы на 1347 километрах.

Железнодорожники нацелены повысить безопасность и надежность инфраструктуры на наиболее грузонапряженных направлениях, таких как из Кузбасса на Дальний Восток, Северо-Запад и Юг, а также на основных пассажирских - из Москвы в Адлер и Санкт-Петербург. По результатам ремонтной кампании 2020 года будут повышены допускаемые скорости движения для пассажирских поездов в общей сложности на восьмистах километрах сети, а для грузовых поездов - на 900 километрах. В планах также по-прежнему остается строительство высокоскоростных магистралей.

Значительную долю заказов для предприятий металлургии обеспечивает подземка. Например, за последнее десятилетие только в Москве открылось 56 новых станций метро. С появлением Московских центральных диаметров количество пассажиров на рельсовом транспорте столичного региона увеличилось на четверть. Как считают эксперты, дальнейшие планы властей столицы в этой сфере станут драйвером развития отечественной компонентной базы и локализации высокотехнологичных комплектующих на территории страны. Согласно оценкам ИПЕМ, представленная Москвой смета по закупке рельсового пассажирского транспорта на 2020-2023 годы составляет не менее 306 миллиардов рублей.

"В ближайшие годы Москва останется одним из крупнейших в России заказчиков рельсового подвижного состава. При этом город при закупках ориентирован на внедрение самых современных транспортных средств, способствуя тем самым развитию высокотехнологичных производств и реализации научно-технического потенциала транспортного машиностроения России, - прокомментировал замгендиректора ИПЕМ Владимир Савчук. - Мы ожидаем, что в 2020-2023 годах на Москву придется более 70 процентов от всего заказа на рельсовый пассажирский подвижной состав (пригородные поезда, метро, трамваи) в стране". В проект бюджета Санкт-Петербурга на 2021 год также планируется заложить довольно внушительную сумму на строительство метро. Она может составить как минимум 10 миллиардов рублей.

Очевидно, что высокотехнологичный подвижной состав будет предъявлять и повышенные требования к качеству взаимодействия на стыке "рельс-колесо", создавая спрос на инновационные решения в этой сфере. Российские предприятия готовы к выполнению задач подобного масштаба. Так, например, на Западно-Сибирском меткомбинате группы ЕВРАЗ благодаря запуску второй линии мощность рельсобалочного цеха увеличилась с 245 до 540 тысяч тонн 100-метровых рельсов ежегодно. Позитивную динамику отмечают и на Челябинском меткомбинате. Как сообщили в компании, здесь отгрузили три миллиона тонн фасонного проката с момента запуска рельсобалочного стана. Рельсы составляют 40 процентов от общего объема производства. Из них 70 процентов поставляется РЖД для модернизации и строительства новых путей, в том числе "бархатных" с низким уровнем шума. Такие рельсы, к примеру, уложены на Московском центральном кольце. "Рост реализации рельсов для РЖД связан с традиционно высоким спросом на эту продукцию, так как благодаря современной технологии производства она обладает высокими эксплуатационными свойствами и уже несколько лет заменяет на российском рынке импортные аналоги", - отметил директор по сбыту ЧМК Вадим Шалыгин.

Российские производители не только продолжают реализовывать стратегии увеличения объемов продаж высокомаржинальной продукции и расширять сортамент изделий, но и завоевывать новые рынки сбыта. С начала года экспорт рельсов составил почти 34 миллиона долларов. При этом российские комбинаты готовы при необходимости нарастить мощности для экспансии продукции на внешние рынки.

Мост прослужит сотню лет

Модернизация инфраструктуры увеличит спрос на металл

Текст: Ирина Фурсова

По оперативным данным Росстата, за 9 месяцев нынешнего года выплавка стали в стране сократилась на 1,4 процента, составив 53,3 миллиона тонн. Эти показатели подтверждают и выводы экспертов World Steel Association (WSA), говорящие об аналогичном падении.

Однако в России снижение объемов выплавки стали по итогам отчетного периода оказалось меньшим, чем в других странах мира. Так, общемировое падение составило 3,1 процента, при этом в США и Японии оно превысило 19 процентов, в Германии - на 15 процентов. Причина прозаична: наши предприятия продолжали работать и после введения ограничительных мер во II квартале. И плюс ко всему в начале года металлургическими комбинатами РФ был взят неплохой старт. Есть ли у нашей отрасли повод для оптимизма в дальнейшем? На этот и другие вопросы "РГ" отвечает начальник управления отраслей экономики Аналитического центра при правительстве РФ Григорий Микрюков.

Как эксперты Аналитического центра оценивают состояние металлургической отрасли в РФ, в частности, ее основы - черной металлургии?

Григорий Микрюков: Финансовое состояние металлургических компаний во многом зависит от ситуации на внешних рынках, так как значительная часть продукции идет на экспорт, а также от курса рубля. Сейчас на мировых рынках ситуация не самая благоприятная, поскольку пандемия серьезно затормозила рост мировой экономики, что негативно отражается на спросе на сталь. Кроме того, наблюдается рост протекционизма со стороны основных потребителей, что снижает возможности для сохранения прежних объемов.

С другой стороны, резкое ослабление рубля увеличивает рублевую выручку компаний. Например, благодаря девальвации рубля в 2014-2015 годах металлурги значительно улучшили свое финансовое положение. Разумеется, что ситуация не одинакова для всех - некоторые компании могут в большей степени пострадать от спада.

Способна ли отрасль закрыть потребности внутреннего рынка в металлопродукции?

Григорий Микрюков: Некоторые виды продукции в Россию приходится импортировать. Например, в 2019 году доля импорта во внутреннем видимом потреблении стали (в целом) составила около 11 процентов. По отдельным видам и маркам стали она может быть выше - так как в России просто может не выпускаться нужный сортамент. Например, в части нержавеющей стали доля импортной продукции превышает 75 процентов. Таким образом, еще есть куда развиваться.

Несколько лет назад в стране была принята Стратегия развития металлургической промышленности до 2030 года. Почему, на ваш взгляд, нынешние объемы производства несколько отстают от заданных показателей?

Григорий Микрюков: Стратегия была принята еще в 2014 году, а ситуация в мире постоянно меняется. Как правило, таким документам требуется регулярный мониторинг и периодическая актуализация. За последние три года для ряда отраслей правительством были утверждены новые стратегии. Еще в 2016 году глава кабмина дал поручение актуализировать стратегию и для металлургии, в результате чего появился проект новой стратегии (даже было несколько версий), который обсуждался и проходил согласование в ведомствах. Однако документ так и не был утвержден, хотя сейчас это для отрасли некритично. У всех крупных компаний существуют свои собственные стратегии - таким образом, вектор развития у металлургии есть, просто он не зафиксирован "на бумаге".

В 2019 году Россия снизила как производство, так и экспорт металлопродукции. Но кризис - самое время вкладывать деньги и металл в мосты, железные дороги, трубопроводы - одним словом, в объекты, фигурирующие в Комплексном плане развития магистральной инфраструктуры. А также активнее использовать стальные конструкции при строительстве промышленных и прочих объектов. Не послужит ли наша металлургия тормозом для роста строительной и транспортной отраслей?

Григорий Микрюков: Строительный сектор - крупнейший потребитель стали (около 50 процентов потребления), как в мире, так и в России. Поэтому металлурги вне зависимости от макроэкономической ситуации ориентированы на потребности строительных компаний. Если говорить про Комплексный план, а также другие национальные проекты, предусматривающие строительство, то особых проблем пока не наблюдается - если будет спрос, полагаю, что металлурги смогут произвести все необходимое.

В начале октября минтранс выдвинул инициативу запретить импорт железнодорожных колес. Как вы считаете, можно ли в этом случае говорить о добросовестной конкуренции на рынке?

Григорий Микрюков: Некоторое время назад в стране наблюдался дефицит цельнокатаных колесных пар, возникший в результате стечения ряда факторов и обстоятельств, которые привели к росту цен на новые железнодорожные вагоны и стоимости ремонта подвижного состава, а в некоторых случаях - к простою вагонов. Поставки с Украины и Китая снизили напряжение на рынке, так как моментально обеспечить требуемый объем колес российские производители не могли. Но через какое-то время отечественные металлурги нарастили мощности, и проблема дефицита колес была решена, хотя импорт все равно продолжал присутствовать. Основная претензия к украинским поставщикам - демпинговые цены, а антидемпинговая защита рынка применяется во всем мире (в том числе и против нашей продукции). Следить за нарушениями условий конкуренции - это задача ФАС России.

Практически во всех странах, входящих в Топ-10 основных производителей черного металла, производство в 2019 году снизилось, а общемировой рост стал возможным благодаря Китаю, прибавившему 7 процентов и "наварившему" почти миллиард тонн. То есть Китай в принципе может завалить весь мир своей сталью. Не грозит ли нашему рынку экспансия китайских металлопроизводителей?

Григорий Микрюков: Китай не только основной производитель стали, но и основной потребитель, поэтому значительная часть того, что производит Китай, там же и потребляется. При этом благодаря размеру внутреннего рынка и масштабам производства китайские производители могут обеспечить более низкую себестоимость продукции, чем их конкуренты. В случае падения цен на сталь под угрозой закрытия окажутся, прежде всего, европейские и некоторые американские заводы. В России ситуация в целом стабильная. Да, есть точки, требующие особого внимания, хотя конкурентом тут нам, как правило, являются европейские производители. Кроме того, после введения в ЕС углеродного трансграничного налога, по некоторым оценкам, российские металлурги должны оказаться в более выигрышном положении, чем китайские.

Россия > Металлургия, горнодобыча > rg.ru, 10 ноября 2020 > № 3545177 Григорий Микрюков

Нефть и газ в октябре 2020

Ежемесячный обзор нефтяного рынка и нефтегазовой отрасли

Рынок нефти. Как Ливия и Байден нефтяной рынок кошмарили и что будет дальше?

Октябрь на нефтяном рынке продолжил негативный тренд сентября. За октябрь цена нефти сорта Brent рухнула ещё на 7,4% до $37,87 за баррель, провалившись ниже психологически значимой отметки в $40. А цена техасской марки WTI в октябре даже немного усилила темпы снижения, подешевев на 7,5%, до $35,87 за баррель, при этом между ценами эталонных марок сократился разрыв, составив всего $2. Бурное развитие в мире второй волны пандемии Covid-19 и возвращение ряда европейских стран к ограничениям для бизнеса, хотя не к таким жёстким, как весной текущего года, усилило беспокойства относительно восстановления спроса на нефть. Негатива также добавляли опасения избытка предложения нефти на рынке.

Графики цен на нефть Brent и WTI за октябрь-начало ноября 2020 г.

Пожалуй, главные проблемы нефтяному рынку в октябре создавал рост предложения нефти в Ливии, о котором ливийская Национальная нефтяная корпорация предупреждала ещё месяцем ранее.

В середине октября агентство Bloomberg опубликовало прогноз экспертов, что Ливия после разблокирования нефтяных месторождений и морских портов может увеличить добычу нефти до конца октября на 500 тыс. б/с. Но Ливия, благодаря возобновлению добычи на крупнейшем месторождении Шарара, смогла восстановить нефтедобычу в стране до 500 тыс. б/с уже к началу третьей декады октября.

3 ноября с утра рынок нефти пережил ещё один словесный удар от ливийской Национальной нефтяной корпорации, победно заявившей о том, что добыча нефти в Ливии уже увеличилась до 830 тыс. баррелей в сутки, так что её планы по увеличению производства до 1 млн б/с в ноябре могут быть выполнены досрочно. Разумеется, что нефтяной рынок не мог отреагировать на новости о столь агрессивном росте предложения иначе, чем движением вниз.

В министерском мониторинговом комитете ОПЕК+ на ситуацию с увеличением добычи нефти в Ливии отреагировали сдержанно. В итоговом коммюнике министров стран-участниц ОПЕК+ говорилось, что, с одной стороны, восстановление спроса на нефть происходит медленнее, чем ожидалось летом, но, с другой стороны, появление на нефтяном рынке новых «чёрных лебедей» до конца года маловероятно, а текущие цены нефти адекватно отражают ситуацию с медленным восстановлением спроса. Конкретно о добыче нефти в Ливии в итоговом коммюнике ММК ОПЕК+ не говорилось ничего. Однако ещё до заседания ММК состоялся телефонный разговор президента России Владимира Путина с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бин Салманом аль-Саудом, в ходе которого обсуждался вопрос о выполнении условий соглашения ОПЕК+. Однако западные СМИ сразу же предположили, что главным поводом для телефонного разговора на столь высоком уровне стал ливийский вопрос.

Впрочем, на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай», который прошёл в октябре в формате видеоконференции, Владимир Путин уверенно заявил, что Россия и дальше готова сокращать добычу нефти в формате ОПЕК+.

Из чего следовало, что Россия с высокой вероятностью будет предлагать на декабрьском заседании стран-участниц соглашения отложить увеличение квот на добычу нефти, возможно, до начала 2 квартала 2021 года.

И очень вероятно, что предложение России поддержит Саудовская Аравия и другие ключевые участники ОПЕК+. Судя по опубликованным в октябре сентябрьским результатам выполнения сделки, ОПЕК+ выполнила её условия на 104% по сравнению с выполнением соглашения в августе только на 101%, что говорит об эффективности соглашения и отсутствием разногласий среди стран-участниц. В конце октября генеральный секретарь ОПЕК Мухаммед Баркиндо помог немного приостановить обвал нефтяных цен, заявив в интервью, что все страны-участницы ОПЕК+ настроены на чёткое выполнение сделки, в связи с чем в ОПЕК до конца текущего года не ожидают обвального падения нефтяных цен, сравнимого с весенним обвалом.

В последнюю неделю октября цены на нефть усилили обвал в ожидании итогов президентских выборов в США. Среди экспертов нефтяного рынка есть достаточно обоснованное мнение, что кандидат от Демократической партии Джозеф Байден, если будет избран президентом, может в противовес своему предшественнику Дональду Трампу попытаться восстановить отношения с Ираном и отменит нефтяное эмбарго против этой страны, что обвалит нефтяной рынок. Прошедшие 3 ноября выборы на момент написания данного обзора не выявили явного победителя, хотя, по предварительным данным, действующий президент Трамп всё-таки проиграл Байдену с минимальным отрывом, так что очень вероятно, что на следующие четыре года Белый дом займут демократы.

Агентство Reuters сразу же со ссылкой на анонимные источники в ОПЕК сообщило, что в ОПЕК опасаются не только этого возможного решения Джо Байдена, но ещё и того, что он начнёт восстанавливать отношения и с Венесуэлой, также отменив нефтяное эмбарго. Такой вариант развития событий теоретически возможен, вот только у Джо Байдена, если он всё-таки станет президентом, как минимум в первый год его пребывания у власти будут другие важные задачи. В ходе предвыборной кампании он их называл: борьба с «ковидом» и его последствиями, восстановление пострадавшей экономики США и, что не менее важно, вопросы экологии, климата и «зелёной энергетики», так что нефтяной рынок не будет пока для него приоритетом, и, что очень важно, он не будет пытаться оказывать на кого-либо из участников нефтяного рынка политическое давление — избиратели не поймут. Поэтому даже в случае отмены со стороны США эмбарго на иранскую нефть, очень вероятно, что Иран, как страна-член ОПЕК, со временем подключится и к соглашению ОПЕК+, уж в этом-то ей после отмены эмбарго никто не сможет помешать.

По сути, сегодняшнее антииранское эмбарго не столько сдерживает избыточное предложение нефти (которая теми или иными путями всё равно попадает на рынок), сколько не позволяет Ирану участвовать в ОПЕК+.

Ведь Байден, отменив антииранское эмбарго, фактически устранит препятствие для участия Ирана в ОПЕК+, за исключением нежелания этой страны терять долю рынка. Последнее препятствие может быть устранено путём компромиссов и договорённостей участников ОПЕК+, тем более что доля Ирана на рынке будет восстанавливаться ещё много лет.

Так что, по нашему мнению, победа Байдена не будет апокалиптическим событием для нефтяного рынка, хотя волатильность цен никто не отменял. Мы немного понизили прогноз по цене Brent на ноябрь до $34-44 за баррель.

Газовая отрасль. Газпром готовится «позеленеть»

В октябре угроза санкций против газопровода «Северный поток-2» ушла на второй план. Санкции Евросоюза против России, связанные с предполагаемым и не доказанным «покушением» на оппозиционера Алексея Навального, оказались очень точечными и затронули несколько физических лиц и один государственный НИИ. К строительству «Северного потока-2», как мы и предполагали, эти санкции отношения не имеют. В то же время оператору проекта расслабляться не стоит: ведь победа на выборах кандидата от Демократической партии Джо Байдена может привести к тому, что администрация нового президента США или наиболее агрессивные конгрессмены от демократов начнут произвольно ужесточать санкции против любых юридических и физических лиц, участвующих в строительстве газопровода. В настоящее время СМИ сообщают, что несколько российских судов снабжения выдвинулись в порт Мукран, а трубоукладчик «Академик Черский» в сентябре проходил учения по укладке труб на специфическом датском участке. Так что строительство продолжается, а в министерстве иностранных дел Германии твёрдо заявили, что Германия заинтересована в успешном окончании строительства газопровода и поставках российского трубопроводного газа на свою территорию и в другие страны ЕС.

Однако в будущем у российского газа может возникнуть совсем новый конкурент, которым будет вовсе не американский СПГ, а принципиально иной энергоноситель — водород. В Европе и развитых странах Запада считают водородную энергетику важным фактором мировой энергетической трансформации, позволяющим снизить парниковые выбросы в атмосферу. Так, в международной организации Hydrogen Council, объединяющей более 50 крупных автомобилестроительных корпораций из разных стран, в текущем году подсчитали, что перевод промышленности и автомобилей во всём мире на водородное топливо потребует в общей сложности $20-25 млрд инвестиций уже в ближайшие годы.

По оценкам EnergyNet, в период с 2005 по 2013 гг. больше всего в водородную энергетику инвестировали США, Евросоюз и Япония (примерно по $400-500 млн в год).

Начиная с 2014 года, инвестиции в этот вид топлива значительно сократились, хотя США, ЕС и Япония по-прежнему являются основными инвесторами в эту отрасль «зелёной энергетики».

Сегодня в России водород уже используется в металлургии и нефтехимии, а производится водородное топливо в основном на недозагруженных гидроэлектростанциях и атомных электростанциях, на которых устанавливаются генераторы водорода. В частности, водород в России уже производится на АЭС в Ленинградской и Мурманской областях, а также на некоторых ГЭС Дальнего Востока. Российское Министерство энергетики оценивает мировой водородный рынок к 2040 году в $32-164 млрд, при этом Россия может зарабатывать на поставках водородного топлива от $1,7-3,1 млрд ежегодно.

Важным конкурентным преимуществом России на этом рынке станет близость уже существующих мощностей по производству водородного топлива к потенциальным потребителям — например, на ГЭС в Магадане производится водородное топливо для потребителей из Японии и Южной Кореи.

Безусловно, водородное топливо является перспективным, но пока вопросы безопасности его использования не решены, сложно представить, что уже в 2025–2026 году, как сообщают в некоторых западных СМИ, водородное топливо будет способно стать эффективной заменой нефти и газу. Зато издержки слишком поспешного перехода на «зелёную энергетику» очевидны уже сегодня.

Так, в ходе прошедшего в октябре текущего года заседания международного дискуссионного клуба «Валдай» глава «Роснефти» Игорь Сечин рассказал, что резкое увеличение инвестиций в возобновляемые источники энергии может привести к спаду инвестиций в нефтегазовую отрасль.

А это, в свою очередь, вызовет довольно мощный скачок цен на нефть вверх, чего так опасаются импортёры.

Нельзя в то же время не отметить, что в последние 4 года инвестициями в развитие водородной энергетики заинтересовался Китай, который может уже в ближайшие годы стать таким же крупным инвестором в эту сферу «зелёной энергетики», как Япония. В этом контексте России уже сегодня можно задуматься, насколько Китай перспективен как крупный покупатель российского трубопроводного газа. Однако в «Газпроме» достаточно оптимистичны относительно появления рынка нового конкурирующего топлива, и, по оценкам российской газовой корпорации, даже существующую трубопроводную систему «Газпрома» уже сегодня на 20% можно заполнять водородом и транспортировать Н2 традиционным потребителям российского газа также, как сегодня поставляется природный газ. А новые трубопроводы, такие как «Сила Сибири» или строящиеся «Северный поток-2» и «Турецкий поток», могут быть, по расчётам «Газпрома», заполнены водородом даже на 70%. Так что можно сказать, что «Газпром» уже готов к конкуренции даже с альтернативными источниками энергии.

В России по итогам октября было добыто 62,78 млрд кубометров газа, что на 13% превышает сентябрьский уровень, а уровень октября 2019 года превышает на 1,3%. Похоже, что российская газовая промышленность постепенно начала выходить из «пандемического» спада. В январе–октябре 2020 года в России добыли 562,73 млрд кубометров, что на 7,2% ниже, чем в аналогичном периоде 2019 года, но темпы спада, как видим, уже замедляются.

Рынок нефтегазовых акций. Мрачный октябрь не оставил фондовому рынку шансов на рост

Российский фондовый рынок в октябре усилил падение. Индекс Московской Биржи за месяц рухнул на 6,9%, до 2690,59 пунктов. По сообщениям СМИ, значительная часть иностранных инвестиционных фондов, ориентированных на Россию, вывела капитал из нашей страны. К сожалению, локомотивом обвала выступили акции нефтегазового сектора на фоне падения цен на нефть и приближающихся выборов президента США.

Лидеров роста, как и вообще растущих акций, в октябре среди нефтегазовых «фишек» не оказалось.

Относительным лидером сектора в этом тяжёлом для всего фондового рынка месяце можно назвать разве что обыкновенные акции «Сургутнефтегаза». Эти бумаги снизились чуть меньше, чем индекс МосБиржи, — на 6,7%. Примерно на такую же величину (-6,8%) понизились и акции «Газпром нефти». Отметим, что бумаги «Сургутнефтегаза» в течение месяца показывали динамику хуже рынка, но в последние дни октября резко пошли вверх.

График обыкновенных акций Сургутнефтгаза и индекса МосБиржи за октябрь-начало ноября 2020 г.

Причиной, скорее всего, стало обесценение рубля, а бумаги «Сургутнефтегаза» инвесторы нередко рассматривают как возможность сохранить хотя бы часть своих рублёвых сбережений, так как «Сургутнефтегаз» хранит свою «кубышку», то есть огромный неиспользованный запас денежных средств, в долларах и евро, что обеспечивает компании дополнительные доходы от разницы валютных курсов.

Сильнее в нефтегазовом секторе в октябре обвалились обыкновенные акции «Татнефти» (-10,5%), ранее более стабильные «префы» «Транснефти» (-10,2%) и акции НОВАТЭКа (-10%). В свою очередь, акции «Газпрома» подешевели на 8%, а ЛУКОЙЛа — на 8,2%. Но так как фактор президентских выборов в США уже не будет оказывать в ноябре существенного влияния на российский и мировой фондовый рынок, есть надежда, что в ноябре у российского рынка, включая нефтегазовые акции, появится возможность для восстановления.

Наталья Мильчакова, к.э.н., заместитель руководителя «Информационно-аналитического центра «Альпари»

В ПЕТЕРБУРГЕ ЗАВЕРШИЛСЯ ФЕСТИВАЛЬ «ЧУДО СВЕТА»

Фестиваль «Чудо Света» в Санкт-Петербурге традиционно прошел в первые выходные ноября, в рамках мероприятий, посвященных Дню народного единства. Финальным аккордом фестиваля стало шоу дронов. В воскресенье над Петропавловской крепостью подняли тысячу беспилотников, которые нарисовали в небе гигантский логотип «Чуда Света».

Фестиваль состоялся в новом, антиковидном формате. Гибридность (оффлайн / онлайн), масштабирование (рекордное число локаций и объектов), маршрутизация и управляемая логистика зрительских потоков стали ключевыми технологиями при его организации в условиях эпидемиологических ограничений.

Морские победы, история, мистика и игра красок. Все это сплелось в единый маршрут по территории Петропавловской крепости. Зрители перенеслись в музей под открытым небом, который в эти два вечера превратился в фантастическую световую инсталляцию. Прогуливаясь по узким улочкам, зрители познакомились с историей военно-морского флота нашей страны и ее славными победами.

Желающих увидеть «Чудо Света» оказалось много, было видно, что люди соскучились по ярким впечатлениям и позитивным эмоциям. На входе в Петропавловку выстроилась длинная очередь, но благодаря отлаженному маршруту и четкому таймингу каждой из 11 локаций, плотного скопления людей удалось избежать. Дикторский голос, видео ролики и около сотни волонтеров на всей территории фестиваля помогали людям не забывать о соблюдении масочного режима и социальной дистанции.

Не все сразу смогли понять принципиально новый подход создателей светового представления. В соцсетях и некоторых СМИ появились неоднозначные комментарии людей, которые не были на фестивале, относительно рисков при проведении зрелищных мероприятий. Однако в действительности, по многочисленным оценкам очевидцев, организаторам удалось соблюсти все необходимые условия безопасности. Важно, что и петербургская публика отнеслась к этим требованиям с пониманием и высоко оценила организацию фестиваля.

Как и предполагалось, значительная часть аудитории фестиваля предпочла остаться дома. И видимо поэтому онлайн трансляция фестиваля в этот раз поставила очередной рекорд. К этому времени уникальным световым шоу на Петропавловской крепости смогли насладиться более полумиллиона человек, трансляцию смотрели зрители в 80 странах. В топ-10 стран по количеству онлайн-зрителей вошли Россия, Япония, США, Италия, Испания, Германия, Беларусь, Финляндия, Индия и Франция.

«Радостно, что столько народу приходит. Я, честно говоря, даже не ожидал, что такое количество людей, которым это будет интересно. И я вижу, что все люди в масках, как и я, что безусловно здорово!»

Максим Леонидов

«Я смотрела фестиваль «Чудо Света» онлайн. Потрясающе. Световые шоу понравились больше всего — красиво и завораживающе. Даже пригласила своих друзей. Особенно была интересна локация, любопытно, как это происходило в самой крепости. Жаль, границы закрыты, испанцы были бы рады прилететь на фестиваль».

Марлен Родригес, Испания

«Шоу сделано очень точно технически и художественно. Все в меру, все выверено. Аудио и видео идеально синхронизировано. Представление реально интересно и ни в каком месте нет композиционного провисания».

Алиса Вокс

«Редко что-то может удивить, так уж мы устроены, но этот фестиваль стал особенным по многим причинам. Меня очень порадовал новый формат».

nastia_pumba

«Фестиваль «Чудо Света» в этом году еще более завораживающий, чем прежде. Какое-то очень тонкое, неосязаемое искусство, которое оставляет тебя в умиротворенном состоянии».

ninadotsenko90

«Приехали посмотреть световое шоу – «чудо света»

И не пожалели, красотища сказочная. Мы все были в восторге»*

fitnessmama.spb

* пунктуация и орфография авторов сохранены

«ВОСТОЧНОАЗИАТСКИЙ СОЦИУМ – ОБЩЕСТВО ИЕРАРХИИ»

АНДРЕЙ ЛАНЬКОВ, Кандидат исторических наук, профессор Университета Кунмин (Сеул).

АЛЕКСАНДР ЛОМАНОВ, Доктор исторических наук, профессор РАН, заместитель директора по научной работе Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН), член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».

АЛЕКСАНДР МЕЩЕРЯКОВ, Японист, историк и литератор, лауреат премии «Просветитель».

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ, Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

КРУГЛЫЙ СТОЛ

Коронавирус позволил задаться не только вопросами сиюминутной эффективности государств в кризисной ситуации, но и проблемами более глубокими, философскими, даже экзистенциальными. Беспокойное время порой идеально подходит для спокойных бесед, а современные технологии позволяют собрать за виртуальным чайным столом таких выдающихся востоковедов, как профессор сеульского Университета Кунмин Андрей ЛАНЬКОВ, заместитель директора ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН Александр ЛОМАНОВ, профессор факультета гуманитарных наук НИУ «Высшая школа экономики» Александр МЕЩЕРЯКОВ. Вёл беседу о том, как цивилизации Дальнего Востока реагируют на форс-мажор, главный редактор журнала Фёдор ЛУКЬЯНОВ.

ЛУКЬЯНОВ: Пандемию коронавируса назвали «идеальным штормом», но, думаю, в предстоящие годы нас ждёт ещё много «штормов» разного рода. Что такое «кризис по-восточноазиатски» и чего нам ожидать в дальнейшем? Начнём с Китая. По-китайски «кризис» означает, как говорят, и проблемы, и возможности. Действительно ли понятие кризиса в китайской культуре амбивалентно?

ЛОМАНОВ: Ответ на вопрос о кризисе есть у правящей партии Китая – Си Цзиньпин несколько раз говорил о том, что нужно «превратить угрозу в возможность». Слово «кризис» состоит из двух иероглифов: 危-wéi и 机-jī. Первый означает – угрозу, опасность, второй – механизм, движение. С самого начала эпидемии китайский лидер постоянно призывает превратить угрозу в возможность, в шанс. Так что в понятии «кризис» действительно заложена возможность перейти от первого знака ко второму, трансформировать явную угрозу в шанс на улучшение экономики, статуса на мировой арене. А раз партия сказала, значит, так оно и будет.

ЛУКЬЯНОВ: Что такое форс-мажор для японцев и как они относятся к проблемам? Они их пугают, мобилизуют или не волнуют и погружают в состояние дзена?

МЕЩЕРЯКОВ: Япония всё время живёт в состоянии готовности к форс-мажорным обстоятельствам. Постоянно слышны разговоры о том, что «сейчас землетрясение по нам вдарит», а специалисты подтверждают: «Обязательно вдарит». При этом нет никакой паники, есть желание решать проблемы. Япония, в отличие от Китая – страна маленькая, и не ставит глобальных задач. Пока японцы думают о том, смогут ли провести Олимпиаду в 2021 году. У них более прагматичный и приземлённый подход.

ЛУКЬЯНОВ: Если Япония находится в постоянном ожидании форс-мажора природного, то Республика Корея живёт уже много десятилетий в состоянии военно-политической напряжённости. Значит ли это, что там тоже готовы к любым поворотам судьбы и кризисы их не пугают?

ЛАНЬКОВ: Корейцы готовы к кризисам даже больше, чем японцы. И старшее поколение более мобилизовано. Это поколение – те, кому за 45–50 лет, – суровые, битые жизнью люди. В памяти ещё хранится история потрясений, которые выпали на долю страны за последнее столетие. Корейская война, ощущение постоянной угрозы, крайняя экономическая нестабильность, нищета – через всё это они прошли и к этому в целом готовы.

А молодёжь любит тихую, спокойную, стабильную жизнь – я не знаю, в какой степени они готовы к вызовам. Как бы то ни было, нынешний кризис показал, что корейская молодёжь в целом демонстрирует завидную дисциплину. По отношению к миру они, конечно, больше похожи на молодых жителей Северной Европы (Германии или Скандинавии). С одной стороны, они любят спокойствие и не очень ждут неприятностей от Северной Кореи, а с другой – с высокой степенью доверия относятся к государству и иерархии. Это хорошо видно на примере борьбы с коронавирусом: правительство сказало носить маски – и все их надели. Распорядилось соблюдать дистанцию, сидеть через стул друг от друга – все дружно, без участия полиции сидят через стул.

ЛУКЬЯНОВ: В конце 1990-х гг. вошло в моду понятие «азиатские ценности». Оно возникло в связи с финансовым кризисом 1997 г.: одни страны прибегли к поддержке МВФ и согласились на его условия, а другие, как Малайзия, отказались от помощи. Описывали эти ценности разнообразно, так что в итоге встал вопрос: есть ли они вообще? Насколько азиатские ценности определяют поведение, например, Китая?

ЛОМАНОВ: В Китае нормативными являются не «азиатские» ценности, а «ценностные воззрения социализма с китайской спецификой». В них есть и «западная» специфика, в том числе ценности свободы и демократии. Этот кризис показал, что в китайцах сильно внутреннее чувство ответственности друг перед другом, перед обществом.

У нас маску надевают тогда, когда на тебя смотрит полицейский. Если снимешь маску в Китае, ты «потеряешь лицо» – сразу станет понятно, что тебе наплевать на окружающих, что ты о них не заботишься, что ты выпал из системы социальных связей, которую и называют «азиатскими ценностями».

Дело не в страхе, а в чувстве ответственности перед социумом. Как сформулировал один мой китайский коллега: «В чём разница между китайцами и западными людьми? Мы живём не для себя, а для других». Конечно, говорить о том, что китайцы готовы полностью отказаться от индивидуальных интересов ради социума – большое преувеличение. Но в повседневной жизни, во взаимодействии с окружающим миром, человек постоянно должен подчёркивать своим поведением, что он помнит и заботится о других.

ЛУКЬЯНОВ: А характерна ли такая позиция для японского мировоззрения?

МЕЩЕРЯКОВ: Пожалуй. На первый взгляд Япония похожа на западную страну, но у неё тоже есть своя специфика. Показательный пример – во время аварии на Фукусиме-1, к удивлению наблюдателей, не было случаев мародёрства. Это говорит о том, что вестернизация, хотя и оказывает сильное влияние на социум, имеет свою специфику. Думаю, причина в том, что Япония живёт в безрелигиозном обществе и в диалоге «человек – божество» место высших сил занимает социум. Люди научаются жить в такой системе координат, иначе не было бы ни общества, ни людей.

Это отличается от западного мышления, для которого есть традиционный ограничитель поведения – всеведущий Бог. Сегодня, правда, мы живём на обломках христианского общества – немногие считают, что Бог видит их каждую минуту. Но место Бога занял Закон: «не воруй, а то посодют». То есть, если полицейские тебя не видят, Закон не работает – ты можешь вести себя как угодно.

Отношение японцев и китайцев к ответственности и к нарушителям общественного порядка – другое. Если кто-то что-то нарушил, его фактически подвергают остракизму – причём без подсказки сверху. Поэтому, чтобы в условиях пандемии выйти на улицу без маски, нужно обладать чрезвычайно большим мужеством. Думаю, это и есть конфуцианские ценности (я против термина «азиатские»: есть Ближний Восток и Дальний Восток, а это совершенно разные вещи).

ЛУКЬЯНОВ: А как в конфуцианском мире обстоит дело с культурой доносов?

МЕЩЕРЯКОВ: В российском обществе доносы осуждаются потому, что у нас нет доверия к власти. А в Америке (как и в Европе, и в Японии) культура доносов – вещь абсолютно нормальная. Полиция считается не врагом, а другом – особенно в Японии. Полицейские там – это люди, которые объяснят, как пройти к нужному месту, ответят на все вопросы, у них можно попросить немного денег на проезд (этот заём возвращают в более чем 90 процентов случаев). Доверие к власти – очень важный момент. Это не самодержавная власть, а власть с обратной связью, и японцы властям – особенно чиновникам мелкого и среднего уровня, с которыми они чаще всего и имеют дело, – доверяют. У меня есть опыт общения с японскими чиновниками, и должен сказать, что я в восхищении.

ЛУКЬЯНОВ: Прозвучала мысль, что молодёжь в Корее движется в сторону североевропейского менталитета. Любопытно, что в Скандинавии есть особое определение качества общественных отношений, которое с трудом переводится на другие языки. Есть такое специальные слово «янтелаген» (на шведском “Jantelagen”, на норвежском и датском – “Jantelove”»), которое означает, что не надо высовываться, ты должен быть таким, как все. Там это воспринимается скорее в негативном ключе уравниловки, хотя имеет и позитивное воздействие, поскольку степень дисциплинированности скандинавских обществ вне зависимости от правительственной политики высока. Склонность к коллективизму и даже к коллективному самопожертвованию – не имеет ли она оборотной стороны в Восточной Азии? Будь, как все, а если не хочешь, то общество тебя заставит?

ЛАНЬКОВ: Абсолютно так. Я, кстати, ещё раз убедился в единстве конфуцианской цивилизации: всё, что относится к Китаю и Японии, применимо и к Корее. Доверие к государству как к институту там чрезвычайно высокое, и это удивительно сочетается с тем, что значительная часть населения к нынешней правящей партии, например, относится плохо. Сильны чувство собственной ответственности перед окружающими и нежелание «высовываться». Маски носят не потому, что они защищают самого носителя: власти объяснили, что маска нужна для защиты окружающих, а ты же должен заботиться об окружающих – для человека, выросшего в конфуцианском обществе, это аксиома.

Общество Северной Европы и общество Восточной Азии в чём-то очень похожи. Единственное серьёзное различие между ними – иерархия. Восточноазиатский социум – общество иерархии, где представление об изначальном неравенстве людей вошло в плоть и кровь и не воспринимается как нечто негативное. Старший выше младшего, начальник выше подчинённого. А в Северной Европе – подчёркнутое равенство.

Кроме доверия друг к другу, в Корее также высока бытовая честность – в стране практически нулевой уровень преступности, особенно насильственной.

Конечно, у этого есть и оборотная сторона. Одна из проблем восточноазиатской ментальности – высокая трудовая дисциплина и конформизм. Человек, который начинает действовать нетрадиционно, «неправильно», создаёт проблемы. То, что в Корее нет ни одного лауреата Нобелевской премии, и то, что там в одиннадцатимиллионном городе можно спокойно уйти из дома, не заперев дверь, – эти два обстоятельства тесно связаны друг с другом. Существует некое общественно одобряемое поведение и строй мыслей, и когда человек от этого строя отклоняется, на него оказывается гигантское давление со всех сторон. Иногда достаточно жёсткое и чуть ли не насильственное, чаще мягкое, но мощное, и человек возвращается на правильную дорогу. Это и понятие «не воруй», и правила «действуй по инструкциям», «не пытайся выдумать что-то совсем уж новое», «не считай себя умнее других, особенно старших».

ЛУКЬЯНОВ: Мне, как человеку совершенно стороннему, эти страны всё же кажутся совершенно разными. Когда я бывал в Китае, то не чувствовал себя чужеродным, хотя там много для нас странного, и белый человек отличается от ландшафта. В Корее – то же самое. А вот в Японии, притом что фасад абсолютно западный, у меня было ощущение, что есть какая-то «стеклянная стена» и я там – совсем чуждый элемент. Но культура вроде бы одна. Почему, например, Китай не воспринимается в России как нечто чуждое?

ЛОМАНОВ: Причисление Китая к странам конфуцианской цивилизации, с одной стороны, верно, с другой, очень условно, потому что у Китая за спиной всё же семьдесят лет опыта строительства социализма, огромное заимствование советской, российской культуры. К Японии и Южной Корее понятие «советский синдром» неприменимо. А в Китае «советский синдром» – это комплекс воспоминаний, переживаний, опыта целого поколения, которое в 1950–1960-е гг. попыталось полностью перекроить китайскую жизнь по советским учебникам и лекалам.

В современную китайскую культуру вплелась культура российско-советская. В Китае нет полного доверия к власти, и это было хорошо видно во время эпидемического кризиса. Поскольку некоторая часть интеллигенции относится к государству критично, на пике эпидемии его начали обвинять и в том, что ситуация ухудшается, и в том, что эпидемия вообще возникла. Доверие к правоохранительным органам тоже ограниченное, выборочное, по многим вопросам люди не станут обращаться в полицию. Двери автомобиля никто не оставит открытыми, поскольку уровень недоверия между людьми тоже достаточно высок. В общем, негативные стороны бросаются в глаза.

А вот когда дело касается общих интересов – например, борьбы с эпидемией, желания людей сообщить о соседе или о прохожем, который вернулся из другого города и пытается увильнуть от карантина, угрожая тем, кто живёт рядом, – вот по такому вопросу люди готовы обращаться к местным властям и полиции с тем, чтобы защитить именно свою жизнь и здоровье своих близких от тех, кто поступает легкомысленно и эгоистично.

Китайское общество чрезвычайно неоднородно, в городах много рабочих мигрантов из деревень. Такого, думаю, нет ни в Корее, ни в Японии. Ту работу, которую в России выполняют трудовые мигранты из постоветских республик, в Китае делают «отходники» из бедных деревень: они работают на стройках, в качестве обслуги в домашнем хозяйстве. Конечно, есть разница в менталитете, культурном уровне, образовании, поэтому постоянное перемешивание людей внутри страны не ведёт к появлению сплочённого гомогенного сообщества, где действительно можно было бы оставить дверь открытой на весь день и уйти. Вроде бы есть конфуцианство, и о нём помнят, но причислить современное китайское общество к тем, кто живёт по конфуцианским правилам, достаточно сложно.

Есть ещё одно обстоятельство – высочайшая степень конкуренции в обществе. С одной стороны, поощряется и тот конформизм, о котором сейчас говорили коллеги: да, нельзя высовываться, противопоставлять себя коллективу, ни в коем случае нельзя показывать, что ты умнее других, что смотришь на них свысока. С другой стороны – бешеная конкуренция при поиске работы, при поступлении в вуз. Родители бьются за то, чтобы пристроить ребёнка в школу при хорошем университете. Кто-то даже готов оставить престижный пост, закрыть бизнес и поступить на любую работу в такой университет ради того, чтобы ребёнок мог учиться в школе при этом университете и потом легко туда поступить.

Поэтому с одной стороны – гомогенность, с другой – огромное популяционное давление.

Если не читать книжки по двенадцать часов в день, поступить куда-то, пробиться дальше невозможно. Все прекрасно понимают: если не стараться, не тянуть жилы, добиться успеха нереально.

И это сложная диалектика. Коллективизм и принятие общих правил, непротивопоставление себя коллективу – и стремление стать лучшим, чтобы сдавать экзамены или продвигаться по службе. Образуется поле напряжения, благодаря которому китайское общество сейчас очень динамично, способно к инновациям, к движению вперёд. Они хотят Нобелевскую премию, и собираются её добиться.

ЛУКЬЯНОВ: Мы знаем из кино про японские корпорации, про их жуткую, железобетонную иерархию, когда ты не имеешь права ни на что, пока не шагнул на следующую ступень, и ни на что не можешь претендовать, всю жизнь работаешь на то, чтобы двигаться вверх. Известна статистика по депрессиям, алкоголизму, самоубийствам. Всё действительно так ужасно?

МЕЩЕРЯКОВ: Тот, кто родился и вырос в таком обществе, к нему привык. Конкуренция в Японии, конечно, острая, но система понемногу трансформируется. Да и выслугу лет никто не отменял. Люди знают, что с возрастом постепенно поднимаешься всё выше и со временем станешь начальником. Поэтому пока молодой – терпи, но перспектива роста позволяет с этим мириться.

Да, в Японии острая конкуренция между различными организациями, фирмами, институциями, университетскими группами. Это правда. Поэтому одиночек мало. Ты вливаешься в группу, получаешь защиту – и этой группе нужно сохранять лояльность всю жизнь. Это средневековая особенность, которая продолжает жить. Хочу добавить к словам Александра Ломанова: серьёзная проблема Китая – китаецентричная картина мира, которая никуда не делась. «Мы здесь, в центре, и от этого получаем огромное удовольствие, а остальные – варвары». Поэтому у Китая мало опыта интеграции окраин в общую китайскую жизнь, она только сейчас начинается.

В Японии с эпохи Мэйдзи (со второй половины XIX века) считается, что «мы все – японцы». Японскую нацию строили очень быстро. Поначалу жители Хоккайдо не понимали людей с Окинавы, но образовательная политика была направлена на то, чтобы все ощутили себя японцами. О человеке, совершающем нечто предосудительное, с укором говорят: «Он так плохо поступил, несмотря на то, что японец». Понятие «японец» определяет и моральный облик, и поведенческий идеал.

ЛУКЬЯНОВ: Получается, что и в Китае, и в Японии разное, но укоренённое чувство превосходства перед другими? Оно может не декларироваться, но всё равно есть?

МЕЩЕРЯКОВ: Это ощущение постоянно трансформируется. В первой половине ХХ века японцы считали себя лучше всех, что подтверждалось наличием разных качеств, прежде всего, готовностью умереть за императора. На это наслаивались другие черты, которые были у японцев или приписывались им: трудолюбие, уважение к семье и так далее.

После войны чувства превосходства уже не было, и японцы стали находить удовольствие в собственной уникальности, в том, что они «другие» (что само по себе ни хорошо, ни плохо). Экономические достижения тоже играли роль, но главное было в отличии. Доходило до анекдотичности: «У японцев пищевод длиннее, чем у европейца». Что из это следует? Ничего. Японский язык не входит ни в одну языковую семью. Хорошо это или плохо? Никак. Но люди получали от этого удовольствие. Расхожим в своё время было рассуждение, что у японцев полушария мозга работают не так, как у белых. До определённой степени это можно назвать культурным национализмом, но без превосходства. В национализм обычно вмонтирована агрессивность – Япония в этом смысле интересный вариант, так как рассуждения о своей самобытности в послевоенной Японии в агрессию не переросли.

ЛУКЬЯНОВ: А корейцы считают себя особенными, лучше других?

ЛАНЬКОВ: С одной стороны, корейский национализм силён. Представления об особости, национальном величии, солидарности с другими корейцами вмонтированы практически в любой идеологический пакет, который предлагается в идейно-политическом супермаркете. У меня всегда было ощущение (конечно, субъективное), что у китайцев и японцев национализм тихий, спокойный, уверенный в себе, а у корейцев – истеричный и замешанный на чувстве собственной неполноценности. Это такой «нутряной» надрыв, порождающий рассказы о том, что в древности земли Кореи простирались до Вьетнама, что это корейцы придумали иероглифику, а корейские учителя ездили просвещать японских варваров.

С другой стороны, комплекс неполноценности корейцы испытывают, похоже, только перед тремя цивилизациями. Раньше это был Китай, а сейчас корейцы чувствуют, что они не такие крутые, как американцы, японцы и европейцы. Рассказы о собственном величии в сочетании с воспоминаниями о бедах последних веков, когда корейцев били все соседи, говорят о том, что они в итоге как-то выправились, но глубокая внутренняя неуверенность осталась.

ЛУКЬЯНОВ: Мы подошли к следующей важной теме. Пандемия выявила много интересных процессов на мировой арене, и один из них – резкое обострение американо-китайского противостояния. По духу – это холодная война, но по структуре – нечто совсем другое. В этом контексте Восточная Азия и Тихоокеанский регион приобретают иное стратегическое значение – они становятся центром многих процессов. Обострение международной обстановки заставит реагировать все страны и народы в этом регионе. Китай будет главным участником, а Японии и Корее, скорее всего, придётся адаптироваться. Китай хитро и умно избегал прямых лобовых столкновений, но сейчас этого, похоже, больше никто не позволит. В какой степени классическая китайская культура готова к мобилизации – если не к войне, то к серьёзному внешнему противостоянию?

ЛОМАНОВ: Америка оказывала сильное влияние на китайскую интеллигенцию и её настроения весь ХХ век – за исключением периода дружбы с СССР 1950-х годов. Замечательный интеллектуал первой половины прошлого века, философ и литературовед, историк, настоящий гуманитарий широкого профиля Ху Ши как-то сказал: «Американская луна круглее китайской». Он очень любил китайскую культуру, и много сделал для неё, но ему до сих пор – уже посмертно – припоминают это высказывание.

Иностранцы подвергли деконструкции традицию национализма в культуре Китая, и китайцы десятилетиями пребывали в состоянии недоумения – почему вдруг они были так жестоко биты. Появилось чувство пессимизма, неверия в себя. Отсюда и «американская луна круглее» и прочие ламентации в том же духе – «у нас всё не как у людей» и «всё неправильно, надо всю жизнь менять». Это был сильный импульс и для первой Синьхайской революции, и для второй революции 1949 г.: чувство кризиса, ощущение, что всё плохо, мотивировало китайцев искать выход из сложившейся ситуации.

При этом реформы Дэн Сяопина были бы невозможны без договорённостей Ричарда Никсона и Мао Цзэдуна. Китайско-американское сближение стало толчком для реформирования китайской экономики в конце 1970-х и в 1980-е гг., ведь отношения с СССР совсем испортились. Поэтому сейчас китайская интеллектуальная, политическая, экономическая элита чувствует себя некомфортно. Опыта прямого противостояния c США у Китая нет – за исключением Корейской войны в 1950-х гг., но то противостояние было физическим.

Повторения чего-то подобного не хочет никто. Каким образом страна может развиваться, проводить реформы, осваивать внешние рынки, получать новые технологии, находясь в состоянии холодной или квазихолодной войны с США, непонятно. Последние два-три года, когда Дональд Трамп начал всё сильнее нажимать на Китай, китайцы переживали своего рода «синдром отрицания»: было понятно, что происходит что-то плохое, но казалось, что это можно «перетерпеть». Дескать, полгода-год и Трамп обязательно одумается, как и другие американские президенты, которые критиковали Китай, а потом перешли к прагматической политике. Надо просто подождать, поторговаться, и американская политика наверняка изменится к лучшему, отношения стабилизируются. В крайнем случае нужно дождаться смены лидера – и всё вернётся на круги своя.

Но сейчас наступило осознание того, что Трамп не изменится, а если его и сменят, то преемник не будет более благосклонен к КНР.

Конечно, Китай не хочет конфронтации или военного противостояния. Но главная цель Китая на протяжении полутора столетий, начиная с конца XIX века, – сила и богатство. Всё формулируется в этих двух иероглифах, и они для китайцев важнее, чем те, о которых шла речь в начале. Они не хотят кризисов, они хотят силы и богатства. А вот как быть сильными в условиях, когда Америка против того, чтобы Китай становился ещё сильнее и богаче – огромный вопрос, и ответ на него ещё не найден.

ЛУКЬЯНОВ: То есть к противостоянию «до последнего» Китай пока не готов?

ЛОМАНОВ: Надо учитывать опыт общения с Советским Союзом и заимствования китайцами того, что мы бы назвали нашими «советскими» ценностями. Так, вопреки конфуцианским нормам, требующим ставить жизнь на первое место (важнее всего потомство, передача семейной традиции), очень популярными в Китае стали истории героев Великой Отечественной войны. Образы Зои и Шуры Космодемьянских до сих пор присутствуют в повседневной китайской культуре как символ самопожертвования. Это опыт того, как, столкнувшись с экзистенциальной угрозой для существования своего государства, оба ребёнка в семье пошли на войну и погибли за свою страну.

В какой мере опыт усвоен, как он будет сейчас всплывать в образовательной системе, в повседневном политическом и культурном дискурсе, – другой вопрос. Но российская прививка, несомненно, помогла китайцам стать сильнее духом, смелее. Не бояться угроз, как в конце XIX – начале XX веков, когда Китай били, и чем сильнее его били, тем больше становилось чувство беспомощности, формируя порочный круг: чем слабее китайцы чувствовали себя, тем сильнее их били, и чем больше их били, тем слабее они себя чувствовали. Советский импульс помог разорвать этот замкнутый круг. Ну и однопартийная система власти, цементирующей, воспитывающей, направляющей – от регресса к прогрессу, от бедности и упадка к силе и богатству – это играет важную роль в формировании будущего китайского ответа на внешний вызов.

ЛУКЬЯНОВ: Можно ли представить, что в случае последовательного обострения военно-политической обстановки в Азии Япония перестанет воспринимать себя «непотопляемым авианосцем США» и будет формулировать собственные интересы и возможности их силового отстаивания?

МЕЩЕРЯКОВ: В ближайшее десятилетие, думаю, нет. В нынешней ситуации это совершенно невозможно. Япония окружена странами с ядерным оружием, а она таким оружием пока что не обладает. Американцы защищают её (или якобы защищают), хотя ведутся разговоры, что Япония должна стать «нормальной страной» – по-настоящему легализовать армию, принимать участие в военных конфликтах. Такие настроения есть, они растут и когда-то могут победить. Но чтобы страна стала «нормальной», нужно пойти на большие жертвы: пересмотреть всю систему образования и отказаться от идеи о том, что японцы – уникальный мирный народ. А это довольно трудно.

Многие сомневаются, что в критической ситуации американцы защитят Японию. И японцы с большим скепсисом относятся к американцам, но выхода нет: в Японии вполне панические настроения по отношению к Северной Корее, Китаю.

И хотя Китай, как мне кажется, не демонстрирует агрессивных намерений, но, как говорится, когда идёшь по улице и видишь слона, становится страшно. И хотя слон может быть добрым, он есть и выглядит устрашающе.

ЛУКЬЯНОВ: Если эскалация американо-китайского противостояния обострится до применения военной силы, Япония займёт сторону Вашингтона или будет избегать однозначных решений?

МЕЩЕРЯКОВ: Это зависит от США. Я не политолог, а историк, и не вижу серьёзных поводов для конфликта между Соединёнными Штатами и Китаем. Конечно, американская риторика агрессивна, её можно назвать новым изводом теории «жёлтой опасности». В Америке сильны разные мессианские настроения, но мне всё-таки кажется, что более прагматические устремления возьмут вверх.

ЛУКЬЯНОВ: А корейцы боятся слона?

ЛАНЬКОВ: Сегодня сложно найти страну, где отношение к Соединённым Штатам было бы настолько же позитивным, как в Корее. Для корейцев американцы – спасители. Многие помнят, как в сентябре 1950 г., когда южане проигрывали войну, США в самый последний момент пришли на помощь. Большинство корейцев относятся к американцам с неимоверной наивностью, считая, что Америка их не оставит. Корейская элита интегрирована в американскую даже больше, чем японская. Международные отношения и социологию преподают почти исключительно выпускники американских университетов. А без степени из Лиги плюща попасть в хороший корейский вуз на работу проблематично.

Многое из сказанного относится, прежде всего, к нынешней оппозиции. У людей, стоящих у власти, более сложное отношение к американцам. Они выросли из националистического движения с марксистско-ленинским «уклоном», который постепенно исчез, но не совсем. В окружении нынешнего президента есть определённая настороженность и недоверие к США, есть и те, кто воспринимает американцев не как спасителей, а как тех, кто вмешался и разделил страну в 1945 году. Но в целом отношение к американцам очень позитивное, напоминает отношение католиков к Папе Римскому.

Как это всё сочетается с Китаем? Любопытно, что в отличие от других соседей Китая (Японии и Вьетнама) в Корее традиционно его не особо боялись. Корейцы относятся к Китаю даже как-то свысока: это большая и немного бестолковая страна с великим прошлым, но жалким настоящим. Это отношение сейчас начинает меняться, но полностью не исчезло. Поэтому особого страха перед Китаем нет. Текущий конфликт воспринимается как досадная неприятность, и мало кто боится, что Корея окажется в него втянутой – а зря. По сути, она уже втянута. И экономика страдает, поскольку американцы требуют не торговать с Китаем отдельными видами товаров.

ЛУКЬЯНОВ: Интересно, что корейцы не боятся китайцев: ведь слон есть слон, тем более – здесь он совсем рядом. Вы говорите, что корейцы не считают, что их втянут. Это странно, потому что кажется совершенно неизбежным, – если в регионе начинается серьёзное противостояние, столь существенная страна, к тому же обременённая давним конфликтом, не сможет остаться в стороне.

ЛАНЬКОВ: Да, и это большая ошибка. Но американо-китайский конфликт воспринимается только в экономическом измерении, об этом пишут и говорят. А о том, что всё может кончиться стрельбой, и Корея неожиданно обнаружит, что она в очередной раз стала объектом свары двух соседей (как с ней неоднократно бывало), – об этом мало кто думает. Таких считают алармистами. Опасности элита не видит. Кроме того, силовики и значительная часть МИДа – люди правых и проамериканских взглядов.

ЛУКЬЯНОВ: Большая война между Китаем и США – совсем крайний и далеко не самый реалистичный сценарий, но торгово-экономическая битва уже идёт, и в технологической сфере – тоже. Борьба за доминирование не предполагает устойчивого компромисса. Готово ли китайское общество затянуть пояса, пожертвовать своей средней зажиточностью и пойти на мобилизацию ради того, чтобы выстоять в поединке с «бумажным тигром»?

ЛОМАНОВ: Шанс на военный конфликт всё же существует. Если Китай попытается задействовать силовой сценарий воссоединения с Тайванем, вероятность вмешательства Соединённых Штатов велика. Япония и Корея могут стать невольными участниками этих событий, ведь на их территории расположены американские военные базы, а это самый удобный плацдарм для воздействия на Китай. Если же Китай ввяжется в противостояние с Америкой, то жертвовать придётся многим – пушки вместо масла, поступиться благосостоянием ради защиты национальной территории, суверенитета и так далее.

Китайское общество, пожалуй, всё с большей готовностью мобилизуется для защиты своих интересов.

Китай стоит перед выбором – либо самостоятельно развивать экономику высоких технологий, вопреки американскому давлению и торговым санкциям, чтобы к середине этого столетия стать ровней США, либо согласиться на роль «мировой швейной мастерской», отказавшись от научно-технического прогресса.

Но такие перспективы Китай совершенно не устраивают. Он разбогател, шитьё дешёвых кроссовок – больше не его специализация, зарплаты выросли, ВВП на душу населения там уже на российском уровне и потихонечку его опережает.

Си Цзиньпина часто упрекают в том, что он отвернулся от лозунга Дэн Сяопина «держаться в тени», упуская, что полностью этот лозунг звучит так: «скрывать блеск, держась в тени». Этот внешнеполитический завет вполне соответствует конфуцианской умеренности, принципу «не высовывайся». Но Китай уже «высунулся» в сфере современных технологий, и, пожалуй, последним прощанием с былым смирением стала программа «Сделано в Китае – 2025». Это выход на мировой уровень по десяти направлениям: транспортное машиностроение, искусственный интеллект, робототехника, биомедицина и так далее, и вот это произвело эффект красной тряпки. Здесь интересы крупного западного бизнеса и американской администрации полностью совпали – такого возвышения Китая нельзя допустить, техническое развитие Китая надо сдерживать.

Суть экономического противостояния отличается от противостояния военного. Здесь у Китая есть все причины и возможности отвечать на давление самыми жёсткими методами. Китай будет стоять до последнего, защищая и экономический, и политический суверенитет – именно ради того, чтобы масла было больше, чем пушек. Ну и пушки тоже имеются, конечно.

ЛУКЬЯНОВ: А японцы готовы на жертвы в случае ухудшения ситуации – терпеть, сжимать зубы и так далее?

МЕЩЕРЯКОВ: В настоящий момент, безусловно, нет. Япония никогда не была богатой страной – её опыт благосостояния очень короткий: уровень жизни стал расти в 1960–1970-е годы. С одной стороны, это может сыграть в пользу того, что «мы потерпим». С другой стороны, огромное влияние оказывает демографический фактор. В странах, где на фертильную женщину приходится 1,3 ребёнка, дети достаточно эгоцентричны, и они не хотят положить свою жизнь непонятно на что. И в этом смысле японские юноши и девушки с точки зрения «маскулинных» стран – другие. К тому же у Японии нет «сверхцелей». У США и Китая они есть, есть желание что-то доказать. У Японии нет. Поэтому, думаю, японское население не слишком готово к жертвам.

ЛУКЬЯНОВ: А корейцы готовы?

ЛАНЬКОВ: Однозначно больше, чем японцы. Большую роль здесь играет наличие реального противника. Все мужчины (и небольшая часть женщин) служат в армии, и там ведётся достаточно активная политработа. Им сразу объясняют: «Если что начнётся – вы смертники. Живёте тридцать минут. Ваша цель – выполнить боевую задачу. Таким образом спасёте страну». Это не вызывает возражения.

Но подобное смирение относится в первую очередь к потенциальному противостоянию с КНДР. А вот если Корея обнаружит себя в очередной раз пешкой в американо-китайских сложных комбинациях, нет уверенности в том, что молодые корейские парни и девушки будут готовы умирать в каких-то непонятных геополитических разборках.

Если говорить об экономических трудностях – сейчас народ, в общем-то, немножко избалован, но старшее поколение помнит времена нищеты. В 1963 г. Корея по своему развитию была примерно как африканская страна, отстающая по показателям от Гватемалы и Папуа – Новой Гвинеи. Если придётся, думаю, те люди, которые помнят, выругаются, подтянут пояса и пойдут работать, куда деваться.

И последнее – если у японцев нет сверхцелей, то у корейцев есть: доказать наконец миру свою «крутизну».

Национализм, который в Японии сильно подавляется и сочетается с чувством превосходства, в Корее вполне себе существует и поощряется.

ЛУКЬЯНОВ: Дорогие друзья, огромное всем спасибо за замечательную беседу!

Текст подготовила Евгения Прокопчук, выпускающий редактор журнала «Россия в глобальной политике», аналитик ЦКЕМИ Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены. Медицина > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564063 Андрей Ланьков, Александр Ломанов, Александр Мещеряков, Федор Лукьянов

КОНСТРУИРУЯ АРКТО-ПАЦИФИКУ

АЛЕКСЕЙ КУПРИЯНОВ

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора международных организаций и глобального политического регулирования отдела международно-политических проблем ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ГЕОПОЛИТИКУ БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ

«География напрямую касается власти. Хотя часто предполагается, что это невинная вещь, география мира – не продукт природы, а продукт истории битв между соперничающими державами за власть организовывать, оккупировать и администрировать пространство».

Так писал в работе «Критическая геополитика» Джаред Тоал[1]. Некогда он вместе со своими единомышленниками Джоном Эгнью, Дереком Грегори, Клаусом Доддсом поставил цель деконструировать геополитику как направление теории международных отношений. Сама по себе геополитика, как утверждали Тоал со товарищи, была детищем конца XIX – начала XX века, когда европейские державы и США, завершив раздел мира, приступили к его переделу. До того география как наука служила помощницей колонизаторов, навязывая покорённым народам выгодные европейцам формы организации пространства, но теперь превратилась в оружие, которое великие державы использовали друг против друга.

Это оружие в ходу до сих пор: как и прежде, государства разрабатывают и используют геополитические конструкты к собственной выгоде. Самым свежим примером такого рода является пресловутая Индо-Пацифика: хотя сам термин восходит к середине XIX века, геополитическое звучание придал ему в первой половине XX столетия немецкий географ Карл Хаусхофер. В январе 2007 г. индийский моряк и аналитик Гурприт Кхурана возродил его из небытия, спустя полгода это понятие упомянул японский премьер Синдзо Абэ, а четыре года спустя им наконец заинтересовались в Соединённых Штатах. Американцы решили использовать понятие Индо-Пацифики вместо предыдущего американского конструкта – Азиатско-Тихоокеанского региона, разработанного ещё в 1960-е гг.

Не произошло никаких географических изменений – реки не изменили течение, острова не превратились в материки и проливы остались проливами, но трансформировалась экономическая и политическая ситуация.

Страны АСЕАН уже не готовы играть роль антикитайского барьера, и в качестве южного бастиона против Китая в Вашингтоне теперь видят Индию.

Пример Индо-Пацифики даёт представление о том, насколько гибки и неопределённы могут быть геополитические концепты. Сейчас можно насчитать минимум пять версий, каждая из которых отличается друг от друга географически; некоторые при этом хорошо сочетаются концептуально (например, индийская и индонезийская, признающие центральную роль АСЕАН). В целом Индо-Пацифика в трактовке США нацелена на сдерживание Китая, в трактовке азиатских стран – на возрождение торгового и культурного сотрудничества в Индийском и западной части Тихого океана вдоль торгового пути из Китая в Европу и на контроль этого пути. Если в американском понимании основой Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) является Quad (Австралия, Индия, Соединённые Штаты, Япония), то в азиатском – инклюзивное экономическое и культурное сотрудничество со всеми странами региона. Неслучайно Индию и государства Юго-Восточной Азии так интересует позиция России как страны, обладающей богатыми природными ресурсами, мощным флотом (пусть и развернутым в основном в Атлантике) и при этом имеющей выход в Тихий океан.

Однако в настоящий момент Россия достаточно критически относится к Индо-Пацифике, не замечая разницы между азиатской и американской её трактовками. Тихоокеанский флот России сравнительно невелик, у России нет баз в Индийском океане и возможности проецировать туда силу, Москва не стремится втягиваться в конфликты в западной части Тихого океана. У России есть собственный альтернативный проект – Большая Евразия, которая должна связать весь материк от Владивостока до Лиссабона. Проблема в том, что это проект сугубо континентальный, и он мало интересует Индию и страны Юго-Восточной и отчасти Восточной Азии, основные перевозки которых осуществляются по морю. Для них нет смысла отказываться от морских грузоперевозок, которые по-прежнему самые дешёвые и удобные. Островные и полуостровные государства, отделённые от континентального массива проливами или горами, остаются пасынками Большой Евразии.

Геополитические конструкты – явление социальное, и они формируются в определённых географических, политических и экономических условиях. Индо-Пацифика – характерный пример создания такого конструкта. Кхурана исходил из трёх положений. Во-первых, рост Китая требовал от Индии создания нового геополитического конструкта, который заполнил бы концептуальный вакуум, образовавшийся в индийской внешней политике после окончания холодной войны. Во-вторых, индийская экономика демонстрировала темпы роста до 9% в год, значит, могла обеспечить материальное наполнение этого конструкта. Наконец, в-третьих, географические условия в самом широком смысле облегчали его материализацию. Более того, запрос на новый идейно-политический конструкт созрел и внутри индийских элит, уверенных, что Индия в ближайшее время может достичь своей цели – получить признание в качестве великой державы.

Сложились ли сейчас объективные факторы, которые позволили бы создать схожий конструкт с учетом российских интересов? Да, хотя они не столь очевидны и отличаются от индийских. В условиях «прохладной войны» между США и КНР, которая со все большей очевидностью перерастает в холодную, России необходимо выстроить собственную стратегию. Темпы роста российской экономики сейчас отстают от темпов роста индийской 12 лет назад – но слабость внутренней экономической базы является общей проблемой всех российских внешнеполитических инициатив. Это не означает, что России в принципе нужно отказаться от их выдвижения, но их следует соразмерять с экономическими возможностями. При этом складываются объективные факторы, они позволяют сформировать новый геополитический конструкт, который можно условно назвать Аркто-Тихоокеанским регионом (АТОР, Аркто-Пацификой). Их три: глобальное потепление, с каждым годом облегчающее судоходство по арктическим морям; подъем экономики стран Тихоокеанского региона и перемещение центра мировой экономики в Азию; и начало долговременного противостояния между США и КНР. Эти факторы создают благоприятные условия для превращения Арктики в пространство транзита и добычи ресурсов, и данный процесс возможен только благодаря финансово-экономическому участию стран северной и центральной частей Тихого океана.

Вместе взятые, Арктика как зона развития и Пацифика как движитель вполне могут материализовать Аркто-Пацифику, которая требует оформления в виде концепта.

Он имеет определённые географические, экономические, культурные особенности, которые отличают его от других геополитических образований.

По теме арктической геополитики существует обширная литература: ей занимались как иностранные (Ньорд Вегге, Ласси Хейненен, Роберт Макги, Хуман Пеймани, Филипп Штейнберг, Джереми Таш), так и российские исследователи (Надежда Замятина, Александр Пилясов, Надежда Харлампьева, Мария Лагутина) – список можно продолжать, но никто из них, насколько нам известно, не пытался целенаправленно создать геополитический конструкт, учитывающий долговременные экономические и политические процессы в странах Азии и в то же время актуальный в условиях новой холодной войны. Автор, чувствуя себя обязанным гигантам, на плечах которых он стоит, всё же надеется, что его скромный труд будет востребован.

Странная история Аркто-Пацифики

В отличие от большинства других геополитических конструктов, выстроенных на базе исторических, культурных, экономических, политических связей, Аркто-Пацифику придётся создавать с нуля. Разумеется, у неё тоже есть прошлое, но исторически это земля, по большей части населённая, выражаясь словами антрополога Эрика Вольфа, «народами без истории», которые столетиями находились на периферии западного мира. Они не создали высокоразвитой цивилизации, наподобие островной Тонганской империи, древних империй Африки или Мезоамерики: в суровом климате все ресурсы уходили на выживание. Хозяйственная деятельность ограничивалась охотой, собирательством и оленеводством, и максимальная единица, до которой сумели развиться социально-политические структуры в этом регионе, – племена, кланы и вождества.

В этот суровый мир регулярно вторгались пришельцы из более тёплых краев, прежде всего – русские поморы, торговавшие с местными племенами. В XVI–XVII веках английские и голландские мореплаватели неоднократно пытались пройти северо-восточным или северо-западным маршрутом к берегам Китая и Индии, чтобы избежать португальских эскадр. Аркто-Пацифика могла сформироваться ещё тогда – возможно, ей не хватило всего пары столетий. Хотя, как утверждают учёные, в пределах обозримой истории ледяной щит в Арктике целиком не таял никогда – а, следовательно, в отличие от других морских пространств Северный Ледовитый океан исторически не соединял, а разделял прибрежных обитателей – в периоды крупных потеплений лёд отступал. Но эпоха Великих географических открытий пришлась на так называемый Малый ледниковый период – похолодание XIV–XIX веков, которое заблокировало северные маршруты.

В XIX веке вместе с постепенным потеплением и развитием технологий вновь появился интерес к исследованию Арктики. Однако настоящий прорыв произошёл в межвоенный период. Для Советской России Арктика стала новым фронтиром, полем героических свершений и пространством несметных богатств, которые необходимо поставить на службу человеку. Планомерное освоение продолжалось и в послевоенные годы; параллельно осваивали Арктику канадцы, выстраивая сеть метеостанций и ведя геологическую разведку.

Распад СССР, казалось, означал конец арктической мечты. Города и посёлки, которые строились с таким трудом, пустели, уникальные технологии строительства и добычи ресурсов забывались, из территории будущего Арктика превращалась в призрак прошлого: у новой России не было ни интереса, ни возможностей для её развития. Они появились лишь в первые годы XXI века.

Россия начала возвращение в Арктику, и климатические и геополитические условия неожиданно дали ей для этого новый шанс.

Изменения климата и геополитика

Факт глобального потепления сейчас не вызывает сомнений у ученых-климатологов; очевидно также, что процесс этот начался не вчера и завершится нескоро. Наиболее заметно потепление в Арктике: площадь морского льда там сокращается, и происходит это быстрее, чем прогнозировалось ранее на основании компьютерных моделей. Регулярно фиксируются новые рекорды таяния льда, похолодания редки и недолговременны. Согласно ряду оценок, к 2100 г. (а часть ученых утверждает, что уже к 2050 г.) Северный Ледовитый океан будет полностью освобождаться летом ото льда.

Потепление влечёт за собой как отрицательные, так и положительные последствия. Ожидается, что в результате таяния вечной мерзлоты увеличатся выбросы метана; возникнут проблемы с инфраструктурой, в частности с трубами и построенными на вечной мерзлоте домами. Но при этом таяние льдов открывает морские арктические маршруты. В 2007 г. впервые за всю историю наблюдений полностью открылся Северо-Западный проход, а нынешний год стал рекордным для Северного Морского пути: уже к середине июля он оказался полностью свободен ото льда[2].

Это, разумеется, не означает, что Севморпуть или Северо-Западный проход в одночасье превратятся в аналог Суэцкого канала, как предсказывают некоторые оптимисты. Но время навигации увеличивается, снижаются требования к оборудованию судов и использованию ледоколов, а значит, неизбежно улучшаются условия прохода Севморпутём, который становится всё более привлекательным маршрутом. Пока это касается только летнего периода, но при нынешних темпах потепления возможно, что в не очень отдалённом будущем маршрут станет круглогодичным.

Ряд учёных, однако, полагает, что изменение климата – вещь непредсказуемая, и что в ближайшее время темпы глобального потепления могут замедлиться. Даже если оно будет продолжаться теми же темпами, не исключено, что изменение температуры приведет к непредсказуемым последствиям в том, что касается движения льдов, так что в краткосрочной перспективе ледовая обстановка на Севморпути может даже осложниться. Чтобы обеспечить постоянное функционирование СМП, Россия активно строит сейчас ледоколы и суда ледового класса. Но развитие этого маршрута и разработка полезных ископаемых на шельфе возможны лишь в том случае, если найдется достаточно судовладельцев, которые готовы будут отправлять свои суда через арктические воды, и потребителей, готовых покупать северные нефть и газ.

Век Азии

XX век должен стать Тихоокеанским веком, наподобие того, как XIX век был Атлантическим веком, утверждал в начале 1890-х гг. один из отцов японской геополитики Инагаки Мандзиро. Под этими словами готовы были подписаться и американцы с австралийцами – каждая из этих держав, правда, видела локомотивом Тихоокеанского века именно себя. Все они ошиблись: Тихоокеанский век, или, как его ещё называют, Век Азии, наступил на столетие позже, а его главным локомотивом стал Китай.

В 2019 г., по данным Мирового банка, на три страны Северо-Восточной Азии – КНР, Японию и Южную Корею – приходилось более 24% всего мирового ВВП, а всего на Азию – 36,77%, больше, чем на любую другую часть света. И этот процент постоянно увеличивается: экономика Азии растёт быстрее других, и двигателем роста выступают Индия и страны Северо-Восточной Азии. В структуре их внешней торговли (прежде всего, Китая) Европа занимает важное место: так, в 2019 г. торговля товарами Европы с Китаем оценивалась в 560 млрд долларов, с Японией – 124 млрд долларов, с Южной Кореей – 90,7 млрд долларов. Эти товары в массе своей доставляются в Европу через южную часть Тихого и Индийский океаны, Суэцкий канал и Средиземное море. Можно представить условную линию, проходящую с запада на восток и разделяющую страны Восточной Азии на две части: КНР, Южная Корея и Япония находятся к северу от нее, и для них перевозка грузов в Европу по северному маршруту при прочих равных оказывается быстрее и дешевле. В случае этих трёх стран выигрыш составляет примерно треть пути и 10 дней плавания.

Равными эти прочие являются пока только теоретически: если по южному маршруту суда идут, как часы, то северный постоянно преподносит сюрпризы, что сдвигает условную линию к северу. С другой стороны, в случае начала международного конфликта в любой точке маршрута, прежде всего, в зоне Малаккского пролива или Суэцкого канала, она может быстро опуститься к югу. Очевидно, что дальше Малайского барьера она не сдвинется: для стран бассейна Индийского океана отправка грузов даже вокруг мыса Доброй Надежды обойдётся дешевле, но для стран северо-западной части Тихого океана арктические пути представляют реальную альтернативу на период с июня по октябрь.

Аналогичным образом страны Северо-Восточной Азии заинтересованы в Арктике как в ресурсной кладовой. Нефть из стран Персидского залива дешевле, но полагаться только на этот источник в условиях мировой нестабильности опасно – не случайно все крупные игроки, не обладающие собственными запасами нефти и газа, стремятся диверсифицировать поставки.

Ещё в 2017 г. Владимир Путин на церемонии открытия Международного форума «Один пояс, один путь» призвал сделать Северный морской путь «глобальной конкурентной транспортной артерией».

Однако рост напряжённости между Россией и Западом внёс коррективы: европейские страны стали одна за другой высказывать сомнение в целесообразности Севморпути по экологическим мотивам.

В итоге стратегия России в Арктике почти полностью переориентировалась на добычу нефти и газа, которая загрязняет окружающую среду ничуть не меньше. Однако ситуация может измениться из-за конфронтации между Соединёнными Штатами и КНР.

Новая холодная война

Неожиданно быстрое ухудшение отношений Китая и США привело к противостоянию, которое многие уже называют новой холодной войной. Эта конфронтация началась в невыгодных для Пекина условиях: при том, что экономическое могущество КНР зиждется на морской торговле, у Китая нет океанского военного флота, способного конкурировать с американским не только в мировом, но даже в Тихом океане. На данный момент ВМС НОАК, несмотря на большую численность, в разы слабее американских; прежде чем вырваться на оперативный простор, им необходимо преодолеть минимум два островных барьера. Таким образом, торговое развитие Китая всецело зависит от милости Вашингтона и его готовности соблюдать нормы международного права в условиях схватки за мировую гегемонию.

Как указывалось выше, Южный морской путь является для КНР наиболее критичным – и наиболее уязвимым. Он проходит через Малаккский пролив в непосредственной близости от военно-морских и военно-воздушных баз США в Сингапуре; через воды Индийского океана, где господствуют американский и индийский флоты; через Средиземное море, где дежурят корабли Шестого флота США. В любой из точек этот маршрут может быть прерван.

Северный морской путь гораздо менее уязвим. Он идёт вдоль побережья Русской Арктики, полностью в российских территориальных водах, прикрытый российскими военными базами, береговыми ракетными комплексами, авиацией, патрульными кораблями ледового класса, которые активно строятся в последнее время.

Сейчас прерывание южного маршрута для Китая станет критическим; если же он будет продублирован северным, ситуация ухудшится, но КНР продолжит получать газ и нефть из Арктики вместо стран Залива и торговать с Европой.

Разумеется, арктический транзит и добыча природных ресурсов обойдутся гораздо дороже, но когда на кону безопасность и исход схватки за гегемонию, эти суммы могут оказаться не столь значительными.

Вызовы и угрозы

Таким образом, сочетание трёх вышеперечисленных факторов позволяет говорить о складывании объективных условий, в которых можно концептуализировать Аркто-Пацифику. Реальное её наполнение должны обеспечить страны Восточной Азии, прежде всего Китай, для которого значимы все три фактора, в меньшей степени Япония и Южная Корея, для которых имеют значение только два. Зато для них дополнительный интерес представляет возможное открытие Северо-Западного пути, который удешевит доставку грузов по сравнению с южным маршрутом на восточное побережье США и в Европу. Это означает, что в обозримом будущем страны Пацифики могут проявить особый интерес к арктическому транзиту и ресурсной базе. В сложившейся ситуации имеет смысл выдвинуть концепцию Аркто-Пацифики до того, как это сделают другие страны.

Формирование Аркто-Тихоокеанского региона влечёт за собой не только выгоды, но и опасности и вызовы в экономической и политической областях и в сфере безопасности.

Экономика. Глобальное потепление представляет серьёзную проблему для существующей инфраструктуры Арктики. Вслед за таянием вечной мерзлоты деформируются газо- и нефтепроводы, проседают построенные на сваях дома. По некоторым оценкам, общий ущерб от разрушения инфраструктуры может составить к 2050 г. до 250 млрд долларов. Это требует кардинального изменения подхода к строительству городов и инфраструктуры, внедрения новых технологий и даже возможного ограничения трубопроводной транспортировки в пользу использования танкеров. Одновременно ожидается снижение спроса на газ, используемого для бытовых нужд; это снижение отчасти может компенсироваться отказом от угольных электростанций в пользу газовых и увеличением масштабов использования сжиженного природного газа в качестве двигательного топлива.

С другой стороны, потепление северных морей открывает большие возможности для развития «синей экономики»[3] («синяя экономика» – инновационные способы управления и использования морских ресурсов и создания новой продукции посредством новых нетрадиционных технологий – прим. ред.) и превращения приморских поселений в хабы для развития прилегающих подводных и наземных территорий. Ключевая проблема в том, что своими силами Россия вряд ли справится с ускоренной модернизацией такого типа: ей в любом случае понадобится помощь других стран в виде капитала и технологий. При этом главная задача состоит в том, чтобы страны, предоставляющие необходимые средства, не рассматривали этот процесс как заявку на изменение статуса арктических территорий.

Политика. Аркто-Пацифика, как упоминалось выше, в известной степени представляет противоположность абсолютному большинству других морских геополитических конструктов, в которых море исторически являлось связующим пространством культурного, экономического, политического обмена и воспринималось как пространство, над которым невозможно установить эффективный контроль. Аркто-Тихоокеанский регион формируется в эпоху, когда этот контроль вполне возможен, а историческая основа для признания его mare liberum (открытым морем) отсутствует; таким образом, де-факто он является mare clausum (закрытым морем), где арктические страны взаимно признают интересы друг друга, могут оспаривать линии разграничения, но едины в желании не допускать в регион третьих игроков, которые всё более настойчиво пытаются проникнуть и закрепиться в Арктике. Наиболее настойчив в этом смысле Китай, претендующий на статус «околоарктической» державы[4].

Как следствие, перед Россией, которая может эффективно и в полной мере освоить Север только с помощью третьих стран, встаёт задача разработать инклюзивную концепцию развития Аркто-Пацифики, которая гарантировала бы соблюдение российских политических интересов. Первый шаг сделан благодаря принятию «Основ государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2035 года», где, однако, в силу самого характера документа обозначены самые общие контуры арктической политики на ближайшие полтора десятилетия.

Безопасность. Этот вопрос стоит наиболее остро. С одной стороны, само функционирование Аркто-Пацифики возможно только в случае отсутствия прямого вооружённого противостояния в регионе: в частности, Берингов пролив является самой уязвимой зоной, которая легко перекрывается как Россией, так и США. По счастью, шанс на то, что начнётся война между двумя ядерными державами, крайне незначителен.

С другой стороны, Россия заинтересована в том, чтобы сохранить контроль над Северным морским путём, обеспечив регулируемый проход через него торговых судов в соответствии с установленными Правилами плавания, отдельные положения которых вызывают возражения других государств. Возникает вопрос, как именно Россия будет гарантировать этот контроль, если неарктические страны попытаются использовать собственные ледоколы для проводки судов, а страны, выступающие за абсолютную свободу судоходства в арктических водах России, начнут осуществлять пресловутые «Операции по свободе судоходства» (FONOP). Москве придется немало потрудиться, чтобы объяснить всем заинтересованным странам, что их попытки явочным порядком нарушить российский суверенитет обернутся для них колоссальным стратегическим проигрышем. Прежде всего это касается Китая, который рискует тем самым потерять безопасный морской путь через северные моря и проиграть холодную войну с Соединёнными Штатами.

Морская составляющая Большой Евразии

Благодаря сочетанию ряда стратегических факторов возникает ситуация, в которой движущей силой освоения арктической зоны становятся в первую очередь страны Азии. Для России это открывает окно возможностей, так как именно через её территориальные воды, прилежащую зону, а также исключительную экономическую зону проходит кратчайший путь в Европу. Москве нужно обеспечить безусловный суверенитет над этим путём, при этом привлекая инвестиции третьих стран, заинтересованных в обеспечении экономического присутствия в Арктике (Индии, Кореи, Японии, Австралии, Франции). Это нелёгкая задача, которая потребует от России умения блокироваться с одними игроками против других по отдельным вопросам.

Одной из площадок такого блокирования должен стать Арктический Совет: в конце концов, формирование Аркто-Пацифики тем или иным образом затронет все арктические страны и территории. Они равно заинтересованы в том, чтобы приход в регион игроков со стороны способствовал устойчивому развитию территорий и акваторий и сохранению их биоразнообразия, а не опустошению в результате хищнической эксплуатации. Особого внимания потребует сохранение и развитие культуры и среды обитания исторически обитающих на берегах Северного Ледовитого океана народов, для которых водное пространство, до того разделявшее их, может превратиться в пространство возможностей.

Концептуализация Аркто-Пацифики поможет сформулировать, наконец, российское видение Индо-Тихоокеанского региона. Оно полностью отрицает американский подход к ИТР, который предполагает сдерживание Китая, и хорошо сочетается с азиатскими подходами, основанными на идее инклюзивности и центральной роли АСЕАН.

По сути, Аркто-Пацифика и Индо-Пацифика в азиатском её понимании дополняют друг друга, причём точкой сопряжения является российский Дальний Восток.

Взаимодействие между странами в рамках сопряжения концепций возможно при условии признания приоритета политических интересов и интересов в сфере безопасности России в Русской Арктике, Индии в Индийском океане и стран АСЕАН и КНР в западной части Тихого океана с одновременным привлечением капиталов и поощрением экономической деятельности третьих стран в указанных регионах. Кроме того, Аркто-Пацифика позволит России дополнить чисто сухопутный конструкт Большой Евразии морской составляющей.

Это адаптированный вариант статьи «Constructing the Arcto-Pacific: New Challenges and Opportunities», которая будет опубликована в четвёртом номере журнала Russia in Global Affairs.

--

СНОСКИ

[1] Gearóid Ó Tuathail. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. L.: Routledge, 1996. P. 1

[2] Ania Zoledziowski. «Arctic Sea Ice Is Melting So Fast It Just Hit a Record Low». Vice.com, July 28, 2020. URL: https://www.vice.com/en_in/article/bv85z3/arctic-sea-ice-is-melting-so-fast-i-just-hit-a-record-low.

[3] Alexandra Brzozowski. Arctic nations bet on ‘blue economy’ to reconcile climate, development goals. Euractiv, 24 January, 2019. URL: https://www.euractiv.com/section/arctic-agenda/news/arctic-nations-bet-on-blue-economy-to-reconcile-climate-development-goals.

[4] Павел Гудев. Северный морской путь: национальная или международная транспортная артерия? РСМД, 13 сентября 2018 г. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/severnyy-morskoy-put-natsionalnaya-ili-mezhdunarodnaya-transportnaya-arteriya; Павел Гудев, П.С., 2018. Арктические амбиции Поднебесной. «Россия в глобальной политике», №2, 2018. URL: https://globalaffairs.ru/articles/arkticheskie-ambiczii-podnebesnoj-2.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564060 Алексей Куприянов

КОМПАНИИ УКРЕПЛЯЮТСЯ, СТРАНЫ СЛАБЕЮТ

ВАН ВЭНЬ

Исполнительный декан Института финансовых исследований «Чунъян» Китайского народного университета (RDCY).

Вспышка COVID-19 разрушает привычную систему управления, международная структура власти становится ещё более фрагментированной, стратифицированной и регионализованной. Эпоха глобализации, в которой господствовала одна страна или группа стран, подошла к концу. В международном порядке более не могут доминировать G2, G7 или G20. Вместо этого на глобальные события на разных уровнях теперь влияет n различных сил, так сказать, “Gn”.

В Gn входят не только традиционные великие, но и региональные державы, международные структуры, неправительственные организации, финансовые учреждения, транснациональные корпорации, лидеры общественного мнения, аналитические центры и СМИ. Всё это образует запутанную международную сеть, размывая глобальные авторитеты, ломая суверенитет и ослабляя традиционную политическую структуру. Глобализация представляет собой более сложную ситуацию, чем в прошлом. Наиболее важным фактором является рост транснациональных компаний.

Возвышение «Компании», вероятно, было оборотной стороной ужаса и негатива последних восьми месяцев.

Эпидемия COVID-19 вызвала на сегодняшний момент более 44 млн заражений и 1 млн смертей. Правительства всех государств находятся под огромным давлением. Во многих странах наблюдается экономический спад, политические трудности и социальный хаос. Однако большинство транснациональных корпораций извлекли из этого пользу.

Рыночная стоимость крупных компаний выросла более чем на 80 процентов за десять месяцев 2020 года. Возьмём для примера 17 сентября: рыночная стоимость Apple составила 1,9 трлн долларов, что на 210 процентов больше, чем в 2019 г., когда она составляла 896 млрд долларов; рыночная стоимость Microsoft составила 1,55 трлн долларов, увеличившись на 165 процентов по сравнению с 905 млрд долларов в 2019 году. Эта тенденция роста сохраняется.

С ВВП, напротив, дело обстоит совершенно иначе. Согласно докладу «Перспективы развития мировой экономики», опубликованному МВФ в конце июня, ожидается, что спад мирового ВВП в 2020 г. составит 4,9 процента. Ранее речь шла только о 3 процентах. Спад ВВП США составит 5,9 процента, по сравнению с докризисным прогнозом сокращение на 8 процентов. Спад ВВП еврозоны составит 7,5 процента, сокращение на 10,2 процента по сравнению с предыдущим прогнозом. За исключением нескольких стран, таких как Китай и Вьетнам, отрицательный рост в 2020 г. покажет ВВП более 170 стран.

Нельзя отрицать, что величайший с 1945 г. кризис человечества привёл к K-образному разделению экономического роста, при котором резко выросли прибыли в финансовой индустрии, у пяти американских технологических гигантов (FAANG), в сфере логистики, потребительских товаров и онлайн-образования. При этом туризм сократился в 2020 г. на 79 процентов, а рынок предметов роскоши (включая косметику и украшения), развлечений и спорта продолжает рушиться.

К сожалению, государство как организация находится в нижней половине К-образного графика. Согласно предыдущему прогнозу ВТО, мировая торговля в 2020 г. будет сокращаться в диапазоне от -13 процентов до -32 процентов. Индекс деловой активности (PMI) долгое время будет ниже 50 процентов – черты между процветанием и падением.

Можно вспомнить как минимум три компании с более чем тысячелетней историей. Это отель «Кэюнкан» в горах Акаиси в Японии, который был основан в 705 г., ресторан St. Peter Stiftskulinarium в австрийском Зальцбурге, основанный в 803 г. и Sean’s Bar в ирландском Атлоне, который, как утверждается, существует с 900 г. нашей эры.

Есть бесчисленное количество компаний, проработавших сотни лет, не говоря уже о семейных предприятиях с более чем двухсотлетней историей. Подумайте, сколько стран имеют историю более пятисот лет? А как насчёт правительств с историей более двухсот лет? Может, пересчитаем их по пальцам?

Наука обращала внимание и на корпоративное банкротство, и на взлёты и падения государств, но они обсуждались в рамках разных дисциплин. В деловой среде больше фиксируются на работе и успехе компаний, в то время как международные политологические круги обсуждают государства. При этом, похоже, не обсуждается, что компании и страны значат для развития человечества как организационные формы человеческой цивилизации.

Компании как явление возникли позже государства, но значимость компаний растёт, это продолжится и в будущем. В настоящее время рыночная стоимость ведущих транснациональных компаний намного превышает экономические масштабы большинства стран. Рыночная стоимость пяти крупнейших компаний мира сравнима с национальными ВВП из первой двадцатки.

Очевидным знаком ослабления государства является то, что компании из топ-100 по рыночной стоимости могли бы войти в топ-65 мирового ВВП. Экономический масштаб стран, не попадающих по ВВП в первые 65, уступает рыночной стоимости ста крупнейших компаний мира. Другими словами, размер национальной экономики примерно 2/3 мировых стран меньше, чем рыночная стоимость транснациональных компаний из первой сотни.

Что ещё хуже, глобализация ведёт к «фрагментации» стран. В 1945 г. в Организации Объединённых Наций было всего 51 государство. В 2009 г. их уже 192. На данный момент, если помимо официальных членов ООН учитывать территории, которые называют себя «государствами», но не получили широкого признания, выйдет более двухсот международных акторов. После окончания холодной войны информационная революция, распространение транснациональной культуры и идеологии, а также развитие транспортной сети значительно сократили физическое расстояние между людьми и странами, но национальное разделение всё ещё продолжается. Советский Союз, Югославия, Чехословакия, Судан и Украина раскололись. Следующая волна может охватить Великобританию, Испанию и даже США. Недаром звучат призывы к независимости штатов.

В мире около 4 тысяч этносов. Только в половине стран население состоит из одной этнической группы более чем на 75 процентов. Есть около девяноста стран с населением менее 5 млн и тридцать стран с населением менее 500 тысяч человек. Большинство сверхмалых стран, таких как Люксембург, Сейшельские острова и Доминика, по сути, представляют собой небольшие компании.

Понятно, что корпорации будут становиться сильнее, а страны – более раздробленными. В результате слияния, реорганизации и инвестиций теперь есть компании с рыночной стоимостью более 2 трлн долларов США. Можно представить, что рыночная стоимость крупнейшей в мире компании в течение двадцати лет превысит ВВП крупнейшей экономики мира. А небольшие страны, вероятно, будут всё больше контролироваться компаниями.

Нам нужно глубоко задуматься над этим вопросом. В условиях пандемии мы обнаруживаем, что скорость приспособления компаний к ситуации явно выше, чем скорость действий государства в условиях кризиса. Компания вообще должна быть более предприимчивой, чем страна. А в условиях жёсткой конкуренции компании вынуждены модернизироваться быстрее, чем государства.

Более двухсот лет назад французский мыслитель Руссо размышлял об «упадке государства». Карл Маркс твёрдо верил, что государство и классы в конце концов вымрут. Двадцать лет назад Александр Вендт и другие учёные-международники обсуждали, не похоже ли государство на человека. Имелось в виду, что страны, возможно, живут, стареют, болеют и умирают, как люди.

Сейчас кажется, что у стран, действительно, есть продолжительность жизни.

На этом фоне COVID-19 заставляет присмотреться к моделям организационного управления. Теоретически большинство компаний управляются и оценивают свою эффективность в соответствии с принципами элитизма. Те, у кого больше акций, избирают руководство компании. Большинство стран, следуя модели западной избирательной демократии, сформированной более двухсот лет назад, руководствуются принципами популизма и внедрили систему управления, основанную на равных правах и процедурной оценке. Кто получил больше голосов, тот может стать лидером страны, но действовать он должен в соответствии с процедурой. Процедура находится на первом месте, а насколько хорош(а) или плох(а) лидер – это уже вторично.

Эффективных компаний много, но всё меньше и меньше эффективных государств. Сравнение компаний со странами, безусловно, тема новая и спорная. Но она выглядит вполне легитимной сейчас, когда вспышка COVID-19 побуждает нас задуматься об управленческих методах и принципах. История начинается, а не заканчивается.

Комментарий был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на сайте клуба в разделе «Аналитика».

Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564059 Ван Вэнь

ЭПОХА НА РАЗРЫВ

ПАВЕЛ САЛИН

Кандидат юридических наук, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ.

ЕДИНСТВО И БОРЬБА ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ МЕНЯЮЩЕГОСЯ МИРОПОРЯДКА

И без фактора коронавируса мир грядущих двадцатых годов, которые, вероятно, получат пролонгацию-проекцию в последующие тридцатые и даже в сороковые, существенно отличался бы от мира десятых, не говоря уже о фактически однополярном мире девяностых – двухтысячных годов и тем более биполярном мире второй половины XX века.

Всё завершающееся десятилетие – эпоха видимого распада и переустройства предыдущего порядка – проходило под лозунгом «мир уже не будет прежним». Мы наблюдали дисфункцию прежней системы, пришедшей на смену попыткам США вернуть ускользнувшее в нулевые годы мировое лидерство. Коронавирус лишь перевёл количество изменений в качественную трансформацию.

В связи с этим обретает актуальность вопрос о стратегии России, её адаптации к «новой нормальности». С одной стороны, происходящее описывается с использованием категориального аппарата уходящей эпохи – «мира полюсов»: не важно – «би-», «одно-» или «много-». С другой – появляются игроки, которые в уходящем мире были объектами, а в наступающем стали субъектами, «свободными агентами» в терминологии одной из предыдущих статей автора. Эта двойственность и многогранность, переходящая в противоречивость, – тоже отличительная черта новой эпохи.

Геополитика: победители и проигравшие

Сначала проведём анализ в рамках прежней системы координат – полюсов силы и национальных государств. Любые тектонические изменения, пусть даже и в начальной фазе, позволяют строить предположения об их бенефициарах и проигравших. Рассмотрение данной проблемы также опирается на сюжетную линию, которая сформировалась задолго до начала 2020 г., но пандемия придала ей новое измерение и динамику. Речь идёт о противостоянии двух мировых центров силы, США и Китая, продолжающегося уже как минимум пятнадцать лет.

Первый раунд, который можно назвать экономическим, вышел в открытую фазу в 2008 г. и совпал с мировым финансовым кризисом. Тогда две экономические системы прошли проверку на прочность, и «по очкам» победителем стал Китай. Западная система, базирующаяся на доминировании финансового капитала, уступила китайской, условно «индустриальной» (имеются в виду преобладавшие на тот момент в каждой из систем производительные силы). По итогам кризиса 2008 г. Соединённые Штаты на доктринальном уровне признали КНР в качестве основного вызова и конкурента (документальное закрепление это получило в программных документах Вашингтона конца первого и начала второго президентских сроков Барака Обамы) и стали заимствовать элементы китайской экономической модели. В частности, США начали реиндустриализацию американской экономики – возвращение производственных мощностей в рамки национальных границ.

Второй раунд противостояния, который вышел в открытую фазу в 2020 г. и совпал с пандемией, задавшей его формат, можно охарактеризовать как конкуренцию не экономических, а политико-административных систем в борьбе с коронакризисом. Пока «по очкам» победителем снова выходит Китай. Его управленческая модель продемонстрировала бÓльшую эффективность по сравнению с классической либеральной, которую олицетворяют США. Американская модель в силу своей деконсолидированной природы привела к тому, что власти действовали разрозненно и непоследовательно, не сумев оперативно определить приоритет – соблюдение базовых свобод или безопасность. Китайская, так называемая авторитарная, модель продемонстрировала способность быстро определиться с целеполаганием и сконцентрировать ресурсы на ключевых направлениях. Успех предпринятых шагов подтверждается цифрами – числом заболевших и умерших. Является ли эта разница в цифрах следствием реальной эффективности системы в борьбе с пандемией или умелого администрирования информационных потоков китайскими властями – вопрос с точки зрения внешнего наблюдателя вторичный. Для взгляда извне – китайская модель явно выигрывает.

В плане соотношения понятий «суверенитет» (прерогатива национального государства) и «экосистема» (аналог понятия «суверенитет» для транснациональных цифровых корпораций) китайская модель также показала бÓльшую эффективность по сравнению с либеральной американской. Экосистема китайских цифровых компаний ещё на этапе становления была сконструирована так, что совпадала с национальными границами, вовлекая в свою орбиту влияния и хуацяо. В итоге это стало решающим фактором, позволившим властям контролировать информационное поле.

Наконец, Китай сумел поставить себе на службу ряд институтов глобализации, контроль над которыми до последнего времени считался прерогативой США и глобального Запада. В частности, речь идёт о Всемирной организации здравоохранения, которую Вашингтон прямым текстом обвинил в том, что она следует в фарватере национальных интересов Пекина. Также Китай использовал кризис для продвижения своего проекта Шёлкового пути, что выразилось в гуманитарной помощи пострадавшим от эпидемии и её последствий странам.

Что же касается позиции России на фоне обострения конкуренции между двумя системами и полюсами силы, она соответствует евроазиатскому курсу, который декларирует Москва, и весьма дуалистична. С одной стороны, с точки зрения институциональных и управленческих практик российские власти охотно перенимают китайский опыт (цифровой контроль в Москве, надзор над информационным полем), но используют при этом продукты западных технологических компаний (Zoom, Ms Teams и прочие).

Таким образом, предпосылок для самостоятельного «цивилизационного полюса», о чём любит говорить Москва, в реагировании на кризисные ситуации не просматривается.

Эрозия полярного подхода к конструированию внешнеполитической стратегии

Вышеизложенный анализ исходил из концептуальных основ прежнего миропорядка, отразив противостояние двух новых глобальных полюсов – США и Китая. Российские власти конструируют свою внешнюю стратегию именно в рамках концепции полярного мира. Не претендуя больше на роль глобального полюса, они стараются добиться признания глобальными и ведущими региональными игроками своего статуса как региональной державы, имеющей привилегированные интересы на части постсоветского пространства.

Однако такой подход всё больше размывается, и это проявляется на всех трёх направлениях постсоветского пространства – западном, южном, юго-восточном. В Центральной Азии (юго-восточное направление) всё более заметна эрозия доктрины раздела сфер влияния не по территориальному, а по функциональному признаку, который Москва в 2010-е гг. предлагала Пекину. Согласно этой доктрине, Пекину отводилась сфера экономического влияния, с чем была готова мириться более ограниченная в ресурсах Россия, а Москве – военно-политическое доминирование, инструментом которого должна была стать ОДКБ. Однако Пекин демонстрирует намерения самостоятельно обеспечивать безопасность своих проектов в Центральной Азии, в том числе и ключевого – Экономического пояса Шёлкового пути. Всё чаще говорят о скором начале строительства военной базы КНР в Таджикистане с прицелом на проецирование силы на территорию не только Центральной Азии, но и Афганистана. Что же касается ОДКБ как института, гарантирующего в том числе и безопасность политических режимов от внутренних вызовов, то его роль снова оказалась под вопросом после осенних событий в Киргизии.

На южном направлении (Южный Кавказ) классическому влиянию Москвы также брошен вызов. Под угрозой главный экономический интерес России – транспортировка энергоносителей. В 2020 г. запущена первая фаза Южного газотранспортного коридора, который является конкурентом «Турецкого потока» и должен доставлять азербайджанский (а в перспективе и туркменский) газ на европейские рынки в обход России. Обострение ситуации на армяно-азербайджанской границе в июле 2020 г. изменило положение не в пользу Москвы.

Ситуация с возобновлением конфликта в Нагорном Карабахе, а де-юре и де-факто можно говорить о полноценной армяно-азербайджанской войне при участии Турции, весьма показательна. Россия заняла достаточно пассивную позицию, опосредованно оказывая помощь армянской стороне. И в данном случае – под вопросом дееспособность ОДКБ уже как инструмента урегулирования прямых военных конфликтов. Хотя формально члены ОДКБ не вовлечены в конфликт (Нагорный Карабах официально не признан не только Москвой, но и членом ОДКБ – Арменией), наблюдатели сделали свои выводы.

Наконец, на западном направлении постсоветского пространства тоже наблюдается отсутствие целостной внешнеполитической линии. Об уходе Украины из сферы влияния России и попытках Москвы заморозить и даже повернуть вспять этот процесс сказано достаточно. Однако во второй половине 2020 г. Россия столкнулась с серьёзными проблемами на самом привилегированном направлении своей внешней политики на постсоветском пространстве – белорусском. И ключевой причиной стала не игра внешнеполитических партнёров-конкурентов, как в некоторых вышеприведённых случаях, а появление в белорусской политике нового субъекта – гражданского общества.

Таким образом, в конце 2020 г. эффективность российской внешнеполитической линии на постсоветском, ключевом для неё направлении, вызывает сомнения. И дело здесь в несоответствии её методологических оснований новым правилам игры, «новой нормальности» практически наступивших «ревущих двадцатых».

Внешняя политика как проекция внутриполитического запроса: интересы власти

Важную роль для формирования политики на международной арене будет играть внутренний фактор. 2010-е гг. стали временем нарастающей внутриполитической нестабильности во многих странах. Эта тенденция, ставшая глобальной, охватила и западные страны (наиболее яркий пример – протесты в США и Франции, Венгрии и Польше), и восточные. При этом речь идёт о Востоке в широком смысле слова – как о Большом Ближнем Востоке, так и о Южной Азии и странах АТР.

Привлекательность той или иной модели развития, которую предлагают два полюса силы, будет зависеть от способности контролировать гражданскую активность и не позволять населению выступать агентом перемен. До коронавирусного кризиса и беспорядков последних лет в западных странах доминировало мнение, что именно западная модель представительной демократии обеспечивает наилучший контроль над общественной активностью, сглаживая нежелательные пики в виде массовых выступлений и канализируя протест с помощью электоральных процедур.

Однако, как уже было сказано выше, фактор коронавируса продемонстрировал эффективность (как минимум краткосрочную) китайской административно-политической модели. (Масштабная политическая неразбериха, которой сопровождались выборы американского президента в ноябре 2020 г. только усугубило впечатление кризиса системы.) Во-первых, Китай показал способность в короткие сроки справиться с медицинскими вызовами, а позднее – оперативно приступить к восстановлению экономики, пострадавшей от национальных ограничений и глобального падения спроса. Во-вторых, в КНР введение жёстких карантинных мер не привело к массовым акциям протеста, как в западных странах. Показателен в данном случае пример Сербии, но и беспорядки в США, формально спровоцированные расовым фактором, во многом обусловлены выходом агрессии, накопившейся из-за вмешательства государства в жизнь граждан.

Конечно, второй фактор можно объяснить особенностями китайского менталитета, но во многом отсутствие протеста и даже сопротивления при резком и массовом ограничении гражданских свобод обусловлено технологической базой, на которую опирались власти КНР. На такие же инструменты цифрового контроля делала ставку московская мэрия, а сама идея цифрового контроля над обществом и нежелательной для властей гражданской активностью находит отклик у высшего российского руководства. Именно оно одобрило предложенную в начале апреля московской мэрией концепцию тотального цифрового контроля (система «умный город») как альтернативу введению комендантского часа с армейскими патрулями. Практику комендантского часа использовали многие западные страны, например, Италия.

Китайский опыт контроля над обществом опирается на фундаментальную базу – как экономическую, так и технологическую, которой не может похвастаться Россия.

В частности, китайский интернет изначально конструировался и развивался как суверенный, под строгим надзором государства. В России же государство с переменным успехом пытается его «национализировать» лишь с 2012 г. – после более чем 15 лет стихийного развития.

Кроме того, китайская модель цифрового контроля и цифрового суверенитета находится на закономерном этапе перехода из национальной в глобальную сферу. Ярким примером здесь является судьба мессенджера TikTok. Если исходить из того, что для цифровых компаний термин «экосистема» равнозначен термину «суверенитет», в случае с TikTok речь идёт о первой масштабной попытке «экспорта суверенитета» китайских властей. При этом достаточно успешной, судя по количеству пользователей и динамике скачиваний, в том числе в США. Ситуация вокруг растущей популярности китайского мессенджера вынудила Вашингтон прибегнуть к шагам, противоречащим фундаментальной основе всей западной модели, – введению административных ограничений вопреки свободе выбора. Впрочем, в экономическом противостоянии с Пекином Соединённые Штаты давно перестали быть либеральными догматиками.

Таким образом, мы видим полноценную и фронтальную (а не только экономическую, как это было на протяжении почти всех 2010-х гг.) конкуренцию двух моделей – западной, большую часть элементов которой воплощают США, и китайской. В этом состязании можно выделить две фундаментальнее особенности, которые исключают Россию как потенциального игрока в принципе.

Первое отличие. Обе стороны продвигают целостную картину мира, которая построена по принципу матрёшки: глобальный образ будущего – демографическая, экономическая и технологическая база для его воплощения – конкретный инструментарий (TikTok как способ «экспорта суверенитета» или Facebook как альтернатива ему). Москва не может предложить миру такой целостной парадигмы. Единственное, в чём она достигла успехов в 2010-е гг. с точки зрения проецирования своих интересов в глобальную сферу (и это признаётся международными игроками) – «гибридные» спецоперации.

Второе отличие, исключающее Россию из «высшей лиги» мировых держав, связано как раз с этими достижениями. И КНР, и Запад при продвижении своих моделей выдвигают вперёд позитив, тот же образ будущего и его проекции (китайский пример продвижения: «более справедливая по принципам своего устройства по сравнению с Facebook соцсеть TikTok»). Гибридный же инструментарий, активно и успешно используемый Москвой на протяжении 2010-х гг., подразумевает либо «ассиметричное насилие», либо угрозу его применения.

Китайская модель пока по-прежнему вторична по отношению к западной с онтологической, смыслообразующей, точки зрения. Хотя она уже сравнялась и даже местами опережает её в плане не только экономики, что стало ясно на рубеже нулевых и десятых годов, но и «цифры», в когнитивных (гуманитарных) технологиях Запад сохраняет лидерство. Так, TikTok выигрывает у Facebook в честной конкурентной борьбе, однако сама идея соцсетей как одна из основополагающих конструкций нового цифрового общества XXI века появилась на Западе, и Китай не предложил ничего своего.

Тем не менее Москве стоит ориентироваться на Китай по меньшей мере по двум причинам. Во-первых, он показал бÓльшую эффективность в том, что касается цифрового контроля над гражданским обществом. Китайцы – пионеры в мировых технологиях 5G, которые в 2020-е гг. будут определять ритмы функционирования мегаполисов, в китайские технологические цепочки и экосистему в этой сфере уже готовы встраиваться такие представители «коллективного Запада» в АТР, как Япония и Южная Корея. Китай вполне способен стать для Москвы технологическим донором – взаимодействие с Западом с 2014 г. в этой сфере свёрнуто.

Во-вторых, что не менее важно для российских властей с точки зрения приближающегося транзита политсистемы, Китай имеет опыт перехода от единоличного к коллегиальному правлению (политбюро) без выноса противоречий и проблем этого процесса на публику. Москве этот опыт может пригодиться уже в ближайшее время.

Логично предположить, что, с точки зрения интересов власти, бенефициаров существующей в стране политической системы, России выгодно из периферии Запада стать периферией Китая. Это отчасти уже происходит и во многом определяет и внешнеполитическую стратегию Москвы.

Внешняя политика как проекция внутриполитического запроса: интересы общества

На первый взгляд, модель КНР, которую она готова экспортировать, должна быть широко востребованной в мире вообще и в России (особенно в период транзита) в частности. Китай на примере Гонконга демонстрирует готовность и способность обеспечить «подстройку» общества под запросы и интересы власти. В данном случае мы говорим о продвигаемой некоторыми авторами концепции «отрывающегося от власти» общества, когда оно предъявляет новый массовый запрос, а власть в силу своей несменяемости и окостенения не может его удовлетворить. При этом речь идёт об инструментарии, соответствующем современным «правилам приличия» – цифровом контроле, а не прямом физическом воздействии на нелояльных, как это пытались делать, например, белорусские власти в первые дни после президентских выборов.

Ещё во время первой волны коронавируса в Москве предпочли китайскую модель как альтернативу введению чрезвычайного положения с военными патрулями. Однако её имплементация разительно отличалась от китайской. Это было очевидно всем, кто находился в это время в российской столице, а тем более в провинции, где граждане практически не следовали административным предписаниям. Относительно строгие запретительные меры, принятые в столице, соблюдались лишь первые пару недель, а в месяц, предшествующий официальному смягчению режима, ситуация была такая же, как на пике расслабленности летом. В Китае же ограничения, за нарушение которых госорганы жёстко карали, безоговорочно соблюдались гражданами вплоть до официальной отмены. Таким образом, в очередной раз подтвердилась максима, не теряющая актуальности с XIX века: несовершенство российских законов искупается дурным их исполнением.

Однако необходимость обеспечения нужного власти поведения общества существует как с тактической точки зрения (для соблюдения мер безопасности при эпидемии), так и со стратегической (для предупреждения серьёзных социальных потрясений, в том числе и в условиях транзита политсистемы). И здесь с учётом увеличивающейся роли городской составляющей в профиле среднестатистического россиянина вполне может быть применена западная парадигма. Правда, в роли её хранителя и носителя (а значит, и цивилизационной альтернативы Китаю) в условиях пандемии выступили не США, власти которых в смягчённом виде использовали белорусскую практику («вируса нет, а кто им заболел, тот сам виноват»), а Швеция. Именно там ставку сделали не на запрет, а на разъяснительную работу и диалог с обществом, по минимуму применяя жёсткие меры, которые, помимо провоцирования общественного недовольства, требуют серьёзных ресурсов для их администрирования. И если весной 2020 г. шведская модель была подвергнута остракизму как «античеловечная», то во время осенней волны пандемии всё больше стран в той или иной мере стали прибегать к её заимствованию.

Выходит, что с точки зрения приоритета интересов власти, не только в России, но и во всех странах, где наблюдается высокий уровень социальной турбулентности или пограничные с ним состояния, целесообразно придерживаться китайской модели, а с точки зрения глубинного запроса большей части населения (растущего числа горожан) – модели западной представительной, но не обязательно либеральной, демократии.

Противоречивость, эклектичность, непредсказуемость и спонтанность – органичная черта «новой нормальности» международных отношений двадцатых годов XXI века.

Международная политика этой эпохи представляет собой сложную мозаику. Найти логическую взаимосвязь между двумя элементами можно, между несколькими – чуть сложнее, а обнаружить общие закономерности, описывающие всю модель – практически нереально. Именно такой упорядоченной концептуальной хаотизацией и будет характеризоваться ближайшее будущее, что отразится и на внутренней политике. Поэтому лучшая стратегия для любого игрока, в том числе и для России, – не расслабиться и получать удовольствие, плывя по течению, а постоянно искать и формулировать стратегию – лишь для того, чтобы тут же её доработать и пересмотреть в свете вновь возникших обстоятельств. А возникать они будут постоянно.

Ключевая задача в условиях «новой нормальности» – не дать противоречивым тенденциям международных отношений разорвать пока ещё единую ткань национального пространства и проекции национальных интересов во внешнюю среду.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564058 Павел Салин

COVID-19, ИЛИ КОНЕЦ ЭПОХИ ЦИФРОВОЙ НЕВИННОСТИ

ТОМА ГОМАР

Директор Французского института международных отношений (IFRI)

«Любая сила рано или поздно исчерпывает свой потенциал; нельзя вечно быть локомотивом истории. Европа, которая переняла эту роль у Азии три тысячи лет назад, не сможет удерживать её вечно»[1].

В ситуации разразившегося в этом году кризиса пророчество французского историка Эрнеста Лависса (1842–1922) звучит особенно актуально. Основная проблема – переход инициативы от Европы к Азии и сохранение Европой способности выступать «движущей силой истории», или, выражаясь более приземлённым языком, удерживать «лидерский потенциал»[2]. На фоне пандемии и вызванного ею санитарно-технологического кризиса (причины – санитарного свойства, следствия – технологического) этот потенциал проходит проверку на прочность. Пандемия заморозила процесс глобализации и ограничила свободу передвижения четырёх с лишним миллиардов человек, которых власти под давлением медиков обрекли на изоляцию. Между тем, виртуальные связи между ними никогда не были так тесны.

Для нынешней ситуации характерны две особенности. Первая – несоответствие масштаба принимаемых мер числу жертв (по сравнению с прежними демографическими кризисами). Вторая – контраст между материальностью санитарных средств, необходимых для победы над эпидемией (больничные койки, маски, тесты etc.), и нематериальностью задействованных для её преодоления средств политических (развитие коммуникаций, медиасреды, цифровых решений и прочее). Кризис вписывается в контекст интеллектуального сотрудничества, соперничества и противостояния, иначе говоря – мобилизации, ориентирования и контроля умов, и конечной целью является насаждение определённых моделей управления и поведения.

Остаётся понять, ослабляют ли новые технологии «лидерский потенциал» (способность, которой наделены очень немногие) или, наоборот, укрепляют его. Ответ на поставленный вопрос зависит от конкретного региона, государства и организации; в различиях между ними проглядывают ростки будущих беспорядков. Кризис, «охвативший весь земной шар», устанавливает новые глобальные «разделительные линии», как их называл немецкий социолог Карл Шмитт (1888–1985)[3]. От этих линий зависит переход от одной пространственно-временной системы к другой, переход, ускоренный действием цифровых «платформ».

Оперируя всё большими массивами данных, они способствуют процессу перераспределения власти. В 1996 г. американский либертарианец, поэт и эссеист Джон Перри Барлоу (1947–2018) публикует «Декларацию независимости киберпространства», в которой обращается к властям со следующими словами: «Мы должны провозгласить свободу наших виртуальных “я” от вашего владычества, даже если мы и согласны с тем, что вы продолжаете властвовать над нашими телами»[4].

COVID-19 положил конец эпохе цифровой невинности, обнаружив, что киберпространство превратилось для государства в излюбленную площадку внедрения систем контроля и в поле битвы различных держав.

Попутно обнаружилось, что эти два явления тесно связаны, по крайней мере, на трёх уровнях.

Геополитика

С геополитикой тесно связано понятие «метагеография», что означает в данном случае разделение земного пространства на крупные географические зоны. С её помощью становится возможным разговор о стратегическом равновесии между ними, международном разделении труда и цепочках добавленной стоимости. В контексте размышлений об установлении нового баланса сил задачей номер один представляется определение позиций, выработка ментальных карт.

К геополитике эпидемии

Последние сорок лет Азию называют самым интенсивно развивающимся регионом в мире, причём причины подъёма нередко ищут в её культурной специфике. Обостряя противоречия между Востоком и Западом, пандемия коронавируса подспудно утверждает в умах мысль о возможности перехода от острой конкуренции между ними к открытой конфронтации, не ограничивающейся экономической сферой. Говоря о многовековой культуре этого региона или сосредотачиваясь на феномене его нынешнего экономического роста, участники дискуссий полностью игнорируют вопрос о политических различиях между европейской и азиатской моделями, различиях, «которые ощутимы сейчас и ещё больше дадут о себе знать в ближайшем будущем, сопрягая современную геополитику и геоэкономику с медленной динамикой цивилизаций»[5]. Пандемия заставляет задуматься об условиях разделения или, напротив, сплочения Востока и Запада.

В «Итоге истории» французский учёный Рене Груссе (1885–1952) констатирует, что Европа открывала Восток трижды: при Александре Македонском, в эпоху Марко Поло и в Новое время (начиная с XVI века). Каждый раз такое открытие, говорит он, становилось для европейцев сюрпризом. Носители «средиземноморских традиций» обнаруживали другие традиции, не менее древние, чем их собственные, пусть они и были «сотканы из элементов на первый взгляд совершенно непонятных»[6]. Ключевую роль в сближении Востока и Запада сыграли иезуиты (особенно Маттео Риччи, 1552–1610), благодаря которым в результате сотрудничества в области картографии и унификации систем летосчисления удалось привести к общему знаменателю представления о времени и пространстве[7].

«Открытие» в ХХ веке Китая американцами послужило началом новой эры глобального капитализма. Рене Груссе ещё в 1946 г. предвидел момент, когда Китай по объёмам производства обгонит Соединённые Штаты и Поднебесная станет новой Америкой: «С этого дня азиатский рынок сбыта будет для Америки закрыт; хуже того, Китай превратится в её опаснейшего конкурента»[8]. Именно это мы и наблюдаем сейчас, констатируя, что встреча Востока с Западом, в частности США с Китаем, так и не состоялась: никогда ещё за последние сорок лет уровень недоверия между двумя странами не был так высок.

К новой грамматике цивилизаций

С появлением так называемой всемирной истории её перестали излагать с позиций европоцентризма. Например, индийский писатель Панкадж Мишра полагает, что если для Европы и США история ХХ столетия в значительной степени определяется двумя мировыми войнами, то для большинства иных стран узловым событием этого периода является политическое пробуждение Азии[9]. Под тем же углом историю нередко рассматривают и в Сингапуре, где прославление «азиатских ценностей» является важной частью геополитического дискурса. Рупором этого движения выступает сингапурский дипломат Кишор Махбубани: он пишет, что Запад пал жертвой собственного высокомерия и сдаёт позиции Китаю и Индии[10]. Со своей стороны, индийско-американский политолог Параг Ханна рассматривает возвращение Азии «на арену мировой истории как вполне закономерное событие»[11]. Азия не должна подменять собой Запад, но может заставить его измениться, как он в своё время изменил её под себя.

Тем временем Китай всерьёз готовится взять на себя роль мирового лидера. С точки зрения китайского учёного Янь Сюэтуна, подобный переворот становится возможным, когда восходящая держава проявляет «большие умение и эффективность», нежели держава, почивающая на лаврах мирового лидерства. Первым шагом на пути к «международному авторитету» и к «стратегической надёжности» становятся «моральные действия», моральные – с позиции общечеловеческих ценностей[12].

В этом смысле нелишним было бы вернуться к спору американских политологов Фрэнсиса Фукуямы и Сэмюэля Хантингтона. Первый увидел в падении Берлинской стены признак решительной победы демократии и рыночных принципов, позабыв о подавлении демонстрации на площади Тяньаньмэнь. Второй предсказывал «столкновение цивилизаций», считая, что главными линиями раскола станут культурные, религиозные и расовые различия между ними.

Теперь, через тридцать лет, резонно было бы задаться вопросом, какое из двух событий – подавление тяньаньмэньского восстания или падение берлинской стены – определило направление глобализации. Трагедия 11 сентября 2001 г. и её последствия подтвердили мысль Хантингтона, тогда как вступление Китая во Всемирную торговую организацию в том же году свидетельствовало о справедливости выводов Фукуямы.

Одно можно сказать точно: западный модернизм вызывал отторжение и подталкивал к утверждению собственной идентичности у многих незападных стран на протяжении последних тридцати лет.

Бесспорно также и то, что из всех мировых держав Китай остаётся единственной, где государственная идеология после окончания холодной войны не претерпела практически никаких изменений[13].

К новой иерархии ценностей

Идеологическая среда, в которой распространяется коронавирус, в последнее время значительно эволюционировала, что осталось незамеченным западным обществом, считающим исповедуемые им ценности универсальными. Нередко можно услышать, что успехом своей борьбы с коронавирусом Тайвань, Корея и Сингапур обязаны «азиатским ценностям», ставящим интересы коллектива выше интересов личности (если кратко выразить их суть). В 1994 г. бывший сингапурский премьер-министр Ли Куан Ю (1923–2015) беседовал на эту тему с американским политологом Фаридом Закарией[14]. Перечитывая их разговор, видишь, насколько нынешние программы «слежения» за больными коронавирусом напоминают сингапурские методы контроля и лечения людей с наркозависимостью. По мнению Ли Куан Ю, Запад превратил идею о неприкосновенности прав человека в догму, нанося ущерб интересам семьи, которая остаётся основой социальной организации. И у правительства нет права подменять её собой.

Именно сингапурская модель вдохновила Дэн Сяопина. Помимо её экономической эффективности, культа меритократии и конфуцианской этики, китайским властям пришлась по душе перспектива бурного экономического роста без необходимости демократизировать страну по западному образцу. С самого начала они пытались подвести под свою модель теоретическую базу, подчеркивая её эффективность в отличие от американской системы: «Нравится вам или нет китайская модель, она имеет преимущества перед неуправляемыми западными демократиями. Сегодняшний Китай – сильное и процветающее государство, воплощение энергии и эффективности […]. Может быть, и Америке стоит чему-то поучиться у Китая» (из передовицы в «Жэньминь жибао», июль 2017 г.)[15].

Коронавирус дал толчок новой волне государственной пропаганды в КНР. Китайские власти эксплуатируют антизападные настроения, воцарившиеся в последнее десятилетие в Китае, России и большинстве исламских государств. Западная культура и её претензии на универсальность «в очередной раз» наталкиваются на «отпор местного населения»[16]. Французский философ Шанталь Дельсоль полагает, что «столкновение цивилизаций» выразилось, прежде всего, в широкомасштабном «антизападном движении».

Отторжение Запада сопровождается ростом амбиций у руководства китайской компартии, которая привлекает самые современные технологии для установления полного контроля над мыслями.

Искусственный интеллект и большие данные призваны оптимизировать экономическое развитие с помощью системы социального контроля, задействовав огромные массивы информации в сочетании с технологией «социального кредита», соединение которых позволит государству создать «одну из самых совершенных систем наблюдения за собственными гражданами»[17]. Не будем обсуждать здесь, насколько этот проект осуществим на практике; отметим лишь, что с появлением коронавируса ситуация кардинально изменилась: теперь речь идёт не столько о внедрении «общечеловеческих ценностей» на Востоке, сколько о распространении «азиатских ценностей» на Западе, где они прививаются с помощью новейших технологий.

Международная политика

Из восьми описываемых Сэмюэлем Хантингтоном цивилизаций самыми опасными для слабеющего Запада он считал исламские страны и Китай; он даже предсказывал образование «исламо-конфуцианского союза». Что можно сказать об этом сейчас, когда сменилось целое поколение? Последствия санитарно-технологического кризиса в энергетической, климатической и цифровой сферах видны уже сейчас. Он выявляет готовность разных регионов мира, и прежде всего Европы, адаптироваться к китайским и американским формам «империализма взаимопроникновения»[18].

Влияние Китая в исламском регионе

Распространение коронавируса и снижение цены на нефть (меньше 20 долларов за баррель) изменили баланс сил в арабо-мусульманском мире и сказались на взаимоотношениях богатого нефтью региона со странами, чья промышленность зависит от её поставок. Три главных производителя нефти – Соединённые Штаты, Саудовская Аравия и Россия – затеяли ценовую войну, стремясь укрепить позиции на рынке за счёт конкурентов. С введением режима изоляции три ключевых импортёра нефти – Китай, Индия и Европейский союз – в той или иной степени остановили производственные мощности, вызвав резкое падение спроса. Америка, в отличие от Китая, Индии и Евросоюза, ещё до кризиса обладала достаточно гибкой энергетической системой, создавшей условия для ухода с Ближнего Востока, начатого при Бараке Обаме и продолженного ускоренными темпами при Дональде Трампе. Россия сумела воспользоваться уходом американцев из региона, чтобы утвердить там своё влияние под прикрытием военной операции в Сирии, но её интересы разительно отличаются от интересов Китая. Китайская энергоёмкая экономическая модель требует выстраивания долгосрочных отношений со странами-производителями (так же дело обстоит и с Индией). К 2030 г. на долю Индии и Китая будет приходиться в целом более 50 процентов импорта мировой нефти, что объясняет попытки этих двух стран обеспечить безопасные морские пути её доставки.

Пандемия не только углубила и ускорила общие тенденции, наметившиеся до её начала, – в скором времени она может привести к изменению статуса трёх конкретных государств. Помимо них, можно так же упомянуть жёсткие меры контроля, введённые Пекином под предлогом борьбы с терроризмом по отношению к мусульманскому населению провинции Синьцзян.

Первое из них – Иран, которому пришлось испытать на себе всю тяжесть санитарного кризиса и снижения цен на нефть. Санкции, введённые против Тегерана, не помешали ему проводить масштабные военные операции и осуществлять прямое влияние на четыре столицы: Бейрут, Дамаск, Багдад и Сану. Чтобы иметь для этого средства, Иран должен продолжать экспортировать нефть в Китай, который в ответ инвестирует в иранскую экономику. Можно ожидать, что пандемия ещё больше сблизит Тегеран с Пекином, особенно если учесть, что в свете американских выборов напряжённость в отношениях Ирана с США, по всей видимости, усилится.

Второе государство – Саудовская Аравия, которая, несмотря на падение цен на нефть, достаточно кредитоспособна для того, чтобы рефинансировать долги и привлекать инвестиции. Подвергшись нападению Ирана, она познала на собственном опыте ограниченность военной поддержки, какую можно в подобных случаях ожидать от Америки и Европы. Сближение с Россией было кратким и закончилось разрывом Москвы с ОПЕК, что привело к ценовой войне, усилившей дисбаланс между спросом и предложением (договорённости были восстановлены и расширены после новых переговоров – прим. ред.). Китай – второй после Японии торговый партнёр саудитов, что должно заставить Эр-Рияд наращивать связи с Пекином. Результатом станет ещё большее вовлечение Китая в дела Ближнего Востока, чему будет способствовать антагонизм между Саудовской Аравией и Ираном.

Третье государство, Египет, страна с многовековой историей и многомиллионным населением, как никто другой может претендовать на роль лидера в суннитском мире, он противостоит, с одной стороны, Саудовской Аравии и Объединённым Арабским Эмиратам, а с другой – Турции и Катару. Получая финансовую помощь от Саудовской Аравии, Египет, тем не менее, вновь вступил в полосу экономического кризиса и политических репрессий, что не может не содействовать поискам иных источников финансирования. Идя на сближение с Египтом, Китай демонстрирует, что имеет прочный интерес к Красному морю и что строительство военной базы в Джибути не было случайностью. Египет – ключ к реализации его проекта по выходу в Средиземное море, и это заставляет внимательно следить за эволюцией связей Пекина с Тунисом и Алжиром. Эпидемия ускорила проникновение Китая в средиземноморский регион, вот уже несколько лет покинутый американцами. Серьёзный вызов для европейцев, оставленных на произвол судьбы.

Обострение китайско-американских противоречий в Европе

Исключительное внимание к треугольнику Китай/Европа/Соединённые Штаты объясняется тем фактом, что в совокупности они производят более 50 процентов мирового ВВП. Однако на ситуацию с COVID-19 влияют не совокупные усилия этих трёх стран, а отдельные действия каждой из них. США продолжат проводить точечную политику, считая приоритетом поддержку стратегических секторов. Государства могут поощрять политику возвращения производства на национальную территорию (как, например, в Японии), но в конечном итоге экономические субъекты принимают решения в соответствии с собственной экономической стратегией. В Китае же экономические субъекты, находясь под строгим надзором государства, выступают послушными исполнителями решений КПК. Вопреки распространённому мнению, Китай не занимается скупкой всего на свете, но приобретает лишь то, что ему нужно для ослабления зависимости от внешнего мира[19]. В то же время он стремится к первенству в области высоких технологий, чтобы оспаривать у Америки роль мирового лидера.

Американская реакция на пандемию коронавируса отражает всю меру дезорганизации федерального правительства после четырёх лет президентства Трампа.

Весь мир замер в ожидании выборов ноября 2020 г., но, каковы бы ни были их результаты, едва ли есть основания надеяться на отказ Соединённых Штатов от политики силы. Напротив, нынешняя пандемия может послужить прелюдией к некоему «технологическому блицкригу». Это словосочетание, прозвучавшее недавно в речи генерального прокурора США Уильяма Барра (который начинал свою карьеру в ЦРУ как специалист по Китаю), отражает представление американских властей о развёртывании сети 5G как о части глобальной технологической войны, исход которой решится во время следующего президентского срока[20].

Первенство в сфере 5G сулит большие перспективы; прибыль к 2025 г. может, по разным оценкам, составить до 23 трлн долларов. Уильям Барр отмечает здесь доминирующую роль Китая, который через компанию Huawei контролирует 40 процентов мирового рынка; на втором месте – Европа, у которой 31 процент (17 процентов у Nokia и 14 процентов у Ericsson). Не вспомнив о Samsung и прочих фирмах, Барр призывает срочно рассмотреть вопрос о партнёрстве между Америкой и компаниями Nokia и/или Ericsson. Властям европейских стран в ближайшие месяцы придётся уделять этой проблеме всё большее внимание. Китай планирует превратить развитие 5G в инструмент продвижения своего влияния в Европе и других частях света. Разногласия между государствами – членами ЕС по этому вопросу демонстрируют неспособность Евросоюза принимать не просто регулирующие, но стратегические решения. Если бы Европейская комиссия действительно озаботилась вопросами геополитики, она объявила бы развитие технологии 5G приоритетным направлением своей деятельности.

Соединённые Штаты сохраняют явное геополитическое преимущество перед Китаем и ЕС, поскольку именно их предприятия преобладают в технологическом секторе. Особенно тревожна ситуация с Евросоюзом. По состоянию на март 2019 г. из сорока ведущих мировых компаний (по уровню капитализации) – 27 американских, восемь китайских, одна корейская и всего четыре европейских (три швейцарских и одна британская). Из 27 американских предприятий шесть относятся к числу технологических, из восьми китайских таковых два. В Европе же самое крупное технологическое предприятие занимает в списке лишь 58-е место[21]. Такое положение дел заслуживает подробного анализа. А пока приходится констатировать, что в ходе кризиса позиции технологических предприятий могут только усилиться и что ЕС не располагает достаточным количеством крупных компаний, способных помешать конкурентам из Китая и Америки утверждаться на их территории.

Дипломатия

Геоэкономическая повестка почти не отражена в нынешних дипломатических контактах между Китаем и ЕС, включая и намеченную на вторую половину 2020 г. встречу на высшем уровне в Лейпциге под председательством Германии (планировавшийся на 14 сентября в Лейпциге саммит «ЕС – Китай» из-за пандемии прошёл в видеоформате – прим. ред.). Экспортная ориентация обеих стран позволила им с максимальной выгодой использовать глобализационные процессы, идущие в мире последние двадцать лет; укрепилось лидерство Германии, которая производит почти треть валового внутреннего продукта еврозоны. Не исключено, что в результате кризиса позиции Германии ещё больше укрепятся – за счёт Франции, Италии и Испании.

Эволюция китайской дипломатии

Во время кризиса Китай развернул в большинстве европейских столиц мощную пропагандистскую кампанию, пытаясь убедить Запад в эффективности своей модели и скрывая под прагматизмом идеологические мотивы. Прекрасно сознавая, какой ущерб пандемия нанесла репутации их страны, китайские дипломаты тщатся улучшить положение, подчёркивая значение, которое КНР придаёт связям с Европой, и уверенно заявляя, что 2020 г. должен стать «судьбоносным для отношений Китая и ЕС» ввиду готовящихся многочисленных встреч на высшем уровне[22]. Китайская позиция привлекательна своей последовательностью: ухудшение китайско-американских и европейско-американских отношений даёт Европейскому союзу уникальную возможность «поработать с Китаем». ЕС при этом должен воздерживаться от любых протекционистских мер, делающих его закрытым и враждебным к Китаю. Это момент истины для Китая и Европы. Такой открытый подход позволяет более детально взглянуть на европейско-американские отношения, сильно пострадавшие от пандемии.

Европейскую стабильность подорвали два обстоятельства: отсутствие какой бы то ни было координации действий с Вашингтоном и подчёркнутое нежелание американцев выступать с позиций лидера. Европейские дипломаты обескуражены тем, что теперь «роль Америки свелась к минимуму» и вся привычная система понятий подлежит пересмотру[23]. Трамп, будучи верен себе, с первых же дней своего президентства начал оказывать экономическое давление на ЕС и военное – на НАТО, внося свой личный вклад в разобщение Европы, и так уже достаточно разобщённой благодаря европейско-китайскому соглашению «16 + 1» и двусторонним соглашениям, заключённым с Китаем отдельными европейскими государствами (например, с Италией в марте 2019 г.).

Иначе говоря, Европа превращается в арену борьбы за влияние между Соединёнными Штатами и Китаем. Вашингтону придётся приложить все силы для противодействия китайскому влиянию, одновременно пресекая робкие попытки европейцев обеспечить свою стратегическую автономию[24].

К многополярности без многосторонности

Китай использует сложившуюся ситуацию, чтобы представить себя надёжным партнёром, верным принципам международного сотрудничества и мультилатерализма. Его представители, сознавая все риски, уже открыто говорят о глобальной холодной войне, которая «стала бы бедствием не только для Китая и США, но и для ЕС»[25]. На самом же деле европейцы столкнулись с отрицанием принципов многосторонности, исходящим в равной степени и от Китая, и от Америки, хотя последняя – их ближайший союзник. Европе пришлось испытать на себе последствия четырёх лет планомерной деструктивной политики Соединённых Штатов и десяти лет не менее планомерных попыток китайской дипломатии взять под контроль аппарат ООН. По причине отсутствия у европейских стран сколько-нибудь внятной стратегии они вынуждены в вопросах климата учитывать мнение Пекина, а в вопросах технологий – мнение Вашингтона.

Сосредоточившись на трёхсторонних взаимоотношениях Китая, Европы и Соединённых Штатов, мы на время оставили без внимания две крупнейшие мировые державы – Россию и Индию (которые поддерживают друг с другом тесные связи), равно как и страны африканского континента и Латинской Америки. Между тем Индия остаётся одним из главных нереализованных направлений внешней политики Китая, тратящего слишком много стратегических ресурсов на соперничество с Америкой[26]. Последняя, учитывая её геополитической и геоэкономический вес в мире, выиграет от односторонности больше, нежели Китай. Европа же пытается по-новому строить отношения и с Россией, и с Турцией, и с Ираном, и с арабо-мусульманскими и африканскими странами, не теряя ни с кем из них связи. Удастся ли ей это, принимая во внимание неравномерность экономического развития стран – членов ЕС, углубившуюся ввиду пандемии?

Международные организации призваны противостоять натиску времени. Но ООН вследствие безучастности Америки, напористости Китая и выжидательной политики Европы, находится в тяжёлом положении. Соединённые Штаты (если их курс не изменится после предстоящих президентских выборов) больше не желают выступать гарантом ооновской системы. Они решили, что её поддержание обходится им слишком дорого: при больших вложениях никаких реальных выгод. Китай же, напротив, видит в ней инструмент для изоляции Тайваня и распространения своего влияния на весь мир. Что касается европейцев, то они отстаивают принципы мультилатерализма очень своеобразно: много разговоров, мало вложений.

Нынешний кризис поднимает проблему доверия к системе Организации Объединённых Наций и ко Всемирной организации здравоохранения.

Чтобы многосторонность превратилась в действенное средство, она должна измениться. Этот подход не выживет, если останется просто системой дипломатических служб и организаций, но может мало-помалу вылиться в постоянный процесс образования коалиций, состоящих из разнообразных структур, многонациональных компаний, церквей, неправительственных организаций, экспертных сетей.

Хотя подобный переход потребует решения ряда вопросов финансового и организационного свойства, он позволит добиться большей интеграции и влиять на создание общественных благ.

Экономика надзирающего капитализма

Санитарно-технологический кризис вынуждает государства переосмыслить содержание экономической дипломатии, особенно в том, что касается субъектов цифрового сектора. В центре споров о «слежении» оказался вопрос о допустимости использования личных данных и пределах применения принуждения. В этом смысле пандемия ускорила наступление эры надзирающего капитализма, когда сбор и использование персональных и коллективных данных стали привычным делом. Когда государства превращаются в сети, государственные функции присваивают цифровые платформы. Отсюда такое взаимопроникновение средств в структуре децентрализованных систем, которые, будь они публичные или частные, закрытые или общедоступные, в равной степени занимаются сбором сведений любого рода. Государство в этом отношении тоже весьма активно, с их помощью они совершенствуют свои службы и подчиняют последние нуждам общества. Но есть одна неприглядная деталь: тотальная слежка за гражданами. Устанавливая новый баланс сил, такая схема стирает границу между публичным и частным: государство всё чаще и чаще обращается к частным решениям, в то время как цифровые платформы предпочитают пользоваться публичными базами данных.

Из этого следуют две вещи.

Во-первых, распространение системы GovTech, то есть покупки и реализации публичными субъектами инновационных технических решений. В теории речь идёт о предоставлении персонализированных и инклюзивных услуг. На практике же это может означать быстрое сосредоточение власти в руках кучки публично-частных субъектов.

Во-вторых, углубление связей между государствами и цифровыми платформами. Последние отныне влияют на все виды экономической, политической и социальной деятельности. Если не говорить о декларациях принципов и разделения юрисдикций, мало какое из современных государств способно в одиночку регулировать поведение этих платформ. Между тем цифровые платформы являются одним из элементов суверенного государства. В США такие платформы пользуются значительной автономией по отношению к федеральной власти, но входят в состав кропотливо строящегося военно-цифрового комплекса. В Китае их держит под прямым контролем государственная власть. Европа же в этом смысле безоружна, неспособна включиться в соревнование. Если она в ответ на кризис не сделает крупных вложений, то сама обречёт себя на ещё более второстепенную роль, чем сейчас, особенно на фоне распространения 5G.

Последним средством изыскать новые финансовые ресурсы и сгладить социальное неравенство для государств, желающих отрегулировать взаимоотношения с цифровыми платформами и транснациональными компаниями, выступает налоговая система[27]. Нынешний кризис углубил линию разрыва, намеченную глобализацией: эта линия пролегает между национальными государствами, стремящимися повысить благосостояние собственных граждан в пределах своей юрисдикции, и транснациональными компаниями, заботящимися о благосостоянии своих акционеров. Для достижения этой цели транснациональные компании проворачивают операции глобального масштаба, избавив себя от какой-либо ответственности за их последствия и игнорируя, насколько это возможно, национальные юрисдикции[28]. Оптимизации в таких компаниях добиваются, играя на различиях в размере заработной платы, социальных условиях, законах в разных частях света, где находятся их филиалы. Развитие удалённой формы работы, чему немало способствовал режим изоляции, несомненно скажется на отношениях работника с работодателем и будет способствовать трансформации сектора услуг в развитых экономиках. Роботизация и дистанционная работа открывают новый этап в процессе глобализации, который выразится в ожесточённой конкуренции, осуществляющейся на расстоянии[29].

* * *

Нынешнюю пандемию часто сравнивают с чумной эпидемией «чёрной смерти» XIV века, которая, начавшись в центральной Азии в 1338 г., в 1348-м достигла Парижа. Её распространение шло по Шёлковому пути, который связывал Китай с Восточной Европой, через итальянские торговые маршруты, соединявшие черноморские и левантийские порты со всем остальным Средиземноморьем. Внезапно все эти маршруты вновь сделались актуальными. За несколько лет, пока свирепствовала чума, мир, по выражению арабского историка и философа Ибн Хальдуна, сократился до размеров «ковра, который можно было легко свернуть вместе со всем, что на нём находилось»[30].

Эпидемия чумы ознаменовала окончание эпохи невинности, обрушившись на средневековую Европу в момент, когда там наблюдался бурный рост населения. Европе потребовалось несколько поколений, чтобы оправиться и вступить в эпоху великих географических открытий.

Не угрожая миру столь серьёзными демографическими потерями, COVID-19 знаменует конец эры цифровой невинности. Для глобализации характерно усугубление взаимной зависимости стран, достигающейся с помощью сверхбыстрого распространения информационных и коммуникационных технологий, которые отныне пронизывают все сферы человеческой деятельности. Мечтам Джона Барлоу (см. «Декларацию независимости киберпространства») о появлении «цивилизации духа в киберпространстве», цивилизации более гуманной и справедливой, нежели цивилизация правительственная, пока не суждено сбыться. Синоним эффективности и индивидуализации, новые технологии, становясь орудием государственного контроля, ведут общество в эру надзирающего капитализма на фоне усиливающегося американо-китайского противостояния, принимающего разные формы. Таким образом, коронавирус ставит под сомнение способность управлять суверенными единицами, напоминая о старой дилемме эффективность / достоинство.

В своей книге «Все империи погибнут» французский историк Жан-Батист Дюрозель писал, что «в минуту коллективной опасности эффективность представляется более предпочтительной, чем достоинство», добавляя затем, что последнее остаётся важной потребностью человека, который «считает себя не частью толпы, но авторитетной, ответственной личностью». Как выразить эту потребность в мире, погрузившемся в цифру? Санитарные ограничения (а завтра, возможно, экологические) вынуждают нас срочно пересмотреть наши представления о техническом прогрессе.

Оригинал статьи опубликован в журнале Politique étrangère, №2, 2020 год.

--

СНОСКИ

[1] E. Lavisse. Vue générale de l’histoire politique de l’Europe, 1890.

[2] N. Rousselier. La Force de gouverner, Le pouvoir exécutif en France XIXe-XXIe siècle, Paris, Gallimard, 2015.

[3] К.Шмитт. Номос Земли. — М.: Владимир Даль, 2008.

[4] Ссылка: http://www.dnn.ru/indep.htm

[5] C. Grataloup. Vision(s) du monde. Histoire critique des représentations de l’Humanité, Paris, Armand Colin, 2018, p. 130-131.

[6] R. Grousset. Bilan de l’histoire, Paris, Desclée de Brouwer, 2016, p. 139.

[7] C. Meyer. L’Occident face à la renaissance de la Chine, Paris, Odile Jacob, 2018, p. 221. URL: https://www.amazon.fr/LOccident-face-à-renaissance-Chine/dp/2738144659

[8] R. Grousset. Bilan de l’histoire, op. cit., p. 326.

[9] P. Mishra. From the Ruins of Empire. The Revolt Against the West and the Remaking of Asia, London, Penguin Books, 2013, p. 8.

[10] K. Mahbubani. Has the West Lost It?, Penguin Group, 2019.

[11] P. Khanna. The Future is Asian. Commerce, Conflict, and Culture in the 21st Century, New York, Simon & Schuster, 2019, p. 11.

[12] Yan Xuetong. Leadership and the Rise of Great Powers, Princeton, Princeton University Press, 2019, p. 2-24.

[13] S. W. Khan. Haunted by Chaos, China’s Grand Strategy from Mao Zedong to Xi Jinping, Cambridge, Harvard University Press, 2018, p. 4-5.

[14] F. Zakaria. Culture Is Destiny, A Conversation with Lee Kuan Yew, Foreign Affairs, 1994.

[15] C. Meyer. L’Occident face à la renaissance de la Chine, op. cit., p. 257.

[16] C. Delsol. Le crépuscule de l’universel, Politique étrangère, vol. 84, №1, 2019, p. 24-25.

[17] K. Strittmatter. Dictature 2.0. Quand la Chine surveille son peuple (et demain le monde), Paris, Tallandier, 2020, p. 18.

[18] P. Bellanger. De la souveraineté numérique, Le Débat, no 170, 2012, p. 152.

[19] C. Meyer. L’Occident face à la renaissance de la Chine, op. cit., p. 146.

[20] Attorney General William Barr’s Keynote Address : China Initiative Conference, CSIS, 2020.

[21] PWC, Global Top 100 companies by market capitalisation, 2019, URL: www.pwc.com.

[22] Интервью с китайскими официальными лицами, 23 апреля 2020.

[23] Интервью с дипломатом одной из европейских стран, 21 апреля 2020.

[24] См., например: A. Wess Mitchell, Central Europe’s China Reckoning, The American Interest, 2020. Уэсс Митчел был помощником госсекретаря США по делам Европы и Евразии с 2017 по 2019 гг.

[25] Интервью с китайскими официальными лицами, 23 апреля 2020.

[26] O. Arne Westad. Restless Empire, China and the World since 1750, New York, Basic Books, 2012, p. 461.

[27] E. Saez et G. Zucman, Le Triomphe de l’injustice. Richesse, évasion fiscale et démocratie, Paris, Seuil, 2020.

[28] R. Vernon, In the Hurricane’s Eye. The Troubled Prospects of Multinational Enterprises, Cambridge, Harvard University Press, 1998, p. 28.

[29] R. Baldwin, The Globotics Upheaval. Globalization, Robotics, and the Future of Work, Oxford, Oxford University Press, 2019.

[30] J. Loiseau. La peste atteint la France in P. Boucheron (dir.), Histoire mondiale de la France, Paris, Seuil, 2018, p. 281.

Евросоюз. США. Весь мир > Медицина. СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564056 Тома Гомар

БУДУЩЕЕ ОБЩЕСТВ И МЕСТО РОССИИ

ЯКОВ МИРКИН

Доктор экономических наук, профессор, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН.

ЗАЧЕМ НУЖНЫ ЧУДЕСА

Дарвиновский отбор, эволюция – факт жизни. Несть числа умершим обществам, которые не смогли найти ответов на вызовы. Но мир не устаёт меняться, всё время пробуя на зуб тысячи идей о том, как будет устроено будущее, и ставя перед любым обществом – и российским тоже – всё те же старинные вопросы. Удастся ли нам выжить? Способны ли мы меняться или же в исторической перспективе нас ждут надлом и крушение? Что происходит? Куда мы идём? На чьей стороне окажемся? И что сулит будущее России?

Любые попытки воплотить в реальность очередную утопию, создать «совершенное общество» неизменно проваливаются. Марксистский, христианский, либерально-демократический[1], технократический[2] или любой другой рай человечество старательно обходит стороной. Не случилось торжества либерализма, как обещали в 1990-е гг., – жизнь оказалась сложнее. Каким же методом прогнозировать будущее?

Инструментарий общественных наук невозможен без этологии и теории систем. Люди – особенные животные. Но в поведении их популяций (обществ) есть многое из того, что свойственно другим животным.

Доказано этологией. «Социальное поведение людей диктуется не только разумом и культурной традицией, – оно всё ещё подчиняется закономерностям, характерным для любого филогенетически возникшего поведения, – тем закономерностям, которые хорошо нам известны благодаря изучению поведения животных»[3]. Такой подход должен помочь пониманию будущего обществ, без скатывания к примитивизму и с учётом всех особенностей «социальных животных». Люди создают сложные системы. Анализ обществ как систем должен исключить любые несбыточные идеи и «заносы» в конструкциях будущего. Но зато мы уверенно можем сказать, что впереди: никогда не прекращающаяся изменчивость, выстраивание иерархий, кооперация, симбиоз, поиски собственной идентичности, сохранение менталитета, своя мера свободы и принуждения.

Изменчивость и адаптивность

«Идеального общества» не достичь. Общества всегда будут адаптироваться к меняющимся условиям своего бытия. Каталогизировано около 3 тысяч различных моделей обществ. Одна из причин изменений – гонка за новыми знаниями и технологиями[4]. Закосневшие – умирают. Искусственные (утопии) – нежизнеспособны. «В жизни народа главную роль играет его способность к изменению»[5].

Россия. Самое рискованное для российского общества – не меняться, быть закрытым, конфликтным, создавать массовое сознание, полное иллюзий и нереалистичных взглядов на мир. Чувство вечной правоты, отсутствие рефлексии, ложные цели, ведущие к растрате людей и ресурсов, подчинённость нереалистичной идеологии, мифам – всё это вместе ведёт к разрывам с внешним миром, к распаду.

Иерархии

Жизнь иерархична. Универсальный, однородный мир без иерархий – утопия. Все популяции строят иерархии ради выживания. Развитие, усложнение систем формирует многоуровневые иерархии. Конкуренция за место в иерархии, за доступ к ресурсам, за лучшие шансы выжить – вечна. «Условия человеческого существования неистребимо несут на себе печать постоянных изменений и борьбы»[6].

В мире примерно двести стран (обществ) – субъектов. Они неизбежно выстраиваются в иерархии. Рост населения (с 1900 г. – в 4,7 раза), кратное увеличение масштабов и сложности экономики, технологий (рост мирового ВВП в постоянных ценах с начала XX века – более чем в 20 раз)[7], двукратное увеличение числа стран с 1900 г. – основа для самой жёсткой конкуренции в иерархиях, которая была, есть и будет. Кто выше, больше и сильнее?

Мир, чтобы выжить и быть устойчивым, управляемым, развивающимся, неизбежно станет многополюсным, перейдёт к трёх- и четырёхуровневым иерархиям не только обществ (стран), но и функциональных подсистем (пример – финансы). Свои полюса будут образованы на каждом уровне. Сверхконцентрация власти, какой она была во второй половине XX века, немыслима.

Конкуренция обществ происходит сразу по многим направлениям: качество и продолжительность жизни; демография (кто рождается, кто растёт, кто стареет, кто умирает); масштабы (пространство, население, ресурсы); коллективная модель поведения (уровень зрелости, комфортность для всех, инновационность, этичность и тому подобное); баланс/дисбаланс свободы и принуждения; технологии, мощь и качество экономики; финансовая сила (роль в глобальных финансах, финансовое развитие); информационная среда (влиятельность, технологии, ресурсы); военная сила; идеология, её адекватность вызовам; темпы роста, развития (или убывания, стагнации); внешний образ, его притягательность; деформации общества.

Нельзя быть первым в военном отношении, десятым в экономике, пятидесятым по уровню человеческого развития и сотым по продолжительности жизни. Краткосрочно – да, но надолго – нет. Общество либо развивается по большинству направлений, либо отстаёт, а иногда даже уходит в небытие.

Россия. Впереди – жестокий «дарвиновский» мир из 150–250 обществ/стран, разных по коллективным моделям поведения, развитию, идеологии и формам бытия. В нём нет места мифам. Нет универсальной идеологии. Ни одно из обществ не является вечным, и неизвестно, будет ли существовать через век. Помимо стремления к развитию, в них есть стагнация и деструкция. Половины из них не существовало ещё сто лет назад. И какая-то часть обязательно исчезнет через сто лет.

Притягиваются только к тем, кто наверху. Пока мы отстаём в иерархиях. По ожидаемой продолжительности жизни мы – 106-е в мире[8], по ВВП по номиналу на душу населения – 61-е[9], по ВВП по ППС на душу населения – 50-е[10], по индексу человеческого развития – 49-е[11]. Это – вызов. Военной силой (она не вечна) и попытками манипулировать массовым сознанием его не разрешить. Сколько ни говори об особом пути, об уникальности, этим не подменишь места в иерархиях. Игра на усиление – это всем очевидный рост в большинстве иерархий. Мы – стагнируем.

Идентичности

Выживание в усложняющемся мире – это диверсификация. Люди и их популяции всегда ищут новые идентичности, без колебаний бросая старые и приобретая новые ипостаси. Они будут отталкиваться от вас, определяя вас как «худших», а себя как «лучших» (в сравнении с вами) в новой популяции. Они стремятся получить признание[12] в качестве новых обществ. Они создадут новые иерархии, если это даст им больше шансов выжить. Для этого не обязателен передел пространства. Когда взломаны информационные барьеры, можно объединяться через все границы, по любой грани бытия: религия, профессия, возраст, пол, раса, любые пристрастия, вплоть до абсурдных, если это поможет выживанию. Так делает бизнес (ТНК). Подобные объединения могут брать на себя часть функций государств на мировой арене (примеры – ЧВК, саморегулирование).

Будущее – это растущая множественность идентичностей/обществ, созданных «снизу вверх» и наоборот. Будут появляться новые страны. Будут множиться общества, не признающие границ. Будут размываться национальные идентичности. Никакой универсальной, однородной, глобальной, вытоптанной среды.

Россия. Если не карабкаться вверх по иерархиям обществ/стран – сразу по их большинству, если не стать «исходником» для негосударственных иерархий, неизбежен постепенный размыв российской идентичности. Общество непрерывно раскалывается. Вместо притяжения действуют центробежные силы. Общества, ищущие своей идентичности, отталкиваются от России («они – не мы»). Всё это уже происходит. Россия давно известна как страна «вывоза», «ухода», вывода людей, капиталов, имущества, бытия. Угрозы будущему – сильнейшие.

Горизонтали, кооперация

Часть дарвиновского отбора – кооперация, сотрудничество, способность предпочесть общее ради частного, принести жертвы (затратить ресурсы) ради выживания популяции. Так происходит и в мире обществ/стран. В ближайшие 30–50 лет мир будет состоять из коалиций стран. Коалиции жёстко конкурируют между собой. Они сами выстраиваются в иерархии – по силе влияния, притяжения. Это дарвиновский мир, где совместные ответы на глобальные вызовы находятся с огромным трудом. Они уже сегодня кратно отстают от скорости, с которой эти вызовы нарастают.

В любом случае впереди – не поход к всемирному государству. Не повальный глобализм. Не царство общих ценностей. И уж, конечно, не единая мировая валюта, введение которой обсуждается в каждый кризис.

Россия. Пока центробежные силы «от России» сильнее, чем центростремительные. От неё отталкиваются, пытаясь найти новую идентичность. Интеграция с Россией, которая была бы глубже сиюминутных выгод, встречает почти непреодолимые препятствия. Этот тренд будет нарастать, если не начнётся ясное, сильное движение России вверх по иерархиям обществ/стран. В ином случае любые коалиции с Россией будут немедленно расторгаться, как только сойдут на нет краткосрочные выгоды. Неизбежны снижение качества коалиций (измельчание стран, входящих в них) и увеличение цены за то, чтобы их удержать.

Это тренд геополитического одиночества. Для ответа на глобальные вызовы придётся тратить гораздо больше собственных ресурсов, чем это было бы при сильном центростремительном движении к России.

Симбиоз

Симбиоз в данном случае – это совместное, тесное существование обществ/стран в целях выживания: взаимная польза или «паразитизм». Все случаи экономического чуда (15–20 стран) после Второй мировой войны – примеры симбиоза. «Чудеса» происходили благодаря переливу идей, технологий и капитала из группы развитых стран в страны-объекты и получению при этом взаимных выгод: США – послевоенная Европа, Япония, Китай и другие. То же – Восточная Европа в 1990-е гг.: Прибалтика – скандинавские страны, Чехия, Словакия, Словения и другие – Германия. Впереди мир не только коалиций, но и симбиозов.

Россия. В симбиозе «Россия – постсоветские страны» баланс выгод/невыгод складывается не в пользу России. Огромная цена, которую мы платим, поддерживая этот симбиоз (заниженные цены за сырье, займы и тому подобное), оборачивается потерями, как только активизируется поиск «другой» идентичности («мы не Россия») и симбиоза с другими обществами.

Последние тридцать лет это происходит шаг за шагом: экономики Украины, Белоруссии, других государств СНГ/ЕАЭС постепенно разворачиваются в сторону от России. Кто на Запад (ЕС), кто на Восток (Китай, Турция). Доля России в их внешнем обороте, её влияние долгие годы падают.

Менталитет

Коллективная модель поведения, национальный характер – факты жизни. «Англо-саксонская», «континентальная», «шведская», «азиатская», «латиноамериканская» и другие модели – данности, созданные вековой жизнью обществ. У каждого социума – своё лицо, свой характер. Тем не менее они умещаются в типологию обществ. Это хорошо показывает международный социологический проект World Values Survey (семь волн обследований, 1981–2020 гг., 120 стран, 95% населения мира) и его карта обществ со схожими моделями поведения – по направлениям «от традиционных ценностей к секуляризации» и «от выживания к самовыражению»[13].

Коллективные модели поведения – не статичны, они изменяются под воздействием внешних условий. Чем дальше от страха, голода и холода, чем состоятельнее общество, тем больше в нём индивидуализма, чувства самоценности, свободы и самовыражения, тем мягче иерархии, слабее групповые конфликты – притом, что общие интересы могут быть полностью учтены[14].

Россия. Российский характер мозаичен. С одной стороны, вековая традиция быть закреплёнными в вертикалях, в основании пирамиды жёстко централизованного государства. С другой – только свобода, мобильность, толерантность и терпимость могли бы собрать вместе около двухсот национальностей в самом крупном по территории государстве мира. Велики языковые, идеологические, технологические заимствования и адаптивность к ним. Прекрасный, многозначный язык, с массой инородных включений, дающий гибкость мышления. Жертвенность и невероятная склонность к крайностям, «заносам» то влево, то вправо, к крайним формам в моделях общества, к тому, чтобы «догонять» с великими жертвами.

Перед нами вызов – как пробираться в будущее среди других «самобытностей», ставших развитыми странами? Среди тех, кто уже стал свободнее, инновационнее. Как с ними конкурировать? И самое главное – как для этого меняться?

Мера свободы и принуждения

Отнять, присвоить, распределить – или совершить сделку? «Завинтить» или договориться? За этими простыми вопросами – степень свободы в обществе. История доказывает, что в этом плане неизменно выигрывают общества, которые смогли как системы в меру своего усложнения и развития новых технологий дать больше свободы личности, больше простора конкуренции между индивидуумами за ресурсы, обеспечивая при этом коллективный интерес и сохраняя целостность[15]. Проще говоря, чем общество сложнее, тем больше нуждается, чтобы те, кто внутри него, были на длинном, а не на коротком поводке. Сначала был хаос, затем «царство силы», затем «и сила, и договор» и, наконец, сегодня – «больше договор, чем сила». Процесс не так однозначен. Он цикличен. Но всё же вектор понятен.

Россия. Принуждения в России больше, чем нужно. Отсюда бедность, отставание в развитии, стагнация. Давний вызов – найти ту степень личной свободы, состоятельности, независимости людей, которая составит для социума надёжную подъёмную силу.

Глобальные вызовы

Отбор обществ происходит под воздействием глобальных вызовов, в поисках гомеостаза. Найдёшь ответ, изменишься – полный вперёд. Не найдёшь – жди деструкции.

Первый вызов: возникновение «внешней среды катастроф»/«экономики катастроф»

«С начала 1980–х гг. (более-менее полный объём глобальных наблюдений) видны: 1) нарастание числа событий (крупных бедствий и катастроф) с максимумами в ±5 лет; 2) ежегодное число таких событий в последние четверть века колеблется в пределах 500–800. Количество природных катастроф (вода, воздух, огонь) выросло в 1980–2019 гг. в 4 раза»[16]. Эпидемий/пандемий – более чем в 2 раза. Статистика дана в таблице 1. В первую очередь это следствие антропогенных воздействий, в том числе вызванного ими глобального потепления. Частота особо значимых глобальных негативных событий – 2–3 за 10 лет (без войн).

Таблица 1. Значимые катастрофы и бедствия, ед.*

* EM-DAT, CRED / UCLouvain, Brussels, Belgium), www.emdat.be (D. Guha-Sapir) Version: 2020-06-15, The International Disaster Database (Centre for Research on the Epidemiology of Disasters (CRED)), University of Louvain). Расчёты автора.

Россия. В 1990–2000 гг. в России регистрировалось 150–200 опасных гидрометеорологических явлений в год, затем – 250–300 в год, а с 2007 г. больше 400. В последние двадцать лет они становились всё более разрушительными[17]. Количество техногенных чрезвычайных ситуаций в России увеличивается: в 2010 г. – 157, в 2015 г. – 179, в 2018 г. – 190, в 2019 г. – 202[18].

Второй вызов: демографическое давление

Демографическая картина мира быстро меняется. Сокращается или стагнирует население во многих развитых странах, особенно «коренное» (потомки тех, кто жил там до Второй мировой войны). Доля стран с высоким уровнем доходов сократилась с 27,4 процента населения мира в 1950 г. до 16,3 процента в 2019 году. Прогноз ООН на 2050 г. (средний показатель) – 13,6 процента. Доля стран с доходами выше среднего уровня снизилась с 37 процентов в 1950 г. до 34,2 процента в 2019 году. Прогноз ООН на 2050≈г.– 28,6 процента. И, наоборот, быстро растёт население в большей части развивающихся стран, особенно в беднейших (Таблица 2). Если в 1950 г. совокупная доля стран с доходами ниже среднего и с низкими доходами составила в населении мира 35,6 процента, то в 2019 г. – 49,4 процента. Ожидается, что в 2050 г. больше 60 процентов населения мира будет жить в таких странах.

Таблица 2. Демографические изменения в мире в 1950–2050 гг.*

*World Population Prospects 2019, UN DESA, Population Division, прогноз – по среднему уровню фертильности, https://population.un.org/wpp/Download/Standard/Population/ (accessed 21.09.2020). Расчёты автора

Крупнейшие развитые страны убывают в населении (Таблица 2). В зоне убыли вся Европа – один из богатейших регионов, центр промышленных революций наряду с США. Неизбежно растёт демографическое давление наиболее населённых стран на государства, более зажиточные и/или имеющие относительно свободные пространства. Началось «великое переселение народов» – перемещение масс людей из бедных стран в богатейшие, растёт доля иммигрантов, со всеми их культурными особенностями, на территории «золотого миллиарда».

Развитые страны становятся своеобразными плавильными котлами. В 1990–2019 гг. число иностранных мигрантов выросло в 1,77 раз, в странах с высокими доходами – в 2,26 раза, в США – в 2,17 раза, в Германии – в 2,21 раза, в Австрии – в 2,24 раза, в Великобритании – в 2,62 раза, в Испании – в 7,4 раза. В странах с высокими доходами доля мигрантов в населении увеличилась с 7,5 процентов в 1990 г. до 14 процентов в 2019 г. В развивающихся странах колеблется от 0,9 до 2,1 процента[19].

Россия. Демографический вызов – острейший. По прогнозу ООН (средний показатель), население сократится к 2050 г. до 136 млн человек (сегодня – 146 млн человек), к 2100 г. – до 126 млн человек. Росстат прогнозирует то же – «естественную убыль», лишь частично восполняемую иммиграцией. Население России в современных границах к населению США в 1950 г. – 65 процентов, в 1990 г. – 59 процентов, в 2019 г. – 47 процентов, в 2050 г. – 36 процентов. К населению Китая в 1950 г. – 19 процентов, в 1990 г. – 13 процентов, в 2019 г. – 10 процентов, в 2050 г. – 9,7 процента[20].

Третий вызов: сохранение разрывов в состоятельности и зрелости между обществами/странами

В 1990 г. номинальный ВВП на душу населения богатейшей страны в долларах (Швейцария) превышал беднейшую (Судан) в 444 раза. ВВП по ППС на душу населения Швейцарии в 1990 г. был в 20 раз больше, чем в Судане[21]. В 2018 г. такие же разрывы между беднейшей страной (Эритрея) и богатейшей (Люксембург) по номинальному ВВП на душу населения, в долларах – в 348 раз, по ВВП по ППС на душу населения – в 103 раза.

Россия. Наша страна отстаёт в состоятельности. По номинальному ВВП на душу населения в долларах мы на 61 месте в мире, по ВВП по ППС на душу населения – на 50-м. В части ВВП по номиналу на душу населения в долларах разрыв между Россией и Люксембургом – в 10 раз, Россией и США – в 5,8 раза. По ВВП по ППС на душу населения Люксембург превышает Россию в 3,6 раза, США – в 2,2 раза (2019).

Четвёртый вызов: рост неравенства внутри обществ (концентрация рыночной власти)

С 1980-х гг. в ключевой группе развитых стран росла доля топ-10% и топ-1% (наиболее состоятельных) в национальном доходе. С 1980-х гг. доходы среднего класса стагнировали.

Топ-1% в 1980 г. имели 16 процентов национального дохода мира, в 2016 г. – 20 процентов. И, наоборот, 50 процентам «низов» в 1980 г. доставались 10 процентов этого дохода, в 2016 г. – только 8 процентов[22].

Россия. Этот тренд не обошёл и нас: а) взрыв неравенства в 1990-е гг.; б) удержание неравенства в 2000–2010-х гг. (топ-10 – 45–50% национального дохода)[23].

Пятый вызов: взрывной рост инноваций

В 1990–2018 гг. число заявок на патенты, поданных резидентами соответствующих стран, выросло в 4,2 раза, в США – в 2,9 раз, в Китае – в 240 раз (по количеству патентов страна в 4,9 раза опередила США). Схожая картина – в динамике патентов, поданных нерезидентами. Их рост в мире – в 3,5 раза, в США – в 3,9 раза, в Китае – в 34 раза (Таблица 3).

Таблица 3. Динамика заявок на патенты*

*data.worldbank.org (Accessed: 21.09.2020). На основе WIPO Patent Report: Statistics. Расчёты автора

Что в итоге? Эволюция обществ – производная от эволюции технологий, от ускорения их развития в последние три века[24]. Черты этой эволюции таковы: а) рост состоятельности, снижение рисков голода и холода; б) расширение свобод на основе увеличения имущества людей; в) рост индивидуализма, ценности самовыражения; г) углубление разрывов в технологиях между обществами, ужесточение конкуренции; д) рост рисков того, что взрыв инноваций приведёт к неуправляемости, хаосу, к прекращению понимания обществом, как всё устроено.

Россия. Число патентов, поданных в России, кратно ниже, чем в США и Китае. В 1990–2010-е гг. резко увеличился разрыв в этой области между Россией и Соединёнными Штатами (Таблица 3), а с начала 2000-х – между Россией и Китаем. Крупное отставание в инновациях вызвано тупиковой «латиноамериканской моделью» экономики. Россия зависима от импорта технологий на 70–90 процентов, от внешних поставок комплектующих и современных исходников. Далеко не лучшие показатели в сравнении с развитыми странами в плане микроэлементной базы. И с каждым годом негативный тренд отставания нарастает.

Шестой вызов: цифровизация

Негативные последствия цифровизации: а) постепенное исчезновение личной тайны (создание всеобъемлющих централизованных баз персональной информации); б) становление систем повсеместного контроля поведения (видео- и цифровая фиксация действий каждого); в) манипулирование массовым поведением (социальный рейтинг, пропаганда, вменённая/дополненная реальность); г) вытеснение людей из всё более сложной интеллектуальной деятельности, сокращение рабочих мест (проще накормить, чем обеспечить работой, ИИ, беспилотные технологии); д) фрагментация, клипизация, упрощение массового сознания, «играющее» человечество; е) обездвиживание, ослабление базовых инстинктов выживания, виртуализация жизни; ж) индустрия «двойников» – цифровых личностей; ж) распад традиционных моделей жизни, семьи, бизнеса.

Положительные моменты: а) кратный рост производительности интеллекта; б) взлом любых границ между людьми на основе обмена информацией; в) взрывной рост любых объединений людей – от микрогрупп до глобальных; г) рост саморегулирования в замещение государства, особенно в чрезвычайных ситуациях; д) ужесточение конкуренции (владеющий информацией – владеет миром).

Россия. Проникновение интернета – больше 3/4 населения 16+ (от 16 до 29 лет – 99%, от 30 до 54 лет – 88%), больше 60% из них – в мобильном интернете[25]. Число абонентов мобильной связи превышает численность населения страны (более 260 млн). Могут быть реализованы все риски и преимущества цифровизации.

Седьмой вызов: развитие биотехнологий

Последствия развития биотехнологий: а) рост продолжительности жизни и – как результат – глубокие изменения «моделей» индивида, семьи, общества; б) усиление конкуренции/стратификации обществ по продолжительности и качеству жизни; в) риски появления групп людей/человеко-машинных систем с заданными свойствами (интеллектуальными, физическими) и статусами, архаизация обществ, подавление социальных лифтов; г) расширение манипулирования массовым поведением; д) резкое ослабление ресурсных ограничений в том, чтобы всех прокормить и вылечить.

Россия. Россия – 100–106-я в мире по ожидаемой продолжительности жизни[26]. Волны эмиграции из страны, чрезмерная централизация власти, войны и вспышки насилия более ста лет поддерживают отрицательный человеческий отбор. Сильны традиции вмешательства в массовое поведение людей. Доля России в патентах, связанных с биотехнологией, – 0,2 процента (для сравнения: США – 36,6 процента, Япония – 13,3 процента, Корея – 7,2 процента, Германия – 6,1 процента, Великобритания – 4,3 процента, Франция – 3,9 процента)[27]. Исходные позиции – слабые, риски общественного проектирования – высокие.

Чего ждать в будущем

Так что же впереди? Поступательное развитие? Движение ко всё большей свободе и совершенству? Конец истории по Фукуяме? Нет. Нас ждёт «карусель обществ», самых разных их моделей, сложившихся из их фундаментальных свойств и как ответы на вызовы, стоящие перед ними. Эволюция обществ продолжится (Таблица 4).

Таблица 4. Факторы эволюции обществ

Как мы видим, будущее обещает сосуществование самых разных моделей обществ; продолжение длинных циклов централизации/ децентрализации, усиления регулирования/дерегулирования, роста свобод/их ограничения (эти многолетние циклы хорошо видны в XIX–XXI веках); генерацию новых обществ как равнодействующую многих векторов. Всё это трудно рассматривать как однонаправленный процесс.

Не будет ничего странного ни во взрывах национализма, ни в том, что в мире вдруг усугубится авторитаризм, ни в росте конфликтности вместо всеобщего умиротворения. Человеческий мир не однороден, находится под сильным внешним давлением, которое отчасти сам же и вызывает. Он борется за выживание и в этом дарвиновском отборе порождает множество моделей устройства, отвечающих именно тем обстоятельствам, которые сложились в это время и в этом месте.Как мы видим, будущее обещает сосуществование самых разных моделей обществ; продолжение длинных циклов централизации/ децентрализации, усиления регулирования/дерегулирования,

роста свобод/их ограничения (эти многолетние циклы хорошо видны в XIX–XXI веках); генерацию новых обществ как равнодействующую многих векторов. Всё это трудно рассматривать как однонаправленный процесс.

И всё-таки – можно ли говорить об эволюции обществ в сторону большей свободы или о любой другой преобладающей траектории развития? Для начала ответим на другой вопрос: какие модели обществ – тупиковые?

Тупиковые модели общества

Не смогут отвечать на новые вызовы следующие общества:

сверхцентрализованные (административные экономики, тоталитарные, «идеологические» диктатуры и им подобные);

общества «абсолютной свободы», если они появятся, с разрушенными вертикалями (крайнее либертарианство), приходящие к деструкции, к войне всех против всех и, в конце концов, к самым отчаянным формам диктатуры;

отрицающие неравенство или, наоборот, практикующие крайние формы неравенства (экономическое, политическое, идеологическое), и те, и другие вырождаются в диктатуры, в сверхцентрализацию;

«перекормленные» (гарантированная состоятельность, например, высокий безусловный базовый доход), им грозит резкое ослабление стимулов в конкуренции за выживание – в какой-то степени неравенство необходимо;

«старческие»/«вымирающие», сверхконсервативные, архаические; они реагируют на вызовы с опозданием, находятся в отрыве от времени, в том числе технологическом; неважно, как они устроены, – их деформации настолько глубоки и стары, что изменение моделей социума их уже не спасёт, впереди – распад;

чистые меритократии, грозящие переродиться в тоталитарные общества с отрицательным человеческим отбором;

статусные, в основе которых лежит создание специализированных групп людей, имеющих физические и интеллектуальные особенности, от «низших» к «высшим»; такую модель разорвут этические конфликты.

Эволюция моделей обществ

И всё же – какой будет эта эволюция? Мир, ноосфера, если вспомнить теорию академика Владимира Вернадского, – быстро усложняющаяся система. Как и в любой системе, его выживание зависит от усложнения (как ответа на вызовы) системы управления; роста свободы без потери управляемости (управление «на все более длинном поводке»); роста разнообразия, диверсификации, умеренной мобильности элементов в пределах, позволяющих гибко отвечать на вызовы. Всё это вместе должно сокращать энтропию или хотя бы удерживать её в рамках, сохраняющих целостность системы.

Это значит, что основной тренд в эволюции обществ – диверсификация их моделей, рост разнообразия, появление новых, обеспечивающих именно то сочетание свободы и принуждения (ради общих интересов), которое будет адекватно усложняющемуся миру и уменьшит риски хаоса. Тем не менее в будущем мы увидим «знакомые всё лица» – от тоталитарных режимов до развитых либеральных демократий. «В обозримом будущем не будет универсальной цивилизации, но вместо неё мир различных цивилизаций, каждая из которых должна учиться сосуществовать с другими»[28].

Будет ли прирастать свобода и уменьшаться принуждение? Да, конечно. Чем сложнее система, тем менее жёсткие структуры должны её связывать. Грубо говоря, будущее – за обществами «длинного поводка», где индивид – не в камере, пусть и с куском хлеба, а скорее в не жёстко очерченном пространстве, в котором государство и индивид обмениваются между собой ценностями на более равных условиях, чем сегодня.

Так случится, если только «среда катастроф», вызовы, затрагивающие сами основы человеческого существования, не приведут в силу необходимости к резкому подъёму авторитарных, мобилизационных обществ.

Модели обществ вечны, в любой момент в мире будут присутствовать – пусть в абсолютном меньшинстве – самые архаичные из них, если так сложатся внешние обстоятельства.

Жизнь обществ – циклична (либерализация – делиберализация, глобализация – деглобализация, дерегулирование – рост дирижизма и так далее), она идёт следом за длинными экономическими циклами.

Какие «новые модели» обществ, возможно, появятся в будущем?

Гибкие, гибридные общества

Им свойственен быстрый переход от развитых либеральных демократий к дирижистским моделям и наоборот – при изменении внешних вызовов.

«Облачные общества», «клубные страны»

Минимизация правил, институтов, надзора как сознательный выбор большей свободы при максимуме защиты от внешнего мира.

Общества с элементами технократии/меритократии

Аналогия – крупные корпорации, в правления/советы директоров которых избираются технические специалисты, поскольку без них они не могут эффективно управляться. Причины – резкое усложнение систем обществ и их внешней среды. Сегодня, если пользоваться аналогиями, общества/страны управляются выборными менеджерами (general managers), которые сами назначают специалистов в исполнительные органы (правительство). Некомпетентность и произвол – обычны. Специалисты имеют лишь косвенное влияние на власть. Прогноз – возникновение прямых выборов «специалистов» (именно в этом статусе) в представительные/исполнительные органы власти для работы по прямому назначению.

Общества ограниченного государства

В них ограничена способность госаппарата, номенклатуры превращаться в самодовлеющую силу. В таких обществах запрещена исключительно аппаратная карьера, сроки службы ограничены 12–15 годами, расширены требования к опыту, полученному вне госслужбы, и этике. Для части чиновников, сегодня назначаемых, предусмотрена выборность. Возможна приватизация избыточных функций государства.

Общества ограниченного экономического неравенства

Предусматривают право для всех на прожиточный минимум, обеспечивающий выживание на уровне современного среднего класса – это «точка отсчёта» для конкуренции людей.

«Привитые общества»

Обладают смешанной культурой. Скажем, западная модель прививается к азиатским странам для становления образцов коллективного поведения, объединяющих «лучшие качества» каждой из культур. Но это должен быть сознательный выбор.

Маргинальные, статусные общества

Здесь распространён тотальный надзор и манипулирование поведением и/или конструирование людей / человеко-машинных систем на основе биотехнологий[29].

Всё, что когда-либо было придумано людьми, будет применяться и существовать в том или ином виде. У этого правила нет исключений.

Как выжить России?

Если говорить о будущем, Россия находится в состоянии крайней неустойчивости, даже если сегодня кажется, что она стабильна. Как остановить строительство тупиковой модели общества, в которой кнут подменяет пряник, форма – содержание, преувеличенный, раздутый частный интерес – общий, государство – частную жизнь, монополия на всё – частную конкуренцию? Как прекратить игру на ослабление, когда внешние вызовы всё острее, а технологические разрывы – всё глубже? Как найти себя в мире, где нужно быть пианистом, а не колотить по клавиатуре? Это главные вопросы.

России предстоит найти новый баланс между свободой и принуждением, дать больше места свободе, лёгкое дыхание – частной инициативе. На деле, а не на словах нужно поставить в центр политики государства качество и продолжительность жизни, благосостояние людей, их имущественную независимость, свободу и мобильность. Для достижения этого (а не для завинчивания гаек) – технологическая модернизация и высокие темпы роста.

Название такой политики – социальная рыночная экономика, «континентальная модель». Нам нужно своё экономическое чудо, его рецепты известны[30]. И ещё одно чудо, необходимое как воздух, – изменение модели коллективного поведения. Российское общество должно стать более свободным, инновационным, энергичным, притягивающим к себе. И самое главное – живым. Живым, а не доживающим.

--

СНОСКИ

[1] Fukuyama F. The End of History and the Last Man, 1992. The Free Press.

[2] Wells H. The Shape of Things to Come, 1932. Hutchinson & CO. (Publishers) LTD.

[3] Лоренц К. Так называемое зло, 2016. Sweden, Philosophical arkiv. С. 94.

[4] Schwab K. The Fourth Industrial Revolution, 2016. WEF.

[5] Лебон Г. Эволюция цивилизаций, 1895. Издание «Международной Библиотеки». С.87.

[6] Kissinger H. World Order, 2014. Penguin. Conclusion

[7] Maddison A. Contours of the World Economy, 1 – 2030AD, 2007. Oxford University Press, The World Bank Database.

[8] UNDP, 2018.

[9] IMF, 2019.

[10] IMF, 2019.

[11] UNDP, 2019.

[12] Fukuyama F. The End of History and the Last Man. The Free Press, 1992.

[13] Inglehart R. F. Cultural Evolution. People’s Motivations Are Changing, and Reshaping the World. Cambridge University Press, pp. 41, 46, 56, 57, 2018. URL: www.worldvaluessurvey.org

[14] Ibid, pp. 8-35.

[15] Clark G. A Farewell to Alms: a Brief Economic History of the World. Princeton University Press, 2007.

[16] Mirkin Y. Transformation of the Economic and Financial Structures of the World: the Impact of Growing Shocks and Catastrofes. Outlines of Global Transformations: Politics, Economics, Law, vol.13, no 4, p. 97 — 116 (in Russian), 2020. DOI 10.23932/2542-0240-2020-13-4-5, p. 99.

[17] Report on Climate Risks in the Russian Federation. Climate Center of Roshydromet, pp. 4 — 5, 2017.

[18] МЧС, государственные доклады 2010–2019 годов.

[19] UN International Migrant Stock Database 2019. UN Department of Economic and Social Affairs. Population Division. Accessed: 22.09.2020.

[20] UN World Population Prospects, 2019.

[21] Здесь и ниже – по IMF World Economic Outlook Database October 2019.

[22] World Inequality Report 2018. UNESCO Inclusive Policy Lab., pp. 11, 13. Accessed: 25.09.2020.

[23] Ibid, p.11.

[24] Lem S. Summa Technologiae. University of Minnesota Press, 2014.

[25] GfK, РБК 13.01.2020

[26] ВОЗ, 2018

[27] OECD Key Biotech Indicators – 2017. OECD Key Biotechnological Indicators Database (accessed 23.09.2020).

[28] Huntington S. The Clash of Civilizations? Foreign Affairs, pp. 22, p.49, Summer, 1993.

[29] Fukuyama F. Our Posthuman Future. Farrar, Strauss and Girox, 2002.

[30] Финансовые стратегии модернизации экономики: мировая практика. ИМЭМО РАН, Магистр, 2014.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564054 Яков Миркин

УРОКИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

ФИЛИП ДЭВИД ЗЕЛИКОВ

Профессор истории и государственного управления в Центре Миллера, Виргинский университет. Служил в пяти президентских администрациях – от Рейгана до Обамы.

ОТВЕТ ПРЕЗИДЕНТУ ПУТИНУ

В этом году американцам пришлось заниматься разрешением нескольких кризисов. Один из них – общественные дебаты по поводу истории и общенародной памяти, в частности о событиях Гражданской войны, наследии рабства и расизма. Тем временем в Европе идут другие серьёзные исторические споры – об истоках и уроках самого страшного катаклизма в мировой истории. Американцы не должны оставаться равнодушными и к ним.

20 декабря 2019 г. президент Владимир Путин принял участие в неформальном саммите в Санкт-Петербурге. Вместе с ним за круглым столом собрались восемь других глав правительств Содружества независимых государств (СНГ). Они представляли страны, которые когда-то были частью Советского Союза. Более часа Путин довольно эмоционально и гневно говорил об истории Второй мировой войны.

Несколькими месяцами ранее, в сентябре, Европейский парламент принял весьма примечательную резолюцию на ту же тему. В документе говорилось, что Германия и Советский Союз в равной мере виновны в развязывании Второй мировой войны – самого катастрофического события европейской и мировой истории. Европейский парламент объявил, что та война стала непосредственным результатом печально известного Договора о ненападении между нацистской Германией и СССР, подписанного 23 августа 1939 года. Его также называют «Пакт Молотова – Риббентропа», к которому прилагались секретные протоколы. Согласно им, два тоталитарных режима, объединённые общей целью завоевания мира, разделили Европу на зоны влияния. В документе также говорится, что Россия активно пытается скрыть свою историческую ответственность за войну, обвиняя вместо этого Запад и Польшу. Эта «пропагандистская база» строилась для того, чтобы «продолжить агрессию против стран-участниц Восточного партнёрства».

Отец Владимира Путина был тяжело ранен на той войне и до конца своих дней оставался инвалидом. Семья Путина пережила ужасающую блокаду Ленинграда (ныне Санкт-Петербург), но его старший брат Витя умер, став одним из десятков миллионов советских граждан, погибших во время войны, ответственность за которую Европейский парламент возложил и на советское правительство.

Итак, Путин стал государственным историком и представил подробный исторический анализ, какого не делал ни один лидер крупной державы. Он процитировал архивные документы, используя отрывки, которые принёс с собой и положил на стол. Российские СМИ охарактеризовали это заявление как самое важное из всех, сделанных президентом после его знаменитой речи в феврале 2007 г., когда он осудил поведение Запада на Мюнхенской конференции по безопасности.

Путин утверждает, что нацистскую Германию породила политика Запада, который пытался умиротворить Гитлера, а затем отказался от обязательств по коллективной безопасности, когда допустил «Мюнхенский сговор», или предательство Чехословакии в 1938 году. Он также указал на активную роль Польши в этом предательстве. Поляки были партнёрами нацистской Германии по разделу чехословацкого государства. Далее Путин заявил, что Советский Союз сделал то, что мог сделать, чтобы защитить себя от последствий этого «предательства». Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев призвал Путина опубликовать все эти данные, и президент Путин заверил его, что сделает это и даже ещё больше. Он сказал, что хочет «это всё оформить соответствующим образом и статью написать».

Его статья на девять тысяч слов («75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим» в русском варианте – прим. ред.) появилась 19 июня 2020 года. Она вышла в свет в контексте празднования 75-летней годовщины Победы в войне, которую россияне называют Великой Отечественной. Английская версия этой статьи – “The Real Lessons of the 75th Anniversary of World War II” – была опубликована американским журналом The National Interest. В этой статье Путин повторно изложил основные пункты своей декабрьской речи и добавил ещё немало новых мыслей. Он сформулировал более широкую точку зрения на то, как был утрачен мирный общемировой порядок и как, по его мнению, его следует возродить.

Заявление Европейского парламента о причинах Второй мировой войны неверно, потому что в нём предложена неточная версия самого важного события современной истории. Отповедь президента Путина серьёзна, но вместе с тем и она вводит в заблуждение. Результатом такого подхода будет углубление раскола в Европе, а не преодоление разногласий. В заключение Путин призывает к иному мировому порядку, нежели тот, который существовал в 1930-е гг., или тот, который мы имеем сегодня. Он предупреждает о том, что может произойти, если что-то пойдёт не так.

Путин прав в том, что исторические споры по поводу Второй мировой войны важны, хотя у нас могут быть разные мнения по поводу её уроков. Путин также прав, что война заставляет нас сделать выводы относительно мирового устройства. Это уроки общей безопасности: насколько рискованно всё делать в одиночку, с какими трудностями связано сдерживание и какую ценность представляет сотрудничество между крупными державами.

Ревизия истории Европейским парламентом

В 2004 г. в Европейский союз влились десять новых стран, включая семь государств, которые раньше входили в Советский Союз или в его военный альянс – Организацию Варшавского договора. С тех пор представители этих стран стремились расширить правовую основу для европейской интеграции.

До этого европейская интеграция понималась как реакция на катастрофу Второй мировой войны и ужасы нацистской тирании, ставших следствием оголтелого национализма – прежде всего, речь идёт о холокосте. В новой концепции также берётся на вооружение и вспоминается опыт коммунистической тирании. Однако резолюция Европейского парламента 2019 г. – это попытка переписать историю, превратить две войны в одну, присоединить Вторую мировую к гораздо более длительной и широкой борьбе с коммунистическими системами правления. С 1917 по 1990 гг. шло противостояние между коммунизмом и антикоммунизмом. Хотя часто её называют холодной войной и считается, что она началась после 1945 г., народам Центральной и Восточной Европы так не кажется. По их мнению, эта война шла на протяжении целого поколения до 1945 года. Зачастую она действительно переходила в очень горячую фазу, которая знаменовалась страшными гражданскими и международными войнами, красным и белым террором, мятежами и жестокими репрессиями.

Например, невозможно разобраться в отношениях между Польшей и Советским Союзом в 1939 г., если не вспомнить, что эти страны воевали друг с другом практически с момента своего современного возникновения. Возродившаяся Польша поставила заслон завоеваниям Советского Союза, пришедшего на смену Российской империи. Затем Польша расширила свои восточные границы, на что Советы неохотно пошли, подписав в 1921 г. Рижский договор. К 1939 г. демократий в Центральной и Восточной Европе не осталось. Там был лишь коммунистический Советский Союз, противостоящий антикоммунистическим диктатурам.

Это длительное противостояние коммунизма и антикоммунизма не сводится ко Второй мировой войне. В 1930-е гг., до сентября 1939-го, Советский Союз фактически находился в состоянии войны с собственным народом. Как выразился сам Путин в статье, опубликованной в июне 2020 г., «Сталин и его окружение заслуживают многих справедливых обвинений. Мы помним и о преступлениях режима против собственного народа, и об ужасах массовых репрессий». Однако СССР не вторгался и не планировал вторгаться в другие независимые страны. Это Япония, а затем Италия и Германия стремились к построению новых империй посредством внешних завоеваний.

До сентября 1939 г. единственной страной, оказывавшей военное сопротивление этой программе завоеваний, был Советский Союз. Ради обеспечения собственной безопасности Советы провели две небольшие войны против японцев на общей границе в 1938 и 1939 годах. Именно СССР оказал военную помощь Китаю – главной мишени японских завоеваний, направляя туда военных советников с 1937 по 1941 годы. То, что Сталин в марте 1939 г. назвал «Второй империалистической войной», началось, с его точки зрения, в 1937 г. – в основном, в Китае и на советском Дальнем Востоке, а также в Испании, Австрии и Чехословакии.

Расширение этой «Второй империалистической войны» в Европе было задумано и спланировано исключительно Германией. План, который привёл в итоге к войне, вторжению в Польшу, возник именно в Берлине весной 1939 года. Той же весной Германия захватила остатки Чехословакии и вынудила Литву, держа её под прицелом, уступить порт Мемель (Клайпеду). Тогда же Италия двинула войска через Адриатическое море, чтобы завоевать Албанию. Совершая массовые убийства, Япония продвигалась вглубь Китая, стремясь захватить провинцию Цзянси и её столицу, город Наньчан.

Следовательно, речь идёт о тревожной и глубокой ревизии истории, когда война коммунизма с антикоммунизмом смешивается с агрессией Германии, Италии и Японии, вызвавшей Вторую мировую войну. Почему Европейский парламент настаивает на этом?

Наиболее безобидный ответ состоит в том, что жертвы коммунизма хотят в полной мере разделить с Европой коллективную память о борьбе против тоталитарной тирании. Западная Европа желала говорить о нацистах и холокосте, а Восточная Европа хочет включить коммунистов и ГУЛАГ. Это справедливо.

Но возрождение Европы с расширением свободного мира на Восток было не результатом победы во Второй мировой войне, а следствием и итогом другой войны – против коммунизма. Та победа ознаменовалась подписанием в ноябре 1990 г. Парижской хартии и последующего создания преображённого Евросоюза, который затем принял в свои ряды новых членов.

Есть ещё одно, более циничное объяснение резолюции Европейского парламента. Для некоторых людей на правом политическом фланге эта резолюция – часть политической риторики. Путин в их глазах становится новым Сталиным, а исторические деятели, антикоммунизм которых привёл их к партнёрству с нацизмом, реабилитируются как герои. В этой риторике антикоммунизм (в очень широком понимании) снова делается актуальной идеологией, а заодно, вероятно, и новым оправданием появления националистических антикоммунистических диктатур.

Единственный исторический аргумент в пользу резолюции Европарламента заключается в том, что без пакта Молотова – Риббентропа не произошло бы вторжения нацистов в Польшу. Согласно этой аргументации, не пойди Сталин на сделку, это удержало бы Германию от вторжения из-за опасения, что тогда придётся вести войну на два фронта – с Британией и Францией на Западе и с Советским Союзом на Востоке. Таким образом, если бы не было сделки, то не было бы и войны в Европе. Но это неубедительный аргумент. К августу 1939 г. Гитлер уже был готов к риску ведения войны с Британией и Францией, которые пообещали весной, что вступят в войну с Германией, если та нападёт на Польшу. Минимум, которого ему нужно было добиться от Сталина, – это чтобы Советы ничего не предпринимали. Ещё лучше, чтобы они просто продолжали взаимовыгодную торговлю, обменивая советское сырьё на немецкие промтовары. Если бы не было пакта Молотова – Риббентропа, вероятной альтернативой стало бы принуждение Советов к такой линии поведения. Можно сказать, что, если бы СССР создал серьёзный и грозный военный альянс с Британией, Францией и Польшей, это могло бы сдержать Гитлера. Однако ни один солидный историк, исследующий события 1939 г., не находит реальных перспектив создания сколько-нибудь правдоподобной и действенной антигитлеровской военной коалиции. Французы были настроены серьёзно, но этого не скажешь о британцах. Советы не верили в угрозу, исходящую от Германии, а у поляков, с учётом их истории, не было никакого намерения позволить Красной Армии войти в их страну для её «защиты», и они ясно дали это понять.

Таким образом, летом 1939 г. британцы относились к переговорам о подобном альянсе с СССР, как к спектаклю. У британцев и французов не было готового плана по спасению Польши; их военный план предполагал наращивание оборонительных сооружений на местах и медленное удушение Германии с помощью блокады. Они надеялись, что угроза войны сможет сдержать немецкое наступление и убедить Гитлера пойти на сделку (в мюнхенском стиле), которая предотвратит войну за счёт Польши. Британцы надеялись, что их притворное заигрывание с Советами поможет убедить Гитлера принять их предложение отправить Германа Геринга с секретной миссией в Лондон для заключения соглашения с премьер-министром Невиллом Чемберленом – вместо отправки министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа в Москву.

Советы были хорошо осведомлены об отсутствии у британцев заинтересованности в создании реального альянса, что лишь подтверждало их полное недоверие подобным партнёрствам. Таким образом, Советы устраивали ещё более шумные спектакли о ведении переговоров с Британией и Францией по поводу альянса. Их действия были призваны побудить Гитлера отправить Риббентропа в Москву для заключения сделки со Сталиным.

Гитлер предпочёл иметь дело со Сталиным и, конечно, был доволен. Он надеялся, что это убедит британцев и французов оставить Польшу на произвол судьбы, но даже если они этого не сделают, он бы уже обеспечил себе надёжные поставки сырья, которые могли нарушить планы блокады немецкой торговли. Однако вполне достаточно было бы добиться простого нейтралитета Советов, и поначалу это было всё, на что надеялся Гитлер.

2 августа 1939 г., когда Гитлер ещё не знал, что русские готовы вести переговоры с Риббентропом, фюрер встретился с итальянским премьер-министром графом Галеаццо Чиано, чтобы довести до сведения союзника, что Германия решительно настроена на вторжение в Польшу до конца месяца. Гитлер думал, что Британия и Франция не станут вмешиваться, но в любом случае он был намерен идти вперёд. Чиано, доказывавший Бенито Муссолини, что Италии не следует присоединяться к Гитлеру в этой войне, написал в дневнике: «Больше уже ничего нельзя поделать: он (Гитлер) решил нанести удар, и он это сделает».

Спустя неделю, ещё до заключения пакта Молотова-Риббентропа, Гитлер пригласил более сорока высокопоставленных военачальников на совещание в свою высокогорную резиденцию. Там 22 августа он говорил им то же, что сказал Чиано – о решимости ударить по Польше. Он готовил их к войне. Он сказал, что не ожидает немедленной войны с Британией и Францией, но она в любом случае скоро начнётся, так или иначе, и фюрер чувствовал, что ждать больше нельзя.

Гитлер взял паузу в последнюю неделю августа, когда узнал, что Британия решительно настроена на вступление в войну, а союзническая Италия воевать не готова (Италия не присоединялась к войне Гитлера вплоть до июня 1940 г.). Эта пауза длилась чуть больше одного дня. После войны высокопоставленный сотрудник Министерства иностранных дел Германии Эрнст фон Вайцзеккер отмечал, что Гитлер стал пленником или заложником собственных действий. Приготовления к вторжению в Польшу длились с весны. Немецкая армия в нетерпении ожидала приказа о движении на восток. Гитлер был привержен этому плану ради сохранения собственного престижа. К концу августа Гитлер «едва ли мог развернуть повозку, не будучи сброшенным с неё».

Что касается Британии и Франции, объяснял британский историк Дональд Кэмерон Уотт, до самого конца они видели «игру в давление и ответное давление, видели войну нервов, в которой только стойкость и упорство могли восторжествовать.… Поляки разделяли эту точку зрения, подавляя в себе чувство собственного достоинства и отказываясь объективно оценивать ситуацию. Идею о том, что Гитлер не намерен побеждать в дипломатической игре, а собирается перевернуть столы, выхватить ствол и открыть стрельбу – они это понимали разумом, но не сердцем». Уотт продолжает: «Горькие сетования Гитлера по поводу того, что главная цель британской дипломатии – обвинить его в развязывании войны, не были совсем уж беспочвенными. Но он определённо желал этой войны». Гитлер получил то, что хотел. В середине августа 1939 г. в Европе больше не было приемлемого сценария, как избежать войны.

Избирательное прочтение истории президентом Путиным

Если Европарламент не прав, говоря, что Советский Союз виновен в развязывании Второй мировой войны наравне с Германией, прав ли Путин, возлагая вину за провал коллективной безопасности в основном на Запад? В центре его обвинения – то, что он называет «Мюнхенским сговором» в сентябре 1938 года. Многое в этом обвинении – правда, хоть и трагическая. Франция обещала защищать Чехословакию, но затем решила, что не сможет выполнить обещание без поддержки Британии. Советский Союз присоединился к обещанию защищать Чехословакию, но при условии, что Франция начнёт действовать первой.

Со своей стороны, Британия при консервативном правительстве Невилла Чемберлена никогда по-настоящему не верила в идею коллективной безопасности в континентальной Европе или на Тихом океане. Однако она не желала видеть, как Германия победит Францию. Вот почему Британия, не находившаяся в альянсе с чехами, предпочла принудить Прагу умиротворить немцев, отдав им Судетскую область. По сути дела, это раскололо Чехословакию и оставило беззащитной одну из последних демократий в Европе. Путин также прав в том, что Польша сотрудничала в этом разделе чешского государства, желая отхватить свой кусок – небольшую провинцию под названием Тешинское герцогство, которое называют «Заользье» (польское название Zaolzie – прим. ред.) – область, богатую залежами угля и железа, где проживает много этнических поляков.

Историки спорят о том, была ли политика Британии достаточно продуманной. В защиту Чемберлена можно сказать, что страна не была готова к войне; Британия, её имперские владения и Франция не имели единого мнения по поводу вступления в войну. Британская и французская интеллигенция переоценивала военную мощь Германии, особенно немецкой авиации. Апологеты также утверждают, что положение дел улучшилось к 1939 г., когда намерения Гитлера стали понятны всем. Они также указывают, что в силу географических особенностей Советскому Союзу было трудно оказать большую практическую помощь в войне – разве только вторгнуться в Польшу, если бы Польша вступила в войну на стороне Германии.

Наиболее известное обвинение в адрес Чемберлена и всей политики «умиротворения» носит практический и нравственный характер. Правильным решением было бы военное противостояние Гитлеру, и это лучше было сделать с помощью дееспособной, мотивированной армии и высокоразвитой военной промышленности Чехословакии (которая в итоге стала работать на Германию). Я разделяю эту точку зрения.

Так что Путин справедливо критикует «Мюнхенский сговор». Однако он упускает из виду то, что Польша, Британия и Франция предприняли весной 1939 г., и это прискорбное, фундаментальное упущение. С тех пор, как Гитлер пришёл к власти, Варшава сделала ставку на дружбу с Германией, потому что Сталин вызывал большую тревогу правителей Польши, чем Гитлер. Прогерманский крен возглавил маршал Юзеф Пилсудский, а после его смерти – правая рука Пилсудского Юзеф Бек. Казалось, что эта политика работала на Польшу с 1934 до конца 1938 года. Но затем Гитлер изменил требования. По сути дела, Польше было предложено стать вассалом Германии или смириться с вторжением и разрушением. Польша и Бек избрали путь независимости, рискуя отдать страну на разграбление. После того как в марте 1939 г. Гитлер захватил остатки Чехословакии, Лондон и Париж решили провести черту. В марте-апреле 1939 г. они предложили гарантии безопасности Польше, Румынии, а также Греции. Из этого выбора, сделанного Британией, Францией и Польшей, вытекают два многозначащих вывода, и оба они не вяжутся с умозаключениями Путина.

Во-первых, предположим, что Сталин подозревал (Путин пишет об этом подозрении), что, пойдя на «Мюнхенский сговор», Запад пытался направить экспансию Германии на восток, потирая руки в предвкушении войны между нацистами и Советами. Своими гарантиями Британия и Франция, однако, продемонстрировали, что это подозрение ложно. Они сделали единственное, что гарантировало – немецкая экспансия на восток, по всей вероятности, вынудит Германию объявить войну им, а не Советскому Союзу. Именно это и произошло.

Во-вторых, предположим, что Сталин подозревал (Путин также предполагает, что такое подозрение имело место), что поляки – партнёры нацистов. Они действительно были таковыми до конца 1938 года. Однако затем Польша чётко определила, как далеко она может пойти в этом партнёрстве. В отличие от некоторых других стран Восточной Европы, Польша не желала становиться сателлитом Германии или младшим партнёром в общей войне против ненавистного Советского Союза. Она скорее была готова подвергнуть себя риску уничтожения. «Мы в Польше не знаем, что значит мир любой ценой, – заявил Бек, выступая в польском парламенте. – В жизни человека, наций и государств есть только одна вещь, не имеющая ценника: это честь».

Некоторые историки, включая даже одного российского исследователя, доказывают, что Беку следовало подчиниться требованиям Германии. Один польский историк фантазирует, как Бек и Гитлер могли бы вместе руководить парадом победы на Красной площади в Москве.

Бек надеялся, что, если Польша проявит твёрдость, немцы не начнут войну. Он напоминал, как после окончания Первой мировой войны была восстановлена завоёванная Сербия – это на тот случай, если немцы всё же захватят его страну. Но Бек более глубоко размышлял над тем, что означало бы для польского народа «партнёрство» с Германией. Бек умер во время войны, будучи интернирован в Румынию. Перед смертью он думал о том, что в случае немецко-польской войны против Советского Союза «мы бы победили Россию, но затем нам пришлось бы пасти коров Гитлера на пастбищах Урала». Бек не считал это приемлемой участью для польского народа, и президенту Путину следует уважать его суждение.

Аргументация Путина сводится к тому, что с учётом неизбежности войны в Европе к середине августа 1939 г. Сталин извлёк наибольшую пользу из плохой ситуации. Сталин решил участвовать в разделе Польши, чтобы отодвинуть немцев подальше от Минска, взять под контроль крепость Брест-Литовск и выиграть время. Вместе с тем, даже если реальный военный союз с Британией, Францией и Польшей был нереалистичен, у Сталина имелись другие альтернативы, помимо прямого партнёрства с Гитлером. Он мог бы выбрать более пассивный нейтралитет – быть может, даже такой, при котором Советский Союз отказался бы поставлять военной машине Гитлера жизненно необходимое сырьё. В обмен Советы получали ценные военные чертежи, конструкции и промтовары, но именно гитлеровская Германия, отчаянно нуждавшаяся в сырьевых ресурсах, была больше заинтересована в такой сделке.

Также неясно, было ли столь глубоко продуманным решение Сталина, когда он, подписывая второй договор между Германией и Россией, согласился отвести войска на восток почти на 100 миль (170 км) от Варшавы и реки Вислы к реке Буг за Брестом. Это было сделано в обмен на то, что Берлин уступит Москве сферу влияния в Литве. Специалисты могут рассуждать, улучшила ли эта новая линия общее военное положение Советского Союза или нет. Вместе с тем очевидно, что после того, как Литва отдала Мемель Германии, Польша была завоевана и началась война, прибалтийские республики не смогли бы выжить как нейтральные, независимые государства, будучи зажаты между Германией и Советским Союзом. Путин в обтекаемых терминах объясняет советскую аннексию прибалтийских республик, но перспективы у них были безрадостные. Путин также особо не распространяется об агрессии СССР против Финляндии в 1939–1940 годах. Конечно, он защищает Сталина, говоря о том, что тот просто пытался укрепить безопасность. Но именно так поляк Бек оправдывал партнёрство с Гитлером во время чешского кризиса в сентябре 1938 года.

Сталин использовал партнёрство с Гитлером для нейтрализации японской угрозы Советскому Союзу. В обмен на это он приостановил помощь Китаю. С 1941 г. и до конца войны Китай вынужден был полагаться только на себя в борьбе за выживание и на то, что он с огромными трудностями мог получить от Соединённых Штатов. Именно второе соглашение между Германией и Советским Союзом, заключённое 28 сентября 1939 г., когда война уже шла полным ходом, явно указывало на углубляющееся партнёрство. Оно выражалось в таких вещах, как договор об искоренении любого польского государства и «подарок» Сталина Гитлеру в виде тысяч немецких граждан, бежавших в Советский Союз, включая многих евреев и немецких коммунистов, которых Советы погрузили в поезда и отправили в Германию, где их ждал «тёплый» приём от нацистов.

В конце концов, с точки зрения Сталина, его страна и Германия были среди изгоев Запада. Сталин объяснял в частных беседах некоторым людям в своём ближайшем окружении (7 сентября 1939 г.), что он не видит «ничего плохого» в том, чтобы две группы капиталистических стран «основательно повоевали и ослабили друг друга. Будет просто прекрасно, если Германия ослабит и поколеблет положение богатейших капиталистических стран (особенно если она пошатнёт позиции Англии!)». Гитлер был инструментом истории, который «не понимая и не желая этого, расшатывает и подрывает капиталистическую систему». Даже после того, как гитлеровские войска победным маршем прошли по Парижу, Сталин без обиняков сказал британскому послу (1 июля 1940 г.), что не видит смысла в предупреждениях Черчилля о господстве Гитлера в Европе. «Мы должны изменить баланс сил в Европе, потому что он невыгоден для СССР». Сталин не был наивен в отношении намерений Гитлера. Но, как Сталин объяснял в то время, он будет относиться к нацистскому лидеру как к стратегическому партнёру в усилиях «отверженных» по низложению великих европейских держав, включая Британскую империю.

В ноябре 1940 г. Сталин согласился с предложением Германии сделать Советский Союз четвёртой крупной державой «Оси» (гитлеровской коалиции), если Германия обеспечит Советскому Союзу: свободу действий в Финляндии; сделку с Болгарией для защиты доступа к Чёрному морю; прочное положение в проливе Дарданеллы; советский «центр притяжения» на юге от Закавказья до Персидского Залива; концессии Японии на северную часть острова Сахалин. Последние две уступки хорошо вписывались в более широкую стратегию Германии, но Гитлер не желал идти ни на какие уступки Сталину в Европе.

Американский историк Стивен Коткин делает следующее заключение: «Сталин был готов участвовать в новом окончательном разделе Европы без Британии и побеждённой Франции на условии равных прав Германии и Советского Союза». Подобно польскому премьеру Беку, принявшему похожее решение зимой 1938–1939 г., Сталин в конце 1940 г. пришёл к тому, что готов стать партнёром Гитлера, но не его вассалом. «Он изложил свои условия Гитлеру как бы с позиции силы, – добавляет Коткин. – Но теперь это была уже другая Германия». Гитлер не удовлетворил просьбы Сталина. Вместо этого фюрер начал строить планы по уничтожению Советского Союза. Операция началась 22 июня 1941 г. и унесла жизни почти 27 млн советских граждан (по оценке Путина). Однако, как правильно указывает Путин, цитируя Уинстона Черчилля (эти слова он сказал в 1944 г.), «именно русская армия выпустила кишки из германской военной машины…». Он совершенно прав, говоря, что Франклин Рузвельт и Черчилль высоко оценивали и понимали роль Советского Союза в победе над Германией.

Путин вправе напомнить об этом. Вспоминая День Победы 8 мая 2020 г., Белый дом Дональда Трампа, демонстрируя свойственную ему «мудрость», написал в «Твиттере», что скоро будет праздноваться годовщина «победы Америки и Великобритании над нацистами!». Кремль отреагировал: никого не забыли?

Уроки для мирового порядка

В своей статье, опубликованной в июне 2020 г., Путин говорит об уроках Второй мировой войны в контексте альтернативных систем мирового порядка и коллективной безопасности. Он называет три вида систем: «Версальское “мироустройство”» с доминированием двух держав – Британии и Франции – порядок, исключавший, поражавший в правах, унижавший Германию (и Советский Союз) и сопровождавшийся созданием неэффективной Лиги Наций. С точки зрения Путина, данный порядок отвергал подлинную систему коллективной безопасности и в итоге привёл к «Мюнхенскому сговору».

Мир, где каждая страна сама за себя, каждая обеспечивает собственную безопасность любой ценой.

Путин согласился, что в этой системе «все ведущие страны в той или иной степени несут свою долю вины» за начало Второй мировой войны. «Каждая – пишет он, – совершала непоправимые ошибки, самонадеянно полагая, что можно обхитрить других, обеспечить себе односторонние преимущества или остаться в стороне от надвигающейся мировой беды. И за такую недальновидность, за отказ от создания системы коллективной безопасности платить пришлось миллионами жизней, колоссальными утратами».

Система, порождённая войной – система подлинного сотрудничества великих держав, несмотря на глубокие разногласия между ними. Путин её хвалит. «Державы-победительницы оставили нам систему, которая стала квинтэссенцией интеллектуальных и политических исканий нескольких столетий. Серия конференций – Тегеранская, Ялтинская, Сан-Францисская, Потсдамская – заложили основу того, что мир вот уже 75 лет, несмотря на острейшие противоречия, живёт без глобальной войны». В своей статье Путин призывает к восстановлению этой послевоенной системы. Для обсуждения данного вопроса он предлагает созвать встречу глав государств – постоянных членов Совета Безопасности ООН (Британия, Китай, Франция, Россия и США). Все пять правительств согласились провести такую встречу.

Отчасти именно в этом контексте Путин порицает резолюцию Европарламента, осуждающую Советский Союз за развязывание Второй мировой войны и связывающую Россию с этой трагической историей. Он пишет, что это документ, который «при всём явном расчёте на скандал несёт опасные реальные угрозы». Путин добавляет, что данный документ продемонстрировал «осознанную политику по разрушению послевоенного мироустройства, создание которого было делом чести и ответственности…». Сея раскол в европейском сообществе, его авторы явно планировали разрушить «основы всей послевоенной Европы».

После 1945 г. и до 1990 г. «послевоенное мироустройство», о котором пишет Путин, слилось с ещё одним мировым порядком – порядком холодной войны, расколовшим мир на враждующие блоки. После 1990 г. первоначальные перспективы мироустройства 1945 г. казались ярче, чем когда-либо раньше. Однако эти радужные перспективы затем поблекли; Европа снова расколота. Ещё неясно, начнётся или нет холодная война с Китаем, на которой настаивают многие политики в США, но определённо уже началась новая холодная война с Россией, в которую вовлечена большая часть Европы.

В нашей последней книге с Кондолизой Райс под названием «Построить лучший мир» (To Build a Better World, 2019) мы датируем решительное размежевание с Россией концом 2000-х гг. – в частности, 2007–2008 гг. и после этого. Эта новая холодная война значительно усугубилась после вторжения России на территорию Украины в 2014 г., в результате чего уже погибли тысячи людей.

С точки зрения Путина, возобновление холодной войны с Россией произошло из-за того, что США и их союзники надменно отказались от сотрудничества между великими державами и от известной взаимной сдержанности. В путинской версии новейшей истории война 1999 г. с Сербией, война 2003 г. с Ираком, заигрывание Евросоюза и НАТО с Украиной и Грузией, а также интервенция 2011 г. в Ливии – стали пунктами обвинения Запада в вероломстве. С точки зрения Путина, многие предпринятые Россией действия, включая тайные операции, – это оправданное контрнаступление в новой холодной войне.

Таким образом, если считать статью Путина искренней, она содержит явный призыв и неявное предостережение. Он открыто призывает вернуться к мировому порядку, предполагающему сотрудничество великих держав и некую взаимную сдержанность, – порядку, который может обеспечить коллективную безопасность, «несмотря на острейшие противоречия».

Было бы нетрудно в ответ привести аргументы о пороках путинского режима и о том, что Россия совершила после 2007 года. Но в целях настоящего очерка более конструктивно будет поразмышлять над призывом Путина, а также над его предостережением.

Статья «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим» похоже, своевременна – как в целом, так и в частностях. Даже краткий обзор сути некоторых исторических вопросов в нашем очерке воскрешает ряд животрепещущих проблем. Например, как миру предотвратить сползание к конфронтации, которое случилось в 1930-е годы? Может ли мир скатиться к новой разновидности мирового беспорядка и насилия в 2020-е годы? Путин посвятил так много времени изложению своего видения истории и цитированию всех этих документов ради восстановления исторической справедливости в его версии, а также потому, что он считает это важным и значимым сегодня и сейчас.

Наверное, Путину кажется, что то, как некоторые в Соединённых Штатах и Евросоюзе пытаются обустраивать дела – это своеобразная версия «Версальского мирового порядка» в XXI веке. На этот раз именно Россия оказывается на месте Германии – в изоляции или камере предварительного заключения. Путин хочет сказать, что подобная система породит соответствующую реакцию со стороны России, и это чревато явными опасностями для всего мира. Размышление о событиях конца 1930-х гг. также иллюстрирует, что может случиться, когда страны полагаются на обещания держав, дающих разноречивые советы, но не имеющих твёрдой политической воли и не способных предоставить действенную и адекватную военную помощь в случае возникновения угрозы. Чехословакия рассчитывала на Францию, которая, в свою очередь, рассчитывала на Британию, тогда как последняя на самом деле не верила в коллективную безопасность.

Имеется также альтернативная модель, которую превозносит Трамп, где каждая страна – сама за себя и должна любой ценой обеспечить свою безопасность. До определённого момента это пытались сделать Британия, Польша и Сталин. Их опыт напоминает нам, насколько пагубной и ненадёжной такая модель мироустройства может оказаться для демократий или даже для диктаторов, считающих себя мудрыми и проницательными.

Это приводит нас к некой модели более широкого и инклюзивного мирового порядка.

Совет Безопасности ООН с пятью постоянными членами представляется явно недостаточным ядром такой системы в XXI веке.

Чтобы сделать систему функциональной, Путин рассматривает её как модель сотрудничества великих держав, преследующих в какой-то степени общие цели и проявляющих взаимную сдержанность. Многие американцы и европейцы, конечно же, могут составить список тех действий, которые России следовало бы предпринять, чтобы быть частью этого мироустройства. Русские, вне всякого сомнения, составят свои списки.

Согласно моим наблюдениям как историка и в какой-то мере участника большой политики, всегда легче начинать войны, чем заканчивать их. Новая холодная война с Россией идёт уже не один год. Учитывая общее недоверие и то, что в списке каждой из сторон неизбежно будут неприемлемые пункты, достижение какого-то понимания представляется трудным делом.

Одна из альтернатив состоит в том, чтобы отказаться от надежд на реальное сотрудничество с такими странами, как Россия, – по крайней мере, пока у руля там находится Путин. Согласно такой теории, новая борьба и противостояние должны идти своим чередом. Надлежащим образом мотивированные американцы и европейцы, если их будет достаточно много, должны готовиться к борьбе неопределённой продолжительности в течение следующего поколения. Каждая из сторон будет осуждать огрехи другой, соответственно переписывать историю, а остальное оставлять на усмотрение следующего поколения. Тогда можно будет надеяться, что 2020-е гг. окажутся намного лучше, чем 1930-е годы.

Альтернатива благоприятнее – по крайней мере, начать определять условия, на которых можно воссоздать более многообещающую систему коллективной безопасности. И дело тут не только в институциональной реформе или новых процедурах. Необходимо предусмотреть конкретные результаты, а затем понять, как можно добиться их шаг за шагом. Подобные усилия представляют собой колоссальную и многогранную дипломатическую задачу. Решение именно такой задачи предпринято не без некоторого успеха в 1940-е гг. и начале 1950-х годов. Ещё более успешная попытка относится к концу 1980-х и началу 1990-х годов.

Это потребует титанических усилий. Но если государственные деятели даже не попытаются выстроить более жизнеспособный мировой порядок, чем тот, который мы имеем сегодня, в начале 2020-х гг., то они действительно проигнорируют уроки Второй мировой войны.

Опубликовано на сайте журнала The American Interest.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564051 Филипп Дэвид Зеликов

РОССИЯ И ЗАПАД: ВТОРАЯ «ХОЛОДНАЯ» ИЛИ ПЕРВАЯ «ПРОХЛАДНАЯ»?

КОНСТАНТИН ХУДОЛЕЙ

Доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой европейских исследований факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.

Ещё в 2003 г., когда у России и США возникли разногласия в оценке иракского кризиса, известный политолог Стивен Коэн предсказал, что между двумя странами начнётся «прохладная война». Хотя в последующие годы отношения России и Запада ухудшались, обе стороны старались не сосредотачиваться на назревающих противоречиях, надеясь на лучшее. Однако в 2014–2015 гг. наступил резкий перелом, произошло качественное ухудшение. Многие политики, журналисты, учёные, даже занимавшие ранее умеренные позиции, заговорили о начале «новой холодной войны», и лишь немногие использовали более осторожные формулировки.

С нашей точки зрения, понятие «прохладная война» является наиболее точным определением происходящего. Цель данной статьи – показать отличие нынешней «прохладной войны» между Россией и Западом от классической холодной войны и обозначить возможные пути её дальнейшего развития.

«Прохладная» и «холодная»: отличия и особенности

И в России, и за рубежом написано огромное число работ, в которых подробно рассматривается история холодной войны. Однако различные определения холодной войны не содержат чётких формулировок. Под холодной войной мы подразумеваем период в истории международных отношений, когда две сверхдержавы, которые по своей мощи качественно превосходили все остальные и стояли во главе блоков государств с антагонистическими общественно-политическими системами, находились в состоянии непримиримой конфронтации по всем направлениям (идеология, гонка вооружений, геополитика, экономика, культура, наука, образование и так далее). Противостояние проходило по определённым писаным и неписаным правилам, главным из которых, тем не менее, была недопустимость войны между двумя сверхдержавами. Последнее, несомненно, сохраняется и сейчас, но в остальном отношения России и США отличаются от времён холодной войны.

Современный мир значительно более сложен и многообразен, чем биполярный тогда. В нём есть элементы и однополярности, поскольку в глобальном масштабе Соединённые Штаты остаются наиболее влиятельной страной, и биполярности – ввиду появления на мировой сцене Китая, обладающего мощной экономикой, и многополярности – по причине наличия России, ведущей самостоятельную политику, и других акторов. Если в годы холодной войны отношения СССР и США были центральными в международной системе, ныне они таковыми не являются. Главную роль играют взаимоотношения между несколькими государствами (треугольник Россия-США-Китай, а также Европейский союз, Индия и некоторые другие). Логическим результатом становится снижение управляемости мировыми процессами, которая вряд ли вернётся к уровню холодной войны и биполярного мира.

В холодной войне принципиальным было то, что друг другу противостояли государства с антагонистическими общественно-политическими системами. Обе стороны ставили целью сокрушить противоположную и были искренне убеждены, что действуют в интересах всего человечества. Это придавало конфронтации особую непримиримость и ожесточённость. Хотя кризисы и конфликты чередовались с разрядками напряжённости, компромисс был невозможен. Сейчас же имеет место конфликт между разными моделями капитализма, имеющими не только отличия, но и общие черты – признание рыночной экономики и частной собственности.

«Прохладная война» России и Запада – не конфликт антагонистических общественно-политических систем или цивилизаций, а противоборство по вопросам устройства современного мира и правил игры на международной арене. А значит – компромисс возможен.

Холодная война была глобальной – фактически в ней участвовали все государства, даже официально объявившие себя нейтральными или неприсоединившимися. В «прохладной войне» участвуют лишь заинтересованные. Показательны голосования в Генеральной ассамблее ООН по резолюциям о Крыме и Сирии, когда почти половина стран воздержалась или не участвовала. А в регионе Тихого океана, куда постепенно перемещается центр мировой экономики и политики, «прохладная война» – в отличие от холодной – наблюдается в незначительной степени.

Качественные изменения произошли и в политике блоков. В годы холодной войны ни у кого не возникало сомнений, что, в случае чего, СССР и США выполнят обязательства перед своими союзниками. В свою очередь, и Москва, и Вашингтон также были уверены в их поддержке. Теперь этого нет. Сомнения в том, что США придут на помощь, испытывают некоторые страны НАТО, Тайвань, Южная Корея и ряд других. Союзники Соединённых Штатов предпочитают в ряде случаев дистанцироваться от Вашингтона. Израиль, Южная Корея, Новая Зеландия не примкнули к санкциям, которые ввели против России США и Евросоюз. Достаточно самостоятельную игру ведёт Турция. С другой стороны, союзники России по ОДКБ и Евразийскому экономическому союзу не присоединились к российским контрсанкциям и занимают осторожную позицию по вопросам о Крыме, Донбассе, Сирии и некоторым другим. В условиях «прохладной войны» блоковые обязательства становятся всё менее чёткими, а сами понятия «блок» и «блоковая политика» – всё более расплывчатыми.

Основные направления холодной и «прохладной» войн во многом совпадают, но они не тождественны. Главной сферой прежнего противостояния была гонка вооружений, а теперь таковой является экономика. «Торговые войны», санкции, контрсанкции и другие ограничения стали основным оружием, при помощи которого экономике конкурента наносится максимальный ущерб. При этом речь идёт не столько о сиюминутном воздействии (случаи, когда страны под угрозой санкций немедленно выполняли предъявленные им требования, единичны, и Россия явно не из их числа), сколько о стремлении ослабить противника в долгосрочной перспективе, затруднить или даже остановить развитие его наиболее перспективных отраслей экономики. Так как экономический потенциал России меньше, чем у США и ЕС, то общая ситуация для неё неблагоприятна. Надежды на смягчение или даже отмену санкций в связи с пандемией коронавируса и экономическим кризисом не оправдались. Более того, санкционное противостояние России и Запада нарастает. В то же время Запад не намерен на данном этапе доводить дело до крайностей – санкционное давление на Россию значительно меньше, чем на Иран. Американская политическая и деловая элита (причём и республиканцы, и демократы) не видит в России экономического конкурента. Для них, как и для Евросоюза, давление на Россию – прежде всего, средство заставить её изменить поведение на мировой арене, согласиться с существующим миропорядком и правилами игры.

Сердцевиной холодной войны была гонка вооружений – самая масштабная за всю историю человечества. Обе стороны стремились добиться преимущества, которое позволило бы им говорить и действовать с позиции силы. В условиях «прохладной войны» гонка вооружений продолжается. Однако во времена холодной войны она была соревнованием двух сверхдержав за достижение военного превосходства. В современных условиях гонка вооружений проявляется в первую очередь в наращивании военного потенциала одного государства – США. Хотя за последние годы Россия создала некоторые виды современного оружия, но по размеру военных расходов она существенно уступает Соединённым Штатам. Ни Россия, ни какая-либо другая страна, в том числе Китай, не в состоянии на равных с США участвовать в гонке вооружений ввиду огромного разрыва в экономическом и научно-техническом потенциале. Несопоставимы и масштабы концентрации войск и вооружений. Достаточно сравнить ситуацию в Центральной Европе, где в годы холодной войны два блока непосредственно противостояли друг другу, и в регионе Балтийского моря, где сейчас Россия граничит со странами – членами НАТО.

В военном противоборстве «прохладной войны» нет такой ярости и ожесточённости, как в годы холодной. Современной гонке вооружений не подчинены остальные сферы жизни – экономика, наука, образование и прочие, и она не находится постоянно в центре внимания общественности. Между военными и спецслужбами России и Запада сохраняются контакты, абсолютно немыслимые в холодную войну. Полная эрозия системы российско-американских договоров о вооружениях, которая происходит, конечно, вызывает тревогу. Однако поскольку у обеих сторон имеются серьёзные сомнения в том, что другая выполняет принятые на себя обязательства, процесс вряд ли будет остановлен. Взаимная подозрительность и недоверие возрастут ещё больше. Но это не станет повторением ситуации начального этапа «холодной войны» – ни у кого нет причин для возврата к политике «балансирования на грани войны». Более сложная картина может сложиться в случае активизации гонки вооружений в космосе или появления качественно новых видов вооружений, но и тут, скорее всего, стороны будут проявлять сдержанность. Отдельные столкновения военных возможны лишь там, где они соприкасаются друг с другом непосредственно, как, например, в Сирии или в воздушном и морском пространствах. Такие инциденты имели место, но, что примечательно, ни одна из сторон не пыталась обострить ситуацию.

Региональные конфликты холодной и «прохладной» войн также значительно различаются. Если прежде две противоборствующие стороны были прямо или косвенно втянуты практически во все такие коллизии, то сейчас Россия и США во многих не участвуют. В холодную войну почти все они возникали из-за военных столкновений между государствами, причём обычно одна, а иногда и обе сверхдержавы, знали о предстоящем начале боевых действий. Региональные конфликты «прохладной войны» чаще всего возникают из противостояния между политическими силами внутри самих государств, а Россия и Запад, как правило, вовлекаются уже после. Если в годы холодной войны и Советский Союз, и Соединённые Штаты добивались в региональных конфликтах военных и геополитических преимуществ, то теперь в определении их политики всё большую роль играют экономические интересы.

Пропагандистские кампании также существенно различаются. С одной стороны, ввиду использования новых информационных технологий сейчас они несопоставимо более масштабны и интенсивны. Об этом свидетельствует озабоченность и Запада, и России проблемой фальсификации новостей и дезинформации. Однако в них невелик идеологический компонент. Обе стороны стараются убедить мировую общественность в правильности своей политики, но дебаты о ценностях не находятся в центре пропагандистских баталий и играют вспомогательную роль. Но поскольку «прохладная война» ведётся во многом теми же методами и инструментами, что и холодная, складывается впечатление, что мир взялся за старое. В пропаганде широко используются те же приёмы и штампы, что и полвека назад. Вполне естественно, что даже когда это делается с использованием новейших информационных технологий, эффект несопоставим с усилиями, которые вкладываются в их проведение.

Тем не менее «эпоха постправды» сместила внимание с идеологии на альтернативную и эмоциональную интерпретацию актуальных событий, используемую для информационного влияния, и пропагандистские кампании сильно осложняют общую обстановку.

Так как холодная война была глобальной конфронтацией антагонистических общественно-политических систем, она пронизывала все без исключения сферы общества, непосредственно влияла на жизнь не только государств, но и отдельных людей. Сегодня такого мобилизационного подъёма нет, и он вряд ли возможен – конфронтация затрагивает высшие слои общества, а не основную часть населения.

К важным отличиям «прохладной войны» также относится то, что гуманитарные связи России и Запада в целом сохраняются. Сегодня их ограничения связаны, например, с пандемией коронавируса и экономическим кризисом, а не с политикой. Ничего даже отдалённо напоминающего «железный занавес» сегодня нет.

Коронавирус, экономический кризис и перспективы на будущее

На дальнейший ход «прохладной войны» между Россией и Западом большое воздействие окажут изменения, которые происходят в мире сейчас. Прогнозы о том, как долго продлится пандемия коронавируса и сколь глубоким будет экономический кризис, разнятся, но во всех речь идёт о сильных потрясениях. К тому же нельзя исключать появления – вслед за коронавирусом – новых, неизвестных ещё инфекций. В полной мере последствия пандемии и экономического кризиса проявятся в среднесрочной перспективе. Тем не менее некоторые тенденции уже наблюдаются.

Пандемия коронавируса приведёт к росту дифференциации между государствами, а во многих случаях и между отдельными регионами и социальными слоями внутри государств. При этом одной из главных, а в ряде случаев – и самой главной, разделительной линией станет сфера здравоохранения – степень доступности качественных медицинских услуг, возможность проживания в безопасной и комфортной среде, наличие серьёзных успехов в медицинских исследованиях и разработке на их основе оптимальных методов лечения, необходимых препаратов и оборудования. Это потребует резкого увеличения и государственных, и частных ассигнований, что (особенно в условиях экономического кризиса) могут позволить себе лишь наиболее развитые и богатые страны. В ряде случаев возможно появление внутри государств своеобразных анклавов, жителям которых – преимущественно из высших слоёв – будет доступен такой же качественный уровень здравоохранения, что и в развитых странах.

Появление стран и анклавов с наиболее благоприятными условиями для сохранения здоровья станет важным фактором перемещения мировой элиты. Вслед за элитой потянутся и высококвалифицированные специалисты – управленцы, врачи, учёные, инженеры, рабочие. Эти процессы приведут к сдвигам в разных сферах жизни – политике, экономике, образовании, науке и культуре. Самые развитые и богатые страны, обеспечив населению современное здравоохранение, ещё более укрепят свои позиции в мире. В остальных государствах внутриполитическая ситуация заметно осложнится. Легитимность власти, которая не сможет создать условий для сохранения здоровья, будет подорвана, противоречия обострятся. Это может привести к ослаблению или даже распаду государственных структур, появлению новых «несостоявшихся» и «хрупких» государств.

Сокращение контактов между людьми и уменьшение числа поездок даёт ещё один мощный толчок для развития информационных технологий. Они будут всё больше внедряться в бизнес, политику, государственное управление, науку, повседневную жизнь. Важным фактором роста дифференциации станет дистанционное образование. В обозримой перспективе оно не заменит полностью очного. Однако в ряде случаев приведёт к падению качества, а в других – наоборот откроет новые возможности для наиболее динамичной части молодёжи. Так, мотивированный студент, не покидая своего университета, получит возможность изучить интересующие его предметы в ведущих вузах мира. Последствия могут оказаться значительно более серьёзными, чем кажется на первый взгляд.

Дальнейшее развитие информационных технологий и здравоохранения приведёт к появлению новых социальных слоёв. Даже если они не будут многочисленными, их влияние, в том числе и на внешнюю политику, постепенно возрастёт как на уровне отдельных государств, так и в глобальном масштабе.

Конечно, пандемия коронавируса привела к разрушению многих международных связей, а в условиях экономического кризиса вполне вероятен рост протекционизма. Однако это не означает прекращения процессов глобализации. Просто они замедлились и несколько видоизменились. Некоторое увеличение роли национальных государств, по нашему мнению, будет происходить только в отдельных случаях и в течение непродолжительного времени. Общее развитие глобализации идёт в том же направлении, что и в последние десятилетия. Влияние России в мире в среднесрочной перспективе будет зависеть от того, насколько успешно она сможет включиться в новые процессы, использовать их в своих интересах и завоевать симпатии новых слоёв населения.

Пандемия и экономический кризис приведут к перегруппировке сил на международной арене. Все без исключения государства понесут потери, но можно с большой долей уверенности предсказать появление новой биполярности – США и Китай. Хотя Соединённые Штаты сильно пострадали из-за последних событий, все факторы, определяющие их роль в мире, сохраняются. Никаких признаков уменьшения числа лиц из высших слоёв общества, желающих переехать в Америку, нет, в том числе и потому, что доверие к американской медицине остаётся значительным.

Вопрос о том, возобновит ли китайская экономика рост или она уже достигла максимума, дискуссионен. Однако несомненно, что Китай уже создал достаточный потенциал для сохранения одного из двух первых мест в мировой экономике. Конечно, перемещение мировой элиты в Китай маловероятно. Модель общественно-политического развития КНР и ранее не была для неё привлекательной. К тому же высшие слои общества многих стран негативно восприняли последние изменения в законодательстве Гонконга. Отъезд из Китая состоятельных людей и высококвалифицированных специалистов длится не один год. В то же время нельзя не отметить появление в китайских университетах студентов, в том числе и российских, из семей бизнесменов, работающих с Китаем. Пекин в течение многих лет тратит значительные средства для привлечения иностранных студентов, но, как и в случае с СССР, среди них очень мало выходцев из высших слоёв общества. Если теперь ситуация изменится, это будет несомненным успехом Китая. В дальнейшем наличие группы университетов, занимающих высшие места в международных рейтингах, может дать Пекину крупные преимущества.

В среднесрочной перспективе отношения США и Китая станут, скорее всего, центральными в международных отношениях. Противоречия останутся острыми, но они будут напоминать «прохладную войну» между Россией и Западом, а не холодную между СССР и США. Главная арена противостояния – экономика. Однако экономически Китайская Народная Республика и Соединённые Штаты значительно больше связаны друг с другом, чем СССР и США прежде или Россия и Запад теперь. По большому счёту и Китай, и США глубоко включены в процессы глобализации и получают от этого существенные выгоды. Коренной перелом в мировом развитии не соответствует интересам ни тех, ни других. Поэтому конфронтация будет протекать в строго определённых рамках, и возможность достижения компромиссов по тактическим, а иногда и стратегическим вопросам реальна. Китай продолжит укреплять военный потенциал, но задача достижения военно-стратегического паритета с Соединёнными Штатами сейчас не ставится. Пекин будет действовать твёрдо в отношении Гонконга, но вряд ли пойдёт на риск прямого столкновения с Вашингтоном из-за территориальных споров в Южно-Китайском море или Тайваня. Роль идеологического компонента в пропагандистских кампаниях также ограничится. Острой конфронтация останется в киберпространстве. Появление американо-китайской биполярности не сделает международные процессы более управляемыми. Более того, тенденция к уменьшению управляемости, вероятно, сохранится. Это даёт другим странам значительную свободу для манёвра.

Объективно американо-китайская биполярность не пойдёт на пользу России и её экономике, где позиции Москвы в ближайшее время вряд ли укрепятся. Мощный военный потенциал может лишь частично компенсировать неблагоприятное соотношение экономических сил. К тому же американо-китайские торговые войны способны дестабилизировать рынок энергоносителей, экспорт которых по-прежнему занимает важное место в российском государственном бюджете. В обозримом будущем Китай вряд ли пойдёт на заключение договоров об ограничении вооружений, что объективно снизит значение всех остальных соглашений по данным вопросам даже при сохранении военно-стратегического паритета между Россией и США. В этих условиях России стоит максимально дистанцироваться от противостояния и определять позицию в каждом конкретном случае, исходя из собственных интересов.

В последние годы между Москвой и Пекином сложились доверительные отношения стратегического партнёрства. Это огромное достижение, которое надо ценить и сохранять. Однако в дальнейшем во взаимодействии России и Китая возможен только количественный, а не качественный рост. Нет никаких признаков, что ШОС и БРИКС превратятся в военно-политические блоки. Китай не стремится к заключению союзов, но подобные призывы иногда звучат в России. Однако вряд ли это принесёт выгоду, так как в рамках и двустороннего, и многостороннего альянса Москва окажется младшим партнёром. Последствиями этого было бы уменьшение её роли в мировых делах, значительное увеличение американского давления и ухудшение отношений с ЕС. Следует отметить, что мнения Пекина и Москвы относительно сложившегося миропорядка совпадают лишь частично. Руководство России выступает за его изменение, а Китай – за изменение правил игры в рамках существующей системы.

Для того, чтобы дистанцироваться от противостояния Вашингтона и Пекина и сохранить самостоятельность в международных делах, России целесообразно добиваться улучшения отношений с Западом и, прежде всего, с Соединёнными Штатами. Похоже, что запрос на изменение статус-кво постепенно формируется и внутри российского общества. В отличие от 1970–1980-х гг., когда для многих советских людей американский и западноевропейский образ жизни служил одним из главных ценностных ориентиров, и 1980-х – начала 1990-х гг., когда правящие круги надеялись на получение крупной экономической помощи от Запада – новом «плане Маршалла», в современной России значительно более реалистично относятся к происходящему. Обычный гражданин не видит преимуществ, которые он может получить от сотрудничества России с Западом – даже в случае резкого потепления отношений, но одновременно в обществе нарастает усталость от международной напряжённости, желание вернуться к нормальной, спокойной жизни. В дальнейшем, особенно в случае осложнения социально-экономической обстановки, такие настроения будут усиливаться, и не считаться с ними нельзя.

«Прохладная война» отличается от холодной меньшей ожесточённостью и интенсивностью, но выход из неё, скорее всего, будет более сложным и продолжительным.

Накопилось множество проблем, причём разноплановых. Если в годы холодной войны договорённости об ограничении вооружений почти всегда стимулировали позитивные сдвиги по другим вопросам, то сейчас, даже если договор 2011 г. о стратегических наступательных вооружениях будет продлён, это не приведёт к улучшению отношений России и США в целом. Для сдвига в позитивную сторону нужно взаимопонимание не только по проблемам вооружений, но и экономики (прежде всего санкций и контрсанкций), региональных конфликтов и так далее. Существующие проблемы сами по себе не исчезнут. Для окончания «прохладной войны» нужна большая работа и политическая воля. В данный момент и в России, и на Западе широко распространено мнение о том, что конфронтация будет сохраняться достаточно долго. Поэтому стоит стремиться к переходу «прохладной войны» в более спокойное русло.

На начальном этапе Москва и Вашингтон могли бы предпринять несколько шагов навстречу друг другу. Они могли бы включать, во-первых, создание нормальных условий для деятельности дипломатических представительств, в том числе снятие ограничений, введённых в последние годы, восстановление закрытых консульств. Это необходимо обеим сторонам – без возобновления переговорного процесса по дипломатическим каналам вряд ли возможны позитивные сдвиги. Во-вторых, важно хотя бы немного снизить накал и масштабы пропагандистских кампаний. В-третьих, России и США целесообразно провести ревизию всех договорённостей по предотвращению случайных столкновений между российскими и американскими военными. Возможно, некоторые из них требуют обновления или дополнения с учётом изменившейся обстановки и появления новых опасных точек. Вряд ли такие столкновения, как, например, в Сирии, приведут к крупному военному конфликту, но общую атмосферу российско-американских отношений они, несомненно, ухудшат.

Реализация данных шагов повысит уровень политического диалога. Сразу он не окажется результативным, но позволит выявить реальные проблемы и возможные точки соприкосновения. После этого уже имеет смысл обсуждать стратегические вопросы взаимодействия России и Запада, причём специфика отношений с США, Великобританией и ЕС должна быть учтена.

Параллельно России следует развивать связи и с другими крупными игроками – Индией, Японией, Южной Кореей, Бразилией, ЮАР. В дальнейшем могут появиться и новые неожиданные партнёры. Позиции России в мире тем сильнее, чем многовекторнее её внешняя политика. Однако в условиях продолжения «прохладной войны» многовекторность тоже имеет пределы – ряд потенциальных партнёров России проявляет сдержанность и осторожность из-за нежелания портить отношения с США.

Россия может укрепить позиции в мире после пандемии и завершения экономического кризиса, включившись в новые процессы, но «прохладная война» будет серьёзным препятствием на этом пути. Её окончание необходимо и России, и Западу. Кроме того, это послужит делу укрепления международной безопасности и сотрудничества.

* * *

«Прохладная война» не была неизбежной, но она и не случайна. Демонтаж системы международных отношений времён холодной войны идёт неравномерно в различных регионах и на разных направлениях. Старые правила игры в современных условиях работают выборочно, а новые формулируются медленно и во многих случаях не становятся общепризнанными. В образовавшемся вакууме появляется почва для столкновений между элементами прошлого и настоящего, причём в самых неожиданных комбинациях. Поэтому возникновение конфликтов, подобных «прохладной войне», вероятно (но не обязательно) и в будущем. Современная «прохладная война» – явление новой эпохи, имеющее свои причины, логику, динамику и инерцию. Соответственно, и пути выхода из неё надо искать совершенно иные. Рецепты XX века в XXI столетии работать не будут.

Россия. Евросоюз. США. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564050 Константин Худолей

Внешняя торговля Китая выросла в октябре

По информации Главного таможенного управления КНР, опубликованной 7 ноября 2020 года, за 10 месяцев 2020 года объем китайско-российской торговли составил $88,195 млрд, что на 2,3% меньше, чем в предыдущем году.

За 10 месяцев импорт из Китая в Россию вырос в годовом выражении на 0,9%, составив $40,611 млрд. Сократилось и падение экспорта — до 4,8% в годовом выражении. Российский экспорт в Китай за 10 месяцев составил $47,584 млрд.

Самым продуктивным месяцем для взаимной торговли Китая и России оказался октябрь. Объем взаимной торговли за этот месяц составил $9,352 млрд, из которых на импорт из КНР пришлось $4,724 млрд, а на экспорт в Китай — $4,628 млрд.

Очевидно, что у нас есть потенциал, чтобы к концу 2020 года достичь показателя за предыдущий год: $110 млрд. О том, что отставание вполне возможно преодолеть до конца года, говорят и темпы роста внешней торговли Китая в целом.

По данным ГТУ КНР, в октябре внешняя торговля страны сохранила положительную динамику, увеличившись на 4,6% в годовом выражении. При этом китайский экспорт в страны мира увеличился на 7,6%, а импорт в Китай вырос на 0,9% (в юанях).

За первые 10 месяцев объем внешней торговли товарами Китая составил 25,95 трлн юаней ($3,91 трлн), увеличившись на 1,1% в годовом выражении. Это на 0,4 п.п. больше, чем рост внешней торговли за первые три квартала.

Торговля производственными товарами выросла за 10 месяцев на 2,8%.

Крупнейшим торговым партнером Китая остались страны АСЕАН. На втором месте — ЕС, на третьем — США.

Наиболее значительную роль в росте внешней торговли сыграли частные компании: их внешняя торговля увеличилась на 10,5% за первые 10 месяцев и составила 46,2% от общего объема торговли страны.

Что касается товарной структуры, то львиная доля экспорта пришлась на механическую и электрическую продукцию: стоимость ее экспорта за первые 10 месяцев достигла 8,45 трлн юаней, что на 3,8% больше, чем в прошлом году.

Экспорт текстиля, включая маски, за этот период вырос на 34,8% в годовом исчислении, а экспорт автомобилей снизился на 6,7%.

Внешняя торговля успешно преодолела давление пандемии COVID-19 — благодаря политике правительства по стабилизации отрасли. Чтобы смягчить воздействие пандемии на внешнеторговые фирмы, страна ввела упрощенные таможенные процедуры и стимулирующие меры для роста трансграничной электронной коммерции и других инновационных форм торговли.

Иностранные инвестиции в Китае достигли рекордного показателя

7 ноября Минкоммерции КНР заявило, что в 2019 году был установлен новый рекорд по объему иностранных инвестиций в стране. Это стало следствием дальнейшего развития политики открытости и улучшения деловой среды в Китае.

К открытию 3-й Китайской международной импортной выставки (CIIE) Минкоммерции КНР выпустило «Статистический бюллетень прямых иностранных инвестиций в Китае за 2020 год» и «Руководство по иностранным инвестициям», в которых освещена общая ситуация с иностранными инвестициями в материковом Китае за 2019 год.

Согласно бюллетеню, иностранные инвестиции, привлеченные материковым Китаем, в прошлом году достигли нового максимума. При этом фактическое использование иностранного капитала составило $141,23 млрд, что на 2,1% больше, чем за 2018 год. По объему привлеченных иностранных инвестиций КНР занимает второе место в мире.

За 2019 год в Китае была создана 41 тыс. новых предприятий с иностранными инвестициями.

По словам Цзун Чанцина, директора отдела иностранных инвестиций Минкоммерции КНР, в 2019 году страна предприняла больше мер, чем в предыдущие годы, расширяющих доступ иностранного капитала к рынку, оптимизирующих политику иностранных инвестиций, укрепляющих верховенство права в этой области, модернизирующих открытые платформы для ведения бизнеса и оптимизирующих деловую среду.

Ведущими регионами и странами, вкладывающими деньги в материковый Китай, оказались Гонконг, Сингапур, Южная Корея, Япония и США.

Что касается стран, участвующих в китайской инициативе «Один пояс, один путь», то ими в 2019 году были созданы 5 570 предприятий с иностранным финансированием, на 25,2% больше, чем в 2018 году.

Десять крупнейших иностранных компаний в России

Список опубликовал Forbes. В рейтинге впервые сменился лидер. В течение пяти лет эту позицию занимал ретейлер Auchan. В первой пятерке отказались сразу три французских компании

10. IKEA

Начало работы в России: 2000 год

Выручка в 2019 году: 238,5 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 218,9 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 13%

Глобальная выручка в 2019 году: 1,8 трлн рублей

Головная компания: Ingka Group

Страна: Швеция

Сфера деятельности: торговля

9. Kia Motors Rus

Начало работы в России: 2008 год

Выручка в 2019 году: 244,8 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 232,4 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 7,6%

Глобальная выручка в 2019 году: 3,2 трлн рублей

Головная компания: Kia Motors

Страна: Республика Корея

Сфера деятельности: автомобилестроение

8. PepsiCo

Начало работы в России: 1974 год

Выручка в 2019 году: 259,8 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 243,2 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 6%

Глобальная выручка в 2019 году: 4,3 трлн рублей

Головная компания: PepsiCo

Страна: США

Сфера деятельности: пищевая промышленность

7. JTI Russia

Начало работы в России: 1999 год

Выручка в 2019 году: 288,3 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 303,4 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 22,3%

Глобальная выручка в 2019 году: 1,2 трлн рублей

Головная компания: Japan Tobacco International

Страна: Япония

Сфера деятельности: табачная промышленность

6. Toyota Motor

Начало работы в России: 2002 год

Выручка в 2019 году: 299 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 313,2 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 1,7%

Глобальная выручка в 2019 году: 17,8 трлн рублей

Головная компания: Toyota Motor

Страна: Япония

Сфера деятельности: автомобилестроение

5. Auchan, Atac

Начало работы в России: 2002 год

Выручка в 2019 году: 306 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 327, 7 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 9,1%

Глобальная выручка в 2019 году: 3,3 трлн рублей

Головная компания: Auchan Holding

Страна: Франция

Сфера деятельности: торговля

4. Leroy Merlin Vostok

Начало работы в России: 2004 год

Выручка в 2019 году: 311,5 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 275,8 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 23,6%

Глобальная выручка в 2019 году: 13,1 трлн рублей

Головная компания: ADEO (Leroy Merlin)

Страна: Франция

Сфера деятельности: торговля

3. Volkswagen Group Rus

Начало работы в России: 2003 год

Выручка в 2019 году: 330,9 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 289,2 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 1,8%

Глобальная выручка в 2019 году: 18,3 трлн рублей

Головная компания: Volkswagen Group

Страна: Германия

Сфера деятельности: автомобилестроение

2. PMI Russia

Начало работы в России: 1992 год

Выручка в 2019 году: 333,3 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 296,5 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 17,3%

Глобальная выручка в 2019 году: 1,9 трлн рублей

Головная компания: Philip Morris International

Страна: США

Сфера деятельности: табачная промышленность

1. Renault Russia

Начало работы в России: 1998 год

Выручка в 2019 году: 435,5 млрд рублей

Выручка в 2018 году: 429,1 млрд рублей

Доля российской выручки в мировой экономике: 10,8%

Глобальная выручка в 2019 году: 4 трлн рублей

Головная компания: Groupe Renault

Страна: Франция

Сфера деятельности: автомобилестроение

Злата Отиева

В свердловской ОКБ №1 планируют внедрить методику, которая поможет избавить от болей пациентов с остеоартритом

Врачи отделения рентгенохирургических методов диагностики и лечения Свердловской областной клинической больницы №1 (СОКБ №1) совместно с коллегами из отделения ревматологии планируют внедрить новую методику лечения больных с остеоартритом коленного сустава, которым не помогает консервативная терапия. В первую очередь она направлена на уменьшение болевого синдрома у таких пациентов. Благодаря развитию материально-технической базы организации в рамках национального проекта «Здравоохранение», это направление помощи будет внедрено уже в ближайшее время.

«Боли при остеоартрите, конечно, напрямую не угрожают жизни и здоровью пациента. Но, тем не менее, не следует забывать об этом факторе. Потому что задача врачей – не только в спасении жизни пациента, но и в повышении её качества», – считает врач отделения рентгенохирургических методов диагностики и лечения СОКБ №1 Кирилл Ветров.

Рентегенохирург, специализирующийся на лечении пациентов с заболеваниями нижних конечностей, и предложил коллегам внедрить в широкую практику методику эмболизации (закупорки) патологических артериальных ветвей (новообразованных сосудов) при лечении больных с остеоартритом коленного сустава, которым не помогает консервативная терапия, но в то же время не показано оперативное вмешательство.

«При остеоартрите воспаление способствует образованию новых сосудов. А эти сосуды в свою очередь ещё больше усугубляют воспаление. Все это даёт выраженный болевой синдром. Но мы можем разорвать этот замкнутый круг, закрыв новые сосуды в зоне воспаления и не затрагивая при этом важные для кровообращения», – объяснил Ветров коллегам во время презентация данной методики, тут же уточнив, что она, конечно, не излечит пациента от остеоартрита, однако должна значительно улучшить его жизнь.

Суть данного малоинвазивного вмешательства (выполняющегося через прокол в бедренной артерии) заключается в том, что, подведя катетер к патологической зоне, рентгенохирурги с помощью специальных частиц ограничивают кровообращение на данном участке. Ведь именно новые сосуды играют немаловажную роль в возникновении болевого синдрома.

Одним из пионеров данной методики является японский врач Юджи Окуно, который активно выполняет такие вмешательства с хорошими клиническими результатами. Кроме того, не так давно их начали делать в США. А в 2016-м методика была применена и рентгенохирургами СОКБ №1 при лечении двух пациентов отделения травматологии. После эмболизаций, которые вместе с коллегой Василием Шерстобитовым выполнил врач Игорь Кочмашев, ныне заведующий отделением рентгенохирургических методов диагностики и лечения в Верхнепышминской центральной городской больнице, боли стали беспокоить этих пациентов значительно меньше. Однако тогда данная методика не получила дальнейшего развития.

«И в этом плане мы можем стать пионерами, потому что широкого распространения эта методика в нашей стране пока не получила. Были лишь единичные случаи», – подчеркнул завотделением рентгенохирургических методов диагностики и лечения СОКБ №1 Лев Кардапольцев.

Дубай, ОАЭ. Сверхзвуковой поезд Hyperloop Dubai провел испытательный заезд с пассажирами на борту в Лас-Вегасе. Многомиллиардный проект, также известный как Virgin Hyperloop One, сократит время в пути из Дубая в Абу-Даби с часа до 12 минут.

Важную роль в разработке проекта сыграли инвестиции дубайского конгломерата DP World, ведущего поставщика интеллектуальных логистических решений. Султан Ахмед бин Сулайем, председатель Virgin Hyperloop, председатель группы и генеральный директор DP World, воочию наблюдал за тестированием сверхзвукового поезда в США.

Этот исторический этап испытаний в сочетании с достижениями центра сертификации Hyperloop проложит путь для сертификации систем Hyperloop по всему миру, в том числе в Саудовской Аравии и ОАЭ.

Первый капсульный поезд проехал по испытательной трассе со скоростью 100 миль в час. Пассажирами стали Джош Гигель, технический директор Virgin Hyperloop, и Сара Лучиан, директор по работе с пассажирами. Они сели в двухместную капсулу с ремнями безопасности, плюшевыми сиденьями и небольшими окнами.

Virgin Hyperloop – это транспортная система, где люди путешествуют в поезде, который перемещается в вакуумной трубе со скоростью более 700 км в час. Система Virgin Hyperloop включает в себя магнитную левитацию, очень похожую на ту, которую используют в современных проектах высокоскоростных железных дорог в Японии и Германии.

Virgin Hyperloop предусматривает создание транспортных систем, соединяющих города. Джош Гигель объяснил, что его будущие коммерческие системы будут иметь кабины вместимостью от 25 до 30 человек. Он также рассказал, что Virgin Hyperloop предусматривает перевозку десятков тысяч пассажиров в час.

Системы Hyperloop могут работать как над землей, так и под землей, но до сих пор компания сосредоточилась на наземных проектах. Прокладка тоннелей под землей может занять много времени и будет стоить слишком дорого для испытательных конструкций. Система Hyperloop, как ожидается, будет сертифицирована в 2025 или 2026 году.

Nippon Steel отчиталась об убытках за полугодие

Как сообщает RTTNews, японская компания Nippon Steel Corp. сообщила об убытках в первом полугодии финансового года (апрель- сентябрь) в размере ¥ 191,16 млрд против прибыли ¥38,75 млрд в прошлом году.

Базовый убыток на акцию составил ¥207,62 по сравнению с прибылью ¥42,09 за 2019 г. Убыток за период составил ¥106,52 млрд по сравнению с прибылью ¥73,10 млрд.

Выручка за первое полугодие снизилась до ¥2,24 трлн с ¥3,05 трлн в прошлом году.

На 2020 финансовый год компания пересмотрела свой прогноз прибыли на прибыль в размере ¥60,00 млрд., по сравнению с предыдущим прогнозом убытка в ¥120,0 млрд.

Компания заявила, что прогнозирует улучшение консолидированных коммерческих убытков из-за увеличения объемов производства и отгрузки наряду с восстановлением спроса на сталь в основном для обрабатывающей промышленности и тенденции роста доходов компаний Группы, в финаносовом году, заканчивающимся 31 марта 2021 г.

ФТС России: данные об экспорте-импорте России за январь-сентябрь 2020 года

По данным таможенной статистики в январе-сентябре 2020 года внешнеторговый оборот России составил 407,7 млрд долл. США и по сравнению с январем-сентябрем 2019 года сократился на 17,0%.

Сальдо торгового баланса сложилось положительное в размере 76,8 млрд долл. США, что на 57,0 млрд долл. США меньше, чем в январе-сентябре 2019 года.

Экспорт России в январе-сентябре 2020 года составил 242,2 млрд долл. США и по сравнению с январем-сентябрем 2019 года сократился на 22,5%. На долю стран дальнего зарубежья приходилось 85,7%, на страны СНГ – 14,3%.

Основой российского экспорта в январе-сентябре 2020 года традиционно являлись топливно-энергетические товары, удельный вес которых в товарной структуре экспорта составил 51,8% (в январе-сентябре 2019 года – 63,5%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 56,4% (в январе-сентябре 2019 года – 68,4%), в страны СНГ – 24,2% (29,9%). По сравнению с январем-сентябрем 2019 года стоимостный объем топливно-энергетических товаров снизился на 36,8%, а физический – на 4,5%. В экспорте товаров топливно-энергетического комплекса снизились физические объемы поставок электроэнергии – на 45,8%, газа природного – на 12,4%, керосина – на 10,2%, нефти сырой – на 10,0%. Вместе с тем возросли физические объемы экспорта нефти и нефтепродуктов на 1,9%, в том числе бензина автомобильного – на 40,1%.

В общем стоимостном объеме экспорта доля металлов и изделий из них в январе-сентябре 2020 года составила 10,2% (в январе-сентябре 2019 года – 9,2%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 9,5% (в январе-сентябре 2019 года – 8,5%), в страны СНГ – 14,6% (14,0%). По сравнению с январем-сентябрем 2019 года стоимостный объем экспорта товаров снизился на 14,2%, а физический – на 3,8%. При этом снизились физические объемы экспорта алюминия на 15,7%, чугуна – на 14,7%, ферросплавов – на 11,1%, полуфабрикатов из железа или нелегированной стали – на 7,8%. Вместе с тем возрос объем экспорта проката плоского из железа и нелегированной стали на 10,1%, меди и медных сплавов – на 0,4%.

Доля экспорта продовольственных товаров и сырья для их производства в товарной структуре экспорта в январе-сентябре 2020 года составила 8,3% (в январе-сентябре 2019 года – 5,6%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 7,4% (в январе-сентябре 2019 года – 4,9%), в страны СНГ – 13,7% (10,4%). По сравнению с январем-сентябрем 2019 года стоимостные и физические объемы поставок этих товаров возросли на 14,9% и на 17,2% соответственно. Возросли физические объемы экспорта свинины свежей и мороженной в 2,6 раза, мяса свежего и мороженного – в 2,2 раза, мяса домашней птицы – в 1,6 раза, масла сливочного – в 1,5 раза, молока и сливок – на 31,6%, сыров и творога – на 13,35, пшеницы – на 9,0%, рыбы свежей и мороженной – на 5,6.

Доля экспорта продукции химической промышленности в январе-сентябре 2020 года составила 7,3% (в январе-сентябре 2019 года – 6,4%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 6,1% (в январе-сентябре 2019 года – 5,4%), в страны СНГ – 14,4% (13,7%). По сравнению с январем-сентябрем прошлого года стоимостный объем экспорта этой продукции снизился на 12,4%, а физический возрос на 1,0%. Снизились физические объемы экспорта продуктов органических химических соединений на 12,5%, каучука и резины – на 6,7%. Вместе с тем возросли физические объемы экспорта пластмасс и изделий из них на 58,8%, мыла и моющих средств – на 20,5%, фармацевтической продукции – на 20,1%,

Доля экспорта машин и оборудования в январе-сентябре 2020 года составила 6,8% (в январе-сентябре 2019 года – 5,9%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 4,8% (в январе-сентябре года – 4,1%), в страны СНГ – 18,5% (18,6%). Стоимостный объем данной товарной группы снизился на 11,2%. Снизились поставки оборудования электрического на 30,4%, инструментов и аппаратов оптических – на 20,7%, средств наземного транспорта, кроме железнодорожного – на 24,7%, оборудования механического – на 12,0%. Физические объемы поставок легковых автомобилей снизились на 46,2%, а грузовых автомобилей – на 16,3%.

Доля экспорта лесоматериалов и целлюлозно-бумажных изделий в январе-сентябре 2020 года составила 3,8% (в январе-сентябре 2019 года – 3,1%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 3,6% (в январе-сентябре 2019 года – 2,9%), в страны СНГ – 4,8% (4,6%). Стоимостный объем экспорта данной товарной группы снизился на 5,0%, а физический увеличился на 0,9%. Снизились физические объемы экспорта необработанных лесоматериалов на 4,5%, пиломатериалов – на 4,2%, бумаги газетной – на 7,6%, при этом возросли объемы поставки фанеры клееной на 1,8%.

Импорт России в январе-сентябре 2020 года составил 165,5 млрд долл. США и по сравнению с январем-сентябрем 2019 года сократился на 7,4%. На долю стран дальнего зарубежья приходилось 89,0%, на страны СНГ – 11,0%.

В товарной структуре импорта наибольший удельный вес приходился на машины и оборудование – 46,8% (в январе-сентябре 2019 года – 45,8%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 50,0% (в январе-сентябре 2019 года – 49,1%), из стран СНГ – 21,4% (20,8%). Стоимостный объем ввоза этой продукции по сравнению с январем-сентябрем 2019 года снизился на 4,9%. Снизились объемы импорта механического оборудования – на 0,9%, при этом возросли объемы поставок электрического оборудования на 1,1%, инструментов и аппаратов оптических – на 12,7%. Физические объемы импорта легковых автомобилей снизились на 31,6%, а грузовых автомобилей – на 29,2%.

Удельный вес продукции химической промышленности в товарной структуре импорта в январе-сентябре 2020 года составил 18,5% (в январе-сентябре 2019 года – 19,2%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 19,0% (в январе-сентябре 2019 года – 19,9%), из стран СНГ – 14,1% (14,4%). По сравнению с январем-сентябрем 2019 года стоимостный объем ввоза продукции химической промышленности снизился на 10,6%, а физический – на 4,8%. Снизились объемы поставок фармацевтической продукции на 27,9%, каучука и резины – на 11,1%, косметических и туалетных средств – на 6,3%, продуктов органической химии – на 5,6%.

Доля импорта продовольственных товаров и сырья для их производства в январе-сентябре 2020 года составила 13,0% (в январе-сентябре2019 года – 12,2%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 11,5% (в январе-сентябре 2019 года – 10,9%), из стран СНГ – 25,4% (22,4%). Снизились стоимостные объемы импорта на 0,8%, а физические объемы увеличились – на 0,3%. Поставки молока и сливок увеличились на 26,3%, масла сливочного – на 12,4%, сыров и творога – на 11,4%. При этом снизились физические объемы импорта масла подсолнечного на 59,8%, мяса свежего и мороженного – на 31,0%, рыбы свежей и мороженой – на 7,2%, цитрусовых – на 6,2%.

Удельный вес металлов и изделий из них в товарной структуре импорта в январе-сентябре 2020 года составил 7,0% (в январе-сентябре 2019 года – 7,6%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 6,1% (в январе-сентябре 2019 года – 6,4%), из стран СНГ – 13,7% (17,0%). Снизился стоимостный объем данной товарной отрасли по сравнению с январем-сентябрем 2019 года на 14,7%, а физический – на 27,6%. Снизились поставки черных металлов и изделий из них на 31,0%, в том числе труб – на 62,0%, проката плоского из железа и нелегированной стали – на 17,0%, металлоконструкций из черных металлов – на 10,2%.

Удельный вес текстильных изделий и обуви в январе-сентябре 2020 года составил 6,7% (в январе-сентябре 2019 года – 6,5%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 6,6% (в январе-сентябре 2019 года – 6,4%), из стран СНГ – 7,6% (7,3%). Стоимостный объем импорта этих товаров снизился на 4,0%, а физический – на 4,2% соответственно.

Доля импорта топливно-энергетических товаров в январе-сентябре 2020 года составила 0,8% (в январе-сентябре 2019 года – 0,9%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 0,5% (в январе-сентябре 2019 года – 0,6%), из стран СНГ – 3,3% (3,8%). Стоимостный и физический объемы данной товарной группы по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сократились на 21,0% и на 5,5% соответственно.

В страновой структуре внешней торговли России ведущее место занимает Европейский Союз, как крупнейший экономический партнер страны. На долю Европейского Союза в январе-сентябре 2020 года приходилось 38,7% российского товарооборота (в январе-сентябре 2019 года – 41,6%), на страны СНГ – 13,0% (12,2%), на страны ЕАЭС – 9,0% (8,7%), на страны АТЭС – 34,3% (32,0%).

Основными торговыми партнерами России в январе-сентябре 2020 года среди стран дальнего зарубежья были: Китай, товарооборот с которым составил 74,4 млрд долл. США (93,1% к январю-сентябрю 2019 года), Германия – 29,2 млрд. долл. США (75,8%), Нидерланды – 21,0 млрд. долл. США (56,5%), Соединенное Королевство – 18,3 млрд. долл. США (170,2%), США – 17,7 млрд. долл. США (91,5%), Турция – 14,9 млрд. долл. США (76,1%), Италия – 14,2 млрд. долл. США (77,5%), Республика Корея – 13,7 млрд. долл. США (72,6%), Япония – 12,0 млрд. долл. США (77,7%), Польша – 10,1 млрд. долл. США (80,4%).

Объемы торговли со странами СНГ в январе-сентябре 2019-2020 гг. приведены ниже: млн долл. США

Прощай, Токио

В Японии пандемия привела к возвращению людей в деревни

Текст: Константин Волков

Согласно статистике, в Японии уже третий месяц подряд количество покидающих Токио, чтобы поселиться в сельской местности, превышает число тех, кто едет из деревни в столицу. В первую очередь это касается людей в возрасте 20-30 лет, сообщает Reuters. Похоже, что возвращение в деревню - долгосрочный тренд, и Япония тут, скорее всего, только первая ласточка. Новый японский премьер Ёсихидэ Суга заявил, что возрождение сельской местности - одна из ключевых задач его правительства.

В настоящее время японские деревни зачастую стоят полузаброшенными. Молодежь стремилась уехать в города, и в сельской местности оставались преимущественно старики. В японском языке даже появился специальный термин "сёсикорэйка" - так называют совокупный эффект падения рождаемости, старения населения и роста спроса на социальную поддержку для пенсионеров. В стране насчитываются сотни "гэнкай сюраку" - деревень, где подавляющее число жителей пожилые люди. И такое встречается не только в отдаленных местностях в горах, но даже в пригородах Токио. Если тенденция не изменится, то к 2040 году едва ли не половина муниципалитетов Японии окажется под угрозой исчезновения из-за критически низкого числа жителей.

Однако пандемия коронавируса и развитие технологий удаленного доступа, похоже, вселяют надежду, что японские деревни, многие из которых расположены в красивейших местах и сохранили старинные дома, не умрут.

"Теперь я живу среди гор, на берегу реки, с видом на Фудзи, - рассказывает один из переехавших из Токио. - Здесь спокойно, нет скопления людей, что снижает опасность заражения".

Большая часть уехавших продолжают работать в своих компаниях, используя удаленный доступ, благодаря развитию интернета с этим теперь нет проблем, и лишь периодически выбираются в столицу, причем подгадывая время так, чтобы пропустить забитые утренние электрички. Другие совмещают удаленку с занятиями сельским хозяйством. Третьи вообще решили уволиться и посвятить себя сельскому хозяйству целиком. Некоторые начинают заниматься креативными технологиями - новым направлением по развитию туристической привлекательности и инфраструктуры. Например, устраивают кондитерские с выпечкой по уникальным рецептам, свойственным только для данной местности, делают сувениры, открывают сакэварни.

Более того, из мегаполисов стали переезжать даже некоторые компании. Кто-то меняет бизнес-модель, ставя в основу удаленную работу, кто-то просто переезжает вместе с сотрудниками в регионы. Пока на первом месте по числу переехавших находится префектура Нагано, расположенная на востоке острова Хонсю. Она предлагает наибольшее число программ поддержки для тех, кто бежит из мегаполисов.

Город от ума

Smart-технологии становятся привычными для новосибирцев

Текст: Наталья Решетникова (Новосибирск)

В этом году международный форум "Городские технологии", который в пятый раз прошел в Новосибирске, самим форматом своего проведения соответствовал главным обсуждаемым темам - "Искусственный интеллект на службе города" и "Город в период угрозы пандемии". Из-за угрозы распространения COVID-19 мероприятия проходили в смешанном формате - офлайн и онлайн.

Благодаря этому участниками стали восемьдесят спикеров-экспертов в области области smart сity, руководители муниципалитетов, крупных компаний госкорпораций, научных учреждений и вузов со всего мира. Ведь для того чтобы представить свою разработку и поделиться идеей, вовсе необязательно покупать билет на самолет. Теперь это можно сделать, не выходя из дома.

Так, председатель Сибирского отделения РАН академик Валентин Пармон, выступая из своего кабинета по видеосвязи, затронул актуальную тему борьбы с коронавирусом. По его словам, ученые работают над созданием цифровой платформы, которая позволит отслеживать динамику распространения COVID-19, получать консультации специалистов и оперативно принимать решения.

- Еще одно направление работы научных организаций СО РАН - создание генетической карты здоровья жителей Новосибирской области, основанной на использовании систем искусственного интеллекта. В карте будут учтены образ жизни и питания пациента, наследственность и ряд других факторов. На их основе можно будет составить личную программу поддержания здоровья. В ближайшем будущем все жители региона смогут иметь генетические паспорта, которые необходимы для индивидуального подхода к лечению, - отметил Валентин Пармон.

В числе перспективных разработок - антисептики, средства для обеззараживания воздуха, рециркуляторы. Наибольший интерес у участников форума вызвал рамочный металлодетектор, который позволяет при большом потоке людей быстро определять температуру тела человека и распознавать лица.

- Такое оборудование можно устанавливать, например, на входе в учебные заведения, магазины или метро, - предложил мэр Новосибирска Анатолий Локоть.

Тем временем в гимназии N1 и лицее N22 Новосибирска внедряют биометрическую систему распознавания лиц "Умная школа". Как пояснил министр цифрового развития Новосибирской области Анатолий Дюбанов, преимущество системы в том, что она "запоминает" лица не только школьников, но и тех, кто их сопровождает.

Одной из лучших разработок на российском уровне признан "Виртуальный робот-консультант в МФЦ". Это сервис автоматического обслуживания заявителей, включающий интеллектуального голосового и текстового помощника Николая и мобильное приложение "Многофункциональный центр Новосибирской области". Как отметил Анатолий Дюбанов, благодаря сервису проще получить справочную информацию, меньше времени уходит на ожидание ответов на линии в часы пик.

Опыт предыдущих форумов "Городские технологии" показывает, что лучшие практики власти стремятся применить в городском хозяйстве. Начальник департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Новосибирска Александр Люлько напомнил, что в 2018 году был реализован проект "Умные светофоры". Автоматизированная система управления светофорными объектами позволила оптимизировать движение на одной из основных улиц левобережья и сократить заторы. В 2019 году установлены многофункциональные опоры освещения сквера на улице. Модульная мультисервисная платформа совмещает энерго-сберегающее освещение, видеонаблюдение, систему экстренной связи и городской Wi-Fi.

В этом году началась реализация проекта "Умные остановки", и на форуме заключено соглашение о другом пилотном проекте - "Умная улица", предусматривающем создание инфраструктуры (опытного участка) для беспилотного транспорта. Такой опыт уже есть в Московской области, Калуге.

Еще одно соглашение подписано с компанией "Яндекс", которая планирует создать карты качества автодорог для дорожных служб города, а также про-анализировать автомобильный и пешеходный трафики. Это позволит более эффективно настроить работу городских светофоров и равномерно распределить транспортные потоки.

Ассоциация по развитию информационно-коммуникационных технологий в рамках заключенного с мэрией Новосибирска соглашения предоставит разработки для реализации проектов "Умный город", "Безопасный город", "Интеллектуальные транспорт-ные системы".

Новые перспективы в области смарт-технологий, градостроительства, инноваций открывает и сотрудничество Новосибирска с городами-побратимами. Так, мэр японского Саппоро Кацухиро Акимото рассказал на форуме об информационной платформе, благодаря которой жители и гости японского города могут получать актуальную информацию, например, о снегопадах (Саппоро - один из самых заснеженных городов мира), заторах на дорогах во время снегопадов, уборке улиц, предотвращении автомобильных пробок в затрудненных погодных условиях, а также о здоровом образе жизни.

Опыт города-побратима может быть реализован в сибирской столице.

- Мы давно выбрали концепцию SmartCity. Это особенно актуально в связи с необходимостью модернизации городской инфраструктуры к Молодежному чемпионату мира по хоккею 2023 года. У Новосибирска есть серьезные возможности для разработки продуктов на основе систем искусственного интеллекта. В этой связи мы плотно сотрудничаем с регионом. Сегодня много проектов предлагается в сфере благоустройства, озеленения - во всех общественных пространствах предусмотрен доступ к Wi-Fi, кнопкам безопасности. Информационный объем растет и будет только увеличиваться. И к этому тоже надо быть готовыми, - резюмировал мэр Новосибирска Анатолий Локоть.

Справка "РГ"

Форум "Городские технологии" - это открытая площадка, на которой взаимодействуют профессионалы-разработчики и интеграторы smart-решений, представители инновационного бизнеса и власти, государственных корпораций, высокотехнологичных компаний. Организаторы - мэрия Новосибирска и Сибирское отделение Российской академии наук.

Полис без инноваций

Текст: Александр Ленин (Токио)

В Японии хорошо развита система национального медицинского страхования, по правилам которой граждане страны оплачивают только 30 процентов стоимости медицинских услуг при обращении в лечебные учреждения.

При этом цена полиса рассчитывается в зависимости от совокупного дохода семьи. Иными словами, малоимущие японцы тратят меньше на покупку страховки, чем обеспеченные. Это позволяет всем категориям жителей островного государства чувствовать себя уверенно даже в довольно сложных жизненных ситуациях, когда речь идет о внушительных расходах.

Кроме того, государство и региональные администрации частично субсидируют лечение детей, страдающих от трудноизлечимых или сложных хронических заболеваний. Так, в 2018 году был расширен перечень недугов, в случае которых власти приходят на помощь.

Между тем японское страхование не покрывает инновационные методы лечения и стоимость современных препаратов.

В Стране восходящего солнца существуют и благотворительные фонды, которые по мере сил и возможностей поддерживают нуждающихся.

Что касается сбора средств на лечение конкретных детей, то такое в Японии не принято. На сайтах и в прессе не найти объявлений с указанием реквизитов банковских счетов и призывами спасти серьезно заболевших.

Доллар и его слабости

Курс рубля заметно вырос после выборов в США

Текст: Роман Маркелов

Практически все мировые финансовые рынки поймали мощную волну роста после завершения президентских выборов в США. Курс рубля, получив поддержку еще и от подорожавшей нефти, тоже не остался в стороне, заметно укрепившись к доллару и евро. Рост курса российской валюты может продолжиться до 73 рублей за доллар к весне.

В четверг вечером на Московской бирже доллар дешевел на 2,5 рубля, опускаясь на минимуме ниже 77 рублей. Евро дешевел более чем на два рубля, опускаясь ниже 91 рубля. Рублевый индекс Мосбиржи и долларовый РТС выросли почти на 3% и почти на 6% соответственно. Все ключевые фондовые индексы мира - американские, европейские и азиатские - также держались в "зеленой" зоне, особенно ярко это было заметно на контрасте с довольно нервной для большинства финансовых рынков среды.

Оптимизм на рынках связан с тремя факторами. Прохождение выборов позитивно для рисковых активов - из цен уйдет премия за политическую неопределенность, говорит главный аналитик Совкомбанка Михаил Васильев. Во-вторых, сенат, вероятно, останется за республиканцами, а палата представителей - за демократами, что может обеспечить умеренную экономическую политику в США.

Баланс в Конгрессе не позволит демократам поднять налоги или ужесточить регулирование технологических компаний, чего так опасались рынки.

В-третьих, необходимость преодоления последствий коронавируса позволяет рассчитывать на быстрое принятие нового пакета мер бюджетной поддержки экономики США, что также позитивно для рынков, говорит Васильев. В этом случае ФРС США, как ожидается, нарастит покупки гособлигаций для финансирования госрасходов, что негативно для доллара. Резкое ослабление доллара, которое сейчас и наблюдается, также позитивно для всех рисковых активов, включая рубль. Также повышенному спросу на рисковые активы способствует новая волна монетарных стимулов со стороны крупных центробанков, подчеркивает эксперт по фондовому рынку "БКС Мир инвестиций" Дмитрий Бабин. В частности, Банк Японии расширяет программу количественного смягчения, его примеру планируют последовать ЦБ Англии и Австралии.

Сценарий разделенного Конгресса США может означать меньшее санкционное давление на Россию, чем при полном контроле демократов, полагает Васильев. По его мнению, в первые месяцы администрация нового президента будет занята преодолением последствий коронавируса и разработкой нового пакета фискальных стимулов, а тема России отойдет на второй план.

Дополнительную поддержку рублю и российским активам оказывает существенный рост цен на нефть - котировки Brent прибавили за эту неделю 10% и поднялись выше 41 доллара за баррель. Позитивом для рынка стала информация о том, что страны ОПЕК+ могут несколько месяцев отложить намеченное на 1 января повышение добычи нефти на 1,9 млн баррелей в сутки. Кроме этого, страны ОПЕК+ могут нарастить сокращения добычи при необходимости.

По прогнозу Васильева, рубль в IV квартале останется в диапазоне 76-81 к доллару и 90-94 к евро. Сдерживающим фактором для рубля останется вторая волна COVID-19, слабость мировой экономики и частичное закрытие европейских экономик - основных потребителей российской нефти и газа, полагает аналитик.

В I-II квартале 2021 года, по мнению Васильева, можно ожидать укрепления курса рубля до 73-76 к доллару и 86-89 к евро. Это может произойти благодаря уходу геополитической премии из цен российских активов, сезонно крепкому текущему счету, ослаблению условий сделки ОПЕК+, вероятному появлению эффективной массовой вакцины от COVID-19 в мире, наращиванию монетарных и фискальных стимулов со стороны США и Европы, а также улучшению отношения инвесторов к активам развивающихся рынков по мере восстановления мировой экономики.

Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова для документального фильма «Сергей Шойгу. Спешу жить», Москва, 6 ноября 2020 года

Вопрос: Вы с С.К.Шойгу часто работаете параллельно или вместе на международных переговорах. Какой он переговорщик? Как он ведет себя на переговорах?

С.В.Лавров: Он одновременно и жесткий, и гибкий переговорщик.

Я его знаю и лично, и как переговорщика достаточно давно. Министерство Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий (МЧС) было создано «с нуля» в конце 1980-х гг. В период, когда Советский Союз исчезал, МЧС только вставало на ноги. Работа была проделана колоссальная. Об этом уже много написано и сказано. Я в то время – с 1992 г. по 1994 г. – был заместителем Министра иностранных дел и занимался в том числе тем, что происходило на пространстве СНГ. Как раз тогда имели место критические события в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии. Сергей Кужугетович активно занимался тем, что мы называем «гуманитарной дипломатией» – доставкой гуманитарных грузов людям, которые оказались в зоне конфликта. И одновременно, с первых же дней функционирования в качестве руководителя различных гуманитарных операций он видел в них потенциал для дипломатии. Он примирял враждующие стороны. Так было и в Абхазии.

Я помню, что одним из результатов этой нашей общей работы было подписание договоренности в Москве между Председателем Государственного Совета Грузии Э.А.Шеварднадзе и Президентом Абхазии В.Г.Ардзинбой.

Вопрос: Это был один из самых тяжелых документов?

С.В.Лавров: Один из самых тяжелых документов. К сожалению, грузинская сторона не стала его выполнять.

Впоследствии мы работали в разных географических координатах.

Я уехал в Нью-Йорк. Он работал в Москве, но несколько раз приезжал, потому что гуманитарная дипломатия оказалась востребованной не только на пространстве СНГ, но и в глобальном масштабе. После незаконной операции НАТО против Югославии был балканский кризис. Затем наступил иракский кризис. И в том, и в другом случае сотрудники МЧС активно участвовали в международных операциях по доставке гуманитарной помощи, по использованию своего нейтрального статуса для примирения враждующих сторон. Эта работа была весьма эффективной. В Ираке наше МЧС во главе с С.К.Шойгу участвовало в операции «Нефть в обмен на продовольствие». Ираку разрешали продавать нефть, а взамен Республика получала товары, прежде всего из Российской Федерации.

В последние годы, когда Сергей Кужугетович работает не в МЧС, а в Министерстве обороны Российской Федерации, прежде всего на ум приходит Сирия, но не только. Наши военные вместе с дипломатами активно продвигают диалог с зарубежными партнерами. Есть формат «два плюс два». Вот уже несколько раз встречались министры иностранных дел и министры обороны России и Японии, проводили контакты. Недавно в таком формате встречались с французами. С итальянцами есть такой же формат. В свое время был формат «два плюс два» между нами и американцами, но он давно уже ушел в небытие, хотя мы были бы готовы возобновить общение в таком формате.

Вопрос: Он может идти на компромиссы? Или только до определенных границ?

С.В.Лавров: Я сказал, что он одновременно и жесткий, и гибкий переговорщик. Он понимает, что в переговорах мы достигли точки, партнер действительно раскрыл все свои карты, и в этот момент возможны договоренности, которые будут устраивать обе стороны и которые очень важно зафиксировать. Я считаю этот стиль не только абсолютно адекватным, но и единственно возможным, потому что «пережимать» партнера или делать уступки прежде, чем партнер будет на грани своих компромиссных позиций, было бы контрпродуктивно. Сергей Кужугетович очень тонко чувствует эту линию, за которой лучше не «передавить». Между прочим, это и наш принцип в дипломатии тоже.

Вопрос: Что вас связывает в человеческом плане? Вы ведь часто вместе, не только на переговорах.

С.В.Лавров: Мы подружились еще с тех пор, когда я работал в Нью-Йорке. Он приезжал туда с большой делегацией, рассказывал мне, как едят мясо в Сибири – такая интересная история, есть отличия. Когда я вернулся из Постоянного представительства России при ООН в Нью-Йорке, я подключился к команде, которую Сергей Кужугетович создал за несколько лет до этого и которая занималась спортом, прежде всего футболом. Так родился наш неформальный клуб. Впоследствии он еще обрел хоккейное измерение. Сергей Кужугетович сейчас играет в основном в хоккей. При его непосредственном активном участии была создана Ночная хоккейная лига, которая весьма популярна не только у наших спортсменов-ветеранов, любителей, но и у политиков. А у нас сложилась Народная футбольная лига, Попечительский совет которой я возглавляю, и которая ежегодно проводит общероссийские чемпионаты, пользующиеся огромной популярностью. Так что мы, по сути дела, каждые выходные обязательно общаемся в неформальной спортивной обстановке, обсуждаем без официоза самые разные вопросы. Это помогает.

Вопрос: А как он ведет себя на поле? Он любит «игру в поддавки»?

С.В.Лавров: Нет, на поле он не любит «игру в поддавки». Он играет по правилам, но никаких поблажек никому не дает. В общем-то, и ему не дают поблажек.

Вопрос: Вы бережете себя? Ведь можно попасть и на силовой прием.

С.В.Лавров: Ну, что делать… Бывает, азарт захлестнет таким образом, что забываешь о здоровье, о возрасте. Но без этого я себя не представляю. Это настолько поддерживает тебя в рабочем состоянии, что мне даже трудно с чем-то сравнить. Регулярный спорт на воздухе, причем именно игровой спорт. Я не люблю монотонных видов спорта, а вот в игре, прежде всего в футболе, люди раскрываются очень активно и ярко.

Вопрос: А в чем он раскрылся?

С.В.Лавров: По призванию он нападающий, хотя и Министр обороны. Но лучшая оборона – это нападение. Всем это известно еще из военной науки. В спорте примерно то же самое. Очень азартный и не любит проигрывать. Но никто не любит проигрывать из людей, которые чего-то в этой жизни достигли. Так что это, на самом деле, одна из очень существенных составляющих его жизни.

Вопрос: Он любит проводить отпуск на родине, любит природу. Это известно. Вы как-то вместе отдыхали? Вам удалось провести с ним хотя бы несколько дней на природе?

С.В.Лавров: Неоднократно отдыхали в Хакасии и в Туве. По интересному совпадению и в Хакасии, и в Туве я впервые оказался еще в 1960-е гг., когда ездил в стройотряды, еще будучи студентом МГИМО. Поэтому мне было очень интересно вновь наведаться в те места, особенно с таким следопытом, знатоком тайги, как Сергей Кужугетович.

Вопрос: А он действительно знаток?

С.В.Лавров: Он знаток тайги, повадок зверей. Наблюдать за фауной под его приглядом – это, на самом деле, очень интересно.

Вопрос: Он меняется, когда попадает в ту обстановку? Здесь он все-таки, как правило, в официальной обстановке. Там – в сапогах, комбинезоне.

С.В.Лавров: Конечно. Абсолютно открытый человек. По нему видно, как он наслаждается этим «запахом тайги», как у нас раньше пели в песнях. Периодически у него возникает желание срочно «перезагрузиться», как он говорит, хотя бы на несколько дней. И я его понимаю. Там фантастическая природа, потрясающие реки, по которым мы сплавлялись. Рыбалка и, конечно, животный мир, который там можно наблюдать, поражает.

Вопрос: Вы что-нибудь поймали?

С.В.Лавров: Регулярно ловили рыбу и обеспечивали себя.

Вопрос: А что готовили?

С.В.Лавров: Жареную рыбу, уху. Там, собственно, нет особых разносолов, но само качество сибирских рыб уникально.

Вопрос: Во многом мне представляется, что он человек, сделавший себя сам. Он из глубинки. Я как-то открыл для себя, что он мог бы даже не быть гражданином Советского Союза, ведь Тува вошла в состав СССР в 1944 г. Насколько его подпитывают народные традиции, знания народных обычаев? Или он вообще забыл про это и стал «человеком мира»?

С.В.Лавров: Нет, ничего подобного. Он очень ценит свое происхождение, свой народ и его традиции, очень любит и всячески популяризирует знаменитое тувинское горловое пение. Он, на самом деле, очень заботится о том, чтобы его Республика развивалась. Активно лоббирует создание там необходимой инфраструктуры, прежде всего, транспортной. Я считаю, что это абсолютно правильный подход.

Он помнит о своей родине, но при этом, действительно, является человеком мира в том смысле, что, сколько я его знаю – начиная с МЧС и вот сейчас, являясь Министром обороны, – он и в той, и в другой своей должности, в этих своих работах он понимал значение внешних факторов для достижения результатов. Понимал значение международного сотрудничества, чтобы все, что есть у России в плане влияния – будь то гуманитарная дипломатия или военная сфера – необходимо использовать для укрепления позиций России на международной арене. Он это интуитивно чувствовал с самого начала. Я уже перечислял международные операции, в которых участвовало МЧС под руководством С.К.Шойгу и те операции, которые проводятся, в частности, в Сирии, когда он стал Министром обороны. География огромная – это Закавказье, Балканы, Ирак, Сирия, Приднестровье.

Вопрос: Я понимаю, что мы разговариваем на дипломатическом языке, но, может быть, вспомните какую-то ситуацию, короткую мини-историю, связанную с подготовкой к переговорам? Я имею в виду возникающие острые моменты, даже стычки, как во время переговоров с представителями грузинской организации «Мхедриони», когда были жесточайшие споры. Как-то я сам случайно краешком глаза подсмотрел, как идут переговоры с представителями таких достаточно агрессивных формирований. Не всегда они идут на дипломатическом языке, по крайней мере, тогда, в 1990-е гг. Очень жестко, нелицеприятно. Может быть, припомните какую-то ситуацию?

С.В.Лавров: Так сразу я, наверное, ничего не вспомню. Но я уже подчеркивал, что стиль Сергея Кужугетовича – это жесткость и одновременно понимание необходимости компромиссов. Я считаю, баланс, который ему удается обеспечивать, оптимален.

Вопрос: Он поет?

С.В.Лавров: Поет. И любит это делать.

Вопрос: Вы подпеваете или он солирует?

С.В.Лавров: Бывает, мы поем вместе. Но все это зависит от настроения и компании.

Вопрос: Какие песни любимые? Что поете?

С.В.Лавров: Советские: «Надежда», «Забота у нас такая» и другие. Очень любим В.С.Высоцкого, Б.Ш.Окуджаву.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 6 ноября 2020 > № 3576518 Сергей Лавров

Импульс глобальной экономике

CIIE - первая в мире специализированная импортная выставка. Прошедшие первая и вторая выставки принесли хорошие результаты

В этом году средняя площадь выставочных стендов компаний, входящих в мировой рейтинг топ-500, и лидеров отраслей экономики выросла на 14% по сравнению с прошлым годом, что демонстрирует широкое признание как CIIE, так и китайского рынка.

В нынешнем году будут созданы четыре новые выставочные зоны: общественное здравоохранение и профилактика эпидемии, энергосбережение и охрана окружающей среды, интеллектуальный транспорт, а также спорттовары и соревнования. По словам замдиректора Бюро выставки Сунь Чэнхая, число участников нынешней выставки превзошло число экспонентов предыдущих двух лет.

В ходе CIIE-2020 некоторые церемонии подписания документов и роуд-шоу переведены в онлайн-формат для упрощения проведения мероприятий и в связи со вспышкой эпидемии новой коронавирусной инфекции.

Ведущий производитель шин Michelin планирует в этом году в первый раз участвовать в CIIE после того, как компания только посетила предыдущие выставки. «CIIE является первым в мире Э-КСПО государственного уровня, которое сосредоточилось на импорте, за что выставку можно по праву считать прорывом в международной торговле», — сказал президент и главный исполнительный директор Michelin Greater China Камран Воссуги. «Michelin очень редко непосредственно принимает участие в каких-либо выставках, но в этом году мы продемонстрируем наше видение устойчивого развития», — сказал он.

Йорг Уве Хелви, сотрудник базирующейся в Германии сварочной компании Carl Cloos Schweisstechnik GmbH с более чем 100-летней историей, отметил, что о-нлайновые роуд-шоу очень продуктивны, поскольку дают информацию из первых рук. «CIIE предоставляет нам большую платформу для установления деловых связей и контактов. Мы решили увеличить площадь нашего выставочного стенда до 100 кв. метров в этом году», — заявил он.

Власти Шанхая сделали все для упрощения таможенного оформления товаров и снижения затрат компаний — участниц выставки, не ослабляя при этом бдительности в плане профилактики и контроля эпидемии COVID-19.

Больше чем ЭКСПО

Предыдущие две выставки доказали, что мероприятие является огромным окном для выхода на китайский рынок мировых компаний. Выставка демонстрирует неизменную приверженность Китая расширению открытости и высококачественному развитию.

«Прошлогодняя выставка принесла нам большую пользу. CIIE действительно показала нам, что Китай ускоряет шаги на пути открытости внешнему миру», — сказала Наоко Хасэ, руководитель отдела корпоративной стратегии Shiseido China Co. Ltd. В начале этого месяца Shiseido подписала с Бюро CIIE трехлетний меморандум о взаимопонимании, согласно которому японская компания будет принимать участие в этой ежегодной выставке в течение последующих трех лет. «Пандемия COVID-19 не повлияла на уверенность Shiseido в китайском рынке, и мы готовы и дальше увеличивать инвестиции в Китае в будущем», — сказала она, подчеркнув, что компания уже в марте этого года объявила о намерении создать в Шанхае центр исследований и разработок. Японский гигант в сфере косметики готовится впервые презентовать люксовый бренд The Ginza в материковой части Китая и также впервые экспонировать бренд по уходу за кожей BAUM за пределами Японии.

Французская Danone также является одной из первых зарубежных компаний, подписавших долгосрочный контракт с Бюро CIIE. В октябре компания открыла новый научно-исследовательский центр в Шанхае, продемонстрировав неизменное доверие к китайскому рынку. Бруно Чевот, старший вице-президент Danone Early Life Nutrition по Большому Китаю и Океании, отметил, что новый центр позволит компании тесно работать с китайским государственным и частным сектором, университетами и профессионалами для ускорения внедрения инноваций. «Результаты наших исследований будут использоваться не только в Китае, но и экспортироваться в другие страны и регионы мира», — сказал он. Назвав Китай вторым по величине рынком для Danone, он подчеркнул, что продажи на этом рынке составили почти 10% глобальных продаж Danone в 2019 году. «Открытие центра и наша приверженность CIIE засвидетельствовали потенциал и возможности Китая и Шанхая в качестве инновационного и экономического центра», — сказал Чевот.

Рыночный барометр

Поскольку мир все еще пытается восстановиться от последствий пандемии COVID-19, Третье Китайское международное импортное ЭКСПО призвано вселить уверенность в вялую мировую экономику.

В прошлом году в CIIE приняли участие 181 страна, регион и международная организация и более 3800 компаний. В рамках прошлогодней выставки были заключены сделки на сумму 71,13 млрд долларов США, что на 23% больше, чем в 2018 году.

Раджат Агарвал, президент Henkel по Большому Китаю, считает нынешнее Э-КСПО положительным индикатором роста уверенности на рынке. «Благодаря множеству мер поддержки, предпринятых центральными и местными властями для расширения потребления и активизации рынка, мы видим, как китайская экономика возвращается к траектории устойчивого роста после COVID-19», — сказал Агарвал.

ВВП Китая в апреле — июне вырос на 3,2% в годовом исчислении, тогда как в I квартале экономика страны упала на 6,8%. Спад в секторе розничного товарооборота заметно снизился, а объем внешней торговли в I полугодии превзошел ожидания.

По прогнозу МВФ, Китай может стать единственной из крупнейших экономик мира с положительным годовым ростом ВВП в 2020 году. Растущий спрос китайских потребителей на импортные товары побудил больше иностранных компаний участвовать в CIIE и продвигать продукты, адаптированные к потребностям потребителей Китая.

Чжэн Лиянь, генеральный директор компании Sangduoshi International Trading Co. Ltd., импортера итальянского молочного ликера, решила выпускать продукцию в маленьких бутылках для китайского рынка после участия в прошлогодней выставке CIIE. «Мы увидели, что большинство китайских потребителей пока не знакомы с итальянскими спиртными напитками и что легче добиться успеха с маленькими бутылками. Это урок, который мы извлекли из CIIE», — сказала она.

Несмотря на влияние COVID-19, иностранные компании по-прежнему оптимистично оценивают долгосрочный потенциал китайского рынка. «Китай является одним из самых привлекательных рынков для Henkel и играет стратегическую роль в нашем глобальном бизнесе, — сказал Раджат Агарвал. — Компания Henkel с нетерпением ждет возможности снова участвовать в CIIE и возможности более тесно взаимодействовать с потребителями и партнерами в Китае на этом мероприятии».

«Слабый рубль - это круто!»

Такими мантрами чиновники кормят население, и от этого жутковато на душе

Александр Киденис

Про то, что «слабый рубль — это круто», заявил министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров. Похоже, он действительно так думает. Все-таки смекалистый народ собрался в правительстве. К примеру, чтобы профинансировать помощь многодетным семьям на 1 млрд рублей, достаточно «уронить» курс отечественной валюты на полкопейки. И всех дел-то! Проблема лишь в том, что неотложных нужд в стране все больше, а денег в бюджете — все меньше. Вот и устремился рубль в крутое пике.

За валютным курсом россиянам нынче лучше не следить, одно расстройство: за минувшие 10 месяцев цена рубля к доллару рухнула на 30% — с 61,23 до 80,006 за «зеленый». И не вините в том пандемию, выборы в США или падение мировых цен на нефть. Потому что в нефтяной Норвегии в январе за доллар давали 9,89 кроны, а нынче дают 9,58 кроны — снижение всего на 3%. За это же время евро к доллару вырос с 1,12 до 1,16 — на 3,5%. Курс японской йены снизился с 108,5 до 104,7 — тоже на 3,5%, а чешская крона осталась на месте: была 0,044 к доллару — стала 0,042. Почему же наш рубль так резво скачет — и все под откос? Причем не только к доллару: за евро в начале лета мы выкладывали 7 червонцев, а ныне евровалюта подбирается к «билету в Большой театр», как россияне именуют сотенную купюру.

Власть советует не обращать внимания — мол, не в Америке живем и даже не в Европе! Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков напомнил (если кто забыл), что большинство россиян получают доходы в рублях и ценники в магазинах тоже рублевые. А еще «курс валют все меньше влияет на цены, потому что мы сокращаем импорт».

Но либо Дмитрий Сергеевич лукавит, либо демонстрирует удивительную неосведомленность. Ведь, даже по официальным данным, средняя доля импорта в российской потребительской корзине — около 40%, а по отдельным видам товаров значительно выше. По автомобилям — 70%, и уже в этом году новые авто в России успели подорожать до 16% (за весь 2019-й — на 8-10%). На лекарственном рынке российская продукция в 2019 году занимала (в денежном выражении) лишь 30,8% от общего объема, но в большинстве случаев та часть лекарств, что изготавливается в России, содержит импортную субстанцию, действующее вещество. Дальше — больше: электроника и бытовая техника на российских прилавках почти на 100% импортные или собранные в России из иностранных комплектующих. Рынок одежды и обуви на 80% заполняется из-за рубежа. Оттуда же идут львиная доля оборудования для сельского хозяйства и семена. И даже товары для дачи, кроме самых примитивных, и 100% ассортимента магазинов для собак и кошек плюс ветеринарные препараты (не забудем, Россия занимает третье место в мире по количеству домашних кошек и пятое — по числу собак) — не наши.

То есть падение курса рубля к доллару на 30% обернется (и уже оборачивается) соответствующим ростом цен на все товары из-за рубежа и даже на отечественные аналоги, производители которых стараются по уровню цен не отставать от заграницы.

Кстати, российский Центробанк уже сообщил, что ослабление курса рубля «повлияет на темпы роста цен в ближайшие месяцы». Но почему-то ЦБ считает, что влияние «будет краткосрочным и не создаст рисков для инфляции в среднесрочной перспективе». Однако исследовательский холдинг «Ромир», специализирующийся на маркетинговых, медиа- и социально-экономических исследованиях, утверждает: уже в нынешнем июле личная инфляция россиян оказалась почти в 5 раз выше, чем следует из официальных данных Росстата.

Для успокоения населения правительственные чиновники цитируют Владимира Путина: «На мой взгляд, важен даже не курс, а важна предсказуемая стабильность этого курса. И Центральному банку вместе с правительством в целом тоже удается это сделать». Но еще летом Минэкономразвития прогнозировало на 2020 год среднюю цену доллара в 71,2 рубля, а на 2021-й — 72,4 рубля. До конца года меньше двух месяцев, и директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев утверждает: «Не 72,4 рубля за доллар нас ждут в 2021 году, а не менее 90 рублей. Правительство не имеет права так вводить в заблуждение тех, кому важен курс рубля...»

Да, мы живем не в Америке, которая имеет возможность печатать доллары в почти неограниченном количестве, ежемесячно наращивая госдолг на 1 трлн. Мы и не в Европе, где еще весной Евробанк выделил дополнительные 37 млрд евро на борьбу с коронавирусом — в помощь и без того не бедным Германии, Франции, Италии и другим странам ЕС.

У России таких денег нет, но Минфин нашел другой способ, почти бездонную «заначку» для пополнения федерального бюджета: это непрерывная девальвация отечественной валюты. Способ не новый: еще шесть лет назад, после первых антироссийских санкций, Владимир Путин объяснял в интервью ТАСС: «Имеют место целенаправленные шаги партнеров на мировом энергетическом рынке... Это ведет к обесценению рубля, нашей национальной валюты. А что это означает для российского бюджета? Мы-то рассчитываем его не в долларах. Упала стоимость рубля, он немножко обесценился: На 30%. Но вот смотрите: раньше мы продавали товар, который стоил доллар, и получали за него 32 рубля. А теперь за тот же товар ценой в доллар получим 45 рублей. Доходы бюджета увеличились, а не уменьшились».

Сегодня наш рубль тоже обесценился за год на 30% — и бюджет опять в порядке. Более того: если в 2014-м повышение курса доллара на 1 рубль приносило в казну 186 млрд рублей, то ныне, исходя из свежих данных о импортных доходах за счет нефти и газа, министр финансов РФ Антон Силуанов заявляет: «Снижение курса нацвалюты РФ на 1 рубль приносит бюджету России порядка 190-200 млрд».

Именно эти деньги позволяют власти не трогать накопления Фонда национального благосостояния (ФНБ), но периодически объявлять о выделении дополнительных средств на народные нужды. Так, распоряжением от 18 сентября правительство добавило 2,58 млрд рублей на ежемесячные выплаты семьям, в которых родился третий ребенок. «В целом в 2020 году на эти выплаты будет направлено 50,16 млрд, — заявил премьер Мишустин. — Такой объем финансирования позволит регионам выполнить обязательства перед многодетными семьями».

К словам премьера добавим, что такая поддержка многодетных семей обошлась стране снижением курса рубля примерно на 25 копеек. А распоряжение о выделении Башкортостану, Челябинской области, Красноярскому и Ставропольскому краям 717,4 млн рублей «на повышение доступности дошкольных учреждений для детей до трех лет» обошлось отечественной валюте в полкопейки. Такие же полкопейки стоило распоряжение правительства от 10 октября о выделении более 1 млрд на обеспечение 607 ветеранов Великой Отечественной достойным жильем (в который раз мы это слышим!). И распоряжение от 29 октября о выделении регионам более 5,04 млрд рублей на обеспечение бесплатными лекарствами больных новой коронавирусной инфекцией фактически профинансировано снижением курса рубля еще на 2,5 копейки.

Российский рубль ныне рассчитывается не только по этим, вполне понятным и нужным счетам. В сентябре наша страна по личной просьбе Александра Лукашенко выделила Белоруссии очередную финансовую помощь — 1,5 млрд долларов, около 117 млрд рублей. А поскольку в казне лишних денег давно нет, можно считать, что в падении отечественной валюты не меньше полтинника пошли на нужды Батьки, третий месяц сражающегося с оппозицией, не желая уходить с поста после явного проигрыша выборов.

Между тем обрушение курса рубля не прошло бесследно для уровня благосостояния населения. За 9 месяцев душевые доходы в России оказались меньше прошлогодних даже без учета инфляции. А новая волна роста цен, вызванная подорожанием импорта, неизбежно увеличит скорость падения реальных доходов россиян. Уровень безработицы сегодня является максимальным с 2012 года, отмечает аналитик компании «Финам» Ольга Беленькая. «Снижение занятости в малом бизнесе, где работает около половины населения, ведет к дальнейшему росту бедности и очередному витку безработицы, которая сейчас имеет все возможности подняться до 8%», — прогнозирует доцент РЭУ имени Плеханова Ольга Лебединская. А отсутствие перспектив по росту зарплат вкупе с дешевеющим рублем и неизбежным разгоном инфляции обернутся дальнейшим падением доходов населения.

Вывод невеселый, но его нужно знать.

А в это время

А денег на индексацию пенсий работающим пенсионерам в казне по-прежнему нет. Министр Силуанов продолжает утверждать, что работающим пенсионерам инфляцию компенсирует зарплата. «Пенсия — это компенсация за утраченный заработок. Если пенсионер, который получает пенсию, еще и работает, то заработок не утрачен, — рассуждает глава Минфина. — Мне кажется, более справедливо помогать тем, кто нуждается, кто не работает, именно этим гражданам нужна государственная поддержка».

Хотя Владимир Путин на недавнем совещании с думскими фракциями тоже упоминал «справедливость» в контексте вопроса об индексации пенсий работающим пенсионерам. «Что касается индексации пенсий, у правительства есть поручение поработать в этом направлении. С точки зрения социальной справедливости нам есть над чем работать». Но министр не слушается: обрушив отечественный рубль почти на треть, он категорически отказывается снизить курс еще на пару рублей. Или отщипнуть крошку от заначки ФНБ, где накопленных нефтерублей в десятки раз больше стариковских потребностей. И парламент молчит. Там ведь не место для дискуссий, да и от избирателей он давно независим.

Блокчейн-технологии могут обеспечить рост мировой экономики на $1,76 трлн к 2030 году

Согласно новому аналитическому исследованию, проведенному PwC, блокчейн-технологии могут обеспечить рост мирового ВВП на $1,76 трлн в ближайшие 10 лет.

Этот вывод содержится в отчете PwC "Время доверять: причины на триллионы долларов, чтобы посмотреть на блокчейн по-новому" (Time for trust: The trillion-dollar reason to rethink blockchain), в котором оценивается, каким образом сейчас используется блокчейн-технология, а также какое влияние блокчейн может оказать на мировую экономику. В отчете анализируются пять основных сфер применения блокчейн-технологии, ранжированные исходя из возможностей получения экономической выгоды.

Отслеживание и мониторинг товаров и услуг, которые стали новой приоритетной задачей многих компаний при управлении цепочками поставок во время пандемии COVID-19, имеют самый большой экономический потенциал ($962 млрд). Блокчейн-технологии имеют широкий круг применения. Они могут быть полезны компаниям различных отраслей от тяжелой промышленности до индустрии моды в качестве ответной меры на повышенное внимание со стороны общественности и инвесторов к вопросам социальной и экологической ответственности и этики выбора поставщиков.

Блокчейн-технологии могут применяться для осуществления платежей и оказания финансовых услуг, в том числе с использованием цифровой валюты, или для расширения доступа к финансовым услугам посредством трансграничных платежей и переводов ($433 млрд).

Данные технологии могут использоваться для управления идентификационной информацией ($224 млрд), включая персональные идентификаторы, данные о профессиональной квалификации и сертификаты, для целей пресечения недобросовестных действий и выявления мошенничеств.

Блокчейн-технологии могут быть задействованы для заключения договоров и разрешения споров ($73 млрд), а также для привлечения клиентов ($54 млрд). Кроме того, применение блокчейна в программах лояльности расширяет его возможности для использования в государственном и частном секторах.

Успех блокчейн-технологий будет зависеть от благоприятного нормативно-правового климата, бизнес-экосистемы, готовой использовать новые возможности технологии, и от подходящей отраслевой структуры.

Из всех континентов Азия, скорее всего, получит наибольшие экономические выгоды от блокчейн-технологий. Что касается отдельных стран, то максимальную потенциальную чистую прибыль от блокчейна могут получить Китай ($440 млрд) и США ($407 млрд). Другие пять стран, в частности Германия, Япония, Великобритания, Индия и Франция, также могут получить чистую прибыль свыше $50 млрд.

Однако прибыль каждой страны будет отличаться. Например, такие страны, как Китай и Германия, где экономика сосредоточена на производстве, получат наибольший положительный эффект от применения блокчейн-технологий для целей установления источников происхождения и отслеживания товаров и услуг, а США – от использования блокчейн-технологий для целей секьюритизации и осуществления платежей, а также для управления идентификационными и квалификационными данными.

Что касается отраслей экономики, то наибольшую выгоду, как ожидается, получит сектор государственного управления, образования и здравоохранения. По мнению PwC, эти отрасли извлекут выгоду в размере примерно $574 млрд к 2030 г., используя преимущества блокчейн-технологии в области управления идентификационными и квалификационными данными.

Кроме того, сильно выиграет сектор оказания бизнес-услуг, СМИ и коммуникаций. А такие отрасли, как оптовая и розничная торговля, производство, строительство, смогут получить выгоду от использования блокчейн-технологий при привлечении клиентов и выполнении требований об установлении источника происхождения и отслеживании товаров.

Возможность рассмотрения вопроса об использовании блокчейн-технологий в рамках будущей стратегии организаций подтверждается исследованием мнения руководителей компаний, проводимым PwC, согласно которому две трети руководителей компаний (61 %) считают, что цифровая трансформация основных бизнес-операций и процессов будет одной из трех приоритетных задач по мере того, как организации будут восстанавливать свою деятельность после пандемии COVID-19.

В отчете также содержится предупреждение о том, что в случае реализации экономического потенциала блокчейн-технологий необходимо обеспечить управление затратами на электроэнергию. Растущий бизнес и действия, принимаемые правительствами по борьбе с изменением климата, включая достижение нулевого уровня выбросов, означает, что организациям следует рассмотреть новые модели для консолидации и обмена инфраструктурными ресурсами в целях уменьшения зависимости от традиционных центров данных и сокращения общего энергопотребления, связанного с использованием технологий.

Россия хочет напоить Японию водородом

Россия ведет переговоры с министерством экономики, торговли и промышленности Японии, а также рядом японских компаний о заключении соглашения на поставки в Японию водорода, сообщил в интервью японской Nikkei замминистра энергетики РФ Павел Сорокин. Он, пишет деловая газета, связывает большие надежды со спросом на водород в Японии. Сорокин, отмечает Nikkei, высказал надежду, что будет подписано двустороннее соглашение о сотрудничестве.

В беседе с японским деловым изданием Сорокин также рассказал об энергостратегии РФ, которая предполагает экспорт 2 млн тонн водорода к 2035 году. По его словам, «обещающими направлениями российского экспорта водорода могут стать азиатские страны, включая Японию, Китай и Южную Корею, а также европейские страны, включая Германию и Францию».

По данным Nikkei, одной из японских компаний, ведущих переговоры с российской стороной о поставках водорода, является гигант тяжелой промышленности Kawasaki Heavy Industries.

Минэнерго РФ, напоминает ТАСС, внесло в правительство проект плана мероприятий по развитию водородной энергетики в 2020–2024 годах, который предусматривает совершенствование нормативной базы и техрегулирования производства, транспортировки, хранения и использования водорода, а также поддержку реализации пилотных проектов в области его производства. Первыми производителями водорода в 2024 году могут стать «Газпром» и Росатом.

КАНАДСКО-РОССИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ПЛАН ДЕЙСТВИЙ

ЖИЛЬ БРЕТОН, Бывший дипломат

ПЁТР ДУТКЕВИЧ, Профессор Карлтонского университета (Канада).

Публикуем размышления двух представителей канадского академического сообщества, которые предлагают начать пересмотр отношений между Канадой и Россией. Статья отражает личный взгляд авторов. Редакция будет рада продолжить эту дискуссию и ждёт любых откликов на эту инициативу.

Суть внешней политики Канады – защита её интересов, которые непосредственно затрагивают саму Россию, а также регионы, где Россия и Канада могут соперничать, сотрудничать или сосуществовать. В эти интересы входят экономические, политические, экологические, социальные и многие другие вопросы, где мы можем оказаться в выигрыше или потерпеть неудачу.

С последних лет холодной войны и до начала 2014 г. канадско-российские отношения развивались динамично и многогранно, подразумевая диалог и сотрудничество даже по самым чувствительным и противоречивым моментам. Конечно, были и сложные ситуации – как во время российско-грузинского конфликта, но общий тренд взаимовыгодного сотрудничества был позитивным. Дали результаты и многолетние усилия по продвижению канадской торговли.

В марте 2014 г. в двусторонних отношениях произошёл сдвиг в худшую сторону из-за конфликта России с Украиной по поводу Крыма и Донбасса. Безоговорочно поддерживая Украину, Канада не только участвовала в нескольких раундах санкций, но и пошла дальше, чем некоторые страны G7 и НАТО, ограничив взаимодействие с Россией.

Наши отношения фактически стали бесплодными. Их статус лучше всего охарактеризовал начальник Генштаба ВС Канады генерал Джонатан Ванс, назвавший Россию «непосредственной военной угрозой этой стране». В свою очередь, посол РФ в Канаде Александр Дарчиев говорил о «печальном, но не безнадёжном статусе российско-канадского диалога».

Вызовы

С точки зрения Канады, Россия не является страной-единомышленником. Кроме того, негативное влияние на отношения оказала незавидная судьба нескольких известных критиков Владимира Путина.

Власти институционально и политически вынуждены поддерживать высокий уровень защиты от внутренних вызовов и внешнего воздействия. Поэтому Россия стремится систематически сдерживать и ограничивать политическое/экономическое влияние «чужих», особенно представителей евроатлантического истеблишмента. А в условиях нарастающей конфронтации – защищается от прямого и опосредованного внутреннего и внешнего воздействия (экономического, политического и военного).

В целом Россия воспринимает Канаду позитивно благодаря её прогрессивному либеральному госуправлению и традиционно конструктивному подходу к внешней политике. Страна считается приятным, но не жизненно необходимым политическим и экономическим партнёром. В то же время сегодня Канада видится из России как один из западных лидеров «антироссийского крестового похода».

В Канаде другая проблема: здесь довольно мало политически диверсифицированных и хорошо информированных экспертов и исследовательских центров со связями во властных кругах, которые могли бы предоставить политикам объективные сведения о России и таким образом ликвидировать информационный разрыв.

В последние десятилетия Канада не раз вступала в противоречия с Россией по поводу некоторых аспектов поведения Москвы на внешнеполитической арене, но украинский кризис впервые вызвал реакцию, исключающую содержательный диалог.

У наших ближайших союзников – США и ЕС – ситуация складывалась иначе.

Канадский подход отражал желание продемонстрировать украинской диаспоре мощное противодействие поведению России. При этом тогдашний премьер-министр скептически относился к вовлечённости Канады в международные дела. Беспрецедентный отказ от диалога не повлиял на попытки разрешить конфликт: Франция и Германия предприняли дипломатические усилия, позволившие согласовать мирные договорённости «Минск – 1» и «Минск – 2», Канада же осталась в стороне.

Политика ограниченных контактов с Россией в основном имеет символический смысл, однако поддержка Украины стала настолько привычной, что украинские власти начали критиковать Канаду за попытки отказаться от этой политики и следовать национальным интересам. Украина старалась заблокировать канадско-российский диалог, хотя сама, по некоторым данным, поддерживала контакты с Россией.

Реалистичная оценка вынуждает нас признать, что политика ограниченных контактов с Россией выполнила свою символическую роль, никак не сказавшись на конфликте между Украиной и Россией, но зато лишив Канаду роли ключевого дипломатического канала.

Кроме того, из-за этой политики канадские экспортёры в Россию оказались в невыгодном положении по сравнению со своими конкурентами из других стран G7 и евроатлантического сообщества. Конкуренты Канады опираются на активную поддержку торговых представителей и структур, кредитующих экспорт, у канадского бизнеса на российском рынке таких возможностей нет.

Иными словами, Канаде нужны такие же условия на рынке, как у её партнёров. Но до этого пока далеко.

Изменение канадской политики не должно беспокоить правительство Украины, которое и само сейчас активно ищет возможности урегулировать конфликт на Донбассе путём переговоров.

Возможности

Пока ощущение такое, что Канада не способна – и в некоторой степени не желает – защищать и продвигать свои национальные интересы, взаимодействуя с Россией.

Но даже если оценка российского посла верна и «надежда на возврат к нормальным отношениям в обозримом будущем мала», мы считаем, что создание условий для более прагматичного подхода к стране-неединомышленнице отвечает интересам Канады. То же самое касается и российского подхода к отношениям с Канадой. Нам не нужно становиться друзьями. Цель не в том, чтобы поддерживать отношения ради отношений.

Нарастающие глобальные вызовы как никогда требуют скоординированной международной реакции, поэтому России и Канаде придётся говорить друг с другом, чтобы решать вопросы экологии, новых технологий и здравоохранения.

На уровне внешней политики, если Канада хочет играть значимую роль в решении глобальных задач и вопросов, чувствительных для канадцев, у неё должен быть работающий канал взаимодействия с российским внешнеполитическим истеблишментом. Канаде нужен уровень, гарантирующий её значимое участие в этом разговоре. Лучше находиться за столом, а не в меню – особенно когда речь идёт о глобальной кухне.

Весь спектр проблем международной безопасности может стать частью полезных дискуссий с Россией. Обсуждение, например, борьбы с терроризмом будет способствовать реальному сотрудничеству. Более сложные, противоречивые сферы вроде кибербезопасности потребуют шагов по укреплению доверия и долгосрочного подхода. Консультации экспертов откроют возможности для урегулирования спорных моментов.

Актуальные глобальные вызовы, включая изменение климата, требуют скоординированной общей реакции.

Цель Канады – играть конструктивную роль в глобальной повестке – требует диалога со всеми значимыми государствами, в том числе с Россией.

Канада также заинтересована во взаимодействии с Россией по многим региональным вопросам, где последняя играет важную роль. На площадке Арктического совета страны поддерживают двусторонний диалог, однако он не покрывает весь спектр экономических и прочих интересов Канады, поэтому нам необходимо более активное сотрудничество.

К другим важным и требующим внимания направлениям относятся – в первую очередь – Ближний Восток (Сирия, Иран) и евразийская безопасность (Афганистан).

Кто-то может не согласиться, но Россия действительно является влиятельным игроком в глобальных и/или региональных вопросах, представляющих жизненно важный интерес для Канады и её граждан.

На уровне международных экономических отношений Россия на данном этапе не рассматривается как крупный торговый партнёр или как привлекательное направление для инвестиций. Уже давно ушли в прошлое те времена, когда канадский экспорт зерна превышал российский в соотношении 250 к 1. В результате санкций Канада сохраняет торговый профицит над Россией в сфере экспорта машин и оборудования. Сегодня экспорт уже не ограничивается потребительскими товарами и сырьём, возрастает доля товаров с высокой добавленной стоимостью. Российская экономика не так велика, но благодаря внутренней диверсификации она создаёт возможности для канадских экспортёров специализированных товаров. Кроме того, Россия – привлекательный рынок профессиональных услуг. Помимо существующих рынков товаров с высокой добавленной стоимостью и профессиональных услуг, торговля с Россией соответствует нашей собственной политике диверсификации торговли. Она также способствует устойчивому развитию, что соответствует глобальным целям Канады. В тех отраслях, где Канада имеет конкурентные преимущества – например, экологичные технологии в условиях холодного климата, – мы почему-то не продвигаем наши долгосрочные интересы.

Новый канадский прагматизм

Пандемия COVID-19 создала новые условия для международных отношений. Да, личных встреч стало меньше. Это является препятствием для вдумчивых бесед по чувствительным вопросам, но в то же время открывает возможности для более частых контактов без формализма официальных визитов.

Реализация собственных интересов Канады станет источником новой повестки дискуссий с Россией.

Если канадские цели хотя бы отчасти совпадут с российской повесткой и Канада сможет продемонстрировать политическую волю к диалогу, обе стороны будут заинтересованы в контактах.

На нынешней стадии глубокого взаимного недоверия необходима решимость, чтобы перезапустить диалог, определить направление развития двусторонних отношений и прояснить конечную цель.

На практике нужен сигнал от канадских властей о заинтересованности в таком диалоге с российскими коллегами. За ним должна последовать проработка первоначальной повестки, отражающей приоритеты Канады, которую можно передать российской стороне. Это можно было бы осуществить, например, в рамках встречи заместителей министров обороны двух стран по вопросам стратегической стабильности. До 2014 г. подобные встречи проходили часто. Главное – начать дискуссию на уровне достаточно высокопоставленных чиновников, но не на уровне министров, так как это преждевременно и может быть неверно истолковано. Посыл этой дискуссии должен быть однозначным: вопрос снятия санкций не стоит на повестке дня.

Содержание первоначальной повестки переговоров должно быть согласовано Министерством иностранных дел Канады и передано другим ведомствам, парламентариям и регионам.

Канадским торговым представителям также нужно дать сигнал о том, что проактивный подход по аналогии с действиями наших политических союзников и торговых конкурентов является частью нового курса. Должны быть направлены инструкции и в канадскую корпорацию развития экспорта, как «вновь открыть» Россию, чтобы канадские бизнесмены находились в равных условиях с американцами и европейцами.

Говорить друг с другом, объяснять свою позицию, слушать аргументы России на разных уровнях – всё это позволит создать фундамент для более тесных контактов.

Сейчас у нас нет для этого содержательных механизмов (грантов, проектов, исследований).

План действий

Нынешние обстоятельства не располагают к всеобъемлющему взаимодействию двух стран, как это было на предыдущем этапе. Однако МИД Канады мог бы начать с составления списка приоритетных вопросов, чтобы возобновить политический диалог.

С учётом нынешнего состояния наших отношений с Россией новый прагматичный подход, который мы предлагаем, должен строиться на сбалансированном сочетании новых (формальных и неформальных) и традиционных подходов, что позволит создать сеть взаимодействия и базовый уровень доверия.

Различные платформы взаимодействия – семинары и конференции в престижных университетах и НКО, любительские хоккейные матчи на полях крупных мероприятий, неформальные встречи в рамках заседаний профессиональных ассоциаций, неформальные встречи политиков, активность в соцсетях – лишь некоторые из возможностей, которые можно задействовать наряду с официальными консультациями невысокого уровня.

Нам нужны шаги для медленного, но верного восстановления доверия. Это касается обеих сторон.

Более всеобъемлющий план, если он потребуется, можно начать разрабатывать после отладки неформального диалога между канадскими и российскими партнёрами.

Даже без официальных установок многие заинтересованные участники захотят возобновить продвижение своих инициатив, если это будет политически приемлемо. Вероятно, в первую очередь это коснётся консультаций специалистов по изменению климата, а также контактов на региональном уровне.

Путь вперёд

Реальность требует выстраивать отношения с Россией, какой она является сегодня, а не с той, которую рисует наше воображение.

С точки зрения внешней политики, включая экономические и экологические аспекты, Канаде удастся реализовать свои национальные интересы и укрепить международные позиции, только если ей будут открыты все возможности дипломатии, то есть прямого содержательного диалога.

У нас нет иллюзий.

Возможно, в лучшем случае – отношения двух стран останутся смесью соперничества и сотрудничества. Но сейчас главный вызов в том, чтобы перейти от ограниченных контактов к взаимодействию, которое полностью отражает наши национальные цели и интересы.

Россия. Канада > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 ноября 2020 > № 3564082 Жиль Бретон, Петр Дуткевич

Почему победили красные

к столетию битвы за Крым

Валерий Шамбаров

Сто лет назад отгремели сражения Гражданской войны на юге нашей страны. Фактически завершился и поединок между советской и "белой Россией" — последующие бои на Дальнем Востоке стали лишь "постскриптумом" основной схватки. Позже эти события разбирали и анализировали с различных точек зрения, различных позиций. Искали ошибки Врангеля, его военачальников и правительства. Строились версии, при каких условиях белые всё же могли бы победить. Или хотя бы удержаться. В перестроечные годы даже стал бестселлером роман Василия Аксёнова "Остров Крым" в жанре "альтернативной истории", где Крым уподоблен острову Тайвань в китайской революции. При поддержке западных держав он отбился от красных, превратившись в маленькое, но процветающее государство, сочетающее наследие "старой России" и достижения "европейского" развития…

В реальности ничего подобного быть не могло. Потому что политически белые проиграли гораздо раньше, чем на поле брани. Чтобы понять это, нужно взглянуть на теневые причины крушения Российской империи. Она стала слишком сильным конкурентом Англии, США, Франции, и против неё уже давно велась целенаправленная подрывная работа. Первый удар она получила в 1904–1905 гг., когда на войну с британской и американской помощью подтолкнули Японию. Потом Россию вовлекли в Антанту и стравили с Германией в мировой войне — причём в ходе боевых действий союзники нанесли ей не меньше вреда, чем противники, постоянно шельмовали, подставляли. А внутри страны эти же союзники вскармливали оппозицию, плели заговоры, вели раскачку государственных устоев.

Но Россия проявила себя настолько сильной и жизнеспособной державой, что даже в таких условиях преодолевала трудности и после череды поражений вновь одерживала блестящие победы. Тогда за дело взялись профессионалы. Сейчас уже известно, что в организации Февральской революции главную роль сыграли британские дипломаты и спецслужбы. Об этом сохранились донесения французской разведки. Впрочем, французы ничуть не возражали. Озаботились лишь тем, как бы не пострадали их собственные интересы.

В результате никчёмные лидеры оппозиции стали такими же никчёмными министрами, разрушая собственную страну неограниченными "свободами". Они были готовы выполнять любые указания западных покровителей, заключать кабальные экономические соглашения. И сложилась ситуация, которая, в общем-то, устраивала Англию и Францию. Революция подорвала силы России. Договоры, заключённые с царём о передаче русским Константинополя, черноморских проливов и пр., можно было не выполнять. При переделе сфер влияния после войны интересы России можно было не учитывать.

А США шли гораздо дальше. По замыслам их политиков, России предстояло пасть окончательно. Выбыть из числа великих держав, конкурентов Америки и победителей в мировой войне, попасть под раздел наряду с побеждёнными. Детали такого плана нетрудно увидеть в опубликованных ныне письмах и дневниках "серого кардинала" президента Вильсона Мандела Хауза. А в июне 1917 г. США посетил министр иностранных дел Англии Бальфур, и Хауз на переговорах сделал ему два предложения. Первое: при послевоенном переделе мира действовать вместе, ограничивая интересы Франции, Италии, Японии. Второе: вместе нацелить остриё политики против "русской опасности". Британская элита поддержала идею.

И раскрутился виток второй революции. В ролях ближайших советников Керенского очутились американский полковник Раймонд Робинс, агент британской МИ-1С (будущая МИ-6) Сомерсет Моэм. Стоит ли удивляться, что министр-председатель принимал худшие из возможных решений и, по сути, без боя сдал власть Ленину и Троцкому? Глава неофициальной американской разведывательной миссии США в России и один из директоров ФРС США Уильям Бойс Томпсон, возвращаясь после октябрьского переворота домой, посетил Англию и в меморандуме британскому премьеру Ллойд Джорджу откровенно назвал цель предпринимаемых усилий: "Россия вскоре стала бы величайшим военным трофеем, который когда-либо знал мир".

В ответ на взятие власти большевиками офицеры, юнкера, гимназисты, студенты, казаки стали формировать на Дону, Кубани, Тереке, на Урале, в Сибири, Забайкалье очаги Белого движения. Но… в том-то и дело, что оно не ставило перед собой целей возрождения былой империи! Монархистов среди белогвардейцев было мало, а большинство — "февралисты", одурманенные "свободами" и "демократией". Кто стал их лидерами? Алексеев — участник заговора против царя. Корнилов, арестовавший царскую семью. Либерал Деникин. В марше корниловского полка звучало: "Мы былого не жалеем, царь нам — не кумир…" Когда против большевиков восстал Дон и избрал атаманом Краснова, был принят свой гимн — старинная казачья песня "Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон". Но слова изменили. Вместо "И послушно отозвался на призыв монарха он", стало "И послушно отозвался на призыв свободы он".

А ведь авторитет царской власти в простом народе существовал. Он формировался веками и за год никак не мог рассеяться. Но в отличие от земских ополчений Смутного времени белые начальники от таких способов повести людей за собой отказались. Так за что же оставалось сражаться? За "демократические ценности"? Именно они обрушили Россию в хаос в 1917 г. За Учредительное собрание? Оно было созвано и сразу вылилось в пустую болтовню. Такими же пустыми и жалкими стали правительства "учредилок", возникшие из депутатов этого собрания. Объединяться по признаку "против большевиков"? Но и это было невозможно. Против большевиков выступали и сепаратисты — украинские, прибалтийские, кавказские, среднеазиатские. В итоге выработалась формула некоего аморфного, обезличенного патриотизма: "За единую и неделимую". Но формула была деполитизированной, и это — в политической войне!

Белое руководство вообще не ставило во главу угла задачу создать себе широкую опору в народе. Не использовало ни русских национальных, ни православных идей. Судя по всему, и не представляло, как к этому подступиться. Вместо этого возлагало надежды на помощь союзников, провозглашало незыблемую верность им, хотя это обернулось жестоким самообманом. Ллойд Джордж в британском парламенте высказывался открытым текстом: "Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более спорным вопросом, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании. Один из наших великих людей, лорд Биконсфилд, видел в огромной, могучей и великой России, катящейся подобно глетчеру по направлению к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность для Британской империи".

Истинные замыслы "союзников" открылись по окончании мировой войны, когда в Версале собралась конференция по переустройству земного шара. 22 января 1919 г. президент США Вильсон от имени Верховного совета Антанты огласил обращение "Ко всем организованным группам, осуществляющим или пытающимся осуществлять политическую власть или военный контроль в Сибири и Европейской России". Всем таким "группам" — красным, белым, националистам — предлагалось провести конференцию на Принцевых островах, на которой державы Антанты выступят посредниками и помогут договориться о прекращении войны, о границах. Россия расчленялась на множество частей!

Черчилль впоследствии признавал: "Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Наоборот, русские белогвардейцы сражались за наше дело". Впоследствии все белые правительства, цеплявшиеся за союз с Антантой, получили от неё удары в спину.

В Сибири чешские войска захватили Транссибирскую магистраль, не пуская на неё русских. А Колчака союзники заставили отречься от власти и выдали иркутскому "Политцентру". Деникин наступал на Москву, но поляки, которых он считал союзниками, заключили вдруг с красными негласное перемирие. Советские части с польского фронта развернулись и обрушились на белых с фланга. А когда Юденич шёл на Петроград, неожиданно бросили позиции союзные ему эстонцы. Ушёл британский флот, который должен был прикрывать наступление с моря. Красные бросили свои силы как раз на оголившиеся участки, окружая Юденича.

16 января 1920 г. Верховный совет Антанты принял решение о налаживании отношений с советской Россией, снятии экономической блокады, начале торговли, сулившей западным державам баснословные выгоды. В Лондон для переговоров отправились Красин и Каменев, в Италию — Воровский. Как раз в это время на Кубани был окончательно разгромлен Деникин. Он ещё сумел эвакуировать остатки своих войск в Крым, но сложил с себя полномочия главнокомандующего. На военном совете преемником определили генерала Врангеля. Из-за разногласий с Деникиным он был в отставке, находился в Константинополе.

4 апреля Врангель приехал в Крым. На военном совете новый главнокомандующий изложил, как он видит свои задачи: "С честью вывести армию из тяжёлого положения". Об активных операциях речи не было. Наоборот, в апреле красные атаковали крымские перешейки. Их отбивали. Белые прощупывали возможности эвакуации, переброски на какой-нибудь другой фронт, политического убежища за границей. Но вскоре ситуация резко изменилась.

В собственные игры попыталась играть Франция. Она претендовала на роль лидера в континентальной Европе, в качестве орудий своей политики наметила подготовить себе младших союзников — Югославию, Чехословакию, Румынию, — а самой перспективной выглядела Польша, только что воссоединённая из российских, германских и австрийских частей. Государство получилось очень честолюбивым, агрессивным, претендовало на давние границы Речи Посполитой от Балтийского до Чёрного моря. В Париже поощряли эти проекты, помогали Пилсудскому вооружаться. Он дождался разгрома Деникина, чтобы не подыграть "единой и неделимой". А дальше начал действовать.

21 апреля он заключил договор с разгромленным Петлюрой. Украинские националисты привычно сдали свою страну полякам — точно так же, как перед этим сдавали её немцам. Согласились на отчленение Галиции и Волыни, но и остальная Украина попадала в полную экономическую и политическую зависимость от Польши, уступала ей контроль над железными дорогами, портами, рудными и угольными месторождениями. Украинская армия поступала под командование польских генералов. 25 апреля Пилсудский начал наступление. Его войска опрокинули красных, за десять дней вырвались к Днепру.

В этой обстановке большевики обратились к патриотическим лозунгам. Призвали перед лицом внешнего врага отбросить политические разногласия, защищать Отечество. В Красную армию потекли офицеры, прежде уклонявшиеся от службы. Пошло много пленных белогвардейцев, казаков. А ликвидация большинства фронтов позволила перебросить против Польши значительные силы. Уже 27 мая на неприятеля обрушились сокрушающие удары Красной армии, взломавшие боевые порядки. В прорывы вошли конные соединения. Под угрозой окружений и обходов поляки покатились прочь. И вот тут-то западным державам опять понадобились белогвардейцы — спасать поляков. Французское правительство известило Врангеля, что будет всячески помогать ему. Глава французской миссии генерал Манжен взял на себя координацию действий белогвардейских и польских войск. А Врангель тоже ухватился за союз с Пилсудским, заявил, что "готов к соглашению чисто военного характера, не затрагивая до конца борьбы никаких щекотливых политических вопросов". Впрочем, в итоге получилось, что его водили за нос. Союз так и не был заключён, а координация выразилась лишь в том, что белых окрылили надеждами и подтолкнули к наступлению. В приказах главнокомандующего зазвучали слова о выходе из трудного положения "не только с честью, но и с победой".

Врангель к этому времени реорганизовал и переформировал свои войска, подтянул дисциплину, даже изменил прежнее полупартизанское название "Добровольческая армия" на "Русская армия". Накануне решающих сражений, 2 июня, он опубликовал свою политическую программу, в которой, в частности, говорилось, что врангелевцы борются "за то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся бы мирным трудом. За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси. За то, чтобы русский народ сам выбрал себе Хозяина". Сам Врангель был монархистом, но слово "Хозяин" с заглавной буквы вызвало возмущённый протест всевозможной "демократической общественности", и главнокомандующий сразу пошёл на попятную, стал разъяснять, что речь идёт о "всенародной выборной власти".

На Турецком валу он приказал вывесить огромный плакат "Перекоп — ключ к Москве", и 6 июня его войска, 30 тысяч штыков и сабель, ринулись вперёд. В напряжённых боях белые прорвали позиции красных. Вышли из Крыма на простор Северной Таврии, заняли территорию 300 на 150 км, взяли 10 тысяч пленных. Но и сами понесли серьёзные потери, полностью разгромить 13-ю армию красных не смогли, для этого не хватило сил. Она сохранила целостность фронта, и белым пришлось вести гибельную для них войну в замкнутом пространстве. Потому что ресурсов у красных было значительно больше. Против Врангеля сразу стали стягивать сильные подкрепления. Уже 28 июня началась операция против белых. Отдельный кавалерийский корпус Жлобы и другие свежие соединения врезались по флангам, чтобы отсечь белых от крымских перешейков, окружить и уничтожить в степях.

В начале августа последовала вторая аналогичная операция. Войска Врангеля, чтобы восполнить потери, мобилизовывали пленных. Силились расширить зону действий, в жестоких атаках брали те или иные города, однако тут же следовали контрудары — и они отступали. Отправили отряд полковника Назарова, чтобы поднять Дон. Высадили десант на Кубани. Но их быстро нейтрализовывали, окружали, изгоняли или уничтожали.

А поляки тем временем тоже отступали. Красная армия гнала и громила их, они бежали в беспорядке и панике. Ленин требовал ускорить наступление, Тухачевский писал в приказе по войскам Западного фронта: "На штыках мы принесём трудящемуся человечеству счастье и мир! Вперёд на запад! На Варшаву! На Берлин!" Уже были созданы советские правительства Польши и Галиции. За Польшей лежала Германия — ещё не успокоившаяся после своей революции, за Галицией — такая же Венгрия. И вот тут-то западные державы начали оказывать полномасштабную помощь Врангелю. 11 августа Франция признала его правительство — чего не удостоился даже Колчак. Поставки белогвардейцам возобновила Англия, они получили даже танки. Только теперь поляки удосужились вернуть 15 тысяч солдат генерала Бредова, ещё с февраля интернированных в польских лагерях. Грузия возвратила казаков, интернированных на её территории.

Что ж, замыслы союзников исполнились в полной мере. Армия белых оттянула на себя 14 пехотных и 7 кавалерийских дивизий Красной армии, причём лучших, отборных. Именно это сделало возможным "чудо на Висле", когда Пилсудский, собрав в кулак все резервы, нанёс контрудар, разгромив поредевшую в наступлении группировку Тухачевского. Ход войны переломился, и поляки снова устремились вперёд. Советское руководство правильно оценило опасность, и 5 августа пленум ЦК РКП(б) постановил признать приоритет врангелевского фронта перед польским. А 19 августа Политбюро приняло решение: "Признать врангелевский фронт главным".

Обстановка была тяжёлой, страна крайне устала от Гражданской войны. В Тамбовской и Воронежской губерниях начиналась антоновщина, Поднепровье охватила махновщина, Правобережная Украина кишела отрядами "батек" всех мастей. Врангель мог стать центром консолидации всех антисоветских сил. Против него развернули уже не одну, а четыре армии. 20 августа началась третья операция по ликвидации его армии. Её опять удалось отразить. Но при попытках отбить у красноармейцев сильно укреплённый Каховский плацдарм на Днепре, нацеленный на Перекоп, белые потеряли 3 тысячи человек и 6 танков.

За счёт мобилизаций, возвращённых интернированных, кубанских "зелёных", расформирования тыловых органов, пленных Врангель сумел пополнить состав своей армии до 44 тысяч штыков и сабель при 193 орудиях, 998 пулеметах, 34 аэропланах, 26 броневиках, 9 танках, 19 бронепоездах. Главнокомандующий задумал решающий удар — прорваться на запад, на соединение с наступающими поляками. 14 сентября белогвардейцы начали отвлекающие атаки. На востоке — на Донбасс, на севере — на Александров (Запорожье). Но и советские силы, действовавшие против них (60 тысяч человек, 451 орудие, 2137 пулемётов, 42 аэроплана, 12 бронепоездов, 3 танка, 14 броневиков), были в это время выделены в новый, Южный фронт. Командующим был назначен Михаил Васильевич Фрунзе.

Такой выбор советского руководства оказался очень удачным. Фрунзе был профессиональным революционером, но не принадлежал к группировке Троцкого, связанной с мировой закулисой и американо-британскими теневыми силами. В Красной армии он стал как бы антиподом высокомерного и всемогущего Льва Давидовича, нередко действовал вопреки его указаниям. Любому другому такая независимость как минимум стоила бы должности, а скорее — головы. Но Фрунзе высоко ценил Ленин как уникального военачальника из партийцев, он был вхож к Владимиру Ильичу, обращался к нему через головы военного начальства. И Троцкий лишь исподтишка пакостил ему — например, при наступлении на Туркестан лишил целой 4-й армии, переведя её в разряд "трудовой" и направив строить нефтепровод.

В отличие от того же Льва Давидовича Фрунзе всегда действовал честно и благородно, избегал жестокости. Он принимал командование 4-й армией в тот период, когда она взбунтовалась, перебила комиссаров, члена Военного совета и представителей ВЦИК. Но Михаил Васильевич обошёлся вообще без репрессий, не назначил даже расследования. Наверх доложил, что виновные сбежали, а мятежников простил, подписав приказ: "Преступление перед советской властью смыть своей кровью". И завоевал среди них личный авторитет, возглавив атаку с винтовкой в руках.

Чтобы сломить ожесточённое сопротивление уральского казачества, Фрунзе специально ездил в Москву, выхлопотал у Ленина полную амнистию для сдающихся. Такими же мерами сумел замирить семиреченское казачество. В Туркестане Троцкий оставил ему ничтожные силы — 20 тысяч человек. Но амнистиями и мудрой дипломатией Михаил Васильевич перетянул на свою сторону значительную часть местных басмачей. В РККА Фрунзе был очень популярен.

Врангель не был ни политиком, ни дипломатом. Не уделял должного внимания агитации и пропаганде. Правда, деникинский "Осваг" он разогнал, заменив отделом печати при начальнике гражданского управления, но в нём очутились те же или такие же журналисты, писатели, общественники, желавшие только заработать на жизнь, заполнявшие газеты и журналы шапкозакидательской халтурой. Да и эти газеты издавались маленькими тиражами, а на фронт попадали в ничтожном количестве, оседая в штабах и канцеляриях. "Закон о земле", который Врангель считал своим козырем (земля закреплялась за крестьянами, захватившими её в ходе революции, но за это надо было 25 лет платить пятую часть урожая, и тогда она переходила в полную собственность), остался неизвестным большинству населения. Его разослали лишь по 500 экземпляров на корпус, причём не раздавали, а продавали по 100 рублей за экземпляр. А казаки сразу испортили отношения с крестьянами, реквизируя лошадей. Затянувшаяся Гражданская война уже совершенно измучила народ, и мобилизации в Белую армию срывались.

Провозглашалось, что борьба идёт за поруганную веру, но крымского епископа Вениамина Врангель в качестве своей опоры не использовал — тот слыл лидером "крайне правых", и главнокомандующий держал его на отдалении, не желая раздражать "демократов", даже на фронт с собой не брал. Да и вообще развернуть широкую агитацию через духовенство генерал не счёл нужным. Возможно, полагал это слишком несовременным.

Выражалась готовность объединиться с другими антикоммунистическими силами. Велись переговоры с Махно, "зелёными", правобережными повстанцами, украинскими националистами — при крымском правительстве возник "Украинский национальный комитет" во главе с приехавшим из Парижа видным украинским националистом Маркотуном. При этом главнокомандующий раздавал щедрые авансы. Украинцам и казачьим самостийникам Дона, Кубани, Терека, Астрахани он наобещал полную независимость в их внутренних делах. Но тем самым фактически перечеркнул идею "единой и неделимой", хотя практическая ценность от таких "союзов" была нулевой. Для Махно Врангель оставался "контрреволюционером", и батька только морочил головы переговорщикам. Он предпочитал гулять сам по себе и выбирал лишь, чьи тылы ему в данное время выгоднее потрошить — красные или белые. В самом Крыму вовсю безобразничали банды "зелёных", и против них приходилось отвлекать воинские части под командованием генерала Носовича.

Фрунзе действовал гораздо более грамотно. Делегатов Махно пригласил в Харьков, им обещали помочь снабжением и оружием, признали полную самостоятельность батьки, разрешили свободно набирать в своё войско жителей Поднепровья и Таврии. Заключили соглашение о совместных действиях против Врангеля. А важность пропаганды Михаил Васильевич понимал как никто другой. Прифронтовую полосу регулярно снабжали газетами. Доходило до того, что и белогвардейцы узнавали из них последние новости. Ну а агитационные лозунги были простыми и понятными. Покончим с Врангелем — конец Гражданской войне. Тогда, глядишь, и жизнь наладится. На стороне Фрунзе были и патриотические чувства: разве Врангель не выступал союзником польских захватчиков? Не исполнял пожелания западных "союзников"?

В поединке двух командующих выявилась ещё одна парадоксальная особенность. Врангель, профессиональный военный, был отличным командиром — но не полководцем. Тактиком, а не стратегом. Поэтому все его боевые действия с момента прорыва из Крыма, по сути, представляли собой цепочку тактических операций. Местные победы, но без решающего успеха. А вот Фрунзе, не имевший военного образования, был именно полководцем. Имел прирождённый талант, совершенствовал его, самостоятельно изучая военное дело. Привлекал лучших специалистов вроде генерала Новицкого. И опыт имел уже изрядный. Во главе группы из четырёх армий, а потом всего Восточного фронта наголову разгромил наступавшего Колчака. Блестящей операцией, трёхдневным "блицкригом" сокрушил гнездо басмачей — Бухарский эмират.

На Южный фронт Фрунзе прибыл 26 сентября, в разгар белого наступления. Сразу понял, что атаки в восточном и северном направлении не сулят Врангелю никакого серьёзного выигрыша. Значит, они отвлекающие и главный удар ещё впереди. Михаил Васильевич догадался, где он может быть. На западное направление, на прикрытие переправ через Днепр, выдвинул 2-ю конную армию Миронова, группу Федько. Он оказался прав. 8 октября основные белые группировки начали форсировать Днепр у острова Хортица и Никополя. Завязалось упорное встречное сражение, и Фрунзе бросил сюда свежие резервы, которые держал наготове. 13 октября контратаки Миронова рассекли боевые порядки противника, красные вышли к Днепру. Вот тут-то и сказался тот факт, что белые войска в непрерывных боях пополнялись пленными, мобилизованными, "зелёными". Их боевые качества снижались сперва как будто незаметно, а сейчас они сломались: белые побежали в полном беспорядке, сминая друг друга в давке на дорогах к переправам, бросая обозы, артиллерию.

Врангелевцы ещё не знали, что в эти же самые дни, 12 октября, когда они пытались пробиться навстречу полякам, в Риге правительство Пилсудского подписало с большевиками перемирие. Вместо "линии Керзона", намечавшейся в качестве границы, паны получили ещё Западную Украину, Западную Белоруссию, добавили скрытую контрибуцию в 30 млн. золотых рублей и имущества на 18 млн. золотых рублей. О союзниках-врангелевцах поляки на переговорах даже не вспомнили. И западным державам белогвардейцы снова стали не нужны.

В этой ситуации Михаил Васильевич Фрунзе ждал, когда прибудут новые силы, направленные в его распоряжение. Врангель получил двухнедельную передышку, смог подлатать "дыры" в поредевших частях, привести их в порядок. Фрунзе это не пугало. За это же время он получил гораздо больше пополнений, сформировал из них ещё одну армию и новый кавалерийский корпус. С польского фронта пришла 1-я конная армия. Суть плана оставалась той же, что и раньше. Но соотношение сил изменилось. Против 38 тысяч бойцов, 249 орудий и 1 тысячи пулемётов Белой армии было сосредоточено 144 тысячи красноармейских штыков и сабель с 527 орудиями и 2664 пулемётами. И ударов предусматривалось уже не два, а четыре. Белые войска планировалось окружить, отрезать от Крыма и рассечь на части.

Сражение загрохотало 28 октября. Красные проломили оборону у Каховского плацдарма, в прорыв вошла армия Будённого, ринулась по тылам, перерезая пути отхода. Окружение завершилось. Сам Врангель в Крыму лишился связи со своими соединениями. Передовые советские части с ходу атаковали Турецкий вал, но гарнизон всё же отразил их. Белый генерал Кутепов с отборными частями — корниловцами, марковцами, дроздовцами, конницей Барбовича — 31 октября навалился на будённовцев, разделивших свои дивизии по нескольким сёлам. Расчистил себе дорогу на Чонгарский полуостров и Генический мост и 3 ноября, пропустив последние колонны, уничтожил за собой мосты.

Фрунзе, оценив прорыв неприятелей, принялся готовить штурм без малейшей передышки. Учитывал, что Белая армия ослаблена, только пленными потеряла 20 тысяч, и не желал давать ей времени оправиться и закрепиться. Действительно, даже выскребая все резервы, поставив в строй тыловиков, Врангель собрал на фронте лишь 22–23 тысячи штыков и сабель. На главных направлениях Фрунзе сумел создать почти десятикратное превосходство. В лоб Перекоп атаковала группа Блюхера, три колонны обходили через Сиваш, вспомогательный удар намечался на Чонгарском полуострове. Погода благоприятствовала замыслам. Западный ветер отогнал воду из Сиваша, ударил мороз минус 12, сковав грязь.

7 ноября началась разведка боем, а в ночь на 8 ноября — общее наступление. И опять сказалась большая разница в качестве разных подразделений белых. Побережье Сиваша охраняла бригада генерала Фостикова из разношёрстных кубанских повстанцев и "зелёных". Неожиданно появившиеся красноармейцы сразу сшибли её с позиций. Но подоспел резерв, корниловцы и марковцы штыковыми контратаками отбросили вышедшие из Сиваша части, которым удалось зацепиться лишь на кромке берега. Однако на этот плацдарм подтягивались новые соединения. Когда прибыли две свежие кавалерийские дивизии, красные заставили противника отступить. Точно так же на Турецком валу целый день держалась Дроздовская дивизия. Атаки красных, волна за волной, не приносили успеха. Лишь ночью белые узнали, что с побережья Сиваша советские соединения вышли им в тыл, и штыками пробились из окружения.

Но отступили только до Юшуни. Здесь была вторая линия обороны, две линии окопов в промежутках между озерами. Сюда выдвинулась красная артиллерия — 150 орудий, обрушивших шквальный огонь на противника. Схватка разгорелась упорная, два дня стороны схлёстывались в атаках и контратаках. Наконец стало сказываться, что белым восполнять потери просто некем. Врангель направил сюда свой последний резерв — конницу Барбовича. Снял с Чонгарского направления Донской корпус. Навстречу Барбовичу Фрунзе бросил 2-ю конную армию. 11 ноября юшуньская оборона пала. А уходом донцов воспользовалась 4-я армия, стала переправляться на Чонгар. Белые повернули корпус назад, но выправить положение он уже не смог. Красноармейцы навели мост, по нему двинулись конница и артиллерия. Красная армия стала вливаться на полуостров с двух сторон.

12 ноября Врангель отдал приказ об эвакуации.

16 ноября Фрунзе доложил об окончании войны и ликвидации Южного фронта.

Уловы пелагической путины достигли 300 тыс. тонн

На 1 ноября общий российский вылов сардины-иваси, скумбрии и сайры составил 295,05 тыс. тонн. Это на 148,12 тыс. тонн выше уровня прошлого года.

В исключительной экономической зоне России освоено 279,78 тыс. тонн (+134,94 тыс. тонн), в открытом море добыто 2,9 тыс. тонн, в ИЭЗ Японии – 12,4 тыс. тонн, сообщили Fishnews в пресс-службе Росрыболовства.

Со ссылкой на данные ЦСМС федеральное агентство отмечает, что основную долю вылова составляет сардина-иваси – 265,42 тыс. тонн. Это на 142,5 тыс. тонн больше, чем на отчетную дату 2019 г. Уловы скумбрии достигли 29,22 тыс. тонн (+7,43 тыс. тонн). Сайры поймано всего 406,29 тонны (-1,8 тыс. тонн).

Fishnews

Резидент "Сколково" вышел на рынок Африки

Международная сеть школ робототехники ROBBOClub.Ru, созданная резидентом Фонда "Сколково" компанией "Роббо", вышла на рынок Африки. Первые кружки открылись в ЮАР и Нигерии. Развитие российской сети ведется по модели франчайзинга.

В данный момент ведется набор учеников в онлайн-школу ROBBOClub.Ru, а также в офлайн-кружок в Лагосе - крупнейшем городе Нигерии. Партнер-франчайзи вложил в запуск проекта около 15 тыс. евро.

В такую же сумму обошлось открытие онлайн-школ в двух крупнейших городах ЮАР – Кейптауне и Йоханнесбурге. В них уже учатся более 60 ребят. А в течение года в Йоханнесбурге планируется создание и офлайн-кружка.

Также компания "Роббо" - оператор сети ROBBOClub.Ru - ведет переговоры еще с несколькими предпринимателями из разных африканских стран об открытии как единичных клубов в крупных городах, так и о возможности развивать сеть на эксклюзивных условиях.

"Африка - очень перспективный регион для развития наших школ робототехники. Уровень развития рынка сильно отличается в разных странах. Например, в ЮАР он достаточно прогрессивный, работают как собственные, так и международные EdTech-компании. Именно из этой страны у нас больше всего запросов на франшизу. В Нигерии рынок только зарождается, появляются первые проекты. Но в обеих странах техническое образование детей, в частности робототехника, обозначено государством как приоритетное направление. А это весомый толчок для стремительного роста рынка", - сообщил Павел Фролов, основатель компании "Роббо".

Партнеры в ЮАР и Нигерии - первые покупатели франшизы ROBBOClub.Ru из африканских стран. "Роббо" также поставляет в частные школы Нигерии инновационные инженерные классы для организации уроков программирования, робототехники и 3D-печати.

"Партнер из ЮАР нашел информацию о франшизе ROBBOClub.Ru в интернете и решил открыть бизнес для своей супруги. Франчайзи из Нигерии узнал о клубах от нашего коллеги из Японии, они вместе учились в бизнес-школе США. Увидев интерес к нашей франшизе со стороны предпринимателей из Африки, мы запустили рекламную кампанию в этом регионе. Активный отклик на нее подтвердил большой потенциал развития нашей сети на африканском континенте", - рассказала Екатерина Экало, директор по франчайзингу компании "Роббо.

"Африка становится одним из наиболее перспективных рынков для российских высокотехнологичных компаний. Экономика некоторых африканских стран по темпам роста превосходит среднемировые значения. Регион демонстрирует высокую потребность в развитии и внедрении технологий, подготовке ИТ-специалистов, модернизации образовательных программ. Решения нашего резидента компании "Роббо" нацелены на подготовку инженеров-инноваторов, которые смогут обеспечить технологическое развитие своей страны. Это именно та задача, которая сегодня стоит перед большинством африканских правительств", - прокомментировал Павел Кривозубов, руководитель направления "Робототехника и искусственный интеллект" ИТ-кластера Фонда "Сколково".

Сеть школ робототехники ROBBOClub.Ru развивается с 2015 года. Первый заграничный кружок открылся в Финляндии в 2018 году - это собственный проект "Роббо". В 2019 году партнер из Таиланда купил франшизу на 10 клубов, первый из которых открылся в конце прошлого года. Весной 2020 года были запущены первые кружки в Японии - в Токио и Фукуоке, появился партнер в Румынии (Бухарест). Сейчас в сети более 130 кружков, из них 14 - собственных, остальные открыты партнерами по франшизе.

ЕС проверит импорт текстурированной стали из России и еще 4х стран

Как сообщает Yieh.com, Европейская Комиссия 30 октября 2020 года сообщила, что начала первый антидемпинговый обзор истечения срока действия импорта плоского проката из текстурированной электротехнической стали из Китая, Японии, Южной Кореи, России и США по запросу Европейской ассоциации производителей стали (Eurofer), поданному 29 июля 2020 г.

Участвующие продукты имеют коды CN ex 7225 11 00 (коды TARIC 7225 11 00 11, 7225 11 00 15 и 7225 11 00 19) и ex 7226 11 00 (коды TARIC 7226 11 00 12, 7226 11 00 14, 7226 11 00 16, 7226 11 00 92, 7226 11 00 94 и 7226 11 00 96).

Расследование демпинга охватывает период с 1 июля 2019 г. по 30 июня 2020 г., а период анализа ущерба - с 1 января 2017 г. до окончания периода обзорного расследования.

Первоначальное антидемпинговое расследование было начато 14 августа 2014 года на основании жалобы, поданной Eurofer.

КОММЕНТАРИЙ ПАВЛА СОРОКИНА ДЛЯ МАТЕРИАЛА NIKKEI: «РОССИЯ ПЛАНИРУЕТ ЭКСПОРТИРОВАТЬ ВОДОРОД В АЗИЮ В РАМКАХ ЗЕЛЕНОГО ПЕРЕХОДА»

Россия начнет производство и экспорт водорода, стремясь диверсифицировать свой энергетический портфель, начинает переговоры о поставках в Японию, с целью продажи в другие азиатские и европейские страны.

В недавнем онлайн-интервью Nikkei заместитель министра энергетики России Павел Сорокин обнародовал новую политику правительства по экспорту 2 млн тонн водорода к 2035 году. Страна уже ведет переговоры с японскими официальными лицами, а также с Kawasaki Heavy Industries и другими японскими компаниями о сотрудничестве в этой области в надежде на экспорт в Европу и Азию к 2035 году.

Россия производит водород сейчас для использования в своем внутреннем промышленном секторе, но страна надеется экспортировать 200 000 тонн в год к 2024 году и десятикратно увеличить его к 2035 году. Сорокин сказал, что у России есть большой потенциал в коммерциализации водорода, и страна попробует различные методы производства.

Россия может производить три типа водорода: серый водород с использованием ископаемого топлива, такого как природный газ; синий водород с использованием ископаемого топлива, но с использованием технологии улавливания углерода для снижения выбросов; и зеленый водород, который соответствует низкоуглеродному порогу за счет использования возобновляемых источников энергии. Россия рассматривает возможность использования атомных электростанций для производства зеленого водорода.

Сорокин сказал, что извлечение водорода из природного газа было бы наиболее экономичным способом. Он пояснил, что производственные затраты будут составлять от половины до четверти водорода, производимого электролизом, и что Россия предложит конкурентоспособные экспортные цены. В то время как Сорокин ожидает, что все больше потребителей выберут синий водород, спрос на серый водород тем временем также будет расти.

В ответ на новую государственную политику в области производства водорода поставщик природного газа «Газпром», производитель атомной энергии «Росатом», технологический конгломерат Ростеха и Российской академия наук начали разработку и маркетинговые исследования в области производства и экспорта водорода. Все четыре предприятия контролируются правительством России.

Сорокин назвал азиатские страны, в том числе Японию, Китай и Южную Корею, а также европейские страны, включая Германию и Францию, как многообещающие направления экспорта. Он сказал, что водород можно использовать в таких секторах, как транспорт, нефтепереработка и производство электроэнергии, химикатов и удобрений.

Сорокин подчеркнул, что сокращение транспортных расходов и безопасный транзит будут самой большой проблемой для экспорта водорода из России. Он сказал, что Россия рассматривает возможность добавления водорода в существующие газопроводы для Европы и транспортировки водорода по морю в Японию и другие азиатские страны.

Международное энергетическое агентство прогнозирует, что мировой спрос на водород превысит 130 миллионов тонн в 2040 году и 500 миллионов тонн к 2070 году по сравнению с 71 миллионом тонн в 2019 году.

Хотя Россия является крупным экспортером ископаемого топлива, министр энергетики России Александр Новак заявил 11 октября, что страна сосредоточена на развитии производства водорода по мере того, как мир движется к декарбонизации.

Сорокин возлагает большие надежды на спрос Японии на водород. Он сообщил, что Россия уже начала переговоры с Министерством экономики, торговли и промышленности Японии и японскими компаниями по поводу поставок водорода. Он также выразил надежду, что между двумя странами будет подписано двустороннее соглашение о сотрудничестве.

Представитель Росатома сообщил Nikkei, что дочерняя компания, Министерство экономики, торговли и промышленности Японии и Kawasaki Heavy Industries, проводят технико-экономическое обоснование, которое должно быть завершено к концу 2021 года, для пилотной программы доставки водорода из России в Японию. Сорокин также намекнул на возможные связи с японскими торговыми домами.

Kawasaki Heavy надеется коммерциализировать водородную энергию в Японии. Представитель Kawasaki Heavy подтвердил, что компания сотрудничает с подразделением Росатома над исследованиями. В последние несколько лет Kawasaki Heavy инвестировала значительные средства в водородную технологию и в декабре прошлого года построила судно для перевозки сжиженного водорода из Австралии в Японию.

Россия. Япония. Азия > Нефть, газ, уголь. Экология > minenergo.gov.ru, 4 ноября 2020 > № 3561779 Павел Сорокин

США: будет ли дефолт?

американский госдолг достиг 27 триллионов долларов

Сергей Ануреев Елизавета Пашкова

"ЗАВТРА". Сергей Владимирович, дефицит бюджета США за 2019–2020 финансовый год составил более трёх триллионов долларов, в связи с чем многие эксперты полагают, что американское государство ждёт крах. Вы согласны с таким прогнозом?

Сергей АНУРЕЕВ. Согласно отчёту Бюджетного офиса Конгресса США, опубликованному в октябре этого года, первичный бюджетный дефицит составил 3,131 трлн. долларов. В прошлом финансовом году дефицит был равен 0,984 трлн. Рост в 3,2 раза. В этом же отчёте отмечается, что последний раз такой дефицит в процентах от ВВП наблюдался в 1945 году, то есть во время максимального участия США во Второй мировой войне. И тогда, и сейчас дефицит составлял 15% ВВП.

Теперь посмотрим данные по государственному долгу США. И здесь мы можем увидеть, как американское правительство манипулирует цифрами. Возьмём отчётный годичный бюджетный дефицит и прирост за этот же год государственного долга. Эти цифры должны сходиться, ведь если у вас не хватает денег и вы их заняли, то цифра дефицита должна быть равна цифре прироста госдолга. Но по отчётам это не так. В прошлом году при дефиците 984 млрд. долларов прирост госдолга составил 1,2 трлн., то есть 200 с лишним миллиардов где-то потерялись. А в 2016 году был установлен своего рода рекорд по несоответствию дефицита и госдолга. Тогда считалось, что Обама почти победил бюджетный дефицит, сократив его до 3% ВВП. Но при дефиците в 585 млрд. долларов госдолг вырос на 1,4 трлн.

"ЗАВТРА". А были ли ситуации, когда США сокращали госдолг? И именно в абсолютном выражении, а не в процентах от ВВП?

Сергей АНУРЕЕВ. Когда в начале 90-х годов Билл Клинтон, став президентом, попытался сократить госдолг, он быстро понял, что это очень трудно. И тогда решили так: если мы не можем сократить абсолютный размер государственного долга, то мы сократим его относительно ВВП. И сейчас главным показателем является госдолг как процент ВВП.

Но если взять госдолг в абсолютных цифрах, то США сокращали его только четыре года за последние сто лет. При этом сокращения были чисто символическими: в 1947 году госдолг был сокращён с 269 млрд. до 258, то есть всего на 4%. В 1948 году они ещё раз сократили его на 6 млрд., в 1951 и 1957 годах сократили на столь же небольшие величины. После этого американский госдолг в абсолютном измерении (в долларах) не уменьшался. Поэтому можно утверждать, что госдолг США, который сейчас составляет 27 трлн. долларов, никогда выплачен не будет.

"ЗАВТРА". А как менялась величина госдолга при самых успешных американских президентах?

Сергей АНУРЕЕВ. Рональд Рейган, победитель в холодной войне, утроил госдолг за время своего президентства. Билл Клинтон смог чуть-чуть сократить госдолг как процент от ВВП, но в абсолютных цифрах увеличил его на 36%.

"ЗАВТРА". А какова динамика роста американского ВВП?

Сергей АНУРЕЕВ. В нашей прессе писали, что на фоне коронакризиса он упал на 32,8% за второй квартал. Ошеломляющее падение! И даже были конспирологические версии, что это падение связано с попыткой убрать тот налёт избыточной статистики, который накопился за пару десятилетий в расчёте ВВП США. Но потом американцы, видимо, сообразили, что цифра слишком шокирующая, и в официальных документах по итогам третьего квартала такого огромного спада уже нет.

По данным Всемирного банка, ВВП США в 2020 году составит 19,8 трлн. долларов. ВВП прошлого года — 21,4 трлн. То есть падение всего на 7%. По прогнозам, к 2022 году ВВП восстановится на уровне 2019 года, а потом начнётся прирост.

Это официальная статистика, но российский экономист Михаил Хазин утверждает, что американский ВВП завышен. Он считает, что реальный ВВП в 2019 году был 14 трлн., а не 21. А ВВП 2004 года он оценивал в 8 трлн. долларов при официальной цифре в 11 трлн.

Официально ВВП США растёт очень быстро. Так, например, в 2010 году он был равен 15 трлн., а в 2019 году — уже 21 трлн., то есть номинально вырос почти в 1,5 раза.

"ЗАВТРА". Но насколько это реальный рост?

Сергей АНУРЕЕВ. Для оценки ситуации посмотрим на динамику занятости населения США. В 2019 году в среднем она составила 148 млн. человек, а в 2000 году занятость была 158 млн. При этом население увеличилось за эти годы с 282 до 330 млн. человек, то есть почти на 50 млн.

"ЗАВТРА". А число занятых снизилось…

Сергей АНУРЕЕВ. Да, на 10 млн. При этом ВВП вырос. Американцы стали работать в 1,5 раза более производительно?

Ещё цифры: лиц трудоспособного возраста в США официальная статистика насчитывает 206 млн., а налогоплательщиками являются только 125 млн. человек. То есть население растёт, ВВП растёт, а официальная занятость падает. По меньшей мере, странно.

Американский альтернативный сайт ShadowStats, исходя из несоответствий разных показателей официальной статистики, доказывает, что ежегодно Американское статистическое бюро завышает реальный рост ВВП и занижает инфляцию — в зависимости от года от 2 до 5%, то есть американцы перекладывают часть инфляционного роста в реальный рост. Когда у вас инфляция то ли 2%, то ли 5%, за год это не очень заметно, а в ретроспективе двух десятилетий это становится значимым.

"ЗАВТРА". А как менялись цены за этот период?

Сергей АНУРЕЕВ. Воспользуемся статистикой Федерального резерва и посмотрим на данные по официальному индексу цен, стоимости жилья и автомобилей. С 2000 года потребительские цены приросли на 54%, при этом жильё подорожало на 204%, а автомобили — на 103%.

Теперь возьмём натуральные показатели производства автомобилей и строительства домов. В январе 2001 года на строительство новых домов было получено 1,6 млн. разрешений. В январе 2019 года было получено также 1,6 млн. разрешений, хотя населения за это время, как уже было сказано, прибавилось на 50 млн. человек.

По автомобилям: за январь 2001 года было продано 406 тысяч новых автомобилей, а за январь 2019-го — 218 тысяч, то есть почти в 2 раза меньше. Как так? ВВП вырос номинально почти в 2 раза, население выросло, а автомобилей продано в 2 раза меньше? Или американцы ударились в ретро и стали массово реставрировать старые автомобили?

"ЗАВТРА". Тем не менее США демонстрировали экономический рост на протяжении всего XX века. За счёт чего?

Сергей АНУРЕЕВ. Вспомните оговорку Трампа о том, какими прекрасными для Америки были Первая и Вторая мировые войны. Его спичрайтеры потом извинялись, но эта оговорка отражает мнение американской элиты. Ведь как выглядела война с финансовой точки зрения? Для покрытия расходов поднимали налоги, при этом меньшую часть собранных средств вкладывали в обеспечение текущих военных действий, а большую — в новые технологии, которые потом выстреливали в экономический рост.

Например, в США после Гражданской войны между Севером и Югом начался бум железнодорожного строительства: если к началу войны в стране было 30 тысяч миль железных дорог, то к 1890 году — уже 165 тысяч миль.

Ещё пример: накануне Первой мировой войны, в 1913 году, в Америке было произведено 318 тысяч автомобилей, в 1919-м — 1,4 млн., а в 1929-м — 4 млн. Электрификация, строительство шоссейных дорог, плотин, небоскрёбов, супермаркетов — в этом проявились те новые технологии, которые были апробированы во время войны за счёт гигантских вливаний средств от повышенных налогов.

После Второй мировой войны началось бурное развитие гражданской авиации, ядерной энергетики, появились первые компьютеры, бытовая техника, началось массовое жилищное строительство.

Экономический бум 90-х годов произошёл благодаря тем колоссальным вложениям, которые были сделаны во время холодной войны, которая, кстати, дала мощный толчок развитию компьютерных технологий и Интернета.

А поскольку военные действия обходили Америку стороной, у них ещё был гигантский приток населения и капиталов. Всё это вместе с новыми технологиями и позволяло Соединённым Штатам демонстрировать рост экономики и не беспокоиться об абсолютной величине госдолга.

Ещё один штрих к потенциалу американского ВВП. Если бы США смогли убедить руководство Китая заставить китайцев платить за Windows, Android, голливудские фильмы столько же, сколько платят европейцы, то одно это решило бы проблему торгового дефицита и позволило американцам свести их бюджетный дефицит к нулю.

"ЗАВТРА". А был ли какой-то период в ХХ веке, когда в США всё-таки не было роста ВВП?

Сергей АНУРЕЕВ. В 70-е и в начале 80-х годов, пока американцы не научились манипулировать индексами цен, официальная инфляция достигала 15% в год, и рост ВВП был не реальным, а номинальным, инфляционным. Это было связано с тем, что к концу 60-х годов технологический задел, сложившийся за счёт разработок Второй мировой войны, заканчивался, а новых заделов не было. Американское руководство тогда официально допустило проинфляционный рост ВВП, а саму инфляцию считало менее важной проблемой по сравнению, например, с молодёжной безработицей. Столкновения между молодёжью и полицией, которые сейчас происходят в некоторых американских городах, США пережили в конце 60-х в гораздо больших масштабах. Это было связано как раз с тем, что экономический рост выдыхался, конкуренция с Советским Союзом выдыхалась, и поколение бэби-бумеров, которое было произведено на свет сразу после Второй мировой войны, не находило себя.

Наиболее очевидной инфляция была в 1974 и 1979 годах, во время так называемых нефтяных шоков. Есть версия, что эти шоки были спровоцированы самим американским руководством, которое таким образом ввело нефтяной налог на весь западный мир.

"ЗАВТРА". Как это делалось?

Сергей АНУРЕЕВ. Формально основными выгодополучателями были арабские экспортёры нефти. Но при этом арабские страны значительную часть этих денег либо инвестировали в американские активы, либо покупали на них американское вооружение и товары. То есть фактически американцы забирали у европейцев через дорогую нефть часть денег через арабские страны и таким образом пытались стимулировать свой экономический рост, пусть и с инфляционным компонентом.

Обратимся вновь к официальным цифрам. В 1968 году (это последний год неинфляционного роста) ВВП США составлял 968 млрд. долларов, а в 1991 году — уже 6,2 триллиона, то есть, казалось бы, вырос в 6 раз! Советские руководители читали эту статистику и думали о том, как мы отстаём от Америки, ведь за всё брежневское время ВВП, по официальным советским данным, вырос чуть меньше чем в 4 раза. "Что же делать? — размышляли они. — Может, перестройку затеять или ускорение?".

"ЗАВТРА". Но ведь рост американского ВВП в этот период был инфляционным?

Сергей АНУРЕЕВ. Разумеется! За период этого шестикратного роста цены выросли на 388%! То есть реальный рост ВВП был всего в 1,5 раза. Если мы возьмём три компонента роста ВВП: инфляционный, компонент занятости населения и компонент роста производительности труда, то увидим, что, например, в 1974 и 1975 годах именно инфляция двигала номинальный рост ВВП, поскольку занятость и производительность труда не росли.

После двух лет крупной инфляции 1979 и 1980 годов, когда уже всем американцам стало ясно, что никакого реального роста экономики нет, правительство США вынуждено было поменять инфляционную парадигму и перейти к понижению инфляции.

"ЗАВТРА". А насколько подешевел доллар в 1970-е годы?

Сергей АНУРЕЕВ. По отношению к японской иене и немецкой марке доллар девальвировал вдвое, а к золоту — в 20 раз.

Тем не менее, американская элита и сейчас помнит, что инфляция тогда сработала, и общество распознало её негатив только в конце 1970-х годов, а до того в течение 10 лет удавалось эту инфляцию политически успешно продавать в качестве якобы стимула экономики.

"ЗАВТРА". А были ли дефолты в истории США?

Сергей АНУРЕЕВ. Официально зафиксировано два выборочных дефолта. В 1933 году был дефолт по так называемым Liberty bond. Это были американские облигации, выпущенные в 1917–1918 годах для финансирования участия США в Первой мировой войне. Этот заём составил тогда 28% ВВП — по тем временам колоссальная цифра! Если ту сумму перевести на золото по текущему курсу, то это будет примерно 2 трлн. долларов.

"ЗАВТРА". Было объявлено, что по этим облигациям платить не будут?

Сергей АНУРЕЕВ. Так, конечно, не сказали, что вообще не будут платить. Эти облигации были привязаны к золоту, но они их реструктурировали принудительно на годы вперёд и поменяли курс доллара к золоту. Процитирую одну из статей с официального сайта Исследовательской службы Конгресса США: "Рузвельт приостановил золотой стандарт. Держатели казначейских облигаций потеряли деньги относительно того, что они ожидали получить". Американское правительство в твёрдой валюте (а тогда ею было золото) выплатило почти вдвое меньше, чем обещало, а такая реструктуризация договорных обязательств и есть дефолт.

Второй выборочный дефолт США связан с отменой золотого стандарта в 1968–1971 годах. Вновь обратимся к официальному сайту Исследовательской службы Конгресса США. Описывая ситуацию, они используют маскирующие формулировки типа "коллапс в 1968 году золотого пула", "избежание США значительных официальных платежей в золоте" и тому подобные. Но при этом надо помнить, что официально золотой стандарт был отменён Никсоном несколькими годами позже, а до того американцы долго мурыжили своих основных союзников: "И дефолт не объявим, и золото не отдадим".

Сегодня похожая ситуация: США с помощью финансовых санкций побуждают основных инвесторов в американские облигации не забирать свои деньги, угрожая им новыми, ещё более жёсткими санкциями. А тогда инвесторы, вложившие в 1968 году деньги в десятилетние казначейские облигации, получили в 1978 году с учётом резко возросшей инфляции и зафиксированных до инфляции процентных выплат лишь 53% стоимости, а вложившие в двадцатилетние облигации получили в 1988 году и вовсе только 29%! Разве это не дефолт? Формально, конечно, США дефолт не объявляли. Но инвесторы, вкладываясь в 1968 году в американские облигации, разумеется, не ожидали, что получат через 10 лет половину, а через 20 лет — только треть.

"ЗАВТРА". Это подорвало доверие к американским государственным бумагам?

Сергей АНУРЕЕВ. Полного подрыва доверия не было, хотя, конечно, американцы не могли уже занимать в тех огромных объёмах, в которых они занимали до 1968 года. Тем не менее, в состоянии квазидефолта они продолжали принуждать финансовые институты и союзников к вложению в облигации США.

Помимо этих двух выборочных дефолтов в США иногда происходят так называемые шатдауны, когда американское правительство задерживает платежи по бюджетным расходам в течение месяца, а иногда и трёх месяцев. Триггером этого процесса обычно является запрет Конгресса на дальнейшее наращивание государственного долга.

"ЗАВТРА". Приостанавливают выплаты по всем статьям бюджета?

Сергей АНУРЕЕВ. Нет, не по всем, а только по так называемым вариативным (дискретным) статьям, которые составляют примерно треть бюджета. Остальное — защищённые статьи. Последний шатдаун был в 2018–2019 годах и длился почти три месяца. По сути, это попытка проверить реакцию общества на выборочный дефолт, только не по казначейским облигациям, а по отдельным расходным обязательствам правительства.

"ЗАВТРА". Всё это относится к федеральному правительству, но в США многое решается на уровне штатов и муниципалитетов. У них ситуация с долгами чем-то отличается?

Сергей АНУРЕЕВ. Хороший вопрос с точки зрения того, что будет, если американское федеральное правительство объявит дефолт. Так вот, в США штаты и муниципалитеты финансово независимы. Есть, конечно, федеральные программы, администраторами которых являются муниципалитеты, и эти программы проходят по их бюджетным счетам. Но их собственные программы практически полностью покрываются местными налогами. И государственный долг штатов и муниципалитетов очень небольшой. Он составляет 1,2 трлн. по штатам и 2,1 трлн. по муниципалитетам. То есть он на порядок меньше, чем федеральный госдолг, который, напомню, составляет сейчас 27 трлн. долларов.

Стоит отметить, что в совокупности все три уровня власти собирают налогов в объёме 49% ВВП (для сравнения: в России — 35–40% ВВП в зависимости от года). Так вот, на федеральный бюджет приходится меньше половины от общей суммы налогов, большая часть доходов приходится на уровень штатов и муниципалитетов. При этом политическая система устроена так, чтобы местные власти всячески избегали экспериментов и диспропорций по государственному долгу, который запрещено наращивать. Это делается для того, чтобы рядовые американцы не почувствовали тех катаклизмов, которые происходят в экономической системе в целом.

"ЗАВТРА". То есть нельзя брать взаймы ни при каких условиях?

Сергей АНУРЕЕВ. В крайнем случае местным органам власти разрешается брать в долг на капитальные проекты с очевидной доходностью в долгосрочной перспективе, и чаще всего это решение принимается местным референдумом. А на федеральном уровне можно занимать сколько угодно! И даже если федеральное правительство "продефолтится", то для рядовых американцев это будет не очень заметно, кроме тех, конечно, которые получают зарплату как федеральные служащие.

Если в России или Великобритании правительству принадлежат, например, железные и автомобильные дороги, то в США основные объекты инфраструктуры находятся в собственности штатов и муниципалитетов. И если, допустим, объявит дефолт федеральное правительство и кредиторы придут к американскому президенту, то что им взять? Белый дом? Военные базы по всему миру? Многие из них — в аренде. Это в Греции иностранные кредиторы пытались забрать аэропорт, железные дороги, которые были в собственности центрального правительства. А в Америке штаты скажут: "Позвольте, это наша собственность!"

"ЗАВТРА". Если всячески избегать явного дефолта, может ли федеральное правительство вообще заморозить ситуацию?

Сергей АНУРЕЕВ. Такого сценария придерживался Барак Обама, который просто отложил проблему огромного госдолга до следующего президентства. До него Джордж Буш-младший тоже говорил о том, что как до него госдолг рос, так и при нём растёт, и, мол, какие к нему претензии? Дональд Трамп во время своей президентской кампании обещал сократить госдолг. А госдолг и при нём сильно вырос.

Американские политики дают несколько объяснений тому, почему рост госдолга не приводит к серьёзным проблемам. Во-первых, они ссылаются на опыт Японии и Великобритании. В Японии сейчас госдолг составляет 240% ВВП. Великобритания большую часть XIX века жила с госдолгом в 170–200% ВВП. Поэтому политическая элита США может спокойно говорить, что американские 135% ВВП — это не так уж и много.

Во-вторых, американское правительство в последние годы занимает по очень низкой процентной ставке. Номинальная ставка по десятилетним казначейским облигациям колеблется за последние 12 лет в диапазоне 1,5–2%. А по краткосрочным бумагам (до года) официальная ставка ФРС США вообще близка к нулю. Напомню, что учетная ставка ФРС — это ставка доходности покупаемых ФРС краткосрочных казначейских облигаций. Но даже если взять только десятилетние бумаги по средней ставке в 1,7%, то за 12 лет набежит 20%, а номинальный ВВП вырос в 1,5 раза. Получается, что эффективная ставка в горизонте 12 лет — минус 30%. Почему бы американскому правительству не занимать под такую отрицательную ставку? И сейчас при показателе госдолга к ВВП, вдвое большем, чем при Буше-старшем, процентные выплаты по госдолгу как доля ВВП в два раза меньше.

В-третьих, у США нет одного какого-то крупного кредитора. Треть госдолга держат американские же правительственные структуры: Федеральный резерв, пенсионные фонды для госслужащих, военнослужащих и так далее, которые в совокупности обеспечивают 29% государственного долга. Наличие таких кредиторов создает благоприятную для правительства ситуацию на аукционах по размещению государственного долга.

"ЗАВТРА". Как проходят такие аукционы?

Сергей АНУРЕЕВ. На них есть конкурентные заявки, когда участник торгов выставляет условия, с какой доходностью он хочет купить американские гособлигации, и есть неконкурентные заявки типа "куплю, за сколько продадут". Такие заявки обусловлены тем, что банки обязаны выкупать определённые объёмы гособлигаций, а если они не будут этого делать, то потеряют престижный статус первичного дилерства.

Неконкурентные заявки складываются исходя из "средней температуры по больнице". И когда на аукцион приходят крупные объёмы от ФРС и государственных пенсионных фондов, то они таким образом могут манипулировать процентными ставками при размещении гособлигаций и обеспечивать низкие ставки.

"ЗАВТРА". А оставшиеся две трети госдолга в чьих руках?

Сергей АНУРЕЕВ. Эта часть тоже диверсифицирована по финансовым институтам — как американским, так и зарубежным. Нет одного доминирующего держателя американских гособлигаций. Даже у крупнейших держателей, Японии и Китая, всего по триллиону долларов из 27. К тому же и на Японию, и на Китай у американцев есть рычаги давления. Казалось бы, с Китаем идут торговые войны, а Китай гособлигации американские не продаёт. Почему? Видимо, китайцы решили, что так у них будет меньше проблем.

Все эти три фактора позволяют американцам и дальше идти по сценарию наращивания госдолга. Во время коронакризиса они с этим сценарием уже выстояли, поскольку всплеск прироста госдолга был во втором квартале, а в третьем квартале приращение уже вернулось к обычным, хотя и внушительным, цифрам. Занимая в обычный год примерно по одному триллиону долларов, США ещё 5–7 лет могут особо не беспокоиться. А ещё они могут чуть-чуть "подкрутить" с инфляцией, и тогда ВВП будет расти ещё быстрее, а госдолг по отношению к ВВП — медленнее.

"ЗАВТРА". Но, может быть, всё-таки есть какие-то подводные камни в американском госдолге?

Сергей АНУРЕЕВ. Да, есть три темы, которые не включаются в официальную статистику государственного долга. Первая тема — это ипотечные облигации, 80% которых выпускается в США тремя государственными ипотечными агентствами. И возникает вопрос: что будет с рынком ипотечных облигаций и с этими госкорпорациями в случае затяжного экономического кризиса, массового дефолта домохозяйств и падения цен на жильё по образцу 2008 года? В 2008–2009 годах американское федеральное правительство оказало им помощь, влив в них сотни миллиардов долларов.

"ЗАВТРА". А каков объем ипотечного рынка?

Сергей АНУРЕЕВ. Примерно 16 трлн. долларов. Из них на государственные ипотечные облигации приходится около 13–14 трлн. Формально американское правительство вложилось только в капитал ипотечных агентств, и эти агентства независимы в своих финансовых операциях от американского правительства. А потому очень удобно объявить выборочный дефолт по ипотечным облигациям, не объявляя при этом дефолта по государственным облигациям. Есть версия, что кризис 2008 года был попыткой проверить реакцию рынков на дефолт ипотечных корпораций. Но потом почему-то этот вариант был отвергнут, и этим корпорациям оказали значительную помощь.

Вторая тема — это страхование вкладов. В США государственная корпорация страхования вкладов гарантирует 250 тысяч долларов на человека на банк. По официальным данным, дефицит системы страхования вкладов составляет всего 125 млрд. долларов. Но проблема в том, что на банковских депозитах домохозяйств и некоммерческих организаций находится 11 трлн. долларов. Трудно сказать, сколько из них попадает в лимит страхования, но, думаю, большая часть попадает. И возникает вопрос: если финансовые неурядицы в США будут крупными, сможет ли эта госкорпорация выплатить по вкладам и будет ли федеральное правительство оказывать ей поддержку?

Вспомним пример с Lehman Brothers, одним из крупнейших и старейших американских банков. На начало 2008 года этот банк был ещё и высокоприбыльным и с высочайшими кредитными рейтингами. То есть ничто не предвещало беды. Так вот, после банкротства этого банка, по официальным данным госкорпорации страхования вкладов, кредиторы получили всего 20% спустя 10 лет.

"ЗАВТРА". Это те кредиторы, которые стояли в очереди после вкладчиков?

Сергей АНУРЕЕВ. Да, после вкладчиков они получили 20 центов на доллар. А если таких банкротств произойдёт не одно, не два, а пять, семь? Какая развилка будет у федерального правительства? Оказывать помощь путём резкого наращивания государственного долга или дать банкам умереть? В истории такие примеры были: во время дефолта по Liberty bond в 1933 году американское правительство пошло на закрытие 40% банков без каких-либо выплат кредиторам.

Третья тема — социальные расходы. У нас принято считать, что американский бюджет — это милитаристский бюджет. Да, военные расходы США являются крупнейшими в мире по сумме в долларах, но в бюджете 2019 года они стоят лишь на третьем месте после расходов на медицину (1,3 трлн. долларов) и выплат на пособия по безработице, пенсии и тому подобное (ещё триллион долларов).

Если американское правительство уберёт хотя бы половину социальных расходов, проблема бюджетного дефицита будет решена. Оно, конечно, не сможет перейти на траекторию погашения госдолга, но по крайней мере перестанет его наращивать.

"ЗАВТРА". И пресловутая Obamacare — это попытка на медицине сэкономить?

Сергей АНУРЕЕВ. Да. Есть хорошая карикатура, где Барак Обама показывает американскому обывателю схему Health Care Reform. А там везде налоги-налоги-налоги. И обыватель спрашивает: "А где ж бесплатная медицина-то?" Так вот, во время этой реформы было придумано около 40 разных налогов, точнее, комбинаций всех известных типов налогов, которые были так или иначе "подкручены", увеличены. И одним из самых интересных был, по сути, подушный налог, когда американским семьям без медицинской страховки было предложено либо купить страховку, либо заплатить внушительный штраф за непокупку.

Всё это связано с тем, что в США, как и во многих других странах, тоже наблюдается старение населения, что объективно вызывает рост социальных расходов. По прогнозам, к 2035 году эти расходы удвоятся. И здесь опять-таки возникает развилка у американского правительства: или придумать новые методы изъятия денег у населения для медицины, или сильно урезать социальные выплаты. По одной из конспирологических версий, беспорядки, которые сейчас происходят в американских городах, — это способ показать американскому большинству, что меньшинство, которое сидит на субсидиях и дотациях из федерального бюджета, совсем уже обнаглело и с этим надо что-то делать.

"ЗАВТРА". А если правительство США не сможет решить эти проблемы, то сохранится ли доверие к наличному доллару?

Сергей АНУРЕЕВ. Надо заметить, что наличный доллар живёт отдельно от банков, поэтому при банкротстве крупных американских банков у наличного доллара не будет особых проблем. Если американское правительство заморозит или реструктурирует выплаты по государственным облигациям, это тоже формально не повлияет на наличный доллар. Наличных долларов эмитировано немного, около 2 трлн., и по сравнению с общим объёмом американского государственного долга и тех дополнительных неявных долгов, о которых мы говорили, это копейки. И вполне возможен сценарий, при котором выборочный дефолт будет объявлен по другим инструментам, а доллары останутся долларами.

Хотя американцы могут и объявить, что доллары вне Америки, например конкретные серии банкнот, являются фейковыми или принадлежат каким-нибудь правительствам под санкциями. Современные банкоматы, особенно счётные машины в крупных кассовых центрах, позволяют в автоматическом режиме считывать номера банкнот. И американское правительство знает номера купюр, которые, например, российское правительство завозило "в обход" санкций, меняя американские гособлигации на наличные доллары как раз под тот сценарий, что если будет выборочный дефолт по облигациям, то он не затронет наличные доллары. Но американцы всегда могут сказать, что такие-то купюры были завезены неправильно.

А ещё можно сделать купюры неходовыми путём замены купюрного ряда. Например, сейчас самая большая проблема у держателей наличных фунтов стерлингов — это замена каждый год купюры одного номинала с бумажной на пластиковую. И условия обмена очень жёсткие, то есть их можно официально обменять без потерь и комиссий в течение года. И все беспокоятся: а если у правительства Великобритании будут проблемы, не сократит ли оно ещё больше сроки обмена купюр? Американское правительство тоже меняет купюрный ряд долларов — как минимум раз в 10 лет.

"ЗАВТРА". Подытоживая, перечислите, пожалуйста, возможные сценарии в порядке вероятности их реализации.

Сергей АНУРЕЕВ. Эти сценарии можно прогнозировать исходя из разобранных нами фактов новейшей истории США. На первом месте — "грохнуть" ипотечный рынок. На втором — "порезать" социальные выплаты. На третьем — "грохнуть" крупные банки. Только потом может возникнуть проблематика выборочного дефолта по государственным облигациям. И самыми последними будут наличные доллары.

"ЗАВТРА". Будем следить за развитием событий. Сергей Владимирович, спасибо за беседу!

США. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки. Образование, наука > zavtra.ru, 4 ноября 2020 > № 3558192 Сергей Ануреев

Япония собирается выдавать визу предпринимателя иностранным студентам

Разрешение на проживание сроком до двух лет получат те выпускники вузов, кто заинтересован в открытии магазина в Японии.

Цитата. «Агентство иммиграционных услуг в настоящее время готовится к запуску новой визы, которая позволяет выпускникам японских университетов оставаться в Японии на срок до двух лет, чтобы открыть новый бизнес», – заявил сотрудник Министерства юстиции изданию The PIE News.

«Хотя вопрос о том, когда запускать новую систему, всё ещё рассматривается, она точно начнётся в 2020 году», –добавил он.

Предыстория. Ранее в этом году Япония объявила, что хочет создать больше возможностей для студентов работать в стране после окончания учёбы.

Контекст. За последние несколько лет Министерство юстиции ослабило строгие требования к выпускникам. Сейчас выпускники японских вузов могут работать на любой должности, если зарабатывают более $28 700 в год. В 2018 году рабочие визы по окончании учёбы получили 25 942 иностранных студента по сравнению с 22 419 годом ранее. Из тех, кто перешёл на рабочие визы, 95,3% составили выходцы из других азиатских стран.

Во время учёбы студенты в Японии могут работать до 28 часов в неделю. Но при этом они должны подать заявку на дополнительное разрешение к своей студенческой визе.

Автор: Ольга Петегирич

Китай приостановил IPO дочерней компании Alibaba — Ant Group

Его уже нарекли крупнейшим в истории. В чем причина приостановки и есть ли шансы на то, что IPO рано или поздно состоится?

Китай приостановил IPO дочерней компании Alibaba — Ant Group, IPO в Гонконге также на паузе. После приостановки листинга акции Alibaba подешевели более чем на 8%. Началось все с того, что у китайских регуляторов появились вопросы к Джеку Ма — основателю Alibaba, одному из главных акционеров Ant Group. Накануне несколько регуляторов, в том числе Народный банк Китая и Комиссия по ценным бумагам КНР, провели с миллиардером беседу.

Позже представители биржи объяснили произошедшее проверками в отношении компании и изменениями в нормативно-правовом регулировании этой сферы. Возникли проблемы с соблюдением правил раскрытия информации.

Представитель Ant Group в заявлении для биржи Гонконга уже сообщил, что компания может не выполнить требования, которые предъявляются к листингу. Комментирует управляющий активами Международного фонда частных инвестиций Александр Душкин:

«Насколько смехотворные цифры были представлены, что китайский регулятор не разрешил китайское IPO? Они, конечно же, попытаются все это протащить дальше, но сам факт этого события является лучшим подтверждением и доказательством всем гипотезам о сомнительности цифр, которые предоставляет Ant Group и Alibaba. Предыстория этих событий была уже достаточно драматичной и очень сомнительной. «Медведи» постоянно говорили, что Alibaba завышает цифры, которые публикует. Проверить это все достоверно или привлечь к ответственности практически невозможно: потому что компания зарегистрирована на Кайманах, торгуется в Нью-Йорке, а работает в Китае. Это фантастический Бермудский треугольник, где можно в принципе пропасть с любым капиталом. На мой взгляд, хвала регуляторам Китая, что они остановили это безумное IPO, надеюсь, что его вообще отменят».

Это не первый скандал с раскрытием информации в Ant Group. В основе этого финтеха — сервис AliPay, когда-то он был частью Alibaba. О том, что сервис отошел китайской стороне, акционеры узнали из квартальной отчетности, что вызвало волну негодования. Да и то, что IPO Ant Group называют крупнейшим в истории, не совсем соответствует действительности. Японская Nippon Telegraph and Telephone 33 года назад, во время первичного и дополнительного размещения, привлекла больше 50 млрд долларов. Правда, ее акционеры так и не вышли в плюс.

Безусловно, готовность Ant Group привлечь 35 млрд долларов — это уже успех. Возможно, в этой огромной сумме и кроется секрет приостановки IPO, говорит генеральный директор инвестиционной компании «Инфраструктура России» Станислав Машагин.

«Во-первых, они отвлекут ликвидность от американского рынка и вообще от других компаний. Тяжелое время для всех финансовых рынков, и будет непросто инвесторам расстаться. Соответственно, регуляторы все-таки взаимодействуют, можно предположить, друг с другом, и они думают и о макростабильности для своих целей. Поэтом вот это IPO будет как минимум серьезно заторможенно. Тем более есть к чему придираться, поскольку предварительное размещение было сделано с помощью группы компаний, которая обеспечивала приток через средства фондов, и тут может быть конфликт интересов, его можно сколько угодно расследовать, собирать показания, целую процедуру можно включить. Мне кажется, что это IPO рано или поздно состоится, но, возможно, в другом формате. Традиционные рынки вот для таких гигантов, для таких популярных компаний в принципе не нужны. Они могут проводить размещение внутри своих экосистем».

Приостановка такого громкого IPO может стать плохим сигналом для инвесторов. Если в таком крупном проекте есть проблемы с раскрытием информации, что говорить о более мелких. Сплошные риски.

Надежда Грошева

Конец однополярного мира и угрозы долгому государству

Арег Галстян о месте России в мире, в котором больше не могут господствовать США

На недавнем заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» президент России Владимир Путин заявил, что США уже не могут претендовать на исключительность. Нужна ли эта исключительность самим Соединенным Штатам? И каким будет мир после того очевидного крушения однополярной системы с господством Америки, которое происходит прямо сейчас?

Любой процесс разлома изношенных мирополитических конструкций и построения новых сопровождается серьезным стрессом для всего человечества. Вестфальская система возникла по итогам Тридцатилетней войны между протестантами и католиками за доминирование в Священной Римской империи германской нации и Европе. Венская — после окончательного разгрома наполеоновской Франции. Версальско-Вашингтонская была сформирована по итогам Первой мировой войны, а Ялтинско-Потсдамская ввела правила игры после Второй мировой.

Каждая из этих систем закрепила ряд фундаментальных принципов (суверенитет, баланс сил, коллективизм, разделение зон ответственности), которые призваны сдерживать чрезмерные амбиции акторов международных отношений.

Сегодня человечество находится на сложнейшей стадии излома однополярной системы, которая в силу некоторых феноменальных обстоятельств установила гегемонию одной державы – Соединенных Штатов – с их глобальной философией демократического мира.

Рушиться эта система начала с первого дня возникновения, ибо формула ее функционирования была проста: «будет так, как скажем мы». Задача привести человечество к миру без войн и потрясений была поистине амбициозной, поэтому можно с пониманием отнестись к убежденности Штатов и американцев в своей исключительности.

Однако до и даже после появления инструментария мягкой силы это видение в абсолютном большинстве случаев навязывалось грубой силой. При этом гегемон крайне избирательно относился к собственной ответственности за те или иные действия в различных участках планеты.

В ситуации с Югославией поведенческая модель защиты того же албанского населения в Косово была принципиальной и последовательной, а миллионы людей в Руанде были оставлены на убой.

Во многих случаях мир даже не мог понять, где проходит разделительная линия между национальными интересами гегемона и корпоративными интересами отдельных групп влияния внутри него.

Бунт против этой системы рос в геометрической прогрессии. Иран изначально был в радикальной оппозиции, Россия бросила перчатку в 2007 году (вспомним знаменитую Мюнхенскую речь Путина), Китай начал активно обозначать свое отношение с 2014 года.

При отсутствии четких правил, а также при нарастающем безразличии и инерционности Вашингтона (в силу объективной усталости от перенапряжения сил) стали формироваться отдельные подсистемы. Региональные державы получили возможность создавать и воплощать собственные концепции, ограничивая свою зависимость от влияния гегемона.

Усиление региональных конкуренций – один из основных и наиболее ярких индикаторов меняющейся системы.

На Ближнем Востоке заметно укрепилась Турция, которую президент Эрдоган хотел бы видеть не просто ключевой силой региона, но и одной из основательниц постоднополярной системы международных отношений. На достижении этой цели сосредоточены все внешнеполитические ресурсы страны. Анкара сохраняет свои позиции в блоке НАТО, но при этом за последние три года активно развивает военно-техническое сотрудничество с Россией, при поддержке Японии проводит модернизацию всех отраслей и углубляет экономический диалог с Китаем.

При этом турки создали широкую сеть взаимозависимости со всеми центрами сил, что ограничивает возможности великих держав влиять на стратегические решения Анкары.

Турецкая модель сочетает в себе элементы западной дипломатии (особенно по части лоббизма в ключевых столицах) и неоимперской агрессии.

Динамика развития международных отношений показывает, что в скором времени большинство амбициозных середняков с планами на переход в тяжелую весовую категорию будут применять условный турецкий стиль. Множество великих держав (помимо Китая) уже давно разучились защищать внутренние красные линии своей внешней политики, в которую проникают сотни групп влияния со своими узкими интересами. Тот же турецкий или израильский факторы приобрели настолько существенный размах в Соединенных Штатах, что Вашингтону приходится считаться с позициями Анкары и Иерусалима.

Фактически крупные региональные игроки не просто вышли на новый уровень, но и стали выполнять функцию геополитических розеток для малых стран.

Раньше легковесы, как правило, подключались к системе напрямую через великие державы. Сейчас это уже необязательно. К примеру, страны Прибалтики стали больше ориентироваться на Польшу, а Грузия, Азербайджан и Украина — на Турцию.

В подобных обстоятельствах малым странам, стремящимся выжить в новой системе, необходимо либо совершенствовать механизмы по сохранению геополитического патронажа со стороны великой державы (более глубокая интеграция или иная модель двусторонней взаимозависимости), либо идти по пути формирования сетевой модели влияния на принятие решений в одном или нескольких центрах силы.

Совершенно очевидно одно – большинство малых стран будут вынуждены доказывать свое право на физическое существование.

Необходимо постоянно обогащать свой функционал, чтобы исчезнувший по тем или иным причинам интерес со стороны одного центра силы балансировался появлением другого.

Россия встречает новые реалии в статусе долгого государства. Процесс его оформления имеет принципиальное значение, ведь именно от успеха или провала в этом направлении зависит и роль Москвы в будущей архитектуре миропорядка (Россия была ключевым актором в двух системах из четырех: Венской и Ялтинско-Потсдамской). Основным условием итогового триумфа является строгое разделение национальных и корпоративных интересов.

Узкие бизнесовые, групповые, этнические и иные факторы не должны влиять на ведение международной политики. Национальные интересы должны иметь совершенно четкие очертания, а механизмы их реализации должны быть последовательными и жесткими, с четкой моральной, а не меркантильной ясностью.

Уже на данном этапе конкурирующие страны, стремящиеся забронировать места за основным столом в грядущем концерте держав-оформителей глобальных правил игры, пытаются не допустить попадания в их число России.

Сжимание постсоветского фронта (естественного внешнего фронтира России), которое мы наблюдаем сегодня, создает серьезные вызовы проекту долгого государства. Иными словами, России предстоит сложнейший выбор: вырваться из болота инерционности, которое выгодно основным противникам нашей страны, или иссушить его.

США. Россия. Турция. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 4 ноября 2020 > № 3553391 Арег Галстян

Предотвратить тяжелое течение болезни. Как работает лекарство от COVID-19

В обновленных рекомендациях Минздрава по диагностике и лечению COVID-19 первым упоминается противовирусное средство фавипиравир — в России его выпускают под названиями "Арепливир", "Коронавир" и "Авифавир". Судя по клиническим испытаниям у нас и за рубежом, оно эффективно борется с размножением вируса в организме, сокращает срок лечения и пригодно для амбулаторных больных. Однако врачи на местах скептически относятся к новому лекарству и не спешат его назначать. РИА Новости вместе с экспертами разбирается, как действует препарат и почему медицина дает ему зеленый свет.

Что выяснили японские ученые

С началом пандемии COVID-19 ученые сразу стали искать средство против возбудителя заболевания. Создавать с нуля специфическое лекарство — долго, на это уйдут годы, поэтому анализировали уже имеющиеся.

Одним из кандидатов стал фавипиравир, разработанный японской компанией Toyama Chemical в 2002 году как лекарство от гриппа. Он нарушает процессы размножения РНК-содержащих вирусов, к которым относится и SARS-CoV-2, запускает процессы их самоуничтожения в организме. В тестовом режиме препарат дали пациентам с COVID-19.

В предварительном отчете наблюдательной программы в Японии, проведенной в мае на более чем двух тысячах человек, сказано: принимавшим фавипиравир становилось лучше уже на седьмой день лечения. Положительную динамику наблюдали у 73,8% легких больных, у 66,6% среднетяжелых и у 40,1%, среди которых были люди с сердечно-сосудистыми проблемами, сахарным диабетом и хронической болезнью легких.

Всего в мире зарегистрировано 39 клинических исследований фавипиравира. В Китае, Индии, Таиланде его одобрили для лечения. Рекомендован он и в России. Однако у врачей-практиков насчет препарата неоднозначное мнение.

Сомнения и доказательства

"К нему относятся по-разному — кто-то строго следует рекомендациям Министерства здравоохранения, кто-то вообще не назначает, поскольку не слишком уверен в эффективности", — отмечает Павел Никитин из Национального медицинского исследовательского центра нейрохирургии имени Н. Н. Бурденко.

По его словам, фавипиравир действительно продемонстрировал в доклинических исследованиях противовирусную активность в отношении других РНК-содержащих вирусов. Но чтобы однозначно его рекомендовать, нужны более глубокие и обстоятельные изыскания по стандартам доказательной медицины. "Научных данных, на мой взгляд, пока маловато", — говорит ученый.

Скептически настроен и Дмитрий Росуховский, сосудистый хирург, главный врач клиники "Ластикмед" в Санкт-Петербурге: "Уже год прошел с начала испытаний потенциально надежных средств от коронавируса. И все недостаточно эффективны".

Настороженность к фавипиравиру, считает он, объясняется негативным опытом применения других препаратов, воздействующих на причину заболевания.

Врачи, которые тестировали лекарства на основе фавипиравира в клинике, иного мнения.

"С "Арепливиром" мы имеем дело, как только он появился. Опыт использования получили от сотрудников кафедры инфекционных болезней — они первыми приняли пациентов с COVID-19. С сентября отслеживаем данные областной больницы. У нас есть представление о работе препарата и с практической точки зрения, и с научной, поскольку коллеги из университета участвовали в клинических испытаниях", — рассказывает кандидат медицинских наук Людмила Твердова, врач-эндокринолог высшей категории, доцент Рязанского государственного медицинского университета имени академика Павлова.

В ходе рандомизированного исследования пациентам давали противовирусные лекарства или препараты стандартной терапии, рекомендованные Минздравом. Оказалось, что получавшие "Арепливир" в составе комплексного лечения меньше времени проводили в стационаре и быстрее вставали на ноги.

"В идеале клинические испытания планируют годами, набирают сотни пациентов, рассматривают мишени для действия молекул. Но у нас уникальная ситуация. Нет ни одного препарата, разработанного специально от COVID-19. Лекарства от малярии, несмотря на побочные эффекты, использовали в нашей стране на практике. Фавипиравир же никогда не применялся в России. Да, он зарегистрирован в Японии, и множество научных статей описывают его успешное действие в отношении разных РНК-вирусов — скажем, гриппа или даже Эболы. Но российским врачам он пока не очень знаком, этим во многом и объясняется скепсис. Единственный путь — клинические исследования", — говорит Кира Заславская, национальный медицинский менеджер ООО "Промомед", производящего "Арепливир".

Лекарства от COVID-19 испытывают по ускоренной процедуре. Это снижает бюрократические трудности, отмечает Заславская, но не умаляет ценности результатов, которые в любом случае должны обладать статистической значимостью. В исследовании "Арепливира" участвовало 206 человек, "Коронавира" — 168. Для третьего испытания анонсировано 540 участников, итоги еще не опубликованы. "Все данные, и российские, и международные, идут в копилку. Скоро мы получим высший уровень доказательности результатов клинических исследований фавипиравира", — подчеркивает эксперт.

"Эффективен на ранних стадиях"

"Мы заметили, что препарат "Арепливир" более эффективен в первые пять дней болезни, на ранних стадиях. По нашему мнению, лучше использовать его амбулаторно, а не только в стационаре, куда пациенты поступают со средней и тяжелой формой. Кроме того, он снижает действенность заражения", — делится наблюдениями Людмила Твердова.

О том, что лекарства на основе фавипиравира можно применять не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях, говорится и во временных рекомендациях Минздрава.

"Чтобы снизить риски тяжелого течения и, соответственно, нагрузку на систему здравоохранения, нужно использовать эффективные препараты. Фавипиравир действует на механизм размножения вируса напрямую, и сейчас он такой единственный. В исследовании "Арепливира", которое проводилось на среднетяжелых пациентах, после курса приема у 98% больных наблюдалась элиминация вируса. Это продемонстрировано в исследовании наших коллег", — говорит Заславская.

Противовирусная терапия нужна для того, чтобы легкая форма не перешла в среднетяжелую, а среднетяжелая — в тяжелую. Конечно, рано или поздно элиминация вируса происходит сама собой. Но если к этому моменту есть масштабные поражения и гиперактивация иммунной системы, то риск серьезных осложнений очень высок, поясняет представитель "Промомеда".

Вскоре компания запускает наблюдательные исследования применения "Арепливира" в рутинной клинической практике. Врачи получат новые данные о безопасности и эффективности препарата.

Эффективно, а доступно ли?

Итак, производители и исследователи фавипиравира настроены оптимистично, однако до недавнего времени его выдавали только в стационарах, купить в розницу было практически невозможно даже в Москве. В регионах до сих пор проблемы с заказом через интернет-сервисы — лекарства просто "нет в наличии".

Сейчас ситуация начала меняться. Препараты появились в аптеках, но только в тех, что подключены к системе цифровой маркировки, введенной 1 июля этого года в России. Теперь производитель наносит уникальный QR-код на каждую упаковку, чтобы ее можно было отследить на каждом этапе от конвейера до потребителя. Дистрибьюторы и аптечные сети должны считывать метку и занести в федеральную базу данных — ИС МДЛП.

На практике все это вылилось в хаос: система регулярно давала сбои, документы длительно не обрабатывались, обращения в техподдержку оставались без решения. По факту дефицита лекарств нет, часто они уже лежат на складе поставщика, а продать их нельзя. "Проблема коснулась и лекарственных препаратов, применяемых для лечения ковидной инфекции, в некоторых компаниях оборот данных препаратов приостановлен", — пояснили РИА Новости в пресс-службе Ассоциации российских фармацевтических производителей (АРФП).

Чиновники получили множество жалоб и обращений на работу новой системы маркировки и со стороны производителей, и от аптечных сетей. Только АРФП направила три письма М. В. Мишустину, В. И. Матвиенко, В. В. Володину, где предложила "установить особый порядок работы с ИС МДЛП на время эпидемии COVID-19 с целью беспрепятственного движения продукции в цепи поставок". В итоге 27 октября Минпромторг пошел навстречу и упростил порядок работы с системой.

Сейчас препарат стоит порядка 5500 рублей за упаковку. Нередко этого достаточно на курс лечения, ведь главная задача — остановить распространение вируса. Самолечение недопустимо — лекарство отпускают только по назначению врача.

"Амбулаторные пациенты могут приобрести препарат по рецептурному бланку номер 107 (не строгой отчетности) от участкового терапевта, либо пульмонолога, либо врача общей практики. Трудности с получением рецепта не должно быть", — пояснила Людмила Твердова.

Впрочем, препараты фавипиравира будут выдавать бесплатно тем, кто лечится на дому. В Москве это уже делают, на очереди — регионы. На днях правительство приняло решение о выделении на эти цели пяти миллиардов рублей. Средства переведены субъектам Федерации, начались закупки. "До конца года бесплатными лекарствами за счет средств федерального бюджета будут обеспечены не менее 640 500 пациентов без учета города Москвы", — говорится в официальном сообщении Минздрава России.

Как сообщили РИА Новости в ООО "Промомед", завод в два раза увеличил мощности, что достаточно для удовлетворения потребностей регионов, сейчас активно идет отгрузка товара.

Биткоин xорошо защищен от инфляции

Биткоин постепенно становится цифровым золотом, поскольку его эмиссия ограничена.

Николай Кленов

Из-за мягкой денежно-кредитной политики ФРС, ЕЦБ и других центробанков инфляция мировых валют в ближайшие годы ускорится. Биткоин от инфляции защищен в силу его технических особенностей. В пользу дальнейшего роста биткоина прежде всего будет играть фактор роста денежной массы, который мировые центробанки пока не собираются останавливать.

Следующий драйвер – это развитие лояльного к криптовалюте законодательства. Лучшим вариантом будет признание криптовалюты в качестве полноценного средства платежа. Пока биткоин имеет этот статус только в Японии. Чем больше стран последуют ее примеру, тем лучше для курса монеты.

Однако лояльность правительств многих стран к биткоину находится под большим вопросом. Многие государства положительно относятся к цифровым деньгам, но вместо неподконтрольного и децентрализованного биткоина предпочитают развивать национальные диджитал-валюты. Банк России, как известно, рассматривает возможность выпустить цифровой рубль. Китай уже вовсю тестирует цифровой юань, Швеция – цифровую крону. Получается, что биткоин становится «нежелательным» конкурентом для национальных валют.

Против биткоина частично сыграет и его устаревшая технология. Биткоин – первая криптовалюта, и в этом ее плюс и минус. С одной стороны, у нее самая большая капитализация, с другой – со времен создания BTC появилось много технически более совершенных криптовалют. Биткоин работает на протоколе Proof-of-Work, из-за этого транзакции происходят медленно, а электроэнергии на майнинг уходит много.

Что касается дальнейшей динамики основной криптовалюты, то точных прогнозов дать не может никто. Однако и техническая картина, и фундаментальные факторы говорят о том, что биткоин продолжит рост. До конца года он имеет все шансы добраться до отметки 14–17 тыс. долл. Если восходящий тренд сохранится, в следующем году BTC может преодолеть исторический максимум в 20 тыс. долл.

СВЕРХДЕРЖАВА-ИЗГОЙ

МАЙКЛ БЕКЛИ

Доцент политологии в Университете Тафта, приглашённый исследователь Американского института предпринимательства и автор книги «Непревзойдённая: почему Америка останется единственной сверхдержавой мира».

ПОЧЕМУ ЭТОТ ВЕК МОЖЕТ СТАТЬ НЕЛИБЕРАЛЬНЫМ ВЕКОМ АМЕРИКИ

Эпоха либеральной гегемонии Америки – не что иное, как феномен, ставший непосредственным отсветом холодной войны. Бизнес-подход, применяемый Трампом к внешней политике страны, был нормой на протяжении большей части истории США. Так что «шлейф Трампа» может сохраниться на долгие годы после того, как сам он покинет президентский пост.

Президент Дональд Трамп пришёл к власти на волне собственных обещаний пересмотреть внешнюю политику США. С наскоку он начал презирать своих союзников, выводить Соединённые Штаты из международных соглашений и грозить высокими тарифами как соперникам, так и друзьям. Многие эксперты сейчас оценивают ущерб, который политика Трампа «Америка прежде всего» нанесла так называемому либеральному международному порядку – то есть тому набору институтов и норм, которые управляли мировой политикой с конца Второй мировой войны. Они надеются, что как только Трамп покинет Овальный кабинет, США восстановят свою роль лидера свободного мира.

Однако рассчитывать на это не стоит. Эпоха либеральной гегемонии Америки – не что иное, как феномен, ставший непосредственным отсветом холодной войны. Если вспомнить, то бизнес-подход, применяемый Трампом к внешней политике страны, являлся нормой на протяжении большей части истории США. А это значит, «шлейф Трампа» может сохраниться на долгие годы после того, как сам он покинет президентский пост.

Подход Трампа сегодня вызывает симпатию у множества американцев. И эта симпатия будет только расти по мере того, как два общемировых тренда – а именно стремительное старение населения и рост автоматизации производства – будут ускоряться, меняя глобальный баланс сил в пользу США.

К 2040 г. Соединенные Штаты станут единственной страной в мире, которая, располагая крупным растущим рынком, будет обладать бюджетной способностью обеспечить себе глобальное военное присутствие. Одновременно с этим новые технологии сократят зависимость США от иностранной рабочей силы и ресурсов, а также поспособствуют переоснащению вооружённых сил новыми инструментами сдерживания территориальной экспансии своих мощных соперников. И если Соединённые Штаты не растратят эти преимущества впустую, они сохранят свой статус ведущей экономической и военной державы.

Однако оставаться самым могущественным государством в мире вовсе не означает одновременное сохранение статуса гаранта либерального международного порядка. Как ни парадоксально, но те же самые тренды, что призваны укрепить экономическое и военное могущество, могут помешать Америке успешно исполнять эту роль, и, таким образом, сделают путь развития, продвигаемый Трампом, ещё более привлекательным в глазах общества. Со времён окончания Второй мировой войны США позиционировали себя в качестве главного защитника идеи демократического развития капиталистических государств, а также главного охранителя международной системы, основанной на правилах и вдохновлённой ценностями либерализма. Десяткам стран Вашингтон оказал военную защиту, открыл безопасные судоходные пути, а также предоставил доступ к доллару и своему огромному рынку. В ответ США получили как минимум политическую лояльность, а как максимум – либерализированные экономики и правительства этих государств.

Но в ближайшие десятилетия быстрое старение населения и рост автоматизации производства ослабят веру в демократию и капитализм и в целом пустят трещину по той реальности, что известна нам как «свободный мир». Бремя ответственности за заботу о старшем поколении и тех, кто потерял работу, обострит конкуренцию за ресурсы и рынки. Важно и то, что эти два глобальных тренда обнажат недостатки международных институтов, на которые опираются правительства, решая общие проблемы, а Америка почувствует себя менее зависимой от иностранных партнёров, чем когда-либо. В ответ на это Соединённые Штаты могут мутировать в супердержаву-изгоя.

Как и прошлый век, век двадцать первый будет проходить под знаменем Америки. Но если прошлый «американский век» основывался на либеральном видении роли США в мире, то эпоху будущего можно назвать рассветом нелиберального века Америки.

Отчуждённость Америки

Внешнеполитический курс Трампа, ставший известным миру под ярким лозунгом «Америка прежде всего», имеет глубокие корни в американской истории. До 1945 г. Соединённые Штаты определяли свои интересы довольно узко, понимая в качестве таковых главным образом деньги и физическую безопасность, и реализовывали их достаточно агрессивно, мало заботясь о последствиях для остального мира. Поддерживая либеральные ценности, такие как независимость и личная свобода, США, тем не менее, применяли их избирательно, причём как внутри страны, так и за её пределами. Они не заключали союзов, кроме того, что был заключён с Францией во время Войны за независимость. Их тарифы были одними из самых высоких в мире. Они избегали участия в международных институтах, хотя точно не являлись изоляционистской державой; на самом деле необузданная территориальная экспансия Соединённых Штатов вызывала зависть у самого Адольфа Гитлера. Но, несмотря на всё это, Америке всё-таки была свойственна некоторая отчуждённость.

Страна могла позволить себе реализовывать свои цели в одиночку, поскольку в отличие от других могущественных держав была самодостаточна. К 1880-м гг. США являлись самой богатой страной в мире, крупнейшим потребительским рынком, ведущим производителем и крупной энергетической державой, государством, обладающим огромными природными ресурсами и не обременённым какими-либо серьёзными угрозами. С учётом того, как много внимания уделялось преобразованиям внутри страны, Соединённые Штаты были мало заинтересованы в создании альянсов за рубежом.

Всё изменилось во время холодной войны, когда советские военные оккупировали обширные территории Евразии, а коммунизм привлёк сотни миллионов последователей по всему миру. К началу 1950-х гг. Москва обладала вдвое большей военной мощью, чем вся континентальная Западная Европа, а коммунисты владели 35 процентами мировых промышленных ресурсов. Америке нужны были сильные партнёры для сдерживания этих угроз, поэтому она финансировала альянсы, предоставляя десяткам стран гарантии безопасности и лёгкий доступ к американским рынкам.

Но когда холодная война осталась позади, понимание смысла глобального лидерства у США начало стремительно размываться, в результате страна стала со всё большим опасением относиться к связыванию себя какими-либо зарубежными обязательствами. В последующие десятилетия американские президенты часто вступали в должность, давая избирателям обещание сосредоточиться на проблемах внутри страны, а не за её пределами. И хотя такие заявления звучали, в постбиполярную эпоху мы увидели, что Вашингтон инициировал многочисленные военные интервенции (на Балканах, в Афганистане, Ираке, Ливии), продолжалось дальнейшее расширение возглавляемого США либерального порядка, свидетельством чего стало вступление Китая во ВТО, одновременно Европейский союз укреплялся, НАТО расширялась, а мировая экономика всё больше зависела от американских институтов.

Эта тенденция является одной из причин, почему многие представители американской элиты, которые приветствовали распространение либеральной гегемонии США, были шокированы избранием Трампа с его идейной платформой «Америка прежде всего».

И хотелось бы обвинить в нынешнем националистическом крене страны одного лишь Трампа, но в действительности поддержка американцами послевоенного либерального порядка была крайне шаткой на протяжении десятилетий.

Опросы показывают, что более 60% американцев хотят, чтобы Соединённые Штаты просто занимались собственным развитием. Когда исследователи спрашивают американцев, какими должны быть приоритеты США во внешней политике, немногие респонденты упоминают продвижение демократии, свободной торговли и прав человека – то есть основные пункты либеральной повестки. Вместо этого они указывают на предотвращение террористических атак, защиту рабочих мест и сокращение нелегальной иммиграции. Примерно половина опрошенных говорит, что не поддерживает отправку американских войск для защиты союзников, подвергающихся нападению, и почти 80% выступает за использование высоких тарифов для предотвращения потери рабочих мест из-за торговли. Так что нет сомнений, что подход Трампа не является отклонением; он закономерно вливается в идейное течение, которое в свою очередь всегда проходило через американскую политическую культуру.

Стареющий мир

В ближайшие годы поддержка американцами либерального порядка может ещё больше сократиться благодаря всё тем же демографическим и технологическим изменениям, которые укрепят экономическое и военное лидерство США и сделают страну менее зависимой от других.

Население большинства стран стареет, причём очень быстрыми темпами. К 2070 г. средний возраст населения Земли увеличится вдвое по сравнению с периодом столетней давности, с 20 до 40 лет, а доля людей в возрасте 65 лет и старше в мировом населении увеличится почти в четыре раза, с 5 до 19 процентов. На протяжении тысячелетий молодёжь значительно превосходила по численности пожилых людей. Но в 2018 году впервые в истории число людей старше 64 лет превысило число тех, кому ещё не исполнилось 6 лет.

Соединённые Штаты скоро станут единственной страной с крупным, растущим рынком. Среди двадцати крупнейших экономик мира только Австралия, Канада и США в течение следующих пятидесяти лет будут иметь растущее население в возрасте от 20 до 49 лет. Другие крупные экономики будут страдать в среднем от 16-процентного снижения в этой критически важной возрастной группе, причём большая часть демографического спада будет сосредоточена среди самых мощных экономических игроков в мире. Китай, например, потеряет 225 миллионов молодых рабочих и потребителей в возрасте от 20 до 49 лет, что составляет колоссальные 36 процентов от численности этой его возрастной группы сегодня. Население Японии в возрасте от 20 до 49 лет сократится на 42 процента, России – на 23 процента, Германии – на 17 процентов, Индии – будет расти до 2040 г., а затем быстро сократится. Тем временем молодое население Соединённых Штатов увеличится на 10 процентов. Американский рынок уже сейчас так же велик, как и рынок следующих за США пяти стран вместе взятых. Америка меньше зависит от внешней торговли и инвестиций, чем любая другая страна. По мере того, как другие крупные экономики будут сокращаться, Соединённые Штаты начнут играть ещё более важную роль в росте мировой экономики и ещё меньше зависеть от международной торговли.

Америка также будет меньше нуждаться и в верных союзниках за рубежом, потому что быстрое старение населения начнёт тормозить военную экспансию их могущественных противников.

К 2050 г. расходы России на пенсии и медицинское обслуживание пожилых людей увеличатся, достигнув 50 процентов ВВП страны, а Китая – увеличатся почти втрое, тогда как в США такие расходы увеличатся только на 35 процентов. Россия и Китай вскоре столкнутся с жёстким выбором – закупать оружие для своих военных или трости для своего растущего пожилого населения, и история говорит нам, что приоритет, вероятнее всего, будет отдан последнему, потому что внутренние социальные волнения им точно не нужны. Даже если Россия и Китай не сократят свои военные расходы, они будут добиваться модернизации вооружённых сил из-за быстрого старения своих войск. Расходы на военный персонал уже потребляют 46% российского военного бюджета (по сравнению с 25% американского) и, вероятно, превысят 50% в этом десятилетии, поскольку целая волна пожилых военнослужащих уходит в отставку и нуждается в пенсии. Расходы Китая на персонал официально названы в размере 31% от его военного бюджета, но независимые оценки предполагают, что они потребляют почти половину оборонных расходов Китая и в ближайшие годы будут расти.

Преимущество автоматизации

Быстрое старение населения во всём мире ускорит приближение экономического и военного превосходства Соединённых Штатов над своими мощными соперниками и будет сопровождаться ещё одной благоприятной тенденцией – ростом механизации производства. Машины становятся экспоненциально быстрее, меньше и дешевле. Ещё важнее то, что они развивают способность адаптироваться к новой информации – процесс, который иногда называют «машинным обучением», разновидностью искусственного интеллекта. В результате новые машины сочетают в себе вычислительные возможности компьютеров, грубую силу промышленных механизмов и некоторую долю интуиции, способность анализировать обстановку и проявлять сообразительность, которые ранее были привилегией человека. Благодаря этим инновациям почти половина рабочих мест в современной экономике может быть автоматизирована к 2030-м годам.

Как и глобальное старение, широкое внедрение умных машин сократит экономическую зависимость Соединённых Штатов от других стран. США уже пользуются значительным лидерством в отраслях, определяющих тенденцию автоматизации. Например, в Америке сосредоточено почти в пять раз больше компаний и экспертов по искусственному интеллекту, чем в Китае, который занимает второе место, а её доля на мировых рынках программного и аппаратного обеспечения для искусственного интеллекта в несколько раз больше, чем доля Китая. Американские компании способны усиливать технологическое лидерство, используя передовую автоматизацию, чтобы заменить растянувшиеся глобальные цепочки поставок вертикально интегрированными типами производств в Соединённых Штатах. Индустрия услуг последует этому же примеру, поскольку искусственный интеллект возьмёт на себя больший объём задач. Так, колл-центры уже переезжают из зарубежных стран в США. На протяжении десятилетий американцы гонялись за дешёвой рабочей силой и ресурсами за рубежом. Эти дни, похоже, сочтены, поскольку автоматизация позволяет больше полагаться на себя.

Появление умных машин также поможет Вашингтону сдерживать военные амбиции соперников. Вместо того, чтобы ждать, когда разразится кризис, Соединённые Штаты смогут разместить военные беспилотники и ракетные пусковые установки в зонах потенциальных конфликтов. Эти беспилотники и ракеты будут действовать как высокотехнологичные минные поля, способные уничтожить вражеские силы вторжения. Важно и то, что такие беспилотники трудно разрушаются и дёшево стоят. По цене одного авианосца, например, Соединенные Штаты могли бы купить 6500 беспилотных летательных аппаратов-невидимок XQ-58A или 8500 барражирующих крылатых ракет. Развёртывая такое вооружение, Соединённые Штаты смогут воспользоваться этой фундаментальной технологической асимметрией в военных целях: соперникам США, таким как Китай и Россия, для реализации своих региональных гегемонистских амбиций необходимо захватить и контролировать нужную территорию (Тайвань, Прибалтику), Соединённым Штатам же достаточно будет лишить их этого контроля, – задача, с которой блестяще справится система умных беспилотников и ракет.

Проседающий либеральный порядок

Старение и автоматизация, вероятно, сделают Соединённые Штаты сильнее, но они вряд ли поддержат проседающий либеральный порядок, во главе которого находилась и, несмотря ни на что, продолжает находиться Америка. В либеральных демократиях всего мира общественная поддержка этого порядка долгое время зиждилась на росте доходов рабочего класса, который, в свою очередь, в значительной степени являлся результатом роста численности населения и усовершенствования технологий по созданию рабочих мест. Послевоенный бэби-бум обеспечил экономике множество молодых работников и потребителей, а конвейер дал им стабильные рабочие места. Но сегодня население во всем демократическом мире стареет и сокращается, а машины безжалостно уничтожают эти рабочие места. Базовая социальная договорённость – «упорно трудись, поддерживай либеральную систему и будь уверен, что растущий экономический прилив поднимет все лодки» – потерпела крах. А образовавшийся вакуум заполняется национализмом и ксенофобией.

Перспективы более мрачные, чем многие думают. В течение следующих тридцати лет трудоспособное население демократических союзников Соединённых Штатов сократится в среднем на 12 процентов, что сделает устойчивый экономический рост практически невозможным. В то же время число представителей старшего поколения этих стран увеличится в среднем на 57 процентов, а средние государственные расходы на пенсии и здравоохранение, рассчитываемые как доля ВВП страны, удвоятся. Причём заимствовать средства для выхода из возникшего финансового хаоса эти государства не смогут, потому что ещё до того, как пандемия COVID-19 обрушила их бюджеты, они уже имели долги, равные в среднем 270 процентам ВВП. Вместо этого им придётся урезать пенсии, сокращать социальные расходы, предназначенные для молодых, повышать налоги или наращивать иммиграцию – всё это, вероятно, вызовет соответствующую политическую реакцию.

Быстрая автоматизация углубит экономические потрясения. История показывает, что технологические революции приводят к процветанию в долгосрочной перспективе, но на более коротком отрезке времени они вынуждают многих работать на низкооплачиваемых работах или вовсе страдать от безработицы – и такая «краткосрочная» перспектива может длиться несколько поколений. В течение первых семидесяти лет промышленной революции в Великобритании, с 1770 по 1840 г., средняя заработная плата оставалась на одном уровне, а уровень жизни снижался, даже при том, что рост производительности одного рабочего составлял почти 50 процентов. Выгоды от массовой механизации были монополизированы магнатами, чьи нормы прибыли удвоились. Сегодня во всём развитом мире машины снова уничтожают рабочие места быстрее, чем уволенные работники могут переучиться на новые специальности, заработная плата работников низкой и средней квалификации стагнирует, а миллионы людей – особенно мужчины без высшего образования – выпадают как звенья из цепи трудовой силы. Многие экономисты ожидают, что эти тенденции сохранятся в течение нескольких десятилетий, поскольку технологии, заменяющие рабочую силу, которые в настоящее время разрабатываются, такие как самоуправляемые автомобили, роботизированные магазины, склады и кухни, уже широко используются.

Вялый экономический рост, огромные долги, отсутствие роста заработной платы, хроническая безработица и резкое неравенство неизбежно порождают и подпитывают национализм и экстремизм. В 1930-е гг. экономические трудности заставили многих людей отказаться от демократии и международного сотрудничества и повернуться в сторону фашистских или коммунистических идей. Сегодня ультранационалисты доминируют во всем демократическом мире – и не только в молодых демократиях Восточной Европы. В Германии, например, правая националистическая партия «Альтернатива для Германии» в настоящее время занимает третье место по количеству мест в парламенте, а множащиеся случаи проникновения неонацистов в Вооружённые силы и полицию вызывают опасения. Задача Соединённых Штатов – возглавить либеральный мировой порядок – будет осложняться по мере того, как националисты будут набирать силу, повышая тарифы, закрывая границы и отказываясь от участия в международных институтах.

Сверхдержава-изгой

Столкнувшись с мечущимися из стороны в сторону союзниками, а также расколотым и погружённым в апатию обществом, Соединённые Штаты могут отклониться от своего курса в качестве лидера большой коалиции и начать действовать как сверхдержава-изгой. А именно: экономический и военный колосс, лишённый моральных обязательств, не изоляционистский, но и не интернационалистский по природе, агрессивный, хорошо вооружённый и ориентированный исключительно на себя. На самом деле Америка, похоже, уже сейчас движется в этом направлении. За время, что Трамп находится у власти, некоторые гарантии безопасности, традиционно предоставляемые США, начали выглядеть как рэкет под предлогом защиты, а сам президент открыто размышляет о том, что союзники должны оплачивать расходы по размещению американских войск на их территории и доплачивать бонус в размере 50 процентов. Администрация Трампа, вместо того чтобы проводить экономическое сотрудничество с третьими странами через Всемирную торговую организацию, принимает меры по осуществлению торговых сделок, используя односторонние тарифы. В существенной степени Трамп также совершил отход от цели продвижения демократии и девальвировал значимость дипломатии, утюжа Государственный департамент и делегируя всё большую ответственность Пентагону. Вооружённые силы также меняются. Всё чаще они оказываются направлены на наказание, а не на защиту. Администрация Трампа сократила штат американского военного персонала постоянной дислокации на территориях союзников, заменила его мобильными экспедиционными подразделениями, которые могут перемещаться по обе стороны океана, уничтожать цели, а затем без промедления возвращаться обратно за горизонт.

Многие критики Трампа осуждают эти изменения, называя их не только неразумными, но и как бы антиамериканскими по своей сути. Тем не менее сегодня подход Трампа привлекает многих американцев и, кажется, вполне отвечает их видению роли Соединённых Штатов в мире.

Если эти условия сохранятся, то лучшим сценарием для утверждения американского лидерства может стать тот, при котором Вашингтон примет более националистическую версию либерального интернационализма.

США могли бы сохранять союзников, но заставлять их платить за защиту больше. Могли бы заключать торговые соглашения, но только с теми странами, которые принимают американские нормативные стандарты. Могли бы участвовать в международных институтах, но в случае несоблюдения своих интересов угрожать покинуть их. Могли бы продвигать демократию и права человека, но главным образом для дестабилизации своих геополитических противников.

Кроме того, Соединённые Штаты имеют право вообще отказаться от идеи поддержания мирового порядка. Вместо того, чтобы пытаться поддержать более слабые страны, следуя международным правилам и опираясь на соответствующие институты, США могут использовать все инструменты своего принудительного арсенала (тарифы, санкции, визовые ограничения, кибершпионаж и удары беспилотников), чтобы максимизировать выгоды от взаимодействия как с союзниками, так и с противниками. Прочного партнёрства, основанного на общих ценностях, больше не останется – будут только сделки. Американские лидеры станут судить о других странах не по их готовности оказать помощь в решении глобальных проблем или по тому, являются они демократиями или автократиями, а только по тому, насколько они способны создавать для американцев рабочие места или противостоять стоящим перед США угрозам. Большинство стран, если их оценивать по этим критериям, не вошли бы в зону интересов Америки.

Американская торговля может постепенно переместиться в Западное полушарие и особенно в Северную Америку, на которую уже приходится треть всей американской торговли и треть мирового ВВП. В то время как другие регионы сталкиваются с трудностями, связанными со старением населения и ростом автоматизации, Северная Америка является единственной частью мира, обладающей всеми необходимыми компонентами для устойчивого экономического роста: огромным и растущим рынком богатых потребителей, изобилием сырья, сочетанием высококвалифицированной и дешевой рабочей силы, наличием передовых технологий и мирного развития отношений между региональными игроками.

Стратегические союзы США при этом всё еще могут существовать на бумаге, но большинство из них будут фиктивны. Вашингтон сохранит только две группы постоянных партнёров. В первую группу войдут Австралия, Канада, Япония и Великобритания. Расположение этих стран, покрывающее весь мир, имеет стратегическую важность, а их военные и разведывательные службы уже интегрированы с американскими. Кроме того, все они, кроме Японии, могут похвастаться растущим населением трудоспособного возраста, в отличие от большинства других союзников, и, таким образом, имеют потенциальную налоговую базу для участия в американских миссиях. Вторая группа союзников включит балтийские государства, арабские монархии Персидского залива и Тайвань, – страны, которые имеют общие границы с противниками США или находятся в непосредственной близости от них. Соединённые Штаты будут продолжать вооружать этих партнёров, но в их планы больше не будет входить их защита. Вместо этого Вашингтон смог использовать бы их в качестве буферов для сдерживания китайской, иранской и российской экспансии без прямого вмешательства.

За рамками этих партнёрств все альянсы и отношения Вашингтона, включая НАТО и его связи с давними союзниками, такими как Южная Корея, будут являться предметом переговоров. США больше не станут добиваться участия стран в многосторонних альянсах. Вместо этого сами эти государства должны будут вступать с Соединёнными Штатами в двусторонние переговоры, прося защиты и доступ к их рынкам. А странам, которым нечего предложить Америке, придётся или искать себе новых партнёров или заботиться о себе самостоятельно.

Но что произойдёт с миром, если Соединённые Штаты полностью примут такое видение «Америки прежде всего»? Некоторые аналитики рисуют поистине катастрофические картины. Роберт Каган предвидит возвращение к деспотизму, протекционизму и конфликтам 1930-х гг., – тогда Китай и Россия обретут роли имперской Японии и нацистской Германии. Питер Зейхан предсказывает разворачивание ожесточённой борьбы интересов в области безопасности и ресурсов, когда Россия вторгается на территории своих соседей, а Восточная Азия погружается в войну за морские территории.

Эти прогнозы могут казаться слишком радикальными, но отражают одну важную истину: послевоенный порядок, сколь бы несовершенен и неполноценен он ни был, во многом способствовал самому мирному и процветающему периоду в истории человечества, и его отсутствие определённо сделало бы мир более опасным местом.

Благодаря американоцентричному мировому порядку на протяжении десятилетий большинству стран не приходилось бороться за доступ на рынки, охранять свою инфраструктуру поставок или даже как-то серьёзно защищать границы. Военно-морской флот США сохранил международные водные пути открытыми, американский рынок обеспечил надёжный потребительский спрос и капитал для десятков стран, а гарантии безопасности, предоставленные Америкой, охватили почти семьдесят стран. Такие гарантии пошли на пользу всем: не только союзникам и партнёрам Вашингтона, но и его противникам. Эти обязательства Соединённых Штатов сделали возможным нейтрализацию Германии и Японии, главных региональных соперников России и Китая соответственно. Москва и Пекин, в свою очередь, могли сосредоточиться на налаживании связей с остальным миром, а не на борьбе со своими историческими врагами. Без покровительства и защиты США обоим государствам пришлось бы вернуться к делу обеспечения своей безопасности и своих экономических линий жизнеобеспечения.

Такой мир стал бы свидетелем возвращения меркантилистского поведения великих держав и новых форм империализма. Могущественные страны вновь попытались бы уменьшить свою экономическую незащищённость путём создания исключительных экономических зон, где их компании могли бы пользоваться дешёвым и безопасным доступом к сырью и крупным потребительским рынкам. Сегодня Китай уже начинает делать это с помощью своей инициативы «Пояс и путь», сети инфраструктурных проектов по всему миру; своей политики «Сделано в Китае – 2025», направленной на стимулирование внутреннего производства и потребления; и своих попыток создать закрытый, жёстко контролируемый интернет.

Если Соединённые Штаты последуют этому примеру, другие государства окажутся перед необходимостью присоединиться либо к американскому, либо к китайскому блоку или же создать свои собственные. Франция может попытаться восстановить власть над своими бывшими африканскими колониями. Россия – активизировать усилия по объединению бывших советских республик в региональный торговый союз. Германии всё чаще должна будет выводить фокус своего внимания за пределы сокращающегося населения Европы в поисках рынков для экспорта – ей также придётся развивать и военный потенциал, чтобы обеспечить эти новые обширные рынки и линии поставок.

По мере обострения конкуренции великих держав за экономические блага система глобального управления будет разрушаться. ООН в результате начала какого-либо геополитического конфликта может оказаться парализованной, как это было во времена холодной войны. НАТО после перехода США к расчётливой политике жёсткого отбора союзников может распасться. А разрушение системы американского «зонтика безопасности» над Европой будет означать конец и самого Европейского союза, который уже страдает от глубоких разногласий. Те немногие соглашения в области контроля над вооружениями, которые по сей день остаются в силе, могут быть преданы забвению по мере роста милитаризации государств. Усилия по борьбе с транснациональными проблемами – такими, как изменение климата, финансовые кризисы или пандемии – будут имитировать хаотичную реакцию мира на пандемию COVID-19, когда страны принялись накапливать запасы, Всемирная организация здравоохранения слала воспроизводить ложные данные, предоставленные Китайским правительством, а Соединённые Штаты полностью погрузились в себя.

Возникший в результате беспорядок поставил бы под угрозу существование некоторых государств. За период с 1945 г. количество стран в мире утроилось – с 46 до почти 200. Большинство из новых государств, однако, слабы и испытывают дефицит источников энергии, ресурсов, продовольствия, внутренних рынков, передовых технологий, военной мощи или безопасности границ. Согласно исследованиям политолога Арджуна Чоудхури, две трети всех стран мира сегодня не могут обеспечить своих граждан базовыми благами без международной помощи. Проще говоря, большинство государств планеты критически зависят от послевоенного порядка, который предоставил им исторически беспрецедентный доступ к международной помощи, рынкам, судоходству и защите. Без такой поддержки некоторые страны потерпели бы крах или были бы завоеваны. Нестабильные, зависящие от внешней помощи государства – Афганистан, Гаити и Либерия – лишь некоторые из наиболее очевидных примеров стран группы повышенного риска. Менее очевидные из них – развитые, но зависящие от торговли страны – Саудовская Аравия, Сингапур и Южная Корея, чьи экономические системы будут вынуждены бороться за функционирование в мире закрытых рынков и милитаризованных морских путей.

Путь вперёд

Но не будем забывать, что ни один из этих мрачных сценариев всё же не является неизбежным. А в долгосрочной перспективе тренды на старение населения и автоматизацию могут привести мир к самому мирному и процветающему состоянию, в котором он когда-либо находился. В конечном счёте, более молодые поколения, как правило, менее воинственны, чем их предшественники, и технологические революции обычно повышают производительность труда и освобождают рабочий класс от пут тяжёлой работы.

Но спокойным и тихим путь к этому более зрелому и более автоматизированному миру точно не будет. Чтобы удержать нынешний либеральный порядок, Соединённым Штатам нужно широко взглянуть на собственные интересы. Им стоит подчинить своё стремление к национальному богатству и мощи общей цели поддержания международного порядка. Они также должны перераспределять богатство внутри страны, чтобы сохранять политическую поддержку своего либерального лидерства за рубежом.

По мере того, как мир будет всё глубже входить в эпоху демографических и технологических потрясений, следовать по этому пути будет всё труднее. В результате остаётся мало оснований для надежды на то, что Соединённые Штаты будут бескорыстно защищать своих партнёров, патрулировать морские пути или продвигать демократию и свободную торговлю, не требуя ничего взамен.

Элементы национализма заняли уверенные позиции в умонастроениях американских граждан, и в обозримом будущем они будут оказывать серьёзное влияние на развитие событий.

Это не аномалия, порождённая администрацией Трампа, а скорее наоборот – глубоко укоренившаяся тенденция, которая угрожает возрождением старого подхода к американской внешней политике – подхода, господствовавшего в течение самых мрачных десятилетий прошлого века.

Самые светлые надежды на будущее либерального мирового порядка состоят в том, что следующие американские администрации найдут способы направить растущие националистические импульсы в русло интернационализма. Иногда зарубежные либеральные кампании, инициируемые Соединёнными Штатами, проводились ими по эгоистическим соображениям. США, например, выступали против европейского колониализма в том числе для того, чтобы открыть рынки для американских производителей, но наряду с этим они также взращивали и защищали сообщество капиталистических демократий, чтобы сокрушить коммунизм и установить своё глобальное господство. Эти кампании получили общественную поддержку, потому что они связывали либеральные идеалы Америки с её жизненно важными интересами. Подобный подход может сработать и сегодня.

Американцы, возможно, не хотят сражаться и умирать, защищая своих дальних союзников, но действительно хотят помешать авторитарным державам, Китаю и России, стать региональными гегемонами. Таким образом, Соединённые Штаты могли бы заменить некоторые из своих наиболее уязвимых баз на союзных территориях разветвлёнными сетями ракетных пусковых установок и беспилотников, тем самым сдерживая китайскую и российскую экспансию и одновременно сокращая число американских граждан на линии соприкосновения.

Американцы также готовы твердо выступить за защиту американских рабочих и предприятий. Хотя общественность США выступает против заключения торговых сделок, стимулирующих аутсорсинг, существует сильная поддержка соглашений, которые создают равные условия для американских компаний. Поэтому Соединённые Штаты могли бы использовать своё огромное экономическое влияние, чтобы заставить торговых партнёров принять американские стандарты в области труда, окружающей среды и защиты интеллектуальной собственности.

И хотя американцы без особого энтузиазма относятся к идее продвижения демократии за рубежом, они готовы сотрудничать с союзниками, чтобы защитить свои институты от иностранного вмешательства.

Также американцы могли бы создать коалицию демократий для координации коллективных санкций против иностранных держав, которые вмешиваются в демократические выборы. Такая коалиция могла бы превратиться в либеральный блок, исключающий государства, которые не уважают принципы открытой торговли, свободы слова и свободы судоходства.

По сравнению с классической концепцией американского лидерства в рамках либерального миропорядка, эта – более националистическая версия роли США – может показаться блёклой и не вдохновляющей. Но это было бы более реалистично и в конечном счёте – более эффективно для поддержания свободного мира в период беспрецедентных демографических и технологических изменений.

Перевод: Елизавета Демченко

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №6 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 ноября 2020 > № 3564084 Майкл Бекли

Всё-таки Трамп?

почему у действующего президента США больше шансов

Владимир Винников

Как принято в американских политических реалиях конца ХХ – начала XXI века, главных претендентов на высший политический пост в стране двое: действующий «хозяин» Белого дома 74-летний республиканец Дональд Трамп и бывший в 2009-2017 годах вице-президентом у Барака Обамы 77-летний демократ Джозеф Байден. Но это, пожалуй, единственное, что осталось неизменным по сравнению с предыдущими выборами на протяжении последних ста лет. Предвыборную шоу-кампанию кандидатов на «праймериз» уничтожил COVID-19, та же зараза привела к тому, что почти треть американского электората (более 60 млн. человек) проголосовала по почте. И, пожалуй, самое показательное: никогда раньше кандидаты не строили свою риторику на алармистском тезисе о том, что избрание оппонента станет «апокалипсисом сегодня», непоправимой катастрофой для страны.

Многие эксперты полагают, что ни Трамп, ни Байден не согласятся признать себя проигравшими оппоненту, а потому дело может дойти чуть ли не до гражданской войны между «красными» и «синими». Мол, прежние и вообще никакие «правила игры» внутри американского общества и внутри американского истеблишмента больше не действуют, а общая ситуация в США сегодня чересчур похожа на Советский Союз накануне ГКЧП. Подобные сравнения неизбежны и отчасти справедливы – у «сверхдержавных» систем конца ХХ – начала XXI столетия, по факту построенных на одной и той же культурно-технологической базе, очень много общего. Но между ними есть и существенные различия, которые уже неоднократно отмечались. Пожалуй, самое главное из таких различий – отсутствие для США реальной, «рабочей» альтернативной цивилизационной «матрицы», которой для СССР 29 лет назад стала либеральная «матрица» в лице тех же Соединённых Штатов и их союзников по «коллективному Западу».

В США сегодня спорят два извода одной либеральной «матрицы», которые можно назвать «глобалистским» (это Трамп с его лозунгом Make America Great Again!) и «мондиалистским» (это Байден и стоящее за ним «глубинное государство», пресловутый Deep State). Первые видят Соединённые Штаты «сияющим градом на холме» для остального мира, вторые – полицейским и арбитром, устанавливающим свой порядок на всей планете. До недавнего времени два этих взгляда удавалось совмещать так, чтобы они не противоречили друг другу. С 2016 года такое совмещение «два в одном» оказалось невозможным. Собственно, здесь и ранее были проблемы – вспомним хотя бы жесточайшее соперничество республиканца Джорджа Буша-младшего с демократом Альбертом Гором на президентских выборах 2000 года.

Тогда формально победителя определил ручной пересчёт избирательных бюллетеней в штате Флорида, губернатором которого был… Джеб Буш, брат Джорджа. Не формально же, но по факту консенсус восстановили благодаря знаменитым терактам 11 сентября 2001 года, в результате которых противоречия внутри политической системы США между «глобалистами» (их с подачи Андрея Девятова часто, хотя неточно, именуют «группой Рокфеллера») и «мондиалистами» (соответственно «группой Ротшильда») были сняты спецслужбами и армией. Те же «силовики» вдобавок взялись обеспечить дополнительные финансовые доходы, установив полный контроль над главными источниками наркотиков (Афганистан, Колумбия) и нефти (Ближний Восток от Ирака до Ливии, Россия, Венесуэла, Нигерия и так далее). Разумеется, за свою долю в сделке.

И всё это в целом с 2001 года достаточно эффективно работало, даже с учётом «фактора Путина» в РФ и «фактора Чавеса» в Венесуэле. Но, как уже не раз отмечалось, всё изменилось осенью 2015 года, когда началась антитеррористическая операция российских ВКС в Сирии. «Система 9/11» не была сломана, но перестала выглядеть надёжной, особенно в перспективе. Так что можно признать: к избранию Трампа в 2016 году действительно были причастны русские. Только не хакеры, а «калибры». И в данном отношении за четыре прошедших года если что-то изменилось, то далеко не в лучшую для американцев сторону.

Да, арсеналы России пополнились «авангардами», «кинжалами», «посейдонами» и другими системами вооружений, аналогов и средств защиты от которых у стран «коллективного Запада» в настоящее время нет. Но главное даже не это. Главное – системный кризис глобального рынка и смена технологических укладов производства/потребления требуют от США очень сложного и резкого поворота, в который эта махина с её гигантской инерцией, похоже, не вписывается. У неё нет нужных для такого манёвра пространства, времени и ресурсов. Сам выбор между Трампом и Байденом – свидетельство данного факта. Не потому, что им полтора с лишним века на двоих. А потому, что это битва вчерашнего дня с позавчерашним: ничего нового ни тот, ни другой, ни соответственно стоящие за ними силы не предлагают. Но других политиков у современной Америки нет.

Переходя от этой общей картины к предвыборной конкретике осени 2020 года, необходимо отметить следующие объективные факты, о которых говорят мало или не говорят вообще.

Прежде всего, частота упоминаний имени кандидата в американском и мировом медиапространстве. В президентской кампании 2016 года это был единственный показатель, по которому Дональд Трамп неизменно и уверенно опережал Хиллари Клинтон. Сегодня его преимущество перед Джозефом Байденом в данном отношении ещё более выражено. И пусть даже все подконтрольные «глубинному государству» СМИ (а таковые в современных США занимают более 80% национального информационного рынка) упоминают Трампа исключительно в негативной коннотации, любое такое упоминание, как известно, всё равно является рекламой, тем более что собственной позитивной программы у Байдена не просматривается, кандидат от Демпартии просто позиционирует себя в качестве «анти-Трампа». Достаточно ли этого для победы?

Ситуация на фондовом рынке. Несмотря на все потрясения, в том числе связанные с COVID-19, весенний обвал ведущих биржевых индексов в США был остановлен, в настоящее время индекс Dow Jones составляет около 26500 пунктов, 88% от зафиксированного 12 февраля исторического рекорда и более чем на 42,5% выше минимума 20 марта. Понятно, что такой результат был достигнут за счёт гигантских финансовых вливаний, но если бы «большой бизнес», в том числе финансовый, в целом был заинтересован в безусловном поражении Трампа, ситуация в настоящее время выглядела бы совсем иначе.

Более того, в III квартале текущего года официальная статистика показала рост американского ВВП «год к году» на 33,1%, тогда как во II квартале он обвалился на 32,9%. С учётом падения I квартала на 5% и начала «второй волны» коронавирусной инфекции это восстановление трудно назвать устойчивым и говорить о выходе США из кризиса. Но социально-экономической катастрофы в этой стране вопреки общим ожиданиям и многочисленным прогнозам пока не произошло. О том же свидетельствуют и данные занятости: на 24 октября американцев, получающих пособия по безработице, стало меньше на 8 млн. человек, при этом среднее число первичных заявок на получение пособия за предыдущие четыре недели впервые зафиксировано на уровне ниже 800 тысяч.

В связи с этим стоит отметить беспрецедентные меры финансовой помощи населению, а также малому и среднему бизнесу, предпринятые администрацией Трампа при поддержке Конгресса. Общая «цена вопроса» по всем программам составила более 2 трлн. долларов, и в том, что в настоящее время они заморожены, республиканцы обвиняют как раз демократов, партию Байдена, которые настаивали на обязательном расширении предложенного Белым домом пакета помощи с 1,8 до 2,2 трлн. долларов, при этом не отказываясь на федеральном и местном уровнях от поддержки разрушительных ВLM-протестов. В результате около 80 млн. американцев не получили вообще ничего, и это может повлиять на их, как принято говорить, электоральные предпочтения. На этом фоне рекордный дефицит федерального бюджета за 2019/2020 финансовый год в 3,1 трлн. долларов – скорее плюс, чем минус действующему 45-му президенту США.

Данные соцопросов последних предвыборных дней свидетельствуют о быстром сокращении Трампом своего отставания от Байдена. Та же самая картина наблюдалась и в 2016 году. И обработанные результаты голосования по почте пока не дают «запланированного» перевеса «сонному Джо».

Наконец, общая сумма расходов на национальную оборону США в 2020/2021 финансовом году по сравнению с предыдущим увеличится минимум на 2,2 млрд. долларов – до 740,5 млрд. долларов, из которых Пентагон получит 705,4 млрд. Не забыты и другие силовые структуры: ФБР, национальная гвардия, финансовая полиция и так далее. А про экспресс-утверждение в состав Верховного суда США республиканки и сторонницы Трампа Эми Барретт всё уже сказано: Трамп продавил это решение, не обращая внимания ни на какие протесты и угрозы, – сдаваться и отказываться от своего второго президентского срока он явно не собирается.

Исходя из вышеизложенного основным и наиболее вероятным сценарием предстоящих президентских выборов следует считать победу Трампа, а не Байдена. Хотя вряд ли эта победа будет официально признана и утверждена в ближайшие после 3 ноября дни и даже недели. Но вряд ли такой период политической неопределённости затянется на чересчур длительное время, тем более с выходом на дату 20 января 2021 года, когда официально закончатся президентские полномочия «Большого Дональда», его вице-президента Майкла Пенса и прежнего состава Палаты представителей Конгресса США.

Не будем забывать, что одновременно с главой государства американцы избирают ещё и всех конгрессменов (435 мест), больше трети сенаторов (33 места + 2 выбывших), в 13 штатах и территориях избираются губернаторы и так далее. Все эти выборы и даже значимое большинство из них не могут «зависнуть», оставаясь нелегитимными даже в случае «бодания» республиканского и демократического кандидатов на президентском уровне. Что-что, а «кризис централизма», как в Советском Союзе после «августовского путча ГКЧП» в 1991 году с образованием «вакуума власти» Соединённым Штатам образца 2020 года точно не грозит.

Вряд ли конфликтующие стороны в нынешних условиях, несмотря на любые громкие заявления по этому поводу, готовы пойти на полный слом действующей политической системы в целом. Оказавшись перед такой перспективой, они с высочайшей вероятностью всё-таки выберут путь не «новой гражданской войны», а поиска соглашений и компромиссов. Вопрос только в том, за чей счёт и как? В 2000-2001 годах это было сделано за счёт ресурсов исламского мира. Сегодня выбор куда менее определён и куда более рискован: Россия («вариант Обамы» – правда, опыт санкций с 2008 года, союз с КНР и в меньшей мере, но всё-таки сугубо военные аспекты делают такой выбор более чем проблематичным), Китай («вариант Трампа», но почти полтора миллиарда населения, ядерная составляющая и опять же союз с РФ) или Евросоюз после «брекзита» (читай: Германия и Франция). Великобритания с её Содружеством наций и Япония из этого списка потенциальных «целей» по разным причинам выпадают.

Конечно, можно допустить и нетрадиционный для Америки вариант компромисса, без внешней жертвы, за счёт внутренних интересов и ресурсов, но это сродни переводу «товарища волка» на вегетарианскую диету. Это вариант «медленной» гражданской войны, в которой победители вообще не предполагаются – только побеждённые. Это будет игра с отрицательной суммой, и все участники нынешнего внутриполитического конфликта в США данное обстоятельство наверняка прекрасно понимают. Но силы инерции там, стоит повторить ещё раз, чрезвычайно велики. И пока они, образно говоря, работают против «ужасного конца» Америки, в пользу «бесконечного ужаса» в ней. Та самая логика обстоятельств, которая почти всегда оказывается сильнее логики намерений.

Грузооборот Маньчжурии с Россией за 9 месяцев вырос на 20,1%

За девять месяцев 2020 года объем экспортных и импортных перевозок Маньчжурии с Россией составил 1,37 млрд юаней ($2048 млн), увеличившись на 20,1% в годовом выражении. Особенно интенсивно внешняя торговля восстанавливалась, начиная с лета. Об этом сообщает Manzhouli Daily со ссылкой на данные Маньчжурской таможни.

При этом общий внешнеторговый оборот Маньчжурии за этот же период составил 10,25 млрд юаней ($1,532 млрд) — 13,3% от объема внешней торговли всего автономного района Внутренняя Монголия. При этом темпы роста внешней торговли Маньчжурии были на 1,5 п.п. выше, чем в регионе в целом.

Объем экспорта Маньчжурии составил 1,48 млрд юаней ($221,2 млн), что на 19,7% больше, чем за три квартала прошлого года. Импорт Маньчжурии упал на 8,3% и составил 8,78 млрд юаней ($1,312 млрд).

Предприятия Маньчжурии продолжили осваивать новые рынки, что также говорит о стабилизации и восстановлении внешней торговли. Особенно продуктивным месяцем оказался сентябрь, когда внешняя торговля Маньчжурии со странами АСЕАН, Японией, Южной Кореей увеличилась в 2,9, 1,5 и 4,4 раза соответственно.

Чжан Фую, директор таможни аэропорта Маньчжурия, заявил: «Хотя эпидемия оказала определенное негативное влияние на работу внешнеторговых предприятий, развитие бондовой зоны привело к росту внешней торговли вопреки тенденции».

За первые три квартала объем внешней торговли комплексной бондовой зоны Маньчжурии составил 770 млн юаней ($114,92 млн), увеличившись в 5 раз в годовом выражении.

Железнодорожный переход Маньчжурия – Забайкальск работает без сбоев в обычном режиме. А вот нагрузка на МАПП «Забайкальск» значительно снизилась из-за пандемии.

Вылов пелагических видов рыб в два раза превысил показатели прошлого года

По данным ФГБУ ЦСМС, общий вылов сардины иваси, скумбрии и сайры российскими пользователями по состоянию на 1 ноября составил 295,05 тыс. тонн, что на 148,12 тыс. тонн превышает уровень 2019 года (200,81%).

В исключительной экономической зоне (ИЭЗ) России вылов составляет 279,78 тыс. тонн (+134,94 тыс. тонн или 193,16% от уровня 2019 года), в открытом море добыто 2,9 тыс. тонн, в ИЭЗ Японии – 12,4 тыс. тонн.

Основную долю вылова составляет сардина иваси – 265,42 тыс. тонн (+142,5 тыс. тонн), вылов скумбрии – 29,22 тыс. тонн (+7,43 тыс. тонн). Вылов сайры – 406,29 тонн (-1,8 тыс. тонн, или 18,32% от уровня 2019 года).

В период с 26 октября по 1 ноября 2020 года промысел пелагических видов рыб осуществляли 50 добывающих судов рыбопромыслового флота Российской Федерации, все в ИЭЗ России.

Источник: Объединенная пресс-служба Росрыболовства

«Водородная гонка» становится неизбежной

России придется заниматься вопросами масштабирования и удешевления производства водорода, иначе ведущие компании РФ по экспорту энергоносителей рискуют отстать в технологическом плане от зарубежных конкурентов.

В кабмине РФ утвердили план развития водородной энергетики на ближайшие четыре года. По словам премьер-министра России Михаила Мишустина, планируется поддержать пилотные проекты по созданию газовых турбин и железнодорожного транспорта на метано-водородном топливе, а также установок по производству водорода без выбросов углекислого газа. План подразумевает привлечение крупных компаний («Газпрома» и «Ростатома») для оценки, развития, мониторинга и создания опытных полигонов по производству и использованию водорода в энергетике, транспорте, промышленности.

В 2021 году в России планируется принять концепцию развития водородной энергетики, создать проектный офис и межведомственную рабочую группу. В документе не говорится о том, что страна должна сфокусироваться на производстве только одного типа водорода. Однако в заявлении Мишустина звучала фраза именно о «метано-водородном топливе», а также о «производстве водорода без выбросов углекислого газа». Это позволяет предположить, что речь идет о стимулировании производства именно «голубого водорода» — производимого из метана, но, в отличие от «серого водорода», с обязательным улавливанием и хранением СО2. Впрочем, в плане развития водородной энергетики до 2024 года неоднократно упоминается о привлечении к работе «Росатома». Это значит, что в России могут стимулировать и производство «желтого» водорода (использование электролиза воды с помощью атомной энергии). Такой способ производства во многом совпадает с созданием «зеленого» водорода, где при том же электролизе используется не ядерная энергия, а ВИЭ.

Разработка и масштабирование любого из этих типов производств водорода, очевидно, актуальны для России только при наличии серьезного спроса. Однако в стране его пока нет.

Как отметил в беседе с «НиК» доктор технических наук, профессор, главный научный сотрудник Объединенного института высоких температур РАН Олег Попель, о целесообразности создания инфраструктуры для использования водорода в РФ пока говорить рано в силу ряда технических причин.

«Сегодня водород в России — это промышленный газ, который создается и используется, как правило, на месте промышленных производств аммиака, метанола, при нефтепереработке и т. п. Поскольку ВИЭ в России, в отличие от стран ЕС, находятся пока на начальном пути развития, создание крупномасштабной водородной энергетики, как составной части энергетики РФ, пока что представляется не очень актуальным.

Можно упомянуть разве что некоторые отечественные разработки по использованию водорода на АЭС как накопителя энергии. Есть и проблема по импортозамещению в области электролизного оборудования, используемого на крупных энергетических объектах в РФ. Массовое использование водорода могло бы простимулировать совершенствование и производство таких электролизных устройств в стране», — делится мнением доктор технических наук.

Олег Попель уверен, что России, учитывая высокую инерционность энергетики, при которой новые технологии пробиваются на рынок десятилетиями, необходимо отслеживать все новые тренды мировой энергетики и не жалеть средств на НИОКРы в области водородной энергетики. В противном случае в будущем РФ рискует оказаться в технологической зависимости от ведущих зарубежных стран. Дать толчок для внутреннего спроса на водород в России могут несколько специальных отраслей.

«Во-первых, это малая и автономная энергетика (энергопитание различных автономных объектов, беспилотных аппаратов на топливных элементах, носимых средств связи, навигации и т. п.), где стоимость оборудования менее важна, чем надежность и эффективность энергоснабжения потребителей. Во-вторых, надо обратить внимание на энергетическую утилизацию водородсодержащих сбросных газов некоторых промпредприятий, например, по производству хлора. Такая утилизация могла бы стать стартовым рынком для компаний, работающих в области топливных элементов различных типов. В РФ производится около 700 тыс. т хлора, что означает также создание почти 500 тыс. куб. м водорода (около половины всего объема потребления отечественной промышленности!), которые сегодня практически полностью бесполезно сжигаются в атмосфере», — резюмирует научный сотрудник Объединенного института высоких температур РАН.

С одной стороны, в России открываются большие перспективы именно перед «голубым» водородом (в правительстве говорят о газовых турбинах на метано-водородном топливе). С другой стороны, еще в 2018 году «Росатом» выпустил доклад, где говорилось, что в составе АО «Концерн Росэнергоатом» есть 10 АЭС, на которых работают электролизные установки для производства водорода (пока что — для собственных нужд). Благодаря этому, как говорится в докладе, уровень готовности технологий позволяет «Росатому» в короткие сроки нарастить производство «желтого» водорода.

Впрочем, если говорить о внутреннем рынке РФ, то столкновение интересов поставщиков ядерной энергии и газа, как отмечает глава Фонда энергетического развития Сергей Пикин, маловероятно. А вот если говорить о внешних рынках, то там ситуация другая.

«Если Россия и наладит производство водорода, то это будут товары экспортного рынка. На начальных этапах „места“ хватит всем — и „голубому“, и „желтому“ водороду.

Но со временем в российском экспорте больше шансов, по моему мнению, будет больше все же у „Росатома“, чем у компаний, занимающихся добычей и продажей газа. Важнейшим рынком для России, если она наладит производство водорода, станет Европа, у которой в стратегии прописано, что приоритет должен отдаваться именно водороду, производимому с помощью электролизеров», — сообщает он.

«Росатом» — это, как отмечает Сергей Пикин, вообще один из главных инициаторов в РФ по работе с водородом. Более того, его дочка «Ветро ОГК» занимается ветроэнергетикой, которая в будущем может использоваться для создания «зеленого» водорода. Этим сейчас все активнее занимаются в других странах. Ведущие нефтегазовые гиганты в данный момент с большим энтузиазмом развивают проекты по ВИЭ, которые можно будет использовать в том числе и для производства водорода.

«Посмотрите, к примеру, на Австралию, которая построила большую агломерацию ВИЭ, увеличив объемы производства такой энергии до примерно 25 ГВт, из которых 23 ГВт используется для создания зеленого водорода, идущего на экспорт. При этом многое будет упираться в цену. Если европейцы будут готовы платить за водород, который использует ядерную или ВИЭ энергию, тогда „голубой“ водород и производящие его газовые компании РФ окажутся в сложной ситуации с точки зрения конкуренции. Вопрос в том, смогут ли страны ЕС в будущем покупать более дорогой товар ради соблюдения экологических норм», — рассуждает эксперт.

В Евросоюзе, похоже, готовы доплачивать за максимальную экологичность водорода. Чего только стоит стратегия Еврокомиссии, согласно которой к 2024 году хотят установить в ЕС минимум 6 ГВт электролизеров, производящих за счет ВИЭ до 1 млн т «зеленого» водорода, а к 2030 году — не менее 40 ГВт электролизеров. На эти задачи, по данным ЕК, может уйти около €24-42 млрд. Другой вопрос, что это инфраструктура, основанная на ВИЭ, т. е. не нуждающаяся в постоянном импорте сырья из России или других стран. Выходит, если к 2024 году Россия хочет нарастить (по планам Минэнерго) экспорт водорода до 0,2 млн т, а к 2035 году — до 2 млн т, заняв до 16% мирового рынка водорода, ей придется предложить очень привлекательную цену для Европы, причем экспорт такого энергоносителя должен начаться еще до того, как ЕС полностью самостоятельно насытит свой рынок водородом.

В этом случае у «Газпрома» больше преимуществ, чем у «Росатома». Российский газовый холдинг мог бы использовать свои трубопроводы для смешивания водорода с газом и последующей доставкой энергоносителей на рынок ЕС. В июле этого года начальник отдела департамента перспективного развития «Газпрома» Константин Романов заявлял, что в старые трубы можно добавить до 20% водорода, а в газопроводы типа «Северного потока» — до 70%. А вот «Росатому» или даже НОВАТЭКу (который хоть и не фигурирует в «дорожной карте» кабмина РФ, неоднократно выражал желание заниматься этим вопросом) доставку энергоносителей придется выполнять морским путем. При этом перед российскими компаниями открывается перспектива серьезной конкуренции с корпорациями из других стран.

«В настоящее время национальные программы по развитию водородной энергетики имеют крупнейшие экономики мира. Саудовская Аравия и Австралия уже поставили водород в Японию для выработки электроэнергии. Главными игроками по производству водорода являются следующие компании: Praxair (США) Air Liquide (Франция) BOC Group (Великобритания) Iwatani International (производит 40% водорода в Японии) Linde (Германия). Нефтегазовые компании, которые имеют проекты по выработке водорода: ВР, Royal Dutch Shell, Chevron, Statoil», — перечисляет потенциальных конкурентов РФ руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев.

Из-за хаоса на углеводородных рынках, который спровоцировал COVID-19, ведущие нефтегазовые гиганты в мире начали радикально менять свою стратегию. BP и Shell объявили о намерении стать углеродно нейтральными компаниями к 2050 году. Total заявила о схожей политике в отношении своих европейских подразделений. Разумеется, производство водорода для этих корпораций уже сейчас играет важную роль. К примеру, Shell опубликовала план крупнейшего в ЕС проекта по производству «зеленого» водорода в Северном море с использованием офшорных ветровых электростанций. Австралийская Global Energy Ventures Н2 (GEV) уже представила проект судна для перевозки 2000 т сжатого водорода.

«Газпром» и «Росатом» отстают от этого тренда. Инициатива российского правительства, безусловно, актуальна, но нефтегазовые гиганты Запада начали этот процесс несколько раньше.

У ряда таких компаний уже есть проекты, готовые реализации, а Saudi Aramco, например, уже поставляет водород в Японию. К слову, эта страна, как говорит доктор технических наук Олег Попель, планирует импортировать более 350 тыс. т водорода в год в качестве топлива для электростанций гигаватного уровня мощности.

Проблема в том, что пока неясно, когда будет готово отечественное оборудование для производства «голубого» или «желтого» водорода, причем именно для массового использования и по привлекательной для рынков ЕС и Японии цене.

Как утверждает «Коммерсант», ссылаясь на доклад аналитиков из S&P Global Platts, затраты на производство «серого» водорода (включая CAPEX и плату за выбросы СО2) оцениваются в €1,24 за 1 кг, «голубого» — в €1,31 за 1 кг, а «зеленого» — в €3,43 за 1 кг. С учетом этих цен и наличия транспортной инфраструктуры экспорт «голубого» водорода представляется для России наиболее экономически целесообразным, но с небольшой оговоркой: такая стратегия будет временной. Нужно успеть наладить производство и поставки до того момента, как «голубой» и «зеленый» сравняются в стоимости (по оценкам Aurora Energy Research, к 2045 году).

Возможно, именно поэтому в «дорожной карте» по развитию водородной энергетики среди задач для «Газпрома» и «Росатома» есть некоторое распределение обязанностей, где первый должен работать над вопросами экспорта, а второй — заниматься внедрением водорода на внутреннем рынке, работой над масштабированием и удешевлением «желтого», а впоследствии и «зеленого» водорода.

В документе говорится, что «Газпрому» поручено заниматься созданием установок для производства водорода без выбросов СО2, исследованием технологии по транспортировке водорода, а также подготовить предложения по международному сотрудничеству, в том числе и со странами-потребителями водорода. «Росатому» поручили практически тот же список задач. Но при этом перед ним поставили и дополнительные цели — создание опытного образца железнодорожного транспорта на водороде и оценка новых технологий атомно-водородной энергетики. Результаты подобных работ могут в итоге оказаться более актуальными для популяризации водорода на внутреннем рынке РФ.

Илья Круглей

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ФАС РОССИИ В РАМКАХ ЮНКТАД ПОЛУЧИЛА ВЫСОКУЮ ОЦЕНКУ СО СТОРОНЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ КОНКУРЕНТНОЙ СЕТИ

Представители ФАС России приняли участие в заседании Координационного комитета Международной конкурентной сети (МКС)*

Члены Координационного комитета обсудили результаты работы МКС и наметили планы дальнейшей деятельности. В частности, отдельное внимание было уделено графику мероприятий и вебинаров МКС, в том числе ее Рабочих групп, уже проведенных в этом году и тех, которые запланированы в конце 2020 – начале 2021 годов. С учетом нынешней неблагоприятной эпидемиологической обстановки планирование мероприятий затруднительно, однако, участники выразили большую надежду на то, что ежегодная конференция МКС, запланированная в 2021 году в Будапеште, состоится в очном формате.

Кроме того, отдельным вопросом повестки стало обсуждение результатов 8-й Конференции Организации Объединенных Наций по рассмотрению всех аспектов Комплекса согласованных на многосторонней основе справедливых принципов и правил для контроля за ограничительной деловой практикой.

Руководитель международного департамента антимонопольного ведомства Италии Алессандра Тонаци выразила благодарность ФАС России за предложенную инициативу о создании на площадке ЮНКТАД рабочей группы по борьбе с трансграничными картелями, которая была поддержана многими странами-членами ЮНКТАД.

Алессандра Тонаци отметила, что создание такой рабочей группы позволит аккумулировать передовой опыт, упростить обмен информацией и проведение консультации для противостояния картелям. Последние представляют наибольшую угрозу для конкурентной среды как на внутренних национальных, так и на глобальных рынках соответствующих товаров и услуг.

«Созданная рабочая группа будет направлена на взаимодействие и плодотворное сотрудничество антимонопольных органов развивающихся стран, ранее не имевших возможности принимать активное участие в процессе противодействия картелям, которые представляются одним из самых пагубных проявлений ограничения конкуренции. Именно этот фактор обуславливает эффективность создаваемой рабочей группы и обеспечит то, что ее компетенция не будет пересекаться с аналогичными уже существующими рабочими группами», – отметил заместитель начальника Управления международного экономического сотрудничества ФАС России Владимир Качалин.

Справка:

* Международная конкурентная сеть (МКС) представляет собой объединение антимонопольных органов различных стран мира, ориентированное на усовершенствование правоприменительной практики, а также на выработку предложений по сближению антимонопольного законодательства различных стран. Деятельность МКС также направлена на распространение практического опыта применения антимонопольного законодательства и развитие международного сотрудничества с международными организациями (такими как ОЭСР, ВТО, ЮНКТАД и др.), ассоциациями, юристами и экономистами, практикующими в области конкурентного права, представителями промышленности и ассоциаций защиты прав потребителей.

МКС осуществляет свою деятельность через Координационный комитет, состоящий из 20 антимонопольных органов - членов организации. На данный момент в Координационный комитет входят представители антимонопольных ведомств следующих стран: Германия, Мексика, Бразилия, Колумбия, Российская Федерация, ЮАР, Канада, Великобритания, США (двое представителей, поскольку в США существует два антимонопольных ведомства), Франция, Сингапур, Бельгия, Португалия, Венгрия, Корея, Италия, Австралия, Япония, Турция.

АНДРЕЙ ЦЫГАНОВ: НАЙДЕН РЕЦЕПТ УСПЕШНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МЕЖДУ КОНКУРЕНТНЫМИ ВЕДОМСТВАМИ

Заместитель руководителя ФАС России Андрей Цыганов выступил на закрытии семинара ФАС России и Венгерского регионального центра по конкуренции ОЭСР (РЦК ОЭСР-ГВХ)

Виртуальный семинар «Сотрудничество по правоприменению при расследовании трансграничных дел» стал 9-ым совместно организованным мероприятием.

«Семинар в очередной раз подтвердил значимость и полезность площадки РЦК ОЭСР-ГВХ для проведения такого рода международных мероприятий. Используемый нами формат, когда узким кругом собираются только заинтересованные лица для обсуждения вопросов по заявленной теме, позволяет услышать интересные доклады выдающихся зарубежных экспертов, а также осуществить взаимовыгодный обмен опытом и практическими знаниями в области конкурентной политики», - подчеркнул Андрей Цыганов.

В мероприятии приняли участие представители стран СНГ, Восточной и Юго-Восточной Европы, Латинской Америки, в частности эксперты Белоруссии, Боснии и Герцеговины, Венгрии, Италии, Казахстана, Мексики, Молдовы, России, Сербии, Узбекистана, Хорватии, а также таких международных организаций, как ОЭСР и Евразийская экономическая Комиссия.

В рамках семинара участникам удалось обсудить основные аспекты сотрудничества при расследовании трансграничных дел, рассмотреть инициативы ведущих международных организаций, а также примеры официального и неформального сотрудничества при правоприменении.

В первый день семинара представители зарубежных конкурентных ведомств Италии и Мексики рассказали о практическом взаимодействии при правоприменении на примере Европейской Конкурентной Сети, а также о проблемах в области сотрудничества, с которыми сталкивается Конкурентное ведомство Мексики. Кроме того, представители Управления международного экономического сотрудничества ФАС России поделились российским опытом сотрудничества при правоприменении в странах СНГ, а также отметили новые вызовы, с которыми сталкивается ведомство при согласовании глобальных сделок и взаимодействии с зарубежными антимонопольными регуляторами при их рассмотрении.

Роль международных организаций в формировании основы для эффективного и плодотворного сотрудничества стало ключевой темой второго дня виртуального семинара. В своем выступлении представитель ОЭСР рассказала о совместном проекте ОЭСР-МКС по международному сотрудничеству при правоприменении. Эксперт из Конкурентного ведомства Италии рассказала об инструментах и возможностях МКС - одной из главных международных организаций, занимающихся вопросами применения конкурентного права. Представитель ФАС России отметила работу ведомства на площадке ЮНКТАД: в частности, инициативу по принятию Руководящих принципов и процедур международного сотрудничества в соответствии с Секцией F Комплекса по конкуренции ООН, которые содержат инструментарий международного сотрудничества в целях противодействия трансграничным нарушениям правил конкуренции. Антимонопольный регулятор Мексики также поделился своим опытом при рассмотрении трансграничных дел.

Во время мероприятия эксперты также поделились своими воспоминаниями, связанными с их первыми шагами на мероприятиях ОЭСР.

«Зарубежные эксперты из стран ОЭСР помогали нам расти и делились своим опытом. Уже в начале 90-х благодаря сотрудничеству с ОЭСР мы смогли выстроить подобие своей конкурентной сети вместе с антимонопольными ведомствами стран СНГ, а затем и на Евразийском экономическом пространстве. Позже, с подписанием Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС, мы продолжили развивать международное сотрудничество, и это взаимодействие дало нам огромный опыт для становления российской конкурентной политики. Еще одним важным этапом стал процесс вступления Российской Федерации в ОЭСР, в рамках которого Россия в части конкурентной политики смогла подтвердить соответствие своих конкурентной политики и законодательства стандартам этой авторитетной организации. Сегодня, спустя 30 лет, взаимодействие с ведущими международными организациями и интеграционными объединениями, такими как ОЭСР, ЕС, ЮНКТАД, АТЭС, БРИКС дает возможность представителям ФАС России рассказывать теперь уже о своем опыте и делиться практическими знаниями, ведь мы смогли аккумулировать весь международный опыт, но при этом пойти собственным путем», - отметил Андрей Цыганов.

В своей заключительной речи заместитель руководителя ФАС России поблагодарил всех участников семинара и пожелал венгерским коллегам, которым в 2021 предстоит серьезная работа по подготовке к Ежегодной Конференции МКС, успешного проведения мероприятия.

Сергей Нарышкин: для СВР ЦРУ — главный оппонент

Двадцатого декабря нынешнего года Служба внешней разведки России будет отмечать свой столетний юбилей. Пройдя путь от Иностранного отдела ВЧК до СВР, разведка добыла огромный объем ценнейшей информации, необходимой для суверенного развития, безопасности и защиты национальных интересов своего Отечества. О том, какое место СВР сейчас занимает среди других спецслужб мира, в чем состоят приоритеты в работе российской внешней разведки и какие мотивы движут иностранцами, помогающими ей, директор СВР Сергей Нарышкин рассказал в интервью РИА Новости, которое он дал генеральному директору МИА "Россия сегодня" Дмитрию Киселеву.

В первой части беседы Нарышкин поделился прогнозом развития ситуации в США после президентских выборов, отметил продолжающиеся попытки Запада сеять хаос в разных районах мира и сообщил об устремлениях Вашингтона расколоть сотрудничество России и Китая.

— Сергей Евгеньевич, в 70-х годах, и это известно, в ФБР висел портрет Юрия Андропова, шефа КГБ, и сами американцы тогда объясняли это тем, что считали Комитет государственной безопасности СССР лучшей разведкой мира. Возможно ли, что сейчас, когда внешняя разведка выделена в особую организацию, в ФБР висит ваш портрет? Иными словами, является ли Служба внешней разведки России сейчас лучшей в мире?

— Думаю, что моего портрета там нет, хотя наверняка есть досье на всех директоров Службы внешней разведки России, потому что российская разведка действительно является одной из сильнейших в мире, входит в пятерку или тройку самых мощных, самых эффективных разведывательных служб. И это не бахвальство, не хвастовство, это объективно.

Дело в том, что любая разведывательная служба строится на традициях, на опыте предыдущих поколений, на отработанных технологиях разведывательной деятельности. Вы сами сказали, ссылаясь на американцев, что советская разведка была сильнейшей и крупнейшей в мире, так что, действительно, наша разведывательная школа является одной из ведущих в мире. Это, знаете, как школа русского балета или школа советских и российских математиков, математической науки. Это объективно.

И вы вспомнили имя Юрия Владимировича Андропова, человека, которого в Службе внешней разведки мы помним, ценим. Этот по-настоящему крупный государственный деятель в течение многих лет находился на посту председателя Комитета государственной безопасности. И он с особым вниманием относился к разведывательному подразделению. Тогда это было Первое главное управление Комитета государственной безопасности.

Одна такая деталь: все руководители КГБ стояли на партийном учете в том или ином подразделении. Юрий Владимирович был членом парторганизации Первого главного управления, разведки, принимал активное участие в их профессиональной жизни. Более того, даже встречался с зарубежными источниками Первого главка. И конечно, мы ему обязаны одним очень важным решением, которое по его инициативе было принято в начале 70-х годов — о переезде Первого главка из центра города за пределы Москвы, в Ясенево, где теперь располагается штаб-квартира нашей Службы.

— На свежий воздух?

— На свежий воздух. И важно, что это дало возможность развивать и человеческий, и технологический потенциал. Этот потенциал, ведь прошло 50 лет с того решения, этот потенциал не исчерпан.

И опять-таки, вспоминая Юрия Владимировича, скажу вам, что два года назад, когда исполнялось 80 лет нашему учебному заведению, которое в середине 90-х годов переименовали из Краснознаменного института в Академию внешней разведки, Академия вновь получила имя Юрия Владимировича Андропова. Тогда, в 90-х, как-то стыдливо оно из названия учебного заведения ушло. А два года назад президент согласился, решительно и сразу согласился с нашим предложением — и Академия вновь носит имя этого человека.

— Сергей Евгеньевич, вы очень изящно сравнили разведку с балетом. И ваша система аргументации в ответе на мой вопрос, когда я спросил, можно ли считать российскую разведку лучшей в мире, сводилась к тому, что она строилась на традициях, как школа математики, школа балета. Я задам, наверное, безнадежный вопрос: можно ли в измеряемых величинах чем-то подтвердить, что российская разведка находится, как вы скромно сказали, в пятерке лучших в мире, в измеряемых величинах. Да или нет? Я пойму, если вы скажете, что нет.

— Нет.

— Это был ответ разведчика. Ну хорошо, сейчас все больше открытых источников и все больше информации черпается из открытых источников. Можно ли представить себе, что разведка начнет отмирать?

— Знаете, информация, которая используется для принятия того или иного решения, должна отвечать определенным критериям: актуальность, достоверность, полнота. Даже в такой обыденной жизни мы получаем много, как вы сказали, информации из СМИ, из интернета и пытаемся ее перепроверить, позвонив по указанному телефону или спросив товарищей или знакомых, которые встречались с подобной задачей. Ответственность принимаемых решений на государственном уровне намного выше, а значит, и требования к информации намного выше, в том числе и требования по достоверности, актуальности и полноте. Поэтому информация должна быть перепроверена и поступать из разных источников.

Разведка в любом государстве является вот таким источником дополнительной информации, на основании которой в том числе руководство страны принимает те или иные решения. Кроме того, руководство государства заинтересовано в получении информации, которая еще не перенесена на электронные или бумажные носители и находится в замыслах, в головах, в мыслях. Вот такую информацию и должна добывать и поставлять руководству страны разведывательная служба. Так что профессия разведчика не исчезнет, не отомрет, так же как и профессия журналиста. Я уверяю вас, что руководство страны очень внимательно относится к информации, получаемой от средств массовой информации, из интернета. Так что для нас с вами еще хватит работы на многие-многие десятилетия вперед.

— Нас рассматривают через лупу, правильно?

— Думаю, так. В хорошем смысле этого слова.

— Конечно. Ну хорошо, а как попадают в Службу внешней разведки и каким критериям должен соответствовать кандидат? Можно представить себе подростка, который мечтает стать разведчиком. Он будет разведчиком, если соответствует определенным критериям? Либо это всегда некий, как сейчас говорят, рандомный выбор, и возьмут человека, который даже и не думал и ни с кем не делился своей мечтой?

— Поступить на работу в Службу внешней разведки России может потенциально каждый молодой человек с высшим образованием в возрасте до 30 лет включительно. И все, что необходимо для этого, имеется на сайте Службы внешней разведки, все документы, которые он должен предоставить и направить заказным письмом по почте или передать лично, используя для этого пресс-службу нашей Службы. И с этого момента начинается довольно продолжительный период изучения кандидата на работу. В этом принимают участие сотрудники кадровой службы и в ходе бесед, в ходе изучения профиля в соцсетях и другими способами изучают, я бы сказал, внутренний мир кандидата.

— Уже рассматривают не через лупу, а через микроскоп?

— Через микроскоп. Ну конечно, важный критерий — это интеллектуальные способности. И очень важно понять истинные мотивы кандидата на работу. Требования очень высокие были всегда, во все предыдущие почти сто лет деятельности отечественной внешней разведки. Такие же высокие критерии остаются и сегодня.

Отвлекусь на секунду, хотел бы важное сказать для понимания мотивации. Как-то пару лет назад в таком же интервью телеканалу "Россия" я вспомнил моего хорошего товарища Анатолия Пшеничного, с которым работал вместе в Брюсселе, он уже является ветераном Службы внешней разведки. Кроме того, что он талантливый сотрудник, он еще и талантливый поэт, член Союза писателей России, пишет много стихов, конечно, о службе, песен. И вот я тогда привел четверостишье, если вы не против, повторю его сейчас: "Кто-то целил в карьеру метко, / Кто-то полнить стремился казну. / Мы же просто пошли в разведку, / За Россию, за нашу страну". Это о мотивации.

— А если говорить о мотивации иностранцев? Ведь иностранцы, конечно же, работают на Службу внешней разведки России, и это трудно отрицать, без этого Служба была бы недееспособной, наверное. На какие мотивы вы опираетесь? Ну, наверное, это, возможно, и какая-то материальная заинтересованность, как это во всех разведках мира. Но, видимо, есть и идейные мотивы, как это было у "Кембриджской пятерки". Что работает сейчас?

— Вы задали очень интересный вопрос, Дмитрий. Идейная основа, идейные мотивы — это достаточно широкое понятие. Это не только принципы общественного, политического устройства государства и общества. Это еще и отношение к международной политике, в данном случае — нашей страны. Отношение к культурным, гуманитарным, семейным ценностям и ориентирам. И поверьте, в мире очень много разумных и самостоятельно мыслящих, независимых людей, которым симпатизирует внешняя политика России, готовность России защищать и отстаивать общечеловеческие ценности, проводить миролюбивую политику, ну и, если хотите, импонирует способность России при необходимости защищать слабого. Одним словом, эти люди хорошо понимают, где черное, а где белое, где добро, где зло. И они хотят быть на стороне добра и справедливости, как на стороне добра и справедливости были и участники легендарной "Кембриджской пятерки", о которой вы вспомнили.

— Я понимаю, что это так, и в общем ожидал такого ответа, и сам думал об этом. Я абсолютно с этим согласен. Россия сейчас для мыслящих людей очень привлекательна, именно мировоззренчески привлекательна.

— Ну и материальный фактор подчас тоже существует.

— Одно другому не противоречит никак. В старые времена, в советские, было понятие "главный противник". Вот есть оно сейчас?

— Служба внешней разведки строит свою работу на основе и в рамках принятого еще в 1996 году закона о внешней разведке. В этом базовом нормативном акте такого понятия нет. Ну и в целом я хочу подчеркнуть, что российская разведка не действует против какого-либо или против каких-либо государств. Российская разведка защищает интересы нашей страны, нашего общества и решает главную задачу по выявлению всего комплекса внешних угроз нашему государству и нашим гражданам.

Главная задача — обеспечить руководство страны важной информацией для принятия решений в сфере политики, экономики, в оборонной сфере, в научно-технической сфере. Ну и, кроме того, перед Службой стоит задача — это ответственность Службы внешней разведки — обеспечение безопасности российских загранучреждений и российских граждан за границей. Подчас, особенно в целом ряде стран Ближнего Востока, Северной Африки, Среднего Востока, Центральной Азии, эта задача стоит достаточно остро, и мы ее решаем.

— Мне как-то довелось попасть на экскурсию в Пентагон. Там длинные коридоры и даже на стенах висит, как раньше называли, наглядная агитация. Из этой наглядной агитации совершенно очевидно, кто является главным противником США. Это, конечно, Россия. И там даже исторически прослеживается от Советского Союза до России, для них это мало изменилось. Ну и когда мы говорим о "главном противнике", это такое внутреннее, скорее, я понимаю, что в документах нет. Вы отвечаете так же, как: "В официальном расписании Байдена этой встречи не значилось". Но это не значит, что у нас нет этого понимания и никакой встречи не было.

Все-таки сама структура, характер угроз от разных стран, она же предполагает выделение наиболее концентрированных угроз от какой-либо страны, а следовательно, и внутреннее понимание главного противника есть. Если без ссылок на документы, то все же мы называем его? Или название этой страны не произносится, имя его нельзя называть?

— Я бы так сказал, что наиболее сильный оппонент для России, конечно, Соединенные Штаты Америки.

— И для разведки тоже?

— Да, поскольку разведывательные службы Соединенных Штатов Америки — и прежде всего Центральное разведывательное управление относится к одной из сильнейших разведок мира. Поэтому для нас коллеги из ЦРУ являются главными оппонентами.

— Я недавно сам для себя думал, как, чем можно заменить "наши партнеры", "наши американские партнеры". Я даже для себя придумал такое: "наши потенциальные друзья". То есть можно ли назвать ЦРУ нашими потенциальными друзьями хотя бы теоретически? Ведь когда-то мы были союзниками.

— Ну, мы, вы знаете, до сих пор поддерживаем партнерские отношения с коллегами из ЦРУ, обмениваемся информацией, особенно по тематике борьбы с международным терроризмом. И такое взаимодействие существует на уровне практически всех крупнейших разведывательных служб в мире.

— Но если говорить о приоритетах разведывательной деятельности России, то, буквально загнув пальцы, как бы вы их определили, просто через запятую?

— Это, как я уже сказал, такая общая позиция — выявление всего комплекса внешних угроз российскому государству и российским гражданам. Это содействие в укреплении экономического, оборонного, научно-технического и научно-технологического потенциала нашей страны. Вот если по-крупному, то так.

— Ну а как складываются, возникли ли у вас какие-то личные отношения с руководителями разведок, скажем, Соединенных Штатов, Великобритании, МI-6, которую вы не упомянули?

— Я не упомянул, но неумышленно, конечно. МI-6 относится к одной из старейших и сильнейших разведывательных служб в мире. Это так и, собственно, к работе этой службы надо относиться с уважением. Что касается личных отношений, то должен сказать, что с Майком Помпео, когда он был довольно непродолжительное время, год-полтора, во главе Центрального разведывательного управления, отношения были вполне хорошими. Нельзя сказать, что они были товарищескими, но хорошими, конструктивными.

Мы с ним дважды встречались — один раз в Москве, второй раз в Вашингтоне. Несколько раз обменивались телефонными, довольно продолжительными разговорами. На смену Помпео пришла Джина Хаспел, и такой личный контакт прекратился. Хотя, повторяю, обмен определенной разведывательной информацией по тематике борьбы с международным терроризмом все-таки сохранился.

— А с Ричардом Муром из МI-6 удалось повстречаться?

— Пока не встречался.

— Планируете?

— Я его поздравил с назначением на этот высокий пост и при необходимости и согласии с той стороны, конечно же, встречусь с ним.

— То есть готовы к такой встрече?

— Я готов.

— И считали бы такую встречу желанной?

— Ну, не хотел бы я использовать такой эпитет, он был бы не очень справедливым, но такие встречи важны.

— Если вернуться в Россию, то за историю отечественной разведки кого бы вы назвали разведчиком номер один? Вообще, правомерно ли такое понятие "разведчик номер один"? Если да, то кто это в нашей истории?

— Знаете, вот как я, пожалуй, отвечу на этот вопрос. В разведке нет шаблонов, не существует. И каждая разведывательная операция — она уникальна сама по себе, поэтому не существует критериев, по которым можно было бы определить самого-самого. Тем более что при реализации той или иной разведывательной операции сотрудник разведки, который играет так называемую первую скрипку, опирается на свой оркестр, на коллег, которые работают и в Центре, и на местах. И результат его работы — это результат работы коллектива. Иногда маленького, состоящего из двух-трех человек, иногда очень большого коллектива, когда речь идет о крупной разведывательной операции.

Но при этом, конечно, личный вклад этого сотрудника, который, как я уже сказал, играет первую скрипку, он оценивается. Если он действительно огромный, тогда коллеги, рассказывая об этом сотруднике, употребляют эпитеты "знаменитый разведчик", "великий" или "выдающийся разведчик". Но, вы знаете, у нас в Службе, в штаб-квартире, есть Музей истории отечественной разведки, где на мраморной плите выбиты имена наиболее выдающихся, легендарных советских, российских разведчиков. Их больше ста.

— Хоть некоторых из них можно назвать?

— Ну, вы их знаете, наверное. Алексей Козлов, Геворк Вартанян, Рудольф Абель и так далее.

— То есть вот она, тройка?

— Я назвал три имени, которые первые пришли в голову. На самом деле их больше.

— Вы сказали, что их там более ста. А есть ли имена таких людей, которые сделали столь важное и столь необычное, что мы никогда о них не узнаем?

— Вы помните фразу: "Никогда не говори "никогда"? Никогда — это очень большой срок, и я уверен, что пройдет время, и благодарные потомки узнают имена тех, кто внес значительный вклад в обеспечение безопасности нашей страны, в защиту интересов нашего государства, вспомнят эти имена и отдадут им дань памяти.

— В начале этого года Служба внешней разведки рассекретила семь имен. Было ли это оправданно с точки зрения безопасности?

— При решении рассекретить те или иные документы, события, факты о деятельности Службы разведки в первую очередь принимается во внимание этот критерий, который вы назвали, — безопасность разведывательной деятельности и ненанесение ущерба государству. Это довольно кропотливая, скрупулезная работа, и при принятии решения о том, чтобы назвать имена семерых героев, конечно, вот такая работа была проведена.

Мы руководствовались тем, что, во-первых, страна должна знать своих героев, и, во-вторых, это очень достойные люди, которые достойны самого большого уважения и признания.

Вообще, вы знаете, за последний десяток лет Служба внешней разведки рассекретила большое количество ранее закрытых документов и пустила их в историко-архивный оборот. В основном эти документы касаются событий, предшествующих началу Второй мировой и Великой Отечественной войны, вскрывают ранее неизвестные страницы войны и результаты Второй мировой войны. И такую работу мы будем продолжать, поскольку история советской, российской разведки — это часть истории страны, и это история непрерывная, и мы, и общество должны ее знать.

— То есть вы планируете и дальше рассекречивать имена наших разведчиков? Когда можно ждать следующих?

— Ну, я вам не назову дату, когда можно ждать, но, повторяю, такую работу мы ведем.

— Говорят, "русские своих не бросают" — и разведчики тоже своих не бросают. Конечно же, такая организация, как ваша, не может существовать без разведывательного братства. И известны случаи, когда разведчиков обменивали. Ну, например, Абеля. Но вот сейчас в США находятся разведчики, которые работали на Россию, — это Олдрич Эймс и Роберт Ханссен, они отбывают наказание, у них сроки лишения свободы. Можно ли надеяться на какой-то вариант их вызволения?

— К сожалению, нет. И это позиция американской стороны, которая была ими подтверждена еще много лет назад. Почему? Поскольку эти два человека внесли просто выдающийся вклад в обеспечение безопасности тогда Советского Союза. Вот я ограничусь этим.

— То есть разведчик должен быть готов и к такому повороту судьбы. Но вот, к сожалению, бывают и трагичные эпизоды в истории каждой из разведок. И наша разведка от них тоже не избавлена. Олег Калугин, который сбежал, эмигрировал в США, — как можно оценить, большой ли урон он нанес?

— Боюсь дать оценку этому: это все-таки относится к событиям давно минувших дней. Но явно то, что американская страна приняла его к себе не за красивые глаза, и то, что он является предателем — это факт.

Я немножко знал его. Он же какое-то время, в 80-х годах, был заместителем, даже первым заместителем Ленинградского городского управления КГБ. Я немножко с ним пересекался. Я тогда чувствовал какой-то в нем такой эгоизм, эгоцентризм, самолюбование.

— Нарциссизм.

— Да, такие качества в нем все больше и больше проявлялись с годами. И, очевидно, был ряд других обстоятельств и личных качеств, которые побудили его пойти на это преступление, на предательство своей Родины. Больше о нем не хочется говорить.

— Давайте о приятном.

— Давайте.

— В этом году 100-летие Службы внешней разведки совпало с 75-летием Великой Победы. Можно ли сказать, что у Штирлица был прототип?

— Да, вы вспомнили замечательную киноленту, роман Юлиана Семенова, киноленту Татьяны Лиозновой "Семнадцать мгновений весны". Безусловно, образ полковника Исаева Максима Максимовича, Штирлица, он собирательный.

Многие историки разведывательных служб утверждают, что одним из прототипов Штирлица был офицер гестапо Вилли Леман. К началу 1941 года Вилли Леман занимал очень высокий пост в гестапо, сравнимый с тем постом, который занимал Штирлиц в СД, и имел доступ к очень обширной секретной информации. Но с судьбой, собственно, Штирлица судьба Вилли Лемана не совпадает. Почему? Потому что Вилли Леман был расстрелян в гестапо в 1942 году, а события романа и киноленты "Семнадцать мгновений весны", как вы помните, происходят в первые месяцы 1945 года.

Но при этом надо понимать, что Леман за небольшое время сотрудничества в период Великой Отечественной войны, очевидно, передал определенные объемы очень важной информации, потому что имел доступ к закрытой информации Третьего рейха. Но примечательно то, что Юлиан Семенов выбрал в качестве главной фабулы своего романа операцию советской разведки по вскрытию и пресечению сепаратных переговоров западных союзников с гитлеровской Германией. Надо сказать, что попыток вести такие переговоры в годы войны было несколько и с участием советской внешней разведки они были пресечены.

— Мы участвовали?

— Разведка участвовала в этом, действительно. И во многом благодаря этому дело дошло и до Нюрнбергского трибунала, и во многом благодаря этому союзники антигитлеровской коалиции создали так называемый ялтинско-потсдамский миропорядок, по сути, в условиях которого с некоторыми изменениями мир живет уже семь с половиной десятилетий.

— Сергей Евгеньевич, вот вы сказали, что советская разведка участвовала, но невидимо, в сепаратных переговорах западных союзников с гитлеровской Германией. Можно сказать, что советская разведка провоцировала такие переговоры?

— У меня такой информации нет. Советская разведка добывала и докладывала в Центр о ходе этих переговоров.

— Просто следила.

— Следила, в определенной степени контролировала. И это позволяло советскому руководству принимать те или иные действия с тем, чтобы эти переговоры не состоялись.

— Сергей Евгеньевич, вот вы сказали, что мы до сих пор живем в условиях, ну, в какой-то степени, в большой степени в условиях ялтинско-потсдамского миропорядка. Весной 2019 года вы, выступая на Московской конференции по безопасности, заявили следующее (процитирую полностью): "Отчетливо просматривается стремление евроатлантической элиты сохранить свое лидерство, еще недавно казавшееся безальтернативным". Просматривается стремление. И далее вы сказали, что "глобальная корпорация не может перестать расширяться и допустить снижение прибыли". И далее — опять цитирую вас: "Скорее, уничтожит международную правовую систему и архитектуру безопасности, ставшую для нее невыгодной и неудобной". Это было полтора года назад сказано. Вот за эти полтора года в какой степени ваше предсказание, ваш прогноз оказался точным?

— Спасибо, Дмитрий, за то, что вы следите за моими выступлениями.

— Это несложно, потому что они не такие частые и не такие многословные.

— Я бы еще добавил, что международная корпорация, о которой я тогда упомянул, находится в предбанкротном состоянии и ей требуется такая сильная команда опытных антикризисных управляющих. Это, может быть, в шутку. А если говорить серьезно, то нынешний ход развития международной ситуации, международной обстановки подтверждает правильность выводов о том, что западноцентричный миропорядок разрушается и на смену приходит многополярность. Посмотрите, что происходит в Соединенных Штатах Америки, которые переживают очень глубокий социально-политический кризис.

Кризисные явления наблюдаются в Европейском союзе в целом и в отдельных странах Европейского союза. Отдельные страны в полный рост узнали, что такое международный терроризм, причем эта проблема в этих странах во многом связана с неправильной, непродуманной миграционной политикой. И, казалось бы, американцам, европейцам надо бы разобраться в делах в своем доме. Ан нет, они до сих пор пытаются посеять хаос в других регионах мира. Их очень пугают, особенно пугают интеграционные процессы в небольшом евразийском пространстве. В их понимание собственной безопасности, понимание американцами собственной безопасности не укладывается существование на этом пространстве по-настоящему суверенных и независимых государств, а тем более позитивно развивающихся интеграционных организаций.

И конечно, они пытаются внести и разлад в деятельность этих интеграционных объединений и пытаются нарушить ход процессов в странах, которые близки нам, которые вместе с нами составляют основы этих объединений, этих организаций, о которых я сказал.

И еще. Многим известна аналитическая корпорация RAND. В прошлом году корпорация RAND опубликовала доклад, в котором прямо говорится о том, что американским интересам отвечает укрепление военного потенциала Украины, смена власти в Белоруссии и развитие нестабильности в странах Закавказья, Центральной Азии и вокруг Приднестровья.

И совсем страшный сон для почти любого американского, британского геополитика — это сотрудничество крупных континентальных держав, например, России и Германии, России и Китая. Поэтому Соединенные Штаты ставят все возможные преграды на пути строительства "Северного потока — 2" или ищут какие-то поводы, чтобы рассорить наши страны друг с другом. То же самое они делают в отношении сотрудничества России и Китая. Но руководители наших стран это четко знают, четко чувствуют и ведут выверенную политику.

— Сергей Евгеньевич, вы очень подробно рассказали сейчас о том, как западная "корпорация" опасается и не принимает вот эти интеграционные процессы. Но мы-то говорили о том, что западная "корпорация" скорее уничтожит международную правовую систему и архитектуру безопасности, глобальную архитектуру безопасности, ставшую для нее невыгодной и неудобной. Есть сейчас приметы вот такого разрушения, когда они идут на слом всего?

— Ну, ведь я говорил о таких региональных интеграционных объединениях, как Евразийский экономический союз, Шанхайская организация сотрудничества, ОДКБ. Они отчасти региональные, но они уже входят в часть глобальной архитектуры.

— А вот "Пять глаз" вроде как известны были давно, это сообщество разведок США, Канады, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии. В какой степени они участвуют в выработке такой глобальной стратегии и реальной глобальной политики, той самой западной "корпорации", насколько влиятельно это сообщество, насколько оно таит в себе угрозу, в том числе и России? Это действительно что-то такое немыслимо серьезное? Как это можно оценить?

— Знаете, что касается спецслужб Соединенных Штатов Америки и Великобритании, ЦРУ, МI-6, это действительно серьезные оппоненты, к которым нужно относиться со всем уважением и вниманием. Думаю, что разведслужбы Канады, Австралии и Новой Зеландии точно не относятся к такой категории и уровень их влияния на какие-то глобальные процессы, наверное, приближается к нулю.

— Это скорее использование их территории?

— Знаете, американцы вообще любят составлять альянсы, коалиции. Но насколько они действенны? Помните события в Сирийской Арабской Республике, когда они создали антитеррористическую коалицию? В которую входило...

— Бесчисленное количество стран.

— Около 60 стран. И так получилось, что к осени 2015 года ИГИЛ* контролировало уже 80% территории Сирийской Арабской Республики. И только когда российские Воздушно-космические силы вместе с сирийской армией стали участвовать в этой борьбе, ситуация изменилась коренным образом. Это — к вопросу о коалициях.

— Но, конечно же, Служба внешней разведки следит за происходящим внутри Соединенных Штатов. Соединенные Штаты — важная страна для всего мира, и президент Путин недавно, выступая на форуме ВТБ, сказал, что, конечно же, это важно, это важнейшая экономика, и все страны мира в той или иной степени зависят от того, что происходит и будет происходить в США. Конечно, в России высокий уровень суверенитета, в том числе и экономического суверенитета, но тем не менее нам небезразлично, что же там будет происходить, чем все это обернется.

Вот такая старая шутка: "Почему невозможна "цветная революция" в США? Потому что там нет американского посольства". Ну а то, что сейчас там происходит, практически имеет все признаки "цветной революции". Конечно же, Служба внешней разведки следит за внутренними процессами в США, и вы обязаны, как вы сами сказали, поставлять актуальную, полную, исчерпывающую информацию нашему руководству. Так все-таки что там сейчас происходит? Действительно "цветная революция"? И в каких терминах это можно описать? "Цветная революция" — это скорее метафора, и даже не совсем точная. Так что там происходит?

— Вы наверняка помните, что беспорядки, протесты на расовой основе происходили в Соединенных Штатах Америки регулярно, начиная с момента создания этого государства. Ну вспомните хотя бы известные события 1992 года в Лос-Анджелесе, бунт, в результате которого погибло почти 60 человек и был причинен материальный ущерб около одного миллиарда долларов.

Вот нынешние беспорядки и нынешние протесты, как мы хорошо помним, начались с убийства полицейскими чернокожего гражданина Америки. Чудовищно говорить, но такие события для Америки стали обыденными. Каждый год происходит около тысячи таких случаев, но в данный момент в ходе предвыборной кампании обе стороны — и демократы, и республиканцы — воспользовались этим фактором для укрепления своих электоральных основ. Это само по себе отвратительно, само по себе говорит об иррациональности мышления политических элит. Они в угоду тактике принесли в качестве жертвы общественную стабильность.

Так что можно говорить о том, что нынешние беспорядки, нынешние протесты — это попытка "цветной революции" против общественного устройства, против элит, которые оторвались от реальности.

— Действительно, в ходе "цветных революций" те, кто борются за власть, жертвуют институтами государства. Мы помним Украину — пожертвование институтом президентства, это пожертвование институтом парламента, судами, чем угодно. Все в топку "цветной революции" и борьбы за власть, нового государственного переворота и так далее. И там есть одна характерная черта "цветной революции" — когда толпа на улице выдается за народ, за весь народ. То есть то, что делает меньшинство, приписывается как бы мнению большинства. За счет средств массовой информации раздувается и создается некое обобщение. Хотя не обязательно всем американцам это нравится. Такое впечатление сейчас, когда смотришь, что бурлят все Соединенные Штаты.

Ну, конечно же, с вас спросят и прогноз: "А что будет?" И руководство спросит, на что рассчитывать и чего ждать? Какой ваш прогноз на процессы в Соединенных Штатах? Закончатся ли эти беспорядки, этот раскол, эта ненависть после выборов? Либо страна и будет жить с этим определенно долгое время? К чему это все приведет?

— Наши оценки: социальный кризис будет углубляться независимо от того, кто победит. Очевидно, что проигравшая сторона не согласится с результатами и это еще в большей степени подстегнет радикалов выйти на улицу. И здесь мы ожидаем, что этот процесс затянется. Во-первых, затянется по чисто техническим причинам, скорее всего, процесс подсчета голосов. Поскольку огромное количество избирателей проголосовали по почте, досрочно. И подсчет займет какое-то время.

— Многое потерялось, будут склоки, суды, споры.

— Да. И просто будет такая большая база для того, чтобы опротестовывать всю эту систему. Так что вот этот недуг, вот эта болезнь американского общества, американского государства остаются. И поскольку Соединенные Штаты Америки являются самой мощной и в экономическом, и военном смысле державой, то и болезнь почувствуют другие страны. К этому надо быть готовым, но не надо этого бояться. Все-таки и Россия, и многие другие страны уже накопили богатый опыт, богатый инструментарий решений тех или иных международных проблем даже без участия бывшего гегемона.

— Ну хорошо, какова тогда в этих условиях судьба российско-американских отношений? Что будет с ними после выборов? Они будут и дальше ухудшаться? Или все-таки кто-то там найдется для того, чтобы вспомнить о том, что каждая из стран-партнеров, и Россия, и США, могут, как и прежде, несколько раз уничтожить друг друга и превратить друг друга в радиоактивный пепел ответным ударом. Нужно серьезно подойти и к миру, потому что пока там все думают об экологии. И о влиянии ядерной войны на экологию почему-то избегают размышлять, думая о рыбках и редких животных.

— Что касается позиции Российской Федерации, то мы, конечно, заинтересованы и в более широком диалоге, и в развитии равноправных отношений, равноправного сотрудничества между двумя нашими странами. Но, к сожалению, мы пока не видим признаков того, чтобы такой подход обнаруживался и в американском политическом сегменте. Это касается и демократической, и республиканской части.

— Да, президент Путин недавно сказал, что существует партийный консенсус в Соединенных Штатах в отношении России, ну, такой не очень приятный. Но будем с этим жить. Но, на мой взгляд, у России очень много союзников. Эти союзники появились в результате того, как Россия стала проводить на международной арене концепцию этого многополюсного мира, что в этой концепции есть признание многоцветности мира. Что Китай — китайский, Турция — турецкая, Япония — японская. И таким образом, поскольку страны хотят быть самими собой, то они союзники России в этой многополюсной концепции.

Одним из союзников России является Китай. И президент России даже спокойно размышлял о возможности военного союза. Хотя сказал, что он нам необязателен, потому что уровень доверия между нашими странами таков, что, в общем, даже непонятно, нужно ли это формально как-то чем-то закреплять. Китайцы ответили — я специально последил, будет ли реакция из Китая, — что отношения России и Китая, как они сказали образно, метафорично, "безбрежны". Они тоже не опровергли Путина здесь. Поэтому опять очередное совпадение. И вы сами говорили, что отношения России и Китая раздражают наших западных потенциальных друзей. А вы видите, как руководитель разведки, какие-то провокации против этих отношений? Ведь существуют технологии сталкивания даже друзей. Видите ли вы, фиксируете ли вы на самом деле?

— Да, конечно. Мы фиксируем такие вещи, фиксируем, каким образом те или иные представители американской власти, Государственного департамента беседуют со своими партнерами, какие тезисы они закладывают провокационные, с тем чтобы внести раскол, разлад в наше сотрудничество. Я на примере взаимодействия спецслужб России и Китая хочу сказать, что партнерские отношения с китайскими товарищами находятся на очень высоком уровне.

— С китайскими коллегами вы обмениваетесь доверительной информацией?

— Абсолютно так.

— По чувствительным темам?

— Да, обмениваемся информацией. Ну, безусловно, что касается террористической тематики, это есть в досье нашего взаимодействия практически с любой разведывательной службой. Но с китайскими коллегами мы обмениваемся нашими анализами на предмет развития ситуации в той или иной горячей точке или по той или иной ключевой проблеме. И в основном наши оценки совпадают.

— Вот китайская разведка — как бы вы оценили ее потенциал, ее мощь? В каких терминах?

— Так же как и российская разведка, китайская разведка, китайские спецслужбы входят в пятерку сильнейших в мире. Повторяю, с большим уважением относимся к нашим китайским партнерам.

— У них же есть традиции своей разведки? Как вы сказали, мы опираемся на нашу школу, как на нашу школу балета, математическую, у них тоже свои традиции?

— Свои традиции, свои приемы, какие-то особенности, технологии.

— Перенимаете? Есть чему поучиться?

— Всегда есть чему поучиться у партнеров.

*Террористическая организация, запрещенная в России.

Россия. США. Великобритания. Весь мир > Армия, полиция > ria.ru, 3 ноября 2020 > № 3544788 Сергей Нарышкин