Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Мир без гегемона

Холодная война и ее влияние на последующий период

Резюме: Китай не сменит США в качестве мирового гегемона, мы входим в мир, где ни одна страна не будет обладать по-настоящему глобальным лидерством. Эта ситуация напоминает 1920-е гг., когда Соединенные Штаты сменили Великобританию в этом качестве, но не хотели брать на себя соответствующее бремя.

Лучший комментарий по поводу окончания холодной войны и ее последствий дал неизвестный немецкий острослов, которого процитировал британский писатель Джон Ле Карре: «Правильная сторона проиграла холодную войну, а неправильная – выиграла». Здесь не подразумевается моральная равнозначность советского коммунизма и американской демократии. Скорее подчеркивается ужасающая неспособность Соединенных Штатов позитивно использовать «момент однополярности» американского глобального доминирования после исчезновения СССР. Спустя 20 лет после распада Советского Союза момент однополярности – а вместе с ним и период после холодной войны – совершенно очевидно закончились. Следующий период выглядит неопределенным и пугающими, но в любом случае он будет характеризоваться значительно меньшей степенью силы и влияния США.

Упадок США начался давно

Разумеется, мощь Соединенных Штатов в период однополярности существенно преувеличивалась, и не в последнюю очередь самими американцами. Я отлично помню, как во время моего пребывания в Вашингтоне не только неоконсерваторы, но и интеллектуалы-демократы выступали с горячими заявлениями о том, что «Америка может делать в мире все что угодно, если действительно этого захочет». Статья журнала Foreign Policy о команде по внешней политике и безопасности в администрации Буша была озаглавлена «Комитет, который управляет миром».

Все это чепуха. Американское экономическое доминирование в мире постепенно слабело после окончания Второй мировой войны. Тот период, когда Европа и Япония лежали в руинах, был в экономическом плане поистине «однополярным моментом». После их восстановления, а также появления на мировой арене других крупных игроков доминирование экономики США, а вместе с ним в некоторой степени и американское влияние в мире, стали снижаться. Относительный упадок не только Соединенных Штатов, но и Европы (а если не учитывать энергетику и сырьевые материалы, то и России) был абсолютно неизбежен, особенно после того как крупные азиатские страны начали успешно развивать капиталистический способ производства, платя при этом квалифицированным рабочим лишь малую долю от западных зарплат.

Кроме того, экономическое лидерство США не обязательно вело к военному превосходству, отчасти из-за нежелания обычных американцев идти на необходимые для этого жертвы. Теоретики международной силы иногда забывают, что в конечном итоге любая власть локальна и относительна. Ее можно использовать в определенном месте или по определенному вопросу в соответствии с той властью, которую готовы и способны осуществить другие государства или субъекты. Когда дело дошло до крупных военных операций во время холодной войны, Соединенные Штаты оказались истощены кровопролитными боями в Корее, в итоге потерпели поражение во Вьетнаме и (в меньшем масштабе) получили нокаутирующий удар от «Хезболлы» в Бейруте.

Вьетнамский пример особенно примечателен с точки зрения нынешней ситуации в Афганистане. В обоих случаях американский народ не одобрял непонятные, затяжные и изнурительные конфликты за рубежом. Кроме того, американского богатства и силы идеологического примера оказалось недостаточно, чтобы создать в Сайгоне или Кабуле государства-сателлиты, способные заручиться поддержкой своего народа и победить американских и своих собственных врагов без помощи сухопутных войск США. Поэтому то, что происходит в Афганистане, – не свидетельство упадка американской мощи в последние годы, а скорее продолжение давно существующей схемы, в рамках которой и Советский Союз многократно и неудачно пытался создать эффективные государства-сателлиты в Афганистане и других частях мира.

На самом деле провалы в политике СССР еще задолго до его распада помогли отвлечь внимание от начинавшегося упадка Соединенных Штатов. Крупнейшими из этих советских неудач были несостоятельность коммунизма как системы правления, а в международном плане – неспособность сохранить коммунистические режимы и советскую гегемонию в Восточной Европе без военного вмешательства. Внутри Советского Союза режим базировался на репрессиях и лживой пропаганде по поводу настоящего и (что, возможно, еще более важно) прошлого. Когда при Михаиле Горбачёве эти факторы исчезли, открывшаяся правда привела к краху всей системы.

В международных отношениях конкретные поражения Советов помогли замаскировать долгосрочные американские проблемы. Так, в середине 1970-х гг. президент Анвар Садат разрушил надежды СССР сохранить доминирование на Ближнем Востоке, решив перевести Египет из советского лагеря в американский. После этого американское влияние в регионе стало доминирующим, а с 1991 г. – господствующим. Однако власть США всегда оспаривалась некоторыми странами и региональными группировками. Америке так и не удалось сформировать здесь стабильную систему безопасности в соответствии со своими желаниями – а также, разумеется, с желаниями своего злополучного союзника Израиля, действия которого (и отсутствие у Вашингтона воли их контролировать) постоянно создавали враждебность по отношению к Америке.

В других регионах мира промахи Кремля также камуфлировали долгосрочные проблемы Соединенных Штатов. Так, экономический провал поддерживаемых Москвой повстанцев-коммунистов в большей части Центральной Америки камуфлировал неспособность США обеспечить успешное экономическое развитие, государственное строительство и реальную демократию на своем «заднем дворе». Поражение коммунизма убедило американцев в том, что они могут и дальше игнорировать этот регион, ограничившись давлением по линии программ, касающихся «войны с наркотиками». Результатом стала постепенная дезинтеграция государств региона – в особенности Мексики, которая только недавно была замечена политиками в Вашингтоне, но уже представляет угрозу для жизненно важных интересов Соединенных Штатов.

В Африке и на других континентах американские модели развития и государственного управления стали давать сбой задолго до начала «великого кризиса» мирового экономического порядка, возглавляемого Америкой, который разразился в 2008 году. И произошло это отчасти из-за неспособности США поддержать свои рекомендации серьезной помощью. Кроме того, за несколько лет до окончания холодной войны китайское «коммунистическое» государство принялось создавать предпосылки экономической революции, в результате которой в ближайшие 10 лет порядка Китай может стать крупнейшей экономикой мира, опередив Соединенные Штаты.

Однако основным фактором, маскирующим глобальное ослабление США после окончания холодной войны, были американские успехи в регионе, на который традиционно направлено особое внимание Вашингтона, а именно в Европе. Преклонение перед Соединенными Штатами жителей стран Центральной Европы, освобожденных от коммунизма, а также поддержка расширения НАТО со стороны правительств региона в значительной степени способствовали американскому триумфализму, который разделяли и элиты обеих политических партий Америки. Опыт демократизации и экономических реформ в сочетании с распространением власти и влияния США воспринимался в ту пору как парадигма, которую можно экспортировать в другие регионы. И эту точку зрения разделяли как либералы вроде Джорджа Сороса, так и неоконсерваторы, включая Пола Вулфовица.

Представители американской элиты забыли две важнейшие особенности, присущие посткоммунистической Центральной Европе. Во-первых, распространение демократии и расширение НАТО тесным образом были связаны с обещанным присоединением к Евросоюзу и огромными экономическими преимуществами, которые оно дает (или давало в прошлом). В действительности, только в Центральной Европе можно было совершенно серьезно использовать западное идеологическое клише «путь к демократии и свободному рынку» как понятное движение к конкретной цели, поскольку направление определялось процессом вступления в ЕС, а целью служила европейская правовая система. В других регионах мира всегда применялись совершенно разные способы для достижения различных целей. Во-вторых, народы Центральной Европы (и консервативные популистские партии) можно было часто убедить пойти на очень болезненные экономические перемены благодаря не только вере в западные модели, но и националистической убежденности в необходимости присоединиться к Западу любой ценой, чтобы избавиться от влияния России и защититься от нее.

Вряд ли стоит напоминать (хотя это приходилось делать в беседах со многими представителями обеих американских партий в те годы), что такие факторы, как угроза Москвы или обещание членства в ЕС, нельзя использовать, пытаясь продвигать проамериканскую демократию в Египте или Пакистане. Всеобщая враждебность, которая в Центральной Европе была направлена против бывшего советского гегемона, в мусульманском мире проявлялась по отношению к США. Но эту точку зрения не следовало отстаивать в Вашингтоне, если вам дороги собственные интересы.

Даже если признать тот факт, что основные американские слабости нарастали в течение длительного времени, масштабы провала Соединенных Штатов в период холодной войны и темпы заката в последние годы все равно кажутся поразительными. Упадок США только усугублялся из-за деградации их европейских союзников. В 1990-х гг. в Югославии европейцы доказали свою несостоятельность в военных действиях (хотя британцы и французы отчасти реабилитировались благодаря успешным авиаударам по силам Каддафи в Ливии). А совсем недавно Евросоюз продемонстрировал неспособность противостоять экономическому кризису, и главный проект блока – евро – сейчас находится в серьезной опасности. Таким образом, следует говорить об упадке не только Соединенных Штатов, но и Запада в целом.

Это можно было бы объяснить внешними факторами. Но вспомним слова Авраама Линкольна: «Америка никогда не будет разрушена извне. Если мы дрогнем и потеряем наши свободы, то только потому, что уничтожили себя сами». Ему вторит президент Дуайт Эйзенхауэр, утверждавший, что в конечном итоге «только американцы могут навредить Америке». В гораздо меньшей, чем в случае с СССР, но достаточно существенной степени зачатки упадка американской власти можно обнаружить во внутренней системе и культуре США.

Параноидальный стиль

Советский коммунизм питал внутренние пороки Соединенных Штатов, хотя и совсем не так, как представляли советские руководители: не из-за коммунистической угрозы самой по себе, а из-за американской реакции на эту угрозу. Это справедливо в отношении военного вторжения во Вьетнам, которое раскололо американское общество, и рана не зажила до сих пор (и объясняет ненависть к Бараку Обаме со стороны правых).

Однако еще более важным является воздействие двух других факторов на американскую систему и менталитет. Во-первых, коммунистическая угроза и чудовищная природа коммунистических преступлений стали мощным стимулом для появления того, что великий американский историк и мыслитель Ричард Хофстедтер назвал «параноидальным стилем» американской жизни. Корни этого феномена лежат в американской религиозной мысли и философии нативизма (концепция, утверждающая, что человеку присущи независимые от опыта врожденные идеи, с помощью которых он познает мир. – Ред.), но невероятных масштабов он достиг в период холодной войны. Правые СМИ, принадлежащие магнатам, использовали эти идеи в своих целях, сделав их основой правой культуры и направив ненависть правых на всех американцев, придерживающихся иных воззрений.

Подобные идеи усилены расизмом и апокалиптическими, фундаменталистскими религиозными течениями, что в результате привело к ситуации, когда очень большая доля республиканских избирателей верит, что президент Обама – мусульманин-социалист, расист или и то и другое. А небольшое, но все же значительное меньшинство считает – и я не выдумываю, – что он на самом деле может быть антихристом. Не в метафорическом или символическом смысле – нет, а антихристом во плоти. Крайние христианские взгляды способствовали укреплению произраильского лобби, что оказало поистине катастрофическое воздействие на стратегию и интересы США в мусульманском мире.

Культурное наследие холодной войны в сочетании с экономическим и социальным упадком белого среднего класса, который проявился в 1970-е гг. и значительно ускорился с 2008 г., привело к образованию «чайной партии» и связанной с этим радикализации Республиканской партии. В результате многие важные вопросы не могут серьезно обсуждаться лидерами одной из двух основных политических партий, а межпартийные дебаты перестали быть рациональным обменом мнениями, превратившись в обмен лозунгами, наполненными ненавистью. В этой ситуации Конституция США, которая разрабатывалась при просвещенной олигархии конца XVIII века с целью ограничения государственной власти, играет поистине пагубную роль. Если система сдержек и противовесов сочетается со слепой партийной ненавистью и желанием республиканцев любой ценой блокировать даже умеренные предложения демократов, результатом становится не только паралич власти дома, но и серьезный подрыв имиджа американской демократии за границей.

Страсти отчасти обусловлены устойчивой позицией консервативных религиозных сил, которые испытывают глубокую культурную и идеологическую ненависть ко многим аспектам современности и считают, что их либеральные политические оппоненты – без преувеличений – будут гореть в аду. Возможно, еще более серьезным является то, что ныне американская консервативная религия культивирует неприязнь к образованной элите вообще и к ученым в особенности. Корни уходят во враждебность к секуляризации и, в частности, в противопоставление теории божественного сотворения мира и теории эволюции. В последние годы появилась тенденция высказывать скептицизм в адрес ученых и научных доказательств, что особенно заметно в вопросах изменения климата. Это может лишить Соединенные Штаты права претендовать на первенство в современном научном познании, что всегда было основой их глобального лидерства.

Хорошо известно, что безумные глобальные амбиции Советского Союза и паранойя в отношении США потребовали столь высокого уровня военных расходов, который советская экономика просто не могла выдержать. Но это привело и к колоссальному росту американских военных расходов. Военный бюджет Соединенных Штатов был гораздо меньше советского, если рассматривать в сравнении с общим объемом национальной экономики, тем не менее он стал оказывать все более разрушительное воздействие. Это происходило отчасти из-за производства «технологических чудес» (истребителей «стелс», беспилотников), которое должно было скрыть общий технологический упадок США в других сферах и возрастающую потребность масштабного государственного участия в исследованиях и разработках. Милитаризированный характер американского государства и особенно его элиты в сфере безопасности помог сформулировать военный ответ администрации Буша на теракты 11 сентября и толкнул на вторжения в Афганистан и Ирак.

Китай не придет на смену

Последним катастрофическим следствием коммунизма времен холодной войны стало его воздействие на демократические левые силы в других регионах мира, проявившееся после окончания идеологического противостояния. В первые его десятилетия это воздействие было ограниченным, так как капиталистические элиты, находясь под сильным впечатлением Великой депрессии и катастроф, к которым она привела, признавали необходимость политики социального обеспечения и социальной солидарности. Президенты-республиканцы Эйзенхауэр и Никсон были в этом отношении более левыми, чем президент Обама. Но воспоминания стираются, и, по крайней мере в США, коммунистический подтекст все чаще использовался, чтобы дискредитировать или вообще не допустить серьезного обсуждения даже умеренных социальных реформ. Результатом стал порочный круг, когда белый средний класс все больше страдает от нерегулируемой экономики свободного рынка – и отвечает не смещением к умеренному левому спектру, а истерически требует дальнейшего дерегулирования и налоговых льгот для богатых. Это усугубляет социальное неравенство и лишает американское государство возможности осуществлять жизненно важные инвестиции, чтобы стимулировать экономику и укреплять глобальную мощь страны.

Такое положение привело не только к трансформации Республиканской партии, но и к боязни большинства демократов проводить серьезные социальные или экономические реформы. В то же время остаточное восхищение советским коммунизмом, которое испытывало большинство европейских левых интеллектуалов, обусловило (особенно во Франции) крах левых в 1990-е гг., хотя основной причиной, разумеется, были глубокие изменения в западной и мировой экономике. Сегодня западный капитализм стоит перед крупнейшим с 1930-х гг. кризисом, который он спровоцировал своими руками. И какой-либо серьезной социал-демократической альтернативы не видно, если не брать дискуссии интеллектуалов.

Возможно, будущие историки станут рассматривать холодную войну не как довольно простой случай длительной борьбы, завершившейся крахом СССР и победой Америки, а как схватку, в которой одна сторона действительно была уничтожена, но другая получила тяжелое ранение, которое необратимо подорвало ее здоровье. Больше всех от последних двух десятилетий холодной войны и американских ошибок в последующий период выиграл Китай. На протяжении длительного времени он получал огромные преимущества от наследия некоего подобия альянса с США, созданного в 1970-е гг. в противовес Советскому Союзу. По меньшей мере 10 лет после окончания холодной войны американцы не обращали внимания на рост Китая, поскольку политическая и военная элита Соединенных Штатов по-прежнему была сконцентрирована на предполагаемой угрозе со стороны Москвы. Что касается американской стратегии в исламском мире, то она настолько противоречила интересам Вашингтона, как будто ее разрабатывала Народно-освободительная армия Китая.

Но крах СССР и упадок США отнюдь не означают, что следующий исторический период ознаменуется глобальным триумфом Китая. Во-первых, даже если Китай опередит Соединенные Штаты экономически, его экономика по-прежнему будет существенно меньше по масштабу и глобальному охвату, чем американская экономика в период, когда после 1945 г. закладывались основы ее глобальной гегемонии.

Во-вторых, отнюдь не очевидно, что китайское руководство стремится подражать США, оспаривать их глобальную роль или желает занять их место. В последнее время много говорилось о возрастающей агрессивности Пекина, когда дело касается территориальных претензий на острова в соседних морях. Эти вопросы возбуждают национальные чувства китайцев. И это не только напрямую влияет на китайскую военную элиту (которая часто выглядят немного смешно в этом контексте), но и, поскольку коммунистическая идеология мертва, предлагает замену ей в виде комбинации экономических успехов и националистических настроений. Как свидетельствует беглый взгляд на китайскую блогосферу, образованные люди все больше поддерживают националистические идеи.

Однако когда речь заходит об экспансии Китая на другие регионы мира, китайская элита становится очень осторожной. Казалось бы, ошибки и неудачи США на Ближнем Востоке давали антиамериканским силам в китайском руководстве отличный шанс расширить свое влияние. Но они им не воспользовались. Даже когда дело касалось помощи старому союзнику – Пакистану, Пекин оказался гораздо осторожнее, чем можно было предположить, исходя из китайской риторики и американских опасений. Еще более удивительно, что когда в октябре 2011 г. европейские лидеры попросили Китай помочь пошатнувшемуся евро, что дало бы Пекину огромное влияние в Европе и символически и фактически означало бы переворот мировой системы, существовавшей последние 200 лет, китайцы тщательно изучили финансовые риски и твердо сказали «нет». Соединенные Штаты, в свою очередь, уже не имеют финансовых возможностей, чтобы помочь евро, даже если Конгресс и население согласятся пойти на необходимые жертвы.

Поэтому вместо будущего, в котором Китай сменит США в качестве мирового гегемона, мы быстрыми темпами входим в мир, где ни одна страна не будет по-настоящему обладать глобальным лидерством. Эта ситуация напоминает 1920-е гг., когда Соединенные Штаты сменили Великобританию в качестве ведущей экономической державы мира, но абсолютно не хотели брать на себя бремя, связанное с глобальным лидерством. Тогда американский капитализм был вовлечен в ажиотажные спекуляции, которые сначала подорвали экономику страны, а затем и всего мира. Даже в самом худшем случае результат для человечества вряд ли будет на этот раз таким плачевным, потому что великие державы не прикрывают силы безумного тоталитарного фашизма или коммунизма с претензиями на завоевание и трансформацию мира. Во всяком случае, на это нужно надеяться.

Анатоль Ливен – профессор кафедры военной истории в Лондонском Королевском колледже и сотрудник Фонда «Новая Америка» в Вашингтоне.

Авторы теории столкновения цивилизаций выдавали желаемое за действительное

Принц Турки бен Фейсал аль Сауд – член королевской семьи Саудовской Аравии, в прошлом на протяжении многих лет глава саудовской разведки, посол в США и Великобритании. Возглавляет Центр исследований и изучения ислама. Принц ответил на вопросы «России в глобальной политике».

Резюме: Независимо от религиозных и культурных аспектов события последних двух десятилетий были в большей степени плодом проводимой политики. Если позволить возобладать логике войны цивилизаций, она повсюду приведет к катастрофическим последствиям.

– Какие самые важные события произошли в мировой политике с 1991 года?

– За двадцать лет произошло очень многое, и почти все по-своему важно. Исторически знаковые международные события – те, влияние которых простирается за пределы конкретного времени и места. Главное – это распространение и углубление экономической и финансовой глобализации и появление новых стран. Заслуживают упоминания войны и конфликты на Балканах и Кавказе, расширение Европейского союза и появление у НАТО новой миссии. Даже спустя двадцать лет мы переживаем последствия того, что случилось в начале 1990-х годов.

Важнейшее событие после 1990 г. – конечно, распад Советского Союза, который положил конец двухполюсному миру и привел к трансформации СССР в Российскую Федерацию с новой политикой и устремлениями. Вторым по важности я бы назвал вторжение Ирака в Кувейт, которое нарушило статус-кво в арабском мире, привело к его поляризации и к глобализации усилий, направленных на то, чтобы положить конец интервенции. Это также дало возможность арабам установить мир с Израилем на Мадридской конференции. Принципиально важно появление радикальных сетей, которые под маской набожности стремятся к политической гегемонии. В 1990-е гг. мы также столкнулись с вызовом в виде уменьшающихся финансовых ресурсов стран Персидского залива, переживавших к тому же демографический бум. Под влиянием этнического и религиозного раскола произошло размывание чувства национального самоопределения у граждан Ирака. Это спровоцировало американцев на необдуманные шаги с целью превращения Ирака в «образец демократии для других арабских стран» – в действительности же американские неоконсерваторы оправдывали такими соображениями свою милитаристскую философию. Последствия неуклюжей попытки американцев будут еще долго нас терзать.

Третье событие, продолжающее отбрасывать тень по прошествии 10 лет – это теракты 11 сентября 2001 г., посредством которых международный терроризм заявил о себе как об опасном мировом явлении. Это потребовало от глобального сообщества ответных действий, которые вылились в две затянувшиеся войны в Афганистане и Ираке. Они существенно повлияли на мировую ситуацию, а также положение на Ближнем Востоке и в Западной Азии, заставили усомниться в намерениях Америки и дискредитировали ее внешнюю политику, что привело к окончанию эры «однополярного мира». Повсеместное возникновение исламофобии – самый нежелательный результат тех варварских терактов.

Четвертое событие – экономическое возрождение Азии. Начало был о положено Китаем и Индией, затем их примеру последовали другие. Статус мировой державы, которого добился Китай, изменил баланс сил в мире. Стремление же Индии догнать соседа может в будущем обернуться опасным соперничеством, особенно если учесть, что обе страны осуществляют амбициозные программы перевооружения и стремятся установить сферы влияния в своем регионе и даже за его пределами.

В других частях мира за это время также происходило немало интересных событий, но по последствиям они не вышли за пределы конкретного места и времени, а потому не оказали существенного влияния на характер мировой политики.

– В 1990-е гг. появилось новое понятие – столкновение цивилизаций. Не станет ли оно самосбывающимся пророчеством? И кого следует больше винить за возможную реализацию такого сценария: Запад, Восток, террористов, безответственных интеллектуалов?

– Время доказало лживость этой теории. Это было пророчеством со своей внутренней динамикой, но правильнее сказать, что ее авторы выдавали желаемое за действительное. Независимо от религиозных и культурных аспектов события последних двух десятилетий были в большей степени плодом проводимой политики. Однако подобное мышление должно насторожить: если позволить такой логике возобладать, она может всюду привести к катастрофическим последствиям. Религии призваны охранять человечество, а не губить его; их идеалы, вкупе с другими гуманистическими идеями, должны вести к мирному будущему. Есть только одна человеческая цивилизация. Это дерево, корни которого уходят глубоко в землю истории, из нее растет могучий ствол, от которого отходит множество ветвей, от каждой из них – много других ответвлений, и на всех образуются цветы, а после плоды, и это непрекращающийся процесс. Ветви – конечно, разнообразные и дополняющие друг друга культуры, которые люди продолжают, учась у своих предшественников и передавая последующим поколениям. Нет столкновения цивилизаций. Человечество всегда боролось за то, чтобы защитить и укрепить единую цивилизацию.

– После 11 сентября «международный терроризм» пришел на смену коммунизму в качестве постоянной угрозы для «цивилизованного мира». Сегодня складывается впечатление, что его влияние на мировую политику было преувеличено…

– Международный терроризм – настоящее варварство. Терроризм – реальная угроза для всего мира, как «цивилизованного», так и «нецивилизованного». Если термин «международный терроризм» является вежливым обозначением «мусульманского терроризма», который часто используется в мировой прессе, то я бы сказал, что у терроризма нет религии. Это криминальные действия, совершаемые преступниками: мусульманами и представителями других религий и идеологий. Терроризм должен быть сокрушен. В действительности мусульмане сами становятся его жертвами больше, чем представители других религий и народов, потому что террористы не только бомбят нас, убивают и терроризируют. Из-за них на добропорядочных мусульман ложится тяжелое бремя, поскольку мир отождествляет нас с террористами, и на мусульманах лежит клеймо позора.

Преступные организации можно победить. Моя страна – жертва терроризма, и я благодарен Аллаху за то, что мы смогли одолеть его, проводя политику прямой конфронтации с силами, мишенью для которых служит наш народ, инфраструктура и правительство. Если коротко обобщить принимаемые меры, то это и координация действий между правительством Саудовской Аравии и международными организациями в сфере безопасности, и строгий контроль над финансовой инфраструктурой для недопущения злоупотребления средствами со стороны террористических организаций, и системное расширение внутренних сил безопасности, и контртеррористическое сотрудничество с разведслужбами других стран. Мы осуществляем задержание и экстрадицию экстремистов и уничтожаем террористов и многочисленные ячейки террора. Важнейший вклад вносят граждане Саудовской Аравии. Они являются системой раннего оповещения сил безопасности, предупреждая власти о любых подозрительных личностях или происшествиях в своих округах. Это приводит к расследованию и предотвращению преступлений. К счастью, другие страны также проводят такую политику.

– Каким вы видите будущее арабского мира после бурных девяностых и нулевых годов, и особенно после событий весны 2011 года? Какую демократию можно ожидать в арабском мире, и можно ли вообще? Может ли Турция служить образцом? Или, может быть, нужно ориентироваться на Иран с его специфической формой правления?

– Ясно, что арабский мир вступил в стадию глубоких перемен: происходит крушение некоторых правительств, появляются новые силы, партнерства меняются и перестраиваются. Пока рано говорить о будущем стран, которым предстоит столь трудный переходный период. Оно будет зависеть от ориентации, которую выберет каждая из этих стран. Есть надежда, что они преодолеют трудности, с которыми сталкиваются, и перейдут к такому политическому устройству, которое отвечает чаяниям и устремлениям их народов. Надеюсь, что им не придется делать выбор между турецкой и иранской моделью, потому что это будет арабская модель.

– Какие три главные угрозы безопасности и стабильности в регионе Персидского залива Вы предвидите до 2020 года? Это те же самые угрозы, что и для Ближнего Востока в целом?

– Если в ближайшее время ничего не изменится, тремя главными угрозами в регионе Персидского залива и Ближнего Востока в целом будут те, которые мы видим и сегодня. Во-первых, амбиции иранских руководителей разработать ядерное оружие, оккупация ими трех островов, принадлежащих ОАЭ, и упорное вмешательство во внутренние дела арабских стран. Что касается ядерного оружия, то Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива продолжает настаивать на том, чтобы Иран и Израиль отказались от него и поддержали создание на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения. Это, несомненно, было бы лучшим будущим для жителей нашего региона. Во-вторых, продолжающаяся оккупация Израилем палестинских территорий, а также других земель, по праву принадлежащих Сирии и Ливану. Эта проблема является причиной многих зол в нашем регионе, и если Израиль сорвет все мирные инициативы, проблема не будет решена, и в регионе останется все так же неспокойно. Непримиримая позиция Израиля – движущая сила третьей угрозы, а именно – терроризма, который остается важным фактором и проблемой. Не только «Аль-Каида» продолжает плести заговоры. На сцену выходят новые негосударственные игроки, а также прежние террористические группировки, которые пытаются воспользоваться вакуумом власти, образующимся вследствие происходящих в регионе политических процессов. Ситуация в Йемене может служить наглядной иллюстрацией, и она вызывает большие опасения, так же как и неразрешенные конфликты, бушующие в некоторых других странах.

– Когда Палестина станет полноценным, суверенным государством?

– Все сроки уже прошли, и это должно случиться сейчас. Однако она станет полностью суверенной, когда Соединенные Штаты перестанут подчиняться амбициям Израиля и вспомнят, что они вели освободительную войну для того, чтобы защитить «неотчуждаемые права на свободу и счастье», к которым в не меньшей степени стремятся палестинцы.

– Разделяете ли вы точку зрения о постепенном закате Запада и усилении других стран – в первую очередь Китая и государств Азии? Какова роль арабского мира в будущем мироустройстве? Можно ли ожидать консолидации арабских стран, и будут ли они играть более заметную роль в мировой политике?

– Взлеты и падения великих держав – естественный процесс, и история рассудит, насколько справедлива точка зрения о закате Запада. Но уже сегодня мы видим формирование многополярного мира, который повлечет за собой сокращение разрыва между Западом и остальными в смысле всех источников силы. Наш мир создан для всех, поэтому следует признать тот факт, что традиционное доминирование и распределение влияния, характерные для политики на протяжении многих веков, теперь уже дело прошлого. И всем следует расценивать эти перемены как возможность достичь вечного мира, о котором мечтает человечество. США и Европа останутся такими же великими, как и прежде, но в другом контексте. Благотворный и дружелюбный многополярный мир отвечает чаяниям всех. Арабское сообщество с его стратегическим местоположением и колоссальными природными ресурсами, а также богатым религиозным и культурным наследием может внести вклад в создание такого многополярного устройства, если избавится от раздирающих его конфликтов и противоречий и сплотится.

– Будет ли Америка доминировать в мировой политике через двадцать лет?

– Мир настолько взаимозависим, что ни одна страна не может претендовать на тотальное доминирование. Однако США – крупный игрок, и эта страна сохранит свои позиции в следующем двадцатилетии.

– Как вы оцениваете развитие России после 1991 года? Какую роль Москва играет на Ближнем Востоке сейчас и какую роль ей следует играть в будущем?

– Глядя извне, нелегко оценивать. Но если принять во внимание те трудности и колоссальные вызовы, которые стояли перед Россией после такой исторической трансформации, можно сказать, что ей удалось сохранить свою территориальную целостность, приспособиться к новой реальности и вступить на иной путь. Россия переродилась, изменила свою ментальность и интересы, хотя и не может в полной мере освободиться от географического и исторического наследия. В арабском мире мы считаем Россию важной мировой державой, и притом дружественной державой. Мы ценим ее позицию в арабо-израильском конфликте и поддержку прав палестинского народа. Следует трудиться над углублением отношений в сфере общих интересов, чтобы выйти на уровень стратегического партнерства.

– Хорошо известна история о «заговоре» Рональда Рейгана и правительства Саудовской Аравии с целью сбить цены на нефть в 1980-е гг., что стало фатальным для советской экономики. Может ли политическое манипулирование рынками углеводородного сырья снова быть востребовано?

– Во взаимозависимом мире эпохи глобализации политическое манипулирование рынками углеводородного сырья навредит самому манипулятору, поэтому трудно поверить в то, что сегодня это возможно. В начале 1980-х гг. мир переживал трудные времена в экономическом смысле. Рецессия была нормой. Больше всего от этого страдали бедные страны. Постоянная политика королевства в области поставок энергоносителей всегда преследовала цель сделать энергию доступной для беднейших стран, и именно этими соображениями мы руководствовались в те годы. А роковыми для советского режима стали непродуманная экономическая политика и авантюрные внешнеполитические амбиции, особенно в Афганистане.

Саудовская Аравия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738731

Побеждающее многообразие

Надежды 1990-х и современное развитие мира

Резюме: По мере подъема восходящие державы пойдут собственным путем к модернити. Впереди не дорога с односторонним движением к свободным рынкам и либеральной демократии, а мир, в котором эпоха модернити будет иметь много обликов, конкурирующих между собой.

Окончание холодной войны и распад Советского Союза поставили точку в почти полувековой истории биполярности и идеологической конфронтации между капитализмом и коммунизмом. Вскоре после роспуска советского блока многие эксперты провозгласили начало эпохи однополярности, которая ускорит идеологическую конвергенцию на основе западной модели современного развития. Вера в материальное и идеологическое превосходство Запада вылилась в широко распространенное убеждение в том, что, в соответствии с известным высказыванием Франсиса Фукуямы, история близится к своему завершению.

Оглянувшись назад через двадцать лет, мы вправе судить о том, чем завершились попытки предвидеть ход событий в XXI веке. В одном весьма важном аспекте прогноз относительно привлекательности западной модели оказался довольно точным: капитализм одержал верх над альтернативными путями развития. Конечно, в разных странах капитализм проявляет себя по-разному. Но даже там, где у власти остаются коммунистические партии (Китай и Вьетнам, например), управление экономикой осуществляется по законам рынка.

Однако другие направления мирового развития во многом не совпадают с представлениями, царившими в 1990-е годы. Пожалуй, особенно примечательна стремительность, с какой произошло перемещение силы и политического влияния в незападный мир. Китай, Россия, Индия, Бразилия, Турция и другие восходящие державы демонстрируют хорошие темпы роста и политическую стабильность, в то время как демократии Запада переживают нелегкие времена и в экономическом, и в политическом плане. И хотя 1990-е гг. были отмечены впечатляющими успехами в распространении демократии, за последнее десятилетие процесс замедлился, если не обратился вспять. «Арабская весна» свидетельствует об универсальном стремлении к достойной жизни и вере в человеческие возможности. Но пока нет полной ясности, будут ли народные восстания, охватившие Ближний Восток, способствовать продвижению либеральной демократии в регионе.

Данное эссе призвано ответить на вопрос, почему мировое развитие так сильно разошлось с первоначальными надеждами на то, что окончание холодной войны расчистит путь к «концу истории».

Глобальный сдвиг

Ноябрьский саммит «Большой двадцатки» в Каннах ярко продемонстрировал, как сильно изменился мир за двадцать лет. В конце холодной войны «Большая семерка» представляла собой влиятельную группу крупнейших мировых экономик. В нее входили исключительно государства-единомышленники, достигшие примерно одного уровня развития. Сегодня аналогичная группа насчитывает 20 членов, а ее состав отличается большим разнообразием.

В Каннах западные демократии не только оказались в меньшинстве, но и представляли крайне слабую позицию в экономическом и политическом отношении. Государства, входящие в еврозону, изо всех сил пытаются восстановить финансовую стабильность, а Соединенные Штаты – преодолеть замедление темпов роста, высокий уровень безработицы и быстро растущую задолженность. Экономические трудности усугубляет ситуация политического тупика. В зоне евро более двух лет кипят споры о приемлемом плане восстановления финансовой устойчивости. Тем временем в США неоднократные попытки администрации Барака Обамы принять меры по стимулированию роста блокировались расколотым Конгрессом.

Америка долго играла доминирующую роль во многих международных организациях, членом которых она является. Но Каннский саммит явил иную картину. Из-за ограниченности финансовых возможностей Соединенных Штатов президент Обама мог лишь с тревогой наблюдать со стороны за метаниями европейцев, сражающихся с политическим хаосом в Греции. Среди стран, прибывших в Канны с положительным сальдо платежного баланса, фигурируют восходящие державы – Китай, Россия, Бразилия и другие, но они отказались участвовать в европейском фонде помощи и лишь посоветовали ЕС навести порядок в своем доме.

Конечно, значение новой расстановки сил не стоит и преувеличивать. Крупнейшие экономики Запада находятся в состоянии глубокого спада, но, скорее всего, в конечном счете они решат свои проблемы и восстановят нормальные темпы роста. США, Евросоюз и Япония вместе взятые дают значительную долю мировой продукции, и на них приходится более половины военных расходов. И все же встреча «Большой двадцатки» позволила убедиться, сколь серьезен сдвиг, происходящий в глобальном балансе экономических сил.

Если в 1990-е гг. многие аналитики были уверены, что наступает конец истории, сегодня многие ощутили стремительное приближение эпохи многополярности и нового политического разнообразия. Как же получилось, что превалировавшая еще недавно точка зрения оказалась ошибочной?

Прежде всего, большинство наблюдателей чересчур оптимистично приветствовали окончание холодной войны. Они ошибочно приняли распад Советского Союза за окончательный и бесповоротный триумф западных ценностей и западной модели современного развития. Впрочем, был ряд важных исключений – Китай, Куба, Северная Корея и Саудовская Аравия. Но, согласно тогдашним представлениям, эти «оплоты» вскоре должны были рухнуть, не устояв перед привлекательностью западного пути развития.

Оптимизм оказался неоправданным. Демократизация действительно совершила прорыв в 1990-е гг., но впоследствии процесс явно застопорился. Российская «суверенная демократия», китайский «государственный капитализм» и «племенная автократия» Аравийского полуострова – все эти бренды демонстрируют значительные запасы прочности. На большей части африканского континента многопартийная демократия – всего лишь фасад диктаторского правления. Либеральная демократия, кажется, пустила корни в большинстве стран Латинской Америки, но этот регион – не правило, а исключение. Формирующийся мир будет состоять из множества разных режимов; вдоль границ Запада складывается не политическое единообразие, а пестрое политическое разнообразие.

Общепринятые представления о глобализации тоже оказались некорректными. Глобализация должна была привести к «плоскому миру», форсировав принятие всеми либеральных экономических систем, поскольку только они, мол, позволяют эффективно конкурировать на глобальном рынке. Предполагалось, что западные демократии, вследствие своей склонности к свободному предпринимательству, располагали наилучшими возможностями для плавания в океане новой глобальной экономики. Меньше регулирования и больше динамизма как будто бы даст государству возможность лучше чувствовать себя в эпоху глобализации и цифровой технологии.

Однако первоначальные прогнозы на глобализацию в значительной степени не оправдались. Один из таких примеров – Китай, где государство сохранило существенный контроль в экономике. Безусловно, темпы роста рано или поздно замедлятся, и страну ждут немалые экономические и политические трудности. Но впечатляющие экономические показатели КНР позволяют предположить, что государственный капитализм не уступит позиций более либеральным альтернативам.

В то же время западные демократии несут от глобализации тяжелый урон. Соединенные Штаты, Европейский союз и Япония испытывают серьезные трудности. Свою роль, конечно, сыграли политические просчеты, но более масштабная причина – перенос производственных мощностей из развитых в развивающиеся страны, что привело к росту безработицы и стагнации доходов среднего класса по всему Западу. Глобализация и экономика цифровых технологий, от которой она зависит, углубляют неравенство в западных обществах, поскольку в выгодном положении оказываются работники, занятые в сфере высоких технологий, и ловкие инвесторы – в проигрыше «синие воротнички». Долговые кризисы, охватившие западные демократии, только усугубляют положение. Американцы теряют работу и жилье, а европейцы трудятся в условиях строгой экономии, подавляющей рост и ведущей к лишениям. Япония на протяжении более двух десятилетий страдает от стагнации, при этом растут показатели уровня неравенства и бедности.

Сложившиеся экономические условия – основная причина политической слабости ведущих западных демократий. В США экономическая неопределенность провоцирует размежевание по вопросам стратегии развития, поляризацию общества и патовую ситуацию в Конгрессе. В Европе трудные времена создают условия для повышения роли отдельных стран в политической жизни, что чревато фрагментацией Европейского союза, поскольку его члены пытаются вновь утвердить свой государственный суверенитет. В Японии правящая Демократическая партия переживает внутренний раскол и находится в состоянии открытой конфронтации с главной оппозиционной партией – Либерально-демократической. Все эти политические передряги чрезвычайно осложняют Соединенным Штатам, ЕС и Японии задачу решения экономических проблем.

Когда двадцать лет назад распался Советский Союз, никто не мог предвидеть, что разочарование демократией окажется в какой-то момент столь явным. И даже если ведущие демократии найдут выход из нынешнего тупика, не факт, что трудности Запада не снизят привлекательность его модели современного развития как раз в тот момент, когда мир вступает в период непредсказуемых глобальных перемен.

В результате велика вероятность того, что по мере подъема восходящие державы пойдут собственным путем к эпохе модернити, гарантируя тем самым не только многополярное устройство будущего мира, но и его политическое разнообразие. Более того, даже такие прозападные восходящие державы, как Индия, Бразилия и Турция не всегда неуклонно следуют западным путем к либеральной демократии. Напротив, они периодически расходятся с Соединенными Штатами и Европой по вопросам геополитики, торговли, окружающей среды и пр., предпочитая объединяться с восходящими государствами, независимо от их идеологической принадлежности. Интересы более значимы, чем ценности. Впереди не дорога с односторонним движением к свободным рынкам и либеральной демократии, а мир, который будет иметь много обликов, конкурирующих между собой.

Меняющийся Ближний Восток

Другим сюрпризом стала центральная роль Ближнего Востока в глобальной политике. Катализатором послужили теракты 11 сентября 2001 г., которые заставили США вести длительные и до сих пор незавершенные войны в Ираке и Афганистане. Вашингтон, наконец, приступил к сворачиванию операций, придя к пониманию, что хорошая разведка и «хирургические» приемы намного эффективнее в борьбе с терроризмом, чем широкомасштабное вторжение и оккупация. Однако эти войны, отвлекавшие внимание Соединенных Штатов от других регионов и приоритетов, резко увеличили государственный долг и сыграли роль в том, что на правительство оказывается политическое давление. От Белого дома требуют сократить оборонные расходы и выбрать менее обременительный способ участия в мировой политике.

Спустя десять лет стало ясно, что хотя события 11 сентября, безусловно, изменили мир, но не столь радикально, как вначале полагало большинство экспертов. Предотвращение терактов останется приоритетом для всех администраций. Но помимо предупреждения будущих терактов аналогичного или более серьезного масштаба, нежели те, что имели место в Нью-Йорке и Вашингтоне, данная задача не будет доминирующей в стратегии США, как это случилось в предыдущее десятилетие.

Между тем вследствие «арабской весны» Ближний Восток остается в центре всеобщего внимания. Народные выступления, охватившие в конце 2010 г. Ближний Восток и Северную Африку (их распространению частично способствовали новые информационные технологии и социальные сети), на первый взгляд, опровергают приведенное выше утверждение, что мир движется не к единообразию, а к политическому разнообразию. По крайней мере по внешним признакам восстания позволяют предположить, что мусульманский Ближний Восток, наконец, движется в сторону западной модели модернити. По мере того как всплески происходили в одной стране за другой, казалось, что регион стоит на пороге перехода к демократии. Политические стратеги и обозреватели первоначально сравнивали волнения с Французской революцией и падением Берлинской стены, то есть считали, что эти события – исторический водораздел, который знаменует начало эпохи «политики участия» в арабском мире.

Политическое пробуждение Ближнего Востока – действительно примечательное и внушающее оптимизм подтверждение присущих всем людям потребности в уважении и стремления к свободе.

Но когда страсти улеглись, а первоначальная эйфория сошла на нет, стала вырисовываться отрезвляющая картина. Правительства Бахрейна, Ирака, Ливии, Сирии, Йемена и ряда других государств пошли на крайние меры для подавления демонстраций. В случае с Ливией угроза уничтожения повстанцев в Бенгази убедила Совет Безопасности ООН санкционировать вооруженную интервенцию для защиты гражданского населения. Миссия, осуществленная под командованием НАТО, привела к падению режима. Однако внешняя помощь, предложенная оппозиционному движению Ливии, не правило, а исключение. Во многих других странах, охваченных народными восстаниями, автократические режимы подавляют волнения, а западные правительства почти ничего не предпринимают кроме призывов к сдержанности. Репрессии – зачастую очень жестокие – во многих случаях привели к подавлению мятежей.

Как известно, ряд правителей-диктаторов в этом регионе – Зин эль-Абидин Бен Али в Тунисе, Хосни Мубарак в Египте, Муаммар Каддафи в Ливии – были смещены. Но большинство новых правительств, постепенно приступающих к деятельности после ухода диктаторов, хотя и проводят реформы, вряд ли в ближайшем будущем свяжут судьбу своих стран с либеральной демократией. К тому же Египет, хотя это самая большая по численности населения и, пожалуй, наиболее влиятельная страна арабского мира, не стоит рассматривать как законодателя политических тенденций для региона. Египет пользуется политическими преимуществами, которых нет у его соседей. Египетская армия, профессиональный и дисциплинированный институт, прочно связанный с США, сыграл главную роль в отстранении от власти Мубарака и по-прежнему осуществляет контроль за конституционным и политическим реформированием страны. В большинстве стран – соседей Египта нет национальных институтов, способных выполнять посредническую функцию при осуществлении подобных политических перемен.

Кроме того, национальное самосознание египтян имеет глубокие исторические корни, отсюда их социальная сплоченность – редкое явление в регионе, где большинство государств представляют собой политические образования, оставленные ушедшими колониальными режимами. В Ираке, Иордании, Ливане, Сирии, а также на большей части Аравийского полуострова и Северной Африки племенная, религиозная и этническая рознь постоянно одерживает верх над слабым национальным самосознанием. Подобные противоречия долгое время нивелировались благодаря мерам принуждения, и демократизация скорее еще больше обнажит их, чем устранит. Если Египет так неторопливо продвигается к демократии, то большинство его соседей будут продвигаться еще медленней.

Даже если тенденция изменится, а демократия быстро распространится по Ближнему Востоку, он все равно не пойдет по западному пути развития. Чем больше демократии, тем большую роль в тамошней общественной жизни будет играть ислам, пусть даже в умеренной форме вероисповедания. Как показывает статистика, около 95% египтян считают, что ислам должен занимать большее место в политической жизни, а почти 2/3 населения выступает за то, чтобы гражданское право строго соответствовало Корану. То, что влияние ислама на политику растет, не хорошо и не плохо; просто это станет реальностью в той части мира, где политика и религия тесно переплетены. И как бы там ни было, наблюдателям и разработчикам политического курса пора оставить иллюзии, что распространение демократии на Ближнем Востоке равнозначно триумфу западных ценностей.

Более того, стремление обрести достоинство, сопровождаемое возгласами в пользу демократии, вероятно, будет подпитывать и настойчивые призывы к противостоянию Западу и Израилю. Так, опросы, проведенные после падения Мубарака, показывают, что более 50% египтян одобрили бы аннулирование мирного договора Египта с Израилем, действующего с 1979 года. На Ближнем Востоке – в регионе, где живы горькие воспоминания о господстве иностранных держав, «больше демократии» весьма возможно будет означать резкое сокращение стратегического сотрудничества с Западом.

Россия, Запад и остальные

Мир быстро движется не просто к многополярности, но и к многообразию моделей модернити. Это будет политически разнородный ландшафт, в котором западная модель предложит лишь одну из многих конкурирующих концепций внутреннего и международного порядка. Не только хорошо управляемые автократии будут в некоторых случаях более эффективными, чем либеральные демократии, но и развивающиеся демократические государства станут на регулярной основе совместно с Западом управлять одними и теми же компаниями. Можно сказать, что определяющей задачей для Запада и остальных – поднимающихся держав – будет взятие под контроль этого глобального поворота и мирный переход к следующему этапу развития в соответствии с заранее подготовленным планом. В противном случае следует ждать воцарения анархии, когда будут соперничать различные концепции миропорядка, представленные многочисленными центрами силы.

Россия благодаря своему бренду «суверенной демократии», а также статусу признанной державы и члена БРИКС способна сыграть уникальную роль в наведении мостов между западным миропорядком и тем, что придет ему на смену. Москва имеет длительную историю дипломатических и деловых отношений с Западом, пользуется значительным доверием восходящих держав. Более того, усилия по перезагрузке отношений между Вашингтоном и Москвой принесли плоды: по многим вопросам сотрудничество поднялось на новый уровень. Ведется диалог, нацеленный на более полное подключение России к Западу, при этом Москва играет ведущую роль среди восходящих держав. США и Евросоюз могут прийти к выводу, что Россия – полезна как арбитр в переговорах о будущем характере постзападного миропорядка, особенно если Атлантическому сообществу и Москве удастся продвинуться к сближению – возможно, путем включения России в НАТО.

Запад и остальные – восходящие державы – готовы конкурировать по вопросам принципов, статуса и геополитических интересов по мере того, как убыстряется сдвиг в глобальном балансе сил. Задача, стоящая перед Западом и другими государствами, – создать на фоне множества вариантов модернити новый, плюралистический порядок, такой, при котором будет сохранена стабильность и международная система, основанная на четких правилах.

Чарльз Капчан – профессор мировой политики Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (США).

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738726 Чарльз Капчан

Заместитель дорог и городского строительства Ирана Али Никзад во время встречи с министром транспорта Сирии Фейсалом Аббасом заявил о готовности Тегерана экспортировать электроэнергию в Сирию и Ливан, и это было с одобрением воспринято сирийской стороной, сообщает агентство ИРНА.

Али Никзад, прибывший в Дамаск для участия в 9-ом заседании ирано-сирийской межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству в качестве председателя иранской части комиссии, подчеркнул, что общие враги двух стран не смогут сокрушить Сирию, однако экономическое давление на эту страну наверняка возрастет.

Как отметил Али Никзад, в Иране накоплен достаточно богатый опыт в плане того, как использовать санкции во благо страны. Иран смог одержать победу, опираясь на помощь своих друзей, таких как Сирия. Иранское руководство полно решимости всячески помогать Сирии, в частности в области экономики и транспорта, который является движущей силой экономического развития.

Фейсал Аббас в свою очередь указал на необходимость скорейшего проведения трехстороннего совещания с участием Ирана, Сирии и Ирака с целью создания совместного наземного транспортного коридора.

По словам сирийского министра, такое совещание позволит ускорить выполнение соглашений в области расширения грузовых и пассажирских перевозок наземным, морским и воздушным транспортом, увеличения товарооборота и устранения имеющихся проблем.

Фейсал Аббас подчеркнул, что большое значение имеет сотрудничество между Ираном, Сирией и Ираком в области железнодорожного транспорта. Объем грузоперевозок по железной дороге, которая свяжет три страны, может достигать 2 млн. т различных грузов в год. Кроме того, имеются все условия для увеличения количества авиарейсов между Сирией и Ираном, и сирийская сторона хотела бы, чтобы Иран продолжал поставки своих товаров морским транспортом в сирийский порт Латакия.

Следует отметить, что программой пребывания Али Никзада в Сирии предусматриваются также его встречи с президентом Сирии Башаром Асадом и премьер-министром Аделем Сафаром.

Заместитель министра энергетики Мохаммед Бехзад в интервью агентству «Мехр» указал на строительство новой линии электропередачи с целью увеличения объема обмена электроэнергией между Ираном, Арменией и Грузией и заявил, что эта ЛЭП напряжением 400 кВ станет новым маршрутом для транзита и обмена электроэнергией с европейскими странами.

Мохаммед Бехзад уточнил, что новая ЛЭП строится с целью поставки электроэнергии в Грузию и в дальнейшем в Россию и другие европейские страны.

В настоящее время для обмена электроэнергией между Ираном и Арменией существует ЛЭП напряжением 230 кВ, и предполагается, что новая ЛЭП позволит поставлять электроэнергию из Ирана в Грузию через территорию Армении.

Мохаммед Бехзад напомнил, что на данный момент обмен электроэнергией между Ираном и Грузией осуществляется через территорию Азербайджана и новая ЛЭП позволит увеличить объем обмена электроэнергией между двумя странами.

В настоящее время Иран экспортирует электроэнергию в Туркменистан, Турцию, Ирак, Афганистан и Пакистан. Планируется также соединить иранскую энергосистему со странами, расположенными на южном побережье Персидского залива.

Ведутся также переговоры с Азербайджаном о соединении через его территорию энергетических сетей Ирана и России. Кроме того, с Турцией обсуждается вопрос о соединении энергетической сети Ирана с Ливаном.

Предполагается, что в случае успешного завершения переговоров о соединении иранской энергетической сети с Россией, странами Западной Азии и зоны Персидского залива Иран станет региональным центром электроэнергетики на Ближнем и Среднем Востоке.

Сегодня в условиях реализации положений закона о предоставлении целевых субсидий Иран увеличил экспорт электроэнергии примерно на 24%, и к концу года (к 20.03.12) доходы от этого экспорта должны вырасти до 1 млрд. долларов.

Заместитель министра энергетики Мохаммед Бехзад в интервью агентству «Мехр» указал на строительство новой линии электропередачи с целью увеличения объема обмена электроэнергией между Ираном, Арменией и Грузией и заявил, что эта ЛЭП напряжением 400 кВ станет новым маршрутом для транзита и обмена электроэнергией с европейскими странами.

Мохаммед Бехзад уточнил, что новая ЛЭП строится с целью поставки электроэнергии в Грузию и в дальнейшем в Россию и другие европейские страны.

В настоящее время для обмена электроэнергией между Ираном и Арменией существует ЛЭП напряжением 230 кВ, и предполагается, что новая ЛЭП позволит поставлять электроэнергию из Ирана в Грузию через территорию Армении.

Мохаммед Бехзад напомнил, что на данный момент обмен электроэнергией между Ираном и Грузией осуществляется через территорию Азербайджана и новая ЛЭП позволит увеличить объем обмена электроэнергией между двумя странами.

В настоящее время Иран экспортирует электроэнергию в Туркменистан, Турцию, Ирак, Афганистан и Пакистан. Планируется также соединить иранскую энергосистему со странами, расположенными на южном побережье Персидского залива.

Ведутся также переговоры с Азербайджаном о соединении через его территорию энергетических сетей Ирана и России. Кроме того, с Турцией обсуждается вопрос о соединении энергетической сети Ирана с Ливаном.

Предполагается, что в случае успешного завершения переговоров о соединении иранской энергетической сети с Россией, странами Западной Азии и зоны Персидского залива Иран станет региональным центром электроэнергетики на Ближнем и Среднем Востоке.

Сегодня в условиях реализации положений закона о предоставлении целевых субсидий Иран увеличил экспорт электроэнергии примерно на 24%, и к концу года (к 20.03.12) доходы от этого экспорта должны вырасти до 1 млрд. долларов, - передает Iran News.

Украина, являющаяся одним из мировых лидеров в сфере производства и экспорта зерновых, готова поставлять зерно в Ливан на долгосрочной основе, заявил в четверг премьер-министр Николай Азаров после встречи с ливанским коллегой Наджибом Микати.

Азаров подчеркнул, что реализация проекта по строительству зернового терминала в Триполи - городе на севере Ливана, должно происходить на условиях соответствующего контракта.

"Понятно, что строительство такого терминала должно происходить на условиях гарантированных долгосрочных контрактов по поставкам зерна", - цитирует украинского премьера сайт кабмина.

По словам Азарова, терминал рассчитан ориентировочно на мощность до 150 тысяч тонн зерна в сутки.

Украина является одним из ведущих экспортеров зерна, страна ставит перед собой амбициозную цель стать мировой житницей.

Премьеры двух стран также обсудили вопросы сотрудничества в энергетической сфере.

"Мы договорились, что министр энергетики (Ливана) в ближайшее время посетят Украину, чтобы ознакомиться с ее опытом в области строительства небольших гидроэлектростанций, возможности развития ветровой энергетики, строительства солнечных электростанций", - сказал Азаров. Виктор Авдеенко.

Федеральное правительство Канады намерено лишить гражданства или статуса постоянного жителя еще 4700 человек, которые, как подозревают власти, получили его нечестным способом. В пятницу в Монреале с заявлением выступит министр гражданства, иммиграции и мультикультурализма Джейсон Кенни.

Полгода назад 1800 человек уже лишились гражданства или статуса постоянного жителя. До этого года подобные действия в рамках закона о гражданстве от 1947 года были применены относительно всего 67 человек.

В 2009 году в Монреале арестовали иммиграционного консультанта Низара Закку, который подозревается в том, что предоставлял будущим иммигрантам из Ливана фальшивые свидетельства. Согласно документам, ливанцы ранее проживали в Квебеке, хотя это не соответствовало действительности.

Большинство случаев мошенничества связаны с Заккой и консультантом из Галифакса Хасаном аль-Аваидом, которому в марте предъявили более 50 эпизодов. Дело третьего консультанта из Миссисоги пока находится в разработке.

На данный момент власти рассылают письма, которые получат свыше 6,5 тысяч иммигрантов из более ста стран. В письмах указывается, что их лишают гражданства или отзывают статус постоянного жителя из-за мошенничества.

Ближний восточный диван. Полемические очерки об арабских революциях

Георгий Мирский

1. ИСЛАМ, ИСЛАМИЗМ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Прежде всего хотелось бы выразить несогласие с некоторыми давно бытующими представлениями о сущности взаимоотношений между Западом и миром ислама. Речь идет, во-первых, о таких терминах, как «возрождение» « или «пробуждение» ислама. Как религия ислам никогда не умирал и не засыпал, поэтому он не может ни возродиться, ни проснуться. Можно говорить о подъеме самосознания мирового мусульманского сообщества («уммы»), о выходе этого сообщества на международную арену. Во-вторых, неверно было бы говорить о продолжающемся с давних времен противостоянии западных и мусульманских государств. В этом смысле приходится констатировать, что уважаемый профессор Сэмюэл Хантингтон ошибся, в своих работах трактуя эту проблему о столкновении цивилизаций. Войны между западными христианскими государствами и исламским миром, представленным Османской империей, велись на протяжении столетий, турки дважды подходили к воротам Вены, но уже в ХIХ и ХХ веках Турция участвовала в войнах одних христианских держав против других (Крымская война. Первая мировая война). Сохраняющегося со Средних веков межгосударственного, геополитического противостояния христианского и исламского миров не было и нет.

Не существует некоего непримиримого, насыщенного ненавистью неприятия христианского мира как такового со стороны мусульманского сообщества. Вспомним, что и во времена халифата покоренным христианам разрешалось сохранять свою веру; пусть они и считались «неверными», речь никогда не шла о насильственном обращении христиан всего мира в ислам. В принципе мусульмане никогда не объявляли своим врагом христианство как религию — ведь это одна из трех авраамических конфессий, и приверженцы ислама чтут в качестве пророков и Авраама и Иисуса. А сегодня даже те исламисты (не мусульмане в целом, а именно исламисты), которые видят в Западе неумолимого врага, стремящегося подорвать или даже уничтожить ислам, действуют не под лозунгом борьбы с христианством. Более того, они считают западный мир, особенно Америку, отнюдь не христианским, а вообще безбожным, аморальным и растленным. В головах тех террористов, которые направили самолеты на « башни-близнецы» в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., не могло быть мысли о том, что они наносят удар по христианскому миру — они били по «империалистическому и сионистскому врагу», представляющему в их глазах страшную угрозу исламу, его ценностям, мировой «умме». Тем более нелепо говорить о какой-то «зависти»: кому завидовать? Презренному декадентскому обществу?

Так же несостоятельны, по моему мнению, попытки объяснить подъем мусульманского радикализма, экстремизма, терроризма «Аль-Каеды» и родственных ей группировок только экономическими причинами. Безусловно, многих будущих смертников — «шахидов» вербуют среди молодежи, не имеющей работы и не видящей для себя перспектив. Нищета, обездоленность, отчаяние — это питательная среда для терроризма. Но важно отметить, что, как показывают специальные исследования, террористы — выходцы из Египта, Саудовской Аравии и других арабских стран — происходят вовсе не из нищих слоев общества, а из образованной среды. Это — сыновья вполне обеспеченных людей, как писали многие авторы, «цвет местной интеллигенции». Участники акции 11 сентября все как один имели высшее образование, хорошие специальности, обучались в Европе. Террористы, осуществившие взрывы в лондонском метро в 2005 г., выходцы из Пакистана, имели образование и приличную работу.

Вообще чисто материальные, экономические проблемы никогда не фигурируют среди лозунгов и призывов исламистов. И это относится не только к «Аль-Каеде». Когда вскоре после победы «исламской революции» в Иране экономическое положение страны ухудшилось, аятолла Хомейни сказал: «Мы не для того совершили революцию, чтобы снизить цены на дыни».

Тогда спрашивается — для чего? Ради какой цели взрывают себя и тысячи невинных людей эти «шахиды», «человеческие торпеды»? Для того, чтобы это понять, лучше оперировать не такими понятиями, как «борьба с голодом и нищетой», или «война цивилизаций», или «битва мусульман с христианами», «религиозная война», а совсем другими — достоинство и справедливость. Это и лежит в основе того, что называется « исламским фундаментализмом» (по-арабски салафийя).

Фундаменталисты исходят из слов Аллаха, приведенных в Коране и обращенных к мусульманской «умме»: «Вы — лучшая из общин, которые выведены пред людьми» (сура 3). Следовательно, мусульмане и должны быть господствующей силой на земле. А на самом деле тон в мире задают другие, бал правят «неверные» — разве это нельзя назвать вопиющей несправедливостью? Для богословов эта несправедливость состоит не в нынешнем экономико-технологическом и научном отставании мусульманских стран, а именно в крушении политического господства государств «уммы» на мировой арене.

Причину упадка мусульманских стран нашел еще Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб в середине XVIII века: отход правящих слоев этих стран от «чистого, праведного» ислама, забвение заповедей пророка, произвол, разложение, своекорыстие. Спустя два столетия к этому же пришли египетские «Братья-мусульмане» с их лозунгом «Ислам — вот решение». Один из их лидеров, Сайид Кутб, побывав в Соединенных Штатах, пришел в ужас, когда увидел, что в школе женщина преподает мальчикам, и проклял растленную и аморальную Америку. Его, как и его последователей, страшила сама мысль о том, что безбожный (именно безбожный, а не христианский) Запад когда-нибудь навяжет свою культуру, свои нравы мусульманскому обществу, разрушит его традиционные ценности. Вот в чем увидели они опасность. Это — замысел сатаны. Ведь для мусульман сатана — это не только захватчик, агрессор, но и великий соблазнитель. Запад соблазняет «умму» своими материальными и культурными достижениями, и в конечном счете это может привести к непоправимому ущербу для ислама.

Как это предотвратить? Здесь на сцену выступило уже второе звено цепочки (фундаментализм — политический радикализм, или исламизм — терроризм). В отличие от богословов-фундаменталистов, улемов, исламисты — это люди действия. Надо бороться, причем на два фронта — против западного империализма и сионизма, с одной стороны, и против их местных пособников, нечестивых и коррумпированных правящих клик — с другой. Выше других знамя исламизма поднял Усама бен Ладен, создавший не только «Аль-Каеду», но и «Всемирный исламский фронт борьбы с евреями и крестоносцами». Оружием борьбы был провозглашен джихад, трактуемый исламистами, вопреки Корану, в узком смысле, только как вооруженный поход против врагов ислама

Лозунг исламистов-джихадистов — «убивать американцев, иудеев-сионистов и их местных пособников». Люди бен Ладена, ваххабиты, повели борьбу против ваххабитов, правящих в Саудовской Аравии. Крайние, беспощадные ваххабиты обрушились также и на шиитов. Ныне покойный лидер «Аль-Каеды в Месопотамии» аз-Заркауи начал не только в Ираке, но и в своей родной Иордании войну против шиитов, называя их «затаившейся змеей, хитрым и зловредным скорпионом, шпионящим врагом и глубоко проникающим ядом». В Афганистане талибы установили режим, по своей бесчеловечности и мракобесию уступающий разве что власти Пол Пота в Камбодже.

Беда в том, что создавшие транснациональную террористическую сеть исламисты не являются чем-то наносным, чуждым исламу. Они входят в русло исламской традиции, точнее — одной из традиций; ведь в исламе, как и в любой мировой религии, можно найти различные потоки мысли, часто не совпадающие установки. Известна, например, разница между мекканскими и мединскими сурами Корана. Как писал Алексей Малашенко, «исламизм не болезнь, которая поддается пусть трудному и длительному, но все же лечению. Это клетки самого организма «исламской традиции, исламской политической культуры» (Исламская альтернатива и исламистский проект. М.: Весь мир, 2006, с. 60). Акцентируя внимание на «воинственных», «непримиримых» высказываниях, содержащихся в Коране, которые при желании найти нетрудно, как и «миролюбивые», исламисты апеллируют к простым, понятным всем мусульманам вещам: в современном мире господствует несправедливость, исламское сообщество оказалось -–по вине как Запада, так и собственных нечестивых правителей — в самом низу глобальной политической иерархии, всем заправляют «неверные», западные империалисты оскорбляют и унижают достоинство мусульман.

«Салафийя» направлена против пагубного влияния Запада (материалистического, марксистского или безбожного). Подъем, или оживление, или «политизация» ислама не связаны с какими-либо серьезными изменениями в интерпретации или с религиозным расколом, появлением новых толков ислама и т.д. Объяснение следует искать не в религиозной сфере, а в тех исторических и социальных обстоятельствах, которые определяют жизнь сотен миллионов людей не только в мусульманском мире, но и в странах «третьего мира».

В каком-то смысле исламизм можно считать крайней формой продолжения той антиимпериалистической, национально-освободительной борьбы, которая привела в ХХ веке к крушению колониальной системы. Да, исламисты-фанатики совершают чудовищные вещи, но они искренне верят в то, что продолжают борьбу против империализма: за политическим и экономическим освобождением должно последовать освобождение культурное, моральное.

И здесь нельзя не упомянуть о том, что мощный толчок развитию исламизма дала политика западных держав, в первую очередь США. Сообщалось, например, что после начала американской интервенции в Ираке в штаб-квартирах экстремистских организаций в Западной Европе не было отбоя от добровольцев, желавших записаться в ряды «шахидов». Десятки миллионов мусульман во всем мире с одобрением встречали призывы Усамы бен Ладена к бескомпромиссной борьбе против тех, кто ведет войну в Ираке и Афганистане, расположил свои войска в Саудовской Аравии (ведь земля Аравийского полуострова священна, по ней некогда ступала нога их пророка). Особую роль, конечно, играет палестинская проблема. Лозунг освобождения Иерусалима (по-арабски Аль-Кудс, священный, третий по своей святости город ислама) не оставляет равнодушными миллионы мусульман во всем мире.

Самые «крайние из крайних» среди исламистов, возможно, даже мечтают о возрождении халифата, или по крайней мере о «воссоединении» земель, когда-то находившихся под властью мусульман. Сюда они относят и испанскую Андалузию, и Среднюю Азию. Автор этих строк встречался когда-то в Узбекистане с «ваххабистами» (так их называют и там и на Кавказе), которые говорили о своем намерении создать исламскую республику сначала в Ферганской долине, потом во всей Центральной Азии, в Казахстане, «а оттуда рукой подать до Волги, до татарских и башкирских земель». Это кажется бредом, но ведь важно то, что есть люди, которые искренне в это верят, готовы отдать за свой идеал и собственную, и чужую жизнь.

На самом же деле исламисты нацелены на то, чтобы взять в свои руки власть в ключевых мусульманских странах — в Египте, Саудовской Аравии, Пакистане, Иордании (последняя их привлекает как сосед Палестины, как плацдарм в борьбе за освобождение Иерусалима от сионистов). Это их главная задача; осуществив ее, они полагают, что овладеют « душой» мусульманского мира, покончат с влиянием Запада.

Нельзя недооценивать исламистскую угрозу, но было бы неправильно смириться с ней и полагать, что мир ислама уже необратимо попал в сети «Аль-Каеды» и родственных ей группировок. Террор исламистов все больше в глазах многих мусульман выглядит контрпродуктивным. Слишком уж большие потери несут сами мусульмане. Убийство невинных людей, гражданских лиц (что запрещено Кораном) вызывает отторжение у бóльшего числа мусульман, а изуверская практика исламистов в Афганистане и Ираке ведет к падению их авторитета.

Подводя итог, следует сказать, что «всплеск» исламизма не надо отождествлять с бесспорным усилением роли религии в мусульманских странах. Тот факт, что все больше женщин в Египте или Турции носят хиджаб, еще не свидетельствует о том, что общество безропотно подчинилось исламистам. Ислам и исламизм — родственные, но не тождественные понятия. Мало кто в современных исламских странах захотел бы жить под властью такого режима, как Талибан, подчиняться шариату в крайних, самым бесчеловечным образом истолкованных его формах.

Что будет дальше? Очень многое зависит от конкретной политики Запада, прежде всего США. Иракская война, например, неизмеримо больше помогла исламистам, чем любые рассуждения об исламе и христианстве.

Действительно ли противоречия между США и миром ислама испорчены непоправимо? Большинство исламоведов отвечают на этот вопрос отрицательно. Они указывают на то, что отношение «уммы» к Америке в общем было бы неправильно считать абсолютно негативным и непримиримым как в религиозном плане, так и в культурной и материальной сферах. Начать с того, что примерно 6 миллионов мусульман, живущих в США, отнюдь не ощущают себя дискриминируемыми и обделенными; их уровень доходов даже несколько превышает средние показатели по стране, 52 % американских мусульман относятся к среднему классу, лишь 10 % имеют низкие доходы. Уже один этот факт, известный в мире ислама, дает Америке определенный плюс. Далее, американские достижения в различных сферах жизни (технологии, ноу -хау, наука, кино и т.д.) высоко оцениваются образованными классами мусульманского общества, при первой возможности многие молодые люди стремятся эмигрировать в США. Что касается влияния «Аль-Каеды» и вообще транснационального исламистского терроризма, то оно оказалось сильно преувеличенным. Например, некоторые авторы утверждали, что взрывы в Лондоне в 2005 г. получили одобрение большинства британских мусульман, но, судя по последним данным, число сторонников террора среди них оказалось не более 4 %. Убийства гражданских лиц вызывают все большее отторжение среди мусульман в Европе, не говоря уже о США. Гнев мусульманского сообщества вызывает конкретная американская политика по отношению к Ираку, Афганистану, Палестине. США обвиняют в том, что они «всюду лезут», вмешиваются, хотят установить угодные им порядки и т.д., и в этом смысле мусульманский антиамериканизм в принципе не отличается от все более негативного отношения к США в других регионах мира. Просто дело в том, что такого рода американские действия в основном проявляются именно в мире ислама и по его границам, и мусульмане ощущают их последствия острее, более непосредственно, чем прочие народы. Поэтому, если бы политика США при Обаме была изменена хотя бы частично, это уже дало бы толчок к улучшению имиджа Америки в мире ислама.

***

Падает ли влияние «Аль-Каеды» и других родственных ей организаций или растет? На этот счет существуют различные мнения. Но вот фактом является то, что в «арабских революциях» начала 2011 г. исламистов практически почти не было замечено. На площади Тахрир в Каире не было слышно исламистских лозунгов, никто не проклинал Америку и не сжигал израильские флаги. «Братья- мусульмане» успели, после нескольких дней растерянности, примкнуть к манифестантам, но степень их влияния в народе выяснится только после выборов. Даже если они наберут много голосов, это отнюдь не будет означать успех «Аль-Каеды», скорее наоборот: ведь в последние годы «второй человек» в «Аль-Каеде» аз-Заркауи сурово осуждал «Братьев» за их готовность участвовать в парламентских выборах.

Обозреватели отмечают, что «арабская весна» 2011 г. означает серьезную неудачу «Аль-Каеды»: долгие годы она вела борьбу за свержение «нечестивых правителей» в арабских странах, и вот это происходит за несколько дней без всякого участия джихадистов.

Но еще рано делать выводы. Что, если новое руководство Египта, например, не сможет решить экономические и социальные проблемы, стоящие перед страной? Или война в Ливии приведет в конечном счете к усилению антизападных настроений в мире ислама? Тогда опять может наступить час тех, кто говорит: «Ничего не получится, пока мусульмане не поймут, что единственный выход в борьбе под лозунгом «Ислам — вот решение».

2. ИРАК МЕЖДУ ВОЙНОЙ И МИРОМ

Америка уходит из Ирака. Вывод американских боевых частей из Ирака позволяет говорить если не об окончании военных операций вообще, то по крайней мере о наступлении нового этапа интервенции, начавшейся 20 марта 2003 г. Теперь можно подвести итоги.

Вот некоторые цифры.

Затраты США на войну составили 748 млрд. дол-ларов.

— Погибли 4 тыс. 419 американских солдат и офицеров, ранены 31тыс. 700.

— Потери других войск коалиции — 4 тыс. 712 человек убитыми.

— Убито иракцев от 96 тыс. до 104 тыс. человек (по американским данным; по другим данным — в 4-5 раз больше).

— Численность перемещенных лиц внутри Ирака — 2,6 млн. человек.

— Численность беженцев из Ирака

Первый и главный итог американо-британской операции — это превращение Ирака в новый центр активности транснационального исламистского терроризма. В стране возникла организация под названием «Аль-Каеда в Месопотамии». В Ирак хлынули террористы со всех концов арабского мира. Та мощная антизападная, в первую очередь антиамериканская сила, на борьбу с которой Вашингтон истратил столько сил и средств, обосновалась в самом центре Ближнего Востока.

Второй итог — беспрецедентное усиление Ирана, превращение этой неарабской и несуннитской страны не только в ближневосточного тяжеловеса, но и в лидера «арабского сопротивления». Президент Ирана Ахмадинежад стал буквально кумиром «арабской улицы», многовековая вражда между арабами и персами отошла в тень. Иранские власти финансируют и вооружают не только ливанскую шиитскую экстремистскую организацию «Хесболла», но и палестинское суннитское движение ХАМАС. Иорданский король Абдалла говорил о «шиитском полумесяце», вклинившемся в суннитский мир Арабского Востока. Все это стало возможно только благодаря тому, что американскими руками был устранен со сцены иракский диктатор Саддам Хусейн.

И третий итог — невиданный ранее подъем антиамериканских настроений в мире ислама, но не только. Антиамериканизм, явление глобальное и, видимо, неустранимое, окреп необычайно после вторжения войск «неверных» в одну из мусульманских стран, что вполне естественно, но он усилился вообще во всем мире и привел к такому падению престижа США, какого не было еще никогда. Негативное отношение к США варьируется от ярости и жгучей ненависти в большинстве мусульманских стран до несколько презрительного недоумения в остальном мире: как могло правительство сверхдержавы оказаться столь некомпетентным и непрофессиональным, не просчитать заранее вероятные последствия интервенции? А эти последствия, странным образом не предусматривавшиеся Пентагоном и госдепартаментом (несмотря на наличие в США множества высококвалифицированных арабистов), выразились прежде всего в том, что крушение фашистского режима привело к всплеску всех застарелых, временно «замороженных» конфликтов. На поверхность вышли давние обиды, началось сведение старых счетов; у людей, ранее парализованных страхом перед жестокой диктатурой, появилось ощущение безнаказанности, что бывает всегда, когда сбивается железный обруч тоталитарной власти. Вырвались наружу все темные страсти, подняли голову криминальные элементы. Общество оказалось в хаотическом, дезорганизованном, атомизированном состоянии.

Все это произошло бы в любой стране, в которой внезапно падает диктатура, но Ирак — особый случай. Нет другой страны, за исключением, пожалуй, Шри-Ланки, в которой одна этническая или конфессиональная общность в течение столь длительного времени и так систематически подавлялась другой. В Ираке речь идет об арабах-шиитах и курдах, которых суннитская элита презирала и преследовала. Еще в 1933 г. первый иракский король Фейсал сказал: «Все еще нет иракского народа, а есть лишь невообразимая масса человеческих существ, лишенных всяких патриотических идей, насквозь пропитанных религиозными традициями и всяческим абсурдом, не объединенных никакими общими связями, подвластных злу, склонных к анархии, постоянно готовых подняться против любого правительства» Конечно, за последующие десятилетия в Ираке выросла интеллигенция вполне достойного уровня, может быть, лучшая в арабском мире, но 35 лет тоталитарного режима привели к ее истреблению или эмиграции, в обществе правила бал самая низкопробная шпана. Не случайно и сейчас практически все политики — выходцы из эмиграции.

Бывший министр Али Аллауи писал об иракском обществе, что оно «держится географическими императивами сосуществования на едином пространстве, а не осознанием совместно прожитой истории и общей цели… Племя против племени; племя против города; город против правительства… ни у одного арабского народа нет таких конфликтов сектового, этнического и трибалистского характера».

Меньше всего такая страна подходит для строительства стабильного демократического государства. Этого или не знали, или не принимали во внимание те гражданские чиновники в Пентагоне, которым Буш -младший дал на откуп планирование невоенной части иракской операции. По словам американского исследователя Джорджа Пэкера, «никто из ответственных лиц даже не задавал самый главный вопрос: что мы будем делать, если все пойдет не так?». А все пошло именно не так, и во многом по вине самой оккупационной адми-нистрации.

Крупной ошибкой был роспуск иракской армии, остались без куска хлеба 400 тыс. военнослужащих, многие из которых влились в ряды Сопротивления. Другой ошибкой была «дебаасизация», увольнение как минимум 30 тыс. бывших членов партии «Баас», а к ним относились, как и должно быть в тоталитарном государстве, вообще все люди, занимавшие сколько-нибудь значимые посты, начиная от преподавателей и кончая начальниками участков полиции. Особенно ударила «дебаасизация» по суннитам, занимавшим большинство ответственных должностей в государстве. Именно суннитские боевики стали ударной силой сопротивления. Из каждых десяти убитых американских военнослужащих семеро стали жертвами именно суннитских, а не шиитских боевиков.

Вооруженное сопротивление началось уже в 2003 г. Вопреки распространенным мифам, в Ираке не было всенародного восстания, партизанской или гражданской войны в общепринятом смысле этого слова. Были террористическо-диверсионные действия широкого масштаба против оккупантов, но вскоре к этому добавилась, межобщинная война суннитских и шиитских «милиций», которая унесла несравненно большее число человеческих жизней. Военные действия против оккупантов и «собственных врагов» переплетались; бойцы «милиций», каждая из которых убивала американцев, с не меньшей беспощадностью уничтожали друг друга. В 2005, 2006 и 2007 гг. казалось, что страна погрузилась в кровавый хаос, американцы безнадежно проигрывают войну, а сунниты и шииты занимаются взаимоистреблением. И если шиитские «милиции» пользовались поддержкой поставленного американцами правительства, в котором первую скрипку играли шииты, то у суннитов появился другой козырь — «Аль-Каеда».

В истории Ирака наступили самые черные времена, в месяц погибали до трех с половиной тысяч гражданских лиц. Иракцы справедливо говорили, что этого кошмара не было бы, если бы в страну не пришли американцы.

Но именно поведение «Аль-Каеды», вмешательство которой в иракские события придало войне особо жестокий характер и одно время даже угрожало американцам полным провалом всей их операции, привело в конце концов к перелому — не в пользу иракского Сопротивления. «Аль-Каеда» оттолкнула от себя своих суннитских союзников. Ее зверства, практиковавшиеся ею акции смертников, при которых гибла масса мирных жителей, ее стремление насаждать самые бесчеловечные и мракобесные формы шариата, наконец тот факт, что боевики «Аль-Каеды» захватили в свои руки сеть контрабандной торговли в провинции Анбар, контролировавшуюся шейхами суннитских племен, — все это привело к тому, что главари боевиков, видимо, рассудили, что Америка — это плохо, но «Аль-Каеда» — еще хуже. И произошла поразительная¸ парадоксальная метаморфоза — значительная часть суннитских боевиков перешла на сторону американцев, назвав себя «Сынами Ирака» и образовав движение «Сахва» («Воз-рождение»).

Наступил момент, когда ядро политических классов как суннитской, так и шиитской общины осознало, что продолжение взаимоистребления не принесет им достижения желаемых целей, а лишь погубит Ирак как государство. В середине 2007 г. главные акторы на политической сцене Ирака поняли, что их интересам отвечает не война, а мир. Сунниты, прежде бойкотировавшие выборы, теперь принимают в них участие, и руководимое шиитами правительство пошло на некоторые уступки, с тем чтобы суннитская община не ощущала себя бесправной и дискриминированной, каковой в прежние времена была община суннитская. Власть понимает: необходимо избавиться от представления, что «после краха баасистского режима все просто перевернулось зеркальным образом: прежде сунниты были наверху, шииты внизу, а сейчас все ровно наоборот».

Уже в середине 2008 г. уровень насилия снизился на 80%, число жертв в среднем за месяц сократилось: среди мирного населения — с 3500 до 700, среди американских военнослужащих — с 70 до 25, среди служащих армии и полиции — с 200 до 100. Общая численность подчиняющихся правительству иракцев под ружьем достигла 555 тыс. человек, в том числе в армии — 230 тыс. (14 дивизий), остальное — полиция и «Сыны Ирака». На подготовку и оснащение армии и полиции истрачено 18 млрд. долл. При этом 80% офицеров и 50% солдат составляют бывшие военнослужащие армии Саддама Хусейна.

Новый начальник полиции генерал Хусейн аль-Вади уволил обоих командиров дивизий и всех 8 командиров бригад, равно как 18 из 27 командиров батальонов. Сейчас число суннитов среди офицеров примерно равно числу шиитов, а среди рядовых 25% составляют сунниты — существенное достижение, если учесть, что еще годом раньше там были почти только шииты.

Сейчас можно сказать, что страна начинает вставать на ноги. Террористам не удалось разрушить экономику; несмотря на многочисленные случаи взрывов нефтепроводов, уже добывается почти 2,5 млн. баррелей нефти в день, как и в довоенные времена, а доходы от экспорта нефти составляют 60 млрд. долл. Три десятка иностранных компаний, включая российские, участвовали в торгах, на которых велась борьба за получение контрактов на разработку нефтяных месторождений, и российский «Лукойл» получил наконец право на месторождение «Западная Курна–2», запасы которого оцениваются в 5 млрд. баррелей нефти. А «Газпром-нефть» в составе консорциума начинает работу на месторождении «Бадра» с запасами примерно в 2 млрд. баррелей.

Всего в Ираке работают 38 компаний из 17 стран. Вопреки распространенному у нас мнению, что вся американская интервенция была затеяна для того, чтобы США смогли прибрать к рукам иракскую нефть, самое крупное месторождение Ирака — Румейла (17 млрд. баррелей) в результате торгов досталось консорциуму во главе с British Petroleum. Ирак также становится серьезным экспортером природного газа. Но Двуречье богато не только нефтью и газом. При нормализации политической обстановки великолепное развитие могло бы получить сельское хозяйство: в этом отношении ни одно арабское государство не может сравниться со страной двух великих рек — Тигра и Евфрата.

Что касается уровня жизни населения, то картина весьма противоречивая. С одной стороны, полная свобода передвижения и выезда за границу, свобода слова и печати, обилие импортных товаров, огромный рост числа автомашин. Число подключений к Интернету выросло с 4,5 тыс. до 1,6 млн., количество мобильных телефонов увеличилось с 80 тыс. до 20 млн.. Если после падения прежнего режима в Ираке выходило всего 5 газет, то уже через три года их число выросло до 180. Появились десятки политических партий самой различной ориентации — националистические, коммунистические, либеральные, светские, религиозные. Помимо партий, в стране действуют и другие, еще более важные акторы — например, исключительно влиятельные в шиитской общине религиозные авторитеты во главе с великим аятоллой Али ас-Систани, могущественные шейхи племен, особенно в районе Центрального Евфрата.

С другой стороны, все еще не преодоленная экономическая разруха, бедственное материальное положение массы населения, нехватка питьевой воды, электричество, доступное только на несколько часов в день, безобразное положение со здравоохранением и образованием. Половина трудоспособного населения — без работы, нехватка энергии и слабость инфраструктуры не дают развиваться промышленности. Фактически нет ничего, кроме нефтегазовой индустрии. И на этом безрадостном фоне — пронизывающая все сверху донизу коррупция.

Особенно удручающе выглядит картина политической жизни. Сунниты и шииты все еще не доверяют и боятся друг друга. Хотя вроде бы «исторический компромисс» достигнут, кровавая бойня прекращена, сунниты уже не бойкотировали последние парламентские выборы в марте 2010 г., а в одном из главных борющихся за власть блоков («Аль-Иракийя») представлены обе общины, до создания нормальной демократической системы еще очень далеко. «Аль-Каеда в Месопотамии», хотя и резко ослаблена (тем более что ее харизматичный лидер Мусаиб аз-Заркауи убит), но отнюдь не ликвидирована. Наоборот, чем больше Ирак будет продвигаться по пути нормализации, тем более свирепыми и безжалостными будут становиться атаки исламистов. Уход американцев сразу же привел к усилению активности боевиков, особенно на севере, в районе Мосула, где обстановка всегда была наиболее напряженной.

Британский военный журнал RUSI описывает ситуацию в Ираке так: «Остается твердое ядро террористических ячеек по всей стране, единых по своим целям, хотя и не находящихся реально под одним командованием. Они обладают знанием и умением действовать локально, в своих районах и в крупных городах, несмотря на повышенный уровень безопасности и улучшение состояния иракских вооруженных сил…похоже, что нападения будут продолжаться в течение нескольких лет, хотя их масштаб будет уменьшаться».

Но нет никакого согласия и внутри самой правящей шиитской верхушки.

Трудно назвать другую страну, в которой существует такая взаимная вражда и подозрительность между политиками, такая сварливость, нетерпимость и несговорчивость, такая потрясающая неспособность и нежелание договориться, найти точки соприкосновения. И дело здесь не только в принципиальных разногласиях. Огромную роль играют личные амбиции, клановые интересы, грызня из-за доступа к финансовым ресурсам и теплым местечкам.

Выборы в парламент состоялись в марте 2010 г., но шел месяц за месяцем, а представители даже одной и той же шиитской общины никак не могли договориться по вопросу о формировании кабинета. Главная борьба шла между Малики и Алауи, двумя шиитскими лидерами. «Иракийя», блок Алауи — это первое в истории постсаддамовского Ирака объединение шиитов и суннитов, к тому же это наиболее светская политическая организация из всех возможных. С точки зрения урегулирования суннитско-шиитских противоречий, оптимальным был бы выигрыш Алауи. Но именно потому, что основная масса шиитов — людей набожных и неспособных преодолеть застарелую неприязнь к суннитам — считает блок «Иракийя» слишком светским и просуннитским, кандидатура Малики оказалась более приемлемой.

Для создания сильной и стабильной власти правительство должно опираться на общенациональный консенсус, чего крайне трудно добиться в стране, где фактически нет единой нации. Следовательно, ее необходимо создать или по крайней мере имитировать ее наличие. Средство только одно — инспирировать подъем иракского национализма. Этот национализм позволит укрепить суверенитет государства и, в частности, избежать слишком сильного иранского влияния. Но может ли он быть общеиракским или же, что гораздо более вероятно, останется национализмом арабским? Тогда он вступает в противоречие с другим национализмом — курдским. Ведь Ирак — страна арабов и курдов. Курдские лидеры, правда, сумели избежать соблазна сепаратизма. Для них выгоднее, чтобы Иракский Курдистан оставался в составе Ирака, пользуясь при этом де-факто полной самостоятельностью. Провозглашение независимости привело бы к полному бойкоту Курдистана всеми его соседями. Но есть вопрос, из-за которого может разгореться новая война — на этот раз между арабами и курдами: судьба города Киркук, который курды называют «своим Иерусалимом». Он не входит в состав автономного региона, но в конституции Иракского Курдистана назван его главным городом.

Малики прекрасно понимал, что именно на киркукском вопросе можно попытаться объединить арабов — суннитов и шиитов, а заодно приобрести репутацию общенационального лидера, отстаивающего арабские интересы. «С конца 2008 г. Малики во все большей мере направлял становящуюся на ноги военную машину Ирака на север, втравливал армию в регулярные провокации против курдской милиции пешмерга». Есть сведения, что американцы испытывали по этому поводу серьезное беспокойство, так как они оказываются между двух огней: с одной стороны, курды — это их единственные надежные союзники в Ираке, многим им обязанные, а с другой — нельзя толкать центральную власть, в основном шиитскую, в объятия Ирана. Скорее всего, США будут продвигать компромиссный вариант, способный хотя бы частично удовлетворить обе стороны. Но в данном случае это будет крайне нелегко, поскольку курды уже объявили Киркук своей столицей, и от этого их лидерам нельзя отказаться без серьезной потери лица.

Взрыв насилия в Киркуке, способный перерасти в вооруженный конфликт между арабами и курдами, вполне реален. Можно провести аналогию с Косово в период распада Югославии. Несколько лет воевали между собой сербы, хорваты и боснийцы, а о Косово никто не думал, там было спокойно. И вот после прекращения «большой войны» именно в Косово произошел взрыв. В Ираке на фоне межарабских суннитско-шиитских военных действий Киркук оставался в тени, но вскоре может прийти его очередь, и судьба единого Иракского государства окажется под вопросом.

Но если киркукскую проблему удастся решить, то Ирак сохранится полностью в нынешнем виде. Шедшие в течение нескольких последних лет бесконечные разговоры о том, что Ирак должен разделиться на три государства: курдское на севере, суннитское в центре и шиитское на юге — исходили от людей, которые просто были недостаточно знакомы с обстановкой. Действительно, представим себе это «арабское суннитское государство» в центре Ирака со столицей в Багдаде. Надо помнить хотя бы один факт: в Багдаде проживает около 2,5 млн. шиитов. И они упакуют свои вещи и уедут на юг, в Басру? Или вернутся под власть суннитов, от которой их наконец избавили американцы?

Багдад останется столицей и суннитов и шиитов. Конечно, нелегко будет наладить сосуществование двух общин. Не забудется, как еще несколько лет назад убийцы в масках врывались в дома и расстреливали из автоматов людей другой конфессии, как останавливали маршрутные такси и выводили пассажиров — одних отпускали, других заводили за угол и ставили к стенке. Но стоит учесть и другое: столько писали за последние годы о суннитско-шиитской вражде, что как-то упустили из виду один факт: когда в 1980 г. началась война с Ираном, иракские шииты воевали в рядах армии так же стойко, как и сунниты, хотя сражались они против своих иранских единоверцев. Это свидетельствовало о том, что существует иракский государственный национализм, общий патриотизм. Если спросить жителя арабской части Ирака, кто он, — ответ скорее всего будет: «Я — араб, иракец», и уже во вторую очередь человек скажет, что он суннит или шиит. Правда, многие дадут обратный ответ, вот в этом-то и проблема. В душе иракских арабов борются эти две приверженности — общинно-конфессиональная и общеиракская. И от исхода этой борьбы во многом зависит судьба Ирака.

3. ИРАНСКИЙ АТОМ — ПЕРЕЛОМ К ЛУЧШЕМУ ИЛИ ДЕЖА-ВЮ?

Станет ли Иран ядерной державой — это один из самых широко обсуждаемых вопросов последних лет. Не сосчитать конференций и встреч, посвященных этой проблеме. Совет Безопасности ООН уже накладывал на Иран санкции, требуя от него прекратить работы по обогащению урана, но воз и ныне там.

Никто так и не знает, что на уме у тегеранских правителей и действительно ли они, форсируя работы по обогащению урана, имеют в виду только «мирный атом». Но вот один весьма показательный факт: несколько лет назад Иран отверг предложение России создать совместные предприятия для обогащения иранского урана на нашей территории; предполагалось, что Россия обогащает его для Ирана, загружает его в реактор, и таким образом иранцы получают готовое топливо. Но это был бы только низкообогащенный уран, непригодный для военных целей, и именно поэтому Тегеран отклонил московский проект.

Глава Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Эль-Барадеи сказал в одном интервью: «Предположение, что завтра мы проснемся и у Ирана будет ядерное оружие, не подтверждается известными нам фактами». Но ведь никто из серьезных людей и не утверждал, что это «будет завтра». На различные сенсационные «утки» мало кто обращает внимание. А серьезные люди работали, изучали проблему, и вот их вывод. В мае текущего года был опубликован совместный отчет американских и российских экспертов, работавших по поручению независимой международной организации EastWest Institute. В отчете, озаглавленном «Ядерный и ракетный потенциал Ирана», указывается, что Ирану для производства ядерного взрывного устройства при условии, что обогащение урана дойдет до военного уровня, достаточно будет от одного до трех лет. Еще пять лет могут понадобиться для создания атомной боеголовки, способной быть доставленной к цели при помощи баллистических ракет. «В сроки от 6 до 8 лет Иран сможет создать баллистическую ракету, способную доставить ядерную боеголовку весом в 1 тыс. кг на расстояние 2 тыс. км».

А сейчас стало известно, что в Иране возле города Кум секретно создан второй завод по обогащению урана, и проведены испытания новой ракеты с радиусом действия до 2 тыс. км.

Означает ли все это, что Иран твердо намерен создать атомную бомбу? Не обязательно.

Версия реального создания атомной бомбы существует и исходит из того, что Тегеран не блефует и не шантажирует Запад, а в самом деле намерен произвести несколько атомных бомб. Спрашивается: для чего? Чтобы действительно пустить эти бомбы в ход?

Против кого Иран мог бы использовать ядерное оружие? Вряд ли против Америки или Западной Европы. Прежде всего обеспокоен Израиль, ведь расстояние от иранской границы до Телль-Авива составляет 1300 км. Но трудно представить себе, чтобы иранцы решились на ядерную войну с Израилем. Нынешних тегеранских правителей можно считать узколобыми фанатиками, но все же не безумцами. При всей их ненависти к «сионистскому образованию» (так, в унисон с арабскими радикалами, называют Израиль в Иране) вряд ли они намереваются бросить бомбу на еврейское государство, поскольку прекрасно понимают последствия такой попытки. Израиль в состоянии в последний момент нанести превентивный удар, который для Ирана был бы катастрофой. Да если бы даже удалось пробить израильскую систему ПРО, жертвами удара были бы не только 6 миллионов евреев, но и такое же число арабов на израильской и палестинской территории, что неприемлемо для Ирана, стремящегося стать лидером всего исламского мира.

Итак, наступательный вариант использования иранцами атомной бомбы малореален. Но как насчет оборонительного варианта? Чтобы отбить у американцев охоту напасть на их страну, застраховать себя от возможной агрессии, тегеранская «муллократия» (как властители Северной Кореи), могла на самом деле решить, что обладание ядерным оружием является для них единственной гарантией. Иранские правители, вероятно, учли плачевный опыт Саддама Хусейна и полагают, что если бы у него действительно было оружие массового уничтожения, Буш не решился бы на войну.

Версия ядерного шантажа предполагает, что на самом деле цель Ирана — не производство бомбы, а достижение такого уровня продвижения в этом направлении, который заставляет поверить, что она может быть создана в любой момент: все готово, и в определенной ситуации бомба может быть произведена. В таком случае чего именно желает добиться Иран?

Во-первых, содействия Запада в развитии своей экономики как платы за то, что Тегеран не сделает «последний шаг». Но, как показывает опыт Северной Кореи, чисто экономическая сделка, какой бы выгодной она ни была, не устраивает правителей авторитарного государства, нашедших возможность держать весь мир в неведении или даже в страхе, заставлять гадать: «есть уже бомба или нет?» Нужны гарантии не только экономические, но и политические: Америка должна раз и навсегда официально, при участии ООН, отказаться от «агрессивных намерений» в отношении их страны. Неправильно было бы считать, что иранские правители только делают вид, что они боятся американской агрессии; они этого опасаются на самом деле, и эти опасения резко возросли после американского нападения на Ирак. Ведь эти люди, плохо знакомые с современным миром, практически никогда не бывавшие на Западе, могут всерьез верить в то, что «Большой сатана» твердо намерен любой ценой добиться уничтожения исламской республики.

Тегерану необходимо, чтобы его исключили из американского «черного списка», из числа стран «оси зла». И если верить в рассматриваемый вариант, то смысл его ядерной программы состоит прежде всего в том, чтобы добиться от Запада как экономической помощи, так и политических уступок.

Похоже, что правители Ирана в принципе хотели бы довести процесс развития ядерной энергетики до такой точки, когда у них будет реальная возможность создать атомную бомбу. Но именно возможность. Реально производить бомбу совсем не обязательно. Скорее всего, гипотетическая иранская атомная бомба — оружие политическое. Важно не столько иметь бомбу в руках «физически», сколько достичь «состояния пятиминутной готовности», чтобы заявить: «В случае необходимости мы способны себя защитить и такими вот средствами, до этого нам осталось сделать один шаг». Это — «разговор с позиции силы», если угодно шантаж, «северокорейский вариант» (правда, Пхеньян пошел дальше простого шантажа).

И все же — вернемся к прогнозам экспертов. 6 — 8 лет — и готово, можно будет в принципе ударить на расстояние 2 тыс. км. Кажется — еще уйма времени, нечего пороть горячку. Но время бежит удивительно быстро; кажется, совсем недавно мы наблюдали по телевизору, как американские солдаты входят в Багдад, летит на землю статуя Саддама — а на самом деле прошло уже именно шесть лет. «Чем дольше живем мы, тем время короче», — как поется в одной песне. Годы пролетят незаметно, и вдруг, цитируя Эль-Барадеи, «мы проснемся, и у Ирана будет ядерное оружие». Тем, кто живет в Москве, Париже или Нью-Йорке, это может быть безразлично; а для тех, кто живет в Иерусалиме или Тель-Авиве?

Вот тут-то и опасность. Приведенные выше аргументы насчет того, что скорее всего иранцы не намерены произвести бомбу и тем более пустить ее в ход — слабое утешение для жителей Израиля, видящих, как движется к созданию атомного оружия расположенная неподалеку держава, лидеры которой утверждают, что еврейское государство будет стерто с карты мира. Какая у израильтян может быть гарантия того, что Тегеран остановится в одном шаге от создания бомбы? На заводе в Натанзе уже крутится более восьми тысяч центрифуг, и многие израильтяне действительно боятся дожить до того дня, когда утром по радио объявят о произведенном в Иране испытании ядерного устройства. А что предпринять? Разбомбить ядерные объекты Ирана? Все эксперты утверждают, что такой удар ничего не решит, ядерные элементы в Иране рассредоточены, спрятаны под землей, удар по Ирану приведет лишь к отсрочке иранской ядерной программы на несколько лет, более того — после такого удара иранцы, уже ничем не стесненные, с удвоенной силой возьмутся за производство атомной бомбы. Но для многих израильтян все это звучит неубедительно.

В западной печати давно обсуждается вопрос: что предпочтительней — ядерный Иран или война? И на Западе и у нас говорят, что нельзя допустить превращения Ирана в ядерную державу, но в таких заявлениях есть некоторая доля лукавства. «Нельзя жить с ядерным Ираном». А так ли это? Ведь живет же мир с ядерными странами — Индией, Пакистаном, Израилем, не говоря уже о великих державах. Конечно, если у Ирана будет атомная бомба, вероятнее всего, начнется гонка ядерных вооружений во всем обширном Ближневосточном регионе. Саудовская Аравия, Египет, Алжир да и другие страны скажут: «А чем мы хуже Ирана?» Договор о нераспространении ядерного оружия можно будет выбросить в корзину. Но это все же не станет катастрофой для человечества. Единственная страна, для которой иранская ядерная проблема является проблемой экзистенциальной, вопросом жизни и смерти, — это Израиль. Поэтому можно сказать, что центральным пунктом всего международного кризиса вокруг иранской ядерной программы является именно возможная реакция Израиля.

Израильские руководители понимают, что удар по Ирану создаст массу проблем, но они не могут не считаться с настроениями народа. Поэтому весьма опасно было бы уповать на то, что израильтяне ничего не предпримут, а будут сидеть и ждать, пока дипломатия «сделает свое дело». Нельзя исключать возможность воздушного удара Израиля по Ирану, совместно с американцами или в одиночку, а значит, возможна региональная война, в которую в любом случае, даже вопреки своему желанию, окажутся втянутыми Соединенные Штаты.

Конечно, для США израильский удар по Ирану имел бы просто катастрофические последствия, если говорить об их отношениях с миром ислама, поскольку мусульмане возложили бы всю вину на Вашингтон. Вся «новая линия» Обамы пошла бы прахом, независимо от того, ввязались бы США в эту войну или нет. Именно поэтому он, равно как и Саркази и Гордон Браун, так жестко поставили вопрос о санкциях. Для них это прежде всего путь к предотвращению войны, которая причинила бы Западу колоссальный ущерб. Россия останется в стороне, но перед ней будет тяжелейший выбор — как себя вести? Ведь помимо всего прочего, такая война безусловно дала бы мощный толчок развитию исламистского экстремизма, резкой активизации воинственных джихадистских движений, в том числе и в странах СНГ.

Что же делать, чтобы не допустить такого развития событий? Давить на Иран, загонять его в угол бесперспективно и контрпродуктивно, в этом смысле российская дипломатия права. Но вот создать единый фронт с Западом в попытке оказать «мягкое давление», т.е. предложить Тегерану всевозможные « пряники», начиная от обещания построить ряд атомных электростанций и кончая договоренностями о широкомасштабных инвестициях — это могло бы сработать. Вспомним, что еще в 2007 г. « шестерка» (постоянные члены Совета Безопасности плюс Германия) предложили Ирану чрезвычайно выгодные условия соглашения: строить атомные электростанции, принять Иран в ВТО, поставлять запчасти для гражданской авиации, обеспечивать приток инвестиций и т.д. Иран на это не пошел, так как в обмен ему предлагалось прекратить работы по обогащению урана. В прошлом году западные державы повторили это предложение, и опять безрезультатно.

И все же именно такой вариант обращения с Ираном представляется наиболее перспективным, особенно если учесть последние внутриполитические события в Иране, показавшие пределы власти нынешних владык и степень их зависимости от общества, с которым прежде они могли себе позволить не считаться вовсе. Сейчас виден раскол и внутри самой корпорации аятолл, и режим уже не так силен, чтобы действовать с прежней безоглядной непримиримостью.

Встреча «шестерки» с представителями Ирана, состоявшаяся 1 октября 2009 г. в Женеве, к удивлению многих, прошла именно в русле «мягкого», примирительного варианта. Иран обязался предоставить инспекторам МАГАТЭ доступ к новому заводу в Куме. Предполагается также усиление контроля и над старым заводом в Натанзе. А самое главное — иранцы согласились на то, что дальнейшее обогащение около двух третей имеющегося у них запаса урана и производство из этого (низкообогащенного) урана топлива будет происходить не в их стране, а в России и во Франции, и топливо будет доставлено обратно в Иран. Если все будет происходить именно так, а МАГАТЭ будет строжайшим образом следить за тем, чтобы и та часть урана, которая остается в Иране, ни в коем случае не подверглась обогащению до уровня 90 градусов, позволяющего произвести бомбу, тогда все смогут вздохнуть с облегчением.

Что привело к возможности такого соглашения? Во-первых, строительство завода в Куме вызвало взрыв возмущения у западных лидеров, сразу же поставивших вопрос о необходимости введения новых, более жестких санкций по отношению к Ирану. Правда, вероятность таких, поистине «смертельных» для Ирана санкций, как эмбарго на экспорт нефти и запрет на ввоз бензина, невелика, поскольку если бы даже Россия им не воспротивилась, наложил бы вето Китай, невероятно активизировавший за последние годы свои экономические связи с Ираном и в частности заключивший соглашение о поставках иранского сжиженного газа в огромных объемах. Но даже без этого экономика Ирана могла бы тяжело пострадать от других видов санкций, которые бы ввели западные державы (например, стал известен американский план блокирования операций страховки на поставки товаров в Иран).

Во-вторых, сыграло роль и видимое изменение позиции России, выразившееся в словах президента Медведева о том, что в некоторых случаях санкции бывают необходимы. И хотя через пару дней Медведев заявил, что надо создать «комфортные условия» для Ирана ради налаживания сотрудничества с ним, иранцы не могли не почувствовать, наоборот, известный дис-комфорт.

В-третьих — и это скорее всего самое важное — Запад перестал настаивать на том, чтобы Иран прекратил работы по обогащению урана в качестве предварительного условия для переговоров. Тем самым и были созданы те «комфортные условия», о которых говорил Медведев. Дело в том, что иранские лидеры — по существу, заложники своей собственной ядерной программы, ставшей в Иране своего рода «национальной идеей», употребляя популярное у нас выражение, и пуще всего боятся быть обвиненными в слабости, уступчивости, излишней доверчивости. Согласиться на прекращение обогащения урана они не могли, а после того, как в Женеве это условие было снято, тегеранские правители «сохранили лицо»: обогащение урана будет продолжаться, пусть и на чужой земле. Из такого урана бомбу не сделаешь — ну и что? Если кто внутри страны обвинит их в чрезмерной уступчивости, они всегда могут заявить: «А мы никогда и не хотели создать бомбу, это придумали иностранные клеветники, мы всегда говорили, что цели нашей ядерной программы — исключительно мирные: сейчас мы уже достигли такого уровня развития ядерной экономики, которая в принципе позволяет нам осуществить военную программу, если возникнет угроза безопасности Ирана; теперь мы выполнили то, чего хотели, а враги не смогли нам помешать, это наша победа». И весь иранский народ, отнюдь не горящий желанием воевать с Америкой, был бы только счастлив, осознав, что, осуществив успешную ядерную программу, Иран утвердил свое величие и достоинство и в то же время избежал войны.

Иначе говоря, лучше тех условий, которые Запад и Россия предложили Ирану, просто не придумаешь. Не хотите прекращать обогащение урана — пожалуйста, вам его будут обогащать и потом преподнесут готовое топливо для реактора на блюдечке; все, что нужно для развития мирной энергетики, вы получите без всяких усилий. И после встречи в Женеве казалось, что Тегеран сможет вырваться из плена стереотипа, изменить традиционную, апробированную модель поведения. Но вскоре появились признаки того, что все возвращается на круги своя. Спикер иранского парламента Али Лариджани утверждал, что Запад, настаивая на вывозе низкообогащенного урана в Россию, намерен «обманывать нас и навязывать нам свою волю». Звучит как-то дико, если иметь в виду, что Москва высказалась именно за данную схему; выходит, что Запад использует несчастную безвольную Россию как пешку в своей игре? Этому никто не поверит, равно как и разговорам о том, что Иран, дескать, боится отправлять свой уран в Россию из опасения утратить над ним контроль. Уж только не от России могут иранцы ожидать вероломства и всяких пакостей, и они прекрасно это знают.

Все это несерьезно и не может быть принято за чистую монету. И если в самое ближайшее время выяснится, что Иран отверг и данный, максимально благоприятный для него вариант выхода из кризиса, это будет самым убедительным подтверждением того, что тегеранские правители на самом деле опасаются только одного: такого внешнего контроля, который не дал бы им возможность довести обогащение урана до «военной стадии», когда уже можно делать бомбу. Вся нынешняя аргументация иранских официальных лиц — это лишь прикрытие, высосанный из пальца хитроумный предлог, чтобы оттянуть время.

Означает ли это, что все зашло в окончательный тупик? Все-таки еще рано так утверждать. Попытаться сдвинуть Тегеран с его позиции еще возможно, и здесь исключительно важна роль России. Мы только что видели, что даже сделанный российским президентом намек на возможность того, что Россия солидаризируется с Западом, уже сыграл свою роль на переговорах в Женеве, пусть даже потом Тегеран и дал задний ход. Логика подсказывает, что такая солидарность должна стать постоянным фактором, если мы хотим предотвратить пагубное развитие событий.

Но здесь есть загвоздка: надо занять единую позицию совместно с Западом. А вот в этом-то пункте и могут проявиться стереотипы мышления и поведения. Во-первых, наследие советского менталитета со встроенным в него механизмом, обеспечивающим поддержание постоянного уровня неприязни и подозрительности по отношению ко всему западному, особенно американскому. «Почему мы должны уламывать Иран вместе с американцами? Им это будет выгодно, а зачем нам идти на поводу у Вашингтона, тем более что не решены главные спорные вопросы — СНВ и др.? Позволять американцам набирать очки не в наших интересах». Во-вторых, как ни странно, можно слышать и такие мнения: «Если США примирятся с Ираном, нам будет плохо, американцы вытеснят нас из иранского экономического пространства. Для нас лучше ядерный Иран, чем проамериканский». Да и в целом похоже, что многие наши политики убеждены в одном: демонстрация солидарности с Западом ничего не даст нашему руководству в плане мобилизации населения на основе патриотического подъема.

Но что будет, если окажется, что иранские уступки — это всего лишь видимость, а уран, например, тихо обогащается на каком-нибудь третьем заводе? Та же игра в кошки -мышки, что и все последние годы… Иранские дипломаты — великие мастера тянуть, «забалтывать» любые переговоры, зигзагообразно маневрировать, время от времени «бросая кость» оппонентам, якобы делать уступки, постоянно сохраняя неопределенность. А время будет идти, и оно на их стороне. Но тот, кто убежден, что время всегда будет работать на него, может ведь и « заиграться», и не только перехитрить самого себя, но и крепко навредить другим.

При этом стоит с прискорбием констатировать, что именно в вопросе об иранской ядерной программе, пожалуй, наиболее ярко проявилась слабость и бестолковость мировой системы урегулирования конфликтов (если она вообще существует), близорукость и эгоизм государственных деятелей. Кто знаком с историей, знает, как нелепо возлагать надежды на мудрость, рациональность, логичность поведения политиков. И ХХI век пока что это только подтверждает.

4. СТОЛЕТНИЙ КОНФЛИКТ: ИЗРАИЛЬ И ПАЛЕСТИНЦЫ

Арабы и евреи, как повествует Ветхий Завет, — сводные братья. Но близкое родство никогда не препятствовало их вражде. Ведь первой жертвой на земле, опять-таки согласно библейской истории, был Авель, убитый родным братом. И сейчас эти два народа находятся в конфронтации, равной которой по длительности нет в современной истории. В чем корни этого жестокого противостояния?

Пусть читатель не удивляется: конфликту между арабами и евреями в Палестине действительно сто лет. В 1909 г. еврейские иммигранты организовали вооруженную группу «Хашомер» для защиты своих поселений от нападений арабских отрядов. Началось кровопролитие между двумя семитскими народами.

Краеугольные камни противоречий

Проблема № 1 — Иерусалим, святой город трех религий. Для иудеев это — Ерушалайм, в прошлом столица еврейского царства, город царей Давида и Соломона, там находится Стена плача, единственная сохранившаяся часть второго храма, разрушенного римлянами. Другого такого святого места у иудеев на земле нет. А для арабов и вообще мусульман это — Аль-Кудс, или «священный», третий по святости город в мире (после Мекки и Медины). Здесь расположены две святыни ислама — мечеть Аль-Акса («отдаленнейшая»), которую пророк Мухаммед, согласно преданию, посетил, и мечеть Куббат-ас-Сахра («Купол скалы»), построенная на скале, с которой пророк был вознесен на небо для встречи с Аллахом. Все эти святыни двух религий находятся буквально рядом друг с другом, на Храмовой Горе. Эта гора — часть Старого Города, и на земном шаре нет куска земли аналогичных размеров (площадь Храмовой Горы всего около 12 гектаров), который имел бы столь колоссальное символическое значение.

Вопреки решению ООН, Иерусалим так и не стал особой международной зоной, а после 1967 г. оказался целиком под властью Израиля. Как сделать один и тот же город столицей двух государств? — над этим вопросом ломают голову уже несколько десятилетий. Ясир Арафат говорил: «Не родился еще арабский лидер, который мог бы отказаться от Аль-Кудса», но и ни один израильский лидер не может отменить решение кнессета о статусе Иерусалима как единой и неделимой столицы еврейского государства. Все упирается по существу в вопрос о судьбе крошечного клочка земли, поскольку город как таковой де-факто давно разделен, евреи живут в западной части, арабы в восточной.

Проблема № 2 — границы между двумя государствами. Те израильские руководители, которые в принципе согласны признать необходимость создания палестинского государства и вывод войск с земель, оккупированных в 1967 г., настаивают на «коррекции» границ, на обмене территориями. В состав Израиля при этом включаются три больших блока еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан, вблизи Иерусалима, а кусок израильской территории, населенный преимущественно арабами, передается палестинцам.

Проблема № 3 — еврейские поселения на Западном берегу. Их около двухсот, в них проживает более 200 тыс. человек. Само их существование арабы считают оккупацией; недавний опрос показал, что 80 % палестинцев Западного берега не желают создания своего государства, если в нем сохранится хотя бы одно еврейское поселение.

Проблема № 4 — палестинские беженцы. Уже в 1950 г., после первой войны, число арабов, бежавших из той части Палестины, которая вошла в состав Израиля, достигло почти миллиона человек. Их разместили в лагерях и стали содержать за счет ООН. Сейчас число зарегистрированных беженцев составляет примерно 2,5 миллиона, большинство их живут в лагерях на территории сектора Газа, Иордании, Ливана и Сирии. Согласно резолюции 194 Генеральной Ассамблеи ООН, принятой еще в 1948 г., беженцам должно быть обеспечено «право на возвращение», которое Израиль никогда не признавал.

Таковы главные, принципиальные проблемы, которые до сих пор препятствуют урегулированию конф-ликта.

Упущенные возможности

Впрочем, можно ли сказать, что именно эти проблемы сами по себе не позволяют решить давний спор? Скорее следует говорить о том, что нежелание или неспособность пойти на взаимные уступки для достижения компромисса являются основными причинами постоянных неудач всех попыток найти приемлемое для всех решение.

Многие авторы пишут, что коренной первоначальной ошибкой арабов было то, что они не признали решение Генеральной Ассамблеи ООН от ноября 1947 г. о создании двух государств в Палестине. В самом деле, если бы раздел Палестины произошел бы в соответствии с планом ООН, евреи получили бы территорию размером всего в 14 тыс. кв. км., ширина которого (т.е. расстояние между морем и арабским государством) в самом узком месте составляла бы 13 километров, а вся остальная часть Палестины управлялась бы арабами. Но рассуждающие задним числом забывают о реальной политической атмосфере в арабском мире в конце 1940 -х годов. Само по себе возникновение еврейского государства в центре арабских земель рассматривалось как абсолютно недопустимое. Если бы в 1948 г. какой-либо арабский президент или король предложил согласиться с возникновением Израиля вместо того чтобы вести войну во имя его уничтожения, он был бы немед-ленно убит.

Другая ошибка арабов, по мнению некоторых историков, связана с поведением иорданского короля Хусейна в 1967 г., когда он вступил в войну на стороне подвергшихся израильскому нападению Египта и Сирии. «Разве он не понимал, что израильская армия разгромит его войска в считанные часы? Объективно, конечно, это оказалось ошибкой: именно с этого момента, когда Израиль оккупировал всю оставшуюся часть так и не созданного палестинского государства, ведет свое начало вся проблема Западного берега. Но если бы Хусейн остался в стороне, когда Израиль напал на братьев-арабов, он, король из династии Хашемитов, т.е. потомок пророка Мухаммеда, покрыл бы себя и весь свой род несмываемым позором. Так не поступают аристократы — ни в Европе, ни на Востоке.

Другое дело — явная и совсем не обязательная ошибка, совершенная арабскими лидерами в том же 1967 г., уже после «шестидневной войны». На саммите глав арабских государств в Хартуме была принята формула «никаких переговоров с Израилем, никакого мира с Израилем, никакого признания Израиля». Признать Израиль как реальность, как существующее государство, а следовательно, как партнера по переговорам было необходимо. Хартум пошел на пользу только израильским « ястребам», руки у которых оказались развязаны для закрепления оккупации и начала строительства еврейских поселений.

Арафата упрекают за то, что во время саммита в Кэмп-Дэвиде в 2000 г. он прервал переговоры в момент, когда еще можно было торговаться. Видимо, он считал, что условия, предложенные израильским премьером Эхудом Бараком, хотя и беспрецедентно мягкие по сравнению с тем, на что Израиль был готов идти прежде, все же недостаточны. Считать ли срыв переговоров виной и ошибкой палестинцев — это вопрос спорный. Но вот что однозначно можно квалифицировать как тяжелейшую ошибку палестинской стороны, так это развязывание вооруженной «интифады» в том же 2000 году. «Интифада» непоправимо ослабила «лагерь мира» в Израиле, «голуби» ушли в тень.

Если обратиться к ошибкам другой стороны, то сразу можно отметить, пожалуй, главную из них, поистине роковую: решение о строительстве еврейских поселений на оккупированном Западном берегу, причем ответственность за это ложится как на израильских правых, так и на левых. Светские и религиозные сионисты соперничали друг с другом в поощрении иммиграции евреев как из СНГ, так и из США именно на Западный берег, как бы стремясь поставить арабов перед необратимым фактом утверждения на их земле форпостов «еврейского присутствия». Вопиющая близорукость израильского руководства привела к тому, что оно само себе поставило барьер на пути создания палестинского государства, без чего — и это сейчас ясно почти для всех — мира быть не может, конфликт будет тлеть бесконечно.

Крупной ошибкой Израиля следует считать создание на Западном берегу такой системы пропускных пунктов, которые делают жизнь палестинцев невыносимой. На этой территории существует почти 600 израильских блокпостов и барьеров. Люди не могут на своей земле нормально передвигаться из одного населенного пункта в другой.

Еще одна грубая ошибка израильских властей связана с их поведением по отношению к сектору Газа после того, как там власть захватил ХАМАС. Было решено проводить политику противопоставления Западного берега Газе. Газу намеревались подвергнуть блокаде в расчете на то, что население, доведенное до отчаяния своим бедственным положением, взбунтуется против ХАМАС. Ничего из этого не получилось. Люди страдали, но проклинали не ХАМАС, а Израиль и Америку. А жители Западного берега, даже если им стало жить лучше, чем прежде, все равно не могут быть безразличны к бедствиям своих собратьев в Газе. Никакой благодарности Израилю они не проявляют, да и авторитет Махмуда Аббаса, главы Палестинской администрации и лидера ФАТХ, отнюдь не вырос, скорее наоборот. В свою очередь, и ХАМАС совершил тяжелейшую ошибку, спровоцировав своими ракетными обстрелами израильских городов ужасающий вооруженный удар со стороны Израиля.

Психология и интересы

Реально противоположные интересы сторон в принципе можно было бы удовлетворить, хотя бы частично, при наличии доброй воли, взаимопонимания и готовности идти на уступки, без которых невозможен компромисс, а иначе, как компромиссным путем, идею «двух государств» воплотить в жизнь нельзя.

Иерусалим, например, разделить трудно, но возможно. Для этого крошечный кусок земли, Храмовую Гору, можно поставить под совместное управление или же устроить дело таким образом, что святые места каждой из сторон окажутся под юрисдикцией соответственно иудеев и мусульман, пусть даже их разделяет всего несколько сот метров. Можно решить и проблему еврейских поселений на Западном берегу: преобладающую часть из них демонтировать (сломив отчаянное сопротивление поселенцев — задача труднейшая, но не непреодолимая), а те, которые примыкают к Иерусалиму и представляют собой уже большие еврейские города, включить в состав Израиля, отдав взамен палестинцам часть нынешней израильской территории. Так будет установлена граница: возвращение, хотя и не в буквальном смысле слова, к линиям разграничения, существовавшим до июня 1967 г. И даже труднейшую из всех, головоломную проблему возвращения палестинских беженцев нельзя считать абсолютно неразрешимой; разумеется, ни одно израильское правительство никогда не согласится впустить их на свою землю — ведь учитывая разницу в темпах прироста населения, ему пришлось бы смириться с тем, что уже через несколько лет еврейское государство станет арабско -еврейским. Но значительная часть беженцев смогла бы приехать в палестинское государство, даже если их родители были родом из тех мест, которые стали Израилем; другая же часть удовлетворилась бы денежной компенсацией.

Дело в том, что одна из сторон конфликта считает уступки, на которые готовы были бы пойти ее лидеры, чрезмерными, а другая сторона — недостаточными. Палестинцы не желают понимать, что правительство Израиля не может идти напролом против общественного мнения, утратившего всякое доверие к арабам, и тем более им совершенно неважно, что слишком большие уступки с учетом особенностей политической системы Израиля неизбежно приведут к падению конкретной правительственной коалиции. Какое им дело до политических раскладок во враждебном государстве? А израильтяне упорствуют в слепом заблуждении, заключающемся в том, что «арабы понимают только силу « и что спасение еврейского государства лишь в том, чтобы быть как можно более жестким и «крутым». Израильтянам не хватает понимания того, какое огромное значение для арабов имеет их достоинство, насколько невозможно им выглядеть в своих и чужих глазах проигравшими и опозоренными неудачниками. Психологический барьер огромен. Некоторые полагают, что тут дело в несовместимости цивилизаций, в противоположности менталитетов, другие видят главное зло в накопившемся недоверии, когда одна сторона априори убеждена в том, что другая только и думает, как бы ее обмануть, переиграть. Так или иначе, беда в том, что уже дети воспитываются в духе ненависти и презрения к «вечному врагу». Арабы сам факт образования Израиля называют «накба», катастрофа, а евреи не сомневаются, что любая уступка палестинцам лишь разожжет их аппетит, что арабы никогда не откажутся от конечной цели — уничтожения Израиля. «Уйдешь на границы 1967 года — рано или поздно потребуют вернуться к границам 1947 года». «Ушли из южного Ливана — получили Хесболлу с ракетами, ушли из Газы — получили ХАМАС с ракетами. Так уж лучше держаться, ничего больше не отдавать. А то, что весь мир нас осуждает, — так евреям не привыкать, такова наша судьба на протяжении тысячелетий». С таким настроением трудно ожидать готовности идти на компромиссы…

Корни близорукой и контрпродуктивной политики Израиля по отношению к арабам лежат еще в первоначальных представлениях первых поколений иммигрантов. Достаточно вспомнить лозунг «Дать народу без земли землю без народа», равносильный отрицанию самого существования палестинского арабского народа; убежденность в том, что Бог дал евреям право создать Великий Израиль на земле всей Палестины; распространенное среди многих израильтян пренебрежительное, презрительное отношение к арабам вообще как чуть ли не к дикарям и т.д. А с другой, арабской стороны — полное игнорирование или даже отрицание факта проживания евреев в Палестине в древности; отношение к евреям как к незаконным пришельцам, внедренным в арабский мир Америкой, которая создала Израиль как свое орудие для борьбы с исламом; культивирование ненависти и отвращения к евреям, доходящее до того, что лидер крупнейшей ливанской шиитской партии Хесболла шейх Насрулла позволяет себе на митинге отзываться о евреях как о «потомках свиней и обезьян», и пр.

Отметим и внешние факторы. США в период «холодной войны» сделали Израиль своим союзником в борьбе против левых, просоветских сил. Израильские лидеры воспользовались этим, полагая, что тем самым у них есть свобода рук по отношению к арабам — ведь для американцев наличие стратегического союзника важнее, чем судьба каких-то палестинцев, Америка всегда будет на стороне Израиля. Сейчас это все позади, но вырисовывается новая конфронтация: США противостоят Ирану и поддерживаемым им радикальным организациям Хесболла и ХАМАС, и при этом новом раскладе сил в регионе ХАМАС оказывается в иранском лагере, а ФАТХ, побитый и униженный исламистами, — в одном лагере с Америкой и Израилем. Палестинцы расколоты и парализованы, и у израильских лидеров вновь возникла надежда на то, что точно так же, как Израиль был нужен американцам для противостояния с СССР и его союзниками, так и теперь он необходим Вашингтону для отпора «иранской экспансии», и США волей-неволей будут его поддерживать, а следовательно, нет нужды форсировать процесс создания палестинского государства.

Наконец — еще один важный момент. На первом этапе существования Израиля сионизм был по преимуществу светским движением, и ему противостояло тоже в основном секулярное движение арабских националистов во главе с Арафатом. Теперь все не так. В Израиле набирает силу религиозный компонент сионизма. В немалой степени ужесточение политического курса израильских властей связано с особенностями государственного устройства Израиля, в частности, с пропорциональной системой выборов в парламент. Баланс между блоками «главных партий» поддерживается или нарушается позицией религиозных партий, от которых зависит судьба правительства. Пользуясь этим, представители харедим (ультрарелигиозных евреев) берут в качестве платы за поддержку правительства обязательство выплачивать им большие деньги для финансирования духовных училищ, в которых занимаются молодые люди, предпочитающие вместо службы в армии десятки лет изучать Тору и Талмуд, благо что раввины- ортодоксы это поощряют. Сейчас таких «отказников» уже насчитывается 55 тысяч. И все это усугубляется ростом доли харедим среди израильского общества. В 1980 г. харедим составляли 4% еврейского населения, сейчас 10%, но через 20 лет будет уже 20 %, так как в их семьях по 8 — 9 детей, и вот уже в Иерусалиме 61% школьников-первоклассников являются выходцами из семей тех, кто фанатично борется за «чистоту веры» и полагает, что уступки арабам — это предательство идеалов иудаизма. А ведь ни одно правительство не может игнорировать мнение этих людей. Вот что писал издатель американского журнала «Нью рипаблик» Мартин Перетц: «Израиль закончит свою трансформацию в еврейскую Саудовскую Аравию, и исчезнет даже химера мира. Сохранится ли Тель-Авив как нечто вроде наполовину терпимого Дубаи — зоны развлечения посреди мрачной и безжалостной теократии — можно только гадать».

А среди палестинцев растет влияние ХАМАСа, исламистского движения, принципиально отрицающего возможность существования еврейского государства исходя из религиозных установок. Таким образом, в обоих лагерях стал доминировать религиозный элемент, что делает сближение их позиций в высшей степени затруднительным, если вообще возможным. Когда израильтяне слышат, что ХАМАС не имеет ни малейшего намерения отказаться от идеи создания единой арабской исламской Палестины, причем евреям будет предложено «возвращаться в Германию или куда-нибудь еще» — нет ничего удивительного в том, что среди них крепнет убеждение в необходимости « стоять насмерть», и концепция « земля в обмен на мир» объявляется устаревшей.

Так что же — полный тупик? Сегодня это выглядит именно так. Но каковы же в таком случае перспективы? Продолжение фактической оккупации Западного берега реки Иордан грозит Израилю большими бедами: периодические вспышки вооруженных выступлений, возобновление акций террористов-смертников, наращивание мощи и технических средств военизированных радикальных организаций, способных в принципе обстреливать израильские города ракетами все большей дальности, акты насилия по отношению к евреям в различных странах и т.д. Напрашивается единственный выход — поиски решения на базе все той же, давно известной концепции двух государств. Банально? Но ничего другого не придумаешь, как ни ломай голову. Для реализации этого проекта, конечно, требуется не только время и огромные, терпеливые усилия, но — самое главное — некий психологический, ментальный перелом. Может ли он прийти извне? Сомнительно. Еще и еще доказывать арабам и евреям, что в их же интересах прийти к компромиссу, что им никуда друг от друга не деться, что они обречены жить рядом на этом маленьком клочке земли, называемом Палестиной, — все это делалось за десятки лет сотни раз. Результат нулевой. Никакие международные силы, будь это наблюдатели или миротворцы, здесь тоже не помогут. Импульс к согласию должен прийти изнутри. Непременно найдутся люди, способные убедить своих соплеменников, что путь конфронтации — это путь к катастрофе. Эти люди из числа арабов должны говорить на языке ислама, а в еврейской среде можно апеллировать лишь к иудейской традиции. Отшатнуться от края пропасти, начать бороться с массовым безумием — единственный выход, иначе впереди лишь мрак и кровь.

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

США продолжают консультации с Россией по ситуации в Сирии, сообщил представитель госдепартамента Марк Тонер.

"Мы продолжаем обсуждать (ситуацию) с Россией. Мы ведем переговоры со всеми, стараясь определить перечень дальнейших действий в отношении Сирии", - сказал Тонер в понедельник на брифинге, отвечая на вопрос о том, проводят ли США консультации с Россией, чтобы подготовить в Совете Безопасности ООН резолюцию, аналогичную принятой весной 2011 года отношении Ливии.

Как отметил представитель госдепартамента, в настоящее время рано говорить о подготовке такой резолюции, и США намерены сосредоточиться на методах давления на сирийский режим, не предусматривающих действия СБ ООН.

"Сейчас важно понять, что можно еще сделать. Лига арабских государств недавно приняла историческое решение по Сирии, заморозив ее членство в организации. Да, мы рассматриваем СБ ООН как действенный способ (повлиять на сирийской правительство), но сейчас мы сосредоточимся на действиях вне его", - отметил Тонер.

В Сирии на протяжении последних восьми месяцев не прекращаются антиправительственные протесты, которые начались в середине марта на юге страны, в городе Дераа, а затем перекинулись на другие регионы. В последнее время противостояние, особенно в районах, граничащих с Ливаном и Турцией, все больше приобретает насильственный, межконфессиональный характер. Ежедневно поступают сообщения о гибели людей - как мирных граждан, так и сотрудников силовых структур.

По данным ООН, число жертв столкновений в стране превысило 3,5 тысячи человек. Сирийские власти говорят более чем о 1,5 тысячи погибших с обеих сторон, в том числе о более чем 1,1 тысячи сотрудников правоохранительных органов.

Генассамблея ООН приняла 22 ноября резолюцию с критикой властей Сирии, охваченной насилием и беспорядками. Этот шаг последовал после того, как Россия и Китай заблокировали в СБ ООН резолюции с угрозами санкций против сирийских властей.

Военная операция НАТО против Ливии началась фактически после принятия СБ ООН резолюции о запрете полетов над ливийской территорией. Россия воздержалась при голосовании по этой резолюции. Денис Ворошилов

Санкции против элиты

ЕС и Лига арабских государств оставят Сирию без инвестиций

Игорь Крючков

Вчера Евросоюз расширил экономические санкции против Сирии. Они фактически стали логическим продолжением санкций, одобренных накануне Лигой арабских государств (ЛАГ). И те и другие ограничивают сирийскую элиту в инвестициях. Санкции ЛАГ в этом смысле важнее: они лишают Дамаск возможности вкладывать деньги в странах Персидского залива.

По данным агентства Reuters, вчера страны ЕС договорились о расширении своих санкций против Дамаска. В европейский черный список попадут еще 12 имен сирийских политиков и 11 названий сирийских компаний. Кроме того, банкам из Сирии будет запрещено открывать в Евросоюзе свои представительства и инвестировать в страны Европы. Эти санкции вступят в силу в четверг.

Меры ЕС стали продолжением санкций, принятых накануне странами ЛАГ. Они требуют от всех 22 членов этой организации (включая Палестину) прервать все транзакции с сирийским центробанком, прекратить финансирование проектов в Сирии, запретить высшим лицам этой страны посещать страны ЛАГ, а также заморозить активы, связанные с режимом Башара Асада. 12 ноября Сирия была исключена из состава лиги из-за нежелания властей страны прекратить жестокую кампанию по подавлению антиправительственных демонстраций.

Ирак и Ливан проголосовали против введения санкций на заседании ЛАГ 27 ноября. Вчера они объявили, что не будут выполнять это решение. Министр иностранных дел Ливана Аднан Мансур заявил, что жесткие экономические меры против Дамаска повредят и Бейруту. Лабид Аббави, заместитель главы иракского МИДа, объяснил отказ тем, что у Ирака слишком большая община в Сирии, кроме того, санкции нанесут ущерб региональным интересам Багдада.

По словам эксперта Лондонской школы экономики Джона Чалкрафта, в 1960-х годах Ливан был главным экономическим партнером Сирии и старые связи по-прежнему дают о себе знать. «Впрочем, сегодня для Дамаска намного более важен другой партнер — Ирак, — добавил собеседник «МН». — Это второй по объему торговли партнер Сирии, первым является Евросоюз».

ЕС установил жесткий санкционный режим в отношении Дамаска. 2 сентября Евросоюз ввел запрет на ввоз нефтепродуктов из Сирии. А ведь на долю ЕС приходилось 90% сирийского нефтяного экспорта, приносившего выручку в размере примерно $20 млрд, то есть около 20% ВВП страны. В мае ЕС заморозил счета 13 членов сирийского правительства и запретил им въезд в Европу, тогда же в европейский черный список попали президент Асад и несколько его родственников.

США и ЕС ввели санкции против Сирии с целью ускорить инфляцию и повысить цены на товары первой необходимости — воду, масло, бензин, рассказал «МН» Джон Чалкрафт. Однако, по его словам, «нет объективных данных, которые говорили бы о том, что это действительно стало проблемой для страны». Особенность санкций ЛАГ в том, что они призваны нанести удар не по благосостоянию населения, а по интересам элиты. «Страны Персидского залива, которые составляют костяк ЛАГ, — это рынок, куда идут основные инвестиции высшего правящего класса Сирии. Когда санкции ЛАГ начнут действовать, эти люди потеряют не только счета, но и бизнес», —пояснил наш собеседник.

По мнению Александра Филоника, руководителя Центра ислама и арабских исследований ИДВ РАН, санкции в отношении элиты способны серьезно воздействовать на сирийский режим: «Вспомним революцию в Ливии, которая тоже сопровождалась международными санкциями. В первые дни после их введения режим Муаммара Каддафи был вынужден перевести в деньги до 400 тыс. тонн золота, что, бесспорно, стало сильным ударом по тогдашним ливийским властям».

Министр иностранных дел Сирии Валид аль-Муаллем вчера заявил, что «некоторые страны — члены ЛАГ» пытаются представить происходящее в Сирии как международную проблему, грубейшим образом вмешиваясь во внутренние дела страны. По словам аль-Муаллема, позиция ЛАГ основана на несоответствующих действительности обвинениях оппозиции. «С политической точки зрения санкции ЛАГ выглядят более весомо по сравнению с американскими или европейскими. Дамаску будет значительно сложнее объявить экономические меры панарабской организации продолжением политики неоколониализма», — заметил Чалкрафт.

На протяжении восьми месяцев Дамаск пытается совладать с масштабными антиправительственными демонстрациями, которые проходят по всей стране. Власти используют против активистов вооруженные силы, в том числе танки. Президент Асад неоднократно выражал готовность пойти навстречу оппозиции и начать с ней обсуждение реформ. Однако представители антиправительственных движений отказываются идти на переговоры.

«С первой половины 80-х годов страна живет в условиях международных санкций, их ввели США и страны Европы, обвинив сирийские власти в пособничестве терроризму», — напомнил Александр Филоник. Однако режим Асада все еще пользуется народной поддержкой. «ЕС нанес очень сильный удар по сирийскому нефтяному сектору, а новые санкции ЛАГ отразятся на резервах элит. Но это не будет психологическим ударом для населения, — добавил собеседник «МН». — Есть ощущение, что если Асад продержится в условиях такого сильного давления еще месяц-полтора, у его режима появится шанс победить в этом международном противостоянии и сохранить власть».

Министр обороны Греции Димитрис Аврамопулос обвинил Турцию в пренебрежении международным законодательством за нежелание признать законность договоров, подписанных Грецией, республикой Кипр и Израилем.

Заявление было сделано в ходе официальной встречи с заместителем министра иностранных дел Израиля Дани Аялоном. В свою очередь Аялон подчеркнул, что Израиль не позволит ни одной стране, будь то Турция или Ливан, нарушать свои права, и предпримет все меры для защиты газовых месторождений и систем транспортировки газа.

Отметим, что в последние недели Израиль, Кипр и Греция активизировали политические контакты, связанные с развитием газовой отрасли в регионе. Встреча Аялона и Аврамопулос была посвящена трехстороннему соглашению о создании системы транспортировки газа из месторождений в экономических водах Израиля.

На следующей неделе обсуждение продолжится в ходе визита в Израиль министра энергетики Греции Папаконстантину, в ближайшее время в Иерусалиме пройдет совместное совещание двух правительств.

Заместитель министра энергетики Мохаммед Бехзад в интервью агентству «Мехр» сообщил, что Иран в три раза увеличит экспорт электроэнергии в Пакистан и станет новым электроэнергетическим центром на Ближнем и Среднем Востоке.

Мохаммед Бехзад отметил, что увеличение поставок электроэнергии в Пакистан будет осуществляться поэтапно.

По словам заместителя министра, правительство Пакистана недавно обратилось с предложением об увеличении поставок электроэнергии из Ирана. В настоящее время в эту страну ежесуточно поставляется около 100 МВт электроэнергии. Пакистан попросил увеличить эти поставки до 200 МВт, а в дальнейшем – до 1 тыс. МВт.

Мохаммед Бехзад сказал, что Иран имеет достаточные излишки электроэнергии, особенно во второй половине года, и это позволяет ему увеличить экспорт электроэнергии во все соседние страны.

Мохаммед Бехзад сообщил, что установленная мощность иранских электростанций составляет около 64 тыс. МВт и у Ирана имеется возможность экспортировать электроэнергию практически в течение всего года, за исключением двух летних месяцев. Предполагается, что к концу текущего года (к 20.03.12) доходы страны от экспорта электроэнергии достигнут 1 млрд. долларов.

В настоящее время Иран экспортирует электроэнергию в Туркменистан, Турцию, Ирак, Афганистан и Пакистан. В ближайшее время электроэнергетическая сеть Ирана будет соединена с южным побережьем Персидского залива, и появится возможность обмениваться электроэнергией с расположенными там странами.

По данным министерства энергетики, в текущем году объем экспорта электроэнергии в соседние страны вырос примерно на 24%. Иран обменивается электроэнергией с Арменией, Пакистаном, Туркменистаном, Турцией, Азербайджаном, автономной республикой Нахичевань, Ираком Афганистаном. На данный момент ведутся переговоры с Азербайджаном о подключению иранской энергетической сети к российской. Кроме того, с Турцией обсуждается вопрос о подключении к энергетической сети Ливана.

На церемонии Aviation Business Awards, которая состоялась 14 ноября 2011г. в Дубаи, авиакомпания flydubai была признана Лучшей бюджетной авиакомпанией 2011 года. Помимо этого компания была удостоена ещё двух наград - "Технологическое решение года" и "Личное достижение года". Последняя награда была вручена президенту flydubai, Гейту Аль Гейту (Ghaith Al Ghaith).Ежегодная церемония Aviation Business Awards (ABA) проводится с целью отметить достижения в аэрокосмической отрасли Ближнего Востока и ключевых игроков регионального рынка. Отбор победителей проводится авторитетным жюри, в состав которого входят ведущие специалисты отрасли. Авиакомпания flydubai была удостоена награды за высочайшее качество обслуживания, которым славится регион, а также за стремление обеспечивать пассажирам возможность комфортных путешествий по доступной цене.
Президент flydubai Гейт Аль Гейт так прокомментировал получение наград: "Это очень важная победа для flydubai, и мы высоко ценим поддержку, оказанную нам коллегами по отрасли. Мы начали работать всего два года назад, имея перед собой чёткую цель - сделать путешествия менее сложными, менее нервными и менее затратными. Благодаря напряжённой работе и стремлению обеспечивать наивысший уровень качества и надёжности, нам удалось стать самым быстроразвивающимся авиационным стартапом в мире. На сегодняшний день мы являемся вторым по величине перевозчиком Международного аэропорта Дубая. Наша маршрутная сеть насчитывает 46 направлений в странах Персидского Залива, Ближнего Востока, полуострова Индостан, Африки, а также Центральной и Восточной Европы. Я хотел бы поблагодарить членов жюри за оказанную нам честь и веру в будущее flydubai".
Валид Акави (Walid Akawi), генеральный директор ITP Publishing Group, сказал: "Всего за два года авиакомпания flydubai стала ведущим брендом на рынке авиаперевозок Ближнего Востока. Несмотря на быстрые темпы развития, компания обеспечивает высочайший уровень качества во всех аспектах своей деятельности. В частности, на решение членов жюри повлиял набор инновационных решений, внедрённых компанией, среди которых развлекательная система Lumexis и салон Boeing Sky Interior. Все это помогло авиакомпании в этом году получить три награды на церемонии Aviation Business Awards".
flydubai получила награду в номинации "Технологическое решение года", которая вручается за технологические инновации, повышающие эффективность работы и качество обслуживания пассажиров в аэропортах и на борту самолётов. Авиакомпания flydubai установила на 13 своих самолётах Boeing 737-800 NG уникальную развлекательную систему ‘Fiber-To-The-Screen®' (‘FTT'S®'), а также планирует её установку на всех будущих самолётах. Благодаря этой системе, flydubai является первой компанией в мире, способной транслировать фильмы в высоком разрешении одновременно на все посадочные места, используя оптические каналы связи.
"Мы приняли решение установить систему Lumexis потому, что она способна поднять ощущения пассажиров от полёта на качественно новый уровень, при этом снижая потребление ресурсов и уровень затрат. Полученная нами награда подтверждает возможность сочетания невысокой стоимости билетов с качественными, инновационными и надёжными услугами", - добавил Аль Гейт.
Президент flydubai Гейт Аль Гейт был удостоен награды "Личное достижение года".
Начав полёты 1 июня 2009 года, авиакомпания flydubai изменила представление о том, что такое бюджетные авиаперевозки. Авиакомпания предлагает услуги по отдельности, что является уникальным предложением для рынка ОАЭ. Предложение flydubai отличается тем, что в стоимость билета входит только самое необходимое, то есть стоимость перелёта, все налоги и услуга перевозки ручной клади. Всё остальное, в том числе перевозка багажа, места с дополнительным пространством для ног, развлекательная система и напитки на борту предлагаются за дополнительную плату. Такой подход, в сочетании с другими инновациями, позволяет авиакомпании flydubai сокращать расходы, снижая цену на билет для пассажиров.
За прошедшие два года авиакомпания flydubai добилась одних из лучших в отрасли результатов. Так пунктуальность полётов составила 85%. Всего за первые 12 месяцев полётов работа авиакомпании оказала существенное влияние на увеличение пассажиропотоков по многим направлениям, таким как Бейрут (33%), Дамаск (39%), Амман (40%) и Египет (22%). ОАЭ > Транспорт > trans-port.com.ua, 18 ноября 2011 > № 437081

«В ближайшие двадцать лет люди будут выглядеть как дикари»

Историк моды о вычурности и простодушии русских женщин и о том, как стать счастливым

Елена Елагина

— В 1970-е бытовала шутка «одеваться стали лучше, особенно иностранцы». Она еще работает?

— Не думаю. В Европе одеваются не так ярко, броско и вычурно, как в России. У нас до сих пор есть дамы с пергидрольными волосами, черными у корней, большими начесами, наклеенными ногтями, силиконовой грудью, гелевыми губами, носящие супермини. Если бы этих дам не было, то не было бы и программы «Модный приговор», которая очень часто направляет свои стрелы против вульгарности.

— Программа просветительская. Это замечательно.

— Спасибо. В Европе сейчас кризис, люди зарабатывают очень немного. Их бюджет крайне ограничен. Они не могут себе позволить того, что может себе позволить россиянка, тратя деньги моментально. Для нее это почти ничего. Сумочка Hermes стоит около 10 тыс. евро, и в магазине в Столешниковом переулке запись на эту сумочку.

— Это Москва.

— Тем не менее вычурность присутствует везде, она свойственна России.

— А по-настоящему элегантные люди часто встречаются в России?

— Их вообще мало в природе. Особенно в XXI веке.

— Почему?

— Элегантность не в моде, она осталась в прошлом.

— А как прекрасны старые фильмы, где все мужчины в шляпах.

— Я тоже это люблю, но сегодня все совсем другое. Новые герои. Кино- и телегерои, пришедшие зачастую из среды деклассированных элементов, с социального дна. Очень долго секс-символом у российских женщин был бандюган в спортивном костюме, перекачанный лысый гигант. Не могу сказать, что сейчас в России вообще в моде элегантные мужчины.

— А женщины?

— Женщины тем более, потому что в таком случае они не являются сексуальной приманкой. Элегантная женщина блещет умом, воспитанием, но не своим сексапилом. А если россиянка пытается устроить свою личную жизнь через постель, ей надо быть о-ля-ля!

— Одна моя американская знакомая, приехавшая в Россию писать диссертацию о молодежной субкультуре, с ужасом спросила, почему ваши женщины одеты как проститутки?

— Она совершенно права. Не все. Но таких очень много. И часто они выглядят именно так.

— Вкус, стиль и мода. Где они соприкасаются, а где расходятся?

— Соприкасаются они, конечно, везде. Но это неадекватные понятия. Вкус — это врожденное чувство, которое приходит к нам с семейными ценностями. И только к тем, у кого родители были со вкусом. Он передается на генетическом уровне, как и музыкальный слух. Согласитесь, есть люди без слуха, и сколько их ни учи в музыкальной школе, дальше восьмого ряда в хоре они не поднимутся.

Гораздо легче приобрести стиль. Вы можете сходить к парикмахеру, гримеру, стилисту по одежде. В программе «Модный приговор» мы каждый день стильно одеваем женщин. Но прививаем ли мы им стиль надолго, сказать не можем. В определенном наряде эта дама выглядит стильно, но она же не может ходить в одном и том же каждый день! Она будет меняться. А отсутствие вкуса и ее представления о моде, возможно, не позволят ей поддержать этот образ. Мы не можем опекать их все время.

Мода же поверхностна и изменчива. Модную вещь можно купить в магазине, не имея никакого вкуса. Можно смешать цвета, текстуры ткани, нарушить пропорции, но при этом быть ослепительно модной и — одновременно — фантастически безвкусной.

— На мой взгляд, нужно соблюдать три условия: одеваться по возрасту, по обстоятельствам и по погоде. Что к этому добавит мэтр Васильев?

— Стопроцентное попадание. Но при этом обязательно сохранять верность социуму. То есть вы должны учитывать дресс-код того общества, где вы окажетесь. Пошли на вечеринку с моряками, будьте любезны...

— Быть в матроске?

— Да. Уместность очень важна. Одежда может соответствовать погоде, вашему возрасту и комплекции, но социум, в который вы попали, ее не поймет. Вы должны всегда подыграть обществу вашей одеждой. И, конечно, нужно, чтобы одежда подходила к цвету глаз и волос.

— А куда уходит индивидуальность? Вспоминаю все те же 70-е с их дефицитом, когда изобретательность просто зашкаливала — голь на выдумки хитра, и, скажем, каждый студент Мухинского училища был интересен в одежде.

— Пересматриваю фотографии того времени и нахожу, что выглядели люди отвратительно. Но тогда мне тоже это казалось диковинным. Все эти провинциальные выкрутасы воспринимались как что-то особенное. Другого тогда и не видели. Сейчас образов много, но ведь везде — и на рынках, и в бутиках — унификация.

— Как найти свое? Как отличаться от массы? Не татуировками же, от которых веет криминалом.

— Но они победят. Я уверен, что это будущее моды. В ближайшие двадцать лет люди будут выглядеть как дикари. Они будут и татуированы, и проколоты.

— В чем дело, где корни всей этой «красоты»?

— Гло-ба-ли-за-ци-я. Интернет-пространство объединило культуры стран, и национальный колорит, в том числе колорит одежды, теряется. Много вы увидите сегодня людей, одетых по-русски, — в валенках, сарафанах, в кичке? Это все ушло. Пару лет назад два больших дома моды — Dior и Chanel — ввели моду на русские кокошники, двуглавые орлы, душегреи и сарафаны. Так вот пока Париж не сказал: носить можно, — наши модницы ко всему этому и не подошли бы.

— Так и русские сапоги в 60-е вернулись к нам с Запада.

— C'est la vie.

— В моде молодость. И понятно почему: производители ориентируются на молодежь с ее групповым конформизмом и одновременно стремлением выделиться и не отстать от моды. А можно как-то вернуть утраченный статус и ввести в оборот другие возрастные категории?

— Мы не сможем.

— А Запад?

— Тоже не сможет. Сейчас абсолютный фашизм по отношению к возрасту. Все, кому больше сорока лет, считаются has been, миновавшими свой пик, ненужными. Шлаковый элемент. Эти люди не могут найти работу, не могут укрепиться в новом социуме. И я знаю, в чем их вина. Они не хотят ничего знать о современной культуре. Да, вы имеете право выглядеть как угодно, одеваться как вам нравится, но если вы хотите быть принятым современным социумом, вы обязаны быть хотя бы проинформированы о том, что хочет молодежь: какую музыку она слушает, какие клипы смотрит, какие фильмы ей доставляют удовольствие. И чем больше наберется у вас информации, даже если вы будете это отвергать, говорить: не мое, — тем больше молодежь станет вас уважать. Они скажут, что вы продвинутый.

Я советую всем стать продвинутыми. Сесть с внуками за компьютер, вместе что-то посмотреть и послушать, хотя бы внешне изобразить радость и удивление — какая хорошая музыка! Подыграйте. Проинструктируйтесь насчет гардероба леди Гага, узнайте о том, кто сейчас дизайнер в марке McQueen, какова судьба Майкла Джейкобса, какие новые фильмы Педро Альмодовара вышли. Поинтересуйтесь этим. И вы многое найдете. Радуйтесь тому, что окружает вас сегодня. Дышите полной грудью. И вы увидите: вам станет легче жить, и люди будут относиться к вам по-другому. Мне тоже немало лет, а я все время новинка моды — и для молодежи, и для пожилых. Надо чуть-чуть постараться, и вы станете по-настоящему счастливыми.

— Что вы посоветуете немолодым женщинам с избыточным весом? Как им одеваться?

— Худеть! Сесть на диету — кефир или ряженку. Моя ровесница недавно похудела на 13 кг за месяц на кефире и геркулесовой каше. Избыточный вес затрудняет работу нашего сердца. Поэтому я всем даю совет не как одеться, чтобы скрыть полноту, а как избавиться от избыточного веса. Думайте о том, что этими килограммами вы сокращаете свою жизнь.

Сердце маленькое, а тело большое, и чтобы прокачать кровь, сердцу надо много работать. Хочешь жить дольше — ешь меньше! И тогда проблемы как одеваться уже не будет. Коротко об одежде для полных: надо стараться носить швейные изделия, а не тонкий трикотаж, главное — вертикальные линии, которые всех стройнят.

— А что еще вы посоветуете российским женщинам?

— Не говорите никогда, что вы нищая. Нельзя. Вы должны сказать по-другому: живу согласно моему бюджету. Никогда не говорите: «Ой, чулки поехали, я их четыре года ношу!» Не стоит рассказывать, что это лежало на антресолях четыре года, что пуговица отлетела, извините, надо пришить. Все эти подробности должны быть только вашим секретом. Я хочу научить русских женщин хранить тайну. Не разглашать все всем при первой встрече. И еще есть одна ужасная тенденция. Мне говорят: «Я не могу познакомиться с мужчиной». Спрашиваю: «Почему?» — «Ну вот я познакомилась, он вроде симпатичный, мне симпатизирует, попросил рассказать о себе, я ответила, у меня все просто, училась, разошлась, трое детей, живу в маленькой квартире — и он сразу убегает!» Не надо этих деталей. Надо сказать: «Мне понадобится всю жизнь рассказывать вам о том, как интересно я жила до главной встречи — встречи с вами». Тогда мужчина понимает, что это интересный человек. А если за пять минут выложить все о себе, это неинтересно. Не будьте проще, чем вы есть.

— Это все от невоспитанности?

— И от этого, и от глупейшего простодушия. Я не хочу, чтобы русские женщины были простодушными. Все рассказала, а где тайна? Храните тайну. Никогда не говорите: «Моей дочке уже тридцать пять лет». Нельзя. Можете сказать: «Моей сестре тридцать шесть лет». А еще лучше так: «Моей старшей сестре уже тридцать шесть. Детей пока нет, но планирую, наверное, будут, бог даст». Чуть-чуть пококетничайте.

— Какое место занимает русская мода на международном подиуме? Она заметна?

— Никакое! На международном подиуме ее не знают. Есть русский стиль. Но это разные вещи. Вот русский стиль занимает заметное место. Каждую зиму, как только выпадает снег, на подиумах мы видим знаменитые образы: Анна Каренина, доктор Живаго. Любимые темы Запада. Их еще любят варьировать с дягилевским балетом. Европейские модельеры могут найти вдохновение в полотнах Малевича и Кандинского.

Но о русских модельерах практически никто не знает, потому что их показы нерегулярны. Время от времени они участвуют в Неделях моды. Однако участников очень много, их имена экзотичны для европейского уха и не запоминаются. Русские модельеры теряются в череде дизайнеров из Ливана, Индии, Бразилии, потому что, как правило, на следующий сезон они предлагают то, что показали в прошлом.

А поразить всех русским стилем нельзя, потому что его знают еще с 1920-х. Первая волна эмиграции сказала о русском стиле все. Кокошники, кички, косы, петухи, двуглавые орлы, сапожки, сарафаны — все было. А в нашей стране этот стиль развития не получил. Ведь никто не ходит в народной одежде.

Черпать вдохновение исключительно в культуре XIX века невозможно. А новой культуры миру мы подарить не смогли, потому что советская эпоха была враждебна моде. Прилавки были пустые: «Зайдешь в советский магазин, теряешь весь адреналин». Между тем в ХХ веке появилось множество стилей в одежде, которые вдохновляют современников и сейчас. Например, голливудский гламур, черно-белое кино, Марлен Дитрих и Грета Гарбо, Лиз Тейлор и принцесса Диана, военный стиль и New Look Кристиана Диора, мини-юбка и космос, хиппи и панки, стиль гранж — я перечислил лишь несколько.

А мы не смогли создать за советскую эпоху ни одного мирового стиля, который привлек бы людей. Мы же не можем сказать, что ватники заключенных ГУЛАГа были эстетически ценны, и реабилитировать их в современной моде. Мы не можем сказать, что стиль «колхозница» или стиль «пионерка» достаточно интересен, чтобы использовать его сегодня. Что, у нас не было стиля «стиляги»? Был! Но это была пародия на западную моду. Разве у нас была хоть одна кинозвезда, которая сделала фурор на Западе? Красивые — были: Алла Ларионова, Татьяна Самойлова, Ирина Скобцева, Клара Лучко. Но на Западе они промелькнули на кинофестивалях, каждая в одном фильме. Ни одной из них не дали контракта за границей, потому что Министерство культуры боялось, что они там и останутся. В результате мы не смогли заявить о себе на Западе в полный голос. Я готов это аргументированно доказать.

Что, у нас не было особенного брежневского номенклатурного стиля? Был. Партийные работники так одевались. У нас были стили, но они на моду не повлияли.

Был стиль «турист-дикарь», вспомните «Кавказскую пленницу», «Три плюс два», только никто сейчас не захочет так одеваться. Наши герои были часто лишены всякого гламура. У них была Жаклин Кеннеди, а у нас в это время была мадам Хрущева. Или Галя Брежнева. Их нельзя показывать, это антиэстетика. У нас были знаменитые космонавты, но Валентина Терешкова одевалась скверно, хороша была только в скафандре.

— Вы как-то иконой стиля назвали Ренату Литвинову. Она у нас одна или все-таки существует некоторый иконостас?

— Существует. Эвелина Хромченко. Надежда Бабкина. Благодаря «Модному приговору» она стала иконой стиля. Она яркая, самобытная. Раньше была фольклорной певицей, а теперь она светская красавица. Я смотрю на нее и думаю о том, что это русская Джина Лоллобриджида. У нее красивое лицо, хороший грим, каждый раз роскошные прически, великолепные драгоценности: настоящие бриллианты, жемчуга, изумруды, сапфиры. И она стала иконой стиля для миллионов. Миллионы ее видят каждый день, и миллионы женщин ее возраста пытаются ей подражать. Я думаю, что Ксения Собчак для многих молодых икона стиля.

— Но у нее не всегда безупречная прическа.

— Икона стиля должна влиять на вкусы людей, а не быть образцом для подражания в смысле аккуратности и элегантности.

— Не фотографией образца прически в парикмахерской?

— Нет. На Западе, например, икона стиля — леди Гага, а уж у нее прически... Карла Бруни-Саркози — икона стиля. Катрин Денев — икона стиля. Королева английская — икона стиля.

— Всю жизнь все наряды в одном цвете — как красиво!

— Потому что она икона стиля и сохранила этот стиль — уже шестьдесят лет на троне.

— Что вам больше всего нравится в жизни делать?

— Коллекционировать.

— Что дает ощущение счастья?

— Воздух. Отсутствие загазованности. Природа. Дом.

— Вы еще как-то упоминали одиночество.

— Ну это вообще прелесть! Лучше быть одиноким человеком, чем в плохой компании.

— И вам никогда с собой нескучно.

— Никогда.

— А что такое, на ваш взгляд, скука и что такое скучный человек?

— Это человек, который ничего не может рассказать, а все хочет выслушать. Это ужасно. Мне попадаются такие люди, которые ничего не могут сказать за весь вечер, только кивают головой и говорят: «Да-да».

Заместитель министра дорог и городского строительства, генеральный директор Иранской компании по строительству и развитию транспортной инфраструктуры Ахмед Садеки заявил, что в ближайшее время начинается строительство железной дороги Керманшах – Хосрави общей протяженностью 263 км при объеме капиталовложений в 7,5 трлн. риалов (примерно 750 млн. долларов), сообщает агентство ИРНА.

Ахмед Садеки отметил, что Западная железная дорога берет свое начало от железнодорожной станции «Саманган» в Эраке, далее следует в Мелайер и Нехаванд в провинции Хамадан и в Кангавар, Сахне, Керманшах, Исламабаде-Герб, Гилане-Герб, Касре-Ширин и Хосрави на границе с Ираком в провинции Керманшах.

По словам Ахмеда Садеки, с завершением строительства Западной железной дороги будет окончательно сформирован железнодорожный транспортный коридор «Восток – Запад» и с выходом иранской железной дороги на Ирак названный транспортный коридор будет проложен до Сирии и Ливана. Таким образом, транспортный коридор «Восток – Запад» станет одним из крупнейших коридоров, которые способствуют расширению транзитных перевозок на западе Ирана и развитию всего региона.

Западная железная дорога протяженностью 525 км замкнет транспортный коридор «Восток – Запад», и это создаст условия для осуществления транзитных перевозок из стран Средней Азии и Юго-Восточной Азии в Средиземноморский регион через территорию Ирана.

Кроме того, благодаря данному проекту Иран через Ирак и Сирию получит выход к средиземноморскому порту Латакия.

Рано почивать на лаврах

Глава российского МИДа уточнил итоги перезагрузки

Елена Супонина, Александр Тимофеев, Игорь Крючков

Всего через день после того, как президенты России и США на саммите АТЭС в Гонолулу рассказали публике об успехах перезагрузки, оказалось, что в отношениях двух стран полно нерешенных проблем. Глава российского МИДа Сергей Лавров вчера по дороге из Гонолулу в Москву, не жалея жестких слов, обозначил круг противоречий между Россией и США.

Отвечая на вопрос «Московских новостей», Лавров сказал, что «санкционный трек» в отношении Ирана Москва считает исчерпанным. Министр полагает, что «по линии Совбеза ООН уже сделано все, что можно отнести прямым или косвенным образом к иранской ядерной программе, а именно это является целью санкционного давления».

Москва предлагает продолжать переговоры с Ираном. «Ситуация вокруг Ирана развивается по пути, который кто-то определил, исходя из целей нагнетания конфронтационности. Все это очень напоминает сценарий смены политического режима», — сказал Сергей Лавров.

Это заявление прозвучало буквально на следующий день после того, как в воскресенье по итогам саммита АТЭС пресс-секретарь Барака Обамы Джей Карни отметил, что при обсуждении иранской темы между президентами двух стран разногласий не возникло.

Введения новых карательных мер против Тегерана Запад добивается на основании представленного неделю назад нового доклада Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). В нем Иран, по сути, обвиняется в работе над военной ядерной программой. Для обсуждения иранской проблемы президент США Барак Обама встретился во время саммита АТЭС в Гонолулу с российским коллегой Дмитрием Медведевым. «Мы подтвердили свое намерение выработать общий ответ на позицию Ирана. Будем делать все, чтобы Иран выполнял свои международные обязательства», — сказал журналистам Обама. Однако заявления Сергея Лаврова показывают, что Вашингтону не стоит рассчитывать на безоговорочную поддержку Москвы.

Российский министр иностранных дел назвал крайне опасными намеки на возможность нанесения ударов по ядерным объектам Ирана. В последние дни об этом часто говорят руководители Израиля. «Мы призываем более ответственно относиться к заявлениям о применении силы. Иначе это грозит катастрофическими последствиями», — сказал глава российского МИДа. С его точки зрения, «грозить санкциями или ударами с воздуха — значит отдалять, а не приближать возможность переговорного решения».

Глава российской дипломатии отметил, что новый доклад гендиректора МАГАТЭ не содержит ничего нового и «лишь вновь подтверждает, что по некоторым темам Тегеран до сих пор не дал необходимых разъяснений». Директор Центра энергетики и безопасности Антон Хлопков сказал «МН», что происходящее ныне вокруг иранского досье отчасти напоминает ему шумиху десятилетней давности вокруг подозрений о создании оружия массового уничтожения в Ираке. «Тогда также брали старые документы и по-новому их интерпретировали, что-то новое добавляли. При этом некоторые данные, исходившие из США, были сфальсифицированы. На этот раз на 14 страницах, где в докладе МАГАТЭ излагается история иранской ядерной программы, по оценке американских неправительственных экспертов, реально присутствуют лишь два-три новых сюжета».

Сергей Лавров заявил вчера, что в иранском досье МАГАТЭ есть материалы, которые «поступили из другой страны в адрес Ирана». Он призвал МАГАТЭ назвать эту страну, «потому что нужно разобраться в ситуации». По мнению Антона Хлопкова, вероятнее всего, речь идет о Пакистане и деле ученого Абдул Кадир Хана, передавшего другим странам, включая Ливию и Иран, военные атомные секреты. Собеседник «МН» предполагает, что Москва добивается от МАГАТЭ официального признания того факта, что доклад по иранской ядерной программе основан на сообщениях разведки США: «Россия заинтересована в том, чтобы источник был назван публично и чтобы мировая общественность хорошо себе это представляла».

Не оставил в стороне глава российского МИДа и проблему противоракетной обороны. По словам Лаврова, элементы ПРО в виде боевых кораблей американцы могут развернуть в Балтийском, Баренцевом, Северном и Черном морях. «Все при этом остается в рамках позиции, которую нам озвучивали изначально: «Вы не волнуйтесь, это не против вас» — нас это не может устроить», — заявил министр. Дмитрий Медведев в воскресенье в Гонолулу также высказывался по проблеме ПРО и выразил сдержанный оптимизм, вспомнив, что две страны «за последние годы достигли прогресса по таким вопросам, по которым его не наблюдалось в течение десятилетий. Если мы сможем приложить такие же усилия и к проблеме, связанной с европейской ПРО, и к другим проблемам, уверен, мы достигнем результатов».

Серьезные опасения российского МИДа вызывает и политика Запада в отношении Сирии. «Называя вещи своими именами, скажу, что имело и имеет место подстрекательство радикальных оппозиционеров к тому, чтобы они взяли твердый курс на смену режима и отказ от любых приглашений к диалогу», — заявил Сергей Лавров. По его данным, «в Сирию контрабандным путем осуществляются поставки оружия, в том числе через территории Ливана, Турции, Ирака и, видимо, других стран».

«Ливия, Сирия, Иран, Судан, Кот-д’Ивуар — везде наши западные партнеры выбирали линию изоляции режима и его замены, но ни в одной из этих точек не наступило и не наступит успокоение», — подытожил свою мысль Сергей Лавров.

Различия в тональности оценок международных событий между президентом и его министром наблюдались и раньше, но, пожалуй, впервые это проявилось так контрастно. Резкие высказывания Сергея Лаврова как бы подчеркивают ритуальность воскресных заявлений президентов. Встреча в Гонолулу для лидеров России и США в их нынешнем качестве, судя по всему, была последней, так что ее главным лейтмотивом стало подведение итогов перезагрузки. Оценки же главы российского МИДа скорее показывают, каких позиций в международной обстановке Россия намерена придерживаться в дальнейшем.

Сирия вылетела из лиги

Дамаск лишили членства в крупнейшей панарабской организации

Александр Самохоткин

Сторонники сирийского президента Башара Асада в ночь на воскресенье атаковали в Дамаске и Латакии диппредставительства ряда стран — членов Лиги арабских государств (ЛАГ) и западных государств. Тем самым они выразили протест против субботнего решения ЛАГ приостановить членство Сирии в организации.

В сирийской столице сотни участников митинга в поддержку правящего режима, избив охранников посольства Саудовской Аравии, устроили в здании миссии погром, осадили другие посольства. Саудовский посол вместе с коллегами из Бахрейна, Катара, Кувейта, а также из Италии был отозван на родину еще летом. В городе Латакия нападениям подверглись консульства Франции и Турции, видимо, за то, что руководство этих стран не раз сурово критиковало действия властей Сирии.

Экстренное заседание ЛАГ на уровне глав МИДов стран-членов состоялось в Каире в субботу по инициативе Катара. На минувшей неделе поступили новые сообщения о том, что насилие в Сирии не прекращается, а число жертв среди мирного населения множится.

Решение лиги приостановить членство Сирии связано с тем, что официальный Дамаск до сих пор так и не начал диалог с оппозицией и не отказался от использования танков и других тяжелых вооружений при подавлении демонстраций. В резолюции ЛАГ призывает сирийские власти освободить всех политзаключенных, вывести из городов армейские части, прежде всего бронетехнику, и начать переговоры с оппозицией. Рассматриваются и другие меры политического и экономического давления на Асада и его окружение, включая отзыв послов всех членов ЛАГ из Дамаска. В каирской резолюции лиги особо отмечено, что «если насилие и преступления в Сирии не прекратятся, ЛАГ будет вынуждена обратиться к международным организациям, занимающимся правами человека, одной из которых является ООН».

Против итогового документа проголосовали Йемен, в котором бушует собственная «арабская весна», и Ливан, где по-прежнему сильно сирийское влияние. Воздержался Ирак. Постпред Сирии при ЛАГ Юсеф Ахмад заявил, что решение о приостановлении членства Сирии незаконно: его должен принимать только саммит лиги, причем на основе консенсуса. По словам Ахмада, решение ЛАГ «наглядно демонстрирует, кто служит Западу и США».

Премьер и глава МИД Катара шейх Хамад бен Джасем ат-Тани уточнил в Каире, что ЛАГ приостановит членство Сирии с 16 ноября, и оно не будет восстановлено, пока сирийское руководство не выполнит все пункты межарабского плана по нормализации обстановки в стране. Напомним, что 2 ноября ЛАГ и Дамаск достигли договоренности относительно «дорожной карты» по выходу из кризиса. Договоренность, в частности, предусматривала вывод армейских подразделений, прежде всего бронетехники, из сирийских городов, освобождение политзаключенных, прекращение насилия «всеми вовлеченными в конфликт сторонами» и начало в течение 15 дней национального диалога. Отметим, что тогда же оппозиционный Сирийский национальный совет (СНС), чьи лидеры находятся в основном за рубежом, раскритиковал посредническую миссию ЛАГ, потребовав от нее признать СНС в качестве «единственного законного представителя народа Сирии» и заморозить членство режима Асада, что ЛАГ сейчас и сделала. Эксперты обращают внимание на то, что в эти дни в Каире представители СНС буквально взяли в осаду генсека ЛАГ Набиля аль-Араби, настаивая на еще большей интернационализации сирийского конфликта.

Вердикт панарабской организации тут же поддержали в штаб-квартире ООН, по чьим данным, кровавый гражданский конфликт уже унес жизни свыше 3,5 тыс. участников протестов против режима Асада. Генсек ООН Пан Ги Мун, назвав решение ЛАГ «сильным и мужественным», приветствовал ее намерение «предоставить защиту гражданским лицам» и выразил готовность оказать необходимую поддержку в случае обращения за ней». Президент США Барак Обама заявил, что ЛАГ решением по Сирии подтвердила «свое лидерство в стремлении положить конец кризису в этой стране, а также сделать ее правительство подотчетным народу» после того, как Асад «не выполнил ни одного из своих обещаний. «Мы поддерживаем приостановку членства Сирии в ЛАГ, как и возможные экономические санкции и понижение уровня дипломатических отношений», — заверил Обама.

В субботу в Сирию прибыл Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Вчера он встретился с Башаром Асадом, днем ранее — с премьером Аделем Сафаром, сетовавшим на то, что Сирия «подвергается беспрецедентному нажиму с целью разрушить это единство», в том числе межконфессиональное. Гость призвал сирийцев «решать все проблемы мирным путем, путем диалога»: «Самое важное, чтобы не проливалась человеческая кровь. История учит, что когда человеческая кровь проливается, тогда трудно решать проблему».

Росавиация временно запретила полеты в Европу шести отечественным авиакомпаниям. Среди них - "ВИМ Авиа", "Дагестанские авиалинии", "Татарстан", Utair Cargo и другие. Ранее вылеты в Европу ведомство запретило только для "ВИМ Авиа".
"Мы временно ограничили полеты в Европу "ВИМ Авиа", "Дагестанские авиалинии", "Татарстан", "Якутия", "Авиастар-ТУ" и Utair Cargo в связи с тем, что у них в последнее время понизился коэффициент безопасности полетов, который выносится по результатам проверки, которую осуществляют инспекторы по безопасности полетов Европы (SAFA)", - сказал глава Росавиации Александр Нерадько, передает Прайм.
Как сообщала РБК daily ранее, сегодня Еврокомиссия должна рассмотреть вопрос о включении российских авиакомпаний "ВИМ-Авиа", "Авиалинии Дагестана", "Якутия" и "Татарстан" в так называемый черный список, закрывающий полеты в Европу. Росавиация, однако, опередила еврокомиссаров и ограничила полеты в Европу всем перечисленным авиакомпаниям.
В Росавиации подтвердили информацию о введении ограничений. Как пояснили в ведомстве, основной причиной стал инцидент между сотрудниками авиакомпании "ВИМ Авиа" и инспекторами SAFA в парижском аэропорту Шарль де Голль.
Так, 26 сентября в Шарль де Голль инспекторы SAFA после четырехчасовой проверки задержали воздушное судно "ВИМ-Авиа", которое должно было выполнять чартерный рейс ООН из Парижа в Бейрут для перевозки французского миротворческого контингента. По словам одного из источников РБК daily, проблемы у "ВИМ-Авиа" начались как раз после того, как перевозчик выиграл тендер ООН, при этом россиянам противостояла компания Air France.
Между тем парк "ВИМ-Авиа" насчитывает 11 среднемагистральных самолетов Boeing 757-200. Компания выполняет регулярные и чартерные рейсы в Барселону, Римини, Салоники, Палермо, Тенерифе и другие европейские города. Все обязательства перед туристами она выполнит, так как ей принадлежит 74% акций другой авиакомпании - "Башкортостан". Она, в свою очередь, сможет выполнять рейсы в Европу.
В то же время ограничения, которые коснулись авиакомпаний, - временные. "Эти ограничения временные и могут быть отменены после устранения выявленных нарушений", - цитирует РИА Новости представителя Росавиации. Он объяснил, что европейские авиавласти ввели такие запреты после рамповых проверок. Они показали, что у всех этих авиакомпаний понизился рейтинг SАFA, который формируется Еврокомиссией как раз по итогам проверок. Россия > Транспорт > trans-port.com.ua, 9 ноября 2011 > № 431978

Подрезали крылья

«ВИМ-авиа» может попасть в черный список Евроконтроля

Михаил Кукушкин

Росавиация под давлением европейских авиационных властей запретила авиакомпании «ВИМ-авиа» полеты в страны Европейского союза. Компания объявила, что не получила полного текста приказа и намерена выполнить свои обязательства перед пассажирами. Сегодня ее судьба будет решена на заседании комитета Еврокомиссии по безопасности воздушного движения.

Росавиация в очередной раз оказалась перед непростым выбором: защищать престиж российской гражданской авиации в целом или интересы отдельной авиакомпании «ВИМ-авиа», которая жалуется на предвзятое к ней отношение со стороны европейских авиационных властей. Судя по действиям ведомства, оно намерено использовать отлаженный метод, который до сих пор позволял сделать одновременно и то и другое.

«ВИМ-авиа», которая по итогам девяти месяцев текущего года занимает девятое место среди отечественных авиакомпаний по числу перевезенных пассажиров, сообщила вчера, что в ночь на 4 ноября получила из Росавиации телеграмму о введении ограничения в действие сертификата эксплуатанта «в части исключения воздушных перевозок» на воздушных судах «типа Боинг-757-200 в страны Евросоюза». По сути, это означает, что авиакомпания лишена права использовать для полетов в Европу весь свой парк, поскольку он состоит из 11 самолетов Boeing-757-200. В действующем расписании «ВИМ-авиа» числятся регулярные рейсы в четыре европейские страны — Испанию, Италию, Грецию и Швейцарию. Последняя не входит в Евросоюз, но участвует в работе Евроконтроля — организации, управляющей движением в едином воздушном пространстве Европы.

Начальник департамента по связям с общественностью «ВИМ-авиа» Елена Федорова заявила «МН», что полный текст приказа Росавиация авиакомпании не предоставила. Но, по ее словам, обязательства «ВИМ-авиа» перед пассажирами и заказчиками рейсов будут выполнены. Главный редактор Avia.ru Роман Гусаров считает, что если дело ограничится приказом Росавиации, то «ВИМ-авиа» сумеет относительно легко исполнить свои обязательства перед пассажирами, как и обещает, поскольку приказ ограничивает использование только самолетов Boeing-757-200 и компания сможет арендовать суда других типов у других перевозчиков. «В случае острой необходимости такой вопрос можно решить буквально за несколько часов», — говорит эксперт.

Источник в Росавиации подтвердил «МН» факт существования приказа и сообщил, что он приурочен к сегодняшнему заседанию комитета Еврокомиссии по безопасности воздушного движения. От подробных комментариев в агентстве отказались, пояснив, что дальнейшие действия будут зависеть от исхода этого заседания.

Отношения «ВИМ-авиа» с европейскими авиационными властями сейчас не лучшие. 26 сентября в Париже самолет этой авиакомпании, прибывший во Францию, чтобы выполнить чартерный рейс по перевозке миротворческого контингента ООН в Ливан, подвергся инспекции в рамках программы по контролю безопасности иностранных воздушных судов, летающих в страны Евросоюза. У инспекторов возникли претензии к состоянию самолета, а экипаж усугубил ситуацию, вступив с ними в пререкания. Европейские власти уведомили Росавиацию, что рассматривают вопрос о внесении «ВИМ-авиа» в черный список. Компаниям, попавшим в него, запрещены полеты в пределах воздушного пространства Евросоюза.

У «ВИМ-авиа» есть своя версия инцидента. Генеральный директор компании Александр Кочнев ранее в беседе с «МН» говорил, что считает истинной целью проверки намерение сорвать контракт «ВИМ-авиа» с ООН. Кочнев утверждал, что инспекторы оформили протокол только по настоятельному требованию экипажа, причем внесли туда едва ли половину тех замечаний, которые высказали устно. Вчера он не стал рассказывать о своих планах, хотя ранее говорил, что основания для того, чтобы опротестовать вердикт инспекторов, у него есть.

Возможно, Александр Кочнев тоже решил дождаться исхода сегодняшнего заседания комитета по безопасности воздушного движения. Как раз на таких заседаниях каждые полгода формируется черный список Еврокомиссии. Росавиации до сих пор удавалось избежать внесения в него российских авиакомпаний. Напомним, что в 2007 году Ространснадзор и Росавиация получили из директората по транспорту Еврокомиссии перечень российских авиакомпаний, получивших большое количество замечаний в ходе проверок в течение 2004–2006 годов. Тогда Росавиация сама запретила регулярные и чартерные рейсы в Европу девяти авиакомпаниям — «Аэро Ренту», «Татарстану», «Атлант-Союзу», «Авиакону», «Центр-Авиа», «Газпромавиа», «Лукойл-Авиа», «Русскому небу» и UTair. И при этом дала им возможность исправить выявленные нарушения.

Присяжные на процессе Виктора Бута признали его виновным по всем пунктам обвинения. Минимальный срок заключения, который ожидает его 8 февраля, - 25 лет

"Международный оружейный брокер, которому дали кличку "Торговец смертью" за то, что он снабжал оружием диктаторов..., умер во флоридской больнице Hialeah..." Это цитата из газеты The Los Angeles Times. Неполная цитата. Вот как выглядел целиком первый абзац из некролога, опубликованного 12 октября 2011 г. в калифорнийской газете:

"Саркис Соганалян, международный оружейный брокер, которому дали кличку "Торговец смертью" за то, что он снабжал оружием диктаторов по поручению Соединенных Штатов, умер 5 октября во флоридской больнице Hialeah. Ему было 82 года".

В тот момент, когда в России и в Америке обсуждают вердикт присяжных, вынесенный накануне российскому гражданину Виктору Буту, полезно вспомнить, что он не первый заслужил малопочетную кличку "Торговец смертью". Саркис Карапет Соганалян, гражданин Ливана армянского происхождения, проживший последние двадцать лет в США, свободно владел пятью языками и одно время считался самым крупным торговцем оружия в мире. "Он имел, по-видимому, неограниченный доступ к танкам, ракетам, вертолетам и стрелковому оружию всех марок", - сообщает LAT.

Перебравшись в Америку в 90-е годы прошлого века, ливанец жил в "особняке, похожем на дворец" в Майами Бич, и официально являлся владельцем транспортной компании в международном аэропорту Майами. Помимо этого Соганаляну принадлежали дома по всему миру, в том числе, в Афинах, Мадриде, Париже и Аммане, а также большое ранчо в американском штате Висконсин.

После смерти почтеннейшего г-на Соганаляна газета The Los Angeles Times писала: "Многие из его сделок по продаже оружия фактически происходили с одобрения ЦРУ". Но и при жизни "Торговца смертью" американские СМИ не оставляли попыток установить, кто в действительности направлял деятельность Соганаляна. Десять лет назад, отвечая на вопрос американского тележурналиста, насколько тесно он сотрудничал с правительством Соединенных Штатов, Соганалян сказал: "Американцы были в курсе того, что я делаю, каждую минуту, каждый час".

Это объясняет тот факт, что Соганаляна неоднократно задерживала американская полиция, но в большинстве случаев судьи, "узнав, что он выполняет официальное поручение правительства, - цитата по LAT, - отпускали его на свободу". И все же однажды "Торговец смертью был приговорен в 6,5 годам тюрьмы, из которых отбыл за решеткой два с половиной года.

До Виктора Бута американские СМИ называли "торговцем смертью" Саркиса Соганаляна. Фото: AP

Из подтвержденных фактов сделок, за которыми стоял Соганалян, - продажа оружия боевикам христианских военизированных формирований в годы гражданской войны в Ливане, никарагуанским "контрас" во время гражданской войны в Центральной Америке и аргентинским диктаторам во время войны с Англией из-за Фолклендских (Мальвинских) островов, а также Саддаму Хусейну во время ирано-иракской войны.

Прежде, чем перейти ко вчерашнему вердикту присяжных в отношении Виктора Бута, процитирую Владимира Жириновского, который в интервью "Эху Москвы" назвал суд над российским гражданином в Америке "спором хозяйствующих субъектов". Жириновский охотно признал, что Бут мог торговать оружием, в чем, по его мнению, "нет ничего плохого". Лидер российской парламентской партии и вице-спикер Госдумы, однако, считает, что вся история с поимкой и судом над Бутом - это, в сущности, эпизод по переделу очень выгодного рынка.

Жириновский не был бы Жириновским, если бы не озвучил весьма популярную в Россию точку зрения, согласно которой вооружать самых отъявленных мерзавцев и международных преступников можно:

а) потому что так поступают "все";

 б) потому что это бизнес.

Кстати, заметим, что, насколько известно, у российских правоохранительных органов к Виктору Буту нет никаких претензий.

Универсальный магазин оружия

А теперь - к тому, в чем американские присяжные признали виновным Виктора Бута. "Бывшего офицера советских ВВС", как его называет газета The New York Times, нашли виновным в том, что он намеревался продать ракеты и другое оружие людям, выдававшим себя за колумбийских террористов. Агенты американских спецслужб на встрече с Бутом в Бангкоке представлялись колумбийскими повстанцами из группировки FARC.

"Вердикт федерального округа суда в Манхэттене стал достаточно прозаическим концом почти двух десятилетий на задворках мира международного терроризма и шпионажа", - пишет издание. Г-на Бута обвиняли в том, что он поставлял оружие Аль-Каиде и движению Талибан, противоборствующим сторонам в гражданских войнах в Африке, а также в причастности к деятельности российской разведки. Арест и последующую экстрадицию Бута из Таиланда в США, занявшие 2,5 года, газета называет "театральными", напоминая о том, что Россия изо всех сил пыталась этому противодействовать.

Американским присяжным потребовалось всего два дня, чтобы признать Бута виновным по всем четырем пунктам обвинений. Все они сводятся к тому, что российских гражданин якобы был готов вооружать считающуюся в США террористическую организацию, которая убивает не только колумбийских, но и американских граждан.

Минимальное заключение, которое после такого вердикта грозит Буту, - 25 лет тюрьмы, но не исключено и пожизненное. Вынесение приговора назначено на 8 февраля.

Американский прокурор Прит Бхарара, поддерживавший обвинение на процессе Бута, отозвался о вердикте присяжных в том смысле, что правосудие свершилось: за решетку будет отправлен "очень опасный человек".

В момент вынесения вердикта Бут, по описанию американского репортера, стоял с "каменным лицом" - "даже в тот момент, когда старшина присяжных, зачитывая четвертый, окончательный пункт обвинения обернулась и прямо посмотрела ему в лицо".

 Жена Бута Алла и его несовершеннолетняя дочь, которые обычно сидели в зале суда сразу за американскими агентами, заманившими Бута в ловушку, отсутствовали пи вынесении вердикта.

Алла Бут объяснила в своем Facebook, почему ее не было в суде: "...У меня даже не было сил присутствовать при вынесении вердикта. Я понимала, что не смогу сдержать слез, их не нужно было видеть ехидствующим присяжным, прокуратуре, агентам, которыми кишел зал, и другим "доброжелателям", хотя мы с дочерью находились рядом с судом", - написала она.

Альберт Даян, адвокат Бута, сообщил The Washington Post, что намерен обжаловать вердикт присяжных. Российское Генконсульство в Нью-Йорке утверждает, что продолжит оказывать соотечественнику правовую и консульскую поддержку.

The New York Times замечает: ходило много разговоров, в особенности, в российских СМИ, о том, что Бута могут обменять на какого-нибудь американского шпиона, находящегося в заключении в России, - наподобие того, как произошло с обменом группы г-жи Чапман в прошлом году. Именно на такой возможный сценарий развития событий сегодня намекал и Владимир Жириновский в упомянутом радиоинтервью. Официально, впрочем, российский МИД (последний раз в марте с.г.) никаких таких планов не подтверждает.

Не подтверждает такой возможности и бывший чиновник контрразведки в администрации Джорджа Буша, Хуан Сарате. Он называет Бута "не рядовым международным преступником, который наконец-то получил по заслугам". Сарате полагает, что Америке невыгодно отпускать такого человека в Россию. Американские адвокаты Бута также говорят, что их подзащитный не рассчитывает на подобный размен.

Защита российского гражданина характеризовала его на суде как "честного бизнесмена". Бут, по словам адвокатов, в действительности намеревался продать своим контрагентам только два грузовых самолета. А все обещания поставок автоматов AK-47, ракет и патронов, мол, были сделаны не всерьез, поскольку у Бута были большие сомнения, действительно ли его собеседниками являются колумбийцы из FARC.

В числе свидетелей, которые опровергали на суде эту версию, выступил бывший американский партнер Бута, Андрей Смулян, признавший себя виновным еще в 2008 году в совместной с российским гражданином попытке продажи оружия. Сторона обвинения настаивала на том, что в действительности Бут "из кожи вон лез, чтобы представить себя эдаким "универсальным магазином", в котором можно закупить все нужные FACR вооружения.16 ноября 2010 г. 

5 ноября в Тегеранском выставочном центре открывается 10-ая международная выставка «Животноводство, птицеводство, производство молочной продукции и смежные производства», сообщает агентство ИРНА.

Секретарь оргкомитета названной выставки Масуд Расули в ходе пресс-конференции заявил, что данное мероприятие проводится с целью налаживания взаимодействия между предприятиями отрасли, обмена мнениями между специалистами в области животноводства и птицеводства по поводу проблем и вызовов, с которыми сталкивается отрасль, и демонстрации научных достижений.

В выставке примут участие около 350 отечественных и 37 зарубежных компаний из США, Германии, Франции, Южной Кореи, Малайзии, Турции, Ливана, Голландии, Китая, Англии, Италии и Австралии, которые продемонстрируют свои последние научные и производственные достижения.

Как заявил Масуд Расули, в рамках выставки состоится научная конференция по вопросам животноводства, птицеводства и смежных производств.

10-ая международная выставка «Животноводство, птицеводство, производство молочной продукции и смежные производства» будет открыта для посетителей с 5 по 8 ноября.

Европейский Союз и Молдова в среду в Кишиневе парафировали соглашение об общем авиационном рынке.
Об этом агентству УНИАН в Брюсселе сообщили в пресс-службе Еврокомиссии.
Достигнутое сегодня соглашение, в частности, подразумевает, что Молдова приведет свое законодательство в сфере авиационного транспорта в соответствие со стандартами ЕС в вопросах авиационной безопасности, охраны природы, защиты прав потребителей, управления воздушным движением, экономического регулирования и конкуренции.
При этом, как отмечает пресс-служба Еврокомиссии, соглашение подразумевает отмену количественных и временных ограничений для авиакомпаний Молдовы и ЕС на совершение рейсов между любыми аэропортами Молдовы и любыми аэропортами Евросоюза.
"Это позволит Молдове стать полноценным партнером ЕС в авиации и значительно интегрирует Молдову в общеевропейский авиационный рынок", - заявил ответственный за вопросы транспорта вице-президент Еврокомиссии Сиим КАЛЛАС.
Как сообщалось, Еврокомиссия получила мандат на переговоры с Молдовой об общем авиационном пространстве в июне 2011 года.
На сегодняшний день Евросоюз имеет соглашения об общем авиационном пространстве со странами Западных Балкан, Марокко, Грузией и Иорданией.
Продолжаются переговоры с Украиной, Израилем и Ливаном. Молдавия > Транспорт > trans-port.com.ua, 28 октября 2011 > № 427015

Заместитель министра энергетики Мохаммед Бехзад в кулуарах 11-ой международной электроэнергетической выставки в Тегеране заявил, что несмотря на всякого рода трудности на протяжении 30-ти последних лет, работники электроэнергетической отрасли, опираясь на свои знания и опыт, свели на нет все ограничения, введенные в отношении страны, и в настоящее время более 95% необходимого электротехнического оборудования производится на отечественных предприятиях, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

Мохаммед Бехзад отметил, что с учетом целей, намеченных в программе перспективного развития страны (2005-2025 гг.), в ближайшие годы Иран должен превратиться в региональный энергетический центр. Перед электроэнергетической отраслью стоит задача расширять экспорт инженерно-технических услуг и электротехнического оборудования, максимально снизить уровень потерь электроэнергии при ее передаче и распределении и повысить общий КПД отрасли.

Далее Мохаммед Бехзад сообщил, что в настоящее время Иран обменивается электроэнергией со всеми странами, имеющими с ним общие сухопутные границы. На ближайшее время запланировано подключение к энергосетям Ливана и стран Северной Африки. Кроме того, будет осуществляться обмен электроэнергией по кабелям, проложенным по морскому дну, со странами Персидского залива и Европы.

Мохаммед Бехзад подчеркнул, что обмен электроэнергией создает условия для сотрудничества в области предоставления инженерно-технических услуг, реализации совместных проектов за пределами Ирана и расширения поставок электротехнического оборудования.

Президент Азербайджана Ильхам Алиев выступил с заявлением по случаю избрания страны членом Совета Безопасности ООН, в котором расценил это событие как историческое.

Текст заявления главы Азербайджана распространен во вторник официальными СМИ.

"Несколько часов назад в жизни нашей страны произошло очень знаменательное и историческое событие. На выборах в Совет Безопасности ООН Азербайджан был избран членом этой авторитетной организации", - сказано в заявлении.

Генассамблея ООН в понедельник избрала Азербайджан новым непостоянным членом Совета Безопасности на следующие два года.

Всего в СБ ООН входят 15 государств, из которых пять - постоянные члены, пользующиеся правом блокировать принятие каких-либо решений. Это Россия, США, Китай, Великобритания и Франция. Остальные обновляются на ротационной основе по пять стран каждые два года.

На этот раз на пять мест претендовали девять государств. На место Боснии и Герцеговины от Восточной Европы выдвигались Азербайджан, Венгрия и Словения. В афро-азиатской группе вместо Габона, Ливана и Нигерии кандидатурами были Того, Пакистан, Марокко, Мавритания, Киргизия. Гватемала была единственным кандидатом в СБ ООН от стран Латинской Америки на место Бразилии.

Выборы восточноевропейского кандидата начались еще в пятницу, но тогда ни одна из заявленных стран не смогла получить две трети голосов, необходимых для принятия в СБ ООН. Венгрия выбыла из борьбы после первого раунда голосования ассамблеи, состоящей из 143 государств, из-за малого числа сторонников. В понедельник после 16-го тура Словения отозвала свою кандидатуру. Таким образом, в следующем раунде не имеющий противника Азербайджан автоматически стал победителем выборов.

Остальные четыре места в СБ ООН достались Гватемале, Марокко, Пакистану и Того. Обновленный состав совета начнет действовать с 1 января 2012 года.

"Сердечно поздравляю весь азербайджанский народ с этой большой победой. Это действительно большая победа. Совет Безопасности ООН - это самая авторитетная структура мира, и Азербайджан, как независимое государство, уже является членом данной структуры", - сказано также в заявлении Алиева.

Он выразил признательность "всем странам, которые верят в нас, полагаются на нас и оказали нам большое уважение".

"Хочу сказать, что в этой организации Азербайджан будет служить идеалам, которым он привержен, миру, безопасности, демократии и справедливости", - говорится также в заявлении главы азербайджанского государства. Герай Дадашев

Сегодня ВВП важнее силы

Лесли Гелб

Внешняя политика США в век экономического могущества

Резюме: Президент Обама часто говорит очень правильные вещи, но дальше разговоров дело не идет. Тем временем американцы всех политических убеждений ждут и задаются вопросом: неужели их лидеры могут допустить, чтобы страна, спасшая мир в XX веке, стала достоянием истории в веке XXI?

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2010 год. © Council of Foreign Relations, Inc.

Сегодня большинство стран мира выбивают на своих внешнеполитических барабанах преимущественно экономические ритмы. Государства определяют свои национальные интересы в экономических терминах и пекутся в основном об усилении экономического могущества и влияния. Но в США это проявляется в недостаточной степени. Мир корректирует свои приоритеты в области государственной безопасности, сделав акцент на безопасности экономической, но к Америке это относится меньше всего. Соединенные Штаты по-прежнему трактуют собственную безопасность в основном в категориях военной силы и реагируют на угрозы военными средствами. Поэтому главный вызов для Вашингтона – уравновесить внешнюю политику экономической повесткой дня и найти новые творческие способы противодействия возникающим угрозам. Пора вдохнуть новый смысл в такое понятие, как «безопасность», чтобы оно отвечало реалиям XXI века.

Тем более что образец подобной экономикоцентричной политики и мировоззрения имеется, а именно: подход американских президентов Гарри Трумэна и Дуайта Эйзенхауэра.

Они понимали, что крепкая экономика служит основой для развития здоровой демократии на родине и укрепления американской военной мощи за рубежом. И что как бы ни были могучи экономика и армия, для сдерживания коммунизма Вашингтону понадобится серьезная помощь. Соответственно, они усилили мощь США, вернув к жизни экономики Западной Европы и Японии, и добавили легитимности американской силе, создав такие международные институты, как Всемирный банк и НАТО. Чтобы ответить на угрозы, исходившие от Советского Союза с его агрессивным стремлением насаждать по всему миру коммунизм, Трумэн и Эйзенхауэр прибегли к политике сдерживания с опорой на военно-экономические возможности. Их идея состояла в том, чтобы сдерживать советскую военную мощь, не доводя при этом Америку до банкротства. Конечно, сегодня Соединенным Штатам при проведении любой политики приходится считаться со сложностью мировой экономики и с новыми угрозами в виде терроризма и распространения оружия массового поражения. Все это можно и нужно делать, не сея интеллектуального и политического хаоса.

Самая ожесточенная битва развернется вокруг отчаянных усилий обновить и перезапустить мотор американской экономики. Все согласны с тем, что ее необходимо корректировать, чтобы остановить дальнейшее ослабление страны и отвратить грядущие опасности. Однако по поводу методов экономического оживления достичь согласия не удается. Перечень неотложных мер достаточно пространен, неумолим и до боли очевиден. Нужно улучшить качество преподавания в общественных школах во имя поддержки демократии и сохранения конкурентоспособности на мировой арене, модернизировать материальную инфраструктуру для повышения экономической эффективности и внутренней безопасности, сократить государственный долг, проценты по которому съедают львиную долю доходов. Также необходимо всячески стимулировать экономический рост для создания новых рабочих мест, сделать ставку на новые источники энергии и более свободную торговлю, что также приведет к появлению новых рабочих мест, уменьшить размер внешнего долга и снизить зависимость от ближневосточной нефти.

Хотя в настоящее время политики и эксперты исполняют воинственные танцы в связи с критически важными вопросами внутренней политики, им придется не на шутку схлестнуться и по поводу политики внешней. Способность США конвертировать экономическую мощь во влияние за рубежом сокращается, хотя еще какое-то время они останутся крупнейшей экономикой мира. В чем причины расширяющейся пропасти между силой Соединенных Штатов и возможностью ее проецирования? Отчасти это объясняется тем, что сегодня помощь извне не способствует решению внутренних проблем большинства стран. Другая причина в том, что США транжирят свою силу, используя ее крайне неэффективно. Прозевав глубокие перемены в мире, американские лидеры мало сделали для того, чтобы модернизировать стратегию национальной безопасности. В нынешних стратегических предложениях почти не слышно «денежного перезвона», экономическая составляющая в них явно недостаточна. Необходимо изменить образ мышления во внешней политике и помнить о том, что Америке необходимо проецировать силу и интересы в мире, где экономические интересы чаще всего (хотя и не всегда) перевешивают традиционные военные императивы.

Уникальная эра в мировой политике

Современное человечество пережило два периода глобализации. Оба вывели его на новые высоты в торговле и инвестициях и породили надежду на то, что всеобщая погоня за богатством затмит традиционное военное соперничество и поддержит мир на земле. Мечты о продолжении первой эпохи всеобщего процветания, которая длилась с 1880 по 1914 гг., потонули в крови Первой и Второй мировых войн и окончательно погибли в годы холодной войны – в общей сложности главные державы мира воевали почти сто лет. Многие ожидают, что эпоха глобализации, которая началась после завершения холодной войны, тоже закончится печально. И все же есть три важных момента.

В отличие от германской империи прошлых лет маловероятно, что быстро усиливающийся Китай окажется разрушительной силой. Сегодня шанс на вооруженное столкновение между крупными и формирующимися державами как никогда мал; поэтому государства могут продвигать свои экономические интересы без традиционных опасений по поводу военного соперничества.

В эпоху, предшествовавшую Первой мировой войне, Германия была самой динамичной экономикой мира, и амбиции ее лидеров выходили далеко за рамки преумножения национального достояния. Их целью было доминирование на европейском пространстве и за его пределами. То же самое можно сказать о Японской империи, которая перед Второй мировой войной стремилась управлять Азией и большей частью Тихоокеанского бассейна. Тогда как большинство стран предпочитало умножать богатство, Германия и Япония сосредоточились на идее мирового господства и не гнушались применять военную силу для достижения своих целей. Эти государства были наиболее динамичными экономиками мира, но и самыми деструктивными силами. Современные скептики утверждают, что Китай может стать «вторым пришествием» стратегически алчных империй прошлого, но это, конечно, преувеличение. Согласно аргументу скептиков, КНР, подобно Германии и Японии в прошлом, будет стремиться к владычеству с помощью финансов и торговли, если это возможно, а когда невозможно – применять силу.

Для начала нужно отметить, что современный Китай пока еще далеко позади Германии и Японии минувших лет в смысле обладания военными возможностями, необходимыми для того, чтобы завоевывать и оккупировать другие государства, а затем распоряжаться их ресурсами. Германия и Япония были способны вести многолетнюю войну с большей частью остального мира. Китаю же понадобится еще несколько десятилетий для того, чтобы развить возможность устойчивого проецирования силы за пределами своих государственных границ. В любом случае у обеспокоенных стран, таких как Индия, Япония и США, будет достаточно времени на то, чтобы отреагировать на агрессивные устремления Пекина и успешно противостоять им. Германия и Япония поставили свои индустриальные экономики на службу милитаристским амбициям. Они считали, что военное доминирование над другими странами – это наиболее эффективный метод контроля над их ресурсами, и у них практически не было внутренних сдерживающих мотивов. Китай не может позволить себе такую агрессивную стратегию, поскольку Пекину приходится подчинять почти все имеющиеся у него ресурсы задаче модернизации экономики. Половина населения Китая по-прежнему живет в крайней бедности, что чревато взрывоопасной революционной ситуацией, и коммунистическая партия понимает: высокие темпы экономического роста необходимо обеспечить, чтобы остаться у власти.

Вероятность конфликта уменьшает сегодня и отсутствие арены для реального столкновения жизненно важных интересов. В наши дни великие державы скорее объединены перед лицом самых тревожных угроз безопасности, которые представляют государства-изгои, располагающие ядерным оружием, и террористы, в руках которых может оказаться оружие массового уничтожения. В прошлом, а конкретно в первую эру глобализации, государства начинали войну практически на пустом месте. В то время воевали за Балканы – регион, лишенный полезных ископаемых и географической значимости – по сути дела, стратегический ноль. Сегодня маловероятно, что они будут хвататься за оружие по любому поводу, даже когда речь заходит о стратегически важном Ближнем Востоке. Потери от беспорядков в этом регионе значительно превысят приобретения. Вне всякого сомнения, великие державы, такие как Китай и Россия, будут соперничать друг с другом за возможности и преимущества, но до прямой конфронтации дело вряд ли когда-нибудь дойдет.

Сегодня крупные государства в беспрецедентной степени нуждаются друг в друге для того, чтобы развивать экономику, и им отвратительна сама мысль о том, чтобы поставить под угрозу эту взаимозависимость, позволив традиционной военно-стратегической конкуренции перерасти в полномасштабную войну. В прошлом недоброжелатели Соединенных Штатов, например Советский Союз, радовались бы поражению американцев в афганской войне. Сегодня Вашингтон и его недруги в равной степени заинтересованы в пресечении разрастания таких экстремистских движений, как «Талибан» и в перекрытии каналов наркотрафика из Афганистана. Китай также с надеждой смотрит на американский воинский контингент и вооружения, которые должны защитить его инвестиции в Афганистане, скажем вложения в разработку полезных ископаемых. В более широком смысле ни одна великая нация не оспаривает баланс сил в каком-либо регионе, будь то Европа или Азия. Хотя страны могут не помогать друг другу, они редко противостоят во взрывоопасных ситуациях.

Учитывая снижение угрозы войны между великими державами, политические руководители с большим основанием, чем прежде, могут поставить во главу угла экономические приоритеты. Конечно, на протяжении всей истории человечества лидеры стремились обеспечить своим странам экономическую мощь и силу, понимая ее как необходимое условие обретения государственной силы и могущества, но понятие силы в их умах преимущественно отождествлялось с военной мощью.

Сегодня же господствует идея, согласно которой экономическое могущество должно использоваться в первую очередь для достижения экономических, а не военных целей. Превыше всего в мире ценятся деньги, поэтому большинство стран ограничивают расходы на содержание постоянной армии и избегают военных интервенций. Умы политических деятелей заняты торговлей, инвестициями, доступом к рынкам, обменными курсами валют, обогащением уже богатых и улучшением жизни остальных слоев населения.

Эта тенденция явно просматривается в политике быстро усиливающихся региональных держав, таких как страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) и других сильных государств: Индонезии, Мексики, ЮАР и Турции. Хотя их лидеры озабочены укреплением безопасности – в частности, Индия опасается Пакистана, – главная задача сводится к обеспечению экономического могущества. Для большинства экономический рост – главное средство борьбы с внутренней политической оппозицией.

Наверное, самым наглядным примером примата экономики может служить Китай. Хотя есть опасность, что через несколько десятилетий КНР превратится в деструктивную силу, сейчас Пекин заинтересован в сохранении существующего мирового порядка и не угрожает войной. Поскольку Китай мастерски играет в новую экономическую игру, избегая войн и политической конфронтации и сосредоточивая внимание исключительно на бизнесе, его глобальное влияние намного превосходит нынешнюю экономическую силу. Китай извлекает дополнительные преимущества из того факта, что другие ожидают его беспрецедентного усиления в будущем.

Страна стала экономическим гигантом, не превратившись в мировую военную державу. Мир опасается не китайской военной мощи, а способности Пекина осуществлять массированную торговлю и инвестиции или воздерживаться от этого.

Но несмотря на все эти особенности нынешней эпохи, одно остается неизменным: национальная стратегия безопасности США. В то время как другие государства приспособились к новому мировому порядку, основанному на экономике, Вашингтон продолжает медлить. Это неудивительно. На протяжении полувека Соединенные Штаты вынуждены были уделять первостепенное внимание предотвращению реальных и серьезных угроз. Ни одна другая страна не может и не хочет взваливать на себя такую огромную ответственность и такие тяжелые обязанности. Даже в наши дни никакая страна или группа стран не способна возглавлять коалиции по противодействию террору и угрозе распространения ядерного оружия. США не имеют права игнорировать бремя великой державы, но должны скорректировать свои подходы, признав, что в центре современной геополитики стоит экономика. Неумение Вашингтона учитывать современные реалии уже стоило Америке крови, потери немалых средств и влияния. Во втором десятилетии XXI века вашингтонские политические лидеры заявляют о том, что понимают новый экономический мировой порядок; однако они по-прежнему не имеют хотя бы подобия стратегии в области национальной безопасности, соответствующей этому изменившемуся порядку.

Осовременить политику Трумэна и Эйзенхауэра

Лучшая стратегия для Соединенных Штатов в новую эпоху – это приспособить к современным условиям подход, разработанный Гарри Трумэном и Дуайтом Эйзенхауэром в начале холодной войны. Основополагающие принципы заключались в том, чтобы сделать американскую экономику приоритетом, пусть даже ценой урезания расходов на оборону, и укреплять экономики главных союзников – Японии и стран Западной Европы – чтобы уменьшить их уязвимость перед лицом Советского Союза и повысить их ценность как союзников. Другой приоритет состоял в том, чтобы отводить угрозы, сдерживая неприятеля и оказывая деятельную военно-экономическую помощь партнерам по всему миру.

Трумэн и Эйзенхауэр использовали угрозы из-за рубежа, чтобы убедить американских законодателей дать зеленый свет важным экономическим инициативам на родине. Например, Эйзенхауэр воспользовался запуском первого советского спутника для того, чтобы добиться от Конгресса финансирования срочных программ в области математики и технических наук, а также строительства сети качественных шоссейных дорог для укрепления страны перед лицом советской военной угрозы. Точно так же современные лидеры могли бы сделать более явный акцент на математическом и научном образовании для восстановления торговой конкурентоспособности США и потребовать более существенного финансирования проектов, связанных с созданием материальной инфраструктуры. Это повысило бы устойчивость в случае терактов и в целом увеличило бы эффективность американской экономики.

Трумэн и Эйзенхауэр осуществляли намеченные реформы, держа военные расходы под контролем – бюджет Пентагона стоял у них не на первом, а на последнем месте. Оба президента выделяли средства на оборону по «остаточному принципу»: доходы от налогов в первую очередь шли на финансирование важных проектов внутри страны, а оборонному ведомству приходилось довольствоваться местом во втором ряду бюджетных приоритетов. Учитывая реалии сегодняшней политики, механически копировать эту модель не получится, но президентам следует более скептично оценивать запросы Пентагона и убеждать его умерить аппетит. Эйзенхауэр и Трумэн особенно хорошо осознавали опасные последствия жизни в долг для американского государства. Им удавалось принимать продуманный и сбалансированный бюджет. Ныне, когда 40 центов каждого доллара в государственной казне заимствуются из-за рубежа, подобный курс был бы весьма уместен.

Сегодня метод Трумэна и Эйзенхауэра почти наверняка произвел бы революционные изменения в приоритетах. Например, Мексика заняла бы в американской внешней политике гораздо более важное место, чем Афганистан, поскольку она может реально помогать Соединенным Штатам или вставлять им палки в колеса – только подумайте о нелегальной иммиграции, наркотиках, преступности, а также торгово-инвестиционном потенциале. Война же в Афганистане, независимо от ее исхода, не будет иметь серьезного и продолжительного влияния на США, а участие в ней стоит Америке потери драгоценных человеческих жизней и долларов. Террористы продолжат находить убежище в Пакистане и многих других местах. Однако, несмотря на все эти очевидные соображения, Вашингтон уделяет огромное внимание Афганистану и по сути дела игнорирует Мексику.

Следуя второму фундаментальному принципу – укреплять не только американскую экономику, но и дружественные, союзнические государства, – Трумэн и Эйзенхауэр соорудили неприступную стену на пути коммунистической экспансии, поддерживая взаимную торговлю и инвестиции. Главными бенефициарами были Западная Европа (благодаря гениальности «плана Маршалла») и Япония. К концу 1950-х гг. тройственный союз Соединенных Штатов, Западной Европы и Японии составлял становой хребет мировой экономики, дипломатии, обороны и безопасности. Вместе они были непобедимы, невзирая на эпизодические неудачи.

И сегодня этот треугольник остается олицетворением величайшей общности интересов и ценностей и вполне может послужить отправной точкой при создании коалиций XXI века. Однако в подобные коалиции в зависимости от ситуации необходимо включать и другие страны.

Конечно, современная экономика Америки едва ли напоминает ту, что существовала при Трумэне и Эйзенхауэре. Сегодня торговля обеспечивает около четверти американского ВВП – в два с лишним раза больше, нежели в начале холодной войны. Триллионы долларов ежедневно пересекают государственные границы, и эти потоки почти не контролируются правительством. Всемирный банк и Международный валютный фонд, по сути дела созданные Трумэном, сегодня занимают гораздо более скромное место в глобальной экономике. Соединенные Штаты пока остаются маяком мировой торговли, но их влияние ослабело по сравнению с теми днями, когда Трумэн разработал Генеральное соглашение по тарифам и торговле, ставшее предтечей Всемирной торговой организации.

Причина снижения влияния в том, что американская экономика относительно слабее, чем раньше. В прошлом воздействие нашей страны на мировую торговлю во многом обусловливалось размером и жизнеспособностью экономики. Так, в процессе торговых переговоров США могли позволить себе открыть свои рынки больше, чем другие страны, в полной уверенности, что подобная политика с лихвой окупится в долгосрочной перспективе. Какими бы вескими ни были причины, по которым в долговременной стратегии Соединенным Штатам следует сделать акцент на экономику, усилия окажутся бесплодными, если Вашингтон не будет уверен, что это не приведет к ослаблению национальной безопасности, а новые способы противодействия современным угрозам продолжают разрабатываться. Для начала нужно успокоить общество относительно Китая и, в гораздо меньшей степени, по поводу России. Ни та ни другая страна не в состоянии бросить серьезный вызов американской военной мощи за пределами своих границ. Традиционные вооруженные силы Москвы слабы, находятся в упадке, а поэтому представляют угрозу разве что в непосредственной близости от российских границ. Китайская армия действительно усиливается, но паритет с Вооруженными силами Соединенных Штатов будет достигнут не раньше, чем через несколько десятилетий, если это вообще будет ей под силу. Более того, маловероятно, что Россия и Китай совершат неспровоцированное нападение на США, поскольку вряд ли они рискнут навлечь на себя неприятные последствия.

Конечно, Пекин может довести до точки кипения военную напряженность по поводу Тайваня или Южно-Китайского моря, изобилующего природными ресурсами. Вашингтону требуются весомые военно-морские и военно-воздушные силы в этих регионах, чтобы сделать подобные авантюры слишком рискованными для Китая. Так же как во времена Трумэна и Берлинского воздушного моста, Белому дому нужно переложить бремя риска и эскалации на потенциальных агрессоров, таких как Пекин. В более широком смысле сдерживающим фактором для Китая служит огромный торговый оборот с Соединенными Штатами и колоссальные инвестиции в экономику США. Хотя американские ястребы могут принижать власть денег, китайцы этого никогда не сделают.

Самые серьезные угрозы безопасности исходят от государств-изгоев, обладающих ядерными возможностями или находящихся в процессе разработки ядерного оружия, а также от стран с распадающейся государственностью, которые становятся рассадниками терроризма, равно как и от самих международных террористов. Необходимо решить стратегический вопрос: противодействовать этим угрозам с помощью массированных военных интервенций или больше полагаться на сдерживание и помощь странам, которые становятся прибежищем для террористов.

Наземные операции следует проводить только при наличии следующих условий: угроза уникальна для страны, из которой она исходит, и представляет очевидную опасность для Соединенных Штатов; эту угрозу способна отвести только вооруженная операция на суше, причем она не может продолжаться дольше нескольких лет при умеренных расходах. При этом местное население должно полностью поддерживать американский контингент, воевать на его стороне и понимать с самого начала, что для него это единственное спасение. Если этих условий нет, ставку следует сделать на дипломатию и программы гуманитарной помощи той или иной стране для противодействия угрозам, исходящим с ее территории. На сегодняшний день войны в Афганистане и Ираке уже обошлись американской казне в 3 трлн долларов, и баланс не подведен. Целесообразность этих войн будет еще долго обсуждаться, но очевидно, что они нанесли страшный удар по американской экономике.

Что касается таких стран-изгоев, как Иран и Северная Корея, то консерваторы заявляют, что одна лишь политика сдерживания не поможет. Их аргумент состоит в том, что лидеры этих стран сумасшедшие, и их не сдержать угрозой неминуемой гибели и уничтожения их государств. Консерваторы прибегали к тому же аргументу и во времена холодной войны, утверждая, что советские и китайские лидеры готовы пожертвовать половиной своего населения, чтобы одержать «победу» в ядерной войне. Однако со временем Москва и Пекин уступили в холодной войне, так и не прибегнув к ядерному оружию. Точно так же, какой бы неистовой ни была риторика политических лидеров в Тегеране и Пхеньяне, их действия во многом осторожны и выверены; видно, что они боятся спровоцировать вооруженную реакцию более могущественных держав. Их апокалипсическая риторика предназначена в основном для местного населения (вашингтонским политикам хорошо знакома подобная тактика). Иран и Северная Корея – опасные смутьяны, но их вполне можно сдерживать. Они знают, что рискуют спровоцировать Соединенные Штаты привести ядерные силы в состояние полной боевой готовности, если только попытаются сделать ставку на свои ядерные возможности. Режимы в Тегеране и Пхеньяне потеряют все, напав на США и их союзников и тем самым вызвав разрушительный ответный удар. Что касается серьезной проблемы поставки Ираном оружия террористам в Ливане и других странах, то даже ястребы не призывают стереть Тегеран с лица земли ради того, чтобы остановить это.

Террористы, готовые пойти на самоубийство, – еще одна гипотетическая угроза. Маловероятно, что их удастся сдержать. Они могут уничтожить порты и торговые узлы с помощью обычных вооружений и причинить невообразимый ущерб, если раздобудут ядерные материалы для изготовления так называемой грязной бомбы. Но они сделают это независимо от исхода наземных операций в Афганистане и Ираке. Поскольку волшебной палочки для победы над террористами не существует, самая благоразумная и действенная антитеррористическая стратегия может заключаться в применении смешанной формулы. Необходимо улучшить полицейские и разведывательные операции в своей стране и за рубежом, наносить точечные ракетные и авиационные удары по террористам в странах-изгоях, чередуя их с операциями морских пехотинцев, а также помогать дружественным государствам в борьбе с террористами и укреплении сил безопасности. В будущем теракты против Соединенных Штатов практически неизбежны, поэтому важно готовиться к атакам террористов, чтобы повысить способность реагировать на них и быстро восстанавливаться.

Трумэну и Эйзенхауэру не приходилось противодействовать такого рода угрозам. В те времена страны-изгои и террористы в основном находились под контролем Москвы и Пекина. Но с высокой долей вероятности можно предположить, что Трумэн и Эйзенхауэр всячески стремились бы уклониться от крупномасштабных наземных вторжений, предпочитая им политику сдерживания и гуманитарной помощи. Трумэн не вводил американские войска в Грецию и Турцию для осуществления своей доктрины сдерживания; он оказал этим странам военно-экономическую помощь и дал устные заверения, не обещая золотых гор. Трумэн согласился вести войну в Корее, поскольку на полуострове сложилась уникальная ситуация. Северная Корея вопиющим образом нарушила общепринятые международные границы, напав на Южную Корею, и Трумэн посчитал, что если не применить силу, Советский Союз и Китай могут осуществлять внезапные нападения и в других частях земного шара. Однако он сделал все возможное, чтобы война не вышла за пределы Корейского полуострова, а Эйзенхауэр, придя к власти, сразу же прекратил вооруженные действия.

Наиболее вероятной реакцией Трумэна и Эйзенхауэра на события 11 сентября был бы союз с соседями Афганистана для сдерживания талибов, обещание наказать «Талибан» в случае предоставления «Аль-Каиде» безопасной гавани, расщепление талибского движения путем дипломатических усилий и формирование нового правительства в Кабуле. Они бы оказали этому правительству и предводителям племен всяческую военно-экономическую помощь, параллельно обучая дружественные Вашингтону подразделения.

Сегодня Соединенные Штаты по собственному желанию остаются главной уравновешивающей силой в мире. Это единственный региональный противовес Китаю в Азии, России в Восточной Европе и Ирану на Ближнем Востоке. Хотя американцы редко думают о роли, которую они играют в этих регионах, а лидеры иностранных держав часто отрицают ее по внутриполитическим соображениям, фактом остается то, что американцам и неамериканцам в равной степени требуются эти услуги. Даже российские лидеры ожидают от Вашингтона, что он будет сдерживать Китай. А китайские руководители, конечно, понимают, что нуждаются в американских ВМС и ВВС для охраны мировых торговых путей на море. При подписании экономических соглашений США не следует стесняться напоминать другим странам об опасных издержках, которые они несут, выполняя функции гаранта безопасности. Например, во многом это касается решений, принимаемых Афганистаном и Ираком по поводу контрактов на добычу полезных ископаемых, а также отношений с Пекином. Американские вооруженные силы поддерживают стабильный международный порядок, который благоприятствует экономическому росту Китая, но до сих пор Пекин получает эту помощь даром.

Новый подход

В этих условиях первоочередными внешнеполитическими целями для Америки должны стать обеспечение сильной экономики и способность при минимальных издержках принимать действенные меры для отвода угроз. Вторичными и более спорными целями является сохранение военной мощи, необходимой для того, чтобы оставаться главной уравновешивающей силой в мире, а также стимулирование свободной торговли, поддержка технологических преимуществ (включая возможности ведения кибернетических войн), снижение опасности угроз экологии и здоровью людей, развитие альтернативной энергетики. Конечно, нельзя забывать и о продвижении американских ценностей, таких как демократия и права человека, во всем мире. По возможности, вторичные цели должны поддерживать и усиливать первичные цели. Например, если где-то и можно отклониться от курса, то скорее в области свободной торговли ради поддержки национальной экономики и инвестиций в энергетическую независимость и ради уменьшения зависимости от неспокойного Ближнего Востока.

Никакие универсальные подходы и правила не должны диктовать руководителям страны, как достигать вышеуказанных целей в каждой отдельной ситуации. Конкретная тактика во многом будет зависеть, помимо прочих факторов, от культуры и политики разных государств. Глобальный стратегический план, конечно, должен существовать, чтобы лучше ориентироваться в том, как использовать силу для достижения целей. Это то, что делает политику целенаправленной и осмысленной, и чего в целом так часто недостает американскому внешнеполитическому курсу.

Организующим принципом во внешней политике должно стать использование силы и влияния для решения повседневных проблем. Добрые старые времена, когда можно было манипулировать другими с помощью военных или экономических угроз, канули в лету. Даже самые слабые страны сопротивляются диктату сильнейших держав или поднимают цену за свое подчинение. Сегодня США черпают силу в основном в осознании другими государствами своей неспособности в одиночку справиться со стоящими перед ними проблемами. В таком случае их лидерам приходится считаться с американскими интересами, чтобы вместе решать общие задачи. Эффект оказываемых услуг во многом вытеснил воздействие прямого командования. Как бы ни упало сегодня влияние Вашингтона, большинство стран не сомневается в том, что Соединенные Штаты – незаменимый лидер при решении важных международных проблем. Эта способность решать проблемы важна практически во всех областях – от переговоров до разрешения военных конфликтов и заключения международных соглашений по противодействию глобальному потеплению. Только Вашингтону под силу помочь странам, имеющим выход к Южно-Китайскому морю, разработать формулы разделения имеющихся в нем ресурсов. Лишь Америка в состоянии подтолкнуть израильтян и палестинцев к миру. Только она может торговаться с Китаем по поводу повышения умышленно заниженного обменного курса юаня, ущемляющего интересы почти всех торговых партнеров Пекина. Однако и американцам, и гражданам других стран понятно, что Америке не хватит сил для того, чтобы справиться с трудными вопросами в одиночку: незаменимый лидер должен работать с незаменимыми партнерами.

Чтобы привлечь необходимых партнеров, Вашингтону крайне важно научиться искусству компромисса, овладеть которым американским политикам не так-то легко. Само по себе многостороннее сотрудничество – это не панацея, да и жертвовать жизненно важными национальными интересами вовсе не нужно. Администрацию Обамы критикуют за то, что она смягчила экономические санкции ООН против Ирана, идя навстречу пожеланиям Китая и России. Но не пойди Соединенные Штаты на компромисс, их инициативы заблокировал бы Совет Безопасности, и санкций не было бы вовсе. Президентам США часто удается выторговать нужное решение, не поступаясь важными национальными интересами, но американской общественности нужно доходчивее разъяснять неизбежность внешнеполитических компромиссов.

Политикам и стратегам пора научиться терпению. Даже самые слабые страны в состоянии сопротивляться и медлить. Оказание преждевременного давления на несговорчивых партнеров, что так свойственно американскому стилю, приводит к неудачам и провалам, которые неизбежно ослабляют позицию Соединенных Штатов. Успех порождает силу, а неудача – слабость. Даже когда различные политические группы внутри страны требуют быстрых действий, Белому дому необходимо научиться выжидать, чтобы дать возможность американской мощи и силе коалиций, возглавляемых Америкой, оказать должное действие на зарубежных партнеров по переговорам. Терпение особенно ценно в области экономики, где действует значительно больше влиятельных игроков, нежели в военно-дипломатической сфере. Нужно немало времени, чтобы договориться со всеми акторами на выгодных или приемлемых для Вашингтона условиях. Военная сила действует быстро, подобно буре или урагану; экономическая же больше похожа на прилив, который наступает постепенно. Береговая линия не сразу размывается водами, но в конце концов это все равно происходит.

Конечно, США необходимо ради самих себя сохранять ключевую роль как главного военно-дипломатического балансира в мире, потому что это помогает отстаивать национальные интересы при заключении экономических соглашений. Но экономика должна стать главной движущей силой современной политики, поскольку страны подсчитывают реальную силу и влияние больше в терминах национального ВВП, чем военной мощи. Американский ВВП будет одновременно пряником и кнутом в международной политике XXI века. Нельзя надлежащим образом отстаивать или продвигать интересы страны за рубежом без экономического пробуждения на родине. Лидеры Соединенных Штатов все время заверяют общественность, что готовы сделать непростой выбор, если это потребуется для восстановления экономики, но не делают его. Так же часто они заявляют о понимании того, что в век экономического влияния и силы нужна новая внешняя политика, но оказываются неспособны изменить внешнеполитические ориентиры и приоритеты. В частности, президент Барак Обама часто говорит очень правильные вещи, но дальше разговоров дело не идет. Тем временем американцы всех политических убеждений ждут и задаются вопросом: неужели их лидеры могут допустить, чтобы страна, спасшая мир в XX веке, стала достоянием истории в веке XXI?

Лесли Гелб – почетный президент Совета по международным отношениям. С 1967 по 1969 гг. служил в Министерстве обороны США, а с 1977 по 1979 гг. – в Государственном департаменте. С 1981 по 1993 гг. он также был обозревателем и редактором The New York Times.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738763 Лесли Гелб

Турция на подъеме

От неразвитой страны к региональной державе

Резюме: По мере дальнейшего смещения центра силы с евро-атлантического региона в Азию Турция продолжит политику ревизионистской риторики и прагматичных каждодневных действий во внешней политике. Формируется средняя держава с честолюбивым руководителем, которая порой переоценивает свои возможности, но нацелена на усиление позиций и влияния в период мирового экономического кризиса и быстро меняющихся обстоятельств.

Турция сегодня у всех на устах, к ее развитию и политическим перспективам приковано всеобщее внимание, причем в нарастающей степени. В данной статье мы рассмотрим, каким образом за 80 лет Турция из неразвитой страны превратилась в региональную державу, а также проанализируем, как эти изменения влияют на региональную и мировую политику и экономику. Хотя Россия и Турция – очень разные страны, задачи, с которыми они сталкивались в ХХ и начале XXI века, во многом схожи, так что российский читатель найдет интересные параллели.

Годы с одной партией

Государственная модернизация и общество, сфокусированное на государстве. Турецкая модернизация, начинавшаяся как османская, была инициирована и проводилась государством. Она стала ответом на увеличивающееся военное превосходство Запада, которое со временем превратилось в постоянную угрозу целостности империи. В отличие от российской оборонной модернизации, где гораздо более выраженный акцент делался на индустриализацию, Турция сосредоточилась на культурном преобразовании общества и его вестернизации.

Военно-бюрократическая элита поставила перед собой задачу построения «современного» общества через повышение уровня образованности граждан, которым она стремилась привить «современные» ценности. Этот курс привел к созданию сильного, интервенционистского государства, для которого граждане оставались пассивными объектами восприятия перемен, необходимых с точки зрения высшего политического руководства. Правда, нередко государству не удавалось убедить значительные слои населения в выгодности этих реформ. Кроме того, подобная стратегия не приводила к мобилизации энергии и ресурсов разных слоев общества для поддержки, то есть отсутствовали важные элементы участия народных масс, которые незаменимы в процессе общественной трансформации.

Первое республиканское руководство пыталось добиться поддержки в первую очередь элит, планируя в долговременной перспективе расширить число своих сторонников настолько, чтобы в их число вошло практически все население. Военные, бюрократия, судейский корпус, учащиеся и преподаватели университетов, а также представители полуофициальных организаций, защищавших интересы людей свободных профессий, получали современное образование и становились опорой режима. С другой стороны, связь с массами осуществлялась через местную знать, объединившуюся с государственными элитами в Республиканской народной партии (РНП). Она не имела ни массового членства, ни ясной и определенной идеологии. Скорее просто олицетворяла собой современное мировоззрение и взгляды на жизнь. Вместо того чтобы нацеливаться на трансформацию всего общества, РНП предпочитала тактику контролируемых перемен. Главной ее заботой являлась защита основных ценностей республики, таких как лаицизм (движение за секуляризацию и устранение влияния религии в различных сферах жизни общества. – Ред.) и республиканство, поскольку они понимали, что если утратить бдительность, сторонники старого режима поднимут голову.

Внешняя политика нейтралитета, которая себя исчерпала. В области внешней политики первые республиканские правительства стремились разрешить вопросы, оставшиеся после подписания Лозаннского мирного договора, и изменить те его аспекты, которые Турции было труднее всего принять. Не располагая большими средствами для достижения внешнеполитических целей, страна предпочитала воздерживаться от активного участия в международных делах. Турция действовала через Международный суд или улаживала разногласия посредством переговоров. Это породило политику нейтралитета, которая проводилась до тех пор, пока не стало очевидно, что мир готовится к новой войне.

Турция заключила ряд оборонительных договоров, стремясь при этом не испортить отношения с крупными державами антигитлеровской или гитлеровской коалиции. С другой стороны, стратегическое расположение страны побуждало остальных искать ее расположения, и это дало Турции возможность после подписания Конвенции Монтрё 1936 г. восстановить суверенитет над турецкими проливами, утраченный по Лозаннскому миру, а также вернуть контроль над Антиохией-Александреттой, которую французы пытались включить в Сирийский мандат 1939 года.

К величайшему разочарованию стран антигитлеровской коалиции, Турция на протяжении всей Второй мировой войны сохраняла нейтралитет. Когда союзные войска захватили инициативу, они настаивали на использовании турецкой территории для борьбы с немцами, чтобы быстрее завершить боевые действия. Однако Анкара не дала согласия и потребовала предоставить ей вооружение, обещанное в соглашениях, чтобы самой позаботиться о своей защите. Многие турки считают, что нейтралитет спас страну от «освобождения» советскими войсками, поскольку в противном случае она бы стала частью «мира социализма».

Конечно, нейтралитет имел издержки. Советы утратили заинтересованность в расширении Договора о дружбе и ненападении 1925 года. Будучи черноморской державой, Советский Союз выражал настойчивое желание изменить режим турецких проливов и правила пограничного контроля между Турцией и Грузинской ССР. Рузвельт поддерживал первое из двух этих требований. Турция почувствовала угрозу, но ей не хватало друзей в новом мировом порядке.

Внешняя обеспокоенность, внутренние перемены и присоединение к НАТО. Отец-основатель республики Мустафа Кемаль Ататюрк умер в 1938 г., и через войну Турция прошла под руководством Исмета Инёню. Когда война подошла к концу, президент Инёню понял, что в условиях обостряющегося соперничества между западным и советским блоками Турции следует присоединиться к Западу. Решение объяснялось скорее интересами безопасности, чем соображениями идейного или духовного родства. Но оно потребовало перестройки внутренней политики. Президент Инёню рассудил, что Турция лучше ассимилируется в западный лагерь, если допустит политическую конкуренцию.

Два фактора облегчили переход к демократии. Во-первых, в военное время Турция экспортировала сельскохозяйственную продукцию и сырье. Активная коммерческая деятельность привела к появлению бизнес-элиты. Новая прослойка стремилась спроецировать свое экономическое влияние и силу на политическую арену, занятую местной знатью – приверженцами старых традиций, тесно связанных с РНП. Требование перемен поддержало и крестьянство, вынужденное в годы войны терпеть лишения, помогая обеспечивать полную военную мобилизацию.

Во-вторых, у режима не было идеологической опоры для сохранения однопартийной системы. Фактически нацеленность турецких руководителей на вестернизацию предполагала, что Турция захочет стать похожей на Западную Европу, для которой было характерно демократическое устройство.

Демократизация произошла довольно быстро. В 1946 г. в выборах было разрешено участвовать нескольким партиям. Демократическая партия (ДП) получила несколько мест в парламенте. За этим последовали либеральные перемены в избирательной системе, законы об ассоциациях, печати и полиции. Четыре правительства, сформированные РНП и находившиеся у власти с 1946 по 1950 гг., колебались между либерализацией и возвратом к однопартийному правлению. Однако Инёню не отклонялся от курса и привел страну к выборам 1950 г., на которых ДП одержала убедительную победу. К тому времени Турция начала получать экономическую помощь от Соединенных Штатов, сначала в соответствии с программой четырех пунктов (программа президента Трумэна, предусматривающая экономическую поддержку слаборазвитым странам. – Ред.), а затем с планом Маршалла. В 1949 г. Турция стала членом Совета Европы.

Гораздо труднее было вступить в Североатлантический альянс. Европейских членов НАТО беспокоило, что присоединение Турции не только отвлечет американские ресурсы от их стран, но и увеличит территорию, которую блоку придется защищать. Тем самым Западная Европа рисковала оказаться перед лицом новых угроз. С другой стороны, англичане считали Ближний Восток, в который включали и Турцию, зоной своего влияния, а потому не желали присоединения Анкары к организации, однозначно находившейся под управлением США. Кроме того, союзники считали, что турки зарекомендовали себя ненадежными партнерами, поскольку, по их мнению, во время войны не выполнили взятых обязательств. Чтобы опровергнуть этот аргумент, Анкара выделила в помощь американцам и их союзникам пехотную бригаду для участия в защите Южной Кореи, которую попыталась оккупировать Северная Корея.

Хотя многие члены организации без энтузиазма встретили членство Турции в НАТО, Соединенные Штаты понимали, что Анкара сможет заметно увеличить ее возможности. Речь шла о безопасности Восточного Средиземноморья, об образовании южного фланга и о том, что Турция наряду с Норвегией могла бы взять в клещи советские войска в случае их атаки на центральном направлении. В 1952 г. Турция вместе с Грецией стали членами НАТО.

Годы холодной войны

В разгар холодной войны отдельные члены альянса вынуждены были подчиниться американскому руководству. Для Турции это лидерство было более приемлемым, чем для некоторых других союзников, по двум причинам. Во-первых, она была более уязвима перед лицом угроз, исходивших от стран Варшавского договора, чем многие другие члены НАТО. Во-вторых, она была экономически слаба и зависима от военно-экономической помощи, которую ей оказывал блок. Связь с альянсом дала Турции возможность модернизировать военное оснащение, усовершенствовать подготовку военнослужащих и увеличить оборонные возможности. Она также помогала преодолевать кризисы, поражавшие турецкую экономику с почти прогнозируемыми интервалами.

Экономический аспект взаимодействия с западными союзниками нуждается в пояснении. Республика наследовала аграрную экономику, но отдельные деревни не были интегрированы в национальную систему хозяйствования. Еще до того, как Турция присоединилась к НАТО, американская экономическая помощь позволила начать строительство дорог, благодаря чему у аграрных провинций появилась возможность влиться в большую экономику. Крестьяне могли продавать свою продукцию на рынках турецких городов. Всего за несколько лет в стране сформировалась единая и постоянно расширяющаяся хозяйственная система. Резко вырос спрос на товары и услуги, удовлетворять который становилось труднее с каждым годом.

Первая мировая война высосала из страны и без того ограниченные ресурсы. Капитала, необходимого для восстановления, у Турции не было. Государство пыталось выделять фонды на промышленное развитие. В 1933 г. был даже принят соответствующий план, реализации которого помешала новая война. Коммерсанты, производившие, собиравшие и продававшие сырье и сельскохозяйственную продукцию, накопили во время войны определенный капитал, но эта общественная прослойка, сосредоточенная преимущественно в небольших городах, не могла стать застрельщиком индустриализации. После войны государство снова взяло на себя руководство индустриализацией, инвестируя в промышленность, а также предоставляя дешевые кредиты частным предпринимателям.

Главный посыл политики индустриализации заключался в замещении импорта. Сторонники этой линии стремились уменьшить зависимость Турции от внешнего мира. Однако этот подход не выдержал проверку практикой. Хотя производство росло, а потребность в импорте уменьшалась, это привело лишь к изменению структуры импорта, в котором стал преобладать капитал и промежуточные товары, а не конечная продукция. Неспособность финансировать подобного рода импорт могла обернуться закрытием заводов и массовой безработицей. А поскольку товары не отличались высоким качеством и конкурентоспособными ценами, единственным способом финансирования экономики стало заимствование.

Несоответствие между доходами от экспорта сырья и сельскохозяйственной продукции и внешними расходами приводило к периодическим кризисам. Экономический рост финансировался внешними заимствованиями до тех пор, пока не возникли сомнения в способности Турции возвращать долги. Когда необходимые средства найти не удавалось, начинался кризис. Будучи южным форпостом евро-атлантической безопасности, Анкара не раз убеждала союзников помочь ей в преодолении трудностей. Сложилась даже определенная традиция, по которой западные партнеры периодически просили Турцию начать реформы, ввести строгие меры экономии и осуществить девальвацию лиры под руководством МВФ. В ответ союзники во главе с США, а затем с Германией создавали консорциумы с целью восполнения потребностей Турции в твердой валюте. После стабилизации экономической ситуации повторялся тот же процесс расширения производства, который рано или поздно приводил к неспособности обслуживать займы и к новому кризису.

Нефтяной шок 1973 г. показал несостоятельность стратегии импортозамещающей индустриализации. В течение следующих семи лет попытки справиться с экономическими трудностями не давали результатов. Частные производители, со временем существенно укрепившиеся, пришли к пониманию необходимости серьезной корректировки экономической политики. В конце 1979 г. Турция не смогла импортировать достаточное количество топлива для удовлетворения своих внутренних потребностей и выплачивать жалованье дипломатам. Суровая реальность вынудила задуматься о смене экономического курса. 24 января 1980 г. совет министров изменил правила, введенные в годы Второй мировой войны для «защиты турецкой лиры». Были сняты многочисленные ограничения на владение, перемещение и продажу иностранной валюты.

Мало кто в Турции понимал, что это решение запускает механизм радикальной трансформации. Вскоре экспорт пошел в рост, появилась твердая валюта, экономика стала расти как на дрожжах. Произошедшие изменения положили начало росту на базе экспорта, который продолжается поныне. Спустя сравнительно небольшой промежуток времени турецкая экономика интегрировалась в международную и превратилась в 17-ю экономику мира и шестую экономику Европы по объему ВВП. Турция также стала членом «Большой двадцатки».

Трансформация

Выбор в пользу экспортно-ориентированного экономического роста в 1980 г. был первым из двух важных событий, вызвавших трансформацию внутренней и внешней политики. Турция превратилась в «торгующее государство», где главную роль играют экономические соображения, а не факторы безопасности в чистом виде. Говоря иначе, концепцию безопасности переосмыслили, признав, что экономика играет ведущую роль в ее обеспечении, тогда как в прежние годы этому не придавалось такого большого значения.

Второе важное событие – конечно, окончание холодной войны, ознаменовавшееся распадом Советского Союза и Варшавского договора. Исчезновение «врага» означало, что у стран НАТО стало меньше ограничений в выработке внешней политики и установлении более тесных отношений с бывшими противниками, включая Россию. Можно сказать, что 1991 г. явился точкой отсчета новой внешней политики.

Торговая ориентация побуждает Турцию искать новые рынки по всему миру. Помимо непосредственных соседей – России и бывших советских республик – это также балканские государства и страны Ближнего Востока, Африка, Китай и остальная Азия, а также крупные государства Латинской Америки. Все эти рынки стали важными мишенями для турецкой экономической экспансии. Когда экономические соображения приобрели гораздо большее значение для выработки внешнеполитического курса, турецкие правительства начали более чутко относиться к политическим интересам стран, с которыми Анкара расширяла или планировала расширять двустороннюю торговлю.

Во внутренней политике, что не менее важно, избиратели стали оценивать то или иное правительство в основном по экономическим успехам. Аргументы, основанные на идеологических клише и/или соображениях укрепления безопасности, которые сопровождаются призывами «потуже затянуть пояса», пользуются все меньшей популярностью. Кроме того, поскольку страна все более процветает, в основном благодаря частной инициативе, гражданское общество чувствует себя сильнее и увереннее, выдвигая требования к власти. Независимые организации гражданского общества также усиливаются и распространяются. Турецкая политика становится более демократичной, и общественное мнение играет растущую роль.

Если коротко обобщить сказанное, то после 1991 г. турецкая внешняя политика претерпела существенные изменения, которые можно разделить на два периода. На первом этапе Турцию можно охарактеризовать как лояльного союзника, интересы которого шире интересов альянса. На втором – как самостоятельного игрока на мировой арене. Первый период, начавшийся в 1991 г., продолжался до выборов 2007 года. Во втором периоде страна находится сейчас.

Лояльность с собственными интересами

С 1991 г. внешняя политика Турции была нацелена на развитие более тесных и многоплановых связей с бывшими противниками, а также странами, недавно получившими независимость. Должное внимание уделялось сохранению и совершенствованию хороших отношений с Западом, поскольку Анкара считала, что ее основные интересы находятся там.

О том, какое значение Турция придавала связям с Западом, лучше всего судить по ее настойчивому стремлению присоединиться к Европейскому союзу. Турция проявила заинтересованность в тесных отношениях с Европейским экономическим сообществом сразу после его возникновения. Кульминацией стало заключение в1963 г. Договора об ассоциированном членстве Анкары, в 1970 г. он был дополнен протоколом о трехступенчатом процессе, который подготовит страну к интеграции в ЕС. Нежелание быстро двигаться к цели было взаимным. С одной стороны, Турция опасалась, что полноценное членство серьезно подорвет независимость и хрупкую экономику. С другой – Европа не хотела, чтобы неразвитая экономика Турции тяжелым бременем легла на плечи более продвинутых европейских государств. Тем не менее в 1996 г. был заключен таможенный союз. Хотя Турцию в отличие от ряда восточноевропейских стран не пригласили присоединиться к ЕС на встрече 1997 г. в Люксембурге (что вызвало энергичные протесты с ее стороны), в 1999 г. в Хельсинки она была объявлена страной-кандидатом, и в 2005 г. начала переговоры о вступлении.

Турция с готовностью участвовала в совместных акциях с НАТО. Она выделяла войска для участия в миротворческих операциях в Ливане, Сомали, Боснии, Македонии, Косово и Афганистане. Также она оказала поддержку введению бесполетной зоны на севере Ирака в рамках военно-гуманитарной операции «Утешение», призванной помочь курдскому меньшинству. Единственное крупное разногласие этого периода имело место в 2003 г., когда Турция не позволила Соединенным Штатам использовать свою территорию для отправки войск в Ирак. Оглядываясь назад, можно понять и объяснить нежелание Турции сотрудничать с Вашингтоном в этом вопросе. Анкару беспокоило, что американская интервенция стимулирует курдский сепаратизм в юго-восточном регионе страны, граничащем с Ираком. Турция была также озабочена тем, что ее пособничество США подорвет улучшающиеся отношения с арабским миром. Однако вскоре Вашингтон и Анкара начали латать дыры, поскольку у них слишком много общих интересов. И если бы отказ Турции пропустить американские войска стал развилкой в двусторонних отношениях, это нанесло бы огромный ущерб обеим сторонам.

В этот период Турция прилагала усилия, чтобы развивать связи с соседями, а также улучшать взаимодействие со странами Ближнего Востока. Она начала выстраивать контакты с теми регионами, с которыми у нее раньше их не было – например, с Африкой к югу от Сахары и Латинской Америкой. Интенсифицировались и отношения с Россией – прежде всего за счет расширения экономических связей. Россия – не только обширный рынок для турецких товаров и услуг, но и важный источником поставок энергоносителей.

Турция как автономный игрок

Июльские выборы 2007 г., похоже, стали поворотным моментом во внутренней и внешней политике Турции. Они продемонстрировали растущую поддержку Партии справедливости и развития, а также тот факт, что оппозиция слишком слаба, чтобы бросить вызов правительству. К этому времени турецкая экономика стабильно росла шесть лет подряд. Став более уверенным в себе, правительство постепенно перешло к более независимому внешнему курсу, особенно после назначения министром иностранных дел Ахмета Давутоглу. Считается, что он оказывал большое влияние на выработку внешнеполитического курса еще до назначения, а получив министерский портфель, сформулировал новые принципы внешней политики.

В сжатом виде доктрина Давутоглу звучала так: «Никаких проблем с соседями» – мирно разрешать любые споры и конфликтные ситуации с соседними государствами. Давутоглу также провозгласил, что любое событие, происходящее в пограничных регионах, не может не волновать Турцию, и она непременно будет там присутствовать. Эта доктрина внешне не противоречит общей ориентации страны на поддержание связей с западными союзниками. Тем не менее, центр тяжести перемещается на соседние государства и регионы. Но, что важнее, Анкара начала проводить независимую внешнюю политику, не всегда совпадающую с приоритетами традиционных союзников.

Однако Турция по-прежнему намерена вместе со своими традиционными союзниками участвовать в построении такого мира, в котором преобладали бы демократические ценности и рыночные институты и где отношения не строились бы на применении силы. Именно эта ориентация на общие ценности составляла основу сотрудничества с союзниками по НАТО в прошлом и остается фундаментом партнерства со странами Запада. В частности, в последнее время Турция поддерживала западных союзников в Египте, Ливии и Сирии. Та же общая ориентация побудила Анкару дать согласие на размещение натовских радаров в Восточной Турции в рамках противоракетной обороны. Союзники Турции приветствовали ее инициативы по углублению мирного процесса. В частности, они одобрили посредничество Анкары на переговорах между Сирией и Израилем для сближения позиций по вопросу о Голанских высотах в 2008 году. Точно так же получили широкое одобрение усилия Турции по смягчению позиции в отношении Армении, хотя они и не принесли заметных успехов.

Однако продолжение союзнических отношений не позволяет закрывать глаза на серьезные проблемы. Это трения между Турцией и ЕС, между Турцией и США, а также стремление Анкары играть более заметную роль в мировой политике в связи с ростом ее экономической мощи и влияния. Наверно, стоит проанализировать эти три главные причины разногласий.

Турция и Европейский союз

Хотя трансформация турецкой экономики и ее интеграция в мировую экономику усилили желание Турции стать полноправным членом Евросоюза, окончание холодной войны и последовавшие изменения в области европейской безопасности снизили заинтересованность в этом Брюсселя. В турецко-европейских отношениях появилось три проблемных области.

Во-первых, политики ЕС указывают на проблемы в области соблюдения прав человека. Анкара пытается соответствовать ожиданиям Европейского союза, производя изменения на законодательном уровне, обучая чиновников более чуткому отношению к соблюдению прав граждан и создавая специализированные агентства для устранения недостатков, отмечаемых ЕС. В Турции даже ограничена власть военных, которая была постоянным поводом для критики со стороны Брюсселя. Это произошло благодаря судебным процессам, на которых за подготовку интервенции и за деятельность, дискредитирующую гражданские власти, были осуждены высокопоставленные военные чины.

Вторая проблема – это Кипр. Во время последнего крупного расширения Европейского союза Греция пригрозила сорвать весь процесс, если Кипр не войдет в состав объединенной Европы. Брюссель уступил давлению, тем самым нарушив фундаментальный принцип, гласящий, что кандидат на присоединение к ЕС должен прежде уладить все споры с соседними странами, чтобы они не оказались головной болью Брюсселя. Став членом Евросоюза, Кипр решил, что ему не нужно идти на компромиссы в деле объединения острова. Логика Никосии состоит в том, что, учитывая желание Турции присоединиться к ЕС, объединение и так произойдет рано или поздно.

Однако факты свидетельствуют об обратном. Хотя Кипр заблокировал восемь или более разделов на переговорах об интеграции Турции, позиция Анкары о характере приемлемого решения не изменилась, зато возникли другие «осложнения». Турция блокировала сотрудничество между ЕС и НАТО, поскольку Евросоюз не вправе представлять интересы Турции при планировании обороны Западной Европы. В свою очередь, Кипр не может быть допущен на советы НАТО. Не так давно между греческим Кипром, с одной стороны, и турецким кипрским государством и Турцией – с другой, разгорелся новый конфликт по поводу разведки нефтегазового месторождения в исключительной экономической зоне острова.

Хотя Кипр является одним из препятствий на пути дальнейшего строительства отношений между Анкарой и ЕС, имеются и другие помехи, усугубляемые склонностью некоторых членов Евросоюза использовать разделенный остров в качестве предлога для отказа в предоставлении Турции полноправного членства. Так что не следует переоценивать роль одной маленькой страны в этом деле.

Это приводит к третьей проблеме. Некоторые ключевые члены Евросоюза, такие как Франция и Германия, сомневаются в целесообразности интеграции Турции, предлагая ей в качестве альтернативы особые отношения. Хотя иногда главной причиной их позиции называют отсутствие культурно-религиозной общности, не следует упускать из виду, что присоединение Турции изменит баланс внутри единой Европы и бросит вызов франко-германскому кооперативу, которым Европейский союз сегодня является.

Турецко-европейские отношения сегодня находятся в состоянии стагнации. Анкара утратила первоначальный энтузиазм по поводу присоединения к европейской семье, хотя последние правительства Турции подтверждают преданность европейским ценностям. Со своей стороны, ЕС не сумел стать тем центром силы, которым стремился быть, и сегодня столкнулся с серьезными экономическими проблемами. Стороны делают все возможное для того, чтобы отношения не были окончательно испорчены. Турция строит важные двусторонние связи с отдельными членами Евросоюза, которые ей выгодны и интересны. Несмотря на разговоры о том, что Турция рано или поздно вольется в ЕС, в настоящее время нет убедительных доводов в пользу столь радужного будущего турецко-европейских отношений. И перспектива вступления в Евросоюз все в меньшей степени определяет проводимую Турцией внешнюю политику.

Турция и Соединенные Штаты

После окончания холодной войны в турецко-американских отношениях постепенно нарастало напряжение. Американское руководство, привыкшее определять стратегии и политический курс НАТО, полагало, что продолжит действовать в том же духе. Турция же считала себя вправе действовать более самостоятельно с учетом резко изменившихся обстоятельств.

Понимая общность интересов и желая сохранить тесные связи, установившиеся в годы холодной войны, Анкара и Вашингтон попытались подыскать подходящее выражение, чтобы описать свои взаимоотношения. Поначалу охарактеризовав их как «стратегические», они затем предпочли фразу «образцовое партнерство». Хотя это определение не указывает на конкретный характер отношений, ясно, что обе стороны хотели бы сотрудничать для продвижения общих интересов. Оба государства отличаются прагматизмом, они ориентированы на будущее и стараются не зацикливаться на прошлых разногласиях.

Однако наличие многочисленных центров силы и влияния в американской политической системе чревато возникновением неожиданных проблем во взаимоотношениях. Деятельность этнических лобби в Конгрессе США, особенно в Палате представителей, привела к принятию эмбарго на поставки вооружений в Турцию, которое длилось с 1974 по 1977 годы. Совсем недавно возникла напряженность в связи с принятием резолюций о геноциде армян. Хотя этот документ не дал конкретных результатов, подобные шаги крайне эмоционально воспринимаются турецкой общественностью, и она, в свою очередь, может заставить правительство предпринять радикальные шаги, которые станут настоящим испытанием для «образцового партнерства».

До недавнего времени Анкара могла рассчитывать на поддержку еврейского лобби, которое выступало противовесом армянскому и греческому влиянию в американском Конгрессе. Однако постепенное ухудшение отношений между Израилем и Турцией, начавшееся с жестких израильских бомбардировок сектора Газа, достигло кульминации, когда израильтяне убили девять турецких граждан на борту корабля, перевозившего гуманитарную помощь для жителей Газы. Американо-израильский комитет по общественным связям (AIPAC) осудил действия Турции как провокацию, так что Анкара больше не может рассчитывать на поддержку еврейского лобби в американском Конгрессе.

Несмотря на имеющиеся и потенциальные проблемы, обе страны зависят друг от друга, а значит, приложат силы к тому, чтобы сохранить дружеские, рабочие отношения. Турции не только нужны американские разведданные и некоторые передовые виды вооружений для противодействия курдскому терроризму на северо-востоке страны, но и более широкие гарантии безопасности, которые дает членство в НАТО. С другой стороны, Соединенным Штатам нужно работать с Турцией для стабилизации положения на Ближнем Востоке.

Турция как формирующаяся держава

В последние годы целый ряд факторов привел к тому, что турецкие политики и стратеги стали считать свою страну региональной державой, способной влиять на мировую политику. Прежде всего этому способствовали впечатляющие экономические достижения, страна постепенно перестала полагаться на поддержку и помощь других государств и международных организаций. С другой стороны, появившиеся экономические ресурсы дали Турции возможность оказывать помощь более бедным государствам, входящим в сферу ее интересов, таких как республики Центральной Азии, а также небольшим и сравнительно бедным балканским странам.

Притязаниям Турции на роль регионального лидера также способствовал отказ других стран, таких как Египет, от традиционной роли лидера арабского мира. Способность вести переговоры с конфликтующими сторонами только укрепила Анкару в новой роли. Наконец, лидерство Турции упрочилось благодаря наличию в ней дееспособной демократической системы, позволяющей на протяжении последнего десятилетия формировать стабильные и эффективные правительства.

Ни один из этих факторов не мог бы объяснить устремлений Анкары, если не принять во внимание желание примерить на себя роль регионального и мирового лидера в международной политике. Когда новое политическое руководство Турции стало увереннее действовать на международной арене, его посетило болезненное осознание того факта, что существует мировой порядок с устоявшейся философией, ценностями, кодексами поведения, основополагающими предпосылками и международными организациями. Оно также осознало, что мировой порядок устроен преимущественно в интересах победителей во Второй мировой войне, а новичкам нелегко стать частью этой системы и оказывать влияние, даже несмотря на возросший политический вес и экономическое влияние.

Турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган, разочарованный неэффективностью, неискренностью и двойными стандартами, присущими нынешнему мировому порядку, решил одновременно сотрудничать с его ключевыми игроками и бросать ему вызов. Соответственно, Эрдоган проголосовал против резолюции Совета Безопасности ООН о введении санкций против Ирана и выступил с резкой критикой Объединенных Наций на сессии Генеральной Ассамблеи в сентябре 2011 г., в то же время одобрительно высказавшись об операциях НАТО в Ливии.

Некоторые обозреватели назвали подобное поведение «самоутверждением третьего мира», другие говорят, что уместней вспомнить о «голлизме». Вместо того чтобы мучительно подбирать подходящий термин, лучше описать эту линию поведения по существу. Новая внешняя политика Турции ревизионистская по риторике, но вполне традиционалистская по фактическим действиям. Риторика частично может быть конвертирована в реальную политику, если будут подходящие условия на международной арене, но это прояснится лишь в среднесрочной перспективе.

Турецкому премьер-министру нравится бывать с визитами в странах региона, где ему удается заручиться поддержкой широких масс при помощи ревизионистской риторики и заявлений о поддержке демократизации. Он добился изоляции Израиля с целью принудить его положить конец бедствиям палестинского народа, но пока этот курс не принес реальных плодов. Если говорить о прагматичных действиях, Эрдоган добивается отмены визовых ограничений между Турцией и странами региона, а также роста торговли и инвестиций с соседями.

Похоже, что Анкара продолжит подобную политику по мере дальнейшего перемещения центра силы из евро-атлантического региона к Азии. Было бы ошибочно приписывать Турции такие грандиозные внешнеполитические цели, как руководство всем мусульманским миром или восстановление Османской империи. В действительности мы наблюдаем формирование средней державы с честолюбивым руководителем, которая порой переоценивает свои возможности, но нацеливается на усиление позиций и влияния в период мирового экономического кризиса и в условиях быстро меняющихся обстоятельств.

Несколько слов о российско-турецких отношениях

Как изменение турецкой внешней политики влияет на российско-турецкие контакты? Нынешний уровень отношений, при котором между двумя странами растет торговый оборот, отменены визовые ограничения и Россия намеревается построить атомную электростанцию в Турции, – неотъемлемая часть перемен. Нет оснований подозревать, что эти связи, особенно в сфере экономики, не получат развития в предстоящие годы. Однако можно смело предположить, что помимо сотрудничества между двумя странами будет развиваться и определенная конкуренция.

В чем суть этой конкуренции? Во-первых, претензии Турции на роль региональной державы подразумевают те территории, которые Россия склонна считать зоной своего исключительного влияния. Речь идет прежде всего о Кавказе и Центральной Азии. Во-вторых, если Россия заинтересована в монополизации поставок энергоносителей и маршрутов их доставки в Европу, то Турция заинтересована в их диверсификации. В-третьих, Россия отождествляет себя с авторитарными режимами на Ближнем Востоке, тогда как Турция привержена демократическим переменам. В-четвертых, Россия является бенефициаром мирового порядка, сложившегося после Второй мировой войны, который Турция оспаривает. Можно легко добавить и другие области соперничества, со временем неизбежно возникнут новые.

Психологический надлом, который России пришлось пережить в связи с ее низведением с позиций сверхдержавы до уровня державы средней, региональной, а также ощущение опасности в связи с подобными переменами; авторитарный характер российского политического строя, недостатки юридической и правовой системы, неспособность к развитию подлинно рыночной экономики, стремление использовать экономические инструменты для достижения политических целей – все это составляет фон, на котором любые незначительные проблемы способны легко перерасти в серьезные трудности. Турция, со своей стороны, может стать излишне самонадеянной из-за укрепления позиций на международной арене и недостаточно учитывать российскую психологию или озабоченности. Эти непростые обстоятельства требуют благоразумия, осторожности и терпения для поддержания и развития взаимовыгодных отношений.

Илтер Туран – профессор политологии стамбульского Университета Бильги.

Турция > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738762 Илтер Туран

Запоздалый полет совы

Марат Шайхутдинов

Контуры грядущего миропорядка: ожидания и реальность

Резюме: Мировой финансово-экономический кризис дал мощный импульс процессу перераспределения глобальной силы и влияния. Но ни Запад, ни Восток не в силах вырваться за рамки докризисной экономической парадигмы. Последние 3–4 года так и не стали временем серьезной перестройки мировой финансовой архитектуры.

Гегель в «Философии права» заметил, что «сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек». Философ имел в виду, что человечество склонно запаздывать с осмыслением важнейших вопросов бытия. Это изречение невольно приходит на ум, когда задумываешься о посткризисном мире. К сожалению, он слишком зациклен на текущих проблемах и не уделяет должного внимания долгосрочным трендам. Политические элиты ведущих стран испытывают серьезный дефицит государственной воли и ответственности. Стратегия уступает место сиюминутной тактике, а давно назревшие реформы подменяются паллиативами.

Возникает ощущение, что международное экспертное сообщество также уклоняется от серьезного анализа проблем современного мира либо подыгрывает правящим элитам. Однако только объективный и критический анализ ситуации способен стать ключом к поиску адекватных решений, без которых невозможно построение нового, более справедливого и совершенного мирового порядка.

Приход к власти в ряде ведущих стран мира политиков нового поколения породил немало ожиданий. Миллиарды людей надеялись на разрешение региональных конфликтов, на сворачивание гонки вооружений, на кардинальные изменения в мировой экономике и политике. К сожалению, многие из этих ожиданий не сбылись либо сбылись лишь частично. Тем не менее масштабные сдвиги налицо. Мир, каким мы его знали, изменился навсегда. Мы вступили не просто в эпоху перемен, а в период смены эпох.

Одной из важнейших особенностей современного этапа развития человечества стало наложение друг на друга целого ряда глобальных мегатрендов. Смещение центров силы, кризис мировой финансовой архитектуры, появление нетрадиционных угроз, обострение проблем энергетической, экологической и продовольственной безопасности, кризис международного права – все это влечет за собой многократное усложнение мировой ситуации.

От исследователей требуется применение разнообразных научных подходов, однако прикладные исследования превалируют над фундаментальными, узкоспециальные подходы – над междисциплинарными. Но, как отмечал еще Джон Гэлбрейт, «специализация в науке – это удобство, а не добродетель». С одной стороны, необходимо рассматривать глобальные изменения в общем контексте закономерностей всемирно-исторического процесса («кондратьевские» циклы, циклы гегемонии Уильяма Томпсона – Джорджа Модельски, мир – системная теория Иммануила Валлерстайна, теория гегемонистского перенапряжения Денниса Флорига, цивилизационная теория Шмуэля Эйзенштадта и др.). Важно учитывать и качественные особенности современного этапа развития человечества, в том числе уплотнение и ускорение исторического времени. Время становится особым фактором, существенно влияющим на ход и содержание глобальных и региональных процессов.

Эксперты предпочитают не заглядывать слишком далеко в будущее. Старая добрая футурология уходит в прошлое, новейшие форсайтные исследования ограничиваются масштабами корпораций, и лишь некоторые эксперты рискуют применить их к глобальной реальности. Все это заставляет задуматься о том, насколько новым геополитическим и экономическим реалиям соответствует сам инструментарий политической науки, ее категориально-понятийный аппарат, методы и методики?

Позволю себе не вполне, может быть, правомерную аналогию между политической наукой и физикой. Как известно, до начала XX века доминировала классическая механика Исаака Ньютона, предполагавшая евклидовость пространства, равномерность течения времени, несотворимость и неуничтожимость материи. Однако квантовая механика Макса Планка/Эрвина Шредингера и теория относительности Альберта Эйнштейна/Германа Минковского совершили революционный переворот, преодолев тогдашний кризис в физике. Стало очевидным, что ньютоновская физика – лишь частный случай более широкой картины мира. На наш взгляд, аналогичная, достаточно кризисная ситуация возникла и в современной политической науке. Не застряла ли политическая теория в предыдущей эпохе, превратившись в препятствие на пути более адекватного понимания новой мировой ситуации?

Трансформация современного мира: причины, следствия, исторический контекст

Драматические события на Ближнем Востоке и в Северной Африке дали повод говорить о начале «переформатирования» как исламского мира, так и глобального геополитического ландшафта. Мировые СМИ настойчиво проводят мысль о том, что главными причинами событий «арабской весны» стали нерешенные социально-экономические и политические проблемы государств Северной Африки и Ближнего Востока. Однако не слишком ли быстро мы отвергаем мысль о возможном целенаправленном воздействии извне на процесс глобальных перемен? Сегодняшние события стоит рассмотреть в более широком историческом контексте.

Так, начало современному процессу переформатирования глобального геополитического ландшафта (в том числе арабо-исламского мира) положили распад СССР и операция «Буря в пустыне». За ними последовали события на Балканах, дезинтеграция Югославии и Чехословакии, а также стремительное расширение НАТО и Евросоюза на восток. События 11 сентября 2001 г. стали отправной точкой для операций в Афганистане и Ираке, расширения американского военного присутствия в арабских странах, появления концепций Большого Ближнего Востока и Большой Центральной Азии. Впервые военные базы США и НАТО оказались на территории Центральной Азии, в непосредственной близости к Китаю и России. Следует также упомянуть обострение региональных и локальных конфликтов, активизация международного терроризма, религиозного экстремизма, наркобизнеса, торговли людьми и морского пиратства. Не стоит недооценивать и события 2008 г. вокруг Косово, Южной Осетии и Абхазии. Их долгосрочные международно-правовые и геополитические последствия, возможно, еще впереди.

Даже столь краткая историческая ретроспектива заставляет задуматься о том, что события «арабской весны» – лишь часть более широкого процесса, который де-факто является новым раундом передела мира. Автор далек от конспирологических версий, согласно которым события в Северной Африке разворачиваются чуть ли не по указке стратегов из-за океана. Но я убежден: западные лидеры были осведомлены о надвигающейся буре и постарались не просто оседлать революционные процессы, но и подкорректировать их с помощью различных средств, методов и ресурсов в собственных интересах.

Действительно, события в исламском мире органично вписываются в концепцию Большого (демократического) Ближнего Востока, обнародованную еще во времена Джорджа Буша-младшего. В частности, не секрет, что США жизненно заинтересованы в ослаблении китайского и российского влияния в этой части мира. Заметим, что именно в 2010 г., впервые в новейшей истории, Китай опередил Соединенные Штаты по закупкам ближневосточной нефти для своей быстрорастущей экономики.

В то же время не выдерживают критики заявления Вашингтона о поддержке демократии и необходимости обновления политических элит на Ближнем Востоке. Кто, например, возглавляет постреволюционные Египет и Тунис? Ровесники экс-президентов, а не молодежь, доминировавшая на революционных площадях. Почему проблема демократизации ставится лишь перед республиканскими режимами, но не перед застывшими в политическом развитии ближневосточными монархиями? Не потому ли, что там находятся военные базы США? Нужна ли Западу подлинная демократия на Ближнем Востоке, или же речь идет о приходе еще более прозападных элит? Нужны ли Вашингтону и Брюсселю реформы в арабском мире, или они готовы смириться с появлением новых исламистских режимов?

Не будет лишним напомнить, что именно Франция, Англия, Германия и Италия добились в 2004 г. отмены эмбарго на продажу оружия Ливии, которое действовало с 1986 года. С 2005 по 2011 гг. страны Европейского союза продали Ливии оружия на 834 млн евро. Неужели западные державы совершенно не подозревали, кому они сбывают оружие?

И все же попытки Запада «революционизировать» исламский мир способны привести не к тем результатам, на которые рассчитывают в Вашингтоне и Брюсселе. Запад, еще не оправившийся от кризиса, может оказаться в очередном тупике. Так, нагнетается напряженность вокруг Ливана и Сирии, от которых в немалой степени зависит судьба Ирана. Эксперты предупреждают, что падение режима Башара Асада приведет к распаду Сирии и хаосу в регионе. Тем не менее давление Запада на режим Асада стремительно нарастает. В ход пущены односторонние экономические санкции, а в перспективе не исключено и военное вмешательство по ливийскому сценарию.

Нынешней ситуацией пользуется и Турция, внешнеполитический курс которой все больше вписывается в сценарий возрождения Османской империи. Доминирование на Ближнем Востоке может стать для Турции более ценным геополитическим призом, нежели постоянно отодвигающаяся перспектива вхождения в Евросоюз.

На фоне событий «арабской весны» драматически развивается ситуация вокруг Афганистана. Официальный Кабул не способен взять на себя всю полноту ответственности за судьбу страны. Национальная армия и полиция слишком слабы и пропитаны коррупцией. В стране так и не объявлены результаты парламентских выборов, а попытки наладить диалог с талибами терпят неудачу, убийство экс-президента Бурхануддина Раббани фактически ставит на нем крест. В этой связи ускорился процесс переосмысления стратегических целей в Афганистане. Иллюзии относительно демократизации рассеиваются, на первый план выходят вопросы безопасности. В преддверии анонсированного вывода войск происходит перезагрузка американского военного присутствия. Однако мало кто верит в уход западной коалиции из Афганистана – слишком многое поставлено на карту в этом стратегически важном регионе. Если он все же состоится, новый расклад сил в регионе станет одновременно и серьезным вызовом, и историческим шансом для Китая и России, ШОС и ОДКБ. Москва, Пекин и ведомые ими объединения получат возможность доказать свою состоятельность в качестве альтернативных центров силы. Не исключен и другой вариант – избавившись от военного присутствия Соединенных Штатов, КНР и Россия вступят в схватку за доминирование в регионе.

Пока же позиции обеих держав на фоне перемен в исламском обществе достаточно уязвимы. Пекин и Москва постепенно утрачивают влияние в арабо-исламском мире. В целом события в Северной Африке вольно или невольно стали своего рода тестом на готовность Китая и России оспаривать американское лидерство. Если исходить из сегодняшних реалий, то они этот тест провалили. Чем же объясняется провал? Почему две великие ядерные державы столь пассивно наблюдают за процессом перекройки геополитического ландшафта? Тому есть немало причин объективного и субъективного порядка.

Так, Китай не заинтересован в преждевременной конфронтации с США из-за взаимозависимости двух стран. Пекин пока не в силах справиться с очагами напряженности в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Сохраняются трения вокруг Тибета и спорных островов в Южно-Китайском море. Военный потенциал Поднебесной быстро растет, но он по-прежнему слишком мал, чтобы соперничать с американской военной мощью. В свою очередь, Россия не желает ставить под вопрос перезагрузку отношений с США, судьбу переговоров по ПРО, а также вопросы вступления в ВТО. Военная мощь России со времен СССР изрядно подорвана, а ОДКБ пока не состоялся в качестве дееспособного военно-политического блока.

Значит ли это, что Китай и Россия и впредь не будут препятствовать перекройке политической карты мира по западным лекалам? В краткосрочной перспективе – да, в среднесрочной и долгосрочной – нет, поскольку оба государства имеют собственные геополитические амбиции. Уже сегодня Москва и Пекин успешно отрабатывают различные механизмы и методы, характерные для глобальных держав. Правда, уровень их притязаний различен – нынешняя Россия вынуждена смириться со статусом региональной державы, а возвышающийся Китай устроит только статус сверхдержавы.

Переформатирование геополитического ландшафта или передел мира?

Переформатирование глобального геополитического ландшафта является, по сути, новейшей модификацией передела мира, имеющей ряд отличительных особенностей. Важным признаком нового раунда становится не буквальный захват и присоединение территорий в духе колониальных империй, а установление долгосрочного контроля над странами, регионами и мировыми коммуникациями. На первый план выходит не прямое подчинение, а формирование вассальных отношений; не опора на конкретных лидеров, а пестование компрадорских элит. Преследуя свои интересы, сильные мира сего не останавливаются перед насильственной сменой неугодных режимов, используя как реальные, так и надуманные предлоги. Как результат – некоторые государства приходят к выводу, что лучшей гарантией от внешнего вмешательства является наличие ядерного оружия.

Глобальные игроки придают немалое значение методам публичной дипломатии – созданию неправительственных организаций, стимулированию местного протестного потенциала, финансированию оппозиционных движений и т.д. Однако, как это ни парадоксально, насаждаемые Западом режимы далеки от идеалов демократии. Возникает впечатление, что демократия – это некая константа, а не возобновляемый ресурс: чем больше Запад «экспортирует» демократию в другие регионы мира, тем меньше демократии остается в Америке и Европе.

Важное место в арсенале великих держав занимает стимулирование и провоцирование межклановых, межрелигиозных и межэтнических противоречий, а также различных сепаратистских движений. «Балканизация» государств и регионов становится эффективным способом передела сфер влияния между глобальными игроками. Не случайно исследователи все чаще говорят о возможном распаде Ирака, Афганистана, Йемена, Ливии, Сирии и др.

Особое место приобретают современные информационные технологии, с помощью которых осуществляется манипулирование международным мнением. Однако, как показали беспорядки в Великобритании, использование информационных технологий – обоюдоострое оружие, способное подорвать стабильность самого западного мира.

Обращает на себя внимание и обострение конкуренции между глобальными игроками за гарантированный доступ к природным ресурсам небольших развивающихся стран. Активизируется борьба за контроль над Антарктидой, арктическим шельфом и Северным морским путем. Пока она ведется преимущественно экономическими и политико-дипломатическими методами, но возможные военные конфликты не за горами.

Одной из особенностей новейшего раунда передела мира становится избирательная интерпретация принципов и норм международного права. При этом сильные мира сего зачастую используют трибуну СБ ООН для легитимации задним числом своих действий в том или ином регионе мира. Вызывает озабоченность и чрезмерное, переходящее все разумные рамки, применение глобальными игроками односторонних и по сути контрпродуктивных экономических и политических санкций против тех или иных государств. Нередко от санкций страдают не лидеры и правящие элиты, а дети, старики, женщины и больные.

На фоне самоуправства сверхдержав ослабевает роль ООН как организации, призванной обеспечивать мир и верховенство права в международных отношениях. Она утрачивает свои позиции как международно-признанный центр легитимности. Беспристрастность СБ ООН все чаще оказывается под вопросом. Принцип равенства участников международных отношений не действует. Голоса малых и среднеразмерных государств покупаются оптом и в розницу. Между тем, именно ООН могла бы сыграть ведущую роль в формировании более справедливого мирового порядка, в повсеместном утверждении норм международного права. К сожалению, становление многополярного мира идет с трудностями, а всеобщая нестабильность становится нормой.

Вместе с тем, облик нового мирового порядка будет определяться в конечном счете не только геополитическими и военно-стратегическими факторами. Решающее значение будет иметь экономико-финансовая составляющая. Многое будет зависеть от того, когда и в каком состоянии глобальные игроки выйдут из финансово-экономического кризиса. Но и вопросов пока больше, чем ответов.

Глобальная экономика: кардинальная реформа или косметический ремонт?

Финансово-экономический кризис стал испытанием на прочность для всей политической элиты. Мир вправе был ожидать от лидеров великих держав более ответственного поведения и большей готовности к коллективным действиям. На практике мы столкнулись с всеобъемлющим кризисом системы глобального управления.

Следует отдать должное «Большой двадцатке» – на первых этапах кризиса она сыграла позитивную роль, обнадежив рынки и выработав неотложные меры по стабилизации ситуации. Однако в последнее время в деятельности G20 все более заметны минусы, в том числе чрезмерная декларативность предлагаемых мер и отсутствие четких механизмов их реализации. Как результат – регулярное повторение валютных войн, возрождение протекционизма.

Сегодняшние западные лидеры не дотягивают до масштаба проблем и не способны на решения, сопряженные с возможной утратой власти в ходе очередных выборов. Электорат «золотого миллиарда», избалованный длительным периодом процветания, пока не готов смириться с мыслью о неизбежном снижении качества жизни. Инфантилизм избирателей накладывается на безответственность элит и самонадеянность крупного бизнеса.

Сказанное напрямую относится к США. Структурные изменения, в которых так нуждается американская экономика, остались большей частью на бумаге. Обещания демократов о создании новых рабочих мест не выполнены. Нелегитимная эмиссия доллара в рамках «количественного смягчения» и непомерные военные расходы становятся дополнительными факторами риска. Достигнутый экономический рост недостаточен, чтобы можно было говорить об окончательном преодолении рецессии. Однако самую большую проблему составляет то обстоятельство, что экономическая политика Соединенных Штатов стала заложницей межпартийного противостояния. Партии интересует не поиск адекватных решений, а исход президентских выборов 2012 года. Опасная ситуация, сложившаяся вокруг долгового кризиса, наглядно продемонстрировала узость мышления американского истеблишмента.

Свидетельством нежелания элиты признавать очевидные факты стала волна обвинений в адрес рейтингового агентства Standard & Poor’s, осмелившегося понизить кредитный рейтинг Америки. Но и без S&P ясно, что США утратили репутацию мирового лидера. Возник опасный разрыв между избытком американских международных обязательств и средствами для их выполнения. Америка лишь перекладывает свои проблемы на остальной мир. Однако страна, не умеющая жить по средствам, не имеет ни морального, ни политического права вести за собой мировое сообщество.

Не лучше обстоят дела в Евросоюзе, столкнувшимся с крупнейшим кризисом в своей истории. Налицо не только дефицит политической воли у европейских лидеров, но и отсутствие единого видения дальнейших перспектив ЕС как глобального игрока. Растут опасения относительно будущего единой европейской валюты. Европа не гарантирована от новых потрясений.

В целом эпоха доминирования Запада в мировой экономике практически завершена. На кону – само существование западного проекта в том виде, каким мы его знаем. Эксперты уже говорят о «мире без Запада». Действительно, на глобальную авансцену выходит мировой Восток. Так, экономический рост развивающихся стран составил в 2010 г. 6,5% по сравнению с 1,5% роста в развитых странах. Промышленность бежит из стран ОЭСР в страны Азии, обеспечивающие 52% мирового промышленного производства. Все больший вес набирают державы БРИКС, ставшие локомотивами мировой экономики. Парадоксально, но именно те государства, которые чаще всего подвергались критике за недостаточно рыночный характер экономики и неразвитость демократии, взяли на себя груз ответственности за будущее мировой экономической системы.

К примеру, динамично развивающийся Китай, который 30 лет назад был лишь 13-й экономикой мира, в 2010 г. опередил Японию и стал второй экономической державой. По прогнозам МВФ, уже к 2016 г. КНР обойдет Соединенные Штаты по объему ВВП. Отражением растущей мощи Китая стало укрепление его позиций в G20 и МВФ. Пекин уже способен конкурировать с международными финансовыми институтами.

Следует признать, что именно китайский экономический рост позволил обеспечить относительную стабильность на мировых рынках сырья. Китай взял на себя довольно опасную роль главного кредитора США и спасителя европейской экономики. Однако как на Западе, так и на пространствах Евразии Пекин сталкивается с обвинениями в «экономической экспансии» и опасениями насчет его возможной агрессивности в недалеком будущем.

КНР осознает, что пока ее экономическое процветание в значительной мере зависит от Америки. Не случайно будущий китайский лидер Си Цзиньпин недавно заявил, что американская экономика всегда отличалась устойчивостью и способностью к восстановлению. Однако за этими вежливыми словами уже невозможно скрыть факт радикальной смены исторических ролей Вашингтона и Пекина. Циклы истории действуют неумолимо, и недалек тот день, когда Китай вновь, как несколько веков назад, станет самой мощной экономической державой мира.

Не следует недооценивать растущую мощь партнеров Китая, в том числе России. Несмотря на ряд внутренних проблем, она по-прежнему играет незаменимую роль в мировой экономике и демонстрирует самый высокий уровень жизни среди государств БРИКС. Международные резервы Российской Федерации составляют 540,2 млрд долларов, а государственный внешний долг – лишь 3% ВВП, что дает возможность со спокойной душой делать новые внешние заимствования.

Используя как рыночные методы, так и механизмы торговых войн и элементы геополитического давления, Москва стремится укрепить влияние на государства СНГ. Серьезным достижением России явилось создание Таможенного союза, призванного стать ядром притяжения для других постсоветских государств. Таким образом, Россия, подобно Китаю и Евросоюзу, формирует подконтрольное себе большое экономическое пространство. Не исключено, что в перспективе границы Таможенного союза, ЕЭП и ОДКБ практически совпадут. В таком случае по-новому встанет вопрос о политической интеграции и формировании наднациональных структур.

Другим перспективным глобальным игроком может стать Индия с ее экономическим, научно-техническим и демографическим потенциалом. Страна успешно преодолевает издержки глобального кризиса и надеется занять достойное место в новом мировом порядке. Будучи космической и ядерной державой, Индия настойчиво добивается статуса постоянного члена СБ ООН. Некоторые эксперты считают, что в перспективе Дели может составить конкуренцию Пекину в борьбе за мировое лидерство.

Таким образом, мировой финансово-экономический кризис дал мощный импульс процессу перераспределения глобальной силы и влияния. На авансцену выходят новые державы, демонстрирующие другие возможности и альтернативы. Но ни Запад, ни Восток не в силах вырваться за рамки докризисной экономической парадигмы. Так, последние 3–4 года могли стать временем серьезной перестройки мировой финансовой архитектуры. Однако глобальные игроки – как прежние, так и формирующиеся – ограничились косметическими изменениями, отложив решение кардинальных проблем современности на неопределенный срок. И все же никакие соглашения на глобальном и региональном уровнях не защитят мировое сообщество от новых кризисов, если не будут кардинально переосмыслены основы рыночной экономики. На этом опасном пути нас ожидает ряд серьезных вызовов и дилемм, без адекватного решения которых трудно добиться стабилизации мировой экономики.

Так, кризис показал со всей остротой, насколько опасен растущий разрыв между виртуальной и реальной экономикой (как в масштабе отдельных стран, так и на глобальном уровне). Рано или поздно мир вновь столкнется с суровой реальностью. Необходимо переосмыслить, что есть реальная экономика.

Кризис по-новому высветил и роль государства. Все мы – свидетели того, как в начале финансово-экономического кризиса банки и корпорации бросились к нему за помощью. Многие правительства пошли по пути фактической национализации банков и предприятий. В США даже разгорелись дискуссии о государственном «социализме». Однако, восстановив силы, банки и корпорации начали ставить вопрос о чрезмерном присутствии государства в экономической сфере.

Кризис нанес мощный удар по социальному государству. Как результат – протестный потенциал накапливается и в развивающихся, и в развитых странах. Представители среднего класса по всему миру считают, что будущее ускользает из их рук. Одни эксперты в этой связи заговорили о смерти «социального государства», другие – о процессе «глобализации гнева». Кризис показал, что ориентация человечества на западные стандарты потребления может привести на грань экологического и продовольственного кризиса. Однако страны «золотого миллиарда» почему-то уверены, что именно Восток с его бурным демографическим ростом должен идти по пути самоограничений (сокращение потребления, контроль над рождаемостью и т.д.).

В целом капитализм столкнулся с самым острым идеологическим кризисом со времен биполярной системы. И хотя многие экономисты по-прежнему уверены в жизнеспособности капиталистической системы и даже задаются вопросом: «Спасет ли нас капитализм?», вопрос впору поставить иначе: «Возможно ли спасти сам капитализм?». Как отмечает обозреватель The Times Анатоль Калецки, перед экономистами стоит задача создания четвертой разновидности капитализма на основе лучших элементов классической, кейнсианской и тэтчеровско-рейгановской модели, адаптированной к реалиям XXI века. Правда, Калецки имеет в виду создание нового «западного» капитализма, способного противостоять Китаю.

Однако построить новый капитализм исключительно для «золотого миллиарда» уже не получится – остальной мир не позволит еще раз переложить на себя издержки. С другой стороны, есть смысл более внимательно отнестись к незападным экономическим моделям. Необходимо идти по пути конвергенции различных рыночных экономик, сформировавшихся в условиях различных цивилизаций и культур.

Диалог или столкновение цивилизаций?

Сегодня, в эпоху глобализации, уже невозможно отрицать несомненный факт, что современные цивилизации глубоко проникли в жизненную ткань друг друга, и в этом симбиозе подспудно формируются предпосылки не только для конфликтов и коллизий, но и для плодотворного сотрудничества и межцивилизационного и культурного диалога.

По существу, без диалога невозможно решение ни одной глобальной проблемы, поскольку во всех сферах жизни человечества имеют место разделительные линии между современными цивилизациями. Недопонимание ведет к подозрительности, подозрительность – к конфликтам. Необходимо разорвать этот порочный круг и научиться отделять зерна от плевел, религию от экстремизма, верность традиции от косности и догматизма.

Только на основе межцивилизационного диалога возможен новый, более справедливый мировой порядок. Нужна другая парадигма развития, основанная на подлинном, а не формальном равенстве участников международной жизни, на справедливом распределении богатств, а также на симметричности глобальных информационных потоков между Востоком и Западом.

Так, в начале XXI века, после трагических событий 11 сентября 2001 г., стало чуть ли не правилом винить во всех бедах ислам, ссылаясь на то, что Всемирный торговый центр атаковали люди, называвшие себя мусульманами. Ислам все чаще стали изображать как религию, одобряющую политическое насилие, экстремизм и терроризм. Значительная часть ответственности за нынешнее недопонимание между христианством и исламом лежит и на западной политической и интеллектуальной элите. Достаточно вспомнить об ужесточении иммиграционной политики во Франции, Италии и Дании, о запрете на строительство минаретов в Швейцарии, о карикатурах на Пророка Мухаммеда и других негативных моментах.

Сегодня в СМИ бурно обсуждают причины, побудившие норвежского христианина Андерса Брейвика к совершению массового убийства ни в чем не повинных людей. Одновременно игнорируется тот факт, что незадолго до этого ряд европейских политиков, в том числе Николя Саркози, Ангела Меркель и Дэвид Кэмерон, положили начало дискуссии о кризисе мультикультурализма. Несомненно, сама дискуссия создала благоприятный фон для усиления антимусульманских и антииммигрантских настроений. И все это – в условиях незавершенного кризиса, когда любая неловко брошенная фраза может взорвать ситуацию.

Учитывая данные обстоятельства, следовало бы сделать акцент не на том, что разделяет различные цивилизации, а на том, что их объединяет. Почему мы так уверены в правоте Редьярда Киплинга и не хотим прислушаться к здравому смыслу? Почему Запад и Восток не могут объединиться против экстремизма в любых его обличьях? Почему, как и много веков назад, Запад начинает диалог с Востоком с бряцания оружием?

Может быть, следует хотя бы раз начать не с очередной бесперспективной войны, а с более мирных и прозаичных вещей – с изучения другой цивилизации, языка и религии, с попытки понять чужую психологию и менталитет? Возможно, это не так пафосно, как операции «Буря в пустыне» или «Безграничная свобода»; возможно, это не принесет особой прибыли военно-промышленному комплексу, но зато позволит наладить нормальную коммуникацию между Западом и Востоком. Почему бы и нет?

* * *

Новый миропорядок еще не сложился, обозначились лишь некоторые его контуры, отчасти вызывающие по меньшей мере озабоченность. О таком ли устройстве мы мечтали? Не воссоздается ли в очередной раз мир ожесточенных войн и конфликтов за ресурсы, территории и коммуникации? Не вернемся ли мы в уже знакомую нам среду межнациональных и религиозных конфликтов?

Хотелось бы верить, что человечество все-таки способно извлекать уроки из собственной истории (хотя Гегель в этом глубоко сомневался). И если это так, то новый мировой порядок станет действительно более разумным, совершенным и справедливым, чем сегодня. Передел мира уступит место подлинному объединению на новых началах, цивилизаторство – межцивилизационному диалогу, военная конфронтация – безопасному и безъядерному миру.

Пока это выглядит несбыточной мечтой, однако история знает немало случаев, когда сбывались самые смелые прогнозы и ожидания. Истинный политический реализм всегда оставляет место идеализму. Задумаемся: между речью Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» и приходом к власти афроамериканца Барака Обамы прошло всего 45 лет. Но кто бы мог подумать в 1963 году, что это вообще когда-либо станет возможным?

М.Е. Шайхутдинов – доктор исторических наук, профессор, заместитель Секретаря Совета Безопасности Республики Казахстан.

Казахстан. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738761 Марат Шайхутдинов

Демократия и ислам

Исламский Халифат — одно из наиболее поразительных имперских образований в истории

Валид Фарес

В 2004 году Комиссия по расследованию событий 11 сентября 2001 года сделала вывод, что США оказались, сами того не осознавая, в состоянии войны с терроризмом. И предложила совершенно неубедительное объяснение, почему это произошло: «американцам не хватило воображения». Иными словами, американцы просто не могли представить себе, что где-то существуют люди, которые до такой степени ненавидят их страну, что способны совершить такие ужасные злодеяния.

Американцы как нация не страдают недостатком воображения. Поразительные открытия и достижения, которыми США удивили и продолжают удивлять мир на протяжении современной истории, — это результат как раз их развитого воображения. Атомная энергетика, высадка на Луну, интернет — все это стало возможным благодаря их новаторскому мышлению.

Я вижу иное объяснение: американцам не хватило глубоких знаний региона. Американская демократия была лишена базовой информации, новейших сведений о реальных корнях нарастающего джихада, поэтому и не смогла разглядеть приближение террористической угрозы. И продолжает ошибаться, ведя борьбу с этой угрозой, распространяющейся по всему миру, своими методами.

В человеческой истории найдется мало примеров, когда нации испытывали бы на себе столь губительное влияние собственной элиты. Ведущие интеллектуальные круги по обеим сторонам Атлантики, глубоко проникнутые духом постколониального мышления и зачастую ведомые интересами нефтяного бизнеса, всячески уходили от исследования причин, в силу которых общества Среднего Востока не двигаются в сторону плюрализма и демократии.

На Западе пытаются избегать дебатов о корнях террора и самом существовании угрозы джихада, но отголоски последнего слишком громкие, слишком много крови пролито, чтобы не замечать его, хотя наши демократии пока еще не до конца осознали всей глубины и серьезности проблемы. Большинство государственных и академических элит западного мира пытаются рассеять озабоченность общества, убеждая его в отсутствии «угрозы глобального джихада», создавая впечатление, что глобальных усилий по изменению ситуации не требуется».

Но те, кто в последние полвека взял на себя миссию нести независимую информацию свободному миру, не могут оставить своих попыток. Я в своей борьбе прошел несколько этапов. Будучи родом из Восточного Средиземноморья, я двадцать лет занимался упорной работой — от рисования граффити на стенах Бейрута в юном возрасте до публикации книг, выступлений по радио и чтения лекций в тысячных аудиториях. Я утверждаю, что свободный мир может победить в конфликте с джихадистами, но, безусловно, не с помощью той политики, которую Запад проводил до сих пор.

Я убеждаю политиков, принимающих решения по обе стороны Атлантики, в том, что если мы не определим противника, не оценим правильно исходящую от него угрозу, его идеологию и стратегию, мы не можем думать ни о каком продвижении вперед и уж тем более ни о какой победе. Стремятся ли западные лидеры определить противника? За исключением нескольких робких выступлений лидеров США и некоторых европейских высших руководителей за годы, прошедшие после 11 сентября, однозначно — «нет, не стремятся». Необходимо приложить огромные усилия по просвещению общества, поскольку без поддержки с его стороны в условиях демократии стабильные действия на государственном уровне невозможны. Необходимо организовать всемирную коалицию за изоляцию сторонников джихада. Однако для того чтобы повернуть процесс в регионе вспять, необходимо верить в возможность демократической революции на Ближнем и Среднем Востоке и всячески способствовать ее свершению.

На Среднем Востоке, в этом несчастном регионе, в тяжелейших условиях шла и продолжается борьба между силами, нацеленными на установление деспотического фундаменталистского Халифата, и гражданским обществом, ориентированном на демократию и социальные свободы. Это борьба в сердце Земли — именно здесь в конечном счете будет определяться характер развития всего XXI века. Либо джихадисты захватят власть в двадцати одной арабской стране, Иране, Турции и в значительных регионах Африки и Южной Азии, либо победа будет за молодым, решительным поколением демократов и гуманистов.

Некоторые утверждают, что Восток по природе своей не может обойтись без авторитаризма. Другие заявляют, что отсутствие здесь светской демократии заложено каноническими исламскими текстами. Многие просто полагают, что эта часть света обречена на несчастную жизнь — и никакие объяснения здесь не помогут.

На фоне дебатов о способности или неспособности арабского мира и его соседей воспринять принципы демократии, множество «реалистов» на Западе заявляют, что сохранение власти «сильных личностей» в регионе — в интересах индустриального мира. Насаждение здесь нестабильной демократической культуры, как им кажется, может дестабилизировать остальной мир или, более точно, повредить тем представителям промышленно развитых государств, которые живут от торговли.

На протяжении полувека ученые и политологи указывали, что колониализм, коррупция и внешняя политика Запада — истинные причины того, что на Среднем Востоке не смогли укорениться демократические свободы. Я с ними не согласен.

Классические диктатуры, которые препятствовали продвижению общества к свободе в других регионах мира, не смогли его остановить. Но в отличие от большинства других регионов Средний Восток просуществовал как универсальная империя самый длительный период в истории цивилизаций — полных тринадцать столетий.

Исламский Халифат — одно из наиболее поразительных имперских образований в истории. Халифат был не только источником вдохновения и теологическим авторитетом, но и центром огромной власти для миллионов людей — от западной оконечности африканского Сахеля до восточных отрогов Гималаев. И, что более важно для современной геополитики, идеологически пересмотренная концепция Халифата продолжает представлять собой долгосрочную цель для сотен тысяч воинствующих активистов, намеревающихся восстановить его и блокирующих любые формы правления или самоопределения, которые противоречат их raison dêtre.

Если не уяснить себе идею Халифата в том виде, в каком ее продвигают современные джихадисты, нельзя до конца понять весь масштаб препятствий, которые стоят на пути возникновения многопартийных обществ, и то, насколько сложен и опасен путь к основным демократическим свободам в странах этого региона. Спустя тринадцать с лишним столетий концепцию Халифата (или существования универсального государства — уммы) искоренить трудно.

Бросить вызов идее Халифата в настоящее время — это вопрос не только теологической реформации, но и легитимности некогда выдающейся державы. Это можно сравнить с вызовом Древнему Риму, вселенской политической роли папства или самой сущности традиционной империи. Для этого требуется революция в политическом мышлении. Халифат как политическое и военное образование был генератором и легитимным оправданием событий, которые на протяжении столетий формировали Средний Восток.

Поскольку суть Халифата основана на заветах Аллаха, как по крайней мере в это верили его основатели после смерти Пророка, то его реформирование, демонтаж или выступление против его изначальной миссии невозможны. Идея выкована из стали, она стала политическим фундаментом, на котором утверждались правящие элиты империи. Уберите фундаментальную легитимность Халифата — и вся система рухнет.

На самом деле Халифат напоминает христианские европейские, азиатские и до известной степени центральноамериканские империи. В основе власти — «божественное», сакральное, поэтому какой бы то ни было вызов властям почти невозможен, не говоря уж о радикальных революционных преобразованиях. Так же, как ни один католик не мог усомниться в полномочиях Папы, так ни один мусульманин не мог бросить вызов халифу. В выступлениях против халифов на протяжении многих лет единственной целью было смещение конкретного правителя, а не Халифата как института, действующего во имя Аллаха. На протяжении тринадцати столетий регион, подвластный Халифату, интеллектуально и идеологически формировался духовными лицами и правителями в верности наследнику Пророка как защитника исламских ценностей и земель уммы.

В 1924 году турецкий генерал Мустафа Кемаль, получивший прозвище Ататюрк, перешел «запретную черту» и ликвидировал султанат-халифат. Впервые с VII века мусульманский лидер упразднил институт халифа — «наследника» Пророка. Кемаль Ататюрк действовал быстро, в авторитарной манере, без существенного сопротивления со стороны арабских и мусульманских держав. Силы, огорченные распадом «империи», появились на политической сцене позднее: ваххабиты в Аравии и «братья-мусульмане» в Египте набрали политический вес лишь к середине 1920-х годов.

Высшие классы, финансовые и интеллектуальные элиты некогда универсального исламского Халифата, даже находясь под колониальным давлением, постепенно создавали свои собственные маленькие «халифаты» в границах новых государств, отнюдь не демократические, но способные адаптироваться к требованиям современного международного порядка.

Элиты не заходили настолько далеко, чтобы объявить Халифат «устаревшим режимом». Для этого требовалась бы интеллектуальная и идеологическая революция против законов Халифата и как следствие — глобальные реформы, признание того, что большинство их государств в какой-то исторический момент возникли в результате завоеваний и поэтому этническим меньшинствам необходимо вернуть их права. Все это неминуемо привело к признанию того, что основные законы Халифата, в первую очередь шариат, несовместимы с современной светской демократией.

Адаптация к демократической политической культуре с очевидностью означала бы признание принципа сменяемости власти. Поскольку большинство элит региона не имели намерения создавать демократические государства после распада Халифата, ХХ век так и не стал временем политических революций в этой части нашей планеты. Исторические дебаты по поводу этой неудачи продолжаются, но на деле на этих территориях были сформированы три силы: 1) новые властные элиты, наследницы прошлого режима, не желающие продвижения вперед, 2) силы, стремящиеся к возвращению в прошлое, и 3) силы, ориентированные на дальнейший прогресс. Со временем правящая элита и фундаменталисты одержали над реформаторами верх.

Статья является фрагментом книги Валида Фареса «Революция грядет», опубликованной издательством «Эксмо».

История обмена

Гилад Шалит завершает пятилетний путь домой

Дмитрий Дубов

Сегодня капрал израильской армии Гилад Шалит, которого удерживают в плену боевики ХАМАС, должен вернуться домой. История обменов израильских солдат на арабских преступников насчитывает почти 45 лет, однако никогда ранее процесс освобождения не растягивался так надолго — в общей сложности в плену Шалит провел более пяти лет.

Утром Шалита переправят через КПП «Рафах» из сектора Газа в Египет, после чего он пересечет израильско-египетскую границу через КПП «Ницана». На военной базе «Керем-Шалом» Гилад пройдет медицинский осмотр, после чего сможет позвонить родителям. Затем вертолет доставит Шалита на базу ВВС «Тель-Ноф» в центральной части страны. Там он встретится со своей семьей, и состоится церемония с участием главы правительства Биньямина Нетаньяху, министра обороны Эхуда Барака и начальника генштаба армии генерал-лейтенанта Бени Ганца. Если обмен пройдет по намеченному плану, уже к полудню Гилад Шалит прибудет в родительский дом в поселке Мицпе-Ила на севере Израиля.

Вчера родственники жертв терактов предприняли последнюю попытку остановить сделку по обмену солдата на 1027 палестинских заключенных. Они подали в Верховный суд справедливости Израиля четыре апелляции против освобождения «террористов с кровью на руках». Родственники жертв терактов особо отметили, что выступают не против освобождения военнослужащего, а против высокой цены, которую, по их мнению, должен заплатить Израиль. Швуэль Схивсхордер, чьи родители, брат и сестра погибли в результате теракта в иерусалимском кафе «Сбарро» в 2001 году, обращаясь к отцу капрала Ноаму Шалиту, выкрикнул: «Твой сын вернется домой, скажет тебе «здравствуй», а через несколько дней в Израиле произойдет самый мощный теракт за всю его историю». Подобные апелляции родственники жертв терактов подают перед каждым обменом израильских граждан на палестинских заключенных, и всякий раз судьи Верховного суда им отказывают.

Историю сделок по обмену израильтян на арабских заключенных принято вести с 1968 года. Тогда в ночь на 23 июля боевики Народного фронта освобождения Палестины захватили самолет авиакомпании «Эль-Аль», выполнявший рейс из Рима в Тель-Авив. Авиалайнер «Боинг-707» с 38 пассажирами и десятью членами экипажа на борту изменил курс и приземлился в Алжире. 39 дней спустя, в результате напряженных переговоров, проходивших при посредничестве Италии, Израиль согласился освободить за них 24 палестинских заключенных, которые не были непосредственно причастны к совершению терактов.

4 апреля 1978 года семеро военнослужащих Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), находясь в Южном Ливане, который в те годы был занят Израилем, вступили в бой с боевиками Организации освобождения Палестины (ООП тогда базировалась в Ливане. — «МН»). Четверо израильтян были убиты, двоим удалось скрыться, еще один военнослужащий — резервист Авраам Амрам — оказался в плену. 14 марта 1979 года он был возвращен Израилю в обмен на 70 палестинских заключенных. Среди них были и боевики организации «Черный сентябрь», которые 8 мая 1972 года захватили самолет бельгийской авиакомпании «Сабена», направлявшийся из Брюсселя в Тель-Авив.

23 ноября 1983-го Израиль освободил 4765 заключенных в обмен на шестерых израильских командос, попавших в ливанский плен годом ранее. 28 июня 1984 года Израиль совершил обмен военнопленными с Сирией. Сделка включала в себя обмен четверых израильских солдат и находившихся в Ливане двоих сотрудников израильского МИДа, которых захватили в плен сирийские военные, на 291 сирийского солдата и 21 сирийского заключенного в израильских тюрьмах. Израиль и Сирия включили в эту сделку и тела погибших солдат.

Через год 21 мая 1985 года состоялся обмен пленными в рамках так называемой «сделки Джибриля», которая вызвала ожесточенные споры в израильском обществе. Террористическая организация под названием «Народный фронт освобождения Палестины — Главное командование» под руководством палестинца Ахмада Джибриля получила 1500 заключенных взамен троих израильских солдат. Среди них был и японец Козо Окамото, боевик организации «Красная армия Японии» — 30 мая 1972 года он вместе с двумя сообщниками открыл огонь в аэропорту Тель-Авива, что привело к гибели 26 человек.

На протяжении 1990-х Израиль освобождал заключенных в обмен на тела погибших в Ливане израильских солдат. 25 июня 1998 года ливанская шиитская организация «Хизбалла» вернула Израилю тело бойца морского спецназа Итамара Илии. Израиль в ответ освободил из своих тюрем 60 ливанских заключенных и передал «Хизбалле» тела 40 боевиков. Среди них было и тело Хади Насраллы, сына генсека «Хизбаллы» Хасана Насраллы, который погиб в ходе атаки на военнослужащих ЦАХАЛ в Южном Ливане.

29 января 2004 года состоялся обмен полковника запаса Эльханана Танненбаума, оказавшегося в руках у террористов отнюдь не в результате боевых действий. Выйдя в запас и оказавшись в долгах, Танненбаум решил заняться торговлей наркотиками. В 2000 году Танненбаум по поддельному паспорту вылетел из Брюсселя в Объединенные Арабские Эмираты, где и был схвачен иранцами, которые переправили его из ОАЭ в Ливан организации «Хизбалла». После трех лет переговоров «Хизбалла» согласилась обменять его на 401 палестинского заключенного.

Еще один обмен, в котором участвовала эта шиитская организация, был совершен после второй ливанской войны в 2007-м. 16 июля 2008 года в Израиль были переданы тела военнослужащих Эльдада Регева и Эхуда Гольдвассера, захваченных в плен в первый день войны и, по всей вероятности, сразу же убитых боевиками «Хизбаллы». В ответ Израиль освободил одного из самых одиозных ливанских заключенных — друза Самира Кунтара. 22 апреля 1979 года Кунтар, которому было 16 с половиной лет, вместе со своими сообщниками проник на резиновой моторной лодке на территорию Израиля и убил четырех человек: двух полицейских, 28-летнего жителя города Нагария и его четырехлетнюю дочь, разбив ей голову прикладом.

Помимо Гилада Шалита, еще шесть израильских военнослужащих по-прежнему официально считаются попавшими в плен и пропавшими без вести: штурман Рон Арад, чей самолет разбился в Ливане в 1986 году; военнослужащие Цви Федельман, Йехуда Кац и Захария Баумел, о судьбе которых ничего не известно с 1982 года; Гай Хевер, который исчез в 1997 году из своей военной части на Голанских высотах на границе с Сирией, и военнослужащий — друз Маджди Халаби, считающийся пропавшим без вести с 2005 года.

«ВИМ-Авиа» под угрозой санкций

Авиакомпании могут запретить полеты в Европу

Михаил Кукушкин

Евросоюз может закрыть свое воздушное пространство для нескольких российских авиакомпаний, у которых обнаружены нарушения норм технической безопасности полетов. В их числе компания из первой десятки — «ВИМ-Авиа». Как заявил «МН» ее гендиректор Александр Кочнев, у компании есть основания опротестовать санкции.

Как рассказал высокопоставленный источник в авиационной отрасли в кулуарах авиационного саммита Россия–ЕС, завершившегося вчера в Санкт-Петербурге, европейские власти известили Росавиацию о том, что рассматривают возможность внести четыре российские компании в черный список. В их числе компания «ВИМ-Авиа», которая занимает девятое место по объемам пассажирских перевозок в национальном масштабе. Кто еще может быть подвергнут санкциям, источник не рассказал. В черный список компании попадают по причине сомнений Евросоюза в их технической безопасности. Далее для таких авиакомпаний доступ в воздушное пространство ЕС закрывается.

Тема запрета полетов болезненна для российских властей, поскольку затрагивает престиж страны как авиационной державы в целом. Росавиация старается предпринимать все, от нее зависящее, чтобы избежать попадания отечественных авиакомпаний в черный список ЕС, и до сих пор ей это удавалось.

Список технически неблагонадежных иностранных авиакомпаний ЕС начал вести в 2004 году после ряда катастроф с большими жертвами из числа европейских граждан. Непосредственным поводом стало падение египетского лайнера в Шарм-эль-Шейхе в январе 2004 года. Трагедия унесла жизни 148 человек, в основном французских туристов. Выяснилось, что авиакомпании Flash Airlines, которой принадлежал разбившийся самолет, с 2002 года были запрещены полеты в Швейцарию, где инспекторы обнаружили серьезные нарушения на двух самолетах Flash Airlines, которые и составляли весь парк компании. Министерство транспорта Франции тогда заявило, что не было в курсе жесткого решения швейцарских коллег. Чтобы скоординировать политику, и был принят комплекс мер, в числе которых введение черного списка. С тех пор список обновляется каждые полгода, информацию для обновлений дает SAFA (Safety Assessment of Foreign Aircraft) — программа так называемых рамповых, то есть внезапных проверок технического состояния иностранных воздушных судов, прибывающих в европейские аэропорты.

По словам источника, в ходе одной такой проверки во Франции у инспекторов возникли претензии к состоянию самолета «ВИМ-Авиа». Причем экипаж усугубил ситуацию, вступив в пререкания с проверяющими. Суть проблем с тремя другими компаниями источник не раскрыл. Генеральный директор «ВИМ-Авиа» Александр Кочнев дал понять в беседе с «МН», что инцидент во Франции имел экономическую и, возможно, политическую подоплеку. «26 сентября мы должны были выполнить первый рейс по программе перевозки миротворческого контингента ООН из Парижа в Бейрут, — рассказал он «МН». — Мы выиграли этот контракт на тендере, а до нас его исполняла авиакомпания Air France. В результате претензий, высказанных в ходе проверки SAFA, ООН приостановила этот контракт с нами». Кочнев утверждает, что проверка в Париже продолжалась необычно долго, инспекторы оформили протокол только по настоятельному требованию экипажа, причем внесли туда едва ли половину тех замечаний, которые до того высказали устно. Эти обстоятельства, по мнению гендиректора «ВИМ-Авиа», дают ему основание опротестовать выводы инспекторов.

К попаданию в черный список ЕС российская авиация была близка в начале 2007 года. Тогда в адрес руководства «Ространснадзора» и «Росавиации» из директората по транспорту Еврокомиссии поступил перечень российских авиакомпаний, получивших большое количество замечаний в ходе рамповых проверок в течение 2004–2006 годов. Тогда «Росавиация» приняла превентивные меры, запретив регулярные и чартерные рейсы в Европу девяти авиакомпаниям — «Аэро Ренту», «Татарстану», «Атлант-Союзу», «Авиакону», «Центр-Авиа», «Газпромавиа», «Лукойл-Авиа», «Русскому небу» и UTair. Но публично объявить об этом решении Росавиация доверила пресс-службе Еврокомиссии. Таким образом, российская сторона оставила себе право вновь разрешить «штрафникам» полеты в Европу, если они устранят выявленные нарушения. Что и произошло через несколько месяцев, правда, половина из перечисленных компаний за это время разорилась и исчезла с рынка.

Руководитель аналитической служба агентства «Авиапорт» Олег Пантелеев считает, что и сейчас Росавиация будет действовать по отработанному сценарию: самостоятельно «закроет» Европу четырем компаниям, привлекшим к себе внимание инспекторов SAFA. «Наши авиационные власти взяли курс на гармонизацию процедур рамповых проверок с европейской программой, — отмечает он. — Поэтому не исключено, что Россия может открыть собственный черный список иностранных авиакомпаний».

Глава Организации рыбоводства и рыболовства «Шилат» провинции Голестан Али Акбар Пасанди в интервью агентству ИРНА сообщил, что креветки Ваннамей или королевские белые креветки, выращиваемые в провинции Голестан в водах Каспийского моря, признаны экологически чистой продукцией, пригодной для экспорта в зарубежные страны.

Сегодня креветки, выращиваемые в провинции Голестан, после обработки и расфасовки поставляются в такие страны, как Испания, Арабские Эмираты, Кувейт и Ливан.

По словам Али Акбара Пасанди, о своем желании закупать креветок в провинции Голестан заявил целый ряд других стран. От них уже поступили заказы на креветок Ваннамей.

Али Акбар Пасанди отметил, что на текущий год в хозяйствах по разведению креветок планировалось произвести около 500 т королевских креветок, однако в связи с неготовностью в полном объеме инфраструктурных сооружений выполнить эти планы не удалось. На сегодня в хозяйстве по разведению креветок в шахрестане Гомишан на строительство необходимых сооружений потрачено около 50 млрд. риалов (примерно 5 млн. долларов), однако этого оказалось не достаточно, и есть необходимость в участии иранских и даже зарубежных инвесторов в строительстве дополнительных сооружений в названном хозяйстве.

Дмитрий Медведев провёл оперативное совещание с членами Совета Безопасности.

На совещании речь, в частности, шла о резолюции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций по Сирии. Ранее Россия использовала право вето при голосовании по проекту данной резолюции в Совбезе ООН.

* * *

Д.МЕДВЕДЕВ: Добрый день, коллеги!

Давайте начнём работать. Но прежде чем мы перейдем к основной теме, касающейся некоторых ведомственных вопросов по штатной численности президентских ведомств, я хотел бы сказать следующее.

Вы знаете, на днях в Совете Безопасности было голосование по резолюции о ситуации в Сирии. Соавторами этой резолюции выступили европейские члены Североатлантического альянса. Резолюция не прошла, потому что несогласие с нею выразили страны БРИКС, Ливан, а двум постоянным членам Совета Безопасности – России и Китайской Народной Республике – пришлось применить вето.

Итоги голосования не являются удивительными. Мы предупреждали наших партнёров, в том числе и на высшем уровне, и я лично об этом говорил, что выступим против применения санкций в ультимативной форме. Мы полностью поддерживаем требования к сирийскому руководству не допускать насилия в отношении своих граждан, но мы должны видеть ситуацию во всей её полноте.

Необходимо не менее твёрдо требовать от любых других участников сирийского сопротивления, чтобы они самым решительным образом отмежевались от экстремистов. Потому как зачастую то, что делается, делается под флагом оппозиции, но на самом деле приобретает экстремистские формы. Никто не покрывает ни одну, ни другую сторону, но резолюция Совета Безопасности должна быть всеобъемлющей.

Тем не менее авторы резолюции не учли наших обеспокоенностей, и, что, может быть, особенно тревожно, они отказались и от одной простой идеи: включить в текст тезис о том, что никакого внешнего военного вмешательства в этот конфликт не будет. Что это означает, я думаю, нам всем понятно.

Это означает только одно: что наши партнёры по Совету Безопасности и по соответствующим процедурам не исключают повторения ливийского сценария, хотя в приватных разговорах (и по телефону, и во время личных встреч со мной) мне неоднократно говорили: «Конечно, мы понимаем, Сирия – это не Ливия». Но, по сути, тот текст, который был предложен, является текстом, позволяющим в очередной раз применить оружие.

Россия, как и наши партнёры, не может дать санкцию на такого рода действия, даже несмотря на то, что мы весьма обеспокоены ситуацией, которая сложилась в Сирии. Это стало абсолютно очевидным после того, как была дана соответствующая трактовка по резолюции 1973, принятой по ливийским событиям. Я имею в виду, та произвольная трактовка, которая была дана Североатлантическим альянсом.

Надо со всей очевидностью признать, что задача членов Совета Безопасности, в особенности постоянных членов Совета Безопасности, на которых лежит особая ответственность за судьбы мира на планете, заключается в том, чтобы больше не давать поводов для создания документов, позволяющих при помощи несложных псевдоюридических ухищрений добиваться своих целей военными способами.

Конечно, Россия не меньше, чем другие страны, хочет, чтобы в Сирии прекратилось кровопролитие. Мы, используя свои каналы, активно работаем с сирийским руководством и требуем, чтобы сирийское руководство провело необходимые преобразования. Если сирийское руководство неспособно эти преобразования проводить, ему придётся уйти, но решения об этом должны принять не в НАТО, не в отдельных европейских странах, а должен принять народ Сирии и руководство Сирии, которое должно понимать свою ответственность за судьбу сирийского государства.

Россия и Китай внесли свой проект резолюции Совбеза, который нацеливает именно на такую работу и содержит жизнеспособную концепцию урегулирования. Это вполне доброкачественный, твёрдый и в то же время разумный документ. На его основе мы можем согласовать такую настоящую коллективную позицию, которой руководствоваться во взаимоотношениях как с руководством Сирии и Президентом Асадом, так и с оппозицией.

С другой стороны – ещё раз хотел бы подчеркнуть, что Россия будет и в дальнейшем выступать против попыток легитимизации через Совет Безопасности всякого рода односторонних санкций, направленных на смену политических режимов. Я напомню, что ООН создавалась не для этих целей – и, в конечном счёте, судьбу своей страны должен определять народ, будь то Ближний Восток, Европа или Америка. Российская Федерация будет неукоснительно придерживаться положений Устава Организации Объединённых Наций.

Собственно, это всё, что мне бы хотелось сказать вначале, имея в виду то, что тема по Сирии весьма и весьма резонансная.

Теперь давайте начнем работать.

Глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас отправился в среду в турне по Франции, Португалии и некоторым странам Латинской Америки, чтобы заручиться их поддержкой заявки о признании независимого государства Палестины в Совете Безопасности ООН, сообщают местные СМИ.

Ожидается, что палестинский лидер выступит в четверг в Страсбурге на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), где накануне ПНА получила статус партнера в укреплении демократии.

После этого Аббас отправится в Гондурас, а затем в Колумбию и Португалию, которые в настоящее время являются непостоянными членами СБ ООН.

Глава Палестины прибудет в воскресенье с двухдневным визитом в Колумбию с целью убедить руководство этой страны проголосовать за заявку на включение государства Палестины в ряды ООН. Как сообщают СМИ, президент Колумбии Хуан Мануэль Сантос сказал ранее, что он не собирается менять своей позиции и будет выступать против палестинских усилий. По его словам, Колумбия поддерживает право палестинцев на создание своего государства, но при условии, что это станет результатом переговоров и соглашения с Израилем.

В СБ ООН входят пять постоянных членов - Великобритания, Китай, Россия, США и Франция, имеющие право вето, - и десять непостоянных, которыми в настоящее время являются Босния и Герцеговина, Бразилия, Габон, Ливан, Нигерия, Германия, Индия, Колумбия, Португалия и ЮАР.

Как заявляют палестинские чиновники, в пользу заявки на членство ООН в Совете Безопасности обещали голосовать Россия, Китай, Индия, Южная Африка, Бразилия, Ливан, Нигерия и Габон. США уже заявили, что в случае положительного голосования в СБ ООН они воспользуются своим правом вето и заблокируют это решение.

СБ ООН передал заявку Палестины специально созданному для ее рассмотрения экспертному комитету, первое заседание которого состоялось в пятницу, 30 сентября.

Если палестинцам не удастся добиться полноценного членства в ООН, Генеральная Ассамблея без рекомендаций Совбеза может предоставить ему статус государства-наблюдателя простым голосованием, что позволит Палестине участвовать во многих международных форумах и подавать иски в Международный уголовный суд (МУС). В настоящее время Палестина пользуется статусом субъекта-наблюдателя при ООН.

Палестинцы добиваются создания своего государства в границах 1967 года - на территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа, со столицей в Восточном Иерусалиме. Израиль выступает против возвращения к линиям границ 1967 года и отказывается делить Иерусалим с палестинцами, объявив его своей вечной неделимой столицей. Назар Альян

Европейский союз (ЕС) не собирается прекращать свою финансовую помощь Палестинской национальной администрации (ПНА) после подачи заявки Палестины в Совет Безопасности ООН на членство в этой международной организации, сообщает в понедельник палестинское издание "аль-Кудс" со ссылкой на европейские источники.

По данным издания, об этом председателю ПНА Махмуду Аббасу сообщила глава дипломатии ЕС Кэтрин Эштон.

"Эштон сообщила президенту Аббасу, что помощь Палестинской автономии или палестинскому народу через проекты, реализуемые на палестинских территориях, не остановится и не будет заморожена после обращения руководства ПНА в Совет Безопасности ООН ", - цитирует "аль-Кудс" свои источники.

В ответ на подачу автономией заявки на вступление в ООН конгресс США заблокировал предоставление Палестинской национальной администрации пакета помощи в объеме 200 миллионов долларов. Однако министр иностранных дел Палестинской автономии Рияд аль-Малики, комментируя сообщение о решении конгресса США, сказал, что они еще не получили какого-либо официального подтверждения этой информации.

"Мы придерживаемся своей позиции в ООН, несмотря на последствия, связанные с предпринятым шагом", - сказал ранее глава МИД ПНА.

Аль-Малики сообщил, что власти ПНА уже обратились в Организацию исламского сотрудничества (ОИС) для обсуждения путей оказания поддержки палестинскому народу в случае, если США выполнят свои угрозы и прекратят помощь ПНА.

Президент Махмуд Аббас также попросил арабские страны во время заседания комитета Лиги Арабских государств (ЛАГ) обеспечить альтернативную помощь палестинцам. Первым государством, которое откликнулось на призыв Аббаса, стала Саудовская Аравия, которая выделила палестинцам 200 миллионов долларов.

Заявка Палестины была передана в Совет Безопасности 23 сентября. Совет Безопасности ООН передал заявку экспертному комитету, чтобы установить, насколько она отвечает необходимым техническим требованиям.

В СБ ООН входят пять постоянных членов - Великобритания, Китай, Россия, США и Франция, имеющие право вето, - и десять непостоянных, которыми в настоящее время являются Босния и Герцеговина, Бразилия, Габон, Ливан, Нигерия, Германия, Индия, Колумбия, Португалия и ЮАР.

В пользу палестинской заявки на членство ООН в Совете Безопасности собираются голосовать Россия, Китай, Индия, Южная Африка, Бразилия, Ливан, Нигерия и Габон.

США уже заявили, что в случае положительного голосования в СБ ООН они воспользуются своим правом вето и заблокируют это решение.

В настоящее время Палестину признает 131 страна, то есть, более чем две трети.

Если палестинцам не удастся добиться полноценного членства в ООН, Генеральная Ассамблея без рекомендаций Совбеза может предоставить ему статус государства-наблюдателя простым голосованием, что позволит Палестине участвовать во многих международных форумах и подавать иски в Международный уголовный суд (МУС). В настоящее время Палестина пользуется статусом субъекта-наблюдателя при ООН.

Министр энергетики Маджид Намджу во время церемонии чествования передовиков в области плотинного строительства заявил, что Иран экспортирует инженерно-технические услуги в 22 страны, сообщает агентство «Мехр».

По словам Маджида Намджу, многие страны хотели бы воспользоваться инженерно-техническими услугами Ирана, и в настоящее время иранские специалисты занимаются реализацией проектов в области водного хозяйства и гидроэнергетики в 22 странах.

К числу таких проектов, например, относится строительство гидроэлектростанции «Сангтудинская 2» в Таджикистане.

Гидроэнергетические проекты при участии иранских специалистов реализуются также в Кении и Эквадоре. В услугах иранских гидроэнергетиков нуждаются Сирия, Ирак и Ливан.

Iran News

В воскресенье, 2 октября, компания Air France начинает осуществлять прямые регулярные рейсы Москва-Марсель. Четыре рейса в неделю между российской столицей и крупнейшим городом Юга Франции - достаточно неожиданный ход со стороны авиаперевозчика, который вместе с партнером "Аэрофлотом" пока не в состоянии полностью удовлетворить спрос на самом популярном международном направлении российского рынка Москва-Париж (10 рейсов в неделю).

Чем вызван выбор Марселя, долго ли продержится объявленная низкая, по российским меркам, цена 8 тысяч рублей за билет - в интервью, которое дал BFM.ru генеральный представитель Air France в России и СНГ Эрик Шатар. Мсье Шатар также высказал свою точку зрения на перспективы российского рынка и в целом мировой гражданской авиации в условиях финансовой нестабильности в мире, признав, что 2011 год по финансовым показателям станет "непростым".

По словам мсье Шатара, бизнес-логика в открытии новой авиалинии Москва- Марсель для Air France двояка. С одной стороны, это решение, продиктованное общей стратегией авиакомпании, которая в последние годы с появлением лоукостеров начала терять свою долю на внутреннем французском рынке. Было принято стратегическое решение "открыть" французские города, а не только столицу, внешнему миру. Марсель, крупнейший город Прованса, главного, после Парижа, туристического направления во Франции, - один из четырех ключевых городов в этой стратегии авиакомпании. По словам г-на Шатара, одновременно с Москвой в начале зимнего сезона открываются еще 12 международных рейсов из Марселя: в том числе, в Стамбул и Бейрут. Так что правильнее говорить не об открытии Марселя для Москвы, а об открытии Москвы для Марселя. Хотя, конечно, именно российский рынок является целевым для авиалинии с точки зрения того, кто будет летать на этом направлении.

Второй аргумент в пользу Марселя - тот факт, что "Аэрофлот" уже летает в Ниццу. Таким образом, партнеры фактически делят между собой юг Франции. Ницца с Лазурным берегом остается за российской авиакомпанией, Air France берет на себя Прованс. Хотя Лазурный берег и Прованс - часть одного французского региона, в туристическом отношении это два вполне самостоятельных направления. Впрочем, г-н Шатар уточняет: рейсы в Марсель и Ниццу "полностью взаимодополняемы: из Москвы можно прилететь в Марсель, а вернуться через Ниццу и наоборот".

Наконец, в пользу Марселя, помимо его выгодного положения на пересечении туристических путей - от горнолыжных курортов Южных Альп до Старой Ривьеры, - говорит еще и то, что Марсель лидирует на Средиземноморье как порт захода круизных судов.

При презентации новой линии, который состоялся в июля с.г. в посольстве Франции в Москве, Эрик Шатар объявил о более чем конкурентноспособной цене авиабилетов в Марсель: 8 тысяч рублей. Присутствовавшие в посольском зале российские туроператоры встретили это сообщение аплодисментами. Надолго ли сохранится такая цена? "И да, и нет", - говорит г-н Шатар. По его словам, 8 тысяч рублей - "это точно не промо-цена, она останется и в будущем". В салоне А-320, который будет летать на этом направлении, предусмотрен только один класс, туристический. В этом смысле, условия для всех пассажиров равны. Но равенство и в том, что цена в 8 тысяч - только для тех, кто будет в числе первых, забронировавших билеты в Марсель, т.е. это цена "первого уровня" в терминологии авиакомпании. Для тех, кто покупает билеты позже, предусмотрены цены второго и третьего уровня: 9 и 10 тысяч рублей и т.д.

Потенциальные новые клиенты - 85% россиян

Air France, по словам ее генерального представителя в Москве, видит в работе на российском рынке большие перспективы. С одной стороны, из 140 миллионов российских граждан только 15% хотя бы раз в своей жизни летали за границу; остальным жителям самой большой страны в мире эти ощущения пока не знакомы. Дело, однако, не только в том, что потенциальные новые клиенты - это 85% населения России. Процент реально пользующихся авиатранспортом россиян растет за счет расширения среднего класса и появления новых сегментов рынка, таких, как молодежь и семья, говорит мсье Шатар: "Еще не так давно у нас в России было в основном две группы клиентов: бизнес и [туристические] группы".

Эта тенденция вполне соответствует мировой и является главной причиной, по которой мировой авиационный рынок даже в самые трудные времена, вроде нынешних, смотрит в будущее со сдержанным оптимизмом: "во все более глобальном мире люди все более мобильны", по выражению мсье Шатара.

"Авиабизнес - все что угодно, только не зрелищный спорт"

В последнее время два крупнейших мировых авиапроизводителя, Airbus и Boeing, сделали более чем радужные прогнозы потребностей авиации в новых самолетах на ближайшие четверть века. Airbus считает, что новой авиатехники потребуется на 3,5 триллиона долларов (28 тысяч новых самолетов), прогноз Boeing - еще более жизнеутверждающий: 4 триллиона (31 тысяча новых самолетов). И все это на фоне мировых и локальных катаклизмов - от извергающихся вулканов и революций в Северной Африке, до периодически разражающихся эпидемий новых заболеваний, терактов и растущей цены на нефть. И главное: мир, похоже, ожидает вторая волна финансового кризиса. Несмотря на всю эту неблагоприятную конъюнктуру, которая вряд ли в обозримом будущем улучшится, Air France недавно объявил о намерении вложить 12 млрд долларов в новые самолеты, поделив заказ почти поровну между Airbus и Boeing.

Источником оптимизма авиаперевозчиков и авиастроителей является, по выражению британского журнала The Economist, "железный закон авиации": рост городского среднего класса означает рост спроса на авиабилеты.

Эрик Шатар, по его словам, "полностью разделяет эти оптимистические оценки". Другое дело, что растет не только спрос, но и предложение, причем не только со стороны "исторических" авиаперевозчиков, но и новых. "Если бы рос только спрос, это было бы идеальной ситуацией в идеальном мире", - смеется Эрик Шатар. В реальном мире растет еще и конкуренция, а клиенты становятся все более требовательными и хорошо информированными: "Уже недостаточно доставить клиента из пункта А в пункт Б; уже недостаточно привлекательной цены. Клиент требует лучшего сервиса, что, в свою очередь, вынуждает авиаперевозчика производить все более сложный продукт с более высокой себестоимостью. То есть это такая "Уловка-22": перевозчик должен все время производить нечто все более дорогое и сложное для потребителя, который все менее склонен платить за это".

При марже в 1,3% "авиабизнес - это все что угодно, только не зрелищный спорт", резюмирует представитель Air France. И, тем не менее, по словам мсье Шатара, "благодаря колоссальному спросу, мы считаем, что это перспективная индустрия".

Вызов 2011 года

Представитель Air France полагает, что в условиях сложной мировой конъюнктуры главная тенденция - создание альянсов ("сейчас три альянса делают погоду на мировом рынке авиаперевозок") и слияние компаний. В случае со слияниями Air France-KLM "проложил дорогу" в то время как другие игроки, которые не смогли адаптироваться к меняющимся условиям рынка, ушли с него - достаточно привести пример с недавно еще крупнейшей авиакомпанией мира, Pan Am.

2010 был хорошим годом для Air France-KLM. Чистый доход компании составил 630 млн евро. "Это отличный результат, если учесть, что ему предшествовал такой трудный год, как 2009, рост по сравнению с которым в 2010 году составил 1,4 млрд евро.

Что касается 2011 года, то нам приходилось вести бизнес в условиях растущих цен на нефть, природных катаклизмов, таких, как катастрофа в Японии, политических событий в Северной Африке, так что, в конечном счете, этот год может оказаться для нас непростым, - говорит г-н Шатар. - Важно понимать, однако, что главное - это не конкретный объем выручки, который в значительной степени зависит от внешних факторов, а умение идти в ногу со временем и адаптироваться к меняющимся условиям".

Каких результатов компания ожидает от нового направления Москва-Марсель? Отвечая на этот вопрос, Эрик Шатар пояснил, что, поскольку запуск проекта состоялся только в июле, для туроператоров это было достаточно поздно, чтобы включить сервис в свои планы на зимний сезон. "Тем не менее, мы не сомневаемся в том, что зимний сезон будет успешным, хотя мы, вероятно, сможем рассчитывать лишь на 20% групп от общего числа пассажиров, - отмечает г-н Шатар. - Для сравнения: на рейсах в Париж в зимний сезон доля групп составляет около 70%. Мы, однако, возлагаем особые надежды на будущий летний сезон, на который уже сейчас у нас очень большой спрос и интерес со стороны туроператоров".С открытием прямого рейса путь из Марселя в Москву сократился до четырех часов

Большая часть этой суммы была получена от продажи недвижимости иностранцам. Причем основными покупателями латвийских домов и квартир стали наши соотечественники.

Поправки, вступившие в силу с 1 июля 2011 года, позволяют иностранцам претендовать на получение ВНЖ в Латвии при выполнении одного из трех условий, пишет Varianti.lv.

Первый способ: войти в капитал местного предприятия. При этом инвестиции должны быть не менее €35 тыс. для предприятий малого и среднего бизнеса и €141 тыс. – для крупных. Согласно данным Управления по делам гражданства и миграции Латвии, с 1 июля по 20 сентября 2011 года по этой статье закона в экономику страны поступили окло €2,6 млн.

Второе условие – вложить в субординированный капитал банков не менее €282 тыс. Благодаря этой позиции счета латвийских финансовых структур пополнились на €36,6млн.

И, наконец, третье условие – покупка недвижимости в Риге, Рижском планировочном регионе и крупных городах Латвии на сумму не менее €140 тыс., в других местах - не менее €70,5 тыс. Именно такой способ получения вида на жительство пользовался наибольшим спросом, тем более что подать документы на ВНЖ можно сразу после завершения сделки. Таким образом иностранцы приобрели недвижимости в стране на сумму, превышающую €100 млн.

Примечательно, что с 1 июля 2010 года по 1 июля 2011 в 523 случаях претендентами на получение ВНЖ в Латвии были граждане России. Запросов от жителей других стран было намного меньше: 52 - из Украины, 37 - из Казахстана, 15 - из Белоруссии. Единичные сделки с латвийской недвижимостью с целью получения ВНЖ совершали также граждане Армении, Ирана, Канады, Ливана, Сирии и Грузии.

Наши соотечественники предпочитают приобретать в Латвии недвижимость в новостройках бизнес-класса, расположенных в центральных районах Риги. Чаще всего россияне хотят объект стоимостью от €140 тыс. с площадью не менее 90 кв. м в хорошем районе и с хорошими соседями. Многие предпочитают сдавать жилье в аренду сразу после покупки, и только небольшой процент покупает недвижимость для себя.

Деятельность россиян на латвийском рынке в будущем может привести к дефициту престижных объектов, и, соответственно, вызвать рост цен, отмечают эксперты. Темпы строительства в Латвии не успевают за активностью покупателей недвижимости.

К бойкоту готовы

Совбез ООН начал обсуждение заявки Палестины

Игорь Крючков

Члены Совета Безопасности ООН сегодня проведут первое совещание по вопросу о предоставлении Палестине статуса члена ООН. Палестинские власти тем временем планируют начать масштабные акции протеста на случай провала своей инициативы.

О создании специальной комиссии по изучению палестинской заявки объявил 26 сентября председатель Совбеза, постпред Ливана при ООН Навад Салям. 23 сентября председатель Палестинской автономии Махмуд Аббас официально потребовал от ООН, чтобы международное сообщество признало Палестину полноценным государством.

На рассмотрение вопроса о членстве в ООН Совбезу отводится не более 35 дней. Для того чтобы палестинская заявка считалась одобренной, девять из 15 членов Совбеза должны проголосовать «за». За палестинскую государственность пообещали проголосовать два постоянных члена Совбеза — Россия и Китай, а также три непостоянных — Бразилия, Индия и Ливан. Палестинцы уверяют, что в их пользу также проголосуют все африканские члены Совбеза — Габон, Нигерия и ЮАР.

Во вчерашнем интервью телеканалу CBS палестинский постпред при ООН Рияд Мансур заявил, что его коллеги-дипломаты уже заручились поддержкой девяти членов Совбеза. Однако это вовсе не гарантирует успех для Палестины. США не скрывают, что готовы использовать право вето и заблокировать положительный результат голосования Совбеза.

Американский государственный секретарь Хиллари Клинтон заявила, что государство Палестина будет жизнеспособным только в том случае, если о его создании договорятся в ходе палестино-израильских переговоров. Инициатива Аббаса не принесет на Ближний Восток желанного мира, уверена госсекретарь.

По поводу нынешних споров в Совбезе глава российского МИДа Сергей Лавров сказал журналистам, что США не хотят использовать право вето, так как не желают портить отношения с арабо-мусульманским миром. «С другой стороны, можно понять и палестинцев, потому что переговоры с Израилем никуда не движутся», — добавил министр. Кроме того, по мнению г-на Лаврова, нынешний состав Совбеза стремительно теряет эффективность и потому Россия хотела бы дополнить его состав пятью-шестью членами.

Тем временем палестинские власти готовятся провести масштабную антиизраильскую акцию. Вчера израильское издание «Едиот Ахронот», ссылаясь на советника Махмуда Аббаса Сабри Сайдама, сообщило: палестинцы будут бойкотировать ввезенные на их территорию продукты израильского производства. «Кроме того, мы окажем давление на израильские академические институты и потребуем от всех университетов мира, особенно из тех стран, которые поддерживают нас, разорвать связи с израильскими учебными заведениями», — цитирует Сайдама газета.

Политик добавил, что организованные палестинцами протесты будут «более цивилизованными, чем в остальном арабском мире», поскольку должны привлечь внимание всего мира. Демонстранты не будут прибегать к насилию, а сами акции пройдут на палестинских территориях — во избежание контакта с израильскими военными, подчеркивал Сайдам.

Предыдущие широкомасштабные акции протеста палестинцев против Израиля длились с 1987 по 1991 и с 2000 по 2005 год. Они начинались с антиизраильских демонстраций, которые со временем перерастали в столкновения с израильскими военными и серии терактов на территории Израиля.

Глава МИД РФ Сергей Лавров встретился в понедельник в Нью-Йорке "на полях" 66-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН с председателем Совета министров Ливана Наджибом Микати и в ходе переговоров подтвердил, что Россия поддерживает принцип единства Ливана, сообщает Департамент информации и печати российского внешнеполитического ведомства.

"Российская сторона подтвердила свою неизменную поддержку единства, суверенитета и территориальной целостности Ливана, а также важность сохранения стабильности в этой стране на основе продвижения общенационального диалога в интересах всех ливанцев", - говорится в сообщении.

В ходе беседы были рассмотрены вопросы, относящиеся к ситуации в Ливане, Сирии и на палестинских территориях. Была выражена обоюдная готовность к развитию и углублению отношений дружбы и сотрудничества, традиционно связывающих Россию и Ливан.

Премьер-министр Ливана Наджиб Микати объявил в июне о завершении затянувшегося на пять месяцев процесса формирования правительства. В его состав вошли 30 министров, 19 из которых представляют возглавляемую движением "Хезболлах" "Коалицию 8 марта", опирающуюся на поддержку Сирии. Правительство Микати пришло на смену возглавляемому Саадом Харири кабинету министров, который распался 12 января после выхода из него оппозиционных, лояльных "Хезболлах", министров.

Причиной правительственного кризиса в Ливане стали разногласия сторонников Харири, с одной стороны, и "Хезболлах", с другой, по поводу расследования убийства в 2005 году отца Саада Харири, экс-премьера Ливана Рафика Харири, которое ведет Специальный трибунал по Ливану. 

Глава Иранской национальной компании по экспорту газа Хосейн Бидармагз, указав на отсрочку начала строительства газопровода Nabucco до 2013 года, заявил, что со строительством газопровода, пролегающего из Ирана через Ирак, Сирию и Ливан до средиземноморского побережья, Исламская Республика сможет обеспечить как минимум 15-20% газовых потребностей Европы, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

По словам Хосейна Бидармагза, в настоящее время изучается проект по транспортировке иранского газа через Ирак и Сирию в Европу в объеме до 110 млн. куб. м в сутки.

Согласно достигнутой договоренности, до тех пор, пока Ирак не начнет добывать газ на своих собственных месторождениях (на это потребуется 5 лет), он будет пользоваться иранским газов, поставляемым по экспортному трубопроводу. Как только Ирак увеличит производство газа и получит возможность экспортировать его, он сможет ежесуточно закачивать до 20 млн. куб. м газа в названный газопровод для поставок в Европу. Напомнив о том, что Ирак участвует в проекте по строительству трубопровода для поставок иранского газа в Европу, Хосейн Бидармагз подчеркнул, что как только Ирак присоединится к экспортным поставкам, обеспечение газом европейских потребителей в долгосрочной перспективе станет еще более надежным.

В июне этого года министрами нефти трех стран, Ирана, Ирака и Сирии, подписано соглашение о поставках иранского газа в Ирак, Сирию, далее в Ливан и на средиземноморское побережье при стоимости проекта примерно в 10 млрд. долларов. Согласно достигнутой договоренности, иранский газ по трубопроводу протяженностью около 5 тыс. км, проложенному по территории Ирака, Сирии и Ливана, будет поставляться в европейские страны, в частности в Грецию.

Особенность проекта по строительству трубопровода для поставок иранского газа в Европу через Ирак, Сирию и Ливан состоит в наличии надежного источника голубого топлива в виде крупнейшего в мире газового месторождения «Южный Парс». Именно этим данный проект отличается от проекта Nabucco.

Завершилась первая международная конференция <Электронная школа - 2011>, организованная Министерством образования и науки Республики Татарстан совместно с корпорацией Intel при поддержке Министерства информатизации и связи Республики Татарстан. Участие в конференции приняли более 45 делегаций органов управления образованием и информатизацией, образовательных учреждений и научных центров регионов России, стран СНГ и дальнего зарубежья.Конференция <Электронная школа - 2011> была посвящена опыту Республики Татарстан по внедрению проектов информатизации в системе среднего образования (например, <Компьютер - школе>, <Ноутбук - учителю>, информационная система <Электронное образование в Республике Татарстан>) и вопросам использования компьютерных технологий для работы в новом федеральном государственном образовательном стандарте начального общего образования в России. В рамках выступлений ключевых докладчиков была представлена информация о состоянии и перспективах развития информатизации образования в регионах Российской Федерации, а также о российском и международном опыте в области персонализированного подхода к обучению, в том числе, реализации концепции <1 ученик - 1 компьютер>.

На пленарном заседании конференции с приветственным словом выступили президент Республики Татарстан Рустам Нургалиевич Минниханов и вице-президент корпорации Intel Джон Дэйвис (John E. Davies). В своем докладе г-н Дэйвис рассказал о мировых тенденциях в области информатизации образования: <Во многих странах сотрудничество правительства и корпорации Intel уже изменило жизнь людей к лучшему, особенно благодаря инновациям в образовании. Программа Республики Татарстан по внедрению модели электронного образования <1 ученик - 1 компьютер> и формированию инновационной среды обучения, несомненно, сделает нынешнее поколение школьников более конкурентноспособным на глобальном рынке труда>.

Важность задачи информатизации образования отметил Альберт Харисович Гильмутдинов, министр образования и науки Республики Татарстан: <ИКТ срабатывают как инструмент, активизирующий интерес детей к предмету. А для учителя это самое важное - разбудить природную любознательность ребенка. Если это происходит, техника и ресурсы начинают работать эффективно. То, о чем не удалось узнать на уроке, ребенок найдет в Интернете сам. Ведь смысл школьного образования заключается в том, чтобы научить детей думать, работать с информацией. И если учитель умело использует ИКТ, мы достигаем главного - развивается и поддерживается интерес к знаниям, развиваются ключевые компетентности школьников. В итоге это окупает все инвестиции, и отрасль образования работает эффективно>

Главным партнером конференции <Электронная школа - 2011> выступила российская компания ICL-КПО ВС*, предоставляющая комплексные решения в сфере информационных технологий. Важными аспектами деятельности компании являются активное участие в модернизации образования в Республике Татарстан, а также сотрудничество с корпорацией Intel в сфере апробации и внедрения модели обучения <1 ученик - 1 компьютер> в других регионах Российской Федерации.

Участие в работе конференции <Электронная школа - 2011> приняли делегации более 35 субъектов Российской Федерации и представители зарубежных государств, в том числе, Айзербайджана, Аргентины, Белоруссии, Иордании, Ливана, Казахстана, Перу, Португалии, Сингапура, США и др.

В рамках мероприятия прошла интерактивная выставка <Электронная школа - 2011>, на которой были представлены решения в области цифрового контента, подготовки кадров, дистанционного обучения и инфраструктуры.

Участники конференции посетили школы Республики Татарстан, где успешно внедрены модели использования информационных технологий в учебном процессе, а также технопарк высоких технологий .

Подробную информацию о мероприятии можно найти на http://эл-школа-тат.рф/

<Наша основная цель - развитие IT-составляющей всех сфер жизни человека. Работая в сфере информатизации образования, мы вкладываемся в наше будущее - сказал Виктор Васильевич Дьячков, генеральный директор ICL-КПО ВС*. - Технологии, которые предлагаются с детства, ребенок будет использовать и развивать дальше, во взрослой жизни. Мы прекрасно понимаем, что это - лучшие инвестиции, которые мы можем сделать".

<В 2010-2011 гг. в Республике Татарстан по инициативе президента Рустама Минниханова был реализован беспрецедентный проект "Ноутбук учителю", - рассказал заместитель премьер-министра, министр информатизации и связи Николай Анатольевич Никифоров. - Несмотря на простое название, проект очень масштабный. В рамках его реализации каждый учитель в республике получил персональный ноутбук и возможность использовать современные информационные технологии в образовательном процессе. Хочу отметить, что компания Intel сыграла большую роль в реализации этого проекта. Благодаря нашему сотрудничеству, удалось в короткие сроки выполнить серьезную задачу, которая позволила качественным образом изменить ежедневную жизнь татарстанских школ>.

В опубликованном Всемирным экономическим форумом рейтинге Иран занимает 50-ое место среди 142 стран по качеству железнодорожной инфраструктуры, сообщает агентство ИСНА.

В названном рейтинге первое место по качеству железнодорожной инфраструктуры занимает Швейцария. Второе и третье места принадлежат соответственно Японии и Гонконгу. Далее следуют Франция, Германия, Голландия, Сингапур, Южная Корея, Испания и Финляндия.

По качеству железнодорожной инфраструктуры Иран опережает такие страны, как Норвегия, Турция, Таиланд, Мексика, Польша, Чили, Аргентина и Бразилия.

На азиатском континенте и в ближневосточном регионе Иран занимает соответственно 16-ое и 3-е места по данному показателю, и на Ближнем и Среднем Востоке его опережаются только Саудовская Аравия и Израиль.

Замыкают названный рейтинг такие страны, как Суринам, Ливан, Парагвай, Албания, Непал, Гватемала, Гаити, Гондурас, Лесото и Эфиопия.

Конец «постмодернизма»?

Главная сложность в оценке современных событий, потрясающих мир, заключается в том, что любая попытка конкретного ответа оказывается заметно мельче, маргинальнее, чем подлинный масштаб происходящего. Несомненно, что на наших глазах происходит тектонический сдвиг в истории современной цивилизации. Завершается тенденция последних двухсот лет – тенденция установки на либерализм, гедонизм и «ближнюю жизнь». Поднимаются силы, которые были факторами на протяжении всей человеческой истории, но которые при жизни последних нескольких поколений как бы спрятались за ширму. На передний план после окончания Второй мировой войны вышло широко раскритикованное французскими современными мыслителями «общество спектакля». Политическую авансцену заполнили псевдопартии с неразличимыми программами. «Ньюсмейкерами» стали лидеры этих партий – клоуны, за демагогией которых зияет пустота.

Сущность новой человеческой мечты выразил великий итальянский режиссер Феллини в художественном концепте «dolce vita»: современная западное человечество хочет просто сладко жить, развлекаться, уйти в золотой сон постоянного праздника, не думая о неизбежной смерти. Это и есть последняя суть язычества, такими же были толпы древнего Рима с их сакраментальным требованием «хлеба и зрелищ». Только в наше время этот вечный эскейпизм толпы, этот страх городских люмпенов перед жестокими вопросами жизни и смерти был почему-то красиво назван «постмодерном».

Так вот, с выходом масс на улицы и площади Туниса, Египта, Бахрейна, Йемена, Алжира, Марокко… постмодернизм кончился! Рухнуло «общество спектакля», и это мог увидеть и понять каждый: сегодня «картинка» на телеэкране не делает события. События развиваются по логике живой истории, а не по сценариям политтехнологов и медийщиков.

Как пытались западные медиа исказить египетскую революцию! Превознося оппозицию, не дать ни одного подлинного лозунга, с которыми оппозиция вышла на площадь Тахрир – это надо было ухитриться! Лозунги-то были антиизраильские, пропалестинские. Но лживое молчание СМИ ничего не смогло изменить в содержании исторического процесса: падение Мубарака стало тяжелейшим ударом для Израиля, независимо от ухищрений СМИ.

В эти дни «спектакль» терпит крушение в Ливии: согласно медийной версии, весь ливийский народ объединился против Каддафи и загнал его в бункер, в действительности же оппозиция оказывается столь разрозненной и слабой, что НАТО не может никого найти, чтобы организовать себе «приглашение» поддержать силой эту самую оппозицию. СМИ оказываются неспособными сфальсифицировать происходящее…

Иран и возвращение масс в историю

Главное событие, которое свершилось на наших глазах в итоге последних двух месяцев – это возврат масс на историческую сцену. Движение к либеральной реформе Запада началось с большого выхода масс на улицы – сначала во Франции, а потом по всей Европе. И весь девятнадцатый век (а потом и первая половина двадцатого) были выражением неуклонного стремления господствующих классов загнать массы обратно. С началом постмодерна, окончательно победившего после поражения студенческих бунтов 1968, это практически удалось. Возможно, удалось бы на все сто процентов, если бы не вдохновляющий пример Ирана. Ровно через 10 лет после поражения во Франции и Чехословакии последних всплесков уличной пассионарности под флагом либерализма, иранские массы выходят на улицы под совершенно иными знаменами!

Иран стал провозвестником того, что мы свидетельствуем сегодня. Иранский народ выполнил три великих задачи, которые нарушили «естественный» ход вещей в интересах империалистических элит и вернули Истории ее права.

Первой задачей было восстановление масс в статусе основного исторического фактора. Реализацию этого в Иране не может оспорить никто : миллионы, готовые встретить смерть от шахских пулеметов и орудий, вышли на улицы, и это психологическое давление оказалось невыносимым как для цепных псов режима, так и для самого шаха. Массы смели противостоящий им режим.

Второй великой задачей было вернуть в политику Идеи. На протяжении многих десятилетий империализм в лице обслуживающих его культуртрегеров, всей машины промывания мозгов занимался ничем иным, как деидеологизацией политики. В конце концов, это удалось даже по отношению к самому идеологическому государству той эпохи – СССР. Начиная с 1970 стареющие технократы у руля обюрократившейся партии не думали ни о чем ином, как о сближении с западным товарно-вещевым «раем», о том, как повыгоднее продать бы «загнивающему капитализму» самотлорскую нефть, о том, чтобы не дай Бог, какие-нибудь внутренние потрясения и революции не снесли с фундамента неолиберальное царство рынка. И как раз когда бывшая «родина мирового пролетариата» перестала интересоваться чем-либо, кроме джинсов и рок-н-ролла, на юге, на иранском нагорье десятки миллионов людей встают как один и доказывают, что можно бороться и умирать во имя идеи – не просто «идеи» хорошо жить, обеспечить потомство и т.п., но во имя Бога, во имя справедливости, во имя невидимой реальности духа!

Выход масс на авансцену обычно влечет за собой возвращение в качестве деятелей истории великих людей, Личностей. Империализм боролся не только против роли масс, не только против идей. Он делал все, чтобы упразднить роль личности в истории. Пресловутые законы рынка, коллегиальное управление элитных клубов, а также превращение успешно играющих на бирже заправил центров спекуляции и ростовщичества, с одной стороны, с другой - клоунов и поп-звезд в героев - все это должно было подорвать самую возможность выхода из тени какого-нибудь нового харизматического «капрала в серой шинели», который опять перевернет мир и заставит владык тесниться просителями в его приемной. Другим ходом западной машины по умерщвлению истории стала расстановка ложных «личностей», позирующих в статусе харизматиков, но в действительности являющихся актерами, имитаторами ностальгических образов. Ярчайшим примером такого имитатора стал Саддам Хусейн – американский агент, который, как якобы полюс противостояния империализму, за счет умелого пиара стянул к себе ожидания и надежды мировой улицы. Все, что он делал, каждый его шаг, был служением Даджжалу(1): война с революционным Ираном, саботаж антиизраильского фронта сопротивления под видом радикального вызова Израилю, геноцид против собственного народа. Но многие обманутые простые люди и даже интеллигенты купились на эту игру и видели в Саддаме синтез Фиделя Кастро с Иосифом Сталиным…

Именно Иран разрушил это наваждение и стал первой страной, которая, бросив вызов лжеличности, вывела на первый план реально харизматическую фигуру, обладающую миссией, совершенно бесспорной для всех, от Картера до Горбачева, от алжирского араба до китайца. Этой фигурой стал аятолла Хомейни – живое знамя иранской революции. Сила его харизматичности была такова, что даже иранские либералы-западники пытались объявить его своим лидером, рассчитывая перехватить инициативу. Но когда толпа тех, кто в наши дни продолжает играть роль «реформаторов», двинулась к Джамарану - кварталу, где жил Имам, их встретили перекрытые цепями улицы. Реальная личность отказала им в санкции, отряд либеральной буржуазии оказался политической пустышкой (в этом смысле полезно сравнить те события с нынешними, когда некоторые представители духовенства соглашаются возглавить движение либеральной буржуазии - разница в личностном масштабе при таком сравнении поражает.)

Восстановление роли личности в истории стало третьей задачей, успешно решенной Ираном. Но важно то, что на современном этапе развития Исламской революции в Иране государство возглавил человек, которому удалось по-новому сфокусировать в одной точке все эти три задачи. Президент М.Ахмадинеджад бесспорно является выдвиженцем масс. Его обаяние в том, что близость к народу написана крупными буквами на всей его фигуре и проявляется в каждом жесте. Кроме того, Ахмадинеджад выступает не просто как политический деятель, глава государства, он – идеолог. Каждое его появление в стенах ООН с обращением к циничным и равнодушным политиканам, когда он напоминает о высших целях истории, о ее смысле, производит впечатление разорвавшейся бомбы. Заматеревшие в цинизме дипломаты не верят собственным ушам…

Сегодня Иран держит контрольный пакет акций в актуальной революционной проблематике. И арабская улица идет по его стопам. Это дает исламской республике огромные возможности для развития политических стратегий на переднеазиатском и североафриканском направлениях, более того, у Ирана сегодня есть возможность превратиться в сверхрегиональный полюс силы, сравнимый по влиянию с КНР. Однако для того, чтобы реализовать этот стратегический потенциал, необходимо глубоко понимать многослойность и скрытую диалектику текущих событий.

Смыслы стратегий и борьбы кланов

Безусловно центральным фактором арабской революции является восстание «улицы». Но это не значит, что нынешний Белый дом и его афроамериканский хозяин не пытаются оседлать восстание, использовать его в своих интересах. Более того, очевидно, что спекулятивно-космополитический истеблишмент, стоящий за Демократической партией и лично за Б.Обамой, рассчитывал на шквал потрясений, которые ослабят позиции американского республиканского лобби в переднеазиатском регионе. Соединенные Штаты, как и весь остальной мир, сегодня стали ареной противоборства между глобальным кланом, выражающим интересы промышленно-сырьевого капитализма, и другим, не менее глобальным кланом, действующим в интересах всемирных ростовщиков. Б.Обама, представляющий именно этот последний клан, воспользовался экономическим кризисом, чтобы начать снос фигур, лояльных противоположному лагерю. В этом ряду следует рассматривать и заказанные Белым Домом игры спекулянтов на продовольственной бирже с целью повысить стоимость хлеба и сделать невыносимыми условия повседневного существования в беднейших странах.

Политический расчет демократов очевиден: Израиль стал для них откровенной обузой. Это символ и знамя крайнего республиканизма, для которого сохранение Израиля - вопрос принципа и предмет сектантской религиозной веры. Расчет Б.Обамы очевиден: нужно принудить Израиль к капитуляции, заставить его пойти на признание палестинского государства с контролируемой напрямую из Вашингтона администрацией… В этом случае весь арабский мир можно «подгрести» под США, потому что исчезает главный камень преткновения – агрессивный Израиль, поддерживаемый республиканцами. Ставка делается на либерально-прозападные круги арабского общества и так называемых умеренных «исламистов». Маловероятен дрейф арабов в сторону США после того, что они сделали в Ираке? В Белом Доме думают, что также невероятен был уход под США поляков, традиционно лояльных к Франции, а также очевидно прогерманских чехов и венгров; однако Восточная Европа почти на уровне официоза приобрела ярлык «американской», в отличие от старой классической Европы. Другой стороной вопроса является неизбежный экономический обвал в Европе и – возможно в меньшей степени – в США.

Взлет цен на нефть приведет к ослаблению евро и понижению жизненного уровня в ЕС по крайней мере вдвое. Белый дом рассчитывает, что при проамериканком политическом тренде Южного Средиземноморья радикализирующаяся нестабильная Европа поможет удержать внутренний порядок в США.

Позиция и стратегия Ирана

На этом фоне очень важна позиция Ирана и его стратегия. Именно Иран становится тем фактором, который может разрушить американские планы по переформатированию Большого Ближнего Востока. Ирану есть смысл воспользоваться главным просчетом в американской игре: в нынешней обстановке американцы пытаются решить геоэкономические проблемы политическими методами, что обречено на провал (правда, после 1945 в побежденной Европе Соединенные Штаты решали политические вопросы с помощью геоэкономики – в частности, план Маршалла – и выиграли.) В ближайшем раскладе у Ирана есть возможность ставить и решать политические задачи – прежде всего связь с исламской «улицей», чему мешали в первую очередь как раз такие политические персонажи, как Саддам, Мубарак и им подобные. Для этого необходимы три вещи.

Первое – минимизация влияния Саудовской династии. Если это произойдет, ЦРУ лишится главного канала влияния на исламские круги, будет уничтожена иллюзия некого религиозного авторитета, якобы «исполняющего обязанности» халифа в отсутствие халифата. Уход Саудовской монархии из круга «хозяев мира» мгновенно изменит расстановку сил и сведет к минимуму, если не к нулю, «недоразумение» между шиитами и суннитами.

Второе – создание мощного международного исламского инструмента, лояльного к джафаритскому мазхабу и способного контролировать арабскую «улицу». Таким инструментом безусловно являются «братья-мусульмане» и ядро этого движения «Хамас», закаленное в тяжелой военной и политической борьбе.

Третьим условием должно стать укрепление военно-политического союза между Ираном, Турцией, Сирией, Ливаном и Палестиной, к которому обязательно должен добавиться Египет. После этого возникает мощный блок, объединяющий в себе три основных этнических фундамента в переднеазиатском Исламе – иранский, тюркский и арабский. При отсутствии противостояния этому блоку со стороны Саудовской монархии и распространении опыта «Хамаса» на все арабоязычное пространство, можно с уверенностью предсказать, что либеральная верхушка вновь возникающих «пост-авторитарных» режимов, на которую сейчас надеется Белый дом, будет совершенно бессильной. В этой программе инфраструктурного преобразования уммы Иран может сыграть ключевую роль.

Гейдар Джемаль - Председатель исламского комитета России.

Саудовский принц Аль-Валид бен Талал бен Адельазиз ас-Сауд намерен в 2012 году запустить новый международный новостной канал. Он будет называться "Аль-Араб" ("Арабы"), сообщает пресс-служба канала.

Принц уже подписал соглашение о партнерстве с международным информационным агентством Bloomberg, которое будет выпускать на телеканале деловые новостные блоки общей продолжительностью 5 часов в сутки. В частности, Bloomberg будет освещать экономическую и деловую ситуацию в странах Ближнего Востока, а также давать в эфир международные новости.

"Аль-Араб" обещает сделать упор на свободу слова и средств массовой информации.

Заявленная целевая аудитория - граждане арабских стран и арабоязычные жители других государств. Штаб-квартира пока не выбрана, в качестве места дислокации телеканала рассматриваются Манама, Доха, Дубаи, Абу-Даби и Бейрут.

Главным редактором "Аль-Араб" назначен известный саудовский журналист Джамал Ахмад Хашоджи. Он родился в 1959 году, в 1983 году получил степень бакалавра в области бизнес-администрирования в Университете Индианы (США). Работал корреспондентом в нескольких саудовских газетах. В 1999-2000 годах занимал пост исполняющего редактора Arab News (Лондон), в 2000-2003 годах - редактора "Аль-Ватан" (Эр-Рияд).Оттуда он был уволен за критические высказывания в отношении мыслителя Ибн Таймийи (XIV век), который считается вдохновителем Абдель Ваххаба и ваххабизма. В 2003-2007 годах Джамал Ахмад Хашоджи занимал должность советника принца Турки бен Фейсала бен Абдельазиза ас-Сауда по делам СМИ, вместе с принцем работал в посольстве Великобритании (там Турки бен Фейсал был послом), а затем в США. В 2007 году Джамал Ахмад Хашоджи был восстановлен в должности редактора "Аль-Ватан". Журналист считается одним из лидирующих экспертов в области исламской политологии, а также придерживается реформаторских взглядов.

По случайному стечению обстоятельств одновременно с заявлением главы Аль-Валида бен Талала бен Адельазиза ас-Сауда стало известно, что испанские правоохранительные органы возобновили расследование в отношении главы Kingdom Holding Company. Он подозревается в нападении на женщину на своей яхте на Ибице в 2008 году. В 2010 году магистратский суд закрыл это дело за нехваткой доказательств. Пресс-служба принца заявляет, что он никогда не был на Ибице. 

Всемирный экономический форум (ВЭФ) в своем последнем докладе назвал Иран среди 13-ти стран, которые имеют самый небольшой внешний долг, сообщает агентство ИСНА.

В названном докладе приведен список, в котором страны всего мира распределены в зависимости от соотношения между государственным долгом и ВВП.

Возглавляют этот список Бруней и Восточный Тимор, у которых нет никакого долга. С третьего по десятое места занимают такие страны, как Гонконг, Оман, Эстония, Чили, Россия, Алжир, Кувейт и Саудовская Аравия, которые имеют наименьшие долги по сравнению с другими государствами.

В конце списка находятся Япония, Греция, Ямайка, Ливан, Италия, Барбадос, Сингапур, Бельгия, Исландия, Ирландия и США. У этих стран, напротив, самые большие долги.

Долг Ирана составляет 12% от ВВП. У США этот показатель равен 91,6%. Самый большой долг у Японии. Он равен 220,3% от ВВП.

Среди стран Ближнего и Среднего Востока Иран занимает четвертое место по размерам государственного долга после Омана, Кувейта и Саудовской Аравии.

Заместитель министра промышленности, рудников и торговли, глава Иранского национального центра ковров Фейсал Мардаси в эксклюзивном интервью агентству ИРНА в Боджнурде в рамках церемонии открытия выставки народных промыслов и ремесел стран-членов ЭКО заявил, что Ирану принадлежат 45% мирового коврового рынка.

По словам Ф.Мардаси, финансовый оборот на мировом ковровом рынке составляет около 1,3 млрд. долларов, и планами Иранского национального центра ковров на текущий год предусматривается поставить на мировой рынок ковровой продукции на сумму в 600 млн. долларов.

На сегодня объем экспорта иранских ковров в зарубежные страны достиг 140 млн. долларов, что составляет около 25% от намеченных планов. При этом основные экспортные поставки запланированы на вторую половину года.

Ф.Мардаси сообщил, что к числу важнейших импортеров иранских ковров относятся Италия, Япония, страны Персидского залива и Ливан. В целом Иран поставляет свои ковры в 31 страну на азиатском, американском, европейском и африканском континентах.

В ковровом производстве в Иране занято около 2 млн. человек, и примерно от 30 до 40% от этого количество полностью занимаются только изготовлением ковровой продукции.

Ежегодно в Иране производится около 5 млн. кв. м ковровых изделий.

Ближний Восток на пороге катастрофы

Евгений Сатановский

На Ближнем Востоке идет очередная перетасовка карт в политической колоде, которая вполне может привести к очередной большой войне.

Египет, как показывают последние события, теряет контроль не только над Синайским полуостровом, но и над собственной столицей.

Турция снижает уровень отношений с Израилем, наращивает сотрудничество с Египтом, жестко высказывается в адрес Асада, участвует в разгроме Каддафи, воюет против курдских боевиков в Ираке и демонстративно поддерживает ХАМАС в секторе Газа.

Саудовская Аравия и Катар, готовясь к столкновению с Ираном, продолжают ликвидацию светских арабских автократий, перейдя от непрямой поддержки «арабской весны» в Тунисе и Египте к открытому участию в гражданской войне в Ливии. На повестке дня зачистка Сирии, и похоже, что она произойдет (с резолюцией ООН или без нее), — правящему в Дамаске режиму не уцелеть.

Иран, теряя в лице сирийских алавитов союзника в борьбе с Израилем и проиграв в Бахрейне, где восстание шиитов подавлено в результате интервенции монархий Персидского залива, пытается наладить отношения с Египтом и сохранить их с Турцией.

Радикальные исламисты всех мастей получили свободу деятельности в Северной Африке, где их последним серьезным соперником осталась алжирская армия, как ранее получили ее в Ираке — глобализация джихада развивается ускоренными темпами.

Палестинцы, подталкиваемые всем исламским миром, идут на самоубийственную конфронтацию с Израилем в ООН, требуя признания несостоявшегося государства в справедливой уверенности, что Генассамблея им в этом не откажет.

Наконец, Израиль полным ходом движется к ситуации, напоминающей преддверие шестидневной войны, с теми поправками, что в 1967 году ему противостоял весь арабский мир, но не Иран и Турция. Сегодня же Иран — его открытый враг, а недавний стратегический партнер Турция — скрытый.

В предстоящих в регионе междоусобицах и войнах ЕС и США будут играть обычные для них роли внешних арбитров, стараясь извлечь из происходящего максимальную пользу. Американские и европейские гарантии и союзнические обязательства, как продемонстрировало падение североафриканских секулярных режимов, оказались ничего не стоящими словами.

Еще более осторожной обещает быть позиция Китая. Да и Россия, научившись на горьком опыте советских времен, не проявляет желания разводить конфликтующие стороны за собственный счет или вмешиваться в происходящее, поддерживая лишь одну из них. Впрочем, за Москву это с успехом делают Лондон, Париж и Вашингтон, распространяя в регионе демократию с такой же последовательностью и с тем же результатом, как СССР — социализм.

При этом старые советские мантры об империализме, тянущем руки к арабской или иранской нефти, имеют мало общего с сегодняшней действительностью. После Ливии скорее НАТО на Ближнем Востоке можно рассматривать как инструмент Катара и Саудовской Аравии, хотя конечный результат происходящего играет на руку в первую очередь Турции, с успехом строящей новую Оттоманскую империю.

На протяжении длительного периода расстановка сил в регионе сводилась к сравнительно простым комбинациям, сегодня ситуация значительно усложнилась. Наметился союз, в котором армия и военно-промышленный комплекс постепенно исламизирующейся Турции будут поддержаны саудовскими и катарскими финансовыми, информационными и лоббистскими ресурсами. Это ослабит не только Иран и его союзников, но и Израиль, который в эту группу стран просто не вписывается. Зато в нее отлично вписываются Марокко, Иордания и «послереволюционные» арабские государства Северной Африки.

Похоже, что региональная сверхдержава, выстраиваемая на базе Ирана Махмудом Ахмади Нежадом, в ближайшем будущем может столкнуться с военно-политическим блоком, на центральную роль в котором претендует эрдогановская Турция. Столкновение шиитского и суннитского политического проекта в Ливане, Сирии, Ираке или Йемене представляется неизбежным. Вопрос лишь в том, когда и где именно оно произойдет.

Во многом это зависит от того, добьются ли успеха радикальные исламистские группировки, пытающиеся спровоцировать столкновение с Израилем Египта. А также от соотношения арабского, турецкого и иранского влияния в Африке, хода иранской ядерной программы и судьбы пакистанских ядерных арсеналов. Ни один из этих факторов не является величиной постоянной и, как показывает опыт, не зависит от усилий мирового сообщества, включая НАТО и ООН, вне зависимости от того, что их лидеры по этому поводу думают и заявляют. Впрочем, хорошим исход событий не может быть по определению, а будет он просто плохим, катастрофой или апокалипсисом, мы увидим довольно быстро. К сожалению для всех участников этого процесса.

По оценке нового главы ливийского Центробанка Кассима Аззуза (Qassim Azzuz), за эти месяцы было продано золота более чем на 1 млрд долларов - это пятая часть запаса страны. Деньги, вырученные от продажи золотых монет и слитков в условиях действовавших против Ливии финансовых санкций и натовских бомбардировок, шли на выплаты военным и бюджетникам в контролируемых центральными властями районах страны.

Опрошенные корреспондентом The Financial Times в Триполи владельцы ювелирных магазинов рассказали: сначала ливийский ЦБ предлагал местным торговцам золотые монеты в 22 карата за 1 тысячу долларов. По мере того, как потребность властей в деньгах возрастала, на рынке появились килограммовые слитки размером с плитку шоколада, а позже - 12-килограммовые слитки ценой под полмиллиона долларов.

Столь дорогостоящие приобретения могли позволить себе в основном высокопоставленные офицеры и чиновники из правительства Каддафи. Большая часть проданного в Триполи золота, вероятно, была вывезена их родственниками в соседний Тунис, откуда металл может разойтись по всему миру, рассказал в интервью газете бывший глава ливийского Центробанка Фархат Бенгдара (Farhat Bengdara). Впрочем, неназванный руководитель крупной ювелирной компании заверил FT: западные трейдеры весьма щепетильны, они не будут связываться с золотом, происхождение которого вызывает сомнения.

После того, как ливийские счета в иностранных банках были заморожены, а нефтяная промышленность, основной источник пополнения казны, встала, единственной надеждой правительства Каддафи остался золотой резерв. В отличие от центробанков большинства страны, ливийский ЦБ предусмотрительно хранил 144 тонны золота на территории страны. Кстати, некоторое время назад этим примером вдохновился Уго Чавес - он распорядился вернуть венесуэльское золото из американских и британских банков в Каракас.

"В Ливии никогда не было четкого разграничения между собственностью государства и собственностью Каддафи", - рассказал BFM.ru арабист и политолог из Испании Сала Серур (Salah Serour). В день, когда повстанцы захватили Триполи, бывший глава ливийского ЦБ в интервью катарской газете обратил внимание на то, что суммы, вырученные от продажи нефти, и соответствующие поступления на счета Центрального банка страны никогда не совпадали. Часть нефтяных денег, вероятно, оседала на личных счетах Каддафи и людей из его окружения.

По данным на конец сентября 2010 года, сообщил Серур, золотой запас Ливии составлял 155 тонн золота стоимостью 9 млрд долларов. Больше было только у Саудовской Аравии (323 тонны) и Ливана (287 тонн). Валютные резервы на тот момент оценивались в 168 млрд долларов, они были вложены, в том числе, в европейские и американские казначейские бумаги, а также арабские и итальянский банки. Всемирный золотой совет (World Gold Council) в июле по размеру золотого запаса расположил Ливию на 24 месте в мире.

Переходный национальный совет (ПНС), зависящий от международной финансовой помощи, унаследовал от прежних властей одновременно и огромное состояние, и огромные проблемы. "Когда началась революция, США, Франция, Великобритания и ООН заморозили ливийские счета, так что размер валютных резервов ощутимо сократился. Несмотря на международное признание ПНС, размораживания счетов пока не произошло. Прежде всего в координации с ООН необходимо разблокировать банковские счета, вернуть деньги, находившиеся в руках Каддафи, его семьи и ближайшего окружения, и грамотно распорядится этими средствами", - говорит Серур.

На втором этапе, вероятно, возобновится добыча нефти - раньше ее продажа обеспечивала 96% поступлений в ливийский бюджет, Ливия производила 1,6 млн баррелей в сутки. "Война обойдется Ливии дороже, чем сложение стоимости восстановления поврежденных электросетей и объектов нефтяной инфраструктуры. Главный вызов для ПНС - сохранение единства", - считает Сала Серур.В Ливии никогда не было четкого разграничения между средствами бюджета и деньгами самого Муаммара Каддафи

В конце этого года министр иностранных дел Швейцарии М.Кальми-Ре уйдет в отставку. Она проработала в правительстве девять лет и все эти годы руководила швейцарским МИД. Ее главным акцентом была борьба за «активный нейтралитет» страны. Ее идеи бывали необычными, но при ней международный имидж Конфедерации значительно улучшился. В конце этого года министр иностранных дел Швейцарии М.Кальми-Ре уйдет в отставку. Она проработала в правительстве девять лет, и все эти годы руководила швейцарским МИД. Ее главным проектом была борьба за «активный нейтралитет» страны. Ее идеи порой удивляли, но при ней международный имидж Конфедерации значительно улучшился.

4-ое декабря 2002 года: 131-им голосом депутатов парламента Мишлин Кальми-Ре избирается в состав швейцарского правительства, Федерального совета. В тот момент на федеральном, не говоря уже о международном уровне, она совершенно никому не известна. Она родилась и выросла в кантоне Вале, но политическую карьеру поехала делать из деревенского Вале в Женеву - пульсирующую швейцарскую метрополию. Там она сначала стала депутатом кантонального парламента, затем – главой женевской кантональной секции партии швейцарских социал-демократов, и, наконец, министром финансов кантона Женева.

После декабря 2002 года началась ее федеральная и международная карьера. М. Кальми-Ре обращает на себя элегантным и, вместе с тем, сдержанным внешним видом, она всегда предпочитала черно-белые тона в одежде, добавляя к ним иногда немного красного. Прическа и широкая улыбка стали её визитной карточкой. Все наблюдатели тогда пришли к выводу, что вместе с ней в Федеральный совет пришел человек совершенно иного внешнего вида. Но не только внешнего…

Когда дело доходило до каких-то важных содержательных проблем, она могла выступать вежливо, но решительно. «Мой характер формировался как под влиянием мой семьи из кантона Вале, так и в результате опыта, который я сумела накопить в международной и открытой Женеве», - заявила она в 2002 году сразу после своего избрания в правительство. И в самом деле, руководя МИД Швейцарии, она избрала себе и твердо преследовала главную цель: способствовать дальнейшему открытию Швейцарии миру. Для этого ей очень пригодились валезанское упрямство и знание политических механизмов Женевы.

Активный нейтралитет

Характер у Кальми-Ре был, скажем прямо, непростой. И это ощутили, прежде всего, ее непосредственные подчиненные, швейцарские дипломаты. Будучи первой в истории Швейцарии женщиной на посту главы внешнеполитического ведомства, она внесла серьезные перемены в жизнь дипломатического корпуса, привыкшего к спокойному и деловому стилю ее предшественника, Йозефа Дайса (Joseph Deiss). Будучи требовательной и зачастую импульсивной начальницей, она порой обходилась со своими сотрудниками отнюдь не дипломатически. Недаром ей, еще в Женеве, присвоили кличку «Cruella» («Жестокая»).

Впрочем, ее задача состояла не в том, чтобы нравится подчиненным, а в том, чтобы укрепить позиции Швейцарии на мировой арене и завоевать уважение международного сообщества. В реализацию стратегии швейцарского «активного нейтралитета» она вкладывает все свои силы и энергию. При этом она не чурается и ярких демонстративных шагов.

Так, 20 мая 2003 года она первая из мировых министров пересекает демаркационную линию между северной и южной частями Кореи. В том же 2003 году она активно поддерживает так называемую Женевскую инициативу – мирный план, цель которого наладить диалог между палестинцами и израильтянами. В последующие годы она выступает за создание Совета ООН по правам человека, задача которого – контроль за исполнением соответствующих санкций ООН.

Если надо, она высказывала свою позицию открытым текстом. Так, в 2006 году М. Кальми-Ре, со ссылкой на положения Женевских Конвенций, осудила израильские бомбардировки в Ливане как «непропорциональные». Израиль в ответ раскритиковал саму Кальми-Ре, однако большинство международного сообщества было на ее стороне. В любом случае всем было ясно, что с ней швейцарская дипломатия заговорила с совсем иным акцентом.

Общественная дипломатия

Два года подряд Мишлин Кальми-Ре остается единственной женщиной в швейцарском кабинете министров. Опросы общественного мнения стабильно отражают факт ее значительной популярности в народе. Кульминация этой популярности наступила в 2007 году, когда она в первый раз занимает пост федерального президента Швейцарии. Она организует целых десять встреч с населением во всех частях Швейцарии, участниками каждой из которых становятся сотни граждан. Она поет на швейцарском франкоязычном телевидении песенку «Les trois cloches» и произносит на каждый праздник 1-го августа высокопатриотические речи.

Мишлин Кальми-Ре тщательно формирует свой имидж, что вызывает в ее адрес определенную критику. Кроме того, ее обвиняют в нарушении основного табу дипломатии – принципа скрытности, говоря, что она пожертвовала этим принципом во имя химеры под названием «общественная дипломатия», не говоря уже о том, что тем самым она сама получает, де, каждый раз возможность «покрасоваться» на экранах, что не принято в швейцарской политике. Однако затем и без участия критиков наступает черная полоса неудач, вершиной которых стал 2008 год.

Кризис следует за кризисом: быстрое и, во многом неоправданное, признание независимости Косово, выступление в Тегеране с платком на голове, провал швейцарских акций посредничества в Колумбии, наконец – Ливийский кризис и международное давление на банковскую тайну. Год 2008-й стал для швейцарского МИД, для ее руководительницы, да и для дипломатии страны в целом, откровенно провальным годом.

Действия же министра вызывают недоумение. Из-за ее стиля, прежде всего. Точнее, из-за характера личности министра. Ее противники обвиняют ее в «ослином упрямстве», от которого она не отказывается даже тогда, когда ясно, что ситуация проиграна окончательно. Партии правого спектра и центра (SVP и CVP) все активнее требуют ее отставки.

Они обвиняют ее в постоянных неудачах, которые продолжаются, мол, от Женевской инициативы до Ливийского кризиса со швейцарцами-заложниками. Они обвиняют ее в том, что ей «удалось» испортить отношения почти со всеми нужными и важными партнерами и игроками на международной арене – от США до Израиля. Наконец, ее обвиняют в том, что она не обращала нужного внимания на контакты с европейскими партнерами.

Более заметная внешняя политика

Однако Мишлин Кальми-Ре оказалась куда более выносливой, чем можно было бы себе представить. Она без видимого напряжения переносит все нападки на нее и, в итоге, ловко воспользовалась тем, что в поле общественного внимания попали потом совсем другие министры – Самюэль Шмид (Samuel Schmid) и Ханс-Рудольф Мерц (Hans-Rudolf Merz).

Однако стиль ее деятельности продолжает оставаться источником раздражения как для наблюдателей, так и для политиков. В результате в декабре 2010 года ее избирают во второй раз федеральным президентом исторически малым количеством голосов – только 106 депутатов высказались в ее пользу. Это – самый плохой результат начиная с 1919 года.

Менее очевидна становится и ее поддержка в народе. Второе президентство отмечено заметно ослабевшей степенью популярности – на шкале народных предпочтений она находится только на предпоследнем месте. Менее популярен из министров только министр обороны Швейцарии Ули Маурер (Ueli Maurer). Однако напомним еще раз – ее задача состояла не в завоевании всеобщей популярности, а в отстаивании интересов Швейцарии на международной арене.

И здесь многие, даже из стана противников, вынуждены признать, что за свои девять лет в правительстве она сумела все-таки кое-чего добиться, прежде всего, в области защиты прав человека и отстаивания положений Женевских Конвенций. Они признают, что она, по крайней мере, попыталась возродить роль Швейцарии как международного посредника – вспомним только, что сейчас Конфедерация посредничает, например, между Россией и Грузией.

Они признают, что по ее инициативе швейцарские представители в структурах и институтах многосторонней дипломатии занимают теперь куда более заметную и активную позицию. Короче говоря, они признают, что Швейцария стала более видимой в мире. А это уже немало!

Избрание ее преемника/преемницы состоится 14 декабря 2011 года в ходе избрания нового состава правительства страны.