Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Обмен обвиняемых в шпионаже в США на осужденных в России (2010)

9 июля 2010 года в аэропорту Вены (Австрия) был произведен обмен четырех российских граждан, трое из которых были осуждены за шпионаж, на десятерых задержанных в США по обвинению в нелегальной деятельности в пользу России.

За две недели до этого, 27 июня 2010 года, полиция США задержала десять человек – Анну Чапман, Ричарда и Синтию Мерфи, Хуана Лазаро и Вики Пелаез, Майкла Зотолли, Патрисию Миллз, Михаила Семенко, Доналда Ховарда Хитфилда и Трейси Ли Энн Фоли.

Еще один человек был задержан 29 июня кипрской полицией по запросу США в международном аэропорту города Ларнака. Позже он был отпущен под залог в 20 тысяч евро. 30 июня подозреваемый должен был отметиться в полицейском участке Ларнаки, однако, по словам представителя полиции, так и не сделал этого, скрывшись в неизвестном направлении.

Минюст США сообщал, что аресты стали результатом многолетнего расследования, проведенного ФБР, офисом прокурора южного округа Нью-Йорка, отделом по борьбе со шпионажем и отделом по разведке управления национальной безопасности Минюста.

Всем задержанным были предъявлены обвинения в преступном сговоре с целью ведения деятельности в качестве незарегистрированных агентов иностранного правительства. По данным следствия, главной задачей задержанных был сбор информации о США с целью передачи ее России. Для этого они якобы должны были максимально "американизироваться", а ради укрепления "легенды" – жить парами и растить детей. В документах обвинения, в частности, говорилось, что некоторые из арестованных на протяжении нескольких лет контактировали с представителями "российской миссии при ООН на Манхэттене".

Хотя изначально слово "шпионаж" в обнародованных документах следствия не фигурировало, СМИ и официальные власти сразу окрестили скандал шпионским, а задержанных – шпионами.

Российские официальные власти на утро после получения информации о задержании сначала отреагировали резким заявлением, отвергающим все обвинения, но позже признали, что речь, действительно, идет о российских гражданах. МИД России заявил, что задержанные – граждане России, а их деятельность не нанесла ущерба интересам Америки.

Урегулированием ситуации занимались на самом высоком уровне. Задержанные в США после консультаций с допущенным к ним сотрудником Службы внешней разведки (СВР) России признали свою вину и согласились на немедленную депортацию в РФ. На суде семеро раскрыли свои настоящие имена – Владимир и Лидия Гурьевы (Ричард и Синтия Мерфи), Михаил Куцик и Наталия Переверзева (Майкл Зоттоли, Патрисия Миллз), Андрей Безруков и Елена Вавилова (Дональд Хитфилд и его жена Трейси Фоли), Михаил Васенков (Хуан Лазаро). Лишь трое из задержанных (Вики Пелаез, Анна Чапман и Михаил Семенко) жили и работали в США под своими настоящими именами. Дело журналистки Пелаез, которая имела гражданство Перу и США, в общем списке стояло особняком. По мнению ее адвоката, единственная вина женщины, заключается в том, что она оказалась женой человека, называвшего себя уругвайцем Лазаро. Под давлением Пелаез пришлось согласиться на депортацию в Россию.

Окружной суд Манхэттена (Нью-Йорк) вынес постановление о депортации десятерых граждан РФ.

Российские власти в обмен на депортацию подсудимых должны были освободить четырех заключенных в России и передать их в распоряжение американской стороны.

США объяснили свое решение произвести обмен тем, что не видят пользы для национальной безопасности в длительном тюремном заключении десяти незаконных агентов, а также гуманитарными соображениями.

Москва обменивала Игоря Сутягина, Геннадия Василенко, Александра Запорожского и Сергея Скрипаля. Сутягин, бывший завсектором военно-технической и военно-экономической политики отдела внешнеполитических исследований Института США и Канады РАН, весной 2004 года был приговорен Мосгорсудом к 15 годам лишения свободы за госизмену в форме шпионажа. Ему были предъявлены обвинения в передаче сведений, составляющих гостайну, представителям британской разведки Mи-6.

Запорожский, служивший до 1997 года замначальником первого отдела управления контрразведки СВР, а с 1998 года, уволившись в запас, работавший в американской компании и проживавший в США, был арестован в 2001 году, когда приехал в Москву. Летом 2003 года он был приговорен Московским военным окружным судом к 18 годам лишения свободы за передачу американским спецслужбам (ЦРУ) сведений о действующих сотрудниках и трех агентах СВР из числа американских граждан.

Скрипаль, бывший полковник Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил РФ, был задержан в 2004 году, а в 2006 году осужден на 13 лет за государственную измену в форме шпионажа в пользу Великобритании. По данным спецслужб, Скрипаль более десяти лет сотрудничал с британской разведкой – он был завербован в середине 1990-х годов.

Василенко, бывший заместитель начальника службы безопасности телекомпании "НТВ-Плюс", в 2006 году был приговорен к трем годам колонии-поселения за незаконное хранение оружия, попытку изготовления взрывного устройства и сопротивление сотрудникам милиции. Позже за попытку дачи взятки руководству борской спецколонии, в которой содержался, с учетом еще неотбытого срока был приговорен еще к трем годам и пяти дням в колонии строгого режима.

Между тем фамилия Василенко упоминалась в публикациях о деле Роберта Хансена – бывшего сотрудника ФБР США, задержанного в 2001 году за шпионаж в пользу России. Согласно этим публикациям, Геннадий Василенко был завербован американской разведкой в конце 1980-х годов, а о его работе на американцев сообщил Хансен. В 1976-1988 годах Василенко работал в управление внешней контрразведки КГБ и находился в командировке в Вашингтоне (США). В 1988 году ему предъявляли обвинение в шпионаже в пользу США. Но из-за отсутствия доказательств дело было прекращено, а Василенко уволили из КГБ. В обменный список он был включен властями США по просьбе бывшего сотрудника ЦРУ Джека Платта, с которым Василенко сдружился во время работы в Вашингтоне.

Перед обменом все четверо российских граждан были помилованы президентом РФ. Согласно законодательству РФ, они обратились с соответствующими закону прошениями о помиловании в адрес президента РФ, в которых признали вину в ранее совершенных преступлениях.

"Развоз" фигурантов дела к местам назначения превратился в масштабную операцию – самолетам пришлось преодолеть десятки тысяч километров. 9 июля 2010 года днем чартерный Boeing-767 из Нью-Йорка с 10 арестованными приземлился в аэропорту Вены, где до того сел лайнер МЧС России с россиянами, которых правительство России согласилось обменять. После проведенного обмена, который совершили сотрудники службы внешней разведки РФ и центральное разведывательное управление США, самолет МЧС около 14.00 по московскому времени вылетел из аэропорта Вены. Вечером он приземлился в московском аэропорту Домодедово. Откуда высланных из США россиян увезли в охраняемом кортеже.

Через несколько дней дети, депортированных из США граждан России, добровольно отправились в РФ к родителям. Тем детям россиян, которые являлись гражданами США и к этому времени достигли совершеннолетнего или близкого к нему возраста, американские власти предоставили право выбора, но они приняли решение уехать в Россию.

После обмена самолет, зафрахтованный Центральным разведывательным управлением США, также вылетел из Вены. По дороге в Вашингтон он совершил краткую посадку на базу Королевских ВВС Великобритании Брайз Нортон (Brize Norton) в английском графстве Оксфордшир. Сразу после этого появились сообщения о том, что двое из четверых мужчин остались в Великобритании – Скрипаль и Сутягин.

Через какое-то время после обмена источник в одной из российских спецслужб сообщил, что виновником провала разведгруппы является сбежавший в США полковник СВР Александр Потеев. В июне 2011 года Московский окружной военный суд приговорил его к 25 годам колонии строгого режима. Приговор заочный, так как Потеев в 2010 году скрылся за границей. В нем подчеркивалось, что Александр Потеев начал выдавать секретную информацию, начиная с 1999-2000 годов, то есть с того времени, как получил к ней доступ. Иностранным спецслужбам были переданы даже копии оперативных дел разведчиков, шифры переписки, данные о лицах, оказывавших СВР конфиденциальное содействие. В результате ЦРУ длительное время контролировало российских агентов, не пресекая их деятельности, но ограничивая исполнение поставленных перед ними задач и целей, в результате чего их работа была малорезультативной при отсутствии явных ошибок. В приговоре подчеркивалось, что из-за действий Потеева некоторые агенты были вынуждены бежать из США еще до задержания из-за провокаций и попыток перевербовки.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

МИД прокомментировал британские санкции против России

Санкции Лондона по "делу Магнитского" являются попыткой надавить на правосудие и вмешаться во внутренние дела РФ, Москва считает их очередным недружественным шагом со стороны Великобритании, заявила официальный представитель МИД РФ Мария Захарова.

Ранее Великобритания опубликовала свой "список Магнитского", в который вошли глава СК Александр Бастрыкин и другие представители правоохранительных органов РФ.

"Великобритания ввела персональные санкции против граждан РФ. Мы считаем объявленное 6 июля правительством этой страны решение о введении санкций против ряда должностных наш страны в рамках так называемого "дела Магнитского" очередным недружественным шагом британских властей", - сказала Захарова на брифинге.

Она напомнила, что по всем сюжетам, связанным со смертью Сергея Магнитского, российской стороной не раз давались исчерпывающие объяснения. "Видимо, в Лондоне их предпочитают не замечать, непонятно, на каком основании там берутся назначать виновных, определять им так называемое наказание. Иначе как попыткой вмешательства во внутренние дела другого государства и оказанием давления на российскую систему правосудия действия британской стороны назвать нельзя", - подчеркнула Захарова.

"Безусловно, это политически ангажированное решение. Оно окажет негативное влияние на двусторонние отношения наших стран, которыми без того последние несколько лет именно британской стороной был нанесен серьезный ущерб", - добавила дипломат.

Захарова обратила внимание, что репутация Британии в правозащитной сфере далеко не безупречна. "В лучших колониальных традициях там массово закрываются преступления, например, о британских военнослужащих, совершенных в ходе только одной иракской кампании. Напомню, было замято дело высокопоставленных вестминстерских педофилов, всплывают факты незаконного сбора британскими спецслужбами личных данных своих же подданных, причем на эти и другие вопиющие факты официальному Лондону неоднократно указывали международные правительственные и неправительственные организации", - заключила официальный представитель МИД РФ.

Европейское горючее будет «зеленеть» еще быстрее

После выхода европейской экономики из коронавирусного кризиса структура топливного рынка Евросоюза вряд ли будет прежней, констатировали участники онлайн-конференции «Argus Глобальный рынок нефтепродуктов 2020: вызовы времени». Провал потребления нефтепродуктов, случившийся во время карантина и до сих пор далеко не преодоленный, европейские регуляторы и эксперты рассматривают как возможность закрепить тренд на увеличение доли возобновляемых источников (ВИЭ) в энергобалансе. В зоне особого риска оказывается дизельное топливо, которое теряет своего в недавнем прошлом главного потребителя — владельцев легковых автомобилей.

Пришествие коронавируса совпало с одной из рубежных дат в реализации Евросоюзом стратегии энергоперехода: предполагалось, что в 2020 году члены ЕС должны достичь 20-процентной доли ВИЭ в своем энергобалансе.

В прошлом году этот показатель превысили уже 11 стран Евросоюза, а теперь работа по внедрению «зеленой» энергетики будет ускорена.

Опережающее развитие ВИЭ стало одним из ключевых моментов антикризисного плана «ЕС следующего поколения» (Next Generation EU) стоимостью €750 млрд, представленного Европейской комиссией в конце мая. Девиз документа — «Инвестируя в зеленую, цифровую и устойчивую Европу», утвердить программу планируется в кратчайшие сроки, чтобы она начала работать с 1 января следующего года.

По словам Жозефин Альстрем, вице-президента агентства Argus по развитию бизнеса в Европе, планы по снижению зависимости от ископаемых видов топлива в ряде стран сейчас активно пересматриваются в сторону повышения обязательств. Например, еще в феврале Великобритания объявила о планах запретить на своей территории продажу новых автомобилей и микроавтобусов с бензиновыми и дизельными, а также гибридными двигателями уже к 2035 году. Ранее этот запрет планировалось осуществить к 2040 году, причем он не распространялся на «гибриды». Не менее амбициозные планы по снижению доли традиционного топлива строит Германия, планирующая к 2030 году довести долю использования ВИЭ в транспортном секторе до 28%, что вдвое превышает ориентиры в среднем по Евросоюзу.

Одним из устойчивых трендов на топливном рынке ЕС является расширение доли бензина класса Е10 с 10-процентным содержанием этанола.

В частности, в странах Бенилюкса все участники даунстрим-сегмента в своих поставочных контрактах уже перешли на соответствующую котировку, и круг использующих ее стран будет расширяться, отметила Жозефин Альстрем.

В последние несколько месяцев сформировалась определенная премия по котировке Е10 к традиционной Е5 (бензин с 5-процентным содержанием этанола), и НПЗ естественным образом стараются продвигать более рентабельное для себя топливо на внутренний рынок Евросоюза, а более дешевый бензин отдавать на экспорт. Также набирает популярность использование возобновляемого дизельного топлива (HVO), которое производится путем гидрогенизации биотоплива (включая растительные масла, животные жиры и т. д.), однако пока это недешевый продукт. «Заменит ли оно традиционный дизель, пока говорить рано, но постепенно количество био-НПЗ увеличивается. Мы ожидаем, что конкуренция в этом сегменте будет расти как минимум в Европе — это хороший путь для традиционной переработки: оставаться в своем сегменте, трансформируя технологические процессы в аппаратной части», — отметила эксперт Argus.

Детальный долгосрочный прогноз для традиционного дизельного топлива представил в своем выступлении на конференции руководитель отдела стратегического планирования и развития бизнеса Gazprom Neft Trading Алексей Корниенков. По его словам, на горизонте ближайших полутора десятилетий структура потребления ДТ в Европе принципиально изменится. В 2017 году 25% этого рынка приходилось на легковые автомобили, 25% — на промышленность и сельское хозяйство, 35% — на большегрузные автомобили, остальное — на легкие грузовые автомобили, общественный транспорт и бункеровку.

Однако к 2035 году ожидается, что уже половина ДТ будет потребляться тяжелыми грузовиками, а доля пассажирских автомобилей сократится всего до 14%.

Массовый отказ частных автовладельцев от дизельных машин, констатировал Алексей Корниенков, связан с тем, что они больше не обладают лидерством в потребительских качествах, как это было 20 лет назад, когда покупатели ценили в дизельных автомобилях экономичность и больший срок эксплуатации. Бензиновые двигатели становятся более экономичными, приближаясь по этому параметру к дизельным, а ускоряют сокращение дизельного сегмента такие факторы, как ужесточение регуляторные требований к топливу и скандалы наподобие знаменитого «дизельгейта» компании Volkswagen. Кроме того, все более популярные в Европе гибридные автомобили в своей основе имеют бензиновый, а не дизельный двигатель.

Безрадостны, по словам представителя Gazprom Neft Trading, перспективы дизельного топлива и в таких традиционных для него сегментах, как общественный транспорт и сельское хозяйство. В первом случае бурное развитие автобусных перевозок практически не ведет к существенному росту потребления топлива в связи с повышением экономичности двигателей, а для европейских аграриев более перспективными видами горючего могут оказаться газ и биотопливо нового поколения.

Нынешнюю ситуацию на европейском рынке ДТ Алексей Корниенков сравнил с кризисом 2008 года, когда в этом сегменте произошло падение, компенсированное только спустя восемь лет. При этом, уточнил эксперт, можно с большой долей уверенности предположить, что рост потребления ДТ происходил в «новой» Европе при стагнации потребления в «старой» — в Германии спрос на дизель сокращался значительно быстрее, чем в среднем по Евросоюзу, и не восстановился до уровня 2008 года.

Очередной кризис лишь закрепит эти тенденции: в целом прогнозируется сжатие европейского рынка ДТ на 7%, а германского на беспрецедентные 20%.

Однако такое развитие событий ложится на подготовленную почву, поскольку начиная с 2018 года на немецком рынке наблюдается отрицательная динамика продаж автомобилей с дизельным двигателем.

«Пока все указывает на то, что восстановления потребления ДТ до докризисных объемов мы не увидим. За последние годы в Европе сильно изменилось восприятие ископаемых топлив и их политическая приемлемость. Если в 2008 году ВИЭ были экзотикой, то сейчас они получили широкое распространение (в том числе благодаря дизельгейту), а также прочную позицию на рынке заняли „гибриды“. Потребители утрачивают доверие к дизелю и голосуют своими евро за бензин», — резюмировал Алексей Корниенков. Тем не менее, добавил он, есть основания ожидать, что Россия как один из главных поставщиков дизельного топлива в Европу в горизонте 15 лет сохранит свою долю в 12-15% рынка, хотя конкурировать с другими поставщиками (Индия, США и т. д.) придется за уменьшающийся «пирог».

Николай Проценко

Панельная дискуссия с участием представителей IT-индустрии

Обсуждались вопросы развития IT-отрасли.

Перед панельной дискуссией Председатель Правительства осмотрел выставку IT-проектов, развёрнутую в Технопарке имени А.С.Попова, расположенном в Иннополисе.

Панельная дискуссия с участием представителей IT-индустрии

Из стенограммы:

М.Мишустин: Добрый день, дорогие друзья, уважаемые коллеги!

Я рад вас приветствовать здесь, в Иннополисе. Прежде чем мы начнём наш разговор, хочу поблагодарить от всей души руководство Татарстана за предоставленную возможность провести здесь мероприятие, посвящённое вопросам развития IT-отрасли. Символично, что мы собираемся в городе, который был построен с нуля совсем недавно, и в регионе, где всегда уделяли особое внимание развитию информационных технологий. Татарстан многое сделал для появления большого количества IT-компаний.

Наша встреча – хорошая возможность обсудить перспективы развития отрасли и то, как создать стимулы, о которых достаточно часто и подробно говорят, для её дальнейшего роста, увеличить вклад Российской Федерации в мировую IT-индустрию. Если говорить об изменениях, которые накопились за последние двадцать лет, то они привели мир к новому цивилизационному скачку.

Всё начиналось, как известно, с материального мира, потом правовой, и сегодня мы идём к новому этапу, к цифровому миру. В ходе своей истории человечество формулировало понятия и создавало целый ряд систем, которые позволяют нам фиксировать то, что нематериально. Например, письменность, письменная грамота, право, двойная запись в бухгалтерском учёте. Те, кто овладевал новыми технологиями, превращали их в преимущество над своими конкурентами и быстрее развивались. Сегодня цифровая трансформация – это для нашей страны шанс выйти на более высокий уровень развития, обеспечить нашим людям, гражданам России, новое качество жизни и больший объём возможностей.

На границе смены эпох цифровые товары и услуги вытесняют из жизни привычные для многих людей вещи. Есть много примеров, когда под давлением цифровизации исчезают целые отрасли, а труд людей заменяют машины и искусственный интеллект, о чём мы часто слышим на разных конференциях. Поэтому наши решения и действия должны отвечать таким вызовам времени.

Цифровые технологии и свободный обмен открытыми данными улучшают доступность товаров, услуг и качество жизни в целом, позволяют создавать новые инновационные продукты и сервисы. Цифровая трансформация охватывает сегодня все аспекты жизни во всех без исключения государствах. В мире будущего лидерами станут страны, где высшая ценность – это знания, где не боятся экспериментировать, где есть возможность свободного обмена открытыми данными. Только такая среда создаёт почву для возникновения новых идей, решений и технологий, в том числе, что очень важно, платформенных решений. Талант и знания становятся сегодня главными активами. Это означает, что на первый план выдвигаются нематериальные активы. В первую очередь – интеллектуальная собственность, о которой мы все – особенно вы, уважаемые разработчики программного обеспечения, знаете. И защита прав на неё сегодня должна быть для нас безусловным приоритетом.

Но есть и опасность, которую надо учитывать. Уже очевидно, что следование за лидерами цифровизации приводит страны к новой, если хотите, цифровой зависимости.

Россия не может себе позволить занять место среди ведомых стран, а значит, у нас нет выбора – мы должны идти вперёд и быть в этом смысле лидерами.

Перемены, которые происходят сегодня в мире, называют по-разному. Это и «Четвёртая промышленная революция», и «третья волна», ещё говорят «общество 5.0». Но главное, что следует отметить, – это всепроникающий характер цифровизации.

Сегодня технология интернета вещей, низкая себестоимость хранения данных и вычислительных мощностей создали новую конкурентную среду. Современные бизнес-модели строятся на основе работы с глобальными массивами данных. Работа с ними делает возможными открытия, в результате которых рождаются новые цепочки добавленной стоимости, что и происходит сегодня в любых точках мира, вне зависимости от того, откуда изобретатель технологии её создал.

Так формируется новая экономика, и фактически в этой новой экономике цифровые платформы играют ключевые роли. Они фактически меняют привычные отношения людей, которые сложились веками.

За последние двадцать лет мир сильно изменился и продолжает развиваться ускоряющимися темпами. В начале 2000-х годов большинство крупнейших компаний всех стран можно было отнести к реальному сектору экономики. Посмотрите на список тех компаний, которые были лидерами, – мы очень хорошо их знали. Это были производители станков, оборудования, гиганты нефтехимии и потребительского сектора. Сегодня героями дня стали цифровые гиганты, о которых лет двадцать назад даже те, кто ещё на заре развития информационных технологий начинал ими заниматься, не могли предполагать.

Кто слышал два десятка лет назад о компаниях Amazon, Facebook, Alibaba? Почти никто ничего, наверное, не слышал. А уже через пять или десять лет, а может, уже и через год места среди лидеров займут новые компании, о которых сегодня мы не имеем никакого представления.

И наша задача – сделать так, чтобы успешные цифровые стартапы как можно больше появлялись в России. Чтобы такие компании были российскими по своей сути, по своему происхождению. Может быть, это будут сегодняшние резиденты Иннополиса. Сегодня мы видели замечательные примеры – компании «Визиолоджи Технологии», «Инференс Технолоджис». Может быть, и другие компании. Сегодня мы этого не знаем, но должны сделать всё возможное, чтобы именно российская юрисдикция стала самой привлекательной для IT-индустрии, местом, если хотите, где рождаются идеи, дающие начало новым технологиям, товарам, услугам и рынкам.

Эффективные цифровые решения появляются методом проб и ошибок. Инновации возникают там, где не боятся отказываться от старого. Создавать прорывные бизнес-модели и постигать новые знания – это суть инноваций.

Конечно, сегодня мы, Правительство Российской Федерации, стремимся создать эту благоприятную среду для российской цифровой экосистемы.

Цифровое развитие общества требует новой государственной политики, которая будет отвечать современным трендам и которую многие из вас ждут. И мы внимательно отслеживаем все мировые тенденции и лучшие рекомендации, которые существуют, в том числе, кстати, Организации экономического сотрудничества и развития.

Для перехода в «цифру» сегодня необходимо в первую очередь создать лучшие условия для доступа к коммуникациям, инфраструктуре, услугам и данным; в полной мере раскрыть потенциал эффективного использования цифровых технологий; поощрять предпринимателей в этой сфере, обеспечивая доступность финансовых инструментов; снижать барьеры для торговли и инвестиций, а также совершенствовать налогообложение в цифровом мире.

Многие правительства сегодня идут по пути цифровой трансформации своих стран. Наверное, вы это видите и читаете много об этом. Конечно, и России есть чем гордиться в этой сфере.

В первую очередь главным условием таких изменений является развитая отрасль информационных технологий. Чем больше новых технологических решений она предлагает, тем быстрее происходит цифровизация экономики и социальной сферы.

Российская IT-отрасль в последние годы демонстрировала достаточно стабильные темпы роста. Во многом это удалось благодаря ранее принятым мерам государственной поддержки. Мы помним пониженную ставку страховых взносов в 14%. Кстати, я напомню: единый социальный налог тогда существовал в особых экономических зонах – это мы обсуждали как раз, когда открывали особые экономические зоны, – и с тех пор именно 14% и возникли. И это было сделано, конечно, в первую очередь для разработчиков программного обеспечения,

За последние шесть лет почти на 50% вырос спрос на программные решения и IT-услуги внутри нашей страны. Ещё быстрее увеличивался спрос на наши разработки на внешнем рынке – на экспорте софта и, соответственно, IT-услуг. Он за это время вырос на 80%.

Важно, что отрасль становится всё более зрелой и самостоятельной. Валовая добавленная стоимость этого сектора за последние шесть лет выросла более чем в два раза. В индустрии сегодня трудится у нас более полумиллиона квалифицированных специалистов, а её доля в структуре ВВП за это время также увеличилась почти вдвое.

Для IT-индустрии, как и для всей нашей страны, последние несколько месяцев оказались крайне непростыми. И сегодня я хотел бы в первую очередь поблагодарить все компании, которые в условиях распространения коронавирусной инфекции обеспечили пользователям бесплатный или льготный доступ к своим онлайн-сервисам, помогли нашим людям. Индустрия в это тяжёлое время оказала помощь россиянам и российскому бизнесу – это очень важно. Такую поддержку, наверное, ощутили почти все школьники и студенты, пенсионеры и люди, которые долгое время работали удалённо в условиях самоизоляции. При всех негативных последствиях, которые, я уверен, будут преодолены, ситуация с коронавирусом продемонстрировала, и в нашей стране особенно, новый спрос на цифровые сервисы. Уверен, что он и дальше будет расти. Такие слова есть: «Нет худа без добра». Открылись новые возможности. В разы увеличился трафик онлайн-сервисов в медицине, образовании, а также в сфере культуры и развлечений. За два месяца через портал государственных услуг было оформлено более 20 млн электронных заявлений на получение разных выплат, и личное присутствие не потребовалось вообще. Быстро, просто и удобно, и сегодня люди убедились в этом. Теперь эти сервисы устойчиво набирают популярность. Стало понятно, каких платформ и сервисов нам сейчас не хватает, и ведущие игроки уже начали заполнять эти пробелы.

Российские цифровые платформы и программные продукты занимают лидирующие позиции практически во всех сегментах нашего рынка, а по отдельным направлениям успешно конкурируют и на мировом уровне. Вместе с тем текущие темпы роста не позволяют нам преодолеть исторически сложившееся отставание от стран – технологических лидеров и занять место, соответствующее нашим возможностям, если хотите, нашим талантам и целям. Поэтому в соответствии с поручением Президента Российской Федерации мы разработали целый комплекс мер государственной поддержки. Это не только налоговый манёвр, это целый комплекс мер, который на сегодняшний день даст нам возможность опережающего развития IT-отрасли и который должен вывести её на совершенно новый уровень лидерства.

Подготовленная Правительством программа развития отрасли включает шесть основных направлений государственной поддержки. Первое – новый налоговый режим, о котором многие просили, к которому многие стремились. Второе – стимулирование спроса. Третье – поддержка внедрения инноваций. Четвёртое – помощь стартапам. Пятое – развитие государственно-частного партнёрства. И, наконец, шестое направление – это расширение кадровой базы отрасли.

По поручению Президента мы проводим так называемый налоговый манёвр для российских IT-компаний. Я напомню, ставка страховых взносов будет уменьшена практически в два раза – с 14% до 7,6%. Это позволит снизить издержки и повысить их конкурентоспособность на глобальном рынке. Налог на прибыль для таких компаний будет уменьшен с 20% до 3%. Данные льготы также планируется распространить (сегодня мы это решение приняли) на дизайн-центры в сфере микро- и радиоэлектроники. Я очень надеюсь, что это сделает российскую юрисдикцию более привлекательной для компаний, успешно работающих на мировом IT-рынке.

Льготы будут предоставлены российским компаниям, 90% доходов которых поступают от реализации программного обеспечения и услуг по его разработке и поддержке, а также облачных сервисов, об этом многие говорили. При этом существующая льгота по освобождению от налога на добавленную стоимость будет распространяться на реализацию прав на использование программных продуктов, которые будут включены в специальный реестр программного обеспечения, в том числе по облачной модели в режиме SaaS.

Сегодня действуют ограничения на закупки иностранного программного обеспечения для государственных нужд. Многим это не нравится, но это условие будет распространяться на IT-закупки компаний с государственным участием, а также на их дочерние структуры. Они будут должны подготовить программы цифровой трансформации, которые предусматривают приоритетное использование отечественных программных решений. Их будет рассматривать Правительственная комиссия по цифровому развитию. Это позволит нам активизировать спрос на российские программные продукты.

Будет создана единая технологическая платформа для разработки информационных систем органов власти. Она открыта для встраивания российских программных продуктов, и надо ограничить разработку за бюджетный счёт новых платформ, если на рынке соответствующие подобные готовые решения есть. В этом случае мы будем стимулировать их использование, выделяя средства конечным потребителям и поощряя конкуренцию между поставщиками этих решений. Для этого будет введена обязательная экспертиза и согласование архитектуры создаваемых систем.

Кроме того, необходима и поддержка экспорта отечественных решений за счёт софинансирования расходов на их продвижение.

Российским IT-компаниям-лидерам планируется предоставлять гранты на новые разработки в размере до четверти миллиарда рублей в год. Но не более 50% расходов таких компаний. В этом году гранты могут покрыть 80% расходов на разработку и выпуск новых продуктов, это из-за коронавирусной инфекции. Соответствующее постановление Правительства уже подписано.

В августе начнётся отбор претендентов на гранты, и таким образом это будем стимулировать ускоренный вывод новых продуктов или новых версий на рынок. На эти цели в рамках национальной программы «Цифровая экономика» предусмотрено уже сегодня 20 млрд рублей до 2024 года.

Предусмотрено и выделение грантов стартапам на разработку прототипов новых продуктов и их вывод на рынок. Будут реализованы различные программы акселерации и поддержки технологических компаний, которые разрабатывают решения в области искусственного интеллекта, в области больших данных, интернета вещей, блокчейна. Всех технологий, о которых мы слышим сегодня.

Гранты будут выделяться с учётом перспектив и потребностей рынка в рамках государственных и отраслевых программ цифровой трансформации.

Наконец, российские компании получат возможности для подключения к инфраструктуре электронного правительства и встраивания его сервисов в свои, соответственно, экосистемы. Например, маркетплейсы, рекрутинговые порталы и порталы частных объявлений смогут авторизовать своих пользователей с использованием государственного онлайн-ID (ЕСИА – Единая система идентификации и аутентификации). Это позволит существенно повысить доверие к размещаемой информации.

Пользователи портала госуслуг также смогут заверять различные документы электронноцифровой подписью. С разрешения конкретного человека на портале государственных услуг бизнесу сможет быть открыт доступ к его личным данным. Например, то, что актуально сегодня, пациент может дать врачу коммерческой клиники доступ к своему КТ-снимку в цифровой форме, который содержится в его личном кабинете на портале государственных услуг.

Самое главное, что бизнес сможет стать полноценным участником развития экосистемы государственных сервисов. Мы уже рассматриваем ряд предложений о реализации в рамках государственно-частного партнёрства новых проектов, без необходимости бюджетных инвестиций. Речь идёт о сервисах в сфере здравоохранения, образования, строительства, транспорта, коммунальной сферы. Мы планируем активно развивать и поддерживать реализацию проектов с привлечением частных инвестиций.

Для решения проблемы нехватки квалифицированных кадров в сфере информационных технологий предлагается поэтапно почти в два с половиной раза увеличивать контрольные цифры приёма в вузы на IT-специальности с 50 тысяч в этом году до 120 тысяч в 2024 году. Сегодня мы слышали доклад руководителя «Иннополиса», это именно то, что на сегодняшний день делает «Иннополис», увеличивает количество специальностей и студентов. Одновременно планируется обеспечить подготовку высококвалифицированных IT-архитекторов. Это очень важная специальность. На эти цели будет выделено финансирование в рамках национальной программы «Цифровая экономика».

Также рассматриваются возможности софинансирования расходов как граждан, так и компаний на прохождение программ ускоренной подготовки и формирования цифровых компетенций.

Все эти меры позволят к 2024 году на 50% увеличить число занятых в IT-индустрии, в 2 раза увеличить спрос на российские программные продукты и сервисы на внутреннем и внешнем рынке, а также стимулировать появление более тысячи новых перспективных компаний или стартапов, как мы их называем.

Вот сегодня обсудим, как добиться прорыва в развитии национальной IT-индустрии.

Я хочу ещё раз вас всех поблагодарить, особенно тех, кто сегодня приехал в Татарстан, из-за рубежа прилетел. Здесь, я знаю, собрались практически лидеры лучших IT-решений страны. Спасибо вам за это. Я хочу ещё раз сказать, что мы сделаем всё возможное, для того чтобы не просто создать государственно-частное партнёрство, а чтобы Россия была лучшим местом для развития в том числе и технологий, которыми вы занимаетесь.

И я бы просил Дмитрия Николаевича Чернышенко, вице-премьера, который отвечает за цифровую экономику, провести сегодняшнюю дискуссию. Всем абсолютно, кто хотел бы выступить, мы предоставим слово, и, конечно, потом пообщаемся и ответим на ваши вопросы.

Д.Чернышенко: Коллеги, действительно, как сказал Михаил Владимирович, в Иннополисе собрались владельцы и руководители компаний, которые во многом определяют будущее российской, а может быть, даже в чём-то и мировой IT-индустрии. Россия вообще занимает уникальное положение на мировом цифровом рынке. У нас есть свой поисковик, свои социальные сети, свой огромный потенциал, свои возможности, и мы чувствуем, что отрасль действительно сейчас на пороге нового скачка – скачка роста. Вы только что услышали, что государство ориентировано принять беспрецедентные меры для стимулирования отрасли. Эти и другие вопросы мы с вами обсудим сегодня.

Итак, коллеги, я приглашаю на сцену Аркадия Воложа – генерального директора компании «Яндекс». Более 10 тысяч сотрудников, капитализация 16,5 млрд долларов, компания выиграла битву за поисковик №1 и драйвит новые экономики потребления, от электронной коммерции, такси и до беспилотного транспорта, работая в нескольких странах. О роли цифровых компаний в развитии экономики, Аркадий, прошу.

А.Волож (генеральный директор группы компаний «Яндекс»): Спасибо. Я хотел бы начать с благодарности, глубокой благодарности Правительству Российской Федерации за то, что собрали нас на массовые мероприятия. У меня это первый раз за четыре месяца. Большое вам спасибо.

Я вижу здесь очень много знакомых лиц, некоторых я знаю ещё с тех пор, как отрасль IT называлась отраслью. Потому что сегодня цифра как электричество. Никто не называет электричество отраслью. В прожекторах, в видеокамерах, в компьютерах – везде есть электричество, но мы не называем отраслью электричество. То же самое с цифровыми технологиями. Цифровые технологии сейчас везде, во всех отраслях, они приносят свою добавочную стоимость везде, на всех рынках, коммерческих и некоммерческих, здравоохранение, образование – везде. Просто посмотрите, как мы пережили эти два-три месяца на карантине. Представьте, как бы мы жили 20 лет назад, или даже в 2010 году представьте себе такой карантин, без того, что мы имеем сейчас. У нас есть всё: доставка еды к двери, цифровые кинотеатры, образование, видеосвязь. Этого всего не было ещё совсем недавно.

«Цифра» и IT развиваются так быстро, потому что это очень конкурентная область. Конкуренция в цифре отличается от конкуренции на классических рынках по многим причинам: сетевые эффекты, потому что цифровая отрасль реально международная, интернет делает мир открытым, компании конкурируют глобально. Это хорошо для бизнесов и пользователей, это даёт доступ ко всем видам услуг. Мы счастливы жить на таком рынке, в такой стране, где эта отрасль полностью открыта, где российские компании конкурируют с международными компаниями на равных. Это не везде так. В общем, эта конкуренция, борьба происходит буквально в одном клике, как всегда говорят. Она у нас реально в одном клике. Хочешь – компания А, хочешь – компания B российские, хочешь – компании C, D иностранные. Пожалуйста, всё у тебя рядом.

Всё регулирование в этой области должно быть построено вокруг предоставления равных условий игры для компаний – больших и маленьких, местных и международных. Вокруг этого и должно, как мне кажется, развиваться регулирование. Когда говорят про конкуренцию, все имеют в виду конкуренцию технологическую: «У нас технологии лучше, чем у них, мы будем первыми». Но поскольку «цифра» проникла всюду, во все классические отрасли жизни, то она, в частности, проникла и в сильно зарегулированные отрасли, где регулирование есть. Оно исторически давно существует, оно там полезно, потому что оно касается чувствительных отраслей жизни – здоровья, образования, чего угодно. И это нормально. И поэтому сегодня конкуренция – это наполовину конкуренция технологиями, а наполовину конкуренция регулированием. Компании друг с другом конкурируют в основном технологически, а рынки, страны конкурируют регулированием своим. Страны конкурируют за компании, за то, чтобы они работали на этих рынках, за то, чтобы они развивали свои технологии на этих рынках. Это может быть регулирование налоговое, это может быть регулирование антимонопольное, это может быть регулирование нормативно-техническое. И конкуренция в регулировании такая же серьёзная, как конкуренция в технологиях.

Говоря об этом, я хочу напомнить, что мы находимся в одной из отраслей регулирования, где всё это сходится, это технологии и традиционное регулирование, к которому мы привыкли, – это автономный транспорт. И мы находимся в столице, в одной из мировых столиц автономного транспорта. Я хочу напомнить, что в Иннополисе здесь два года назад был запущен первый в мире сервис, где вы могли вызвать беспилотное такси, нигде коммерчески этого не было. Ещё в 2018 году ни в каком городе этого не было, в Иннополисе это было. С тех пор десятки тысяч поездок совершены здесь. И я призываю всех, кто ещё не покатался на беспилотных автомобилях, – они здесь, мы всех готовы катать. Добро пожаловать.

Д.Чернышенко: Спасибо большое. Мы видим, что конкурировать в регулировании мы начали очень активно – хотим увидеть адекватный отклик и от индустрии. А сейчас приглашаем Бориса Нуралиева, компания «1С».

Он уже 30 лет на рынке. Автоматизировал 83% рабочих мест в России. Лучше всех знает, что один из вызовов в IT-отрасли – это, конечно, кадры. Когда разрабатывался нацпроект «Цифровая экономика», дефицит специалистов оценивался в 1 миллион. Мы этот дефицит сокращаем с вами сегодня на наблюдательном совете в Иннополисе. Поэтому, Борис, Вам слово.

Б.Нуралиев (основатель компании «1С»): Большое спасибо. Компьютерные программы, я всегда напоминаю, состоят из нулей и единиц, их запас в природе не ограничен. Поэтому одна IT-компания от другой отличается тем, каких людей набрал, как организовал их работу. Всё. Для нас кадры – основное.

Действительно, Михаил Владимирович, Вы, Дмитрий Николаевич, правильно сказали, что огромную поддержку отрасль уже получила. Для нас кадры – и основные затраты, и основной ресурс. Поэтому то, что социальные взносы были снижены до 14%, разработка софта не облагалась НДС, – это огромная поддержка. И в том числе благодаря этому в России есть и свой поисковик, и своя почта, и свои ERP-системы, занимающие значительную долю на рынке. И дальнейшее снижение соцвзносов до 7 с небольшим процентов, сохранение освобождения от НДС для российских разработчиков позволит отрасли, считаю, развиваться ещё быстрее, несмотря на коронакризис. При этом действительно специалисты IT очень востребованы. Они имеют хороший экспортный потенциал. Сами могут уезжать за рубеж.

Михаил Владимирович сказал, что у нас в России где-то полмиллиона работает в IT-индустрии. Но на самом деле цифровая экономика предполагает, что айтишники нужны не только в цифровой индустрии. Вообще, IT-отрасль сама по себе не очень большая, но очень сильно влияет на развитие других отраслей. Всего в России сейчас, если считать вместе со связью, где-то 1,8 миллиона специалистов работает. Казалось бы, много, но на самом деле это не очень много – где-то 2–4% работающего населения. И по сравнению с европейскими странами, где 4–5%... В Англии 5% населения работает в IT. Причём Великобритания, в отличие от США или Израиля, не является таким признанным экспортёром информационных технологий – просто для того, чтобы их экономика работала эффективно, чтобы их британские подданные хорошо ходили в интернет, им вот столько надо. И нам тоже нужно увеличивать количество. Мы считаем, что нам в год нужно где-то 220 тысяч новых специалистов суммарно получать. К 2024 году эта потребность повысится до 300 тысяч.

Действительно, для этого система образования и страна много делают. Сейчас есть решение на уровне Президента увеличить приём на бюджетные места в региональных вузах. Министерство образования будет обращаться с соответствующей просьбой, просьба к Правительству поддержать, чтобы нам, айтишникам, существенная доля от этого досталась в этом году. Нам нужно добрать до 60 тысяч бюджетных мест по программе цифровой экономики в этом году. А в следующем году заложено 80 тысяч бюджетных мест, их добрать очень непросто. Понятно, это требует больших усилий от системы образования. И просим поддержки. Потому что пока там запланировано без этих добавок только 70 тысяч.

И дальше, Михаил Владимирович, Вы сказали, к 2024 году планируется 120 тысяч специалистов. В России не так много бюджетных мест, как этого достичь, какие методы? Один из методов, которые индустрия предлагает рассмотреть, это цифровые кафедры по аналогии с военными кафедрами в советское время, как дополнительная специализация на добровольной основе, чтобы студентам день в неделю специалисты из индустрии читали лекции, но обязательно под публичный выпускной экзамен, там уже неважно, это госэкзамен, или по «Ворлдскиллс», или вендорский экзамен. И тогда мы получим специалистов разных предметных отраслей, но которые могут эффективно автоматизировать свою отрасль. Но, конечно, они должны уметь разрабатывать алгоритмы, писать и отлаживать программы.

Дальше много есть предложений на тему ускоренной подготовки бакалавров. Это, наверное, правильно. Потому что на практике студенты-айтишники второго-третьего курса работают практически все, они всё равно работают. И зачастую они жалуются, что то, что им в вузах дают, им в работе не очень помогает. Поэтому, нам кажется, очень важно было бы для студентов-айтишников перестроить программы образования. Не надо четыре года бакалавриата сдавливать в три, потому что это снизит качество, пусть четыре года. Но в первые два года чтобы их учили именно по специальным дисциплинам и математике, а третий-четвёртый курс им можно давать ОБЖ, философию и так далее, но параллельно сделать им стажировку на реальных предприятиях, официально. Они всё равно работают, так пусть они официально работают, пусть отчёты пишут. Потому что сейчас иногда дипломные проекты бакалавров – у нас на курсовые больше давали ресурсы.

Так мы получим более мотивированных студентов, которые будут осмысленно развивать свои компетенции. Или, наоборот, они в первые два года увидят, что не очень подходят для своей специальности, и могут её поменять, собственно, Президент в Послании Федеральному Собранию об этом говорил.

И последнее, на что хотел обратить внимание, попросить тоже, на эту тему Министерство образования сейчас предпринимает усилия. Сейчас практически половина вузов, которые готовят по информационным технологиям, принимает на них со вступительным экзаменом по физике. Чем это плохо? Казалось бы, хорошо, что дети будут знать физику. А плохо то, что дети, которые хотят поступать, особенно те, кто считают себя такими продвинутыми, с середины 10-го класса бросают заниматься информатикой, начинают зубрить физику. И посмотрите, в этом году записалось сдавать ЕГЭ по информатике 98 тысяч (я не знаю, сколько реально сдало, но примерно столько, наверное, и сдало), а после 9-го класса – ОГЭ – записалось (но их отменили) 460 тысяч. И в прошлом-позапрошлом году примерно такая же картина. То есть дети хотят заниматься информатикой, и нужно дать им такую возможность, чтобы они с ЕГЭ по информатике поступали. В прошлом году это обсуждалось, и соответствующий закон даже прошёл обсуждение на regulation.gov.ru, но потом вышел 666-й приказ. Там всё равно было улучшение, там хотя бы информатика на первое место была поставлена для 9-й группы специальностей, но всё равно было по-другому.

Но действительно, я считаю, что для нашей отрасли самое важное – это кадры. Хотел бы поблагодарить за поддержку. И рассчитываю, что мы это решим.

Д.Чернышенко: Спасибо большое. Я думаю, что приказ 666 уже обречён, и мы точно над ним поработаем. И Вы правильно сказали, что, конечно, тем, кто начинал программировать на Ассемблере, привычнее нули и единицы, но мы знаем, что квантовые вычисления путают нам и эти карты. И вопрос из зала тут пришёл: когда на татарском языке будет 1C-версия?

Наш следующий участник – Борис Добродеев, Mail.ru. Невероятно эффективная компания, мне они очень нравятся, лидируют во многих самых высококонкурентных сферах – соцсети, online-игры, электронная почта, облачные решения, картография, каршеринг, доставка. Можно долго перечислять. Их продуктами пользуются 93% россиян из тех, у кого есть интернет. Борис, какой у вас опыт работы с государством? Какие перспективы? Возможно ли взаимовыгодное партнёрство с государством или всегда кто-то будет пострадавший?

Б.Добродеев (генеральный директор «Mail.ru Group»): Если короткий ответ – да, а если подробнее, то как раз этому и будет посвящено моё выступление. Я бы хотел начать его со слов благодарности. Михаил Владимирович, Ваша вовлечённость в дела отрасли, меры стимулирования приходятся как никогда кстати. Буквально месяц назад было моё выступление перед Президентом, я рассказывал про вычет входящего НДС. Мы очень давно ратовали за эту историю, несколько лет. Она очень мешала развиваться игровой индустрии. И буквально за месяц удалось реализовать этот проект. Мы не ожидали такой скорости. Вообще, если походить в кулуарах сегодняшнего мероприятия и сделать облако тегов, то самое часто упоминаемое слово было бы «стимулирование». Мне кажется, это очень здорово и очень правильно.

То, о чём я хочу рассказать сегодня, это та сторона, та часть Mail.ru, с которой мы не так часто ассоциируемся. Мы примерно 20 лет разрабатывали массовые потребительские сервисы – это почта, социальные сети, мессенджеры, которыми пользуется более 93% аудитории рунета. Но в рамках нового этапа развития мы все эти технологии и продукты, которые ориентированы на миллионы наших пользователей, разворачиваем на бизнесы, на компании, потому что они имеют огромный потенциал. Мы считаем, что с их помощью мы сделаем работу компаний и экономики куда более эффективной.

И уже отрадно, что нашими решениями пользуются крупнейшие российские компании – это и «Лукойл», и «Росатом», и ВЭБ. В период коронавируса, коронакризиса мы помогли более чем тысяче компаний с помощью наших облачных решений справиться с пиковой нагрузкой. Например, мы экстренно перенесли мощности Высшей школы экономики. Наши базы данных помогают ускорять транзакции большого количества банков и телеком-операторов, а наши специалисты по большим данным помогают экономить уже сотни миллионов долларов большому количеству компаний. И мне кажется, что выиграли бы все, если бы мы смогли сообща применить эти технологии и эти навыки к нуждам государства. Мне кажется, это очень правильная практика – не строить какие-то технологии, продукты с нуля, а использовать в том числе и рыночные наработки. Мне кажется, это принесёт пользу всем. Сейчас и в Китае, и в Штатах активно такие компании, как Amazon, Alibaba, Microsoft, Tencent, активно участвуют в цифровизации государств.

Но инфраструктура – это не единственная тема. На самом деле, как показал коронавирус, у нас в стране отсутствует российский продукт, российская платформа, которая бы соединяла для образовательных целей учеников и учителей. Эта тема достаточно резонансная. Мы понимаем, что онлайн-образование никогда не заменит живой контакт ученика и учителя. Мы понимаем, что школьники не являются все адептами самоизоляции, как мы видели на многих «вирусных» видео в интернете. Но при этом онлайн-образование несёт всё равно большую пользу как вспомогательный инструмент, и оно никуда не уйдёт. По нашим замерам, нашими ресурсами уже пользуются 95% школьников, 48% используют «ВКонтакте» для проведения дистанционных уроков. Мы накопили большое количество технологий, например, групповые звонки больше чем на 100 человек. И мы сейчас развиваем это направление совместно с «Ростелекомом». То есть мы все наши разработки кладём туда, и мы очень сильно дальше инвестируем и верим в это направление. У нас сейчас идёт очень конструктивный диалог и с Министерством просвещения, и с Министерством связи, и мы хотели бы тоже попросить о поддержке с внедрением наших решений в школы, потому что кажется, что все бы от этого выиграли – и ученики и учителя.

Вы сегодня говорили о том, что современная экономика – это экономика талантов и знаний. Здесь, насколько я успел прочитать, были очень большие цифры по тем специалистам и тем кадрам, которые понадобятся в рамках цифровой экономики. Мы полностью с этим согласны, но тем не менее мы видим, что спрос существенно превышает предложение. И мы считаем, что одним из решений является дополнительное профессиональное образование, которое в пик коронавируса показало невероятный рост. Но, несмотря на это, ещё больше людей хотели бы обучаться цифровым профессиям, однако на сегодняшний день они этого не могут. То есть, условно, сейчас обучаются десятки тысяч, а есть потенциал обучить действительно миллионы. На наших сайтах по дополнительному профессиональному образованию зарегистрированы миллионы человек, и вот блокирующим фактором является, как правило, первый платёж, цена. И вот, действительно, очень правильная история – это соинвестирование государства и отрасли в развитие дополнительного профессионального образования, и мы просто хотели бы попросить о том, чтобы в рамках этого проекта использовались существующие рыночные игроки, которые уже накопили очень много экспертизы, у них уже очень серьёзные продукты, и я уверен, что они помогут нам достичь тех амбициозных целей, которые вы ставите. Это могут быть просто миллионы новых кадров и очень позитивное влияние на экономику.

Наконец, я хотел бы рассказать о последнем проекте, который у нас сейчас очень хорошо растёт. Это платформа для мини-приложений «ВКонтакте». По сути, это самая популярная российская платформа для разработчиков, ею сегодня пользуются 15 тысяч разработчиков и 36 миллионов человек. Мне кажется, с учётом того, что у нас отсутствует в стране популярный магазин приложений, было бы здорово выбрать российского игрока и сделать его стандартом для разработки приложений наравне с iOS и Android для разработки государственных сервисов. От этого выиграет государство. Мы готовы дать доступ ко всей аудитории Рунета, которую можно будет покрыть с нашей поддержкой. От этого выиграют все.

Напоследок я бы хотел сказать, что, как Вы отметили в своей презентации, сейчас время тектонических сдвигов. Это и большие возможности, и большие вызовы. Я уверен, что только вместе, только сообща мы сможем ответить на эти вызовы. Как Вы говорили про индустрию 5.0, очень важно, чтобы мы вместе смогли сделать так, чтобы 5.0 было в нашу пользу.

Д.Чернышенко: Спасибо большое. Уверен, когда мы ещё раз соберёмся в Иннополисе, в облаке тегов будет уже не стимулирование, а внедрение, успех, в том числе, может быть, за счёт платформы приложений «ВКонтакте».

Сейчас я с удовольствием приглашаю на сцену Дмитрия Еремеева, компания «ФИКС».

Международный холдинг инкубаторов и стартапов работает в направлении монетизации интернет-трафика, финтех. В прошлом году Дмитрий открыл новый банк – Банк 131, он ориентирован на обслуживание международных и российских интернет-компаний. Это единственный банк в России, который получил лицензию ЦБ за последние пять лет. А назван он в честь лицея Дмитрия в Казани.

Дмитрий, Вам слово.

Д.Еремеев (президент группы компаний «ФИКС»): Добрый день, уважаемые коллеги!

Мне очень приятно здесь находиться – вдвойне приятно находиться на территории Татарстана, это моя родина, и здесь, в Иннополисе.

Сейчас Правительство, страна делает молниеносные усилия с точки зрения изменений, которые повышают конкурентоспособность российских компаний на внутреннем и международном рынке. Мне очень приятно говорить здесь как представителю отрасли. В поддержку этих изменений я бы хотел внести ряд предложений на рассмотрение, которые, возможно, помогут ускорить процессы, которые сейчас происходят.

Мир поменялся, произошла уберизация экономики. На текущий момент мы все здесь, большое количество предпринимателей зарабатывают не на российском рынке, а на международном. Здесь есть производители компьютерных игр, коллеги, которые продают программное обеспечение, монетизируются по рекламным моделям. Одно из предложений – льготы, о которых сейчас говорят, по поводу ЕСН и налога на прибыль, распространить на российские компании, которые оперируют на международных рынках, которые занимаются рекламой, продажей сервисов и услуг. Мне кажется, это было бы правильным – с точки зрения конкурентоспособности с другими юрисдикциями. Многие из нас оперируют через компании в Голландии, Ирландии, Сингапуре, Гонконге.

Второй момент. Сейчас бизнес-модель немного поменялась: всё больше происходит P2P-, B2C-операций. То есть происходит бизнес как сервис. При этом юрисдикция компаний не имеет никакого значения. Сейчас гражданин России может открыть компанию в любой точке мира и счёт в любой точке мира. И здесь происходит конкуренция юрисдикций. В этой связи конкурентоспособность на внутреннем рынке российских компаний по работе с физическими лицами… Я был бы благодарен, если бы был рассмотрен вопрос, связанный с агентом по НДФЛ. Дело в том, что когда российская компания осуществляет операции, платежи в адрес физических лиц, будь то выплата вознаграждения или, например, монетизация своих сервисов в «Яндексе», то в данном случае компания является агентом по уплате НДФЛ. В то же время, если это делает иностранная компания, в этом случае она не является агентом по НДФЛ и фактически платит несколько больше. Точнее, в дальнейшем гражданин должен будет, соответственно, уплачивать 13%, что, на мой взгляд, немного не уравновешивает здесь российскую юрисдикцию с точки зрения равной налоговой нагрузки и простоты.

Следующий момент, о котором очень хотел бы сказать, – это вопрос, посвящённый российской финансовой системе. На текущий момент иностранные компании легко могут открывать счета по всему миру, в том числе в российской юрисдикции. И мне бы искренне хотелось, чтобы международные компании – и российские международные компании, и нероссийские международные компании типа Google – могли открывать счета в российской юрисдикции, для того чтобы оперировать с российскими лицами. Это было бы правильно, это было бы очень хорошо. Но здесь возникает множество нюансов, которые не всегда легко решаются. Здесь возникают вопросы, связанные, например, с самим процессом открытия счёта для этой компании. Сейчас для открытия счёта необходимо большое количество документов компании перевести нотариально, для того чтобы получить ИНН. При этом есть отличный пример налога на Google и применения подхода, когда ИНН получается онлайн. Я бы хотел попросить рассмотреть возможность применения такого же подхода, для того чтобы эти компании могли открывать счета в российских юрисдикциях.

Чтобы мы, разработчики игр, рекламные компании, оперировали из российских юрисдикций, нам необходим некий подход, изменения с точки зрения валютного контроля. Мне кажется, это назрело, потому что иногда бывает очень сложно получить какие-то деньги по оферте или отправить деньги. Сейчас, например, из-за коронавируса – мы оплатили участие в одной международной конференции и сейчас рискуем получить штраф. Это те вещи, изменив которые мы могли бы повысить конкурентоспособность нашей финансовой системы и российских компаний.

Ещё один важный момент – это онлайн-идентификация. Центральный банк России проделал огромную работу – сейчас можно авторизовываться онлайн, регистрироваться. Но, к сожалению, пока ещё необходимо приходить физически в банк, для того чтобы открывать счета. Что, особенно в условиях коронавирусной инфекции, сильно затруднено. Я бы хотел поддержать предложение распространить возможность онлайн-регистрации, как это сейчас делается во многих странах, открытия счёта онлайн в российских юрисдикциях. На мой взгляд, это способствовало бы достаточно серьёзной конкурентоспособности по сравнению с другими международными компаниями, оперирующими на российских рынках, способствовало бы возможности оперирования из российских юрисдикций международных компаний по всему миру, в том числе физлиц.

Спасибо вам большое за возможность открыто и искренне высказаться и за откровенный разговор.

Д.Чернышенко: Спасибо, Дмитрий. Мы все ждём, чтобы Google перевёл счета из Ирландии в российскую юрисдикцию и открыл счёт в Банке 131.

Уважаемые участники, приглашаю вице-президента компании Telegram Илью Перекопского.

Глобальный сервис с российскими корнями, которому доверяют 400 миллионов человек в 90 странах. Здорово, что этот популярный сервис официально работает в России. Это добрый знак для IT-предпринимателей и инвесторов.

Илья, я знаю, что большие компании ценят таланты, хорошо им платят, делают многое для их привлечения. Telegram провёл серию международных конкурсов для разработчиков.

С какими преградами сталкиваются победители ваших конкурсов и другие таланты по всему миру?

И.Перекопский (вице-президент Telegram): Всем добрый день!

Да, действительно, мы со своей стороны стараемся вносить практический вклад в образование в IT-сфере. Мы ежегодно проводим десятки конкурсов по разным IT-направлениям, и в этих конкурсах участвуют тысячи людей, суперталантливая молодёжь, часто ребята 14–16 лет. Они постоянно в них участвуют и решают сложные практические задачи. Тем самым мы учим новое поколение IT-разработчиков работать в суперконкурентной среде, выполнять сложные практические задачи в очень сжатые сроки.

Мы уже выплатили миллионы долларов призовых денег нашим призёрам. Надо подчеркнуть, что бóльшая часть этих ребят из Восточной Европы и, наверное, половина из них из России. Когда мы выплачиваем эти призовые деньги, половина денег отправляется в Россию. Мы не очень хорошо разбираемся в российской налоговой системе. Единственное, что мы знаем: когда призёры получают деньги (многие зарегистрированы как ИП или как самозанятые), они платят очень низкие налоги. По крайней мере в этом направлении наши призёры платят одни из самых низких налогов в Европе точно и, наверное, самые низкие налоги в Северной Европе.

Организуя эти конкурсы, мы видим, что в Восточной Европе, в частности в России, целая армия талантливых программистов. Но есть некоторые вещи, которые не помогают в полной мере раскрыть им свой потенциал. Основная причина, с нашей точки зрения, особенно когда мы говорим про разработчиков мобильных приложений B2C, заключается в том, что есть другой налог, который платит весь мир. Этот налог составляет 30%, и платится он американским компаниям Apple и Google. Мы тут обсуждаем налоговые льготы, снижение налога на прибыль до 3%. Да, в России эти компании будут платить 3%, но при этом 30% они будут отдавать американским компаниям, причём частным.

Сейчас в Европе как раз идут активные обсуждения на эту тему, мы в них тоже принимаем участие. Идут антимонопольные расследования. Мы хотели бы призвать Россию тоже принять участие в этом прогрессивном движении, потому что, как нам кажется, это серьёзный сдерживающий фактор для всей IT-индустрии в мире в целом и в Восточной Европе и России в частности. Безусловно, этот налог 30% сдерживает всю отрасль. При этом мы видим, что Apple и Google стоят триллионы долларов, у них на складах лежит кеш в офшорах. На эти деньги они покупают по дешёвке компании в Восточной Европе, покупают программистов, увозят их к себе. Поэтому не так сильно, как хотелось бы, развивается IT-индустрия именно в странах Восточной Европы. Хотя весь мировой потенциал сейчас, как мы считаем, здесь сконцентрирован, а не там.

Хотелось бы, чтобы Россия присоединилась к этому движению, подумать, что с этим можно сделать. Это, к сожалению, та сфера, где технологически сложно конкурировать. Мы в 2016 году запустили игровую платформу, с каталогом игр в Telegram. Но Apple не позволил нам её оставить, нам пришлось её удалить под угрозой удаления Telegram из сторов. Мы сами столкнулись с этим и понимаем, насколько это важно. Получается такая аналогия: раньше в Татарстане была ставка Золотой Орды, и все привозили дань в Татарстан, а теперь есть такая ставка где-то в Сан-Франциско, около Золотого моста, и все привозят дань туда. И нам кажется, что это такая фундаментальная вещь, которая сильно сдерживает развитие IT-индустрии в целом в мире, но особенно у нас, потому что у нас вся эта армия талантливой молодёжи как раз сконцентрирована, в этом регионе.

Д.Чернышенко: Спасибо большое, Илья. Я думаю, Сан-Франциско ещё не было, когда у нас тут Орда вовсю действовала. Квазиналог 30% – это очень интересная вещь. Мы её обсудим. Индустрия, конечно, поддержит. И то, что мировой потенциал IT-индустрии у нас здесь, в Восточной Европе, – я думаю, больше у нас здесь, в России, потому что половину миллионов призов получают как раз российские разработчики, – это классная новость сегодняшнего дня, как и то, что вы с нами.

Наш следующий презентёр – Евгений Касперский, «Лаборатория Касперского».

Один из самых узнаваемых за рубежом российских брендов. 200 стран мира, 400 миллионов пользователей, 270 тысяч корпоративных клиентов. За последние годы российский IT-рынок вырос почти в два раза и составил 11 млрд долларов. На зарубежные рынки приходится 80% продаж российских разработчиков, причём бо?льшая часть – антивирусные программы. Это не просто престиж нашей страны – это и наше стратегическое преимущество.

Евгений, поделитесь опытом глобального продвижения Ваших продуктов.

Е.Касперский (генеральный директор АО «Лаборатория Касперского»): Добрый день, дамы и господа! Михаил Владимирович!

Во-первых, огромное спасибо Правительству не только за такое очень позитивное внимание к нашей отрасли, но также за уникальный шанс встретиться с коллегами, с Борисом, с Аркадием, вживую. Мы пытались вспомнить, когда же мы в прошлый раз встречались, и не смогли.

К сожалению, увидеть наших цифровых гигантов за рубежом – это редкость. А ведь на самом деле, если сравнить рынки российский и зарубежный, то это, получается, довольно большая разница.

Мне тут показали цифры от «Русофта», и там было написано, что российский IT-рынок по сравнению с зарубежным – это всего лишь 1,5%. И вот здесь приходится толкаться нам вместе с другими зарубежными производителями. Но на самом деле это понятно, что там много, а здесь гораздо меньше, поэтому многие – по тем же самым данным, более половины российских IT-компаний – так или иначе начинают работать за рубежом.

Я не хочу сказать, что за рубежом прямо всё хорошо и мёдом помазано. На самом деле это сложно: нужно не только язык культуры понимать, правила ведения бизнеса. Иногда бывает больно, иногда бьют, иногда бьют на государственном уровне, там геополитика играет свою роль. Однако на самом деле это не везде так. Есть регионы, которые вполне доброжелательно и позитивно относятся к разработкам, к технологиям из России. Даже более того – я бы сказал, есть правило: чем хуже говорят по-английски, тем лучше у вас пойдёт там бизнес. За одним исключением – Япония: и по-английски не говорят, и работать там очень вязко.

При этом следует учитывать, что на самом деле, если честно говорить, российские разработчики – это... Я процитирую Кондолизу Райс, с которой однажды на одной сцене мы стояли, она ко мне повернулась и сказала: «Русские программисты – лучшие в мире». Я сказал: «На 200% согласен». На самом деле это так, и огромное спасибо нашей системе образования.

У меня есть разные по возрасту дети, средненькому девять лет, он уже Python учит. Когда я говорю за рубежом, что в российских школах преподают программирование, начиная с каких-то средних классов, мне не верят и удивляются. Огромнейший есть потенциал, и с этим потенциалом кадровым нужно работать – совершенно с этим согласен, и мы можем здесь сотрудничать.

Мы можем не просто предлагать продукты и сервисы какие-то – мы можем делать технологии, продукты лучшие в мире. Например, наша компания: мы делаем лучшие решения по безопасности. Мы единственная компания, которую боятся американские спецслужбы. То есть, если стоит наш продукт, АНБ и ЦРУ туда не заходят. Это факт, приятно.

Скажем так: бьют за это тоже иногда больно, но приятно больше, чем больно. Есть другие разработки, например «Новые облачные технологии» со своим офисом. Там новые уникальные совершенно идеи, архитектура, то есть они умеют делать то, что не умеет и никогда не научится Microsoft и никогда не сможет Linux. Они могут портироваться на любую операционку, короче, они могут работать хоть на большом экране, хоть на утюг можно поставить, и будет работать.

Я не разбираюсь в автопилотах, но что-то мне подсказывает: если взять «Яндекс», взять КамАЗ и их автопилоты, сравнить с конкурирующими зарубежными, я совершенно не удивлюсь, если они окажутся на голову лучше. Не знаю, но верю, потому что на самом деле российские инженеры, софтверные инженеры, они всё-таки лучшие в мире, и быть компанией-экспортёром – на самом деле это очень-очень интересная, приятная и выгодная работа.

Мы гораздо меньше зависим от кризисных ситуаций. То есть если, например, рубль просел, евро вырос, там бразильский реал упал, где-то в другом месте укрепилось. Был бы на самом деле этот вирус не биологическим, цифровым, мы тут же «почикали» бы, выпустили бы апдейт, вылечили бы всех и отпиарились бы ещё на этом. Скажем, Европу там закрывают, весь мир остальной живёт, Латинская Америка начинает закрываться, Европа оживает – по результатам полугода у нас рост.

Наверное, если бы вся Россия работала так же эффективно, как моя компания, то российская экономика была бы №1 в мире.

А теперь перехожу к просьбам. Для того чтобы российские компании больше экспортировали и больше было российских продуктов за рубежом айтишных – всё для этого практически есть, всё очень хорошо, мы довольны, и за это спасибо, – но есть два момента. Во-первых, так называемый входящий НДС. Это просто несправедливо. Извините, если, условно, кирпичи везу за бугор, то он засчитывается, а если софт, то не засчитывается; если из-за бугра везу сюда – то же самое, они получают там свои зачёты, а мы нет. За что? Ну несправедливо это!

Вторая вещь, которая к нам меньше имеет отношения, но, я думаю, она достаточно болезненна для начинающих экспорт компаний, – это всё-таки валютный контроль. Я не выступаю за его отмену, но можно как-то более эффективно сделать его менее затратным, особенно для компаний, у которых нет для этого опыта и ресурсов.

Есть куча других хотелок, но они уже поменьше, и мы их сами готовы сделать: это и учить, и где работать, это участие в выставках и так далее. Мы готовы помогать, участвовать в рабочих группах, всячески делиться своим опытом.

Поэтому, я считаю, сейчас очень хороший момент, когда потенциал российских IT-компаний может быть умножен на внимание и заботу нашего государства, и в результате – конечно, не завтра, не послезавтра, но ещё при нашей жизни – Россия превратится в одного из ведущих мировых IТ-игроков.

Большое спасибо.

Д.Чернышенко: Хотелось бы поскорее.

Спасибо большое. Евгений Касперский – человек, которого боятся американские спецслужбы, который видел Кондолизу Райс, наш российский Илон Маск, как недавно назвал его Президент. «Яндекс-беспилотник» на КамАЗе – это круто. Как тебе такое, Илон Маск?

А сейчас приглашаем на сцену Илью Сачкова, компания Group IB.

Group IB участвует в расследовании до 80% резонансных киберпреступлений в России, российский сегмент кибербезопасности, на мой взгляд, один из самых развитых, у нас очень высокий уровень защищённости системы, мы это чувствуем.

Илья, как будет развиваться отечественная кибербезопасность?

И.Сачков (генеральный директор компании «Group IB»): В первую очередь я, наверное, не соглашусь с Евгением Валентиновичем: чтобы хорошо развивалась отечественная кибербезопасность, нужно конкурировать с самыми сильными игроками на их рынках. Именно так поступают немцы и производители других автомобилей, которые делают крутые вещи. То есть нужно идти не в те страны, где плохо говорят по-английски, а нужно идти в те страны, где говорят по-английски носители языка, тогда продукт получается конкурентоспособным, и тогда, возвращаясь в Россию, этот продукт делает страну более безопасной.

Те компании, которые говорят, что мы работаем на российском рынке, не экспортируем что-либо за рубеж в кибербезопасности (я сегодня буду говорить только про кибербез), я бы таким компаниям запрещал работать в России. Потому что инженерно это абсолютно точно вранье. Если вы делаете хороший продукт, почему он не продается на сложных, в том числе и в политическом отношении рынках.

Главный конкурент компании из России, который занимается кибербезопасностью, это американцы. Американцы используют несколько стратегий, которые пока не использует Россия, я ни в коем случае не призываю использовать эти же стратегии, я буду говорить о стратегии «умного» экспорта.

Первое, это бешеная капитализация и несоразмерная помощь государства, в том числе при помощи силовых структур, то есть когда решения внедряются в базовые инфраструктурные вещи, критические инфраструктуры разных стран, в том числе в России.

С американцами нельзя соревноваться их методами – бешеной капитализацией и такими, я бы сказал, токсическими способами. Мы используем стратегию «умного» экспорта, она привела к тому, что в прошлом году мы пробили 40, а в этом году мы пробиваем 50% рекуррентной выручки из стран нетретьего мира, а это Европа, США, АТР. В прошлом году мы получили все крупнейшие компании Нидерландов, и они платят напрямую в Россию, на российские счета.

Стратегия «умного» экспорта состоит из нескольких вещей, это относится к кибербезопасности.

Первое. Кибербезопасность – это не бизнес, это в первую очередь нетерпимость к преступности. Вы должны думать не о том, как заработать больше денег, а о том, что вы боретесь с организованной преступностью. Так в большинстве своём не делают американцы, большинство основателей компаний по кибербезопасности делают это как бизнес.

Вторая стратегия – это адаптация продукта под местный рынок. Американцы делают коробочное решение, одинаково продавая его в каждой стране мира. Если посмотреть отчётность публичных компаний, там везде примерно одно и то же: 60–70% бюджета – сейлз-маркетинг. В каждой стране, куда мы заходим, мы делаем смарт-офис, который состоит из сервисных подразделений, которые изучают преступность в регионе, делают расследования, реагируют на инциденты. Так мы узнаём преступность лучше. Так мы адаптируем продукт под решение местных задач.

Следующая задача – обязательная интеграция в систему местного образования, чтобы потом местный офис состоял из местных людей, которые обучены местной системе образования по тем методикам, которым вы хотите учить в области кибербезопасности.

И, естественно, суверенность. Американцы вместе со своими продуктами и ещё, кстати, китайцы не совсем дают суверенность, а точнее, совсем её не дают. Если вы хотите получить успех на международном рынке, вы должны гарантировать суверенность своей продукции. Когда вы общаетесь с регуляторами, должны быть приведены в жизнь все необходимые методики, для того чтобы показать, что продукт действительно суверенен, отделяемый, проверяемый, никаким образом не связан ни с какой политикой и страной.

Что мешает? Мешает значительно больше. Я сейчас ни в коем случае никого не хочу обидеть. Я патриот своей страны, и когда я высказываю какую-то критику – это любовь. Первая вещь – это риторика России в области киберпреступности и кибербезопасности в мире. Простой пример. Когда весь мир говорит о том, что господин Максим Якубец – хакер, который в Москве разъезжает на Ламборджини с номерами ВОР, является компьютерным преступником, создателем вируса Dridex, каждый инженер мира об этом знает. Компьютерная криминалистика – очень точная наука. Ни один российский государственный орган, ни полиция, ни Федеральная служба безопасности, ни МИД на это никак не отвечает. Максим остаётся в Москве, продолжает кататься на своем шикарном автомобиле, и поверьте, это влияет на имидж российских компаний, которые занимаются экспортом информационной безопасности. Что происходит в стране, если весь мир вам говорит: «Есть преступность»? Далеко не всегда есть политические обвинения, но есть инженерно проверенные обвинения.

Теперь очень коротко про то, что бы хотелось. В области НДС хотелось бы, чтобы список отечественного ПО проверялся всё-таки до конечных бенефициаров на тему владения именно иностранцами и иностранными компаниями. Тут я бы говорил именно о сфере информационной безопасности. Льготы иностранным компаниям, которые занимаются кибербезопасностью в России, абсолютно не нужны.

Вторая вещь. Очень много сервисов на тему «умного» экспорта. Компании, которые позволяют обогнать американцев, – это сервисные услуги, когда либо страна, либо клиент закупает ваш софт как услугу, и мы просим распространения льготы НДС на подобного рода услуги.

Третья вещь, я полностью согласен с Евгением Валентиновичем, – это валютный контроль. Он остался на уровне 1970 года. И поверьте, не очень просто убедить иностранца покупать российский софт по кибербезопасности, но после того, как он убеждён, и мы прошли все «пилоты», это проходит процедуру закупки. И иностранец встречается с валютным контролем, который просит печати в той стране, где, например, печати отсутствуют десять лет. Валютный контроль – это точно вещь, которая должна быть изменена.

Институты поддержки, такие как «Сколково», показали свою эффективность, Иннополис. Большая просьба распространить те льготы, которые распространяются только на некоторые компании внутри «Сколково», потому что они проходят очень большую экспертизу и так, они показали свою инновационность – «Сколково» показывает отличный экспортный потенциал… Так вот, распространить льготу по 7% на всех резидентов «Сколкова» и Иннополиса, если есть такая возможность. Также поддержать институт «РЭЦ» в плане того, что делают китайцы для Huawei.

Если есть возможность, кредитовать клиентов за счёт России на большие инфраструктурные проекты в «РЭЦ», там есть свой банк, – все производители российского софта и их клиенты за рубежом будут рады такой поддержке.

По поводу образования: проблема не только в количестве мест в вузах. Проблема в том, что в нашей специальности появилось огромное количество новых специальностей, которые отсутствуют в программах образования. Отсюда следует, что начиная со школы должна быть дополнительная профподготовка.

С 2015 года мы просим Минобр сократить количество часов ОБЖ. Я из 444-й школы. Там каждый год – до сих пор я бываю в этой школе – 6 часов в 11-м классе учат метать гранаты в деревянные танки. Вот эти 6 часов просьба заменить на профподготовку по кибербезопасности.

И, естественно, создание кластеров на базе ведущих технических вузов.

Я был в Университете Цинциннати. Это посередине Америки. И когда увидел кафедру информационной безопасности, мне стало немного обидно за свой родной вуз, где я являюсь доцентом, я доцент МГТУ имени Баумана, кафедра информационной безопасности. На базе таких вузов нужно создавать кампусы и огромные корпуса, которые будут помогать создавать компании, которые заинтересованы в появлении новых профессий. Где вы найдёте в России профессию тренд-хантер? Такая профессия отсутствует. Огромное количество выпускников по информационной безопасности, и коллеги подтвердят, что когда они выпускаются из вуза, этого человека нужно учить с нулевого дня.

Дальше. «Нонкомпит» – в плане защиты интеллектуальной собственности. В России эта процедура не работает и, к сожалению, приводит к тому, что многие идеи воруются и уходят из компании.

И последние две вещи. По иностранным компаниям, которые находятся в России, в первую очередь «Хуавэй». Я хотел бы обратить внимание, что эти компании несут функции двойного назначения и мало того, что подрывают суверенитет России в плане информационной безопасности, они полностью рушат рынок труда. Специалисты с зарплатой 250 тыс. рублей получают от «Хуавэя» в России офферы на 1,2 млн, на 1,5 млн. Это высасывание мозгов внутри страны и полное разрушение рынка труда и заработных плат.

У меня есть ещё огромное количество идей, очень конкретных, вызванных практической работой (17 лет на экспорте), я их опишу в виде отдельного письма и отправлю в Правительство.

Огромное вам спасибо за внимание, за поддержку. И за этот потрясающий день.

Д.Чернышенко: Спасибо большое, Илья Сачков.

444-я школа в Измайлово рулит.

Стратегия «умного» экспорта, Zero Tolerance. Если что, обращайтесь, у него было одно из самых удачных дел – он вернул 3,3 млрд рублей потерпевшей стороне, которая пострадала от киберпреступников.

Следующий наш презентёр – Александр Ларьяновский, управляющий партнёр компании Skyeng.

Пандемия мощно подстегнула онлайн-образование. Но, кстати, и не только. На помощь пришли образовательные платформы. В общем, практика сложилась, надо её теперь как-то зафиксировать и закрепить.

Александр, какое будущее, Вы считаете, ждёт нас, онлайн-образование в условиях возвращения к новой нормальности? Что мы вынесли из пандемии?

А.Ларьяновский (директор по развитию бизнеса онлайн школы «Skyeng»): Добрый день, коллеги!

Я представитель сервисов, которые все родители страны ненавидят больше всего за эту пандемию.

Когда она случилась, в первые часы все IT-компании с криками «Не дурнее других!» открыли все свои ресурсы – и вылили на головы учителей, детей и родителей огромное количество контента.

Где-то через неделю стало понятно, что это не самое лучшее, что мы можем сделать. Потому что мы все столкнулись с абсолютной цифровой неграмотностью. И иллюзия думать, что она только у учителей. У детей и родителей цифровая грамотность совершенно не лучше.

В декабре 1919 года в молодой советской России возник так называемый ликбез, комиссия по ликвидации безграмотности, потому что 98% людей умели ставить только крестик вместо подписи. Вот примерно там мы находимся сейчас с точки зрения цифровой грамотности.

Тем не менее на IT нагрузка выросла. Чтобы было понятно, до эпидемии мы проводили у себя порядка 30 тыс. уроков в сутки, в апреле – мае этого года мы проводили – 40 тысяч, но уже в час. И тогда мы поняли первую, самую большую проблему, с которой столкнулась система формального школьного образования. Именно она приняла на себя самый большой удар. Это то, что учителя находятся в абсолютно перегруженном состоянии.

Представьте себе, каждый из нас с компьютерными технологиями не просто «на ты» – в общем, мы даже не обращаем внимания, когда мы ими пользуемся. А как бы вы решали задачу: вы – учитель, у вас 10–15 классов, в каждом из классов от 20 до 30 человек, и эти люди непрерывно вам шлют во «ВКонтакте» фоточки своих домашних заданий.

Каждый день вы получаете сотни фотографий, каждую из которых вам нужно открыть, посмотреть, понять вообще, какой это класс, что это за задание, поставить оценку. И это нескончаемый поток огромного количества таких фотографий.

Мы бы все застрелились примерно на второй день, а они так жили месяцами. И примерно 30 марта нам стал понятен масштаб этой проблемы. 6 апреля, буквально за неделю мы совместно с группой компаний «Просвещение» запустили сервис, который позволял автоматизировать полностью все домашние задания для всех предметов, – с собственным маркетингом, без какой-либо помощи со стороны каких-либо государственных структур. Мы получили за 6 недель 2 миллиона учеников, 80 тысяч учителей и 10 млн выполненных домашних работ, это примерно миллион человеко-часов сэкономленного учителями времени на проверку домашних заданий. Чтобы они могли хотя бы чуть-чуть отвести глаза от мониторов и понять, что вообще происходит.

Тогда мы поняли, что существует вторая проблема. Это, если посмотреть на статистику «Яндекса», примерно 70 млн запросов в месяц на ГДЗ (готовые домашние задания). То есть мы тратим огромные миллиарды рублей на то, чтобы школьники списывали «домашку». 1,6 млрд посещений в год с сайтов готовых домашних заданий. Это 130 посещений на одного школьника в среднем. И все эти деньги мы выкидываем на ветер, потому что они просто заходят и списывают. Не потому, что они не могут думать, а потому, что есть готовое домашнее задание, можно списывать.

Сейчас мы положили себе примерно на этот год бюджет в 500 млн рублей – проинвестировать систему, которая полностью избавит от этого. То есть это антифрод, который через алгоритмы позволит генерировать каждому школьнику уникальное задание на основании тех утверждённых материалов издательского дома «Просвещение», которые есть в рабочих тетрадях. Таким образом, за один год можно как минимум на 30% снизить подобную мощность.

Почему я об этом говорю? Потому что мы все эти годы пользуемся преимуществом того, что мы – резидент «Сколково», мы можем позволить себе многие вещи. Мы действительно становимся чемпионами, нам мало лет, нам ещё нет 10 – мы уже заметно стараемся помогать отрасли. Спасибо огромное Минцифре за то, что всё время с нами в контакте, что наши предложения слушают. Но сейчас мы находимся в ситуации, когда, если мы переходим за миллиард рублей выручки, мы теряем все преимущества сколковского резидентства. Но миллиард рублей – это было когда придумано...

И у нас не будет чемпионов. Либо мы будем вынуждены дробить эти компании, уходить, что, в общем, нечестно, либо лишаться тех возможностей, которые даёт «Сколково», что тоже несправедливо. И поэтому я очень прошу повысить эту планку. Это единственное на самом деле, что нам надо, чтобы дальше развивать ИТ-компании, которые на уровне лучших (я согласен со всеми, кто так говорит) мировых компаний… Лучше других мы это умеем делать, и экспорт российского образования будет тогда за нами.

Д.Чернышенко: Спасибо огромное. Александр Ларьяновский, все рассмотрим, внесём в протокол. Школьники, конечно, вас проклянут за индивидуальные занятия, но точно станут умнее и поступят в Иннополис и в «Сколково».

Итак, наш финальный докладчик на сегодня, перед тем, как Михаил Владимирович подведёт итоги, – Дмитрий Дырмовский, генеральный директор ЦРТ – Центра речевых технологий. Его решения на основе искусственного интеллекта используются в 75 странах. Это и синтез, и распознавание речи, и анализ аудио, видео, лица, голоса, мультимодальная биометрия и много чего. Кстати, успехи наших разработчиков в сфере искусственного интеллекта на мировом уровне действительно признаны.

Дмитрий, итак, Ваш взгляд на российскую траекторию в развитии искусственного интеллекта.

Д.Дырмовский (генеральный директор ООО «Центр речевых технологий»): Уважаемый Михаил Владимирович! Уважаемый Рустам Нургалиевич! Уважаемые коллеги!

Я искренне считаю, что искусственный интеллект должен стать рычагом для всех отраслей экономики, и поэтому буду рассказывать про применение в реальном секторе, про реальные проблемы, реальные вопросы.

Но начать свой доклад хотел бы со слов благодарности лично Вам, Михаил Владимирович, и всему составу нового Правительства – и от себя лично, и от двух ассоциаций: Ассоциации РПП «Отечественный софт» и «Руссофт», которые объединяют более 200 компаний.

Уважаемые коллеги, то, что мы видим за шесть месяцев, ваш интерес к IT и то, что вы реально делаете, – это круто, это вселяет в нас очень большой оптимизм, потому что мы действительно видим и шаги, которые вы делаете, и внимание. Мы искренне верим, что у нас получится изменить ситуацию и развиваться ускоренными темпами.

Отдельно хотел бы отметить очень конструктивную и открытую позицию Министерства цифрового развития, лично Министра связи в выстраивании прямого диалога с отраслью. Нам действительно этого не хватает, и очень здорово, что сейчас такой диалог у нас появился.

В использовании решений с искусственным интеллектом очень многое внедряется впервые, и часто эти внедрения сопряжены с огромным риском. Конечно, в таких внедрениях очень важно вовлечение первых лиц, руководителей компаний, ведомств, регионов в подобные проекты. На нашем примере хотел бы привести пример такой поддержки и заинтересованности со стороны мэра Москвы, который действительно очень интересуется подобными решениями в сфере искусственного интеллекта, и это позволило нам вместе с командой правительства Москвы в очень короткий срок проработать ряд решений, провести интеграцию, и сейчас уже более чем в 280 медицинских учреждениях Москвы врачи имеют возможность заполнять медицинские документы голосом. Это экономит более 20% рабочего времени. Это очень интересный, яркий пример.

Мы также видим, что идёт активная работа, видим большую поддержку во внедрении искусственного интеллекта в такие индустрии, как медицина, безопасность, транспорт, и со стороны Президента Республики Татарстан, и со стороны губернатора Санкт-Петербурга, губернатора Мурманской области и многих других руководителей. Это ценно, потому что там, где первые лица по-настоящему вовлечены и разбираются в технологиях, внедрение происходит гораздо быстрее, гораздо интенсивнее и гораздо профессиональнее.

В своём докладе хотел бы обсудить именно тематику искусственного интеллекта. На сегодня мы уже имеем Национальную стратегию развития искусственного интеллекта до 2030 года, которую подписал Президент. И я уверен, что именно сейчас нам крайне важно направить все усилия на активные действия, на создание действительно конкурентоспособной отрасли искусственного интеллекта, на создание массового спроса на подобные продукты и решения, в которые встроен искусственный интеллект. Поскольку, как Вы правильно сказали, сейчас идёт сдвиг этих возможностей, сдвиг технологий, и мы рискуем упустить это окно, и тогда отрыв от конкурентов уже будет слишком большой, нам будет их не догнать.

В марте был разработан федеральный проект «Искусственный интеллект», отдельный федеральный проект. Было сломано много копий, много обсуждений было, и мне кажется, что продукт, который представлен Правительству, достаточно взвешенный, сбалансированный. Скорейшее принятие этого документа было бы очень серьёзным шагом в области развития искусственного интеллекта. Мы надеемся, что этот шаг будет сделан в ближайшее время.

Искусственный интеллект очень рискованная область, и здесь очень важно как создавать поле возможностей, так и задавать рамки и границы и стимулировать спрос на подобные решения. Конечно, очень важна нормативная база, и сейчас мы видим существенные сдвиги в этой области.

С момента принятия стратегии уже был принят закон о «песочнице» в Москве. Разработаны два нормативных документа – это концепция правового регулирования искусственного интеллекта и федеральный проект о специальных экспериментальных правовых режимах для всей страны. Мне кажется, что принятие этих законов – это наш уникальный шанс создать действительно передовую правовую систему развития искусственного интеллекта.

В качестве небольшого примера можно привести наши проекты по биометрии в аэропортах. Используя биометрические решения, можно попасть на борт самолёта, не показывая ни одного документа – ни паспорта, ни посадочного талона, просто система идентификации лиц позволяет сделать это беспрепятственно.

Но, к сожалению, по нашему законодательству человек обязан предъявить паспорт и посадочный талон перед заходом на борт. И в итоге у нас есть технологии, есть решения, есть польза для авиакомпаний и комфорт для пассажиров, но сводится на нет весь эффект от биометрии, потому что человек в любом случае обязан достать паспорт. Пасьянс не складывается. Конечно, очень важно, чтобы регуляторика поспевала за подобными внедрениями.

Много идей от отрасли уже заложено в концепции, заложено в федеральном проекте «Искусственный интеллект». Но мне кажется, что наша важнейшая задача в области искусственного интеллекта, чтобы в России было много разработчиков искусственного интеллекта – больших, маленьких компаний, с разным уровнем развития.

Здесь бы я хотел выделить буквально пару моментов. Первое. Конечно, очень важен для развития компаний спрос, устойчивый постоянный спрос со стороны разных отраслей. Как было сказано в нацпроекте, искусственный интеллект – это «новое электричество». Здесь очень важно дать посылы отраслям внедрять искусственный интеллект, но не просто дать посылы, а ещё дать и стимулы, финансовые и нефинансовые. Мне кажется, было бы полезно формировать специальные трансформационные программы для отраслей, и ключевым элементом этих программ могли бы стать специальные KPI или ориентиры. Например, для Минздрава это мог бы быть процент рабочих мест врачей, оборудованных системами поддержки принятия врачебных решений. Для Минтранса это мог бы быть, допустим, процент ключевых транспортных узлов, оборудованных системами биометрического контроля доступа и безопасности.

То есть такие ориентиры позволили бы гораздо ближе и конкретнее работать с подобными продуктами. Естественно, нужны специализированные финансовые инструменты, которые бы адресно были адаптированы под ФОИВ, госкомпании, частный бизнес и так далее.

Третье. Искусственный интеллект работает на данных, и здесь, конечно, для его обучения очень важны специализированные отраслевые данные. Например, для медицины важнейшим является создание дата-сетов обезличенных анонимизированных данных, которые позволили бы работать, не нарушая прав граждан. Сейчас у нас эта история находится в серой зоне. Допустим, в Европе есть GDPR, эти истории уже отрегулированы. Нам тоже нужно ситуацию закрывать.

Четвёртый момент – это конкуренция. Рынок растёт там, где есть конкуренция. Мне кажется крайне важным не создавать искусственных барьеров и искусственных монополий при работе на рынке искусственного интеллекта, будь то медицина, транспорт или биометрия.

В завершение буквально две цифры.

По оценкам аналитических агентств, рынок искусственного интеллекта к 2030 году составит порядка 13 трлн долларов. Вклад искусственного интеллекта в ВВП России может составить 10–15 трлн рублей, то есть практически 5–7% ВВП. Собственно, нам есть за что бороться. Я считаю, у нас очень серьёзные стартовые позиции, время ещё не упущено. Давайте действовать.

Д.Чернышенко: Спасибо большое, Дмитрий Дырмовский.

Поборемся за 7% ВВП, выведем дата-сеты из серой зоны, будет много разработчиков, создадим спрос… Голосовой ввод – это очень круто.

Михаил Владимирович, все докладчики выступили, «выпустили пар». Хотел бы Вас попросить подвести итоги сессии.

М.Мишустин: Друзья, в первую очередь спасибо. Очень откровенный разговор. Мы его, наверное, не заканчиваем. Мы начали его после пандемии, но для меня этот разговор всегда был. И я хотел бы отметить, что по многим вопросам, по которым сегодня вы выступали, наши мнения почти полностью совпадают. Это радует.

Главное, что мы едины в том, что предложенный комплекс мер… А он предложен Президентом, и я скажу откровенно, что без системной поддержки Президента России мы бы ни этот налоговый манёвр, ни госполитику в отношении IT-отрасли не выработали бы. Эта системная поддержка есть. И очень важно, чтобы мы в этом смысле, когда договариваемся о каких-то вещах, были партнёрами, настоящими партнёрами. Я очень надеюсь, что этот комплекс мер поддержки IT-компаний придаст новый мощный импульс развитию нашей отрасли. Не вашей, а именно нашей отрасли. Всё это время, кстати, она достаточно стабильно росла, увеличивала объёмы, но сегодня нам нужны другие темпы, другая динамика. Это уникальный, может, даже, я бы сказал, исторический шанс для всех вас, для всех нас, для сектора высоких технологий и вообще для всей российской экономики совершить прорыв вперёд.

Понятно, что нам предстоит обеспечить тонкую настройку механизмов аккредитации, включения в специальный реестр (сегодня об этом говорили). Но везде есть детали, понимаете. И вот эти детали, когда начинаешь их обсуждать, не всегда так просты, как иногда их излагают уважаемые представители индустрии. Наша с вами задача, совместная задача – сделать эти процедуры простыми и удобными. Но мы не можем допустить дискредитации идеи, поэтому ждём ответственного отношения к этим вопросам и со стороны отрасли. Это важно. Если всё будет в этом смысле прозрачно, я уверен, мы договоримся и поможем. И понятно, что конкурентоспособность наших компаний будет абсолютно точно поддержана государством.

Необходимо создать такие отраслевые институты и механизмы регулирования, которым представители IT-индустрии доверяли бы полностью. Я очень хочу, чтобы мы это доверие с вами укрепляли. Может, оно немножко за последние годы было утеряно – не знаю, так многие из вас говорили… Давайте мы его вернём.

Хотел бы отметить ещё один важный момент: представленный сегодня комплекс мер, который мы обсуждали, не является окончательным. Многие из идей и подходов, о которых сегодня шла речь, мы будем поддерживать, прорабатывать с вами (в первую очередь с вами прорабатывать) и включать в наши планы реализации.

Правительство в лице тех, кто здесь присутствует, я их назову: это министр науки и образования, министр здравоохранения, министр цифры. У нас сегодня присутствуют наши ключевые вице-премьеры. Дмитрий Николаевич Чернышенко, кроме цифры отвечает ещё также за спорт, за культуру и за туризм. Алексей Логвинович Оверчук, наш вице-премьер, отвечает за все наши международные контакты и связи. Марат Шакирзянович Хуснуллин, земляк тех, кто сегодня из Казани здесь присутствует, отвечает не только за строительство, но и за целый блок транспортных вопросов, вопросов имущества и многого другого. Мы приехали командой поговорить с вами. Это серьёзный шаг в хорошем смысле слова, который, я надеюсь, вы поддержите. И ваши идеи и проекты, конечно, будут поддержаны.

Как нам стимулировать спрос сегодня, как лучше организовать реализацию государственных проектов в новых условиях, как нам стимулировать технологические инновации – всё это вопросы, которые мы с вами, конечно, и дальше будем обсуждать и вместе искать ответы. Мы готовы менять правила и подходы на сегодняшний день только совместно. Ещё раз повторю, мы партнёры, вы можете на нас опираться.

Фактически сегодня отрасли дан карт-бланш. Призываю все компании использовать новые возможности и льготы, развивать своё дело и создавать новый бизнес, который будет успешно конкурировать на глобальном рынке, об этом вы все говорили. И хочу ещё сказать, обязательно давайте посоветуемся, как нам поколение ребят, которые сегодня учатся в школах и вузах, сделать мощным активом, мощным ресурсом. Ведь это уникально, вы все (я, наверное, половину зала знаю лично), выпускники наших лучших вузов, специализированных школ, и, надеюсь, что наши ребята, молодёжь, школьники и студенты сегодня получат то образование, специальное образование, которое так необходимо для всех наших специалистов, чтобы обеспечить мощный, эффективный, поступательный рост экономики России.

Спасибо большое вам и ещё раз спасибо организаторам!

Россия. ПФО > СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 9 июля 2020 > № 3437275 Михаил Мишустин

Пора лететь. Какие страны попали в разрешительный список Роспотребнадзора

Роспотребнадзор направил в Росавиацию и Минтранс список стран, с которыми могут возобновится авиаперелеты. Большинство из этого списка сомнений не вызывают. Только что там делает Великобритания – одна из худших стран в Европе по коронавирусной статистике?

Надо сразу оговориться, что список предварительный, решение о возобновлении полетов пока не принято. Это просто рекомендации Роспотребнадзора. С другой стороны – ныне все делается согласно рекомендациям данной службы. В документе слева-направо фигурируют следующие 13 стран (по алфавиту): Великобритания, Венгрия, Вьетнам, Германия, Дания, Италия, Китай, Монголия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Финляндия и Шри-Ланка.

Между тем, если посмотреть на ежедневно публикуемую статистику по коронавирусу, то возникают вопросы. Хорошо, Китай, Монголия, Вьетнам – понятно, там тихо. А Шри-Ланка? Рядом Индия, в которой вал заражений, да и на самом Цейлоне, по свежим данным, 57 новых случаев – для небольшой страны существенно. Поехали в Европу. Скандинавия – понятно, Италия – пока тоже относительно хорошие данные, особенно, если вспоминать, что там было. Германия, Нидерланды, Венгрия, Польша – ну пускай, хотя там не все гладко, и новых случаев по-прежнему много. Но что в списке делает Великобритания – худшая в Европе страна, согласно коронавирусной статистике?

На какие данные опирались люди, составлявшие этот список? Нет, не только возможно, а и скорее всего – они знают больше, чем знаем мы. Или мы чего-то не знаем, как тут правильнее? Почему очень надо открыть Великобританию? Дела скопились у уважаемых людей? Или просто надо открыть доступ к транспортным хабам, через которые можно лететь куда угодно, хоть в Штаты, хоть в Бразилию? Или это помощь авиаперевозчикам?

В таком случае – дело не в коронавирусе. Просто ранее сообщали, что открывать сообщение будут в два этапа, опираясь на эпидемиологическую ситуацию. Впрочем, это пока лишь предложение. Список будет, видимо, корректироваться. Добавим, что Минтранс до 13 июля намерен оценить готовность аэропортов возобновить международные авиарейсы.

Автор Артур Бобров, радио Sputnik

В АТОР рассказали, как будет возобновляться международное авиасообщение

Список безопасных стран для путешествий российских туристов, представленный Роспотребнадзором, обусловлен безопасной эпидемиологической обстановкой, но для возобновления международного авиасообщения потребуется соблюдение нескольких критериев, заявила исполнительный директор Ассоциации туроператоров России (АТОР) Майя Ломидзе.

Ранее в СМИ появилась информация о том, что заместитель руководителя Роспотребнадзора Михаил Орлов направил письмо в Росавиацию и Минтранс, где содержится список стран, которые ведомство считает безопасными с точки зрения эпидемиологической обстановки для возобновления сообщение с Российской Федерацией. В перечень вошли - Великобритания, Венгрия, Германия, Дания, Италия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Финляндия, Китай, Вьетнам, Монголия и Шри-Ланка.

"Минтранс совместно со штабом по распространению коронавируса будет принимать решение о том порядке, с какими странами что открывать, и эти страны могут попасть в так называемый первый этап. При этом сроки первого этапа отнюдь не завтра. Второй момент, крайне важный - готовность этих стран, несмотря на то, что мы их признали безопасными, принимать наших граждан", - прокомментировала ситуацию она.

Представитель АТОР также напомнила о позиции Еврокомиссии, что Россия пока находится в списке тех стран, которые неблагополучны с точки зрения распространения заболевания.

"Таким образом, у нас получается как минимум две стадии - определение сроков первого этапа открытия авиасообщения с зарубежными странами, и вторая стадия - готовность этих стран, которые мы признали безопасными, принимать наших граждан. Только после этого будет понятно, когда откроется авиасообщение", - считает Ломидзе.

Памятник с петлей на шее

Грозит ли Соединенным Штатам "цветная" революция?

Текст: Владимир Емельяненко, Елена Новоселова

В Джорджии сотни вооруженных людей назвали себя "черным ополчением" и требуют, чтобы им выделили целый штат для создания своего государства. Голливудские шедевры объявлены расистскими, летят с пьедестала памятники отцам-основателям, мэры городов распускают полицию, в золотых гробах хоронят уголовников. Приведет ли этот цветной бунт к "цветной" революции, размышляют эксперты "РГ".

В мире идет война с памятниками. Снесены, да еще и самым оскорбительным способом, статуи культовых для американцев исторических деятелей - Колумба и Вашингтона. Не отстает Великобритания, где подступают к памятникам Кромвеля и Черчилля. Это диагноз обществу?

Алексей Герман-младший, режиссер: Критический анализ ушедшей эпохи с точки зрения современности может привести к тому, что все выдающиеся личности в истории большинства стран окажутся неприемлемыми для увековечивания. Так из исторической памяти могут выпасть и Древняя Греция с Римом, и Средневековье. Но есть ли у нас право удалять из истории правителей, которые не всегда были приятными или правильными людьми? Ведь благодаря им, несовершенным по теперешним меркам, мы смогли двигаться в сторону нового мира.

Общество что-то должно цементировать. Этот фундамент может кому-то нравиться, кому-то нет. Но все время "размывая" понятия былых заслуг, величие подвигов, люди останутся жить на болоте. Колумб совершил величайшее географическое открытие! И его несимпатичные слова по отношению к коренным обитателем Америки не могут и не должны перечеркнуть его подвиг. Что бы неоднозначного ни говорил лауреат Нобелевской премии по литературе Черчилль, не забудем и о его вкладе в борьбу с нацизмом. История не бывает приглаженной, облагороженной, и тем более не должна быть ретроспективно перекрашенной.

Владимир Печатнов, профессор МГИМО, историк-американист: В США, с их достаточной преемственностью в истории, сноса памятников и прочего "иконоборчества" всегда было меньше, чем, скажем, у нас в начале ХХ века. Однако сейчас оно поднимается на волне протестов против расизма. Главным критерием "прогрессивности" стало отношение к проблеме рабства.

Но среди деятелей прошлого, да еще рабовладельческого, трудно найти святых. Чья-то уверенность, что открытие Америки было злом, а памятники Колумбу надо снести, в конце концов логически доводит до абсурда: может, давайте "закроем" Америку, переселим белых людей назад в Европу, а все созданные за длинную историю национальные богатства перераспределим среди индейцев как местного населения. Нельзя пользоваться плодами наследия, проклиная при этом его создателей.

Еще как-то можно понять снос исторических памятников деятелям конфедерации, которые не просто выступали за сохранение рабства, но и подняли мятеж.

Но отцы-основатели США, например Вашингтон и Джефферсон, до сноса памятников которым тоже доходит дело, несмотря на рабовладельческий статус, добились для своей страны национальной независимости в войне с метрополией. И создали американское государство, которому уже триста лет.

Юрий Кублановский, публицист, поэт: Американцы растеряли чувство истории. Оглохли и перестали слышать ее драматичную музыку. Даже если памятники сносят переселенцы из других стран, это не важно. Важнее, что граждане допустили это. Они перестали ценить свою цивилизацию, потеряли вкус к национальной культуре? Иначе как они могли допустить такое?

Как же жить дальше - если не уважаешь свою историю? Уничтожение памятника Колумбу и героям войны - это оглушительное варварство! Это памятники благородные, старинные, украшающие городские площади, облагораживающие урбанистический социум. Так что здесь не просто американская, а общечеловеческая культурная драма.

Кирилл Разлогов, культуролог: Это поветрие разрушения памятников мне, как искусствоведу и историку, кажется абсолютно чудовищным. Прошлое поменять нельзя. Каким оно было, таким и останется, сноси или не сноси память о нем в камне и бронзе. И герои его не исчезнут из истории, которую сейчас кто-то пытается переделать по своему разумению. Это все признаки варварства.

А как быть с историческим персонажами, при их жизни казавшимися многим великими, а сегодня чуть ли не преступниками - Ленин, Сталин, да хоть Иван Грозный?

Кирилл Разлогов: На многих великих исторических деятелях - большая кровь. Современное общество этого знания почему-то не выносит. Мы стремимся вычистить свою историю, сделать ее более "политкорректной" что ли. В какой-то мере это желание людей можно посчитать естественным, но только когда оно не сопряжено с уничтожением искусства и памятников! У нас в свое время сметали церковные архитектурные шедевры, в Афганистане талибы разрушили две бесценные древние статуи Будды… Как только ради "чистого" прошлого памятнику накидывают петлю на шею, такое "переписывание" истории становится геноцидом и преступлением.

Владимир Печатнов: Стоять памятникам или нет, решать должно просвещенное общественное мнение с участием историков, общественников, деятелей культуры. А может быть, и специальные комиссии должны работать. А улюлюканье собравшихся вандалов производит очень тяжелое впечатление и совсем не служит установлению исторической правды.

В США - революция этикеток. В русле борьбы с расизмом старинные компании по производству популярной еды меняют привычный облик, чтобы не напоминать афроамериканцам об их рабском прошлом. Началось с блинчиков Aunt Jemima ("Тетушка Джемайма"), где изображена темнокожая пышная тетушка. За ней - знаменитый Uncle Ben"s собирается поменять имя и внешний вид. Политкорректность вроде бы должна была предотвратить столь абсурдную ситуацию. Почему этого не произошло?

Кирилл Разлогов: А по-моему, политкорректность как раз порождает такие безобразия. И за этим стоит идея введения в абсолют современных норм. Но нормы со временем меняются. И то, что сегодня вызывает возмущенное отторжение, 200 лет назад казалось нормальным, и это не может быть перечеркнуто. А политкорректность ни от чего не спасает. Как и все претендующие на абсолютность теории.

Юрий Кублановский: "Политкорректность" в нынешней обстановке звучит просто комично. Давайте объясним себе, что было в голове у "стража порядка", устроившего публичное удушение темнокожего? А что у мэра, с беззвучным рыданием коленопреклоненного перед золотым гробом криминального афроамериканца? Честное слово, я не верил своим глазам. Все это казалось какой-то нелепой инсценировкой. Похороны "жертв революции", конечно, обязательная часть исторического революционного действа. Но вот, чтоб в золотом гробу, это, кажется, в истории впервые. А настоящая революционная ненависть в глазах добивающихся - чего? Анархия, мародерство, общественное беснование… Мне лично это все видеть горько. И страшно.

Хотя и уроки заметны. Майданы, оказывается, могут быть не только в "матери городов русских", но вот и в Вашингтоне, и в американской глубинке.

Алексей Герман-младший: Политкорректность - это, конечно, прекрасно. Но у всего же должны быть рамки. Толерантность в сторону одних не должна оборачиваться узами для других. Политкорректность не должна быть инструментом давления одной части общества на другую, по характеру похожим на военный коммунизм.

Впрочем, по-моему, при всех нынешних издержках Америка не развалится, потому что там рулят деньги и экономика. А не политкорректность.

Некоторые аналитики и наблюдатели усматривают в США революционную ситуацию...

Алексей Герман-младший: Революции случаются при полной импотенции власти. А то, что мы там наблюдаем, на мой взгляд, скорее видимость и раскачка. Ведь было понятно, что всю эту "независимую зону" в Сиэтле можно разогнать за два часа. И разогнали.

Империи, как правило, загнивают изнутри. Рим вполне мог существовать еще столетия, если бы не нравы его правителей.

Я не верю в революционную ситуацию в США. Это скорее отложенный кризис. И еще я бы не проводил сравнений между США и СССР или Российской империей. СССР перед крушением был экономически ослаблен. И все в нем знали, что есть какая-то лучшая, более сытая, благополучная модель мироустройства. У всех в СССР был пример куда двигаться. А для устроителей этой "бархатной революции" в Америке нет такого примера. И серьезного внешнего давления на границе тоже нет.

Попытка создания в США нового общества возможно и увенчается когда-то успехом и возникновением новой "прекрасной эпохи". Но куда вероятнее, что лет через 15 нынешняя история приведет к обрушению всего мира. И можно будет забыть о худо-бедно, но управляемом миропорядке. Пусть и с расовыми проблемами, с Ближним Востоком, с Латинской Америкой…

Для меня происходящее сейчас в Америке несет очень большую опасность. Если там перейдут грань, за которой народ уже не будет обязан исполнять закон (без всяких оговорок), всем мало не покажется. И расовые конфликты только усугубятся. Так что медиа должны быть очень осторожны в накручивании толпы.

Кирилл Разлогов: Полноценной революционной ситуации я в США не вижу. Но согласен, что расовые отношения там сейчас накалены до предела. И поэтому здесь возможны разного рода эксцессы.

Фильм "Унесенные ветром" - история южанки Скарлетт О"Хара во время Гражданской войны в США - любят во всем мире. Но вот стриминговый сервис HBO Max убирает его из своего каталога: в картине слишком много стереотипов и предрассудков о чернокожих. Потом возвращает, однако с объяснением, за что фильм критикуют. Во взрывоопасные годы в России тоже пытались расправиться с классикой. Чем она раздражает?

Кирилл Разлогов: Желание сбросить классику с корабля современности сейчас, к сожалению, снова в моде. Пересмотр ценностей идет, пусть не революционный, но серьезный. А классика раздражает тем, что не соответствует сегодняшнему представлению о жизни, об идеалах, героях.

Юрий Кублановский: В это сложно поверить, но в некоторых штатах уже и раньше были запрещены, например, "Приключения Гекльберри Финна"... Но запретить "Унесенные ветром" -всё равно, что запретить "Войну и мир": там это народный эпос. Вспоминаю, как в 1987 году я гостил в Штатах у товарища, преподававшего русскую литературу в Нью-Хэмпшире. Там на стенах библиотеки фрески из времен гражданской войны. "Знаешь, - сообщил друг, - есть залы, где те же сцены, но глазами южан". "А ты видел?" "Что ты, ведь надо просить ключ, а это чревато...". Вот такие у американской свободы нюансы...

Но, честное слово, хочется верить, что нынешняя "революционная ситуация" все-таки не дозреет до того, во что она вылилась в свое время во Франции, или у нас. Ведь есть же Америка Эдгара По, Уитмена, Фроста, Фолкнера, - есть великая литература, драматургия, музыка, наука. Есть и просвещенный политический здравый смысл. А если так, то мы увидим Америку в ее цивилизованном и цветущем многообразии.

Особое мнение

США рушатся, как тридцать лет назад рушился СССР

Карен Шахназаров, гендиректор концерна "Мосфильм":

- С моей точки зрения, США рушатся, как тридцать лет назад рушился СССР. Американские беспорядки не являются результатом заговора. Многие мои знакомые шутят: "Вся наша жизнь - заговоры", но как показывает эта самая жизнь, на 80 процентов заговоры выходят из-под контроля и перерастают в то, чего от них не ждали. Например, в народное восстание. Вспомните конец СССР: всплески частных недовольств переросли в столкновения на национальной почве, хулиганство и разбой, в том числе со сносом памятников столпам советской эпохи - Ленину, Дзержинскому.

В США акции протеста до этого не дошли, но развиваются в революционном направлении. Следующим этапом может стать появление новых политических лидеров. И тогда есть шанс, что все перерастет в революцию. Американцы про себя давно все знают. У меня в 90-е годы был курс лекций в Мичигане. И на мой обычный вопрос: "Как вы тут?" - я от местной профессуры получил неожиданный ответ: "Стрелять скоро друг в друга начнем". Все остальные закивали.

Еще и поэтому думаю, что протесты и погромы в США не закончатся по принципу "пришли, пограбили и забыли". Это системный кризис, который случай вырвал наружу. Он доказывает, что политическая система США не работает, а Трамп - не Дэн Сяопин, он ничего не делает, потому как не знает, что делать. Начинается коллапс власти, как в конце СССР, когда сложившаяся система не отвечает времени, как она не отвечала времени в СССР, что и породило противостояние Ельцин - Горбачев, а в США - Трамп - Байден.

И как бунты в СССР отражали неверие людей в коммунизм, так и в США бунты чернокожего населения - это неверие. И отрицание людьми лицемерия американского устройства жизни, которое несет рабство с лозунгами о свободе и ведет завоевания под лозунгами освобождения и защиты прав человека.

Я не утверждаю, что протесты в США приведут к победе протестующих. Их могут и способны подавить. Но США расколоты и уже никогда не будут прежними. События, которые мы наблюдаем, имеют черты начинающейся революции. Все признаки налицо - радикализм толпы, неразбериха в умах, появление сомнительных лидеров. И этот масштабный процесс приведет к ощутимым изменением. Каким? Гадать и строить конспирологические версии - это не мое. Достаточно оглянуться на исторический опыт стран, переживших глобальные революции - Францию, Россию, Германию, Великобританию. Может все ограничиться условной "перестройкой", может - расколом США и выходом из них части штатов. К власти в стране могут прийти и генералы. Может сбыться прогноз идеолога республиканцев США Патрика Бюкинена, который считает, что США в нынешнем виде не доживут до 2025 года (см. "Самоубийство сверхдержавы". - Прим. ред.).

США > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 9 июля 2020 > № 3436337

Написанному верить

Как политики США зарабатывают мемуарами

Текст: Игорь Дунаевский

Американцы - читающий народ, поэтому неудивительно, что написание мемуаров стало давно укоренившейся традицией в Соединенных Штатах. Если в послужном списке мало-мальски успешного человека нет хотя бы одной написанной книги, в Америке это выглядит странно: ведь это и способ разрекламировать себя, и возможность дополнительно подзаработать на своей "истории успеха".

Взять хоть Дональда Трампа - пускай критики язвительно замечают, что его словарный запас и структура речи соответствуют уровню начальных классов школы, это не помешало ему успешно продать под своим именем два десятка книг. И можно не сомневаться, что после его ухода из Белого дома список пополнится.

Эта поголовная мода охватывает и американский политический мир, и военных, и журналистов. Мемуары писал даже боец секретнейшего спецподразделения, ликвидировавшего "террориста номер один" Усаму бен Ладена, причем всего через год после самой операции. А один мой знакомый журналист-иностранец рассказывал, что, когда он запрашивал у властей США специальную визу для профессионала с выдающими достижениями, написанная им книга стала существенным подспорьем для положительного решения.

Все это предисловие к тому, что скандально нашумевший недавно бестселлер бывшего советника по нацбезопасности Джона Болтона под названием "Комната, где это произошло" (англ. "The Room Where It Happened"), на первый взгляд, удивления не вызывает. Мемуарами уже отметились или только планируют многие "отставники" действующей администрации, включая и предшественника Болтона - генерала Герберта Макмастера, чья книга появится на полках в сентябре. Даже бывший глава аппарата Белого дома Энтони Скарамуччи, чья метеороподобная карьера в 2017 году насчитала "целых" 11 дней, умудрился сочинить об этом книгу.

Но то, как именно в последние годы американские политики, включая Болтона, выпускают в свет свои воспоминания, заставляет задуматься. Действительно ли мемуары являются приятным дополнением к госслужбе? Или, наоборот, присягу стране дают только ради того, чтобы затем сорвать куш на сенсационных инсайдах?

Не так давно для чиновника считалось неэтичным писать книгу-разоблачение о работе администрации, которую он покинул, до тех пор, пока та не сложит полномочия. Но в последние годы вокруг публикации таких книг создается все больший ажиотаж. Их немедленно разбирают на цитаты, которые сразу идут в ход в политической борьбе. А где ажиотаж, там и большие деньги. В результате, сегодня об этических нормах смешно даже вспоминать. Чиновники, покидающие Белый дом, уже спустя несколько месяцев дебютируют на книжных прилавках с очередной порцией сенсаций. К слову, по слухам в прессе, один только авторский аванс Болтону составил около 2 миллионов долларов. Получается, чуть больше 100 тысяч долларов за каждый из 18 месяцев, которые он провел в Белом доме.

Помимо денег такие мемуары - это способ обелить себя. Их содержание, как правило, подводит читателя к той мысли, что все удачные для страны решения принимались при непосредственном участии ее автора. В то время как все промахи администрации произошли из-за того, что автора не послушали, затерли на вторые роли подковерными интригами и прочее.

Но шумиха вокруг книги Болтона наводит на совсем другие мысли. Во-первых, если говорить о "наследии" самого Болтона, то в графе "конструктивно" ему записать практически нечего. Этот убежденный ястреб всячески поддерживал склонность Трампа к односторонним и эгоистичным решениям во внешней политике, что привело к распаду сразу нескольких ключевых для мировой архитектуры безопасности соглашений. Достаточно вспомнить канувшие в лету американо-российский Договор о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) или сделку по ядерной программе Ирана. Эти решения принимались с заверениями в том, что команда Трампа договорится о гораздо более удачных сделках. Но в их создании ни Болтон, ни кто-то другой в Вашингтоне не преуспели.

Во-вторых, едва ли книга раскрыла кому-то глаза на Трампа. Болтон и сам прекрасно знал, на какую работу шел: к тому моменту, как он устраивался в Белый дом. Критики Трампа написали неисчислимые тысячи страниц, обвиняя его в попытках нажиться на президентстве, неадекватной психике, тотальной политической безграмотности и прочих грехах. Тем не менее, как отмечает американская пресса, Болтон в присущей ему манере дотошно конспектировал все происходившее вокруг него и как только покинул администрацию, принялся работать над мемуарами. В книге много интересующих публику сочных инсайдов, как, например, неосведомленность Трампа о ядерном статусе Великобритании или его стремление подарить лидеру КНДР Ким Чен Ыну диск с песней Элтона Джона "Человек-ракета". Все это продается на ура, издатели готовы платить автору большие деньги. Поэтому, хотя книга не добавила существенных штрихов к портрету 45-го президента США, Болтону это не помешало получить дополнительные дивиденды от непродолжительной госслужбы.

В-третьих, где воспоминания Болтона и могли принести практическую пользу, так это во время импичмента Трампу, который конгрессмены-демократы попытались вынести в конце прошлого года. Экс-советника настойчиво призывали выступить свидетелем и, если исходить из написанного в книге, он в целом согласен с тем обвинением, которое выдвинули против президента. Но он отказался выступить на этом процессе. Все потенциально важные откровения Болтон приберег для страниц своей книги с тем, чтобы подороже ее продать. Так ли поступают люди, радеющие за правду или за национальную безопасность США?

Вопрос риторический, но, похоже, что все чаще именно так и происходит. Один за другим экс-чиновники рассказывают о злоупотреблениях, на которые они насмотрелись в кабинетах власти, но при этом хранят молчание до тех пор, пока не напишут книгу и не получат за это чек с многими нулями.

Президентство Трампа стало золотой жилой и для критикующих его журналистов. Например, когда в 2018 году Трамп добивался утверждения в Верховный суд США Бретта Кавано, вокруг которого поднялась шумиха из-за обвинений в сексуальных домогательствах, по "горячим следам" процесса сразу пять журналистов опубликовали книги, каждый со своими инсайдами. Авторские авансы за них достигали миллиона долларов. А общий счет всевозможным книгам о Трампе идет на десятки и сотни.

Ответят всем

ЦИК продолжает борьбу с двойниками и фейками

Текст: Екатерина Котова

Глава Центризбиркома Элла Памфилова пообещала довести до конца расследование всех правонарушений, связанных с попытками двойного голосования на плебисците по Конституции. На контроле у ведомства и проверки по каждой жалобе о принуждении к голосованию.

ЦИК нацелен найти всех "двойников", кто в ходе плебисцита голосовал неоднократно. "Все возможности выявить случаи попыток двойного голосования есть. Некоторые уже выявлены, но мы продолжаем эту работу", - сказала Элла Памфилова на заседании комиссии в среду. Для этого в ЦИК создана специальная рабочая группа. Памфилова сообщила об установлении личности "еще одного гражданина, который проголосовал сначала дистанционно, а затем на избирательном участке в Великобритании". "Алексей Валерьевич, если вы нас слышите, готовьтесь получить протокол об административном правонарушении", - обратилась глава ЦИК к избирателю, который нарушил закон. Называть его фамилию она не стала, но подчеркнула, что такие люди "злоупотребили презумпцией доверия" и "понесут заслуженное наказание".

Не останутся без ответа и все поступившие в ЦИК жалобы о возможном принуждении к голосованию по Конституции. Таких обращений "около 120 в сухом остатке", а по голосованию "за" или "против" - вообще два. Все они отправлены губернаторам и прокурорам соответствующих регионов. "И еще направили в ряд высокопоставленных контролирующих органов, чтобы нам была оказана помощь и поддержка, чтобы ни одно это обращение, связанное с возможным злоупотреблением полномочиями, не растворилось", - сказала Памфилова. ЦИК держит вопрос на контроле.

Не снимается с повестки борьба с фейками о плебисците. "Оскорбления от так называемых "политических побирушек и содержанок", которые распространяют откровенную ложь и тиражируют фейки, мы переживем. И будем продолжать их публично разоблачать", - заявила Памфилова. В частности, в соцсетях продолжают рассказывать про голосование "на пеньках и багажниках", "хотя проверили тысячу раз". "Найдите мне хоть одного человека, который проголосовал на пеньке!" - возмутилась глава ЦИК. "Почему же вы не показываете, как голосуют в химчистках и в пивнушках в тех странах, которым вы присягнули на верность?" - добавила глава ЦИК, обращаясь к тем, кто распространяет подобную "информацию".

Тем временем ЦИК готовится к самым масштабным за всю историю выборам в регионах. "Отдыхать нам некогда", - заметила глава ЦИК. В Единый день голосования, 13 сентября, пройдут свыше 8700 выборов разного уровня. В 83 регионах будут замещаться 77 тысяч мандатов и выборных должностей. В 18 регионах жителям предстоит избрать губернаторов. О готовности баллотироваться здесь уже заявили 134 человека, в том числе 26 самовыдвиженцев. Больше 100 кандидатов выдвинули 23 политические партии. В четырех регионах пройдут довыборы в Госдуму, в 11 - выборы депутатов заксобраний.

Никакого семидневного голосования в сентябре не будет. Но с учетом пандемии ЦИК обсуждает возможность голосования в течение двух-трех дней, сказала Памфилова, подчеркнув, что процедура должна быть безопасной для граждан. "Именно для того, чтобы позволить людям выбрать удобное время и не создавать на участках скопления", - пояснила она, добавив, что актуальными остаются и средства индивидуальной защиты.

Мария Захарова: на слухи о новой работе обращать внимание мне некогда

Официальный представитель МИД России Мария Захарова в интервью РИА Новости сообщила, правда ли, что в ближайшее время можно ожидать ее назначения послом в одну из зарубежных стран, как российское внешнеполитическое ведомство функционирует в условиях пандемии и как будет работать после ее окончания, поделилась мнением о "новой нормальности", о перспективах возобновления международного туризма. Она также рассказала о том, что ей нравится в своей работе, о своем хобби, о том, чего ей больше всего не хватало во время самоизоляции.

— Мария Владимировна, как известно, пандемия коронавируса изменила многие события, многие планы. Может измениться и одна из главных международных встреч — неделя высокого уровня Генассамблеи ООН в сентябре. Точно ли уже решено, что глава МИД России Сергей Лавров в этом году на нее не поедет? Будет ли там вообще российская делегация или все ограничится видеоформатом?

— В данном случае мы ориентируемся не на наши пожелания и не на существующие традиции, а на заявления самой Организации Объединенных Наций и непосредственно на ее секретариат и Генерального секретаря ООН. На сегодня речь идет о том, что в традиционном формате, к которому мы все привыкли, политическая неделя не состоится, она будет в другом виде. Опять же это вопрос к секретариату — как, кто, в каком формате, как это будет сделано, поэтому в первую очередь мы ориентируемся на секретариат и на Генсека ООН. Соответственно, новую или обновленную концепцию со своей стороны тоже будем реализовывать.

Безусловно, работа в ООН не прекращается как в самой штаб-квартире, так и в рамках делегаций. В эти месяцы заседания проходили онлайн, были даже дистанционные голосования, проходили консультации, и очные, и дистанционные, давали комментарии. Мне кажется, что все, например, наблюдали за выступлениями нашего постоянного представителя Василия Небензи. Так что ни на день работа не останавливалась: решались сложные вопросы, велись обсуждения, готовились документы.

А что касается сентября, то будем ждать конкретных предложений от Организации. И, конечно, все в первую очередь ориентируются на эпидемиологическую обстановку. Мы регулярно на брифингах делились оценками ВОЗ, публиковали на сайте информацию по разным странам и регионам. Сейчас мы приступим к обновлению этой информации на сайте Министерства иностранных дел: в какой стране какие вводятся карантинные меры. Все очень подвижно, и в тех регионах и странах, где еще месяц назад были сняты ограничения, сейчас ситуация меняется. В тех странах, которые еще два месяца назад были благополучны с точки зрения эпидемиологической ситуации, сейчас набирает обороты число инфицированных. Где-то возобновляется авиационное сообщение, где-то, наоборот, после возобновления вводятся какие-то внутренние ограничения. Где-то все снимается, где-то возвращаются прежние карантинные меры, причем достаточно строгие. Это все будет оказывать влияние на подходы к участию и в сентябрьских мероприятиях по линии Генассамблеи ООН.

— Если говорить о влиянии коронавируса непосредственно на министерство, в котором вы работаете, рассматривается ли в МИД вопрос о том, чтобы и после окончания пандемии часть зарубежных поездок дипломатов по миру заменить видеоконференциями? Насколько значительной может быть эта часть: половина, треть, меньше?

— На сегодняшний день все командировки отменены. За эти несколько месяцев у сотрудников центрального аппарата состоялись буквально единичные визиты. По указанию руководства страны был осуществлен визит министра иностранных дел России в Сербию и Белоруссию, заместитель министра господин Богданов также командировался для решения острых, актуальных, сложных вопросов, которые требуют незамедлительного участия. Все остальные контакты были переведены в онлайн-формат либо отложены.

Останутся ли элементы этого дистанционного, "обезличенного" формата. Безусловно. Он уже присутствовал: многие конференции, многие встречи проводились таким образом. Даже у вас на площадке проходят гибридные встречи — несколько человек непосредственно в агентстве, а несколько подключаются онлайн. И, по-моему, все прекрасно — все друг друга слышат, понимают, идет перевод.

Мы в Министерстве иностранных дел были готовы к этому заранее, нам не пришлось развертывать никакие дополнительные мощности. Последние годы мы, понимая все бонусы цифровизации, сознательно занимались тем, что оснащали МИД подобными возможностями, поэтому они у нас есть, все прекрасно работает. Но при этом личный контакт — визиты, участие в международных форумах — будут существовать. Даже сейчас он существует не только у нас, но и наших коллег. Посмотрите, насколько активна американская дипломатия — господин Помпео занимается "челночной деятельностью" весьма активно.

В дальнейшем будет какой-то гибрид со своими плюсами, минусами, с поиском оптимальных форм. Собственно говоря, я думаю, что и у нас будет сочетание.

Я могу о себе сказать, что за последний год я получала большое количество приглашений не только за рубеж, но и на участие в различных российских форумах. А учитывая, что у нас страна — это одна шестая часть суши, то каждый выезд предполагал командировку как минимум на два дня. Бывают у меня командировки длиною и в один день, но это достаточно тяжело. Утром два-три часа в самолете, потом шесть-восемь часов работы, и в ночь улетаешь. А на следующий день нужно выходить на работу. Это достаточно напряженно. Поэтому все, что можно было перевести в онлайн-формат, мы переводили. Подключались непосредственно из пресс-центра МИД к молодежным форумам, дискуссиям и так далее. То есть мы уже использовали эту схему достаточно активно. Но при этом есть события, где без личного участия фактически невозможно: пресс-туры для иностранных журналистов с посещением заводов, местных объектов, в том числе баз, например Черноморской. Крым всех интересовал. Наши регионы проводили разные международные события. Так что, думаю, будут находиться самые эффективные, самые действенные, самые оптимальные формы, которые сочетают личное участие — визиты, поездки — и онлайн-формат.

— Когда, по вашему мнению, россияне смогут путешествовать по миру, как раньше? Или же в этой сфере уже невозможен возврат к докризисным реалиям?

— Я, честно говоря, не считаю нужным отделять россиян от граждан других стран, так как в этой ситуации оказались все жители нашей планеты. Мы с этого начали: в каждой стране принимаются свои меры — логистические, пограничные, визовые — для того, чтобы выработать новую формулу, в том числе и для туризма. У нас вопрос решается непосредственно правительством, в первую очередь с опорой на данные медиков, Роспотребнадзора, для того, чтобы самое главное — человеческие жизни — были сохранены. Об этом неоднократно говорил и наш президент. В этом направлении все и выстраивается. Но при этом, конечно, все надеются, что мировое движение возобновится. Еще раз хотела бы обратить внимание, что именно эпидемиологическая обстановка и ее оценка специалистами сейчас в приоритете. Но решение будет приниматься правительством. Это не вопрос, который регулируется исключительно каким-то одним ведомством.

— Но сейчас очень многие говорят о появлении так называемой новой нормальности. Вернемся ли мы к тому, что мир снова станет "маленьким", глобализованным, или все уже будет по-другому?

— Я думаю, что, конечно, многое будет по-другому. Но я хочу отметить, что когда мы говорим "по-другому", все-таки хочется надеяться, что мы не подразумеваем, что будет хуже. "По-другому" не всегда означает "нехорошо". "По-другому" означает, что нам придется принимать новые правила и приспосабливаться к ним. Нам — всем гражданам. И эти новые правила будут выработаны глобально. Многие из них уже введены в действие — это и ношение масок, перчаток, и социальная дистанция. Эта новая реальность уже нас окружает, поэтому можно разные термины вводить, хотя я не уверена, что "новая нормальность" звучит здорово. Я бы все-таки по-русски это перевела как "новая норма". Мне кажется, это благозвучнее, потому что нормальность, как и свежесть, бывает только одна, поэтому я за то, чтобы это все переводилось как "новая норма". Но еще раз говорю, что мы с вами уже освоили много нового — того, чего не было пару или десять лет назад. Мы выросли в реальности дисковых телефонов, потом пришла сотовая связь. Многие говорили, что это конец всему, а оказалось — только начало. То же самое, вспомните, было с телевидением. Прогнозировалось, что оно станет заменителем театра и кино, но оказалось, что это не так. Эти примеры достаточно отдаленные, но в принципе очень показательные. Кроме этого, мне кажется, правозащитники, гражданское общество держат руку на пульсе и являются проводниками интересов людей. И эти решения, исходя из того, что я вижу по всему миру, вырабатываются комплексно, консолидированно. Эти решения должны учитывать интересы представителей различных сфер жизни.

— Теперь вопрос лично о вас. После того как вам недавно присвоили очередной дипломатический ранг, с чем вас, кстати, и поздравляем…

— Спасибо большое.

— …снова появились слухи: вас сватают то в Госдуму, то послом в одну из зарубежных стран. Скажите, пожалуйста, действительно ли можно в ближайшее время ожидать назначения вас на новую должность? Какую?

— Я в этой парадигме живу на протяжении многих лет, это не связано ни с какими назначениями, повышениями и так далее. Я сколько себя помню, все время мне приходилось что-то такое про себя опровергать. Просто раньше не было слова "фейк", исходили из вашего же понятия — слухи. Потом все это превратилось в фейки, дезинформацию и так далее. Кто-то это делает, кому-то это интересно, кто-то в это все играет. А я работаю, с вами общаюсь, у меня еще много на сегодня интересных и важных мероприятий. Сегодня мы провели очень интересный круглый стол с Ги Меттаном и другими журналистами на очень актуальные темы. Но еще раз говорю: кому-то скучно, кто-то придумывает это все. Могу только этим людям посочувствовать. Мне даже некогда это читать. Многое мне рассказывают друзья, знакомые, но мне просто некогда обращать на это внимание.

— Но все-таки, если бы представилась возможность выбирать, в какой стране вы хотели бы поработать?

— У меня была возможность выбирать. Я выбрала страну, она называется Российская Федерация.

— Если говорить о вашей работе на посту директора департамента информации и печати, в этом году будет пять лет, как вы его возглавляете. Легко ли быть лицом российского внешнеполитического ведомства? С какими трудностями приходится сталкиваться на этом посту и что по-настоящему радует?

— Мне кажется, это те же самые трудности, с которыми сталкивается любое лицо, любой организм (смеется). Это очень интересная, ответственная работа. Я счастлива, что прошла все ступени до того, как была назначена директором департамента. Я начала с должности атташе в департаменте информации и печати, работала в различных отделах, занималась различными направлениями, сама создавала отделы, была направлена в командировку, там была пресс-секретарем, вернулась, была заместителем официального представителя (МИД России). В общем-то, это очень интересный путь, который я прошла от А до Я, побывав на всех ступенях. И второй момент, который для меня является принципиально важным, — мне посчастливилось работать с различными директорами департамента, легендами, которые находились не только на этой должности, но и были направлены за рубеж. Когда я начинала, директором был Рахманин, потом Яковенко, а уже в Нью-Йорке я работала с Чуркиным, который вообще был легендой департамента информации и печати. По возвращении я работала с Нестеренко, Лукашевичем, была заместителем Лукашевича и параллельно работала с Карасиным. Мне просто повезло знать очень многих людей, которые посвятили значительную часть своей жизни именно информационному направлению, и работать с ними. Без этого многое бы не получилось, многое было бы непонятно. Это большой жизненный багаж.

— Мария Владимировна, удается ли вам при таком плотном графике найти время для хобби?

— Практически не удается, но что-то из этого осталось. Сейчас мы жили в режиме полного погружения в работу, шутили, что самоизолировались на Смоленке. Это и на самом деле недалеко от истины: март, апрель, май прошли именно так. Но когда появилась возможность перемещаться и когда накал по вопросу вывоза спал, система уже работала, я начала выбираться за город. Это одно из моих хобби. Я очень люблю природу, не только созерцать: я посадила много деревьев, цветов.

— А чем можете похвастаться из недавно выращенного?

— Это тоже международная история. Надо же быть международником во всех проявлениях, в том числе и в садоводстве. Моя коллега, которая была дипломатом в Минске, год назад спросила меня, хочу ли я ирисы. Это любимые цветы моей мамы, и я сказала, да, конечно, с удовольствием посажу. Она прислала 60 луковиц. Мы дня три сажали, и в этом году они выросли. Все поднялись, но не все зацвели, а порядка 15 цветов, очень красивых. Такая вот международная история о том, как из Белоруссии приехали цветы и украсили подмосковный участок. Еще у меня есть крымские хризантемы. Если помните, мы проводили брифинг у Дмитрия Киселева в Коктебеле, оттуда я их привезла и посадила. Также мы с иностранными журналистами, особенно с британскими, часто делимся садоводческими тенденциями. Как вы знаете, в Британии очень развита культура сада, поэтому у меня прямо были партнеры по диалогу. В свободное время — в пресс-туре или в ожидании какой-нибудь пресс-конференции — бывало, что мы могли это обсудить. Так что это действительно то хобби, которое позволяет расслабиться, перезагрузиться и которое мне очень нравится. Кстати говоря, мы с коллегами приносим друг другу луковицы, ростки, цветы. Сложно, наверное, представить, что у меня такое хобби, но оно у меня есть. Кстати, в инстаграме и фейсбуке я это активно выкладываю, мне действительно все это очень нравится.

— Если немного вернуться к теме коронавируса. Есть ли у вас какие-то секреты поддержания здоровья и укрепления иммунитета?

— Вы знаете, я даже не хочу начинать отвечать на этот вопрос, потому что я правда считаю, что все, что касается коронавируса, когда мы говорим о широкой аудитории, должны комментировать специалисты, которые разбираются в этом. Любая самодеятельность может быть опасна. Я бы не хотела рассуждать на те темы, в которых я не разбираюсь. Я могу сказать, что в принципе стараюсь заниматься спортом, у меня получается, особенно в последнее время, придерживаться режима. Еще — прогулки, свежий воздух, здоровое питание, опять же насколько это возможно с учетом графика. И обязательно — добросердечное отношение к окружающему миру и людям. Я вообще считаю, что это залог очень многого в жизни.

— А скажите, во время самоизоляции чего вам больше всего не хватало? Например, министр Лавров в интервью нашему агентству рассказал, что ему, кроме прочего, очень не хватало футбола — и выйти на поле, и посмотреть. А вы по чему скучали больше всего?

— Я скучала по своей семье, потому что мы очень долго не виделись, и по свежему воздуху, по прогулкам, просто по возможности выйти и побыть на улице. Я добропорядочный гражданин, и несмотря на то, что был разрешен проход с пропусками для людей, которые работали, я максимально соблюдала требования, не пользовалась никогда этой возможностью. Я ездила только между квартирой и работой. А вот сейчас компенсирую все это с лихвой. Ведь такая прекрасная погода стоит в Москве. Так что мне больше всего не хватало общения с семьей и свежего воздуха, а также встреч с друзьями. Все-таки лето — это возможность съездить к кому-то на дачу, с кем-то пересечься, с кем-то пообщаться. Мы уже настолько истосковались друг по другу и свыклись с возможностью пообщаться дистанционно, что сейчас плавно, постепенно начинаем вживую общаться с друзьями.

— Надеюсь, это будет все чаще и чаще.

— Я тоже всем этого желаю.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > ria.ru, 8 июля 2020 > № 3487187 Мария Захарова

Иран ответит в случае акта пиратства против своих танкеров, направляющихся в Венесуэлу

Иранские законодатели изучают план ответных действий США по захвату и конфискации иранских танкеров с топливом для Венесуэлы после того, как американский судья выдал ордер на арест более 1 миллиона баррелей бензина, поставляемого Тегераном в Венесуэлу, рассказал высокопоставленный депутат парламента.

"Правительство США начало играть в азартные игры с помощью кукольного шоу федерального судьи США, который приказал захватить иранские танкеры, что является пиратством и противоречит международным законам", - заявил во вторник высокопоставленный член Комиссии по национальной безопасности и внешней политике иранского парламента Эбрахим Резаи, сообщает Fars News.

Он сказал, что одним из решений иранских проблем является взаимность, как это было показано в случае британского захвата иранского танкера Grace-1, когда Иран также захватил британский нефтяной танкер Stena Impero 19 июля 2019 года за многочисленные нарушения международных морских правил, когда он проходил через Ормузский пролив.

Судно было конфисковано через несколько недель после того, как британские военно-морские силы незаконно захватили принадлежащий Ирану супертанкер Grace-1 и его груз в размере 2,1 миллиона баррелей нефти в Гибралтарском проливе. Позже оба корабля были освобождены.

"Исходя из этого плана, любая мера США против иранских танкеров или кораблей в любой части мира столкнется с быстрым и адекватным ответом Исламской Республики", - подчеркнул Резаи.

Его комментарии появились после того, как окружной судья США Джеймс Э. Боасберг в четверг подписал ордер после того, как американские власти подали жалобу накануне вечером в округе Колумбия, предписывающий, что почти 1,2 миллиона баррелей иранского бензина на танкерах "Белла", "Беринг", "Панди" и "Луна" подлежат конфискации, поскольку продажа их груза предназначена в пользу санкционированных иранских компаний.

В прошлом месяце пять иранских нефтяных танкеров с миллионами баррелей бензина и комплектующих вошли в порты нуждающейся Венесуэлы и сейчас находятся на пути обратно в Иран.

ДВОЙНАЯ ЛОВУШКА ФУКИДИДА

ДМИТРИЙ ЕФРЕМЕНКО

Доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН.

В период президентства Дональда Трампа отношения между США и Китаем перешли в стадию открытого соперничества за глобальное доминирование. Америке не удалось избежать опасности развязывания конфронтации с Китаем, о которой предупреждал американский политолог Грэм Эллисон, говоря о «ловушке Фукидида».

Сильнейшая торгово-экономическая взаимозависимость двух держав не стала препятствием для перехода к противостоянию. Конкуренция Пекина и Вашингтона в сфере технологий может привести к формированию двух различных техноэкономических платформ, между которыми предстоит делать выбор другим государствам. Вместе с тем новая американо-китайская биполярность отличается от американо-советской большей комплексностью и внутренней противоречивостью, позволяющими говорить о «двойной ловушке Фукидида». При этом важнейшее влияние на динамику международных процессов продолжает оказывать взаимодействие в треугольнике «США – Китай – Россия».

Бурное – если не сказать сумбурное – президентство Дональда Трампа приближается к неизбежной развилке, где ему предстоит оборваться либо пойти на второй заход. В начале 2020 г. многим казалось, что к ноябрьским выборам эта американская администрация всё-таки сумеет выйти с большим плюсом, подтверждениями чему станут стремящаяся к новым высотам кривая индекса Доу – Джонса и глубокий ступор её основных политических оппонентов. Пандемия нового коронавируса и вызванный ею глубочайший экономический кризис привели к нивелированию большинства реальных и пропагандистских достижений Трампа. Последовавшие вслед за этим волнения на почве межрасовой напряжённости глубоко потрясли американского колосса. Однако во внешней политике США коронакризис пока не привёл к радикальным изменениям. Напротив, Вашингтон максимально использует ситуацию для усиления давления на своего основного геополитического соперника.

Внешнеполитическая философия Трампа основывалась на достаточно реалистичной оценке долгосрочных угроз американскому доминированию. Согласно ей, Китай, а отнюдь не Россия станет наиболее опасным конкурентом Соединённых Штатов в XXI веке. Соответственно, администрации Трампа следовало сосредоточиться на комплексном противодействии дальнейшему подъёму Китая и постараться стабилизировать отношения с Россией.

В преддверии президентских выборов 2020 г. можно констатировать, что администрация Трампа добилась относительного прогресса лишь в решении первой задачи.

Следует ли из этого, что именно при Трампе Америка угодила в ту самую «ловушку Фукидида», об опасности которой предупреждал Грэм Эллисон[1], анализируя опыт Пелопонесской войны, начало которой в значительной мере было обусловлено опасениями доминирующей державы (Спарты) в связи с ростом могущества основного конкурента (Афин)? Как представляется, глобальная геополитическая конкуренция в самом деле завела ведущих мировых игроков в западню, конструкция которой, однако, оказывается более сложной, чем писал Эллисон. Во-первых, у страха страны-гегемона перед быстро усиливающимся претендентом на гегемонию есть оборотная сторона. А именно – то, что претендент с определённого момента приходит к убеждению, что гегемон уже угодил в «ловушку Фукидида» и дальше будет действовать так, чтобы любой приемлемой для него ценой остановить усиление претендента. Во-вторых, не стоит забывать о России как наследнице бывшего главного геополитического и идеологического оппонента Соединённых Штатов. После десятилетнего периода упадка она сумела отчасти восстановить прежнюю мощь, сохраняя ту же степень стратегической автономии, что Китай и США. В-третьих, есть группа стран, не обладающих полноценной стратегической автономией и являющихся союзниками нынешнего гегемона со времён его противостояния Советскому Союзу, но испытывающих дискомфорт, когда им предлагают ту же роль в ситуации американо-китайского противостояния.

 Трамп и Китай

 Действия Дональда Трампа означали приведение политики США в отношении Китая в соответствие с уже сформировавшимися установками американской политической элиты, которая ментально оказалась в «ловушке Фукидида» ещё до начала избирательной кампании Трампа. Си Цзиньпин намекнул на это обстоятельство осенью 2015 г., заявив, что никакой «ловушки Фукидида» не существует, но «когда большие государства снова и снова допускают стратегические просчёты, они могут создавать такие ловушки для себя сами»[2]. 

Впрочем, к середине второго десятилетия XXI века США и Китай уже немало лет находились в состоянии устойчивой и парадоксальной взаимозависимости. С лёгкой руки Нила Фергюсона эта взаимозависимость, доходящая до стадии симбиоза, получила ироничное название «Кимерика»[3]. Американо-китайский торгово-экономический симбиоз основывался на сверхпотреблении в США и экспортной экспансии Китая, причём доходы от последней благодаря массированной скупке Пекином американских долговых обязательств стимулировали дальнейший рост потребительских аппетитов в Соединённых Штатах. Эффект «Кимерики» был поистине глобальным: повсеместно увеличивалась доходность капитала, снижались процентные ставки и затраты на рабочую силу[4]. В самой Америке, однако, многие отрасли становились неконкурентоспособными, а Китай, превратившись во «всемирную фабрику», инвестировал средства не только в американский долг, но, прежде всего, в новейшие технологии, инфраструктуру и человеческий капитал. Кризис 2008 г., значимый вклад в который внесла и «Кимерика», не привёл к разрушению взаимозависимости Вашингтона и Пекина, но сформировал существенно иной баланс политико-экономических прибылей и убытков, на сей раз с очевидным перевесом в пользу Китая.

То обстоятельство, что «Кимерика» усиливает в первую очередь Китай, в Америке истолковывалось по-разному. С одной стороны, всё сильнее звучали голоса алармистов, вроде Питера Наварро (Трамп впоследствии назначит его директором Национального совета по торговле и промышленной политике). В публикациях Наварро представлен полный набор антикитайских аргументов, позднее использованных Трампом в предвыборной кампании[5]. В их числе – манипуляции курсом юаня, экспортные субсидии, сводящие на нет саму возможность конкуренции американских компаний с китайскими, беспрецедентное по масштабам нарушение прав интеллектуальной собственности, принуждение американских инвесторов к трансферу чувствительных технологий и прямой технологический шпионаж, экспорт в США некачественных и опасных для здоровья товаров, ограничение свободы доступа в киберпростанство, нарушения прав человека вообще и этнических меньшинств в частности, экспоненциальный рост военных расходов, давление на Тайвань, угрожающее соседям укрепление позиций Пекина в Южно-Китайском море и так далее. Основной вывод: необходимо остановить «красного дракона», пока не поздно.

С другой стороны, сторонники мягкого подхода выдвигали аргумент из разряда too big to fail: «Кимерика» настолько огромна, что цена «развода» окажется непомерной для обеих сторон. Поэтому им придётся выработать устойчивый modus vivendi и в сфере политических взаимоотношений. Администрация Барака Обамы, прислушиваясь к предостережениям алармистов, оставалась ближе к сторонникам «приручения дракона». Доктрина «поворота к Азии» (Pivot to Asia), ставшая реакцией администрации 44-го президента США на быстрый рост экономической и военно-политической мощи КНР, предполагала сочетание сдерживания с превращением Пекина в стратегического партнёра, не угрожающего американским структурам региональной безопасности[6]. Решающий же перевес в пользу США должны были обеспечить два американоцентричных торгово-экономических суперблока – Транстихоокеанское партнёрство и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство.

Следуя своим предвыборным обещаниям, Трамп решительно порвал с внешнеполитическим наследием Обамы на китайском направлении. На доктринальном уровне администрация Трампа смотрела вполне гоббсиански на международный порядок – как на поле открытого соперничества государств за влияние: «Это соперничество требует переосмысления Соединёнными Штатами политики последних двух десятилетий – политики, основанной на предположении, что взаимодействие с соперниками и их включение в международные институты и мировую торговлю превратит их в благожелательных акторов и надёжных партнёров. По большей части это предположение оказалось ложным»[7]. В Стратегии национальной безопасности США, одобренной в 2017 г., и Китай, и Россия характеризуются как «ревизионистские державы», ориентированные на пересмотр международного порядка во главе с Соединёнными Штатами.

В первый день после инаугурации Трамп объявил о выходе из соглашения о Транстихоокеанском партнёрстве – как из «плохой сделки», наносящей ущерб американской экономике, ведущей к потере миллионов рабочих мест и ограничивающей национальный суверенитет. В соответствии с лозунгом America First Трамп начал демонтаж всей прежней архитектуры многосторонних торговых соглашений, созданных несколькими предыдущими администрациями. Фактически Трамп пошёл на отказ от преимуществ доминирования в масштабе многосторонних систем межгосударственного взаимодействия. Вместо их использования для ограничения экономического и политического могущества Китая, Трамп предпочёл противостояние один на один с привлечением значительно более широкого спектра аргументов давления. Делая ставку на двусторонние соглашения, администрация Трампа предполагала, что в такой конфигурации США сумеют упрочить свои преимущества, но упустила из виду, что именно многосторонние экономические соглашения позволяют обеспечить наибольший контроль над транснациональными цепочками добавленной стоимости. В этом плане Вашингтон, безусловно, открыл существенно больший простор для продвижения таких многосторонних инициатив с решающим участием Китая, как Всестороннее региональное экономическое партнёрство и в особенности – «Пояс и путь». Впечатление о смене лидерства ещё более усилилось после Давосского форума 2017 г., на котором – в отсутствие представителей ещё не сформированной администрации Трампа – генеральный секретарь ЦК КПК и председатель КНР Си Цзиньпин неожиданно предстал в роли апологета и едва ли не основного защитника либеральной глобализации.

После занявшей почти год подготовки администрация Трампа начала торговую войну с Китаем. Она стартовала в январе 2018 г. с довольно ограниченных тарифных мер, но уже в сентябре 2018 г. достигла эпических масштабов, распространившись на китайские товары и услуги общей стоимостью 250 млрд долларов. Переговорные позиции участников конфликта были жёсткими, но американская сторона постоянно наращивала давление, играя на повышение и на разных направлениях. Противостояние не ограничивалось эскалацией тарифных ограничений; американская сторона применяла комбинированную тактику, используя и методы политического прессинга, и информационное воздействие, и даже механизмы правосудия. Знаковым событием 2018 г. стал арест в Канаде по запросу американских властей финансового директора корпорации Huawei Мэн Ваньчжоу. По всей видимости, решимость Вашингтона отказать в неприкосновенности представителям экономической элиты КНР означала, что «точка возврата» в противостоянии пройдена. Последующее наращивание санкционного давления на Huawei, ZTE и другие китайские технологические компании под предлогом поставок ими Ирану оборудования, содержащего произведённые в Соединённых Штатах компоненты, показало, что главной ставкой является не сокращение дефицита США в торговле с Китаем и блокировка манипуляций курсом юаня, а недопущение технологического превосходства КНР в глобальном масштабе.

Динамика торговых переговоров между США и КНР была неровной. Однако к концу 2019 г. в диалоге произошло заметное продвижение. Демонстрация серьёзного успеха в переговорах с Китаем была чрезвычайно важна для команды Трампа на фоне процедуры импичмента и набирающей обороты президентской кампании. Для китайского руководства, столкнувшегося с достаточно серьёзными политическими и экономическими проблемами, большое значение имела временная передышка, которая позволила бы не только дождаться итогов президентских выборов в США, но и провести перегруппировку сил в ожидании нового раунда глобального соперничества.

15 января 2020 г. Трамп и вице-премьер Госсовета КНР Лю Хэ подписали в Вашингтоне документы о первой фазе торговой сделки. Это соглашение не ведёт к демонтажу модели «Кимерика», но устраняет наиболее сильные её перекосы, служившие интересам Китая. Пекин, в частности, принял на себя обязательство воздерживаться от девальвации юаня в целях достижения торговых преимуществ; в ответ Минфин США исключил КНР из перечня торговых манипуляторов. Обещанные Пекином дополнительные закупки американских товаров на 200 млрд долларов станут следствием не экономически обоснованного выбора китайских компаний, а прямых указаний политического руководства страны. Это отчасти выправит торговый дисбаланс, но не приведёт к изменению всей структуры торговых отношений. Очевидно, на китайском рынке будут потеснены в первую очередь европейские производители. Тот факт, что соглашение весьма далеко отстоит от либеральных принципов и правил ВТО, никакого дискомфорта у администрации Трампа не вызвал.

Соединённые Штаты при Трампе значительно усилили давление на Китай и по наиболее болезненным для него политическим и гуманитарным вопросам. В частности, принятый Конгрессом США в 2019 г. Акт о правах уйгуров создаёт политико-юридические основания для американского вмешательства в ситуацию в Синьцзяне и предоставляет возможность по образцу Акта Магницкого ввести санкции против китайских официальных лиц и компаний, причастных к нарушению прав уйгуров. Принятый незадолго до этого Акт о правах человека и демократии в Гонконге не только создаёт ещё один набор санкционных рычагов, но и позволяет вносить изменения в специальный торговый режим между Соединёнными Штатами и Гонконгом. Моральная и информационная поддержка, оказанная участникам протестов в Гонконге в 2019 г., имела не менее значимые политические последствия. Возможно, своими действиями Вашингтон лишь планировал смягчить позицию Китая по условиям торговой сделки. Однако Пекину столь активный розыгрыш уйгурской и гонконгской карт (при сохранении в резерве также и тибетской карты) дал основания для весьма тревожных выводов. Руководству Китая пришлось пойти на разработку Закона о национальной безопасности, значительно усиливающего контроль со стороны Пекина и означающего ограниченную ревизию модели автономии Гонконга. Этот вынужденный шаг был использован Трампом для объявления о предстоящем пересмотре льготного торгового режима с Гонконгом, а также об отмене ряда других соглашений об экономическом, технологическом и гуманитарном сотрудничестве с бывшей британской колонией.

Используя Гонконг и Синьцзян в качестве политических аргументов, Вашингтон пересёк в отношениях с Поднебесной ещё одну «красную линию». Именно в Синьцзяне находится наиболее серьёзная внутренняя угроза безопасности КНР. Но если уйгурская проблема относится к числу давних и постоянно пребывает в поле зрения китайского руководства, то события в Гонконге ведут к стремительному превращению Специального административного района Сянган из витрины исторического успеха модели «одна страна – две системы» в ахиллесову пяту властей в Пекине. Достижение приемлемого для всех и устойчивого политического решения в Гонконге маловероятно, но ещё менее вероятны радикальные действия, качественно меняющие политическую ситуацию в этом «глобальном городе». Таким образом, создаются условия для того, чтобы Гонконг на долгое время превратился в источник политической турбулентности, которую может использовать в своих целях Вашингтон. Более того, аналитики КПК, помня об историческом опыте краха КПСС и распада Советского Союза, отдают себе отчёт в том, что синхронизация мощного давления извне, возможного социально-экономического кризиса внутри страны, чрезвычайных ситуаций, всплеска сепаратизма на периферии и политических протестов в центре может привести к катастрофическому сценарию. Китай, в сущности, уже был на пороге подобного кризиса во время студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь весной 1989 года. По оценке автора, власти в Пекине осознают, что в подобной, пусть даже весьма гипотетической ситуации, любая американская администрация постарается использовать все возможности, чтобы нанести невоенными средствами сокрушительное поражение основному геополитическому противнику. Почти то же самое относится и к России.

Стратагема reverse Nixon, или – в несколько вольном русском переводе – «Никсон наизнанку», стала чем-то вроде навязчивого кошмара для когорты американских экспертов и обозревателей, анализирующих комплексные взаимодействия ведущих игроков современной системы международных отношений[8]. На протяжении последних двадцати лет о возможности направить против Америки знаменитый дипломатический манёвр, предпринятый в начале 1970-х гг. Ричардом Никсоном и Генри Киссинджером, начинают рассуждать всякий раз, когда Россия и Китай делают значимые шаги навстречу друг другу. Сама же традиция рассмотрения меняющегося глобального баланса сил через призму трёхсторонних отношений Вашингтона, Москвы и Пекина восходит ещё ко временам существования Советского Союза[9].

В настоящее время именно эти три державы лидируют по всем или по части таких показателей, как военная мощь, экономический, научно-технический, а также ресурсный потенциал. Две из них претендуют на лидирующие позиции в рамках ныне существующего или будущего мирового политико-экономического порядка; третья, не выдвигая таких претензий, обладает относительно высокой свободой политического манёвра и реальными возможностями оказать на трансформацию мирового порядка критическое воздействие. Даже при отсутствии формализованного трёхстороннего взаимодействия между вершинами треугольника возникает своеобразное силовое поле, оказывающее мощное влияние на мировой порядок в целом. Одна сторона треугольника, предпринимая действия, влияющие на стратегическое поведение другой стороны, как правило, учитывает и возможную реакцию третьей стороны[10]. Конфигурация треугольника весьма устойчива, но внутри него происходят постоянные изменения баланса сил, причём каждая из сторон в достаточной степени автономна в своих действиях (в отличие от таких крупных держав, как Великобритания, Франция, Германия и Япония, связанных жёсткими союзническими обязательствами с США), чтобы создавать для других ситуацию стратегической неопределённости. Киссинджер, определяя благоприятное для Америки соотношение сил внутри треугольника с участием Москвы и Пекина, предлагал следующую формулу: «Наши отношения с возможными оппонентами должны быть такими, чтобы наши возможности в отношениях с ними были более значительными, чем их возможности в отношениях между собой»[11].

Американским администрациям от Ричарда Никсона до Барака Обамы в целом удавалось поддерживать благоприятную для Вашингтона расстановку сил внутри стратегического треугольника, избегая институционализации трёхстороннего взаимодействия. Перед приходом в Белый дом команды Дональда Трампа в американском экспертном сообществе не было единства мнений в отношении перспектив трёхстороннего взаимодействия. Умеренно оптимистичную оценку возможностей сотрудничества трёх держав незадолго до смерти давал советник по нацбезопасности президента США Джимми Картера Збигнев Бжезинский[12]. По его мнению, оно необходимо для предотвращения глобального столкновения и урегулирования тех региональных конфликтов, на которые все три державы могут оказывать влияние. Лишь походя упоминая об основном резоне, который должен побуждать Америку стремиться к трёхстороннему сотрудничеству, а именно об опасности создания альянса между Россией и Китаем, Бжезинский настойчиво акцентировал преимущества трёхстороннего формата для России, поскольку на уровне двустороннего взаимодействия Москва в конце концов столкнётся со стремлением Пекина ослабить её позиции на постсоветском пространстве и даже с территориальными претензиями, которые, возможно, ей будут предъявлены несмотря на урегулирование пограничных проблем в Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве 2001 года.

Существенно иной подход к взаимодействию с основными соперниками Америки сформулирован в преддверии президентства Трампа представителями современного политического реализма Джоном Миршаймером и Стивеном Уолтом[13]. Развивая концепцию офшорного балансирования, они наметили альтернативу курсу на сохранение любой ценой тотального доминирования Америки. Вместо этих чрезмерных усилий, которые с высокой степенью вероятности окажутся тщетными, Миршаймер и Уолт предлагали сосредоточить внимание на трёх ключевых регионах, где США действительно имеют жизненно важные интересы, – Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. В военно-стратегическом аспекте оффшорное балансирование ориентировано на то, чтобы нивелировать преимущество противника в ключевом регионе (например, Китая в районе Тайваньского пролива или России на постсоветском пространстве) созданием угроз в другом важном для него регионе, где он столь явным преимуществом не обладает, а также максимально повысить для него цену издержек силовых действий. Стоит заметить, однако, что противодействие Китаю по схеме оффшорного балансирования в Восточной Азии и одновременное сдерживание России на постсоветском пространстве в конце концов приведёт к тому, что у обеих стран появятся новые стимулы для сближения и противостояния силе, которая блокирует усиление их позиций в ключевых для них регионах.

Другая часть американского экспертного сообщества настаивала, что в случаях взаимодействия с Пекином и Москвой Вашингтон должен придерживаться противоположных подходов. Так, эксперты RAND Corporation утверждали, что Китай и Россию нельзя объединять в одну группу «ревизионистских держав», как это сделано в Стратегии национальной безопасности администрации Трампа. По их убеждению, КНР демонстрирует более приемлемый и ответственный тип поведения на международной арене, добивается, прежде всего, геоэкономических преимуществ, постепенно смещая глобальный баланс сил в свою пользу. Соответственно, в долгосрочном плане именно Китай представляет для Америки наиболее серьёзный вызов. Россия, напротив, не имеет шансов на доминирование при любой из возможных трансформаций международного порядка, но в краткосрочном плане её поведение создаёт наиболее опасные вызовы: она «нападала на соседние государства», «аннексировала завоеванные территории», поддерживала «повстанческие силы» и «сепаратизм»; Россия «убивает своих оппонентов у себя дома и за границей», «вмешивается в чужие выборы», «ниспровергает зарубежные демократии», а также работает над «подрывом европейских и атлантических институтов»[14]. В силу этого лишь Китай заслуживает статуса полноценного соперника Соединённых Штатов, к России же следует относиться как к стране-изгою, для изменения поведения которой приемлемы дестабилизирующие действия. Проведение Вашингтоном двух разных политик в отношении Пекина и Москвы призвано создать иллюзию, что для США существуют только двусторонние форматы взаимодействия с основными геополитическими оппонентами, а динамика баланса сил внутри стратегического треугольника вовсе не принимается в расчёт.

Фактическую политику США при Трампе в рамках стратегического треугольника скорее можно оценить как эклектичную, комбинирующую элементы каждого из охарактеризованных выше подходов, но не укладывающуюся ни в одну из этих стратегий. Нет сомнений, что давление Вашингтона на Москву и Пекин стало мощнейшим фактором укрепления российско-китайского стратегического партнёрства. Можно говорить не только о впечатляющем росте показателей объёма сотрудничества, но и о качественно ином уровне взаимного доверия. Так, только на протяжении 2017–2018 гг. доля юаня в структуре российских золотовалютных резервов возросла в 150 раз. Ещё более красноречивое свидетельство доверительности отношений Москвы и Пекина – заявление президента Владимира Путина о том, что Россия оказывает Китаю серьёзную помощь в создании собственной системы предупреждения о ракетном нападении[15]. Это было указанием на то, что военно-техническое сотрудничество двух стран всё в большей степени детерминируется противостоянием с США. Углублению сотрудничества в сфере обороны и технологий двойного назначения благоприятствует географическое расположение двух стран, позволяющее им содействовать друг другу в усилении сил и средств, необходимых для сдерживания Соединённых Штатов. В то же время в случае гипотетического ухудшения двусторонних отношений каждой из сторон потребуется другой набор сил и средств военного назначения[16]. Россия создаёт для Китая гигантскую стратегическую глубину и – вместе со странами Центральной Азии – огромную брешь в цепочке соседних с Китаем стран, которые в большей или меньшей степени ориентированы на военно-политическое партнёрство с Вашингтоном. Китай выполняет аналогичную роль для России, по крайней мере, до тех пор, пока главным источником военно-политических угроз в Москве видят США и коллективный Запад.

Геополитическое размежевание по техноэкономическим платформам

Принципиальным результатом китайской политики Дональда Трампа стал качественный переход к долгосрочному противостоянию Вашингтона и Пекина, ставкой в котором является глобальное лидерство. Компромиссные решения по вопросам торговли, которых удалось достичь в 2020 г., не должны никого убаюкивать. Тем более что начавшаяся сразу после этого мировая пандемия взвинтила накал американо-китайской полемики до небывалого уровня. Китайский ответ на брошенный Трампом вызов станет системным и фундаментальным. Он будет иметь политико-дипломатическое, информационное, военное и финансово-экономическое измерения. Но его ключевой элемент – решение Пекина создавать свою собственную, независимую от Запада в плане стандартов, инфраструктурного обеспечения и цепочек поставщиков техноэкономическую платформу.

Принятый ещё в 2015 г. десятилетний план «Сделано в Китае – 2025» и стратегия «Интернет плюс» ориентированы на комплексное обновление технологической основы китайской экономики и выход на передовые позиции в ключевых областях науки и техники. Будучи рыночно ориентированными, эти программы одновременно предполагают массированное участие китайского государства в выращивании национальных технологических чемпионов. Вклад государства в импортозамещение и общий технологический прорыв должен обеспечиваться использованием различных инструментов – от прямого субсидирования и создания преференциальных режимов до фактического принуждения зарубежных компаний, желающих вести бизнес в Китае, к передаче технологий.

План «Сделано в Китае – 2025» сфокусирован в первую очередь на задачах ликвидации отставания – увеличении доли китайских производителей на внутреннем рынке до 70% к 2025 г., снижении вдвое эксплуатационных затрат, длительности производственных циклов и объёма некачественной продукции. Однако ключевые фигуры администрации Трампа транслируют гораздо более алармистские оценки. Так, например, генеральный прокурор США Уильям Барр заявил в начале 2020 г., что КПК «мобилизовала все элементы китайского общества – всё правительство, все корпорации, все научные круги и всех своих трудолюбивых людей – для беспрепятственного выполнения амбициозного плана по доминированию над основными технологиями будущего»[17].

По оценке американского политолога Иена Бреммера, в совокупности план «Сделано в Китае – 2025» и стратегия «Интернет плюс» – «самое судьбоносное геополитическое решение, принятое за последние три десятилетия. Это также мощнейшая угроза глобализации в том виде, в каком мы привыкли её видеть с конца Второй мировой войны». Создание независимой китайской техноэкономической платформы приведёт к фундаментальному расколу, который фактически уже начался в информационно-коммуникационной сфере.

Китай и США создадут две конкурирующие и всё менее совместимые глобальные экосистемы развития интернета вещей, технологий обработки больших данных, мобильной связи 5G, аддитивных технологий, робототехники и так далее. В то же время будет усиливаться и дивергенция регуляторных режимов. Выбор техноэкономической платформы станет одновременно и геополитическим выбором, который, очевидно, на протяжении 2020-х гг. придётся сделать всем государственным акторам системы международных отношений. Причем геополитика, а также внутриполитические резоны будут во многих случаях перевешивать соображения экономической и технологической целесообразности.

Вероятно, в случае России это будет именно так. Россия, в отличие от СССР, имеет значительно меньше возможностей для формирования собственной техноэкономической платформы. Там, где шансы на достижения Россией технологической самостоятельности наиболее ограничены, переход на китайскую технологическую платформу окажется безальтернативным. Вслед за Москвой аналогичный переход осуществят и другие страны ЕАЭС. Практически не имеют выбора Иран, Пакистан, Северная Корея, ряд стран арабского Востока и Африки к югу от Сахары, в Латинской Америке – Куба, Венесуэла и Никарагуа при условии длительного сохранения у власти правящих там режимов. Ещё немалое число стран окажутся объектами конкуренции между США и Китаем, причём уже сегодня значительная часть этих стран являются активными участниками инициативы «Пояс и путь».

Испытание коронакризисом

«Идеальный шторм» 2020 г. (пандемия коронавируса COVID-19, глобальный локдаун и вызванный ими острейший экономический кризис) стал для государств мира проверкой на силу и уязвимость. Китай, приняв на себя первый удар эпидемии и допустив на самой ранней стадии распространения нового вируса ряд серьёзных просчётов, ввёл затем беспрецедентные по жёсткости меры карантинной изоляции или ограничения свободы передвижения для более чем 700 млн человек. В результате уже в марте 2020 г. правительство КНР взяло эпидемическую ситуацию под контроль и даже начало оказывать помощь медицинским оборудованием и персоналом ряду других стран. Понеся серьёзный экономический ущерб, Китай первым из крупных государств добился перелома в борьбе с коронавирусом, что означало и глобальную демонстрацию мобилизационных возможностей, мощи и эффективности социально-политической системы.

На этом фоне действия Трампа и его администрации выглядели сначала как стремление приуменьшить эпидемическую угрозу, а затем как серия импульсивных мер в попытке наверстать упущенное в борьбе с распространением коронавируса на территории США. По мере усугубления эпидемической обстановки и роста связанных с ней экономических потерь, американская сторона всё настойчивее акцентировала происхождение нового вируса, используя для его обозначения такие термины, как «уханьский» или «китайский». Нарратив китайской ответственности за пандемию и экономический кризис стал важной составляющей предвыборной риторики Трампа.

В начале мая 2020 г. госсекретарь США Майк Помпео уже с полной уверенностью заявлял, что источником распространения коронавируса был Институт вирусологии в Ухане. Администрации Трампа, очевидно, удалось убедить значительную часть американских избирателей, что ответственность за пандемию и экономический кризис несёт Китай. Происходит негативный сдвиг в отношении к КНРи в ключевых странах ЕС, Великобритании и Австралии. Дальнейшее развитие антикитайской кампании, в особенности – объявление санкций за сокрытие информации и предъявление Китаю судебных исков о возмещении ущерба от пандемии, могут нанести двусторонним отношениям катастрофический ущерб.

Нет сомнений, что спровоцированный пандемией кризис резко ускорит перестройку мирового политико-экономического порядка. Но уже сейчас масштаб кризиса требует коллективных решений и действий, в деле определения и последовательности которых Китай пока находится в более благоприятной позиции, чем США.

Международное сообщество быстро скатывается в колею новой конфронтационной биполярности. Преградой для этого не стали ни общая для всего человечества угроза, ни пока ещё сохраняющийся торгово-экономический симбиоз непримиримых соперников. Но «ловушка Фукидида» расставлена не только для США и Китая. Конструкция ловушки – более сложная, и Россия, к сожалению, не находится от неё в стороне.

Трамп, Си и Путин в «двойной ловушке Фукидида»

Баланс взаимодействия трёх ключевых держав современного мира представляет собой динамическое соотношение факторов силы и уязвимости каждой из них. Из этого баланса, очевидно, нельзя исключить ни объективные показатели состояния экономики или вооружённых сил, ни совокупность объективных и субъективных факторов, характеризующих, например, степень консолидированности политической системы, ни медийный образ государственного лидера, оказывающий воздействие на восприятие его шагов на международной арене и внутри страны. В этом смысле символическое значение фигуры Трампа, его манера поведения в отношении союзников и соперников оказываются не менее значимыми, чем совокупность конкретных решений, принятых во время его президентства по отношению к Китаю и России.

Дональд Трамп не был причиной глубокого раскола американских элит и – пусть в меньшей степени – американского общества. Но он стал символом этого раскола, а во многих отношениях – также и силой, способствующей его углублению. Острое внутриполитическое противостояние продемонстрировало как сильные, так и слабые стороны американской демократии, обнажило некоторые примечательные механизмы функционирования «глубинного государства» (deep state), непримиримым противником которого пытается представить себя Трамп в своих речах и твитах. То обстоятельство, что, бросая вызов традиционному истеблишменту, Трамп апеллировал к идеям, принципам и ценностям, которые неожиданным образом сближали его с основными контрагентами на международной арене, с Си Цзиньпином и в особенности – с Владимиром Путиным, не стоит преувеличивать. Важно, однако, что в ходе этого противостояния была утрачена презумпция ценностного и морального превосходства американской социально-политической модели над всеми остальными.

К тому же, если вновь вернуться к повествованию Фукидида о судьбоносном для античной Греции внутреннем конфликте, стоит вспомнить, что Пелопонесскую войну инициировала опасающаяся упадка демократия против восходящей олигархии. В «Истории» Фукидида не придавалось большого значения различию в политическом строе двух основных антагонистов Пелопонесской войны, но во многих современных проекциях классического конфликта восходящей и нисходящей державы на отношения Китая и Америки немало внимания уделяется контроверзе «диктатура/демократия». Выходит, что в начале XXI века стремящаяся сохранить своё глобальное доминирование демократия пытается воспрепятствовать подъёму держав, которых рассматривает в качестве олигархий или диктатур. Психологически современной Америке крайне некомфортно отождествлять себя не с прогрессивными Афинами, а с консервативной Спартой.

Есть прямая поведенческая аналогия между США и Афинами периода Пелопонесской войны. Речь идёт о мощной экспансии Афин практически во всём средиземноморском регионе, злоупотреблении торговым эмбарго (наиболее яркий пример – так называемая Мегарская псефизма 432 г. до н.э.), фактической экспроприации Афинами общей казны Делосского союза (454 г. до. н.э.) и о поборах с союзников (почти двукратное увеличение обязательного взноса – фороса – в 427 г. до н.э. и последующие меры в ходе войны, направленные на максимальную мобилизацию ресурсов). При этом Афины демонстрировали высокомерное пренебрежение недовольством тех, кто рассчитывал на их покровительство. Сравнивая действия Афин во времена Перикла и Клеона и США в эпоху Трампа, американские аналитики Генри Фаррелл и Абрахам Ньюман дают неутешительный прогноз: «Значительная часть экономического и политического влияния Соединённых Штатов зависит от доверия иностранных государств и компаний к мировой финансовой структуре, над которой доминирует Америка. Если страна явно не управляет этой системой в интересах всех государств, а вместо этого использует её в качестве простого инструмента принуждения, то её влияние исчезнет»[18]. 

Своеобразие современной ситуации состоит в том, что США при Трампе, объективно находясь в положении теряющей преимущества своего доминирования Спарты, демонстрируют тип поведения, который привёл восходящую державу – Афины – к военной и геополитической катастрофе. В этом контексте можно говорить о двойной ловушке Фукидида, в которую рискуют угодить не только Соединённые Штаты и Китай, но и всё мировое сообщество. Происходит качественное изменение восприятия глобального порядка, стержнем которого является американское доминирование. Дональд Трамп внёс незаурядный вклад в подрыв легитимности этого порядка, в ослабление его моральной и идеологической санкции.

Вместе с мандатом американского президента Трамп получил в своё распоряжение и весь доступный инструментарий глобальной гегемонии. Он предпочёл использовать его для решения внутренних проблем США, что, строго говоря, соответствует тем обещаниям, с которыми он шёл на выборы 2016 года. В результате «благожелательный гегемон» предстал в образе великой державы, стремящейся «монетизировать» все преимущества своего доминирования. При этом Трамп не только демонстрировал отношение к союзникам как к вассалам и пренебрежение к международным институтам, но и – вполне последовательно – сохранял глубокий скепсис в отношении принципов и целей либерального мирового порядка.

Хотя американская система союзов как будто бы выдержала этот стресс, внутреннее единство коллективного Запада подорвано. Неологизм «беззападность» (westlessness), поставленный в заголовок основного доклада Мюнхенской конференции по безопасности 2020 г., отразил признание утраты единства Запада «как относительно сплочённой геополитической конфигурации»[19]. Однако авторы едва ли могли представить, насколько ускорятся рассмотренные ими тенденции буквально в считаные недели после опубликования доклада.

Китай, как уже было отмечено, попадает в «ловушку Фукидида» благодаря осознанию того, что Америка из страха или неуверенности в будущем твёрдо решила воспрепятствовать его подъёму. При этом США добиваются тактического преимущества, поскольку навязывают конфронтацию в тот момент, когда КНР всё ещё не считает себя достаточно сильной для открытого противоборства. На фоне обостряющейся конфронтации с Вашингтоном диапазон действий китайского руководства начинает сужаться. В условиях, когда общество испытывает негодование в связи с нарастающей антикитайской риторикой и синофобией Запада, меняется и устоявшийся баланс мнений. Значительно усиливается жёсткая линия, рупором которой выступает газета «Хуаньцю Шибао» (Global Times).

Есть основания говорить о том, что дальнейшая динамика международных отношений будет характеризоваться биполярностью. Но американо-китайскую биполярность можно называть «новой» не только потому, что она пришла на смену канувшей в Лету американо-советской версии. Налицо как явные элементы сходства с противостоянием СССР и США, так и принципиальные отличия. Прежде всего, нынешняя биполярность возникла не в результате раздела сфер влияния между победителями в мировой войне и у неё нет фундамента, подобного ялтинско-потсдамской системе. Напротив, её возникновению способствовал «момент американской однополярности» и длительный период симбиотических отношений между экономиками США и Китая в условиях глобализации конца XX – начала XXI веков. Поэтому появление «китайского полюса», скорее, можно уподобить рождению Афины из головы Зевса. Далее, в отличие от американо-советского противоборства, нынешняя биполярность мало идеологизирована. Сейчас использовать идеологическую компоненту пытается именно американская сторона, тогда как КНР вполне успешно от этого уходит. Вместе с тем, как и во времена холодной войны, новая биполярность будет главным структурирующим фактором международных взаимодействий. Однако – наряду с соперничеством Соединённых Штатов и Китая за глобальное доминирование – сохранится и, возможно, даже усилится влияние других центров силы, так что для более ёмкого описания трансформации мирового порядка уместно использовать формулу «биполярность, отягощённая многополярностью».

В заключение несколько слов о положении России, которое в условиях новой американо-китайской биполярности оказывается парадоксальным. Переходя из первого во второй разряд противников Америки, Россия одной ногой всё равно остаётся в «фукидидовой ловушке». В перспективе перегруппировка внутри глобального стратегического треугольника может несколько расширить для Москвы свободу манёвра, но пока все фундаментальные условия и факторы российско-американской конфронтации на месте. Соответственно, сохраняются основания для солидарности с Пекином в рамках стратегического партнёрства. Поспешные попытки риторического дистанцирования от обоих полюсов не изменят к лучшему динамику отношений с США, но точно не пойдут на пользу на китайском направлении.

Озабоченность вызывает не столько возможность возникновения новых международно-правовых обязательств, сколько влияние экономических и технологических факторов.

К тому же есть ещё две очень важных переменных. Одна из них – перспектива транзита власти. С транзитом связаны серьёзные системные риски, побудившие в начале 2020 г. создать конституционные основания для его более чем десятилетней отсрочки. Однако отсрочка ещё более усиливает многие риски, особенно если это время не будет использовано для модернизации системы политического и социального управления. Вторая переменная – неочевидность целеполагания в отношении будущего постсоветсткого пространства, прежде всего, перспектив дальнейшего (со)существования России, Белоруссии и Украины. Как и в 2014 г., любые крупные подвижки на этом треке могут существенно изменить положение России в глобальном стратегическом треугольнике. В известном смысле это одна из ловушек, сопрягающаяся с той «ловушкой Фукидида», в которой сегодня оказались США и Китай.

Часть разделов настоящей статьи представляют собой сжатое изложение материалов, подготовленных автором для коллективной монографии «Феномен Трампа» (М.: Институт научной информации по общественным наукам РАН), публикация которой намечена на сентябрь 2020 года.

--

США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453212 Дмитрий Ефременко

НОВЫЕ СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ

ГРЭМ ЭЛЛИСОН

Директор Научного центра Белфер по международным делам при гарвардской школе Кеннеди, бывший помощник министра обороны по делам политики и планирования. Автор книги «Обречённые на войну: смогут ли Америка и Китай избежать ловушки Фукидида?»

РАЗДЕЛИТЬ ЗЕМНОЙ ШАР С ДРУГИМИ ВЕЛИКИМИ ДЕРЖАВАМИ

Американские политики, на десятилетия вперёд опьянённые успехом окончания холодной войны, объявили устаревшей одну из фундаментальных концепций геополитики.

Государственный секретарь Кондолиза Райс, описывая новый мир, сказала, что «великодержавность определяется не сферами влияния или способностью навязывать свою волю слабым странам». Государственный секретарь Хиллари Клинтон отмечала, что «Соединённые Штаты не признают сфер своего влияния». Государственный секретарь Джон Керри констатировал «завершение эпохи доктрины Монро», которая существовала почти два столетия, когда США претендовали на собственную сферу влияния в западном полушарии.

Подобные декларации были справедливы, поскольку кое-что в геополитике изменилось. Но они были и ошибочны, так как авторы не вполне понимали, что именно происходит. Американские политики перестали признавать сферы влияния (право других держав требовать уважения их интересов в своих регионах или претендовать на контроль над происходящими в них событиями) не потому, что сама эта концепция устарела. Просто весь мир де-факто стал американской сферой влияния. Сильные по-прежнему навязывали свою волю слабым; остальной мир был вынужден играть в основном по американским правилам. Не желавшим подчиняться этим правилам приходилось платить высокую цену: от ослаблявших их санкций до смены режима. Сферы влияния никуда не делись – они просто слились в одну зону влияния Соединённых Штатов в силу подавляющей гегемонии этой страны на земном шаре.

Однако в наши дни эта гегемония ослабевает, и Вашингтон осознал существование того, что называется «новой эрой конкуренции великих держав», в которой Китай и Россия всё чаще используют силу для утверждения своих интересов и ценностей, нередко противоречащих интересам и ценностям США. Однако американские политики и аналитики всё ещё отчаянно пытаются определить, что эта новая эра означает для Соединённых Штатов. Впредь их роль в мире не только изменится, но и существенно сократится. Хотя американские лидеры будут и дальше заявлять о своих грандиозных амбициях, более скромные средства неизбежно приведут и к более скромным результатам.

С однополярным миром покончено, равно как и с иллюзией, что другие страны покорно примут место в мировом порядке, отведённое им американцами. Соединённым Штатам придётся принять реальность, в которой существуют сферы влияния, и не все они американские.

Мир, каким он был

Прежде чем делать какие-либо заявления о новых правилах геополитики после окончания холодной войны, госсекретарям США следовало бы вспомнить последние месяцы Второй мировой войны, когда американские политики аналогичным образом сопротивлялись принятию мира, где сферы влияния играли определяющую роль. Противоречия по этому вопросу лежали в основе дебатов между двумя главными экспертами правительства США по Советскому Союзу.

4 февраля 1945 г. президент Франклин Рузвельт встретился с советским лидером Иосифом Сталиным и британским премьер-министром Уинстоном Черчиллем в Ялте. Рузвельта на переговорах сопровождал его переводчик и главный советник по Советскому Союзу Чарльз Боулен. Как раз тем утром Боулен получил срочное личное послание от своего близкого коллеги Джорджа Кеннана в Москве. Кеннан точно спрогнозировал, что Советский Союз попытается сохранить контроль над Европой, по возможности большей её частью. Вопрос был в том, как Соединённым Штатам на это реагировать.

Кеннан спрашивал: «Почему бы нам не пойти на чёткий и определённый компромисс в этом вопросе? Почему бы не разделить Европу на сферы влияния, не влезая в российскую сферу и не пуская русских в нашу?». Боулен был в ужасе. «Это совершенно немыслимо, – взорвался он в ответ. – Внешняя политика такого рода не может проводиться в демократическом государстве».

Размышляя над этим позже, Боулен пояснил: «Американский народ, сражавшийся в длительной и тяжёлой войне, заслужил право хотя бы на попытку создания лучшего мира». С 1945 по 1947 гг. Боулен работал вместе с другими ведущими деятелями в администрации Рузвельта, а затем Трумэна, поэтому проникся их видением «единого мира», в котором союзники вместе сражались ради победы над нацистами, чтобы затем объединить усилия во имя создания нового мирового порядка. Однако в конце концов он смирился с тем, что мир таков, каков есть, – Кеннан оказался прав. «Вместо единения великих держав по главным вопросам послевоенной реконструкции мира, политической и экономической, мы наблюдаем полное разобщение между Советским Союзом и его сателлитами по одну сторону и остальным миром по другую». Летом 1947 г. Боулен в аналитической записке государственному секретарю Джорджу Маршаллу признал: «Вместо единого мира мы имеем два мира».

Когда Боулену пришлось согласиться с диагнозом Кеннана, он сделал правильные выводы. В заключение записки Маршаллу он пишет: «Столкнувшись с этим неприглядным фактом, как бы сильно мы об этом ни печалились, Соединённым Штатам в интересах собственного благополучия и безопасности, а также в интересах остального несоветского мира необходимо сплотиться политически, экономически, в финансовой сфере и, наконец, в военном отношении, чтобы действенно отвечать на угрозы, исходящие от советского мира».

Это убеждение стало столпом стратегии США будущих десятилетий, и оно опиралось на принятие идеи сфер влияния: некоторые регионы подчиняются советскому господству, что нередко будет приводить к ужасным последствиям, но лучшее, что могут сделать Соединённые Штаты, – это поддерживать страны, расположенные на периферии, одновременно укрепляя единство и сплочённость в своей сфере влияния.

В течение четырёх последовавших десятилетий США и СССР были вовлечены в борьбу великих держав, известную как холодная война. Страны Восточной Европы, втянутые в советскую сферу влияния, находились под сапогом «империи зла». Когда разражался очередной кризис, американские президенты то и дело оказывались перед выбором: отправить войска в страны, которые стенали под советским деспотизмом, чтобы поддержать местных борцов за свободу, стремившихся к обретению тех прав, которые американцы считали всеобщими, или бездействовать и смотреть, как этих борцов за свободу убивали и угнетали. Все президенты без исключения предпочитали наблюдать, не вмешиваясь: достаточно вспомнить бездействие Дуайта Эйзенхауэра, когда венгры подняли восстание в 1956 г., и Линдона Джонсона во время Пражской весны 1968 года. То же самое мы видели уже после холодной войны: бездействие Джорджа Буша-младшего, когда российские войска напали на Грузию в 2008 г., и Барака Обамы, когда российский спецназ захватил Крым. Почему? Каждый из них пропустил через себя неприемлемую, но неоспоримую истину, которая однажды была чётко сформулирована Рональдом Рейганом в его совместном заявлении с советским лидером Михаилом Горбачёвым: «В ядерной войне не может быть победителей, поэтому её нельзя допустить».

Этот эпизод из истории холодной войны напоминает нам о том, что стране, стремящейся быть одновременно идеалистичной и реалистичной, всегда придётся как-то примирять логику и оправдание цели, с одной стороны, с реалиями силы, с другой стороны. В итоге, как точно заметил аналитик Фарид Закария, во внешней политике мы всегда видели «риторику преобразования и реальность примирения». Даже на пике своего могущества США вынуждены были мириться с неприятным фактом наличия советской сферы влияния.

Тектонические сдвиги

После почти полувекового соперничества, когда холодная война закончилась, и в 1991 г. исчез Советский Союз, Соединённые Штаты остались единственной доминирующей в мире державой в экономическом, военном и геополитическом отношении. В первые два десятилетия после холодной войны военные расходы США превысили оборонные бюджеты следующих богатейших десяти стран вместе взятых (пять из которых были союзниками Вашингтона). На деле это означало, что, как выразился в 2018 г. министр обороны Джеймс Мэттис, Соединённые Штаты «имели неоспоримое или подавляющее превосходство во всех операционных аспектах. Мы могли размещать наши войска там, где хотели, собирать их, где хотели, и действовать там, где нам было нужно». США и их союзники могли принимать новых членов в НАТО, предоставляя им гарантии безопасности по статье 5 и не задумываясь о рисках, поскольку реальных угроз для альянса не было. В том мире стратегия, по сути, сводилась к подавлению любых вызовов обильными средствами и ресурсами.

Но это было тогда. Тектонический сдвиг в балансе сил, произошедший в первые два десятилетия XXI века, был столь же драматичен, как и любые другие сдвиги, свидетелями которых Соединённые Штаты являлись за всю свою историю длиной в 245 лет. Перефразируя слова президента Чехословакии Вацлава Гавела, это произошло так быстро, что у нас даже не было времени удивиться. Доля США в мировом ВВП, которая в 1950 г. составляла почти половину, снизилась до одной четверти в 1991 г., а затем до одной седьмой сегодня. Хотя ВВП – не единственный важный индикатор, он создаёт силовую основу в отношениях между странами. И по мере уменьшения относительной мощи, сужалось и поле для манёвра у американских политиков. Подумаем, например, о реакции американцев на китайскую инициативу «Пояс и путь». Имея валютные резервы, близкие к 3 трлн долларов, КНР может инвестировать 1,3 трлн в инфраструктуру, связывающую большую часть Евразии с Китаем и тем порядком, который выстраивается в его интересах. Когда государственный секретарь Майк Помпео объявил, что Соединённые Штаты в ответ увеличат инвестиции в Индо-Тихоокеанский регион, ему удалось наскрести всего 113 млн долларов.

Конечно, Китай был главным бенефициаром этой трансформации. Его ВВП взлетел с 20% ВВП США в 1991 г. до 120% сегодня (если измерять его по паритету покупательной способности, которым руководствуются ЦРУ и МВФ, сравнивая экономический потенциал разных стран). Хотя КНР сталкивается с многочисленными внутренними вызовами, есть больше поводов ожидать, что этот базовый тренд в экономике продолжится, нежели, что он вскоре остановится. Поскольку у Китая в четыре раза больше рабочих рук, чем у Америки, ему достаточно догнать по производительности труда современную Португалию. Хотя эта производительность составляет лишь половину от производительности труда в США, ВВП КНР в этом случае в два раза превысит американский в самом ближайшем будущем.

Особенно резко экономический баланс сил сместился в пользу Китая в Азии. Будучи крупнейшим экспортёром мира и вторым по величине импортёром, Китай является главным торговым партнёром любой крупной страны в Восточной Азии, включая и союзников Вашингтона. Агрессивно практикуя искусство государственного управления экономикой, Пекин без колебаний пользуется возможностями своего положения, чтобы выкручивать руки таким странам, как Филиппины и Южная Корея, если они не выполняют его требований. На мировой арене Китай также начинает на равных конкурировать с Соединёнными Штатами в передовых технологиях. Сегодня из 20 крупнейших компаний в области ИТ девять находятся в Китае. Когда четыре года назад мировой лидер в сфере искусственного интеллекта (важнейшей из высоких технологий) компания Google оценивала своих конкурентов, она пришла к выводу, что китайцы не отстают от европейцев. Сегодня в зеркале заднего вида едва можно различить европейских конкурентов: китайцы лидируют во многих областях прикладного искусственного интеллекта, включая наблюдение и слежку, распознавание лиц и голоса, не говоря о финансовых технологиях.

Военные расходы и возможности КНР также возросли. Четверть века назад его оборонный бюджет был в 25 раз меньше американского. Сегодня он уже составляет треть военного бюджета США и стремится к паритету с ним. Но деньги из американского оборонного бюджета тратятся в том числе и на выполнение обязательств перед европейскими и ближневосточными странами, а китайский оборонный бюджет расходуется исключительно в Восточной Азии.

Соответственно, если говорить о реализации конкретных военных сценариев, включая конфликт вокруг Тайваня или в Южно-Китайском море, Китай, возможно, уже давно лидирует. В отсутствие реальной войны лучшей проверкой относительных боевых возможностей являются военные игры. В 2019 г. Роберт Уорк, бывший заместитель министра обороны США, и Дэвид Очманек, один из главных военных стратегов министерства обороны, издали краткий обзор итогов ряда недавно проведённых засекреченных военных учений и игр. Суть выводов Очманека такова: «Когда мы воюем во время учений с Россией и Китаем, последние неизменно надирают задницу “синим” (американцам)». Газета The New York Times подвела итоги следующим образом: «В 18 из 18 последних военных игр Пентагона с участием Китая в Тайваньском проливе США терпели поражение».

Россия – это совсем другой сюжет. Какие бы желания или мечты ни лелеял президент Владимир Путин, его страна никогда не сравнится по мощи с Советским Союзом. Когда CCCР распался, в России сохранилось менее половины его ВВП и половина населения. Границы вернулись к тем, что существовали при Екатерине Второй. Вместе с тем Россия остаётся ядерной сверхдержавой с ядерным арсеналом, функционально эквивалентным американскому; её оборонная промышленность выпускает вооружения, которые мир охотно покупает (в прошлом году это было наглядно продемонстрировано на примере Индии и Турции), и у неё имеются вооружённые силы, умеющие воевать и побеждать, – мы это неоднократно видели в Чечне, Грузии, на Украине и в Сирии.

На континенте, где большинство других стран воображают, будто война – устаревшее понятие, и держат армии скорее для разных церемоний, чем для боевых операций, военная мощь может быть главным конкурентным преимуществом России.

Назад к основам

Утверждение, будто сферы влияния выброшены в мусорную корзину истории, основывалось на предположении, что страны просто займут то место, которое им отводится в мировом порядке под руководством США. В ретроспективе данное предположение выглядит хуже, чем просто наивное. Но поскольку многие американские аналитики и политические деятели сохраняют представления о Китае и России, сформировавшиеся в давно ушедшую эпоху, их взгляды на то, что Соединённым Штатам следует делать и чего не следует, отражают реалии исчезнувшего мира.

На протяжении нескольких веков геополитической конкуренции политики и теоретики разработали ряд ключевых понятий, помогающих яснее осознать сложные отношения между странами, включая сферы влияния, баланс сил и союзы. Эти концепции необходимо адаптировать к конкретным условиям XXI века, но они до сих пор остаются самой прочной основой для понимания и конструирования мирового порядка.

Когда равновесие сил между двумя государствами нарушается в такой степени, что одно из них становится доминирующим, новый баланс отбрасывает тень, которая, по сути, превращается в «сферу влияния». В дипломатический словарь этот термин вошёл в начале XIX века, хотя сама концепция стара, как и международные отношения. Как отмечал Фукидид, после поражения персов в V веке до нашей эры Спарта потребовала, чтобы Афины не строили стен вокруг своего города-государства, оставаясь уязвимыми. Традиционно великие державы требовали определённого пиетета от небольших стран на своих границах и в примыкающих к ним морях и ожидали, что и другие великие державы будут уважать их требования. Недавние действия КНР и России в соответствующих приграничных областях являются наиболее свежими примерами живучести этой традиции.

Сферы влияния также выходят за рамки географии. Когда США были мировым лидером в создании интернета, аппаратных и программных средств, необходимых для его работы, они имели преимущество, которое бывший директор Агентства по национальной безопасности (АНБ) Майкл Хайден позднее охарактеризовал как «золотой век электронной слежки». Поскольку большинство государств не понимало всех возможностей, о которых поведал бывший подрядчик АНБ Эдвард Сноуден, американцы располагали беспрецедентным потенциалом эксплуатации технологии прослушивания, слежки и даже влияния на политику. Однако в эру, наступившую после Сноудена, многие государства сопротивляются проводимой сегодня Вашингтоном кампании с целью не допустить приобретения странами беспроводной инфраструктуры в формате 5G у китайского телекоммуникационного гиганта Huawei. Как выразился лидер одной страны, стоящей сегодня перед подобным выбором, Соединённые Штаты пытаются убедить других не покупать китайское оборудование, потому что это облегчит Китаю задачу шпионить за ними, а вместо этого предлагают купить американское оборудование, чтобы легче шпионить за ними было США.

Реалистичный расчёт

С точки зрения американских интересов и ценностей последствия роста мощи Китая и России относительно мощи Соединённых Штатов не сулят ничего хорошего. Будучи великими державами, Китайская Народная Республика и Российская Федерация могут использовать силу для подавления протестов в Гонконге или блокирования вступления Украины в НАТО. Южно-Китайское море будет больше напоминать Карибское, нежели Средиземное – в том смысле, что соседи Китая по Юго-Восточной Азии будут так же подотчётны Пекину, как латиноамериканцы были подотчётны гегемону своего полушария. Украине придётся смириться с потерей Крыма, поскольку государства в «ближнем зарубежье» России учатся больше считаться с Кремлём и опасаться его.

Для многих других стран и людей в мире, которые нашли прибежище под американским зонтиком безопасности и вдохновились мечтой о мировом порядке под руководством Америки, защищающей ключевые свободы, последствия предстоят трагичные. Недавние события в Сирии показывают, чего можно ожидать. Когда в 2010–2011 гг. произошёл взрыв под названием «арабская весна», Барак Обама заявил, что сирийский лидер Башар Асад «должен уйти». Однако у Владимира Путина были другие планы, и он был готов к их реализации. Он наглядно продемонстрировал, что страна, которую Обама списал со счетов как «региональную державу», может использовать свои вооружённые силы, чтобы бросить вызов США и помочь сирийскому лидеру укрепить контроль, консолидировав свою власть.

Для сирийцев это было ужасным исходом, и миллионы перемещённых лиц оказали серьёзное давление на соседние страны и Европу. Но осознал ли Обама (или чуть позже – президент Дональд Трамп), что цена случившегося оказалась настолько высокой, что лучше было бы направить большой американский контингент, чтобы американские солдаты сражались и, возможно, умирали в Сирии? Могут ли американцы спокойно спать в мире, где Путин и Асад улыбаются, спрашивая, кто там ушёл, а кто ещё держится? Бездействие США говорит само за себя. Печально, но американцам придётся принять подобный исход как более или менее положительный – по крайней мере, в обозримом будущем. Подобно зверствам Асада, аннексия Крыма Россией и милитаризация Южно-Китайского моря Китаем – факты, которые никто не осмелится оспорить военными средствами.

Признание сфер влияния за другими державами, конечно, не означает, что Соединённые Штаты ничего не могут предпринимать. Сдержанность в применении военной силы часто приравнивается к молчаливому согласию исключительно из-за чрезмерной милитаризации внешней политики США в новейшее время.

У Вашингтона есть иные способы влияния на расчёты издержек и выгод, производимых другими странами: через осуждение неприемлемых действий, отказ новообразованиям в правовом статусе, введение экономических санкций против стран, компаний и отдельных лиц, а также поддержку местных сил сопротивления.

Однако эти инструменты редко могут кардинально влиять на решения другой страны, если на карту поставлены интересы, которые она считает жизненно важными. Не стоит забывать, как часто отказ признавать и принимать реалии на местах приводил к серьёзным провалам во внешней политике. Достаточно вспомнить опрометчивый марш-бросок к китайской границе генерала Дугласа Макартура во время Корейской войны, спровоцировавший китайское вмешательство и кровавую, безрезультатную войну. Или упрямое желание Джорджа Буша предоставить членство в НАТО Украине и Грузии (что привело излишне самонадеянную Грузию к частичному расчленению Россией). Это позволяет понять: упорное пренебрежение суровыми реалиями оказалось контрпродуктивным для США.

Музей интересов, о которых пришлось забыть

Если говорить о том, что можно сделать, то Вашингтону следует, прежде всего, сосредоточиться на своих альянсах и партнёрствах. Если Китаю суждено быть «крупнейшим игроком в истории мира», как однажды заявил бессменный лидер Сингапура Ли Куан Ю, то Соединённым Штатам необходимо работать над сплочением союзных стран, которые составят мощный противовес КНР, чтобы та была вынуждена с ним считаться.

Эта логика наиболее очевидна в экономике. До того, как администрация Трампа положила конец участию США в Транстихоокеанском партнёрстве (ТТП), торговое соглашение сулило объединение стран, на долю которого приходится 40% мирового ВВП. Они могли бы действовать по общим правилам – от пошлин до государственных предприятий, от трудового законодательства до принципов защиты окружающей среды – и быть мощным противовесом китайской экономике. Такое партнёрство, вероятно, вынудило бы Пекин принимать правила, а не устанавливать их. Благодаря усилиям японского премьер-министра Синдзо Абэ ТТП стало реальностью, но без участия американцев. Если бы американские политики нашли способ поставить стратегические интересы выше внутриполитических, Соединённые Штаты могли бы снова присоединиться к ТТП. Если бы этот новый ТТП функционировал параллельно с торговым соглашением между США и ЕС, о котором шли переговоры в конце пребывания администрации Обамы в Белом доме, на одной чаше весов могло бы оказаться почти 70% мирового ВВП против китайских 20%.

Та же логика применима и к военной сфере, хотя здесь всё сложнее. Вашингтону понадобятся партнёры, но такие, которые приносят больше активов, чем рисков. К сожалению, мало кто из нынешних союзников соответствует стандарту. Систему альянсов следует проанализировать с учётом и обоснованием затрат и потребностей: всех союзников и партнёров – от Пакистана, Филиппин и Таиланда до Латвии, Саудовской Аравии и Турции – нужно рассматривать с точки зрения того, что они делают для повышения безопасности и благополучия США, учитывая все риски и издержки. Альянсы не заключаются навеки. Исторически, когда меняются условия – в частности, когда исчезает главный противник или происходит резкое смещение в балансе сил, – должны меняться и отношения между странами. Большинство американцев уже не помнит, что у НАТО был партнёр в Азии СЕАТО (Организация Договора Юго-Восточной Азии) и даже её аналог на Ближнем Востоке под названием СЕНТО (Организация Центрального договора). Обе заняли место артефактов в музее забытых национальных интересов. Как заметил Кеннан, «решительная и мужественная ликвидация нездоровых позиций завоюет нам большее уважение, чем упрямое настаивание на бесперспективных или нереалистичных целях».

Чтобы понять риски, с которыми сопряжено наследование нынешних альянсов для США, рассмотрим два сценария, беспокоящие сегодня американских стратегов. Если, наблюдая за подавлением протестов в Гонконге коммунистическим правительством Китая, Тайвань решительно заявит о своей независимости, что вынудит Китай применить силу, будут ли Соединённые Штаты воевать с Китаем ради сохранения независимого статуса Тайваня? И следует ли им это делать? На европейском фронте, если в ответ на мятеж этнических русских, работающих на верфях Риги, латвийское правительство попытается решительно подавить беспорядки, что повлечёт за собой аннексию Россией части латвийской территории – Крым 2.0, – даст ли НАТО немедленный военный ответ на эту агрессию в соответствии с гарантиями, прописанными в статье 5? И следует ли это делать? Если американские лидеры не смогут дать однозначно утвердительного ответа на оба эти вопроса, а такого ответа у них нет, значит, настала пора стресс-тестов альянса наподобие тех, которые банки прошли после финансового кризиса 2008 года.

Такой подход тем более важен, если учесть реалии ядерной войны в новом мире. И у Китая, и у России имеются надёжные ядерные возможности второго (ответного) удара – то есть способность противостоять первому ядерному удару и осуществить акцию возмездия, которая уничтожит Соединённые Штаты. Соответственно, приемлемым вариантом нельзя считать не только ядерную войну, но и войну с использованием обычных вооружений. Она крайне опасна потому, что в любой момент может случиться эскалация, связанная с риском применения ядерного оружия и мировой катастрофы. Таким образом, конкуренция неизбежно должна сдерживаться мерами предосторожности и тщательным просчётом рисков. Это создаёт большую проблему для страны, у которой длинный список союзников и союзнических обязательств. Ведь кто-то из союзников может вообразить, будто Вашингтон даёт ему карт-бланш. Грань между успокоением союзника и карт-бланшем на безрассудные действия весьма тонка.

Если баланс военной силы в войне за Тайвань или Прибалтику с применением обычных вооружений решительно сместится в пользу Китая и России, нынешние обязательства США станут невыполнимы. Разница между этими обязательствами и фактическими военными возможностями – классический пример перенапряжения. Что оценка с учётом всех рисков и обоснований означала бы для нынешней системы альянсов и для отношений Соединённых Штатов с каждым из более 50 союзников и партнёров по договорам о совместной обороне? Возможные последствия должны вытекать из полного анализа имеющихся фактов. Но, скорее всего, придётся отказаться от некоторых союзников, сделать особый акцент на других, чьи активы так же важны для безопасности США, как и активы Соединённых Штатов – для их безопасности. Необходимо также радикально пересмотреть условия каждого союзнического договора, чтобы ограничения и обязательства занимали в нём столь же видное место, как заверения и гарантии.

Подобный процесс также повысил бы доверие к обязательствам, которые США могут обновить. Хотя ветераны холодной войны справедливо утверждают, что НАТО была величайшим альянсом в истории мира, ни Трамп, ни Обама в этом не уверены. Примечательно, что американские военачальники сомневались, что Североатлантический совет утвердит военную операцию в ответ на аннексию Крыма Россией либо что правительство США сможет принять решение о том, как реагировать на это событие до того, как оно закончится.

Переосмысление обязательств перед своими союзниками укрепит и безопасность Соединённых Штатов, и эти договоры.

Присутствуя при воссоздании

Стратегия – целенаправленное приведение в соответствие средств и целей. Две самые распространённые причины провала стратегии – несоответствие располагаемых средств заявленным целям и ослепление грандиозностью планов, когда игроком овладевает гипнотизирующая его идеальная, но недостижимая цель. Войны США на Ближнем Востоке в XXI веке являют собой наглядные примеры обоих заблуждений.

В будущем американским политическим деятелям придётся отказаться от недостижимых устремлений, о которых они мечтали, и согласиться с тем, что сферы влияния останутся главной особенностью геополитики. Принятие этого факта неизбежно будет долгим, мучительным и путаным процессом. Однако это могло бы также породить волну стратегического творчества – возможность фундаментального переосмысления концептуального арсенала национальной безопасности.

Основополагающий взгляд на роль Соединённых Штатов в мире, который разделяет большинство сегодняшних творцов внешней политики, отчётливо и наглядно проявился в ту четверть века, которая наступила после победы США в холодной войне. Того мира больше нет. Последствия так же глубоки, как и те, с которыми американцы столкнулись в конце 1940-х годов. Соответственно, стоит вспомнить, сколько времени понадобилось людям, почитаемым сегодня «мудрыми стратегами», чтобы понять мир, в котором они жили. Между «длинной телеграммой» Кеннана – ранним предупреждением о соперничестве под названием «холодная война» – и политическим документом СНБ-68, в котором, наконец-то, была изложена всеобъемлющая стратегия, прошло почти пять лет. Следовательно, замешательство, которое царит сегодня во внешнеполитическом сообществе, не должно быть поводом для тревоги. Если у великих стратегов времён холодной войны ушло почти пять лет на то, чтобы выработать принципиальный подход, было бы слишком высокомерно и наивно ожидать, что современное поколение быстрее сориентируется в нынешней обстановке.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 1 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453211 Грэм Эллисон

ВОЗВРАЩЕНИЕ СИСТЕМНОЙ ПОЛИЦЕНТРИЧНОСТИ

АЛЕКСЕЙ КУПРИЯНОВ

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора международных организаций и глобального политического регулирования отдела международно-политических проблем ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН

ВЕЧНАЯ КЛАССИКА В НОВЫХ МИРОВЫХ УСЛОВИЯХ

В 1943 г., когда Вторая мировая была в самом разгаре, в Советском Союзе создали несколько комиссий. Им поручили подготовить предложения по отдельным вопросам международных отношений, которые неминуемо возникнут после победы.

У каждой комиссии была своя специализация: комиссия Климента Ворошилова занималась разработкой условий мирного договора с Германией, комиссия Ивана Майского – в основном вопросами репараций, комиссия Максима Литвинова – возможными контурами послевоенного мироустройства.

Сейчас предложения, выдвигавшиеся тогда советскими дипломатами, могут показаться удивительными. Так, Литвинов и его подчинённые предлагали поделить Европу на английскую и советскую сферы влияния и в принципе исходили из того, что в послевоенном мире с большой вероятностью начнётся борьба двух претендентов на гегемонию – Великобритании и США, и СССР выгоднее будет оставаться над схваткой, поддерживая в целом Британию как менее амбициозного и опасного игрока.

Мы знаем, что эти планы не сбылись: события пошли по другому пути, альянс западных держав не распался, Советский Союз оказался втянут в долгую холодную войну и в итоге её проиграл. Но сталинские дипломаты основывали прогнозы на анализе определённых трендов, и, сложись ситуация иначе, «литвиновский мир» вполне мог стать реальностью. Тем более что даже в годы последовавшей холодной войны одновременно с блоковым противостоянием внутри условного Запада шла напряжённая борьба за сферы влияния, и бывали моменты, когда СССР и Соединённые Штаты неожиданно оказывались на одной стороне, а союзники Вашингтона по НАТО – на другой, как во время Суэцкого кризиса 1956 года.

Нам, родившимся в годы холодной войны в одном из воюющих государств, это может показаться странным и непривычным. Наше представление о второй половине XX века сформировалось под влиянием нарративов военного времени, в рамках которых главным стержнем исторического процесса было советско-американское противостояние. Теперь и российские, и американские политологи везде пытаются нащупать привычную конструкцию, неуверенно чувствуя себя в водах анархии и воспринимая наметившееся противостояние США и КНР как понятный сценарий, на котором можно строить прогнозы на будущее.

 «Долгое Средневековье» Евразии

Чтобы понять эти процессы, необходимо рассмотреть развитие системы международных отношений в динамике. И первое, с чем мы столкнёмся, заглянув в историю: вплоть до «долгого XIX века» системы, охватывающей весь мир, в привычном нам смысле не было, а та, что существовала на её месте, обладала принципиально иными свойствами. О системе международных отношений применительно к этому периоду можно говорить только как о совокупности связанных друг с другом подсистем – экономических, культурных, политических. В экономической сфере связи были выражены сильнее всего, в политической – слабее. Исключением являлась американская подсистема, не связанная с другими, которая была уничтожена европейцами в XVI веке.

До XIX века ни одна из подсистем на пространстве Евразии не имела решающего технологического, политического и экономического превосходства над другими. В Европе скорость технологического развития постепенно нарастала, но отставание Востока не было критическим: отсутствие паровых машин, которые бы позволили идти против ветра, медикаментов, которые снизили бы смертность в пути, и в целом налаженного снабжения из метрополии не позволяли европейским странам реализовать своё превосходство в военном деле и организации. Европейские корабли, бороздившие моря с азиатскими, американскими и африканскими товарами на борту, увеличивали связность мира, но не гарантировали господство над ним.

Помимо этого, сама европейская подсистема того времени была далека от привычной нам картины. Мало кто из правителей воспринимал государственные интересы в отрыве от собственной персоны. Внутриевропейская политика являлась по сути государственно-династической: со сменой династии кардинально менялась внешняя политика страны, а интересы династии порой ставились выше интересов государства. Примером может служить Война за испанское наследство (1701–1714 гг.), когда после многолетней борьбы Людовик XIV завоевал для Бурбонов испанскую корону, истощив ресурсы Франции, которая не получила от войны ничего. Сама европейская система того времени была иерархической: существовала в целом общепризнанная лестница старшинства, в соответствии с положением на которой послам как представителям монархов оказывались полагающиеся почести, и демонстративное нарушение этих правил вполне могло привести к войне. Остальные подсистемы – мусульманская, восточноазиатская, находившаяся в упадке индуистская – также жили по своим собственным законам и правилам.

Эта слабая политическая связность подсистем не означала, что страны с одной подсистемой не могли сотрудничать со странами другой: османы заключали союзы с Валуа и Бурбонами, Габсбурги пытались вступить в альянс с Сефевидами, династия Мин поддерживала контакты с правителями Бенгалии. Но в этом разорванном мире претензии на универсалистский статус на словах необходимо было соотносить с реальным положением дел, и особенно заметно это было, когда дело доходило до взаимоотношений стран, входящих в разные подсистемы: они выстраивались на основе взаимного признания фактического суверенитета. Не случайно именно в тот период была популярна доктрина «права народов», которая подразумевала, что каждый народ априори живёт по собственным законам и обычаям, и такая ситуация нормальна.

Наконец, практически до XIX века представления о географии оставались расплывчатыми. Мореплаватели открывали земли, но не были точно уверены, где именно они находились, а карты содержали множество белых пятен, не закрашенными оставались гигантские регионы – центр Евразии, почти вся Африка, кроме прибрежных районов, просторы Тихого океана, таинственный Южный материк.

Эту систему американский политолог Хендрик Спруйт назвал в своё время «открытой». В любой подсистеме мог возникнуть внешний актор из другой подсистемы, способный коренным образом изменить правила игры – будь то монголы, крестоносцы или португальские мореплаватели. В целом тот период на пространстве Евразии правомерно назвать «долгим Средневековьем», так как основные его принципы не менялись как минимум с VI века:

• Наличие ярко выраженных и относительно слабо связанных между собой подсистем международных отношений (европейской, китайской, исламской, угасающей индийской).
• Торговая архаическая глобализация и протоглобализация на всём пространстве Евразии и севера Африки.
• Государственно-династический характер международной политики, в разной степени выраженный в различных подсистемах.
• Отсутствие явного технологического разрыва между подсистемами и, как следствие, гегемонии одной из них.
• Наличие иерархически-гетерогенной системы международных отношений в Европе и исламском мире и иерархической в Китае; выстраивание международных отношений с государствами в других подсистемах на базе фактического суверенитета.

Эта ситуация начала меняться в XVIII веке. Но история не любит скачков, так что процесс изменений шёл постепенно. Менялись взгляды учёных и философов, их представления о мире и мировом порядке; совершенствовались технологии, открывались новые горизонты в науке. Это проявлялось и в эволюции норм и принципов международных отношений: уже в Утрехтском мире 1713 г. появился принцип баланса сил и идея о том, что король может и не олицетворять страну. Через несколько десятилетий швейцарский юрист Эмер де Ваттель разработал концепцию внешнего суверенитета, а в 1775 г. восстали американские колонисты, провозгласившие республику и обосновавшие её создание ссылкой на де Ваттеля. Начавшиеся вскоре революционные, а затем Наполеоновские войны стали кардинальной встряской для всего существовавшего порядка «старого режима», символически подведя под ним черту уничтожением Священной Римской империи. По итогам Венского конгресса 1815 г. канула в прошлое иерархическая лестница европейских государств: на смену ей пришёл «клуб великих держав», который в той или иной форме существует до сих пор.

Время перемен

Произошедшие в XIX веке изменения были настолько кардинальны, что позволили Барри Бузану, Джорджу Лоусону[1] и Ричарду Литтлу[2] обозначить этот период в качестве переломного момента в истории международных отношений. В это время была создана мировая система, основными чертами которой стали транспортная (при помощи пароходов, не зависящих от муссонов Индийского океана и пассатов Атлантики), информационная (благодаря использованию телеграфа), экономическая (из-за перехода на новый этап глобализации) связность.

Однако главной в контексте анализа эволюции систем стала связность политическая. Европейские страны, сумев наконец реализовать своё техническое превосходство, распространили господствующую в их подсистеме модель на весь мир, столкнувшись, правда, с проблемой интеграции в неё старых азиатских государств. Если проблема интеграции индейских обществ была решена ещё в XVI веке, то азиатские страны, давно существующие и известные европейцам, зачастую куда более бюрократизированные и богатые, требовали принципиально иного подхода. Выход нашли в основанной на позитивной теории права концепции сообщества цивилизованных наций: в него могла войти лишь страна, признанная таковой другими цивилизованными странами. Старым азиатским монархиям пришлось доказывать своё право на суверенитет перед лицом превосходящих их мощью европейских держав.

К концу XIX века мировая система превратилась из открытой, по определению Бузана, Лоусона, Литтла и Спруйта[3], в закрытую: в связанном воедино мире исчез фактор неопределённости, белые пятна были стёрты с карты. «Характерной чертой рассматриваемого периода является окончательный раздел земли, окончательный не в том смысле, чтобы невозможен был передел, – напротив, переделы возможны и неизбежны, – а в том смысле, что колониальная политика капиталистических стран закончила захват незанятых земель на нашей планете, – писал об этом времени Ленин в 1916 году. – Мир впервые оказался уже поделённым, так что далее предстоят лишь переделы, то есть переход от одного владельца к другому, а не от бесхозяйности к хозяину»[4].

В результате передела к рубежу веков сложилась единая мировая система с несколькими центрами силы, лежавшими преимущественно в Европе. Единственный крупный азиатский игрок, Япония, вынужден был подчёркнуто соблюдать установленные правила игры. Этот период неизбежно окажется в центре внимания любого, кто попытается проанализировать эволюцию мировой системы, поскольку до настоящего времени он остаётся единственным, когда в уже глобализированном мире одновременно существовали несколько центров силы.

Одной из наиболее любопытных попыток такого анализа остаётся работа Гёделе Кеерсмакера, в которой автор, пытаясь рассуждать в категориях одно-, би- и многополярности, предлагает теорию «кластерной многополярности»: в соответствии с ней Британия была мировым, но не европейским гегемоном[5]. Россия, кстати, являлась в это время одним из мировых игроков и представляла серьёзную угрозу именно для колониальных владений Британии, ставя по сомнение её статус гегемона. Довольно показательно, что в самой Британской империи термин «гегемония» считался нежелательным и употреблялся в основном в негативном смысле, когда речь шла о Германии. Альтернативный взгляд отстаивает группа европейских и американских учёных (Пол Престон, Роберт Бойс, Энтони Эдамвайт, Джон Робертс), рассматривающих Европу как единый полюс, а мировые войны – как своего рода гражданский конфликт внутри этого полюса. Такой взгляд, в частности, получил широкое распространение в стенах Лондонской школы экономики и политических наук; любопытно, что первым эту концепцию ещё в 1955 г. предложил индийский учёный Кавалам Мадхава Паниккар.

Сторонники обоих подходов, однако, вряд ли будут возражать против утверждения, что к концу XIX века мировая система обладала следующими свойствами:

• Она была единой и выстроенной по западным правилам.
• Изменился характер глобализации, произошёл переход от торговой экспансии к капиталистической эксплуатации.
• Из международной политики почти исчез династический фактор, центральным фактором стал государственный интерес.
• Было достигнуто безусловное доминирование Запада в военном и технологическом плане.
• В качестве единственной была принята западная модель суверенитета, в которой суверенными считались страны, принадлежащие к «цивилизованному миру».

Эта система, основанная на множественных центрах силы, отличалась отсутствием достаточно мощных сдерживающих механизмов, которые бы не позволяли этим центрам вступить в противоборство друг с другом. «Долгий XIX век» был веком малых и средних войн в Европе и в мире: бельгийско-нидерландская, две датско-прусские, войны за объединение Италии, Крымская, австро-прусская, франко-прусская, многочисленные войны на Балканах, бесконечные колониальные кампании. Все эти войны, однако, были достаточно локальными и не перерастали в мировые до того момента, когда передел мира был закончен и сформировались устойчивые альянсы. Отчасти роль сдерживающего механизма выполняли мирные конгрессы и конференции, которые позволяли великим державам вести диалог и давали возможность координировать политику по острым международным вопросам. Но этого оказалось недостаточно. Военные же инструменты сдерживания попросту отсутствовали: армады броненосцев, дивизии и армии являлись инструментом реализации внешней политики, а не инструментом сдерживания. В условиях начавшейся Второй промышленной революции, которая позволила странам, не имеющим колоний, претендовать на изменение расклада сил исключительно за счёт ускоренного промышленного развития, концентрации капитала и наличия технологических мощностей, отсутствие инструментов сдерживания сыграло роковую роль.

Разразившаяся Первая мировая война ознаменовала собой кризис империалистической полицентрической модели, зримо продемонстрировав её хрупкость. Она велась за передел ресурсов, рынков и колоний, стала воплощением коллапса системы, по итогам чего была перечерчена карта мира. В рамках системной теории все последующие события можно описать как попытку системы найти ответ на разразившийся кризис – через идеологизацию всех сфер жизни и формирование тоталитарных идеологий, которые в случае победы означали бы переустройство системы на новых началах, и через формирование механизмов сдерживания (к ним, например, относятся доктрина стратегических бомбардировок и Лига наций в качестве площадки для урегулирования споров). Первая попытка оказалась неудачной: мир вступил в новую стадию кризиса, которой стала Вторая мировая война.

Третья стадия теоретически должна была привести к Третьей мировой, ещё более кровавой; но появившийся наконец инструмент сдерживания в виде ядерного оружия и механизм урегулирования конфликтов в виде ООН и его Совета Безопасности с правом вето превратил эту войну в холодную. Великие державы не могли больше конфликтовать напрямую: этот конфликт неминуемо приводил к тому, что они были бы отброшены в развитии из-за необычайно возросшей цены тотальной войны, так что полем битвы стали опосредованные и торговые войны. В глобальной войне нового типа, которая велась как на экономическом фронте, так и на отдельных театрах военных действий, было задействовано всё население, труд инженеров и рабочих, пытавшихся обеспечить превосходство над противником, был не менее важен, чем труд солдата, исполнявшего воинский долг во Вьетнаме или Афганистане. Именно затяжной и глобальный характер этой войны породил иллюзию нового типа международных отношений, и он же привёл к тому, что воюющие стороны вынуждены были заключать тактические союзы с нейтральными державами, которые таким образом наращивали мощь и укрепляли статус. Сопутствующим элементом, сделавшим невозможным заключение мира на взаимоприемлемых условиях, стала идеологизация противостояния.

Поражение СССР и его союзников в той войне предопределили недолгий период торжества Соединённых Штатов, который сменился нынешними опасениями о переходе мира к биполярности и многополярности. Однако насколько вообще эти категории применимы для анализа происходящих в современном мире процессов?

 Иллюзии холодной войны

 Мы привыкли говорить о мире холодной войны как о биполярном, противопоставляя его недолгому периоду однополярности и грядущей многополярности, и с этих позиций рассматривать прошлое и прогнозировать будущее. В заявлениях отечественного МИДа слова «многополярный» и «полицентричный» используются как синонимы – но насколько это верно?

Полярность как категория предполагает неизбежный конфликт. «Как два различных полюса, во всём враждебны мы», – написал когда-то Василий Лебедев-Кумач. Полюса всегда противоположны; как следствие, биполярный мир – это мир конфликта между двумя державами, трёхполярный – между тремя, мультиполярный – между неопределённым множеством держав. Не случайно сама категория «полярности» применительно к международным отношениям появилась в 1944 г. в работе американского политолога Уильяма Фокса «Сверхдержавы». Он жил в эпоху войн и мыслил в соответствующих категориях. Мы легко восприняли идею полярности и сверхдержавости потому, что сами жили в сверхдержаве, которая являлась одним из полюсов конфликта. Но Россия перестала быть сверхдержавой и не намерена больше вступать в экзистенциальный конфликт. Прежде чем она вновь станет сверхдержавой, если это вообще произойдёт, необходимо научиться жить в другой системе координат – в той же, в которой жила большая часть мирового сообщества всё это время.

Полицентричность подразумевает наличие нескольких самостоятельных центров принятия решений, мультиполярность – вражду между этими центрами. С самого своего начала, ещё до того, как вообще стало возможно говорить о каких-то полюсах, мировая система была полицентричной. В эпоху открытого мира полицентричность была естественной, так как ни одна из великих держав не могла из-за дальних расстояний и неразвитости технологий обеспечить устойчивое доминирование над другими. В мире закрытом эта полицентричность продолжает существовать, хотя применительно к годам холодной войны она менее очевидна.

Пока две коалиции – восточная во главе СССР и западная во главе с США – сражались друг с другом на фронтах прокси-войн, другие центры силы наращивали мощь. Китай, лидеры Движения неприсоединения – Индия и Югославия, Иран, Египет – удачно маневрировали в биполярном мире, получая помощь то от одного, то от другого враждующего блока. Более того – входящие в состав западной коалиции центры силы, к примеру, Великобритания и Франция (главным образом после 1958 г.), тоже зачастую проводили политику, противоречащую интересам гегемона. Мир времён холодной войны был не более биполярен, чем Европа в эпоху наполеоновских войн. Разница в том, что в новых условиях невозможно было прямое военное столкновение по образцу двух предыдущих мировых войн, а потому война затянулась более чем на полстолетия, стала привычным явлением для нескольких поколений и начала восприниматься как естественное состояние вещей.

То, что мы привыкли называть биполярным миром, не являлось миром в полном смысле этого слова: это была затяжная коалиционная война между победителями в предыдущей тотальной войне, которая велась с помощью новых средств в условиях, когда использование традиционных средств оказывалось губительным. Когда же она наконец закончилась, для нас поражение в ней обернулось геополитической катастрофой, для большинства других центров силы это было прекращение войны, в которой они не участвовали и благодаря которой наращивали благосостояние, политическую и военную мощь. Соединённые Штаты, опьянённые победой и решившие установить выгодный для себя однополярный мировой порядок, где бы они минимизировали обязательства, но имели бы все преимущества полюса, неожиданно столкнулись с этой полицентричностью и реальной невозможностью контролировать столь большую и сложную мировую систему.

Основными чертами этой системы (по сравнению с предыдущими) стали:

1) Отсутствие доминирующей подсистемы в рамках единой системы.

2) Всеобъемлющая промышленная, финансовая, культурная глобализация.

3) Сохранение государственных интересов в качестве главного движителя международной политики.

4) Отсутствие явного технологического лидера.

5) Признание формального суверенитета всех государств при фактическом различении «постколониального» и «викторианского» суверенитета.

Теперь мы можем дать ответ и на вопрос о том, каким же был мир «долгого XIX века». Вплоть до последней четверти века он оставался полицентричным, но однополярным, при этом в качестве второго полюса выступало варварство, фронтир, дикие земли, которые надлежало покорить во благо цивилизации. Европа и Америка как светочи этой цивилизации должны были нести бремя белых, посылая лучших сынов на службу диким сынам земли. Своеобразным рубежом, отчеркнувшим эту однополярность от бесполярного предвоенного периода, стало вступление Британии в 1902 г. в союз с Японией – первый в новейшей истории союз западной и незападной великих держав. В Европе и Америке союз с «желтолицыми чертями» был воспринят крайне неоднозначно.

Таким образом, можем сделать несколько важных выводов. Первый и главный: и подсистемы, и мировая система не остаются неизменными, они эволюционируют, теряя одни свойства и обретая другие, как потеряла свойство династийности европейская подсистема, ставшая главенствующей. Мы не можем проводить прямые параллели между нынешней мировой системой и локальными системами древнего мира, так как некоторые из их свойств кардинально изменились.

Эволюция систем происходит, прежде всего, благодаря эволюции акторов: нынешние европейские государства кардинально отличаются и от греческих полисов, и от племенных королевств Раннего Средневековья, и от династических империй. Акторов системы можно обозначить общим понятием «полития», заимствованным из социологии; они эволюционируют в жёсткой конкурентной борьбе, принимая формы и обретая свойства, которые обеспечивают лучший результат в конкретной географической и исторической обстановке.

Этот подход, впервые предложенный в 1990-е гг. Хендриком Спруйтом, отличается и от неореалистского, и от мир-системного. От первого тем, что предполагает динамику систем и их эволюцию в зависимости от внутренней эволюции акторов, от второго – тем, что делает основной акцент на взаимодействии акторов системы под влиянием внешних факторов, среди которых экономика играет важную, но не основополагающую роль. В рамках подхода нынешняя система государств рассматривается как результат эволюции, которая будет продолжаться и рано или поздно с вероятностью приведёт к трансформации системы. Схожего взгляда среди отечественных политологов придерживался Марк Хрусталёв.

Такой подход можно назвать системно-эволюционным, так как акцент делается на эволюцию систем. Он конструктивистский в том смысле, что заимствует принцип «анархия – это то, что из неё делают государства» у политолога Александра Вендта; марксистский – в том, что обращает основное внимание на материальные факторы, которые и определяют эволюцию акторов; реалистский – поскольку признает неизменную природу человека, вынуждающую людей соперничать и воевать, либеральный – что позволяет смирить эту природу при помощи социальной эволюции и создания единых институтов. Этот межпарадигмальный подход наследует отечественной школе анализа международных отношений в том, что анализирует происходящее на строгой исторической основе с привлечением социологических и антропологических методов, а при этом ставит в центр внимания эволюцию акторов систем и самих систем под влиянием эволюции акторов.

Применение такого подхода позволяет выделить устойчивые качества любой подсистемы и системы международных отношений: полицентричность, состояние взаимозависимости и конкуренции между центрами силы, историко-социологическую обусловленность процесса развития и временный характер любой системы в принципе.

 Четыре варианта будущего

 Всё это ставит вопрос о том, как будет развиваться мировая система дальше. Привычный нарратив гласит, что мы живём в эпоху упадка «вестфальского суверенитета»: он постоянно размывается, и на смену ему идёт что-то иное, чему пока нет названия, но что можно определить как «Поствестфаль». По мнению ряда исследователей, это будет либо принципиально новый конструкт, либо возвращение к довестфальским практикам – то есть приход Нового Средневековья, скорое наступление которого ещё с 1970-х гг. предсказывали многие европейские интеллектуалы и которое как альтернативу существующему мировому порядку всерьёз рассматривал когда-то основоположник «английской школы» Хедли Булл. Это ожидание Нового Средневековья отдаёт мистицизмом; любые изменения – подлинные или мнимые – в характере отношений между государствами охотно трактуются как знамения его прихода.

В рамках существующего нарратива теории международных отношений ожидания вполне понятны: если в 1648 г. с подписанием Вестфальского мира произошёл Великий Разлом и иерархический мир европейского средневековья был заменён на анархическое сообщество суверенных национальных государств, саморегулирующееся при помощи постоянного восстановления баланса сил, разумно предположить, что конец этого сообщества приведёт к реставрации в той или иной форме старого порядка вещей. Эта концепция удобна тем, что позволяет искать следы Нового Средневековья в любом изменении. Однако никаких следов средневековых практик мы пока так и не увидели – ни великих переселений народов, ни возрождения феодализма, ни возвращения династической политики. Это неудивительно, учитывая заведомо искусственный характер «вестфальского мифа»: так как на Вестфальском конгрессе не было создано современное государство, некуда и возвращаться.

Вместо Нового Средневековья мир вступил в эпоху неоимпериализма, в которой приставка «нео» символизирует изменения, произошедшие с мировой системой более чем за столетие и придавшие ей дополнительную устойчивость. Это улучшенная версия закрытой полицентричной системы, в которой мир поделён на сферы влияния между великими державами, борющимися за контроль над рынками сбыта и источниками ресурсов; идеологическое противостояние между ними сводится к спорам о том, кто чаще нарушает чужие границы и где больше линчуют негров. На смену борьбе за колонии пришла борьба за рынки и ресурсы бывших колоний; нынешняя система допускает непрямое экономическое соперничество без перехода к кардинальному военному переделу мира, а идея о «порядке, основанном на правилах», недалеко ушла от викторианских представлений о суверенитете как о свойстве цивилизованных наций, которые должны следовать определённым правилам. Это позволяет предположить, что «порядок, основанный на правилах», – рабочий инструмент в формирующемся балансе сил, правила в котором устанавливают поставщики безопасности в меру своих сил и понимания.

Всё вышесказанное, разумеется, не означает, что улучшенная многополярная система, в которой великие державы борются за влияние, ресурсы и рынки, одновременно сотрудничая, не столкнётся с новым кризисом. Более того, кризис представляется неизбежным, если система не изменит своих свойств. Сейчас у системы есть четыре пути:

1) Она останется закрытой, и тогда в процессе новой промышленной революции будет нарастать давление, которое в итоге вполне может сорвать крышку котла и заставить акторов использовать инструменты сдерживания как инструменты войны.

2) Она вновь станет открытой, начав освоение нового фронтира, и акторы будут приобретать и терять преимущество в процессе этого освоения.

3) Она перейдёт в режим постоянной стагнации, так как акторы не смогут или не решатся использовать оружие сдерживания, и войны так и останутся холодными.

4) Будет достигнут качественный прорыв в развитии средств производства и наступит общество всеобщего благоденствия.

Скорее всего, мы увидим промежуточный вариант: умеренное освоение фронтира – пока не тронутых в полной мере рынков и ресурсов Африки, добычу арктических ресурсов, цифровизацию, перераспределение рынков в рамках новой промышленной революции.

Неизбежны прокси-войны и экономические войны – как обычные, так и коалиционные. Россия, будучи одной из великих держав и в то же время уступая своим соперникам почти по всем параметрам, кроме уровня военной силы и технического развития, должна будет искать альтернативные пути для достижения победы в этой империалистической гонке, активнее применяя «жёсткую силу» и предлагая альтернативу неоколониализму западных держав. Кроме того, стоит ждать возникновения феномена «новых лидеров», когда размер стран в мировой экономике перестанет отвечать их скромному внешнему самопозиционированию и подтолкнёт к более активным формам внешнего самовыражения.

Но стоит иметь в виду, что акторы упорно ищут возможные способы обойти механизмы сдерживания, и в дальней перспективе, скорее всего, будет реализован либо первый, либо второй сценарий. То есть нас жде?т или новая мировая война, на сей раз «горячая», или человечество найде?т следующий фронтир для освоения.

--

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453210 Алексей Куприянов

КОНЕЦ БОЛЬШОЙ СТРАТЕГИИ

ДАНИЕЛ ДРЕЗНЕР, Профессор международной политики Школы права и дипломатии имени Флетчера.

РОНАЛЬД КРЕБС, Профессор политологии в Университете Миннесоты.

РЭНДАЛЛ ШВЕЛЛЕР, Профессор политологии и директор программы исследования реализма во внешней политике в университете штата Огайо.

АМЕРИКА ДОЛЖНА ДУМАТЬ О МАЛОМ

Что бы ни сделал президент США Дональд Трамп в области международных отношений в дальнейшем, на одно достижение он может смело претендовать: дискуссия о большой стратегии снова стала вызывать интерес.

На протяжении десятилетий американская внешнеполитическая элита в обеих партиях разделяла идею либерального интернационализма: Вашингтон должен поддерживать и распространять глобальный порядок, поощряющий свободные рынки, открытую политику и многосторонние институты. Но Трамп неоднократно предпринимал шаги, подрывавшие основы либерального интернационализма, – от сомнений в ценности НАТО до оскорбления союзников и отказа от торговых соглашений. Когда в июле 2017 г. его команда по национальной безопасности встретилась с президентом в конференц-зале Пентагона (из-за отсутствия окон его окрестили «танком»), чтобы просветить Трампа о достоинствах либерального международного порядка, тот обозвал их «кучкой придурков и детей», если верить The Washington Post.

Серьёзные отклонения от курса, спровоцированные Трампом, заставили внешнеполитических аналитиков впервые за последние десятилетия поставить под сомнение основополагающие принципы их главной стратегии. Теперь, когда фундаментальные положения либерального интернационализма отброшены, дебаты о большой стратегии США переживают возрождение. В борьбу вступили новые силы – от крайне левых прогрессистов до национал-популистов правого толка. Сторонники сокращения расходов и сдержанности сумели более доходчиво изложить свои взгляды, одновременно сформировались нестандартные союзы по интересам.

Но, увы, когда эти дебаты снова начались, сама концепция большой стратегии уже превратилась в химеру. Большая стратегия – это своеобразная дорожная карта, объясняющая, как соотнести средства и цели. Лучше всего она работает на предсказуемой местности – в мире, где политики имеют чёткое представление о распределении власти, надёжный внутренний консенсус в отношении национальных целей и идентичности, а также стабильные политические институты и институты национальной безопасности. К 2020 г. ничего из этого уже не существовало.

Меняющийся характер силы, а также её размывание в международной системе значительно затруднили Соединённым Штатам определение своей судьбы. Подъём мультикультурализма и реакция популистов на это явление подорвали общие нарративы и идентичность. Политическая поляризация выхолостила институты внутри страны, а это означает, что каждая новая администрация вступает в права, стремясь обратить вспять всё, что делалось предшествующей. Лихорадка отрицания истеблишмента обесценила всю дискуссию о политике и ослабила контроль за исполнительной властью, и этот феномен становится самовоспроизводящимся.

Авторы этой статьи далеко не всегда сходятся во мнениях, когда дело касается большой политики, политических стратегий или идеологии. Однако мы едины в том, что новые факторы сделали любые усилия по разработке или осуществлению большой стратегии дорогостоящими и потенциально непродуктивными. Ни одна стратегия не будет эффективной и ни одна – длительной. Вместо того, чтобы ссориться из-за того, чья стратегическая доктрина победит, учёным, экспертам, аналитикам и политикам следует сосредоточиться на более прагматичных формах решения проблемы. От военной интервенции до иностранной помощи – политика, адаптированная к каждому конкретному случаю, будет по меньшей мере столь же хороша, а возможно, и лучше, чем та, что вытекает из больших стратегических обязательств.

Обсуждать большую стратегию – значит, предаваться самокопанию, пока мир вокруг горит. Так что пора действовать, даже в отсутствие большой стратегии.

Проблемы власти

Успешная большая стратегия должна основываться на очень точном понимании картины глобального распределения силы. Тот, кто преувеличивает мощь врага или, наоборот, недооценивает угрозу, не преуспеет, потому что неминуемо спровоцирует политические решения, имеющие обратный эффект. Фактически одна из причин, по которой на стратегию либерального интернационализма Соединённых Штатов обрушилось за последнее десятилетие так много критики, заключается в том, что она не смогла предсказать и оценить подъём Китая. Сила в мировой политике уже не такая, как прежде. Способность государств применять силу, то, каким образом они это делают, какие цели преследуют и кто этой силой обладает – всё изменилось коренным образом. В результате зародился мир бесполярности и беспорядка. И это не тот мир, где хорошо работает большая стратегия.

Конечно, многое неизменно. Люди по-прежнему определяют свою идентичность главным образом через национальность. Страны, как и раньше, стремятся получить контроль над важнейшими ресурсами и доступом к жизненно важным морским путям, а также борются за территорию и региональное влияние. Они всё ещё хотят увеличить своё богатство, влияние, безопасность, престиж и автономию. Но приращение территорий уже не является для государств той наградой, которой было раньше. Современные великие державы, кажется, более всего стремятся к двум вещам: обогатиться и избежать катастрофического военного соперничества. Они понимают, что государства поднимаются вверх по лестнице международного могущества и престижа, создавая экономику, основанную на знаниях, и содействуя технологическим инновациям и связям в глобальных сетях.

В то же время сила в большей степени связана с умением выводить из строя, блокировать, отключать, не допускать и разрушать, чем со способностью создавать, разрешать, восстанавливать и строить. Рассмотрим возможности концепции «ограничения и воспрещения доступа и манёвра» (A2/AD), которая используется Китаем (главным образом, методы кибервойны и противоспутниковое оружие) с целью повысить риски для американских сил в западной части Тихого океана. Предполагается, что Иран делает то же самое в Персидском заливе, применяя подводные лодки, противокорабельные ракеты и сложные мины, чтобы сделать этот район запретной зоной для ВМС США.

Когда сила используется в конструктивных целях, она становится более узконаправленной и результат её применения не так легко перенести в другую сферу.

Военная сила теперь редко способствует достижению национальных целей или решению проблем; интервенции обычно только усугубляют и без того сложные ситуации.

Достаточно взглянуть на различие результатов Первой и Второй войны в Персидском заливе. Сила теперь не насколько универсальна, как раньше. Неудивительно, например, что усилия администрации Трампа по налаживанию сотрудничества в области безопасности и разведки не увенчались успехом на фоне его подхода к пересмотру торговых сделок.

Наконец, размывание власти по всей международной системе ведёт к созданию бесполярного мира. Сегодня многие говорят о росте Китая и других конкурентов, указывая на то, что мир возвращается к многополярности (или к биполярности в менее жёстких условиях, тяготеющих к многополярной системе). Но эта точка зрения преуменьшает тектонический сдвиг, происходящий в настоящее время. В международных отношениях больше не будет доминировать одна, две или даже несколько великих держав. Экономическая и военная мощь не дадут впредь такого надёжного влияния, как раньше, – вожаки утратили хватку. И слабые, и сильные страдают от одного и того же паралича и обладают одной и той же свободой действий. Более того, новые акторы – от местных ополченцев до неправительственных организаций и крупных корпораций, – каждый из которых полагается на разные виды силы, всё больше конкурируют с государствами. Относительно немногие страны, представленные в ООН, могут претендовать на реальную монополию на применение силы в пределах своих территориальных границ. Негосударственные субъекты, способные использовать насилие, отныне не являются второстепенными игроками. Этнические группы, полевые командиры, молодёжные банды, террористы, ополченцы, повстанцы и транснациональные преступные организации – все они стимулируют глобальное переосмысление понятия силы.

Эти изменения категории силы порождают мир, главной характеристикой которого является энтропия. Мир, в котором сосуществуют десятки центров силы, не приспособлен для контроля и управления. В условиях нового глобального беспорядка даже страны с мощной экономикой и вооружёнными силами окажутся не в состоянии заставить других делать то, чего они хотят. Современные государства, независимо от их мощи в военном и политическом отношении, практически не обладают возможностью влиять на экстремистские группы, процветающие в интернете или других пространствах, где нет никаких структур управления. Такие акторы не только не предлагают чёткой цели для угрозы или уничтожения, но многие из них мотивированы неразрешимыми проблемами, такими как создание халифата или собственного государства. И что ещё хуже, насилие для многих является источником социальной сплочённости.

Поскольку традиционная сила не имеет прежнего влияния, глобальный порядок и сотрудничество окажутся в дефиците. Международные отношения сведутся к беспорядочным ситуативным договорённостям. Опасность представляют не горячие войны между великими державами или ожесточённые столкновения по поводу прав человека, интеллектуальной собственности либо валютных манипуляций. Угроза исходит от замороженных конфликтов по геополитическим, валютным, торговым или экологическим вопросам. Учитывая огромные издержки войны, великие державы, которые неспособны урегулировать споры за столом переговоров, не имеют возможности – по крайней мере, если они действуют рационально – разрешить их на поле боя. Достигнутые политические договорённости будут недолговечны. Подобно стае птиц или рыб, они теряют форму, чтобы обрести новую через некоторое время.

Большая стратегия непригодна для мира энтропии. Великое стратегическое мышление линейно. Современный мир – это мир взаимодействия и сложности, где кратчайший путь между двумя точками – не прямая линия.

Беспорядочное и изменчивое пространство не признаёт того, что предполагается как преимущество большой стратегии: практичный, прочный и последовательный план на долгосрочную перспективу. Чтобы быть успешным в таких условиях, стратегии нужно постоянно менять.

Разделённая нация

Жизнеспособная большая стратегия должна опираться на общее мировоззрение ключевых политических субъектов. Если каждое новое правительство приходит к власти с радикально иным пониманием глобальных вызовов и возможностей, никакая стратегия долго не продержится. Всякое следующее правительство станет разрушать политику предшественников, уничтожая саму идею большой стратегии. Сдерживание было долговременным, потому что каждый президент США – от Гарри Трумэна до Рональда Рейгана – в значительной степени придерживался основополагающего видения глобальных проблем. Билл Клинтон, Джордж Буш-младший и Барак Обама – все они разделяли разные варианты либерального интернационализма.

Такого консенсуса больше не существует. За последние полвека на Западе усугубился скептицизм в отношении достоинств и даже самой реальности наций – «воображаемых сообществ», по словам политолога Бенедикта Андерсона, каждое из которых объединено общим нарративом. Сомнения возникли из добрых побуждений: росло осознание того, что доминирующие нарративы могут быть репрессивными, отражать интересы и опыт сильных мира сего и заставлять молчать менее влиятельные социальные группы. С ранних 1970-х гг., периода излёта вьетнамской войны, началась эпоха господствующего мультикультурализма, по крайней мере, в Соединённых Штатах. Мультикультурализм был не просто стратегией управления многообразием на справедливой и инклюзивной основе, – эта концепция исходила из растущего сомнения в том, что обществу вообще необходима какая-то общая идентичность.

Некоторые последствия такой культурной революции, например, спешное добавление в календарь недель и месяцев, отведённых для празднования конкретных этнических и расовых традиций, казались большинству американцев безобидными и даже позитивными. Но одно следствие этого явления проблематично: американцам не хватает общего национального нарратива. По вполне понятным причинам мало кто сегодня продолжает говорить об ассимилятивном «плавильном котле». Американский историк Джилл Лепор сетовала в журнале Foreign Affairs в 2019 г.: учёные перестали писать о нации ещё десятилетия назад. Послушайте любые демократические дебаты в текущей президентской кампании, и вы поймёте, как некомфортно чувствуют себя американские политики из либеральных левых, когда дело касается риторики американского национализма.

Однако национализм оказался непреходящей силой, как и стремление людей к общему объединяющему нарративу, способному придать смысл созданному ими миру. Культурные консерваторы в США уже давно разрабатывали эту жилу. (Их попытки определить культурное ядро нации нашли отражение в таких книгах, как «Словарь культурной грамотности», где Эрик Дональд Хёрш-младший взялся перечислить личности, события и работы, которые «должен знать каждый американец».) Они боролись против двуязычного образования и на протяжении десятилетий вели кампанию по признанию английского в качестве официального языка, успешную до сих пор в более чем половине американских штатов. Новых иммигрантов, отказывающихся подстраивать свою жизнь под принципы американского кредо, они обвиняют в том, что Соединённые Штаты буквально расходятся по швам. Либералы поступились идеей американской исключительности, когда в 2009 г. Обама заявил: «Я верю в американскую исключительность так же, как, я подозреваю, британцы верят в британскую исключительность, а греки – в греческую». Консерваторы же сделали на неё упор. В отличие от демократов Трамп чувствует себя очень комфортно в националистической риторике, хотя он практикует её в манере, исключающей половину населения страны.

Жертвой такого раздробленного национального дискурса стала и большая стратегия. Она опирается на нарратив безопасности, в рамках которого определяются главные действующие лица мировой политики, говорится о том, что эти субъекты делали и должны делать, а также изображается глобальный фон, на котором события будут происходить. Дискуссии вокруг противоборствующих больших стратегий – как правило, дискуссии по одному или нескольким элементам дискурса безопасности.

Ратующие за глубокую вовлечённость США, например, считают, что американская и международная безопасность неразделимы, тогда как те, кто призывает к ограниченной вовлечённости, верят в обратное. В отсутствие риторических конструкций, которые обычно и создают общий национальный нарратив, разработка большой стратегии, созвучной реальным запросам разных групп избирателей, невозможна. Осуществлять ту или иную стратегию в различных областях политики и поддерживать её на протяжении долгого времени всё труднее.

Одним из проявлений нарративного раскола в Соединённых Штатах является резкая поляризация, определяющая американскую политику, причём не только по злободневным внутренним проблемам. Партийные линии разделили американцев по широкому кругу внешнеполитических вопросов – изменение климата, борьба с терроризмом, иммиграция, Ближний Восток, применение силы. Это не та ситуация, которая благоприятствует продуктивным дискуссиям о большой стратегии. В таких обстоятельствах нивелируется ценность экспертной оценки. Политологи пришли к выводу, что экспертный консенсус может изменить общественное отношение только по тем сюжетам, по которым общественность ещё не поляризована: например, как реагировать на валютные манипуляции Китая. Но когда общество уже расколото по партийным линиям, как это происходит с проблемой изменения климата, поляризация делает консенсус элиты более чем бесполезным. Экспертные заключения из внепартийных источников просто заставляют партийцев удвоить силу своих аргументов.

Политическая поляризация также затрудняет важнейший процесс – усвоения опыта и обучения. Чтобы усовершенствовать большую стратегию, необходимо прийти к согласию относительно того, что именно пошло не так и почему. В поляризованной политической среде сторона, которая боится быть привлечённой к ответственности, не согласится даже с предположением, что её политика провалилась, – причём ещё долгое время после этого провала. Республиканцы, например, настаивали на том, что иракская война была триумфом, в течение многих лет после того, как стало очевидно, что Соединённые Штаты потеряли шанс на достижение мира. Чтобы поддержать своего лидера, члены партийной команды постоянно искажают реальность в пользу собственных политических аргументов. В результате обсуждение внешнеполитической стратегии утрачивает единообразное понимание фактов, на основе которого обычно и ведётся здоровая дискуссия.

И самое главное – поляризация означает, что большая стратегия любой партии будет существовать ровно до тех пор, пока эта партия контролирует исполнительную власть. Поскольку Конгресс и суды, по сути, предоставили президенту монополию на формулирование концепции национальной безопасности, он один может радикально изменить общую стратегию страны. И то же самое может сделать следующий президент от другой партии.

Народ против экспертов

Большая стратегия предполагает наличие мощного рынка идей, подкреплённого прочными институтами, способными помочь политикам со временем скорректировать курс. Даже устойчивая большая стратегия должна справляться с изменениями в стратегическом окружении, и даже хорошо продуманные стратегии неизбежно ведут к политическим просчётам, которые придётся исправлять. Соединённые Штаты не избежали внешнеполитических ошибок во время холодной войны, но взаимодействие между истеблишментом и его критиками, а также между исполнительной властью и Конгрессом в итоге обуздало худшие крайности американского активизма и предотвратило чрезмерную сдержанность.

За последние полвека некогда стабильные структуры власти разрушились, и американская общественность стала всё более скептически относиться к федеральному правительству, прессе и другим крупным общественным институтам. Недоверие американцев распространяется и на внешнеполитический истеблишмент, и в этом их трудно винить. Внешнеполитические элиты США в основном поддержали применение силы в Афганистане, Ираке и Ливии, и ни одно из этих вмешательств нельзя назвать успешным. Как свидетельствует «Афганское досье», сборник конфиденциальных интервью с фигурами, ключевыми для операции Вашингтона в этой стране, которые опубликованы газетой The Washington Post в конце прошлого года, уже более десяти лет гражданские и военные лидеры страны откровенно лгут общественности о том, как велась война в Афганистане. Финансовый кризис 2008 г., а также «арабская весна» застали внешнеполитические элиты врасплох. Очевидно, что некоторый здоровый скептицизм экспертов вполне оправдан.

А вот слишком большой скептицизм может быть разрушительным. Ставя под сомнение ценность внешнеполитической экспертизы, мы подрываем здоровый рынок идей, которые могли бы лечь в основу большой стратегии. Как предупреждал журналист Крис Хейс в книге «Сумерки элит», «если экспертное мнение в целом будет дискредитировано, мы столкнёмся с неиссякаемым источником шарлатанства». Кроме того, новые участники продвигают свои аргументы, частично разрушая ранее существовавший консенсус по поводу большой стратегии. Они эксплуатируют один и тот же сюжет о провалившемся внешнеполитическом курсе прошлого, чтобы следом заявить, что хуже того, что было, просто некуда. Как сказал Трамп на предвыборном митинге в 2016 г.: «Эксперты ужасны. Они говорят: “Дональду Трампу нужен советник по внешней политике”… Но можно ли делать что-то хуже, чем то, что мы делаем сейчас?».

Потеря уважения к экспертному знанию – лишь один из элементов самого значительного сюжета политической истории XXI века: распространения правого популистского национализма как части большой политики на Западе. Мы не можем рассматривать это явление как «осечку», потому что его подъём частично коренится в экономической нестабильности, но в равной степени, если не в большей, в политике культурного реагирования. А популизм ставит великую стратегию под вопрос.

В основе любой формы популизма лежит простой образ политики. Популистский лидер говорит о существовании нравственно чистого народа, противопоставляя его коррумпированным элитам, и утверждает, что ему одному известно, в чём состоит истинная воля народа. Поэтому популистская политика склоняет к авторитарности.

Сметая якобы коррумпированные элиты и институты, популистский лидер подрывает всё, что стоит на его пути. Настаивая на своей непосредственной связи с народом, популистский лидер утверждает, что именно он является представителем людей, и никакой политический процесс не способен столь же эффективно репрезентировать их интересы. Критика становится врагом, конституционные ограничения – препятствием для демократии, а тирания большинства объявляется добродетелью, а не пороком.

Популизм не приемлет большой стратегии. Во-первых, он обостряет внутренние разногласия. Поляризующий по своему замыслу, он так сужает понятие якобы подлинного народа, что делает невозможным единство внутри нации как территориального и юридического субъекта. Во-вторых, популистские политики регулярно мобилизуют народ, направляя его праведный гнев против врагов. Когда в воздухе уже витает «горячая» риторика, эмоциональная реакция на кризис грозит взять верх над рациональной стратегией. Стратегия становится менее гибкой, поскольку лидерам трудно проводить примирительную тактику в атмосфере публичных оскорблений и желания мести. Наконец, популизм предполагает концентрацию власти в некоем харизматичном лидере. Он лишает власти бюрократов и различные институты, которые могут сдерживать ненадёжных правителей и блокировать слишком радикальные решения. Политика популистского режима, таким образом, – слепок самого лидера, его идеологической приверженности или его капризов. Если популистский политик действительно начнёт проводить что-то вроде большой стратегии, она не переживёт его правления.

Время похоронить большую стратегию

Большая стратегия мертва. Принципиальная неопределённость бесполярной глобальной политики делает большую стратегию менее полезной и даже опасной. Даже если бы она могла помочь Соединённым Штатам определиться с ответом на стоящие перед ними глобальные вызовы, всё более расколотая внутренняя политика затрудняет осуществление слаженной и последовательной большой стратегии. Общественное недоверие к экспертному знанию размыло перспективу здоровой дискуссии об исторических уроках и потенциальных стратегиях для страны. Популизм выхолостил систему институциональных сдержек и противовесов, которая удерживает большую стратегию от резкого раскачивания. Однако главные национальные стратеги всё ещё не пришли к осознанному пониманию утраты большой стратегии. Бурные дебаты вокруг конкурирующих стратегических вариантов свидетельствуют о том, что многие из этих стратегов всё ещё находятся в состоянии отрицания. Гнев, направленный на администрацию Трампа за отсутствие стратегического мышления, подразумевает пребывание в этой эмоциональной матрице ярости. Мы сами расходимся во мнениях относительно того, оплакивать или праздновать кончину великой стратегии, но согласны с тем, что пришло время перейти к заключительной стадии процесса скорби – принятию. Движение вперёд без большой стратегии предполагает два принципа: децентрализация и инкрементализм (текущая корректировка линии поведения в зависимости от ситуации – прим. ред.). Высокая степень неопределённости требует децентрализованных, но взаимно скоординированных центров принятия решений. Корпоративный сектор осознал, что менеджерам необходимо избегать соблазна контролировать каждое решение и вместо этого научиться управлять инновациями, формируя среду, в которой есть возможность выбора. Умные корпорации децентрализуют управление и ответственность, поощряют сотрудников к решению проблем посредством совместной работы и используют неформальный подход к распределению задач и обязанностей. Правительства должны организовать свой внешнеполитический аппарат точно так же. Высоко ценить знания на местах и доверять экспертной оценке – лучший способ справиться со слабыми местами и возникающими проблемами и разрядить кризисы до того, как они дадут метастазы.

Организационная трансформация должна идти рука об руку с культурной: к признанию достоинств экспериментов снизу доверху. Большая стратегия делает ставку на то, что тщательное планирование в центре даёт наилучшие результаты. Она предполагает, что издержки чрезмерной гибкости превышают издержки чрезмерной жёсткости. Но это теряет смысл, когда изменения происходят быстро и непредсказуемо. Инкрементализм в такой ситуации – выбор более безопасный. Для этого не нужно класть все яйца в одну корзину. Нельзя одержать победу одним махом, но можно избежать катастрофических потерь. Такой метод позволяет быстро адаптироваться к меняющимся обстоятельствам. На практике это означало бы передачу ответственности от Вашингтона военным руководителям, специальным представителям и экспертам по конкретным вопросам. Другими словами, это означает подход прямо противоположный подходам многих прошлых администраций, когда процесс принятия решений концентрировался в Белом доме.

Начинающим советникам по национальной безопасности не стоит бороться за звание следующего Джорджа Кеннана. Создание долговременного варианта новой политики сдерживания не является ни важным, ни возможным в ближайшем будущем.

Повышение эффективности внешней политики США – вот что действительно важно и возможно. Учитывая недавний послужной список американской внешней политики, эта цель не кажется такой уж плохой.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 3 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453209 Даниел Дрезнер, Рональд Кребс, Рэндалл Швеллер

ЧТО ТАКОЕ «БЕЛАЯ АМЕРИКА»?

НЕЛЛ ИРВИН ПЕЙНТЕР

Почётный профессор истории Принстонского университета, автор «Истории белых людей» (The History of White People).

ПОЛИТИКА ИДЕНТИЧНОСТИ БОЛЬШИНСТВА

«Белый сдвиг: популизм, иммиграция и будущее белого большинства» (White Shift: Populism, Immigration, and the Future of White Majorities)

Эрик Кауфман. Издательство Abrams, 2019, 624 с.

«Политика белой идентичности» (White Identity Politics)

Эшли Джардина. Издательство Кембриджского университета, 2019, 384 с.

«Умирая от белизны: как политика “расовой обиды” убивает сердце Америки» (Dying of Whiteness: How the Politics of Racial Resentment Is Killing America’s Heartland)

Джонатан Метцль. Издательство Basic Books, 2019, 352 с.

Президентские выборы в США 2016 г. изменили господствующую американскую расовую идеологию. Стыдливый, на грани пристойности белый национализм Дональда Трампа помог превратить людей, которым довелось родиться белыми, в «белых людей», сущностной чертой которых является белый цвет, как для чернокожих, – чёрный.

Многие эксперты не сразу осознали политические последствия того, что граждане, родившиеся белыми, голосуют в первую очередь как белые. Сразу же после выборов комментаторы поспешили приписать победу Дональда Трампа экономическому хаосу в центральной части страны и подгруппе избирателей, оплакивающих потерю рабочих мест и стабильности. Журналистам, социологам и учёным потребовалось несколько лет, чтобы найти более разумное объяснение: по большому счёту большинство белых сторонников Трампа голосовали не по экономическим соображениям. Скорее они были возмущены социальными изменениями, угрожающими их само собой разумеющемуся положению на вершине социальной иерархии – и это при том, что подавляющее большинство имеющих политическую власть были белыми (и мужчинами), а доходы белых семей всё ещё в 6,5 раз выше, чем у чёрных, и достаток семей, главы которых – чернокожие выпускники колледжей, примерно на 33% ниже, чем у белых семей, возглавляемых не окончившими среднюю школу.

Три новые книги пытаются обосновать это явление и ответить на несколько важных вопросов. Чего хотят эти белые люди? Согласно авторам, им нужен Трамп, Брекзит, оружие, снижение налогов, республиканцы, социальное обеспечение и медицинская помощь. Но больше всего на свете они хотят защитить своё место в обществе.

А чего не хотят эти белые люди? Иммигрантов, Obamacare и денег для государственных школ. Но, прежде всего, они не хотят, чтобы мультикультуралисты называли их расистами, такого рода разговоры угрожают им и подталкивают к белому национализму. Они не могут представить себе многорасовое общество, в котором белые – как бы они себя ни определяли – мирно занимают место среди не белых.

И кто эти белые люди? Вот о чём эти книги, и это делает их интересными и в конечном итоге раздражающими. Все три автора, кажется, считают, что белую идентичность можно понять онтологически – как вещь. Но расу лучше рассматривать как непрерывный дискурс, а не как физическую реальность. Хотя расизм и сопровождающая его дискриминация явно имеют измеримые социальные и экономические последствия, раса – концепция, которую следует описывать глаголом «казаться», а не «быть». Вера в реальность расы как биологически или иначе зафиксированной характеристики подобна вере в колдовство, как выразилась много лет назад социолог Карен Филдс: нет ничего, что можно сказать для опровержения этого. И я бы добавила, что эта вера приводит к определённым политическим результатам.

Если нет такой вещи, как стабильная, независимая категория белых, как можно делать убедительные заявления о белой идентичности и связанной с ней политики? Для решения проблемы эти авторы и многие другие обращаются к данным, измерениям, диаграммам и графикам. Эрик Кауфман и Эшли Джардина анализируют результаты опросов общественного мнения, чтобы докопаться до корней белого возмущения. Джонатан Метцль изучает медицинскую статистику и проводит интервью, чтобы понять, почему люди, идентифицирующие себя белыми, поддерживают консервативную политическую повестку дня, которая пагубно влияет на их собственное здоровье и благополучие. Кауфман и Джардина фокусируются на консервативной политике тех, кто воспринимает себя как белых, но минимизируют стратегию Республиканской партии по использованию огромной эмоциональной силы белых для продвижения регрессивного налогообложения, ограничения сети социальной защиты и лишения рабочих власти. Все три автора признают, что до тех пор, пока белая идентичность не связана с экономическими (и в случае с Метцлем – биологическими) личными интересами, политики будут свободно проводить курс, приносящий пользу корпорациям и богатым, но обычным белым людям от этого мало пользы. Однако политические вопросы, имеющие значение и за пределами белой идентичности – например, избирательные права и равенство перед законом, – в этих книгах почти не встречаются. И ни одна из трёх книг не предлагает убедительного пути выхода с опасной территории, куда США загнала политика белой идентичности.

Если ты белый, то всё в порядке

Эрик Кауфман – профессор политологии Биркбек-колледжа Лондонского университета. Он эксперт по политике Северной Ирландии и, таким образом, привносит историческую составляющую в тему белой идентичности, которую он называет «белым этнотрадиционализмом». Его книга посвящена в основном Соединённым Штатам, но Канада и Европа тоже попадают в поле зрения. По его мнению, раса – генетический факт, и подобно учёным XIX и начала XX веков, верящих в различия темпераментов, основанных на расе, он рассматривает «белый архетип», имеющий определённые узнаваемые культурные проявления. Он называет мультикультурное и многорасовое население западных стран «смешанной расой» и использует термин «несмешанный» с пугающими цитатами, но без иронии.

Кауфман исследует взгляды белых людей, выступающих против иммигрантов и беженцев, голосующих за Брекзит или Трампа, и утверждает, что большинство из них не жаждут власти и не против чернокожих. Это нормальные люди, которые, чувствуя угрозу, занимаются культурной самообороной. Чтобы доказать, что его заявления основаны на надёжных научных данных, Кауфман приводит десятки диаграмм и графиков. Но слишком часто они ограничивают или искажают реальность, которую должны представлять. Например, на одной диаграмме показаны две линии, относящиеся к вероятности того, что кто-то проголосует за правых популистов в данной стране в зависимости от того, считает ли избиратель безопасность очень важной. В подписи утверждается, что учитывались и другие переменные, но читатель остаётся в недоумении, как это повлияло на заявленные вероятности. График не даёт никаких доказательств причинно-следственной связи между выделенными переменными: процент мусульман, уровень обеспокоенности безопасностью и склонность голосовать за правые популистские партии или кандидатов. Но Кауфман тем не менее предлагает конкретную причинно-следственную связь, подразумевая, что присутствие мусульман вызывает обеспокоенность по поводу безопасности, которая ведёт к поддержке правых популистов.

Основной аргумент Кауфмана заключается в том, что политика белой идентичности, принявшая форму правого популизма, является результатом двух угроз: диверсификация через иммиграцию, уменьшающая численность белого большинства и «антимажоритарная культура» «левого модернизма», чьи «самые усердные представители» населяют университетские кампусы, где они выполняют «миссию замены белой идентичности разнообразием». Кауфман утверждает, что «антибелый нарратив» «радикальных левых модернистов» подтолкнул некоторых белых перейти от простого противодействия иммиграции к экстремистским теориям «белого геноцида». Чтобы помочь белым отойти от таких крайностей, Кауфман предлагает меры краткосрочные и рассчитанные на перспективу. По сути, Кауфман хочет спасти белых людей от самих себя.

Но некоторые его предложения кажутся не столько противоядием против экстремизма, сколько приспособлением к нему. Возьмём, к примеру, его предложение о том, как решать проблемы с беженцами: держите их подальше от большинства белого населения и размещайте «на долгосрочной основе» в «лагерях», предлагающих убежище, но без перспективы постоянного поселения. Такие лагеря могли бы быть созданы в «менее процветающей стране, не входящей в ЕС, как, например, Албания». Он пишет, что западные страны, выступающие против беженцев, будут готовы финансировать эти лагеря, потому что «их больше заботит культурное воздействие появления беженцев, чем экономические издержки».

Долгосрочное решение Кауфмана по предотвращению распространения экстремистской политики белой идентичности состоит в том, чтобы ускорить то, что он считает неизбежным «белым сдвигом»: появление нового определения «белых», которое включало бы светлокожих людей разного происхождения и в то же время сохраняло бы «основные мифы и граничные символы» белой идентичности. Конечно, это явление появлялось в истории США много раз и во многих обличиях. С течением времени, как отмечает Кауфман, белая идентичность стала включать в себя ранее маргинализированные группы, такие как ирландские американцы, итальянские американцы и еврейские американцы. Существовала также многовековая практика того, как представители афроамериканского населения с множеством оттенков кожи, выдавали себя за белых в глубоко расистском обществе – тема, которую Кауфман игнорирует. Он, несомненно, прав, что представления о том, кто считается белым, обязательно изменятся. По мнению Кауфмана, этот сдвиг поможет сохранить господство белых. Однако, как я уже писала, такое расширение фактически ослабляет превосходство белых, принося пользу богатым и образованным людям, которые не идентифицируют себя как белых.

По мнению Кауфмана, опасения «этнотрадиционных националистов» по поводу «потери страны, которую они знают» законны и их нельзя осуждать с порога. Он считает, те, кто порицает такое мышление, торгуют «антибелым нарративом» белых ненавистников «левых модернистов» и бросают новых последователей в объятия правых белых националистов. Если бы эти критики просто замолчали, белые успокоились бы и приняли других людей в свой мир – при условии, что они достаточно светлокожие и готовы идентифицировать себя как белых. Но Кауфман не объясняет, как небелые люди вписались бы в это новое государство с его недавно укоренившимся и расширенным белым большинством. И, что особенно важно, он не задумывается о том, как такое государство будет действовать, когда речь зайдёт о защите фундаментальных ценностей либеральной демократии.

Фактор страха

В своём исследовании, менее полемичном и более скромном, чем книга Кауфмана, Эшли Джардина применяет множественную регрессию (наиболее широко используемый статистический метод) к данным опросов общественного мнения. Джардина, доцент политологии в Университете Дьюка, рассматривает переменные, отражающие недовольство чернокожими, партийность, пол, регион и политическую идеологию, и предлагает измерить влияние степени, в которой белые американцы идентифицируют себя как белых, лишённых всех других характеристик. Её степень белой идентичности имеет пять категорий, начиная от «быть белым совсем не важно для моей идентичности» до «быть белым чрезвычайно важно для моей идентичности». Затем она проверяет, позволяет ли эта степень белой идентичности предсказывать политические установки. Позволяет.

Она пишет, что предполагаемые угрозы превосходству белых – небелый президент США, латиноамериканский судья Верховного суда, позитивная дискриминация, курсы по вопросам о расах в колледже – заставили белых чувствовать себя «в меньшинстве, в невыгодном положении и даже в угнетении». Последовали политические ответы – белые избиратели поддержали строгий иммиграционный контроль и законы об идентификации голосующих, которые уменьшают явку меньшинств. Согласно анализу Джардины, сильное чувство белой идентичности предсказывает негативное отношение к иммиграции и позитивное отношение к социальному обеспечению, Medicare и политике администрации Трампа. Но, как утверждает Джардина, сама по себе идентификация белых не предвещает противодействия политикам и программам, часто рассматриваемым с расовой точки зрения, таким, как позитивные действия, социальное обеспечение и Medicaid. Скорее, оппозиция этим вещам коррелирует с чувством расовой неприязни, которое отличается от простого отождествления себя с белыми.

Методология Джардины – применение множественной регрессии к данным опросов общественного мнения – широко используется в политической психологии и других социальных науках. Но подводные камни этого метода хорошо известны, наиболее очевидным из них является проблема определения причинно-следственной связи, когда влияние определённых переменных очень малó, и поэтому трудно делать прогнозы с уверенностью. Вторая ловушка заключается в неспособности этой методологии учитывать изменения во времени – чтобы отразить перемены в поведении, когда население приспосабливается друг к другу. Кроме того, есть соблазн искать среди возможных контрольных или простых переменных нужные, чтобы прийти к искомым результатам. Эти ловушки наводят на мысль, что следует скептически относиться, например, к утверждению Джардины о том, что «желание сохранить социальное обеспечение и Medicare коренится в расовой солидарности белых» – утверждение, которое очевидно игнорирует роль класса и возраста в поддержке таких программ.

Возможно, самый важный аргумент Джардины заключается в том, что «белая идентичность не определяется расовой враждебностью, и белые, отождествляющие себя со своей расовой группой, не обязательно оказываются расистами». Не вынося суждений, Джардина пишет, что многих белых возмущает то, что «выражение своей идентичности несправедливо рассматривается как проблематичное или даже расистское». В качестве примера такой динамики она приводит эпизод 2015 г., когда владелец гастронома в Нью-Джерси вывесил табличку с надписью: «Восславим своё белое наследие! Март – месяц белой истории» (месяцем афроамериканской истории в США и Канаде официально считается февраль – прим. ред.). И пришёл в недоумении, когда некоторые соседи сочли вывеску расистской. Но трудно согласиться с тем, что поддержка гипотетического месяца белой истории будет означать не что иное, как невинное выражение белой расовой солидарности, не подразумевающее никакой недоброжелательности по отношению к другим группам. В конце концов, что можно праздновать в течение месяца белой истории? Будут ли воспеваться героические белые люди, такие, как отцы-основатели, даже если они уже широко прославлены? Будут ли поминаться события истории США, такие как Американская революция, в которой участвовало очень много цветных? Возвестят ли при этом об этнической чистке коренных американцев, оправданной «явным предначертанием»? Ответ на вопрос о том, как месяц белой истории может выглядеть на практике, выявит антидемократическое измерение белой идентичности и продемонстрирует, почему его нельзя праздновать так, как если бы он был исторически нейтральным.

Что происходит с белыми людьми?

Нетрудно понять, как этнические и расовые меньшинства – и государство в целом – могут пострадать, когда граждане, идентифицирующие себя как белые, решат голосовать и организовываться именно как белые. Но в какой степени такое политическое поведение действительно приносит пользу белым людям на индивидуальном уровне? Метцль исследует вопрос и обнаруживает, что, по крайней мере, в Канзасе, Миссури и Теннесси политика белой идентичности нанесла физический и интеллектуальный вред некоторым белым. Метцль, доктор медицины и профессор социологии и психиатрии в Университете Вандербильта, выпустил книгу, основанную на данных, в которой чередуются повествование и анализ. Метцль также опирается на личные беседы, чтобы пролить свет на то, как государственная политика влияет на отдельных людей и как они разрешают конфликты между своим физическим благополучием и своими политическими убеждениями. Он хочет знать, почему «белые американцы из низшего и среднего классов голосуют против своего биологического интереса, а также своих собственных экономических приоритетов».

Метцль начинает в Теннесси с белого человека, которого он называет Тревором (он повсюду использует псевдонимы), который беден, не имеет медицинской страховки и страдает от воспаления печени, гепатита С и желтухи. Тревор решительно поддерживает отказ своего штата принять Obamacare, расширяя охват Medicaid, хотя это лишает его медицинской помощи, в которой он нуждается для спасения своей жизни. Метцль спрашивает: «От чего умирал Тревор?». Ответ, говорит он, – «токсичное воздействие догмы» и «американские представления о белой идентичности». Эта догма, согласно Метцлю, приравнивает Obamacare к навязчивому правительству, а оно отождествляется с угрозами, которые представляют мексиканцы и «короли пособий». Метцль подсчитал, что предположительно в среднем «отказ Теннесси от расширения Medicaid стоил каждому белому жителю штата 14,1 дня жизни».

Метцль также изучает последствия для здоровья законопроекта о «конституционном ношении» в Миссури 2016 г. – законодательного акта, значительно расширяющего право на ношение оружия в этом штате. Он рассказывает о беседах с членами группы поддержки лиц, потерявших близких из-за самоубийства. Отец Кима покончил с собой с помощью оружия после того, как «он забеспокоился о защите, безопасности, а также о терроризме и злоумышленниках». Для Метцля «терроризм и злоумышленники» трансформируются в страхи, связанные с иммигрантами и первым афроамериканским президентом страны. Его небелые респонденты, не так опасающиеся неизвестного, меньше дорожат своим правом владеть и носить огнестрельное оружие. Ким присоединяется ко всем остальным членам своей группы поддержки близких самоубийц, отвергая предложения об усилении контроля над оружием, даже учитывая почти полную уверенность в том, что кто-то, пытающийся покончить с собой с помощью оружия – статистически, наиболее вероятно, белый человек – сможет это сделать. «Это не вина пистолета», – говорит один из членов группы. «Оружие важно для нас и для наших свобод».

Но Метцль не может придумать конкретные средства спасения жизни белых в рамках логики белой идентичности. Его главный совет заключается в том, что белые должны меньше бояться социальных изменений; они должны понимать, что это не игра с нулевой суммой.

Выхода нет?

Все три автора понимают, что расовая идентичность – убеждение на уровне интуиции, которое очень трудно поколебать. История США показала, как трудно заставить массы белых людей продвигать свои экономические интересы, объединяясь с небелыми, – что может объяснить, почему все три автора отказываются от поддержки фундаментальных политических изменений, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

Приведённые три книги изображают политику идентичности белых как консервативную и республиканскую, будто белая идентичность ведёт только в одном политическом направлении. Хоть они демонстрируют разную степень симпатии к такой политике, все сходятся во мнении, что она вредит американскому обществу. Несмотря на то, что Кауфман и Джардина рассматривают политику белой идентичности как нормальную реакцию на воспринимаемые угрозы, они также видят необходимость отступить от этой реакционной тенденции. Кауфман говорит, что белые люди нуждаются в «успокоении», которое откроет путь «для возвращения к более расслабленным, гармоничным и доверительным обществам», как тогда, когда белые надёжно сидели на вершине. Джардина более напугана, рассматривая обиженных белых как «нетронутый колодец… который готовы взбаламутить политики, желающие пойти по потенциально очень тёмному пути». Хотя она полагает, что расширение белой идентичности (по аналогии с белым сдвигом Кауфмана), скорее всего, произойдёт, она всё же считает его недостаточным. Как и Метцль, она хочет, чтобы белые стали меньше опасаться социальных изменений. Но она не предлагает каких-либо конкретных способов приближения такого исхода. Со своей стороны, Метцль заканчивает призывом к тому, что он называет «белым смирением», и спрашивает: «Как могла бы выглядеть американская политика, если бы белое смирение рассматривалось не как предательство или капитуляция, а как честная попытка решить, казалось бы, неразрешимые социальные проблемы?» Если бы белые американцы попытались сотрудничать, а не доминировать, американское общество могло бы отойти от «биологии гибели».

Действительно, огромное количество людей с белой идентичностью недовольны потерей своих привилегий. Но эти привилегии зависели от искажения западных демократических ценностей, которые породили своего рода наследственную аристократию белых.

Вопрос, стоящий перед американцами в настоящее время, касается значения, которое они придают своей демократии, когда одна из двух главных политических партий страны предпочла антидемократическое руководство и политику. Демократия будет страдать до тех пор, пока Республиканская партия продолжает функционировать как партия белых, как это происходит во всё большей степени. Президентские выборы 2016 г. давали некоторую надежду на будущее, поскольку примерно 3 млн избирателей выступили против Трампа, а не поддержали его. Теперь, три года спустя, выбор между белым национализмом Трампа и мультикультурализмом демократов кажется ещё более острым. Остаётся только надеяться, что растущее число американцев придёт к выводу, что положение на вершине расовой иерархии не стоит потери американской демократии.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №4 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453206 Нелл Ирвин Пеинтер

ЭПОХА ВОЛШЕБНЫХ ДЕНЕГ

СЕБАСТЬЯН МАЛЛАБИ

Ведущий научный сотрудник по международной экономике Совета по международным отношениям.

МОГУТ ЛИ БЕСКОНЕЧНЫЕ РАСХОДЫ ПРЕДОТВРАТИТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ БЕДСТВИЕ?

Кризис может привести к переменам, но иногда требуется два кризиса, чтобы закрепить трансформацию. Великая депрессия открыла Новый курс, примерно в три раза увеличив федеральные расходы США на производство. Но потребовалась Вторая мировая война, чтобы поднять их ещё больше и укрепить роль государства в экономике. Если к середине 1950-х гг. федеральные вмешательства, такие как создание системы внутригосударственных автомагистралей, уже казались естественными, то это было результатом двух тяжёлых потрясений, а не одного.

В американской истории множество подобных примеров. Война во Вьетнаме спровоцировала снижение доверия к правительству. Но чтобы сделать этот спад стремительным, понадобился сильнейший шок Уотергейта. Распад Советского Союза усилил мощь США. Но именно высокие показатели американской экономики в 1990-е гг. вызвали разговоры об «однополярном моменте». А в первом десятилетии уже этого столетия технический прогресс способствовал усугублению неравенства. Глобализация же углубила этот разрыв.

Сегодня Соединённые Штаты и другие развитые страны переживают вторую волну сильнейшего двойного шока. Хотя было бы достаточно либо мирового финансового кризиса 2008 г., либо глобальной пандемии 2020 г., чтобы изменить государственные финансы, побудив правительства свободно создавать и занимать деньги. В совокупности они призваны трансформировать покупательную способность государства. Новая эра напористого и экспансивного правительства манит к себе. Назовём это эпохой волшебных денег.

Двойной шок изменит баланс сил в мире, поскольку его последствия будут отличаться в разных странах в зависимости от надёжности и сплочённости экономических институтов каждого государства. Япония с долгой историей низкой инфляции и компетентным национальным центробанком уже показала, что может занимать и тратить гораздо больше, чем резонно предположить, учитывая и без того высокий уровень госдолга. Соединённое Королевство, имеющее серьёзный торговый дефицит, но прочные традиции государственных финансов, должно справиться с ростом госрасходов без негативных последствий. Еврозона – неуклюжий синтез экономической федерации и собрания препирающихся гордых национальных государств – будет медленнее использовать новые возможности. Тем временем развивающиеся экономики, пережившие кризис 2008 г., вступят в сложный этап. А более слабые государства не устоят перед долговыми кризисами.

Новая эра принесёт Соединённым Штатам самые большие потенциальные выгоды, но и огромные риски.

Как эмитент наиболее надёжных финансовых активов в мире, США получат шанс использовать новые финансовые полномочия наиболее амбициозно, а, возможно, и злоупотреблять ими.

Отчасти благодаря прочному положению доллара в качестве мировой резервной валюты Соединённые Штаты смогут поддерживать рост госрасходов на такие разнообразные приоритеты, как научные исследования, образование и национальная безопасность. В то же время госдолг будет расти, а управление им в решающей степени зависит от доверия к Федеральной резервной системе. В периоды высокого государственного долга президенты США со времён Гарри Трумэна пытались подчинить себе Центробанк. Если ФРС потеряет независимость, эпоха волшебных денег может закончиться катастрофой.

«Чего бы это ни стоило»

Финансовый кризис 2008 г. оставил след в мире, увеличив мощь центробанков в развитых экономиках. В течение нескольких дней после того, как Lehman Brothers в сентябре объявил о банкротстве, Бен Бернанке (председатель Федеральной резервной системы США с 2006 по 2014 гг.) представил новые правила экономики, вложив 85 млрд долларов госсредств в страховую корпорацию American International Group (AIG). Когда демократа и представителя штата Массачусетс Барни Фрэнка проинформировали об этом плане, он скептически поинтересовался, есть ли у ФРС на руках целых 85 млрд долларов. «У нас есть 800 млрд долларов», – ответил Бернанке. Вооружившись национальным печатным станком, ФРС может наколдовать столько долларов, сколько захочет, говорил он. Ведь железный закон дефицита не должен применяться к центральным банкам.

Спасение за госсчёт AIG было только началом. ФРС вычеркнула токсичные активы из балансов длинного списка обанкротившихся кредиторов, чтобы стабилизировать их. Она приняла новый инструмент «количественного смягчения», который включает в себя создание денег для покупки долгосрочных облигаций, таким образом подавляя долгосрочные процентные ставки и стимулируя экономику. К концу 2008 г. ФРС вложила в экономику 1,3 трлн долларов – сумму, эквивалентную трети годового федерального бюджета. Традиционный инструментарий Центробанка, включающий манипулирование краткосрочными процентными ставками, был значительно расширен.

Эти амбициозные шаги повторили и другие страны с развитой экономикой. Банк Англии также принял меры количественного смягчения, покупая облигации в том же масштабе, что и ФРС (с учётом размера британской экономики). Банк Японии экспериментировал с количественным смягчением с 2001 г., но после финансового кризиса удвоил усилия; с 2013 г. он генерировал больше денег по отношению к ВВП, чем любая другая зрелая экономика. Ответных мер Европейского центрального банка не было годами из-за сопротивления Германии и других северных государств-членов, но в 2015 г. он всё же присоединился к этой вечеринке. Центральные банки «большой четвёрки» вместе вложили около 13 трлн долларов в свои экономики в течение десяти лет после финансового кризиса.

Кризис, вызванный коронавирусом, ещё больше воодушевил центробанки. До пандемии экономисты беспокоились, что количественное смягчение вскоре перестанет быть эффективным или политически приемлемым.

Были и опасения, что законодательство после 2008 г. ограничило полномочия ФРС по проведению спасательных операций. «У правительства ещё меньше чрезвычайных полномочий, чем до кризиса», – написал в 2017 г. бывший министр финансов США Тимоти Гайтнер. Но как только началась пандемия, опасения развеялись. Уважаемый инвестор Говард Маркс недавно признался: «Я был среди многих, кто месяц назад волновался по поводу ограниченности арсенала ФРС. Теперь мы видим огромные возможности его потенциального инструментария».

Федеральный резерв вступил в бой в марте, пообещав, что диапазон его действий будет фактически безграничным. «Когда дело дойдёт до кредитования, нас не остановит нехватка боеприпасов», – заявил председатель ФРС Джером Пауэлл. В то время как первые два раунда количественного смягчения ФРС, начатые в 2008 г. и 2010 г., включали заранее объявленное количество покупок, позиция Пауэлла была подчёркнуто открытой для изменений. В этом он следовал прецеденту, созданному в 2012 г. Марио Драги, тогдашним председателем Европейского центрального банка, который пообещал сдержать долговой кризис в Европе, «чего бы это ни стоило». Но обещание Драги было вдохновенным блефом, так как желание североевропейских государств поддерживать неограниченное вмешательство было нетвёрдым. Напротив, сегодня никто не сомневается в том, что ФРС пользуется поддержкой президента США и Конгресса для реализации своей максималистской риторики. «Чего бы это ни стоило», сказанное ФРС, прозвучало стократ громче.

Решительные обещания ФРС совпали с немедленными действиями. В марте и первой половине апреля она вложила в экономику более 2 трлн долларов, что было почти вдвое более мощно, чем за все шесть недель после падения Lehman Brothers. При этом экономисты свободного рынка прогнозируют, что Центробанк купит более 5 трлн долларов дополнительного долга к концу 2021 г., превысив свои совокупные закупки с 2008 г. по 2015 год. Другие центробанки идут по тому же пути, хотя и не в таком масштабе. По состоянию на конец апреля Европейский центральный банк рассчитывал на смягчение в 3,4 трлн долларов, а Япония и Великобритания обещали в общей сложности 1,5 трлн долларов.

Разработка программ Федерального резерва выводит на новую территорию. После провала Lehman Brothers ФРС опасалась помогать нефинансовым компаниям, чья стабильность была слишком неустойчива для функционирования финансовой системы. Сегодня ФРС покупает корпоративные облигации (в том числе рискованные «мусорные»), чтобы гарантировать компаниям возможность брать кредиты. Она также работает с Министерством финансов и Конгрессом, чтобы получить кредиты для малого и среднего бизнеса. ФРС стала кредитором последней инстанции не только для Уолл-стрит, но и для Мейн-стрит (главная торговая улица города, метафорически – сектор малого и среднего бизнеса в противопоставление Уолл-стрит как символу крупного капитала – прим. ред.).

По мере того, как ФРС расширяет охват, она ставит под угрозу свои традиционные притязания на роль сугубо технократического агентства, стоящего вне политики. В прошлом ФРС держалась подальше от кредитования на Мейн-стрит именно потому, что не хотела решать, какие компании заслуживают финансовой помощи, а какие упрутся в стену. Такой оскорбительный выбор лучше оставить демократически избранным политикам, имеющим мандат на установление социальных приоритетов. Но старое разграничение между монетарными техниками и бюджетной политикой размылось. ФРС стала крупнейшим агентом большого правительства, своего рода «суперминистерством» экономики.

Деньги ни на что

Это приводит ко второму расширению финансовых возможностей правительств в результате кризиса COVID-19. Пандемия показала, что центральные банки – не единственные, кто может наколдовать деньги из воздуха; министерства финансов также в силах применить магию. Национальные казначейства (если они санкционированы законодателями и поддерживаются центробанками) имеют право брать ссуды и тратить практически без ограничений, глумясь над привычными законами экономики.

Ключом к новой силе стало непостижимое исчезновении инфляции. После кризиса 2008 г. цены в странах с развитой экономикой выросли менее чем на 2% в год. В результате один из главных рисков дефицита бюджета исчез, по крайней мере, на данный момент. В мире до 2008 г. правительства, которые тратили больше, чем собирали в виде налогов, создавали риск инфляции, что часто заставляло центробанки повышать процентные ставки: дефицит бюджета в качестве формы стимулирования считался саморазрушительным. Но в мире после 2008 г., когда инфляция успокоилась, бюджетные органы могут полагаться на стимулирующие дефициты, не опасаясь, что центробанки станут им противодействовать. Возросшее неравенство передало богатство в руки граждан, которые скорее сберегут деньги, чем потратят. Снижение конкуренции позволило компаниям, обладающим рыночной властью, тратить меньше средств на инвестиции и заработную плату. Облачные вычисления и цифровые рынки позволили сократить расходы на оборудование и наём персонала при запуске компаний. Благодаря этим и, возможно, другим факторам спрос не превысил предложение, поэтому инфляция была минимальной.

Какими бы ни были причины, исчезновение инфляции позволило центробанкам не только терпеть бюджетные дефициты, но и облегчать их. Правительства сокращают налоги и увеличивают расходы, финансируя возникающий дефицит путём выпуска облигаций. Затем центробанки покупают их у инвесторов на рынке в рамках количественного смягчения. Из-за таких покупок снижается процентная ставка, которую правительства должны платить за кредит. Более того, поскольку центральные банки обычно переводят свою прибыль обратно в госказначейства, процентные платежи ещё ниже, чем кажутся, поскольку будут частично компенсированы. Министерство финансов, которое продаёт долг своему национальному центробанку, грубо говоря, заимствует у себя. Как центральные банки стирают грань между монетарной и бюджетной политикой, так и бюджетные власти приобретают некоторую алхимическую силу центробанков.

Если низкая инфляция и количественное смягчение сделали бюджетные дефициты дешёвыми, наследие 2008 г. сделало их более желательными. Количественное смягчение помогло экономике восстановиться после финансового кризиса, но у него были и недостатки. Удержание долгосрочных процентных ставок приводит к росту цен на акции и облигации, что позволяет компаниям за меньшую цену привлекать капитал для инвестиций. Это, однако, также является подачкой держателям финансовых активов – едва ли самым достойным получателям государственной помощи. Поэтому было бы лучше пробудить экономику более низкими налогами и дополнительными бюджетными расходами, поскольку они могут быть направлены на граждан, нуждающихся в помощи. Рост популизма с 2008 г. подчёркивает необходимость использования инструментов стимулирования, чувствительных к неравенству.

Поскольку бюджетные дефициты кажутся менее дорогостоящими и более желательными, чем раньше, правительства развитых стран с удовольствием их принимают. И опять же Соединённые Штаты проложили этот путь. На волне финансового кризиса в 2009 г. в стране наблюдался дефицит федерального бюджета в размере 9,8% ВВП. Сегодня этот показатель почти удвоился. Другие страны также следовали американской политике – «не облагайте налогом, а просто тратьте», но менее агрессивно. По оценкам Morgan Stanley, в конце апреля этого года в Японии ожидается дефицит в размере 8,5% ВВП, что составляет менее половины американского показателя. Еврозона будет на уровне 9,5%, а Великобритания – 11,5%. Правительство Китая, которое после 2008 г. лидировало в мире по размерам стимулов, на этот раз не сможет соперничать с Соединёнными Штатами. По оценкам Morgan Stanley, в 2020 г. его дефицит может составить 12,3%.

В то время как сильные экономики мира активно заимствуют средства для борьбы с COVID-19, слабые страны обнаруживают, что этот вариант им недоступен. Далёкие от увеличения своих займов, они испытывают трудности в поддержании существующего уровня долга, потому что кредиторы отказываются пролонгировать их займы при первом намёке на кризис. По данным МВФ, в течение первых двух месяцев пандемии инвестиционный капитал в 100 млрд долларов покинул развивающиеся страны, и более 90 государств обратились к МВФ за помощью. В большинстве развивающихся стран нет никакой магии, только экономия.

Преимущество Америки

С начала пандемии Соединённые Штаты реализовали самые значительные в мире меры денежного и бюджетного стимулирования. Каким-то чудом им удалось сделать это практически бесплатно. Пандемия спровоцировала бегство в относительную безопасность американских активов, и покупки ФРС привели к повышению цены казначейских облигаций США. По мере роста цен на казначейские облигации их процентная доходность снижается – за первые четыре месяца этого года доходность десятилетних облигаций упала более чем на целый процентный пункт, впервые опустившись ниже одного процента. Следовательно, даже несмотря на то, что стимулирующие меры вызвали рост госдолга США, стоимость обслуживания этого долга осталась стабильной.

Судя по прогнозам, выплаты по федеральному долгу в виде доли от ВВП будут такими же, как и без кризиса. Это что-то близкое к «бесплатному обеду» в экономике.

Все ведущие мировые экономики в той или иной степени пользовались этой неожиданной удачей, но опыт США уникален. Номинальные десятилетние государственные процентные ставки в Канаде, Франции, Германии, Японии и Великобритании ниже, чем в Соединённых Штатах, но только в Германии они ниже с учётом инфляции. Более того, показатель в США скорректировался наиболее сильно с начала пандемии. Чтобы привести контрастный пример, десятилетняя ставка немецкого правительства является отрицательной, но с начала февраля снизилась лишь незначительно и фактически выросла с сентября прошлого года. Аналогичным образом, ставка десятилетних облигаций Китая снизилась с начала этого года, но в два раза меньше американской. Тем временем в некоторых странах с формирующейся рыночной экономикой стоимость заимствований движется в противоположном направлении. С середины февраля до конца апреля показатель в Индонезии вырос с примерно 6,5% до почти 8%, а в Южной Африке – с 9% до более 12%, хотя с тех пор этот рост уменьшился.

Способность Соединённых Штатов безопасно и дёшево занимать средства у глобальных вкладчиков отражает статус доллара как мировой резервной валюты. После кризиса 2008 г., когда неудачи финансового регулирования и монетарной политики дестабилизировали мир, было много разговоров о том, что господство доллара может закончиться, и Китай предпринял согласованные усилия по распространению использования юаня за пределами своих границ. Примерно десять лет спустя Китай создал свой рынок гособлигаций, сделав его вторым в мире. Но иностранцы всё ещё должны бороться с китайским контролем над капиталом, и офшорный рынок облигаций, деноминированных в юанях, который Пекин продвигал с большой шумихой десять лет назад, не смог получить поддержку. Как результат – доля юаня в валютных резервах, накопленных центральными банками мира, составляет всего 2%. Частные вкладчики начинают приобретать китайские облигации, но они по-прежнему составляют крошечную часть их портфелей.

Пока Китай борется за интернационализацию юаня, доллар остаётся той валютой, которую так жаждут вкладчики. Несмотря на финансовый кризис и широко распространённое мнение о том, что влияние США в мире снизилось, почти 2/3 валютных резервов центральных банков мира по-прежнему состоят из долларов. Не изменило картину и частое обращение Вашингтона к финансовым санкциям, хотя они подталкивают такие страны, как Иран, искать способы обхода долларовой финансовой системы. Выпуск глобальной резервной валюты оказывается весьма устойчивым источником власти. Доллар продолжает расти во времена неопределённости, даже когда непоследовательная политика США усугубляет эту неопределённость – отсюда и повышение курса доллара с начала пандемии.

Превосходство доллара сохраняется благодаря мощным сетевым эффектам. Вкладчики во всём мире хотят доллары по той же причине, по которой школьники по всему миру изучают английский язык: валюта или язык полезны в той мере, в какой их используют другие. Чуть менее половины всех международных долговых ценных бумаг номинированы в долларах, поэтому вкладчики нуждаются в долларах для покупки этих финансовых инструментов. Верно и обратное: поскольку вкладчики привыкли совершать сделки в долларах, эмитенты ценных бумаг предпочитают продавать акции или облигации на долларовом рынке. До тех пор, пока мировые рынки капитала работают в основном с долларом, он останется в центре финансовых кризисов: обанкротившиеся банки и предприятия должны будут спасаться долларами, поскольку именно в этой валюте они будут одалживаться снова. В результате расчётливые центробанки будут держать большие долларовые резервы. Эти сетевые эффекты, вероятно, защитят статус доллара в обозримом будущем.

Наша валюта, ваша проблема

В эпоху волшебных денег это преимущество окажется весьма действенным. В моменты стресса Соединённые Штаты будут испытывать приток капитала, даже когда ФРС станет снижать процентные ставки в долларах, делая капитал обильным и недорогим. В то же время рынки облигаций начнут относиться к другим странам менее щедро, а некоторые из них даже пострадают из-за роста стоимости займов в самый неподходящий момент.

Сильная финансовая система всегда давала великим державам преимущество: чуть более двух веков назад превосходство Соединённого Королевства в доступе к кредитам помогло ему победить Наполеона. Сегодня финансы имеют бóльшую власть над странами и людьми, чем когда-либо. Но даже укрепляя мощь США, финансы становятся всё более рискованными. Риск растущего бремени федерального долга очевиден. Совсем недавно, в 2001 г., американский госдолг составлял всего 31% ВВП. После финансового кризиса это соотношение более чем удвоилось. Теперь благодаря второму из двух шоков госдолг скоро достигнет рекорда в 106%, установленного в конце Второй мировой войны.

Вызовет ли этот долг кризис, будет зависеть от процентных ставок. До начала пандемии Бюджетное управление Конгресса США ожидало, что средняя процентная ставка будет колебаться в пределах 2,5%. Агрессивная покупка облигаций ФРС привела к снижению ставок – отсюда и тот самый «бесплатный обед». Но даже если процентные ставки станут прежними, долг всё равно устойчив: выше среднего уровня в 1,5% ВВП, как за последние два десятилетия, но всё же ниже пика в 3,2% ВВП, которого достигли в начале 1990-х годов.

Ещё один способ оценки – сравнение долговых выплат с перспективой роста. Если номинальный рост (реальный рост плюс инфляция) опережает выплаты по долгам, то обычно страна может решить свои проблемы. В Соединённых Штатах оценки реального устойчивого роста колеблются от 1,7% до 2,0%; оценки будущей инфляции варьируются от ожидаемых рынками 1,5% до официальной цели ФРС в 2,0%. Если сложить всё это вместе, то номинальный рост США, вероятно, составит в среднем около 3,6%. Если платежи по обслуживанию долга составят 2,5% ВВП, и правительство выполнит свои обязательства, заимствуя и увеличивая таким образом объём долга, номинальный рост в 3,6% будет означать, что федеральное правительство может иметь скромный дефицит в остальной части бюджета и при этом сокращать соотношение долга к ВВП.

Опыт Японии подтверждает, что высокий уровень задолженности может быть на удивление прочным. Госдолг страны в 2000 г. превысил 100% ВВП, а с тех пор этот показатель удвоился, достигнув почти 200%. Но Япония не рухнула в долговой кризис. Вместо этого процентные ставки снизились, сохранив стоимость обслуживания долга на приемлемом уровне. Послужной список Японии также опровергает представление о том, что высокий уровень долга препятствует активным чрезвычайным расходам. Пандемический стимул там велик, особенно по сравнению с масштабом её проблем в области здравоохранения.

Иначе говоря, недавнее преобладание низких процентных ставок в богатом мире поддерживает мнение о том, что уровень долга США будет управляемым, даже если продолжит расти. Чем дольше центральные банки сохранят курс на количественное смягчение, тем вероятнее удержание более низких процентных ставок: крайне низкие доходы по японскому госдолгу отражают тот факт, что Банк Японии поглотил более трети этого объёма. В ситуации стабильно низких процентных ставок правительства оказываются в зазеркалье: взяв больше долгов, они могут уменьшить бремя задолженности, поскольку их инвестиции, финансируемые за счёт долга, компенсируют долг посредством роста ВВП. Исходя из этой логики, эпоха волшебных денег может привести к расширению федеральных инвестиций в целый ряд секторов. Если инвесторы во всём мире обращаются к правительственным облигациям Соединённых Штатов, почему бы не воспользоваться этой возможностью?

Вопрос в том, предвосхищает ли опыт Токио – растущий долг компенсируется снижением процентных ставок – будущее Вашингтона? На данный момент у двух стран есть ключевая общая особенность: центральный банк, охочий до количественного смягчения. Но это возможно благодаря спокойному уровню инфляции. Из-за устойчивой традиции экономии и сбережений Япония переживала прямую дефляцию 13 из последних 25 лет, в то время как в Соединённых Штатах дефляция была за тот же период всего лишь один год. Опасность заключается в том, что в будущем США столкнутся с неожиданным ростом цен, который, в свою очередь, приведёт скорее к повышению процентных ставок, чем к росту номинального ВВП, что сделает их долг неприемлемым.

Чтобы понять, как это может сработать, вспомните 1990 год. Тогда любимый показатель инфляции ФРС – индекс потребительских цен – вырос до 5,2% после падения к уровню 1,6% четырьмя годами ранее, а это доказывает, что инфляционные изменения действительно происходят. По мере роста инфляции ФРС увеличивала стоимость займов; ставки по десятилетним казначейским облигациям выросли примерно с 7% в конце 1986 г. до более чем 9% в 1988 г., а в 1990 г. они колебались выше 8%. Если нечто подобное произойдёт сегодня – это может обернуться катастрофой. Если долгосрочные процентные ставки вырастут на 2 пункта, США столкнутся с долговыми выплатами в 4,5% ВВП вместо 2,5%. Бремя госдолга станет рекордным.

Это будет иметь серьёзные политические последствия. В 1990 г. неустойчивая долговая траектория вынудила принять болезненный пакет мер по сокращению дефицита, в результате чего президент США Джордж Буш – старший отказался от предвыборного обещания «новых налогов не будет», что, возможно, стоило ему выборов 1992 года. Учитывая сегодняшний политический цинизм, рассчитывать на повторение подобного самопожертвования неразумно. Поэтому стоит напомнить о другой тактике управления долгом, предпринятой администрацией Буша. Атакуя председателя ФРС Алана Гринспена закулисными инсинуациями и открытыми нападками, советники Буша-старшего пытались заставить Центробанк снизить процентные ставки. По их мнению, более низкие ставки, быстрый рост и высокая инфляция в совокупности решат долговую проблему.

Алан Гринспен стоял на своём, а Буш не был настолько безрассудным, чтобы избавиться от него. Но если бы будущий президент оказался более рисковым, ФРС назначили бы лидера, ставящего стабильность госдолга выше стабильности цен. Учитывая недавние меры ФРС по спасению бизнеса, неуместно утверждать, что Центробанк также обязан защищать граждан от бюджетного аскетизма. Учитывая занижение им целевого уровня инфляции за последние несколько лет, можно предположить, что небольшое превышение было бы безвредным. К сожалению, если это не проверить достаточно быстро, то такая притягательная логика может открыть путь к повторению 1970-х гг., когда неэффективное управление финансами позволило инфляции в США достичь двузначных цифр, а доллар приблизился (как никогда в послевоенный период) к утрате своего привилегированного статуса.

Эпоха волшебных денег чревата как новыми возможностями, так и рисками. Двойной шок 2008 г. и 2020 г. расширил расходные полномочия правительств богатых стран мира (особенно Соединённых Штатов). Они вообразили, что госинвестиции способны ускорить рост, смягчить неравенство и решить экологические проблемы. Но хорошего понемногу, поскольку это может спровоцировать кризис доллара, который распространится по всему миру. Как сказал министр финансов США Джон Коннелли своим европейским коллегам в 1971 г.: «Доллар – наша валюта, но ваша проблема».

Дилемма ФРС

Никто не знает, почему инфляция исчезла и когда она вернётся. Перебои в поставках, вызванные постпандемической деглобализацией, могут вызвать проблемы и резкий скачок цен; другой вероятный триггер – восстановление стоимости энергии, достигшей недавно абсурдных минимумов.

Честные эксперты признаются, что имеется слишком много неизвестных, чтобы сделать прогноз надёжным. Но именно потому, что будущее неопределённо и всякое может случиться, предсказания другого рода кажутся безопасными. Если инфляция всё-таки вспыхнет, то выбор горстки людей будет определять, падут ли финансы в пропасть.

США пережили аналогичный момент в 1950 году. Тогда Китай послал 300 тыс. пехотинцев через замерзшую реку Ялу на границе с Кореей; они окружили американских солдат, спящих на холодной земле в спальных мешках, и забили их до смерти. В следующем месяце, когда судьба холодной войны стала неопределённой как никогда прежде, президент США Гарри Трумэн позвонил домой председателю ФРС Томасу Маккейбу и стал настаивать, чтобы процентная ставка по десятилетним облигациям оставалась на уровне 2,5%. А если ФРС не сможет купить достаточно облигаций, чтобы удержать этот уровень, то это будет «именно то, чего хочет господин Сталин» – отчитал его президент. Во время эскалации войны необходимо было сохранить способность правительства к займам.

Это поставило ФРС перед дилеммой, с которой она может снова столкнуться. С одной стороны, нация была в опасности. С другой – инфляция возрастала. ФРС пришлось выбирать между решением проблемы атакующего президента и стабилизацией цен. Трумэн был в ярости: Маккейб решил поставить борьбу с инфляцией на первое место.

Президент заменил его Уильямом Макчесни Мартином (чиновником Казначейства), который, как ожидал Трумэн, будет лояльным, и был потрясён, обнаружив, что его собственный человек ему не подчинился. В своём первом выступлении в качестве главы ФРС Мартин заявил, что инфляция – «ещё более серьёзная угроза жизнеспособности страны, чем агрессия врагов за пределами её границ». Ценовой стабильностью жертвовать нельзя, даже если у президента другие приоритеты.

Много лет спустя Трумэн встретил Мартина на одной из улиц Нью-Йорка. Бросил ему: «Предатель», – и удалился. И до окончания эпохи волшебных денег Соединённым Штатам могут вновь понадобиться «предатели».

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453205 Себастьян Маллаби

Плюс архивисты

Прошла встреча директоров институтов истории СНГ

Текст: Елена Новоселова

Директора институтов истории стран СНГ одобрили предложение России расширить свою международную ассоциацию архивистами.

Также речь шла про совместное пособие о Великой Отечественной войне и вкладе каждой из стран СССР в победу над нацизмом. "У нас есть такое предложение, - заявил, открывая онлайн-обсуждение в Российском историческом обществе, научный руководитель Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян, - к учебному материалу нужно приложить документы. Договоренность с нашим архивом у нас уже есть".

По словам Чубарьяна, в России меняется подход к историческому прошлому, историки пытаются "применять новые идеи в своей работе". "Что касается разных точек зрения, то мы будем рады, если вы их изложите". Это был ответ академика Георгию Кожокару, коллеге из Молдавии, который сообщил, что в стране идет академическая дискуссия об "участии нашего народа во Второй мировой войне". "Дискуссия не окончена, она разворачивается, и мы должны считаться с этим положением", - сказал ученый. Как выяснилось, дело осложняется еще и тем, что единственный специалист по истории войны выехал из страны, а другие пока не подготовлены. То есть пока профессионально заниматься пособием в Молдавии просто некому.

Директор Института истории Армении Ашот Мелконян предложил несостоявшуюся из-за коронавируса Международную конференцию о Второй мировой перенести на сентябрь, а также сделать не просто пособие об участии в ней народов СССР, а учебник. Это вызвало сомнение у директора Института истории государства комитета науки минобрнауки Казахстана Буркитбая Аягана, который считает, что это очень непростая задача: "Как автор учебников знаю, что потребуется одобрение министерств образования, поскольку учебники пишутся по типовым национальным программам. Это довольно муторная вещь. Лучше начать с пособия". Аяган предложил расширить в нем темы вклада антигитлеровской коалиции в победу, лендлиза и участия Великобритании. "Нам нечего бояться - у нас сильные карты", - заявил он. А чтобы расширить целевую аудиторию, нужно напечатать новое пособие на русском, английском и немецком языках.

В Беларуси уже полным ходом идет издание новых книг о войне. Как рассказал директор Института истории НАН Вячеслав Данилевич, среди них уникальный том "Созвездие героев земли Белорусской", где рассказано о всех героях Советского Союза и республики.

Соло для нанотрубы

Как российская разработка завоевала мировой рынок

Текст: Юрий Медведев

Работа ученых из Новосибирска многим может показаться фантастикой. Ведь наша доля на мировом рынке высоких технологий около одного процента. Новосибирцы стали, по сути, монополистами, они держат более 90 процентов рынка материала будущего - графеновых нанотрубок. В Новосибирск зачастили представители крупнейших фирм из США, Китая, Южной Кореи, Германии, Великобритании, Австралии, Японии и других стран. Как это удалось? Об этом корреспондент "РГ" беседует с одним из авторов работы, за которую в этом году присуждена Государственная премия РФ, академиком Михаилом Предтеченским.

Много раз обсуждал с нашими академиками, почему их идеи не превращаются в товар. Говорят, наше дело - генерировать идеи, а для инноваций нужен другой талант. Получается, что вы исключение? Вы больше академик или инноватор?

Михаил Предтеченский: Наверное, того и другого поровну. А если серьезно, то вы задаете очень важный, даже принципиальный вопрос для каждого ученого. Понимаете, когда проводишь какое-то исследование, а тем более, когда появляется свет в конце туннеля, то видишь массу применений. И сюда пойдет и сюда... Но не случайно инновационный бизнес называют самым рискованным. Здесь из сотни вроде бы прорывных идей в лучшем случае до рынка доходят десяток.

Приведу пример из собственного опыта. Когда-то я возглавлял в Институте теплофизики лабораторию высокотемпературной сверхпроводимости. Тема была очень модная, за открытие этого явления вручили Нобелевскую премию. И за полгода мы вышли на мировой уровень, получали пленки с рекордными свойствами. Кстати, до сих пор этот результат никто не превзошел. Я увидел очевидные сферы применения нашей разработки, например, различные датчики. Был полон надежд, был уверен, что выстроится очередь, засыпят деньгами. Но ни один кошелек не пришел.

Задумался, в чем дело? И тогда понял, надо делать только то, что нужно здесь и сейчас. Вроде бы очевидная мысль. Но как найти свою нишу, казалось бы, на безграничном мировом рынке? Здесь тоже нужен особый талант. Когда начинаешь изучать рынок, оказывается, что все места заняты, везде десятки тысяч конкурентов.

А с нанотрубками из графена вы сразу угадали? Кстати, за метод получения этого материала российским ученым Андрею Гейму и Константину Новоселову была вручена Нобелевская премия.

Михаил Предтеченский: Признаюсь, сразу не прочувствовал, не видел перспективы, кому эти нанотрубки нужны. Хотя в свое время занимался нанообъектами. И здесь, можно сказать, помог случай. На одной из выставок увидел, что, вводя мизерные доли углеродных нанотрубок в различные материалы, можно получить поразительные эффекты, скажем, сделать различные материалы в разы прочнее и легче, превращать диэлектрики в проводники, делать асфальт, который будет стоять в разы дольше. Сферы применения просто безграничны.

Словом, вот он материал, который сможет изменить лицо цивилизации, как когда-то это сделали бронза и железо.

Михаил Предтеченский: Совершенно верно. Но почему же не наблюдается бум таких нанотрубок? Оказалось, все дело в цене: она превышала 150 тысяч долларов в расчете на килограмм. Откуда такая невероятная цифра? Дело в том, что у нанотрубок есть один нюанс: чтобы обладать удивительными качествами, они должны быть одностенными, иметь толщину в один атом. Как только число слоев увеличивается, все достоинства графена "улетучиваются", фактически он превращается в самый обычный графит. Но наладить промышленный выпуск "одной стенки" никак не удавалось, хотя в этой гонке участвовали крупнейшие компании из разных стран. И тогда я подумал, так ведь это и есть та самая прорывная идея, которая нужна здесь и сейчас.

И так вышло, что меня пригласил на день рождения знакомый бизнесмен Юрий Коропачинский, который тогда находился в Австралии. Он и его партнеры искали идею для инвестирования. И вот сидим мы на далеком континенте, обсуждаем разные проекты, и я предложил нанотрубки. Идея заинтересовала. Так появился наш проект - компания OCSiAl.

А как вы их убедили, что напали на золотую жилу? Ведь бизнес на аркане не затащить вкладываться в идеи. Их только готовый образец может убедить. Он у вас уже был?

Михаил Предтеченский: Нет. Но был уникальный плазменный реактор. Почему уникальный? Дело в том, плазматроны известны давно, они применяются в самых разных технологиях. Но электроды, которые создают электрическую дугу, работают всего часы и даже минуты, а затем разрушаются. Надо останавливать процесс и ставить новые, а они довольно дорогие. Мне пришло в голову простое решение: сделать электроды жидкими, из расплавленных металлов. Тогда они будут фактически вечными. Этот реактор и стал основой нашей технологии, инкубатором, где мы начали выращивать нанотрубки килограммами. На создание же промышленной установки ушло около пяти лет.

Расскажете о ней подробней. В чем суть?

Михаил Предтеченский: Прежде всего надо подчеркнуть, что одностенные нанотрубки обычно получают на поверхности, а мы выращиваем в объеме. Как? Чтобы что-то выросло, нужно зерно. У нас зерно - это нанокатализатор. Создаем его в реакторе, где температура свыше 1000 С, сюда же вводим углеводород, скажем, метан. Он начинает разлагаться на поверхности нанокатализатора, выделяя углерод. А дальше самое главное наше ноу-хау: надо создать такие условия, чтобы из атомов углерода начали прорастать нанотрубки с толщиной стенки в один атом. Вот такая технология.

Ей уже больше пяти лет. Все конкуренты знают и про жидкие электроды, и про объем, но повторить не могут. Академик Фортов, комментируя вашу работу, сказал, что в ней собран целый букет самых разных наук, расплести который конкурентам будет крайне сложно.

Михаил Предтеченский: Владимир Евгеньевич прав. Если я вам все расскажу про эту технологию, синтезировать нанотрубку не получится. Там действительно сконцентрировано очень много знаний. Когда-то мы оценивали отрыв в три года, но прошло намного больше, а конкурентов поблизости не видно.

Но нанотрубки сами по себе мало кому интересны, их надо научиться вводить в разные материалы, где они творят настоящие чудеса, на порядки улучшая качества. А это еще одна технология, например, трубки надо очень равномерно распределить.

Михаил Предтеченский: Вы правы. Клиенту надо показать товар лицом, показать, что нанотрубки преобразят выпускаемый им материал. А для этого нам пришлось разработать специальные технологии получения разных материалов, обогащенных нанотрубками. Но игра стоит свеч: такая агитация действует намного эффективный.

Впрочем, нанотрубки можно не только вводить в разные материалы, из них можно создавать совершено новые, ранее не существовавшие. Например, мы сделали "бумагу" суперпрочную и с высокой электропроводностью. Заменив ею медную экранирующую оплетку в высокочастотных кабелях, можно снизить вес кабеля на 40 процентов, сделать его гибким. Например, в авиалайнере несколько тонн таких кабелей.

Сколько сейчас вы производите нанотрубок? Каковы перспективы?

Михаил Предтеченский: Наверное, на данный момент производим 50 тонн в год. Пока объем рынка равен нашему производству, которое удваиваем каждый год. По мнению экспертов, через 25 лет нанотрубки изменят более 75 процентов всех известных человечеству материалов, годовой объем их производства достигнет тысяч тонн, что эквивалентно нескольким триллионам долларов.

Ваш успех впечатляет. Особенно на фоне одного процента наших высоких технологий на мировой рынке. Сколько мы говорим о внедрении, о коммерциализации идей, но ничего не получается. Когда-то в СМИ была рубрика "Если бы я был директором..." Чтобы вы сделали, став таким всемогущим директором?

Михаил Предтеченский: Я много по миру поездил, работал с разными компаниями, изучал их опыт. Что прежде всего надо отметить? Россия была и остается страной богатой креативными учеными. Но им надо создать условия, и, прежде всего, правильно мотивировать. Сегодня приоритет нашего ученого - публикации и патенты. Но это имеет очень опосредованное значение для задач экономики. А на внедрение, на инновации нет стимулов. Поэтому ученый будет всю жизнь писать статьи и патенты.

Ученые говорят, что у них идей полные портфели. Пусть бизнес приходит и выбирает, что ему надо. Так происходит за границей, где за идеями фирмы гоняются.

Михаил Предтеченский: Все это иллюзии. Нигде бизнес никуда не ходит, ни за чем не гоняется. Тем более за рискованными инновациями. Его надо постоянно убеждать, даже навязывать новинки. И тогда он, может быть, вас услышит и двинется навстречу. Но это, поверьте, тяжелейшая работа.

У вас довольно редкая фамилия. Знаете ее корни?

Михаил Предтеченский: Кое-что знаю. Мой прадед был священником. По этой причине брат деда эмигрировал в Польшу. Мы не так давно об этом узнали. Его внучка нашла меня по научным статьям. Оказалось, что в Европе есть дальние родственники.

Визитная карточка

Михаил Рудольфович Предтеченский родился в 1957 году в г. Гусиноозерске Бурятской АССР. После окончания Новосибирского электротехнического института пришел работать в Институт теплофизики СО РАН. Эта запись так и осталась единственной в его трудовой книжке. Здесь он стал самым молодым заведующим лабораторией, возглавив ее уже в 30 лет. Им получены приоритетные результаты в молекулярной физике, физике плазмы, теплофизике, высокотемпературной сверхпроводимости и т.д. Ученый - автор и соавтор 303 научных работ, 51 авторского свидетельства и патентов. Он создал единственную в мире промышленную технологию производства одностенных углеродных нанотрубок. Эта работа удостоена Государственной премии 2019 года.

Россия. СФО > СМИ, ИТ. Образование, наука > rg.ru, 8 июля 2020 > № 3445050 Михаил Предтеченский

Глядя на кирпичи

Текст: Михаил Швыдкой (доктор искусствоведения)

Прогрессивная общественность напрасно накинулась на уважаемую мною и миллионами российских сограждан Екатерину Филипповну Лахову за ее слова о том, что реклама мороженого "Радуга" напоминает ей флаг движения за права сексуальных меньшинств. На самом деле она оказала бесценную услугу и самому движению, которым увлечена достаточно скромная часть населения России, и, разумеется, марке мороженого, владельцы которого и представить себе не могли, что получат такую эффективную и совершенно бесплатную рекламную кампанию.

И даже прозвучавшее в рамках этой кампании сравнение радуги со свастикой не стало препятствием ее высокой результативности, - мороженое "Радуга" начали сметать с прилавков.

Такого ажиотажа вокруг этого слова из шести букв, пожалуй, что и никогда не было. А ведь сколько хороших произведений создано про радугу в мировой и отечественной культуре! Помните у С. Маршака: "Солнце вешнее с дождем/Строят радугу вдвоем/Семицветный полукруг/Из семи широких дуг"... И сколько всего еще - поэтичного и возвышенного. Но на продаже мороженого все это практически не отражалось, а цензоры в СССР, видимо, еще не представляли себе, как можно связать радугу с нетрадиционной для советского человека сексуальной ориентацией.

Можно, конечно, отшутиться, вспомнив старый солдатский анекдот про кирпичи, который позволю себе напомнить, так как не все читатели "Российской газеты" искушены в подобного рода юморе. Простите, если что не так. В строительном батальоне во время политзанятий слушателям был задан вопрос о том, о чем они думают, глядя на кирпичи. Ефрейтор ответил, что он хочет по возвращении к родным построить прекрасный дом для всей семьи. Младший сержант задумал попытать счастья в промышленной архитектуре, мечтая о новых заводских корпусах. А солдат-первогодок выпалил, что, глядя на кирпичи, он думает об акте плотской любви между мужчиной и женщиной (понятно, что он уложил все это в одно выразительное непечатное слово). И на недоуменный вопрос политрука, почему кирпичи вызывают в нем подобные мысли, он ответил с недетской прямотой: "Я всегда об этом думаю!" Естественно, чужая душа - потемки. Вспоминая шутку моей солдатской молодости, никого не хочу обидеть. Ну, есть такие постоянно посещающие нас мысли, что от них никуда не деться. Навязчивые идеи. Они, как правило, спонтанны. И от них невозможно избавиться хоть в Кремле, хоть в Парке культуры им. М. Горького. Поэтому, что называется, не судите, да не судимы будете. К тому же мы сталкиваемся с вещами куда более тревожными.

Еще Оскар Уайльд, писатель, не отличающийся высокой нравственностью, что не мешало ему, впрочем, быть гениальным творцом, как-то заметил: "Красота в глазах смотрящего". Перефразирую классика: "Безобразие - тоже". Качество ассоциаций в значительной степени характеризует и индивидуальные черты человека, воспринимающего внешний мир, его социальный опыт, образование, воспитание, общее культурное развитие. Нередко - желание оказаться в модной политической или эстетической компании. Разумеется, контекст важен. Но не менее важен текст.

Больше года тому назад нам сообщили из Сан-Франциско, что вновь разгорелись нешуточные страсти вокруг фресок, созданных в 1936 году известным русским художником Виктором Арнаутовым в местной школе имени Джорджа Вашингтона. Вместе с остатками армии Колчака он оказался в Китае, откуда перебрался в Сан-Франциско. Окончил Калифорнийскую школу изящных искусств, в 1929-1931 гг. был подмастерьем у великого Диего Риверы, в мексиканской мастерской которого обучился созданию фресок. Вернувшись в Сан-Франциско, занимался дизайном станций местного метро, создавал фрески для ряда общественных и корпоративных зданий, которые заказывало специальное правительственное агентство США в рамках Нового курса президента Франклина Рузвельта. 13 фресок Виктора Арнаутова украсили школу, которой было присвоено имя первого президента США.

На одной из них Джордж Вашингтон стоит над трупом индейца и указывает рукой на Запад. На этой же фреске изображены рабы на его плантациях в Маунт-Верноне. Первые попытки уничтожить фрески В. Арнаутова, как унижающие чувства этнических меньшинств, были предприняты еще в конце 1960-х. Тогда их удалось отстоять, предоставив афроамериканскому художнику Дьюи Крамплеру возможность разместить в школе его работы, в которых он выразил этническое разнообразие США. Тогда, в 1974 году, казалось, что удалось добиться политкорректного компромисса.

Но через сорок пять лет страсти вновь накалились. В свете сегодняшней американской борьбы с памятниками очевидно, что год назад, в августе 2019-го, был найден не самый худший вариант, - фрески оставили, но некоторые из них стыдливо прикрыли картонами. Впрочем, это решение вызвало неудовольствие с обеих сторон. Логика защитников фресок В. Арнаутова напоминала недавнее заявление руководства одного из старейших британских университетов: "Оксфорд не будет переписывать историю".

На словах можно запретить и радугу, и Джорджа Вашингтона, и Колумба, и Ленина со Сталиным, - все, что угодно, и всех, кого угодно. Можно отбелить историю, можно ее "отчернить", что в нынешнее время более модно, - но она все равно будет преследовать нас, мучить фобиями и ночными кошмарами. Она никуда от нас не денется. Недосмысленная, недопережитая она прорастает в настоящее и взрывается не только словесными юридическими баталиями, а бутылками с коктейлем Молотова и автоматными очередями на улицах.

Культурный слой, на укрепление которого, как всегда, не хватает денег, взрывается таящимся в недрах социальной практики хаосом. И откровенным идиотизмом, который кому-то кажется борьбой то за традиции, то за справедливость, то за права меньшинств.

Интересно, о чем подумает наш читатель, открыв детское стихотворение Агнии Барто "Резиновая Зина": "Купили в магазине/Резиновую Зину"...

Аннексия или переговоры: перед Израилем стоит мучительный выбор

В ближайшее время правительству этой страны предстоит предпринять шаги, способные поставить под угрозу мирное решение палестинской проблемы

Как сообщается, Ватикан прибег к крайне неординарному для себя шагу: "на ковер" были вызваны послы Соединенных Штатов и Израиля в связи с планами правительства еврейского государства объявить об аннексии спорных территорий Западного берега реки Иордан.

Валерий Рубин, Израиль

Впрочем, как мы знаем, Израиль называет это иначе: распространение суверенитета государства на 30,3 процентов "библейских" Иудеи и Самарии, где в настоящее время проживают около полумиллиона поселенцев, граждан Израиля, на т.н. оккупированных в ходе Шестидневной войны 1967 года территориях.

Дата 1 июля, когда премьер-министр Нетаньяху торжественно обещал сделать объявление в Кнессете о начале процедуры отторжения земель, перевода поселений под юрисдикцию Государства Израиль, миновала, а воз, как говорится, и ныне там. Главная причина, чем вызвана задержка, конечно же, заключается в позиции Белого Дома, администрация которого так и не определилась: каким образом реализовать свой "мирный план", чтобы и волки были сыты, и овечки целы.

Отмашка Израилю не дана. Карты разграничения "зон влияния" с палестинцами не готовы (это и в самом деле очень непростая задача, поскольку на столе перед планировщиками лежит лоскутное одеяло). Мало кто из международного сообщества приветствует инициативу израильского премьера, ООН, в целом, и Лига арабских государств - против. Да еще в тот момент, когда весь мир занят борьбой не на жизнь, а на смерть с пандемией коронавируса. Последний, кто в телефонном разговоре прямо указал Нетаньяху на недопустимость аннексии, был глава правительства Великобритании Борис Джонсон. По его мнению, аннексия станет серьезным нарушением международного права и будет "противоречить долгосрочным интересам Израиля". Ситуация патовая.

Итак, согласно заявлению пресс-службы Святого Престола, государственный секретарь кардинал Пьетро Паролин встретился с послом США Каллистой Гингрич и послом Израиля Ореном Дэвидом, по отдельности. Встречи, как сказано, были организованы «для того, чтобы выразить обеспокоенность Святого Престола в отношении возможных односторонних действий, которые могут поставить под угрозу поиск мира между израильтянами и палестинцами». При этом в заявлении подчеркивается, что Государство Израиль и Государство Палестина имеют право на существование и жизнь в мире и безопасности в рамках международно-признанных границ. Как известно, "государством" Палестинская автономия была признана Ватиканом еще в феврале 2013 года.

Возможно, встречи госсекретаря Ватикана с послами Израиля и США могут показаться формальностью. Однако нельзя не признать, что произошли они крайне своевременно. Еще есть шанс запустить механизм прямых переговоров (к этому готовы сейчас после многих лет проволочек и палестинцы). К тому же, дабы разрядить обстановку, министр обороны Бени Ганц передал американским дипломатам, что 1 июля не является «священной датой», и что аннексия может подождать, пока Израиль не справится с новой вспышкой пандемии. Собственно говоря, и половина израильтян, согласно опросам, вовсе не считает аннексию приоритетом коалиционного правительства. К тому же популярность самого премьера упала до рекордно низкого уровня из-за неспособности справиться с коронавирусом, хотя его руководство право-религиозным лагерем сомнению пока не подвергается.

Интересна в этой связи позиция израильских военных, на которых ляжет основная тяжесть реализации акции по "распространению суверенитета". Они, безусловно, претворят в жизнь политическую волю правительства и Кнессета. Вместе с тем, нельзя не учитывать настроений среди генералитета. В частности, популярный в Армии Обороны Израиля генерал-майор в отставке Яир Голан, бывший заместитель начальника Генштаба и командующий Северным военным округом, говорит, что аннексия поставит под угрозу сионистскую мечту и превратит Израиль в государство апартеида. Он считает, что израильтянам нужна сделка не с администрацией США, а с палестинцами.

Один в поле не воин, известно. Однако, похоже, что подобные настроения разделяет не он один, а многие боевые офицеры и сотрудники израильских спецслужб, не понаслышке знающие, к каким последствиям могут привести ошибки политического руководства. Впереди - момент истины.

Проблемы с коронавирусом подталкивают крупные нефтяные компании к стремительному наращиванию рекордного долга

Крупнейшие мировые нефтегазовые компании попали в ловушку низких ставок заимствования, привлекая рекордные объемы долга во втором квартале и наращивая денежные резервы в качестве буфера против коллапса своих доходов в связи с пандемией коронавируса, сообщает Reuters. Стремительно накопление долга оказывает давление на отчетность компаний — особенно остро эта проблема стоит для ВР и Royal Dutch Shell.

По данным Refinitiv, во втором квартале семь крупнейших мировых компаний энергетического сектора — BP, Shell, Exxon Mobil, Chevron, Equinor, Total и Eni — привлекли $60 млрд заемных средств, что составляет почти половину заимствований всего нефтегазового сектора за этот период ($132 млрд). В частности, ВР, долг которой на конец марта составлял $78,5 млрд, привлекла наиболее значительный среди мейджоров объем новых заимствований порядка $16 млрд, впервые использовав механизм гибридных облигаций.

Ожидается, что во втором квартале доходы нефтяных мейджоров резко упадут в связи с значительным сокращением потребления топлива в период ограничительных мер по пандемии коронавируса. Крупнейшая американская нефтяная компания Exxon, предположительно, сообщит о втором подряд убыточном квартале. Shell уже сообщила о падении продаж топлива примерно на 40% во втором квартале.

Коронавирусный кризис оказал негативное воздействие и на курсы акций нефтяных компаний, поскольку озабоченность инвесторов их способностью справиться с краткосрочным шоком наложилась на неопределенность в связи с глобальным переходом к возобновляемой энергетике. Это нанесло двойной удар по мейджорам, поскольку увеличилось отношение их долга к совокупной рыночной стоимости, которое является показателем финансового здоровья бизнеса. Повышенное отношение объемов долга к стоимости активов может оказать влияние на кредитные рейтинги конкретной компании и повысить стоимость заимствования для нее.

Аналитик банка Santander Джейсон Кенни заявил Reuters, что такая ситуация необязательно является плохой, учитывая текущий низкий уровень процентных ставок и возможность привлекать дешевую ликвидность. Иными словами, отношение долга к активам и уровень использования кредитного рычага, вероятно, выйдут за пределы целевых показателей, но в последующие годы вернутся в привычные рамки.

Долговой кризис совпал с планами Shell и BP по уходу от углеводородов, детали которых компании, как ожидается, представят в течение оставшейся части года. ВР предприняла попытку сокращения долга за счет продажи в конце июня своего нефтехимического бизнеса за $5 млрд, что способствует достижению цели компании по распродаже активов в объеме $15 млрд. Однако давление на финансовый баланс ВР может подтолкнуть ее исполнительного директора Бернарда Луни к сокращению дивидендов компании в момент публикации отчетности за второй квартал, намеченной на 4 августа.

Аналитик компании Redburn Стюарт Джойнер сообщил Reuters, что ожидает сокращения размеров дивидендов ВР на 33%. По его мнению, несмотря на рост уровня задолженности ВР и ее конкурентов, мейджоры не испытывают острого беспокойства при текущих ценах на нефть, превышающих 40 долларов за баррель. «Пока есть уверенность в том или ином восстановлении после коронавируса, долг не причиняет проблем», — добавил аналитик.

Встреча с Председателем Центризбиркома Эллой Памфиловой

Председатель Центральной избирательной комиссии Элла Памфилова информировала Президента о том, как проходило голосование по вопросу одобрения изменений в Конституцию Российской Федерации. Встреча состоялась в режиме видеоконференции.

В.Путин: Элла Александровна, здравствуйте.

Э.Памфилова: Добрый день, Владимир Владимирович.

В.Путин: Элла Александровна, мы обычно после проведения избирательных кампаний с Вами встречались лично. Сейчас ситуация немножко другая, но всё-таки с Вами не переговорить было бы совсем неправильно. И дело не только в том, что Вы лично очень многое сделали для того, чтобы организовать работу избирательных участков в центре и на местах, чтобы 1 июля 2020 года была проведена кампания по организации общероссийского голосования по вопросу одобрения изменений в Конституцию Российской Федерации, но вместе с Вами работала огромная армия членов избирательных комиссий: и Центральной избирательной комиссии, и на местах.

В этом году ситуация была особенной, и конечно, я внимательно смотрел за тем, как организована была работа. Она была организована по-современному, очень качественно, на высоком уровне, создавала возможности для людей высказать откровенно свою позицию по поправкам в Конституцию, и в высшей степени демократически было всё организовано. Насколько я понимаю, с минимальным количеством нарушений. Во всяком случае, наблюдатели об этом говорят и представители СМИ тоже. И с ними нужно было выстроить соответствующим образом работу: с представителями СМИ, с наблюдателями. Это вообще колоссальный объём. При всём при том, что были приняты все меры, связанные с обеспечением безопасности, социальной дистанции и так далее, всё-таки члены избирательных комиссий работали напрямую с людьми, и в этом смысле они тоже здоровьем своим, можно сказать, рисковали.

Хотя результаты работы – я сейчас говорю не про политические результаты, а просто чисто технические, эпидемиологические, если можно так сказать, употребить в данном случае такое выражение, – говорят о том, что с этой точки зрения, с точки зрения обеспечения безопасности всё было сделано просто идеально. И среди членов избирательных комиссий не было никаких, слава богу, проявлений, связанных с эпидемией, и после всех этих мероприятий 1 июля, очевидно, что и специалисты, доктора отмечают, что никаких ни вспышек у нас нет, ни роста заболеваемости, а наоборот, продолжается дальнейшее снижение.

Поэтому я хочу поблагодарить и Вас, Элла Александровна, и, как в таких случаях говорят, в Вашем лице всех Ваших коллег по всей стране. Хочу выразить слова благодарности, сказать большое спасибо и от себя, и, конечно, от тех людей, которые принимали участие в голосовании, потому что очень много Вами и Вашими коллегами было сделано для того, чтобы обеспечить их безопасность, и у вас это всё получилось.

А что касается обеспечения демократических процедур, это тоже было сделано на самом высоком уровне, и хочу вас тоже за это поблагодарить. Большое Вам спасибо.

Э.Памфилова: Владимир Владимирович, огромное Вам спасибо за постоянную поддержку. Если позволите, я несколько слов скажу, как мы это оцениваем. Голосование прошло в условиях максимальной санитарно-эпидемиологической безопасности для здоровья граждан. Все нам помогали, и все меры были предприняты: обеспечение средствами индивидуальной защиты всех участников голосования и остальное. Всё было сделано для того, чтобы люди спокойно могли голосовать, не беспокоясь о здоровье.

Более того, голосование прошло в условиях максимальной доступности. То есть у участников голосования, у граждан, была возможность выбрать, что им наиболее удобно: когда, в какое время, где и каким образом проголосовать, это была беспрецедентная вещь.

Вообще я хочу сказать, что само по себе голосование прошло абсолютно свободно, открыто и прозрачно. Можно утверждать, что общероссийское голосование вообще стало концентрированным выражением прямой демократии, я на этом настаиваю. И пусть со мной кто-нибудь поспорит. Поскольку было обеспечено прямое волеизъявление граждан России по главному закону страны. А почему концентрированное? Потому что сами по себе наши избирательные комиссии тоже представляют собой репрезентативный срез общества. Почти 900 тысяч человек представляют разные уровни комиссий. Туда направлены работать представители более 40 политических партий, огромное количество общественных движений. То есть люди, которые обеспечивали голосование, сами представляли широкий срез общества. Более того, 526 тысяч наблюдателей работали все семь дней при всех способах голосования. Были наблюдатели от 18 политических партий и 1600 общественных и некоммерческих организаций, это тоже широкий срез общества. Вот почему я считаю, что это концентрированное выражение прямой демократии, когда люди без посредников могли выразить свою волю. По-моему, только очень странные люди могли быть против такого волеизъявления.

Голосование действительно прошло беспрецедентно открыто и прозрачно: 11 тысяч журналистов представляли 2,5 тысячи разного рода изданий – средств массовой информации, включая ведущие мировые издания. Просто пример приведу, я не знаю, где ещё, в каких странах так свободно и вольно они себя чувствовали. Они могли поехать в любую точку, наблюдать на любом избирательном участке, освещать это. Приведу пример Reuters: они в Подмосковье на одном участке все семь дней присутствовали, наблюдали. Нашим журналистам, которые работают за рубежом, да и самому Reuters [о таком] только мечтать можно: в той же Великобритании наблюдение просто запрещено, то есть присутствие на участках СМИ. А в Штатах, чтобы получить разрешение, нужно обращаться непосредственно в комиссию, в основном им отказывают. То есть у нас это всё было свободно, открыто, и мы ничего не скрывали.

Более того, почему ещё беспрецедентно открыто и прозрачно? В 81 регионе было организовано видеонаблюдение, всё можно было наблюдать. Ни в одной стране мира нет такого широкого видеонаблюдения, как у нас оно организовано: в режиме онлайн – явка, результаты голосования. Я не знаю, какие тут вообще можно предъявить претензии. Как результат, у нас по итогам [голосования] беспрецедентно низкое количество нарушений: 33 всего нарушения, которые мы считаем. Мы их выявили и предотвратили вовремя.

Из более чем 600 тысяч обращений, которые были к нам, на нашу горячую линию, в информационные центры, в основном люди хотели узнать, как можно проголосовать, какие виды [голосования], ещё тем более дистанционное электронное голосование было в двух регионах [организовано]. Из них всего мы отобрали 120 обращений, которые мы расцениваем как возможные нарушения, жалобы на этапе до голосования, и они все направлены и руководителям регионов, и в правоохранительные органы.

То есть это такой результат, за который правда, Владимир Владимирович, не стыдно. Я действительно благодарна тоже моим коллегам за эту беспрецедентную работу. Кампания была очень сложной, правда, непростой. Спасибо за оценку. Мне кажется, что мы справились.

В.Путин: Элла Александровна, теперь надо готовиться к сентябрю, к сентябрьским выборам, общероссийским.

Э.Памфилова: Уже вовсю готовимся.

У нас очень много, почти 8700 разного рода кампаний, разного уровня, будет проходить в 83 регионах. Все необходимые меры уже приняты.

Владимир Владимирович, после того как прошло общероссийское голосование, социологическими службами было проведено исследование, опросили людей. Оказалось, что им очень понравились те процедуры, которые мы предложили. Мы сейчас продумываем с учётом того, что всё-таки хоть и гораздо лучше стало, но в разных регионах по-разному складывается эпидемиологическая ситуация. Конечно, не семь дней, это не реально, но рассмотреть возможность не одного дня голосования, чтобы обеспечить безопасность, а два или три дня. Обсудим, посмотрим ещё какие-то меры, которые в нынешней ситуации обеспечивают полную безопасность и дают дополнительные возможности людям проголосовать. Остальное всё вроде готовим.

В.Путин: Элла Александровна, нужна какая-то помощь, поддержка в связи с подготовкой к сентябрьским выборным кампаниям?

Э.Памфилова: Пока справляемся сами. У нас очень хорошие отношения и с Правительством, и со всеми ведомствами, и с Роспотребнадзором. Надеюсь, что справимся, Владимир Владимирович. В крайнем случае, если что-то понадобится, то, конечно, у меня с Вами прямая связь, прямой телефон, если что, я к Вам обращусь.

В.Путин: Хорошо, Элла Александровна. Будем на связи. Ещё раз Вам и всем Вашим коллегам большое спасибо за организацию общероссийского голосования 1 июля этого года.

Спасибо большое.

Э.Памфилова: Спасибо.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 8 июля 2020 > № 3437270 Элла Памфилова

Дубай, ОАЭ. Крупнейшие авиаперевозчики Объединенных Арабских Эмиратов анонсировали расширение полетных программ на фоне открытия Дубая для международного туризма с 7 июля 2020 года.

Так, в активную маршрутную сеть авиакомпании Emirates вошло 51 направление, авиакомпания Flydubai летает в 17 городов мира. В частности, в полетной программе Emirates – 18 городов Европы: Амстердам, Афины, Барселона, Брюссель, Копенгаген, Дублин, Глазго, Франкфурт, Ларнака, Лондон, Мадрид, Манчестер, Милан, Мюнхен, Париж, Рим, Вена и Цюрих.

Также авиакомпания Emirates обслуживает гостей из трех городов Африки (Каира, Хартума и Туниса) и четырех в США и Канаде (Чикаго, Нью-Йорк, Вашингтон и Торонто).Перевозчик возобновил полеты в Коломбо, Дакку, Исламабад, Кабул, Карачи, Лахор, Мале, Ханой, Хошимин, Гонконг, Джакарту, Куала-Лумпур, Манилу, Осаку, Сеул, Сингапур, Тайбэй и Токио.

Emirates приветствует путешественников из Окленда, Брисбена, Перта и Сиднея в Австралии. На Ближнем Востоке возобновились полеты в Амман, Бахрейн и Бейрут.

В свою очередь, авиакомпания Flydubai возобновил полеты по 17 направлениям своей сети, куда вошли: Аддис-Абеба, Джуба и Хартум – в Африке; Алматы, Кабул и Нур-Султан – в Центральной Азии; Белград, Бухарест, Дубровник, Киев, Краков, Прага, Сараево и София – в Европе; Александрия, Амман и Бейрут – на Ближнем Востоке.

Как сообщалось ранее, путешественники, прибывающие в Дубай, должны иметь при себе распечатанную и заполненную «Декларацию о состоянии здоровья», в которой указывается, что у них нет симптомов коронавируса.

Кроме того, они обязаны оформить международную медицинскую страховку, покрывающую лечение COVID-19, или же подписать обязательство нести расходы по лечению и обсервации самостоятельно. Не раннее чем за 96 часов за рейса путешественники должны сделать ПЦР-тест на коронавирус.

Несмотря на то, что эмират Абу-Даби остается закрытым для международного туризма, авиакомпания Etihad Airways также анонсировала расширение полетной программы. Уже в июле авиакомпания планирует летать из столицы ОАЭ в 58 городов мира на на Ближнем Востоке, в Северной Америке, Европе, Азии и Австралии.

Речь идет о следующих направлениях:

Северная Америка: Чикаго, Нью-Йорк, Торонто и Вашингтон.

Европа: Амстердам, Афины, Барселона, Белград, Брюссель, Дублин, Дюссельдорф, Франкфурт-на-Майне, Женева, Стамбул, Лондон, Мадрид, Манчестер, Милан, Москва, Мюнхен, Париж, Рим и Цюрих.

Ближний Восток и Африка: Амман, Бахрейн, Бейрут, Каир, Касабланка, Кувейт, Маскат, Рабат, Эр-Рияд и Сейшельские острова.

Азия: Ахмедабад, Баку, Бангкок, Бангалор, Ченнаи, Коломбо, Дели, Хайдарабад, Исламабад, Джакарта, Карачи, Кочи, Калькутта, Кожикоде, Куала-Лумпур, Лахор, Мале, Манила, Мумбаи, Сеул, Сингапур, Тируванантапурам и Токио.

Австралия: Мельбурн и Сидней.

К августу «полетная мощность» авиакомпании, как рассчитывает Тони Дуглас, генеральный директор Etihad Aviation Group, вернется на уровень 45%. Отмечается, что рейсы будут выполняться с учетом всех необходимых правил профилактики коронавируса.

В Великобритании временно снизят НДС на ряд товаров и услуг

Денис Ворошилов. Налог на добавленную стоимость для ряда товаров и услуг в Британии будет временно снижен с 20% до 5% из-за вызванного пандемией коронавируса, заявил глава минфина Соединенного Королевства Раши Сунак.

В среду Сунак представил в парламенте многомиллиардный пакет мер по поддержке британской экономики. В частности, на восстановление рабочих мест в стране планируется потратить 9,4 миллиарда долларов, на поддержку работы инфраструктуры - 5,6 миллиарда фунтов. Также в стране до конца марта 2021 года вводятся налоговые каникулы для покупателей недвижимости стоимостью до 500 тысяч фунтов стерлингов.

"Важно, чтобы сфера туризма и гостиничная отрасль заработали вновь, пока мы с соблюдением мер безопасности наслаждаемся летними днями. На данный момент размер НДС в этой сфере составляет 20%. Я решил сократить НДС на продукты, услуги размещения (в гостиницах) и посещение достопримечательностей на шесть месяцев", - сказал Сунак, выступая в палате общин в среду.

Он уточнил, что новые меры распространяются на блюда, реализуемые ресторанами, кафе, барами и пабами, в том числе и на вынос. Изменения касаются и на услуги всех гостиниц, кемпингов, кинотеатров, тематических парков и зоопарков.

"Все эти предприятия со следующей среды увидят, что НДС для них изменился с 20% до 5%. Эта ставка будет действовать до 12 января 2021 года", - сказал министр.

Он также рассказал, что правительство будет выплачивать всем компаниям по тысяче фунтов стерлингов за возвращение каждого рабочего места и найм сотрудника. В случае, если на работу вернутся все отправленные в вынужденные отпуска девять миллионов британцев, правительство потратит на компенсации девять миллиардов фунтов стерлингов.

Компании, которые будут нанимать молодых сотрудников, в том числе стажеров и помощников, получат от государства по две тысячи фунтов стерлингов.

Также Сунак объявил о мерах, которые должны приблизить жилые и общественные здания к соответствию более строгим экологическим стандартам. На повышение энергоэффективности домов граждане получат от правительства ваучеры в эквиваленте пяти тысяч фунтов стерлингов.

"Для семей с низкими доходами мы будем выдавать ваучеры с большим номиналом, которые смогут покрыть полную стоимость работ (по повышению энергоэффективности дома). Максимальная сумма составит 10 тысяч фунтов стерлингов", - сказал Сунак.

Правительство также профинансирует предоставление скидки для граждан на питание в ресторанах. В августе в ресторанах и кафе, которые присоединятся к правительственной программе, можно будет получить скидку в 50% или максимум на десять фунтов стерлингов на человека, включая детей. Сайт регистрации компаний для участия в этой программе начнет работу с понедельника. Компенсировать скидки ресторанам правительство собирается еженедельно, перечисляя средства напрямую на банковские счета компаний.

Брюссель готов уступить в «рыбной» сделке по Brexit

Евросоюз решил смягчить позиции на переговорах о рыбном промысле в водах Великобритании после Brexit. Одна из уступок касается доступа флота ЕС в исключительную экономзону Соединенного Королевства, отмечает британское издание.

О готовности к компромиссу заявил главный переговорщик Евросоюза по Brexit Мишель Барнье, пишет британская газета The New European. Издание ссылается на стенограмму совещания, которое прошло 23 июня.

Предполагается, что, согласно принципу «зональной привязки» (zonal attachment), британские доли квот будут зависеть от длительности пребывания рыбных популяций в водах королевства. Такой подход дает стране преимущества: с изменением климата все больше рыбы смещается в исключительную экономзону Великобритании, сообщает корреспондент Fishnews.

The New European также отмечает, что Мишель Барнье отступил от требования оставить судам ЕС нынешний доступ в воды Соединенного Королевства. Дипломат признал, что такая политика была «явно не сбалансирована». Представитель Евросоюза еще раз подчеркнул, что сторонам не удастся заключить сбалансирование торговое соглашение без договора по рыболовству.

Fishnews

Как рассыпается великая держава

ЧАРЛЬЗ КИНГ

Профессор мировой политики и госуправления в Джорджтаунском университете, автор книги “Gods of the Upper Air: How a Circle of Renegade Anthropologists Reinvented Race, Sex, and Gender in the Twentieth Century” («Боги верхних слоёв атмосферы: как кружок антропологов-ренегатов заново придумал расовую и гендерную проблематику в XX веке»).

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Кинг Ч. Как рассыпается великая держава // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 8-17.

УНИКАЛЕН ЛИ СОВЕТСКИЙ ОПЫТ?

11 ноября 1980 г. автомобиль, в котором ехали писатели, направлялся по гладко отполированному дождём шоссе на конференцию в Мадрид.

Предстоящая встреча посвящалась правозащитному движению в Советском Союзе, а в машине находились некоторые из многострадальных активистов этого движения: Владимир Борисов и Виктор Файнберг, оба перенесшие чудовищные издевательства в Ленинградской психиатрической больнице; татарская художница Гюзель Макудинова, проведшая годы в ссылке в Сибири, и её муж, писатель Андрей Амальрик, который бежал в Западную Европу после продолжительного периода арестов, повторных арестов и заключения. Амальрик был за рулём. Примерно в 50 километрах от испанской столицы автомобиль резко свернул со своей полосы и столкнулся со встречным грузовиком. Выжили все пассажиры, кроме Амальрика, – его горло пронзил кусок металла, вероятно, от рулевой колонки.

Распад незаметен изнутри

На момент смерти в возрасте 42 лет Амальрик определённо был не самым известным советским диссидентом. Александр Солженицын к тому времени уже опубликовал «Архипелаг ГУЛАГ», получил Нобелевскую премию по литературе и эмигрировал в США. Андрей Сахаров удостоился Нобелевской премии мира, которую тому пришлось принять заочно, потому что Советское правительство отказало в выездной визе. Но в пантеоне тех, кто подвергся политическому преследованию, заключению и в конечном итоге изгнанию, Амальрик занимал особое место.

С середины 1960-х гг. серия громких дел о преследованиях писателей, историков и других интеллектуалов при советском лидере Леониде Брежневе активизировала деятельность диссидентов. Многим наблюдателям на Западе казалось, что это зарождающееся демократическое движение проложит путь к деэскалации холодной войны. Летом 1968 г., за несколько недель до того, как советские танки вошли в Прагу, газета «Нью-Йорк Таймс» выделила три страницы для эссе Андрея Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В эпоху ядерного оружия, писал Сахаров, у Запада и Советского Союза не было иного выбора, кроме как сотрудничать, чтобы обеспечить выживание человечества. Обе системы уже были свидетелями «конвергенции», как он выразился. Им придётся научиться жить вместе, нивелируя национальные различия и постепенно переходя к глобальному управлению.

Амальрик принял участие в этой дискуссии, и это было как ушат ледяной воды на голову. Осенью 1970 г. на Запад из Советского Союза контрабандой переправили его короткую рукопись. Вскоре она появилась в лондонском журнале Survey. Глобальный капитализм и коммунизм советского образца не сближались, утверждал Амальрик, а на самом деле всё больше отдалялись друг от друга. Даже сам коммунистический мир находился под угрозой распада. Советский Союз и Китай всё больше испытывали недоверие друг к другу и, казалось, чётко держали курс на катастрофическую войну (годом ранее, в 1969 г., произошли кровопролитные пограничные столкновения двух стран). Но реальная проблема Сахарова, пишет Амальрик, состояла в том, что он не смог признать: советское государство как страна и советская система как политический и экономический строй двигались к самоуничтожению. Чтобы подчеркнуть это, он озаглавил эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?».

Статья была попыткой диагностировать болезненное состояние ранней брежневской эпохи, но Амальрик в конечном итоге определил более общий политический синдром: процесс, посредством которого великая держава поддаётся самообману. К 1960-м гг. советская власть создала страну, которую граждане, жившие при Ленине или Сталине, сочли бы невозможной. Потребительские товары, квартиры на одну семью, космическая программа, известные во всём мире спортсмены, авиакомпания, охватывающая весь земной шар, – успехи советского общества были явлены повсеместно. Однако больше, чем любой другой мыслитель того времени, Амальрик понимал тот факт, что распад государств – процесс, заметный только в ретроспективе. Могущественные державы, как и народы их населяющие, проявляют врождённый консерватизм, когда речь заходит об их собственном будущем.

«Культ комфорта», как он его называл, – тенденция во внешне стабильных обществах, в основе которой вера в «победу разума», а также в жизнеутверждающее «всё будет хорошо» – бесспорно, весьма соблазнителен. В результате, когда наступает последняя стадия упадка, никто не может поверить, что ситуация зашла так далеко.

Кризис, вероятнее всего, окажется неожиданным, запутанным и разрушительным, а ведь его причины казались столь тривиальными, и последствия столь легко разрешимыми (при условии, что политические лидеры будут делать только правильные вещи)…

Амальрик также представил схему своего рода аналитического отчуждения. На самом деле, предположил он, любой процесс можно продумать вплоть до его окончания. Метод состоит в том, чтобы ориентироваться на самый маловероятный результат, который вы способны себе представить, а затем работать в обратном направлении, систематически и тщательно раскручивая цепочку идей от «а что, если?» до «а вот почему». Смысл не в том, чтобы подбирать доказательства, подходящие под конкретный вывод. Скорее отказаться от предположения о линейном изменении, задуматься на мгновение, как какой-нибудь будущий историк мог бы перевести неправдоподобные опасения в ранг совершенно неизбежных.

Работа Амальрика кажется пугающе актуальной через пятьдесят лет после её публикации. Его волновало, что великая держава имеет дело с многочисленными внутренними кризисами – шатающимися институтами внутреннего порядка, коварством немотивированных и продажных политиков, первыми толчками системной нелегитимности. Он хотел понять тёмную логику социального разложения общества и того, как совокупность обособленных политических решений приводит к катастрофическим результатам. Пророчество автора было ограничено во времени, завершившись в 1984 г., но сегодня нетрудно услышать его призрачное эхо.

Страна на краю пропасти

Амальрик начал эссе с изложения некоторых своих качеств, необходимых для выполнения исследовательской задачи. Будучи студентом-историком, он исследовал Киевскую Русь, средневековое княжество, давшее начало современной России и Украине, и пострадал за некоторые из своих открытий. Он был исключён из МГУ за предположение, что именно скандинавские торговцы и колонизаторы, а не славяне на самом деле стояли у истоков русской государственности. Эта гипотеза сейчас широко признаётся историками, но в то время она шла вразрез с официальной советской исторической наукой. Будучи интеллектуалом и другом многих писателей и журналистов, Амальрик был тесно связан с демократическим движением в Советском Союзе и знал его основных участников. Для людей на Западе, по его собственным словам, он был тем, что говорящая рыба представляла бы для ихтиолога: чудесным транслятором тайн чужого мира.

Было большой ошибкой, продолжал Амальрик, полагать, что можно строить политические прогнозы о стране, изучая её основные идеологические течения. Люди могут разойтись по соперничающим лагерям или быть классифицированы сторонними экспертами: разделиться на жёстких левых, националистов, либералов и так далее. Но эти группы всегда аморфны. Приверженцы каждой из них практически не имеют согласия между собой относительно того, что составляет православную веру или последовательную политическую программу.

Лучший способ анализировать политические расколы состоит в том, чтобы наблюдать, какие части общества более всего воспринимают перемены в качестве угрозы, а какие, наоборот, стремятся их ускорить. А затем вообразить, как государства могли бы разрешить разногласия между эти двумя полярными социальными группами. Бюрократы и политики хотят сохранить уже нагретые места. Рабочие требуют более высокого уровня жизни. Интеллектуалы ставят под сомнение общепринятые истины национальной идентичности. Эти разногласия могут создать проблему выживания для институтов государственной власти. «Естественно, что единственной целью подобного режима, во всяком случае во внутренней политике, должно быть самосохранение, – писал Амальрик. – Он (режим) только хочет, чтобы всё было по-старому: признавались авторитеты, помалкивала интеллигенция, не расшатывалась система опасными и непривычными реформами». Но что происходит во времена быстрых потрясений, когда экономический переход, социальная эволюция и смена поколений делают невозможным, чтобы всё шло как прежде? Репрессии – всегда вариант, но умные правители используют свою власть избирательно, например, преследуют писателя или увольняют высокопоставленного чиновника, который попал в немилость к руководству. Ещё более просвещённая власть может обеспечить самосохранение «путём постепенных изменений и частных реформ, замены старой бюрократической элиты новой, более интеллигентной и здравомыслящей».

Однако следует скептически относиться к тому, в какой степени лидеры, трубящие о реформах, на самом деле привержены их осуществлению.

Правительства хорошо умеют распознавать недостатки у других и в иные времена, но то и дело попадают пальцем в небо, когда дело касается несправедливости, заложенной в их собственном государственном фундаменте.

Особенно это относится к великим державам, таким как Советский Союз, полагал Амальрик. Если страна могла плавать по морям, не имея себе равных, и выводить людей в открытый космос, у неё не было особого стимула заглядывать внутрь того, что было гнилым по своей сути. «Режим считает себя совершенством и поэтому сознательно не хочет меняться ни по доброй воле, ни, тем более, уступая кому-то и чему-то». Между тем прежние инструменты репрессий (сталинский тоталитаризм в советском случае) отбросили как отсталые и бесчеловечные, а теперь ещё и слишком ржавые, чтобы нормально функционировать. Общество становилось всё более сложным, всё более раздираемым противоречиями, требовательным к государству, но всё менее убеждённым в том, что государство может помочь. То, что осталось, представляло собой гораздо более слабую политическую систему, и даже тем, кто верил в её обновление, приходилось это признать.

Конечно, никто никогда не думает, что его общество находится на краю пропасти. Передавая разговоры со своими товарищами, Амальрик сообщал, что те просто хотели, чтобы всё немного успокоилось, хотя на деле не знали, как этого добиться. Граждане склонны воспринимать своё правительство как данность, как будто не существует реальной альтернативы институтам и процессам, которые они всегда знали. Общественное недовольство там, где оно существовало, чаще всего нацеливалось не на правительство как таковое, а лишь против некоторых его недостатков. Всех возмущает «сильное имущественное неравенство, низкие заработки, тяжёлые жилищные условия, нехватка или отсутствие товаров первой необходимости», – писал Амальрик. До тех пор, пока люди верили, что в целом дела идут на поправку, они были готовы твёрдо придерживаться идеологии реформизма и надеяться на постепенные позитивные перемены.

До этого момента в своих рассуждениях Амальрик следовал аналитической линии, которая была хорошо знакома Сахарову и другим диссидентам. Задачи поддержания стабильности и осуществления внутренних реформ всегда находились в противоречии. Но затем Амальрик сделал скачок, задав простой вопрос: где находится точка перелома? Как долго политическая система может пытаться переделать себя, прежде чем вызвать одну из двух реакций – разрушительный ответ тех, кто больше всего боится перемен, или осознание теми, кто таковые инициирует, что их цели больше не могут быть реализованы в рамках институтов и идеологий нынешнего порядка?

Здесь, предупреждал Амальрик, склонность великих держав к самообману и самоизоляции ставит их в особенно невыгодное положение. Они отделили себя от мира, мало что почерпнув из накопленного человеческого опыта. Они воображают себя невосприимчивыми к болезням, поражающим другие страны и системы.

Та же самая предрасположенность может просочиться и в общество. Различные социальные слои могли чувствовать себя изолированными от своего режима и отделёнными друг от друга. «Изоляция режима от общества и всех слоев общества друг от друга, но прежде всего крайняя изоляция страны от остального мира… порождает у всех – начиная от бюрократической элиты и кончая самыми низшими слоями – довольно сюрреальную картину мира и своего положения в нём, – заключал Амальрик. – Однако, чем более такое состояние способствует тому, чтобы всё оставалось неизменным, тем скорее и решительнее всё начнёт расползаться, когда столкновение с действительностью станет неизбежным».

Не было оснований полагать, что такой расчёт станет угрожать только определённой группе элит. При благоприятных обстоятельствах страна в целом могла бы стать его последней жертвой. В собственном обществе Амальрик выделил четыре движущие силы процесса. Одна из них – «моральная усталость», порождённая экспансионистской, интервенционистской внешней политикой и последовавшей за ней бесконечной войной. Другой причиной могли быть экономические трудности, которые вызвал бы затяжной военный конфликт, – в воображении Амальрика – грядущая советско-китайская война. Третья предпосылка заключалась в том, что правительство становилось бы всё более нетерпимым к публичным проявлениям недовольства и жестоко подавляло бы «спорадические вспышки народного недовольства или локальные бунты». Эти репрессии, вероятно, окажутся особенно жестокими, утверждал он, если «будут использовать так называемые внутренние войска, притом по возможности другой национальности, чем население мест, где произойдут беспорядки, что только приведёт к усилению национальной розни».

Однако была четвёртая тенденция, которая означала бы реальный конец Советского Союза: расчёт значительной части политической элиты, что оптимальный для неё способ гарантировать собственное будущее – отказаться от своих отношений с национальным капиталом. Амальрик предположил, что это может произойти среди советских этнических меньшинств, «прежде всего в Прибалтике, на Кавказе и на Украине, затем в Средней Азии и в Поволжье» – последовательность, которая оказалась совершенно точной. Его более общая точка зрения состояла в том, что во времена серьёзного кризиса институциональные элиты сталкиваются с проблемой принятия решений. Цепляются ли они за систему, которая даёт им власть, или превращают себя в провидцев, которые понимают, что корабль тонет? Особенно если режим начинает «терять контроль над страной и даже контакт с реальностью», у хитрых лидеров на периферии появляется стимул к самосохранению, и они начинают попросту игнорировать директивы вышестоящих инстанций. В такой нестабильный момент, сказал Амальрик, какого-то крупного поражения – например, «серьёзного всплеска народного недовольства в столице, такого как забастовки или вооружённые столкновения», было бы достаточно, чтобы «свергнуть режим». «В Советском Союзе, – заключил он, – это произойдёт где-то между 1980 и 1985 годами».

Все государства умрут

Амальрик промахнулся в отношении точной даты распада своей страны на семь лет. Попытка Михаила Горбачёва либерализовать и демократизировать государство привела к тому, что в 1991 г. Советский Союз постепенно сошёл на нет. В конце того же года Горбачёв ушёл в отставку с поста президента исчезнувшей страны. Тем не менее в анналах политических прогнозов всемирно-исторических событий точность Амальрика определённо заслуживает похвалы. Он, конечно, был прав насчёт общей картины. В советском случае реформа была несовместима с продолжением существования самого государства.

Амальрика уже не было на свете к тому времени, когда западные учёные и политические эксперты начали писать собственные «большие истории» конца века: предостережение Пола Кеннеди об опасностях имперского перенапряжения, милленаристская ода либеральной демократии Фрэнсиса Фукуямы и неорасистское столкновение цивилизаций Сэмюэля Хантингтона. Но только в начале 1990-х гг. работа Амальрика, наконец, вступила в свои права. Он оказался особенно проницательным в отношении того, что возникнет после распада СССР: конгломерат независимых государств, новое псевдосодружество, в котором доминирует Россия, вступление прибалтийских республик в «общеевропейскую Федерацию», а в Центральной Азии – обновлённая версия старой системы, сочетающая элементы советского политического ритуала с местной деспотической традицией. Американские консерваторы стали называть Амальрика чем-то вроде степной Кассандры. В то время как глобалисты и «разоруженцы» восхищались Сахаровым и питали собственные фантазии о сосуществовании с тиранической империей, они должны были прислушаться к Амальрику. Это могло бы спровоцировать более раннюю конфронтацию с колеблющимся советским государством в духе («Господин Брежнев, снесите эту стену!» – аллюзия к призыву Рональда Рейгана, который он обратил Горбачёву в 1987 г. – прим. ред.) и ускорить крах коммунизма.

Но было немало и того, в чём Амальрик ошибся. Во-первых, он неверно оценил вероятность советско-китайской войны, которая была одним из столпов его анализа (хотя можно сказать, что советско-афганский конфликт был хорошим «дублёром»: затяжная, изнурительная кампания, которую вели дряхлые лидеры и которая истощила ресурсы и легитимность советского правительства). Вдобавок, он преувеличил масштаб насилия, связанного с распадом СССР. Всё произошло гораздо более мирно, чем кто-либо мог ожидать, особенно учитывая, как много пограничных споров, национальных противоречий и соперничества элит захлестнуло самую большую страну мира. В течение следующих трёх десятилетий один из её преемников (Россия) даже восстановил свой статус великой державы, способной сделать то, чего Советам так и не удалось: понять и использовать в своих интересах основные социальные противоречия оппонентов от Соединённых Штатов до Великобритании со значительным политическим и стратегическим эффектом. Кроме того, Амальрик не мог предвидеть возможность сближения Востока и Запада иного рода: его плодом стало возникновение капиталистических олигархий, которые одержимы слежкой, глубоко неравноправны, избирательно соблюдают права человека, зависят от глобальных цепочек поставок и структурно уязвимы как для рынков, так и для вирусов. Возможно, он удивился бы, узнав, что именно такую форму в конечном счёте приняло «мирное сосуществование» Сахарова, по крайней мере на какое-то время (точнее было бы сказать, что такую форму приобрела предлагавшаяся Сахаровым «конвергенция» – прим. ред.).

«Советские ракеты достигли Венеры, – писал Амальрик в конце своего эссе 1970 г., – А картошку в деревне, где я живу, убирают руками». Его страна вложила деньги в то, чтобы догнать своих соперников. Она упорно работала, чтобы конкурировать в качестве глобальной сверхдержавы. Но фундаментальные вещи остались без внимания. Граждане застряли на разных станциях пути к экономическому развитию, плохо понимая друг друга и своих правителей. В такой ситуации будущее постепенной демократизации и плодотворного сотрудничества с Западом представлялось Амальрику химерой. Столкнувшись с серией внешних потрясений и внутренних кризисов и преследуемая более динамичными и гибкими конкурентами за рубежом, его страна продержалась куда меньше, чем кто-либо мог вообразить в то время.

Всем государствам рано или поздно приходит конец. Каждое общество имеет собственное каменное дно, скрытое тьмой до тех пор, пока удар об него не станет неизбежным.

Уже в VI веке, писал Амальрик, на Римском форуме паслись козы. Как теоретик своего собственного состояния, он был во многих отношениях фаталистом. Он считал, что Советскому Союзу не хватает ловкости, чтобы провести реформу, которая встряхнула бы систему, и при этом выжить. И был прав. Но его более широкий вклад состоял в том, чтобы показать гражданам других, иначе устроенных, государств, чего надо опасаться. Он предложил методику, позволяющую отбросить глубочайшие политические мифологии и задать вопросы, которые здесь и сейчас кажутся безумными.

Этот метод не раскроет тайну политического бессмертия (вспомните тех самых коз на Форуме.) Но при систематической работе над предотвращением потенциальных причин наихудшего исхода, который только можно себе представить, есть шанс стать умнее в отношении трудного, изменяющего власть выбора, который нужно сделать сейчас, – выбора, который сделает политику более восприимчивой к социальным изменениям, а страну – более достойной своего времени на исторической сцене. Сильные мира сего не привыкли так думать. Но в меньших государствах, среди диссидентов и перемещённых лиц, люди должны были обладать навыками самоанализа. Сколько нам ещё здесь оставаться? Что мы положим в чемодан? Здесь или там, как я могу быть полезен? В жизни, как и в политике, противоядие от безнадёжности – не надежда. Это планирование.

Эта статья опубликована на сайте журнала Foreign Affairs в июне 2020 года.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 июля 2020 > № 4046512 Чарльз Кинг

Владимир Чуров: времена иностранных вмешательств в выборы канули в Лету

Посол по особым поручениям МИД России, бывший глава ЦИК РФ Владимир Чуров рассказал в интервью РИА Новости, как эпидемия коронавируса повлияла на выборы по всему миру, что нового она привнесла в избирательные процессы. Он также оценил новые технологии дистанционного голосования, поделился мнением о том, может ли их использование, в том числе на голосовании по поправкам в Конституцию РФ, привести к фальсификациям, и объяснил, почему вмешательство Москвы в президентские выборы в США невозможно даже технически.

— Владимир Евгеньевич, какие избирательные процессы в мире сейчас представляют особый интерес для наблюдения?

— Самая главная особенность избирательных кампаний этого года – это, конечно, обстоятельства, связанные с эпидемией коронавируса. Это привело, во-первых, к переносу сроков голосования. Хотя здесь тоже не все просто, ведь голосование можно переносить до истечения мандата действующей власти. Скажем, уже есть прецедент, когда перенос сроков голосования в Боливии привел к тому, что у них в феврале истек мандат правящих органов власти, в том числе и вице-спикера парламента, который выполняет обязанности президента. Сроки голосования в Эфиопии, которое было перенесено, также оказались близки к истечению в октябре мандата действующих властей. Далеко не во всех странах конституция предусматривает возможность продления полномочий действующей власти без объявления военного положения или чрезвычайного положения.

Второе — это, конечно, применение мер санитарно-гигиенической безопасности на избирательных участках. Мы много лет говорили о том, что на избирательных участках должны соблюдаться меры всех видов безопасности, в том числе санитарно-гигиенической. Скажем, в России санитарно-гигиеническая обработка избирательных участков пусть не так часто, но обязательно проводилась. Сейчас применяются экстраординарные методы, в том числе отдельные помещения для голосования избирателей, пришедших с температурой и так далее.

Третья особенность избирательных кампаний в условиях эпидемии коронавируса – это более широкое распространение дистанционных способов голосования, в том числе голосование по почте, электронное голосование. За счет этого увеличивается и общая явка избирателей. Мы уже видели это на примере Сербии, Монголии, а также Польши. Сейчас еще нет окончательных данных по явке (На выборах президента в Польше. – Прим. ред.), но очевидно, что она несколько выше, чем на предыдущих выборах. В основном это фактор увеличения числа проголосовавших дистанционно и досрочно. Очень важным обстоятельством стал перенос агитационных мероприятий, поскольку в ряде стран из-за коронавируса массовые мероприятия запрещены, агитация переходит в виртуальное пространство, в интернет, на радио, телевидение, в традиционные СМИ — таким образом, возрастает их значение.

Самыми интересными до сих пор являются парламентские выборы в Южной Корее, которая первой провела голосование 15 апреля 2020 года в условиях эпидемии коронавируса. Для обеспечения активного избирательного права были приняты меры, многие страны смотрели на этот опыт и стали применять элементы или в целом опыт проведения голосования Южной Кореи. Основные агитационные мероприятия были перенесены в виртуальное пространство – СМИ и интернет. Для зараженных коронавирусом и находящихся на самоизоляции было рекомендовано голосование по почте. 10 и 11 апреля, кроме этого, было открыто восемь специальных карантинных избирательных участков для досрочного голосования. Поскольку не все, особенно пожилые корейцы, обладают навыками работы в интернете, для них были открыты два дня специальные карантинные избирательные участки. Находящиеся на самоизоляции могли прийти на участки в день голосования после их закрытия для обыкновенных посетителей. Выявленные носители вируса и подозреваемые в его наличии могли приходить на участок только в сопровождении социального работника в защитной одежде и голосовать в выделенном боксе, который дезинфицировали после каждого избирателя. В Южной Корее, как это полагается в демократической стране, во главу угла положены права избирателя. То есть любой человек, заражен он коронавирусом или нет, не лишен избирательного права, поэтому многие страны изучали опыт Южной Кореи очень тщательно. Я смотрел по публикациям на разных языках, и там очень много отсылок к опыту Южной Кореи как государства, первого получившего опыт голосования (в условиях пандемии). В Южной Корее единственный уязвимый, на мой взгляд, момент — это сортировка и подсчет бюллетеней. В Сеуле все бюллетени сортируются в одном огромном зале, специально приспособленном, но это как раз наиболее уязвимое место с точки зрения возможности распространения инфекции. Все остальное, на мой взгляд, было организовано выше всяких похвал.

Выборы каждый год проходят на всех континентах. В Африке в этом году уже состоялись выборы в Бурунди, Мали, Гвинее, Бенине. Ожидаются выборы в Эфиопии, которые были перенесены на 29 августа, а завершается мандат в октябре, а также в Сомали, Гане, Того, президентские выборы в Центрально-Африканской Республике. Многие выборы проходят в непростой внутриполитической обстановке, в частности, в странах, граничащих с Южной Сахарой, – в Мали, например. Там, где присутствуют миротворческие контингенты и где существует опасность экстремизма и терроризма.

В Латинской Америке наибольшее внимание мирового сообщества приковано к организации выборов в Боливии и Венесуэле. В Боливии выборы парламента и президента назначены на 6 сентября, хотя мандат действующих властей формально завершился в феврале. В Латинской Америке есть такая особенность: центральные избирательные органы, как правило, встроены в судебную систему и формируются зачастую из судей других высших судов, поэтому в период колебаний во власти Верховный суд берет обычно на себя определенные избирательные функции. Скажем, в Венесуэле, где парламент разделился и не может собрать кворум для назначения нового состава избирательного национального совета, эта функция перешла к Верховному суду, и он назначил сейчас нового председателя — Индиру Альфонсо. Это очень опытная судья, она была вице-президентом Верховного суда и отвечала там за вопросы избирательных практик. Она сейчас готовит голосование в Венесуэле, которое должно состояться в декабре.

Нужно понимать, что оснащение избирательных участков в Венесуэле одно из самых современных в мире. На территории страны располагается предприятие Smartmatic, штаб-квартира которого находится в Лондоне. Оно производит аппараты для голосования и регистрации избирателей, а также программирует данные аппараты перед каждыми выборами: вводит туда фамилии кандидатов, партий. Один из важнейших моментов выборов при такой системе — контроль за той поточной линией, на которой происходит подготовка аппаратов для голосования и регистрации избирателей. Другой формы контроля здесь просто нет.

Европа. Там сейчас получен определенный опыт проведения голосования в условиях коронавирусной инфекции. Это Сербия, Польша и Исландия. Пока проявляется тенденция к повышению явки, прежде всего за счет дистанционного голосования. Вторая тенденция — это то, что кандидат-действующий президент, как в Польше, набирает несколько больший процент голосов. Например, в Исландии президент, выдвинувшийся на второй срок, победил с результатом почти в три раза больше, чем он набрал четыре года назад. Тогда это было около 40%, а сейчас – около 90%. Интересно, как Бюро по демократическим институтам и правам человека (ОБСЕ) будет оценивать конкурентность выборов, где было всего два кандидата и один из них набрал больше 90% голосов. Я не вижу в этом ничего особенного, но Бюро по демократическим институтам и правам человека обычно предъявляет претензии, особенно новым, независимым государствам.

В Польше, вы знаете, почтовое голосование. На сегодня я не имею данных о том, какой там процент и какая итоговая явка, потому что были данные сначала о 63-процентной явке, сейчас данные – от 53%.

Только что опубликовала официальные данные по подсчету почти 100 процентов сербская республиканская избирательная комиссия. Там изменились результаты, но ненамного. Лидер остался прежним – более 60% голосов получила партия действующего президента Сербии.

Вы, конечно, хотите спросить, а что будет в США? Но здесь я вас немного разочарую. В 1863 году, выступая на поле сражения при Геттисберге, выигранном северянами, президент Авраам Линкольн произнес речь, в которой сформулировал довольно известное сейчас правило: власть народа, власть – из народа, то есть избранная народом, и власть — для народа. Никаких международных наблюдателей в этой формуле не предусмотрено. И когда мы видим довольно сложную внутриполитическую обстановку, наверное, стоит воздержаться от каких-либо оценок и комментариев, предоставив это право политологам, политикам и желательно американским. Пусть они сами себя оценивают, а мы будем смотреть, исходя из формулы Линкольна. Хотя я знаю, что Бюро по демократическим институтам и правам человека ведет переговоры о направлении ограниченной группы наблюдателей на выборы президента США. Кстати, уже прошли праймериз Республиканской и Демократической партий, ожидаются в августе национальные конгрессы, это важный этап избирательной кампании, и, наконец, 3 ноября должно состояться голосование на выборах президента США.

— Вы упомянули президентские выборы в США. В СМИ уже начали появляться сообщения о том, что Москва якобы вмешивается в эту избирательную кампанию, чтобы способствовать переизбранию президента Дональда Трампа. На ваш взгляд, какова цель таких вбросов?

— Это внутриполитическая борьба. Естественно, вмешательство в организацию выборов практически невозможно: любая демократическая страна имеет защищенную избирательную систему, хорошо организованную, и никакое внешнее вмешательство здесь невозможно. Если только об этом не попросят. Например, афганские власти всегда просят помочь в организации, ряд африканских государств просят или, как сейчас, на выборах сербского парламента на территории Косово, где оказал большое содействие представитель ООН. Это по просьбе и по решению международной организации.

Что касается политики, любое обсуждение событий может трактоваться как вмешательство. Никакого, конечно, вмешательства России в выборы в зарубежных государствах нет и быть не может. Другой вопрос, что, изучая историю избирательных кампаний в Европе, мы видим, что особенно в послевоенные годы – в 1947-48 годы и далее – наблюдалось определенное участие иностранных государств в выборах на территории Италии, Франции, Чехословакии, Польской Народной Республики и так далее. Но те времена канули в Лету.

— Вы упомянули, что БДИПЧ ведет переговоры с Вашингтоном о возможном направлении туда наблюдательной миссии...

— Результатов пока не знаю.

— А российская сторона готова принять участие в этой миссии, если переговоры закончатся успешно?

— Этот вопрос уже будет связан с тем, получат ли в БДИПЧ ОБСЕ приглашение, в каком формате, в каком количестве. В любом случае это будет ограниченная миссия, в том числе территориально. И нужно будет изучить вопрос о передвижении, так как прямого авиасообщения практически нет, только спецрейсы. Возникает много вопросов в связи с институтом международного наблюдения. В какой-то степени это можно осуществлять дистанционно, в какой-то степени это можно осуществлять и явно. Но, конечно, основной упор делается на внутренних наблюдателей. Количество внутренних наблюдателей во всех странах растет, их подготовка улучшается, и к их мнению стоит прислушиваться даже в большей степени, чем к мнению международных наблюдателей. Так как, повторюсь, власть народа, из народа и для народа. Международные наблюдатели в этой формуле не предусмотрены.

— Что касается парламентских выборов Венесуэле, будет ли за ними наблюдать Россия и в каком формате – личным присутствием или дистанционно?

— Все зависит от того, будет ли приглашение. В основе всякого международного наблюдения лежит приглашение центрального избирательного органа страны, организующей выборы. Поступит такое приглашение, тогда будем его рассматривать. Опыт есть. Я и сам неоднократно бывал в Венесуэле, я хорошо знаю их систему и бывал на этом предприятии Smartmatic. Так что посмотрим.

— Выборы президента Белоруссии назначены на 9 августа. Будет ли Россия участвовать в наблюдениях за выборами в этой республике? Сколько наблюдателей уже аккредитовано от нашей страны?

— Сейчас еще таких данных нет, немного рано. Думаю, мы получим эти данные в июле. Выборы в Белоруссии всегда очень хорошо организованы, там достаточное количество избирательных участков для того, чтобы не создавать очередей. Вероятно, также будут предприняты меры по увеличению санитарно-гигиенической безопасности. Подведение итогов проводится там достаточно организованно и быстро. Так что поживем – увидим.

— А как вы оцениваете ход предвыборной гонки в Белоруссии?

— Здесь принцип универсальный: если я отказываюсь комментировать внутреннюю политику в США, я точно так же отказываюсь комментировать внутреннюю политику в Белоруссии. Это две демократические страны.

— Но когда зарубежные наблюдатели оценивают итоги выборов, оценивается же не только подсчет голосов?

— К сожалению, да. Я и мои коллеги много лет доказываем, что институт международного наблюдения не должен вмешиваться во внутренние дела суверенного государства. И такие моменты, как попытки оценить и разделить прессу на оппозиционную, нейтральную, прогосударственную, мне кажется, выходят за мандат международного наблюдения.

— Но речь даже не о прессе, а о том, что ведущие кандидаты задерживаются, у них проходят обыски – это же влияет непосредственно на кампанию и на выборы?

— Принцип международного наблюдения заключается именно в наблюдении. И одной из составляющих этого наблюдения является то, соответствуют ли проведенные акции внутреннему законодательству страны. Это прежде всего, а уж потом – соответствуют ли они международным обязательствам. Приоритет, на мой взгляд, всегда должен отдаваться тому, насколько выборы проводятся в соответствии с внутренним законодательством соответствующего государства.

— Давайте тогда поговорим о самой организации избирательных процессов. В каких зарубежных странах вам больше нравится организация избирательных кампаний? Чей опыт было бы полезно в этом плане перенять России?

— Могу сказать, что в Латинской Америке это Венесуэла, Бразилия, Аргентина. Там очень неплохая организация избирательного процесса. На евроазиатском континенте это, безусловно, Монголия, Южная Корея. Очень неплохо организованы выборы в Казахстане, да, собственно говоря, и во всех остальных странах СНГ. Просто потому что нас учили много лет и научили, а наши учителя сами не учились и от нас отстали, грубо говоря. В некоторых странах избирательная система даже откатывается назад, в той же Швеции, где взяли и отменили электронное голосование, причем вполне надежное, ни разу не взломанное никем, международно аттестованное.

Кстати, в Индии, большой стране с огромным числом избирателей, из года в год проводятся хорошо организованные выборы с применением таких электронно-механических устройств для голосования со специфической формой подсчета. Там есть центр подсчета. При таком числе избирателей по-другому никак.

На самом деле мир в целом научился проводить демократические выборы.

На нашем голосовании (по поправкам в конституцию) мы видим, что опыт Южной Кореи заимствован при организации избирательных участков. То есть Российская Федерация, проводя голосование, точно так же внимательно использует опыт зарубежных государств, которые уже провели голосование. Это Южная Корея прежде всего. Так же все принципы – досрочное голосование, удлиненное по периоду, голосование через интернет в ряде регионов – все это находится в общем русле мировой практики избирательных кампаний этого года.

— Владимир Евгеньевич, хотелось бы остановиться на двух аспектах, которые вы уже упомянули. Первый из них – дистанционное голосование. Как вы сказали, оно увеличивает явку, но, с другой стороны, появляется больше простора для фальсификаций, в том числе на важнейшем голосовании по Конституции РФ. Приходят сообщения, в том числе из-за рубежа, что люди голосуют по нескольку раз благодаря тому, что есть лазейка – можно и электронно, и лично.

— Это глупости. В Эстонии много лет проводится электронное голосование, причем действительно многократное голосование. Там принцип такой, он общий для всех, кстати, что ты можешь изменять свой выбор, сколько хочешь, учитывается только последний. Но ты можешь еще в день голосования лично прийти проголосовать, тогда все твои электронные голосования аннулируются.

Я уже сегодня прочитал информацию об этом, теперь у вас модное слово – фейк. По мне, так это сказка или подготовленная провокация. Я много лет занимался и занимаюсь изучением дистанционных методов голосования. Они содержат, особенно электронное голосование, меньше рисков, чем голосование по почте.

— Были сообщения, что гражданка России, проживающая в Израиле, смогла проголосовать три раза – в электронном виде, в посольстве и в генконсульстве. И еще ей выдали бюллетень на несовершеннолетнюю дочь.

— Я думаю, что правоохранительные органы проверят эту информацию и Центральная избирательная комиссия России, состоящая из весьма опытных и квалифицированных людей, также сумеет разобраться со всеми подобными эпизодами, правдивы они или не правдивы. Но еще раз подчеркну, что опыт международный показывает, что дистанционное голосование — весьма надежная система, надежнее, чем голосование по почте, хотя голосование по почте сейчас тоже распространяется шире, чем обычно. Например, в Польше, которая вообще хотела в мае провести все голосование по почте, но потом это отменили, потому что почтовое голосование как раз содержит больше рисков. Бюллетень при почтовом голосовании проходит через большее число рук. Мне известна одна надежная система голосования по почте – это в Южной Корее для дипломатов, находящихся за рубежом. Но это такая сложная система, многоступенчатая – учет, потом подтверждение учета, подача заявки, утверждение заявки, послание одного документа, возврат этого документа, послание этого документа. В общем, супернадежная, но сложная и дорогостоящая.

Еще раз хочу сказать — я сторонник того, чтобы во главе угла было право каждого воспользоваться своим избирательным правом, чтобы к этому было как можно меньше препятствий.

Бывает так, что иногда придумывают такую систему, в которой не остается места избирателю. Для всех есть место – для кандидатов, для наблюдателей, для членов избиркома, а избирателю места нет. Я встречал в ряде стран избирательные участки, куда избиратель попасть не мог. Это не в России. То есть маленькое помещение, 10-12 наблюдателей, 10-12 членов избиркома и войти туда избирателю просто никак.

— Как вы считаете, практика расширенного голосования, которая применяется в России для голосования по поправкам в Конституцию, она будет иметь дальнейшие перспективы в России и, может быть, зарубежные коллеги будут перенимать этот опыт?

— Все, что полезно, все, что себя оправдывает, все, что получит признание своего народа, естественно, будет востребовано. Я в этом не сомневаюсь. Здесь право решать остается за гражданами соответствующего государства. Понравится им голосовать таким образом – они могут потребовать продолжения такого способа.

— А как это технически будет осуществляться – если мне понравилось, куда нужно идти и требовать?

— У нас есть законодательные органы – Госдума, Совет Федерации. Соответственно, граждане могут обратиться туда за поправками законодательства. Собственно говоря, в этом году уже принят ряд поправок в избирательное законодательство, поэтому в данном случае механизм демократии работает.

— На ваш взгляд, будущее за традиционным форматом голосования с ручным подсчетом голосов или электронным?

— Думаю, что будет применяться и то и другое. Хотя бы потому, что на территории многих государств есть участки, где нет интернета, где нет почты, где вообще связь отсутствует. Скажем, опыт Индонезии или опыт Филиппин – островных государств – там пришлось практически все участки обеспечивать спутниковыми телефонами, что, кстати, страшно дорого, хотя бы для того, чтобы передавать результаты голосования. Не думайте, что весь мир – это Москва. Москва – лидер в IT-технологиях. Здесь жизнь действительно организована, опираясь во многом на информационные технологии, на отличную связь и так далее. Но это далеко не везде так. В горных районах – в Непале или ряде районов Индии, а также на островных государствах иногда возникают неимоверные затраты. Да даже обеспечение связью в таком государстве, как Южная Осетия. Поэтому будут самые разные способы и голосования, и передачи информации. Самое важное, чтобы информация поступила в центр, была вовремя и правильно обработана и был выдан результат. Обычное врем подсчета голосов – где-то неделя.

— По вашему мнению, голосование по почте не сдвигает вероятность победы одного из кандидатов?

— Исходя из презумпции невиновности, не должно. Правда, некоторое время назад, давно, в Англии обнаружилось несколько десятков тысяч вскрытых конвертов с бюллетенями. Вопрос в другом — здесь размывается принцип тайны голосования. Никто не может проследить, заполнял ли ты этот бюллетень в одиночестве или у тебя за спиной сидела любимая собака и лапкой подсказывала выбор. Был у меня один случай: мой знакомый голосовал так, как выбрала его любимая собака. Он давал ей посмотреть на кандидатов и следовал ее выбору, пока она не сдохла. Потом ему пришлось делать выбор самостоятельно. Но это редкий случай. В основном народ в мире сознательный и голосует достаточно требовательно. Во многих странах очень грамотный избиратель сейчас и относится к выборам очень трепетно, во многом благодаря распространению информации. В той же Латинской Америке выборы – это гарантия от военного переворота, поэтому то, что сейчас в некоторых странах в условиях коронавируса больший процент получает правящая партия или кандидат, тоже понятно. В той же Южной Корее как рассматривать такую вещь: накануне голосования ВОЗ публично одобрила меры, принимаемые правительством Южной Кореи по борьбе с инфекцией. Эта агитация или нет? То есть на самом деле здесь может получаться и так: успехи в борьбе с коронавирусом являются дополнительным фактором, влияющим на результат. Это объективно. Но они могут иметь и обратный характер. Например, некоторое время назад в Польше соцопросы давали победу кандидату в первом туре, а получился в итоге выход во второй тур. Хотя сейчас, по мере подсчета голосов, результат у первого кандидата увеличивается – более 45%, а у второго кандидата менее 30%.

Вы видите, что проведение голосования даже в условиях коронавируса показывает важность для демократии избирательного процесса. Если бы он был не важен, махнули бы на это рукой и все. А так, даже в условиях серьезнейшей эпидемиологической обстановки все государства сдвигают, но не отменяют выборы.

— Известно, что в США сейчас очень непростая ситуация с коронавирусом. По вашему мнению, есть вероятность, что выборы будут сдвинуты?

— С этим вопросом обращайтесь к американцам. Я, конечно, мог бы прокомментировать, я много лет изучаю избирательное право в США и историю США вообще. Но еще раз повторюсь, сейчас лучше обращаться со всеми вопросами об Америке к американцам.

— Вы много говорили о позитивных моментах в организации избирательных кампаний за рубежом, а если говорить о недостатках, в чем они? В каких странах хромает этот процесс?

— Сейчас в основном трудности возникают в тех странах, где серьезная угроза терроризма. Это Афганистан. Там очень сложно проводить выборы, и они всегда просят международной помощи: и финансовой, и с точки зрения обеспечения безопасности. В странах Африки, где существует межплеменная рознь, там, где существуют серьезные террористические группировки. В таких странах избирательные комиссии и избиратели встречаются с реальными угрозами жизни. Это одна из главных проблем, потому что, опять же, любая гражданская война и межплеменная рознь рано или поздно кончается выборами. Другого способа просто нет. Так будет и в Сирии, так будет и в Ливии. Будет достигнуто военно-политическое соглашение, но итогом обязательно будут выборы, все остальное – временно и неустойчиво. Поэтому самые сложные выборы в тех странах, где не в полной мере обеспечена безопасность. Ведь кроме права выбора, есть еще и право на жизнь. В этих странах это очень сложная задача.

В одной из стран, где мне приходилось наблюдать выборы, электронная система регистрации избирателей была по отпечатку большого пальца. Потом они ее изменили. И полиции пришлось расследовать совершенно ужасное дело, когда на участок для регистрации принесли связку отрубленных пальцев и пытались зарегистрировать. Не будут называть страну. Поэтому безопасность избирателя и всех участников избирательного процесса – это одна из первостепенных задач для любого государства.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 июля 2020 > № 3487198 Владимир Чуров

Александр Бастрыкин: неизвестных преступлений нацистов еще очень много

Следственный комитет Российской Федерации ведет расследование уголовных дел об убийствах мирного населения в годы Великой Отечественной войны. Глава ведомства Александр Бастрыкин в интервью РИА Новости рассказал, кем и как совершались эти преступления, по каким законам будут отвечать виновные, как собирается доказательная база по преступлениям такой давности, работе с архивами и ныне живущими свидетелями, а также о том, почему важно бороться с героизацией нацизма.

— Следственный комитет продолжает обнародовать информацию о расследовании ряда уголовных дел по фактам убийств мирного населения в годы Великой Отечественной войны. О каких событиях идет речь? Это ведь совершенно новые факты?

— В данном случае мы говорим о ранее не расследованных фактах либо о преступлениях, за совершение которых не все лица были установлены и предстали перед судом. О них мы узнаем после раскопок поисковых отрядов, а также анализа рассекреченных архивных документов. Это трагические события в Новгородской области, Краснодарском крае, Ростовской области, связанные с массовым убийством мирного населения немецкими оккупантами. По имеющимся архивным данным, на территории РСФСР в годы оккупации преднамеренно истреблено более двух миллионов человек из числа мирного населения. В прошлом году в Следственном комитете были возбуждены уголовные дела об уничтожении более 30 тысяч советских граждан. И не все детали этих преступлений и лица, причастные к их совершению, были известны, поэтому сейчас наша задача, неуклонно следуя принципу неотвратимости наказания за преступления против человечности, утвержденному в Уставе международного военного трибунала в Нюрнберге и давшему начало международному уголовному праву, исследовать все обстоятельства содеянного и сделать выводы.

— Кем и как совершались эти преступления?

— Массовые убийства гражданского населения совершались участниками преступных организаций СС, полиции безопасности и СД нацистской Германии. Например, в Новгородской области, где обнаружено более 500 человеческих останков, действовала "Тайлькоманда" полиции безопасности и СД, которая расстреливала и калечила мирных граждан, женщин, детей, а также военнопленных.

В Ростовской области подразделения СС за одну карательную операцию уничтожили в районе поселка Змиевская Балка не менее 27 тысяч человек. В числе погибших — партийный актив и люди еврейской национальности. Массовые аресты советских граждан проводились в городе Шахты, где среди арестованных нацистами в основном были горняки и члены их семей. Людей вывозили в район шахты имени Красина, расстреливали, а тела сбрасывали в ствол шахты. Так было убито не менее 3,5 тысячи мирных граждан. Не щадили даже детей — имеется информация, что на территории Грузиновского сельсовета Морозовского района Ростовской области оккупантами наряду с 400 мирными жителями убито 72 пионера, а в Краснодарском крае жертвами одной из карательных операций стали 214 воспитанников Ейского детского дома, больные неизлечимыми болезнями дети.

— Какая цель всей этой работы?

— Перед нами несколько задач. Международным военным трибуналом в Нюрнберге и другими послевоенными процессами далеко не все преступники были осуждены: многим нацистам, виновным в совершении жестоких преступлений, к сожалению, удалось скрыться от правосудия и избежать наказания. Поэтому необходимо продолжать установление всех виновных, реализуя, как уже отмечено, принцип неотвратимости наказания. Вне зависимости от того, живы они или нет, мы должны назвать эти имена и показать, что сделали эти лица.

Вместе с тем видим много попыток представить историю совершенно в другом виде, когда, например, официальные лица стран Запада, подводя итоги Второй мировой войны, говорят лишь о вкладе США и Великобритании, намеренно игнорируя ключевую роль СССР в победе над фашизмом, пытаются ревизовать итоги Нюрнбергского трибунала. Видим и попытки, особенно в странах Прибалтики и на Украине, представить героями тех, кто совершал зверские преступления в отношении гражданского населения без оглядки на истину. Поэтому противодействие героизации нацизма — тоже одна из целей нашей работы, результаты которой должны стать большим наследием для будущих поколений.

— А ранее такая работа велась?

— Работа по установлению и розыску лиц, причастных к убийствам мирного населения во время Великой Отечественной войны, никогда не прекращалась. Начиная с послевоенного периода были осуждены несколько тысяч человек, последние процессы состоялись в 80-е годы. И сейчас, когда рассекречиваются архивы, мы узнаем новые факты преступлений и имена тех, кто скрылся от следствия и суда. Наше расследование, безусловно, поможет восполнить отдельные фрагменты злодеяний нацизма, выявить новые, ранее неизвестные факты массовых убийств, причастных к ним лиц, показать системность уничтожения ни в чем не повинного населения оккупированных территорий и всю чудовищную сущность идеологии национал-социализма.

— По каким законам должны отвечать эти лица?

— Российское следствие основывается на нормах национального законодательства и международного права. В части национального законодательства стоит отметить, что уголовная ответственность за преступления нацистских захватчиков и их пособников была установлена Указом Президиума Верховного совета СССР 1943 года "О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников". Для организаторов и исполнителей преступлений Указ безальтернативно предусматривал высшую меру наказания — смертную казнь через повешение. В Уголовном кодексе России содержится норма об ответственности за преступления геноцида (статья 357 УК Российской Федерации. — Прим. ред.), которая предусматривает более мягкие виды основного наказания, чем допускает применение обратной силы уголовного закона. Поэтому Следственный комитет будет активно продолжать выявлять факты преступных действий, основанных на идеях расового превосходства, нацизма, и давать им надлежащую правовую оценку, в том числе и по статье 357 УК Российской Федерации. В соответствии с Уставом Международного военного трибунала в Нюрнберге убийства и истребление гражданского населения до или во время войны составляют преступления против человечности, в статье 1 Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества от 26 ноября 1968 года сроки давности на данные преступления не распространяются. В свою очередь, Россия как правопреемник СССР взяла на себя обязательства по уголовному преследованию нацистских преступников.

— Что является основным доказательством совершения таких преступлений?

— Важным источником доказательств являются материалы архивных уголовных и разыскных дел, приговоры судов над фашистскими захватчиками и их пособниками из числа изменников Родины. В своих показаниях осужденные называют соучастников, описывают их роли и действия в ходе проведения карательных акций. По делам допрошено множество свидетелей, чьим показаниям суды давали правовую оценку на предмет достоверности и соответствия всем требованиям действовавшего процессуального законодательства. Изучая эти документы, можно выявить лиц, избежавших уголовной ответственности. Кроме того, большое значение имеют рассекреченные архивные материалы и документы Чрезвычайной государственной комиссии, отражающие последствия оккупации и объяснения непосредственных очевидцев. Важное доказательственное значение имеют и обнаруженные в массовых захоронениях времен Великой Отечественной войны останки погибших со следами насильственной смерти, их личные вещи и документы. Следует отметить, что работа ведется и с засекреченными архивами, которые недоступны широкому кругу исследователей и представителей научного сообщества. В то же время поиску перечисленных архивных материалов, уголовных и разыскных дел способствуют современные возможности информационных банков данных органов МВД и других ведомств. Как видите, имеется достаточно много способов установления новых обстоятельств и лиц. Это исключительно разыскная и следственная работа.

Если же говорить о показаниях свидетелей и потерпевших, то есть сведения, что в отдельных регионах проживает большое количество бывших узников концлагерей, которые являются непосредственными свидетелями зверств нацистов. Сейчас мы кропотливо их устанавливаем для дальнейшей работы.

— Как установить время происхождения останков?

— В первую очередь это производство судебно-медицинских экспертиз, в рамках которых экспертами решается вопрос давности наступления смерти, сведения из архивных документов о местах обнаружения захоронений также способствуют работе по данному направлению. Одновременно могут помочь обнаруженные в захоронениях предметы, например пряжки ремней, фляжки, гильзы, патроны, которые могли относиться к определенным периодам их использования.

— Возможно ли сейчас установить личности и прижизненный возраст обнаруженных в ходе раскопок останков, что для этого нужно?

— Если мы говорим о прижизненном возрасте погибших, то его можно установить в ходе экспертных исследований. К примеру, в рамках расследования уголовного дела о геноциде в Новгородской области в массовом захоронении возле деревни Жестяная Горка были обнаружены останки более 500 человек, из которых 188 детей различных возрастов, 113 женщин и 146 мужчин. Лишь немногим больше 70 останков осталось не идентифицировано по полу и возрасту по причинам их существенного разрушения. Установить личность гораздо сложнее, для этого требуется анализ архивных материалов, поиск документов и образцов для производства сравнительных экспертиз. В ходе следствия также осуществляется сбор генетического материала, который впоследствии можно будет использовать для идентификации.

— Зарубежные коллеги как-то помогают в расследовании этих преступлений?

— Взаимодействие с зарубежными коллегами организовано в рамках существующих механизмов правовой помощи. Такие запросы направлены в Германию, Канаду и ряд других стран, часть ответов на запросы с интересующими документами уже поступила в распоряжение следствия и изучается в рамках расследования уже возбужденных уголовных дел.

— Как вы думаете, сколько еще таких фактов злодеяний нацистов, о которых мы не знаем?

— Исходя из тех материалов, с которыми мы уже работали, думаем, очень много. Мы только в начале пути и изучили лишь малую часть того, что имеется. Конечно, с каждым годом устанавливать это будет сложнее. Еще очень много засекреченных материалов, по которым мы работаем вместе с коллегами из других правоохранительных органов. Но постепенно мы будем их изучать, устанавливать конкретных лиц, причастных к совершению преступлений, и называть их имена.

— Практически в каждой семье есть те, кто принимал участие в Великой Отечественной войне в том или ином поколении. Что движет молодыми людьми, которые выкладывают фотографии Гитлера и прочих преступников в ходе акции "Бессмертного полка" в интернете?

— Их мотивы низменные. А как еще можно объяснить такие поступки, когда пользователи интернета выставляют фотографии нацистских преступников под видом советских солдат на акции "Бессмертный полк"? Кто-то это делал ради неуместной шутки, как они сами объясняли, кто-то не смог объяснить мотива своих действий. Если совершеннолетний человек осознанно размещает такие фотографии для широкой аудитории, он должен ответить за это по закону. А у таких лиц даже не хватает смелости признать, что они это делали. При этом факты полностью подтверждаются доказательствами, собранными следствием.

— Сколько таких фактов уже установлено?

— На данный момент расследуются уголовные дела в отношении жителей Перми, Самары, Казани, Ульяновска, Волгограда, Тулы и ряда других городов. По данным следствия, обвиняемые заходили в приложение "Бессмертный полк онлайн", созданное для размещения фотоизображений и сведений об участниках Великой Отечественной войны, боровшихся с нацистской Германией. Затем оформляли заявки на размещение фотоизображений нацистских преступников или изменников Родины для широкой аудитории. Подобные действия следствие квалифицирует как одобрение преступлений, установленных приговором Международного военного трибунала, либо распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы России, связанных с защитой Отечества. И мы продолжим работу по установлению каждого факта. Им обязательно должна быть дана уголовно-правовая оценка!

— В некоторых регионах имели место факты осквернения памятников героям войны. Как этому противодействовать?

— Да, к сожалению, такие факты происходили и происходят периодически. В этой связи очень своевременными являются изменения в законодательстве, которые произошли в апреле этого года.

Это ужесточение уголовной ответственности за уничтожение либо повреждение воинских захоронений и памятников, посвященных защите Отечества и дням воинской славы России. Уверен, что принятие этого закона будет иметь большое профилактическое значение для вандалов. Первое дело, возбужденное по этой статье, связано с повреждением обелиска в Московской области, возведенного в честь Победы в Великой Отечественной войне. Причем мы узнали об этом благодаря СМИ, оперативно установили и задержали подозреваемого. Это как раз тот случай, когда все делалось умышленно, демонстративно, чтобы причинить ущерб памятнику, продемонстрировать неуважение к исторической памяти нашего народа, к символам воинской славы нашей страны.

Есть и иные случаи, например, в Санкт-Петербурге местные жители готовили пищу у памятника "Вечный огонь над Братской могилой рабочих и матросов" в Кронштадте. Мы считаем, что о таких фактах, вызывающих широкий общественный резонанс, и мерах уголовно-правового воздействия к таким лицам необходимо говорить публично.

И важно, чтобы выводы сделали не только вандалы, кто осквернял памятники, посвященные борьбе с фашизмом и уже "отличился" недостойными поступками, но и другие люди, которые, может быть, плохо знают нашу историю. Слишком дорогую цену заплатил наш народ за свободу Отечества.

Россия > Армия, полиция. СМИ, ИТ > ria.ru, 7 июля 2020 > № 3487195 Александр Бастрыкин

Акила Салех: власть в Ливии не должна быть сосредоточена в одном регионе

Спикер ливийского парламента Акила Салех рассказал в интервью РИА Новости, что он обсудил в ходе визита в Москву, готовы ли на востоке Ливии к диалогу с Правительством национального согласия (ПНС), базирующемся в Триполи, и можно ли ждать приезда в Россию командующего Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифы Хафтара. Он также сообщил, каковы перспективы возвращения Ливии к соглашениям ОПЕК и ОПЕК+, объяснил, как должны распределяться доходы от ливийской нефти, и оценил роль России, США, Турции и других держав в этой североафриканской стране.

— Что вы обсуждали в ходе встреч с Матвиенко и Лавровым?

— Мы обсудили ряд вопросов относительно ливийского кризиса, в первую очередь "Каирскую инициативу". Полагаем, что она является единственным решением кризиса в Ливии, так как не исключает и не отстраняет никого. Мы считаем, что среди ливийцев — консенсус по поводу данной инициативы. Мы приехали, чтобы подтвердить ее и обсудить с нашими русскими друзьями движение вперед в этом направлении.

— Исходя из заявления в Каире, каково место ПНС?

— Правительство национального согласия не будет участвовать в диалоге, поскольку это правительство было поставлено извне. Поэтому стороной диалога, если она будет, должен быть Государственный совет. Глава Государственного совета должен избираться по Конституции, и этого не произошло. Касаемо ПНС — премьер-министр (занимает должность) уже пять-шесть лет, он заинтересован во власти и понимает, что не будет переизбран. ПНС, навязанное извне, не было признано нами и было отвергнуто дважды парламентом и не давало присягу. По идее, правительство должно быть избрано народом через парламент. А это правительство просто пытается продержаться на своем месте как можно дольше.

— Готова ли ЛНА вести переговоры с ПНС, могут ли они пройти в Москве и когда?

— Мы принципиально не признаем это правительство, ПНС — нелегитимное правительство. У меня нет проблем с какой-то конкретной персоной, дело в правительстве, оно не получило от парламента вотума доверия. Какой смысл главе парламента вести переговоры по ливийскому кризису с таким правительством?

— То есть переговоров не будет?

— Мы можем встретиться на какой-нибудь конференции, чтобы обсудить мир, познакомиться, но встречи спикера парламента с премьер-министром правительства Ливии не было никогда.

— В новостях обсуждалось, что маршал Халифа Хафтар должен приехать в Россию. Когда этот визит может состояться?

— Маршал был в России в конце мая, с ней он находится в постоянном контакте. Он приедет, как только будет в этом необходимость.

— По итогам визита министра иностранных дел Греции в Ливию было принято решение о создании комитета по демаркации морских границ. Скажите, когда он будет сформирован?

— Мы говорили на эту тему, однако приняли решение, что сначала мы сформируем комитет из ливийских экспертов, а затем этот комитет представит нам свои рекомендации, определит степень наших интересов, наших прав и прав других сторон в этом процессе, после чего представит этот вопрос (на рассмотрение) в законодательный орган. Тот примет решение о том, как будут приняты эти соглашения и в какой форме. То есть мы будем прибегать к помощи экспертов.

— Уже начали это делать?

— Нет, после возвращения, у меня много поездок в эти два дня.

— Куда после Женевы?

— Возможно, в Рим и Алжир... в несколько стран.

— Несколько дней назад состоялись переговоры между делегацией ЛНА и представителями США. Каковы результаты этой встречи?

— Пока у меня нет информации о ходе переговоров между американской делегацией и делегацией ЛНА, делегация прибыла вчера или позавчера. Но, думаю, будет поднят вопрос о прекращении огня и поиске мирного решения.

Обвинения по поводу заключенных нами соглашений и договоренностей не принимаются всеми ливийцами, мы сотрудничаем со всеми согласно ливийскому законодательству, но указания, от кого принимать или нет помощь, неприемлемы. Мы сотрудничаем с Россией, США, Британией, арабскими государствами и большинством стран на пользу нашей стране. Сотрудничество с государствами идет в русле получения пользы для всего ливийского народа, а не какого-то отдельного человека.

— Как вы считаете, США предложили ливийцам площадку для переговоров, чтобы отдалить их от России?

— Наш долг, совесть, обязательства уважительны ко всем. Мы взаимодействуем со всеми, но кто действительно предоставит нам помощь, мы будем с теми взаимодействовать так же, как они с нами. Мы нуждаемся во всех — в России, США, Великобритании, арабских странах и всех — ради интересов нашей страны. Мы заявляем, что интересы всех учтены и мы против любого вмешательства извне в наши дела в любой промежуток времени. Мы реально уверены в успехе новой миссии, основанной на заявлениях в Каире, потому что я полагаю, что это пересилит все опасения, даже опасения государств, когда будет сформирована власть. Будет взаимодействие с легитимными властями, которые будут признаны.

— Подтверждаете ли вы, что Турция снабжает Правительство национального согласия оружием? Каким конкретно оружием?

— Такая активность не нуждается в публичном объявлении, как это сделал господин президент. Действительно, некоторые страны можно обвинить в контрабанде оружия, это глобальное явление, которое имеет место в каждой стране. Однако это первый случай, когда президент самолично объявляет о вмешательстве в Ливию и посылает (туда) оружие. Я не знаю, какие это наименования оружия, поскольку я не оружейный эксперт, однако есть вооружение, которое хорошо известно и легко узнаваемо. К великому сожалению, например, неоднократно сбивались беспилотники, несмотря на действие оружейного эмбарго в отношении Ливии.

— Это можно считать нарушением?

— Да, это нарушение эмбарго на поставки оружия в Ливию, и большая вина за это лежит на международном сообществе.

— Также есть информация, что Турция перебрасывает сирийских наемников в Ливию...

— По нашим данным, последняя переброска прошла два дня назад. Сейчас их (сирийских наемников в Ливии) от 14 до 15 тысяч.

— Вы считаете, что НАТО придерживается нейтралитета в охране морского пространства?

— Я так не думаю, сложно придерживаться справедливости в настоящее время. Как я вам уже напоминал, запрещается поставка оружия ливийской армии, но оно поступает в Ливию напрямую.

— Будет ли Ливия проводить в скором времени переговоры с ОПЕК+ или ОПЕК, чтобы вернуться к выполнению этого соглашения?

— Конечно. Несмотря на сложности в стране, как только будет сформирована новая власть, Ливия вернется к выполнению соглашения.

— Какие способы экспорта нефти парламент считает законными? А какие поставки и куда необходимо прекратить?

— Наше требование — это требование нашего народа, чтобы доходы от нефти направлялись ливийцам в равной степени. Существуют прежние правила для распределения нефти, и, следовательно, нет причин приостановки добычи или несправедливого распределения доходов от нефти. Если бы справедливость восторжествовала, то проблем нет.

В стране много богатств, но стабильность — это важная вещь, она возможна только тогда, когда исполнительную власть принимают и внутри страны, и за рубежом.

— Что вы думаете о предложении Верховного совета ливийских старейшин не открывать банковский счет под эгидой ООН для размещения там доходов от нефти? Возможно ли открытие счета в России?

— Одним из наших главных требований является равномерное распределение доходов от ливийских богатств, потому что это богатство всех ливийцев. При этом богатства поступают с востока и юга, но нефтяные доходы идут правительству Триполи, а эти регионы ничего не получают, на доходы покупаются наемники, оружие, платятся зарплаты боевикам, что вынудило старейшин прекратить экспорт нефти.

Они требуют открыть конкретный счет, куда бы поступали доходы от нефти, будет ли это уже при новой власти или нынешней, которая будет заниматься этим под международным руководством, будет распределять эти богатства. Я считаю, что это законное и понятное требование. Сейчас есть тенденция открытия такого счета, мы не против, если этот счет будет открыт в России или в другом месте. Нам важно, чтобы доходы от нефти справедливо разделялись между ливийцами и при их помощи разрешались проблемы, которые есть в стране.

— СМИ выдвигали предположение, что вы возглавите новый Президентский совет Ливии, как он будет выглядеть?

— Состоится заседание комитета, состоящего из парламента Ливии, Госсовета, экспертов, политиков, шейхов племен. Этот комитет назовет членов Президентского совета: каждый регион Ливии выдвинет своего представителя в Совет, то есть будет член от запада Ливии, член от востока, член от юга. Кто станет руководить советом — будет обсуждаться после выбора представителей от регионов. Что касается меня лично, я никогда не намеревался стать чиновником или политиком, но я служу интересам родины.

— У вас есть законное право на это как главы парламента?

— Конечно, когда будет сформирован Президентский совет, будет исполнительная власть и парламент. Сейчас важен консенсус относительно того, чтобы власть не была сосредоточена в одном регионе.

Ливия. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 июля 2020 > № 3487194 Акила Салех

Юрий Купер: мне всегда неловко присутствовать на своих вернисажах

Юрий Купер – один из наиболее заметных на мировом рынке современных российский художников, работающий в различных жанрах и техниках, среди которых живопись, графика, театральные декорации, иллюстрации к книгам, а также поэзия и проза. Его произведения хранятся во многих музейных и частных собраниях. Картины Купера можно увидеть в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Эрмитаже, Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина, музее Метрополитен, коллекциях министерства культуры Франции, Библиотеке Конгресса США, Центре изобразительных искусств Сейнсбери Восточной Англии.

В тандеме с режиссером Никитой Михалковым Купер создал спектакли "Неоконченная пьеса для механического пианино" (1988) и "Метаморфозы" (2016-2019). В творческом союзе с режиссером Александром Сокуровым художник работал над оперой "Борис Годунов" в Большом театре. Спектакль получил номинацию на престижную премию "Золотая маска".

Юрий Купер отметил 5 июля свое 80-летие, накануне юбилея корреспондент РИА Новости Анна Горбашова поговорила с художником о его новых проектах, отношении к актуальному искусству, дружбе с Никитой Михалковым и юбилейном мальчишнике.

— В начале марта у вас открылась юбилейная выставка "Сфумато" во Флоренции, в Академии изящных искусств, которая с первых дней пользовалась успехом. Вскоре она закрылась из-за карантина, в начале июня снова открылась и окончательно закрылась 5 июля непосредственно в ваш юбилей. Вам так и не удалось на ней побывать?

— Нет, видел только в видеозаписях, а может, оно и к лучшему, я даже рад, что так случилось.

— Почему?

— Когда у меня были вернисажи в Париже, где я жил и работал, мне всегда было как-то неловко там присутствовать. Здороваться, расшаркиваться, слушать какие-то дурацкие комплименты. Я сидел в кафе рядом с галереей, и те, кто хотели, подходили меня поздравить.

— Не любите светскую суету?

— В молодости любил. А с возрастом исчезло чувство ожидания чего-то необыкновенного. Раньше приходил на какую-то тусовку и ждал, что что-то произойдет, кого-то встречу, а сейчас уже ничего не жду, знаю точно, что ничего не произойдет. Опять же, когда ты куда-то не ходишь, то избавляешь себя от возможных негативных эмоций.

— В советские времена вы уехали из России, жили и работали в США, во Франции, сейчас большую часть времени проводите здесь?

— Да. Во Францию я иногда приезжаю, но сейчас там делать нечего. В свое время я уехал, но не ради свободы творчества, я вообще считаю, что она была и в СССР, а потому что за творчество здесь не платили. Во всем мире молодые люди уезжают куда-то, чтобы посмотреть на этот мир, возможно, реализовать себя. К сожалению, в нашем случае нельзя было уехать путешествовать, а потом вернуться, билет был только в один конец — уезжал ты навсегда.

— Как вы проводили время в самоизоляции, над чем работали?

— Я живу в Подмосковье, там и изолировался — работал. Сейчас я занимаюсь архитектурой. Сделал дизайн Театра киноактера, он уже закончен, в процесс работы интерьеры исторического кинотеатра "Ударник", который реконструируется для Никиты Михалкова. Еще я оформляю партитуру "Реквиема" композитора Артемьева, она выйдет ограниченным тиражом — 30 экземпляров. В театре я сейчас работаю над проектом Михалкова "Метаморфозы" и сценографией пьесы, которую написали для него братья Пресняковы по его фильму "12".

— С Никитой Сергеевичем у вас много проектов, вы дружите?

— Да, мы знакомы с юношества, дружили по-уличному, встречались на мероприятиях в Доме кино, наши жены работали в одном доме моделей. Позже, после моего отъезда, встретились уже в Европе.

— Сейчас Михалкова многие критикуют за его политические взгляды, и эта критика касается не только его личности, но заодно и творчества. Как вы считаете, уместно ли смешивать в одну кучу произведения художника и его политические убеждения?

— А вы как считаете, можно ли вычеркнуть из истории искусства Веласкеса, потому что он был другом короля, а также еще многих придворных художников? Естественно, кто-то его не любит, потому что он преуспевающий режиссер, дружит с президентом, за что его любить-то? Никита как-то пошутил в разговоре, что если бы он был президентом, то назначил бы меня министром культуры. Но я отказался сразу. По сравнению с романтиком Михалковым, я настоящий террорист.

— И кого бы вы терроризировали в должности министра культуры?

— Я бы никому денег на кино не дал (смеется).

— Не любите кино?

— Я люблю смотреть кино. Включаю и смотрю все фильмы, допустим, Этторе Сколы, потом все фильмы с Брэдом Питтом и так далее. Российское кино я включаю, слушаю 10 минут диалоги и выключаю. Сегодня все пытаются сделать артхаусные фильмы для фестивалей, потому что не могут заработать на зрительском кино, хороших фильмов единицы.

— А как вы относитесь, как сейчас принято говорить, к актуальному искусству, на перформансы бы денег дали?

— Честно говоря, я даже не понимаю этот термин. Это как в моде, вот что вы считаете модным? А на самом деле модный человек это тот, кто вне моды, потому что следят за модой только, как бы сказать, простые ребята. Это все лохотронские термины, как во время революции 1917 года — кто был никем, тот станет всем. Все эти перформансы для профессионально непригодных художников, за редким исключением, которого даже здесь, в России, нет. "Актуальность" этих мастеров сводится к тому, что они не актуальны, а в большинстве своем самозванцы. Тех, кто наводнили арт-рынок — псевдокураторов, перформансистов, я их называю чичиковы — приехали в деревню и якобы просвещают простой наивный народ, открывают какие-то сайты для инвестиций в искусство и так далее.

— Кто-то нравится из современных художников?

— Кто-то нравится, но не в России.

— Последний раз ваша персональная выставка была в Театральном музее имени Бахрушина пять лет назад. Не планируете показать в Москве "Сфумато" или какую-то другую ретроспективную выставку?

— Я могу много чего планировать, но сам я этим заниматься не буду. Желание есть, а возможности нет. Если сложится, буду рад.

— Как художник, вы попробовали себя во многих жанрах – живопись, графика, иллюстрация, дизайн, архитектура, сценография. На данном отрезке времени чем вам особенно интересно заниматься, так сказать, для души?

— Чем-то новым. Я сейчас, например, пишу не на холсте, а на фанере, осваиваю новую фактуру. Дизайн интересен, архитектура. А еще я прозу пишу, стихи и пою. Вот записали новый диск с Сашей Маршалом, сейчас надо сделать макет обложки. Но это исключительно для друзей, не для продажи.

— Оглядываясь назад, вы о чем-то жалеете, может, что-то не случилось, а могло бы, а сейчас уже поздно?

— Я честно не знаю, надо подумать. Когда спрашивают, как бы ты по-другому прожил жизнь, вопрос такой скользкий... В момент, когда я от чего-то отказывался, будь то творческое или личное, я жалел об этом. А по прошествии какого-то времени понимал, что я был прав, что отказался. Это было правильно.

— Как отметите юбилей?

— У меня будет мальчишник, посижу с друзьями – Сашей Маршалом, Сережей Мазаевым, Аликом Тохтахуновым. Но если придут дамы, пусть приходят, мы не против.

Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 7 июля 2020 > № 3487193 Юрий Купер

Илья Сачков: если данные утекли в Сеть, то они останутся там навсегда

Пандемия коронавируса посадила по домам весь мир, но развязала руки киберпреступникам, которые мгновенно среагировали на новую реальность. О новых методах в арсенале хакеров, к каким угрозам стоит готовиться мировым компаниям, как защитить свои данные и кошелек в сети, почему нельзя снижать бдительность на удаленке, кого чаще всего атакуют вирусы-шифровальщики, какие киберхулиганства могут устроить школьники в период ЕГЭ и как распознать, что вам звонит мошенник, в интервью РИА Новости рассказал глава международной компании Group-IB, специализирующейся на предотвращении кибератак, Илья Сачков. Беседовала Мариам Багдасарян.

— Пандемия коронавируса привела к массовому переходу российских компаний на удаленный режим работы. Как изменился фокус мошенников на этом фоне?

— До карантина, работая в офисе, мы все находились в хорошем смысле под присмотром работодателей, внутри защищенного периметра корпоративной сети. Когда сотрудники большинства российских компаний перешли на удаленку, они стали представлять для злоумышленников очень интересную мишень.

Во-первых, и работодатель, и служба безопасности работодателя, IT-службы находятся где-то далеко, постепенно стирается психологический барьер "свой-чужой", и, естественно, снижается бдительность.

Во-вторых, когда отсутствует сама возможность пойти в магазин, доля онлайн-торговли начала расти, вырос спрос на курьерскую доставку продуктов и товаров первой необходимости, медицинские консультации, справки, пропуски, обучение и любые другие цифровые сервисы. Человек с деньгами, с банковской карточкой и интернет-банкингом, желающий что-то быстро заказать в интернете, это для злоумышленников идеальная цель. Поэтому, естественно, злоумышленники переключились на атаки на физических лиц.

Есть интересная статистика. По данным МВД, на фоне снижения в январе-апреле 2020 года количества убийств и покушений на убийства, грабежей и разбоев, рост IT-преступности составил 82,4% и в значительной степени повлиял на увеличение общего числа зарегистрированных преступлений в стране за 4 месяца на 0,8%. Не ошибусь, если скажу, что бóльшая часть приходится на разного рода финансовое мошенничество — такой рост даже не похож на обычный сезонный рост, как, например, перед Новым годом. Это в десятки раз больше, и пострадавших значительно больше.

Злоумышленники, которые уже находятся в тюрьмах и колониях, понимают, что в период пандемии у них развязаны руки. Мы видели рассылку, в которой людей штрафовали за нарушение режима самоизоляции на основании несуществующего постановления ФСИН. Поскольку в разных регионах России действовали разные условия карантина, был такой хаос.

— Каких видов атак стало больше за это время? Какие новые, необычные способы используют злоумышленники?

— Мы выделили несколько схем. В принципе, их суть не менялась, есть только новый контент, связанный с коронавирусом. Например, появилась продажа фейковых цифровых пропусков на сайтах, в Telegram-каналах и в группах в соцсетях.

Помимо этого, мы выявили мошеннические схемы, касающиеся компенсаций и возвратов денег от лица несуществующих организаций. Это, на мой взгляд, самые аморальные злоумышленники, потому что в первую очередь они атакуют самые незащищенные слои населения — пенсионеров, многодетные семьи, семьи с маленькими детьми, которые, естественно, в период кризиса, слыша о поддержке со стороны государства, пытаются найти информацию и попадают, к сожалению, в руки злоумышленников.

Ежемесячно сотни таких ресурсов появлялось, в период пандемии их количество заметно увеличивалось. За первый квартал этого года наш Центр реагирования CERT-GIB заблокировал 4790 фишинговых ресурсов, для сравнения только за весь 2018 год было около 4400 ресурсов. Такой резкий рост числа блокировок объясняется не только эффективностью обнаружения преступных схем, но также изменением тактики фишеров, в результате чего увеличилась продолжительность фишинговых атак. В предыдущие годы злоумышленники по большей части прекращали свои кампании после блокировки мошеннических веб-ресурсов и быстро переключались на другие бренды. Сегодня они продолжают работу, создавая новые страницы на смену заблокированным. Если говорить о целях злоумышленников, то в первом квартале наибольшее число фишинговых страниц было нацелено на онлайн-сервисы (61,35%), почтовые сервисы (11,88%) и финансовые учреждения (8,42%).

Помимо этого, за первый квартал мы зафиксировали более 14 тысяч вредоносных писем или ссылок. Подавляющее большинство из них — почтовые рассылки (91%) и содержали "на борту" бэкдоры (на них пришлось 26%), вирусы-шпионы (25%) и банковские трояны (10%). В топ-3 самых популярных у злоумышленников вредоносных программ в рассылках входит бэкдор Pony (14%), банкер RTM (9%) и бэкдор Formbook (6%), а вот шифровальщики, по сравнению с прошлым годом, используются крайне редко.

Что касается обзвонов, их стало просто в разы больше. Это технология называется вишинг — мошеннические звонки по телефону, к которым добавилась новая маркетинговая оболочка: пропуска, доставка, трудоустройство, все, что людей волновало. В ходе разговора мошенники выуживают данные банковской карты, заставляют сделать перевод или установить программы удаленного доступа для кражи денег.

Чем характерна вся эта киберпреступная активность периода пандемии? Такого размаха у мошенников не было никогда — первый раз в истории люди сидят по домам, в онлайне.

Явные последствия пандемии — долгосрочный рост кибепреступности. В период пандемии образовалась ситуация, когда люди из неблагополучных семей оказались без работы и вынуждены были искать средства заработка. Сейчас повторяется история 90-х годов, но только она в десятки раз хуже, потому что сильно увеличилось проникновение цифровых сервисов, все описания преступлений оказались онлайн. В период ближайших 3-5 лет мы увидим рост киберпреступности, и это главный долгоиграющий вывод пандемии. Если сейчас мы не увидим серьезных технологических сдвигов, то фундаментально мы должны понимать, что во многих регионах России сложная экономическая ситуация вызовет толчок к росту киберпреступлений.

— Вы упомянули цифровые пропуска. Фиксировали ли вы атаки на портал "Госуслуги" и других сервисов, которые содержат данные россиян, а также на сайты, выдающие цифровые пропуска и справки?

— За несколько дней до того, как цифровые пропуска запустили, на городской московский портал были атаки, и в день его открытия это привело к замедлению его работы.

Что касается портала "Госуслуги", мы не занимаемся их безопасностью на данный момент, за это отвечает Минсвязи. Но мы видели появление фишинговых сайтов, ботов, которые атаковали "Госуслуги" как DDoS-атаки (отказ в обслуживании).

Отмечу, что у этих злоумышленников, в отличие от тех, кто создает фишинговые ресурсы, наверное, есть профессиональная этика, я надеюсь на это. Мы видели во многих странах мира атаки на медучреждения, в России этого не происходило. То есть ни объявлений на хакерских форумах, ни заражений, ни атак шифровальщиков. Была какая-то редкая для нашего наблюдения этика, как будто с учетом того, что происходит, все поняли, что в России медицинские учреждения — вопрос жизни или смерти для многих людей.

Такого, как мы видели в Великобритании, США, где атаковали порталы заказчиков строящихся медучреждений, не было. Это, естественно, мое предположение, я не общался с хакерами, но я заметил. В принципе, это было бы супераморально.

— Ранее вы говорили, что с начала апреля число различных киберинцидентов в мире выросло на 73% по сравнению с мартом. Как изменилась динамика в мае?

— Мы итоги будем подводить в октябре-ноябре, но можем уже сейчас сказать, что число рассылок по теме COVID-19 выросло. Почти 65% из обнаруженных нами вредоносных рассылок с коронавирусной тематикой несли "на борту" программы-шпионы, второе место занимают бэкдоры — 31%, а на шифровальщики приходится около 4%.

— Что касается фишинга, какую именно опасность такие рассылки представляют для компаний и людей?

— Опасно это тем, что, во-первых, в автоматическом режиме от вашего имени может произойти рассылка по вашей адресной книге с этим ПО, что увеличит его конверсию, потому что кто-то откроет файл. Во-вторых, это прямой финансовый ущерб, если это банковский троян, а если это вирус-шифровальщик — последствия могут быть как по итогам вирусов NotPetya или WannaCry, — это временная потеря работоспособности организации.

Есть рассылки, которые после этого саботажа не имеют технической возможности расшифровать данные, и компании потеряют свои CRM-системы навсегда. Если там содержится важная для компании информация — конструкторские детали, базы данных, что характерно для ритейлеров, мошенник требует выкуп.

Есть такая особенность — шифрование может быть сокрытием предыдущего преступления. То есть злоумышленник украл информацию или деньги, затем запустил шифровальщик, чтобы таким образом прекратить работу организации и отвлечь ее внимание на восстановление от шифровальщика. Это достаточно красиво инженерно, и, к сожалению, большинство компаний не знает об этом.

— Стали ли чаще использоваться вирусы-шифровальщики в период пандемии?

— Все говорит о том, что в ближайшем будущем атакующие не планируют снижать набранную в прошлом году скорость. Они продолжат совершать масштабные операции, нацеленные на крупные корпоративные сети, у которых достаточно ресурсов, чтобы удовлетворить их требования о выкупе.

Ущерб от операций шифровальщиков продолжает расти. Согласно данным из открытых источников, средний размер выкупа в первом квартале этого года уже превысил 110 тысяч долларов.

И мы увидели более 500 объявлений на закрытых площадках с промокодами и акциями по хакерским услугам, DDoS-атакам, хакерским атакам, рассылкам, взломам и так далее. То есть, условно, то, что мы увидели в реальном мире с точки зрения поддержки малого и среднего бизнеса, то же самое произошло в андерграунде.

— Какой объем средств в среднем в день или неделю крали у россиян?

— Цифры разнятся в зависимости от вида атак. Например, в схеме "Курьер" ежедневный оборот у одной преступной группы превышал 200 тысяч рублей, в месяц они зарабатывали до 9 миллионов рублей. Таких групп сотни, и это только один тип преступлений — по фейковой курьерской доставке.

В целом из моего личного круга общения я видел хищения в размере 15 тысяч рублей, 30 тысяч, 100 тысяч и 600 тысяч рублей, 15 биткоинов. Конечно, стало очень много преступлений, в которых задействованы криптовалюты, потому что в период пандемии люди думают об альтернативных способах инвестиций, забывая, что это не всегда безопасный способ сохранить свои активы, а чаще — скорее наоборот.

Сейчас есть еще психологический эффект — человек может быть опытным пользователем интернета и несколько раз стать жертвой мошенничества. Но если в 2013 году, условно, он заявляет об этом в полицию, то в 2020 году он понимает, что в предыдущем случае ему денег не вернули, он потратил много сил, и сейчас он даже об этом не заявляет, понимая, что это плата за незнание правил компьютерной гигиены. Поэтому такая статистика с большим трудом собирается.

Сейчас многие люди, если у них украли деньги, понимают, что это их вина. Все, что говорили несколько лет назад про 5-6 вещей, которые надо сделать для своей кибербезопасности, человек не сделал. Одна моя знакомая недавно написала, что у ее подруги взломали Instagram и от ее имени разослали людям сообщение о том, что якобы ее мама попала в беду, и многие люди перевели ей по 10-15 тысяч рублей. Она спрашивает: "Илья, что можно делать?". Ну как бы ничего, потому что, во-первых, человек этот, скорее всего, сидит в тюрьме и деньги эти уже вывели, а во-вторых, мне кажется, если в 2020 году у человека "ломают" Instagram, это для него должен быть хороший урок, потому что просто так аккаунты не "ломаются".

Обычно на все киберпреступления, касающиеся физлиц, вы лично можете повлиять, то есть сделать так, чтобы оно вообще не произошло. Это же не как с уличными преступлениями — надо заниматься единоборствами, бегом, владеть ножом и так далее, в интернете надо сделать всего 5-8 простых вещей, поэтому очень многие люди уже стесняются об этом сказать и появляется вот такая проблема в статистике. Люди, которые знали о правилах цифровой безопасности, они образованы, с хорошим интеллектом, они все понимают и много раз слышали об этом и стесняются обратиться в полицию или даже семье рассказать. Очень часто даже жена просит не рассказывать мужу и наоборот, таких случаев очень много, потому что они в одной квартире находятся и просто "убьют" друг друга за это.

— Как изменилась ситуация с пиратством в России?

— Апрель 2020 года поставил рекорд по потреблению видеоконтента за все время существования Рунета. Вторая неделя карантина, с 30 марта по 5 апреля, превысила все предыдущие традиционные периоды взрывов потребления контента — новогодние праздники. По сравнению с апрелем прошлого года число потенциальных потреблений контента на легальных онлайн-кинотеатрах возросло на 114%. И это несмотря на незначительное число кинопремьер — 44 премьеры в апреле 2019 года против трех в апреле этого года.

Еще год назад мы прогнозировали закат эры торрентов в России: 80% пиратских фильмов и почти 90% сериалов пользователи смотрели уже в онлайн-кинотеатрах. Но пандемия внесла значительные коррективы. Например, 4 апреля, на следующий день после телеобращения Владимира Путина, в котором он объявил нерабочим весь апрель, россияне скачали не менее 17 миллионов торрент-файлов — 25% от общего числа в мире.

Перегрузки испытывали не только официальные медиаплощадки, типа Youtube, но и пиратские CDN — в первые дни изоляции они также не справлялись с нагрузкой.

Со снятием режима самоизоляции ситуация возвращается в привычное русло. В июне общий показатель потребления контента возвращается к аналогичным показателям 2019 года, однако легальные игроки в результате аккумуляции абонентской базы из прошлых периодов сохраняют рост, предположительно он будет больше на 15-20%, чем до эпидемии.

— Group-IB ранее рекомендовала пользователям отказаться от использования сервиса видеоконференций Zoom и перейти на его аналоги. Какие случаи взломов сервиса вы фиксировали?

— Были увлекательные случаи, когда использовалась социальная инженерия с выключенной камерой и человек не понимал, что он говорит не с тем человеком. Это воздействие методом социальной инженерии с просьбой открыть письмо от другого отправителя, чтобы открыл человек вложение. Это удобный вишинг, но через Zoom.

Так как во многих компаниях есть культура общения по Zoom с выключенной камерой, очень просто человек, получая якобы звонок от коллег, попадается на крючок злоумышленникам. Я думаю, что Zoom оказался хакерской находкой. Мы сейчас делаем расследование на эту тему.

— Вы упоминали ранее, что удаленное проведение ЕГЭ в 2020 году может привести к большим киберсюрпризам со стороны школьников. Власти приняли решение провести ЕГЭ в офлайн-формате. Стоит ли все же ожидать сюрпризов от школьников?

— То, что ЕГЭ не взломают, не факт. Я думаю, киберхулиганы могут провести атаки и понять, как выглядят задания. Важно понимать, что все последние годы школьники параллельно с учебой этот вопрос изучали. Сейчас, когда время ЕГЭ отсрочено и все школьники превратились в большой условный нейромозг, очень многие из них решают эту задачу. А с учетом того, что школьники выигрывают олимпиады по информатике, математике, я думаю, что этот нейромозг может быть значительно сильнее людей, которые отвечают за информационную безопасность при проведении ЕГЭ, даже элементарно по численности.

Это история изобретательства в России — когда человек загнан в угол, ему нужно что-то решить. А представьте теперь, что все школьники могут общаться через интернет и у них есть единая задача. Поэтому даже если ЕГЭ пройдет офлайн — я люблю поспорить, — готов поспорить, что будут сюрпризы 100%.

Я не знаю, как выглядит система безопасности ЕГЭ, и это плохо. Было бы неплохо экспертному сообществу принять участие в тестировании ее безопасности.

— Какие киберхулиганства сейчас совершают школьники?

— В большинстве своем эти атаки — это доброе хулиганство, иногда даже интеллектуальное. В школе у нас была тема вставлять такие "пасхальные яйца" в сочинение, понятные только нам: например, записывать что-то в математическую формулу так, что понятно, что 14-я цифра это соответствующая буква в алфавите, и получается определенная фраза.

Сейчас это можно сделать другими способами: через online-конференцию, через отправку учителю документа с комментариями, создание фейковых аккаунтов учителей и так далее. К сожалению, школьники не знают, что это компьютерные преступления, и не знают, что по многим статьям уголовного кодекса за эти преступления можно получить и семь лет лишения свободы.

— В период самоизоляции фиксировали ли вы атаки со стороны школьников?

— Конечно, да, начиная от простых вещей типа хулиганства и заканчивая DDoS-атаками, угоном аккаунтов учителей для срыва уроков. Что мы видели — DDoS на внешний IP-адрес учителя, угон аккаунтов, смена паролей, шифрование, атаки на электронные дневники, изменение оценок и так далее.

Как бы я поступил в этой ситуации: кто взломает систему электронного дневника, тот получает пятерку за год. Пусть покажет, как это делается, условно, конкурс белых хакеров. У нас бы была тогда самая безопасная система в мире. У нас же происходит, как обычно, от обратного: если человек это сделал и его нашли, его выгоняют из школы, учет в полиции и судьба его понятна. После этого он переключится на более серьезные вещи.

Насколько выросло число таких атак, подсчитать сложно, это массовая история, требующая времени. У меня сейчас на телефоне на эту тему более 300 сообщений, на которые я не успеваю ответить физически.

— Арсенал киберпреступников постоянно пополняется. Какие новые способы хищения средств вы замечали, например, в других странах? К чему стоит подготовиться российским компаниям и банкам?

— Есть атаки, которые физически для человека незаметны, потому что нет видимых последствий: у организации работает все прекрасно, никто не ворует деньги, нет простоев. Это не означает, что она уже не взломана с целью, например, кибершпионажа либо подготовки кибердиверсии. Атака может быть распределена в действии на несколько лет: в 2017 году сделали первое действие, в 2018 — второе, в 2019 — третье, в 2020 — четвертое. Как вы эти действия между собой скоррелируете и поймете, что это звенья одной цепочки событий?

Я прошу компании и банки обратить внимание на атаки, где мотивация не финансовая, а диверсионно-шпионажная. Очень многие люди внезапно решили, что шпионажа с развитием интернета должно стать меньше, но с развитием интернета его стало больше.

Многие думают, кому нужна моя компания? Может быть, ваша компания не нужна, но она общается с той компанией, которая им нужна, и в нужный момент от вашего имени будет отправлено то, что нужно злоумышленникам. Это главная вещь. ЕС, Сингапур и Северная Америка уделяют этому больше внимания, на мой взгляд.

Мы не должны стесняться и делать вид, что этой проблемы нет. Если не заняться ею сейчас, потом будет намного хуже.

— В целом, по вашему мнению, какие угрозы могут стать наиболее массовыми в ближайшее десятилетие?

— Рынок киберпреступности меняется настолько быстро, что прогноз можно строить на год-два. Я даже не могу сказать, что будет после этого лета.

Сложно загадывать, но основные тезисы будут следующие: финансовая преступность будет наиболее развитой и наиболее встречающейся. Это опять же хорошо для населения, потому что легко будет строить стратегию защиты: как на мне могут заработать, как у меня могут украсть? Ответы на эти два вопроса, если чуть-чуть раскрыть в виде такой мозговой карты, — полностью строить стратегию цифровой безопасности человека.

Также шпионаж политический, межгосударственный и корпоративный, и кибертерроризм. Это все три основные вещи, которые будут развиваться в ближайшие годы.

— Не могли бы вы поделиться советами, как россиянам обезопасить себя от мошенников и кибератак? Как защитить свои данные в сети и свои средства на банковской карте?

— Мы должны понимать, что со всеми цифровыми сервисами так или иначе мы попали в парадигму, что данные о вас известны всем. Если вы находитесь в иллюзии, что вы сможете эти данные долгое время самостоятельно защищать, нет. По причине безалаберности людей, сложных атак, случайных событий и людей, которые оставляют много информации в соцсетях и интернете, мы должны понимать, что наши данные условно известны всем. Я считаю, что не условно, а полностью.

Тратить на это время свое не стоит, потому что время — единственный, после здоровья, ограниченный ресурс. Если ваши данные уже утекли, считайте, что они остались там навсегда, даже если их удалили из форумов, табличек и так далее.

Базовые советы — оставляйте как можно меньше персональной информации о себе в интернете, например, клиентом какого банка вы являетесь, какими банковскими услугами пользуетесь. Не выкладывайте фотографии и сканы ваших документов и банковских карт в соцсетях.

Если меняете номер мобильного телефона, сообщите об этом банку — есть риск, что ваши старые данные попадут новому владельцу сим-карты.

Чтобы мошенники не могли перевыпустить вашу сим-карту и перепривязать к ней ваш интернет-банкинг, напишите в отделении у сотового оператора заявление, ограничивающее смену сим-карты без вашего участия (например, по доверенности). Уточните, что будет делать ваш банк в случае перевыпуска сим-карты.

Не переходите по подозрительным ссылкам, чтобы ваш смартфон или компьютер не был заражен банковским трояном. Не скачивайте банковские приложения из недостоверных источников — используйте только официальные приложения банка в App Store и Google Play.

Используйте сложные пароли — разные для всех устройств и ресурсов. Меняйте их раз в квартал. Используйте для покупок в интернете отдельную банковскую карту. Не оставляйте данные своей карты на подозрительных ресурсах — это может быть фишинг.

— Как вычислить, что мне звонит мошенник?

— Что делать, если с вами связались мошенники? Даже если разговор с кем-то, кто представился сотрудником банка, выглядит суперреалистично, никогда не сообщайте CVV, кодовое слово или код из смс. Ни по телефону, ни в чате с сотрудником банка. Как только вы услышали эту просьбу — на линии мошенник. Спокойно прервите разговор и сообщите в ваш банк, с какого номера поступил звонок.

Внимательно следите за приходящими смс о блокировке сим-карт или перевыпуске. Это действительно важно, ведь у клиента есть, как правило, сутки на обращение в салон связи и банк, чтобы мошенник не успел ничего предпринять.

Игнорируйте смс с просьбой перезвонить в банк по указанному номеру. Перезванивайте лично в банк по номеру, который указан на сайте или на задней стороне карты, и только тогда сообщайте кодовое слово.

— А если утечка данных все же произошла?

— Что делать, если у вас есть подозрения, что ваши данные скомпрометированы? В случае масштабных утечек персональной информации клиентов банк, как правило, принимает решение о перевыпуске карт. Вам также необходимо будет сменить пароли в мобильном банкинге на всех устройствах.

Если вы сами разгласили данные мошенникам, оперативно свяжитесь с банком по номеру, указанному на банковской карте или официальном сайте, сообщите о звонке или сообщении, продиктуйте им номер телефона. Далее банк будет самостоятельно принимать меры по блокировке вашего счета, перевыпуску карт и блокировке номера мошенника.

Если у вас со счета уже пропали деньги, обращайтесь в банк и в ближайшее отделение полиции с заявлением о совершении преступления.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Финансы, банки > ria.ru, 7 июля 2020 > № 3487189 Илья Сачков

ФТС России: импорт-экспорт важнейших товаров за январь-май 2020 года

По данным таможенной статистики в январе-мае 2020 года внешнеторговый оборот России[1] составил 224,0 млрд долл. США и по сравнению с январем-маем 2019 года сократился на 17,0%.

Сальдо торгового баланса сложилось положительное в размере 47,7 млрд долл. США, что на 32,3 млрд долл. США меньше чем в январе-мае 2019 года.

Экспорт России[2] в январе-мае 2020 года составил 135,8 млрд долл. США и по сравнению с январем-маем 2019 года сократился на 22,3%. На долю стран дальнего зарубежья приходилось 87,4%, на страны СНГ – 12,6%.

Основой российского экспорта в январе-мае 2020 года традиционно являлись топливно-энергетические товары, удельный вес которых в товарной структуре экспорта составил 56,1% (в январе-мае 2019 года – 65,6%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 61,3% (в январе-мае 2019 года – 70,0%), в страны СНГ – 19,9% (33,8%). По сравнению с январем-маем 2019 года стоимостный объем топливно-энергетических товаров снизился на 33,7%, а физический – на 6,6%. В экспорте товаров топливно-энергетического комплекса снизились физические объемы поставок электроэнергии – на 48,4%, газа природного – на 23,3%, керосина – на 7,6%, нефти сырой – на 3,3%, нефти и нефтепродуктов – на 1,0%. Вместе с тем возросли физические объемы экспорта бензина автомобильного на 50,5%.

В общем стоимостном объеме экспорта доля металлов и изделий из них в январе-мае 2020 года составила 9,6% (в январе-мае 2019 года – 9,3%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 8,7% (в январе-мае 2019 года – 8,8%), в страны СНГ – 16,4% (13,2%). По сравнению с январем-маем 2019 года стоимостный объем экспорта товаров снизился на 19,7%, а физический – возрос на 2,4%. При этом снизились физические объемы экспорта чугуна на 42,2%, алюминия – на 35,3%, меди и медных сплавов – на 18,9%, ферросплавов – на 13,8%. Вместе с тем возрос объем экспорта проката плоского из железа и нелегированной стали на 2,0%,

Доля экспорта продукции химической промышленности в январе-мае 2020 года составила 6,8% (в январе-мае 2019 года – 6,1%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 5,6% (в январе-мае 2019 года – 5,1%), в страны СНГ – 15,1% (13,4%). По сравнению с январем-маем прошлого года стоимостный объем экспорта этой продукции снизился на 13,0%, а физический – на 0,9%. Снизились физические объемы экспорта каучука и резины на 17,3%, продуктов органических химических соединений – на 9,4%, в том числе удобрений – на 1,6%. Вместе с тем возросли физические объемы экспорта пластмасс и изделий из них на 37,8%, фармацевтической продукции – на 23,7%, мыла и моющих средств – на 19,8%.

Доля экспорта машин и оборудования в январе-мае 2020 года составила 5,3% (в январе-мае 2019 года – 6,0%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 4,2% (в январе-мае 2019 года – 3,6%), в страны СНГ – 18,5% (17,0%). Стоимостный объем экспорта данной товарной группы снизился на 11,5%. Снизились поставки оборудования электрического на 22,4%, инструментов и аппаратов оптических – на 24,6%, средств наземного транспорта, кроме железнодорожного – на 19,1%, оборудование механическое – на 8,6%. Физические объемы поставок легковых автомобилей снизились на 44,4%, а грузовых автомобилей – на 29,9%.

Доля экспорта продовольственных товаров и сырья для их производства в товарной структуре экспорта в январе-мае 2020 года составила 8,1% (в январе-мае 2019 года – 5,2%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 7,1% (в январе-мае 2019 года – 4,5%), в страны СНГ – 15,2% (9,9%). По сравнению с январем-маем 2019 года стоимостные и физические объемы поставок этих товаров возросли на 20,8% и на 27,9% соответственно. Возросли физические объемы экспорта свинины свежей и мороженной в 2,5 раза, мяса свежего и мороженного – в 2,2 раза, мяса домашней птицы – в 1,8 раза, масла сливочного – на 35,0%, молока и сливок – на 21,7%, пшеницы – на 20,4%, сыров и творога – на 7,7%.

Доля экспорта лесоматериалов и целлюлозно-бумажных изделий в январе-мае 2020 года составила 3,5% (в январе-мае 2019 года – 3,1%). В товарной структуре экспорта в страны дальнего зарубежья доля этих товаров составила 3,4% (в январе-мае 2019 года – 2,9%), в страны СНГ – 4,8% (4,4%). Стоимостный объем экспорта данной товарной группы снизился на 10,9%, а физический – на 7,0%. Снизились физические объемы экспорта необработанных лесоматериалов на 21,6%, пиломатериалов – на 10,1%, бумаги газетной – на 5,1%, при этом возросли объемы поставок фанеры клееной на 6,9%.

Импорт России[3] в январе-мае 2020 года составил 88,2 млрд долл. США и по сравнению с январем-маем 2019 года сократился на 7,1%. На долю стран дальнего зарубежья приходилось 89,2%, на страны СНГ – 10,8%.

В товарной структуре импорта наибольший удельный вес приходился на машины и оборудование – 46,0% (в январе-мае 2019 года – 45,7%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 48,8% (в январе-мае 2019 года – 49,0%), из стран СНГ – 22,3% (19,8%). Стоимостный объем ввоза этой продукции по сравнению с январем-маем 2019 года снизился на 6,3%. Снизились объемы импорта электрического оборудования на 4,2%, механического оборудования – на 2,9%, при этом возросли объемы ввоза инструментов и аппаратов оптических – на 10,7%. Снизились физические объемы импорта легковых автомобилей на 33,8%, а грузовых автомобилей – на 37,5%.

Удельный вес продукции химической промышленности в товарной структуре импорта в январе-мае 2020 года составил 18,6% (в январе-мае 2019 года – 19,2%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 19,3% (в январе-мае 2019 года – 19,7%), из стран СНГ – 13,6% (15,2%). По сравнению с январем-маем 2019 года стоимостный объем ввоза продукции химической промышленности снизился на 9,7%, а физический – на 2,3%. Снизились объемы поставок фармацевтической продукции на 25,3%, каучука и резины – на 11,1%, продуктов органической химии – на 6,1%, при этом возросли поставки удобрений на 12,9%, мыла и моющих средств – на 3,7%.

Доля импорта продовольственных товаров и сырья для их производства в январе-мае 2020 года составила 14,1% (в январе-мае 2019 года – 13,3%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 12,7% (в январе-мае 2019 года – 12,0%), из стран СНГ – 25,7% (23,2%). Снизились стоимостные объемы импорта на 1,2%, а физические объемы на 1,7%. Поставки молока и сливок увеличились на 14,8%, масла сливочного – на 12,1%, сыров и творога – на 8,1%. При этом снизились физические объемы импорта масла подсолнечного на 76,2%, мяса свежего и мороженного – на 30,7%, цитрусовых – на 7,9%, рыбы свежей и мороженой – на 9,1%.

Удельный вес текстильных изделий и обуви в январе-мае 2020 года составил 6,4% (в январе-мае 2019 года – 6,1%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 6,3% (в январе-мае 2019 года – 5,9%), из стран СНГ – 7,5% (7,3%). Стоимостный объем импорта этих товаров незначительно снизился на 1,4%, а физический – на 5,3% соответственно.

Удельный вес металлов и изделий из них в товарной структуре импорта в январе-мае 2020 года составил 6,9% (в январе-мае 2019 года – 7,4%). В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров составила 6,1% (в январе-мае 2019 года – 6,2%), из стран СНГ – 13,3% (16,7%). Снизился стоимостный объем данной товарной группы по сравнению с январем-маем 2019 года на 13,1%, а физический – на 24,7%. Снизились поставки черных металлов и изделий из них на 27,8%, в том числе труб – на 58,2%, проката плоского из железа и нелегированной стали – на 16,2%, металлоконструкций из черных металлов – на 1,7%.

Доля импорта топливно-энергетических товаров осталась на уровне прошлого года и составила 0,9%. В товарной структуре импорта из стран дальнего зарубежья доля этих товаров также осталась на уровне прошлого года и составила 0,5%, из стран СНГ – 3,9% (4,0%). Стоимостный и физический объемы данной товарной группы по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сократились на 15,8% и на 1,8% соответственно.

В страновой структуре внешней торговли России ведущее место занимает Европейский Союз, как крупнейший экономический партнер страны. На долю Европейского Союза в январе-мае 2020 года приходилось 39,5% российского товарооборота (в январе-мае 2019 года – 42,5%), на страны СНГ – 11,9% (12,0%), на страны ЕАЭС – 8,4% (8,3%), на страны АТЭС – 34,3% (31,7%).

Основными торговыми партнерами России в январе-мае 2020 года среди стран дальнего зарубежья были: Китай, товарооборот с которым составил 39,5 млрд долл. США (93,1% к январю-маю 2019 года), Германия – 16,0 млрд. долл. США (73,5%), Нидерланды – 12,8 млрд. долл. США (58,0%), США – 10,6 млрд. долл. США (95,8%), Турция – 8,5 млрд. долл. США (85,9%), Соединенное Королевство – 8,1 млрд. долл. США (154,8%), Республика Корея – 7,9 млрд. долл. США (74,2%), Италия – 7,7 млрд. долл. США (77,2%), Япония – 6,9 млрд. долл. США (80,6%), Франция – 5,7 млрд. долл. США (97,4%).

Объемы торговли со странами СНГ в январе-мае 2019-2020 гг. приведены ниже:

млн.долл.США

* Включены досчеты на неучтенные объемы взаимной торговли Российской Федерации  с  Республикой  Беларусь.

[1] Во внешнеторговый оборот России включены рыба и морепродукты Российской Федерации не подлежащие доставке для таможенного оформления на территории РФ; бункерное топливо, горючее, продовольствие и материалы, приобретенные за пределами территории РФ; товары и транспортные средства, ввезенные физическими лицами; досчеты на неучтенные объемы взаимной торговли со странами ЕАЭС.

[2] В экспорт России включены рыба и морепродукты Российской Федерации не подлежащие доставке для таможенного оформления на территории РФ; досчеты на неучтенные объемы взаимной торговли со странами ЕАЭС.

[3] В импорт России включены бункерное топливо, горючее, продовольствие и материалы, приобретенные за пределами территории РФ; товары и транспортные средства, ввезенные физическими лицами; досчеты на неучтенные объемы взаимной торговли со странами ЕАЭС.

6G: во что превратит мир следующее поколение мобильной связи

Татьяна Пичугина. Специалисты обсуждают варианты нового стандарта мобильной связи — 6G, который объединит промышленные и бытовые умные устройства, сделает реальностью сотовое интерактивное телевидение. А спутниковый интернет перенесет базовые станции в космос, и мы навсегда избавимся от проводов.

Объединяющее начало

Новейший стандарт мобильной связи 5G внедряют пока точечно в наиболее развитых странах. Тестовые площадки разворачивают в Москве и Санкт-Петербурге.

Передовые технологии связи дают большие преимущества, и за рынки сбыта 5G развернулась нешуточная борьба. Противостояние США и Китая привело к аресту топ-менеджера компании Huawei — лидера в производстве компонентов для сетей пятого поколения.

Но уже задумываются и о 6G. Международный союз электросвязи призвал обмениваться идеями по этому поводу.

"6G — это развитие стандарта 5G. Он будет более универсальным, соответствующим задачам, которые стоят перед обществом, обеспечит работу систем мобильного сотового телевидения и интернета вещей", — рассказывает Сергей Макаров, профессор Высшей школы прикладной физики и космических технологий Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого (СПбПУ).

Сейчас мы пользуемся в основном эфирным и кабельным телевидением, 6G переведет все это в мобильную связь.

"Сотовое телевидение станет серьезным конкурентом. Региональные телекомпании смогут формировать собственный телевизионный контент, а это очень серьезный шаг вперед с точки зрения бизнеса и развития технологий интерактивного телевидения", — поясняет ученый. Телевидение нового типа будут тестировать в опытных зонах 5G, хотя это требует серьезных финансовых затрат и юридический проработки.

Следующее поколение мобильной связи приведет к революционному прорыву — объединит индустриальный и бытовой интернет вещей.

"Сейчас это разрозненные островки, функционирующие отдельно. В будущем в одной сети окажутся автомобили, поезда, самолеты, космические аппараты, бытовые приборы. Нужно охватить огромное число производителей и предложить им удобный единый стандарт связи", — говорит Макаров.

В поисках частоты

Все это не воплотить без свободных полос частот, а их осталось очень мало. В 5G и 6G задействуют миллиметровый диапазон, включая терагерцовый — переходный к инфракрасному, это ускорит передачу больших объемов информации (более одного терабита в секунду), снизит задержки, уменьшит габариты базовых станций. Но радиус действия таких сот сократится.

"Чем выше мы поднимаемся по частотам от гигагерц до терагерц, тем меньше расстояние мы можем охватить. Терагерцовый диапазон применяют на площадях, стадионах, вокзалах, поездах. Там, где скапливается очень много людей и нужно обеспечить трафик на относительно небольшом пространстве. В стандартах 3G, 4G — 40-50 километров между базовыми станциями, тут брать высокие частоты нецелесообразно, потому что тогда надо устанавливать хоть и мелкие станции, но часто", — отмечает эксперт.

Он сравнивает ситуацию со сланцевой революцией в нефтяной отрасли. Исчерпанность традиционных месторождений привела к тому, что из недр стали извлекать самые труднодоступные запасы. Также и в мобильной связи — приходится выискивать частоты, придумывать способы их все более эффективного использования.

Шестое чувство

Новое поколение связи станет шагом к глобальному охвату интернетом всей планеты, покрытию самых труднодоступных регионов, включая космическое пространство над Землей. Спутниковый интернет уже тестируют. Британская компания OneWeb запустила часть группировки из шестисот спутников, есть спутниковые облака сети Starlink, принадлежащей SpaceX Илона Маска, в России развивается проект "Сфера".

"Эта система, охватывающая весь мир, позволит перенести базовые станции в космос — на спутники. Мы избавимся от проводов, наземной инфраструктуры. Если это получится, будет очень здорово", — подчеркивает Сергей Макаров.

Пока персональный спутниковый интернет — очень дорогой: например, система "Иридиум". Если удастся сделать эту технологию дешевой и надежной, человечество обретет мощнейшую среду для интернета вещей, управления всей электроникой, телевещания, общения.

"Делать локальные системы для одной страны — вчерашний день. Весь мир живет в единой информационной структуре. Мы постоянно получаем новые сообщения о событиях по всей планете максимум с часовой задержкой. Уже не замечаем, что контент постоянно увеличивается. Эпидемия коронавируса — яркий пример. Все наше общение, работа, обучение, даже лечение — связь пациентов с врачами — перешли в интернет, на провайдеров легла огромная нагрузка, и они показали: смотрите, это работает. Произошла маленькая революция, наконец-то люди поняли, насколько важны надежные каналы общения", — делает вывод ученый.

Петер Веттер из The Bell labs сравнил его с шестым чувством и даже нервной системой, которая поможет человеку выйти за рамки физических возможностей. Однако реализация 6G — дело будущего, пройдет минимум десяток лет, прежде чем появятся необходимые инновации и стандарт выйдет в свет.

Ученые воспроизвели взрыв сверхновой в лаборатории

Создав в лабораторных условиях экстремально сильное магнитное поле, ученые показали, что ударные волны в нем вытягиваются в одном направлении. Это объясняет несферическую форму остатков сверхновых. Результаты опубликованы в журнале Astrophysical Journal.

Когда жизнь звезды заканчивается взрывом сверхновой, ударные волны от нее распространяются в окружающей среде на расстояние тысяч световых лет. При равномерном рассеянии энергии во всех направлениях остатки сверхновых, в соответствии со всеми моделями, должны быть сферически симметричными. Тем не менее, наблюдения показывают, что большинство из них осесимметричные или бочкообразные, то есть вытянутые вдоль одной оси, а не сферические.

Ученые выдвигали различные гипотезы, чтобы объяснить эти наблюдения, но до сих пор ни одна из них не была достоверно доказана.

Астрофизики из Политехнической школы Парижа под руководством Пола Мейби (Paul Mabey) совместно с британскими коллегами из Оксфордского университета, Центра имени Гельмгольца Дрезден-Россендорф (HZDR) в Германии и Французской комиссии по альтернативной энергии и атомной энергии (CEA) решили проверить одну из гипотез.

Она предполагает, что ударные волны от звездных взрывов в сильном магнитном поле принимают преимущественное направление, так как физические и химические свойства межзвездной среды под действием магнитогидродинамических шоков меняются.

Исследователи с помощью мощных импульсных лазеров практически воспроизвели этот астрофизический феномен в уменьшенном масштабе в Лаборатории интенсивных лазеров (LULI) Политехнической школы Парижа. В качестве прототипа ученые взяли объект G296.5 + 10.0, который легко наблюдать в телескопы с поверхности Земли.

Катушка Гельмгольца, создающее однородное магнитное поле примерно в двести тысяч раз более сильное, чем земное — до 10 Тесла — была разработана и построена учеными из Дрезденской лаборатории сильных магнитных полей и Института радиационной физики в HZDR. Там же разработали генератор импульсов высокого напряжения, который затем был размещен в LULI. Авторы отмечают, что такие условия встречаются только на просторах Вселенной и никогда ранее в лаборатории не воспроизводились.

Астрофизики обнаружили, что в экстремально сильном магнитном поле генерируемая лазером взрывная волна становится вытянутой и расширяется в одном направлении. При этом главная ось волны совпадает с направлением однородного магнитного поля.

Результаты эксперимента подтверждают гипотезу о том, что осесимметричная форма остатков сверхновых связана именно с действием магнитного поля.

Ученые планируют продолжить наблюдения остатков сверхновых, а также лабораторные исследования в LULI для определения силы и направления магнитных полей во Вселенной.

Рейтинг паспортов мира: США теряют позиции, Россия держится

Опубликованы результаты нового рейтинга возможностей для безвизовых поездок, которыми обладают граждане разных стран мира.

Что случилось. 7 июля 2020 года компания Henley & Partners обновила Индекс паспортов, который анализирует визовые правила 200 государств по результатам второго квартала текущего года и ранжирует их по количеству стран безвизового въезда.

Факт глобального закрытия границ в связи с пандемией коронавируса не отразился на цифрах рейтинга, поскольку действующие ограничения не связаны с формальными соглашениями о безвизовом перемещении между странами.

Но на практике коронавирус оказал влияние на передвижение людей и на ценность ряда паспортов, которые, согласно данным рейтинга, считаются влиятельными и предоставляют формальную возможность для беспрепятственных путешествий.

Пример. Паспорт США занимает в рейтинге 7-е место с формальной возможностью для безвизовых путешествий в 185 стран мира. Но по состоянию на 1 июля 2020 года и в связи с запретом Европейского союза (ЕС) для въезда американских граждан на территорию ЕС, американский паспорт теряет (пусть и временно) 27 стран и перемещается на 26-е место, где соседствует с Мексикой.

Лидеры рейтинга. Рейтинг паспортов не изменился по сравнению с показателями за первый и второй квартал 2020 года. Япония продолжает удерживать первую позицию с безвизовым доступом в 191 страну мира, и сохраняет ее и в реальности в связи с тем, что ее граждане могут въезжать в ЕС с 1 июля 2020 года. В первой десятке по-прежнему страны ЕС, Великобритания, Сингапур, США, Австралия, Канада и др.

Афганистан, Ирак и Сирия остаются на нижних строчках индекса.

Позиция российского паспорта не изменилась ни формально, ни в связи с ограничениями ЕС (50-е место), зато паспорт Украины безвизовый доступ в 27 стран ЕС потерял как минимум до 15 июля 2020 года. Граждане Грузии, получившие безвизовый доступ в шенгенскую зону в 2017 году, могут въезжать на территорию ЕС с 1 июля 2020 года, и позиций своих не растеряли.

Автор: Редакция Prian.ru

КАК РАССЫПАЕТСЯ ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА

ЧАРЛЬЗ КИНГ

Профессор мировой политики и госуправления в Джорджтаунском университете, автор книги Gods of the Upper Air.

РАСПАД НЕЗАМЕТЕН ИЗНУТРИ

Интересная и удивительно показательная статья с сайта Foreign Affairs, приуроченная к 50-летию публикации эссе Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года». Подробно анализируя одно из наиболее прозорливых произведений советского самиздата, автор ни словом не упоминает Соединённые Штаты, однако не остаётся сомнения, что причина написания статьи – убедительно дать понять американским читателям, на каком пути находится их собственная страна. Кто бы мог подумать ещё недавно, что подобные аналогии будут всерьёз проводиться.

11 ноября 1980 г. автомобиль, в котором ехали писатели, направлялся по гладко отполированному дождём шоссе на конференцию в Мадрид. Предстоящая встреча посвящалась правозащитному движению в Советском Союзе, а в машине находились некоторые из многострадальных активистов этого движения: Владимир Борисов и Виктор Файнберг, оба перенесшие чудовищные издевательства в Ленинградской психиатрической больнице; татарская художница Гюзель Макудинова, проведшая годы в ссылке в Сибири, и её муж, писатель Андрей Амальрик, который бежал в Западную Европу после продолжительного периода арестов, повторных арестов и заключения. Амальрик был за рулём. Примерно в 50 километрах от испанской столицы автомобиль резко свернул со своей полосы и столкнулся со встречным грузовиком. Выжили все пассажиры, кроме Амальрика, – его горло пронзил кусок металла, вероятно, от рулевой колонки.

На момент смерти в возрасте 42 лет Амальрик определённо был не самым известным советским диссидентом. Александр Солженицын к тому времени уже опубликовал «Архипелаг ГУЛАГ», получил Нобелевскую премию по литературе и эмигрировал в США. Андрей Сахаров удостоился Нобелевской премии мира, которую тому пришлось принять заочно, потому что Советское правительство отказало в выездной визе. Но в пантеоне тех, кто подвергся политическому преследованию, заключению и в конечном итоге изгнанию, Амальрик занимал особое место.

С середины 1960-х гг. серия громких дел о преследованиях писателей, историков и других интеллектуалов при советском лидере Леониде Брежневе активизировала деятельность диссидентов. Многим наблюдателям на Западе казалось, что это зарождающееся демократическое движение проложит путь к деэскалации холодной войны. Летом 1968 г., за несколько недель до того, как советские танки вошли в Прагу, газета «Нью-Йорк Таймс» выделила три страницы для эссе Андрея Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В эпоху ядерного оружия, писал Сахаров, у Запада и Советского Союза не было иного выбора, кроме как сотрудничать, чтобы обеспечить выживание человечества. Обе системы уже были свидетелями «конвергенции», как он выразился. Им придётся научиться жить вместе, нивелируя национальные различия и постепенно переходя к глобальному управлению.

Амальрик принял участие в этой дискуссии, и это было как ушат ледяной воды на голову. Осенью 1970 г. на Запад из Советского Союза контрабандой переправили его короткую рукопись. Вскоре она появилась в лондонском журнале Survey. Глобальный капитализм и коммунизм советского образца не сближались, утверждал Амальрик, а на самом деле всё больше отдалялись друг от друга. Даже сам коммунистический мир находился под угрозой распада. Советский Союз и Китай всё больше испытывали недоверие друг к другу и, казалось, чётко держали курс на катастрофическую войну (годом ранее, в 1969 г., произошли кровопролитные пограничные столкновения двух стран). Но реальная проблема Сахарова, пишет Амальрик, состояла в том, что он не смог признать: советское государство как страна и советская система как политический и экономический строй двигались к самоуничтожению. Чтобы подчеркнуть это, он озаглавил эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?».

Статья была попыткой диагностировать болезненное состояние ранней брежневской эпохи, но Амальрик в конечном итоге определил более общий политический синдром: процесс, посредством которого великая держава поддаётся самообману. К 1960-м гг. советская власть создала страну, которую граждане, жившие при Ленине или Сталине, сочли бы невозможной. Потребительские товары, квартиры на одну семью, космическая программа, известные во всём мире спортсмены, авиакомпания, охватывающая весь земной шар, – успехи советского общества были явлены повсеместно. Однако больше, чем любой другой мыслитель того времени, Амальрик понимал тот факт, что распад государств – процесс, заметный только в ретроспективе. Могущественные державы, как и народы их населяющие, проявляют врождённый консерватизм, когда речь заходит об их собственном будущем.

«Культ комфорта», как он его называл, – тенденция во внешне стабильных обществах, в основе которой вера в «победу разума», а также в жизнеутверждающее «всё будет хорошо» – бесспорно, весьма соблазнителен. В результате, когда наступает последняя стадия упадка, никто не может поверить, что ситуация зашла так далеко.

Кризис, вероятнее всего, окажется неожиданным, запутанным и разрушительным, а ведь его причины казались столь тривиальными, и последствия столь легко разрешимыми (при условии, что политические лидеры будут делать только правильные вещи)…

Амальрик также представил схему своего рода аналитического отчуждения. На самом деле, предположил он, любой процесс можно продумать вплоть до его окончания. Метод состоит в том, чтобы ориентироваться на самый маловероятный результат, который вы способны себе представить, а затем работать в обратном направлении, систематически и тщательно раскручивая цепочку идей от «а что, если?» до «а вот почему». Смысл не в том, чтобы подбирать доказательства, подходящие под конкретный вывод. Скорее отказаться от предположения о линейном изменении, задуматься на мгновение, как какой-нибудь будущий историк мог бы перевести неправдоподобные опасения в ранг совершенно неизбежных.

Рассматриваемая в 2020 г., ровно через 50 лет после её публикации, работа Амальрика кажется пугающе актуальной. Его волновало, как великая держава имеет дело с многочисленными внутренними кризисами – шатающимися институтами внутреннего порядка, коварством немотивированных и продажных политиков, первыми толчками системной нелегитимности. Он хотел понять тёмную логику социального разложения общества и того, как совокупность обособленных политических решений приводит к катастрофическим результатам. Пророчество автора было ограничено во времени, завершившись в 1984 г., но сегодня нетрудно услышать его призрачное эхо. Хотя, чтобы узнать, как заканчиваются великие державы, можно было бы сделать и что-то похуже, чем изучать историю последней из них.

Страна на краю пропасти

Амальрик начал эссе с изложения некоторых своих качеств, необходимых для выполнения исследовательской задачи. Будучи студентом-историком, он исследовал Киевскую Русь, средневековое княжество, давшее начало современной России и Украине, и пострадал за некоторые из своих открытий. Он был исключен из МГУ за предположение, что именно скандинавские торговцы и колонизаторы, а не славяне на самом деле стояли у истоков русской государственности. Эта гипотеза сейчас широко признаётся историками, но в то время она шло вразрез с официальной советской исторической наукой. Будучи интеллектуалом и другом многих писателей и журналистов, Амальрик был тесно связан с демократическим движением в Советском Союзе и знал его основных участников. Для людей на Западе, по его собственным словам, он был тем, что говорящая рыба представляла бы для ихтиолога: чудесным транслятором тайн чужого мира.

Было большой ошибкой, продолжал Амальрик, полагать, что можно строить политические прогнозы о стране, изучая её основные идеологические течения. Люди могут разойтись по соперничающим лагерям или быть классифицированы сторонними экспертами: разделиться на жёстких левых, националистов, либералов и так далее. Но эти группы всегда аморфны. Приверженцы каждой из них практически не имеют согласия между собой относительно того, что составляет православную веру или последовательную политическую программу.

Лучший способ анализировать политические расколы состоит в том, чтобы наблюдать, какие части общества более всего воспринимают перемены в качестве угрозы, а какие, наоборот, стремятся их ускорить их. А затем вообразить, как государства могли бы разрешить разногласия между эти двумя полярными социальными группами. Бюрократы и политики хотят сохранить уже нагретые места. Рабочие хотят более высокого уровня жизни. Интеллектуалы ставят под сомнение общепринятые истины национальной идентичности. Эти разногласия могут создать проблему выживания для институтов государственной власти. «Естественно, что единственной целью подобного режима, во всяком случае во внутренней политике, должно быть самосохранение, – писал Амальрик. – Он (режим) только хочет, чтобы всё было по-старому: признавались авторитеты, помалкивала интеллигенция, не расшатывалась система опасными и непривычными реформами». Но что происходит во времена быстрых потрясений, когда экономический переход, социальная эволюция и смена поколений делают невозможным, чтобы всё шло как прежде? Репрессии – всегда вариант, но умные правители используют свою власть избирательно, например, преследуют писателя или увольняют высокопоставленного чиновника, который попал в немилость к руководству. Ещё более просвещённая власть может обеспечить самосохранение «путём постепенных изменений и частных реформ, замены старой бюрократической элиты новой, более интеллигентной и здравомыслящей».

Однако следует скептически относиться к тому, в какой степени лидеры, трубящие о реформах, на самом деле привержены их осуществлению.

Правительства хорошо умеют распознавать недостатки у других и в иные времена, но то и дело попадают пальцем в небо, когда дело касается несправедливости, заложенной в их собственном государственном фундаменте.

Особенно это относится к великим державам, таким как Советский Союз, полагал Амальрик. Если страна могла плавать по морям, не имея себе равных, и выводить людей в открытый космос, у неё не было особого стимула заглядывать внутрь того, что было гнилым по своей сути. «Режим считает себя совершенством и поэтому сознательно не хочет меняться ни по доброй воле, ни, тем более, уступая кому-то и чему-то». Между тем прежние инструменты репрессий (сталинский тоталитаризм в советском случае) отбросили как отсталые и бесчеловечные, а теперь ещё и слишком ржавые, чтобы нормально функционировать. Общество становилось всё более сложным, всё более раздираемым противоречиями, требовательным к государству, но всё менее убеждённым в том, что государство может помочь. То, что осталось, представляло собой гораздо более слабую политическую систему, и даже тем, кто верил в её обновление, приходилось это признать.

Конечно, никто никогда не думает, что его общество находится на краю пропасти. Передавая разговоры со своими товарищами, Амальрик сообщал, что те просто хотели, чтобы всё немного успокоилось, хотя на деле не знали, как этого добиться. Граждане склонны воспринимать своё правительство как данность, как будто не существует реальной альтернативы институтам и процессам, которые они всегда знали. Общественное недовольство там, где оно существовало, чаще всего нацеливалось не на правительство как таковое, а лишь против некоторых его недостатков. Всех возмущает «сильное имущественное неравенство, низкие заработки, тяжёлые жилищные условия, нехватка или отсутствие товаров первой необходимости», – писал Амальрик. До тех пор, пока люди верили, что в целом дела идут на поправку, они были готовы твёрдо придерживаться идеологии реформизма и надеяться на постепенные позитивные перемены.

До этого момента в своих рассуждениях Амальрик следовал аналитической линии, которая была хорошо знакома Сахарову и другим диссидентам. Задачи поддержания стабильности и осуществления внутренних реформ всегда находились в противоречии. Но затем Амальрик сделал скачок, задав простой вопрос: где находится точка перелома? Как долго политическая система может пытаться переделать себя, прежде чем вызвать одну из двух реакций – разрушительный ответ тех, кто больше всего боится перемен, или осознание теми, кто их инициирует, что их цели больше не могут быть реализованы в рамках институтов и идеологий нынешнего порядка?

Здесь, предупреждал Амальрик, склонность великих держав к самообману и самоизоляции ставит их в особенно невыгодное положение. Они отделили себя от мира, мало чему научившись из накопленного человеческого опыта. Они воображают себя невосприимчивыми к болезням, поражающим другие страны и системы.

Та же самая предрасположенность может просочиться и в общество. Различные социальные слои могли чувствовать себя изолированными от своего режима и отделёнными друг от друга. «Изоляция режима от общества и всех слоев общества друг от друга, но прежде всего крайняя изоляция страны от остального мира… порождает у всех – начиная от бюрократической элиты и кончая самыми низшими слоями – довольно сюрреальную картину мира и своего положения в нём, – заключал Амальрик. – Однако, чем более такое состояние способствует тому, чтобы всё оставалось неизменным, тем скорее и решительнее всё начнёт расползаться, когда столкновение с действительностью станет неизбежным».

Не было оснований полагать, что такой расчёт станет угрожать только определённой группе элит. При благоприятных обстоятельствах страна в целом могла бы стать его последней жертвой. В собственном обществе Амальрик выделил четыре движущие силы процесса. Одна из них – «моральная усталость», порождённая экспансионистской, интервенционистской внешней политикой и последовавшей за ней бесконечной войной. Другой причиной могли быть экономические трудности, которые вызвал бы затяжной военный конфликт, – в воображении Амальрика – грядущая советско-китайская война. Третья предпосылка заключалась в том, что правительство становилось бы всё более нетерпимым к публичным проявлениям недовольства и жестоко подавляло бы «спорадические вспышки народного недовольства или локальные бунты». Эти репрессии, вероятно, окажутся особенно жестокими, утверждал он, если «будут использовать так называемые внутренние войска, притом по возможности другой национальности, чем население мест, где произойдут беспорядки, что только приведёт к усилению национальной розни».

Однако была четвёртая тенденция, которая означала бы реальный конец Советского Союза: расчёт значительной части политической элиты, что оптимальный для неё способ гарантировать собственное будущее – отказаться от своих отношений с национальным капиталом. Амальрик предположил, что это может произойти среди советских этнических меньшинств, «прежде всего в Прибалтике, на Кавказе и на Украине, затем в Средней Азии и в Поволжье» – последовательность, которая оказалась совершенно точной. Его более общая точка зрения состояла в том, что во времена серьёзного кризиса институциональные элиты сталкиваются с проблемой принятия решений. Цепляются ли они за систему, которая даёт им власть, или превращают себя в провидцев, которые понимают, что корабль тонет? Особенно если режим начинает «терять контроль над страной и даже контакт с реальностью», у хитрых лидеров на периферии появляется стимул к самосохранению, и они начинают попросту игнорировать директивы вышестоящих инстанций. В такой нестабильный момент, сказал Амальрик, какого-то крупного поражения – например, «серьёзного всплеска народного недовольства в столице, такого как забастовки или вооружённые столкновения», было бы достаточно, чтобы «свергнуть режим». «В Советском Союзе, – заключил он, – это произойдёт где-то между 1980 и 1985 годами».

Все государства умрут

Амальрик промахнулся в отношении точной даты распада своей страны на семь лет. Попытка Михаила Горбачёва либерализовать и демократизировать государство привела к тому, что в 1991 г. Советский Союз постепенно сошёл на нет. В конце того же года Горбачёв ушёл в отставку с поста президента исчезнувшей страны. Тем не менее в анналах политических прогнозов всемирно-исторических событий точность Амальрика определённо заслуживает похвалы. Он, конечно, был прав насчёт общей картины. В советском случае реформа была несовместима с продолжением существования самого государства.

Амальрика уже не было на свете к тому времени, когда западные учёные и политические эксперты начали писать собственные «большие истории» конца века: предостережение Пола Кеннеди об опасностях имперского перенапряжения, милленаристская ода либеральной демократии Фрэнсиса Фукуямы и неорасистское столкновение цивилизаций Сэмюэля Хантингтона. Но только в начале 1990-х гг. работа Амальрика, наконец, вступила в свои права. Он оказался особенно проницательным в отношении того, что возникнет после распада СССР: конгломерат независимых государств, новое псевдосодружество, в котором доминирует Россия, вступление прибалтийских республик в «общеевропейскую Федерацию», а в Центральной Азии – обновлённая версия старой системы, сочетающая элементы советского политического ритуала с местной деспотической традицией. Американские консерваторы стали называть Амальрика чем-то вроде степной Кассандры. В то время как глобалисты и «разоруженцы» восхищались Сахаровым и питали собственные фантазии о сосуществовании с тиранической империей, они должны были прислушаться к Амальрику. Это могло бы спровоцировать более раннюю конфронтацию с колеблющимся советским государством («Господин Брежнев, снесите эту стену!» – аллюзия к призыву Рональда Рейгана, который он обратил Горбачёву в 1987 г. – прим. ред.) и ускорить крах коммунизма.

Но было немало и того, в чем Амальрик ошибся. Во-первых, он неверно оценил вероятность советско-китайской войны, которая была одним из столпов его анализа (хотя можно сказать, что советско-афганский конфликт был хорошим «дублёром»: затяжная, изнурительная кампания, которую вели дряхлые лидеры и которая истощила ресурсы и легитимность советского правительства). Вдобавок, он преувеличил масштаб насилия, связанного с распадом СССР. Всё произошло гораздо более мирно, чем кто-либо мог ожидать, особенно учитывая, как много пограничных споров, национальных противоречий и соперничества элит захлестнуло самую большую страну мира. В течение следующих трёх десятилетий один из её преемников (Россия) даже восстановил свой статус великой державы, способной сделать то, чего Советам так и не удалось: понять и использовать в своих интересах основные социальные противоречия оппонентов от Соединённых Штатов до Великобритании со значительным политическим и стратегическим эффектом. Кроме того, Амальрик не мог предвидеть возможность сближения Востока и Запада иного рода: его плодом стало возникновение капиталистических олигархий, которые одержимы слежкой, глубоко неравноправны, избирательно соблюдают права человека, зависят от глобальных цепочек поставок и структурно уязвимы как для рынков, так и для вирусов. Возможно, он удивился бы, узнав, что именно такую форму в конечном счёте приняло «мирное сосуществование» Сахарова, по крайней мере на какое-то время (точнее было бы сказать, что такую форму приобрела предлагавшаяся Сахаровым «конвергенция» – прим. ред.).

«Советские ракеты достигли Венеры, – писал Амальрик в конце своего эссе 1970 г., – А картошку в деревне, где я живу, убирают руками». Его страна вложила деньги в то, чтобы догнать своих соперников. Она упорно работала, чтобы конкурировать в качестве глобальной сверхдержавы. Но фундаментальные вещи остались без внимания. Граждане застряли на разных станциях пути к экономическому развитию, плохо понимая друг друга и своих правителей. В такой ситуации будущее постепенной демократизации и плодотворного сотрудничества с Западом представлялось Амальрику химерой. Столкнувшись с серией внешних потрясений и внутренних кризисов и преследуемая более динамичными и гибкими конкурентами за рубежом, его страна продержалась куда меньше, чем кто-либо мог вообразить в то время.

Всем государствам рано или поздно приходит конец. Каждое общество имеет собственное каменное дно, скрытое тьмой до тех пор, пока удар об него не станет неизбежным.

Уже в VI веке, писал Амальрик, на Римском форуме паслись козы. Как теоретик своего собственного состояния, он был во многих отношениях фаталистом. Он считал, что Советскому Союзу не хватает ловкости, чтобы провести реформу, которая встряхнула бы систему, и при этом выжить. И был прав. Но его более широкий вклад состоял в том, чтобы показать гражданам других, иначе устроенных, государств, чего надо опасаться. Он предложил методику, позволяющую отбросить глубочайшие политические мифологии и задать вопросы, которые здесь и сейчас кажутся безумными.

Этот метод не раскроет тайну политического бессмертия (вспомните тех самых коз на Форуме.) Но при систематической работе над предотвращением потенциальных причин наихудшего исхода, который только можно себе представить, есть шанс стать умнее в отношении трудного, изменяющего власть выбора, который нужно сделать сейчас, ­– выбора, который сделает политику более восприимчивой к социальным изменениям, а страну – более достойной своего времени на исторической сцене. Сильные мира сего не привыкли так думать. Но в меньших государствах, среди диссидентов и перемещённых лиц, люди должны были обладать навыками самоанализа. Сколько нам ещё здесь оставаться? Что мы положим в чемодан? Здесь или там, как я могу быть полезен? В жизни, как и в политике, противоядие от безнадёжности – не надежда. Это планирование.

Перевод: Елизавета Демченко

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 июля 2020 > № 3434144 Чарльз Кинг

CovidEd: как образование перешло в онлайн из-за пандемии

Мировой банк в своем исследовании называет COVID-19 серьезным потрясением для системы образования во всем мире. Российское образование в этом смысле не стало исключением, но в нынешней ситуации есть и позитивные моменты: люди стали активнее осваивать новые профессии, образовательные структуры учатся работать с новыми форматами, а модель «смешанного обучения» из перспективы становится реальностью. Совместно с РОСНАНО Inc. выбрал несколько компаний и проектов, которые быстро адаптировались к новой реальности, и узнал, что ждет отечественное образование в ближайшие годы.

Стимул для цифрового образования

Как показал опрос, к 2017 году 58% крупного бизнеса инициировали ИИ-проекты в своих организациях, а в 2019 году их уже было более 90%

В плане Совета ЕС по цифровизации Европы отмечают: после сдвигов, вызванных COVID-19, особое внимание должны получить сразу несколько областей, такие как электронное здравоохранение, широкополосная связь и цифровое образование. Там же отмечается, что по мере распространения вируса спрос на онлайн-обучение резко возрос.

Сооснователь и генеральный директор образовательного холдинга «Нетология-групп» Максим Спиридонов подтверждает, что в России во время пандемии онлайн-образование выросло, причем значительно.

Пандемия и ее последствия масштабировали онлайн-образование и расширили его географию. Так, если раньше наиболее активными студентами «Нетологии» были жители Москвы и Санкт-Петербурга, то с начала карантина за ними потянулись жители других крупных городов России — Екатеринбурга, Самары, Новосибирска, Казани, Нижнего Новгорода, Перми и Уфы.

«Еще до пандемии государство и бизнес начали проходить этап диджитализации. Самоизоляция подстегнула этот процесс, поэтому digital- и IT-специальности стали очень востребованными на рынке труда. Образовательные программы по этим направлениям дают возможности быстрого входа в digital- и IT-профессии. Причем позволяют сделать это с нуля — даже если человек раньше никак не был связан с этой сферой», — объясняет гендиректор «Нетологии-групп».

Какие сервисы росли на фоне кризиса

За последние три года «Мультикубик» привлек более $10 млн инвестиций от группы институциональных инвесторов: ФРИИ, Российско-белорусского фонда венчурных инвестиций и Дальневосточного фонда высоких технологий (создан РОСНАНО, РВК и Фондом развития Дальнего Востока), — и выпустил 3 поколения продуктов на рынки США и РФ.

Одно из следствий пандемии — волна увольнений и начало экономического кризиса. По данным официальной статистики, уровень безработицы (отношение численности безработных к численности рабочей силы) вырос с 4,7% в марте до 5,8% в апреле 2020 года, это максимум с 2016 года. Для многих людей получение новой профессии или освоение дополнительных навыков стало единственным выходом из сложной ситуации.

Причем аудитория, которая раньше никогда не училась на онлайн-курсах, в первую очередь заинтересовалась контентом, бесплатный доступ к которому открыли большинство образовательных платформ в начале пандемии. Максим Спиридонов рассказывает, что среди их посетителей наиболее популярными были онлайн-программы по интернет-маркетингу, таргетированной и контекстной рекламе, SMM, продакт-менеджменту, коммерческой редактуре, веб- и графическому дизайну, Python-, iOS-, Frontend-, веб-разработке и тестированию ПО.

В этих условиях весной АНО «еНано» (Группа РОСНАНО) также открыла бесплатный доступ к курсам образовательной платформы для обучения сотрудников компаний и студентов вузов в дистанционном формате на время самоизоляции. Платформа ориентируется на инженерные и управленческие специальности для высокотехнологичных компаний, а также продвигает естественно-научное образование и основы нанотехнологий среди молодежи и школьников. За время проведения акции заявки на подключение к сервису подали 29 образовательных учреждений, 71 компания (треть из них пришли по «сарафанному радио»), еще 4253 промокодов активировали физические лица. Суммарно по трем группам к курсам АНО «еНано» за время проведения акции получили доступ более 9 тыс. человек.

Всего за пять месяцев 2020 года количество обученных в «еНано» увеличилось в 4,8 раза в сравнении с аналогичным периодом прошлого года. Количество участников открытых мероприятий, таких как вебинары, очные семинары и онлайн-конференции, увеличилось более чем в 6 раз. А число новых зарегистрированных пользователей платформы edunano.ru выросло в 4,9 раза.

«У нас узкоспециализированный контент, и, как правило, мы не работаем с компаниями сегмента enterprise, поэтому такие цифры для нас — большой прорыв, — объясняет генеральный директор АНО „еНано“ Игорь Вальдман. — В перспективе мы рассчитываем, что эти люди приведут нам новых пользователей».

Еще одной компанией, призванной помогать людям во время самоизоляции, стал российский разработчик платформы для мини-проекторов «Мультикубик». Их «кубики» снимают с родителей головную боль, ярко проявившуюся во время пандемии, — чем занять своего ребенка и как выбрать цифровой контент, чтобы он был одновременно интересным и полезным. Директор по маркетингу Алина Харина рассказывает, что за время самоизоляции продукт стал очень востребован, — пользователи смотрели больше образовательных и развлекательных видео, чем в новогодние каникулы, традиционно пиковый сезон. Осенью «Мультикубик» планирует презентовать новое поколение продуктов, которые будут «ярче, умнее и интереснее», с собственным голосовым ассистентом, рекомендательной системой CINEMOOD TV и видеозвонками. «Сейчас примерно 60% наших продаж приходится на зарубежные рынки, в первую очередь на США. До пандемии на дому учились 3% американских детей, по нашим прогнозам после выхода из самоизоляции этот показатель вырастет примерно до 10%, а вместе с ним вырастет и рынок электронного образования. На нем будут востребованы наши новые кубики и наша библиотека образовательного контента», — говорит Алина Харина.

Главные сложности: техника, навыки и борьба за внимание

Основные элементы образовательной системы страны — школы, колледжи и вузы — были не всегда готовы к работе в онлайне. Получив мощнейший стимул к переменам, они начали лихорадочно адаптироваться к новым условиям, и, естественно, получилось это не у всех. Учреждения не умели упаковывать контент, правильно его подавать аудитории, правильно выстроить взаимодействие со школьниками и студентами в онлайне. Многие оказались не готовы и с технической точки зрения. Аналитический центр Национального агентства финансовых исследований спросил у преподавателей, что мешает эффективному переходу на работу в онлайн-формате. Ответы получились ожидаемые: проблемы с техникой и нехватка соответствующих знаний и навыков.

Существуют и другие сложности, о главной из них уже упоминал директор по стратегическому маркетингу сервисов компании «Яндекс» Андрей Себрант, — неравенство доступа в интернет, который до сих пор есть не во всех населенных пунктах страны. Впрочем, это проблема не только российская, в Великобритании предложили обеспечить широкополосным доступом в интернет 1,3 млн школьников из малообеспеченных семей, чтобы ликвидировать «разрыв в цифровых технологиях».

В исследовании EY «Как COVID-19 меняет российский бизнес?» респонденты из сферы образования отмечают, что их доход уменьшился на 30% и больше. Ernst & Young говорят, что очень серьезно просел сегмент частных образовательных организаций, детских садов и учреждений дополнительного образования, несмотря на всплеск интереса к ресурсам онлайн-образования. Их запас устойчивости очень низкий, а на восстановление рынка после снятия ограничительных мер потребуется не менее года.

Проректор по координации и развитию московской школы управления «Сколково» Светлана Миронюк также говорит, что пандемия очень резко сжала их возможности. «Мы, как и все бизнес-образование во всем мире, были успешны в живом формате офлайн-образования, поэтому ситуация с коронавирусом повлияла одинаково на все бизнес-школы, — образовательный процесс фактически остановился. Нам пришлось в воздухе перестроиться и перейти на онлайн», — объясняет Светлана Миронюк.

Она рассказывает, что основным вызовом в новых условиях стала борьба за внимание слушателей бизнес-школы — в онлайне слушатель не готов воспринимать двухчасовую лекцию, с ним нужно работать «спринтами» по 15–20 минут. Иначе он теряет внимание, отвлекается и в результате не происходит самого обучения. Чтобы победить в этой борьбе, по ее мнению, необходимо активно осваивать мультимедийные форматы и обучать лекторов по-новому взаимодействовать с аудиторией.

Популяризация науки: от 8 тыс. человек к 1 млн

Коронавирус оказался новым вызовом, о котором никто ничего толком не знал и люди хотели понять, с чем они столкнулись. На выручку пришли популяризаторы науки.

С началом пандемии стала востребованной популяризация науки — форматы, во время которых достаточно посмотреть или прослушать несколько лекций, чтобы начать разбираться в той или иной теме.

«Человеку необходима единая картина того, как устроен и куда движется мир, — объясняет руководитель дирекции популяризации Фонда инфраструктурных и образовательных программ Группы РОСНАНО Сергей Филиппов. — Раньше за это отвечала система образования, однако нынешнее общество развивается так быстро, что система образования готова давать фундаментальные знания, но не формирует оценочную часть, необходимую для понимания той самой единой картины».

Он приводит в пример исследование центра PewResearch, которое зафиксировало, что с тех пор, как коронавирус добрался до Соединенных Штатов, доверие американцев к ученым-медикам выросло: 43% опрошенных сказали, что медики действуют в интересах общества, хотя годом ранее этот показатель составлял 35%. Также вырос уровень доверия к ученым — с 35% до 39%.

В этих условиях организаторы решили переформатировать Science Bar Hopping, который совмещает посещение бара и просветительские лекции. Фестиваль организуют с 2018 года, и в «мирное время» организаторы устраивали за один вечер 50 лекций в разных барах, маршрут между которыми зрители составляли сами. С наступлением пандемии Science Bar Hopping по понятным причинам перевели в онлайн.

В онлайн-режиме все устроено следующим образом: два параллельных потока лекций, каждая лекция длится час, трансляции идут друг за другом в паблике проекта во «ВКонтакте». До этого Science Bar Hopping совокупно собрал в барах 8 тыс. зрителей за 5 событий в трех городах. В онлайне, по словам Сергея Филиппова, каждую лекцию посмотрело более 100 тыс. человек.

«Я думаю, что наш переезд в онлайн очень успешен. Раньше за один фестиваль мы могли охватить не более 1,5–2 тыс. человек. Сейчас такого предела нет, Вконтакте вообще собрал за один онлайн-марафон 1 млн просмотров. Сколько зрителей досмотрели до конца, непонятно, но мы точно можем говорить, что аудитория выросла в разы и мы охватили новые города, куда физически бы никогда не доехали», — комментирует Сергей Филиппов.

При этом он отмечает, что при работе в онлайне критически важным становится активное продвижение продукта. Если просто создать мероприятие, вложиться в контент и пригласить знакомых — скорее всего, мероприятие провалится. Сам Science Bar Hopping планирует в перспективе возобновить офлайновые встречи, когда это будет возможно, но и от онлайн-формата они тоже отказываться не собираются.

Онлайн не заменит офлайн, но станет более заметным

Последние несколько лет рынок онлайн-образования, в том числе и в России, растет достаточно быстро. Согласно исследованию TalentTech, «Нетологии» и EdMarket, по итогам 2019 года b2c-сегмент российского рынка онлайн-образования достиг 36,5 млрд руб. В этом году они прогнозируют рост в 12—15%, благодаря чему объем рынка достигнет 40 млрд руб.

Фактически пандемия подтолкнула сферу образования к пересмотру подходов к обучению. «На мой взгляд, широкое применение получат новые форматы: микрообучение, мобильное обучение, модульное обучение короткими итерациями. И самое главное, появится крепкая связь между образованием и карьерными целями обучающихся. В этом случае речь идет и о школьном, и о вузовском, и дополнительном образовании для взрослых», — утверждает Максим Спиридонов из «Нетологии-групп».

По его прогнозам, офлайн-образование будет оставаться актуальным и занимать на рынке лидирующие позиции еще пару десятилетий. С одной стороны, в онлайне еще нет альтернатив, которые могли бы полностью заменить офлайновые составляющие. Например, работать с мотивацией и дисциплиной обучающихся проще в офлайне.

Светлана Миронюк, в свою очередь, утверждает, что сейчас происходит «мультимедизация образования». То, что медиа прошли еще 10 лет назад, — добавление видео в текст статьи, инфографику, карту Google Maps, — сейчас стремительно осваивают образовательные учреждения, иначе внимание пользователя уже не удержать. «Запихнуть в онлайн стоящего у доски профессора — тупиковый путь, нужно осваивать такие методы, как дополненная и виртуальная реальность, нужно постоянно вести дискуссии. Нужно организовать полноценный мультимедийный курс, тогда он будет успешен», — добавляет представитель московской школы управления «Сколково».

«Мы верим, что будет развиваться сегмент семейных путешествий. Мир меняется, и люди меняются вместе с ним: они выбирают семью, а не работу, учатся трудиться удаленно. И в этих условиях, когда меняются ценности, будут востребованы решения и сервисы, которые помогают человеку комфортно жить в новом мире», — говорит Алина Харина из «Мультикубика».

Все опрошенные эксперты сходятся во мнении, что офлайн- и онлайн-образование будут взаимно дополнять друг друга и в итоге сформируется устойчивая модель смешанного обучения — формат, который подразумевает как личное общение с преподавателем и одногруппниками, так и возможность заниматься онлайн.

В то же время Игорь Вальдман из «еНано» уверен, что система образования пока никак не изменилась, она лишь «переживает стресс-тест смены форматов обучения, который прошел не очень легко, потому что к нему никто не был готов». Сейчас, по его словам, система на пороге переосмысления, что ей делать дальше и как совместить привычные режимы работы с новыми форматами, массово освоенными во время пандемии. Но заменить офлайновую систему онлайн, по его мнению, не сможет. Да и не должен этого делать.

Автор: Андрей Велесюк

Источник: Inc.

RISC - благородное дело

Про­дажи RISC-сер­ве­ров в Рос­сии в I квар­та­ле 2020 г. воз­росли на 46,9%. Это да­же боль­ше ми­ровых по­каза­телей: на гло­баль­ном рын­ке за пер­вые три ме­сяца те­куще­го го­да объ­ем про­даж RISC-сис­тем уве­личил­ся на 38,2%. В ми­ре од­нознач­но су­щес­тву­ют фун­да­мен­таль­ные ос­но­вы для на­ращи­вания про­даж сер­ве­ров та­кой ар­хи­тек­ту­ры. Но для оте­чес­твен­но­го рын­ка это ско­рее флук­туа­ция, и Рос­сии еще пред­сто­ит оце­нить зна­чимость RISC-сер­ве­ров как средс­тва ухо­да от тра­дици­он­ной сер­верной ар­хи­тек­ту­ры х86 для обес­пе­чения циф­ро­вого су­вере­ните­та.

Лео­нид Ко­ник

Данные о квартальных продажах серверов опубликовала американская исследовательская компания IDC. По ее информации, за I квартал 2020 г. в денежном выражении на серверы х86 пришлось 92,6% продаж серверов в России, соответственно, RISC-системы составили 7,4% рынка. Это выглядит небольшой долей, но по итогам 2019 г. RISC-серверы обеспечили 10,05% продаж на российском серверном рынке.

Однако в относительных величинах прирост продаж RISC-серверов в России впечатляет: IDC оценила его в 46,9% в денежном выражении и в 5,6% - в количественном (по сравнению с аналогичным периодом 2019 г.). В абсолютных величинах это означает, что в I квартале 2020 г. в России продано RISC-серверов на общую сумму $17,1 млн. В мировом масштабе в I квартале 2020 г. продажи RISC-серверов принесли $1,8 млрд, обеспечив 9,7% серверного рынка. При этом их продажи возросли на 38,2% в сравнении с I кварталом 2019 г.

По данным IDC, в России прирост в продажах RISC-систем, как, впрочем, и х86-систем, выше, чем в остальном мире. Это связано с технологическими циклами обновления парка инфраструктур уровня mission critical. Однако данный сегмент консервативен, для него свойственен далеко прогнозируемый плоский рост", - прокомментировал динамику рынка Артем Икоев, директор по технологиям ООО "КНС Групп" (YADRO) - крупного российского производителя систем хранения данных и серверов (в том числе и с RISC-архитектурой).

Директор департамента подготовки технических решений Hewlett-Packard Enterprise (HPE) в России Александр Старыгин объясняет квартальный рост продаж RISC-серверов в РФ так: "YADRO грамотно ведет политику - они, по сути, делают тюнинг вычислительных комплексов под задачи заказчика, интегрируя аппаратное и программное обеспечение. Более низкая цена RISC-систем, характерная для задачи захвата доли рынка, тоже играет роль. Но фундаментальных основ для роста рынка RISC-серверов в России я не вижу".

Глава российского представительства Inspur и генеральный директор ООО "Инспур Ру" Андрей Ковалев уверен, что прирост в продажах RISC-серверов за I квартал 2020 г. в России объясняется апгрейдом некоего крупного заказчика. "Трендов наращивания парка RISC-серверов в РФ мы не наблюдаем. Наши заказчики из числа госструктур, наоборот, задают нам вопросы о переходе с RISC-систем на стандартную архитектуру х86", - рассказал Андрей Ковалев корреспонденту ComNews.

Наряду с YADRO, до недавних пор RISC-серверы в России производил холдинг "Рикор" из Арзамаса. Эта линейка серверов имела марку Rikor EcoServer, а создавались они на ARM-процессорах Marvell Armada XP. (Процессоры ARM - сокращение от Advanced RISC Machine - разрабатывает британская фирма ARM Holdings, подконтрольная японской группе Softbank). Однако вице-президент по развитию "Рикор" Борис Иванов сообщил ComNews, что его компания отказалась от дальнейшего производства RISC-серверов. "Для того чтобы успешно продвигать на рынок серверы с ARM-процессорами, нужно методично и системно убеждать всех заказчиков в преимуществах их использования. Базы данных и специальные приложения лучше работают на RISC, но для большинства задач подходят серверы х86", - говорит он. При этом Борис Иванов уверен, что процессор ARM - хорошая замена для х86. "Huawei по лицензии ARM Holdings делает свой процессор-монстр (речь об AI-процессоре Kunpeng 920 - прим. СomNews) и активно продвигает эту тему, - говорит вице-президент "Рикор". - Технологически ARM побеждает, но проблема - в адаптации программного обеспечения: далеко не все приложения имеют ARM-версии. Не будь этой проблемы с ПО, в России ARM-сервера заняли бы до 20% рынка". Иными словами, Борис Иванов полагает, что сегмент ARM-серверов в России мог бы подняться до 25-30 тыс. устройств в год: по данным IDC, в 2019 г. на российском рынке было продано в общей сложности 137,6 тыс. серверов.

Эксперт компании по интеллектуальным системам Huawei Technologies в России Никита Солодун считает: "Миграция объектов критической информационной инфраструктуры (КИИ) на архитектуру ARM одновременно повышает компетенцию разработчиков и устраняет потенциальные риски зависимости от монополии западных ИТ-гигантов".

Процессоры по лицензии ARM Holdings производят полтора десятка компаний, в том числе AMD, AppliedMicro (X-Gene), Broadcom, Calxeda, Huawei Technologies, IBM, Infineon Technologies, LG, Marvell, Microsemi, NXP Semiconductors, Renesas, Rockchip, Samsung, STMicroelectronics, Texas Instruments и др. Большое количество производителей обеспечивают более высокую конкуренцию, чем в сегменте процессоров х86, и, как следствие, более низкую цену. Вкупе с более низким энергопотреблением процессоры ARM выглядят хорошей рыночной альтернативной для x86, но существенным барьером является отсутствие ARM-версий проприетарного коммерческого ПО таких вендоров, как Oracle или Microsoft.

Соучредитель российской компании BellSoft Григорий Лабзовский рекомендует создавать приложения на Java - в этом случае они смогут работать на любой процессорной архитектуре (включая ARM и Power), тем более что в Open Java Development Kit (JDK) есть ARM-порт. "ARM становится все популярнее - достаточно вспомнить, что AWS недавно анонсировал очередную версию облака на ARM-архитектуре, - а значит, Amazon будет адаптировать под нее все свои приложения. Apple анонсировала переход на ARM-процессор - вряд ли такие гиганты занимались бы этим, если бы ARM- архитектура не пользовалась спросом", - говорит он. При этом Григорий Лабзовский признает, что у каждого производителя процессоры по лицензии ARM несколько разнятся, и программный код часто приходится оптимизировать под каждый тип процессора, а такая оптимизация - задача нетривиальная и дорогостоящая.

Борис Иванов из "Рикор" указывает, что Microsoft уже выпустила настольную версию операционной системы Windows под 64-битные процессоры ARM, но настоящий прорыв он увязывает с появлением серверной версии Windows для ARM (когда она появится и появится ли, пока неизвестно). По мнению Бориса Иванова, крупные производители ARM-серверов могут расширить рыночную долю, активно участвуя в тендерах: "В конкурсной документации далеко не всегда указывают х86 как обязательную архитектуру - часто так прописывают количество ядер и технические требования. И если такие производители ARM-серверов, как Huawei, будут участвовать в таких тендерах, у них очень много шансов победить по цене".

Ученые раскрыли загадку свечения морских волн

Европейские физики нашли объяснение механизма биолюминесценции у одноклеточных морских организмов динофлагеллятов, вызывающей таинственное свечение ночных волн. Результаты исследования опубликованы в журнале Physical Review Letters.

Ученые из Великобритании, Германии и Франции показали, что одноклеточный организм Pyrocystis lunula производит вспышку света, когда его клеточная стенка деформируется под действием механических сил. Авторы исследования разработали экспериментальную методику микроманипуляции и высокоскоростной визуализации на уровне отдельных клеток. Путем систематического изменения параметров они обнаружили, что яркость вспышки зависит как от глубины деформации, так и от скорости, с которой она возникает.

Исследования объясняют, что одноклеточный морской организм генерирует свет в ответ на механическое раздражение в результате вязкоупругого отклика — эффекта, возникающего в таких материалах, как жидкости с суспензией полимеров. В случае динофлагеллятов этот механизм, по мнению ученых, скорее всего, связан с ионными каналами, которые представляют собой специализированные белки, распределенные на клеточной мембране. Когда мембрана нагружена, эти каналы открываются, позволяя кальцию перемещаться между клетками, вызывая биохимический каскад, который производит свет.

"Несмотря на десятилетия научных исследований в области биохимии, физический механизм, с помощью которого поток жидкости запускает производство света, оставался неясным", — приводятся в пресс-релизе Кембриджского университета слова руководителя исследования, профессора кафедры прикладной математики и теоретической физики Раймонда Гольдштейна (Raymond Goldstein).

"Наши результаты показывают физический механизм, с помощью которого поток жидкости запускает производство света, и то, насколько элегантным может быть принятие решений на уровне одной ячейки", — говорит первый автор статьи доктор Мазияр Джалаал (Maziyar Jalaal).

Ученые выяснили, что интенсивность света невысокая, когда сдавливание клеток происходит медленно или когда деформация клеточной стенки мала, независимо от того, насколько быстро производится сдавливание. Яркая светимость наблюдается только тогда, когда амплитуда и скорость механического воздействия велики.

Авторы разработали математическую модель, которая объясняет данные наблюдений.

На следующем этапе исследователи планируют перейти к количественному анализу распределения сил между отдельными клетками в потоке жидкости.

Биолюминесценция — способность живых организмов светиться — известна биологам давно. Самый знаменитый пример — светлячки в лесу. Это свойство используется животными для защиты, нападения и привлечения партнеров для спаривания. Динофлагелляты используют свет, чтобы отпугнуть хищников.

Явление, вызываемое находящимися в поверхностных слоях воды светящимися организмами, называется свечением моря. Раз в несколько лет это свечение на отдельных побережьях становится особенно ярким, создавая фантастические картины. Недавно такое явление отмечалось у побережья Южной Калифорнии.

Найдены мутации, повышающие риск гибели от COVID-19

Британские ученые выявили пять генетических мутаций, повышающих вероятность смертельного исхода у зараженных коронавирусом до 13 раз. Результаты исследования опубликованы на научном портале medRxiv.

"Мы открыли пять вариаций в четырех генах, которые "управляют" вероятностью гибели от COVID-19, а также оценили их распространенность в британской популяции", — пишут авторы исследования.

Эти мутации довольно редки, и все они связаны с потерей способности управлять иммунной и стрессовой реакцией на проникновение коронавируса в организм, отмечают ученые.

В последние месяцы ученые выявили факторы, связанные с вероятностью заражения, тяжестью и риском летального исхода. Так, опаснее всего COVID-19 для пожилых людей, страдающих болезнями сердечно-сосудистой системы, диабетом, имеющих лишний вес, носителей второй группы крови и людей с мутацией в гене APOE. Последняя связана с болезнью Альцгеймера.

В ходе исследования группа ученых под руководством Джулиана Гау из Лаборатории молекулярной биологии при Британском совете по медицинским исследованиям изучила данные, собранные проектом UK BioBank, и выявила еще четыре генетических фактора риска.

В UK BioBank собраны данные 400 тысяч британцев. В рамках проекта участники прошли всесторонний осмотр и анализ ДНК. Некоторые из них могли заразиться коронавирусной инфекцией, предположили ученые.

В рамках исследования они протестировали на коронавирус почти шесть тысяч участников UK BioBank, а также изучили статистику смертности от COVID-19 в Британии. Среди исследованных пациентов примерно 1,4 тысячи перенесли инфекцию, еще 193 умерли.

Биологи сопоставили наборы мелких мутаций между погибшими и выздоровевшими участниками исследования. Это позволило выявить генетические различия, влияющие на риск смерти от коронавируса.

Всего обнаружили пять мутаций в четырех генах — ERAP2, BRF2, TMEM181 и ALOXE3, которые повышают вероятность умереть от COVID-19 в пять-тринадцать раз. По мнению ученых, все эти гены влияют на производство антител, подавление стресса и регуляцию иммунного ответа на появление вирусов в организме.

Примечательно, что среди европейцев такие генетические изменения встречаются в геномах 0,1-0,6 процента случаев, в то время как вариация ALOXE3 наблюдается у семи процентов выходцев из Африки. Это, считают ученые, может объяснить большую уязвимость африканцев перед COVID-19.

Ученые уверены, что их открытие позволит оценивать эффективность действия вакцин и лекарств от SARS-CoV-2.

Пандемия коронавируса охватила почти весь мир. В настоящее время зафиксировано более 11,3 миллиона заражений. Жертвами вируса стали почти 532 тысячи человек.

Астрономы открыли новый источник углерода во Вселенной

Анализ белых карликов в Млечном Пути и других галактиках показал, что звезды этого класса могут быть важным источником углерода — элемента, необходимого для жизни. Результаты исследования опубликованы в журнале Nature Astronomy.

Все атомы углерода во Вселенной были созданы в результате слияния трех атомов гелия. Но астрофизики до сих пор спорят, звезды какого типа являются основным источником углерода.

Приблизительно 90 процентов всех звезд заканчивают свою жизнь белыми карликами — очень плотными звездными остатками, которые постепенно охлаждаются и тускнеют в течение миллиардов лет. Данные, полученные астрономами из США, Великобритании, Канады, Швеции, Италии и Швейцарии, позволяют предполагать, что белые карлики были такими же важными источниками углерода, как взрывы массивных звезд в виде сверхновых.

Прежде чем полностью сгореть, эти звезды, по мнению ученых, оставляют важное наследие — распространяемый в окружающее пространство звездный ветер, обогащенный химическими элементами, включая углерод, синтезированными в глубоких недрах звезды во время последних стадий перед смертью.

Авторы с 2018 года изучали в обсерватории Кека на Гавайях спектры звездных скоплений — групп из нескольких тысяч звезд, образованных из одного гигантского молекулярного облака, примерно одного возраста и объединенных взаимным гравитационным притяжением.

"Из анализа наблюдаемых спектров нам удалось измерить массы белых карликов, — приводятся в пресс-релизе Американского астрономического общества слова одного из авторов исследования Энрико Рамиреса-Руиса (Enrico Ramirez-Ruiz), профессора астрономии и астрофизики из Калифорнийского университета в Санта-Крузе. — Используя теорию эволюции звезд, мы смогли проследить их историю до звезд-прародителей и получить массы при рождении".

Отношение между начальной и конечной массами известно как начально-конечная массовая зависимость — фундаментальный астрофизический параметр, объединяющий информацию по всем жизненным циклам звезд. В целом чем массивнее была звезда при рождении, тем массивнее остающийся после ее смерти белый карлик. Эта тенденция подтверждается как теорией, так и данными наблюдений.

Но анализ недавно обнаруженных белых карликов в звездных скоплениях дал удивительный результат: массы этих белых карликов были заметно больше, чем ожидалось, что привело к появлению "изгиба" в отношении начально-конечной массы для звезд в определенном диапазоне.

"Наше исследование интерпретирует этот излом в начальных и конечных массовых отношениях как признак синтеза углерода, производимого звездами с низкой массой в Млечном Пути", — говорит ведущий автор статьи Паола Мариго (Paola Marigo) из Университета Падуи в Италии.

Анализируя начально-конечное соотношение масс вокруг перегиба, исследователи пришли к выводу, что углерод распространяли звезды, в два и более раза массивнее Солнца, в то время как звезды менее полутора солнечных масс этого не делали.

Более массивные звезды на последних этапах жизни производили в своих горячих недрах атомы углерода и переносили их на поверхность, откуда их сдувал звездный ветер. Выполненное учеными моделирование показало, что удаление внешней мантии таких звезд, богатой углеродом, происходило достаточно медленно, чтобы центральные ядра этих звезд — будущие белые карлики — заметно выросли в массе.

"Теперь мы знаем, что углерод произошел от звезд с массой рождения не менее полутора солнечных масс", — отмечает Мариго.

Авторы считают, что яркие, близкие к своей смерти звезды, очень похожие на прародителей белых карликов, в настоящее время вносят огромный вклад в излучение далеких галактик, где идет образование углерода.

Британия собирается обновить закон о рыболовстве

В Палату общин британского парламента внесли первый за 40 лет проект закона о рыболовстве. Документ даст королевству права независимого прибрежного государства по управлению собственными промыслами.

Ранее «рыбный законопроект» (Fisheries Bill) был принят в трех чтениях Палатой лордов, сообщает корреспондент Fishnews со ссылкой на пресс-службу правительства Великобритании. Документ предусматривает отмену права флота Евросоюза свободно входить в воды королевства. Для промысла иностранным судам необходимо будет получить лицензию, а также соблюдать британское рыболовное законодательство.

В законопроекте также прописано право доступа британских рыбаков к любой части акватории королевства вне зависимости от того, где они зарегистрированы: в Англии, Шотландии, Уэльсе или Северной Ирландии. В правительстве надеются, что новый закон обеспечит лучшую охрану морской окружающей среды государства на благо будущих поколений.

Напомним, один из актуальных вопросов после Brexit – правила промысла в водах Великобритании. Евросоюз хочет сохранить нынешний доступ в эти акватории, в то время как британская сторона намерена установить над ними полный контроль.

Fishnews

Компании Sanofi и GlaxoSmithKline заключили соглашение с правительством Великобритании о поставке 60 млн доз вакцины от коронавируса на 500 млн фунтов (625 млн долларов). Речь идет об еще экспериментальной вакцине, клинические исследования которой должны начаться в сентябре этого года, пишет Reuters.

Ожидается, что в случае успешного завершения клинических исследований, вакцина разработки Sanofi и GlaxoSmithKline будет зарегистрирована в начале будущего года. В настоящее время во всем мире ведутся исследования более 100 кандидатных вакцин против коронавирусной инфекции. Пока нет одобренного метода профилактики коронавируса, однако правительства многих стран стремятся обеспечить гарантии поставки вакцины до ее регистрации и даже до получения данных об эффективности.

Соглашение с Sanofi и GlaxoSmithKline стало не первым для правительства Великобритании. Ранее была достигнута договоренность с Oxford-AstraZeneca о поставке 100 млн доз вакцины ее разработки.

EY: Россия вошла в топ-10 привлекательных для инвесторов стран Европы

Россия в 2019 году вошла в топ-10 наиболее привлекательных для иностранных инвесторов стран Европы, вновь оказавшись на девятой строчке, первое место по количеству прямых иностранных инвестиций (ПИИ) на территории России заняла Германия, говорится в ежегодном исследовании "Инвестиционная привлекательности стран Европы. Россия, 2019" международной консалтинговой компании EY, которое есть в распоряжении РИА Новости.

Исследование показало, что прошлый год стал для Европы одним из наиболее удачных по объему привлеченных ПИИ: зарубежные инвесторы вложили средства в 6412 новых проектов в 47 странах, это на 0,9% больше, чем годом ранее. "На территории России в 2019 году зарубежные инвесторы вложили средства в 191 проект. Этот показатель позволил России сохранить девятое место в списке 20 наиболее привлекательных для инвестиций стран. По сравнению с 2018 годом количество ПИИ в нашей стране сократилось на 9%", - отмечают в EY.

Общий показатель количества проектов прямых иностранных инвестиций в Россию все еще остается высоким относительно прошлых лет. Тенденция уменьшения количества ПИИ в 2019 году также объясняется высокой активностью предыдущих лет на фоне общего замедления экономического роста в мире и продолжающихся санкций. В то же время 55% европейских стран, принявших участие в исследовании, также показали отрицательную динамику, а общее количество проектов ПИИ в Европе выросло меньше, чем на один процент.

Лидеры рейтинга

Рост ПИИ в Европе в основном объясняется существенным увеличением проектов прямых иностранных инвестиций во Франции, которая в 2019 году стала лидером по количеству ПИИ в Европе – на ее долю пришлось 1197 новых проектов, что на 17% больше, чем годом ранее. Несмотря на неопределенность в связи с Brexit, на 5% выросли объемы ПИИ в Великобритании, которая заняла вторую строчку с 1109 новыми проектами. На третьей строчке оказалась Германия (971 проект).

За ними с четвертого по восьмое место занимают Испания (486 проектов), Бельгия (267 проектов), Нидерланды (255 проектов), Польша (200) и Ирландия, где число проектов составило 191, снизившись на 7%. Замыкает топ-10 Турция с 176 проектами.

Общеевропейская динамика была довольно скромной. Это обусловлено усилением напряженности в международных торговых отношениях, неопределенностью вокруг Brexit, а также незначительными темпами экономического роста, отмечают авторы исследования.

Кто инвестирует в Россию

Первое место по количеству ПИИ на территории России заняла Германия, этот показатель вырос на 50% по сравнению с 2018 годом и составил 36 проектов. "Это один из самых высоких результатов за все время проведения исследования. Стоит отметить, что на протяжении всего периода проведения исследования Германия всегда входила в число наиболее активных иностранных инвесторов на территории России", - указывают в EY.

Второе место разделили между собой Китай и Франция, каждая страна вложила средства в 22 проекта. Количество проектов из Китая по сравнению с 2018 годом выросло на 16%, а из Франции – на 69%. Франция восстанавливает свои позиции одного из главных инвесторов в российскую экономику. Китай также продолжает постепенно увеличивать количество инвестиционных проектов в России после резкого сокращения на 59% в 2018 году.

В 2019 году США опустились на четвертое место, тогда как в 2018 году стали лидером по количеству ПИИ в России. Количество американских ПИИ уменьшилось на 61% и составило 20 проектов против 33 в 2018 году. "Рост числа проектов в 2018 году объясняется адаптацией к условиям санкций и пониманием того, что это новая реальность. Поэтому инвесторы стали приспосабливаться к ней и в 2018 году реализовали проекты, которые до этого были временно отложенные из-за введения ограничений", - объясняют эксперты.

В 2018 году доля иностранных инвесторов из Европы в рейтинге составляла 48%, а в 2019 году она увеличилась до 60% в основном за счет снижения количества ПИИ из США, Японии и Южной Кореи и роста активности Германии и Франции.

Жизнь после COVID-19

В EY отмечают, что во всем мире компаниям пришлось пересмотреть свои инвестиционные планы в связи с пандемией COVID-19 и падением цен на нефть. EY также провела исследование среди 131 европейской компании, из которого стало известно, что 10% проектов ПИИ в Европе отменены, еще 25% заморожены, 51% инвесторов собирается несколько урезать плановые объемы ПИИ на 2020 год, а 15% ожидают существенных сокращений.

"Несмотря на то, что Россия почувствовала на себе влияние экономического кризиса, связанного с пандемией и падением цен на нефть, ранее начатые проекты по-прежнему реализуются, происходит заключение новых сделок. В мае 2020 года мы провели анализ всех сделок, которые состоялись в 2019: 34% проектов ПИИ уже находятся в стадии завершения, 65% имеют подтверждения в продолжении реализации в этом году, и только 1% пока не подтвержден. Эти цифры в среднем лучше, чем оценка по Европе, что говорит о том, что проекты ПИИ в Россию являются выверенными и долгосрочными", – подчеркнул управляющий партнер EY по странам СНГ Александр Ивлев.

Эксперты уверены, что из-за кризиса изменится и сам подход к инвестициям. Согласно результатам исследования, в посткоронавирусном мире определяющее влияние на инвестиционные решения будут оказывать следующие три мегатренда: ускорение технологических изменений, нацеленных на облегчение доступа клиентов к продуктам и услугам и снижение затрат, повышенное внимание к проблемам изменения климата и устойчивого развития и реструктуризация цепочек поставок и пересмотр приоритетов в части закупок в странах дальнего и ближнего зарубежья и в своей стране.

БУДУЩЕЕ ЕВРАЗИИ: КОНТИНЕНТ МИРА ИЛИ НОВОЙ БИПОЛЯРНОСТИ?

ДМИТРИЙ РАЗУМОВСКИЙ

Директор Института Латинской Америки Российской академии наук.

ПРОЕКТ «БОЛЬШАЯ ЕВРАЗИЯ В ВОСПРИЯТИИ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ РОССИЙСКИХ И ЗАРУБЕЖНЫХ ЛИДЕРОВ»

Новая биполярность будет развиваться в условиях гораздо более сложной многоуровневой системы новых и старых центров по сравнению с тем, что было в XX веке. Ключевой вопрос и вызов для России – сможем ли мы оставаться в стороне в этом конфликте, получая выгоды от игры на противоречиях, или нам должно занять какую-либо из сторон?

Данная статья подготовлена в рамках проекта «Большая Евразия в восприятии нового поколения российских и зарубежных лидеров», осуществлённого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов. В нём приняли участие молодые представители политического и административного истеблишмента, СМИ, экспертного сообщества России и стран Евразии.

Будущее евразийского континента, весьма вероятно, состоит в том, чтобы стать ареной нового противостояния двух сформировавшихся полюсов нового мирового порядка – Китая и США. Стремление свести любой сверхсложный процесс к некой дихотомии, бинарной конструкции, видимо, заложено в человеческую природу, даже несмотря на упорное сопротивление подобному очевидному упрощению. Мечты об истинной многополярности или полицентричности всё больше уступают место рассуждениям о новой биполярности.

Очевидно, что сам характер новой борьбы полюсов будет мало похож на то, что мы видели во времена холодной войны. Если СССР и США вели себя как классические конкурирующие империи с чёткими географически очерченными зонами интересов и экспансионистскими стремлениями, то китайцы сознательно избегают таких ассоциаций, подчёркивая своё миролюбие, нежелание играть против кого-то. Восприятие Китаем окружающей действительности, где он является единственным центром, продвигающим идеи «единой судьбы», с биполярностью плохо сочетается, но это не означает, что он не окажется втянут в эту логику. Американская администрация же, напротив, демонстрирует чудеса пассионарности и готовность агрессивно играть на обострение.

Новая биполярность будет развиваться в условиях гораздо более сложной многоуровневой системы новых и старых центров по сравнению с тем, что было в XX веке. Значительно усилившие свой вес развивающиеся державы (Индия, Турция, Иран, Бразилия и другие) будут стремиться не «разбиваться по лагерям», а гибко маневрировать для достижения своих целей, создавая различные конфигурации временных или относительно постоянных альянсов.

Формам нового соперничества предстоит множиться, не ограничиваясь лишь экономикой и торговлей.

Уже сегодня мы видим, что отказ США от соглашений по контролю над вооружениями с Россией мотивируется в том числе растущим ядерным потенциалом Китая, не подпадающим под современные ограничения. А глобальный кризис, вызванный пандемией COVID-19, обнажил то глубинное раздражение, вызываемое восточным гигантом, которое присутствует в умах элит не только США и их ключевых союзников, но и ряда развивающихся стран, например Бразилии. Поэтому недавнее майское совместное заявление пяти разведок ведущих англосаксонских стран (США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии и Канады) о вине Китая в распространении коронавируса может служить свидетельством того, что пятёрка консолидируется как ядро нового противостояния с Поднебесной. Тот факт, что в Китае прогнозируется (по оценкам на конец апреля) слабый, но всё же положительный экономический рост при рекордном обвале большинства развитых и развивающихся экономик, может стать триггером для новых волн торговых войн и требований экономических уступок. Косвенно это уже подтвердил Дональд Трамп, обвинивший Пекин в невыполнении условий торговой сделки и пообещавший за это пакет санкций.

Сейчас сложно представить точную конфигурацию лагерей союзников каждого из этих двух полюсов. Далеко не очевидно, что все европейские страны в полном составе солидарно займут проамериканскую позицию в будущем противостоянии, как это было во времена первой биполярности. ЕС, теперь без Британии, уже неоднократно высказывал недовольство действиями Соединённых Штатов, и в целом не имеет ресурсов, да и энергии, чтобы ввязываться в «холодную войну 2.0».

Ареной новой битвы станет не только АТР, но и, без преувеличения, весь мир.

США стремятся вытеснить Китай из Латинской Америки, крайне нервно реагируют на его укоренение в Африке. Стоит вспомнить, как болезненно воспринимали американские политические круги объявленную Пекином инициативу «Пояс и путь», которая подрывала американские планы создания подконтрольного им транспортного транзитного коридора «Афганистан – Пакистан».

Ключевой вопрос и вызов для России – сможем ли мы оставаться в стороне в этом конфликте, получая выгоды от игры на противоречиях, или нам должно занять какую-либо из сторон? На наш взгляд, Москве стоит выбрать первый путь, хотя многое будет зависеть от характера и форм противостояния. Фактор российской военной мощи не будет столь существенным при выборе варианта поведения, так как основным полем боя (по крайней мере, вначале) станет экономика и торговля. Несмотря на официальные внешнеполитические приоритеты нашей страны, многовекторность политики и стратегический характер отношений с великим соседом, не стоит воспринимать это как свидетельство автоматического «равнения на Пекин». В недавней истории отношений была масса свидетельств того, что нашей стране отводится роль «младшего брата» . Торг по цене на газ, сложности в переговорах по сопряжению ЕАЭС и Шёлкового пути, нежелание идти навстречу в вопросе сопротивления санкционному давлению (китайские компании первыми выходят из сделок под предлогом рисков вторичных санкций) – всё это говорит против стратегического альянса с Китаем в случае обострения противостояния. Да и нельзя не признаться, что «ментальные страхи» русских о китайской угрозе получили в последние годы новую подпитку. В то же время стать полноценным противовесом, фактором сдерживания Поднебесной Россия не сможет, поэтому попытка разыграть эту карту при возможном торге с Западом в обмен на своё возвращение в качестве его полноправного члена имеет мало шансов на успех.

Китай, несмотря на его мощнейшую гравитационную силу, не обладает поясом союзников (за исключением лишь Северной Кореи) и вряд ли сможет сформировать его в ближайшие десятилетия. Покупка элит в Центральной Азии не означает их автоматического прокитайского позиционирования в случае противостояния. Необходимо вспомнить и о факторе Индии, которая будет балансировать между желанием сохранить нейтралитет и сильными антикитайскими настроениями в обществе и элитах. Формирование подобного «пояса неопределившихся» даёт России шансы нащупать возможности выгодного маневрирования в сложившейся ситуации, заключая гибкие тактические альянсы.

Сама Россия, давно чувствуя, что остаётся в стороне от новой назревающей оси конфликта, пытается «терминологически» осмыслить себя, примеряя в разное время то концепт «энергетической сверхдержавы», то «суверенной демократии» (последнее явно уровнем пониже). Касательно первого наши мечты были жёстко пресечены сланцевой революцией, а потом и упомянутой газовой сделкой с Китаем. Концепция «суверенной демократии» от изначального замысла Владислава Суркова мигрировала, скорее, в сторону отстаивания субъектности, способности действовать независимо. Недаром в российском государственном медиапространстве способность иностранных лидеров действовать вопреки указам США стала преподноситься чуть ли не как главная добродетель. Это уже ближе к понятию центра, но не полюса. Подобная динамика внутрироссийского дискурса может свидетельствовать о разочаровании в надежде стать полноценным полюсом мировой политики, способным решать глобальные стратегические вопросы. Ужимание оценки собственной роли и значимости привело к тому, что тактика стала преобладать над стратегией. Способность постулировать стратегические цели опирается на наличие ресурсов и, главное, некоего послания всему миру: так действует Китай, языком инициатив часто разговаривает Вашингтон.

Россия сегодня, так и не сформулировав свою внутреннюю национальную идею, не способна предложить её и миру, по крайней мере, в той универсальной форме, чтобы она была понятой другим странам.

Отсутствие чётких стратегических месседжей не является чем-то страшным, Россия уже переживала периоды сосредоточения и сокращения амбиций, что помогало аккумулировать силы и лучше осознать свои интересы. Нам не стоит спешить с отнесением себя к тому или иному полюсу новой конфронтации. Показательно, что во внутрироссийских дискуссиях о возможном противостоянии Китая и США нет преобладающей позиции, кто нам ближе и стоит ли с кем-то ассоциироваться. Российское руководство, на наш взгляд, демонстрирует, что способно гораздо лучше действовать тактически, чем стратегически, а для первого сейчас наступает самое подходящее время. И есть успешные примеры таких ситуационных альянсов. Например, союзы с Ираном по Сирии, с Саудовской Аравией по нефтяной сделке 2016 г. – это примеры выгодных, эффективных тактических союзов, не претендующих на перерастание в стратегические.

Участвуя в новых тактических союзах с «неприсоединившимися» державами, а также играя на противоречиях Вашингтона и Пекина, Россия даст себе больше возможностей решить важнейшие для неё задачи: укрепить контроль над постсоветским пространством, возобновить полноправное участие в глобальных производственных и технологических цепочках, вернуться на глобальные рынки и перезапустить экономический рост, сохранить статус важного мирового игрока, пусть и с меньшими, чем ранее, амбициями.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 июля 2020 > № 3434145 Дмитрий Разумовский

Сенатор прокомментировал новые британские санкции против россиян

Россия примет ответные меры на британский "список Магнитского", конкретные параметры определят профильные ведомства, заявил РИА Новости в понедельник член международного комитета Совфеда Алексей Кондратьев.

Ранее Великобритания опубликовала свой "список Магнитского", в который вошли глава СК Александр Бастрыкин, представители правоохранительных органов РФ.

"Россия примет ответные меры на представленный Великобританией "список Магнитского". Я полагаю, соответствующие меры будут определены МИД и правоохранительными органами", - сказал Кондратьев.

Он напомнил, что принцип симметричного, зеркального ответа заложен в российском законодательстве, но именно профильные ведомства определят те или иные шаги, которые следует принять России.

Кондратьев также подчеркнул, что составление подобного списка - "это проявление враждебности по отношению к России, подобная практика негативно повлияет на двусторонние отношения Москвы и Лондона".

Кто из нас варвары?

Текст: Павел Басинский (писатель)

Посмотрел американский комедийный сериал "Великая" о русской императрице Екатерине II. Автор сценария - австралиец Тони МакНамара. В главной роли - американская актриса Эль Фэннинг, в роли Петра III - английский актер Николас Холт.

Да простят меня ревнители отечественной истории, мне этот сериал не показался ужасным. Конечно, если не смотреть его всерьез, как делают многие зрители, затем возмущаясь "невежеством" создателей сериала. Понятно, что фильм, где русский двор XVIII века представлен в том числе и черными, как смола, африканцами, а также индусами, - не может быть всерьез. Вопрос в том, смешно это или нет. Обаятельна игра актеров или плоха. От себя скажу: местами смешно, местами - нет. Но все актеры играют превосходно.

Еще из этого сериала я понял, какие именно русские писатели реально известны за границей. Это Толстой (чернокожий Ростов - привет "Войне и миру"), Достоевский (граф Раскольников - привет "Преступлению и наказанию"), Чехов (придворный врач) и Горький (тоже граф).

Пожалуй, единственный неприятный момент это все-таки трактовка русских в целом. Да, фейк, но и фейк не возникает на пустом месте. Если мы задумаемся, что хотели сказать о нас авторы сериала, то получится примерно так. Русские всегда были варварами. Без "руководящей роли" иностранцев они бы ничего не добились. Брошенная в русскую "грязь" немка Екатерина - единственное "зерно", из которого может вырасти что-то разумное. Словом, свет с Запада!

Я тоже придерживаюсь "европейской", а не "азиатской" точки зрения на развитие России; и здесь на моей стороне не только Тургенев, но и Достоевский. Напомню слова его героя из романа "Подросток": "Русскому Европа так же драгоценна, как Россия; каждый камень в ней мил и дорог". Кстати, в сериале дочь немецкого князя Ангальт-Цербстского становится Екатериной Великой через осознание себя русской.

Проблема в другом. События последнего времени убеждают нас, что не Америке, не Европе, не Англии смеяться над нашим историческим "варварством". И уж точно не Австралии, где на днях центральное радио объявило шахматы "расистским видом спорта", потому что первыми там всегда начинают "белые".

Не Англии, где совсем недавно в Бристоле снесли и бросили в воду скульптуру консерватора и филантропа Эдварда Колстера, а в Лондоне осквернили памятник выдающемуся политику и писателю, лауреату Нобелевской премии по литературе Уинстону Черчиллю.

И не Америке, где буквально на днях в Балтиморе снесли и сбросили в бухту памятник Христофору Колумбу, который пятьсот лет назад этот Новый Свет для европейцев вообще-то открыл, о чем знает каждый российский школьник, но о чем, видимо, не говорят на школьных уроках в Балтиморе.

Здесь еще крайне любопытен сам факт не просто свержения "идолов", но сбрасывания их в воду, то есть "утопления". У нас такими забавами занимался в конце X века князь Владимир Красно Солнышко, когда крестил Русь, и по всему Киеву рубили, свергали и "топили" в Днепре языческих богов. В летописи говорится: "волокли с горы утопити в Днепр". Но, строго говоря, и за Киев мы сейчас вроде как не в ответе - столица иностранного государства.

Последний серьезный памятник, который свергли в центре Москвы, был Дзержинский на Лубянской площади. Я это хорошо помню: 1991 год, ночь, прожекторы, железный трос на шее "истукана" и возбужденные крики людей. У меня до сих пор это вызывает смешанные чувства. Но я и представить себе не могу, чтобы разъяренная толпа не просто свергла памятник, а потащила его к Москве-реке (кстати, недалеко), чтобы "утопить". А если это начнет происходить в моей стране сегодня, в XXI веке, я, может, всерьез задумаюсь: не уехать ли мне из "этой страны"? Вопрос - куда?

У Александра Твардовского есть гениальное стихотворение о сносе памятника Сталину "Дробится рваный цоколь монумента..." И там есть поразительные по культурной мудрости слова: "Все, что на свете сделано руками, / Рукам под силу обратить на слом. / Но дело в том, что сам собою камень / - Он не бывает ни добром, ни злом". Вот это слова наследника старой и великой культуры. Которая в свое время прошла очень серьезные искушения и испытания, в том числе и снося свои памятники. Думаю, не надо напоминать, что у нас происходило после Октября 1917 года, когда один за другим крушили статуи не только императоров, но генерала Скобелева, Сусанина, и мемориалы героям Отечественной войны 1812 года. Когда наш гениальный поэт Маяковский призывал взорвать Зимний дворец, а другой гениальный поэт Блок с ним хотя и спорил, но соглашался, что Зимний дворец он тоже "ненавидит". Ведь это символ "рабовладельческого прошлого", построенный руками рабов. И почему бы потомкам этих рабов этот символ не снести?

Но мы все это прошли. Мы стали культурными и "толерантными" просто до невозможности! Разве что поспорим о том, стоит ли возводить памятник "злодею" Ивану Грозному в Орле. Поспорим, поспорим, да и установим. И никому от этого ни жарко ни холодно. Несогласные обращаются в суд. Но нас же при этом упрекают в "варварстве" - тирана возвеличиваем. Мы и Владимиру Солнышку памятник в Москве воздвигли, недалеко от маршала Жукова. Так поступает культурная нация, которая ценит свою историю.

Когда-то Александр Солженицын высказал странную на тот момент мысль, что Западу еще предстоит пройти тот путь ошибок и искушений, который уже прошли мы. Мне самому она казалась тогда странной - ведь свет-то с Запада...

А ведь был прав, прав!

Россия. США > СМИ, ИТ > rg.ru, 6 июля 2020 > № 3433122

Зачем нужна бомба

Фильм о том, как создавался наш ядерный щит, выйдет осенью

Текст: Елена Боброва

Съемки восьмисерийного фильма "Бомба" были завершены продюсерской компанией Валерия Тодоровского еще прошлой осенью. Работа над картиной затянулась - пандемия вмешалась. Картину стоит посмотреть. Сюжет любопытный. Летом 1948 года в Челябинске-40 запустили первый отечественный промышленный ядерный реактор. Еще немного и США, успевшие устроить атомную Хиросиму, перестанут быть военно-ядерными монополистами. В фильме - история создания советской атомной бомбы. О нюансах проекта рассказал режиссер Игорь Копылов, известный фильмом "Ржев".

Вопрос, наверное, традиционный: почему?

Игорь Копылов: Мне эту историю снять предложил Валерий Тодоровский. Думаю, не последнюю роль в его выборе сыграло то, что я снимал сериал "Ленинград 46". И это действительно сильно облегчило жизнь. Я взялся за "Бомбу", будучи уже глубоко погруженным во времена конца 40-х. Но главное, мне было очень интересно снимать это кино, потому что оно - про ученых. Мы можем сказать, что у нас есть кино про бандитов и полицейских... Есть фильмы про любовь, спорт, войну. Изредка вспоминают про врачей. А фильмы об ученых? Вам хватит пальцев одной руки.

Кажется, еще Чехов сетовал, что ученые мало интересуют людей искусства...

Игорь Копылов: Поэтому, когда предлагают сделать что-то про ученых - это уже вызов. История создания атомной бомбы - событие настолько эпического масштаба, что взаимоотношения людей, связанных с этим, их страсти должны быть шекспировского уровня. Банальностями здесь не обойдешься.

Шекспировские страсти не мешали вам следовать исторической правде?

Игорь Копылов: С одной стороны, очень многое засекречено. С другой, у нас не было задачи раскрывать государственные тайны. Что-то подсказал "Росатом", курировавший проект. Что-то мы прочитали сами. Стали лучше понимать основные коллизии. Но все же этот фильм - переплетение реальности и вымысла. Скажем так: дофантазированная реальность. У нас есть реальные исторические персонажи - Игорь Курчатов, Лаврентий Берия, Юлий Харитон (физик и физикохимик, один из руководителей проекта атомной бомбы - Ред.). Они не совершают в фильме того, чего не могли бы сделать в реальности. Но четверо главных героев - вымышленные, вернее, собирательные. И с ними происходят драматургические коллизии. А спусковым крючком для нашей истории стала бомбардировка Хиросимы в августе 1945 года. А завершается она спустя четыре года, в августе 1949-го.

После Хиросимы и Нагасаки естественным стал вопрос об ответственности ученых...

Игорь Копылов: Об этом и фильм. Что значит большой выбор в твоей судьбе? Любое глобальное достижение в человеческой истории, к сожалению, связаны с огромными жертвами. Пользуясь благами цивилизации, мы не думаем: а какова их цена? Мы делали кино про людей, которые очень многим пожертвовали во имя дела. Можно сказать, что вся страна пожертвовала многим ради того, чтобы у нас была своя атомная бомба. Некоторые историки утверждают, что цена ее создания близка к сумме, которую Советский Союз потратил во время Великой Отечественной войны. Наверное, это преувеличение, но не слишком далекое от истины. Когда вдумываешься в это, конечно, по-особенному начинаешь смотреть на послевоенную историю СССР. Только представьте себе: невероятной сложности и финансовой затратности проект осуществляется в полуразрушенной стране, потерявшей миллионы людей. И при этом у нас отменяются карточки уже в 1947 году, а в Англии, где военные действия не велись, - лишь в 1951 году...

Но у нас же ученые работали в "шарашках", многое было создано руками лагерников, "за похлебку", и полстраны жило в бараках...

Игорь Копылов: У нас история все-таки про ученых - для них, надо признать, были созданы максимально хорошие условия для работы. Что касается страны, то тут тоже не все так просто. Страна была вынуждена вместо того, чтобы строить дома и переселять туда людей из бараков, тратить деньги на атомную бомбу. Вы ведь знаете, что такое план Маршалла - программа помощи Европе после Второй мировой войны? А ее предысторию? Рузвельт пообещал Сталину около 6 миллиардов долларов беспроцентной ссуды на восстановление страны. Но в апреле 1945 года он умер, и новый президент США Гарри Трумэн сказала: "Ссуда коммунистам? Беспроцентная? Нет, что вы, это невозможно". В результате эти обещанные деньги пошли на восстановление Европы. И тут еще Хиросима с Нагасаки. Что было делать Советскому Союзу, когда уже в к концу 1940-х годов появилась доктрина уничтожения 20 советских городов? И давайте не будем забывать, что речь идет о стране, которая за 25 лет до этого пережила коллапс под названием "революция". О несчастном поколении, испытавшим все ужасы социальных и экономических экспериментов. Поэтому все сравнения с европейскими странами, даже пережившими военные действия на своей территории, просто-напросто некорректны.

Когда Кирилл Лавров играл Королева в "Укрощении огня", для него Главный конструктор был вполне реальной и даже современной фигурой. Не возникало сложностей в связи с тем, что для актеров, которые снялись у вас в "Бомбе", создатели военного атома уже почти мифологичны, как строители египетских пирамид?

Игорь Копылов: Во-первых, у нас на площадке собрались очень одаренные актеры. И Виктор Добронравов, и Женя Ткачук, и Женя Брик, и Оля Смирнова, долго можно перечислять. Во-вторых, мы все-таки создавали человеческую историю. Я же сказал о перипетиях шекспировского накала. Так что актерам было что играть. В-третьих, у нас была счастливая возможность прикоснуться к биографиям титанов. Это дорогого стоит. И еще одна мысль, на которую меня наводит ваш вопрос: а мы вообще готовы снять историческое кино про тех, кто жил еще вчера или тех, кто здравствует поныне?

Вы про девяностые?

Игорь Копылов: В том числе. Конечно, хочется отрефлексировать 90-е, когда мы были молодыми, наглыми, дерзкими. И хочется, чтобы это время оставило след не только "Улицами разбитых фонарей", малиновыми пиджаками, пилением бабла и бандитскими стрелками. Что, у нас не было других перипетий, достойных драматургии? Да миллион.

Будем надеяться, что вам удастся осуществить эти планы. Но что с "Бомбой" - когда мы ее увидим?

Игорь Копылов: Планировали показать фильм покажут в сентябре-октябре. Но из-за пандемии не успели завершить проект. Коронавирус сдвинул сроки - хочется верить, ненамного.

Американский бунт – бессмысленный и беспощадный!

мифы о рабстве и рабовладении как отличное горючее для разжигания революционных протестов

Александр Крымцев

Полное и совершенное незнание собственной истории широкими массами населения – белого, черного и цветного – большое достижение американской системы образования ХХ века. Оно превратило идеологически оформленные мифы о рабстве и рабовладении – в отличное горючее для разжигания революционных протестов в США, для бунтов и грабежей, а также для отвратительных сцен унижения человеческого достоинства по расовому признаку.

Любому относительно образованному человеку очевидно, что никакие морально предосудительные деяния и стереотипы человеческого поведения не могут считаться исключительной прерогативой той или иной этнической или расовой общности. Поэтому объявление всех сегодняшних обладателей белого цвета кожи ответственными за моральные прегрешения (или даже преступления) совершенно других лиц с тем же цветом кожи, а тем более – живших за 200-300 лет назад, является глупостью и низостью.

Тем более глупо, пошло и возмутительно требовать «извинений» от людей, обладающих по отношению к этим преступлениям полным и абсолютным алиби, выражаясь языком следователей! Имеются в виду люди, чьи предки прибыли в Соединенные Штаты ПОСЛЕ того, как были совершены все те действия, которые сегодня вызывают столь удивительно дружное возмущение – как у руководителей Демократического большинства в Конгрессе, так и у уголовных элементов, промышляющим разбоем и воровством в торговых центрах!

Дело в том, что в североамериканских колониях Британской короны изначально использовался рабский труд вовсе не африканцев, а совершенных европейцев – шотландских и ирландских военнопленных, вывезенных в пору войн Английской Революции за океан. Поэтому не следует смешивать наше отношение к институту рабовладения – безотносительно к цвету кожи рабов и рабовладельцев, с нашим отношением к такому явлению, как расовая дискриминация! Историкам хорошо известен тот факт, например, что первым легальным собственником раба на территории североамериканских колоний (согласно судебному решению от 8 марта 1655 г.) был богатый виргинский землевладелец Энтони Джонсон – сам бывший, как теперь говорят, афро-американцем.1

Ко времени же Гражданской войны в США (называвшейся тогда, кстати, Войной за отделение южных штатов от Союза) таких чёрных рабовладельцев были тысячи(!), а в общем числе чёрного населения страны их доля была совершенно такой же, как и доля рабовладельцев среди белого населения.2 Более того, совсем не редко рабовладельцами становились даже бывшие рабы, только-только получившие свободу от своих хозяев: никаких юридических препятствий для этого не существовало.

(Об этом не знали, разумеется, европейские и русские (а потом уже и советские) читатели популярного аболиционистского романа Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Как не знали они о том, что сама Бичер-Стоу никогда в жизни не посещала территорию южных штатов, и потому попросту не могла знать о реальном положении дел там.)

Что касается собственно феномена трансатлантической работорговли, о котором столь часто говорят сегодня, то она началась в середине XVII в. с того, что суда под нидерландским флагом начали поставку в Северную Америку рабов из Африки, но уже к началу XVIII в. этот бизнес полностью перешел под контроль английских работорговцев.

Это означает, что более чем 30 млн. нынешних американцев ирландского происхождения, более чем 40 млн. – немецкого происхождения, как многие миллионы американских итальянцев – не могут иметь практически никакого отношения к истории работорговли и рабовладения в США. И если кто-то из них сегодня под камеры лобызает обувь каких-то вульгарных экстремистов – он делает это исключительно в состоянии аффекта, безо всяких на то рациональных оснований.

На Западе сегодня не принято вспоминать о том, что еще за столетие до начала рабовладения в американских колониях, на территории современного Магриба процветал пиратский промысел, неразрывно связанный с работорговлей. Известные на весь тогдашний мир алжирские пираты грабили торговые суда и захватывали христианских рабов в прибрежных селениях Италии, Франции, Испании, Португалии, Англии, Нидерландов, Ирландии и даже Скандинавских стран и Исландии.

(Впрочем, в 1960-1970-е гг. европейские и советские зрители могли свободно смотреть в кинотеатрах фильм «Анжелика и Султан» – экранизацию романов Анн и Сержа Голон, где приключения героев происходили как раз на фоне борьбы европейцев с алжирскими пиратами: западная политкорректность еще только собиралась править бал, поэтому тогдашняя массовая культура не чуралась этой страницы европейской истории.)

Это был – очень большой бизнес: с середины XVI и до начала XIX вв., например, как раз в пору бурного развития трансатлантической работорговли в Америке – было продано в рабство на невольничьих рынках Алжира и Марокко, по разным подсчетам, от 1 до 1,5 млн. европейских христиан.

Периодически снаряжавшиеся в течение XVI-XVIII вв. – испанские, французские, английские, голландские – т.н. «алжирские экспедиции» против пиратских центров в Алжире, Триполи и Тунисе, находившихся под покровительством Османской империи, не сопровождались особенными успехами.

Гораздо более эффективно противостояли пиратству военно-морские силы рыцарей-госпитальеров, членов Ордена Св. Иоанна Иерусалимского, с XVI в. пребывавшего на Мальте. Подобно казакам на границах Российской империи, или граничарам – на Военной границе империи Габсбургов, моряки Мальтийского Ордена сдерживали внешнее давление на тогдашнюю христианскую Европу.

Но в 1798 г., когда Бонапарт захватил Мальту, Ордену пришлось покинуть ее, и у средиземноморских пиратов руки оказались развязаны. Об обстановке, царившей тогда в Средиземноморье, свидетельствует тот факт, что новорожденная Американская Республика, например, ежегодно выплачивала североафриканским пиратам 1 млн. долл. – за право свободного прохода американских кораблей по Средиземному морю.

А когда в 1801 г. только что избранный президент Томас Джефферсон отказался подчиняться рэкету и выплачивать эту дань, паша Триполи объявил США войну! К нему тут же присоединились правители Туниса, Алжира и Марокко, явно переоценившие свои силы и недооценившие силы американские. Т.н. Первая Берберийская (еще называемая Варварской, или Триполитанской) война закончилась в 1805 г. победой американского флота. В 1815 г., в ходе Второй Берберийской войны, США вновь разнесли алжирский флот, после чего остальные государства Магриба вынуждены были признать новые для них правила отношения к военнопленным и прекратить продавать их в рабство.

Впрочем, уже в 1820-х гг. новый правитель Алжира возобновил опасный промысел: пиратство и работорговля за прошедшие столетия, судя по всему, глубоко вошли в культурное самосознание тогдашних правителей Магриба и Ближнего Востока. Вследствие этого, в июне 1827 г. французам пришлось блокировать алжирские берега, а в 1830 г. в Алжир был направлен мощный французский экспедиционный корпус и огромный флот (100 военных кораблей и 350 транспортов). Вслед за падением Алжира, 2 эскадры были посланы против Туниса и Триполи, после чего завершилась долгая история средиземноморского пиратства.

Можно только догадываться, в какой апофеоз коллективного умопомрачения могло бы вылиться безудержное основание гражданами современной Турецкой республики, например, своей коллективной вины за то, что в течение почти пятисот лет существования Османской империи на контролировавшейся ею территории существовали рабство и работорговля: как белыми, христианскими и европейскими рабами – до начала XIX в., так и черными, африканскими – вплоть до начала ХХ в.

Но очевидно, что турецкая система образования, в отличие от американской и западноевропейской, не нацелена на создание у населения страны тяжелого комплекса вины за неприглядные страницы истории тех государств, которые существовали на ее территории в прошедшие века.

Чем дольше история страны – тем больше у ее жителей возможностей выбирать те страницы истории, которые могут им помочь проживать их сегодняшнюю жизнь. Но даже достаточно короткая, по европейским меркам, история Соединенных Штатов – если ее знать – может дать ее гражданам достаточно поводов для уверенности в себе и в величии страны.

Жаль, что культивировавшаяся американской системой образования историческая безграмотность, на наших глазах, позволила демократическому Агитпропу столь быстро погрузить столь многие американские города в пучину самоубийственного бунта – бессмысленного и беспощадного…