Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В тесной квартирке в Токио добровольцы учат бирманцев, ищущих убежища в Японии, как сделать одежду, соединяющую японскую моду с их традиционной вышивкой. Они надеются, что этот проект даст женщинам, подобным Лу (это не настоящее ее имя) возможность свести концы с концами. Три года прошло с тех пор, как Лу (Lu) покинула Бирму, оставив мужа и детей. По прибытии в Токио она попросила убежища и была направлена прямиком в центр содержания иммигрантов, где провела почти год.Два года спустя она все еще ждет окончательного решения по поводу ее статуса. Каждый день – это борьба за существование. Как и многим людям, претендующим на убежище в Японии, ей отказано в государственной финансовой помощи, но также запрещено устраиваться на работу. «Мне не разрешено работать, но если я не буду работать, я не смогу жить. У меня нет финансовой поддержки, я сама по себе», – говорит она.

Когда Лу спросили о полученном в Японии опыте, она заметно расстроилась. «Я люблю свою страну, но я не могла остаться там», – говорит она. – «Когда я приехала сюда, я полагала, что поскольку Япония является демократической [страной], она примет меня, т. к. я беженка. Но это не так. Я действительно беспокоюсь за свое будущее. Мне очень грустно».

Япония является одним из крупнейших доноров, предоставляющих финансовую помощь и поддержку беженцам за границей. Но критики утверждают, что это резко контрастирует с приемом беженцев в самой стране. В пред.г. страна со второй по величине экономикой в мире предоставила статус беженца всего 57 людям, что является мизерным значением по сравнению с большинством других богатых стран. Но это почти в четыре раза больше, чем десять лет назад. Также еще 360 чел. получили специальные виды на жительство по гуманитарным причинам, но они имеют меньший объем прав и льгот по сравнению с полностью признанными в качестве беженцев.

Частично число признаний в качестве беженца довольно мало в связи с тем, что число лиц, ходатайствующих о получении статуса беженца в Японии, также относительно низко. До Японии сравнительно трудно добраться и она бросает языковой вызов многим ищущим убежища. Поток людей имел тенденцию стремиться наружу, а не наоборот, и правительства традиционно принимали жесткие меры пограничного контроля, опасаясь, что иммиграция может нанести ущерб социальной сплоченности.

Группы по правам человека, такие как Японская ассоциация по делам беженцев (JAR), утверждают, что система является неприветливой. По их словам, коммуникационные проблемы, отсутствие надлежащей правовой помощи и отсутствие независимой процедуры обжалования привели к большому количеству отказов в прошлом и даже удержали некоторых людей от подачи заявления.

Такие инциденты, как громкая депортация двух признанных ООН курдских беженцев в 2005г., также представили для некоторых прошение о статусе беженца в Японии в невыгодном свете. «Япония хочет выглядеть в качестве гуманитарного гиганта», – говорит Хироаки Исии (Hiroaka Ishii), действующий глава JAR. – «Для этого она должна взглянуть на то, как она воспринимает людей внутри страны и за ее пределами».

Те, кто претендует на статус беженца, часто оказываются в той же ситуации, что и Лу – без доступа к финансовой поддержке и без законного права работать. Ищущие убежища в Японии не могут претендовать на широкое государственное вспомоществование или медицинское страхование, хотя небольшая сумма денег выдается министерством иностранных дел тем, кого сочли наиболее нуждающимся. Но эти суммы все равно меньше тех, что получают от государства нуждающиеся японцы, плюс это пособие выплачивается только четыре месяца (хотя срок выплат можно продлить).

Правозащитные группы утверждают, что многие ищущие убежища сталкиваются с чрезвычайными финансовыми трудностями. И они говорят, что эти трудности становятся еще хуже, поскольку число ищущих убежища растет, тогда как фонды помощи и число людей, обрабатывающих запросы, за ним не поспевают. «С 2006г. резко увеличилось число лиц, запрашивающих статус беженца в Японии», – говорит г-н Исии. – «Это стало причиной многих проблем, как в плане финансовой поддержки, так и в плане времени, которое людям приходится ждать, пока будет принято решение по их заявлению. Многие люди действительно страдают».

По его словам, в японском законодательстве нет ничего, чтобы гарантировало даже минимальную «страховочную сетку» (Прим. пер.: как уже пояснялось в одной из предыдущих статей, так называется систем государственных программ помощи малоимущим.) ищущим убежища. JAR и другие группы призывают к внесению изменений.

На просьбу прокомментировать этот вопрос, МИД сообщил Би-Би-Си, что «продолжит рассматривать вопрос о принятии необходимых мер по защите заявителей… посредством внимательного изучения ситуации касательно заявок о статусе беженца».

Йохан Цельс (Johan Cels), представитель в Японии Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, соглашается с необходимостью для людей, ожидающих принятия решения касательно их статуса, иметь доступ к базовой помощи. Но, по его словам, также важно признать, что были сделаны положительные изменения. «В пред.г. были зарегистрированы самые высокие цифры [одобрения заявок на предоставление статуса беженца или выдачи разрешений на жительство по гуманитарным причинам], и это прогресс», – говорит он.

Изменения в законодательстве в 2004г. ослабили политику в некоторых областях, например, был отменен 60-дневный лимит на подачу прошения о статусе беженца после въезда в страну. По его словам, соглашение об экспериментальной программе переселения бирманских беженцев, которая начнется в следующем году, является вехой, несмотря на то, что в год будет задействовано всего 30 чел. Заглядывая вперед, он выражает осторожный оптимизм.

«Новое правительство неоднократно упоминало о вопросе беженцев не только здесь, в Японии, но и во всем мире. Мы надеемся, что это приведет к конкретным действиям», – сказал Цельс. Исии также надеется, что новое правительство под руководством Демократической партии Японии (ДПЯ) по-новому взглянет на политику предоставления статуса беженца.

«Среди членов парламента от коалиции правящей партии есть множество людей, выражающих озабоченность проблемами беженцев», – говорит он. – «Сейчас они перешли от оппозиции к правящей партии, так что, конечно, мы ожидаем некоторых улучшений». Но для таких как Лу, эти улучшения будут сделаны недостаточно скоро. Abigail Mawdsley для BBC News. Мьянма > Миграция, виза, туризм > news.leit.ru, 18 ноября 2009 > № 195392

Президент Обама, только что добившийся успеха в своих попытках заручиться поддержкой России в вопросе ужесточения санкций против Ирана, прибыл в воскресенье в Китай. Там он постарается решить еще более трудную задачу – заставить и китайских руководителей занять жесткую позицию в отношении Тегерана. Это первый визит Обамы в Китай. Его самолет сел в Шанхае поздно вечером во время мощного ливня. Обама проведет в Китае три дня, и за это время обсудит с председателем Ху Цзиньтао проблемы климатических изменений, Северной Кореи и мировой экономический кризис.Экономические переговоры начались еще до приезда Обамы. Руководитель банковского регулирующего ведомства Китая Лю Минкан (Лю Минкан) в воскресенье подверг резкой критике Соединенные Штаты Америки, заявив, что ослабление долл. и низкие учетные ставки способствуют усилению глобальной спекуляции на рынке ценных бумаг и недвижимости, ставят под угрозу экономический подъем в мире и вызывают повышение цен активов. Об этом сообщило агентство Associated Press.

Валютные резервы Китая составляют более 2,2 триллиона в долларовом выражении, причем основная их часть хранится в долларах, и Пекин все чаще выражает обеспокоенность тем, что стоимость его вложений снижается. Но один из главных приоритетов Обамы в Китае будет состоять в том, чтобы добиться от Ху Цзиньтао сближения с той позицией, какую, похоже, заняла в отношении Ирана Россия – также являющаяся постоянным членом Совета безопасности ООН и также не желающая ужесточать санкции против Тегерана.

После часовой встречи в Сингапуре в воскресенье Обаме удалось добиться от российского президента Дмитрия Медведева заявления о неудовлетворенности России иранским ответом на предложение об обогащении урана, с которым выступили мировые державы. Тем самым увеличились шансы на то, что следующим шагом в неустанных попытках Запада обуздать ядерные амбиции Ирана станет введение санкций.

Лидеры двух стран во время состоявшейся в рамках саммита АТЭС в Сингапуре встречи также добились прогресса в своих усилиях по подготовке ключевого договора по контролю вооружений между США и Россией, который придет на смену существующему соглашению, поскольку срок его действия истекает в дек. Об этом сообщили представители американской администрации.

Чиновники из Белого Дома признали в воскресенье, что новое соглашение, призванное прийти на смену Договору о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), не будет ратифицировано законодательными органами двух стран, даже если его заключат к концу года. Они выразили надежду на заключение, по крайней мере, временного «промежуточного» соглашения, которое сохранит существующее положение вещей до подписания нового договора.

Прошедшая в воскресенье после обеда встреча Медведева и Обамы стала пятой с момента прихода Обамы к власти. Американский президент пообещал наладить отношения с Россией, а чиновники из его администрации выражают удовлетворение достигнутым прогрессом.

«Кнопка перезагрузки сработала», – заявил после встречи Обама, ссылаясь на обещание своей администрации нажать кнопку «перезагрузки» в отношениях Америки с Россией после нескольких лет споров и разногласий по целому ряду вопросов, таких как противоракетная оборона и статус Косово. Поскольку действие договора СНВ скоро заканчивается, администрация Обамы ищет новые способы, чтобы продолжить процесс инспекций и проверок в России. В противном случае она может впервые за несколько десятилетий утратить возможность следить за вторым в мире по мощности ядерным арсеналом.

Согласно условиям договора СНВ Соединенным Штатам разрешается направлять в Россию максимум 30 инспекторов для проверки соблюдения соглашения. Россия, в свою очередь, заинтересована в поиске промежуточного механизма, дающего ей такое же право на инспекции в Соединенных Штатах. Что касается Ирана, то Обама и Медведев обсудили график введения санкций против этой страны на тот случай, если Тегеран и Запад не договорятся в ближайшее время по поводу предложения, предусматривающего отправку Ираном своих запасов обогащенного урана либо на временное безопасное хранение, либо на дальнейшее обогащение до уровня топливных стержней.

«К сожалению, пока Иран не в состоянии согласиться на творческий и конструктивный подход в решении этой проблемы, – заявил Обама, – у нас заканчивается время, и мы можем не успеть воспользоваться таким подходом».

Еще более важным было заявление Медведева, который дал понять, что у России заканчивается терпение. По его словам, хотя переговоры с Ираном продолжаются, Россию «не вполне устраивают темпы, в рамках которых развивается этот процесс. Если у нас что-то не будет получаться, соответственно, остаются все те средства … для того, чтобы двигать процесс по-другому». Пресс-секретарь Белого Дома Роберт Гиббс (Robert Gibbs) сказал, что Соединенные Штаты назначили для себя крайний срок ожидания до конца года.

Во время своей дебютной азиатской поездки в качестве президента Обама назвал себя «первым тихоокеанским президентом Америки» (или «миролюбивым», поскольку употребленное им слово «Pacific» имеет и то, и другое значение – прим. перев.). Впервые он употребил это слово во время выступления в Токио в субботу утром.

Консервативные американские блоггеры подвергли Обаму критике, обвинив его в том, что он зашел слишком далеко в своих попытках успокоить азиатских лидеров. Они заявили, что Обаме не следовало кланяться императору Японии Акихито, когда он прибыл в императорскую резиденцию на обед. «Во время своих встреч и выступления в Токио президент соблюдал протокол и повысил статус американских интересов в Японии и во всей Азии, – заявил находящийся в поездке вместе с Обамой представитель администрации США, который в соответствии с требованиями протокола согласился говорить на условиях анонимности, – те, кто думают иначе, серьезно заблуждаются и стремятся только к тому, чтобы заработать побольше политических очков».

Обама стал первым американским президентом, встретившимся с военными лидерами Мьянмы. Встреча эта состоялась в воскресенье на саммите организации АСЕАН, куда входят страны юго-востока Азии. Этот саммит проводился в одно время с саммитом Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества в Сингапуре.

В понедельник президент должен встретиться с руководством Шанхая, а затем провести в городской мэрии так называемую «встречу с будущими лидерами Китая», среди участников которой будут в основном студенты университетов. Обама намерен ответить на вопросы студентов, а также на те вопросы, которые будут заданы ему через интернет. Ожидается, что эта встреча будет транслироваться по китайскому телевидению в прямом эфире, а также по вебсайту Белого Дома, о чем сообщили китайские журналисты. Иран > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 16 ноября 2009 > № 185578

В Америке названы главные страны-экспортеры оружия уходящего десятилетия конгресс США опубликовал доклад об экспорте оружия в мире с 2000 по 2007г. Первую строчку в списке продавцов военной техники, по данным конгрессменов, заняли Соединенные Штаты. В XXI веке страна заработала на поставках вооружений 123 млрд.долл. В пред.г. США заключили контракты на 24,8 млрд.долл. Таким образом, на долю американского оружия приходится 41,5% мирового рынка. Украина на десятом месте в списке главных поставщиков оружия, составленном конгрессом. С 2000г. наша страна наторговала 5,5 млрд.долл. Традиционные покупатели отечественной военной техники – Россия (20% поставок), Грузия, Китай, Пакистан, Мьянма, Алжир, Азербайджан. Наиболее востребованные на мировом рынке – украинские ракеты, газовые турбины для военных кораблей, военные автомобили, легкая бронетехника, передает TCH.ua.За последние семь лет Украина продала оружия на 5,5 млрд.долл. Это позволило ей войти в десятку крупнейших экспортеров мира. Второе место в списке торговцев оружием, составленном конгрессом США, заняла Россия. Этой стране подконтрольны 17,4% рынка. С 2000г. страна продала оружия на 62 млрд.долл., за прошлый год – на 10,4 млрд.долл.

Третью строчку по итогам семи лет заняла Франция. Ее показатель – 29,2 млрд.долл. Однако в последнее время объемы поставок французского оружия сократились. В 2007г. страна заключила контракты на 1,8 млрд.долл., заняв всего 6 место в списке мировых экспортеров. США > Армия, полиция > rosfincom.ru, 12 ноября 2009 > № 187062

Япония обустроит соседей на 5,5 млрд.долл. Такую сумму, предназначенную для развития инфраструктуры и экологии, получат государства бассейна реки Меконг.Японское правительство приняло решение о выделении дополнительных средств Таиланду, Вьетнаму, Камбодже, Лаосу и Мьянме по итогам саммита, состоявшегося на прошлой неделе. Средства будут потрачены на реализацию крупных экономических проектов, включая строительные, и повышение экологической безопасности региона.

Япония ежегодно выделяет указанным странам 2 млрд.долл. в качестве экономической помощи. По словам японского премьер-министра Юкио Хатоямы, государства, расположенные в районе реки Меконг, являются ключевыми в проекте создания Восточно-азиатского сообщества, пишет Bloomberg.

Идея Восточно-азиатского сообщества предполагает создание региональной организации, объединенной общими экономическими и политическими интересами. Она должна стать своего рода «азиатским Евросоюзом». Япония, активно продвигающая эту идею, намерена, помимо прочего, ввести в рамках этой организации единую валюту. Япония > Недвижимость, строительство > prian.ru, 11 ноября 2009 > № 189925

Япония выделит в ближайшие три года 500 млрд. йен (5,5 млрд.долл.) на развитие инфраструктуры, экономических, социальных и экологических проектов странам Индокитая – Камбодже, Лаосу, Мьянме, Таиланду и Вьетнаму, говорится в принятой на первом саммите этих стран и Японии Токийской декларации. Документ был представлен на совместной пресс-конференции глав стран-участниц в субботу.Выделяемые Японией средства будут направлены на строительство транспортной инфраструктуры, связывающей все пять стран, на развитие технологий для экологических программ, направленных на борьбу с потеплением климата, решение проблем бедности и социального расслоения общества.

Главы стран-участниц саммита положительно оценили идею Японии по созданию Восточноазиатского сообщества. «Район реки Меконг является ключевым регионом в разрабатываемой мной концепции Восточноазиатского сообщества», – заявил премьер-министр Японии Юкио Хатояма. Страны-участницы договорились о необходимости проводить встречи на высшем уровне каждый год. Япония > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 ноября 2009 > № 184215

Одним из основных направлений зарубежных инвестиций Китая в последнее время стали страны АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии). Об этом было объявлено на шестом Коммерческо-инвестиционном саммите Китай-АСЕАН, открывшемся вчера в Наньнине (административный центр Гуанси-Чжуанского автономного района).По данным участников мероприятия, за прошлый год китайские компании инвестировали в экономику стран АСЕАН 2,18 млрд.долл. Это на 125% больше, чем в 2007г. По данным министерства коммерции КНР, к концу пред.г. общий объем инвестиций китайских предприятий в экономику Сингапура составил 2,75 млрд.долл., Вьетнама -590 млн.долл., Лаоса – 2,14 млрд.долл., Мьянмы – 1,33 млрд.долл. Китай > Внешэкономсвязи, политика > chinapro.ru, 22 октября 2009 > № 181994

Глобальная экономическая экспансия Китая не обращает внимания на специфику политических режимов, свободу слова и права человека. Даже гуманитарные и инфраструктурные проекты КНР за рубежом предельно прагматичны – они обеспечивают китайскому бизнесу комфортные условия работы.Развитие отношений с Россией попадает в вектор долгосрочной ресурсной политики КНР, которая пытается обеспечить себе прямой доступ к ресурсам по всему миру – с помощью своей разработки, участия в акционерном капитале компаний, в собственности которых находятся месторождения, или – в случае невозможности первых двух вариантов – заключения прямых долгосрочных контрактов. Китай уже работает в Австралии, Казахстане и Африке.

Внешнеторговые интересы Китая ярче всего проявляются в Африке, где природные ресурсы все больше оказываются под контролем китайских компаний. Когда в середине 1990гг. годов китайское правительство впервые заинтересовалось африканскими ресурсами, объем торговли Китая со всем Черным континентом был в районе 5-6 млрд.долл. В 2003г. эта цифра выросла до 18 млрд., а к 2008г. достигла 100 млрд. Сегодня практически во всех африканских странах отмечается заметное экономическое присутствие Китая. В «медном поясе» Замбии и Демократической Республики Конго (ДРК) расположены одни из самых быстрорастущих чайнатаунов в мире. Судан, который по политическим причинам на протяжении десятилетий находится вне зоны доступа западных нефтяных компаний, стал одним из ключевых поставщиков нефти на китайский рынок: каждый день в КНР отгружается 600 тыс.бар. суданской нефти.

Китайское присутствие в Африке не ограничивается одной торговлей. В обмен на доступ к природным ресурсам африканских стран Пекин инвестирует в строительство дорог и морских терминалов, школ и больниц, жилья и производственных мощностей. Китаю важно формирование благоприятной для себя операциональной среды, и это сильно отличает его стратегию от стратегии большинства западных ресурсных компаний, работающих в Африке часто в огороженных колючей проволокой поселках под охраной многочисленных частных армий. В Анголе и Мозамбике китайские компании строили дороги, разминировали поля, модернизировали порты и восстанавливали железные дороги. В столице Эфиопии Адис-Абебе и столице Кении Найроби благодаря китайским инвестициям реализуются многочисленные строительные проекты.

В апр. 2009г. Китай и ДРК подписали соглашение о крупнейшей сделке, которую Пекину удалось заключить в Африке. В рамках программы технической помощи Китай создаст в Конго инфраструктурных объектов на 6 млрд.долл. Китайские специалисты построят 4 тыс.км. автомобильных и 3 тыс.км. железных дорог, 32 больницы, 145 поликлиник и два университета. Еще 3 млрд.долл. будут потрачены на инвестиции в промышленность. Благодаря сделке Китай получит 10 млн.т. меди и 400 тыс.т. кобальта ежегодно и надеется, что инвестиции полностью окупятся за десять лет.

Еще одна особенность китайской экспансии – отсутствие со стороны Пекина неудобных вопросов о правах человека, реформах и демократии, чего требуют от своих африканских доноров кредиторы в МВФ, Всемирном банке, странах Европы или в США. Самый яркий пример тому – Гвинея. В то время как на Западе с ужасом смотрели на подавление гвинейской хунтой демонстраций протеста, в Пекине было объявлено, что КНР планирует усилить свое экономическое присутствие в этой стране. Через зарегистрированный в Гонконге China International Fund китайские власти намерены вложить как минимум 4,4 млрд.долл. (в будущем эта цифра может вырасти до 7 млрд.) в строительство портов, железных дорог, электростанций, недорогого жилья и даже нового делового центра в столице страны Конакри.

В обмен на эти инвестиции Гвинея создаст национальную горнодобывающую корпорацию, которая пригласит китайские компании в качестве «стратегических партнеров». Сделка с военной хунтой подразумевает, что китайские компании получат доступ к природным ресурсам Гвинеи, имеющей огромные запасы бокситов (сырья для производства алюминия), урана, железной руды, алмазов, а также перспективные нефтяные месторождения. «Политика Китая не связывать торговлю, экономическую помощь и инвестиции с вопросами прав человека принесла китайским компаниям большие дивиденды. В течение последнего десятилетия Китай превратился в важного торгово-экономического партнера почти для всех стран Африки. Что обеспечило ему поставки необходимого сырья для продолжения экономического роста», – рассказала Прат Такер, старший экономист исследовательского центра Economist Intelligence Unit.

Помимо Африки Пекин ищет сырье и в менее отдаленных местах. Инвестированы огромные средства в добычу природных ресурсов в Бирме – древесины, драгоценных камней (крупнейшие западные ювелирные компании – Bvlgari, Tiffany и Cartier отказываются покупать бирманские камни, выражая тем самым протест против использования при их добыче принудительного и детского труда). По данным бирманского министерства национального планирования и развития, приток в страну прямых иностранных инвестиций в 2008/09 фин.г. увеличился по сравнению с пред.г. почти в шесть раз, с 173 до 985 млн.долл., 87% этих капиталовложений приходится на Китай. По некоторым данным, 90% экономики Мьянмы сейчас принадлежит этническим китайцам. Проникают китайские компании и на Ближний Восток, прежде всего в Иран. Китайская компания China Nonferrous Metal Industry`s Foreign Engineering and Construction (NFC) заключила контракт с иранским Sabzevar Pars Sarbedaran Aluminium Industrial Complex на постройку в этой стране завода по производству 110 тыс.т. первичного алюминия в год. Стоимость контракта составила 516 млн.долл.

Хотя Китай проявляет интерес к разнообразным природным ресурсам стран развивающегося мира, главная цель – углеводороды, и прежде всего нефть. Экономика страны сегодня в основном полагается на уголь, однако Китай уже превратился во второго крупнейшего мирового потребителя нефти после США (интересно, что еще в 1980−х Китай был крупнейшим экспортером нефти в Азии, но в 1993−м стал чистым импортером). По оценкам МЭА, импорт нефти Китаем вырастет с 4,3 млн. бар. нефти в сутки в 2008г. до 13,1 млн. 2030−м. Сегодня около половины нефтяного китайского экспорта приходится на Ближний Восток. В мае 2008−го Иран обошел Саудовскую Аравию и стал крупнейшим ближневосточным поставщиком Китая, который не останавливается на достигнутом и вкладывает большие средства в иранские месторождения. В янв. 2009г. Пекин и Тегеран подписали соглашение об освоении китайской компанией CNPC иранского нефтяного месторождения «Северный Азадеган». Его запасы оцениваются в 6 млрд. бар., а ежедневный объем извлекаемой нефти может составить от 75 до 150 тысяч б/д. Сумма сделки составила 1,76 млрд.долл. Другим источником углеводородов для Китая выступает Средняя Азия, и прежде всего Казахстан. В начале года китайская CNPC купила 48% «Мангистаумунайгаза», пятого по объемам добычи в стране. А в окт. китайский фонд China Investment Corp. (CIC) приобрел за 939 млн.долл. 11% компании «Разведка и добыча Казмунайгаз» (РД КМГ), производственной «дочки» национальной нефтяной компании Казахстана.

В целом на сегодняшний день китайцы контролируют уже 23% нефтедобычи Казахстана. Еще один потенциальный поставщик нефти – Венесуэла. Китай вкладывает 2 млрд.долл. в разработку нефтяного «пояса Ориноко» и в месторождения Зумано. Если в 2004г. Венесуэла продавала Китаю 12 тыс.б/д, то в 2006−м уже 200 тыс., а к 2011г. стороны планируют довести эту цифру до 500 тыс.бар. Эта нефть будет поставляться в Китай на новые нефтеперерабатывающие заводы, строящиеся специально под венесуэльскую тяжелую нефть, через принадлежащий китайскому бизнесмену Панамский канал (который уже начал реконструироваться для того, чтобы по нему проходили венесуэльские супертанкеры). Чтобы застолбить за собой Венесуэлу, Пекин, согласно подписанным в 2005г. соглашениям, инвестирует 9 млрд.долл. в развитие венесуэльской инфраструктуры, а также в горнодобывающую, с/х и телекоммуникационные отрасли. Но в качестве наиболее перспективного источника импорта углеводородов в Пекине рассматривают все же Африку.

На Черный контингент приходится всего 9% доказанных мировых запасов нефти (что немного по сравнению с 62% на Ближнем Востоке), однако геологи полагают, что здесь могут быть существенные потенциальные запасы – это подтверждает открытие нового бассейна на шельфе Западной Африки, простирающегося от Ганы до Гвинеи. Сегодня Китай получает треть своего импорта из Африки, при этом крупнейшие поставщики – Ангола, Экваториальная Гвинея и Судан. Нефть в КНР идет с месторождений Чада, Нигерии, Алжира и Габона. Т.к. ведущие африканские нефтяные страны Нигерия и Ангола на протяжении десятилетий работают с западными нефтяными компаниями, Китай избрал особую стратегию действий в Африке.

Во-первых, он активно сотрудничает с небольшими производителями (например, Конго или Габон), во-вторых, предлагает им интегрированные программы экономической помощи (аналогичные подписанным в этом году с ДРК или Гвинеей). Китайские нефтяники надеются оказаться во многих странах раньше, чем западные нефтяные компании. Они готовы работать в Ливии, Гвинее или Судане, куда доступ для международных нефтяников пока закрыт. Александр Кокшаров. www.expert.ru. Китай > Внешэкономсвязи, политика > russarabbc.ru, 19 октября 2009 > № 187747

В ближайшие десять лет при условии постепенного внедрения современных технологий и модернизации оборудования Китай сможет как минимум удвоить свою долю на мировом рынке фруктов.Началом становления Китая как мировой фруктовой державы можно условно считать 1988г.: тогда в Поднебесной было выращено в общей сложности 18,43 млн.т. фруктов.

По сравнению с 1979-81гг., когда средний объем производства колебался на уровне 8,86 млн.т., показатель увеличился на 108%. В то время Китай занял пятое место в мире по производству фруктов. В т.ч. производство сухофруктов выросло на 8,2%, составив 426 000 т., что позволило КНР занять по этому показателю третью позицию в мировом рейтинге стран-производителей.

С 1993г. Китай начинает стабильно удерживать занятые на мировом рынке позиции.

В рассматриваемый период урожай яблок составил 4,34 млн.т., груш – 4,72 млн.т., цитрусовых – 2,6 млн.т., бананов – 1,83 млн.т., винограда – 0,79 млн.т., хурмы – 0,73 млн.т., ананасов-0,49 млн.т. В основном Китай экспортировал яблоки, груши и цитрусовые.

Такие тропические и субтропические фрукты, как абрикосы, мушмула японская, снежноягодник белый были представлены в общем объеме китайского производства незначительно. В 1994г. китайские яблоки, груши, персики, сливы и хурма заняли первые позиции в мире по объемам производства. На хурму пришлось 71,5% мирового производства, на груши – 52,9%. В 2004г. китайским фермерам удалось собрать 153,41 млн.т. фруктов, а площади фруктовых садов составили 9,77 млн.га. Доля Китая в мировой фруктовой отрасли по этим показателям достигла 19,7% и 16% соответственно.

Во многом это стало возможным благодаря внедрению современных технологий (новых видов удобрений, теплиц, методик селекции) во фруктовое производство.

Сейчас Китай занимает безоговорочное первое место по площади фруктовых садов и по количеству выращиваемых фруктов. Ежегодный объем производства составляет более 160 млн.т. Лидирующие позиции прочно закрепились за яблоками и грушами. Китайским цитрусовым принадлежит третье место в мире после Бразилии и США.

Среди основных факторов успеха китайской фруктовой отрасли американские аналитики отмечают благоприятные климатические возможности страны, позволяющие выращивать множество культур (от привычных – яблоки и груши, до тропических – цитрусовые, манго, папайя), относительную свободу производителей от жесткого государственного регулирования и одновременно их серьезную финансовую и организационную поддержку со стороны государства.

По данным Сетевого информационного центра КНР, проводившего исследование оптового рынка с/х продуктов в 2008г., оптовая цена на китайские фрукты, по сравнению с 2007г., в целом возросла, но незначительно. Если рассматривать ситуацию более детально, можно заметить, что цена на цитрусовые, груши и ряд тропических фруктов даже снизилась. Удорожание коснулось прежде всего дынь, персиков, винограда и яблок.

Географически наиболее заметное повышение цен было зафиксировано в провинциях Шаньси, Хубэй, Хэйлунцзян, снижение – в провинциях Сычуань, Хунань, Хэнань и во Внутренней Монголии.

Плохой урожай в южных китайских провинциях в первой четверти 2008г., вызванный неблагоприятными погодными условиями (низкая температура, дождь, снег), взвинтил цены на китайские фрукты.

В целом можно выделить следующие причины, повлиявшие на изменение цен на фрукты в Китае в течение 2008г. – в I пол. 2009г.

1. Увеличение производственной стоимости фруктов, естественным образом повлекшее за собой и увеличение цен. Причины – рост зарплат в отрасли в течение года на 10% – 30%, а также повышение стоимости пестицидов (на 9,23%) и удобрений (на 9,7%). Помимо этого, сказалось и увеличение транспортных расходов.

2. Стабильно растущий спрос на фрукты. В 2008г. их потребление в городской местности возросло по сравнению с пред.г. на 6,14%, в сельской -на 11,2% и составило в среднем 45,6 кг. на душу населения (это 7,72% рациона среднестатистического гражданина Китая, на которые тратится $35,3 в год). Для сравнения-на долю овощей в китайском рационе приходится 10%.

Было подсчитано, что в 36 крупнейших г.г. Китая, население которых 91 млн. жителей, а средний доход на душу населения равняется $1500, потребление фруктов на каждого человека составляет 70 кг. в год. В таких районах фрукты покупаются в основном в супермаркетах.

Самым популярным фруктом в Китае уже много лет остаются яблоки, ежегодное потребление которых составляет более 25 млн.т. Площадь китайских яблоневых садов в КНР- 1,9 млн.га, это 27% всех фруктовых полей Поднебесной. Ежегодно на этой территории выращивается 24 млн.т. яблок, или 38% мирового производства. Фрукт млн.т. поставляется в различные страны, причем большая часть (90%) направляется в Россию и Южную Азию.

Почти каждое второе яблоко в мире – китайского происхождения. Объем выращенных в Китае яблок в 2008г. достиг 28 млн.т., что составило почти 45% от общемирового объема. В Россию было экспортировано более 240000 т. свежих яблок – это 20% от всего объема китайского экспорта.

Второе место в рейтинге китайских фруктов традиционно отдается цитрусовым. Площади под цитрусовые в КНР насчитывают 1,33 млн.га, или 20% от мировых цитрусовых плантаций. Здесь выращивается 12 млн.т. цитрусовых, это 12% мирового производства. По данному показателю Китай занимает третье место после Бразилии и США. Однако продажи в основном нацелены на внутренний рынок, экспорт продукции представлен незначительно. Например, по данным Шаньдунского информационного центра, ежегодно КНР поставляет за рубеж всего 1,9% апельсинов от общего объема мирового экспорта этого цитруса.

И еще один фрукт, непременно входящий в ТОР-3 Китая, – это груши. На КНР приходится 2/3 их общего мирового производства и 1/6 мирового экспорта. По данным Продовольственной и с/х организации ООН (ФАО), крупнейшим потребителем груш являются страны Европы (сюда направляется 2/3 мирового экспорта), из которых главным импортером считается Россия с ежегодным спросом 330 000 т. Интересно, что в 2008г., по данным упомянутой выше Организации, во всем мире было собрано в общей сложности 19,54 млн.т. груш. На Китай пришлось 3/4 -это свидетельство того, что Поднебесная продолжает убедительно наращивать темпы развития отрасли, в частности увеличивает площадь грушевых садов.

Несмотря на статус крупнейшего производителя, по качеству выращиваемых фруктов Китай все еще остается далеко позади многих развитых стран. Рынок китайских фруктов специалисты и потребители по-прежнему характеризуют как низкокачественный, обладающий узким ассортиментом и, соответственно, низкими ценами. Эксперты выделяют несколько причин, объясняющих сложившуюся на рынке китайских фруктов ситуацию.

Прежде всего, в отрасли в основном заняты небольшие фермерские хозяйства. Садоводам в большинстве своем явно не хватает знаний, современных, технологий и автоматизированной техники, что позволяло бы значительно увеличивать урожай. Сбор фруктов по-прежнему происходит вручную, причем рост зарплат в отрасли на 10-30% существенно сокращает доходы фермеров от продажи конечной продукции. Большие площади фруктовых садов, расположенных в сельской местности или в гоpax, сильно затрудняют транспортировку. Найти покупателя или торгового посредника зачастую оказывается весьма проблематичным.

Следующая серьезная проблема – низкая сортность выращиваемых в Китае фруктов. Только 30% можно отнести к разряду «высококачественных». Остальные вызывают массу нареканий и доставляют сложности специалистам при экспорте. Достаточно принять во внимание тот факт, что основная часть стран-потребителей состоит в ВТО, пропагандирующей «зеленые» торговые барьеры, чтобы оценить нереализованные возможности китайского экспорта фруктов. Лишь незначительное число китайских фруктов подходит для дальнейшей переработки (всего 10% от общего урожая, в т.ч. 20% апельсинов, менее 20% винограда). Хранению подлежит менее 15% выращиваемых фруктов, причем лишь 1% после покрытия воском, маркировки и упаковки подходит для продажи в межсезонный период.

Самый громкий общественный скандал в 2008г. коснулся бананов и так называемого «бананового рака» – так окрестили заболевание фрукта, пришедшее в КНР из Панамы еще в 2007г. Болезнь появляется из-за насекомых-паразитов и выражается в преждевременном увядании растения. После неожиданно распространившейся в Китае информации о том, что бананы могут заразить раком людей, цены на эти фрукты упали с 2 до 0,4 юаня за кг. Несмотря на официальное заявление пресс-службы министерства сельского хозяйства Китая, опровергнувшего слухи и подтвердившего безопасность продаваемых на территории страны бананов, до сих пор многие граждане воздерживаются от употребления этого фрукта.

Под влиянием экономического кризиса, при резком и продолжающемся падении количества заказов, китайские предприятия переориентируют свою деятельность на внутренний рынок. Например, в Яньтае (пров.Шаньдун) 90% выращиваемых яблок раньше шло на экспорт, а сегодня уже 40% фруктов продается внутри страны.

Несмотря на существенное снижение общего количества экспортных заказов, китайские фермеры не только сохранили, но и повысили показатели внешнеэкономической торговли. Это следствие всеобщего увеличения потребления фруктов, связанного, как объясняют эксперты, с более полным осознанием их пользы для здоровья. Самое главное конкурентное преимущество Китая, особенно ценное во время кризиса – это низкие цены. Зачастую именно этот фактор позволяет сохранить достаточно высокий уровень количества поставок в зарубежные страны.

Крупнейшими потребителями китайских фруктов являются такие государства, как Вьетнам, Россия, Индонезия и Малайзия, экспортная доля которых может незначительно меняться, что, например, и произошло в первые месяцы тек.г. Однако лидерство традиционных импортеров остается неизменным.

Подобная ситуация наблюдается и в отношении импорта фруктов, где первые позиции традиционно закрепились за Вьетнамом, Таиландом и Мьянмой.

Интересно, что именно кризис может значительно увеличить импорт фруктов в Поднебесную. Если ранее высокая цена американского винограда, новозеландских киви и чилийской черешни оказывалась серьезным препятствием, сдерживающим рост продаж, то в результате международных экономических катаклизмов заморские фрукты дешевеют, вследствие чего, собственно, и начинают пользоваться большим спросом.

По данным министерства сельского хозяйства КНР, рынок китайских фруктов ожидает новая ступень развития. Постепенно упорядочивается структура, улучшается качество. На последнее китайским садоводам придется обратить самое пристальное внимание, т.к. именно от этого критерия зависит конкурентоспособность фруктов на международном рынке. К 2015г. Китай сможет, путем постепенного внедрения современных технологий и модернизации оборудования, повысить долю высококачественных фруктов на своем рынке до 60%, причем в 97% плодов остатки пестицидов не будут превышать допустимые нормы, что позволит существенно увеличить долю экспорта. Помимо этого, в ближайшие пять-шесть лет планируется на 100 000 га увеличить общую площадь фруктовых садов, суммарная стоимость выращиваемых на территории КНР фруктов достигнет 40 млрд.долл., что составит 10% стоимости продукции всего с/х сектора Китая.

Специалисты подчеркивают, что качественный скачок на рынке фруктов не сможет произойти быстро: для этого потребуется достаточно много времени, сил и материальных затрат. Однако ожидается, что конечный результат после принятия ряда необходимых мер окажется весьма эффективным, и это вполне предсказуемо для рынка, обладающего большим потенциалом. Китай > Агропром > www.promchina.com, 28 августа 2009 > № 195648

На тегеранском мусорном полигоне «Кохризак» уничтожено 250 млн. конфискованных контрабандных сигарет, сообщает агентство ИСНА. По оценкам компании по производству табачных изделий «Доханият», стоимость уничтоженных сигарет составляла от 9 до 12 млрд. туманов (от 9 до 12 млн.долл.).По данным названной компании, уничтоженные сегодня сигареты представляет собой самую крупную партию конфискованных контрабандных сигарет. В соответствии с политикой Центрального штаба по борьбе с контрабандой товаров и валюты, все табачные изделия, ввозимые в страну контрабандным путем, после конфискации подлежат уничтожению.

По данным Всемирной организации здравоохранения, в мире существуют два региона, получивших наименования «Золотой полумесяц» (Иран, Пакистан и Афганистан) и «Золотой треугольник» (Мьянма, Лаос и Таиланд), на долю которых приходится основная часть контрабанды. Некоторые страны, находящиеся в окружении Ирана, играют огромную роль в увеличении контрабандных поставок различных товаров.

Из общего количества ежегодно потребляемых во всем мире сигарет в количестве 5,6 трлн. шт. 10-11% распространяются контрабандным путем. Основную прибыль получают контрабандисты, и размере этой прибыли в ряде случаем сопоставимы с прибылью от торговли оружием.

По оценкам компании «Доханият», за 2007г. в Иран контрабандным путем было ввезено 2,5 млрд. сигарет. В прошлом 2008г. этот показатель вырос до 7 млрд. сигарет. Специалисты считают, что реальный объем контрабанды намного превышает цифры, приведенные компанией «Доханият».

Сигареты известных торговых марок очень низкого качества производятся в Пакистане, странах Персидского залива, в частности в ОАЭ, а также в ряде районов иракского Курдистана и оттуда контрабандным путем ввозятся в Иран. Употребление этих сигарет очень опасно для здоровья. Иран > Армия, полиция > iran.ru, 19 августа 2009 > № 170534

Мьянме придется отказаться от своего членства в Организации стран Юго-восточной Азии (АСЕАН), если обнаружится, что она располагает ядерным реактором, заявил генеральный секретарь организации Сурин Пхитсуван. В своем выступлении в штаб-квартире организации в Джакарте, которое публикуют в воскресенье СМИ Таиланда со ссылкой на таиландское государственное новостное агентство «ТНА», Пхитсуван сказал, что государство, обладающее ядерным реактором, не сможет сохранять членства в АСЕАН, т.к. территория АСЕАН объявлена, с согласия всех десяти стран-членов организации, безъядерной зоной. «На сегодня не существует доказательств того, что в Мьянме установлен ядерный реактор, но если эта информация подтвердится, Мьянме придется покинуть АСЕАН», – сказал Пхитсуван.Бангкокский Договор 1995 о создании в Юго-восточной Азии зоны, свободной от ядерного оружия, на сегодня подписан и ратифицирован всеми странами-членами АСЕАН, включая Мьянму. Он вступил в силу в 1997г. Договор не запрещает странам АСЕАН развивать программы использования ядерной энергии в мирных целях. Выступление Пхитсувана, пишет агентство ТНА, явилось ответом на сообщения западных СМИ о том, что якобы Мьянма осуществляет сотрудничество в области ядерных технологий с Северной Кореей и в течение пяти лет может создать ядерное оружие. Мьянма > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 августа 2009 > № 167642

Автономное управление

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2009

Чарльз Капчан – профессор международных отношений Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (США). Адам Маунт – кандидат в доктора наук кафедры управления Джорджтаунского университета. Данная статья была опубликована в журнале Democracy. Journal of Ideas, № 12 (весна 2009 г.)

Резюме Отправная точка в деле формирования будущего миропорядка – выбор критериев для определения добропорядочных государств. Когда условия членства страны в сообществе наций будут четко определены, великие державы смогут прийти к согласию по поводу того, как поступать в отношении «государств-хищников».

В августе 1941 года у безопасных берегов Ньюфаундленда Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль провели ряд секретных встреч на борту американского крейсера USS Augusta и британского военного корабля HMS Prince of Wales. Хотя Соединенные Штаты еще не вступили во Вторую мировую войну, Рузвельт и Черчилль наметили план послевоенного обустройства мира.

Возьмем на себя смелость утверждать, что разработанная ими Атлантическая хартия ознаменовала рождение Запада. Атлантические демократии не только одержали победу во Второй мировой. На семь последующих десятилетий Запад в целом стал под руководством Америки доминирующей силой международной политики, используя свое главенствующее положение, с тем чтобы создать мировой порядок, который опирался бы на либеральную демократию и открытые рынки. Но эра, начавшаяся с обнародования Атлантической хартии, возможно, близка к завершению.

ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

Запад неуклонно теряет свое влияние. Сдвиги в мировом балансе сил, глобальный экономический кризис, растущая самоуверенность Китая, России и других недемократических держав, усиление политического ислама – все эти события последних лет ставят под вопрос жизнеспособность миропорядка, созданного по западным, и прежде всего американским, лекалам. Согласно выводу, к которому недавно пришел Национальный совет по разведке, «Соединенные Штаты, скорее всего, останутся единственным по-настоящему могущественным игроком на мировой арене, однако в относительном выражении их позиции в мире ослабеют, в том числе и в военной сфере». Соответственно возможности США воздействовать на ту или иную ситуацию уменьшатся, что поставит эту страну в один ряд с другими важными игроками на мировой арене.

Многие американские стратеги признают неизбежность выравнивания глобального игрового поля, но питают иллюзии, что, дабы избежать неблагоприятных перемен, оставшиеся годы заката своего мирового господства Соединенные Штаты и их демократические союзники должны посвятить универсализации западного мироустройства. По мнению политолога из Принстонского университета Джона Айкенберри, «США, возможно, будут сдавать свои позиции в мире, но система международных отношений, ведомая Соединенными Штатами, продолжит доминировать на протяжении всего XXI века». Западу следует «позаботиться о том, чтобы этот миропорядок пустил как можно более глубокие корни и мир по-прежнему играл в соответствии с его (Запада. – Ред.) правилами даже после того, как его материальное превосходство исчезнет».

Однако, когда дело касается пути развития новых держав, подобная уверенность в универсальности западного порядка есть не что иное, как принятие желаемого за действительное. А между тем на протяжении всей истории развивающиеся страны стремились так скорректировать преобладающий миропорядок, чтобы он наилучшим образом отвечал их собственным интересам. Нереалистично и даже опасно предполагать, что усиливающиеся державы охотно займут отведенные им места за одним столом с Западом. Более того, такая позиция последнего способна привести к отчуждению формирующихся держав – ведь от них в недалеком будущем сможет зависеть стабильность системы международных отношений.

Напротив, Западу придется считаться с тем, как свою роль видят сами усиливающиеся державы, и приготовиться к появлению такой системы международных отношений, в которой на западные принципы уже не будут уповать как на единственный якорь спасения. Укоренение западной цивилизации, создание «лиги демократических стран» и превращение НАТО во всемирный союз демократий – это цели, которые были бы предметом восхищения в политически однородном мире. Однако западная модель не вызывает всеобщего энтузиазма. Если мы хотим, чтобы в основу будущей системы международных отношений был положен нормативно обусловленный порядок, а не конкурирующие между собой анархии, то она должна опираться на широкий консенсус великих держав и отличаться терпимостью к многообразию политических систем. Вера в превосходство западной модели и погоня за универсальной демократией тут ни при чем.

Вот почему США следует возглавить процесс создания более разнородного мирового устройства, в котором найдется место для множества политических систем. Назовем его «автономным управлением», хотя термины будущего миропорядка следует обсудить со всеми государствами, демократическими либо недемократическими, которые обеспечивают ответственное управление, заботясь о широкой автономии и благополучии своих граждан. В процессе формирования грядущего мира Западу придется отдать не меньше, чем он получит взамен.

Такой подход не предусматривает обязательных уступок нелиберальным взглядам – скорее он будет способствовать более широкому пониманию американской либеральной традиции. Соединенным Штатам нужно приветствовать многообразие не только внутри собственной страны, но и во всем мире, а также согласиться с тем, что либеральная демократия должна конкурировать на рынке идей с другими типами политического устройства, не умаляя их достоинств. В действительности терпимость к различным типам политического устройства гораздо больше отвечает интересам США, чем высокомерие неоконсерваторов или недалекий идеализм современных либералов. Уважительное отношение к ответственным правительствам, терпимость к политическому и культурному многообразию, баланс между глобальным управлением и передачей полномочий региональным властям, а также более умеренный подход к глобализации – вот принципы, которые, вероятнее всего, должны лечь в основу будущего мироустройства.

НЕИЗБЕЖНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО МНОГООБРАЗИЯ

Принстонский проект в области национальной безопасности предусматривает «свободный мир под властью закона». Распространение демократии и открытых рынков сочетается в нем с реформой международных организаций, дабы превратить западный порядок в глобальный. Этот план не лишен привлекательности, и не исключено, что Китай, Россия, Саудовская Аравия и другие влиятельные недемократические страны последуют примеру западной модели развития и примут западные понятия в части мирового устройства.

По мере расширения среднего класса и роста его материального благополучия представители этой прослойки в недемократических государствах могут потребовать для себя более весомого участия в политической жизни. Но даже тогда переход к либеральной демократии будет постепенным. Пока же правительствам удается укреплять жизнеспособные авторитарные системы, которые хотя и не являются демократическими по своей сути, но пользуются значительной поддержкой населения. Например, опрос, проведенный в прошлом году, показал, что свыше 80 % китайцев удовлетворены вектором развития своей страны.

По мнению неоконсерваторов и либеральных сторонников так называемой «лиги демократий» (в частности, Роберт Кейган и Иво Даалдер), автократические режимы должны быть вытеснены на обочину мировой политики, а занять свое место в нынешней системе международных отношений они смогут только после того, как станут адептами демократии. Но глобальное соотношение сил меняется гораздо быстрее, нежели природа управления в усиливающихся державах недемократического лагеря. Экономические, демографические и военные тенденции благоприятствуют укреплению авторитарных государств и дают их лидерам мало стимулов рисковать, вступая в «азартные игры» с политической либерализацией. Несмотря на мировой финансовый кризис, темпы экономического роста в Китае будут еще долгие годы опережать показатели зрелых демократий. А Россия, богатые эмираты Персидского залива, Иран и другие страны, располагающие большими запасами нефти и газа, будут и впредь, несмотря на недавнее падение цен на нефть, использовать доходы от продажи энергоносителей для того, чтобы гарантировать возможность ужесточать внутренний контроль, а также бросать вызов западной модели международных отношений.

Поскольку усиливающиеся государства стремятся к влиянию, соизмеримому с их богатством и мощью, они будут пытаться видоизменить западный миропорядок, а не принять его. Даже тем великим державам, которые сохраняют приверженность демократии в своей внутренней политике, трудно прийти к согласию по поводу условий мирового устройства. Премьер-министр демократической Индии Манмохан Сингх призвал недавно к принятию «новых интернациональных правил игры», а также к «реформе и возрождению» международных организаций.

Разногласия существуют даже в лагере западных союзников. Совсем недавно пути Соединенных Штатов и многих их европейских партнеров разошлись в вопросе о роли международных организаций, наднационального правосудия и критериев необходимого и законного применения силы. Новой вашингтонской администрации, скорее всего, удастся несколько смягчить эти разногласия, но вряд ли они будут полностью устранены.

Противоречия между великими державами в вопросах внутреннего государственного управления еще более масштабны. Не так давно Вашингтон и Москва схлестнулись по длинному перечню вопросов, включающих расширение НАТО, противоракетную оборону, независимость Косово и конфликт в Грузии. Эти разногласия проистекают не только из-за столкновения узких национальных интересов, но также и вследствие разных представлений о суверенитете, безопасности и правоохранительных органах.

Различие политических взглядов основных игроков мировой политики, впрочем, вовсе не подтверждает мнение, что стабильная система международных отношений – недостижимая цель. Оно свидетельствует лишь о том, что если мы заинтересованы в устойчивом мировом устройстве, то его условия должны быть продуктом всеобщего согласия, а не базироваться на односторонних указаниях Запада. Как предостерегает Генри Киссинджер, «Америке придется принять к сведению, что мировой порядок зависит от структуры, которую ее участники поддерживают именно потому, что помогают ее создавать». Вашингтонские стратеги будут вынуждены пересмотреть основы государственного управления США и выработать принципы, которые позволят создать мировой порядок, основанный на большем многообразии, терпимости и гибкости.

ДОБРОПОРЯДОЧНЫЕ ГОСУДАРСТВА: АВТОНОМНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Отправная точка в деле формулирования основополагающих принципов будущего миропорядка – выбор надлежащих критериев для определения добропорядочных государств, которые могли бы стать его участниками и действующими лицами. Членство в «сообществе наций» требует, чтобы такое государство стремилось улучшить жизнь своих граждан в соответствии с их предпочтениями и тем самым признавало автономию граждан в преследовании своих целей.

При либеральном общественном устройстве государство позволяет гражданам преследовать собственные цели на индивидуальном уровне и в частном порядке. Другие ответственные государства меньше внимания уделяют личным свободам и заботятся о благополучии своих граждан, прибегая к коллективистским и патерналистским методам. Исходя из принципа автономного управления, здоровье, процветание, безопасность и достоинство являются универсальными ценностями для всех народов, но одновременно следует признать, что либеральная демократия является не единственным способом их воплощения в жизнь.

Американскому эксперименту вряд ли чужда идея о том, что целью государства является улучшение жизни своих граждан. На самом деле отцы-основатели ясно дали понять, что одна из главных задач объединения связана со стремлением государства повышать благосостояние граждан. Американское решение заключалось в создании федеративной (compound) республики. Гарантированную защиту от внешних угроз и внутренней тирании граждане получают благодаря тому, что федеральные институты обладают полномочиями по управлению страной, но их власть ограничивается посредством контроля и системы различных противовесов. На федеративной республике лежит забота о безопасности и материальном благосостоянии граждан, обязанность предоставлять отдельным штатам значительную свободу действий в социальной политике, а также гарантировать широкие гражданские права.

При всем при том даже между странами Запада существуют разногласия по поводу более глубокого прочтения либеральной традиции.

Классические либералы, такие, к примеру, как Фридрих Хайек, утверждают, что лучший способ обеспечить автономию – это свобода от вмешательства государства. Данная школа придерживается строгих либертарианских традиций, согласно которым минимальное вмешательство со стороны государства позволяет гражданам наиболее эффективно определять свою судьбу.

В противоположность этой школе либералы левого крыла, в частности Карл Поланьи и Амартия Сен, признают, что ограниченные материальные возможности людей отрицательно сказываются на их автономии. Например, Сен считает, что образование, социальное обеспечение и другие программы, финансируемые государством, наилучшим образом укрепляют автономию. Бедность – это разновидность несвободы, которая угнетает ничуть не меньше, чем тирания. Словом, единой политической формулы, определяющей автономию личности, не существует.

Подготовка почвы для создания всеобъемлющего мирового порядка тоже подразумевает признание того факта, что американская разновидность либеральной демократии не исчерпывает всех способов осуществления власти, удовлетворяющих принципам автономного управления. Универсальных форм нет ни для демократии, ни для ответственного правления. Люди, приверженные коллективистской политической культуре и мировоззрению, испытавшие в прошлом экономические лишения, могут предпочесть социальную демократию либеральной экономике, боясь риска вновь оказаться в условиях нестабильности, неравенства и бедности. Общество с глубокими религиозными традициями способно воспринять отделение церкви от государства как чуждый принцип и считать светское образование само по себе недостаточным, чтобы привить детям ценности, которые дороги для данного общества. В патримониальной культуре семейные или клановые связи зачастую оказываются выше прав личности.

Проще говоря, у разных народов требования к человеческой автономии отнюдь не совпадают, и угрозы ей тоже видятся по-разному, в зависимости от обстоятельств. В некоторых случаях личная автономия требует «негативной» защиты, например, от насилия, тогда как в других обстоятельствах она требует позитивных усилий общества и государства для защиты граждан от материальных невзгод. Признать, что автономия может принимать разные формы в различных обществах, значит уважать многообразие; навязывать же другим обществам определенную форму правления – значит ущемлять их свободу. В каждом обществе есть те, кто выиграл, и те, кто остался в проигрыше, и национальные меньшинства зачастую живут хуже представителей коренной национальности. Но если правительство какой-либо страны стремится повышать благосостояние граждан и идти навстречу их пожеланиям, принцип уважения к автономии в государственном управлении требует, чтобы относились к этой стране как к добропорядочному члену международного сообщества.

Конечно, страна, осуществляющая либо допускающая геноцид, поощряющая систематическое притеснение национальных меньшинств и плохое обращение с ними, обрекающая своих граждан на колоссальные лишения и болезни, далека от того, чтобы соответствовать принципам автономного управления. Но за исключением подобных вопиющих случаев общества и страны должны иметь значительную свободу внутреннего самоуправления. Реализация принципов автономного управления означает терпимое отношение к некоторым государствам, которые, осуществляя ответственное управление, не целиком соблюдают политические права своих граждан. Подход к управлению, основанный на уважении прав личности, уникален для либеральных демократий.

Такие страны, как Китай, Россия и Сингапур, считают, что отказ от соблюдения всей полноты прав личности позволяет изыскать альтернативные средства достижения национального развития и обеспечивает рост личного благосостояния максимально возможного числа граждан. Относиться к этим странам как к государствам добропорядочным не означает потворствовать их посягательствам на права человека. На самом деле речь идет о признании реальности политического многообразия и того факта, что ни одна страна либо тип политического устройства не обладают монополией на истину.

Автономное управление в равной степени применимо как к внешней, так и к внутренней политике. От государств с хорошей репутацией следует ожидать, что они будут уважать не только автономию своих граждан, но и автономию граждан других стран, то есть проводить мудрую политику. Уважение к политическому волеизъявлению иных народов составляет часть этого требования. Равно как и запрет на проведение политики, ставящей под угрозу безопасность и благополучие других государств и их граждан. Соответственно страны, совершающие агрессию или проводящие политику насилия, которая угрожает опасной дестабилизацией, утрачивают добрую репутацию и лишаются тех прав, которыми пользуются ответственные государства.

Применение подобного рода минимальных и последовательных квалификационных стандартов не только увеличит число участников системы международных отношений, но и позволит провести четкую грань между добропорядочными государствами и странами, не заслуживающими уважения международного сообщества. В этом случае Вашингтон сможет занять решительную и принципиальную позицию в отношении немногочисленных стран-изгоев, таких, например, как Судан, Северная Корея, Мьянма и Зимбабве. Эти государства не заботятся о благополучии своих граждан, обрекают их на насилие, голод, неграмотность и систематические репрессии. Соединенные Штаты смогут также изолировать любое государство либо негосударственного актора, которые, нарушая международные нормы, ставят под угрозу региональную или глобальную безопасность. Более того, подтвердив права всех ответственных государств, США с большей вероятностью добьются поддержки многих демократических и недемократических стран в своем противодействии подобным хищническим режимам.

Когда условия членства страны в сообществе наций будут четко определены, великие державы вполне смогут прийти к согласию по поводу того, как следует поступать в отношении государств-хищников. В этом случае гуманитарная и профилактическая интервенция станет более реальной перспективой. Таким образом, уважение к автономному управлению узаконит новый, поистине всеобъемлющий порядок, а также изолирует самых опасных игроков и поставит их вне закона на мировой сцене.

Такой подход к определению параметров нового мирового порядка не только не является отступлением от американских идеалов, но и в значительной степени опирается на фундаментальные принципы Америки. Джон Гэддис, историк из Йельского университета, согласен, что Соединенным Штатам следует сосредоточиться на искоренении тирании, а не на распространении демократии. При этом он отмечает, что «задача покончить с тиранией… уходит своими корнями в самую глубь американской истории». Распространение демократии предполагает знание ответа на вопрос о том, как людям следует строить свою жизнь. Положить конец тирании – значит дать людям свободу и, стало быть, позволить им самим искать ответы на волнующие их вопросы.

Более того, будучи гражданами плюралистического общества, американцы ценят традицию сохранения интеллектуальных, культурных, расовых и религиозных различий. Уважение к плюрализму не только служит гарантией того, что уникальность каждого человека оценят по достоинству; подобная терпимость способствует формированию здорового общества, готового рассматривать проблемы под различными углами и предлагать разные решения.

Эти принципы в равной мере применимы к международной политике. Если США уважают принципы плюрализма у себя дома, то ничем нельзя оправдать неуважение к тем же принципам за рубежом. Подобно тому как плюрализм и терпимость помогают Соединенным Штатам решать самые сложные внутриполитические задачи, они должны помочь им и во внешней политике. Пока другие страны придерживаются автономного управления, Америке следует уважать их политические пристрастия и свободу политического выбора, которые отражают многообразие политической жизни.

Уважение к принципам автономного управления ни в коем случае не исключает права политического истеблишмента США ставить перед собой задачу распространения демократии во всем мире. У американцев есть все основания сохранять уверенность в том, что лучшей формой правления является именно либеральная демократия – как в моральном, так и в материальном отношении. Соответственно Соединенным Штатам необходимо и впредь использовать политические и экономические стимулы в целях поощрения демократизации. Если, как утверждают американцы, либеральная демократия действительно имеет неоспоримые достоинства, она будет распространяться в мире сама по себе, в силу присущего ей превосходства над прочими системами. Вместе с тем соблюдение принципов автономного управления, умеренность в высказываниях о сильных и слабых сторонах западного пути развития и уважение к альтернативным системам смогут обеспечить миру благоприятные условия для того, чтобы демократия в полной мере продемонстрировала свои добродетели и преимущества.

ОПИРАЯСЬ НА АВТОНОМИЮ: НОРМЫ БУДУЩЕГО МИРОВОГО ПОРЯДКА

Порядок, в котором приветствуется политическое многообразие, разительно отличается от тех норм и практического поведения на мировой арене, которые характеризовали международные отношения со времен Второй мировой войны. Запад уже не будет с гордостью приниматься за образец, власть больше не будет сосредоточена в Вашингтоне, а легитимность не станет определяться исключительно трансатлантическим консенсусом. Вместо этого западные понятия о легитимности должны сочетаться с представлениями других стран и культур, и, таким образом, ответственность будет распределяться среди большего числа участников международной политики.

Охватывая все более широкое геополитическое пространство, новый всеобъемлющий мировой порядок внесет вклад в укрепление глобальной стабильности за счет расширения консенсуса и числа ответственных участников мирового процесса. Он будет также содействовать дальнейшей маргинализации государств, которые хищнически ведут себя по отношению к собственным народам или соседним странам.

Если первым шагом в построении нового порядка является пересмотр стандартов, согласно которым определяются добропорядочные государства, то вторым должно стать новое соглашение о нормах поведения на мировой арене. Среди ключевых вопросов, которые необходимо рассмотреть в процессе достижения нового консенсуса, три привлекают к себе особое внимание: суверенитет и вмешательство, реформа международных организаций и принципы торговли.

Суверенитет и вмешательство. Цепочка важнейших событий – окончание холодной войны, нарастание угрозы международного терроризма, все большая обеспокоенность по поводу распада государственности в некоторых странах и глобализация – подтолкнула западные демократии к формальному ослаблению национального суверенитета. Будучи Генеральным секретарем ООН, Кофи Аннан являлся убежденным сторонником коллективной «ответственности защитить» – новой нормы международных отношений, согласно которой мировое сообщество не только имеет право, но и обязано вмешиваться в тех случаях, когда речь идет о страданиях людей. Еще более амбициозные предложения касались расширения правовой базы для гуманитарных интервенций и упразднения суверенитета – например, с целью разоружения государств либо смены режима в интересах демократизации внутренней жизни.

Поскольку автономное управление обрекает хищнические государства на изоляцию и международные санкции, его принципы полностью совместимы с принципом «ответственности защитить». Однако дальнейшее размывание суверенитета может скомпрометировать принцип автономии государств. Россия и Китай опасаются, что отмена суверенитета одного государства создаст опасный прецедент, наносящий ущерб суверенитету всех других держав. Эти, а также ряд других стран полагают, что более энергичные усилия по ограничению национального суверенитета представляют собой завуалированные попытки наделить западные демократии полномочиями действовать по своему усмотрению. Москва и Пекин воспринимают подобные предложения Запада не с точки зрения нормативно-институционального развития мирового порядка, а как угрозу фундаментальным принципам международной стабильности и целостности государственной системы.

Следовательно, при создании будущего мирового порядка придется отказаться от подобного рода амбициозных планов и утвердить более традиционное понятие о суверенитете для всех государств, удовлетворяющее принципам автономного управления. В той мере, в какой государство осуществляет управление в интересах роста благосостояния граждан и не совершает актов агрессии против других стран, такому государству необходимо гарантировать полноценный территориальный суверенитет. Конечно же, дабы не устареть, эта норма должна периодически пересматриваться. Незаконный экспорт оружия массового уничтожения и спонсирование терроризма следует – вкупе с агрессией против другого суверенного государства – квалифицировать как вопиющие нарушения. Однако акты, обосновывающие отказ в праве на суверенитет, а также изоляцию той или иной страны и вмешательство в ее внутренние дела, должны тщательно взвешиваться, чтобы более широкое толкование «преступного поведения» не привело к демонтажу международного порядка, который в обозримой перспективе будет опираться на принцип национального суверенитета.

Изоляция либо интервенция в некоторых случаях могут оказаться непродуктивными, особенно в отношении государств, которые придерживаются принципов автономного управления во внутренней политике и игнорируют их во внешней. Для того чтобы принципы автономного управления принималась в мире с бЧльшим энтузиазмом, зачастую эффективнее стратегия вовлечения возможно большего числа великих держав, чем стратегия, опирающаяся исключительно на принуждение. Например, если Иран увидит, что статус добропорядочной страны, доступный в обмен на его отказ от ядерной программы и поддержки терроризма, сулит ему реальные выгоды, он быстрее пойдет на сотрудничество, нежели в случае угроз изоляции и интервенции. Таким образом, принятие добропорядочными странами традиционных представлений о суверенитете открывает более широкие перспективы в достижении согласия между великими державами об условиях будущего миропорядка, а также возможность действеннее противостоять режимам, несущим угрозу глобальной стабильности.

Институциональная реформа. В конечном итоге экспансия глобальной власти потребует передать международную ответственность, которая сейчас лежит на нескольких либеральных демократиях в Северной Америке и Европе, достойным странам в разных частях земного шара. Всеобъемлющий мировой порядок отвечает не только необходимости расширения сферы действия глобальной власти в современном мире, но и является следствием признания того факта, что решение многих злободневных проблем зависит от широкого международного сотрудничества, которое выходит за пределы узкого взаимодействия развитых демократий. Нераспространение ядерных вооружений, борьба с терроризмом, смягчение последствий глобального потепления, стабилизация финансовых рынков – решение этих задач требует самого широкого, многостороннего межрегионального сотрудничества стран с разным политическим устройством. У таких организаций, как НАТО и Европейский союз, имеются ресурсы, но среди их членов преобладают демократии Североатлантического региона. Организация Объединенных Наций объединяет все народы, но не может похвастаться эффективностью.

Институты, претендующие на международную ответственность, должны отражать реальное соотношение сил в мире и испытывать практическую потребность в широком сотрудничестве. Вместо того чтобы стремиться к повсеместному расширению исключительных полномочий Запада посредством глобальной НАТО или «лиги демократий», западным организациям следует оставаться региональными по своей сути и в то же время подавать пример управления другим странам. Поощряя независимость и правоспособность региональных организаций за пределами Северной Атлантики, западные демократии могли бы целенаправленно делегировать ответственность за состояние международных дел компетентным и дееспособным акторам в других частях земного шара.

Подобно тому как НАТО и Европейский союз укрепили коллективную безопасность, усовершенствовали управление и углубили экономическую интеграцию входящих в них стран, такие организации, как АСЕАН, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, Африканский союз и оборонный союз, формирующийся в Южной Америке, могут добиваться тех же целей в своих регионах. По мере достижения зрелости этими и другими организациями на их уровне все больше внимания будет уделяться не только вопросам безопасности, но и поиску совместных подходов к управлению развитием, здравоохранением, водными ресурсами и охраной окружающей среды.

Передача более широких полномочий региональным структурам имеет и ряд других очевидных преимуществ.

Во-первых, при возникновении кризиса быструю и действенную реакцию можно, скорее всего, ожидать от тех стран, которые в силу своей географической близости непосредственно заинтересованы в исправлении ситуации.

Во-вторых, региональные организации должны получать более энергичную поддержку от важных местных игроков, нежели со стороны атлантических организаций, которые зачастую воспринимаются как инструменты западного влияния.

В-третьих, вмешательство региональных организаций будет, скорее всего, происходить с учетом местных ценностных установок и принципов, а значит, решение назревших проблем приобретет более легитимный и долгосрочный характер.

Наконец, учитывая тот факт, что продолжающиеся миссии в Ираке и Афганистане требуют от Запада колоссального напряжения всех ресурсов, особенно на фоне экономического кризиса, наделение региональных организаций более широкими полномочиями позволит атлантическим демократиям в конечном счете переложить часть бремени на плечи других участников мирового процесса.

При том, что распространение глобальной власти нуждается в передаче более широких полномочий региональным акторам, вызовы, с которыми сталкивается международное сообщество, требуют глобальной координации усилий. Борьба с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения, смягчение последствий изменения климата, борьба с малярией и вирусом ВИЧ/СПИД, поддержка программ всеобщего образования – планирование и выделение ресурсов на эти цели должны происходить на уровне мирового сообщества, даже если местные и региональные игроки возьмут на себя проведение соответствующей политики.

Если «Большая восьмерка» и «Большая двадцатка» продемонстрировали свою значимость в качестве консультативных органов, то теперь необходимо модернизировать и реформировать ООН как ключевую всемирную организацию, превратить ее в главную площадку по координированию усилий мирового сообщества. В таком случае решения ООН нуждаются в большей легитимности, нежели та, что обеспечивают ее нынешние структуры. В частности, состав Совета Безопасности ООН, который все еще отражает стратегические реалии 1945 года, должен стать более представительным, дабы соответствовать нынешнему раскладу сил на мировой арене. К числу постоянных членов Совбеза необходимо добавить Бразилию, Германию, Индию и Японию, а также основные державы мусульманского мира и африканского континента. Главными кандидатами на членство в Совет Безопасности можно считать Египет, Индонезию, Нигерию и Южную Африку. Такого рода расширение Совбеза повысит доверие к ООН. Тем самым новые члены получат стимул вкладывать более весомый политический капитал и ресурсы в коллективные действия.

Разумные предложения по реформированию Организации Объединенных Наций обсуждаются уже несколько лет, но для успешного завершения этого процесса не хватает лидерства со стороны США. Вот почему администрация Барака Обамы должна сделать реформирование ООН своим главным приоритетом. Это позволит не только осуществить необходимые перемены, но и вернуть американской дипломатии утраченное уважение на мировой арене, а также продемонстрирует, что администрация полна решимости вдохнуть новую жизнь в Организацию Объединенных Наций.

Условия торговли. Руководствуясь твердым убеждением в том, что свободная торговля и глобализация способствуют умножению богатства народов, распространению демократии и стабильности, Соединенные Штаты взяли под свой контроль создание послевоенного либерального экономического порядка. Последовавшее процветание является одним из величайших завоеваний эпохи лидерства Запада. Система международных отношений, в основе которой лежит более развитый плюрализм, бросает вызов этому порядку – ведь данная система включает в себя государства, применяющие самые разные подходы к управлению экономикой.

Вместе с тем согласованное всеми участниками обновление правил функционирования мировой экономики не обязательно должно подрывать устои либерального подхода к международной торговле и финансам. Но чтобы сохранить эти основополагающие принципы, будущий миропорядок должен исходить из более умеренных целей в деле либерализации, а также допускать более активное вмешательство со стороны государства для того, чтобы рынки могли эффективно удовлетворять потребности граждан. Кроме того, надо сконцентрировать внимание на том, чтобы сделать глобализацию более справедливой.

Мировой финансовый кризис, экономическое усиление некоторых стран, а также сжатие рынка труда в различных отраслях американской экономики повышают вероятность того, что процесс либерализации мировой экономики продолжится, но Соединенные Штаты перестанут в нем доминировать. По мере сокращения возможностей и притязаний Америки на выполнение функции кормчего мировой торговли необходимо принять меры против разрастания тенденции к протекционизму, которая неизменно возникает в момент утраты экономическим гегемоном способности поддерживать свободные рынки и гарантировать стабильность.

Соответственно больше внимания следует уделять мерам по предупреждению возврата к экономическому национализму и созданию барьеров в мировой торговле, нежели насаждению либерализации. Именно так и поступили участники прошлогоднего ноябрьского саммита «Большой двадцатки» в Вашингтоне, то есть крупнейшие экономики мира, пообещав не применять протекционистских мер еще как минимум, год. Вызывает тревогу тот факт, что некоторые участники «Большой двадцатки», в том числе Индия, Индонезия и Россия, уже нарушили эти обещания. Главная опасность, подстерегающая нас впереди, – это отнюдь не замедление мировой либерализации, а скорее повторение 30-х годов прошлого столетия, когда реакцией на спад мировой экономики стал лозунг «Сделай нищим своего соседа».

Спад способствовал также тому, чтобы все признали: нужно строже регулировать финансовые рынки. Изначально предполагалось, будто глобализация дает наибольшие преимущества странам со свободным рынком и либеральной экономикой. Но сегодня складывается впечатление, что скорость, с какой производятся финансовые операции, и масштабы современных рынков диктуют необходимость более непосредственного регулирования. Европейские правительства требуют создания новой Бреттон-Вудской системы в целях усовершенствования существующих правил. Даже в США государственное вмешательство приобретает масштабы, совершенно немыслимые еще год назад.

Поскольку государство играет более заметную роль в управлении рынками, правительствам следует работать над тем, чтобы выравнивать структурные перекосы в мировой экономике. Американской экономике предстоит преодолеть зависимость от потребления и импорта товаров и капитала, больше полагаясь на инвестиции, экспорт и сокращение торгового дефицита. В то же время такие страны, как Германия, Китай и Япония, оказываются перед необходимостью двигаться в противоположном направлении, стимулируя внутренний спрос и уравновешивая рост своих экономик, ориентированных на экспорт, импортом товаров и услуг. Эти внутренние корректировки под руководством государственных институтов помогут выровнять мировые диспропорции, которые стали одной из причин нынешнего спада мировой экономики.

Наконец, на будущий мировой порядок возлагаются надежды в том смысле, что он будет способствовать более широкому распределению благ глобализации. Глобализация резко усилила неравенство в доходах как внутри отдельных стран, так и на международном уровне. Свободное перемещение американских работников так же важно для последовательной политической поддержки экономической открытости, как и создание новых возможностей для работников развивающегося мира. Предполагается, что эти две цели вступают в противоречие друг с другом. Однако снижение сельскохозяйственных субсидий и пошлин на импорт текстиля в развитых странах было бы важным шагом в направлении более справедливой глобализации. Но этот шаг неизбежно вызовет необходимость в инвестициях в образование, переобучение и дополнительные программы в интересах работников в Соединенных Штатах и других развитых экономиках.

Либеральное мировое хозяйство содействовало развитию всего мира. Чтобы добиться всеобщего процветания и взаимозависимости, покончить с нищетой во всем мире, необходимо дальнейшее расширение глобальной экономики. Но, учитывая, что нынешний экономический спад поставил под вопрос эффективность западной экономической модели, последняя не сможет остаться в неприкосновенности в процессе формирования более плюралистического мира. Конечно, некоторое усиление вмешательства государства и более умеренная и справедливая разновидность глобализации повлекут за собой пересмотр приоритетов либеральной торговли, однако маловероятно, что внесение этих поправок затронет фундаментальные принципы либеральной торговли.

Взаимное уважение. Критики справа воспримут этот призыв к терпимости в отношении политического многообразия как одно из проявлений нравственного релятивизма, тогда как критики слева заклеймят его за отступление от прогрессивных принципов. С точки зрения неоконсерваторов, необходимо покончить с недемократическими режимами; либералы же призывают к тому, чтобы продемонстрировать им привлекательность демократизации. И те, и другие полагают, что западные ценности рано или поздно станут всеобщими, а их экспансия представляет собой самую важную форму прогресса.

Политика слишком поспешной демократизации скорее затормозит, нежели ускорит историческое развитие. От Балкан до Ирака и палестинских территорий форсирование выборов никогда не шло на пользу умеренным силам, а, напротив, давало козыри в руки идейным раскольникам и смутьянам, нисколько не способствуя политической стабилизации. Вашингтону следует пропагандировать демократию на личном примере и с помощью различных стимулов. Однако если Америка будет настаивать на том, чтобы весь мир заявил о своей приверженности западному порядку, гарантом которого она является, то тем самым она только скомпрометирует этот порядок и помешает либеральной демократии победить в длительной борьбе с альтернативными системами государственного управления.

Вместо этого Соединенным Штатам следует возглавить построение по-настоящему плюралистического международного порядка. Если Вашингтону суждено дирижировать процессом его создания, то он не будет обесценивать достижения демократии своим недемократическим поведением на мировой арене. Напротив, Америка продемонстрирует незыблемую приверженность тем ценностям, которыми так дорожит Запад, и веру в способность либеральных форм государственного управления доказать свое превосходство над авторитарными режимами. Кроме того, взращивание новых участников мирового процесса, делегирование ответственности за международные отношения региональным игрокам, а также перевод мировой экономики на более стабильный фундамент дадут США необходимую передышку, чтобы сосредоточиться на восстановлении фундамента национального процветания.

Соединенные Штаты окажутся в лучшем положении, если опередят кривую развития и помогут создать новый устойчивый порядок в мире, нежели если они ввяжутся в заведомо бесперспективную битву с тектоническими сдвигами в мировой политике. Как заметил Генри Киссинджер, «Америке нужно настроить себя на стратегию градуализма (малых дел), которая состоит в том, чтобы искать величия посредством постановки достижимых целей и накопления успешных результатов». США могут взять на себя руководство процессом построения более многообразного мира, не изменяя при этом своим фундаментальным ценностям. Подобное поведение на мировой арене поможет восстановить нравственный авторитет Америки как ведущего члена сообщества наций и повысить вероятность того, что другие страны будут точно так же уважать ее приоритеты и предпочтения, как она сама в свою очередь уважает их выбор.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 июля 2009 > № 2913917 Чарльз Капчан, Адам Маунт

Контуры посткризисного мира

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2009

В.Л. Иноземцев – д. э. н., директор Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала «Свободная мысль».

Резюме Имеются все предпосылки к тому, что Соединенные Штаты скоро утратят экономическое и финансовое доминирование и новым номером один наверняка окажется именно КНР.

В последнее время утверждение о том, что мир неузнаваемо изменился после террористических атак на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года, стало общим местом. Эксперты заговорили о «новой геополитической реальности», а «войну с террором» стали именовать чуть ли не Четвертой мировой. Америка, возложив на себя миссию борьбы с вездесущим, но невидимым врагом, казалось, восстановила если не лидирующую, то доминирующую роль в мире. Граница «долгого ХХ века» была определена, а либеральные сторонники теории «конца истории» считались посрамленными.

Однако это новое видение геополитической реальности основывалось на том же факторе, что и система, существовавшая в эпоху холодной войны, – на экономическом доминировании западного мира, и прежде всего Соединенных Штатов. Вплоть до начала нового тысячелетия США никому не уступали своего хозяйственного лидерства. В 2001-м Америка производила 24,8 % глобального валового продукта, акции американских компаний обеспечивали 34,7 % показателя капитализации всех фондовых бирж, инвестиции в НИОКР составляли 38,4 % мировых, военный бюджет Соединенных Штатов обеспечивал 46,2 % всех произведенных на нашей планете военных расходов, а доллар занимал 70,7 % в совокупных резервах центральных банков.

Безусловно, доля США в глобальном валовом продукте и промышленном производстве снижалась, но вместе со странами Европейского союза «атлантический мир» контролировал приблизительно половину мировой экономики – как, кстати, и в первые послевоенные годы.

Но с наступлением нового столетия ситуация начала меняться, чего Соединенные Штаты и их будущие союзники по знаменитой coalition of the willing (коалиции желающих) предпочитали до поры до времени не замечать. Изменения шли по двум направлениям.

СИМБИОЗ РИСКА

С одной стороны, в рамках самого западного мира выделилась группа экономик, сделавших ставку на экспансионистскую (и потому рискованную) финансовую политику. Предпосылки для таковой сформировались еще в 1970-х и 1980-х годах, когда США отказались от «золотого стандарта», а развивающиеся страны прибегли к массированным заимствованиям на мировом рынке капитала, будучи убеждены в том, что их природные богатства, цены на которые в те годы достигали рекордных значений, навечно гарантируют их финансовую устойчивость.

Характерно, что та эпоха принесла с собой не «крах» американской системы под натиском Третьего мира, а нечто обратное. В первой половине 1980-х Соединенные Штаты предприняли решительную атаку на инфляцию, что привело к росту курса доллара, снижению сырьевых цен и массовым дефолтам стран Юга по своим обязательствам. Дальнейшее развитие ситуации – и в том числе продолжавшиеся финансовые трудности мировой «периферии» (от распада Советского Союза и дефолта Мексики в 1994 году до «азиатского» финансового кризиса и дефолтов России в 1998-м и Аргентины в 2001-м) – привело власти США и их союзников к выводу об устойчивости финансовой системы, основанной на долларе. О том же говорили стремительный рост фондовых рынков всех развитых стран в 1997–2000 годах и устойчивое укрепление доллара в тот же период. Результатом стала масштабная либерализация, воплотившаяся, в частности, в отмене Акта Гласса – Стигала в 1999-м.

Итоги впечатляют. С 1995 по 2007 год отношение капитализации фондовых рынков к ВВП в Соединенных Штатах и Великобритании возросло, согласно данным Всемирного банка, соответственно с 62 % и 78 % до 145 % и 171 %. За тот же период размер чистого долга корпораций и домохозяйств увеличился со 138 % и 142 % до 228 % и 249 % ВВП. Цена среднего жилого дома взлетела соответственно в 2,38 и 2,64 раза. Возникли совершенно новые секторы финансового рынка, такие, к примеру, как рынок деривативов, номинальный объем которого, по данным базельского Банка международных расчетов, вырос с 40,1 до 683,7(!) трлн долларов и который (какое совпадение!) к 2008-му на 43 % контролировался британскими и на 24 % – американскими финансовыми институтами.

«Богатство» западного мира стремительно приумножалось, но при этом во многом оставалось фиктивным, тогда как реальное производство устойчиво утекало в менее процветающие страны. Здесь стоит задачи ни приветствовать, ни осуждать такую политику – необходимо привлечь внимание к самой важной ее черте: США, Великобритания (в меньшей мере Испания с ее экспериментами с ипотечным жилищным строительством, Ирландия и Исландия с их банковскими схемами, Италия с самым большим среди европейских стран государственным долгом) стали странами – производителями рисков (risk-makers). Это в какой-то момент не могло не выйти наружу.

С другой стороны, многое менялось и в странах Третьего мира. После затяжного периода неопределенности, начатого долговыми проблемами 1980-х годов и закончившегося с выходом из «азиатского» кризиса конца 1990-х, почти все «пострадавшие» государства резко изменили финансовую политику. Они отказались от активных заимствований за рубежом в пользу наращивания внешнеторгового профицита и аккумулирования валютных резервов. Этому способствовали, с одной стороны, стремительный хозяйственный рост в Китае, с другой – повышение цен на энергоносители и сырье.

Данные факторы привели к резкому изменению торговых балансов. Так, если в 1996 году экспорт из КНР не превышал по объему экспорт из Бельгии (172 млрд долларов), то в 2008-м он достиг 1,46 трлн долларов, став вторым в мире. Если в 1998 году из региона Персидского залива было экспортировано нефти на 67 млрд долларов, то в 2008-м – уже на 539 млрд долларов.

Параллельно в быстроразвивающиеся страны Восточной Азии и нефтедобывающие государства притекали прямые иностранные инвестиции, что также обеспечивало рост валютных резервов (которые реинвестировались в государственные ценные бумаги развитых стран, в первую очередь Соединенных Штатов). В результате только за 1999–2008 году развивающиеся страны Восточной Азии, нефтедобывающие государства Персидского залива, а также Россия увеличили свои суммарные валютные резервы более чем на 4,9 трлн долларов (для справки: в 1998-м все они составляли менее 600 млрд долларов).

За счет покупки этими странами казначейских облигаций (treasuries) США было профинансировано почти 54 % американского бюджетного дефицита. При этом американские компании и банки всё реже давали в долг собственному правительству: по мере того как средняя доходность от вложений в облигации упала с 6,2 % в 1999-м до 2,1 % в 2007–2008 годах, американские банки сократили их долю в своих активах с 9,7 % в 1995-м до 1,3 % в 2008 году. Как и в первом случае, автор не готов комментировать такой курс развивающихся стран, но очевидно, что они и их государственные институты, инвестирующие в западные (и прежде всего американскую) экономики, стали своего рода глобальными потребителями рисков (risk-takers) и тем самым заняли место «второго участника» в «экономике риска» начала ХХI столетия.

Таким образом, в экономическом аспекте мир разделился на два лагеря. Одни страны надували финансовые пузыри, все сильнее отрывавшиеся от экономических реалий. Другие «демпфировали» ситуацию, скупая долларовые активы. В стороне от этой «экономики риска» находились континентальная Европа (с собственной свободно конвертируемой валютой и практически нулевым внешнеторговым сальдо), Латинская Америка (сфокусировавшаяся на создании общего рынка и относительно прохладно относящаяся к Соединенным Штатам) и Африка (вообще не вовлеченная в мировое хозяйство). Но эта экономическая картина интересна не сама по себе – она примечательна тем, какой политический курс проводят сегодня глобальные risk-makers и risk-takers.

Склонность к риску в экономике трансформируется в наше время в готовность принимать рискованные решения и в политике. Вряд ли чистой случайностью является то, что США стали страной, наиболее решительно взявшейся за формирование нового миропорядка, а Великобритания, Испания и Италия оказались костяком коалиции, участники которой «без страха и сомнения» пошли за Америкой в Ирак. Ощущение всемогущества, порожденное финансовыми фикциями, преломилось в готовность рискнуть политическим влиянием.

В то же время Китай, Россия, страны арабского мира, а также, например, Венесуэла, возомнившие себя мощными геополитическими игроками в основном из-за встроенности в американизированный мир (как Китай) или вследствие спекулятивного роста цен на сырьевых рынках (как экспортеры сырья), стали говорить о желательности изменения глобальной политической и экономической конфигурации, выступая за установление «многополярного» мира.

Этот «многополярный» мир, который пока еще не стал реальностью, может оказаться куда более опасным и непредсказуемым, чем «однополярный» мир рубежа веков или даже «биполярный» мир второй половины ХХ столетия. События последнего десятилетия свидетельствуют о том, что новая геополитика становится «геополитикой риска»: в то время как Европа «устраняется» от участия в глобальной политической игре, risk-makers и risk-takers ведут себя всё более решительно.

С одной стороны, Соединенные Штаты за последние десять лет осуществили военные вмешательства в Сербию, Афганистан, Ирак и до недавнего времени демонстрировали готовность применить силу в отношении Ирана.

С другой стороны, Россия жестко ответила на «антисепаратистскую» операцию Грузии в Южной Осетии, вторгшись на грузинскую территорию, а затем признав независимость двух ее мятежных республик. Китай уже стал второй в мире державой по объему военных расходов. Пекин осуществляет строительство военных баз по всему периметру Индийского океана и дислоцировал воинские контингенты в Мьянме и Судане.

«Производители» и «потребители» рисков одинаково отрицательно воспринимают большинство гуманитарных инициатив последнего времени, будь то Конвенция о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении или Международный уголовный суд. США и их союзники – пусть не на уровне политиков, а на уровне экспертов – всё более открыто признают, что в XXI веке основными источниками если не явных угроз, то очевидных вызовов являются Китай и Россия. Последние отвечают тем же, укрепляя Шанхайскую организацию сотрудничества, которая воспринимается ими как «естественный противовес» «центру» современного мира.

США И КИТАЙ: МИР ПОПОЛАМ?

К чему может привести нарастающая «конфронтация рискующих»? Да и является ли она реальным фактом, или, быть может, все это плод воображения, а Соединенные Штаты и Китай составляют «Большую двойку», которая станет стержнем нового миропорядка?

Несомненно, США и КНР постепенно формируют одну из самых важных (хотя и несколько гипертрофированных, с уклоном в торгово-финансовую сферу) экономических и торговых «связок» в современном мире. В 2008-м объем накопленных взаимных прямых инвестиций приблизился к 70 млрд долларов, совокупные торговые трансакции составили 409,3 млрд долларов, а стоимость американских государственных долговых обязательств, которые держат китайские финансовые институты, перевалила за 760 млрд долларов. (Для сравнения: показатели экономической взаимозависимости Соединенных Штатов и Евросоюза располагаются в обратном порядке: европейцы держат облигаций на 460 млрд долларов, торговый оборот равен 675 млрд долларов, а суммарные инвестиции в экономику друг друга составляют 2,6 трлн долларов).

В то же время Китай не является демократическим государством, что считается американским руководством препятствием для политического сближения; экономика КНР в последние пять лет становится все более огосударствленной, военные расходы растут со средним темпом в 12–15 % ежегодно, а внешнеполитические предпочтения китайцев все чаще расходятся с американскими. Кроме того, американская и китайская экономики не сходны по своим структуре и качеству, как, например, европейские, а представляются прямым дополнением друг к другу. Это допускает для каждой из сторон возможность считать себя зависимой от другой (порой чрезмерно), что может обострять возникающие конфликты.

Едва ли Китай способен стать для Соединенных Штатов реальной угрозой уже в ближайшие годы, но очевидными представляются несколько обстоятельств, по которым его «мирное возвышение» делает современный мир менее комфортным для Америки.

Во-первых, США никогда не доминировали политически в мире, в котором они не были бы хозяйственным лидером. В наши же дни имеются все предпосылки к скорой утрате ими экономического и финансового доминирования, и новым номером один наверняка окажется именно КНР. Это может повысить агрессивность и непредсказуемость не столько самого Китая, сколько Соединенных Штатов, которые, естественно, захотят сохранить статус-кво.

Во-вторых, Китай, уже сегодня воспринимаемый как «второй полюс» нового многополярного мира, несомненно, будет строить свою внешнеполитическую идентичность на умеренном антиамериканизме (или, правильнее сказать, скептицизме в отношении США).

В-третьих, и Соединенные Штаты, и КНР, демонстрирующие в последнее время весьма прохладное отношение к формированию более обязывающего мирового порядка на основе европейских подходов, заведомо являются менее предсказуемыми политическими игроками, чем те же страны Европейского союза. Список можно продолжить.

Откровенно говоря, я не верю, что США с их мессианской идеологией и историей, которую они имели в ХХ столетии, спокойно и беспристрастно смогут наблюдать за возвышением Китая, превращением его в крупнейшую экономику мира, укреплением ШОС (что, на мой взгляд, крайне маловероятно, но чем бог не шутит), формированием китайской зоны влияния в Южной Азии и Индийском океане и т. д. Более того, нынешний кризис ускорит процесс формирования «постамериканского» мира, и по мере нарастания такового озабоченность Вашингтона будет лишь усиливаться.

Кроме того, говоря столь же откровенно, я не верю ни в то, что Китай не представляет собой экономическую и политическую угрозу для современной России, ни в то, что наша страна заинтересована закреплять свое подчиненное место в альянсе с недемократической державой и становиться сырьевым придатком государства, которое само выступает в качестве сырьевого придатка западного мира. Поэтому (с точки зрения как США, так и России) я не вижу ничего положительного в формировании нового биполярного мира, центрами которого окажутся Вашингтон и Пекин.

В этот мир вернется Realpolitik самого примитивного толка, а союзники обеих сторон окажутся разменными монетами в их геополитических играх. В то же время появление Китая как нового, чуждого Западу центра экономической и политической мощи способно изменить мировую политику к лучшему и сделать мир XXI века более сплоченным и организованным.

НОВЫЙ ЗАПАД

В данном случае я имею в виду, что возвышение нового восточного гиганта может подтолкнуть западные страны к переосмыслению своего места и роли в мире, что представлялось бы крайне своевременным. В 2003 году французский политический аналитик Доминик Муази констатировал в статье, опубликованной в журнале Foreign Affairs, что окончание холодной войны знаменовало переход от мира, в котором существовали «две Европы, но один Запад», к такому, где имеются «одна Европа и два Запада».

Пока идея о «конце истории» получала в 1990-х подтверждения своей состоятельности, конкуренция двух моделей западной цивилизации выглядела если не естественной, то допустимой. Однако ныне, после резкого падения политического, а теперь и экономического «авторитета» Соединенных Штатов, существование «двух Западов» является непозволительной роскошью в мире, где формируется «новый Восток», причем гораздо более «восточный» и гораздо более мощный, чем тот, что противостоял Западу в холодной войне.

Переосмысление природы западной цивилизации крайне важно сегодня не только потому, что связи между США и Евросоюзом нуждаются в укреплении, а позитивный опыт ЕС по вовлечению в орбиту стабильного демократического развития все новых и новых государств – в усвоении и развитии. Дело еще и в том, что в 1990–2000-х годах Запад – сознательно или вследствие ошибок в политических расчетах – оттолкнул от себя многие страны, являющиеся его естественной составной частью.

На протяжении 1990-х Америка и Европа не попытались интегрировать в свои политические, экономические и военные структуры Российскую Федерацию и большинство республик европейской части бывшего СССР, которые в начале того десятилетия были готовы приобщиться к западному миру.

К началу же 2000-х Россия оказалась почти потерянной для Запада, перейдя под контроль сторонников умеренного авторитаризма, государственной экономики и апологии неограниченного суверенитета. В 2000-х годах то же самое произошло в Латинской Америке, где недовольство Соединенными Штатами спровоцировало во второй половине десятилетия массовый успех демагогических националистических сил, прикрывающихся ультралевыми лозунгами.

Между тем и Россия, и страны Латинской Америки – общества, сформировавшиеся в их современном виде на западной культуре, чья позитивная идентификация складывалась и складывается в осознании своих частных отличий от иных версий европейской цивилизации. Не пытаться переломить в равной степени опасного как для Запада, так и для самой России ее постепенного дрейфа в сторону Китая – величайшая ошибка, которую может сегодня совершить западный мир. Действие из того же ряда – молча и с видимым безразличием взирать на усиление экономических позиций Китая в Латинской Америке.

Сегодня возвышение Пекина порождает надежду на то, что Запад способен сформулировать более ответственную геополитическую «повестку дня» для первой половины XXI века. Не создавая глобального антикитайского альянса, Соединенные Штаты и Европейский союз могли бы попытаться расширить границы западного мира, пока его потенциал и выгоды от сотрудничества с ним выступают, несомненно, притягательным фактором для правительств и народов стран, в той или иной степени обращенных к Западу.

Для реализации такой стратегии необходимы нетрадиционные решения и радикальные действия. НАТО как американо-европейский военный альянс могла бы быть преобразована в ПАТО (Pan-Atlantic Treaty Organization), к участию в которой следовало бы пригласить Россию, Украину, Мексику, Бразилию и Аргентину, заявив об открытости организации для всех стран Восточной Европы и Латинской Америки. США, ЕС, Россия, Мексика, Бразилия и Аргентина могли бы стать основателями новой экономической организации, повторяющей в своих основных чертах экономическую структуру Европейского союза и способствующую не только распространению свободной торговли, но и введению единых правил в сфере защиты инвестиций, развитию конкуренции, расширению зоны действий единых стандартов, общих правил регулирования трудового и социального законодательства.

Важнейшей задачей этих мер была бы интеграция Соединенных Штатов – в военном отношении самой мощной, но экономически и гео-политически все менее предсказуемой державы мира – в рамки ассоциации, которая смогла бы стать «центром притяжения» для всего остального человечества.

«Расширенный Запад» мог бы стать таким субъектом мировой экономики и политики, какого мир никогда не знал. Простой подсчет показывает, что его суммарное население составило бы 1,65 млрд человек, доля в глобальном валовом продукте – от 68 до 71 %, в мировой торговле – около 76 %, а в экспорте капитала – более 80 %. На страны блока пришлось бы почти 35 % личного состава вооруженных сил, 78 % затрат на военные цели и свыше 94 % существующих в мире ядерных вооружений.

Превосходство «расширенного Запада» в технологической и инновационной сферах вообще не требует комментариев. И что особенно важно, с учетом людских и природных ресурсов России и Латинской Америки «расширенный Запад» стал бы в этих отношениях совершенно самодостаточным экономическим блоком, независимым от импорта труда, полезных ископаемых и энергоресурсов из-за пределов собственных границ. Только в рамках этого объединения, простирающегося от Анадыря до Гавайев, от Бергена до Огненной Земли, Европа, Соединенные Штаты и Россия смогли бы ощущать себя в безопасности и пользоваться всеми благами свободного перемещения товаров, капитала и людей по половине обитаемой поверхности земной суши.

Подобный альянс был бы выгоден для всех его участников.

Во-первых, он вдохнул бы новую жизнь в прежнее североатлантическое единство, которое может быть подорвано постепенным финансово-экономическим упадком США даже в большей степени, чем их ближневосточными авантюрами.

Во-вторых, он задал бы четкий вектор развития России, у которой объктивно сегодня нет возможностей самостоятельно осуществить модернизацию экономики и стать державой, хотя бы относительно сравнимой с Китаем по хозяйственной мощи.

В-третьих, он позволил бы интегрировать быстро развивающийся латиноамериканский континент в орбиту западного мира, поскольку формальная «вестернизация» и так находящихся в орбите влияния Запада Мексики, Бразилии и Аргентины позволила бы существенно изменить баланс сил в Латинской Америке и в конечном счете привела бы к падению популистских режимов от Венесуэлы до Боливии. По сути, он создал бы евроцентричную и европейскую по духу структуру, позволяющую, перефразируя сформулированную после Второй мировой войны задачу НАТО, to keep America in, and China out (держать Америку внутри, а Китай вовне).

Разумеется, нельзя не отдавать себе отчета в том, что важнейшим возражением против подобной схемы (за исключением сложностей ее практической реализации) станет тезис о том, что появление такого рода структуры будет воспринято Китаем как возведение вокруг него «санитарного кордона». Пекин и так чувствителен к стремлению Запада, пока уступающего Китаю в экономическом соревновании (пусть и ведущемся далеко не всегда честными методами с обеих сторон), застопорить возвращение Поднебесной на ее «естественное» место в мировой экономике и политике.

В результате подобная политика может породить больше опасностей и угроз, чем преодолеть. Такая возможность реально существует, и не нужно сбрасывать ее со счетов. Однако намного правильнее заранее осознавать опасность и не допускать создания ситуации, в которой она окажется очевидной и непосредственной, чем тешить себя идеями «умиротворения», никогда еще в истории не зарекомендовывавшими себя с лучшей стороны.

Следует еще раз подчеркнуть, что воссоединение Запада вряд ли превратится в антикитайский альянс прежде всего потому, что ни один из его участников не будет заинтересован в военном противостоянии с Китаем (а если кто-то и попытается пойти в этом направлении, он будет удержан остальными участниками сообщества). Кроме того, объединение столь разнообразных стран потребует переосмысления тех ценностей и принципов, которые сейчас считаются «западными», и тем самым неизбежно снизит накал критики, которой сейчас подвергается Китай за свой «недостаточный либерализм». И, наконец, за исключением России членами нового объединения не станут страны, которых Китай рассматривает либо как свои потенциальные «зоны влияния» (государства Центральной Азии), либо как «потенциальных соперников» (Индия и Япония).

Хотя экономически КНР выступает сегодня как один из основных игроков на международной арене, в военно-политическом аспекте она остается мощной региональной державой, выстраивающей свою политику исходя из оценки отношений с Японией, Индией, Россией, Пакистаном, Мьянмой и странами Юго-Восточной Азии. Сегодня многие эксперты признают, что Азия (в том числе и из-за возвышения Китая) является потенциально самым конфликтным регионом мира. Формирование сообщества, которое станет, несомненно, самым мощным в военно-политическом отношении игроком в мире, способно существенно снизить угрозы кризисов, порождаемых стремлением отдельных стран стать равнозначным геополитическим актором, – просто потому, что подобная задача окажется заведомо нереализуемой.

***

Рассуждения об «упадке» Запада занимают умы философов уже несколько столетий, но только на рубеже XX и XXI веков они начали получать явные подтверждения. Впервые с XVII столетия (а если рассматривать мир как единое целое, то вообще впервые) центр экономической мощи смещается из Северной Атлантики в Азию, причем в условиях продолжающейся глобализации. Также впервые внутренне рациональные идеологии, сформировавшиеся в рамках западной цивилизации, больше не управляют миром. Более того, рационализм, как таковой, переживает кризис, на его фоне все большую популярность и влияние приобретают религиозные верования, абсолютизирующие деление человечества на группы и цивилизации, эксплуатирующие для своей экспансии эмоции и предрассудки.

По мере таких перемен мир становится во всевозрастающей степени неуправляемым, радикально отличаясь от тех времен, когда европейцы без особых усилий контролировали в политическом и военном отношениях бЧльшую часть земной поверхности. Созданные в ХХ веке международные союзы и организации оказываются неспособны поддерживать даже иллюзию порядка, ради упрочения которого они были созданы. Повышение степени разнообразия культурных и политических традиций постепенно выхолащивает саму идею прогресса в его европейском понимании, заменяя ее принципом «все дозволено», что, на мой взгляд, в перспективе может оказаться крайне опасным.

Переломить эту тенденцию традиционный североатлантический Запад не в силах. Рассуждения о том, что XXI век будет таким же «американским», как и ХХ век, не выглядят убедительными, как и любые «линейные» прогнозы в эпоху перемен. Наступившее столетие не будет ни «американским», ни «североатлантическим», но в том, чтобы оно стало «азиатским» и тем более «китайским», не заинтересованы ни американцы, ни европейцы, ни россияне. Сегодня всем им, как никогда прежде, стоит объединиться – не для того, чтобы создать враждебный кому-либо военный или политический альянс, а для того, чтобы, осознав на фоне «подлинно иного» общность своих культурных и исторических корней, попытаться сделать мир лучше. И если эта попытка увенчается успехом, нынешний финансово-экономический кризис не возвестит упадок Запада, а станет поворотным пунктом на пути к восстановлению его исторической роли.

США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 июля 2009 > № 2911845 Владислав Иноземцев

Как развитие ведет к демократии

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2009

Кристиан Вельцель – профессор политологии Бременского университета им. Якобса (ФРГ). Роналд Ингелхарт – профессор политологии Мичиганского университета, директор проекта World Values Survey («Всемирный опрос о ценностях»). Они – соавторы книги Modernization, Cultural Change, and Democracy («Модернизация, культурные изменения и демократия»). © Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Демократические институты возникают только тогда, когда для этого складываются определенные социальные и культурные условия. Экономическое развитие и модернизация содействуют возникновению таких условий, повышая вероятность укрепления демократии.

В последнее время демократический бум сменился демократическим спадом. С 1985 по 1995 год множество стран совершили переход к демократии, что вызвало повсеместную эйфорию. Но впоследствии демократия сдала позиции в Бангладеш, Нигерии, на Филиппинах, в России, Таиланде и Венесуэле, а попытки администрации Джорджа Буша установить демократию в Афганистане и Ираке, по всей вероятности, ввергли обе страны в хаос. Эти события, наряду с растущей мощью Китая и России, подтолкнули многих наблюдателей к выводам, что демократия достигла высшей точки и ее подъем завершился.

Это – ошибочное заключение. Основополагающие условия во многих странах мира указывают на более сложные обстоятельства. Нереалистично полагать, что демократические институты можно без труда ввести почти везде и в любое время. Хотя перспективы никогда не бывают безнадежными, с наибольшей вероятностью демократия возникает и выживает при наличии определенных социальных и культурных условий. Администрация Буша проигнорировала эти реалии, когда попыталась внедрить демократию в Ираке, не укрепив предварительно внутреннюю безопасность и упустив из виду культурные условия, которые поставили эту попытку под угрозу.

Однако обстоятельства, ведущие к демократии, могут возникнуть и возникают, а многочисленные эмпирические данные свидетельствуют о том, что этому способствует процесс модернизации. Модернизация – совокупность социальных перемен, связанных с индустриализацией. Вступив в действие, она стремится проникнуть во все сферы жизни, неся с собой профессиональную специализацию, урбанизацию, повышение уровня образования, увеличение средней продолжительности жизни и быстрый экономический рост. Все это создает самоусиливающийся процесс, сопровождаемый подъемом массового участия в политике и – в долгосрочной перспективе – повышает степень вероятности установления демократических политических институтов. Сегодня мы имеем, как никогда, четкое представление о том, почему и как происходит процесс демократизации.

Долгосрочная тенденция к возникновению демократии всегда проявлялась в подъемах и спадах. В начале ХХ столетия существовала лишь горстка демократических стран, и даже они не соответствовали сегодняшним стандартам демократии. Число демократических государств резко возросло после Первой мировой войны, следующий пик наступил после Второй мировой, а третий – в конце холодной войны. За каждым из этих подъемов следовал спад, хотя число демократических стран никогда не опускалось до первоначального уровня. К началу XXI века около 90 государств можно было считать демократическими.

Хотя многие из этих демократий несовершенны, общая тенденция крайне убедительна: в долгосрочной перспективе модернизация ведет к демократии. Это значит, что экономический взлет Китая и России имеет положительный аспект: происходят сопутствующие перемены, которые повышают вероятность появления в будущем все более либеральных и демократических политических систем. Еще это значит, что нет причины для паники в связи с тем, что в настоящее время демократия, по-видимому, вынуждена перейти к обороне. Динамика модернизации и демократизации проявляется все отчетливее, и вполне вероятно, что она продолжит функционировать.

ВЕЛИКИЙ СПОР

Концепция модернизации имеет долгую историю. В XIX и ХХ веках марксистская теория модернизации провозглашала, что отмена частной собственности положит конец эксплуатации, неравенству и конфликтам. Согласно противостоявшей ей капиталистической версии, утверждалось, что экономическое развитие приведет к росту уровня жизни и к демократии. Эти два представления о модернизации яростно соперничали друг с другом на протяжении большего периода холодной войны. К 1970-м, однако, коммунизм начал переживать застой, а во многих бедных странах не наблюдалось ни экономического развития, ни демократизации. Казалось, что ни та, ни другая точки зрения не подтвердилась, и критики объявили о смерти теории модернизации.

Однако после окончания холодной войны концепция модернизации обрела вторую жизнь и возникла новая версия теории с ясным пониманием того, куда должно привести глобальное экономическое развитие. Освободившись от предшествующих упрощений, новая теория модернизации проливает свет на текущие культурные перемены, такие, например, как утверждение гендерного равенства, недавняя волна демократизации и видение демократического мира.

На протяжении большей части истории технологический прогресс протекал крайне медленно, а новые способы увеличения производства продуктов питания сводились на нет ростом населения. Аграрные экономики зажимались в капкан стационарного равновесия без повышения уровня жизни. Историю считали либо цикличной, либо постепенно приходящей в упадок после золотого века. Ситуация начала меняться после промышленной революции и наступления устойчивого экономического роста, что привело к появлению как капиталистического, так и коммунистического представлений о модернизации. Хотя эти идеологии яростно между собой, обе они опирались на экономический рост и общественный прогресс и привели народные массы в политику. Причем каждая из сторон верила, что развивающиеся страны Третьего мира выберут ее путь модернизации.

В разгар холодной войны в Соединенных Штатах возникла версия теории модернизации, которая описывала экономическую отсталость как прямое следствие психологических и культурных характеристик нации. Утверждалось, что такая отсталость отражает традиционные религиозные и общинные ценности, которые не поощряют достижений. Богатые демократии Запада, гласила теория, могли бы внедрить современные ценности и содействовать «недоразвитым» странам в том, чтобы идти по пути прогресса, оказывая им экономическую, культурную и военную помощь. К 1970-м годам, однако, стало ясно, что помощь не принесла народам этих стран ни процветания, ни демократии. Доверие к данной версии теории модернизации, которую всё настойчивее критиковали за этноцентризм и высокомерие, было подорвано.

Ее атаковали последователи теории зависимости, утверждавшие, что торговля с богатыми странами эксплуатирует бедные государства, замыкая их в положении структурной зависимости. Элиты в развивающихся странах приветствовали такой взгляд, поскольку из него следовало, что нищета не связана с внутренними проблемами или коррупцией местных лидеров, а во всем виноват мировой капитализм. К 1980-м теория зависимости стала крайне модной. Согласно ее аргументам, страны Третьего мира могли спастись от глобальной эксплуатации, только уйдя с международных рынков и приняв политику импортозамещения.

Позднее стало понятно, что стратегия импортозамещения провалилась: наименее вовлеченные в мировую торговлю страны – в частности, Бирма, Куба и Северная Корея – не стали наиболее успешными, так как в действительности они прогрессировали меньше всех. Стратегии, ориентированные на экспорт, куда больше содействовали устойчивому экономическому росту и в конечном счете демократизации. Маятник качнулся назад, и доверие начала внушать новая теория модернизации. Стремительный экономический рост Восточной Азии и последовавшая за этим демократизация Южной Кореи и Тайваня, казалось, подтверждали ее основные постулаты: производство для мировых рынков стимулирует рост экономик; инвестирование прибыли в человеческий капитал и повышение квалификации рабочей силы для производства высокотехнологичных товаров приносят более высокую прибыль и расширяют образованный средний класс; после того как средний класс становится достаточно многочисленным и способным четко выражать свои мысли, он начинает настаивать на либеральной демократии – наиболее эффективной политической системе для передовых индустриальных обществ.

Тем не менее даже сегодня, если упомянуть модернизацию на конференции по экономическому развитию, в ответ, скорее всего, можно услышать повторение критики в духе теории зависимости, в которой речь шла об «отсталых странах», как будто других аспектов модернизации не существует и как будто с 1970-х годов мы не получали новых данных.

НОВАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ

Если оглянуться назад, станет очевидна ошибочность ранних версий теории модернизации в нескольких пунктах. Сегодня практически никто не ждет пролетарской революции, которая отменит частную собственность, возвещая новую эру без эксплуатации и конфликтов. Никто не ждет и того, что индустриализация автоматически приведет к установлению демократических институтов, – коммунизм и фашизм тоже были порождением индустриализации. И все-таки большой массив данных указывает на то, что основная предпосылка теории модернизации была верной: экономическое развитие действительно ведет, как правило, к важным и в целом предсказуемым переменам в обществе, культуре и политике. Но в более ранние версии теории модернизации необходимо внести ряд поправок.

Во-первых, модернизация не линейна. Она не движется бесконечно в одном и том же направлении, а вместо этого процесс достигает переломных точек. Эмпирические данные показывают, что каждая фаза модернизации связана с особыми изменениями в мировоззрении людей. Индустриализация ведет к единому масштабному процессу перемен, результатом которого становятся бюрократизация, иерархия, централизация власти, секуляризация и сдвиг от традиционных ценностей к ценностям светским и рациональным. Постиндустриальное общество приносит набор культурных перемен, которые движутся в ином направлении: вместо бюрократизации и централизации новая тенденция направлена на то, чтобы усилить акцент на автономности индивида и ценностях самовыражения, что ведет к растущей эмансипации от власти.

Таким образом, при прочих равных условиях высокий уровень экономического развития обычно делает людей более терпимыми и доверчивыми, повышает стремление к самовыражению и участию в принятии решений. Этот процесс не является предопределенным, и любой прогноз может быть только вероятностным, поскольку на него влияют не только экономические факторы. Лидеры той или иной страны и ее внутренние события тоже формируют происходящее. Более того, модернизация не является необратимой. Ее может повернуть вспять тяжелый экономический спад, как случилось во времена Великой депрессии в Германии, Испании, Италии и Японии, а в 1990-х – в большинстве бывших советских республик. Если текущий экономический кризис превратится в Великую депрессию XXI столетия, мир может столкнуться с новой борьбой против возродившихся ксенофобии и авторитарности.

Во-вторых, социальные и культурные перемены зависят от пути, пройденного страной: история имеет значение. Хотя экономическое развитие обычно и приносит предсказуемые перемены в мировоззрении людей, историческое наследие общества, сформированное протестантизмом, католицизмом, исламом, конфуцианством или коммунизмом, оставляет продолжительный отпечаток на его мировоззрении. Система ценностей отражает взаимодействие между движущими силами модернизации и стойким влиянием традиции. Классики теории модернизации как на Востоке, так и на Западе думали, что религия и этические традиции отомрут, однако эти категории доказали свою высокую сопротивляемость. Хотя жители стран, вставших на путь индустриализации, становятся богаче и образованнее, это отнюдь не ведет к появлению единообразной мировой культуры. Культурное наследие удивительно долговечно.

В-третьих, модернизация – это не вестернизация, вопреки более ранней, этноцентрической, версии теории. Процесс индустриализации начался на Западе, но в течение последних нескольких десятилетий самые высокие темпы экономического роста наблюдались в Восточной Азии, а Япония занимает первое место в мире по средней продолжительности жизни и по ряду других аспектов модернизации. Соединенные Штаты не являются образцом для глобальных культурных перемен, а индустриализующиеся общества в целом не становятся похожими на США, как предполагает популярная версия теории модернизации. На самом деле американское общество сохраняет больше традиционных ценностей, чем многие другие страны с высоким уровнем доходов.

В-четвертых, модернизация не ведет к демократии автоматически. Скорее она приносит социальные и культурные изменения, которые повышают степень вероятности демократизации. Простое достижение высокого уровня ВВП на душу населения не создает демократию: в противном случае Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты превратились бы в образцовые демократии. (Эти страны не прошли описанный выше процесс модернизации.) Но возникновение постиндустриального общества сопровождается определенными социальными и культурными переменами, которые способствуют демократизации. Информационные общества не могут эффективно функционировать без высокообразованного населения, которое все больше привыкает думать самостоятельно. Более того, повышение уровня экономической безопасности переносит акцент на ценности самовыражения, ставя в число основных приоритетов свободу выбора и мотивируя политическую активность. Соответственно после определенного момента довольно трудно избежать демократизации, потому что подавление массового требования более открытого общества становится дорогостоящим и пагубным для экономической эффективности. Таким образом, на продвинутых стадиях модернизация связана с социальными и культурными переменами, которые способствуют повышению степени вероятности появления и расцвета демократических институтов.

Центральной идеей теории модернизации является то, что экономическое и технологическое развитие порождает комплекс взаимосвязанных социальных, культурных и политических изменений. Это подтверждается большим объемом эмпирических данных. Экономическое развитие действительно связано с повсеместными сдвигами в убеждениях и мотивации людей, а эти сдвиги в свою очередь изменяют роль религии, трудовую мотивацию, уровень рождаемости, гендерные роли и сексуальные нормы. А еще они вызывают растущий массовый спрос на демократические институты и куда более отзывчивую реакцию со стороны элит. Совокупность этих перемен делает возникновение демократии все более вероятным, а войну – менее приемлемой для населения.

ОЦЕНКА ЦЕННОСТЕЙ

Новые эмпирические данные позволяют лучше понять, как модернизация меняет мировоззрение и мотивацию. Одним из важных источников служат глобальные опросы о массовых ценностях и отношении к различным проблемам. С 1981 по 2007 год «Всемирный опрос о ценностях» (World Values Survey) и «Исследование европейских ценностей» (European Values Study) провели пять циклов репрезентативных общенациональных опросов во многих странах, охватив почти 90 % населения мира. (С данными опросов можно ознакомиться на сайте www.worldvaluessurvey.org.)

Результаты обнаруживают значительные кросснациональные различия в том, во что люди верят и что ценят. В некоторых государствах 95 % опрошенных утверждают, что Бог очень важен в их жизни; в других странах таких только 3 %. В одних обществах 90 % респондентов убеждены, что мужчины имеют больше прав на рабочее место, чем женщины; в других так считают только 8 %. Эти кросснациональные различия прочны и долговечны, и они тесно коррелируют с уровнем экономического развития. Население стран с низким доходом намного чаще делает акцент на религию и традиционные гендерные роли, чем жители процветающих стран.

Эти опросы о ценностях демонстрируют, что мировоззрение представителей богатых обществ системно отличается от мировоззрения жителей бедных стран, относительно широкого диапазона политических, социальных и религиозных норм. Различия касаются двух фундаментальных аспектов: противопоставления традиционных ценностей секулярно-рациональным и ценностей выживания ценностям самовыражения. (Каждый аспект отражает ответы на множество вопросов, задававшихся в ходе опроса.) Сдвиг от традиционных к секулярно-рациональным ценностям связан с переходом от аграрного общества к индустриальному. Традиционные общества делают упор на религии, на уважении и повиновении властям и на национальной гордости. Эти характеристики меняются по мере того, как общества становятся более секулярными и рациональными.

Переход от ценностей выживания к ценностям самовыражения связан с появлением постиндустриальных обществ. Он отражает культурный сдвиг, который происходит, когда появляются молодые поколения, считающие выживание само собой разумеющимся. Ценности выживания отдают приоритет экономической и физической безопасности и конформистским социальным нормам. Ценности самовыражения отдают приоритет свободе выражения, участию в принятии решений, защите политических прав, охране окружающей среды, гендерному равенству, терпимости к этническим меньшинствам, иностранцам и сексуальным меньшинствам. Все это порождает культуру доверия и терпимости, в которой люди дорожат личной свободой и самовыражением и ориентированы на активное участие в политике. Эти свойства жизненно необходимы для демократии – они же и объясняют, как экономический рост, ведущий к переходу от аграрных обществ к индустриальным, а впоследствии от индустриальных к постиндустриальным обществам, приводит к демократизации.

Беспрецедентный экономический рост в последние 50 лет означает, что бЧльшая часть мирового населения выросла в условиях гарантированного выживания. Данные временнЧго ряда, полученные при опросах о ценностях, указывают на то, что массовые приоритеты сдвинулись с повсеместного акцента на экономической и физической безопасности в сторону субъективного благополучия, самовыражения, участия в принятии решений и относительно доверительных и толерантных взглядов.

Оба измерения тесно связаны с экономическим развитием: системы ценностей в странах с высоким уровнем дохода резко отличаются от этих систем в странах с низким уровнем. Все государства, которые имеют высокий уровень дохода по методике Всемирного банка, отличаются относительно высокими показателями по обоим направлениям – с ярко выраженным упором и на секулярно-рациональных ценностях, и на ценностях самовыражения. Все страны с низким и средненизким уровнями дохода по обоим аспектам отличаются относительно невысокими показателями. Страны со средневысоким уровнем дохода располагаются где-то посередине. Ценности и убеждения каждого общества в примечательной степени отражают уровень его экономического развития, как и предсказывает теория модернизации.

Эта прочная связь между системой ценностей общества и ВВП на душу населения заставляет предположить, что экономическое развитие обычно порождает более или менее предсказуемые изменения в убеждениях и ценностях общества, и эту гипотезу подтверждают имеющиеся данные временнЧго ряда. При сравнении позиций отдельных государств в последовательных волнах опроса о ценностях обнаруживается, что почти всем странам, переживающим подъем ВВП на душу населения, свойствен и предсказуемый сдвиг в системе ценностей.

Вместе с тем результаты опросов показывают также, что культурные перемены зависят от предшествующего пути: культурное наследие того или иного общества формирует его место на культурной карте мира. На этой карте отражены отличные друг от друга группы государств: протестантская Европа, католическая Европа, бывшая коммунистическая Европа, англоговорящие страны, Латинская Америка, Южная Азия, исламский мир и Африка. Ценности, на которые ориентируются различные общества, складываются в удивительно связную схему, которая отражает и экономическое развитие, и религиозное и колониальное наследие. Тем не менее, даже если культурное наследие продолжает формировать превалирующие ценности, экономическое развитие несет с собой перемены, которые ведут к важным последствиям. Со временем оно преобразует самые разные убеждения и ценности, а также формирует растущий массовый спрос на демократические институты и куда более отзывчивую реакцию со стороны элит. И за более чем четверть века, в течение которых велись опросы о ценностях, люди в большинстве стран всё больше подчеркивали ценности самовыражения. Этот культурный сдвиг значительно увеличивает вероятность возникновения демократии там, где ее пока нет, равно как и вероятность повышения ее эффективности и полноты там, где она уже есть.

РАЗВИТИЕ И ДЕМОКРАТИЯ

Пятьдесят лет назад социолог Мартин Липсет отметил, что богатые страны с гораздо большей степенью вероятности становятся демократическими, чем бедные. Хотя это утверждение долгие годы оспаривалось, оно выдержало неоднократные проверки. Сомнению подвергалось и направление причинно-следственной связи – богатая страна является демократией, выше потому, что демократия делает страну богатой, или развитие ведет к демократии?

Сегодня представляется очевидным, что движение происходит в основном в направлении от экономического развития к демократизации. На раннем этапе индустриализации авторитарные государства способны добиться высоких темпов роста с той же степенью вероятности, что и демократические. Но после определенного уровня экономического развития повышается также степень вероятности появления и выживания демократии. Так, из целого ряда государств, демократизировавшихся около 1990-го, большинство относилось к странам со средним доходом: почти все государства с высоким доходом уже являлись демократиями, и немногие страны с низким доходом тоже совершили этот переход. Более того, среди государств, которые демократизировались в период с 1970 по 1990 год, демократия выжила во всех странах, находившихся на экономическом уровне сегодняшней Аргентины или выше. Среди стран, стоявших ниже этого уровня, средняя продолжительность жизни демократии составляла всего восемь лет.

Явная корреляция между развитием и демократией отражает тот факт, что экономические успехи содействуют появлению демократии. По вопросу о том, почему, собственно, развитие способствует демократии, велись интенсивные споры, но уже появляется ответ. Якобы благодаря некоей бестелесной силе демократические институты автоматически появляются, когда страна достигает определенного уровня ВВП. Скорее экономическое развитие влечет за собой социальные и политические перемены, только когда оно меняет поведение людей. Следовательно, экономическое развитие ведет к демократии в той степени, в какой оно, во-первых, создает многочисленный, образованный и четко выражающий свои мысли средний класс, состоящий из людей, привыкших думать самостоятельно, и, во-вторых, преобразует ценности и мотивы людей.

В настоящее время появилась возможность установить, в чем состоят ключевые перемены и насколько они продвинулись в той или иной стране. Анализ опросов о ценностях позволяет классифицировать факторы воздействия на социальные и культурные перемены, а его результаты позволяют заключить, что экономическое развитие ведет к демократии постольку, поскольку оно приносит с собой конкретные структурные изменения (в особенности подъем информационного сектора) и определенные культурные изменения (в особенности подъем ценностей самовыражения). Войны, депрессии, институциональные изменения, решения элит и конкретные лидеры тоже влияют на происходящее, но структурные и культурные перемены являются главным фактором появления и выживания демократии.

Модернизация способствует подъему уровня образования, создавая профессии, требующие независимого мышления, и делая людей более способными выражать свои мысли и лучше оснащенными для вмешательства в политику. По мере возникновения информационных обществ люди привыкают полагаться на собственную инициативу и суждения на работе и становятся более склонными подвергать сомнению жесткую и иерархичную власть.

Модернизация также делает людей более защищенными экономически. Ценности самовыражения распространяются все шире, когда большая доля населения вырастает с уверенностью, что ее выживание гарантировано. Желание свободы и автономии – это универсальные стремления. Когда выживание не гарантировано, они могут быть подчинены потребности в пропитании и порядке, но они поднимаются все выше в списке приоритетов по мере того, как выживание становится более обеспеченным. Основная мотивация для демократии – желание человека иметь свободу выбора – начинает играть более важную роль. Люди все больше и больше акцентируют свободу выбора в политике и требуют гражданских и политических прав, а также демократических институтов.

ЭФФЕКТИВНАЯ ДЕМОКРАТИЯ

С 1985 по 1995 год выборная демократия быстро распространилась по миру. В этом процессе важную роль сыграли стратегические договоренности элит, которым содействовала международная обстановка, когда окончание холодной войны открыло путь для демократизации. Изначально было принято считать демократией любой режим, проводивший свободные и справедливые выборы. Но многие новые демократии страдали от массовой коррупции и не смогли установить правовое государство, а именно это делает демократию эффективной. Поэтому все больше наблюдателей сегодня подчеркивают неадекватность «выборной демократии», «гибридной демократии», «авторитарной демократии», иных форм мнимой демократии, в которой предпочтения масс могут в основном игнорируются политическими элитами и в которых народ не может оказывать определяющее влияние на решения правительства. Соответственно важно отличать эффективную демократию от неэффективной.

Суть демократии состоит в том, что она дает власть и возможности рядовым гражданам. Эффективность либо неэффективность демократии определяется не тем, какие гражданские и политические права существуют на бумаге, а тем, как чиновники на самом деле соблюдают эти права. Первый из этих двух компонентов – существование прав на бумаге – измеряется ежегодным рейтингом Freedom House: если страна проводит свободные выборы, Freedom House обычно присваивает ей статус «свободной» и начисляет баллы, помещающие ее на верхние строчки рейтинга или рядом с ними. Таким образом, новые демократии Восточной Европы получают такой же высокий рейтинг, как и устоявшиеся демократии Западной Европы, хотя углубленный анализ показывает, что широкое распространение коррупции делает эти демократии куда менее эффективными в реагировании на предпочтения граждан. К счастью, рейтинг качества государственного управления Всемирного банка измеряет степень реальной эффективности демократических институтов. Следовательно, примерный индекс эффективной демократии можно получить, умножив эти два рейтинга – формальной демократии по измерениям Freedom House и рейтинг порядочности элит и институтов, устанавливаемый Всемирным банком.

Эффективная демократия – это гораздо более строгий стандарт, чем выборная демократия. Выборную демократию можно установить практически где угодно, но она, скорее всего, долго не продержится, если не передаст власть от элит народу. Эффективная демократия с наибольшей вероятностью будет существовать при наличии относительно развитой инфраструктуры, которая включает в себя не только экономические ресурсы, но и широко распространенную привычку к участию в политическом процессе, а также акцент на автономии. Соответственно она тесно связана с тем, в какой степени население заинтересовано в ценностях самовыражения. И действительно, корреляция между ценностями общества и природой политических институтов страны необыкновенно велика.

Буквально все стабильные демократии демонстрируют высокие ценности самовыражения. У большинства латиноамериканских государств результаты оказались ниже ожидаемых: это свидетельствует о более низком уровне эффективной демократии, чем можно было предсказать исходя из ценностей, которым отдают предпочтение жители данных стран. Можно предположить, что такие общества в состоянии поддерживать более высокий уровень демократии, если укрепить там правовое государство. Результаты Ирана тоже ниже ожидаемых: это теократический режим, который допускает куда более низкий уровень демократии, чем тот, к которому стремится народ. Как ни удивительно для тех, кто концентрируется на политике только на уровне элит, жители Ирана демонстрируют относительно высокую степень поддержки демократии. Напротив, Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Польша и Эстония показывают результаты выше ожидаемых, уровень демократии там выше, чем можно было бы предсказать исходя из ценностей, предпочитаемых жителями данных стран, – возможно, это отражает стимулы к демократизации, связанные с членством в Европейском союзе.

Но ведут ли ценности самовыражения к демократии, или же демократия служит причиной появления ценностей самовыражения? Результаты иследований указывают на то, что именно ценности приводят к демократии. (Полностью с данными, подкрепляющими это утверждение, можно ознакомиться в нашей книге «Модернизация, культурные перемены и демократия».) Для того чтобы появились ценности самовыражения, нет необходимости в уже существующих демократических институтах.

Данные временныЂх рядов, полученные при опросах о ценностях, указывают на то, что в период, предшествовавший волне демократизации в конце 1980-х и начале 1990-х годов, ценности самовыражения уже возникли в процессе поколенческой смены ценностей – не только в западных демократиях, но также и во многих авторитарных обществах. К 1990-м народы Восточной Германии и Чехословакии, жившие при двух из наиболее авторитарных режимов в мире, высоко подняли планку ценностей самовыражения. Важнейшим фактором была не политическая система, а тот факт, что эти страны относились к числу наиболее экономически развитых в коммунистическом мире, с высоким уровнем образования и передовой системой социального обеспечения. Таким образом, когда лидер Советского Союза Михаил Горбачёв отказался от доктрины Брежнева, устранив угрозу советского военного вмешательства, эти государства сразу же вступили на путь демократии.

В последние десятилетия ценности самовыражения распространялись и укреплялись, повышая вероятность прямого вмешательства народа в политику. (Действительно, беспрецедентное число людей принимало участие в демонстрациях, которые содействовали появлению последней волны демократизации.) Значит ли это, что авторитарные системы неминуемо рухнут? Нет. Акцентирование на ценностях самовыражения обычно подрывает легитимность авторитарных систем, но пока авторитарные элиты контролируют армию и тайную полицию, они способны подавлять продемократические силы. И все-таки даже для репрессивных режимов сдерживание подобного рода тенденций обходится дорого, ибо обычно это препятствует появлению эффективных информационных секторов.

СОВРЕМЕННАЯ СТРАТЕГИЯ

Такое новое понимание модернизации имеет немаловажные последствия для международных отношений.

В первую очередь оно помогает объяснить, почему передовые демократии не воюют друг с другом. Утверждение о невозможности вооруженного конфликта между ними восходит еще к Адаму Смиту и Иммануилу Канту, и недавние исследования обеспечивают солидную эмпирическую поддержку этого тезиса. После своего появления в начале XIX века либеральные демократии сражались в нескольких войнах, но практически никогда друг против друга. Эта новая версия теории модернизации указывает на то, что причиной феномена демократического мира являются скорее культурные ценности, связанные с модернизацией, чем демократия, как таковая.

В более ранние периоды истории демократии часто воевали друг с другом. Но превалировавшие в них нормы со временем эволюционировали, о чем свидетельствуют отмена рабства, постепенное распространение избирательных прав и движение к гендерному равенству практически во всех современных обществах. Еще одна культурная перемена, произошедшая в современных обществах, состоит в том, что война считается все более неприемлемой, а степень вероятности того, что люди будут выражать свои предпочтения и пытаться воздействовать на политику, повысилась. Данные проекта «Всемирный опрос о ценностях» показали, что жителям стран с высоким уровнем дохода присущ гораздо более низкий уровень ксенофобии, чем жителям стран с низким уровнем дохода, а граждане государств с высоким уровнем дохода в гораздо меньшей степени готовы сражаться за свою Родину, чем жители стран с низким уровнем дохода. Более того, экономически развитые демократии ведут себя по отношению друг к другу куда более мирно, чем бедные демократии, и гораздо меньше склонны развязать гражданскую войну, чем бедные демократии.

Для внешней политики США теория модернизации имеет как предостерегающие, так и ободряющие последствия. Предостерегающим уроком, конечно же, служит Ирак. Вопреки привлекательному мнению, что демократию можно без труда установить практически везде, теория модернизации утверждает, что демократия с гораздо большей степенью вероятности укоренится при определенных условиях. Ряд факторов, включая глубокие этнические противоречия, усугубленные режимом Саддама Хусейна, сделали нереалистичными ожидания того, что демократию в Ираке будет просто установить. А после поражения Саддама особенно серьезной ошибкой стала неспособность противодействовать снижению уровня физической безопасности.

Межличностное доверие и терпимость процветают, когда люди чувствуют себя в безопасности. Маловероятно, что демократия выживет в социуме, раздираемом недоверием и нетерпимостью, а Ирак сейчас отличается самым высоким уровнем ксенофобии из всех обществ, по которым имеются соответствующие данные. Наглядным показателем ксенофобии служит число людей, не желающих иметь соседями иностранцев. Средняя доля опрошенных из 80 стран, которые заявили об этом, составляет 15 %. Среди иракских курдов 51 % участников опроса тоже сказали, что не хотели бы соседствовать с иностранцами. 90 % иракских арабов-респондентов не хотели бы иметь соседей-иностранцев. Сообразно с этими условиями Ирак (вместе с Зимбабве и Пакистаном) демонстрирует очень низкие уровни как ценностей самовыражения, так и эффективной демократии.

Теория модернизации имеет для внешней политики Соединенных Штатов также и позитивные последствия. На основе большого количества данных она приводит к выводу, что экономическое развитие является фундаментальной движущей силой демократических перемен, то есть Вашингтон должен делать все что в его силах для поощрения развития. Если, например, он хочет добиться демократических перемен на Кубе, то изолировать ее контрпродуктивно. США должны снять эмбарго, содействовать экономическому развитию и поощрять социальное взаимодействие и другие внешние связи Кубы с остальным миром. Ни в чем нельзя быть уверенным, но эмпирические данные заставляют предполагать, что растущее там ощущение безопасности и акцент на ценностях самовыражения подорвут авторитарный режим.

Аналогичным образом тревожащее экономическое возрождение Китая влечет за собой долгосрочные позитивные последствия. Под видимой монолитной политической структурой возникает социальная инфраструктура демократизации. Китай сейчас приближается к тому же уровню массового внимания к ценностям самовыражения, достигнув которого такие страны, как Польша, Тайвань, Чили и Южная Корея совершили переход к демократии. И, как ни удивительно это может показаться тем исследователям, которые берут в расчет только политику на уровне элит, Иран тоже приблизился к этому порогу.

Пока Коммунистическая партия Китая и теократические лидеры Ирана контролируют армию и силы безопасности в своих странах, демократические институты на уровне государства не появятся. Но растущее давление масс в пользу либерализации уже начинает проявляться, и их подавление приведет к росту издержек с точки зрения экономической неэффективности и упадка морального духа общества. В целом рост благосостояния населения Ирана и Китая соответствует национальным интересам США.

В более широком смысле из теории модернизации следует, что Соединенные Штаты должны приветствовать и поощрять экономическое развитие во всем мире. Хотя экономическое развитие и требует сложной адаптации, но его долгосрочный эффект ведет к появлению более терпимых, менее ксенофобских и в конечном счете более демократических обществ.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 июля 2009 > № 2911783 Кристиан Вельцель, Рональд Инглхарт

Китайская национальная нефтегазовая корпорация (КННК) на днях подтвердила, что КННК и мьянмская сторона недавно в Пекине официально подписали меморандум о взаимопонимании по вопросам реализации проекта прокладки нефтепровода Китай-Мьянма. Это знаменует собой формирование основных контуров четырех ведущих коридоров по доставке нефти из-за рубежа в Китай и будет благоприятствовать диверсификации каналов по транспортировке нефти и обеспечивать энергетическую безопасность Китая.По словам начальника Китайского центра по изучению вопросов энергетики при Сямэньском университете Линь Боцяна, подавляющее большинство импортируемой сырой нефти в Китай привозят морским транспортом через Малаккский пролив, строительство китайско-мьянмского нефтепровода позволит проложить в юго-западном районе страны сухопутный маршрут для импорта нефти и природного газа в страну.

Согласно меморандуму о взаимопонимании по вопросам реализации проекта прокладки, эксплуатации и управления китайско-мьянмским нефтепроводом, подписанному недавно Китаем и Мьянмой в Пекине, проект предусматривает прокладку трубопровода Китай-Мьянма, строительство объектов для хранения сырой нефти и сооружение на территории Мьянмы терминала для выгрузки со сверхкрупных нефтяных танкеров сырой нефти и других вспомогательных объектов. Обе страны согласились на то, что китайская сторона будет отвечать за проектирование, строительство, эксплуатацию и управление данным нефтепроводом. Проектная мощность нефтепровода составит 22 млн.т. в год, передает RusEnergy со ссылкой на «Синьхуа». Китай > Нефть, газ, уголь > oilru.com, 22 июня 2009 > № 154410

Растущая торговля газом Бирмы (Мьянмы) с Таиландом и Китаем способствуют тому, что военный режим этой страны может игнорировать требования международной общественности о восстановлении демократии в стране и решении многолетнего вопроса об освобождении лидера оппозиции Аун Сан Су Джи, дочери основателя современной Мьянмы генерала Аун Сана. Об этом сообщает Bloomberg cо ссылкой на информацию из кругов бирманской оппозиции и правозащитников.Бирманская хунта стала обладательницей седьмых по величине в мире запасов газа, что позволило ей сформировать валютные резервы в 3,6 млрд.долл. и получить возможность удвоить добычу газа к 2015г. «У военного режима увеличилась финансовая основа и влияние на него извне сведено к минимуму», – cчитает У Тан Мьюн, бывший представитель страны в ООН и один из лидеров оппозиции. Военные власти утверждают, что экономика страны росла на 10% ежегодно с 1999 по 2007г., а ВНП достиг 383,4 млрд.долл. США. Неофициальные подсчеты, однако, дают основания разделить эти показатели наполовину.

Бирма экспортирует газ в Китай, но, главное, в соседний Таиланд. 92% бирманских поставок в эту страну приходится на природный газ. Таиланд закупает 30% необходимого природного газа в Бирме. Это сказывается на политическом взаимодействии: 2 июня Таиланд призвал к освобождению политзаключенных в Бирме. В ответ Бирма предложила соседу не вмешиваться в свои внутренние дела, и вопрос был закрыт. Китай планирует построить через территорию Бирмы также нефтепровод, чтобы транспортировать в страну ближневосточную нефть, минуя проблемный Малаккский залив. Мьянма > Нефть, газ, уголь > rosinvest.com, 5 июня 2009 > № 157746

Международный союз электросвязи (International Telecommunication Union, ITU), специализированное подразделение ООН, определяющее стандарты в области информационно-коммуникационных технологий, исследовал развитие ИКТ в 154 странах с 2002 по 2007г. Результатом этого исследования стал многостраничный доклад, содержащий рейтинг развития стран в сфере – ICT Development Index. Страны Северной Европы и Южная Корея добились самых серьезных успехов в области развития ИКТ. Россия в этом рейтинге заняла 50 место.Международный союз электросвязи является ведущим учреждением ООН в области информационно-коммуникационных технологий и всемирным координационным центром для правительств и частного сектора в развитии сетей и служб. Это одна из старейших международных организаций, она была основана в Париже 17 мая 1865г. под названием Международного телеграфного союза. В 1934г. организация получила свое нынешнее название, а в 1947г. стала специализированным подразделением ООН. В организацию входит 191 страна (на сент. 2008г.).

Новый индекс развития ИКТ сравнивает успехи в развитии информационно-коммуникационных технологий в 154 странах за пятилетний период с 2002 по 2007г. Индекс сводит 11 показателей в единый критерий, который можно использовать в качестве инструмента для проведения сравнительного анализа на глобальном, региональном и национальном уровнях. Эти показатели касаются доступа к ИКТ, их использования, а также практического знания этих технологий: число стационарных и мобильных телефонов на 100 жителей страны, количество домашних хозяйств, имеющих компьютер, количество пользователей интернета, уровни грамотности и так далее.

Страны, добившиеся наибольших успехов в области, находятся в Северной Европе. Исключение составляет Республика Корея. Лидером рейтинга, согласно индексу развития, является Швеция. За ней следуют Республика Корея, Дания, Нидерланды, Исландия и Норвегия. Далее следуют другие, в основном с высоким уровнем экономического развития, страны Европы, Азии и Северной Америки. Западная Европа и Северная Европа, а также Северная Америка, являются регионами с наивысшими баллами по ICT Development Index, а большинство стран из этих регионов находятся в первой двадцатке стран с развитыми. Бедные, и особенно наименее развитые, страны остаются в нижней части индекса, поскольку имеют ограниченный доступ к инфраструктуре, включая фиксированную и подвижную телефонию, интернет и широкополосную связь.

Первая десятка стран в рейтинге: Швеция, Республика Корея, Дания, Нидерланды, Исландия, Норвегия, Люксембург, Швейцария, Финляндия, Великобритания.

Россия занимает 50 место в рейтинге с индексом 3,83, между Уругваем (49 место) и Украиной (50). Несмотря на достигнутые темпы развития рынка, в целом по уровню проникновения ИКТ Россия отстает от многих развитых стран, экономика которых прошла индустриальный этап развития. Для сравнения: Япония – 12 место, Германия – 13, Соединенные Штаты – 17, Италия – 22, Франция – 23, Эстония 26, Израиль – 29, Греция – 34, Латвия – 36, Польша – 39, Чехия – 40, Болгария – 45, Аргентина – 47, Беларусь – 54, Турция – 59, Бразилия – 60, Китай – 73, Мексика – 75, Иран – 78, Грузия – 80, Азербайджан – 86, Кыргызстан – 93, Таджикистан – 106, Индия – 118, Узбекистан – 110. Хуже всего с информационно-коммуникационными технологиями дело обстоит в африканских странах: Гвинее-Бисау (152 место), Чаде (153) и Нигере, который занимает последнее – 154 место.

В отчете отмечается, что все страны (за исключением одной) за последние пять лет повысили свои уровни, причем некоторые из них – весьма значительно, по сравнению с другими. Восточную Европу отличают не только высокие темпы относительного роста, но и одно из самых значительных увеличений стоимости ICT Development Index, и поэтому данный регион можно рассматривать в качестве наиболее динамичного с точки зрения развития за указанный период времени. К числу стран, задававших основной тон в этом процессе, относятся страны Балтии, а также Румыния. К другим странам, значительно повысившим свои уровни развития ИКТ, следует отнести Люксембург, Объединенные Арабские Эмираты, Ирландию, Макао (Китай), Японию, Италию и Францию. Единственной страной, где был отмечен регресс информационного развития, оказалась Мьянма (119 место).

Наибольший прогресс достигнут в отношении доступа, который включает фиксированную и подвижную телефонию, домашние хозяйства, имеющие компьютер и доступ в интернет. Что касается использования, которое включает количество лиц, пользующихся услугами интернета, фиксированной и подвижной широкополосной связи, то здесь достигнут гораздо меньший прогресс. Широкополосную связь, относящуюся к одной из новых технологий, еще только предстоит внедрить во многих странах.

Страны с низкими уровнями развития (а следовательно, и с низкими рангами индекса) принадлежат, в основном, к развивающемуся миру. Учитывая тесную связь между уровнем развития и ВВП, многие из наиболее бедных стран, в частности в Африке, находятся еще ниже в рейтинге, причем больших изменений в этом ранжировании с 2002г. не наблюдалось.

В целом, как развитые, так и развивающиеся страны на 30% повысили свои уровни развития за пятилетний период. Некоторые развивающиеся страны, Саудовскую Аравию, Китай и Вьетнам, весьма значительно улучшили свой индекс за указанный пятилетний период. Это частично объясняется быстрым ростом мобильной связи в сочетании с увеличением количества пользователей интернета. Развивающиеся страны по-прежнему отстают в том, что касается доступа и использования этих технологий.

Сравнение уровней развития и уровнем дохода на душу населения (по паритету покупательной способности) указывает на устойчивую связь между доходом и внедрением за некоторыми исключениями, вызывающими определенный интерес. Некоторые из стран с наиболее развитыми имеют более высокие уровни, чем ожидалось, исходя из их уровней дохода. Республика Корея добилась выдающихся результатов при значительно более высоких уровнях развития, чем ожидалось. Это свидетельствует о том, что последовательная и целенаправленная политика может послужить толчком к развитию информационного общества в странах с относительно низкими уровнями дохода, указывают авторы исследования.

В отчете также представлены последние, на конец 2008г., данные по ключевым показателям развития. Наметился явный переход от фиксированной телефонии к подвижной сотовой телефонии, и уже к концу 2008г. количество абонентов подвижной сотовой связи в мире более чем в три раза превысило количество абонентов фиксированной телефонной связи. Две трети из них проживают в развивающихся странах, в то время как в 2002г. их было менее половины. Исходя из оценочных данных, в конце 2008г. 23 из 100 жителей в мире пользовались интернетом. Однако уровни проникновения в развивающихся странах остаются низкими. Африка с 5-процентным проникновением значительно отстает. Что касается широкополосного проникновения, то здесь цифры являются еще более скромными.

Одна из основных целей ICT Development Index заключается в том, чтобы измерить масштабы и тенденции в изменении глобального «цифрового разрыва». Исходя из понятия, что «цифровой разрыв» является относительным, что подразумевает сравнивание прогресса в развитии между различными странами, отчет показывает, что общая величина глобального «цифрового разрыва» в период с 2002 по 2007г. оставалась неизменной. Несмотря на значительное улучшения положения в развивающихся странах, разрыв между странами с развитыми странами с неразвитыми сохраняется.

Поделив все страны мира на четыре группы в зависимости от уровней развития, можно констатировать незначительное уменьшение «цифрового разрыва» между странами, находящимися в группе с «высокоразвитыми», и странами, относящимися к другим группам, пишут исследователи. Возможно, это объясняется увеличением уровней проникновения подвижной сотовой связи во многих странах, принадлежащих к группам с менее развитыми ИКТ. Результаты показывают также, что «цифровой разрыв» между странами с «высоким» и странами со «средним» и «низким» уровнями развития несколько увеличивается. Это свидетельствует о том, что по мере того как информационные общества становятся все более зрелыми, уровни развития постепенно выравниваются. Менее зрелые, но, тем не менее, достаточно развитые информационные общества уверенно растут, оставляя позади тех, кто находится на более низких ступенях.

В отчете ICT Development Index представлен новый инструмент, «корзина цен» на услуги, который позволяет измерить и сравнить цены на них в различных странах. Он объединяет в себе среднюю стоимость услуг фиксированной телефонии, мобильной связи и широкополосного интернета и сравнивает тарифы на пользование за 2008г.

В 2008г. цены на услуги составляли в среднем 15% от уровня дохода, приходящегося на душу населения в соответствующей стране, в то время как общий разброс этого показателя составлял от 1,6% в развитых странах до 20% в развивающихся странах. Иными словами, между странами существуют значительные различия, основанные на уровнях дохода. Страны с высокими уровнями дохода платят относительно мало за услуги, в то время как страны с низкими уровнями дохода платят относительно больше. Часто это объясняется очень высокими тарифами на услуги фиксированного широкополосного интернета в некоторых развивающихся странах.

Самая низкая стоимость услуг отмечена в Сингапуре и Соединенных Штатах Америки. Далее идут: Люксембург, Дания, Гонконг (Китай), Объединенные Арабские Эмираты, Тайвань, Швеция, Норвегия и Финляндия. Учитывая уровни доходов этих стран, они предлагают самые доступные в мире услуги ИКТ, стоимость которых составляет от 0,4 до 0,6% от ежемесячного дохода на душу населения. Во всех 25 странах с наиболее развитыми, на оплату услуг этих технологий уходит менее 1% ежемесячного дохода. Для сравнения, стоимость корзины цен на услуги 25 стран, находящихся в нижней части рейтинга, колеблется в пределах от 40% до 72% от ежемесячного дохода, что явно свидетельствует о том, что услуги ИКТ являются в ценовом отношении неприемлемыми для большей части населения этих стран. Россия по этому показателю находится на 39 месте, стоимость услуг в стране составляет 1,8% от ежемесячного дохода на душу населения.

В отчете также сравниваются цены на каждый из трех видов технологий: фиксированную телефонию, подвижную телефонию, широкополосный интернет. Что касается тарифов, лежащих в основе паритета покупательной способности, то самая низкая стоимость услуг фиксированной связи зарегистрирована в Иране, за которым следует Тайвань (Китай) и Объединенные Арабские Эмираты; самая низкая стоимость услуг подвижной сотовой связи – в Гонконге (Китай), за которым следует Дания и Сингапур; а самая низкая стоимость услуг широкополосного интернета в Соединенных Штатах Америки, за которыми следуют Канада и Швейцария.

Сравнение уровней развития и цен на услуги выявляет устойчивую взаимосвязь. В отчете подчеркивается, что страны с относительно низкими ценами имеют относительно высокие уровни ICT Development Index; страны же с относительно высокими ценами имеют относительно низкий рейтинг в данном индексе. Международный союз электросвязи планирует публиковать «корзину цен» на услуги на ежегодной основе, что позволит странам следить за изменением цен во временной динамике. Евросоюз > СМИ, ИТ > www.gtmarket.ru, 20 мая 2009 > № 163252

По данным ФТС РФ, в апр. тек.г. Россия экспортировала 1481 тыс.т. пшеницы. Основными покупателями российской пшеницы стали Египет, Турция и Сирия. Список стран-импортеров российской пшеницы пополнили Мьянма, Япония.С начала текущего сезона (1 июля 2008г.) из Россию было вывезено 15 909 тыс.т. пшеницы, что на 4 328 тыс.т. больше, чем за тот же период в прошлом сезоне. По сравнению с прошлым сезоном Россия значительно расширила географию поставок пшеницы. Получателями российской пшеницы в прошлом сезоне стали 55 стран, за десять месяцев текущего сезона – 60 стран. Прирост произошел, главным образом, за счет стран Азии и Латинской Америки. Россия > Агропром > zol.ru, 18 мая 2009 > № 154632

Китай и Япония выделили по 38,4 млрд.долл. для создания паназиатского антикризисного фонда, пишет газета «Чайна дейли». Третьим из крупнейших вкладчиков стала Южная Корея со взносом в 19,2 млрд.долл. На эти три страны приходится 80% от всех вкладов в антикризисный фонд, который создается 13 азиатскими государствами. Остальные 20% будут обеспечены членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН): Брунеем, Камбоджей, Индонезией, Лаосом, Малайзией, Мьянмой, Филиппинами, Сингапуром, Таиландом и Вьетнамом.Основная цель фонда – помочь поддержать платежный баланс тем странам, откуда на фоне финкризиса начнется «массовое бегство» капиталов. О намерении поддержать азиатские страны в борьбе с глобальным финансовым кризисом заявил также Азиатский банк развития. Эта региональная финансовая структура намерена в ближайшие два года увеличить объем кредитования азиатских стран почти на 50% по сравнению с 2007-08гг. Объем кредитования в 2009-10гг. составит 33 млрд.долл. Китай > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 4 мая 2009 > № 152676

Япония, Китай, Южная Корея и еще 10 азиатских стран договорились о пропорциях формирования регионального валютного резервного фонда объемом 120 млрд.долл., известного как Чиангмайская инициатива (Chiang Mai Initiative). Китай и Япония – две крупнейшие экономики региона – внесут в фонд по 38,4 млрд.долл. (64%), Южная Корея – 19,2 млрд.долл. (16%). Как сообщает Reuters, оставшиеся 24 млрд.долл. (20%) внесут 10 стран-членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН).Осенью 2008г. страны Восточной Азии договорились создать к июню 2009г. антикризисный фонд в 80 млрд.долл. В фев. 2009г. размер фонда был увеличен до 120 млрд.долл.. Цель фонда – экстренная поддержка своих 13 учредителей в случае бурного оттока капитала, примером которого является азиатский финансовый кризис 1997-98гг.

По итогам ежегодного собрания Азиатского банка развития на о. Бали (Индонезия) также стало известно, что Япония – помимо вышеуказанного взноса – намерена выделить до 6 трлн. иен (61,54 млрд.долл.) на поддержку стран, пострадавших от экономического кризиса.

Что касается валюты указанного фонда, Чиангмайской инициативы, то по этому вопросу переговоры еще не проходили. Японский план на 6 трлн. иен, по словам министра финансов страны Каору Йосано (Kaoru Yosano), нацелен на продвижение иены в странах Юго-Восточной Азии. Йосано также заявил, что Япония планирует запустить систему госгарантий на сумму до 500 млрд. иен (5,13 млрд.долл.) для так называемых самурайских облигаций, которые эмитируются в Японии нерезидентами и деноминированы в иенах. Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), созданная в 1967г., включает в себя: Бруней, Вьетнам, Индонезию, Камбоджу, Лаос, Малайзию, Мьянму, Сингапур, Таиланд и Филиппины. Китай > Финансы, банки > bfm.ru, 3 мая 2009 > № 154662

Центральная арена XXI века

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март - Апрель 2009

Роберт Каплан – национальный корреспондент журнала The Atlantic, старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности в Вашингтоне. Пишет книгу об Индийском океане. Недавно его пригласили читать лекции по национальной безопасности в Академии Военно-морских сил США. Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 2 (март – апрель) за 2009 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Уже сегодня основные торговые и энергетические потоки следуют морскими путями. Когда Индия и Китай вступят в эпоху великодержавного соперничества в водах Индийского океана, значение этого пространства еще больше возрастет.

Правильно составленная карта либо план действий могут сделать стратегов более предусмотрительными, предлагая широкий взгляд на важные тенденции в мировой политике. Чтобы понять XX век, необходимо понимание европейской карты. Хотя технологические достижения и экономическая интеграция стимулируют глобальное мышление, некоторые места на глобусе по-прежнему значат больше, чем другие. А в отдельных странах, таких, например, как Ирак и Пакистан с их искусственно созданными границами, политика все еще отдана на милость географии. Так в каком же месте земного шара можно наилучшим образом увидеть будущее?

В силу своего географического положения американцы уделяют главное внимание Атлантическому и Тихому океанам. Это миропредставление сформировалось в годы Второй мировой и холодной войн. На оба океана были устремлены взоры нацистской Германии, империалистической Японии, Советского Союза и коммунистического Китая. Это отражено даже в условных картографических обозначениях. В проекции Меркатора Западное полушарие помещается в центре карты, а Индийский океан разделен на две части и изображен по краям карты мира. Однако, как следует из пиратских рейдов в прибрежных водах Сомали и той резни, которую террористы устроили в Мумбаи прошлой осенью, Индийский океан, третье по площади водное пространство планеты, становится центральной ареной вызовов, на которые человечеству предстоит дать ответ в XXI столетии.

Регион Индийского океана охватывает все страны «мусульманской дуги» (или «полумесяца») – от пустыни Сахара до Малайского архипелага. Хотя арабы и персы известны жителям Запада главным образом как люди пустыни, они были и великими мореплавателями. Странствуя в Средние века из Аравии в Китай, они на всем пути следования проповедовали свою веру. Сегодня на западном побережье Индийского океана расположены такие «взрывоопасные» государства, как Иран, Йемен, Пакистан и Сомали. Они находятся в непосредственной близости от важных торговых путей и представляют собой центральное ядро сети мирового терроризма, пиратства и наркоторговли. Сотни миллионов мусульман, принявших ислам в Средние века, проживают на восточном побережье Индийского океана в таких странах, как Бангладеш и Индия, Индонезия и Малайзия.

Господствующее положение в Индийском океане занимают два огромных водных пространства – Аравийское море и Бенгальский залив, на северном побережье которого расположены две самые нестабильные страны мира – Пакистан и Мьянма (известна также как Бирма). Распад государственности или смена режима в Пакистане окажут влияние на соседние страны. Это подтолкнет сепаратистов белуджи и синдхов искать более тесные связи с Индией и Ираном. Точно так же крах хунты в Мьянме, где уже брезжит соперничество между Индией и Китаем за доступ к энергетическим и прочим ресурсам, угрожает соседним экономикам и требует массированной гуманитарной интервенции по морю. С другой стороны, приход к власти более либерального режима пошатнет доминирующие позиции Китая в Мьянме, усилит влияние Индии и ускорит региональную экономическую интеграцию.

Иными словами, Индийский океан – это больше, чем просто географическая данность; это еще и идея, сочетающая ислам с мировой энергетической политикой и усилением Индии и Китая. Все вместе ведет к формированию многополярного, «многослойного» мира в данном регионе. Общепризнанным является впечатляющий экономический рост Индии и Китая, но мало кто задумывается о военно-политических последствиях усиления этих государств. Великодержавные устремления Индии и Китая, а также их стремление получить доступ к энергоресурсам заставили обе страны «перевести взоры с суши на море», как выразились Джеймс Холмс и Тоси Йосихара, преподаватели стратегии в Военно-морском колледже США. Тот факт, что эти страны сосредоточивают внимание на военно-морской мощи, показывает, что на суше они чувствуют себя куда более уверенно.

Итак, на карте Индийского океана обнаруживаются основные контуры силовой политики в XXI веке. И в этих новых условиях Соединенным Штатам отводится роль глобального миротворца и хранителя общемировых ценностей: ожидается, что они обуздают террористов, пиратов и контрабандистов, окажут гуманитарную помощь и будут управлять обостряющейся конкурентной борьбой между Индией и Китаем. США придется заниматься всеми этими неотложными делами не так, как в Афганистане и Ираке, то есть путем прямого вторжения наземных войск. Обеспечивать баланс сил они должны посредством не столь заметных морских операций, оставаясь в тени. Военно-морская мощь никогда не воспринималась столь же грозной, как сухопутная военная сила: общепринято, что ВМС наведываются в порты, тогда как сухопутные войска вторгаются на чужую территорию и осуществляют прямую интервенцию. Кораблям требуется значительное время, чтобы добраться до театра военных действий, и это дает шанс дипломатии совершить чудо. И как показала операция, проведенная Соединенными Штатами в связи с цунами в Индийском океане в 2004 году, когда большинство моряков и морских пехотинцев каждый вечер возвращались на свои корабли, военно-морским силам по плечу предпринять многое на берегу, почти не оставляя при этом следов. Чем больше США будут отказываться от гегемонии на суше в пользу гегемонии на море, тем меньшую угрозу они будут представлять в глазах других государств.

Более того, именно потому, что Индия и Китай уделяют такое большое внимание военно-морской мощи, задача управления их мирной экономической экспансией ляжет в значительной степени на американские ВМС. Между флотами этих трех стран, безусловно, неизбежны трения, особенно если разница в их относительной силе начнет уменьшаться. Но даже если в предстоящие десятилетия и произойдет сокращение американских Военно-морских сил в относительном выражении, то в абсолютных категориях Соединенные Штаты останутся величайшей из внешних держав, присутствующих в акватории Индийского океана. Это даст Америке возможность выступать в роли посредника в деле урегулирования отношений между Индией и Китаем. Для понимания динамики необходимо взглянуть на данный регион с точки зрения перспектив господства на море.

ИЗМЕНЕНИЯ НА МОРЕ

Благодаря предсказуемости муссонов прибрежные страны Индийского океана были связаны друг с другом задолго до наступления эры паровой тяги. Торговля ладаном, пряностями, драгоценными камнями и текстилем сплачивала народы, разбросанные вдоль океана во времена Средневековья. На протяжении всей истории морские торговые пути были важнее наземных, пишет историк Фелипе Фернандес-Арместо, поскольку они давали возможность перевозить больше товаров при более низких транспортных расходах. В XV столетии утверждали: «Кто господствует в Малаккском проливе, тот возьмет Венецию за горло». Другая поговорка гласит: «Если бы мир был яйцом, то Ормузский пролив был бы его желтком». Даже в наш век информации и реактивных самолетов по морю осуществляется 90 % мировой торговли и перевозится около 65 % нефти.

Глобализация стала возможна благодаря легкой и дешевой транспортировке контейнеров на танкерах, а на Индийский океан приходится половина всех мировых контейнерных перевозок. Более того, 70 % мировой торговли нефтепродуктами проходит по Индийскому океану – с Ближнего Востока к Тихоокеанскому региону. Пользуясь этим маршрутом, суда торгового флота следуют по важнейшим и достаточно узким морским путям, включая Аденский и Оманский заливы, а также такие всемирно известные «контрольно-пропускные пункты», как Баб-эль-Мандебский, Ормузский и Малаккский проливы. Примерно 40 % мировой торговли осуществляется через Малаккский пролив, а 40 % торгуемой нефти-сырца – через Ормузский пролив.

Уже сегодня Индийский океан является межгосударственным торговым и энергетическим путем первостепенной важности, в будущем его значение только возрастет. Как ожидается, с 2006 по 2030 год мировые потребности в энергоносителях увеличатся на 45 %, а почти половина растущего спроса придется на Индию и Китай. С 1995 по 2005-й потребность КНР в сырой нефти удвоилась, а с 2005 по 2020 год страна будет импортировать предположительно 7,3 миллиона баррелей сырой нефти в день. Это половина планируемой нефтедобычи в Саудовской Аравии. Более 85 % нефти и нефтепродуктов направляется в Китай по Индийскому океану через Малаккский пролив.

Индия, которая вскоре станет четвертым потребителем энергоресурсов в мире после США, Китая и Японии, покрывает за счет нефти примерно треть потребностей в энергии, причем 65 % нефти она импортирует, а 90 % всего импорта нефти может в скором времени поступать из Персидского залива по Индийскому океану. Ожидается, что в будущем Индия резко увеличит импорт угля из далекого Мозамбика в дополнение к тому объему угля, который она уже получает из других стран, омываемых водами Индийского океана, таких, в частности, как Австралия, Индонезия и ЮАР. В будущем постоянно растущие объемы сжиженного природного газа (СПГ) из Южной Африки будут поступать в Индию морским путем в дополнение к СПГ, ввозимому из Индонезии, Катара и Малайзии.

По мере того как вся акватория Индийского океана, включая восточное побережье Африки, опутывается паутиной мировой торговли энергоносителями, Дели стремится усилить свое влияние на пространстве от Иранского нагорья до Сиамского залива. Экспансия на запад и на восток призвана расширить сферу, которой когда-то управляли вице-короли Раджа (речь идет о Британской Индии колониальной эпохи, которая управлялась вице-королем, наместником английской королевы. – Ред.). Торговля Индии с арабскими странами Персидского залива и Ираном, с которым у нее давно сложились тесные экономические и культурные связи, процветает. Примерно 3,5 миллиона индийцев трудятся в шести арабских странах, объединенных в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Ежегодно они отправляют на родину 4 миллиарда долларов.

Торговля Индии с Ираном, а впоследствии и с Ираком будет развиваться вместе с индийской экономикой. Подобно Афганистану, стратегическим тыловым плацдармом для Индии в ее противодействии Пакистану можно назвать Иран, который неизбежно станет важным энергетическим партнером Дели. В 2005 году Индия и Иран заключили многомиллиардный контракт, по которому Тегеран, начиная с 2009-го, будет ежегодно поставлять в Индию 7,5 миллиона тонн СПГ в течение 25 лет. Ведутся также переговоры о строительстве газопровода из Ирана в Индию через территорию Пакистана. Этот проект объединит Ближний Восток и Южную Азию и сможет во многом способствовать стабилизации индийско-пакистанских отношений. Другим признаком продолжающегося сближения Дели и Тегерана служит то, что Индия помогает Ирану в развитии порта Чах-Бахар в Оманском проливе, который призван также служить плацдармом для передового базирования иранских Военно-морских сил. Индия не может себе позволить пренебрежительное отношение к бирманской хунте, поскольку Мьянма богата такими природными ресурсами, как нефть, природный газ, уголь, цинк, медь, уран, древесина, гидроэнергия. Китайцы тоже кровно заинтересованы в закупке этих природных ресурсов. Индия надеется, что дорожная сеть, связывающая запад страны с востоком, а также нефте- и газопроводы в конечном счете позволят ей наладить тесные связи с Ираном, Мьянмой и Пакистаном.

В том же духе Дели наращивает мощь своих Военно-морских сил. Имея 155 военных кораблей, Индия уже сегодня является одной из крупнейших военно-морских держав мира. К 2015-му она надеется пополнить свой арсенал тремя атомными подводными лодками и тремя авианосцами. Один из главных побудительных мотивов наращивания мощи индийских ВМС – их поразительная неспособность эвакуировать граждан Индии из Ирака и Кувейта во время первой войны в Персидском заливе в 1990–1991 годах.

Другой мотив – это то, чтЧ Мохан Малик, ученый из Азиатско-тихоокеанского центра исследований в области безопасности, охарактеризовал как «ормузскую дилемму», имея в виду зависимость Индии от импорта, проходящего через одноименный пролив в непосредственной близости от Макранского побережья Пакистана, где китайцы помогают пакистанцам строить глубоководные порты.

По мере того как Дели расширяет влияние на Западе и Востоке (как на суше, так и на море), его интересы сталкиваются с интересами Пекина, который распространяет свое влияние на Юге. Президент КНР Ху Цзиньтао выражает обеспокоенность по поводу «малаккской дилеммы» Китая. В Пекине надеются, что в конечном итоге удастся частично обойти этот пролив путем транспортировки нефти и других энергоресурсов по дорогам и трубопроводам из портов на Индийском океане в глубь материкового Китая. Одна из причин, по которым КНР так страстно хочет объединения с Тайванем, заключается в том, что в этом случае она смогла бы перенаправить усилия своих Военно-морских сил с Тайваньского пролива на Индийский океан.

Китайское правительство уже приняло на вооружение стратегию по Индийскому океану под названием «нитка жемчужин». Она состоит в создании цепи портов в дружественных странах вдоль северной акватории океана. Пекин строит крупную военно-морскую базу и наблюдательный пункт в Гвадаре (Пакистан), из которого, возможно, уже отслеживается движение кораблей через Ормузский пролив, а также порт в Пасни (Пакистан) в 120 км восточнее Гвадара, который будет соединен с Гвадаром новой высокоскоростной трассой. Кроме того, Китай планирует построить заправочный пункт на южном побережье Шри-Ланки и контейнерный склад для торговых и военно-морских операций в Читтагонге (Бангладеш). Китай разместил специальную аппаратуру слежения на островах Бенгальского залива.

В Мьянме, которая получает от Пекина военную помощь на миллиарды долларов, китайцы строят (или реконструируют) торговые и военно-морские базы, а также дороги, прокладывают водные пути и трубопроводы, чтобы соединить Бенгальский залив с южнокитайской провинцией Юньнань. Некоторые из этих инфраструктурных объектов находятся ближе к городам в Центральном и Западном Китае, чем Пекин и Шанхай. Поэтому строительство автомагистралей и железнодорожных путей от этих объектов в глубь КНР даст импульс экономике тех провинций, которые не имеют выхода к морю. Китайское правительство задумало также строительство канала через перешеек Кра в Таиланде, чтобы связать Индийский океан с тихоокеанским побережьем Китая. Этот проект сопоставим по масштабам со строительством Панамского канала и может еще больше склонить чашу весов в азиатском раскладе сил в пользу Пекина, поскольку бурно развивающиеся торговый и военный флоты КНР в данном случае получат беспрепятственный доступ к гигантским морским пространствам – от Восточной Африки до Японии и Корейского полуострова.

Вся эта деятельность нервирует Дели. Когда Китай строит глубоководные порты к западу и востоку от индийских границ и осуществляет массированные поставки вооружений в государства, расположенные на побережье Индийского океана, Индия опасается, что она может оказаться со всех сторон окруженной Китаем, если только не будет расширять собственную сферу влияния.

Пересекающиеся торговые и политические интересы обеих стран усиливают конкуренцию между ними – и в большей степени на море, чем на суше. Чжао Наньци, бывший начальник по снабжению Народно-освободительной армии Китая, провозгласил в 1993 году: «Мы больше не можем считать, что Индийский океан существует только для индийцев». В ответ на строительство китайцами военно-морской базы в Гвадаре Индия создала базу в Карваре на своей территории, к югу от Гоа. Тем временем Чжан Мин, китайский военно-морской аналитик, предупредил, что 244 острова, образующие принадлежащие Индии Андаманский и Никобарский архипелаги, могут быть использованы в качестве «железной цепи», чтобы заблокировать западный проход в Малаккский пролив, от которого Китай так сильно зависит.

«Наверно, Индия является наиболее реальным стратегическим противником Китая, – пишет Чжан. – Когда Индия возьмет под контроль Индийский океан, она не удовлетворится этим положением и будет стремиться расширять сферу своего влияния. Ее экспансия на восток может быть особенно опасна для Китая». Возможно, это только слова профессионального китайского алармиста, но высказываемое им беспокойство на многое открывает глаза. Пекин уже считает Дели крупной военной державой.

Конкуренция между Индией и Китаем свидетельствует о том, что основная борьба в XXI веке развернется именно в Индийском океане. Старые границы и линии размежевания эпохи холодной войны быстро стираются, и Азия становится все более цельным континентом – от Ближнего Востока до Тихого океана. Южная Азия была неделимой частью великого мусульманского Ближнего Востока со времен Средневековья: мусульмане-газневиды вторгались в северо-западные провинции Индии из Восточного Афганистана в начале XI столетия, и индийская цивилизация представляет собой слияние культуры хинди с мусульманской культурой, которая укоренилась здесь со времен средневековых нашествий.

Хотя большинство западных обозревателей стали относить Индию к региону Большого Ближнего Востока лишь после террористических актов в Мумбаи в ноябре прошлого года, побережье Индийского океана всегда было огромным взаимосвязанным пространством. Меняется лишь степень этой интеграции. На морской карте Южной Евразии исчезают искусственные административные деления на суше, и даже Центральная Азия представляется неотъемлемой частью бассейна Индийского океана. Однажды природный газ может начать поступать из Туркмении через Афганистан, например, в города и порты Пакистана и Индии, и это лишь одна из нескольких возможных энергетических связей между Центральной Азией и индийским субконтинентом. Китайский порт в пакистанском Гвадаре и индийский порт в иранском Чах-Бахаре могут быть соединены в обозримом будущем с богатыми нефтью и газом Азербайджаном, Казахстаном и Туркменией, а также с другими бывшими республиками Советского Союза.

Фредерик Стар, эксперт по Центральной Азии на факультете международных отношений Университета Джонса Хопкинса, сказал на прошлогодней конференции в Вашингтоне, что доступ к Индийскому океану «будет определяющим фактором в будущей политике центральноазиатских стран». Другие специалисты называют порты в Индии и Пакистане «пунктами транспортировки» нефти из Каспийского бассейна. Судьбы стран, находящихся даже на расстоянии полутора-двух тысяч километров от Индийского океана, неразрывно связаны с ним.

ЭЛЕГАНТНЫЙ ЗАКАТ

Соединенным Штатам предстоит решить в Азии три взаимосвязанные геополитические задачи: стратегический кошмар Большого Ближнего Востока, борьба за влияние на южный пояс бывшего Советского Союза и усиливающееся присутствие Индии и Китая в Индийском океане.

Наименее трудной из трех представляется последняя. Китай – не враг США, подобно Ирану, но законный конкурент в экономической и геополитической сфере, а Индия и вовсе является союзником и дружественным государством. Усиление индийских Военно-морских сил, которые вскоре станут третьими по мощи после ВМС Соединенных Штатов и Китая, будет служить противоядием военному экспансионизму Пекина.

Таким образом, задача американских ВМС будет состоять в том, чтобы использовать мощь своих близких союзников – Индии в Индийском океане и Японии в западной акватории Тихого океана, чтобы сдерживать Китай. Но одновременно необходимо использовать все имеющиеся возможности для того, чтобы вовлечь китайские ВМС в международные альянсы, поскольку взаимодействие Вашингтона и Пекина на море жизненно важно для стабилизации мировой политической сцены в XXI веке. В конце концов, Индийский океан – морской путь, используемый для транспортировки не только энергоносителей, но и наркотиков, а следовательно, существует настоятельная потребность в проведении в этом регионе полицейских операций.

Для успешного решения данной задачи США нужно, совместно с Китаем и Индией, организовать морские патрули. Цель Соединенных Штатов должна заключаться в создании всемирной системы мореплавания, призванной свести к минимуму опасность межгосударственных конфликтов и частично переложить бремя проведения полицейских операций на море на другие страны.

Сохранение мира в Индийском океане особенно важно с учетом тесной взаимосвязанности морей и морских побережий от Аденского залива до Японского моря. Число маршрутов доставки грузов по Индийскому океану в будущем может существенно возрасти.

Портовый оператор Dubai Ports World рассматривает возможность строительства моста через канал, который китайцы надеются прорыть через перешеек Кра, а также пути соединения портов по обе стороны этого перешейка скоростными железнодорожными и автотрассами. Правительство Малайзии заинтересовано в создании трубопроводной сети, связывающей порты в Бенгальском заливе с портами в Южно-Китайском море. Вне всякого сомнения перекрестье транспортных путей вокруг Малайзии, Сингапура и Индонезии станет морским «сердцем» Азии, не менее важным в стратегическом отношении, чем «коридор Фульды», по которому советские танки могли вторгнуться в Западную Германию во времена холодной войны.

Вот почему так важно, чтобы этот стратегически важный узел находился под присмотром Военно-морских сил США. Будучи единственным мощным океанским флотом, не имеющим территориальных амбиций на азиатском материке, американские ВМС смогут в будущем работать с отдельными странами Азии, такими, к примеру, как Китай и Индия, гораздо эффективнее, чем те смогут взаимодействовать друг с другом. Вместо того чтобы обеспечивать доминирование на море, ВМС Соединенных Штатов должны просто стать полезной силой в акватории Индийского океана.

Американцы уже начали необходимые реформы. Из-за изнурительных войн, которые они вели в Афганистане и Ираке, передовицы последних лет пестрят заголовками о наземных войсках и силах быстрого реагирования для подавления мятежей. Но если учесть, что 75 % всего населения земного шара живет в зонах, удаленных от моря не более, чем на 350 км, военно-морские силы (и ВВС), вполне возможно, будут доминировать в будущем, действуя на обширных площадях. В большей степени, нежели другие армейские части, ВМС существуют для защиты экономических интересов и систем, поддерживающих их.

Понимая, насколько сильно мировая экономика зависит от морской торговли, американские адмиралы думают не только о победах в локальных войнах или морских сражениях. Они готовятся осуществлять полицейские функции для обеспечения бесперебойной мировой торговли. Они готовятся также к преодолению негативных последствий военного удара США по Ирану для морской торговли и цен на нефть. Американские ВМС в течение нескольких десятилетий помогают обезопасить жизненно важные морские проливы в Индийском океане, избрав в качестве основного плацдарма свою военно-морскую базу на британском атолле Диего-Гарсия, расположенную в непосредственной близости от главных морских путей (примерно в 1 700 км к югу от Индии). А в октябре 2007 года Соединенные Штаты дали понять, что стремятся к постоянному присутствию в Индийском океане и на западе Тихоокеанского бассейна, а не в Атлантическом океане. Это – знаменательное изменение американской военно-морской стратегии и доктрины. В документе под названием «Идеология и стратегия Корпуса морской пехоты США на период до 2025 года» (Marine Corps Vision and Strategy 2025) делается также вывод о том, что Индийский океан и его акватория станут центральной ареной столкновения интересов и конкуренции между основными игроками эпохи глобализации в XXI столетии.

Но поскольку Соединенные Штаты сталкиваются с растущим числом вызовов за пределами своих территориальных вод, то неясно, как долго еще они будут доминировать в Мировом океане. По окончании холодной войны у США было около 600 боевых кораблей; теперь их число сократилось до 279. В ближайшие годы оно может возрасти до 313, когда будут введены в строй «боевые корабли береговой охраны», но может и уменьшиться до 200 единиц с учетом перерасхода средств на 34 % и низких темпов кораблестроения. Хотя революция в области высокоточного оружия означает, что существующие суда обладают значительно большей огневой мощью, чем флот времен холодной войны, один корабль не может одновременно присутствовать в двух местах. Поэтому чем меньше кораблей, тем рискованнее решение об их размещении. В конце концов наступает такой момент, когда недостаточное количество сказывается на качестве.

Между тем уже в следующем десятилетии Военно-морские силы Китая могут превзойти американские ВМС по числу военных кораблей. КНР производит и покупает в пять раз больше новых подводных лодок, чем США. Китайцы предусмотрительно сделали акцент на закупку морских мин, баллистических ракет, способных поражать движущиеся цели на море, а также аппаратуры, которая глушит сигналы, поступающие со спутников глобальной системы навигации, от которых зависят американские Военно-морские силы. Китайцы планируют приобрести также хотя бы один авианосец, поскольку отсутствие этих кораблей помешало им оказать помощь жертвам цунами в 2004-м.

Цель китайцев – блокировать доступ к внутреннему морю либо не допустить приближение ударных группировок американских авианосцев к материковой Азии в тех местах и в такое время, которые Вашингтон для этого выберет. Китайцы более агрессивны, чем американцы. В то время как перспектива этнических конфликтов заставила Вашингтон отказаться от создания военно-морской базы в Шри-Ланке, расположенной в стратегически важном месте слияния Аравийского моря и Бенгальского залива, китайцы строят там заправочную станцию для своих военных кораблей.

В усилении ВМС КНР нет ничего противозаконного. По мере резкого расширения зоны своих экономических интересов Китай должен развивать также Вооруженные силы, и в частности Военно-морской флот, для защиты этих интересов. Именно такую политику проводили Великобритания в XIX веке и Соединенные Штаты в период между Гражданской и Первой мировой войнами, когда они стали превращаться в великую державу. В 1890-м американский военный теоретик Алфред Тейер Мэхэн в своей книге «Влияние морской мощи на историю с 1660 по 1783 год» (The Influence of Sea Power Upon History) утверждал, что решающим фактором в мировой истории стала способность защитить торговые флотилии. В наши дни этой книгой зачитываются китайские и индийские военно-морские стратеги. В 2005-м китайцы широко отмечали годовщину со дня рождения Чжэн Хэ, исследователя и адмирала эпохи династии Минь, бороздившего моря между Китаем и Индонезией, Шри-Ланкой, Персидским заливом и Африканским Рогом в первые десятилетия XV века. Те торжества ясно говорят о том, что Китай всегда считал эти моря зоной своего влияния.

Подобно тому как Королевские ВМС Великобритании в конце XIX столетия начали сокращать присутствие в разных частях земного шара, поддерживая тем самым растущую военно-морскую мощь своих союзников на море (Япония и США), Соединенные Штаты в начале XXI века стали аккуратно сокращать военное присутствие на море, поддерживая тем самым растущую военно-морскую мощь своих союзников – Индии и Японии в противовес Китаю. Можно ли придумать лучший способ сократить свое присутствие, чем возложить бЧльшую ответственность на единомышленников и союзников, которые, в отличие от европейских партнеров, не отказываются от военной мощи?

Индия готова помочь Америке больше, чем кто бы то ни был. «Индия никогда не спрашивала разрешения американцев на то, чтобы уравновешивать силу Китая», – писал индийский стратег Си Раджа Мохан в 2006 году, добавляя, что Индия сдерживает Китай со времен китайского вторжения в Тибет. Видя угрозу в усилении Пекина, Индия расширила свое военно-морское присутствие от Мозамбикского пролива на западе до Южно-Китайского моря на востоке. Она строит стоянки для судов и наблюдательные пункты в таких островных государствах, как Мадагаскар, Маврикий и Сейшельские острова, укрепляя отношения с этими странами в военной области именно для того, чтобы противодействовать чрезвычайно активному военному сотрудничеству с ними Пекина.

Сейчас, когда союз между Китаем и Пакистаном приобретает вполне определенные очертания в виде строительства китайцами порта Гвадар возле Ормузского пролива, а Индия наращивает мощь военно-морских сил на Андаманских и Никобарских островах близ Малаккского пролива, соперничество между Пекином и Дели выходит на новый уровень, превращаясь в «большую игру» на море. Вот почему Соединенным Штатам нужно без лишнего шума поддерживать Индию в ее стремлении уравновесить растущую мощь КНР, хотя сами США намерены развивать экономическое сотрудничество с Китаем. Во времена холодной войны Тихий и Индийский океаны были в полном смысле слова американскими акваториями. Но подобная гегемония не может длиться вечно, и Соединенным Штатам необходимо заменить ее тонко сбалансированным соглашением.

ГЛАВНЫЙ СОЗДАТЕЛЬ КОАЛИЦИЙ

Так как же Соединенным Штатам играть роль конструктивного, удаленного и медленно уходящего гегемона, поддерживая мир в экстерриториальных водах «постамериканского мира», по меткому выражению Фарида Закария, редактора The Newsweek International?

Несколько лет назад адмирал Майкл Маллен, в то время главнокомандующий ВМС США, а ныне председатель Объединенного комитета начальников штабов, сказал, что ответом на этот вопрос являются «военно-морские силы свободолюбивых государств в составе тысячи боевых кораблей, ведущие наблюдение за океаном и друг за другом». Сейчас от выражения «военно-морские силы в составе тысячи боевых кораблей» отказались, сочтя его слишком высокомерным и угрожающим. Однако сама идея остается насущной: вместо того чтобы заниматься всеми проблемами в одиночку, американские ВМС должны создать мощную коалицию, сотрудничая с любыми военными флотами, которые согласятся патрулировать моря и делиться информацией о беспорядках и пиратах.

Объединенная оперативная группа 150 (CTF-150), базирующаяся в Джибути и включающая в себя примерно 15 судов из США, Европы, Канады и Пакистана, уже осуществляет патрулирование в неспокойных водах Аденского залива, чтобы не допускать нападения морских разбойников на торговые суда. В 2008 году пиратам удалось захватить примерно 100 торговых кораблей и более 35 судов, перевозивших грузы стоимостью в несколько миллиардов долларов. В конце 2008-го более десяти судов, включая нефтеналивные танкеры, грузовые и прочие корабли, а также в общей сложности свыше 300 человек удерживались в плену. Выкуп, требуемый пиратами за судно, обычно превышает 1 миллион долларов, а за недавно захваченный нефтеналивной танкер, принадлежащий Саудовской Аравии, пираты потребовали 25 миллионов долларов.

Осенью прошлого года после захвата украинского судна, перевозившего танки и другие военные грузы, боевые корабли из США, Кении и Малайзии поспешили в Аденский залив на помощь CTF-150. Двумя неделями позже подоспели два китайских военных корабля. Военно-морская группировка, которая должна быть усилена и переименована в CTF-151, скорее всего, станет постоянно действующей силой в Индийском океане. Пиратство – это следствие анархии на суше, и до тех пор, пока в Сомали будет царить хаос, бандиты, действующие в интересах военных диктаторов, будут бесчинствовать вдоль всего восточноафриканского побережья Индийского океана.

Модель оперативных групп быстрого реагирования можно также использовать в Малаккском проливе и других водах, омывающих Малайский архипелаг. С помощью американских ВМС военно-морские силы и береговая охрана Индонезии, Малайзии и Сингапура уже объединили силы в борьбе с пиратством и добились определенных успехов. Если ВМС США будут выполнять роль посредника и гаранта стандартных процедур, то коалиции подобного рода могли бы объединить усилия соперничающих стран, таких, как Индия и Пакистан или Индия и Китай, для достижения общей цели. Правительствам этих государств нетрудно оправдать перед своими избирателями и широкой общественностью участие в группах быстрого реагирования для противодействия транснациональным угрозам. Пиратство – та опасность, устранение которой может потребовать объединения усилий соперничающих стран, расположенных вдоль берегов Индийского океана.

На побережье Индийского океана находится слишком много стран со слабой государственностью, слабыми правительствами и неразвитой инфраструктурой. Этот регион представляет собой беспорядочный мир, не подчиняющийся общим условностям, в котором американские военные должны будут оперативно реагировать на разные ЧП: не только на вылазки пиратов, но и на теракты, межэтнические конфликты, циклоны и наводнения. Хотя Вооруженные силы Соединенных Штатов, и в частности Военно-морские силы, переживают относительный упадок, они остаются самыми могущественными в мире, и все надеются на то, что американцы будут реагировать на чрезвычайные происшествия. В условиях стремительного роста численности населения в регионах, подверженных частым землетрясениям и другим природным аномалиям, сегодня опасность угрожает большему числу людей, чем когда-либо в истории человечества, и катастрофы, требующие оперативного вмешательства, могут следовать одна за другой.

Разнообразие и цикличность этих вызовов делают карту Индийского океана в XXI веке весьма отличной от карты Северной Атлантики в XX столетии. Та акватория таила в себе одну-единственную угрозу под названием «Советский Союз», что в общем-то упрощало задачу США – защищать Западную Европу от Красной армии и блокировать советские Военно-морские силы в Северном Ледовитом океане. Военная мощь Соединенных Штатов была главным сдерживающим фактором, а НАТО во главе с США, как полагают многие, стала самым успешным военно-политическим альянсом за всю историю.

Можно представить себе образование «морской НАТО» в Индийском океане с участием Австралии, Индии, Омана, Пакистана, Сингапура и ЮАР, хотя споры между Дели и Исламабадом внутри этого альянса, наверно, будут не менее ожесточенными, чем споры между Грецией и Турцией в составе сухопутной НАТО.

Однако данная концепция не охватывает всех многообразных проблем Индийского океана. Благодаря интенсивному мореплаванию арабов и персов в Средние века, а также наследию португальских, голландских и британских империалистов, Индийский океан образует историческое и культурное целое. Но со стратегической точки зрения в нем нет какой-то одной фокусной точки или центра, как нет этого и в современном мире. Аденский залив, Персидский залив и Бенгальский залив – все эти регионы таят различные угрозы, исходящие от разных игроков.

Подобно тому как современная НАТО становится все более свободным альянсом без явного доминирования какой-то одной страны, так и любая коалиция, создаваемая в Индийском океане, должна быть адаптирована к требованиям времени. Учитывая размер этого океана (он охватывает семь часовых поясов и почти половину всех широт земного шара) и сравнительно невысокую скорость перемещения кораблей, многонациональным силам будет трудно вовремя оказываться в зоне очередного кризиса. США сумели возглавить спасательную, гуманитарную операцию на побережье Индонезии после разрушительного цунами 2004 года лишь благодаря тому, что ударная группа авианосца «Авраам Линкольн» оказалась в непосредственной близости от места катастрофы, а не у Корейского полуострова, куда она направлялась.

Лучше было бы полагаться на многочисленные региональные и идеологические союзы в разных частях Индийского океана. Попытки сформировать такие союзы уже предпринимаются. ВМС Индонезии, Сингапура и Таиланда объединились для того, чтобы сдерживать пиратство в Малаккском проливе, а ВМС Соединенных Штатов, Австралии, Индии и Сингапура провели совместные учения у юго-западного побережья Индии. Они стали неявным предупрежением Китаю, стремящемуся расширить влияние в регионе. По мнению вице-адмирала Джона Моргана, бывшего заместителя главнокомандующего Военно-морскими силами США, стратегическая система Индийского океана должна напоминать службу нью-йоркского такси, которая не имеет центрального диспетчера и регулируется лишь рыночной конъюнктурой. Коалиции будут естественным образом возникать в тех районах, где требуется защита судоходного пути подобно тому, как такси съезжаются в большом количестве к театру до начала спектакля и после его окончания. По мнению одного австралийского военачальника, модель взаимодействия должна опираться на сеть морских баз, оборудованных ВМС США, которые позволяли бы гибко видоизменять различные союзы и создавать новые. Этими базами, рассредоточенными на огромной территории – от восточноафриканского побережья до Малайского архипелага, могли бы пользоваться фрегаты и эсминцы из разных стран.

Представляя собой уменьшенную модель нашего мира, большой регион Индийского океана превращается в зону яростно охраняемого суверенитета (с быстро растущими экономиками и армиями) и поразительной взаимозависимости (с многочисленными трансграничными трубопроводами, наземными и морскими трассами). И впервые со времен португальского завоевания в начале XVI века сила Запада в этом регионе ослабевает, хотя очень медленно и почти незаметно. Индийцы и китайцы вскоре начнут динамичное соперничество в водах Индийского океана, свойственное великим державам, хотя общие экономические интересы и заинтересованность друг в друге как в важных торговых партнерах будут поневоле вынуждать их к более тесному взаимодействию. Тем временем Соединенные Штаты будут играть роль стабилизирующей силы в этом сложном регионе. Их целью должно быть не доминирование, а незаменимое посредничество.

Индия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 26 апреля 2009 > № 2913915 Роберт Каплан

Как сообщает Reuter со ссылкой на высокопоставленного чиновника энергетического ведомства КНР, Китай и Мьянма (Бирма) заключили соглашение о строительстве нефте- и газопровода протяженностью более 2000 км., по которому нефть и газ с бирманских месторождений будут поступать в китайские провинции Юннань и Гучжоу на юго-западе страны. Стоимость проекта составит 72 млрд. юаней (10,55 млрд.долл.). Новая трасса позволит сократить транспортировку углеводородов в КНР, маршрут которой проходит через проблемный Малаккский пролив.Ведущие западные инвесторы практически не приходят в Мьянму из-за несоответствия здешнего политического режима стандартам прав человека, а также – продолжающегося содержания под домашним арестом лауреата Нобелевской премии правозащитницы Аун Сан Ку Джи, что привело к введению экономических санкций против страны. Этот вакуум активно заполняют китайцы, проникшие в сферу добычи углеводородов и других полезных ископаемых в Мьянме. Пекин активно поддерживает международную экспансию китайских газовых компаний путем выдачи им льготных кредитов и предоставления налоговых льгот.

Мьянма > Нефть, газ, уголь > oilru.com, 27 марта 2009 > № 141385

Тысячи итальянских работников государственного сектора и металлообрабатывающей промышленности в пятницу принимают участие в забастовке, выражая недовольство антикризисными мерами правительства. По этому случаю в Риме проходит манифестация, организованная крупнейшим в стране профсоюзом – Всеобщей итальянской конфедерацией труда (Cgil). Сотни человек вышли на улицы столицы с транспарантами: «Хватит временных контрактов!», «Больше зарплаты, больше прав и законности».По мнению Джанни Риналдини (Gianni Rinaldini), лидера рабочих металлообрабатывающей промышленности, входящих в Cgil, необходимо срочное вмешательство в сложившуюся ситуацию, «потому что растет число тех, кто переведен на пособия по временной безработице, закрываются заводы, растет отчаяние и раздражение». По его мнению, правительство должно принять меры для того, чтобы «социальные амортизаторы были распространены на все категории работников».

Известный итальянский политик, спецпосланник ЕС по Мьянме, министр иностранных дел «теневого кабинета» Пьеро Фассино, принимающий участие в римской демонстрации, заявил, что манифестанты «собрались сегодня для того, чтобы потребовать от правительства такой экономической политики, которая смогла бы дать убедительный отпор кризису». «Миллионы семей испытывают сейчас сильное беспокойство, необходимы меры по поддержке работников с временным контрактом и работников отраслей, находящихся в кризисе», – подчеркнул он. Италия > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 13 февраля 2009 > № 140547

Индонезийские ВМС в своих территориальных водах спасли небольшое судно, на котором находились 198 жителей Мьянмы, которые, по словам самих потерпевших, провели в открытом море 21 день и на момент спасения находились в критическом состоянии из-за отсутствия воды и пищи, сообщило во вторник агентство Ассошиэйтед Пресс. Представитель ВМС Теди Сутарди (Tedi Sutardi) сообщил, что деревянную лодку без двигателя, дрейфующую у северного побережья Суматры, в понедельник обнаружили местные рыбаки. Агентство отмечает, что, по словам спасенных, за время путешествия в море среди них погибли 22 чел. Также путешественники утверждают, что их вторично отправили в море, предварительно жестоко избив, миграционные службы Таиланда. По данным агентства, речь идет о представителях мусульманского племени рохинджа (Rohingyas), проживающих в Мьянме, которые часто пытаются сбежать из страны через тайскую территорию в Малайзию или Индию. В конце дек. 2008г. индийская береговая охрана сообщила о 400 рохинджа, плывших к берегам Индии, но пропавших без вести.

Выжившие представители племени, которых также называют «морскими цыганами», сообщили, что власти Таиланда задержали их за незаконный въезд на территорию страны, а после этого отправили обратно в море на той же самой лодке, на которой прибыли незваные гости. Начальник миграционной службы Таиланда категорически опроверг эти заявления, заявив, что всех нелегальных мигрантов отправляют обратно через пограничные контрольно-пропускные пункты. Таиланд > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 3 февраля 2009 > № 142260

Стоимость аренды офисной недвижимости в бывшей столице Мьянмы Янгоне остается на стабильно низком уровне. Как утверждают профессионалы местного рынка недвижимости, арендные ставки в офисах крупнейшего мьянманского города не меняются на протяжении последних двух лет. В отдельных случаях наблюдался незначительный рост в долларовых ценах, связанный с колебаниями валютных курсов. По словам экспертов, ценовую стабильность обеспечивали сравнительно низкие объемы иностранных инвестиций.К примеру, в Международном деловом центре Янгона стоимость квадратного метра остается на уровне 14-16 центов. Аналогичная ситуация наблюдается и в других бизнес-центрах города.

Аналитики не прогнозируют увеличения арендной платы в долгосрочной перспективе, сообщает Myanmar Times. Мьянма > Недвижимость, строительство > prian.ru, 3 февраля 2009 > № 136735

Лидер демократической оппозиции Мьянмы Аун Сан Су Чжи, содержащаяся под домашним арестом последние 19 лет, встретится с прибывшим в страну спецпосланником генсека ООН Ибрагимом Гамбари, сообщило в понедельник агентство Франс Пресс со ссылкой на представителей местных властей. По информации агентства, Су Чжи под конвоем покинула свою резиденцию 10.00 по местному времени (06.30 мск). Предполагается, что лидер оппозиции Мьянмы и другие высокопоставленные лица партии проведут совместную встречу с Гамбари в его резиденции. Подробности предстоящей встречи пока не сообщаются. Главной целью визита спецпосланника ООН является попытка убедить правящую военную хунту отказаться от силовых методов урегулирования кризиса и начать диалог с оппозицией для нормализации обстановки в стране. Военные власти Мьянмы не раз, несмотря на призывы ООН, силой подавляли вспыхивавшие демонстрации в стране. Обычно, помимо улучшения социально-экономических условий, протестующие требуют проведения демократических реформ, а также освобождения из-под домашнего ареста лидера победившей на выборах в 1990г.

Национальной лиги за демократию, лауреата Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи. Последние крупные волнения произошли в Мьянме 19 авг. 2007г., причиной стало повышение цен на топливо, а также повышение цен на природный газ в пять раз. По официальным данным, во время волнений погибли десять человек, однако оппозиционеры заявляют, что число жертв превышает 200. По их данным, власти задержали 6 тыс. чел., включая несколько сотен монахов, которые возглавили акции протеста. Мьянма > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 2 февраля 2009 > № 142294

Специальный административный район КНР – Гонконг остается территорией с «самой свободной экономикой» в мире. Как сообщает Итар-ТАСС, об этом свидетельствуют опубликованные сегодня результаты ежегодного исследования, проводимого американским «Фондом наследия».Бывший британский анклав, в котором после перехода под юрисдикцию Китая по формуле «одна страна – две системы» остаются крайне благоприятные условия для ведения бизнеса и процветания общества, лидирует в этом рейтинге уже 15 год подряд. Он составляется специалистами на основе расчетов по десяти основным категориям, учитывающим степень экономических, торговых свобод, инвестиционной открытости, вмешательства государства в экономику, фактор коррупции и т.д.

«Мы намерены и впредь удерживать положение самой свободной экономики», – заявил сегодня секретарь по финансовым вопросам местной администрации Джон Цзэн, комментируя так называемый «индекс экономической свободы» Гонконга, который авторы доклада оценили в 90 баллов из 100.

Второе место удерживает Сингапур, чей показатель составил 87,1 балла. В пятерку лидеров также вошли Австралия, Ирландия и Новая Зеландия. Потеряв в этом году одну позицию, 6 место в списке заняли США, за которыми идут Канада, Дания, Швейцария и Великобритания.

Россия с показателем 50,8 баллов заняла 146 место, следуя за Вьетнамом.

Материковый Китай получил 53,2 балла и находится на 132 позиции среди 179 стран и территорий мира, охваченных исследованием. Замыкают список Мьянма, Куба, Зимбабве и Северная Корея. В силу разных причин авторы доклада не смогли оценить такие страны, как Афганистан, Ирак, Лихтенштейн и Судан. Гонконг > Приватизация, инвестиции > rosinvest.com, 13 января 2009 > № 135051

По мнению главы продовольственной и с/х организации ООН Жака Диуфа, фактически речь идет о новой форме «неоколониализма», передает NEWSru. Особенно активно закупают сельхозугодья за рубежом компании Китая, Южной Кореи, Японии, Саудовской Аравии и ОАЭ. Как уточняет газета Dawn, китайские компании в последние 9 месяцев совершили несколько земельных сделок, выкупив права аренды и приобретя в собственность земли в Африке, Центральной Азии, Южной Америке, Юго-Восточной Азии и Бирме; все – для с/х деятельности. Ожидается, что в долгосрочной перспективе урожаи с этих земель будут обеспечивать продуктами население страны и экспортироваться в другие страны. Даже в России Китай купил и освоил 80,4 тысяч га с/х земель (цена сделки – 21,4 млн.долл.).Индия, которая, как и Китай, приняла специальную программу для решения продовольственной проблемы, в сент. нынешнего года инициировала земельную сделку с Бирмой, на землях которой будут выращиваться бобовые исключительно для экспорта в Индию. Саудовская Аравия планирует через посредничество компании Al-Qudra Holding приобрести в начале 2009г. 400 тыс. га земли в Австралии, Хорватии, Египте, Эритрее, Индии, Марокко, Пакистане, Филиппинах, Судане, Сирии, Таиланде, Украине и Вьетнаме. По данным арабской газеты The National, компания Al Qudra Agriculture – «дочка» Al Qudra Holding на этих землях будет культивировать кукурузу, пшеницу, рис, а также выращивать скот и вывозить продукцию в ОАЭ и другие страны.

Исполнительный директор Al Qudra Holding Махмуд Ибрагим аль-Махмуд (Mahmood Ebraheem al Mahmood) настроен масштабно: «Одной из основных задач будет поставка продовольствия в ОАЭ, но наш бизнес с первого дня – международный. Мы планируем экспортировать продукцию и в другие страны». Ажиотажный спрос на земли объясняется продовольственным кризисом этого года, который заставил поволноваться страны, импортирующие в значительном количестве продукты питания. Масштаб некоторых ожидающихся в этой сфере сделок не может не вызывать удивления. Южнокорейская Daewoo Logistics ведет переговоры с правительством Мадагаскара, предмет которых – почти половина пахотных земель этой страны. Компания собирается арендовать млн.га земли для выращивания на ней кукурузы. Власти Мадагаскара приветствуют инвестиции, но перед принятием решения хотели бы оценить экологическое влияние проекта в целом.

Правительство Камбоджи ведет переговоры с несколькими азиатскими и ближневосточными правительствами, надеясь получить как минимум 3 млрд.долл. за миллионы га по земельным концессиям. А одна из газет Абу-Даби утверждает, что ряд компаний из ОАЭ приобрели 16 187 га земли в Пакистане, в провинции Белуджистан на 40 млн.долл. – с целью последующего экспорта продовольствия в ОАЭ. Эксперты отмечают, что «богатые» развивающиеся экономики, решая таким путем свои продовольственные проблемы, могут достигнуть своей цели – произвести достаточное количество еды для своих граждан, но в долгосрочной перспективе они рискуют передать свои проблемы с продовольствием другим государствам. Более того, многие местные общины могут быть выселены.

Более того, по мнению главы Продовольственной и с/х организации (ФАО) ООН Жака Диуфа, фактически речь идет о новой форме «неоколониализма». Несмотря на то, что в публикации Dawn упоминается Россия, говорить о том, что ей угрожает указанная проблема, было бы преждевременно. Хотя российская земля привлекательна тем, что она заметно дешевле, чем, например, европейская. Как рассказал гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько, иностранцы контролируют у нас менее 1 млн.га пашни, или менее 1% от пахотных земель. Согласно закону «Об обороте сельхозземель», продавать иностранцам такие земли запрещено, можно только сдавать в аренду.

Как уточнил Константин Гензель, адвокат «Адвокатской конторы номер один» Московской городской коллегии адвокатов, «нельзя купить земли в пограничной зоне и земли, изъятые из оборота». Другое дело, что, по словам Андрея Сизова, исполнительного директора аналитического центра «Совэкон», закон обычно обходится с помощью создания двухуровневой структуры: «Западная компания финансирует российскую, которая формально владеет землей и обрабатывает ее».

И хотя иностранные владельцы российской земли стараются особенно не афишировать свою деятельность, известно, что среди них шведский инвестиционный фонд Black Earth Farming (через российскую компанию «Агро-Инвест» контролирует 300 тыс. га), шведская же компания Alpcot agro (инвестировала в Россию 230 млн.долл. и контролирует более 120 тыс. акров, или 49 тыс. га), компания «Рав Агро-Про» с участием израильского, американского, британского капитала (контролирует 370 тыс. акров, или 150 тыс. га). Датская Trigon Agri приобрела в последние два года в России и на Украине 300 тыс. акров (121 тыс.га). Индия > Агропром > russarabbc.ru, 2 января 2009 > № 186364

Развивающиеся страны, испытывающие недостаток земель под сельхозугодья, стали покупать такие земли за рубежом. По мнению главы Продовольственной и с/х организации ООН Жака Диуфа, фактически речь идет о новой форме «неоколониализма».Особенно активно закупают сельхозугодья за рубежом компании Китая, Южной Кореи, Японии, Саудовской Аравии и ОАЭ. Как уточняет газета Dawn, китайские компании в последние 9 месяцев совершили несколько земельных сделок, выкупив права аренды и приобретя в собственность земли в Африке, Центральной Азии, Южной Америке, Юго-Восточной Азии и Бирме; все – для с/х деятельности. Ожидается, что в долгосрочной перспективе урожаи с этих земель будут обеспечивать продуктами население страны и экспортироваться в другие страны. Даже в России Китай купил и освоил 80,4 тысяч га с/х земель (цена сделки – 21,4 млн.долл.).

Индия, которая, как и Китай, приняла специальную программу для решения продовольственной проблемы, в сент. нынешнего года инициировала земельную сделку с Бирмой, на землях которой будут выращиваться бобовые исключительно для экспорта в Индию.

Саудовская Аравия планирует через посредничество компании Al-Qudra Holding приобрести в начале 2009г. 400 тысяч га земли в Австралии, Хорватии, Египте, Эритрее, Индии, Марокко, Пакистане, Филиппинах, Судане, Сирии, Таиланде, Украине и Вьетнаме. По данным арабской газеты The National, компания Al Qudra Agriculture – «дочка» Al Qudra Holding на этих землях будет культивировать кукурузу, пшеницу, рис, а также выращивать скот и вывозить продукцию в ОАЭ и другие страны.

Исполнительный директор Al Qudra Holding Махмуд Ибрагим аль-Махмуд (Mahmood Ebraheem al Mahmood) настроен масштабно: «Одной из основных задач будет поставка продовольствия в ОАЭ, но наш бизнес с первого дня – международный. Мы планируем экспортировать продукцию и в другие страны».

Ажиотажный спрос на земли объясняется продовольственным кризисом этого года, который заставил поволноваться страны, импортирующие в значительном количестве продукты питания.

Масштаб некоторых ожидающихся в этой сфере сделок не может не вызывать удивления. Так, южнокорейская Daewoo Logistics ведет переговоры с правительством Мадагаскара, предмет которых – почти половина пахотных земель этой страны, пишет The Financial Times. Компания собирается арендовать млн.га земли для выращивания на ней кукурузы. При этом власти Мадагаскара приветствуют инвестиции, но перед принятием решения хотели бы оценить экологическое влияние проекта в целом. В свою очередь, правительство Камбоджи ведет переговоры с несколькими азиатскими и ближневосточными правительствами, надеясь получить как минимум 3 млрд.долл. за миллионы га по земельным концессиям. А одна из газет Абу-Даби утверждает, что ряд компаний из ОАЭ приобрели 16 187 га земли в Пакистане, в провинции Белуджистан на 40 млн.долл. – с целью последующего экспорта продовольствия в ОАЭ.

Как пишет Dawn, эксперты отмечают, что «богатые» развивающиеся экономики, решая таким путем свои продовольственные проблемы, могут достигнуть своей цели – произвести достаточное количество еды для своих граждан, но в долгосрочной перспективе они рискуют передать свои проблемы с продовольствием другим государствам. Более того, многие местные общины могут быть выселены. Более того, по мнению главы Продовольственной и с/х организации (ФАО) ООН Жака Диуфа, фактически речь идет о новой форме «неоколониализма».

Несмотря на то, что в публикации Dawn упоминается Россия, говорить о том, что ей угрожает указанная проблема, было бы преждевременно. Хотя российская земля привлекательна тем, что она заметно дешевле, чем, например, европейская. Как рассказал BFM.ru гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько, иностранцы контролируют у нас менее 1 млн.га пашни, или менее 1% от пахотных земель.

При этом, согласно закону «Об обороте сельхозземель», продавать иностранцам такие земли запрещено, можно только сдавать в аренду. Кроме того, как уточнил BFM.ru Константин Гензель, адвокат «Адвокатской конторы номер один» Московской городской коллегии адвокатов, «нельзя купить земли в пограничной зоне и земли, изъятые из оборота».

Другое дело, что, по словам Андрея Сизова, исполнительного директора аналитического центра «Совэкон», закон обычно обходится с помощью создания двухуровневой структуры: «Западная компания финансирует российскую, которая формально владеет землей и обрабатывает ее».

И хотя иностранные владельцы российской земли стараются особенно не афишировать свою деятельность, известно, что среди них шведский инвестиционный фонд Black Earth Farming (через российскую компанию «Агро-Инвест» контролирует 300 тысяч га), шведская же компания Alpcot agro (инвестировала в Россию 230 млн.долл. и контролирует более 120 тысяч акров, или 49 тыс.га), компания «Рав Агро-Про» с участием израильского, американского, британского капитала (контролирует 370 тысяч акров, или 150 тыс.га). Кроме того, датская Trigon Agri приобрела в последние два года в России и на Украине 300 тысяч акров (121 тыс.га). Китай > Недвижимость, строительство > bfm.ru, 1 января 2009 > № 135957

Иллюзия геополитики

Несокрушимая сила либерального порядка

Джон Айкенберри – профессор политики и международных отношений в Принстонском университете и приглашенный профессор в Баллиольском колледже Оксфордского университета.

Резюме Хотя Москве и Пекину не нравится, что США находятся на вершине нынешней геополитической системы, они соглашаются с основополагающей логикой структуры международных отношений, выстроенной Соединенными Штатами

Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3, 2014 год.

Уолтер Рассел Мид рисует тревожную картину геополитических трудностей, с которыми столкнулись Соединенные Штаты. По его мнению все более устрашающая коалиция нелиберальных держав — Китай, Иран и Россия — твердо намерена пересмотреть мироустройство, сложившееся после окончания холодной войны, и лидерство в нем Соединенных Штатов. Мид утверждает, что эти государства намерены создать в Евразии свои сферы влияния, подорвать доминирование США и нынешний мировой порядок. Поэтому Соединенным Штатам необходимо умерить оптимизм и пересмотреть убеждение, сформировавшееся после окончания холодной войны, будто усиливающиеся незападные государства можно убедить присоединиться к Западу и играть по его правилам. С точки зрения Мида пришла пора как-то противодействовать угрозам, исходящим от этих все более опасных геополитических противников.

Однако алармизм Мида основан на грубом искажении реального расклада сил в современном мире, неверном прочтении логики и характера существующей международной системы, которая стабильнее и прочнее, чем он изображает. Он переоценивает способность «оси короедов» подточить существующий миропорядок. Он неверно читает намерения Китая и России, которые никак не тянут на роль полноценных ревизионистских держав. В худшем случае их можно охарактеризовать как спойлеров, с таким же подозрением относящихся друг к другу, как и к окружающему миру. Они действительно ищут возможности для противодействия Соединенным Штатам: сегодня как и вчера они сопротивляются американскому доминированию, особенно в своих регионах.

Но даже эпизодические региональные конфликты больше провоцируются слабостью, нежели силой этих лидеров и режимов. У них нет привлекательного бренда. А когда дело доходит до жизненных интересов, то оказывается, что Россия, и особенно Китай, глубоко интегрированы в глобальную экономику и руководствуются ее принципами.

Мид также неверно характеризует суть американской внешней политики. Он утверждает, будто со времени окончания холодной войны США игнорировали геополитику, в том числе территориальные вопросы и сферы влияния, и вместо этого с чрезмерным оптимизмом сосредоточились на построении мирового порядка. Но это ложная дихотомия. Соединенные Штаты не фокусируются на проблемах глобального устройства, таких как гонка вооружений и торговля, поскольку исходят из того, что геополитический конфликт канул в лету; они предпринимают эти усилия именно потому, что хотят управлять конкуренцией великих держав. Построение порядка не обусловлено концом геополитики; оно как раз призвано дать ответ на большие вопросы геополитики.

На самом деле конструирование мирового порядка во главе с США началось не после холодной войны; эти усилия помогли победить в ней. На протяжении почти 70 лет после Второй мировой войны Вашингтон предпринимал последовательные усилия для создания всеобъемлющей системы многосторонних организаций, союзов, торговых соглашений и политических партнерств, втягивая другие страны в свою орбиту. Этот проект помог укрепить нормы и правила, подорвавшие легитимность сфер влияния в стиле XIX века, претензий на региональное доминирование и территориальные захваты. И он дал Соединенным Штатам возможности, партнерства и принципы для противодействия современным державам-спойлерам и ревизионистам в их подлинном обличье. Альянсы, партнерства, многосторонние организации, демократия – это инструменты лидерства США, позволяющие им побеждать в борьбе за геополитику и мировой порядок XXI века.

Благородный гигант

В 1904 г. английский географ Хэлфорд Макиндер написал, что держава, которая возьмет под контроль центральную часть Евразии, будет командовать «Мировым островом», а значит и всем миром. («Кто контролирует Восточную Европу, тот командует Хартлендом; Кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом (то есть Евразией и Африкой); Кто контролирует Мировой остров, тот командует миром. – Ред.)

С точки зрения Мида Евразия вернулась в глобальную политику как большой геополитический приз. Он доказывает, что на просторах этого гигантского континента Китай, Иран и Россия стремятся установить свои сферы влияния и бросить вызов интересам США, медленно, но неумолимо пытаясь прибрать к рукам господствующие высоты в Евразии и оттуда угрожать Соединенным Штатам и остальному миру.

При таком взгляде из виду упускается более глубокая реальность. В вопросах геополитики (не говоря уже о демографии, политике и идеологии) Соединенные Штаты имеют неоспоримое преимущество перед Китаем, Ираном и Россией. Хотя США, вне всякого сомнения, прошли верхнюю точку своей мощи и гегемонии, на которой они находились в эпоху однополярного мира, их сила остается непревзойденной. Их богатство и технологические преимущества находятся далеко за пределами досягаемости Китая и России, не говоря уже об Иране. Их восстанавливающаяся экономика, подкрепленная теперь огромными, недавно обнаруженными запасами природного газа, позволяет им сохранять глобальное военное присутствие и брать на себя конкретные и выполнимые обязательства в сфере обеспечения безопасности.

Вашингтон обладает уникальной способностью привлекать друзей и оказывать влияние на другие страны. Согласно исследованию политолога Бретта Эшли Лидса, Соединенные Штаты поддерживают военное сотрудничество с более чем 60 странами, тогда как у России восемь формальных союзников, а у Китая всего один (Северная Корея). Как сказал мне один британский дипломат несколько лет назад, «Китай, похоже, не создает альянсов». А Соединенные Штаты их создают, и эти альянсы приносят двойную отдачу: они не только закладывают глобальную платформу для проецирования американской мощи, но и позволяют распределять бремя обеспечения безопасности. Военные возможности США и их союзников перевешивают все, что Китай или Россия смогут создать в грядущие десятилетия.

Что касается ядерного вооружения, которым располагают Америка, Китай и Россия (а Иран стремится к обладанию им), то здесь Соединенные Штаты дважды оказываются в выигрыше. Во-первых, благодаря логике гарантированного взаимного уничтожения, они резко снижают вероятность войны. В прошлом подобные катаклизмы создавали возможности для великих держав, включая США в период Второй мировой войны, насаждать свой международный порядок. Атомный век лишил Пекин и Москву такой возможности. Во-вторых, ядерное оружие укрепляет безопасность Китая и России, давая им гарантии, что Соединенные Штаты никогда не вторгнутся на их территорию. Это в принципе хорошо, поскольку снижает вероятность того, что из-за неуверенности они предпримут отчаянные шаги, чреватые войной и подрывом либерального порядка.

География усиливает другие преимущества Соединенных Штатов. Будучи единственной великой державой, не окруженной другими великими державами, эта страна кажется менее грозной и опасной для других государств, и смогла без кровопролитных войн резко усилиться в течение последнего столетия. После окончания холодной войны, когда США были единственной сверхдержавой, другие мировые гранды, отделенные просторами океанов, не пытались уравновешивать или сдерживать Соединенные Штаты. Фактически географическое положение США заставляло другие страны больше беспокоиться о том, чтобы Вашингтон не потеряло к ним интерес, нежели об американском доминировании. Союзники в Европе, Азии и на Ближнем Востоке стремились убедить Соединенные Штаты в том, что им нужно играть более заметную роль в их регионах. Результатом стало то, что историк Геир Лундестад назвал «империя по приглашению».

Географические преимущества Соединенных Штатов в полной мере проявляются в Азии. Большинство стран считают Китай более серьезной угрозой, чем США, хотя бы в силу его территориальной близости. За исключением Соединенных Штатов, все крупные державы мира живут в тесном геополитическом окружении и любые сдвиги в военной силе провоцируют соседей на ответные шаги. Китай сегодня открывает для себя эту закономерность, поскольку соседние страны реагируют на его усиление, модернизируя армии и укрепляя союзы. Россия также давно знакома с этой истиной. Она наглядно проявляется на примере Украины, которая наращивает военные расходы и стремится к более тесным связям с ЕС.

Географическая изолированность также дала Соединенным Штатам повод отстаивать универсальные принципы, позволяющие получать доступ к разным регионам мира. Страна давно уже проводит политику открытых дверей, поддерживает принцип самоопределения и противостоит колониализму – не столько из идеалистических соображений, сколько исходя из практических реалий и необходимости сохранять Европу, Азию и Ближний Восток открытыми для торговли и дипломатии. В конце 1930-х гг. главный вопрос, стоявший перед США, заключался в том, какое геополитическое пространство понадобится стране, чтобы быть великой державой в мире империй, региональных блоков и сфер влияния. Вторая мировая война дала ответ: процветание и безопасность зависят от доступа ко всем регионам. И в последующие десятилетия США исповедовали пост-имперские принципы. Исключением стала вьетнамская авантюра, нанесшая серьезный ущерб репутации Америки.

Именно в эти послевоенные годы геополитика слилась воедино с построением мирового порядка. Либеральное мироустройство было ответом таких государственных деятелей как Дин Ачесон, Джордж Кеннан и Джордж Маршалл на вызов советского экспансионизма. Созданная ими система усилила и обогатила Соединенные Штаты и их союзников и нанесла урон их нелиберальным противникам. Эта система также стабилизировала мировую экономику и создала механизмы для решения международных проблем. Окончание холодной войны не изменило логику этого проекта.

К счастью, либеральные принципы, продвигаемые Вашингтоном, пользуются почти всеобщей поддержкой, потому что хорошо сочетаются с модернизирующими силами экономического роста и социального развития. По словам историка Чарльза Майера, Соединенные Штаты «поймали» волну модернизации в ХХ веке. Но некоторые считают, что в последние годы американский проект не вполне соответствует силам современности. По мнению этих мыслителей, финансовый кризис 2008 г. стал поворотным моментом всемирной истории, когда Соединенные Штаты утратили роль авангарда экономического прогресса.

Но даже если это так, вряд ли можно сказать, что Китай и Россия заменили США в роли знаменосцев глобальной экономики. Даже Мид не оспаривает тот очевидный факт, что ни Китай, ни Иран, ни Россия пока не предложили миру новую модель современности (modernity). Если эти державы в самом деле угрожают Вашингтону и остальному либеральному капиталистическому миру, им нужно найти и оседлать следующую высокую волну модернизации. Вряд ли они на это способны.

Подъем демократии

Теория Мида о соперничестве за Евразию между США, с одной стороны, и Китаем, Ираном и Россией, с другой, совершенно не учитывает более глубокую трансформацию, происходящую сегодня в мире: постоянное укреплениее либеральной капиталистической демократии. Конечно, многие либеральные демократии в настоящий момент борются с медленными темпами экономического роста, социальным расслоением и политической нестабильностью. Но распространение демократии, начавшееся в конце 1970-х гг. и ускорившееся после окончания холодной войны, резко усилило позиции Соединенных Штатов и сузило геополитическое пространство Китая и России.

Не стоит забывать, какой редкостью была когда-то либеральная демократия. До ХХ века она была распространена только на Западе и в некоторых странах Латинской Америки. Однако после Второй мировой войны демократия начала выходить за пределы этого ареала по мере того, как страны, получавшие независимость, переходили к самоуправлению. В 1950-е, 1960-е и начале 1970-х гг. военные перевороты и новые диктаторы притормозили демократические преобразования в мире. Но в конце 1970-х Южную Европу, Латинскую Америку и Восточную Азию накрыла «третья волна» демократизации, по меткому выражению Сэмюэля Хантинготона. После завершения холодной войны целая когорта бывших коммунистических государств Восточной Европы перешла в демократический лагерь. К концу 1990-х гг. 60% всех стран мира стали демократиями.

Хотя отступления иногда случались, более важной тенденцией является появление группы демократических средних держав, включая Австралию, Бразилию, Индию, Индонезию, Мексику, Южную Корею и Турцию. Эти развивающиеся демократии действуют как заинтересованные участники системы международных отношений: добиваясь многостороннего сотрудничества, требуя более широких прав и обязанностей и оказывая влияние мирными способами.

Эти страны придают либеральному геополитическому порядку новый геополитический вес. Как заметил политолог Лэрри Даймонд, если Аргентина, Бразилия, Индия, Индонезия, ЮАР и Турция возродят экономику и укрепят демократию, то «Большая двадцатка», в которую также входят Соединенные Штаты и европейские страны, «станет сильным клубом демократий, из которого выпадают только три страны: Россия, Китай и Саудовская Аравия». Появление среднего класса демократических государств превращает Китай и Россию в аутсайдеров, а не в законных претендентов на мировое лидерство, как опасается Мид.

На самом деле расцвет демократии стал большой проблемой для обеих стран. В Восточной Европе бывшие советские государства и сателлиты стали демократиями и влились в западный мир. Какими бы тревожными ни были действия российского президента Владимира Путина в Крыму, они отражают геополитическую уязвимость Москвы, а не ее силу. За последние два десятилетия Запад приблизился к границам России. В 1999 г. Чешская Республика, Венгрия и Польша вступили в НАТО. В 1999 г. за ними последовали семь других бывших членов советского блока, а в 2009 г. – Албания и Хорватия. Тем временем шесть бывших советских республик встали на путь вступления в НАТО, присоединившись к программе «Партнерство ради мира». Мид трубит о достижениях Путина в Грузии, Армении и Крыму, но хотя Путин одерживает победы в локальных сражениях, он терпит поражение в глобальной войне. Россия не на подъеме; напротив, она переживает одно из самых больших геополитических отступлений и сжатий, постигавших какую-либо крупную державу в современную эпоху.

Демократия со всех сторон наступает и на Китай. В середине 1980-х гг. Индия и Япония были единственными демократиями в Азии, но с тех пор Индонезия, Монголия, Филиппины, Южная Корея, Тайвань и Таиланд присоединились к клубу демократических стран. Мьянма (или Бирма) на фоне потепления отношений с Соединенными Штатами предприняла осторожные шаги в сторону многопартийного государственного устройства, и Пекин это заметил. Сегодня Китай со всех сторон окружен демократическими странами.

Эти политические преобразования вынуждают Китай и Россию обороняться. Подумайте о недавних событиях на Украине. Экономические и политические течения на большей территории страны неумолимо поворачивают на Запад, и эта тенденция страшит Путина. Единственное, что ему остается, силой заставить Украину сопротивляться Евросоюзу и оставаться в орбите Москвы. Хотя Россия может сохранить Крым под своим контролем, остальная часть страны ускользает из ее железных объятий. Как заметил европейский дипломат Роберт Купер, Путин может попытаться отсрочить момент, когда Украина «присоединится к ЕС, но он не в силах остановить этот процесс». На самом деле, Путин может не осуществить даже эту программу-минимум, поскольку его провокационные действия способны лишь подтолкнуть Украину в направлении Европы.

Пекин сталкивается с аналогичными трудностями в отношениях с Тайванем. Китайские лидеры искренне считают Тайвань частью своей страны, но жители острова не разделяют подобной точки зрения. Переход этого государства к демократии сделал притязания его жителей на собственную государственность более глубокими, продуманными и законными. Опрос 2011 г. показал, что если бы жители Тайваня были уверены, что Китай не нападет на их страну, то 80% населения поддержали бы провозглашение независимости. Подобно России, Китай хочет добиться геополитического контроля над своим ближайшим окружением. Но проникновение демократии в разные регионы Азии превратило старомодное доминирование в единственный способ достижения этой цели. Однако подобный подход может дорого обойтись Пекину и по большому счету контрпродуктивен.

В то время как усиление демократических стран все больше затрудняет жизнь Китаю и России, для Соединенных Штатов мир становится безопаснее. Эти две державы могут считаться соперниками США, но соперничество происходит на очень неравном игровом поле: у Соединенных Штатов намного больше друзей, и притом наиболее дееспособных друзей. На долю Вашингтона и его союзников приходится 75% всех военных расходов. Демократизация изолирует Китай и Россию с геополитической точки зрения.

Иран не находится в окружении демократических стран, но ему угрожает настойчивое движение за демократию внутри страны. Что еще важнее, Иран – самый слабый член «оси» Мида, экономика и военные возможности которого просто несопоставимы с экономикой и армией США и других крупных государств. Тегеран также стал объектом самых жестких экономических санкций из всех когда-либо применявшихся мировым сообществом, и эти санкции поддерживают, в том числе, Китай и Россия. Дипломатия администрации Обамы в отношении Ирана может принести или не принести плоды, но не совсем понятно, что Мид сделал бы иначе ради того, чтобы не допустить получение Ираном ядерного оружия. Президент Барак Обама предлагает Тегерану путь, встав на который он может превратиться из враждебно настроенной в отношении Америки региональной державы в более конструктивного члена мирового сообщества с неядерным статусом. А это означает переломный момент в геополитической игре, который Мид не видит и не оценивает по достоинству.

Возврат к ревизионизму

Мид не только недооценивает силу Соединенных Штатов и созданного ими порядка, но и переоценивает степень стремления Пекина и Москвы противодействовать этому порядку и его создателю. Что касается Ирана, то, если не считать его ядерных амбиций, он больше занят бессмысленными протестами, нежели деятельным сопротивлением, поэтому никак не тянет на роль ревизионистской державы. Вне всякого сомнения, Китай и Россия жаждут большего влияния в своих регионах. Пекин, агрессивно заявляя о своих правах в Южно-Китайском море и на близлежащие спорные острова, встал на путь наращивания вооружений. Путин хочет восстановить доминирование России в «ближнем зарубежье». Обе державы негодуют по поводу лидерства США и сопротивляются ему, когда могут.

Вместе с тем Китай и Россия не соответствуют роли подлинных ревизионистов. Как сказал бывший министр иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами, внешняя политика Путина «больше отражает негодование по поводу геополитической маргинализации России, нежели является боевым кличем усиливающейся империи». КНР, конечно же, можно с полным правом назвать восходящей державой, и это чревато опасным соперничеством с американскими союзниками в Азии. Но Китай в настоящее время не пытается разрушить эти альянсы или уничтожать более широкую систему региональной безопасности в лице Ассоциации стран Юго-Восточной Азии и Восточноазиатского саммита. И даже если у Китая со временем появятся такие амбиции, региональные партнерства США в сфере безопасности только укрепляются, а не ослабевают. Китай и Россия в худшем случае могут быть «спойлерами». Но они не заинтересованы в том, чтобы кардинально менять существующие правила международного сообщества или структуру и конфигурацию международных организаций. У них нет для этого возможностей, идей, видения и союзников.

На самом деле, хотя Москве и Пекину не нравится, что США находятся на вершине нынешней геополитической системы, они соглашаются с основополагающей логикой структуры международных отношений, выстроенной Соединенными Штатами. И на то есть причины. Открытость предоставляет им доступ к торговле, инвестициям и технологиям, создаваемым другими обществами. Действующие правила дают инструмент для защиты суверенитета и интересов. Несмотря на полемику по поводу новой идеи об «обязанности защищать» (которая используется весьма выборочно), нынешний мировой порядок свято оберегает старые нормы государственного суверенитета и невмешательства. Вестфальские принципы остаются краеугольным камнем международной политики. Китай и Россия привязывают к ним свои национальные интересы (несмотря на тревожащий ирредентизм Путина).

Поэтому не следует удивляться тому, что Китай и Россия глубоко интегрировались в существующий международный порядок. Они – постоянные члены Совета Безопасности ООН, наделенные правом вето, и активные члены Всемирной торговой организации, Международного валютного фонда и Всемирного банка, а также «Большой двадцатки». Это геополитические инсайдеры, сидящие за всеми высокими столами глобального управления.

Несмотря на быстрое усиление, Китай не имеет амбициозных целей в мировой политике; его больше интересуют внутриполитические проблемы и сохранение партийного правления. Некоторые китайские интеллектуалы и политические деятели, такие как Янь Сюэтун и Чжу Чэнху, составили перечень желательных ревизионистских целей. Они считают западную систему угрозой и ждут того дня, когда Китай сможет ее реорганизовать. Но политическая элита страны не особенно прислушивается к этим голосам. На самом деле китайские лидеры дистанцировались от ранее звучавших требований всеобъемлющих перемен. В 2007 г. на заседании ЦК Китайской Компартии предложения о создании «нового мирового экономического порядка» были заменены призывами к более умеренным реформам с акцентом на справедливость и правосудие. Китайский ученый Ван Цзисы назвал этот ход «тонким, но важным», свидетельствующим о повороте Китая в сторону мирового реформаторства. Пекин стремится играть более заметную роль в Международном валютном фонде и Всемирном банке, он хочет чтобы его голос был лучше слышен на таких форумах, как саммиты «Большой двадцатки», и чтобы китайская валюта имела хождение во всем мире. Но это не планы страны, стремящийся перестроить мировую экономическую систему.

Китай и Россия также члены ядерного клуба, имеющие хорошую репутацию. Центральным соглашением эпохи окончания холодной войны стал договор между США и СССР (а затем Россией) об ограничении и сокращении ядерных вооружений. Хотя с тех пор отношения между Соединенными Штатами и Россией испортились, эти договоренности остаются в силе. В 2010 г. Москва и Вашингтон подписали новый договор СНВ, по которому они пошли на сокращение числа баллистических ракет дальнего радиуса действия и установленных на них ядерных боеголовок.

До 1990-х гг. Китай был ядерным аутсайдером. Обладая небольшим ядерным арсеналом, Пекин считал себя голосом безъядерного развивающегося мира и критиковал соглашения о контроле над вооружениями и запрете ядерных испытаний. Но с тех пор произошел весьма примечательный сдвиг в позиции Китая по этому вопросу, и Пекин присоединился к целому ряду ядерных соглашений, включая Договор о нераспространении ядерных вооружений и Договор о всеобъемлющем запрете на ядерные испытания. Китай поддержал доктрину о неприменении первым ядерного оружия, ограничил ядерный потенциал и вывел свои ядерные вооружения из состояния повышенной боеготовности. Китай также сыграл деятельную роль в Саммите по ядерной безопасности, созванном по предложению Обамы в 2009 г., и присоединился к «процессу пяти ядерных держав», с целью обезопасить ядерные вооружения.

По широкому спектру вопросов Китай и Россия действуют скорее как устоявшиеся державы, нежели как ревизионистские государства. Они часто предпочитают уклоняться от многостороннего обсуждения предпринимаемых ими шагов, но то же самое иногда делают США и другие сильные демократии (Пекин ратифицировал Конвенцию ООН по морскому праву, тогда как Вашингтон этого не сделал). И Китай, и Россия используют международные правила и организации для продвижения своих интересов. Их борьба с Соединенными Штатами сводится к тому, чтобы иметь голос в ныне существующей системе и манипулировать ею для удовлетворения своих потребностей. Они желают усилить позиции в рамках имеющегося порядка, но не собираются его менять.

Деваться некуда

В конце концов, даже если Москва и Пекин попытаются оспорить базовые условия нынешнего мирового порядка, это окажется авантюрой, которая дорого им обойдется. В таком случае эти державы ополчатся не просто против США; им придется посягнуть на самый глубоко укоренившийся и хорошо организованный глобальный порядок, который мир когда-либо знал, и в котором доминируют либеральные, капиталистические и демократические страны. Он поддерживается целой сетью альянсов, организаций, геополитических соглашений, государств-сателлитов и демократических партнерств. Этот порядок доказал свою динамичность и универсальность, в него легко интегрируются усиливающиеся государства, начиная с Японии и Германии после Второй мировой войны. К тому же, в его рамках продемонстрированы возможности совместного руководства мировым хозяйством – это, прежде всего, такие форумы как «Большая восьмерка» и «Большая двадцатка». Этот порядок позволяет растущим незападным странам торговать, расти и получать дивиденды от модернизации. В его рамках действует удивительное разнообразие политических и экономических моделей: социальная демократия (Западная Европа), неолиберальная модель (Великобритания и США) и государственный капитализм (Восточная Азия). Процветание почти каждой страны и стабильность ее правительства зависят от поддержания этого порядка.

В век либерального порядка ревизионистские потуги – пустая затея. Китай и Россия это понимают, и у них нет какого-то грандиозного плана по созданию альтернативной структуры. Международные отношения в их понимании нужны для ведения торговли и обеспечения ресурсов, защиты суверенитета и, по возможности, регионального доминирования. Они не проявляют заинтересованности в формировании собственных правил и даже не желают брать на себя полноту ответственности за нынешний миропорядок и не предлагают альтернативных планов глобального экономического или политического прогресса. Это важный недостаток, потому что мировые порядки возникают и рушатся не просто в зависимости от силы и мощи ведущего государства; их успех также держится на общем восприятии их легитимности, и многое зависит от того, способна ли данная система решать проблемы как слабых, так и сильных стран. В борьбе за мировой порядок Китай и Россия (не говоря уже об Иране) просто оказываются вне игры.

В этих обстоятельствах Соединенным Штатам не следует отказываться от усилий по укреплению либерального порядка. Вашингтон должен приветствовать тот мир, в котором он сегодня живет. И нужно продолжать генеральную стратегическую линию на глубокое взаимодействие со всем миром, которую Америка проводит уже не одно десятилетие. Это политика, при которой США связывают себя со всеми регионами мира с помощью торговли, альянсов, многосторонних организаций и дипломатии. Она позволяет Соединенным Штатам утверждать лидерство не просто силой, но также за счет последовательных действий и усилий, направленных на решение глобальных проблем и разработку общих для всех правил. США создали мир, отвечающий американским интересам, и это дружественный мир, потому что, как однажды сказал президент Джон Кеннеди, это мир, в котором «слабые чувствуют себя в безопасности, а сильные справедливы и великодушны».

Китай. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 декабря 2008 > № 2913940 Джон Айкенберри

Министры иностранных дел стран-участниц Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) собрались в столице Индонезии Джакарте для празднования вступления в силу Устава организации в понедельник. «Это очень значимое событие, поскольку таким образом АСЕАН консолидируется, приобретает более завершенный образ и трансформируется в единое общество», – сказал президент Индонезии Сусило Бамбанг Юдхойоно на торжественной церемонии в штаб-квартире Ассоциации в Джакарте.«АСЕАН начинает играть все более важную роль в Азии и в глобальных вопросах, когда международная система вступила в эпоху перемен», – сказал он. Устав АСЕАН был принят 20 нояб. 2007г. на 13 саммите Ассоциации, прошедшем в Сингапуре. Этот документ провозглашает страны АСЕАН единым образованием с юридической точки зрения и устанавливает для них общие нормы и правила.

Устав был ратифицирован всеми национальными парламентами стран-членов Ассоциации, в которую входят Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд и Филиппины. «Из ничем не скрепленного союза стран в прошлом сегодня АСЕАН превратилась в легальную организацию», – сказал на церемонии министр информации Таиланда Мун Патанотаи.

Церемония вступления Устава в силу должна была пройти на 14 саммите АСЕАН в Таиланде, однако была перенесена в Джакарту, поскольку саммит был отложен из-за политически-нестабильной ситуации в Таиланде. «Региональное сотрудничество и экономическая интеграция позволят построить единое общество АСЕАН, и вступление в силу Устава ассоциации станет эффективным инструментом для достижения этой цели», – сказал генеральный секретарь АСЕАН Сурин Питсуван. Индонезия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 декабря 2008 > № 128603

Правительство Индии разрешило экспортировать пшеницу в Мьянму (10 тыс. т.) и Непал (950 тыс. т.). Экспорт будет осуществлен через Национальную маркетинговую федерацию аграрных кооперативов и госкомпанию ММТС. Индия > Агропром > zol.ru, 11 декабря 2008 > № 128115

Китайский контингент прибыл в Индию для участия в совместных учениях сухопутных войск, сообщает в четверг индийское минобороны. Как отмечается в пресс-релизе индийского военного ведомства, учения направлены на расширение и укрепление связей вооруженных сил двух стран.Это вторые совместные учения сухопутных войск Индии и Китая, отношения которых омрачает давний территориальный конфликт.

Первые учения под кодовым названием «Рука об руку-2007» прошли в провинции Юннань на юге Китая недалеко от границы с Мьянмой в дек. 2007г. 100 военнослужащих с каждой стороны отрабатывали совместные действия против террористов.

«Рука об руку-2008» пройдут на полигоне неподалеку от городка Белгаум в южноиндийском штате Карнатака. С китайской стороны в них примут участие 137 военнослужащих пехотного батальона военного командования Чэнду. С индийской стороны в учениях будут участвовать бойцы Восьмого маратхского пехотного батальона.

Индийские и китайские военные в ходе учений отработают тактические навыки совместных действий, командные процедуры, после чего перейдут к главному этапу – совместным антитеррористическим маневрам, особую актуальность которым придают произошедшие на прошлой неделе теракты в Мумбаи, унесшие жизни 174 чел.

Территориальный спор между Индией и Китаем вспыхнул в 1962г. и вылился в вооруженный конфликт. С тех пор обе стороны провели несколько раундов переговоров. Отношения стабилизировались после достижения компромисса по ряду вопросов в 1993 и 1996гг., однако статус некоторых территорий (в частности, 38 тысяч кв.км. в штате Джамму и Кашмир и 60 тысяч кв.км. в штате Аруначал-Прадеш) по-прежнему остается под вопросом. Индия > Армия, полиция > ria.ru, 4 декабря 2008 > № 127899

Индия предлагает «Газпрому» принять участие в проекте строительства газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ), сообщил источник в правительстве РФ накануне начинающегося 4 дек. официального визита в Индию президента РФ Дмитрия Медведева.По словам источника, индийская сторона не исключает возможное привлечение России как одной из стран-поставщиков, наряду с Азербайджаном, Казахстаном и Узбекистаном.

Прокладка газопровода ТАПИ опирается на поддержку Азиатского банка развития (АБР). Протяженность газопровода может составить 1,7 тыс.км. По сравнению с газопроводом Иран-Пакистан-Индия (ИПИ) эта магистраль сегодня представляется Индии более привлекательной и выгодной с экономической точки зрения. Не менее важно и то, что ТАПИ не отягощен геополитическим «багажом», который с самого начала сопровождает ИПИ. Индийских потребителей также более устраивают качественные характеристики центральноазиатского топливного сырья по сравнению с иранским. Согласно предварительным данным, газопровод ТАПИ позволит экспортировать с туркменского месторождения Даулетабад 100 млн.куб.м. газа в сутки, причем в Индию будет поступать значительная его часть.

Источник также напомнил, что одним из основных направлений возможного сотрудничества «Газпрома» и Индийской газовой корпорации ГАИЛ может также стать совместная проработка проекта поставок иранского газа в Индию (по проекту ИПИ). «Газпром», в частности, мог бы взять на себя роль технического консультанта, а впоследствии и оператора по осуществлению этого проекта. «Газпром» также выражает заинтересованность в участии в проекте строительства газопровода Мьянма-Бангладеш-Индия в качестве консультанта. Индия > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 3 декабря 2008 > № 127836

Министр труда Саудовской Аравии Гази аль-Гусайби, 1 дек. сделал ряд замечаний, касающихся безработицы в стране, в т.ч. он прокомментировал отказ от идеи установки минимальной заработной платы и сделал заявление о введении в действие новой системы трудоустройства Саудовских граждан. В частности, он заявил, что возглавляемое им министерство осознает, что многие компании игнорируют правила «саудизации» – раздела национальной политики, требующей от компаний резервировать часть рабочих мест для граждан Саудовской Аравии. «Существуют тыс. крупных компаний, которые не соблюдают требований саудизации, и мы намерены самым серьезным образом изучить этот вопрос», – сказал министр, добавив, что в его министерство каждый день получает информацию о компаниях, ложно утверждающих о найме на работу саудовских работников. «Одна из компаний сфабриковала более 170 фальшивых документов о принятии на работу саудовских граждан». Аль-Гусайби сделал свои заявления в ходе посещения компании Bait Assawadah Company, специализирующейся на поиске рабочих мест для граждан Саудовской Аравии, после приема от них заявлений и прохождения тестирования для выявления уровня профессиональной подготовки с целью определения их квалификации и способностей.

Аль-Гусайби отклонил идею о целесообразности установления минимальной заработной платы в стране, заявив, что эксперты уже высказывали свое мнение на этот счет, а именно, что установление минимальной заработной платы ведет к усилению безработицы. «Я считаю, что стыдно в такой стран, как Саудовская Аравия, иметь 270000 безработных, где на разных работах занято более 7 млн. иностранцев», – сказал он. Министр также заявил, что глобальный финансовый кризис не повлияет на состоянии занятости в королевстве, учитывая большое количество выполняемых проектов развития в наст.вр.

Говоря о проблеме нелегальной иностранной рабочей силы, аль-Гусейби призвал работников, уже длительное время пребывающих на территории страны и не имеющих документов, особенно из стран Африки и Бирмы, легализовать свое пребывание в королевстве. «Их положение можно исправить, если они хотят этого», – сказал он. – «Но они, как представляется, боятся депортации». В какой-то момент во время выступления министра, к нему подошел 40-летний мужчина и обратился с просьбой помочь ему найти работу. Этот человек сказал, что потерял много денег на фондовом рынке и не может трудоустроиться. «Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам найти работу», – сказал аль-Гусайби. «Но обещайте мне больше не вкладывать средства в фондовый рынок», – пошутил министр. Саудовская Аравия > Миграция, виза, туризм > russarabbc.ru, 2 декабря 2008 > № 138131

Генсек ООН Пан Ги Мун призвал страны-участницы организации выделить в будущем году 7 млрд.долл. на гуманитарные нужды стран Африки и Ближнего Востока – больше, чем когда бы то ни было.По его словам, мировой экономический кризис не должен лишить экстренной помощи население таких стран, как Демократическая Республика Конго (ДРК), где число беженцев, покинувших свои дома из-за развязанных повстанцами боевых действий, уже превысило 100 тысяч человек.

«Мировой финансовый кризис неизбежно заставляет задуматься о том, что может произойти снижение финансирования гуманитарных программ в 2009г. Я призываю страны-участницы и частных лиц не допустить этого. Я предлагаю без промедления выделить 7 млрд.долл. и присвоить этому вопросу первостепенную важность», – пишет Пан Ги Мун в документе о привлечении средств.

Согласно документу, ООН планирует выделить 2,2 млрд.долл. для Судана, 919 млн. – для Сомали, 831 млн. – для ДРК, 550 млн. – для Зимбабве. Помощь также получат Кения, Чад, Уганда, Центрально-Африканская Республика и Кот д'Ивуар. ООН намерена потратить 547 млн.долл. на программы в Ираке, а также 462 млн. – на программы для населения оккупированных палестинских территорий.

Как отмечает агентство, даже в периоды экономического подъема страны-участницы ООН выделяли от 48 до 67% от суммы, предлагаемой Пан Ги Муном сейчас. Так, в пред.г. ООН выделила 3,2 млрд.долл. на помощь населению стран южной Африки, а также Боливии, Мадагаскара, Мьянмы, Пакистана, Таджикистана и Йемена.

По данным ООН, в первую пятерку стран, выделяющих максимальные суммы на международные гуманитарные нужды, входят Саудовская Аравия, Норвегия, Монако, Люксембург и Швеция. Конго ДемРесп > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 19 ноября 2008 > № 124429

Советник юстиции генеральной прокуратуры страны Абдульссамад Хоррамабади в выступлении на однодневном региональном форуме, проводившемся в понедельник в Университете свободного ислама на тему «Конфликтология семьи» сказал: «В последнее время было закрыто более 5 млн. интернет-сайтов». Он также добавил, что «интернет наносит обществу социальный вред, и следует подготовить программы для уменьшения этого вреда. Враги, злоупотребляя сетью интернет, пытаются нанести удар по религиозным ценностям иранского общества».Руководство судебных органов и органов связи Ирана до сих пор не представили официальную статистику сайтов, закрытых со стороны соответствующего органа. По жесткости цензуры в интернете Иран занимает первое место. Далее в рейтинге следуют Китай, Куба, Сирия, Северная Корея, Йемен, Бирма и Пакистан.

Иран входит в «двадцатку» стран с наибольшим числом пользователей сети. Иран > СМИ, ИТ > iran.ru, 18 ноября 2008 > № 127342

Китай и Бирма договорились о строительстве нефте- и газопровода из бирманского порта Кьяпкью в китайский г.Куньмин, – сообщает Nikkei. По трубопроводам нефть и газ, добытая на бирманских шельфовых месторождениях в Бенгальском заливе, будет доставляться в Китай. Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) имеет 50,9% долю в данном проекте.Предполагается, что стоимость нефтепровода составит 1,5 млрд.долл., а газопровода – 1,04 млрд.долл. Строительство этих трубопроводов станет альтернативой транспортировке углеводородов по морю, через Малаккский пролив, и сократит ее время на семь дней. Китай > Нефть, газ, уголь > rosinvest.com, 18 ноября 2008 > № 124767

Договоры на поставки вооружения принесли России в 2007г. 10,4 млрд.долл., по этому показателю в мире РФ находится на втором месте после США, которые заключили таких договоров на 24,8 млрд.долл., передает в четверг агентство Рейтер. Такие цифры содержатся в докладе, подготовленном для конгресса США, который называется «Поставки обычного вооружения в развивающиеся страны, 2000-2007».Следом за Россией в рейтинге оружейных экспортеров идет Великобритания – ее договоры на вооружение в 2007г. оценивались в 9,8 млрд.долл. Среди покупателей оружия пальма первенства принадлежит Саудовской Аравии – 10,6 млрд.долл. оружейных закупок в 2007г., следом за ней Индия с цифрой 5 млрд., на третьем месте с небольшим отставанием идет Пакистан – 4,2 млрд.долл.

Говоря о России, авторы доклада отмечают, что самыми крупными покупателями ее оружия остаются Индия и Китай. Несмотря на то, что Россия практически прекратила торговлю оружием с Латинской Америкой после окончания «холодной войны», сейчас ее активность в этом регионе повышается, отмечается в докладе. В частности, новым крупным покупателем российского оружия стала Венесуэла. «Для не самых богатых развивающихся стран русское менее дорогое вооружение особенно привлекательно», – говорится в исследовании.

Доклад отмечает, что в 2007г. США продали оружия почти на 50% больше, чем годом раньше (24,8 против 16,7 млрд.долл.). Однако, по мнению авторов доклада, 2007г. может стать недосягаемым ориентиром роста в следующие годы из-за финансового кризиса, который ослабит экономическую активность во всем мире.

С 2000 по 2007г. объем российского оружейного экспорта увеличился с 3,7 млрд. до 7,5 млрд.долл. Такие данные приведены в вышедшем в окт. сборнике «Военно-техническое сотрудничество России с зарубежными государствами. Анализ рынка». Портфель заказов на российское вооружение и военную технику на конец 2007г. достиг 32 млрд.долл., из которых 23 млрд. приходится на «Рособоронэкспорт» и чуть менее 10 млрд. – на другие независимые субъекты ВТС.

Согласно исследованию, в последнее десятилетие основную долю российского оружейного экспорта составляла авиационная техника, в частности тяжелые истребители Су-30МК и средние МиГ-29. По данным авторов сборника, с 1999г. 100 истребителей Су-30МК получил Китай и 50 – Индия. Кроме того, в КНР и Индию было отправлено соответственно 100 и 50 технологических комплектов для лицензионной сборки Су-30МК. Еще 28 Су-30 заказал Алжир, 24 – Венесуэла, 18 – Малайзия. Небольшие партии Су-30МК купили Вьетнам, Индонезия и Эфиопия.

«В отдельные годы производство тяжелых истребителей в России доходило до 50 ед., и это число сопоставимо с производством истребителей аналогичного класса в США», – говорится в сборнике. В нем отмечается, что истребители МиГ-29 поставляли в Судан, Бангладеш, Мьянму, Эритрею. В 2004г. был заключен контракт на производство 16 корабельных истребителей МиГ-29 для ВМС Индии.

По информации авторов сборника, в секторе военно-морских вооружений крупнейшим клиентом России оставался Китай, который получил за это время три эсминца, 12 подводных лодок и значительные партии ракетного оружия корабельного базирования. Индия за этот период получила три новейших фрегата проекта 11356 Talwar. Она заказала еще три таких корабля. В 2004г. Индия заключила контракт на покупку у России авианесущего крейсера «Адмирал Горшков». Первоначальная стоимость контракта, по информации СМИ, составила 750 млн.долл. и еще столько же Индия заплатит за 16 палубных истребителей.

В области средств ПВО самым активным покупателем был также Китай, который заказал более десяти дивизионов зенитных ракетных систем большой дальности С-300ПМУ-1 и С-300ПМУ2. Два дивизиона С-300МПУ-1 купил Вьетнам.

По информации авторов сборника, Индия закупила у России 700 танков Т-90С. Большие партии вооружений и техники сухопутных войск куплены Алжиром.

Сборник «Военно-техническое сотрудничество России с зарубежными государствами. Анализ рынка» издан под редакцией гендиректора -генерального конструктора КБ приборостроения (Тула) Александра Рыбаса. В составе авторского коллектива – директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов, заместитель директора ЦАСТ Константин Макиенко, научный редактор журнала «Экспорт вооружений» Михаил Барабанов. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 30 октября 2008 > № 126584

Президент Филиппин Глория Макапагал Арройо в среду объявила об учреждении фонда с многомиллиардной капитализацией, предназначенного для оказания помощи «проблемным» банкам и выкупа безнадежных долгов. В создании фонда, помимо стран АСЕАН, примут участие Япония, Южная Корея, Китай и Всемирный банк, согласившийся поддержать начинание 10 млрд.долл.В состав Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) входят Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд и Филиппины.

По словам главы администрации Гонконга Дональда Тсанга, «финансовое цунами, с которым мы сейчас столкнулись, – это глобальный кризис. Его разрушительная сила гораздо мощнее и масштабнее азиатского финансового кризиса 1997г.».

В течение этой недели лидеры стран Еврозоны объявили о выделении в общей сложности 2,2 трлн. евро для спасения банковской системы региона. Администрация Джорджа Буша также заявила о предоставлении 250 млрд.долл. для приобретения пакетов акций в некоторых банках США.

Однако эти новости не принесли желанного облегчения инвесторам. Промышленный индекс Dow Jones закрылся со снижением на 0,8%, S&P 500 – на 0,5%. Фондовый индекс Азиатско-Тихоокеанского региона MSCI снизился на 2,8%, сообщает агентство Reuters.

Кроме того, во вторник президент Федерального резервного банка Джанет Йеллен заявила, что в III кв. с.г. экономика США практически не росла, а в четвертом и вовсе может сократиться, что свидетельствует о вступлении страны в рецессию. Филиппины > Финансы, банки > prian.ru, 15 октября 2008 > № 129650

Кипр занимает 31 место в мире по уровню коррупции в государственном секторе. Эти данне приведены в результатах анализа Transparency International. Только в 2003г. Кипр имел более высокий рейтинг, занимая 27 место. Анализировалась ситуация с коррупцией в 180 странах в государственном секторе. Уровень коррупции оценивается по десятибальной шкале. В этом году Кипр имеет индекс 6.4, по сравнению с 5,3 в пред.г.По словам социолога Антониса Рафтиса, «политические партии играют важную роль в том, как общественное мнения воспринимает коррупцию». Он добавил, что в государственном секторе получить работу на Кипре является привилегией. «Государственные служащие имеют больше льгот и гарантий, поэтому вероятность получения взятки мала». Комментируя 31 место Кипра в индексе, он сказал, что был удивлен тем, что Кипр не имел более низкий статус: «Непотизм по-прежнему широко распространен на Кипре, и к сожалению, в нашей маленькой стране играет весомую роль». Уже второй год подряд Сомали, Мьянма и Ирак получил самые низхкие оценки. Дания попрежнему является самой некоррумпированной страной в мире, за ней следуют Швеция и Новая Зеландия. Греция имеет индекс 9,3 и занимает 57 место, 58 место у Турции.

Председатель Transparency International Угет Лабель назвал высокий уровень коррупции в странах с низким уровнем дохода «гуманитарной катастрофой». «Борьба с коррупцией требует четкой работы парламента, сотрудников правоохранительных органов, независимых средств массовой информации и активного гражданского общества – говорит Лабель. – Когда эти институты являются слабыми, коррупция раскручивается по спирали, выходит из-под контроля, с ужасающими последствиями для простых людей». Кипр > Внешэкономсвязи, политика > www.popka-news.com, 27 сентября 2008 > № 128955

Власти Ирана ввели запрет на импорт молока и молочных продуктов из Китая, где от некачественной продукции пострадали тысячи детей, сообщил в четверг иранский телеканал Press TV со ссылкой на заявление замминистра здравоохранения страны Расула Динаванда. Чиновник не сообщил, на какой период будет действовать запрет на ввоз китайской молочной продукции.«Молочный скандал» начал развиваться после того, как власти северной китайской провинции Ганьсу в начале сент. начали расследование причин гибели младенца от нефролита (почечного камня), который мог быть вызван употреблением некачественного сухого молока.

Еврокомиссия в связи со скандалом вокруг отравленного сухого молока для детей в Китае призвала страны-члены ЕС во избежание его контрабандных поставок усилить контроль на границах за всеми поставками продовольственной продукции из КНР. Некачественное молоко было экспортировано из Китая в Бангладеш, Бирму, Йемен, Бурунди и Габон. Компании-поставщики уже начали отзыв своей продукции из этих стран. Китай > Агропром > ria.ru, 25 сентября 2008 > № 116660

По сообщению ИРНА, 15-17 сент. тек.г. в Дели прошла международная научно-практическая конференция по вопросам газоснабжения городов Индии. В этой конференции, по приглашению руководителей нескольких частных энергетических компаний Индии, принял участие исполнительный директор Иранской национальной компании по экспорту газа Насролла Сейфи. Он представил на конференцию тематическую статью и выступил с докладом о преимуществах проекта импорта природного газа и инженерно-технических услуг из Ирана в Индию.Сейфи сообщил, что Индия стоит на пороге энергетического кризиса. Число газифицированных городов в такой огромной стране как Индия гораздо меньше, чем, например, в Великобритании. При этом программы социально-экономического развития Индии предусматривают, что к 2020г. в стране должно быть не менее 200 газифицированных городов, а объем потребления природного газа должен вырасти в три раза. В Иране газифицировано 660 городов и 5700 деревень. При этом в стране построено 28 тыс.км. магистральных газопроводов и 400 компрессорных станций. Ежедневно Иран потребляет 500 млн.куб.м. природного газа.

В рамках программ развития в индийских городах уже начинается строительство газораспределительных сетей. В 2008г. на эти цели выделено 800 млрд. рупий. При этом источник получения природного газа для городских сетей до сих пор не определен. В Индии нет собственных компаний, специализирующихся на строительстве магистральных газопроводов и газораспределительных сетей, а также на производстве специальных труб, компрессорных станций и других элементов магистральных газопроводов и городских газораспределительных сетей. Такие компании теперь есть в Иране.

Индия рассматривает варианты поставок природного газа из Туркменистана, Ирана и Мьянмы, но, фактически, уже осуществляет программу импорта сжиженного природного газа (LNG) из Катара. При современных высоких ценах на этот газ Индия будет вынуждена нести очень большие расходы, что отрицательно скажется на темпах развития ее экономики. Иран > Нефть, газ, уголь > iran.ru, 18 сентября 2008 > № 117057

Новая катастрофа постигла жителей Мьянмы спустя четыре месяца после нашествия разрушительного урагана «Наргис» – полчища крыс, которых привлекают семена плодов бамбука, нанесли непоправимый ущерб урожаю, местные жители голодают, сообщает в среду интернет-версия газеты «Гардиан».Бамбук плодоносит примерно раз в 50 лет. Существует мнение, что питательные вещества в семенах плодов бамбука резко повышают способность крыс к размножению. После того, как семена плодов бамбука заканчиваются, крысы начинают поедать урожай, уничтожая посевы риса и кукурузы. Тыс. жителей деревень Мьянмы могут умереть от голода.

Последние три цикла цветения бамбука пришлись на 1862, 1911 и 1958г. Каждый раз крысы уничтожали урожай, и в стране наступали голодные времена. В прошлом месяце организация по защите прав человека штата Чин сообщила, что жителям более 200 деревень Мьянмы не хватает пищи, по меньшей мере 100 тыс.чел. (20% от населения штата) требуется продовольственная помощь.

Из-за недостатка пищи многие местные жители покидают свои деревни и переселяются в Индию.

Тропический циклон «Наргис» (Nargis), обрушившийся на южное побережье Мьянмы (бывшая Бирма) 3 мая, унес жизни, по меньшей мере, 38 тысяч человек, еще 40 тысяч считаются пропавшими без вести. Материальный ущерб от разгула стихии оценивается в 4 млрд.долл. Мьянма > Экология > ria.ru, 10 сентября 2008 > № 120058

Новая катастрофа постигла жителей Мьянмы спустя четыре месяца после нашествия разрушительного урагана «Наргис» – полчища крыс, которых привлекают семена плодов бамбука, нанесли непоправимый ущерб урожаю, местные жители голодают, сообщает в среду интернет-версия газеты «Гардиан».Бамбук плодоносит раз в 50 лет. Существует мнение, что питательные вещества в семенах плодов бамбука резко повышают способность крыс к размножению. После того, как семена плодов бамбука заканчиваются, крысы начинают поедать урожай, уничтожая посевы риса и кукурузы. Тыс. жителей деревень Мьянмы могут умереть от голода.

Последние три цикла цветения бамбука пришлись на 1862, 1911 и 1958г. Каждый раз крысы уничтожали урожай, и в стране наступали голодные времена. В прошлом месяце организация по защите прав человека штата Чин сообщила, что жителям более 200 деревень Мьянмы не хватает пищи, по меньшей мере 100 тыс.чел. (20% от населения штата) требуется продовольственная помощь.

Из-за недостатка пищи многие местные жители покидают свои деревни и переселяются в Индию.

Тропический циклон «Наргис» (Nargis), обрушившийся на южное побережье Мьянмы (бывшая Бирма) 3 мая, унес жизни, по меньшей мере, 38 тысяч человек, еще 40 тысяч считаются пропавшими без вести. Материальный ущерб от разгула стихии оценивается в 4 млрд.долл. Мьянма > Экология > ria.ru, 10 сентября 2008 > № 116342

Государственное нефтяное и газовое предприятие Мьянмы (MOGE) и российское ЗАО НК «Нобель Ойл» будут совместно добывать нефть и газ в Мьянме (бывшая Бирма). Как сообщили официальные СМИ этой страны, на минувших выходных компании подписали соглашение о разделе продукции (СРП). Совместная добыча будет вестись в двух районах на территории Мьянмы, передает РБК со ссылкой на китайское информагентство «Синьхуа».В Мьянме с 2006г. работают три российских нефтяных компании, включая ОАО «Зарубежнефть». Согласно официальной статистике правительства Мьянмы, нефтегазовый сектор страны занимает второе место по объему иностранных инвестиций: в 2007г. вложения из-за рубежа в эту отрасль экономики Мьянмы составили 474,3 млн.долл. – в три раза больше соответствующего показателя в 2006г. Помимо российских предприятий в нефтегазовом секторе Мьянмы присутствуют компании из Китая, Индонезии, Южной Кореи, Индии, Таиланда, Австралии, Великобритании, Канады.

ЗАО НК «Нобель Ойл» было зарегистрировано в 2000г. Группа включает в себя предприятия с различными видами деятельности, приоритетной из которых является добыча нефти в республике Коми (Усинский район). Мьянма > Нефть, газ, уголь > rosinvest.com, 9 сентября 2008 > № 117834

Организация объединенных наций в четверг обратилась с призывом к государствам-донорам собрать для Мьянмы 482 млн.долл., которые необходимы для преодоления разрушительных последствий циклона Наргиз. Тропический циклон, обрушившийся на Мьянму в ночь со 2 на 3 мая, вызвал катастрофическое наводнение, от которого особенно пострадали густонаселенные районы в дельте реки Иравади. История страны не помнит столь разрушительного бедствия.По обнародованным новым данным, от стихийного бедствия погибли 140 тысяч человек и пострадали 2,4 млн. По прежним официальным данным правительства, погибшими считались свыше 70 тысяч человек, пропавшими без вести – свыше 100 тысяч.

С призывом в штаб-квартире ООН обратился заместитель генсекретаря ООН по гуманитарным вопросам Джон Холмс. По его словам, масштабы и проекты помощи согласованы на трехстороннем уровне – правительством Мьянмы, ООН и «Коалицией милосердия для Мьянмы», созданной министрами стран АСЕАН, от которых военные власти первоначально согласились принять помощь. ООН более чем удвоила свой первоначальный призыв о помощи стране, который ранее был запрошен 201 млн.долл. Власти Мьянмы ранее оценили сумму нанесенного циклоном ущерба в 10 млрд.долл.

По словам Холмса, запрашиваемые средства предназначаются на поддержку 103 проектов ООН в пострадавших зонах, включая доставку продовольствия и воды, создание временных поселений для почти 800 тысяч беженцев от стихийной катастрофы, развертывание системы медицинской помощи и школ.

По трехсторонней оценке, в стране погибло 42% урожая, в результате чего 55% населения Мьянмы имеют запас продовольствия на сутки или даже меньше. 70% домашних хозяйств не имеют доступа к питьевой воде. Представители ООН, оглашая призыв, заверили в четверг, что власти страны более не препятствуют доступу в районы бедствия международных гуманитарных организаций, как это было ранее. Мьянма > Экология > ria.ru, 11 июля 2008 > № 112450

Военная операция США в Афганистане вполне вписывается в те постулаты, которые провозглашены небезизвестным идеологом современной американской имперской политики З.Бжезинским относительно геополитического значения Евразии, «ключом к вратам» которой, как почти 300 лет назад сказал Петр Великий, и поныне является Центральная Азия, где сосредоточены последние еще неразработанные энергоресурсы планеты. «Та держава, которая станет на нем доминирующей (т.е. на Евразийском континенте), – пишет З.Бжезинский, – будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономическом плане регионах планеты – Западной Европе и Восточной Азии… контролировать развитие событий на Ближнем Востоке и Африке». И далее: «В краткосрочном плане США должны закрепить существующий сейчас на карте Евразии плюрализм. При такой стратегии приоритет должен быть отдан политическому маневрированию и дипломатическим манипуляциям, которые исключили бы возможность образования враждебных коалиций, способных бросить вызов лидерству США, хотя у любого государства, стремящегося к этому, возможности не так уж велики». З.Бжезинский ошибается в том, что на просторах Евразии нет государства, «способного бросить вызов лидерству США». Такое государство есть. И это государство – Китайская Народная Республика, несмотря на всю, пока еще, несопоставимость китайского и американского экономического и военного потенциалов. Готов ли Китай к решению данной задачи и есть ли у него оптимальный стратегический и тактический план ее решения? Анализ политики КНР в регионе Центральной Азии в целом, а в Восточном Туркестане и Тибете, в свете событий, связанных с военной операцией США в Афганистане, в какой-то мере дает возможность ответить на поставленный вопрос.

События в Афганистане, имеющие отношение к военной акции США, не могли не затронуть интересы КНР, хотя бы потому, что Афганистан имеет общую границу с Китаем, причем с тем обширным регионом КНР, где китайские власти уже не первый год ведут борьбу по подавлению уйгурского подпольного вооруженного движения за отделение Восточного Туркестана или Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) от КНР и создание независимого государства. Это движение имеет национальную и социальную базу в СУАР среди самого многочисленного коренного населения этого региона – мусульман-уйгуров и ведет «герилью» – партизанскую войну в китайских городах, что выражается в массовых беспорядках на этнической почве, нападениях на представителей власти и военных, взрывах в общественных местах. В 2007г. отмечены боестолкновения уйгурских повстанцев с регулярными горнострелковыми частями НОАК (Народно-освободительной армии Китая) в горах СУАР, где были обнаружены базы уйгурских боевиков, китайцы понесли тяжелые потери в живой силе.

В движении уйгуров Восточного Туркестана возобладали лидеры религиозного толка, склонные к радикальным, экстремистским действиям, получавшие до известных событий в Афганистане поддержку от свергнутого ныне режима талибов, когда уйгурские боевики снабжались талибами оружием и деньгами, а также проходили военную подготовку в их диверсионных центрах, тесно связанных с организацией Бен Ладена «Аль-Каида». Поэтому, с одной стороны, афганская операция американских войск была на руку китайским властям, поскольку основные центры, где проходили военную и диверсионную подготовку уйгурские боевики за границей, находились в Афганистане и были уничтожены американцами. Хотя, справедливости ради, стоит вспомнить, что в 80гг. китайцы вместе с США и другим государствами снабжали оружием и военными инструкторами афганских моджахедов, сражавшихся с советскими войсками и из среды которых и вышли талибы.

Поэтому КНР несет свою долю ответственности за трагическое развитие последующих событий в Афганистане, вышедших за его пределы и затронувших непосредственно Китай, в итоге приведших к американскому военному вторжению.

Нестабильной территорией КНР является и Тибет, географически также составная часть Центральной Азии, расположенный весьма близко от охваченного войной Афганистана. Хотя в Тибете нет партизанской войны против властей КНР, события этого года показали, что обострение «тибетского» вопроса не менее опасно для китайского государства, чем акции антиправительственного подполья в Восточном Туркестане, поскольку имеют гораздо больший внешнеполитический резонанс, особенно в преддверии предстоящих Олимпийских игр в Пекине, и обладают поддержкой, как моральной и материальной, не только международных правозащитных организаций, но и ведущих стран Запада, а также Индии и буддийских стран – Непала, Бирмы, Таиланда, Шри Ланки, Камбоджи, которой пока нет у уйгурских борцов за отделение Восточного Туркестана от КНР, не имеющих такого харизматического лидера, признанного во всем мире, как тибетский далай-лама.

Общины тибетских эмигрантов, насчитывающие десятки, если не сотни тыс. людей, представлены почти во всех ведущих странах мира, к голосу которых прислушиваются правительства этих стран. В отличие от уйгуров тибетцы действуют внутри страны в основном ненасильственными методами, хотя, как показали последние события в Тибете, иногда и здесь дело доходит до массовых волнений и беспорядков на этнической почве. Но ненасильственные методы борьбы тибетцев не менее эффективны. Невозможно решить проблему Тибета путем китайской демографической экспансии, поскольку в высокогорной стране надо родиться, а жители равнин – китайцы физически трудно адаптируются в суровом тибетском климате, поэтому политика переселения их в Тибет не дает такого эффекта как в других национальных районах, когда таким путем достигалось изменение этнического баланса в пользу государствообразующего этноса.

Для Центральной Азии проблема Тибета важна и в связи с пока не очень заметным, но нарастающим проникновением в регион Индии, на глазах превращающейся в мировую державу и конкурента США И КНР, на территории которой обрел убежище далай-лама и 100 тыс. тибетцев, пользующиеся покровительством индийских властей.

За последнее полтора десятилетия после распада СССР, воспользовавшись ослаблением позиций России в Центральной Азии, Китай заметно усилил свое влияние в этом регионе, добившись территориальных уступок от Казахстана, Таджикистана и Кыргызстана и расширив торгово-экономические контакты со странами Центральной Азии, исходя, прежде всего, из интересов экономического развития КНР и строя их дифференцированно. Но для стран Центральной Азии, для казахстанского рынка «китайский бум» имел почти исключительно негативные последствия. Как показывает опыт последних 17 лет экономического сотрудничества Китая со странами Центральной Азии, их надежды на его благотворное влияние на их экономики пока не оправдываются. Нереализованными остаются проекты восстановления Великого Шелкового пути, имеющими цель связать ж/д сообщением Китай с Ближним Востоком и Европой через страны Центральной Азии, что было бы экономически выгодно для Китая, поскольку сокращало время доставки товаров, и для стран Центральной Азии, предоставлявших свои территории для транзита. Но для России это означало бы, что у Транссибирской магистрали появился конкурент, от деятельности которого она несла бы немалые убытки. Также под вопросом и строительство нефтепровода из Казахстана в Китай. Здесь пока преимущество на стороне России и казахстанская нефть идет через российские нефтепроводы. Более того, китайские власти, активизировали деятельность по переброске вод Черного Иртыша, внутрь Китая, что неизбежно приведет к экологической катастрофе – обезвоживанию Иртыша, чьим притоком является Черный Иртыш, и опустыниванию обширных пространств северо-восточного Казахстана и западносибирского региона России.

То же касается и политических аспектов. Под давлением КНР страны Центральной Азии отказывают в убежище уйгурским эмигрантам из СУАР и даже выдают их китайским властям, нарушая соответствующие положения ООН, что вызывает протесты уйгурских общин в этих странах и репрессии местных властей по отношению к ним в угоду китайской политике и отнюдь не способствуют стабильности центральноазиатских режимов. Хотя говорить о дискриминации уйгуров, особенно в Казахстане, говорить не приходится и назначение на пост второго официального лица страны – главы правительства РК уйгура Масимова наглядно об этом свидетельствует. Перед странами Центральной Азии, особенно перед Казахстаном, с его малонаселенными обширными пространствами, стоит угроза возникновения на их территориях колоний хуацяо – этнических китайцев и уже появляется ощущение этого. В южных городах Казахстана пока немного, но уже появляются китайцы, обосновавшиеся здесь, хотя стараются вести себя незаметно и не привлекать к себе внимания.

Негативное отношение к китайцам подпитывается исторической памятью. Чего только стоят пословицы местных народов: «Перед тем, как наступит конец света, черные китайцы как муравьи заполонят мир». «Если придет черный китаец, рыжий русский родным отцом покажется». Но просачивание китайцев в Центральную Азию, вне сомнения при, естественно, неафишируемой, поддержке китайского государства, все же происходит. Для этого используются разные приемы. Институт брака, поскольку немалое число женщин брачного возраста в странах Центральной Азии, как и в России, в силу демографических и других обстоятельств незамужем, китайцы вступают в действительные и фиктивные браки и легализуют свое пребывание. Процесс внедрения на новые для хуацяо земли значительно облегчается тотальной коррумпированностью местных властей на всех уровнях.

Такого рода отношения континентального Китая со странами Центральной Азии, выстроенные к началу третьего тысячелетия после распада СССР, позволяли руководству КНР до интервенции США в Афганистане не беспокоиться в военно-стратегическом отношении за огромные участки территории на северо-западе страны – в Восточном Туркестане, где расположены важнейшие китайские стратегические объекты – полигон по испытанию ядерного оружия в Лобноре, космодром, а также синьцзянские нефтепромыслы и неразработанные залежи нефти, стратегический резерв китайских энергоресурсов.

После военной операции США в Афганистане и свержения режима талибов ситуация в Центральной Азии существенно изменилась и, как представляется, несмотря на отдельные позитивные моменты, о которых уже говорилось, в целом, все же не в пользу Китая. Войска США и их союзников оказались не только в Афганистане, но и почти во всех странах Центральной Азии, в непосредственной близости от северо-западных границ КНР (авиабазы США в Бишкеке в Кыргызстане и в Душанбе в Таджикистане всего в нескольких сотнях км. от Китая), причем на очень обширном участке, на границе с Восточным Туркестаном и очень недалеко от такого же «неспокойного» региона КНР – Тибета, подойдя вплотную к ее стратегически важным объектам, о которых упоминалось выше.

Ликвидация базы ВВС США в Ханабаде в Узбекистане по требованию его руководства из-за американской позиции по отношению к событиям 2005г. в Андижане не ослабило в целом влияние заокеанской державы в регионе. К нарастающему противостоянию набирающего силу Китая и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, прежде всего в Тайваньском проливе, потенциально уязвимыми становятся границы Китая со стороны Центральной Азии. Ситуация для КНР может усугубиться, если США изменят свою пассивную позицию в отношении «уйгурского» вопроса, аналогично тому, как это произошло в «чеченском» вопросе, когда, свернув критику России во время военной операции в Афганистане и использовав ее поддержку, после завершения военной акции американцы вновь возобновили эту критику «за нарушение прав человека» в Чечне.

Но главное, в борьбе за влияние в Центральной Азии у Китая буквально на наших глазах появляется могущественный соперник – США, пока неизмеримо более мощный во всех отношениях противник КНР по сравнению с Россией, также сохраняющей заметное влияние в регионе. Для стран Центральной Азии это повышает угрозу их безопасности, поскольку нет гарантии, что великие державы Запада не выберут для своего противоборства с КНР Центральную Азию, Восточный Туркестан, в качестве сферы влияния. К чему это может привести народы региона, видно на примере Афганистана, и поныне истекающего кровью.

История и современность подтверждают, что и Китай, и США довольно легко прибегают к силе для поддержания своих территориальных притязаний и политических амбиций, которые подпитываются имперским национализмом и обоснованием для которых, у китайцев, служат сомнительные исторические карты, в т.ч. для обучения школьников и студентов. Не являются исключением и страны Центральной Азии, третья часть современной территории которых отнесена на таких картах и сегодня к Поднебесной. И недавний скандал в связи с высказываниями китайского чиновника МИД среднего звена в 2007г. по отношению к Казахстану как части китайской «исторической» территории, наглядный пример этого, несмотря на все официальные извинения китайской стороны.

Поэтому, вполне понятна позиция руководства ряда стран Центральной Азии, охотно предоставивших США и их союзникам военные базы на своей территории и не возражающих против их военного присутствия и после операции в Афганистане. Немаловажна и материальная сторона вопроса в виде платы за военные базы. Те реалии, которые сложились в Центральной Азии после американской акции в Афганистане, связанные уже с проникновением США в этот регион, подвергнут испытаниям на прочность и позиции здесь России, прежде всего один из главных инструментов ее влияния – Договор о коллективной безопасности стран этого региона с Россией.

Накануне американской атаки на Афганистан, даже Узбекистан, слабое звено Договора, намеревался вернуться в его систему, что и было сделано его руководством после андижанских событий 2005г., когда резко обострились узбекистано-американские отношения, не говоря уже о Казахстане, чье руководство в связи с обвинениями в конгрессе США и сенате Италии президента Назарбаева в коррупции и «нарушении прав человека», было вынуждено дрейфовать в сторону России. Теперь, после того как Казахстан поддержал США против талибов и согласился на размещение их баз на своей территории, не получил ли Назарбаев своего рода «индульгенцию» за свои «грехи» и насколько он сейчас нуждается в российской поддержке?

И все же представляется, что Россия имеет достаточно рычагов влияния в Центральной Азии, чтобы противостоять как США, так и Китаю. Здесь и военное присутствие, усилившееся в последние годы, чему свидетельство открытие российской авиабазы в Канте в Кыргызстане, продолжающаяся дислокация в Таджикистане российской 201 дивизии, космических войск России на принадлежащем ей космодроме Байконур в Казахстане и наличие многочисленного русского населения, и многовековое влияние российской цивилизации, а также экономическая зависимость от России, симпатии местных народов центральноазиатских стран, не проливавших кровь в борьбе за независимость и отпущенных Россией с миром. Так что, неудивительно, что свой первый визит новый президент России Д.А.Медведев совершил в Казахстан, что свидетельствует о той роли, которая отводится в современной российской политике странам Центральной Азии.

В перспективе определение роли Китая в Центральной Азии будет зависеть от ряда непредсказуемых факторов, которые могут включать в себя процессы либерализации общественного строя КНР, эволюцию российско-китайских отношений, усиление проникновения в регион США и их союзников путем создания здесь военных баз, обеспечивающих их постоянное военное присутствие, в результате чего Центральная Азия может стать жертвой в борьбе великих держав за преобладание в ней. Но, в любом случае, Китай не может быть игнорирован. О демографической экспансии КНР в Центральную Азию уже нельзя рассуждать только гипотетически, поскольку колонизация СУАР этническими китайцами уже стала реальностью, что вызвало не только «ползучее» внедрение китайцев в соседние страны Центральной Азии, но и иммиграционный поток туда казахов, кыргызов, уйгуров из СУАР. И, вполне вероятно, эта тенденция будет усиливаться, стимулируемая руководством КНР, которое было бы не против избавить свои пограничные пространства от некитайских народов.

Нарастающие экономические возможности и политический вес Китая, еще перед американской акцией в Афганистане, оставляли тогда России все меньше надежд на то, что ей уже в обозримом будущем удастся удержать свою лидирующую роль в Казахстане и Средней Азии, подобно тому, как это произошло полвека назад с Восточным Туркестаном.

После событий в Афганистане, в связи с появлением войск США в регионе не исключено сближение России и Китая перед лицом нового соперника, что имело место в сравнительно недавнем прошлом, во II пол. ХIХ века, когда альянс России и Китая вытеснил Британскую империю – супердержаву того времени из Центральной Азии.

Совпадение позиций России и КНР по проблеме сепаратистских движений, несущих угрозу целостности обеим странам, привели к отказу России от поддержки борьбы уйгуров за отделение от КНР, хотя во времена СССР у последних была надежда на ее помощь. То же можно и говорить и о проблеме Тибета: даже слабые попытки правозащитных организаций России, бурятских и калмыцких буддийских общин выступить в защиту далай-ламы пресекались российскими властями, а духовному главе тибетских буддистов было отказано в праве посещать Россию, где три ее народа – буряты, тувинцы, калмыки общей численностью от 500 тыс. до 700 тыс.чел. исповедуют буддизм ламаистского тибетского толка и авторитет далай-ламы среди них высок. Причины этого – нежелание портить отношения с великим Китаем, сотрудничество с которым во всех областях успешно развивается.

Результаты этого процесса уже появились в виде Шанхайской организации сотрудничества, включающей, кроме стран Центральной Азии, КНР и Россию, урегулирование российско-китайских пограничных отношений, а также совместных маневров на территории КНР летом 2005г. Российских вооруженных сил и Народно-Освободительной армии Китая и в 2007г. на территории России. Безусловно, мы будем свидетелями нарастающей борьбы великих держав за влияние в Центральной Азии и во многом от ее исхода будет зависеть – «веком Китая» или какой-либо другой страны станет нынешнее столетие.

И последнее, на ситуацию в Восточном Туркестане и Тибете будет оказывать немаловажное влияние афганский фактор, ныне кажущийся как бы отошедшим на второй план. От исхода войны США и их западных союзников с пока еще непобежденными талибами в Афганистане будет зависеть будущее как Центральной Азии в целом, так и Восточного Туркестана и Тибета. Об авторе: Александр Шайдатович Кадырбаев – доктор исторических наук, профессор Казахского Государственного Национального Университета им. Аль-Фараби. Ведущий научный сотрудник Института Востоковедения РАН. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика > afghanistan.ru, 11 июля 2008 > № 106711

В Мьянме (Бирма), пострадавшей от нашествия тропического циклона «Наргис», действует группа блогеров, называющих себя «Ловкой молодежью Мьянмы» и помогающих в строительстве «бюджетных хижин» в дельте реки Ирравади – регионе, больше всего пострадавшем от нашествия «Наргиса».Организатором группы является 29-летний блогер Нуй Линн Сек, который побывал в дельте вскоре после удара циклона и впоследствии разместил отчет о поездке и фотографии с места событий в своем блоге в интернете. Спустя несколько дней он уволился с работы и вместе с шестью единомышленниками, включающих еще четырех блогеров, отправился лично помогать пострадавшим в регионе Лабутта. Кроме того, благодаря своему блогу Секу удалось собрать 30 тыс.долл., полученных от выходцев из Мьянмы, которые живут в Таиланде, Сингапуре и Малайзии.

Блогеры-добровольцы, работающие в Лабутте, помогли местным жителям построить 88 хижин и не собираются останавливаться на достигнутом, сообщает ABC News.

Тропический циклон «Наргис» обрушился на Мьянму 2 мая. Число жертв урагана достигло 78 тыс.чел., еще 56 тыс. считаются пропавшими без вести. Мьянма > Экология > prian.ru, 18 июня 2008 > № 131528

Новая конституция Мьянмы, принятая по итогам референдума, вступила в силу в четверг, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на бирманское государственное телевидение. В четверг в эфире государственного телеканала Мьянмы было зачитано заявление военного лидера страны генерала Тана Шве. В документе говорится, что новая конституция Мьянмы «была одобрена» и «вступила в силу».92% избирателей Мьянмы поддержали на проведенном в этом месяце в два этапа референдуме предложенную руководством страны конституцию. По официальным данным, «за» проекту конституции сказали 92,48% избирателей при явке в 98,1%.

Причиной проведения в два этапа референдума, к которому жители долго и тщательно готовились, стало стихийное бедствие: тайфун «Наргиз» обрушился в ночь на 3 мая на обширные районы в дельте крупнейшей в Мьянме реки Иравади и, в частности, на главный г. Янгон. По последним данным, жертвами урагана стали 78 тысяч человек. По данным ООН, 2,5 млн.чел. пострадали и нуждаются в помощи, 133 тысяч человек погибли или пропали без вести из-за разгула стихии.

Из-за необходимости ликвидации последствий стихийного бедствия первый тур волеизъявления в наименее пострадавших от тайфуна районах Мьянмы состоялся 14 мая, а второй, который проходил в затронутых наводнениями районах, 24 мая. Прошедший референдум стал первым в Мьянме всенародным голосованием по вопросу о принятии основного закона государства. Одобрение народом Мьянмы новой конституции означает, что в 2010г. должны состояться всеобщие выборы и введено президентское правление.

Оппозиционная Национальная лига за демократию (НЛД) и ее глава, лауреат Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи – дочь национального героя и лидера борьбы за независимость Бирмы от британцев и японцев – отвергали проект конституции как антидемократический и призывали мьянманцев не идти на референдум.

По новой конституции, 25% мест в парламенте будет зарезервировано за военными, за что Мьянму сильно критикуют и на Западе. Однако находящиеся у власти генералы ссылаются на то, что Мьянма не единственная страна, где часть мест в парламентах отводится не избираемым, а назначаемым законодателям. Страна получила независимость в 1948г., но вскоре государство охватила гражданская война.

В 1962г. к власти пришло армейское руководство во главе с Не Вином, которое провозгласило «бирманский путь к социализму», что привело к самоизоляции страны. В июне 1988г. правительство Не Вина ушло в отставку из-за массовых волнений, и в тот же год власть вновь захватили военные, которые взяли курс на развитие рыночной экономики. Мьянма > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 29 мая 2008 > № 112808

Крупнейшая в мире компания, специализирующаяся на перестраховании, Swiss Re, ведет с четырьмя азиатскими правительствами интенсивные переговоры о продаже страховых полисов, по которым в случае природных катаклизмов будут выплачены сотни миллионов долларов, сообщает 26 мая Financial Times.Андреас Боллман (Andreas Bollmann), возглавляющий развитие бизнеса Swiss Re в государственном секторе Азии, заявил, что ожидает ускорения переговоров после циклона в Мьянме и землетрясения в Китае, добавив, что первое соглашение может быть подписано в ближайшие недели.

Страховой полис позволит правительству, испытывающему нехватку наличных средств, немедленно получить дополнительное финансирование, которого не хватит на покрытие долгосрочных расходов по восстановлению страны, но даст возможность не обращаться за помощью к мировым рынкам и не менять расходные статьи бюджета. Боллман заявил, что речь идет о больших странах, но отказался назвать их на данном этапе переговоров, поскольку «это будет важное концептуальное изменение для Азии – использование денег налогоплательщиков для страхования».

Размеры азиатских полисов Swiss Re еще не согласованы. Боллман полагает, что максимальная выплата по нему может достигать 500 млн.долл., и эту сумму правительство получит сразу после того, как независимый оценщик подтвердит, что масштабы катастрофы превысили порог приведения полиса в действие. Китай > Финансы, банки > rosinvest.com, 27 мая 2008 > № 100272