Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

САУДОВСКАЯ АРАВИЯ – НЕФТЬ И РАЗВИТИЕ

ЛЕОНИД ГРИГОРЬЕВ

Ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.

АННА ЧАПЛЫГИНА

Эксперт по энергетике.

Тема соперничества России и Саудовской Аравии на мировом нефтяном рынке внезапно пришла к российскому читателю со страниц одного из самых влиятельных политических журналов мира[1]. В период длительного транзиционного кризиса 90-х годов как-то исчезла тема соревнования, тем более в экспорте нефти, добыча которой значительно снизилась за десятилетие с конца 80-х годов. В период неустойчивости цен на мировых рынках вопрос о соперничестве двух великих экспортеров нефти – России и Судовской Аравии – не должен восприниматься легко. Периодические намеки представителей стран ОПЕК на возможную войну цен в случае дальнейшего расширения российского экспорта нефти также заставляют задуматься о российских интересах на мировом рынке. Одновременно возникает и проблема «цены вопроса» уровня добычи и экспортных цен для самой Саудовской Аравии и на ее примере – для блока ОПЕК.

Новая роль России в мире вытекает из ее способности обеспечить большую стабильность для глобальной экономики на фоне замедленного возобновления роста в Северной Америке и Европейском Союзе, угрозы терроризма, и огромной роли нефтяного рынка в этотм контексте. Наконец-то надежность России как партнера стала очевидной и помогла открыть многие новые пути сотрудничества с США и странами ОЭСР в целом.

Сам по себе спотовый рынок нефти весьма подвержен колебаниям, спекулятивной игре, тем самым — воздействию политических факторов, слухов и специальных заявлений. Отсутствие долгосрочных контрактов возлагает значительный риск на производителей, особенно при расширении добычи. Состояние внутренних дел в любой стране – крупном производителе и экспортере (Россия или Венесуэла, Ирак или Кувейт) играет огромную роль для всего мира. Существует, разумеется, традиционное районирование поставок нефти – например, преимущественное движение нефти из Канады, Мексики и Венесуэлы в США. Дальше по важности – для США – идут Саудовская Аравия и Ирак, в будущем видно расширение поставок из Африки и, возможно, из России, Казахстана.

В этом отношении (см. Табл. 1) импорт нефти в США практически равен экпорту из России и Саудовской Аравии. После 11 сентября 2001 года для США встал вопрос о надежности снабжения нефтью в обозримом будущем. Этот же вопрос был решен У.Черчилем в дни 1 Мировой войны для Велибритании (чей флот перешел тогда с угля на нефть): «диверсификация, диверсификация, диверисфикация.» Не случайно, энергодиалог Россия-США выдвинулся на первый план, а предстоящий 1-2 октября 2002 г. Энергетический коммерческий саммит в Хьюстоне будет посвящен преимущественно нефтяному бизнесу.

Предположительно Россия может довольно быстро выйти на уровень 400 млн тонн добычи нефти в год, в частности, путем применения современных технологий на своих месторождениях[2]. При собственном потреблении в настоящем в 120-130 млн тонн это значительный вклад в мировой экспорт. Дальнейшее наращивание было бы связано с резким увеличением капиталовложений, хотя есть достаточно оптимистичные прогнозы лидеров нефтных компании России. Так, Председатель Правления «Юкос» М.Б. Ходорковский считает, что можно увеличить добычу нефти к 2010 году до 500 млн тонн; а Президент «Лукойл» В.Ю.Алекперов – до 560-610 млн тонн в 2015-2020 гг.[3] Увеличение добычи в Казахстане и Азербайджане еще более повышает роль СНГ на мировом рынке в обозримом будущем (и роль России для транзита нефти). Однако потребуется отдельный анализ, создаст ли это радикально новую ситуацию на мировых рынках. Очевидно, что это существенно способствовало бы диверсификации источников нефти в развитых странах.

Таблица 1. Запасы, производство, потребление и экспорт нефти в США, России и Саудовской Аравии в 2001 году (млн тонн и %)

*Потребление минус добыча, для США – импорт. Экспорт и импорт включает нефтепродукты.

Источник: “BP Statistical Review of World Energy”, June 2002.

Представляется важным объективно оценить ситуацию с экономическим

развитием Саудовской Аравии, роль нефти в ее экономики, оставляя в стороне внутри и внешнеполитические аспекты ситуации. Общеизвестно, что  Саудовская Аравия – крупнейший в мире производитель нефти, и экономика этой страны теснейшим образом увязана с нефтяной отраслью. Доходы от продажи нефти и нефтепродуктов являются экономическим базисом развития страны и сопоставимы по порядку величин суммарным расходам бюджета Саудовской Аравии. Поэтому исключительно велика и зависимость страны от мирового уровня цен на нефть. При уровне добычи примерно в 7 миллионов баррелей в день повышение цены нефти на 1 доллар за баррель означает прирост порядка 2,5 миллиардов долларов доходов для казны. Этот дает порядок стоимости колебаний мировых цен для бюджета и благосостояния.

ВВП на душу населения в Саудовской Аравии составляет 8360 долларов[4], а общий объем ВВП составляет порядка 165 млрд долларов. Это уровень, тем не менее, существенно выше средних данных по всем странам ОПЕК, и чуть не втрое выше, чем в России по текущему курсу рубля к доллару. Население Саудовской Аравии составляет 21 млн человек. (по данным на 2001 год, не считая иностранцев), причем средний темп его ежегодного прироста за период 1994-2000 годов был равен 2,6%, а в 2000 году достиг уже 4%[5]. В силу этого душевой уровень ВВП постепенно снижается. Саудовская Аравия является практически моносырьевой экономикой, однако усилия правительства по диверсификации производства и нахождению новых устойчивых источников дохода постепенно начинают давать результаты. С 1980 по 1990 гг. доля сельского зозяйства в народном хозяйстве выросла с 1,1% до 6,5% от ВВП, и с 18,4% до 43,3% от ВВП для сферы услуг.

Таблица 2. Темпы прироста отраслей экономики

По-прежнему значительная часть ВВП приходится на долю добывающей промышленности – около 40% (43% по данным на 1990 год), в то время как доля обрабатывающей промышленности составляет лишь около 8% (7,6% по данным на 1990 год)[7]. При этом основная отрасль – это нефтехимия: на нее приходится 65% инвестиционного капитала, работающего в стране[8].

В последние годы правительство Саудовской Аравии все чаще говорит о необходимости диверсификации экономики, эта цель является главной в последних правительственных пятилетних планах развития. Основная причина для диверсификации – постоянно растущее молодое население, для которого необходимо создавать новые рабочие места, требующие большей квалификации. В качестве способа достижения диверсификации в Саудовской Аравии видят привлечение иностранных инвестиций и приватизацию, в частности, в области газодобычи и переработки нефти и газа. Общий объем портфеля инвестиционных проектов, предалагемых инвесторам в области переработки нефти и газа, составляет порядка 100 млрд долларов. Общий размер ожидаемых иностранных инвестиций на будущие 20 лет составляет 200 млрд долларов. В то же время саудовские капиталовложения в США оценивались в размере до 600 млрд долл. По последним сообщениям, вывод капиталов из США за последние время достигает 200 млрд долл., хотя это трудно подтвердить[9].

Для содействия государственной политике по увеличению числа рабочих мест и темпов экономического роста в мае 2000 года был принят новый закон об иностранных инвестициях. Теперь впервые иностранным инвесторам позволяется иметь 100%-ный пакет акций во вновь создаваемых компаниях, а также получать льготные кредиты с низкой процентной ставкой от Саудовского Фонда индустриального развития. Налоги на прибыли иностранцев были снижены с 45% до 30%. Однако многие сектора экономики страны остаются закрытыми для иностранцев: это добыча нефти и трубопроводы, СМИ и издательское дело, здравоохранение, страхование, телекоммуникации, оборонная промышленность, внутренняя торговля.

Наибольшая доля доходов от экспорта – 90% — приходится на долю нефти[10]. В 2000 г. доходы составили 62,6 млрд долл., оценка несколько ниже за 2001 год. Основные экспортные рынки для Саудовской Аравии – это США (17,6% от всего саудовского экспорта направляются в эту страну), Япония (16,4% экспорта), страны ЕС (15,3% экспорта), Южная Корея (11,3% экспорта), Сингапур (6,5% экспорта) и Индия (6,0% экспорта)[11].

Главные покупатели арабской нефти – США (где Саудовская Аравия занимала в 2001 – начале 2002 годов первое место среди поставщиков[12] с долей 18% от американских закупок) и страны ЕС. Конкуренция на нефтяном рынке в последние несколько лет обостряется, в связи с чем Саудовская Аравия постепенно наращивает добычу нефти (см. табл. 3). Основными конкурентами Саудовской Аравии на рынке США являются Мексика, Канада и Венесуэла, а в Европе – Россия. Характерная черта политики Саудовской Аравии на снижение квот добычи нефти в рамках ОПЕК объясняется именно тем, что при излишне высоких ценах на нефть на американском рынке ей начинают угрожать поставщики нефти из Латинской Америки (с более высокими издержками добычи).

Главными статьями импорта Саудовской Аравии являются самолеты, их части и соответствующее оборудование (10,5% от объема импорта со среднегодовым темпом прироста за последние 5 лет в 18,3%); автомобили для перевозки людей (6,6% от импорта и 6,8% прироста); телекоммуникационное оборудование (2,6% от импорта и 17,5% прироста);  а также транспортные средства для перевозки грузов и фармацевтические товары и препараты^[13]. Перечисленные выше товары поступают в Саудовскую Аравию главным образом из США (26,4% всего импорта со среднегодовым темпом прироста импорта за последние 5 лет в 8,3%), Японии (10,9% от импорта и 7,1% прироста), Германии (7,9%), Великобритании (6,6%), Италии (4,7%), Франции (4,3%), Китая (3,1%) ^[14]. С начала 2002 года произошло падение импорта из сша на 30% – самый низкий уровень за 12 лет. Особенно – вдвое – сократился импорт «Мальборо» и «Кока-колы» как явно американских продуктов. [15].

 Нефть и инвестиции

 Основой развития Саудовской Аравии еще надолго

останется нефть и газ. При нынешних объемах добычи запасов нефти хватит почти на сто лет. Кроме нефти в Саудовской Аравии находятся и крупные месторождения природного газа (четвертое место в мире). Государственная компания “Saudi Aramco” (бывшая «Арабо-Американская нефтяная компания») контролирует весь процесс добычи и дистрибуции нефти в Саудовской Аравии (ей принадлежит свыше 90% всех нефтяных и газовых месторождений страны). Компания является крупнейшей в мире по добыче нефти и шестой в мире по нефтепереработке. Наиболее крупный зарубежный проект “Saudi Aramco” – это приобретение в 1988 году в виде организации совместного проекта 50% добывающей и перерабатывающей нефтяной сети компании “Texaco” в Соединенных Штатах (“Star Enterprise Project” на востоке и в Карибском бассейне).

В середине 1997 года было проведено преобразование компании “Star Enterprise”, а совместный проект получил дальнейшее развитие в виде объединения в единую компанию “Motiva Enterprises” всех добывающих и торговых подразделений в данном районе, принадлежащих “Saudi Aramco”, “Texaco” и еще одной компании – “Shell Oil”. Получившаяся в итоге нефтедобывающая и торговая компания стала крупнейшей в США. Сотрудничество между тремя перечисленными компаниями является весьма тесным и продолжается и на территории Саудовской Аравии и других ближневосточных нефтяных государств. Как было заявлено министром нефти Саудовской Аравии Али-аль-Наими во время встрече с американскими высшими должностными лицами в Хьюстоне в апреле этого года, в недалеком будущем правительство намерено провести частичную приватизацию “Saudi Aramco”[16].

Что касается нефтепереработки, то ею в Саудовской Аравии занимаются восемь компаний, пять из которых принадлежат “Saudi Aramco”, и три являются совместными компаниями (при участии “Saudi Aramco”, “Shell” и “ExxsonMobil”), в том числе одна – в нейтральной саудовско-кувейтской зоне. Основная линия поведения компании “Saudi Aramco” заключается в осуществлении инвестиций в нефтепереработку в оффшорных зонах с целью стабилизации экспортных потоков и цен. В стране оперирует значительное число компаний из западных стран, Японии. В частности, ряд американских компаний (Бехтел и др.) участвуют в крупных строительных проектах.

В начале 2002 года государственная нефтяная компания Саудовской Аравии наняла фирму “Eni SpA” и других более мелких подрядчиков для разработки двух новых нефтяных месторождений на востоке страны, что позволит к 2005 году увеличить добычу на 650 000 баррелей в день. Это первое с 1998 года планируемое увеличение добычи (тогда страна вложила в проект $3 млрд, что позволило увеличить добычу на 500 тыс. баррелей в день). На новых месторождениях будет добываться нефть с низким содержанием серы, которая пользуется наибольшим спросом на американском рынке.

Таблица 3. Добыча и экспорт нефти[17]

 Присоединение к этой организации позволит активнее реализовывать так называемую «Газовую инициативу», действующую с мая 2001 года и впервые допустившую иностранцев в добычу углеводородов. Правительство Саудовской Аравии надеется в результате вступления в ВТО привлечь в газодобычу до 25 млрд долл. иностра

нных инвестиций в течение 10 лет. Для реализации программы «Газовой инициативы» избрано три группы компаний, которые будут участвовать в добыче природного газа на основных газовых месторождениях страны: в Южном Гаваре – ExxsonMobil, Philips, British Petroleum и Shell; в Красном море – ExxsonMobil и Enron Oxidental, и, наконец, в Шайба – TotalFinaElf, Shell и Conoco. Однако по буквально последним сообщениям возможно страна пересмотрит свое намерение открыть этот сектор для прямого вложения иностранного каапитала.Одна из важных целей экономической политики Саудовской Аравии – вступление во Всемирную торговую организацию. В настоящее время переговорный процесс находится на стадии двухсторонних переговоров со странами-членами. Вступление в ВТО, как предполагается, подхлестнет экономическое развитие, позволив снизить уровень тарифной защиты (он в Саудовской Аравии высок и является одним из наиболее высоких в районе Персидского залива). Для вступления в ВТО проводится постепенная реорганизация неэффективной системы государственного субсидирования электроэнергетического, нефтехимического и телекоммуникационного секторов.

 Социальная и бюджетная политика

 Как это ни парадоксально, но относительно благоприятные социальные условия, созданные для своих граждан правительством Садовской Аравии за счет огромных нефтяных доходов, породили немало проблем. Достаточно высокий уровень жизни обусловил и высокий темп прироста населения, значительно опередивший темпы роста экономики страны, в известной мере привел её к нескольким годам устойчивого дефицита бюджета и роста внешнего долга.

Именно демографический взрыв вынуждает правительство тратить все больше средств на социальные выплаты и усовершенствование инфраструктуры экономики – главным образом в области электроэнергетики и опреснения воды. Кроме того, более 50% населения составляет молодежь до 18 лет, что создает дополнительное давление на рынке труда и увеличивает безработицу. Уровень безработицы в Саудовской Аравии (на конец 2001 года) составляет порядка 7% от численности рабочей силы, причем это официальные данные (и относящиеся только к мужской части населения). А по неофициальным оценкам, относящимся ко всей рабочей силе, безработица достигает 25% и выше. Численность рабочей силы составляет 7 млн человек, причем из них 35% составляют иностранные рабочие и служащие[18], причем в частном секторе до 90% занятых – иностранцы. В стране активно проводится так называемая политика саудизации для замещения местными порядка 60% иностранных работников из Пакистана, Индии, Индонезии, Египта. По некоторым оценкам, иностранные рабочие ежегодно отправляют из Саудовской Аравии на родину до 17 млрд долларов[19].

Нефть обеспечивает 75% доходов государственного бюджета Саудовской Аравии[20]. В 2001 году нефть по оценке дала примерно 49 из 61 миллиарда долларов дохоов бюджета. В целом бюджет Саудовской Аравии недостаточно сбалансирован, дефицит остается весьма существенным. Основная проблема (как считают специалисты банка Саудовской Аравии – Riyadh Bank) – ошибки в прогнозировании цен на нефть и, следовательно, увязанных с ними государственных расходов. В случае существенной ошибки резко возрастают незапланированные расходы бюджета и его дефицит. Лишь в 2000 году при очень высоких ценах на нефть впервые за два десятилетия был достигнут положительный бюджетный баланс. Фактически высокие социальные издержки могут быть рассчитаны на баррель добычи, что в большой степени выровняло бы ситуацию «добычи и использования доходов» российской и аравийской нефти.

Военные расходы (по данным на 2000 год) составляют 18,7 млрд долл. (около 70 млрд риалов). Весомая статья расходов – финансовое донорство: в 1993 году было израсходовано 100 млн долл. на цели реконструкции экономики Ливии, а с 1993 года оказывается регулярная финансовая помощь Палестине. Внешний долг страны составляет 26,3 млрд долларов (по данным на 2000 год). С 1998 года существенно уменьшились валютные резервы страны и с этого времени правительство стремится к их восполнению, как и иностранных активов. При этом с июня 1986 года курс валюты Саудовской Аравии привязан к доллару США по курсу 3,745 риала за доллар.

Внутренний долг также весьма велик – до 100% от ВВП, в основном находится у государственных финансовых институтов. Достаточно строгая денежная политика и политика государственных расходов после 1998 года нацелены именно на погашение внутреннего долга страны. В декабре 2001 года был представлен проект государственного бюджета Саудовской Аравии на 2002 год. Согласно проекту, доходы бюджета составят 157 млрд риалов (42 млрд долл.), расходы – 202 млрд риалов (54 млрд долл.)[21].

Предусмотренные госрасходы распределяются следующим образом:

• на образование – 54,3 млрд риалов (рост на 1,9% по сравнению с 2001 годом);

• на здравоохранение – 22,8 млрд риалов (рост на 4,1%);

• инфраструктурные затраты – 10,1 млрд риалов (уменьшение на 9,8%);

• муниципальные услуги и водоснабжение – 9,5 млрд риалов (рост на 9,2%);

• транспорт и связь – 6,5 млрд риалов (рост на 12,1%).

 Цены на нефть и развитие

Как следует из исторических данных, падение мировых цен на нефть весьма негативно сказывается на экономической ситуации в Саудовской Аравии (так было, например, в 1998 году). Однако при этом даже существенный рост цен на нефть не увеличивает значительно реальный ВВП страны[22], хотя и повышает доходы госбюджета. Квота Саудовской Аравии в ОПЕК колеблется около значения в 7,4 млн барр. в день при потенциальной технологической возможности добывать до 10,6 млн барр. в день. Страна имеет один их самых низких уровней использования мощностей по добыче: 66% против 77% в среднем по ОПЕК на начало 2002 года. Неиспользуемые мощности превышают 3,5 млн баррелей в день, что, в свою очередь, больше добычи любого другого члена ОПЕК. Теоретически эти мощности могли бы подстраховать выпадение почти любого крупного поставщика нефти на мировой рынок.

В целом за 2000-2001 годы доходы Саудовской Аравии от нефти составили величину очень близкую к доходам за три предшествующих года, что способствовало определенной маркоэкономической стабилизации. По понятным причинам правительство страны сушественным образом заинтересовано в стабильности мирового рынка при высоких ценах на нефть. Низкие экономические издержки добычи в Саудовской Аравии следует дополнить фактическими высокими социальными издержками, которые ложатся на каждую баррель добываемой нефти. Поддержание относительно низких квот добычи в ОПЕК (при ограничениях на добычу в Ираке) при экономическом росте в странах-потребителях нефти дала стабилизацию цен выше 20 долларов примерно года за два.

Двухлетнее падение цен на нефть на мировых рынках в 1998-1999 гг. (эквивалент ценовой войны) привело к тяжелым последствиям для всех экспортеров с точки зрения социальной стабильности  развития. Ценовая война с откатом мировых цен до уровня 1998 года означала бы снижение доходов страны примерно на 40%. Одновременно падение цен на нефть выдавливало бы месторождения с высокими издержками в самих развитых странах и противодействовало бы процессам энергосбережения в мире. Так что обрушение нефтяных цен, разумеется, не в интересах всех сторон.

Россия стала в 2002 г. одной из опор стабильности поставок нефти на мировой рынок. Постепенно добыча приближается к уровню 80-х годов. Высокая зависимость бюджета РФ от нефтяных доходов для оплаты внешнего долга (причем странам-импортерам нефти[23]) известна, но экономика страны гораздо меньше зависит от нефти. Российские компании меньше платят в бюджет при падении экспортных цен, что также в определенной мере защищает их от ценовых колебаний. Российские компании повторяют путь своих предшественников (из других стран-нефтеэкспортеров), инвестируя в месторождения в других странах и в переработку и сбытовые сети за рубежом. Их выход на американский рынок – нормальное явление диверсификации импорта и экспорта.

В ближайшие два десятилетия можно ожидать огромных усилий стран ОЭСР по энергосбережению и переходу на возобновляемые источники энергии. Но пока миру нужна нефть. Диверсификация источников нефти импортерами в неустойчивом мире – закономерной процесс. Расширение поставок нефти российскими компаниями – также явление нормальное. Стабильность поставок – важная составляющая будущего мирового экономического подъема (об уровне цен – разговор отдельный). Ценовые войны экономически опасны для участников и потому маловероятны, конфронтации излишни. Можно предположить, что все основные участники глобального процесса экономического развития: и потребители нефти и экспортеры —  заинтересованы все-таки не в «борьбе за доминирование», а в стабильности поставок и предсказуемости для принятия долгосрочных решений по вопросам обеспечения устойчивого глобального роста. 

Основные индикаторы развития экономики Саудовской Аравии

 Источники: “Saudi Arabia At A Glance”, World Bank, Development Economics Central Database, September 19, 200;. International Financial Statistics Database (на сайте www.imf.org). “Economic Panorama: History & Forecast”/”Trade Horizons”, Vol. IX, No. II. Economist Intelligence Unit, Spring 1999; “Country Profile: Saudi Arabia”. DRI-WEFA, Inc. (Canada), October 2001; “ SAMA Actuals and Est.”, 2001; “2000 OPEC Annual Statistical Bulletin”.“Saudi Arabia Country Commercial Guide-2002”, U.S. & Foreign Commercial Service, 2001; сайт “Saudia Online”; CSIS; Банк Саудовской Аравии Ryiadh Bank.

Саудовская Аравия > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 16 марта 2020 > № 3325430 Леонид Григорьев, Анна Чаплыгина

Последняя надежда Трампа: Россия поможет американским сланцевикам

Максим Рубченко. На прошлой неделе котировки легкой нефти WTI несколько раз падали ниже 31 доллара за баррель. По мнению аналитиков, при такой цене рентабельны лишь четыре американские нефтегазовые компании, а более чем сотне предприятий сланцевой индустрии придется прекратить работу. Последняя надежда сланцевиков — то, что Россия вернется за стол переговоров с ОПЕК и согласится сократить нефтедобычу.

Выживут только четверо

При 31 долларе за баррель WTI безубыточны лишь Exxon Mobile, Chevron, Occidental Petroleum и Crownquest, констатировала норвежская консалтинговая компания Rystad Energy.

Для сотни с лишним сланцевых компаний новые скважины в таких условиях не по карману, а ведь технология подразумевает практически непрерывное бурение. Между тем на минувшей неделе WTI трижды падала ниже 31 доллара: в понедельник, четверг и пятницу.

"Это может оказаться одним из величайших потрясений, с которыми когда-либо сталкивалась нефтяная промышленность, — отмечает Rystad Energy в пресс-релизе. — Даже лучшие сланцевые операторы снизят активность, поскольку практически невозможно обеспечить положительный денежный поток при нынешнем уровне цен".

На самом деле речь идет о судьбе не только сланцевых компаний. Ведь сланцевики — малая часть так называемых падших ангелов — фирм с кредитным рейтингом BBB, лишь на одну ступень превышающем "мусорный" уровень.

Так, долги Occidental Petroleum — крупнейшего эмитента облигаций с рейтингом BBB — приближаются к 35 миллиардам долларов. Среди "падших ангелов" также сланцевые Canadian Natural Resources, Noble Energy, Apache Corp. и Concho Resources, а облигации Devon Energy, Hess и Continental Resources уже "мусорные" — по мнению как минимум одного из рейтинговых агентств.

Мало того, на опасной грани балансируют и ценные бумаги многих перерабатывающих компаний нефтегазового сектора: Williams, Kinder Morgan, MPLX и других, включая оператора нефтепроводов Energy Transfer и крупнейшего оператора СПГ-терминалов Sabine Pass Liquefaction.

Тут главный критерий — доходность, превышающая показатель государственных бумаг на десять и более процентов. По оценкам Financial Times, на прошлой неделе именно так торговались облигации американских нефтегазовых компаний на общую сумму в 175 миллиардов долларов.

Это значит, что инвестиционные рейтинги в ближайшее время понизят им до "мусорного" и тогда инвестфондам придется избавиться от этих активов. Такая распродажа почти наверняка заставит инвесторов отказаться и от облигаций других "падших ангелов" — а их общий объем сегодня превышает три триллиона долларов. И американский финансовый рынок столкнется с беспрецедентным кризисом.

Неудивительно, что неофициальный советник президента Трампа по энергетике и владелец сланцевой компании Continental Resources Харольд Хамм (потерявший за прошлую неделю около двух миллиардов долларов) обратился к Белому дому с призывом "предпринять любые возможные действия, чтобы защитить и сохранить американские нефтегазовые компании от несправедливого ущемления со стороны иностранных правительств".

Все на одного

Как сообщает американское издание Politico, в среду Дональд Трамп обсудил "волатильность энергорынка" с наследным принцем Саудовской Аравии Мохаммедом бин Сальманом Аль Саудом.

Подтвердив, что разговор состоялся, Белый дом в детали вдаваться не стал. Но эксперты уверены, что речь шла о координации действий, чтобы облегчить последствия нефтяного кризиса для Саудовской Аравии и США, при этом максимально усложнив жизнь России.

Цель у Вашингтона и Эр-Рияда одна: заставить Москву вернуться к переговорам с ОПЕК и согласиться на сокращение добычи. Цена вопроса исключительно высока — тут напрямую затронуты личные политические перспективы как принца Мохаммеда, так и Трампа.

Для Саудовской Аравии низкие цены на нефть означают острейший бюджетный кризис, чреватый политическими потрясениями, вплоть до краха монархии и династии Аль Саудов. Положение американского лидера немногим лучше.

В ноябре в США пройдут очередные президентские выборы, и до сих пор вся кампания по переизбранию Дональда Трампа на второй срок строилась на успехах экономики, в первую очередь — росте фондового рынка. Однако нефтяной кризис, совпавший с пандемией коронавируса, быстро уничтожает все достижения последних трех лет.

С рекордных высот февраля биржевой индекс Dow Jones откатился к уровню мая 2017-го. Надвигающийся коллапс сланцевой индустрии усилит падение, а также резко повысит безработицу. По расчетам экспертов, пик кризиса придется как раз на выборы, и тогда у Трампа — никаких шансов.

Такой сценарий все реальнее: согласно данным крупнейшего американского сайта онлайн-прогнозов PredictI, на прошлой неделе Джо Байден впервые обошел Дональда Трампа в президентской гонке. В ответ на вопрос, кто выиграет выборы, 48% респондентов назвали Байдена и только 45% — Трампа.

Аналитики PredictI указывают, что дело не в успехах кандидата от демократов — число уверенных в победе Байдена выросло всего на один процентный пункт. Но действующий президент потерял пять пунктов — из-за паники на рынках.

Шокирующее предложение

После встречи Трампа с саудовским принцем давление ОПЕК и США на Россию резко усилилось, и это вряд ли совпадение. Саудовская Аравия предложила европейским потребителям нефть по 25 долларов за баррель, выразив готовность увеличить поставки втрое. Правда, эксперты считают это блефом: у саудитов просто не хватит танкеров.

Главные союзники Эр-Рияда по ОПЕК, Ирак, Кувейт и ОАЭ, заявили о снижении цен, при этом наибольшие скидки посулили покупателям в Европе — основном рынке для российских компаний.

Вашингтон, в свою очередь, наложил ограничения на еще одну дочернюю компанию "Роснефти" — швейцарскую TNK Trading International, обвинив ее в связях с Венесуэлой. "Мы вводим санкции, чтобы усадить Мадуро за стол переговоров. Сегодня мы ввели санкции против TNK Trading International S.A., усилив изоляцию режима и приблизив народ Венесуэлы к свободе и процветанию", — написал американский госсекретарь Майк Помпео в твиттере.

Однако в реальности главная цель удара — именно "Роснефть", получающая венесуэльскую нефть в счет погашения своих кредитов, так что прекращение сотрудничества с Каракасом означает для нее потерю немалых денег. К тому же под угрозой ареста оказались восемь танкеров, принадлежащих TNK Trading International, что сокращает возможности "Роснефти" по поставке черного золота клиентам.

Впрочем, давление на Москву результата не принесло. В четверг на совещании в Минэнерго представители российских нефтегазовых компаний договорились работать при низких ценах на нефть. Об этом сообщил журналистам глава "Лукойла" Вагит Алекперов. И это очень плохая новость для Трампа.

Теперь Белый дом рассматривает идею льготных кредитов сланцевой индустрии. Однако даже в президентской администрации признают, что реализовать ее вряд ли получится — по политическим причинам.

Демократы, контролирующие нижнюю палату конгресса и заинтересованные в ослаблении предвыборных позиций Трампа, уже сообщили, что заблокируют любую помощь отрасли.

"Независимо от того, сколько нефтяных миллиардеров теряют деньги и просят помощи у президента Трампа, демократы палаты представителей будут заботиться в первую очередь о реальных потребностях американского народа и защищать финансовую безопасность работающих семей", — заявил журналистам представитель Комитета по ассигнованиям конгресса Эван Холландер.

В этой ситуации у президента США остается один вариант — обратиться за поддержкой к Москве, предложив в обмен на сокращение нефтедобычи масштабные льготы и уступки. Иначе американскую нефтегазовую индустрию и всю экономику ждет острейший кризис, а самого Трампа — поражение на выборах и бесславное завершение политической карьеры.

Дубай, ОАЭ. Власти Объединенных Арабских Эмиратов издали постановления о закрытии культурно-досуговых учреждений и отмене массовых мероприятий до конца марта 2020 года. К настоящему моменту подобные циркуляры, как сообщают местные СМИ, выпустили туристические ведомства Абу-Даби, Дубая и Аджмана. Меры связаны с целью недопущения распространения эпидемии коронавируса COVID-19 на территории страны.

В частности, в столице ОАЭ закрыты музей Лувр Абу-Даби и галерея Манарат Аль Саадият, форт Каср Аль Хосн и дворец Каср Аль Ватан, а также парки развлечений Warner Bros. World Abu Dhabi, Yas WaterWorld, Ferrari World Abu Dhabi и CLYMB Abu Dhabi. Все туристические достопримечательности закрыты для посещения в городе Аль-Айн.

На территории эмирата приостановили работу кинотеатры, парки, пляжные и ночные клубы, отменены массовые мероприятия. Штрафы за несоблюдение правил составят от 3 до 10 тысяч дирхамов (до US$ 2,7 тысяч).

Департамент туризма и коммерческого маркетинга Дубая также выпустил циркуляр об отмене всех массовых мероприятий, включая свадьбы, в том числе в отелях с 15 марта включительно. Инспекторы ведомства будут проверять соблюдение правил заведениями. В Дубае закрыты кинотеатры и ночные клубы, а также парки развлечений комплекса Dubai Parks and Resorts, Дубайскую рамку и достопримечательности, которыми управляет Дубайский муниципалитет. Кроме того, о закрытии обоих магазинов в Дубае сообщила международная компания Apple.

Департамент экономического развития выпустил циркуляр о закрытии фитнес-клубов, тренажерных залов, СПА и массажных салонов, а также спортивных лагерей до конца марта. Стоит отметить, что уведомления о закрытии распространили для пользователей танцевальные и йога-студии. Преждевременно завершила свой сезон и ярмарка Global Village, которая должна была работать до 4 апреля.

Стоит напомнить, что ОАЭ сообщили о приостановке выпуска всех въездных виз с 17 марта 2020 года. Кроме того, приостановлено авиасообщение с Ливаном, Ираком, Сирией и Турцией с 17 марта до особого распоряжения. Авиакомпания Emirates отменила рейсы в города Италии, за исключением Рима. Пассажиры, прибывающие из Рима, будут проходить усиленную проверку состояния здоровья по прибытии в ОАЭ.

Самые уязвимые страны — Ирак, Алжир и Нигерия

От резкого падения цены на нефть больше всего пострадают Ирак, Алжир и Нигерия, считает исполнительный директор Международного энергетического агентства (МЭА) Фатих Бироль. По его словам, которые приводит CNBC, эти страны не диверсифицировали свою экономику и теперь находятся в «очень, очень сложной ситуации». «Они сталкиваются с серьезными финансовыми проблемами. У многих из них возникнут трудности с выплатой заработной платы государственному сектору, с расходами на здравоохранение и образование, что, в свою очередь, может вызвать социальную напряженность в этих странах, — сказал Бироль, уточнив, что наиболее уязвим Ирак, поскольку его экономика является одной из наименее диверсифицированных среди других стран-членов ОПЕК.

Цены на нефть, напоминает РБК, упали после того, как странам ОПЕК+ не удалось договориться о новом сокращении добычи нефти. Саудовская Аравия выступила за снижение объемов на 1,5 млн баррелей из-за коронавируса, а Россия не согласилась на предложение ОПЕК дополнительно сократить производство. 9 марта стоимость Brent упала почти на 30%. На фоне этого обрушились мировые биржевые индексы.

Рука Москвы, заговор саудитов или тайный план Нью-Дели?

Не успели участники рынка отдышаться после эпохальной встречи в рамках ОПЕК+, на которой не удалось договориться о снижении добычи для балансировки цен, как новый удар нанес коронавирус: Всемирная организация здравоохранения объявила вспышку COVID-19 пандемией, США закрыли свои границы для граждан ЕС, Россия ограничила авиасообщение с рядом европейских стран, фондовые и сырьевые рынки ответили на это беспрецедентным падением.

А затем — видимо, для придания законченности этой апокалиптической картине — ряд ближневосточных стран во главе с Саудовской Аравией сообщил о беспрецедентном демпинге и росте добычи нефти, то есть фактически объявил «нефтяную войну» другим сырьевым экспортерам.

Однако остается вопрос: кто против кого воюет и будут ли в этой войне победители?

11 марта Эр-Рияд объявил о своем намерении увеличить добычу до 12-13 млн б/с, а также нарастить объемы поставок нефти практически по всем направлениям и с огромной скидкой. Для этих целей Saudi Aramco уже зафрахтовала 19 супертанкеров. По данным Bloomberg, королевство собирается увеличить поставки в Европу в три раза и продавать нефть сорта Arab Light по $25 за баррель. Ирак и Кувейт также объявили о намерении нарастить свой нефтяной экспорт и снизить цены на сырье. Объединенные Арабские Эмираты пока заявили только о росте добычи с апреля 2020 года.

Как пишет Bloomberg, все это затевается прежде всего с целью вытеснения российского сырья с международных рынков. Однако пока ценовой удар Саудовской Аравии поразил американский сланцевый сектор, который и без пандемии и резкого падения цен на нефть уже и так замедлил свой рост в 2019 году. Поэтому, несмотря на бодрое заявление президента Соединенных Штатов Дональда Трампа о том, что он мог только мечтать о таких ценах на нефть, эксперты ждут до конца года замедления добычи в Пермском бассейне на территории Техаса. Небольшие и средние производители сланцевой нефти рапортуют об ухудшении финансовых результатов, а сланцевые компании находятся в числе антилидеров фондового рынка — бумаги ряда компаний рухнули на 30-50%.

Гендиректор компании Pioneer Natural Resources Co. Скотт Шеффилд, которая является ведущим производителем в Пермском бассейне, считает, что, вероятно, 50% компаний, добывающих (сланцевую) нефть обанкротятся в течение следующих двух лет. Обвал цен сильно ударил даже по крупнейшим и наиболее финансируемым американским нефтяным компаниям. Акции ExxonMobil Corp. упали примерно на 12%, а бумаги Chevron Corp. снизились в цене приблизительно на 15%.

Аналитики Barclays предполагают, что текущая ситуация окажет существенное давление на темпы роста именно сланцевой добычи в США. Они могут оказаться отрицательными при цене WTI на уровне $40 за баррель. Эксперты Wood Mackenzie отмечают, что период низких цен на нефть может привести к сокращению денежного потока и инвестиций в нефтяном секторе США, что, в свою очередь, скажется на темпах роста уже в этом году. В Credit Suisse также считают, что избыток предложения снизит цены и заставит производителей, не входящих в ОПЕК, прежде всего, американский сланец, реагировать на перебалансирование рынков. Даже Shell в своем годовом отчете прогнозирует, что нехватка промышленных инвестиций в новые проекты добычи может привести к дальнейшему сужению рынка нефти США в ближайшие несколько лет.

Стоит предположить, что на «картину мечты» Дональда Трампа ситуация на нефтяном рынке явно не тянет. Напомним, что сланцевый сектор обеспечивает треть добычи Соединенных Штатов.

Альянс производителей энергоносителей США уже пригрозил России и Саудовской Аравии расследованием из-за обвала цен на нефть.

Москве и Эр-Рияду хотят предъявить обвинение о целенаправленном демпинге цен в ущерб американским производителям сырья.

Хотя Россия официально заявляет о своей непричастности ни к демпингу, ни к сговору: «Мы не были инициаторами выхода из соглашения. Напротив, Россия предложила продлить сделку на действующих условиях, как минимум до конца второго квартала или на год», — заявил премьер-министр РФ Михаил Мишустин.

На состоявшемся буквально накануне совещании у главы Минэнерго Александра Новака руководители ведущих нефтяных компаний России выразили готовность работать при низких ценах на нефть и назвали некритичными цены в диапазоне $8-10. «Татнефть» даже завила о возможности нарастить добычу, причем уже в марте. Однако это скорее ответ на агрессивную позицию ближневосточных экспортеров. Вместе с тем, как отметил член совета директоров компании ИНК Сергей Донской, на данном совещании российские нефтяники озвучили свои позиции: «Консенсуса нет пока. Компании высказали свои позиции. Окончательные выводы за Министерством энергетики. Минэнерго еще будет рассматривать различные варианты, в том числе и взаимоотношения с ОПЕК. Сейчас любые резкие движения приводят к тому, что творится на рынке. Вот и все», — указал Донской.

Все это говорит о том, что Россия пока только готовится отразить экономическую атаку со стороны других нефтяных экспортеров и ее сложно заподозрить в сговоре с Саудовской Аравией или другими нефтедобывающими странами.

Положение американского сектора добычи также оставляет желать лучшего, поэтому вряд ли демпинг и предполагаемый рост добычи Saudi Aramco был согласован с Вашингтоном.

Остается только предположение, что Эр-Рияд решил таким способом выдавить российскую нефть с ее традиционных рынков, но возникает вопрос о последствиях такого решения.

Заливать импортеров дешевой нефтью — дело, безусловно, благородное, но на сколько хватит резервов самой Саудовской Аравии — как ресурсных, так и финансовых — это вопрос. Ведь до настоящего момента никто из экспертов даже не смог точно оценить, насколько страна смогла восстановить производство Arab Light после сентябрьской атаки на ее нефтяные объекты, поэтому пытаться делать прогнозы относительно того, как долго Саудовская Аравия сможет экспортировать нефть по $25 и как много сможет добывать, можно с невысокой степенью достоверности.

Вместе с тем аналитики отмечают, что кризис на нефтяном рынке может решить ряд политических и экономических вопросов в России, США и Саудовской Аравии, поэтому если бы коронавируса не было, его стоило придумать. И напоминают, что в последнее время главными бенефициарами сделки ОПЕК+ были Саудовская Аравия и США. Для России сделка представляла сомнительную выгоду. Однако при стоимости нефти $35 за баррель плохо стало уже всем.

Рыночный аналитик Reuters Джон Кемп напоминает, что нынешний обвал цен на нефть был основательно подготовлен, хедж-фонды еще до того, как продление сделки ОПЕК+ провалилось, начали вторую волну распродажи, связанную с нефтью, и заняли одну из наиболее активных «медвежьих» позиций начиная с ценового кризиса 2014–2016 годов. Были проданы бумаги по Brent на 60 млн баррелей, NYMEX и ICE WTI на 31 млн баррелей, по американскому бензину (25 млн баррелей) и дизелю (4 млн баррелей), а также европейскому газойлю (12 млн баррелей). 3 марта совокупная длинная позиция хедж-фондов снизилась до всего 392 млн баррелей, сократившись на 60% с 970 млн баррелей в начале этого года до самого низкого уровня с начала 2019 года.

Политолог Дмитрий Евстафьев заметил, что Саудовская Аравия в рамках сделки ОПЕК+ действовала исключительно в формате партнерства с США:

«Саудовцы в качестве сателлита США на глобальном углеводородном рынке расчищали место для американского сырья. В последние 8 месяцев это стало совершенно очевидно всем», — заявил эксперт.

Тем не менее, он уверен, что в нынешнем виде падение цен на нефть не выгодно никому и является стечением целого ряда обстоятельств, главным из них является реальность мирового глобального кризиса, при котором цены на нефть в любом случае упали бы: «Возможно, они не упали так резко при сохранении формате сделки ОПЕК+ в том виде, в котором лоббировала ее Саудовская Аравия. Причем в этой ситуации однозначным победителем был бы именно Эр-Рияд, даже не американские сланцевики. Поэтому мы имеем дело с кумулятивным процессом, на сегодняшний момент он относительно слабо управляем. Я думаю, что в течение 3-4 недель управляемость на рынке углеводородов установлена будет. Но в каком состоянии к этому моменту будет мировая экономика, никто не знает», — пояснил Евстафьев.

Как отметил в своем комментарии директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев, перед выборами на второй президентский срок Дональду Трампу нельзя снижать объемы добычи нефти в стране: «Главный лозунг его избирательной кампании — много рабочих мест и низкие налоги. Ему не так важна нефтяная отрасль как таковая, но без растущей добычи он не сможет выполнить социальную программу. При безработице в нефтяной отрасли его будут линчевать», — пояснил эксперт. Он считает, что в том случае, если Саудовская Аравия сильно «заиграется», США могут быстро приструнить своего ближневосточного союзника:

«У Саудовской Аравии очень неэффективный военный бюджет, поэтому США могут их быстро поставить на место с помощью какого-то военного конфликта рядом с территорией этой страны», — указал Журавлев. При этом он считает, что логика Трампа как бизнесмена состоит из простых решений: «Это только нам может казаться, что затевать нефтяной кризис ради ослабления России очень накладно, а нынешний президент США вполне может мыслить в этой логике. У него может хватить ума устроить нефтяной кризис перед конституционной реформой в РФ», — заявил Журавлев.

По мнению члена экспертного совета Союза нефтегазопромышленников России Эльдара Касаева, действия Эр-Рияда продиктованы именно внутриполитической ситуацией в королевстве: «Король Саудовской Аравии болен, стране предстоит смена первого лица государства, а популярность наследного принца падает. Социальная напряженность в стране растет и властям важно любой ценой избежать волнений. В этой ситуации спровоцированный кризис на нефтяном рынке и последовавшая за этим паника позволили Мухаммеду провести ряд жестких политических решений, таких как арест нескольких членов королевской семьи, находящихся в оппозиции, и укрепить таким образом собственные политические позиции», — поясняет Касаев.

Независимый эксперт Вячеслав Мищенко считает, что любые конспирологические домыслы о чьем-то сговоре не имеют под собой достаточной почвы, просто у политических элит основных нефтяных производителей различный менталитет: «Саудовская Аравия — это королевство. Там есть правящая династия, которая привыкла жить в несколько иной системе координат. Ранее она снисходила до партнеров для сотрудничества, теперь захотела диктовать свои условия. Как я понимаю, сделка была уже переподтверждена перед началом встречи, но в момент, когда российская делегация приехала, ей были неожиданно выдвинуты новые ультимативные условия. Не думаю, что это бы хорошо продуманный с чьей-то стороны план. Саудовская Аравия решила, что теперь она зальет мир нефтью и покажет, „кто в доме хозяин“. Это вызывает удивление. Возможно, какой-то спусковой механизм был, но верится с трудом», — рассказал эксперт. По его мнению, сейчас Россия вряд ли пойдет на уступки и согласится на предложение Эр-Рияда сократить добычу: «Предположить, что королевству за такой шаг заплатит Вашингтон, сложно, учитывая позицию Трампа, который совершенно не собирается кому-то за что-то платить», — считает Мищенко.

Он напомнил, что Трампу нужно показывать экономический рост, а драйвером в США является энергетическая отрасль: «Предыдущая цена около $60 за баррель позволяла американской сланцевой отрасли неплохо себя чувствовать, сейчас в краткосрочном периоде это кризис, который приведет к укрупнению игроков в этом секторе добычи за счет разорения более мелких компаний», — указал эксперт.

Он также отметил, что Саудовская Аравия уже пыталась выдавить Россию с ее традиционных рынков, но, как говорится, воз и ныне там:

«Наступать на грабли второй раз? Они не могут одномоментно выдавить Россию с ее традиционных рынков, как и заливать потребителей дешевой нефтью несколько лет подряд. Поэтому различные конспирологические теории не имеет отношения к реалиям рынка», — резюмировал Мищенко.

Старший аналитик «БКС премьер» Сергей Суверов считает, что «разрыв сделки может краткосрочно повлиять негативно на цену на нефть, но это есть и шанс для российских нефтяников за счет сланцевых компаний, которые, возможно, уйдут с рынка, получить дополнительные рынки сбыта, поэтому для тех российских компаний, которые ориентируются на рост бизнеса и имеют перспективные инвестиционные проекты, это возможность выгодно вложить капитал и воспользоваться тем, что теперь нет ограничений по росту добычи».

Однако мы знаем, кто на самом деле стоит за всем этим! IHS Markit после «глубокого анализа» назвал наконец главного бенефициара падения нефтяных котировок. Им является Индия, которая импортирует более 80% энергоресурсов и пока не так сильно страдает от коронавируса. В прошлом месяце индийский министр нефти и газа Дхармендра Прадхан отмечал, что был бы счастлив, если бы нефть стоила от $50 до $60 за баррель. Можно представить, как он обрадуется стоимости нефти в $35 за баррель. Может быть, действительно нынешний обвал нефтяного рынка — это тайный реализованный план Нью-Дели?

Екатерина Вадимова

Стратегия несбыточной сотни

Новые реалии мирового рынка нефти станут серьезным испытанием для стратегических планов ЛУКОЙЛа, которые глава компании Вагит Алекперов представил в январе президенту Владимиру Путину — инвестировать в новые проекты порядка $100 млрд в ближайшие десять лет. Намерение холдинга расширять свое присутствие в нефте- и газохимии выглядит перспективно в условиях низких цен на нефть, но не стоит забывать, что именно руководство ЛУКОЙЛа за последние годы наиболее активно прогнозировало высокие цены и первым выразило недовольство распадом сделки ОПЕК+. В добыче же, которую в новых условиях необходимо наращивать опережающими темпами, перспективы ЛУКОЙЛа зависят в первую очередь от того, как быстро ему удастся пополнить свой портфель шельфовых проектов.

Кэш-флоу всему голова

«Сейчас мы готовим новую стратегию развития, и за ближайшие десять лет инвестиции могут составить более 100 миллиардов долларов, в первую очередь в российские проекты», — заявил Вагит Алекперов в ходе встречи с Владимиром Путиным, состоявшейся 23 ноября. В пересчете на российскую валюту по курсу ЦБ РФ на тот момент анонсированная инвестпрограмма стоила 6,18 трлн рублей, при этом баррель нефти Brent стоил $62. На 12 марта, когда готовился материал, стоимость инвестиционной стратегии ЛУКОЙЛа увеличилась до 7,15 трлн рублей, а баррель Brent подешевел до $39.

Реакция ЛУКОЙЛа на обвал нефтяных цен в результате развала сделки ОПЕК+ хорошо известна. «Сделка, которая давала определенную экономическую стабильность в России, была разрушена, и последствия, на мой взгляд, будут долгосрочными. Я-то понимал, что произойдет, и сразу сказал, что это будет жесткий минус для Российской Федерации», — заявил вице-президент ЛУКОЙЛа Леонид Федун, оценив потери России в $100-150 млн в день и предсказав более жесткую ценовую войну на рынке, чем та, что шла в 2014–2016 годах.

На волне восстановления нефтяных котировок в 2017–2019 годах именно ЛУКОЙЛ едва ли не активнее всех российских компаний осуществлял «словесные интервенции», направленные на повышение цены.

Всего за день до встречи с президентом России Вагит Алекперов допустил возвращение нефти к $100 за баррель.

Спустя всего полтора месяца такой прогноз выглядит, мягко говоря, нереалистичным, а руководству ЛУКОЙЛа теперь наверняка предстоит серьезная ревизия заявленных инвестиционных планов. По оценке Forbes, на 10 марта Вагит Алекперов оказался лидером среди миллиардеров всего мира по объему падения личного состояния — всего за один день он потерял $2,8 млрд. Леонид Федун, чье состояние уменьшилось на $1,2 млрд, занял в этом списке третье место.

Тем не менее, финансовые результаты ЛУКОЙЛа за прошлый год, представленные на следующий день после «черного понедельника» 9 марта, должны порадовать акционеров компании.

Начиная с 2015 года, когда «ЛУКОЙЛ» начал публиковать отчетность по стандартам МСФО, было достигнуто максимальное значение по таким показателям, как EBITDA, чистая прибыль, относящаяся к акционерам, а также свободный денежный поток. И это — несмотря на снижение выручки на 2,4%, которую компания объяснила прошлогодним снижением цен на нефть и нефтепродукты и уменьшением объемов трейдинга нефтепродуктами.

Если взглянуть на финансовые результаты ЛУКОЙЛа за последние пять лет, то становится вполне очевидно, что компания последовательно реализует стандартную для крупных англо-американских корпораций политику максимизации акционерной стоимости, то есть, попросту говоря, увеличения дивидендов для акционеров.

Особенно заметно это стало в 2018 году, когда свободный денежный поток ЛУКОЙЛа вырос в два, чистая прибыль для акционеров увеличилась почти в полтора раза, и совет директоров компании рекомендовал утвердить суммарные дивиденды в размере 250 рублей на одну акцию, что на 16% превышало соответствующий показатель 2017 года. В прошлом году свободный денежный поток ЛУКОЙЛа установил очередной рекорд, чистая прибыль заметно подросла, так что акционеры могут снова рассчитывать на щедрые дивиденды, тем более, что в рамках новой дивидендной политики компании основой дивидендов теперь выступает именно кэш-флоу.

Основные производственные и финансовые показатели ПАО «ЛУКОЙЛ» в 2015–2019 годах

* Без проекта «Западная Курна-2» (Ирак)

Источник: отчетность компании по МСФО

Открытий нет, но вы держитесь

Но если взглянуть на производственные показатели ЛУКОЙЛа, то перед нами открывается несколько иная картина: добыча углеводородов за последние пять лет уверенно стагнировала, а капитальные затраты сократились на четверть (причем в абсолютных цифрах, без поправки на накопленную инфляцию). Основные успехи компании в добыче за последние пять лет были сосредоточены в газовом сегменте — с 2015 по 2019 годы добыча газа выросла почти втрое, с 13 млрд до 35 млрд кубометров, причем ряд главных точек роста находился за пределами России, например, в Узбекистане.

Однако добыча нефти сокращалась — показатели 2015 года за последующие пять лет так и не удалось превзойти.

Отчасти это, безусловно, связано с участием России в сделке ОПЕК+, к которой руководство ЛУКОЙЛа относилось со сдержанной критикой. «Сегодня соглашение ОПЕК+ влияет на текущую цену нашего продукта, но американский рынок демонстрирует уникальные показатели — США стали крупнейшим производителем. Эти ограничения сдерживают наши инвестиционные возможности, поэтому к соглашению надо подходить точечно. Я считаю, что на длительный период времени ограничивать добычу нефти — значит сокращать инвестиционную составляющую в России» (цитата по «Интерфаксу»), — говорил Вагит Алекперов в январе прошлого года, добавив, что сланцевая добыча нефти в США скоро стабилизируется, поскольку она показывает признаки падения, а новые месторождения не открываются.

Похожие аргументы глава ЛУКОЙЛа привел и спустя год, поясняя, почему стоимость нефти может снова дойти до $100 за баррель: «Сегодня мы имеем дело с исчерпаемыми запасами — потребление растет, открытий, к сожалению, больших нет. Это возможно», — пояснил он, как такое может быть (цитата по ТАСС).

Тем временем в прошлом году сланцевая добыча в США снова показала рост, а вот у ЛУКОЙЛа запасы нефти за последние несколько лет существенно не увеличились — скорее, наоборот.

В 2017 году прирост доказанных запасов ЛУКОЙЛа составил 501 млн баррелей нефтяного эквивалента (бнэ), или на 28,6% ниже показателя 2016 года — за год суммарные запасы по классификации SEC снизились с 16,4 млрд до 16 млрд бнэ. По итогам 2018 года по итогам независимого аудита доказанные запасы углеводородов компании составили 15,9 млрд бнэ, что предполагало обеспеченность на 19 лет вперед, а последняя оценка запасов, обнародованная в середине февраля, показала результат в 15,769 млрд бнэ, или 18 лет. Такую динамику компания связала с негативным влиянием 11-процентного снижения цены на нефть и курса доллара, но если исходить из величины запасов, в целом понятно, почему именно ЛУКОЙЛ так активно прогнозировал нефть по $100 за баррель.

Трудный шельф

Главные перспективы наращивания запасов ЛУКОЙЛа связаны прежде всего с шельфовыми проектами, на которых Вагит Алекперов сделал особый акцент во время встреч с Владимиром Путиным и в этом, и в прошлом году. «Компания имеет компетенцию в бурении уже на глубине воды почти в 2–2,5 тысячи метров. Это и Западная Африка, и Каспий. Сегодня глубина в отдельных частях Каспийского моря превышает 600 метров. То есть мы набрались опыта, чтобы уже в дальнейшем такие глубины были нашим специалистам по плечу», — отмечал глава компании год назад. В ходе последней беседы с президентом России были названы еще большие глубины: 800 и 1200 метров в Западной Африке.

Спустя несколько дней после этой встречи появилась информация о просьбе Вагита Алекперова предоставить дополнительно три неразведанных участка на шельфе в районе острова Тюлений, относящегося к Республике Дагестан, в связи с тем, что ведущая добычу на каспийских месторождениях имени Корчагина и Филановского компания «ЛУКОЙЛ-Нижневолжскнефть» испытывает дефицит в новых геологоразведочных проектах. В конце января Минприроды РФ сообщило, что «вопрос прорабатывается», однако решение его не обещает быть быстрым — конкурс на Тюлений с запасами порядка 30 млн тонн углеводородов постоянно откладывается начиная с 2010 года.

Большие надежды ЛУКОЙЛ возлагает и на партнерские проекты с российскими соседями на Каспии.

С 2018 года движется новый проект на казахстанском участке Женис, для разработки которого было создано совместное предприятие с «КазМунайГазом», а с Азербайджаном ЛУКОЙЛ намерен осваивать нефтегазовый блок Гошадаш и газовый Нахчыван. Решение об этом было принято в ходе встречи Вагита Алекперова с азербайджанским президентом Ильхамом Алиевым на Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе.

Кроме того, ЛУКОЙЛ имеет определенные перспективы на шельфе Балтийского моря, где промышленная добыча идет начиная с 2004 года. В прошлом году началась эксплуатация двух скважин с рекордной протяженностью на D41, а после 2020 года намечен запуск месторождений D33 с запасами 21,2 млн тонн нефти и D6-южное.

Однако давно обсуждаемый путь на арктический шельф для ЛУКОЙЛа, скорее всего, закрыт, и дело тут не только в том, что все перспективные участки на нем достались «Роснефти» и «Газпрому», о чем Вагит Алекперов говорил в середине января.

После того, как в прошлом году правительство России допустило, что частные компании смогут участвовать в разработке шельфа Арктики, ЛУКОЙЛ теоретически может рассчитывать на это направление, но главная проблема, опять же, упирается в стоимость нефти.

«Сегодня при той цене, которая складывается на международном рынке, конечно, очень низкая рентабельность. Мы делали попытку вхождения при цене от 80 до 120 долларов за баррель», — напомнил Вагит Алекперов минувшей осенью.

Гроссмейстерская пауза

«Гвоздем» десятилетней инвестпрограммы ЛУКОЙЛа должны были стать крупные проекты в нефтегазохимии, которым компания стала уделять повышенное внимание после того, как успешно провела модернизацию своих основных нефтеперерабатывающих мощностей, заметно опередив ряд конкурентов, включая «Роснефть». На этом направлении в прошлом году наметился ряд настоящих сенсаций.

Как сообщил в прошлом октябре вице-премьер Юрий Трутнев по итогам правительственного совещания по налоговым льготам для арктических проектов, ЛУКОЙЛ рассматривает возможность строительства у побережья Обской губы газохимического комплекса по производству метанола, этана и СУГ стоимостью 610 млрд рублей. Сырьевой базой для этого предприятия могли бы стать месторождения Большехетской впадины, где у ЛУКОЙЛа сконцентрированы основные российские ресурсы газа. Незадолго до этого Вагит Алекперов сообщал о другом потенциальном проекте — нефтехимическом комплексе на базе «ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтеза» стоимостью более 200 млрд рублей.

«Мы видим нефтехимию как следующий большой драйвер развития группы — всего сегмента даунстрим», — заявил на ноябрьской конференции «Нефтехимия России 2020» старший менеджер Департамента развития нефтегазохимии ЛУКОЙЛа Сергей Коляда. Он же рассказал об обсуждаемых планах создания производства аммиака и карбамида в объеме 1,7 млн тонн в рамках Каспийского кластера компании, о намерениях расширить мощность по полипропилену на НПЗ в болгарском Бургасе с 80 до 150 тысяч тонн и других проектах.

Реалистичность этих начинаний теперь будет протестирована новой реальностью нефтяных цен, которая, возможно, окажется даже хуже самых пессимистичных прогнозов.

ЛУКОЙЛ представил их в конце прошлого года в своем докладе «Основные тенденции развития мирового рынка жидких углеводородов до 2035 года». В наиболее слабом его сценарии утверждалось, что к середине следующего десятилетия цены на нефть упадут до $50 за баррель из-за низкого спроса на новые проекты по добыче, если ведущие экономики мира начнут активно вкладывать в проекты низкоуглеродной экономики, чтобы сдержать глобальное потепление. Характерно, что более благоприятный вариант развития событий, при котором к 2035 году нефть будет стоить порядка $70 за баррель, предполагал, что участники альянса ОПЕК+ будут продолжать свои усилия по поддержанию цены на комфортном для себя уровне, хотя к моменту презентации доклада сделка уже демонстрировала все признаки скорого развала. Плохое будущее имеет склонность наступать гораздо раньше, чем мы ожидаем, и теперь ЛУКОЙЛ определенно оказался перед вызовом той реальности, поверить в которую он так долго отговаривал рынок.

Максим Канищев, управляющий директор ООО «РусЭнергоПроект», бывший директор по энергетике бизнес-направления «Переработка и Торговля» ТНК-ВР уверен, что ЛУКОЙЛ продолжит тренд на повышение эффективности бизнеса: вывод на аутсорсинг сервисных служб, избавление от непрофильных активов (таких как проектные институты), унификацию оборудования с приоритетом продукции, произведённой на территории России, цифровизацию бизнеса в части создания электронных паспортов, интегрированного управления энергоэффективностью.

«Инвестиционный процесс рассчитан на долгосрочную перспективу и учитывает все возможные варианты развития событий на рынке, в том числе выход России из сделки ОПЕК+. В случае наступления этого события параметры программы могут быть скорректированы. Но это не будет «пожаром», а пройдёт по заранее продуманному и согласованному сценарию.

С ростом числа электромобилей в мире приоритет от производства топлива будет сдвигаться к производству продуктов нефтехимии, то есть НПЗ будут терять маржинальность, а нефтехимические производства, наоборот, наращивать.

Процесс небыстрый, но и сроки строительства нового завода с нуля — минимум 5-6 лет. Поэтому очевидно, что решение идти в нефтегазохимию, выбранное ПАО «ЛУКОЙЛ» — стратегически правильное», — пояснил Канищев.

Олег Богданов, ведущий аналитик инвестиционной компании QBF: «Для ЛУКОЙЛа очевидную привлекательность имеют шельфовые зоны, однако большинство из них сейчас недоступно компании — основная часть перспективных участков арктической территории уже разрабатываются «Роснефтью» и «Газпромом». Вполне вероятно, что часть инвестиций компании Вагита Алекперова будет направлена на освоение каспийских месторождений.

Если говорить о сделке ОПЕК+ и перспективах развития ЛУКОЙЛа, то я не думаю, что межгосударственное соглашение сильно ограничивает инвестиционные возможности российской нефтяной компании. Летом прошлого года Вагит Алекперов заявил, что соглашение стран-нефтеэкспортёров целесообразно сохранить навсегда, меняться могут лишь объёмы регулирования добычи», — пояснил аналитик.

«Преимущество установленных договорённостей состоит в том, что они позволили ликвидировать спекуляции на рынке сырой нефти.

Для ЛУКОЙЛа, в том числе для его инвестиционной активности, очень важен стабильный уровень цен на нефть.

Благодаря сделке ОПЕК+ стоимость чёрного золота удерживалась на достаточно высоком уровне, образовался даже коридор от $50 до $70 за баррель. Отказ от ограничения объёмов нефтедобычи, с моей точки зрения, будет оказывать на бизнес ЛУКОЙЛа негативное влияние. Аннулирование сделки ОПЕК+ способно привести к падению цен на нефть ниже уровня $40 за баррель. Столь резкое уменьшение стоимости сырья затруднит выполнение озвученной Вагитом Алекперовым программы инвестиций в российские проекты», — резюмировал Богданов.

Николай Проценко

США грозят расследованием

Американский Альянс производителей энергоносителей намерен расследовать возможный демпинг в сфере торговли нефтью со стороны Саудовской Аравии, России и других сырьевых держав в ущерб конкурентам в США, сообщил член исполнительного совета организации Гарольд Хамм. По его словам, ближневосточное королевство и Кремль действуют как одна команда, хотят насытить рынок углеводородами и ударить по Вашингтону. «Этому не бывать. Мы предпримем конкретные действия против них и проведем расследование на предмет демпинга со стороны этих двух стран и ряда других государств», — приводит слова Хамма телеканал Fox Business.

Накануне Ирак, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты объявили нефтяную войну России, анонсировав скидку для покупателей топлива. Ирак и Кувейт, входящие в ОПЕК, вслед за Саудовской Аравией заявили о скидках покупателям своей нефти. Ирак готов снизить апрельские цены на сырье на $5 за баррель при поставках в Азию, а Кувейт пообещал дисконт в $6. Кроме того, Багдад в апреле намеревается увеличить поставки нефти.

Национальная нефтяная компания Абу-Даби Abu Dhabi National Oil Company, в свою очередь, сообщила о намерении нарастить добычу сырья в следующем месяце, что также окажет давление на его стоимость.

Из барреля выжимают остатки

Текст: Сергей Тихонов

Котировки барреля может окончательно обвалить решение Кувейта, Ирака и ОАЭ дать скидку на нефть покупателям на фоне объявленной Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) пандемии коронавируса. А это нанесет удар по всей мировой экономике.

Глава минэнерго Александр Новак ранее заявлял, что в результате сделки ОПЕК+ Россия смогла накопить значительные резервы, которые помогут ей пережить текущую волатильность нефтяных цен. По словам министра, стоимость добычи нефти в России одна из самых дешевых в мире, что позволяет отечественному "черному золоту" оставаться конкурентоспособной на мировых рынках.

Кувейт и Ирак предоставили покупателям скидки для продукции, которую они будут отгружать в апреле, то ОАЭ дали скидку на нефть, уже отгруженную в феврале. Кроме того, Ирак, ОАЭ и Нигерия также вслед за Саудовской Аравией объявили и о наращивании производства в апреле.

Ценовые войны не выгодны всем сторонам. "Котировки могут пробить отметку 30 долларов за баррель, и опустится ниже, но ненадолго", - считает доцент Института финансов и устойчивого развития РАНХиГС Олег Филиппов. По его мнению, долгое пребывание нефтяных цен на минимальных уровнях негативно отразится на всех игроках нефтяного рынка. Себестоимость нефти на сланцевых проектах в США начинается от 35 долларов за баррель, а бюджеты стран ОПЕК сильно зависят от нефтяных цен. Эксперт считает, что объективная цена на нефть - 40-45 долларов за баррель, но рынок сможет прийти к ней лишь во второй половине 2020 года.

Котировки нефти пока удерживаются выше 30 долларов, но продолжают снижение, начавшееся сразу после заявления Саудовской Аравии о наращивании добычи до 13 млн баррелей в сутки и ускорившееся после объявления ВОЗ о пандемии. Неожиданную поддержку цены на нефть получили от США, где, по данным местного минэнерго, увеличились запасы "черного золота", но добыча снизилась на 100 тысяч баррелей в сутки. Такой спад производства в другое время способен был дать толчок к росту цен, но сейчас лишь притормозил снижение.

Информационная опасность для нефти по-прежнему исходит от коронавируса. Фьючерсы на нефть Brent резко снижаются на фоне сообщений о том, что США запретили поездки из Европы после объявления вспышки коронавируса пандемией, говорит эксперт по фондовому рынку "БКС Брокер" Игорь Галактионов. Котировки Brent в четверг днем потеряли около 6% к ценам закрытия предыдущего дня и колебались около 33 долларов за баррель. По мнению эксперта, дальнейшая перспектива остается неопределенной, но краткосрочные риски смещены в сторону снижения.

"Восстановление рынка будет долгим, поскольку ограничительные меры, оказывающие влияние на мировую торговлю товарами и услугами по мере роста числа заболевших, будут усиливаться", - считает профессор НИУ "Высшая школа экономики", партнер GKEM Analytica Евгений Гавриленков. По его мнению, падение рынков всегда бывает быстрым, а восстановление - медленным. Он отметил, что все прошлые годы мировая экономика функционировала в крайне искаженной макроэкономической среде - аномально низких процентных ставках. Это поддерживало экономический рост, но в значительной мере он был "искусственным", считает аналитик.

Все по-честному: чего ждать от цен на бензин в ближайшее время

Александр Лесных. Нефтяные котировки обрушились, и возникает резонный вопрос: что будет с ценами на бензин. По словам замминистра финансов Алексея Сазанова, на автозаправках мало что изменится. РИА Новости выясняло, почему не стоит надеяться на то, что из-за обвала рынков топливо в России подешевеет.

Рынок отреагировал

Срыв сделки ОПЕК+ по сокращению добычи вызвал самый сильный шок на сырьевом рынке с 1991 года, когда США вторглись в Ирак. Уже во вторник, 10 марта, фьючерсный контракт на черное золото эталонной марки Brent торговался на уровне 37,7 доллара за баррель — на 30% дешевле, чем в начале месяца.

Ждать быстрого восстановления котировок не приходится. В Bank of America и вовсе не исключают 20 долларов за баррель. Одна из главных причин — намерение Саудовской Аравии (ключевого члена ОПЕК) увеличить добычу на миллион баррелей в сутки и снизить цену на шесть-десять долларов. Это усилит разрыв между спросом и предложением на мировом рынке.

Вроде бы должны упасть цены и на автозаправках, но не все так просто. Дело в том, что большинство поставщиков бензина в России — это вертикально интегрированные компании — и добывающие, и перерабатывающие, и транспортирующие, и продающие.

Это значит, что они платят все акцизы и налоги, которые составляют львиную долю в конечной стоимости топлива. А сырье — это не больше 4-5%. Так что биржевые колебания практически не влияют на цену бензина и дизеля.

Зато и подорожание нефти на мировых рынках мало что меняет на автозаправках. Единственное, что может привести к серьезным скачкам цен на бензин, — дефицит топлива на внутреннем рынке. И чтобы избежать этого, еще в середине 2018-го правительство создало специальный демпферный механизм.

Нефтяникам полагаются компенсации из бюджета за недополученную прибыль, если экспортные цены на топливо выше внутрироссийских. Об этом в начале недели напомнил министр энергетики России Александр Новак, отметив, что демпфер позволяет "сглаживать и нивелировать изменение цен на мировых рынках как в сторону увеличения, так и в сторону снижения".

С тем, что бензин не подешевеет, согласен и замминистра финансов Алексей Сазанов. Но и резкого роста можно не опасаться.

Дешевле не будет

Сейчас розничные цены на топливо стабильны и отстают от инфляции. Не подействовал даже февральский взлет оптовых котировок на Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой бирже.

Там за месяц, по подсчетам РИА Новости, тонна АИ-92 подорожала на 6,3% (до 47 969 рублей), АИ-95 — на 3,2% (до 49 843), а межсезонный "дизель" — на 1,8% (до 45 596). В то же время, по данным Росстата, на АЗС 92-й бензин прибавил всего 0,09%, 95-й — 0,07%, а "дизель" и вовсе подешевел на 0,06%. И это притом что средний рост потребительских цен в феврале — 2,3%.

На бирже 10 марта цена 92-го бензина снизилась до 44 237 рублей за тонну (на 6,7% с начала месяца), 95-го — до 45 664 (8%), "дизеля" — до 44 377 (2,7%).

Демпферный механизм предусматривает компенсации нефтяникам, только если экспортные цены выше внутрироссийских. В противном случае уже сами нефтяники должны отдать часть сверхприбыли в бюджет. Сумма рассчитывается как разница между экспортным тарифом (минус пошлина и транспортные издержки) и условной ценой на внутреннем рынке, которую в этом году установили на уровне 53,6 тысячи рублей за тонну бензина.

В Европе всего за несколько дней тонна премиального бензина в опте подешевела с 468 до 355 долларов. Если такая динамика сохранится, отечественным нефтяникам придется платить в госбюджет. По подсчетам экспертов, в сумме — 30 миллиардов рублей.

В последующие весенние месяцы отчисления могут еще увеличиться, ведь начнется дачный сезон. Спрос на топливо повысится, а значит, подрастут либо объемы торгов, либо биржевые цены на бензин и "дизель". Но ценники на АЗС в любом случае не обгонят инфляцию.

Эксперт: у США появилась новая мотивация для давления на Венесуэлу

Вашингтон ввел санкции против еще одной "дочки" "Роснефти", объяснив это поставками венесуэльской нефти на внешние рынки в обход введенных ограничений. В эфире радио Sputnik эксперт Игорь Юшков высказал свой взгляд на ситуацию.

Госсекретарь США Майк Помпео заявил, что решение ввести санкции против TNK Trading International S.A. (швейцарской структуры "Роснефти") связано с желанием Вашингтона оказать давление на президента Венесуэлы Николаса Мадуро.

"Мы ввели санкции в отношении TNK Trading International, которой владеет "Роснефть", для того, чтобы усилить изоляцию режима и привести народ Венесуэлы к свободе и процветанию", – написал Помпео в Twitter.

По версии Белого дома, "дочка" "Роснефти" осуществляет поставки венесуэльской нефти на внешние рынки в обход ранее введенных ограничений.

По утверждению Помпео, TNK Trading взяла на себя торговлю с Венесуэлой, которую вела ранее другая дочерняя структура "Роснефти", Rosneft Trading, попавшая под американские санкции 18 февраля.

Минфин США установил срок до 20 мая для сворачивания бизнеса по Венесуэле с дочерними структурами "Роснефти". После этой даты за сотрудничество с этими компаниями могут последовать американские санкции.

В российской компании ранее назвали санкции незаконными и необоснованными.

В эфире радио Sputnik эксперт Финансового университета при Правительстве РФ, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков прокомментировал действия США.

"Для США важно убирать других игроков с рынка для того, чтобы американские компании могли быть на плаву: чтобы цена (на нефть) подросла, и они оставались рентабельными. Политическую мотивацию американцы имели и раньше – задушить экономически Венесуэлу. А сейчас у них появляется новая мотивация ужесточать санкции, поскольку уход венесуэльской нефти стал бы дополнительным вкладом в поддержание уровня цен на мировом рынке", – сказал Игорь Юшков.

Нефтяные котировки обвалились на фоне новостей о том, что участники ОПЕК+ 6 марта не достигли договоренности по сокращению добычи. В частности, Россия выступала за сохранение существующих условий, а Саудовская Аравия хотела дополнительно уменьшить добычу сырья. Теперь с 1 апреля обязательства по ограничению нефтедобычи официально прекратятся для всех стран-участниц соглашения в рамках ОПЕК+.

Вслед за Саудовской Аравией Ирак и Кувейт уже снизили цену на нефть на апрель.

Путин не планирует контакты с партнерами по ОПЕК+

Президент РФ Владимир Путин по-прежнему не планирует контакты со странами-партнерами по ОПЕК+, позиция Кремля не изменилась, заявил пресс-секретарь главы государства Дмитрий Песков.

Ранее в четверг Песков сообщил журналистам, что контактов президента России с ОАЭ, Саудовской Аравией, Кувейтом и Ираком по нефти не планируется, но при необходимости они могут быть оперативно организованы. В пятницу в ходе общения с журналистами Пескову был задан вопрос, не изменилась ли позиция Кремля по этому вопросу.

"Нет, никаких изменений нет", - сказал Песков.

Страны ОПЕК+ 6 марта не смогли договориться ни об изменении параметров сделки о сокращении добычи нефти, ни о ее продлении. В результате с 1 апреля снимаются ограничения по добыче нефти в странах-участницах прежнего альянса. Это вызвало обвал на нефтяном рынке. В понедельник падение цен достигало 30%.

Техкомитета ОПЕК+ не будет

Технический комитет ОПЕК+ не соберется 18 марта, как было заявлено ранее, даже в режиме вебинара. Об этом сообщает ТАСС со ссылкой на источник в одной из делегаций. «Не будет JTC», — сказал источник.

Приглашения ОПЕК разослала 11 марта, заседание должно было пройти по видеосвязи из-за угрозы распространения коронавируса.

Однако накануне источники Bloomberg сообщили, что Саудовская Аравия не будет участвовать в заседании. Более того, созывать в начале лета новый саммит альянса ОПЕК+ не имеет смысла, считает глава Минэнерго Саудовской Аравии Абдулазиз бен Сальман. «Я не вижу повода для созыва встреч в мае–июне, чтобы только продемонстрировать наш неуспех в принятии необходимых мер для противодействия этому кризису и нужных действий», — сказал министр днем ранее.

При этом Saudi Aramco, ранее объявившая о готовности увеличить добычу до 12 млн б/с, теперь предлагает европейским потребителям объемы нефти в три раза больше, чем раньше и по цене $25 за баррель. Демпинговать начали также ОАЭ, Кувейт и Ирак.

6 марта участники сделки ОПЕК+ не договорились о дальнейших ограничениях по добыче нефти. Понедельник, 9 марта, стал днем рекордного падения не только нефтяного, но и фондовых рынков. Позже Россия и Казахстан заявили о необходимости проведения технических консультаций, поскольку хартия сотрудничества ОПЕК+ продолжает работать.

Теперь же и встреча, о которой объявлено прямо после заседаний в Вене 6 марта, отменена.

Ирак и Кувейт последовали примеру Саудовской Аравии

Ведущие производители нефти из списка стран ОПЕК — Ирак и Кувейт — последовали примеру Саудовской Аравии, снизив цены на апрельские продажи сырой нефти, Объединенные Арабские Эмираты снизили цену для февральских продаж, пишет газета «Коммерсант». Решение принято на фоне ценовой войны между Саудовской Аравией и Россией, которая угрожает бюджетам стран-производителей и подрывает рыночную стоимость котирующихся энергетических компаний, отмечает Bloomberg. Saudi Aramco снизила цены на свою нефть и заявила, что в апреле на рынок поставит на четверть больше нефти.

Ирак снизил официальную цену продажи своей нефти Basrah Light для покупателей в Азии на $5 за баррель в апреле. Aramco снизила цену на сорт Arab Medium на $6. Кувейт снизил цену продажи для азиатских покупателей так же, как Саудовская Аравия. ОАЭ, единственный крупный производитель, который все еще устанавливает цены задним числом, снизил стоимость своих четырех сортов для февральских продаж на $1,63 за баррель с января.

Иракская государственная компания по сбыту нефти SOMO планирует увеличить экспорт в апреле, сообщил источник, который попросил не называть его имени, поскольку эта информация не является публичной. Согласно прайс-листу, Кувейт установил апрельскую экспортную цену на нефть OSP для азиатских покупателей с дисконтом в $4,65 за баррель к региональному стандарту.

Торги на российском рынке в среду, 11 марта, начались с восстановления стоимости рублевых активов. После обвала, произошедшего во вторник, коррекция на рынке не исключалась аналитиками, тем более что перед началом торгов нефть прибавляла в цене. По данным Reuters, в 8:30 мск стоимость ближайшего контракта на поставку нефти Brent находилась на уровне $38,5 за баррель, что на 2% выше значений закрытия предыдущего дня.

6 марта страны ОПЕК+ не смогли договориться о дополнительном сокращении добычи нефти. До конца месяца действует соглашение о сокращении на 1,7 млн б/с, а с 1 апреля никаких обязательств по сокращению добычи нефти у стран нет, напоминает «Коммерсант».

Алексей Коренев: Никто не хочет дешевой нефтиМнение

После обвала на фондовых и сырьевых рынках, сравнимого разве что с 2008 годом, торговые площадки начинают понемногу приходить в себя. Причем основной мотивацией коррекционного движения являются не столько технические факторы, связанные с закрытием краткосрочных спекулятивных позиций, сколько тщательный анализ того, какие плюсы и минусы несла в себе сделка ОПЕК, насколько вынужденной была позиция России, пошедшей на беспрецедентно жесткие меры, а также оценка перспективы того, что в конце концов заинтересованные в стабилизации цен на нефть государства вернутся за стол переговоров, и предположения о том, какой формат будут иметь новые договоренности.

Ни для кого не секрет, что квоты, вводимые государствами — членами картеля, позволяли американским сланцевикам стремительно увеличивать свою долю присутствия на нефтяном рынке. Фактически весь рост добычи в США последние годы был обеспечен именно сланцевой нефтью и битуминозными песками, где стоимость добычи сырья очень высока.

И даже совершенствование технологий, позволяющее снизить себестоимость добычи, пока еще не позволяет сланцевикам конкурировать с Россией, Ближним Востоком и странами Персидского залива.

Попытки ОПЕК влиять на цены и давить на США до сих пор имели обратный эффект: объемы добычи стран–членов ОПЕК постепенно снижались под воздействием квот, а вот США лишь на короткий период — в 2015–2016 гг. — испытали незначительный спад добычи углеводородов, после чего опять начали достаточно уверенный поступательный рост. В этом плане сохранение ОПЕК прежней политики действительно вело бы к фактической сдаче рынка американским компаниям. Впрочем, не менее жесткая позиция Саудовской Аравии, не первый раз пытающейся «наказать» американцев, используя манипулирование ценами на нефть, лишь усугубила положение.

С другой стороны, следует понимать, что Россия сейчас оказалась в положении «одна против всех», так как столь существенное снижение стоимости энергоносителей пускает под откос бюджеты многих нефтедобывающих государств, ряд из которых имеет существенный политический вес.

Не стоит также забывать, что запущенный Советским Союзом в начале восьмидесятых годов прошлого века бумеранг «нефтяных войн» против Запада вернулся обратно сильно потяжелевшим и попросту снес голову дряхлеющему советскому государству. Хорошо, если политики помнят тот урок.

Еще одним негативным моментом является усложнение ситуации со стабилизацией курса рубля из-за того, что стоимость нефти ушла «под планку», позволяющую закупать валюту для пополнения Фонда национального благосостояния в рамках бюджетного правила.

И если раньше, с середины 2018-го года, Центробанк оперативно регулировал объемы закупок валюты, сглаживая ценовые колебания, то теперь он физически лишен этой возможности, и единственным рычагом давления на валютный рынок становятся продажи валюты Минфином. А это вряд ли обрадует тех, кто так долго и настойчиво создавал наши резервы.

К тому же, как показал опыт предыдущих лет, при отсутствии рычагов эффективного регулирования корреляция стоимости нефти и курса рубля резко возрастает. А рычаги эти, как мы сказали выше, с падением стоимости нефти ниже «планки» бюджетного правила фактически исчезают. Все это косвенно говорит в пользу того, что Россия и страны картеля в итоге вернутся к переговорам о стабилизации нефтяного рынка, так как и Россия, и саудиты, и большинство иных нефтедобытчиков не имеет фактической возможности для быстрого и существенного увеличения физических объемов извлечения нефти ради компенсации потерь от падения цен.

Вероятно, понимание инвесторами сего факта привело к тому, что первоначальная паника несколько улеглась и сейчас наблюдается вполне обоснованная коррекция.

Если посмотреть на себестоимость добычи нефти, то лишь в Кувейте и Саудовской Аравии она относительно невелика и составляет 17 долл./барр. Но при этом запасы легко извлекаемой нефти в этом регионе уже заканчиваются, а бюджет Саудовской Аравии балансируется при стоимости нефти 80-83 долл./барр. (для сравнения российский бюджет становится сбалансированным при 42,4 долл./барр.). Себестоимость добычи нефти в России в среднем колеблется в районе 40 долл./барр. (в Арктике и на Дальнем Востоке — 50-55 долл./барр.), в США в Мексиканском заливе — порядка 40 долл./барр., а на суше 49 долл./барр. Сланцевая нефть обходится еще дороже — порядка 55 долл./барр. и выше. При том, что в США на сланцевую нефть приходится более трети всего объема добычи. И хотя подавляющее большинство добытчиков сланцевой нефти застрахованы (после массовых банкротств в 2015–2016 годах, когда Саудовская Аравия предприняла атаку на них), если стоимость нефти длительное время продержится ниже 40-45 долл./барр., у американских компаний тоже могут возникнуть немалые проблемы.

Иными словами, сейчас никто из производителей не заинтересован в столь низких ценах, которые сложились на данный момент. Даже Ирак (себестоимость 20 долл./барр.) и Иран (себестоимость 22 дол./барр.) не хотят дешевой нефти, так как в их экономической и политической ситуации каждая потерянная «копейка» больно бьет по бюджетам этих весьма проблемных государств. Так что нет сомнений, что до фактического развала соглашения ОПЕК дело не дойдет — за оставшиеся три недели стороны практически наверняка вернутся к переговорам и достигнут каких-то взаимоприемлемых соглашений, которые позволят вернуть стоимость нефти хотя бы в коридор 40-45 долл./барр., а быть может и выше.

Впрочем, оснований ждать котировки нефти в районе 50-60 долл./барр. и более в ближайшей перспективе тоже нет — мировой спрос на энергоносители снижается, Китай, основной потребитель углеводородов в мире, серьезно сократил закупки нефти, что оказывает существенное давление на цены.

Алексей Коренев

Аналитик ГК «ФИНАМ»

США. Саудовская Аравия. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки > oilcapital.ru, 12 марта 2020 > № 3330634 Алексей Коренев

Турция заблокировала перелеты российских ВКС

Турция предприняла откровенно враждебный шаг в отношении России.

Анкара не пустила в свое воздушное пространство пять наших самолетов. По данным портала avia.pro, это были один Ту-154 министерства обороны РФ и четыре истребителя-бомбардировщика Су-34. При возвращении на российскую авиабазу им пришлось проделать долгий путь через Сирию, Ирак, Иран и Каспийское море. Ранее пролететь через Турцию не смогли фронтовые бомбардировщики Су-24.

Турция демонстрируют тем самым России, что может значительно осложнить доставку в Сирии по воздуху всего, что необходимо для функционирования авиабазы «Хмеймим», одновременно это свидетельствует, что конфликт в провинции Идлиб еще очень далек от завершения. Отряды джихадистов отказались освобождать буферную зону, согласованную на переговорах в Москве, и теперь их вытеснением должна заняться сирийская армия.

Обостряется ситуация вокруг находящихся в руках непримиримых джихадистов городов Джиср Аль-Шугур и Ариха, террористы заявили, что не пропустят продвижение по международной автотрассе российских патрулей. О непризнании московских договоренностей заявили и фракции «Аль-Кайды» (запрещена в РФ).

Тем временем крупные силы сирийской армии подтянуты в окрестности города Аль-Баб, находящегося в руках протурецких боевиков.

Однако Эрдоган грозит Москве и Дамаску, что предпримет еще мощные ответные действия, если прекращение огня будет сорвано и турецкие наблюдательные посты будут обстреляны.

Николай Иванов

Саудовская Аравия и Эмираты отвоевывают у России рынок нефти

Саудовская Аравия арендовала дополнительно 19 супертанкеров.

Цены на аренду танкеров поднялись в два раза. Эмираты тоже объявили о значительном увеличении нефтедобычи, которая к концу года должна достичь 5 миллионов баррелей в день. Распечатывают нефтяные скважины в Ираке и Иране.

Надежды российского правительства на стабилизацию цены на нефть уже через несколько месяцев могут не оправдаться, процесс наращивания ее производства будет продолжаться в течении всего лета.

Как показывают нынешние события, отвергнутое Россией предложение Саудовской Аравии еще больше увеличить ограничения на нефтедобычу на фоне значительного падения спроса, было вполне оправдано. Спрос на нефть продолжает снижаться из-за резкого сокращения авиационного сообщения и судоходства.

Очевидно, что Саудовская Аравия и Эмираты собираются отвоевать у России солидную часть нефтяного рынка. Эксперты из «Eurasia Group» считают, что нефтяная война будет продолжаться до того момента, когда цена на нефть упадет настолько низко, что это заставит Москву и Эр-Рияд вновь прийти к компромиссному решению по ограничению нефтедобычи.

Николай Иванов

Bloomberg сообщил о планах Эр-Рияда поставлять нефть в Европу по $25

Саудовская Аравия предложила в три раза увеличить объемы поставки нефти в Европу по цене сильно ниже, чем у России, пишет Bloomberg со ссылкой на источники, знакомые с ситуацией.

По информации СМИ, в сложившейся ситуации европейский рынок становится самой важной сферой передела интересов в ценовой войне между Эр-Риядом и Москвой.

Источники уточнили, что предложения от Саудовской Аравии уже получили несколько европейских нефтеперерабатывающих заводов и компаний.

Кроме того, накануне Saudi Aramco получила разрешение нарастить производственные мощности до 13 миллионов баррелей в сутки.

Россия предлагала другой вариант

Ранее министр энергетики Александр Новак заявил, что наращивание добычи нефти Саудовской Аравией – не оптимальный вариант в текущих рыночных условиях.

"Было бы правильно сохранять добычу на тех уровнях, которые достигнуты в первом квартале. Мы с такой инициативной выходили", - сказал он.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что экспортеры нефти сидят в одной лодке, но каждый из них оказался в большей или меньшей степени готов к снижению цен на сырье. Так он прокомментировал сообщения, что вслед за Саудовской Аравией Ирак и Кувейт также снизили цену на нефть на апрель.

Страны ОПЕК+ 6 марта не смогли договориться ни об изменении параметров сделки о сокращении добычи нефти, ни о ее продлении. В результате с 1 апреля снимаются ограничения по добыче нефти в странах-участницах прежнего альянса. Это вызвало обвал на нефтяном рынке. Падение цен 9 марта достигало 30%.

Три страны ОПЕК снизили цены на нефть, пишут СМИ

Ведущие производители нефти, входящие в список стран ОПЕК, Ирак и Кувейт последовали примеру Саудовской Аравии, снизив цены на апрельские продажи сырья, а Объединенные Арабские Эмираты снизили цену для февральских продаж. Об этом сообщает Bloomberg.

Как отмечает агентство, такое решение принято на фоне ценовой войны между Саудовской Аравией и Россией.

Ирак готов снизить апрельские цены продажи нефти марки Basrah Light на 5 долларов за баррель при поставках в Азию. Компания Saudi Aramco снизила цену на сорт Arab Medium на 6 долларов. Кувейт снизил цену продажи для азиатских покупателей так же, как Саудовская Аравия. ОАЭ все еще устанавливают цены задним числом. Производитель снизил стоимость четырех сортов нефти для февральских продаж на 1,63 доллара за баррель с января, уточняет Bloomberg.

Страны ОПЕК+ 6 марта не смогли договориться ни об изменении параметров сделки о сокращении добычи, ни о ее продлении. В результате с 1 апреля снимаются ограничения по добыче нефти в странах-участницах альянса.

Позже появились сообщения, что Саудовская Аравия намерена увеличить добычу и дать скидки на свою нефть. Эти новости вызвали обвал на нефтяном рынке.

Ранее радио Sputnik сообщило, что издание Forbes прочит России лидерство в нефтяной борьбе с Саудовской Аравией.

Ничего личного? Эксперт о снижении цен на нефть странами ОПЕК

Три страны ОПЕК последовали примеру Саудовской Аравии и снизили цены на нефть, пишут СМИ. В эфире радио Sputnik эксперт Григорий Ярыгин прокомментировал эти действия, отметив, что мировые цены могут болезненно отреагировать.

Иран и Кувейт последовали примеру Саудовской Аравии, снизив цены на апрельские продажи сырья, в то время как ОАЭ сделали это и для февральских продаж, сообщает Bloomberg.

Как отмечает агентство, такое решение принято на фоне ценовой войны между Саудовской Аравией и Россией.

Ирак готов снизить апрельские цены продажи нефти марки Basrah Light на 5 долларов за баррель при поставках в Азию. Компания Saudi Aramco снизила цену на сорт Arab Medium на 6 долларов. Кувейт снизил цену продажи для азиатских покупателей так же, как Саудовская Аравия. ОАЭ все еще устанавливают цены задним числом. Производитель снизил стоимость четырех сортов нефти для февральских продаж на 1,63 доллара за баррель с января, уточняет Bloomberg.

В эфире радио Sputnik доцент кафедры американских исследований Санкт-Петербургского государственного университета Григорий Ярыгин прокомментировал эти действия.

"Мировые цены на нефть могут болезненно отреагировать на меры, предпринимаемые Ираком и Кувейтом. Но в данном случае всю ситуацию можно охарактеризовать простыми словами "ничего личного – только бизнес". То есть все начинают бороться за сохранение своих экономических индикаторов. Однако опускающиеся цены на нефть отразятся на бюджетах всех стран. Ирак и Кувейт нельзя охарактеризовать как страны с большими бюджетами. И здесь встает вопрос, как долго они смогут своими резервами обеспечивать исполнение своих бюджетных обязательств и в целом стабильных темпов экономического развития. Саудовская Аравия тоже переживает не лучшие времена. Плюс падение цен на нефть побуждает всех участников ОПЕК и страны за его пределами демпинговать", - отметил Григорий Ярыгин.

Страны ОПЕК+ 6 марта не смогли договориться ни об изменении параметров сделки о сокращении добычи, ни о ее продлении. В результате с 1 апреля снимаются ограничения по добыче нефти в странах-участницах альянса.

Позже появились сообщения, что Саудовская Аравия намерена увеличить добычу и дать скидки на свою нефть. Эти новости вызвали обвал на нефтяном рынке.

От барреля ждут большего

Ключевые экспортеры нефти еще раз обсудят уровни добычи

Текст: Сергей Тихонов

Представители России примут участие в заседании технического комитета ОПЕК+, которое запланировано на 18 марта. Об этом заявил в среду глава минэнерго Александр Новак. Не исключено, что это может стать шагом к возвращению переговоров об уровнях добычи нефти.

По словам министра, механизм взаимодействия участников ОПЕК+ сохранился: контакты с картелем и другими крупными экспортерами продолжаются в рамках Хартии долгосрочного сотрудничества стран - производителей нефти, уточнил он.

Ранее в интервью телеканалу "Россия 24" Новак подчеркнул, что "при необходимости у нас есть различные инструменты, в том числе сокращение, увеличение добычи, а также могут быть достигнуты новые договоренности".

На 12 марта у Новака запланирована встреча с представителями российских нефтяных компаний. По всей видимости, на ней пойдет речь об увеличении производства "черного золота" с апреля - даты, когда перестают действовать договоренности с ОПЕК+ по сокращению добычи.

Ранее глава минэнерго сообщил, что Россия может нарастить добычу на 200-300 тысяч баррелей в сутки за ближайшие месяцы, а до конца года производство может быть увеличено на 500 тысяч баррелей в сутки.

"У нас одни из наиболее низких затрат при добыче нефти, мы конкурентоспособны на мировых рынках. Что касается добычи, я думаю, компании будут пересматривать свои инвестиционные планы и производственные программы. У нас есть потенциал роста добычи", - говорил Новак.

Министр подчеркнул, что считает обвал цен на нефть следствием, в первую очередь, новостей о наращивании добычи в Саудовской Аравии и анонсированным скидкам на нефть нефтяного гиганта Saudi Aramco. По его мнению, сейчас паника уже улеглась, но на восстановление котировок нефти может уйти несколько месяцев.

Развал сделки ОПЕК+ по сокращению добычи привел к падению цен на "черное золото" почти на 30 процентов, до 31 доллара за баррель марки Brent. Это привело к обвалу на всех мировых финансовых рынках. Позднее котировки барреля частично восстановились, но по-прежнему находятся на рекордно низких значениях в районе 36 долларов за баррель Brent.

На этом фоне 11 марта государственная нефтяная компания Саудовской Аравии Saudi Aramco заявила о намерении увеличить добычу до 13 млн баррелей в сутки. Для сравнения: в феврале в нефтяном королевстве добывалось 9,7 млн баррелей в сутки.

По мнению ряда экспертов, сейчас идет психологическая борьба между Россией и Саудовской Аравией - двумя ключевыми участниками ОПЕК+. За нефтяное королевство играет возможность быстро нарастить большие объемы добычи и самая низкая себестоимость производства нефти в мире. За Россию - тот факт, что наша страна меньше зависит от экспорта нефти, нежели Саудовская Аравия. Государственный бюджет королевства почти полностью основан на продаже "черного золота" и рассчитан на котировки не меньше 50 долларов, а скорее 60-70 долларов за баррель. В России в федеральный бюджет направляются средства из расчета 42,4 доллара за баррель марки Urals. Нефть занимает в нем хоть и важное место, но это не единственный источник дохода казны.

В этом и есть главное противоречие между Россией и Саудовской Аравией, возникшее задолго до провальных переговоров в Вене. Россию в целом устраивали цены в коридоре 50-60 долларов за баррель, а для Саудовской Аравии они были слишком низки.

Нынешнее состояние дел на нефтяном рынке не устраивает все нефтедобывающие страны. Призывы возобновить переговоры о сокращении добычи уже прозвучали со стороны официальных представителей ОАЭ, Алжира, Азербайджана и Ирана. О планах наращивать добычу из стран, входящих в ОПЕК, кроме Саудовской Аравии объявили только Ирак и Нигерия.

"Возобновление переговоров возможно, если цена будет находиться ниже 40 долларов за баррель, и Саудовская Аравия сможет выполнить решение по увеличению добычи на 2 млн баррелей в день. Именно этот фактор может заставить Россию сесть за стол переговоров", - говорит руководитель международной практики КПМГ по оказанию услуг компаниям нефтегазового сектора Антон Усов.

Ирония в том, что теперь очень многое будет зависеть от расширения эпидемии коронавируса в мире. Новости об этом могут обвалить цены ниже 30 долларов за баррель. И придется договариваться о мерах спасения уже в экстренном режиме.

США перебрасывают в Ирак свои системы ПРО против Ирана

США перебрасывают в Ирак свои системы противоракетной обороны, чтобы защититься от возможного нападения со стороны Ирана.

Об этом во вторник, сообщило ТАСС, ссылаясь на главу Центрального командования (СЕНТКОМ) армии США генерала Кеннета Маккензи, в зону оперативной ответственности которого входит ближневосточный регион.

"Мы также находимся в процессе доставки систем противовоздушной обороны, систем защиты от баллистических ракет", — заявил он, выступая на слушаниях в комитете палаты представителей конгресса США по делам вооруженных сил.

Чуть ранее, США начали выводить часть своих ударных сил с Ближнего Востока, которые они перебросили в регион после убийства командующего силами специального назначения "Кудс" КСИР Ирана Касема Сулеймани.

В ответ на убийство генерала Сулеймани американскими беспилотниками в аэропорту Багдада 3 января 2020 года, КСИР Ирана нанес ракетный удар по двум базам США в Ираке, в том числе по авиабазе Айн-Асад. После этой атаки, 109 американских военнослужащих получили контузии.

Иран экспортирует около 8000 тонн меда в год

Иран экспортирует около 8000 тонн меда в год, заявил глава Национальной ассоциации пчеловодов и производителей меда страны.

Выступая в эксклюзивном интервью Iran Daily, Абдолреза Бигона добавил, что основными направлениями зарубежных продаж меда в Иране являются соседи, а также прибрежные государства Персидского залива. Он отметил, что иранский мёд является уникальным в мире по качеству.

По словам Бигоны, Иран входит в первую десятку стран мира по объему производства меда. Он отметил, что качество иранского меда является уникальным в регионе в свете широкого цветочного разнообразия страны, зеленых горных районов, засушливого, полузасушливого и холодного климата.

Принимая во внимание благоприятные климатические условия страны, Иран обладает высоким потенциалом в области пчеловодства и производства меда и, таким образом, способен стимулировать экспорт посредством продуманного планирования, подчеркнул он.

Он сказал, что мед, произведенный в северо-западной иранской провинции Ардебиль, известный как «Сабалан» (названный в честь горы в провинции), имеет высочайшее качество среди своих отечественных аналогов и отличную международную репутацию.

«Это из-за особой растительности Сабаланского региона и того факта, что в этом районе обитают определенные цветы, такие как тимьян, астрагал и ромашка», - рассказал он.

Он перечислил полезные свойства натурального мёда как укрепление иммунной и пищеварительной систем, согревание тела и уничтожение бактерий.

По словам Бигоны, в Иране насчитывается более 2000 видов полевых цветов и горных цветов, добавив, что разнообразие производимого в стране меда пропорционально количеству цветов, встречающихся в каждом регионе.

Он подчеркнул, что, поскольку медоносные пчелы собирают пыльцу с разных цветов, каждый вид меда назван в честь региона, где он производится.

Глава ассоциации перечислил основные иранские центры по производству меда, такие как провинции Восточный Азербайджан, Западный Азербайджан, Ардебиль (все три расположены на северо-западе Ирана) и Мазандаран (север Ирана).

Он сказал, что другие области, такие как Лурестан (западный Иран) и Курдистан (северо-западный Иран), также активно работают в области производства меда, описывая как традиционные методы, используемые производителями в этих регионах.

«В настоящее время в стране насчитывается 7,15 миллиона пчелиных семей или ульев, и более 182 000 человек занимаются производством меда», - сообщил Бигона.

Он оценил среднегодовое производство мёда в Иране в пределах от 85 000 до 90 000 тонн, прогнозируя, что годовой объем производства меда в стране к концу текущего 1398 иранского календарного года (19 марта 2020 года) составит почти 85 000 тонн.

По словам Бигоны, поскольку излишнее производство меда в Иране в среднем составляет от 15 000 до 20 000 тонн в год, и поэтому продукт продается по цене ниже его реальной стоимости на внутреннем рынке.

Он рассказал, что годовое потребление меда на душу населения в Иране составляет около 600 граммов.

В Ардебиле производится 7000 тонн меда, и, учитывая большое количество упаковочных фабрик, действующих в провинции, другие города отправляют свой мед в Ардебиль для упаковки.

Комментируя наличие поддельного меда на иранском рынке, он сказал, что мед, произведенный авторитетными отечественными компаниями, считается натуральным и чистым, поскольку продукция и эффективность таких фирм регулярно контролируются Иранской национальной организацией по стандартизации, Управлением по лекарственным средствам (IFDA) и Ветеринарной организацией Ирана.

Расследование убийства генерала Сулеймани является вопросом национальной и революционной самобытности Ирана

Начальник судебной системы Ирана аятолла Сейед Эбрахим Раиси заявил во вторник, что расследование дела об убийстве бывшего командующего силами "Кудс" КСИР Ирана, мученика генерала Сулеймани, как символа защиты угнетенных, является вопросом национальной и революционной самобытности страны.

Он указал на характерные черты и характер мученика генерала Сулеймани и его мысли, основанные на исламских и революционных ценностях, и добавил: «Этот террористический акт, совершенный США, имеет различные международные политические, военные, правовые и судебные аспекты, но судебная власть несет ответственность за расследование и контроль за его юридическим и судебным измерением».

Ссылаясь на меры, принятые при документировании и сборе открытых и тайных документов этого преступного деяния, в качестве наиболее необходимой меры, принятой для юридического расследования дела об убийстве генерала Сулеймани, Раиси подчеркнул, "необходимо, чтобы все соответствующие организации приступили к сбору и представлению других документов по этому делу в кратчайшие сроки, как того требуют специальные судьи, назначенные по этому делу", сообщает Mehr News.

Убийство США главнокомандующего Ирана генерала Сулеймани имеет уголовно-правовой аспект, подчеркнул глава судебной системы.

Затем он указал на меры, принятые Специальной судебной коллегией по этому делу, и добавил: «В состав этой судебной коллегии входят прокурор Тегерана, глава международного отделения Трибунала, заместитель генерального прокурора и специальный следователь и консультативный совет, а также по одному представителю Министерства иностранных дел, Министерства разведки, Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) и Штаба судебной власти по правам человека».

По приказу президента США Дональда Трампа террористические силы США убили бывшего командующего силами "Кудс" КСИР Ирана, генерал-лейтенанта Сулеймани и его спутников 3 января в международном аэропорту Багдада.

Эрдоган предложил Путину разрабатывать нефть на северо-востоке Сирии

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган предложил президенту РФ Владимиру Путину участвовать в разработке нефтяных месторождений в провинции Дейр-эз-Зор на северо-востоке Сирии, которые сейчас используют «террористы». Об этом он сообщил журналистам в самолете после визита в Брюссель, передает газета «Коммерсант».

При этом Эрдоган отметил, что такое же предложение может быть сделано США. «Камышлы — место, где есть нефть. Есть еще месторождения в Дейр-эз-Зоре, которые эксплуатируют террористы (запрещенные в Турции Рабочая партия Курдистана и силы самообороны сирийских курдов). Я Путину сказал: «Давайте мы объединим усилия, и с помощью этой нефти, если вы финансово поддержите, мы сможем поставить на ноги разрушенную Сирию». Путин ответил: «Возможно», — цитирует Эрдогана турецкий телеканал NTV.

«Нефть, которую добывают террористы, некачественная, необработанная. Но если ее привести в хорошее состояние, то она даст шанс восстановить Сирию. И сразу будет понятно, кто хочет защитить Сирию и обеспечить ее единство, а кто хочет ее подмять под себя», — сказал президент Турции.

В конце октября, поминает «Коммерсант», Пентагон объявил, что направит на северо-восток Сирии «дополнительные военные силы и средства» для защиты нефтяных объектов. Решение было объяснено тем, что в Сирии может возродиться террористическая организация «Исламское государство». Вскоре СМИ сообщили о прибытии американских военных из Ирака в Сирию. Также стало известно, что США начали строительство двух новых военных баз в районе нефтяных месторождений.

Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявлял, что США находятся в Сирии незаконно, а их действия противоречат международному праву.

Патруль под охраной

В сирийском Идлибе огонь не открывают

Текст: Юрий Гаврилов

"В соответствии с российско-турецкими договоренностями с нуля часов 6 марта на территории Идлибской зоны деэскалации введен режим прекращения огня. Благодаря этим договоренностям количество обстрелов регулярно снижается. За прошедшие сутки обстрелов со стороны действующих незаконных вооруженных формирований, подконтрольных Анкаре, не зарегистрировано", - сообщил руководитель российского миротворческого центра в Сирии Олег Журавлев.

В этом заявлении контр-адмирала важны два момента. Первый - благодаря московским соглашениям двух президентов боевые действия между турецкими военными и армией Асада удалось остановить.

Второй - количество перестрелок в Идлибе после переговоров в Москве Путина и Эрдогана сократилось до минимума. Огонь там открывают лишь время от времени. Причем делают это так называемые непримиримые боевики, которым глава Турции Эрдоган не указчик.

Контр-адмирал Олег Журавлев уточнил, террористы каких именно формирований категорически не желают перемирия не только в Идлибе, но и вообще на территории Сирии. Это в первую очередь боевики запрещенных в России "Джебхат ан-Нусры" и "Исламской партии Туркестана".

Но даже их главари прекрасно осознают: устроенные ими вооруженные провокации в зоне деэскалации могут обернуться ответными ударами. Причем в такой ситуации от огня сирийской армии турецкие военные уже не спасут. Поэтому главари террористов и стараются организовать вооруженные провокации подальше от Идлиба. В частности, в провинции Латакия, как это случилось в минувшие сутки.

Наши и турецкие военные тем временем продолжают совместное патрулирование приграничных районов. Очередной такой рейд они провели в нескольких населенных пунктах провинции Хасеке. Российские военные полицейские, кроме того, проконтролировали обстановку в Ракке. А с воздуха за ситуацией на севере Сирии следили экипажи наших боевых вертолетов.

Что же касается Идлиба, там, как известно, располагаются как российские, так и турецкие наблюдательные посты. После того как Анкара устроила в приграничных районах Сирии операцию "Весенний щит" и нанесла существенный урон войскам Асада (заметим, теряя при этом и своих солдат с офицерами), с цветами никто в Идлибе турок не ждет.

Чтобы избежать столкновений и нападений на их военных, наши полицейские начали сопровождать турецких коллег к местам их службы в зоне деэскалации. По словам контр-адмирала Олега Журавлева, только за прошедшие сутки российские армейские правоохранители проводили в Идлибе 13 таких колонн.

Опять же на случай форс-мажорных ситуаций и для оперативного взаимодействия и урегулирования всех возникающих вопросов наш миротворческий Центр установил с турецким командованием специальный непрерывный канал связи.

Напомним, что президенты Путин и Эрдоган на переговорах в Москве 5 марта также договорились о создании коридоров безопасности шириной 6 километров к северу и 6 километров к югу от трассы М4 - она имеет стратегическое значение и соединяет сирийский город Латакия с иракской границей. Кроме того, 15 марта должно начаться совместное российско-турецкое патрулирование шоссе М4 от населенного пункта Трумба в двух километрах западнее города Серакиб до населенного пункта Айн-эль-Хабр. Сейчас идет активная работа по подготовке этих решений к полной реализации.

Адмирал Шамхани: Отсчет времени до изгнания США из западноазиатского региона начался

Секретарь Верховного совета национальной безопасности (ВСНБ) Ирана контр-адмирал Али Шамхани заявил, что отсчет времени до изгнания американских войск из региона начался.

Высшее должностное лицо Ирана, прибывшее в столицу Ирака в субботу вечером во главе с высокопоставленной делегацией по политическим вопросам в сфере безопасности, сделало это замечание на встрече с начальником разведывательной службы Ирака Мустафой аль-Каземи в Багдаде в воскресенье, сообщает IRNA.

Ссылаясь на убийство США иранского генерал-лейтенанта Кассема Сулеймани и заместителя начальника Народных мобилизационных подразделений Ирака Абу Махди аль-Мухандиса в начале этого года, Шамхани отметил, что теракт Вашингтона в отношении командиров сопротивления 3 января начал обратный отсчет изгнания американских войск из региона.

Он назвал убийство результатом стратегической ошибки президента США Дональда Трампа.

Генерал-лейтенант Сулеймани находился в Багдаде по приглашению иракского правительства, когда его убили при помощи ракетного удара с беспилотника.

Террористический акт привел к кризису в дипломатических отношениях между США и Ираком, который потребовал, чтобы американские войска покинули страну после того, как иракский парламент проголосовал за это.

Шамхани добавил, что участие миллионов иракцев в митингах против американской оккупации доказало, что иракская нация является флагманом изгнания США из Западной Азии.

В свою очередь, Каземи приветствовал ключевую роль Ирана в борьбе с терроризмом и укреплении стабильности в регионе. Багдад высоко ценит помощь Тегерана в антитеррористической кампании и приветствует расширение сотрудничества в этой области, сказал он.

Шамхани также провел отдельные переговоры с советником по национальной безопасности Ирака Фалихом аль-Файадом, исполняющим обязанности премьер-министра Аделем Абдул-Махди и лидером Национального движения мудрости Ирака Сейедом Аммаром аль-Хакимом.

Во время своих переговоров с Абдул-Махди, Шамхани заявил, что его страна поддерживает формирование нового кабинета Ирака, поскольку Ирак играет решающую роль в стабильности региона.

Чиновник также похвалил армию Ирака и народные силы за обеспечение безопасности без присутствия иностранных сил.

Абдул-Махди также выразил благодарность иранскому правительству и народу за их неизменную поддержку во время войны Ирака с террористами ИГИЛ.

И.о. премьер-министра обвинил США в том, что они осложнили положение в регионе, отказавшись от иранского ядерного соглашения и заставив Ирак разорвать связи с Ираном.

«Логика геополитики побуждает нас пользоваться способностями наших соседей служить нашим национальным интересам и безопасности», - добавил Абдул-Махди.

На совместной пресс-конференции с Файадом, иранский чиновник коснулся актов агрессии Израиля, заявив, что «сионисты против региональной стабильности и безопасности».

«Мы надеемся, что придет день, когда в регионе мы не увидим никаких следов сионистов», - сказал Шамхани.

Исламская Республика Иран, по его словам, всегда желала стабильности и мира для Ирака.

Файад сказал, что Багдад никогда не забудет помощь Ирана в разгроме террористической группировки ИГИЛ, вновь заявив о готовности своей страны продолжать полномасштабное сотрудничество с Тегераном.

Шамхани отправился в Багдад, чтобы провести переговоры с иракскими официальными лицами и политическими лидерами по вопросам безопасности и политическим вопросам, а также для укрепления отношений между двумя соседями.

Иран, по его словам, поддерживает хорошие братские отношения с соседним Ираком со времени свержения бывшего диктатора Саддама Хусейна в 2003 году.

В 2014 году, когда ИГИЛ развязал свою кампанию террора в Ираке, иранские военные советники бросились спасать иракские вооруженные силы по просьбе Багдада, помогая им постепенно обратить вспять успехи террористической группировки и в конечном итоге освободить всю их родину примерно через три года.

Шамхани приветствовал «успешный опыт» сотрудничества двух соседей в борьбе с терроризмом.

Он сказал: «Сегодня когнитивная война как аспект гибридной войны заменила мятеж терроризма, и создатели и спонсоры ИГИЛ пытаются достичь своих нереализованных целей с меньшими затратами».

Экспорт не нефтяных товаров из иранской провинции Хамадан вырос на 23%

Более 587 000 тонн не нефтяных товаров на сумму 132 млн. долларов США было экспортировано из западной провинции Ирана Хамадан за последние 11 месяцев - до 19 февраля.

По словам генерального директора Таможенного управления Хамадана Мортезы Наджафи-Могадама, экспорт в стоимостном и натуральном выражении увеличился на 23% и 46%, соответственно, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, сообщает Mehr News.

Экспортируемые товары, в основном, включали арматуру, двигатели кондиционирования воздуха, ферросилиций, изюм, вазелин, соленые огурцы, молочные продукты, глиняную посуду и посуду.

Ирак, Турция, Афганистан, Китай, Пакистан, Россия, прибрежные государства Персидского залива и страны Центральной Азии, а также Польша и Нидерланды были главными пунктами экспорта Хамадана в этот период.

Импорт провинции за тот же период составил 5240 тонн на сумму 28,8 миллиона долларов. Эта цифра указывает на увеличение объема и стоимости на 21% и 15%, соответственно, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Германия, Иордания, Турция, Китай, ОАЭ, Украина, Южная Корея, Индия, Швеция и Нидерланды были экспортерами в провинцию

Импортная продукция включала трикотаж, семена картофеля, полипропилен, текстильные изделия, автозапчасти, графитовые электроды, используемые в печах и фрезерных станках.

В стране два президента: как США выводят войска из Афганистана

США приступили к выводу войск из Афганистана

Анна Юранец

Соединенные Штаты начали сокращение военного контингента в Афганистане, что предусматривалось мирным соглашением, которое Вашингтон заключил с талибами 29 февраля. Следующий шаг — переговорный процесс между правительством страны и представителями движения. Однако, неоднозначная ситуация между президентом страны Ашрафом Гани и премьер-министром Абдуллой Абдуллой может серьезно осложнить диалог.

США приступили к окончанию своей самой длительной военной кампании — афганской. 10 марта Вашингтон начал вывод первой части своего контингента в стране, в результате которого количество военных в стране сократится с 13 до 8,6 тыс.

Таким образом, Белый дом выполняет свою часть соглашения, заключенного с движением «Талибан» (запрещено в России) 29 февраля. Документ призван закончить военные действия, которые длятся уже 19 лет.

Вашингтон ввел войска в Афганистан в октябре 2001 года для борьбы с весьма влиятельным в стране движением талибов. Администрация президента Джорджа Буша потребовала от Кабула выдачи Усамы бен Ладена — лидера «Аль-Каиды» (запрещена в РФ), взявшей на себя ответственность за теракты, случившиеся в США 11 сентября.

Теперь же, согласно договоренностям, Вашингтон обязался вывести всех своих военнослужащих (13 тыс.) из Афганистана в течение 14 месяцев после подписания соглашения — при условии, что талибы соблюдут свою часть обязательств. В частности, представители движения должны приступить к переговорному процессу с Кабулом. Все стороны конфликта должны освободить пленных, а «Талибан», к тому же, обязался контролировать деятельность своих участников, не допуская действий, угрожающих безопасности США и их союзников.

Чтобы талибы смогли продемонстрировать готовность и способность выполнять договоренности, 22 февраля был объявлен «режим снижения уровня насилия». Впрочем, нельзя сказать, что он успешно был соблюден. 4 марта президент США Дональд Трамп заявил, что провел плодотворный диалог с талибами, однако уже через несколько часов члены движения напали на правительственные силы, после чего американская авиация нанесла удар по их позициям.

9 марта президент Афганистана Ашраф Гани заявил, что готов освободить тысячу пленных талибов. А вот с обязательством вести переговоры могут возникнуть сложности. Дело в том, что раньше лидеры движения наотрез отказывались от этого шага. Два года назад, например, Гани выразил готовность приступить к переговорному процессу с противниками без всяких условий. Более того, президент заявлял, что правительство может признать «Талибан» политическим движением. Однако талибы попросту проигнорировали его предложение.

Проблема состоит еще и в том, что внутри движения нет солидарности по этому вопросу, и в любой момент среди талибов может начаться противостояние, которое отменит договоренности.

И хотя соглашение США с движением призвано, в том числе, положить конец политическому кризису в стране, прямо накануне вывода американских военных ситуация в Афганистане, напротив, усугубилась.

В понедельник в Кабуле состоялось сразу две инаугурации президента с разницей в несколько минут. В президентском дворце Арг первым присягу принес Ашраф Гани. Во дворце Сапедор в то же время проходила инаугурация премьер-министра Абдуллы Абдуллы.

Второй тур президентских выборов прошел 28 сентября. Согласно официальным данным, с результатом 50,64% победу на них одержал Гани. Абудулла, однако, заявил о своей победе и о фальсификации при подсчете голосов.

На протяжении полугода он оспаривал результаты выборов и, наконец, решил провести свою инаугурацию.

Церемония вступления в должность главы государства Ашрафа Гани сопровождалась сразу несколькими взрывами — возле президентского дворца было выпущено четыре минометных снаряда. В результате был ранен один полицейский, другой снаряд повредил автомобиль вице-президента. Ответственность за инцидент взяло на себя «Исламское государство» (ИГ — террористическая организация, запрещена в РФ).

«Мы не боимся взрывов. Если моя жертва нужна Афганистану, я готов пожертвовать собой», — сказал в ходе инаугурации Гани.

Правительственный кризис в Афганистане совсем не способствует четкому пониманию результатов переговорного процесса с талибами. Вашингтон уже выразили свою обеспокоенность по этому поводу.

«Для будущего страны и, в частности, для дела мира крайне важно сделать приоритетом объединение Афганистана и создание политически сбалансированной власти», — заявил в понедельник госсекретарь США Майк Помпео.

Более того, Вашингтон предпринял попытку повлиять на ход разворачивающегося в Афганистане противостояния. В Кабул прибыл спецпредставитель США по Афганистану Залмай Халилзад, в ночь перед инаугурациями он встретился с Гани и Абдуллой, однако, единственное, чего он смог добиться – короткой встречи политиков и переноса времени обеих церемоний.

Таким образом, из-за сложившейся в Афганистане ситуации, говорить о том, что стороны конфликта движутся к окончанию войны, даже с учетом подписания соглашения, пока преждевременно, считает эксперт центра Карнеги в Москве Алексей Малашенко.

«Я не уверен, что это окончание, потому что очень непростая ситуация в самом Афганистане. Неизвестно, чем это закончится, потому что там минимум три силы. Я не исключаю что опять будет обострение и вывод будет задержан, потому что американцы — промежуточная сила, которая хоть как-то может повлиять на общую стабильность, — отмечает эксперт. —

Все, что связано с Афганистаном – непредсказуемо. Я не исключаю, что оба соперничающих президента в какой-то момент могут склониться к общению с талибами. Сейчас ничего предсказать невозможно, потому что фактически существует троевластие в стране. Абудлла Абдулла не такой человек, который уступит».

Трамп спасает США от «катастрофы»

Обеспокоенность Вашингтона понятна — окончание войны в Афганистане было одним из ключевых обещаний Дональда Трампа в ходе его президентской кампании 2016 года. Срок глава Белого дома истекает, и он активно взялся за реализацию обещаний, ведь далеко не все задуманное во внешней политике ему удалось успешно воплотить в жизнь.

Правительственный кризис в Венесуэле ничем не закончился и поддержка США оппозиционера Хуана Гуайдо тоже не принесла плодов. Категоричные шаги Вашингтона по отношению к Ирану, в частности, убийство генерала Касима Сулеймани в Ираке, привели к тому, что Багдад уже два месяца требует вывода американских военных из страны. Между тем, во многом из-за действий США, в Иране на парламентских выборах побеждают консерваторы, которые настроены на более жесткий внешнеполитический курс и укрепление своего влияния на Ближнем Востоке, в чем не заинтересован Вашингтон.

Наконец, выход США из Совместного всеобъемлющего плана действий и Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) вызвали раздражение Европы и заставили ее задаться вопросом о надежности Вашингтона как союзника.

Да и о том, что войну в Афганистане надо окончить, Трамп говорил еще задолго до выборов 2016 года. Он называл затянувшуюся кампанию «полной катастрофой», которая заставляет США нести серьезные потери денег, времени и жизней американских солдат. За время конфликта в Афганистане было убито более 2,4 тыс. военных США.

По данным министерства обороны Соединенных Штатов, с начала военного вмешательства правительство потратило на ведение военной кампании $778 млрд. Еще около $44 млрд было потрачено на восстановление Афганистана. При этом некоторые исследовательские организации утверждают, что официальные цифры сильно занижены.

«Наша цель — прекращение самой длительной войны в истории Америки и возвращение наших войск домой», — говорил Трамп.

Однако реализация поставленной им задачи протекала с трудом. В 2017-м, например, он принял решение увеличить военное присутствие в Афганистане, составлявшее 8,4 тыс. солдат, минимум на 3 тыс., обосновав это необходимостью борьбы с террористами.

В 2018 году США приступили к прямым переговорам с талибами. В 2019-м после восьми раундов переговоров был согласован проект соглашения о мире. Однако в сентябре Трамп принял решение прекратить переговоры и отменить подписание договора. Причиной тому послужили серия терактов, в результате одного из них погиб американский военный.

В конце ноября глава Белого дома посетил Афганистан и встретился с Ашрафом Гани. Это был его первый визит в страну, о котором не было объявлено заранее. В ходе своего визита Трамп заявил, что намерен сократить военный контингент в стране и возобновить переговорный процесс.

«Они [талибы] не хотели прекращать огонь. Сейчас они хотят прекратить огонь. И я верю, что это сработает», — сообщил тогда Трамп.

При этом Алексей Малашенко отмечает, что, если президент США и добьется поставленной им цели, то понесет определенные репутационные потери.

«Тот, кто влезает в мусульманский мир, из него никогда не вылезет, потому что, если ты будешь вылезать, то это будет как поражение. У Трампа тоже будет достаточно двусмысленная ситуация», — считает эксперт.

Россия уже поприветствовала подписание соглашения между США и талибами. Москва не раз контактировала с представителями движения «Талибан», они, например, трижды посещали российскую столицу. В Россию приезжали и представители правительства Афганистана.

В январе глава МИД РФ Сергей Лавров заявлял, что Москва поддерживает и старается способствовать достижению договоренностей между сторонами.

«Мы же знаем, что и США в Афганистане сейчас — один из главных игроков, возглавляют целую коалицию, свои войска имеют в Афганистане, ведут переговоры, возобновили эти переговоры с талибами — мы это поддерживаем, между прочим. Мы считаем, что очень важно, чтобы была достигнута договоренность, которая затем позволит начать переговоры между всеми афганцами. Это ведь условие, которое талибы поставили, и которое было принято», — заявил Лавров.

«Объединим усилия»: Эрдоган предложил России нефть Сирии

Эрдоган предложил Путину разрабатывать нефтяные месторождения в Сирии

Ангелина Мильченко

Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган предложил Владимиру Путину усовершенствовать нефтяные месторождения Сирии в Дейр-эз-Зоре, чтобы поднять экономику этой страны. По его словам, в некоторых районах можно добывать нефть, но она некачественная. Однако, по его словам, использовать этот ресурс можно на благо государства. Пока же месторождения контролируются курдами.

Турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган предложил российскому коллеге Владимиру Путину поддержать разработку нефтяных месторождений в Сирии, чтобы помочь сирийской экономике.

«Камышлы — место, где есть нефть. Есть еще месторождения в Дейр-эз-Зоре, которые эксплуатируют террористы [запрещенные в Турции Рабочая партия Курдистана и силы самообороны сирийских курдов].

Я Путину сказал: «Давайте мы объединим усилия — и с помощью этой нефти, если вы финансово поддержите, мы сможем поставить на ноги разрушенную Сирию». Путин ответил: «Возможно», — приводит слова Эрдогана РИА «Новости» со ссылкой на газету Sabah.

Глава Турции считает, что на эти месторождения «есть планы у США», а на месторождение в Эль-Камышлы — у РФ. Эрдоган отметил, что если Россия согласится, то он «сделает аналогичное предложение [президенту США Дональду] Трампу».

Вместе с тем он обратил внимание, что та нефть, «которую добывают террористы», низкого качества. Но, используя этот ресурс можно восстановить Сирию, «если ее привести в хорошее состояние», уверен Эрдоган.

«И сразу будет понятно, кто хочет защитить Сирию и обеспечить ее единство, а кто хочет ее подмять под себя», — заключил он.

В конце октября прошлого года Трамп заявил, что выводит американские войска из восточной части Сирии, оставив при этом некоторых военных, чтобы они «охраняли нефть» от террористов. Таким образом Вашингтон обозначил свое намерение контролировать сирийские нефтяные месторождения.

Как заявил позднее председатель Комитета начальников штабов американских ВС генерал Марк Милли, американские власти собираются контролировать район с нефтегазовыми объектами в провинции Дейр-эз-Зор. В том числе американцы хотели сохранить контроль и над крупным газоперерабатывающим заводом, который был построен компанией Conocophillips. Ранее он контролировался государственной Сирийской газовой компанией. Однако после того, как в стране началась гражданская война, у государства его отбили вооруженные боевики.

После того, как США заявили о том, что военные будут контролировать некоторые месторождения нефти в Сирии, российский министр обороны Сергей Шойгу обратил внимание на то, что американцы неприкрыто и бесцеремонно грабят сирийские нефтяные месторождения. И вместе с тем власти Соединенных Штатов при помощи санкций блокируют поставки нефти Дамаску.

В Москве неоднократно заявляли, что сирийская нефть принадлежит исключительно сирийскому народу.

Дамаск же заявлял, что США крадут у Сирии нефть. В связи с этим сирийские власти угрожали, что обратятся в международный суд.

При этом, по словам официального представителя министерства иностранных дел Марии Захаровой, американские власти контрабандно вывозят из страны нефть на сумму более $30 млн в месяц.

Замглавы МИДа Сергей Вершинин, в свою очередь заявил, что российская сторона не будет сотрудничать с американцами в вопросе сирийской нефти, так как она принадлежит Сирии. «Мы убеждены, что именно сирийский народ должен распоряжаться своими природными богатствами, включая нефть», — отметил Вершинин в комментарии ТАСС.

В ноябре прошлого года сообщалось, что американские власти строят две военные базы вблизи Дейр-эз-Зоре. По информации СМИ, одна из баз строилась в районе дислокации 113-й бригады армии США, другая — в зоне деревни Ас-Сур. В эти места были направлены порядка 300 военных, а также строительная и военная техника, в том числе тяжелое вооружение и боеприпасы.

По данным агентства Assosiated Press, американский президент Дональд Трамп сделал это для того, чтобы обеспечить безопасность нефтегазовых месторождений, которые контролировались курдами. По словам Трампа, главной целью США является сохранение контроля над сирийской нефтью.

Турция и Россия могут разработать нефтяные месторождения в Сирии

Президент Турции Тайип Эрдоган предложил российскому коллеге Владимиру Путину объединить усилия и разработать нефтяные месторождения в Сирии для восстановления арабской республики. Об этом турецкий лидер заявил журналистам в самолете, возвращаясь после визита в Брюссель.

"Камышлы – место, где есть нефть. Есть еще месторождения в Дейр-эз-Зоре, которые эксплуатируют террористы (запрещенные в Турции Рабочая партия Курдистана и силы самообороны сирийских курдов – ред.). Я Путину сказал: "Давайте мы объединим усилия, и с помощью этой нефти, если вы финансово поддержите, мы сможем поставить на ноги разрушенную Сирию". Путин ответил: "Возможно", – приводит РИА Новости слова Эрдогана.

Он отметил, что добываемая террористами нефть "некачественная, необработанная", однако если привести ее в хорошее состояние, то "она даст шанс восстановить Сирию".

"И сразу будет понятно, кто хочет защитить Сирию и обеспечить ее единство, а кто хочет ее подмять под себя", – отметил президент Турции.

Он добавил, что такое же предложение Анкара может сделать и Вашингтону.

Опасные приготовления. США начали доставлять ПРО в Ирак

США приступили к переброске в Ирак систем противовоздушной и противоракетной обороны, чтобы защитить свои войска, заявил на слушаниях в комитете по вооруженным силам палаты представителей глава Центрального командования США генерал Кеннет Маккензи. Об этом сообщило РИА Новости.

По его словам, такие меры предприняты, "в частности, чтобы защитить себя от еще одного потенциального нападения со стороны Ирана".

Отношения Ирана и США накалились после удара американских войск по объектам шиитской "Катаиб Хезболлы" в Сирии и Ираке в конце декабря. Тогда сторонники движения начали штурм американской дипмиссии в Багдаде.

Затем в ходе спецоперации Вашингтона были убиты иранский генерал Касем Сулеймани и замглавы иракского шиитского ополчения Абу Махди аль-Мухандис, которых США считают причастными к организации штурма посольства.

В ночь на 8 января Иран нанес ракетные удары по американским базам в Ираке, назвав это актом возмездия за убийство иранского генерала. Позднее США ввели санкции в отношении Ирана.

Эрдоган предложил Путину разрабатывать нефтяные месторождения в Сирии

Президент Турции Тайип Эрдоган предложил Владимиру Путину поддержать разработку нефтяных месторождений в Сирии для помощи сирийской экономике.

"Камышлы — место, где есть нефть. Есть еще месторождения в Дейр-эз-Зоре, которые эксплуатируют террористы (запрещенные в Турции Рабочая партия Курдистана и силы самообороны сирийских курдов. — Прим. ред.). Я Путину сказал: "Давайте мы объединим усилия — и с помощью этой нефти, если вы финансово поддержите, мы сможем поставить на ноги разрушенную Сирию". Путин ответил: "Возможно", — сказал Эрдоган, его цитирует газета Sabah.

По его словам, такое же предложение Анкара может сделать Вашингтону.

Как пояснил турецкий лидер, нефть, "которую добывают террористы", низкого качества.

"Но если ее привести в хорошее состояние, то она даст шанс восстановить Сирию. И сразу будет понятно, кто хочет защитить Сирию и обеспечить ее единство, а кто хочет ее подмять под себя", — заключил Эрдоган.

В октябре 2019 года президент США Дональд Трамп, ранее заявлявший о намерении вывести все американские военные силы с востока Сирии, сказал, что часть военнослужащих останется, чтобы "охранять нефть" от террористов.

В свою очередь, ранее российский министр обороны Сергей Шойгу заявил, что США неприкрыто и бесцеремонно грабят нефтяные месторождения в Сирии и одновременно блокируют поставки нефти Дамаску с помощью санкций.

Ирак сообщил о переговорах по новому нефтяному соглашению

Иракские власти проводят переговоры с заинтересованными сторонами для достижения соглашения по стабилизации рынка на фоне прекращения сделки по ограничению добычи нефти, сообщил РИА Новости официальный представитель Миннефти страны Асем Джихад.

"Ирак сейчас проводит переговоры с заинтересованными сторонами для достижения нового соглашения, которое стабилизирует рынок нефти и положит конец падению цен на нефть. Предыдущее соглашение об ограничении добычи заканчивается в конце марта, мы намерены использовать это время, чтобы призвать страны — члены ОПЕК и не состоящие в организации достичь соглашения, которое вернет баланс на мировой рынок нефти", — заявил Джихад.

По его словам, Ираку на данный момент "неразумно" поставлять дополнительные объемы нефти на мировой рынок, так как это приведет к дальнейшему падению цен на нее.

"Падение цен на нефть нанесет значительный вред, особенно странам-производителям", — подчеркнул Джихад.

"Иракская делегация приложила значительные усилия, чтобы сблизить точки зрения Саудовской Аравии и России на встрече ОПЕК в Вене несколько дней назад", — сообщил чиновник.

Объем добычи нефти второго по величине производителя этого сырья в ОПЕК — Ирака в декабре 2019 года составлял 4,535 миллиона баррелей в сутки. Экспорт нефти из Ирака тогда был на уровне 3,875 миллиона баррелей в сутки.

Рамис Юнус: "Турция принудила Россию к миру"

Американский политолог Рамис Юнус дал "НИ" свой прогноз по развитию геополитической ситуации вокруг сирийской провинции Идлиб.

Успехи турецкой армии в боях вокруг сирийской провинции Идлиб, вынудили Россию сделать шаг назад и согласиться на перемирие на условиях Турции и встреча Путина и Эрдогана в Москве, многочасовые переговоры и публичные заявления сторон на пресс-конференции, были лишь тому подтверждением.

Турция добилась того, что ключевая дорога М-4, идущая от Латакии до Алеппо и которая опоясывает дугой всю провинцию Идлиб, будет теперь представлять из себя 12 километровую буферную зону, находящуюся под контролем Турции и России. Таким образом из политического процесса в данном вопросе выпали Сирия и Иран, а если добавить к этому буферную зону, которую Турция создала в конце прошлого года на границах с сирийским Курдистаном, то получается, что вся граница Турции с Сирией сегодня представляет собой буферную зону, где находятся турецкие военные.

Напомню, что изначально, когда Турция вмешалась в конфликт в Сирии, безопасность границ заявлялась Анкарой как программа-минимум, а свержение режима Асада, как программа-максимум, и, судя по договоренностям в Москве, можно констатировать, что программу-минимум Турция выполнила, а заявление президента Эрдогана о том, что в случае нарушения этого перемирия Анкара оставляет за собой право дать еще более решительный отпор, говорит о том, что Турция, в случае необходимости, пойдет и на выполнение программы-максимум.

Что будет потом и как будут выполняться договоренности в Москве покажет ближайшее время, но пока преимущество и белые фигуры в этом российско-турецком противостоянии у Турции, которая отстояла Идлиб и Кремлю придется с этим считаться, потому что как говорится в русской пословице:"Худой мир лучше доброй ссоры".

Россия. Турция. Сирия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 9 марта 2020 > № 3314025 Рамис Юнус

Взяли паузу: Минфин отреагировал на обвал рубля

Минфин сокращает заимствования из-за обвала рубля

Иван Апулеев

Минфин может приостановить аукционы с облигациями федерального займа из-за высокой волатильности на рынках. Решения по их проведению будут приниматься с учетом рыночной конъюнктуры, отметили в министерстве. Сокращение заимствований можно компенсировать за счет иных источников финансирования. Один на один с «катастрофическим» обвалом цен на нефть из-за развала коалиции ОПЕК+ рубль не останется, пообещали в ведомстве.

Высокая волатильность на финансовых рынках может вынудить Министерство финансов РФ приостановить проведение аукционов с облигациями федерального займа (ОФЗ). Об этом говорится в сообщении на сайте ведомства.

«Решения о проведении аукционов по размещению ОФЗ будут приниматься с учетом рыночной конъюнктуры с целью содействия процессу стабилизации рыночной ситуации и недопущения избыточного давления на долговой рынок», – сообщает пресс-служба Минфина.

Отмечается, что план заимствований на 2020 год предполагает привлечение 1,7 трлн рублей на внутреннем рынке, а в общей сложности – 2,3 трлн рублей. Если заимствования будут сокращены до значений ниже запланированных цифр, то разницу можно будет компенсировать с помощью привлечения других источников финансирования дефицита бюджета.

В частности, отметили в министерстве, есть возможность задействовать остатки на едином счете федерального бюджета. Федеральное казначейство имеет на счетах в Банке России и кредитных организациях порядка 4,2 триллионов рублей.

Облигации федерального займа — рублевые облигации, выпускаемые Минфином РФ. Они являются купонными, — по ним предусмотрены процентные выплаты.

Если курс рубля будет продолжать падение и опустится ниже прогнозного уровня в 65,7 рублей за доллар США, то увеличение базовых нефтегазовых доходов федерального бюджета могут перенаправить – чтобы покрыть нехватку средств в случае приостановки аукционов.

Минфин отмечает, что отклонение курса национальной валют от прогнозного уровня на каждый рубль приводит к изменению базовых доходов федбюджета от продажи нефти и газа на 70 миллиардов рублей.

Один на один с «катастрофическим» обвалом цен на нефть из-за развала коалиции ОПЕК+ рубль не останется, пообещали в ведомстве.

Напомним, на Московской бирже торги сегодня не проводятся в связи с выходным. Однако на международных торгах Forex курс доллара США достиг отметки в 73,28 рублей, евро достигал 83,80 рублей. Цена барреля нефти Brent упала на 35,5%, достигнув $33,48, а цена бочки WTI рухнула на 38% – до $29,96.

Падение нефтяных цен вызвал срыв переговоров по сокращению нефтедобычи. Российская делегация выступала против продления соглашения ОПЕК+.

Россия и Саудовская Аравия, являющиеся основными участниками сделки по сокращению добычи нефти ОПЕК+, не смогли договориться о дальнейшем снижении производства из-за распространения коронавируса, передали агентства Bloomberg и Reuters со ссылкой источники.

Вопрос обсуждался на заседании мониторингового комитета 4 марта. Саудовская Аравия предложила сократить добычу нефти на 1,5 млн баррелей в сутки. Россия считает подобные меры излишними. Незадолго до этого президент России Владимир Путин заявил, что российская сторона готова к активному взаимодействию с зарубежными партнерами на мировом рынке нефти. «Этот механизм, который мы создали вместе с другими ведущими нефтедобывающими странами, уже зарекомендовал себя как эффективный инструмент в обеспечении долгосрочной стабильности на глобальных энергетических рынках», — сказал он.

Российский министр финансов Антон

Силуанов ранее заявлял, что «бюджет наш защищен», и даже при ценах на нефть в $30 за баррель России ничего не угрожает.

8 марта стало известно, что Саудовская Аравия намерена нарастить добычу нефти в апреле до 10 млн баррелей в сутки, чтобы оказать давление на Россию и другие страны. По данным источников Bloomberg, Эр-Рияд таким способом хочет заставить их возобновить переговоры со странами-членами ОПЕК. Согласно имеющейся информации, Саудовская Аравия в случае необходимости также может повысить добычу нефти до 12 млн баррелей в сутки. Кроме того, в субботу саудиты ввели массовые скидки к своим официальным продажным ценам на нефть.

В американском инвестиционном банке Goldman Sachs полагают, что цена барреля нефти может снизиться до $20 на из-за нестабильной ситуации на мировом нефтяном рынке. В докладе регулятора отмечается, что такой обвал цен решительным образом изменит прогнозы по рынкам нефти и газа.

Между тем, падение стоимости фьючерса на нефть в первые секунды открытия азиатских бирж свыше чем на 30% стало вторым по своим масштабам в истории после обвала в 1991 году во время войны в Персидском заливе, когда американцы разбомбили Ирак.

Россия получает недра Средиземного моря

Сергей Савчук

Встреча президентов России и Турции, во время которой лидеры двух стран обсудили ситуацию в районе сирийской провинции Идлиб, имеет одно любопытное измерение. О нем мало говорили в ходе самого обострения, однако оно крайне важно для понимания ситуации в регионе. Ибо боевые сводки с горящих полей, конечно, очень интересны, однако совсем рядом происходят другие, не столь заметные, но не менее важные события, которые гарантированно окажут влияние на развитие региона сразу после того, как смолкнут орудия.

Это измерение — газовое.

Напомним: осенью 2017 года консорциум, возглавляемый французским нефтегазовым гигантом Total SA, подал заявку на тендер, который проводило правительство Ливана. Согласно условиям лицензии, Total получил право провести разведочное бурение на морском участке шельфа в пределах т. н. блоков № 4 и № 9. Первый считается перспективным на газ, а второй — на нефть. Прогнозные запасы в границах блоков составляют три триллиона кубометров газа и 850 миллионов баррелей нефти.

А теперь некоторая неожиданность. В консорциум, который получил права на проведение изыскательных работ, помимо французской Total также входит итальянская компания Eni и российский "Новатэк". Первые два участника имеют в проекте доли по 40 процентов, у россиян — двадцать. Как только буровики консорциума, включая российских, выполнят комплекс разведочного бурения (на что у них есть до пяти лет), они представят правительству Ливана план освоения месторождения и практически гарантированно получат лицензию на добычу сроком на 25 лет с возможностью пролонгации. Соответственно, помимо сугубо практического опыта российская компания минимум четверть века будет получать прибыль, будет платить с нее налоги в госбюджет и будет формировать политику региона.

Поясним. У Ливана имеется неразрешенный территориальный спор с Израилем, касающийся участка шельфа размером 860 квадратных километров, который расположен как раз в зоне возможного залегания энергоресурсов. Бейрут, впрочем, на обострение не идет и уже заявил, что разведка и добыча будут проводиться только на тех участках, которые имеют однозначно ливанскую принадлежность. А еще ровно год назад, весной 2019-го, Ливан умышленно и открыто "торпедировал" строительство магистрального газопровода EastMed, по которому шельфовый газ с израильских месторождений должен был поставляться в Европу. Израиль фактически уведомили, что прямой торговли со Старым Светом ему не видать. Тель-Авив, естественно, не забыл ни этот факт, ни свои национальные интересы, а потому война за шельф обещает быть долгой и упорной.

В Бейруте это понимают не менее четко и все свои надежды возлагают на то, что международная команда подарит ему "живую" нефть и газ. В район шельфа из Египта уже доставлена плавучая вышка Vintage, в ее задачи входит бурение первой скважины на глубине около полутора километров, ожидается, что нефтегазовая линза может залегать еще на два с половиной километра ниже.

А вот другой малоизвестный факт.

Чуть более года назад, в январе 2019-го, государственная компания "Роснефть" заключила с правительством Ливана соглашение, по которому под управление россиян сроком на двадцать лет перешел нефтеналивной терминал в порту Триполи. Согласно заявлению и. о. министра энергетики и водных ресурсов республики Сезара Абу Халила, россияне более чем втрое увеличат объемы нефтехранилищ (до двух миллионов тонн) и будут проводить профильное обучение местных специалистов. А еще Ливан очень надеется, что российское военно-техническое присутствие в регионе позволит восстановить нефтепровод из Ирака. Магистраль Киркук — Хомс — Банияс была сперва разрушена войсками американской коалиции, вторгшейся в Ирак с целью свержения Саддама Хусейна, а позднее на работе жизненно важной артерии поставила крест гражданская война в соседней Сирии. Зимой 2011-2012 годов Хомс перешел в руки террористов, которые первым делом взорвали нефтепровод и местный НПЗ. Город был освобожден в 2014-м, но, понятное дело, центральному правительству пока не до восстановления инфраструктуры.

И если сейчас у Ливана внезапно появятся некоторые объемы нефти, под ее транспортировку и перевалку в порту готово почти все. А если не хватит мощностей Триполи, то драгоценную жидкость можно перенаправить чуть севернее — в сирийский порт Тартус, где по случайному стечению обстоятельств базируется российская боевая группировка. От Триполи до Тартуса по суше, даже учитывая все загогулины рельефа, не более 60 километров. Если Ливан, например, построит между портами нефтепровод, он тут же из зависимого игрока превратится в диктатора условий. А если не построит, то Тартус как минимум останется гарантией того, что ни у одной горячей головы не возникнет желания посягнуть на собственность Ливана и российских "Роснефти" и "Новатэка".

Учитывая все вышеизложенное, весьма вероятно, что Бейрут делает ставку на торговлю углеводородами и хочет вернуться в пул мировых экспортеров. Помимо сугубо имиджевых бонусов, торговля поможет выправить плачевное состояние национальной экономики. По состоянию на 2018 год внешний долг Ливана на треть превышал его же ВВП (85 миллиардов долларов к 58 миллиардам).

В общем, регион надеется на чудо — и за кулисами опять слышна русская речь.

Иран начал экспорт запасных частей к автомобилям "Pride" в Ирак

Директор провинциального подразделения по производству автомобильных запчастей Saipa Azar Azerbaijan Рухолла Зейнали заявил в среду, что первая партия продукции завода, включая коленчатые валы и блоки для автомобилей "Pride", была отправлена в Ирак.

Зейнали сообщил журналистам, что подразделение по производству автозапчастей Saipa Azar Azerbaijan направлено на поддержку иранского автомобильного рынка в Ираке и Сирии поставками запасных частей, добавив, что в следующем иранском году, 20% продукции компании будет предлагаться на зарубежных рынках, включая Ирак и Сирию. Это может стать хорошей поддержкой для международных автомобильных рынков Ирана.

По его словам, в разгар санкций и давления со стороны иностранных врагов на иранскую экономику, а также на автомобильную промышленность, автозапчасти производятся в компании Saipa Azar Azerbaijan с высоким качеством, сообщает IRNA.

Зайнали сказал, что компания Saipa Azar Azerbaijan стремится поддерживать иранские автомобильные рынки за рубежом для достижения экспортных целей.

Объем торговли Ирана сократился на 18 процентов из-за вспышки коронавируса

Генеральный директор Иранской организации технического обслуживания и транспорта Манучехр Салманзаде рассказал, что объем торговли страны сократился на 18 процентов из-за вспышки коронавируса, известного как COVID-19.

Говоря о полуактивных границах страны, он сказал, что полуактивные границы Ирана ведут торговые обмены только с тремя странами - Турцией, Пакистаном и Туркменистаном, сообщает Mehr News.

В настоящее время Исламская Республика Иран ведет торговлю и деловые отношения с вышеупомянутыми тремя странами в одностороннем порядке, что временно, добавил он.

Он выразил надежду, что торговля Ирана с этими тремя странами вернется к нормальному состоянию, как только будут соблюдены гигиенические стандарты.

Салманзаде подчеркнул, что в настоящее время осуществляются торговые и деловые обмены Ирана с Азербайджанской Республикой, Ираком, Афганистаном и Арменией, и на этих границах проблем нет.

Он указал на иранский КПП Базарган и добавил: «Вчера 148 иранских грузовиков импортировали товары в страну».

Он также отметил, что объем торговли Ирана сократился на 18 процентов из-за временных ограничений на границах, вызванных вспышкой коронавируса.

«ОЛИМПИАДА ЖЕРТВ ИСТОРИЧЕСКОЙ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ»

В прошлом номере мы опубликовали материал о «политике памяти» и связанных с ней конфликтах на основе круглого стола, прошедшего в редакции журнала. К нашему изумлению дискуссия вызвала почти ажиотажный спрос, причём особенно возбудились в Европе. Наше скромное издание прослыло чуть ли не кузницей кремлёвских идей относительно «войн памяти», что, конечно, лестно, хотя и – увы – не соответствует действительности.

Вообще, готовность увидеть за всем заговор тёмных сил и уверенность, что всё неспроста, хорошо знакомая нам из отечественной практики, теперь блистательно распространилась повсеместно. Мы решили, коль скоро тема нашла столь мощный отклик, её развить, обратившись к академической общественности разных стран с вопросом – как они оценивают нынешнее состояние дел в «исторической политике». Получилась очень разнообразная палитра мнений, которой мы с радостью делимся с нашими читателями.

Юрий Слёзкин,

профессор истории, директор программ евразийских и восточноевропейских исследований Калифорнийского университета (г. Беркли)

Все человеческие сообщества мифологизируют своё прошлое. Смены режимов ведут к обновлению пантеонов. В поисках смысла своего постсоветского существования реформированный Запад (также известный как «международное сообщество») нуждается в новой генеалогии. И строит сразу несколько.

Mесто, освободившееся после заката «христианского мира» и его наследников – «цивилизованного мира», «свободного мира» и «западной цивилизации», временно пустует. Продвижение демократии и борьба за права человека долго не продержались. В традиционных военно-политических, финансовых и интеллектуальных центрах стремительно распространяется разработанная в Германии (и беспрецедентная в исторической политике) культура коллективного покаяния за грехи привилегированных групп, успешных государств и всего христианского/цивилизованного/свободного мира. Тем временем новые члены сообщества активно развивают ветхозаветную традицию вавилонско-египетского пленения, подрывая многолетнюю монополию холокоста. Россия с её Великой Победой – анахронизм для одних, своевременная угроза (будущему, настоящему и прошлому) для других и структурообразующий антипод для большинства.

Иван Крастев,

глава Центра либеральных стратегий (г. София) и ведущий научный сотрудник Института наук о человеке (г. Вена)

Сегодня в Европе наступил Век ностальгии. Большинство европейцев считает, что жизнь раньше была лучше, хотя неясно, что они имеют в виду под «раньше». Логичное следствие наших ностальгических настроений: самым важным оказывается не вопрос, кому принадлежит будущее, а вопрос – кто был прав в прошлом. Попытка панъевропейского примирения после завершения холодной войны оказалась неудачной.

В годы классического национального государства национальное самоопределение, по сути, сводилось к формированию общественной психологии жертвы. «Мы – нация» означало «мы – жертвы». После 1989 г. Евросоюз задался целью радикально изменить такое положение, и «мы, нация» стало означать: «мы – виновные в преступлениях». Политика исторической памяти в мире после 1989 г. была политикой прощения. Поляков и румын заставили признать, что их страны причастны к попустительству антисемитизму в довоенный период и в годы войны. Болгар вынудили признать преступления, совершённые коммунистическим правительством против болгарских турок в 1980-х годах. Россиян призвали к ответу за преступления Сталина.

Сегодня европейцы снова лихорадочно соревнуются, пытаясь доказать, что именно их страна – главная жертва исторической несправедливости. Это какая-то олимпиада, в которой золотая медаль – это статус главной жертвы. Больше всего пугает то, что реальный приз за победу в этой олимпиаде жертв исторической несправедливости – индульгенция на новые злодеяния.

Мартин Ауст,

профессор истории и культуры Восточной Европы и России в Университете имени Фридриха-Вильгельма (г. Бонн)

Готовясь к лекции в Мюнхенском университете о хитросплетениях культуры общественной памяти в Германии, Восточной Европе и России в 2010 г., я впервые столкнулся с термином «войны исторической памяти» (memory wars). Если честно, меня этот термин раздражал, потому что примирение и правдивое изложение исторических событий – неотъемлемая часть культуры современной Германии, средство достижения взаимопонимания и сближения с другими народами. Конечно, я отдавал себе отчёт в том, что политика, искусство и наука по-своему толкуют историю, преследуя свои цели. Это могут быть политические цели или подтверждение концепций национальной идентичности и самоопределения; создание захватывающего произведения искусства, будь то роман или фильм, либо научная оценка событий прошлого с помощью определённой методологии исследования. Я также верил в то, что общественное мнение позволяет научной трактовке истории оспаривать те её версии, которые нередко выдвигают политики и деятели искусства. Суть моего убеждения в том, что в либеральной демократии научное знание в итоге должно возобладать над искажёнными взглядами на исторические события, насаждаемыми некоторыми политиками. Ведь мы живём в просвещённом и космополитическом обществе!

На этом фоне фраза «войны исторической памяти» казалась мне слишком пессимистичной оценкой культуры общественной памяти в начале XXI века. А как быть с обнадёживающими примерами диалога в прошедшие десятилетия? Я был сосредоточен на событиях, которые, казалось бы, доказывали справедливость моего восприятия культуры воспоминаний о прошлом как средстве объединения и преодоления конфликтов. В 1997 г. президенты Польши и Украины Александр Квасьневский и Леонид Кучма подписали совместное заявление «К пониманию и единению». В 2003-м – Совместное заявление «О примирении – в 60-ю годовщину трагических событий на Волыни». В 1999 г., вышел в прокат фильм Иржи Гофмана «Огнём и мечом», который был своего рода переосмыслением восстания Богдана Хмельницкого 1648 г. – тема, которая на протяжении нескольких веков сеяла рознь между украинцами и поляками. В этой картине проводится мысль о том, что две нации находятся в равном положении. В то время фильм был положительно воспринят на Украине. В 2010 г. российский и польский премьер-министры Владимир Путин и Дональд Туск встретились в Катыни, чтобы почтить память поляков, ставших жертвами массовых расстрелов НКВД в 1940 году. В совместном польско-российском издании «Белые пятна – чёрные пятна» 2010 г. были подняты сложные вопросы польско-российских отношений в XX веке. В Германии в 1999 г. предложение Эрики Штайнбах вспомнить о немцах, изгнанных из Восточной Европы в 1945–1946 гг., и заняться их проблемами, привела к созданию европейской сети «Память и солидарность». Это был важный вклад в развитие культуры народной памяти. Хотя Чешская Республика вскоре вышла из этой инициативы, она объединила немцев, австрийцев, поляков, словаков и венгров в деле дальнейшего углубления общей памяти о высылке и изгнании простых людей. В целом казалось, что стакан общих воспоминаний наполовину полон, а не наполовину пуст.

Сегодня приходится с горечью осознавать, что за прошедшие годы политизация истории на самом деле стала тёрном в теле наций, сея антагонизм и провоцируя ожесточённую полемику. Культура воспоминаний трансформировалась из космополитического инструмента в рассадник противоречий и антагонизма. Многие политики требуют, чтобы окружающие приняли их видение истории и прошлого с явным националистическим окрасом. Это относится к политикам ЕС и Польши, Украины и России, к тому, как они воспринимают законы истории и толкуют юбилейные даты. Они изо всех сил стремятся навязать другим свою трактовку исторических событий, преследуя исключительно политические цели.

С 2009 по 2012 гг. в России действовала специальная комиссия при президенте для противодействия тому, что правительство считало фальсификацией истории. Комиссия преследовала цель подчеркнуть вклад Советского Союза в победу над нацизмом в Европе. В 2015 г. Украина приняла законы об исторической памяти, в которых содержится призыв отделить прошлое Украины от советской истории и начать процесс всеобщей декоммунизации посредством переименования улиц и демонтажа памятников советским деятелям. В 2018 г. Польша приняла закон, угрожавший уголовной ответственностью любому, кто будет обвинять польскую нацию в содействии холокосту. После того, как этот законопроект подвергся жёсткой критике в Польше и Израиле, польские власти уголовную ответственность отменили.

В 2019 г. 80-летняя годовщина пакта Молотова – Риббентропа, известного также как пакт между Гитлером и Сталиным, подняла ставки политических аспектов истории. Европейский парламент 19 сентября того же года принял декларацию о том, что ради светлого будущего Европе важно помнить уроки прошлого, уроки истории. Некоторые пункты этой резолюции не могут не вызвать критики с точки зрения историографии. В частности, авторы резолюции утверждают, что пакт Гитлера – Сталина, в конце концов, проложил путь к началу Второй мировой войны и тем самым намекают, что Германия и Советский Союз в равной мере несут ответственность за начало войны. С точки зрения хронологии это совершенно очевидно. В течение одной лишь недели после подписания договора Германия напала на Польшу; при этом Гитлера уверяли, что этот шаг был согласован со Сталиным. Однако в свете более широкого толкования причин войны и того, что ей предшествовало, исследования немецкой и советской дипломатии, а также руководящих принципов Гитлера и Сталина – вырисовывается более сложная картина, которая не отражена в полной мере в резолюции парламентов стран Евросоюза. С тех пор, как Гитлер занял пост рейхсканцлера в 1933 г., он хотел этой войны. Путь Гитлера к войне сначала с Польшей, а затем с Советским Союзом был вымощен тремя основополагающими принципами: демонтаж версальского порядка, борьба с большевизмом и истребление евреев. Внешняя политика Сталина была продиктована идеологическими установками и прагматизмом великодержавной политики.

В 1938 г. Сталин был вынужден усвоить важный для себя урок: не проконсультировавшись с Советским Союзом, западные державы позволили Гитлеру добиться своего. Поэтому в 1939 г. Сталин решился на сотрудничество с Гитлером. Даже без согласия Сталина Гитлер сделал бы всё возможное, чтобы начать войну, к которой всегда стремился.

Ещё один изъян резолюции – возрождение термина «тоталитаризм». Вне всякого сомнения – и нацистская Германия, и сталинский Советский Союз совершали массовые, широкомасштабные зверства. Однако объединение этих двух держав под зонтичным термином «тоталитаризм» можно оправдать лишь с точки зрения абстракций в истории разных идеологий. Если оценивать два режима с этих позиций, то нацизм и сталинизм были диктатурами, которые прибегали к массовому насилию для формирования обществ в соответствии с их идеологическим представлением о будущем. Но это, пожалуй, единственное, что их роднило. Таким образом, термин «тоталитаризм» на самом деле затрудняет правильное понимание и восприятие прошлого. С 1933 по 1945 гг. мир был свидетелем постоянного нарастания насилия со стороны Германии. Насилие в Советском Союзе при Сталине являлось следствием массового террора по приказу Сталина, который он же мог и остановить. Гитлер отдавал приказы исключительно устно, во время своих речей и выступлений. Сталин сидел в Кремле, читая постановления и лично подписывая приказы о массовых убийствах. После так называемого «путча Рёма» в 1934 г. нацисты никогда больше не подвергали террору членов своей партии. В сталинском Советском Союзе даже членам компартии отнюдь не была гарантирована неприкосновенность и безопасность – многие из них стали жертвами сталинского террора. Немцы осуществили холокост, советские войска освободили Освенцим. Нацизм не пережил смерть своего предводителя, а советская система не раз переживала смерть вождей. Сравнительную историю нацистской Германии и сталинского СССР можно писать, лишь отрешившись от понятия «тоталитаризм», как правильно заметили Шейла Фицпатрик и Майкл Гейер, редактируя книгу, посвящённую анализу двух диктатур (Beyond totalitarianism: Stalinism and Nazism compared / Ed. by Geyer M., Fitzpatrick Sh., 2009).

Вместо того, чтобы предоставить учёным возможность отметить слабые пункты в декларации парламентов ЕС, российский президент Владимир Путин решил взять на себя роль историка. На неформальном саммите стран СНГ 20 декабря 2019 г. Путин прочитал коллегам лекцию о начале Второй мировой войны и о том, что ей предшествовало. На круглом столе с коллегами-президентами он углубился в архивные документы ради изучения резолюции парламентов стран Евросоюза. Согласно открытиям историка Путина, Польша была причастна к развязыванию Второй мировой войны. Путин перечислил все двусторонние договоры, которые нацистская Германия подписала с другими государствами, в том числе и с Польшей, в 1934 г., заключив, что пакт Молотова – Риббентропа стал лишь продолжением общеевропейской практики. При такой трактовке упускается из виду тот факт, что договоры, подписывавшиеся другими странами с нацистской Германией, не сопровождались секретными протоколами о вторжении в соседние страны и их разделе, что явно выделяет пакт Молотова – Риббентропа из общей массы договоров, заключавшихся в ту историческую эпоху.

75-летняя годовщина освобождения Освенцима 27 января 2020 г. продемонстрировала, что политика продолжает вмешиваться в трактовку истории, сея антагонизм между народами. Эта дата, отмечавшаяся в Иерусалиме и Освенциме, обнажила натянутые отношения между Польшей и Россией. Польский президент Анджей Дуда воздержался от поездки в Иерусалим на очередную годовщину воспоминаний, организованных Всемирным форумом памяти холокоста, поскольку не захотел выслушивать ещё одну лекцию по истории от Путина, который был назначен одним из главных ораторов на этом мероприятии. С точки зрения антагонистической политики в интерпретации истории не было ничего удивительного в том, что Путина не было среди гостей на церемонии в Освенциме. 75-летняя годовщина окончания Второй мировой войны в Европе 8–9 мая 2020 г., наверное, ещё раз проиллюстрирует, что память о войне и её окончании скорее разделяет, чем объединяет США, Европу и Россию.

Всё это может иметь серьёзные последствия и для культуры общей памяти в Германии. После переезда правительства и парламента Германии в Берлин в 1999 г. и в начале 2000-х гг. символическая культура общественной памяти Германии вылилась в возведение нескольких памятников в центре Берлина: жертвам холокоста, жертвам истребления народов синти и рома (цыган), угнетённым нацизмом гомосексуалистам и жертвам нацистской эвтаназии. Критики справедливо отмечали отсутствие памятника жертвам разрушительной войны, которую Германия вела сначала в Польше, а затем в странах Прибалтики и в Советском Союзе. Были выдвинуты разные предложения и инициативы по этому поводу. Основатель германо-российского музея «Берлин-Карлсхорст» Петер Ян предложил создать мемориал жертвам нацизма в Польше и Советском Союзе. Архитектор Флориан Маусбах призвал поставить памятник убитым полякам. Историк Тимоти Снайдер, выступивший в Бундестаге по приглашению Партии зелёных, рекомендовал Германии из всех жертв Второй мировой войны вспоминать прежде всего о жертвах на Украине. Вопреки историческим документам Снайдер заявил, что Украина была главной военной мишенью Германии и должна была пострадать больше других.

Эти инициативы проложили путь и в немецкий Бундестаг, где парламентарии от разных партий, за исключением «Альтернативы для Германии», призвали воздвигнуть памятник польским жертвам войны на уничтожение, развязанной Германией в Европе. Другая парламентская группа во главе с социал-демократами доказывает целесообразность создания документального центра памяти всех жертв войны, которую Германия вела в Восточной Европе и СССР. Фонд мемориала памяти убитых евреев Европы выступил с третьей инициативой: создать документальный центр немецкой оккупации и зверств во всей Европе, в том числе и на территории Советского Союза.

В настоящий момент ни одно из этих предложений не получило поддержки парламентского большинства. Большой вопрос в том, можно ли как-то объединить эти три инициативы. С точки зрения историографии и культуры народной памяти такой компромисс вполне реален. К нему будет непросто прийти, но в нём нет ничего невозможного. Однако войны по поводу «правильной» трактовки истории между Россией, Украиной, Польшей и Европейским парламентом могут рикошетом ударить по Германии и тем дебатам, которые ведутся в Бундестаге. В стане сторонников памятника польским жертвам раздаются голоса, утверждающие, что в Германии не может существовать общей памяти о польских и советских жертвах войны.

Эти люди ссылаются на лекцию Путина по истории войны. Вот почему в конечном итоге нет другой альтернативы, как только присоединиться к призыву российского географа и историка Павла Поляна, с которым он обратился в интервью телеканалу «Дождь»: пожалуйста, оставьте историю историкам, не превращайте её в политическое оружие. Необходимо проводить действенную политику деэскалации войн памяти. Историкам следует взять на себя руководство в выполнении этой задачи: пусть они возвысят голос, требуя тщательного расследования всех сложностей и хитросплетений истории.

Ян Сова,

доцент Академии изящных искусств (г. Варшава)

Политика в сфере исторической памяти – инструмент достижения текущих политических целей посредством создания идеологически искажённых нарративов о прошлом. В современной Польше это в основном сфера интересов правых – от популистов и консерваторов до неофашистов. Хотя этим грешат и другие политические силы. Их цели можно разделить на две категории: легитимность правых и национальное признание.

Когда дело касается легитимности, трюк состоит в том, чтобы сконструировать версию польской социально-культурной истории, которая позволит правым сохранять однородность населения Польши – это должны быть белые католики. По иронии судьбы, такая Польша – продукт намеренной и жестокой социальной инженерии Гитлера и Сталина в середине XX века (уничтожение евреев, цыган и других национальных групп, массовое переселение после 1945 г.). В 1939 г. треть граждан Польши не были ни этническими поляками, ни католиками – степень неоднородности населения превышала показатели современных западных государств, которые «переполнены чужаками», как утверждают правые. Стирание меньшинств из коллективной памяти создаёт фальшивую Польшу и фальшивую «польскую традицию», которая якобы существовала с незапамятных времён. И всё это делается, чтобы превратить ксенофобию и национализм в норму, в «правомерную защиту нашего традиционного образа жизни».

Игра с признанием более сложная. С ростом экономики всё больше поляков осознают, что их главная проблема не в нехватке денег и национального богатства, а в отсутствии оснований для национальной гордости и признания. Мы – пятая по величине экономика ЕС с имперским прошлым, но на Западе за Польшей закрепился имидж источника дешёвой рабочей силы и чёрной дыры, где исчезают угнанные машины. Правые справедливо подметили, что современная политика признания – это олимпиада жертвенности, и умело используют такую тактику. В конце концов Польша всегда была главной жертвой в глазах польских патриотов. Шведское вторжение и украинские восстания в XVII в., иностранные интриги в XVIII, разделы в XIX, ужасы Второй мировой и советское господство в XX веке – каждый школьник уже в 5-м классе знает, что Польша могла бы стать величайшей из мировых империй, если бы не козни злейших врагов, русских и немцев. Вторая мировая война сыграла ключевую роль в этом повествовании, поскольку это относительно недавнее событие вышло далеко за пределы Польши и вызвало невероятный хаос в польском обществе (фактически в результате Второй мировой Польша оказалась самой разрушенной страной). Кроме того, главным злодеем выступила Германия. Это даёт отличную возможность представить миру наши страдания и героизм.

Однако существуют два препятствия. Во-первых – евреи. Они не просто перенесли невероятные страдания во время войны – широко известно и часто повторяется, что они подвергались преследованию со стороны поляков, которым было удобно избавиться от ненавистной этнической группы руками немцев. Таким образом, по мнению польских правых, евреи лишили нас удовольствия, заняв место главной жертвы и не позволив нам насладиться собственными страданиями.

Вторая проблемная группа – это русские. Сталин действительно заключил пакт с Гитлером и вторгся в Польшу в 1939 г., но в то же время Красная Армия сыграла ключевую роль в победе над нацизмом, а советский народ заплатил невероятно высокую цену за эту победу. Польские правые убеждены, что праздновать победу вместо того, чтобы осуждать действия Красной Армии, не только исторически и этически ошибочно, это ещё и вредит нашей борьбе за признание, поскольку принижает наши жертвы и затмевает наш героизм.

Поэтому цель польской политики относительно исторической памяти – приуменьшить роль СССР в победе над Гитлером и разоблачить варварские действия Красной Армии (Катынь, мародёрство и насилие как прелюдия советской оккупации после войны). Такая повестка прямо противоречит политике, которую проводит Путин. Столкновение неизбежно.

У Эньюань,

доктор исторических наук, возглавлял Институт всемирной истории Китайской академии общественных наук, а также Институт исследований России, Восточной Европы и Центральной Азии Китайской академии общественных наук

В последние несколько лет в мире поднялась волна переоценки истории Второй мировой войны. Предпринимаются попытки ниспровергнуть выводы, которые давно стали общепризнанными. Утверждается, что не фашистская Германия, а социалистический Советский Союз развязал войну; что Сталин – не освободитель государств Восточной Европы, а их захватчик. «Национальных предателей», помогавших в те годы Гитлеру оказывать сопротивление Красной армии, называют «национальными героями»… Не только в Европе, но и в Азии существуют идейные веяния, которые можно назвать «историческим нигилизмом»: они не признают Каирской (1943 г., о целях войны с Японией – прим. ред.) и Потсдамской деклараций, отказываются возвращать Китаю оккупированную японскими агрессорами территорию острова Дяоюйдао и так далее.

Появление новых оценок истории – широко распространённое явление. Однако следует обратить внимание, что большинство из тех, кто продвигает упомянутые выше суждения, отнюдь не учёные, а правительственные чиновники. Это лишь подтверждает, что они не стремятся найти истину и действуют исключительно ради достижения политических целей. Путь развития человеческой цивилизации уже доказал, что фальсификация истории, основанная на политических замыслах, не имеет шансов на успех. Именно об этом говорил герой Второй мировой войны Сталин: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её».

Анатоль Ливен,

профессор Джорджтаунского университета в Катаре, старший научный сотрудник фонда «Новая Америка» (г. Вашингтон)

Любопытная черта «прогрессивной» культуры в Европе и США сегодня – сочетание бесконечных извинений за прошлые грехи западного расизма, империализма и т.д. с высокомерным идеологическим превосходством в отношении остального мира и невежественных (белых) консервативных элементов западного общества. Примерно также действовала практика индульгенций у католиков: ритуальный акт извинений делал человека снова хорошим и чистым, а поэтому позволял смотреть свысока и диктовать свои правила тем, кто еще не извинился за свои грехи правильно.

Тони Блэр – пример крайности такого подхода или патологии. Ни одно из извинений за преступления Британской империи не заставило его хотя бы на секунду задуматься, что это даёт людям основания сомневаться в честности, благих намерениях и потенциальных возможностях Великобритании, когда она вместе с США вторгалась в Ирак ради свободы, мира и демократии. Французская прогрессивная интеллигенция – ещё один пример. Она отказалась от социализма, но оказалась неспособной отказаться от индивидуальной и национальной цивилизационной миссии, поэтому был создан культ проповедования прав человека всему остальному миру. Эта миссия никак не коррелируется с признанием чудовищных прошлых преступлений Франции.

С этим же можно ассоциировать широко распространенный культ жертвенности. Психологический переход от легитимного сочувствия жертвам к принудительному восхищению жертвами отчасти обусловлен своего рода международным соперничеством, стремлением сравнивать собственные коллективные страдания со страданиями евреев в Европе во время холокоста. Кроме того, следует отметить демилитаризацию (или, осмелюсь сказать, феминизацию) широких слоев западной культуры, в особенности академических кругов и СМИ.

Таким образом, параллельно с сочувствием (вполне справедливым) страданиям колонизируемых народов стало немодным и порицаемым признавать и уважать тот факт, что зулусы, чеченцы или афганцы были не только жертвами, но и храбрыми воинами, защищавшими собственный традиционный порядок и ценности, совершенно не вязавшимися с современным западным либерализмом.

В преподавании истории Второй мировой войны этот подход способствует распространению тенденции (подпитываемой государственной пропагандой в некоторых странах НАТО и ЕС) позиционировать Советский Союз не как союзника Запада, а как противника, равноценного нацистской Германии. С одной стороны, уменьшение внимания к боям и солдатам означает умаление роли советских солдат, которые взяли на себя огромную, подавляющую часть боевых действий. С другой стороны, огульное смешивание нацистских и советских преступлений, а также преступлений коллаборационистов создаёт исторический туман, в котором западная прогрессивная культура выглядит еще чище и незапятнанней.

Я бы предложил сделать обязательной для чтения в любом курсе о Второй мировой войне книгу Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» – глубокое размышление об аналогичном зле нацизма и сталинизма, которое в то же время ни на секунду не ставит под сомнение справедливость советской войны, восхваляет идеализм многих коммунистов (пусть ошибочный). Глубокое сочувствие жертвам войны сочетается с прославлением героического подвига защитников Сталинграда и их роли в спасении Европы.

Сергей Ушакин,

профессор антропологии и славистики в Принстонском университете

«Исторический ревизионизм» – это нормально. Не в смысле того, что хорошо и замечательно, а в том смысле, что практически каждое поколение, входящее в силу, рано или поздно начинает формулировать для себя историю, с которой оно могло бы и хотело бы жить. И такой ревизионизм не обязательно связан со Второй мировой войной. В качестве примера можно привести периодически возникающие жаркие дискуссии о том, как нам помнить 90-е гг. прошлого столетия. Логика всех ревизионизмов похожа и сводится, в общем-то, к нехитрой идее: не мешайте мне верить в мою собственную версию прошлого. Особенность нынешней ситуации заключается в удивительно быстрой нормализации того, что раньше называлось «социальным заказом», а сейчас «публичной историей» – то есть осознанным использованием исторического материала для достижения целей, не связанных непосредственно с историей.

В одном из моих семинаров мы читаем со студентами исследование о том, как принималось решение о создании Мемориального музея холокоста в Вашингтоне в 1990-е годы. Там в своё время боролись две музейные школы. Сторонники одной линии говорили – давайте делать настоящий музей, с документами, артефактами, с исследованиями, которые покажут, что было, когда, где и как. Им возражала другая группа, которая настаивала на том, что детали, подробности и прочие исторические артефакты – важны и нужны, но главное-то – сформировать у посетителей особое отношение к холокосту, предложить им «сценарий», позволяющий почувствовать на себе весь ужас этого события.

Иными словами, если первая группа отстаивала историю как фактографию, то вторая предпочитала делать акцент на исторической драме, с характерной для неё тягой к театрализации истории. Победила школа «исторических драматургов», и компания музейного дизайна Ральфа Аппельбаума начала своё триумфальное шествие по миру. В том числе и в России – по тем же самым принципам те же специалисты создали экспозицию в Еврейском музее и центре толерантности в Москве и в Ельцин-центре в Екатеринбурге. История превратилась в повод для эмоционального переживания.

Нынешний ревизионизм во многом и порождён этим важным сдвигом в понимании полезности исторических нарративов для эмоциональной мобилизации аудитории. Я когда-то назвал этот подход «аффективным менеджментом истории»: принципиальная важность исторического материала в данном случае состоит не столько в его правдоподобности, сколько в способности вызвать сильную ответную реакцию (как позитивную, так и негативную). Собственно, именно это мы и наблюдали в недавней перепалке по поводу годовщины освобождения Освенцима. Стороны ведь отстаивали – по большому-то счёту – не историческую истину, а собственное достоинство.

Понятно, что причин для подобной актуализации истории много. Одна из них связана с тем, что в России идея резкого разрыва с советским прошлым постепенно сменяется более спокойными попытками выстраивать некую линию преемственности. Судя по тем историческим выставкам, которые я видел (а выставки – в отличие от книг – обладают возможностью реагировать на изменения более оперативно), можно проследить, как «советский» период всё чаще толкуется как часть более длительных тенденций – урбанизации, модернизации, индустриализации, развития повседневности и тому подобного.

У бывших «собратьев по соцлагерю» логика принципиально иная: недавнее прошлое воспринимается как источник возможных, но (как правило) несостоявшихся историй национальной самостоятельности или борьбы за неё. «Советское» в данном случае оказывается препятствием, тупиком, преградой на пути к суверенитету.

Понятно, что эти две исторические логики плохо совмещаются друг с другом. То, что в России считается модернизмом, в Белоруссии или Киргизии оказывается очень похожим на культурный империализм. И эта антиколониальная линия, часто воспринимающаяся как антироссийская, – будет только набирать силу.

Кто «виноват» тут – понятно. Важно другое – что делать? Условные «поляки» «перекраивают» исторический нарратив не потому, что просто хотят доставить ещё одну неприятность «большому восточному соседу». Они действительно считают свою версию истории верной, то есть соответствующей их взгляду на мир и их месту в этом мире. В России о такой уверенности говорить сложнее. Отсюда – и нервозность по поводу перекраивания нарративов.

В недавнем всплеске эмоций по поводу пресловутой «свиньи антисемитской» настораживает то, что вдруг, «как в сказке, скрипнула дверь, всё мне ясно стало теперь…». А документы-то лежали рядышком. Иногда даже, как в данном конкретном случае, были известны. Общая обеспокоенность по поводу собственной истории растёт из такого тактического отношения к историческим источникам. Хорошо, когда Министерство обороны публикует архивные документы к очередной дате. Плохо, что они не были доступны до сих пор. Или ещё пример: попытайтесь найти в Президентской библиотеке им. Б.Н.Ельцина материалы о войне в Чечне. Я попытался. Самые поздние архивные материалы относятся к 1937 г. (самые ранние, кстати – к 1802 г.). Где более свежие? В какой «зоне вне доступа» они сейчас находятся? И по какому поводу их вдруг сделают доступными?

Нельзя быть уверенным в своей истории – как плохой, так и хорошей, зная, что где-то спрятаны километры полок с документами, которые недоступны исследователям. Сила, как мы помним из известного фильма, – в правде. А правда – в источниках.

Я бы сделал следующие десять лет в России декадой архивной революции. Оцифровывал и вывешивал, оцифровывал и вывешивал, оцифровывал и вывешивал всё, что относится к советскому периоду. И выделял бы ежегодно 150–200 грантов на исследование проблем советской истории. Не всё получится хорошо и сразу. Но для хорошего борща нужен хороший бульон. Мы видим в последние годы, как электронная доступность исторических документов радикально меняет отношение к истории. Например, команда сайта «Прожито» (https://prozhito.org/), которая собирает и публикует личные дневники, фактически создала с нуля новую дисциплину и новое сообщество, дав возможность увидеть, как частные люди разных времён «формулировали» жизнь своими словами. Или совсем другой пример – без обобщённого банка данных «Мемориал» не было бы массового «Бессмертного полка». Примеры можно приводить разные. Важен общий эффект – историческая информация, доступная любому пользователю непосредственно, меняет не только отношение к истории; такая доступность превращает историю в часть повседневной жизни людей. Открытость источников избавляет историю от экзальтации и надрыва, которые постоянно подпитываются подозрениями, страхами или надеждами на то, что всю-то историю мы не знаем. В отличие от некоторых…

Где-то раз в две недели я получаю на e-mail новости из National Security Archive США (https://nsarchive.gwu.edu/postings/all). Обычно там сообщается о подборках рассекреченных документов и даются ссылки на их электронные копии на сайте архива. Недавняя новость о том, что ЦРУ многие годы следило за 120 правительствами благодаря покупке швейцарской компании по производству шифровальной техники, основана именно на публикациях этого архива. Неделей раньше архив опубликовал подборку о действиях разведки Соединённых Штатов, направленных на подрыв советской ракетной программы в 1950-е годы. Новости и документы – разные. Подход один – все исторические новости достойны печати. Мне кажется, это правило должно стать точкой отсчёта. Иначе нам не выйти из этого порочного круга, в котором ревизионизм порождает реакцию, а реакция – очередной приступ ревизионизма.

Ричард Саква,

профессор европейской и российской политики Университета Кент (Великобритания)

Летом 1939 г. мой отец был резервистом в польской армии. С началом наступления немцев 1 сентября его подразделение отходило всё дальше на восток. После 17 сентября они увидели советские силы, которые сначала принимали с радостью, потому что считали, что те помогут в борьбе с нацистами. Но когда полякам приказали сдать оружие, они поняли, что действует совершенно иная логика. Многие резервисты погибли в Катыни и других лагерях, моему отцу удалось бежать. После интернирования в Венгрии и многочисленных приключений в Румынии и Югославии он оказался во 2-м польском корпусе под командованием генерала Андерса в Египте и вместе с 8-й британской армией воевал в Эль-Аламейне, на Сицилии, под Монте-Кассино и по всей Италии. Он не смог вернуться в Польшу и после войны обосновался в Великобритании, его прах покоится в 50 метрах от Катынского мемориала на кладбище Ганнерсбери, которое расположено рядом с Кенсингтоном и Челси.

На него могли повлиять горечь обид и желание отомстить, но этого не произошло. То же самое можно сказать о первом поколении поляков в Западном Лондоне. Многие из них были вынуждены бежать в Центральную Азию, а потом через Персию и Палестину перебрались в Англию. Они руководствовались духом терпения и даже прощения в отличие от нации в целом.

В соответствии с копенгагенскими критериями в июне 1993 г. были сформулированы три условия членства в Евросоюзе: наличие в стране институтов поддержания демократического управления и прав человека, функционирующая рыночная экономика и принятие обязательств и целей ЕС. Возможно, следовало добавить четвёртый пункт: Евросоюз не должен служить площадкой для подпитывания исторических обид. После масштабного расширения 2004 г. вопросы истории стали набирать значимость. Изначально для своих членов Евросоюз был трансформирующим инструментом примирения, однако главное обещание 1989 г. – перенести в посткоммунистическую эпоху этот опыт на всю Европу, от Лиссабона до Владивостока, – так и осталось невыполненным.

Тут мы подходим к вопросу русофобии. Эту тему принято игнорировать, поскольку считается, что так Москва отмахивается от обоснованных вопросов о прошлом и настоящем, но на самом деле речь идёт о более сложных вещах. Аспект исторической памяти находится на пересечении ценностей и идентичности. Герман Геринг отметил в беседе с польским маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы 16 февраля 1937 г.: «Опасность представляет не только большевизм, но и сама Россия, независимо от её системы – монархической, либеральной или какой-то другой». Для ЕС и аналогичных институтов вполне легитимно продвигать нормативную повестку, но если речь идёт о вопросах идентичности, мы ступаем на скользкий путь. В стремлении навязать определённую версию правды можно пренебречь спецификой исторического и даже цивилизационного опыта других. Именно по этой причине растёт русофобия, а вместе с ней весь новый цикл конфликтов и конфронтации. Это, в свою очередь, способствует мнемоническим войнам – борьбе за существование, природу и релевантность прошлого. Из-за несовершенного и своекорыстного характера системы, сформировавшейся после 1989 г., войны памяти будут определять грядущий период европейской истории. Борьба за идеологию уступила место борьбе за смыслы.

Пол Колстё,

профессор русских, центральноевропейских и балканских исследований Университета Осло

Говорят, что Восточная Европа страдает от чрезмерного груза истории. На самом деле проблема не в истории, которая есть у всех регионов мира, а в интенсивной её политизации. Максимального накала тема достигла этой зимой, когда Владимир Путин и польский премьер Матеуш Моравецкий обвинили друг друга в искажении правды о начале Второй мировой войны.

На встрече глав государств СНГ 20 декабря 2019 г. Путин заявил, что на Польше лежит часть ответственности за разжигание мирового пожара. Он сказал, что перед началом войны польские лидеры, «преследуя свои узкокорыстные, непомерно возросшие амбиции, подставили свой народ, польский народ, под военную машину Германии и, больше того, способствовали вообще тому, что началась Вторая мировая война». Казалось, жертву хотели сделать виноватой. Более того, это было хорошо подготовленное обвинение, а не неожиданная вспышка гнева.

Эта атака имела предпосылки. Она была связана с резолюцией Европарламента, принятой за три месяца до этого по инициативе польского правительства, «О важности сохранения европейской памяти для будущего Европы». В документе отмечалось, что не Польша, а СССР действовал как союзник Гитлера и развязал Вторую мировую войну: «Самая разрушительная война в истории Европы началась как прямой результат печально известного нацистско-советского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г. и секретных протоколов к нему». Декабрьское выступление Путина с обвинениями против Польши – классический ответный удар в духе «око за око».

Историки, попытавшиеся проверить факты, приведе?нные в речи Путина, пришли к выводу, что документы, на которые он ссылается, подлинные и хорошо известны в научных кругах. Тем не менее, несмотря на подлинность этих документов, его упрекают за серьезные умолчания и избирательный подход при подборе исторических «вишенок на торте». Причём некоторые из них достаточно крупные и до сих пор остаются за пределами стандартного нарратива в Польше и на Западе в целом. В частности, это касается основного пункта в перечне обвинений Польши – что поляки участвовали в разделе Чехословакии в октябре 1938 года. Параллельно с оккупацией Судетской области Гитлером, поляки захватили часть чехословацкой территории в Верхней Силезии – Цешин (Чески-Тешин), а венгры аннексировали южную часть Словакии и Карпатской Руси. Конечно, польский кусок пирога был относительно небольшим в сравнении с другими территориальными захватами в Европе того времени, но готовность сотрудничать с тоталитарными режимами ради территориальных приобретений была одинаковая.

Напоминая о разделе Чехословакии в 1938 г., Путин стремился отвлечь внимание от того, как диктаторы Германии и Советского Союза поделили Польшу год спустя. Безусловно, это критика в духе «на себя посмотрите», но иногда такой подход мне кажется вполне легитимным. Его можно использовать как стратегию приуменьшения собственных проступков, но в то же время он помогает выстроить события в исторической перспективе. С другой стороны, нужно понимать: если мы сравниваем свои поступки с действиями других с целью выявить сходство, другие при этом могут обратить внимание на различия. Эксперты подчеркивают, что в европейской истории в межвоенный период было множество пактов о ненападении, в том числе с Гитлером, но только пакт Молотова – Риббентропа включал секретные протоколы, которые давали Германии и Советскому Союзу карт-бланш делить Европы на сферы влияния. Путин намекнул, что некоторые другие соглашения с Гитлером могли содержать аморальные секретные приложения, которые неизвестны нам до сих пор, потому что хранятся в архивах, однако такой аргумент остаётся спекуляцией и не может считаться убедительным. Но опять же, ради полноты понимания истории, стоит вспомнить ещё об одном факте – предложении Уинстона Черчилля Сталину в октябре 1944 г. поделить Восточную Европу на советскую и западную сферы влияния. Да, это предложение никогда не было оформлено официально, но в конечном итоге предопределило появление железного занавеса.

Сегодня ни в России, ни в Польше власти не готовы «обратиться к прошлому» – к тому, что в Германии называют Vergangenheitsbewältigung. В период «медведевской оттепели» не только Дмитрий Медведев, но и Владимир Путин заняли удивительно критическую позицию в отношении преступлений сталинского режима. В апреле 2010 г. Путин вместе с премьер-министром Польши Дональдом Туском почтил память польских офицеров, убитых в Катынском лесу. Сегодня кажется, что те времена давно канули в прошлое.

Тогда почему Путин считает необходимым защищать Сталина? Простой ответ – нынешнее российское руководство не заинтересовано в обелении Сталина и его соратников (в российском обществе есть другие силы, готовые это сделать), но память о страданиях и триумфе во Второй мировой войне – совершенно другое дело. Эта память – краеугольный камень национальной консолидации. Октябрьская революция, когда-то являвшаяся легитимирующей основой режима, дискредитирована. Как отмечает социолог Лев Гудков, сегодня в российском обществе бушуют идеологические споры между сталинистами, либералами и сторонниками Путина, и память о победе над нацизмом остаётся единственной возможностью объединить нацию, другого фундамента для национальной гордости нет. Кремль никому не позволит опорочить священную память о той победе, а Сталин сыграл в ней ключевую роль.

Сегодня в Европе несколько государств, в том числе Россия, Польша, Венгрия и Чехия, проводят похожую внутреннюю политику, которая характеризуется консерватизмом, неотрадиционализмом и очевидным нелиберализмом. В Венгрии и Чехии подобные идеологические устремления позволили лидерам выстроить удобные отношения с Кремлём. А Польше помешала историческая память. Это не новость, но конфликт, безусловно, обострился, особенно после обвинений со стороны России, что Польша способствовала разжиганию войны. Если это была намеренная попытка повлиять на общественное мнение в мире, то Путин, похоже, переоценил свои возможности.

Марлен Ларюэль,

директор Института европейских, российских и евразийских исследований Школы международных отношений им. Эллиотта Университета Джорджа Вашингтона (г. Вашингтон)

Я интерпретирую войны за историческую память между Польшей, прибалтийскими государствами и Украиной, с одной стороны, и Россией – с другой, как «стратегический нарратив», связанный с исключением России из Европы или включением в неё. Если Советский Союз не победил нацизм, а являлся равноценным ему злом, то Россия не имеет права голоса в европейских делах и не может претендовать на участие в европейских институтах. На самом деле мир в Европе и Европейский союз были построены на послевоенной идее – «это не должно повториться», и Москва являлась одним из её фундаментальных элементов. Подчёркивая победу, одержанную над нацизмом, Россия позиционирует себя как защитник определённой концепции Европы, победа 1945 г. подтверждает право России быть легитимным участником европейской политики.

В основе всех этих войн за историческую память лежит стремление определить, кто же был фашистом во время войны – Советский Союз, сотрудничавший с нацистской Германией в 1939–1941 гг. благодаря пакту Молотова – Риббентропа, или коллаборационисты на оккупированных территориях. И, следовательно, кто же тогда «новые фашисты», требующие ревизионистского подхода к истории Второй мировой сегодня: путинская Россия или государства Центральной и Восточной Европы?

Определив, на кого можно повесить ярлык «фашист», мы получим идеальную Европу. Если фашист Россия (то есть режим Путина можно типологизировать как фашистский или же советское прошлое, которое Кремль не желает осудить, эквивалентно нацизму, как утверждают государства Центральной и Восточной Европы), тогда Россию нужно исключить из Европы. Она становится антиподом всех ценностей, которые входят в понятие «Европа» – либерализма, демократии, многостороннего подхода и трансатлантических обязательств. Если же, напротив, как утверждает Москва, Европа вновь становится «фашистской», если оспаривается идеологический статус-кво, сформировавшийся после победы 1945 года и так называемые традиционные европейские ценности находятся под угрозой, тогда Россия указывает путь для «истинной» Европы – христианство, консерватизм, геополитическое единство и нациоцентричность. Иными словами, нынешнее выяснение, кто является «фашистом», это борьба за будущее Европы и ключевой вопрос для включения России в европейские дела или её исключения, где и проходит линия разлома.

В войнах за историческую память Центральная/Восточная Европа и Россия воюют друг с другом, но в то же время у них есть общее – презентизм, то есть актуализация истории для описания нынешних разногласий, с травмами, выбранными в соответствии с ключевыми политическими ценностями. Все они хранят свой капитал памяти, поэтому политика задействована в формировании памяти и уже не только историки отвечают за историческую память. Помимо вопросов историографии и исторической памяти политизация прошлого несёт определённые риски. Упрощение, принижение трагедии холокоста чтобы выставить Россию/Советский Союз таким же злом, как нацизм, – это опасная политическая и нравственная игра.

Историческая память становится инструментом продвижения геополитических и политических целей: расширение НАТО и неолиберализм со стороны Западной/Центральной и Восточной Европы, легитимное влияние России в ближнем зарубежье и ужесточение политики со стороны Москвы.

Георгий Касьянов,

доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины Национальной академии наук Украины (г. Киев)

Старый тезис о том, что внешняя политика является продолжением внутренней, не утратил актуальности. Резкая скандализация дискуссий о прошлом, вышедшая на уровень высшего политического руководства, не возникла ниоткуда и неожиданно.

Это давняя история, начавшаяся почти 15 лет назад, когда страны бывшего социалистического блока дружно вошли в НАТО и Евросоюз. Политические и культурные элиты этих стран, руководствуясь достаточно утилитарными соображениями, продвигали образ своих наций как двойных жертв – нацизма и коммунизма. Это был прямой вызов правящему классу России, для которого тезис об освободительном походе Красной армии был важной частью системообразующего мифа о победе в Великой Отечественной войне как беспримерном подвиге спасения Европы. Этот миф выполнял и выполняет чрезвычайно важную социокультурную и политическую функцию: обеспечения некоего духовного единства того сообщества, которое представляется как «российская нация» – это общая победа всех россиян, независимо от этнической и культурной принадлежности. Утверждение, что освобождение Европы (понятно какой) – это на самом деле новая оккупация, возможно худшая, чем нацистская, – прямой вызов не только внешнеполитическому престижу и геополитическому влиянию России, но и подрыв центральной идеи, обеспечивающей внутреннее единство. Обесценивание учредительного мифа об армии-освободительнице и замена его мифом об армии-оккупанте бьёт по основам современной российской государственности.

В свою очередь, действия высшего политического руководства России, направленные на деконструкцию мифа о двойной жертве, напоминания о бревне в глазу, связанные с ролью некоторых стран в развязывании Второй мировой войны бьют по крайне важной для национального самосознания западных соседей идее. Лидеры Польши, лишившейся государственности в результате сговора Гитлера и Сталина, вряд ли обрадуются напоминаниям о некоторых не очень аппетитных эпизодах внешней политики Второй Речи Посполитой.

Таким образом, дебаты касаются не каких-то абстрактных разборок по поводу – «кто есть who» и кто должен примерить рога, а кто крылья и нимб. Речь идёт об основах существования наций и стран. О кратковременных политических целях я не упоминаю, это рутина исторической политики.

В данном случае я обращаюсь к чисто рациональным аргументам. Однако историческая политика и культурная память не всегда вписываются в рациональные схемы. Некоторые темы и проблемы прошлого сохраняют мощный эмоциональный потенциал и здесь слова и действия могут выходить за рамки чисто утилитарных соображений. Если этот потенциал соединить с утилитарными политическими соображениями, возникает гремучая смесь. Достаточно вспомнить, что обращение к истории и «исторической справедливости» всегда было частью подготовки к войне и превращалось в часть войны.

Нынешняя ситуация во многом напоминает предыдущие моменты обострений, но сейчас она выходит за рамки разборок между бывшими союзниками по соцлагерю. Память о холокосте – это уже общеевропейский феномен, и тут аудитория быстро расширяется, как расширяются возможности ткнуть пальцем в ту часть глаза, где помещается бревно, например, поднять некоторые обстоятельства холокоста в Восточной Европе и Балтии. Следует учесть и то, что пятнадцать лет назад политическая ситуация была совсем другой: Европа радостно объединялась. Сейчас перспектива «экзитов» стала реальностью. Европа разъединяется, и у некоторых акторов возникает соблазн этому процессу помочь – вопросы прошлого тут как нельзя кстати.

И наконец, существует опасность, что возникшая ситуация перейдёт в ту фазу, когда она начнёт управлять сама собой и её же создателями: последние начнут действовать, следуя логике событий и ситуации, а не логике своих планов и желаний. И тогда договариваться будет намного сложнее. Если вообще возможно.

Го Сяоли,

профессор, доктор филологических наук, заместитель директора Института иностранных языков при Хэбэйском педагогическом университете, создатель Китайско-российского центра по исследованию Дальнего Востока ХПУ

Больше 70 лет прошло с тех пор, как мировое сообщество единогласно признало и высоко оценило заслуги СССР в победе во Второй мировой войне. Героическая борьба Советского Союза против нацистской Германии – незабываемая страница в истории освободительной антифашистской войны. В этой войне СССР выступил в двух ипостасях: безвинно страдающий мученик и мужественный спаситель. Советский Союз не просто спас себя, он помог и другим народам (не только Китаю на востоке, но и Польше), вместе с другими странами освобождал Европу от фашизма. Совестно должно быть тому, кто пытается искажать исторические факты, кто выбирает фрагменты и сочиняет «новую версию» истории. Вымышленная «версия» не получит поддержки мирового сообщества. Это закрытый вопрос.

Владимир Путин заявил о создании в России полного архива документов о Второй мировой войне. Мы исследуем историю для того, чтобы подтверждать достоверность фактов и восстанавливать правду. Нельзя, плетя заговоры, выдавать белое за чёрное, искажать истину. Почему в политической истории важна правда? Потому что потомки должны извлекать уроки из прошлого, чтобы беда не повторилась, чтобы человечество могло идти вперёд, добиваясь прогресса. В любом случае оно не должно деградировать. Нельзя извращать историю для того, чтобы сдерживать Россию, усугубляя её изоляцию.

На первый взгляд кажется, что это лишь споры между Польшей и Россией, но самом деле всем известно, что за Польшей стоят США. Это Соединённые Штаты раскачивают ситуацию, стремясь сделать Польшу троянским конём в Европе. Почему США, невзирая на всеобщее осуждение, нападают на Россию? Они считают, что Россия препятствует распространению «демократических» ценностей в американском понимании. Они боятся потерять статус великой державы на международной арене и пытаются спровоцировать раскол Европы с Россией. Мы свидетели того, что имидж Соединённых Штатов катится под гору, а влияние России на международной арене на подъёме, особенно на Ближнем Востоке. Китайская поговорка гласит: если дерево возвысится над лесом, то сильный ветер непременно попытается его согнуть.

Почему некоторые славянские народы оказались в авангарде русофобии? В XIX веке социолог и панславист Николай Данилевский высказал мнение о том, что славянские народы должны в будущем образовать и развить собственный культурно-исторический тип, ведь они генетически близки в плане этноса и языка. Но возможности такого будущего мы пока не видим. На протяжении нескольких веков между Польшей и Россией складывались весьма сложные взаимоотношения, которые напоминают отношения между Китаем и Японией. Здесь мы не будем рассматривать эту историческую проблему, но хотелось бы подчеркнуть следующее: отношения между соседними народами всегда являются самыми трудными, что обусловлено человеческой натурой. Фёдор Достоевский, посвятивший свою жизнь познанию человеческой природы, справедливо отметил, что человек может полюбить дальнего, но ему трудно полюбить ближнего. Действительно, люди благосклонно относятся к процветанию и успехам незнакомого человека, но не терпят, когда этого же добивается близкий человек. Конфликт между близкими всегда острее, чем между чужими. Возможно, Польше и России, Китаю и Японии стоит задуматься над этим.

В истории Китая имело место следующее событие: в 30-е гг. III в. новой эры князь Цао Пэй, борясь за престол правителя, хотел убить своего брата Цао Чжи. Тот в ответ сочинил стихи:

Варят бобы, –

Стебли горят под котлом.

Плачут бобы:

«Связаны все мы родством!

Корень один!

Можно ли мучить родню?

Не торопитесь

Нас предавать огню!».

(Перевод Л.Е.Черкасского)

Конфликты, подогреваемые историческими событиями, приводят к расколу и разобщённости. Но нельзя из-за различной трактовки междоусобиц сочинять новую версию истории, иначе можно стать оружием в руках людей с дурными намерениями. Но некоторые страны в Восточной Европе погрязли в выяснениях своих собственных исторических версий, игнорируя при этом всемирный ход истории человечества. Мы стали свидетелями того, что мир как будто разделяется на два лагеря – свой и чужой (и если он не свой, то он чужой). Между ними ведётся борьба не на жизнь, а на смерть.

Классический китайский роман «Троецарствие» начинается словами: «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщёнными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются – так говорят в народе». Мы видим, что после Второй мировой войны в Европе преобладала центростремительная тенденция – создание Евросоюза. А сейчас идёт обратный процесс – центробежная сила взяла вверх.

Угроза новой холодной войны чувствуется не только в Азии и Америке, но и в Европе. Эта война не похожа на предыдущую, ведь столько изменилось за последние годы: нарастают тенденции раскола и дискретности, которые противоречат теории «конвергенции», мир поделился на богатых и бедных, появились новые проблемы из-за развития высоких технологий, властвуют экстремистские силы, ухудшается климат, то и дело вспыхивают эпидемии… Ни одна из этих проблем не может быть решена одним государством. Все народы на Земле имеют общую судьбу. Все народы и страны должны объединиться не потому, что они любят друг друга, а потому, что сталкиваются с общими вызовами, которые не могут быть решены сами по себе. Нужны диалог и сотрудничество на основании конкуренции.

В русской культуре есть термин «соборность», который академик-философ Андрей Смирнов выразил на внерелигиозном языке как «всесубъектность», то есть каждый является неутрачиваемым субъектом. В традиционной китайской культуре есть подобное понятие – «гармония многообразия». В такой картине мира нет места разделению стран на нормальные или ненормальные, правильные или неправильные, более развитые или менее развитые – каждый народ и каждая страна уникальны по-своему.

Мировая идентичность должна заключаться в уважении к разным культурам и политическим режимам, а не в доминировании и навязывании «единственно правильных ценностей». Земной шар замечателен тем, что на нём цветут все цветы: и лилия, и роза, и лотос, и одуванчик, и ромашка… И когда над человечеством нависают угрожающие кризисы, то все государства, включая и Россию, и европейские страны (в том числе и восточно-европейские), и Китай должны прийти к консенсусу, уважать историю и многообразие культур, сообща решать насущные проблемы, а не разобщаться.

Александр Смолар,

председатель Совета Фонда Стефана Батория (г. Варшава)

И в России, и в Польше боятся изменения нарративов об их роли во Второй мировой войне. Официальные версии исторической памяти двух стран явно противоречат друг другу.

Начнём с моей страны – Польши. С момента падения коммунизма в 1989 г. польское восприятие Второй мировой было простым: Польша была оккупирована 1 сентября 1939 г. германскими войсками, к которым 17 сентября того же года присоединилась Красная Армия. Новый раздел Польши – после событий XVIII в., когда страну поделили три империи (Россия, Германия и Австро-Венгрия), – стал результатом пакта Молотова – Риббентропа, подписанного 23 августа 1939 года. В годы войны 6 миллионов польских граждан погибли, сотни тысяч сосланы в Сибирь. Убийство более 20 тысяч польских офицеров советскими органами в Катыни никогда не исчезнет из памяти поляков. В Польше говорят об освобождении Аушвица, но не вспоминают освобождения Варшавы. Красная Армия форсировала Вислу только после подавления Варшавского восстания немцами, в ходе которого уничтожены более 200 тысяч поляков. Не используется даже более оправданная формула: освобождение Польши от нацистской оккупации в 1945 г., потому что новый режим был навязан Москвой.

Польское восприятие войны – трагическое и героическое одновременно, что вполне обоснованно. Недавнее заявление президента Владимира Путина о негативной роли Польши во Второй мировой войне оказалось неожиданным, и это ещё слабо сказано. Однако в польском нарративе есть две проблемы. Начнём с меньшей. Польша воспользовалась Мюнхенским соглашением и германской оккупацией Чехословакии, чтобы занять небольшую территорию вокруг Цешина. Польша не была партнёром нацистов, но поступила нехорошо, извлекши выгоду из нацистского вторжения.

Вторая проблема более значима и драматична для исторической памяти и самовосприятия поляков. Польша была невинной жертвой Германии, Советского Союза и даже Украины – украинские националисты в Волыни массово уничтожали поляков. Единственная моральная проблема, которую польское национальное сознание не может с лёгкостью разрешить, – это проблема евреев. В 1941 г. случилось много еврейских погромов, происходили они и после войны. Во время войны евреев разоблачали, шантажировали и так далее. Многие поляки помогали евреям, но в памяти еврейского народа преобладает негативный образ польского поведения.

Бессмысленным ответом нынешнего популистско-националистического руководства Польши стал Закон о холокосте, принятый в 2018 году. Согласно ему, недопустимо возлагать на польский народ и польское государство ответственность за причастность к холокосту. Закон вызвал яростную международную реакцию: Польшу обвинили в попытке обелить собственную историю, избавившись от неприглядных фактов. В ответ правительство убрало из закона пункт о тюремном заключении за его нарушение.

А что в России? Российское руководство видит, что доминирующий нарратив о войне меняется не в пользу Москвы. Значимым является факт принятия Европарламентом в сентябре 2019 г. резолюции, приравнивающей советский режим к нацистскому. Смена нарратива воспринимается в России и на Западе как следствие повышения роли на континенте Восточной Европы. Польша и балтийские государства, безусловно, играют в этом важную роль.

Президент Путин неоднократно в последнее время – на встрече с лидерами постсоветских государств, в ходе итоговой пресс-конференции, на совещании с руководством Минобороны – выдвигал обвинения против Польши в связи с её ролью в войне. Видимо, Владимир Путин и его советники полагают, что страны Центральной Европы, и в особенности Польша, способствовали изменению имиджа России и отношения к роли СССР в войне. Это кажется опасным по внутриполитическим причинам: Великая Отечественная война – важный элемент легитимности постсоветской России. Кроме того, это значимый фактор легитимации глобальной роли России. Неслучайно Владимир Путин, находясь на памятных мероприятиях в Иерусалиме, предложил провести конференцию постоянных членов Совета Безопасности ООН.

В первом номере журнала «Россия в глобальной политике» за этот год мы находим объяснение неожиданной атаки на Польшу. Историк Фёдор Гайда разъясняет тактику: «Главный козёл отпущения у нас, получается, Польша. Если нам с евробюрократами нужно найти общего врага, наверное, Польша и будет первым кандидатом. Роль Польши, на мой взгляд, должна быть освещена наиболее выпукло, что сейчас и делается».

Не думаю, что стоит считать реалистичным формирование альянса России и Запада против Польши в области памяти о войне. Демократическая культура базируется в том числе на способности интегрировать позитивные и негативные факты об обществе и его прошлом. На этом направлении я вижу определённый прогресс, но с польской стороны – достаточно ограниченный.

Анке Хильбреннер,

профессор истории Восточной Европы в Университете имени Георга-Августа (г. Гёттинген)

Историческая память и связанная с ней политика всегда были важны. Но сегодня мы переживаем ожесточённую борьбу за память о Второй мировой войне. Последний значительный поворот в этой сфере произошёл в 1980-е годы. В Германии общественные дебаты под названием «Спор историков» (Historikerstreit) касались специфики вины немцев в военных преступлениях, совершённых в годы Второй мировой, в то время как в Советском Союзе благодаря новой политике открытости (гласности) было признано существование секретных протоколов к пакту Молотова – Риббентропа и факт массового убийства в Катыни. Чуть позже, после краха СССР и объединения Германии, а также на фоне подъёма демократического движения в Центральной и Восточной Европе произошёл сдвиг парадигмы в реальной политике.

Спустя почти 30 лет относительного спокойствия в ориентированной на консенсус европейской политике памяти о Второй мировой войне вновь поднялся гвалт. Последуют ли за этими политико-историческими волнениями политические перемены? Каковы истоки подрыва европейского консенсуса некоторыми странами? Одна из причин новой политики исторической памяти – возвращение к концепции нации, которая для многих заменила концепцию европейской, или иной, идентичности. Правые, или так называемые национальные политические силы, как «Альтернатива для Германии», намеренно отказались от традиционных, общепринятых представлений о Второй мировой войне. В Центральной и Восточной Европе – в Венгрии и Польше – нацию всё чаще противопоставляют другим формам идентичности. Нынешнее польское правительство назвало политику памяти своих предшественников, включая транснациональную концепцию Музея Второй мировой войны в Гданьске, «постмодернистской» и необоснованной. Вместо этого предлагается концепция жертвенности, на которую могут ссылаться поляки перед лицом новых невзгод. Полифония исторического дискурса и различные точки зрения больше не приветствуются. И Польша в этом не одинока – либеральная политика в сфере исторической памяти сегодня пересматривается в ряде стран.

Нарратив национальной памяти по своей природе исключителен. В соответствии с простой логикой хищника и жертвы имеется только один вариант существования общества с национальной памятью: использование национальной истории как оружия против других в настоящем, собственная нация – это жертва, другие объявляются коллективным преступником. Но в России, Польше и на Украине существуют одновременно и жертвы, и преступники.

Немцы своей войной на уничтожение, унёсшей миллионы жизней, не только создали (конечно, ненамеренно) мучеников и героев, но и заложили условия для использования преимуществ и коррупции, а также экзистенциальной нужды, из которой смогли выбраться только самые сильные и беспринципные – за счёт других. Крах государственности на «залитых кровью территориях» запустил старые конфликты и новое насилие, а слабые остались без защиты. Тот факт, что на немцах лежит ответственность за исторически беспрецедентное преступление холокоста и за развязывание Второй мировой войны с её чудовищными военными преступлениями, не означает, что люди в Центральной и Восточной Европе не пострадали от сталинизма. Многие пострадали от обеих систем, чьё взаимодействие только усугубило страдания. Военные преступники не остановились на национальных границах, которые тогда были нестабильными. Память о Второй мировой войне требует осознания трагедии – лишь в этом случае будет создан нарратив, легитимный для всех.

Историки всё это знают. А вот политики часто используют историю в национальных целях, что нередко имеет пагубные последствия. Это мешает взаимопониманию, в этом процессе быстро возникают политические и идеологические оппоненты, несмотря на наличие общего опыта. Опыта маргинализации, например, или боязни глобализации и утраты собственных ценностей. Нация не может преодолеть эту проблему, несмотря на все усилия. Идея нации уже показала в XX веке, как опасны её исключительные интересы в современном взаимосвязанном мире. В XXI веке эти уроки ещё более ценны.

Александр Искандарян,

директор Института Кавказа (г. Ереван)

Обострившиеся в последнее время «войны памяти» и политическая инструментализация прошлого – явления не новые. Популярная история с самого начала модерна служила, наряду с языком, строительным материалом идентичностей. К исторической науке это явление не имеет почти никакого отношения, его, скорее, можно исследовать методами политической науки. Задачей популярной истории является не понимание или исследование прошлого, а использование прошлого для политической конфронтации. Позиции и выводы не определяются результатами исторических штудий, а заданы заранее. Политические акторы используют политический инструментарий для легитимации и последующей инструментализации той или иной версии истории. Это важный ресурс для политиков, в том числе и потому, что антагонистическая память служит мобилизации «своих» против «чужих». Целеполагание при этом, конечно же, закладывается в рамках актуальной политики, а не исторической науки.

Естественно, эта политическая технология – использование представлений об исторической памяти для конструирования своей правоты – особенно часто применяется в момент активного формирования страной или сообществом своей идентичности. Такая потребность возникает, например, во вновь образованных государствах или при изменении парадигмы государственного развития, когда страна меняет врагов и/или друзей и приводит свои исторические нарративы в соответствие с политической конъюнктурой. Чем конфликтнее отношения между странами (иногда и блоками стран), тем больше необходимость в обосновании причин конфликта, и тут приходит на помощь история. Современные конфликты опрокидываются в прошлое. Бывает, что противоречия между современными государствами объявляются примордиальными, в духе XIX столетия.

Например, борьба вокруг признания геноцида армян в Османской Империи имеет политическую природу. У историков разногласий о событиях начала ХХ веке нет, источников достаточно, разночтения есть только по второстепенным деталям. Политики же не ищут истину, а используют геноцид для решения текущих задач. Страны, не готовые признавать геноцид, не скрывают, что дело не в истории, а в политической конъюнктуре. В самой же Турции этот вопрос регулируется уголовным кодексом, где есть статья «за оскорбление Турции, турецкой нации или турецких правительственных институтов», по которой обвиняли, например, писателя Орхана Памука за упоминание геноцида. Ещё один пример – Кавказ, где «войны памяти» идут в контексте этнополитических конфликтов. Стороны конфликта осознанно формируют исторические нарративы, демонизирующие противника. Более того, можно утверждать, что враждебные нарративы – результат политических конфликтов, а не их причина.

Пол Робинсон,

профессор факультета социальных наук Университета Оттавы

История – это политический инструмент. Обращаясь к прошлому, мы легитимируем или делегитимируем нашу политическую и социальную систему. Поэтому неудивительно, что различные группы стремятся контролировать историческую память общества. Если предлагаемые нарративы несовместимы, борьба становится ожесточённой, как происходит, например, на американском Юге из-за монументов конфедератам или на Украине из-за Второй мировой войны.

Логичный способ решить эту проблему – объективные исторические исследования (если это возможно). В 1980-е гг. историки вели яростную дискуссию о числе жертв сталинского террора. В контексте холодной войны многие специалисты считали необходимым поддерживать завышенные цифры, чтобы делегитимировать Советский Союз, и отказывались их пересматривать. Но в итоге спор разрешился в пользу ревизионистов. Когда советские архивы были открыты, появилась возможность урегулировать разногласия, основываясь на фактах, а не на политических соображениях.

К сожалению, сила истории настолько велика, что политики не готовы оставить её исключительно для учёных. Подтверждением могут служить принятые в разных странах законы, объявляющие жестокие преступления геноцидом (например, голодомор на Украине). Избирательность подобных деклараций и спорность оценок говорит о том, что это скорее политические шаги, направленные на навязывание определённой формы исторической памяти.

Политическая природа таких шагов очевидна для тех, кто чувствует, что их собственная историческая память подвергается надругательствам. Поэтому политизация исторической памяти нередко ведёт к негативным последствиям – как на международном, так и на национальном уровне. Как отмечает американский политолог Роберт Джервис, государства часто не учитывают, что их соседи могут воспринимать мир по-другому. К исторической памяти это относится в первую очередь – мы видим подобное на примере разногласий между Польшей и Россией по поводу Второй мировой войны. Поляки считают, что Советский Союз, освободив их от нацистов, принёс новую форму оккупации. В Москве воспринимают это как нападки на легитимность России. Москва настаивает, что советские солдаты были освободителями, а не оккупантами, – в Польше видят в этих заявлениях нежелание покаяться в старых грехах, а также угрозу агрессии в будущем. Чем активнее каждая из сторон настаивает на своей правоте, тем меньше она убеждает оппонента.

Споры об исторической памяти – неотъемлемая часть политической борьбы. Поэтому неудивительно, что дебаты о роли Советского Союза во Второй мировой войне обострились на фоне усиления напряжённости между Востоком и Западом. Когда напряжённость спадёт, менее яростными станут и исторические споры. В этом смысле они являются симптомом, а не причиной конфликта.

Андрей Ланьков,

профессор университета Кунмин (г. Сеул)

В корейском языке нет понятия «войны памяти», но в корейской историографии войны памяти начались тогда, когда этого понятия не было и в других языках. Вообще, это явление характерно для всего Дальнего Востока – вероятно, оно связано с некоторыми особенностями конфуцианской культуры. В Европе традиционное восприятие международных отношений в некотором смысле тождественно отношению двух благородных дворян, каждый из которых может вступать с другим как в союзные, так и во враждебные – вплоть до смертельной вражды – отношения. Эта традиция, закреплённая вестфальским «миропорядком», сохранялась до 20-х гг. ХХ века. Потом её начали вытеснять несколько лицемерные рассуждения о недопустимости агрессии, порой с реальностью связанные слабо.

В Восточной Азии ситуация другая. Там традиционно считается, что моральные, правильные люди друг с другом не конфликтуют. А если уж конфликт возник, то виной тому – «неправая», «аморальная» сторона. Касается это, конечно, и отношений между государствами. Отсюда постоянные попытки доказать, что тот или иной конфликт вызван столкновением, скажем, не рациональных интересов, а, условно говоря, сил добра и зла – не в библейском смысле, конечно, а в смысле моральности и аморальности.

В разных странах Дальнего Востока политика памяти формируется по-разному. В Китае, например, её во многом определяет ЦК КПК. В Южной Корее гораздо чаще (хотя и не всегда) – общественность, причём зачастую вопреки желанию и воле правительства. И правительству бывает очень сложно выступить против идеологем, принятых прогрессивной общественностью во главе с лидерами мнений – интеллектуалами и профессурой.

При этом войны памяти ведутся на самом высоком уровне – в них участвуют официальные лица, включая глав государств, которые дают отповедь, ставят на место, напоминают о незаживших ранах нации и о страшных преступлениях соседей. В последнее время на Дальнем Востоке эти войны (зачастую ведущиеся из-за событий очень отдалённого прошлого) достигли таких масштабов, что вызывают у европейских наблюдателей, вполне понимающих, что морализаторство в истории и политизация истории были всегда, некоторую оторопь.

Сами же азиатские политики не считают происходящее чем-то особенным. Очередная свара – конечно, неприятно, но в любом случае вина за обострение однозначно возлагается на оппонента. Условно говоря, японцы недостаточно искренне каются за свои прегрешения, поэтому их нужно продолжать упрекать в этих прегрешениях. Или, допустим, вьетнамцы не до конца осознают, сколь многим они обязаны Китаю, поэтому им надо об этом постоянно напоминать. Главной проблемой считается неблагодарность – или неготовность признать былые ошибки.

Такие перебранки порой выходят за рамки чисто риторических пикировок, нанося реальный политический ущерб. Совсем недавно из-за очередной такой «баталии» соглашение о сотрудничестве в области обмена разведданными между Японией и Южной Кореей оказалось под угрозой. В какой-то момент казалось, что весьма серьёзные договорённости, связанные с вопросами стратегической безопасности, будут сорваны спорами о событиях 70-летней давности. В итоге первые лица государств дали «задний ход», обе стороны принесли извинения, проявив стратегическую сдержанность. Но так бывает не всегда.

Раскрученный конфликт нелегко купировать даже в таких авторитарных – или «малодемократических», если угодно, – странах, как Китай. Народные чувства, вырвавшиеся из-под контроля, могут стать серьёзной проблемой для правительства, желающего разрядить напряжённость и взять эмоции под контроль. Когда значительная часть населения заходится в патриотическом раже, «отыграть назад» бывает сложно. Так бывало и в Китае во время периодических вспышек антияпонских или антиамериканских демонстраций, и в Южной Корее.

Наименее склонна к войнам памяти сейчас, как ни странно, Япония. Скорее, она чаще выступает их жертвой – и во многом потому, что прежде, как правило, достаточно спокойно реагировала на такие атаки, превращаясь в итоге в боксёрскую грушу для стран региона. Конечно, на то есть причина – та самая агрессивная политика, которую Японии проводила в прошлом, но в столь субъективном вопросе, как войны памяти, значение объективных факторов не стоит преувеличивать.

До 90-х гг. ХХ в. японский политический класс был склонен «платить и каяться». Однако за последние 15–20 лет у него сложилось ощущение, что это совершенно бесперспективно, поскольку ни покаяния, ни компенсации не урегулируют проблему – через какое-то время она поднимается снова. И сегодня японцы уже не хотят играть в эти игры.

Сян Ланьсинь,

профессор Женевского института международных отношений и развития, директор Центра «Одного пояса, одного пути» и евразийской безопасности в Китайском институте исследований ШОС (г. Шанхай)

Как читать историю – ключевой вопрос для интерпретации отношений Соединённых Штатов и КНР. Администрация Трампа упрекает Китай за собственные внутренние проблемы, утверждая, что китайцы не помнят всё то хорошее, что США сделали для их страны. Майк Пенс заявил 4 октября 2018 г.: «Когда Китай переживал оскорбления и эксплуатацию так называемого “столетия унижений”, Америка к этому не присоединилась и продолжала придерживаться политики открытых дверей, чтобы обеспечить более свободную торговлю с Китаем и сохранить его суверенитет». Таким образом создаётся впечатление, что отношения всегда были односторонним актом благотворительности, а американцы никогда не получали выгоду от экстерриториальных прав и экономического роста Китая. Идеологи вроде Пенса и Помпео не заботятся об исторических фактах.

Винить других в собственных проблемах – типичная отвлекающая тактика, которую политики используют с древних времен. Обычно это сочетание полуправды, неточных данных и искажённых фактов. В прошлом веке Адольф Гитлер утверждал, что Версальский договор является причиной внутренних проблем Германии. Американcкие «убийцы драконов» не просто ошибаются в своём прочтении истории, они должны осознавать свою моральную ответственность, когда отвечают на вопрос: а какую реакцию мира они предполагали бы правильной в тот момент, когда Китай впервые открыл Западу доступ к своему экономическому росту? Возможно, мешать китайскому развитию, не позволяя сотням миллионов людей выбраться из абсолютной бедности? Пусть сначала докажут, что Китай достиг нынешнего положения, нарушая правила. Проблема Америки не в том, что она не работает так, как Китай. Она уже не работает, как Америка.

Алексей Миллер,

профессор факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге, научный руководитель Центра изучения культурной памяти и символической политики

Фантастически интересная и разнообразная подборка размышлений интеллектуалов разных стран о политическом использовании прошлого в современном мире показывает, что все, или почти все участники опроса видят возросшую интенсивность политического использования прошлого в международных отношениях. Большинство признаёт уместным для описания современного состояния дел термин «войны памяти».

Заметно шире разброс мнений по вопросу о том, где проходят линии фронтов этих войн. Многие склонны видеть главную линию противостояния в отношениях России и Восточной Европы. Другие справедливо указывают, что эта война идет и внутри Евросоюза. В этом противостоянии решается не только вопрос о праве России на голос в европейских делах, но также и о конфликте разных культур работы с прошлым между «старой» и «новой» Европой. «Критический патриотизм» на сегодня проигрывает той этнизации истории и нарративам о собственной нации как исключительно о жертве истории, который доминирует в Восточной Европе. Но было бы ошибкой видеть Европу единственным театром этих сражений. Они идут – с несомненной локальной спецификой – и в Азии. На разных фронтах в них участвуют и США. На кону легитимность претензий Запада на ведущую роль в мире, легитимность либеральной демократии как «лучшего» из возможных социально-политических режимов, легитимность претензий Запада на моральное превосходство.

«Аффективный менеджмент истории» все более характерен не только для международных отношений, но и для политики идентичности внутри национальных сообществ, и при конституировании новых групп, претендующих на особые права в качестве компенсации за «прошлые страдания и угнетение».

В последнее время материалом для этого противостояния служат, прежде всего, интерпретации Второй мировой войны. В истории Второй мировой и обращения с памятью о тех событиях есть много такого, что не получило должного внимания и должной критической оценки. Но разве в ходе современной войны памяти мы становимся ближе к правде? К той целостной правде, основанной на учёте и того, чем мы привыкли гордиться, и того, за что нам должно быть стыдно? На войне – как на войне, здесь существуют только «свои» и «чужие», только стороны конфликта, а принцип «с одной стороны, но с другой стороны» отвергается. Мы только жертвы, они только преступники. Вступив в эту войну, мы лишили себя самих возможности разбираться с этими пространствами умолчания и искажения. Вместо этого мы создаём новые. Такую войну выиграть не получится ни у кого, но мы уже проиграли в ней доверие, которое постепенно строилось в течение десятилетий, и возможность самокритичного взгляда на прошлое.

Ставки в современных «войнах памяти» очень высоки, и эти ставки не столько в том, кто на каком фронте одержит тактические «победы», сколько о том, каковы будут масштабы наших общих моральных потерь.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ. Образование, наука > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325417

КОНЕЦ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ 30 ЛЕТ СПУСТЯ

АНАТОЛИЙ АДАМИШИН

Заместитель министра иностранных дел СССР (1986–1990), первый заместитель министра иностранных дел России (1993–1994), министр РФ по делам СНГ (1997–1998). Член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».

Афоризм Оскара Уайльда – «Единственный наш долг перед историей – это переписать её» – навёл на мысль: замечательно было бы вернуться назад во времени и многое переиграть. В какой-то момент что-то явно пошло не так, если сегодня Россия вновь противостоит Соединённым Штатам, отчуждена по целому ряду параметров от Западной Европы, а её отношения с отдельными странами Восточной Европы, включая бывшие советские республики, близки к враждебным.

Предвижу реакцию: «Вините во всем только себя». Попробую показать, что слово «только» сюда не подходит. И в этих целях особое внимание придётся уделить извечному визави России – Соединённым Штатам.

Для США исходом холодной войны стало мировое доминирование. Подобного не случалось, вероятно, со времён Римской империи. В Pax Americana было и нечто положительное: чуть больше двадцати лет крупные державы практически не конфликтовали друг с другом. Но это несколько вынужденное «спокойствие» не могло длиться вечно, ибо быстро и по-крупному менялся весь мир.

Так или иначе, конфликты между великими державами возобновились, став, возможно, ещё более опасными, чем в холодную войну. По мнению большинства аналитиков, пика напряжённости мы ещё не прошли.

На фоне сложившейся ситуации “J’accuse!” американскую администрацию (кроме последних лет президентства Рональда Рейгана) за то направление в политике, которое следовало бы решительно пересмотреть, будь мы в состоянии вернуть время назад, – за отношение к России.

Пойдём по порядку.

В марте 1985 г. советский народ получил нового руководителя своей страны – Михаила Горбачёва. Сегодня мы знаем, что сделал этот человек, чтобы отвести мир от ядерной катастрофы. Но тогда мало кто расслышал в фанфарах Кремля первый звон похоронного колокола по холодной войне. Не приди Горбачёв к власти, СССР не знал бы тех преобразований в политике, экономике, военном деле, которые получили название «перестройка». Если бы они и произошли, то гораздо позже.

Одним из ключевых сдвигов явились перемены во внешней политике Советского Союза. Останься она какой была, неизвестно, сколько пришлось бы ждать конца холодной войны. Прежнее руководство, возможно, видело, что у Советского Союза «хвост застрял в Афганистане, нос – в Польше, а посередине – бардак с экономикой». Но оно не нашло в себе сил выйти из глубокой колеи долгих лет конфронтации.

Строго говоря, «той стороне» не было особой нужды торопиться. Американцы находились в несравненно лучшем геополитическом и экономическом положении, чем мы. На одном из решающих участков противоборства – гонке вооружений – Вашингтон опережал Москву в таких областях, как новые технологии, затраты, внедрение исследовательских и промышленных разработок ВПК в гражданские отрасли. На горбачёвском Политбюро была обнародована ранее совершенно секретная цифра: в пересчёте на душу населения СССР тратил на оборону в 2,5 раза больше, чем США.

Доверие между двумя супердержавами находилось на крайне низком уровне. Восстановить его можно было только конкретными действиями. Это была важная, но всё же вторичная задача, своего рода привесок к основному императиву: переустройству советского общества. Оно в нём остро нуждалось.

К осуществлению своих идей Горбачёв приступил с первых же дней переезда в Кремль. Руководители государств Варшавского договора, прибывшие в Москву на похороны предшественника Горбачёва, услышали от него слова, ранее не произносившиеся: «Мы полностью вам доверяем, мы больше не будем претендовать на контроль и управление. Ваша политика должна определяться национальными интересами (а не интересами мировой социалистической системы. – Прим. автора), и вы несёте всю ответственность за эту политику перед своим народом и своей партией».

Не уверен, что все осознали, казалось бы, очевидный смысл заявленного: мы больше не отвечаем за выживание режимов в Восточной Европе.

С начала перестройки руководство страны засыпали письмами тысячи простых граждан. Основной вопрос: зачем нам нужна война в Афганистане? Когда она закончится? Один генерал не побоялся подписаться собственным именем: «Я не могу объяснить своим солдатам, что такое интернациональный долг и кому мы его должны».

Уже в апреле 1985 г. Горбачёв без обиняков заявил «нашему» афганскому президенту: «Мы уйдём». Присутствовавшие на встрече рассказывали, что Бабрак Кармаль едва не лишился чувств.

Не стоял вопрос, уходить или нет. Проблема была, как уйти. На её решение было потрачено несколько лет.

Какое-то время я возглавлял рабочую группу по афганским делам, ведшую переговоры с американцами. Они тормозили вывод наших войск из Афганистана, продолжая снабжать моджахедов оружием. В конечном счёте всё же удалось достичь результата: США и СССР стали гарантами афгано-пакистанского мирного соглашения, подписанного в Женеве в апреле 1988 года. Последний советский военный – им оказался командующий 40-й армией генерал Борис Громов – ушёл с афганской земли в феврале следующего года.

Часто забывают, что горбачёвская перестройка (новое мышление во внешней политике) перевела отношения с Китаем из враждебных в нормальные, наладила взаимопонимание с Югославией и – последнее по времени, но не по значению – восстановила дипломатические отношения с Израилем.

Вот запись из моего дневника: «30 мая 1985 года. Видел Горбачёва в деле – четыре часа переговоров с Беттино Кракси, премьер-министром Италии. Это, конечно, совсем не то, что прежде: уверенная речь, не заглядывая в бумажку, быстрая реакция, шутки. Подчёркнуто предупредительно относился к Громыко (тогда по-прежнему министру иностранных дел. – Прим. автора), давая ему высказаться. Андрей пользовался этим для протаскивания жёстких позиций: “Ни один советский человек не понял бы, если бы мы восстановили дипотношения с Израилем”».

В июле 1985 г. Громыко, занимавшего пост министра двадцать восемь лет, сменил Эдуард Шеварднадзе. Ни один кремлинолог не угадал его кандидатуру: мало кто знал, что он и Горбачёв – не первый год единомышленники.

Спустя год Шеварднадзе назначил меня своим заместителем, поручив заниматься Африкой и правами человека. По ним в министерстве впервые за всю его историю было создано специальное подразделение.

Президент Рейган и госсекретарь Джордж Шульц, поначалу не доверявшие Горбачёву, стали постепенно «теплеть», особенно когда увидели, что правами человека мы занимаемся всерьёз.

Радикальные перемены в этой области больше всего были нужны нам самим. Но они давали солидный бонус и внешней политике.

С американской стороны эти вопросы вёл помощник госсекретаря США Ричард Шифтер. Мы друзья с ним по сей день, вместе даже написали книгу «Права человека, перестройка и конец холодной войны». Она на английском, рекомендую её тем, кто интересуется, что было сделано по этой части у нас дома в СССР, а также в советско-американском сотрудничестве. (Немало!)

Что до африканских проблем, наиболее острой была война на Юго-Западе континента. Американцы, в их числе мой друг Честер Крокер, помощник госсекретаря по Африке, с начала восьмидесятых годов пытались остановить войну, прежде всего добиваясь ухода из Анголы кубинцев. В декабре 1988 г., спустя два с половиной года после того как СССР активно включился в работу с позиций перестройки, в Нью-Йорке были подписаны соглашения, положившие конфликту конец.

Намибия, последняя колония в Африке, получила независимость. Из неё, а также из Анголы, ушли юаровские войска. В самой ЮАР быстро набрало силу движение против апартеида. Покинули Анголу и кубинцы.

То было незабываемое время ещё и потому, что Горбачёв и Шеварднадзе доверили мне полную свободу действий. Следует добавить, правда, что Африка не была главной заботой в той горе проблем, которую они взвалили на себя. К слову, Крокер как-то назвал Африку падчерицей Госдепартамента.

Моё вольное резюме: если бы не перестройка, Крокер всё ещё искал бы компромисс между ЮАР, Анголой и Кубой; Сэму Нуйоме пришлось бы годами ждать второй половины дороги к независимости, а Нельсону Манделе и Фредерику де Клерку – Нобелевской премии мира, Фидель Кастро по-прежнему двигал бы вперёд застопоривший революционный процесс, а Ангола продолжала бы страдать. (В 1986 г. Сэм Нуйома, глава СВАПО, организации, боровшейся за независимость Намибии, на мой вопрос о сроках достижения этой цели ответил так: «Мы сражаемся 25 лет, половину пути, наверное, прошли».)

Госсекретарь США Джордж Шульц в книге Turmoil and Triumph (экземпляр с автографом стоит у меня на полке) так писал об урегулировании региональных конфликтов, в том числе на Юго-Западе Африки: «Ничего не удалось бы добиться, если бы не коренные перемены в советско-американских отношениях».

Главная из них: подход к проблеме разоружения. Наконец оно стало реальным: Советский Союз и США заключили первое в истории соглашение о физическом уничтожении, а не об ограничении, как раньше, целого класса оружия, ракет средней дальности.

Пентагон пытался отговорить Рейгана подписывать соглашение. «Першинг-2» и крылатые ракеты наземного базирования, размещённые в Западной Европе, давали США огромное преимущество. Советские же ракеты «Пионер», более известные как SS-20, не достигали американской территории. Один из руководителей Пентагона, сторонник жёсткой линии, Ричард Перл даже подал в отставку в знак протеста.

Президент США не поддался.

К сожалению, финал у истории средних ракет печальный.

Запустила позитивные перемены, скажу ещё раз, горбачёвская перестройка. Но подчеркну и другое: наши слова и дела пробудили миротворческую натуру Рейгана. Началось сближение СССР и США. Оно стало решающим в потоке событий, приведших в итоге к окончанию холодной войны.

Неожиданно из Вашингтона подуло холодом. Новый президент США Джордж Буш – старший решил сменить курс. Едва придя к власти, он берёт паузу на пересмотр («с головы до пят») политики в отношении СССР. В Кремле это произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Горбачёв чувствовал себя невестой, брошенной у алтаря. Эксперты-американисты в МИДе, пытаясь развеять страхи советских руководителей, уверяли, что в долгую Вашингтон вернётся к взаимодействию времен Рейгана. Не тут-то было.

Беседуя с Маргарет Тэтчер в моём присутствии 18 апреля 1989 г., премьер-министр СССР Николай Рыжков выразился насчёт паузы вполне определённо: «Всё остановилось». Тэтчер успокаивала его, обещая «повлиять на Джорджа».

Не знаю, сыграл ли какую-то роль этот разговор, но обращение Тэтчер к Бушу выдержано в сильных выражениях: «История не простит нам, если мы сообща не поддержим Горбачёва». Франсуа Миттеран, Джулио Андреотти и Гельмут Коль менее красноречиво говорили Бушу то же самое. Всё тщетно.

Пауза в советско-американских отношениях продлится почти весь 1989 г.: Горбачёв и Буш впервые встретятся только в декабре на Мальте. К этому времени игра, по сути дела, будет сыграна. Достаточно сказать, что уже не будет Берлинской стен: она рухнула в ноябре 1989-го, за месяц до Мальты.

Весь этот период новая американская администрация вела себя откровенно антигорбачёвски, распространяя сомнения в искренности советского лидера, утверждая, что он начнёт второй раунд конфронтации, как только СССР наберётся сил, предрекая его провал, как это сделал министр обороны Дик Чейни в интервью CNN, только заступив на должность.

Через шесть лет бывший госсекретарь Джеймс Бейкер напишет книгу, из которой следует, что он был напуган популярностью Горбачёва в Европе. (В Италии я видел даже мини-иконки с изображением Горбачёва).

В директиве, венчавшей многомесячный пересмотр, говорится: «Целью американской политики должна быть не помощь Горбачёву, а такое воздействие на Советы, которое двигало бы их в нужном нам направлении».

Одновременно с взятием паузы в отношениях с Москвой в Вашингтоне ревизуют подход к вроде бы академическому вопросу – закончилась ли холодная война.

Тэтчер публично ответила на него положительно уже в ноябре 1988 г.: «Мы сейчас не в состоянии холодной войны». Того же мнения придерживался Рейган, снявший с СССР клеймо «империя зла», выступая в самом её штабе – Кремле. Уходящий госсекретарь Джордж Шульц был обеспокоен, что новая администрация «не понимает того, что холодная война завершилась, либо отказывается это признать».

Беспокойство не было напрасным. В мае 1989 г. Буш заявляет: холодная война закончится только тогда, когда Восточная Европа станет «единой и свободной». Чуть позже, чтобы уж не оставалось ничего недоговорённого, он добавит: объединение Европы должно произойти «на основе западных ценностей».

Советник Буша по национальной безопасности Брент Скоукрофт дал установку пожёстче: «Наша главная цель – попытаться снять военный сапог Кремля с шеи восточноевропейцев».

Если вы призвали Восточную Европу к свободе, логично задать вопрос: как долго продлится статус-кво между двумя Германиями. До сих пор позиция Вашингтона следующим образом была выражена Скроуфтом в его памятной записке Бушу в марте 1989 г.: «Ни один житель ФРГ не ожидает объединения Германии в этом столетии».

Ну что ж, подобный настрой надо поломать. В первые месяцы 1989 г. советники Буша предлагают ему реанимировать германский вопрос после многолетнего анабиоза. Он приступает к этому раньше самих немцев.

В мае 1989 г. Буш первым публично поднимает тему объединения, заявляя: «Если вы сможете осуществить его на подходящей основе, прекрасно».

Между тем ключевое заявление канцлера ФРГ Гельмута Коля, где говорится, что германский вопрос вынесен на международную повестку дня, относится к последним дням августа. В конце ноября в своей знаменитой речи в Бундестаге, получившей название «Десять пунктов», Коль открыто призвал к воссоединению Германии. (NB: в этих пунктах Коля НАТО не упомянуто).

Примечательно, что это было сделано только после того, как приехавший в Бонн советский представитель (о его миссии Горбачёв не знал) «намекнул», что на «определённых условиях» (конфедерация и никакой спешки) Кремль может согласиться на объединение Германии. Канцлер справедливо посчитал, что согласие получено.

Забегая вперед, отмечу: в памяти немцев осталось, что зелёный свет объединению дал в конечном счёте Горбачёв. В те времена и СССР, и ФРГ давали высокую оценку этому процессу как составной части исторического примирения двух стран. При всех сегодняшних проблемах отношения России с Германией наиболее тесные из всех западных стран.

Маргарет Тэтчер, возможно, упустив время, всё же предупредила Джорджа Буша, что поспешное объединение станет концом Горбачёва, а с ним, добавлю, и ростков демократии в Советском Союзе.

Лишь в январе 1992 г. Джордж Буш, как бы подводя итог своим достижениям, торжественно объявил обеим палатам Конгресса: «Милостью Божьей Америка выиграла холодную войну». И ещё раз: холодная война не закончилась, она была «выиграна».

За полтора года до этого, когда Соединённые Штаты, выгонявшие Саддама Хусейна из Кувейта, нуждались в поддержке СССР, Буш высказывался совсем по-другому. Тогда он считал, что холодная война завершилась благодаря его сотрудничеству с Горбачёвым.

Могу засвидетельствовать, что лидеры перестройки говорили американцам: для СССР урегулирование проблем, связанных с окончанием холодной войны, является необходимым этапом, за которым должна начаться совместная с США работа по поддержанию мира.

На неё были настроены, сейчас это можно смело утверждать, Рональд Рейган и Джордж Шульц. Беседуя с Шеварднадзе, Рейган как-то сказал: «Горбачёв и я – единственные, кто могут спасти мир».

Буша подобная перспектива не вдохновила. Его администрация исходила из того, что США получили беспрецедентную возможность стать полновластным хозяином в мире, «проецировать американскую мощь на всё обозримое будущее и дальше».

Голоса сторонников более взвешенного подхода заглушил хор тех, кто решил, что у США хватит сил на всё. На какое-то время им стала не нужна даже союзная Западная Европа, что уж говорить о России.

Вашингтон не скрывал, что готов применить все имеющиеся в его распоряжении средства для того, чтобы не дать появиться сопернику, «угрожающего интересам Соединённых Штатов».

«Мы будем делать всё то, что считаем нужным, и к черту Россию» – такой подход вылился сначала в сохранение НАТО в прежнем качестве военно-политического союза (несмотря на роспуск Варшавского договора), а затем в его расширение на Восток. Американский дипломат Джордж Кеннан расценил это как фатальную ошибку в послевоенной истории США.

Тем не менее какое-то время сохранялась надежда на лучшее будущее по сравнению с тем, каким оно сложилось в действительности. Я имею в виду совместные усилия по преодолению раскола в Европе.

Были в наличии и подходящие инструменты для того, чтобы начать строить безопасность в Европе на новых основах – договорённости между 35 странами, подписавшими Хельсинкские соглашения в 1975 г., а также Парижская хартия для новой Европы (1990).

Будучи в начале девяностых послом СССР в Италии, я всерьёз обсуждал с главой итальянского МИДа Джанни Де Микелисом идею создания своего рода Совета безопасности для Европы в рамках ОБСЕ. Итальянец мечтал о «большом договоре» между Советским Союзом и европейским сообществом, который был бы также своего рода совместным предприятием СССР – Запад, говорил, что уже в близком будущем заработает соглашение об ассоциативных связях между СССР и ЕС.

У министра иностранных дел ФРГ Ганса-Дитриха Геншера была своя довольно цельная концепция на этот счёт. По его словам, Бонн не хочет «как выходить из НАТО, так и расширять её». Чем была плоха формула Геншера «Одна Германия – одна Европа»?

В сентябре 2015 г. я встретился с Геншером (он был в инвалидной коляске) в Берлине на мероприятии, посвящённом 25-летию завершения работы группы «2+4», которая занималась внешнеполитическими аспектами объединения Германии. Какое-то время я представлял СССР в этой группе. В ходе открытой дискуссии Геншер сказал: «Я хотел преодолеть раскол Европы, но я не хотел двигать разделительные линии дальше на Восток».

В ходе переговоров с Горбачёвым в феврале 1990 г. Коль отметил, что НАТО, «естественно», не будет расширяться на Восток. Для него это было само собой разумеющимся.

Госсекретарь США Джеймс Бейкер заверял, что процесс объединения Германии будет инкорпорирован в общеевропейские структуры или, по крайней мере, пойдёт параллельно с их укреплением. Буш также упоминал ОБСЕ в контексте демократизации Восточной Европы.

В свою очередь Миттеран говорил о необходимости гарантий безопасности СССР, предлагал создать Европейскую конфедерацию в составе западноевропейских и бывших коммунистических государств, включая обновлённый Советский Союз.

В Европе находилось немало сторонников такой системы безопасности континента, которая управлялась бы самими европейцами при полноценном участии России.

Но для такого танго нужны были трое. Американская администрация твёрдо решила строить Европу, вышедшую из холодной войны, вокруг структур НАТО, то есть без России.

Одновременно Москву заверяли, что новая Европа означает новое НАТО. Итоговая декларация лондонского саммита НАТО в июле 1990 г. действительно содержала множество позитивных заявлений руководителей стран альянса, включая немало из того, что с началом перестройки предложил Советский Союз. Так, страны НАТО давали в декларации обещание не применять силу первыми.

Ещё раньше, в марте 1987 г. Тэтчер заверила Горбачёва, что «оружие НАТО никогда не будет применено иначе как в ответ на нападение».

Спустя двенадцать лет ВВС НАТО 78 дней бомбили Сербию, оставаясь недосягаемыми для сербской ПВО. Без какого-либо одобрения Советом Безопасности ООН, в прямое нарушение Устава ООН. Члены НАТО нарушили и свой собственный Устав, ибо применили оружие против государства, которое не совершило каких-либо актов агрессии в отношении участников НАТО.

Кроме всего прочего, они пренебрегли Основополагающим актом о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и НАТО 1997 г., ставшим символом и перечнем взаимных добрых намерений. Будь они реализованы, речь пошла бы о прорыве в отношениях Москвы и Брюсселя. Однако бомбардировки Сербии нанесли Акту такой удар, который он не выдержал.

Для России они были внезапным шоком, чего до конца так и не поняли на Западе. Западные государства предпочли как можно скорее забыть всё, что касается «югославского эпизода». Равным образом они выкинули из памяти Косово как первый случай насильственного изменения европейских границ.

Российское общество, ранее относившееся к Западу с явной симпатией, качнулось в другую сторону: Запад говорит одно, а делает другое. Начал набирать силу агрессивный национализм. В марте 2019 г. российские СМИ разместили обширные материалы, посвящённые двадцатилетию бомбардировок Белграда.

Другие «инициативы» последующих американских администраций – войны в Ираке и Афганистане, военная операция в Ливии, выход из Договора по ПРО и других соглашений по сдерживанию гонки вооружений (последним стал Договор о РСМД), нарушение обещания не расширять НАТО на Восток (российские политики убеждены, что это была намеренная ложь), исключение России из G8 и так далее – всё это способствовало росту разочарования в Западе.

Что же касается общеевропейской безопасности, то если и был шанс преодолеть обструкцию США общими усилиями Советского Союза и ряда западноевропейских государств, то только в восьмидесятых и в начале девяностых годов, при Михаиле Горбачёве.

Но подоспели соглашения в Беловежской пуще, где Борис Ельцин и президент Украины Леонид Кравчук (основные «герои») упразднили Советский Союз. Для Ельцина столь крутое решение было, вероятно, единственной реальной возможностью как можно скорее добиться главного: лишить Горбачёва властных полномочий.

С ослабевшей Россией Ельцина, к тому же уповавшего во внутриполитической борьбе на американскую поддержку, в Вашингтоне перестали считаться. В итоге раскол в Европе был преодолён, но так, что Россия осталась на обочине.

Такой расклад окончательно определил умонастроения российских людей по отношению к Западу. На смену былого воодушевления – «мы теперь вместе с широким сообществом наций» – пришло ясное осознание, что Россия как равный партнёр Западу не нужна.

Такие же перемены произошли в политике России, которая долго добивалась того, чтобы войти составной частью в западные структуры.

Сорвал попытки России найти пути интеграции с Западом саботаж США. К сожалению, многие наши люди считают, что это к лучшему, зато Россия сохранила (или по другому мнению – вернула себе) полную свободу действий на мировой арене.

В последние годы перестройки Буш и Бейкер стояли ещё перед одной дилеммой: Горбачёв или Ельцин.

Осуществляя реформы, Горбачёв вписывал их в свой более широкий проект обновления социализма. Он стремился претворить в жизнь, по сути дела, социал-демократические установки: социально ориентированная экономика, включая свободный рынок при государственном регулировании, полнокровная демократизация страны.

Реформы Горбачёва привели к беспрецедентному результату – подрыву авторитарного политического устройства СССР. Кому, как не США, столь радеющим за демократию, поддержать президента СССР в этот судьбоносный момент?!

Американцам было не до тонкостей. Им оказались ближе антикоммунистические лозунги, которыми, борясь за благосклонность Запада, козырял Ельцин. С ним было проще иметь дело.

Не американские стратеги, а весь комплекс нашего внутреннего развития сыграл решающую роль в поражении горбачёвской перестройки. Прежде и больше всего – развернувшаяся борьба за власть.

Но в моих глазах это не уменьшает непростительность сделанного Вашингтоном выбора. Там не смогли выйти за пределы привычных стереотипов. На этот раз не хватило стратегического видения Вудро Вильсона, Франклина Рузвельта, того же Рональда Рейгана.

В августе 1992 г. один из отцов «нового мышления» Александр Яковлев с горечью сказал мне: «Запад предал перестройку».

Добавлю в картину красок. Приехав в Москву сразу же после провалившегося путча в августе 1991 г., Бейкер пишет Бушу: «Неоспоримо, что успех здесь демократов исключительно важен для нас, ибо изменит мир к лучшему. На кону стоит ставка, равная по значению послевоенному возрождению Германии и Японии как наших демократических союзников. Неуспех демократов сделает мир гораздо более угрожающим, и, я убежден, что если они окажутся не в состоянии обеспечить население, их сменит авторитарный лидер-ксенофоб».

Через четыре месяца в Кремле обосновалась новая власть. Её глава Ельцин вполне устраивал американцев. И с той, и с другой стороны много говорилось об отношениях стратегического порядка.

На практике дело по большей части ограничилось словами. Весомая поддержка оказывалась только тогда, когда позиции Ельцина слабели так, что могли вернуться к власти коммунисты.

Если США закрывали глаза на внутреннюю политику нового правительства (война в Чечне, танки против демократически избранного парламента), то от Кремля требовали «соответствующим» образом вести себя в международных делах.

Под давлением США Россия шаг за шагом теряла самостоятельность своей внешней политики. Наглядный пример – война на Балканах, знаю это, что называется, из первых рук.

Участие России в инстанциях, где принимались решения, исключалось по определению. «Сотрудничество без участия» – такова формула американского политолога Самуэля Чарапа на этот счёт. Сотрудничество пошло под откос, когда лозунг дня «забыть Россию» был ужесточён до «чем хуже для России, тем лучше». Мало заботило, не вызовет ли такой подход «ответный огонь» России.

Многовековые жизненно важные интересы России не признавались за таковые и не раз отбрасывались с порога, пока растущая напряжённость не обернулась вооружёнными конфликтами в Грузии и на Украине. В апреле 2015 г. в связи с конфликтом на Украине Бейкер высказывает в эфире CNN здравую мысль: «Нам и нашим союзникам в Западной Европе нужно найти способ вернуть Россию в сообщество наций. После холодной войны и раскола Советского Союза мы должны были отыскать возможность подключения России к НАТО. Нам следовало открыть русским путь в сообщество, тогда бы мы не оказались сегодня в такой ситуации».

В продолжение мысли Бейкера скажу, что администрации Соединённых Штатов следовало бы признать, что и Вашингтон приложил руку к возникновению «такой ситуации».

Если оставить без внимания роль, сыгранную США, исходить из того, что лишь Россия, чьи действия нередко носили характер ответной реакции, повинна во всех грехах, включая события до 2014 г., то уроки последних тридцати лет окажутся далеко не полными.

Пережив столетия татаро-монгольского ига и более трёхсот лет сохраняя статус великой державы, Россия выработала в себе стойкую непрязнь к нотациям и поучениям как себя вести со стороны иностранных государств.

Мы туже затянем пояса, но не сдадимся на милость вражине. Свои интересы мы определим сами, сами решим, как мы собираемся их защищать. Что, американцы ведут себя по-другому?

Сталкиваясь между собой, американская мания господства и российский «бунт» оставляют мало места маневрированию в поисках выхода из «холодной войны №2», получившей имя гибридной. Как и в прошлом, реальный шанс положить ей конец появится только после того, как США и Россия найдут общий язык.

Рано или поздно это произойдёт, ибо приемлемой альтернативы просто нет.

Узнаю сценарии, над которыми работали более тридцати лет тому назад. В Западной Европе и США всё громче звучат голоса, требующие от политиков решиться, наконец, искать возможности выйти из конфронтации. Не сидеть сложа руки, пока не грянет гром. Очень меня обрадовало, что в их числе и голос Джорджа Шульца.

В сегодняшней ситуации есть и кое-что новое. Настоятельный «призыв» поладить с Россией слышат на западном побережье США, когда глядят на ту сторону океана. En passant, я не совсем понимаю, почему Вашингтон так много делает для того, чтобы подтолкнуть Россию ближе к Китаю.

Самый же убедительный довод в пользу нового российско-американского сближения – вновь опасно приблизился ядерный апокалипсис. Иногда приходит в голову, что в двухполярном мире жилось безопаснее.

При всём этом нынешнему поколению политиков нелегко взяться за работу. Они – порождение национально-государственного эгоизма, а тот, в том числе с лёгкой руки США, заполонил международную политику. Управляет ими агрессивное домашнее лобби.

Как и в холодную войну, на расхождения в геополитике наслаиваются разногласия идеологического порядка, на этот раз по поводу системы ценностей.

И всё же, как говорили древние римляне, dum spiro, spero. У руководителей трёх крупнейших мировых держав – США, Китая и России – должны взять верх здравый смысл и чувство ответственности. Пути отхода от пропасти более или менее известны. В конце концов мы не первый раз очутились на её краю. Общемировое развитие, в первую очередь в области высоких технологий, безусловно, усложняет возможность договориться. Но и с учётом этих трудностей задача решаема. Всё дело в отсутствии доброй воли – пока что вовлечённые стороны предпочитают играть с огнём.

Зато воспряли духом политические аналитики: их профессия вновь пользуется спросом. И не только для того, чтобы разбирать упущенное за последние тридцать лет, но и отыскивать пути выхода из геополитического тупика. А также ворчать на власть имущих: те обычно не прислушиваются к нашим советам.

Данная статья – глава из книги Exiting the Cold War, Entering a New World, вышедшей в 2019 г. в издательстве Института Брукингс в Вашингтоне под редакцией Дэниэла Хэмилтона и Кристины Спор. Публикуется с любезного разрешения издателей.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325413 Анатолий Адамишин

ВОЙНА НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ

ТАНИША ФАЗАЛ

Профессор политологии в Университете Миннесоты, автор книги Wars of Law: Unintended Consequences in the Regulation of Armed Conflict.

ПОЛ ПОУСТ

Профессор политологии в Университете Чикаго, приглашённый научный сотрудник Чикагского совета по международным отношениям.

ЧЕГО ОПТИМИСТЫ НЕ ПОНИМАЮТ В КОНФЛИКТАХ

Политические потрясения последних лет развеяли миф о том, что мир достиг некоего утопического «конца истории». Однако кому-то по-прежнему может казаться, что мы живём в эпоху беспрецедентного покоя и процветания. Человечество находится в большей безопасности и благополучии, чем предыдущие поколения. Оно меньше страдает от жестокости и произвола и вряд ли готово развязать войну. Принято считать, что вероятность войны стабильно снижается, столкновения между великими державами немыслимы, а вооружённые конфликты любых типов становятся всё более редкими.

Такая оптимистичная точка зрения имеет влиятельных сторонников как в экспертных кругах, так и среди политиков. В 2011 г. психолог из Гарварда Стивен Пинкер посвятил целую книгу (The Better Angels of Our Nature) сокращению числа войн и насилия в современном мире. Статистика подталкивает к такому же выводу: если смотреть в перспективе, насилие идёт на спад после столетий кровопролития, и это влияет на все аспекты жизни – от «развязывания войн до шлёпанья детей».

Пинкер не одинок. Президент США Барак Обама заявил в ООН в 2016 г.: «Наш международный порядок настолько успешен, что мы воспринимаем как должное то обстоятельство, что великие державы больше не ведут мировые войны, что с окончанием холодной войны исчезла мрачная тень ядерного Армагеддона, что на местах былых сражений в Европе возник мирный союз». Сегодня даже гражданская война в Сирии идёт к завершению. Ведутся переговоры о прекращении почти 20-летней войны в Афганистане. Обмен задержанными между Россией и Украиной возродил надежды на урегулирование конфликта между двумя странами. Лучшие черты человечества, похоже, побеждают.

Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой? Значит, так и есть. Оптимизм строится на шатком фундаменте. Утверждение, что человечество пережило эпоху войн, базируется на небезупречных данных о войне и мире. Более точные показатели ведут к противоположному, пугающему выводу. А анархическая природа международной политики говорит о том, что возможность нового серьёзного столкновения присутствует всегда.

Подсчёт жертв

Идея о том, что войны переживают необратимый спад, по сути, строится на двух постулатах. Во-первых, сегодня гораздо меньше людей погибают на полях сражений – как в абсолютных цифрах, так и в процентах от населения планеты. Эксперты Института исследования проблем мира в Осло отмечали это ещё в 2005 г., но именно Пинкер представил данную идею широкой публике в своей книге в 2011 году. Изучив многовековую статистику жертв конфликтов, Пинкер пришёл к выводу, что сокращаются не только войны между государствами, но и гражданские конфликты, геноцид и терроризм. Он связал это с распространением демократии, торговли и общей убеждённостью в том, что войны нелегитимны.

Есть ещё один факт – после 1945 г. не было мировых войн. «Мир находится на завершающем отрезке пятисотлетней траектории к перманентному миру и процветанию», – писал политолог Майкл Муссо в статье в International Security в 2019 году. Политолог Джошуа Гольдштейн и правоведы Уна Хэтэуэй и Скотт Шапиро утверждают то же самое, связывая спад войн между государствами и завоеваний с распространением рыночной экономики, миротворчества и международных соглашений, объявляющих агрессию вне закона.

В совокупности два этих факта – уменьшение числа погибших в боях и отсутствие войн, охватывающих целые континенты, – формируют представление о том, что человечество стремится к миру. К сожалению, оба они базируются на неполноценной статистике и искажают понимание того, что можно считать войной.

Начнём с того, что использование подсчёта погибших как доказательство сокращения вооружённых конфликтов достаточно проблематично. Прорывы в военной медицине позволили многократно уменьшить риск гибели на полях сражений даже в случае интенсивных боевых действий. На протяжении столетий соотношение раненых и убитых в боях составляло три к одному, в современной американской армии оно почти десять к одному. В других армиях мира наблюдаются аналогичные показатели. То есть сегодня солдаты скорее рискуют быть ранеными, чем убитыми. Эта историческая тенденция подрывает доказательность большинства существующих подсчётов военных потерь, а следовательно, и аргументацию идеи о том, что войны стали редким явлением. Хотя найти достоверные данные о числе раненых во всех воевавших странах очень сложно, по нашим оценкам, снижение военных потерь вдвое меньше, чем утверждал Пинкер. А учитывать только погибших – значит игнорировать ущерб, который война наносит раненым и обществу, вынужденному о них заботиться.

Возьмём наиболее часто используемую базу данных о вооружённых конфликтах – проект Correlates of War (CoW). С момента создания в 1960-е гг. проект предполагал, что конфликт считается войной, если во всех задействованных организованных формированиях погибло не менее 1000 человек. Однако за два века войн, которые исследованы CoW, успехи медицины кардинально изменили ситуацию. На смену картинам, на которых раненых солдат уносят с поля боя на носилках, пришли фотографии вертолётов экстренной эвакуации, доставляющих бойцов в госпиталь менее чем за час – «золотой час», когда шансы выжить наиболее высоки. Благодаря антибиотикам, антисептикам, возможности определить группу крови и сделать переливание операции чаще всего проходят удачно. Совершенствуется и защитное снаряжение. В начале XIX века солдаты носили громоздкую форму, которая не защищала от пуль и артиллерийских снарядов. В Первую мировую появились каски, во время войны во Вьетнаме распространение получили бронежилеты. Сегодня солдаты носят шлемы, которые защищают и одновременно обеспечивают радиосвязь. Во время войн в Афганистане и Ираке новые медицинские разработки позволили уменьшить число погибших от самодельных взрывных устройств и обстрелов из стрелкового оружия. В результате многие современные войны, фигурирующие в базе данных CoW, кажутся менее интенсивными. Многие не преодолели порог по жертвам и не включены в проект.

Улучшение санитарных условий также положительно повлияло на картину в целом, видимые перемены произошли в плане гигиены, качества пищи и воды. Во время Гражданской войны в США врачи часто не мыли руки и инструменты, а современные медицинские работники прекрасно осведомлены о микробах и делают это. За шестинедельную кампанию во время Испано-американской вой­ны 1898 г. было 293 жертвы (убитые и раненые), ещё 3681 человек пострадал от различных заболеваний. И это не исключительный случай. В Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. 80% смертей были связаны с болезнями. Подсчёт и категоризация жертв войны – сложная задача, поэтому к подобной статистике нужно относиться с некоторой долей сомнения, хотя в целом они отражают общую тенденцию: с улучшением санитарии повысилась и выживаемость в войнах. Здоровье солдат, как и их оснащение, тоже влияют на военные потери. Крепкие солдаты, воюющие в полной экипировке, имеют больше шансов выжить, чем истощённые болезнями.

Кроме того, некоторые достижения, сделавшие современные войны менее смертоносными, хотя и не менее жестокими, нельзя считать безусловными. Многое зависит от возможности быстро доставить раненого в госпиталь. В американской армии это оказалось возможным в асимметричных конфликтах с боевиками в Афганистане и Ираке, где Соединённые Штаты полностью контролировали небо. В войнах между великими державами контроль над воздушным пространством распределяется более равномерно, поэтому стороны не всегда в состоянии эвакуировать раненых по воздуху. Даже конфликт с КНДР станет серьёзной проверкой способности США быстро доставлять пострадавших в госпиталь, и потери убитыми могут возрасти. В столкновении великих держав стороны могут прибегнуть к химическому, биологическому, радиологическому и даже ядерному оружию, которое используется очень редко, и отработанной модели спасения жертв фактически нет.

Скептики скажут, что большинство конфликтов после Второй мировой – это гражданские войны, когда у сторон нет доступа к передовой медицинской помощи и процедурам, а значит – снижение военных потерь можно считать реальным. Для повстанческих группировок это действительно так, но в гражданских войнах участвовали и правительственные войска, которые вкладывали средства в развитие военной медицины. Распространение гуманитарной помощи и программ развития после 1945 г. сделало такие технологии более доступными, в том числе для гражданского населения и повстанцев. Фундаментальный принцип работы таких гуманитарных организаций, как Международный комитет Красного Креста, – беспристрастность, то есть, оказывая помощь, они не делают различий между гражданским населением и повстанцами. Кроме того, у повстанческих группировок часто есть зарубежные сторонники, которые обеспечивают их технологиями, позволяющими снизить военные потери. (Например, Великобритания предоставила бронеэкипировку Свободной сирийской армии в начале гражданской войны в Сирии.) В результате даже базы данных, которые включают гражданские войны и используют более низкий порог жертв, чем CoW, (например, часто упоминаемая Uppsala Conflict Data Program) способствуют созданию впечатления, что гражданские войны стали менее распространёнными, хотя на самом деле они просто стали менее летальными.

Собирать корректные данные о числе раненых в гражданских войнах трудно. Согласно докладу неправительственной организации Action on Armed Violence, из-за сокращения возможностей для журналистов и роста нападений на сотрудников гуманитарных миссий сообщения о раненых поступают реже, в результате цифры занижаются. Так формируется сомнительная статистика по конфликтам вроде сирийского: если судить по сообщениям СМИ, соотношение раненых и убитых один к одному, но здравый смысл говорит, что реальное число раненых гораздо выше.

Даже если игнорировать эти тренды и доверять статистике, складывается не очень оптимистичная картина. По оценкам Uppsala Conflict Data Program, даже заниженные цифры имеющихся баз данных свидетельствуют о том, что число активных вооружённых конфликтов в последние годы растёт и в 2016 г. достигло самого высокого показателя после Второй мировой войны. Сегодня многие конфликты длятся дольше, чем в прошлом. Вспышки насилия в Демократической Республике Конго, Мексике и Йемене не погасли окончательно.

Безусловно, снижение числа убитых – огромная победа человечества. Но это достижение может стать обратимым. Политолог Беар Браумюллер отмечает в своей книге Only the Dead: войны последних десятилетий, возможно, стали менее масштабными, но не стоит ожидать, что тренд сохранится. Достаточно вспомнить, что перед Первой мировой войной Европа переживала «долгий мир». Ни короткие вспышки враждебности между европейскими державами, как, например, противостояние Франции и Германии в Марокко в 1911 г., ни балканские войны 1912 и 1913 гг. не могли развеять эту иллюзию. Однако те мелкие конфликты стали предвестником разрушительного столкновения.

Сегодня тень ядерного оружия, казалось бы, удерживает от повторения этого сценария. У человечества достаточно ядерных боеголовок, чтобы уничтожить миллиард жизней, и этот ужасающий факт, как утверждают многие, не даёт конфликтам великих держав перерасти в полномасштабную войну. Идея о том, что военные технологии настолько изменили динамику конфликта, что войны стали невообразимы, отнюдь не нова. В 1899 г. в книге Is War Now Impossible? (в русском издании 1898 г.: «Будущая война и её экономические последствия» – прим. ред.) русский финансист и военный теоретик польского происхождения Иван Блиох отмечал: повышение смертоносности оружия означает, что скоро воевать вообще не придётся. В 1938 г. – за год до нападения Гитлера на Польшу и за несколько лет до начала серьёзных ядерных разработок – американская пацифистка Лола Мэверик Ллойд предупреждала: «Новые чудеса науки и техники позволят нам привнести в мир некую долю единства; если наше поколение не использует их ради созидания, они пойдут на разрушение мира и всей цивилизации в результате новой ужасающей войны».

Возможно, ядерное оружие действительно обладает большим сдерживающим потенциалом, чем предыдущие военные инновации, но это оружие дало и новые возможности, из-за которых страны могут оказаться втянутыми в катастрофический конфликт. Например, в Соединённых Штатах ракеты находятся в статусе «запуск по сигналу предупреждения», то есть при получении данных о начале ракетной атаки противника. Такой подход безопаснее, чем упреждающий удар (когда информации о готовящейся атаке противника достаточно, чтобы вызвать удар США). Но если ядерное оружие находится в постоянной боевой готовности, существует риск случайного запуска из-за человеческой ошибки или технического сбоя.

Маленькая большая война

События последнего времени не говорят о спаде войн в целом. А как обстоит дело с войнами между великими державами? Историк Джон Льюис Гэддис назвал период после 1945 г. «долгим миром». Благодаря сдерживающему воздействию ядерного оружия и глобальной системе международных организаций великие державы стараются избежать повторения катастрофы двух мировых войн. Вручение Нобелевской премии мира Евросоюзу в 2012 г. стало признанием именно этого достижения.

Действительно, Третьей мировой войны не было. Но это не означает, что для великих держав наступила эпоха мира. Мировые войны прошлого столетия – плохой пример для сравнения, поскольку они не похожи на предшествовавшие им конфликты между великими державами. Война Франции и Австрии длилась менее трёх месяцев, война между Австрией и Пруссией в 1866 г. – чуть больше месяца. Число погибших не превышало 50 тыс. человек. Франко-прусская война 1870–1871 гг., заложившая фундамент для объединения Германской империи, продлилась менее года и унесла жизни около 200 тыс. солдат. Мировые войны по масштабам кардинально отличались от этих конфликтов. Первая мировая продолжалась более четырёх лет, погибли почти 9 миллионов солдат. Вторая мировая – шесть лет, на полях сражений погибли более 16 миллионов человек.

Иными словами, две мировые войны существенно изменили наше представление о том, что такое война. Эксперты и политики считают подобные конфликты симптомами войны. Но это не так. Большинство войн относительно короткие и продолжаются менее шести месяцев. Военные потери составляют около 50 человек в день. Эти цифры теряются в сравнении с потерями Первой (более 5 тыс. человек в день) и Второй (более 7 тыс. человек в день) мировых войн. На самом деле, если исключить эти два конфликта, уровень военных потерь с середины XIX века и до 1914 г. сопоставим с десятилетиями после 1945 года.

После 1945 г. между великими державами произошло несколько войн. Но их не признают таковыми, потому что они не похожи на две мировые войны. К ним можно отнести Корейскую войну, в которой Соединённым Штатам противостояли силы Китая и Советского Союза, а также войну во Вьетнаме, где США вновь столкнулись с Китаем. В обоих случаях крупные державы вступали в прямое противостояние.

Список последних конфликтов великих держав значительно увеличится, если включить в него прокси-войны. От американской поддержки моджахедов, воевавших против советских войск в Афганистане во время холодной войны, до соперничества в Сирии и на Украине – крупные державы постоянно, хотя и опосредованно, ведут борьбу друг с другом. Аутсорсинг живой силы – отнюдь не изобретение последних лет, а скорее норма для конфликтов великих держав. Вспомните наступление наполеоновской армии на Россию в 1812 году. С продвижением на восток «великая армия» теряла силы. Мало известен тот факт, что в 400-тысячной армии было не так много французов. Иностранные солдаты – как наёмники, так и рекруты с завоёванных территорий, – составляли большую часть войск, направившихся в Россию. (Многие из них быстро утомились от маршировки в летнюю жару, покинули коалицию, и наполеоновские войска уменьшились почти вдвое, не пройдя и четверти пути.) Тем не менее, опираясь на иностранцев, Наполеон смог возложить бремя кампании не на французов. «Французам грех на меня жаловаться: чтобы спасти их, я пожертвовал немцами и поляками», – якобы говорил Наполеон австрийскому дипломату Клеменсу фон Меттерниху.

Проще говоря, большинство вооружённых конфликтов, в том числе между великими державами, не похожи на Первую и Вторую мировые войны. Мы не пытаемся приуменьшить значение двух этих войн. Понимание того, как они произошли, поможет избежать будущих конфликтов или, по крайней мере, ограничить их масштаб. Но чтобы определить, сократилось ли число войн между великими державами, нужно чёткое, концептуальное понимание того, что такое война.

Необходимо признать: Первая и Вторая мировые войны были беспрецедентными по масштабу, но не последними конфликтами этого типа. Государства не стали вести себя лучше. Кажущийся спад смертоносности войн на самом деле маскирует агрессивное поведение.

Рано праздновать

Идея о том, что война – это нечто, связанное с прошлым, не просто ошибочна. Она ведёт к опасному триумфализму. Предполагаемое сокращение войн не означает, что им на смену пришёл мир. Граждане Сальвадора, Гватемалы, Гондураса и Венесуэлы будут возражать, если их страны назовут мирными, хотя формально ни одна из них не находится в состоянии войны. Как отмечал социолог Йохан Гальтунг, реальный, или «позитивный», мир подразумевает элементы активной вовлечённости и сотрудничества. Хотя глобализация после окончания холодной войны связала сообщества, некоторые проблемы ещё сохранились. После падения Берлинской стены в мире оставалось менее 10 пограничных стен. Сегодня их более 70, в том числе строящаяся на границе США и Мексики, а также разделяющие Венгрию и Сербию, Ботсвану и Зимбабве.

Даже когда войны заканчиваются, сохраняется определённая настороженность. Возьмём, к примеру, гражданские войны, которые сегодня обычно завершаются мирными соглашениями. Некоторые, как в Колумбии в 2016 г., являются подробными, амбициозными документами, превышающими 300 страниц, выходящими за рамки стандартного процесса разоружения и описывающими земельную реформу, борьбу с наркотиками и права женщин. Однако гражданские войны, завершившиеся мирным соглашением, как правило, вновь вспыхивают и перерастают в вооружённый конфликт даже быстрее, чем те, которые закончились при отсутствии мирных договорённостей. Часто то, что кажется упорядоченным завершением конфликта, на самом деле просто возможность для воюющих сторон перегруппироваться и найти ресурсы для возобновления боевых действий.

Следовательно, во времена, когда человечество вооружено до зубов, стоит сомневаться в том, что наступил мир во всём мире. Сегодня глобальные военные расходы выше, чем в поздние годы холодной войны, даже с учётом инфляции. Поскольку современные государства не сложили оружие, можно предположить, что они не стали более цивилизованными или мирными, просто эффективно работает сдерживание. Тогда возникает та же угроза, что и с ядерным оружием: сдерживание может сработать, а может и провалиться.

Страх – это хорошо

Однако самая большая угроза связана не с ошибочным ощущением прогресса, а с самонадеянностью. Судья Верховного суда США Рут Бейдер Гинсбург, правда, по другому поводу, использовала очень яркую метафору – «выбрасывать зонт во время дождя только потому, что под ним сухо». В период опосредованных войн Соединённых Штатов и России в Сирии и на Украине, нарастания напряжённости между США и Ираном, а также агрессивного поведения Китая недооценка рисков будущей войны может привести к фатальным ошибкам. Новые технологии, включая беспилотники, кибероружие, повышают угрозу, поскольку нет понимания того, как государства должны реагировать на их применение.

В первую очередь уверенность в том, что войны идут на спад, заставит государства недооценивать опасность и скорость эскалации конфликтов. Последствия могут быть катастрофическими. И не в первый раз: европейские державы, начавшие Первую мировую, были настроены на ограниченную превентивную войну, но стали заложниками региональной конфронтации. Историк Алан Джон Тейлор подчёркивал: «Любая война между великими державами начинается как превентивная, а не как завоевательная».

Из-за ложного ощущения безопасности сегодняшние лидеры могут повторить те же ошибки. Опасность особенно велика в эпоху лидеров-популистов, которые игнорируют советы экспертов – дипломатов, спецслужб и научного сообщества. Для них важнее резонанс. Непостоянство действий Госдепартамента и пренебрежительное отношение Дональда Трампа к спецслужбам – лишь два примера глобального тренда. Долгосрочные последствия такого поведения могут оказаться глубокими. Часто повторяемое утверждение, что войны идут на спад, станет ошибочным пророчеством – увлёкшись агрессивной риторикой, демонстрацией военной мощи и контрпродуктивным возведением стен, политические лидеры увеличат риск войн.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2019 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США. Весь мир > Армия, полиция. Медицина > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325412 Таниша Фазал, Пол Поуст

НОВЫЕ ИДЕИ ДЛЯ СЕБЯ И МИРА

СЕРГЕЙ КАРАГАНОВ

Ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике». Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

В мире, которому навязывают «закон джунглей», игру без правил, существует запрос на право, лояльность, справедливость в отношениях между странами. России нужно думать о предложении идей, решений и в этих сферах.

Российская внешняя и оборонная политика пока успешна. Страна добилась уверенной позиции в первой тройке мировых держав. Качественно выросла способность защищать и продвигать экономические и политические интересы. Начался экономический и ментальный поворот к Азии, а это направление наиболее перспективно со всех точек зрения. Преодолевается ставший давно невыгодным западоцентризм. Выдержана почти десятилетняя яростная атака Запада, попытавшегося остановить восстановление позиций России как суверенной великой державы. Теперь политика как минимум части ведущих игроков быстро становится более реалистичной, растёт готовность к сотрудничеству.

Эта победа не досталась даром. Но цена ничтожна по сравнению с той, которую приходилось платить в прошлые века за безопасность и суверенитет. Уже несколько лет, как появилась возможность заняться внутренним развитием, улучшением жизни людей. И такой курс был провозглашён. Назначено новое правительство.

Но внешний мир ставит другие задачи, бросает вызовы и создаёт возможности. Без обновления внешней политике угрожает стагнация, а то и откат. Тогда захлопнется и внутреннее «окно возможностей». Для мира, меняющегося коренным образом, нужна новая политика и точно – новые идеи.

Предварительные замечания

В этой статье речь пойдёт не о внешнеполитической стратегии в целом, а о её идейном наполнении. Одной из несущих основ великой державы, а другой Россия быть, видимо, не может, является наличие больших идей. И для себя, и для мира. В последние десятилетия преобладали идеи для себя – «вхождение в Европу», «вставание с колен», возвращение великодержавного статуса. Все они либо отброшены, либо воплощены в жизнь. Теперь предлагаются консерватизм, патриотизм, антилиберализм. На статус больших, духоподъёмных и ведущих за собой они не тянут.

Мир усеян могилами и дряхлеющими телами великих держав, утративших миссии, которые вели их вперёд.

Из последних примеров – СССР, распавшийся после осыпания коммунистической идеи, на которую он был нанизан. На наших глазах происходит оседание Европы в формате Евросоюза. Ради установления мира на субконтиненте великие европейские державы, породившие две мировые войны, отказались от масштабных национальных целей. Мир достигнут. Но ничего нового, кроме чисто экономических проектов, а потом – для взбадривания – безразмерного расширения, не появилось. Гипотетическая возможность создания общеконтинентальной системы вместе с Россией упущена – на это не хватило духа и ума.

Россия – страна исторически очень идеологизированная. Для неё отсутствие больших идей, концентрация только на экономико-социальном развитии (хотя без него – никуда) особенно опасны. Естественно, думая о новых больших инициативах для себя и мира, надо помнить и опыт стран и элит, выдвигавших нереалистические или агрессивные доктрины, противоречившие интересам большинства государств и народов. Например, объединение Европы под пятой Наполеона, кайзера Вильгельма, Гитлера. Советский Коммунистический интернационал. Или Pax Americana из совсем недавнего прошлого.

Новых идей требует и кардинально меняющийся мир, где после ухода коммунизма, а теперь, видимо, и демократического либерализма образовался опасный, но многообещающий вакуум, заполнение которого во многом определит будущее человечества, позиции в нём стран. Ещё не до конца понятно соотношение факторов, которые определят в будущем совокупную мощь государств, их способность отстаивать свои интересы. Выявление такого баланса – важнейшая задача, стоящая перед наукой о международных отношениях. Но уже очевидно, что это не будет преимущественно экономическая мощь, как считалось ещё десятилетие – два тому назад. В гораздо большей степени – военная, а также и идеологическая. Качество политического руководства и элит неразрывно связано с последней.

Считается, что большие национальные идеи должны рождаться снизу, из общества. Это – прикрытие интеллектуальной лености или нежелания идти вперёд. Идеи всегда производились лидерами или элитами, иногда международными группами элит. Другое дело, что они должны соответствовать реальным потребностям и запросам обществ. Иначе не «взлетят», будут отвергнуты.

Попробую предложить некоторые идеи, способные позволить нашей стране и нашему обществу занимать выгодные и лидирующие позиции в будущем мире. Но сначала о том, каким он может быть.

Мир будущего

В мировом и российском аналитическом сообществе превалирует мнение о том, что международная политика, экономика, духовная среда вступили в эпоху непредсказуемости и хаоса. Оно справедливо лишь отчасти. Такой подход отражает не только нарастание тенденции к хаосу, но и неспособность разглядеть тенденции мирового развития, ведь для их анализа используется интеллектуальный аппарат прошлых лет. В прошедшие десятилетия (и даже столетия) интеллектуальную моду задавал Запад, и теперь большинство там просто не желает принять новые реалии. Ведь чаще всего они указывают на долгосрочное ослабление западных позиций в геополитике, экономике, идейной сфере.

Действительно труднопредсказуемый фактор – состояние интеллекта и настроений масс, когда в зрелый возраст войдёт поколение Z, «снежинок» (или «айфончиков») с его сверхсвязанностью, зависимостью от инфосреды, неспособностью отличать реальное от виртуального, а из-за этого – особенно подверженное смене мод и настроений. Серьёзным фактором, снижающим предсказуемость, является развитие информационных технологий, особенно элементов искусственного интеллекта (ИИ) на фоне вышеупомянутых морально-интеллектуальных изменений. Но если человечество в целом не утратит базовые ценности – стремление к жизни в обществе, созданию семьи, патриотизм, привязанность к культуре своего народа – господство ИИ не состоится или его воздействие будет ограничено.

Большинство остальных тенденций достаточно предсказуемо (при всех возможных случайностях, характерах лидеров, влияние которых в ситуации быстрых и мощных изменений парадоксально возрастает). В обозримый период продолжится мощнейшее и самое быстрое в истории перераспределение сил между «старыми» (в основном в Европе) и «новыми» (в основном в Азии). Возможное исключение из тенденции к ослаблению – США. Трамп делает Америку сильнее. Она же и наиболее опасный из крупных международных игроков на ближайшие годы. Из державы побеждавшего статус-кво Соединённые Штаты становятся страной-реваншистом, развёртывают одностороннюю гонку вооружений. К тому же на ближайшие годы страна останется глубоко расколотой.

Глубинная и главная причина сдвига – завершение почти пятисотлетнего военного превосходства Европы/Запада, на котором базировалось доминирование в мировой политике, экономике, идейно-культурной сфере. На новом витке, разумеется, в условиях глобализации, мир возвращается к традиционной для него полицентричности.

Теряют эффективность, а то и сознательно разрушаются большинство институтов и режимов международного регулирования. В геополитическом отношении наметилось формирование чего-то похожего даже не на вестфальскую, а на довестфальскую систему – без понятий и правил. Это – одна из главных, хотя и не единственная причина возрождения роли военной силы в международных отношениях.

Рассыпается глобальный экономический проект, созданный США после Второй мировой войны. Мировая экономика фрагментируется, регионализируется и, главное, политизируется. И это при слегка сокращающемся, но беспрецедентно высоком уровне экономической взаимозависимости. В таких условиях она из преимущественно позитивного фактора развития всё больше превращается в фактор уязвимости.

Изменение климата вкупе с другими тенденциями ведёт к нарастающему дефициту воды в Азии и Африке. Неизбежны новые волны, если не цунами, миграций с юга Средиземноморья и не только оттуда. Это создаёт для России и угрозы, и возможности.

Вероятно, человечество всё-таки достигает давно предрекавшихся «пределов роста». В любом случае загрязнение окружающей среды, изменение климата будут и дальше превращаться в первостепенные вопросы для большинства стран и регионов. «Зелёная» повестка становится одной из доминирующих международных тем. Она в значительной степени объединительная. Россия пока малоактивна или занимает оборонительные позиции в этой сфере. Но давление по экологическим вопросам изнутри и извне будет неизбежно нарастать.

Последствия загрязнения окружающей среды, цифровизация, усугубление неравенства – важнейшие экономические тенденции наступающего мира – обещают и рост социального напряжения внутри стран, и обострение соперничества между ними. У человечества пока нет ни интеллектуального, ни институционального ответа на эти вызовы. Потенциальные решения всё больше спускаются на национальный или региональный уровень, хотя вызовы имеют глобальный характер.

Такой разрыв предполагает повышение требований к национальным элитам. Как отмечалось, вопрос о лидерстве и даже персонализации политики и дипломатии возвращается в центр международных отношений. Хотя и на качественно ином уровне сложной глобальной взаимозависимости. Вместо «мирового правительства» или гегемонии под управлением США (Запада) развивается тенденция к ренационализации мировой политики и частично экономики, к возрождению роли и влияния национальных государств, стран-цивилизаций и их элит. Государства из-за процессов глобализации, информационной революции всё меньше способны контролировать ситуацию на своих территориях. Но в растущей степени стремятся к этому. Стремление к суверенитету, политической и культурной независимости – одна из главных черт развития мира.

Продолжится демократизация международных отношений. Многие средние страны, крупные региональные игроки не просто отказываются следовать в фарватере великих держав – без их участия уже невозможно разрешение ключевых международных конфликтов и проблем (наглядная ситуация – Ближний Восток), эффективное глобальное управление. Этому способствует «политическое пробуждение» масс в результате тотальной информатизации, распространения средств коммуникации. Население средних и даже малых стран претендует на политическую субъектность, предъявляет элитам требования к большей самостоятельности. При этом в условиях конфронтации на глобальном уровне средние страны, региональные центры силы не хотят делать выбор – условно между США и Китаем. Возникает объективный спрос на «новое неприсоединение».

Продолжается неровный процесс образования двух геоэкономических и геополитических центров – «Китай плюс» и «США плюс». Россия при поддержке Пекина предлагает трансконтинентальное «партнёрство Большой Евразии». Пока неясно, когда оно может состояться. Евросоюз, видимо, пропустил возможность стать (объединившись с Россией) третьим столпом нового миропорядка и будет, медленно расползаясь, скользить вниз. Полного распада, скорее всего, не случится. При этом центр и юг субконтинента станут склоняться к восточному полюсу. Запад и север – к американскому. У России пока сохраняются возможности для манёвра. Скорее всего, она останется независимым геополитическим центром, культурно тяготеющим к Европе, но восстановившим и азиатское в своей культуре. Экономически же и технологически – будет притягиваться к восточной платформе.

Продолжится реидеологизация международной среды. После ухода ультранационализма (фашизма), коммунизма, ослабления религий, особенно в западном мире, сворачивания демократического либерализма образуется идейный вакуум. Частично он заполняется лево-правым национализмом, социальным недовольством, «зелёным» радикализмом. Россия пытается заполнить возникающее пространство патриотизмом и консерватизмом. Китай – пока не очень ясной концепцией «сообщества единой судьбы». На этом фоне Запад ведёт отчаянную арьергардную политико-информационную войну против геополитических и геоэкономических конкурентов, пытаясь дискредитировать их с использованием остающихся преимуществ в информационном инструментарии.

Россия укрепила способность к эффективному стратегическому сдерживанию, но угроза возникновения крупных конфликтов будет нарастать, равно как и риск их эскалации на уровень глобальной войны.

Причин несколько. Это и обострение международной конкуренции и на глобальном, и на региональном уровнях. И моральная и интеллектуальная деградация элит во многих странах под влиянием информационных и политических процессов (всё чаще происходит отрицательный отбор, ответственные элиты вымываются). Традиционные элиты теряют влияние и власть из-за исчерпанности прошлой модели капитализма, климатического кризиса, роста неравенства и протестных настроений, всё более масштабных миграций. Исчезают традиционные инструменты контроля над массами. Социальные сети буквально ломают их. Растерянность элит толкает к «упрощению ситуации», в том числе через войну. Хотя вроде бы её никто не хочет.

Развитие ядерных, высокоточных неядерных, гиперзвуковых космических вооружений, киберсредств, военных роботов, беспилотников и так далее создаёт всё более дестабилизирующий «коктейль».

Субъективно и объективно разрушаются режимы ограничения вооружений, каналов взаимодействия между военно-политическим руководством ведущих стран, нарастает недоверие и стратегическая неопределённость, нагнетается политическая враждебность.

Продолжается распространение оружия массового уничтожения, в первую очередь ядерного. Появляется больше мощных в военном отношении игроков. Это не укрепляет эффект взаимного многостороннего сдерживания, а ведёт, как и вышеперечисленные факторы, к эрозии стратегической стабильности, нарастанию угрозы возникновения и эскалации вооружённых конфликтов.

Страх перед войной ушёл на второй план. Преобладает «стратегический паразитизм» – уверенность, что семидесятипятилетний относительный мир – навсегда. Ощущение обманчиво. Такая успокоенность характерна и для значительной части российского общества. В перспективе она чревата снижением общественной поддержки оборонных усилий.

Сквозь кажущуюся хаотичной мозаику будущего явственно проглядывают несколько запросов – на поддержание мира, на гарантии суверенитета, культурного многообразия, свободы выбора странами и народами пути развития, на отрицание унитаризма и гегемонии. И, разумеется, на сохранение природы, самой Земли. И Россия много делает на этих направлениях (или может предложить) для себя и мира. Но пока, выражаясь научно, не концептуализировала свои достижения и возможности. Не превратила их в ведущие вперёд идеи.

Идеи для будущего

Россия уже действует как важнейший поставщик безопасности, стратегической стабильности, свободы выбора моделей развития. Произведя успешную модернизацию вооружённых сил и восстановив волю к активной политике, в том числе в области стратегического сдерживания, не ввязываясь при этом в новую гонку вооружений, она возродила баланс сил в глобальном масштабе. И, как я не раз писал, окончательно выбила основу из-под базировавшегося во многом на военном превосходстве пятисотлетнего господства Запада в мировой политике, экономике, культуре. Положен конец и «моменту однополярности», когда Запад безнаказанно совершал агрессивные и дестабилизирующие действия (Югославия, Ирак, Ливия, расширение НАТО, поддержка или провоцирование «цветных революций», погружавших в хаос целые регионы).

У большинства стран мира расширилось поле цивилизационного, политического, культурного выбора. Они получили возможность использовать свои конкурентные преимущества в экономическом соревновании. Уменьшились возможности Запада перераспределять в свою пользу мировой ВНП, получать «военную ренту», опираясь на вооружённое превосходство и основанное на нём доминирование в мировой системе.

Остановив на Украине экспансию западных союзов, Россия затормозила скольжение к большой войне в Европе, которая, естественно, угрожала бы перерастанием на глобальный уровень. В Сирии не только нанесён мощный удар по террористическому интернационалу, предотвращено расползание его метастазов на территорию России, но и поставлен предел, по крайней мере в Евразии, практике «цветных революций». Страны имеют теперь больше возможностей строить политику без вмешательства извне.

Ослабление гегемонии США и Запада (можно её полушутливо назвать «западным игом») повышает демократичность международных отношений, создаёт условия для многообразия культур и свободы выбора странами своих моделей развития, для подъёма оттеснённых прежде цивилизаций.

Группой идей, которые России стоит предлагать себе и миру, может стать её триединая роль как 1) гаранта международного мира, экспортёра безопасности; 2) силы, поддерживающей суверенитет, свободу выбора моделей развития, противодействующей любому идейному, политическому, ценностному гегемонизму, гаранта «нового неприсоединения»; 3) защитника окружающей среды, сбережения природы, Земли.

Первые две составляющие – укрепление мира и свободы выбора соответствуют тому, что Россия уже де-факто делает в мировых делах, её важным внешнеполитическим достижениям последнего десятилетия. К тому же сохранение мира, обеспечение безопасности, суверенитета, культурной самобытности отвечает коренной идентичности большинства россиян, выкованной веками войн за территорию, почти не имеющую естественной защиты – гор, морей. Только в XIX и XX веках произошли нашествия под эгидой Наполеона и Гитлера, интервенции во время гражданской войны. Они были отражены, но чудовищной ценой. Поддержка культурного и цивилизационного многообразия также в крови русских, строивших свою империю, больше интегрируя, чем покоряя, смешиваясь с элитами присоединённых территорий. Такая идея соответствует и другой традиционной составляющей российской идентичности – стремлению сделать мир лучше. Перекликается эта идея-миссия и с лучшим в советской внешнеполитической традиции – поддержкой антиколониализма. Другое дело, что в отличие от Российской империи и СССР нынешняя Россия не собирается жертвовать интересами собственного народа ради других и уж тем более – за других воевать. Об этом нужно прямо заявить и своему обществу, и миру.

Третья составляющая предлагаемой миссии России – защита окружающей среды, сбережение природы, Земли (естественно, в диалектической взаимосвязи с провозглашённой, хотя ещё и неярко, идеей сохранения народа) тоже всецело отвечает как внешнему запросу, так и потребностям внутреннего развития страны и её конкурентным преимуществам.

Любовь к русской природе – важнейший фактор национальной идентичности. Россияне должны не просто гордиться природными богатствами, но и быть настроены на их защиту и приумножение ради блага страны, народа и планеты. Задача почти по определению нерешаема без совместных усилий, многостороннего сотрудничества. Она носит глобальный и объединительный характер, представляет собой мощную позитивную повестку дня, потенциал для объединения вокруг России многих влиятельных общественных движений и стран. Возможный лозунг: «Спасём планету вместе».

Немаловажно, что защита природы способна объединить почти всех внутри страны – и либералов-западников, и государственников, и современных славянофилов. Охрана окружающей среды – не всегда дешёвое занятие. Но этим всё равно придётся заниматься под давлением изнутри и извне. Человечество, как отмечалось, видимо, достигает предела развития за счёт природы. Изменение климата – тому явное свидетельство. Нужна новая философия развития, сопряжённая с сохранением природных богатств и природного многообразия. Лучше формулировать и реализовывать её по собственной инициативе, задавая темы и направления и извлекая из этого политические и экономические выгоды, нежели реагировать, плестись в хвосте. Необходимо не просто повторение лозунгов и требований «зелёного» движения, а выработка собственной концепции вместе с азиатскими, латиноамериканскими, африканскими странами (например, инициатива в рамках БРИКС) и, разумеется, с адекватными европейцами или американцами.

Уже сейчас видна возможность и необходимость закрепления лидерства в защите и сохранении хрупкой экологической ситуации в Арктике. Русский «восточный поворот» – это и возможность с выгодой производить и продавать экологически чистые и водоёмкие товары в загрязнённую и испытывающую растущий дефицит воды Азию.

Другая связанная задача – защита и сохранение русского леса, страдающего и от незаконных вырубок, и просто погибающего вокруг больших городов в результате изменения климата и загрязнения воздуха. Русский лес – опорная составляющая национальной идентичности.

Подобное обозначение идей-миссий России для себя и мира направлено в будущее. Вопросы мира, свободы выбора и защиты окружающей среды будут всё более актуальны и востребованы.

Эти три идеи, если и когда они будут приняты, не должны исчерпывать список необходимых посылов, которые Россия может и обязана предлагать себе и миру. В частности, продвижения требует признанная одним из величайших достижений человеческой цивилизации традиционная, но продолжающая развиваться, великая русская (и советская) многонациональная культура. Она объединяет нас и с народами бывшего СССР, и с миром, является ключевой, но несколько отодвинутой частью российской идентичности.

В мире, которому навязывают «закон джунглей», «игру без правил» существует и запрос на право, лояльность, справедливость в отношениях между странами. И России нужно думать о предложении идей и решений в этих сферах.

Глубокого анализа, осмысления и продвижения требует картина будущего мироустройства, созданию которого Россия намерена способствовать. Но говорить о реальных контурах его, видимо, рано. Я, по крайней мере, пока не готов. Преобладает тенденция к деконструкции старых международных порядков. Однако идея сохранения мира как высшей цели российской политики работает именно на будущее. Нужно дать истории шанс.

Преимуществом предлагаемых «национальных идей» России для себя и для мира является их относительная дешевизна. Они не предполагают качественного изменения внешней и внутренней политики России и не обязывают нести финансовые расходы на обеспечение развития иностранных государств. Помощь – только, если она отвечает интересам российского государства. Многие виды помощи экономически выгодны. Речь идёт по большей части об идейном оформлении политики, которая во многом проводится Россией уже сейчас и о формулировании смыслов, которые отражают российские исторические традиции и конкурентные преимущества, привлекательны для большинства стран и народов мира и подчёркивают позитивный вклад в мировые дела. Они призваны укреплять гордость россиян за свою страну, готовность работать ради её блага.

Эти идеи – среди прочих – призваны сделать национальную жизнь устремлённой вперёд, более осмысленной, содействовать росту просвещённого патриотизма. Они не имеют ничего общего с абстрактным идеализмом или маниловской мечтательностью «нового политического мышления». Они зиждутся, как представляется, на достаточно жёсткой и реалистической оценке предстоящего мира и нацелены прежде всего на служение интересам российского государства и общества.

Идейное наполнение внешней политики должно быть направлено в первую очередь на российское общество. Если эти идеи не будут восприняты его активной частью, не приходится рассчитывать и на эффективность внешнего посыла. Во вторую очередь – на страны и общества не-Запада, ищущие своё место в новой миросистеме. И в третью очередь – на Запад, пока мало готовый к восприятию идущих из России идей. Но готовность будет возрастать.

Такие идеи должны быть рассчитаны на перспективу 10–15 лет, их нужно продвигать и развивать в обсуждениях внутри России и с партнёрами. Удобный момент их выдвижения – предстоящее празднование 75-летия Победы в Великой Отечественной войне и завершения Второй мировой войны.

Выдвижение новых идей должно помочь и самоопределению России в изменившемся мире. Кто мы? Просто вторая или третья по могуществу страна? Просто наследница сверхдержавы – СССР? Просто продолжение Российской империи? Или всё это и ещё что-то новое для себя и мира?

Статья написана с использованием идей, прозвучавших на ситуационном анализе, проведённом в конце 2019 г. факультетом мировой экономики и мировой политики НИУ «Высшая школа экономики» под эгидой МИД России, при поддержке Комитета по международным делам Государственной Думы ФС РФ и Российского фонда мира, Совета по внешней и оборонной политике и журнала «Россия в глобальной политике». Автор благодарит всех участников ситуационного анализа, особенно Д.В. Суслова, И.А. Макарова, О.В. Хархордина, О.В. Степанова, чьи идеи он использовал или от которых отталкивался при написании данной статьи. С докладом по результатам ситуационного анализа можно ознакомиться на сайтах www.svop.ru, www.globalaffairs.ru, www.we.hse.ru

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325411 Сергей Караганов

ПРЕВЫШЕ ВЕЛИКИХ СИЛ

ДАНИЕЛ БАЙМАН

Профессор Школы внешнеполитической службы Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Института Брукингса.

КЕННЕТ ПОЛЛАК

Научный сотрудник Американского института предпринимательства.

КАК ЛИЧНОСТИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОПРЕДЕЛЯЮТ ИСТОРИЮ

История обычно излагалась как жизнь великих людей. Считалось, что Юлий Цезарь, Фридрих Великий, Джордж Вашингтон, Наполеон Бонапарт, Адольф Гитлер, Мао Цзэдун – славные и печально известные лидеры – определяли ход событий. Потом стало модно рассказывать те же самые истории с точки зрения зависимости происходящего от структурных сил: в ход шли приблизительный расчет национальной мощи, экономическая взаимозависимость или идеологические течения. Лидеров начали рассматривать лишь как средство для проявления других, более важных факторов. Их личные особенности и пристрастия перестали иметь значение. Главными стали не великие мужчины и женщины, а великие силы.

В 1959 г. в книге «Человек, государство и война» политолог Кеннет Уолтц обосновал этот новый подход. Он утверждал, что концентрация на личности лидера и человеческой природе мало что дает, когда речь идет о глобальной политике. Нужно детально изучать международную систему и распределение сил в ней. В разгар холодной войны Уолтц заявлял: не важно, кто сидит в Белом доме (Дуайт Эйзенхауэр или Эдлай Стивенсон) и в Кремле (Иосиф Сталин или Никита Хрущёв), США и Советский Союз будут преследовать те же интересы, создавать те же альянсы и действовать так, как им диктует соперничество холодной войны.

В академической среде с готовностью приняли «структуралистский дух времени» и в следующие десятилетия преуменьшали роль лидера, хотя некоторые теоретики включали в число факторов, влияющих на международную систему, типы режимов, институты и идеи. Сегодня, когда определяющую роль в мире играют безличные силы, подобный подход кажется оправданным. Еще несколько десятилетий назад невозможно было представить те изменения, которые за эти годы претерпели экономика, технологии и политика. Развитие средств коммуникации и транспорта, изменение климата, культурных ценностей, образования и медицины фундаментально преобразовали отношения между людьми в сообществах и на планете в целом. Информационная революция дала супервозможности индивидууму и государству и столкнула их друг с другом. Одновременно происходит перераспределение сил в международной системе: эра однополярного американского превосходства, пришедшая на смену холодной войне, закончилась, формируется непредсказуемая многополярность. Именно эти безличные чудовища сеют хаос сегодня в мире.

Структурные факторы и технологические изменения, безусловно, определяют поведение государств, но это не единственный элемент мозаики. Даже сегодня лидеры способны управлять, направлять или противодействовать силам международной политики. А значит, есть мужчины и женщины, которые определяют путь своих государств. Их влияние может быть благоприятным или разрушительным, но личность лидера нельзя сбрасывать со счетов.

Революционеры

Фактический правитель Саудовской Аравии, наследный принц Мохаммед бин Салман – самый яркий пример лидера, который бросает вызов факторам внутренней и внешней политики и таким образом определяет их – будь то на благо или во вред. На протяжении десятилетий изменения в Саудовской Аравии происходили очень медленно. Например, вопрос о том, можно ли женщинам водить машину, обсуждался с 1990 года. Саудовские руководители правили коллективно, поэтому все политические трансформации нужно было согласовывать со всеми ветвями разросшейся королевской семьи и с религиозным истеблишментом. Правящая элита уже давно говорила о необходимости фундаментальных реформ, но ничего не предпринимала из-за консервативного духовенства, мощных экономических интересов и ориентированной на консенсус политической культуры.

Потом появился Мохаммед бин Салман, который намерен модернизировать экономику Саудовской Аравии и общество (но не политическую систему). Он начал секуляризацию общества, затеяв пересмотр традиционной системы образования, и приступил к экономическим реформам. Как и предыдущее поколение авторитарных модернизаторов – Бенито Муссолини в Италии, Кемаль Ататюрк в Турции, Иосиф Сталин в СССР и шах Мохаммед Реза Пехлеви в Иране, – он вознамерился перетащить страну в новый век, и число жертв его не волнует. Добьется ли наследный принц успеха – неизвестно, но в любом случае он переломил логику саудовской политики и сделал ставку на далеко идущие реформы.

Во внешней политике Мохаммед бин Салман также нарушил многолетнюю традицию. С 1953 по 2015 гг. при королях Сауде, Фейсале, Халиде, Фахде и Абдалле Саудовская Аравия играла скромную роль на международной арене. В защите своих интересов она полагалась на других, прежде всего на Соединенные Штаты и лишь время от времени прибегала к «дипломатии чековой книжки». Эр-Рияд редко вел войны, а если это все же случалось, то действовал на вторых ролях. Разногласия с арабскими союзниками тщательно скрывались, зато публично поддерживалась линия США. Наследный принц бин Салман предложил радикально иной курс. Захват в заложники премьера Ливана, чтобы вынудить его уйти в отставку, вмешательство в гражданскую войну в Йемене, изоляция Катара, убийство саудовского диссидента Джамаля Хашогги в Турции, сближение с Китаем и Россией, угроза разработки ядерного оружия, тайный альянс с Израилем против палестинцев – вот впечатляющий список отклонений от прежней политики. В меняющихся международных обстоятельствах некоторые из этих шагов объяснимы, но важно другое: Мохаммед бин Салман последовательно выбирает более радикальные варианты, чем предполагается внешнеполитическими факторами.

Представим, что могло случиться, если бы система работала традиционным образом. В 2017 г. король Салман, занявший трон за два года до этого, отстранил тогдашнего наследного принца, своего племянника Мохаммеда бин Наифа и передал полномочия Мохаммеду бин Салману, одному из своих младших сыновей. Бин Наиф был партнером США в борьбе с терроризмом, представителем истеблишмента и сторонником стабильности. Его назначение наследным принцем должно было успокоить элиту: король Салман не поведет страну в кардинально ином направлении. Трудно представить, что бин Наиф мог бы бросить вызов духовенству и начать рискованные гамбиты в арабском мире. А Мохаммед бин Салман – благодаря сочетанию амбиций, собственного видения, эгоцентризма, готовности к рискам и решимости – сделал именно это.

Таких революционеров, действующих сверху, немного. Но если они появляются, то ведут к преобразованиям. Сталин превратил Советский Союз в индустриальную державу ценой жизни десятков миллионов людей. Мао попытался совершить нечто подобное в Китае, объединив страну и уничтожив традиционную элиту, но жертвами стали миллионы. Его преемник Дэн Сяопин вновь трансформировал страну, отказавшись от экономической модели Мао и обеспечив невероятный подъем Китая.

Вершители

Главный соперник Мохаммеда бин Салмана на другом берегу Персидского залива – лидер иного толка, но пользующийся огромным влиянием. Аятолла Али Хаменеи, высший руководитель Ирана – осторожный пожилой мужчина. Если бин Салман бросил вызов безличным силам традиционной внутренней и внешней политики Саудовской Аравии, то Хаменеи находится на перекрестке иранской внутренней политики и международных факторов влияния и «регулирует движение», как считает нужным.

Если допустить некоторое упрощение, то можно сказать, что сегодня иранская политика – борьба двух лагерей. Группа реформаторов-прагматиков стремится пересмотреть внешнеполитический и экономический курс в соответствии с нуждами иранского народа. Их подход – естественный ответ на ситуацию, в которой оказался Иран: богатая ресурсами страна влачит жалкое существование из-за собственного агрессивного поведения. Оппонентами прагматиков являются ортодоксы, выступающие за продолжение агрессии за границей и репрессий дома, эта группа доминирует во внутриполитической системе Ирана. Она в основном руководствуется персидским национализмом и революционным духом, а не трезвым расчетом того, как обеспечить рост иранской экономики и прекратить дипломатическую изоляцию.

Хаменеи находится в центре этой структуры. Он соизмеряет международное давление, толкающее Иран в сторону реформаторов и прагматиков, и внутреннее давление сторонников жесткой линии. Когда безличные силы находятся в некоем равновесии, Хаменеи получает возможность выбирать решение конкретной проблемы. Иногда он становится на сторону ортодоксов – например, активно поддерживая вооруженные формирования в Ираке, Сирии и Йемене. А иногда на сторону прагматиков. Так, в 2015 г. он пошел на ядерную сделку, которая сулила возрождение иранской экономики благодаря международной торговле в обмен на ограничение ядерной программы Тегерана.

То, что иранский лидер будет действовать именно так, вполне можно было предсказать. После смерти аятоллы Рухоллы Хомейни в 1989 г. главным кандидатом на высший пост был Мохаммед-Реза Гольпайгани. Кто бы ни стал преемником, ему пришлось бы принять общие контуры революционных рамок, очерченных Хомейни, но за пределами этих руководящих принципов оставалось еще множество нерешенных вопросов. По сравнению с Хаменеи Гольпайгани был более традиционным консерватором, скептически относился к так называемой социальной толерантности (например, разрешению музыки на радио и телевидении) и был менее революционным во внешнеполитических взглядах. В итоге революционная легитимность восторжествовала, и муллы – с благословения Хомейни – выбрали Хаменеи.

Как бы правил страной Гольпайгани? Учитывая его предпочтения, он, вероятно, в большей степени отклонялся бы в сторону социального консерватизма и в меньшей – в сторону агрессивной внешней политики. Скорее всего, он бы ограничил роль духовенства в политике, поскольку придерживался традиционного взгляда: религиозные лидеры должны заниматься вопросами морали. При таком сценарии Иран после 1989 г. сосредоточился бы на укреплении общественных нравов, а не на разжигании конфликтов за границей. Но место Хомейни занял Хаменеи, и именно он стал делать выбор между противоборствующими лагерями в иранской политике.

Хаменеи – самый яркий пример лидера, принимающего окончательное решение, какое течение возглавить, когда безличные силы находятся в конфликте. Но он такой не один. В других обстоятельствах ту же роль играет канцлер Германии Ангела Меркель. Во время кризиса в еврозоне международные экономические силы вынуждали Германию действовать на опережение в отношении Греции и других партнеров. Однако Меркель выбрала более консервативный путь, что соответствовало внутриполитической ситуации в Германии, но в итоге это затянуло кризис. В то же время в вопросе о беженцах она в соответствии с либеральными международными нормами приняла сотни тысяч сирийцев, несмотря на то, что политики в Германии и остальной Европе выступали против подобной благотворительности. Другой канцлер, скорее всего, принял бы другие решения. Политик, занимавший в то время в Германии пост номер два, вице-канцлер Зигмар Габриэль, предлагал более щедрый подход в отношении Греции, а в вопросе о беженцах ссылался на внутреннюю напряженность и предлагал ограничить приток иностранцев.

Мастера выживания

Башар Асад и Николас Мадуро – явные представители этого типа. Когда речь заходит о президентах Сирии и Венесуэлы, многие хотели бы видеть их отстраненными от власти или даже мертвыми. Оставаясь живыми и сохраняя посты, они ставят под угрозу интересы своих стран.

Сирия и Венесуэла – терпящие бедствие государства, охваченные внутренними конфликтами, страдающие от голода, теряющие население и оказавшиеся под влиянием иностранных держав. Дело не в мощи или международной позиции Сирии и Венесуэлы. Причиной стал ужасающий раскол во внутренней политике, хотя можно было принять меры, чтобы остановить катастрофу. Уход Мадуро принес бы облегчение Венесуэле, а уход Асада позволил бы достичь компромисса и прекратить гражданскую войну в Сирии.

Конечно, все не так просто. Многие представители венесуэльской элиты, особенно военные, не хотят свержения Мадуро, а многие меньшинства в Сирии, включая общину алавитов, к которой относится и правящая семья, не хотят, чтобы Асад покидал свой пост. В то же время очевидно, что венесуэльскую оппозицию и США вынудил действовать сам Мадуро: если бы он бежал на какой-нибудь остров в Карибском море, конфликт было бы проще урегулировать. Точно так же иранцы и русские неоднократно давали понять Соединенным Штатам, что готовы пожертвовать Асадом, если их собственные интересы – и интересы алавитов – будут защищены. Если бы на Асада напал убийца или он оказался в вынужденном отпуске во время визита в Тегеран, новый лидер мог бы пойти на уступки оппозиции и заложить основы для переговоров о мирном урегулировании. Тем не менее и Мадуро и Асад остаются у власти, несмотря на внутриполитическое и международное давление, а их страны мучаются в ненужной агонии.

Многие усмехнутся, услышав этот аргумент, и скажут, что мощные безличные силы – безжалостная внутренняя политика в стране, охваченной гражданской войной, и естественное желание режима выжить – делают невозможным добровольный уход лидера в отставку. Но давайте вспомним президента ЮАР Фредерика де Клерка, который поступил именно так. У де Клерка были основания бороться за сохранение апартеида, как делали его предшественники. Когда де Клерк стал президентом, архиепископ Десмонд Туту, известный борец против апартеида, заявил, что смена власти – это «бессмысленная чехарда». Если бы де Клерк продолжал придерживаться политики апартеида, ЮАР, скорее всего, еще глубже погрузилась бы в расовое насилие или гражданскую войну, как Сирия и Венесуэла сегодня. Однако де Клерк поступил иначе: отказался от апартеида, позволил провести свободные выборы в 1994 г. и, проиграв, отдал власть. Ситуация предполагала, что де Клерк будет бороться за сохранение системы апартеида, но он понимал необходимость избежать гражданской войны и дать стране возможность войти в число цивилизованных государств.

Оппортунисты

Удача сопутствует храбрым, и некоторые лидеры умеют пользоваться любой предоставленной возможностью. Президент России Владимир Путин – пример того, как лидер может превратить относительно слабую позицию в более сильную. В 1999 г. Путин сменил Сергея Степашина на посту премьер-министра, став пятым председателем правительства за два года. Мало кто ожидал, что креатура российской политической системы кардинально изменит ситуацию, но уже через несколько недель он начал активную кампанию в Чечне, справедливо посчитав, что бескомпромиссная борьба принесет ему популярность. Вскоре он сменил Бориса Ельцина на посту президента.

Политика Путина резко контрастировала с действиями предшественников. Ельцин и его премьеры в основном приспосабливались к политике Запада: скрепя сердце приняли интервенцию НАТО на Балканах, признали военную слабость страны и отказались от старых друзей, включая Сирию. Путин предложил нечто новое. Опасаясь, что некоторые бывшие республики СССР слишком сблизятся с Западом, он поддержал сепаратистские движения в Грузии и на Украине и аннексировал Крым. Затем он оказал помощь Асаду ограниченной военной операцией, которая была призвана продемонстрировать мощь России. Кроме того, начал содействовать одной из сторон конфликта в Ливии. Путин решил рискнуть и встал на сторону кандидата в президенты Дональда Трампа, чтобы усилить политическую поляризацию в США и других западных странах. Трудно представить, что все это пункты долгосрочного плана. Скорее, Путин продемонстрировал свое мастерство во внутренней и внешней политике, используя любую возможность, которую давали ему противники.

Другой безликий бюрократ, пришедший к власти после Ельцина, тоже мог бы изменить курс. Из-за слабости России за рубежом и экономического краха у режима Ельцина осталось мало сторонников. Но изменения были бы умеренными, с меньшим упором на авантюризм во внешней политике. Степашин, например, не хотел возобновлять войну в Чечне, в итоге он присоединился к партии, выступающей за укрепление связей с США и даже вступление России в Евросоюз. Путин, напротив, был склонен проявлять гордость, цинизм, национализм в сочетании с готовностью рисковать, в итоге он смог бросить вызов Западу, когда многие эксперты считали его страну слабой.

Эгоисты

«Государство – это я». Фраза, приписываемая Людовику XIV, казалось бы, относится к ушедшей эпохе, когда государство отражало славу одного человека. Но президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, доминирующий в политике страны уже почти 20 лет, демонстрирует, как эгоизм определяет внешнюю политику. На протяжении десятилетий различные турецкие режимы продвигали сложный набор интересов страны одними и теми же способами: старались не участвовать в конфликтах на Ближнем Востоке, дружили с НАТО и США, позиционировали Турцию как светское, прозападное государство, заслуживающее членства в ЕС. В начале нынешнего века Турция, казалось, стала еще более стабильной и вестернизированной, отказавшись от доминирования военных. Страна, долгое время поддерживавшаяся дружественные отношения с Западом, вступила на путь демократии и трансформировалась в нормальное европейское государство с сильными институтами.

У Эрдогана были другие планы. После того как он стал премьер-министром в 2003 г., политика Турции постоянно совершала резкие развороты. Режим поддерживал курдов, а потом преследовал их; сотрудничал с Асадом, пытался его свергнуть и снова сотрудничал; отталкивал Россию и снова раскрывал объятия; дружил с Израилем и осуждал его. Во внутренней политике Эрдоган приостановил демократические реформы и ужесточил репрессии.

Отчасти такие кульбиты могут быть связаны с оппортунизмом и реальной политикой, но прежде всего они отражают личные обиды Эрдогана и его стремление к славе. В 2010 г. атака Израиля на флотилию, пытавшуюся прорвать блокаду сектора Газа, привела к гибели 10 турецких моряков на судне Mavi Marmara. Несмотря на многолетнее тесное стратегическое сотрудничество Турции и Израиля, Эрдоган потребовал извинений, отозвал турецкого посла из Израиля и сблизился с ХАМАС. Спустя год он воспринял подавление демонстраций в Сирии как еще одно оскорбление, поскольку обещал умерить пыл Асада. В результате Эрдоган поддержал сирийскую оппозицию. Проанализировав заявления турецкого политика, исследователи Айлин Горенер и Мельтем Укал пришли к выводу, что он верит в свое умение контролировать события, не доверяет другим, видит мир в черно-белом цвете, сверхчувствителен к критике и неспособен сосредоточиться на реализации заявленного курса. Эрдоган убежден, что только он в состоянии спасти Турцию от врагов.

Альтернативный лидер, даже если бы ему удалось создать аналогичную антизападную коалицию, скорее всего, проводил бы совершенно другую внешнюю политику. Даже члены партии Эрдогана не соглашались с ним по курдскому, сирийскому и другим вопросам. Если бы один из них пришел к власти, вероятно, он тоже отдал бы приоритет Ближнему Востоку и дистанцировался от Европы, но вряд ли он действовал бы настолько хаотично и до такой степени персонализировал политику. Более прагматичный лидер быстрее нанес бы удар по «Исламскому государству» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.) в отличие от Эрдогана, который годами позволял группировке использовать Турцию как перевалочный пункт на пути джихадистов в Сирию. Кроме того, он мог бы сотрудничать с Саудовской Аравией и другими противниками Асада или даже добиться сделки с сирийским диктатором.

Иногда эгоисты доходят до абсурда и приводят свои страны к катастрофе. Иди Амин, захвативший власть в Уганде в результате переворота в 1971 г., добавлял к своему имени все новые и новые титулы – Его превосходительство пожизненный президент, фельдмаршал Аль-Хаджи доктор Иди Амин, кавалер орденов «Крест Виктории», «Военный крест» и ордена «За боевые заслуги». Внешняя политика Уганды постоянно менялась: страна занимала то прозападную, то произраильскую позицию, то сближалась с Советским Союзом и ливийским лидером Муамаром Каддафи или открыто поддерживала террористов. Амин выслал из Уганды азиатское меньшинство и убил сотни тысяч представителей других этнических групп. Число сторонников Амина постоянно уменьшалось, он винил в проблемах своей страны Танзанию и в 1978 г. совершил вторжение. Танзания перешла в контрнаступление, Амин бежал.

Пассивы и активы

Некоторые лидеры тянут свою страну или дело назад, уменьшая их эффективность из-за собственной слабости. На бумаге у Аймана аз-Завахири как у главы террористической группировки – отличное резюме. Журналист Лоуренс Райт выяснил, что свою первую террористическую ячейку аз-Завахири создал в 1966 г. – в возрасте 15 лет – для атаки против египетского режима. Потом он провел несколько лет в египетских тюрьмах, перебрался в Пакистан, помогал бороться с советскими войсками в Афганистане и поддержал Усаму бин Ладена, когда в 1988 г. в Пакистане была создана «Аль-Каида». Поэтому, когда американцы уничтожили бин Ладена в 2011 г., аз-Завахири был очевидным кандидатом на пост лидера террористической организации.

Но при аз-Завахири звезда «Аль-Каиды» закатилась. Падение светских авторитарных режимов, в том числе президента Египта Хосни Мубарака, и гражданские войны в странах арабского мира предоставили уникальную возможность ведущей организации джихадистов. Однако в центре событий оказалась другая группировка – ИГИЛ. Бин Ладен пытался сгладить разногласия в движении, а аз-Завахири только усугублял их, в частности публично осуждая своих конкурентов. В нравоучительных заявлениях аз-Завахири проявлялись властность и нетерпимость к критике. Встречавшиеся с бин Ладеном описывали его как харизматичного лидера. Об аз-Завахири ничего подобного не говорили. При нем «Аль-Каида» стагнировала, за 10 лет организация не провела ни одной атаки на Западе, ее члены отдавали приоритет местным задачам в ущерб глобальным целям джихада.

США охотились на аз-Завахири с середины 1990-х годов. Представим, как развивались бы события, если бы его удалось поймать или ликвидировать. Преемник попытался бы повысить привлекательность организации, проявив себя как воин джихада. Возможно, «Аль-Каида» больше походила бы на ИГИЛ: вышла бы из тени, проводила больше атак на Западе, участвовала в громких акциях, например, обезглавливании заложников. Или новый лидер мог бы отказаться от глобальной повестки, сконцентрировавшись на местных и региональных задачах, которые больше интересовали членов «Аль-Каиды». Но вряд ли он вел бы себя, как аз-Завахири: выступал со скучными речами, пока ИГИЛ выходит на лидирующие позиции.

Другие лидеры пытаются прыгнуть выше головы. Яркий пример – шейх Мохаммед бин Заид, наследный принц Абу-Даби и фактический лидер Объединенных Арабских Эмиратов. Когда-то внешняя политика страны заключалась в том, чтобы не поднимать головы и становиться богаче, следуя за Саудовской Аравией. Население ОАЭ – около 10 млн (только десятая часть из них – граждане ОАЭ), но Мохаммед бин Заид решил изменить Ближний Восток. Он помог организовать переворот в Египте в 2013 г., вмешался в ситуацию в Йемене, чтобы остановить хуситов, продвигал блокаду Катара и поддержал одного из военных командиров в Ливии, который сегодня находится уже на подступах к Триполи. Благодаря военным реформам бин Заида войска ОАЭ продемонстрировали неожиданную компетентность в Йемене. На некоторое время ОАЭ стали доминирующим игроком в стране. Мохаммеду бин Заиду удалось использовать богатство своей страны и военные возможности, чтобы увеличить влияние ОАЭ в хаотичном регионе.

Люди прежде всего

Личность – это, конечно, еще не все. У страны есть национальные интересы, внутренняя политика, бюрократия и другие силы, которые могут играть существенную, даже доминирующую роль в формировании внешней политики. Но можно с легкостью использовать термины «национальные интересы», «внутренняя политика», «сопротивление бюрократии», не осознавая, как лидеры создают, направляют и эксплуатируют эти факторы.

Остановимся на взаимодействии лидеров с институтами. Если бы Саудовская Аравия была зрелой либеральной демократией, Мохаммеду бин Салману было бы сложно фундаментально переориентировать страну. В автократиях, где по определению отсутствует демократическая система сдержек и противовесов, лидерам проще доминировать в принятии решений. Но в автократиях могут появляться слабые лидеры, которые будут отражать импульсы бюрократии, военных или правящей элиты. Президент Алжира Абдель Азиз Бутефлика оставался у власти, находясь практически в коме, и ушел в отставку только в 82 года, потому что был удобной фигурой для политической элиты страны. В то же время лидеры вроде Путина и Эрдогана могут появиться в более плюралистичной системе и подчинить ее своей воле.

Даже зрелые либеральные демократии не защищены от харизмы доминирующей личности. Сегодня президента США Франклина Рузвельта считают практически полубогом, но в свое время его осуждали за самоуверенность и диктаторские замашки, включая попытки повлиять на состав Верховного суда, чтобы внедрить практически социалистическую экономическую политику. Еще до атаки на Пёрл-Харбор Рузвельт сформировал настроение общества: он перевооружил страну, предложил военную помощь Великобритании и подтолкнул Японию к удару – в итоге Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну. Рузвельт перекроил американские институты, чтобы они ему не мешали, использовав экономическую политику для расширения полномочий федерального правительства и войну, чтобы заложить основы для будущего глобального военного доминирования страны. Как писал философ Ральф Уолдо Эмерсон, «институт – это удлиненная тень одного человека».

Трамп по-своему тоже продемонстрировал скудость институтов. Рузвельт увещевал, направлял и формировал американские институты, Трамп блокировал и подрывал их – во многом из-за собственного эго и предрассудков. Да, американская бюрократия спасла президента от проявления наихудших инстинктов – например, отговорила от вывода войск из Сирии и выхода из НАТО. Однако вопреки советам помощников, приоритетам собственной партии и даже собственным политическим интересам Трамп кардинально изменил внешнеполитический курс США. Он отверг Парижское соглашение по климату и Транстихоокеанское партнерство, вышел из иранской ядерной сделки, повысил пошлины для китайских товаров, поддерживал крайне правых кандидатов на выборах в Европе и перенес в Иерусалим американское посольство в Израиле. Во внутренней политике Трамп доказал, что некоторые американские политические традиции – например, не нанимать родственников, чураться коррупции, раскрывать личные финансы, не угрожать арестом своим оппонентам и быстро заполнять ключевые позиции в администрации – бессильны против тарана. Его президентство характеризуется безрассудством и хаосом, и это отнюдь не продуманный план.

Лидеры могут подняться выше институтов, норм, системных сил и традиций внутренней политики и в итоге сделать свои страны сильнее или слабее, чем они могли бы быть. Лидеры могут создавать новых врагов или друзей, ослаблять или укреплять альянсы, пренебрегать нормами или рисковать, вместо того чтобы проявлять осторожность. Они могут фундаментально изменить национальные устремления и перевернуть стратегию государства.

Отто фон Бисмарк сделал Германию мирной державой, опорой европейского статус-кво, кайзер Вильгельм превратил Германию в величайшую угрозу европейской стабильности и главную зачинщицу Первой мировой войны.

Если учитывать роль личности, политика становится менее определенной и более непредсказуемой, чем в простых моделях международных отношений. В хорошие времена такой подход заставляет проявлять осторожность, потому что один человек не в том месте и не в то время может повести страну по опасному пути. В тяжёлые времена вера в силу лидера становится источником надежды. Лидеры действительно могут сделать мир более опасным, но они также способны сделать его более стабильным и процветающим. В условиях демократии это означает, что выбор лидера – тяжелая задача, но это то, что следует только приветствовать.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325410 Даниел Байман, Кеннет Поллак

В Кыргызстане проживают 206 беженцев с официальным статусом, из них 169 из Афганистана и Сирии

На заседании Жогорку Кенеша депутаты рассмотрели проект закона «О внесении изменений в закон КР «О беженцах» во втором чтении.

Как отметил председатель государственной службы миграции КР Болотбек Ибраимжанов, целью и задачами законопроекта являются приведение в соответствие положений закона со статьей 6 Конституции КР, нормативно-правовыми актами КР в части регистрации документированных лиц, ищущих убежище и беженцев, а также установление правовых оснований для регулирования вопросов, касающихся регистрации ходатайства иностранных граждан, прибывающих в поисках убежища.

Отвечая на вопросы депутатов, Б.Ибраимжанов доложил, что по данным на 1 января 2020 года в республике насчитывается 206 беженцев, в том числе из Афганистана 90 человек, из Сирии – 79, из Украины – 23, из Ирака – 6, из Таджикистана – 4, из Ирана – 2, из Марокко и Эфиопии – по одному.

В ходе обсуждения Торага Жогорку Кенеша Дастанбек Джумабеков поинтересовался порядком регистрации лиц, прибывающих в Кыргызстан в поисках убежища и последующего предоставления им статуса беженца. Глава службы миграции пояснил, что регистрация осуществляется в течение 72 часов, а решение о присвоении статуса принимается в сроки от 6 месяцев до 1 года. Дастанбек Джумабеков указал на необходимость тщательной проверки этих лиц и постоянного контроля пока рассматривается соответствие данных граждан статусу беженца, чтобы исключить угрозы национальной безопасности.

Депутат Талайбек Масабиров поддержал мнение торага, отметив, что самое большое число беженцев прибывает в страну из Афганистана и Сирии – очагов вооруженных конфликтов и терроризма, в связи с чем, он предложил рассмотреть возможность создания палаточного городка на границе на тот период, пока проводятся соответствующие мероприятия по проверке личности беженцев.

Законопроект направлен на голосование во втором чтении.

ХОЛОДНЫЙ МИР БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

АНДРЕЙ ФРОЛОВ

Кандидат исторических наук, главный редактор журнала «Экспорт вооружений»

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Уразов А.М. Время перемен. Эволюция внешней политики США и Великобритании на Большом Ближнем Востоке в первые десятилетия холодной войны. М.: Издательство АСТ, 2019. – 416 с.: илл.

Автору этих строк в рамках своей деятельности приходится проводить мониторинг выходящей в России новой литературы, посвящённой военно-политическим вопросам, анализ которых проводится, в том числе, в историческом контексте периода холодной войны. Эта работа ведётся уже почти 10 лет и даёт возможность для анализа тенденций в сегменте актуальной научной литературы. И на этой основе позволим себе сделать вывод о том, что книг по военно-политической истории Ближнего Востока в период холодной войны в нашей стране, к сожалению, за эти годы вышло не так много. Особенно остро ситуация в отечественной историографии выглядит на фоне положения вещей в англосаксонском научном мире, где ведущие исследователи и аналитики постоянно обращаются к анализу внешнеполитического опыта начала холодной войны.

Возможно, это связано и с тем, что в России объективно снижается число профессиональных историков и политологов – специалистов по ближневосточному региону, о чём тоже неоднократно приходится слышать в совершенно различных аудиториях. Во-вторых, вопреки доминирующей на Западе тенденции российские аналитики всё меньше обращаются к исследованию эволюции политических явлений в регионе в историческом контексте, предпочитая анализ новейшей повестки. Всё это в совокупности вызывает повышенный интерес к любому новому специалисту в данной области, не говоря уже о новых фундаментальных работах и монографиях.

В этой связи не может не радовать выход в конце 2019 г. работы Алексея Уразова «Время перемен. Эволюция внешней политики США и Великобритании на Большом Ближнем Востоке в первые десятилетия холодной войны», изданной одним из крупнейших российских издательств АСТ. Это позволяет рассчитывать, что эта работа станет доступна не только специалистам по данному региону, а широкому кругу читателей по всей России.

Выбранная тема, без сомнения, также представляет практический интерес. Не секрет, что Большой Ближний Восток в последние годы вошёл в очередную фазу переформатирования регионального политического ландшафта, а многие актуальные военно-политические проблемы корнями уходят в историю середины ХХ века. Как и список основных участников этого мирового «минного поля». Автор сознательно ограничивает рамки исследования анализом внешнеполитического опыта США и Великобритании на территории «Большого Ближнего Востока» (ББВ), так как это «представляется чрезвычайно важным для понимая проблем современных международных отношений». При этом в контур исследования не вошло изучение проблематики арабо-израильского конфликта как отдельного трека внутрирегиональной конфессиональной и военной напряжённости.

Работа написана в рамках актуальной мировой научной и методологической повестки. Особую значимость этого факта подчёркивают исследовательские вопросы, которые ставит перед собой автор. Это изучение логики поведения Соединённых Штатов и Великобритании в регионе в попытках создать собственную гибкую модель безопасности; реакции элит этих стран на волну нестабильности, пришедшую из региона; динамику замещения в регионе Великобритании на США в рамках т.н. «особых отношений»; взаимозависимости экономических и политических интересов Вашингтона и Лондона и влияние нефтяного фактора, а также роли этих двух внерегиональных акторов в формировании региональной подсистемы международных отношений на территории ББВ.

Временные рамки работы ограничены периодом с середины 1950-х и по начало 1960-х годов. Это связано с тем, что, по мнению автора, именно в данный период западные державы предпринимают интенсивные попытки по созданию блоковой системы безопасности в регионе, который уже фактически был готов для старта длительного периода нестабильности после Суэцкого кризиса 1956 года. Это нижняя точка периодизации. Верхней границей служит Йеменская революция 1962 г. и последовавшая за ней гражданская война, которые привели к изменению политики США и Великобритании в регионе. Другим важным фактором, определившим верхнюю границу, стало отстранение от власти в Ираке в 1963 г. генерала Касема.

Монография состоит их четырёх глав. В первой рассматриваются логика поиска и создания США и Великобританией оптимальной модели региональной безопасности на ББВ в первой половине 1950-х годов. Во второй – внешнеполитические инициативы этих двух стран во время «затяжного ближневосточного кризиса 1956-1958 гг.» Третья глава рассматривает формирование новой внешнеполитической парадигмы в действиях США и Великобритания и условия формирования нового баланса сил в регионе на рубеже 1950-1960-х годов. Наконец, заключительная глава посвящена проблематике поиска США и Великобританией нового регионального статус-кво в начале 1960-х годов.

Приводимые в книге факты ещё раз убеждают в том, что ряд фундаментальных элементов в международной политике глобальных лидеров претерпевает лишь малые стилистические изменения. Так, в Египте в начале 1950-х гг. под эгидой Государственного департамента США был образован Совет по экономической поддержке, деятельность которого напрямую финансировалась бюджетом США. При этом из 250 тыс. долл. ежегодного финансирования около 15 тыс. долл. уходили на деятельность одного американского эксперта-сотрудника. Или же наблюдение о том, что после вступления в НАТО Турция стала рассматривать себя как «уполномоченного Запада» в решении принципиальных вопросов региона, чем и объяснялось её активно участие в инициативах Великобритании и США в регионе.

Интересно и наблюдение автора о том, что уже осенью 1952 г. в Вашингтоне стали осознавать, что революционный Египет и риторика арабского национализма – это качественно новое явление на Ближнем Востоке, хотя при этом ещё не являющийся коммунистическим. Нельзя не согласиться с весьма точным наблюдением автора о том, что лидеры Запада и Востока – США и СССР – раньше всех сумели уловить и сформулировать биполярную логику международных отношений, отражением чего США стал план Даллеса по созданию т.н. Северного яруса обороны. Британская политическая элита окончательно поняла, что мир перестал быть прежним, только пережив «шок Суэца», в ходе которого стало ясно, что в новых условиях биполярности действия Лондона должны быть скоординированы с Вашингтоном, а в рамках дуэта «особых отношений» Британии после 1956 г. было уготовано место второй скрипки. Вместе с тем, базируясь на вековом опыте колониального управления британские элиты были готовы выступить «проводником» Соединённых Штатов в мир Ближнего Востока и его специфических проблем. В этом контексте интересен и вывод о том, что именно у британских военных родилась идея о создании небольших и мобильных сил быстрого реагирования для проведения локальных операций. Как видим, идея оформилась и жива до настоящего времени.

В работе имеются и детали, интересные для исследователей истории мировой торговли оружием. Автор отмечает, что соглашение между Египтом и Чехословакией о поставке вооружений, заключённое в 1955 г., нарушило монопольное право стран Запада на снабжение региона оружием, хотя и открыло шлюзы для его дальнейшей стремительной милитаризации. С этим соглашением связан и ещё один примечательный момент, на который обратил внимание автор. Контракт стал серьёзным ударом по американским интересам в регионе, так как стал первой реальной попыткой проникновения туда Советского Союза, причём не с севера, а с юга, к чему в Вашингтоне не были готовы.

Как отмечалось выше, большое внимание в работе уделено вопросам энергозависимости и нефтяного фактора, удельный вес которого к началу 1960-х гг. стремительно рос, делая регион Ближнего Востока одной из ключевых мировых точек. Автор формулирует очень важный тезис о том, что проблема обеспечения гарантированных поставок энергоносителей стояла для Запада так остро, потому что транспортные магистрали становились самой уязвимой точкой в контексте противостояния с Насером и арабскими националистами. Как мы видим, эта уязвимость и необходимость создания надёжной системы поставок нефти из региона не исчезла и теперь.

Из работы отчётливо видна высокая адаптивность элит США к перемене стратегической обстановки, по крайней мере, в первое десятилетие холодной войны. Если принятие «доктрины Эйзенхауэра» стало окончательным признанием важности для американской элиты региона ББВ в общей глобальной стратегии, то её реализация показала ограниченные рамки для продвижения своих интересов. Она оказалась слишком «силовой». Выводы были сделаны быстро, и уже при президентстве Джона Кеннеди сформулирована доктрина «новых рубежей», которая заметно расширила возможности по проведению американских интересов в странах «третьего мира». Не менее структурно автор показывает эволюцию ухода Великобритании из региона ББВ – от доктрины «умеренной достаточности» до однозначного военно-политического исхода, который был сформулирован премьером Макмилланом в рамках политики «к Востоку от Суэца» и окончательно воплощён уже лейбористами по главе с Вильсоном во второй половине 1960-х годов.

Монография «Время перемен» является ярким высказыванием нового поколения российских международников и заслуживает очень высокой оценки. Основанная на архивных материалах и зарубежных исследованиях, монография Алексея Уразова, безусловно, является ценным приобретением для библиотеки историков холодной войны и специалистов по актуальным проблемам ближневосточного региона. Отметим нетривиальный и редкий для российской политологической литературы дизайн и стиль оформления работы и весьма удачно подобранный системный иллюстративный ряд, который знакомит читателя с основными действующими лицами рассматриваемого периода. «История в лицах», которая предстаёт на страницах «Времени перемен» – это качественная попытка в рамках академического научного жанра раскрыть многоаспектность процесса формирования новой внешнеполитической реальности в середине 1950-х – начале 1960-х гг. и распространения многих явлений холодной войны на новые сегменты системы международных отношений.

Талибы побеждают!

американцы уходят из Афганистана

Владислав Шурыгин

США, афганские власти и радикальное движение "Талибан"* подписали в Дохе соглашение о выводе американских войск из Афганистана и запуске в стране мирного процесса.

На церемонии подписания присутствовали президент Афганистана Ашраф Гани, глава Пентагона Марк Эспер, госсекретарь США Майк Помпео, генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг.

Подписанный документ стал итогом переговоров, которые Соединённые Штаты и талибы вели с октября 2018 года. Согласно достигнутым соглашениям, военные США и стран НАТО должны покинуть Афганистан в течение 14 месяцев — при условии выполнения талибами своих обязательств.

Сегодня в Афганистане находится 16 тысяч американских солдат. В течение 135 дней после подписания соглашения их число должно быть сокращено вдвое — до 8600, а затем, в течении ещё 10 месяцев, произойдёт окончательный вывод.

Президент Афганистана в своём выступлении перед подписанием соглашения выразил надежду, что договорённости США и "Талибана"* приведут к постоянному перемирию.

10 марта начнутся межафганские переговоры.

В свою очередь, Майк Помпео призвал талибов сдержать обещание и прервать отношения с террористическими группировками "Аль-Каида"* и "Исламское государство"*.

Лидер талибов Абдул Гани Барадар пообещал, что движение будет придерживаться достигнутых договорённостей, и призвал к развитию в Афганистане системы управления, соответствующей нормам ислама.

Станет ли это окончанием бесславной военной кампании, которая длится уже 19 лет? Стоит напомнить, что США ввели войска в Афганистан после терактов 11 сентября 2001 года. Решение было поддержано близкими союзниками Вашингтона, которые вошли в оккупационную коалицию, помпезно названную "Международные силы содействия безопасности" (ISAF), созданную в соответствии с резолюцией № 1386 Совета Безопасности ООН от 20 декабря 2001 года. Поначалу в ней участвовало 48 стран, к 2014 году коалиция сократилась почти на треть.

Официально провозглашённой целью войны было уничтожение военной структуры "Аль-Каиды"* и лишение этой террористической организации позиций в Афганистане путём отстранения от власти в Кабуле движения "Талибан"*. За 19 лет 3471 военнослужащих коалиционных сил были убиты, из них 2400 — американцы. Ещё 3006 человек погибли в авариях, катастрофах, от суицида и прочих небоевых происшествий.

Ещё не менее 3900 человек — погибшие наёмники из так называемых "частных военных компаний". Итого, по самым скромным оценкам, общие потери коалиции составляют не менее 11 000 человек. Сейчас под контролем талибов находится более половины территории Афганистана, и власть в стране давно перешла в их руки. Нахождение здесь американцев давно утратило какой-либо смысл. Никаких боевых действий американский контингент не вёл и просто отсиживал свой срок командировки на базах, пока велись переговоры с талибами.

Ранее предполагалось, что церемония подписания соглашения пройдёт в начале сентября 2019 года. Однако после гибели в результате теракта в Кабуле американского солдата президент США Дональд Трамп отказался от переговоров с талибами. Переговорный процесс возобновился только через несколько месяцев, когда Трамп получил возможность привязать его к своей избирательной кампании и объявить о своей внешнеполитической победе — "примирении с талибами".

Трамп обещал закончить бессмысленную войну в Афганистане ещё четыре года назад — и вот теперь на глазах у всех он выполняет своё обещание! А то, что через год Афганистан полностью окажется в руках талибов, так кто тогда об этом вспомнит?

Куда важнее будущая ситуация в Афганистане для его соседей: бывших республик СССР, Ирана и России, — ведь сейчас в Афганистан при попустительстве и при прямом участии США идёт активное проникновение, вытесняемых из Сирии и Ирака боевиков ИГИЛ*. Именно там террористы намерены создать новую базу, и своей целью видят захват власти в исламских республиках Средней Азии и Кавказа. Этой экспансии активно сопротивляется движение "Талибан"*, не желающее утратить завоёванный с такими жертвами Афганистан. Поэтому сегодня с талибами уже давно ведутся переговоры в Москве, Астане и других столицах бывшего СССР. Потому что уход американцев из Афганистана — это не конец бесконечной войны, а всего лишь переход её в новую фазу…

* террористические организации, запрещённые в РФ

Объем экспорта из иранской провинции Мазандаран вырос на 49 % за 11 месяцев

Таможенный инспектор Мазандарана заявил, что в этой северной иранской провинции объем экспорта увеличился на 49% с марта 2019 года, поскольку она экспортировала более 910 000 тонн товаров в 35 стран.

Во вторник Али Юсефи добавил, что экспортированные товары оцениваются в 201 201 000 долларов за одиннадцатимесячный период, сообщает Mehr News.

По его словам, экспортируемые товары включали молочные продукты, мороженое, цемент, пластмассы, киви и т. д.

Он добавил, что основными пунктами назначения иранских товаров были Ирак, Россия, Казахстан, Индия, Афганистан, Туркменистан и ОАЭ.

Затем Юсефи оценил объем импорта через Мазандаранскую таможню с марта 2019 года на сумму более 3 838 000 тонн, что оценивается примерно в 1,2 миллиарда долларов.

Он сказал, что объем и стоимость импорта выросли на 13% и 20% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Он отметил, что основными экспортерами в Мазандаран были Россия, Германия, ОАЭ, Турция, Казахстан и Швейцария.

Иран опасается за будущее экспорта своей нефтехимической продукции

На 5% увеличил Иран экспортные поставки нефтехимической продукции за 10 месяцев года, начавшегося 21 марта 2019 года, сообщило агентство Mehr, ссылаясь на представителя иранского союза экспортеров нефти, газа и нефтехимии.

По словам представителя союза, основной причиной роста экспорта стало открытие новых нефтехимических производств в стране. В то же время он предположил, что эпидемия коронавируса, которая в том числе началась в Иране, отразится на объемах экспорта нефтехимической продукции в соседние государства — Турцию и Ирак. «Если закрытие границ и общая тревожность сохранится, это окажет существенное влияние на экспорт», — считает он.

Иран планирует к 2021 году производит нефтехимическую продукцию в объеме 100 млн тонн.

В период с 2017 по 2021 год включительно запланирован пуск 42 новых нефтехимических проектов. Строительство 20 установок будет завершено в 2021 году. Большая часть всех проектов ориентирована на экспорт.

Количество иранских компаний, участвующих в международных выставках увеличилось на 157% за год

Управляющий директор Иранской международной выставочной компании (IIEC) заявил, что количество компаний, участвующих в международных выставках, проводимых IIEC в зарубежных странах, увеличилось на 157% в текущем 1398 иранском календарном году (заканчивается 19 марта) по сравнению с предыдущим годом, сообщает ILNA.

«Проведение выставок за рубежом и дома является одной из важнейших целей IIEC, и в этом отношении средняя площадь, отведенная для выставочных площадей Ирана, увеличилась примерно на 16 процентов по сравнению с прошлым годом», - заявил Бахман Хоссейнзаде.

Подчеркнув программы Министерства промышленности по содействию иранскому отечественному производству и экспорту, не связанному с нефтью, Хоссейнзаде отметил: «Продвижение экспорта, не связанного с нефтью, развитие внутреннего производства, поддержка и продвижение компаний, основанных на технологиях и знаниях, и улучшение деловой среды являются основными пунктами программ министерства и Международная выставочная компания приложили все усилия для достижения этих целей».

Подчеркнув тот факт, что IIEC также сосредоточил свои программы на вышеупомянутых проблемах, чиновник добавил: «Некоторые из наиболее важных мер, принятых компанией, заключаются в увеличении доли наукоемких компаний на наших выставках, а также в поддержке стартапов, чтобы они имели специальные стенды на большинстве национальных и международных выставок».

Он также упомянул проведение выставок в стране, основанных на спросе, с целью увеличения внутреннего производства и удовлетворения потребностей промышленных предприятий через отечественные компании в качестве еще одной важной меры, принятой IIEC.

Первая иранская выставка возможностей внутреннего производства и производственного бума прошла в Тегеране на постоянной международной ярмарке в конце июля 2019 года.

В последние годы IIEC проводит международные выставки в соседних странах, таких как Ирак, Афганистан, Турция и Россия, и все они были высоко оценены отечественными и зарубежными компаниями

Стоимость иранского нефтехимического экспорта в течение 10 месяцев выросла на 5 процентов

Стоимость иранского нефтехимического экспорта в течение первых 10 месяцев текущего 1398 иранского календарного года (21 марта 2019 г. - 20 января 2020 г.) выросла на пять процентов по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, сообщила IRNA в воскресенье.

По словам представителя Союза экспортеров нефти, газа и нефтехимической продукции Ирана (OPEX) Сейеда Хамида Хоссейни, увеличение нефтехимического экспорта в течение указанного периода времени было в большей степени связано с открытием новых нефтехимических заводов в стране.

Упомянув о возможных негативных последствиях вспышки коронавируса для торговли страны с соседними странами, чиновник сказал: «Вспышка вируса может повлиять на экспорт нефтехимической продукции, поскольку большая часть экспорта Ирана приходится на соседние страны».

Он подчеркнул тот факт, что Турция и Ирак являются двумя основными пунктами назначения нефтехимического экспорта Ирана, отметив, что, если коронавирус не будет локализован и закрытие границ между упомянутыми странами с Ираном будет продолжаться, это может существенно повлиять на экспорт нефтехимической продукции в предстоящие месяцы.

Являясь крупным поставщиком нефтехимической продукции на мировые рынки, Иран, в настоящее время, производит около 70 миллионов тонн нефтехимической продукции в год.

Турция, Ирак, Китай, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Афганистан и Индия являются одними из основных экспортных направлений нефтехимической продукции Ирана.

Еще в декабре 2019 года президент Хасан Роухани подчеркнул значительную роль нефтехимической промышленности в экономике страны перед лицом санкций США, заявив, что она находится на переднем крае не нефтяного экспорта страны.

По словам министра нефти Бижана Намдара Зангане, годовой объем нефтехимической продукции Ирана, как ожидается, к 2021 году достигнет более 100 миллионов тонн, несмотря на санкции США.