Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Ирландский рекорд: почему рост ВВП на 26% — это плохо

Пересмотренные итоги Ирландии за 2015 год сделали ее самой быстрорастущей экономикой мира, но эксперты не спешат радоваться

Ирландское статистическое ведомство пересмотрело оценку прироста ВВП страны в 2015 году с 8% до 26%. Внесенные правки сделали Ирландию самой быстрорастущей экономикой мира. Второе место с большим отставанием занимает Эфиопия: ее рост Международный валютный фонд оценил в 10%.

Однако экономисты уже отмечают, что ирландская статистика далека от действительности. На самом деле, за прирост ответственны авиакомпании и международные корпорации, использующие Ирландию в качестве офшорной зоны, объясняет бизнес-обозреватель ирландского канала RTE Дэвид Мёрфи:

«Проблема в том, что обычно инвестиции в активы проявляются в виде, к примеру, построенных фабрик, а это создает дополнительные рабочие места и укрепляет экономику. Но в данном случае иностранные корпорации взяли созданные в других странах активы и зарегистрировали их в Ирландии. Кроме того, ряд авиакомпаний зарегистрировали здесь большое число пассажирских лайнеров, в одном из случаев — целый самолетный парк. Это исказило показатели. Цифры говорят о росте на 26%, что не позволяет людям оценить реальную ситуацию в экономике. В первую очередь это отразится на бюджете, поскольку все бюджетные правила можно выбрасывать в окно. Минфин уже заявил, что будет интерпретировать показатели очень консервативно, поскольку другие министерства уже наверняка готовятся вставать в очередь за повышением финансирования. Кроме того, это укрепит репутацию Ирландии как офшорной зоны, что вызовет дополнительный интерес регуляторов. Этот показатель во многом вредит стране, поскольку он выглядит настолько впечатляюще, а при этом никто в него не верит».

СМИ нередко прямо называют Ирландию офшорной зоной. Низкие налоги позволяют иностранным корпорациям формально переносить головные офисы в юрисдикцию страны ради снижения налогообложения.

Ирландское министерство финансов отметило, что новые данные по ВВП улучшат макроэкономические показатели страны, в частности, дефицит бюджета опустится ниже 2% ВВП, а уровень госдолга — ниже 80%. Результаты британского референдума о выходе из ЕС оказать влияние на результаты Ирландии за 2015 год не могли. Всего в минувшем году ВВП еврозоны вырос только на 1,5%, ВВП США — на 2,5%, а ВВП России сократился почти на 4%.

"Mitsubishi Aircraft" ведет переговоры с Ираном на поставку самолетов

Японская компания "Mitsubishi Aircraft" ведет переговоры с Ираном на поставку в ближневосточную страну ее регионального пассажирского самолета, находящегося в настоящее время в стадии разработки.

Подразделение "Mitsubishi Heavy Industries" начало исследования рынка Ирана в сентябре прошлого года, за четыре месяца до того, как США сняли санкции. Японская компания завязала отношения с авиаперевозчиками "Iran Air" и "Iran Aseman Airlines", а также с авиационными властями Ирана. "Mitsubishi Aircraft" и иранские перевозчики обсуждают заказы на покупку перспективного самолета в ходе авиасалона в Фарнборо, который стартовал в понедельник в пригороде Лондона.

"Iran Air" изучает возможность покупки восьмидесяти 70-местных лайнеров "Mitsubishi Regional Jets" и их использования для внутренних авиалиний. Руководители обеих сторон также обсуждали возможность сделки в прошлом месяце, во время конференции Международной ассоциации воздушного транспорта в Дублине.

"Mitsubishi Aircraft" работает в близком партнерстве с японским правительством в этом направлении, стремясь использовать поддерживаемое государством финансирование. "Mitsubishi Aircraft" разрабатывает модель 90-местного лайнера, а также планирует в 2019 г. начать поставки 70-местного самолета.

Конкуренты этой компании "Embraer" (Бразилия) и "Bombardier" (Канада) также проводят маркетинг своих самолетов в Иране. Европейский производитель "Airbus" достиг соглашения с Ираном на покупку 118 самолетов. Американская компания "Boeing" объявила о заключении сделки с "Iran Air" в конце июня.

Из-за экономических санкций Иран не мог заменить устаревшие самолеты. Тегеран планирует расширить свой авиационный парк и превратить страну в важный центр авиаперевозок на Ближнем Востоке. Тем не менее, некоторые американские законодатели поддерживают жесткую позицию в отношении продажи коммерческих самолетов в Иран. Оба производителя "Airbus" и "Mitsubishi Aircraft" закупают много частей из США, что может сказаться на дальнейших планах поставок в Иран.

"Mitsubishi Aircraft" уже получила заказы на 407 самолетов, в основном из Японии и США. Спрос на лайнеры появился после того, как самолет MRJ совершил свой первый полет в ноябре прошлого года. Несмотря на застой в новых продажах из-за глобального экономического спада, "Mitsubishi Aircraft" наращивает свою деятельность по продажам и стремится к цели поставить покупателям 1000 самолетов.

Goldman Sachs нанял бывшего главу Еврокомиссии, чтобы разбираться в европейских делах

Сергей Николаев

Жозе Мануэль Баррозу, который десять лет возглавлял правительство Евросоюза, видно, решил завершить карьеру в политике и превратиться в банкира. На днях было объявлено о его назначении председателем Goldman Sachs International. Основной обязанностью Баррозу станет оказание помощи банку в связи с проблемами, которые могут возникнуть в результате британского референдума. По вполне понятным причинам столь необычное назначение не могло остаться без внимания мировых изданий.

У бывшего главы исполнительного органа ЕС не будет властных полномочий в европейских структурах Goldman Sachs, говорится в публикации Джилл Тринор в газете The Guardian. Титулованному политику, кавалеру двух десятков орденов самых разных государств — от Германии и Польши до Перу и Казахстана отводится почетная роль высокопоставленного и высокооплачиваемого консультанта. Правда, о размере будущей зарплаты в сообщениях о назначении ничего не говорится. Примечательно, что на новой должности он сменит другого видного политика. Формально предшественником Баррозу был бывший генеральный прокурор Ирландии Питер Сазерленд, которого потом на временной основе заместил бизнесмен из Швеции Клаес Далбек.

Как заявил Баррозу в одном из газетных интервью, он прекрасно знает ЕС. Так же хорошо, по его словам, он знаком с ситуацией в Великобритании. И если его советы окажутся полезными для Goldman Sachs в возникшей ситуации, он будет готов оказать всемерную помощь своему работодателю. Баррозу полностью уверен, что ни ЕС, ни Великобритания не заинтересованы в конфронтации.

Бывший влиятельный политик вливается в команду Goldman Sachs в непростых для банка условиях. Инвестиционному гиганту пришлось столкнуться не только с возможными последствиями Brexit, но и сразу с двумя неприятными историями за пределами США. Как пишет The Guardian, к Goldman Sachs могут возникнуть вопросы в связи с BHS — крупной британской торговой сетью, которая стала банкротом в апреле нынешнего года. Банк стал также ответчиком по иску Ливийской инвестиционной администрации (Libyan Investment Authority, LIA). Об этом последнем скандале Bankir.Ru уже писал. The Guardian не исключает, что Баррозу придется и здесь давать свои рекомендации.

На заключительном этапе своего пребывания во главе Еврокомиссии, пишет газета, Баррозу относился критически к манере британского премьера Дэвида Кэмерона вести дела с ЕC. Он также воспринял негативно стремление главы правительства Великобритании ограничить приток иммигрантов из стран Восточной Европы. Поэтому, можно считать, ему повезло, что Кэмерон объявил об отставке, и с ним Баррозу едва ли придется столкнуться на новом этапе собственной карьеры.

В свое время Жозе Мануэль Баррозу оказался в самом эпицентре европейского банковского кризиса, охватившего еврозону. «Как президенту Еврокомиссии мне пришлось направлять общие усилия в области регулирования и надзора, включая создание банковского союза, чтобы вернуть стабильность и доверие к банковскому сектору»,— сказал он недавно в газетном интервью.

До того как возглавить Европейскую комиссию в 2004 году, Баррозу в течение двух лет находился на посту премьер-министра Португалии, напоминает читателям The Guardian. А до этого успел побывать министром иностранных дел этой страны. Понятно, что главным достоинством новоиспеченного банкира служат его обширные связи в высших политических кругах.

Как заявили Майкл Шервуд и Ричард Гноддл, которые на паритетных началах возглавляют Goldman Sachs International, Баррозу был нанят на работу в банк благодря своему знанию Европы. «Мы с нетерпением ждем совместной работы с ним, чтобы и дальше помогать нашим клиентам ориентироваться в непростой и неопределенной экономической и рыночной среде»,— говорится в совместном заявлении двух топ-менеджеров, которое цитирует The Guardian.

Впрочем, добавим от себя, все это не более чем дежурный реверанс в адрес отставного политика, которого берут на громкую, но лишенную реального влияния должность в финансовой империи. Года через два о Баррозу все забудут.

Обнародована статистика по изменению цен на жилье в Евросоюзе

В целом по Евросоюзу дома и квартиры подорожали на 4% в первом квартале 2016 года по сравнению с аналогичным кварталом 2015-го. Европейским лидером по годовому росту стоимости жилья признана Венгрия, а аутсайдерами стали Италия и Кипр.

Самый значительный годовой рост цен на жилье в первом квартале 2016 года зафиксирован в Венгрии (+15,2%), Австрии (+13,4%) и Швеции (+12,5%), а спад был отмечен в Италии и на Кипре (-1,2%), пишет Евростат.

Напомним, в Италии снижение цен сейчас замедлилось. Продажи жилья растут второй год подряд. Аналитики связывают этот подъем с улучшениями на рынке ипотечного кредитования.

Больше всего цены за квартал увеличились в Венгрии (+5,2%), Австрии (+4,2%) и Румынии (+3,3%), а сильнее всего снизились – на Кипре (-3,4%) и Мальте (-2,8%).

Великобритания сократила импорт кукурузы на 6%

За одиннадцать месяцев текущего сезона Великобритания импортировала 1 645 тыс. т кукурузы, что на 6% меньше, чем за аналогичный период в прошлом сезоне. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на Ассоциацию производителей зерна Великобритании (HGCA).

Из Франции было импортировано 623 тыс. т (726 тыс. т за аналогичный период в прошлом сезоне), из Украины – 265 (230) тыс. т, из Ирландии – 206 (126) тыс. т, из Аргентины – 145 (158) тыс. т, из Румынии – 116 (205) тыс. т.

Этажи британской политики: перспективы Партии независимости Соединенного Королевства

Алексей Бударгин

Научный сотрудник Центра британских исследований Института Европы РАН

4 июля 2016 г. лидер британских евроскептиков и один из идеологов выхода Великобритании из Евросоюза Найджел Фарадж объявил об уходе с поста главы Партии независимости Соединенного Королевства. Решение Н. Фараджа объяснимо: он уходит на пике карьеры политика, обоснованно предъявляя Brexit как свой личный, успешно реализованный проект. Уход Н. Фараджа — проблема для набравшей обороты Партии независимости: выдвинуть нового лидера-популиста, способного удержать и развить успех, будет сложно.

23 июня 2016 г. в Великобритании прошел референдум по вопросу о членстве страны в Евросоюзе. Драматичный период кросс-партийного, кросс-регионального, кросс-социального противоборства кампаний Brexit и RemaIN завершен. Победила демократия, победил Brexit: большинством в 51,9% голосов принято решение о выходе Великобритании из ЕС.

Результат состоявшегося референдума повлияет на мировую политику и мировую экономику, существенно обновит региональный аспект международных отношений. «Особые отношения» с США, политика в Европе и политика в Содружестве наций — все три приоритетных сферы британской внешней политики — будут наполняться обновленной стратегией и новым содержанием.

Но, как известно, внешняя политика — продолжение внутренней, и референдум 2016 г. ознаменовал обновление британских политических институтов: реализация новой политики — дело новых лидеров. В среду, 13 июля 2016 г. Дэвид Кэмерон уступает должность премьер-министра Великобритании своему соратнику, министру внутренних дел Терезе Мэй — уже утвержденному лидеру правящей Консервативной партии. Драматичные процессы идут и в Лейбористской партии: референдум пошатнул позиции Джереми Корбина, и не исключено, что в ближайшее время парламентскую оппозицию возглавит новый лидер — скажем, нынешний министр теневого кабинета Анджела Игл.

С учетом принципиальной важности изменений в стане ведущих партий, дополнительный интерес для аналитиков представляет обновление «национального фактора» британской политики. Здесь речь идет о влиятельных политических силах «центробежного вектора», продвигающих национальные (националистические) идеи и лозунги: Партии независимости Соединенного Королевства, Шотландской национальной партии, «Плайд Камри» (Партии Уэльса), националистах Северной Ирландии. Эти партии тоже переживают процесс обновления — манифестов, персоналий, стратегий.

Особо примечательны текущие процессы в Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP). Вообще, можно говорить о феномене UKIP как в целом — с точки зрения хода британского политического процесса, так и в частности — с точки зрения итогов и последствий референдума. Важно отметить следующее: UKIP — общенациональная право-популистская партия, значительно окрепшая в течение последнего избирательного цикла. Партия евроскептиков, с самой многочисленной среди британских партий фракцией в Европарламенте (24 из 73 мест), добилась существенного успеха на всеобщих выборах 2015 г. (12,6% голосов избирателей) и впервые провела своего депутата в британскую Палату общин. На региональном уровне в мае 2016 г. партия завоевала 7 из 60 мест в Национальной ассамблее Уэльса, сохранила два места в Ассамблее Лондона. Логично, что успех Brexit в Англии и в особенности в Уэльсе прямо связан с ростом влияния UKIP. Одновременно партия успешно использовала просчеты политических противников, и пример Уэльса здесь весьма характерен: в «вотчине лейбористов», на волне их внутрипартийной нестабильности и социально-экономических вызовов (например, закрытие заводов Tata Steel — системообразующего предприятия сталелитейной отрасли), лозунги UKIP о «независимости от брюссельских бюрократов» нашли существенный отклик.

Безусловно, UKIP — это партия сильного, харизматичного лидера, умело аккумулировавшего как голоса в поддержку «гражданского национализма» (аналогично ШНП в Шотландии), так и голоса экстремистов — сторонников крайне правых партий и движений, таких как Британская национальная партии (BNP) и Лига английской обороны (EDL). В ходе кампании за выход Великобритании из ЕС лидер UKIP Найджел Фарадж был «лицом Brexit» — наравне с консерватором Борисом Джонсоном, бывшим мэром Лондона, — но именно Н. Фарадж по итогам референдума может констатировать свой политический триумф.

4 июля 2016 г., спустя 10 дней после референдума, Найджел Фарадж объявил о своей отставке, и это стало еще одним потрясением для Великобритании. Решение Н. Фараджа объяснимо: он уходит на пике карьеры политика, обоснованно предъявляя Brexit как свой личный, успешно реализованный проект. Действительно, решение премьер-министра Д. Кэмерона о проведении референдума было прямо обусловлено оттоком консерваторов в UKIP на фоне вынужденных компромиссов коалиционного правительства — в решении проблем экономики (например, строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали High Speed 2), по вопросам об однополых браках, контроле миграции и, конечно, членстве в Евросоюзе. Премьер не хотел референдума (против был и министр финансов Джордж Осборн), но чувствовал явную угрозу: исход соратников в UKIP мог привести на Даунинг-стрит лидера лейбористов Эда Милибэнда.

Таким образом, решение о проведении референдума о членстве в Евросоюзе — очевидный результат популистской риторики Партии независимости Соединенного Королевства. В то же время кампания в поддержку Brexit базировалась в большей степени на гражданских, демократических, цивилизованных политических и экономических аргументах в пользу самостоятельности от Брюсселя и разумного ограничения иммиграции. Н. Фарадж в ходе кампании эксплуатировал прежде всего идеи «анти-истеблишмента», расчетливо удержав радикальную интиисламскую, экстремистскую риторику в рамках собственно партии (за исключением единственного эпизода с анти-иммигрантским постером “Breaking Point”) и, таким образом, упредив дискредитацию Brexit. По оценкам британских аналитиков, если бы кампания Brexit шла под истинными, «грязными» лозунгами UKIP, то референдум завершился бы победой еврооптимистов с более чем двукратным преимуществом.

Уход Н. Фараджа — безусловно, проблема для набравшей обороты Партии независимости: выдвинуть нового лидера-популиста, способного удержать и развить успех, контролировать экстремистов, будет сложно. После референдума партия объективно лишилась двух ключевых активов — оснований для агрессивной риторики по поводу бесконтрольной иммиграции из стран ЕС и яркого, телегеничного лидера.

Представляется вероятным, что Найджел Фарадж лишь уходит с «переднего края дебатов»: вполне возможно, что он останется на политической сцене, «контролируя исполнение воли народа Великобритании» и поддерживая евроскептиков на континенте. В то же время даже ближайшие перспективы столь разнородной партии неясны: Н. Фарадж покидает пост лидера, вопрос о его преемнике не решен, а его отношения с перспективными соратниками, в том числе Сьюзен Эванс и Дугласом Карсуэллом, испорчены.

Исходя из идей и тезисов, озвученных, в частности, возможными кандидатами на пост лидера UKIP, может рассматриваться широкий спектр сценариев — от воспроизводства популистской идеологии кандидата в президенты США Дональда Трампа, продвижения идей анархизма (либертарианство) до нового манифеста борьбы за права рабочего класса. Потенциал и дальнейшие перспективы партии определятся в недалеком будущем, но сегодня констатируем: Найджел Фарадж, лидер UKIP в 2006–2009 гг. и 2010–2016 гг., стал одним из наиболее успешных и эффективных политиков последнего десятилетия.

Инвестиционные банки поднялись на защиту Лондона

Сергей Николаев

Представители сразу нескольких банков обратились к миру с призывом сохранить за Лондоном роль главного финансового центра Европы, говорится в статье Бена Чу в газете The Independent. В заявлении, которое на прошлой неделе подписали топ-менеджеры Goldman Sachs, Standard Chartered, JP Morgan и других финансовых компаний, превозносятся достоинства Великобритании вообще и ее столицы в частности. Тем временем сразу несколько европейских городов готовы вступить в борьбу за британское наследство.

Банкиры, подписавшие заявление, признают, что исход недавнего референдума стал серьезным ударом для всей мировой экономики. Вместе с тем, полагают они, Лондон должен и после Brexit оставаться главным центром финансового мира. В пользу этого решения, как полагают игроки из высшей банковской лиги, говорят неоспоримые достоинства Великобритании. Это самая стабильная правовая система в мире, это превосходная рабочая сила и чрезвычайно ликвидные рынки капитала. А подпирает эту пирамиду «регулятор мирового класса», говорится в статье. В ней также отмечена роль британской столицы как мирового центра финтеха.

А чемоданы стоят наготове

Первой под опубликованным в прессе заявлением стоит подпись британского министра финансов Джорджа Осборна. Как свидетельствует The Independent, именно ему обязан Лондон появлением данной инициативы. Кроме Осборна и главного исполнительного директора британского Standard Chartered авторами заявления стали руководители международных или европейских операций Goldman Sachs, Bank of America, Merrill Lynch, Morgan Stanley и JP Morgan. Наверное, призыв прозвучал бы весомее, окажись под ним подписи первых лиц головных американских банков.

Но первые лица высказывались в несколько ином ключе. Так, главный исполнительный директор JP Morgan Джейми Даймон говорил о планах перевода в одну из европейских столиц 4 тыс. рабочих мест. «В случае наихудшего сценария мы будем вынуждены перевести тысячи сотрудников в другие отделения в еврозоне»,— цитирует главу JP Morgan агентство Reuters. Всего в Соединенном Королевстве работают 16 тыс. сотрудников американского банка. Помимо Лондона офисы JP Morgan находятся в Шотландии в городе Бормуте на южном побережье Англии. В 2015 году на европейских, ближневосточных и африканских операциях британская «дочка» принесла инвестиционному гиганту $14 млрд выручки, пишет Reuters.

Похожие планы успели озвучить и главы других крупных банков, пишет The Independent. Все упирается в так называемые passporting rights, то есть в права финансовой компании, аккредитованной в одной из стран Европейского союза, заниматься бизнесом в других государствах — членах ЕС. И хотя Британия намерена на будущих переговорах с Брюсселем добиваться статус-кво в финансовой сфере, существуют веские основания считать, что не все лидеры ЕС будут готовы проявить понимание. Поэтому мировые СМИ заняты сейчас одним злободневным вопросом, а именно: какой из столиц удастся занять место Лондона на европейском финансовом Олимпе?

Плюсы и минусы основных соискателей

Наибольшую активность в последние дни проявляют французы. Как заявил недавно премьер-министр Mануэль Вальс, его правительство работает над новыми инициативами, чтобы привлечь международные компании из Лондона в Париж. Он пояснил в одном из последних интервью, что речь идет о налогообложении и статусе иностранных граждан, постоянно проживающих в стране. Выступая затем на конференции промышленных магнатов, Вальс декларировал желание построить «финансовую столицу будущего».

Со своей стороны, управляющий Банком Франции Франсуа Виллерой сообщил о готовности оперативно рассматривать заявки финансовых учреждений, которые пожелают перенести центр европейских операций во французскую столицу. Париж уже сейчас может похвастаться доминирующей ролью в таких финансовых сферах, как выпуск корпоративных облигаций и управление инвестициями.

В числе других основных претендентов на роль европейской финансовой столицы называют Франкфурт, Амстердам, Дублин и Люксембург. Мировые СМИ подробно обсуждают шансы лидеров забега. Все «за» и «против», прозвучавшие в эти дни, можно кратко суммировать в виде таблицы.

К претендентам второго ряда относят Брюссель, Мюнхен, Женеву и Цюрих. На днях список пополнила испанская столица. Однако на фоне других участников гонки козыри Мадрида выглядят не слишком убедительно. Испанцы ссылаются на то, что в их столице уже присутствуют кредитные учреждения глобального масштаба.

За Лондон голосует индекс

Несмотря на недавний референдум, даже такие города, как Париж или Франкфурт, продолжают уступать британской столице по силе притягательности, утверждает The Euromoney. Журнал рассматривает шансы других городов занять место Лондона как главного клирингового центра валютных операций. При этом издание руководствуется самым свежим рейтингом мировых финансовых центров (Global Financial Centres Index, GFCI).

Французской столице досталось в нем лишь 32-е место. Франкфурт оказался на 18-м, потеряв по сравнению с предыдущим рейтингом четыре позиции. И хотя Люксембург, Женева и Цюрих занимают в GFCI более высокие места, с точки зрения инфраструктуры и рынка квалифицированной рабочей силы они уступают и Франкфурту, и Парижу. Что касается Дублина, то он едва смог протиснуться в четвертую десятку.

На первом месте по-прежнему находится Лондон, который уверенно опережает Нью-Йорк и других ближайших конкурентов из Азии и США. Из европейских преследователей относительно высокое место занимает лишь Люксембург, закрепившийся на 14-й строчке.

Эксперты полагают, что значение при выборе главного финансового центра имеют не только такие ключевые факторы, как налоговые ставки и нормы регулирования. Важная роль принадлежит стилю жизни, к которому привыкли сотрудники финансовых компаний. И многое здесь зависит от того, сумеют ли другие города соревноваться с Лондоном и предоставить банкирам похожие условия.

«В Лондоне множество выпускников престижных университетов, которые изучали финансы, политику, бизнес и ищут работу в лондонском Сити»,— говорит, к примеру, Рауль Рупарель, содиректор исследовательской группы Open Europe. Другие столицы, по его словам, могут главным образом полагаться на приезжих. Однако если спросить у лондонских банкиров, переедут ли они в Париж, большинство скорее всего предпочтет остаться в Соединенном Королевстве, пишет The Euromoney, ссылаясь на мнение опрошенных экспертов.

Ракеты в Европе: воспоминания о будущем?

Как не попасть в новую ловушку

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме: Часть западных партнеров России пытается повторить сценарий конца 70-х – начала 80-х годов, когда развертывание в Европе советских и американских ракет спровоцировало многолетний военно-политический кризис. Он надолго застопорил и повернул вспять процесс разрядки.

Складывается все более отчетливое впечатление, что часть западных партнеров России пытается повторить сценарий конца 70-х – начала 80-х гг., когда развертывание в Европе советских ракет средней дальности СС-20, а также американских «Першингов» и крылатых ракет наземного базирования спровоцировало многолетний военно-политический кризис. Он надолго застопорил и даже повернул вспять набиравший темпы процесс разрядки в Европе.

Немного истории

Напомню о внешнеполитической ситуации, на фоне которой разразился прошлый ракетный кризис. США потерпели тяжелое военное и политическое поражение во Вьетнаме, в войне, которую большинство европейцев осуждали. Энергетический кризис начала 1970-х гг. развел союзников еще дальше. Захват американских заложников в Иране, все новые вспышки арабо-израильской вражды отвлекали внимание Вашингтона от Старого Света. Создавалось впечатление, что Соединенные Штаты отдаляются от него.

Одновременно в Европе набирала силу политика снижения напряженности, запущенная прежде всего немцами и французами в 1960-е гг. (Справедливости ради необходимо упомянуть Уинстона Черчилля, который провозгласил курс на нее еще в 1953–1954 годы. Он увидел, что жесткая конфронтация ограничивает возможности Великобритании.) Советско-американская разрядка начала 1970-х гг. ускорила процессы налаживания сотрудничества в Европе. Показалось, что появляется возможность преодоления холодной войны, а значит – структурной военно-политической конфронтации двух лагерей. Она была опасна для всех, но больше выгодна Западу, который тратил в разы меньшую долю своего ВНП.

В наибольшем выигрыше были западноевропейцы, которые полагались (или делали вид, что полагаются) на американский «ядерный зонтик» и военные контингенты США в Европе, призванные, как считалось, обеспечить стратегическую увязку с американским ядерным потенциалом. «Зонтик» и войска, приносившие изрядные доходы регионам, в которых они дислоцировались, не только позволяли экономить на военных расходах, но даже немного зарабатывать. Американцы, конечно, ритуально требовали от союзников увеличения их доли в военных расходах НАТО. Но те, как правило, увертывались. Особенно эффективно – в условиях ослабления напряженности. Американцы за военное прикрытие получали лояльность союзников и ощущение морального превосходства. Однако в условиях разрядки готовность слушать указания Вашингтона снизилась, а конструкция затрещала по швам, что пугало поколение политиков, интеллектуально, морально, да во многом и материально связанных с ней.

Сначала напряженность начали подпитывать американцы, поднявшие на щит проблему прав человека. Одновременно эксперты по обе стороны океана, сделавшие карьеры на конфронтации, стали искать пути ее обновления, «перезагрузки» на современном жаргоне, в важнейшей области – военно-политической. В Европе забили тревогу по поводу ослабления стратегической связки США и Старого Света, американских ядерных гарантий союзникам. И это в момент, когда военное противостояние начало зримо уходить в прошлое.

В Соединенных Штатах было готово новое поколение носителей ядерного оружия средней дальности: крылатые ракеты и баллистические ракеты «Першинг». Параллельно Советский Союз, активно участвовавший в гонке вооружений и даже начинавший лидировать в ней, приступил к развертыванию ракет, названных на Западе СС-20. Получились они случайно. Новая межконтинентальная твердотопливная стратегическая ракета, названная СС-16, «не полетела». Зато она оказалась замечательно полезной на более близком расстоянии, когда была испытана без одной ступени. И СССР, не имея стратегической необходимости, стал их производить и размещать в успокоившейся было Европе. Действовали в соответствии с устоявшейся логикой гонки вооружений: раз оружие создано, надо его развернуть, загрузить заводы. Европейцы, боявшиеся ослабления стратегических гарантий Соединенных Штатов, испугались еще больше, американцы, думавшие о том, под каким предлогом производить и размещать новые ракеты, получили его. По обе стороны океана атлантисты, сторонники сохранения НАТО, нуждавшейся в постоянной системной конфронтации, получили возможность ее укрепить.

Сейчас это трудно представить себе, но на годы главным вопросом европейской политики стали ракеты. Я сам с молодецкой горячностью участвовал в дебатах вокруг них. Потом начало приходить понимание абсурдности происходившего. СССР, находившийся на пике стратегического могущества, почувствовал себя осажденным, в том числе и из-за американских ракет, и влез в Афганистан, куда его затягивал Вашингтон. Помню ликование американцев и взрыв пропаганды о «советской военной угрозе».

Чтобы выйти из кризиса, запустили процесс переговоров о ракетах средней и меньшей дальности (РМСД). Но они, как почти всегда бывает с разоруженческими переговорами, только усугубили дело. Стороны получили аргументы, чтобы не отступать, торговаться, наращивать «козыри» – ракеты. В пропагандистском запале и советские, и западники убеждали себя, что угроза страшнее страшного. Сознание еще больше милитаризировалось.

В конце концов Советский Союз, вползавший в многомерный кризис, уступил, подписал Договор по РСМД, согласно которому ракеты средней дальности ликвидировали как класс. Заодно сдали не подпадавшие под договор эффективные оперативно-тактические ракеты «Ока». Сейчас вместо них со значительными затратами развертываются ракетные комплексы «Искандер». Но главное – угасавшая конфронтация получила мощный заряд адреналина и продлилась на десять лет.

История повторяется?

Ситуация последних лет то ли до смеха, то ли до слез похожа на ту, что складывалась в конце 1970-х годов. США, потерпев серию поражений, сокращают присутствие в Европе и выглядят все менее надежным союзником. Натовская сцепка, которую искусственно поддерживали то расширением, то провалившимися попытками выйти за зону ответственности (Афганистан, Ливия, частично Ирак), снова слабеет. Перед европейскими элитами замаячила перспектива больше полагаться на себя, в том числе в сфере безопасности. От этого они вовсе отвыкли за четверть века после холодной войны, когда жизнь стала совсем комфортной. Военные расходы сократили ниже любого минимума. Евросоюз вступил в самый глубокий кризис за свою историю.

Появилась и перспектива изменения старой геополитической ориентации. Лет девять-десять назад в Европе не очень открыто, но всерьез начали обсуждать целесообразность создания единых пространств с Россией и потенциально – с гигантским рынком Китая. Насторожились элиты, сросшиеся со старой структурой атлантической политики и не желавшие ее окончательного переформатирования. Чтобы избежать этого, нужен был организующий принцип – враг. Бушевская «война с террором» 2000-х гг., во многом тогда искусственная, такую роль сыграть не смогла. С начала нынешнего десятилетия к этой функции начали подталкивать привычного врага – Россию. Несмотря на более свободную политическую систему, капиталистическую экономику, кратно меньшую, чем у атлантического сообщества, военную машину Запад подстегивало и ощущение нараставшей слабости, тем более обидное на фоне окончательной, как казалось к концу века, победы.

Укрепление России, которая еще недавно считалась поверженной, воспринималось особенно болезненно, стало символом подъема новых сил, «не-Запада». Тем более что Москва свои новые возможности охотно демонстрировала и подчеркивала. В основном, как и раньше, стимулы к новой конфронтации исходили изнутри Запада, который в его нынешнем составе возник на платформе холодной войны и без нее чувствовал себя неуверенно. В последние годы к поиску привычного врага толкал и кризис Евросоюза. Объединение «против», как надеялись, придало бы энергию трещавшему европроекту, также во многом детищу холодной войны. Ведь запустили его, чтобы достичь двух целей – покончить с европейскими войнами, а также сдержать коммунизм и Советский Союз. Начались попытки построиться против его наследника.

США притягивают к себе европейцев через идею создания Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Его поддерживают отчаянно проатлантические силы, стремящиеся, как «в старые добрые времена», уйти под крыло Соединенных Штатов. Но, судя по имеющейся информации, этот проект, державшийся чуть ли не в секрете, столь откровенно невыгоден европейцам, что протолкнуть его пока не получается.

Одновременно делается ставка на воссоздание старой структуры отношений, выгодной (по-разному) традиционным элитам по обе стороны Атлантики. Альтернативной европейской системы от Ванкувера до Владивостока, которую предлагала Россия, они создать не захотели. Теперь намерены вернуться к прежней. Россия, выставляемая врагом, играет вспомогательную роль. Главные причины – внутри Запада.

Конфронтацию возрождали постепенно. С начала десятилетия Россию все чаще критиковали. И за недостаточную толерантность в отношении новых европейских нравов, и за дефицит демократии. Делались шаги, сначала нерешительные, к возрождению военно-политического противостояния. Попробовали разместить противоракетные комплексы в Польше и Чехии (в последней встретили решительную оппозицию). Жестко возражала и Россия. США временно отступили. Параллельно шла раскрутка темы «уязвимости» восточных стран – членов НАТО. Хотя до того их тянули (а частично и они тянулись) в альянс именно для того, чтобы устранить эту самую «уязвимость».

Классические проатлантические типажи в Европе (те же, кто парой лет позже сыграют видную роль в разжигании украинского кризиса) взялись настойчиво предлагать переговоры по нестратегическому (тактическому) ядерному оружию. У России значительный перевес в этой области, поскольку такие средства нужны, чтобы компенсировать неядерное превосходство Запада и предотвратить попытки победить в гонке обычных вооружений. Переговоры неминуемо милитаризировали бы европейскую политику, снова вытащив на первый план «дисбалансы», угрозы. В России предложения нашли своих сторонников среди специалистов по разоруженческим переговорам, истосковавшихся по живому делу. Но Москва в ловушку не полезла, от переговоров отказалась.

К 2013 г. антироссийская кампания бушевала вовсю. Опять встал вопрос о распространении зоны влияния Запада через ассоциацию Украины с Евросоюзом. Было похоже, что снова начали готовить и расширение НАТО на Украину, которое США втихомолку пытались протолкнуть еще в 2008 году. После киевского госпереворота Москва ответила встречным ударом. Крым и Донбасс остановили расширение западных союзов, угрожавшее жизненно важным интересам российской безопасности.

Информационная война, естественно, усугубилась. В Европе, рушившаяся модель которой предполагала в том числе отказ от прямого применения силы, действия России вызвали шок. Раньше там о последствиях попыток оторвать и поставить под контроль Украину думать не хотели. Предупреждений не слушали. А те, кто думали, хотели именно конфронтации. К пропаганде добавились санкции, как открыто заявлялось, нацеленные на смену российского режима провоцированием либо «заговора олигархов», либо народного недовольства.

Вновь начала безудержно нагнетаться кампания запугивания российской военной угрозой. И это несмотря на то, что российские вооруженные силы кратно малочисленнее советских и очевидно не предназначены для ведения массированных наступательных военных операций. А НАТО численно превосходит Россию по всем показателям военной мощи, кроме ядерной. Действия же на Украине носили сугубо оборонительный характер и были нацелены на предотвращение дальнейшей экспансии Запада, которая, если бы имела возможность продолжиться, могла привести к большой войне.

О приличествующем лицемерии забыли. В Соединенных Штатах открыто заговорили о необходимости повторить опыт 1980-х годов. Тогда европейский ракетный кризис, мифические «звездные войны» (стратегическая оборонная инициатива), содействие затягиванию Советов в Афганистан, попытки разжигания кризиса в Польше в надежде спровоцировать ввод советских войск и туда ускорили развал СССР. Вместо уже перезревшего реформирования провалившейся в стагнацию советской экономики Москва с увлечением ринулась в новую конфронтацию и гонку вооружений на навязанных направлениях.

Встречал и читал в последние два года американских стратегов, открыто говоривших о повторении такого сценария. Только вместо Афганистана и Польши предлагалась Украина, куда наиболее жесткое крыло американского внешнеполитического класса Россию откровенно заманивало, надеясь на полномасштабное вторжение. Москва на него не пошла, а американские союзники блокировали пока массированную поставку Киеву «летальных вооружений», которую вторжение должно было бы спровоцировать.

Пропагандистская война, направленная на сатанизацию противника, вышла за рамки приличий, она сейчас едва ли не хуже, чем даже в 1950-е годы. Россия, впрочем, отвечает подчас тем же. Где-то уже писал, что если бы нынешнюю политико-пропагандистскую какофонию услышали и поняли инопланетяне, они решили бы, что в Европе готовятся воевать. Надеюсь, что нет. Но все более частые учения все ближе к российским границам, размещение на постоянной основе вооружений и на ротационной – войск вкупе с информационной войной создают впечатление, что дело ведется к усугублению военно-политической напряженности. И, весьма вероятно, организации нового кризиса, который позволил бы восстановить систему структурной конфронтации, жесткого раскола Европы к востоку от ее прежних границ.

Разумеется, не все в США, и тем более в Европе, такого хотят либо готовы открыто признаться, в том числе и самим себе, в подобных намерениях. Но они существуют в головах многих атлантистов в Америке, Великобритании, в странах – новичках НАТО. Очень вероятно, что на смену относительно разумному и «мягкому» Бараку Обаме (в 1970-е гг. – Джимми Картер) придет гораздо более жесткое и/или непредсказуемое руководство (таковым в первые годы была администрация Рональда Рейгана). А «наказ» новой администрации со стороны правящей элиты будет похож на тот, с которым пришел Рейган: восстановить позиции США в мире, пошатнувшиеся после серии поражений. Пользуясь лозунгом одного из кандидатов – Make America Great Again, «Вернуть Америке величие».

Разумеется, мир стал иным. Повторить историю невозможно. И попытка реванша, скорее всего, провалится. Но не учитывать ее возможность и даже вероятность неразумно, тем более что американская правящая элита за минувшие годы, похоже, мало чему научилась и даже стала более радикальной. Из нее вытеснены реалисты. Заправляют неоконсерваторы или либеральные интервенционисты. А прошлая попытка реванша оказалась в целом удачной.

Новый заход уже начался. Это и сознательное обострение конфликтов по периметру России и Китая, и заявка на новый чуть ли не триллионный тур модернизации ядерных вооружений (после всех разговоров о стремлении к безъядерному миру). И активизация НАТО в его традиционной роли – военного сдерживания/устрашения.

Еще один эпизод из воспоминаний. Когда в конце 1970-х и в 1980-х гг. западные коллеги твердили о «советской военной угрозе», я смотрел на них с подозрением: глупцы ли они или врут. Слабевший Советский Союз явно не мог и не собирался ни на кого нападать. Позже познакомившись с ними ближе, понял: они по большей части все-таки заблуждались. Сейчас, когда я вновь слышу заявления о «российской военной угрозе», сомнений почти нет – это не заблуждения, а осознанный, откровенный обман, видимо, в стремлении воссоздать структурную конфронтацию. Новое передовое базирование вооружений и – пока ротационное – военнослужащих в Европе, систем ПРО носит почти открыто, увы, употреблю это слово, провокационный характер.

На словах они развертываются, чтобы успокоить соседей России, испуганных возможной (реально немыслимой) агрессией с ее стороны. На деле такие вооружения в случае реального военного кризиса увеличивают уязвимость размещающих их стран. Вряд ли в НАТО могут думать, что Россия станет ждать очередного вторжения на свою территорию. Эти вооруженные силы будут усугублять нервозность всех. И России, против которой они направлены, и принимающих стран, которые по глупости, из желания отомстить Москве за ее прошлые победы либо по приказу (или их просто не спрашивают, как, похоже, Румынию), делают себе целями первой очереди. Усилятся страхи и коренных натовских стран, когда и если они разберутся, что новые вооружения и войска повышают угрозу войны в Европе.

На этом фоне особенно странно выглядит развертывание системы ПРО в Румынии и Польше. Его корни – в мощном стремлении значительной части американской элиты и общества обрести иллюзию стратегической неуязвимости. Ну а по дороге – ослабить другую сторону, потрафить своей военной промышленности. Первоначально планы оправдывались хотя бы теоретически правдоподобными ссылками на необходимость защищать европейцев от иранских ракет. Когда Иран отказался от ядерной программы, пристойность отбросили. Теперь ссылки на необходимость защиты от Тегерана выглядят совсем уж вопиющей неправдой, неприличной даже для «своих». Но аргументы воспроизводятся вновь и вновь.

Специалисты почти в унисон говорят, что при надлежащих контрмерах системы ПРО пока не могут представить серьезной угрозы российскому стратегическому потенциалу. Но и они сами, и неизбежные контрмеры будут подстегивать военную угрозу для стран, где они размещаются, ослаблять стратегическую стабильность в Европе и мире, служить росту нервозности и недоверия.

Эксперты и, главное, люди, реально отвечающие за безопасность страны, в том числе и президент, утверждают, что в контейнеры систем ПРО вместо противоракет легко могут быть вставлены крылатые ракеты большой дальности, запрещенные к размещению на территории Европы Договором по РСМД. Если это так, США под сурдинку обвинений России делают большой шаг к нарушению договора.

В России есть (или были) сторонники выхода из Договора, уж больно он неравноправен. Но его не нарушали. Размещением систем ПРО Россию как бы приглашают к выходу из Договора, к развертыванию ракет, способных почти мгновенно эти системы уничтожить. И тогда картина стала бы полной – новое издание ракетного кризиса конца 1970-х – 1980-х гг. и восстановление той самой структурной военно-политической конфронтации в Европе.

Водораздел проходил бы ближе к нашим границам. А само новое противостояние по определению гораздо более опасно, чем предыдущее, оно бы подстегивало стороны к мгновенной реакции или контрреакции. Но американцы, видимо, рассчитывают отсидеться за океаном. Континентальные европейцы, смятые валом нерешаемых внутренних проблем, похоже, особо не задумываются. Как не задумывались по поводу последствий своей экспансии на Украину 2,5–3 года назад. К тому же в Европе (смотри выше) есть силы и интересы, настроенные на конфликт.

Предлагая, по сути, возвращение к военно-политической конфронтации, западные партнеры хотят сделать ее поудобнее для себя, связать руки России, готовой играть в ответ жестко и рискованно. Поэтому постоянно муссируется то возобновление переговоров по обычным вооружениям, то реанимация диалога по мерам укрепления доверия в старых форматах. О предложениях обсудить ядерное оружие в Европе говорил выше. Не раз слышал подобные идеи во время работы в «группе мудрецов ОБСЕ». Появлялись они и на поверхности.

Кстати, результаты референдума в Великобритании и решение о выходе страны из Евросоюза создают атмосферу еще большей неопределенности по всему полю и только повышают вероятность действий с целью отвлечь внимание от кризиса ЕС, укрепить влияние США и НАТО в Европе, да и опять-таки найти новую тему для консолидации.

Что делать?

Во-первых, понимать, что сценарий, который я описал, вероятен или уже претворяется в жизнь. Россию по старым рецептам провоцируют на конфронтацию и втягивание в гонку вооружений в Европе.

Во-вторых, наконец, откровенно сказать нашим европейским партнерам и их обществам, что нынешняя, как и прежняя, политика НАТО и тех сил, которые концентрируются вокруг союза, прямо направлена на возрождение военной конфронтации в Европе и, если она будет воплощена в жизнь, резко увеличит угрозу конфликта.

В-третьих, вряд ли стоит повторять собственную глупость позднего советского и раннего российского периода, когда мы желали понравиться, угодить или надеялись на возможность равноправной и стабильной системы безопасности и сотрудничества в Европе. Сегодня аналогом той политики стало бы стремление возобновить отношения с НАТО в прежнем формате. Альянс, в том числе благодаря российской слабости и попыткам умиротворения, превратился из преимущественно оборонительного, каким он был в годы холодной войны, в наступательный, стал главным фактором дестабилизации военно-политической ситуации в Европе.

Агрессия против Югославии, Ливии, нападение большинства стран союза во главе с США на Ирак создали новую реальность. Оказалось, что без жесткого внешнего сдерживания оборонительный союз демократических государств способен легко деградировать. Нужно сделать выводы. И вряд ли России стоит легитимировать альянс политическим диалогом с ним в Совете Россия–НАТО. Но НАТО – реальность. Поэтому продолжение разговора для избегания эскалации инцидентов, предотвращения случайных столкновений целесообразно. Но диалог должны вести Генштаб и Военный комитет НАТО, военные специалисты. Параллельно необходим и более широкий как двусторонний, так и многосторонний, в том числе экспертный, диалог о перспективах европейской безопасности и путях предотвращения ее дестабилизации и деградации.

В-четвертых, на потенциальные новые ракетные и иные вызовы не стоит отвечать торопливо и зеркально. Из Договора по РСМД выходить не надо. Этого ждут. А такие ответы уже провозглашены; размещение трех дивизий на западе России (они нам точно нужны?); создание высокоскоростных ракет в неядерном исполнении. Они дороги и заведомо более выгодны богатой стороне. Может начаться втягивание в гонку вооружений. Думаю, учений стратегических сил, которые не оставили бы сомнений в том, что произойдет в случае кризиса с новыми ракетами/противоракетами, было бы достаточно.

В-пятых, необходим диалог по безопасности в более широких рамках, чем старые европейские. Пока мы остаемся в них, Запад не может и не хочет отказаться от прежней системы, которая воспроизводит конфронтацию. Надо выходить на уровень евразийского диалога по сотрудничеству, развитию и безопасности, тем более что и мир изменился, в том числе вокруг России и Европы. Старая евроцентричность выглядит едва ли не анахронизмом. Даже для самой Европы, ведь ей для развития необходимы новые горизонты сотрудничества, которые способны предоставить Китай, Россия, другие страны Восточной и Центральной Евразии. Это не альтернатива атлантическим связям Европы, но их дополнение.

В-шестых, новые разоруженческие переговоры вряд ли целесообразны. При сохраняющемся пока доминировании Запада в информационном пространстве они будут еще более активно, чем раньше, использоваться для нагнетания недоверия, милитаризации мышления в Европе. Но диалог военных, повторю, крайне необходим.

В-седьмых, надо использовать остающийся потенциал ОБСЕ, постепенно «забывая» о его «третьей корзине», которая по большей части использовалась для сохранения и стимулирования конфронтации. Вторая – экономическая – фактически отмерла. Организация может оказаться полезной для регулирования кризисов типа украинского, сотрудничества по новым вызовам безопасности – беженцам, терроризму, миграциям, киберпространству.

В-восьмых, и это, может быть, главное, стоит активизировать диалоги с ЕС и входящими в него странами, направленные на поиски путей восстановления и расширения сотрудничества в культуре, образовании, науке, экономике на новой реалистической основе. Европейский союз больше не модель, но и тем более не противник, а по возможности добрый сосед, выгодный рынок, равноправный партнер, с которым нас объединяют многие интересы и даже базовые ценности. Возможно, стоит подумать и о диалоге ЕАЭС–ЕС, но уже в более широких рамках движения к всеобъемлющему торгово-экономическому партнерству в Евразии, о целесообразности которого говорил на ХХ Петербургском экономическом форуме российский президент.

Наконец, самое важное. У нас, русских, накопились претензии к Западу. И у многих чешутся руки и дальше отвечать «по полной программе», показывать «кузькину мать». В России, испокон веку строившейся на двух ценностях – защите суверенитета и безопасности, видимо, существует внутренняя потребность во внешнем враге. Усиливает ее неготовность пока идти на назревшие реформы.

Но нужно помнить, что конфронтация в конечном итоге невыгодна никому. И нам, пока менее сильным и богатым, она невыгоднее, чем Западу, даже если Россия способна выстоять и одерживать тактические победы. И главное, если мы допустим возвращение структурного противостояния по типу холодной войны, планета станет гораздо более опасной, чем даже тогда. Лучше бороться за мир, выступать поставщиком безопасности, в том числе предотвращая дальнейшую экспансию западных союзов, что мы, хотя и с запозданием, сделали в 2014 г., срывать планы тех, кто хочет вернуть гонку вооружений и системный военно-политический конфликт, восстановить лидерство в борьбе за верховенство международного права, за стратегическую стабильность.

«Брексит» способен создать не только новые угрозы, но и возможности. Стоит оставить странам ЕС, Великобритании, заблудившимся в собственных кризисах, перспективу выхода из них и путем новой разрядки. Единое пространство сотрудничества, совместного развития и безопасности нужно рассматривать уже, наверное, не в старых, так и не состоявшихся рамках, а в новых и более широких – от Сингапура или Шанхая до Лиссабона или Дублина.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 9 июля 2016 > № 1850847 Сергей Караганов

Министр финансов Великобритании Джордж Осборн в своем интервью изданию Financial Times озвучил планы правительства в скором времени резко снизить местную ставку корпоративного налогообложения с нынешних 20% до 15%. Таким образом, Великобритания может стать страной с одной из самых низких ставок налога на прибыль компаний среди развитых стран.

Осборн отметил, что такой шаг позволит простимулировать бизнес и оживить британскую экономику на фоне неопределенности, связанной с выходом Великобритании из состава Европейского Союза. Низкая ставка налога должна помочь иностранным компаниям «сохранить лояльность Великобритании» и не выводить свой бизнес из страны.

Новая британская ставка налога на прибыль будет ненамного выше аналогичной ставки на Кипре или в Ирландии. Но у этих двух юрисдикций до сих пор имеется не очень привлекательный оффшорный имидж. В этом плане репутация Великобритании намного выше. Именно на высокой репутации «Туманного Альбиона» базируются ожидания британского правительства по предотвращению бегства капиталов из страны и привлечению новых иностранных инвесторов с помощью низких налогов. При этом особые надежды Джордж Осборн возлагает в первую очередь на китайские капиталы.

Кроме снижения ставки корпоративного налогообложения в ближайшие планы Короны входит также поддержка банковского кредитования в форме госгарантий. В связи с этим Банку Англии уже выданы соответствующие рекомендации по недопущению сокращения объемов выдаваемых кредитов.

Brexit: десять основных последствий, которые потрясут мир

Валентин КАТАСОНОВ

Последствия выхода Великобритании из Европейского союза (Brexit) ещё долго останутся ключевой темой политических дискуссий. Все эксперты согласны лишь в одном: после Brexit не только Европа, но и остальной мир будет другими. Brexit спровоцировал новый раунд борьбы государств, блоков, политических партий за перераспределение влияния. Оценить исход этого раунда сложно. При всей неопределенности уже можно обозначить некоторые сюжетные линии дальнейшего развития событий.

1. Переговоры между Лондоном и Брюсселем для юридического оформления «развода». Они потребуют как минимум два года. Некоторые эксперты называют более растянутые сроки – до 7 лет. До сих пор детали этой сюжетной линии не понятны даже Лондону и Брюсселю, поскольку процедуры «развода» нет. Возникают тысячи вопросов. Например, должен ли Лондон в текущем и следующем году выполнять свои обязательства по взносам в общеевропейский бюджет? С какого момента Британия теряет право пользоваться рыночными преференциями Европейского союза? Как должен Лондон поступить с иммигрантами, которые прибыли на острова Туманного Альбиона из стран-членов ЕС (их сотни тысяч и почти все – из Восточной Европы)?

2. Переговоры Лондона со странами Евросоюза по новым условиям отношений в сфере торговли товарами и услугами, а также инвестиций. Особое значение имеют вопросы взаимного доступа на финансовые рынки. Здесь возможны разные схемы. Например, так называемая норвежская схема, которая предполагает, что страна, не являющаяся членом ЕС, может входить в европейскую экономическую зону (ЕЭЗ), получая примерно такие же торговые преференции, что и члены ЕС. Эта схема предусматривает также взносы в европейский бюджет (по несколько более низким ставкам, чем для членов ЕС). Главный минус «норвежской» схемы – то, что стране, входящей в ЕЭЗ, надо выполнять большую часть директив Брюсселя, но при этом она не имеет права принимать участие в выработке решений ЕС. Есть ещё «канадская» схема. Она предусматривает особые взаимные торговые преференции, но при этом партнер ЕС не платит взносы в общеевропейский бюджет. Возможна и «российская» схема (которая действовала до объявления Западом экономических санкций против России в 2014 году), предусматривающая выстраивание торгово-экономических отношений на основе норм ВТО.

3. Углубление политической и военной интеграции Великобритании и США – в развитие существующих у них «особых отношений».

4. Компенсация экономических потерь Лондона от выхода из ЕС за счет активизации торгово-экономических отношений со странами, находящимися вне Евросоюза. В Европе это, в частности, Швейцария и Норвегия. Можно ожидать также активизации торгово-экономических отношений Лондона с Китаем. В последние два года две страны старательно выстраивали «мосты» торгово-экономического и финансово-валютного сотрудничества. В частности, крупнейшим европейским «хабом», работающим с офшорными юанями, на сегодняшний день является Лондон. В Гонконге среди иностранных компаний и банков на первом месте по их количеству – британские структуры. Лондоном также взят курс на углубление отношений с Индией, Пакистаном и другими странами, входящими в Содружество наций.

5. Не исключается, что Лондон заключит с Вашингтоном соглашение, подобное тому, которое США навязывают Европейскому союзу (Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство - ТТИП). Сегодня есть веские основания полагать, что соглашение о Трансатлантическом партнёрстве с Брюсселем у Вашингтона может вообще не состояться вследствие растущей оппозиции этому соглашению граждан и бизнеса континентальной Европы.

6. Усиление центробежных процессов в Европейском союзе. Политики и общественность целого ряда европейских государств (Франции, Нидерландов, Италии, Греции и даже Германии) требуют проведения референдума по образцу того, что был организован в Великобритании. Опросы общественного мнения показывают, что процент евроскептиков в ряде стран Европы даже выше, чем процент подавших голоса за выход из ЕС на британском референдуме. Таким образом, возникает риск развала ЕС.

7. Усиление сепаратистских настроений в ряде европейских государств. Пример этому подает референдум 23 июня. Сегодня ряд административных единиц Соединенного Королевства требуют проведения референдумов о независимости или особом статусе, т.к. их граждане желают оставаться в составе ЕС. Речь идет о Шотландии, Северной Ирландии, Гибралтаре. Скорее всего, референдумы там будут проведены, и итогом их может стать провозглашение Шотландии самостоятельным государством. В свою очередь, Северная Ирландия может заявить о воссоединении с Ирландской Республикой, а Гибралтар станет частью Испании. Конечно, эти референдумы могут создать демонстрационный эффект, спровоцировав борьбу за независимость и автономию разных территориальных образований и народов по всему миру (вплоть до отдельных штатов, входящих в состав США).

8. Внутри Европейского союза процессу дезинтеграции будет противостоять тенденция превращения ЕС в европейское супергосударство. Франция и Германия уже выступили с такой идеей. Учитывая, что Германия явно имеет больший политический и экономический вес, чем Франция, многие эксперты говорят о том, что в Европе может произойти возрождение Священной Римской империи германской нации; некоторые рассуждают даже о возрождении Германского рейха.

9. В Европейском союзе могут появиться «ядро» и «периферия». Некоторые страны, которые не могут претендовать на включение в «ядро», уже высказывают опасения, что они могут стать «колониями». Особое беспокойство проявляет Польша, которая до Brexit претендовала на особую роль в ЕС. Сейчас эти претензии перечёркнуты, и, чтобы нейтрализовать влияние германо-французского ядра (или нового Германского рейха), Варшава будет и дальше углублять свои «особые отношения» с Вашингтоном. Кроме того, она постарается стать «ядром» для восточноевропейских стран-членов ЕС.

10. Ряд стран, опасающихся усиления влияния Великобритании и/или германо-французского ядра Евросоюза, будут искать противовесы этому влиянию. Одним из таких противовесов может оказаться Россия, а также региональные объединения с участием России и Китая, в том числе Шанхайская организация сотрудничества.

7 июля 1988 года ракетой-носителем «Протон-К» с космодрома Байконур была запущена советская автоматическая межпланетная станция (АМС) «Фобос-1».

«Фобос» - серия советских АМС, предназначенных для исследования Марса и его спутника Фобоса в рамках одноименного Международного космического проекта («Фобос»). В проекте участвовали учёные 13-ти стран - Австрии, Болгарии, Венгрии, ГДР, Ирландии, Польши, СССР, Финляндии, Франции, Чехословакии, Швейцарии, Швеции и Европейского космического агентства. Проект под руководством академика Сагдеева был начат на волне успешного сотрудничества с западными научными организациями в рамках проекта АМС «Вега».

Аппарат был спроектирован таким образом, что его конструкция и состав систем служебного модуля оставались практически неизменными при смене в выборе объекта изучения (Марс, Венера, Луна или другие, в том числе малые, тела). Переоснащения, связанные с изменением цели и научной программы экспедиции, касались, в основном, запасов топлива, состава отделяемых исследовательских зондов и состава научной аппаратуры.

Силовым элементом конструкции космического аппарата «Фобос» являлся герметичный торовый приборный отсек, к которому снизу была пристыкована автономная двигательная установка (АДУ), а сверху - отсек научной аппаратуры (цилиндрический приборный отсек).

В верхней части орбитального блока имелась специальная платформа. На платформе размещены отделяемые исследовательские зонды ДАС (долгоживущая автономная станция) и ПРОП-Ф (прибор оценки проходимости Фобос). На этой же платформе размещена научная аппаратура для исследования Солнца и средненаправленная антенна автономной радиосистемы. Отделение АДУ после перехода на орбиту искусственного спутника близкую к орбите Фобоса позволяла начать работу ранее закрытой ею и размещенной в торовом приборном отсеке служебной и научной аппаратуре, необходимой для сближения с Фобосом и проведения программы его исследований.

Орбитальный аппарат состоял из следующих научных инструментов: лазерный масс-анализатор, масс-анализатор вторичных ионов, радар, видеоспектрометрический комплекс, радиометр-спектрометр, солнечный УФ-радиометр, спектрометр гамма-излучения, детекторы нейтронов, оптический спектрометр, сканирующий анализатор, спектрометр плазмы, спектрометры электронов, анализатор плазменных волн, магнитометры, солнечный телескоп, фотометр, рентгеновский фотометр, спектрометры гамма-излучения.

Запуск «Фобос-1» состоялся 7 июля 1988 года в 20:38 при помощи ракеты-носителя «Протон-К» и разгонного блока Д-1. При запуске использовалась «пятиступенчатая» схема выведения АМС: на орбиту искусственного спутника земли станция выводилась с помощью трёх ступеней ракеты-носителя «Протон-К» и первого включения разгонного блока «Д-2». Затем на траекторию полёта к Марсу аппарат переводился с помощью второго включения блока «Д-2» (до полного истощения ресурсов) и включения АДУ аппарата.

16 июля был выполнен первый коррекционный манёвр. До 18 августа управление «Фобосом-1», как и «Фобосом-2», велось с ОКИК-16 (отдельный командно-измерительный комплекс-16), а после этого управление аппаратами взял на себя Центр управления полётом ФГУП «ЦНИИмаш».

29 августа произошёл сбой в программе, из-за чего вместо команды на включение гамма-спектрометра была выдана команда на выключение пневмосистемы ориентации и стабилизации аппарата. Станция с отключёнными важнейшими системами ориентации перестала ориентировать солнечные батареи на Солнце, вследствие этого через некоторое время аккумуляторы полностью истощились. 2 сентября 1988 при попытке провести запланированный сеанс с «Фобосом-1» аппарат на связь не вышел. Попытки установить с ним контакт, продолжались в течение сентября-октября, но успеха не принесли.

Тем не менее, результаты исследований, проведённых при помощи солнечного телескопа под названием «Терек», стали значимыми открытиями в научной программе «Фобоса-1». Учёные получили возможность одновременно наблюдать наименее изученные до этого времени слои солнечной атмосферы — хромосферу, корону и переходный слой. Была получена уникальная информация о структуре и динамике этих слоев. На снимках регистрирующей системы, отчётливо видна сложная структура плазменных образований в солнечной атмосфере.

Новые данные позволили понять динамику различных образований в атмосфере Солнца при температурах от десятков тысяч до десятков миллионов градусов. Это помогло выяснить механизмы освобождения энергии Солнца при различных процессах в другие места. С Земли получить такую информацию не представлялось возможным. За весь полёт станции было выполнено более 140 рентгеновских снимков Солнца.

Недвижимость России — дремучий лес для инвесторов

Рынки недвижимости российских городов занимают средние и низшие строчки индекса прозрачности. Первые позиции заняли в основном европейские страны

Компания JLL обнародовала традиционный индекс прозрачности мировых рынков недвижимости.

Он рассчитывается на основании 139 факторов, сгруппированных по пяти критериям: индикаторы доходности инвестиций, фундаментальные показатели рынка, раскрытие финансовой информации, регуляторные и юридические аспекты и процесс заключения сделок.

Данные исследования проводятся каждые два года на протяжении вот уже 17 лет и помогают правительствам и организациям понять, чего не хватает их стране для повышения инвестиционной привлекательности, а инвесторам — оценить степень надежности инвестиций. Неслучайно на топ-10 рынков с высокой прозрачностью приходится 75% инвестиционных сделок с коммерческой недвижимостью мира.

Четыре верхние позиции занимают страны «англосферы»: Великобритания, Австралия, Канада и США, причем Австралия и Канада поднялись за два года с третьего и шестого мест, а США опустились со второй на четвертую строчку. Далее расположились основные страны Европы: Франция, Нидерланды, Ирландия, впервые вошедшая в топ-10 Германия, Финляндия, и конкуренцию им составляет разве что Новая Зеландия со своим шестым местом. Следующую десятку рынков пусть не сильно, но прозрачных тоже во многом составляют «европейки»: Польша, Швейцария, Чехия, Бельгия, скандинавские страны. Из нестаросветских — только Сингапур, Гонконг и Япония.

Логично, что Россия в рейтинге представлена по частям. Москва на данный момент занимает 42-ю позицию, Петербург — 54-ю: оба города находятся в сегменте рынков со средней прозрачностью. А вот другие наши «миллионники», как и Украина с Казахстаном, попали в сегмент рынков с низкой прозрачностью — отчасти потому что так оно и есть, отчасти потому что вниз их двигает повышение степени открытости других участников рейтинга.

Валерия Мозганова

Пессимизм по-британски. Чем «Брекзит» грозит лондонскому Сити

После референдума о выходе из Евросоюза в стране резко снизился уровень деловой уверенности. Об этом свидетельствуют социологические исследования, проведенные после «Брекзита», сообщает BBC. Есть ли основания для беспокойства у британского бизнеса?

Всего через неделю после референдума доля компаний, которые пессимистично смотрят на перспективы британской экономики, увеличилась почти вдвое, с 25% до 49%. Это может привести к снижению инвестиций и отказу от найма новых сотрудников. Как именно «Брекзит» ударит по британской экономике? Объясняет замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований Высшей школы экономики Дмитрий Суслов.

Дмитрий Суслов

замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований Высшей школы экономики

«Как член ЕС, причем, весьма привилегированный член, Великобритания пользовалась всеми благами общего рынка ЕС. Если Великобритания после «Брекзита» захочет сохранить доступ к общему рынку, ей придется вступать в Шенген, ей придется брать на себя обязательства по свободе рабочей силы, что в свою очередь означает миграцию. Возьмет ли на себя подобные обязательства британское руководство или нет в условиях евроскептических настроений, — это очень большой вопрос. Если британское правительство на себя эти обязательства не возьмет, то Великобритания лишится права доступа к общему рынку ЕС со всеми вытекающими последствиями».

Есть мнение, что по туристической отрасли «Брекзит» ударит не сильно. А вот промышленности придется нелегко. Не исключено, что британские предприятия потеряют преференции на общеевропейском рынке. Что будет с «Роллс-Ройсом», поставляющим двигатели для «Аэробусов», пока непонятно. Но хуже всего придется финансовому сектору, а это — основа британской экономики. Говорит проживающий в Лондоне председатель совета директоров «Арбат капитал менеджмент» Алексей Голубович.

Алексей Голубович

председатель совета директоров «Арбат капитал менеджмент»

«Бизнес будет сокращаться, финансовый сектор — из-за оттока капитала иностранных банков, из-за оттока капитала из британских банков в Евросоюз тех пенсионных фондов, каких-то иных финансовых институтов, которые должны по своим правилам оставаться в ЕС. Они опасаются также обвала на британские облигации, а Британия имеет один из самых больших объемов внешнего долга в мире (больше восьми трлн), и постепенно, конечно, многие крупные инвесторы, фонды будут избавляться от британских бондов из-за вот этой вот неопределенности и ожидания дальнейшего снижения фунта».

Рынки уже отыгрывают негатив после пока еще не состоявшегося выхода Великобритании из ЕС. Так, во вторник фунт обвалился до нового минимума впервые за 30 с лишним лет, вернувшись к уровням июля 1985 года. Лондонская недвижимость премиум-класса после референдума о «Брекзите» подешевела.

Что в этой ситуации могут сделать власти страны? Пока не придумали ничего лучше, чем снизить корпоративный налог с текущих 20% до 15%, чтобы не допустить массового исхода бизнеса. Об этих мерах по стимулированию экономики рассказал Financial Times глава британского Минфина Джордж Осборн. Это может запустить игру финансовых престолов, отмечает издание. После Лондона на титул финансовой столицы Европы претендуют Дублин, Париж, Франкфурт-на-Майне, Люксембург, Амстердам. Голландцы уже заявили, что вслед за Великобританией могут пересмотреть корпоративные ставки. Сложно сказать, чем закончится эта гонка налоговых уступок.

Михаил Задорожный

Saica Pack инвестирует 250 млн евро в развитие европейских предприятий

Компания Saica Pack (входит в состав Saica Group, специализируется на производстве гофротары) начала реализацию масштабной инвестиционной программы стоимостью 250 млн евро.

Цель проекта — модернизация и приобретение нового оборудования для 34-х европейских предприятий, в том числе в Испании, Франции, Италии, Великобритании, Ирландии и Турции.

На 47-ми предприятиях Saica Group ежегодно производится почти 2,5 млн т бумаги и картона, штат Группы — 9 тыс. сотрудников.

Brexit запустил игру финансовых престолов

Кто будет финансовой столицей Европы вместо Лондона

Вероника Лисовская, Анна Комарова

Чтобы не допустить массового исхода бизнеса после Brexit, Великобритания может опустить корпоративный налог до уровня менее 15%. Это может спровоцировать гонку налоговых уступок в Европе — на титул финансовой столицы Старого Света претендуют Дублин, Париж, Франкфурт-на-Майне, Люксембург, Амстердам.

Британские чиновники огласили меры по стимулированию экономики и по борьбе с оттоком инвесторов, обеспокоенных процессом выхода страны из Европейского союза. Для смягчения последствий Brexit британцы могут снизить корпоративный налог с текущих 20% до уровня меньше 15%. Об этом в интервью Financial Times рассказал глава британского минфина Джордж Осборн.

Британские власти планировали постепенное снижение фискальной нагрузки и ранее: согласно изначальным планам, ставка корпоративного налога упала бы до 19% к апрелю 2017 года и до 17% к 2020 году, отмечает The Wall Street Journal. Но Brexit подталкивает к более агрессивным мерам.

Ставка меньше 15%, если ее одобрят, станет самой низкой среди стран «большой двадцатки». Она докажет инвесторам, что Великобритания по-прежнему «открыта для бизнеса», считает Осборн.

Среднемировая ставка корпоративного налога находится на уровне 25%, отмечает Reuters.

Кто претендует на финансовую корону

К какому году появится такой налог, Осборн не уточнил. Как правило, об изменениях в тарифной политике сообщают в конце года в рамках годового отчета или же в марте в день представления бюджета в палате общин.

Тем не менее даже начало подобной дискуссии беспокоит европейские страны.

Столица Великобритании долгое время оставалась финансовой столицей Европы. Связано это было и с английским, международным языком общения, и с низкими барьерами для бизнеса, и с культурным наследием Лондона. Но выход Великобритании из Евросоюза заставил многие компании задуматься над поиском нового европейского города для работы.

Наибольшие шансы сейчас у Дублина, Парижа, Франкфурта, Амстердама и Люксембурга.

До референдума министр финансов Франции Эммануэль Макрон сказал, что Париж «раскатает красную ковровую дорожку» для финансовых корпораций, которые хотят переехать после Brexit. Сразу после референдума французы опубликовали листовки с перечнем плюсов работы и жизни в стране, а организация Paris Europlace, продвигающая парижский финансовый рынок, готовится провести соответствующую презентацию в Лондоне.

Впрочем, у Франции есть и ряд недостатков по сравнению с Лондоном: высокие налоги и зарегулированность бизнеса, а также невысокий уровень распространения английского (менее 40% французов свободно говорят по-английски, пишет Independent). Также вопрос заключен и в цене: если курс фунта продолжит падать, то стоимость проживания в Париже может сравняться с Лондоном (во вторник, 5 июля, курс к евро упал до минимума с декабря 2013 года, составив 0,84 фунта). Месячная аренда жилья в Париже, по подсчетам Reuters, обойдется в €2,6 тыс., тогда как затраты на проживание в столице Великобритании в евро составляют порядка €3,3 тыс.

Амстердам может составить конкуренцию городам по культурной, ночной программе, образованию и знанию английского языка. По словам заместителя мэра города Кайсы Оллонгрен, уже несколько азиатских компаний, которым интересно остаться на рынке континентальной Европы, решили переехать из Лондона в столицу Нидерландов. Проживание в течение месяца в Амстердаме обойдется относительно недорого, в €2 тыс., впрочем, ограничение по бонусам к зарплате может побудить банкиров искать более заманчивые альтернативы.

Во Франкфурте чиновники запустили специальную горячую линию для банкиров, думающих над переводом операций из Великобритании, пишет WSJ.

Расположение штаб-квартиры Европейского центробанка добавляет городу статуса, жить в нем значительно дешевле, чем в Лондоне, аренда обойдется в €1,5 тыс. в месяц, но против немцев играет культурный фон — Франкфурт-на-Майне считается достаточно скучным, отмечает издание.

В Люксембурге расположено подавляющее число штаб-квартир транснациональных компаний. В числе плюсов города и одноименной страны издание Independent называет транспортную доступность и высокий уровень жизни. Так, управляющая компания Columbia Threadneedle уже заявила, что планирует расширяться в Люксембурге.

Ирландское агентство по иностранным инвестициям направило свыше тысячи инвесторам сообщения с напоминанием, что Ирландия из ЕС никуда не уходит и готова предложить им финансовые услуги. В Дублине расположена половина штаб-квартир банков, которые входят в мировой топ-5, отмечает британская Independent. Стоимость жизни в столице Ирландии почти в два раза ниже, чем в Лондоне, — €1,7 тыс., приводит цифры Reuters.

Правда, если Лондон все-таки пойдет на значительное снижение налогов, это может подорвать шансы других городов Европы.

Поэтому разговоры о дальнейшем снижении британцами ставки корпоративного налога в Великобритании только добавят масла в начинающуюся в Европе игру финансовых престолов.

Как отмечает FT, обещания Осборна разозлили европейских министров финансов, которые опасаются «гонки уступок».

Нидерландский минфин заявил, что может пересмотреть корпоративные ставки, чтобы обеспечить привлекательность страны. «С одной стороны, мы хотим бороться с минимизацией налогов, с другой — нужно следить за инвестиционным климатом», — отметил представитель ведомства Пол ван дер Занден. «Очевидно, что цель правительства Германии состоит в том, чтобы вопрос налогообложения решался согласованно в рамках единого рынка», — заявил пресс-секретарь министерства финансов ФРГ Мартин Йегер, цитирует его Reuters.

Но больше всего заявление Осборна не нравится Дублину.

Если в Германии и во Франции указанный налог составляет 29,8 и 33%, то в Ирландии он 12,5%, за что последнюю называют налоговой гаванью. Благодаря столь низкой ставке стране удалось привлечь в качестве инвесторов Apple, Google, Pfizer и другие крупные компании.

Британцы и так стремительно сокращали разницу в проценте, ведь еще в 2008 году корпоративный налог составлял 30%, поэтому новые планы нельзя игнорировать, пишет ирландская версия Independent со ссылкой на местных чиновников. «Если мы не отреагируем, то будем становиться менее и менее привлекательными для бизнеса. С падением курса стерлинга, который дает преимущество британским экспортерам перед ирландскими, наступает решающий момент, и правительству надо действовать», — говорит представитель дублинской торговой палаты.

Названы самые прозрачные рынки недвижимости в мире

На ТОП-10 стран с высокой прозрачностью приходится 75% инвестиционных сделок с недвижимостью в мире. Годовой глобальный объем транзакций в среднем составляет около $700 млрд.

Компания JLL опубликовала результаты исследования Global Real Estate Transparency Index (GRETI) за 2016 год. Аналитики изучили 109 мировых рынков недвижимости по 139 параметрам, сгрупированным по пяти категориям: индикаторы доходности инвестиций, фундаментальные показатели рынка, раскрытие финансовой информации, регуляторные и юридические аспекты, процесс заключения сделок.

Четыре верхние позиции списка рынков с высокой прозрачностью занимают страны «англосферы»: Великобритания, Австралия, Канада и США, причем Австралия и Канада поднялись за два года с 3-го и 6-го мест соответственно, а США опустились со 2-й на 4-ю строчку.

В ТОП-10 также входят европейские государства: Франция (5), Нидерланды (7), Ирландия (8), впервые попавшая в «десятку» Германия (9) и Финляндия (10), которая недавно была признана самой прогрессивной страной в мире. Высокие позиции и у Новой Зеландии (6).

Еще 20 стран относятся к прозрачным рынкам, и на их долю приходится 20% инвестиционных сделок на мировом рынке недвижимости. 14 из этих 20 стран представляют Европу, среди них выделяется Польша (13), которая в настоящее время близка к попаданию в группу с «высокой прозрачностью».

За лидерство среди азиатских рынков по-прежнему борются Сингапур (11) и Гонконг (15), а хорошую динамику за прошедший период продемонстрировали Тайвань (23), впервые вошедший в список прозрачных рынков, и Япония (19), поднявшаяся на семь строчек.

В группах регионов с низкой прозрачностью и непрозрачных наблюдается некоторый прогресс, однако большинству он дается с трудом. В список рынков с низкой прозрачностью входят Украина (75), региональные города-миллионники России (78) и Казахстан (87).

Теперь — Франция?

Автор: Александр ДРАБКИН. Политический обозреватель «Правды».

После публикации итогов референдума о выходе Англии из Евросоюза лидер французского Национального фронта Марин Ле Пен определила ситуацию однозначно: «Теперь — Франция». По её мнению, именно во Франции в ближайшее время сложатся наиболее подходящие условия для разрыва с ЕС.

Новое платье Трампа

Аналитики пытаются обнаружить признаки закономерности в результатах британского плебисцита. Есть, правда, и такие, кто считает его элементарным политическим просчётом премьер-министра Кэмерона. Дескать, затевая референдум, он ошибочно надеялся эффективно пошантажировать оппонентов. Цель — заслужить одобрение американских политиков. Они склонны развалить европейский альянс для усиления собственных позиций на трансатлантическом треке — разрозненные европейские страны будут более восприимчивы к заокеанским требованиям. В прошлом выпуске международного обозрения я цитировал хлёсткую максиму о «троянском пуделе». Сегодня такая оценка провокационной роли британской правящей элиты приобретает всё новых сторонников.

Есть и иная точка зрения на брэкзит. Объединённая Европа — это Европа монополий. Именно в таком качестве 65 лет назад её создали отцы-основатели, короли угля и стали из ФРГ, Франции, Италии и Бенилюкса, к которым позже присоединились их коллеги из Великобритании, Ирландии и Дании. Сегодня число участников общего дела умножилось до 28. Но политико-экономическая основа этого транснационального сообщества корпораций не изменилась. Оно обзавелось гигантским бюрократическим аппаратом, которому и доверено обслуживать интересы находящихся за кулисами подлинных хозяев Европы.

Чем дальше, тем острее становились противоречия между целями ассоциированного большого бизнеса и реалиями существования наёмных трудящихся. В результате, строго по Марксу, произошёл взрыв в Англии, который неизбежно получит развитие в других странах.

Если дело оценивать так, очевидно, Марин Ле Пен права. Франция не только стала жертвой многих ошибок евробюрократии, включая острейшую проблему иммиграции, — термин «Мечеть Парижской Богоматери» родился именно там как общеевропейское предупреждение. Во Франции развивается крупнейший за последние сто лет трудовой конфликт. Гигантские профсоюзные объединения, ориентированные на различные политические установки, нашли общий язык и выступают единым фронтом. А правящий класс стремительно теряет позиции — рейтинги президента Олланда, по разным оценкам, не дотягивают до 15%.

Пока ещё футбольные страсти до какой-то степени анестезируют массовое недовольство. Но футбольный чемпионат кончится — и настанет время ничем не сдерживаемых политических разборок между обанкротившейся властью и народом. Как известно, революции начинаются не тогда, когда простым людям живётся плохо, они начинаются тогда, когда сегодняшняя жизнь оказывается хуже вчерашней. Поэтому завтра английский корректный брэкзит может оказаться для французов недостижимой мечтой.

Есть у острейшего сюжета развала Евросоюза ещё одна грань, которую пока очень скромно упоминают политики. Высказывания правителей удивительно похожи — обычная буржуазно-либеральная болтовня, которую, как безразмерный носок, можно натянуть на любую основу. Но кое у кого проскальзывает и тема, которая в ближайшем будущем может стать ключевой, — война. Барак Обама, нужно отдать ему должное, первым заговорил о том, что Великобритания — член НАТО. И должна сохраниться в этом качестве.

После заокеанского босса в своей обычной вялотекущей манере об Англии и о НАТО высказалась Ангела Меркель. Это особенно насторожило аналитиков, ведь речь идёт о ядерной державе, постоянном члене Совета Безопасности ООН. Конечно, в последние годы атомная мощь там поубавилась. У Лондона практически нет авиации, предназначенной для доставки ядерного оружия в конфликтные регионы. Но атомные ракеты «Трайдент» на английских подводных лодках никуда не делись. И базируется это «оружие страшного суда» в Шотландии, что добавляет проблемности сюжету. Ведь Шотландия уже проводила референдум и получила весомую поддержку значительной части своего населения на отделение от Великобритании. Тогда объявили, что речь шла об «информационном опросе» и, соответственно, акция законодательной силы не имеет. Однако теперь в Шотландии требуют нового обязывающего референдума. Шотландцы проголосовали против английского брэкзита, в их официальных помещениях стали исчезать английские флаги — остались только шотландские и флаги ЕС. Эдинбург активно настаивает на вхождении нового независимого государства в Евросоюз. «Ода к радости» — гимн ЕС — стала необыкновенно популярна в Шотландии. Всё это прекрасно! Но как быть с новейшими субмаринами, нафаршированными новейшими ядерными ракетами?

Вопрос есть. И, судя по всему, вопрос очень важный.

Подтверждает это и новый демарш возможного президента США Дональда Трампа: он бросил предвыборную кампанию у себя дома и улетел в Шотландию. Официальная цель визита — открытие нового гольф-поля.

Журналисты растерялись. Многие в это отказывались верить. Первые сообщения были очень осторожны: «Вертолёт Трампа обнару-жен в Шотландии». Позже он предстал перед прессой лично и объявил, что рад за народ Шотландии, который вернул себе свою страну. Пресса увидела в этом мостик к его американским выступлениям: он обещал вернуть Соединённым Штатам их величие, которым будет гордиться американский народ. Однако некоторые коллеги-журналисты пошли дальше. По их оценке, Трамп примеряет мундир верховного главнокомандующего вооружёнными силами США. И в Шотландию он отправился, чтобы глазом главнокомандующего оценить ситуацию с ядерными силами важнейшего союзника Америки. Такую оценку никто не опровергает. Но и не подтверждает.

Неизвестно, какую позицию займёт Вашингтон, когда в ноябре в США появится новый президент. Так же, как никто не может быть уверен в позиции английской королевы. Конечно, принято считать, что монарх в Великобритании текущими политическими делами не занимается. Однако для изъявления монаршей воли есть разные способы. Известно, что Англия не одобряла объединение Германии, премьер-министр Маргарет Тэтчер говорила об этом весьма определённо. Но незадолго до разрушения оборонительных сооружений в ГДР — уничтожения Берлинской стены — в Берлин приехала высшая монаршая особа, королева-мать. Она встретилась с британскими военнослужащими. Я стоял в группе журналистов, освещавших это событие, и внимательно вглядывался в лица молодых солдат. Парни смотрели на «свою королеву» с неподдельным восторгом и искренней преданностью.

Монархия, конечно же, анахронизм. Но в то время судьба английских войск в ФРГ после ликвидации ГДР представлялась не вполне ясной. Некоторые считали, что из Германии им нужно уйти, как ушли английские боевые части с Ближнего Востока. Но королева-мать самим фактом своего визита поддержала иную точку зрения — и британские войска остались.

Её дочь, нынешняя королева Елизавета II, в связи с брэкзитом сказала, что хотела бы услышать, по крайней мере, три аргумента в пользу сохранения членства Англии в ЕС. Эта фраза была истолкована как монаршая поддержка развода Великобритании с Европейским союзом. Кто-то поморщился: королева не должна участвовать в политических играх. Однако то, что народ высказался за брэкзит, по мнению аналитиков, произошло не без королевского влияния, пусть даже монархиня ограничилась одной фразой.

Удивление Свифта

Один из сложнейших вопросов, ставших актуальным после брэкзита: что будет в Ирландии? В XII веке англичане начали завоёвывать этот остров, направив туда значительные вооружённые силы. Война длилась несколько столетий. В XVII веке Ирландия стала первой британской колонией. Война за независимость продолжалась ещё триста лет и закончилась на «зелёной линии»: Ирландская Республика, независимое католическое государство, была отделена от протестантской Северной Ирландии, вошедшей в состав Великобритании.

В XVIII веке великий сатирик (и мрачный философ) Джонатан Свифт высмеял многовековую традицию ирландско-британского противостояния. Он весьма резко отзывался о Блефуску (слегка изменённое название североирландского Белфаста). По Свифту, там живут крошечные человечки ростом с палец среднего англичанина, они самонадеянны и амбициозны. Их оружие может разве что пощекотать Человека-гору, англичанина, бурей заброшенного на их берег. Когда этому англичанину надоела смешная война лилипутов, он связал простой верёвкой все корабли Блефуску и уволок их к другим берегам.

Свифт зло смеялся, его памфлет пережил века. Однако сегодня все настроены весьма серьёзно. Гордые англичане наперегонки, как уверяет пресса, спешат перебраться в Ирландскую Республику, входящую в Евросоюз. В Северной Ирландии немало англичан, недовольных брэкзитом. Свифт очень удивился бы, узнав, что осмеянные им лилипуты склоняются к независимости от Великобритании и даже не прочь объединиться с Ирландской Республикой. Аналитики считают, что Северная Ирландия вполне способна выйти из-под власти Лондона, чтобы сохранить для своего населения все прелести объединённой Европы.

Европейским единством восхищаются и в Шотландии. Теперь в континентальной Европе раздаётся всё больше голосов за признание Эдинбурга наследником Лондона — Шотландии прочат место Англии в Евросоюзе.

И шотландцы не одиноки в разделе наследства в результате евроразвода. Неофициальная тройка лидеров, которая фактически управляет Европой, — Англия, Франция, Германия — уже изменила свою конфигурацию: на месте английского премьера разместился глава правительства Италии. Сделано было, как говорится, «по факту», без процедурных сложностей. Однако на этом пути Европу, возможно, ждут новые разочарования.

Наследники

Внутреннее положение в Италии крайне нестабильно. В Риме и Турине на мэрские должности были избраны Вирджиния Раджи и Кьяра Аппендино. Выдвинувшее их «Движение 5 звёзд» официозные СМИ называют «популистским объединением евроскептиков». Таким образом противники брюссельской бюрократии (и, кстати говоря, сторонники нормализации отношений с Россией, выступающие против навязанных Соединёнными Штатами евросанкций) заняли ключевые политические позиции в крупнейших городах Италии.

В Венеции (область Венето) местные депутаты выступили за признание Крыма частью России и отмену санкций. Это не только один из древнейших городов Европы (он известен с начала IX века), но и крупнейший промышленный центр. Там сосредоточены предприятия цветной металлургии, нефтепереработка, химические и машиностроительные заводы, развита лёгкая промышленность. Венецианский порт — один из крупнейших в Европе.

В Милане (область Ломбардия) жители выступили в унисон с венецианцами. Голос Ломбардии весом — это крупный машиностроительный и химический центр, там знаменитые обувные фабрики и заводы полиграфического оборудования. Милан основан в начале IV века — это город-музей, жемчужина мировой культуры.

Взгляды Венето и Ломбардии разделяют и большинство лигурийцев. Тамошняя столица — Генуя — известна как крупный центр машиностроения, металлургии, текстильной и химической промышленности. А ещё лигурийцы гордятся тем, что в Генуе родился великий мореплаватель Христофор Колумб. Они склонны беззлобно подшучивать над американцами, которые без генуэзцев так и прозябали бы на глухой окраине цивилизованного мира.

Турин (центр области Пьемонт) присоединился к евроскептикам. Он давно известен как производитель знаменитых ФИАТов.

Если обобщить позиции населения крупнейших северных городов Италии, станет видно, что эта наиболее развитая часть страны, воплощающая её индустриальную мощь, в целом демонстрирует евроскептицизм. А учитывая ситуацию в Риме (значение которого для Италии невозможно переоценить), станет совершенно понятным и убедительным вывод авторитетных политологов: Англия открывает путь Италии. Север страны намерен отстаивать свои интересы, и для любого государственного деятеля противостояние с тамошним населением было бы равнозначно политическому самоубийству.

А значит, Евросоюз ждут новые потрясения.

Белоруссия за годы независимости стала "островком безопасности и миролюбия", заявил президент страны Александр Лукашенко в своем поздравлении соотечественникам с связи с Днем Независимости. Белоруссия отмечает День Независимости 3 июля.

"В нынешнем году мы отмечаем юбилей — 25-летие суверенитета нашего государства. Этот праздник воплощает в себе историческую преемственность и выбор самостоятельного пути развития страны, основанного на принципах справедливости, заботы о людях, социально-политической стабильности и многовекторной внешней политики", — говорится в поздравлении, которое приводит пресс-служба президента Белоруссии.

Лукашенко напомнил, что Белоруссия отмечает День Независимости в день освобождения Минска от фашистов в 1944 году. "Судьбоносное значение для нашего народа имеет 3 июля — день освобождения столицы Беларуси от фашистов. В ходе всенародного волеизъявления эта дата стала и Днем Республики. Сегодня мы по традиции отдаем дань уважения и памяти павшим на полях сражений во имя освобождения Родины и чествуем ветеранов Великой Отечественной войны за их ратные и трудовые подвиги", — сказал президент.

"За годы независимости Беларусь добилась хороших результатов в промышленности и сельском хозяйстве, социальной и научной сферах, внешней политике и оборонном комплексе. Она стала островком безопасности и миролюбия, где у граждан есть уверенность в своем будущем и все возможности получить достойное образование, спокойно трудиться и растить детей", — говорится в поздравлении.

В адрес президента Белоруссии и белорусского народа поступают многочисленные поздравления от глав государств, международных организаций, иностранных политических, религиозных и общественных деятелей по случаю Дня Независимости.

Как сообщила пресс-служба Лукашенко, президент России Владимир Путин в своем поздравлении отметил, что "дружба и взаимовыручка, закаленные в суровые годы войны, и сегодня служат надежной основой для союзнических отношений с Беларусью".

"С удовлетворением отмечаю позитивную динамику двустороннего сотрудничества в различных сферах, высокую эффективность партнерского взаимодействия в рамках Евразийского экономического союза, ОДКБ и других многосторонних структур, — говорится в поздравлении президента РФ. — Уверен, что совместными усилиями мы обеспечим дальнейшее наращивание всего комплекса взаимовыгодных российско-белорусских связей на благо братских народов наших стран".

В поздравительном послании президенту Лукашенко председателя КНР Си Цзиньпина отмечается, что развитие Белоруссии достигло выдающихся результатов. "Я уделяю большое внимание развитию китайско-белорусских отношений, ожидаю следующей встречи вместе с Вами для углубления обмена мнениями по вопросам, представляющим интерес для обеих сторон, непрерывного наполнения содержанием отношений между двумя странами на благо народов Китая и Беларуси", — отметил Си Цзиньпин.

Поздравительные послания поступили от руководителей государств-членов СНГ, президентов Алжира, Италии, Германии, Польши, Сербии, Швейцарской Конфедерации, Индии, Ирландии, Португалии, Вьетнама, Зимбабве, Объединенных Арабских Эмиратов, Пакистана, Монголии, Судана, Сингапура, Сирии, королей Швеции, Нидерландов, Саудовской Аравии, Таиланда королевы Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, генерал-губернатора Австралии, Верховного Правителя Малайзии, Председателя Государственного Совета и Совета Министров Республики Куба.

Главу белорусского государства также поздравили Папа Римский Франциск, Князь и Великий Магистр Суверенного Мальтийского Ордена, сообщила пресс-служба президента Белоруссии.

Brexit и Америка

Валентин КАТАСОНОВ

В преддверии британского референдума 23 июня в США произошла отчётливая поляризация позиций ведущих политиков по вопросу о членстве Великобритании в Европейском союзе. Президент США Барак Обама, кандидат в президенты от демократической партии Хиллари Клинтон, вице-президент США Джо Байден, государственный секретарь США Джон Керри и многие другие прямо высказались в том смысле, что они предпочли бы сохранение Британией своего членства в ЕС. Наиболее ярким представителем противоположной точки зрения был и остаётся Дональд Трамп.

Любопытно, что некоторые американские политики в момент проведения референдума оказались на островах Туманного Альбиона. Вице-президент США Джо Байден, находясь с визитом в Ирландской Республике, заявил, что, хотя в Америке ожидали другого результата, исход референдума не повлияет на отношения Соединённых Штатов с Лондоном, Дублином и Брюсселем.

Дональд Трамп находился в это время в Шотландии. Он выразил своё удовлетворение по поводу результатов референдума и намекнул, что процесс ухода из «европейского дома» может не ограничиться одной Великобританией. Трамп нашёл также немало сходства между происходящим в Европе и тем, что происходит в США.

Одним из главных в дискуссиях на тему «Brexit и Америка» является вопрос о влиянии результатов референдума на перспективы заключения между США и Европой соглашения о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (ТТИП). Хотя переговоры по ТТИП велись в атмосфере повышенной секретности, европейской общественности стали известны детали будущего документа, угрожающего странам Европы окончательной утратой национального суверенитета и замещением его властью транснациональных корпораций. Кроме того, предполагается, что Европа должна будет отказаться от минимальных стандартов безопасности пищевых продуктов, ослабить требования по охране окружающей среды, полностью легализовать производства на основе ГМО.

По мнению некоторых экспертов, Brexit может поставить крест на переговорах и подписании соглашения. Дело в том, что теперь Вашингтону надо проводить переговоры по ТТИП параллельно с Лондоном и Брюсселем, что довольно сложно. А если примеру Великобритании последуют другие члены ЕС, процесс подготовки ТТИП будет окончательно блокирован. Есть, правда, и иные оценки и трактовки Brexit в контексте ТТИП. Некоторые эксперты утверждают, что переговоры с ЕС по данному соглашению стали встречать такое сильное сопротивление со стороны европейцев, что окончательно зашли в тупик. Мол, наиболее предрасположенной к заключению соглашения о ТТИП была Великобритания. Эти эксперты полагают, что Brexit выгоден Америке: лучше синица в руке, чем журавль в небе. Мол, соглашение о ТТИП можно будет быстро подписать с Лондоном, который теперь не должен согласовывать свое решение с Брюсселем. Сторонники этой точки зрения допускают даже, что Brexit был спланирован в Вашингтоне и осуществлен в его интересах. Не думаю. Договариваться по ТТИП Вашингтону будет сегодня трудно как с Брюсселем, так и с Лондоном. Как-никак Brexit дал почувствовать британцам вкус свободы.

Однозначно ослабеет после выхода Британии из ЕС влияние США на события на Украине. Европейский союз был и остаётся важнейшим элементом в механизме такого влияния, в том числе в вопросе организации общеевропейских экономических санкций против России. Ослабление административно-политического потенциала Брюсселя как передаточного звена ослабит и возможности Вашингтона манипулировать процессами на Украине.

Важный аспект проблемы «Brexit и Америка» - влияние выхода Великобритании из ЕС на исход президентских выборов в США в ноябре. Многие оценивают Brexit как победу национализма и изоляционизма над космополитизмом и интернационализмом. А именно к этому в конечном счёте и сводится противостояние двух основных претендентов на пост президента США – Дональда Трампа и Хиллари Клинтон. Победа евроскептиков в Великобритании воодушевила их единомышленников не только во Франции, Германии, Италии, Нидерландах и других европейских странах, но и в Соединённых Штатах. В США это те политики и граждане, которые мечтают об «освобождении Америки», «возрождении Америки», «возвращении Америки». Почти все они поддерживают Трампа, выступающего за отказ Америки от ослабляющей её роли мирового жандарма. С этой точки зрения Brexit - ветер в паруса Трампа.

Впрочем, если Трамп станет президентом Америки, наверняка, ему придётся почувствовать и горький привкус выхода Британии из ЕС, спровоцировавшего центробежные процессы в этой стране. Такие административные единицы Соединенного Королевства, как Северная Ирландия, Шотландия и Гибралтар выразили несогласие с результатами референдума и заявили о своем желании провести собственные референдумы на предмет независимости. Северная Ирландия может воссоединиться с Ирландской Республикой, Шотландия стать самостоятельным государством, а Гибралтар войти в состав Испании. Все эти референдумы могут послужить «заразительным примером» для целого ряда штатов, входящих в настоящее время в единое государство под названием United States of America. Сепаратистские настроения сегодня очень сильны. Напомню, что когда Обама второй раз был избран на пост президента США в 2012 году, в Белый дом поступили петиции от жителей 20 штатов с просьбой организовать референдумы по вопросу пребывания штатов в составе США. Такие челобитные пришли из Техаса, Нью-Йорка, Нью-Джерси, Северной и Южной Каролин, Алабамы, Джорджии, Флориды, Индианы, Мичигана, Теннесси, Луизианы, Кентукки, Арканзаса, Колорадо, Северной Дакоты, Орегона, Миссисипи, Миссури и Монтаны. Обаме кое-как удалось замять вопрос о референдумах. Его преемнику, учитывая опыт британского референдума и возможных референдумов в других странах Европы, сделать это будет намного сложнее.

Последствия раскола в ЕС для Ближнего Востока

Владимир Алексеев,

Специально для Iran.ru

Состоявшийся в Великобритании референдум, на котором большинство избирателей проголосовали за выход из Европейского Союза (ЕС), стал темой номер один практически для всех стран. Ведь речь идет о судьбе мощного центра мировых сил в лице Евросоюза, который имеет не только огромный экономический вес в мире, но и большое политическое влияние на многие глобальные и региональные проблемы. Происходящие в ЕС процессы, вызванные «Brexit» непосредственно касаются Ближнего Востока, прежде всего ведущих арабских государств и Ирана, которые традиционно рассматривают Евросоюз в качестве определенного противовеса жесткой линии США. С другой стороны, такое восприятие Брюсселя рядом арабских государств и ИРИ было сильно подорвано из-за участия ведущих европейских стран (Англия, Франция, Италия, Германия) в прямом вмешательстве в «цветные революции» в регионе в 2011-2015 годах, особенно в Ливии и Сирии. Кроме того, нельзя забывать, что до сих пор ЕС был ведущим торгово-экономическим партнером ближневосточных стран и остается важнейшим рынком сбыта нефти и газа.

Ближний Восток внес свой «вклад» в раскол Евросоюза

«Арабская весна» и ситуация в Афганистане и Пакистане после вывода из ИРА военного контингента НАТО, порожденная вмешательством США и Европы при активном участии аравийских монархий, гражданская война в Сирии, резкий всплеск ИГ в Ираке, наступление которого дошло почти до Багдада и другие непродуманные действия ведущих европейских стран и их американских покровителей привели к тому, что на этот процесс «демократических революций» уже летом 2015 года наложился мощный поток нелегальных беженцев из Ирака, Сирии, Афганистана, Ливии, Ирана, Пакистана и т.д. через Турцию в ЕС, что вызвало не только противоречия внутри его членов, многие из которых не захотели подчиниться диктату Берлина, но и породили реальный кризис, который поставил вопрос о целесообразности общей границы в рамках евробъединения. Это, кстати, и стало одним из мотивов, побудивших многих британцев проголосовать за выход из ЕС, хотя Великобританию поток мигрантов с Ближнего и Среднего Востока коснулся меньше всех из-за островного расположения Соединенного королевства.

Сейчас основной вопрос, который волнует Ближний Восток, заключается в следующем: пойдет ли дальше эрозия ЕС со всеми вытекающими последствиями в плане снижения его роли в мировых и региональных делах, станет ли Брюссель больше или меньше зависеть от воли Вашингтоне и какой станет роль Великобритании после обретения «независимости» от Евросоюза. Последнее имеет особое значение, учитывая, что Лондон наряду с Парижем традиционно играл среди европейских государств особую роль на Ближнем Востоке, будучи постоянным членом СБ ООН. А в историческом плане именно Британия и Франция заключили 100 лет тому назад соглашение Сайкс - Пико о разделе сфер влияния в регионе после крушения Османской империи, которые легли в основу нынешних границ стран региона, и которые многие сейчас активно пытаются пересмотреть, в том числе путем создания мелких квазигосударств (Сирия, Ливия, Йемен) или «Великого Курдистана» на базе курдских районов САР, Турции и ИРИ.

Кто выиграет на Ближнем Востоке от кризиса в ЕС

Надо признать – ни в арабских странах, ни в Иране почти никто не ликует в связи с «брекситомом». И особенно в Турции, где после референдума в Британии окончательно поняли, что все надежды Анкары войти в состав ЕС окончательно похоронены. Более того, Эрдоган даже в срочном порядке извинился перед Москвой за сбитый СУ-24 над территорией САР и выразил готовность стать стратегическим партнером РФ.

Все это не столь удивительно, поскольку проблемы в Европе могут сказаться на вопросах экономического сотрудничества с ЕС и на политической роли Евросоюза перед лицом надвигающейся угрозы со стороны США в случае победы на выборах Хилари Клинтон. Если Саудовскую Аравию и страны ССАГПЗ это радует, то Египет, Сирию, Ливию, Ирак и тем более Иран никак не устраивает, учитывая общий агрессивный настрой демократического кандидата и ее заангажированность на обеспечение безопасности, прежде всего арабских монархий Персидского залива, а также желание усилить конфронтацию с Россией в Сирии. Кроме того, она всегда выступала критиком Б.Обамы по соглашения с ИРИ по ИЯП, Так что и здесь следует ожидать усиления давления Вашингтона на Тегеран. А в условиях, когда Евросоюз будет занят проблемами предотвращения своего дальнейшего распада, что нельзя исключать, учитывая, например, что на референдуме в Нидерландах 62 % населения выступили против ассоциации Украины с ЕС, с учетом голосований в региональных парламентах ряда областей Италии в пользу отмены антироссийских экономических санкций, нежелание, по крайней мере, 5 стран – членов ЕС и далее продлевать эти санкции и т.д., тенденция к усилению центробежных сил в Евросоюзе налицо. А слабый Евросоюз не может быть политическим противовесом, или хотя бы хоть каким-то «смягчителем» агрессивного настроя Хилари Клинтон.

В любом случае, в ближайшие годы европейцы будут заняты тем, как сохранить свой союз, если США и Германия проявят достаточную жесткость, либо наоборот – как «развестись» без особых экономических или политических потерь для себя. И на данном этапе их Ближний Восток с его военными и террористическими проблемами будет мало волновать, разве что в Европу опять не хлынут сотни тысяч беженцев из региона. А это вполне может случиться, если из-за ужесточения политики Хилари Клинтон в Сирии и Ираке, а также в отношении Ирана и зоны Персидского залива, в регионе нынешние конфликты разгорятся с новой силой, да еще и возникнут новые. В частности, на авантюры может пойти Саудовская Аравия, которая спит и видит, как с помощью Вашингтона можно будет «придавить» быстро растущую роль Тегерана в арабском мире.

Европа, заинтересованная в масштабном сотрудничестве с ИРИ, могла бы как-то это смягчить, но в нынешней ситуации ей просто будет не до этого. Поэтому иранцам нужно готовиться к тому, что их ставка на приток огромных инвестиций и новейшие технологии из ЕС, необходимые для быстрого экономического восстановления и модернизации просто не будет реализована. Тегерану, хочет он того или нет, нужно срочно работать с Россией, особенно в энергетике и ВТС, чтобы усилить свой финансово-экономический и военный потенциал перед лицом возрастающей опасности со стороны Вашингтона. Тем более что в нынешней ситуации после кризиса в ЕС, который только еще начинает разгораться, на Ближнем Востоке пока будут только два мощных игрока: Россия и США. И здесь, как представляется, вполне ясно, кого нужно выбирать в качестве партнера.

Европейские игроки по отдельности

Особо стоит коснуться самой Великобритании и ее будущей роли в ближневосточном раскладе сил. Явно проглядываются три основных сценария:

1. Соединенное королевство просто распадется, учитывая, что Шотландия и Северная Ирландия категорически против выхода из ЕС и готовы ради сохранения в единой Европы пойти на выход из королевства. В этом случае роль Лондона можно просто вообще сбросить со счетов.

2. Великобритания сможет устоять как государство вне ЕС и решит уже возникшие трудности экономического и внутреннего плана, но тогда она просто переходит окончательно в разряд сателлита США, пусть и стратегического, и будет полностью следовать в фарватере американской политики, в том числе и на Ближнем Востоке. При таком раскладе РФ, ИРИ и ряд арабских стран окажутся перед лицом совместного давления Вашингтона и Лондона, причем если «мозгами» в этом альянсе будут британцы, блестяще знающие этот регион, то американцы будут мускулами по реализации своих установок по продвижению своих интересов.

3. Великобритания каким-то образом сохранит членство в ЕС или создаст с ним новый формат взаимодействия. Это поможет Лондону сохранить свое влияние в Евросоюзе, но последний от этого сильнее и сплоченнее не станет. Более того, этому примеру «особого статуса» могут последовать и другие европейские страны, прежде всего Италия, Австрия, Греция, Кипр, Испания. Германии и Франции как основным государствам ЕС это не нужно. Для Ирана, Ирака и Сирии предпочтительнее первый вариант, так как дополнительный союзник США в регионе им не нужен, а уход Лондона из региона укрепит позиции России в нем. Зато Саудовская Аравия и ее аравийские сателлиты потеряют серьезного лоббиста своих интересов в США и Евросоюзе.

Встанет вопрос и о роли Франции в случае полного выхода Соединенного королевства из Евросоюза. Ведь Париж имеет статус постоянного члена СБ ООН и, как и Британия, занимает особое место на Ближнем Востоке как бывшая колониальная держава с серьезным присутствием в Арабском Магрибе, Сирии и Ливане. Когда в ЕС была Британия, у Франции был хоть какой-то противовес Германии, которая из бывшего при Ж.Шираке и его предшественниках равного партнера при Н.Саркози и Ф.Олланде превратилась просто в «младшего партнера» ФРГ. Теперь Париж противостоит Берлину один на один и, учитывая слабость нынешнего французского лидера, А.Меркель будет легко им управлять в нужном для себя ракурсе. Именно в силу этого роль Франции на Ближнем Востоке будет уменьшаться и окончательно терять независимость.

Ирану это выгодно, так как до сих пор Тегеран не мог разыгрывать карту разногласий между Парижем, Лондоном и Вашингтоном в СБ ООН, особенно когда Ф.Олланд по ИЯП тормозил процесс достижения сделки в надежде что-то получить для своих компаний при дележке иранского пирога или же просто выслуживался перед Вашингтоном, Парижем, Дохой и Абу-Даби. Эти страны ССАГПЗ периодически кидают французским компаниям «остатки с барского стола» в виде контрактов с TOTAL и закупке некоторых видов вооружений, таких как боевые самолеты «Мираж». Да и Сирии потеря Парижем своей прежней роли выгодна, учитывая, что теперь французам будет не до Ливана и «Хизбаллы», что отвечает, кстати, и иранским интересам. Закат Франции ждут многие арабские страны и Иран, поскольку при Н.Саркози и нынешнем президенте Париж во внешней политике на Ближнем Востоке стал вассалом США. А иногда был даже агрессивнее американской администрации, как, например, во время военного вмешательства Запада в Ливии. Тем более что на экономическом сотрудничестве с Тегераном, у которого есть интерес к TOTAL, это никак не скажется.

Германия до сих пор не проявляла серьезных политических амбиций в ближневосточном регионе, оставив его в сфере интересов США и давая свободу действий Великобритании и Франции в рамках проамериканской политики А.Меркель. Теперь же Берлину волей-неволей придется заполнять вакуум, возникающий в европейской ближневосточной политике, демонстрируя более активную вовлеченность в основные проблемы региона. Это ФРГ вовсе не нужно, учитывая, что главное сейчас – удержать ЕС от тотального коллапса. А на это потребуются немалые финансовые средства. Так что Тегерану не стоит рассчитывать на щедрые инвестиции Берлина в иранскую экономику. Иран не является и в ближайшие годы не будет приоритетным партнером для Германии на Ближнем Востоке. Немцам важнее сбывать свою продукцию сюда, а не раздавать деньги, столь необходимые после «брексита» для цементирования ЕС.

*******

Конечно же, сейчас никто не может с большой точностью просчитать, что повлечет за собой на практике выход Британии из ЕС, если он все-таки состоится. Но готовиться к негативным последствиям этого странам, которые до сих пор не подчиняются диктату США, необходимо. Уменьшение роли Евросоюза носит для них негативный характер, так как эту нишу попытаются заполнить США, причем в угоду традиционным союзникам в лице ССАГПЗ и Израиля. Поэтому вновь встает вопрос о принятии всеми заинтересованными странами и Россией коллективных действий по защите своих интересов. Интересно, что первой это осознала Турция, которая, отбросив упрямство, сразу же после «брексита» извинилась перед Москвой и начала практические шаги по выстраиванию системы совместной защиты своих интересов, как экономических, так и военно-политических. Без России Анкаре придется остаться один на один с Вашингтоном, который имеет свое видение Ближнего Востока. Странно, что пока этого еще не поняли в Тегеране. Ирану тоже нужно спешить. И наилучшим ответом стало бы формирование своего рода нового «багдадского пакта», только наоборот – не против Москвы, а вместе с ней для обеспечения своих интересов. РФ, Иран, Турция, Сирия, Ирак и ряд центральноазиатских стран могли бы стать эффективным и мощным заслоном на пути агрессивной политики Вашингтона по продвижению «свободы и демократии» по-американски, а если быть точнее – по устранению неугодных ему режимов. С Анкарой, как представляется, процесс пошел. Слово за Тегераном.

Дело рук народа

Анатолий Вассерман

разрушен миф о всесилии «элит»

Результат референдума в Соединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии — несомненно, дело рук народа этого королевства. Поскольку большая часть сил, старающихся разными способами влиять на народ, не была заинтересована в таком итоге. Точнее говоря, он, несомненно, выгоден для производства. Причём как в Британии, так и в остальных странах Евросоюза. Беда только в том, что производственников там осталось крайне мало. Ещё леди Маргарет Хильда Альфредовна Робертс, более известная нам по фамилии мужа Тэтчер, предприняла колоссальные усилия, чтобы фактически разрушить в Британии большую часть производства ради того, чтобы развязать руки рынку финансовых спекуляций. Именно на него она делала главную ставку. Именно этот рынок был в тот момент в Британии самым конкурентоспособным. И благодаря усилиям Тэтчер он заметно нарастил свою конкурентоспособность, но ценой разрушения всего остального, что было в тамошнем хозяйстве.

В Европейском Союзе значимые производственные возможности сохранились разве что в Италии, Франции и, прежде всего, в Германии. И, опять же, эти возможности существенно выиграют от ухода Британии просто потому, что меньше европейских денег будет идти на рынок финансовых спекуляций, значит, больше денег останется для производственных проектов. Но, опять же, во всём Европейском Союзе производственников слишком мало. И именно поэтому все заинтересованные лица полагали практически невероятным уход Британии. И результат голосования, несомненно — дело рук самих британцев, а не какого-нибудь доброго дяди со стороны. Более того, предотвратить такое голосование не помогло даже убийство одной из депутаток, выступающей против выхода. Причём убийство было проведено таким образом, чтобы вызвать в обществе максимум отвращения к выходу Британии из ЕС и, на мой взгляд, фактически никаких иных целей у этого убийства не было. Но даже это не помогло переломить общественное мнение.

Другое дело, что нынешняя система западной политики выстроена так, чтобы мнение народа практически ни на что не влияло. В частности, статус референдумов в большинстве европейских стран чисто консультативный. То есть решение народа — это всего лишь информация к размышлению для политиков и вовсе не обязательно эти политики примут решение соответствующее желаниям народа. Вспомним хотя бы, что народ Нидерландов проголосовал против ратификации соглашения об Ассоциации Украины с Европейским Союзом, а парламент уже после этого референдума ратифицировал соглашение. Точно также и парламент Британии, где сторонники выхода составляют всего четверть, может вообще не заметить решения референдума. То есть понятно, что те, кто его не заметит, на следующих выборах имеют мало шансов пройти в парламент, но в Нидерландах была аналогичная обстановка. Там тоже, понятно, что депутаты, проголосовавшие за ратификацию, не имеют серьёзных шансов попасть в следующий состав парламента. Так они получат достаточно, чтобы это скрасило им горечь поражения. Поэтому трудно рассчитывать на то, что референдум станет руководством к действию.

Кроме того, есть чисто техническая возможность заболтать вопрос, ибо порядок выхода стран из Европейского Союза чётко не прописан. Поэтому сам выход неизбежно станет предметом для переговоров, и эти переговоры можно затянуть на многие десятилетия. Поэтому я полагаю, что, скорее всего, будет сделано всё возможное для того, чтобы решение народа не стало действием государства. Тем не менее, я поздравляю самих британцев с тем, что они проявили несравненно больше здравого смысла, чем от них ожидали все аналитики, включая, кстати, и меня.

"Цепной реакции" для остальной Европы я не жду. Страны входили в ЕС в разное время и на разных условиях, да и внутренняя обстановка в них изрядно различается. Поэтому цепная реакция будет только в том смысле, что практически все страны ЕС заново рассмотрят вопрос о членстве, но это рассмотрение ещё вовсе не означает, что все они примут такое же решение, как Великобритания. Другое дело, что я бы на месте политиков ЕС принял решение об избавлении "старой" Европы от "новой". То есть пересоздать ЕС в том составе, который сложился где-то к середине 70-х годов ХХ века. Тем более, что из стран, вошедших в ЕС с тех пор, "старая Европа" практически все соки уже высосала и не так выгодно, как раньше, держать эти страны в составе ЕС.

Что касается Украины, то там общественное мнение настолько полно и старательно формируется местными олигархами и оплаченными этими олигархами средствами массовой рекламы, агитации и дезинформации, что ожидать каких-то изменений в связи с британским референдумом не приходится. В лучшем случае эти средства дезинформации сообщат, что "москали захватили Британию".

Великобритания. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 30 июня 2016 > № 1838571 Анатолий Вассерман

Тайны Brexit'а

Олег Щукин

мир после 23 июня уже не будет прежним

"Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые; иначе бросание сие будет пустою забавою".

Козьма Прутков

Общую реакцию на сенсационные итоги британского референдума 23 июня можно свести к одной-единственной фразе: "Европа и мир уже никогда не будут прежними". Точка бифуркации пройдена, "фарш невозможно провернуть назад". Даже если вдруг противники Brexit'a настоят на проведении повторного референдума. Даже если лондонские бюрократы договорятся с бюрократами брюссельскими о том, как "замотать" переход от народного волеизъявления к конкретным политическим решениям.

Фондовые рынки мира рухнули на 7-9%, нефть просела ниже 50 долл. за баррель, золото взмыло выше 1300 долл. за унцию, фунт и евро обесценились, доллар подорожал, Дэвид Кэмерон сообщил об уходе в отставку через два месяца, миллиардеры мира стали беднее на полтриллиона "баксов"…

Сегодня, когда первая волна от камня под названием Brexit, брошенного в затхлый водоём Евросоюза, словно цунами, прокатилась по всему миру, можно попытаться рассмотреть и первые очертания нового "пейзажа после битвы".

Начнём с эпицентра события — собственно Великобритании. Как утверждают официальные данные, за сохранение статус-кво проголосовали — точно! — 16 141 241 подданных Её Величества Елизаветы II, или 48,11% из принявших участие в референдуме 72,15% лиц, обладающих пассивным избирательным правом. 17 410 742, или 51,89% не захотели дальше проживать в "общеевропейском доме", а еще 12 949 258 человек просто не пришли на участки для голосования.

В целом за "единую Европу" проголосовали Шотландия, Северная Ирландия (за исключением "протестантских" графств, Большой Лондон и Большой Манчестер, а также Гибралтар (ну, это уже экзотика). "Против" — Уэльс и вся английская "глубинка". . Сторонникам ЕС не помогли ни объединенные усилия политических лидеров во главе с премьер-министром Дэвидом Кэмероном, ни "политкорректные" социологические опросы в пользу "единой Европы", ни даже совершенное 16 июня, ровно за неделю до референдума, "сверхпоказательное" убийство члена Палаты общин 41-летней лейбористки Хелен Джоанн Кокс, совершенное в городе Бёрстолл якобы ультраправым националистом Томасом Мэром, кричавшего "Britain one!" ("Сперва Британия!") в момент убийства.

Такие результаты сразу же вызвали к жизни идею а) нового всебританского референдума по вопросу членства в ЕС (ясно же, что большинство британцев — не сторонники подобного "исхода", если считать совокупное число голосов "против" Brexit'a и воздержавшихся; б) повторного шотландского референдума о выходе из Соединенного Королевства (стоит напомнить, что референдум о независимости Шотландии состоялся 18 сентября 2014 года, и на нём победили сторонники "унионизма": 2 001 926 против 1 617 989 (55,3% против 44,7%) голосов при явке 82,15%, причём главным мотивом того референдума было как раз членство в ЕС); в) референдума о присоединении Северной Ирландии к Ирландской Республике, которая является членом ЕС, но не состоит, например, в Содружестве Наций под эгидой британской королевы…

Мгновенно собравшийся в Берлине 25 июня синклит политических лидеров шести стран "старой Европы": Германии, Франции, Италии, Нидерландов, Бельгии и Люксембурга сделал явным тщательно скрываемый до того фундамент "общеевропейского дома": одни его обитатели более равны, чем другие, и линия раздела между ними проходит по какой-то странной кривой, где не играют роли ни "донорство" этих государств по отношению к "новой Европе", ни географическое расположение, ни какие-то культурно-исторические моменты…

Но странным образом этот синклит включил в себя те государства, которые были ядром "объединенной Европы" образца 1940 года. Да, не больше и не меньше того. И речи, звучавшие в Берлине, вполне коррелировали с речами времен фюрера Третьего рейха: Британия — предательница общеевропейского дела, нужно создание единого государства, не только с общей валютой, но и с общим правительством, парламентом, армией и т.д.

"Новая Европа" с тревогой внимала этим речам, опасаясь за дотации — зато в Польше оживились сторонники "Межиморья", намеренные под этим флагом воскресить старую добрую "Речь Посполиту" от Балтийского до Черного моря под главенством верной союзницы США Польши и со столицей в Варшаве. От этого проекта прочь поползли венгры, чехи и румыны, начал оживать весь клубок "центральноевропейских" и балканских противоречий, дополнительно разогревая и без того продолжающий пылать "Большой Ближний Восток"…

Конечно, можно сказать, что пресловутая британская демократия не только жива, но и победила — вопреки всему. Но — вопреки ли?

На очередной встрече Бильдербергского клуба, прошедшей 9-12 июня в Дрездене, отмечалось аномально высокое представительство участников из Великобритании — точно так же, как три года назад, в 2013 году, всех удивляло присутствие на "бильдерберге" множества турецких участников. И если тогда одним из результатов обсуждения, судя по всему, стала аномальная активация "Исламского государства" (террористическая организация, запрещенная в России. — авт.), то теперь, не исключено, обсуждались все "за" и "против" Brexit'а.

И, видимо, аргументы "против" оказались недостаточно весомыми. А если в данной связи задаться вопросом "Кому выгодно?", то получится примерно следующая картина.

Падение британского фунта стерлингов выгодно тем, кто на это падение ставил в течение всего времени после объявления референдума. Оно также выгодно тем, кто "рулит" реальным сектором британской экономики, поскольку повышает конкурентоспособность британских товаров на внутреннем и внешних рынках. И, соответственно, оно же снизит уровень безработицы в Великобритании, которая, к тому же, избежит участи остальных стран ЕС, которых загоняют в ярмо Трансатлантического соглашения по торговле, инвестициям и партнерству (ТТIP) с Америкой.

Падение фондовых рынков, вызванное Brexit'ом — прекрасный триггер для новой волны глобального финансового кризиса и схлопывания "пузыря пузырей" в американской экономике — как раз то, чего, как и подорожания доллара, стремилась избежать ФРС США, отказавшись от повышения своей учетной ставки на заседании 21 июня. Но — не мытьём так катаньем "бакс" всё-таки — даже помимо воли его эмиссионного центра — погнали на повышение.

Не стоит забывать также о том, что именно британские банкиры помогли за последние два года перебросить даже не сотни, а тысячи тонн физического золота в распоряжение Китая, России, Индии и других "неевропейских" государств, а Франция с Германией и Нидерландами вытащили часть своего золотого запаса из американских хранилищ. Да еще был устроен обвал мировых цен на углеводороды, который позволил скупить на минимуме всё, что хоть как-то связано с реальным "чёрным" и "голубым" золотом, да и вообще — с реальным сектором экономики: металлами, продовольствием, химией и т.д.

Те же крупнейщие британские банки через Гонконг и Сингапур плотно работают с Китаем, "мастерской" современного мира, про Индию с ЮАР и говорить нечего… Правда, соломка на всякий случай ими подостлана (повторный референдум, референдум в Шотландии и т.д.), но это — страховка, а не "генеральная линия". Похоже, что Путин Донбасс не "слил", а вот Великобритания Европу "сливает". Да и США заодно, где в кресло 45-го президента рвётся немецко-шотландский по своим корням миллиардер из Нью-Йорка Дональд Трамп.

Сейчас, сразу после Brexit'a, доллар взлетает по отношению к тому же фунту стерлингов на 20-25%. В этих условиях очень выгодно скупать за доллары "фунтовые" долги, общая сумма которых для Великобритании превышает эквивалент $9 трлн — второе место в мире после США ($13,2 трлн) , или более $150 тыс. на душу населения — втрое больше, чем аналогичный американский показатель.

Понятно, что теперь у "бутылочного горлышка" выхода из акций фондового рынка в "кэш" какое-то время будет столпотворение и давка, на этой панике тоже можно будет неплохо заработать — особенно располагая крупными резервами этого самого "кэша" (долларов, фунтов и так далее), а также почти свободным доступом к денежным печатным станкам…

Рука об руку...

Александр Нагорный

визит Путина в КНР

Визит Владимира Путина сначала в Ташкент, на юбилейный саммит ШОС, посвященный 15-летию со дня создания этой организации, а затем — в Пекин, где прошли российско-китайские переговоры на высшем уровне, подтвердил, что стратегический союз Москвы и Пекина становится глобальным "центром силы", по всем параметрам сопоставимым, а по некоторым — даже превосходящим не только США, но даже "евроатлантическое сообщество" в целом.

Что оказывает дополнительное давление на "коллективный Запад", где набирают силу не центростремительные, а центробежные процессы — "лакмусовой бумажкой" в этом отношении можно считать результаты британского референдума относительно дальнейшего пребывания в составе Евросоюза.

ЕС начал распадаться, а ШОС, наоборот, прирастает новыми государствами-участниками. В столице Узбекистана таковыми стали Индия и Пакистан — на несколько месяцев раньше запланированного в прошлом году срока, официальное согласие на вступление дано Ирану.

В результате сегодня налицо процесс формирования мощного блока континентальных государств с населением свыше 3 млрд. человек (40% мирового) и ВВП свыше 35 трлн. долл. (33% мирового), а также гигантским ресурсным потенциалом. Судя по всему, этот блок во весь голос может заявить о себе на сентябрьской встрече глав государств G20 в Ханчжоу (Китай), на который Си Цзиньпин уже пригласил российского президента.

Нынешняя встреча двух лидеров стала финальным аккордом целой серии контактов между ними, которые проходили начиная с момента избрания "товарища Си" сначала генеральным секретарем ЦК КПК (ноябрь 2012 года), а затем — и председателем КНР (март 2013 года). Кроме того, Путин встретился с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном и главой Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Чжан Дэцзяном.

Непосредственно сам визит российского президента в Пекин был ознаменован заключением 30 крупных договоров и соглашений по самым разным направлениям деятельности двух мировых гигантов. Впервые стороны столь объемно подошли к созданию двусторонних экономических и научно-технических отношений. Были подписаны контракты на совместное строительство скоростной железной дороги Москва—Казань, на работу в области совместного производства новых типов авиатехники и научно-технического сотрудничества в целом — тем более, что незадолго до этого мировые масс-медиа сообщили о запуске в КНР самого мощного в мире суперкомпьютера, полностью собранного на китайской элементной базе (и по российской архитектуре, что не слишком афишируется). Информационная сфера вообще была одним из главных фокусов пекинских переговоров, что касалось не только создания совместных телевизионных компаний, но и вопросов информационной безопасности (видимо, не случайно визит проходил на фоне утверждения Госдумой "законопроекта Яровой", реализация которого сблизит параметры китайского и российского информпространств). В области экономического взаимодействия китайская сторона пошла на пакетную покупку акций крупных энергетических российских компаний (в том числе — 19,5% акций Роснефти, что сразу же повысило её капитализацию до уровня в 55 млрд. долл.), а Газпром договорился о долгосрочных контрактах на поставку российского "голубого золота" в Китай. Стороны также подписали соглашения о транспортном коридоре с Монголией, что жестко вводит Улан-Батор в зону российско-китайского сотрудничества, исключая попытки США сделать эту страну "демократическим плацдармом" для давления как на РФ, так и на КНР.

Но, безусловно, самые важные результаты были достигнуты в политической сфере, включая вопросы международной стабильности и безопасности. Здесь пребывание Путина и его переговоры с командой "товарища Си" показали дальнейшее сближение позиций двух государств. Недаром в совместном коммюнике по итогам визита стороны указали на обоюдную заинтересованность в предотвращении гонки вооружений в космосе, а также планов развития систем противоракетной обороны, — имея в виду, конечно, прежде всего соответствующие планы США.

В результате Вашингтон оказался в ситуации "слабого звена" глобального треугольника XXI века. Попытка Обамы и Ко "сломать" Путина путём "гибридной войны" и санкций против России при нейтралитете КНР, а затем — и попытка ограничить активность Пекина в азиатско-тихоокеанском регионе, обернулись укреплением российско-китайского стратегического союза, по сравнению с которым, как уже отмечалось выше, американский потенциал выглядит не просто недостаточно сильным, но и не имеет перспектив для улучшения баланса. И, что самое, наверное, печальное — это уже очевидно для всего мира.

Тем самым Москва и Пекин в полном объёме доказали "вашингтонскому обкому" справедливость русской идиомы "за что боролись, на то и напоролись": пытаясь "изолировать" Россию, США сами оказываются на всё большей дистанции от "мэйнстрима" современного мирового мирового политического процесса.

Важнейшим элементом российско-китайского стратегического взаимодействия стал двусторонний документ, характеризующий глобальную международную обстановку и обозначающей как общую позицию, так и возможный алгоритм их совместных действий. Приоритеты здесь очевидны и названы открыто: совместные усилия по борьбе против международного терроризма (следует читать: в первую очередь — "исламского"), укреплению безопасности в АТР, обеспечению безъядерного статуса Корейского полуострова, содействие сирийскому урегулированию, поддержанию мира и стабильности в Южно-Китайском море, а также в Центральной Азии. Интересно, что ни ситуации в Латинской Америке, ни ситуации в Европе (включая Украину), ни ситуации в Африке данное совместное заявление не касалось. Иными словами, "зона интересов" российско-китайского стратегического блока, она же — сфера нового modus vivendi, была обозначена весьма деликатно, но и чрезвычайно точно. При этом было заявлено, что стороны не стремятся доминировать на глобальной политической арене, открыты для любых форм сотрудничества с третьими странами, включая США и их союзников, а также к работе с любым следующим президентом Соединённых Штатов, кто бы им ни стал.

Всё это, стоит напомнить, происходило на фоне весьма хаотической реакции "коллективного Запада" на Brexit, в ходе которой "потеряли лицо" многие европейские и американские политики, дипломаты, представители "интеллектуальной элиты" и прочая, и прочая. Вопли о том, что на Туманном Альбионе "победил Путин", обвинения в адрес "тупых английских баранов", недостойных "общеевропейского дома", требования ввести санкции против Британии в странах континентальной Европы, вплоть до исключения английского языка из числа официальных языков ЕС, угроза всеми карами небесными, а также санкциями для британских товаров и услуг, даже территориальные претензии (например, со стороны Ирландии — на Ольстер), — всё это показало, насколько близко к "точке катастрофы" стоит современное западное общество даже в его изначальном "западноевропейском" исполнении.

И этот огромный моральный удар по "коллективному Западу" во главе с США неоспорим. Сенсационные результаты британского референдума по-новому оттенили политический динамизм, демонстрируемый Пекином и Москвой в обстановке нагнетания новой "холодной войны", которую явно ощущается и по всему периметру российских границ, от Норвегии до Японии, и по всему периметру границ китайских: команда "товарища Си" не может не видеть, что чисто военное давление американских военно-морских армад в Южно-Китайском море, создание все новых военных объектов на Аляске и во всём Азиатско-тихоокеанском регионе, сопровождается попытками торгового и финансового шантажа.

Было бы неправильным считать, что развитие российско-китайского взаимодействия является внутренне беспроблемным или идёт, что называется, без сучка и задоринки. Трудности на этом пути есть, и они немалые. Это, например, снижение взаимного товарооборота, отсутствие широкого кредитно-банковского взаимодействия, когда китайская сторона с недоверием глядит на российских либералов, оккупирующих все ключевые позиции в Центробанке и финансово-экономическом блоке правительства РФ. Наконец, пока нет и соглашения по взаимному сотрудничеству в космическом пространстве, где работа Китая и России пока идёт в значительном отрыве друг от друга, причем не только по таким экзотическим направлениям, как, скажем "лунная" или "марсианская" программы и другие программы "далекого космоса", но даже освоение ближайшего околоземного пространства, имеющее важнейшее народнохозяйственное и военное значение.

Но главная проблема, на мой взгляд, заключается всё же в другом. На фоне длящегося и беспрецедентного в мировой истории экономического и научно-технического рывка "красного дракона", то есть коммунистического Китая, путинская Россия продолжает который год терять свой стратегический потенциал. РФ переживает экономическую рецессию, которая усугубляется нарастающим финансовым коллапсом, устроенным всё теми же "либералами-западниками", которые пришли к власти на волне "рыночных" и "демократических" реформ лихих 90-х годов, написанных под диктовку "вашингтонского обкома". Как, например, та же Эльвира Набиуллина может взаимодействовать с руководством Банка Китая для обсуждения будущих совместных действий в мировой банковской сфере, если завтра же всё это станет известно ФРС, МВФ и прочим структурам "империи доллара"? Иди каким образом ставленник Абрамовича вице-премьер Шувалов способен пойти против интересов западных ТНК в мировой экономике?

Таким образом, отставание нынешней России от эффективной экономической модели и технологического прогресса КНР продолжает углубляться. Подобное положение дел не может продолжаться вечно. Китайская сторона с тревогой наблюдает за то ли неумелыми экономическими "экспериментами", то ли весьма эффективными диверсиями "либерал-монетаристской" команды в российской экономике и финансах. Именно отсюда и возникают все новые и новые трудности и проблемы взаимодействия двух стран. Совмещение и взаимодействие российской модели экономики, построенной на принципах "вашингтонского консенсуса", включая пресловутую "currency board", с китайской плановой моделью "управляемого рынка" становится всё более затруднительным. Кроме того, и в Китае, и в России под воздействием "глобального лидера" и его союзников возникло и окрепло своего рода "прозападное лобби", которое считает бесперспективным и даже опасным сближение двух этих стран вне рамок Pax Americana. Представители этого лобби всячески "ставят палки в колёса" развитию отношений между Москвой и Пекином. В России речь идёт о "военной угрозе" со стороны КНР, а также о "готовности Китая" захватить российские Сибирь и Дальний Восток. В то же время китайские сторонники "большой двойки", то есть союза с Вашингтоном, говорят о бесперспективности развития отношений с Россией и необходимости решить за её счёт все ресурсные проблемы китайской экономики.

Тем самым на повестку дня все острее становится необходимость идеологического сближения и формирования обеими сторонам общего "образа будущего" мировой системы в противовес западному блоку. И надо признать, что в этом смысле Путину предстоит сделать неизмеримо больше, чем Си Цзиньпину. Несовпадение двух общественно-экономических систем, идеологические различия и, соответственно, присутствие в обеих странах лоббистских групп, нацеленных на ослабление и разрыв российско-китайского стратегического союза уже сейчас являются серьёзной помехой для его эффективной работы, а уже в ближайшем будущем могут привести к возникновению достаточно серьёзных и острых противоречий между Москвой и Пекином, что является "золотым сном" не только Вашингтона, но и многих столиц западных стран — включая, например, ту же Японию, которая изъявляет готовность инвестировать в Россию чуть ли не сотни миллиардов долларов и предлагает новейшие производственные технологии.

Впрочем, при всей влиятельности этих групп, рассчитывать на конечный успех им, на мой взгляд, не приходится. Прежде всего — потому, что поодиночке, вне рамок этого стратегического союза, и КНР, и Россия очень быстро окажутся низведены до статуса полуколоний "коллективного Запада" во главе с теми же США. Поэтому озвученный "товарищем Си" накануне празднования 70-летия Победы во Второй мировой войне лозунг: "Рука об руку и плечо к плечу!" — является единственным адекватным выбором двух стран. А всё, что мешает его реализации: и внутри наших стран, и за её пределами должно быть максимально быстро и полно преодолено.

Европейский союз после Brexit: трансформация политико-институциональной системы

Николай Кавешников

К.полит.н., доцент, зав. каф. интеграционных процессов МГИМО МИД России, в.н.с. Института Европы РАН, эксперт РСМД

Референдум, инициированный Дэвидом Кэмероном как средство давления на партнеров по Евросоюзу, превращается в политическое землетрясение глобального масштаба. Европейский союз превращается в организацию, нормальным состоянием которой должна быть стабильность, а не развитие. Но чтобы достичь этого «нормального состояния», он должен трансформироваться, поскольку современная политико-институциональная система ЕС не отвечает требованиям времени.

Шокирующий итог референдума в Великобритании высветил все системные дефекты политико-институциональной системы Европейского союза, усиленные внешними шоками последних лет. В числе основных системных дефектов можно назвать следующие: отсутствие разделяемой всеми акторами долгосрочной цели интеграции и видения будущего; недостаточная эффективность текущего управления; образ Брюсселя как далекой от народа всевластной бюрократии; неспособность обеспечить требуемый уровень легитимности системы в отсутствие укорененной в обществе европейской идентичности; чрезмерное расширение состава, в результате которого в ЕС сегодня входит слишком много стран, существенно различающихся по базовым политическим и экономическим характеристикам и приоритетам.

Основные вызовы, с которыми Евросоюз столкнулся в последние годы, хорошо известны. Кризис зоны евро вскрыл блок экономических проблем, которые можно суммировать следующим образом: как повысить глобальную конкурентоспособность экономики Евросоюза и «противостоять тенденции к сокращению доли и роли Европы в мировой экономике» [1]?

Миграционный кризис до предела обострил все конфликты, связанные с мультинациональной и мультиконфессиональной природой европейского общества. Он стал питательной средой для и без того ощутимых в политической жизни Европы трендов евроскептицизма и правого радикализма.

Попытка Евросоюза строить внешнеполитическую стратегию в мире глобальной нестабильности на основе «мягкой силы» и экспорта собственных принципов и норм не выдержала испытания реальностью. В частности, ЕС оказался не готов эффективно реагировать на фундаментальные вызовы безопасности на своей периферии. Экономика, идентичность и внешняя политика — современные вызовы затрагивают наиболее важные достижения европейской интеграции.

Наконец, очередную злую шутку сыграл разрыв между элитами и основной массой населения. Европейские элиты (британские в особенности) уже давно глубоко интегрировались в глобальную экономику и политическое сообщество и превратились в «граждан мира». Они прекрасно понимают, какие возможности дает глобализация, и присваивают большую часть получаемых от глобализации/интеграции благ. А вот значительная часть населения по-прежнему привержена национальной идентичности. Она ощущает интеграцию скорее как источник рисков, а не возможностей, как причину усиления конкуренции и даже как источник угроз.

И вот референдум, инициированный Дэвидом Кэмероном как средство давления на партнеров по Евросоюзу, превращается в политическое землетрясение практически глобального масштаба. В полном соответствии с заветами Карла Маркса идея, овладев массами, стала материальной силой.

Вероятность того, что за Великобританией последуют другие страны (некоторые эксперты называют Венгрию, Польшу, Грецию, Нидерланды), очень невелика. Большая и высокоразвитая экономика способна успешно развиваться самостоятельно, хотя она неизбежно столкнется со сложностями из-за утраты части связей с континентальной Европой. А вот малые страны (или страны большие, но среднего уровня развития) должны быть частью большого экономического пространства, иначе они неминуемо будут терять конкурентоспособность.

Элиты это прекрасно понимают. Какие страны ЕС рискнут последовать за Великобританией? Венгрия, где ключевые позиции в экономике занимает иностранный капитал? Польша, ежегодно получающая из бюджета Евросоюза около 13 млрд евро? Греция, чтобы начать одиночное плавание с дефолта и необходимости самостоятельно перезаключить миграционную сделку с Турцией? Нидерланды, у которых 75% внешней торговли приходятся на ЕС?

Конечно, кто-то может попытаться повторить британскую тактику «шантажа»: угрожая выходом из ЕС, добиться уступок. Но что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Великобритания всегда имела в ЕС не только особый статус, но и ресурсы, позволявшие получать все новые и новые уступки. Чтобы успешно шантажировать Евросоюз, нужно быть пятой экономикой мира, ядерной державой и стратегическим союзником Вашингтона. Наконец, лидеры Евросоюза явно не хотят во второй раз попасть в ловушку «шантажиста» и постараются выстроить свои отношения с Лондоном так, чтобы никому не было повадно повторить его путь.

Процесс выхода Великобритании из ЕС займет несколько лет. На повестку дня снова встает вопрос независимости Шотландии, возникает неопределенность по поводу будущего Северной Ирландии. Абсолютно неясно, на какой основе будут строиться отношения между Лондоном и Брюсселем после развода. Предсказать, каким станет Европейский союз после выхода Великобритании, практически невозможно. Ясно одно: он не останется прежним.

Сейчас, по горячим следам, можно сформулировать лишь самые общие соображения о будущем Евросоюза, предложить для дискуссии один из возможных сценариев.

Крах идеологии интеграции

Европейская интеграция должна постоянно углубляться, ведь интеграция — это необратимый процесс, не имеющий обратного хода. Конечная цель никому не известна, но «все более тесный союз народов Европы» подразумевает постоянное движение вперед. Интеграция — это благо для всех, и поэтому все страны Европы стремятся вступить в Европейский союз, присоединиться к «пространству свободы, безопасности и благосостояния». Большинство политиков европейского мейнстрима если и не произносили вслух эти тезисы, то вели практическую политическую деятельность на основе этих предпосылок.

Этой идеологии больше не существует. Крах Конституции ЕС фактически поставил крест на проекте европейской федерации и заставил задуматься о пределе углубления интеграции. События последних лет дали несколько примеров отката интеграционного процесса, фактического отказа от уже достигнутого уровня взаимодействия и передачи вопросов обратно на национальный уровень (например, миграционный кризис). А сегодня стало понятно, что интеграция — это не только расширение, но и «сужение» ЕС.

Вместо бесконечного, необратимого, априори выгодного для всех процесса Европейский союз стал организацией, не имеющей мессианской цели, способной как приобретать новые компетенции и новых членов, так и терять их. ЕС превратился в организацию, вынужденную ежечасно доказывать свою полезность государствам-членам, элитам и обществам. А последние, в свою очередь, теперь оценивают Евросоюз исходя преимущественно из национальных/групповых интересов, а не из нормативных критериев. Впрочем, не стоит забывать, что ЕС предоставляет чрезвычайно важные «общественные блага»: отсутствие войн между государствами-членами, эффективную экономическую систему с высоким уровнем социальной защиты, инклюзивные политические системы с большим объемом политических и гражданских свобод, экономические выгоды единого рынка, удобства единой валюты и Шенгенского пространства и т.п. Отказ от «интеграционного мессианизма» повлечет за собой смягчение ценностной риторики, существенное замедление процессов европеизации, чрезвычайную осторожность или вообще отказ Брюсселя от попыток воздействовать на политическую ситуацию в государствах-членах, ослабление коммунитарных органов (прежде всего Еврокомиссии) при дальнейшем усилении межправительственных.

Европейский союз превращается в организацию, нормальным состоянием которой должна быть стабильность, а не развитие. Но чтобы достичь этого «нормального состояния», он должен трансформироваться, поскольку современная политико-институциональная система ЕС не отвечает требованиям времени [2].

Ядро получает свободу рук

С середины 2000-х гг. в ЕС усиливаются элементы межправительственного сотрудничества, все ощутимее становится доминирование национальных интересов, особенно при решении стратегических вопросов. Увеличившаяся разнородность интересов ставит под вопрос возможность продолжения интеграционного процесса как игры с положительной суммой. Отсюда — стремление гарантировать собственные интересы за счет возврата к практике межгосударственного торга. Уже Лиссабонский договор, формально сохранивший принцип институционального баланса между наднациональными и межправительственными элементами, сдвинул баланс влияния в пользу межправительственных институтов — Европейского совета и Совета министров.

Необходимость срочных стратегических решений в ходе кризиса зоны евро и миграционного кризиса, а также приоритизация внешнеполитической повестки привели к тому, что решения все чаще принимались на уровне Европейского совета. Прочие институты ЕС лишь оформляли с трудом достигнутый политический консенсус. Учреждение поста председателя Европейского совета существенно повысило эффективность этого института.

Усиление межправительственных элементов в ЕС естественным образом увеличивает неформальное влияние крупных государств. Представители этих государств начинают собираться отдельно. Мини-саммиты (на уровне лидеров или министров) становятся обычным явлением, еще чаще мы наблюдаем челночную дипломатию руководителей ключевых стран ЕС. Апофеозом этого можно считать институализированную еврогруппу, министры которой встречаются за день до заседания Совета ЕС по экономическим и финансовым вопросам и предрешают многие решения последнего.

Кардинально изменилась роль Германии. Окончательно ушли в прошлое комплексы и самоограничения немцев, связанные с преступлениями фашизма. Воссоединение страны и уверенное преодоление экономического кризиса сделали Германию очевидным экономическим, технологическим, промышленным и финансовым, а в последнее годы — и политическим лидером ЕС. Соответственно, франко-германская ось, исторически служившая основой Евросоюза, превратилась в германо-французскую.

Но достаточно ли велика Германия, чтобы уверенно осуществлять лидерство в Евросоюзе? Очевидно, что нет. И даже франко-германская ось слишком мала и уже не способна вырабатывать стратегические компромиссы, приемлемые для большинства государств ЕС. За пределами «пространства компромисса», как правило, остаются некоторые страны Южной Европы и значительная часть стран Центральной Европы.

Выход Великобритании способен существенно упростить формирование сплоченного ядра Евросоюза. Во-первых, уходит страна, которая традиционно оппонировала интеграционным устремлениям германо-французского тандема. Во-вторых, самим фактом своего присутствия в ЕС Великобритания, опиравшаяся на особые отношения с Вашингтоном, подрывала лидерство Германии. В-третьих, по всем экономическим и политическим параметрам еврозона становится доминирующей группой в составе ЕС [3].

Теперь еврозона имеет все шансы трансформироваться в устойчивое ядро, которое будет задавать вектор развития всего Евросоюза. Разумеется, это ядро не будет гомогенно; в нем уже видны зарождающиеся элементы управляющих структур.

Основным контуром управления останется германо-французская ось — она либо сохранится в нынешнем виде, либо трансформируется в треугольник Германия–Франция–Италия. Характерно, что для выработки стратегии ЕС после британского референдума Ангела Меркель пригласила на совещание 27 июня именно Франсуа Олланда и Маттео Ренци, а также председателя Европейского совета Дональда Туска, который должен был символизировать участие всех остальных стран ЕС. Сегодня основной раскол внутри Евросоюза — это раскол между севером и югом. В треугольнике крупных стран ЕС Германия выражает интересы севера, Италия — юга, а Франция во всех смыслах занимает промежуточное положение.

Второй контур управления образуют государства — основатели ЕС, т.е. треугольник плюс Бенилюкс. Колоссальный опыт сотрудничества, символическая аура государств-основателей, схожее видение стратегического направления развития ЕС — более чем достаточная основа для углубленного взаимодействия. При этом участие стран Бенилюкс позволит парировать критические замечания относительно «директории» и «заговора» крупных держав. К тому же сегодня все больше экспертов полагают, что глубинную основу успешного интеграционного проекта составляет культурное единство. Не случайно легенда приписывает Жану Монне слова: «Если бы я начинал это [интеграцию] заново, я бы начал с культуры». Состав государств — основателей ЕС в начале 1950-х гг. определялся не только нюансами политики того периода. Все они были «наследниками» империи Карла Великого, историческим ядром Западной Европы. Кстати, именно профиль Карла Великого был изображен на бельгийских сувенирных монетах ЭКЮ 1980-х гг.

Периферия Евросоюза как провинция

Вплоть до настоящего времени периферийные страны ЕС, т.е. те, которые не входят в Шенген, еврозону, пользуются специфическими исключениями в других проектах ЕС [4], считали себя полноценными участниками интеграционного процесса, только идущими другим путем или чуть медленнее остальных. Добровольный отказ Великобритании от ряда интеграционных инициатив означает, что не все проекты ЕС в равной степени соответствуют интересам всех государств-членов. Следовательно, ядро Евросоюза — это лишь одна из групп стран ЕС, пусть и большая количественно. А аутсайдеры — и те, кто не хочет, и те, кто не может, — это равноправная «другая Европа». Было бы преувеличением утверждать, что Лондон выступал в роли лидера стран периферии, хотя во внешней политике именно он консолидировал «новую» Европу. Однако пример Великобритании — страны с гигантским количеством исключений из правил ЕС, но при этом неотъемлемой части «Европы Евросоюза» — легитимизировал существование других аутсайдеров.

С уходом Великобритании периферия ЕС будет состоять из малых стран (за исключением Польши). Большинство из них имеют относительно менее развитую экономику, а часть — менее стабильную и эффективную политическую систему. К тому же большинство из них составляют периферию не по своему желанию, а потому, что не соответствуют критериям, необходимым для присоединения к тем или иным проектам Евросоюза.

Периферийные страны ЕС рискуют получить ярлык второсортности. В процессе упрочения ядра их статус будет все больше приближаться к статусу Норвегии или Швейцарии. Эти две страны не являются членами Евросоюза и не имеют возможности влиять на принятие решений в нем, но вынуждены соблюдать большую часть его законодательства, чтобы сохранить участие в едином внутреннем рынке и Шенгенской зоне.

Место Великобритании

Чего хочет Лондон? Один из лозунгов, под которым евроскептики шли на референдум, — нам нужна зона свободной торговли и ничего больше. Но в реальности Лондон будет стремиться максимально сохранить свое участие в едином внутреннем рынке. Разумеется, за исключением свободы движения трудящихся, ведь именно нежелание пускать приезжих из других стран ЕС, прежде всего из Восточной Европы, — один из сильных лозунгов британских евроскептиков. Кроме того, Великобритания заинтересована в сохранении существующих условий финансового взаимодействия — свободы финансовых услуг, хотя и без участия в проектах финансового и банковского сотрудничества, которые инициированы еврозоной, но реализованы в формате большинства стран ЕС («пакет двух», «пакет шести», налоговый союз, бюджетный союз) [5]. И, разумеется, неприятие Лондона вызывает то, что он считает чрезмерным регулированием экономической деятельности, а именно — технические стандарты, меры социальной политики, защиту прав потребителей и т.д. Сложность состоит в том, что соблюдение этих норм — безусловное требование для доступа к единому внутреннему рынку.

Иными словами, обговаривая условия выхода из ЕС, Лондон может попытаться продолжить свою стратегию cherry picking и сохранить участие в выгодных для него элементах интеграционного проекта. Однако ЕС-27 явно не склонен потакать намерениям британцев. Уже прозвучали заявления, что Брюссель не будет делать из истории выхода Великобритании урок, наказывая ее за уход. Но очевидно, что ключевые игроки Евросоюза обставят уход Лондона так, что никому не захочется следовать этому примеру, — никаких бонусов тому, кто не хочет разделить общую ношу.

Модели Норвегии и Швейцарии одинаково неприемлемы для Великобритании. Как уже отмечалось, обе эти страны, формально не входя в состав Евросоюза, на практике применяют даже б?льшую часть его законодательства, нежели Великобритания (настолько велики исключения, которыми она пользуется). При этом ради участия в едином внутреннем рынке обе страны соблюдают правила, обеспечивающие свободу движения трудящихся [6], что неприемлемо для Лондона. Более того, применяя значительную часть законодательства ЕС, эти страны не имеют возможности принимать участие в его разработке (иногда это называют «демократией по факсу»). Такое положение ограничило бы суверенитет Великобритании в гораздо большей степени, нежели полноценное членство в ЕС.

Задача, стоящая перед британскими политиками, намного масштабнее, чем нахождение нового места в «Европе Евросоюза». Она заключается в переосмыслении места Великобритании в западном сообществе. И чтобы решить эту задачу, следует отказаться от европоцентризма. Место Великобритании — между Европой и США. В сфере безопасности это — НАТО, в сфере внешней политики — суверенитет и особые отношения с Вашингтоном, в сфере экономики — участие в качестве третьей стороны в Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TTIP). Во-первых, TTIP явно не ограничивает экономический суверенитет, а если и ограничивает, то в минимальной степени. Во-вторых, не подразумевает большой регуляторной нагрузки (с этим никогда не согласились бы США) и либерализует торговлю товарами и движение капиталов, что является основным интересом Лондона. В-третьих, участие Великобритании в TTIP способно решить политическую задачу сохранения трансатлантической солидарности в новых условиях.

1. Борко Ю.А. Европейский Союз в XXI веке: текущие дела и фундаментальные проблемы // Современная Европа. 2015. № 3 (июль-сентябрь). C. 9.

2. В этой связи примечательна фраза премьер-министра Франции Мануэля Вальса: «Сейчас время создать другую Европу». См.: Melander I., Lough R. France says new Europe needed after Brexit «explosive shock» // Reuters, 24.06.2016.

3. Характерно, что среди условий сохранения членства Великобритании в ЕС, которые Д. Кэмерон выторговал в феврале 2016 г., одним из ключевых было положение о недискриминации стран, сохранивших национальную валюту. Речь шла как о политических аспектах (не допустить, чтобы Еврогруппа подменила собой Экофин), так и об экономических (правила функционирования зоны евро не должны подрывать единство внутреннего рынка ЕС).

4. Бабынина Л.О. Гибкая интеграция в Европейском союзе: теория и практика применения. М.: УРСС, 2012; Кавешников Н.Ю. «Гибкая интеграция» в Европейском союзе // Международные процессы. 2011. Май-август. Т. 9. № 2(26). C. 58–69.

5. Цибулина А.Н. Банковский и фискальный союзы в ЕС: что важнее? // Вестник МГИМО-Университета. 2014. № 4(37). С. 155–161.

6. И в этом проблема Швейцарии, поскольку на референдуме в феврале 2014 г. швейцарцы высказались за введение квот для иммигрантов из ЕС. Это требование противоречит соглашениям, заключенным между Швейцарией и Европейским союзом. В настоящее время стороны ищут компромисс, который позволил бы выполнить требование швейцарского народа и одновременно не разрушил бы всю систему отношений.

Дискуссия длиной в сорок лет

Кира Годованюк

Ст.н.с. Центра британских исследований ИЕ РАН, эксперт РСМД

Судьбоносный выбор для британцев или единственная возможность для целого поколения высказаться относительно членства в ЕС — так называли референдум, который был запланирован на 23 июня 2016 г. в Великобритании. Плебисцит обещал неопределенность. Социологические прогнозы не давали никакой точной картины. Количество про-европейски настроенных граждан на всех этапах предреферендумной кампании то превышало сторонников брекзита, то уступало им.

Итог референдума стал сенсационным. За выход из Евросоюза проголосовало 51,9% избирателей, против — 48,1%. После оглашения результатов к референдуму добавили эпитет — «исторический». Первая реакция еврооптимистов — шок. Идеологи выхода Британии из ЕС ликовали. Найджел Фарадж (лидер ЮКИП) предложил называть дату 23 июня 2016 г. новым днем независимости Великобритании.

Почему референдум состоялся?

Критическое отношение к Евросоюзу (евроскептицизм) зародилось в Великобритании в начале 1970-х гг., когда страна присоединилась к Европейскому экономическому сообществу. Проблема состояла в том, что тогда никакого референдума не проводилось, а правительство фактически затащило британцев в ЕЭС, не спросив их согласия. Самые первые замеры общественного мнения показывали, что население разделено в оценке данного вопроса. С момента вступления в ЕЭС и в течение последующих лет количество тех, кто считал, что присоединение к ЕЭС было ошибкой, вдвое превышало еврооптимистов. Когда в 1974 г. кресло премьер-министра занял лейборист Гарольд Вильсон, он пообещал провести референдум о членстве, однако сначала попробовал договориться с Брюсселем об изменении условий нахождения Лондона в ЕЭС. В марте 1975 г. правительству удалось получить значительные уступки от Брюсселя, парламент их одобрил, а все крупные партии рекомендовали британцам голосовать «за». В июне 1975 г. 67% британцев проголосовало «за ЕЭС», и только 33% — «против».

Споры о том, нужен ли ЕС Великобритании, не утихали на протяжении сорока лет. С 1977 г. ежегодно проводились оценки общественного мнения, которые определяли настроения в обществе и расклад голосов в случае очередного референдума о членстве.

Дискуссия обещала быть долгой, и неизвестно, сколько бы времени она продолжалась, если бы Д. Кэмерон, в отчаянной попытке удержать свою партию от раскола, не пообещал избирателям провести новый референдум. Сделав это, он запустил процессы, которые от него уже никак не зависели. Рискованная игра премьер-министра привела не только к полному расколу в самой партии тори, но и глубокому кризису доверия к власти в обществе, а также риску конституционного кризиса в Великобритании.

Проблема для Д. Кэмерона состояла в том, что большинство тори по природе своей евроскептики и мучаются над вопросом о месте Британии в ЕС. С одной стороны, членство в ЕС дает Лондону возможность повысить свой авторитет в международной политике, влиять на принимаемые в Брюсселе решения. С другой стороны, национальное чувство британской исключительности было уязвлено тем, что часть национального суверенитета была передана в Брюссель. Правые настроения в Великобритании стали набирать силу. Наблюдая отток партии тори в Партию независимости Соединенного Королевства и под нажимом заднескамеечников, Д. Кэмерон решился на проведение референдума. Обещание было дано избирателям в преддверии всеобщих выборов 2015 г. Тогда премьер-министр сыграл ва-банк, поставив на карту все ради победы. Расклад голосов обеспечил тори большинство в парламенте. В соответствии с предвыборным манифестом Консервативной партии, 28 мая 2015 г. премьер-министр внес в Палату общин закон о референдуме (European Union Referendum Act 2015). 17 декабря 2015 г. закон был подписан и вступил в силу.

Подготовка и итоги референдума

Уже в период предреферендумной кампании было понятно, что ни одна из сторон не имеет абсолютного большинства. Не только общество, но и члены кабинета, депутаты парламента и целые партии расходились в вопросе о членстве в ЕС. Что касается правящей партии и руководства страны — 24 члена кабинета высказывались за то, чтобы Великобритания осталась в ЕС, 6 — за выход, включая мэра Лондона Бориса Джонсона, который после местных выборов в мае 2016 г. ушел со своего поста.

Бизнес также оказался неоднороден в оценках будущего страны. Малый бизнес, финансисты и спекулянты Сити видели свое спасение в выходе из ЕС, в то время как представители доминирующих секторов экономики хотели остаться частью единого европейского рынка.

Заключив сделку с Брюсселем, Д. Кэмерон начал крупномасштабную кампанию по агитации проголосовать за сохранение Британии в ЕС — Britain Stronger in Europe. Стоимость «проевропейской» рекламной кампании оценивалась в 9 млн ф. ст. Данный бюджет был потрачен, в частности, на печать и распространение 27 млн листовок стоимостью в 6,4 млн ф. ст. Кампания финансировалась из средств простых налогоплательщиков. Евроскептики расценили подобное распоряжение собранными налогами неэтичным.

По итогам референдума подавляющее большинство жителей Шотландии и Северной Ирландии проголосовали за то, чтобы остаться в ЕС, Англия и Уэльс — в основном за выход. В Лондоне за то, чтобы Британия оставалась частью Европы, высказались 60% жителей. Общество оказалось расколото по социальному, возрастному и географическому принципу.

Два основных момента заботили британцев — экономическое благополучие и безопасность, которые в последнее время ассоциировались с понятием «миграция». Страх у населения вызывал ужасающий миграционный кризис в ЕС, потоки беженцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки, с которыми никак не могли справиться страны континентальной Европы. А что, если беженцы переберутся через Ла-Манш? Тогда безопасность и экономические благополучие Британии окажутся под угрозой. К «незваным» мигрантам британцы относили и граждан ЕС (чаще всего «младоевропейцев» из стран Восточной Европы), прибывающих на Британские острова в поисках работы. Таковых насчитывалось почти 2 млн. Раздражение у британцев также вызывали мигранты из стран ЕС, пользующиеся преимуществами свободы передвижения внутри Евросоюза.

Общее представление населения Британии о ЕС было довольно расплывчатым. Согласно данным Евробарометра за 2015 г., из всех стран ЕС хуже всего знают Евросоюз именно жители Британии. Большинство британцев голосовали на референдуме, руководствуясь лишь отрывочными знаниями, почерпнутыми из средств массовой информации. Статистика поисковой системы Google в Великобритании говорила о том, что после закрытия избирательных участков самыми популярными запросами были: «Что произойдет, если мы покинем ЕС?», а также «Что такое Евросоюз?».

Последствия референдума

В официальном заявлении по итогам референдума Д. Кэмерон уже заявил о своей отставке. Депутаты-лейбористы начали сбор подписей с требованием отставки лидера лейбористов — Дж. Корбина. Велика вероятность того, что в обеих партиях произойдет смена лидера. Не исключены и досрочные парламентские выборы.

Общество окончательно раскололось: молодежь, голосовавшая за ЕС, обвинила старшее поколение, что их лишили будущего. Противники выхода из ЕС потребовали проведения нового референдума. Газета Guardian, в свою очередь, сообщила о подделке голосов в петиции о повторном референдуме. Выступая в парламенте, Д. Кэмерон исключил возможность проведения второго референдума. По словам премьер-министра, результаты референдума можно считать легитимными, а парламент «обязан уважать волю народа».

В Британии наблюдается рост ксенофобии в отношении граждан из стран-членов ЕС, частности, в отношении представителей польской общины. В пятницу сразу после объявления итогов референдума в почтовые ящики жителей Хантингдона в графстве Кембриджшир были брошены послания со словами «конец польскому вредительству». По оценкам прессы, данные инциденты связаны с ошибочным толкованием результатов референдума, поскольку жители Британии решили, что теперь гражданам ЕС без британского подданства придется покинуть страну..

Сразу после плебисцита появились заявления о том, что шотландский парламент заблокирует решение о выходе из ЕС, хотя выражение «вето» не является точным. Безусловно, для ратификации соглашения о выходе Британии из ЕС потребуется одобрение Вестминстера, и, безусловно, ШНП (третья по численности партия в Палате общин) будет голосовать против, однако вполне вероятно, что ее веса будет недостаточно для блокировки соглашения.

Одновременно с этим призрак повторного референдума о независимости Шотландии (в британских СМИ его окрестили indyref2) вновь появился на горизонте. Еще осенью 2015 г. Никола Стерджен на партийной конференции говорила о том, что ШНП может требовать повторного плебисцита. Следует, однако, помнить, что в процессе деволюции региональные парламенты не были наделены правом принятия решения о референдумах. Уже существует правовой прецедент: первый референдум о независимости Шотландии стал возможен только после заключения Эдинбургского соглашения между Холирудом (Шотландский парламент) и Вестминстером. Иными словами было получено специальное разрешение Вестминстера на проведение референдума. Таким образом, у Лондона есть все юридические права блокировать одностороннее решение Холируда о повторном референдуме. Другое дело, пойдет ли Лондон на это, тем более в условиях возможной смены правительства? Данный вопрос становится не столько юридическим, сколько политическим.

Выход Британии из ЕС грозит потерей рычагов давления на Брюссель, возможности продвигать свои решения через европейские институты. Скорее всего, на дипломатическом направлении произойдет большее сближение Великобритании с США (последние не скрывают своего разочарования итогами референдума). 27 июня министр иностранных дел Ф. Хэммонд во время встречи с госсекретарем США Дж. Керри подтвердил, что Лондон будет укреплять «особые отношения» с США. Британия также будет стараться усилить свою роль в НАТО а также укреплять отношения с отдельными странами ЕС.

И во время дебатов о членстве в ЕС в середине 1970-х гг., когда Британию терзал пост-имперский синдром, и сегодня споры заключались в том, должна ли Британия выступать самостоятельно в международных делах или быть частью европейской дипломатии? Во-вторых, дебаты по вопросу членства в ЕС имели, по сути, конституционные последствия и поставили под вопрос единство нации. 40 лет назад проблема заключалась в том, что шотландские националисты отказывались вступать в ЕЭС. Сегодня ШНП заявляет, что партия будет добиваться независимости от Лондона. Однако не только Шотландия недовольна результатами, о возможном референдуме, о воссоединении с Ирландией говорят и в Белфасте.

Сегодня британские финансовые рынки лихорадит. Согласно официальному заявлению Банка Англии, несколько месяцев назад он оценил угрозу брекзит в качестве наиболее реального краткосрочного риска для финансовой стабильности страны.

27 июня министр финансов Джордж Осборн выступил с официальным заявлением, целью которого было успокоить панические настроения финансовых рынков после объявления результатов референдума. Фактически он признал начало кризиса экономики. Канцлер казначейства Британии не исключил худшего сценария развития событий: осенью будет принят пакет чрезвычайных мер по удержанию бюджетного дефицита под контролем, в который неизбежно будут включены дальнейшие ограничения расходных статей и повышение налогов.

Больше всего сейчас население Британии пугает неопределенность. Страна не хочет спешить с решением о выходе. Брюссель, напротив, торопит Лондон активизировать процесс выхода. Согласно ст. 50 Лиссабонского договора, процедура определена, однако, довольно условно. Д. Кэмерон предлагает запустить механизмы «развода» с ЕС уже после назначения нового премьер-министра.

Довольно эмоциональна реакция депутатов Европейского парламента на решение британского народа. Евродепутаты даже потребовали исключить английский язык из числа рабочих языков ЕС после выхода Британии. Ж-К. Юнкер во время дебатов в Европарламенте высказал Н. Фараджу претензию, почему, тот продолжает заседать в Брюсселе, если встречает аплодисментами решение по брекзит?

Итоги референдума, действительно, будут иметь далеко идущие последствия для расклада сил на британском политическом ландшафте. Если Великобритания все-таки выйдет из Евросоюза, страна будет вынуждена по-новому выстраивать отношения со странами ЕС, разрабатывать новую дипломатическую линию, формировать новые торговые отношения со странами ЕС. Политики извлекли урок — заигрывание с общественным мнением может быть опасно не только для них, но и для будущего целой страны. Кто будет выводить страну из кризиса, в который она вовлекается, будет ясно уже осенью, после избрания нового лидера Консервативной партии. Наиболее вероятный кандидат на этот пост — идеолог выхода страны из ЕС Борис Джонсон.

Новому лидеру тори потребуется гибкость, политическая интуиция и удача, а права на ошибку у него не будет. Он займет премьерское кресло в качества антикризисного менеджера, который не только будет спасать отношения Британия-ЕС, но и объединять разрозненную страну. В первом заявлении Бориса Джонсона по итогам референдума прозвучали такие слова: хотя демократическое большинство избирателей решило выйти, 16 миллионов британцев хотели остаться в ЕС. Таким образом, мнение «проигравших» должно быть учтено. Мы будем вынуждены уступать и возводить мосты, чтобы сгладить чувство потери и разочарования.

Иран перед лицом выбора стратегических союзников

Владимир Алексеев,

Специально для Iran.ru

Процесс снятия санкций с Ирана, который начался после заключения всеобъемлющей сделки по ИЯП в прошлом году, хоть и тормозится США, особенно в части размораживания иранских авуаров в американских банках, все же набирает обороты. Хотя и не так быстро, как рассчитывали в Тегеране. Палки в колеса ставят не только республиканцы и правые демократы в самих США, но и Израиль и Саудовская Аравия. Роль Эр-Рияда особенно негативна, учитывая, что в саудовском руководстве продолжают смотреть на ИРИ как на основного соперника в Персидском заливе и на Ближнем Востоке в целом. Саудовцы ревниво отслеживают каждый шаг Вашингтона в направлении Тегерана, недавний визит заместителя наследного принца, министра обороны Саудовской Аравии принца Мухаммеда в Вашингтон еще раз это продемонстрировал. Однако у Ирана есть кроме США и другой выбор в лице Евросоюза, России и Китая. Тем не менее, видимо, здесь логично начать с рассмотрения перспектив ирано-американских отношений, конфронтационный характер которых оказывает прямое воздействие и на иранскую дипломатию, и на международное положение Ирана в целом.

Соединенные Штаты

Отношения с Вашингтоном, несмотря на отсутствие прямых дипломатических связей между США и Ираном, крайне важны для ИРИ. Интересы обеих стран напрямую пересекаются в Сирии, Ираке, Йемене и на Аравийском полуострове. А также в области энергетики, прежде всего в плане усиления роли Тегерана в увеличении объемов поставок на мировой рынок нефти и газа, что бьет по интересам американских сланцевых компаний. И, конечно же, идет острая борьба за место в формирующейся новой структуре безопасности зоны Персидского залива, где Эр-Рияд и ССАГПЗ претендует на роль главного жандарма США в регионе, тогда как американцы с возрастающим интересом смотрят на восхождение Ирана как мощной региональной державы.

В Вашингтоне прекрасно понимают, что невозможно урегулировать ситуацию в Сирии, Ираке и Йемене без учета позиции Тегерана, который часто действует в альянсе с Москвой ввиду совпадения интересов. Обе страны не хотят падения режима Башара Асада, а также ослабления позиций шиитского правительства в Багдаде, которое при Абади все больше становится зависимым от Вашингтона. Здесь, судя по всему, Вашингтону и Тегерану не удастся договориться, поскольку американцы и далее намерены вести дело к уходу сирийского президента Асада и приходу к власти в САР сил оппозиции, ориентированной на США.

Однако основная борьба будет проходить по линии противостояния ИРИ – КСА, где Эр-Рияд упорно цепляется за Вашингтон и не намерен уступать его Тегерану. Понятно и главное на ближайшие месяцы – в случае победы на президентских выборах Хилари Клинтон, ориентация США в этом регионе как минимум еще на 5 лет сохранится на Саудовскую Аравию и ССАГПЗ. Поэтому, ввиду вышеизложенного, иранскому руководству в ближайшие годы нет смысла делать ставку на дальнейшее сближение с Вашингтоном и надеяться на то, что Белый дом передаст жезл полицейского Персидского залива из рук Саудовской Аравии Ирану.

Европейский Союз

В ЕС с нетерпением ждали снятия санкций с ИРИ в надежде на получение крупных заказов на восстановление и модернизацию иранской экономики, особенно в сфере энергетики, технологий, телекоммуникаций и инфраструктуры. У европейцев есть все основания полагать, что Тегеран и далее будет развивать торгово-экономическое партнерство с Евросоюзом. У ведущих стран Старого Света – Германии, Великобритании, Франции и Италии - имеются самые передовые технологии в энергетике (включая электрогенерирующие проекты, нефтедобычу, нефтепереработку и сжижение газа), промышленности и транспорте, а политические амбиции в плане попытки подчинить себе ИРИ политически и изменить правящий там режим отсутствуют. Для ЕС главное – это бизнес, в отличие от США с их претензией на роль мирового знаменосца демократии и свобод.

Вашингтон так и не может до конца отказаться от идеи «либерализации» нынешнего режима Ирана путем его замены. Именно поэтому Иран не скрывает того, что видит Европу в качестве основного экономического партнера, который готов взаимодействовать без каких-либо политических условий, если, конечно, не будет окриков из Белого дома и нарушений, взятых Тегераном на себя обязательств по ИЯП. Скорее всего – этот выбор прагматически правильный, учитывая, что ни Россия, ни Китай не обладают столь продвинутыми передовыми технологиями во всех сферах. Более того, Европа должна восстановиться в качестве рынка сбыта иранской нефти, а позднее и газа, если Тегеран сможет проложить магистральную трубу через Турцию в Южную Европу и создать крупные мощности по производству СПГ и его морской транспортировки. Пока же в силу объективных причин азиатский рынок сбыта иранских углеводородов для ИРИ преобладает.

Правда, на днях референдум в Великобритании, на котором победили сторонники выхода Лондона из ЕС, несколько затормозил процесс становления партнерства последнего с Ираном. Во-первых, Евросоюзу сейчас не до ИРИ, поскольку нужно остановить процесс дальнейшего распада этого объединения. Во-вторых, Соединенное королевство всегда играло особую роль в отношениях с Тегераном, учитывая, что исторически эта страна была местом столкновения интересов России и Великобритании еще со времен борьбы за сферы влияния на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, Афганистане и Южной Азии. Сейчас же не совсем понятно, что произойдет с ЕС и самим Соединенным королевством и останется ли оно единым государством или развалится на Англию и Уэльс, Шотландию и Северную Ирландию. В этом случае ЕС перестанет и где-то уже перестает быть столь мощным и привлекательным, каковым он был для ИРИ до последнего времени.

Хотя «хоронить» Евросоюз еще рано. Единая Европа Тегерану политически важнее, чем разобщенные европейские страны, с которыми поодиночке будет труднее договариваться. В отличие от РФ, которой проще по отдельности договариваться с главными игроками ЕС в силу их экономических интересов в России. Тем более что в политическом плане Ирану важнее сильный и единый ЕС как противовес и США, и России. А при нынешнем европейском кризисе какой-либо политической роли в интересах ИРИ он не способен играть.

Российская Федерация

Россия, безусловно, в силу самых разнообразных и многочисленных факторов, призвана быть одним из основных партнеров Ирана. Речь идет как о политической, военно-политической сферах и ВТС, так и торгово-экономическом взаимодействии, в том числе в плане координации политики в области ценообразования на нефть и газ на мировом рынке.

Несмотря на не всегда удачный исторический опыт (к примеру, голосование РФ в пользу принятия Западом антииранских санкций в Совбезе ООН, замораживание сделки на поставку в Иран ЗРК «С-300»), сегодня Москва и Тегеран являются естественными стратегическими партнерами и даже союзниками. Правда, наши страны до сих пор никак не могут реализовать этот гигантский потенциал на практике, и не добились даже 10 процентов того, что можно было давно сделать. Разбираться в том, кто виноват больше, а кто меньше, не имеет сейчас практического смысла, хотя ответственность несут, хоть и по разным причинам и в неодинаковой степени, обе стороны.

В то же время, на многих стратегических направлениях, особенно, что касается ближневосточного региона, Закавказья, Центральной Азии, Афганистана, противодействия ИГ и терроризму в целом, взаимодействие налажено и успешно развивается. Особенно успешно дела обстоят на сирийском направлении, существенно меньше – в Ираке и почти отсутствует по Йемену, хотя там интересы обеих стран во многом близки или совпадают. Для РФ в ЙАР выгоднее, как и Ирану, иметь правительство шиитов-хуситов, которые дружественно настроены к Москве.

Для Ирана Россия практически незаменимый поставщик вооружения и боевой техники. Никто кроме России не поставит Ирану наиболее современные и высокотехнологичные виды вооружений, причем по более низким ценам, чем западные страны. Российские поставки способны превратить ИРИ в самую мощную военную державу региона. Без современного оружия иранская армия не способна решать многие задачи стратегического плана, в том числе в Ираке и в Персидском заливе. А для этого Тегерану нужны российские МиГи, СУ, боевые вертолеты, комплексы ПВО, военные корабли и подводные лодки.

В сфере промышленности и транспортной инфраструктуры РФ не может конкурировать по качеству и стоимости с продукцией из ЕС и Китая, но и здесь у Москвы есть свои ниши, которые нужно срочно занимать. Это и железнодорожный транспорт, особенно подвижной состав, и электроэнергетика, и сектор добычи углеводородов, где возможно совместное сотрудничество между российскими и иранскими компаниями. И, конечно же, ядерная энергетика, где преимущества РФ неоспоримы. Но все идет крайне медленно, с множеством бюрократических препон, а СМПК и российско-иранский деловой совет просто не становятся двигателем развития торгово-экономических связей. Здесь нужно мощное дипломатическое лоббирование и придание политического импульса со стороны политического руководства обеих стран. Кроме того, необходимо срочно реанимировать идею создания «южного транспортного коридора» из западной и северо-западной Европы через Балтику, РФ, Каспийское море и ИРИ в Индийский океан, пока китайцы не создали альтернативный ему «шелковый путь».

И, конечно же, пора наступательно действовать на мировых рынках нефти и газа, как в рамках формулы ОПЕК + РФ, так и ФСЭГ. Какие-то попытки на этом направлении делались в марте-апреле этого года, но они были вялыми и результата не дали. И ограничивались в основном усилиями глав профильных ведомств, тогда как требовался высокий политический уровень. Хотя углеводородный альянс России с Ираном, особенно если к нему присоединится Ирак, мог бы стать рычагом мощного воздействия на Саудовскую Аравию и их сателлитов в Персидском заливе. Но этого пока не происходит и обе страны не торопятся это осознать.

Китайская Народная Республика

Роль Китая, конечно же, весома для Ирана, но ее не нужно переоценивать и искусственно завышать. Ближний Восток никогда не был и в ближайшие 20 лет никогда не будет приоритетом для внешней политики Пекина. Конкурировать в этом регионе с США, Россией и ЕС китайцы не в состоянии. КНР в первую очередь устремлены в АТР, ЮВА, в Центральную Азию, Африку и Латинскую Америку, где они имеют стратегические интересы и рынки сбыта своей дешевой и зачастую некачественной продукции.

На Ближнем Востоке Китаю нужны в первую очередь стабильные поставки нефти и СПГ из зоны Персидского залива для нужд своего экономического развития. Да и особых политических интересов в арабском мире и Иране у Пекина нет. В свое время Китай легко «сдал» Саддама Хусейна и так же легко потом стал сотрудничать с новыми проамериканскими властями Ирака, так же непринужденно не стал блокировать в СБ. ООН антииранские санкции, разработанные Западом, поддержал все требования США по ИЯП в рамках переговоров по формуле «Шесть + один» и т.д.

Пекин не оказывает какой-либо помощи России и Ирану в противостоянии США и аравийским монархиям в Сирии и Ираку. Для КНР главное – это получать деньги. Воевать за РФ и ИРИ, пусть даже в политическом плане, Пекин не будет. Что-нибудь громко заявит в знак несогласия, но на практике проглотит любое вмешательство США, Запада и ССАГПЗ на Ближнем Востоке. Как Китай не стал поддерживать действия Москвы по Крыму и Юго-Востоку Украины, и не оказал действенной помощи Росси, когда против нее были введены санкции. Более того, многие китайские компании и банки даже сократили объемы сотрудничества с Москвой из опасения потерять партнеров на Западе. А щедро обещанные руководством КНР инвестиции в РФ так и не пришли, хотя в более нестабильную Центральную Азию на протяжении последних двух лет они текут огромными потоками. Так что ставка на Китай в «развороте на Восток», торжественно объявленная Россией 2 года назад, де-факто провалилась. Именно из-за неправильной оценки того, как поведет себя КНР. И Тегерану стоит внимательно изучить этот негативный опыт РФ, чтобы не строить ложных иллюзий в отношении Китая. Одно дело – поставлять КНР нефть и закупать у него необходимые промышленные товары, и совсем другое – стратегическое партнерство.

Региональные союзы

Конечно, Иран движется в правильном направлении, выражая намерение вступить в ШОС и строить партнерство с ЕАЭС, но результат от участия в них Тегеран будет иметь исключительно из-за того, что в этих региональных структурах есть Россия, а не Китай. БРИКС же просто «накрылся», не выдержав испытания антироссийскими санкциями. Поэтому таможенно-экономические и военно-политические союзы регионального плана нужны Тегерану на данном этапе исключительно ради интеграции с РФ и центральноазиатскими странами бывшего СССР, Индией, Пакистаном и Афганистаном, а вовсе не с Китаем.

И, вообще, на данном этапе для ИРИ гораздо важнее войти в несколько иной союз, который, правда, пока не создан, но все предпосылки для этого имеются – военно-политический альянс в составе РФ, САР, Ирака, по возможности Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Афганистана и самого Ирана. Это было бы мощным объединением на Среднем Востоке, в Персидском заливе и в Центральной Азии. Тем более что все упомянутые страны обладают огромными природными ресурсами, прежде всего нефтегазовыми. Это стало бы мощным противовесом экспансии США при опоре на ССАГПЗ в этот регион. Тем более что со временем, в него могла бы войти и Турция, которая разочаровалась в ЕС и НАТО, и на днях пошла на примирение с Москвой из-за сбитого над Сирией российского СУ-24. А ШОС и ЕАЭС на данном этапе для Ирана не столь важны в военно-политическом и тем более экономическом плане. Если в Тегеране сделают правильный выбор, то по своему весу и влиянию ИРИ не только обойдет ССАГПЗ и Турцию, но и вполне может, станет наиболее мощной субрегиональной державой на Ближнем и Среднем Востоке.

******

Иран стоит на пороге глобального геополитического выбора, с кем и в какой области выстраивать партнерство. Понятно, что ЕС из-за разразившегося там, причем явно надолго, внутреннего кризиса и Китай в силу его других приоритетов и географической отдаленности от Ближнего Востока не могут быть серьезными стратегическими партнерами, хотя экономические отношения с ними необходимы и важны для дальнейшего развития и модернизации Ирана. США продолжают оставаться глобальным соперником с их опорой на основных конкурентов Тегерана в лице Эр-Рияда, ССАГПЗ, Израиля и особыми американскими энергетическими интересами по бесперебойному обеспечению Запада энергоресурсами из арабских стран Персидского залива. И только Россия может стать не только стратегическим партнером Ирана, но и его надежным военно-политическим союзником, а также частью оси по защите нефтегазовых интересов перед лицом опасной для Москвы и Тегерана политики понижения нефтяных цен, проводимой КСА.

«ЕС превратился в агрессивную систему»

Британский политик рассказал о положительных последствиях Brexit

Александр Братерский

После референдума о выходе Великобритании из ЕС создана правительственная комиссия по реализации этого плана. О том, почему Brexit — это хорошо, станет ли Шотландия независимой и кто станет следующим премьером страны после отставки Дэвида Кэмерона, «Газете.Ru» рассказал политический лоббист Дэвид Бернсайд. Бернсайд также связан с фондом «Позитивная Россия», специализирующемся на поддержке имиджа российских клиентов в Великобритании.

— Как вы голосовали на референдуме?

— Я голосовал за Brexit. Считаю, что в интересах Великобритании покинуть ЕС, который давно не является демократическим образованием. Он никому не подотчетен, а его парламент — это не то, что мы представляем себе, когда говорим о собственном парламенте. Мы вступили в европейское пространство из-за экономической интеграции, но сегодня ЕС превратился в агрессивную и склонную к экспансии систему. Руководят ей люди, которых никто никуда не выбирал. Поэтому я и те, кто разделяют мою точку зрения, решили проголосовать за выход.

Думаю, что после периода определенной нестабильности мы увидим, что другие европейские страны последуют за Британией. Если бы ЕС предпринял меры, не допуская политической поляризации, многие проголосовали бы за то, чтобы остаться. Британия не хотела выходить, пока мы не осознали, что альтернативы нет. Одна из главных причин заключается в следующем. Мы не хотим, чтобы ЕС превратился в супер-государство, с собственной внешней политикой и вооруженными силами.

Мы думаем, что с ЕС не нужна громоздкая оборонная политика. Для этого у нас есть НАТО.

Все, кто голосовал за Brexit, считают, что союз государств не должен был расширяться до нынешних размеров. Он стал слишком большим, слишком заигрался с экспансией и начал создавать больше проблем, чем реально предложенных решений.

— Часть британских СМИ писала, что сторонники Brexit — это, в основном, необразованные люди. Вам не обидно?

— Эти интерпретации были распространены в либеральных СМИ, которых раздражает, что их прогнозы не сбылись. Люди, которые считают себя интеллектуалами и ошибаются в прогнозах, часто ведут себя самоуверенно. Страна, действительно, оказалась расколотой. Корпоративные структуры в Лондоне выступили за то, чтобы остаться в ЕС. Но было много образованных людей, которые выступали и за выход.

Мы, кстати, не оскорбляли тех, кто хотел сохранить Великобританию в составе ЕС. Но против сторонников Brexit было вылито немало помоев в СМИ.

— Почему проиграли сторонники кампании за сохранение британского членства в ЕС?

— Кампания «Remain» («остаться» по-английски, — «Газета.Ru») была слабо организована и не смогла заставить многих британцев изменить свое решение. Они считали, что смогут добиться лучших условий в отношениях с ЕС, однако, этого не удалось, и пути назад уже нет. Тем не менее, мы получим гораздо лучшую Европу и после нашего выхода рассчитываем на лучшие отношения с ней, нежели сейчас.

— Вы утверждаете, что за Великобританией могут выйти и другие страны. Означает ли это смерть ЕС?

— Сегодня ЕС не работает как система, хотя ситуация и отличается в каждой из стран. Франция, Германия, Австрия, Чехия и другие государства все чаще недовольны тем, куда идет ЕС. Там тоже появляются взгляды, близкие к британским. Пока недовольных не большинство, но уже близко к этому. Глава МИД Чехии уже заявил, что глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер должен уйти в отставку, что он виновник всех проблем.

— Наносит ли Brexit удар по британской политической системе?

— То, что произошло, — это большой провал лейбористов. Что касается консерваторов, новый премьер может призвать к досрочным выборам.

— Кто может заменить Дэвида Кэмерона на посту главы кабинета?

— Я не уверен на 100%, но ожидаю, что новым премьером может быть либо экс-мэр Лондона Борис Джонсон, либо глава МИД Тереза Мэй.

— Что вы думаете о возможности проведения референдума в Шотландии о выходе из состава Великобритании?

— Я думаю, что это блеф. Когда большинство шотландцев голосовало на референдуме по независимости, цена нефти была еще около $120 за баррель. С сегодняшней ценой нефти в $50 Шотландия, в случае выхода из состава Королевства, будет переживать серьезные экономические трудности. Я не думаю, что шотландцы хотят стать еще одной Грецией. При этом они будут должны войти в еврозону, которую сотрясает один кризис за другим

— Многие британские политики либеральных взглядов считают, что Путин был главным бенефициаром Brexit. Что вы думаете об этом?

— Мне трудно судить о том, что думает президент России. Я не знаю, какой он видит роль Великобритании и НАТО вокруг конфликта на востоке Украины. Однако и в Соединенном Королевстве есть здравомыслящие люди, которые считают, что часть проблем Украины состоит в чрезмерной экспансии ЕС. Я считаю, что это был неправильный подход в отношениях с Россией.

Конечно, Россия совершала на Украине ошибки. Как члены НАТО, мы озабочены российской экспансией и будем защищать наших союзников в странах Балтии. Но скажите мне, разве президент Путин реально заинтересован в конфликте с НАТО?

Я бы хотел, чтобы президент Путин и новый премьер Великобритании и новый президент США, будь то Трамп или Клинтон, собрались вместе и поняли, что у них больше поводов для совместных действий против радикальных исламистов, чем для новой холодной войны.

— Северная Ирландия, где вы многие годы занимались политикой, будет теперь иметь сухопутную границу со страной ЕС, Республикой Ирландия. Какие изменения вы ожидаете?

— У нас с Ирландией перед ЕС было некое подобие пограничного контроля, но я не думаю, что мы к этому вернемся. У нас хорошие отношения с Республикой Ирландия. Конечно, после выхода нам придется усилить контроль над мигрантами, которые будут прибывать к нам с их территории. Однако наши отношения проверены годами. Самим ирландцам не нужны визы, чтобы ездить в Великобританию. Я думаю, такое положение вещей будет сохраняться и впредь.

Великобритания. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 28 июня 2016 > № 1841672 Дэвид Бернсайд

Россия как вызов для Европы

ЕС назвал Россию стратегическим вызовом

Игорь Крючков, Дарья Зорилэ, Антон Самойленко

Россия официально названа стратегическим вызовом для Европы. Об этом говорится в новой глобальной стратегии по внешней политике и сфере безопасности ЕС, которую вечером 28 июня представила Федерика Могерини, верховный представитель союза по внешним делам и политике безопасности.

Изначально предполагалось, что глобальная стратегия будет представлена в среду, 29 июня. Однако, как заявили «Газете.Ru» в Еврокомиссии, из-за «проблемного вопроса выхода Великобритании из ЕС» было решено изменить повестку. Документ Могерини обнародован ранее, чтобы освободить 29 июня для обсуждения результатов британского референдума, который изменил политический баланс в Европе и теперь занимает практически все внимание европейских СМИ.

Тем не менее для России новая стратегия ЕС имеет немалое значение.

Основная доктрина внешней политики Европы, которая не обновлялась с 2003 года, сегодня фиксирует ключевое изменение, которое произошло в европейском восприятии. Россия теперь считается «стратегическим вызовом» для ЕС, гласит текст документа.

«Мир и стабильность в Европе больше нельзя считать данностью, — утверждают авторы доклада. — Нарушение международного права и дестабилизация Украины на фоне затянувшихся конфликтов в черноморском регионе стали вызовом самой сути европейской безопасности».

Краеугольный камень стратегии европейских держав по отношению к РФ — это монолитность подходов всех стран — членов ЕС. Согласно документу, ни одно государство «не признает нелегальную аннексию Крыма со стороны России и дестабилизацию востока Украины».

«Мы усилим ЕС, укрепим наших восточных партнеров и отстоим их право свободно решать свою политику в отношении ЕС, — гласит текст стратегии Могерини. — В то же время ЕС и Россия взаимозависимы. Поэтому мы пойдем России навстречу, чтобы обсуждать противоречия и сотрудничать, если и когда наши интересы будут совпадать».

Документ перечисляет возможные направления взаимного сотрудничества между Евросоюзом и Москвой. Это климатическая политика, Арктика, безопасность на море, образование, научные исследования и «пограничное сотрудничество». «Сотрудничество также должно включить укрепление связей между сообществами через упрощенные правила въезда для студентов, представителей гражданского общества и бизнесменов», — утверждается в документе.

Ранее «Газета.Ru» писала о том, что в стратегии ЕС будет закреплена возможность упрощения и даже отмены визового режима для этой категории граждан России.

Кроме того, новая стратегия ЕС предполагает, что диалог в сфере безопасности между РФ и ЕС будет усилен с помощью Совета Европы и ОБСЕ, которая может стать особенно ценным связующим мостом из-за широких трансатлантических контактов и связей со Средней Азией.

Майя Косьянчич, официальный представитель ЕС по внешним делам и политике безопасности, отказалась говорить о том, насколько сильно могут пострадать и без того напряженные отношения между ЕС и Россией в ситуации, когда Москва получила статус «стратегического вызова».

«Эта стратегия описывает правила игры во взаимоотношениях с Россией, а также их перспективы, — рассказала Косьянчич «Газете.Ru». — Это суть любого документа подобного рода».

Нация европейцев

В целом стратегия Могерини предлагает создать единую «нацию европейцев», для которых национальные интересы и интересы всего Евросоюза не будут вступать в противоречие. Эта «новая нация» должна сочетать в себе реалистичные подходы к современным вызовам и одновременно стремиться реализовать «идеалистичную идею» о создании нового, лучшего мира.

Документ настаивает на том, что НАТО остается главной опорой в сфере безопасности для большинства государств — членов ЕС. Это, очевидно, должно потушить дискуссию о создании «армии ЕС», в пользу которой выступал даже председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер.

Впрочем, вопрос коллективных действий ЕС в сфере безопасности остается открытым. Стратегия настаивает, чтобы союз был в состоянии защитить себя и без НАТО. Это важно для тех стран, которые являются членами ЕС, но не входят в НАТО. Речь о Швеции, Финляндии, Австрии, Кипре, Ирландии и Мальте.

«На смену добровольному подходу к коллективной безопасности должны прийти реальные обязательства», — гласит текст документа.

В стратегии Могерини также утверждается, что Евросоюз необходимо укрепить в качестве оборонного сообщества, чьи участники «не могут себе позволить» определять свои приоритеты, руководствуясь только собственными интересами. Тем не менее расходы на военные нужды должны остаться национальными прерогативами.

В документе, кроме того, говорится о создании общих подходов к решению миграционного кризиса в Европе. «Единое видение» по всем основным проблемам современности — это и есть то, что должно сплотить ЕС, гласит текст документа.

Российские политики за санкции

В преддверии выхода данной стратегии, в феврале — марте 2016 года, ЕС опубликовал доклад, посвященный взглядам европейских политиков на положение России в стратегии ЕС.

В опросе приняли участие ряд авторитетных европейских политиков: бывший посол Великобритании в России Тони Брентон, генерал Джон Макколл, бывший верховный главнокомандующий ВС НАТО в Европе Том Маккейн, бывший гендиректор по вопросам стратегии и политики безопасности при министерстве обороны Великобритании. Кроме того, в опросе приняли участие и российские политики, отошедшие от дел. Среди них Вячеслав Трубников, бывший директор СВР России, Александр Бессмертных, бывший министр иностранных дел СССР, а также Дмитрий Поликанов, бывший замруководителя центрального исполнительного комитета «Единой России».

Восприятие можно суммировать следующим образом. Нынешняя общеевропейская система безопасности не идеальна, но ее необходимо сохранить — несмотря на предложенные модификации, сам процесс создания новой системы получил мало поддержки. ЕС должен поддержать ОБСЕ в качестве инструмента преодоления конфликтов. Кроме того, восстановление и улучшение отношений с РФ со стороны Евросоюза должно быть увязано напрямую с изменением нынешней внешней политики России.

Подавляющее большинство респондентов (85%) опроса ЕС высказалось в пользу сохранения уже существующей формулы: снятие санкций ЕС зависят от исполнения минских договоренностей со стороны России. Помимо этого, 29% опрошенных считает, что НАТО делает недостаточную работу по сдерживанию РФ, в то время как 26% полагает, что действия НАТО на этом направлении адекватны.

Согласно докладу, большинство политиков высказались за сотрудничество ЕС с Евразийским экономическим союзом, однако они ставят это сотрудничество в зависимость от изменения внешней политики России.

Как заявил «Газете.Ru» завотделом Евробезопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов, ЕС не может быть глобальной силой без сотрудничества с Россией.

«Выход Великобритании из состава Евросоюза показал, насколько слаба ее общая система безопасности», — добавил эксперт. По его словам, составлять новую глобальную стратегию ЕС не имеет смысла, поскольку стратегия 2003 года устарела практически сразу после ее выхода.

Былое партнерство

Речь идет о документе от 12 декабря 2003 года «Безопасная Европа в лучшем мире», который впервые определил общую европейскую стратегию безопасности. В нем говорилось о необходимости тесного сотрудничества России и ЕС, а также отмечались успешные совместные действия по разрешению арабо-израильского и балканского конфликтов.

«ЕС и Россия должны продолжать работать для укрепления отношений, так как это является основным фактором для безопасности и процветания, — гласил текст. — Уважение к общим ценностям укрепит прогресс в стратегическом сотрудничестве».

Последующие документы ЕС отражали постепенно ухудшающийся климат в отношениях с Москвой. В 2008 году был опубликован доклад «Об осуществлении Европейской стратегии безопасности: обеспечение безопасности в меняющемся мире». В нем особенно подчеркивалась необходимость уважительного отношения России и ЕС к общим ценностям и сохранению границ — особенно в условиях грузинско-российского конфликта в Южной Осетии. Евросоюз выступал посредником между сторонами конфликта, а также выполнял роль мирного наблюдателя. Тогда РФ и ЕС с трудом, но удалось избежать кризиса в отношениях.

Стратегия отношений России и ЕС изменилась полностью в связи с вооруженным конфликтом на Украине и присоединением Крыма к России в начале 2014 года. Началась «война санкций», был свернут целый ряд совместных проектов на уровне правительств. Торговые обороты упали и до сих пор продолжают снижаются, и в качественном уровне стали хуже, чем пять лет назад, считает эксперт по европейскому праву, доцент МГИМО Николай Топорнин. По его мнению, обострение отношений подогревается и тем, что Москва и Брюссель по-разному трактуют ситуацию в Сирии и Ливии.

«Нельзя говорить о том, что дверь между Россией и Европейским союзом закрыта на засов», — добавил собеседник «Газеты.Ru».

Об этом свидетельствует прибытие Жан-Клода Юнкера на Петербургский международный экономический форум. Тот факт, что Евросоюз готов к восстановлению сотрудничества, подтверждает и заявление Франка Вальтера Штайнмайера, министра иностранных дел Германии. Ранее он заявлял, что ЕС готов частично и поэтапно снять санкции, которые наложены на Россию.

Также Топорнин отмечает, что выход Великобритании из состава ЕС может привести к оттепели в отношениях между Евросоюзом и Россией, так как Лондон был одним из самых активных лоббистов сохранения санкционного режима против РФ.

«Россия сама заинтересована в стабильных отношениях с ЕС и в стабильном Евросоюзе в целом, — считает эксперт. — Он наш важнейший партнер во всех смыслах».

Проблемы технологических компаний из-за выхода Британии из ЕС

Технологические компании являются одними из самых глобальных организаций по всему, высокую долю выручки и прибыли они получают за пределами своих государств, подвергаясь влиянию колебаний валютных курсов. Эти рынки были взволнованы после того, как Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии проголосовало за то, чтобы покинуть Европейский Союз. В результате возникают потенциально большие финансовые последствия для таких компаний, как ARM Holdings Plc и EBay Inc.

Интернет площадка EBay опустилась на целых 8,2 процента в минувшую пятницу, опережая снижение фондового рынка США, поскольку аналитики выделили тенденции для Соединенного Королевства и Германии отдельной строкой. ARM, базирующаяся в Кембридже, упала на целых 6,8 процента, поскольку более слабый британский фунт сделает прибыль репатриантов менее ценной.

Фунт упал на более чем на 8 процентов по отношению к валюте США в пятницу до самого низкого уровня за последние 30 лет. Доллар вырос на 2 процента по отношению к корзине иностранных валют, отслеживаемых Bloomberg. Сильный доллар нежелателен тогда, когда выручка от продажи товаров и услуг в иностранной валюте, конвертируется в доллары. Это может также удорожить покупку высокотехнологичной продукции в США.

EBay ощущает наиболее существенное влияние среди интернет-компаний США в Великобритании и в Европе, согласно отчету Needham&Co. Неудобства, вызванные выходом Британии из ЕС и колебаниями валютных курсов, могут замедлить международные операции на онлайновых торговых площадках.

"EBay получает 31% доходов из Соединенного Королевства и Германии, больше, чем Google или Amazon, - говорит аналитик Needham Керри Райс. - Это действительно влияет на международную торговлю больше всего. Расходы могут сильно измениться, если валютные колебания усилятся."

Валютные риски

Инвесторы ARM поспешили сделать собственные расчеты влияния валютного курса на ставку прибыли. Компания, которая лицензирует информационные технологии, осуществляет больше, чем треть своих продаж в США, 19% в Китае и еще 25% в Тайване и Южной Корее. Сингапур и Швейцарии снабжают ее большим доходом, чем внутренний рынок, по 3 % каждая страна.

Согласно презентации компании, более 95% продаж ARM исчисляются в долларах. 10%-е снижение стоимости фунта по отношению к доллару увеличит прибыль на акцию на 15%. Это говорит о том, что недавнее падение британской валюты может повысить прибыль примерно на 10 % до конца этого года.

Многие компании с высоким уровнем зарубежных продаж хеджируют колебания валютных курсов, а падение цены фунта выходит за рамки типичного диапазона и не будет покрываться за счет такого страхования. Еще до Brexit, вдохновленные изменением валютного курса в пятницу, гигантские технологические компании США, такие как Apple Inc. и Alphabet Inc. боролись за то, чтобы хеджировать все зарубежные доходы против сильного доллара.

"В то время, как более долгосрочные макроэкономические последствия референдума Brexit будут разворачиваться с течением некоторого времени, EBay осуществляет стратегию хеджирования, которая ограничивает потенциальную квартальную волатильность и минимизирует последствия колебаний иностранной валюты в текущем году", - написал пресс-секретарь компании в электронном послании.

Кроме того, основной проблемой колебаний валюты для экономики Великобритании и Европы в целом станут болезненные последствие выхода одного из крупнейших членов ЕС. В первую очередь последствия коснутся прибылей и цен на акции некоторых технологических компаний.

International Business Machines Corp имеет самую большую экспозицию в Европе среди крупных технологических компаний, согласно оценке RBC Capital Markets. HP Inc. опирается на регион в размере 32% своих продаж, сообщает RBC. Самая ценная технологическая компания, Apple, получает 22% прибыли на рынке.

Cisco Systems Inc., которые получают около 23% своих продаж из Европы, готовятся к развороту.

"Мы привыкли к адаптации нашего бизнеса к разным проблемам, которые поставляет макроэкономическая среда, и мы по-прежнему направлены на достижение и поддержание стабильных условий для наших сотрудников, клиентов и партнеров", - говорится в заявлении.

Автор: Кинг Ян @Bloomberg

Туск и Кэмерон как агитаторы за Евросоюз

Игорь ШУМЕЙК

При всём драматизме битвы вокруг Brexit и обсуждения итогов референдума в доводах сторонников сохранения Великобритании в составе ЕС то и дело возникает что-то парадоксальное или забавное, а то и откровенно нелепое. Вот, например, председатель Европейского совета Дональд Туск, перечисляя тяжёлые последствия Brexit, пытается ободрить тех, кто остаётся в составе «объединённой Европы» без англичан: «Как говорил мне мой отец: что нас не убивает, то делает сильнее». Забавный ляп, но вполне безобидный: никто же не подумает, что Дональд Туск хочет, чтобы его отцом считали философа Фридриха Ницше, автора этого афоризма.

А вот уже настоящий парадокс. Ещё задолго до референдума все эксперты предрекали Британии значительные потери, в случае если Brexit состоится. Британский Национальный институт экономических и социальных исследований (NIESR) подсчитал, что к 2030 году британская экономика может потерять от 1,5 до 3,7% ВВП, реальная зарплата упадёт на 2-7%, курс фунта стерлингов - на 20%.

И ведь что интересно: эти оценки потерь никогда не опровергали и сторонники выхода Британии из ЕС! Отбросим частности: выигрыш рыбаков, проигрыш автомобилестроителей, главное – итоговая, интегральная оценка: совершенно определенный минус для британской экономики, до 3,7% ВВП по оценкам экспертов! С этим на Британских островах были согласны все, и при таком согласии большинство проголосовало в пользу ожидающих их экономических потерь.

Попробуем взглянуть на разницу в восприятии этих прогнозов. Любопытно, что положительных для британцев оценок, возможностей экономического выигрыша от Brexit сторонники выхода страны из Евросоюза не приводили и не приводят ни одного! Их главным аргументом было: «Вернём Британию», «Возьмём управление Британией в свои руки». Несмотря даже на неизбежные экономические потери (это подразумевалось).

А теперь попробуем построить логическую инверсию. Перенесём цифры потерь в «противоположную часть уравнения», поменяв по правилам алгебры знак. Что получится? Получится, что британцы так оценили руководство со стороны брюссельской бюрократии, что, зная про неизбежные потери в случае Brexit, они выбрали эти потери, лишь бы ни в чём не зависеть от Европейского союза!

Какой вид примет политика Евросоюза без Великобритании, мы ещё не знаем, но мы уже имеем очень весомую оценку результатов всей предшествующей политики ЕС. И эта оценка имеет точные количественные параметры.

ВВП Британии, по данным на 2013 год, составлял 2.678 млрд долларов, а 3.7% ВВП, которые, согласно расчётам NIESR, теряются в результате Brexit, - это 99 млрд долларов.

Итак, вердикт в отношении политики ЕС, вынесенный гражданами одной из крупнейших европейских стран в режиме прямой демократии (на общенародном референдуме), выглядит так: лучше потеря 99 миллиардов ВВП в год, потеря 7% реальной заработной платы и 20%-ное падение курса национальной валюты, чем ваше, господа из Брюсселя, руководство! (Это не говоря о таком минусе, как возможное отделение Шотландии и Северной Ирландии по следам Brexit)!

Таким парадоксальным методом впервые была получена количественная оценка уровня менеджмента евробюрократии! Это приговор.

Конечно, на весах британского референдума была не только экономика. Все прекрасно понимали: оценивался (отрицательно) в том числе политический курс ЕС, который привёл к миграционному кризису, к взлёту «Исламского государства», к развалу светских государств Ближнего Востока.

Важнейшей составляющей этого политического курса было также то, что он позволял Соединённым Штатам превращать ЕС в рычаг американского управления Европой.

Наконец серьёзным симптомом упадка политической культуры «брюссельской Европы», включая и английских «брюссельцев», стало использование ими в период агитации против сторонников Brexit того «аргумента», что если Британия выйдет из ЕС, то «Путин обрадуется».

13 июня в интервью немецкой Bild сын философа добавил яркой образности. «В день, когда британцы покинут ЕС, наши внешние враги будут пить шампанское. Мы должны сделать всё, чтобы испортить им этот праздник… Brexit может стать началом процесса разрушения не только ЕС, но и всей политической цивилизации Запада», - патетически воскликнул глава Европейского совета.

Дэвиду Кэмерону, однако, недоговоренность в тираде Туска не понравилась. «Внешние враги», решил он, должны быть названы по именам. Собственно, «враг» имелся в виду всего один. Выступая через несколько дней в Лондоне (до референдума оставалось меньше недели), Кэмерон решил разгадать для публики «загадку Туска» о «внешних врагах»: «Давайте зададимся вопросом, - произнёс британский премьер, - кто был бы счастлив, если бы мы вышли из ЕС? Путин мог бы быть счастлив и, я подозреваю, Аль-Багдади тоже».

Эта неподражаемая фраза стала вершиной аргументации противников Brexit, одновременно обозначив для всего мира интеллектуальный потолок Дэвида Кэмерона. Оказалось, доказательство преимуществ пребывания отдельно взятой страны в составе ЕС — задача многокритериальная, очень сложная, не всякому по зубам. Поэтому гражданам, пришедшим на референдум, было предложено принять за доказательство следующий тезис: «Преимущества Евросоюза доказываются тем, что выход Великобритании из ЕС обрадует Путина».

И граждане выставили свою оценку этому «доказательству».

Brexit. Стоит ли гнаться за мифом?

Ольга Кулькова

К.и.н., с.н.с. Центра изучения российско-африканских отношений и внешней политики стран Африки Института Африки РАН, эксперт РСМД

В мае 2016 г. директор Королевского института международных отношений Великобритании (Chatham House), Робин Ниблетт, представил научным кругам и широкой общественности доклад «Британия, ЕС и миф о суверенитете» [1].

Материал представляет собой взвешенный и вдумчивый анализ того, что Великобритания приобрела благодаря членству в ЕС на протяжении времени, в чем сейчас часть британских избирателей и политического истеблишмента видят проблемные точки при сохранении членства страны в ЕС, что принесет как сохранение членства Великобритании в ЕС, так и ее выход из интеграционного объединения. Позиция автора ясна: он видит будущее Великобритании в сохранении членства страны в ЕС, делает проевропейский выбор и прекрасно его аргументирует.

Часть суверенитета в обмен на нечто большее

Великобритания действительно не потеряла свой суверенитет, а лишь отдала небольшую его часть Брюсселю, что однозначно окупилось политическими и экономическими выгодами. Более того, любое государство, как замечает Р. Ниблетт, вынуждено для достижения своих национальных целей в глобализированном мире уступать часть своего суверенитета, например, становясь подписантом международных обязывающих соглашений, членом наднациональных/международных организаций.

Р. Ниблетт указывает, что членство в ЕС выгодно самой Великобритании и не несет никаких фундаментальных угроз ее суверенитету. Более того, он подчеркивает, что в рамках переговоров британского правительства с руководством ЕС в феврале 2016 г. удалось добиться соглашения по целому ряду пунктов, которые беспокоили британское правительство и избирателей. Так, Великобритания добилась того, чтобы Европейский центральный банк не мог посягать на решение финансовых вопросов, находящихся в ведении Банка Англии; страна не будет обязана развивать более тесную политическую интеграцию с ЕС иначе как посредством изменения основных договоров с ЕС, при ее согласии; появился усиленный механизм контроля национального парламента над законотворчеством ЕС; Великобритания также сможет временно ограничить предоставление определенных льгот работающим в стране иммигрантам из ЕС) [2].

Причины «за»

В сложившейся ситуации сохранение членства в ЕС представляется крайне выгодным для Великобритании. Нужно признать, что невозможно в столь многонациональном объединении добиваться исполнения всех своих пожеланий, но большинство ключевых для Великобритании вопросов в ЕС решаются выгодным для нее образом.

В экономическом, финансовом, политическом планах Великобритания очень тесно интегрирована с остальными странами ЕС, более того, она выступает одним из «законодателей» новых норм и практик ЕС. В случае выхода из ЕС, она утратит возможность изнутри влиять на «политическую кухню» в Брюсселе. Кроме того, выход страны из состава объединения отразится на всех сферах жизни британского общества. Например, по данным проведенных опросов, около трети (35%) руководителей британских компаний полагают, что выход страны из ЕС окажет негативное воздействие на экономику. Среди владельцев и финансовых директоров крупных компаний (с годовым оборотом 25 млн фунтов стерлингов и выше) такого мнения придерживаются 62%. Кэтрин Манн, главный экономист ОЭСР, заявила, что, если на референдуме будет принято решение о выходе из ЕС, это будет «плохо для Великобритании, плохо для Европы и плохо для мировой экономики». Она указала, что товары из Великобритании при торговле с ЕС (на него приходится 40% торгового оборота страны) будут обложены пошлинами, пострадает британский сектор финансовых услуг, скорее всего, сократятся иностранные капиталовложения. В итоге и финансовая безопасность рядовых британцев окажется под угрозой.

Выход Великобритании из ЕС может поставить под угрозу и политическое единство Великобритании. Например, шотландцы, скорее всего, проголосуют за сохранение членства в ЕС, а что будет, если англичане проголосуют иначе? Не исключена перспектива нового референдума о независимости Шотландии.

Таким образом, нельзя не согласиться с разумной и обоснованной идеей Р. Ниблетта о том, что нынешние и будущие возможности, которые принесет сохранение членства Великобритании в ЕС, намного превосходят неудобства от взаимодействия с Брюсселем, в то время как выход страны из ЕС принесет намного больше рисков, чем новых перспектив.

Иммиграция из стран ЕС — камень преткновения

Р. Ниблетт полагает, что одной из ключевых проблем в отношениях Великобритании с ЕС стал рост числа мигрантов из новых государств-членов ЕС в Великобританию. Когда в 2004 г. страны Восточной Европы вступили в ЕС, некоторые государства — «старые» члены ЕС ввели «переходный период», во время которого допуск мигрантов из этих стран был ограничен. Британское правительство, возглавляемое Т. Блэром, на такой шаг не пошло. Правительство сочло, что миграция из Восточной Европы пойдет на пользу британской экономике, и что в среднем около 13 тыс. человек будут ежегодно приезжать из новых стран — членов ЕС. Однако в течение первых восьми лет (с 2004 по 2012 г.) каждый год въезжали около 50 тыс. человек [3]. Таким образом, у Британии был шанс ограничить миграцию хотя бы в первые годы после присоединения новых стран, но ее правительство сделало иной выбор.

Дискуссия о роли «польского сантехника» на британском рынке труда ведется уже давно. Однако в своем докладе Р. Ниблетт показывает, что миграция из других стран ЕС идет на пользу британской экономике, что это — реализация права граждан ЕС на свободное перемещение в границах Союза, дающая британцам равное право работать в других странах ЕС (около 1,2 млн пользуются этой возможностью). По сути, смириться с иммиграцией из стран ЕС — и есть единственная уступка, которую Великобритания должна сделать Евросоюзу и против которой есть возражения. Однако выход из ЕС не только не улучшит положение с иммиграцией, а может и ухудшить его. Во-первых, Великобритания не может контролировать приток иммигрантов только из ЕС, в то время как британское правительство сохраняет за собой контроль над иммиграцией из третьих стран. Во-вторых, даже если Великобритания покинет ЕС, то 2,7 млн граждан ЕС, живущих и работающих в стране на законных основаниях, останутся там, пока ЕС и Великобритания не заключат новое соглашение, что может занять более двух лет. В-третьих, около половины иммигрантов в Великобританию приехали из третьих стран, и предпринимаемые усилия по сокращению их числа придется тогда экстраполировать и на иммигрантов из ЕС [4]. Великобритания заинтересована в сильном Евросоюзе, способном сдерживать волны мигрантов из стран Ближнего Востока и Африки. Необходимо отметить, что в докладе почти не упоминается текущий миграционный кризис в ЕС, вызванный мигрантами с Ближнего Востока и из Африки.

Для Великобритании основная проблема в связи с нынешним миграционным кризисом в ЕС заключается в наплыве мигрантов в Кале — через этот французский город посредством Евротоннеля в Великобританию рвутся мигранты из третьих стран. По мнению экспертов, потенциальный выход Великобритании из ЕС никак не улучшит ситуацию с нелегальными мигрантами, пытающимися пробраться в Англию через Кале. В 2003 г. Великобритания заключила с Францией соглашение Туке, которое, по сути, позволило ей «сместить» свою границу в Кале. Согласно соглашению, британским пограничникам позволено осуществлять контроль на территории Франции, а Великобритания оказывает финансовое содействие Франции в урегулировании миграционной проблемы в Кале.

С французской стороны уже прозвучали заявления о том, что в случае выхода Великобритании из ЕС французские власти могут прекратить действие вышеупомянутого соглашения, и тогда Франция больше не будет препятствовать потоку беженцев, стремящихся попасть в Великобританию через Ла-Манш. Об этом заявил французский министр финансов Э. Макрон, в то время как госсекретарь по европейским вопросам при МИД Франции Арлем Дезир выразился мягче. Как бы то ни было, Франция хочет пересмотреть существующий статус-кво по Кале, и скорее всего, в нем произойдут существенные перемены не на пользу Великобритании, если она решит покинуть ЕС.

Выход из ЕС и укрепление суверенитета

Доклад Р. Ниблетта дает взвешенную оценку того, что Великобритания приобрела за счет членства в ЕС и что она может потерять в экономическом и политическом плане в случае выхода из объединения. Автор опасается, что Великобритании в дальнейшем могут быть предложены далеко не самые оптимальные для нее условия финансово-экономического и политического взаимодействия с ЕС. В такой ситуации британский парламент, восстановив британский суверенитет де-юре (например, в установлении собственных стандартов на британские продукты и услуги), вынужден будет, подстраиваясь под нормы ЕС (а это важнейший рынок для Великобритании), ограничивать свой суверенитет де-факто [5]. Ирония заключается в том, что Великобритании вне ЕС придется тратить намного больше времени и дипломатических усилий на выстраивание отношений с ним, нежели сейчас. В этом плане освободиться от «объятий Брюсселя» не выйдет.

В случае выхода Великобритании из ЕС баланс сил в самом Союзе может существенно сместиться. Без нее либерально настроенный блок стран (среди которых также Германия, Нидерланды, Чехия, Швеция, Дания, Финляндия, Ирландия, Словакия, Литва, Латвия, Эстония) утратит блокирующее меньшинство голосов при принятии решений в ЕС.

Сейчас, полагает Р. Ниблетт, внутренняя эволюция ЕС идет в том направлении, куда его всегда стремилась подтолкнуть Великобритания, и покидать его в данный момент было бы недальновидно. Кроме того, сейчас Королевство имеет дело с наиболее либерально настроенным составом Еврокомиссии за всю историю ЕС [6]. Вопрос не в том, нужно ли Великобритании «возвращать себе суверенитет», а в том, согласны ли жители страны пойти на определенные уступки в обмен на более позитивное будущее в рамках ЕС. По мнению Р. Ниблетта, «подлинный суверенитет Великобритании только укрепится, если она останется членом ЕС» [7].

Вопрос взаимной необходимости

В последние дни перед британским референдумом звучало огромное количество мнений и предсказаний о его исходе.

Профессор Школы передовых международных исследований Пола Нитце (Университет Джона Хопкинса) Камиль Пекастен отмечал, что членство Великобритании в ЕС всегда было сопряжено с проблемами, Великобритания требовала для себя особых условий и уступок и получала их вплоть до настоящего момента (имеется в виду соглашение от февраля 2016 г.). Вместе с тем, по мнению исследователя, Великобритания все время препятствовала эволюции ЕС в пользу большей политической интеграции, наднационального федеративного проекта, рассматривая его исключительно как единое экономическое пространство. Выход страны из ЕС окажет воздействие, причем не обязательно негативное, и на качество и долговечность общеевропейского проекта. Евросоюзу не стоит бояться выхода из его рядов ни Британии, ни Греции. Если Великобритания все же выйдет из ЕС, то это послужит «горьким лекарством» для его внутреннего перерождения, и вполне возможно, от ухода Великобритании ЕС в долгосрочном плане только выиграет, начав без помех двигаться к большей федерализации и единству [8].

Противоположное мнение ярко представлено в передовице газеты Financial Times от 15 июня 2016 г., озаглавленной «Британии следует проголосовать за то, чтобы остаться в ЕС». В ней отмечалось, что в день референдума на кону будет стоять не только членство Великобритании в ЕС, но и в целом — единство Запада. Все сторонники Великобритании (США, Австралия, Япония) поддерживают сохранение членства страны в ЕС. Если Великобритания примет решение о выходе, это нанесет невосполнимый урон миропорядку, сложившемуся после 1945 г.

По сути, идея с референдумом была попыткой Д. Кэмерона залечить раскол в рядах Консервативной партии. Однако сейчас под угрозой слишком многое: экономическая безопасность страны и коллективное противостояние вызовам, с которыми Британии не справиться одной (исламистский экстремизм, миграция, изменение климата и усиление России). Идет противостояние между ценностями либерального интернационализма и ущемленного национализма. Экономическое издание отмечает: «Членство в ЕС, и главное, в едином европейском рынке, влечет определенную передачу суверенитета в обмен на реальное усиление влияния страны как части чего-то большего. Однако вознаграждение очевидно. С тех пор, как Британия присоединилась к ЕЭС в 1973 г., реальный ВВП на душу населения рос быстрее, чем во Франции, Германии и Италии».

При взвешенном подходе действительно ясно, что Великобритания связана с ЕС очень тесными политическими и экономическими узами. Страна получила многое от членства в ЕС, практически не утратив суверенных прав. Можно заявить, что выход из ЕС был бы погоней за некой химерой недостижимого в глобальном мире «абсолютного суверенитета», абстрактной «свободы от Брюсселя». Членство в ЕС служит политическому и экономическому благу страны, и участие Великобритании очень важно для дальнейшей эволюции Евросоюза. Сторонники выхода страны из ЕС или недопонимают многих опасностей такого шага, или сознательно их преуменьшают. Остается надеяться, что британцы прислушаются к разумным доводам сторонников сохранения членства страны в ЕС, и не поставят на карту европейское будущее Великобритании (статья подготовлена до проведения референдума).

1. Niblett R. Britain, the EU and the Sovereignty Myth//Chatham House (Royal Institute of International Affairs). Research Paper. May 2016.

2. Niblett R. Op.cit. P. 7-8.

3. Lichfield J. EU referendum: What will happen to freedom of movement and immigration if there's Brexit?//The

4. Niblett R. Op.cit. P. 20

5. Niblett R. Op.cit. P.17

6. Niblett R. Op.cit. P.22.

7. Niblett R. Op.cit. P. 25.

8. Pecastaing C. Op.cit.

Перспективы германской Европы пока в тумане

Наталия МЕДЕН

Реакция в Германии на известие об итогах британского референдума напомнила старый анекдот про овдовевшего грузина. Сначала тот горестно восклицает: «Вай! Один... Совсем один!», но постепенно тон новоиспечённого вдовца меняется и через какое-то время он уже ликует, вкушая обретённую свободу. Разумеется, Ангела Меркель выражать свои чувства так, как этот грузин, не станет. А пресса?

Консервативная Junge Freiheit в статье «Германия одна в доме» (24.06.) удручённо писала: «Великобритания ушла, во Франции усиливается влияние Front national, в Голландии, Бельгии и Италии через 59 лет после подписания Римского договора распространяется скепсис. Германия в доме одна. Богатая, но беспомощная». Однако в искренность такого уныния поверить трудно. Просто в первый момент немецкая пресса ещё не уяснила, что следует писать по поводу сюрприза, который преподнесли англичане, а о чём лучше умолчать. Умолчать, деликатно не выдвигая на первый план перспективу, о которой осторожный немец вслух никогда не заикнётся: Европа получила шанс стать германской!

Прошло совсем немного времени, и немецкие СМИ, быстро преодолев горечь расставания с британцами, сменили тон и теперь уже называют Brexit «огромным шансом для Европы». Как бы то ни было, именно Берлин взял на себя инициативу, пригласив партнёров из стран-основательниц ЕС на экстренное совещание после объявления итогов референдума. По завершении этого совещания немецкий министр иностранных дел Ф.-В. Штайнмайер дал несколько интервью. Опустим «личное» - сетования на то, что глава немецкой дипломатии ещё несколько дней будет находиться в состоянии шока. Важнее суть его заявлений. Как считает министр, Евросоюзу будет нелегко выходить из кризиса, но вместе с коллегами из стран ЕС он полон решимости снова сделать Евросоюз сильным. И особая ответственность при этом ложится на Францию и Германию.

Конечно, очень дипломатично и даже галантно назвать Францию первой, но! Сейчас не 1950-е годы, когда Германия ещё оставалась фактически оккупированной страной, и даже не начало 1990-х, когда французский президент имел голос в определении условий объединения Германии. Сегодня всем понятно заявление Барака Обамы о том, что впредь переговоры по европейским делам он будет вести с Германией.

Стоит обратить внимание на детали. К примеру, в Германии уже высказана идея укрепить в официальном документообороте Евросоюза позиции немецкого языка. После выхода Великобритании количество граждан стран ЕС, для которых английский язык родной, составит 5 миллионов человек (жители Ирландии и Мальты), тогда как немецкий – родной для 90 миллионов европейцев.

В Германию могут быть переведены и некоторые европейские институты. Например, министр здравоохранения федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия Барбара Штефенс поддержала предложение немецких фармацевтических компаний перенести из Лондона в Бонн офис Европейского медицинского агентства EMA.

Вообще все разговоры на тему «будет очень плохо, если британцы проголосуют против членства в ЕС» с самого начала отдавали преувеличением. Никто же не спрашивает, как продержался Евросоюз до 1973 года, пока Великобритания не осчастливила единую Европу своим присутствием. И почему Шарль де Голль дважды (!) блокировал вступление в Евросоюз Великобритании (факт, о котором политики по обе стороны Ла-Манша сегодня почему-то не вспоминают)? И почему Великобритания, не присоединившаяся ни к зоне евро, ни к Шенгену, по большинству общеевропейских вопросов имеющая своё (англосаксонское) мнение, так важна для будущего единой Европы?

Уместно напомнить, что после окончания войны объединённая Европа создавалась с расчётом на то, что её экономика станет сильнее благодаря объединению рынка. Собственно, тогда Евросоюз и назывался Общим рынком. Это экономическое объединение, разумеется, должно было противостоять социалистическому лагерю на востоке, но не только. Ещё предполагалось, что оно будет конкурировать с Соединёнными Штатами, станет самостоятельным центром силы. На деле, однако, единство Европы обернулось для европейцев подчинением интересам США и американского капитала. Так вот: если инструмент используют не по назначению, он обязательно ломается.

В этом и заключается суть вопроса, актуализированного британским референдумом.

Что такое единая Европа? Способна ли современная европейская элита осознать запросы европейцев, не оглядываясь на Америку и не дожидаясь указаний из Вашингтона? Откровенно говоря, нет никакой уверенности в том, что нынешнее руководство Германии к этому готово. Чего стоит, например, высказанное недавно канцлером намерение увеличить военный бюджет. США уже не первый год недовольны низкими военными расходами своего европейского союзника. Вряд ли можно считать случайным, что решение о повышении расходов объявлено именно сейчас, это можно расценить как сигнал Вашингтону: можете на нас положиться, Евросоюз пойдёт в том направлении, куда укажете.

Да, кто-то в Германии хочет повысить статус немецкого языка в европейских делах. Однако есть и предложения ввести английский в Германии в качестве второго официального языка (!). За это выступает либеральная Свободная демократическая партия. Новый партийный слоган, принятый на съезде в мае прошлого года, – German Mut (Германское мужество). Мало того, в Дюссельдорфе это предложение уже принято, обербургомистр Дрездена Дирк Хилберт также его приветствует. Большинство университетов ведут преподавание на английском, некоторые научные учреждения публикуют свои доклады только на английском языке. Это обстоятельство не столь незначительно, как может показаться на первый взгляд. Ведь за ним стоит признание немецкой элиты своего подчинённого положения по отношению к заокеанскому союзнику.

Наконец, даёт пищу для размышлений реакция британских элит. Не случайно Кэмерон заявил, что уйдёт в отставку только через 3 месяца: видно, рассчитывает, что за это время произойдёт нечто… И пожалуйста! На сайте британского парламента, как на дрожжах, растёт количество электронных подписей тех, кто выступает за проведение повторного референдума. Если для рассмотрения петиции парламентом требуется 100 тысяч подписей, то сбор можно было остановить уже через несколько часов. Однако не останавливают. Почему? Может быть, потому, что собираются разыграть нечто подобное тому, что было разыграно в Австрии, когда евроскептику не дали занять пост президента голоса письменно голосовавших избирателей. Только в Австрии – в отличие от Великобритании - не собираются проводить повторное голосование.

Так что пока перспектива германской Европы остаётся неопределённой. Она существует, но лишь как одна из возможностей. И не стоит рассчитывать, что нынешнее руководство Германии откажется от предложения Вашингтона сменить Великобританию в роли главного проводника интересов США в Евросоюзе. Хотя… эта игра ещё не сыграна.

Очертания Великобритании будут отличаться от нынешних

ЕС не будет вести никаких переговоров с Великобританией до получения официального уведомления о ее выходе из состава сообщества в соответствии с 50-й статьей Лиссабонского договора, сообщает ТАСС со ссылкой на представителя Еврокомиссии Маргаритиса Схинаса. В принятом в 2009 году Лиссабонском договоре по инициативе Великобритании впервые в истории ЕС была предусмотрена статья о возможности выхода из состава союза. Статья предусматривает, что все детали разделения полномочий и формирования новых отношений после выхода из ЕС должны завершиться за два года после подачи официального уведомления в Совет ЕС правительством этой страны.

Между теми, главный редактор журнала Politics First Маркус Пападопулос полагает, что Brexit будет иметь огромные последствия как с точки зрения политики, так и с точки зрения экономики не только для Великобритании, но и для всего мира. "Есть неверное мнение, что выходом из ЕС будут заниматься политики. На самом деле, этим будут заниматься государственные органы. В Великобритании очень эффективный чиновничий аппарат, и эта возможность уже давно прорабатывается". В прошлом году доля Великобритании в бюджетных поступлениях ЕС составляла 12,9%. Еврокомиссар от Румынии по вопросам региональной политики Корина Крецу уже подсчитала, что в результате Brexit после 2020 года бюджет ЕС может сократиться на 15%.

Пападопулос считает, что будущее экономики Великобритании тоже неясно, зато в отношении политического будущего все очевидно: "Шотландцы хотят остаться в ЕС. Скорее всего, там состоится еще один референдум о независимости, и велика вероятность того, что Шотландия проголосует за обретение независимости от Соединенного Королевства. Это изменит не только границы ЕС, но и границы Великобритании. За Шотландией из ее состава может выйти и Северная Ирландия, где большинство избирателей поддержало сохранение членства в Европейском Союзе… Со временем очертания Великобритании будут сильно отличаться от нынешних".

Что Brexit означает для индустрии высоких технологий

Так называемый Brexit займет некоторое время. Премьер-министр Дэвид Кэмерон указал, что он будет оставаться на посту в течение трех месяцев, прежде чем передаст дела преемнику, и что он хочет, чтобы следующий премьер-министр начал переговоры с ЕС по поводу условий выхода. Это может занять два года, так что Британия, вероятно, только в 2018 году окончательно покинет объединение. Это означает годы неопределенности для технологических фирм и инвесторов, которые не могут знать наверняка, как будет развиваться ситуация и какие правила унаследует Соединенное Королевство от ЕС.

Как правильно заметил Бен Томпсон, Соединенное Королевство является одним из голосов в Европе. Томпсон призвал жестче регулировать технологии в ЕС. Без этого, Германия и Франция будут иметь еще более сильные позиции в блоке.

Германия и Франция - страны, которые взяли на себя инициативу расправиться с американскими технологическими фирмами такими, как Google. Без британской пробуксовки эта позиция, скорее всего, получит больше шансов.

Тогда появляется вопрос о данных и их способности проходить через границы.

Вы, возможно, знаете о стратегии взаимодействия остальных стран ЕС с США, перспективах упразднения соглашения Safe Harbor и попытке продвижения его замены Privacy Shield. Прямо сейчас, транснациональные корпорации США и другие технологические фирмы исчерпывают способы легально обрабатывать данные граждан ЕС. Это происходит потому, что ЕС до сих пор не смогла завершить работу над решением, которое провозгласит безопасность США в качестве места хранения личных данных европейцев. (Переговорщики отмечали возможный прорыв в пятницу, но шампанское может оказаться преждевременным.)

Новые правила ЕС

Когда Британия выйдет из ЕС, Соединенное Королевство будет находиться в одной лодке с другими странами, и если британские компании хотят обрабатывать персональные данные сотрудников и клиентов на европейском материке, то страна должна будет получить разрешение достаточности. Это было подтверждено в минувшую пятницу утром управлением по вопросам конфиденциальности страны. ICO сказали, что существующий Закон о защите данных, который базируется на старых правилах ЕС, будет оставаться в силе. Тем не менее, предстоящие реформы конфиденциальности ЕС гораздо жестче Общей защиты данных в Соединенном Королевстве.

Это означает, что стране придется реформировать свои законы о конфиденциальности в соответствии с новыми правилами ЕС, даже государство покидает сообщество, или же Британия столкнется с высокими барьерами для трансграничных потоков данных. "Наличие четких законов с гарантиями является более важным, чем когда-либо, с учетом растущей цифровой экономики, и мы будем говорить с правительством о том, чтобы реформировать законы Великобритании," - сказали ICO.

Иностранные технические фирмы могут быть не столь заинтересованы в деталях новых правил ЕС, они расчищают путь для массовых штрафов за нарушение неприкосновенности частной жизни, а также позволяют людям отказаться от профиля онлайн, но они, по крайней мере приветствуют единообразие. ЕС в настоящее время имеет множество законов о конфиденциальности, а также Положение о защите данных. Так что технические фирмы, тоже, скорее всего, хотят чтобы Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии согласовывало свои законы с ЕС.

Тем не менее, этого не может быть достаточно, чтобы выиграть решение достаточности. Большой проблемой здесь является наблюдение.

Основная причина провала Safe Harbor - массовая политика наблюдения США. Великобритания также имеет программы массового наблюдения, которые влияют на другие страны (и это в настоящее время пытается укрепить основной закон), но поскольку страна является частью ЕС, то Великобритания не может остановить поток обмена данных с материком. После того, как страна выйдет из ЕС ситуация кардинально изменится.

Это ни в коем случае не уверенность в том, что Соединенное Королевство сможет продолжать участвовать в едином европейском рынке, но это может быть сложность ведения переговоров в условиях враждебности со стороны правительств ЕС.

Конкуренты не дремлют

Большинство британских стартапов перед голосованием выступили против Brexit. Они предупредили, что Brexit подорвет доверие к сектору и сделает более трудным найм сотрудников из-за рубежа. Microsoft предупредили, что Brexit повлечет уменьшение инвестирования в стране.

И конкуренты Соединенного Королевства не смогут не воспользоваться ситуацией. Всего через несколько часов после того, как результаты референдума пришли в Берлин German Startups Group выступила с заявлением, что "Brexit – это хорошая новость для немецкого стартапа."

"Только с 2015 года Берлин смог превзойти Лондон, ранее доминирующий в Европе по числу и общему объему финансовых операций стартапов, - сказал генеральный директор Кристоф Герлингер. - Это развитие теперь будет ускоряться, и расстояние между Берлином и Лондоном увеличится. Мы ожидаем значительное снижение числа новых инкорпораций в Лондоне в пользу Берлина, а также приток успешных лондонских стартапов. Это будет особенно верно в отношении особо динамичного сектора [финансовых технологий]".

Федерация немецких стартапов также сказала, что Берлин выйдет победителем в сценарии Brexit, хотя они добавили: "Это победа, которую мы не хотим и не будем праздновать."

Что касается пользователей технологий, то британский народ больше не может быть в состоянии получать дешевые мобильные звонки и данные при посещении ЕС. Новые правила сетевого нейтралитета ЕС, вероятно, также не будут применяться в Соединенном Королевстве, что может стать плохой новостью для потребителей.

Еще один момент - радиочастотный спектр. ЕС в настоящее время согласовывает распределение спектра, чтобы помочь производителям мобильных устройств, например, в повышении эффективности за счет эффекта масштаба.

С технологией 5G никто не хочет расхождений и выбора радиочастот для сверхбыстрого мобильного широкополосного доступа. Соединенное Королевство не будет теперь согласовывать решения, принятые на материке, хотя опять же, после свинца ЕС это самый очевидный выбор.

На данный момент все справедливо сосредоточены на последствиях Brexit, происходящих на мировых рынках - хаосе, который вполне может иметь свое собственное влияние на технологический сектор. Но в долгосрочной перспективе, последствия решения могут стать очень глубокими и сложными.

Brexit и украинский вопрос

Валентин КАТАСОНОВ

Перед референдумом по вопросу о выходе Великобритании из ЕС официальный Киев не скрывал, на какой исход голосования он рассчитывает. Украинский политический эксперт Олег Кравченко сформулировал это так: «Британия — одна из главных сил в Евросоюзе, которая выступает за сохранение санкций против России (а по этому поводу в Европе сейчас разногласия). Также Королевство поддерживает евроинтеграцию Украины. «Брексит» лишит нас одного из главных «защитников» в ЕС. Кроме того, финансовую и политическую поддержку Украине обеспечит сильная и сплоченная Европа, а не разъединенная».

Однако ожидания украинских евроинтеграторов не оправдались. Сразу после объявления результатов референдума родилась шутка: наконец-то Украину можно принимать в ЕС, поскольку Великобритания освободила ей место. На самом деле выход Великобритании из Европейского союза делает не то что ещё более проблематичным, а практически невозможным членство Украины в этом союзе – ни в ближайшем, ни в отдалённом будущем. И это ещё далеко не все последствия Brexit для Украины.

В период с 2004-го по 2007 год произошло резкое, экономически ничем не оправданное расширение Евросоюза, в состав которого были приняты 12 новых государств: Кипр, Венгрия, Литва, Латвия, Мальта, Словакия, Польша, Словения, Эстония, Чехия, Румыния, Болгария. Судно под названием «Единая Европа» оказалось опасно перегруженным. Все его новые пассажиры стали странами-иждивенцами.

Средства, которые новички получают из европейского бюджета, намного превышают их взносы в фонды ЕС. Сладкую жизнь иждивенцам обеспечивают немногие страны-доноры, у которых взносы намного превышают получаемые субсидии. Это Германия, Франция, Великобритания, Италия, Швеция. Кстати, одним из основных аргументов для выхода Великобритании из ЕС был следующий: хватит кормить иждивенцев. Приведём справку за 2015 год. Великобритания должна была первоначально внести в бюджет ЕС 18 млрд. евро. В результате торга с Брюсселем взнос Лондона был снижен до 13,5 млрд. евро. Великобритания получила из общеевропейского бюджета 4,5 млрд. евро. Чистый взнос Великобритании, таким образом, составил 8,5 млрд. евро.

Украина с точки зрения Брюсселя и стран-доноров ЕС – это не просто иждивенец, а иждивенец в квадрате. Хуже того: Украина не только иждивенец, которому нечем заплатить даже льготный взнос в общий бюджет ЕС, - она ещё и банкрот, поскольку в декабре 2015 года объявила дефолт по своему суверенному долгу.

Несложно понять, что Брюссель извлечет уроки из Brexit и ужесточит финансово-бюджетные критерии для кандидатов на членство в ЕС. Кандидаты и сами понимают свою нынешнюю ситуацию. Не случайно турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган, предчувствуя, чем кончится голосование на Британских островах, за два дня до рокового четверга (23 июня) впервые публично допустил возможность отзыва заявки на членство Турции в ЕС (турецкая заявка в Брюсселе лежит 29 лет - с 1987 года).

Кандидаты в члены ЕС прекрасно понимают, что «европейский дом», в котором они мечтали прописаться, завтра может развалиться. Опросы общественного мнения показывают, что процент евроскептиков во Франции, Италии, Нидерландах ещё выше, чем в Великобритании. И настроения в пользу выхода из ЕС наиболее сильны как раз в тех странах, которые относятся к категории доноров (за исключением Германии). Со временем может сложиться такая забавная европейская архитектура: в качестве ядра ЕС выступает Германия как страна-донор, а вокруг неё - большое количество стран-иждивенцев. Немцев такая перспектива тоже не устраивает.

Глава Луганской народной республики Игорь Плотницкий здраво заметил, что решение о выходе Британии из Евросоюза может избавить Украину от еврозависимости и отрезвить разгоряченных фанатов ЕС, опьяненных кажущейся близостью европейского рая. Красивый имидж Евросоюза будет постепенно развеиваться после того, как Великобритания не захотела в нем оставаться.

Brexit неизбежно интенсифицирует центробежные процессы в «европейском доме», что повысит вероятность нормализации отношений отдельных европейских государств с Россией (на двусторонней основе). Между прочим, в 2014 году, когда Запад организовал экономические санкции против России в связи с Крымом и событиями на юго-востоке Украины, Лондон занял в ЕС наиболее жёсткую и радикальную позицию. Дэвид Кэмерон требовал тогда от своих партнеров по ЕС таких карательных мер в отношении России, как блокирование операций российских банков через систему СВИФТ или даже замораживание российских международных резервов. Теперь этот вдохновитель «крестовых походов» против Москвы выброшен из политики.

Нынешний киевский режим явно перестаёт вписываться в новый общеевропейский тренд примирения с Россией, так как это режим с очень узкой, ограниченной программой – он целиком и полностью запрограммирован на конфликт с восточным соседом. Никакого позитивного содержания с точки зрения развития Украины данный режим не несёт. Поэтому вопрос о том, сумеет ли Порошенко сориентироваться в новой европейской политической реальности или ему на смену придёт более понятливый и более дальновидный политик, обостряется с новой силой.

Неприятным последствием Brexit для Киева могут стать некоторые внутренние процессы в Соединенном Королевстве. Официальные данные свидетельствуют о том, что отдельные части Королевства во время референдума обнаружили сильное желание оставаться в составе Европейского союза. Речь идет о Шотландии, Северной Ирландии и Гибралтаре. Своё желание они будут пытаться реализовать путем проведения референдумов по вопросу о независимости от Великобритании.

Вот, например, Северная Ирландия. Там на протяжении большей части последнего века велась непрерывная борьба за воссоединение с Республикой Ирландия (образована в 1921 году). В конце 1990-х годов Лондону и Дублину удалось нормализовать отношения, и пламя освободительной борьбы в Северной Ирландии, казалось, угасло. Теперь это пламя может вспыхнуть снова. Республика Ирландия - единственное государство Европейского союза, имеющее общую сухопутную границу с Великобританией. Выход Туманного Альбиона из ЕС означает, что эта граница перестанет быть символической, потребуется её укрепление для контроля над перемещением и товаров, и людей. Жители Республики Ирландия и Северной Ирландии уже заявили протест против выстраивания между ними настоящей границы и на следующий день после британского референдума начали кампанию за воссоединение.

Не меньшую головную боль для Лондона представляет Шотландия. В сентябре 2014 года референдум по вопросу о пребывании Шотландии в составе Великобритании уже проходил. Страсти были горячими. Тем не менее 55,3% участников тогдашнего референдума заявили о своем желании жить в Великобритании. Лондон облегчённо вздохнул. И вот по истечении неполных двух лет шотландцы заявили о необходимости проведения нового референдума. Их позиция логична: ситуация кардинальным образом изменилась. Тогда шотландцы были в составе ЕС, а теперь их лишили права на это помимо их воли (23 июня в Шотландии большинство проголосовало за сохранение Великобритании в составе Евросоюза). И уже 25 июня шотландский кабинет заявил, что готовит законодательно-нормативное обоснование для проведения нового референдума по вопросу о независимости.

Обострилась ситуация и вокруг Гибралтара - заморской территориальной единицы Великобритании на Пиренейском полуострове. Несколько веков боролись Испания и Великобритания за эту территорию, имеющую важное стратегическое значение (контроль над Гибралтарским проливом, соединяющим Средиземное море и Атлантический океан). В итоге с 1830 года Гибралтар стал британской колонией, а позднее - британской территорией с особым статусом. Уже на следующий день после референдума 23 июня (на котором большинство жителей Гибралтара проголосовали за сохранение членства Великобритании в ЕС) в Мадриде заявили, что будут добиваться перехода Гибралтара под юрисдикцию Испании.

Референдумы на трёх указанных территориях Великобритании могут состояться в течение ближайшего года. Вероятность положительного для Великобритании исхода референдумов (отказ от выхода из состава Соединенного Королевства) оценивается невысоко.

Возникновение прецедента (или прецедентов) обретения независимости территориями, входящими в состав Соединенного Королевства, как нетрудно догадаться, даст новый толчок той борьбе, которую уже третий год ведут жители Донецкой и Луганской народных республик. И это ещё один важный аспект связи Brexit и украинского вопроса.

Brexit: кто следующий?

Петр ИСКЕНДЕРОВ

Итоги референдума о членстве Великобритании в Европейском союзе являются «шагом назад» для европейской интеграции – такое заявление сделала канцлер Германии Ангела Меркель в телефонном разговоре с президентом США Бараком Обамой. Эту мысль, однако, стоило бы уточнить: референдум подвёл жирную черту не под интеграцией Европы вообще, а под моделью евроинтеграции образца 1950-2000-х годов, предусматривавшей лишение европейских стран части суверенитета и захват механизмом ЕС всё новых государств (Евросоюз старого образца расширялся на восток синхронно с расширением НАТО).

Результаты британского референдума, скорее всего, приведут к коренному пересмотру принципов взаимоотношений в Евросоюзе и поставят предел вступлению в него новых государств.

Период неопределённости во взаимоотношениях Лондона и Брюсселя может продлиться до двух лет, в течение которых стороны должны будут зафиксировать политико-организационные принципы выхода Великобритании из Евросоюза и дальнейших взаимоотношений. Выбор возможных моделей достаточно широк – от тесной координации Великобритании с ЕС по образцу Норвегии до выстраивания «рамочных» отношений по типу отношений ЕС с Соединёнными Штатами, Австралией или Канадой.

Второй аспект проблемы – перспективы дальнейшего функционирования еврозоны.

С одной стороны, выход Великобритании из Евросоюза укрепит зону единой европейской валюты. В этом случае на семь стран-членов ЕС, не входящих в еврозону, будет приходиться лишь 15% совокупного валового внутреннего продукта ЕС, в то время как в настоящее время данный показатель (с участием Великобритании) превышает 30% ВВП.

С другой стороны, разбалансировка существующих моделей взаимоотношений членов зоны евро и не входящих в неё стран неизбежно вызовет рост противоречий между ними, что увеличит нестабильность единой европейской валюты. Евросоюз окончательно расколется на сторонников зоны «сильного евро» (Германия, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург и Австрия) и те страны, которые считают опасным существование «двухскоростной» финансовой системы в рамках единой политической организации.

Не менее важны политические последствия Brexit. Ситуация на сегодняшний день такова, что проведения референдумов, аналогичных британскому, могут потребовать по крайней мере десять стран-членов ЕС - Венгрия, Чехия, Словакия, Греция, Кипр, Испания, Болгария, Румыния, Португалия и Австрия.

При этом у каждой из стран Центральной и Восточной Европы имеются свои аргументы в плане пересмотра отношений с Брюсселем. Если в Чехии они связаны с общим высоким уровнем настроений в пользу выхода страны из Евросоюза, то главная проблема Венгрии - это потеря союзника в ЕС. Великобритания и Венгрия - единственные страны, голосовавшие против назначения на пост председателя Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера, и уход британцев вполне может укрепить евроскептические настроения в венгерской элите. Министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто косвенно уже дал это понять: «У Венгрии и Британии много общих точек зрения на вопросы европейской интеграции, скажем, на значимость суверенитета и на ответственность национальных парламентов. Важно, чтобы такого рода мышление представлял сильный игрок из состава ЕС».

Показательную оценку новой геополитической реальности, возникающей в результате Brexit, дал «Голос Америки», освещая состоявшееся 24 июня в вашингтонской штаб-квартире Атлантического совета обсуждение результатов британского референдума: «Результаты голосования на референдуме о выходе Великобритании из ЕС отражают разрыв в мнениях элит и населения и могут стать началом цепной реакции по всей Европе. В этих условиях Брюсселю необходимо отказаться от углубления интеграции и задуматься о перестройке европейского проекта, а США – пересмотреть своё отношение к ЕС и путям участия в нём».

Итак: отказ от дальнейшего расширения ЕС, перестройка всего европейского проекта.

И конечно же, результаты британского референдума автоматически усиливают позиции евроскептиков в ведущих государствах ЕС – Германии, Франции и Нидерландах, особенно в условиях приближения там всеобщих выборов. При этом главным аргументом сторонников новых изданий Exit становится именно тот фактор, который, судя по всему, склонил чашу весов в Великобритании в сторону Brexit: недовольство масштабным и неконтролируемым притоком мигрантов (в 2015 году только из стран-членов ЕС в Великобританию прибыли 330 тысяч мигрантов).

Безусловно, влияние Brexit на каждое из государств-членов ЕС будет дифференцированным, но общие тенденции выглядят следующим образом:

• Венгрия и Швеция лишаются стратегического союзника в ЕС;

• В Германии Brexit оценивают как серьёзный удар по «европейской морали»;

• Словакия, Румыния, Польша и Литва озабочены дальнейшей судьбой собственных граждан, отправившихся ранее на берега Туманного Альбиона в поисках работы и социальной помощи (одних словаков там проживает порядка 100 тысяч);

• Ирландия, Испания, Греция и Кипр главную угрозу видят в негативном экономическом эффекте выхода Британии из ЕС;

• Во всех остальных странах Евросоюза (за исключением, пожалуй, Португалии и Болгарии) ключевым является рост в обществе настроений евроскептицизма. В частности, австрийская Партия свободы, чей кандидат недавно оказался в шаге от победы на президентских выборах, уже призвала к проведению в стране референдума о выходе из Евросоюза.

Однако прежде чем вслед за Великобританией «на выход» из ЕС попросится ещё какая-либо страна, может прекратить существование само Соединённое Королевство. Намерение влиятельных политических сил в Шотландии и Северной Ирландии провести собственные референдумы о независимости стало в одночасье не только реальной, но и близкой перспективой.

В представительстве Россотрудничества в Лондоне прошла встреча представителей организаций соотечественников и активистов общественных движений Великобритании. Обсуждались вопросы организации мероприятий, знаковых для русскоговорящего сообщества, таких как празднование Дня Победы.

Были рассмотрены предложения по наполнению и функционалу сайта Координационного Совета соотечественников в качестве платформы для обмена идеями и информацией, объединяющей проживающее на территории Великобритании и Северной Ирландии русскоговорящее население.

Участники встречи обменялись опытом взаимодействия с представителями местной власти при организации общественно-политических и культурных мероприятий, налаживании бизнес-контактов. Было уделено внимание волонтерскому движению и способам его поддержки.

По итогам обсуждений принято решение продолжить проведение регулярных встреч и заочных консультации с целью выявления значимых составляющих общественной жизни соотечественников, наиболее эффективных способов вовлечения большего числа участников в жизнь русскоговорящего сообщества и координации действий по организации важных мероприятий.

Прощай, Европа

Как изменится мир после выхода Великобритании из Евросоюза

Вопреки прогнозам политиков и букмекеров (букмекерские конторы оценивали вероятность сохранения Великобритании в ЕС в 92% даже уже после голосования), вопреки алармистским картинам, которые, не скупясь на самые мрачные краски, рисовали экономисты, большинство британцев (51,8%) высказались за выход страны из Евросоюза. Таким образом, похоронен не только проект «единой Европы» как «надгосударства» с общей политикой, но и все послевоенное устройство континента, частью которого является и Россия.

После объявления итогов биржевой курс фунта стерлингов упал до 30-летнего минимума, европейские фондовые индексы показали крупнейшее падение внутри дня за все время наблюдений (в моменте — до 10%), российский индекс РТС обвалился более чем на 5%, доллар в моменте прибавлял к рублю почти 4,5%. Предсказуемо обвалились и мировые цены на нефть, из-за чего министр финансов России Антон Силуанов не исключил нового обвала рубля, правда в меньших масштабах, чем это происходило в конце 2014 года.

За сохранение страны в ЕС высказались Лондон, Шотландия и Северная Ирландия. Любопытно, что те части страны, которые веками боролись за независимость от британцев, сейчас высказали желание остаться в европейском доме. За свободу от Брюсселя высказались самые благополучные (Англия) и наименее благополучные (Уэльс) части страны.

В числе политических бенефициаров выхода Британии из ЕС сразу стали называть президента Путина и Россию.

В таком духе высказались министр иностранных дел Филип Хэммонд и экс-посол США в России Майкл Макфол. Официальная реакция России пока сравнительно сдержанная. Министр иностранных дел Сергей Лавров назвал исход референдума внутренним делом народов Великобритании. А ранее источник «Интерфакса» в МИД России выразил сомнение, что отношения Москвы и Лондона могут улучшиться после референдума, что вполне резонно. Ожидать радикального изменения внешней политики Великобритании в отношении России при сохранении нашего нынешнего политического курса вряд ли приходится. Да и история наших отношений показывает — что 200 лет назад, что 100, что сейчас на остров уезжали те, кто не чувствовал возможным оставаться в России...

А вот глобальные политические изменения в Европе и мире в результате Вreхit могут оказаться самыми значительными если не с момента окончания Второй мировой войны, то с момента падения Берлинской стены и распада СССР точно.

Голосование Королевства изменяет конфигурацию сил в Европе и ставит под вопрос все будущее Евросоюза в его нынешнем виде. Объединение, считавшееся самым привлекательным интеграционным проектом, в том числе для постсоветского пространства, куда все хотят войти и откуда никто не хочет выйти, утратило имидж политической мечты народов.

После решения Британии, очевидно, резко повышается роль Германии, и без того громадная в европейских процессах. Именно на Германию падут основные бенефиты и угрозы британского решения. Именно Берлину предстоит определить европейский курс и последующую экономическую логику развития европространства, сохранить устойчивость евро и попытаться спасти ЕС как политический субъект.

В противном случае мы вновь получим набор разных европейских государств с разной политикой, а не только с разным уровнем экономического развития.

Можно предположить, что мир вновь идет не к надгосударственным политическим объединениям или к экономико-географическим конгломератам, а входит в фазу дискретных центров силы и притяжения.

При этом формально выход Великобритании из ЕС пока не угрожает крупнейшему новому торговому объединению в мире — Транстихоокеанскому партнерству под эгидой США, как и анонсированному на Петербургском форуме Владимиром Путиным большому Евразийскому партнерству, которое может возглавить Китай.

Но, главное, России не стоит обольщаться слабостью Евросоюза — слабая Европа совершенно не в наших интересах.

Итоги Brexit скорее усиливают роль США и НАТО в мировой политике. Теперь у ЕС тем более нет ресурсов быть единым мощным политическим противовесом США (Великобритания им точно не будет), на что так уповала Россия. Что касается НАТО, Великобритания из него выходить не собирается. А вот некоторым бывшим советским республикам в случае обострения ситуации на постсоветском пространстве и сохранения в сознании их элит «российской угрозы», возможно, сильно захочется в альянс вступить. НАТО теперь тем более становится единственным гарантом их безопасности — раньше таким гарантом отчасти выступал ЕС.

Ожидания, что теперь некоторые бывшие советские республики активно потянутся к России, тоже вряд ли оправданны. Просто потому, что Россия как центр экономического притяжения в силу внутренних проблем пока все равно не конкурент Евросоюзу. А наш нынешний внешнеполитический курс не добавляет доверия к нам иностранных инвесторов, несмотря на возможные проблемы на европейских рынках.

Хотя в России уже раздаются прогнозы относительно вероятности скорейшего смягчения санкций, проблема в том, что теперь именно санкции могут стать тестом на сохранение хоть какого-то подобия единства ЕС.

Причем в этом вопросе Великобритания даже более последовательный сторонник санкций против России, чем Германия или Франция. К тому же Великобритания будет оставаться в ЕС еще минимум два года, хотя уже и в качестве «хромой утки».

Российские комментаторы могут — кто радостно, кто с нотками отчаяния, в зависимости от политических взглядов — кричать о том, что каждая сильная страна борется за свой суверенитет и не потерпит его ограничения в рамках неких мифических общих интересов. Что идея общего политического пространства умерла и слабость Евросоюза — тому доказательство.

В реальности все намного сложнее — очевидно, весь мир начал активно и непредсказуемо реагировать на последствия глобализации.

Где-то это рост правых настроений (итоги британского референдума как собственную победу восприняли ультраправые во Франции и Нидерландах), где-то — появление политиков сверхпопулистского толка (некоторые западные СМИ уже написали, что итоги Вrexit — доказательство неизбежности победы на выборах президента США Дональда Трампа). Где-то — твердая уверенность, что одни мы справимся лучше со своими проблемами, чем по рекомендациям чиновников из Брюсселя.

Евросоюз никогда не был однородным экономически, политически и культурно. В последние годы эта неоднородность только нарастала, усугубляемая проблемами мигрантов и локальными финансово-экономическими кризисами внутри объединения. А брюссельские евробюрократы, действительно, не самые эффективные менеджеры в мире.

Теперь перед всей Европой и каждой европейской страной по отдельности, включая самые маленькие, встает задача сформировать новую конфигурацию отношений на континенте и минимизировать социально-политические последствия раскола евроидентичности.

Последняя задача на фоне пробуждающихся центробежных тенденций, правого и левого популизма — ключевая и самая сложная. Важно не ввергнуть западный мир в новую волну хаоса, рассыпавшихся ожиданий и требований сильной руки для наведения порядка. Важно не допустить новой войны. Причем России тоже не стоит думать, что она останется от этих процессов в стороне или выйдет из них победителем.

Вышли не по-английски

Мировой бизнес подсчитывает убытки по итогам референдума в Великобритании

Референдум Великобритании по выходу из Евросоюза завершился победой сторонников Brexit. За выход из ЕС проголосовали 51,9% избирателей, сторонники членства в ЕС оказались в меньшинстве, набрав 48,1% голосов.

Следующим шагом станет инициация выхода Великобритании из ЕС. Сделать это должен британский премьер, но Дэвид Кэмерон объявил о своей отставке после оглашения официальных результатов референдума.

Пойти на попятную вряд ли удастся. Заблокировать выход из ЕС могла бы Палата общин, но это возможно в случае низкой явки избирателей на участки. В случае с референдумом явка составила 72% — самый высокий показатель для Великобритании за более чем два десятилетия.

Неожиданный исход

Результаты референдума для многих стали шоком. То, что голоса распределятся практически в паритете, предсказывали многие опросы, но в день перед референдумом и во время проведения голосования телефонные опросы демонстрировали преобладание сторонников членства в ЕС, среди которых было множество деятелей политики, экономики и культуры.

После закрытия избирательных участков в 22.00 по лондонскому времени, большинство опросов свидетельствовали об отрыве, хоть и небольшом, приверженцев Евросоюза: 52% — за членство в ЕС, 48% — за выход из союза, сообщала служба опросов YouGov.

Некоторые ярые поклонники Brexit даже признавали свое поражение, не дождавшись официальных результатов референдума: так, Найджел Фарадж, лидер Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), один из главных евроскептиков страны, написал в твиттере, что, по его ощущениям, побеждают сторонники членства в ЕС.

Чем были недовольны сторонники Brexit?

Основные претензии к членству в Евросоюзе сводились к тому, что Великобритания частично утратила суверенитет в принятии ряда решений. Влиять на действия Еврокомиссии, исполнительного органа ЕС, британские избиратели, парламент, либо представители других органов власти могли только опосредованно.

Главный довод сторонников Brexit заключался в том, что Брюссель фактически контролировал экономическую и социальную политику Великобритании, даже если та была с его решениями не согласна.

Как член ЕС, Великобритания была вынуждена подчиняться торговым и экономическим ограничениям, одобренным в Брюсселе. Европейское законодательство имело приоритет над британским, в частности полномочия Европейской комиссии в сфере конкуренции и антимонопольного законодательства довлели над национальными институтами.

Министр юстиции Великобритании Майкл Гоув подсчитал, что из-за этого британская экономика еженедельно теряла около 600 млн фунтов стерлингов.

Традиционным пунктом в списке претензий к ЕС значилась и необходимость Великобритании делать ежегодные отчисления в бюджет Евросоюза, которые оцениваются в 13 млрд фунтов стерлингов ($19 млрд).

Приверженцы выхода из ЕС уверены — эти деньги следовало бы распределять согласно мнению местных органов исполнительной власти, а не по указке брюссельских парламентариев, которые не отчитываются перед британскими избирателями.

Недовольство евроскептиков усилилось после прошлогоднего всплеска миграционных потоков, которые шли через территорию континентального Евросоюза и оседали в наиболее благополучных странах — Германии, Франции, Бельгии и Великобритании. Бывший мэр Лондона Борис Джонсон, один из ярых сторонников Brexit, предупреждал, что членство Великобритании в ЕС ставит под вопрос возможность страны хоть как-то контролировать миграцию. Нейджел Фарадж и вовсе обвинял Брюссель в «привлечении террористов», отмечая, что из-за членства в ЕС в Великобритании значительно снизился уровень безопасности.

Инвесторы боятся неопределенности

Волатильность мировых рынков усилилась еще до проведения референдума. Но за пару дней до 23 июня инвесторы были обнадежены данными соцопросов, показывающих, что большинство выступает за членство в ЕС. В день референдума курс британской национальной валюты даже достиг максимума с начала текущего года, преодолев отметку в $1,5.

Но после объявления официальных результатов инвесторы ринулись распродавать активы, которые могут пострадать в результате выхода. Британский фунт подешевел на 11% в пятницу, до $1,32, опустившись до тридцатилетних минимумов.

Позднее британская национальная валюта несколько отыграла падение, подорожав до $1,38. Но все равно остается на семилетних минимумах.

Аналитики прогнозируют дальнейшее снижение котировок британской валюты. «Фунт подешевеет к основным валютам на 10-15%. В среднесрочной перспективе Британия потеряет несколько процентных пунктов роста ВВП и т.п. Для Британии явных экономических выгод нет, победил популизм», - заключает директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка Юлия Цепляева.

Brexit обвалил фондовые рынки Европы до минимума с 2008 года.

Cводный индекс крупнейших предприятий региона Stoxx Europe 600 упал на 7%, британский фондовый индекс FTSE 100 — на 3,2%, а немецкий DAX — на 6,8%. Кроме того, упал швейцарский Swiss Market Index — на 3,4%, а также французский CAC 40 — на 8%. При этом объем торгов на европейских биржах вырос почти в четыре раза по сравнению со средним показателем за 30 дней.

Нефть и золото

Опустились и котировки нефтяных фьючерсов. Цена барреля североморской нефти Brent, к которой привязана стоимость российской Urals, к 20.45 мск на межконтинентальной бирже ICE в Лондоне составила $48,73 (-4,27%). По мнению аналитиков, результаты референдума являются спекулятивным фактором и могут оказать только кратковременное влияние на нефтяной рынок.

«Если с самого начала падение достигало примерно 7%, и цена барреля опускалась до $47,5, то уже сейчас мы видим коррекцию вверх, - указывает Андрей Полищук из Райффайзенбанка. — Так что опасаться серьезного обвала нефтяных цен не стоит».

Но если смотреть шире, то выход Великобритании из ЕС подтолкнет инвесторов искать «безопасное убежище» для своих активов. Таковым традиционно считается американский доллар. Это ударит по ценам на сырьевых рынках, которые в основном номинируются в долларах. «Чем крепче американская валюта, тем дешевле нефть, так как нефтяные контракты номинируются именно в долларах, что, впрочем, относится и к другим commodities», — пояснил аналитик ИК «Атон» Александр Корнилов.

Золото, которое также считается защитным активом у инвесторов, также отреагировало на сообщения о результатах референдума. На новостях о brexit оно пошло вверх, подорожав более чем на 8% до $1358,54 за унцию. Это максимальная цена с марта 2014 года.

Но позднее цена скорректировалась до $1318,75. «Учитывая потенциальную волатильность на рынках, вызванную возможным выходом из состава Соединенного Королевства Шотландии и Северной Ирландии, золото, как минимум, будет сохранять высокую цену, а возможно — будет дорожать и дальше», — предполагает старший аналитик ИК «Атон» Андрей Лобазов.

Золото росло на протяжении последних двух недель, обращает внимание Андрей Третельников из ТКС Partners. «Не исключен рост до $1350, однако мы расцениваем это как спекулятивную игру, после которой вероятна коррекция вниз, — говорит аналитик. — Фундаментально отношение инвесторов к золоту вряд ли изменится, особенно, учитывая, что Центробанк Великобритании пообещал в случае необходимости поддержать ликвидность банковского сектора. Таким образом, серьезных рисков для финансовой системы нет».

Цена билета на выход

За выход из Евросоюза придется заплатить. В апреле текущего года британский Минфин опубликовал доклад о том, каких последствий стоит ожидать в случае выхода Великобритании из ЕС.

Так, эксперты посчитали, что в случае выхода из ЕС падение ВВП Великобритании может составить от 3,4 до 9,5% текущего размера к 2030 году. В пересчете на душу населения это составит от £1 тыс. до £2,7 тыс. Падение налоговых доходов составит в целом от £20 млрд до £45 млрд в год, отмечали эксперты.

Выход Великобритании из Евросоюза негативно скажется и на всей европейской экономике, так как для ЕС это означает потерю части налогов и изменения в области регулирования финансовых рынков. «Именно Лондон был финансовым сердцем Евросоюза, а финансовый сектор Великобритании последние десятилетия играл одну из определяющих ролей в европейской экономике», - поясняет главный экономист ФГ БКС Владимир Тихомиров.

Для многих российских компаний Великобритания являлась крупным финансовым центром, своего рода поставщиком инфраструктуры для финансовых операций.

«Великобритания является частью международного финансового сообщества. Если Британия выйдет, могут произойти перебои, которые вызовут пагубные последствия, по крайней мере, краткосрочные», - отмечал российский миллиардер Алексей Мордашов, владелец сталелитейной «Северстали» и золотодобывающей Nordgold, в интервью Bloomberg на прошлой неделе.

Главное, что ждет рынки после Brexit, - это нестабильность и тревога, «которые, как правило, вредны для делового климата». Торговые отношения сохранятся, но юридические аспекты потребуют времени для их решения. «Потребуется время, чтобы перетасовать все торговые соглашения, законы, финансовые положения, чтобы принять новую реальность Великобритании», — предупреждал Мордашов.

Именно о неясности последствий Brexit говорят и в российских банках. «Последствия пока не ясны. Поскольку не понятны договоренности при «разводе».

Многое зависит от возможности сохранить преференции по торговле и, главное, для финансового рынка», — отмечает Цепляева из Сбербанка. По ее словам, эти условия выхода будут, скорее всего, понятны только к концу 2016 года.

Пострадает ли Россия?

Решение британцев покинуть Евросоюз скажется и на России. Выход Великобритании из ЕС не несет прямых рисков для России, уверены в Центробанке. Главный риск – нестабильность рынков, для работы с которым у ЦБ есть «необходимый набор инструментов», отметил регулятор.

В Минфине добавляют, что Brexit опасен именно волатильностью, которая будет на «порядок меньше чем та, через которую мы прошли, поэтому на внутреннюю экономическую динамику влияние этого события будет ограничено». «Для России это [Brexit] означает падение нефти, ослабление рубля, рост волатильности финансовых рынков», — уверен глава Минфина Антон Силуанов.

ЕС — крупнейший партнер России в области торговли, инвестиций и экономических связей, и проблемы Евросоюза косвенно отразятся и на России, заключает Тихомиров из БКС.

В числе наиболее уязвимых компаний, которые могут пострадать от выхода Великобритании в ЕС, значится российская госкомпания «Газпром», сообщило агентство Bloomberg со ссылкой на аналитический доклад инвестбанка JP Morgan, а также аналитиков финансовых компаний. Аналитики инвестбанка отмечают, что до 70% выручки российской госкомпании приходится на европейский рынок, а значит прогнозы по выручке строятся на тех данных, которые были актуальны до референдума.

Brexit может повлиять на планы российских компаний продолжать проводить операции через финансовые центры Великобритании.

«С выходом Великобритании из ЕС Лондон может начать угасать как финансовый центр, — рассказал генеральный директор золотодобывающей Nordgold Николай Зеленский. — Brexit может стать поводом изучить альтернативные площадки для размещения. Например, биржа Торонто является одним из центров для горнодобывающей отрасли. Мы сохраняем планы завершить смену юрисдикции с голландской на британскую, но говорить о перспективах размещения на той или иной площадке пока что рано. Brexit – событие непонятное и беспрецедентное, надо изучать юридические нюансы».

Из-за укрепившегося доллара, рубль на открытии торгов на Московской бирже подешевел сразу на 2,1 рубля до 65,95 рублей за $1 (данные на 10.00 мск пятницы). Евро укрепился на 0,03 рубля, до 72,715 рубля.

Есть и еще один риск — в период повышенной волатильности инвесторы выводят активы с развивающихся рынков, а это означает риск усиления оттока капитала из России, предупреждает главный экономист Евразийского банка развития Ярослав Лисоволик. Российские компании рискуют также столкнуться с увеличением стоимости заимствований на внешних рынках.

Но в долгосрочной перспективе есть и определенные выгоды: по словам аналитика, «финансовые потоки могут стать более дифференцированными, так как инвесторы начнут уделять больше внимания именно развивающимся рынкам».

Опасный прецедент

Главный глобальный риск, который возникает после решения Великобритании покинуть Евросоюз, связан с тем, что по ее пути могут пойти и другие страны-члены ЕС. «Евросоюз — третья экономика мира с очень сложной структурой, и все риски отражаются на отношении инвесторов к европейской валюте, — поясняет Цепляева из Сбербанка. — Поэтому если сейчас негатив можно считать умеренным, то в случае, если примеру Британии последуют другие страны, ситуация может в корне измениться».

Первая волна подобных заявлений уже пошла. Премьер-министр Шотландии, большинство избирателей которых проголосовали на референдуме за членство в ЕС, уже заявила, что Шотландия видит свое будущее в составе Евросоюза и планирует проведение собственного референдума - для того, чтобы остаться в Европе. Призвал провести независимый референдум по этому вопросу и зампремьера Северной Ирландии, которая также склонялась к членству в ЕС, а не выходу из него.

Пока же Великобритания готовится к председательствованию в Евросоюзе: процесс выхода из ЕС займет около двух лет, а председательствовать нужно уже с 1 июля 2017 года.

Елена Платонова, Евгения Сазонова, Алексей Топалов, Елена Малышева 

Британия, с влиянием на выход!

Чем грозит выход Великобритании из ЕС

«Воля британского народа — это инструкция, которой нужно неукоснительно следовать, — заявил британский премьер сегодня утром. — Я не считаю правильным оставаться капитаном, который должен вести страну в новом направлении».

Голос Кэмерона дрожал. Это неудивительно. Референдум по выходу Великобритании из ЕС был его предвыборным обещанием, которое он не мог не сдержать.

Зачем Кэмерон давал это обещание, хотя сам был против выхода страны из Евросоюза, видимо, — вопрос, который стоит задавать его политическим советникам в ходе избирательной кампании. Теперь эта ошибка может перечеркнуть не только политическую карьеру Кэмерона, но и политическое будущее всего Евросоюза.

За выход из ЕС проголосовали 51,9% граждан, против – 48,1%. Явка на голосовании составила 72,2%, сообщил телеканал Sky News со ссылкой на последние данные избирательной комиссии. В референдуме приняло участие рекордное количество жителей Великобритании – более 46,4 млн человек.

Результаты референдума не могут вступить в силу автоматически. Окончательное решение вопроса за британским парламентом, где преобладают противники выхода страны из ЕС. Тем не менее, учитывая отставку Кэмерона, сам премьер не видит шансов, что результат референдума можно опротестовать.

Найджел Фарадж, лидер Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), один из главных евроскептиков страны, поздравил британцев с «правильным выбором», призвал создать «правительство Brexit» и пообещал, что в ближайшее время целый ряд европейских стран потянутся на выход из ЕС. По его словам, такие настроения высоки в Нидерландах, Дании, Швеции, а также, возможно, в Австрии и даже Италии.

Кроме того, Фарадж предложил назвать 23 июня днем независимости Великобритании.

Проект «ненависть»

Британские законы разрешают вести агитацию даже в день голосования. Политические дискуссии были прерваны лишь на пару дней, в знак памяти депутата-лейбориста Джо Кокс, которая была убита радикальным националистом, противником единой Европы. Однако даже такая жертва не убедила британцев в том, что Великобритания должна остаться с Евросоюзом.

Ключевая дискуссия о «выходе» (Brexit, как его принято называть) развернулась накануне референдума, в рамках «Больших дебатов», которые транслировались по британскому ТВ. Главной фигурой со стороны евроскептиков был бывший мэр Лондона Борис Джонсон. Главным защитником проевропейского курса – нынешний градоначальник британской столицы Садик Хан, первый мусульманин на этом посту.

Сторонники Brexit считают, что это поможет Великобритании развивать собственную экономику, ведь отпадет необходимость больших затрат на Европейский союз. Однако противники этого курса парируют, что в случае выхода около 2,5 млн рабочих мест будет потеряно, а также возрастут тарифы и налоги для Великобритании. Утром 24 июня курс фунта уже пережил самый мощный негативный скачок с 1985 года — на 10%.

На дебатах Борис Джонсон убеждал, что миграционный кризис в Европе сильно бьет и во Великобритании. Более того, если ЕС продолжит свое расширение на Восток, то в союз вступят Албания, Македония, Черногория, Сербия и Турция. Это, по словам Джонсона, приведет к кризису хотя бы в образовательной сфере: число школьников к 2030 году возрастет с 260 до 570 тысяч.

Мэр Лондона Садик Хан, соперник Джонсона на дебатах, обвинял своего визави в том, что тот просто играет на ксенофобских струнах британского электората.

«Ваша кампания, касательно иммиграции — это даже не проект «страх», это проект «ненависть», – говорил он. По словам Хана, без Евросоюза Великобритания может превратиться в гораздо менее влиятельную страну. Более того, это не пойдет на пользу и ЕС.

НАТО беспокоится

Ведущие европейские политики, похоже, согласились бы с доводами Хана. Они активно выступали в прессе за то, чтобы Великобритания оставалась в ЕС.

Накануне референдума генсек НАТО Йенс Столтенберг, заявил в интервью The Guardian: «У меня нет права голоса, и решать гражданам Великобритании. Но я лишь могу сказать, в чем заинтересован НАТО. Он нуждается в сильной Великобритании в сильной Европе». По словам политика, сейчас альянс столкнулся с «беспрецедентными вызовами для безопасности, с терроризмом, с нестабильностью и непредсказуемостью». Раздробленная Европа только усугубит эти проблемы, добавил Столтенберг.

Незадолго до этого в The Telegraph было опубликовано открытое письмо бывших членов руководства НАТО, в котором они заявили, что выход Великобритании из ЕС «поможет врагам Запада». Ранее премьер-министр Великобритании заявлял о том, что Brexit повысит риски войны в Европе.

Многие европейские политики подчеркивали, что референдум выгоден президенту России Владимиру Путину, так как он настроен на «развал» Европейского союза. Бывший посол США в России Майкл Макфол назвал Путина главным победителем в британском референдуме.

Комментируя эти заявления в разговоре с «Газетой.Ru», высокопоставленный российский дипломатический источник подчеркнул: лидеры ЕС сами оказывали давление на электорат, поэтому обвинять в Brexit они могут только самих себя. Источник напомнил, что никакой официальной реакции со стороны России в преддверии голосования не было, так как это было бы воспринято как вмешательство во внутренние дела страны.

Дмитрий Суслов, заместитель директора Совета по внешней и оборонной политике, отметил, что высказывания со стороны НАТО связаны с конфронтационной парадигмой, которая бытует в мире, исходя из которой, все, что выгодно для России, то по определению не выгодно Западу. Выход Великобритании из НАТО не выгоден североатлантическому альянсу, так как это сократит военный потенциал организации, считает Суслов. Соединенное Королевство — первая среди стран-членов НАТО по вложениям в оборонные расходы альянса.

Впрочем, военные расходы – не главное, что заставляет НАТО опасаться Brexit. Альянс Великобритания покидать не собирается и продолжит сотрудничество. Как заявил «Газете.Ru» Николай Топорнин, директор Центра европейской информации и доцент МГИМО, беспокойство вызывает тот факт, что после Brexit нарушится налаженная система коммуникаций между Вашингтоном и ЕС, внутри ЕС и внутри НАТО. По его мнению, для окончательного выхода страны из Евросоюза понадобится как минимум два месяца.

«Великобритания считалась мостом, связывающим ЕС с США. Лондон и Вашингтон связаны особенно тесно по целому ряду исторических, культурных и политических причин. После британского референдума это связующее звено в Евросоюзе исчезнет», — считает Суслов.

Для России это важно в свете «войны санкций» с ЕС, считает Топорнин. «Лондон был одним из главных лоббистов сохранения санкционного режима против России, — считает эксперт. — Теперь Евсросоюз будет опираться на ось Париж-Берлин-Рим, где отношение к санкциям гораздо мягче».

Впрочем, на данный момент ни в одном из этих городов нет уверенности в том, что Евросоюз сможет пережить выход Великобритании, не потеряв политического влияния.

«Немцы шокированы положительным решением по Brexit. Когда референдум начался, немецкий журнал Bild, например, использовал последние аргументы, чтобы уговорить британцев остаться. Издание даже пообещало, что избавится от пены в пиве, а немецкие туристы не будут первыми приходить к бассейнам и занимать лежаки и полотенца, – рассказала эксперт международного аналитического центра Карнеги Джуди Дэмпси. – Если серьезно, что это очень тяжелый удар. В Германии это видится как начало неизбежного распада ЕС – если у германского канцлера Ангелы Меркель не найдется плана Б».

Кстати, Меркель собирается выступить 24 июня в полвторого по московскому времени с официальным заявлением по Brexit.

Королевство трещит по швам

Все это время самый авторитетный политик страны, королева Великобритании Елизавета II, оставалась в стороне от дискуссий. Лишь в марте 2016 года «The Sun» опубликовали статью, в которой сообщалось, что королева поддерживает выход Великобритании из ЕС, однако представители Букингемского дворца вскоре опровергли эту информацию.

Пресс-секретарь Букингемского дворца заявил: «Мы не будем комментировать приватное общение королевы, которое у нее может быть, а может и не быть, но королева выше политики, она сохраняла политический нейтралитет на протяжении 64 лет ее правления, и мы абсолютно убеждены, что референдум касательно ЕС – это вопрос для британского народа».

Несмотря на это высказывание, королева Елизавета II не всегда придерживалась нейтральной позиции в политических вопросах. В 2014 году, когда проводился референдум в Шотландии по выходу из состава Соединенного Королевства, она посоветовала представителям общественности «хорошенько подумать» перед голосованием. Шотландцы не подвели королеву и высказались против.

Однако с выходом Великобритании из состава ЕС ситуация в корне меняется. Большинство населения Шотландии и Северной Ирландии высказалось на референдуме за сохранение членства в Евросоюзе. Это тревожный звонок для Лондона.

Мартин Макгиннесс, заместитель первого министра Северной Ирландии, по данным The Independent, уже заявил, что она может провести собственный референдум, который выведет ее из состава Великобритании и объединит с независимой Ирландией.

Северная Ирландия – единственная часть Великобритании, которая теперь будет граничить со страной-членом Евросоюза – Ирландией. Поскольку ирландцы по обе стороны от границы выступают за членство в ЕС, референдум по слиянию британской и независимой Ирландии видится логичным шагом, считает Макгиннесс.

Александр Братерский, Дарья Зорилэ, Игорь Крючков 

Британия и Европа после Brexit

Сергей Николаев

Событие, которого так долго ждали — кто со страхом, а кто с надеждой, наконец свершилось. Британцы проголосовали за выход из ЕС. Теперь, когда голоса окончательно подсчитаны, премьер-министр Дэвид Кэмерон ушел в отставку, а первая истерика на рынках слегка утихла, наступает время трезвого анализа и содержательных вопросов. О том, чего ожидать после референдума, пишут Ян Уишарт и Мэтью Кэмпбел на сайте Bloomberg.

Впереди, полагают авторы, как минимум два года очень трудных переговоров и драматических событий. И вот как это может выглядеть на практике.

Что дальше

Переговоры с европейскими партнерами могут стартовать, как только премьер-министр уведомит других лидеров государств Европейского союза, что Великобритания намерена отделиться от экономического блока в соответствии со статьей 50 договора об ЕС. Большинство глав государств и правительств ожидают, что Великобритания сделает это в неотложном порядке. Возможно, уже на саммите ЕС 28 июня.

Но британские парламентарии склонны просить правительство не спешить и отложить этот шаг на несколько недель. И выиграть таким образом время на подготовку.

В любом случае, продолжает Bloomberg, европейских лидеров будет интересовать, какого рода отношения Великобритания намерена дальше поддерживать с ЕС. Не исключено, что перед саммитом пройдет экстренное совещание министров финансов. В соответствии с упомянутой статьей на переговоры об условиях выхода отводится двухлетний срок. Однако эксперты полагают, что этого времени окажется мало для выработки комплексных торговых соглашений. И переговоры продолжатся даже после того, как Великобритания официально покинет блок.

Кто окажется за столом переговоров

Не исключено, считает Bloomberg, что преемником Дэвида Кэмерона окажется один из вождей сторонников Brexit. Это либо бывший мэр Лондона Борис Джонсон, либо министр юстиции Майкл Гоув. Их присутствие за столом переговоров может ужесточить позицию европейских правительств. Однако вслед за референдумом могут последовать призывы провести всеобщие выборы, чтобы начать с чистого листа и сформировать правительство в расчете на переговоры с остальными государствами ЕС.

Что хотела бы получить Великобритания

Это еще предстоит определить, поскольку лидеры кампании за выход из ЕС до сих пор не давали внятного ответа на это. Вместе с тем, внимание политиков будет сфокусировано на трех главных темах:

новое соглашение, которому предстоит регулировать торговлю Великобритании с остальными странами ЕС;

на каких условиях британские компании получат доступ на европейский рынок.

Смогут ли банки, расквартированные в Лондоне, продолжить операции в Европе?

Bloomberg называет три возможных варианта дальнейших взаимоотношений Британии с ЕС.

Норвежская модель. В соответствии с ней Великобритания останется на менее обязывающих условиях в европейском экономическом пространстве. Она сохранит доступ к единому рынку и будет участвовать в свободном перемещении рабочей силы. Она продолжит также делать взносы в бюджет Евросоюза. Именно данную модель предпочли бы банки, поскольку сумеют сохранить доступ к европейской клиентуре.

Новая сделка. Выработка соглашения о свободной торговле позволила бы ограничить большинство торговых тарифов, но потребовала бы долгих лет переговоров в ущерб свободе доступа британских компаний на европейский рынок. Например, подготовка соглашения ЕС с Канадой продолжалась семь лет.

По правилам ВТО. Следование этим правилам позволит избежать хлопот, связанных с выработкой нового торгового соглашения. И Великобритания сможет устанавливать тарифы самостоятельно, как это делают, например, Россия и Бразилия. Но это лишит ее привилегированных связей как с ЕС в целом, так и с его отдельными членами.

Что предложит ЕС

Многое зависит от внутренней политики отдельных стран, полагает Bloomberg. Европейские правительства — от финского до греческого — не захотят давать Британии неограниченный доступ на общий рынок. Они будут опасаться, что движение против Евросоюза перекинется на их собственные страны.

Как считают авторы статьи, Европа разделится на два лагеря. Во главе одного окажутся прагматичные немцы, по мнению которых Великобритания должна оставаться главным торговым партнером. Другой лагерь возглавит Франция. Она убеждена, что выход из блока не должен быть легким. И страны, оказавшиеся за его пределами, не должны иметь тех же преимуществ, что и государства-члены.

Если добавить к этому настрой против ЕС в Восточной Европе, курс на более тесную интеграцию внутри еврозоны и симпатию, с которой отнеслись к решению британцев в североевропейских государствах, то станет понятно, что впереди непростое время, подчеркивает Bloomberg.

Чего хотят банки

У финансовых компаний много причин для беспокойства. Однако главная из них связана с тем, сохранят ли кредитные учреждения со штаб-квартирами в Британии возможность свободно оперировать в государствах Европейского союза. Если нет, то мировые банки будут вынуждены перенести центр европейских операции в Париж, Франкфурт, Дублин и другие финансовые хабы, уверены авторы статьи.

Другая острая тема — расчеты в евро. Европу может беспокоить неограниченное использование единой валюты вне зоны европейского регулирования. Под вопрос также будет поставлена возможность для управляющих активами вести операции по всей Европе. Все это имеет первостепенное значение для Великобритании, поскольку финансовый сектор составляет важнейшую часть ее экономики, отмечает, в частности Bloomberg.

Чего хотят промышленники

Для них важнейшая из тем — доступ на европейские рынки. Перед референдумом промышленные компании предупреждали о возможных печальных последствиях расставания с ЕС. Для них единый рынок — адресат 44% британского экспорта. Это £223 млрд. Для сравнения Bloomberg приводит следующие данные: в Китай Великобритания экспортирует товаров на £16 млрд.

Поэтому главным приоритетом промышленности станет достижение всеобъемлющего соглашения о свободной торговле, которое обеспечит двухсторонний поток товаров без каких-либо дополнительных тарифов. Это особенно важно для компаний, имеющих разветвленную европейскую сеть поставщиков запасных частей и материалов.

Чего хотят фермеры

Они выиграют от выхода из ЕС больше всех других. В настоящее время сельское хозяйство Британии получает $3,5 млрд прямых субсидий от ЕС. Как утверждают сторонники Brexit, правительство сможет сохранить эти выплаты, перенаправив средства, идущие сейчас в бюджет Евросоюза. Но, как и все остальное, это потребует законодательных решений, подчеркивает Bloomberg.

У каждого из нас есть свой самый страшный кошмар. Одни тяжелыми ночами убегают от вооруженного огромным тесаком монстра, и хотя бегут изо всех сил, при этом остаются на месте. Другим является маленькая девочка в белом платье, стоящая в конце коридора и смотрящая таким взглядом, что хочется тут же проснуться. А третьим во сне является, скажем, квартальный отчет.

Самый страшный ночной кошмар находящихся у власти политиков всего мира — это, разумеется, референдум. Политики всегда приходят к власти на случайной волне народных настроений. И дальше им надо как-то удержаться на том крайне неустойчивом месте, куда их эта волна занесла. А поскольку волны народных настроений вокруг бушуют уже совершенно другие, политик должен сделать всё, чтобы забраться как можно выше и не обращать на эти волны никакого внимания.

Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон однажды пообещал своему народу, что проведет референдум о выходе из ЕС. Это был тактический ход во время выборов, и, думаю, никакого референдума он проводить не собирался. Однако результаты на выборах оказались не те, ради которых премьер давал обещание, и референдум таки пришлось проводить. О результатах вы знаете: большинство граждан Великобритании проголосовали за выход страны из ЕС. Сбылся самый страшный кошмар Дэвида Кэмерона. И не его одного.

Сторонники крушения единой Европы и апологеты загнивания Запада радостно потирают руки — вот оно, начало конца! Не спешите. Букмекеры сейчас раздадут выигрыши по ставкам на результаты Brexit, подсчитают убытки и начнут принимать новые ставки на то, будут реализованы результаты референдума или не будут. И я бы поставил на то, что не будут.

Потому что европейские политики всегда знают, как лучше. И они знают это лучше всякого там народа. Поэтому референдумы в Европе отрицаются уже не завуалированно, а открыто.

Да вот недавно совсем, после референдума в Нидерландах, на котором граждане высказались против ассоциации Украины с ЕС, министр иностранных дел Люксембурга, совершенно не стесняясь, сказал (внимание, это сарказм): "Если мы хотим расколоть Европу, нужно проводить больше референдумов". И добавил, что референдум — (еще раз внимание!) — неподходящий инструмент для ответа на комплексные вопросы в условиях парламентской демократии.

Понимаете? В условиях парламентской демократии! То есть такой демократии, которую осуществляют парламенты, а не народ. Разумеется, референдум тут инструмент совершенно неподходящий.

Вторил ему и председатель Европарламента Мартин Шульц. А лидер фракции "зеленых" в Европарламенте Ребекка Хармс сказала, что нельзя выносить на голосование в отдельной стране те вопросы, которые затрагивают Евросоюз в целом. Это, разумеется, касается и референдума в Великобритании тоже. Как-как вы там говорите? Суверенитет?! Засуньте себе свой суверенитет куда сами хотите.

А президент автономной области Мадрид Эсперанса Агирре после первого референдума о независимости Каталонии в 2009 году, когда 96,2% каталонцев высказались за отделение от Испании, назвала волеизъявление своих сограждан "слабоумием" и "безумием", а также сказала, что результат в 96% может быть только в тоталитарной стране. А в демократической стране такого результата быть совершенно не может. После чего испанские власти — раз — и запретили проведение других референдумов по этому поводу. Ну, чтобы вместо тоталитаризма опять наступила полная демократия.

Вот так европейские политики относятся к волеизъявлению граждан. А раз они к нему так относятся — то, разумеется, и поступают с ним соответственно.

Еврокомиссар по вопросам расширения и европейской политики соседства Йоханнес Хан после того же референдума в Нидерландах сказал: "27 членов ЕС уже ратифицировали соглашение с Украиной, Нидерланды предварительно ратифицировали, поэтому мы можем сказать, что соглашение предварительно вступило в силу". То есть — плевать на референдум, соглашение же ратифицировано парламентом. А кто такие граждане перед парламентом? Пыль.

Точно так же, только вообще без объяснений, были проигнорированы результаты референдумов 1991 года о сохранении СССР и о сохранении Украины в составе СССР.

Политики Ельцин и Кравчук посчитали, что они знают лучше, чем какие-то там граждане. И всё, что теперь происходит между Россией и Украиной, а также между Россией и всем миром, — это последствия того самого решения двух людей, которые посчитали, что они умнее других.

Впрочем, бывает так, что от результатов референдума отвертеться не получается. На этот счет существует безотказный метод: надо… провести повторный референдум!

Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и его супруга Саманта после выступления с заявлением об отставке с поста премьер-министра после оглашения результатов референдума по сохранению членства Великобритании в Европейском Союзе. 24 июня 2016

Так было сделано, например, в Дании, которая в 1992 году проголосовала против ратификации Маастрихтского договора (это документ положил начало Европейскому союзу в нынешнем его виде), а в 1993-м переголосовала уже за. Так было в Ирландии, которая в 2008 году проголосовала против Лиссабонского договора, а в 2009 году переголосовала уже за. Да вот и с крымским референдумом так же — в Европе и США давно ходят кулуарные разговоры о том, что неплохо бы провести повторный референдум. Потому что на первом жители Крыма как-то не так проголосовали, так может, во второй раз проголосуют иначе?

То же самое уже говорят эксперты по поводу Brexit. Вот Вадим Малкин пишет в Facebook: "Кэмерон теоретически может устроить "второй тур" переговоров с Брюсселем, договорившись о "широкой автономии". Поскольку результаты референдума не имеют прямых правовых последствий, это даст возможность повторного референдума и сохранения UK в ЕС".

Это только один из вариантов. А вариантов, уверен, будет придумано множество. Потому что бывают вещи, которые невозможны.

Ультраправый не может стать президентом Австрии — и буквально несколько недель назад мы с вами видели путем таинственных пассов руками австрийские политики отобрали у Норберт Холера 0,3%.

Дональд Трамп не может стать президентом США — и, вот увидите, он им не станет. А Великобритания не может выйти из ЕС. И, поверьте, она не выйдет.

Мнение граждан Великобритании будет объявлено "рекомендательным", ошибочным, безответственным, безумным, слабоумным, каким угодно — но только не тем, которому хорошо бы последовать. Потому что политики всегда знают лучше, чем граждане.

Помните, как говорил один из создателей современного грузинского государства, вор в законе Джаба Иоселиани? "Демократия — это вам не лобио кушать". Святые слова, вот хоть каждый день их повторяй.

Не холопское это дело — демократия. Демократия — это дело элитное.

Максим Кононенко, для РИА Новости

Москва. Лето. Собаки прилетели

Екатерина САЖНЕВА

На конкурсах собачьей красоты волнуются не только участники действа. Для владельцев четвероногих наступает самая настоящая «валидольная» пора. Всемирная выставка собак, впервые проходящая в Москве, не исключение.

— Многие животные прекрасно понимают, куда их привозят и что им предстоит. Есть и такие, что обожают подобные шоу и гордятся не меньше хозяина, когда одерживают победу, — рассказывает Яна Стрельцова, известный заводчик аргентинских догов и миниатюрных бультерьеров. На нынешнем соревновании она выставила обе породы.

Ежегодно в мире проходят десятки, а то и сотни собачьих выставок. Причем не только универсальных, как национальные чемпионаты, первенства Европы, других континентов и планеты, куда привозят все породы, но и специализированные: скажем, «Атибокс» для боксеров или EuDDC для немецких догов. Иногда такие моновыставки ценятся ничуть не меньше. «Разумеется, мы знаем всех своих, в Москве соберемся и организуем небольшое пати для заводчиков миниатюрных бультерьеров», — добавляет Стрельцова.

Удовольствие показать любимца и попытаться получить титул — конечно, не из дешевых. Так, сами владельцы называют суммы до нескольких тысяч евро, в зависимости от дальности места проведения выставки и ее условий. Хотя денежных призов почти не бывает — лишь гордость за то, что воспитал чемпиона. «Собаки — это наши дети. И мы заинтересованы в том, чтобы наш труд оценили и признали во всем мире», — уверяют бывалые собаководы.

— Есть ли договорное судейство? Бывает, не скрою, всякое, — размышляет Ольга Серова, заводчик джек-расселов. — Но лично я не стала бы платить, для меня гораздо важнее получить объективную оценку своей упорной работы.

Собаки из питомника Ольги, кстати, ветеринара с 20-летним стажем, живут от Малайзии до Швеции. «К сожалению, расселы сегодня очень модная порода, она в тренде, и поэтому развелось много недобросовестных граждан, которые вяжут кого ни попадя в надежде озолотиться», — переживает заводчица.

При этом, подчеркивает Ольга Серова, далеко не всегда собака без титула однозначно плоха. «Можно найти приличного щенка в определенных фермерских хозяйствах за нормальные деньги. Если ваша цель, конечно, иметь друга, а не медали в родословную», — наставляют специалисты.

В ринге собака должна продемонстрировать характерные движения для своего вида, показать себя в статике, некоторые мелкие породы ставят на стол для осмотра. Также эксперты оценивают зубы. Но как объяснить псу, зачем ему вообще надо идти по красной дорожке да еще и с незнакомым двуногим? Кто-то работает ради вкусняшек. Другие, как доберманы и ротвейлеры, зациклены на игрушках, рвут поводок, едва заметят вдалеке любимый мячик. «А есть и такие, для кого награда — увидеть хозяина. Стараемся сделать все возможное, чтобы подготовить пса к осмотру как можно лучше. Ведь невозможно заставить страдающую собаку хорошо пройти конкурс», — делится хендлер Ирина Корецкая.

— Сперва появилось желание выставлять собственную собаку, — вспоминает Ирина. — Но у меня аргентинский дог с не очень высоким выставочным потенциалом. Потом поехала на чемпионат мира в Польшу. Там победил великолепный бракко итальяно. До сих пор нахожусь под впечатлением его выхода. Поняла, что тоже хочу этим заниматься. И очень скоро выяснилось, что учиться этому делу можно всю жизнь.

Для кого-то быть хендлером — профессия, для многих — длительное увлечение. И для всех — призвание. А вы попробуйте во время проведения чемпионата постоянно находиться в отличной физической форме, бегать, прыгать, улыбаться, мобилизуя своим внешним видом четырехногого подопечного. При этом надо знать физиологию животного и особенности его поведения. Чтобы не получилось, как у одних собаководов, которые на чемпионате мира, желая дать возможность питомцам отдохнуть, разрешили им побегать друг за другом — и так в итоге «убегали», что псы не могли не только выставляться, но и вообще двигаться.

— Разные бывают ситуации, — откровенничает Ирина. — Например, как-то один из турниров проходил в Ирландии. Наиболее удобный путь туда лежал через Англию, а там запрещен к ввозу ряд пород, те же аргентинские доги, с которыми планировала ехать и я. Да, нашей породы в итоге оказалось мало, можно было легко получить титул. Однако я не рискнула добираться окольными тропами. Не каждая победа стоит таких нервных переживаний и финансовых затрат. Хотя в большинстве случаев собаки хорошо переносят дорогу, особенно те, что ездят часто. Все зависит в первую очередь от психики и уровня подготовки... ну и, конечно, от человека. Ответственность в этом деле — прежде всего.

Готовиться к элитным чемпионатам многие начинают заранее. Допустим, заводчики из Южной Америки прибыли в Москву чуть ли не за неделю до начала Всемирной выставки — чтобы их питомцы перестроились на нужный часовой пояс.

Иногда показы и конкурсы длятся очень долго, и собаки попросту изматываются, и только прирожденные ринговые бойцы неизменно остаются в форме. Все породы и псы разные: есть крайне чувствительные к эмоциональному состоянию людей, и поэтому настрой владельца и хендлера становится определяющим. Нервное напряжение, которое испытывает человек, тут же чувствует собака, и, естественно, ее поведение меняется.

— Хендлеру нужно подобрать ключик к животному, выяснить, где у него «кнопка», в этом и кроется залог успеха. Необходимо, чтобы сложился совершенный тандем, — заключает Ирина Корецкая. — И когда подобное случается, выступление проходит на одном дыхании. Такая собака просто не может остаться незамеченной зрителями и экспертами. А вообще процесс должен приносить удовольствие и владельцу, и хендлеру, и четвероногому конкурсанту. Как показывает практика, если выставка в радость, то и кубок обязательно достанется.

Brexit на все времена

Петр ИСКЕНДЕРОВ

Окончательные результаты референдума 23 июля в Великобритании ещё только предстоит подвести, но уже вполне очевидно, что вне зависимости от того, каким окажется вердикт британцев, Европейский союз никогда больше не будет таким, как до дня голосования. В истории ЕС начинается новый этап. Британский референдум – это прецедент, который тянет за собой далеко идущие последствия для судеб Европы.

Главным последствием станет неизбежное возникновение новых линий противоречий и разломов в рядах Евросоюза – как при сохранении за Великобританией места члена Союза, так и в случае выхода Соединенного Королевства из ЕС. Если сторонникам Brexit удастся одержать победу, кризисное напряжение внутри Евросоюза достигнет нового, более высокого уровня практически мгновенно. Не случайно европейские лидеры заранее запланировали проведение серии экстренных совещаний в случае выхода Великобритании из состава ЕС. В частности, речь идёт о совещании 24 июня (на следующий день после референдума), в котором должны принять участие председатель Совета ЕС Дональд Туск, председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, председатель Европейского парламента Мартин Шульц и премьер-министр Нидерландов Марк Рютте, пытающиеся выработать жёсткое совместное заявление. Кроме того, с отдельным заявлением может выступить Европейский центральный банк (ЕЦБ).

По данным The Wall Street Journal, главной темой этих совещаний станет обсуждение мер, позволяющих избежать паники на финансовых рынках и распространения негативного влияния Brexit на другие страны-члены ЕС. В числе государств, в которых решение Великобритании покинуть Евросоюз может вызвать панику, орган деловых кругов США указывает на Ирландию и Португалию, экономические системы которых тесно связаны с британской. Кроме того, The Wall Street Journal в числе «слабых звеньев», способных воспользоваться неразберихой в ЕС, называет государства Центральной и Восточной Европы. «Нам бы хотелось положить конец разговорам об «эффекте домино». Мы хотим убедиться в том, что Польша, Чехия и другие страны останутся членами Евросоюза», - подчёркивают брюссельские источники The Wall Street Journal.

Однако и положительный ответ британцев на вопрос о дальнейшем пребывании их страны в Евросоюзе (тем более, если перевес над сторонниками Brexit окажется небольшим) запустит процессы, ослабляющие внутреннее единство ЕС.

Лондон так или иначе потребует от Брюсселя принципиальных уступок по таким вопросам, как финансовые взаимоотношения, принципы перемещения рабочей силы и урегулирование кризиса с беженцами. Британские аналитики заранее подсчитали, что только перечисления в Европейский инвестиционный банк и ЕЦБ обойдутся Великобритании в ближайшие годы в 32 млрд фунтов стерлингов. И это в лучшем случае - если не придётся санировать долги очередного «проблемного» государства. А если придётся, Британия должна будет перечислить в фонды ЕС ещё как минимум 50 млрд фунтов. И любое урегулирование этой проблемы либо вызовет новую волну евроскептических настроений в экономически сильных странах ЕС, либо спровоцирует новый кризис в «проблемных» странах, в первую очередь в регионе Средиземноморья.

У референдума вне зависимости от его итогов возникает и ещё одно последствие. Европейской комиссии так или иначе придётся пересматривать принципы распределения полномочий между странами-членами, во-первых, и принципы отношений со странами-кандидатами на вступление в ЕС, во-вторых. И здесь Евросоюзу угрожает превращение из формально единой организации в многоуровневую конструкцию с экономически крепким ядром («зона сильного евро» в трактовке, например, австрийской Партии свободы), периферией, лишённой полномочий блокировать решения «ядра», и странами, не входящими в ЕС, но связанными с ним соглашениями об ассоциации, зоне свободной торговли и безвизовом режиме (Украина, Молдавия, Грузия, Турция, балканские государства).

Всё это вызовет не только резкое обострение дискуссий внутри Евросоюза, но и непредсказуемым образом скажется на финансовых рынках, для которых уже сейчас характерно состояние неопределённости. «Инвесторы все больше понимают, что центральные банки зашли в тупик», - пишет швейцарская Neue Zuercher Zeitung.

А перед государствами-кандидатами на вступление в ЕС, например перед той же Сербией, встанет неизбежный вопрос: в какую организацию они готовятся вступать – в ту, которая существовала до плебисцита в Великобритании, или в ту, которая начнёт формироваться по результатам волеизъявления британцев?

Если референдум 2014 года о независимости Шотландии был в первую очередь всё-таки фактором внутренней политики Соединенного Королевства, то Brexit неминуемо переформатирует весь Евросоюз. Даже если он не состоится.

Федеральный канцлер Германии Ангела Меркель заявила в среду, что стране придется значительно увеличить расходы на оборону, чтобы быть в состоянии справиться с "внешними угрозами".

Канцлер считает, что Евросоюз "не способен защитить себя от внешних угроз и не может полагаться только на трансатлантическое партнерство с Соединенными Штатами".

В начале июня в прессу просочилась информация о том, что в Германии подготовлен проект новой редакции "Белой книги" — руководства по политике национальной безопасности, изданного десять лет назад. В этом документе Россия якобы предстает в новом статусе — она названа не "партнером", а "соперником" ФРГ, поскольку "представляет угрозу для мирового порядка в Европе, сформированного после окончания холодной войны".

Позже глава Минобороны Германии Урсула фон дер Ляйен специально пояснила, что речь не идет о переименовании России ни в "противника", ни в "соперника", а посол ФРГ в России Рюдигер фон Фрич поспешил заявить, что "Белая книга" еще не опубликована, и назвал все цитаты оттуда спекуляцией.

Десять угроз

Тем не менее, сайт немецкой международной общественной телерадиокомпании Deutsche Welle опубликовал подробное изложение проекта новой "Белой книги", в котором перечислены десять основных вызовов для безопасности Германии.

Угрозой номер один назван рост международного терроризма, мишенью для атак которого среди прочих стран стала и Германия. Вторая — угроза кибератак, способных вывести из строя важные объекты инфраструктуры или нарушить военные каналы связи.

На третьем месте обозначена Россия с ее "готовностью к насильственному обеспечению соблюдения собственных интересов".

При этом для обозначения нового статуса России используется слово Rivale, которое действительно не может быть переведено с немецкого как "противник", но переводится как "соперник" или "конкурент".

80-страничная новая редакция документа должна быть принята и представлена кабинетом министров бундестагу в ближайшее время — еще до начала парламентских каникул, замечает Deutsche Welle.

Сказав "А", нельзя не сказать "Б"

Россия в списке десяти угроз должна была бы занять почетное первое место — исходя из всей предшествующей логики развития событий, рассуждает заведующий отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов.

"Еще в 2014 году на саммите НАТО в Уэльсе в качестве основного вызова для европейской безопасности была обозначена так называемая "российская агрессия в отношении Украины". И теперь, сказав "А", нельзя не сказать "Б", — значит, надо проводить политику по нейтрализации обозначенной угрозы. Что касается всех остальных вызовов, то они тогда были перечислены после слов "а также", — напоминает ученый.

Соответственно, Германия, как один из лидеров Европы, должна нести крест взятых ею на себя внешнеполитических обязательств. Она не может не увеличивать военные расходы. Федеральное правительство не может не сказать населению своей страны, что потребуется какая-то серьезная перестройка государственных программ безопасности и обороны.

Однако слова Меркель обращены не столько внутрь страны, сколько вовне, считает он. Сохранение трансатлантического баланса и отношений ФРГ со своими партнерами требует подтверждения Германией верности общему курсу — в частности, планам укрепления восточных рубежей ЕС.

Особенно в свете того, что Берлин несколько раз дал повод усомниться в его лояльности — например, когда Германия воздержалась при голосовании в ООН по резолюции о беспилотной зоне в Ливии. Или еще раньше — когда ФРГ до последнего сопротивлялась началу военной операции в Ираке.

"Подобное выпадение ФРГ из евроатлантической обоймы в нынешних обстоятельствах совершенно неприемлемо, и германский руководитель всеми силами стремится уверить США и другие европейские страны в собственной непогрешимости", — полагает Дмитрий Данилов.

Фактор военной силы не устарел

Заявление Меркель обращено, прежде всего, к населению Германии. Ему приходится объяснять новые внешнеполитические реалии, противоречащие тем, которые воспитывались в нем в течение всех послевоенных лет, считает главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", председатель президиума НПО "Совет по внешней и оборонной политике" Федор Лукьянов. А именно то, что фактор военной силы вовсе не устарел и не отошел на второй план, как не уставали повторять политики эпохи разрядки и перезагрузки. Он вновь становится одним из важнейших европейских приоритетов.

"Германия в силу отнюдь не только российского фактора объективно выдвигается на роль европейского лидера. Сегодня она, эта роль, предусматривает не только экономическую мощь и способность выступать генератором интеграционных процессов в рамках ЕС, но и вновь требует усиления военного компонента. После Второй мировой войны консолидированная политика всех внешних сил заключалась в том, что Германия не должна быть военной силой. Теперь это отношение к Германии приходится пересматривать", — говорит Федор Лукьянов.

Пацифистски воспитанное германское общество к подобной перестройке сознания не готово, и ему надо объяснять ее необходимость. Подготовка новой "Белой книги" — еще одно свидетельство того, что такая "разъяснительная работа" активно ведется, считает он.

Американский акцент

В нынешнем году НАТО намерено увеличить военные расходы на $3 миллиарда. Об этом заявил генеральный секретарь альянса Йенс Столтенберг, который объяснил это якобы возрастающей угрозой со стороны России.

Точной статистики увеличения оборонных расходов стран-членов НАТО Брюссель пока не представил, однако известно, что Латвия увеличила их на 60%, Литва — на 35%, Эстония и Польша — на 9%. Литва на фоне растущей "российской угрозы" даже возобновила призыв в армию, от которого отказалась в 2008 году.

Между тем, к достижению намеченного в 2014 году на саммите в Уэльсе рубежа, согласно которому оборонный бюджет каждой страны должен достигнуть 2% ВВП, приблизились лишь отдельные страны — такие как Великобритания, Греция, Польша и Эстония. Шесть стран Европы (Австрия, Бельгия, Болгария, Италия, Ирландия и Финляндия) продолжали сокращать свои военные расходы. Основное же финансовое бремя поддержания безопасности Европы по-прежнему лежит на США, которые тратят на оборону почти 3,4% своего ВВП, а доля их военных расходов в мире превышает 30%.

"Германия, которая сегодня тратит около 1,2% ВВП на оборону, и США, которые тратят 3,4% ВВП, должны сблизиться по этому показателю", — отметила в своем заявлении Ангела Меркель, добавив: "В долгосрочной перспективе нет ничего хорошего, если мы будем говорить, надеяться и ждать, чтобы другие несли за нас оборону".

Но намерение европейских стран, и в частности Германии, увеличить свои военные расходы вовсе не свидетельствует о стремлении ослабить американское влияние, считает Федор Лукьянов.

"Вашингтон сам неоднократно прозрачно намекал на то, что недоволен "иждивенчеством" европейских партнеров, так что речь, скорее идет не о противостоянии Белому дому, а о том, чтобы угодить ему", — говорит Лукьянов.

Мало того, европейские лидеры стараются предугадать изменения в американской политике после ноября, когда в Штатах пройдут президентские выборы, отмечает Дмитрий Данилов.

Что изменит Brexit?

Генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил в интервью Financial Times, что если британцы проголосуют за выход страны из ЕС, то увеличение ассигнований на военные нужды в Европе может оказаться под угрозой. По его словам, "из европейских стран именно Великобритания обеспечивает наибольшие возможности для обороны, у нее самые крупные расходы на оборону, у нее самые крупные инвестиции в оборону".

Референдум о возможном выходе Великобритании из ЕС (Brexit) пройдет в стране 23 июня.

"Brexit весьма маловероятен, но даже если он состоится, то это не скажется ни на бюджете НАТО, ни на состоянии обороноспособности Европы. Ведь Британия может выйти из ЕС, но не из НАТО. Другое дело, что в этом случае произойдет смещение акцентов, и ведущая роль в Европе будет принадлежать Североатлантическому альянсу, а не Евросоюзу", — полагает Федор Лукьянов.

"Британское "нет" Европейскому союзу на европейскую безопасность повлияет разрушающе. Никакая общая политика европейской безопасности без Великобритании просто в принципе невозможна", — категоричен Дмитрий Данилов.

Владимир Ардаев, обозреватель РИА Новости

Smurfit Kappa победила на конкурсе упаковки Part Awards 2016

Упаковочные решения Smurfit Kappa заняли первое и второе места на конкурсе упаковки Part Awards 2016, об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Итоги конкурса были подведены 16 июня 2016 г. на выставке RosUpack, прошедшей в Международном выставочном комплексе «Крокус Экспо». За победу в номинации «Производитель года» боролись ведущие компании-разработчики и производители упаковки.

Первое место жюри присудило разработанному АО «Смерфит Каппа Санкт-Петербург» по заказу пивоваренной компании «Балтика» коробу «Туборг» для ароматизированного напитка «BOILERMAKER by TUBORG». Конструкция была адаптирована под использование на автоматической линии розлива, а сам короб выполнен из полностью перерабатываемого гофрокартона. Важной особенностью дизайна стало использование флексопечати, имитирующей текстуру дерева.

Второе место также занял созданный российским подразделением Smurfit Kappa короб для водки «Императорская коллекция Super Premium» компании «Ладога». Короб, выполненный из прочного полностью перерабатываемого гофрокартона, был разработан в качестве альтернативы ранее использовавшейся упаковке из дерева и бархата.

Также АО «Смерфит Каппа Санкт-Петербург» представила на конкурс Part Awards 2016 упаковку для бульонов быстрого приготовления «Ролтон», разработанную для компании «Маревен Фуд Сэнтрал» и упаковку промо-наборов Brooke Bond в форме сердца, выпускаемую для компании «Юниливер Русь».

Компания уже не первый раз удостаивается наград на конкурсе Part Awards — в 2015 г. ее упаковочные решения были отмечены премиями в номинациях «Концепт года», «Продовольственные товары» и «Безалкогольные напитки».

Brexit невозможен

Елена ПУСТОВОЙТОВА

Побывавшие в эти дни в Лондоне отмечают прямо-таки безумную активность по поводу грядущего 23 июня референдума. Город забит плакатами и прочей наглядной агитацией, посвящённой тому, следует ли Британии из ЕС выходить – и наслаждаться восстановлением суверенитета, или остаться в Евросоюзе – и избежать экономической катастрофы.

А действительно ли британцам придётся решать судьбоносный для страны вопрос? И вообще, народ ли решает такие вопросы? Британские СМИ в один голос уверяют, что да – придётся, да – решает народ. Что касается Дэвида Кэмерона, пообещавшего референдум перед прошлогодними выборами, чтобы подсобрать голоса евроскептиков, то он теперь, кажется, и сам не рад. «Возврата нет, если мы уйдём. Если мы выберем выход из Евросоюза, то мы выйдем со всеми последствиями, которые каждый в Великобритании почувствует на себе», - приводит его слова The Times. Теперь премьерское реноме Кэмерона, уверяют СМИ, повисло на Brexit, как на волоске. Чтобы усугубить драматизм, лорд Батлер, а вслед за ним и Джон Мейджор с Тони Блэром в один голос твердят, что Кэмерона немедленно уберут из премьеров, если Британия проголосует за выход из ЕС.

У противников Brexit, несмотря на бледнеющее день ото дня лицо премьер-министра, имеются на руках крупные козыри: находясь «под диктатом Брюсселя», говорят они, Великобритания наращивает свой экспорт по всему миру. С Китаем – увеличила экспорт с 11,4 миллиарда фунтов до 37,6 миллиарда в год. Только с января по апрель текущего года экспорт в США (крупнейший торговый партнёр Великобритании) составил 57,962.3 миллиарда долларов, лишь на 1 миллиард меньше, чем экспорт из США.

Лидер британских евроскептиков, министр юстиции Майкл Гоув в свою очередь уверен, что его соотечественники проголосуют за надежду на независимое развитие нации, свободной не только от многомиллиардных ежегодных взносов в ЕС (взносы на то, чтобы англичанами управляли из Брюсселя), но и от бесконечного потока иммигрантов с континента. На все катастрофические сценарии Кэмерона у Гоува готов ответ: есть экономические риски в случае если Великобритания выйдет из ЕС, но не меньшие риски есть и в том случае, если она останется в составе Евросоюза.

На самом деле идея выхода Британии из состава «объединённой Европы» стала прямым выражением более широких настроений недоверия к брюссельским чиновникам, защищающим интересы транснациональных корпораций, но не желающим защитить собственных рыбаков, как в Ирландии, фермеров, как в Италии и Польше, сыроделов, как в Швейцарии… И независимо от исхода голосования британцев 23 июня эти настроения недоверия будут в Европе крепнуть и набирать силу.

The American Conservative напрямую связывает идею Brexit с резким падением общественного доверия как к слою евробюрократии, так и к собственным политикам. Опросы общественного мнения в Великобритании всячески подогревают интерес к интриге голосования, но вот что интересно. Те 41 процент британцев, которые собираются голосовать за Евросоюз (данные одного из опросов), больше чем на треть не верят в то, что это пойдёт на пользу Британии. И 45 процентов голосующих за выход из ЕС не верят в то, что, если выход состоится, им станет лучше. Ещё парадокс: британским политикам, ратующим за Евросоюз, верят только 45 процентов из тех, кто это решение поддерживает, а тем политикам, кто агитирует за Brexit, верят только 73 процента поддерживающих выход Британии из ЕС. Исследования показали, пишет The American Conservative, что 70 процентов опрошенных британцев не верят Кэмерону. Верят только 19 из 100. Среди тех, кто голосует за выход из ЕС, не доверяют Кэмерону практически все. Примерно то же самое происходит и с другими ключевыми фигурам британской политики.

Так за что же будут голосовать британцы и что в конце концов будет означать сделанный ими выбор? Вопрос интересный.

Выход Великобритании из Евросоюза – перспектива весьма гипотетическая, но как перспектива, присутствующая в умах массы людей, она, конечно, значит много больше, чем решение, касающееся одной страны.

Вряд ли сильно преувеличивают те, кто считают, что само по себе широкое обсуждение возможного выхода Великобритании из Евросоюза, которое сейчас происходит, и постановка этого вопроса на общенациональное голосование не может не вызвать в Европе эффект домино. Ведь даже если британцы проголосуют за дальнейшее пребывание их страны в составе ЕС, негативное отношение очень значительной части жителей Британских островов к Европейскому союзу от этого не исчезнет.

Ни тот ни другой исход голосования на британском референдуме 23 июня не сделает Евросоюз как инструмент наднационального управления чем-то иным. Этот инструмент был разработан по инициативе и при помощи Соединённых Штатов для установления господства транснациональных корпораций над огромным европейским рынком. Выдавать (или не выдавать) квоты на ловлю рыбы, регулировать производство проката, стали, автомобилей, продукции сельского хозяйства и так далее, невзирая на государственные границы, парламенты и конституции, - всё это отвечает не интересам какой-либо отдельно взятой страны, а интересам европейского «сверхгосударства» и его учредителей на Потомаке. Устроители «нового мирового порядка» никогда не откажутся от такого отлаженного механизма управления Старым Светом, как Европейский союз – даже если после британского референдума 23 июня этот механизм потребует корректировки.

Издание Politico приводит очень характерное высказывание неназванного высокопоставленного дипломата, работающего в структурах Европейского союза: «Если мы скажем: вы вышли из ЕС, но можете даже при отсутствии солидарности с ним сохранить все преимущества, доступ на единый рынок и так далее, то это станет ужасной новостью для остальных членов Евросоюза. Безболезненный Brexit невозможен, если мы хотим, чтобы в ЕС остались все остальные».

А они хотят, «чтобы в ЕС остались все остальные». И это означает, что невозможен не только безболезненный Brexit, но и Brexit вообще. Британии не будет позволено выйти из Европейского союза «по воле народа». И чем это обернётся для всей конструкции ЕС, нам ещё предстоит увидеть.

Россия и Украина сближаются статистикой

Соцопросы показывают улучшение отношений России и Украины

По данным опросов Левада-центра и Киевского международного института социологии (КМИС), чьи результаты были обнародованы 16 июня, к концу предыдущего месяца 39% российских респондентов относились к Украине положительно. Неделей ранее это число было гораздо меньше и составляло 26% респондентов.

Сокращается и число негативно настроенных по отношению к Украине россиян. Если в 20-х числах мая таких было 63%, то уже в конце месяца — 47%. В этом промежутке времени Россия передала Украине летчицу Надежду Савченко, в результате чего домой 25 мая вернулись «бойцы ГРУ» Евгений Ерофеев и Александр Александров.

Перемирие опросов

На Украине также постепенно стихает недовольство в отношении России, свидетельствуют социологические исследования.

Последний опрос украинские социологи проводили в феврале этого года. По данным Киевского международного института социологии и фонда «Демократические инициативы» им. Илька Кучерива,

47% опрошенных негативно относились к России — примерно на 9 пунктов больше по сравнению с маем прошлого года.

С тех пор ситуация как минимум не ухудшалась. На Украине все меньше попадаются на глаза сувениры с карикатурами на высшее руководство России, на вечеринках гораздо реже поют оскорбительную для президента России песню под названием «Путин ла-ла-ла», которая еще в прошлом году была одним из «хитов» послереволюционной Украины.

Если в России улучшение отношения общества к «братскому народу» связано с конкретным событием — освобождением Надежды Савченко, то на Украине повышение доверия к стране-соседу нельзя привязать к определенной ситуации.

Впрочем, по мнению экспертов, стабилизация конфликта на востоке Украины играет ключевую роль в этом процессе. К маю текущего года Киеву удалось убедить общественность, что бои между украинскими ВС и пророссийскими самопровозглашенными народными республиками Донбасса не взяты под контроль и не могут вылиться в новый масштабный конфликт.

Тема войны исчезла с первых страниц СМИ, и украинцев стали больше волновать внутренние проблемы страны: коррупция, нежелание чиновников проводить реформы, рост коммунальных тарифов в два-три раза за последние два года, ухудшение уровня жизни населения.

Возвращение на родину украинского героя Надежды Савченко, в свою очередь, дало дополнительные надежды на перемирие.

Кроме того, российско-украинские страсти слегка утихли и после международного конкурса «Евровидение-2016», который завершился в мае и политическое значение которого было очевидным. Голосование за певцов продемонстрировало, что простые украинцы и россияне охотно отдают голоса за исполнителей из России и Украины соответственно, несмотря на сильный «идеологический шум» властей с обеих сторон.

Не до России

Директор Киевского центра политических исследований и конфликтологии Михаил Погребинский считает, что

украинцы сегодня устали от политического хаоса в собственной стране и ожидают сильного лидера. На этом фоне другие проблемы, в том числе конфликт с Россией, становятся чуть менее заметными.

«Избиратель ориентирован на политических лидеров, которые должны иметь четкую позицию по каждому важному политическому вопросу, — считает украинский политолог Владимир Фесенко. — Сейчас перед Украиной стоит ряд вызовов по ситуации на Донбассе, децентрализации, экономическим реформам, и каждый из политических лидеров должен однозначно заявить свою позицию, а уже избиратели и история оценят, чьи действия являются правильными».

Но украинские политики не проявляют сознательности. Например, в четверг, 16 июня, голосование в Верховной раде не состоялось. Депутаты массово улетели на матч Украины с Северной Ирландией, что разозлило потенциальных избирателей.

По словам генерального директора Киевского международного института социологии Владимира Паниотто, лишь 11% украинцев считают, что страна движется в правильном направлении. Деятельность президента Петра Порошенко поддерживают 14,1% опрошенных, премьер-министра Владимира Гройсмана — 12,2%, а Верховной рады — 4,1% респондентов.

До конца года украинцы больше внимания будут уделять внутренним вопросам страны. Это связано с резким ростом тарифов на воду и отопление уже этим летом. «Большинство в нашей стране живет в состоянии легкой шизофрении: хотят от государства услуг как в Швеции, но при этом не готовы платить налоги по ставке 60%», — сетует украинский социолог Тарас Загородний.

Улучшить ситуацию может рост инвестиций в страну в этом году. Например, глава правления Райффайзен Банка Аваль на Украине Владимир Лавренчук считает, что инвестиционная привлекательность страны растет.

По словам собеседника «Газеты.Ru», связано это со стабилизацией курса валют с апреля этого года, а также с отсутствием ухудшения ситуации в работе контролирующих органов. Это может стабилизировать ситуацию в стране и привести к повышению политических рейтингов украинской элиты.

Очевидно, только после того, как государственная система стабилизируется, официальный Киев будет готов вновь поднять тему конфронтации с Россией.

Антон Линник (Киев) 

Встреча с руководителями международных информагентств.

Владимир Путин провёл встречу с руководителями ведущих мировых информационных агентств.

На встрече присутствовали, в частности, представители информагентств из Франции, Испании, США, Великобритании, Канады, Германии, Китая, Японии, Индии, Италии.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа!

Я сегодня так много говорил, что постараюсь обойтись без вступительных слов, поскольку вы наверняка присутствовали на тех или иных мероприятиях, многое видели и слышали. Повторяться нет смысла. Если что–то я упустил, я так понимаю, если у вас есть какие–то вопросы, потребность что–то прокомментировать дополнительно, проинформировать вас о чём–то – я с удовольствием это сделаю.

Только хочу сказать, что мне очень приятно видеть вас в таком представительном составе, имею в виду те мировые информационные агентства, которые вы представляете. Сейчас не буду говорить, вы лучше меня знаете, сколько на ваших материалах публикаций во всём мире ежедневно организуется и происходит. Нет смысла говорить о важности вашей работы. Я надеюсь на то, что вы и впредь будете стремиться к максимальной объективности в отношении России.

Всё на этом. Вступительная речь закончилась. Я вас слушаю. Пожалуйста, прошу вас.

С.Михайлов: Владимир Владимирович, прежде всего позвольте поздравить Вас с успешным прохождением Форума. Безусловно, все находятся под большим впечатлением от Вашего выступления и Ваших коллег.

Спасибо, что в столь жёстком графике Вы находите время уже третий год для встречи с крупнейшими информационными агентствами мира. Здесь находится, я думаю, процентов 90 мирового информационного потока.

Так как это уже традиционная встреча, у нас есть свои традиции, и мы предоставляем первое слово всегда даме. У нас единственная дама за столом, и я с удовольствием предоставляю слово Алессандре Галлони – главному редактору мировых новостей агентства Thomson Reuters. Пожалуйста.

А.Галлони (как переведено): Благодарю. А ещё я от всех нас благодарю Вас за то, что Вы принимаете нас после Вашего занятого дня. Мы понимаем, зачем у Вас лимонный чай для горла.

Сегодня мы собрались на Петербургском международном экономическом форуме. В Вашем выступлении Вы говорили о влиянии санкций на Россию и на Европу. Я хотела бы задать Вам вопрос по российской экономике. Недавние цифры показывают, что капитальные инвестиции, CAPEX, в российских компаниях упали по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 5 процентов за I квартал и падают последние 18 месяцев.

Это не особо, по–моему, связано с понижением цен на нефть. Мы предполагаем, что российские компании не хотят сами инвестировать в свою страну. Не указывает ли это на какие–то структурные проблемы, которые необходимо решить? И если это так, то как вы планируете эти проблемы решить?

Спасибо.

В.Путин: Это и то, и другое. То есть всё–таки это связано с ценами на нефть, потому что доходность от нефтебизнеса, вообще от энергетического бизнеса снижается в связи с падением цен на нефть, а значительные инвестиции прошлых лет были связаны с нефтью, газом, энергетикой вообще и инфраструктурой вокруг неё. Поэтому связь есть, она прямая, это без всяких сомнений.

Посмотрите на инвестиционные программы наших крупных энергетических компаний: как же они сейчас могут вкладывать в расширение добычи так, как они, допустим, планировали раньше, если спрос сократился? Вот вам и сокращение инвестиций. Это, конечно, в такой зависимой от энергетики стране сказывается. Но не только – здесь Вы правы.

Одна из ключевых задач нашей экономической политики – это диверсификация нашей экономики. Мы об этом говорим долго, давно. Не могу сказать, что мы действуем в этом отношении уж слишком эффективно, но работаем.

У нас есть такая поговорка: не было бы счастья, но несчастье помогло. Что я в данном случае имею в виду? Когда сокращаются доходы от энергетического сектора, капитал ищет возможности для его наилучшего применения в других областях и, кстати говоря, находит, что нас очень радует. А мы со своей стороны должны, делаем и будем дальше поддерживать этот процесс, создавая наиболее благоприятные условия для диверсификации, о которой я сказал.

Конечно, мы наблюдаем определённый инвестиционный спад, о причинах я сказал. Связано это не только с тем, что компании наши хотят или не хотят [инвестировать средства]. Там, где было вчера выгодно, сегодня не очень, они воздерживаются, я уже об этом говорил. Но, безусловно, нам нужно создавать условия для вложения в другие сферы. Привлечение инвестиций – это одно из генеральных направлений нашей работы: и внутренних инвестиций, и зарубежных инвестиций.

Смотрите, у нас в разы сократился отток капитала. Не помню, говорил я это на Форуме сегодня или не говорил, но, по–моему, в разы просто. Сокращение чуть ли не в девять раз – нужно посмотреть цифры, чтобы вас не обмануть, я вас прошу это сделать. Это о чём говорит? О том, что деньги остаются в стране, так что привлекательность повышается.

Но есть и чисто формальные показатели. Что у нас говорит о дальнейшей диверсификации? Аккуратно, пока не такими темпами, как нам бы хотелось, но всё–таки: в абсолютных величинах сократился наш экспорт, в том числе машинно-технологической продукции, но в процентном отношении он вырос. То есть общий объём сократился, но структура экспорта улучшилась, и эта тенденция наблюдается у нас последние месяцы.

Кстати говоря, мы планировали небольшой спад экономики по концу этого года, но мы наблюдаем сейчас рост, при этом в перерабатывающих отраслях – 0,6 процента, в сельском хозяйстве – 2,2 процента, а в среднем – 0,5 процента. Поэтому всё–таки успехи у нас определённые есть, но мы намерены и дальше двигаться по этому направлению, по направлению диверсификации и привлечения инвестиций.

Для этого создан целый набор инструментов. Это, например, создание ТОРов – территорий опережающего развития, создание привлекательных и льготированных инструментов, связанных с конкретными проектами, которые мы считаем приоритетными, это прежде всего высокие технологии, и так далее – целый набор правительственных мер, который мы подготовили и на который направляем соответствующе ресурсы. Они должны быть направлены не только на то, чтобы производить высокотехнологичную продукцию внутри страны, но и на то, чтобы осваивать внешние рынки, чтобы продукция, которая у нас производится, была бы конкурентоспособной. Мы должны конвертировать наши научные открытия, работу наших учёных, прежде всего, конечно, в прикладной науке.

Но и когда привлекаем инвестиции в страну, так же как многие страны это делают, мы ставим вопрос о глубокой локализации. Сейчас только я встречался с ведущими мировыми производителями, нашими партнёрами. Мы говорили, например, в одном из секторов локализация должна достигнуть 70 процентов. В принципе наши партнёры соглашаются; если соглашаются, значит, им это выгодно. Вот такие проекты мы и будем осуществлять, на это и будем ориентироваться.

С.Михайлов: Владимир Владимирович, мне приятно представить и предложить подключиться к разговору нашего доброго друга – президента и главного управляющего агентства Associated Press господина Гари Пруитта. Гари первый раз принимает участие в Петербургском форуме, вообще первый раз в Петербурге. В прошлом году Гари выступил с важным для медиасообщества предложением о создании новой международно-правовой системы защиты журналистов, которая предусматривает приравнивание убийства или похищения журналистов к военным преступлениям. Агентство старейшее, 170 лет. Пожалуйста, Гари.

Г.Пруитт (как переведено): Благодарю, Сергей.

Спасибо большое за то, что Вы уделили нам время и встретились с ведущими новостными агентствами, и поздравляю Вас с успешным проведением Форума. Сегодня после Вашего выступления Международная федерация лёгкой атлетики наложила запрет на участие российских легкоатлетов в Олимпиаде. Как Вы думаете, это справедливо или нет?

В.Путин: Я уже говорил об этом на Форуме: конечно, несправедливо.

Есть же общепризнанные принципы права, один из этих принципов заключается в том, что ответственность всегда должна быть персонифицирована. Если кто–то из членов вашей семьи совершил правонарушение, разве справедливо привлекать к ответственности всех членов семьи, включая вас лично? Так же нигде не делается.

Люди, которые не имеют никакого отношения к нарушениям, – почему они должны страдать за других? Это вообще не вписывается ни в какие рамки цивилизованного поведения. Мы сами возмущаемся, когда сталкиваемся с проблемами допинга, и сами стараемся это пресечь, наказать виновных, но так называемые чистые спортсмены – почему они должны страдать? Это мне совершенно непонятно.

Надеюсь, что мы найдём какое–то решение, но это совсем не значит, что мы собираемся обидеться и сказать, что мы и с допингом бороться не будем. Как раз наоборот, мы усилим борьбу с допингом. Вы знаете, я уже сказал об этом, об этом наши правоохранительные органы заявили некоторое время назад: Генеральная прокуратура, Следственный комитет взяли в проверку все сообщения прессы по этому вопросу. Надо внимательно просто посмотреть на то, что и как происходит.

Давайте вернёмся к известному уже мельдонию, о котором я, конечно, раньше вообще не слышал, что такой препарат существует, хотя он был изобретён в Советском Союзе, в Латвии, как известно. Ведь что считается допингом? В соответствии с положениями того же международного агентства по борьбе с допингом, допингом считаются препараты, дающие преимущества при соревнованиях. Мельдоний преимуществ не даёт, он просто способствует сохранению сердечной мышцы при очень больших нагрузках и никогда допингом не считался, годами его применяли – и ничего. При этом хорошо было известно, что мельдоний был изобретён на территории бывшего Советского Союза и применяется практически исключительно только спортсменами восточноевропейских стран, все об этом хорошо знали. Нет, надо было выдернуть именно этот препарат.

Потом никто не проводил никаких исследований, как быстро этот препарат выводится из организма: клинических исследований нет, их никогда никто не проводил. Сначала думали, что он выводится за две недели, за месяц, потом выяснилось, что он полгода может оставаться в организме, – до сих пор этого так никто и не знает.

Считаю, что поспешными являются решения, которые были приняты. Сначала надо было провести клинические исследования, а потом сказать, что с такого–то момента – всё: нашли мельдоний в организме, значит, виноват. Если мы не знаем, как долго он выводится, как же так можно делать? Все ошибаются, и наши партнёры могли ошибиться.

И что касается сегодняшнего решения: ведь последние полгода пробы у наших спортсменов брали иностранные специалисты или, как их называют, офицеры, и пробы эти исследовались в зарубежных лабораториях. Им что, не доверяют? Брала, по–моему, национальная британская антидопинговая структура, причём мы пошли на это по рекомендации WADA. У них полгода брали пробы иностранные специалисты и увозили к себе на проверку. Я хочу спросить: кто должен брать пробы, чтобы все поверили в достоверность этой работы? Давайте попросим наших китайских друзей, они будут брать – мы же не против. Мы согласились на сотрудничество с международными организациями, с нашими партнёрами за рубежом, пошли на те условия, которые нам предложили, мы же фактически и не оспаривали их.

И хочу закончить тем, с чего начал. Ответственность должна быть всегда персонифицирована, и никто не должен пострадать из тех, кто не имеет отношения к правонарушениям. Поэтому я рассчитываю на то, что мы ещё поговорим с нашими коллегами в антидопинговой структуре, надеюсь на соответствующую реакцию Международного олимпийского комитета.

Пожалуй, весь комментарий.

С.Михайлов: В этом году почётным гостем Форума является Италия, мы все слушали выступление Маттео Ренци на пленарном заседании. Поэтому я с удовольствием передаю микрофон генеральному директору и главному управляющему ведущего итальянского агентства ANSA господину Джузеппе Чербоне. Сегодня была наша медийная сессия в рамках Форума, на которой мы обсуждали, когда же искусственный интеллект победит журналиста и робот заменит журналиста в написании материалов. Как раз Джузеппе профессионально занимается этой темой, имеет научную степень в области исследований и разработок в зоне искусственного интеллекта. Пожалуйста, Джузеппе.

Дж.Чербоне (как переведено): Спасибо Сергею за то, что он сказал такие добрые слова.

Молодой Петербургский экономический форум, который сегодня отмечает своё 20–летие с момента образования, – форум, в котором, как сказал Сергей, Италия участвует в качестве почётного гостя. И мне кажется, это хорошее начало для новых традиционных отношений, которые существуют между Москвой и Римом.

Россия и Италия заявили о сильном интересе по поводу южного газопровода. Может быть, найти какой–то баланс между проектом «Северный поток–2» и южной трубой? Имеет ли Россия долгосрочный стратегический интерес в Средиземноморье, учитывая то, что теперь проект «Южного потока» имеет альтернативу на севере?

Спасибо.

В.Путин: Я вынужден напомнить, как развивался проект «Южный поток» по дну Чёрного моря в Болгарию.

Мы в России исходили из того, что вход на территорию стран Евросоюза с южного направления диверсифицирует поставки энергетического сырья в Европу. Но сначала Европарламент принял решение, согласно которому этот поток объявили не соответствующим интересам Евросоюза, а потом Еврокомиссия направила письмо правительству Болгарии, подтвердив это решение Европарламента и потребовав от болгарского правительства прекратить все подготовительные работы. И болгарское правительство это сделало, все работы были прекращены.

Послушайте, как мы могли начать укладку трубопроводной системы в море, истратить 9 миллиардов евро, утопить этот металл в море, не имея права входа на болгарскую территорию? Конечно, как только мы всё это осознали, мы и прекратили дальнейшую работу. Нам просто не дали его сделать, мы не отказывались от него.

Затем международный, кстати, консорциум обратился с предложением продолжить проект «Северный поток» и построить вторую линейку – «Северный поток–2». Надо сказать, что он не является альтернативой «Южному потоку» и в этом смысле ни с кем не конкурирует, потому что в его основе лежит снижающаяся добыча в Северной Европе и растущие потребности экономики севера европейских стран и центральных, если иметь в виду Германию.

Кроме того, мы всё–таки не должны забывать, что Федеративная Республика объявила публично, приняла решение о постепенном сворачивании атомной энергетики. Если мне память не изменяет, в структуре генерации в Германии 34 процента принадлежит атомной генерации. А чем её можно заменить? Как бы ни были привлекательны ветряки и солнечная энергия, во–первых, её будет недостаточно, а во–вторых, она очень дорогая сегодня.

Понимаю озабоченность руководства Федеративной Республики своим энергетическим будущим. Да и вообще не в интересах мировой экономики снижение конкурентоспособности европейской и германской экономик. Но ведь об этом нужно заранее подумать.

Но это же не чисто российско-немецкий проект, в нём участвуют и французские партнёры, и голландские партнёры, проявляет интерес к этому Великобритания. Я не знаю, принято решение или нет, но на экспертном уровне обсуждалась некоторое время назад – я просто не слежу за этим уж так подробно – возможность ответвления и на Великобританию. Запасы–то падают, а потребности растут. Где взять–то?

Конечно, можно рассчитывать на сланцевый газ из США. Но вы представляете, надо сначала его там добыть, ещё неизвестно как – это достаточно тяжело, и себестоимость добычи выше, чем себестоимость добычи у нас, в Сибири или на Ямале. Потом нужно провести его сжижение, транспортировать через океан, регазифицировать и только потом доставить потребителю. Не знаю – это весёлая история – будет ли он конкурентоспособным на европейском рынке? Будет – значит, хорошо, это приведёт только к оживлению экономической жизни, мы этого не боимся.

Поэтому мы не считаем, что «Северный поток–2» – это альтернатива «Южному потоку», это во–первых. Во–вторых, это чисто коммерческий проект, государство к этому не имеет прямого отношения. В–третьих, о второй нитке «Северного потока–2» акционеры договаривались на момент начала «Северного потока–1». И просто осуществив первую часть проекта, осуществив её хорошо и эффективно, они начали реализовывать вторую часть, повторяю, о которой договорились ещё раньше.

Конечно, мы сожалеем о том, что нам не дали «Южный поток» реализовать, но я сегодня наших коллег спросил: а что же вы раньше не боролись за его осуществление? Что, те страны, которые заинтересованы, та же самая Болгария, другие страны, язык проглотили? Пошли бы в Европарламент, встретились бы с депутатами, объяснили важность этого проекта для их стран, подискутировали бы открыто. Я не говорю, что нужно было бы проявлять какую–то агрессию, но объяснить можно было. Пошли бы в Еврокомиссию – там бы объясняли. Все молчали, только мы постоянно слышали, что Россия то, Россия это, опять какой–то заговор российский придумали.

Один мой приятель из Германии мне сказал: в Баварии, к сожалению, было наводнение, такое впечатление, что ты и в наводнении виноват в Баварии. Так же не может вечно продолжаться. Не дали – мы оставили этот проект; теперь говорят: ай-яй-яй, как же так, проект провалился. Ну а вы–то где были?

Что касается интереса к Средиземноморью: он не пропал. Вы знаете, что «Газпром», итальянская и греческая компании подписали меморандум о поиске вариантов сотрудничества, мы рассматриваем эти варианты тоже.

Мы не отказываемся полностью от транзита через территорию Украины, кстати говоря. Вопрос – сколько мы будем транзитировать, куда. Практика предыдущих лет показала, что монополия – это плохая история. Когда у кого–то в руках есть какая–то монополия, ею тут же начинают злоупотреблять. Если та же Украина будет понимать, что у неё нет монопольного права на транспортировку российских энергоносителей в Европу, то и шантаж некоторых деятелей в этой стране в отношении этих поставок прекратится. Просто мы перейдём к нормальному деловому сотрудничеству.

В этой связи хотел бы обратить ваше внимание, что мы в целом даже не против того, чтобы рассмотреть возможность участия в газопроводной системе Украины. Мы же предлагали это в своё время, более того, мы даже меморандум подписали – Президент Кучма, ваш покорный слуга и Канцлер Шрёдер. Мы предлагали создать международный консорциум с участием европейских партнёров. И чтобы не нарушать украинское законодательство, мы предложили не выкупать украинскую ГТС, а взять в аренду международному консорциуму, одновременно обязавшись её содержать должным образом, ремонтировать и развивать. Подписали, потом всё выбросили в помойку, отказались, потом начались кризисы 2008 и 2009 годов. Или мы должны понизить цену ниже нижнего предела, нерыночную цену дать Украине, либо они не будут транспортировать газ – вот к чему пришло, помните? – перекрыли вообще нам транзит.

Мы должны обезопасить себя от этого и нормально работать с Украиной. Если, кстати говоря, украинские партнёры нам предложат экономически целесообразный проект сегодня, предложат такой проект, который будет гарантировать нам и безопасность поставок, и экономическую целесообразность, – мы будем работать с Украиной.

Мы, кстати говоря, ни на один день не остановили поставок в Турцию, несмотря на все сложности. «Голубой поток» функционирует в полном объёме по дну Чёрного моря, по маршруту по континентальной части идут поставки в полном объёме. И будем так же дальше работать, будем искать привлекательную составляющую, прежде всего с точки зрения экономики.

С.Михайлов: Владимир Владимирович, не за горами Ваш визит в Китай. Сегодня с нами господин Лю Сыян – вице-президент главного информационного агентства Китая Xinhua. Мы в этом году тоже отмечаем юбилеи: Xinhua – 85 лет, а сотрудничеству ТАСС и Xinhua 60 лет исполняется в этом году, поэтому сплошные юбилеи.

Пожалуйста, господин Лю Сыян.

С.Лю (как переведено): Господин Президент!

Только что Вы говорили о том, что рост российской экономики составляет 0,5 процента. На самом деле очень много стран сейчас испытывают проблемы с ростом экономики. Мы тоже исходим из того, что только совместными, коллективными усилиями можно преодолеть тенденцию экономического спада в масштабе глобальной экономики. И на этом Форуме обсуждение было посвящено поиску путей выхода из ситуации в мировой экономике.

Как Вы оцениваете сотрудничество между Россией и Китаем в области научно-технической сферы, в сфере инноваций?

В.Путин: Я только сейчас разговаривал с Вашим коллегой, мы подробно обо всём этом говорили, но я повторюсь.

Мы высоко оцениваем уровень нашего сотрудничества. Надо сказать, что и Россия, и Китай нуждаются в новых технологиях. Но при этом мы, безусловно, можем друг друга и дополнять, потому что научно-технические заделы фундаментальной науки с выходом на прикладную и последующее внедрение в России достаточно высоки.

Мы обсуждаем с нашими партнёрами работу в самых различных областях, как вы знаете: в области атомной энергетики, в области ракетных технологий, в области авиации, причём как с выходом на гражданские отрасли, так и на сферу военного применения. У нас высокий уровень доверия с Китайской Народной Республикой достигнут в этой сфере, и мы, конечно, будем активно сотрудничать.

Что меня порадовало и о чём я только что сказал: мы в течение многих лет говорили о необходимости изменения структуры нашего экспорта в Китай. И сейчас я с удовлетворением отмечаю, что, несмотря на то что общий объём [экспорта] у нас даже немножко сократился, поставки машинно-технической продукции в Китайскую Народную Республику со стороны России увеличились – это не может не радовать, – причём увеличились значительно. Это говорит о том, что возможности роста у нас существенные в этих областях есть.

Что касается сотрудничества в области науки, то мы считаем её одним из приоритетов и очень рассчитываем, что сможем это трансформировать потом в высокотехнологичное производство. Я сегодня уже говорил об этом, ничего здесь нового не скажу: мы прекрасно отдаём себе отчёт в том, что в ближайшее десятилетие произойдут колоссальные трансформации в сфере производства, основанные на последних достижениях науки и техники.

Все вы хорошо знаете о том, как производятся продукты, как они всегда производились. Микеланджело, Роден говорили, что нужно взять глыбу и отсечь всё лишнее, и появляется произведение искусства. Потом есть такой способ производства, как штамповка, – это в принципе почти то же самое, только с меньшим отвалом в непроизводственную сферу. А сейчас появляются, уже появились «облачные» технологии, которые просто наращивают то, что нужно. И трансформация производства будет колоссальная, это будет абсолютно реальная революция.

Сегодня мы обсуждали вопросы транспортировки, наш коллега из Соединённых Штатов говорил о внедрении технологий движения поездов в трубе – тысяча с лишним километров в час.

Это совсем будет другая история, другая жизнь, другие сферы применения, высвобождение огромного количества неэффективных рабочих мест, людей нужно будет обеспечить работой – вот над чем нам нужно работать с Китаем сегодня, на это мы и будем настраиваться.

С.Михайлов: Вернёмся в Европу, Владимир Владимирович, и предоставим слово нашему доброму другу и постоянному участнику наших встреч господину Клайву Маршаллу – исполнительному директору крупнейшего информационного агентства Великобритании и Ирландии Press Association. Клайв пользуется заслуженным авторитетом в нашем медийном мире, он президент Европейского альянса информационных агентств, в котором Россию представляет ТАСС, а 23 мая этого года был избран президентом Всемирного конгресса информационных агентств.

В.Путин: Тебя как ни послушаешь – у нас только одни друзья. Откуда берутся какие–то непонятные публикации в западной прессе?

С.Михайлов: А у нас в информационном мире так устроено.

Пожалуйста, Клайв.

К.Маршалл (как переведено): Господин Президент, через шесть дней британцы будут голосовать по поводу выхода из Евросоюза или за то, чтобы они остались в Евросоюзе. Дэвид Кэмерон сказал, что это будет одно из самых великих решений, с которыми столкнётся наша страна в своей жизни. Господин Обама и Си Цзиньпин опубликовали свою поддержку того, чтобы Британия осталась в Евросоюзе. Но было сказано, что только Россия будет приветствовать выход Британии из Евросоюза.

Господин Президент, какова российская позиция по поводу «брексита»? И что будет, если Великобритания действительно решит выйти из Евросоюза, как это повлияет на отношения России и Великобритании на мировой арене?

В.Путин: Я уже сказал по поводу нашей вины в наводнениях в Европе. Это, по–моему, из той же самой серии – анекдотов. Вообще, мне кажется, что не очень прилично пристегивать Россию к любой проблеме, даже той, к которой мы не имеем абсолютно никакого отношения, делать из России какое–то пугало. Так интеллигентные люди не поступают, на мой взгляд.

А что касается Премьер-министра Великобритании: сейчас такая большая проблема с «брексит», а зачем он инициировал вообще это голосование, зачем он это сделал? Чтобы Европу ещё раз пошантажировать либо кого–то напугать? Цель какая, если он сам против?

Хочу вот что сказать: это абсолютно не наше дело, это дело народа Великобритании. У меня есть по этому поводу своё мнение, я не могу заранее сказать о результатах, да и никто этого пока не знает, всё же 50 на 50, где–то на уровне погрешности болтается туда-сюда. Кто может сказать? Никто не может.

У меня есть собственное мнение по поводу того, хорошо это или нехорошо, но я воздержусь от того, чтобы сейчас об этом говорить: считаю, что с моей стороны это абсолютно некорректно. Что бы я ни сказал, это будет трактоваться в пользу какого–то решения. Это дело Евросоюза и дело народа Великобритании.

Разные эксперты даже по–разному оценивают, пойдёт выход на пользу объединённой Европе или во вред. Большинство сходится, что во вред самой Европе, но некоторые говорят, что нет, Европа будет только крепче, стабильнее.

Для самой Великобритании… Вот рыбаки у вас по Темзе ходят на катерах и рассказывают, как им плохо живётся в связи с ограничениями в сфере рыбной ловли. Да, у них есть проблемы, но в других секторах есть какие–то плюсы. Это всё взвесить – непростое дело.

Важно только, чтобы до людей, которые придут голосовать, доводилась объективная информация, чтобы они принимали своё решение, понимая, что они делают и какие наступят последствия – как отрицательные, так, возможно, и положительные. Вот и всё, что я хочу сказать и имею право сказать по этому вопросу.

С.Михайлов: Вновь вернёмся на Американский континент. Национальное информационное агентство Канады Canadian Press, все три года на наших встречах его представляет глава, президент Малкольм Кирк. Агентство 1 сентября следующего года будет отмечать свой столетний юбилей, и я надеюсь, в связи со столетним юбилеем большой фанат хоккея господин Кирк наконец выйдет на лёд уже с клюшкой и, может быть, Вы его возьмёте в Ночную хоккейную лигу.

В.Путин: С удовольствием. Только в свою команду, потому что канадцы здорово играют.

М.Кирк (как переведено): Спасибо. Мы готовы приветствовать всех в Торонто, в Канаде, на чемпионате по хоккею, это будет прекрасное мероприятие. Вы сами сможете забить пару голов, господин Президент.

Спасибо, что пригласили нас на эту встречу, мы высоко ценим возможность провести с Вами немного времени. Хочу спросить следующее: есть определённые сообщения о том, что США оказывает давление на Канаду, для того чтобы она присоединилась к инициативе Британии, Германии, США и НАТО по размещению ПРО в Польше. Кто–то считает, что это метод сдерживания России, если она захочет завоевать новые территории. Как Вы оцениваете участие Канады, если действительно правительство примет такое решение? И как Вы оцениваете отношения России и Канады с приходом нового правительства?

Спасибо.

В.Путин: Начну с последней части Вашего вопроса. Отношения Канады и России после прихода нового Премьер-министра имеют шансы на восстановление. Сам господин Премьер-министр мне об этом сказал, когда мы были на «двадцатке» в Анталье. Он сказал, что хотел бы думать над тем, как восстановить наши отношения в полном объёме. Мы приветствуем это и будем солидарно решать эту задачу, будем вместе работать, но для этого ещё надо сделать какие–то конкретные шаги с обеих сторон.

Теперь по поводу ПРО. Послушайте, здесь все очень взрослые люди и уже опытные. Я сейчас не буду просить, чтобы вы это всё так, как я скажу, отражали в своих материалах, влияли на прессу, я просто вам лично хочу сказать, напомнить какие–то вещи. Ведь мир избавлен от крупномасштабных войн и военных конфликтов – мы с вами все об этом знаем – благодаря так называемому стратегическому балансу, который был достигнут после того, как две суперъядерные державы договорились фактически о сдерживании и в росте наступательных вооружений, и о сдерживании в системах противоракетной обороны. Потому что для всех понятно: если одна сторона развивает противоракетную оборону успешнее, чем вторая, то она приобретает преимущество, у неё появляется искушение использовать это оружие первой. Поэтому это один из краеугольных камней международной безопасности – система противоракетной обороны и договорённости в этой сфере.

Я далёк от того, чтобы кого–то ругать, обвинять в чём–то, но когда наши американские партнёры вышли [из договора об ограничении систем противоракетной обороны] в одностороннем порядке, то они нанесли колоссальный удар. Это был первый удар по международной стабильности с точки зрения возможности нарушения стратегического баланса сил. Тогда я сказал: «Мы сейчас не можем развивать эти технологии, поскольку дорого, во–вторых, ещё неизвестно, как они будут работать. Мы не будем просто деньги палить, мы пойдём по другому пути, будем совершенствовать ударные системы, чтобы сохранить баланс – только для этого, не для того, чтобы угрожать кому–то». Нам ответили: «Да, наша система ПРО не против вас, а то, что вы делаете, – мы исходим из того, что это не против нас, ну и делайте что хотите».

Думаю, что такая постановка вопроса была связана с тем – я уже говорил, по–моему, сегодня на пленарном заседании, – что это же было начало 2000–х годов, Россия находилась в очень сложном положении: развал экономики, фактически гражданская война и борьба с терроризмом на Кавказе, оборонная промышленность в развале, Вооружённые Силы в ужасном состоянии. Кому в голову приходило, что Россия сможет наращивать стратегические вооружения? Наверное, думали о том, что пройдёт некоторое время, и имеющиеся, доставшиеся от Советского Союза вооружения будут деградировать. Поэтому нам сказали: да делайте что хотите. Но мы предупреждали, что будем это делать, мы сказали об этом. И мы делаем. И я вас уверяю, сегодня Россия добилась существенных успехов на этом пути. Я сейчас не буду всего перечислять, но мы модернизировали наши комплексы и успешно развиваем их новые поколения, я уже не говорю о системах преодоления системы противоракетной обороны.

Но наши партнёры, несмотря на все наши возражения, на все наши предложения о реальном сотрудничестве, не хотят с нами сотрудничать, отвергают все наши предложения и действуют по своему плану. Я некоторые вещи считаю даже пока некорректными говорить публично, но – можете мне верить, можете не верить – мы предлагали конкретные варианты сотрудничества, они реально все были отклонены.

Но всё–таки пришли к тому, что сейчас построили систему ПРО в Румынии. Говорили–то всё время о чём: нам нужно защититься от иранской ядерной угрозы. Где иранская ядерная угроза? Её нет, договор подписали уже, причём Соединённые Штаты были, по сути, инициаторами этого договора с Ираном. Мы помогли, поддержали, но если бы не позиция США, не было бы этого договора. И это, безусловно, заслуга Президента Обамы, потому что, я считаю, этот договор правильный, он разрядил ситуацию вокруг Ирана, и Президент Обама может записать это, безусловно, в свой послужной список как результат своей работы на этом направлении.

Но угрозы нет, а система ПРО продолжает строиться. Значит, мы были правы, когда говорили, что с нами неискренни, нас обманывают, ссылаясь на якобы имеющуюся иранскую ядерную угрозу при строительстве системы ПРО. Так оно и есть на самом деле, в очередной раз пытались нас надуть.

Сейчас построили эту систему, ставят там ракеты, но вам должно быть известно, что ракеты эти закладываются в капсулы, которые используются для пусков ракет средней дальности «Томагавк» морского базирования. Сейчас туда закладывают антиракеты, способные поражать цели на расстоянии 500 километров. Но технологии развиваются, мы примерно знаем, в каком году американцы получат новую ракету, которая будет уже не на 500 километров, а 1000, а потом большие. И с этого момента они начнут угрожать нашему ядерному потенциалу.

Мы по годам знаем, что будет происходить, и они знают, что мы знаем. Это вам только вешают лапшу на уши, как у нас говорят, а вы в свою очередь вешаете своему населению. Люди не чувствуют опасности – вот меня что беспокоит. Как мы не можем понять: мы тащим мир в совершенно новое измерение – вот в чём проблема. Делают вид, что как будто ничего не происходит, я не знаю даже, как достучаться.

О чём говорят: это часть оборонного потенциала, не наступательного, это системы, которые призваны оградить от агрессии. Это неправда, это не так. Стратегическая система противоракетной обороны – это часть наступательного стратегического потенциала, и всё это работает в единой связке с наступательными ударными комплексами. Одни наносят упреждающий удар высокоточным оружием, другие прикрывают от ядерного ответного удара, третьи наносят сами ядерный удар. Это всё в комплексе решается, в комплексе с современным неядерного исполнения высокоточным оружием.

Ладно эти противоракеты, которые будут развиваться и будут всё больше и больше нам угрожать, но чехлы, куда закладываются эти ракеты, – я же сказал, что они берутся с кораблей, и там эти шахты используются для «Томагавков». Можно за несколько часов поставить туда «Томагавки» – и всё, это уже никакие не противоракеты. Откуда мы знаем, что там, в этих шахтах, находится? Нужно просто изменить программу – всё. Эта работа абсолютно незаметна, да и румыны не будут знать, что там происходит. Допускают румын туда, что ли? Никто не будет знать: ни румыны не будут знать, ни поляки не будут знать. Я знаю, как это делается. На мой взгляд, это большая опасность.

Когда–то мы обсуждали с нашими американскими партнёрами, у них была идея создания баллистических ракет в неядерном исполнении. И мы им тогда сказали: «Слушайте, вы понимаете, что это такое, или нет? У вас будут стартовать ракеты с подводных лодок, с территории. Стартует баллистическая ракета – мы же не знаем, есть там ядерная головка или нет, какую угрозу вы будете создавать». Насколько нам известно, сегодня эта программа не осуществляется, они её остановили пока. Но эту продолжают.

К чему это всё приведёт, я не знаю. Но я знаю точно, что мы вынуждены будем отвечать. Только я уже заранее знаю, что нас будут обвинять опять в агрессивном поведении, хотя это только ответ. Но ясно, что мы должны будем обеспечить безопасность, не только свою – нам очень важно обеспечить стратегический баланс в мире.

Ещё раз вернусь к тому и закончу ответ на этот вопрос с того, с чего начал: именно стратегический баланс и обеспечил, гарантировал мир на планете, гарантировал нас от крупных вооружённых конфликтов за последние 70 лет. И это благо, хоть оно такое, знаете, основанное как бы на взаимной угрозе, но тем не менее взаимная угроза обеспечила нам глобальный мир на протяжении десятилетий. Как его можно разрушить, я не знаю. Мне кажется, что это очень опасно, не только кажется, я в этом уверен.

Если Канаде хочется присоединяться – присоединяйтесь, что мы можем сказать? Мы вам не можем указывать, как хотите, так и делайте, а мы будем делать так, как мы считаем нужным, чтобы обеспечить свою безопасность.

С.Михайлов: Спасибо, Владимир Владимирович.

Испания и главное информационное агентство Испании EFE, господин Хосе Антонио Вера, главное агентство всего испаноговорящего мира. Господин Вера возглавил EFE недавно, в 2012 году, и одной из главных профессиональных тем, которые он разрабатывает, является проблема терроризма, столь близкая и чувствительная сейчас для каждого из нас.

Пожалуйста, господин Вера.

Х.А.Вера (как переведено): Благодарю Вас, господин Президент, за приглашение и за возможность встретиться с Вами.

Вы знаете, на этой неделе в Испании происходит своего рода репетиция политических выборов. Вы, наверное, знаете, что у нас будет новая политическая партия Podemos, которая особенно связана с некоторыми друзьями, такими как Алексис Ципрас в Греции. Эта партия будет участвовать в голосовании в Испании. Как Вы расцениваете эту ситуацию в связи с выборами в Испании?

И ещё один короткий вопрос: кого бы Вы предпочли видеть Президентом США – Хилари Клинтон или господина Трампа?

В.Путин: Я же так подробно сегодня говорил по поводу и господина Трампа, и госпожи Хилари Клинтон. Надо ли мне повторять то, что я уже сказал? Возьмите, пожалуйста, то, что я говорил на панельной дискуссии.

Мы будем работать с любым вновь избранным президентом. И очень рассчитываем на то, что, несмотря ни на какую предвыборную риторику – а остается только сожалеть, что российская карта используется как какая–то разменная монета почти в каждой предвыборной кампании в Соединённых Штатах, это, на мой взгляд, совершенно контрпродуктивно; но вне зависимости ни от какой предвыборной риторики мы будем смотреть не по словам, а по делам вновь избранного главы американского государства. И будем, разумеется, искать пути к нормализации отношений, к налаживанию нашего сотрудничества в сфере экономики, международной безопасности.

У нас много проблем, которые мы эффективно можем решать только вместе, в том числе и та проблема, которой Вы профессионально занимаетесь, как Сергей сказал, – борьба с терроризмом. Но будем смотреть по конкретным делам.

Что касается предвыборных дел в Испании, это тоже не наше дело. Я сегодня на дискуссии говорил, это никакой не секрет, что я ещё лет десять назад говорил моим европейским друзьям, что – не знаю, она либеральная или нет – либеральная модель строительства общества с упором на интересы иммигрантов – это, конечно, выглядит красиво, но в конце концов может привести к раздражению местного населения. Всё хорошо делать постепенно, не спеша. И можно принимать только такое количество иностранцев, которое страна в состоянии адаптировать к местным условиям рынка труда, адаптировать к местным языковым и культурным традициям.

В Испании десятилетиями люди живут – на испанском языке не говорят. Это разве нормально? И Вы не можете об этом не знать. Можно наращивать и наращивать количество таких людей, которые приехали, живут лет пятнадцать в Испании и на испанском не говорят. Но, мне кажется, рано или поздно это приведёт к проблемам, сейчас приводит. Но вы, пожалуйста, сами реагируйте на это и сами принимайте решения, как в этом отношении поступить.

У нас у самих немало проблем подобного рода, мы и сами далеко не всегда с ними эффективно справляемся, хотя живём в рамках единой страны, мы тысячу лет складывались как многонациональное государство, и даже нам непросто. И с большими потоками из республик бывшего Советского Союза тоже не так просто решать возникающие проблемы.

Мы здесь не злорадствуем ни в коем случае, никого не обвиняем, у нас у самих не всё получается. Но мне кажется, что у вас проблема острее, потому что всё–таки миграционные потоки, которые к вам приезжают, – это совсем чужие люди. А у нас нет, у нас даже из республик бывшего Советского Союза – всё–таки это люди, которые так или иначе имели отношение к общей стране, в которой мы раньше жили, как правило, владеют – плохо, хорошо ли, но владеют русским языком, есть какое–то общее понимание каких–то единых ценностей и так далее, хотя и с этим много проблем.

Нам лучше надо работать по этому направлению, но вам сложнее. А что вам делать – это уж вы сами решайте, и никаких предпочтений у нас здесь нет. Мы будем так же, как в случае с США, работать с любыми партиями, с любыми лидерами.

Вы знаете, к сожалению, мне надо уже двигаться, иначе я не смогу выехать с этой территории по ряду технических проблем. Может быть, завершающий какой–то вопрос?

С.Михайлов: Давайте дадим слово нашим индийским друзьям. Впервые в нашей встрече принимает участие крупнейшая медиагруппа Индии – India Today, главный редактор – господин Ченгаппа. Он входит в число ведущих журналистов Индии и говорит, что своей карьерой обязан интервью, которое в 2000 году взял у Вас. Вы, когда прощались с ним, сказали: see you later. И вот уже прошло 16 лет – он с Вами.

В.Путин: Я же не обманул: как договорились, так и сделали.

С.Михайлов: Весь тираж журнала был продан. Он просил показать Вам ксерокопию, что действительно было так.

В.Путин: Кто этот молодой человек?

С.Михайлов: Пожалуйста, господин Ченгаппа, Ваш вопрос.

Р.Ченгаппа (как переведено): Благодарю Вас, Сергей. Благодарю, господин Президент. Вы выглядите так же молодо, как в 2000 году.

Вопрос мой связан со следующим. Недавно Индия подала заявку на членство в группе стран, которые поставляют ядерные материалы. Россия – за это, но Китай выступает против членства Индии в Группе ядерных поставщиков. Могли бы Вы поговорить с главой КНР и убедить его отказаться от возражений?

Кроме того, на прошлой неделе был визит Премьер-министра Моди в США. Как Вы рассматриваете отношения России и Индии, а также реализацию потенциала этих отношений в связи с развитием отношений Индии и США, поскольку Индия приближается сейчас к США? Не влияет ли это на наши отношения с вами?

И наконец, вопрос по фитнесу: Вы будете заниматься йогой на частных занятиях?

В.Путин: Начнём с завершающей части. Вы знаете, я предпочитаю на йогу смотреть со стороны. И очень завидую тем, кто достигает каких–то заметных результатов, реально очень завидую. Это говорит о характере людей, которые достигают таких результатов – иногда смотришь и не веришь своим глазам.

Вообще, мы очень любим индийскую культуру, Вы знаете, у нас единственная страна, наверное, в которой есть платный канал, где постоянно гоняют индийские фильмы.

А что касается наших отношений, то они имеют очень давние корни, это Вы тоже хорошо знаете, и мы этим очень дорожим. У нас очень доверительные отношения, и что очень важно, и у нас все политические силы и, насколько я чувствую, в Индии все политические силы выступают за развитие российско-индийских отношений.

Как мы видим, и оппозиция, и те партии, которые находятся у власти, между собой спорят, конфронтируют, иногда ругаются, но и те, и другие всегда выступают за развитие отношений с Россией. Мы это видим и очень этим дорожим. Хочу Вас заверить, у нас точно такой же внутриполитический консенсус в отношении развития отношений с Индией.

Но нам нужно, безусловно, трансформировать этот положительный историко-политический капитал в конкретные направления сотрудничества. Уровень товарооборота пока слишком маленький, он абсолютно не соответствует потенциалу.

То, что мы помогаем Индии развивать ядерную мирную программу, – это хорошо, но этого недостаточно, нам нужно диверсифицировать наши отношения. Нужно развивать и расширять инвестиционные потоки, проекты инвестиционные. Ограничиться, скажем, в сфере фармацевтики исключительно дженериками недостаточно – нужно производства строить, развиваться, иметь собственные формулы, если уж мы говорим о фармацевтике, собственные компоненты. Вот чем надо заниматься, нужно поглубже забираться в это сотрудничество. Главное, мы можем это сделать, всё в наших руках. То же самое касается и многих других высокотехнологичных областей, сейчас не буду всё перечислять.

Но вот эта сфера ядерного сотрудничества – Россия сотрудничает с Индией исключительно в рамках международного права. Но мы считаем, что такая страна, как Индия, с таким огромным населением и с немалыми экономическими проблемами, стоящая перед энергетическими вызовами да и перед вызовами в сфере обеспечения своей национальной безопасности, конечно, не может быть поставлена в один ряд со всеми другими странами. Мы должны действовать в рамках международного права, но искать возможности для обеспечения индийских интересов.

Что касается сближения Индии и Соединённых Штатов, мы считаем это абсолютно естественным процессом, я даже не знаю, кто больше с кем сближается: Индия с Соединёнными Штатами или Соединённые Штаты стараются сблизиться с Индией. Но когда на действующего Премьер-министра господина Моди в своё время наложили личные санкции и запретили въезд в Соединённые Штаты, а после этого сказали: давайте не будем вспоминать о плохом, – и все санкции сняли, когда он был избран Премьер-министром, – это свидетельствует о том, что всё–таки решения в Соединённых Штатах принимаются иногда спонтанно, без учёта долгосрочных результатов и последствий принимаемых решений. А желание развивать отношения с Индией у Соединённых Штатов есть, и мы это тоже приветствуем.

Вообще, просто было бы нелепо с нашей стороны претендовать на какой–то эксклюзив в отношениях с такой великой страной, как Индия, с более чем миллиардным населением. У Индии свои интересы, она имеет на это право, и мы с уважением к этому относимся. Мы знаем, что у нас есть очень чувствительные ниши взаимодействия, но развивать наше сотрудничество, в том числе и в этих чувствительных отраслях, нужно, конечно, имея в виду интересы других государств. Можно ли это сделать? Я уверен, что можно, постепенно снимая озабоченности. Уверен, что мы это сделаем.

Р.Ченгаппа: По вопросам Группы ядерных поставщиков поговорите с китайским лидером?

В.Путин: Я же ответил на все вопросы – нет, Вам нужно обязательно залезть поглубже? Будем считать, что я на все вопросы уже ответил, ладно?

Конечно, мы не можем не обсуждать вопросов такого рода, мы обо всём говорим и говорим очень откровенно, у нас с нашими китайскими друзьями нет друг от друга секретов. Мы, как правило, с открытыми картами всё обсуждаем. Я уже сказал об этом, но если Вы считаете, что должен повторить, я повторю.

Конечно, нужно учитывать озабоченности всех, потому что, если этого не сделать своевременно, то это не приведёт к решению проблем, а создаст новые. Можно ли, действуя таким образом, проблему решить? Я считаю, что можно, действуя аккуратно и договариваясь друг с другом.

Пожалуйста, не сердитесь на меня, что я не всех выслушал, мне реально технически отсюда будет не выбраться, если я сейчас буквально не выйду из этого здания. У нас есть свои сложности с транспортным передвижением.

Хочу вас поблагодарить за внимание к нашей совместной работе и пожелать всем вам успехов. Мы наверняка увидимся, во всяком случае, точно постараемся это сделать.

Спасибо вам большое.

С.Михайлов: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Россия. Весь мир. СЗФО > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 17 июня 2016 > № 1795509 Владимир Путин

Воздержаться от суждений

Почему суды США не должны заниматься внешней политикой

Хосе Кабранес – судья апелляционного суда второго округа в США.

Резюме: Применение законов США за пределами американской территории прямо противоречит принципам самоуправления и самоопределения, которые Соединенные Штаты правомерно продвигают по всему миру.

Данная статья – адаптация его лекции в Мемориале Лесли Арпса 2015 г. при Гильдии адвокатов Нью-Йорка. Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

По мере того как США превращались из небольшого скопления колоний в мирового гегемона, расширялась и география действия их законодательства. От гражданского и уголовного права до законов в сфере прав человека американское право сегодня регулирует деятельность в разных частях земного шара. Как показали недавние события, футбольные чиновники в Европе, киберпреступники в Китае и многонациональные корпорации в Африке находятся в поле зрения законодателей Соединенных Штатов. В результате судьи, на которых возложена обязанность интерпретации законов, становятся важными игроками в проецировании американской мощи.

Некоторые профессора юриспруденции и активисты в области прав человека аплодируют такому повороту дел, призывая суды США наводить порядок в отдаленных местах. С их точки зрения, американские судьи находятся в уникальном положении, которое позволяет им решать вопросы международного правосудия, мировой торговли и даже международных отношений. Они хотят, чтобы судьи в Сан-Франциско высказывали мнение о сделках с ценными бумагами в Шотландии, судьи в Тампе выносили суждение по обвинению Танзании в применении пыток. С точки зрения этой группы экспертов, законы не знают границ.

Но применение внутреннего законодательства за рубежом – скользкий путь. Действительно, поскольку мир становится все в большей степени взаимозависимым и многополярным, сфера юрисдикции США все время расширяется, а американские суды получают некие полномочия для разрешения геополитических вопросов. Напряжение особенно заметно, когда речь заходит о Законе о правонарушениях в отношении иностранных граждан (ATS), принятом Первым Конгрессом в 1789 г. и предусмотрительно забытом почти на 200 лет. В 1980 г. суд, в котором я работаю – Апелляционный суд США второго округа, – возродил ATS, позволив федеральным судам выносить вердикты по искам иностранных граждан против иностранных ответчиков (но не американских граждан), обвиняемых в преступлениях по «международному праву» или межнациональному закону, совершенных за пределами Соединенных Штатов. Это решение всячески приветствовалось юристами в сфере прав человека, у которых затеплилась надежда на правосудие в отношении жертв омерзительных преступлений и на то, что это отобьет охоту у высокопоставленных преступников совершать подобные злодеяния. Однако истинное значение было не столь впечатляющим. Вряд ли Закон о правонарушениях в отношении иностранных граждан предотвратил хотя бы одно нарушение прав человека в мире. Едва ли злоумышленников остановит отдаленная угроза финансовых убытков вследствие гражданского судопроизводства в другой стране. На самом деле ATS укрепил многих во мнении, что США осуществляют политику юридического империализма. Тот факт, что Соединенные Штаты остаются единственной страной в мире, рассматривающей подобные иски, лишь усиливает негодование за рубежом.

В последние пять лет общая тенденция вновь изменилась. Признав, что федеральные суды, возможно, зашли слишком далеко, вынося вердикты по делам, не имеющим отношения к США, Верховный суд подтвердил, что американское законодательство применимо только внутри страны, если Конгресс не примет специального постановления. Наиболее заметный сдвиг случился в 2013 г., когда суд вынес решение по иску компании Kiobel против Royal Dutch Petroleum по обвинению в предполагаемом участии в злоупотреблениях, совершенных нигерийскими военными в 1990-е годы. В своем решении суд ограничил распространение ATS на весь земной шар, чтобы не допустить «внешнеполитических последствий, к которым политические ветви власти явно не стремятся», имея в виду исполнительную и законодательную власть.

Дело компании Kiobel вызвало гневную отповедь защитников прав человека. Группа «Права человека превыше всего» (Human Rights First) заявила, что Верховный суд погасил «маяк надежды для жертв вопиющих нарушений прав человека». Редколлегия The New York Times охарактеризовала это постановление как «гигантский шаг назад для правозащитного движения». Правоведы в Соединенных Штатах и во всем мире выразили горькое разочарование тем, что американские суды теперь закрыты для исков о нарушении правосудия в разных частях мира. По мнению этих критиков, суды США должны играть ключевую роль в проецировании американской мощи.

Это не так. Когда речь заходит о международных отношениях, судебная власть Соединенных Штатов должна следовать в кильватере исполнительной и законодательной власти. На самом деле это одна из тех областей внешней политики, где «руководство из-за кулис» действительно имеет смысл. Исполнительная и законодательная власть находятся в намного лучшем положении для проецирования силы во всем мире. Судьям же отведена скромная роль, тем не менее они должны быть видимы во внешней политике. Общее правило таково, законы США действуют на территории страны, если американский Конгресс не распорядится иначе.

Сфера действия закона

Со времен президентства Джорджа Вашингтона изоляционисты и глобалисты спорили о роли федеральных судов во внешней политике. В 1793 г. Томас Джефферсон, государственный секретарь при Вашингтоне, направил в Верховный суд 29 официальных запросов относительно угрозы нейтралитету США в непрекращающейся войне между Францией и Великобританией. Верховный суд, не заинтересованный в том, чтобы становиться главным актором внешней политики, вежливо уклонился от ответа. Спустя более двух столетий данная переписка все еще приводится как прецедент в поддержку идеи, что в некоторых случаях федеральные суды должны быть глухи к запросам других ветвей власти.

В 1812 г. во время слушания дела в морском суде принцип судебно-правовых ограничений в международных делах был закреплен законодательно – Верховный суд ограничил собственную юрисдикцию в вопросах, затрагивающих суверенитет иностранных государств. Суд ввел специальный юридический термин, имеющий большое значение: «экстерриториальный», то есть закон, имеющий силу за рубежом. В целом отцы-основатели и юристы США вплоть до XX века придерживались так называемой «вестфальской» традиции территориальности, названной так по договору 1648 г., положившему начало современной государственной системе. Это понятие связывает страну и закон – суды имеют юрисдикцию на той территории, где развевается национальный флаг.

Это была доктрина юридического невмешательства, и она идеально подходила молодой и сравнительно слабой республике. Соединенные Штаты больше бы потеряли, отказавшись от этой позиции, чем приобрели, если предпочли бы накачивать свои юридические мышцы на мировой арене. Хотя территориальность ограничивала возможности страны навязывать свое право другим, она гарантировала, что другие – прежде всего европейские державы – не станут навязывать ей свое законодательство. Но по мере расширения в западном направлении США сталкивались с раздражающими вызовами вестфальскому представлению о праве. Должны ли территории, завоеванные в конце 1840-х гг. во время Мексиканской войны, но еще не присоединившиеся к союзу штатов, подчиняться законам США? Должны ли «имущественные права» рабовладельца действовать и на других территориях, если, допустим, раб сбежит в свободное государство? Последний вопрос был далеко не философским, поскольку именно он стал искрой, из которой разгорелась Гражданская война.

Даже когда на стыке столетий началось экономическое и военное усиление Соединенных Штатов, их судебно-правовая система придерживалась достаточно умеренных воззрений на то, как далеко может распространяться действие американских законов. В 1909 г. Верховный суд превратил рекомендацию не применять законы США за рубежом в более жесткое юридическое правило. Вынося постановление по спорному делу между двумя фруктовыми компаниями, работающими в Латинской Америке, судья Оливер Венделл Холмс-младший сформулировал принцип, получивший известность как «презумпция территориальности». Суть этого принципа, как его сформулировал Холмс, в том, что «все законодательство, prima facie, территориально по своей природе». Теперь у судей было правило по умолчанию не применять американские законы и подзаконные акты за пределами национальной территории.

Но, когда по итогам Второй мировой войны Соединенные Штаты стали мировой сверхдержавой, маятник качнулся в другую сторону. Федеральные суды, занятые интерпретацией многих положений Нового курса, теперь более охотно выносили постановления относительно деятельности, происходящей за рубежом. Принцип презумпции территориальности Холмса начал устаревать в 1945 г., когда суд второго округа ввел конкурирующую доктрину, получившую известность как «теория последствий» экстерриториальности. Речь шла преимущественно о том, что поведение иностранцев за рубежом может приводить к пагубным последствиям на территории США, и это вынудило федеральные суды значительно расширить сферу действия американского законодательства в таких разных областях, как антитрестовское законодательство, торговля ценными бумагами и трудоустройство. Иностранцы, считавшиеся законопослушными в своих странах, теперь могли быть судимы за нарушение американских законов и подзаконных актов, даже если это происходило за рубежом. Американские законы стали применяться глобально. Неудивительно, что это не обрадовало союзников и торговых партнеров Соединенных Штатов. В конце концов, одно из наиболее частых оправданий вестфальского принципа территориальности заключалось в том, что он сводил к минимуму вероятность конфликтов между государствами. Иностранцы негодовали по поводу становления «джингоизма янки в сфере юрисдикции», как выразился автор статьи в Yale Law and Policy Review. Например, в 2004 г., когда Верховный суд слушал дело по обвинению в нарушении принципа конкуренции в производстве витаминов, несколько ближайших торговых партнеров США, включая Бельгию, Канаду, Германию, Японию, Ирландию, Нидерланды и Соединенное Королевство, подали иски, выразив обеспокоенность тем, что американские судьи становятся глобальными арбитрами в области антимонопольного законодательства, тем более когда разбираемые дела фактически не имеют отношения к США. Аналогичные трения стали возникать и в контексте ATS. В 2007 г., когда граждане ЮАР подали иск в Федеральный суд Нью-Йорка о преступлениях, совершенных в их стране при апартеиде, тогдашний президент ЮАР Табо Мбеки осудил «юридический империализм» Соединенных Штатов.

Памятуя об этих жалобах, Верховный суд в последние годы возродил презумпцию территориальности Холмса в области прав человека и торговли ценными бумагами. В деле компании Kiobel он постановил, что закон о правонарушениях в отношении иностранных граждан (ATS) не действует за пределами США, если обвинения в нарушении прав человека «не затрагивают непосредственно территорию США» – «причем достаточно явно, чтобы можно было сделать исключение из принципа презумпции территориальности». Суд выразил обеспокоенность тем, что применение американского законодательства за рубежом может вызвать «правовую коллизию между нашими законами и законами других государств» и привести к «международным разногласиям». В свете существенных рисков и документированных случаев возникновения дипломатических трений и вражды суд постановил, что если Конгресс хочет, чтобы ATS или любой другой американский закон применялся за рубежом, он должен издать соответствующее постановление. Иными словами, призналось, что в вопросах внешней политики американские суды просто некомпетентны.

Судьи и мир

Верховный суд был прав. По сравнению с судебной властью исполнительная и законодательная власти США находятся в гораздо лучшем положении, чтобы решать вопросы, связанные с внешней политикой. С одной стороны, это вытекает из Конституции страны. Хотя фразы типа «внешняя политика», «внешние дела» и «международные отношения» в Конституции не упоминаются, отцы-основатели предписали разделение труда, когда речь заходит о взаимодействии разных ветвей власти. Президент является главнокомандующим, он имеет право принимать и назначать послов, а также подписывать договоры. Со своей стороны, Конгресс наделен полномочиями объявлять войну, принимать правила, управляющие вооруженными силами, и ограничивать финансирование внешнеполитической деятельности. Сенат визирует договоры и назначает послов. В отличие от этих ветвей власти, суды не имеют конкретных полномочий, связанных с внешнеполитическими вопросами.

Более того, суды структурно не приспособлены для проведения внешней политики. В состязательной судебно-правовой системе суды ограничены имеющимися у них аргументами и фактами. Зачастую они просто не могут учитывать все грани сложной внешнеполитической проблемы. Судьи также не оснащены в достаточной мере, чтобы определить, как данное решение повлияет на суверенитет другой страны, не будет ли оно противоречить законам иностранного государства и не приведет ли к конфликту с иностранным правительством. Судьи толкуют закон, а не его влияние на дипломатические отношения, и обычно у них нет экспертных знаний, необходимых для нахождения баланса и равновесия в перипетиях внешней политики, особенно когда речь заходит о действиях, совершенных за рубежом.

Точно так же американские судьи связаны информацией, которую могут использовать, но это гораздо более ограниченная информация, чем та, которой располагают другие ветви власти. Юристы должны опираться исключительно на аргументы и доказательства, приводимые сторонами по данному делу, и нет никаких гарантий, что эти свидетельства содержат всю актуальную информацию. Но действующие политики могут опираться на любой источник информации по своему выбору, включая сплетни, досужие домыслы и другие свидетельства, недопустимые в суде.

В любом случае вынесение приговора – это в каком-то смысле монашеский процесс толкования закона через призму конкретного судопроизводства. Со временем это создает опасность разных решений, принимаемых различными судьями по сходному иску, и приводит к противоречиям между ветвями власти, поскольку каждый судья стремится стать господином в своей вотчине. В отличие от судов, процесс принятия решений другими ветвями власти – тщательно обдуманный коллективный шаг, призванный обеспечить последовательное поведение на международной арене. Такое единство жизненно важно в международных отношениях, которые, как указал Верховный суд в решении от 1962 г., требуют «единого и согласованного выражения взглядов правительства».

Наконец, судьи неизбежно оглядываются назад, поскольку их работа – разрешение споров после того, как они возникают. С другой стороны, люди, занимающиеся внешней политикой, должны разбираться в проблемах по мере их возникновения в режиме реального времени. Они должны стремиться предвосхищать неприятности до того, как те станут реальностью.

Эти структурные издержки – главная причина, по которой судам надо быть очень осторожными в делах, связанных с внешнеполитическими проблемами. К суверенитету другой страны необходимо относиться с должным уважением. Когда Соединенные Штаты решают действовать таким образом, что это может быть оскорбительно для суверенных иностранных партнеров, исполнительная и законодательная ветви власти должны брать на себя руководство по одной простой причине: применение американского закона к иностранным гражданам за рубежом порождает понятное раздражение. Судебно-правовой режим США сформировался на основе ясных и четких правовых традиций. Жители других стран не участвовали в его создании, поэтому, естественно, не приемлют его навязывания. На самом деле применение законов США за пределами американской территории прямо противоречит принципам самоуправления и самоопределения, которые Соединенные Штаты продвигают по всему миру.

Более того, право – это лишь один из внешнеполитических инструментов, и обычно не самый лучший, для достижения национальных целей. Инструменты дипломатии, экономики и вооруженного вмешательства, которые находятся в распоряжении исполнительной и законодательной власти, позволяют правительству взвешенно реагировать на быстро меняющиеся международные обстоятельства. Они оставляют место для тонких игр ума, гибкости, хитроумных политических комбинаций и компромиссов. Позволяют вести неформальные дискуссии и строить межличностные отношения: министры иностранных дел, финансов и обороны могут откровенно обсуждать самые разные вопросы, что не под силу противоборствующим юристам разных стран. В отличие от судей, президенты могут поговорить друг с другом по телефону и снять многие вопросы. И если любое судебное разбирательство заканчивается тем, что одна сторона побеждает, а другая проигрывает, международные споры редко завершаются принятием предложений, абсолютно невыгодных одной из сторон.

Наконец, есть еще одна причина, по которой судьям следует быть особенно осторожными, когда они выносят постановления по делам, затрагивающим внешние связи: реальная перспектива того, что другие страны предпримут ответные правовые действия. Китайский суд может начать процесс против американской компании из-за сделок, проведенных на территории США и абсолютно правомочных по американскому закону. Европейский суд может начать производство против бывшего президента Соединенных Штатов – за удар с воздуха по зарубежным целям с применением беспилотных летательных аппаратов – либо открыть дело против министра обороны или профессора права, посоветовавшего президенту использовать БПЛА. Вот к чему может привести подобная практика. И чем с большей готовностью американские суды будут рассматривать без веского на то основания иски, не имеющие прямого отношения к США или американским гражданам, тем больше будут подталкивать суды других стран действовать точно так же в отношении Соединенных Штатов.

Правильная роль

Какую же внешнюю политику должна проводить судебная власть? Главный принцип – не навредить. В процессе применения американского законодательства в глобальном масштабе, пусть даже во имя благородного дела, судьям следует быть очень осторожными. Конечно, суды не должны рефлекторно самоустраняться от любых дел, затрагивающих международные отношения, и подобные дела не должны обладать иммунитетом от судебного преследования. Но, как указал Верховный суд, прежде чем действовать, судьи должны подумать, не является ли решение предложенной проблемы исторической прерогативой политических ветвей власти, поддается ли проблема судебно-правовому решению, и какими последствиями чреваты судебно-правовые действия в данном случае. Суды должны признать, что в вопросах внешней политики их роль ограничена, хотя и не должны полностью устраняться. Это означает возврат к принципу территориальности, лежащему в основе вестфальской доктрины. Конечно, такое правило по умолчанию – чистая формальность, но, если слегка перефразировать Уинстона Черчилля, возможно, это худшее правило в юриспруденции, если не считать всех других.

Во-вторых, если есть сомнение, то лучше воздержаться. Неукоснительно следуя принципу презумпции территориальности, судьи могут вынудить исполнительную и законодательную власть принять решение, распространять ли данный закон на действия, совершенные за рубежом, и тем самым подстегнуть эти ветви на исправление нестыковок или пробелов в американском законодательстве. Именно так и поступил суд второго округа в 2000 г., когда столкнулся с дилеммой, должен ли Мильтон Гатлин, гражданский муж сержанта американской армии, быть осужден федеральным судом за сексуальное преступление против 13-летней падчерицы во время пребывания на военной базе США в Германии. Дело буксовало как раз из-за проблем с юрисдикцией: Верховный суд ранее постановил, что преследование гражданских лиц в военном суде (где его бы судили, если бы он состоял на военной службе) противоречит Конституции. С другой стороны, Конгресс не давал четких предписаний, наделявших обычный федеральный суд полномочиями расследовать преступления, совершенные на военных базах за рубежом. Апелляционный суд второго округа заключил, что, поскольку Конгресс не издал федеральный подзаконный акт, наделяющий федеральный суд правом расследовать случаи сексуального насилия на зарубежных военных базах, он не мог привести приговор в исполнение. Несмотря на отвратительный характер преступления Гатлина, суд второго округа постановил, что в юрисдикцию федерального суда не входит разбирательство данного дела, и отменил судебное решение о признании Гатлина виновным. Однако в отличие от большинства дел история на этом не закончилась. Поскольку суд посчитал, что Конгрессу следует знать об этом пробеле в юрисдикции, он направил копию решения председателям комитетов по вооруженным силам и юридическим комитетам обеих палат Конгресса. В течение пяти месяцев Конгресс отреагировал на это решение и ликвидировал данный пробел, издав в 2000 г. Акт о военной юрисдикции за пределами Соединенных Штатов, который дал федеральным судам право привлекать к ответственности гражданских лиц, совершивших преступления на военных базах за рубежом. Суд повел себя сдержанно в данном случае, отказавшись распространять сферу действия американского законодательства на зарубежные территории, но вместе с тем сыграл важную роль, побудив другую ветвь власти наделить суды подобными полномочиями.

В-третьих, судьи должны подавать личный пример. Американские судебные органы – одни из старейших и наиболее выдающихся в мире, и другие страны по-прежнему ориентируются на них как на эталон. Поэтому судьям США нужно личным примером опровергать мнение, будто американские суды – всего лишь инструмент экспансии Соединенных Штатов. Им надо стремиться сделать судебно-правовую систему США наглядным образцом важной роли, которую суды могут играть в обеспечении добросовестного толкования законов, не превышая своих полномочий для достижения конкретных политических целей. Другими словами, судьям следует придерживаться своей конституционной и исторической роли.

Сила умеренности

Многие возражают против возвращения к принципу территориальности, но громче всего слышны голоса тех, кто хочет, чтобы суды Соединенных Штатов вершили правосудие в отношении жертв нарушения прав человека во всем мире. Некоторые даже говорят, что закрытие американских судов для зарубежных исков по защите прав человека было бы знаком безразличия США к зверствам, совершаемым за рубежом. Они неправы. Серьезные посягательства на мир, включая геноцид, тревожат Соединенные Штаты и их союзников. Но суды не особенно компетентны в решении этих вопросов. Отстаивание либерального миропорядка – это не то, что благонамеренные юристы, профессора юриспруденции и судьи способны делать самостоятельно. Защита невинных людей от посягательств агрессивно настроенных преступных элементов требует от США осуществления глобального лидерства, и оно может обеспечиваться лишь энергичными усилиями исполнительной и законодательной ветвей власти. История участия американской судебной власти в решении внешнеполитических проблем не говорит о том, что Соединенным Штатам следует избегать ответственности за защиту прав человека за рубежом. Скорее она учит, что суды не должны быть на острие этой борьбы. В «Записках федералиста» Александр Гамильтон назвал судебную власть «наименее опасной» ветвью нового, формирующегося правительства. «Можно смело утверждать, что у этой власти нет ни силы, ни воли, а лишь суждение», – писал он. Гамильтон был прав. Все, что мы, судьи, имеем, – это наше мнение, оценка. И когда дело доходит до внешней политики, наш радиус действия неизбежно ограничен. Судебная власть США никогда не сможет стать шерифом для других народов, но, демонстрируя надлежащую сдержанность, она может быть маяком для них.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 июня 2016 > № 1850833 Хосе Кабранес