Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Насколько операция НАТО в Сербии изменила международное правовое поле

Текст: Александр Звягинцев (заместитель директора Института государства и права РАН)

В ходе военной операции НАТО "Союзная сила" против Югославии в марте - июне 1999 года во время авианалетов погибло свыше 1700 человек, в том числе детей, многие пропали без вести.

Обычный пригородный поезд

…12 апреля сербы отмечали Пасху. По мосту через реку Южная Морава неторопливо стучал колесами старенький местный пассажирский поезд. В сидячих вагонах ехали в гости к родственникам по случаю праздника православные люди. Ехали целыми семьями, со стариками и детьми.

Появившийся неожиданно самолет НАТО выпустил по поезду две ракеты. Они попали прямо в вагоны, которые в результате атаки полностью выгорели. Температура была столь высокой, что металлические колеса растаяли как лед на солнце. О том, что случилось с людьми, страшно подумать.

Зоран Петрушич в то время вел расследование по фактам разрушений и гибели людей в результате натовских бомбардировок. Он оказался рядом с сожженным поездом через десять минут после трагедии. Вот что он рассказал:

- Это были обычные вагоны с деревянными сиденьями и с поручнями вдоль потолка. На одном из поручней сохранился безымянный палец правой руки с обручальным кольцом. Потом по этому кольцу родители опознали свою дочь. В поезде было около пятидесяти пассажиров. Процесс опознания погибших длился несколько месяцев...

Убийство гражданского населения во время войны - это преступление против человечности. Впервые жесткая оценка подобным действиям была дана в документах Нюрнбергского процесса. Тогда многим нацистским бонзам не удалось уйти от ответственности ни за отданные преступные приказы, ни за непосредственное руководство дьявольскими акциями и операциями. Массовое уничтожение людей в Освенциме и других "фабриках смерти", расстрелы мирных жителей в Лидице и Бабьем Яре… В Нюрнберге мир узнал правду обо всех этих преступлениях.

Пророчество прокурора Джексона

В своей речи на Нюрнбергском процессе главный обвинитель от США Роберт Джексон сказал: "Преподнести этим обвиняемым чашу с ядом означает также поднести ее к своим губам, так как по тем же меркам, по которым мы сегодня судим немцев, будут судимы и те нации, которые сегодня сидят в числе судей".

И вот пришло время, о котором говорил Джексон. Время, когда нормы международного права, созданные общей волей народов в Нюрнберге, все чаще подменяются политикой.

В 1999 году США и другие страны НАТО предъявили тогдашней Союзной Федеративной Республике Югославия ультиматум, выполнить который было заведомо невозможно. Это знали все. И вскоре американцы и европейцы начали массированные бомбардировки Белграда и всей страны, а затем и вторглись на ее территорию. Бомбардировки проводились без санкции Совета Безопасности. НАТО узурпировало право применения вооруженной силы в обход Устава Организации Объединенных Наций.

Эта агрессия очень хорошо задокументирована. В свое время была создана комиссия Государственной Думы, которая собрала и передала огромное количество документов. Они были отправлены Главному прокурору международного трибунала по бывшей Югославии Карле дель Понте. Однако прокурор не возбудила уголовного дела по факту совершения этих преступлений силами НАТО. И мы до сих пор не знаем, кто отдавал приказ уничтожить 12 апреля поезд с мирными гражданами и кто этот преступный приказ реализовал.

По праву силы

Что же стояло за этими бомбардировками? Какие планы, идеи?

В 90-е годы прошлого века американский политолог Сэмюэл Хантингтон выдвинул концепцию столкновения цивилизаций. Современный мир, утверждал он, делится по принципу культурной принадлежности. The West and the rest - Запад и все остальное. Запад - это победители в "холодной войне", гаранты справедливого миропорядка. Остальные - мировое зло, несущее угрозу цивилизации.

Разумеется, согласно политическим трактовкам этой теории, далеко не всякий может себе позволить плюнуть на Конвенции ООН, на международные договоры, судебные решения. Это может позволить себе только тот, кто уверен, что его не настигнет возмездие. По сути, речь идет о реализации права сильного. Пробным камнем применения теории нового правопорядка на практике и стала Сербия.

Нападение на Югославию открыло ящик Пандоры, показало, что международное право растоптано. Если можно напасть на страну без резолюции Совета Безопасности Объединенных Наций и устроить так называемую "гуманитарную интервенцию" на территории суверенного государства, то, значит, никакого международного права не существует. И это тогда поняли многие. Но только не те, кто безнаказанно бомбил людей. У них была "своя правда"...

Приговоренные заранее

Во второй половине XX века в мире сложилась разветвленная система международных организаций. Их целью была защита мира от новых войн, а человека от посягательств на его жизнь, здоровье, свободы и права. Когда подписывался Устав ООН, звучали голоса, что это должна быть Конституция международного сообщества, а Совет Безопасности, который был образован в соответствии с Уставом, считали правительством.

Именно на Совет Безопасности ООН была возложена главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

С 1950 по 1990 год предпринималось невероятное количество попыток четко сформулировать, что такое права человека и гуманитарное международное право. В 1993 году был учрежден трибунал по бывшей Югославии, позднее - трибунал по Руанде. Это были экстраординарные чрезвычайные ситуации, вызванные массовой гибелью людей. Этническая резня в Руанде завершилась гибелью более 800 тысяч человек.

После этого вроде бы появились институты, которые могли реализовывать на практике то, что давно разрабатывалось в отдельных конвенциях.

25 мая 1993 года Гаагский трибунал по бывшей Югославии получил мандат Совета Безопасности ООН. Была надежда, что этот правовой орган, созданный международным сообществом, Советом Безопасности, осуществит единый правовой подход, без скидок на то, кто ты и кто за тобой стоит. Трибунал должен был способствовать утверждению примирения в разодранных гражданскими войнами странах, именно это было его ключевой миссией. Должен был…Но он создавался теми государствами Запада, которые приняли участие в югославском конфликте на стороне боснийцев и хорватов. Стало понятно, что будет предпринята попытка оправдать своих союзников и демонизировать проигравшую сторону.

В гаагской тюрьме оказалось практически все военное и гражданское командование Сербии. Милошевич, Караджич, Младич, Краишник…. Политики и солдаты, полицейские и журналисты, депутаты и священники - все они попали в Гаагу. За этим избирательным правосудием маячила попытка доказать, что сербское руководство сопоставимо с руководством нацистской Германии и подлежит такому же безоговорочному осуждению.

Кто поджег "пороховую бочку"

В гражданских войнах нет логики, еще меньше ее в религиозных войнах. А в ситуации смешанной гражданской и религиозной войны вообще нет правил, нет линии фронта, все убивают всех и каждый враг каждому.

Не случайно Бисмарк считал Балканы пороховой бочкой Европы. С одной стороны, уникальная геопозиция в самом сердце Европы, выход к теплым морям - лакомый кусок. С другой - адский коктейль из многочисленных народов, разных по языку, культуре, религии. В 90-х годах ХХ века балканская "бочка" взорвалась. 1991 год - десятидневная война в Словении между формированиями вооруженных сепаратистов и Югославской народной армией. 1991-1995 - война в Хорватии. Общее число погибших превышает 20 тысяч человек. Хорватия становится независимым государством, 300 тысяч сербов изгнаны со своих земель. 1992-1995 - Боснийская война. Ожесточенные боевые действия, беспорядочные обстрелы сел и городов, этнические чистки… Это был самый разрушительный конфликт в Европе со времен Второй мировой войны. Погибло больше ста тысяч человек.

Известный белградский адвокат Горан Петрониевич во время балканского конфликта был судьей. Он много лет занимался расследованием военных преступлений, совершенных на территории Югославии во Второй мировой войне и конфликтах 90-х годов. У него есть свое мнение о том, кому было выгодно поджечь "пороховую бочку" Балкан: "В первую очередь это Соединенные Штаты Америки, потом - Германия и Ватикан. Они играли самую активную роль в составлении планов и в разрушении бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия, проводили весьма жесткую, практически террористическую стратегию, состоявшую в разжигании мелких вроде бы конфликтов между народами, чтобы шаг за шагом овладеть всей этой территорией".

Под фальшивым флагом

"Западные инструкторы обучали боснийцев методам провокаций из арсенала спецслужб, - рассказывает Горан Петрониевич. - В стратегии фальшивого флага, например, следует избрать наиболее благоприятный момент для себя и самый неподходящий для противника, чтобы нанести удар по своим, но обвинить в этом противника, показать пальцем на его знамя".

Стратегия фальшивого флага будет широко использоваться в ходе "цветных революций". 20 февраля 2014 года в Киеве снайперы открыли стрельбу по участникам Евромайдана и одновременно по полицейским. Погибло 53 человека - 49 протестующих и 4 сотрудника правоохранительных органов. Новые украинские власти обвинили в этих убийствах режим Януковича, сам свергнутый президент положил вину на представителей оппозиции. Расследование так и не закончилось до сих пор. Но выстрелы на майдане достигли своей цели - спровоцировали государственный переворот на Украине. Опробованное в гражданских войнах на территории бывшей Югославии потом применялось в Ираке в 2003 году, в Сирии с 2012 года. Всегда используется одна и та же матрица, Запад не блистает оригинальностью.

Один из свидетелей-боснийцев поведал в Гаагском трибунале, как было организовано информационное сопровождение провокаций во время конфликта в Боснии.

- Вы наблюдали особую активность журналистов там, где что-то должно случиться?

- Всегда! Они всегда появлялись там, куда вскоре должен прилететь снаряд…

- Зачем?

- Приезжает наша машина, блокирует перекресток и выпускает несколько мин из миномета по сербским позициям. Открыто, так, чтобы сербы могли определить, откуда прилетела мина. Наши тут же уезжают, и гражданские вновь заполняют перекресток. Журналисты уже поблизости… Через десять минут сербы отвечают, журналисты снимают последствия ответного удара, а назавтра все мировые газеты публикуют кадры сербских зверств.

Сербский политик Томислав Николич не сомневается: "Суд в Гааге полностью достиг поставленной перед ним Западом цели - подтвердить, что именно сербский народ, Сербия и Республика Сербская виновны в войне. Что мы совершили массовые преступления, что остальные были лишь жертвами. Что существовал так называемый "совместный преступный сговор" власти и оппозиции в Сербии, от президента Сербии до всех нас, политиков.

Два стандарта, один суд

16 ноября 2016 года президент России Владимир Путин подписал распоряжение об отказе ратифицировать Римский статут Международного уголовного суда в Гааге. МИД России пояснил: "К сожалению, суд не оправдал возложенных на него надежд и не стал подлинно независимым авторитетным органом международного правосудия".

И действительно, Международный уголовный суд задумывался как независимый и постоянный орган для разрешения дел, связанных с геноцидом, военными преступлениями и преступлениями против человечности.

Договор о создании Международного уголовного суда подписали 139 стран, в том числе и Россия, ратифицировали - 124 страны. Однако США, подписав Римский статут Международного уголовного суда, сразу заявили, что они не собираются становиться участником Римского статута. Зачем тогда подписали? Просто американцы хотели до последнего принимать участие в создании документов, которые будут регламентировать деятельность этого суда. Чтобы это были документы, которые устраивали бы их.

А вскоре США отозвали свою подпись под договором. Более того, приняли отдельный закон, который позволяет спецслужбам освобождать американских граждан, арестованных за границей по ордеру Международного уголовного суда.

США заключили более чем со ста государствами двусторонние соглашения о том, чтобы эти государства не передавали американских граждан в случае, если против них будет возбуждено уголовное преследование в рамках Международного уголовного суда.

Как говорит Воислав Шешель: "И кого они в своей Гааге судят? Африканских вождей племен!.. Не предъявлено обвинение ни одной западной державе, несмотря на совершенные ими преступления. Они, те, кто совершал преступления в Ираке, Афганистане, в других странах, и не позволят судить себя".

За 14 лет своей работы суд вынес всего лишь четыре приговора, потратив при этом более миллиарда евро. 54 государства Африки заявили о предвзятом отношении суда к обвиняемым и пригрозили выходом из Римского статута.

Международный уголовный суд непонятным образом повел себя в оценке событий в Южной Осетии в 2008 году. 8 августа Грузия подвергла массированному артобстрелу столицу республики Цхинвал и попыталась установить контроль над Южной Осетией. Россия объявила об "операции по принуждению к миру" и в течение пяти дней вместе с южноосетинскими военными вытеснила грузинские войска из региона.

Было возбуждено уголовное дело в связи с этой акцией, Россия передавала многие следственные материалы по этой ситуации - и по преступлениям против мирного населения, и против грузинского руководства - в Международный уголовный суд. Прокурор даже приезжала в Москву получать документы, наши представители ездили в Международный уголовный суд. Но, когда российская сторона прочитала предварительный доклад прокурора о ходе расследования, стало видно, что обвиняют-то там не грузинские власти, а Россию. Как заявил председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин, суд перевернул обстоятельства произошедших событий с ног на голову. Такие решения дискредитирует саму идею международного уголовного правосудия, дискредитирует идею создания Международного уголовного суда в глазах человечества.

Двойные стандарты в отношении своих и чужих сегодня становятся все более привычной практикой. К примеру, Белоруссию за применение смертной казни лишили статуса наблюдателя в Совете Европы. В то же время в США этот вид наказания применяется в 31 штате. C 1976 года по 2016 год в США было казнено 1437 человек. И это не вызывает никаких вопросов у мирового сообщества. Несколько лет назад правозащитные организации опубликовали сведения о секретных тюрьмах ЦРУ в Европе. "Эмнисти Интернешнл" сообщила о пытках, которые применяются к заключенным в тюрьме Гуантанамо. И снова тишина...

Начало XXI века - время многочисленных локальных военных конфликтов. Мир уже привык к ежедневным новостям о разрушенных городах, беженцах, страданиях людей. Некоторые даже говорят, что третья мировая война уже началась и идет, мы просто этого не заметили…

Подготовил Борис Ямшанов

Сербия. НАТО > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 15 апреля 2022 > № 4028560 Александр Звягинцев

Синяк под Глазго

Наш потенциал достаточен, чтобы сочетать освоение недр — с природосбережением

Константин Черемных

Оппортунизм в Витватерсранде

Всемирные экологические саммиты, именуемые COP (Conference of Parties, «Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата»), по установившейся традиции проводятся в конце года и длятся не менее двух недель, чтобы участники могли и выговориться, и согласовать общие документы. 2020 год выпал из календаря из–за второй волны пандемии коронавируса, захлестнувшей Британские острова и в том числе принимающий город Глазго. Как чиновники ООН и светила климатологии, так и непременно присутствующий общественный актив, казалось бы, заждались мирового мероприятия, где обычно представлены политики, академики, бизнесмены и артисты со всех стран мира. Тем не менее 7 сентября 2021 года Associated Press распространило заявление 1500 экологических организаций, настаивавших на переносе экосаммита COP-26 на следующий год. Не обязательно на глухую осень: в самом деле, почему бы не подправить обычай и не устраивать мировые съезды летом, когда и свидетельства глобального потепления убедительнее, и активистам, изображающим его жертвы, сподручнее валяться в трупной позе и заодно загорать?

Тысяча пятьсот — это не семь, не двести. Это символическая цифра в сообществе международных НПО: именно тысяча пятьсот личных или коллективных подписей обозначает, что «есть мнение», к которому высокое начальство, правительственное или глобальное, должно прислушаться. Тем более что инициатор письма, Climate Action Network (CAN), имеет солидную репутацию: в 1988 году, когда её предложил учредить профессор Принстона Майкл Оппенгеймер, она служила общественным оргкомитетом формировавшейся в то время Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), а сам Оппенгеймер является соавтором ежегодных докладов этого органа, номинально соучреждённого Программой ООН по окружающей среде и Всемирной метеорологической организацией.

Чем же CAN мотивировала своё предложение перенести мероприятие? «Мы обеспокоены тем, что те страны, которые больше всего пострадали от климатического кризиса, и страны, страдающие от отсутствия поддержки со стороны богатых стран в предоставлении вакцин, останутся вне переговоров и будут заметны в своём отсутствии на COP-26», — пояснила её исполнительный директор Тасним Эссоп, добавив: «Переговоры по климату важны, но в условиях нынешнего контекста вакцинного апартеида они просто не могут продолжаться, блокируя голоса тех, кто особенно нуждается в том, чтобы быть услышанными в это время». Ссылки профессора Эссоп, больше известной в миру кулинарными рецептами, чем научными трудами, на апартеид были не случайны. Во-первых, она преподает в университете Витватерсранд в Йоханнесбурге, который окончил Нельсон Мандела. Во-вторых, в январе 2021 года, когда пандемия обрушилась на Индию и ЮАР, мировое правозащитное сообщество обрушилось с критикой не только на США и Европу, но и на узкую группу фармацевтических «королей» и их покровителей, включая Билла Гейтса, изображавших заботу о мировой бедноте только на словах: Африке и Азии от вакцинальных щедрот достался мизер. Но хотя вопрос о «приостановлении» интеллектуальной собственности на вакцины — иначе говоря, о публичном обнародовании технологий, чтобы их могла освоить любая индийская или южноафриканская фабрика, — был тогда поставлен ребром на Всемирной ассамблее здравоохранения, патентный воз и ныне там, а профильный орган, то есть ВОЗ заглавными буквами, только разводит руками.

И наконец, с экосаммитом в Глазго совпали по времени выборы в Южной Африке, где основанный Манделой Африканский национальный конгресс оказался козлом отпущения за провальную противоэпидемическую политику.

Климатическая проблема намертво переплелась с эпидемической не только на глобальном Юге, но и на Севере. На саммите G20, предшествовавшем мероприятию в Глазго, слово «выживший» (survivor) «стало буквальным обозначением мировых лидеров, одновременно столкнувшихся с потеплением и пандемией и не справившихся ни с тем, ни с другим», писал обозреватель Politico.eu Дэвид Гершенгорн. К этому уместно добавить, что капризы «небесной канцелярии» как раз в начале сентября, когда CAN захлопотала о переносе саммита, создали идеологические неудобства для провозвестников климатической катастрофы. Если на западном побережье США стояла 30–градусная жара, то на балтийском побережье Европы, вслед за ураганными ветрами, внезапно наступил почти зимний холод. И то же самое происходило на юге Африки: жители Камеруна впервые в своей жизни увидели снег. И из этого следовало, что очень многие правительства раньше срока были вынуждены призадуматься об отопительном сезоне. А значит, тема отказа от «ископаемого топлива», то бишь презренных углеводородов, оказывалась отнюдь не выигрышной.

Руководство CAN как в воду глядело. Уже в конце сентября правительства всего континента Евразии были озабочены не ветряными мельницами и солнечными батареями и не сырьём для их производства, а традиционными топливными товарами (commodities), причём именно теми, которых ждали их генерирующие мощности — то есть не только нефтью и газом, но и углем. При этом спрос столкнулся с острой нехваткой предложения после пандемийного недопроизводства. В стране — хозяйке саммита «шок дефицита» обернулся не только серией банкротств распределительных компаний, но и дефицитом кадров на автозаправках. Оппозиция злорадно кивала на Брексит, но рабочая сила иссякла и по иной причине. В самом деле, кому было охота трудиться на раздаче бензина после того, как пресса полтора года подряд ежедневно трубила об устарелости и пагубности «ископаемого топлива»? Можно ли было рассчитывать, что отрасль привлечёт энергичный молодёжный потенциал?

Алок Шарма, британский министр, курировавший COP-26 по должности, в специальном заявлении возражал руководству CAN: дескать, Лондон как раз привержен (читай: в отличие от Берлина) ускоренному распределению вакцин и никакого «апартеида» не поддерживает. Премьер Борис Джонсон вылез из кожи вон в демонстрации климатической правоверности, сравнив себя с ветром Бореем и поспорив с мультяшным лягушонком Кермитом о том, трудно ли быть зелёным. Материальным подтверждением клятв Джонсона служил совместный проект с Марокко по строительству в этой стране гигантской солнечноветровой суперфермы, соединённой подводным кабелем с Британией в обход континентальной Европы.

Тем не менее Бориса-Борея продолжали подозревать в двойной игре: ведь экологическая сознательность у него проснулась не сама по себе, а после проигрыша Дональда Трампа на американских выборах. К тому же он успел уволить прогрессистку Клэр О»Нил, первоначально отвечавшую за саммит, и назначить секретарем внешней торговли Анну-Марию Тревельян, неоднократно замеченную в «экоскепсисе». Да ещё и взял в советники экс-премьера Австралии Тони Эбботта, который вывел свою страну из Киотского протокола. Но хитрый Джонсон нашёл свой ответ, буквально доставив в Вашингтон действующего австралийского премьера Скотта Моррисона. Который также прикинулся экологически сознательным, выставив себя незаменимым поставщиком редкоземельных металлов и лития для американских солнечных панелей, тем самым обеспечивая независимость отрасли от китайских поставок. Консерватор Моррисон прогнулся не зазря: ему был обещан более выгодный контракт по подлодкам, чем предлагал Париж. А для Вашингтона предложенный Джонсоном трёхсторонний оборонный союз AUKUS был символом перехвата у Парижа не только политического, но и идеологического первенства.

Избавление Америки от китайского сырья для солнечной энергетики при Байдене стало более архиважной темой, чем избавление Европы от российского природного газа. Об этом ещё в феврале свидетельствовала кадровая диспропорция в американском Совете нацбезопасности, где Курт Кэмпбелл, акционер британской банковской группы Barclays, получил статус «царя восточной политики». Как раз накануне COP-26 в прессе всплыл компромат на управляющего Федеральным резервом Джерома Пауэлла. Давний «конфликт интересов» не был замечен ни при Трампе, когда Пауэлл приступил к работе, ни после инаугурации Байдена; ещё недавно считалось, что его ждёт номинация на второй срок. И тут на фоне скандала выяснилось, что у Пауэлла есть только один конкурент — дама по имени Лаэль Брейнард, ранее претендовавшая на пост главы Казначейства. По совпадению — супруга того самого Курта Кэмпбелла, главного ответственного лица за стратегию сдерживания Китая.

Пропагандируя ранее стратегический антикитайский альянс QUAD с участием Индии, Кэмпбелл и его команда анонсировали также Тихоокеанский вакцинальный альянс (APVAX), альтернативный COVAX и его «толкачу» Биллу Гейтсу. На фоне интриги в ФРС и создания AUKUS заверения Шармы звучали убедительнее — и CAN не только сняла свои возражения, но и активно подключилась к COP-26.

Именно CAN в Глазго напророчила грядущее затопление трёх государств Океании, а также шести мегаполисов — Амстердама, Венеции, Калькутты, Басры, Хошимина (Сайгона) и Нового Орлеана. Издания, распространявшие этот ужастик (в том числе, программа "Погода" на телеканале "Россия"), не озаботились простым арифметическим расчётом: насколько же должен повыситься уровень моря, чтобы захлестнуть Калькутту, расположенную в 150 км от побережья, и почему в таком случае не сгинут индонезийская Джакарта и самый влажный в мире бангладешский Читтагонг. Секрет подбора CAN, похоже, был из области не науки и даже не лженауки, а политики: на саммит прибыл премьер Индии, четвёртой нации по выбросам углекислоты после Китая, США и ЕС. И эту нацию, до сих пор не огласившую дату «полной декарбонизации», требовалось прицельно привести в смятение. Стараниями CAN и мэйнстримной India Times. Из Нарендры Моди удалось вытянуть обещание декарбонизации к 2070 году. И то после обещанной Лондоном правительственной гарантии миллиардного кредита от Всемирного банка и после требований триллиона для третьего мира — коль скоро истэблишмент обещал триллионы на всеобщую декарбонизацию.

Не было желания переносить мероприятие и у МГЭИК: ведь она ещё в жарком июле обнародовала очередной алармистский доклад с требованием немедленных действий от правительств и бизнеса. В свою очередь, бизнес-истэблишмент уже успел подписаться под множеством планетоспасительных инициатив. А отрасль «рукопожатной» для МГЭИК солнечной и ветряной энергетики успела позаботиться о привилегиях для себя, любимой. Американские демократы внесли поправку в «флагманский» закон Байдена о социальных расходах (Build Back Better Act), предоставляющую компаниям солнечной энергетики «налоговый стимул», сиречь льготу, в максимально допустимом (стопроцентном) размере сроком на 10 лет, а глава Налогового комитета Ричард Нил анонсировал «налоговые стимулы» также для всех владельцев электромобилей. Нерыночные поблажки для заведомо малопродуктивной генерации были решительно одобрены Лигой избирателей за охрану природы, Гражданской кампанией за окружающую среду и прочими профильными НПО, в то время как расово-меньшинственные лоббисты порадовались обещанию нарастить кредит на энергию для объектов солнечной энергетики, построенных в «сообществах с низким доходом» с учётом «возможностей трудоустройства и вовлечённости». Налоговый стимул был введён и для производителей водорода, что устроило не всех: организация Earthjustice назвала водородную поблажку «лицемерием», коль скоро водород производится из пресловутого ископаемого топлива. Европейское ВИЭ-лобби было занято аналогичными хлопотами: в июле, когда вице-президент Еврокомиссии Франс Тиммерманс презентовал свой план Fit for 55%, ВИЭ-лобби ворчало о том, что он не содержит санкций для стран-нарушителей и специальных инструкций для «национальной бюрократии» о том, что «зелёным проектам» следует предоставлять «зелёный свет».

«Сращивание власти с бизнесом», которое медиа-мейнстрим приписывает России и Китаю, весьма характерно для ВИЭ-лобби. В совете директоров радикальной феминистско-экологистской сети WECAN (не путать с CAN), помимо множества активисток из всевозможных примитивных племён, присутствует Салли Рэнни, бывшая чиновница администрации Клинтона и консультант солнечно-энергетического производителя P4P Energy. Плеяда племенных агитаторов служит для компании такой же свитой, как индейский актив для главы Департамента внутренних дел США Деб Хааланд, представляющей интересы привилегированного «индигенного» игорного бизнеса.

Ползучие против летающих

Предсказания «карантинной дискриминации», на которые ссылалась Тасним Эссоп в своём меморандуме, всё–таки сбылись: рядовым гостям Глазго приходилось днями отсиживаться в карантине, хотя для отдельных лиц делались исключения. Например, для первого небелого президента США Барака Обамы или для того же Билла Гейтса, который накануне был замечен на мощной моторной яхте у турецких берегов. Причём, как выяснилось, предметом его турецкого тура был не только юбилей, но и переговоры о покупке земли. Семейный фонд, находящийся в процессе дележа с супругой, поспешил объясниться, что земля, дескать, закупается для благих целей консервации дикой природы. То есть для того, чтобы туда ступала нога (а точнее, колесо лимузина) не кого попало, а «друзей и родственников кролика». О том, что та же самая гейтсовская компания Breakthrough Energy занимается не только солнечными батареями, но и расширением земельных активов, сообщали американские немэйнстримные расследователи ещё в начале года.

Та же фирма Breakthrough Energy рекламировалась в британской прессе в промежутке между двумя семейными пирами Гейтса — свадьбой дочери и личным юбилеем. Поводом было узкое платное мероприятие в Лондоне со всего 200 участниками, громко названное Глобальным инвестиционным саммитом. Элита имела право: кто скажет, что банки JPMorgan и Goldman Sachs, а также инвестфонд BlackRock — не глобальные структуры? И кто осмелится отрицать, что вложения 400 млн фунтов (напополам между Даунинг стрит и Breakthrough) в обеспечение доступности «зелёного водорода» — не благое дело?

За два месяца до COP-26 гендиректор Facebook Марк Цукерберг запретил «капитализировать» в своей сети любые инициативы, расходящиеся с теорией климатической катастрофы и, соответственно, подпадающие под ярлык climate change denial, сиречь отрицание климатических изменений. Это была лишь одна из инициатив объявленной «борьбы с ложью», она же «борьба с ненавистью». 26 октября портал Axios рекламировал проект Good Information Inc. Джорджа Сороса и Рида Хоффмана, «поддерживающий усилия новых СМИ по борьбе с дезинформацией», сообщив, что подобные проекты уже внедрили основатель CraigsList Крейг Ньюмарк и экс-гендиректор Microsoft Стив Баллмер (тот самый, кто восемь лет прожил с молодым Гейтсом «как с мужем», согласно Wikipedia).

В отличие от названных лиц, Цукерберг от своего начинания ничего не выиграл. Во всяком случае, оно его не спасло от зубодробительного поклёпа, подготовленного как раз к открытию G20 и COP-26 — серии публикаций о частных беседах Цукерберга, которые изобличали его, в том числе, в том самом climate change denial. Андреас Карелас, автор книги "Климатическое мужество: как борьба с изменением климата может укрепить сообщество, преобразовать экономику и преодолеть политический раскол в Америке", гвоздил Цукерберга вместе с новым названием Meta*, придуманным для Facebook*. Как поведал климатический публицист на портале The Hill, название Meta позаимствовано из романа-антиутопии "Лавина", представляющей «мрачное видение будущего, в котором человеческое общество разваливается, правительство терпит неудачу, царят безудержная нищета и преступность, а люди избегают жуткой действительности за очками виртуальной реальности». Именно это нам Цукерберг и предлагает, доносил широкой общественности Карелас, — надеть наушники и «перенестись в виртуальный мир, свободный от боли и страданий».

Аналогичный умысел публицист-активист усмотрел у некоторых других олигархов. «Наблюдая за космической гонкой миллиардеров с участием Ричарда Брэнсона, Илона Маска и владельца Amazon Джеффа Безоса, может показаться, что их план состоит в том, чтобы разбить лагерь на Марсе и жить там долго и счастливо. Тем временем все остальные останутся в стороне и будут смотреть, как компании, производящие ископаемое топливо, делают эту планету непригодной для жизни. Это прекрасная демонстрация философии эскапизма — вместо того, чтобы заниматься тем, что трудно (устранять наш климатический кризис), мы уйдем в фантазию»… Изобличение Кареласа ненавязчиво переходило в вымогательство: «Конечно, каждый из них также вкладывает деньги и усилия в решение проблемы изменения климата. Но если бы они действительно приняли реальность климатического кризиса и заботились о том, чтобы помочь человечеству избежать этой участи, они потратили бы непристойные (sic!) суммы денег, потраченные на их ракеты, на сохранение нашего единственного дома».

Буквально в день этой публикации у Илона Маска в прямом смысле требовали деньги в высоких структурах ООН. Дэвид Бизли, директор Всемирной продовольственной программы (ВПП) ООН, заявил, что если бы Маск и Безос не пожалели шести миллиардов долларов, это спасло бы мир от голода. Маск в ответ имел наглость поинтересоваться, каким именно образом это произойдёт: я готов, сказал он, продать акции Tesla прямо сейчас, но это «должен быть бухгалтерский учёт с открытым кодом, чтобы общественность точно видела, как расходуются деньги». Неделей ранее Маск аналогичным образом отозвался о законопроекте сенатора-демократа Рона Уайдена о специальном налоге с миллиардеров, написав в твите, что «скорее доверил бы распределение средств самому себе, чем главе Казначейства Джаннет Йеллен», далее пояснив, что чиновные мошенники всегда «объединяют распределение капитала с потреблением», и предупреждая соотечественников, что сегодня чиновники приходят за миллиардерами, потом придут за миллионерами, а потом экспроприируют и средний класс во имя лучших побуждений.

Маск и Цукерберг, как и основатели Apple и Google, на самом деле привели к ногам климатического идола и обратили в «зелёную» веру миллионы своих сограждан. Школьнику известно, что Tesla — крупнейший по капитализации производитель «экологичных» электромобилей. Тем не менее и пресса, и политикидемократы сделали из них столь же универсального «мальчика для битья», как и из пресловутых «жирных нефтяных котов» — если не хуже.

Извне эти распри кажутся внутривидовой борьбой, наводящей на параллели с пророческой русской классикой — хотя бы с "Бесами" Достоевского, где заговорщики начали революцию с убийства своего собрата. Разве не с таким же остервенением радикальные американские прогрессисты осаждают умеренных коллег, преследуя их в лифте или даже в женском туалете, как это случилось с сенатором Кристин Синема? Внутренняя оптика множит нюансы. Один из них является сугубо политическим: Цукерберг делился данными с Cambridge Analytica, работавшей на ближайших советников Дональда Трампа. Другой нюанс — идеологический: сеть Facebook действительно долго, вплоть до пресловутого «штурма Капитолия» преданными трампистами, предоставляла ресурсы сети почти «без разбора», то есть не занималась идейной цензурой. Третий, самый щекотливый и сугубо «шкурный», нюанс всплыл на поверхность, когда левые конгрессмены обрушились на криптовалютный проект Цукерберга — Libra. Так совпало, что как раз в это время семья Рокфеллеров запускала собственный криптовалютный проект под названием Overledger, вступивший с Libra в прямую конкуренцию.

Что касается остальной тройки мультимиллиардеров, то их провинность состояла в увлечении космическим пространством. И это увлечение, объединявшее их с Дональдом Трампом, было самой опасной идеологической ересью. Почему? Потому что, по духу и букве современной теории климатической катастрофы, худшим злом на земле является человек, ибо только человеческие выбросы углекислоты (или его плюс прирученного скота) признаются причиной потепления климата. Потому что, по той же логике, человек не вправе выходить за пределы Земли, насколько бы она ни была загрязнена, а должен ходить и каяться, и избегать любого поведения, умножающего его углеродный след, в том числе, и собственного размножения. Год назад The Hill публиковал результаты британского опроса миллениалов, т.е. поколения двухтысячных: треть из тех, что решили отказаться от продолжения рода, объяснили это страхом перед климатической катастрофой. Человек, даже задумавшийся о заселении людьми иных планет, с этой позиции есть худший еретик: он имеет наглость не только искать альтернативный выход из дилеммы «углеродного следа», реальной или мнимой, он — хуже! — имеет наглость отрицать человеческое ничтожество. А если подобный мечтатель ещё и богач, то в очереди на экспроприацию он должен быть на каком месте? Правильно, на первом. Что правоверный прогрессистский надгосударственный бюрократ г-н Бизли и довёл до сведения вольнодумца Илона Маска. Выйти за пределы задумал? Держать и не пущать! Я тебе поверчу!

Несварение повестки дня

Дэвид Гершенгорн, называя западных лидеров хромыми утками, отнес к этому разряду и избранника американских демократов Джо Байдена, в подлинность победы которого не верят, даже по мэйнстримным опросам, 35% электората Республиканской партии. Меррилл Мэтьюз, сотрудник Института политических инноваций в Далласе, писал на портале The Hill о том, что побудило Байдена принять личное участии в саммите в Глазго «помимо искренней заботы о природе». Эти три причины скорее политические, чем экологические, писал Мэтьюз. Во-первых, Байдену требуется опровергнуть молву о том, что он непригоден для своей должности. Здесь автор назвал целую серию обстоятельств — от крайне позорного «сворачивания удочек» из Афганистана, до неспособности справиться с эпидемией, мигрантами-беженцами и инфляцией. Вовторых, Байдену требуется прослыть мировым лидером в области изменения климата, благо для него это такая же важная часть собственного наследия, как для Обамы. И третий побудительный мотив — смягчить вину за углеродный след богатой американской нации. «Мы уже смотрели это кино», напоминает Мэтьюз. «Вместо того чтобы предлагать реалистичные шаги по сокращению выбросов — переход к атомной энергетике или более чистому сжиганию природного газа, внедрение методов связывания углерода, — эти саммиты по климату охватывают недостижимые цели с невозможными сроками». Так зачем Байдену это многажды прокрученное кино ещё раз? А затем, что за участие в таком саммите ему хотя и не дадут Нобелевскую премию мира, как Обаме за Копенгаген, но в любом случае однозначно похвалят. Кто? Очевидно, вышестоящие элитные авторы якобы национальной повестки дня.

Нельзя сказать, что Джо Байдена мало хвалили в медиа-мейнстриме. Хотя лояльность к нему прессы была безответной, ибо он, как правило, не отвечал на вопросы после выступлений, именно при Байдене возник жанр, отсутствовавший при Клинтоне и Обаме, — жанр льстивого славословия, вполне сравнимый с официозом королевства Тонга или Экваториальной Гвинеи. И нельзя сказать, что его команда райтеров, тексты которых он читает с видеосуфлёра, не старалась обеспечить ему исключительный режим защиты от критики. Их усилиями сомнительный победитель президентских выборов, несмотря на нарушения памяти и ориентировки, будучи белым, предстал более ревностным «приверженцем прогресса», чем небелый Обама. Он начал отбивать поклоны климатическому божку — или языческой богине дикой природы — куда раньше, чем его постигли все вышеназванные неприятности. Как и другим сакральным существам, составляющим прогрессистский «джентльменский набор». Одно из них именуется «фри чойс» — «свободный выбор», подразумевающий только лишь выбор женщины между учреждениями для умерщвления плода; другое именуется «прайд» — «гордость», подразумевающая самоутверждение только лишь «небинарных личностей», как ныне повсеместно именуются лица третьего, четвертого или двадцать пятого полов, не предназначенных для продолжения рода. Третье обычно обозначается сокращением DACA — по названию исполнительного акта Обамы о натурализации нелегальных иммигрантов. К таковым применялся особый меньшинственный подход: помимо политических беженцев зелёный свет на границе открывался перед жалобщицами на семейное насилие. Ритуал расовой недискриминации, при Обаме выражавшийся в основном в affirmative action, то есть в льготах для цветных учащихся, при Байдене перерос в специальный контроль толерантности и инклюзивности во всех ведомствах, включая Пентагон и Казначейство, а также в номинации кадров по «полименьшинственному» принципу, который впервые внедрил Жюстен Трюдо в Канаде в 2014 году.

Нельзя сказать, что тур Байдена на G20 в канун COP-26 не был тщательно идеологически продуман. В Риме Байден побывал в гостях у папы римского Франциска, для чего был отдельный побудительный мотив: в июне Американская конференция католических епископов (UCCB) постановила не допускать к причастию агитаторов за аборт — что относилось и к Байдену. В итоге папе предстояло сделать выбор между позициями UCCB и прогрессистского меньшинства в церкви, и Франциск не подвёл своего гостя. Этого и следовало ожидать, благо сам Франциск с первого дня был продуктом идеологической селекции, что подтвердил сначала энцикликой Laudato si, возлагающей на человека грех перед Природой, а затем своей тихой радостью по поводу очищения неба благодаря пандемии. Первый в истории папа, восславивший мор, просто не мог не снизойти до великодушия к собрату по разуму из Белого дома. Для чего был и шкурный повод — откровенная ненависть к Дональду Трампу, друзья которого рассчитывали на ватиканский консервативный переворот в пользу кардинала Раймонда Берка.

Нельзя сказать, что администрация Байдена — Харрис, в течение года отменившая десятки экологических «дерегуляций» Трампа, заменив их обратно «регуляциями», восстановившая установленные Обамой границы гигантского заповедника "Медвежьи уши" и расторгнувшая контракт по нефтепроводу Keystone XL с Канадой, не подготовил к COP-26 дополнительных реверансов перед климатическими природоспасателями. В первый день саммита на сайте Белого дома была вывешена стратегия по достижению «чистого нуля» выбросов парниковых газов к 2050 году, в том числе, за счёт «климатически разумных методов ведения сельского хозяйства», к которой прилагались обещания по помощи бедным странам в энергопереходе. Помимо этого был опубликован длинный список американских угольных электростанций общей мощностью 16000 ГВт, подлежащих закрытию. Однако предстать глобальным климатическим лидером Байдену не удалось, что были вынуждены признать даже преданные медиалоялисты.

Во-первых, за месяц до COP-26 Белый дом попал в дилемму энергодефицита: пиковые цены на бензин вынудили Байдена обратиться к странам ОПЕК с призывом смягчить лимиты производства нефти. Мольба о карбоновом предложении, прямо противоречащая призывам МГЭИК, была бы не столь отчаянной, будь к осени заключена желаемая сделка с Ираном, — но старания «провести в дамки» в Тегеране податливого либерала обернулись обратным эффектом, и в итоге пришлось уповать на милость Эр-Рияда, отношения с которым предполагалось демонтировать вместе со «сделкой века» Трампа. Неуклюже возобновлённый флирт с Заливом, сопровождаемый поспешной перетасовкой региональных кадров Госдепа и подписанием оружейных сделок с саудитами, испортил отношения Байдена с прогрессистским активом в Конгрессе.

Во-вторых, тем же «пробуждённым» (woke) прогрессистам в Конгрессе в течение трёх месяцев не удалось протащить основные законы о расходах, где содержались самые «климатически продвинутые» инициативы. Минимальный перевес над республиканцами в обеих палатах связывал прогрессистскому авангарду руки: добиться своего помогла бы только отмена квалифицированного большинства, именуемая «ревизией филибастера». Чтобы самоутвердиться в качестве мирового лидера прогрессистских перемен к открытию COP-26, требовался административный ресурс — и советники Байдена не нашли ничего лучше, чем форсировать личные встречи Байдена как с «пробуждёнными», так и с «ретроградными» однопартийцами. К саммиту G-20 эти старания ни к чему не привели: «ретроградные» сенаторы Мэнчин и Синема, ставшие притчей во языцех, не уступали ни по теме филибастера, ни по содержанию двухтриллионных законов о расходах — «инфраструктурного» (в кавычках, ибо лишь 6% его содержания касалось физической инфраструктуры) и социального. Так называемая «процедура примирения», на которую команде Байдена пришлось согласиться, урезала объём первого из двух «суперзаконов», но ни один из них к 1 ноября так и не был принят, поскольку «пробуждённые» требовали их одновременного утверждения, а «ретрограды» сопротивлялись. Утром 5 ноября глава департамента энергетики Дженнифер Гранхольм на трибуне в Глазго скрещивала пальцы, чтобы «судьбоносные» законы были приняты, а в это время глава Прогрессивного кокуса Прамила Джаяпал, как глухарь на току, в сотый раз настаивала на «двухпакетном» голосовании. Собрание «пробуждённых» дошло до такого белого каления, что его участники, дабы не выносить сор из избушки, не впустили в зал Джойс Битти — коллегу-демократку и председательницу Чёрного кокуса. К вечеру этого дня «пробуждённые» (кроме «особо пробуждённых» вроде Александрии Окасио-Кортес) всё–таки пошли на компромисс, после чего урезанный вариант «инфраструктурного закона» был проголосован нижней палатой. Медиа-мейнстрим вылез из кожи вон, чтобы выдать голосование по одному из пакетов за победу Белого дома. Однако 7 ноября рейтинг одобрения Байдена сполз до 38 процентов. Возня с однопартийцами обошлась дорого: как американская широкая публика, так и внешние наблюдатели убедились в том, что Белый дом не может справиться с собственной партией, не говоря уже о перетягивании республиканцев, в то время как партийный актив дробится даже на уровне меньшинств.

В-третьих, аппарат Белого дома, уберегавший Байдена от речевых ляпсусов и прочих конфузов, не догадался ограничить пребывание «сонного Джо» в Глазго. Мало того что массивный кортеж изрыгал тонны углекислоты, перемещаясь по городу. Сам Байден, произнеся заготовленную речь, не справился с джет-лэгом и уснул в зале — по поводу чего Трамп позлорадствовал: «Даже Байден не мог выдержать выслушивания сотый раз про фальшивое глобальное потепление». А в тот день, когда он, наконец, мог похвастаться принятым законом, он оскандалился вторично, испортив воздух во время беседы с герцогиней Корнуэльсской. «Природный газ исходил из Байдена так долго и густо, что проигнорировать это было невозможно», глумилась консервативная Telegraph. Возможно, Байдена подвело меню COP-26: накануне веганы негодовали, что оно содержит мясо. «Тасним Эссоп потрясающе готовит мясо браайд1 в сырном соусе», — выдавал кулинарную ересь исполнительного директора CAN замбийский сайт Spoonful.

Воздух с шумом выходил и из наставлений спецдокладов МГЭИК и Международного энергетического агентства, и из европейского экопроекта Fit for 55%, внесённого Франсом Тиммермансом. Это было заметно уже на встрече «двадцатки» в Риме, где итальянский премьерпрогрессист Марио Драги тщетно пытался добиться хотя бы обещания отказаться от угольной генерации. «Лидеры G20 заявили, что прекратят финансирование угольных электростанций за рубежом, но в заявлении не было никаких новых обязательств по ограничению использования угля в своих странах», сокрушались комментаторы New York Times, а генсек ООН Антониу Гутерриш объявил, что он «разочарован». Его разочарование продолжилось и в Глазго, где несколько лидеров «двадцатки» не появились. Помимо российского и китайского лидеров не прибыли президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, премьер Японии Фумио Кисида и глава Южной Африки Сирил Рамафоса. А те, кто прибыл, вовсе не обязательно были солидарны с повесткой, как показали выступления чешского премьера Андрея Бабиша и сербского президента Александра Вучича.

Обозреватель Die Welt Павел Локшин 2 ноября спекулировал по поводу страха России перед европейским углеродным налогом, который ещё не получил одобрения столиц самих европейских стран: дескать, именно из этого страха Москва ратифицировала Парижское соглашение. «Россия может поддержать усилия некоторых лоббистских объединений, стремящихся объявить атомную энергию такой же экологичной, как солнечная или ветряная», — предсказывал автор, выставляя подобную позицию Москвы как маргинальную. Между тем ещё 20 октября не какой–то отраслевой лоббист, а гендиректор МАГАТЭ Рафаэль Гросси призвал инвесторов вкладываться в мирный атом. Из чего следовало, что ядерный вопрос расколол и глобальный институциональный истэблишмент. Франция, Чехия, Венгрия и Словения, чей настрой на поддержку ядерной энергетики был подтверждён ещё в мае, за прошедшие полгода не изменили своих позиций. Ещё раньше The Telegraph сообщила, что хозяйка саммита Британия намерена «в рамках стратегии декарбонизации» профинансировать АЭС Sizewell в графстве Саффолк — проект французской EDF. Макрон на саммите показательно ругал за AUKUS австралийца Моррисона, но не Бориса Джонсона. Если от ядерного партнёрства с Китаем Лондон отказался, то с парижскими партнёрами мосты, оказывается, вовсе даже не сожжены.

Что касается Моррисона, то он ещё в Риме предупредил, что Австралия не присоединится к соглашениям о постепенном отказе от использования угля и продолжит его добывать после 2030 года, пояснив, что у Австралии свой путь, не совпадающий с европейским. Ранее Моррисон назвал европейский карбоновый налог чистым протекционизмом, почти точно повторив оценку того самого Китая, против которого был направлен пресловутый AUKUS. И тем самым подтвердил, что тройственный союз англосаксов является геополитическим, но не идеологическим.

Кручёный мяч в Римский клуб

Еще за месяц до COP-26 трещина в климатическом вопросе обнаружилась и в медиа-мейнстриме. Весной агентство Reuters столь прилежно участвовало в климатической пропаганде, что превратило свою традиционную рубрику "Расследования" в портретную галерею климатических «провидцев». Колумнисты Клайл Рассел и Нина Честни еженедельно рекламировали планы нефтекомпаний по части солнечноветряной диверсификации. Но 12 августа тот же Рассел, цитируя данные Global Energy Monitor по строящейся угольной генерации в Азии (Китай — 96,7 ГВт, Индия — 34,4, Индонезия — 11,8, Южная Корея — 7,3, Япония — 6, Бангладеш — 4,1, Пакистан — 3,3 ГВт), бесстрастно заключал, что Азия «далека от того, чтобы прислушаться к призывам МГЭИК к действиям», отметив, что спрос на традиционное топливо повысился уже в период жары, когда температуры стимулировали использование кондиционеров.

К концу сентября поток планетоспасительной «джинсы» на лентах Reuters был вытеснен серией аналитических статей о побочных эффектах ускоренного энергоперехода, обострённых отопительным сезоном. Нина Честни озаглавила свою колонку от 8 октября Bleak House ("Холодный дом"): заглавие романа Чарлза Диккенса служило метафорой топливного кризиса, который ударит по потребителям от Скандинавии до Испании и растянется на будущий год. Вопреки пропагандистскому рефрену в политическом мэйнстриме Честни не попрекала российский "Газпром", а, напротив, честно предупреждала, что даже с запуском "Северного потока-2" русского газа может не хватить, поскольку он востребован и в самой России. В то же время Reuters сигнализировала о том, что энергокризис ударил и по индустрии, обслуживающей солнечную энергетику. Дружно стонали производители кремния и ферросплавов — германская RW, испанская Ferroglob, финская Ottokumpu. Следом раздался стон от магниевой промышленности, подкошенной дефицитом поставок сырья из Китая — по причине того же энергокризиса. И столь же бесстрастно, без тени негодования или злорадства Reuters рассказывало о том, как власти Китая в ручном режиме стимулируют производство угля и «остужают» цены на металлы. (Вслед за этим сигналом ведущие китаеведы, ссылаясь на пекинских инсайдеров, заговорили о том, что председателю Си приходится нести личную ответственность за неготовность к энергокризису и что критика уже звучит в высших партийных кругах. Агентство "Синьхуа" об этом, разумеется, не сообщало, однако освещало очередную инспекционную поездку Си по регионам, где генсек сначала одобрил достижения по переработке мусора, а затем посетил нефтеперерабатывающий завод.)

А 27 октября, в канун встречи G20, Reuters вывесило краткий текст Сабрины Валле и Росса Кербера, открывающийся констатацией: «Ведущие нефтяные компании США удваивают объёмы бурения, не разделяя энтузиазма европейских конкурентов по поводу перспектив возобновляемых источников энергии и заручившись поддержкой крупных инвесторов, которые не ожидают, что американские компании будут вкладывать средства в ветряную и солнечную энергию». Далее сообщалось, что Chevron Corp, Exxon Mobil Corp и ConocoPhillips вкладывают меньше средств в планы перехода на возобновляемые энергоносители по сравнению с европейцами.

«Возобновляемая энергетика не может гарантировать нам ветер и солнечный свет», — робко, как мальчик из фильма "Зеркало", заново учащийся говорить, произнес на российской Энергетической неделе Бернард Луни, глава британской BP, ещё недавно пуще других демонстрировавший готовность к опережающей диверсификации в пользу ВИЭ. Глава Royal Dutch Shell Бен ван Берден вместе с большинством акционеров 28 октября отверг предложения о расчленении корпорации, которое от имени «директоров-активистов» навязывал директор от фонда Third Point Даниэл Леб.

Доминик Лоусон в своей колонке в The Times предлагал подумать о том, как выглядит западный истэблишмент в глазах России и Китая, когда Алок Шарма, открывая очередную дискуссию в Глазго, предлагает деловым людям вести себя так же, как активист Дэжн Хупер по прозвищу Свомпи («водяной»), который «проводил всё своё время, сидя на деревьях и не допуская их вырубки или в подземных тоннелях, не допуская строительства». «Путин и Си смеются над нами», заключал Лоусон, отметив «странный парадокс» между удельным весом Китая в поставке солнечных панелей и ветряных турбин и ростом китайской угольной генерации, которая в немалой степени их производство и обеспечивает. Вместе с тем автор признавал, что лидеры Китая и России, в отличие от западных политиков, «хотя бы не лицемерят».

В самом деле, мнение России о происхождении энергокризиса, подкосившего «зелёную моду», было изложено предельно откровенно и на Российской энергетической неделе, и на Валдайском клубе, и на Евразийском форуме в Вероне. Не отказываясь от участия в экологических форумах, Россия придерживается собственных критериев влияния электрогенерации на природу, и это касается не только атома. Крупная гидроэнергетика также признается Россией возобновляемым источником, в противоположность стереотипам ООН и фондовых спонсоров прогрессистской «тусовки», согласно которым крупные ГЭС пагубны, ибо вредят биоценозам, как то: сообществам улиток и дождевых червей. Россия поддержала в Глазго резолюцию о восстановлении лесов, но отвергла резолюцию по метану, построенную на подтасованном (что было фактически признано МГЭИК) расчёте стойкости метана в биосфере.

В свою очередь, Китай не только подготовил для экосаммита «белую книгу» с изложением мер, предпринятых страной для защиты природной среды, но и нанёс прогрессистам мощнейший идеологический удар. Доклад Центра стратегических исследований глобальных минеральных ресурсов при управлении геологической разведки КНР, опубликованный в конце октября и подтверждённый анализом более 3000 добывающих проектов во всём мире, предупреждает лоббистов ветряной и солнечной энергетики о том, что ресурсы для их проектов являются куда более исчерпаемыми, чем запасы углеводородов. Прогрессисты вместе с их спонсорами наконец–то поставлены перед вопросом «или-или»: либо вы заботитесь о природном балансе вслед за Римским клубом с его теорией пределов роста, либо вы собираетесь ускоренно растратить редкие минералы, набив карманы узкому кругу их обладателей. Иначе говоря, либо наденьте крестик, либо снимите трусы.

Кручёный мяч пекинского доклада, несомненно, явился асимметричным ответом на прогрессистский правозащитный «наезд» последних лет, начавшийся именно после того, как китайское правительство решило постепенно отменить госдотации для ВИЭ-сектора. Реакция предсказуема: в течение года Reuters регулярно освещало баталии между добытчиками лития, кремния и лантаноидов и «народными» НПО из первобытно-племенной общественности — в частности, в Гренландии, где эта общественность добралась до политических рычагов. А поскольку в Глазго представлены обе стороны прогрессистского спора, причём воодушевлённая вселенской расовой борьбой племенная общественность ещё и требует компенсаций от добытчиков-колонизаторов, то можно гарантировать беспрецедентную склоку за «экологическую правду».

Пока они дерутся, у «мягкой силы» Китая и России открываются широкие возможности за пределами центров Русского мира и институтов Конфуция. Широчайшие слои рядовых потребителей в обществах Запада не готовы к экспериментам за свой счёт, которые им навязывают прогрессисты. Не готовы пересаживаться с автомашин на велосипеды, питаться насекомыми вместо говядины, слушать надсадное жужжание ветряков вместо пения птиц, отказываться от потомства ради нерушимости кем–то неизвестно как измеренного озонового слоя. Когда Франс Тиммерманс анонсировал свой «амбициозный» план, приурочив его ко Дню взятия Бастилии, министр жилищного строительства Франции Эмманюэль Константен предупредил, что вторжение в семейные бюджеты европейцев чревато «жёлтыми жилетами» по всей Европе. К этим новым «жёлтым жилетам» могут присоединиться и обманутые мигранты, которым промыли мозги страшилками о высыхании Египта и затоплении Ливана. Стенания о климатической миграции, воспроизведённые в последнем докладе МГЭИК, могут обернуться против их авторов, когда критическая масса экономических (а на самом деле — также идеологических) беженцев осознает, что их обвела вокруг пальца своекорыстная прогрессистская бюрократия вместе с их наёмниками из НПО.

Впрочем, для этого полноценного разворота тренда требуются усилия — в том числе и со стороны российского медиа-мейнстрима, в котором до сих пор уважительно цитируются «высокие» мнения региональных посланцев Greenpeace, небрежно наставляющих нашу страну на антиядерный и антигидростроительный стереотип; в котором до сих пор не получили подобающей отповеди рассуждения «комиссара устойчивости» Анатолия Чубайса на Восточном экономическом форуме о том, что «наша стратегия с Китаем провалилась», поскольку «парадигма коричневого роста исчерпана, и есть только один путь — зелёный» и что это «надо втолковать горнякам Кузбасса, Донбасса и Воркуты». Недавняя мольба Украины к Донбассу о помощи в энергокризисе напоминает о том, что родина Стаханова не принадлежит племени, рождённому ползать; что родовые династии горняков — прямая противоположность одноразовым экомотылькам без рода, пола и с прыщавой совестью; что прилагательное «коричневый», с его вполне прозрачной коннотацией, по определению применимо к неомальтузианским идеологам, лицо которых настолько явлено миру, что просвечивает даже через бесстрастную деловую хронику Reuters. Наш потенциал достаточен, чтобы сочетать прагматичную дипломатию с жёстким отстаиванием собственной правды, освоение недр — с природосбережением, а родовую память — с космическим дерзанием, разбивающим оковы римских, мадридских, будапештских, витватерсрандских и прочих «клубных» наук от лукавого.

*признана экстремистской организацией и запрещена в РФ, социальная сеть Facebook запрещена в РФ

Папа Римский подтвердил свой официальный визит в Казахстан

Президент Казахстана провел переговоры с Папой Римским Франциском.

Кунсулу Исмаилова

Касым-Жомарт Токаев в режиме видео-конференц-связи провел переговоры с Папой Римским Франциском, сообщает Акорда.

В ходе встречи обсуждались перспективы укрепления сотрудничества между Казахстаном и Ватиканом, а также вопросы продвижения межконфессионального согласия и межрелигиозного диалога.

Особое внимание было уделено повестке предстоящего VII Съезда лидеров мировых и традиционных религий, который состоится в сентябре текущего года в казахстанской столице. Касым-Жомарт Токаев отметил, что данное мероприятие имеет большую значимость для Казахстана.

Глава нашего государства проинформировал собеседника о казахстанской модели межконфессионального согласия и единства, а также рассказал о реализации масштабных политических и экономических реформ.

Папа Римский выразил признательность президенту за возможность встречи и подтвердил свой официальный визит в Казахстан, а также участие в VII Съезде лидеров мировых и традиционных религий. Он отметил, что связывает большие ожидания с предстоящим визитом и участием в работе форума.

Я с нетерпением жду этого знаменательного события с точки зрения продвижения межрелигиозного диалога, единства и сближения государств, что крайне важно в наши дни, – заявил глава Католической церкви.

Понтифик подчеркнул исключительную значимость достижения единства и согласия в мире в условиях нынешней сложной геополитической ситуации.

Мы видим, насколько разнообразна и едина ваша страна. Это основа стабильности. Мы рады, что в Казахстане понимают это. Вы можете рассчитывать на мою поддержку, я ценю ваши усилия, – сказал Папа Римский.

В завершение беседы Касым-Жомарт Токаев подтвердил твердую приверженность Казахстана дальнейшему развитию сотрудничества со Святым Престолом в сфере духовного согласия и взаимоуважения.

Корни политического украинства и денацификация

России на Украине нужны не территории, а люди, которые не будут доставлять проблем в среднесрочной и долгосрочной перспективе

Андрей Школьников

Происходящие на Украине этнокультурные процессы специфичны. За последние тридцать лет была окончательно сформирована, оформлена и доведена до принятия агрессивного национализма химерная, искусственная конструкция политического украинства, имеющая мало общего с малоросским культурным каноном. Природа данных вопросов лежит в ментальном яде, с давних времен отравляющем Русский мир, а именно – в греко-католичестве. Без решения вопроса с этим гноилищем болезнь вылечить невозможно, можно лишь купировать ее симптомы

В последние тридцать лет политические украинцы открыто проклинали Россию, кричали русским «вы нам не братья», «требовали москалей на ножи» и в общем несли такое, что не прощается даже близким родным и требует раскаяния. И хотя бытовой национализм был достаточно распространен и раньше, именно теперь вся идентичность политических украинцев начала строиться исключительно на отрицании русской культуры, а отнюдь не на попытках сделать и продемонстрировать миру что-нибудь свое, великое и доброе.

Показательно, что сейчас эти люди обращаются к населению России и требуют от нас остановить спецоперацию – чтобы дать им шанс перегруппироваться и продолжать уничтожать все русское в себе и окружающих. Они ведь даже не пытаются говорить о едином народе, вопли несутся лишь об «общечеловеческой идентичности». Быть русским – это не только самому себя так называть, надо, чтобы и другие русские тебя воспринимали как своего.

Украинская государственность обанкротилась, и на поверхность вылез химерный образ политического украинства. Посмотрите на происходящее в городах: по критерию «свой-чужой» четко видно – большая часть населения юга и востока для нацбатов – «чужие», спасая свои жизни, ими можно прикрываться, их можно беззастенчиво грабить и убивать. Когда в подвалы жилых домов сгоняют мирных граждан, ставя наверх огневые точки, когда сотни тысяч людей не выпускают по гуманитарным коридорам из окруженных городов, когда нет даже минимальной заботы об обеспечении мирного населения – ясно, что так к «своим» не относятся, «своих» стараются защитить, обезопасить и спасти...

Манкурты и их создатели

В апреле 2019 года в одном из моих очерков по геостратегии был разобран концепт национализма. Было показано, что он несет вред и разрушение самой этнической системе, которую якобы пытается усилить и возвеличить. Наблюдая за текущими событиями, хочется отметить частный практический аспект, на который тогда я не обратил должного внимания, но который оказался совершенно очевидным и очень важным для нас сейчас. Проигрыш в ментальной составляющей «холодной войны» привел к тому, что часть проигравших и их детей стала ненавидеть и презирать все самое дорогое и священное для себя, своих родителей, бабушек и дедушек, победивших нацистский Третий Рейх. Эти убогие захотели стать частью мира «победителей». Даже понимая, что на равных с ними говорить там не будут, они все равно демонстрировали услужливую готовность – хоть чучелком, хоть тушкой – стать холопами Западного мира, заменяя ценности предков на то, что красиво именуется «либерализмом», но по содержанию является экстрактом из советофобии / русофобии, национализма и содомии.

На протяжении нескольких поколений эту фантазию, вероятно, можно было бы легко взлелеять, рационализировать и принять (например, дед Эрдогана был руководителем греческого партизанского отряда, боровшегося против турок), но ведь сегодняшние нацисты на Украине точно знают, кем были их отцы и деды. Глубоко невежественные неофиты начинают доказывать себе и окружающим, что они достойны некой своей выдуманной героической истории, стараются казаться идеальными в полном соответствии со своими чисто селюковскими, примитивно приукрашенными идеалами, почерпнутыми из смеси глубинной архаики и бандеровских реальностей 40-х – 50-х гг. прошлого века.

Посмотрите на украинский националистов – складывается впечатление, что большая их часть не имеют украинской крови и не знакомы с малоросской культурой. Все эти ренегаты Русского мира убивают все русское: как в себе, отказываясь от собственного детства и семьи, так и вокруг себя. По-человечески их даже немного жаль, убить в воспоминаниях «себя-ребенка», наполненное волшебством детство и сознательно стать манкуртом – это совсем не легкая ноша. Вот только натворили они сейчас на своей земле столько, что отвечать должны за все содеянное по максимальной планке.

Представьте себе текущее моральное состояние таких ренегатов, много лет встраивавшихся в искаженное политическое украинство. Им ведь так хотелось», отказавшись от части себя, стать «Эуропой», а теперь вот приходится мучительно осознавать преступные ошибки и понимать перспективу ответственности за содеянное – и … последние моральные ограничения исчезают. Украинские националисты, разумеется, должны ответить за злодеяния персонально, но те, кто их к этому подвел – должны нести ответственность за всех вместе, по совокупности. Не может быть никакого прощения всем идеологам, проводникам и спонсорам нацификации – без срока и давности.

И, да, наша «пятая колонна» это точно такие же манкурты, но не взявшие в руки оружия. А искреннее покаяние снимает грехи…

Таким образом, согласимся, что проигрыш в психоисторической, ментальной составляющей «холодной» войны не прошел бесследно, в попытке измениться, перепрошить культурный канон происходили сбои, появлялись люди вовсе без культуры и/или воспринимающие в качестве культуры химерные конструкции, подобные политическому украинству. Последнее стало насажденной русским детям отравой, искусственной прививкой галичанского / греко-католического канона на малоросскую культуру и традиции.

Последствия этого 30-летнего отравления мы и наблюдаем сейчас на Украине.

Ментальное поле Украины

Для обозначения этнопсихологической основы этнической системы я использую понятие культурного канона, включающее в себя язык, ценности, нормы и традиции. В геополитике мы привыкли к анализу и сравнению национального состава стран, хотя в современном мире много полезнее и точнее рассматривать самоидентификацию / принадлежность к культурному канону. На рисунке выше представлена оценка и прогноз изменения культурных канонов на Украине (ментальное поле). При желании, эти оценки можно привязать к социологическим исследованиям, но сейчас такой цели нет, проиллюстрируем логику, она вполне прозрачна. Данная идея и схема были мне подсказаны Львом Серебрянниковым, после чего они были переосмыслены, адаптированы и интегрированы в мою онтологию.

Ментальное поле Украины

Итак, к моменту распада СССР примерно 10% его населения отказалась от традиционных культур, проникнувшись романтикой западной либеральной демократии, остальные оставались приверженцами имперского (советского и/или русского – здесь нет смысла смотреть зазоры) культурного канона, а также малоросского (полтавский говор и традиции без искажений) и галичанского (греко-католическая основа). Принадлежность к культурному канону сильно коррелировала с родным языком или диалектом, был также достаточно распространен и процесс перехода людей в имперский канон.

За 30 лет украинизации и праволиберальной культурной экспансии ситуация кардинальным образом изменилась, даже численность населения упала с 52 до 37 млн. человек (смотрим Украину без Крыма и ЛДНР). Несмотря на давление, около трети людей сохранили принадлежность к русскому культурному канону, примерно столько же стали идентифицировать себя с политическим украинством – искусственно измененным малоросским и, к сожалению, вобравшим в себя также и значительное количество этнических русских. Доля галичанского канона также выросла за счет насаждения греко-католической церкви и отъезда / ухода, вместе с территориями, русских. Примерно 10% населения при перепрошивке утратило культурный канон, часть из них стала либеральными «общечеловеками» без роду и племени, другие составили основу нацбатов, как это произошло с неоязычниками "Азова".

После завершения операции на территории Украинской (кон-)федерации следует ожидать введения русского языка в качестве второго государственного и денацификации – отказа от политического украинства. Примерно половина русских, сменивших канон, по-видимому, вернется обратно (делать это придется через покаяние), из украинского канона, скорее всего, выделятся малоросский, русинский и др. культурные каноны. С большой вероятностью также произойдет и увеличение числа людей, сломавшихся при перепрошивке.

Добавим к этому бегство значительной части последних, как и политических украинцев, на Запад в силу неспособности приспособиться к новой ситуации, а также отъезд и других групп. В итоге получим падение численности населения с текущих примерно 37 млн. человек до 29-30 млн., с увеличением доли русских, малороссов, русин и т.д. до 65%, т.е. процент украинцев, галичан и «общечеловеков» сократится до трети, что тяжело, но не фатально. Следующее поколение уже можно и нужно перепрошивать без всяких сантиментов.

Если пойти на предоставление независимости Галиции, то через поколение все бежавшие туда политические украинцы станут галичанами, т.е. еще худшими, чем поляки, русофобами, ядром будущих проблем. Исходя из долгосрочной перспективы, такого развития событий лучше избежать, подобные варианты будущего следует давить на корню.

И, да, предоставление возможности всем страждущим уехать с Украины на Запад (в первую очередь побегут политические украинцы и «общечеловеки») является важным и необходимым шагом для её нормального существования в будущем…

Таким образом, нет сомнений, что в результате получения независимости ментальное поле Украины было сильно искажено, отравлено химерными конструкциями, формированием феномена политического украинства. Последнее потребуется разрушить в рамках денацификации. Наибольших текущих и среднесрочных проблем придется ожидать от людей со сломанным культурным каноном, утративших культуру, в долгосрочной же перспективе необходимо будет решать вопрос о греко-католиках как ядре и основе всех процессов политического украинства.

Греко-католический вопрос

В середине марта 2022 года в очередной раз начались разговоры про раздел Украины между сопредельными странами, излишне говорить, что логика в них в основном линейная и простая, без глубокого понимания происходящего. Вечные страхи и надежды облекаются в новые одежды и выдаются за аналитику, инсайд и прогнозы. Давайте выйдем из аллюзий и линейных моделей конца 18-го века с его многократными разделами Речи Посполитой, ведь 90% оригинальных сообщений по данному вопросу не содержат даже минимального геостратегического понимания.

В настоящее время Россия в военном плане играет первым номером и обладает стратегической инициативой. США не готовы к развязыванию полномасштабной вооруженной войны, а вторжение войск НАТО – в первую очередь речь идет о Польше – на территорию Галиции будет пресечено Россией и не подпадет под обязанность альянса вмешаться, равно как это было с Арменией в Карабахе и ОДКБ: присоедините эту территорию к себе и получить одобрение на изменение границ союзниками, тогда и поговорим об «агрессии».

Демонстративное использование гиперзвуковых ракет по объектам в Галиции, их разрушительный эффект и невозможность сбить – достаточно ясный намёк для США (одна ракета = один авианосец), Польши и других. События последних недель наглядно показали: период компромиссов прошёл, ответный удар будет. Всякие фантазии про невозможность договориться после уничтожения западных наёмников прокатывает лишь для тех, кто не отслеживал события в Сирии. Для обывателей это допустимо, для экспертов в геополитике – нет, отдает романтической наивностью.

Избежать уничтожения польских войск в Галиции можно лишь при достижении предварительного соглашения, на берегу, с Россией. США Галиция не нужна от слова «совсем», анти-русскую страну англосаксам легче делать из самой Польши, ничего менять на западно-украинские области они не будут. Польше предложить нам реально нечего, да и обещаниям Варшавы никто не поверит. Делать из Галиции независимое государство России нельзя (показано выше) – туда переместятся толпы политических украинцев из Киева и окрестностей, они довольно быстро примут галичанский, греко-католический, культурный канон или пополнят когорты сломанных при перепрошивке и станут в результате большой проблемой для России в долгосрочной перспективе.

Территория Галиции России не нужна, с точки зрения безопасности она расположена далеко от Московского противоракетного щита. И если в отношении Львовской и Волынской областей вопросов нет, то отказ от Ровенской области уже неоднозначен. России на Украине нужны не территории, а люди, которые не будут доставлять проблем в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

Наиболее простой вариант решения вопроса – исчезновение греко-католиков как идеи, смыслов и общности. В середине ХIХ и в середине ХХ веков власти Российской империи и СССР, соответственно, расторгали унию, переводя все греко-католические приходы в подчинение РПЦ. Стоило, однако, власти России ослабнуть – как тут же включалась поддержка Запада, и все возвращалось обратно.

Передать западно-украинские области Польше / Западу России выгодно при одном условии: Ватикан официально разрывает унию и ставит всех униатов перед выбором – католики они или православные. Первые в следующем поколении становятся субъэтносом поляков, вторые – русинами. Такое разделение выгодно и России, и Польше, но договариваться о нем придется с Ватиканом – в этом вопросе, кстати, гарантиям последнего можно верить…

У происходящего есть точка бифуркации – если первыми в Волынскую область Украины с севера войдут белорусские войска, то шансы договориться у поляков резко снижаются, а риски возрастают. Россия возьмет в свою зону ответственности Новороссию, а все остальное уйдет под окормление Минска: зона влияния России все та же, но появится посредник, не вызывающий в Малороссии аллергии. Венгрия также может получить отдельные районы компактного проживания мадьяров в качестве благодарности за торпедирование политики ЕС и НАТО, а Румыния – в обмен на отказ от Молдавии. Однако, если первое еще просматривается, то последнее весьма сомнительно, румынам тоже нет веры, они несубъектны.

И, да, не знаю, как будет называться второе русское государство, но предлагаю в первых пунктах конституции записать «государство русских, бело- и малороссов, русин и жемайтийцев», ну а столицей указать «город-герой Минск» – и никаких галичан…

Таким образом, подведем итоги: для решения вопроса о денацификации Украины в долгосрочной перспективе необходимо кардинальное решение относительно особого галичанского культурного канона, сформированного на основе греко-католичества. Ключевая задача России на данном направлении – достижение договоренностей с Ватиканом о разрыве унии, что уже в следующем поколении приведет к разделению населения на католиков-поляков и православных-русин. При таких раскладах передача Польше двух областей на востоке Украины явилась бы оправданным и логичным шагом и основой долгосрочного взаимопонимания.

Резюме

Операция на Украине – выбор между плохим и очень плохим, и он сделан. Для понимания общей картины военной составляющей рекомендую материал С.Б. Переслегина, где с позиций военной истории и теории войн он замечательно разбирает происходящее. Если кратко: операция России в военном плане – великолепный блицкриг, весь вопрос состоит в том, закончится ли основная военная фаза за 42 дня или её смогут дотянуть до 100 дней.

Далее перед Россией встанет важный вопрос, как проводить обещанную и необходимую денацификацию, которая невозможна без разрушения феномена политического украинства – химерного искусственного культурного канона, национализм внутри которого представляет собой неотъемлейшую его часть. Содержание политического украинства было сформировано окончательно в последние 30 лет, сутью его стала голая анти-русскость, без всяких попыток поиска продуктивных идей и смыслов. Существующую этнокультурную химеру сотворили галичанские / греко-католические смыслы, наложенные на малоросскую культуру и вдолбленные в мозги русских детей.

В дополнение к этому, примерно 10% людей на Украине утратили родной культурный код, они ушли от одного и не пришли к другому, часть из них стала «общечеловеками», другие – участниками национальных батальонов, неоязычниками, салафитами, содомитами и еще непонятно кем.

Природа и источник культурно-ментального яда, позволившего сотворить подобное, – греко-католичество, век за веком отравлявшее Русский мир. И, стоило только ослабнуть иммунитету, болезнь тут же проявлялась, поражая все новые и новые части национального организма.

Стратегическая задача России – достичь договоренности с Ватиканом о разрыве унии. Чтобы уже в следующем поколении часть галичан стала субъэтносом поляков-католиков, а другая часть – православными русинами. Не стоит повторять ошибок русских императоров и И.В.Сталина… Ради этого даже можно, разделив население, пожертвовать парой областей в пользу Польши.

Публикация: ИА Аврора

Украина. Польша. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 6 апреля 2022 > № 4038251 Андрей Школьников

Загадка XXI века

О спецоперациях Владимира Путина

Владимир Винников

В связи с началом и проведением Россией специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины, ставшей, как показало развитие событий за прошедший месяц, для наших западных оппонентов не меньшим сюрпризом, чем возвращение домой Крыма весной 2014 года, есть особый смысл вернуться к недоумённому вопросу «Who is Mr. Putin?», который впервые прозвучал более двадцати лет назад.

Хозяева коллективного Запада и всего глобального мира, не говоря уже о публичных политиках, не единожды, хотя и вполголоса, признавались в том, что до сих пор не могут дать точный ответ на этот вопрос, разобраться в логике мыслей и действий российского лидера, просчитать их последствия. Поскольку речь идёт о политике, долгие годы стоящем во главе одного из крупнейших и важнейших государств мира, под чьим руководством оно вернуло себе казалось бы навсегда утраченный в 1991 году статус сверхдержавы, такой непознаваемый для них «феномен Путина» выглядит более чем удивительно. Особенно с учётом современной «суммы технологий», информационных в том числе.

Основываясь на массиве открытых данных, нет смысла пытаться судить о природе «путинской магии» или о приёмах «путинского дзюдо», но можно вспомнить и собрать хотя бы самые яркие образцы «путинской конспирологии», которые, собственно, ставили и продолжают ставить в тупик всех оппонентов Путина: как зарубежных, так и отечественных.

Мюнхенская речь и отказ от третьего срока

Открытый, публичный вызов господствующей западной матрице однополярного мира Pax Americana Путин впервые бросил 10 февраля 2007 года на Мюнхенской международной конференции по безопасности, выступив с известной речью. В ней он довёл до сведения западных тогда ещё «партнёров», что их слова расходятся с делами, а попытки дискриминировать Россию на мировой арене не останутся без последствий.

«Партнёры» не восприняли его выступление всерьёз, считая, что и этого политика можно легко уничтожить, подобно тому, как США неоднократно проделывали с лидерами стран «третьего мира». Полковник Каддафи (Ливия) к тому времени был ещё жив, Саддам Хусейн (Ирак) и Слободан Милошевич (Югославия) — уже уничтожены.

В России же Мюнхенская речь вызвала совершенно противоположную реакцию. Но Путин не стал, вопреки мощному общественному запросу, выдвигать свою кандидатуру на третий подряд президентский срок. Он, не нарушая букву Конституции 1993 года, отступил на позицию премьер-министра и предоставил место в Кремле вице-премьеру РФ Дмитрию Медведеву.

Медведев позиционировался как прозападный политик с полным набором соответствующего «бэкграунда»: окружил себя абсолютно либеральной «командой», в США восторгался новым айфоном и завтраком с Бараком Обамой в фастфуде Hell Burger («Адский бургер» — говорящее название, не правда ли?), не осудил расправу над Муаммаром Каддафи, отдал Норвегии спорные акватории в Баренцевом море и так далее.

На этом фоне как-то терялось, что в его президентство Россия отбила грузинскую агрессию против Южной Осетии («Война 08.08.08»), главой Чеченской республики стал Рамзан Кадыров, а Россия без особых потрясений пережила мировой экономический кризис 2008–2009 годов (который, кстати, нанёс сокрушительный удар по образу Америки в российском общественном сознании). При этом Медведев постоянно подчёркивал, что действует в «тандеме» с премьер-министром, а зимой 2011–2012 годов, вопреки ожиданиям и настойчивым призывам западных «партнёров», не возглавил и даже не поддержал «болотные» протесты против возвращения Путина на пост президента России, в результате чего произошла «рокировка» персоналий между Кремлём и Домом правительства.

За последующие почти десять лет Дмитрий Медведев ни разу не дал повода усомниться в его поддержке Владимира Путина, а вопрос о его действительных политических и прочих взглядах, особенно в свете последних выступлений, связанных с подготовкой и началом спецоперации по демилитаризации и денацификации Украины, остаётся не только открытым, но и во многом риторическим.

Модернизация Вооружённых сил

Буквально через пять дней после Мюнхенской речи, 15 февраля 2007 года, Сергея Иванова в кресле министра обороны РФ сменил Анатолий Сердюков, до того возглавлявший Федеральную налоговую службу. Какого-либо логического объяснения данному кадровому решению не находилось, а видимая деятельность Анатолия Эдуардовича на этом посту прямо противоречила идеям восстановления и возрождения России, её Вооружённых сил.

Сердюков и приведённые им на новое место работы «амазонки», казалось, поставили своей главной целью уничтожение нашей армии — её структура менялась с привычных дивизий на бригады, многие генералы и офицеры были лишены своих постов, закрывались и расформировывались военные вузы.

Всё это привело к почти повсеместному неприятию и растущей ненависти в армейской среде, зато вызывало аплодисменты на Западе, где с восторгом наблюдали за публичным самоубийством Вооружённых сил РФ, проблемы которых, включая недостатки материально-технического обеспечения, лишний раз подчеркнула «Война 08.08.08».

Но — удивительное дело! — после «назревшей и перезревшей» замены Сердюкова в ноябре 2012 года на Сергея Шойгу, также не кадрового военного, модернизация российской армии на расчищенной Сердюковым почве пошла такими же неприметными, но, как выяснилось впоследствии, семимильными шагами, а манифестациями этого процесса стали образ «вежливых людей» крымской весны 2014 года и «котлы» для украинских вооружённых формирований в Донбассе, затем операция ВКС в Сирии с памятным залпом «Калибров» из акватории Каспийского моря и, наконец, «семь путинских чудес» — не имеющие аналога в мире системы оружия, в том числе гиперзвукового, о наличии которых президент России сообщил в Федеральном послании 2018 года.

Опять же, нет смысла останавливаться на всех моментах, связанных с проведением данной модернизации и составляющих её программ, — достаточно сказать, что это сверхсложное дело по своему масштабу сопоставимо с советскими ядерным и космическим проектами. Специальная военная операция по демилитаризации и денацификации Украины, по оценкам большинства военных специалистов, является операцией нового типа, «войны XXI века», в которой российские Вооружённые силы противостоят не столько украинской армии и парамилитарным структурам, сколько совокупной мощи коллективного Запада.

Ядерная энергетика

Если заглянуть чуть глубже в наше недавнее прошлое, то окажется, что с фигурой Путина связаны и другие парадоксы аналогичного характера. Например, начало и проведение второй фазы хорошо известной «сделки ВОУ-НОУ» или «сделки Гора — Черномырдина», известной также по звучному лозунгу «Мегатонны — в мегаватты!» Она была заключена в феврале 1993 года, и по ней высокообогащённый оружейный уран из демонтированных боеголовок советских ядерных ракет перерабатывался в низкообогащённый энергетический уран, который более двадцати лет (1993–2013 гг.) по сверхнизким, сравнительно с мировыми, ценам поставлялся из России в США, обеспечивая работу многочисленных реакторов американских АЭС. Всего в рамках этой программы было передано около 14,5 тысяч тонн энергетического урана на сумму около 17 млрд долларов.

Эта сделка долгие годы расценивалась как одно из самых ярких свидетельств предательства Ельциным и компанией национальных интересов нашей страны. Став президентом РФ, Путин не стал прекращать её действие — напротив, она неукоснительно и даже «с запасом» выполнялась. Но параллельно с 2001 года, когда с поста министра атомной энергетики РФ был отставлен Евгений Адамов, под «крышей» ВОУ-НОУ началось активное продвижение интересов российской атомной отрасли за рубежом, особенно после передачи этой работы в руки Сергея Кириенко (всем известного как премьер-министр РФ, при котором произошёл дефолт 1998 года). Но по завершении этой сделки, которая официально была прекращена Путиным только в 2021 году, выяснилось, что Россия за эти годы разработала и внедрила эффективные технологии добычи (подземное выщелачивание) и обогащения (ультрацентрифуги 8-го — 9-го поколений, в США — только 3-го) урана, что обеспечило ей фактически монопольное положение в мировой атомной энергетике (до 60% энергетического урана производится в России плюс разработка целого спектра ядерных технологий: переработки отходов, полного цикла, mох-топливо, быстрые нейтроны и т.д.). А сам Сергей Кириенко, как известно, с октября 2016 года и по настоящее время является первым заместителем главы Администрации президента.

Центробанк

С момента основания в 1990 году Банк России, он же Центральный банк (ЦБ), эмитент нашей национальной валюты, находился в гуще политических и социально-экономических событий, происходивших как в нашей стране, так и за её пределами. Само его создание в текущем статусе соответствовало требованиям такой западной структуры, как Международный валютный фонд (МВФ), согласно которым эмиссионный центр любой страны в своей деятельности должен быть неподконтролен её правительству и в максимальной степени следовать нормативам и рекомендациям МВФ, в том числе и принципу currency board, согласно которому объём денежной массы в стране не должен превышать объёма её золотовалютных резервов при доле золота не более 20%.

Согласно получившей широкую известность максиме «финансового абсолютизма», тому, кто управляет деньгами страны, нет дела до того, кто устанавливает там законы. Разумеется, ничего общего с действительностью данная максима не имеет, власть закона и власть денег находятся в куда более сложных отношениях между собой. Тем не менее с начала своего президентства Путин ЦБ «тронул» только однажды, приняв «протестную» отставку Виктора Геращенко в марте 2002 года (протест «Геракла» касался как раз степени независимости главы Банка России, которая резко уменьшалась с созданием Национального финансового совета). Затем на протяжении 11 лет пост главы Банка России занимал имевший репутацию «умеренного западника» Сергей Игнатьев, и только когда второй срок его полномочий подошёл к концу, вернувшийся на пост президента России Путин выдвинул кандидатуру Эльвиры Набиуллиной, имевшей ту же репутацию «умеренной западницы», многолетней сотрудницы Германа Грефа, а вдобавок ещё она супруга Ярослава Кузьминова, виднейшего «постмарксиста», основателя и руководителя Высшей школы экономики.

Чем отметилась на этой позиции глава ЦБ, которую критиковали и за «монетарный голод» в отечественной экономике (хотя денежный агрегат М2 за 2013–2021 годы вырос с 27,2 до 66,2 трлн рублей, он всё равно меньше 50% ВВП), и за падение обменного курса национальной валюты (с 31,9 рублей за доллар в 2013 году до 73,7 рублей по итогам 2021 года и выше 100 рублей после начала спецоперации на Украине), и за сверхвысокие ставки по кредитам (сегодня учётная ставка ЦБ составляет рекордные 20% годовых)? Плюс к этому заморозка почти половины национальных ЗВР и других российских активов за рубежом.

Прежде всего, Набиуллина провела жесточайшую санацию российской банковской системы, ликвидировав сотни региональных, отраслевых и даже общефедерального уровня «банко-прачечных комбинатов», при этом абсолютно не считаясь с «сопутствующим ущербом» и позволяя руководству и бенефициарам данных структур покидать «банковскую поляну» без катастрофического ущерба для них, превращая их из игроков финансового рынка в его фигуры.

Вторым важнейшим направлением её деятельности было поддержание и увеличение золотовалютных резервов России, прежде всего собственно «золотой» их составляющей. И если валютная составляющая, при всех колебаниях конъюнктуры, включая санкционный режим, выросла не слишком значительно (с 530 до 634 млрд долл.), то золотая усилилась более чем вдвое: с примерно 1000 тонн в 2013 году до более чем 2300 тонн на конец 2021 года. Эта цифра наверняка могла быть ещё выше, но в 2019 году ЦБ снизил темпы своих закупок золота, а с 1 апреля 2020 года объявил о моратории на них (как впоследствии объяснялось, из-за ограничений, наложенных МВФ). Ставшие «свободными» объёмы российского драгоценного металла, в совокупности более 800 тонн, пошли на экспорт, прежде всего в Великобританию и Швейцарию. Истинные причины и цели этого «золотого манёвра» остаются неизвестными, объявлено о его прекращении с 28 марта 2022 года.

При этом, что немаловажно, почти весь срок своих полномочий, минимум с лета 2014 года, Эльвира Набиуллина отработала в условиях всё более жёстких финансово-экономических санкций со стороны коллективного Запада. Путин неоднократно заявлял о том, что полностью поддерживает работу финансово-экономического блока правительства России и работу главы ЦБ. 18 марта президент РФ внёс кандидатуру Набиуллиной как председателя ЦБ на утверждение Госдумы, решение будет принято 20 апреля.

Вместо заключения

Согласитесь, даже этот короткий, из четырёх пунктов, список, который при желании можно расширить за счёт множества менее заметных фактов (в том числе самого прихода Путина к власти), свидетельствует о том, что здесь мы имеем дело вовсе не с удачной комбинацией случайных моментов. Налицо достаточно устойчивая система, с некими общими принципами и методами её работы. В их числе можно отметить выставление ложных целей и маскировку истинных, постоянное увеличение «степеней свободы» для собственных действий с максимальным ограничением таковых для «партнёров/оппонентов/противников», наличие ресурсного (и кадрового) запаса, с высокой степенью координации активности по широкому спектру пространственных и временных локаций.

Ещё одним чрезвычайно важным фактором «путинской конспирологии», на мой взгляд, является понятие «Большой России» — той самой России, «границы которой нигде не кончаются», как однажды сказал Путин. Наша страна для Запада действительно оказывается «загадкой, завёрнутой в тайну и помещённую внутрь головоломки». Это слова Уинстона Черчилля, который был одним из главных акторов сразу трёх мощных попыток уничтожить «Большую Россию»: Первой и Второй мировых войн, а также холодной войны. Все они закончились как будто бы уверенными победами коллективного Запада, но главной своей цели так и не достигли: Россия как субъект мировой политики и истории продолжает существовать, всякий раз возрождаясь из пепла, подобно мифической птице Феникс.

Впрочем, эта «Большая война» началась даже не в ХХ веке, а гораздо раньше, нынешний, «от Елизаветы до Елизаветы» (по именам известных английских королев), её этап — тоже не первый и не последний. Но само появление «феномена Путина» и связанной с ним «путинской конспирологии» свидетельствует о том, что наша страна одерживает победу в борьбе против кратно превосходящих враждебных сил.

Приложение. Большая война в зеркале мировой истории

Если отвлечься от «девятого вала» злободневных событий, напрямую связанных со спецоперацией наших Вооружённых сил по демилитаризации и денацификации Украины, и рассматривать их в более широком временнóм и пространственном контексте, то тезис о том, что Большая война коллективного Запада длится несколько веков и, по большому счёту, не прекращалась никогда, нуждается в уточнении и подтверждении. Можно сказать, что она тянется с эпохи «крестовых походов», в отечественной истории отмеченных фигурой князя Александра Невского, отразившего, к счастью, рассогласованные по времени удары шведских и тевтонских крестоносцев. Кстати, в отличие от английского короля Гарольда II Годвинсона, которому за полтора века до того не удалось отразить совместный удар норвежских и нормандских крестоносцев, напавших на его владения с согласия и по прямой воле папы Римского. Ещё одним известным эпизодом этой Большой войны стала Куликовская битва — в той мере, в которой действия ордынского темника Мамая финансировали и направляли генуэзские «нобили».

Начало нового, «английского», этапа Большой войны, обозначенного выше фразой «От Елизаветы до Елизаветы», действительно связано с именем «королевы-девственницы», взошедшей на престол в 1558 году, при которой были возобновлены прямые связи между английскими и русским землями, утраченные к середине XIII века. История плавания Ричарда Ченслора и учреждения по его результатам Московской компании, чьё здание до сих пор можно видеть на улице Варварка, сохранившаяся часть переписки Ивана Грозного с Елизаветой I, — всё это достаточно подробно изучено и хорошо известно. Впрочем, как и роль англичан в «угасании» династии Рюриковичей, особенно после перемещения на Туманный Альбион управляющего центра венецианской «чёрной аристократии», а также в последующих событиях Смутного времени (англичане помогали изгнать из московских земель войска католической Речи Посполитой) и воцарении Романовых. По сути, англичане рассматривали Россию как первую из своих колоний, поставки леса, пеньки и других товаров из которой сыграли важнейшую роль в становлении «владычицы морей» и её победе над континентальной Европой: не только католическими Испанией и Францией, но также над протестантской Голландией.

Иное дело, что и с Романовыми: от Михаила Фёдоровича до Николая Александровича, — их отношения складывались, мягко говоря, неровно, а к середине XIX века они вообще перешли в открытое столкновение Крымской войны, а затем — в известную «Большую игру» на Востоке, от Османской империи до Китая и Японии. Чтобы выстоять в этой игре-войне (а Россия в ней выстояла), нужно было обладать системами управления, по крайней мере, не уступающими аналогичным системам у противника.

Поскольку аналогов лондонского Сити в нашей стране никогда не наблюдалось, остаётся лишь согласиться с оценкой фельдмаршала Миниха: «Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует». Или же предположить, что эти системы управления не только существуют, но и носят ещё более закрытый и эффективный характер, чем в нынешней «империи доллара», она же коллективный Запад. Тогда, стоит повторить ещё раз, и то, и другое не сулят противникам России ни побед, ни лёгкой жизни.

Памяти «прекрасной эпохи»

АНДРЕЙ ИСЭРОВ

Кандидат исторических наук, доцент Школы исторических наук факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Центра Североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Исэров А.А. Памяти «прекрасной эпохи» // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 80-113.

ОТ АВТОРА:

Я работал над этой статьёй в дни военной тревоги января-февраля 2022 г., с мыслью о мире. Текст был завершён в ночь на 24 февраля.

Каждый молодой и растущий народ должен в своё время встретить загадку своей судьбы. <…>

Вопрос <…> всегда грядёт с предупреждением, что прошлое – в прошлом, а опыт тщетен.

«Отцы – где они? И пророки – живут ли вечно?»

Мертвы отцы; молчат пророки; вопросы новы, и ответ на них даст лишь время.

Когда колючий кокон, защищающий младенчество нации-куколки, неожиданно разрывается

и в резком внезапном потрясении она видит себя парящей на крыльях,

которых раньше не было, чью силу никогда не испытывала,

среди опасностей, которые не может предвидеть и не имеет опыта измерить;

каждое движение трудно, и любое колебание может быть ошибкой.

Прошлое не даёт подсказки будущему. Отцы – где они? И пророки – живут ли вечно?

Мы сами пророки! На заданные вопросы мы должны ответить без промедления,

без помощи – иначе сфинкс не пропустит нас[1].

Государственный секретарь США Джон Хэй.

Речь в Конгрессе памяти президента Уильяма Мак-Кинли. 27 февраля 1902 года

Историку известно, как развивались и чем завершились события, которые он исследует. Это обстоятельство воздействует на ход его мыслей. Мы знаем, чем закончилась «прекрасная эпоха» и ищем в ней истоки будущей страшной войны.

Эта гегельянская телеологичность («Всё действительное разумно») наделяет человеческое действие смыслом, но она опасна для историка, который всё время должен продуманно ставить вопрос о возможности и вероятности развилок. Один из героев нашего рассказа, будущий президент США Вудро Вильсон в 1901 г., в бытность историком, профессором права и политической экономии в Принстонском университете, подчеркнул: «Самые тревожные вопросы рано или поздно попадают к историку… На его долю остаются все интеллектуальные и нравственные трудности, тонкое, опасное и ответственное дело определить, что было хорошо сделано, что – плохо… В каждом политическом решении он видит больше, чем видели участники событий, но он никогда не может быть уверен, что именно они видели, а что – нет»[2].

Можно ли было предотвратить катастрофу? Возможно ли вообще мирное конкурентное сотрудничество между политическими общностями, какими бы они ни были, – вопрос, который постоянно ставят международники с древности до наших дней[3]. В небольшом очерке мы расскажем о предпосылках нового мирового порядка на рубеже XIX–ХХ веков, строительстве Версальско-­Вашингтонской системы после Первой мировой войны и причинах её неудачи и, наконец, кратко – об использовании опыта первой половины XX века в создании структур и механизмов мира после Второй мировой войны, той системы, распад которой продолжается уже больше тридцати лет. В центре сюжета – идеолог Лиги Наций, президент Вудро Вильсон, под руководством которого его страна вступила в Первую мировую войну.

Поступь глобализации

На рубеже веков не только правящие круги, но и население европейских и американских стран почувствовали успехи новой мировой капиталистической экономики в условиях относительного мира и постепенного прощания с политическим «старым порядком». На смену «энгельсовой паузе» раннего промышленного переворота 1820-х – 1840-х гг., отлично знакомой нам по романам Чарльза Диккенса, пришёл такой экономический рост, который вёл к увеличению реальных доходов рабочего класса и крестьянства – примерно в полтора раза за вторую половину XIX столетия, что отчасти почти признал сам Фридрих Энгельс в предисловии 1892 г. к переизданию «Положения рабочего класса в Англии» (1845). К последним годам XIX века вера в общественный прогресс в рамках, говоря словами Иммануила Валлерстайна, «центристского либерализма» породила и среди левой оппозиции реформистский, нереволюционный извод социал-демократического движения, прославленный в формуле Эдуарда Бернштейна (1850–1932): «Цель – ничто, движение – всё».

В этом экономическом росте всё более заметным становился вклад международной торговли, центром которой вплоть до Второй мировой войны была Великобритания: в 1820 г. доля международной торговли составляла 1 процент мирового ВВП, в 1913 г. – 7,9 процента[4]. На внешние рынки работали от одной шестой до одной пятой британской рабочей силы[5]. Порядок международной торговли воплощал принятый «цивилизованными», как тогда говорили, странами золотой стандарт. Ограниченный объём денежной массы и несвобода эмиссии мешали государствам воплощать в жизнь уже обдумывавшиеся – в первую очередь в среде упомянутого выше социалистического движения – программы, которые в будущем, в середине XX века, сформируют общество всеобщего благоденствия, но отсутствие инфляции и твёрдые курсы удешевляли кредит, давали и предпринимателям, и широким массам, и государству уверенность в завтрашнем дне. Никто тогда не догадывался, что успех золотого стандарта был связан со стечением обстоятельств. Только в трагические годы Второй мировой войны сотрудник де-факто прекратившей своё существование Лиги Наций, шведский экономист Фольке Хильгердт покажет, что в «прекрасную эпоху» сложился своего рода замкнутый круг мировой торговли («многосторонние платежи») между Великобританией, континентальной Европой, Азией и Новым Светом, то есть взаимозачёт драгоценного метала, когда ни один из участников торговли не был исключительно экспортёром или импортёром товаров[6].

Отмена британских хлебных законов в 1846 г. и заключение франко-британского торгового договора в 1860 г. определили мировое господство свободной торговли. Открытость и равенство торговли по европейским рекам было обеспечено ещё Заключительным актом Венского конгресса 1815 г. (статьи 108–117). Сегодня экономисты доказали, что в ключевые годы создания промышленного хозяйства взлёт был невозможен без продуманной государственной политики, включавшей в том числе защиту своего производства[7]. Немецкий экономист Фридрих Лист оказался прав, заявив, что опора на «сравнительное преимущество» страны на открытом рынке, по Давиду Рикардо, может лишь закрепить сложившуюся отсталость, и с конца 1870-х гг. молодые промышленные державы оправданно, как мы сейчас видим, переходят к протекционистскому курсу (не случайно Листа изучал Сергей Витте)[8]. Но и тот предвоенный протекционизм был в целом весьма сдержанным (кстати, более других защищали свой рынок Соединённые Штаты), тем более что, как мы уже сказали, центром мировой торговли была совершенно открытая Британская империя. Тот уровень свободы торговли, к которому мир пришёл к 1914 г., был превзойдён лишь в 1990-е гг., с созданием Всемирной торговой организации (ВТО).

Крупный британский либеральный политик, премьер-министр в 1894–1895 гг. лорд Розбери заявил в 1897 г.: только свобода торговли помогает вынести «бремя империи», то есть обеспечить экономический рост и уровень цен, достаточные, чтобы поддерживать безопасность на её огромном пространстве и улучшать уровень жизни населения[9]. Государственный секретарь США в 1898–1905 гг. Джон Хэй, выдержка из речи которого стала эпиграфом к нашей статье, вошёл в историю доктриной «открытых дверей» (1899, 1900) – призывом к крупнейшим державам (а к тому времени в их число, помимо европейских государств, вошла и Япония) обеспечить открытые и равные возможности ведения торговли в ослабевшем Китае.

Но способствует ли рост международной торговли и равная открытость экономических возможностей и конкуренции взаимозависимости и, следовательно, миру? В 1870 г. в Париже, накануне франко-прусской войны, Хуан Баутиста Альберди, знаменитый аргентинский юрист, покинувший родину в знак протеста против войны c Парагваем, издал небольшой пацифистский трактат. В его последней главке он пишет о свободе торговли: «Обоюдная взаимозависимость ради благородной цели – удовлетворения интересов друг друга, что, однако, не затрагивает суверенитета каждого из государств, – не только отдаляет войну… но и приводит все нации к некоторому виду всемирного государства, унифицируя и консолидируя их интересы». Это путь к «некой международной власти», которая сменит войну как способ разрешения международных споров[10]. Сторонниками свободной торговли были депутаты французского и британского парламентов Фредерик Пасси (Нобелевская премия мира 1901 г.) и Рэндэл Кремер (Нобелевская премия мира 1903 г.), которые в 1889 г. создали в Берне существующий и сегодня Межпарламентский конгресс (с 1899 г. – Межпарламентский союз, с 1921 г. штаб-квартира в Женеве) – политическое измерение «взаимозависимости».

Выдающийся русский экономист Михаил Туган-Барановский, ещё в бытность правоверным марксистом в конце 1890-х гг., говорил Ариадне Тырковой-Вильямс: «Неужели вы воображаете, что через тридцать лет в Европе ещё будет существовать частная собственность? Конечно, нет! Пролетариат всё это сметёт. Исчезнет к тому времени и полицейское государство. Все будут свободны. Не забывайте, что люди учатся летать. При развитии авиации полицейское государство не может существовать. Воздух не знает ни границ, ни паспортов»[11]. Даже уйдя от революционного марксизма, Туган-Барановский в разгар Первой мировой войны (!) думал о мирном пересмотре границ «с точки зрения хозяйственной целесообразности» новыми социалистическими государствами – работающими во имя «интересов общего благосостояния» «штатами единого мирового государства»[12]. На миротворческие последствия открытых рынков надеялся британский критик империализма, социал-реформист Джон Гобсон. В 1909 г. британский пацифист Норман Энджелл (Нобелевская премия мира 1933 г.) издал книгу «Оптическая иллюзия Европы», неоднократно переиздававшуюся вплоть до Первой мировой под заголовком «Великая иллюзия», где показывал, что космополитичным капиталистам в современном «взаимозависимом» мире, основанном на кредите, договоре и международном разделении труда, война не нужна[13]. В том же году главный теоретик Социал-демократической партии Германии (ведущей левой партии в мире) и II Интернационала Карл Каутский, напротив, предвещал войну как итог нарастающей борьбы, в том числе экономической, между крупнейшими империалистическими и колониальными державами: «Всемирная война надвигается угрожающе близко, но война, как показал опыт последних десятилетий, означает и революцию». Правда, совсем скоро Каутский коренным образом изменил взгляды – и тоже пророчески, увидев в теории «ультраимпериализма» мирную финансово-капиталистическую глобализацию международных корпораций конца XX века, хотя и этот новый мир, считал автор, по-прежнему будет строиться на эксплуатации и требовать революции. Каутский даже пошёл на обнародование своих новых выводов в, казалось бы, совсем не подходящее время сентября 1914 года[14].

Что ж, в годы Второй мировой войны Джордж Оруэлл горько заметил: «Читая стопку довольно узко оптимистических “прогрессивных” книг, я был поражён тем автоматизмом, с каким люди повторяют отдельные фразы, модные до 1914 года. Два главных фаворита – “отмена расстояний” и “исчезновение границ”. Даже не знаю, как часто я видел утверждения, что “аэроплан и радио уничтожили расстояния” и что “все части мира теперь взаимозависимы”»[15].

Но, может, подъём новых держав: Соединённых Штатов (первая промышленная держава c середины 1890-х гг.), Германии (на втором месте к 1913 г.), России (четвёртая промышленная держава в 1913 г., c самым быстрым промышленным ростом) и Японии, видимое экономическое отступление Великобритании, борьба за рынки, приложения финансового капитала, создают условия не для мира, а для большой войны? Так считал Владимир Ленин, критикуя «ультраимпериализм» Каутского, но развивая мысли Каутского 1909 г. и австрийского социал-демократа Рудольфа Гильфердинга, которому будет суждено погибнуть в гестаповской тюрьме в Париже[16]. Тогда, впрочем, следует задать вопрос: почему в XX веке не случилось войны между США и Великобританией?

Мир во всём мире?

Итак, либеральные и социал-реформистские экономисты и политики надеялись на растущую взаимозависимость держав. Существовал и военно-реалистический довод в пользу мира. В 1898 г. петербургский еврей, железнодорожный магнат и банкир Иван Блиох издал подготовленный под его руководством и на его средства шеститомный труд «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях», выпущенный в переводах, в основном сокращённых, на французском, немецком, английском, польском языках. На основе анализа военной техники и стратегии Блиоху удалось предсказать разрушительный ход Первой мировой войны – позиционные бои с колоссальными человеческими жертвами[17]. В 1902 г. Блиох откроет в швейцарском Люцерне Международный музей войны и мира, просуществовавший до 1919 года[18].

Видимо, именно Блиох повлиял на Николая II, по чьей инициативе в Гааге в 1899 и 1907 гг. состоялись международные мирные конференции[19]. Вопросы ограничения вооружений, гуманизации правил ведения войны были не новы. В 1863 г. во время Гражданской войны в США президент Авраам Линкольн подписал распоряжение по правилам ведения сухопутной войны, известное как «Кодекс Либера», по имени автора, берлинского уроженца, юриста и издателя Франца Либера, в юности сражавшегося против Наполеона. В 1864 г. создателю Международного Красного Креста (1863), швейцарскому предпринимателю Анри Дюнану (Нобелевская премия мира 1901 г.) удалось добиться подписания ведущими европейскими державами Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны. В 1868 г. европейские державы, включая Османскую империю, подписали, по инициативе России, Петербургскую декларацию «Об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль». В 1874 г., вновь по инициативе России, состоялась международная встреча в Брюсселе, однако к согласию стороны не пришли, ограничившись подписанием юридически не обязывающей Брюссельской декларации о законах и обычаях войны. В 1873 г. в Генте создан действующий и сегодня Институт международного права (Нобелевская премия мира 1904 г.), объединяющий сотрудников из разных государств и служащий форумом для обсуждения насущных вопросов. В 1880 г. на заседании в Оксфорде члены Института приняли так называемое Оксфордское руководство по законам и обычаям сухопутной войны, разработанное на основе Брюссельской декларации.

Первая Гаагская конференция проходила с 6 (18) мая по 17 (29) июля 1899 г. и собрала 110 делегатов из 26 стран. Гаагская конвенция «О законах и обычаях сухопутной войны» восходила к Брюссельской декларации. Также была принята конвенция «О применении к морской войне начал Женевской конвенции 1864 г. о раненых и больных». Подробно определялись права гражданского населения, военнопленных, защищались памятники истории и культуры, образовательные, медицинские и религиозные учреждения. В конвенции «О мирном решении международных столкновений» впервые осуждалась война как таковая и был разработан механизм посредничества третьих держав в случае назревания вооружённого столкновения. Для разрешения межгосударственных споров предусматривались и двухсторонние следственные комиссии. В Гааге была создана Постоянная палата международного третейского суда, которая действует и сегодня.

Но самая амбициозная цель конференции – ограничение гонки вооружений и военных бюджетов – достигнута не была. В частности, и Франция, и Германия, не доверяя друг другу, ссылались, что их границы обеспечены куда хуже русских. Каутский противопоставлял «реакционное разоружение», по его мнению, лишь отвлекавшее внимание от царской политики в Азии, разоружению «демократическому», которое возможно только после социалистической революции[20]. Готовивший конференцию знаменитый русский юрист-международник, кстати, родом эстонец, воспитанник лютеранского сиротского дома Фёдор Мартенс ещё 17 августа 1898 г. записал в своём дневнике: «Средства для искоренения войны или разоружения народов я не знаю и не нашёл»[21]. Действительно, конференция 1899 г. не предотвратила ни англо-бурскую (1899–1902), ни русско-японскую (1904–1905) войну.

На Второй Гаагской конференции, 2 (15) июня – 5 (18) октября 1907 г., собрались представители уже 44 стран – почти всех существовавших в то время. Было подписано 13 конвенций, которые, впрочем, только углубляли соглашения, достигнутые в 1899 году[22]. Даже не ставился вопрос об отказе от подрывавшей мир тайной дипломатии, которая глубоко проникла в толщу европейской системы: тайными были и русско-германский договор о перестраховке (1887–1890), и полное содержание франко-русских союзных соглашений 1891–1894 гг. и Тройственного союза 1882 года.

За пределами круга историков и юристов-международников конференции 1899 и 1907 гг. забыты, потому что не спасли мир от войны. 28 августа 1913 г., за 11 месяцев до катастрофы, в Гааге, чтобы разместить созданные Гаагскими конвенциями международные учреждения, открылся Дворец мира, построенный американским благотворителем Эндрю Карнеги по совету Мартенса[23]. Уже в октябре 1913 г. к 100-летнему юбилею Лейпцигской «битвы народов» на месте сражения был торжественно, в присутствии кайзера Вильгельма II и великого князя Кирилла Владимировича, освящён Свято-Алексиевский храм-памятник русской славы, где были перезахоронены русские солдаты и офицеры. Третья Гаагская конференция была запланирована на 1915 г., но, разумеется, не состоялась из-за войны.

Северная Америка выходит на арену

Была ли большая война неизбежна, как считали в 1909 г. Каутский и Ленин, а из историков второй половины XX века – Арно Майер[24], или же стала трагическим следствием ошибок в государственных решениях, особенно опасных в условиях кристаллизовавшейся двухблоковой системы[25], но она, как мы знаем, разразилась, несмотря на Гаагские конвенции. Причём именно в Европе, тогда как Япония, Китай и Латинская Америка играли в столкновении роли второго плана, а Африка служила лишь ограниченным мобилизационным источником для Франции и Великобритании.

По мере истощения воюющих сторон всё большую роль начинали играть Соединённые Штаты – не только само государство, но и не всегда с ним связанные предприниматели. Если ранее эта быстро растущая страна, с её огромным внутренним рынком (первая экономика мира по ВВП на душу населения к 1913 г., 92,2 млн населения в 1910 г.) за стенами протекционистских тарифов, служила объектом европейских, в первую очередь британских, инвестиций, то теперь только там и оказались деньги для продолжения войны. И уже в 1914 г. деньги эти были найдены не в Вашингтоне, а на Уолл-стрит, через крупнейшего банкира Джека Пирпонта Моргана – младшего[26]. Точно так же американские поставки, обычно под американские же кредиты, заменили для стран Антанты выпавший товарообмен с Центральными державами, прежде всего – с Германией: в 1914–1916 гг. вывоз США в государства Антанты вырос с 1,472 млрд (62 процента) до 4,569 млрд долларов (82 процента), а вывоз в Центральные державы сократился с 361 млн долларов (15 процентов) до 29 млн и затем до 2 млн долларов; золотой запас Соединённых Штатов увеличился к апрелю 1917 г. с 1,52 до 2,86 млрд долларов[27]. Ключевую роль стали играть британский и отчасти американский торговый флот, и германские попытки блокировать этот товарный поток у британских берегов и остановили торговлю США с Центральными державами. Соответственно, германское правительство имело основания не доверять американскому нейтралитету.

Счастливое географическое положение определяло «бесплатную безопасность»[28] Америки, тот самый «защитный кокон» «нации-куколки», если использовать метафоры государственного секретаря Джона Хэя. Но эта удача не означала внешнеполитическую наивность, на что не столь давно обратил внимание широкой публики Роберт Каган, супруг хорошо известной в нашей части света Виктории Нуланд[29]. США успешно воевали с Мексикой (1846–1848) и Испанией (1898). Сложившийся на рубеже XVIII–XIX веков изоляционизм был не религиозным догматом, а выгодным курсом, от которого можно было и отклониться. Так, совсем молодое нейтральное государство, выгодно торгуя со всеми европейскими странами в годы наполеоновских войн, в морских столкновениях с магрибинцами Восточного Средиземноморья успешно отстояло право не платить им дань за проход кораблей (1801–1805, 1815).

В декабре 1904 г. президент (1901–1909) Теодор Рузвельт предложил свой вывод (corollary) из доктрины Монро: США объявляли намерение исполнять роль «международной силы порядка» (international police power) в хронически нестабильных государствах западного полушария. В 1906 г. Рузвельт был удостоен Нобелевской премии мира за посредничество в заключении русско-японского Портсмутского мирного договора, но получил он премию позднее, 5 мая 1910 года. В нобелевской речи бывший президент призвал расширять Гаагские конвенции, создав международную «Лигу мира» – но укреплённую опять же объединённой «международной силой порядка»[30].

C началом войны, осенью 1914 г., Теодор Рузвельт в программных статьях в “New York Times” пишет о необходимости создать «Всемирную лигу праведного мира» (World League for the Peace of Righteousness)[31]. 17 июня 1915 г. в Филадельфии состоялся учредительный съезд Лиги принуждения к миру (League to Enforce Peace) – общественной организации во главе с недавним президентом (1909–1913) Уильямом Тафтом. 27 мая 1916 г. президент Вудро Вильсон на заседании этой Лиги в Вашингтоне впервые выступил с планом международного устройства – «новой, более здоровой (wholesome) дипломатии», общая цель которой – «неотъемлемые права народов и человечества»: «каждый народ имеет право выбора суверенитета, под которым он будет жить», малые государства «имеют право на уважение своего суверенитета и территориальной целостности в той же мере, что и великие и могущественные державы», мир должен быть свободен от «агрессии и неуважения к правам народов и государств». Чтобы решить эти задачи, необходим мир и создание международной организации, которая будет поддерживать безопасность и открытость морей и предупреждать войны, противоречащие международному праву, гарантировать «территориальную целостность и политическую независимость». Хотя президент говорит об уважении к малым странам, он понимает, что устойчивый мир может быть создан, лишь если будет найден «общий интерес великих держав»[32].

Итак, национально-демократический импульс Французской революции породил «народ» как субъект международной политики, и, если на Венском конгрессе аристократические правители Европы ещё могли не учитывать его в создаваемой системе прав и безопасности, то теперь это было невозможно. В вильсоновских словах содержится то самое пресловутое противоречие между принципами территориальной целостности и права наций (народов) на самоопределение, которое, как мы знаем, не разрешено и сегодня[33]. Развивая свои мысли в 1917–1918 гг. Вильсон ясно преодолеет это противоречие, не приравнивая «самоопределение» к «независимости»[34].

7 ноября 1916 г. Вильсон был переизбран как президент, «который удержал нас от войны», и доля предвыборного цинизма в этом лозунге была меньше, чем можно было бы подумать. Решение вступить в войну действительно ещё не было принято, а огромные кредиты, которые получали страны Антанты на Уолл-стрит, вызывали беспокойство президентской администрации. 27 ноября 1916 г. Федеральная резервная система направила банкам-участникам предписание, считая нежелательным дальнейшие вложения в британские и французские ценные бумаги, и только Моргану, как раз собиравшемуся 1 декабря начать выпуск облигаций нового британского и французского займа, удалось удержать от падения курс фунта стерлингов и франка[35].

12 декабря 1916 г. рейхсканцлер (1909–1917) Теобальд фон Бетман-Гольвег предложил в рейхстаге, где среди социал-демократов уже росло недовольство войной, переговоры о мире, и в тот же день соответствующая нота была передана странам Антанты через нейтральные державы[36]. Суть предложений была рассекречена только после войны: Германия соглашалась отдать большую часть Эльзаса и Лотарингии, сохранив важную часть Лотарингского железорудного бассейна как раз у старой границы и получив полосу бельгийской территории, которая обеспечила бы безопасность Рурского угольного бассейна. На восточной границе Германия требовала части Литвы и Курляндии. Независимая Польша и Россия в урезанных на западе границах привязывались к Германии системой торговых договоров. Колониальная система сохранялась, в частности Бельгийское Конго переходило Германии[37]. Такой мир стал бы победой Германии, причём победой с позиции силы (у Великобритании Бетман-Гольвег ничего не требовал, а у России и нейтральной Бельгии требовал больше, чем у Франции).

18 декабря 1916 г. президент Вильсон, зная о предложении Бетмана-Гольвега, в свою очередь обратился к воюющим странам с «нотой мира», призвав к скорейшему завершению войны и созданию «лиги наций», которая принесла бы «мир и справедливость». Достигнутый мир должен гарантировать «независимость, территориальную целостность, политическую и торговую свободу государств-участников» и защитить малые страны[38]. 22 января 1917 г. президент выступил перед Конгрессом, впервые предложив посредничество в мирных переговорах. Он говорил от лица единственной нейтральной великой державы и от «молчаливой массы человечества» и призвал к «миру без победы» – «миру между равными», причём в интересах всего человечества, а не только государств – участников войны. Призывы Вильсона перейти от «баланса сил» к «содружеству сил» (community of power), от «организованного соперничества» к «организованному общему миру» могут казаться политической пропагандой, но президент не был наивным мечтателем: подчеркнув, что мир без участия американских государств не будет устойчивым, он тем самым ясно показал необходимость учитывать экономические и демографические перемены в мире.

«Мир без победы»

Каким же должен стать этот «мир без победы»? Всем народам, в том числе входящим в состав империй, должна быть обеспечена «неотъемлемая безопасность жизни, совести и промышленного и социального развития», каждый «великий народ» должен обладать выходом к морю, к «открытым путям мировой торговли», «ни одно государство не должно стремиться распространить свою власть на другую нацию или народ, но каждый народ может сам определить свою государственность (polity), свой путь развития». Морские и сухопутные вооружения следует ограничить, а блоковую систему – Вильсон употребил термин «связывающие союзы» (entangling alliances) из инаугурационной речи Томаса Джефферсона 1801 г. – уничтожить. Конкретное требование пока было одно: «единая, независимая и автономная Польша», и оно соответствовало и декларациям Австро-Венгрии, Германии, России, сделанным в ноябре-декабре 1916 года[39].

Вероятно, в последние недели декабря 1916 – январе 1917 гг. Германия ошиблась и в оценке своих сил, и курса Соединённых Штатов, сочтя их вступление в войну на стороне Антанты делом решённым. Надежды на скорый мир были разрушены возобновлением неограниченной подводной войны против Антанты с 1 февраля 1917 года. 3 февраля США разорвали дипломатические отношения с Германией. 17 января недавно назначенный германский министр иностранных дел Артур Циммерман направил послу в Мехико телеграмму с предложением вовлечь Мексику в войну с северным соседом, если тот присоединится к Антанте. Телеграмму перехватила и расшифровала британская разведка, но американцам её передали только 19 февраля. Вильсон обнародовал телеграмму лишь 1 марта, а 3 марта Циммерман признал её подлинность. Так общественное мнение в Соединённых Штатах повернулось в сторону войны с Центральными державами. Склонился в эту сторону и президент Вильсон. Война Германии была объявлена 6 апреля, Австро-Венгрии – 7 декабря 1917 года.

В эти месяцы, когда рушился Восточный фронт, вступление в войну США (и резкий рост военных поставок) были Антанте жизненно необходимы. Ширился всеевропейский антивоенный протест слева. 14 (27) марта 1917 г. Исполком Петроградского совета принял манифест «К народам всего мира», призывая «взять в свои руки решение вопроса о войне и мире». 6 апреля 1917 г. в Социал-демократической партии Германии выделилось левое крыло «независимцев» (в него вошёл и Каутский), выступивший за скорейший «справедливый мир». 19 июля 1917 г. рейхстаг – 212 голосов против 126 – принял резолюцию за скорейший «мир без аннексий», свободу морей и международный арбитраж. «Независимцы», кстати, голосовали против, поскольку резолюция казалась им слишком умеренной. Венцом радикализации стала Октябрьская революция с Декретом о мире и его требованиями «справедливого демократического мира», то есть «немедленного мира без аннексий и контрибуций», отказа от тайной дипломатии, и исполненным обещанием издать секретные договоры. Русские революционеры обращались не к правительствам, а напрямую к народам, уставшим от страшной бойни.

Изменились ли взгляды Вильсона после того, как США потеряли возможность стать нейтральным посредником, а затем в Петрограде родилась могучая альтернатива всему привычному миропорядку, тому самому валлерстайновскому «центристскому либерализму»? 29 августа 1917 г. в ответ на мирные предложения папы Бенедикта XV Вильсон (формально ноту направил государственный секретарь Роберт Лансинг) сказал, что для будущего мира опасно «расчленение империй» (то есть можно сделать вывод, что самоопределение должно быть административным и национально-культурным) и появление закрытых «экономических лиг»[40].

8 января 1918 г., уже после Декрета о мире, Вильсон в обращении к Конгрессу выдвинул знаменитые «Четырнадцать пунктов», в которых предложены общие и частные принципы устойчивого мира: открытая дипломатия, свобода морей (включая Черноморские проливы – пункт XII), равенство условий мировой торговли, сокращение вооружений до «минимально возможного уровня, необходимого для внутренней безопасности» (пункты I–IV). Принцип самоопределения утверждается, но решается по-разному – впервые мировое мнение могло так ясно различить его внутреннюю противоречивость. Россия (то есть вся Российская империя), чьи земли должны быть освобождены от германских войск, может самостоятельно выбрать своё государственное устройство (пункт VI), но на территориях с «бесспорно польским населением» создаётся независимое политически и экономически Польское государство со «свободным и безопасным выходом к морю» (пункт XIII). Границы Италии нужно исправить в соответствии с «ясно различаемыми линиями национальности» (пункт IX) – очевидно, ей следовало передать Южный Тироль. Австро-Венгрия сохранялась (получается, за исключением Южного Тироля), но её народы должны «получить самую свободную возможность автономного развития» (пункт X). Не столь ясно положение Османской империи: предполагалось, что её турецкая часть обретает «надёжный суверенитет», а «другим национальностям, которые теперь находятся под османской властью, гарантируется безусловная безопасность жизни и совершенно нерушимая возможность автономного развития» (пункт XII). В колониях «интересы населения должны иметь равный вес» с интересами правительства метрополии (пункт V). Необходимо восстановить независимость Бельгии (пункт VII), Эльзас и Лотарингию возвратить Франции (пункт VIII), из Румынии, Сербии и Черногории вывести войска, а Сербии, как и Польше, дать выход к морю. Отношения между балканскими странами следует определить на основе «исторически установленных линий принадлежности и национальности», но неясно, где должен пролегать сербский выход к морю – через Албанию, Черногорию или австро-венгерские Боснию и Герцеговину и Далмацию – в условиях «международных гарантий политической и экономической независимости и территориальной целостности» балканских государств (пункт XI). Наконец – и этим «Четырнадцать пунктов» наиболее известны – Вильсон вновь предложил создать международное сообщество государств, которое бы обеспечило «взаимные гарантии политической независимости и территориальной целостности большим и малым государствам наравне» (пункт XIV).

Только в русском переводе плакат с текстом «Четырнадцати пунктов» был напечатан – с одобрения большевиков! – миллионными тиражами, и в одном Петрограде этих плакатов распространили около полумиллиона[41].

За несколько дней до провозглашения «Четырнадцати пунктов», 5 января, британский премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж выступил в Лондоне на конгрессе тред-юнионов. Нравственные основания Ллойд-Джорджа, которому сначала пришлось оправдывать участие Великобритании в войне, были, очевидно, слабее, чем у Вильсона. Британский премьер-министр завершил выступление ясной программой: нерушимость международных договоров; территориальное переустройство, основанное на «праве самоопределения или согласии управляемых»; создание «некой международной организации, чтобы ограничить бремя вооружений и уменьшить возможность войны». В конкретных предложениях Ллойд-Джордж частично совпадает с Вильсоном, а частично – ущемлением именно Центральных держав, опрокидывает сам замысел справедливого мира.

Британский премьер-министр, как и Вильсон, говорит о восстановлении и репарациях Бельгии, восстановлении Сербии, Черногории, выводе войск из Франции, Италии, Румынии, возвращении Эльзаса и Лотарингии, передаче Южного Тироля Италии, создании «независимой Польши в составе всех тех подлинно польских элементов, которые хотят стать её частью», сохранении Австро-Венгрии при условии «подлинного самоуправления на настоящих демократических принципах» «тех национальностей Австро-­Венгрии, которые долго к этому стремились». Осторожный политик не обсуждает революционную Россию, но боится германских аннексий русских земель и зависимости от Германии – и её, и новой Польши. Далее – и здесь видно расхождение с «Четырнадцатью пунктами» – Ллойд-Джордж надеется на «по-настоящему демократическую конституцию» Германии, которая бы поборола «старый дух» милитаризма[42], считает, что Трансильвания («люди румынской крови и языка»)[43] должна быть передана Румынии. Он требует «отдельное национальное состояние» Аравии, Армении (получается, если не требовать разделения России, то именно Великой Армении в Анатолии, где после катастрофы 1915 г. армян почти не осталось), Месопотамии, Сирии и Палестины. И ещё одно отличие: Вильсон говорил о колониальном вопросе в целом, а Ллойд-Джордж – только о колониях Германии, которые должны перейти под контроль такой власти, которую примет местное население и которая сможет предотвратить их эксплуатацию в интересах «европейских капиталистов или правительств»[44].

В речах от 11 февраля, 4 июля и 27 сентября 1918 г. Вудро Вильсон развивал планы нового мира, объединённого международной организацией. Он говорил о мире открытой дипломатии, открытых рынков, без военных блоков и «дискредитированной игры в баланс сил», без аннексий и контрибуций, мире «самоопределения» как «императивного принципа действия», где уважаются «национальные устремления», а народы – «не пешки», «управляются с их собственного согласия», и упомянул, что новый Венский конгресс, на котором правители решали судьбы народов, не спрашивая их, больше невозможен. 11 февраля Вильсон сделал важную оговорку: «Все хорошо определённые национальные устремления могут получить удовлетворение», если таким образом не появятся «новые или не укрепятся старые элементы разногласий и антагонизма»[45].

Американский экспедиционный корпус генерала Джона Першинга в Европе поначалу, с лета 1917 г., разворачивался очень медленно и не мог играть хоть сколько-нибудь серьёзной роли в боях во Франции, но от весны к лету 1918 г. стремительно вырос, составив около 2 млн солдат. Именно эти американские войска обеспечили быструю победу Антанты на Западном фронте. 30 октября прекратила войну Османская империя, 3 ноября – Австро-Венгрия. 3 ноября в Киле начались волнения, стремительно переросшие в общегерманскую революцию, и 9 ноября монархия была низложена. Компьенское перемирие – по сути капитуляция Германии, было подписано уже республиканским правительством 11 ноября 1918 года. Парижская мирная конференция открылась 18 января 1919 г. и продолжилась до 21 января 1920 года. К этому времени большая война запустила ряд войн местных, часто гражданских; распадались, помимо воли Вильсона или Ллойд-Джорджа, евразийские империи. Используя выражение корреспондента «Русских ведомостей» и «Русского богатства» в Лондоне Исаака Шкловского (Дионео), «оборонительный» национализм становился «наступательным»[46]. Угрозой самому существованию принятого порядка вещей была мировая революция, лучи которой шли из Москвы.

Вудро Вильсон прибыл в Париж с огромной (более 1300 человек) делегацией юристов, историков, экономистов. Впервые международные дипломатические переговоры проходили не только на французском, но и на английском языке[47]. Старая дипломатия казалась банкротом, поглотившим миллионы жизней, и американский президент мечтал о «мире, который покончит с войнами». Несмотря на прежние слова о «дискредитированной игре в баланс сил», идеалистом, вопреки привычным штампам, Вильсон не был. На Парижской мирной конференции основные вопросы решались, причём в ходе, разумеется, закрытых обсуждений, официально созданным Советом десяти, состоявшим из глав государств и министров иностранных дел сильнейших стран-победительниц: США, Великобритании, Франции, Италии, Японии; уже в марте 1919 г. на смену Совету десяти пришёл Совет четырёх из глав всех этих стран, кроме Японии. Главные же решения принимала Большая тройка – Вудро Вильсон и британский и французский премьер-министры Дэвид Ллойд-Джордж и Жорж Клемансо[48]. Вслед Теодором Рузвельтом Вильсон разделял мир на великие державы, на чьи плечи ложится ответственность за поддержание мира, и страны средние и малые, чья подлинная независимость должна быть обеспечена не только международными гарантиями безопасности, но и экономическими, в том числе транспортными, возможностями, – отсюда, в частности, требование Данцигского коридора для восстановленной Польши. Хотя «Четырнадцать пунктов» начинаются с требования не просто отказа от тайных соглашений, но и открытого дипломатического обсуждения мирного договора, на деле Вильсон, Ллойд-Джордж и Клемансо вели переговоры в глубокой тайне.

Победа без мира

Версальский мирный договор с Германией (28 июня 1919 г.), как и другие мирные договоры, заключённые после Первой мировой войны, – Сен-Жерменский с Австрией (10 сентября 1919 г.), Трианонский с Венгрией (4 июня 1920 г.), Нейиский с Болгарией (27 ноября 1919 г.), Севрский с Османской империей (10 августа 1920 г.), не полностью отвечали принципам Вильсона середины 1916 – середины 1918 годов. Разговоры о разрушившей надежды на прочный мир несправедливости Версальского договора стали общим местом, особенно в сравнении с Заключительным актом Венского конгресса 1815 г., после которого Франция, хотя и потеряла завоевания революционных и наполеоновских войн, но, возместив лишь расходы на содержание русской армии в Париже, вошла равным и неотъемлемым членом в европейский концерт. Тем более что в Германии, как и во Франции после падения Наполеона, был уже другой государственный строй (31 июля 1919 г. принята Веймарская конституция), не связанный с началом войны. Но основная доля ответственности за мины, заложенные в Версальском и других договорах, лежит не на «идеалисте» Вильсоне, а на опытных «реалистах», Клемансо и Ллойд-Джордже, которые часто переигрывали американского президента в ходе обсуждений того или иного вопроса.

Конечно, простор внешнеполитического манёвра у главы США был шире. Но после конференции выяснилось, что дома положение Вильсона довольно шатко: новое республиканское большинство, как в своё время Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон, выступало против ратификации мирных договоров, поскольку они включали устав главного детища Вильсона – Лиги Наций, то есть того самого «связывающего союза». Вильсон отправился в поездку по стране убеждать избирателей, однако 2 октября 1919 г. был разбит инсультом и до конца президентского срока так и не восстановился после болезни. 19 ноября 1919 г. Сенат США проголосовал против Версальского договора и Лиги Наций – реванш глубоко укоренённого американского изоляционизма состоялся. Этот отказ представительного органа ратифицировать международный договор, подписанный главой исполнительной власти, стал проявлением новой демократической политики, хотя длительные задержки с ратификацией мир знал и ранее (крайне выгодный США договор с Испанией 1819 г. был ратифицирован Мадридом только в 1821 г.).

Если 27 мая 1916 г. Вильсон сознательно отказывался выяснять, кто виноват в развязывании войны, то в Париже виновник был назван, причём сам Вильсон в начале апреля 1919 г. предложил привлечь к суду кайзера Вильгельма II как военного преступника[49], что и было закреплено в статье 227 Версальского договора. В статье 231 Германия и её союзники признаны ответственными за причинённый в ходе войны ущерб и обязывались выплатить репарации (статьи 232–247). Поставленный в «Четырнадцати пунктах» вопрос о правах народов колоний на самоуправление в итоге был сведён к передаче германских владений, а также ближневосточных арабских вилайетов Османской империи «передовым нациям» – Британской империи, Франции и Японии – для подготовки к независимости «в особо трудных условиях современного мира» (статья 22 Устава Лиги Наций). Пограничная с Францией Рейнская область, богатая железной рудой и углём, была демилитаризована и оккупирована на пятнадцать лет войсками Антанты, а Саар на пятнадцать лет передавался под контроль особой комиссии Лиги Наций. Запрещался аншлюс – объединение с Австрией. Вместо всеобщего разоружения был поначалу сокращён только германский флот, а армия ограничивалась 100 тысячами человек, с запретом всеобщей воинской повинности, тяжёлой артиллерии, авиации, танков и отравляющих веществ.

Несмотря на широкое недовольство итогами Парижской мирной конференции, надежды на «новую дипломатию» сохранялись вплоть до новой большой войны. Британский знаток дипломатической теории и практики Гарольд Никольсон в 1939 г. (!) с иронией писал: «Все порядочные люди говорят о “старой дипломатии” и о её пользующейся плохой славой подруге “тайной дипломатии” в тоне морального негодования. Предполагается, что около 1918 г. дипломатия узрела свет, была обращена и спаслась, и с тех пор стала совершенно другим существом». Он же, впрочем, справедливо заметил, что черты «новой дипломатии» развивались с XVIII–XIX веков, и выделил три обстоятельства: рост понимания «общности международных интересов», рост роли общественного мнения, революция в транспорте и связи[50].

Действительно, насколько нова была «новая дипломатия»? Идея коллективных прав и защиты меньшинств уже существовала. Ещё в Кючук-Кайнарджийском мирном договоре 1774 г. Российская империя добилась от Оттоманской порты гарантий прав христианского населения Дунайских княжеств и греческих островов. Существовали уже и плебисциты, в соответствии с которыми определяли принадлежность той или иной территории, – следствие народного суверенитета: в 1791 г. жители занятого революционными французскими войсками Авиньона проголосовали за выход из подчинения Ватикану и вступление в состав Франции; в 1859–1860, 1866 и 1870 гг. на пятнадцати референдумах было оформлено объединение Италии, причём обещанные Наполеону III по Туринскому договору (1860) и уже занятые французскими войсками Ницца и Савойя проголосовали за присоединение к Франции. Демократическая внешняя политика, политика под влиянием общественного мнения, тоже не была новостью, и самым ярким примером здесь может служить русско-турецкая война 1877–1878 годов[51].

Далеко не все разделяли веру в благотворность демократической политики в век растущего национализма и массовых призывных армий. Председатель одной из комиссий на Парижской мирной конференции, опытный французский дипломат и известный скептик Жюль Камбон в 1926 г. писал: «Особенным отличием прошлых войн от будущих является ненависть, которую последние будут оставлять после себя именно потому, что они возбуждают национальное чувство. <…> Талейран говорил, что нужно уметь отказываться от ненависти. К несчастью, некоторые люди любят ненавидеть, они находят в этом источник энергии. <…> Политика – даже международная политика – покинула отныне кабинеты государственных деятелей. В неё вмешался человек улицы. Он внесёт в неё свои страсти, свои инстинкты, своё невежество, и это сделает нелёгкой задачу для людей, которые, желая избежать катастроф, попытаются воззвать к его разуму». Дипломат, возможно, противореча сам себе, надеялся, тем не менее, что «демократические учреждения затрудняют вступление наций в войну», поскольку «увлечь целый народ труднее, чем увлечь правительство», но заключал: «Утверждение, что демократия сумеет сохранить мир, как бы ни складывались обстоятельства, при которых интересы народов ставятся на карту, является безусловно избыточным».

Надежды Камбона («в чём-то другом, а не в демократическом чувстве» надо искать «ту силу, которая помешает нациям воевать») были возложены на Лигу Наций. Он с гордостью заметил: «Соглашения о третейском суде, Гаагский трибунал, Лига Наций являются выражением общего чувства, которое сделает отныне войну более редким явлением. Это достигнуто продолжительной и медленной работой, которая сказалась даже на языке дипломатических канцелярий, ибо дипломатия была активной, но осторожной помощницей в этой эволюции умов». Действительно, институты Лиги Наций удалось развернуть так быстро потому, что многое уже было подготовлено работой Гаагских конференций[52].

Устав Лиги Наций вступил в силу 10 января 1920 года[53]. Были созданы Ассамблея, куда входили все члены новой организации, Совет, первоначально состоявший из четырёх постоянных членов (Великобритании, Франции, Италии и Японии) и четырёх непостоянных членов (в 1926–1933 гг. постоянным членом была также Германия, в 1934–1939 гг. – СССР; число непостоянных членов увеличено в 1922 до шести, в 1926 до девяти, а к 1936 до одиннадцати), Постоянный секретариат во главе с Генеральным секретарём. При Лиге Наций учреждены Постоянная палата международного правосудия, решение о создании которой принято ещё на Второй конференции в Гааге в 1907 г. (её преемником станет Международный суд ООН), Международная организация труда, Организация здравоохранения (в будущем – Всемирная организация здравоохранения), комиссия по беженцам – её возглавил норвежский путешественник Фритьоф Нансен (Нобелевская премия мира 1922 г.), и другие организации. «Нансеновские» паспорта для лиц без гражданства помнят все, кто интересовался историей русской белой эмиграции.

Признавая, что «сохранение мира требует ограничения национальных вооружений до минимума, совместимого с национальной безопасностью и с выполнением международных обязательств», члены Лиги Наций обязывались обмениваться оборонными сведениями (статья 8), «уважать и сохранять против всякого внешнего вторжения территориальную целость и существующую политическую независимость всех членов Лиги» (статья 10) и выносить споры между собой на третейское разбирательство или рассмотрение Совета (статьи 12, 13, 15). Государство, начавшее войну, рассматривалось как агрессор против всех членов Лиги Наций, которые обязывались «немедленно порвать с ним все торговые или финансовые отношения, воспретить все сношения между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Устав, и пресечь финансовые, торговые или личные сношения между гражданами этого государства и гражданами всякого другого государства, является оно членом Лиги или нет» (статья 16). Но предложение французского представителя на Парижской мирной конференции Леона Буржуа (Нобелевская премия мира 1920 г.) учредить международные вооружённые силы принято не было. Требование регистрировать заключённые соглашения в Постоянном секретариате (статья 18) должно было уничтожить практику тайных договоров.

Хрестоматийными проблемами Лиги Наций стали членство в ней, принятие и исполнение решений. В организацию могли войти только «полностью свободно управляемые» государства, и это определение вызвало споры при обсуждении. Вильсон тогда сказал, что двадцать лет читал лекции о «самоуправлении», но так и не смог дать понятию чёткое определение; однако научился «видеть», действительно ли нация свободно управляет собой, – предвоенную кайзеровскую Германию, по его мнению, похожему на довод Ллойд-Джорджа в речи от 5 января 1918 г., к таким нациям причислить нельзя, несмотря на существование рейхстага[54]. Новые члены вступали в Лигу Наций после одобрения заявки на вступление двумя третями голосов членов Ассамблеи; из организации можно было выйти, если международные обязательства государства считались выполненными. Решения Ассамблеи и Совета, за исключением процедурных, принимались единогласно. Аргентинское предложение на первой сессии Лиги Наций автоматически принимать все суверенные государства даже не рассматривалось.

Ряд территориальных споров, причём не только в Европе, Лига Наций разрешила, правда, как потом оказалось, временно: Аландские острова остались в составе Финляндии, но при условии их демилитаризации и защиты шведского большинства на островах (1921); Верхнюю Силезию разделили между Германией и Польшей (1921–1922); провинция Мосул осталась в составе британского мандата Ирака, а не передана Турции (1924–1926); город Летисия, занятый перуанскими войсками в 1932 г., возвращён Колумбии (1933–1934). Как уже говорилось, комиссия Лиги Наций управляла Cааром до проведения запланированного на 1935 г. референдума, по итогам которого он перешёл к Германии, и вольным городом Данциг, обеспечивавшим польский выход к морю, в 1920–1939 гг.; Александреттский санджак французского мандата в Сирии получил автономию, но затем провозгласил независимость и был присоединён к Турции (1937–1939).

Кроме упомянутого Саарского референдума, такой путь урегулирования спорных территориальных вопросов использовался только трижды, в 1920–1921 гг.: Шлезвиг был поделён между Данией и Германией; округа Алленштейн и Мариенведер (Вармия, Мазурия и Повислье, к югу от современной Калининградской области) вошли в германскую Восточную Пруссию. Особенно напряжённой была обстановка в богатой углём Верхней Силезии, которая в итоге, после польского восстания, не была передана целиком Германии, а разделена между ней и Польшей. Самым суровым способом разрешения «национального вопроса» стал обмен населением между Грецией и Турцией в 1923 году.

Другие споры решались помимо Лиги Наций: Тешинская Силезия разделена в 1920 г. между Чехословакией и Польшей решением Совета Антанты на конференции в Спа. Конференция послов Антанты оставила за Польшей занятые ею Виленский край и западноукраинские земли (вот они, вопросы о «границах национальностей» – где здесь «бесспорно польское население» из «Четырнадцати пунктов» или «подлинно польские элементы» из речи Ллойд-Джорджа 5 января 1918 года?!), согласилась с передачей Литве Клайпедского края (Мемельланда), но на особых автономных правах (1923, 1924). Все подобные решения включали требования, часто впоследствии нарушавшиеся, соблюдения прав национальных меньшинств. Советско-польскую границу определил Рижский мирный договор 18 марта 1921 г., завершивший победную для Варшавы войну 1919–1921 годов.

Итоги Парижской мирной конференции были дополнены, в полном соответствии с замыслом уже ушедшего с президентского поста Вильсона, на Вашингтонской конференции 12 ноября 1921 – 6 февраля 1922 гг., призванной создать прочный фундамент тихоокеанской безопасности. Договор четырёх держав – США, Великобритании, Франции и Японии – признавал существующие границы и островные владения и отменял отдельный англо-японский союз 1902 года. Договор пяти держав (плюс Италия) вводил десятилетний мораторий на строительство линейных кораблей и установил пропорции водоизмещения кораблей этого класса по странам-участникам соответственно: 5:5:3:1,75:1,75. Так было закреплено место США как ведущей военно-морской державы, ведь с 1889 г. Великобритания официально придерживалась «стандарта двух флотов»: её флот должен был превышать по размеру в совокупности второй и третий сильнейшие флоты в мире. Договор девяти держав (плюс Бельгия, Нидерланды, Португалия и Китай) признавал территориальную неприкосновенность Китая и принцип «открытых дверей» в экономических связях с ним.

Джон Мейнард Кейнс, представлявший на мирных переговорах в Париже британское казначейство, но уволившийся 7 июня 1919 г., по возвращении домой издал резко критическую книгу «Экономические последствия мира», в которой предсказывал общеевропейскую хозяйственную катастрофу. Переведённая на множество языков, книга разошлась тиражом в сотни тысяч экземпляров, и будущее, казалось, оправдало мрачные ожидания Кейнса. Но дело, как мы увидим, обстояло не так просто. В годы Второй мировой войны молодой французский экономист Этьен Манту, сын историка Поля Манту, который переводил Клемансо на Парижской мирной конференции, живя в спокойном Принстонском университете, доказал, что Кейнс преувеличил ущерб и что Германия могла выплатить репарации[55]. Завершив книгу, Манту отправился добровольцем в силы Свободной Франции и погиб в Баварии за несколько дней до конца войны.

Версальский мирный договор обязывал Германию выплатить к 1 мая 1921 г. 20 млрд золотых марок, после чего союзники должны были установить общую сумму репараций. В бельгийском Спа 5–16 июля 1920 г. достигнуто соглашение о разделе репараций: 52 процента Франции, 22 процента Великобритании, 10 процентов Италии, 8 процентов Бельгии и 8 процентов остальным союзникам. 27 апреля 1921 г. комиссия по репарациям объявила их общий объём – астрономическую сумму в 132 млрд золотых марок (около 31,5 млрд долларов), что, впрочем, было существенно меньше первоначальных требований Франции и Италии, а 5 мая в Лондоне был утверждён график платежей. Максимальная выплата по репарациям, 3,4 млрд марок, была сделана в 1921 году. С конца 1922 г. правительство стало задерживать репарации, а богатейший промышленник и политик Гуго Стиннес призвал отказаться от платежей. В ответ 11 января 1923 г. французские и бельгийские войска оккупировали Рурскую область, дававшую 72 процента немецкого угля и более 50 процентов стали.

Кризис мог разрешить только Вашингтон. До войны Соединённые Штаты принимали иностранные инвестиции и были должны европейским государствам 3,7 млрд долларов. В годы войны американский бизнес и государство одолжили странам-союзникам для ведения первой в истории тотальной войны почти 7,1 млрд долларов (чуть больше половины – Великобритании) и с тех пор продолжили финансировать находившиеся в тяжёлом кризисе послевоенные правительства стран-победителей: общий долг составил чуть более 10,5 млрд долларов. Вот что кроется за старой школьной формулой: «США стали из мирового должника мировым кредитором». В американских руках находилась примерно половина мирового золотого запаса, их доля в мировом промышленном производстве превысила 38 процентов[56].

16 августа 1924 г. утверждён план Дауэса, определивший схему ежегодных платежей и предоставивший кредиты для стабилизации немецкой марки. К августу 1925 г. войска из Рура были выведены. Весной 1929 г. репарационный долг был дополнительно сокращён по плану Юнга. Всего до 1931 г., когда, в связи с наступившим мировым экономическим кризисом, будет объявлен мораторий по выплатам, Германия выплатила 20,598 млрд золотых марок, а кредиты ей, в том числе на выплату репараций, составили 7,595 млрд марок[57]. В итоге большая часть репарационных выплат оказывалась в США в счёт возвращения военных и послевоенных кредитов.

Короткий век процветания

С 1924 г. положение в Европе стало выправляться. Мировая революция не произошла. Закончились войны, сопровождавшие распад континентальных империй уже после Компьенского перемирия[58]. В Германии промышленное производство вернулось к довоенным показателям к 1927 г., причём экономическое восстановление питали заокеанские займы, которыми германский министр иностранных дел Густав Штреземан (Нобелевская премия мира 1926 г.) пытался привязать интересы Соединённых Штатов[59]. 20 января 1925 г. Штреземан предложил европейским державам заключить соглашения, гарантирующие германо-французские и германо-бельгийские границы. В подписанных договорах стороны обязывались не нападать друг на друга и разрешать споры путём международного арбитража. Одним из условий Локарнских соглашений стало вступление Германии в Лигу Наций (8 сентября 1926 г.). Оставалась, правда, тревожная нота: Германия при поддержке Великобритании, надеявшейся использовать её как противовес Советскому Союзу, не согласилась заключить такие же договоры, с пунктом о нерушимости границ, с Польшей и Чехословакией. Здесь гарантом ненападения оставалась Франция.

С 1926 г. Лига Наций начала готовить конференцию по разоружению. 27 августа 1928 г. в Париже представители всех ведущих стран, кроме Китая, подписали пакт Бриана – Келлога об отказе от войны как инструмента политики. СССР присоединился к пакту 6 сентября, а 9 февраля 1929 г. в Москве подобный же протокол подписали отдельно СССР, Польша, Румыния, Латвия и Эстония. 9 сентября 1929 г. французский министр иностранных дел Аристид Бриан (Нобелевская премия мира 1926 г.) в речи перед членами Лиги Наций даже предложил создать федерацию европейских государств. Ещё не выглядел внешней угрозой итальянский фашизм. В 1929 г. с верой в успех созданной системы безопасности Уинстон Черчилль заканчивает книгу-послесловие написанной им шеститомной истории Первой мировой войны[60].

Итак, пятилетие «процветания», казалось, опровергало мрачные предсказания Кейнса. Журналисты писали об «эре пацифизма». Но её экономический фундамент оказался шатким. «Золотой век надёжности», говоря словами Стефана Цвейга, не вернулся. Золото – ведь с июня 1919 г. Вашингтон вернулся к золотому стандарту, а затем это смогли сделать и европейские государства – текло в новый центр мировой экономики, Соединённые Штаты, которые в 1921 и 1922 гг. отгородились от мира высокими протекционистскими тарифами. Предвоенная торговая взаимозависимость так и не была восстановлена, разрушилась упомянутая выше система многосторонних платежей. Международная торговля сократилась. Стремление не допустить роста денежной массы и остановить возможный перегрев на биржах привело к ускоряющейся дефляции и усугубило наступивший кризис[61]. Когда же американские финансисты стали отзывать облигации с германских рынков, это нанесло сильнейший удар по германской экономике, с хорошо всем известными политическими последствиями.

Мировой экономический кризис 1929–1933 гг. обрушил надежды на прочный мир. Взошли ядовитые семена Версаля, так полностью и не уничтоженные локарнскими и парижскими гербицидами. Европа и мир в полной мере узнали опасность национализма, выпущенного на свободу после распада империй и поощряемого новой государственной пропагандой. Вернулась в практику и тайная дипломатия[62].

Потерпела неудачу Женевская конференция Лиги Наций по разоружению, тянувшаяся с февраля 1932 г. по ноябрь 1934 года. В частности, провалился проект французского премьер-министра Андре Тардьё по созданию «международных сил порядка». Подписанный 15 июля 1933 г. Великобританией, Францией, Германией и Италией Пакт согласия и сотрудничества («Пакт четырёх») был ратифицирован только Италией, которая вскоре начала войну против Эфиопии. Европа и Восточная Азия стремительно шли к новому страшному противостоянию.

«Мир, который покончит с войнами», потерпел поражение, и главной жертвой этого поражения стали не Соединённые Штаты, а Советский Союз, другие европейские государства и Китай.

* * *

Когда президент Франклин Делано Рузвельт и его окружение, «коалиция Нового курса», стали обдумывать, каким станет мир после войны, они понимали ошибки Версальско-Вашингтонской системы и хотели их исправить. Соединённые Штаты уже не могли позволить себе «уйти» из мировой политики. Возвращение к изоляционизму было невозможно. Один из замыслов Франклина Делано Рузвельта: «четыре полицейских» (США, Великобритания, СССР и Китай), которые делят ответственность за поддержание стабильности и безопасности в мире, явно восходит к выводу Рузвельта из доктрины Монро о «международной силе порядка», к стратегии Вильсона. Совет Безопасности ООН с постоянными членами из стран-победительниц – наследник Совета Лиги Наций.

Преодолён был изоляционизм не только политический, но и экономический. Опыт мирового кризиса 1929–1933 гг., который сделал возможным приход к власти нацистов, привёл к созданию Бреттон-Вудской мировой денежной системы (1944–1973), Всемирного Банка, Международного валютного фонда. С помощью плана Маршалла Соединённые Штаты приняли участие в восстановлении Западной Европы и помогли собственному народному хозяйству преодолеть естественный послевоенный кризис спроса.

Считалось, что ООН, включающая в свой состав все независимые государства и обладающая миротворческими силами, преодолела организационные пороки своей предшественницы. Действительно, в десятилетия холодной войны ООН, совершенно в соответствии с вильсоновским планом Лиги Наций, служила форумом для обсуждения и подчас решения острых международных вопросов. После 1991 г., когда Вашингтон решил действовать самостоятельно, опираясь на силы НАТО, выяснилось, что успехи ООН были связаны не с её структурой и принципами работы, а с тем, что этот форум ценили главные действующие лица послевоенной международной системы, США и Советский Союз. Европейские государства были разделены на два лагеря, потеряв свободу внешнеполитических действий, но и былые великие державы, и малые страны обрели, особенно с принятием Хельсинкского заключительного акта 1975 г., гарантии безопасности, границ и мир. Новые испытания предстояли уже в 1990-е годы.

--

СНОСКИ

[1] William McKinley; Memorial Address by Invitation of the Congress, delivered in the Capitol at Washington February 27, 1902 // Addresses of John Hay. N.Y., 1902. P. 172–173.

[2] Wilson W. The Reconstruction of the Southern States // Atlantic Monthly. Jan. 1901. Vol. 87. P. 1.

[3] См. здесь: Миршаймер Дж. Неизбежное соперничество // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 166–181.

[4] Здесь и далее экономические показатели даны по: Maddison Historical Statistics // University of Groningen. 7.12.2021. URL: https://www.rug.nl/ggdc/historicaldevelopment/maddison/?lang=en (дата обращения: 12.03.2022).

[5] Hobson J.A. International Trade: An Application of Economic Theory. London, 1904. P. 7.

[6] Hilgerdt F. The Case for Multilateral Trade // American Economic Review. Mar. 1943. Vol. 33. No. 1. P. 393–407; Idem. Industrialisation and Foreign Trade. Geneva – London, 1945. Тж.: Saul S.B. Studies in British Overseas Trade, 1870–1940. Liverpool: Liverpool University Press, 1960. 246 p.

[7] Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени / Пер. с англ. СПб.: Алтейя, 2002. 320 с.; Аллен Р. Британская промышленная революция в глобальной картине мира / Пер. с англ. Н.В. Автономовой; науч. ред. перевода В.С. Автономов. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014. 448 с.; Мокир Дж. Просвещённая экономика. Великобритания и промышленная революция 1700–1850 гг. / Пер. с англ. Н. Эдельмана. М.: Изд-во Института Гайдара, 2017. 792 с.; Райнерт Э.С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными / Пер. с англ. Н. Автономовой; под ред. В. Автономова. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2017. 384 с.

[8] Рикардо Д. Начала политической экономии и налогообложения / Пер. Н.В. Фабриканта. Москва: Издание К. Т. Солдатенкова Типо-литография О. И. Лашкевич и Ко, 1895. 629 с.; Лист Фр. Национальная система политической экономии / Пер. с нем. под ред. К.В. Трубникова. СПб.: Типография брат. Пантелеевых, 1891. 486 с. Листа изучал С.Ю. Витте: Витте С.Ю. Национальная экономия и Фридрих Лист. Киев: Тип. «Киев. слова», 1889. 59 с.

[9] Helm E. Chapters in the History of the Manchester Chamber of Commerce. London: Simpkin, Marshall, Hamilton, Kent & Co., Ltd., 1902. P. 102-103, P. 107.

[10] Альберди Х.Б. Преступление войны / Пер. с исп. Ю.В. Дашкевича. М.: Издательство иностранной литературы, 1960. С. 253.

[11] Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 56.

[12] Туган-Барановский М. И. Социализм как положительное учение // К лучшему будущему: Сборник социально-философских произведений. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996. С. 343–349.

[13] Angell N. The Great Illusion: A Study of the Relation of Military Power in Nations to their Economic and Social Advantage. New York and London: G. P. Putnam’s Sons, 1910. 388 p. Среди русских почитателей книги был П. Н. Милюков, который в 18 апреля (1 мая) 1917 г. на посту министра иностранных дел Временного правительства в ноте союзникам заявит о «всенародном стремлении довести мировую войну до решительной победы»: Милюков П. Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. С. 310. Именно к этой книге отсылает знаменитый фильм Жана Ренуара «Великая иллюзия» (1937).

[14] Каутский К. Путь к власти / Пер. с нем. под ред. Н. Л. Мещерякова. М.: Государственное издательство, 1923. С. 92; Idem. Der Imperialismus // Die Neue Zeit. 1914. 32 Jahrg. Bd. 2. Heft 21. S. 908–922. (редкое русское издание: Каутский К. Империализм. Харьков: Наша мысль, б.г.).

[15] Orwell G. As I Please // Tribune. 4.02.1944.

[16] Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма / Пер. с нем. И.И. Степанова. М.: Государственное издательство, 1922. 460 с.; Ленин В. И. Империализм, как высшая фаза капитализма (Популярный очерк). Пг.: Коммунист, 1917. 140 с.

[17] Существует каталог пацифистских работ Блиоха: Van Den Dungen P. A Bibliography of the Pacifist Writings of Jean de Bloch. London: Housmans, 1977. 28 p.; Idem. Bibliography of Jan Bloch’s Writings on War and Peace (Supplement) // International Journal on World Peace. 2008. Vol. 25. No. 3. P. 73–84.

[18] Van Den Dungen P. The International Museum of War and Peace at Lucerne // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte / Revue suisse d’histoire / Rivista storica svizzera. 1981. Bd. 31. Heft 2. S. 185–202.

[19] Милюков П.Н. Воспоминания. Москва: Современник , 1990. С. 310; Van Den Dungen P. The Making of Peace: Jean De Bloch and the First Hague Peace Conference. Los Angeles: California State University, 1983. P. 4–13.

[20] Kautsky K. Demokratische und reaktionäre Abrüstung // Die Neue Zeit. 1897/98. Bd. 2. Heft 50. S. 740–746. На этот текст ссылается автор статьи о конференции 1899 г. в легендарном энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, правый социалист В. В. Водовозов.

[21] Пустогаров В.В. Ф.Ф. Мартенс: юрист, дипломат, публицист // Советский журнал международного права. 1991. No. 3-4. С. 81.

[22] Eyffinger A. The 1899 Hague Peace Conference: “The Parliament of Man, the Federation of the World”. Hague: Kluwer Law International, 1999. 480 p.; Рыбачёнок И.С. Россия и Первая конференция мира 1899 года в Гааге. М.: РОССПЭН, 2005. 391 с.; Ее же. Россия и вторая конференция мира 1907 года в Гааге // Новая и новейшая история. 2019. No. 1. С. 113–146. Гаагские конференции изучены на удивление недостаточно. В свежей книге об идее мира в Европе они упомянуты мимоходом: Ghervas S. Conquering Peace: From the Enlightenment to the European Union. Harvard University Press, 2021. 528 p.

[23] Таубе М.А. «Зарницы»: Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900–1917). М.: Памятники исторической мысли, РОССПЭН, 2007. С. 128, прим. 11.

[24] Mayer A.J. The Persistence of the Old Regime: Europe to the Great War. N.Y.: Pantheon Books, 1981.

[25] Schroeder P.W. Necessary Conditions and World War I as an Unavoidable War. In: J. Levy, G. Goertz (Eds.) Explaining War and Peace. London: Routledge, 2007. P. 147–236; Fischer F. Krieg der Illusionen. Die deutsche Politik von 1911 bis 1914. Düsseldorf: Droste Vlg, 1961. 807 p.; Soutou G.-H. L’Or et le Sang. Les Buts de Guerre Économiques de la Première Guerre Mondiale. Paris: Fayard, 1989. 964 p.; Ferguson N. The Pity of War. New York: Basic Books. 1998. 563 p.; Steiner Z., Neilson K. Britain and the Origins of the First World War. Basingstoke, 2003. 352 p.; Ливен Д. Навстречу огню. Империя, война и конец царской России / Пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2017. 431 с.; etc. Cм. учебное пособие: Mulligan W. The Origins of the First World War. Cambridge University Press, 2017. 272 p. Примечательно, что мне не удалось найти всеобъемлющего свежего исследования историографии происхождения Первой мировой войны. В отечественной литературе см.: Туполев Б. М. Происхождение Первой мировой войны // Мировые войны XX века. В 4-х кн. / Науч. рук. В.Л. Мальков. М.: «Наука», 2002. Кн. 1. C. 21–100.

[26] Dayer R.A. Strange Bedfellows: J.P. Morgan & Co., Whitehall and the Wilson Administration During World War I // Business History. 1976. Vol. 18. No. 2. P. 127–151; Horn M. A Private Bank at War: J.P. Morgan & Co. and France, 1914–1918 // Business History Review. 2000. Vol. 74. No. 1. P. 85–112.

[27] Fordham B.O. Revisionism Reconsidered: Exports and American Intervention in World War I // International Organization. 2007. Vol. 61. No. 2. P. 286; Мировые войны XX века. Указ. соч. Кн. 1. C. 292.

[28] Vann Woodward C. The Age of Reinterpretation // The American Historical Review. 1960. Vol. 66. No. 1. P. 1–19.

[29] Kagan R. Dangerous Nation: America’s Foreign Policy from Its Earliest Days to the Dawn of the Twentieth Century. N.Y.: Vintage, 2007. 544 p.

[30] Roosevelt Th. Nobel Lecture May 5, 1910 // The Nobel Prize. URL: https://www.nobelprize.org/prizes/peace/1906/roosevelt/lecture/ (дата обращения: 12.03.2022).

[31] Roosevelt Th. How to Strive for World Peace // The New York Times. 18.10.1914; Idem. An International Posse Comitatus // Ibid. 8.11.1914.

[32] Wilson W. Address delivered at the First Annual Assemblage of the League to Enforce Peace, May 27, 1916 // The American Presidency Project. URL: https://www.presidency.ucsb.edu/documents/address-delivered-the-first-annual-assemblage-the-league-enforce-peace-american-principles (дата обращения: 12.03.2022).

[33] См., например, материалы Международного суда ООН по вопросу о декларации независимости Косова от 17 февраля 2008 г.: Accordance with international law of the unilateral declaration of independence in respect of Kosovo // International Court of Justice. URL: https://www.icj-cij.org/en/case/141 (дата обращения: 22.02.2022); Хартвиг М. Консультативное заключение Международного Суда ООН по вопросу о декларации независимости Косово – предыстория и критика судебного «постановления» // Дайджест публичного права Института Макса Планка (ДПП ИМП). 2013. No. 2. C. 121–155.

[34] Unterberger B.M. The United States and National Self-Determination: A Wilsonian Perspective // Presidential Studies Quarterly. 1966. Vol. 26. No. 4. P. 926–941.

[35] Roberts P. Quis Custodiet Ipsos Custodes? The Federal Reserve System’s Founding Fathers and Allied Finances in the First World War // Business History Review. 1988. Vol. 72. No. 4. P. 611.

[36] Proposals for Peace Negotiations Made by Germany. In: J.B. Scott (Ed.) Official Statements of War Aims and Peace Proposals, December 1916 to November 1918. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 1921. P. 1–5.

[37] Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма, 1871–1919 гг. // Е.В. Тарле. Сочинения. В 12 тт. М., Л.: Государственное издательство, 1928. Т. V. С. 355–356, С. 576.

[38] Suggestions Concerning the War Made by President Wilson December 18, 1916, and Replies of Belligerents and Neutrals // American Journal of International Law. 1917. Vol. 11. No. 4. P. 288–317.

[39] Wilson W. “A World League for Peace” Speech, January 22, 1917 // The American Presidency Project of Miller Center. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/january-22-1917-world-league-peace-speech (дата обращения: 22.02.2022).

[40] Wilson W. Letter of Reply to the Pope, August 27, 1917 // The American Presidency Project. URL: https://www.presidency.ucsb.edu/documents/letter-reply-the-pope (дата обращения: 22.02.2022).

[41] Романов В.В. В поисках нового миропорядка: внешнеполитическая мысль США (1913–1921 гг.). М., Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2005. С. 104.

[42] «Недемократичность» Германии станет важным доводом и во время Парижской мирной конференции 1919–1920 годов. На деле сразу после объединения Германии в 1871 г. было введено всеобщее избирательное право для мужчин старше 25 лет, а в Великобритании из-за сохранявшегося и после реформы 1884 г. имущественного ценза правом голоса обладали около 60 процентов мужчин старше 21 года. Однако германский кабинет министров отвечал не перед рейхстагом, а перед кайзером.

[43] В 1910 г. венгерское население Трансильвании составляло 31,6 процента, румынское– 53,8 процента. В 1930 г., уже после передачи Трансильвании Румынии, на венгерском языке говорили 24,4 процента жителей. См.: Árpád Varga E. Hungarians in Transylvania between 1870 and 1995. URL: http://www.kia.hu/konyvtar/erdely/erdang.htm (дата обращения: 22.02.2022).

[44] Address of the British Prime Minister (Lloyd George) before the Trade Union Conference at London, January 5, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d4 (дата обращения: 22.02.2022).

[45] Address of the President of the United States Delivered at a Joint Session of the Two Houses of Congress, February 11, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d59 (дата обращения: 22.02.2022); Address of President Wilson Delivered at Mount Vernon, July 4, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d206 (дата обращения: 22.02.2022); Address of President Wilson, Opening the Campaign for the Fourth Liberty Loan, Delivered at the Metropolitan Opera House in New York City, September 27, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d258 (дата обращения: 22.02.2022).

[46] Дионео (Шкловский И.В.). Меняющаяся Англия. М.: Книгоиздательство писателей в Москве, 1915. Ч. 1. С. 169.

[47] Камбон Ж. Дипломат / Пер. с фр. под ред. А.А. Трояновского. М.: ОГИЗ, 1ос. изд-во политич. лит-ры, 1946. С. 58.

[48] Наиболее известные описания хода конференции: Никольсон Г. Как делался мир в 1919 г. М.: Госполитиздат, 1945. 298 с.; Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. В 2-х тт. М.: Издательство иностранной литературы, 1957. 1212 с.; Miller D.H. My Diary at the Conference of Paris. N.Y.: Printed for the author by the Appeal printing Company, 1924; Mantoux P. Les délibérations du Conseil des quatre, 24 mars – 28 juin 1919. 2 vols. Paris, 1955. 580 p.

[49] Туз А. Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916–1931 годы / Пер. с англ. А. Гуськова; под науч. ред. Е. Антоновой. М.: Издательство Института Гайдара, 2021. С. 339.

[50] Никольсон Г. Дипломатия / Пер. с англ. под ред. и со вступит. ст. А.А. Трояновского. М.: ОГИЗ, Государственное издательство политической литературы, 1941. С. 43, С. 49–52.

[51] В кратком изложении см.: Айрапетов О. Р. Император хочет мира, общество – войны: Россия на Балканах // ИА Regnum. 2.03.2018. URL: https://regnum.ru/news/polit/2386477.html (дата обращения: 22.02.2022).

[52] Камбон Ж. Указ cоч. С. 60–63. См. тж.: Илюхина Р.М. Лига наций. 1919–1934. М.: Наука, 1982. С. 25–26.

[53] На русском языке: Иванов Л.Н. Лига Наций. М.: Московский рабочий, 1929. 181 с.; Илюхина Р.М. Указ. соч.; Ходнев А.С. Международная организация в ожидании приговора: Лига Наций в мировой политике, 1919–1946. Ярославль: ЯГПУ, 1995. 200 с.; Сатоу Э. Руководство по дипломатической практике / Пер. с англ. под ред. и со вступит. ст. А.А. Трояновского. М.: Госполитиздат, ОГИЗ, 1947. С. 427–475. См.: Clavin P. Securing the World Economy: The Reinvention of the League of Nations, 1920–1946. Oxford University Press, 2013. 416 p.; Borowy I. Coming to Terms with World Health: The League of Nations Health Organisation 1921–1946. Frankfurt am Main; New York: Peter Lang, 2009. 510 p.; Jogarajan S. Double Taxation and the League of Nations. Cambridge University Press, 2018. 352 p.; etc.

[54] Туз А. Указ. соч. С. 333–335; Miller D.H. The Drafting of the Covenant. 2 vols. N.Y., London: G.P. Putnam’s Sons, 1928. Vol. I. P. 164–167.

[55] Mantoux E. The Сarthaginian Peace Or the Economic Consequences of Mr. Keynes. London, N.Y.: Oxford University Press, 1946. 210 p. Cм. также: Marks S. The Myths of Reparations // Central European History. 1978. Vol. 11. No. 3. P. 231–255.

[56] Туз А. Указ. соч. С. 381; Горохов В.Н. История международных отношений, 1918-1939. Курс лекций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. С. 14–15, 17, 19.

[57] Marks S. Op. cit.; Туз А. Указ. соч. С. 463.

[58] См. сводку в: Война во время мира: военизированные конфликты после Первой мировой войны, 1917–1923 / Под ред. Р. Герварта, Дж. Хорна. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 400 с.

[59] McNeil W. American Money and the Weimar Republic: Economies and Politics on the Eve of the Great Depression. N.Y.: Columbia University Press, 1986. 352 p.

[60] Черчиль В. Мировой кризис / Пер. с англ. с предисл. И. Минца. М., Л.: Госвоениздат, 1932. C. 314–316.

[61] Eichengreen B. Golden Fetters: The Gold Standard and the Great Depression, 1919–1939. Oxford University Press, 1992. 480 p.

[62] Donaldson M. The Survival of the Secret Treaty: Publicity, Secrecy, and Legality in the International Order // American Journal of International Law. 2017. Vol. 111. No. 3. P. 575–627.

Россия. США. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046482 Андрей Исэров

ПапаГаз оказался шуткой

Ватикан не платил за российский газ в рублях

Размещенный в сети Twitter пост о том, что Ватикан стал первым получателем российского газа, оплатившим его рублями, оказался шуткой, пишет Oilprice.com. Автор принес извинения подписчикам.

Однако до этого момента твит наделал шуму в российских и западных СМИ. Некоторые из отечественных изданий даже уточнили, что банк Ватикана приобрел у ЦБ РФ рублей на $11 млн.

Пока Европа находится в ожидании дедлайна 31 марта, сообщает Oilprice.com, из самой России поступают различные новости по теме, которые со вниманием изучаются.

С одной стороны Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента России, отметил, что переход на оплату в рублях — процесс, растянутый во времени, и потому на дату 31 марта ориентироваться буквально не стоит.

С другой, у России появилось намерение получать плату в своей национальной валюте за экспорт и других природных ресурсов и товаров.

Как непредубеждённого читателя сделать антисемитом

о романе Людмилы Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик"

Виталий Яровой

Эта статья – своеобразное продолжение заметок, посвящённых Фридриху Горенштейну. Дело в том, что после их опубликования и прочтения читательских комментариев мне пришла в голову вот какая мысль: что было бы, если бы некоторые его религиозные посылы захотел бы вслед за ним разработать автор, не обладающий ни его умом и талантом, ни глубиной его мысли, ни точностью психологического и социального гротеска, ни тонкостью различения нюансов, и тем более - пророческим видением.

Людмила Улицкая, которую наряду с другими подобными представителями без всяких на то поводов попытались впихнуть в одну шеренгу с выбивающимся из какого бы то ни было ряда Горенштейном некоторые комментаторы, скорее всего ни одного из их произведений не читавшие (впрочем, как раз Улицкую читать и не обязательно), с нашумевшим в свое время романом "Даниэль Штайн, переводчик" могла бы вполне претендовать, как мне показалось, на эту роль.

Этот роман, написанный еврейкой для не самых качественных евреев, частично – для не самой лучшей части западных европейцев, русского читателя может не просто возмутить, но привести в ярость. Не в последнюю очередь потому, что Улицкая посредством своей книги делает всё, чтобы уверить этого читателя в наличие всемирного еврейского заговора, проникшего во все сферы современной жизни, хотя в основном содержание романа определяют две навязчивые авторские идеи. Первая – создание отдельной христианской церкви на узко национальной основе – иудейской, которая, конечно, должна стать во главе остальных церквей, хотя об этом, кажется, в тексте прямо и не говориться, но назревшую необходимость такого создания Улицкая мотивирует печальным состоянием всех остальных церквей. Вторая – о долженствующей охватывать все сферы человеческого существования, в первую очередь – религиозную, толерантности, которая ни в коем случае никем и никогда не должна быть нарушенной. Мысль об этом внедряется самыми странными способами. Доходит до смешного: фразу о толерантности Улицкая умудряется извлечь даже из туристического проспекта, может даже, и вбросить её туда – я не проверял, и тут же предлагает ее читателю. Не в последнюю очередь из-за насильственного внедрения в умы и души персонажей этого милого автору свойства, все персонажи (а роман весьма густо ими заселен) похожи друг на друга до полного не различения: гомосексуалисты - на коммунистов, коммунисты - на экзистенциалистов, экзистенциалисты – на террористов, террористы – на экуменистов и т.д. Впрочем, все эти категории у Улицкой вполне взаимоперетекаемы.

Еврей из евреев, католический монах Даниэль Штайн пришёлся как нельзя более ко двору автору, задавшейся целью объединить эту разношерстную публику в единую общину. В неё входят: священник-еврей с самыми радикальными православными взглядами; католическая монахиня, она же жена этого самого священника; араб-католик; крупный специалист по иудаистике; американская еврейка-католичка, дочь русско-польской коммунистки; её мать, пришедшая под конец жизни к Богу. Прочие весьма многочисленные евреи, живущие в разных странах мира. И, наконец, жены еврейских мужей из прихода Штайна, этнически - не еврейки, которые под влиянием своих половинок приобретают чисто еврейские черты. Скрытый же внутри едва ли не каждого из этих евреев мысленный лейтмотив, объединяющий их на подсознательном уровне и вслух не высказываемый, если верить Улицкой, претендующей на крайнюю степень искренности (при том, что в уме у неё далеко не всегда то, что на языке, о чём ещё будет сказано), - лейтмотив этот таков: «по глубокой убежденности евреев, произошедшая катастрофа созрела в недрах христианской цивилизации и выполнена руками христиан. Хотя нацистское государство и отделяло себя от церкви (обратим покамест внимание на эту и последующие оговорки), и многие христиане не только не одобряли убийство евреев, но и спасали евреев, но никуда нельзя уйти от факта, что двух тысячелетнее официальное христианство хотя и руководствовалось заветами христианской любви, но несло в себе неистребимую ненависть к евреям».

Ну и что, спрошу в этом месте автора, что несло. Мало ли кто кого ненавидит, даже и неистребимо. Евреи вот тоже ненавидят палестинцев – так есть ведь, если встать на их сторону, за что. Но, если встать на сторону палестинцев, то и не за что. Вопрос – на какой стороне кто стоит, и в какой степени высказывает эту ненависть. Не ненависть, а её восходящие или нисходящие степени здесь важны, раз уж нет полноты любви. Кстати, а присутствовала ли эта полнота в отношениях евреев к христианам? Сомнительно, ибо в любви к чужому ни одна нация не совершенна.

При всем этом у Улицкой христианин христианину рознь. Немцы, например, чья идеология как раз и позволяла вещи, о которых говорит наша иудеохристианка, стоят в её сознании гораздо выше, чем народы, которое много сделали для спасения её сородичей.

Тем не менее первая ученица Штайна, которая будет идти затем с ним рука об руку всю жизнь – немка-католичка, приехавшая вначале в Израиль, чтобы искупить историческую вину немцев перед евреями, принявшая затем израильское гражданство с избытком выражает то, что, по Улицкой, должен сделать каждый житель земного шара, который виновен перед евреями уже хотя бы тем, что он не еврей. Но, даже если бы он захотел стать евреем, то, по Улицкой, опять-таки – далеко не всем это дано. Немцам и прочим западным европейцам – дано, а вот восточным – ни в коей мере. Причина – всё та же: есть нации, способные к обладанию драгоценным даром толерантности, который в наивысшей степени присущ, разумеется, евреям, а есть нации, которые этого дара лишены почти совершенно. В тексте не раз проскальзывают комплиментарные высказывания в адрес, помимо немцев, французов, американцев, в крайнем случае – поляков, но вот русских, белорусов – никогда. И даже наоборот. Вывод сделать легко.

Да что там русские, что белорусы. Прочтём, что пишется о литовцах.

«В тот день, когда Красная Армия покинула Вильно, стихийно организовались литовские банды, которые начали убивать евреев ещё до взятия города немцами (можно понимать так: после этого немцам, даже если бы захотели, убивать было просто некого. Но ведь они, как мы узнаем далее, и не хотели. Разве так, по мелочам). Впоследствии в состав немецких карательных отрядов вступила большая группа литовцев».

Это слова Штайна, который далее получает от довольно таки добродушных немцев справку, позволяющую сохранить жизнь, но еще немного спустя он попадает в руки этих самых литовцев, о которых писалось раннее. И происходит вот что: «Облаву проводили литовские охранники в нацистской форме. Они отличались особой жестокостью. Вместо оружия у них были деревянные дубинки и они прекрасно ими орудовали. Я подошел к литовцу-офицеру и протянул свою бумагу. Он порвал мой драгоценный пропуск и влепил мне пощечину».

Далее - Белоруссия: «Глухая белорусская деревня. Но немцами она не была забыта: за неделю до моего приезда здесь были расстреляны все евреи».

И – уточняющая поправочка: «полицейские были в основном белорусы». Поляков было меньше. Затем – следующая поправка: «потому что в 40-м и в начале 41-го года около полутора миллионов поляков из восточных областей было депортировано в Россию». Последним уточнением убиваются сразу три зайца. Первый: отмечается жестокость русских в отношении жителей захваченных ими территорий. Второй – если бы поляки остались, количество их на службе у немцев было бы не меньше, чем у белорусов. И третий – в виде увесистого камня в сторону тоталитарной России, истребляющей народы в безбрежных сибирских просторах.

Ещё одна интересная деталь: зверства в Белоруссии украинских бандеровцев из Галиции, которые составляли главную карательную силу, даже не упоминаются, уж не знаю по какой-причине. Очевидно, по причине всё той же толерантности.

Естественно, отсутствие толерантности автоматически подразумевает отсутствие боли за происходящее (имею ввиду Холокост), и даже отсутствие совестных порывов, которые свойственны просвещенным европейцам, прежде всего – немцам, причем не чуждым им уже во время войны. Привожу картинку трогательного единения пьяного немца и юного еврея Штайна, который буквально несколькими минутами раннее избежал уничтожения посредством литовских палачей. «Было раннее утро, - рассказывает Штайн. - Из-за поворота вышел совершенно пьяный немецкий солдат в сопровождении толпы мальчишек, которые над ним издевались. Я спросил у него по-немецки, куда он направляется. Он протянул листок с адресом гостинницы. Я отогнал мальчишек и поволок пьяного немца по указанному адресу. Немец бормотал что-то невнятное, и из его бессвязного рассказа следовало, что он сегодня ночью участвовал в акции по уничтожению евреев.

- Полторы тысячи, ты понимаешь, полторы тысячи... – он остановился, его начало рвать. – Мне нет до них дела, но почему я должен этим заниматься? Линотипист, понимаешь ли, я линотипист... Какое мне дело до евреев?

Он не был похож на человека, которому понравилось расстреливать.

В конце концов я довел его до гостиницы. Никому и в голову не могло прийти, что пьяного немецкого солдата ведёт еврей».

Дальше – новый куплет старой песни. «Как это не поразительно, - признаётся Штайн, - но самым достойным человеком среди всех (все – это все те же вечно пьяные, садистки настроенные русские, белорусы, литовцы) был майор Рейнгольд. Член нацистской партии, как все офицеры СС, по природе своей он был добропорядочный человек и добросовестный исполнитель. До войны он работал в полицейском управлении города Кельна. Проработав под его началом несколько месяцев, я заметил, что он избегает участия в акциях по уничтожению еврейского населения, а когда присутствует, пытается соблюсти видимость законных действий и обойтись без лишних жестокостей».

«Ещё одно поразительное и печальное обстоятельство касается общей атмосферы того времени и того места, - добавляется далее. - На мой стол потоком текли заявления от местных жителей – доносы на соседей, жалобы, обвинения, почти всегда безграмотные, часто лживые, и все без исключения подлые. Я был постоянно в угнетенном и подавленном состоянии, которое должен был всячески скрывать от окружающих. Причина была в том, пожалуй, что прежде я никогда не сталкивался так близко с человеческой подлостью, неблагодарностью, гнустностью. Я искал объяснения этому, и находил только одно: местное белорусское население было страшно бедное, необразованное и забитое».

Фрагмент оставляю без комментария. Оказывается, причина низости и подлости – в отсутствии образования и в тоскующих по колбасам животах.

И ещё один образчик размышления Штайна на эту же тему:

«Я знал, что среди партизан есть и бывшие местные коммунисты, и пленные красноармейцы, и бежавшие из гетто евреи. У многих был страшный опыт, приобретенный в общении с нашими нееврейскими согражданами, которые выдавали немцам и пробивавшихся из окружения красноармейцев, и евреев». Добавлю, что упомянутый Рейнгольц, высказывающий постоянное участие к Штайну, не отказывает себе в нём даже после того, как узнает о его сотрудничестве с партизанами под видом службы в полиции, и, вместо того, чтобы его расстрелять, лишь дружески его журит. Не удивительно поэтому, что, как далее не преминет отметить Штайн, «с Рейнгольтом, у меня были очень теплые отношения. По возрасту он годился мне в отцы, дома у него оставались сыновья, и в его отношении ко мне была отцовская нота. Поверьте, и я к нему очень хорошо относился. Лучше, чем к его подчиненным». Т.е. – русским и белорусам.

Вполне допускаю, что качества какого-то отдельного немца и вправду могли быть выше моральных качеств белорусских крестьян, хотя и это всё же сомнительно. А вот что наверняка – так это то, что подобные оговорки заставляют заподозрить за автором примитивные низменные, не лишенные меркантильного интереса, расчёты: ведь заиметь читателя в Германии важнее, нежели в Белоруссии или в той же Литве.

Но, конечно же, никто не сравниться по духовности с евреями. «Знаешь,- пишет одна из героинь-евреек корреспондентке-еврейке (и та, и другая – крещенные), - я вдруг поняла, почему у евреев нет икон – и быть не могло: у них у самих такие лица, что никакие иконы уже не нужны». Речь всё-таки, надеюсь, идёт не о сплошной святости. Куда до такого духовного одухотворения русским с их топорной внешностью, выказывающей внутреннюю примитивность. «Красивая немолодая женщина – русская, принявшая иудаизм, как потом я узнала. Такая большая, с крупными руками, движется как большое животное, может быть, корова, но в хорошем смысле». Что не мешает, разумеется, братанию в еврейском духе, происходящем далее. «И ещё за столом сидела русская старушка Прасковья Ивановна, Леина матушка. В платочке! Перед едой перекрестилась. И сморщенной ручкой тарелочку свою перекрестила. Шабат шалом, Христос Воскрес». Благодать, да и только! Всеобщее человеческое единение под чутким, ненавязчивым руководством иудеев, дай им Бог здоровья и всяческого преуспевания. Ибо иудейство в этой книге вообще стоит во главе любого угла, будь-то национальный, будь то религиозный. Читаем еще одно признание Штайна: «Евангельские события происходили в моей древней стране, с евреем Иисусом, и проблемы Евангелия оказались для меня столь близкими именно потому, что это были еврейские проблемы, связанные со страной, по которой я так тосковал».

Странная мысль. Получается, происходи Спаситель из какой-либо другой страны, учение Его оставило бы равнодушным и Штайна, и его прихожан, и авторшу романа о нём совершенно равнодушными – вне зависимости от того, несёт ли оно свет Высшей Истины, недоступной человеческому пониманию, но зато постигаемое через смирение и чистоту веры (путь, свойственный и автору, и Штайну несколько другой: постижение Истины через сумму знаний (я не передергиваю, такие мысли не раз мелькают в тексте через посредство разнообразных персонажей). Но (далее снова откровения Штайна): «здесь все совпало: Воскресение Христа со свидетельством Павла, и открытие, что крест Христов не наказание Божье, а путь ко Спасению и Воскресению. И это соединилось с крестом, который несет мой народ, и со всем тем, что я увидел и пережил.

Такое понимание страдания есть и в иудейской религии. Есть раввины, которые тоже так думают.

Я примирился с Богом через Христа и пришел к мысли, что должен принять крещение».

И снова всё тот же вопрос: а если бы Христос не был евреем? Если бы не страдал еврейский народ в пору молодости Штайна? Может быть, тогда и крещения бы не было?

Вот где действительно камень преткновения для читателя Улицкой, равно как и для её персонажей. Разрешением этих вопросов они должны были заняться в первую очередь, однако они даже близко к ним не подступают. Зато методично продолжают долбить в намеченную Штайном точку.

Вот еще несколько примеров.

«Галилейский раввин, известный миру как Иисус Христос, говорил о прощении. Он много о чем говорил, и большая часть вещей, которые он проповедовал, была известна евреям из Торы. (Может, и была известна, добавляю здесь от себя, вопрос: какая именно часть – большая или меньшая). Благодаря ему эти заповеди стали известны всему остальному, нееврейскому миру. Мы, евреи-христиане, почитаем нашего учителя, Который не говорил ничего такого, что было бы совершенно неизвестно миру до Его прихода».

Неудивительно поэтому, что Улицкая для своих нужд через одного из персонажей, профессора иудаики Давида Нойгауза не стесняется придумать даже Иисуса-Спасителя, который, оказывается, и в Троицу-то не верил, что уж говорить о прямой причастности к Ней (в Троицу, кстати, не верит и Штайн). «Он (Нойгауз) изучал еврейские религиозные течения периода Второго Храма, - читаем мы в одном из писем Штайна, которые, наряду с письмами окружающих его людей, составляют большую часть текста. - Две важнейшие для него фигуры – «исторический Иоанн Креститель» и «исторический Иисус». Нойгауз пользуется источниками, мало известными христианским исследователям. Признаюсь, меня охватывает волнение, когда я соприкасаюсь с еврейкими документами тех лет здесь лежит, запечатанный семью печатями, ответ на главный для меня вопрос – во что веровал наш Учитель? И веровал ли он в Отца, Сына и Святого Духа? В Троицу?

Нойгауз анализирует различие в воззрениях Иисуса и Иоанна Крестителя. Разница – в представлении о Спасении (которое, как мы узнаем далее, у них рознились). В чем же разница? А вот в чем: Иоанн был уверен в скором конце света и ожидал Страшного Суда, как перед ним кумранские мудрецы и как после него Иоанн Богослов в Апокалипсисе».

Чувствуете, как расслаиваются служащие единой задаче христианские тексты и одновременно сопрягается часть из них с чуждыми языческими мировоззрениями?

Дальше – больше. По мнению Найгауза, «эта жажда немедленного суда и желание безотлагательно покарать нечестивых были чужды Иисусу. Иисус не последовал за Иоанном Крестителем, хотя известность и авторитет последнего были очень высоки. Могу предположить, что Иисуса отталкивали от Иоанна Крестителя его эсхатологические чаяния, страстная нацеленность на конец света. Последующая проповедь Учителя вся посвящается жизни, ее ценности и смыслу.

Живой Бог для живых людей».

Читаешь всё это и поневоле задаешься вот каким вопросом: не объясняются ли многочисленные сужения и передергивания учения Спасителя посредством Штайна (и автора – с ним) неверием в иную жизнь, помимо земной, к которой так привержены соотечественники героя и автора? Не отсюда ли последующая постановка этого вопроса с ног на голову, а именно: приписывания собственных, чисто человеческих воззрений на этот вопрос христианам. Себе же и себе подобным - претензию на знание Божественной истины, искаженной, по мнению автора, христианами не евреями, предстающими последователями всего лишь Иоанна Крестителя, но не самого Спасителя-Христа. Впрочем, о спасении в мире ином, о загробном воздаянии у Улицкой, предпочитающей комфортное выдуманное духовное ощущение в этом, и ни в каком другом мире - ни слова. Да и нуждается ли она в такой вере? Персонажи – те явно не нуждаются. Более того: ответ на вопрос: во что веровал Спаситель можно получить, по их мнению, исходя исключительно из узко еврейского контекста. Христианам же не евреям приписывается еще много чего малопривлекательного, в частности свойство вершить суд над миром ( опять перенос собственного свойства на других). Здесь, наверно, Улицкой явно очень хотелось написать: вершить суд над остальными народами, но почему-то не осмелилась. Прочтем этот фрагмент, где ненаписанное – подразумевается:

Историческое христианство впоследствии пыталось вершить суд над миром. И суд над евреями. Именем Иисуса, немедленно! То есть Божественный суд заменялся человеческим и вершился от имени Церкви.

Чувствуете, в которую сторону направлено движение, которое с еще большей настойчивостью продвигается на дальнейших страницах. Например:

«Историческое христианство действительно преследовало евреев. Но именно в последние годы в католической церкви идёт тяжелый процесс пересмотра церковной политики относительно евреев. Именно в последние годы Церковь в лице папы Иоанна Павла II признала свою историческую вину».

Спасибо, хоть не главенствующую религиозную роль евреев в современном мире, благодаря которой должно обновиться, по мысли автора, и христианство его персонажей на данном этапе. И, конечно же, это далеко не единственный посыл к исторической вине христианства перед евреями (о вине последних перед христианами у Улицкой хватает совести упомянуть, но всего один раз и вскользь). Зато о первом – хоть отбавляй.

Антисемитизм автору чудится даже в православных богослужениях: «Отдельный вопрос, который постоянно исследуется и иудейскими, и христианскими авторами (какими, кстати, именно): антисемитский характер некоторых христианских текстов, в особенности периода Страстной Недели, то есть кануна Пасхи.

Второй Ватиканский Собор 1962 – 1965 годов исключил большинство этих текстов, в частности те, которые были написаны отцами Церкви, например Иоанном Златоустом.

Восточные церкви отрицательно относится к таким изъятиям, во многих православных церквях эти тексты читаются до сего дня».

Правда, далее приводиться оговорка, касающаяся антихристианских выпадов в трудах ученых раввинов, но она едва ли не единственная, между тем как обвинения христиан следуют с избыточной частотностью.

Искажается, по мнению Улицкой, сама суть христианства.

«Мы почитаем Его как нашего Спасителя, Учителя и Сына Божия. И почитаем Его Святых Родителей. Однако соединение двух слов «Бог» и «родить», из которого произведено слово «Богородица», столь распространенное в Восточном христианстве титул Мириам, матери Иисуса, совершенно немыслимо в еврейском языке, в еврейском сознании (которое, добавляю от себя, не в силах поэтому в себя вместить тайну Богорождения). «Йоледет Эль», «Родившая Бога» - у благочестивого еврея от негодования отвалятся уши! А ведь половина христианского мира чтит Мириам именно как Богородицу (кстати, почему половина, а не весь мир?). первые христиане сочли бы это слово святотатством. Культ Богоматери в христианстве очень поздний, только в шестом веке он был введен. Творец всего сущего, Создатель мира и всего в нем живущего не был рожден женщиной. Да и само понятие «Сын Человеческий» возникло гораздо раньше Рождества Христова, и смысл имело совсем иной».

И в другом месте:

«Христианство – этого слова первые ученики Ииисуса, двенадцать Его учеников, вообще не знали – начиналось как реформированный иудаизм. Лишь столетие спустя оно порвало свою пуповину, уйдя в мир греческий, римский, малоазийский. Иерусалимская община последователей Иешуа, во главе которой стоял Апостол Иаков, существовала несколько десятилетий.

Именно эта община была церковью-матерью для всех последующих христианских общин, именно на ее языке – древнееврейском с примесью арамейского – осуществилась та Пасхальная встреча Учителя с учениками, которая в христианском мире называется Тайной Вечерей.

Первое столетие христиане служили литургии на древнееврейском».

И – вывод:

«Иисус был настоящим иудеем, Который в своей проповеди призывал выполнять заповеди. Он не давал никаких новых догматов...»

«Но все-таки наш Спаситель был не только раввином из Назарета!» – вполне резонно возражает Штайну один из его оппонентов (редких, кстати). И получает пространный ответ Штайна:

«Да, не только. Но во всех Евангелиях Он Равви. Так называют Его ученики, так называет Его народ. И я Его хочу спросить о том, что для меня важно, по-еврейски, на Его языке!»

И, наконец, вот такая проповедь Штайна, через которую настойчиво проводится всё та же мысль:

«На минувшей недели я возил паломников и попал в Иерусалим на кладбище, это под Старым городом, где ведут раскопки, и там нам показали очень интересные захоронения второго века, где вместе похоронены евреи и христиане – члены одной семьи. Это было время сосуществования еврейского христианства с иудаизмом, когда все вместе молились в синагогах, и между ними не было никакого конфликта. Правда, евреи – ученики и последователи Христа – еще не называли себя христианами. Однако ранее христианство теснейшим образом было связано с иудейской средой того времени хотя бы уже потому, что сам Иисус вышел именно из этой среды. У Иисуса была мать иудейка Мириам, он говорил на древнееврейском и арамейских языках. Когда ему исполнилось восемь дней, над ним был совершен обряд обрезания. Иисус, как мы знаем из текстов Нового Завета, соблюдал субботу посещал Храм. Как доказывают современные знатоки иудейской письменности того времени, свое учение излагал тем же языком, приводил те же примеры, что и раввины той эпохи.

После смерти и Воскресения Учителя апостолы Петр, Иаков и Иоанн выбрали в епископы Иакова, двоюродного брата Иисуса, и он возглавлял Иерусалимскую общину.

Для апостолов Воскресение – это то эсхатологическое событие, о котором возвещали пророки Израиля. Поэтому ученики призвали всех иудеев признать, что они и есть истинный Израиль – община Нового Завета. И тут они столкнулись с упорной, непрекращающейся враждой официального иудаизма. Тогда апостолы образовали особую группу, существовавшую внутри иудаизма, наряду с другими иудейскими сектами. Но они оставались верными предписаниям Закона, храмовому богослужению».

К каковому совмещению иудейства и христианства, очевидно, Штайн Улицкой призывает и современных иудеев, принявших Христа – и принявших без оставления ветхого человека, к чему призывал, напоминаю, апостол Павел. Но нетрудно заметить в этих речах еще и то, что, говоря о противопоставлении первых иудеев христиан и официального иудаизма, в позиции последнего предполагается сходство с позицией института современной православной церкви, следовательно последователям первых иудеев христиан отводится та же позиция, что и у их предшественников – секты внутри первой, активно ей противостоящей и постепенно разъедающей ее изнутри.

Далее эта мысль о возможности сосуществовании иудейского и христианского учений внутри избранных сект выражается уже прямо, а толкование в духе упомянутых мидрашей приписываются таким отцам Церкви, как Иустин. Какой Иустин – не указано, скорее всего – философ, он же Великий), Ириней (тоже не указан какой, очевидно – Лионский) и Климент Александрийский. И еще далее:

«Период сосуществования иудейского и греческого христианства закончился в четвертом веке. С этого времени нееврейская христианская церковь стала могущественной... В современной церкви нет места еврейской церкви. Христианство, которое существует в наши дни, это христианство греческое. (Здесь Штайн вроде бы забывает слова апостола Павла – его апостола, в отличие от других, в частности Петра, которого он отвергает: в христианстве нет Еллина, нет иудея). Оно отторгло от себя еврейские течения. Еврейская традиция, связанная с монотеизмом, проявилась скорее в исламе, который тоже представляет собой своего рода интерпретацию иудео-христианской религии».

Здесь очередной камень преткновения для логики. Если, по Штайну, христианство греко-римское и христианство иудейское противоречат друг другу по сути, то они и должны пребывать в разобщении. А где разобщение, там не может быть никакой речи о единой Христовой Церкви, ради основания которой и пришел в мир Господь Иисус и вне каковой нет спасения. А поскольку истинная Христова Церковь одна, а не две и не десять, то какая-то из церквей истинная, а все остальные – нет. Такой единственной Церковью и есть, по Штайну, церковь иудейская. Которая, добавляю от себя, по этой же логике, и должна поглотить со временем, церкви не истинные. То есть, и христианская церковь должна стать иудейской. Об этом – далее:

«Именно иудеохристианская церковь предлагает возможности для будущего диалога в трех направлениях – иудаизма, ислама и христианства.

В церковь должен быть возвращен ее изначальный плюрализм. Среди многих христианских церквей, говорящих на языках мира, должно найтись место и для еврейской христианской церкви (с тем, добавляю от себя, чтобы со временем она подчинила себе все остальные). Мы должны вернуться на место былого расхождения и понять, что можно исправить. И новое понимание может принести хорошие плоды – примирения и любви». (Понимание, напоминаю, которое трактуется Штайном весьма однобоко, так как носителями любви в романе выступают иудеи - если не исключительно, то преимущественно – точно). Потому что из-за отсутствия евреев христианство теряет свою универсальность. Уход евреев – незаживающая рана христианства. Греческая, византийская составляющая во многом исказила сущность первоначального христианства. И мне хотелось бы вернуться к источнику. Вместе с вами».

Но и это ещё не всё.

«Я не могу читать Кредо из-за того, что оно содержит греческие понятия, - признаётся Штайн. - Это греческие слова, греческая поэзия, чуждые мне метафоры. Я не понимаю, что греки говорят мне о Троице. Называйте меня как хотите – несторианцем, еретиком – но до начала четвертого века о Троице вообще не говорили, об этом нет ни слова в Евангелии. Это придумали греки, потому что их интересуют философские построения, а не Единый Бог, и потому, что они были политеисты! И еще надо сказать им спасибо, что они не поставили трех богов, а только Три Лица! ..Но меня это не интересует. Господь говорит: «Возьми свой крест и иди!» И человек отвечает «да!» - вот это я понимаю».

Всё – в рамках чистейшего прагматизма, без всяких там духовных заморочек (к этим заморочкам Штайн не раз ещё будет высказывать неприязнь, что дает нам основания для уверенного предположения: христианство для него – это различные способа практического служения в социальной сфере и ничего более).

И еще несколько фраз Штайна из этого же фрагмента:

«Я не хочу видеть в Нём (Господе Иисусе) сторону богословского треугольника. Кто хочет треугольника, пусть треугольнику и поклоняется. Мы не так много о Нем знаем, но несомненно, что Он был еврейский учитель. Оставьте нам Его, как Учителя». Ибо(далее - очередная выдержка из речей Штайна) «мне надлежит искать на этой земле, в среде народа, которому я принадлежу, Христа-иудея. Излишне говорить, что Тот, во имя которого апостол Павел объявил незначащими земную национальность, социальные различия и даже пол, был в исторической реальности именно иудеем».

Не знаю, насколько я прав, но, по-моему, если исходить из такой логики, кому-то нужно (и важно) обнаружить во Спасителе исключительно мужские качества – по той причине, что Он пришёл в мир в виде мужчины.

В мою задачу не входит опровержение и так уже опровергнутых еретических измышлений, которые в миллионный раз повторяются у Улицкой, так как я понимаю, что нельзя требовать от человека, привыкшего доверять умственным построениям там, где нужно довериться сердцу. И все же несколько простых вопросов (не теоретических) хотелось бы задать. Почему, например, идёт ссылка на половину христианского мира, чтущую Деву Марию как Богородицу, а не на всю полноту этого мира? Какое значение имеет то, в каком веке был введен тот или иной догмат, если он правильный (если не правильный – дело другое)? Что говорить уж о гораздо более примитивных ссылках, типа: «легенда о рождении Иисуса от Марии и Святого Духа – отголосок эллинской мифологии, а то и сознательного огрубления, вроде описания иконы Благовещения, а затем попытка реставрации восприятия ее народным сознанием: сидит Мириам с лилией, возле нее архангел Гавриил, и белый голубь над головой Девы. Сколько же невинных душ уверено, что Мириам понесла от этой птички!»

Тем более попытки низвести единственное в истории человечества событие в ряд событий других, от которых оно, по мнению Штайна (а именно ему принадлежат приводимые выше слова) не отличается. Более того – то, о чем Штайн говорит далее, ссылаясь на некий иудейский мидраш, ему кажется более истинным, чем все догматы Церкви. Звучит он так: «Для зачатия необходимы три компонента – мужчина, женщина и Святой Дух».

Предлагаю слушателям самостоятельно применить эти слова к Благовещению и последовавшем после Него, так как произнести то, что следует из слов Штайна, я не осмеливаюсь, потому что страшусь. «Его соображения о Троице представляются мне настолько еретическими, что я не берусь их даже пересказывать», - вторит мне по сходному поводу один из персонажей романа – высокопоставленный католический монах.

Вообще всё, что говорят Улицкая и её герои относительно Нового Завета и расцвета на его почве немыслимого ранее христианского мировоззрения, сводится к одному достаточно травиальному тезису, повторяемому с мантрическим упорством: всё, что есть в христианстве, было в иудаизме; то, чего нет в иудаизме, но есть в христианстве – то неправильно. Следующие далее толкования Штайна проистекают именно из этого немудренного тезиса. Неслучайно его в особенности раздражает факт Непорочного Зачатия, действительно не могущего быть вмещенным в сознание существующего в материальной плоскости еврея, а потому начисто отвергаемый: «Что думали евангелисты о Непорочном Зачатии? Да ничего особенного не думали!» То есть, ничего принципиального от мнений, существовавших в еврейской традиции, вроде этого мидраша. От того, что в Евангелиях и апостольских посланиях есть немало мест, которые кардинально противоречат ветхозаветным представлениям о половой жизни и о браке, Улицкая и ее герои с легкостью отмахиваются - и здесь для них преимущества иудейства перед христианством – очевидно. «В искаженном сознании, - пишет Штайн одной из корреспонденток, - сексуальная жизнь непременно связана с грехом (надо ли мне объяснять, что обладатели искаженного сознания – это христиане не иудеи – в отличие от всегда правильно мыслящих евреев – будь то христиан, будь то иудеев, будь то даже недо-иудеев или недо-христиан). Об этом – далее:

«А у евреев зачатие не связано с грехом».

Штайн вроде бы забывает покаянные слова царя Давида – еврея из евреев: в беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. А может быть, и помнит, поэтому далее переносит этот вопрос в довольно отдаленную от первоначального вопроса плоскость: «и все эти легенды о Непорочном Зачатии родились в порочном сознании, которое видит в брачном союзе мужчины и женщины грех. Евреи никогда так не относились к половой жизни».

Как никогда, хочется сказать, так не относились к брачному союзу христиане, но кому это говорить. Человеку, который снова и снова твердит: «лично я не могу принять догмат о Непорочном зачатии так, как он преподноситься сегодняшней церковью». Если бы только дело обстояло именно так, а то ведь он не примется ни при каких условиях. Почему – понять нетрудно.

В подтверждение – заключительное откровение от мадам Улицкой – уже не как от персонажа, но как от автора.

«Такая духота, такая темнота в христианстве (имеется ввиду – в русском). Ничего не поделаешь, на Западе церковь слита с культурой, а в России – с бескультурьем. Но вот ведь забавно: культурные итальянские атеисты Умберто Эко, еще десяток-других – современным католичеством брезгуют, прекрасно понимая при этом, что если католичество вычесть из вашей изумительной культуры, ничего от нее не останется. В России церковь гораздо слабее сцеплена с культурой, она гораздо больше связана с примитивным язычеством. Тут все антропологи мира вцепятся мне в задницу – как я смею недооценивать языческий мир! Но все-таки, если использовать способ вычитания – интересно посмотреть, что останется в России от самого христианства, если вычесть из него язычество. Бедное христианство!»

Так вот для чего евреи принимают христианство, наверняка может воскликнуть, читая роман Улицкой читатель. Ведь явно же для того, чтобы разрушить его изнутри. Да и как он может подумать иначе, читая приводимые нами откровения еврея Штайна, ни с того ни с сего решившего стать католическим монахом, группирующим вокруг себя не только католиков (об иудеях я и не говорю), но и не стойких в вере православных.

Можно пойти в таком направлении и дальше, размышляя приблизительно так: может быть, тяга к разрушению церковных догматов подсознательно сидит в каждом еврее, обратившемся в христианство. Равно как и стремление к подрыву доверия к ним других христиан, не евреев. Думается, Улицкой было учтена возможность таких выводов, поэтому, наверное, она, привлекая в очередной раз на помощь идею столь милой ей толерантности (точней будет даже сказать – для нее удобной), заочно опровергает их устами Штайна: «Я не хочу посягать на сложившиеся в глубине души каждого из моих прихожан представления. Я не хочу увлекать их за собою. Пусть каждый идет за Богом тем путем, который ему открывается. А вместе мы собираемся, чтобы учиться любви, пребывать в общей молитве перед Господом, а не для богословских дискуссий».

Метод как нельзя более удобный прежде всего для самого Штайна, но вот вопрос: какому Богу молятся все эти собравшиеся вместе люди, большинство из которых не имеет о Боге вообще никаких представлений, а те, которые имеют – весьма смутные. Зато представление об отличном от церковного Бога имеет сам Штайн. Что же, в таком случае, представляет его община: вправду ли соработничество свободных в выборе Бога людей?

Примечательный штрих: о прихожанах Штайна никак нельзя сказать, чтобы хоть один из них обрел вследствие общения с ним хоть какие-то догматичные христианские взгляды, но вот то, что по ходу этого общения они явно оевреиваются – несомненно. Пример католической монахини-литовки, нарушившей обет безбрачия с благословения Штайна – пример очень наглядный.

Пример же едва ли не единственного чистокровного русского персонажа, воплощающего, по замыслу автора извечную русскую бестолковость – и единственного из всех, изображенного автором с явной брезгливой неприязнью – тому наилучшее подтверждение.

«Он человек оригинальный, искатель истины, - пишет своему корреспонденту один из многих авторских рупоров. - Когда мы с ним сошлись, он уже побывал в буддистах, но у Будды истины не нашел. Он обратился в православие горячо и страстно, мечтал о монашестве. Два года мы с ним общались, он даже поселился у нас в Тишкине (место, где служит рупор - я забыл сказать, что он священник, о. Михаил. Стоит ли добавлять, что еврей. Прототип, во всей видимости – о. Александр Мень - В.Я.), а потом соблазнил здешнюю девушку и убежал. Слышал, что он жил послушником в одном из монастырей в Мордовии, чуть ли не в скиту. Близко мы с ним не сходились, ты знаешь, что я всегда немного побаиваюсь слишком страстных в вере людей, а от него шел огонь неофитства». «Еще помню, - очень кстати добавляется далее, - что он из партийной семьи, отец даже как будто был мелким партийным начальником, и родители с ним порвали, дошло до взаимного проклятия. Я и понятия не имел, что он добрался до самого Афона».

Позже, в письме к этому самому о. Михаилу – оценка собственного состояния самим Фёдором:

«Отче! Как хорошо мне у тебя в Тишкино было. Ты что сказал – я то принял. А здесь понять невозможно (и вправду – где уж, без чуткого еврейского руководства). Столько церквей, столько престолов, но Истинное Православие – где оно? Такую смуту я теперь переживаю, что не передать. У русских расколов не меньше, чем у греков, хожу по разным местам. То здесь постою, то там – душа мятется, места не находит. Но и в Россию не могу. Побуду здесь, на Святой Земле, может, найду себе какую обитель тихую, старца. Сорок лет уже скоро стукнет, а решимости все нет. Не могу от мира отсечься. В том году надумал женится на гречанке, хорошей женщине, вдовой, в Салониках. Но так обернулось, что еле ноги унёс.

Вспоминаю я, отец Михаил, как ты меня напуттвовал: не ходи в монахи, не ходи по монастырям, работай около церкви по своему дарованию. А меня гордыня обуяла – думал, почему ты в священники вышел, а мне церковный двор мести. И т. п. подробности, в числе которых – воспоминание о приезде в Тишкино брата из Нальчика, который «приехал да напился, в больницу его повезли откачивать».

Посмотрим теперь, к осознанию какой истины приходит этот самый Федор после долгих метаний.

«Теперь он познал всю глубину обмана. Они, евреи, обманули весь мир, бросили миру пустышку христианства, оставив у себя и великую тайну, и истинную веру. Нет в мире Бога, кроме еврейского. И они будут хранить Его вечно, пока силой не вырвут у них тайну. И этот маленький еврей, прикидывающийся христианином (имеется ввиду – Штайн), знает тайну. И Абун (умерший старец, которому доверился Федор) говорил – у них тайное знание, они владеют Богом, Бог их слушает. И все равно – самое главное, не тайное знание, которым они завладели, а кража. Они украли нашего Бога, бросили миру пустышку. Абун все понял – крашенные картинки они нам оставили, сказку о Деве, святцы и тысячи заумных книг, а Бога оставили у себя».

Стоит обратить внимание на кое-какие детали, которые определяют ход этих размышлений. Главное – это то, что русский искатель Бога приходит фактически к тем же выводам, что и Штайн, только укоры, касающиеся сокрытия Божественной истины, которые Федор адресует евреям, Штайн адресует православным, в основном, христианам (к католикам и протестантам – подход помягче). Даже слова почти одинаковые: сказки, крашенные картинки, пустышка. Далее свою фразу насчет насильного вырывания у евреев Божественной тайны Федор реализует в действии. Он взламывает окно в храме Илии у Источника, где служит Штайн, ножом открывает книжный шкаф, где надеется найти тайные книги, касающееся интересующего его предмета. Затем тем же ножом убивает заметившего его церковного сторожа. «И в тоже мгновение Федор понял, что все пропало,- пишется далее в тексте. - Теперь он не сможет прижать здесь Даниэля и заставить его открыть еврейскую тайну. Нож ему был нужен не для убийства, а только для добычи великой тайны. Обмякший сторож в слишком большой луже крови все нарушил, все испортил. И теперь не сможет он, Федор, добыть эту треклятую еврейскую тайну. Никогда. И великая ярость овладела им. Он разметал книги, вышел в самый храм и сокрушил все, что поддавалось разгрому. Сила безумия была столь велика, что он разнес алтарь, составленный из больших камней четырьмя молодыми и сильными парнями, разбил скамьи и аналои, разгромил церковный ящик у входа в храм, пробил кулаком последнюю икону матушки Иоанны (неканоническую, замечу к слову), которая, в ожидании переезда на окончательное место жительства в Москву, по завещанию художницы, висела в храме Илии у Источника».

Вывод, который должен сделать потрясенный читатель (если допустить, что описанное и вправду может его потрясти): вот что значит вера не по еврейским представлениям, вот что значит отход от всезнающего еврея-духовника.

Знаменательно, что процитированным эпизодом заканчивается роман.

Добавлю, что таким же неудачным искателем истинного православия представлен также и православный священник-еврей, не нашедший, по словам все того же авторского рупора, своего правильного места, но зато держащийся в стороне от Штайна, единственный не подпавший под его влияние, точнее – со временем освободившийся от него и оставшийся верным православным догматам (но при том, прежде чем крестить собственного сына, делающиего ему обрезание). Этот священник является, по тонкому замыслу Улицкой, одновременно и стукачем, и сумасшедшим с маниакальной идеей. Второе оставляю без комментария, а вот насколько правильно первое – в этом предлагаю убедиться всем нам, прочтя его донос вышестоящим церковным властям:

«Ефим Довитас – латинскому Патриарху Иерусалима

Копия: настоятелю кармелитского монастыря «Стелла Марис»

Ваше Высокопреосвященство.

Важные обстоятельства вынудили меня обратиться к Вам с письмом, характер которого меня глубоко огорчает. Однако христианский долг побудил меня к написанию этого письма, поскольку – в этом я глубоко уверен – информация, в нем содержащаяся, требует внимательного рассмотрения со стороны руководства Латинского Патриархата.

Приехав в Иерусалим в 1980 году, с 1984 года я осуществляю пастырское служение в Православной Церкви в Беэр Шеве. В общине, мной руководимой, служба ведется на церковно-славянском языке, что соответствует духу Православной Церкви. Большая часть моих прихожан – русские или русскоязычные, и лишь на Пасху мы с радостью знаменуем праздник провозглашениями на многих языках христианских церквей.

В традиции Православной церкви с древних времен приняты две разновидности литургии – Василия Великого и Иоанна Златоуста, которых мы и придерживаемся.

Будучи специалистом в области литургики, я хорошо знаком и со структурой латинской мессы в ее общепринятом варианте.

Известно, что в поместных церквах допускаются некоторые богослужебные различия, касающиеся последования чтения псалмов и гимнов. Однако и в церквах Восточного, и в церквах Западного обряда существует неизменный литургический канон.

Некоторое время назад мне случайно попал в руки текст мессы, которая принята к службе во вверенной Вашему попечению церкви Илии у Источника на Кармеле. Текст, составленный настоятелем храма Илии у Источника, вызвал у меня столь глубокое недоумение, что я счёл своим долгом переслать его Вашему Высокопреподобию для ознакомления. В приведенном тексте отсутствует Символ веры, и уже одно это обстоятельство настораживает.

Не могу себе представить, чтобы подобная служба была одобрена Святейшим Престолом.

Ефим Довитас, священник Русской Православной Церкви».

Далее прилагается текст так называемой литургии, которую я не буду цитировать, но от которой, уверяю читателей, и вправду не только впору схватиться за голову, но и вышвырнуть Штайна из сана пинком под зад. Впрочем, наиболее примечательные фрагменты этой странной литургии, схожей с сектантскими молениями, по ходу которой священник подает сочиненные им самим возгласы, а прихожане их повторяют, всё-таки стоит привести (не знаю, существует ли она в действительности, или же составлена самой Улицкой).

«Благословен Ты, Господи милостивый и милосердный, освобождающий и спасающий, избавивший нас от рабства египетского и ныне собравший сынов Израиля через две тысячи лет после рассеяния.

Все. Да будет благословен.

Даниэль. Благословен Ты за Твою Тору, которую дал нам через Моше, слугу Твоего, и через пророков, пришедших после него.

Все. Да будет благословен.

Даниэль. Благословен Ты, Господь, изливающий на нас Свой Дух ради прощения грехов и ведущий нас по пути в доле наследия.

Все. Да будет благословен.

Даниэль. Вечно помнит Он Свой завет, Слово, Которое Он дал для тысячи родов, завет, который Он заключил с Авраамом, Свою клятву Исааку. Он поставил это как закон Иакову, как вечный Завет Израилю.

Ты освободил нас от рабства по Своей великой милости, и в пустыне Ты нас не оставил и дал нам, Господь, Бог наш, манну, которую не знали мы и отцы наши.

Да помилует Господь, Бог наш, народ Свой и Свое творение; раскинь над нами шатер Твоего мира и дай жить в мире всем детям Твоим».

И т.п.

Заканчивается все благословением Аарона.

Нельзя не отметить в этих прошениях целого ряда двусмысленностей. К кому, скажем, относится фраза: дай жить в мире всем детям твоим? - ко всем ли народам или же только к евреям? Если не учитывать контекст, то вроде ко всем. Но ведь остальные-то прошения относятся исключительно к народу еврейскому. Наиболее показательна здесь фраза: собери нас с четырех концов света в Твое Царство. Местом сбора, опять таки, должна стать христианская церковь, но какая? Чисто еврейская, о чем уже не раз говорилось, отличная и от православной, и от католической, и от протестантских. Потому что, как читаем мы далее, «христианская церковь раннее выбросила евреев». Союзниками этой церкви, как можно догадаться, проникнув вглубь внешних высказываний Штайна, помимо евреев, должны стать те, чьи представления о церкви не имеют каких-то определенных очертаний – и для Штайна, как это мы узнаем из его диалога с Давитасом, это и нежелательно: отсутствие представлений о единой церкви его почему-то устраивает. Читаем:

«Ефим. Я здесь (в Израиле) больше всего скучаю по православию. Не нахожу его здесь, а оно и есть мой родной дом.

Даниэль. Ты еврей. Что тебе Православие?

Ефим. Я десять лет провел в церкви. Я люблю православие. Я священник. Церковь меня не захотела.

Даниэль. Здесь церквей – десятка два православных, столько же католических, сотня протестантских. Можешь выбирать. Большой базар. (Какая, мол, разница, если еврейская церковь – единственно правильная, тебе не подходит).

Ефим. Я не знал, что меня здесь ожидает. Настоящее православие – вот что я ищу.

Даниэль. Слушай, настоящего – чего? – ты ищешь? А Христа ты не ищешь? Он здесь, на этой земле! Почему его нужно искать в церковных учениях, которые появились через тысячу лет после Его смерти? (Не после смерти, а после Воскресения, хочется поправить, однако не будем придираться – суть-то в другом). Ищи Его здесь. Ищи в Евангелии.

Ефим. Это верно. Но я встретил Его в глубине Православия. В церковной службе, которую я так люблю. Я встречаю Его в Литургии.

Даниэль. Ты прав. Наверное это мое больное место. Дело в том, что я половину жизни провел среди людей, ищущих Господа в книгах и обрядах, которое сами же и придумали. А встретить Его можно везде, и в Православии, и в литургии, и на берегу реки, и в больнице, и в коровнике». Встретить – да, опять добавляю от себя, но как продлить встречу? Далее Штайн вроде бы говорит о том, с чем могут согласится все верующие, но, как мы увидим, потом эта мысль сворачивает в сторону так желательного Штайну социально-бытового прагматизма. Итак:

«Даниэль. Но ближе всего искать в своей душе.

Ефим. Да, да, отец отец Даниэль. Конечно. Духовная жизнь – это и есть поиск Господа в глубине своей души.

Даниэль. Ой-ой-ой! Я как раз очень боюсь духовной жизни».

Потом говориться и о ненужности духовника – и тут же Даниэль возлагает на себя эту обязанность, выступая в этом качестве для собеседника – и в результате мучающая того проблема разрешается – но в категориях чисто еврейских и с печальными для него и для его жены последствиями.

И ещё кое-что на эту же тему – устами Штайна. Есть люди, которые обожествляют какую-то собственную идею, служат ей и ей поклоняются.

К служителям такой идеи и относится, по мнению Штайна, его собеседник. Но в моем восприятии служителями такой идеи являются Улицкая, Штайн и им подобные. И идея эта – опасней чем в равной мере ненавидимые ими коммунизм, фашизм и пристраиваемое в тот же ряд русское Православие.

Самый же привлекательный для меня романный персонаж – старая коммунистка-еврейка, перед смертью принявшая христианство, правда, по воле Улицкой – в англиканском его варианте, с вот таким её признанием, которое я всецело разделяю:

«Когда человек делает один шаг навстречу Богу, Бог делает сразу два. Необходимо только одно небольшое движение – признать, что без Бога человек ничего не может. Когда я думаю, какую энергию, силы и какой героизм мы проявляли не ради Божественных целей, а ради человеческих, я испытываю большое горе».

Понимает ли Улицкая, предлагая нам в качестве христианского образца своего Штайна, что начальная часть предложения, касающаяся движения ради Божественных целей, характеризует более всего тех православных христиан, которых она воспринимает как тупо верующих, а заключительная - о подмене целей Божественных целями чисто человеческих – её, Штайна и таких как они? Наверняка - нет, ибо, если бы понимала, роман у неё получился бы совсем другой.

Но даже и тогда – пусть уж простят мне это не прощающие, как я понимаю, отличную от их точку зрения некоторые упёртые читатели - никак не сравнимый по уровню с произведениями Горенштейна. Хотя бы потому, что личности двух этих авторов если и сопоставимы, то лишь по национальному признаку, который, между прочим, никак не определяет качественность литературного произведения. Но отнюдь не по человеческому и писательскому масштабу.

Итальянские депутаты предложили пригласить в парламент Путина

Текст: Андрей Макаров (Рим)

Во вторник к нижней палате итальянского парламента в формате видеомоста обратится президент Украины Владимир Зеленский. Ряд итальянских депутатов, ратующих за соблюдение принципа равноправия, призвали организовать аналогичный видеомост и с президентом Владимиром Путиным. Инициативу проявили депутаты от партий "Лига" и "Движение "5 звезд", которые входят в правительственную коалицию. По их мнению, составить объективное мнение о ситуации вокруг Украины можно лишь выслушав доводы обоих лидеров.

"После Зеленского мне бы хотелось послушать Путина, для того чтобы разобраться в этой ситуации", - подчеркнул "пятизвездочник" Никола Гримальди. С позицией парламентария согласны однопартийцы Давиде Серрителла и Габриеле Лорендзони. Еще одна представительница "5 звезд" Энрика Сеньери и вовсе считает неуместным приглашение в национальный парламент украинского лидера, который уже обратился к Европарламенту. Как поясняет римская La Repubblica, ранее в законодательном органе Италии иностранцы выступали лишь дважды - одним из них был Папа Римский Иоанн Павел II.

В минувшую пятницу 40 процентов депутатов от партии "Лига" отказались принимать участие в голосовании за декрет, в котором прописана передача Украине "военных средств, материалов и оборудования". При этом многие парламентарии из "пятизвездочного движения", включая вышеупомянутого Гримальди, проголосовали против подобной "поддержки", а также открыто высказали свою озабоченность по поводу увеличения военного бюджета страны на два процента.

От греха подальше

Россия выходит из Совета Европы

Владимир Винников

Новостные ленты мировых и отечественных массмедиа сообщили, что «Россия выходит из Совета Европы». Разумеется, эта сверхсенсационная информация, хотя и лежащая в русле нынешней беспрецедентной конфронтации РФ с коллективным Западом, требовала подтверждения из первоисточника. В первоисточнике — тексте «Заявления МИД России о ситуации в Совете Европы», опубликованном 10 марта 2022 года, говорилось следующее: «Недружественные России государства ЕС и НАТО, злоупотребляя своим абсолютным большинством в Комитете министров Совета Европы (КМСЕ), продолжают линию на разрушение Совета Европы и общего гуманитарно-правового пространства в Европе. Ход событий становится необратимым. Россия не намерена мириться с этими подрывными действиями, осуществляемыми коллективным Западом в русле насаждения «порядка, основанного на правилах» на замену попираемого США и их сателлитами международного права. Россия не будет участвовать в превращении натовцами и послушно следующим за ними ЕС старейшей европейской организации в очередную площадку для заклинаний о западном превосходстве и самолюбования. Пусть наслаждаются общением друг с другом, без России».

Следует ли из данного конкретного документа, что Россия уже вышла, начала процесс выхода или приняла решение выйти из Совета Европы (СЕ), который ещё 25 февраля 2022 года приостановил все права нашей страны как члена данной организации, сохранив при этом все её обязанности в том же качестве, включая обязанность выплачивать членские взносы? Нет, не следует. И даже отказа нашей страны от исполнения своих обязанностей в рамках СЕ не следует, соответствующих официальных документов со стороны РФ пока не поступало, о чём в Страсбурге сразу и поспешили заявить. Российская сторона всего лишь сообщила, что не будет участвовать в работе СЕ, то есть присутствовать на всех мероприятиях под его эгидой в качестве «мальчика для битья» — со связанными руками и заклеенным скотчем ртом. То есть не дала показательно привязать себя к позорному столбу на главной площади еврогородка.

Такая сдержанность, на первый взгляд, несколько удивительна, особенно если учесть принятые, принимаемые и намеченные на будущее коллективным Западом, а также его институтами, одним из которых является Совет Европы, дискриминационные меры по отношению к России. Впрочем, и Газпром пока выполняет все свои обязательства относительно поставок «голубого золота» европотребителям, в том числе — через территорию Украины, и переговоры с киевскими властями наше политическое руководство продолжает вести, хотя прекрасно понимает, что с «шайкой наркоманов и неонацистов» договариваться не о чем. То есть Россия хочет быть Европой больше, чем сама Европа, и стремится максимально соответствовать пресловутым «общечеловеческим ценностям» — даже несмотря на то, что наши западные «партнёры» от этих ценностей не просто отказались, но откровенно попирают и топчут их на каждом своём шагу.

Чем обусловлена такая, казалось бы, нерациональная и абсолютно невыгодная позиция, которую сейчас занимает наша страна? Почему бы не воздавать врагам око за око и зуб за зуб, или даже вдвое того — ведь все военно-технические и прочие возможности для этого у нашей страны есть? Возможно, предлагаемый ниже ответ на эти вопросы покажется странным, но иного дать не получится. Россия следует не ветхозаветной, а евангельской этике — даже не столько в смысле: «Если кто ударит тебя в правую щеку твою, подставь ему и другую» (Мф. 5: 39) (после удара по второй щеке запрета бить в ответ больше нет), — сколько в смысле отношения к лицемерам-фарисеям: «Всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают». Не самая, мягко говоря, распространённая линия поведения в мировой политике, которая со стороны неизбежно воспринимается как слабость и неуверенность.

Здесь западные оппоненты России лгут дважды. Первый раз — сознательно и другим, когда публично выставляют нашу страну сосредоточием мирового зла и агрессии. А второй раз — неосознанно и себе, когда считают, что на деле наша страна слаба и не уверенна в собственных действиях, а потому, оказавшись перед угрозой доступа к благам западной цивилизации, не решится идти до конца и воевать до победы, что российские элиты полностью управляемы, поскольку зависимы от своих активов, размещённых за рубежом: «Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12: 32). А значит, в этой логике, чем сильнее будут санкции, тем быстрее капитулирует и сдастся на милость извечных «виннеров» очередной «лузер» в лице взбрыкнувшей было против «порядка, основанного на правилах» России. И можно не сомневаться: некая доля истины в такого рода рассуждениях присутствует, причём немалая доля. Но не вся истина. Далеко не вся. Особенно — с учётом того, что главным и, по сути, единственным гарантом всех активов постсоветского происхождения за пределами РФ являются только российские Вооружённые силы, и никто кроме них. Гарантом ракетно-ядерным, а с недавних пор — гиперзвуковым по скорости и сверхточным по месту действия.

Возвращаясь к теме выхода России из Совета Европы, необходимо отметить прежде всего то, что данная тема озвучена МИДом РФ не просто как абстрактная возможность, но и как реальная перспектива на ближайшее будущее. Для этого необходимо начать и пройти соответствующую юридическую процедуру, которая не может быть завершена ранее 1 января 2023 года, а до той поры все обязательства России перед СЕ автоматически сохраняются — всё как положено: «вход рубль, выход десять». Стоит напомнить, что в СЕ сегодня состоят 47 государств — практически все, чьи территории полностью или частично географически расположены на этом континенте. Исключениями являются Ватикан, Белоруссия (кандидат на вступление в СЕ) и Казахстан (наблюдатель). Остальные государства Европы, безотносительно к тому, являются они или нет членами НАТО, Евросоюза, ОДКБ, ЕАЭС, ШОС и т. д., — находятся в этом объединении, идея создания которого была озвучена Уинстоном Черчиллем ещё в 1943 году, а создание оформлено через месяц после учреждения НАТО — фактически для гуманитарно-правового сопровождения деятельности этого военно-политического блока. Структуры Совета Европы: Комитет министров в составе министров иностранных дел стран — членов СЕ, Парламентская ассамблея (та самая ПАСЕ), Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), а также Венецианская комиссия и Конгресс местных и региональных властей Европы. Россию приняли в СЕ в феврале 1996 года.

Выход или исключение нашей страны из этой структуры будет означать прекращение автоматического сотрудничества с государствами — членами СЕ в конституционно-правовой сфере, то есть взаимное признание легитимности соответствующих органов государственной власти и их решений: судебных, следственных и т. д. — всё это придётся урегулировать в двустороннем порядке с каждой страной, входящей в СЕ. То есть по факту поставит в Европе нашу страну, её компании и граждан «вне закона» не на уровне "Фейсбука" и "Инстаграма", где уже разрешили призывы «убивать русских» и лишать их собственности без суда и следствия, а на межгосударственном уровне. Соответственно, все, кто совершает соответствующие преступления по всему миру, смогут рассчитывать на предоставление защиты и убежища в странах — членах СЕ, по каким-либо причинам отказавшихся от сотрудничества с Россией.

Впрочем, террористов, как военно-политических, так и финансово-экономических, явных и скрытых, наносивших ущерб национальным интересам и безопасности нашей страны, в Европе привечали и так, но до недавнего времени — всё-таки с оглядкой. То же самое касается и взаимодействия региональных и местных властей: сепаратизм и национализм в РФ по этой линии поощрялся преимущественно в латентных, скрытых формах. Конечно, в случае выхода из СЕ все эти «спящие» проснутся и активизируются, поэтому реальные риски такого выхода не сводятся к «восстановлению смертной казни» и «отказу от исполнения решений ЕСПЧ» — всё гораздо сложнее. Неслучайно ряд российских официальных лиц заявил, что «чёткое коллегиальное мнение» по данной проблеме только дорабатывается, а точный срок начала процедуры ещё не назван.

Но выход из Совета Европы повлечёт за собой и несколько менее очевидных, но не менее важных аспектов, которые, несомненно, будут на пользу нашей стране. Первый из них — это свидетельство о смерти, выписанное проектам «Европы от Лиссабона до Владивостока» и «Европы от Атлантики до Урала». Россия отказалась от поддержки этих проектов и на словах, и на деле. Никаких «общеевропейских» симулякров за счёт нашей страны создаваться больше не будет. Причём по факту это касается не только собственно России или даже «постсоветского пространства», но и всего, что до 1989 года находилось по эту сторону знаменитой «Берлинской стены» и «железного занавеса». Речь теперь идёт только о России (может быть, Евразии, но российской Евразии) «от Владивостока до…» — нужное вставить и подчеркнуть, с учётом известных путинских слов о том, что «границы России нигде не заканчиваются». Причём вышесказанное даже не означает захвата и присоединения территорий иных ныне существующих государств, но всего лишь их достаточно жёсткую переориентацию с Запада на Восток, в сторону Москвы, согласно логике энергетических и прочих обстоятельств, которая, как известно, всегда сильнее логики намерений.

Второй из них, тесно связанный с первым, — выход России из связки евроклиентов США, которой, по сути, и являются весь Евросоюз, а также Совет Европы, в их нынешнем виде. Реальный статус и реальные интересы нашей страны не требуют находиться на одном поводке не только с Польшей, Украиной, республиками Прибалтики и т. п., но даже с Германией, Великобританией и Францией. Мы — не в числе вассалов американского глобализма, которые собраны в Совете Европы. У нас — принципиально иная субъектность и правоспособность: дееспособность, договороспособность и т. д. По большому счёту, выход из Совета Европы будет гораздо более значимым и необратимым шагом, чем проведение специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины. Это будут «анти-Хельсинки» — имеется в виду Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанный в столице Финляндии 30 июля — 1 августа 1975 года, который включил «зелёный свет» процессам разрушения Советского Союза и Ялтинско-Потсдамского послевоенного мира. Это уже не тактическое, а стратегическое решение, относительно безболезненно «отыграть» которое не получится не только у России, но и у наших западных «партнёров». Время для такого решения ещё не пришло, но надо признать, что неадекватные действия коллективного Запада его стремительно приближают.

Исторический музей показывает, чем пополнилась экспозиция за 20 лет

Текст: Инга Бугулова

Исторический музей в год своего 150-летия открыл необычный проект "Выбор времени", где показывает артефакты, поступившие в его фонды за последние 20 лет. По сути, это выставка в выставке - новые экспонаты вписали в постоянную экспозицию, а чтобы посетители без труда могли их распознать, поместили в яркие красные витрины. Так что, если вы вдруг собирались освежить в памяти собрание ГИМа, сейчас самое время.

Вопрос о том, как ГИМ пополняет фонды, звучит очень часто - новой выставкой музей как раз взялся на него ответить. За последние два десятка лет собрание пополнилось почти на 270 тысяч предметов - это результаты археологических экспедиций, вещи, принесенные в дар и купленные у антикваров, переданные по завещаниям... В основную экспозицию попали чуть более двухсот. Хронологические рамки впечатляют - от неолита до ХХ века.

Вот, например, череп и кость со следами татуировок, напоминающих то ли крестики, то ли цветочки. Казалось бы, первая ассоциация - Африка, туземцы... Но нет, найдены в Ростовской области, датированы III тысячелетием до нашей эры. А в Краснодарском крае обнаружили узорчатую амфору и античные терракотовые статуэтки богинь - предположительно, Персефоны и Деметры. Особое внимание хранители обращают на "праздник археологов" - так при раскопках в комплексе Гнездово Смоленской области назвали средневековый меч, который не только полностью уцелел, но даже сохранил до наших дней обоюдоострую заточку! И исключительное качество оружия, и отделка рассказывают о его обладателе - это был человек, занимавший высокое положение в древнерусском обществе.

Среди самых ценных предметов - чайный сервиз с декором по рисункам росписей Рафаэля в Ватикане. Его изготовили на Императорском фарфоровом заводе по заказу императора Александра II и даже выставляли в 1862 году на Всемирной выставке произведений искусства и промышленности в Лондоне. Не занимать изящества и серебряной скрыне, которая принадлежала Петру I. Эта чаша - экспонат сам по себе редкий, а в музейных собраниях вообще практически не встречается.

Предметы, созданные иностранными мастерами, занимают отдельное место. Внимание привлекает столик для рукоделия рубежа XVI-XVII веков из Западной Европы - единственный в России. А еще - французское платье из шелка XVII века. Кураторы объясняют: "Шелк очень хрупкий материал, а это платье не раз носилось его владелицей. При этом оно в прекрасной сохранности, что большая редкость".

Ширма, расписанная Иваном Билибиным, мебель, выполненная по проекту Аполлинария Васнецова - новые грани известных художников. Кстати, про художников - одним из последних поступлений в фонды стал портрет цесаревича Александра Александровича - единственная известная работа Ивана Извекова. А вот портрет офицера Максимова кисти Юрия Репина, сына знаменитого живописца.

А ХХ век представлены, пожалуй, одними из самых любопытных экспонатов - личными вещами исторических деятелей. В витринах - портфель Колчака, пальто и сумочка Александры Коллонтай, накидка и шляпа Никиты Хрущева. В обновленном виде основная экспозиция ГИМа будет встречать посетителей до 3 октября.

Алексей Левыкин, директор Государственного исторического музея:

- Открытие этой выставки для нас значимое событие - это наглядная работа двадцати лет музея и его сотрудников. "Выбор времени" - необычная экспозиция, она устроена очень интересно, не так, как все привыкли видеть. Показывая часть поступлений в пространстве постоянной экспозиции, мы акцентируем внимание на том, что музей не застыл на месте, а продолжает развиваться. Меня часто спрашивают - как ГИМ комплектует фонды и использует уникальные памятники? Все ответы здесь. Этот проект мы открываем в непростое время, но я бы хотел напомнить, что музей, а особенно Исторический музей, - пространство диалога для людей с самыми разными взглядами. Поэтому наша позиция - не останавливать работу, а наоборот, активизировать, создавая новые выставки и проекты.

В Москве прошла презентация каталога выставки "Глагол таинственный небес"

Текст: Татьяна Хорошилова

В Музее современной истории России прошла презентация каталога выставки "Глагол таинственный небес", подготовленной Фондом содействия возрождению традиций милосердия и благотворительности "Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество".

Выставка, которая проходила три месяца, посвящена шести векам русской духовной музыки и приурочена к 300-летию Синодального хора. В экспозиции свыше 400 экспонатов и документов из более чем 20 музеев Москвы, Санкт-Петербурга, частных собраний, крупнейших государственных архивов и библиотек. Многие экспонаты никогда прежде не покидали музейных фондов. Российский национальный музей музыки представил более 160 экспонатов, включая фисгармонию, принадлежавшую Сергею Рахманинову.

- Выставка "Глагол таинственный небес" состоялась, она дала глубокий экскурс в историю хора, начиная с XIV века, - рассказала автор идеи и организатор выставки, председатель Наблюдательного совета Фонда "Содействия возрождению традиций милосердия и благотворительности "Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество" Анна Громова. - Шесть веков духовной музыки - это отдельная часть нашей российской музыкальной культуры. Гастроли Синодального хора сравнивали с Русскими сезонами Дягилева.

- Когда нам предложили принять участие в этой выставке, мы сразу сказали "да", - признался директор Государственного исторического музея Алексей Левыкин. - Это история, а наш музей хранит историю.

Первый зал выставки был посвящен истории хора в XIV-XVI веках. "Хоровое пение - самая древняя форма искусства. Слова можно поменять местами, смысл их не изменится, - считает автор книги об истории Синодального хора Константин Ковалев-Случевский. - В музыке от перестановки нот мелодия изменяется". Воспроизвести мелодии по нотам можно лишь с XV века".

Многое началось с Византии. Когда в 395 году Римская империя разделилась на Западную (Римскую) и Восточную (Византийскую), то два ствола христианской культуры стали развиваться каждый по-своему. Стала складываться и русская хоровая школа, где был запрет на использование музыкальных инструментов. Запад от этой тенденции отказался. Восток же ушел в аскезу.

До 1589 года Синодальный хор был хором киевских, затем владимирских и московских митрополитов. В XV веке кафедра русских митрополитов была перенесена из Владимира в Москву и основным местом службы певчих стал Успенский собор московского Кремля, в хранилищах которого сохранились рукописи, на основе которых сложился фундамент русской музыкальной культуры, на которую потом опирались композиторы "Могучей кучки", Балакирев, Римский-Корсаков, Рахманинов. Даже революция не могла уничтожить это творческое достояние.

На рубеже XIX-XX веков хор достиг вершин музыкальной славы и наивысшего расцвета и вел активную гастрольную деятельность, побывав в более чем 60 странах. В этот период коллектив сотрудничал с Чайковским и Рахманиновым. Попечение хора осуществлял генерал-губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович Романов.

Церковное искусство связано с преданием, прикасаясь к которому очищается сердце. В настоящее время в составе коллектива 80 певцов. Помимо участия в торжественных богослужениях Московский Синодальный хор выступает с концертными программами. Коллектив выбран в качестве партнера главным хором Ватикана - хором Папской музыкальной Сикстинской капеллы.

- В прошлом году, несмотря на пандемию, мы побывали в пяти странах, выступили в девяти городах,- рассказал художественный руководитель Московского Синодального хора Алексей Пузаков. - Синодальный хор сохранил дореволюционный репертуар. Это музыка московской музыкальной школы церковного пения - Чайковского, Рахманинова, также исполняет произведения современных композиторов. В марте мы собираемся в Минск, где вместе с филармоническим оркестром исполним "Страсти по Матфею" митрополита Илариона.

С середины ноября 2021 года по февраль 2022 года выставку "Глагол таинственный небес" посетили более 10 тысяч человек. Фондом ЕСПО была подготовлена просветительская программа: по выходным проводились авторские экскурсии специалистов фонда и концерты духовной музыки. И как итог - издан увесистый каталог с научными статьями и фотографиями тысячным тиражом, которого хватить, чтобы "насытить" архивы и книгохранилища музыкальных училищ.

Завершилась презентация выступлением а капелла детской хоровой студии "Ключ".

Тяжкие раздумья

Русская церковь вчера, сегодня, завтра

Владимир Семенко

Для Церкви 90-е годы прошлого века были временем бурного расцвета и возрождения. Многие тогда открывали для себя Православие заново. Главным восторгом тех лет было ощущение одновременно новизны и древности самой Традиции. Радость узнавания, возвращения на нашу духовную Родину лежала в основе того энтузиазма, с которым люди с вдохновением открытия, порождавшим в них тягу к жертвенному служению, трудились для возрождения наших монастырей и храмов, духовного просвещения и образования, книгоиздания, паломничества, благотворительности. Многие духовные писатели из числа наших современников всерьёз говорили, что самый конец 80-х и первая половина 90-х — это время чудес, когда казалось, что реализация мечты о возрождении Святой Руси — вот она, рядом, никто теперь не помешает, и всё в наших руках.

Сегодня это время уже позади. Эпоха церковного возрождения в России, охватившая нас последние лет тридцать, завершается. Давно в прошлом радость чудесного открытия, что та Церковь, тот русский дух, о котором мы грезили и который предвидели в себе, сидя на полуподпольных семинарах в 1980-е, — вот они, протяни руку — и твоё. Ушёл в историю тот ни с чем не сравнимый энтузиазм, с которым мы трудились на воссоздании наших храмов, открывали для себя ту хрестоматию духовной литературы, за которую ещё недавно наши предшественники могли пострадать, отправившись в места «пассивного туризма», тот тихий восторг, с которым мы впервые прикасались к нашим святыням, вдруг открывшимся для нас с неожиданного для многих позволения светских властей. То благоговение, с которым мы впервые открывали душу ещё недавно потаённым духовникам, вдруг переставшим опасаться бдевших над ними «уполномоченных». Один за другим уходят в мир иной наши старцы, обладающие особым знанием (дающимся по милости Божией великим молитвенным трудом), что именуется «даром рассуждения». «Талантливый момент», в очередной раз дарованный России, уходит в прошлое, отнимается от нас, и мы остаёмся с тем немногим, что смогли за это время приобрести и сохранить.

Настало время спокойно и без эмоций, аналитически подвести некоторые итоги, попытаться понять, что, почему и с какого момента пошло в нашей Церкви, на мой взгляд, не так и не туда.

Существует стереотип, согласно которому укрепление «властной вертикали» есть процесс по определению консервативный, никак не совместимый с либеральными веяниями. Нужно признать, что данный стереотип ложен, ибо внедрение либеральных по содержанию моделей весьма часто осуществляется сугубо авторитарными методами. Именно так протекали пресловутые реформы в нашей Церкви.

При том, что упомянутый выше церковный расцвет начала 1990-х стихийно протекал под знаком возвращения к многовековой православной Традиции и, стало быть, по определению предполагал консервативную доминанту. Уже при патриаршестве Алексия II мы с тревогой наблюдали внутри церковной ограды некоторые тенденции сугубо либерального, модернистского толка. Например, деятельность небезызвестного так называемого Преображенского братства заштатного клирика Московской епархии Георгия Кочеткова (матёрого ересиарха, надо признать). Достаточно упомянуть о таких его «художествах», как сомнения в приснодевственности Божией Матери (а, стало быть, в божественном происхождении Господа Иисуса Христа); максимальное размывание границ Церкви, при котором «членами Церкви» могут оказаться даже иноверцы; признание таинств у так называемых инославных, в частности, у протестантов; допущение совместного Причастия с ними; критика решений Вселенских соборов; отрицание святости некоторых очень известных святых; признание оригеновского учения о всеобщем спасении, осуждённого Пятым Вселенским собором; фактическое отрицание всеобщего воскресения мёртвых перед Страшным судом и так далее и тому подобное. Подробно излагать данную тему в настоящей статье, разумеется, невозможно. Вкратце скажем, что по этим лжеучениям имеется заключение Синодальной Библейско-богословской комиссии (тогда ею руководил митрополит Минский и Слуцкий Филарет (Вахромеев)), после чтения которого все вопросы отпадают. Однако никакого канонического решения по Кочеткову до сих пор не принято, он пребывает в статусе заштатного клирика.

В то время (в 1990-е годы) среди православной общественности возникло мощное движение сопротивления кочетковщине, и лидер движения был на время запрещён в служении, хотя вскоре это было отменено под сильным либеральным давлением, в том числе и со стороны серьёзных международных сил. Однако есть мнение, что столь дружное осуждение Кочеткова очень многими в Церкви объяснялось тем, что он просто сильно вырвался вперёд, пытаясь быстро и сразу реализовать то, что другие пытались и пытаются осуществить в течение достаточно долгого времени. В действительности, если вникнуть в этот вопрос повнимательнее, видно, что Кочетков не вполне чужд некоторым трендам, включающим новшества, введённые в своё время Вторым Ватиканским собором, а также так называемое богословие Фанара (то есть Константинопольского патриархата).

Что же такое церковный модернизм, взятый как целостное явление? Вкратце его можно определить как стремление не мир поднять до Церкви, ввести в церковную ограду, а, напротив, Церковь приспособить, адаптировать к миру, как поясняют, «в миссионерских целях». Можно объяснить и более развёрнуто. Разбираемое явление есть концепция, если угодно, проект (и соответствующая практика), основанные на следующем комплексе представлений: современный мир стремительно модернизируется, развивается, идёт вперёд. Церковь же есть институт архаичный, основанный на очень древней традиции. Для того чтобы стяжать в современном мире миссионерский успех, необходимо упростить и по возможности сократить богослужение, непременно переведя его на современный язык, понятный тинейджерам; сократить и ослабить посты, некоторые отменить совсем, сократить также положенные молитвы; ослабить евхаристическую дисциплину; понизить планку аскетических требований, убрать ряд ограничений морального плана (особенно тех, что касаются сферы сексуальных отношений, брачной жизни) и так далее. И тогда народ к нам потянется. Правда, опыт католиков после Второго Ватиканского собора, который провёл похожие реформы, свидетельствует о том, что эффект от всего этого бывает обратным: храмы пустеют, пивные и стадионы наполняются… Но креативных менеджеров это почему-то не смущает.

Всё это не есть лишь какое-то маргинальное движение снизу: данная тенденция проникает даже и в официальные церковные документы. Так, например, в учебнике по миссиологии, изданном в 2010 году, предназначенном для обучения семинаристов и получившем гриф Миссионерского отдела РПЦ, прямо говорится: «Общаясь с представителем той или иной субкультуры, миссионер должен понимать, что духовный поиск современного человека ярче всего выражен именно на языке его субкультуры, которая несёт в себе определённые духовные ценности (пусть даже безнравственные). Понять их значение для данного человека и осветить их сквозь "призму" ценностей Евангельских — вот начало поиска точек соприкосновения и "рецепции" субкультуры для проповедника».

Иными словами, в этом тексте (получившем, повторяем, официальное одобрение и принятом в качестве учебного пособия для будущих пастырей) предлагается искать «точки соприкосновения» между ложными и даже безнравственными «духовными ценностями» какой-либо субкультуры и Евангелием, Благой Вестью! С христианской точки зрения, носитель ложных ценностей, пребывающий во грехе, услышав проповедь православного миссионера, должен отречься от своей лжи и безнравственности и осознать истинность и спасительность христианства. Однако учебник говорит нам, напротив, что задача заключается в «рецепции» (а, стало быть, и в каком-то усвоении) субкультуры самим проповедником! Проповедник должен не ниспровергать ложь и безнравственность, но искать «точки соприкосновения» с ней! Что полностью противоречит евангельской максиме, однозначно свидетельствующей о том, что нет ничего общего у Бога с мамоной и у Христа с Велиаром. Запрещённый ныне в служении протодиакон Андрей Кураев был одним из авторов этого учебника и сполна использовал данный подход в своих многочисленных псевдобогословских сочинениях.

Есть и другие, так сказать, более тонкие примеры того, как совершенно недопустимый модернизм проникает в официальные документы Церкви. Так, в документе, принятом Юбилейным Архиерейским собором в 2000 году и озаглавленном "Основные принципы отношения РПЦ к инославию", говорится о некоем «неполном общении» православных и инославных. См. п. 1.15 этого документа: «Православная Церковь устами святых отцов утверждает, что спасение может быть обретено лишь в Церкви Христовой. Но в то же время общины, отпавшие от единства с Православием, никогда не рассматривались как полностью лишённые благодати Божией. Разрыв церковного общения неизбежно приводит к повреждению благодатной жизни, но не всегда к полному её исчезновению в отделившихся общинах… Несмотря на разрыв единения, остаётся некое неполное общение». На то, что учение о «неполном общении» так называемых инославных с Православной Церковью и о «частичной благодати» своим источником имеет не богословие святых отцов древней Церкви или же восточно-православных отцов второго тысячелетия, а всё те же документы Второго Ватиканского собора, а также светские культурологические источники (последнее касается и всех основополагающих терминов документа), указал, в частности, диакон Евгений Моргун.

Однако ещё до него с блестящей критикой этой неловко замаскированной идеологии экуменизма выступил известный современный апологет архимандрит Рафаил (Карелин) в своей книге "Тайна спасения. Беседы о духовной жизни". «По учению католицизма, — пишет он, — благодать сотворена и адекватна Божественному действию, следовательно, является служебной силой, а не обращённой к миру модальностью Божества. Благодать названа Божеством, и если при этом она ограниченна и несовершенна, значит, ограниченно и несовершенно само "Божество", а это уже лжебожество. Поэтому признавать за инославными конфессиями благодать, но не Божественную и не абсолютную, а какую-то иную — значит приписывать их культам псевдобожественную силу.

Говорить о действии в различных конфессиях одной и той же благодати — значит уравнивать Православие с ересью и уничтожать само понятие Церкви. Есть ещё один вариант либерального богословия — допустить, что в различных конфессиях действует Божественная абсолютная благодать, но ересь препятствует людям в усвоении этой благодати, и они приобщаются к ней только частично, в той степени, в какой их конфессия приближена к Православию. Но здесь возникает вопрос: спасительна ли для них в таком случае благодать? Если да, то почему же Церковь так тщательно ограждала себя от ересей? Ведь тогда получается, что слово «ересь» вообще теряет своё зловещее значение, а становится просто наименованием некой "истины второго разряда" (как говорят торговцы, «продукта второй свежести», который не очень приятно пахнет, но есть его всё же можно)».

В конечном счёте православные богословы указывают на тот очевидный факт, что экуменизм есть важнейшая составляющая церковного модернизма, а за спиной экуменизма всегда так или иначе маячит упомянутая нами ересь апокатастасиса — учения о всеобщем спасении. Размывание чёткости православной догматики в отношении данного важнейшего аспекта вероучения проникает в официальные документы РПЦ под прямым влиянием Ватикана и Фанара, ныне столь резко (и справедливо!) осуждаемого священноначалием РПЦ за его противоканонические действия на Украине.

Модернистские тенденции проникают не только в официальные церковные документы, но даже и в богослужение. Понятно, что официальные церковные власти не могут и не будут действовать в духе кочетковского радикализма (например, призывать к тотальной русификации всего богослужения полностью). Однако при этом уже сейчас, при формальном осуждении подобных тенденций, с самых вершин иерархии в качестве пробного шара запускаются осторожные рекомендации к использованию русского текста паремий и апостольских чтений, а то и (по усмотрению настоятелей, в зависимости от того, как к этому отнесётся община) и чтений Евангельских.

Не отвергается практика сверхчастого причащения, чему практически неизбежно сопутствует ослабление евхаристической дисциплины, в том числе приуготовительного поста и положенных молитвословий. Высшими иерархами РПЦ на официальном уровне об этом говорится покамест ещё крайне осторожно, но понятно, что, будучи однажды запущены, эти, казалось бы, частные послабления вскоре станут нарастать, как снежный ком. При этом крайне важно, что такой подход не имеет ничего общего с «икономией». Последняя предполагает со стороны духовника снисхождение к конкретному грешнику, к его слабости, человеческой немощи, одновременно с принципиальным неприятием, отвержением самого греха. Вышеозначенная же практика, напротив, стремится к ревизии, ослаблению самих принципов под влиянием падшего, греховного мира, по сути, санкционируя апостасийный переворот в методологии духовнической, пастырской практики.

Ярким примером этого является документ, названный "О канонических аспектах церковного брака" (принят Архиерейским собором РПЦ 29 ноября — 2 декабря 2017 года). В нём особый интерес представляет часть V. Среди причин, по которым церковный брак можно признать «утратившим каноническую силу», упоминаются, например, такие, как «прелюбодеяние одного из супругов» или «вступление одного из них в новый брак в соответствии с гражданским законодательством». Иными словами, брак как церковное таинство, освящённое Богом, ставится в прямую зависимость от человеческой греховности. Людям, в случае совершения ими греха, по факту дозволяется церковный развод (с реверансами насчёт «уговоров»), то есть констатируется, что само таинство утратило силу, вместо обличения греха как противоречащего таинству и попирающего его! Онтологическая и сотериологическая (спасительная) первичность таинства и глубокая вторичность греха как отклонения от богоустановленной нормы, по сути, меняются местами!

Наконец, нельзя не упомянуть и проект нового катехизиса РПЦ. Попытка внедрить его была сделана по инициативе председателя ОВЦС и Синодальной Библейско-богословской комиссии, а также руководителя общецерковной аспирантуры и докторантуры митрополита Илариона (Алфеева). Будучи предложенным к обсуждению, данный проект был подвергнут уничтожающей критике ведущими богословами нашей Церкви. Они констатировали:

1) полную неадекватность авторов в понимании стоящей перед ними задачи (по объёму в 700 страниц предложенный текст не соответствовал жанру катехизиса);

2) ужасный стиль и язык изложения, «сотканный из официоза и выспренных благоглупостей»;

3) перегруженность текста множеством ненужных для катехизиса подробностей и невладение авторами краткой вопросно-ответной формой, как раз традиционной для текстов такого рода;

4) полностью провальную композицию, хаотическое изложение материала;

5) отсутствие в тексте многих крайне важных тем;

6) искажение в нём Православия, еретический (по слову святителя Николая Сербского) «богословский» подход, который стремится приспособить христианство под нехристианский мир. В этом смысле текст «нового катехизиса» еретичен от начала до конца. Авторы, очевидно, пытаются создать такое Православие, которое выглядело бы «рукопожатным» для светской либеральной общественности;

7) искажение богословских истин под влиянием языка церковной дипломатии;

8) по сути — ползучее проникновение в текст упомянутой выше ереси всеобщего спасения;

9) и многие другие ошибки, несуразности и прямые искажения православного вероучения, что позволило критикам сделать однозначный вывод: «Попытка принять соборно данный еретический текст вызовет огромный соблазн и потрясение для нашей Церкви».

Критика проекта была настолько сильна, что в итоге он был отозван. Аналогичная судьба постигла и проекты документов так называемого Критского собора, вначале формально одобренные Архиерейским собором РПЦ 2016 года, но затем, под влиянием критики «снизу», отвергнутые высшей иерархией нашей Церкви, в результате чего после ряда перипетий она отказалась от участия в Критском соборе, организованном по инициативе Фанара с претензией на статус «всеправославного».

Постепенное подчинение церковной институции стихиям «мира сего» сопровождается усилением бюрократизации церковной жизни. Бюрократизация в Церкви имеет своим истоком такую ситуацию, когда некоторые носители иерархической власти, харизматической по своей природе, начинают воспринимать себя как администрацию в чистом виде, по сути, приравнивая священноначалие к начальству светскому, не обладающему харизматической властью, данной самим Христом (то есть Богочеловеком), который при основании Им Церкви вдунул в неё свой неотмирный, благодатный Божественный дух. У некоторых церковных администраторов во всё большей степени превалирует представление, что главное — это послушно исполнять распоряжения свыше, и тогда всё будет хорошо. О главном отличии Церкви от любой другой чисто человеческой организации, о присутствии в ней благодати, силы Божией, против которой нам нельзя погрешать, при этом как-то, вольно или невольно, забывается. Высокие соображения духовного и богословского характера незаметно (и неизбежно) отступают при этом на второй план.

Одним из средств и одновременно проявлений бюрократизации в Церкви является широко разрекламированное дробление епархий (епархии превращаются в митрополии во главе с митрополитом и делятся на несколько малых епархий во главе с епископом). В своё время такие действия церковной администрации оправдывались, в частности, необходимостью для правящих архиереев «быть ближе к народу». Что в принципе верно, если иметь в виду, что исторически, с древних времён, отношения епископа и его паствы часто трактовались как семейные; епископ воспринимался как отец для своих чад, а его епархия — как большая семья. В слишком больших по размеру епархиях архиерей по определению, так сказать, в силу объективных причин отчуждается от паствы, будучи не в состоянии даже послужить в каждом подчинённом ему храме. Однако, будучи реализованной, идея «малых епархий» по факту приводит лишь к умножению бюрократии и ускоренному «проеданию» и без того небогатого сегодня ресурса.

В достаточно плачевном состоянии пребывают и «низы» Церкви. 1990-е годы были, помимо всего прочего, ещё и временем цветения всевозможных православно-патриотических движений и организаций: РХДД (Российского христианско-демократического движения), СПБ (Союза православных братств), СПГ (Союза православных граждан), Православно-политического совещания, разных изводов Союза русского народа, который вдруг попытались воссоздать, и тому подобного. В них было, конечно, немало перехлёстов, но в целом эти движения выражали серьёзное устремление церковного народа к возрождению Православия не только в рамках монастырей, храмов и приходов, но и в пределах всего российского социума. Воссоздание Святой Руси через воцерковление всей жизни было главным пафосом этого достаточно массового движения.

Но постепенно, в течение нескольких десятилетий, запас энергий, выплеснувшихся на поверхность общественной жизни на рубеже 1980-х–1990-х, стал иссякать. Сегодня вышеупомянутые движения уже практически сошли на нет, а новые, подобные им, не идут ни в какое сравнение. В силу разрыва «верхов» и «низов» Церкви и во многом целенаправленной работы по «сливу» народной энергии происходит постепенная маргинализация социально активных сил в Церкви. То, что при этом православной общественности (включая и клириков, и мирян) удаётся заблокировать такие одиозные инициативы «верхов», как одобрение документов Критского собора или проект нового катехизиса, можно без преувеличения воспринимать как самое настоящее чудо!

В заключение остаётся лишь напомнить известную истину: Церковь, как учреждение Богочеловеческое, живёт не только человеческими усилиями, но наполняется Духом Божиим, Его благодатной силой. Поэтому и сказано, что она «стоит до скончания века, и врата адовы её не одолеют».

От редакции "Завтра"

В 1990-е и 2000-е годы не только восстанавливались храмы, но и сформировалось консервативное большинство в нашей церкви, во многом благодаря которому были остановлены губительнейшие для церкви инициативы. Сейчас против этого большинства антицерковные силы решили играть вдолгую посредством реформы духовного образования, на что стоит обратить самое пристальное внимание всем, кто ведёт духовную брань с вероотступничеством.

СМИ cообщили о "преступных" клиентах банка Credit Suisse

Текст: Марина Алешина

Финансовая система Швейцарии оказалась под ударом после того, как западные СМИ опубликовали сенсационную утечку о 30 тысячах клиентов одного из старейших банков страны Credit Suisse. Якобы он десятилетиями сознательно обслуживал "коррупционеров, наркодилеров, торговцев людьми, военных преступников" и других нарушителей закона, в том числе в высших эшелонах власти по всему миру. Информация касается примерно 18 тысяч счетов на сумму более 100 миллиардов швейцарских франков.

Разоблачительные материалы немецкой газете SZ предоставил некий "информированный источник", а та, в свою очередь, поделилась ими с The Guardian, Le Monde и The New York Times. Согласно утечкам, самые ранние из преступных вкладов были открыты еще в начале 1940-х, самые "свежие" относятся к прошлому десятилетию. В расследовании фигурируют, к примеру, шведский подданный, осужденный за торговлю людьми на Филиппинах, и ближневосточный магнат, признанный заказчиком убийства своей подруги поп-звезды. Также в публикациях всплыло имя экс-менеджера концерна Siemens, который владел аж шестью счетами в швейцарском банке. На одном из них, по данным на 2006 год, лежало 54 миллиона швейцарских франков, "чье происхождение невозможно объяснить зарплатой управленца". Упоминается и сомнительный вклад Ватикана, оказавшийся в центре уголовного расследования о миллионных махинациях с недвижимостью в Лондоне. Как утверждает The Guardian, среди фигурантов дела есть даже подозреваемый на уровне кардинала.

В Credit Suisse решительно опровергли все обвинения. По данным банка, 90 процентов подозрительных счетов в ходе проверок были закрыты. Там назвали статьи попыткой очернить финансовый институт и подорвать сам принцип банковской тайны, который продолжает отстаивать Швейцария.

Завтра сегодня будет вчера

О методах управления историей

Андрей Жуков

Историю пишут победители

Джордж Оруэлл

Каждый человек знает, что история — это наука о прошлом. Большинство людей считают, что история является объективной наукой. Ну а как же иначе? Существует огромное количество письменных источников, древних артефактов. Этот массив данных обрабатывается тысячами специалистов, которые и восстанавливают картину прошлого человечества.

Но есть и скептический взгляд на данный вопрос. Приведу лишь несколько цитат всеми признанных исторических деятелей.

«История — это собрание небылиц, занесённых на бумагу людьми, не принимавшими непосредственного участия в описываемых событиях» (Фрэнсис Бэкон, 1561–1626).

«Историки излагают не то, что происходило на самом деле, а то, что сами считают достоверным» (Бенджамин Франклин, 1706–1790).

«История представляет собой общепризнанную ложь» (Вольтер, 1694–1778)

А известнейший американский промышленник Генри Форд (1863-1947) высказался совсем уж лаконично: «История — это ахинея!»

Трудно представить насколько малый процент исторических источников дошёл до наших дней. Из дошедших до нас письменных и археологических материалов опять–таки очень незначительная часть доступна для научного изучения. Большинство из них хранится в запасниках музеев, в архивах, в частных коллекциях (весьма значительная часть). И не следует говорить, что к ним ко всем закрыт доступ. Отнюдь нет. Просто в сутках всего 24 часа, и руки до всего не доходят.

Следует сделать акцент на ещё одном существенном моменте. История не просто наука о прошлом какого–либо общества или человечества в целом. Это скорее междисциплинарная отрасль знаний, т.к. изучение любой науки всегда начинается с анализа наработок и опыта, накопленных предшественниками, т.е. с истории данной науки.

Оба указанных выше аспекта истории имеют принципиальное значение при изучении методов управления историей.

Приведу цитату из письма одного из пап римских. Не важно, какого именно и каким годом датируется это письмо. Важно, что в нём чётко и ясно сформулирован главный управленческий принцип:

«Поэтому, чтобы подчинять мирно, я использую очень простой и надёжный способ — я уничтожаю их прошлое… Ибо без прошлого человек уязвим… Он теряет свои родовые корни, если у него нет прошлого. И именно тогда, растерянный и незащищённый, он становится “чистым полотном”, на котором я могу писать любую историю!.. И поверите ли, дорогая Исидора, люди этому только радуются… так как, повторяю, они не могут жить без прошлого (даже если сами себе не желают в этом признаваться). И когда такового не имеется, они принимают любое, только бы не “висеть” в неизвестности, которая для них намного страшнее, чем любая чужая, выдуманная “история”…»

Получается, что история не только наука или междисциплинарная отрасль знаний. История — геополитический инструмент для воздействия на сознание масс и, соответственно, управление обществами. При кардинальной смене власти меняется и сама история. Действительно, «историю пишут победители».

Естественно, что за тысячелетия существования человеческой цивилизации выработались и приёмы или методы работы с данным управленческим механизмом. Но прежде необходимо выделить два принципиальных аспекта понятия «история» именно применительно к рассматриваемой здесь теме. История прошлого (прошедшая), т.е. в соответствии с общепринятым определением. И история будущая (ещё не совершившаяся). Этот подход прекрасно сформулирован в коротком, но предельно ясном афоризме: «Завтра сегодня будет вчера». Соответственно, и методы управления прошедшей и ещё не наступившей историей принципиально различаются.

Начнём, естественно, с анализа методов, работающих с историей прошлого. Историческая наука является наукой источниковедческой. Т.е. создание картины прошлого основывается на наборе исторических фактов, из которых специалисты и составляют соответствующую картину. Имеются две категории фактов: письменные источники и артефакты. Можно назвать ещё и устную традицию. Но мифы, былины, воспоминания очевидцев событий прошлого вводятся в научный оборот только после того, когда они записаны. Так что устную традицию с точки зрения отнесения её к носителю информации также можно отнести к категории письменных источников.

Кроме того, следует напомнить, что существуют два типа фактов: эмпирические и научные. Так, к примеру, найденное в земле захоронение есть факт эмпирический. Только после того, как такая находка будет соотнесена с определённой культурой и, соответственно, эпохой, это становится научным фактом. Но только в том случае, если подобная интерпретация будет соответствовать общепринятым в официальной науке историческим теориям. В противном случае её судьба сложится иначе… Таким образом, методы управления историей сводятся к работе с историческими фактами.

Основных таких методов не так уж и много, но все они эффективно работают на протяжении тысячелетий. Перечислю их по порядку, практически без приведения конкретных примеров, поскольку такая работа требует объёма монографии, а не статьи. Итак, по порядку.

Первый и основной метод заключается в отборе массива данных, необходимых для формирования картины истории, соответствующей интересам правящей элиты. Иногда такой отбор принимает формы откровенной и даже вульгарной подтасовки кадров и событий. (Пример тому — правление Иоанна Грозного во время «Великой порухи» у целого ряда историков, что превратилось в своего рода традицию очернения эпохи и государя.

Второй метод заключается в игнорировании или замалчивании неудобных исторических фактов, не ложащихся в прокрустово ложе общепринятой теории.

Если подобные факты не удалось игнорировать и они становятся предметом общественной полемики, вступает в работу метод дискредитации. Артефакты и письменные источники объявляются новоделом или откровенной фальсификацией (например, "Велесова книга" в XX в. или «Слово о полку Игореве» у ряда «партий» историков и литературоведов XIX века). И на такую кампанию часто бросаются значительные силы пропагандисткой машины.

Четвёртый метод при формировании необходимой исторической картины — метод «перевёртыша». Оценка исторических фактов и исторических персонажей даётся диаметрально противоположная объективной, то есть белое называем чёрным и наоборот. Метод очень распространённый и эффективный.

Пятый метод — прямой подлог и/или фальсификация исторических документов. Тоже весьма распространённый ещё в далеком прошлом способ создания необходимых исторических источников.

И, наконец, шестой, самый кардинальный метод — уничтожение письменных документов прошлого для создания совершенно нового варианта истории. Здесь в виду радикальности данного метода я приведу несколько малоизвестных исторических примеров.

Пётр I издал два указа: №3693 от 20.12.1720 и №3908 от 16.02.1722. В них предписывалось во исполнение царской воли собрать из всех епархий и монастырей все имеющиеся книги и рукописи и доставить их в Святейший Синод для копирования древних изданий. Предписание было выполнено, но обещание вернуть обратно оригиналы так и осталось обещанием. Больше эти исторические источники никто не видел. После чего уже при Екатерине II «ОПГ немецких учёных» Миллера, Шлёцера и Байера занялась написанием нового варианта истории России в соответствии с политическими интересами правящей династии, как их тогда понимали. Во многом в этой версии отечественной истории мы живём до сих пор. (На протяжении 117 лет в Российской академии наук, начиная от её основания в 1724 году и до 1841 года, из тридцати четырёх академиков-историков было всего три русских учёных: М.В. Ломоносов, Я.О. Ярцов и Н.Г. Устрялов. Таким образом, вплоть до середины XIX века доля иностранцев-историков превышала в Российской академии 90%!)

Другой пример из истории Древней Мексики. Примерно в 1427 году, после первых серьёзных побед ацтеков над соседними городами-государствами, королём Тенотчитлана Итцкоатлем был отдан приказ о сборе и сожжении всех древних письменных кодексов, в которых хранилась информация о прошлом ацтеков-мешиков и покорённых ими народов. После чего по заказу короля и его советника Тлакаэлеля стали писать новую историю, в которой, естественно, главенствующая роль отводилась ацтекам как «богоизбранному» народу. С этого времени началось становление государства мешиков как империи.

Ещё более экзотический пример из истории Древнего Перу. Официальная наука утверждает, что в этом регионе, в отличие от Мексики, письменность не была известна. Те же инки использовали узелковое письмо, которое они называли кипу (на языке кечуа). Но в одном из испанских источников указано, что в правление 78–го перуанского короля Тупака Каури Пачакути случилась сильнейшая эпидемия и король приносил постоянные жертвы, пока придворные мудрецы не объявили ему, «что причиной эпидемии была письменность и что никто не должен ни пользоваться ею, ни возрождать её, поскольку от её использования был бы большой вред. Поэтому Тупак Каури на уровне закона установил, чтобы под страхом смерти никто не имел дел с письменами на пергаменте и листьях деревьев и не должен использовать какой–либо вид письменности. Они соблюдали этот догматический приказ с таким большим рвением, что после этого перуанцы никогда не использовали письменность. И когда в более позднее время один учёный мудрец изобрёл некоторые знаки [для письма], они сожгли его живьём, и так с этого времени они использовали нити и кипу с различным назначением…» (Фернандо де Монтесинос "Летописи Перу", 1642–1644 гг.)

Формирование конкретной картины истории обеспечивает идеологическую основу для формирования будущего отдельного общества и/или человеческой цивилизации в целом. Здесь методы управления несколько иные.

Планирование своего будущего — ближайшего и отдалённого — свойственно как отдельно взятому человеку, так и каждому государству в любую историческую эпоху. Но такое планирование и реализация планов и есть непосредственное управление историей, которая через короткий промежуток времени становится уже Историей. Вопрос в том, кем конкретно осуществляется этот процесс на уровне стран и государственных альянсов. В прошлом такое управление зачастую осуществлялось либо отдельной личностью, либо небольшой группой лиц (естественно, имевших свой управленческий аппарат). В нынешней действительности с развитием процессов глобализации ситуация изменилась.

Нет смысла перечислять полный спектр управленческих методов, так как он охватывает все сферы политической/идеологической, экономической, социально-культурной жизни каждого общества.

Тем не менее, если не вдаваться в детали, методов управления будущей историей окажется немного. Первый и важнейший — это идеологический метод (причём религиозная идеология, как правило, всегда стояла на первом месте). Именно этот метод запускает остальные и остаётся направляющим. К этим остальным методам управления относятся: политический, экономический и социально-культурный. В реальной практике все эти методы тесно переплетены, и их выделение — скорее аналитическая условность, вопрос скорее в «удельном весе» какого–либо из них в конкретных исторических процессах. Есть ещё один отдельный метод управления будущей историей, а именно — магический. Многие читатели могут скептически хмыкнуть или даже покрутить пальцем у виска, но тот, кто в курсе данной темы, ухмыляться не будет.

И комплексное использование этих методов мы все сегодня наблюдаем (и сами в этом участвуем) на примере глобальной войны с «пандемией» коронавируса. Каждый день во всех СМИ десятки раз приводят статистику заболевших, умерших, вылечившихся. Подобно ежедневным сводкам с фронта. COVID-19 — это уже наша новейшая история. «Коронабесие» — тот самый идеологический метод, который ведёт за собой все остальные. Если смотреть на вопрос комплексно, получается, что битва с инфекцией и разворачивающиеся вокруг неё глобальные политико-экономические, социальные, культурные процессы есть не что иное, как третья мировая война, — именно так, поскольку ведётся она против всего человечества. Только методы этой войны совершенно иные, ещё несколько лет назад не представимые. И глобальный политико-экономический передел, трансформация мировых экономик, сокращение населения и т.д. являются лишь второстепенными задачами. Главные цели этой мировой войны — переформатирование человечества, создание нового, ранее неизвестного типа цивилизации и создание таким образом новой Истории с использованием всех вышеупомянутых управленческих методов. К чему это приведёт завтра, мы в большинстве своём не знаем.

Но — завтра сегодня будет вчера.

P.S. Не вдаваясь в подробный анализ данной темы, приведу здесь короткую информацию, полученную по электронной почте. Без комментариев и без исправлений. Данные не проверял лично, но полагаю, что они взяты из официальных источников, а не высосаны из пальца. Итак:

«Китайская биологическая лаборатория в Ухане является частью Glaxosmithkline, которая (случайно) принадлежит Pfizer! Это тот, кто делает вирусную вакцину, которая (случайно) была выпущена в биологической лаборатории в Ухане и (случайно) профинансирована доктором Фаучи, кто (случайно) рекламирует вакцину!

GlaxoSmithKline (случайно) управляется финансовым отделом Black Rock, который (случайно) управляет финансами Open Foundation (Фонд Сороса), который (случайно) управляет французской AXA!»

«По совпадению Соросу принадлежит немецкая компания Winterthur, которая (случайно) построила китайскую лабораторию в Ухане и была куплена немецким альянсом, у которого (случайно) есть акционер Vanguard, который (случайно) является акционером Black Rock, который (случайно) контролирует центральные банки и управляет примерно третью мирового инвестиционного капитала.

Black Rock также (по совпадению) является основным акционером MICROSOFT, принадлежавшего Биллу Гейтсу, который (кстати) является акционером Pfizer (кто — помните? Он продаёт чудодейственную вакцину) и (это случилось) теперь является первым спонсором ВОЗ!

Теперь вы понимаете, как мёртвая летучая мышь, проданная на «мокром рынке» в Китае, заразила всю планету!»…

Весь мир. Россия > Образование, наука. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 8 февраля 2022 > № 3986645

Мир посткапитализма

XXI век выиграют те силы, которые смогут создать новую науку о мире и новое образование, соответствующее этой науке

Андрей Фурсов

Мир, который мы сейчас покидаем, — это послевоенный мир, который возник после 1945 года. Мир, в который мы вступаем, — это мир посткапиталистический. И самое интересное: это мир, который между ними. Тот результат, который мы имеем в последние два года, не был единственно возможным, но он был полностью запрограммирован развитием мировой системы в послевоенный период, является логическим результатом этого развития. Хотя кажется, что, по крайней мере, первые тридцать лет этого развития он полностью опровергает. Мир, который мы покидаем — это мир между 1945 и 2020 годами. Он делится на три отрезка. 1945–1975 годы — это то, что французы называют «счастливое тридцатилетие». Затем начался очень интересный переходный период 1975–1989 годов, когда, собственно, решалось будущее, наше с вами настоящее, и сформировался тот деградационный, деструктивный вектор, который мы получили…

Кстати, странное совпадение: этот послевоенный социализированный капитализм просуществовал 74 года, как и советская система. Только у него годы жизни — с 1945-го по 2019-й, а не с 1917-го по 1991-й. И первая относительно светлая фаза — 1945–1975 годы. Это четыре «промышленных чуда»: советское, германское, японское, итальянское. Это наступление промышленного капитала на финансовый, очень активное. Это кейнсианство. Никсон незадолго до своего свержения говорил: «Мы все — кейнсианцы». Это продолжение восстания низов против элит. Это левые в Европе, это национально-освободительные движения, это крушение колониальной системы, это создание социального государства, «государства собеса» на Западе, это соцлагерь в Европе. Это биполярный мир, трансформация США посредством «ползучего» переворота, который начался убийством Кеннеди и закончился импичментом Никсона. Это безудержная вера в научно-технический прогресс, это космические программы, совершенно фантастические прогнозы: бессмертие, лунные станции к 2000 году и т. д.

Но у этого света была тень. Теневой стороной, на которую тогда не обращали внимания в эйфории всё новых побед и достижений, истинных и мнимых (создание ЭВМ! освоение энергии атомного ядра! выход в космос! расшифровка генетического кода! высадка на Луну!), было оформление принципиально новой, очень хищной фракции буржуазии — корпоратократии, на которую в середине 1970-х годов переориентировались спецслужбы. Это было понимание западной верхушкой исчерпанности не только экономической динамики капитализма, что произошло уже на рубеже XIX–XX веков, но и военно-политической динамики.

Доллар был «отвязан» от золота и привязан к нефти. Была создана система офшоров. Началась финансиализация. И что самое интересное: уже тогда началась идейная подготовка тех ядовитых цветочков, которые взошли значительно позднее. Это Римский клуб с его докладом "Пределы роста", призывы к ограничению и сокращению потребления, экологическое движение. Ещё в 1971 году известный ныне всем Клаус Шваб в книге "Управление предприятием в области машиностроения" выдвинул идею «стейкхолдерского» капитализма, который совсем-совсем не классический капитализм, а полная противоположность ему, поскольку ставит во главу угла не собственность, а участие. И венчает этот период 1975 год, доклад Трёхсторонней комиссии "Кризис демократии", где очень чётко было зафиксировано, что главная угроза Западу — не Советский Союз, а избыток демократии на самом Западе, и что нужно этот избыток ликвидировать. В это же время, в середине 1970-х годов, несмотря на знаменитое Хельсинкское совещание, Советский Союз утратил историческую инициативу и перешёл к стратегической обороне. А практически во всех крупных западных странах к власти стали приходить люди, которых ставила Трёхсторонняя комиссия. То есть это был финальный аккорд первого послевоенного тридцатилетия.

Второй период начался очень интересно. В 1982 году три группы прогнозистов, которые работали по заданию Рейгана, сначала отдельно друг от друга, затем вместе, дали очень неутешительный прогноз для США и капиталистической системы. Они дали прогноз кризиса, «двугорбого» кризиса 1987–1992/93 годов. Согласно их прогнозу, особенно неприятны для Запада были две вещи. Во-первых, соцлагерь выходил из кризиса со значительно меньшими потерями, чем «свободный мир». Падение производства в соцлагере ожидалось в диапазоне 5–12%, а на Западе — 15–20%. А во-вторых, «на выходе» прогнозировался приход к власти коммунистов в Италии и во Франции, самих по себе или в составе «левого фронта», а также левых лейбористов в Великобритании. В США левые силы к власти не приходили, но зато предсказывались негритянские бунты во всех крупнейших городах страны.

В то же время, если говорить об СССР, усилились попытки интегрироваться в капиталистическую систему. Это проект Андропова и тех генералов, которые за ним стояли. Это так называемая «Фирма», она же «Сеть». Далее — нарастание структурных проблем в Советском Союзе, которые в конечном счёте превратились в системные. Ну и, наконец, сдача Горбачёвым, сначала в Ватикане, а потом на Мальте, всего соцлагеря, включая СССР. Началась эйфория, Фукуяма провозгласил «конец истории»… Впереди — только либеральный «кайф»! Впереди — только либеральное «счастье»! Началось разграбление соцлагеря, которое — особенно на «постсоветском пространстве» — приняло совершенно фантастические масштабы. Но подспудно шли очень важные изменения, и на них имеет смысл остановиться отдельно.

Прежде всего, на первый план в самом материальном производстве вышли его невещественные факторы, социальные и духовные, то есть информация, социальное поведение человека. Я подчёркиваю, они вообще всегда были важны, но первостепенным фактором материального производства они стали впервые. Уже в начале XXI века оформилось то, что впоследствии назвали «эксизмом», от слова «access», то есть «доступ», «право доступа». Речь идёт о социально-информационных платформах типа "Майкрософт", "Гугл", которые занимают сейчас верхушку мировой пирамиды. Это не господствующий ещё уклад, но это передовой уклад, с точки зрения возможностей.

То же самое было с классическим капитализмом. Он не был доминирующим укладом до тех пор, пока в середине XIX века не оформилась индустриальная система производства, но к тому времени он был передовым укладом уже довольно длительное время.

Началось постепенное затухание промышленного роста, разрушение институтов модерна, прежде всего государства. Уже в 90-е годы появился термин «fade away», то есть исчезание, угасание, истаивание «nation state», национального государства. Центром принятия решений становились транснациональные финансовые фонды, которые объединяли, с одной стороны, верхние этажи глобальной экономики, а с другой — старые финансовые аристократические семьи и «новые деньги». Параллельно происходила деполитизация общества, скукоживание гражданского общества, его подмена филиалами финансовых структур, что за этот период привело к кризису совершенно всех традиционных идентичностей. Кроме того, уже в первые годы XXI века выявилась ущербность однополярного мира. Стало понятным, что для бурного развития нужно минимум два центра. И именно тогда, в канун и во время кризиса 2008 года, который развеял последние иллюзии по поводу «либерального кайфа» на ближайшие 100 лет, возник 16-летний план перехода к посткапитализму с опорой на США: 8 лет — Барак Обама и 8 лет — Хиллари Клинтон.

В рамках этого плана предусматривалось создание двух глобальных трансокеанских сообществ: Транстихоокеанского и Трансатлантического. Это были мегакорпорации, призванные на соответствующих пространствах подчинить себе государства и всё остальное. Причём если в Трансатлантическом сообществе речь не шла о некоем институционном оформлении нового порядка, то в Транстихоокеанском очень чётко было сказано, что правовая система этого сообщества будет ориентирована на отношения английской Ост-Индской компании с индийскими государствами — только Ост-Индскую компанию теперь будут заменять западные ТНК, а государства Транстихоокеанского сообщества будут им беспрекословно подчиняться.

Второй задачей данного плана был повсеместный демонтаж и экспроприация «среднего класса», совмещённые с установлением и ужесточением глобального контроля над населением в целом — то, что Шошана Зубофф не очень удачно представила затем как «надзорный капитализм»… Всё это должно было происходить в эволюционном режиме, «варить лягушку» предполагалось на медленном огне, незаметно для неё самой и без каких-либо массовых протестных эксцессов.

Но прямой передачи власти от Обамы к Хиллари Клинтон не получилось. Прилетел «чёрный лебедь» – Трамп, который представляет те группы в американской и мировой системе, которых данный сценарий не устраивал. Перед Трампом случился «чёрный лебедь» поменьше — брекзит. Оба эти события сорвали эволюционный план перехода к посткапитализму с использованием потенциала США. Кто в них виноват? Часть англо-американского истеблишмента. А что делать? Если не получается переход к посткапитализму эволюционным путём, то нужно осуществлять его путём революционным. Каким?

В 2018 году состоялась очень интересная конференция в Санта-Фе, в Институте сложности, где под эгидой АНБ собрались представители ведущих «центров управления» глобального мира. Они обсуждали разные варианты перехода к будущему: революционный, оптимальный, катастрофический и антропологический. Вариант революционный — при котором человечество решает все свои проблемы и целиком переходит в качественно новое состояние. Оптимальный — решает проблемы, оставаясь примерно в нынешнем состоянии. Но участники конференции (их было всего около тридцати человек) забраковали эти варианты, потому что проблемы были признаны нерешаемыми для нынешнего состояния человечества и его элит. Прежде всего — вследствие интеллектуально-волевого «выгорания» за последние 70 лет. Вероятность катастрофического варианта — с утратой нынешнего цивилизационного уровня — признали около половины участников. А самым желательным был признан четвёртый вариант — антропологический переход. Под этим термином подразумевается трансформация человеческого общества, в результате которого «верхи» и «низы» превратятся в два разных биологических вида. И никаких «средних слоёв». «Верхи» будут жить 120–140 лет и больше, в экологических зонах, пользуясь всеми благами цивилизации: информацией, транспортом, связью и так далее. А «низы» будут находиться под прессом болезней и эпидемий, плохого питания, плохой экологии в целом. И чем меньше «низы» будут контактировать с «верхами», чем меньше знать о них, тем лучше.

Вот такой антропологический переход был признан желаемым вариантом будущего. Здесь возникает вопрос: как запустить этот переход так, чтобы минимально снизить сопротивление «низов»? В принципе, в истории разного рода проекты реализовывались уже не раз. Это не значит, что они реализовывались так, как хотели субъекты-планировщики. Я приведу только один пример. В канун Французской революции масонская ложа "Великий восток Франции" задала некоему Адриену Дюпору, адвокату, который сам масоном не был, три вопроса. Первый: «Как начать революцию?» Второй: «Не отреагируют ли жёстко европейские монархи на революцию во Франции?» И третий: «Как управлять революционным процессом?» Дюпор ответил, что революцию начать очень просто: нужно собрать институт старый, средневековый, позабытый Генеральными штатами, который не собирался уже очень давно, это не вызовет подозрений. Но все его участники должны быть единодушны в своих требованиях к королевской власти. Дюпор сказал: «Это уже ваше дело, как вы это обеспечите». И это обеспечили, раздав всем депутатам Генеральных штатов тетради с соответствующим содержимым. У каждого депутата была такая тетрадь (le cahier), в которой и был записан «глас народный». По поводу реакции королей Европы было сказано, что те «будут долго расчухиваться, года два-три». А третий момент, сказал Дюпор, тоже очень прост: «Для того чтобы руководить процессом революции, нужно запустить механизм террора, который, как воронка, вовлечёт в себя всё больше и больше людей».

Дюпор, кстати, потом сам был вынужден бежать из Франции, бросив жену и детей, чтобы не попасть в «воронку террора», но его план был полностью реализован. То есть, проектный подход в истории возможен и не сводится к какой-то конспирологии. Иное дело, что он почти никогда не реализуется так, как это планируется изначально. И если кто-то хочет перезапустить историю, он должен найти или создать то, что Энди Рассел назвал «trigger event», то есть инициирующее, запускающее событие.

Таким триггер-событием для современного мира, запустившим переход к новому мировому порядку, стала пандемия COVID-19. Шваб очень откровенно и чётко сказал в своей книге, написанной в соавторстве с Тьерри Маллере: что эта пандемия — повод для «великой перезагрузки» всей человеческой цивилизации. Что дальше не будет среднего слоя, не будет государства. Что богатые выиграют, а бедные проиграют. Всё это там расписано. Но при этом были обозначены два условия для успеха такой перезагрузки. Во-первых, она должна носить всеобщий характер. Чтобы ни одно крупное государство: США, Китай, Россия или Индия, – не оставались от него в стороне, чтобы все они выполняли команды по перезагрузке. И во-вторых, всё должно пройти быстро и необратимо, как блицкриг, чтобы никто не успел опомниться, а все уже вакцинозависимы.

Сейчас уже можно сказать, что перезагрузка не получилась. Российским элитам не дали заработать на вакцинах и не сняли с них санкции. Китайским элитам грозили и грозят триллионными штрафами за «уханьский штамм». И, главное, они переоценили степень пассивности населения, прежде всего, в Европе. Честно говоря, я не ожидал, что в той же Вене выйдет 300 тысяч человек на протестную демонстрацию, что в Брюсселе, в Лондоне, в Париже будет то же самое. Но люди очень хорошо почувствовали, что им грозит что-то очень-очень нехорошее. И часть элит сдала назад. Билл Гейтс уже сказал, что в 2022 году эта эпидемия закончится. Журнал "Экономист", который издают Фабианское общество и Ротшильды, заявил то же самое.

Года два назад, под влиянием событий, связанных с COVID-19, я стал использовать термин «биоэкотехнофашизм» или «БЭТ-фашизм». «Био» — это медицина и генные модификации; «эко» – это «зелёная» и околоклиматическая галиматья, а «техно» — это всё, связанное с «цифровизацией». Нужно оговориться только по поводу слова «фашизм». Это не политический, а метафорический термин, то, хуже чего для человека ничего быть уже не может. Но проблема в том, что у политических фашистов и национал-социалистов в 1930-е годы не было таких технических и биологических средств, которые имеются в распоряжении БЭТ-фашистов сегодня. И мир, который нарисован Швабом, значительно хуже для человечества, чем политический, исторический фашизм. Просто в нашей традиции термина для этого «хуже» нет, поэтому я использую термин «биоэкотехнофашизм».

И от того, что пандемия COVID-19 забуксовала, опасность этой суммы технологий не уменьшается. Виктор Небензя как представитель РФ в ООН сорвал создание глобальной климатической полиции, которую хотели «протащить» ультра-глобалисты, чтобы накинуть узду на все государства. Но цифровую узду-удавку никто не отменял. То есть процесс пробуксовывает, но не останавливается. Не прошёл COVID-19 — появятся новые, более опасные и смертельные вирусы. Или нам создадут иную реальность.

Вернер фон Браун, тот самый нацистский конструктор, который разрабатывал американские космические и баллистические ракеты, за полгода до смерти (это конец 1976-го или начало 1977-го) сказал своей помощнице, что Советский Союз как угроза когда-нибудь исчезнет, и тогда на Западе придумают другую «страшилку» - это будет ислам. Но он не адекватная замена. Следующая, по-видимому, будет климатическая угроза. А на вопрос, если и климатическая угроза не сработает, он ответил: «Тогда останется только одно — инопланетная угроза. Вторжение инопланетян!» И вот, 25 июня 2021 года NASA сделала официальное заявление о том, что UFO, то есть НЛО, — это серьёзная угроза для США. То есть закладки делаются впрок, технологии «дополненной реальности» совершенствуются и отрабатываются…

И теперь о самом главном, как мне кажется. Тот мир, в котором мы оказались, посткапиталистический мир, – это мир, который строится на решающей роли социальных и духовных факторов. И где-то это будущее уже наступило. Например, на мой взгляд, оно уже наступило в Китае, где эта система легла на очень органичную китайскую социальную систему. По-своему это будущее наступает в США. Когда там «скинули» Трампа, мне было совершенно понятно, что его победители — финансиалисты и эксисты — скоро перегрызутся между собой. И действительно, уже летом 2021 года начались атаки на "Майкрософт" и "Гугл". Но эти ребята быстро нанесли ответный удар. В конце октября — начале ноября они объявили, что создают «метавселенную», то есть уходят в совершенно другое пространство, «неподконтрольное вам, ребята». Вообще, нужно сказать, что новые господствующие группы всегда уходят в то пространство, ресурсы которого не контролируются старыми господствующими группами.

Так, например, Англия стала морской державой — державой «открытого моря», которая не регулировалась никаким правом, где можно было делать всё, что хочешь, что позволяли тебе твои корабли. Уход в метавселенную — это тоже уход в совершенно другое пространство. И, кстати, Цукерберг сказал: «Мы будем действовать в пространстве, которое не регулируется никаким правом». Кроме, получается, права сильного. Но этот процесс сопровождается процессом футуроархаизации общества, в социальных сетях действуют едва ли не первобытные нормы.

Но самое опасное, на мой взгляд, заключается в том, что мы вступаем в мир, где нет ни порядка, ни хаоса, в зону «in between» — как сказал бы Умберто Эко, в «хаосмос», не имея адекватного аппарата: понятийного, операционного, — для изучения этих процессов. Наука ХХ века не сомневалась в своей состоятельности, она открывала и формулировала законы природы, то есть выполняла функции власти в окружающем мире. Даже термин «статистика» у нас происходит от «state», то есть от «государства». А теперь законов нет, государства растаяли — получается «порядок, основанный на понятиях». В нём решающую роль играют какие-то наднациональные структуры. Не только ТНК, но разного рода сообщества, имеющие высокую степень внутренней автономии. Те же "Пять глаз", например, или криминальные структуры. Все они создают свои исследовательские структуры, свою историю. Это не только «древних укров» касается или «новой хронологии». Это глобальные процессы, которые дополнительно разрушают общую картину мира. И поэтому на первый план выходит субъектность, переформирующая причинно-следственные связи. Это эпоха турбулентности, пригожинского «порядка из хаоса».

Поэтому XXI век выиграют те силы, которые смогут создать новую науку о человеке, об обществе и, вообще, о мире, и которые смогут создать новое образование, соответствующее этой новой науке. Это необходимое, хотя и недостаточное условие для победы. Потому что прежняя триада: экономика, политология, социология, — своё отработала. Объекты её изучения исчезают или превращаются в нечто совершенно иное. Я понимаю, что сделать всё это значительно сложнее, чем сказать. Но нужно сказать, что это необходимо и почему необходимо. Это, может быть, не приведёт к серьёзному успеху, но зато позволит избежать непоправимых ошибок.

Из выступления на научной конференции на тему "2022: тенденции, прогнозы, риски" в Фонде поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова.

Весь мир. Россия > Образование, наука. СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 4 февраля 2022 > № 3962652 Андрей Фурсов

В Германии представители католической церкви совершили коллективный каминг-аут

Текст: Ариадна Рокоссовская

Впервые в истории католической церкви 125 ее представителей в Германии совершили коллективный каминг-аут, публично объявив о своей гомосексуальности. Как сообщило немецкое издание Die Welt, среди тех, кто заявил о нетрадиционной сексуальной ориентации, есть не только священники, но и пасторы-референты, руководители католических общин, преподаватели и преподавательницы религиозных школ, сотрудники и сотрудницы церковной администрации.

В понедельник они объявили о создании общественного движения "OutInChurch", участники которого настаивают на изменении церковного трудового законодательства: чтобы сексуальная ориентация и гендерная идентичность не могли стать основанием для увольнения. Кроме того, они требуют, чтобы из церковного учения были удалены заявления о гендере и сексуальности. По словам участников движения, им больше не должны отказывать в доступе к католическим таинствам и обрядам.

Католические священники признают в беседах с корреспондентом "РГ", что причины этого события - церковная кадровая политика, сексуальная революция и то, что современные молодые священники не готовы к тому, чтобы жить в отрыве от семьи. Действительно, судя по интервью бывшего польского ксендза Лукаша Кахновича журналу Newsweek, дефицит кадров в католической церкви заставляет иерархов закрывать глаза на нетрадиционную ориентацию будущих семинаристов.

Об этой проблеме прекрасно известно и в Ватикане. В 2018 году вышла книга испанского иеромонаха Фернандо Прадо "Сила призвания", в основу которой положено четырёхчасовое интервью с Папой Франциском о священстве. В ней понтифик прямо говорил о своей обеспокоенности в связи с гомосексуализмом среди священников и подчеркнул, что нельзя принимать в семинарии и монашеские ордена людей нетрадиционной ориентации. Католическая церковь считает, что гомосексуализм противоречит естественному порядку вещей, установленному Богом.

Правда, на грехи простых смертных можно закрыть глаза. Известно, что папа Франциск говорил: "Если человек - гей и обладает доброй волей и стремится к Богу, кто я такой, чтобы судить его?". Но это явно не относится к служителям церкви, и если такие акции, как "OutInChurch", станут массовыми, игнорировать их станет невозможно. Поэтому Ватикану придется, наконец, определиться, как быть дальше: занять решительную позицию и отстранять всех заявивших о своей гомосексуальности священников, или смириться.

Музыкант Елена Привалова: «Благодаря органу я пришла к Богу»

Ирина ВАЛЬДЕС

В интервью «Культуре» лауреат премии «Органист года» Елена Привалова рассказала о том, каким должен быть современный музыкант и что ждет органное исполнительство в ближайшем будущем.

Прошлый год стал знаковым для органистки, создателя и бессменного руководителя фестиваля «Органные вечера в Кусково» Елены Приваловой. Она выпустила дебютный диск «И.С. Бах. Все органные токкаты» и получила всероссийскую премию «Органист года – 2021» в номинации «Персона», учрежденную Фондом развития творческих инициатив при поддержке Российского музыкального союза и критико-публицистического журнала «Музыкальная жизнь».

— Елена, можно поздравить с дебютным диском?

— Спасибо, очень приятно.

— Почему выбор пал на токкаты Баха?

— У этой программы есть своя история. В 2019 году я открыла в Риге, где сейчас живу, авторский цикл концертов «Произведения Иоганна Себастьяна Баха для органа», планируя в течение трех лет исполнить все сочинения немецкого композитора для органа. Кульминацией цикла должен был стать вечер органных токкат Баха. Но пандемия внесла свои коррективы: пришлось провести запланированный годом ранее токкатный концерт, не исполнив и половины произведений Баха. Эта программа вдохновила меня, и, когда в Риге ввели второй продолжительный локдаун, я решила записать ее на диск. Шестого ноября 2020 года у меня был концерт, а восьмого ноября ввели локдаун, который завершился первого апреля 2021. Это время я целиком посвятила диску.

— Финансовые средства вы собрали на российской краудфандинговой платформе Planeta.ru. Это был первый опыт?

— Несколько лет назад я искала средства на покупку органа для музея-усадьбы «Кусково». Известный российский скрипач и художественный руководитель фестиваля «Возвращение» Роман Минц поделился со мной успешным опытом сотрудничества с краудфандинговой платформой «Планета». Орган тогда удалось приобрести даже быстрее, чем я предполагала. Поэтому вместе с идеей записи диска родился план ее реализации.

— Что стало самым сложным в процессе работы над диском?

— Некоторые музыканты, работая над диском, пишут произведения по частям, но для меня это недопустимо, теряется ощущение формы, запись получается неживой, выхолощенной. Приходилось повторять каждое произведение многократно, чтобы добиться нужного варианта. Играть на органе Домского собора очень трудно, у него тяжелая трактура, необходимы физические усилия. Вместе со звукорежиссером Борисом Переверзевым мы много внимания уделили монтажу. При всей моей колоссальной концентрации, а я играю на концертах очень чисто, в записи все слышится «под микроскопом».

— Выбор органа Домского собора не случаен?

— Выпуск СD для каждого профессионального музыканта — имиджевый проект. Я записала серьезную программу на одном из лучших инструментов мира.

— Орган считается церковным инструментом. Человек, далекий от религии, может стать хорошим органистом?

— Дело в том, что в России орган не является церковным инструментом, и почти все российские органисты — концертные исполнители, не имеющие отношения ни к католицизму, ни к протестантизму. Я знаю, что орган многих людей привел к вере. В начале пути этот инструмент был для меня таким же, как фортепиано, скрипка или любой другой. Благодаря органу я пришла к Богу. Часто играю в католических и лютеранских церквях, но остаюсь православной.

— Каким должен быть современный музыкант?

— Прежде всего, он должен уметь хорошо играть, играть честно, искренне. Мне кажется, что музыкантам не следует спорить: кто играет правильно, кто — нет. Правильно, когда слушатель ушел с твоего концерта с открытым сердцем. Я считаю, что у каждого исполнителя должен быть свой слушатель. Моей аудитории нравятся мои интерпретации. Но быть, как я, в одном лице и менеджером, и исполнителем — страшно трудно. Я жду часа, когда у меня появится свой менеджер, а пока приходится прикладывать усилия не только на исполнительском поприще. Но даже если ты не великий музыкант, но следуешь своему пути, к тебе обязательно придут возможности для занятия любимым делом.

— У вас есть репертуарные пристрастия?

— Каждый исполнитель выбирает то, что ему близко. Сначала я выбрала Баха, Мендельсона и Франка. А сейчас мне хочется сделать программу русской органной музыки. Ее не так много, но она интересная. За более чем три столетия набралось огромное количество гениальной музыки для органа. Например, играешь романтиков — Оскара Вермана, Йозефа Райнбергера, Макса Регера, а публика говорит: «Мы никогда не слышали, даже имен не знаем». Кто-то предпочитает композиторов XX века: Оливье Мессиана, Жана Алена. Когда исполнитель искренне любит то, что играет, даже сложная музыка становится понятной слушателям.

— Можно говорить о том, что российское органное исполнительство переживает взлет?

— Мы же не знаем, что будет через два года, через пять, десять лет. Правильную оценку даст только время. Если через несколько лет у нас будет такая же печальная история с органными концертами, как, например, в Германии или Латвии, тогда мы будем говорить: «Был органный бум». А сейчас я верю, что все только начинается. Двенадцать лет назад, когда я создала фестиваль «Органные вечера в Кусково», мне казалось, что в Москве органный бум. А сейчас гораздо больше концертов, чем раньше. Когда-то мы выбирали концертные даты, чтобы не совпадать друг с другом, сейчас в один день может быть концерт в соборе Святых Петра и Павла, в соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии на Малой Грузинской, в Англиканском соборе Святого Андрея; у меня в музее-усадьбе «Кусково», а еще может быть в концертном зале «Зарядье», в Московском международном Доме музыки, в Концертном зале имени Чайковского. И чаще всего это аншлаги. И мы не знаем, что будет через пять лет, может быть, поклонников органной музыки станет гораздо больше, а значит, вырастет и количество органных концертов.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > portal-kultura.ru, 21 января 2022 > № 4248656 Елена Привалова

Лев Данилкин: Уроки "Государства и революции" лучше осмыслить, чем запретить

Текст: Игорь Вирабов

21 января 98 лет как не стало Владимира Ульянова. О Ленине теперь немодно вспоминать. Хотя поток туристов в Горки Ленинские, где провел последние трагические годы вождь мирового пролетариата, не уменьшается - наоборот, растет.

Казалось бы: икону сняли тридцать лет назад. Из "кремлевского мечтателя" Ленин превратился в "тельца", злодея и примитивного авантюриста. Надо ли пытаться в наши дни осмыслить в реалиях нового времени феномен человека, идеи которого вздыбили весь ХХ век, - если гораздо проще - превратить его в комикс и карикатуру, а то и вычеркнуть из мировой истории? Лев Данилкин, автор книги "Ленин. Пантократор солнечных пылинок" - "неканонической" биографии вождя Октябрьской революции, первого председателя Совнаркома, строителя иного, невиданного прежде мира, уверен: вычеркнуть как раз не получится.

Лев, в своей книге вы задавали вопрос: кто он, Ленин - Дон Кихот, король Лир, мифический герой Эдип, сын своего отца, дитя симбирской сказки?

Лев Данилкин: Универсального кода к Ленину нет - а главное - он не нужен за пределами книги. В жизни важно, какая сторона Ленина актуальнее "здесь и сейчас", для конкретного положения дел. Я не сомневаюсь, что сейчас, с учетом противоречий, свойственных конкретно сегодняшней России, это прежде всего тот Ленин, который автор "Государства и революции". Книги, которая противоречит официальному культу государства - и потому обладает острейшей политической актуальностью.

Все-таки "мировой большевизм победит мировую буржуазию"? А что за странная история с "политическим завещанием" Ленина? Вокруг его болезни и последних лет жизни - сплошные загадки. Теперь вдруг выясняется, что и относящиеся к его "завещанию" последние письма - к съезду, к Сталину, Троцкому - непонятно кем написаны. Жена Ленина, Надежда Константиновна, все время будто бы в тени - но при этом играла свою таинственную роль. И вы, говоря о ленинском "завещании", назвали Крупскую "самым интересным человеком в этой густонаселенной эпопее". С чего бы это?

Лев Данилкин: Она была, как оказалось, абсолютно самостоятельной политической фигурой - и она даже больше, чем Ленин, подходит для биографий в жанре "ролевая модель". Умная, самостийная, опасная, упрямая, не всегда счастливая, прогрессивная, художественно талантливая женщина. Я хорошо представляю себе альтернативную историю России, где роль коллективного Ленина после 1924 играют Преображенский, Сокольников, Бухарин, Троцкий, Каменев, Фрунзе - и обязательно она.

Но этого не случилось. Вас волнует "феноменальная, невообразимая разница между проектом, который пытался реализовать Ленин, и тем миром, где мы очутились". Но в вашей книге читаю: уже к трагическому 1924 году "Ленин и ленинизм были не нужны новой элите". Уже тогда "что-то пошло не так". Только начали выстраивать новую власть - чтоб без сословных, буржуйских элит - и сразу же столкнулись: "наш аппарат такая мерзость, что чинить его невозможно". Что это за элита, откуда, почему?

Лев Данилкин: Это для Ленина, для Троцкого, для Луначарского 17-м годом ничего не закончилось, и Октябрь был только началом, и НЭП был маневром. Но среди победителей в Гражданской войне возник слой тех, кто с энтузиазмом пользовался благами относительной стабильности, кто намерен был снизить темп революции и зафиксировать удобный статус-кво. Эти "красные мещане" раздражали непримиримых, и характерно в этом смысле известное письмо к Ленину начала 1920-х - от красного командира рабочего Власова: про то, что жены всей этой новой партэлиты живут во дворцах и особняках, ездят на дачи, в разные "Архангельские" и "Тарасовки", "в трехаршинных, с перьями райских птиц, шляпах". Ну, то есть, что большевистская номеклатура наслаждается потреблением - и, по сути, происходит восстановление сословного общества.

И Ленин, разумеется, тоже все это замечал и вычислял: отсюда, собственно, еще при нем начавшиеся чистки - чтобы партия не превращалась в касту, которой все дозволено; отсюда и попытка демонтировать, по сути, ЧК в 1922-м.

Идея справедливости - вечная мечта человечества. Но красные пришли - и справедливость стала красной: белое вычеркнули. Потом красные же добровольно решили вернуться к белой справедливости - и красное вычеркнули. Все-таки, какого цвета справедливость, какого цвета правильное мироустройство?

Лев Данилкин: Это какая-то чересчур широкая тема, слишком космического масштаба. Я бы, воспользовавшись методикой Ленина, переспросил: справедливость - для кого? Ради чего? Справедливость - какая именно: экономическая, сексуальная, климатическая, культурная?

В любом случае, я не знаю, как насчет всего человечества, мне проще судить про то, что здесь. Я не думаю, что "красные добровольно решили вернуться к белой справедливости": процесс перехвата власти у партии контрэлитами занял несколько десятилетий, он сопровождался конфликтами.

Я полагаю, что живу в обществе, объективно устроенном как сословное, и что представления о справедливости у разных статусных групп разные и драматически несовпадающие. Эту конкуренцию представлений о справедливости надо бы "модерировать" - мир, в котором все делается "само", заведомо не может быть справедливым. Потому что когда "само" - то сильный лупит слабого. К счастью или к несчастью, время от времени в обществе возникают разные идеи, которые инфицируют людей и дают им энергию заниматься улучшением мира.

Чувствую себя ренегатом Каутским, но все же напомню про цвет - красная, белая или какая справеливость?

Лев Данилкин: Мне самому больше по душе "красная" версия, но вообще-то идеальное справедливое государство - не красное и не белое. Кстати, и Ленина раздражали лозунги про то, что "царству рабочих и крестьян не будет конца". Потому что диктатура пролетариата - только временная мера, а смысл революции - не в репрессиях и мести, а в построении общества, в котором государство не нужно, в котором нет классов и сословий. Государство есть машина несправедливости. Но поскольку в современной России - культ государства, эта формулировка пока квалифицируется как еретическая.

Тут нет противоречия? Ну хорошо, Ленин мечтал создать условия, в которых люди не нуждаются ни в каких государствах. Но первое, чем занялся после прихода к власти - изо всех сил собирал и укреплял разваленное государство. На страну свалилось же все сразу: санкции, необходимость импортозамещения, модернизации и научно-технического прорыва. Сто лет прошло - а все знакомые для нас проблемы. Этот опыт молодой советской власти нам ничем сегодня не полезен?

Лев Данилкин: Выдающийся социолог Георгий Дерлугьян хорошо сформулировал: "у большевиков была великая "военная тайна" - харизматическая бюрократия, соединившая силу государства с идеей прогресса и преодоления старого мира". При размышлениях о потенциальной пользе опыта такого рода я б сфокусировался на "прогрессе" и преодолении старого мира. Возможно, обратил бы внимание на то, что в составе ингредиентов отсутствует упоминание консерватизма и светлой идеи возвращения к 1913 году и всяческой "России-которую-мы-потеряли".

Для вас история российская и советская - это две разные, как принято считать сегодня, истории?

Лев Данилкин: Нет, история одна, но смена власти произошла, так что это два разных государства. Конечно, и там, и там дважды два четыре. И там, и там искусство Микеланджело, Репина и Чайковского ценится дорого - при этом у каждого свои представления о своей миссии и происхождении. Но то, что история общая, дает много нюансов. Например, РФ строит свою идентификацию на избирательном "наследовании" - не всего "советского", а, условно, 9 Мая и 12 апреля. Интересен период транзита власти, перехода власти от элит к контрэлитам, от партии к спецслужбам, и если всматриваться, видно, что процесс смещения баланса начался очень давно, со второй половины 1960-х.

Не странно, что французы сохранили в Париже площадь и станцию метро, названные в честь Сталинградской битвы - и имя Сталина, не самое "политкорректное", не режет им слух? Да и поют спокойно "Марсельезу" как национальный гимн - не думая, что этим славят парижских коммунаров, врагов буржуазии. К чему я клоню? У нас Центральный музей Ленина с огромными фондами, бесплатный когда-то для всех посетителей, стал частью Исторического музея. Имя Ленина убрали - теперь это Музей 1812 года. Ленинские Горки стараются все чаще продвигать, как "Усадьбу Горки", памятник усадебной культуры, которым до революции владела достойная женщина, супруга градоначальника (!) и вдова солидного промышленника (!). То, что здесь жил Ленин, потихоньку отползает на второй план. И даже Ленинский мемориал в Ульяновске, как поговаривают, станет Музеем СССР. Лишь бы не было имени Ленина.

И это только на поверхности - чтоб только память наша стала такой: здесь помню - здесь не помню. Вычищая прошлое (свое!), мы станем чище? Архистерильнее? Умнее? Авторитетнее? Приблизимся к истине? Вопрос простой: зачем нам ликвидировать музеи Ленина, вычеркивать его из истории и делать героем комиксов, придурковатым "тельцом"?

Лев Данилкин: Как зачем? Это для идеологически нейтрального государства революция - символический капитал, от которого нелепо отказываться и который можно использовать как преимущество. Но РФ - государство идеологически ярко окрашенное, контрреволюционное, прямая наследница Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля, она будет избавляться от "капитала" такого рода. Какие музеи, вы что? Колчак оставил бы музеи Ленина?

Многие вам могут возразить на это, скажем, так: вы видите портрет современной РФ в контексте вашей книги - а вспомните хотя бы памятник окончанию гражданской войны, открытый не так давно в Севастополе. Там запечатлены два реальных брата, белый и красный, как равные сыновья своей Родины, Российской Федерации. Может быть, вы имеете в виду отношение к истории не столько государства, сколько разных общественных слоев, элит или сословий?

Лев Данилкин: Любая власть так или иначе стремится к монополии на историю - так же, как на легитимное насилие. Для любого государства нет никакой "объективной истории", есть конструируемый исторический нарратив, который оно должно контролировать - и маргинализовать альтернативные точки зрения на "болезненные" исторические события.

Единственная проблема - в том, что конкретные музеи можно закрыть, памятники снести, биографии и сочинения запретить, но сам механизм генерации еретических идей никуда не денется, "лениных" рождают не историки, а объективные обстоятельства.

Вы как-то признались, что работа над книгой о Ленине серьезно изменила вас. А книги о Гагарине не повлияли? О первом космонавте вы писали дважды. Наверное, не просто так.

Лев Данилкин: Может, это связано с отсутствием "стержня", может, с плохой памятью, сейчас уже без разницы, но в смысле картины мира, которая у меня в голове, я вообще не похож на себя самого 30-, 20-, 10-, да и 5-летней давности. И, мне кажется, когда картина мира постоянно корректируется - это не так уж и плохо. И то, что ты себя несколько раз в жизни заново можешь так пересобирать, "идентичность конструировать" - это тоже скорее не беда. Это все-таки признак, что ты не рехнулся от ощущения собственной значимости.

В общем, я не вижу никакого другого повода тратить годы на изучение жизни какого-то другого, чужого мне человека - входить в обстоятельства его частной жизни, прикидывать, почему он поступал так, а не иначе, что он скрыл тут и почему показал там, - кроме как надеяться, что эта жизнь даст тебе новый ключ к реальности, новую картину мира. Так произошло у меня с Прохановым, с Гагариным, с Лениным, можно сказать, с математиком Фоменко, про которого я так и не придумал пока адекватный способ рассказать его историю. Тут, конечно, всегда страшно промахнуться - годами своей жизни рискуешь.

И все-таки, к Гагарину вы вернулись аж через десять лет.

Лев Данилкин: Что до Гагарина, то его история - это история про диалектику отношений между человеком и государством. И если у рассказчика меняются представления о государстве - а рассказчик второй книги о Гагарине уже хорошенько начитался Ленина - то и сама история Гагарина предстает для него малость в другом свете. Не то что я угрожаю сейчас написать третью книжку, но с Гагариным, я знаю, и это не конец: когда-нибудь же просочится подоплека его гибели - и выяснится точно, договаривался ли СССР о чем-нибудь про Луну с Америкой или нет. Я знаю, что это еретическая версия, но я как раз всегда ценил разного рода еретиков, людей, которые распорядились своей жизнью не так, как им было "предписано".

Сейчас вы занялись книгой об Ирине Антоновой, легендарном директоре Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Каково ей там, в ряду других ваших героев?

Лев Данилкин: Ирина Александровна Антонова была прежде всего искусствовед, а это герметичное профессиональное сообщество, и там крайне скептически воспринимают посторонних - особенно когда те выдают себя за "тоже знатоков". Это было бы крайне самонадеянно с моей стороны - отвечать, "каково ей там". Но она была из "рожденных революцией", поэтому на соседство с Лениным у нее, видимо, не было бы аллергии.

Вообще, это будет книжка про совсем другой мир, и я опять, как когда-то с "красно-коричневыми", потом с космосом и с марксизмом, умудрился влезть на абсолютно чужую территорию, очень серьезно охраняемую - Ватикан такой. Но, пожалуй, раз уж мы начали с большевиков, а съехали на Антонову, то вот уж кто, среди прочего, представлял "харизматическую бюрократию", - она, конечно, тоже часть этой самой советской "военной тайны". И если бы Антонова не была уникальной, здесь был бы коммунизм в хорошем смысле - а государство правда отмерло бы, само, за ненадобностью.

Справка "РГ"

Лев Данилкин родился в 1974 году. Окончил филфак и аспирантуру МГУ. Известен как литературный критик. В 2007 году вышла его книга об Александре Проханове. С разницей в десять лет вышли две книги о Юрии Гагарине. В серии ЖЗЛ издательства "Молодая гвардия" в 2017 году вышел его "Ленин. Пантократор солнечных пылинок", отмеченный главной литературной премией "Большая книга". Роль Ленина в исполнении Иннокентия Смоктуновского в фильме 1965 года "На одной планете" считает наиболее точной: таким он видит героя.

Сейчас писатель работает над книгой об Ирине Антоновой.

Россия > СМИ, ИТ > rg.ru, 21 января 2022 > № 3945777 Лев Данилкин

Как вернуть людям желание рожать и жить семьей

Текст: Владимир Емельяненко

Три "Мадонны с младенцем" ХХ века. Кузьмы Петрова-Водкина "Петроградская" - заслоняющая младенца в каменном мегаполисе от бед революции. Михаила Савицкого - трагическая "Мадонна Биркенау", возносимая уже небесным крестом из трубы фашистского крематория. Скандальная "Ядерная мадонна" Сальвадора Дали, которую благословил даже папа Римский, приняв сюрреализм "младенца из пробирки" как символ "демографический зимы" и предупреждение человеку, теряющему желание продолжения рода.

А где сегодня место Мадонне Сикстинской, Богоматери?

Сохраняется ли культ женщины, творящей человечество? Сколько детей надо иметь в каждой семье, чтобы мы банально не исчезли с лица земли?

Вопрос настолько тревожный, что он не дает покоя экспертам "Российской газеты".

Что не дает президенту спать по ночам

"Нормой в России должна стать трехдетная семья" - это формула президента Владимира Путина для нацпроекта "Демография". Однако у нас на смену двухдетной семье идет малодетная: еще в 2015 году коэффициент рождаемости составлял 1,7 ребенка на одну женщину, теперь он "плавает" между 1,5 и даже 1,3. Что происходит?

Ольга Воробьева, главный научный сотрудник Института демографических исследований РАН, профессор кафедры демографии и миграции МГИМО и кафедры демографии МГУ:

Обратили внимание, как президент Путин на одной из пресс-конференций ответил на коварный вопрос: "Что не дает президенту Путину спать по ночам?". Сказал, как предупредил: "Демография".

В год у нас естественная убыль населения составляет до двух миллионов человек, а рождаемость - менее 1,5 миллиона. И без того непростую картину усложняют последствия от COVID-19: в 2019 году - 317 233 смертей, в 2020-м - 702 072. Опасные тренды. Особенно на волне двух демографических спадов - 1943-1944 годов и 1990-х годов. В первый спад родилось очень мало детей, сегодня они и их дети чаще всего и умирают. В 90-е рождаемость снова резко упала, а теперь костяк деторождений составляют те дети 90-х.

Юрий Крупнов, председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития:

Тут вот еще какая засада. То, что предлагает президент - восстановление прироста населения при падении рождаемости, - революция. Но демография - консервативная система. Как семья. Это здорово - провозгласить нормой трехдетную семью, но новая русская норма - семья с одним-двумя детьми. И в лучшие-то 2013-2015 годы, когда шел относительный рост рождаемости, его коэффициент еле дотягивался до 1,7. Хотя необходимый для простого воспроизводства населения уровень составляет 2,15 рождения. Даже в исламских семьях в Москве и в городах Кавказа рождаемость не поднимается выше 1,9. Выше показателя 2,3-2,4 = в деревнях. Но причины этого - не в открывшихся в деревне перспективах, а в отставании сельской жизни.

Для сравнения: в Москве перестали рожать, сохраняя прирост населения, в 1965 году. На российском Кавказе "1965 год" наступит в 2025 году. И вот тут нам надо быть готовыми противостоять двум мифам. Мол, рождаемость не может опуститься ниже самовопроизводства и "природа свое возьмет". Не возьмет. Даже в китайском Гонконге приходится всего 0, 8 ребенка на женщину.

Второй миф - о необратимости депопуляции, которую нельзя остановить. Мол, "демографическая зима" - нежелание рожать детей и стремление зачатие жизни доверить пробирке - "закон эволюции". Коммерческая чушь тех, кто на этих мифах вожделеет сколотить состояние.

Может переломить депопуляцию трехдетная семья хотя бы в условном среднем классе?

Юрий Крупнов: Этого уже мало. Проблема в том, что страна последние 10-15 лет живет в противоположных трендах. Их четыре. Довлеет главный - малодетность.

Второй дает надежду: до 25 процентов увеличилось количество многодетных семей. Трех-четырех детей растят не только в религиозных и сельских семьях, но и в бизнес- и в творческой среде. У бизнеса есть средства. Понятна инерционность традиционализма, но то, что многодетные семьи появляются у ученых, художников, IT-инженеров, врачей - это и шанс, и вызов обществу потребления с его негласным отказом от большой семьи.

Третий тренд - однодетность. Еще тренд - "чайлдфри", или нежелание иметь детей. И "чайлдхейтинг", или принципиальный отказ от детей. "Чайлдфри" хотя бы говорят, что пока не готовы к детям. "Чайлдхейтеры" стоят на том, что "дети уничтожают жизнь и творчество индивидуума".

Главным может стать любой тренд, так как в обществе есть запрос на смелость и нестандартность. Не сгруппируемся - "маргиналами" станут семьи с одним ребенком, а "нормальными" - бездетные. Чтобы не скатиться к крайностям, нужно наступление по всем фронтам. Оно подразумевает союз богатых, не очень богатых, бедных, всех семей - однодетных, трехдетных, многодетных и даже бездетных через усыновление. Для этого на государственном уровне нужно задать новую общественную норму - многодетность.

Мадонна на "прожиточном минимуме бомжа"

Ольга Воробьева: Я бы тоже не ставила только на средний класс. Он мал, пока неустойчив, в нем самый долгий отказ от детей - до 30-34 лет. В его среде вырос средний возраст вступления в брак - с 22-25 лет до 28-29. А фертильный или век рождения детей женщины короток - 16-18 и до 39 лет. Вот и получается, что успешные люди часто успевают родить одного ребенка.

Но и бросать камни в огород условного среднего класса, все равно, что стрелять себе в ногу в надежде побежать быстрее. Все просто: люди, умеющие зарабатывать, боятся рожать. Бытие определяет сознание: со времен СССР и до сих пор в прожиточный минимум среднего класса не включены расходы на приобретение жилья. Но в СССР жилье дарилось государством, в России покупается, часто ценой ипотечной кабалы в полжизни. Демограф Владимир Литвинов такую "вилку" выживаемости российского среднего класса назвал "прожиточным минимумом бомжа".

Насколько материнский капитал решает эту проблему?

Ольга Воробьева: Он как ресурс хорош на короткой дистанции, - крыша над головой есть, кстати, часто однокомнатная, реже - двухкомнатная квартира, но они не располагают даже к двухдетной семье. А семья - это вовсе не приобретение жилья, это лишь шаг на пути ее становления. Поэтому у среднего класса, как и у всех групп общества, сложились и пока сохраняются, три пика рождаемости. Первый - в 18-25 лет, простите, "по залету" Ромео и Джульетты, когда семья еще "гол как сокол", а рожает "потому что". Затем, если семья преодолела кризис безденежья и "прожиточный минимум бомжа", осознанно рожает в 30-34 года. И, наконец, после 35 лет, "мадонна" - тоже сознательно! - рожает младенца, но уже в браке она или нет - другой вопрос. Чаще такая мадонна разведена или не была замужем.

Так в России "через колено" складывается формула поздних браков, когда первый, порой и второй пик рождаемости семьи минуют. Остается третий пик. Чтобы его поддержать, реанимировать первый и укоренить второй пик рождаемости, необходимы системные вливания со стороны государства. А это не только материнский капитал, который тут же расходуется на приобретение жилья и перестает работать на долгоиграющие цели - детские кружки, образование, здоровье, отдых - все то, что образует развитую личность. Из этого круга каждый выкручивается сам, как может.

Полагаю, мы придем к тому, что пособие на каждого ребенка хотя бы в размере 3-5 тысяч рублей в месяц, станет нормой. И эти деньги будет платить Пенсионный фонд, и так растить себе будущих плательщиков. Либо, что мудрее, надо поднимать уровень жизни условного среднего класса до реального среднего класса. Кстати, в России рост уровня жизни всегда влечет рост рождаемости. Так было после Великой Отечественной войны, так было в 80-е годы, так было в 2013- 2015 годах. Этим мы спасительно отличаемся от Запада, где рост уровня жизни дает сокращение рождаемости.

Ковчег-усадьба Ромео и Джульетты

Взаимозависимость роста уровня жизни и рождаемости - особенность российской ментальности, то самое отставание села от города, или разные целеполагания, например, в России и ЕС?

Юрий Крупнов: Скорее, общие риски поиска трансформации семьи и ее ценностей в меняющемся мире. Точно так, как нам надо искать точки соприкосновения союза однодетных, трехдетных, многодетных и бездетных семей, так же системно надо нащупывать способы работающего на семью повышения уровня жизни.

"Слепой" рост уровня жизни - это как "слепое" увеличение рождаемости. Оно не приведет ни к чему хорошему, а усугубит проблемы: в стране и так рождается лишь 27-30% здоровых детей. Поэтому, как ни крути, а вектор развития жестко диктует расстановку приоритетов. Они со скрипом, но складываются - национальные доходы вкладываются в высокие технологии и науку, образование, бесплатную медицину, не всегда доступную. Такая стратегия дает стране шанс превратиться не в сырьевой придаток "золотого миллиарда", а в страну с наукоемкой индустрией. Ведь перспективы рождающегося сегодня ребёнка определяются тем, какого качества и в каком количестве ожидают его рабочие места через 25 лет. Правда, пока однобокая урбанизация индустриального типа остается одной из причин идущей депопуляции. Ведь в мегаполисах и даже деревнях, которые вахтой смывает на заработки в мегаполисы, не рожают второго-третьего малыша, рожают в основном в маленьких городах. Поэтому страна должна перейти к усадебно-поместной малоэтажной урбанизации.

Ольга Воробьева: Пока выбор жилья невелик: ипотека, земельный надел или квартира по социальному найму. А местные власти даже через материнский капитал умудряются выделять земельные участки в чистом поле. Чтобы этого избежать, нужна альтернатива - бесплатная квартира. Но институт социального найма не развит, его вместе с частным усадебным строительством надо воссоздавать.

Тут есть опасность того, что чиновники, решающие земельные вопросы, продолжат игру по "своим правилам", как это происходит с жильем для детей-сирот. Или "игра" может привести к тому, что землю семьи де-юре получат, но не смогут жить на выселках. Опять же как это происходит с переселенцами-соотечественниками, нередко многодетными.

По-моему, говорящие цифры: с 2006 по 2019 годы - годы действия госпрограммы "Соотечественники" - в Россию переселились чуть более 1,1 миллиона человек, а сбежали с выделенных наделов земли или квартир "у черта на куличках", по разным данным, от 250 тысяч до 350 тысяч человек. Парадокс: в обход программы, сами переселились более 3 миллионов! Вот он - ресурс вопреки всему. Вот еще почему нужен новый национальный проект, новая идея нацпроекта "Демография" - жилье для семьи.

"Младенец из пробирки" и рантье

"Дети из пробирки" или ЭКО - способ решения проблемы рождаемости?

Юрий Крупнов: Преувеличенная проблема. Органическим бесплодием или неспособностью рожать страдают от 1,5 до 3% семей. Программа ЭКО может составить 1,5-2% процента нацпроекта, а 1% может остаться коммерческим. Но вот то, как репродуктивная проблема решается - национальный позор. Он уже не в том, что врачи на первые, бесплатные ЭКО-процедуры по госпрограмме направляют людей в государственные центры, где новички в 99 процентах случаев не забеременеют. Эту "фишку" народ раскусил и идет в частные клиники. Они семьи "пускают по кругу" дорогостоящих услуг, где и частные, и врачи-бюджетники, которые, как правило, подрабатывают в частных центрах, имеют мзду. Известны случаи, когда в частной клинике забеременеть удается с пятого-седьмого раза. Бандитизм? Ничего личного - государство играет на частные интересы, понижая государственные центры и бюджетные средства до уровня бесполезной консультации, а по сути - "проходного двора".

Эта игра выходит за рамки здравого смысла. Смысл в том, чтобы ее вернуть в поле интересов семьи и государства, чьи траты из бюджета часто расходуются вхолостую. Достаточно расставить приоритеты: ЭКО - это лишь 1,5%, может, 3% проблемы бесплодия. Угрожающе выросла другая проблема - функциональной бездетности. Ее рост составляет до 10%. Функциональная бездетность - это не органические поражения, а приобретенные. Их подхватывают молодые. Они хотят иметь детей, но не понимают, почему не наступает беременность. Мода на оголенные пупки у девушек, на "спортивное" стероидное питание у юношей, простатит уже в 23-25 лет, ослабленность сперматозоидов, спрос на вейпы, фастфуд, энергетики и прочий пищевой мусор - все это вместе подкашивает репродуктивные возможности молодых. Вот куда надо направлять передовые медицинские технологии, и не за счет ублажения интересов частных фирм. Чем не еще одна точка приложения сил для нацпроекта "Демография"?

Ольга Воробьева: И миграция, ведь не только соотечественников, но и часть мигрантов можно адаптировать к реалиям России, и программы ЭКО, и программы усыновления могут быть как ресурсом укрепления семьи, так и играть против нее. В этом смысле показательна многодетность бизнес-среды. Вроде обещающий тренд, но есть семья, а есть поветрие на трех-четырех детей в двух-трех браках одного бизнесмена, но каждый раз с более молодой женой. Как итог, часто их дети растут без отца, а матери с ним судятся. И для страны эти дети часто чужие. Они со временем, а то и с рождения, пополняют школы и вузы, а по сути - генофонд других стран, а если к нам возвращаются после 25 лет, то в роли рантье. Тут тоже надо думать, как "золотую молодежь" заинтересовать работой дома.

Как победить "демографическую зиму"

Какая семья позволит России не просто выбраться из демографической ямы, а жить достойно?

Юрий Крупнов: Только трех-, а лучше четырехдетная семья. Защищая свое право на одного ребенка, даже на двоих детей, люди должны понимать, что защищают право на вымирание нации. Подтачивает институт семьи не столько сложная социально-экономическая ситуация, сколько идеология потребления, когда молодые люди не хотят заводить детей.

Для укоренения семьи и подъема страны надо объявить трех-четырехдетную семью национальным приоритетом, что позволит ее сделать жизненной ценностью. Начиная с рождения третьего ребенка, семья должна быть выделена в особую категорию - "лица стратегического государственного значения". Каждому члену семьи назначено оптимальное жилище (выкупленное или арендное) и пособие в размере средней заработной платы. Для этого наряду с нацпроектом "Демография" надо принять как федеральный закон, как "Отче наш", национальный проект "Трехдетная семья".

Иначе семью не спасем. Ее неустойчивость - на тысячу браков, по данным Росстата, официально регистрируется 700 разводов - связана с падением уровня жизни и ценности семьи, что вынуждает молодых отказываться от регистрации брака и с молодости сожительствовать. Причем, не раз.

Ольга Воробьева: Реки вспять сами не поворачиваются. А нам процесс депопуляции надо повернуть вспять: сначала, чтобы выжить, потом - чтобы жить. На этом пути трехдетная семья с учетом всех продуманных стратегий и тактик ее развития, - достижимая цель. Четырехдетная семья, возможно, идеал, к которому можно стремиться.

Многодетная - пятидетная и более? Я бы ее, и как структуру, и как цель, не идеализировала. Как наша, так и мировая практика мало знает не то, чтобы счастливых - благополучных многодетных семей. И дело не только в том, что младшие не хотят донашивать за старшими обноски - объективно придется! - а родителям придется делить кусок хлеба, которого всегда будет не хватать. Это преодолимо. Тут как раз трудности сплачивают, когда семья крепкая. Дело в природе многодетности. Объективно все как в животном мире: одни сильнее, другие слабее, а значит, слабые уступят ресурс самовыражения и самореализации, заложенный в человеке природой, сильным.

"Настоящая семья выживет вместе с нами"

Сколько детей лучше всего иметь в семье?

Все ответы на этот вопрос, которые продолжают поступать в онлайн-режиме на сайт "Российской газеты", независимо от того, кто, сколько мечтает или планирует иметь детей, ставят современной семье диагноз: она как институт, как уклад жизни меняется. Как?

С точки зрения читателей "РГ" - в разных направлениях, сопротивляясь переменам, подстраиваясь под них, и, возможно, их терпеливо опережая, возможно, вопреки всему.

Так, одного ребенка хотят иметь 12,4 процента участников опроса, двоих детей, чуть больше - 15,2 процента. За троих детей неожиданно и обнадеживающе высказались больше всех - 34,5 процента. Родить больше трех малышей тоже немало желающих - 21,5 процента. О том, что готовы остаться бездетными, заявили 16,5 процента.

Но даже те, кто боятся рожать, пишут: "...многое, если не все, зависит от материального благополучия, на 17 тысяч рублей - обычную среднюю зарплату, ни одного ребенка не вырастишь, примерно 50 тысяч рублей уже позволяют содержать семью с одним ребенком".

Есть и голоса отчаяния "чайлдфри": "Мне 45 лет, не женат, детей нет, зарплаты впритык хватает на одного, не алкоголик. Какая семья, какие дети? Я живу в чужой квартире, сплю на кухне на полу".

Однако чаще бездетные и те, у кого мало детей, сторонники иметь одного ребенка или двоих детей просят: "Верните мировоззрение, где смысл жизни был в детях, чтобы души, в том числе и души предков, приходили и развивались в новых людях".

Переселенцы-соотечественники из Таджикистана, которые переехали жить в Краснодарский край, написали: "У нас трое детей, двое родились уже в краснодарской станице, а крыши над головой нет и не предвидится. 25 лет трудового стажа у меня, 12 лет - у жены. Нет своего жилья, приходится жить у тещи. Не спасают ни материнский капитал, ни пособия. Пока во главе угла будет стоять такое отношение к многодетным семьям, разговоры о культе и культуре многодетной семьи - пустая болтовня".

И тем не менее они уверены, что "ничего крепче и надежнее, кроме семьи, человек не придумал". Еще добавляют, что детей каждый все равно будет иметь "столько, сколько позволят здоровье и материальные средства. Закон жизни".

Что-то близкое по духу есть в других откликах. И те, кто в 90-е хотели рожать по двое-трое детей, но побоялись "плодить нищету", и те, кто не отважился на третьего ребенка раньше: "Если бы в мое время, в 70-80-х годах, хоть немного платили бы матерям, хотя бы доплачивали, мы бы рожали по трое-четверо детей".

Получается, что разброс мнений в ответах на опрос "РГ" - точки опоры, подсказки, а то и руководство к действию для организаторов национального проекта "Демография". Осталось услышать родителей и тех, кто ими хочет стать. Может, поэтому лейтмотивом опроса стал отклик одного из читателей: "Все мудро, настоящая семья выживает и выживет вместе с нами. Прорвемся".

Куда заведёт Польша?

АЛЕКСАНДР НОСОВИЧ, Политолог, журналист-международник, главный редактор аналитического портала RuBaltic.Ru.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Носович А.А. Куда заведет Польша? // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 188-204.

Правящая ныне в Польше партия «Право и справедливость» (ПиС) в полной мере наследует традиции польского консерватизма, который обладает уникальными чертами. Эта идеология описывается словом «польскость» (polskość), которое считается непереводимым на другие языки. Польскость – совокупность характеристик, присущих Польше и полякам, которые сформировались под многовековым воздействием сложных географических и исторических факторов развития нации.

К географическим факторам относятся: во-первых, расположение на северо-востоке Европы, в значительно более суровых условиях, чем страны западной и южной Европы, что формирует мужество, стойкость и моральную цельность этого народа[1]. Во-вторых, положение восточного фронтира западно-христианского мира, которое, с одной стороны, делает Польшу вечной периферией Европы, а с другой – возлагает на неё миссию защиты католицизма на западе и продвижения его на восток. Наконец, «геополитическое проклятье» расположения между немцами на западе и русскими на востоке предопределило уникальную в своём драматизме историю этой страны, полную не только многочисленных войн и экспансий, но и неоднократных потерь государственности[2].

В таких экстремальных условиях залогом возрождения нации и государства стала сформированная веками преодоления трудностей система ценностей польского народа, во главе которой находится католическая вера и костёл[3]. Трагизм истории Польши, приносившей себя в жертву ради других европейских стран, делает её моральным мерилом и образцом. Польша преподносится как «Христос Европы»: этот широко распространённый образ иллюстрирует популярную в польской общественной мысли тезу, что Польша искупала грехи Европы, как Христос искупил первородный грех человека. И как Христос воскрес на третий день после казни – так воскреснет и Польша[4].

Подобное отношение к своей роли в истории Европы формирует особое позиционирование на международной арене. Польша должна не учиться, чего традиционно требуют от бывших социалистических стран Центральной и Восточной Европы, а быть учителем. В том числе в силу своего социалистического прошлого. Опыт социализма дал Польше иммунитет от левых идей, и теперь поляки обязаны предостерегать от них главные страны Запада, которые своими путями движутся в новый социализм[5].

Две версии Польши

Внутренний конфликт в Польше вызывают противоречивые концепции развития этой страны. Либеральная версия заключается в том, что Польша – такая же европейская страна, как другие, и должна развиваться в соответствии с общими западными тенденциями. Консервативная исходит из того, что Польша уникальна и является образцом для современного постмодернистского Запада, а не наоборот. Дихотомия концепций развития воспроизводится через многие поколения национальной интеллигенции. В польской истории единство и борьба этих идей проявляются в противостоянии пястовской и ягеллонской интеллектуальных традиций.

Пястовская традиция восходит к раннему средневековью, первому этапу существования Польского государства в X–XIV веках (королевская династия Пястов), когда Польша была стандартным западнославянским королевством, развивалась в общей логике европейских феодальных государств и была ориентирована на взаимодействие с немецкими княжествами. Качественно новым этапом стало появление у Польши имперского проекта в результате династической унии с Великим княжеством Литовским и польской экспансии на восток (династия Ягеллонов).

Ягеллонская идея – это сверхидея, где Польша выступает как страна, призванная цивилизовать Восточно-Европейскую равнину, распространяя к востоку от своих границ европейскую культуру. Первое и самое масштабное практическое воплощение – Первая Речь Посполитая, средневековая империя «от моря до моря», включавшая помимо собственно Польши территории нынешних Белоруссии, Украины, Литвы, части Латвии, Молдавии и России. Первая Речь Посполитая – апогей развития Польши для одних поляков и причина её исторической катастрофы – для других[6]. Неслучайно рефлексия по поводу этого уникального государства началась во время его агонии. Конституция 3 мая 1791 г., один из ключевых сюжетов в исторической политике современной Польши, была попыткой спасти Первую Речь Посполитую, превратив её из империи в национальное государство, в составе которого народы упразднённого Конституцией 3 мая Великого княжества Литовского должны были подвергнуться ассимиляции. Попытку предприняли слишком поздно, и дальнейшая история польской политической мысли представляет собой проекты восстановления государства в форме, которая гарантировала бы от катастрофы разделов XVIII века.

Наиболее ярко столкновение двух концепций проявилось во Второй Речи Посполитой – в период между Первой и Второй мировыми войнами. К ягеллонской традиции восходит политическая программа маршала Юзефа Пилсудского, фактического правителя восстановленного государства, который стремился реализовать проект федерации освобождённых от «ига» России народов Восточной Европы от Балтики до Чёрного моря и Адриатики во главе с Польшей (Междуморье). По своим контурам эта федерация воспроизводила границы Первой Речи Посполитой[7].

Геополитической доктрине Пилсудского противостоял польский национализм, крупнейшим выразителем которого был политический деятель и публицист Роман Дмовский. По его мнению, истоки трагедии Речи Посполитой лежат в многонациональности, расширении за естественные пределы Польши и подвижной границе на востоке. Устойчивая и успешная Польша – национальное государство поляков с незначительной долей национальных меньшинств и чётко фиксированными границами[8]. Именно такая Польша была сконструирована странами антигитлеровской коалиции по итогам Второй мировой войны и существует в нынешних границах с 1945 года. Послевоенная версия страны – идеальная «пястовская» Польша: мононациональная, лишённая проблемных территорий на востоке (западная Украина и Белоруссия, юго-восточная Литва), зато приближённая к Германии за счёт новообретённых территорий с большим немецким влиянием (Силезия, Поморье). Объективные достижения послевоенной Польши и в версии Польской Народной Республики, и в постсоциалистический период очень часто объясняются её новым политико-географическим дизайном[9].

После формирования Третьей Речи Посполитой в начале 1990-х гг. и до недавнего времени казалось, что общественная дискуссия о путях развития страны осталась в прошлом. По основным вопросам будущего был достигнут национальный консенсус. Путь формулировался как «возвращение на Запад»: переход к рыночной экономике и демократическим институтам, интеграция в НАТО и Евросоюз. На восточном направлении согласие между пястовской и ягеллонской геополитикой основывалось на разработанной польской политэмиграцией доктрине Гедройца – Мерошевского, согласно которой Польше выгодны её послевоенные границы, однако невыгодны западные границы СССР. Залог независимости Польши – это независимость Украины, Белоруссии и Литвы, на которые она должна оказывать демократизирующее влияние, избавляя себя тем самым от рисков непосредственного соседства с Россией территориями «буферных государств»: ориентированных на Варшаву, но независимых[10].

Возрождение мировоззренческого конфликта между поляками произошло в результате не провала, а успеха пути, выбранного после отказа от социализма.

Польша интегрировалась в наднациональные структуры коллективного Запада, привила на своей почве институты парламентской демократии, а её экономическое развитие стало феноменом общеевропейского уровня. Во время всемирного кризиса 2008–2009 гг. в Польше сохранялся экономический рост, а накануне кризиса 2020 г. он достигал рекордных для стран ЕС 5 процентов в квартал[11].

Однако достижения Польши не только утвердили её в правильности выбранного пути «возвращения на Запад», но придали смелости в дискуссиях внутри западного сообщества и породили скептическое отношение к доминирующим на Западе тенденциям[12]. Доктрина польской образцовости получила новый импульс в противопоставлении не только восточным противникам, но и западным союзникам, и польское мессианство (во всяком случае – в плане желаемого) оказалось направленно как на восток, так и на запад. Теории модернизации – общепринятому взгляду на успешность Польши как результату импорта западных практик – был противопоставлен консервативный взгляд. Согласно ему польское общество в силу исторических особенностей развития сохранило основные черты европейского модерна, от которых уже отошла постмодернистская Западная Европа[13]. Именно этим обусловлена успешность проекта постсоциалистической Польши.

Основным объектом критики польских правых оказался Евросоюз и трансформации, происходящие внутри западноевропейских обществ: мультикультурализм, «дехристианизация», социальная атомизация, распад традиционной семьи и отказ от традиционных гендерных ролей. Внутренний спор с польскими либералами, приветствующими западноевропейские процессы и перенос их на польскую почву в устоявшейся логике «прогрессистской» вестернизации, оказался производным от заочного спора с Европой. Польша – осколок подлинной Европы: она должна бороться с проявлениями западного разложения, чтобы послужить образцом для западных союзников и по мере роста своих ресурсов получить возможность повернуть вспять процесс деградации коллективного Запада[14].

Рост популярности подобных идей происходил по мере нарастания, по крайней мере, в глазах консерваторов, признаков ослабевания западного сообщества: геополитической недееспособности ЕС, депопуляции, провала политики интеграции, распространения социальных девиаций в результате возведённой в культ политики толерантности, роста разочарования в либерализме и демократических институтах. Интегрировавшаяся в Европейский союз Польша воспринимает проявления слабости современной Европы как вызов. От этого – стремление стать внутренней консервативной альтернативой и точкой опоры для Старого Света.

Польша Ярослава Качиньского

Рост уверенности в себе и скепсиса по отношению к процессам на Западе привёл в 2015 г. к власти консервативную партию «Право и справедливость» (ПиС) Ярослава Качиньского. Победа ПиС для многих стала неожиданностью, поскольку к этому времени в польском обществе и политико-экспертной среде устоялось отношение к партии Качиньского как к вечной оппозиции, не способной выйти за пределы своего «электорального гетто». Тот факт, что партия уже формировала правительство в 2005–2007 гг., а Лех Качиньский – брат-близнец Ярослава – был избран президентом, расценивался как политическая аберрация, которая никак не повлияла на магистральную тенденцию общественно-политического развития – либерализацию польского общества – и потому была быстро устранена. К середине 2010-х гг. сформировался стереотип, что за «Право и справедливость» неизменно голосует ровно четверть электората. Хрестоматийным примером такого отношения стало выступление одного из интеллектуальных лидеров польского либерализма, главного редактора издания “Gazeta Wyborcza” Адама Михника перед президентскими выборами 2015 года. Михник тогда заявил: чтобы проиграть выборы представителю ПиС, действующему президенту страны Брониславу Коморовскому надо будет пьяным сбить на пешеходном переходе беременную монашку. Коморовский, как известно, на выборах провалился, а президентом Польши стал кандидат от ПиС Анджей Дуда.

Успех ПиС в электоральном цикле 2015 г. вызвал шок у либеральной части польского общества. Каждое новое достижение «Права и справедливости» становилось неожиданностью, несмотря на предыдущие: лидерство в первом туре президентских выборов Анджея Дуды, победа Дуды во втором туре, победа ПиС на парламентских выборах с таким убедительным результатом, который позволял ей сформировать однопартийное правительство (37 процентов). После того, как впервые с 1989 г. всю полноту власти в стране получила одна политическая сила, высказывались мнения, что произошедшее – очередной «системный сбой», и ПиС, как и после 2005 г., не удержится у власти. Однако на парламентских выборах 2019 г. партия Качиньского улучшила собственный результат, получив 45 процентов – почти вдвое больше её «ядерного» электората[15]. Анджей Дуда был переизбран на президентских выборах 2020 г. даже несмотря на то, что к тому времени польское общество уже столкнулось с социально-экономическими последствиями пандемии коронавируса.

Это свидетельствует о том, что антилиберальный разворот Польши – куда более серьёзное и долговременное явление, чем предполагали противники консерваторов.

Закрепление у власти «Права и справедливости» связано с решительным претворением в жизнь их радикальной программы, которое сопровождалось уверенным ростом экономики, снижением безработицы и государственного долга. Экономический рост в период правления ПиС упрочил поддержку партии и увеличил число её сторонников. Не подвергая сомнению ни рыночную экономику, ни членство в НАТО, программа Ярослава Качиньского критикует постсоциалистический курс Польши как противоречивый, нерешительный и непоследовательный в своём разрыве с наследием Польской Народной Республики. Проект Третьей Речи Посполитой, согласно доктрине «Права и справедливости», не состоялся, потому что она не порвала в полной мере с наследием ПНР и, не избавившись от рудиментов навязанного с Востока старого социализма, не может противостоять разлагающему влиянию идущего с Запада социализма нового. Поэтому Качиньский и его команда ставят целью построение Четвёртой Речи Посполитой на единственно возможных для Польши консервативных католических ценностях. Политический лозунг о создании Четвёртой Речи Посполитой постулирует необходимость кардинальных изменений в системе польского государства. Использование этого популярного консервативного нарратива означает неудовлетворённость сегодняшним состоянием, приравнивание современной Польши, Третьей Речи Посполитой, к социалистической ПНР, и стремление к санации и обновлению общественной жизни, которое приведёт к появлению лучшего государства[16].

На практике строительство Четвёртой Речи Посполитой состоит в подчёркнуто нелиберальной экономической и социальной политике, а также в «историческом контрнаступлении». Имеется в виду политика исторической памяти, которая направлена на декоммунизацию и предполагает криминализацию взгляда на идеологически наиболее значимые события польской истории, что отличается от официальной позиции. В образовании и пропаганде упор делается на симбиоз с католической церковью.

Главной причиной роста популярности правительства ПиС стала проактивная социальная политика сформированных этой партией правительств. Она привела к поддержке прочих составляющих консервативного курса.

Так называемые народные проекты – программы поддержки молодёжи, семей с детьми, а также увеличение социальных пособий и рост налоговой нагрузки на иностранный бизнес (в первую очередь – немецкий) для финансового обеспечения социальной политики, критикуются противниками ПиС внутри и вне страны как популизм. Однако характеристика польских консерваторов как популистов представляется поверхностной. Их первым движущим мотивом является не желание понравиться массам, а следование идеологии, которая порождает как самые популярные, так и самые непопулярные действия команды Качиньского. Общий мотив – поддержка традиционной семьи и естественное воспроизводство польской нации – породил, с одной стороны, получившую всеобщее признание программу «Семья 500+» (ежемесячное пособие в 500 злотых за ребёнка), а с другой – скандальный курс на полный запрет абортов, который, согласно социологическим опросам, отвергает большинство населения. Позитивный или негативный электоральный эффект для режима в обоих случаях вторичен по отношению к идеологии.

Польско-польская война

Действия «Права и справедливости» порождают раскол и экзистенциальный конфликт в польском обществе. Речь идёт о чём-то большем, чем борьба за власть и разное видение внутренней политики. Сталкиваются концепции Польши как «нормальной европейской страны», которую клерикалы и консерваторы уводят с магистрального пути развития в махровое средневековье, и как уникального явления, которое нужно очистить от всего пагубного и наносного, что ей навязывали коммунисты с востока и навязывают «леваки» с запада.

Компромисса между двумя концепциями не просматривается, и это усугубляет рознь. Стороны стремятся бить по фундаментальным ценностям друг друга, нанося противникам максимальный моральный ущерб. Ожесточённость внутреннего конфликта описывается самими поляками широко распространённым в польском политическом дискурсе выражением «польско-польская война», которое характеризует бескомпромиссность и восприятие оппонента как врага[17].

В первую очередь тенденция проявляется в споре вокруг абортов, которые правящие консерваторы, в соответствии со своими христианскими убеждениями, приравнивают к убийству и стремятся в максимально возможной степени запретить. Фактический запрет абортов (отказ считать уважительной причиной для него неизлечимую болезнь плода, на основании которой в Польше делалось 98 процентов легальных абортов) вызвал самые массовые протесты в республике со времён движения «Солидарность» в 1980-е годы[18]. Если при первой попытке запрета абортов в 2016 г. протесты проходили преимущественно в правовом поле, то «женская забастовка» 2020 г. сопровождалась не только ростом числа участников, но и радикализацией. Выступления 2020–2021 гг. направлены не только против политической власти, но и против символов консервативно-католической Польши: церквей и священников. Активистки феминистского движения осенью 2020 г. срывали богослужения, врываясь в костёлы с плакатами «Помолимся за аборт», стены костёлов разрисовывали молниями (символом протестующих) и оскорбительными надписями. Были случаи, когда левые радикалы набрасывались на прихожан с холодным оружием, избивали священников, разбивали статуи Богородицы[19].

На медийном уровне дискредитация католической церкви стала для радикальной оппозиции задачей, неотделимой от дискредитации власти. Она решается через скандалы вокруг священников-педофилов и обвинения Ватикана в том, что он покрывает сексуальные преступления против детей. Эта давняя тема в результате протестного взрыва осени 2020 г. окончательно превратилась в политическую технологию. Ключевым инструментом дискредитации системы ценностей консерваторов стало привлечение к педофильскому скандалу фигуры «польского папы» Иоанна Павла II, культ которого в современной Польше сопоставим с культом Владимира Ленина в Советском Союзе. Указания на причастность «польского папы» к укрывательству священников-педофилов по масштабу десакрализации сравнимы с разрушением ленинского культа в позднюю перестройку[20]. Для Польши, традиционно одной из самых воцерковленных стран Европы, где 47 процентов населения посещают церковь минимум раз в неделю, а католицизм считается той скрепой, которая позволила возродить нацию и государство, такие действия не сводятся к обычной политической борьбе. Они воспринимаются сторонниками консервативных идей как попытки изменить культурный код, лишить польскую нацию основополагающих ценностей и идентичности[21].

Драматизм польского раскола усугубляет отсутствие явного численного превосходства у какой-то из сторон. Польское общество расколото приблизительно поровну.

Нагляднее всего это отобразилось во втором туре президентских выборов 2020 г., когда действующий президент Анджей Дуда получил 51 процент голосов, а его противник мэр Варшавы Рафал Тшасковский (либеральная «Гражданская коалиция») – 49 процентов. С углублением конфликта из польского общества исчезает центризм. «Гражданская коалиция» (бывшая «Гражданская платформа»), традиционно умеренная праволиберальная партия, всё активнее перенимает антиклерикальную повестку левых радикалов. Радикализуется и правая часть политического поля: представители коалиции крайне правых партий «Конфедерация» всё чаще упрекают ПиС в излишней умеренности и непоследовательности.

Восточная политика и «Междуморье»

Общественный раскол в Польше развивается в логике тенденций основных стран Запада. По глубине и масштабу конфликта он сравним с ситуацией в США, где общество также разделено на две примерно равные и неуклонно радикализирующиеся части. Идеологический раскол на Западе лишает польскую политику внешнего стабилизатора, потому что Польша начинает восприниматься истеблишментом и политизированной частью западных обществ в контексте собственных внутренних трений, и отношение к ней всё чаще формируется на основе идеологического разделения свой/чужой. Такой подход союзников снижает ценность активной внешней политики Польши на постсоветском пространстве в интересах Соединённых Штатов и Европейского союза.

При всех внутренних различиях в политическом классе Польши сохраняется внутриэлитный консенсус по основным аспектам международной политики: стратегический союз с Вашингтоном, высокая активность в Евросоюзе и НАТО, политика сдерживания России и наращивание влияния в странах «Восточного партнёрства» ЕС[22]. Варшава всё активнее ищет идеологических союзников, одновременно стигматизируя противников. Так, 45-й президент США Дональд Трамп воспринимался консервативным польским руководством прежде всего как идеологический союзник, многие элементы политики которого дублировали курс «Права и справедливости» (отказ принимать мигрантов, политическое неприятие экоактивизма, скептическое отношение к международным институтам, особенно – к Евросоюзу).

Традиционное для польского национализма негативное отношение к немцам получило новое ценностное измерение. Современная Германия как один из лидеров либерального мира воспринимается в качестве символа и источника деструктивных тенденций, которые, с точки зрения польских консерваторов, развиваются в Европе.

Польская оппозиция считает Евросоюз и Германию естественными союзниками во внутриполитической борьбе.

«Гражданская коалиция» традиционно тяготеет к Берлину, за что давно получила от ПиС ярлык агентов германского влияния[23]. В отношениях же с США польские либералы близки к Демократической партии, из-за чего они с воодушевлением восприняли победу на президентских выборах 2020 г. Джозефа Байдена, который накануне избрания поставил Польшу в ряд «тоталитарных режимов» Восточной Европы вместе с Венгрией и Белоруссией.

В таком международном контексте Польша, во-первых, практически не может урегулировать внутренний конфликт за счёт внешних посредников, потому что у потенциальных медиаторов польского конфликта на Западе наблюдаются схожие процессы, и их третейский суд не будет нейтральным и беспристрастным. Во-вторых, идеологический конфликт на Западе в целом и в Польше в частности вносит сумбур в восточную политику Варшавы. Эта политика для всех идеологических лагерей страны объединяется одним нарративом – мессианством. Но непонятно, какие именно ценности Польша должна нести Украине, Белоруссии и другим бывшим советским республикам. После вступления в ЕС Польша была проводником европейского выбора для восточных соседей, однако странно вести других в единую Европу, отрицая ценности Евросоюза и критикуя нынешнюю модель европейской интеграции. Попытка же «внедрить» в состав Евросоюза будущую фронду, которая станет идейным союзником Польши против Германии и Брюсселя, не устроит ни Брюссель, ни постсоветские страны, где понимают, что при такой польской помощи их в ЕС не возьмут.

Показательна польская политика «мягкой силы» в отношении Белоруссии. За тридцать лет Польша выстроила в этой стране инфраструктуру влияния, обеспечивающую воспроизводство в Белоруссии устойчивой доли населения (по разным оценкам, от 10 до 25 процентов), которая придерживается пропольских и прозападных взглядов и является сторонником движения в НАТО и Евросоюз[24]. Ключевой особенностью польского гуманитарного воздействия являются инициативы сближения Белоруссии не с одной Польшей (за исключением узкого сегмента белорусских поляков – польского национального меньшинства, проживающего в западных областях Белоруссии), а с Западом в целом – через посредничество Варшавы. По мере усугубления конфликта правительства ПиС с Европейским союзом и проявления противоречий в отношениях с США, образ Польши как проводника в Европу представляется всё более сомнительным.

Польские СМИ и некоммерческие организации традиционно работают с либеральной аудиторией крупных городов Белоруссии, и им сложно объяснять консервативный политический курс Варшавы. Внутренние польские процессы нередко противоречат всей системе аргументации в пользу необходимости сближения Белоруссии с Западом, равно как и сюжетам из жизни современной Западной Европы и США. Поэтому амбиции Польши вести Белоруссию в евроатлантическое сообщество вызывают недоумение.

Польша сейчас способна эффективно предлагать оппозиционно настроенным белорусам лишь негативную повестку: путь на Запад как борьба с «имперским влиянием России».

Позитивная повестка вызывает вопросы, потому что Варшава сама активно критикует доминирующие на Западе либеральные ценности и сложившуюся модель европейской интеграции. Этот внутренний конфликт между стремлением к расширению ЕС и недовольством им снижает действенность польского воздействия на белорусское общество. Показателен миграционный кризис осени 2021 г. на белорусско-польской границе. Правозащитный дискурс традиционно был одной из основных составляющих работы Польши с общественным мнением Белоруссии. Демократическая Польша предлагала белорусам европейские стандарты соблюдения прав человека на контрасте с «авторитарным режимом Александра Лукашенко». Однако жёсткое поведение польских силовиков по отношению к беженцам вызвало неоднозначное отношение в странах Старой Европы. В частности, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) запретил Польше принудительно выдворять мигрантов в Белоруссию[25], а Папа Римский Франциск осудил возведение стен на границе для защиты от беженцев[26]. В такой ситуации либерально настроенным прозападным белорусам непонятно, на каких основаниях Польша позиционирует себя проводником европейского выбора и европейской интеграции Белоруссии.

Единственное направление, на котором ценностный фактор никак не меняет польскую геополитику, – Россия. Основные политические силы страны считают Москву угрозой Восточной Европе. Сходство российской внутренней политики последних двадцати лет с курсом «Права и справедливости» (подчинение государственных СМИ правящей элите и давление на оппозиционные телеканалы, явное сходство программы «Семья 500+» с российской программой «материнского капитала», упор на консервативные и антилиберальные ценности) критики внутри и вне страны используют для дискредитации последнего, называя его «путинизацией Польши»[27]. Польская власть подобную аналогию категорически отвергает. Сближение России с консервативной Польшей на общей ценностной основе невозможно, потому что неприятие России, не покаявшейся перед жертвами империи, входит в базовый набор политических установок польских консерваторов. Тот факт, что Москва, с их точки зрения, руководствуется правильной идеологией (в отличие от Запада), только усиливает исходящую от неё опасность[28]. Россия, какой бы она ни была, в глазах польских элит – конституирующий другой, против которого следует объединиться. Поэтому, если современная Россия опирается на «здоровые ценности», то это только хуже для Европы.

В новейшей истории российско-польских отношений периоды потепления связаны с пребыванием в Варшаве левых и либералов. Так, во время правления «Гражданской платформы» Польше и России удалось добиться частичной деполитизации политики памяти (катынский расстрел) и прорыва в приграничном сотрудничестве (безвизовый режим между Калининградской областью и северо-восточными воеводствами Польши). Но такие эпизоды не делают польских глобалистов союзниками и друзьями Москвы. Выгоды от участия в стратегии сдерживания превышают для них потенциальные преимущества от сближения с Россией. К тому же антироссийская активность Варшавы на постсоветском пространстве в период правления «Гражданской платформы» не уступала активности во время правления «Права и справедливости», и именно при правительстве Дональда Туска польско-российские отношения пришли к нынешнему кризису[29].

Польша интересует Россию преимущественно в контексте её восточной политики: чтобы в этом убедиться, достаточно беглого просмотра научных работ (не говоря уже о публицистике), выпущенных в России за последние годы[30]. Курс Варшавы в отношении Белоруссии, Украины, Молдавии и других бывших советских республик отличает неприкрытая враждебность в отношении Москвы и представление о продолжении многовековой конкуренции с ней за доминирование в Восточной Европе. Бывшие советские республики, а ныне страны-участницы программы «Восточного партнёрства», в представлении Варшавы необходимо вырвать из геополитической сферы России. Для этого Польша, действуя как от своего имени, так и от имени всего западного сообщества, должна предлагать странам постсоветского пространства альтернативу, в том числе ценностную. И здесь обнаруживается ключевая стратегическая проблема польской восточной политики на современном этапе: в самой Польше отсутствует консенсус по поводу того, в чём именно эта политика состоит.

При том уровне ценностного раскола, который существует в польском обществе, и идеологических спорах Польши с другими странами Запада непонятно, куда идёт Польша и тем более – куда она ведёт страны двойного приграничья России и Евросоюза. Для Украины, Молдавии, Белоруссии европейский выбор, который предлагает им Польша, постепенно утрачивает ясность. И эта ситуация объективно затрудняет работу Варшавы по геополитической переориентации постсоветского пространства.

Пока Польша выступает в роли внутреннего критика фундаментальных общественно-политических процессов на Западе, она не может в полной мере считаться его представителем на Востоке.

Следовательно, если противоречия между Польшей и её западными союзниками будут сохраняться и углубляться, Варшава должна будет всё активнее предлагать странам-соседям альтернативный региональный геополитический проект.

Прообразом можно считать «Инициативу трёх морей» («Троеморье» или «Междуморье»), которая на данном этапе согласуется с США и предлагается странам-участницам программы «Восточного партнёрства» ЕС как региональное дополнение к их европейской и трансатлантической интеграции[31]. В случае дальнейшего идеологического дрейфа Польши от основных стран Запада «Междуморье» может стать уже альтернативой и тому, и другому.

--

СНОСКИ

[1] Лескинен М.В. Мифы и образы сарматизма. Истоки национальной идеологии Речи Посполитой. М.: Институт славяноведения РАН, 2002. 178 с.

[2] Дмовский Р. Германия, Россия и Польский вопрос. СПб.: Алетейя, 2017. 208 с.

[3] См.: Kaczyński Y. Europa musi szanować naszą tożsamość i kulturę // Rzeczpospolita. 20.12.2020. URL: https://www.rp.pl/polityka/art361731-kaczynski-europa-musi-szanowac-nasza-tozsamosc-i-kulture (дата обращения: 22.12.2021); Szałamacha P. IV Rzeczpospolita – pierwsza odsłona. Dlaczego się nie udało, co trzeba zrobić. Poznań: Zysk i S-ka, 2009. 319 s.

[4] Lutosławski W. Mesjanizm jako polski światopogląd narodowy. W k.: A. Wawrzynowicz (Red.). Spór o mesjanizm. Rozwój idei. Warsaw: Fundacja Augusta hr. Cieszkowskiego, 2015. 503 s.

[5] Szczerski K. Utopia Europejska. Kryzys integracji i polska inicjatywa naprawy. Warsaw: Biały Kruk, 2017. 256 s.

[6] Labuda G. Pierwsze panstwo polskie. Krakow: Krajowa Agencja Wydawnicza, 1989. 80 s.

[7] Pilsudski I. Wybor pism. Wroclaw: Skarby Biblioteki Narodowej, 2003. 275 s.; Матвеев Г.Ф. Юзеф Пилсудский и Польская государственность (1892–1921). В кн.: Г.Ф. Матвеев (Ред.). Российские и славянские исследования. Сборник научных статей. Выпуск 5. Мн.: БГУ, 2010. С. 131–158.

[8] Dmovskiy R. Świat powojenny i Polska. Warsaw, 1932. 207 s.

[9] Grzymski J. Powrót do Europy – polski dyskurs: wyznaczanie perspektywy krytycznej. Warsaw: Oficyna Wydawnicza Uczelni Łazarskiego, 2016. 244 s.

[10] Mieroszewski J. Polska «Ostpolitik» // Kultura. 1973. T. 309. No. 6. S. 68-79. URL: https://static.kulturaparyska.com/attachments/f1/38/5605f797c23229775b6250f501020ce033e4ee7a.pdf#page=36 (дата обращения: 22.12.2021).

[11] Мальгин А.В. (Ред.). Польша: политика, экономика, общество. М.: Аспект-пресс, 2016. 240 с.

[12] Holmes S., Krastev I. The Light that Failed: Why the West is Losing the Fight for Democracy. Pegasus Books, 2020. 256 p.

[13] Kuzniar R. Polityka zagraniczna III Rzeczypospolitej. Warsaw: Fundacja im. Stefana Batorego, 2012. 415 s.

[14] Szczerski K. Utopia Europejska. Kryzys integracji i polska inicjatywa naprawy. Warsaw: Biały Kruk, 2017. 256 s.

[15] Ведерников М. Парламентские выборы в Польше: национал-консерватизм vs. «брюсселецентризм» // Научно-аналитический вестник ИЕ РАН. 2019. No. 5. М.: ИЕ РАН.

[16] Szałamacha P. IV Rzeczpospolita — pierwsza odsłona. Dlaczego się nie udało, co trzeba zrobić. Poznań: Zysk i S-ka, 2009. 319 s

[17] Лыкошина Л. Польско-польская война: политическая жизнь современной Польши. M.: ИНИОН, 2015. 258 s.

[18] Караева Е. Протесты против запрета абортов в Польше: мое тело – мое дело // Euronews. 20.11.2020. URL: https://ru.euronews.com/2020/10/26/poland-protesters-enter-church (дата обращения: 22.12.2021).

[19] Разумовский А. Сняли крест: в Польше оскверняют святыни и нападают на священников // Известия. 13.03.2021. URL: https://iz.ru/1135452/andrei-razumovskii/sniali-krest-v-polshe-oskverniaiut-sviatyni-i-napadaiut-na-sviashchennikov (дата обращения: 22.12.2021).

[20] Затыка М. Роль католической церкви в современной Польше // Вестник Европы. 9.10.2015. URL: http://www.vestnik-evropy.ru/issues/the-role-of-the-catholic-church-in-modern-poland.html (дата обращения: 22.12.2021).

[21] Balcer A., Buras P., Gromadzki G., Smolar E. Polityka europejska rza?du PiS. Warsaw: Fundacja im. Stefana Batorego, 2017. 38 s.

[22] Kuzniar R. Polityka zagraniczna III Rzeczypospolitej. Warsaw: Fundacja im. Stefana Batorego, 2012. 415 s.

[23] Михалев О. Состояние и перспективы либеральных партий Польши // Современная Европа. No. 7. 2018. С. 61-72.

[24] Носович А., Петровский П., Стариков А. Анатомия «европейского выбора»: НКО Польши и Прибалтики в Республике Беларусь // RuBaltic.Ru. 23.09.2015. URL: https://www.rubaltic.ru/article/politika-i-obshchestvo/23092015-nko-belarus/ (дата обращения: 22.12.2021).

[25] ЕСПЧ запретил Польше выдворять мигрантов в Беларусь // Российская газета. 6.12.2021. URL: https://rg.ru/2021/12/06/espch-zapretil-polshe-vydvoriat-migrantov-v-belarus.html (дата обращения: 22.21.2021).

[26] Папа Римский о миграционном кризисе: строительство стен – это возврат в прошлое // Белта. 16.11.2021. URL: https://belta.by/world/view/papa-rimskij-o-migratsionnom-krizise-stroitelstvo-sten-eto-vozvrat-v-proshloe-469877-2021/ (дата обращения: 22.21.2021).

[27] Бенюмов К. Тотальная путинизация. Как в Польше борются за традиционные ценности – и против коммунизма, мигрантов и свободы СМИ // Meduza. 14.12.2017. URL: https://meduza.io/feature/2017/12/14/totalnaya-putinizatsiya (дата обращения: 22.21.2021).

[28] Лаговский Б. Польша больна Россией. М.: Издатель Степаненко, 2018. 360 c.

[29] Шишелина Л. (Ред.). Восточная политика Польши в контексте российско-польских отношений // Россия и Европа в новых геополитических реалиях. No. 9. М.: ИЕ РАН, 2013.

[30] Буневич Д., Крашенинникова В. (Ред.). Польша в борьбе за Восточную Европу. М.: Кучково поле, 2020. 176 с.; Воротников В. Польша в современном мире: монография. М.: МГИМО-Университет, 2021. 273 с.

[31] Гольцов А. Региональный геополитический проект «Междуморье»: перспективы реализации // Сравнительная политика. 2016. Т. 4. No. 7. С. 95-107; Звягина Д. Политика Польши в Восточной Европе: возрождение концепции междуморья? // Россия и мир: Вестник Дипломатической академии МИД России. 2018. Т. 15. No. 1. С. 78-86.

Польша. Россия. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046510 Александр Носович

Митрополит Иларион: соборным разумом можно уврачевать раскол

Митрополит Иларион: верим, что соборным разумом Церкви можно уврачевать раскол

Синод Русской православной церкви 29 декабря обнародовал решение о создании Патриаршего экзархата в Африке, на канонической территории другой поместной православной церкви – Александрийского патриархата, глава которой ранее признал украинских раскольников. О мотивах создания епархий РПЦ в Африке, "наглых письмах" из Александрийского патриархата и перспективах разрешения кризиса мирового православия в интервью РИА Новости рассказал председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев).

– Владыка, чем мотивировано решение РПЦ создать экзархат в Африке?

– Тем, что более ста клириков Африканского континента из восьми стран обратились к патриарху Московскому и всея Руси Кириллу с просьбой о принятии их под омофор Русской православной церкви. Причем основная их часть обратилась к патриарху еще два года назад. Мы терпеливо ждали, не изменит ли Александрийский патриархат свою позицию в отношении украинского раскола. Параллельно изучали поступившие прошения. Архиепископ Леонид, ныне назначенный экзархом, ездил в Африку и встречался с представителями духовенства. По итогам тщательного изучения поступивших прошений и было принято решение о создании экзархата.

– Объясните, какую связь имеет признание украинского раскола Александрийским патриархатом с появлением структуры Московского патриархата в Африке?

– Причинно-следственная связь здесь самая прямая. Дело в том, что после признания Александрийским патриархом украинского раскола Московский патриархат разорвал общение с ним. Но что делать, если часть клира Александрийского патриархата оказывается не согласна с ним в том же, в чем и мы с ним не согласны, и желает соединиться с нами? Мы два года размышляли над ответом на этот вопрос.

В Африке проживает довольно большое число русскоязычных верующих. К нам на протяжении многих лет обращались то из одной страны, то из другой: "Откройте для нас приход". Но мы всегда говорили: "Ходите в храмы Александрийского патриархата". Сейчас мы не можем этого сказать ни нашим верующим, ни тем священникам, которые, осознав неправду раскола, не захотели последовать за Александрийским патриархом в признании раскольнического сообщества Украинской церковью вместо реально существующей многомиллионной Украинской (православной – ред.) церкви.

– В декабре 2019 года, принимая решение о прекращении поминовения Александрийского патриархата, Синод РПЦ постановил "сохранить церковное общение с архиереями Александрийской православной церкви, кроме тех, которые поддержали или в будущем поддержат легализацию украинского раскола". В нынешнем решении, как кажется, логика изменилась, и теперь все архиереи Александрийского патриархата оказываются повинны в признании украинского раскола.

– В декабре 2019 года мы подчеркнули, что "решение о признании раскольнической структуры на Украине не было принято на состоявшемся 7-9 октября заседании священного синода Александрийского патриархата, не выносилось на голосование его архиереев и, соответственно, не имеет соборного характера, а принято предстоятелем этой церкви единолично". Но с тех пор прошло два года. За это время никто из архиереев Александрийской православной церкви не выразил несогласия с действиями патриарха Феодора по поддержке раскола на Украине, на что наш священный синод обратил внимание в сентябре сего года. Мы исходим из того, что архиереи Александрийского патриархата солидарны со своим предстоятелем, коль скоро ни один из них не выступил против данного решения, а некоторые даже успели принять участие в сослужении с раскольниками или иным образом выразить поддержку расколу.

В каждой поместной церкви действует своя система принятия решений. В нашей церкви решения принимает священный синод с последующим утверждением их архиерейским собором. В Александрийской церкви тоже существует синод, но решение о признании украинского раскола было принято патриархом единолично. В то же время синод никак это решение не оспорил. Если бы члены синода или кто-либо из епископата был не согласен, он заявил бы об этом, как сделали некоторые архиереи Кипрской и Элладской церквей.

Более того, в течение декабря мы получили несколько весьма грубых и наглых писем от архиереев Александрийского патриархата после того, как владыка Леонид туда съездил и пообщался с клириками. В одном из них было написано (цитирую по памяти): "Наши священники даже не знают, где находится Украина". Тем более удивительно, что Александрийский патриархат втянулся в авантюру по признанию украинского раскола. Один из предстоятелей поместных церквей, с которым я встречался в 2018 году, сказал мне: "Мы не хотим решать проблемы Украины и создавать проблемы у себя". Александрийский патриархат попытался поучаствовать в решении проблем Украины, но смог только создать проблемы у себя.

– А если, к примеру, один или несколько архиереев Александрийского патриархата объявят о том, что они не согласны с решением патриарха Феодора и что они признают канонической православной церковью Украины ту, которую возглавляет блаженнейший митрополит Онуфрий, их епархии могут быть исключены из состава новообразованного экзархата РПЦ?

– Это теоретический вопрос. Если такая ситуация возникнет, мы будем ее изучать, вступим в переговоры. Но можно предположить, что в случае открытого несогласия с патриархом такие архиереи будут просто смещены со своих кафедр.

Напомню, что еще в 2018 году, посещая Одессу, патриарх Феодор призывал верующих: "Оставайтесь в канонической церкви!.. В истории нашей церкви были трудные времена, однако в Украине, в этой благословенной православной стране, есть каноническая церковь, есть блаженнейший наш брат Онуфрий – благословенный человек от Бога и настоящий монах". И возглавил богослужение, на котором ему сослужил блаженнейший Онуфрий. А всего лишь год спустя изменил свою позицию и начал вместо митрополита Онуфрия поминать лидера украинского раскола.

– Чем вы объясняете тот факт, что патриарх Феодор склонился к признанию украинского раскола, тогда как на протяжении многих лет он поддерживал Украинскую православную церковь во главе с митрополитом Онуфрием?

– Не думаю, что он сам склонился к признанию раскола. Полагаю, что его к этому принудили. Но не хочу говорить от его имени или гадать о причинах его решения. Оно принято, и в той новой реальности, которая создана беспрецедентными действиями Константинопольского патриарха по легитимизации украинского раскола, у нас просто не оставалось выбора. Мы не могли отказать клирикам, осознавшим ошибочность позиции своего патриарха, в принятии их в лоно нашей церкви. Точно так же мы не можем отказывать православным верующим Турции в пастырском окормлении в условиях, когда Константинопольский патриарх стал на сторону раскола.

– Константинопольский патриарх обвиняет Русскую церковь в неблагодарности, напоминая, что православная вера пришла на Русь из Константинополя…

– На это обвинение наш священный синод ответил еще в сентябре: "Сохраняя благодарную память о заслугах святой Константинопольской Церкви в деле просвещения Руси светом Христовой веры, подчеркнуть, что благородные подвиги приснопамятных святейших патриархов Константинопольских в прошлом не оправдывают нынешних канонических преступлений патриарха Варфоломея, поддержавшего раскол и вступившего в церковное общение с лицами, которые именуют себя православными архиереями, но не имеют канонической хиротонии".

– Поясните, что понимается под "канонической хиротонией". Не всякому эта терминология понятна.

– Согласно церковным правилам, епископ должен быть рукоположен двумя или тремя епископами, имеющими соответствующий канонический статус. То есть не запрещенными в священнослужении, не лишенными сана, не преданными анафеме, не находящимися под судом. Тем более, не лицами, выдающими себя за епископов, но таковыми не являющимися. Так называемые "архиереи" украинского раскола рукоположены без соблюдения этих основополагающих принципов.

Некоторые из них, например, были рукоположены лишенным сана епископом Русской церкви и диаконом, который выдавал себя за епископа, но в действительности не имел даже сана священника. К подписям этих двух лиц на свидетельстве о рукоположении была задним числом добавлена поддельная подпись умершего иерарха Русской церкви. Раскольники подсунули фальшивку в Константинополь, и там, не вникая в детали, сочли подпись за подлинную. Об этой печальной истории упоминается в документе "О недействительности хиротоний украинских раскольников и неканоничности "Православной церкви Украины", подготовленном секретариатом Синодальной Библейско-Богословской Комиссии. Более подробно история разбирается в статье Сергея Шумило "Самозваный "епископ" Викентий Чекалин и его участие в первых хиротониях УАПЦ в марте 1990 года".

Основная же часть так называемых "архиереев" ПЦУ была рукоположена изверженным из сана и отлученным от церкви бывшим митрополитом Киевским Филаретом (Денисенко). С нашей точки зрения, они не являются архиереями. Но Константинополь их признал таковыми без перерукоположения, а Филарету "вернул" архиерейский сан. Сегодня Филарет, именующий себя "патриархом Киевским и всея Руси-Украины", отделился от ПЦУ, создал раскол в расколе, принимает в общение греческих старостильников. При этом ни ПЦУ не запрещает его в священнослужении, ни Константинополь не отзывает своего решения о возвращении ему сана.

По вине Константинопольского патриарха в мировом православии создана ситуация канонического хаоса. В этой ситуации каждой поместной церкви приходится определяться, с кем она: с каноническим православием или с раскольниками и самосвятами. Наша церковь свой выбор сделала. И мы благодарны тем поместным церквам, которые твердо стоят на страже священных канонов.

– Каков ваш прогноз: будет ли раскол в мировом православии углубляться? Или можно надеяться на его исцеление в обозримом будущем?

– К сожалению, создана ситуация, которую становится разрешить все труднее. Эта ситуация очень напоминает события середины XI века. Тогда рассорились Константинопольский патриарх и папа Римский. Произошло разделение. Не думаю, что легаты папы, положившие буллу об отлучении на престол Собора святой Софии, представляли себе, что разделение продлится на века. И Константинопольский патриарх, предпринимая ответные действия, вряд ли мог себе это представить. Но церкви пошли своим путем. С веками отчуждение нарастало, и только девять веков спустя начались робкие попытки к сближению.

Первым шагом для уврачевания сложившейся в мировом православии ситуации должно было бы стать возвращение к тому положению, в котором все православные церкви находились до 2018 года, когда решения принимались соборно, а не единолично. Но ведь трудно себе представить, что Константинопольский патриарх захочет к этому вернуться. Он теперь считает себя вправе принимать единоличные решения, не советуясь с другими церквами, вопреки их воле и им в ущерб. И иерархи Константинопольского патриархата нам твердят: "Украинская автокефалия – это свершившийся факт". Ну, раз это так, то и разделение в мировом православии – тоже свершившийся факт.

Мы скорбим об этом разделении. Мы молимся о вразумлении и Константинопольского патриарха, и тех предстоятелей и иерархов, которые под его давлением признали раскол.

Верим, что соборным разумом церкви можно уврачевать раскол в мировом православии. Но надо смотреть на вещи реалистично: в условиях, когда соборные механизмы на межправославном уровне разрушены, этого ожидать трудно.

Скорбя об углублении раскола в мировом православии, мы в то же время с благодарностью Богу воспринимаем тот факт, что раскол развивается вне канонических пределов Русской православной церкви. Наша церковь, объединяющая православных верующих России, Украины, Белоруссии, Молдовы и других стран, из-за вероломных действий раскольников и поддержавшего их Константинопольского патриарха не утратила своего единства и не умалилась. Украинская православная церковь, у которой более 100 архиереев, более 250 монастырей, более двенадцати тысяч приходов, остается единой с Русской православной церковью, сохраняя внутри нее самоуправляемый статус. А вместо захваченных раскольниками храмов строятся новые.

Русская православная церковь и в России, и на Украине, и в других странах продолжает стабильно прирастать приходами и монастырями. Как начался ее рост в 1988 году, так и продолжается с той же скоростью. У нас было шесть с половиной тысяч приходов, а сейчас более сорока тысяч, было двадцать монастырей, а сейчас почти тысяча. Это не повод для гордыни или победных реляций. Это повод для того, чтобы благодарить Бога. В беспрецедентном росте количества приходов, монастырей, верующих, монахов и монахинь мы видим благоволение Божие к нашей церкви. И верим, что "врата адова не одолеют ее".

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 2 января 2022 > № 3936004 митрополит Иларион

Как не попасть в «ловушку Фукидида»

Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2022

Как мы узнаем всех друзей,

Которых встречаем на странных дорогах?

Эзра Паунд

Термин «ловушка Фукидида» стал за последнее время расхожим в среде экспертов по внешней политике по обе стороны Атлантики, но главным образом в Соединённых Штатах. Знаменитый греческий историк не изобрел ловушку, о которой речь, он просто описал ее, как он ее понимал, в своей «Истории Пелопоннесской войны». По его мнению, в ловушку попала тогда Спарта, чья гордыня не снесла возвышения Афинской республики и побудила начать с нею войну, которая оказалась необычайно долгой (продолжалась почти тридцать лет: с 431 по 404 г. до Р.Х.), а главное, непредвиденно жестокой и разрушительной. И хотя война закончилась победой спартанцев, но в конечном счете непоправимо ударила и по ним самим.

Что современную историю объясняют через далекого во времени Фукидида, для американцев естественно: у них особое отношение к истории. «Пилигримы», высадившиеся когда-то на земле, не знавшей истории, «выпали» из последовательного хода событий у себя на родине и собственное бытие стали объяснять через те события, которые описаны в Ветхом завете (фундаменталисты и сейчас так поступают), что соответствовало «ветхозаветному смещению» в их пуританской религиозности. Но в процессе секуляризации память о греко-римском мире оттесняла библейское прошлое. Вот и теперь, оценивая положение дел в мире, усматривают его прецедент, прообраз, эйдос и как бы предупреждение в Пелопоннесской войне, которая оказалась гибельной для Греции в целом, для всей эллинской цивилизации, а в Афинах положила конец Золотому веку аттической культуры (лишь пережитки его пришлись на следующий век).

Считающийся главным журналом по внешней политике деловитый Foreign Affairs выступает (в номере от 20 июля 2020 года) со статьей под куда как эмоциональным заголовком: «Боже, только не новая Пелопоннесская война!»

Аналог той драмы обычно видят в нарастающем противостоянии Соединённых Штатов и Китая. В положении спартанцев находят себя американцы: Китай обещает в самом скором времени обойти их, уже обходит по основным показателям, по которым можно судить о могуществе государства. Это они могут не стерпеть возвышения соперничающей державы и угодить в «ловушку Фукидида», начав гибельную войну.

Ситуативное сходство усиливает афинская чума (исследователи допускают, что это была какая-то другая эпидемия, но по описываемым признакам, скорее всего, это была именно чума). Уже на второй год войны «бог из машины» или попросту Бог наслал на соперницу Спарты чуму, от которой умерло, по разным оценкам, от четверти до трети населения Аттики, сгрудившейся за стенами Афин. Погасла «звезда» афинской демократии: умер Перикл со всей его семьей. Фукидид, сам афинянин и участник войны, оставил описание ужасов эпидемии и подвел ей итог: «Самым страшным во всем этом бедствии был упадок духа» (2,51). И далее: «Сломленные несчастьем люди, не зная, что им делать, теряли уважение к божеским и человеческим законам» (2, 52). Считают, что чума в большой мере предопределила поражение Афин в войне.

В этом аспекте, если уж проводить параллель с современностью, в ситуации Афин оказываются Соединенные Штаты. Пандемия коронавируса охватила весь мир, отчего она и называется пандемией, но по американцам она ударила несопоставимо больнее, чем по китайцам (по данным на середину лета 2021 года в США умерло от коронавируса примерно в сто пятьдесят раз больше, чем в Китае).

Но понятие «ловушка Фукидида» применимо не только к нынешним отношениям между Китаем и США. Серьезные ученые, в небольшом числе еще остающиеся на Западе, находят его универсальным и применимым ко всем временам: это когда глаза заливают эмоции по меньшей мере сомнительного происхождения, не позволяющие видеть вещи в их настоящем свете, а рука уже тянется к оружию.

Такого рода слабость не свойственна была самому Фукидиду: его отличают трезвость, стремление к сколь возможно объективному освещению событий, независимо от личных своих пристрастий как афинского патриота. Его иногда называют провозвестником Realpolitik, но это не совсем верно. Realpolitik (термин, родившийся в середине XIX века в Германии) оправдывает применение силы в отношениях между царствами-государствами, а Фукидид не оправдывает его морально, а только считает его неизбежным, что не совсем то же самое.

Старые счёты и Новый Икар

Обратимся к тому, что ближе: к «своей рубашке». Обстановка, когда «в воздухе пахнет грозой», обязывает внимательнее присмотреться, с кем нам по пути, а с кем нет.

Каждый, кто следит за новостями и смотрит бесконечные ток-шоу по телевизору, знает, наверное, кто ныне России недруг или, скажем иначе, противник и кто друг, а кто «не друг и не враг, а так» (этих большинство). Между тем расклад политических сил в мире не вполне соответствует, а то и прямо противоречит расстановке духовных, культурных сил; так что не будет ничего удивительного, если уже в недалеком будущем окажется «враг вдруг друг», и наоборот.

Покойный Сэмюэл Хантингтон в своей известной книге «Столкновение цивилизаций» (1996) посчитал, что основные разломы, чреватые конфликтами, пролегают по границам цивилизаций. Две из них, исламская и китайская, находятся на подъеме, тогда как западная пребывает в состоянии кризиса. И главный ее враг — мир ислама. «По сравнению с продолжительными и глубоко конфликтными отношениями между исламом и христианством, — писал Хантингтон, — конфликт XX века между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом является всего-навсего быстротечным, даже поверхностным историческим феноменом». Имеется в виду, конечно, конфликт Запада и СССР, слава Богу, не дошедший до войны. В своем времени Хантингтон еще не мог предвидеть, до какой степени напряженности дойдут взаимоотношения Соединённых Штатов и Китая.

Есть некоторое противоречие у Хантингтона. Он рассматривает православную цивилизацию, иначе называемую еще русской или евразийской, как отдельную от западной. Такою ее видят сегодня и многие наши соотечественники. Но в этом сказывается, в частности, переоценка географического фактора. Геософия (употребим этот термин, обнимающий все прочие с приставкой «нео») явилась важным открытием прошлого века, в истолковании исторических реальностей без нее уже не обойтись. Но как ни важны воспарения земли, веяния духа еще важнее. Христианство, например, в свое время распространилось на огромной территории от Лапландии до верховьев Нила, в физико-географическом отношении предельно разнообразной, всюду сохраняя неизменной свою сущность, по крайней мере до поры до времени. То же можно сказать и об исламе. Качество духовности лишь в ограниченной степени определяется ее седалищем.

«Оберегайте ваше небо, не прозевайте вашу землю!» — призывал соотечественников знаменитый афинский оратор Демад. Небо, заметим, даже у этого язычника на первом месте.

Еще неувязка. Если классифицировать цивилизации по религиозному признаку (как оно и следует), тогда придется вспомнить, что в XVI веке западная цивилизация раскололась на две части, католическую и протестантскую. А католичество гораздо ближе к православию, чем к протестантству. Лишь с течением времени общее поле культуры (значение которого возрастало с прогрессом секуляризации) вновь сблизило католиков с протестантами. Но и Московское православное царство еще до Петра I начало осваивать это поле, а в дальнейшем русские стали на этом поле его полноправными совладельцами. В чем сыграла важную роль русская аристократия, ставшая культурно близкой к европейской. Хотя в то же время именно аристократия, вообще дворянство было у нас носителем патриотических настроений, в критические моменты воинствующе-патриотических. И так до самой революции.

Современная Россия — бесспорная часть общей евро-американской цивилизации, хотя и очень своеобразная (такова была точка зрения и самых сильных русских умов еще в первой половине прошлого века). Хантингтон сам себе противоречит, когда, с одной стороны, выделяет Россию в особую цивилизацию, а с другой — рассматривает Холодную войну как внутрицивилизационную, что, конечно, справедливо; в самом деле, ведь не Россия родила марксизм-ленинизм, он пришел с Запада.

В год, когда вышла книга Хантингтона и когда сплошной бурелом занимал место отошедшего СССР, трудно было представить, что возникнет новый внутрицивилизационный конфликт. На поверхности он выглядит, как вторая Холодная война — между Западом и съежившимся до размеров РФ Востоком. В отличие от первой она остается целиком на совести Запада.

В политике Москвы по отношению к Западу в конце 80-х — начале 90-х соединились разные мотивы (среди них и специфические интересы определенной части номенклатуры), но было в ней и великодушие: «мы уступаем вам во всем, давайте отныне дружить», «мы вас любим, любите и вы нас». И что же мы получили в ответ? Нас стали постоянно задирать, мы получили методическое продвижение НАТО на Восток и демонстрацию тяжести натовских кулаков. И только когда замаячила перспектива американской базы в Крыму и американских ракетных установок в сотне километров от Курска, Москва перешла к действиям, которые на Западе назвали агрессивными и которые по сути были оборонительными.

В чем причина столь неадекватного реагирования на крутой поворот в политике СССР-России? Полагаю, что главная причина заключалась в эмоциональной сфере (прихожу к этому выводу, основываясь на публикациях неоконсерваторов, определявших — тогда, как и сейчас, — внешнюю политику США): это была досада — оттого что Россия сама в себе сокрушила коммунизм, «отняв победу», хотя бы и призрачную, у бравых американских парней (хотя кто кому накостылял бы в случае войны, большой вопрос). Характерная «ловушка Фукидида».

Была и чисто рациональная причина. Неоконсерваторы были озабочены происходящим нравственным разложением американского общества и, не находя внутренних ресурсов, которые могли бы остановить этот процесс, рассчитывали, что наличие внешней угрозы хотя бы отчасти поддержит моральный тонус нации. По некотором размышлении они решили, что им выгоднее иметь в лице России не вассала (к чему дело шло), а противника.

А европейские интеллектуалы, в их числе и те, которых в не столь отдаленные времена восхищало все, что происходило в СССР, в своем отношении к новой России следуют определенной традиции. Когда-то Герцен в письме к Жюлю Мишле писал о «старческой рассеянности», с которой европейцы спутывают все сведения о России. Тем же грешат и нынешние европейцы — не все, конечно, но те, кто преобладают в media и во властных структурах. Нынешней России приписывают агрессивность СССР, хотя те наши действия, которые расценены ныне как агрессивные, явились необходимым ответом на их действия.

И так получается, что их реакция на течение дел в нашей стране отзывается у нас реакцией на их реакцию. Вновь пересматривается история. Берется под защиту многое из того, что подверглось справедливому порицанию в годы перестройки. Не в последнюю очередь это относится к советской внешней политике, отравленной идеей мировой революции, — при том, что в стране последние остатки революционизма были подавлены.

Нынешнее несправедливое отношение западных властителей к России опрокидывается у нас в прошлое: говорят об извечной русофобии, якобы отличающей Запад. На самом деле русофобия там периодически вспыхивала, но по мере того, как русские научились рассказывать о себе, она все больше перекрывалась русофилией: от Райнера Мария Рильке, нашедшего в России, по его словам, свою духовную родину, до Торнтона Уайлдера, устами одного из своих героев (в романе «День восьмой») сказавшего: «Русские — лучший народ в мире» (примеры подобного рода русофилии легко можно было бы множить). И на политическом уровне русофобия далеко не всегда давала о себе знать. Выражение «Англичанка гадит», отразившая естественное соперничество двух великих держав, дошло из прошлого, но в реальности отношения с Англией были переменчивыми; показательно, что мы один-единственный раз воевали с этой страной, зато пять раз в союзе с ней — трижды против Франции и дважды против Германии.

Еще печальнее видеть, когда наши соотечественники возвращаются в старые пролежни, видя во второй Холодной войне просто продолжение первой. На самом деле смысл нового противостояния — радикально отличный.

Всякий конфликт может иметь целый ряд причин. Это могут быть геополитические интересы, те или иные прагматические соображения, укоренившиеся ресентименты, наконец, просто недоразумения и случайности. Рабле, изобразивший в своем романе, как лернейские пекари из-за пустяков повздорили с синейскими виноградарями, отчего король Пикрохол, впавший в неистовство при виде сломанных корзин и раздавленных лепешек, развернул свою орифламму и попер войной на свояка, короля Грангузье, лишь слегка окарикатурил то, что происходило и происходит в реальности.

Пришла пора, не попадая в «ловушку Фукидида», трезво рассудить, каковы должны быть наши отношения с Западом. Изначальная вина за новую Холодную войну лежит на американцах, чьи опрометчивые действия вызвали у нас довольно естественную, хотя и не всегда адекватную реакцию. Но с течением времени из области недоразумений мы вступили в область реальных противоречий.

Не только недоразумения поучаствовали в возникновении новой Холодной войны. «Старческая рассеянность» не помешала Западу (речь идет опять-таки о властных структурах и мейнстримных media) разглядеть, что в лице России созревает идейный противник. В последние полвека Запад переживает антропологическую революцию, по своим последствиям более разрушительную, чем наша социальная революция, инициированная большевиками. На сей раз марксизм (с приставкой «нео» или без нее), «обогащенный» фрейдизмом, ставит целью переделку самого человека, в плане его психофизиологического устройства, что не может не привести к самым печальным последствиям.

Новый Икар, гендерный новатор, обречен не упасть на землю, а лопнуть в воздухе, распространяя дурной запах.

Надо, впрочем, отдать должное гендерным новаторам: полагаю, чутье подсказывает им (хотя сами они, возможно, не отдают себе в этом отчета), что вся евро-американская цивилизация уверенно движется к своей гибели (судьба являющейся ее частью России — под вопросом), и они просто плывут по течению, не задумываясь над тем, куда их несет; благо плыть по течению легче и приятнее, чем плыть против течения.

Причина смерти цивилизаций одна, писал Арнольд Тойнби: они кончают самоубийством; но в этом им помогают какие-то внешние силы. Поскольку речь идет о евро-американской цивилизации, то самоубийственным для нее является отказ от собственной идентичности. В академической среде отказ такого рода всячески поддерживается и опрокидывается в прошлое, распространяясь на все цивилизации: границы между ними размываются и в каждой из них подчеркивается ее зависимость, реальная или мнимая, от соседних. Эллинская цивилизация, к примеру, ставится в зависимость от египетской и от архаических культур. Хотя даже при поверхностном знакомстве с эллинским миром резко бросается в глаза его особенная значительность и непохожесть на все, что было прежде (и это было аксиоматично для европейцев минувших веков).

Показательной становится точка зрения, которую сформулировал испанский философ Франсиско Хараута: все цивилизации, все культуры всегда были «гибридными». Отсюда императив, обращенный им к современности: символический порядок должен быть «производным от идентичности кочевников и метисов, отмеченный их же колебаниями».

Парадоксально возвращение своеобразного кочевничества на этапе зрелой (перезрелой) цивилизации. К месту вспомнить заключение Тойнби: у кочевников нет истории. Можно уточнить: для прежних кочевников еще нет истории, для новых уже нет.

А в «помощниках в смерти» у евро-американской цивилизации недостатков нет. Это и джихадистская часть исламского мира, и цветные этносы, которых в Евро-Америке ожидает «дружественное поглощение» (формулировка из немецкого лексикона), хотя на деле поглощаемой становится как раз принимающая сторона. В Англии, например, африканцы не только врываются в ее настоящее, но уже и застолбили себе место в ее прошлом: оксфордские профессора вдруг открыли, что негритянские общины существовали в Англии еще в Средние века, а в фильмах и спектаклях по произведениям Диккенса или Остин среди основных персонажей фигурируют чернокожие. В том, что Англия «лидирует» среди европейцев в такого рода низкопоклонстве, можно усмотреть усмешку Мнемозины: как раз англичан отличала в прошлом особенная гордыня, переходящая в чванливость.

«Помогает в смерти» и Китай — простой демонстрацией своего могущества.

Поразительно, что «водители-радетели» ОЕ в упор не видят, кто и что несет ей недалекую уже смерть. Лет двадцать назад на эту перспективу указывали лишь отдельные пророки, сейчас, по крайней мере в консервативных кругах, ее считают почти неизбежной. «Смерть Европы, — пишет французский католический публицист Ги Мильер, — будет насильственной и болезненной: похоже, что никто не готов ее предотвратить». Разве что явится какой-нибудь молодой, энергичный Фортинбрас со своей командой и сумеет все переиграть, но в это как-то не верится: слишком нынешние европейцы трусливы.

Люди бегут к пропасти, писал Паскаль, держа перед глазами какую-нибудь картинку. На картинке, которую держат перед глазами европейцев, — гипертрофированные права человека. А бегут они к братским могилам, которые приуготовят для геев и всех вообще гендерных перевертышей, а заодно и для многих других «вышедшие из себя» последователи Мухаммеда и, с другой стороны, цветные этносы, с черным этносом во главе.

В Брюсселе придумали такое понятие: «Европа разных скоростей». Имея в виду, что страны континента с разной скоростью двигаются к светлому будущему. К собственной кончине — а не к светлому будущему — страны континента, действительно, двигаются с разной скоростью. А некоторые уже и притормаживают.

Быть «восточной Антанте»?

Есть на востоке Европы страны, искони принадлежавшие католическому миру, но конститутивно во многом другие. Это так называемая «вышеградская группа»: Польша, Венгрия, Словакия и Чехия. Кроме Чехии, географически вклинившейся в германский мир, эти страны всегда сильно отличались от своих западных соседей; настолько, что, например, Иоганн Гердер и Август Шлегель даже отказывались считать их жителей европейцами. Уже судя «по одежке», гости из западных стран видели, что поляки и венгры — другие: даже аристократия у них носила только национальные костюмы (лишь король и принцы облекались в европейские одежды); у венгров сильно похожие на турецкие.

В свое время известный исследователь геополитики В.Л.Цымбурский предугадал возникновение особой «восточной (или восточноевропейской) Антанты». «Вышеградская группа» (ведущая двойка в этой четверке — Польша и Венгрия) была создана сразу по освобождении из «советского плена» ради скорейшего вступления в ЕС, но в последние годы она становится в ЕС своего рода «антителом», все больше дистанцируясь от него и порою балансируя на грани разрыва. Есть надежда, что к ней подтянутся и православные страны Балканского полуострова.

Видный польский публицист не так давно обратил внимание на известный исторический факт: печально знаменитая чума середины XIV века, «черная смерть», в некоторых европейских странах выкосившая до половины населения, почему-то обошла стороной Польшу, да и Венгрии коснулась лишь чуть-чуть. Отсылка к этому факту содержала прозрачный намек: да не коснется нас чума номер два — ультралевый экстремизм; которому наступает на пятки экстремистский ислам, равно как и иммиграция южных племен — чума номер три.

Чума номер два наталкивается у «вышеградцев» на культурный традиционализм и верность католичеству (в последнем отношении лишь Чехия являет исключение). Не знаю, как у поляков, но у венгров в их Конституции прямо сказано, что Венгрия — «христианское государство». Директивам, исходящим от «коллективного Людовика XIV», как называют брюссельскую администрацию, зачастую противоречит национальная память, особенно действенная в Польше, «почти великой» державе в прошлом, и «полувеликой» когда-то Венгрии (имеется в виду Большая Венгрия, до 1919 года включавшая румынскую Трансильванию, Словакию, Закарпатскую Украину, сербскую Воеводину и часть Хорватии; ее «полувеличие» можно объяснить и тем, что она представляла собою равноправную половину великой державы Австро-Венгрии).

Чума номер три стопорится потому, что не находит в национальной памяти каких-то уязвимых мест. Ни Польша, ни страны бывшей Австро-Венгрии, хоть и имели выходы к морям, никак не участвовали в заморской экспансии своих западных соседей; а значит, они не могут разделять чувство вины (реальной или надуманной), которую те вроде бы испытывают. Черные и оливковые иноземцы «свалились им на голову», вернее, пытались это сделать, но были остановлены на границах. Говорят, что христианское чувство обязывает принимать под свой кров всех бездомных и бесприютных. Но христианское чувство не должно подавлять здравый смысл: нельзя требовать от целых народов, чтобы они вели себя, как ведут себя святые. К тому же «свалившиеся на голову» (среди которых немало всякого рода ракалий) рано или поздно «сядут на голову», и не только потому, что будут возрастать в числе, но и потому, что одержимы чувством мнимого морального превосходства и исторической правоты.

Тем на Западе, кто остается на позиции христианства и дорожит культурными традициями, естественно быть симпатизантами России. Но «вышеградцы» представляют целый ансамбль географически сплоченных народов, объективно предрасположенных к сближению с нашей страной.

Пока что этому мешает политика — в разной степени в отношениях с разными странами. С Венгрией у нас и сейчас неплохие отношения. Вообще в таких делах большую роль играет счет исторических обид. С Венгрией он у нас минимальный: дважды венгерские полки шли походом на Россию — с Наполеоном и с Гитлером; и дважды русские (советские) подавляли восстания в Венгрии — в 1849-м и в 1956-м. Можно сказать, квиты.

А вот с Польшей счет взаимных обид предлинный, уходящий в глубь веков. Полжизни надо положить, чтобы с ними разобраться. Но в общем и здесь, как представляется, их обиды уравновешены нашими. Поэтому нелегко понять, отчего такая желчь поднялась в поляках в их взглядах на Россию. Могу объяснить ее только мистически: подобно тому, как это происходит в «Дзядах» Адама Мицкевича, являются ночами, под уханье сов, неприкаянные души предков, требующие новых жертв. Никакие рациональные объяснения тут не срабатывают. У нас ведь нет с ними теперь даже общих границ (граница между нашим калининградским эксклавом и южной частью бывшей Восточной Пруссии, подаренной Сталиным Польше, естественно, не может быть предметом спора).

Но к одним обидам история русско-польских отношений не сводится. Где дело доходило до баталий, там случались и любови. К примеру, мой прадед участвовал в подавлении польского восстания 1863 года и вернулся домой с «трофеем» в виде шляхтянки из очень «революционной» семьи, ставшей моей прабабкой (до меня дошли ее имя и девичья фамилия: Полина или Паулина Яблоновска). И подобных случаев было множество.

Ни с каким другим народом у русских не сложилось таких интимных отношений, как с поляками (украинский народ считаю частью русского). Обилие смешанных браков — скорее косвенное тому свидетельство. Главное — это что в продолжение веков шел интенсивный взаимообмен на духовном, культурном уровне. Мережковский считал, что русских с поляками сближает сильная интуитивная способность, отличающая их от рационалистического Запада.

Примерно в середине XVII века, когда военная сила Польши начала слабеть, Московское царство стало ощущать ее, говоря современным языком, «мягкую силу» (конечно, не в смысле целенаправленного воздействия, пропаганды, а в смысле стихийного культурного влияния). Эта «мягкая сила» еще раньше позволила Польше без боя овладеть Великим княжеством Литовским, включавшим все западно-русские земли. Великое княжество было в основном русскоязычным и православным и выступало соперником Московского княжества, можно сказать, в позитивном смысле, ибо претендовало на роль объединителя всех русских земель. С присоединением к Польше Литва стала, если воспользоваться выражением Мандельштама, «сообщницей чужого света».

В свою очередь, московское дворянство-боярство захотело испробовать шляхетской вольницы; шляхта «обаяла» ее также эстетикой своего образа жизни. (Когда я впервые слушал «Ивана Сусанина», в финале оперы мне было даже немножко жаль шляхтичей, обреченных замерзнуть в костромских дебрях, — уж больно красиво отплясывали они во втором акте; подозреваю, что их было немножко жаль и самому Глинке). К концу царствования Алексея Михайловича в Москве установилась мода на все польское: бытовые привычки, платье, литературные вкусы; некоторые бояре стали «сабли у боку и польские кунтуши носить» и даже говорить по-польски.

В.О.Ключевский писал: московские родовитые люди конца XVII века — «тоже люди преобразовательного направления, только не такого, какого дал реформе Пётр. Они желали, чтобы реформа шла так, как повели было ее цари Алексей, Фёдор и царевна Софья, когда, по выражению князя Куракина, «политес восставлена была в великом шляхетстве и других придворных с манеру польского и в экипажах, и в домовом строении, и в уборах, и в столах». А с воцарением Петра им пришлось терпеть политес с манеру голландского. «Процарствуй Фёдор еще 10—15 лет, — писал в другом месте Ключевский, — западная культура потекла бы к нам из Рима, а не из Амстердама». То есть фактически из католической Польши.

Россия Петра, «прорубив окно в Европу», обошла, так сказать, Речь Посполитую с севера, вступив в непосредственное общение с передовой во многих отношениях культурой, с ее «нешляхетскими науками»: навтикой, фортификацией и т.д., с заграничными инженерами, механиками… Царство, отныне называвшее себя Российской империей, стало резко наращивать мускулатуру. Так оно получило преимущество в соревновании с Речью Посполитой, которое добавилось к прежнему его преимуществу — централизованной государственной воле. Речь Посполитая, напротив, государственную волю утрачивала. Ее погубило пресловутое либерум вето, впервые примененное в 1652 году, когда один-единственный шляхтич, выкрикнувший «Nie pozwalam!», заблокировал какое-то там решение сейма. Государство стало скатываться к анархии, которая в конечном счете и погубила его.

Было бы, однако, ошибкой противопоставлять русского человека, как прирожденного государственника, поляку, как психологическому анархисту. В пору, когда всеобщей симпатией в России пользовались балканские «братушки», К.Н.Леонтьев, хорошо знавший последних, писал, что они слишком «обстоятельны, экономны, аккуратны» и что поляки, даром что католики, психологически ближе русским. «Размашистые рыцарские вкусы польского шляхтича, — писал Леонтьев, — ближе подходят к казачьей ширине великоросса». Каковая, позволю добавить от себя, в нужный момент оказывалась «по размеру» имперским задачам.

С другой стороны, далеко не у всех поляков вызывало неприятие «государство большого стиля» (формулировка Н.С.Трубецкого), каким была императорская Россия. Даже Мицкевич, сторонник «старопольского республиканизма», как он его называл, находил, что «польский дух» ближе «русскому духу», чем западному, а иной раз даже не скрывал восхищения «харизматической силой» русского царизма. Множество поляков пошло на службу русскому царю (некоторые — еще до гибели польского государства) и служило ему верой и правдой, как на военном поприще, так и на цивильном. Хорошо известно, сколько поляков было в армии «двунадесяти языков» 1812 года, но мало кто знает, что генералов польского происхождения в русской армии было больше, чем у Наполеона. Это были и генералы из уже обрусевших фамилий, как Николай Раевский, и еще не обрусевшие, как Адам Ожаровский.

Военные победы обычно способствуют расцвету культуры. П.А.Сорокин писал: в истории нации периоды великолепия культуры, как правило, совпадают с периодами наибольшей воинственности или являются их следствием. Так было в Греции: победы в войнах с персами способствовали рождению «греческого чуда», как его назвал Эрнест Ренан, — Золотого века Афин; слава Мильтиада и Фемистокла (победителей в битвах при Марафоне и при Саламине) сочеталась со славою Эсхила и Фидия. Так и в России: столетие ярких побед русского оружия — от полтавской битвы 1709 года, позволившей России, по словам канцлера Гаврилы Головкина, «выйти на театр всемирной славы», до красивого (именно так) вступления в Париж в 1814-м — сменилось столетием — прикинем: от выхода первого крупного произведения Пушкина поэмы «Руслан и Людмила» в 1817-м до катастрофы 1917-го ( с некоторым убывающим продолжением в следующие несколько десятилетий) — великолепного взлета художественной культуры, которую, по аналогии, тоже можно назвать «русским чудом» (в оптике Поля Валери, тоже влюбленного в русскую литературу — «восьмое чудо света»).

Преимущества империи, таким образом, были закреплены необычайным расцветом ее культуры. Надо заметить, что в западнорусских землях, в первую очередь на Украине (и не только Правобережной, но отчасти и Левобережной), польское культурное влияние оставалось очень сильным на протяжении большей части XIX века; здесь шло постоянное «перетягивание каната» между русской и польской стороной. Только после 1863 года правительство взяло курс на русификацию этих областей. Но и без того сила притяжения русской культуры стала такова, что спорить с нею стало трудно. Польские корни не помешали некоторым западнорусским, от Николая Гоголя (Яновского) до Владимира Короленко и Константина Паустовского, стать русскими писателями. Особенно показателен в этом смысле пример Короленко (полуукраинца, полуполяка по крови), для которого польский был родным языком, и который рос в атмосфере романтической польщизны; решив однажды стать писателем, он стал писать по-русски — потому что, вчитавшись в русских классиков, стал, по его выражению, «бредить» ими. «Я нашел тогда свою родину, — писал он в «Истории моего современника». — И этой родиной стала прежде всего русская литература».

«Русское прошлое как источник сил»

У нынешней России есть много сочувственников на Западе, есть, назовем их так, эвентуальные друзья; но если говорить о целых странах, то, как мне представляется, п о т е н ц и а л ь н о «вышеградцы» (к которым, повторю это, способны присоединиться и православные страны Балканского полуострова) могут стать для нас ближе всех остальных; более того, могут стать новым «санитарным кордоном» (вкус к иронии никогда не покидает музу истории), затрудняющим продвижение в восточном направлении чумы номер два и чумы номер три.

А Россия станет для них оплотом, надежным тылом, на который они смогут опираться. Во-первых, потому, что Россия пронесла в настоящее идею империи, Третьего Рима, долженствующего послужить защитником от нарастающего мирового хаоса; для наших западных соседей она явится неким каркасом, к которому они смогут прислониться. Что это далеко не архаическая идея, могли бы подтвердить многие западные европейцы консервативного образа мыслей, в свою очередь мечтающие о возобновлении у себя Римской империи; да только мечта эта, за полторы тысячи лет так и не проведенная в жизнь до конца ни разу, сегодня так же далека от осуществления, как и во все другие времена.

Сошлюсь еще на высокий авторитет Арнольда Тойнби: «Универсальные государства (другое имя империй. — Ю.К.), — пишет он, — возникают, чтобы остановить войны и заменить кровопролитие кооперацией». И далее пишет Тойнби: «Лишая покоренные местные государства политической свободы», империя «тем самым бессознательно приносит им свободу души». Тойнби, кстати, высоко оценил идею Третьего Рима и видел преимущество Российской империи в том, что, в отличие от Британской, она не «разорвана» морями. И еще одно его суждение, неожиданно ставшее актуальным: в России «впервые за всю историю цивилизаций» оседлое общество смогло «не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже не просто побить их, как побил когда-то Тимур, но и достичь действительной победы, завоевав номадические земли». Позволительно усмотреть здесь призыв далеких предков к их нынешним потомкам: выстоять в противостоянии с кочевническим на новый лад поветрием.

Высокая русская традиция: сочетать душевную оседлость с духовной широтой.

При всем уважении к духовному наследию «вышеградцев», нельзя не признать, что только в России выстроилась своя Ветилуя, в пушкинском смысле «царства духа» («Стоит, белеясь, Ветилуя // В недостижимой вышине»), видная отовсюду в Европе и в мире. Это вобравшая в себя весь европейский опыт русская художественная культура и в первую очередь классическая литература и тесно связанная с нею русская религиозная философия; в создание которой, кстати говоря, внесли значительный вклад православные польского корня, назову лишь имена первого ряда: Николай и Владимир Лосские, прот. Василий Зеньковский, прот. Георгий Флоровский.

Наивно думать, что русская классическая культура «устаревает». Между прочим, в европейских школах в XVIII веке чтение Гомера и Вергилия, живших двумя-тремя тысячелетиями ранее, было не просто обязательным, но способным завораживать юные души. Полагаю, что Пушкина и Лермонтова будут читать и через две тысячи лет (если раньше того времени не выйдут из своего укрытия всадники Апокалипсиса), даже если русский станет к тому времени мертвым языком; и изучать его будут специально для того, чтобы читать их в подлиннике. Классическая литература способствует воспитанию души, а религиозная философия еще и указывает ориентиры для целых народов.

Конечно, нам еще долго придется подтягиваться в рост стоящим перед страной задачам. Более чем когда-либо положению дел отвечают строки Владимира Соловьёва:

Всё лучшее в тумане,

А близкое иль больно, иль смешно.

И мы постоянно слышим от некоторых наших соотечественников смердяковские речи, разве что без словоерсов. Горний свет с трудом проникает в толщу нашего бытия и где-то вовсе гаснет на своем пути. Какая там, в этой сумеречной зоне, «жизнь жительствует», мы знаем если не по собственному опыту, но благодаря произведениям литературы и кино, которые часто называют чернухой. И это действительно чернуха, если видеть в подобных произведениях собирательный образ России. Но взгляд «снизу» может быть и полезен, ибо позволяет трезво оценить, насколько поражено порчей национальное тело. И было бы странно, если бы было иначе. Наши парижские философы еще в 30-х годах предвидели, в какое плачевное состояние будет приведена Россия, когда развеется коммунистический морок. Но от них же приходит и подмога. У будущей русской элиты, писал Г.П.Федотов, будет могущественный союзник — «русское прошлое как источник сил». И далее: «Великие усопшие (включая, скажем сегодня, и Вас, Георгий Петрович. — Ю.К.), вечно живые, будут строить, вместе с нашими детьми (увы, скорее правнуками. — Ю.К.) духовную родину, которая оказалась не по плечу нашему поколению».

Как бы ни выглядел сегодня наш Дом, это Дом «русского чуда», кое к чему обязывающий нынешних его обитателей.

Бедствия, испытанные Россией в минувшем веке, явились уникальными в истории по своим масштабам. Не вправе ли мы допустить, что, если «маятник судьбы» качнется в другую сторону, амплитуда будет соответствующей?

Но даже в нынешнем ее состоянии Россия служит противовесом чуме № 2 и чуме № 3. Наступление обеих чум мы встречаем, скажем так, с наветренной стороны (выгодной для боя). Силу нам дает наша «с п а с и т е л ь н а я к о с н о с т ь» (воспользуюсь выражением того же Федотова, употребленным по другому поводу). Надо яснее отдавать себе отчет не только в том, против чего мы, но также и в том, за что.

Возвращаясь к нашим отношениям с «вышеградскими». Традиционно нас разделяли вопросы веры. Что, однако, не мешало в определенных обстоятельствах объединять усилия в борьбе с тем или иным противником. Так в знаменитой битве при Грюнвальде 1410 года польско-литовские и русские полки совместно остановили натиск на восток тевтонских рыцарей (католиков, между прочим). Так отряды венгерских гайдуков (ополченцев) в составе русской армии воевали с турками в 1876—1878 годах. Венграм вообще надо отдать должное (по-своему это сделал Глазунов в балете «Раймонда») за то, что в XVI—XVII веках они приняли на себя основной удар турецких войск и доблестно с ними сражались, хотя и не могли их сдержать. Кстати, и о поляках в этом аспекте можно сказать доброе слово: в 1683 году под Веной польско-литовское войско Яна Собесского остановило натиск османов и уже окончательно (если не заглядывать в будущее) обратило их вспять.

Конфликты православных с католиками и униатами в западнорусских землях были вызваны экспансией Ватикана. Но сейчас католицизм ушел в глухую оборону. Ко времени поэтому делать акцент на глубинном онтологическом сестринстве двух подразделений христианства. И соединить их «противочумные» усилия. По крайней мере, это касается восточноевропейских католиков. Наверное, только здесь, на востоке, может быть выстроена «Крепость Европа», которая укроет от злых ветров все европейское наследие. Защитит равно «Жизель» и «Спящую красавицу».

Наверное, это дело не завтрашнего, а только послезавтрашнего дня. Слишком много противоречий существует на политическом уровне в обширном регионе между Балтийским и Чёрным морями. Самый больной вопрос здесь — украинский. Онтологически Украина тяготеет или к России (большая часть), или к Польше (меньшая часть). Но сейчас ее поразила коричневая сыпь, с онтологией никак не связанная. Как пройдет исцеление, пока сказать трудно. Полагаю, что можно будет справиться с этой лихоманкой, если Россия вернет себе «уподобительную силу» (воспользуюсь выражением Н.Я.Данилевского), свойственную ей в иные времена. Тогда и будет найден ответ на пушкинский вопрос: «За кем наследие Богдана?»

Хантингтон правильно полагал, что цивилизационные разломы важнее политических противостояний; вопрос како веруеши важнее всех остальных вопросов. Но Хантингтон ошибся, исключив возможность нового внутрицивилизационного (в пределах Евро-Америки) конфликта. Нарастающий конфликт между христианством и традиционной культурой с одной стороны и ультралиберальным радикализмом с другой не слабее того, что в свое время вспыхнул между католичеством и протестантством. Россия, никоим образом не чуждая Евро-Америке (еще одна ошибка Хантингтона), становится в этом цивилизационном пространстве полюсом притяжения для христианско-традиционалистских сил.

Теоретически другим таким полюсом притяжения могут стать Соединённые Штаты, где резко обозначилось противостояние радикальных сил с силами консерватизма. Именно там, в Соединённых Штатах, сейчас «основная сцена», где разыгрывается эта борьба, имеющая решающее значение для судеб западной части евро-американской цивилизации (и для восточной ее части далеко не безразличная). Если консервативные силы одержат верх, на что у них есть еще некоторый шанс, то в этом случае сбудется предсказание И.Киреевского о том, что в будущем Россия и Северная Америка, при всем их различии, станут возглавителями христианского мира. Наиболее сообразительные люди из лагеря трампистов понимают, что Россия — потенциальный союзник Соединённых Штатов, отнюдь не противник. Вот если американские консерваторы потерпят поражение, тогда, скорее всего, оплотом христианства останется восточноевропейская «Крепость» с Россией во главе.

А если Господь попустит войну между Россией и Западом, то, наверное, для того лишь, чтобы расчистить дорогу исламу и всем без различия веры южным племенам. Вот тогда нам действительно аукнется Пелопоннесская война.

Хантингтон правильно указал на угрозу для евро-американской цивилизации, исходящую сегодня из мира ислама. Не следовало только расширительно называть его врагом. Подлинным врагом является радикальный ислам ваххабитского толка. Если же говорить о мире ислама в целом, то будет точнее сказать, что от него исходит сегодня вызов. Это понятие (одно из основных в историософии Тойнби) — емкое: вызов несет в себе угрозу гибели, но он же может подвигнуть к необходимой внутренней перестройке.

Вторая из цивилизаций, переживающих подъем, китайская, удивляет плодородием почвы: западные саженцы там выросли сам-пят, сам-десят. Но в духовном плане ничем впечатлить она сегодня не может. Она может только заразить своим плоским позитивизмом — в этом состоит сегодня «желтая опасность». Другое дело, что в Китае быстро распространяется христианство; считают, что уже через два-три десятка лет Китай может стать преимущественно христианской страной. Может случиться и так, что скажет свое веское слово геософия, и христианство в Китае окажется «пригнуто» под традиционное китайское мирочувствие (как это ранее уже произошло с буддизмом), усматривающим в небе как бы продолжение земли; в христианстве их отношения перевернуты. Но если христианство в Китае выпрямится во весь свой рост, тогда вся мировая история потечет по новому руслу. И тогда может оказаться ошибочным предсказание, что Четвёртому Риму не быть.

Но и в этом случае должны сохранить силу слова о.Павла Флоренского (привожу по памяти) о «неотменимости значения всего нашего».

Самая странная холодная война современности

Литва взяла на себя роль главного антикитайского тарана в Европе

Кирилл Зайцев

На прошлой неделе обострился идущий уже почти год дипломатический конфликт Китая и Литвы. Недавно перешедший в торгово-логистическую плоскость, этот конфликт становится всё более разрушительным. Аналогия с Моськой и Слоном здесь не вполне уместна, ведь за Литвой стоят мощные силы, внимательно анализирующие каждый шаг Китая.

В 1975 году Иди Амин объявил войну США. На следующий же день угандийский руководитель положил конец этой войне, назначив себя победителем одной из двух существовавших тогда в мире сверхдержав. То, что почти полвека назад выглядело эксцентричными выходками африканского царька, к XXI веку превратилось в осознанную политическую стратегию. Парадоксально, но широкое распространение информации и всеобщая доступность средств её умножения лишь усугубили разрыв между внутренним и внешнеполитическим пиар-образами, которые производит государство. В качестве примера можно вспомнить некую страну в центре Европы, которая на рынке внутренней пропаганды уже восемь лет героически воюет с ордами восточного врага, а на внешнем фронте вполне нормально, пусть и не без истеричного настроя, сотрудничает с «агрессором». Недавняя геополитическая драма в отношениях самых неожиданных участников, Литвы и Китая, показала все минусы такой стратегии в случае наличия здравого смысла у одной из сторон.

До начала самой странной холодной войны современности в отношениях двух стран всё шло на удивление неплохо: ходили товарные поезда, плавали грузовые корабли, по-литовски и по-китайски раздавались речи о сотрудничестве и взаимовыгодном партнёрстве. Всё изменилось вследствие неожиданного демарша Литвы против Брюсселя. Евросоюз уже давно разрабатывал схему торгового сотрудничества с КНР. Каждый раз эта схема носила новое название (к примеру, "Новый Шёлковый путь"), но суть оставалась прежней: Китай желал получить сочный рынок для сбыта своих товаров, а Европа соглашалась сгладить некоторые логистические и бюрократические трудности в обмен на эти самые товары и доступ к китайскому рынку. Параллельно с этим по всей Европе набат били СМИ, странным образом связанные с международными фондами, чьи офисы находятся где-то в США. В их представлении (не лишённом, надо сказать, смысла) вслед за китайскими деньгами в Европу неизбежно должны прийти китайское деловое влияние и китайские политические интересы. Примерно то же самое говорилось и про российские газопроводы. Евросоюз утверждал, что хотя описанная вашингтонскими листками абстрактная безопасность — это здорово, но и взаимная торговля с растущим китайским рынком на дороге не валяется. Единственным в составе ЕС, кто всерьёз воспринял истерики американцев про китайскую угрозу, был балтийский тигр Литва. Вильнюс вышел из соглашения (которое после этого, хоть и не вследствие этого, было заморожено на неопределённый срок), что стало символическим жестом демонстрации вассальной верности — да, наш сюзерен требует от нас одного, но сюзерен нашего сюзерена и его требования для нас важнее. Казалось бы, вышли и вышли, ведь на момент объявления соглашение имело большие перспективы и без участия Литвы с её менее чем тремя миллионами населения и сотней миллиардов долларов ВВП. Китаю это не казалось невосполнимой потерей.

Но, выйдя из соглашения, Вильнюс вошёл во вкус большой политики. Отныне Литва — самостоятельно или нет — взяла на себя роль главного антикитайского тарана в Европе. Суета вокруг Тайваня стала на этом пути ещё одним шагом не только верности линии Вашингтона, но и показательной демонстрации пренебрежения мнением ЕС. Министр иностранных дел Литвы, заручившись поддержкой большинства местных депутатов, поставил подпись под требованием к ВОЗ включить Тайвань в цепочки работы организации. После этого Литва вышла из ряда организаций, созданных на волне той самой взаимной эйфории для укрепления отношений Китая и стран Европы. Всё чаще внутри литовских коридоров власти (если в их Сейме вообще есть коридоры) стали слышны речи по поводу того, что обнаглевший Китай пора бы уже призвать к ответу за действия в отношении уйгуров (которые Сейм не преминул признать именно геноцидом) и что идеальным ответом будет давление на больную точку Китая – его разъединённость. Человеку со стороны крайне сложно понять специфику холодной гражданской войны между КНР и остатком Китайской республики, управляемым тем самым Гоминьданом, что основал ещё Сунь Ятсен. Парадокс в том, что хотя формально обе стороны не признают по другую сторону Тайваньского пролива ничего, кроме собственной оккупированной территории, на деле связи двух осколков единого Китая куда теснее и даже, как это ни странно, доброжелательнее. В силу нежелания портить отношения с Пекином и лезть во внутрикитайские разборки большинство стран (в их числе Россия и США) просто открывают у себя «офисы сотрудничества с Тайбеем» или любые другие конторы, в названии которых не фигурирует слово «Тайвань». У нас, к примеру, это "Тайбэйско-Московская координационная комиссия по экономическому и культурному сотрудничеству". Литва же, надеясь поддеть китайцев и вызвать острую реакцию с их стороны, не мудрствуя лукаво просто открыла официальное представительство Тайваня, став вторым (после Ватикана) государством Европы, сделавшим это. За этим последовали другие шаги: показательное милование с Китайской республикой, т. е. Тайванем, по поводу доставки масок и вакцин AstraZeneca, взаимные отзывы послов с Китаем, присоединение (единственной среди всех европейских стран) к дипломатическому бойкоту зимней Олимпиады-2022 в Пекине, исключение китайских компаний из тендеров и прекращение всех совместных с Китаем проектов, которых за предыдущие несколько лет накопилось немало.

Литва привыкла действовать в контексте песочницы международных отношений на постсоветском пространстве. Большого партнёра можно поливать грязью сколько угодно — его нужда в литовских портах и литовских покупателях (многочисленных и платёжеспособных по меркам бывшего СССР) перевесит все обиды. Несколько лет назад такой подход в отношениях с Россией внезапно перестал работать, и Литва оказалась не нужна Москве даже в качестве перевалочной базы для своих товаров. Но боже упаси европейских политиков учиться на своих провалах — и вот уже Вильнюс ведёт себя с Китаем ещё более нагло, чем он вёл себя с Россией даже в худшие моменты отношений. Нельзя сказать, что китайцы взбесились сразу, но их реакция, намеренно вызванная последовательным давлением на все возможные болевые точки, оказалась куда более резкой, чем та, к которой привыкла Литва. Китайцы начали последовательно рвать связи, установившиеся за время сотрудничества. При этом, в силу непропорционально разного значения этих связей для каждых из обеих стран, медийный эффект этих разрывов наводил шуму в европейской прессе. А в силу невозможности (иногда вызванной нежеланием, а иногда — бюрократическими моментами) напрямую запретить литовскую продукцию, Китай пошёл на окольные меры, сработавшие ничуть не менее эффективно. Так, на минувшей неделе представители китайских сетей магазинов отказались продавать литовское пиво, пользовавшееся в стране популярностью. В начале декабря Китай заблокировал приём грузов из Литвы и заморозил поставку товаров в прибалтийскую республику. Более того, Пекин вычеркнул Литву из своих таможенных списков, формально перестав признавать существование этой страны на уровне поставок грузов. Китай также приостановил выдачу литовцам лицензий на продажу продовольственных товаров, существенно сократил лимиты на выдачу кредитов литовским клиентам и в целом поднял цены для литовских компаний, причём многое из этого произошло даже без формального вмешательства государства. Китайцы, если верить европейской прессе, не побрезговали давить и на зарубежных партнёров Литвы — немецкие фирмы получают из Пекина угрозы о прекращении сотрудничества в случае продолжения их отношений с литовскими партнёрами. Помимо этого, были применены и стандартные методы дипломатического бойкота: полное прекращение выдачи виз и замена отозванного посла на поверенного в делах. Всё это сопровождалось заявлениями самых разных китайских чиновников, говоривших о недопустимости подобного поведения в отношениях с КНР. Так, пресс-секретарь китайского внешнеполитического ведомства Чжао Лицзян заявил, что «поход против общепринятых принципов не закончится для Литвы ничем хорошим», а в своём же материале для Global Times он пригрозил Литве попаданием в «мусорную корзину истории».

Литва такой реакцией была предельно возмущена и обратилась за помощью в Брюссель. По мнению Вильнюса, крайне неправильно вводить санкции против отдельной страны Евросоюза, не имея к самому ЕС особых претензий. Природа этого заявления не очень ясна — то ли литовцы призывают Китай ввести аналогичные санкции против всей Европы, то ли утверждают, что действуют от её лица. В любом случае литовские власти поступают в соответствии со старым анекдотом: «А нас-то за что?». Брюссель к мольбам находящегося на отшибе холопа отнёсся равнодушно — по слухам, активно разрабатываются новые проекты, связывающие ЕС и Китай, так что Литва здесь оказалась предоставлена сама себе. В этой ситуации литовские чиновники, журналисты и пресс-секретари министерств принялись сыпать статистикой, согласно которой не больно-то им Китай и нужен, поскольку торговля с этой страной составляет меньше процента от ВВП Литвы, а демократические ценности не продаются — словом, «зелен виноград».

Куда интереснее в этом отношении выглядит реакция Запада — не одной из его окраин, а непосредственно мыслительного центра. О ней можно с уверенностью судить по настроениям в крупных СМИ. Так, BBC из анализа ситуации делает вывод о том, что Литва поступила по-геройски, променяв китайские деньги на благосклонность США. Не имеющей экономических перспектив прибалтийской стране предлагается в буквальном смысле намазать на хлеб американское «Thank you!». Bloomberg рассмотрел положение вещей с позиции моральных принципов США и Британии — история с Литвой будет проверкой их чистоты, причём дальнейшая судьба самой Литвы в этой публикации никак не оговаривается. Politico, напротив, считает, что литовский конфликт с Китаем обнажает слабости Евросоюза и поднимает вопросы целесообразности его существования — при этом, опять же, о том, что же делать конкретно Литве, в материале не говорится. Позиция крохотной прибалтийской республики в очередной раз показательно никому не интересна — так было в ходе миграционного кризиса летом, так было в процессе антироссийских истерик конца осени-начала зимы, так оказалось и сейчас. Публицист Андрей Школьников в эфире канала "День-ТВ" сравнил Литву с безропотной жертвой, которую бросили под несущийся китайский поезд. Никакого ущерба Китаю это не нанесёт, но позволит Западу чуть лучше понять алгоритм действий такой угрожающей и такой малоизученной страны. Когда понадобится новое испытание, на фронт антикитайской борьбы по очередному надуманному поводу будет вызван новый болванчик, готовый угробить свою экономику ради благосклонности BBC, Bloomberg и Reuters.

Обзор событий энергоперехода 20–24 декабря

Декарбонизованное мясо, отставка экосоветника в Ватикане, зеленеющий AliExpress и перспективы самокатов в Европе

Мясо — новая мишень декарбонизации

Компании-производители искусственного мяса Beyond Meat и Impossible Foods в следующем году планируют выйти на IPO — сейчас их стоимость оценивается рынком в $4 млрд, а уже к 2030 году объем продаж искусственного мяса в мире, по данным консалтинговой компании McKinsey, может достигнуть $25 млрд.

Интерес к этому продукту подогревается борьбой с климатическими изменениями. На традиционные технологии животноводства и производства мяса приходится более 40% годовых эмиссий метана в мире, а также они задействуют очень много земельных и водных ресурсов. Однако, по данным исследовательской группы FAIRR, 86% крупнейших мировых поставщиков мяса, а также молочных продуктов по-прежнему не установили существенные цели по сокращению выбросов.

Поэтому «углеродный след» производителей мяса вызывает все большее внимание контролирующих структур: по оценке FAIRR, к 2050 году налоги на выбросы углерода могут составлять до 55% текущего среднего показателя EBITDA мясных компаний. Наоборот, сегмент искусственных белков будет стремительно расти: если в 2030 году, по оценкам Credit Suisse, он станет претендовать на 5% мирового рынка мяса, то к середине столетия на его долю будет приходиться 25% с оборотом $555 млрд.

Климатический советник папы попал в немилость

Накануне католического Рождества папа римский Франциск принял отставку кардинала Питера Турксона, своего ключевого советника по вопросам изменений климата и социальной справедливости. 73-летний уроженец Ганы Турксон представлял Ватикан на престижных международных мероприятиях, таких как Всемирный экономический форум в Давосе.

С 2016 года Турксон возглавлял в Ватикане департамент, известный как Дикастерия интегрального развития человека, который исходно объединил четыре направления — мир, правосудие, миграция и благотворительность. Вместе с кардиналом свои должности покинули все остальные руководители его ведомства.

Никаких комментариев Ватикана по поводу этой редкой для святого престола кадровой перетряски не последовало, однако не исключено, что ее спровоцировали внутренние интриги в руководстве Католической церкви. Питер Турксон считался одним из наиболее вероятных преемников Франциска и мог стать первым чернокожим римским понтификом за две тысячи лет истории папства.

Alibaba наверстывает «зеленые» упущения

Китайский гигант онлайн-торговли Alibaba в ходе ежегодного дня инвестора смелые цели в области декарбонизации до 2030 года и далее. Ранее компания, основанная миллиардером Джеком Ма, не отличалась особым рвением в борьбе с изменениями климата, а теперь ее подталкивают к переменам не только глобальные веяния в этой сфере. Из-за ужесточения регулирования деятельности электронных платформ в Китае Alibaba в этом году столкнулась с резким падением прибыли.

Теперь компания заявляет, что хотела бы двигаться в направлении декарбонизации опережающим темпом. К 2030 году Alibaba хочет достичь «углеродной нейтральности» по выбросам международных категорий 1 и 2, то есть в своей непосредственной деятельности и в использовании энергоресурсов. В прошлом году их объем составил 4,2 млн тонн СО2-эквивалента, в основном за счет энергоемких центров обработки данных.

Кроме того, компания намерена реализовать амбициозную программу по сокращению выбросов категории 3, к которой относятся цепочки поставок, инвестиции и другие косвенные источники эмиссии парниковых газов. Эти выбросы распределены между миллионами потребителей и производителей, которые пользуются платформой Alibaba. К 2035 году компания хочет сократить их на 1,5 гигатонны СО2 эквивалента за счет внедрения более экологичных моделей потребления, таких как приобретение продуктов с низким «углеродным следом» и использование меньшего количества упаковки.

Сервис электросамокатов оценили в миллиард долларов

Шведская компания VOI Technology, предоставляющая услуги по продаже электросамокатов в Европе, сообщила, что привлекла $115 млн от инвестиционных фондов Raine Group и VNV Global. В результате рыночная оценка компании превысила $1 млрд.

Выручка VOI выросла в этом году на 140%, и компания считает, что у нее еще очень много инвестиционных возможностей в Западной Европе, в связи с чем пока не планирует осваивать рынок США. К 2023 году VOI намерена использовать только аккумуляторные элементы, произведенные в Европе, рассчитывая снизить свой «углеродный след» на 50%.

С момента своего основания в 2018 году компания привлекла от инвесторов $430 млн. По утверждению финансового директора компании Матиаса Херманссона, планов выхода на IPO у стартапа пока нет.

Разгул политкорректности

Текст: Валерий Выжутович (политический обозреватель)

Берлинский Государственный балет временно приостановил показ классической постановки "Щелкунчик" из-за якобы "неполиткорректных эпизодов". Об этом заявила и.о. художественного руководителя труппы Кристиана Теобальд.

"В оригинальной версии балета двое детей появляются на сцене в гриме, имитирующем темную кожу. Это сейчас называют "блэкфейсинг"... То же самое относится и к восточному танцу с гаремными наложницами и солистом, тело которого покрыто темным гримом. Все это вещи, которые теперь нельзя выпускать на сцену без объяснений", - сообщила журналистам Кристиана Теобальд. По ее мнению, спорным элементом стал также китайский танец, в рамках которого танцоры "передвигаются мелкими семенящими шажками". Как пояснила Теобальд, это расценили как демонстрацию стереотипов о жителях Китая.

Политкорректность стала знамением времени. Что ни день, то новый сюжет о кем-то не сданном экзамене по поведению.

Вот, скажем, в эти дни христианский мир встречает Рождество. А что за Рождество без елки? Этот вопрос, казалось бы, абсолютно риторический, последнее время приобретает настораживающую актуальность. Святочная ель может обидеть нехристиан - говорят люди, стоящие на страже политкорректности. И призывают обойтись без главного рождественского символа. Даже само слово "Рождество" кое-где уже изымается из обращения. В США, например, с некоторых пор Рождество называют "сезоном праздников". И в Вашингтоне, рядом с конгрессом США, с наступлением первого зимнего месяца начинает сиять огнями "праздничное дерево". Именно так, отдавая дань политкорректности, называют гигантскую елку, установленную у здания Капитолия. По тем же соображениям во время рождественской церемонии вместо фразы "с Рождеством!" произносится нейтральное "поздравляем с праздником!".

Попытки отмечать Рождество по христианским канонам аккуратно пресекаются. Известен случай, когда администрация школы права при Университете штата Индиана приняла решение убрать из главного здания украшенную рождественскую елку: несколько преподавателей и студентов заявили, что она является религиозным символом и ставит христианство в "эксклюзивное" положение. А в штате Канзас по тем же причинам был выпровожен из начальной школы Санта-Клаус, пришедший поздравить малышей с Рождеством.

В Британии тоже разгул политкорректности. По данным одного из опросов, в канун Рождества три четверти работодателей запретили своим сотрудникам украшать офис традиционной христианской символикой из опасения оскорбить чувства приверженцев других религий. "Сами работодатели относятся к такой политкорректности со скепсисом или даже открытым недовольством, - комментирует происходящее Питер Дон, управляющий директор юридической фирмы Peninsula, по заказу которой проводился опрос. - Но в данном случае у них нет выбора, ведь им могут грозить судебные иски".

Христианские ревнители политкорректности в своей "елкобоязни" выглядят в буквальном смысле святее Папы Римского. Потому что большинство представителей нехристианских конфессий не испытывают духовных страданий при виде рождественской атрибутики, наоборот, сами охотно и с удовольствием ее используют. Наряженные елки сейчас сияют огнями в японских городах, ими украшены торговые центры, офисы, отели, а покупка торта на Рождество приобрела в Японии оттенок национальной традиции.

И для западного, и для восточного мира Рождество - праздник скорее культурный, нежели религиозный. Стерильно религиозным его хотят видеть только ортодоксы как с той, так и с другой стороны. К примеру, в берлинском районе Кройцберг, населенном преимущественно турками (они чувствуют себя здесь не гостями, а хозяевами), немцам запрещено праздновать Рождество. Власти района мотивируют запрет политкорректностью. Ураза-байрам в Кройцберге праздновать можно, Рождество - нельзя.

Устраивать рождественские празднества запретила и мэрия датского Коккедаля - под предлогом отсутствия денег. Предложение местного бизнесмена поставить елку на собственные средства было отвергнуто. Во французском городе Шоталине политкорректные власти традиционную рождественскую купель, обычно размещавшуюся на центральной площади, заменили на не задевающего ничьих религиозных чувств снеговика. В Вене Санта-Клаус пал жертвой политкорректности иного рода - его запретили, щадя детскую психику: мальчики и девочки, дескать, могут подумать, что Санта не пришел, потому что они себя плохо вели.

Рождество атакуют и антиглобалисты, видя в нем символ коммерциализации всего и вся. Считая Рождество чисто религиозным праздником, они целомудренно отвергают так называемое "рождественское безумие", когда люди, соблазненные скидками, штурмуют магазины, совершая ненужные покупки и тратя сумасшедшие деньги на подарки.

Политкорректность как род ответственной самоцензуры - вещь, несомненно, полезная. Но даже в умеренности, сколь бы благодетельной она ни была, хорошо бы знать меру.

У христиан Рождество празднуется 25 декабря. В России его отмечают по юлианскому календарю - 7 января. Но у нас елка и Дед Мороз со времен их "советизации" - символы Нового года, и только.

Завершая свою колонку, последнюю в этом году, хочу поздравить всех-всех-всех с наступающим Новым годом и Рождеством, а особо политкорректных - с "сезоном праздников".

Война с Рождеством

целенаправленная борьба с главным христианским праздником западных конфессий давно стала чем-то открыто и гордо декларируемым

Кирилл Утюшев

Рождество — самый ожидаемый праздник во всём мире. В западных странах религиозному празднику, отмечающемуся 25 декабря, придают куда большее значение, чем светскому Новому году. Он традиционно ассоциируется с семейным воссоединением, подарками, атмосферой праздника и укрепившимися в культуре символами: ёлкой, игрушками и красочными украшениями домов как изнутри, так и снаружи. Да, повсеместное снижение религиозности привело к тому, что для большинства празднующих в странах Северной Америки и Западной Европы Рождество уже не несёт прежнего смысла, вращающегося вокруг явления в мир Спасителя, но статус хотя бы номинально религиозного праздника, богословские коннотации и рождаемые этой датой напоминания о христианских смыслах и посылах выводят из себя очень многих. Политические активисты и лидеры мнений самых разных мастей считают его пережитком мракобесного прошлого, кошмарной ксенофобией и плевком в лицо представителям иных конфессий. И хотя сегодня христианство является самой распространённой религией с наибольшим количеством последователей, оно давно утратило как былую славу, так и влияние, так что в современной Европе интересы христиан на высшем уровне защищать фактически некому. В США и Канаде ситуация чуть лучше, но разобщённость и непоследовательность тысяч религиозных течений (некоторые из которых являются христианскими лишь номинально) приводят к тому же результату. Это, правда, не мешает всем: от умеренных агностиков до явных антиклерикалов, — в очередной раз вопить о том, сколь могущественна и опасна для общества церковь.

Гонения на прекрасный праздник — явление далеко не новое. Нападки начались ещё в XVII веке со стороны американских пуритан, которые считали ритуалы, сопутствующие празднику, излишне языческими. Во многих протестантских странах Европы на волне аналогичных течений появлялись определённые запреты, позже естественным образом сошедшие на нет. Прецеденты ограничения вернулись только в XX веке в социалистических странах, но, несмотря на постепенное снижение накала безбожия в этих странах и на конечное падение соцблока, идеи вытравливания Рождества разгорелись с новой силой с началом нового века. Так, в нулевых представители американского консервативного движения, Питер Бримлоу и Билл О’Райли, ввели в обиход термин «Война с Рождеством». На то был повод —: в 2002 году в одной из нью-йоркских школ был запрещён рождественский вертеп из-за того, что образовательным властям он показался излишне религиозным символом. Разумеется, при этом меноры, звёзды и полумесяцы запрещены не были. Единичный случай стал предвестником целой тенденции: на протяжении последних двадцати лет регулярно появлялись новости о борьбе с праздником из множества западных стран, с оппозицией Рождеству выступали частные лица, школы, университеты, корпорации, городские советы, а порой даже и целые государства. Это рождало нелепые казусы, которые тут же проникали в новости, но до поры не складывались в единую картину. Сейчас же ставки растут, растёт и авторитет людей, предлагающий постепенно избавляться от рождественских атрибутов — из идей радикальных активистов и полоумных академиков эта идея перекочевала в речи влиятельных политиков и именитых публицистов. Всё ведёт к тому, что апофеоз этого конфликта придётся на нынешнее десятилетие. В начале декабря произошла утечка законопроекта Европейской комиссии под авторством Хелены Далли из Лейбористской партии Мальты. Помимо борьбы с сексизмом, расизмом и прочим «измом» в виде запрета слов, имён Мария и Джон, из-за того, что они «слишком христианские», одним из пунктов программы был запрет слова «Рождество» и замена его просто на «зимние праздники». После негативной реакции как со стороны общественности, так и со стороны крупных политиков, — например, президента Франции Макрона и Папы Римского — Далли сообщила, что это была не окончательная версия закона, и она будет доработана. Как именно можно «доработать» запрет христианского праздника в Европе, нам ещё предстоит узнать, но эта проба грунта лишь показывает истинным авторам запрета, что общество к нему ещё не дозрело и что на защиту традиционного праздника пока что готовы вставать президенты и понтифики. К подобным переменам придут не через инициативы Европарламента, а мелкими, но неумолимо последовательными шажками — так, безликое поздравление «Happy holidays!» («Счастливых праздников!») на 25 декабря уже давно стало общепринятой нормой во всех крупных СМИ в западных странах.

Борьба со словами свойственна не только Старому Свету. Например, известное своим противодействием здравому смыслу движение Black Lives Matter отказалось от названия «Рождество Христово» и называет его «Рождество Иксово» (Xmas). Это старый жаргонизм, обозначающий праздник — над таким именованием Рождества шутил ещё в начале XX века писатель протестантских взглядов Клайв Льюис, говоря, что под этим странным никнеймом прячется не христианский праздник, а коммерческий день трат, закупки подарков и развешивания бессмысленной мишуры в попытках сбежать от исконного значения Рождества. Забавно в этой ситуации то, что именно борьбой с капитализмом члены движения и мотивируют переименование, ничуть не уточняя свои претензии именно к коммерческому аспекту праздника, а отрицая Рождество в принципе. Видимо, в глазах борцов за равноправие именно бедный плотник из Назарета как никто другой является поборником власти капитала. Правда, по сравнению со своими европейскими соратниками, американцы решили не ограничиваться одними только словами. В декабре была сожжена праздничная ёлка у офиса самого большого консервативного американского телеканала Fox News, причём акт вандализма произошёл в прямом эфире. По утверждению нью-йоркской полиции, это вредительство не несло за собой политических мотивов — подобные преступления «без политических мотивов» регулярно совершаются в Лондоне молодыми темнокожими, кричащими что-то про аллаха. Здесь же перед зданием крупнейшего транслятора традиционалистских мнений всей Америки подожгли символ христианского праздника, пока на это по телевизору и интернету смотрели миллионы жителей, но никаких политических мотивов в этой акции обнаружено не было. Эта реакция на грядущий праздник — реакция болезненная, уязвлённая, вылившаяся в целый перформанс, — перекинулась и в медиапространство. Крупные американские СМИ (исключая, разумеется, возмущённый Fox) решили, что подобный акт —хороший повод для шутки. Вместо разбора новости, анализа мотивов и попыток разобраться большие телеканалы просто публиковали бесконечные насмешки пролиберальных телекомиков по типу Стивена Колберта и Джимми Киммела. CNN же сообщило, что компании Fox стоит больше переживать по поводу событий в Капитолии почти годовой давности, а не из-за какого-то горящего дерева — неуместное приплетение темы и обвинение любой консервативной силы в прямом участии в «мятеже 6 января» давно стало нормой по любому поводу. Разумеется, как и полиция донельзя либерального Нью-Йорка, журналисты больших медиа не углядели наличие в поджоге какого-либо антихристианского контекста. Почему новостные и аналитические издания Америки, до этого не доверявшие полиции и считавшие её предвзятой, полностью поверили настолько нелепому заявлению, — вопрос больше риторический, ведь идеологически сложно было обрисовать ситуацию удобнее, чем ни на что не намекающее сожжение символа христианского праздника у офиса Fox News.

Целенаправленная борьба с главным христианским праздником западных конфессий (у нас, несмотря на важность Рождества, главным днём всё же считается праздник Воскресения, Пасхи Христовой) давно стала чем-то не просто не отрицаемым, но открыто и гордо декларируемым. На наших глазах стыд уступает место прямолинейной наглости и то, что вчера выглядело невинными просьбами уважить комфорт и не нагнетать различия между согражданами, сегодня смотрится координированными частями одной единой атаки на Рождество. Это может быть жалоба со стороны городского совета, что на каком-то доме висит слишком много праздничных гирлянд, это может быть очередной указ на кампусе крупного университета, призванный защищать чувства вечно уязвлённых, — всё это делается ради общего блага и для лишнего напоминания о секулярности и светскости мира вокруг нас. В таком свете сегодня эти действия и напоминания больше подразумевают не то, что каждый гражданин может исповедовать свою религию, как он посчитает нужным, а то, что конкретная категория граждан обязана забыть дату явления в мир своего Спасителя, дабы не задеть чувства других.

Суд в Люксембурге обязал все страны ЕС признавать семьями однополые пары и их детей

Текст: Екатерина Забродина

Высший судебный орган ЕС - Европейский суд в Люксембурге - постановил, что все без исключения страны - члены сообщества обязаны признавать семьями однополые пары и их детей. Поводом для разбирательства стала запутанная история двухлетней малышки Сары, у которой оказалось сразу "две мамы" и ни одного гражданства.

Как сообщает европейское издание Politico, малышка Сара живет в Испании, где и появилась на свет в 2019 году. Там ей выдали свидетельство о рождении, в котором в качестве родителей указаны сразу две матери - болгарка Калина Иванова и британка Джейн Джонс родом из Гибралтара. Кто из них является биологической мамой девочки, пара скрывает. Поскольку ни одна из женщин не имеет подданства Испании, на испанский паспорт не может претендовать и Сара. При этом по британским законам Джонс, как уроженка Гибралтара, не вправе передать дочери и подданство Соединенного Королевства. Тогда госпожа Иванова решила обратиться на родину, чтобы Саре предоставили гражданство Болгарии, а значит - и Европейского союза.

Однако в балканской республике официально не разрешены однополые браки. Поэтому там отказались, во-первых, признавать испанское свидетельство о рождении, где у ребенка "две мамы", во-вторых - выдавать аналогичное болгарское, в-третьих - делать Саре болгарский паспорт. Из-за нетрадиционной семейной истории малютка рисковала остаться лицом без гражданства и без права вообще выезжать за пределы Испании, где у нее при этом не было бы полноценного доступа к социальным благам, здравоохранению и образованию. Тогда "болгарская мать" Сары пошла в административный суд Софии, где с подобными необычными делами, очевидно, никогда не сталкивались. Судьи только развели руками и посоветовали "мамам" обратиться за разъяснением к коллегам в Люксемубрг.

В итоге Суд Европейского союза рассудил так: если одно государство ЕС признает семейное родство ребенка, в том числе с однополой парой, то остальные государства ЕС обязаны сделать то же самое, чтобы гарантировать право этого ребенка на свободу передвижения. Вот только однополые браки признают лишь 16 из 27 стран Евросоюза. Как же быть с остальными? Формально суд подтвердил, что у каждого члена ЕС по-прежнему остается "свобода решать, признавать или не признавать браки и родительские права лиц одного пола в соответствии со своим национальным законодательством".

То есть Болгария может по-прежнему не считать семьей однополые союзы, однако семью Сары ей по факту признать придется - и выдать девочке паспорт на основании испанского свидетельства о рождении. Теперь дело за судом в Софии, который "обязан вынести собственное решение в соответствии с линией суда в Люксембурге". Это решение тут же приветствовало болгарское ЛГБТ-сообщество. Оказывается, оно может быть актуальным для 100-150 тысяч несовершеннолетних, проживающих в однополых союзах. Реакции из стран ЕС, не признающих как однополые браки, так и усыновление детей однополыми парами, пока не последовало. А таких немало. Среди них - Латвия, Литва, Венгрия, Хорватия, Греция, Кипр. В отдельных странах допустимо усыновление биологического ребенка своего партнера или в принципе любого ребенка, но только не от лица всей пары, а в качестве отдельного родителя.

Ни официальные итальянские власти, ни Святой Престол пока не отреагировали на решение Высшего судебного органа Евросоюза, тем не менее вполне ожидаемо, что на Апеннинах оно будет приводиться в исполнение с трудом. Все предыдущие шаги в этом направлении в стране с глубокими католическими корнями, которая считается с мнением Ватикана, в той или иной степени натыкались на препятствия. Под давлением Европейского суда по правам человека в 2016 году Италия последней из стран - основателей Евросоюза легализовала однополые гражданские союзы. Однако из финального текста проекта документа была исключена статья, предусматривающая усыновление однополыми парами биологических детей партнеров. Все эти годы ЛГБТ-пары пытались отвоевать себе это право. На сегодня в 2018 году в Турине лишь трем однополым удалось с согласия тогдашнего мэра города Кьяры Аппендино законно зарегистрировать своих детей на обоих родителей. Правда, дальше Турина эта тенденция не распространилась. Как считает евродепутат от Движения "5 звезд" Лаура Феррара, благодаря решению люксембургского суда "впредь итальянские муниципалитеты не могут игнорировать тот факт, что права детей должны быть важнее политических и идеологических битв". Произойдет ли это на практике - большой вопрос. Достаточно вспомнить историю с законопроектом, предусматривающим расширение прав ЛГБТ-сообщества и введение в стране уголовной ответственности за гомофобию. В октябре он не прошел одобрение в Сенате, после того как консервативная общественность, правоцентристские партии и Ватикан выступили единым фронтом.

Подготовила Нива Миракян (Рим)

В Польше у этого решения суда ЕС нет будущего, но зато есть предпосылки для нового витка правового противостояния Варшавы и Брюсселя. Польский конституционный суд буквально несколько месяцев назад вынес решение, что основной закон этой страны имеет приоритет над европейскими правовыми актами. А в статье 18 конституции говорится о "браке, как союзе мужчины и женщины, подлежащем защите и опеке со стороны Польши". По мнению экспертов, по этой же причине невозможно ожидать, что однополая пара может быть записана в качестве родителей в свидетельстве о рождении ребенка, ведь это означало бы признание существования однополой семьи. Среди поляков находились желающие оспорить эти положения. Например, двое поженившихся на португальской Мадейре поляков - Якуб и Давид - пытались внести данные о своем браке в польский реестр актов гражданского состояния, но получили отказ. Они подали в суд на решение госорганов, ссылаясь на статью 31 конституции, которая обязывает государство защищать свободу каждого человека. Однако суд ожидаемо встал на сторону ответчика. Судья пояснил, что запись в конституции недостаточно четко прописывает механизм "защиты и опеки" брака, но ведь именно для этого существует семейный кодекс. А уж в нем у однополых пар нет никаких шансов. У родившихся за границей детей таких супругов в Польше есть право получить гражданство своей страны и все необходимые документы, но в этих документах в качестве родителей не могут быть записаны люди одного пола. Это значит, что польские административные органы не принимают свидетельства о рождении и не выдают на их основании другие документы, если в графе "родители" написано: мистер и мистер, или миссис и миссис.

Подготовила Ариадна Рокоссовская

Почему Нотр-Дам может превратиться в аттракцион для туристов

Текст: Иван Сысоев

Нарастает градус напряжения вокруг проекта по восстановлению собора Парижской Богоматери после разрушительного пожара в 2019 году. Первые опубликованные проекты реставрации подверглись жесточайшей критике многих экспертов и представителей общественности, которые опасаются, что сакральное место превратится в очередной аттракцион для туристов. Хотя именно популярность Нотр-Дама у путешественников - до 12 миллионов человек в год посещали храм - и помогла собрать по всему миру миллиард евро на его восстановление.

Наибольшее раздражение у критиков вызвал тот факт, что изменения коснутся в том числе не затронутых пожаром частей собора. Чтобы сделать храм "более привлекательным для туристов", реставраторы хотят максимально задействовать новейшие технологии и популярные у молодежи приемы. Например, на стены планируют нанести граничащие с граффити элементы современной живописи, с цитатами из Библии на разных языках, в том числе китайском. Будут добавлены световые и звуковые эффекты для "большего погружения в атмосферу". Будут установлены съемные скамейки для отдыха путешественников, освещение будет меняться в зависимости от времени года, а на древние стены будут проецироваться видеоизображения. По мнению представителей католической церкви, эти изменения "помогут миллионам посетителей собора в простой и доступной форме понять основы христианской религии".

Противники такого подхода припоминают заявления президента Франции Эмманюэля Макрона, который обещал, что собор будет восстановлен в точности таким, каким был до пожара. Парижский архитектор Морис Куло считает, что "в собор пришел Дисней со своими мультфильмами". "То, что планируют сделать с Нотр-Дамом, никогда бы не произошло с Вестминстерским аббатством или же собором Святого Петра в Риме, - негодует Куло. - Создается какой-то детский парк развлечений, который недопустим в таком великом месте". Вторит архитектору и Мария Чеккарелли из Университета Пизы: "Надо просто провести реставрацию, а не пытаться улучшить или "осовременить" собор".

Против планов по реставрации уже выступили более 100 представителей французской общественности, которые на страницах газеты Le Figaro опубликовали открытое письмо, назвав "внедрение в храм модных "информационных устройств" вздором и китчем и обвинив реставраторов в попытке уничтожить все, что пощадил огонь". Авторы письма опасаются, что "собранные на восстановление Норт-Дама деньги пойдут на полное искажение внутреннего убранства и литургического пространства храма". Пока же эксперты выражают свои опасения, в интернете уже расползаются пока ничем не подтвержденные слухи о том, что на крыше собора будут автомобильная парковка и бассейн. Абсолютно противоположного мнения придерживается Элизабет Лев, профессор римского филиала Университет Святого Духа Дюкейна. На страницах Washington Post она задается вопросом, "в то время, как люди плакали, когда горел собор, знали ли они, что там внутри? Многие ли, кто выступает против переделки, помнят, как храм выглядел до пожара? Или же после опубликованного в соцсетях фото туристы сразу обо всем забыли?" "За счет этой реконструкции удастся сохранить основные реликвии, чудом избежавшие пожара, - подчеркивает Лев. - А благодаря сотрудничеству с Лувром в новом соборе будут собраны 76 полотен, до этого разбросанных по разным музеям". "Концепция проекта реконструкции полностью соответствует католическим канонам. И это не "христианство для чайников", как многие говорят, это попытка привлечь молодежь, соответствовать реалиям", - уверена профессор.

Папа Римский сравнил действия Евросоюза с диктатурой

Текст: Нива Миракян (Рим)

Папа Римский Франциск публично встал на защиту традиционных ценностей, осадив Евросоюз и сравнив его действия с авторитарными режимами. Ранее в Брюсселе предложили отказаться от любых публичных упоминаний христианских праздников. В частности, Еврокомиссия распространила среди своих сотрудников список "не рекомендованных к употреблению" слов, в число которых вошли Рождество и Дева Мария.

"Документ Евросоюза о Рождестве - это анахронизм. Многие диктатуры в истории пытались сделать подобное: вспомним Наполеона, нацистскую диктатуру. Это - мода на выхолощенный, разбавленный секуляризм, и это никогда не работало", - подчеркнул Святейший Отец.

Папа Бергольо призвал европейских чиновников вернуться к истокам отцов-основателей и "не поддаваться идеологической колонизации", которая может привести к расколу между странами и стать причиной краха Евросоюза. "Нужно уважать разнообразие стран и не стремиться их унифицировать. Полагаю, что этого не произойдет, это не входило в их намерения. Однако следует быть осторожными, потому что порой вырываются наружу такие законопроекты, как этот, и далее непонятно, что с ними делать.", - пояснил он. Как сообщает итальянское агентство АНСА, в ходе брифинга Франциск также заявил, что готов посетить Россию в ближайшее время. Он пояснил, что "всегда готов поехать в Москву", поскольку "чтобы вести диалог с братом не нужны протоколы. Брат - это брат".

В ходе визита на остров Лесбос, являющийся узловой точкой нелегальной миграции в Европу, Франциск осудил эгоизм европейских политиков. "История учит нас, что закрытость и национализм приводят к катастрофическим последствиям. Иллюзия думать, что достаточно обезопасить себя, защищаясь от слабых, которые стучатся в дверь", - заявил Папа Римский в центре содержания мигрантов Лесбосе, сравнив лагеря мигрантов с нацистскими лагерями.

Польская католическая церковь, в последние годы тесно взаимодействующая с официальной Варшавой, оказалась в ситуации нелегкого выбора. Непримиримая позиция польского правительства по отношению к тем, кто пытается незаконно пересечь границу Евросоюза в поисках лучшей жизни, противоречит христианскому подходу к беженцам. Католики должны помогать тем, кто нуждается в помощи, и в этом им не по пути с властями. Поэтому находившийся в ноябре в Москве с визитом секретарь Святого Престола по отношениям с государствами Пол Ричард Галлахер уверял журналистов: "Что касается позиции церкви, мы знаем, что, например, в Польше церковь критикует подход правительства к этому вопросу и пытается призвать власти к более гуманному и гибкому подходу". Но в Варшаве его слова сочли некорректными, вбивающими клин между костелом и властью, а местный журнал Polityka резюмировал: "Это манипуляция, потому что епископат действительно дистанцируется от политики правительства в этой области и призывает оказывать мигрантам гуманитарную помощь, но не отрицает необходимость защиты государственной границы".

Действительно, среди польского духовенства нет единого мнения, с кем быть. СМИ пишут о расколе, о разделении духовенства на два лагеря. С одной стороны, председатель епископской конференции архиепископ Станислав Гондецкий объявил сбор помощи для мигрантов, и сообщение об этом можно прочитать на доске объявлений в каждом польском храме. С другой - особенно на уровне простых священников, а не иерархов, есть те, кто саботирует этот процесс. "Правящая партия концентрируется на так называемой гибридной войне, патриотическом наказе защищать границу страны, поддержке военных и полиции, которые несут службу в зоне чрезвычайного положения. Это ставит духовенство перед сложным выбором: либо мы поддерживаем правительство, либо помогаем мигрантам. Но как они могут поддерживать мигрантов, которых правительственная пропаганда представляет как угрозу, нашествие "исламских супостатов"? При этом людей доброй воли, в том числе католиков и православных в Подляшье, изображают как наивных идеалистов или внутренних врагов. Такие пропагандистские уловки затуманивают разум и светским людям, и священникам", - поясняет Polityka.

Европейский суд по правам человека запретил Польше высылать оказавшихся на территории страны нелегальных мигрантов обратно в Беларусь. С 20 августа по 3 декабря 2021 года судьи ЕСПЧ рассмотрели 47 ходатайств о применении обеспечительных мер из-за миграционного кризиса. Прошения подали 198 человек, из них 44 - против Польши. Остальные - против Латвии и Литвы. "В большинстве обращений истцы заявляли, что находятся на польской территории, и просили, чтобы их не выдворяли в Беларусь. Суд постановил, что заявители не могут быть выдворены из Польши, если они фактически находятся на польской территории", - говорится в сообщении пресс-службы ЕСПЧ, которое цитирует немецкая радиостанция Deutsche Welle.

В Брюсселе захотели отказаться от любых упоминаний христианских праздников

Текст: Екатерина Забродина

Еврокомиссар по вопросам равенства, представительница Мальты Хелена Далли, выпустила 30-страничный регламент для брюссельских чиновников, который предписывает им избегать в общении друг с другом и с гражданами "прямых отсылок к полу, этнической принадлежности, расе и религии". Самый спорный пассаж документа, по сути, устанавливает "запрет на Рождество", отмечает издание Politico.

Как сказано во внутренней инструкции, утечки из которой попали в итальянский таблоид il Giornale, сотрудникам Еврокомиссии "необходимо избегать обобщений, подразумевающих, будто все являются христианами". По логике еврокомиссара Далли, само слово "рождество" становится неполиткорректным, вместо него следует говорить о нейтральных "празничных днях". Документ также предписывает отказаться от сугубо христианских имен, когда речь заходит об условных примерах семейных пар.

Мол, "Мария и Джон" - это уж как-то слишком по-европейски, лучше пусть будут "Малика и Хуан". Эти опусы госпожи Далли (сорок лет назад завоевавшей на родине титул "мисс Мальта", как напоминают СМИ) вызвали настоящую бурю. Один из лидеров итальянской Лиги Севера Маттео Сальвини открыто назвал инициативу "глупостью". "Мария - мать. Джон - отец. Да здравствует святое Рождество! Надеюсь, никого в Европе это не обидит", - написал политик в Twitter.

"Да восторжествует здравый смысл", - поддержал его бывший вице-председатель Еврокомиссии Антонио Таяни. Дошло до того, что за Рождество вступились в Ватикане: госсекретарь Святого Престола, кардинал Пьетро Паролин напомнил Еврокомиссии, что христианство внесло "едва ли не самый важный вклад" в формирование европейской культуры и идентичности. После лавины критики госпожа Далли отозвала свой проект "на доработку".

Но в каком виде он вернется, никто не знает. Тем временем Daily Mail сообщила, что в британском кабмине хотели запустить кампанию под лозунгом "Не привози ковид на Рождество", призывающую студентов отказаться от путешествий на праздники. Однако министры вдруг тоже углядели в упоминании Рождества "крамолу" и теперь думают, как ее обойти. Даже член парламента Британии, мусульманин-тори Мохаммед Сахиб Бхатти выступил против такой цензуры: "Это нелепица! Я так хочу показать своему маленькому сыну рождественскую елку. Рождество - часть британской культуры, которуя я люблю. И я хочу отмечать его. Это время праздника для всех независимо от происхождения".

Документ Еврокомиссии содержит и другие абсурдные предписания. Так, чиновникам рекомендовано избегать обращения "дамы и господа" и не называть друг друга "мистер" и "миссис". Вместо этого предлагается использовать гендерно нейтральное "дорогие коллеги". А еще из политкорректности нельзя говорить о "колонизации Марса", мол, это выражение "может вызвать неприятные ассоциации с эпохой колониализма". По мнению автора, безобиднее звучит "отправка на Марс человеческих существ". Пользователи сосцетей уже предложили "отправить госпожу еврокомиссара на Марс с билетом в один конец".

Михаил Швыдкой: Человек в конце ХХ века "находится в ситуации утраченного места"

Текст: Михаил Швыдкой (доктор искусствоведения)

В Риме в Российском центре науки и культуры 2 декабря откроется двухдневная конференция "Сергей Аверинцев: связь между культурами и историческими эпохами". Похоже, организаторы этого высокого интеллектуального собрания - Посольство Российской Федерации в Ватикане, Российская Академия наук, Папский комитет по историческим наукам, Библиотека Амброзиана - Академия Амброзиана - не пытались искать какого-то особого повода для ее проведения. Из всех возможных памятных дат обнаружил лишь одну: 60 лет назад Сергей Сергеевич Аверинцев закончил классическое отделение филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Но, смею полагать, что и это совпадение не играет сколько-нибудь серьезной роли.

Впрочем, наследие С. Аверинцева, масштаб его личности столь велики и существенны, что для каждой попытки вновь осмыслить их значение - для всех нас вместе и для каждого в отдельности - нет необходимости полагаться на магию чисел. Прежде всего потому, что, по воспоминаниям Натальи Трауберг, уже в нынешнем столетии он "повторял, что не снят ни один из вызовов ХХ века". Его мучило, что человек в конце ХХ века "находится в ситуации утраченного места. А когда нет места, нет и тонуса, нет дерзости, бунта, мятежа". Он сетовал, что об этих вызовах никто не хочет вспоминать. Но чем больше времени проходит с момента его смерти в 2004 году, тем чаще вспоминают и об этих вызовах, и о том, как их пытался разгадать сам Сергей Аверинцев. Недавняя книга Ольги Седаковой "Сергей Сергеевич Аверинцев: Воспоминания. Размышления. Посвящения" - одно из ярчайших тому свидетельств. Попыткой ответить на эти вызовы станет и римская конференция, в которой примут участие серьезные светские и церковные интеллектуалы, - Митрополит Корсунский и Западноевропейский Антоний, Председатель Папского комитета по историческим наукам отец Бернар Ардура, академики РАН Александр Чубарьян и Сергей Карпов, главный редактор "Большой Российской энциклопедии" Сергей Кравец, доктор Франческо Браски и другие.

Жизнь и судьба Сергея Аверинцева счастливым образом соединились в его многочисленных книгах, лекциях, переводах и, наконец, в поэтическом наследии, где особое место занимают "Духовные стихи". Не ангажированный политическим диссидентством, признаваемый советской властью как выдающийся ученый, он сохранял социальную чистоплотность и ту внутреннюю свободу, которая позволяла ему делать самостоятельный выбор в самых сложных предлагаемых обстоятельствах. Его статья "Христианство", опубликованная в 1970 году, в пятом томе, завершающем "Философскую энциклопедию", ошеломила не только партийных чиновников, но и деятелей Русской Православной Церкви. Этот научный текст обладал всеми высокими качествами религиозной проповеди.

Само название конференции весьма характерно для "метода Аверинцева", - он рассматривал мировую культуру как некий непрерывный диалог, взаимную рефлексию, если не взаимную зависимость, то в любом случае взаимную связь. Он вовсе неслучайно повторял мысль философа Генриха Якоби: "Без "ты" невозможно "я". Ольга Седакова вспоминает лекции своего наставника: "Впечатление почти фокуса: он вытаскивает одну нитку, и вокруг нас заплетается вся мировая культура - такая, какой она была во времена Гёте, культура Афин, Иерусалима, Рима..." Сергей Аверинцев называл себя "средиземноморским почвенником". Владея множеством живых и "мертвых" языков, занимаясь греческой и римской античностью, поэтикой раннего византийского Средневековья, литературой Ветхого Завета, он относился к древним текстам как к некоей праоснове современного мышления. "Долг филологии состоит в конечном счете в том, чтобы помочь современности познать себя..." Не могу отделаться от постоянного желания цитировать сочинения самого Сергея Аверинцева, - любые мои комментарии будут лишены его научной глубины и художественной метафоричности. И, что еще более важно, - религиозного озарения.

Его вера была глубокой и непоказной. Его дружба с отцом Георгием Кочетковым еще в большей степени повлияла на его светское и духовное творчество. Вовсе неслучайно С. Аверинцев переводил произведения поэтов, для которых слово обладало религиозным светом, - Клоделя, Рильке, Гёльдерлина. В предисловии к его трудам о литературе Ветхого Завета протоиерей Леонид Грилихес обратит внимание на то, что его осмысление библейских текстов - это размышления глубоко верующего человека: "За обширной эрудицией ученого, за мастерством филолога, за подчас неожиданными и самыми смелыми культурологическими сопоставлениями проглядывает человек, принимающий Библию всерьез".

Он не очень любил слово "культура", справедливо утверждая, что древние греки чаще говорили о воспитании ("пайдейя"). "Только уж очень наивным людям могло даже в наивные времена померещиться, будто это воспитание благонравия, - а затем появились тоталитаризмы со своими воспитательными прожектами, возведшими мертвое благонравие в небывалую, невиданную степень; но если мы в антиавторитарном задоре отменяем сам по себе императив воспитания, мы должны чувствовать, что крушим позвоночник культуры - ту вертикаль неравноправных ценностей, которую культура держится в состоянии прямо хождения..." Сергей Аверинцев, избранный Председателем международного Мандельштамовского общества, неслучайно посвящает воспитанию отдельный пассаж в статье "Так почему же все-таки Мандельштам?" Их роднит то ребяческое непосредственно чувственное и благоговейное отношение к миру, которое они сохраняли до последних дней своей жизни. Их роднит священное отношение к слову, которое упорядочивает хаос бытия.

Президенту придется ответить за оскорбления верующих

Елена Караева

Сегодняшнюю аудиенцию у понтифика Эммануэлю Макрону пришлось практически вымаливать: вся сила французской дипломатии во время недавней римской встречи глав стран и правительств "Двадцатки" была мобилизована, чтобы добиться встречи с папой Франциском.

Макрона принимают не как руководителя государства, а как прихожанина католической церкви, во-первых, и как будущего временного председателя европейского сообщества, во-вторых.

Поэтому встреча вряд ли пойдет по тому сценарию, который готовили в Елисейском дворце.

И вопросы будет задавать папа Франциск, а Макрону придется на них отвечать.

Очевидно, что лидеру страны, в которой количество прихожан уменьшается, церковные приходы живут бедно, а кафедральные соборы не имеют порой даже противопожарной сигнализации и страховки на случай бедствия, придется очень непросто.

Второй фактор, который, пусть и не будучи сформулированным, во время аудиенции все равно будет присутствовать, — это свобода богохульства.

Неподобающее поведение в церкви, вроде танцев, не рассматривается как наказуемое деяние, а карикатуры и насмешки над верой, религией и прихожанами есть (согласно французской правовой норме) проявление свободы слова.

Вся история Пятой республики в той части, что относится к католицизму, связана с постоянным, но постепенным уменьшением влияния церкви и церковных иерархов на общественную жизнь.

Хотя — и это стоит обязательно подчеркнуть — все президенты страны, начиная с Шарля де Голля, получили не только католическое школьное образование, они были практикующими верующими. Пусть порой только в юности (Макрон совершал паломничество в Лурд, будучи ребенком, его туда чуть ли не ежегодно возила бабушка).

Но единственный, кто своей веры не стеснялся в зрелом возрасте, был именно де Голль.

В 1941 году в изгнании в Лондоне он произнес фразу, которая стала его политическим кредо: "Я веду сражение за Бога и родину".

Став президентом в тяжелый для страны период, когда та завязла в колониальной войне в Алжире, генерал попросил создать в Елисейском дворце небольшую часовню, в ней он молился, там же для него и его супруги служили и воскресную мессу.

Сменивший после отставки де Голля на посту лидера страны Жорж Помпиду к духовенству относился с почтением, видя в религии и вере духовную опору для нации.

Ситуация изменилась с приходом к власти Валери Жискар д'Эстена, воспитанного в строжайшем соблюдении религиозных обрядов, но решившего, что католицизм сограждан может быть тормозом для социального прогресса.

При д'Эстене в 1974 году во Франции отменили уголовную ответственность за аборты (тюрьма за прерывание беременности грозила и женщине, и врачу, который провел процедуру), с церковью проконсультировались, добившись пусть не согласия, но невмешательства в прохождение законопроекта.

Если необходимость декриминализации абортов под сомнение не ставилась, то постепенный отход церкви от окормления нации уже тогда вызывал вопросы, и не только у тех, кто регулярно приходил к мессе.

На протяжении всей истории Франции как нации и как государства католическая церковь играла роль одной из несущих конструкций, и, "отжимая" как священников, так и верующих на обочину общественной дискуссии, рисуя их в прессе реакционерами, те, кто формировал смыслы, оказывали нации медвежью услугу — скорее всего, сознательно.

Не имея опоры в вере, которая лежала в основе французской культуры, нравилось это кому-то или нет, общество стало сдавать позицию за позицией.

А отход назад и пренебрежение ценностями в итоге привели к вакууму.

Пустота эта была немедленно нафарширована разнообразными быстросменяющимися идеями. Растерянные граждане не понимали, что хорошо, что плохо, на какие критерии опираться, какие цели в жизни ставить.

Конец 80-х еще как-то прожить удалось, настоящий кризис начался чуть позже, и с того момента каждый, кто занимал кресло президента, пытался национальную идею сформулировать, а национальную доктрину создать: на это тратились силы и деньги, но все впустую.

Наиболее яркая иллюстрация бесплодности усилий — пожар собора Парижской богоматери.

Помимо утраты бесценных сокровищ и дубовой опалубки знаменитой кровли, помимо ужаса от потери одного из главных символов и веры, и нации, и страны, французы обнаружили, что и этот собор, и другие шедевры готики не были застрахованы.

Поскольку эти монументы внесены в реестр национальных памятников, а выплаты страховые для клира и прихожан в этой связи становятся астрономическими, то государство пообещало в случае несчастий и аварий покрыть затраты на возможный ремонт и восстановление.

Но когда приблизительная смета составила около миллиарда евро, в казне этой суммы не оказалось, поэтому пришлось для реставрации главного символа Франции пускать шапку по кругу.

Что может сравниться с таким унижением и нации, и страны, и, конечно, всей католической французской церкви?

Но и на этом несчастья и испытания не закончились: поджог собора в Нанте стал местью нелегала за то, что ему не предоставили статус беженца, а страшное убийство священника в Сент-Этьен-дю-Рувре, совершенное за несколько лет до этого, — террористическим актом устрашения.

А потом в Ницце зарезали прихожан и привратника. Террорист — тоже нелегал. И он тоже целью избрал католический храм.

В происшедшем только очень наивные не хотят видеть сполохи религиозной войны.

Прихожане и священники, которых после подобных драм вездесущая пресса спрашивает, что можно сделать, говорят со смирением, свойственным верующим, о необходимости хотя бы минимальной защиты со стороны государства.

Однако понимая, что надеяться на это бесполезно, приходят в храмы, где молятся о спасении страны, оставленной политиками (не только нынешним президентом, разумеется) на произвол судьбы.

Какие вопросы задаст понтифик Макрону, предсказать сложно, но если за пять месяцев до выборов французский лидер отправился в Ватикан, значит, даже он понимает, что без веры и без поддержки церкви ему (и его предполагаемым соперникам) страну спасти не удастся.

Франция. Ватикан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 26 ноября 2021 > № 3935955 Елена Караева

Раиси: Общие черты авраамических религий приносят единство

Президент Ирана Эбрагим Раиси заявил во вторник, что общие черты авраамических религий приносят единство между последователями божественной веры.

«Основываясь на учении Корана, наши общие ценности, которые являются авраамическими религиями, приносят единство и целостность между нами», - сказала Раиси, принимая верительные грамоты нового посла Ватикана в Иране Анджея Юзовича.

Авраамические религии относятся к трем сестринским монотеистическим религиям: иудаизму, христианству и исламу. Пророк Авраам является общим предком этих трех монотеистических религий. Сегодня эти религии составляют более половины всего населения мира.

Раиси также сказал, что сегодня необходимо уделять должное внимание Богу и духовности.

Президент продолжил: «Если те, кто совершают несправедливость в мире, обращают внимание на учение Христа, они не совершают несправедливости».

Президент Ирана сказал, что Ватикан может сыграть эффективную роль в прекращении несправедливости в мире.

Он также призвал к диалогу между христианскими и мусульманскими учеными, чтобы сблизить идеи.

Посол Юзович также вручил копию верительных грамот министру иностранных дел Ирана Хосейну Амиру Абдоллахяну в понедельник.

На экраны вышел триллер "Нули и единицы" Абеля Феррары

Текст: Валерий Кичин

Режиссер Абель Феррара всегда предлагает загадки, разгадать которые не удавалось никому из критиков, не говоря о зрителях. Критики пишут очень красивые статьи, не содержащие смысла. Зрители, если досидят до конца, уходят подавленные, изъясняясь междометиями. Это особый жанр - Абель Феррара.

Наслаждаться им так же трудно, как "Черным квадратом", искать там глубины - еще труднее. То есть домыслить или даже вымыслить можно что угодно, ибо это кино позволяет. Но всегда есть несколько опорных точек. Во-первых, это Феррара, наркоман и безумец, юродивый от кинематографа. Он начал с рассказа о безумии ("Убийца с электродрелью"), закрепил успех безумием сексизма ("Мисс 45", "Плохой лейтенант") и преуспел на ниве темных инстинктивных образов, соединенных так причудливо и нелогично, как это возможно во снах или в творчестве палаты N 6. Со временем фирменные образы стали фирменными штампами, что новый фильм демонстрирует в изобилии.

Во-вторых, его "Нули и единицы" сняты в год пандемии, причем пандемийные навыки возведены в ранг не только рутинных, но и вечных - кое-как нахлобученные маски, санитайзеры, термометры-пистолеты у лба, инстинктивное мытье рук. Действие происходит в Риме, куда переехал Феррара и где пережил локдаун. Все это вкупе с затаившимися улицами Вечного города создает апокалиптическое зрелище, в последнее время ставшее будничным. Состояние тревоги и ожидание ужаса превратилось в наше обычное состояние - это определяет гнетущую атмосферу психодрамы. Оператор берет планы или сверхкрупные, или устрашающе пустынные, камеру мотает почище, чем в опусах датских "догматиков". И всегда ночь - режущие глаз сполохи огней, тускло освещенные багровые лица, светящиеся в темноте глаза зомби.

Итан Хоук играет здесь единственную роль, которую ролью можно назвать условно - она требует не столько игры, сколько присутствия и обозначения состояний, если это вообще возможно в теневом театре. Роль американского солдата по имени Джей Джей, прибывшего в Рим с задачей, неведомой ему самому. Рим пуст, темен, изуродован граффити, невнятен, молчалив. Слышны только заунывные молитвы мусульман и вульгарно расхлябанная русская речь в исполнении супруги режиссера Кристины Кирьяк (однажды действие перенесется даже в московский "купецкий" ресторан, где пируют нувориши со своими девками); иногда являются китайцы с их гейшами-лесбиянками и кокаином - наличествуют все стереотипы "чужих" для цивилизованного мира наций. Кем-то из них взорван Ватикан с его шедеврами - взрыв аляповато сымитирован компьютером.

Джей Джей долго и вяло блуждает по ночному городу, пытаясь отыскать брата-революционера (в этой роли тот же Итан Хоук), беседуя с женой брата (Валерия Корреале), становясь свидетелем пыток - рожденная воспаленным воображением жестокая сцена способна подсказать любителям таких забав много новых идей. Фильм зафиксирует и не менее зловещую смену гендерных ролей: вооруженного солдата возьмут в плен еще более вооруженные и агрессивные девицы, хохоча и грязно шуткуя, увезут его в неизвестность и там заставят под прицелом одну из них оплодотворить - мол, хватит считать нас машиной для родов, побудь теперь быком-производителем.

Много отсылов к религиозным мотивам разных конфессий, и они тоже не сулят хорошего: призывы к добру и справедливости звучат смертельной угрозой неверным. Сцена с плененным террористами братом похожа на бред полубезумного - такой можно услышать от свихнувшегося встречного, схватившего вас за грудки и излагающего - изрыгающего - свои планы немедленно изменить мир.

Кроме всего этого, за 80 томительных минут в фильме ничего не произойдет такого, что сдвинуло бы сюжет с мертвой точки и привело бы его к чему-нибудь определенному. Но просветление в последних кадрах все-таки наступит - столь же бредовое и безликое, снятое со спины и конвульсивно пританцовывающее.

То ли Абель Феррара, то ли Итан Хоук сочли нужным предварить и завершить картину прямым обращением к зрителям. В первом спиче Хоук говорит о том, как он сражен творчеством Феррары и как они духовно близки. Во втором является картинно ошеломленным и долго молчит, а потом признается, что уже в сценарии не понял ни слова и даже теперь, посмотрев готовый фильм, не усек, что хотел сказать Абель Феррара, - но ему понравилось. Понравилось и членам жюри фестиваля в Локарно, одарившим Феррару "Серебряным леопардом" за режиссуру.

Красивые тексты о фильме пишут критики - они всегда заражаются от творца страстью к эмоциональным состояниям, не замутненным внятной мыслью, и потом увлеченно вяжут лабиринты туманных умозаключений. И гадают, какой Феррара настоящий - провидец недалекого будущего или имитатор, нашедший коммерчески выгодную маску, которая, впрочем, перестает работать. Но останется без ответа все более актуальный для кино вопрос: ну, мы прикоснулись к сумеречному галлюциногенному сознанию юродивого, в очередной раз предвещающего цивилизации конец от "понаехавших", - и что?

В Москве открылась выставка к 300-летию Московского Синодального хора

Текст: Татьяна Хорошилова

В Музее современной истории России открылась грандиозная выставка "Глагол таинственный небес", посвященная 300-летию Московского Синодального хора. Вернисаж был намечен на 1 ноября, день рождения великой княгини Елисаветы Федоровны, но из-за локдауна перенесен на две недели позже. Для посетителей же выставка откроется 18 ноября.

300 лет назад Россия стала империей. 11 октября 1721 года произошло обращение Сената к царю о принятии им титула "Отца Отечества, императора всероссийского". Объявление царя императором произошло в день Казанской иконы Божьей Матери, который теперь называется Днем народного единства. Патриарший хор указом императора стал синодальным.

- Выставка "Глагол таинственный небес" открылась в пяти залах исторического здания (здесь был Английский клуб и Музей революции - прим. "РГ") в центре столицы, дает глубокий экскурс в историю хора, начиная с XIV века, и предвосхищает Рождественские мероприятия Фонда ЕСПО, - сказала автор идеи и организатор выставки, председатель Наблюдательного совета Фонда "Содействия возрождению традиций милосердия и благотворительности "Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество" Анна Громова. - Отечественная музыка была под покровом великокняжеской четы. Синодальному хору покровительствовали генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович и его супруга - великая княгиня Елисавета Федоровна. В подготовке выставки мы открыли целый пласт имен, который практически предан забвению, но их талант освещал дорогу в вечность.

В экспозиции, которая стилизована под нотный стан, представлены предметы и документы из более чем 15 музеев и архивов России, а также из частных собраний, напоминающие о предшественниках Синодального хора - митрополичьем хоре XIV-XVI веков, Патриаршем хоре (с конца XVI века).

Первый зал посвящен истории хора в 14-16 веках, где можно познакомиться с первыми изображениями хора. В середине осмотра рассказ о композиторах, сотрудничавших с хором, в последнем зале рассказывается о творческом взлете хора и гастролях в более чем 60 странах мира.

- Хоровое пение - самая древняя форма искусства. Слова можно поменять местами, смысл их не изменится, - считает автор книги об истории Синодального хора Константин Ковалев-Случевский, он же гид по выставке. - В музыке от перестановки нот мелодия изменяется. Воспроизвести мелодии по нотам можно лишь с XV века.

Многое начиналось с Византии. Когда в 395 году Римская империя разделилась на Западную (Римскую) и Восточную (Византийскую), то два ствола христианской культуры стали развиваться каждая по-своему. Стала складываться и русская хоровая школа, где был запрет на использование музыкальных инструментов. Запад от этой тенденции отказался. Восток же ушел в аскезу. В богослужении использовался церковнославянский язык, который был тогда понятен людям. Третьей отличительной чертой православного богослужения, которая объединяла и певцов, и прихожан, когда пели одним сердцем, - использование двух хоров, которые располагались справа и слева от иконостаса.

До 1589 года Синодальный хор был хором киевских, затем владимирских и московских митрополитов. В XV веке кафедра русских митрополитов была перенесена из Владимира в Москву и основным местом службы певчих стал Успенский собор московского Кремля.

Первоначально в состав хора Патриарших певчих дьяков, от которых ведет историю Синодальный хор, входили только мужчины. В XVII веке Патриарший хор одним из первых освоил пришедшую с запада линейную нотацию и партесное пение ("пение по партиям").

В настоящее время в составе коллектива 80 певцов. Помимо участия в торжественных богослужениях Московский Синодальный хор выступает с концертными программами. Коллектив выбран в качестве партнера главным хором Ватикана - хором Папской музыкальной Сикстинской капеллы. Эти два ведущих коллектива, представляющих музыкальную культуру востока и запада Европы, демонстрируют традиционные христианские ценности и высокое искусство. В географию выступлений Синодального хора входят более 40 стран по всему миру.

Хор, кроме концертов (которые начались с XVIII века), участвует в богослужениях, где бабушки и их уже седые дети, внуки и правнуки поют соборно и единым сердцем.

- С 2011 года по благословению патриарха тружусь над возрождением Московского синодального хора, - рассказал художественный руководитель Московского Cинодального хора Алексей Пузаков. - До этого управлял хором Третьяковской галереи. Искусство хора связано с православием. Церковное искусство связано с преданием, прикасаясь к которому очищается сердце.

А насколько сохранился дореволюционный репертуар?

Алексей Пузаков: В большом объеме. Это музыка московской музыкальной школы церковного пения - Чайковского, Рахманинова. Коллектив исполнял произведения Кастальского, Гречанинова, Чеснокова - композиторов, которые сформировали московскую школу и необычайно обогатили ее традиции.

Что в планах?

Алексей Пузаков: 25 ноября будет наш концерт в зале "Зарядье", посвященный 800-летию Александра Невского. На котором мы исполним кантату "Александр Невский" Сергея Прокофьева. Синодальный хор является участником именитых международных фестивалей. Сейчас будем готовиться к Рождественскому фестивалю в Доме музыки.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Секретарем Святого Престола по отношениям с государствами П.Р.Галлахером по итогам переговоров, Москва, 9 ноября 2021 года

Уважаемые дамы и господа,

Переговоры были весьма содержательными. Наши отношения со Святым Престолом носят дружественный характер, они продолжают поступательно развиваться в формате политического диалога, в том числе на высшем и высоком уровне, а также по линии наших внешнеполитических, дипломатических служб.

У нас общая заинтересованность в расширении культурно-гуманитарных связей. Приветствовали наращивание обменов между нашими музеями, архивами. Отметили позитивно встреченные совместные мероприятия, которые были посвящены 200-летию со дня рождения Ф.М.Достоевского. Знаем об особом отношении Папы Франциска к его творчеству. Рады, что в Ватикане с большим уважением относятся к художественному наследию великого русского писателя.

Заинтересованы в дальнейшей активизации научных, академических контактов. Этому призвано способствовать планируемое к подписанию соглашение о взаимном признании образования, квалификаций и учёных степеней.

В области медицины у нас немало успешных примеров взаимодействия, в том числе плодотворное сотрудничество московского Научно-практического центра специализированной медицинской помощи детям имени В.Ф. Войно-Ясенецкого с католической детской клиникой «Бамби́но Джезý».

Мы констатировали, что диалог по государственной линии успешно дополняется поступательными связями Ватикана с Русской Православной Церковью. Сегодняшняя встреча моего коллеги с руководителем Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополитом Иларионом – тому подтверждение.

Конструктивно обменялись оценками по актуальным проблемам современности. Подчеркнули важность выстраивания межгосударственного общения на общепризнанных принципах международного права. Со своей стороны приветствовали усилия Святого Престола, которые ориентированы на укрепление международной стабильности, мирное решение конфликтных ситуаций и развитие межцерковного диалога.

У нас общее мнение о необходимости защищать институт семьи. Условились координировать усилия на международных площадках по отстаиванию непреходящих духовно-нравственных христианских ценностей.

Имеем близкие подходы к весьма актуальным сейчас природоохранным и климатическим проблемам. Считаем, что выполнение Парижского соглашения по климату – это реалистичный и правильный путь, по которому должно продвигаться международное сообщество. Надеемся, что Конференция ООН по изменению климата в Глазго внесет свой вклад в решение этой задачи.

Обсудили ситуацию в различных регионах мира, где наблюдаются кризисные процессы. Подтвердили безальтернативность полной и последовательной реализации Минского «Комплекса мер» по урегулированию на востоке Украины.

Подробно говорили об усилиях, которые предпринимает Российская Федерация по поддержанию режима прекращения огня в Нагорном Карабахе и по организации процессов, которые должны укрепить доверие и создать условия для полноценного экономического и иного сотрудничества на Южном Кавказе.

У нас также общие подходы по афганскому урегулированию. Вы о них хорошо знаете. Рассчитываем, что все объявленные шаги и цели талибов будут воплощены в жизнь, включая стабилизацию обстановки в стране, борьбу с терроризмом, наркотрафиком, недопущение «перелива» конфликтных тенденций в соседние страны и обеспечение инклюзивного правительства, которое должно включать в себя все основные этнополитические силы страны.

Обменялись мнениями по ситуации в области нераспространения, разоружения, контроля над вооружениями. Рассказали в этом контексте о тех усилиях, которые по итогам июньского саммита президентов В.В.Путина и Дж.Байдена, предпринимаются между Россией и США по продвижению диалога по стратегической стабильности и по вопросам кибербезопасности.

Особое внимание мы уделили положению на Ближнем Востоке, в Сирии, Ливане, Ираке, в том числе с точки зрения той ситуации, в которой находятся христианские общины в этих странах. Договорились укреплять взаимодействие по вопросам защиты христиан и в ООН, ОБСЕ и Совете Европы.

Хотел бы выразить удовлетворение итогами переговоров.

У господина П.Р.Галлахера очень насыщенная программа. Следующий пункт этой программы – сегодняшняя встреча с Председателем Правительства Российской Федерации М.В.Мишустиным. Желаю ему всяческих успехов.

Вопрос: По ситуации в Сирии. У Вас продолжаются встречи с курдскими представителями из САР. Как идет работа по урегулированию кризиса? Какие предложения по обустройству будущего страны есть у России?

С.В.Лавров: Россия продвигает ровно те шаги, которые записаны в резолюции 2254 Совета Безопасности ООН, настаивает, что все должны уважать положения этой резолюции в полной мере. Это касается тех, кто незаконно присутствует своими военными подразделениями на территории Сирийской Арабской Республики, а также необходимости для всех уважать суверенитет и территориальную целостность этой страны и срочно прекратить – особенно в условиях пандемии коронавирусной инфекции – незаконные односторонние санкции, постоянно вводимые Западом в отношении САР. Следует также прекратить саботировать требования о создании условий для возвращения беженцев в Сирию.

К сожалению, Запад собирает деньги только для того, чтобы держать беженцев в странах, куда они ушли в первые годы конфликта. Имею в виду прежде всего Ливан, Иорданию, Турцию. Западные коллеги не хотят предпринимать ничего, чтобы восстановить элементарную инфраструктуру для возвращения беженцев. Теперь требования о создании условий для возвращения людей к своим очагам, инфраструктуры в сфере здравоохранения, энергообеспечения, водоснабжения содержатся в резолюции СБ ООН. Будем настаивать, чтобы она уважалась всеми, прежде всего донорским сообществом.

Что касается упомянутых Вами курдов, они должны ощущать себя частью сирийского общества. Поддерживаем тесные контакты с курдскими представителями. Готовы содействовать тому, чтобы их законные интересы были полностью учтены в продолжающейся работе по формированию новых политических рамок в контексте деятельности Конституционного комитета.

Я бы посоветовал курдам не поддаваться на «заигрывания», которые в отношениях с ними продолжают наши американские коллеги, ведущие дело к подпитке сепаратистских тенденций на востоке САР, пытаются сделать свои планы серьезным раздражителем, нацеленным против интересов сохранения единого сирийского государства. Это опасные игры, которые могут привести к тому, что курдская проблема серьезно «полыхнет» во всем регионе, учитывая ее измерение, охватывающее не только Сирию, но и другие страны.

Все эти подходы мы активно продвигаем через Астанинский формат: Россия – Турция – Иран, наблюдатели от Ирака и Иордании. Очередная встреча планируется на декабрь. Там мы посмотрим, какие дополнительные шаги требуются.

Вопрос (обеим сторонам переговоров): Как Вы оцениваете миграционный кризис, который разворачивается на польско- и литовско-белорусской границах? Что, на Ваш взгляд, должны сделать международные институты, чтобы облегчить страдания людей? Может ли Ватикан предложить свое посредничество или помощь?

С.В.Лавров: Считаю, что решение этих проблем должно заключаться в полном уважении принципов международного гуманитарного права и в том, чтобы не забывать, откуда «ноги растут». А они «растут» из политики, которую многие годы проводили западные государства, включая страны НАТО и Евросоюза, в отношении Ближнего Востока и Севера Африки, пытаясь навязать им «лучшую жизнь» по западным образцам, «демократию» в том виде, в котором ее трактовал Запад и пытался насаждать по всему миру. А когда Запад встречал мало-мальски серьезное сопротивление, он пускался в военные авантюры. Так, под ложным предлогом был разбомблен Ирак, разрушена государственность в Ливии, осуществились нападения на САР. Все эти и другие авантюры западных коллег вызывали беспрецедентные потоки беженцев.

При всех шагах, которые сейчас обсуждаются и предпринимаются, нужно не забывать, откуда все это началось, по чьей вине все это происходит. Поэтому главная ответственность за урегулирование кризиса с мигрантами лежит на тех, кто создал условия для того, чтобы этот кризис разразился.

Второй аргумент заключается в необходимости избегать двойных подходов. Необходимо подходить к позиции стран Евросоюза с едиными стандартами, когда эти вопросы связаны с приемом или отказом принимать беженцев. Нельзя применять разные подходы и стандарты, скажем, к Италии и Польше, когда в Брюсселе рассматривается, как Рим и Варшава ведут себя по отношению к потокам мигрантов, направляющихся в эти страны.

Страны, откуда беженцы идут в Евросоюз, тоже должны восприниматься одинаково с единым подходом. Вчера в некоторых политологических дискуссиях спрашивали: почему, когда из Турции шли беженцы в Евросоюз, ЕС выделил финансирование, чтобы они оставались на территории Турецкой Республики? Почему нельзя также помогать белорусам, имеющим определенные потребности в том, чтобы беженцы, которых Польше и Литва не хотят пускать на свою территорию, жили в нормальных условиях?

Уважая международное гуманитарное право, надо понимать, что это предполагает и уважение людей, ставших беженцами по вине прежде всего Запада, развязавшего агрессивные войны на Ближнем Востоке и Севере Африки. Эти люди не хотят оставаться в Белоруссии, Турции. Они хотят в ту самую Европу, которая долгие годы рекламировала, пропагандировала свой образ жизни. Надо отвечать за свои слова и поступки.

Россия. Ватикан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 ноября 2021 > № 3914961 Сергей Лавров

Встреча Михаила Мишустина с Секретарём Святого Престола по отношениям с государствами Полом Ричардом Галлахером

Из стенограммы:

М.Мишустин: Приветствую Вас, Ваше Высокопреосвященство! Добро пожаловать в Дом Правительства Российской Федерации.

Знаю, что Вы лично уделяете большое внимание развитию российско-ватиканских связей – как на межгосударственном уровне, так и по линии взаимодействия между Русской православной церковью и Римско-католической церковью. Мы также заинтересованы в дальнейшем укреплении нашего сотрудничества.

Диалог России со Святым Престолом развивается во многих сферах. Подтверждением этому стала уже третья встреча Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина с Папой Римским Франциском, которая состоялась 4 июля 2019 года в Ватикане.

Важно, что Россия и Святой Престол объединяют усилия в преодолении глобальных вызовов, противодействии терроризму, экстремизму, защите христианского населения в зонах конфликтов. Совместными усилиями мы можем многое сделать для решения проблем нравственного характера, утверждения гуманистических начал в международных отношениях, развития межрелигиозного диалога.

Хотел бы особо отметить внимательное и уважительное отношение Папы Римского Франциска к российским позициям по международным проблемам. Рассчитываем на дальнейшее плодотворное сотрудничество с Ватиканом в многосторонних форматах, прежде всего в ООН, ОБСЕ, Совете Европы.

Важная сфера нашего сотрудничества – это культурно-гуманитарное взаимодействие. Совсем недавно мы отмечали 200-летие со дня рождения великого русского писателя Фёдора Михайловича Достоевского. В октябре в Ватикане состоялась презентация итальянского издания книги русского философа XIX века Владимира Сергеевича Соловьёва «Три речи в память Достоевского». Через месяц в Риме состоится совместное российско-ватиканское мероприятие – это научно-практическая конференция, посвящённая выдающемуся российскому историку и богослову, академику Сергею Сергеевичу Аверинцеву. Она проводится совместно с Комитетом по историческим наукам Святого Престола. Планируется участие историков и философов России, Италии и Ватикана.

Мы заинтересованы в расширении сотрудничества в области здравоохранения, прежде всего с ватиканской детской больницей «Бамбино Джезу». С вашими специалистами активно работает московский Научно-практический центр медицинской помощи детям. До пандемии в клинике Ватикана ежегодно проходили лечение около 20 российских детей, проводились уникальные операции, нейрохирургическое лечение.

Мы считаем необходимым развивать сотрудничество в области образования. Этому будет способствовать заключение Соглашения между Российской Федерацией и Святым Престолом о взаимном признании высшего образования, квалификаций и учёных степеней, переговоры по проекту которого вышли на завершающую стадию.

Готов обсудить актуальные вопросы сотрудничества России и Ватикана. Пожалуйста, Вам слово, Ваше Высокопреосвященство.

П.Р.Галлахер (как переведено): Спасибо большое, господин Председатель Правительства.

Для меня огромная честь, что Вы принимаете меня здесь, в Доме Правительства Российской Федерации. Весьма признателен Вам за приглашение, полученное мной. Уже не раз это приглашение поступало ко мне от министра Лаврова. Очень рад, что наконец мне удалось сюда приехать. Я рассматриваю встречу с Вами, Ваше превосходительство, как особую возможность в наших контактах. Это источник, скажем так, добавленной стоимости, как сейчас говорят в международных отношениях.

Как Вы отметили, есть очень много уровней сотрудничества, все они носят практический характер и взаимовыгодны, на мой взгляд, особенно в сфере культуры и сфере здравоохранения.

Многие мероприятия в культурной области, которые были запланированы, уже состоялись. И ещё планируются. Во многом это благодаря вашему послу, который всегда выступал в поддержку такого рода культурного сотрудничества. Мне кажется, что для России он сумел завоевать много уважаемых, замечательных друзей на протяжении тех лет, что он выполняет функции вашего представителя при Святом Престоле.

Вы отметили внимание Святого Престола к Достоевскому. Это на самом деле важно. У нас есть газета, и там практически каждодневно появлялись новые статьи, посвящённые Достоевскому.

Что касается здравоохранения и нашей клиники «Бамбино Джезу», мне очень приятно, что многие российские дети сумели воспользоваться огромным профессионализмом и опытом докторов в этой клинике. Мы надеемся, что это сотрудничество продолжится ещё многие годы.

Что касается помощи: да, мы, конечно, хотим помогать отдельным детям, но помимо этого мы хотели бы также делиться опытом наших докторов. Многие из них – первопроходцы в своих областях. Мне кажется, что знания, которые ими приобретены, могли бы быть распространены, чтобы можно было помогать детям в других местах.

Вы отметили также, что у нас есть целый ряд соглашений, ряд других соглашений готовятся. Некоторые из них уже готовы к подписанию, в частности по высшему образованию, по квалификациям. Это будет важным шагом вперёд, на мой взгляд, и принесёт пользу как молодёжи в Российской Федерации, так и тем, кто учится в наших папских университетах в Риме и где-то ещё.

Так что очень приятно, что есть эта возможность поговорить с Вами. Благодарю Вас и Ваших коллег, что нашли время встретиться с нами сегодня. Спасибо.

Президент США в Европе: как Россию заставят платить и каяться

Виктория Никифорова

"Я — муж Джилл", — представился американский президент встречавшим его церковным сановникам Ватикана. Эта шутка задала несколько абсурдистский настрой всем мероприятиям в Вечном городе: от встреч Джо Байдена с лидерами европейских стран до двухдневного саммита G20.

Началось все с совершенно сюрреалистического проезда президентского кортежа по улицам Вечного города. Он выглядел как эмблема "новой нормальности". Вечно переполненные улицы Рима опустели, как во время бомбежки. Вдоль кромки тротуаров выстроились бесконечные шеренги силовиков. А по мостовым неторопливо плыл совершенно невероятный караван бронированных авто: президент США и его свита ехали в Ватикан на встречу с папой римским аж на восьмидесяти двух машинах. Что там у нас с углеродным следом? Его, видно, за собой только плебеи оставляют.

Много лет нам из каждого утюга разъясняют, что миром правит невидимая рука рынка. Однако активность американского президента в последние три дня была такова, что казалось: западным миром управляет именно его рука, сплошь покрытая старческой "гречкой".

В Ватикане Байден не только встретился с папой Франциском, но и возобновил отношения с жестоко — и не один раз — обиженным им президентом Франции. Эммануэль Макрон был вправе сердиться. Сначала афганский афронт — Байден вывел войска из страны, даже из вежливости не посоветовавшись с европейскими союзниками по НАТО. Потом другой удар: Штаты позвали в новый военный союз AUKUS Австралию и под это дело вынудили ее отменить многомиллиардный контракт на французские подлодки. Одновременно французам дали понять, что отныне в их традиционной песочнице — странах Индокитая — будут хозяйничать американцы, англичане и австралийцы. Макрон тогда разозлился так, что впервые в истории отозвал посла из Вашингтона.

Однако на встрече с Байденом во французском посольстве в Ватикане президенты дали понять, что конфликт исчерпан. Байден очень удачно сыграл роль престарелого рамоли, ни за что не отвечающего и плохо понимающего, где находится. "Я не знал, — пробормотал он на вопрос репортера. — Я думал, что Францию информировали (по вопросам создания AUKUS)..." Никаких извинений президент Макрон не дождался. На видеозаписи с пресс-конференции хорошо видно, как он раздражен и до чего ему трудно сдерживаться.

В ручном режиме президент США попытался решить и такой непростой вопрос, как энергообеспечение Европы. Канцлерин Меркель было дано указание "поддержать Украину". Дело в том, что в отсутствие газопровода животворящего данная территория оказалась настоящим чемоданом без ручки. Американцы и европейцы спихивают ее друг другу и не знают, что с ней делать.

В сентябре лидеры Германии и США вроде бы заключили сделку. Меркель (или ее сменщик на посту канцлера) добьется от России того, чтобы она обеспечила Украину газом аж до 2034 года — на тринадцать лет вперед. А за это американцы разрешат немцам получать газ по "Северному потоку — 2".

И вот это вот все нам когда-то позиционировали как "свободный рынок". Помните, как мы стремились когда-то в ВТО, как надеялись на систему простых и прозрачных правил, которая позволит нам встроиться в глобальную экономику? Но, едва вступив, столкнулись с дискриминацией, протекционизмом и злоупотреблением админресурсом.

То нарушающий все рыночные нормы "Третий энергопакет" ЕС. То непонятно за что выкаченные санкции. Кто-нибудь еще помнит к ним повод? То вот теперь — вдумайтесь только — чтобы запустить торговлю газом по нами же выстроенному газопроводу, надо с какой-то стати взять на содержание Украину. А то американцы немцам чего-то там не позволят. Высокие, высокие отношения!

Встреча президента США с западными лидерами в Риме показала основную проблему американской внешней политики. Штаты навязывают другим странам разнообразные договоренности, соглашения, контракты, конвенции. А потом с легкостью неимоверной выходят из всех этих соглашений и пытаются "порешать вопросы" в ручном режиме.В последние годы от недоговороспособности США страдают даже самые близкие и доверенные союзники. В 2015 году Вашингтон поддержал соглашение по иранской ядерной программе, в 2018-м из него вышел, сейчас озвучил свое желание вновь сесть за стол переговоров. Та же история с парижским соглашением по климату. В 2015-м США в него вошли, в 2020-м вышли, в 2021-м — снова вошли. "Замечательно входит, — говорил Винни-Пух. — И выходит тоже замечательно!"

Страны, участвующие в подобных международных соглашениях, честно выполняют свои обязательства. Например, очищают промпроизводство, сокращают углеродные выбросы — кстати, сегодня мировым чемпионом по скорости их сокращения стала Россия. А Штаты — крупнейший в мире производитель CO2 — только кудахчут об ужасах глобального потепления, закошмаривая человечество, а сами и не думают осуществлять никакой энергетический переход.

Это пусть европейские союзники замерзают в своих домах, стоят в очередях за бензином, сталкиваются с совершенно реальной угрозой голода. В Америке, как ни в чем не бывало, качают нефть, добывают газ и наваривают прибыль. Вашингтон расчудесным образом борется с глобальным потеплением чужими руками. Штаты никакой углеродный налог не ввели: куда выгоднее заставить это сделать европейцев.

Если же вассалы осмелятся роптать, в ход идут прямые угрозы. Как раз накануне визита Байдена в Европу газета Financial Times опубликовала мнение неких анонимных европейских источников о том, что страны ЕС просят США ни в коем случае не отказываться от концепции первого ядерного удара. Европейцы-де жить не могут без американского ядерного зонтика. От кого зонтик? Ну как же — от России и от Китая.

Пандемия коронавируса, конечно, сыграла свою роль в решении президента Путина и лидера КНР Си Цзиньпина не ехать на встречу "Двадцатки" и на климатический саммит в Глазго. Однако еще важнее вот эта принципиальная недоговороспособность западных партнеров. Ну подпишем мы новые соглашения, ну начнем честно их выполнять, а потом увидим, что ведущие европейские страны с этого поезда уже соскочили, а Вашингтон в него даже и не садился никогда. И как-то так получится, что главным выгодоприобретателем всех договоренностей окажутся американцы, что-то перепадет европейцам, а Россию, как всегда, попытаются заставить платить и каяться.

Римская встреча "Двадцатки" плавно перетекает в только что стартовавший климатический саммит в Глазго. Джо Байден повез туда новую американскую политику борьбы с потеплением. Она подробно описана во влиятельном журнале Foreign Affairs. Суть ее в том, что суверенные государства больше вообще не нужны, так как их правительства не могут победить "климатическую катастрофу".

Поэтому нужно завести мировое правительство. Заправлять в нем будут американцы, однако некоторые должности приберегут для европейских союзников, прежде всего — для Британии. Самое многообещающе открытие американцев заключается в том, что "ресурсы государства не являются его национальным достоянием, они принадлежат всему миру." Если же суверенное государство распоряжается своими природными богатствами как-то неправильно, оно заслуживает иностранной интервенции — ей-богу, там прямо такими словами и сказано.

В чем прелесть новой американской климатической политики? Она распространяется на все те государства, которые подписали разнообразные международные соглашения по экологии. Например, Конвенцию о сохранении биологического разнообразия. Ее приняли в 1992 году, там среди подписантов множество стран — от Буркина-Фасо до Китая, от России до островов Кука. Тогда еще думали, что биоразнообразие — это что-то такое милое, про дельфинов и бабочек. Как нетрудно догадаться, США эту конвенцию, как и многие другие соглашения по экологии, подписывать даже не думали. Вот действительно исключительная страна, которая сама позаботится о своих дельфинах и бабочках. А заодно присмотрит и за чужими.

Вся климатическая повестка сводится к тому, что американцы предлагают своим европейским вассалам поучаствовать в ограблении России и Китая. Это будет типа компенсацией за энергетический переход. КНР обложат пошлинами и тарифами, Россию тоже. Плюс к этому у нас есть наши ресурсы, которые, как выясняется, теперь не совсем уже наши. Их так много, что нам угрожают из-за них реальной войной.

Конечно, никаких рычагов для осуществления этой политики ни у США, ни у Европы не просматривается. Отсутствие Путина и Си Цзиньпина в Риме и Глазго стало довольно громким звоночком. Без них вся эта говорильня не имеет перспектив.

Возможно, "мужу Джилл" и кажется, что он управляет всем миром. Возможно, он даже думает, что управляет вселенной. Однако когда саммиты закончатся и Байден уедет, европейцам придется вернуться в реальный мир. Там нужно будет по новой выстраивать честные и взаимовыгодные отношения с Россией и Китаем и все чаще игнорировать окрики из Вашингтона. Нелегко конечно, но пора привыкать.

Религия в России-2050

Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 57, 2021

Андрей Десницкий

библеист, переводчик, публицист, писатель, доктор филологических наук, профессор РАН

Какое место будет занимать религия в российском обществе в середине XXI века — уже после того, как произойдут неизбежные и неведомые нам пока политические трансформации, когда неузнаваемо изменятся технологии, а человечество столкнется с непредставимыми на данный момент вызовами? Это будущее настолько близко, что у многих из нас есть шанс его увидеть — и в то же время слишком далеко, чтобы рисовать его, исходя лишь из сегодняшней статистики и аналитики. Что, если не пытаться угадать, к примеру, имя следующего московского патриарха или процент практикующих мусульман в населении столицы через четверть века, а понять, куда движемся мы все как единое общество?

Статья говорит именно об этом. Она, если хотите — набор личных интуиций, не претендующих на статус пророчеств. Она состоит из ряда внутренне связанных утверждений, которые можно было бы считать тезисами, если бы они доказывались логически. Но они основаны скорее на интуиции. И еще одна важна оговорка: рассуждая про общество, я буду говорить о городах-миллионниках с преимущественно русскоязычным населением не только потому, что гораздо лучше их понимаю, но и потому, что живущие в них люди гораздо в большей степени влияют на жизнь остальной страны, чем она влияет на них.

Традиционная религиозность говорит с человеком языком архаики и патернализма, потребность в них, судя по всему, уменьшается. В то же время религия дает человеку смысл жизни, нравственные ориентиры, чувство причастности к общине — это крайне важно, даже если оставить в стороне мистический опыт и надежду на благое посмертие. Трудно представить, чтобы религиозность в нашем обществе полностью исчезла — но, оглядываясь на опыт последних десятилетий, так же трудно представить, чтобы она не претерпела никаких изменений.

МЕЖДУ КЛЕРИКАЛИЗМОМ И АТЕИЗМОМ

Российская история — это зачастую качание от одной крайности к другой, мы видим это сейчас, и нет оснований полагать, что в ближайшие десятилетия этот принцип существенно изменится. Сто лет назад страну качнуло от государственного православия к государственному атеизму, притом к самой жестокой его разновидности, и нет смысла описывать эту историю подробней, она и так отлично известна всем.

Уже во времена перестройки маятник качнулся в другую сторону, что стало особенно ясно видно на торжествах в честь тысячелетия Крещения Руси в 1988 году. Исстрадавшийся по единственно верной идеологии, уже разочаровавшийся в парторгах, но все еще глубоко советский человек обратился за поиском такой идеологии к проповедникам, и тут в полной мере сбылись пророческие слова матери Марии Скобцовой о том, что после краха коммунизма проповедовать православие (да и любые другие религии, как традиционные, так и новые) будут именно большевистскими методами за незнанием никаких иных.

В срединном положении маятник оставался совсем недолго, уже к концу 90-х ясно наметился курс на сближение церкви с государством и на клерикализацию общественного пространства. Некоторые называют это «духовным возрождением», но сегодня все чаще мы оказываемся свидетелями утраты доверия общества к традиционным религиозным структурам (что не означает утраты интереса к обсуждаемым ими вопросам, но об этом ниже). Если говорить об РПЦ МП, то былой «победный натиск» на общественное пространство явно ослабевает: Исаакиевский собор остался в собственности государства, так и не введены, вопреки ясно выраженному совету патриарха, уроки религии в школе, помимо четвертого класса, и это только отдельные примеры. Внутрицерковная статистика нам принципиально недоступна, но, по косвенным данным, снижаются и пожертвования (причем быстрее, чем падают реальные доходы населения), и приток абитуриентов в семинарии. Церковные структуры, еще десять лет назад планировавшие широкую компанию по «воцерковлению общества», явно переходят к обороне в надежде сохранить завоеванные позиции, только вряд ли им удастся сделать это.

Социологические опросы показывали последние годы медленное, но неуклонное снижение доли тех, кто считает себя православным, но дело даже не в количестве. В годы перестройки стремительно входила в интеллектуальную моду религиозность, сегодня, пусть и не так стремительно, в неё входят антиклерикализм (непризнание за церковными структурами неких особых прав) и атеизм (отрицание любой религиозности), причем зачастую довольно крайнего толка. Уже становятся общим местом рассуждения о том, что Россия по меньшей мере «приняла не ту религию», или о том, что любая религия несовместима с современностью, рациональным мышлением и прогрессом.

Официальная пропаганда твердит о «духовных ценностях» и «генетических кодах» (как же она любит генетику!), которые служат главным, если не единственным объяснением и оправданием любых действий государства, но только подстегивает эти настроения. По-видимому, они станут через какое-то время доминирующими, маятник качнется в противоположную сторону. Можно ли надеяться, что его колебания затухают и в обозримом будущем мы увидим достаточно взвешенное и спокойное отношение общества к вопросам религии и подлинную терпимость, при которой ничто никому не навязывается и никто не дискриминируется? Ответ на этот вопрос зависит от других, более частных вопросов, которые мы разберем дальше.

Замечу пока только одно: «оправдание религии», по-видимому, может быть построено не на вульгарной риторике «генетического кода», а на описании ее роли в становлении, с одной стороны, национальной культуры, а с другой — тех глобальных ценностей, которые критики религии считают наивысшими достижениями человечества. Например, в ответ на тезис о том, что христианство насаждает рабский менталитет, можно напомнить, что рабство возникло задолго до христианства, а вот его отмена произошла именно в христианских странах и именно по христианским принципам. Лозунг аболиционистов “Am I Not a Man and a Brother?” (известен с 1787 г.) вдохновлен библейскими представлениями о равенстве людей перед Творцом и об их братстве во Христе. Иными словами, если вынуть религию из современной культуры, не будет понятно, на чем вообще она может быть основана и почему нам, собственно, нельзя убивать неприятных людей — история XX века дала немало примеров тому, как это происходило в реальности.

Если клерикализм и атеизм — две крайности, то между ними располагаются разные промежуточные идеологические конструкты и формы общественного устройства. Они не обязательно выстроены на прямой линии от одной крайности к другой, смена настроений не обязательно означает продвижение к одной из этих крайностей. Полагаю, что традиционная бытовая религиозность в ближайшие десятилетия в России будет сокращать поле своего влияния (хотя в отдельных группах может, напротив, усиливаться именно как реакция на повальное «отступничество»). Но это совсем не значит, что общество в целом обречено на повальный атеизм, к тому же советского образца.

По-видимому, будут возникать и распространяться иные формы религиозности, нетрадиционные и связанные в большей степени с культурной идентичностью и личной философией, нежели с обрядовыми практиками. Но прежде, чем поговорить об этом, нужно хотя бы вкратце обсудить самую очевидную российскую проблему: сращивание государства и церкви.

ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ СЕРГИАНСТВА

Сергианством в узком смысле называлась политика митрополита и затем патриарха Сергия Страгородского, который уже в конце 1920-х годов выбрал ради сохранения православных церковных структур путь радикальных компромиссов с советской властью. Об этой политике было сказано достаточно, оценки ей были даны, притом разные, и в девяностые годы казалось, что это вопрос давнего прошлого, а в новой, демократической России ничего подобного сергианству не появится и появиться не может.

Однако сегодня мы видим (особенно отчетливо в Беларуси), по сути, продолжение той же линии: РПЦ ни в коем случае не спорит с государством и поддерживает все, что только может поддержать. Сотрудничество с государством граничит уже со слиянием, притом понятно, кто играет в этой паре ведущую роль.

Как ни странно, но за таким сергианством я не вижу большого будущего вне зависимости от того, как будет выглядеть политическая история страны в ближайшие пару десятилетий. Государству оно нужно в гораздо меньшей степени, чем сто лет назад: нынешнее общество гораздо менее патриархально, а каналов для пропаганды неизмеримо больше. А для РПЦ это сотрудничество чем дальше, тем более будет затратно с репутационной точки зрения, и это уже начинают понимать многие церковные функционеры.

Другое дело, что церковные функционеры слабо представляют себе, как можно от столь тесного сотрудничества отказаться. По-видимому, дистанция будет медленно увеличиваться скорее по инициативе государства (мы сейчас даже не учитываем его возможную трансформацию) и это уже происходит: возникает новый гражданский культ Победы, который может пользоваться православными формами, но не более того. Характерно, что Вечный огонь у могилы Неизвестного солдата в информационном пространстве постепенно занимает то место, которое еще несколько лет занимал пасхальный Благодатный огонь из Иерусалима.

Это связано, конечно, и с нарастающим разрывом между русским и греческим православием, который при сохранении нынешних тенденций кажется непреодолимым. Проект «русского мира» от Одессы до Бишкека, некогда бывший любимой темой патриарха Кирилла, судя по всему, сдан в архив, и в ближайшей перспективе руководство РПЦ видит ее скорее хранительницей «традиционных ценностей», и, если можно так сказать, «государствообразующей церковью» (а для этого русское православие должно заявить о своей полной самодостаточности и перестать оглядываться на греческие образцы). Но у государства явно нет серьезной потребности в такой структуре, и трудно себе представить сценарий, при котором она появится, так что и руководству РПЦ, каким бы оно ни было, придется искать новые способы объяснять обществу свою значимость и необходимость.

Попытки создания самостоятельных политических партий с христианской составляющей, по образцу Германии, не привели к сколь-нибудь заметному результату в девяностые (РХДД под руководством В. Аксючица), вряд ли они будут заново предприняты в обозримом будущем. Это, разумеется, никак не исключает возможности участия христиан в разных политических партиях и движениях: политику, основанную на христианских ценностях, можно проводить и без особой вывески.

РЕКОНСТРУКТОРЫ И ДЕКОНСТРУКТОРЫ

Проект «религиозного возрождения» был открыт в поздние восьмидесятые и продолжался, по моим оценкам, до 2012-14 гг.: его завершение обозначили сначала посадка «Пусси Райот», а затем «Крымская весна»: первое событие откровенно поставило церковные структуры по одну из сторон открывшегося раскола в обществе, а второе показало, что и по ту сторону есть несравнимо более важные ценности, нежели традиционная религиозность.

Это возрождение разные его участники представляли себе по-разному, но, в общем и целом, проект был реконструкторским. Люди, выросшие в модернистской советской среде, пытались восстановить среду досоветскую, традиционную, архаичную. Как именно ее конструировать, мнения расходились, но в любом случае она конструировалась по книгам и собственным фантазиям: одни строили ее по «Домострою» и преданиям старцев, другие — по эмигрантскому «Парижскому богословию» и опыту общинной жизни о. А. Меня. Отдельная группа — старообрядцы из интеллигенции, пришедшие в эту церковь в поисках подлинно русской и независимой от государства православной традиции.

Многие нашли, чего искали. Но стало ясно, что такая реконструкция требует огромных усилий и не воспроизводит себя сама: дети, выросшие в реконструкторских семьях, редко пытаются воспроизводить эти модели в собственной жизни. К тому же оказалось, что реконструкторство лишено механизмов сдерживания агрессии и неадеквата: поднимается волна историй о насилии в монастырях и церковных приютах, и можно быть уверенным, что мы их еще услышим много. Религиозная жизнь по определению привлекает немало людей с психическими проблемами, а мошенники могут видеть в ней удобное средство для оболванивания людей. Механизмов, которые ставили бы всему этому заслон, в подобном реконструкторстве практически не существует, все зависит от добросовестности и адекватности ведущих членов общины.

Все это привело к тому, что в десятые годы начала проявляться все отчетливее другая тенденция: деконструкторство, т.е. разрушение привычных стереотипов, переход к новым, индивидуальным формам религиозной жизни. Если говорить о смыслах, то деконструкторство связано с демифологизацией (термин, введенный в новозаветные исследования в середине прошлого века Р. Бультманом и вызвавший немало споров): если реконструкторы девяностых воспринимали средневековые тексты насколько возможно буквально, стремились воспроизводить их в собственной жизни и порой воспринимали ее как поле битвы ангелов и бесов, то деконструкторы видят в них скорее набор символов и архетипов, описывающих реальность не напрямую. В значительной мере тут стирается граница между личной верой и культурной идентичностью, возникает версия светского, обмирщенного христианства, сходная с тем, что мы видим в наиболее секуляризованных европейских странах. И это неудивительно, если вспомнить, что статистика посещения церквей в России напоминает аналогичную статистику в секулярных Чехии или Эстонии, а вовсе не в Польше или Ирландии, «самых католических» странах Европы. Естественно, реконструкторы считают такое секуляризованное христианство отступничеством и безбожием.

Мощным стимулом стала пандемия коронавируса. Традиционный ритм богослужебной жизни оказался нарушен: хотя многие поначалу игнорировали угрозу, но, скажем, закрытие Елоховского собора весной 2020 г. в Москве по причине смертей и болезней среди духовенства поневоле заставило людей отойти от привычных моделей поведения. Реакция оказалась разной: кто-то заново открыл необходимость общинной молитвы, а кто-то увидел, что ходил в храм скорее по привычке и не готов возвращаться к прежним практикам в полном объеме.

Эпидемическая опасность заставила заговорить о тех практиках, которые существовали и прежде, но обычно не обсуждались и не замечались: домашняя молитва, когда верующие собираются на квартирах и в частных домах, не привлекая внимания и не ставя в известность церковное начальство. В период пандемии стали также обсуждаться опыты дистанционного участия в таинствах исповеди и причастия. Реакция церковного начальства РПЦ на «причастие по зуму» оказалась резко отрицательной, прежде всего по той причине, что так священник не может проконтролировать, что сделает человек с Дарами, освященными через интернет.

Но это обстоятельство только делает более явным давно уже назревший вопрос: какова роль клириков-профессионалов в нынешних общинах? Они контролеры, распределяющие благодать согласно полученной от центральных церковных структур лицензии, или они предстоятели общин, выбранные этими общинами и возглавляющие их во время общей молитвы? По-видимому, выбор между двумя моделями будет определяться прежде всего долей в обществе людей с патерналистским и с демократическим настроем, и есть все основания считать, что патернализм постепенно уходит в прошлое.

Вероятно, разные островки реконструкторства будут оставаться на религиозной карте России, но их будет постепенно становиться меньше, а расплывчатое море деконструкции будет их постепенно поглощать (я говорю прежде всего о православии, но примерно то же можно ожидать и от иных религий). Но стороннему наблюдателю этот процесс будет мало заметен, разве что в связи с громкими историями, вроде ареста С. Романова из уральского монастыря. Наблюдатель будет видеть очень стабильную картину «официального православия», которое, тем не менее, будет ощутимо меняться изнутри.

Кстати, к реконструкторскому типу в основном относятся не признающие РПЦ «истинно-православные» общины, которые объединены резким отрицанием сергианства как главной ереси нашего времени. В настоящее время они жестко маргинализованы, в том числе при участии силовых органов, но официально не запрещены. В случае снятия давления и ограничений их, вероятно, ждет рост популярности, но вряд ли он будет взрывным, потому что они либо проповедуют нереалистичный возврат в дореволюционную архаику, либо строятся по уютному «квартирному» типу, о чем пойдет речь дальше.

ПРАВОСЛАВИЕ В СОБОРАХ И ПО КВАРТИРАМ

Официальное патриархийное «православие больших соборов» явно не настроено на перемены. Его официальная позиция — самодостаточное самосохранение. Правда, для человека, ходившего в церковь хотя бы последние двадцать лет, многие перемены очевидны. Все зависит, конечно, от конкретных людей, но в целом снижается строгость формальных требований, становится больше открытости и неформального общения. Можно полагать, что к середине века будет массово допущен русский язык в богослужении, будет предложена облегченная версия поста для мирян (нынешний суровый монастырский устав мало кто исполняет на практике) и проч.

Но это уже мало на что повлияет, если честно. Эти небольшие реформы могли бы значить многое в те самые годы «духовного возрождения», но не были проведены из опасения перед резко негативной реакцией традиционалистов. Опасается их Патриархия и сегодня, поскольку именно они способны спровоцировать формальный раскол, а этот сценарий считается катастрофическим.

В результате сегодня РПЦ объединяет огромное количество самых разных людей с самыми разными представлениями о православии. Показателен один пример: в 2016 г. православная социологическая служба «Среда» провела опрос среди православных верующих о том, от кого исходит Святой Дух (важнейший вопрос из области догматики, на который православные и католики официально дают разные ответы). Согласно полученному результату, 69% верующих православных придерживаются католического вероучения и только 10% православного (вскоре после этого опроса «Среда» прекратила свою деятельность). На самом деле, конечно, это означает, что люди просто не интересуются высокой догматикой: им нужно, чтобы было, куда пойти покрестить ребенка, повенчать молодых, отпеть бабушку. Им нужно чувствовать связь с высшим миром и причастность к древним традициям, но у них нет желания при этом изнурять себя постами и молитвами и корпеть над богословскими книгами.

Православие больших соборов предоставляет им все эти возможности на вполне приемлемых условиях, и люди этого рода — его основная опора. Они, в отличие от мятежной интеллигенции, не задают неудобных вопросов и не конфликтуют с властью. Правда, от них трудно чего бы то ни было ожидать, кроме общего уважения и не слишком щедрых пожертвований, но пока власть симпатизирует РПЦ, этого достаточно. Официальной статистики опять-таки нет, но по косвенным признакам финансовые поступления от этой среды существенно сократились в последние пару лет и, скорее всего, продолжат сокращаться. Но при отказе от амбициозных проектов вроде «православного Ватикана» в Сергиевом посаде, при наличии государственных грантов и пожертвований от состоятельных меценатов РПЦ вполне может удовлетвориться этим финансированием на ближайшие десятилетия (что совсем не исключает наличия бедствующих, а порой просто нищенствующих священников на периферии). И даже в ситуации, когда государство откажет в сколь-нибудь существенной помощи, прожить на это будет можно, хотя и без былой пышности.

Православие больших соборов говорит о себе самом как о жестко выстроенной вертикали, но на деле оно постепенно превращается в некую зонтичную организацию: при декларации лояльности высшей церковной власти на местах существует немалое разнообразие. К тому же влияние православия больших соборов на умы и сердца существенно сокращается. Все больше людей, не порывая официально с православием, посещают богослужения лишь изредка, чтобы причаститься или поучаствовать в особой службе. Один из таких христиан в неформальной беседе сравнил поход в церковь за причастием с походом в аптеку за лекарством: приходится туда идти, потому что больше взять его неоткуда. Но центр их духовной жизни — совсем не в соборе. Все больше областей жизни, где клерикальная вертикаль присутствует скорее символически, ограничиваясь общими заявлениями и отдавая всю реальную активность простым мирянам.

Параллельно, особенно в период пандемии, и совершенно неприметно для стороннего наблюдателя, растет пока еще очень незначительный сегмент «квартирного христианства», построенный по хорошо знакомой модели доперестроечных времен: собраться единомышленникам на кухне, чтобы поговорить о главном и ощутить родство душ. Как уже было сказано выше, такие посиделки могут быть и настоящими богослужениями, притом их участники высоко ценят их искренность и неформальность — ровно то, чего им не хватает в соборах. Важную роль здесь уже начали играть социальные сети, и чем дальше, тем больше будет зависеть от них.

Такую активность крайне трудно проконтролировать и запретить (хотя в отношении протестантов подобные запреты случаются, а «свидетели Иеговы», как известно, и вовсе запрещены в России, за подобные встречи приверженцы этого вероучения получают реальные и притом немалые сроки заключения). Может быть, на некоторых этапах ближайшей российской истории мы и дойдем до того, что общая молитва или чтение Библии без благословения батюшки будут наказываться штрафом или сроком по некоему безумному закону, но вряд ли это надолго. А в ситуации, когда правоохранители откажут РПЦ в преференциях (думаю, что это однажды произойдет) можно ожидать появления разного рода общин, вышедших из православной традиции и не отделяющих себя от нее, но никак не связанных с РПЦ. Они будут очень разными и будут вступать в причудливые отношения и друг с другом, и с православием больших соборов, которое тоже никуда не денется, а также с христианами иных конфессий.

ПРОТЕСТАНТСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

Все это, разумеется, заставляет вспомнить о Реформации и протестантизме. О них обычно говорят как о возможном сценарии для России и русского православия, забывая, что Реформация состоялась уже полтысячелетия назад и что в России есть многие тысячи своих протестантов. Более того, в Сибири и на Дальнем Востоке, особенно в городах, построенных при советской власти (в них изначально не было храмов), число практикующих протестантов сопоставимо с числом практикующих православных, а порой и превосходит его, если судить по наполненности молитвенных зданий по воскресеньям.

Сами протестанты не любят выходить из этой серой зоны, чтобы не привлекать внимание православных борцов за чистоту веры, их миссионерская активность в настоящее время невелика, если сравнивать с девяностыми. Но она никогда не прекращалась. Особенно важно отметить, что христианское миссионерство среди народов, традиционно исповедующих ислам (и, в меньшей мере, буддизм или шаманизм), ведется в России почти исключительно протестантами. Разумеется, выходец из Дагестана или Поволжья может стать православным, но это почти наверняка означает переход на русский язык и русскую культуру, и часто служит следствием такой смены идентичности. Но если он молится Христу на своем родном языке, притом вместе с единоверцами — он почти наверняка принадлежит к пятидесятникам, харизматам или иной протестантской конфессии. Трудно сказать, какое будущее ждет эти, пока совсем небольшие национальные церкви, но они совершенно точно будут протестантскими.

Если православие для коренных народов России выглядит «русской верой», то протестантизм по своим культурным формам оказывается безусловно западным и более конкретно — американским. В том и в другом случае собственно веру оказывается трудно отделить от культуры, а порой и от политики. Сейчас, конечно, такое афишировать не принято, но это не значит, что эти настроения исчезли и никогда больше не проявятся.

В случае разворота государственной политики и общественного интереса к западным ценностям следует ожидать и массового интереса к западным конфессиям, прежде всего протестантским (католицизм в России немногочислен и скорее востребован интеллигенцией с соответствующими этническими корнями или культурными привязанностями). При этом русские католики и протестанты совершенно лишены той рыхлости и неопределенности, которая свойственна православию больших соборов: они обычно точно знают, по какой причине выбрали свою конфессию и что отличает ее от прочих. Нередки среди них и антиправославные настроения: они предъявляют «господствующему вероисповеданию» счет за все, что происходит в стране дурного, зачастую прямо по его благословению.

По-видимому, в России 2050 года мы увидим регионы, где протестантов будет больше, чем православных, и этого никто не будет скрывать. Впрочем, будет и не слишком многочисленное обратное течение разочаровавшихся в протестантизме и возвращающихся к вере предков, как это уже было в девяностые.

ПОВЕРХ И ПОМИМО КОНФЕССИЙ

В отличие от атомизированных девяностых, сегодняшнее российское общество эффективно выстраивает горизонтальные связи и размывает формальные границы. Кроме того, за прошедшие десятилетия многие верующие с удивлением открыли, что у них порой намного больше общего с единомышленниками из других конфессий, чем со своими формальными единоверцами. К примеру, православные креационисты при всей своей нелюбви к Америке охотно пользуются аргументацией американских фундаменталистов-протестантов, и так во многих частных вопросах.

Стоит полагать, что к середине века межконфессиональные границы будут значить куда меньше, чем сегодня. Можно сравнить их с государственными границами в нынешнем мире: нет, они никуда не делись, но они становятся все более проницаемыми (хотя возможны краткие периоды карантинов), любые серьезные бизнесы или культурные процессы трансграничны. Уже сейчас мы видим немало интересных проектов, особенно в области благотворительности и просветительства, в которых христиане разных конфессий, да и не только христиане, сотрудничают ради общей цели, их явно будет становиться все больше.

Я не вижу большого будущего у официального экуменизма: так недавняя встреча римского папы и московского патриарха скорее удовлетворила пиар-амбиции последнего, нежели решила хоть одну реальную проблему. Но низовой экуменизм, т.е. опыт совместной молитвы и совместного действия, будет процветать, к негодованию реконструкторов (они любят чистые, беспримесные традиции), причем он постепенно будет вовлекать и представителей иных религий, прежде всего авраамических: иудаизма и ислама.

Интеллектуальное пространство становится все больше похожим на супермаркет, в котором потребитель выбирает себе идеи и практики в соответствии со своими вкусами и не заботится о том, насколько они совместимы друг с другом. Интересный пример — йога. Ее появление в нашем обществе в конце прошлого века было теснейшим образом связано с индуизмом, вопрос о возможности для практикующего христианина посещать курсы йоги выглядел полной нелепостью, причем такое отношение было характерно как для христианских проповедников, так и для самих йогов. Сегодня занятия йогой воспринимаются большинством (но не всеми) как полезные телесные упражнения, в отрыве от конкретной религии и философии. Мне довелось услышать о том, как практикующий йог получил приглашение провести семинар для… монахов в православном монастыре с условием, что он не будет упоминать слово «йога». Он отказался принять такое условие, семинар не состоялся, но сама идея показательна.

ПОЛУМЕСЯЦ ПРИ СОЛНЕЧНОМ СВЕТЕ

Кстати, об исламе. Сегодня неисламской частью нашего общества он обычно воспринимается как что-то малопонятное и потенциально опасное, связанное с отсталостью, фанатизмом, угнетением женщин. Мало кто задумывается, что ислам не менее разнообразен, чем христианство или иудаизм, и что его радикальные, экстремистские формы — тоже разновидность религиозного реконструкторства. В ближайшие десятилетия российский ислам во всем своем многообразии будет выходить из тени и одновременно будет находить разные формы и способы своего существования в современном мире.

Этому будут способствовать два процесса, один из которых уже вовсю идет, а второй отложен на пару десятилетий. Первый — это окончательный распад традиционных обществ в республиках Северного Кавказа, связанный с глобализацией и информационной революцией. Радикальный ислам, кстати — это один из возможных ответов на вопрос «как теперь жить, когда молодежь уже не слушает старших». Но он далеко не единственный, и мы, вероятно, увидим в ближайшее время разные иные версии встраивания традиционных исламских ценностей в современный мир. Разнообразию будет способствовать и принципиальная антиклерикальность ислама: в нем нет, как в старых христианских конфессиях, особо рукоположенного священства, ведь мулла (как, кстати, и раввин) — это не священный сан, а скорее функция, которую может исполнять любой сведущий мужчина.

Один из прогнозов, которые можно услышать, или, вернее, одна из страшилок — доминирующее исламское население в крупных городах России к середине века, ислам как первенствующая религия. В общем и целом, это прогноз реалистичный, но его реализация зависит прежде всего от миграционной политики государства, от привлекательности российского рынка труда для выходцев из Средней Азии. Но надо понимать, что даже в случае реализации этого прогноза ислам этих людей не будет точной копией ислама постсоветских жителей нынешних аулов и кишлаков, он явно претерпит свои изменения, хотя трудно сейчас предсказать, какие именно.

Второй процесс нам только предстоит увидеть, когда вырастут, получат образование и сделают достойную карьеру дети нынешних дворников и консьержек в больших городах. Тогда они со всей неизбежностью предъявят нашим детям претензии: почему наших родителей так жестоко эксплуатировали, почему в нас с раннего детства видели людей второго сорта? У нынешних дворников и консьержей нет ресурсов, чтобы во весь голос задать эти вопросы, но у их детей они появятся. В США главным признаком, отличающим потомков рабов от потомков рабовладельцев, стал цвет кожи, в нашем случае признаком «наследственной угнетенности» станет, скорее всего, исламское вероисповедание. Насколько убедительно удастся ответить на эти вопросы нашим детям, зависит во многом от того, как будем взаимодействовать с исламскими общинами и как будем их описывать мы сегодня.

СЕКСУАЛЬНОСТЬ, СЕМЕЙНОСТЬ, ПСИХОЛОГИЯ

В завершение поговорим немного о тех смысловых вызовах, которые стоят сегодня перед «думающими верующими» всех религий и конфессий в нашей стране. Их много, но я бы выделил три из них, перечисленные в подзаголовке, причем именно в таком порядке.

Сексуальность — мощная сила, неудивительно, что религии стараются ввести ее в некоторое русло и поставить под контроль, иногда мелочный, придирчивый и жестокий. В притчу вошел образ молодого иеромонаха, допрашивающего на исповеди замужних женщин о подробностях супружеского секса, но в реальности такие пылкие юноши уже почти не встречаются (в девяностые они были нередки). Однако проблема не ограничивается подобными перегибами.

С точки зрения традиционных религий, секс допустим между одним мужчиной и одной женщиной, состоящими в законном браке (в исламе жен у мужчины может быть до четырех), а все остальное расценивается как тяжкий грех. С точки зрения этих религий, некоторые важнейшие духовные роли и практики допустимы только для мужчин. А вот с точки зрения светского права и современной глобальной морали, взрослые дееспособные люди могут по взаимному непринужденному согласию вступать друг с другом в любые отношения, а мужчины во всем равны с женщинами. Это противоречие неустранимо. Можно настаивать на истинности древнего Откровения, можно приводить практику жизни в соответствие с новыми нормами, но невозможно делать вид, что они говорят одно и то же.

В западном христианстве вопросы о признании однополых союзов и рукоположении женщин служат самым серьезным барьером, разделяющим христиан даже одной и той же конфессии — в частности, именно по этим двум признакам разделено всемирное англиканское сообщество, притом на стороне традиционалистов оказываются в основном молодые африканские церкви, а на стороне либералов — старые европейские и американские.

Подобных дискуссий будет все больше и у нас. Недавно один человек совершил своеобразный каминг-аут, признав себя практикующим геем в однополом союзе и одновременно практикующим православным, приступающим к причастию. Он совершенно точно не первый, кто совмещает одно с другим, но он первый, кто об этом публично заговорил по-русски. Пока его признание было обойдено молчанием, но подозреваю, что через четверть века ключевой вопрос для многих верующих будет такой: допускаете ли вы подобное? И ответ «да» или «нет» будет отделять своих от чужих.

На самом деле гомосексуальность — лишь частный, наиболее очевидный и в российских условиях наиболее болезненный аспект общего вопроса о радикальном изменении института семьи, которое происходит на наших глазах. Проповедовать современной молодежи тотальное воздержание до брака становится все труднее, вопрос о регистрации союза и последующем венчании решается зачастую исходя из совершенно прагматических резонов: доступность ипотеки, размеры выплат молодой семье или матери-одиночке в связи с рождением ребенка и т.д. И это уж не говоря о таком новомодном слове, как «полиамория»…

В настоящее время проповедникам традиционных религий крайне трудно объяснить, почему добровольный союз людей греховен, если он не приносит никому страданий, или почему однополые отношения, порицаемые Библией, заслуживают большего внимания, нежели воровство, взяточничество или пьянство, которых Библия тоже никак не одобряет. Может быть, размышления на эту тему приведут к появлению некоторых новых богословских и этических моделей, что в очередной раз разведет реконструкторов и деконструкторов по разные стороны барьера.

Еще одним по-настоящему глобальным вызовом для традиционных религий стало появление профессиональных психологов, психотерапевтов и психиатров, взявших на себя значительную долю тех обязанностей, которые в архаическом обществе исполняли священнослужители. Отрицать пользу этих новых профессий сегодня осмеливаются немногие (хотя такие есть), а люди, прошедшие серьезный курс лечения, отмечают, что решились некоторые их проблемы, которые они безуспешно пытались решить с помощью религиозных практик. Пока два этих сообщества, священнослужители и психотерапевты, выглядят достаточно изолированными друг от друга, но контакты между ними есть, и все более тесные (сужу по собственным знакомым). По-видимому, они будут шириться, религиозные практики будут все больше заимствовать из области психологии, а граница между сферами компетенции будет проводиться четче. Это неизбежно приведет к пересмотру отношения к некоторым религиозным практикам, которые будут отнесены к сфере психологии или психиатрии (например, «отчитка бесноватых»).

Подводя итог, скажу, что на мой взгляд в России 2050 года будет меньше формальной религиозности, а пропорции верующих разных конфессий могут измениться. Притом, скорее всего, сократится доля официального православия. Но главное, что конфессиональные границы в значительной мере размоются, а деятельность рядовых верующих будет определяться их собственными интересами и воззрениями в куда большей мере, чем директивами священноначалия. Православное христианство не перестанет быть одним из стержней русской культуры, но тем, кому оно дорого (как и автору этой статьи), придется искать новые ответы на вызовы времени, которых не знали святые отцы былых времен.

© Текст: Андрей Десницкий

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 30 октября 2021 > № 4022347 Андрей Десницкий

Сенат Италии отклонил закон о защите ЛГБТ

Текст: Нива Миракян (Рим)

Верхняя палата итальянского парламента заблокировала дебаты по законопроекту, который предусматривал расширение прав представителей ЛГБТ-сообщества и введение в стране уголовной ответственности за гомофобию. "Закон Дзана", названный в честь его разработчика, депутата от Демпартии и гей-активиста Алессандро Дзана, был одобрен в прошлом году в нижней палате парламента.

Он квалифицирует насилие в отношении сексуальных меньшинств и трансгендеров как преступления на почве ненависти, фактически приравнивая их к расовым или антисемитским нападкам, но при этом устанавливает более суровые наказания по сравнению с ныне действующими, вплоть до четырех лет лишения свободы. Инициатива вызвала острую дискуссию в итальянском обществе, в стороне от которой не смог остаться даже Святой престол.

По мнению Ватикана, в данной редакции законопроект нарушает статьи конкордата, составляющего часть Латеранских соглашений, регулирующих отношения Ватикана и Италии, а также рискует привести к криминализации церкви в Италии за отказ заключать однополые браки, за противодействие усыновлению гомосексуальными парами или за нежелание преподавать гендерную теорию в католических школах.

По одну сторону баррикад с Ватиканом находятся также представители консервативной общественности и правоцентристских партий, которые защищают традиционные ценности. Благодаря стараниям последних удалось добиться в Сенате закрытого голосования. Однако главные промоутеры документа - либеральные партии все же рассчитывают, что к рассмотрению инициативы удастся вернуться до 2023 года, после очередных парламентских выборов.

Затронет ли конференция по климату в Глазго актуальные проблемы развития энергетики

Текст: Валерий Львов

Подготовка к климатической конференции ООН в Глазго, намеченной в ноябре, получилась даже резонанснее, чем планировали организаторы. Хозяин мероприятия, английский премьер Борис Джонсон, еще летом пообещал уговорить мировых лидеров отказаться от угля к 2030-му году, пересесть на электромобили и засадить поля фермеров лесом, а чтобы легче было договариваться со скептиками, скинуться на 100 млрд долларов - сумма для развитых стран небольшая.

Папа Римский собрал в Ватикане представителей всех христианских церквей, включая православных, и напомнил о важности борьбы с климатическими изменениями. А Нобелевский комитет вручил престижную премию по физике ученым, 50 лет назад связавшим изменения климата с деятельностью человека. Политика, религия и наука объединились в борьбе за климат, ждали только экономику.

И экономика проявила себя, причем очень эффектно. Гром грянул, как это бывает в подобных случаях, прямо среди ясного неба. На фоне сухой и безветренной погоды на Севере Европы остановились ветрогенераторы и обмелели водохранилища скандинавских ГЭС. Природный газ на фоне споров о "Северном потоке - 2" начали закачивать в хранилища слишком поздно, хорошо, что не отказались от него вовсе, а добычу угля на континенте коллективными усилиями чуть было не похоронили. Поэтому уже с сентября Европа ощутила дефицит электроэнергии, из-за которого были вынуждены остановиться некоторые предприятия, и цены на энергоресурсы резко пошли вверх. В Германии цены на электричество за месяц выросли втрое, а в Великобритании - в 12 раз, достигнув 320 евро за мегаватт-час.

Но ладно Европа, схожие процессы происходят в Китае и Индии, где производят все мировые товары, включая "европейские". Богатый Китай смог перекупить большую часть партий сжиженного природного газа (СПГ), оставив Европу ждать сертификации нового газопровода, отменил лимиты на добычу угля и расчехлил резервы, однако перерывов в энергоснабжении промышленных предприятий избежать не смог. Вслед за ним по цепочке стали останавливаться предприятия и в других частях света, а цены на сырье и товары тоже поползли вверх.

Грянул первый зеленый энергетический кризис, от которого мировая экономика оправится еще не скоро. Эксперты осторожно говорят о начале весны, когда ситуация на энергетических рынках начнет стабилизироваться. Но это неточно, как и все предсказания, за которые сегодня дают нобелевские премии.

На помощь климатологам пришлось звать Грету Тунберг, которая до этого считалась безукоризненной. Молодая шведка ругала политиков, обнималась с парнем на митинге, что, конечно, стало новостью мировых СМИ номер один, учила немцев голосовать и даже неловко спела на концерте в Стокгольме, чем удивила даже британских фанатов. "Должен признать, что нахожу эту девушку очень странной", - поделился своим мнением один из читателей Daily Mail.

На этот раз выступления шведки помогли не очень. От поездки в Глазго отказался Си Цзиньпин, коллеги которого по КП запланировали рост добычи угля на две ближайшие пятилетки (это период, который Борис Джонсон отводил на отказ от угля). А президент России Владимир Путин предложил свой анализ причин энергокризиса и предсказал его последствия для мировой экономики в дискуссионном клубе "Валдай", в том числе на рынке продовольствия. По словам президента, на Россию тоже влияет изменение климата, "но Россия приспособится к этому и обеспечит не только себя, но и наших основных партнеров на мировых рынках качественным и приемлемым по мировым ценам продовольствием".

Отказ Путина от участия в саммите в Шотландии расценили как удар по Джонсону. Но он не слишком повлиял на общее отношение к мероприятию, поскольку совпал с аналогичным решением президента Бразилии и других мировых лидеров. СМИ приводят слова королевы Елизаветы II: "До сих пор не ясно, кто приедет. Слышно только о тех, кто не приедет", - так она прокомментировала обстановку вокруг саммита, забыв выключить микрофон. Но это утонуло в потоке болеее благоприятных новостей, поскольку участие в конференции подтвердили делегации Северной Кореи, Туркменистана и других взволнованных изменениями климата стран. А США мобилизовали для участия даже двух президентов, включая Барака Обаму, который, по сообщениям СМИ, должен "прикрывать" президента Байдена.

Очень похоже, что на саммит собираются все желающие откусить от обещанного развитыми странами пирога в 100 млрд долл. А те, кого хотят на эту сумму пощипать, на саммит не торопятся. В России, например, углеродная нейтральность и без международных поборов оценивается в 90 триллионов рублей. Всего-то в 3% ВВП в течение 28 лет. Об этом рассказал первый вице-премьер правительства Андрей Белоусов, куратор правительственных групп по энергопереходу. И это еще оптимистичная оценка, Герман Греф на Восточном форуме говорил о 7,7% ВВП. Так что этот чемодан без ручки очень дорогой, и его тяжесть смогут ощутить все.

В правительстве прекрасно понимают, что большая часть требований по энергопереходу связана с международной экономической конкуренцией и что они призваны усилить конкурентные преимущества стран, не имеющих собственных запасов углеводородов.

По словам Белоусова, "основные "центры силы" начинают адаптировать ситуацию под свои интересы и под свои повестки, и начинают возникать конфликты, которые заложены были изначально во взаимодействиях разных крупных экономических игроков". Да, это так. Путин уже несколько раз называл климатическую повестку "скрытым инструментом конкурентной борьбы на мировых рынках".

Понимают это не только в России. И не все отмалчиваются. Как сообщают СМИ, посланник Саудовской Аравии на климатическом саммите в Глазго Халид Абулейф вообще попросил членов ОПЕК отказаться от рекомендации Международного энергетического агентства сократить инвестиции в разработку новых месторождений. По мнению саудовского принца Абдель Азиза бен Сальмана, сокращение инвестиций приведет только к дефициту на рынке и росту нефтяных цен.

С такими разночтениями ждать от участников саммита в Глазго какой-то согласованной позиции не приходится. Похоже, как и на прошлом саммите в Мадриде, встреча мировых лидеров закончится обменом политическими лозунгами и страшилками.

А мы подождем. Нам есть чем заняться: пока европейцы будут пританцовывать на концертах Греты Тунберг, кто-то же должен обеспечить их топливом и удобрениями. Да и о себе подумать надо.

Поддерживал ли Ватикан нацистов

Текст: Елена Новоселова

На площадке Российского исторического общества (РИО) прошел научный коллоквиум "Политика Святого престола в годы Второй мировой войны", организованный Центром по изучению истории религии и Церкви Института всеобщей истории РАН и Папским комитетом исторических наук.

У ученых оказались в руках новые документы фондов понтификата Пия XII (Эудженио Пачелли) в архивах Ватикана, рассекреченные в марте 2020 года.

Напомним, что в 1933 году между Германией и Святым престолом был подписан договор, так называемый Рейхсконкордат. Пачелли также обвиняют в том, что, зная о творящемся в нацистских концлагерях, он не выступил против Холокоста.

"Нет необходимости говорить, насколько актуальна эта тема. Все, что связано с позицией Ватикана в XX веке, для российских историков очень интересно, - сказал сопредседатель РИО и научный руководитель Института всеобщей истории Александр Чубарьян, открывая конференцию. - Уже прошло несколько встреч российских ученых с Папским комитетом исторических наук, где обсуждались отношения СССР и Ватикана. Особенно острыми являются вопросы, которые касаются позиции Святого престола во время Второй мировой войны. И здесь существуют разные точки зрения, а также нюансы и оттенки мнений о произошедшем".

Как считает академик, рассекреченные недавно документы позволят выработать конструктивный исторический подход к тем событиям. Чубарьян также сообщил, что в этом году состоится презентация совместной книги российских и ватиканских историков, посвященной теме войны.

По мнению американского историка-русиста, профессора Брандейского университета (США) и кафедры теологии МИФИ (Россия) Грегори Ли Фриза, роль папы Пия XII не может быть обрисована черно-белыми красками. Ватикан постепенно раскрывает архивы, которые делают картину объемнее. И там разные сведения. Да, документы подтверждают участие Ватикана в помощи сбежавшим из Европы нацистам. Но, с другой стороны, немецкие историки утверждают, что папе удалось не только сохранить нейтралитет, но и активно работать над улучшением положения евреев.

Историки, которые в марте 2020 года работали в архивах Ватикана, а точнее в разделе, посвященном Пачелли, убеждены: папа "был непреклонно-критичным к нацистам", а компромиссы с Гитлером он искал из-за своего антикоммунизма.

В 1942 году понтифик получал множество сообщений о нацистских лагерях. Но не отреагировал на них, потому что хотел "оставаться беспристрастным".

Новые исследования также доказывают, что папа поддерживал немецкое противостояние Гитлеру начиная с попыток военных свергнуть его в 1937-м и 1940-м годах в надежде на заключение сепаратного мира с союзниками. Католические священники Германии также по-своему участвовали в сопротивлении, например, отказывались демонстрировать свастику. "Половина из 27 тысяч священников подвергалась запугиваниям: от допросов до казней", - рассказывает Фриз.

Справка "РГ"

Решение об открытии архивов принял лично Папа Римский Франциск. Поясняя свой шаг, он подчеркнул, что фигура Пия XII стала предметом внимательного изучения со стороны многих историков, вызвав при этом дискуссии и даже критику в адрес главы Римско-католической церкви.

Московскому Синодальному хору 300 лет

Текст: Татьяна Хорошилова

В Российском фонде культуры в Покров состоялось торжественное собрание, посвященное 300-летию Московского Синодального хора. Хор был создан указом царя Петра I в 1721 году. До 1589 года он был хором киевских, затем владимирских и московских митрополитов. В XV веке кафедра русских митрополитов была перенесена из Владимира в Москву и основным местом службы певчих стал Успенский собор Московского Кремля.

Первоначально в состав хора Патриарших певчих дьяков входили только мужчины. В XVII веке Патриарший хор одним из первых освоил пришедшую с запада линейную нотацию и партесное пение (то есть пение по партиям), в его составе появились детские голоса (альты и дисканты). На рубеже XIX-ХX веков хор достиг наивысшего расцвета. Попечение хора осуществлял генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович Романов.

Торжественное собрание, посвященное юбилею, открыл председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион, который считает, что сейчас наступил благоприятный момент для возрождения Синодального хора. Среди гостей и участников вечера были глава Фонда "Русский Мир" Вячеслав Никонов, глава Наблюдательного совета Фонда содействия возрождению традиций милосердия и благотворительности "Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество" Анна Громова, попечители и благотворители Синодального хора.

В рамках вечера прошла презентация книги писателя К.П. Ковалева-Случевского об истории хора, презентация масштабной выставки о хоре, которая откроется в Музее современной истории России.

Хор помимо концертов участвует в богослужениях, когда 80-летние бабушки и их уже седые дети, внуки и правнуки поют едиными устами и единым сердцем. О творчестве коллектива рассказал художественный руководитель Московского Cинодального хора Алексей Пузаков.

- В настоящее время в большом составе 80 певцов, что позволяет нам исполнять сложные, многоголосные партитуры, а главное - приблизить наше исполнение к тому стилю, в русле которого работал знаменитый Московский Синодальный хор. Вряд ли мы споем Баха так, как поют немцы, но они не споют "Всенощное бдение" Рахманинова, как поем мы. Наш коллектив выбран в качестве партнера главного хора Ватикана - Хора Папской музыкальной Сикстинской капеллы. Мы сотрудничаем с ним на протяжении нескольких лет и давали несколько совместных концертов в Сикстинской капелле Ватикана и в соборе Святого Павла. Два ведущих хоровых коллектива, представляющих музыкальную культуру востока и запада Европы. Этот хор приезжал в Москву, и мы давали совместный концерт в Третьяковской галерее и в Московской консерватории. У нас есть и дальнейшие планы сотрудничества, но пока они немножко приостановлены из-за пандемии. В географию выступлений Синодального хора входят более 40 стран, включая Великобританию, Германию, США, Австрию, Италию, Чехию, Израиль.

Когда вы возглавили Синодальный хор?

Алексей Пузаков: До этого я управлял хором Третьяковской галереи. С 2011 года по благословению Патриарха тружусь над возрождением Московского Синодального хора.

Сложно управлять хором?

Алексей Пузаков: И сложно, и радостно. Это тот труд, который требует большой самоотдачи, больших знаний, концентрации усилий. И тем не менее искусство древнерусской музыки приносит огромную радость, открывает новые стороны жизни и историю нашей отечественной культуры. В нашем репертуаре музыка митрополита Илариона, произведения композитора Андрея Микиты. Сейчас пишется много новой интересной современной духовной музыки. Наш хор, сохраняя традиции, обогащается современными музыкальными композициями.

Дореволюционный репертуар сохранился в большом объеме?

Алексей Пузаков: Это музыка московской музыкальной школы церковного пения - Чайковского, Рахманинова, которые сотрудничали с Синодальным хором. Коллектив исполнял произведения Кастальского, Гречанинова, Чеснокова - композиторов, которые сформировали московскую школу церковного пения и необычайно обогатили ее традиции.

"Алиталия" прекратит существование спустя 75 лет с момента основания

Текст: Нива Миракян ("Российская газета", Рим)

В пятницу, 15 октября, "Алиталия", итальянский флагманский авиаперевозчик и многолетний партнер "Аэрофлота", прекратит свое существование спустя почти 75 лет с момента основания. Ее место займет новый бренд под названием Ita ("Итальянские авиаперевозки").

Последние годы главная авиакомпания страны, на которой летал по всему миру Папа Римский, испытывала колоссальные финансовые проблемы. "Алиталия" превратилась в сверхубыточное предприятие , чьи ежедневные потери оцениваются в 1,8 млн евро. Это произошло главным образом из-за неправильно выбранной стратегии, акцент в которой был ошибочно сделан на внутренние перевозки. В итоге авиакомпанию сначала выдавили с рынка лоукостеры, а затем сокрушительный удар ей нанесла разветвленная сеть скоростных поездов. Пандемия и запреты на полеты лишь усугубили и без того сложную ситуацию.

"Алиталия" не приносила прибыль с 1999 года. За 20 с лишним лет на спасение старейшего авиаперевозчика Италия потратила из госбюджета 12,6 млрд евро. Правительство Италии отчаянно пыталось привлечь в авиакомпанию частных инвесторов. Однако те, оценив масштабы бедствия, в конечном итоге сошли с дистанции. Уже сейчас понятно, что новорожденная Ita не будет иметь масштабов своей предшественницы, ее парк "составит 52 самолета против более чем 90 лайнеров у ушедшей в небытие "Алиталии". Но самым болезненным станет сокращение штата более чем в 3 раза. "Прощай, мама Алиталия!" - именно этими трогательными словами сопроводят последний рейс по маршруту Кальяри - Рим тысячи стюардесс и пилотов некогда легендарного перевозчика.

Сергей Чобан: Филиал «Эрмитажа» в Москве станет дворцом искусства и новой точкой притяжения для горожан

В конце сентября комитет по архитектуре и градостроительству столицы утвердил обновленный проект московского филиала музея «Эрмитаж» на территории бывшей промзоны ЗИЛ. Об истории проектирования и архитектурных особенностях здания в интервью корреспонденту Агентства городских новостей «Москва» Михаилу Щепину рассказал глава архитектурного бюро Speech и автор проекта филиала Сергей Чобан.

Михаил Щепин (М.Щ.): Какая идея лежит в основе проекта филиала? Какое место он должен занять в жизни города?

Сергей Чобан (С.Ч.): Фактически на месте завода имени Лихачева создан небольшой город в городе. Основной планировочной осью, хребтом этого проекта является центральный бульвар, вдоль которого строятся ключевые объекты района, в том числе и новое музейное здание. Оно станет важной точкой притяжения и для квартала «Зиларт», и для всей Москвы. Это воплощение очень важной идеи: культурные объекты должны не концентрироваться в центре города, а создавать значимые точки притяжения в его новых районах.

М.Щ.: Что вы можете рассказать о месторасположении будущего филиала?

С.Ч.: На месте заводской, индустриальной территории возникает новый многофункциональный квартал, который проектируется по единому мастер-плану с привлечением нескольких десятков архитекторов, в том числе и зарубежных. В результате возникает очень качественная, визуально разнообразная среда. Каждый архитектор работает здесь в рамках заданного дизайн-кода, но имеет достаточно возможностей для создания объектов с индивидуальным характером.

М.Щ.: Какие вообще строительные проекты в районе ЗИЛ кажутся вам наиболее интересными?

С.Ч.: Это очень разнообразный по своему функциональному и архитектурному наполнению район. Там создаются и культурные объекты, и спортивные (в том числе ледовая арена, к работе над которой я сам имел отношение). Чрезвычайно важным мне кажется и то, что все первые этажи строящихся там жилых зданий задуманы общественными. Повторюсь, для современной Москвы это очень важный пример полицентричного развития.

М.Щ.: Какими были основные требования со стороны заказчика? Какие цели вы сами ставили перед собой?

С.Ч.: Прежде всего нужно сказать о том, что это совместная инициатива крупного частного заказчика Андрея Молчанова (председатель правления «ЛСР» - прим. Агентства «Москва») и возглавляемой им группы компании «ЛСР» и «Государственного Эрмитажа». В первую очередь пространство проектируемого музея должно быть максимально удобным для показа самых разных выставочных экспозиций. Конечно, это пространство должно также обладать интересной архитектурой, и это условие, безусловно, выполняется, но в первую очередь оно должно быть многофункциональным и достаточно трансформируемым для того, чтобы здесь могли экспонироваться самые разные произведения искусства высочайшего музейного уровня.

При разработке данного проекта я постарался использовать весь свой опыт создания музейных экспозиций (Сергей Чобан является автором дизайна очень многих экспозиций, в том числе, например, выставки «Русский путь. От Дионисия до Малевича», прошедшей в Музеях Ватикана в 2018-2019 годах - прим. Агентства «Москва»). Чрезвычайно помогло и взаимодействие с директором «Государственного Эрмитажа» Михаилом Пиотровским и заведующим отделом современного искусства Дмитрием Озерковым. Уверен, в итоге у нас получился проект, который будет отличаться по-настоящему качественными музейными пространствами.

М.Щ.: Сколько времени заняла работа над проектом?

С.Ч.: Мы начали заниматься этой работой осенью 2018 года, уже после того как от предыдущей концепции было принято решение отказаться. Это был очень серьезный многоступенчатый процесс.

М.Щ.: Над чем сложнее всего было работать?

С.Ч.: Мне кажется, что наиболее интересной и значительной частью проекта является гигантский входной холл, из которого видны все выставочные этажи, благодаря чему посетители с первого взгляда смогут понять, как функционирует музейное здание. Для меня это очень важно. Я, например, очень люблю Музей Гуггенхайма за его форму, но еще больше я люблю его за пространственную ясность. Человек входит внутрь и сразу видит то, как устроен этот музей. Мне также очень нравится «Галерея современности» Кунстхалле в Гамбурге по проекту Освальда Матиаса Унгерса. Это здание своей лаконичностью, ясностью, простотой и в то же время импозантностью и торжественностью выставочного пространства всегда поражало меня.

Мы преследовали ту же задачу - создать огромное пространство холла с деревянными конструкциями, излучающими мягкий свет и создающими теплый климат в помещении. Это будет очень высокое пространство, порядка 30 м, в которое обращены все уровни музея. Из-за отсутствия закрытых перегородок пространство будет просматриваться не только вверх, но и насквозь, от бульвара и до парка «Тюфелева роща». И одновременно это пространство можно будет использовать и в качестве выставочного.

М.Щ.: Будет ли иметь филиал что-то общее с оригинальным «Эрмитажем»?

С.Ч.: Для меня исторический «Эрмитаж» - это выразительный фасад, за которым находятся очень разные импозантные и интересные музейные пространства. Самое главное из них - это, конечно, Иорданская лестница Растрелли. Именно с нее для меня начинается «Эрмитаж», и именно с такого же крупного входного пространства будет начинаться здание филиала. Это, безусловно, будет роднить новое здание с историческим музеем.

М.Щ.: Что вы можете рассказать о предыдущей концепции, разработанной Хани Рашидом? Чем отличается его концепция от вашей? Почему ваша концепция оказалась предпочтительней?

С.Ч.: Мне поручили работу над проектом, видимо, после длительных размышлений, уже значительно позже того, как мне стало известно об отказе от предыдущей концепции. Главное отличие, как мне кажется, заключается в том, что для нас самое главное в музее - это его пространственное насыщение: во главу угла здесь поставлена торжественность знакомства с экспонатами, произведениями искусства. Здание музея в гораздо меньшей степени является скульптурой, чем это было в предыдущей концепции. Это, скорее, современный дворец для интереснейших и разнообразнейших выставок, под стать которым решены и общественные пространства. Именно это качество, как мне кажется, в наивысшей степени проявляется в нашем проекте, и я уверен, что оно будет высоко оценено будущими посетителями.

М.Щ.: С чем связано использование дерева в строительстве здания? В чем преимущество этого материала?

С.Ч.: Нужно сказать, что офис компании Speech и мой офис в Берлине во многом являются пионерами применения деревянных конструкций в зданиях общественного назначения. Еще в 2011 году мы вместе с Сергеем Кузнецовым (в настоящий момент главный архитектор Москвы - прим. Агентства «Москва») спроектировали и реализовали стадион водных видов спорта в Казани, где 70-метровый пролет выполнен из деревянных клееных конструкций. Кроме этого, я не раз применял подобные конструкции в Германии: например, общественный бассейн в Науэне полностью сделан из деревянных рамных конструкций. Сейчас по моему проекту в Берлине реализуется самое большое офисное здание из деревянных конструкций в Германии. Иными словами, у меня есть немалый практический опыт, опираясь на который, я и предложил заказчику реализовать входной холл из деревянных конструкций.

М.Щ.: Но использоваться же будет не только дерево, верно?

С.Ч.: Естественно, это не может быть только дерево, из-за требований противопожарной безопасности мы должны применять гибридные конструкции, но дерево станет самым интересным и запоминающимся элементом оформления высокого пространства холла. А своего рода отпечаток этих конструкций положен в основу сложного орнамента стоек и балок, определяющего фасады здания. Как известно, здание исторического Зимнего дворца - это произведение архитектуры барокко, и с точки зрения непрагматичности применяемого рисунка конструкции наш филиал в каком-то смысле также можно назвать барочным: вместо расположения стоек и балок под прагматичным углом 90 градусов мы создаем сложную паутину, пусть и оправданную конструктивно.

М.Щ.: Можете ли вы подробнее рассказать про проект ресторана на первом этаже филиала? Какова архитектурная концепция этой части музея?

С.Ч.: Ресторан будет замыкать анфиладу общественных пространств первого этажа. По нашему замыслу, это должно быть непрерывное пространство со свободным обзором от входа и до стеклянного наружного фасада ресторана, обращенного на «Тюфелеву рощу» и реку. Музей сегодня - это не только выставочные залы, но и сочетание самых разных общественных пространств и функций, - и мы стремились отразить эту особенность в нашем проекте.

М.Щ.: Каково предназначение интерактивной зоны на первом этаже? Какую роль в жизни музея она будет играть?

С.Ч.: Это еще одна часть пространств первого этажа, куда также входят выставочный зал, магазин, детская зона, лекторий и прочее. Это единый подиум, единая поверхность, которая меняет свою функцию, развиваясь от главного фасада к противоположному.

М.Щ.: Открытая терраса должна выполнять роль смотровой и прогулочной площадки? Какой вид будет открываться с крыши здания?

С.Ч.: Терраса будет находиться на уровне последнего выставочного этажа, с нее будет открываться отличный вид на парк, часть района «Зиларт» и московские перспективы. Это место для проведения публичных мероприятий музея. Еще одно интересное общественное пространство, которое будет служить для посетителей стимулом подняться на самый верхний уровень и тем самым позволит прожить здание по вертикали. Мне кажется очень важным, если здание в своей привлекательности для горожан не ограничивается пространствами только первого этажа.

М.Щ.: Материалы, необходимые для реализации проекта, будут производиться в основном из России или потребуется что-то ввозить из других стран?

С.Ч.: Я думаю, что в основном материалы могут производиться в России. Я большой сторонник импортозамещения, и продвигаю эту идею уже очень давно, говорил об этом еще в 2012-2013 годах. Я считаю, что собственная база строительных материалов - это очень важный аспект повышения качества строительной культуры.

М.Щ.: Насколько этот проект важен лично для вас, можно ли говорить о том, что это был новый вызов в вашей карьере?

С.Ч.: Безусловно. Я родился и вырос в Санкт-Петербурге. «Эрмитаж» всегда значил для меня очень много. А та институция, которую выстроили за последние десятилетия Михаил Борисович Пиотровский и Дмитрий Озерков, бесспорно, безусловно, является олицетворением культурной жизни России. И участвовать в реализации проекта здания московского филиала этого одного из самых значимых мировых музеев - огромная честь для меня и огромная веха.

АГН МОСКВА

Россия. ЦФО > Недвижимость, строительство. СМИ, ИТ > stroi.mos.ru, 14 октября 2021 > № 3864367 Сергей Чобан

Обзор новостей энергоперехода 4–8 сентября

«Гринпис» и Грета лютуют, лидеры мировых конфессий обсуждают климат, а Илон Маск переезжает

«Гринпис» хочет объявить вне закона рекламу нефтепродуктов

Активисты движения «Гринпис» и более двух десятков других экологических групп начали кампанию по сбору подписей под требованием запретить рекламу и спонсорские мероприятия нефтегазовых компаний в Евросоюзе, сравнивая их с рекламой табака.

Первая акция в поддержку этого начинания состоялась на этой неделе в порту Роттердама, где десятки адептов «Гринпис», погрузившись на 33-метровое судно Beluga, попытались заблокировать движение в водах вокруг крупнейшего в Европе НПЗ компании Shell. Спустя несколько часов блокаду сняла полиция, а руководство Роттердамского порта заявило, что экономический ущерб был минимальным.

В общей сложности активисты хотят собрать миллион подписей. В обращении к потенциальным сторонникам они напоминают, что Евросоюз уже принял директиву, запрещающую трансграничную рекламу табака, и теперь пришло время принять аналогичный закон против компаний, ведущих добычу ископаемого топлива.

«Гринпис» уже провел исследование рекламы в социальных сетях ведущих европейских нефтегазовых компаний, установив, что в большинстве случаев они стремятся подчеркнуть свои заслуги в области защиты окружающей среды. Экологи рассматривают такую рекламу как «зеленый пиар», однако Shell, французская Total и итальянская Eni заявляют, что считают оправданным сообщать о своих экологических достижений, поскольку уже анонсировали планы по достижению нулевого уровня выбросов к 2050 году.

Мировые религии объединились против глобального потепления

Христианство, ислам, иудаизм, индуизм, сикхизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, зороастризм и джайнизм — так выглядит список конфессий, представители которых на этой неделе собрались в Ватикане на конференцию «Вера и наука», посвященную проблемам изменений климата.

По утверждению хозяина площадки, римского папы Франциска, мир сегодня переживает не только беспрецедентный экологический кризис, но и кризис ценностей. А глава Англиканской церкви, архиепископ Кентерберийский Джастин Уэлби заявил, что человечество в последние сто лет «объявило войну творению» и теперь нам необходима «глобальная финансовая архитектура, которая раскаивается в своих прошлых грехах». В программе мероприятия также присутствовало исполнение сикхских гимнов.

Конференция «Вера и наука» стала прологом к глобальному климатическому саммиту под эгидой ООН, который в конце этого месяца откроется в Глазго. Обращение духовных лидеров к светской власти было передано министру иностранных дел Италии Луиджи Ди Майо и его британскому коллеге Алоку Шарме, который будет возглавлять саммит в Глазго. Предположительно в нем примет участие 84-летний папа Франциск — решение об этом будет объявлено в ближайшие дни. Но даже если он не сможет лично приехать на саммит, он успеет благословить на борьбу с глобальным потеплением президента США Джо Байдена, чей визит в Ватикан намечен на конец октября.

Грета Тунберг обвинила политиков и бизнес в климатической говорильне

«Слова, слова, слова», или «Я один — все тонет в фарисействе». Об этих знаменитых высказываниях принца Гамлета у Шекспира и Пастернака напомнило последнее выступление Греты Тунберг перед своими последователями на мероприятии Youth4Climate («Молодежь за климат»), которое на днях состоялось в Милане. Многие наблюдатели расценили ее речь как генеральную репетицию перед климатическим саммитом Глазго, к открытию которого шведская активистка может обзавестись статусом нобелевского лауреата.

«Построим мир лучше прежнего. Бла-бла-бла. Зеленая экономика. Бла-бла-бла. Чистый ноль выбросов к 2050 году. Бла-бла-бла. Это все, что мы слышим от наших так называемых лидеров. Слова, которые звучат здорово, но пока не привели к действию. Наши надежды и амбиции тонут в их пустых обещаниях», — заявила Грета в Милане.

Главным объектом ее критики стали политики и инвесторы, которые размахивают принципами ESG — экологического, социального и корпоративного управления, — но фактически не прилагают никаких усилий по борьбе с изменениями климата. По-настоящему решительные меры, по мнению Греты и сторонников, должны заключаться в «безотлагательном, целостном, диверсифицированном и инклюзивном энергетическом переходе к 2030 году», который подразумевает полный отказ от индустрии ископаемого топлива в течение нынешнего десятилетия.

Китай прикроет «зеленым» фиговым листком рудники в Конго

Китайская молибденовая компания (CMOC) рассматривает возможность использования солнечной энергетики при расширении добычи меди и кобальта в Демократической республике Конго (ДРК) — одной из самых бедных стран мира, где содержатся огромные запасы этих важнейших для энергетического перехода металлов. Разработка кобальтовых руд относится к «грязным» производствам, отравляющим подземные воды, в том числе сопутствующими тяжелыми и радиоактивными металлами.

В 2016 году, когда CMOC приобрела месторождение Тенке Фунгуруме в Конго, она объявила, что намерена использовать для него ресурсы гидроэнергетики. Теперь же, заявил Reuters старший инвестиционный директор компании Стил Ли, к ним могут добавиться солнечные панели. «У нас есть специальная команда, которая действительно изучает возможности гидроэнергетических проектов по всему миру, поскольку мы полагаем, что это будет одно из основных направлений „зеленой“ энергии», — сказал Ли.

К 2023 году CMOC намерена инвестировать в месторождение в ДРК $2,5 млрд, чтобы примерно удвоить годовой объем производства меди и кобальта. В прошлом году компания произвела 15,4 тысячи тонн кобальта и стремится стать крупнейшим мировым игроком этого рынка.

Илону Маску стало не по карману квартировать в Калифорнии

Компания Tesla намерена переместить свою штаб-квартиру из Пало-Альто в калифорнийской Кремниевой долине в столицу Техаса город Остин, где она строит крупный комплекс по производству автомобилей и аккумуляторов. Об этом на годовом собрании Tesla, прошедшем на ее головном предприятии в калифорнийском Фримонте, заявил основатель и глава компании Илон Маск.

Ирония этого замысла, несомненно, заключается в том, что компания, ставшая символом отказа от двигателей внутреннего сгорания, собирается обосноваться в главном нефтедобывающем американском штате. Однако у этого решения Маска ясно просматривается прагматический мотив: в отличие от Калифорнии с высокими налогами и ценами, Техас известен более дешевой рабочей силой и менее строгим регулированием.

Сам Маск уже перебрался из Калифорнии в Техас в прошлом декабре, чтобы сосредоточиться на развитии новой площадке по производству электромобилей в штате и космической компании SpaceX, которая запускает свои ракеты именно из Техаса. Этому решению способствовали непростые отношения с властями Калифорнии. Когда в разгар пандемии коронавируса от Маска потребовали остановить работу завода во Фримонте, они заявил, что перенесет штаб-квартиру Tesla и ее будущие программы в Техас, и спустя полтора года решил исполнить это обещание.

Российская академия наук приняла участие в Академическом саммите стран Большой двадцатки

22-23 сентября 2021 года в г. Рим (Италия) состоялся Академический саммит S20+SSH20, который объединил саммит стран Большой двадцатки(G20) по науке 2021 года (The G20 Science 20 Summit 2021), по тематике «Подготовка к пандемиям» и Саммит по социальным и гуманитарным наукам 2021 года (the Social Science and Humanities 20 Summit 2021), посвященный концепции «кризисов».

Российскую академию наук (РАН) на саммите представил и выступил с докладами в штаб-квартире Национальной академии деи Линчеи вице-президент РАН академик РАН Ю.Ю. Балега.

В своем выступлении на сессии S20 он рассказал о значимой роли российской вакцины в борьбе с пандемией коронавируса, а также озвучил предложения Российской академии наук по наиболее актуальным вопросам, для решения которых необходима международная кооперация: старение населения как глобальная демографическая и социально-экономическая проблема, социальное здоровье как фактор социального развития (борьба с алкоголизмом, наркоманией, туберкулезом и другими социально значимыми заболеваниями), прогнозирование технологических изменений в природной среде в период четвертой промышленной революции и поиск путей снижения экологических рисков, связанных с экономической деятельностью в новых условиях, изучение и решение проблемы дифференциации доходов населения и повышения его благосостояния, влияние пандемии на экономический рост в странах Большой двадцатки, социально-культурные предпосылки экономического развития и укрепление человеческого потенциала в контексте повышения качества жизни общества.

Накануне Академического саммита вице-президент РАН академик РАН Ю.Ю. Балега встретился с Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации в Ватикане А.А. Авдеевым, на которой было принято решение организовать встречу президентов Российской академии наук и Папской академии наук, а также руководителем Представительства Россотрудничества в Риме Д.А. Пушковой.

Россия. Италия. G20 > Образование, наука > ras.ru, 27 сентября 2021 > № 3862984

Сумма Станислава Лема

к 100-летию со дня рождения великого фантаста

Владимир Винников

Слово «великого» в подзаголовке этой статьи — не просто жанровый для «юбилейных» текстов штамп, который ставится вкривь и вкось на что ни попадя. И в данном случае это слово касается, прежде всего, «модуля» творчества Станислава Лема (12.09.1921—27.03.2006), безотносительно к знаку его оценки, позитивной или негативной, по любым осям ценностно многомерной системы координат.

С какого-то момента — похоже, с середины 1970-х годов, когда уже стало ясно, что идея разрядки/конвергенции с целью «мирного сосуществования двух общественных систем», победила идею классовой борьбы с целью построения коммунистического общества, — возникла мода, очень быстро ставшая нормой: при описании, в том числе рекламном, творчества тех или иных авторов, работающих в фантастическом жанре, использовать термин «Миры» или «Вселенная» — например, «Миры Роджера Желязны» или «Вселенная Рэя Брэдбери». Данная практика перешла также на отдельные фантастические произведения-«франшизы» («Вселенная Дюны» или «Вселенная Звёздных войн») и даже медиакорпорации («Вселенная Marvel»).

Общий смысл подобных именований даже не скрывался — потребителям данных «контентов» предлагалась, по сути, «параллельная», «альтернативная», «виртуальная» реальность. Примерно такая же, как потребителям «Вселенной Большого Спорта», «Вселенной Рок-музыки», чуть позже — «Вселенной Компьютерных Игр», и так далее. О причинах и следствиях столь странного перевоплощения известной концепции «Большой Игры» уже очень многое сказано, и наверняка будет сказано ещё больше. Как и том, почему сначала «холодная», а затем и «гибридная» война пришли на смену войне традиционной, «конвенциональной».

Наверное, здесь стоит специально отметить, что в античности, особенно в Древнем Риме, для игр и войн существовали — включаясь через специальные обряды — особые правовые режимы, отличные от режима обыденной «мирной» жизни, в которых должное и недолжное, добро и зло, допустимое и недопустимое нередко менялись местами. Отголоски этой древней традиции до сих пор сохраняются в современном международном праве, хотя всё чаще в негативной коннотации (помните выступление В.М.Молотова 22 июня 1941 года: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну»?). В наше же время границы между ними вообще практически стёрты, и то, что начинается как игра, в любой момент может стать войной на уничтожение, а потом моментально преобразоваться в «нормальную жизнь», и всё это полностью соответствует принципам, как выражается ряд исследователей, господствующей ныне «цивилизации Постмодерна».

Всё вышесказанное можно считать предисловием к вопросу о том, применимы ли «Миры» или «Вселенная» применительно к творчеству всемирно известного польского писателя-фантаста. Наверное, даже удивительно, но ответом на подобный вопрос будет скорее «нет», чем «да». Хотя, казалось бы, столь разносторонний и универсальный писатель, как Лем — идеальный объект для подобного именования. Но всё-таки оно оказывается невозможным — точно так же, как невозможно говорить о «Вселенной Coca-Cola» или о «Мирах McDonald’s» — правда, по абсолютно полярным причинам. Упомянутые крупнейшие транснациональные корпорации вовсе не предлагают никаких «миров», никакой «альтернативной реальности» — их Санта-Клаусы на оленьих упряжках и клоуны Рональды сориентированы всё-таки на продвижение потребления конкретных товаров. А творчество Станислава Лема — на осмысление проблем человеческого бытия независимо от конкретики того мира, в котором этот человек находится «здесь и сейчас». Его произведения — «сад расходящихся тропок» в будущее, сумма таких тропок — даже через прошлое и через «иное».

Поэтому фантастику Лема сложно иллюстрировать, она невероятно трудна для «визуализации», поскольку — не о том, что снаружи, а о том, что изнутри. Увидеть это можно, а вот изобразить — очень большая проблема. Даже такую, казалось бы, выигрышную для художника «натуру», как «двутелы» из романа "Эдем" или «мыслящий океан» Соляриса.

Лет десять назад, вопрошая Сергея Кургиняна, одного из видных отечественных мыслителей-критиков Постмодерна — причём критика словом и делом — о творчестве братьев Стругацких и их роли в отечественной истории последних десятилетий, я услышал от Сергея Ервандовича весьма неожиданные характеристики Станислава Лема. Сначала: «Я, в принципе, знаю, что на Западе существовали большие интеллектуальные фабрики, которые создавали литературную продукцию, в том числе «фэнтэзи», по аналитическим запискам. Я не говорю, что всё «фэнтэзи» так писали, или что Лем так писал, но массовая, популярная «фэнтэзи» на Западе писалась, как правило, по заказу». А затем, когда речь зашла напрямую о творчестве данного писателя: «Очень жестокий человек, напрямую включенный в глобальную элиту, и очень точно знающий, что он делает: изменить формат существования человека. Он — художник достаточного уровня, чтобы его произведения были литературой. Я понимаю, кто такой, например, Клиффорд Саймак. Это — Лига Плюща, довольно левая часть американской элиты. С подобной степенью точности Лема я определить не могу. Но чётко вижу, что это — управление по тенденциям, и такая же «народная демократия», как я — Галина Уланова».

Помню, насколько был тогда заинтригован — не столько разницей этих оценок с личным опытом чтения Лема, сколько необходимостью «локации» данного писателя в подобной системе координат. Не могу сказать, что за истёкшее время намного продвинулся в решении этой неожиданно задевшей меня задачи. Но некоторые «засечки» сделать удалось, и нынешний юбилей позволяет предложить их вниманию читателей. При этом понятно, что они касаются далеко не всех произведений Лема и далеко не равноценны между собой, а биографические сведения о писателе вообще почти полностью окажутся «вне кадра», однако данный текст — скорее, из серии "Жизнь замечательных идей", чем "Жизнь замечательных людей" (в «молодогвардейской» серии ЖЗЛ в 2015 году вышла написанная Геннадием Прашкевичем и Владимиром Борисовым книга "Станислав Лем", а годом ранее, с тем же названием — в Минске, за авторством Виктора Язневича).

Для очистки совести следует сказать, что родился Станислав во Львове, входившем тогда в состав Польской республики, и жил там (в годы немецкой оккупации — по фальшивым документам, что позволило ему и его семье, в отличие от всех близких родственников, не пополнить список жертв Холокоста) до 1946 года, когда в рамках программы репатриации семья Лемов переехала в Краков. В древней польской столице писатель, собственно, и прожил, исключая редкие выезды за рубеж и период «венской» эмиграции 1983-1988 годов, вплоть до своей смерти. Многие моменты детства и юности были описаны им в трилогии "Неутраченное время" (1948-1955) и романе "Высокий замок" (1966). «Тем, чем для христианина является рай, для каждого из нас был Высокий замок. Туда ходили, когда из-за непредвиденного отсутствия учителя пропадал какой-нибудь урок – одна из самых приятных неожиданностей, которыми изредка баловала нас судьба. Это было место не для прогульщиков, так как в аллейках, между скамьями и деревьями можно было натолкнуться на кого-либо из воспитателей; местом укрытия дезертиров служили ямы из-под выкорчеванных деревьев в Кайзервальде и районы за Песчаной горой, там они беспечно слонялись в чаще, досыта накуриваясь "Силезскими раритасами" или "Юнаками". К Высокому же Замку мы отправлялись открыто, шумно, в сладостном ореоле легального бездельничанья, упиваясь избытком неожиданно свалившейся на нас свободы… Высокий Замок открывался нам всего на один час, поэтому каждой минутой надлежало насытиться, испить её до конца, заполнить откровенным бездельем, старательным ничегонеделанием; мы утопали в нём, позволяли ему нести себя, словно тёплой реке под облачным небом. Это не был погруженный в молитвы скромный христианский рай, а скорее нирвана — никаких искушений, желаний, — блаженство, существующее само по себе, даже наши глотки, охрипшие от крика на переменах, охватывало, видимо, это небесное дуновение, поскольку хоть мы немного и верещали, но больше по привычке, чем по необходимости…» — так, например, описывал Лем своё львовское детство 1930-х годов. Но, при всём бесспорном литературном мастерстве, мировую известность ему принесла всё-таки фантастика, о которой (О чём) далее и пойдёт речь. Правда, не в хронологическом порядке, а в логике обнаруженных «засечек».

Маска (1974)

Не самое крупное и не самое популярное произведение Лема, фактически завершающее основной период его творчества в жанре фантастики. Но настолько сложное по замыслу и по исполнению, что автор даже счёл необходимым сделать специальное предисловие-разъяснение к нему. Которое, впрочем, было адресовано советскому читателю и касалось лишь внешнего слоя смыслов этой повести. В этом предисловии писатель утверждал, что идеей повести была «проблема автодескрипции конечного автомата, то есть, пользуясь традиционным языком, полного самопознания им своих психических процессов».

Но истинный «замах» Лема угадывался буквально с первых трёх слов "Маски": «Вначале была тьма…», — открыто пародирующих Евангелие от Иоанна: «В начал? б? Слово…» То есть он поднимал не просто религиозную, а экзистенциальную тему свободы воли создания от своего создателя, творения (или твари) от творца (или Творца). Прообразом «главной героини», от лица которой ведётся повествование, явно были «электрические псы» — роботы-убийцы из романа "Fahrenheit 451" Рэя Брэдбери, только представитель их семейства у Лема оказывается облечён в плоть прекрасной юной девушки и помещён (вернее уже — помещена) в антураж позднего средневековья. Предназначением этого существа тоже было убийство, но не любого нарушителя правопорядка, а одного-единственного — мудреца по имени Арродес, врага короля, который должен был согласиться на это из любви к его женской маске: не только идеальной красоте, но и совершенному разуму. Но всё пошло не так…

«Он (Арродес. — Авт.) не очнулся, и, когда рассвет прошёл между нами в клубах мелкого искрящегося снега, который задувала в окно горная метель, он, ещё раз простонав, перестал дышать, и тогда уже успокоенная, я легла рядом, прильнула к нему, сжала в объятиях и лежала так при свете дня и во мраке ночи все двое суток пурги, которая укрывала нас нетающим одеялом. А на третий день взошло солнце». На какой день воскрес Иисус Христос? Квазиевангельская история тем самым закольцовывается: вначале была тьма, а в конце взошло солнце, — но «главная героиня» при этом явно соотнесена с женами-мироносицами в их любви к Господу. Такую интерпретацию трудно назвать пародией или кощунством, — это попытка выстроить некий аксиологический аналог неевклидовых геометрий, вполне вероятный в сфере предметно-логического познания, но неприменимый в сфере познания этического, нравственного. А в сфере эстетического познания, в мире художественных образов — стоящий на грани, но всё-таки не за гранью допустимого.

Солярис (1961)

Конечно, любой разговор о творчестве Лема невозможен без упоминания этого романа. Тем более — разговор на русском языке, поскольку в 1972 году на студии "Мосфильм" по этому роману режиссёром Андреем Тарковским был снят знаменитый фильм, о котором сам писатель заявлял, что с его "Солярисом" эта киноверсия имеет слишком мало общего — в виду чрезмерной связи с традиционной русской культурой, по его мнению, «давящей» на эмоции, а не на «рацио» и «эпистемологию»: «[Тарковский] …снял совсем не "Солярис", а "Преступление и наказание"…» К снятому ранее, в 1968 году, советскому телеспектаклю у Станислава Лема подобных претензий не было, и от своего имени в числе авторов сценария он не отказывался. Впрочем, к началу 1970-х писатель приобрёл не только мировую славу, но и существенный скепсис относительно дальнейших путей развития человечества, что отразилось в его "Футурологическом конгрессе" (1971) и более поздних произведениях.

Выход в свет "Соляриса" (начало августа 1961 года), написанного ещё в 1959-1960 годах, практически совпал с началом эры пилотируемой космонавтики, с полётом Юрия Гагарина (12 апреля 1961 года), и имел с этим эпохальным событием мощный синергический эффект. Если "Астронавты" (1951), "Магелланово облако" (1955) и даже "Эдем" (1959) создавались Лемом более-менее в духе социалистического реализма, то есть коммунистических идеалов будущего общества, достижимого на пути научно-технического прогресса, то в "Солярисе" этот путь уже подвергается «пытке вопросительными знаками» в виде создаваемых разумным Океаном-Солярисом «гостей»-фантомов, неуничтожимых и неотличимых от людей или их мысленных образов, в отношении к которым астронавты по разным причинам испытывают муки совести и пытаются от этих фантомов всячески избавиться, вплоть до самоуничтожения. Но, в конце концов, находят способ аннигиляции «гостей» и даже добиваются того, что Океан перестаёт их продуцировать.

«Разность потенциалов» между реальным выходом человека в космос и описанием перспектив освоения космического пространства у Лема оказалась чрезвычайно высока, а её значение — непреходяще, в общем-то, для всего дальнейшего развития человечества. Поскольку обозначила не просто опасности столкновения с более высокими уровнями разума, но и необходимость отказа от собственной истории, со всеми её взлётами и падениями, от собственной сущности. И, самое главное, если Солярис оказывается способным создавать копии людей, то где гарантии того, что он не сможет создать их оригиналы, или сам не создан ещё более высокими «силами»? А раз так, то чем может и должно заниматься человечество во Вселенной? Есть ли смысл в научно-техническом прогрессе, все достижения которого в любой момент могут быть перечёркнуты тёмной стороной нашего «Я» и нашего «Мы»? Даже если в нашем представлении эта сторона и кажется светлой? Где же тогда и каким образом искать абсолютную систему координат?

Помню, ещё в конце 70-х, несмотря на уже вышедший доклад Римского клуба о «пределах роста», очень многие — во всяком случае, среди наших соотечественников, привыкших жить в условиях «двойного рывка»: общечеловеческого и сталинского», — ожидали к 2000 году (от Рождества Христова) заселения не только Луны, но и Марса, овладения термоядерной энергией, продления человеческой жизни до 150-200 лет или даже достижения фактического бессмертия, полного решения всех экономических, экологических и социальных проблем. К сожалению или к счастью, даже спустя 20 с лишним лет после достижения столь знакового рубежа ничего подобного не произошло. И роль "Соляриса" в этой перестройке цивилизационного маршрута нашей цивилизации нельзя отрицать или недооценивать.

Футурологический конгресс (1971)

Этот роман Станислава Лема является литературной моделью многомерной антиутопией «виртуальной реальности» (в классике, как правило, реализуемой через сюжеты «снов во снах») — правда, работающей на основе не компьютерных или генноинженерных, а фармакологических технологий (что, в принципе, не исключено даже сегодня). Трагикомическая история участия астронавта Ийона Тихого и профессора Таратоги в работе Восьмого Всемирного футурологического конгресса в Костарикане практически один в один, за исключением некоторых технических подробностей, описывает ситуацию раннего, образца начала XXI века, после «событий 9/11» Pax Americana, с «гуманитарными» расстрелами и «умиротворяющими бомбами», то есть «бумбами», тотальным контролем при полном отсутствии каких-либо норм поведения и ещё более тотальными «фейками», в которых поневоле и в соответствии со своими «степенями допуска к истине» живёт всё человечество.

В конце концов, оказывается, что все блага цивилизации и даже сопряжённые с ними «недостатки» оказываются «дымовой завесой» для прикрытия абсолютно катастрофического положения дел (впрочем, и это — неточно, на более высоких уровнях «допуска к истине» всё может оказаться ещё хуже). Очень многое из описанного Лемом: танки, расстреливающие отель (до парламента даже он не додумался), полицейские, стоящие на коленях перед «прогрессивными» демонстрантами, «копулятивные талоны», мгновенные превращения сторонников «свободной любви» в фанатиков ислама и обратно, et cetera, et cetera, — полвека назад вызывало гарантированный смех, а сегодня могло бы выглядеть как добросовестный журналистский репортаж.

Что немаловажно, в технических деталях описания ситуаций, в которых оказывается его герой, Лем отличается абсолютной достоверностью, что делает весь абсурд ещё более реальным и оттого — ещё более бессмысленным. Антиутопия становится самодостаточным феноменом, не нуждающимся ни в утопическом идеале, ни в реальности к таковой. Пути в будущее закрыты, никакого языка для описания этого пути больше нет. Поневоле вспоминается конгениальная этому произведению шутка Александра Зиновьева, впоследствии — тоже мастера антиутопии, автора "Зияющих высот" которую он с абсолютно непроницаемым лицом (pokerface) в начале 1970-х озвучил в своём выступлении на какой-то всесоюзной или даже международной философской конференции: «Как сказали Маркс и Энгельс, до них философы лишь различным образом объясняли мир… Советские философы этого не делают!» К сожалению, «объяснить мир» с тех пор не удавалось и не удаётся вообще никому.

Сумма технологии (1964)

Не скрою, на мой личный взгляд данная книга Лема, ничего общего не имеющая с фантастикой как жанром художественной литературы, является ключом ко всему творчеству этого писателя. И, опять же, дело здесь не в том, что она посвящена «изучению шипов ещё несуществующих роз», а в её отсылке к двум фундаментальным трудам под одним названием "Сумма теологии", созданным в XII веке двумя учёными монахами-доминиканцами: Альбертом Великим и его учеником Фомой Аквинским, — последний из них был положен в основу догматики католической церкви и, соответственно, в фундамент всей западной цивилизации. Произошло это уже после Великого Раскола единой ранее христианской церкви, и после фактического провала объявленных Святым Престолом в Риме Крестовых походов на Восток. К силам оружия были приложены власти государств и господства идей — на основе максимально точного причинно-следственного знания («Кnowledge is power!» как сформулировал через четыре с лишним века Френсис Бэкон).

Возможно, это прозвучит парадоксально, но вся «западная» наука и, соответственно, техника, да и вся «западная» цивилизация расцвели и более 500 лет господствовали на почве теологии, веры в Бога и в познаваемость человеком созданного Богом мира, где существуют единые и вечные «законы природы», само существование которых было непредставимым для иных культур и цивилизаций. То, что эта почва истощилась и выродилась, в первой половине 1960-х могли ощутить — не говоря уже о том, чтобы осознать, а, тем более, выразить, — очень и очень немногие. Судя по "Сумме технологии" Станислав Лем явно входил в их число. Можно было бы ограничиться здесь констатацией данного факта, особо не вдаваясь в поиски причин его появления. Но есть одно важное «но»…

Обычно вдохновителем "Суммы технологии" признают советского астрофизика Иосифа Шкловского, автора вышедшей в 1962 году книги "Вселенная. Жизнь. Разум". И это, несомненно, так. Но нельзя исключать наличие как минимум ещё одного источника — на то время активного участника Второго Ватиканского собора, сначала викария, а затем и главу Краковского архиепископства Кароля Войтылу, впоследствии известного как папа Римский Иоанн Павел II. Не исключено, что эта «обновленная» версия католической церкви и была тем «центром силы», который вдохновлял творчество Станислава Лема и — такие процессы, как правило, не бывают однонаправленными, односторонними — возможно, вдохновлялся его идеями? Во всяком случае, провозглашённая тогда великим фантастом замена «суммы теологии» «суммой технологии» уже вполне очевидна и сегодня, в первой четверти XXI века даже не нуждается в каких-либо доказательствах.

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова перед студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО(У) по случаю начала учебного года, Москва, 1 сентября 2021 года

Дорогие друзья,

Мне всегда приятно быть здесь 1 сентября, и не только в этот день – мы проводим мероприятия и в другие «сезоны». Но 1 сентября особенно привлекательно, потому что это День знаний. Первокурсники проникаются духом Университета. Такие встречи помогают это сделать максимально эффективно и с пользой для дальнейшей учебы.

Уверен, вы не пожалеете о том, что выбрали этот Университет. Выпускники МГИМО(У) востребованы в самых разных областях – от государственной службы и науки до бизнеса и журналистики. Горды тем, что наша альма-матер пользуется таким авторитетом. Ректор МГИМО(У) А.В.Торкунов приводил данные вступительных экзаменов. Они впечатляют. Он упомянул о том, что Министр пристально наблюдает за всем, что творится в Институте. За всем не уследишь. В хорошем смысле. Институт постоянно совершенствует свои программы, деятельность, расширяет круг партнеров. Сегодня здесь будет подписание очередного партнерского Соглашения о сотрудничестве между МГИМО(У) и Институтом системного программирования им.В.П.Иванникова. Это показывает, что надо всегда стремиться идти в ногу со временем, тогда все будет правильно. Качество знаний, которые выпускники получают в этом университете, признается не только у нас, но и во всем мире.

Рад, что продолжается традиция поступления в МГИМО(У) студентов из иностранных государств. Это важный канал поддержания гуманитарных, образовательных и человеческих контактов. Такие связи в сегодняшнем мире приобретают особое значение, потому что наши западные коллеги не склонны разговаривать с нами «на равных» на межгосударственном уровне. Как вы знаете (наверняка вы интересуетесь внешней политикой), они все время требуют от нас изменить свое поведение, вести себя так, как им кажется правильным. Это путь в никуда. Открыты к откровенному, конструктивному, взаимоуважительному разговору на основе учета интересов друг друга. Именно на такой основе мы ведем диалог и развиваем сотрудничество, партнерство с подавляющим большинством государств мира. Это наши ближайшие союзники и стратегические партнеры – члены ОДКБ, СНГ, ЕАЭС, ШОС, БРИКС. Практически на всех континентах у нас большое количество надежных друзей, заинтересованных в том, чтобы развивать с нами взаимовыгодные проекты, от которых получают пользу все участники.

Этой тенденции формирования многополярного мира, отражающего культурно-цивилизационное многообразие нашей планеты, противостоит линия наших западных коллег, стремящихся сохранить свое доминирование в международных делах. Они делают это достаточно грубо, не скрывают, что главное для них – это сдерживание конкурентов, прежде всего России и Китая. В последние несколько месяцев состоялись саммиты НАТО, Евросоюза, США с ЕС. Принятые там документы нацелены на то, чтобы консолидировать «коллективный Запад» на противостояние Российской Федерации и Китайской Народной Республике.

В Азиатско-Тихоокеанском регионе введены в оборот Индо-Тихоокеанские стратегии, откровенно преследующие цель (это провозглашено) сдерживания Китая. В эти игры пытаются вовлекать еще одного нашего стратегического партнера – Индию. Это видно всем. Все всё понимают. Но те, кто отдал свой суверенитет, стал в шеренгу во главе с США и другими западными странами, не могут сказать ни слова поперек.

Правда, после трагедии в Афганистане и после того, как оттуда в спешном порядке ретировались США и все их натовские союзники, в Европе начал раздаваться хор голосов в пользу того, чтобы впредь во всех внешнеполитических делах, особенно сопряженных с развертыванием вооруженных сил, полагаться на самих себя, а не на установки, которые выдает Вашингтон и может поменять их в любой момент. Это проблески нового в позиции Запада, в данном случае – европейцев.

Второй интересный момент, отмеченный Президентом США Дж.Байденом и Президентом Франции Э.Макроном. Они оба с разрывом в один-два дня заявили, что пора «завязывать» с вмешательством во внутренние дела других стран с целью навязать им демократию западного образца.

Приветствуем такие заявления. Давно призывали к тому, чтобы извлекать уроки из авантюр, в которые наши западные коллеги ввязывались в последние десятилетия – в Ираке, Ливии, в Сирии попытались сделать то же самое. Надеюсь (если эти заявления отражают выстраданный вывод), что у нас на планете в будущем будет спокойнее. Но все равно приходится «разгребать завалы» прошлой политики. Сотни тысяч людей, мирных граждан пострадали, были убиты в ходе агрессии в Ираке, нападения на Ливию. Появилась масса проблем, связанных с «оживлением» международного терроризма на Ближнем Востоке и Севере Африки, с появлением огромного количества незаконных мигрантов. Возросла незаконная торговля оружием, контрабанда наркотиков и многое другое. Все это приходится «расхлебывать» международному сообществу, потому что это влияет практически на всех.

После выхода натовских войск из Афганистана для нас самое главное – обеспечить безопасность наших союзников – центральноазиатских государств. Во-первых, они – наши товарищи, в том числе и по оружию, а во-вторых, от этого напрямую зависит безопасность южных рубежей Российской Федерации.

Надеюсь, что вместе мы сможем договориться о таких внешних шагах, которые будут способствовать созданию внутри Афганистана условий для формирования по-настоящему общенационального руководства. Активно работаем в этом направлении.

Наблюдаем на международной арене две тенденции. С одной стороны, это формирование многополярного, полицентричного миропорядка. В этой тенденции проявляются позиции большинства государств планеты. С другой – стремление сдерживать этот объективный исторический процесс, искусственно сохранять рычаги управления всем, что происходит на международной арене, в том числе используя такие нечистоплотные методы, как односторонние незаконные санкции, конкурентную борьбу, порой выглядящую как ультиматумы, изменение правил по ходу реализации того или иного проекта.

Запад все реже упоминает (если вообще упоминает) термин «международное право» и призывает всех поддерживать «миропорядок, основанный на правилах». Мы ничего не имеем против правил. В конце концов, Устав ООН – это тоже свод правил, но они были согласованы с участием всех без исключения государств. Они поддерживаются всеми странами, входящими в эту уникальную организацию с потрясающей и неповторимой легитимностью. Запад имеет в виду другие правила. Они создают свои форматы. Например, США объявили, что будут созывать «Саммит за демократию», чтобы создать «Альянс демократий». Понятно, что определять, кого приглашать, кого считать демократией, будут в Вашингтоне. Точно так же Франция и Германия объявили об инициативе создания «Альянса за мультилатерализм», т.е. «многосторонщиков». На вопрос, почему нельзя обсуждать эти вопросы в ООН, где проявляется максимально возможная в современном мире многосторонность, ответ такой: якобы в ООН есть «ретрограды», и вопреки им хотят создать «Альянса за мультилатерализм» на основе «передовых» идей. И «передовики», прежде всего Европейский союз, будут определять правила многосторонности, а остальные должны будут на них равняться. Это грубо, но примерный смысл того, что нам объясняют так многословно.

Есть инициативы о создании партнерств, в том числе в областях, уже давно подлежащих рассмотрению на универсальных площадках. В этих же целях используют и многочисленные инициативы, проявляющиеся в развивающемся мире. Пытаются направить их в русло, отвечающее интересам Запада.

Курс на подрыв международного права, универсальных принципов, закрепленных в Уставе ООН, в известной степени проявляется и в линии на то, чтобы подвергать сомнению итоги Второй мировой войны: пытаться ставить победителей в той кровопролитнейшей войне в истории человечества «на одну доску» с теми, кто ее развязал и объявил своей целью уничтожение целых народов. Эти попытки направлены на то, чтобы расшатать наши позиции в мире. Позиции Китая подвергаются таким же атакам. Здесь мы не можем опускать руки и оставаться безучастными.

Ежегодно выступаем с крупными инициативами в ООН о недопустимости героизации нацизма, войны с памятниками, любых форм расовой дискриминации, ксенофобии и т.д. Подавляющее большинство государств не только голосуют за такие резолюции, но и становятся их соавторами. Западные коллеги по большей части стыдливо воздерживаются. Объясняют это тем, что призыв не допускать каких-либо тенденций противоречит демократии и свободе слова. То есть для них неонацистские тенденции, которые налицо в Европе, в частности, в Прибалтике, на Украине, не грубейшее нарушение приговора Нюрнбергского трибунала, а проявление толерантности, свободы слова.

Не думаю, что стоит подробно объяснять, насколько вредны и пагубны такие попытки переписывать историю и давать «зеленый свет» тем, кто хочет воспроизвести человеконенавистнические подходы на мировой арене. Не думаю, что стоит подробно говорить о необходимости бороться с этим принципиально и твердо.

У нас есть внешнеполитический курс, утвержденный Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Его главная задача – обеспечивать максимально благоприятные внешние условия для развития страны, обеспечения безопасности, экономического роста и благополучия наших граждан. Будем последовательно проводить этот курс.

Никогда не стремились ни к конфронтации, ни тем более к самоизоляции. Открыты к взаимодействию с теми же западными странами, если они изменят свой подход и перестанут выступать в качестве учителей, которые «знают всё» и «безгрешны», а Россия является «учеником», который должен выполнять «домашние задания». Нельзя так разговаривать вообще ни с кем, с Россией – тем более.

Наши планы опираются на твердую поддержку населением нашей страны курса на укрепление суверенитета Российской Федерации, на добрососедство со своим окружением и развитие добрых отношений со всеми, кто готов это делать честно, на равноправной основе.

Вопрос: Вопрос связан с изменениями в современной дипломатии под действием новых технологий. Сегодня распространен термин «цифровая дипломатия». Развитие технологий вносит принципиально новое измерение в работу дипломатов, а также приводит к качественной трансформации системы международных отношений. Как Вы считаете, каким образом новые технологии повлияют на энергетическую политику в частности и дипломатию в целом?

С.В.Лавров: Этот вопрос мне задают каждый раз, когда мы проводим здесь День знаний. Видимо, это отражает то, что поколения, вступающие в студенческую жизнь, задумываются, как эти технологии повлияют в целом на процессы, связанные с решением государственных вопросов, с международными отношениями.

Действительно, цифровые технологии бурно внедряются в нашу жизнь. Эти темпы существенно ускорились в контексте пандемии коронавирусной инфекции. Большое количество мероприятий, в том числе международных, были переведены в формат онлайн. Есть плюсы. В известной степени это помогает экономить время, которого с каждым днем все больше не хватает, учитывая нарастание международных проблем и задач, которые решает наша внешняя политика.

В тех ситуациях, когда речь идет о проведении официальных заседаний, например, заседания Совета Безопасности ООН или Генеральной Ассамблеи ООН по заранее согласованной повестке дня, где каждая страна хочет высказать свою точку зрения, такие выступления готовятся заранее. Они являются предметом усилий большого количества специалистов. В итоге получается программный документ, посвященный конкретной теме международной повестки дня, по которой проводятся дебаты в том или ином формате. Не вижу никаких проблем, чтобы участвовать в такого рода дискуссиях в режиме онлайн, используя цифровые технологии.

Целый ряд других международных контактов, когда нужно срочно что-то согласовать, тоже вполне возможно организовывать таким образом. По крайней мере, это лучше, чем телефонный разговор, потому что ты видишь лицо собеседника, и это очень важно.

Но самые серьезные вопросы решать онлайн не получается. С этим согласны все мои коллеги. Может быть, в будущем изобретут какой-то способ, чтобы передавать ощущение личного контакта. Но я сомневаюсь, что это возможно будет сделать. Никакая машина человека заменить не в состоянии.

Убежден, что классическая дипломатия сохранит свое значение в качестве главного инструмента ведения международных дел. Как только возникает какая-то серьезная проблема, обязательно нужно встречаться и стараться договориться.

Вопрос: Повлияют ли выборы в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации осенью 2021 г. на внешнеполитический курс России на международной арене?

С.В.Лавров: Хороший вопрос. У нас начинаются выборы уже практически через две с небольшим недели. Уже сейчас западные коллеги дают понять, что взяли курс на то, чтобы поставить под сомнение их результаты. Появляются и публикации, и выступления различных политологов, явно нацеленные на то, чтобы подготовить общественное мнение к тому, что результаты выборов будут сфальсифицированы.

Регулярно приглашаем на наши общенациональные выборы международных наблюдателей. В этом году тоже порядка 200 наблюдателей к нам приедут, в т.ч. из международных организаций. Единственный, кто высокомерно отказался от приглашения, – это Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ). Мы сказали, что они могут направить группу наблюдателей из 60 человек. Эта самая большая группа, которых мы приглашаем из вне. Они сказали, что им нужно 500. Когда тебя приглашают в гости ты не требуешь, чтобы тебе какие-то делали подарки вместо того, чтобы проявить уважение к хозяевам. В ОБСЕ нет никакого правила, согласно которому БДИПЧ должно диктовать условия наблюдения за выборами. Там у всех государств записана только одна обязанность – приглашать международных наблюдателей на выборы. Даже не сказано, что они должны быть из самой ОБСЕ. Откуда хочешь. Мы это делаем регулярно, полностью выполняя свои обязательства. Это пример того, когда международное право (а этот принцип закреплён в ОБСЕ, имею в виду, что все вопросы должны решаться консенсусом) подменяется «правилами». Это Бюро само изобрело «правило» в том самом ключе, в котором работает Запад, требуя соблюдать свои собственные «правила».

При всей важности международных наблюдателей, у нас будут и свои наблюдатели. Их огромное количество. Будет видеотрансляция голосования в полном объеме. Об этом, и обо всех других новшествах, которые сейчас внедряются подробно информирует наша Центральная избирательная комиссия. Принимаем меры и для обеспечения максимальной прозрачности голосования в наших посольствах и генконсульствах. Как всегда, мы организуем возможности для наших граждан, находящихся за рубежом отдать свой голос и реализовать своё избирательное право.

В конечном итоге при всей важности наблюдателей, решение о том, как нам жить дальше и в каком составе наш Парламент будет разрабатывать новые законы принимать будут российские граждане. Здесь для нас никакого даже вопроса не возникает. Те, кто настроен объективно разбираться в том, что делается в Российской Федерации всегда милости просим. Что касается тех, кто уже заранее вынес приговор – пусть это остаётся на их совести.

Вопрос: Знаю, что Вы увлекаетесь поэтическим творчеством, искусством. Каким образом можно повысить эффективность российской литературы и кинематографа, как мягкой силы за рубежом?

С.В.Лавров: Образ один – продвигать соответствующие произведения на рынки других стран. Этим активно занимались в своё время в Советском Союзе. Этот опыт был полезен и для международного кинематографического и литературного сообщества. Сейчас мы, по-моему, возобновляем эти традиции. Не знаю на счёт литературных выставок, как-то просто не попадалась мне информация на этот счёт, но многие кинофестивали отмечают работы наших режиссёров, актёров и продюсеров. И в Каннах, и в Карловых Варах, по-моему, целый ряд картин котируется высоко. Надо продолжать это делать.

Вопрос: Имеются ли у России действенные, адекватные методы борьбы с проявлениями русофобии, притеснениями русских, гонениями на русский язык и русский мир в ряде стран?

С.В.Лавров: Сложный вопрос, учитывая последние проявления неадекватного отношения к этническим русским в ряде стран, в т.ч. в соседних с нами странах. Эта тема имеет несколько измерений. Самое главное, что государство, где наши граждане подвергаются тому или иному дискриминационному воздействию должно твёрдо выступить против подобного рода проявлений и принять меры, чтобы они были пресечены. Это связано не только с тем, что обижают русских или других наших соотечественников, а ещё и с тем, что этого требуют международные конвенции, Устав ООН, Всеобщая декларация прав человека и многие другие документы, которые имеют универсальный характер и одобрены всеми.

В Российской Федерации тоже недавно были ситуации, когда трудовые мигранты что-то между собой «не поделили». Этот вопрос ещё связан с тем, что мы нуждаемся в трудовых мигрантах. Пытаемся сделать их приезд сюда максимально понятным, транспарентным, легитимным. В этих целях договариваемся со странами, откуда к нам мигранты стремятся приехать на постоянной основе (часто с центральноазиатскими странами) об организации специальных курсов, которые позволят убедиться в элементарном знании русского языка, обычаев России, наших законов и понять, как человек планирует вести себя, если он будет принят на работу в Российской Федерации. Это важно для нашей экономики. У нас без трудовых мигрантов многие производства сейчас испытывают существенный кадровый голод.

Кроме того, важно иметь в виду, что это наши союзники. Мы, как союзники должны поддерживать друг друга, в т.ч. обеспечивать на своей территории максимально адекватный режим для тех граждан, которые представляют другую этническую группу.

У нас в России этнических групп огромное количество. Мы рекордсмены по многонациональности. Всё это культурное, религиозное многообразие всегда делало нашу страну крепкой. Это прочный фундамент, на котором мы стоим. Никогда не пытались перемолоть традиции, культуры, языки тех народов, которые населяют нашу страну ещё со времён Российской Империи, затем Советского Союза и сейчас Российской Федерации. Всегда поддерживали языки, культуры, обычаи всех народов, населяющих Россию.

Ещё один элемент, который необходимо учитывать – это элементарное благополучие каждого конкретного гражданина. Проводим максимально открытую политику. Будем делать всё, чтобы наши соседи и другие страны, где наши соотечественники проживают или работают полностью соблюдали свои международные обязательства. Борьба с дискриминацией должна облачаться в политические формы, которые будут основываться на уважении международных обязательств.

Вопрос: Имеются ли предпосылки для совместного экономического и инвестиционного сотрудничества на Курильских островах с Японией?

С.В.Лавров: Да, конечно. Предпосылки не только имеются. Мы предложили их японским коллегам достаточно давно. Несколько лет назад, когда Президент Российской Федерации В.В.Путин встречался с тогдашним Премьер-министром Японии С.Абэ мы выдвинули инициативу начать совместную хозяйственную деятельность на этих островах. Японские соседи через какое-то время согласились на это предложение, но решили ограничить области сотрудничества достаточно простыми темами, такими как аквакультура, мусорообработка. Всё это важно, но не имеет стратегического значения. Приглашаем их в любые отрасли южнокурильской гряды. Это не раз было закреплено и в письменных наших контактах с японскими коллегами. Но они хотят договориться с нами о том, чтобы эта деятельность, их инвестиции осуществлялись не на основе того законодательства, которое в России существует, а на основе некоего договора, который фиксировал бы иную юрисдикцию, нежели юрисдикция Российской Федерации. В этой юрисдикции у российских представителей в соответствующей администрации и у японских представителей были бы равные права, то есть действовали бы какие-то гибридные законы. У нас Конституция не позволяет этого.

Сожалеем, что японские друзья упускают возможность для совместного, взаимовыгодного вложения средств. Но у нас самих хорошие планы. Скоро будут объявлены новые льготы для иностранных партнёров, которые в этой части Российской Федерации будут готовы работать вместе с нами. Думаю, что интерес будет проявляться вполне конкретно.

Вопрос: В одном из своих интервью Вы высказали мнение (и я c ним полностью согласен), что современные либеральные демократии западного типа изжили себя. Как будет дальше развиваться мироустройство государств? Какие формы устройства государств являются наиболее перспективными? К чему нужно стремиться?

Сейчас в ООН есть множество проблем, начиная от Г.Тунберг и заканчивая договорённостями, которые не исполняются, например, Парижское соглашение по климату. Как можно было бы повлиять на эту плачевную тенденцию? Какие законопроекты нужно создавать? Какие организации нужно создавать? Что по этому поводу думает российская сторона?

С.В.Лавров: В своём вступительном слове я уже касался этой темы. Считаю, что устройство каждого государства должно отражать его традиции, обычаи, быть комфортным для проживающих там людей и которым предстоит рожать детей, внуков и т.д. Сейчас вроде бы обещали прекратить попытки навязать демократию. По крайней мере Президент США Дж.Байден и Президент Франции Э.Макрон об этом сказали почти в унисон. Посмотрим, как эти обещания будут воплощаться в жизнь.

Каждое государство должно свои дела обустраивать самостоятельно. Все уже признали, что навязать Афганистану такую же систему, которая функционирует на Западе было крупнейшей ошибкой. Афганистан – это традиционно достаточно децентрализованная страна, в которой клановые и прочие связи, отношения между различными этническими группами играли огромное значение. И столица обычно как-то балансировала эти отношения. Сказать, что завтра у вас будут выборы и все должны идти голосовать, избрать единого Президента, который будет такими-то полномочиями обладать – это не сами афганцы придумали, это им навязывали и обожглись сильно. Надеюсь обещания больше никому демократию не навязывать будут выполнены.

Что касается экологии, едва ли Парижское соглашение по климату можно характеризовать как договор, который не выполняется. Оно было основано на базовом принципе необходимости сокращать выбросы углекислого газа и парниковых газов, но делать это на основе добровольных обязательств, которые каждая страна сама должна на себя принять. Сейчас идёт процесс подготовки к очередной конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Она состоится осенью этого года в Глазго.

В рамках этого процесса самым главным является согласование параметров, которые будут отвечать интересам каждого участника. Предложение некоторых западных стран прекратить буквально с сегодняшнего дня использовать угольную генерацию не могут быть исполнены многими государствами, в т.ч. некоторыми западными просто потому что это подорвёт их энергетическую безопасность. То же самое касается крупных развивающихся стран, включая Китай, Индию. Они не хотят прекращать своё развитие. Объясняют Западу, что западные страны достигли нынешнего уровня за счёт того, что они интенсивно использовали природные ресурсы, в т.ч. сопровождавшиеся парниковым эффектом, а сейчас Запад хочет, чтобы крупные развивающиеся страны затормозили нынешнюю стадию своего развития и сразу перешли к постуглеродной экономике. Так не бывает, говорят они. Им нужно сначала доразвить своё государство в экономическом плане. Это сложный процесс. Здесь завязаны реальные интересы каждого государства. Попытка сформировать баланс этих интересов как раз предпринимается в ходе подготовки к очередной конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата.

Мы приняли на себя обязательства, в соответствии с которыми к 2030 г. у нас будет 70% от уровня 1990 г., когда начинается отсчёт в рамках Конвенции по климату ООН. Нам трудно предъявить какие-то претензии. Президент Российской Федерации В.В.Путин не раз говорил, надо крайне внимательно относится ко всему, что происходит. То, что наша арктическая зона, в основном состоящая из вечной мерзлоты, теплеет гораздо быстрее, чем вся остальная планета тревожит. Это является предметом плотной работы большого количества наших министерств и заботой всего Правительства.

Вопрос: Может ли экология на фоне общей разобщённости мировых держав стать предметом сплочённости? Какой потенциал у зелёной дипломатии?

С.В.Лавров: На счёт того, может ли экология и озабоченность состоянием климата планеты стать предметом объединения усилий, – должна стать. Насколько она сможет это сделать, сейчас трудно гадать.

Ещё раз повторю, что в развивающихся странах серьёзные настроения в пользу того, чтобы сначала выбрать возможности нынешней фазы своего развития прежде чем брать на себя обязательства, которые продвигают западные коллеги. Здесь завязано много интересов. Наш глобальный интерес – это здоровье планеты, выживание человечества. С другой стороны, у каждой страны есть свои национальные оценки происходящего, обязательства перед своим населением. Сложно сказать, но то, что это один из тех вызовов, который обязан нас всех объединить не вызывает никакого сомнения. Выступаем именно за сложение усилий.

Вопрос: Возможен ли вариант «принуждения Украины к миру» со стороны Российской Федерации в рамках Минских соглашений?

С.В.Лавров: Минские соглашения не предусматривают никакого принуждения. Они были добровольно согласованы, подписаны и единогласно одобрены Советом Безопасности ООН, тем самым став частью международного права. Когда украинское государство и при П.А.Порошенко, и при В.А.Зеленском делает всё, чтобы запретить самому себе выполнять Минские договорённости мы на это обращаем внимание тех, кто вместе с нами их составлял. Речь идёт прежде всего о Германии, Франции и других западных странах, которые всячески выгораживают режим в Киеве. Когда я говорю, что они пытаются запретить себе или хотят запретить себе выполнять эти соглашения, имею в виду целую серию законов, которые по сути дела запрещают русский язык, запрещают предоставлять какие-либо особые полномочия этим территориям, которые провозгласили себя Донецкой и Луганской Народными Республиками, запрещает согласовывать с ними параметры проведения там местных выборов. Это всё то, что составляет саму суть Минских договорённостей.

Недавно Канцлер ФРГ А.Меркель была в Москве. На переговорах с Президентом России В.В.Путиным возникал этот вопрос. Показали немецким собеседникам законодательные запреты, которые В.А.Зеленский сам себе принимает, чтобы потом оправдывать свою полную неспособность выполнить то, чего требуют все страны мира. Безальтернативность Минских договоренностей для урегулирования кризиса в Донбассе провозглашается всеми без исключения. Украинские коллеги в основном упражняются в какой-то словесной эквилибристике: то считают, что Русь – это их исконное название (на это наше Министерство уже отреагировало, не буду повторяться); то говорят, что Крещение Руси – украинский праздник. Это печально. Сам В.А.Зеленский делает заявления, что российский газ – самый грязный в мире. Это не от большого ума, а желания искусственно сохранять и наращивать антироссийскую, русофобскую риторику и деятельность, чтобы удерживать Запад на позициях поддержки украинского руководства. Эта власть пытается играть на очевидном стремлении Запада всячески использовать различные методы и действия, чтобы пытаться выводить Россию из равновесия, дестабилизировать, отвлечь внимание от решения главнейших проблем, стоящих перед нами, и сделать нашу внешнюю политику менее активной. На этом спекулирует украинский режим. Это очевидно для всех. Единожды поставив на него, сейчас Западу некомфортно сразу отказываться от этой ставки. Она явно проиграла. Осознание этого приходит, но пока не выразилось в практических шагах по убеждению или, как Вы сказали, «принуждению». «Принуждать» должен Запад своего «клиента».

Вопрос: Каким Вы видите свое ближайшее будущее в качестве депутата Государственной Думы Российской Федерации? Есть какие-то предложения и идеи? Возможно, специфические инициативы по развитию отношений с Арменией или Грузией?

С.В.Лавров: Не буду гадать о результатах выборов в Государственную Думу Российской Федерации.

Отношениями с Арменией и Грузией занимаемся в качестве представителей МИД России. Армения – наш союзник. 31 августа с.г. в Москве был новый Министр иностранных дел А.С.Мирзоян. Провели хорошие переговоры. В двустороннем плане у нас богатая повестка дня: обмен визитами, реализация крупных проектов, развитие экономического сотрудничества. Все это идет весьма интенсивно и уверенно.

Есть проблема Нагорного Карабаха, в успокоении которой Россия сыграла решающую роль. Президентами России и Азербайджана и Премьер-министром Армении подписаны договоренности: от 9 ноября 2020 г. (по остановке военных действий и развитию сотрудничества в этом регионе) и от 11 января с.г. Они конкретизируют предложения лидеров по разблокированию всех транспортных коммуникаций и экономических связей. Это работа не на один день. Она идет, ею лично занимаются руководители России, Армении и Азербайджана. Наши военные, составляющие российский миротворческий контингент в Нагорном Карабахе, повседневно «на земле» действуют в интересах снижения напряженности, установления доверия. Пограничники помогают армянским союзникам решать вопросы с азербайджанскими соседями.

Отношений с Грузией практически нет. Есть Секции интересов России в Грузии и Грузии в России. Есть торговля, причем немалая. Россия – один из ведущих торговых партнеров Грузии. Наши граждане любят посещать Грузию (я и сам люблю эту страну). Официальных межгосударственных и дипломатических отношений нет. Они разорваны по инициативе Тбилиси. Не раз выражали готовность восстановить их. У нас было намерение ответить грузинскому соседу, когда они ввели безвизовый режим для наших граждан. Поначалу мы присматривались к происходящему. Никому не запрещаем ездить в Грузию. В 2019 г. тоже были готовы объявить о безвизовом режиме для грузинских граждан с целью посещения России, но произошел неприятный инцидент – грубые провокации против российской парламентской делегации, которая приехала в Тбилиси на очередное заседание Межпарламентской ассамблеи православия. Наш депутат был Председателем Ассамблеи. В зале заседаний Грузии сами же грузинские хозяева посадили его в кресло председателя парламента. Тут же из дверей появились толпы молодчиков с требованием прекратить вмешиваться во внутренние дела Грузии и «оккупировать» их парламент. Дошло даже до рукоприкладства. В ответ мы (не получив извинений) «придержали» возможность введения безвизового режима для грузинских граждан и решение о возобновлении регулярного авиасообщения. Мы были готовы. Если Грузия действительно хочет не «разыгрывать» российскую «карту» в стремлении сохранять покровительство Запада, а нормально жить с нами как с соседом, готовы к этому в любой момент.

Вопрос: Какими качествами должна обладать жена дипломата? Какие нормы поведения и правила этикета она должна соблюдать?

С.В.Лавров: Здесь нет особого правила. Любая жена, как и любой муж, должны понимать друг друга. Не мешать, а помогать реализовывать соответствующие идеи, которым решили посвятить свою жизнь. Реализовывать себя в своей профессии. Никаких универсальных рецептов нет.

Когда я был младшим, средним дипломатом, работал с некоторыми руководителями, у которых жены имели разный «стиль» (так тоже случается). В обоих случаях это было достаточно эффективно и полезно для дела. Если у жены есть своя специальность, муж тоже должен её уважать. Когда женщина (неважно – жена посла или дипломата), едет с мужем в командировку в страну, где ее профессиональные знания не могут найти применения, это серьезная проблема. Сейчас она проявляется. В данной ситуации каждая семья решает сама – ехать вместе или каждому сохранить свою работу, но постараться чаще прилетать друг к другу. Это жизнь. Она не укладывается ни в какие схемы.

Вопрос: Считаю, что в первую очередь существует человек – С.В.Лавров, а потом – Министр иностранных дел России. Люблю смотреть на политику с точки зрения человечности. У Вас есть любимая песня? Просто слушаете её, и сердце радуется.

С.В.Лавров: Много таких песен. Не буду приводить примеры. Это длинный список. Не хочу никого обидеть. Это бардовские песни. Наслаждаюсь ими, когда есть возможность (в машине или в компании).

Вопрос: Вопрос об отношениях России со странами Восточной Европы, учитывая сложность регулирования отношений в этом регионе после Второй мировой войны, тем более после распада СССР. Каков вектор развития отношений России и стран Восточной Европы в ближайшее время?

С.В.Лавров: Если конкретная страна имеет правительство, озабоченное национальными интересами, проектами, отвечающими нуждам населения, экономики и её роста, поиском партнеров, которые максимально эффективно могут помогать решать эти задачи, то никаких проблем в отношениях с государством Центральной, Восточной Европы или с любой другой страной мира у России не существует.

У нас тесные отношения с Венгрией, которую пытаются критиковать в том числе и за это. В Евросоюзе Венгрию и Польшу называют странами, не подчиняющимися общеевросоюзовским нормам и принципам. Например, там проводят референдумы, подвергающие сомнению права ЛГБТ. Недавно в Венгрии провели референдум по такому же закону, как в России. Он никому ничего не запрещает, а вводит административную ответственность за пропаганду ЛГБТ-идеологии для несовершеннолетних. Больше ничего. Считаю, что это абсолютно правильно. Помимо крупных экономических проектов (АЭС, производство железнодорожных вагонов, поставляемых в Египет) есть целый ряд других начинаний, неплохое гуманитарное сотрудничество.

Россия и Венгрия вместе с Арменией и Ватиканом в рамках ОБСЕ, Совета ООН по правам человека являются локомотивом, продвигающим задачи защиты христиан, в том числе на Ближнем Востоке, где они подвергаются серьезным гонениям. Венгрия не стыдится своих христианских корней (кстати, Польша тоже не стыдится своего прошлого и настоящего). Когда начинается разговор о необходимости возвысить голос в защиту христиан, в других европейских странах говорят, что это не очень политически корректно. В ОБСЕ мы предложили принять декларации против христианофобии и исламофобии, т.к. Декларация против антисемитизма в там уже принята. Не получается. Семь лет назад Запад дал обещание принять их, но до сих пор не удается зафиксировать общую позицию всех стран-участниц в ОБСЕ в пользу того, чтобы христианофобия была поставлена вне закона, равно как и исламофобия.

Если брать другие восточноевропейские страны, у нас неплохие отношения со Словенией. В том числе относительно сохранения нашей общей памяти, включая кровавые события Первой и Второй мировых войн. Там предельно бережно охраняют соответствующие памятники. Недавно был сооружен новый монумент, посвященный всем русским воинам, павшим в Первую и Вторую мировые войны. Сотрудничество по экономике неплохо развивается.

Присутствуют экономические проекты с другими странами Восточной Европы. Со Словакией, например. Было немало задумок с Чехией, но в последние месяцы Прага решила встать на русофобские «рельсы», приняла откровенно дискриминационные решения, в том числе об исключении ГК «Росатом» из тендера на строительство нового блока АЭС. Оправдывала всё это никем никогда не доказанными придумками: якобы в 2014 г. мы взорвали какие-то военные склады с вооружением. То, что это «притянуто за уши», очевидно даже многим внутри Чешской Республики.

Тем не менее, обвинения сохраняются. Уже привыкли, что нас обвиняют в самых разных «смертных грехах», не предъявляя никаких доказательств. Так было с т.н. «отравлением» Скрипалей, в отношении А.Навального, расследования катастрофы малайзийского «Боинга» над Донбассом в июле 2014 г. Как и многие другие обвинения, выдвигаемые в наш адрес, они ничем никогда не подкреплены. Наши просьбы предоставить соответствующие факты игнорируются либо заявлением о том, что «это секретно», либо кто-то кому-то «запретил» передавать данные, либо чем-то еще. Это несерьезная позиция. Она «обнажает» западную линию на голословное русофобское нагнетание напряженности.

Вопрос: Как Вы считаете, можно ли назвать встречу Президента России В.В.Путина и Президента США Дж.Байдена в Швейцарии началом относительной нормализации отношений между нашими странами?

С.В.Лавров: Проведение встречи лучше, чем если бы её не было. Не случилось прорывов, но был взаимоуважительный разговор, на равных, без каких-либо претензий в ту или иную сторону. Диалог был пронизан пониманием ответственности двух крупнейших ядерных держав за положение дел в мире. Уделили внимание необходимости активизировать двусторонние контакты, особенно в интересах бизнеса, который в этом заинтересован. Главное внимание было посвящено международной повестке дня.

За несколько месяцев до этой встречи США вышли из Договора по открытому небу (ДОН), в 2019 г. – из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Это создавало фон увядания международной повестки по ограничению и контролю над вооружениями. Когда Дж.Байден вступил в свои обязанности, он быстро откликнулся на предложение (которое было сделано еще Администрации Д.Трампа и оставалось пару лет без ответа) о необходимости продлить СНВ-3 без каких-либо условий. Хотя бы этот элемент архитектуры контроля над вооружениями мы сохранили на очередные пять лет.

В Женеве президенты встречались уже в контексте этой ситуации. Главный позитив встречи заключался в том, что лидеры подтвердили позицию о том, что в ядерной войне не может быть победителей, поэтому она никогда не должна быть развязана. Еще СССР и США делали такое заявление. Предлагали американской стороне подтвердить данную аксиому. Прошлая Администрация от этого уходила, а Дж.Байден согласился.

В том же заявлении, где говорилось о недопустимости развязывания ядерной войны, президенты обозначили поручение начать диалог по вопросам стратегической стабильности. Состоялась первая, «пристрелочная» встреча в июле с.г. Вторая намечена на сентябрь. Пока позиции далеки друг от друга, но то, что диалог идет, дает повод надеяться на согласование основы для дальнейших конкретных переговоров по ограничению вооружений. Это ближайшие задачи.

Говорили в общих чертах о необходимости наладить диалог по кибербезопасности. Это еще одна тема, по которой мы несколько лет не могли достучаться до Вашингтона. Официальное заявление В.В.Путина было посвящено инициативам в российско-американских отношениях по обеспечению транспарентного, доверительного, основанного на фактах диалога по кибербезопасности. Такие контакты тоже готовятся. Есть основания полагать, что по некоторым направлениям чуть-чуть снизим напряженность на международной арене. Но это отнюдь не отменяет факта, что США продолжают ставить одной из своих главных задач сдерживание России и Китая и поощрение мер, которые могут способствовать раздражающему воздействию на нас.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 1 сентября 2021 > № 3829990 Сергей Лавров