Мемуары Н.Д.Голубкова (1897—1961) о боевой юности, Первой мировой войне и Русском экспедиционном корпусе во Франции были записаны Николаем Дмитриевичем незадолго до смерти по просьбе его сына — поэта, прозаика, живописца Дмитрия Голубкова, который отразил военные эпизоды из этих мемуаров в рассказе
«Отцовский табак» и в поэме «Отец» (см. журнал «Кольцо А», № 72, май 2014). Дополнительные сведения о Николае Дмитриевиче можно найти также в мемориальном сборнике «Это было совсем не в Италии» — в многочисленных дневниковых записях Дмитрия Голубкова, посвященных его отцу.
Нас хотят отправить во Францию
В 1914 году, когда началась Мировая война, мне было всего-навсего семнадцать лет. Мать моя — домашняя портниха — все время настаивала, чтобы я пошел добровольцем в армию, так как ей очень не хотелось, чтобы я попал по мобилизации рядовым. Пойдя добровольцем, я имел бы в перспективе что-нибудь вроде поручика — или еще выше. Так же поступили и мои товарищи по футболу — Шилов Володя, Гаврилов Володя.
Я записался в армию, и меня как вольноопределяющегося направили в полк рядовым, где я прослужил до января 1915 года. Затем меня направили в Алексеевское военное училище, а в мае 1915 года перевели в офицерскую стрелковую школу в Ораниенбауме под Петроградом. Здесь формировали отборные воинские части — во Францию: проводили тщательный медицинский осмотр и т.п. Я попал в 8-й Особый пехотный полк, меня произвели в фельдфебели1 и направили в 1-ю пулеметную роту, где мы ждали отправки во Францию. В этот полк попал со мной и Гаврилов Володя.
Тем временем в Москве появились признаки волнений. Черная сотня устраивала погромы. Под маркой патриотического движения громили немецких капиталистов. Если только встречалась вывеска с иностранной фамилией, значит, немец — бей. Так было разгромлено очень много торговых фирм, в том числе аптека «Феррейн», музыкальный магазин Мюллера. Много было и жертв во время этих погромов: грабители лезли в окна, и осколки зеркальных стекол падали прямо им на головы и тяжело, а иногда смертельно их ранили. Я был далек от политики: мы жили тогда в селе Владыкино, и и в округе у нас было много поместий немецких поселенцев, которые также подвергались нападению…
Со мной в футбольной команде играл мой приятель Борис Церетели2 (внук эмира Бухарского). Он каждый год на лето уезжал в Бухару, приглашал он и меня туда, но так как дорога очень дальняя, я так и не собрался. Семья Бориса Церетели вела очень безалаберный образ жизни: когда получали помощь от дяди эмира — закупали бельевыми корзинами разные сладости, закуски, устраивали вечеринки. А бывали и такие дни, что есть нечего. Была у Бориса очень хорошенькая сестра Люба, лет семнадцати. В одну из таких вечеринок мать Бориса пригласила нас, молодых людей, к себе. Среди нас был Василий Шустов, который усердно ухаживал за Любой. Но он очень не нравился матери девушки, и, когда сказал в адрес Любы комплимент, ее мать дала понять Шустову, что все его ухаживания напрасны. После вечеринки Борис уехал в Бухару, и я его больше не видел.Говорят, его расстреляли красные, когда началась революция.
Был у меня еще приятель по теннису — сын главного инженера Владыкинской ткацкой фабрики Женя Ованнесянц — мой соперник в ухаживании за дочерью нашего сельского псаломщика Таней Мсандровой. И вот, когда началась война с немцами, Женю тоже мобилизовали, и он попал в военное училище; окончил его и в Татьянин день был приглашен к ней. Меня в то время еще не успели произвести даже в фельдфебели, а он явился в полном обмундировании, поручиком. Ну, конечно, я чувствовал себя не в своей тарелке. Еще бы: соперник — поручик, а я — рядовой (хотя Таня всеми силами старалась смягчить эту разницу между нашим положением). Кое-как я досидел до конца и ушел, расстроенный, домой (я был очень самолюбив, и мне казалось, что Таня уделяет Жене внимание все время). Другой мой товарищ — Сергей Соколов, художник, года на три старше. Он часто приходил к нам домой, много и очень недурно рисовал. В армию его не брали потому, что с легкими у него было не в порядке. Потом Женя уехал на фронт, а моя часть ждала отправки. В один прекрасный день я зашел к Мсандровым и увидел у Тани на столе письмо от Жени. В комнате Тани не было, и я решил заглянуть в письмо.Я быстро прочел излияния Жени и чуть ли не объяснения в любви. У меня ноги подкосились, но я собрался с силами. На этом мой роман до приезда из Франции закончился, хотя Таня продолжала мне писать.
А война разгорелась. Стали прибывать раненые, и у нас во Владыкине власти решили открыть госпиталь на ткацкой фабрике; стали вербовать санитаров и сестер милосердия. Таня и другие девушки поступили туда сестрами. Мы, молодежь, навещали сестер, организовали кружок самодеятельности. Мой брат Ваня обладал очень хорошими артистическими способностями, и мы стали часто бывать на фабрике. Ставили небольшие пьесы — получалось очень хорошо. Таню назначили сестрой-хозяйкой; ей отвели маленькую комнатку с тем, чтобы она окончательно переселилась в госпиталь. За одной из ее подруг— девушкой легкого поведения, которую звали Аней, очень усердно начал ухаживать Сережа. Написал ее портрет и в конце концов покорил ее сердце. Но жениться совсем не думал, да и она как будто не думала. Однажды в госпитале была какая-то постановка, а по ее окончании выступала самодеятельность. Я стал искать Сергея, чтобы идти домой,но от сотрудников госпиталя узнал, что Сергей с Аней уединились в свободной комнате. Вскоре подошла Таня, которая пригласила меня посидеть до прихода Сергея у нее в комнате, и вот мы очутились с ней с глазу на глаз. Она начала с поцелуев, и могло бы быть что-нибудь серьезное, если бы не здравый смысл, который руководил мною. Так мы просидели до полуночи, но вскоре пришел Сережа, и я с ним ушел домой, оставив Таню в слезах. Сергей назвал меня дураком из-за того, что я упустил такой момент, но я был другого мнения — может, из-за того, что был слишком молод и у меня были совсем другие взгляды.
Через несколько дней мы опять собрались в госпитале; Сергей с Нюрой вел себя совершенно развязно, будто они завтра пойдут под венец. Таня явно завидовала им и в этот вечер не раз даже назвала меня глупцом. Но я был тверд и не поддавался ни на какие соблазны.
Наконец наступила осень, и упорно стали ходить слухи, что нас хотят отправить во Францию. И вот в 20-х числах октября нас повели на парад, а прямо с парада направили на окружную железную дорогу (как потом выяснилось — для погрузки на пароход в Архангельске). Сначала назначили командиром батальона полковника Лосьева, а затем — полковника Грундштрема, а Лосьев стал его заместителем. Так мы постепенно укомплектовывались. Прислали нам и ротного командира — поручика Боркова. Человек он был очень требовательный и суровый, улыбку на его лице видеть можно было очень редко.
Перед отправкой за границу, в полдень, нас (москвичей) отпустили проститься домой, а вечером было приказано явиться на станцию Воробьевы горы. Явился я вовремя, что очень понравилось моему вновь назначенному командиру роты.
Поручик Борков назначил меня фельдфебелем. Обязанностей у ротного фельдфебеля очень много — вся хозяйственная часть, а на стоянках — строевая. Наконец приехали после пятидневного путешествия в Архангельск и прямо из вагонов — на пароход. Отвели нам пароход-угольщик «Воронеж», и мы кое-как разместились. Скоро мы стали похожими на кочегаров, за что ни возьмись — грязь. Мне с моим писарем — по происхождению евреем — отвели уголок в трюме.
Брест, Париж, Верден…
Наконец после двухдневной стоянки тронулись. Пока плыли вдоль берега Белого моря и не выплывали в открытое море — ничего, а потом как началась качка — беда: рвота замучила. Наш ротный писарь оказался очень запасливым: выезжая из Архангельска, он захватил несколько ящиков лимонов. Благодаря этим лимонам многие спаслись от рвоты, а писарь на этом деле зарабатывал деньгу. Но вот спустя пару дней нам объявили, что в ближайшем будущем нужно ожидать немецких подводных лодок. Всем выдали спасательные пояса и в случае тревоги велели быть готовыми к прыжкам в воду.
Однажды утром мы хотели выйти на палубу, но волны поднимались выше мачты; оказывается, мы вышли уже в открытое море, а ночью были страшный шторм и волны. Весь пароход наш покрылся замерзшими брызгами; был уже ноябрь месяц.
К ночи вдруг объявили тревогу: вблизи появилась подводная лодка немцев, и нам грозило потопление. Каждый из нас надел спасательный пояс. Вскоре наша пресловутая пушка открыла огонь, и мы чудом спаслись. У нас был очень опытный капитан, который решил — лучше проплыть лишнее расстояние, чем подвергнуться атакам подводной лодки. Так мы в первый раз избежали купания в ледяной воде. (Если бы у нас капитан был другой, не миновать бы нам ледяной ванны.)
На другой день плавания вдруг слышим, что пароход преследуют акулы. Мы все высыпали на палубу. Действительно, акул штук двадцать плыло за пароходом, их видно было простым глазом. Капитан решил сделать по ним несколько выстрелов из двух пушек, которые стояли на палубе, и после двух залпов акулы скрылись.
На другой день мы опять подверглись преследованию подлодками, но на этот раз выручила флотилия французских лодок, высланных нам на помощь на случай появления немцев. Подвергались нападению мы за время пути пять раз, но благополучно выкручивались.
Наконец показались какие-то берега — мы думали, что нашему путешествию уже конец. Но не тут-то было; это оказались берега Англии. Навстречу вышла эскадра английских кораблей, которые, проводив нас миль пять, потом отстали. Нам сказали, что бояться теперь нечего: это место якобы очень сильно охраняется англичанами. Мы немного успокоились, но на другой день подводная лодка немцев появилась опять и стала на некотором расстоянии преследовать нас, боясь почему-то подходить близко. Мы расстреляли по ней больше сотни снарядов, и наконец она отстала.
Уже настали двадцатые сутки нашего пути, стали показываться кое-где острова. Переводчик объяснил, что это край Средиземного моря. Командование стало приводить нас в порядок. Было приказано у бортов парохода натянуть имевшиеся в распоряжении капитана специальные сетки, а нам хорошенько вымыться. После купанья мы настолько переменились, что перестали друг друга узнавать.
Показались берега какого-то мыса. Как мы потом узнали, на нем стоял город Герикна (север Франции). Нас поставили на якорь, и командование сделало предварительный смотр. Хотели убедиться, хорошо ли мы выглядим во всем новом. Видимо, остались довольны, потому что начали проводить инструктаж, как мы должны себя вести на берегу. В нашей роте оказался и Гаврилов Володя, так что мы — старые друзья — оказались вместе.
Мы причалили к городку Брест на севере Франции, здесь нас решили высадить. Жители города, пришедшие в порт, засыпали нас букетами цветов; на каждом шагу слышались возгласы «Vive la Russie» — «Да здравствуют русские». И так без конца.
Разместили нас — за отсутствием другого, более подходящего помещения — на бойне. Помещение очень чистое; поставили по кровати на каждого — в общем, «создали культуру». Но в обед произошел курьез. Выдали каждому по ложке, вилке, ножу, тарелке, но к великому огорчению командования после обеда не оказалось половины вилок и ножей: наша братия не привыкла к такой роскоши и решила обзавестись приборами, попрятав их куда только можно. Командиры вынуждены были опять прочесть нам лекцию, что это некультурно и т.д. После этого случая французы уже не давали к обеду приборы, и мы довольствовались своими ложками.
Под вечер начальство решило дать нам кратковременные отпуска; я с Гавриловым тоже отправился в увольнительную. На улицах жители устраивали нам бесконечные овации, приглашали в дома, угощали. Мы с Володей попали в один почтенный дом. В квартире из четырех комнат жили муж, жена и две дочери. Разговаривали, конечно, главным образом знаками, хотя мы немного понимали по-французски (в России поверхностно изучали французский язык, когда учились в гимназии; были у нас с собой и словари, так что объясниться все-таки можно было). Так мы просидели в гостях до полуночи; нужно было идти в полк, а то будет нагоняй. Хозяева были настолько радушны, что предложили нам у них ночевать. Когда я спросил, где же мы будем спать, то отец без смущения показал на кровати дочерей и знаками объяснил, что спать можно вместе с девушками. Нас это смутило. Мы не привыкли к такой простоте нравов и поспешили ретироваться (потом узнали у переводчика, что французы не считают это предосудительным — это нас поразило).
В Бресте мы простояли три дня, а затем нас решили перебросить на юг Франции. Ночью была объявлена тревога, и нам приказали собраться в путь. Парадным маршем нас повели в город Марсель и посадили в поезд, не говоря, куда едем. Везли через всю Францию — с севера на юг, делая короткие остановки, вероятно, с целью демонстрации, так как по всей Франции были разбросаны лагеря военнопленных немцев, и командование, видимо, решило морально подействовать на них: «Вот, мол, смотрите — и здесь русские!» На остановках всюду встречали с цветами и выносили массу угощений; у меня в купе накопилось столько всяких закусок, что я не знал, куда их девать, а цветов было не меньше.
Но вот и Париж. Приказано срочно разоружаться и готовиться к параду. Видимо, власти решили показать нас и парижанам, но, опасаясь бомбежки, парад провели очень быстро. Французский маршал Жоффр обошел ряды войск, поздравил с благополучным приездом, и на этом дело и кончилось.
Жоффр начал свой обход с первого полка, а так как я был правофланговым благодаря своему росту, генерал сначала подошел ко мне, внимательно посмотрел на меня и сказал на ломаном русском: «Такой молодой, а уже командир. Молодец!» Правда, выглядел я очень хорошо, но звание мое в то время было всего лишь фельдфебель.
После смотра мы церемониальным маршем прошли по улицам Парижа и, нигде не останавливаясь, прошли на вокзал.
Наутро поезд тронулся далее на юг Франции; проезжали мы полями, сплошь засаженными виноградом, и на всех станциях нам устраивали торжественные встречи. Через сутки высадили из поезда, и остальное расстояние мы шли походным маршем. Вдалеке показалось Средиземное море, и мы подошли к побережью. Проходили курортными местами, но все курорты были закрыты вопреки прекрасной погоде (видимо, сказалось состояние войны).
Наконец мы подошли к небольшому курортному городку Сан-Рафаэль, разместились лагерем. Раскинули походные палатки, и началась жизнь, полная безделья. Не знаю, почему-то у меня началась бессонница. Я обратился к врачу. Он объяснил мне, что это, наверное, из-за перемены климата, и посоветовал начать курить, потому что во Франции курят главным образом наркотические табаки. Я послушался мудрого совета и начал прямо с сигар — ну, конечно, я ведь никогда не курил до этого. И вот, покурив сигару, я засыпаю.
Начальство разрешило давать нам кратковременные отпуска в город. У меня в роте был парикмахер Костя Свинаренко — парень очень веселый, компанейский, вот мы втроем и начали ходить в отпуска. В один из вечеров мы познакомились в кафе с тремя молодыми женами только что мобилизованных французов — фотографа, певца из оперетты и художника. Девицы эти вели себя очень развязно; мы с трудом, но все же понимали друг друга. Мы с Володей были далеки от всяких грязных мыслей, но Костя был другого воспитания и поведение их понимал по-своему: он думал, что если они кое-что и позволяют себе, значит, с ними можно все. Но оказалось совсем другое. Когда Костя распустил руки, одна из них на ломаном русском объяснила, что она может позволять все, но только на словах. Костя понял ее так, что она просто, как он выразился, «набивает цену», и дал ей пощечину. После этого мы поспешили ретироваться и больше с Костей никуда не ходили.
Каждый день мы гуляли по окрестностям города. Кругом росли пальмы, маслиновые рощи, фиговые деревья, или, как у нас их называют, деревья с винными ягодами. Любовались мы всем этим очень недолго, так как через три недели, ночью, объявили тревогу, и мы походным порядком двинулись в путь. Сначала нам ничего не говорили, а потом объявили, что идем на фронт под Париж, так как немцы, якобы, во что бы то ни стало решили его взять.
На рассвете мы подошли к какой-то небольшой станции, и нам объявили, что здесь будет посадка. Утром мы сели в поезд, но ехали очень недолго. Уже стало слышно артиллерийскую стрельбу — оказывается, нас привезли под Верден, небольшой крепостной город, которому французы тем не менее придавали серьезное стратегическое значение.
С места в карьер нас повели на передовую. Идти пришлось совсем недолго — миновали несколько полуразрушенных деревень и подошли к позициям. Мы сменили французскую полуразбитую дивизию. Французы, видимо, очень надеялись на стойкость русских, потому что стояли на этом участке целой дивизией, а нас поставили только бригаду. На фронте в эти дни было затишье, и мы благополучно сменили французов. Но спокойно прошел только один день, ибо немцы, видимо, узнали, что против них теперь стоят русские, потому что с их стороны стали раздаваться возгласы: «Рус, идите к нам!» На рассвете мы отбили первую атаку. Немцы шли густыми цепями, а вперед пустили штук двадцать танков.
С танками нам еще не приходилось иметь дело, хотя и делать-то некогда было — почти все солдаты были молодые, редко кто из них бывал в боях. Но невзирая на это, атаку отбили, хотя понесли довольно большие потери. У меня в роте тяжелораненых было человек восемь, легкораненых — с десяток. Убитых только двое: Воронин и еще один (не помню фамилии).
Наши окопы проходили за дворами деревушки, в которой мы разместились. Из двора хозяин выходил к овину, за которым лежал пустынный теперь огород, а дальше начиналось поле, где копали окопы. Утром поручик Борков оделся и пошел к огневым точкам. Вдруг он остановился, увидев ефрейтора Цыбу, ползущего на четвереньках к овину, возле которого копошились куры. Стало ясно, куда Цыба держал путь. Хозяйка недавно уже жаловалась, что у нее пропадают куры.
Спрятавшись за дощатой перегородкой сарая, поручик заметил сидящих невдалеке в кустах двух рядовых нашей роты — они вдохновляли Цыбу на подвиг. Цыба подобрался к курам и бросил им горсть зерен. Он согнулся еще больше, чтобы куры его не замечали, но они не спускали глаз со своего искусителя и боком пятились назад. Однако две курицы оказались неосторожнее других,Цыба поспешно словил их. Ловко зажав между колен одну курицу, он поспешно открутил ей голову и бросил позади себя. Хотел проделать то же самое с другой, но неожиданно встретился с возмущенным взглядом поручика. Цыба простодушно улыбнулся ему, ласково приговаривая: «Курочка, рябенькая, красивая, цыпочка, иди, погуляй, милая», — и отпустил ее. Потом вскочил на ноги и молодцевато отчеканил: «Здравия желаю, ваше высокоблагородие». — «Здравствуйте, ефрейтор Цыба», — отвечал поручик, пронизывая его взглядом. Оба помощника Цыбы по ловле кур постарались убежать. Цыба безуспешно пытался заслонить собой обезглавленную курицу. Поручик увидел последние конвульсивные движения курицы;он приблизился к ефрейтору вплотную, и взгляды их встретились. Цыба часто заморгал.
— Вы очень нежно ласкали курицу, Цыба. Вы ее любите?
— Так точно! Почему же ее не любить? Птица мирная.
— Поэтому вы мирной птице голову оторвали!
— Никак нет!
— С этой курицей вы разделались.
— Гм… Так точно!
— Запутались, Цыба! Деньги у вас есть?
— Нет, ваше высокоблагородие!
— Плохо.
Цыба ломал голову: «На что ему деньги? Неужто взятку хочет?» Поручик сунул руку в карман, достал пятифранковую монету и протянул ефрейтору:
— Возьмите и отдайте хозяйке в покрытие убытка, который вы ей причинили.
Цыба ни за что не хотел взять деньги, он сгорал со стыда.
— Возьмите, говорю, и отдайте их хозяйке, об исполнении доложите мне после поверки, а курицу возьмите себе.
Взяв деньги и подняв курицу, Цыба чеканным шагом направился в дом хозяйки. Поручик глянул на его пылающие уши и улыбнулся. Затем поручик скорым шагом направился к огневым точкам, боясь как бы вражеские танки опять не появились против наших позиций, но немцы в этот день не пытались нас атаковать.
Проработали Цыбу на поверке очень сильно. После этого случая в нашей роте больше не случалось подобных краж.
На другой день немцы подтянули свежие силы и большими соединениями пошли в атаку. Первую они организовали с помощью мадьярских частей. Мадьяры шли густыми колоннами со штыками пилой (с зазубренными лезвиями). Мы хорошо организовали оборону; я из четырех пулеметов и карабинов, находящихся у бойцов, открыл по врагам ураганный огонь, но мадьяры наступали частыми перебежками и, неся большие потери, продвигались к нашим окопам. Я расстрелял из своего пистолета все патроны, и, когда мадьяры приблизились к нашему брустверу, у меня уже не было ни одного патрона, и я в душе простился с жизнью. Но в этот момент мой унтер-офицер по фамилии Зенкин, который был ранен и лежал около меня, увидя мое критическое положение, собрал последние силы и, выстрелив из пистолета, убил мадьяра и спас меня от явной смерти. Мадьяр, который бежал на меня, вонзил в мою грудь винтовку, но штык его прошел неглубоко, сделав легкое ранение.
На Балканах
…Очнулся я только в госпитале. Оказывается, в момент, когда мадьяры уже были близ наших окопов, из укрытия выбежали наши резервные части и контратакой опрокинули мадьяр. Так первая атака была ликвидирована с большими потерями для немцев. В этот день немцы предприняли еще три безуспешные атаки.
За этот бой меня наградили французским крестом «Круа де герр».
В госпитале я пролежал две недели, так как раны были совсем легкими. Кроме легкой раны в грудь я получил еще несколько ран в ноги от разорвавшейся вдалеке мины. Но это все очень быстро стало заживать, и через две недели я был готов к бою.
Госпиталь, в котором я лежал, был французский, очень хороший, отношение к нам сестер и врачей было великолепное, кормили прямо на убой. Выписали меня из госпиталя и направили в команду выздоравливающих, в которой я пробыл неделю. Нам, команде выздоравливающих (человек десять), пришлось итти открытым полем на виду у врагов, которые открыли по нам шрапнельный беглый огонь, но все прошло благополучно.
Пришел я в роту вечером и узнал, что немцы ценой больших потерь потеснили французов немного правее от нас, но мы оставались на старой позиции. Поговаривали, чтобы выровнять фронт, нам придется немного отступить, но на другой день французы подтянули подкрепление и заставили немцев снова отступить на старые позиции.
Не успели немцы занять позиции, как в роту пришел поручик Борков и, собрав офицеров и младших командиров роты, объявил, что в районе нашего фронта появились вражеские самолеты. Около двух часов самолеты показались и в районе Вердена. Они летали попарно; каждые три пары составляли немецкую авиационную роту. Борков напряженно наблюдал за ними в бинокль. «По местам! К бою!» — громко скомандовал он. На стоявших рядом зенитных батареях послышалась громкая команда. С помощью имевшихся в роте приборов и визирных трубок установили высоту и дальность самолета.
Поручик Борков передал стрелкам команду прицела. Пулеметчики быстро навели и по команде открыли огонь; пулеметы откликнулись дружной очередью. Головной самолет быстро развернулся и пошел на запад; все, бывшие в окопах, заметались; послышались возгласы: «Падает!» И действительно, самолет быстро начал снижаться.
Поручик приказал: «Быстро лошадей!» Он со своим младшим офицером вскочил на неоседланных лошадей и полным карьером помчался к месту падения самолета. Вслед за ним рванулись и другие офицеры с батареи. Проскакав около пяти километров, офицеры соскочили с взмыленных коней и стали проталкиваться к упавшему самолету, но вместо него валялась груда обломков. Тут же сидел белокурый молодой человек, а рядом с ним лежали помятый шлем и очки. Человек был в кожанке, опоясанной ремнями, с его лба свисала слипшаяся от крови прядь волос. Поручик внимательно осмотрел самолет и сказал, что пули попали в мотор и что меткость стрелка идеальная.
Пленного пилота доставили в штаб бригады. Командир бригады высоко оценил стрельбу из пулемета и велел представить к награде бойцов и командование роты.
Видимо, в отместку за потерянный самолет немцы решили под утро нас атаковать. Развернулся сильный бой. Мы несли большие потери, а немцы все наседали. Уже взошло солнце, а немцы все шли. Патронов было у нас много, так что мы крошили врагов.
Наконец, видя, что атаки бесполезны, немцы оставили нас в покое и занялись убитыми и ранеными(на нашем участке на проволочных заграждениях я насчитал более сотни, а кроме того, очень много их лежало между окопами). Мы тоже понесли большие потери. В моей роте осталось всего-навсего тридцать семь человек, остальные — раненые и несколько убитых.
После этого боя командование решило нас сменить, так как роты сильно «поредели» и сдерживать немцев на участке длиной около трех километров стало очень трудно. Ночью на смену пришла марокканская дивизия, и нас посадили в поезд. Мы думали, нас везут на отдых, но в дороге к нам присоединились новые бойцы, только что прибывшие из России, в том числе артиллеристы. Теперь наши дивизии были полностью укомплектованы, но командование почему-то скрывало от нас место назначения.
Наконец мы приехали в Марсель и стали срочно садиться на пароход. Мы узнали, что плывем на Балканы. Здесь уже нас разместили комфортабельно: пароход пассажирский, чистые просторные каюты, спи да ешь.
Через два дня стало известно, что нас везут в Салоники. Командование сильно боялось немецких подводных лодок, которыми кишело Эгейское море. Держали нас в порту трое суток, все выжидали удобного случая проскочить мимо подлодок. Через три дня мы отплыли. Видели в море обломки потопленных пароходов, а в одном месте — даже часть палубы с несколькими сенегальцами. Видимо, транспорт этих солдат потопили перед нашим появлением.
Нас сопровождало пять французских подлодок, так что мы плыли без страха. Хотя нас предупреждали, что возможно все, так как Греция не хотела вступить в наш союз и играла предательскую роль. Но, к счастью, все прошло благополучно. Вот показались и Салоники — плыть пришлось недолго.
Когда мы приближались к Салоникской бухте, нас все-таки атаковала одна подводная лодка. Немедленно объявили боевую тревогу, и все мы высыпали на палубу в спасательных поясах. Был ясный солнечный день, и мы очень хорошо различали телескоп лодки, но предназначенная для нас торпеда не попала в цель. Вторую торпеду враг не успел выпустить, так как первый же снаряд с нашего парохода угодил прямо в лодку, и мы стали свидетелями ее гибели.
С такими препятствиями мы вошли в порт и стали срочно готовиться к высадке, так как у союзников дела были неважны — немцы теснили их по всему фронту. Немцы взяли Битоль, перешли быструю реку Вардар и стремились занять Салоники. Им хотелось втянуть в войну греков, а те медлили, ожидая вступления в войну Америки.
Мы высадились. Срочно был организован парад, на котором присутствовали местные французские власти, а их здесь было немало. Порт был международный, и в городе встречались все национальности.
После парада наши войска приготовились к походному маршу, но вдруг над Салониками появился немецкий цеппелин. Сейчас же русским артиллеристам дали команду: «К бою готовьсь!»
Надо отдать справедливость нашим солдатам — с первых снарядов цеппелин загорелся и начал падать. Раздалось русское «ура!», и цеппелин упал у самого побережья. Мы взяли в плен всю команду немцев с цеппелина. Они смотрели на окружающих свысока, но когда им объяснили, что цеппелин сбили русские, они не поверили, так как еще не знали, что мы сюда прибыли.
В ночь мы двинулись вперед в походном порядке, проходили македонскими селениями. Все дома у них сделаны из грубого нетесаного камня, заборы вокруг домов — также из известкового плитняка. Живут крестьяне очень бедно, полы мазаны глиной, утварь — глиняная. Занимаются главным образом земледелием, но обрабатывают землю кустарным способом, в основном мотыгами. На полях работают чаще на волах, которые у них разведены в избытке. Ездят преимущественно на ослах, называемых у них магарами. Здешние ослы очень выносливы. Иной раз смотришь — по дороге движется большая куча поклажи, а осла, который ее везет, даже не видно. Во время войны французы мобилизовали в армию массу таких магаров и даже приспособили своих ослов для переброски легкой артиллерии. Патроны перевозили только на магарах. Лошадей на Балканах очень мало.
Шли мы походным порядком трое суток, иногда делали привал. Всю дорогу пить хотелось невероятно, пили даже из встречавшихся по пути болот. Видели много маслиновых рощ, попадались и фиговые деревья. Однажды мы подошли к селению Флорина. На его окраине было большое озеро; стояла сильная жара. Ребята говорят: «Сейчас выкупаемся». Но каково же было наше удивление, когда мы подошли к озеру, — вода кишела, форменным образом кишела змеями. Они плавали, высунув головы, так что о купании не могло быть и речи: мы даже близко к берегу боялись подойти. Так, не искупавшись, пришлось двинуться после привала дальше.
Крестьяне говорили на языке, очень похожем на славянский, так что мы легко их понимали. Виноградников попадалось очень много, поскольку крестьяне здесь занимались виноделием. Вино, правда, не отличалось хорошим вкусом — кислятина; местные употребляют его вместо воды. Пить захочется — крестьянин предлагает тебе вина.
Стали попадаться и полуразрушенные селения. Проходили через одно село, изрытое окопами, в которых были закопаны в очень большом количестве убитые немцы и французы (видимо, село переходило из рук в руки). Зарыты очень мелко, так как грунт там каменистый. Зловоние из окопов шло страшное, а потому мы старались как можно быстрее пройти это место.
Впереди нас шли в наступление французы, и все сопки, мимо которых мы проходили, были усеяны могилками и французов, и немцев. Вот подошли к берегу гористой реки; недалеко осталось до Битоля, на окраинах которого находились позиции.
Мы сделали привал, и командование стало готовить нас для смены полуразбитых итальянских войск. Разместились мы в полуразрушенной деревушке. Командир вызвал меня и еще некоторых командиров рот и сказал, что мы будем принимать участок и сейчас пойдем в окопы. Местность была гористая, и нас предупредили, чтобы мы хорошо запоминали дорогу, так как будем возвращаться ночью.
С наступлением сумерек мы двинулись в путь. В провожатые дали двух французов, которые могли объясняться по-русски и по-французски. У нас хорошо объяснялся по-французски поручик Борков. Шли довольно долго: гористая местность очень обманчива и сильно скрадывает расстояние.
Вот вдали показалась группа людей, сидящих у камней; мы остановились и стали выжидать. Думали, это вражеские разведчики. Но прошло несколько минут, а силуэты не двигались с места. Тогда нам француз объяснил: это болгарские солдаты, убитые сербами (нужно сказать, что сербы ненавидели болгар, а болгары — сербов). Так вот сербы, видимо, подтащили несколько убитых болгар, усадили их у камней, дали в руки игральные карты, и таким образом в полутьме создавалось впечатление, что несколько человек увлеклись карточной игрой. Мы подошли к ним и увидели, что в руках у мертвецов окурки сигар. Подобную картину я увидел на следующей неделе в лощине, когда ходил искать близ наших окопов родник, чтобы набрать воды.
К позициям мы добрались только под утро. Сменили итальянскую дивизию, а против нас стояли болгарские стрелки, похожие разговором на русских. Они на ломаном языке приглашали наших солдат в гости, а сами невзирая на это постреливали в нашу сторону. Мы не знали, что у них в частях есть снайперы. За несколько часов они вывели из строя некоторых солдат и офицеров — рассаживались за камнями и вдоль лощин и прекрасно брали на мушку всех появившихся бойцов. Об этом мы догадались только тогда, когда наш боец выследил одного снайпера, ночью его снял живым и приволок в роту. Болгарин рассказал, как они это делают, и с тех пор мы стали осторожнее.
На другой день пришла почта. Я получил письмо от Тани и, чего не ожидал, — письмо и небольшую посылку от мадемуазель Ивон, моей крестной матери.
Дело в том, что многие из нас обзавелись так называемыми «крестными матерями», которые усыновляли нас по приезде во Францию и проявляли материнскую заботу — писали письма, по мере возможности слали посылки и т.д. Вот я и заимел такую крестную — мадемуазель Ивон из Марселя. Она иногда отправляла мне посылки с разными вкусными продуктами, слала ободряющие письма и т.д. Один раз я получил от нее прекрасный шелковый вышитый носовой платок. Она писала, что этот платок сама вышивала и прислала со значением (этого значения я до отъезда из Франции так и не узнал).
Таня присылала мне очень любезные письма, но я смотрел на них сквозь пальцы, так как знал из писем своей сестры Анюты3 ,что Таня крутит, как выражалась сестра, с художником Сергеем. Я понимал это так, что Таня охотилась за двумя зайцами — не один, так другой. Надежды на то, что я вернусь из Франции, было мало, а Сергей оказался окончательно забракован армией, так что в нем она была уверена. Так оно и случилось: когда я вернулся в Россию, Таня уже была замужем за Сергеем, но об этом после.
Неожиданная женитьба
Шел уже февраль 1916 года. На фронте наступило относительное затишье. Нашего помощника командира роты тяжело ранило шальной пулей, и его отправили в глубокий тыл. Командир роты послал командованию докладную записку с просьбой назначить вместо него меня. Он писал, что я из вольноопределяющихся, смелый, находчивый, здраво рассуждающий фельдфебель и вполне подхожу на должность помощника командира роты. Командование согласилось с этим мнением, а я тем временем увлекся карточной игрой.
Играли в подкидного дурака — двое на двое. Проигравшая пара платила выигравшим флягу вина или некую (какую условимся) сумму денег. И вот, перед самым назначением на должность помощника командира роты я выиграл массу денег — полную вещевую сумку, даже не смог сосчитать, сколько там было. Нам тогда давали отпуска в Салоники, и мы с Гавриловым решили гульнуть.
В то время уже было налажено железнодорожное движение до Салоник. Отпуск нам дали на неделю, и мы отправились. Ехать пришлось в товарных вагонах, двое суток. По приезде первым делом сняли номер в одной из гостиниц, чтобы по-человечески отдохнуть. Помывшись в ванной, легли спать; проспали до вечера, а потом пошли бродить по городу.
Везде нас встречали очень радушно. Нужно сказать, что в Салониках в то время почти незаметно было, что идет война, и если бы не масса военных всех мастей, то можно было бы подумать, что войны нет. Торговля процветала. Мы переходили из кафе в кафе. Греки сидели за рюмками коньяка, который пили маленькими глотками и запивали водой. Они очень поразились, когда мы потребовали по стакану коньяка и залпом выпили. Со всех сторон раздались аплодисменты и крики: «Браво, рус!» Так в кафе мы и просидели до позднего вечера.
Идя в гостиницу, мы наткнулись на ночное кафе, которое содержал эмигрант из Одессы. Мы зашли. За кассой сидела (как мы потом узнали) его дочь Лея. На небольшой сцене выступал так называемый русский хор. Пели неважно, но мы все равно решили посидеть. Я заинтересовался не столько хором и выпивкой, сколько кассиршей, которая почему-то очень пристально на меня смотрела. Решил познакомиться с ней поближе, а Гаврилову приглянулась блондинка из хора, Шура. Я перешел за столик, который стоял у кассы, чтобы удобней было разговаривать. Из рассказа кассирши я узнал, что ее отец –правоверный иудей и по субботам ходит в синагогу, а Лея не верит в Бога. Она была недурна собой и понравилась мне. Дальше — больше, и она очень привязалась ко мне.
На другой день мы явились в кафе, как только оно открылось. На сей раз за кассой сидела толстая еврейка(как мы узнали позже, мать Леи), а хора не было — он выступал вечером. Посидев немного, мы выяснили, что Лея уехала за товаром, что тоже входило в ее обязанности. Вскоре мы пошли бродить по городу, а вечером опять зашли в кафе. Лея в наше отсутствие нервничала, поскольку отец сказал ей, что мы уже заходили и вряд ли придем опять. Наблюдая за дочерью, он увидел, что она серьезно увлекается нами, как он выразился, «шейгицами»4. Поговорив еще вечер с ней, я убедился, что Лея начинает влюбляться в меня — в разговоре стали проявляться нотки ревности и т.д. А Володя продолжал роман с Шурой. На третий день наш роман еще больше углубился, и мы перешли на «ты». Лея даже стала интересоваться, можно ли русским, находящимся на военной службе, жениться. Я же смотрел на это увлечение как на забаву и не предполагал ничего серьезного.
Тем временем наш отпуск подходил к концу — осталось всего два дня. Мы с Володей хотели провести эти два дня получше. Денег у меня было много, и мы решили вечером сходить в оперетку. Днем пошли купить билеты. Оказалось, в театр попасть совсем не трудно. Молодость берет свое: мы узнали, что на этот вечер мест много, и, посоветовавшись, закупили все свободные места. Я заплатил около двух тысяч драхм, так что в театре мы сидели почти вдвоем. Шла какая-то оперетта на греческом языке, и мы почти ничего не поняли — вот глупцы!
Утром мы решили побывать в турецких банях. Они оказались очень хорошими, но только нас смущало, что банщицы там — женщины. Однако мывшиеся с нами греки с трудом, но все-таки объяснили, что у них это принято, хотя позволять себе что-нибудь в банях не разрешалось. Но невзирая на это мы долго мыться в бане не смогли и вскоре пошли домой.
На следующий день предстояло уезжать. Поезд отправлялся в полночь, и мы решили попрощаться с нашими знакомыми. Лея уже откуда-то узнала о нашем отъезде и ждала с нетерпением, как и Шура. Увидя нас в кафе, Лея заплакала. Я постарался, как мог, успокоить ее, и мы сели за столик. Лея подавала закуски сама — в тот день она не хотела оставлять нас ни на минуту. Приносила все самое вкусное, и видно было, что она неравнодушна ко мне. Наконец, пришло время расставаться. Лея — или, как я ее стал звать, Лиза — опять разрыдалась и не хотела меня отпускать. На прощание Шура задала Володе вопрос: «Ну как— до скорого или навсегда?» Володя сказал, что скоро он вернется с тем, чтобы жениться на ней и вместе уехать в Москву. Он якобы узнавал у консула, можно ли русскому жениться, и ему якобы консул сказал: если церковным браком, то можно взять с собой жену в Россию. Лиза многозначительно посмотрела мне в глаза — видимо, не теряла надежду. Я обещал в скором времени попроситься опять в отпуск. Лиза не верила — говорила, что так часто отпуска не дают. С большим трудом мы вырвались от двух влюбленных женщин.
Обратно мы ехали в пассажирском поезде. Дорога показалась не слишком далекой, так как мы строили планы дальнейшей жизни и мечтали завести семьи. Теперь все разговоры вели самым серьезным образом: Владимир даже сказал мне, что у Шуры есть кое-какие сбережения в русской валюте и на эти деньги он мечтает в Москве открыть маленькое кафе и спокойно зажить.
Подъезжая к стоянке нашей дивизии, мы узнали, что полк переброшен в деревню Корица на границе с Албанией, поэтому пришлось немного возвратиться назад. К стоянке полка мы подъехали следующим утром, явились в полк, и нам приказали идти в роту.
Наша рота стояла по склонам гор в полковом резерве, мы с трудом нашли своих. Кругом росли деревья с грецкими орехами, правда, на самых верхушках. Через пару дней Володя зашел ко мне в роту, позвал за орехами. Недолго думая, я пошел. По дороге и говорю: «Как бы нас не заметили немцы». И правда: не успели мы забраться на дерево, как немцы обстреляли нас шрапнелью. Я сидел на самом верху дерева и угодил под шрапнель. Меня сдуло с ветки взрывной волной, как ветром, и сильно контузило. Я перестал слышать левым ухом, с трудом добрался до роты и пошел в ротный околоток. Фельдшер осмотрел меня и сказал: «Ничего особенного. Легкая контузия. Через неделю все пройдет».Вот чуть было не стоила мне жизни эта прогулка за орешками — как говорится, досталось на орехи. Так я и проходил полуглухой две недели, да и теперь на левое ухо плохо слышу.
Утром я получил приказ съездить на заставу. Контуженный, глухой на одно ухо, я все-таки поехал. Ехать пришлось утром (ночью не советовали — можно было наскочить на волков, которые здесь изобиловали). Застава наша расположена была очень высоко. Я выехал из роты утром — было жарко, а к вечеру, когда приехал на заставу, попал в пургу, зги не видать. Мороз — минус двадцать пять.
На другой день я добрался к вечеру в роту. Только хотел напиться чаю, как наши патрули привели двух задержанных подозрительных людей. Одеты они были под болгарских крестьян, но когда их стали допрашивать, сознались, что они — переодетые немцы-шпионы. Тогда их отправили в штаб бригады для дальнейшего допроса. Как потом выяснилось, они приплыли на плоту со стороны близлежащего озера и собрали очень ценные сведения, но доставить их себе в тыл не смогли —их схватили.
Не прошло и двух недель после нашего возвращения из Салоник, как меня вызывают в штаб батальона и показывают девушку. Командир спрашивает: «Это ваша жена?» Смотрю — сидит за столом Лиза. Мне ничего не оставалось делать, и я сказал: «Так точно, ваше высокоблагородие!» Как выяснилось, у Лизы нашелся хороший знакомый в штабе армии, и он помог ей выхлопотать пропуск на передовую, хотя это очень трудно.
Мне дали недельный отпуск и разрешили на это время поселиться в местечке Корица. Там мне предоставили комнату плохонькой гостиницы, в которой изобиловали клопы, и я остановился там на правах женатого. Лиза была на седьмом небе, хотя в гостинице ничего хорошего не было. Наступили холода, а отопление отсутствовало; в номере зуб на зуб не попадал. Обогревались жаровней и древесным углем, но Лиза все равно уверяла, что со мной готова идти хоть на край света. И верно — для меня Корица была краем света.
Командование очень снисходительно отнеслось к моей женитьбе, но жить в Корице Лизе разрешили только одну неделю, а затем предложили отправить ее в Салоники. Я спросил, как на это дело смотрит ее отец, и она сказала, что он ее выгнал из дома и проклял. Ей не осталось ничего другого, как ехать ко мне в полк, а теперь мне пришлось провожать ее обратно в Салоники. Так она и женила меня на себе — я был очень молод и в этих делах совсем неопытен.
Шура тоже пыталась проехать к Володе, но безуспешно. Лиза, видимо, была более пронырлива. Два чемодана, битком набитые, она оставила у меня (перед уходом из дома она все свои ценные вещи отвезла к Шуре). Отправив Лизу в Салоники, я стал подыскивать комнату для ее вещей. Через неделю получил от нее письмо: она живет тем, что берет в пошив женские платья. Комнатку для вещей я нашел и перетащил туда свои чемоданы, а через несколько дней наш полк перевели в лагерь под Салоники, и мы ждали отправки на фронт.
Ночная вылазка
Из России стали доходить слухи о начинающихся волнениях и голоде.
Нам-то голод был незнаком — кормили нас до сих пор хорошо, только временами не хватало соли. Особенно мы почувствовали эту нехватку, когда стояли под Битолем: однажды на кухню привезли мороженое мясо — как потом выяснилось, мясо мулов. Вы себе представить не можете, какая это гадость! А мы ели, хотя противно было до тошноты… Голод не тетка. В другой раз привезли мясные консервы, и когда банки начали вскрывать, там оказалось филе задних лапок лягушек — очень вкусное, так что мы их с удовольствием поели. Как сказал наш переводчик, это был французский деликатес.
Но вот в нашем полку появились агитаторы. Они распространили слухи, что в России — революция и Временное правительство, а Николая II свергли с престола. Теперь командиры держались от нас на расстоянии и почти ничего не рассказывали. Зато агитаторы не скупились на подробности. Контрреволюционная агитация велась вовсю, особенно среди офицеров. Командование решило всеми способами отвлекать нас от политики. Нам разрешили создать футбольную команду. Я же был далек от всех этих событий — в молодости я вообще не интересовался политикой, в отличие от некоторых других.
В наших войсках было очень много москвичей, и многие из них дома играли в футбол, поэтому охотников до футбола нашлось немало. Я как бывший футболист принял самое активное участие в этом деле. Решил создать пока одну сильную команду, и стоявшие невдалеке англичане приняли вызов. Команду мы назвали «Свободная Россия».Денег у нас было много, и мы купили в Салониках материю, бутсы, пошили рубашки и трусы. На рубашки нашили нашу эмблему «С.Р.».
Офицеры смеялись и называли нас эсэрами. Но вот начались тренировки, и некоторые играли очень хорошо. Вратарем избрали Володю Гаврилова. Он неплохо стоял в воротах, потому что и в Москве в футбольной команде выполнял ту же роль.
Потренировавшись еще недельку, мы решили выступить в международном матче и вызвали англичан. Они приняли наш вызов. Через неделю состоялся матч. Англичане, видимо, тоже к нему готовились: с первых же минут стало ясно, что командование у них очень сильное. Они предложили очень быстрый темп, и мы приняли его. Первый тайм не привел нас ни к поражению, ни к победе: ноль — ноль. Я играл за центрального нападающего. К концу второго тайма мне удалось забить в ворота англичан один гол, который и решил исход матча.
Нам удалось сыграть еще два раза — с французами (мы выиграли со счетом 4/1 в нашу пользу) и с греками (10/0 в нашу пользу). Самой интересной была, конечно, встреча с англичанами. Играли они хорошо, и было, значит, у кого поучиться. Нужно отметить только один минус — англичане играли очень грубо, мы так не умеем.
Кроме футболистов, нашлись среди нас и театралы. Несколько человек умели прекрасно играть женские роли. Решили создать труппу, которая начала репетировать некоторые водевили. Первые спектакли прошли очень успешно. Наш водевиль «Вова-приспособленец» привлек внимание очень многих французов, лагерь которых стоял поблизости. В день спектакля толпа французов пришла посмотреть эту постановку, и с тех пор театр наш никогда не пустовал. Потом мы поставили «Антон Иванович сердится». Французы были в восторге. С тех пор дружба у нас с ними стала еще крепче. Особенно способствовали этому наши переводчики, в том числе мосье Монс.
Воспользовавшись нашей пассивностью, немцы стали более активными. Однажды ночью мы в землянке играли в подкидного. Было тихо, только изредка раздавались одиночные выстрелы. Вдруг на левом фланге раздалась беспорядочная стрельба. Выбежав из землянки, мы увидели, что группа немцев человек в двадцать движется вдоль линии нашего участка и два немца волокут за собой пулемет. Оказывается, эта группа проникла на нашу заставу на левом фланге, убила трех солдат, одного взяла в плен, захватила с собой наш пулемет и благополучно скрылась. А наши солдаты не сделали по ним ни одного выстрела из-за глупого распоряжения командования: сегодня не стрелять в сторону противника, потому что наша разведка должна была выйти на задание. Так мы потеряли несколько бойцов и один пулемет. Это произошло на моем участке. Я чуть ли волосы на себе не рвал.
Но делать было нечего. Факт совершился.
Утром меня вызвал к себе командир бригады полковник Грундштрем и сказал: «То, что произошло сегодня ночью на вашем участке, должно сегодня или завтра произойти у немцев. Подберите человек двадцать хороших, смелых бойцов и проделайте то же у врага».
Приказ командования — закон. Вернулся я в роту — и прямо к командиру роты с докладом. Он согласился с мнением бригадного командира и стал советовать, кого из бойцов взять. Пришел я в окопы и спросил солдат, кто хочет пойти на эту операцию со мной. Добровольцев нашлось человек тридцать. Я отобрал двадцать и приступил к выработке плана операции.
К вечеру план был готов, и я зашел к командиру роты, поручику Боркову. Поручик все одобрил и пожелал ни пуха ни пера. Решено было с наступлением темноты собраться у меня в землянке.
В десять вечера бойцы были у меня. Я приготовил им по пять гранат, патроны, взял у ребят электрические фонари. Взяли также с собой десять автоматов и в два часа ночи решили двинуться. Была темная облачная ночь. Без пяти минут два я позвонил в штаб бригады и велел доложить, что мы пошли. Пользуясь тем, что небо закрылось облаками, мы переползли под прорези проволочных заграждений и рассыпались цепью перед заставой врага, продвигаясь полукольцом.
Наконец показались огоньки. Это немцы спокойно сидели на заставе и, покуривая, о чем-то тихо разговаривали. Переползая от камня к камню, я подобрался ближе и, когда осталось до них шагов двадцать, решил дать сигнал. Вынул пистолет и выстрелил красной ракетой. Тотчас же со всех сторон в окоп к немцам посыпались гранаты. Немцы и пикнуть не успели, как я и еще двое бойцов связали двух солдат и поволокли их вон. Они упирались, но под угрозой револьверов пошли впереди нас.
Разрывы гранат всполошили немцев, и они открыли беспорядочную стрельбу по своей же заставе. Я отправил пленных с бойцами, а сам попал под перекрестный огонь и залег за камнями. Минут через пятнадцать хотел уже было двинуться в свое расположение, как услышал почти рядом немецкую речь. Оказалось, немцы решили проверить, что случилось на заставе. В окопах они, конечно, ничего не нашли, кроме нескольких трупов и, не заметив меня, ушли.
Пробираясь к своим, я потерял ориентацию и чуть было не попал в плен. А наши благополучно дошли в роту и привели двух пленных с пулеметом. Легко был ранен только один боец (пуля задела ногу).За эту операцию я был представлен к Сербскому кресту, который, однако, получить мне не удалось, так как вскоре начались события.
В плену у французов
Между тем события в России, видимо, развертывались. Офицерство стало смотреть на нас свысока. Разговаривали только с теми, у кого были золотые погоны. В один прекрасный день меня вызвали в штаб полка. Придя в полковую канцелярию, я застал там всех офицеров полка, и только у меня одного были на плечах солдатские погоны. При моем появлении офицеры насторожились. В это время явился командир полка, полковник Лосьев. Оказывается, он созвал офицеров, чтобы почтить память царя Николая. Я понял, что дела в России оборачиваются совсем не на руку собравшимся. Потом полковник заявил, что французское командование перестало нам доверять и собирается разбить всех на три категории. Первая — это те, кто добровольно изъявят желание прямо сейчас записаться в Иностранный легион и продолжить войну с немцами. Вторая категория — те, кто добровольно согласятся работать в тылу армии, а третья — те, кто потребуют отправить их в Советскую Россию.
Командир полка, видимо, надеялся на всех офицеров, потому обратился ко мне как к младшему командиру: «Ну, господин Голубков, куда вы пойдете?» Я ответил, что нужно хорошо подумать, а потому прошу подождать до утра. Среди офицеров роты прошел ропот. Видимо, все полагали, что я сразу соглашусь войти в первую категорию. Я решил, что посоветуюсь в роте с ближайшими товарищами. Командир полка согласился дать мне отсрочку, но не поручик Борков. Он заявил: «Голубков, на кого другого я бы так не надеялся…Позор!» Я смолчал. Поручик, провожая меня злобным взглядом, продолжал: «Если вы не сделаете так, как мы хотим, пеняйте на себя. Хорошего для вас ничего не будет».
Придя в роту, я первым долгом нашел Гаврилова и рассказал ему подробно о происшедшем. Он заметил, что поступил я правильно и солдаты надеются, что я пойду в третью категорию (оказывается, он уже со многими беседовал).
Наутро в полк явились французские офицеры и предложили нам сдать все оружие. По ротам моментально прошли короткие митинги, на которых решили никакого оружия не сдавать.
Часам к двенадцати в наше расположение прибыл отряд конных зуавов, и в час дня раздалась команда: «В ружье!» Все высыпали из палаток в полном вооружении и построились. Командование рассчитывало, что мы оставим оружие в палатках и выйдем строиться безоружными. Но не тут-то было. Вышли строиться даже с пулеметами. Командование такого не ожидало. Сразу же нашлись агитаторы, которые вышли из рядов — в нарушение правил — и заявили, что мы без сопротивления оружие не сдадим, потому что мы не пленные. Тогда, посоветовавшись с французами, нас решили отвести километра на три от лагеря и произвести разбивку на категории.
Там нас построили шпалерами поротно на бугре. Опрос начался с меня, поскольку я значился в первой роте, и офицеры еще не потеряли надежду на то, что я их послушаюсь. По строю передали: «Полуротный командир Голубков», и я пошел на бугор, где стоял стол и сидели французы и несколько наших офицеров. Предварительно мне пообещали «семь верст до небес». Я подошел к столу и на вопрос офицера, в какую категорию пойду, твердо заявил, что война мне надоела и я хочу вернуться домой. Сидевший за столом поручик Борков побагровел и в исступлении крикнул: «Всыпать ему как следует!» Его не остановило даже то, что на груди у меня было приколото несколько орденов, в том числе французский крест «Круа де герр».
Решили всыпать мне двадцать шомполов. Стоявшие у стола два зуава подошли ко мне и стали снимать с меня гимнастерку. В порыве злобы я сорвал висевшие на груди ордена и бросил их к ногам офицеров.
Били не сильно. Видимо, заранее была дана такая установка. По строю прошел ропот: «Браво, Голубков!» После экзекуции зуавы подняли меня и отвели в строй. Следом вызывали поочередно всех солдат, но опыт со мной офицерам не помог — солдаты, все как один, шли в третью категорию. Только несколько «служак» выбрали первую.
Затем нас отвели в лагерь и на обед дали лишь по двести граммов хлеба. Тех, кто записался в первую категорию, изолировали и, вероятно, кормили хорошо. Тех же, кто записался во вторую, кормили, как и прежде, т.е. давали обыкновенный солдатский паек. Мы решили созвать общее собрание, и появившиеся откуда ни возьмись агитаторы предложили выбрать нового ротного командира. Единогласно выбрали меня: солдаты были очень довольны, что я не оставил их, а записался в третью категорию. Туда же записался и Гаврилов Володя. К счастью, никаких преследований по отношению к агитаторам не было. Собрания были запрещены, однако вопреки запретам проводились, и нас информировали о событиях в России. Отпусков сначала просто не давали, а потом и вовсе запретили, только в десять часов вечера проводили поверку. Хлеба теперь давали только по двести граммов в день, так что стало голодно. Охрана наша получала нормальную порцию хлеба и прочих продуктов.
Однажды утром мы вышли из лагеря, но конвоиры сенегальцы загнали обратно в палатки, объясняя на пальцах, что выходить можно только с «пермисьоном», т.е. с разрешением на отпуск, который нужно получить у коменданта.
Сенегальцы были очень алчными, и среди нас нашлись художники, которые занялись изготовлением фальшивых купюр. Французские пятидесятифранковые банкноты печатались на бумаге фиолетового цвета, и подделать их для опытного художника не представляло большого труда. Для опыта «раскрасили» сначала одну бумажку и попробовали на нее купить булку. Сенегальцы и просили за один хлеб пятьдесят франков. Номер удался. Только опытный глаз мог увидеть, что купюра фальшивая. Скоро стала чувствоваться нужда в бумаге, пригодной для изготовления фальшивок.
В один прекрасный день явился к нам командир полка полковник Грундштрем в сопровождении группы французских офицеров и выложил на стол фальшивые купюры. Оказывается, сенегальцы попытались что-то купить в полковой лавке, но продавец, взглянув на первую же «купюру», отказался ее принять, говоря, что она фальшивая. С этого и началось: сенегальцы шли в лавку, предъявляли свои «деньги», и продавцы сразу видели, что это фальшивки.
Начались допросы, но они ни к чему не привели; солдаты дружно заявляли: «Я ничего не знаю». Так ничего и не выяснив, командование, возместив убытки сенегальцев (что-то около пятидесяти тысяч франков), осталось ни с чем. Позже выяснилось, что командование покрыло эту сумму из причитающегося нам жалованья.
Через две недели объявили, что французы перестали платить экспедиционное жалованье всем, кроме тех, кто записался в первую категорию. Так мы лишились и тех копеек, что французы платили нам за нашу кровь. Оружие отбирали постепенно под предлогом, что вместо устаревшего через несколько дней якобы выдадут новое. Винтовки и пулеметы отняли в первую очередь. Осталось только то, что нам удалось достать нелегально, — револьверы.
Однажды ночью была объявлена тревога, и всем приказали собрать свое имущество. Едва мы собрали вещи и вышли из палаток, откуда ни возьмись — охрана из зуавов, которая окружила наши войска. Подали команду и повели из лагеря. Сначала через какие-то деревни, а потом вывели в поле и погнали, как скот. Таким образом мы отшагали километров двадцать. По дороге не попадалось ни одного колодца, где можно было бы утолить жажду.
Наступило утро, а нас все гнали и гнали. Наконец мы подошли к пригороду Салоник. Беда в том, что я эти места плохо знал, иначе убежал бы. Пройдя километров десять, мы расположились на привал в какой-то деревушке. Стали разводить по домам: видимо, французы решили продержать нас там долго. Я вспомнил, что Салоники — недалеко, и у меня созрел план побывать у Лизы.
Через день, воспользовавшись тем, что охрана ослабила бдительность, я бежал из лагеря в Салоники. Зная, что Лиза живет у Шуры на улице Вардар, направился прямиком туда. Костюм мой был наполовину, как у македонского крестьянина, а наполовину — как у русского солдата (без погон и головного убора).
Придя на улицу Вардар, я медленно стал вышагивать по правой, а затем по левой стороне, надеясь, что в окно меня увидит Лиза или Шура. Наконец услышал из окна знакомый голос, который звал меня, и увидел Лизу. А через минуту она уже стояла рядом.
Было утро, часов десять-одиннадцать. Она повела меня к себе в комнату. Я сел у окна, раздумывая о будущем. Дело в том, что, по словам Лизы, патруль ежедневно устраивал в домах обыски с целью выявить дезертиров.
Из окна я увидел, как на улице развязалась драка. Группа вооруженных зуавов напала на сенегальцев, и один зуав вонзил кинжал в грудь сенегальца. Все это произошло за какие-нибудь пять минут. Лиза сказала, что подобные сцены можно наблюдать почти ежедневно. Вскоре приехала машина и забрала убитого (никакая полиция даже не появилась).
После чая и легкой закуски Лиза посоветовала мне купить штатский костюм. Я согласился, и уже через час сам командир полка не узнал бы меня — выбритого, подстриженного и в штатском костюме. Находясь у Лизы на правах «вольного», я не забывал, что мне все-таки нужно вернуться в лагерь, так как мое исчезновение не пройдет незамеченным. Я дождался шестичасового патруля.Меня спросили: «Кто такой?» Лиза ответила, что я ее брат, и патруль, поверив ей на слово, ушел. Я понял, что и во время моих дальнейших визитов эта проверка будет носить чисто формальный характер.
Наш лагерь был расположен в трех километрах от улицы Вардар.В восемь вечера я ушел,в десять уже был на месте и явился на поверку. Мне сказали, что днем меня разыскивал комендант лагеря. Видимо, хотел отдать какое-то распоряжение. Я сейчас же встал и пошел в дом, где он жил. Через переводчика он сказал, что для господ офицеров на кухне нужны дрова и что я должен занарядить на колку оных десять человек солдат. «Но это можно утром, а сейчас идите спать». Придя в роту, я рассказал, что французы хотят сделать из нас денщиков. Солдаты решили отказаться наотрез.
Утром я сказал об этом французам. Тогда лейтенант, который пришел проверить работу солдат, заявил, что солдаты сами меня выбрали своим командиром, а поэтому не может быть и речи об отказе от работы. Иначе меня повторно выпорют. «Мы от русских будем требовать жесткой дисциплины». Когда я передал это солдатам, они заявили, что, уступая угрозам, согласны работать для Франции, а денщиками для офицеров не будут. Как не бились французы, а заставить нас колоть для них дрова им не удалось. На сей раз наша взяла.
На следующее утро к нам в лагерь явился офицер в заляпанном маслом костюме и, поговорив с комендантом, созвал всех солдат. Заявил: «Я — представитель французского командования и пришел сюда, чтобы отобрать слесарей и всех желающих работать в гараже по ремонту машин». Специалистов среди нас нашлось очень мало, но желающих работать в гараже, наоборот, много. Во всяком случае, иметь дело с машинами намного лучше, чем прокладывать дороги. Я тоже записался в гараж.
Меня поставили подручным к французу-слесарю и дали на сборку автомобильные подшипники. Дело это мне понравилось, и я с удовольствием начал работать. Сначала все шло очень медленно, но потом стало лучше, так что через неделю француз заявил «Тре бьен»(«Очень хорошо»)и взял в собой обкатывать машину, которую он ремонтировал.
Вскоре нам стали давать кратковременные отпуска, да и кормили уже лучше. Рацион уже давали как на фронте — хлеба сколько угодно, ежедневно кружку вина и т.д. Мы понемногу начали обживаться. Я стал часто ходить в Салоники к Лизе. Она была очень довольна и каждый раз встречала меня как мужа.
В один прекрасный день я застал у нее мать, которая со слезами на глазах начала просить меня, чтобы я отдал ей дочь. Лиза решительно сказала: «К старому возврата нет».И наотрез отказалась возвратиться. Тогда она вновь услышала родительские проклятия.
Но вот настал 1917 год. Мы по-прежнему работали на правах военнопленных. Отношение к нам изменилось — часто стали называть большевиками. Иногда доходило до драк. Моя крестная мать перестала писать — наверное, наведя справки, решила, что я большевик, который не заслуживает внимания с ее стороны. Некоторые наши части работали под Битолем; им также стали давать кратковременные отпуска. Кто-то брал увольнительную в Салоники, хотя ехать на поезде оказывалось нелегко. Некоторым эти поездки стоили жизни: пьяные французы на ходу выбросили из поезда двух солдат нашего полка.
Некоторым из нас пребывание за границей сильно подействовало на психику, несколько человек сошли с ума. Офицеров и солдат, которые записались в Иностранный легион, давно отправили на французский фронт. Мы узнали, что одни были уже убиты, а другие ранены. Писем из России мы не получали — их не пропускала цензура. Власти всеми мерами хотели скрыть от нас происходящее. Но окольными путями мы все-таки получали какие-то сведения о России, правда, не совсем точные. Потом пошли слухи, что Америка вступает в войну. Ну, думаем, теперь конец немцам.
Не прошло и месяца, как начали прибывать американские войска. Торжество по этому случаю было невероятное. Но странно как-то выходило: первыми стали прибывать пароходы, груженные оборудованием. Через француза-переводчика мы узнали, что американские войска прибудут на фронт только тогда, когда снаряжение будет доставлено полностью. Они, якобы, хотят на фронте иметь все свое, вплоть до чайной ложки. Так и получилось. Американцы привезли даже свою железнодорожную линию и паровозы. Потом прибыл пароход с солдатами. Американская армия была оснащена, как говорится, по последнему слову техники. Мы удивлялись, с какими удобствами воюют англичане и французы. А янки в этом смысле удобств побили и их. Не побрившись, американец не выйдет из палатки. Вот так воевать можно! Не то, как воюет наш русак — обросший, обовшивевший, грязный. Но ничего, это будет хорошим уроком нам, русакам.
Приехать-то они приехали, но в бои не вступали. Видимо, демонстрировали немцам, что пора кончать войну: «Не то мы вас раздавим». Это им до некоторой степени удалось, так как немцы вскоре попросили мира.
А мы все время ждали отправки в Россию.
В России
Наконец нам объявили, чтобы мы готовились к отъезду домой. Не было у нас радостнее минуты! На другой день я пошел к Лизе с этой новостью. Она была рада — танцевала, пела, а затем мы стали совещаться: как же она поедет невенчанная? Совещались очень долго, пока не пришли к мнению, что нужно обвенчаться здесь. Соседи посоветовали сделать это в сербской церкви. Решив это, мы устроили хороший чай с вином. Шура пришла навестить Лизу и сделалась мрачней осеннего неба, узнав, что нас хотят отправить в Россию. Дело в том, что Гаврилов в последнее время очень увлекся политикой и за три дня до этого его арестовали, так что Шура осталась ни с чем. Лиза стала ее успокаивать, пообещав помочь через своего знакомого из штаба фронта.
Наутро мы отправились на поиски сербской церкви, чтобы договориться со священником о дне венчания. Когда мы все объяснили ему, он сказал, что еврейку нужно сначала выкрестить и только потом обвенчать. За это он попросил пятьсот драхм. Я спросил: «Почему так дорого?» А он посмотрел на Лизу и сказал: «За такую женщину можно дать больше». Пришлось согласиться — тем более, что консул объяснил, что невенчанных на пароход не пустят.
Лиза дала мне пятьсот драхм — для священника. Договорились, что в церковь придем завтра в десять часов утра. Лиза написала прощальное письмо отцу и матери: мол, оставляет их навсегда, так как венчается и едет в Россию.
В назначенное время мы явились в церковь, священник и все его прислужники уже были в сборе. Видимо, служители церкви раззвонили окрестным жителям о необычной свадьбе, потому что народу собралось человек двести. У Лизы нашлось богатое венчальное белое платье, у меня — новый костюм, так что новобрачные выглядели хорошо. Процедура крещения и венчания длилась около двух часов. Выйдя из церкви, я нанял фаэтон, и мы поехали домой. С нами села в фаэтон заплаканная Шура. Я ее вполне понимал: было обидно за свою судьбу. Ведь она была уверена, что с Володей у нее все налажено, да и я в этом не сомневался. А получилось наоборот. Я же совсем не думал о женитьбе, а вышло так, что и женившись, все еще сомневался, а нужно ли было.
Лиза оказалась очень хорошей хозяйкой и все свободное время занималась сборами в Россию. Прежде всего нужно было что-то делать с имевшейся у нее валютой — порядочным количеством франков, драхм и турецких лир. Все это по неопытности она решила превратить в рубли: николаевские рубли в цене поднялись, так как отъезжающих русских было немало, все имели разные деньги и сразу бросились загонять иностранную валюту. Отдавали драхмы и франки за бесценок… Лиза таким образом накопила около пятидесяти тысяч николаевок — глупее ничего не придумаешь. Через несколько дней нам предложили отправиться в Россию ближайшим пароходом. Ждать нас долго не пришлось: на другой день все пришли на пристань.
Вот и прибыл французский пассажирский пароход «Бурдигал». Погрузились очень быстро. Мы все время с беспокойством допытывались у французов, куда нас повезут. На юге России находились и красные, и белые войска. Но мы так ничего и не узнали.
Показались берега пролива Дарданеллы. Но к берегу нас не подвезли. Видимо, боялись «красной заразы», потому что наше настроение всем было известно. Бросили якорь, и наш пароход был моментально окружен шлюпками с торговцами всякими продуктами — апельсинами, бананами, лимонами. Пришла и турецкая жандармерия. Я предъявил свой «пермисьон» и Лизин паспорт, на котором поставили штамп и дату. Она очень волновалась, думая, что ее не пустят в Россию. Но, к счастью, все прошло благополучно. Мне вернули документы, и переводчик сказал, что можно следовать дальше.
А вокруг парохода скопилось не меньше тысячи шлюпок. Турецкие мальчики показывали чудеса — за франком бросались в воду и находили монету, чему очень радовались. Продавали с лодок разные сувениры... Наконец пароход двинулся далее. Турция постепенно скрывалась из глаз, вот и последние островки исчезли из виду. Мы стали готовиться к высадке, так как переводчики объявили, что скоро прибудем в Россию.
Показались родные берега. Бросили якорь. Оказалось, что недалеко — Севастополь. Французы решили сдать нас белым, но так как положение их здесь было непрочно, нас не спешили высаживать на берег. На якоре мы простояли двое суток, затем пароход двинулся далее и вскоре бросил якорь на рейде Феодосии.
Нас встретило белое командование, и началась выгрузка. Видимо, белые все-таки чувствовали себя здесь крепко. Нас молниеносно оцепили белые части и как военнопленных под конвоем повели в казармы. Какая огромная разница! Франция встретила нас цветами и приветствиями, а Россия — после тягот военного времени — конвоем, охраной юнкерскими частями и т.п.
В казарме мне как женатому отвели угол большой комнаты, и я кое-как разместился, уложив на полу Лизу (сам же лег на нары). Мне очень хотелось скрыть свое звание и сойти за рядового. Пока что это удавалось — при поименном опросе я назвал себя рядовым. Так меня и записали, хотя во французских списках я значился подпрапорщиком. Перевести мои документы, наверное, было некому, так я и сошел за рядового.
Вскоре у меня страшно поднялась температура. Врачи признали тропическую малярию, и меня ни к какой работе не привлекали. Между тем температура все повышалась — днями до сорока одного градуса. Лиза сильно нервничала, но даже на имевшиеся тысячи николаевок мы ничего не могли сделать. В России уже ходили новые деньги — «колокола» и «керенки-миллионы», а николаевские рубли пошли за бесценок.
Лиза, видя, что совершила с деньгами большую глупость, решила пустить в ход некоторые ценности. Ей очень хотелось скорее поднять меня на ноги. Врачи посоветовали давать мне перед едой по рюмке портвейна. За бутылку портвейна она отдала свой браслет из золотых монет. Уколы хины мне делали в бесчисленном количестве. Наконец я поправился. Врачи сказали, что моя малярия прошла благодаря перемене климата.
По выздоровлении меня из-за красивого почерка назначили писарем. Однако судя по тому, что белые срочно формировали части для отправки на фронт, их положение сильно ухудшилось. Я попал писарем во вновь сформированную роту и подлежал отправке на фронт.
Отправили часть только до города Мелитополя, а дальше шли пешим порядком. В Мелитополе меня назначили в полковую канцелярию. Лизу я послал к одному огороднику-болгарину, который держал большие плантации помидоров (они родились здесь великолепно). Я тоже у него поселился в надежде покинуть полк при первом удобном случае, так как красные подошли уже близко. Я видел, как днем под усиленным конвоем во двор Азовского банка повели на допрос партию пленных красных. Заподозренных в коммунизме ставили к стенке и, как беляки выражались, пускали в расход. Так я насмотрелся зверств белых и твердо решил бежать.
Прошел слух, что город уже почти окружен. Стали готовиться к эвакуации. Я побывал в полку для отвода глаз и незаметно бежал домой. Тут хозяева мне посоветовали зарыться в стог сена, который стоял во дворе, и подождать прихода красных. Я еле успел спрятаться в сене, как во двор въехали несколько верховых шкуровцев5 . Первым делом они потребовали сварить курицу и что-нибудь на второе, т.е. решили пообедать, хотя время было раннее. Красные, видимо, наседали, и шкуровцы хотели пораньше подзаправиться и «утекать». Решив, пока готовится обед, накормить лошадей, они подошли к стогу сена и стали охапками таскать его лошадям. Потом улеглись на постелях хозяев — отдохнуть. Лиза тем временем поправила стог сена, а то беляки чуть не обнажили мои ноги. Мы были ни живы, ни мертвы. Через час шкуровцы пообедали и скрылись. Стала отчетливо слышна артиллерийская стрельба.
К вечеру на хутор ворвался отряд конных буденновцев и спросив, давно ли ушли белые, поехал дальше. То что они буденновцы, мы узнали красным бантам, которые у них на шапках были приколоты, да и они сами заявили, что Первая конная подходит к городу. Я поспешил вылезти из своего укрытия, очистился от сена и попросил полушубок. Так я стал похож на крестьянского мужика. Буденновцы отнеслись к нам хорошо и сказали, что житья белякам осталось не больше недели: «Вот скоро приедет сам Буденный, и тогда им конец».В Мелитополе существовала секта евангелистов, и вот один из них решил меня и жену обработать. Несколько раз он водил нас на свое собрание, но поскольку мы с ней совершенно не верили в Бога, ему ничего не удалось сделать.
В городе тем временем шла «реквизиция излишков» — так белые называли грабежи. Большинство магазинов закрыли. Белые отрядами ходили из лавки в лавку и все более или менее ценное забирали. Главным образом обирались ювелирные магазины и пункты скупки вещей. Если магазин был закрыт, его просто-напросто взламывали. В Мелитополе население преимущественно состояло из евреев, которые в основном занимались торговлей. Вот их-то и обирали белые.
Кроме евреев, в городе жили крымские татары — их тоже не пощадили, поскольку они, как правило, были коммерсантами. Глядя на все это и слушая очевидцев, я окончательно разочаровался в белых. У меня сложилось мнение, что это — кучка бандитов, не способных управлять страной. Такого же мнения придерживался и мой хозяин дома, болгарин, который, несмотря на то что происходил из кулаков, возненавидел белых, хотя у него они, кроме кур, ничего не взяли.
Пострадали некоторые из купцов, у которых в магазинах нечего было взять. Известный крымский фабрикант Арабаджи пал жертвой квартирной реквизиции: пришли к нему несколько вооруженных беляков и реквизировали у него в доме очень много ценностей, а самого его за сопротивление убили. Все это произвело на меня очень сильное впечатление.
Я оделся в болгарское пальто, и мы с Лизой пошли посмотреть, что делается в городе. Не успелимы дойти до центра, как стала слышна артиллерийская стрельба и мы поспешили домой. На окраине города, где находилась наша квартира, нам стали попадаться части белых, их подводы с ранеными и уйма офицеров, которые в беспорядке отступали, не обращая на нас никакого внимания, ибо им уже было не до нас. Они спасались от преследования красных. Стрельба уже слышалась повсюду.
Наутро мы с Лизой пошли посмотреть, что делается в городе. Всюду стояла кавалерия буденновцев. Город постепенно принимал нормальный вид. Несколько магазинов открылись, но торговля пока шла плохо, потому что советские деньги еще не были в ходу, а на другие жители не хотели продавать. Мы дошли до центра, как вдруг патруль решил проверить у меня документы. Меня приняли за переодетого офицера и прямым ходом повели в Азовский банк, где помещалась ЧК, а Лиза побежала домой — взять документы, которые мы там оставили.
В ЧК меня сразу взяли в оборот. Словам допрашивающие меня чекисты не верили, требуя документы. Спрашивали, кто был у нас ротный и комполка, — на все вопросы я отвечал. На счастье среди чекистов оказался один, тоже воевавший во Франции, но в другой дивизии. В это время подошла Лиза. Если бы она появилась позже, меня приняли бы за переодетого офицера и, что не исключено, обвинили бы в шпионаже, так как один из чекистов настойчиво требовал меня шлепнуть, утверждая, что я очень похож на офицера. Лиза предъявила мои документы на французском языке. Председатель ЧК здраво рассудил, что если бы я был офицером, не стал бы так открыто гулять по городу, да и документы есть, хотя и на французском. Он велел меня освободить, предложив поступить к ним на работу. Я согласился, но попросил кратковременный отпуск в Москву — повидать родных. Председатель ЧК не возражал, но предупредил, что ехать будет трудно. Председатель ЧК распорядился, чтобы мне выдали документы для поездки в Москву, и через день мы уже были на вокзале в Мелитополе. Наконец пришел поезд, переполненный солдатами. Мы с трудом влезли в товарный вагон. Поезд ежеминутно останавливался, где-то там вдали шли решающие бои. Кое-как мы добрались до Александровска (ныне город Запорожье). Сменив паровоз, тронулись дальше.
Но вот поезд стал подходить к Синельникову— узловой станции, где нужно было пройти досмотр как документов, так и вещей. На станции стоял заградительный отряд, в вагон к нам вошли человек шесть матросов и потребовали предъявления всего, что у нас имеется. Когда они выяснили, что мы едем из Франции, стали более тщательно осматривать наш багаж.
Дойдя до моих орденов, без всяких разговоров забрали их себе. Найдя коробку туалетного мыла, которую везла Лиза из Франции, начальник отряда нагло сказал, что это его Марусе пригодится, и тоже забрал себе. Когда же дело дошло до моего дневника, который я вел с момента выезда из Москвы во Францию, один из матросов, просмотрев его, заявил, что это они тоже возьмут (видимо, они им заинтересовались). Русские николаевские деньги они тоже забрали себе, говоря, что в России теперь ходят другие деньги, а эти нам не понадобятся. Таким образом, все ценное они позабирали, пожелав нам счастливого пути. Я был обескуражен, так как не ожидал этого от красных солдат.
Москва
Но вот и Казанский вокзал. Здесь нас осадила группа носильщиков, и каждый предлагал свои услуги. Мы взяли одного и стали пробираться на улицу, а там встретили извозчики. Мы наняли пролетку, решив остановиться в гостинице поближе к вокзалу.
Из гостиницы поехали к сестре во Владыкино, но там ее не нашли. Оказывается, она выехала по месту службы мужа-священника, Николая Ивановича Протопопова, в село Дегунино, которое находится в нескольких километрах от Владыкина. У сестры, пока я был во Франции, народилось несколько детей, так что в доме стало не особенно свободно. Впрочем, было еще тепло, и мы с женой расположились у них на сеновале.
На другой день я пошел во Владыкино в поисках старых знакомых. Все встречные с трудом узнавали меня — уезжал молодым человеком, приехал мужчиной. От знакомых я узнал, что Таня Мсандрова — моя первая любовь –вышла замуж за моего друга художника Сергея и у них уже двое детей. Наташа Ованнесян и Володя Шилов тоже поженились, Володя к этому времени уже стал полковником.
Под вечер я все-таки не выдержал — решил зайти к Тане. Они с Сергеем крайне удивились, все считали меня погибшим. Таня очень обрадовалась, что я жив и здоров, а вот туберкулез Сергея делал свое черное дело — он беспрерывно покашливал, и я бы сказал, кашель у него был нехороший. Таня, видимо, вспомнила былые времена и явно стала ухаживать за мной. Это заметил Сергей и при мне устроил ей сцену ревности. После этого я решил с ней не встречаться, тем более что у меня была очень ревнивая жена.
Отдохнув недели две, я решил устраиваться на работу — нужно было питаться самому и кормить жену. Через Володю Шилова я поступил секретарем в Учкпрофсож6 и постепенно стал, как говорят, корни пускать. Потом, видя, что заработок у меня в Учкпрофсоже неважный, Володя посоветовал перейти чернорабочим на Ходынку. Работа — таскать ящики со снарядами — была несложная, но требовала большого физического напряжения. Зато платили хорошо. Так я стал чернорабочим.
На этом мемуары Николая Дмитриевича Голубкова обрываются. «За кадром», к сожалению, остались важные события его жизни: годы учебы на инженера-строителя, работа прорабом, расставание с первой женой и женитьба на второй — Екатерине, и многое, многое другое.
Подготовка текста и комментарии
Марины ГОЛУБКОВОЙ и Владимира ГРАЧЕВА-мл.
_______________________
1 Фельдфебель — воинское звание и должность унтер-офицерского состава в армиях России (до 1917 года) и некоторых других европейских стран. Примерно соответствует званию «старший сержант» в советских и российских вооруженных силах.
2 Борис Церетели — сын Мир-Мансура, девятого сына эмира Музаффара, который со второй половины 70-х годов XIX века жил в Санкт-Петербурге, обучался в Пажеском корпусе, был женат на княгине Софье Ивановне Церетели и приходился дядей правящему в описываемый период эмиру Алим-хану. Борис Церетели состоял на русской военной службе, был награжден несколькими российскими орденами. Погиб в марте 1918 года во время штурма красными частями города Кермине, беком котором был его отец.
3 Сестра Анюта — Анна Дмитриевна Голубкова, жена священника Николая Протопопова.Рассказы о ярких эпизодах из его жизни, записанные Дм. Голубковым, опубликованы в № 6 «Дружбы народов» за 2015 г.
4 Шейгицы (идиш) — плуты, шарлатаны, хулиганы.
5 Бойцы антибольшевистского партизанского отряда генерала Шкуро.
Редкий русский поэт не вдохновлялся Кавказом, его высокогорной гулкостью, его гордыми, осанистыми людьми, пестрой многовековой культурой. От Пушкина и Грибоедова до Беллы Ахмадулиной тянется список поэтов, чья жизнь и чье творчество непредставимы без грузинской прививки.
Так что же говорить о русском поэте, всю свою жизнь прожившем в Грузии, в Тбилиси — этом лирическом островке среди грузинского эпического раздолья?!
Этот удивительный город, зачатый и зажатый горами, город-ладонь, с мутноватой жилкой Куры посередине — сколько пропеченных крыш, сколько гортанных балконов и граненых подвалов емлет он в себе, сколько судеб!
Многих вскормил Тбилиси, и среди них — поэт Александр Цыбулевский:
…А под балконами наклон горы,
Чреватые подвалами панели.
Дворы, дворы. Неведомые цели
Поэзии. Еще, еще дворы.
Воистину Тбилиси — почва, корни и воздух стихов Цыбулевского. Недаром поэтическая часть его книжки «Владелец шарманки» озаглавлена так: «Карусельный спуск. Винный подъем (из названий Тбилисских улиц)».
Поэт ходил по своему городу, улыбался его небу, присаживался на его ступеньках, парапетах, скамейках, что-то записывал. Он смотрел — и видел. Вслушивался — и слышал:
А стихи — чего там в самом деле! –
что, откуда и куда идет…
Вот опять на улице Шавтели —
Робкий моложавый идиот.
Возле колокольни Анчисхати
Семечки грызёт он до сих пор.
Он не повод, но волна окатит —
Кажется, величиной в собор.
Поднялась и сразу не опала.
Эти краски чересчур густы.
Лучше нет на свете матерьяла,
Матерьяла лучше пустоты.
Пустота ночная и речная,
Подле горько плачущей горы.
Что-то про себя припоминая —
Звук неразговорчивый Куры.
У горы аптекарские дозы
Хлещут вволю и не про запас,
Все текут, не иссякают слёзы,
Говорят — целебные для глаз.
Ими лоб когда-нибудь умою —
Третий глаз предчувствуя на нем.
Пустота не хочет быть некою —
Отдает мне комнату внаем.
Что ж увидит, что узреет око —
Немощному глазу вопреки?
Просыпаюсь высоко-высоко…
И Кура название реки.
Поэт неотрывен от своего города, неразлучен с ним. Где бы он ни очутился, повсюду он обретает свой Тбилиси, который оказывается преданно сопровождал его (словно самолетик из одноименной повести)1 . Вот Цыбулевский в Средней Азии, в Хиве, в прозе «Шарк-шарк» — и что же? —
«…И уже тогда, еще в Хиве, постепенно обнаружилось, что путешествия вовсе не открывают что-то дотоле не виденное — а просто возвращают к уже виденному в далеком детстве — все, что я увидел в Средней Азии — все невиданное — было в моем детстве в Тбилиси, по улице Ново-Арсенальной, № 18. Все это было на маленьком пространстве. И росли те же кусты с какими-то несъедобными висюльками — мы называли их огурцами… И не Среднюю Азию видишь, а вид из окна «детской» с ковром и двумя зайчиками — солнечным и матерчатым в углу, из которого осыпаются опилки… И все рассветы среднеазиатские: розовый короткий всплеск по окружающим Тбилиси горам, и каменистое делается песчаным. И двор, залитый солнцем…»
Да, Тбилиси, Тбилиси детства, маленькое шальное пространство с несъедобными висюльками — это, оказывается, не только материнская, питательная среда поэта Цыбулевского, но и эквивалент всего остального мира, быть может, даже критерий его подлинности или насущности. Недаром в стихотворении, посвященном замечательной тбилисской художнице Гаянэ Хачатрян2 , поэт обронил:
Один Тифлис под всеми небесами…
В судьбе Тбилиси и творчестве Цыбулевского есть нечто общее, роднящее их: это естественное слияние двух мощных потоков — великой русской и великой грузинской культуры. В его русских стихах неуловимо-отчетливо слышны не только отзвуки и отголоски характерного грузинского говорения по-русски, но и собственно грузинские стиховые мелодии и речевые интонации.
Вот, например, лаконическое стихотворение «Равновесие», давшее название поэтической части «Владельца шарманки»:
Все равно куда — что сперва, что потом.
Но всегда навсегда — только пусть:
Карусельный спуск, Винный подъём.
Винный подъём. Карусельный спуск.
Здесь топонимически заданы и фонетически подхвачены гортанная твердость и мурчащая мужественность отрывистой грузинской речи. Стихотворение написано как бы с грузинским акцентом, и по этой черте — сквозной в творчестве поэта — можно видеть, как пограничное, точнее, посольское бытие между двумя великими поэтическими культурами сделало Александра Цыбулевского не только переводчиком, но еще как бы и переносчиком с великого грузинского языка на великий русский.
Но довольно о географии.
Коротко — о биографии поэта, о его судьбе…
Штрихи судьбы
…Не скажите, могу вам открыть по секрету, что после неизбежной, как вы понимаете, смерти — все мы смертны — стихи ваши получили признание и еще долго имели определенное хождение у любителей… Да и проза ваша нравилась — этакие руины, развалины несостоявшихся стихотворений.
А.Цыбулевский. «Шарк-шарк»
Александр Семенович Цыбулевский родился 29 января 1928 года в Ростове-на-Дону, но с самого раннего детства и до самой смерти (17 июня 1975 года) прожил в Тбилиси. Здесь он окончил русскую школу, а затем русское отделение филологического факультета Тбилисского университета. После окончания университета Цыбулевский, бывший к тому же прекрасным фотографом, начинает работать заведующим фотометрической лаборатории Института востоковедения АН Грузинской ССР. Благодаря этой работе Цыбулевский в свое время много путешествовал — главным образом по Грузии, но и не только по ней. Так, его дагестанское путешествие вошло в прозу «Хлеб немного вчерашний»», а одна из поездок в Среднюю Азию вместе с Высоким Спутником, или попросту с академиком Г.В.Церетели, тогдашним директором Института — в прозу «Шарк-шарк».
Научная работа Цыбулевского выходила за рамки фотографии, фотометрии и фотокопирования: им, например, была обнаружена ценнейшая древняя рукопись — стихотворный вариант грузинской версии повести о Варлааме и Иоасафе. Об этом писалось в республиканской печати, а Симон Чиковани сказал: «Для меня несомненно, что это — находка поэта». Цыбулевский был глубоким собеседником, обаятельнейшим и радушным гостеприимцем, о чем хорошо знали многочисленные его грузинские и московские друзья. Насколько много — даже по грузинским масштабам — у него было друзей и знакомых, стало ясно в день его похорон: на Навтлугском кладбище собралась не одна сотня людей, многие их которых увиделись тут впервые…
Его литературная «карьера» началась поздно, почти в 40-летнем возрасте и длилась всего около 10 лет. В середине 1960-х годов еще не печатавшиеся тогда его стихи были замечены некоторыми видными грузинскими и русскими поэтами (например, Симоном Чиковани и Евгением Евтушенко). В 1966 году появилась первая стихотворная публикация Цыбулевского в «Литературной газете», а в 1967 году в тбилисском издательстве «Литература да хеловнеба» вышла его первая книжка — «Что сторожат ночные сторожа». В своем предисловии Симон Чиковани писал: «Но в любом случае — и это главное — в стихах Цыбулевского просвечивает личность автора — человека редкой душевной чистоты, целомудрия и скромности».
В конце 1960 — начале 1970-х годов было несколько публикаций А.Цыбулевского в периодике — главным образом, в «Литературной Грузии» и в ежегодниках «Дом под чинарами». Печатались стихи, проза, переводы из грузинских лириков (из Галактиона Табидзе, Карло Каладзе, Тариэла Чантурия и других), отрывки из диссертации. Наконец, в 1973 года в издательстве «Мерани» выходит вторая книга поэта — «Владелец шарманки», в которой он собрал свои лучшие стихи и прозаические вещи3 .
О планах поэта на будущее свидетельствовало само название одного из циклов стихов — «Строфы для третьей книги». Но третьей прижизненной поэтической книги у Цыбулевского не было. В июне 1975 года после тяжелой болезни он умер, не успев даже прочесть все читательские письма, побужденные его «Владельцем шарманки».
А вместе с тем Александр Цыбулевский, его стихи и проза — в целом — одно из интереснейших явлений русской словесности своего времени. При этом известность его творчества заметно отстает от той художественной ценности, которую оно собой представляет. До самого последнего времени творчество А.Цыбулевского было вообще вне поля зрения критиков и литературоведов. Если не считать предисловий к публикациям, написанных Е.Евтушенко и С.Чиковани, то первые упоминания его произведений мы встречаем лишь после его смерти — в рецензиях И.Дадашидзе («Дружба народов»,1975, № 8) и Е.Сидорова («Литературная газета» за 24 марта 1976 г.) на сборники «Дом под чинарами» разных лет. Евгений Сидоров, в частности, писал: «…Читаю повесть Александра Цыбулевского «Левкина история« и вижу его удлиненное, матово-бледное лицо, слышу медленный голос. Он уже не прочтет моих опоздавших строк. Цыбулевский ушел из жизни рано, и в душе осталось горькое чувство, что он так и не обрел той большой читательской аудитории, которой, на мой взгляд, безусловно заслуживал. Две его книги, вышедшие в Грузии …открывают оригинальный, редкой нравственной чистоты художественный мир».
Затем, в «Доме под чинарами — 1976» вышла большая мемориально-критическая статья «Уроки лирики», написанная грузинским поэтом и ученым Ушанги Рижинашвили и целиком посвященная «Владельцу шарманки»4 . Имя Цыбулевского, краткие отзывы о нем стали появляться на страницах периодики, в частности в статьях К.Симонова и Г.Маргвелашвили. Публиковались посвященные ему стихи, написанные его друзьями — Б.Ахмадулиной, М.Синельниковым, И.Дадашидзе, Д.Чкония, Г.Онаняном. В январской книжке «Литературной Грузии» за 1977 год была опубликована большая повесть известного писателя Эм.Фейгина, «Тбилиси, вечернее небо», целиком посвященная А.Цыбулевскому. В № 2 за 1980 год в той же «Литературной Грузии» вышла статья о Цыбулевском А. Истогиной «В начале было слово». В этом же ряду — и моя статья «Александр Цыбулевский, теоретик перевода»5 , посвященная главным образом Цыбулевскому-ученому и его филологической диссертации «Русские переводы поэм Важа Пшавела (проблемы, практика, перспектива)», защищенной поэтом всего лишь за несколько недель до смерти. Диссертация была опубликована под редакцией А.А.Гвахария тбилисским издательством «Мецниереба» в 1974 году6 . Интересную попытку острого спора с фрагментом этой диссертации — статьей «По ту сторону подстрочника» («Дом под чинарами — 1974») представляет собой полемическая заметка А.Абуашвили «Критерий объективен»7 .
… Все написанное им в сумме невелико, хотя и разнообразно. Но все это поражает удивительной цельностью, ясностью и взаимосвязанностью. Его стихи как бы вырастают из прозы, служащей им своеобразной питательной средой, кухней, подстрочником. Его филологическая диссертация посвящена той же проблеме подстрочника и пяти великим поэтам, в разное время оказавшим сильнейшее влияние на стихи самого Цыбулевского. Его же переводы — все с грузинского (а Грузия здесь всему служит закваской и интегратором) — следуют, с одной стороны, его оригинальной поэтике доподлинности, а с другой — его переводческому кредо: «перевод — это концепция, это путь потерь и компенсаций». Все, как видим, увязано воедино, ничего случайного нет.
Потому что все — из одного ключа, все пронизано током единой и цельной поэтической личности Цыбулевского.
Росту интереса к поэту способствовали посмертные переиздания его книг. В 1980 году в Тбилиси вышло переиздание его диссертации8 , а в 1989 году в Москве — в издательстве «Советский писатель» — книга стихов «Ночные сторожа»9 .На стыке 1970-х и 1980-х годов выходили публикации из его архива10 и посвященные ему статьи11 или стихи12 .
Вот уже несколько лет ведется работа над собранием его сочинений13 . Условный «второй том», состоящий из критической прозы и записных книжек А.Цыбулевского, планирует выпустить издательство «Новое литературное обозрение».
Перевод — это концепция
Приглядимся теперь к Цыбулевскому — теоретику и практику перевода.
В статье «Уроки лирики» У.Рижинашвили писал об А.Цыбулевском: «У него был тонкий аналитический ум. При всей своей сугубой неприязни, просто нелюбви к сухому теоретизированию он обладал филигранной точностью в оценках произведений словесности, что мощно и пронзительно выплеснулось в его работе о переводах Важа Пшавела на русский язык»14 .
По жанру эта работа Цыбулевского имеет, в сущности, единственного предшественника в русской литературе и литературоведении — мандельштамовский «Разговор о Данте». Помимо необходимого знания предмета, глубины и остроты критического проникновения в его фактуру — это обязательно для любого литературоведческого труда, претендующего на нескоропреходящую ценность, — две эти работы выделяются влюбленностью пристального взгляда, прямо-таки личной заинтересованностью в анализе. В самом деле, написанные поэтами и о поэтах (любимых поэтах!), обе они отмечены своего рода профессиональной пристрастностью, стремлением выразить черты собственной поэтики на примере и материале своих поэтических учителей15 .
По сути дела, это не только критические эссе или этюды, но и в полном смысле слова проза — особая проза поэтов. Непосредственно в работе Цыбулевского можно проследить четыре главных устремления мысли, четыре сквозные линии анализа.
Во-первых, она являет собой значительный вклад в науку о Важа Пшавела, одном из поэтических гениев Грузии. Анализ различных переводов его поэм проливает подчас новый и неожиданный свет на подлинник. Приведу для примера рассуждения о тайне поэмы «Гоготур и Апшина», об ее психологическом подтексте:
«Эта поэма чем-то отлична от других поэм — есть в ней какая-то тайна, о тайне ее писал и сам Важа Пшавела. Обыкновенное былинное сказание, но тон какой-то другой, щемящий. Осужден ли в поэме Апшина последним приговором, проклят ли? Конечно нет. Скрытое, затаенное сочувствие к Апшине можно признать конструктивным двигателем поэмы... Что же происходит? Как обычно у Важа Пшавела, непосредственная фабула маскирует план углубления. Тут план углубления дан за странствующим, бродячим сюжетом о единоборстве двух богатырей, из которых один сильнее, а тот, что послабее, этого не знал — трагедия открытия, истина горькая, которую надо проглотить, и, ничего не поделаешь, смириться. Что-то за этим сюжетом скрывается. Сам по себе он не причина для вдохновения (здесь и далее выделено мной. — П.Н.). Так же как мораль, нотация, которую читает Гоготур над поверженным Апшиной, — не главная идея поэмы, не в дидактике ее пафос. Прежде всего — кого-то под кем-то подразумевают, но ничего определенного — все зыбко и текуче в этом плане — плане тайны. «Я унесу ее с собой в могилу», — скажет Важа Пшавела. Кто знает, какие личные, возможно, сугубо литературные события послужили тут поводом углубления и трансформации образов. Сам Важа Пшавела — Гоготур? Безусловно, ведь образ этот, по его свидетельству, с детства был его идеалом. Но возможно, Важа Пшавела в каком-то неизвестном нам повороте подразумевал себя и под Апшиной... Происходят как бы логически несвязные преображения, метаморфозы. Разбойник перестает быть разбойником... Возможно, Апшина — никогда и не был разбойником — это своего рода «священное ремесло». Он не грабит ради наживы, тут замешано и что-то мифологическое из древних пшавских сказаний — он вроде дэвов, «копящих серебро»...»16
Второе. В своем труде Цыбулевский рассматривает работу четырех переводчиков — Марины Цветаевой, Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака. Все это большие и разные поэты, любимые им каждый по-своему. Поэтому он непрестанно старается осмыслить, осознать поэтику каждого из них, ощутить ее проявления в посреднической миссии переводчика, нащупать контраст (или, наоборот, совпадения) между их оригинальным творчеством и переводческой работой. Во всем этом Цыбулевский проявляет присущую ему зоркость и чуткость — лучшие качества собственной поэтики. Вот небольшие фрагменты из характеристик этих поэтов.
О Цветаевой: «...Сны — важное звено в поэтическом мире Цветаевой, гносеологически тут некий поэтический идеализм — сны первичней реальности, они являются вещими, по-своему управляют действительностью, не реальность толкует и объясняет сновидение, а наоборот, сновидение — реальность. В снах для Цветаевой символизируется и демонстрируется то, что рациональное имеет иррациональное происхождение».
О Заболоцком: «...Для Заболоцкого естественен метод сменяющихся картин, недаром мы говорим — эпическое полотно — слово полотно тут определяет особую задачу словесного материала — живописать, рисовать, складываться в картину, причем если говорить о Заболоцком, то, в какой-то мере, картину даже знакомую, кисти известного художника».
О Мандельштаме: «...Как назвать основное магическое качество Мандельштама? Артистизм? Близко, но тут много оттенков уводящих. Есть у Мандельштама стихотворение об Ариосто, пожалуй, именно там сформулирован его, Мандельштама, поэтический принцип, который можно назвать от Ариосто — ариостизмом. «Рассказывай еще, тебя нам слишком мало» — вот это кредо и "имя"».
Или, наконец, о Пастернаке: «…Умилительна неспособность Пастернака высказать простое, где и выражать нечего, где элементарное сообщение — кажется, что он топчется на месте, переминается — и ничего не получается. А почему? Да потому, что Пастернак никогда не ставил себе задач чисто художественных — живописать, проявлять пластику стиха; таким задачам бывает порой безразличен сам материал, подвергающийся пластической, живописной обработке. Им может стать простая информационная связка, а Пастернак если и не враждебен чистой информационности, как Цветаева, то, во всяком случае, определенно ей чужд».
Или: «...У Пастернака мир — настоящий, настоящий во что бы то ни стало. Его не привлекают, не завораживают никакие условности, присущие искусству ("И тут кончается искусство и дышат почва и судьба"), это особая поэтика».
Но работа Цыбулевского посвящена все же не собственно русской поэтике, а конкретным переводам четырех могучих поэм Важа Пшавела. При этом в самой ее идее — сопоставлении разных переводов (как самостоятельных концептуальных прочтений подлинника-подстрочника) — заложен прием контрастирования.
Попеременно нажимая на сходное и различное, Цыбулевский извлекает необходимые критические аккорды. Вот несколько примеров такого рода литературоведческих антиномий.
Заболоцкий — Цветаева: «...Противопоставление Заболоцкий — Цветаева последовательно проявляется во всем: он — она; традиция — новация; эпик — лирик; и так далее. Но все это не плюс — минус, а все со знаком плюс, потому что: поэт — поэт. Кто же ближе к подлиннику, чей перевод вернее? Есть основания для предположения: переводы «Этери» ни взаимодополняют, ни взаимоисключают друг друга — у них нет точек соприкосновения, — это разные, самостоятельные, изолированные, отдельные, отдаленные системы, разность и противоположность которых обоснована и оправдана подлинником... Каждый переводчик находит в оригинале близкое себе, оригинал дает ему повод и почву для его поэтических качеств и пристрастий. К примеру: Заболоцкий — живописание; Цветаева — "звукописание"».
Заболоцкий — Пастернак: «При количественном равенстве элементов отношение к реалиям у обоих поэтов существенно разное. Заболоцкий к реальной конкретности, к вещной предметности мира относится как к чему-то само собой разумеющемуся. Проза жизни, бытовая аура для него не предмет упоения. Заболоцкий начинал с реалий, и эти реалии он доводил в определенном аспекте до физиологической простоты («Столбцы»»). Пастернак шел в "немыслимую простоту", смыкался с миром, любил жизнь, поклонялся "всесильному богу деталей".
Для Заболоцкого высота лексики стала критерием поэзии. Он поэт высокой лексики, возвышенной эпичности. Он не дорожит конкретностью ради нее самой, он может и не сохранить предмет. Он пережил любовь к реалиям...
Пастернак оставляет предмет... из любви к реалиям самим по себе, происходит как бы материализация материи, возведение в степень — переконкретизация».
Заболоцкий — Мандельштам: «Мандельштам страшился пересказуемого, всего, что поддается пересказу, он писал: "...там, где обнаружена соизмеримость вещи с пересказом, там простыни не смяты, там поэзия, так сказать, не ночевала". Заболоцкий по-своему опровергает это поэтическое установление, его не страшит пересказ... Но Заболоцкий дает пересказ такого сорта, что лучше не перескажешь».
Довольно часты у Цыбулевского и более сложные тройственные сопряжения поэтов:
«Ослабляя, но не дематериализуя предмет, Мандельштам грамматически усиливает его функции — возникают сильный глагол, сильное прилагательное. Стих Мандельштама как бы припадает именно на эти части речи. Существительное произносится невнятно, скороговоркой... Подлежащим по существу оказывается определение и действие. Прилагательное не прилагается. Определение не служебно, не подчинено.
А вот у Цветаевой — наоборот — определения и глаголы явно подчинены субъекту, им пронизаны, овеществлены, осуществительны. Весь упор на существительном... У Заболоцкого части речи — равноправны, равносильны — с нормальным усилением тяги к концу строки, к рифме».
Для Цыбулевского чрезвычайно важно уяснить соотношение в поэте-переводчике собственного и переводимого голосов, степень верности поэта своей устоявшейся поэтике. Заметив, что и Заболоцкий, и Цветаева не разделяют своего и чужого, «…переводят так, как пишут сами», Цыбулевский — в случае с Цветаевой — делает два справедливых и существенных замечания, связанных с пиететом Цветаевой перед первозданностью пшавеловского текста: «Цветаева дорожит фольклорным началом Важа Пшавела, и потому она слегка, но все-таки — стилизует, практически не видя другого пути. Тут определенные синтаксис и морфология, кстати, умеренно используемые... Сознательно стилизуя, она преодолевает лубок врожденным тактом и чувством меры, а, впрочем, скорее безмерностью своего дара, обезличенность стилизации — яркостью собственной личности... Преодоление стилизации становится у Цветаевой дополнительным источником эстетического воздействия; только подумаешь — стилизация, а она уже — жизнь...».
Или: «...Цветаевой была рекомендована и система рифмовки — через строку, оставляя две строки — первую и третью — не зарифмованными... Не полная рифмовка не столько облегчила труд, сколько сковала Цветаеву. Ведь рифма — конструктивна. Цветаева писала в одном письме: "...этого (без рифмы) просто не было бы; а вот есть. Вот почему я рифмую стихи..."».
Но особенно интересны наблюдения Цыбулевского над переводческими метаморфозами Мандельштама и Пастернака. О Мандельштаме он пишет:
«Скованным в переводе "Гоготур и Апшина" — оказался и Мандельштам — стилевое решение переводить поэму без рифм и на былийный лад не давало полностью проявиться замечательным качествам этого поэта...
Удивительна самоустраненность Мандельштама от собственного стиля, от сущего и присущего ему. Где она, эта специфическая магия Мандельштама? Что может этот перевод сказать о Мандельштаме? Ничего, почти ничего — так, только отдельные вкрапления — в целом же все — чужое. Прежде всего на пути к самовыражению стало добросовестное стилистическое заблуждение; тут трудно упрекнуть Мандельштама, ведь перед ним был типичный сюжет былины: встреча и единоборство двух богатырей — поэтому решение переводить на былинный лад было вполне логично...
Народная стилистика — в общем чужда Мандельштаму. Правда, отдельные грамматические формы народного характера, такие, как, например, «машучи» — использовались Мандельштамом, но были настолько им усвоены, что воспринимаются как индивидуальные особенности его стиля...
Мандельштам — итальянист по пристрастию — дал заболеть стиху перевода «варварской славянщиной», как некогда, по его суждению, Дант в тридцать второй песне ада. Точнее же не «заболеть», а «чтобы речь была здорова».
Но, оздоровляя, «утяжеляя стих, Мандельштам лишил его «чужеземной легкости». Чего в целом недостает переводу? Самого Мандельштама, его там «слишком мало». Ведь вот три сонета Петрарки вышли из-под его пера даже не окрашенными им, а им изнутри преображенными... Причина — и стилистическое заблуждение, и чрезмерная, несвойственная Мандельштаму эпичность среды, в которой он оказался, если под ней иметь в виду пересказуемую, могущую быть пересказанной сторону происходящего. Ему никуда от этого не было деться, Возможность пересказа сопровождает его как наваждение. Но, по-видимому, это неизбежное свойство самого эпоса вообще.
И все-таки при всей чуждости этой среде, поддающейся пересказу, Мандельштам начинает на нее наплывать. Нет-нет — проглянет что-то очень родное Мандельштаму:
И прозрачны козьи пастбища,
Из гранитной крепи выбиты.
Это «прозрачны» — его...».
Таким образом, Мандельштам (а отчасти и Цветаева) в переводе Важа Пшавела явно изменял себе, насиловал собственную лирическую поэтику. Заболоцкий же и Пастернак в переводах были верны себе, но эта верность подразумевает конкретный период, этап их творчества17 . Цыбулевский здесь делает исключительно глубокое замечание:
«...Перевод часто — катализатор процесса. Так, в переводе "Змеееда" можно уловить черты Пастернака позднего. Для новых черт в переводах создается благоприятствующая и способствующая питательная среда. Процесс этот всегда обострен отказом от прошлого этапа. Представим, как трудно было отречься от "Столбцов" Заболоцкому, какие тут нужны были усилия и воля!.. Уходил от своего кровного, от того, что он сам называл "посторонней остротой", к "самой сути" и Пастернак. "Я мог быть сочтен вторично родившимся" — вот характерная строка для Пастернака из стихотворения "Марбург". "Второе рожденье" — знаменательное название книги Пастернака, кстати, тематически во многом связанной с Грузией. Пастернак писал М.Морозову: "Я радостно и без малейших колебаний отдаю себя силам, которые упрощают мою мысль и язык, углубляют мою судьбу и резко и быстро раскрывают мои задачи".
У Заболоцкого "второе рожденье" тоже связалось с Грузией, с его приездом в Грузию...».
И далее: «Как рано зрели в переводах черты позднего Пастернака!.. И как в этом плане поверхностны рассуждения тех, кто заключает, что переводы у Пастернака только отняли и отнимали от собственного творчества, а сколько дали!.. Кто знает, чего не было бы, если бы не переводы, не это сродство и "встречи в веках"...» .
Иными словами, Пастернак явил в своих переводах не просто верность себе, а своего рода праверность — верность себе грядущему.
Третий момент работы Цыбулевского. В ней — кроме Важа Пшавела, Марины Цветаевой, Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака — подспудно присутствует и подвержен незримому анализу и еще один, шестой по счету, поэтический объект — сам автор работы. Читатель, хорошо знакомый со стихами и прозой самого Александра Цыбулевского, с легкостью обнаружит в ряде мест внутреннюю перекличку между поэтом Цыбулевским и Цыбулевским-ученым.
Но здесь уже не голос звучит, а эхо. Если мысль и слово нацелены, разумеется, не на самого себя, а скажем, на Пастернака или Цветаеву, то, отразившись от них, они нередко возвращаются к Цыбулевскому (но уже как к поэту) и высвечивают те или иные стороны его поэтической личности.
А теперь перейдем к четвертому и самому главному направлению в работе Цыбулевского — к его представлениям о сущности художественного перевода, к теоретическим выводам его диссертации. Свое кредо он излагает на первых же страницах, с тем чтобы придать последующему изложению своих непосредственных наблюдений над переводами смысл и силу аргумента (завершая работу, то есть уже запасшись аргументами, он вновь повторяет кредо, но в значительно более сгущенной форме и уверенном тоне). Он пишет:
«...Сравнительное рассмотрение переводов этих мастеров становится, как нам кажется, школой для переводчика — это определило тему настоящей работы, ее рамки и основной принцип.
С одной и той же поэмой мы знакомимся чуть ли не в полярных переводах, оправданных и стимулируемых подлинником. Яркая индивидуальность, неповторимость, верность родному языку Важа Пшавела — не помеха «вековому общению культур», средством которого и являются переводы. При всей недостаточности рассматриваемых переводов, в них осуществилось то, что должно осуществляться в идеале: та близость, тот тип близости к подлиннику, который дает о нем максимальное представление. Тут имеет место не бездумное следование перевода за подлинником, а его целостное и концептуальное решение. Перевод сам оказывается в положении подлинника, становится фактом, органической частью собственной национальной литературы. Широта Важа Пшавела, обнаруживаемая даже на уровне подстрочника, его "бесконечная природа" дает возможность проявиться личным особенностям поэтов. Более того, перевод часто оказывается как бы питательной средой, в которой зреют будущие, поздние черты поэта. Нет разрыва между своим и чужим, одно естественно продолжает другое.
...Сравнивая разные переводы одной и той же поэмы, мы исходим из того, что каждый перевод — концепция и, значит, отдельная система (концептуальность — один из первостепенных признаков современного перевода). Тут последовательно проводится идея невзаимоисключаемости различных систем переводов; различия переводов идут не по принципу: хуже — лучше; тут ни в коем случае не качественные различия, а различия характеров, исключающие поспешные и праздные предпочтения одного перевода другому.
Сравнение переводов друг с другом, а затем и сравнение их с оригиналом с особой ощутимостью выявляет то, что каждый перевод — это путь потерь и компенсаций (восполнений). Одним из критериев ценности перевода являются не потери — это сторона количественная, легко подмечаемая и регистрируемая и потому ставшая чуть ли не бедствием в переводческой критике. Куда интересней и принципиальней рассмотрение вопроса, чем именно компенсирует переводчик потери. При переводе может оказаться губительной формальная точность, а кажущееся нарушение точности — искомым адекватом, а не произволом. Можно говорить о нравственности переводческой компенсации. Привнося нечто оригинальное, переводчик не обкрадывает собственное творчество, а возвращает то, чем оно обогатилось за счет проникновения в новый мир. На этом и зиждется взаимосвязь культур в системе отношений: поэт — переводчик».
За каждой строкой этой пространной цитаты стоит обширная аргументация конкретного анализа переводов18 , и тем самым убежденность дополняется убедительностью. Об актуальности этих тезисов для теории художественного перевода свидетельствуют дискуссии по этой проблематике в «Литературной газете» и журналах, где высказывались самые разнообразные точки зрения — как родственные представлениям Цыбулевского, так и чуждые им. С наибольшим звоном шпаги скрестились вокруг подстрочника, причем голоса его противников были и громче, и многочисленнее.
Для Цыбулевского подстрочник — важнейшее и непременное звено переводческого труда: вникнуть в подстрочник, осмыслить его и вместе с тем преодолеть его — вот коренная двуединая задача переводчика. Он пишет о подстрочнике с нескрываемым уважением, посвятив ему несколько превосходных страниц, и я не могу не процитировать — в последний раз! — эти его мысли, приближающие нас к ясной истине в разгоревшемся споре о подстрочнике19 .
Итак, Цыбулевский пишет:
«Мандельштам, Цветаева и Заболоцкий не знали грузинского языка и переводили по подстрочнику. Перевод по подстрочнику... подстрочник — отношение тут пренебрежительное. И в самом деле, как иначе относиться к тому, что не может иметь самостоятельной ценности. Однако подстрочник — это не только прозаическая копия стихотворения, но и его внутренний образ, или точнее, — его прообраз. Можно утверждать, что любое стихотворение и в подлиннике существовало и существует на уровне подстрочника, что оно неминуемо, прежде чем осуществиться, проходит стадию подстрочника.
...Незнание языка оригинала поэтом-переводчиком может и не препятствовать переводу. Практически это нашло блистательное подтверждение в русских переводах с грузинского. Дело в том, что человек, знающий язык, прежде всего сталкивается с фактором непереводимости. Непереводимость — понятие из непосредственного ощущения поэтической вещи. И действительно, поэзия непереводима прежде всего и только на родной же язык, непереводима на собственный и переводима на чужой. Когда говорят о "непереводимости" и тем не менее состоявшемся чуде перевода, смешивают разные понятия: непереводимость — внутриязыковое свойство, качество, присущее оригиналу, переводимость — явление, очевидность переводческой практики.
Подлинник на определенном этапе своего создания не может быть ничем иным, как подстрочником, очень обедненно определяемым — как скелет, план, абрис будущего. Но это особый план и чертеж, так как в определенном смысле этому чертежу и плану не следуют и не подчиняются. Подстрочник не только то, что нужно сохранить, но и то, что необходимо преодолеть. В противном случае задача перевода ограничивалась бы стихотворным механическим переложением, пересказом подстрочника той или иной степени искусности и неизбежно — искусственности. Подстрочник, так же, как и саму действительность, не одолеть средствами стихотворного переложения. Его берут, преодолевают озарением, вдохновением — можно как угодно называть этот неподдающийся точному анализу поэтический феномен. Однако направление озарения может быть прослежено: перевод приобретает самостоятельную ценность, поскольку он становится не механическим стихотворным пересказом, а целостной концепцией оригинала. Именно концепцией, а не интерпретацией даже — в интерпретации есть момент мотивированного отступления, отхода, искажения. Интерпретируя, что-то привносят. Источник же концепции — един».
Предельно коротко — теоретическое кредо Цыбулевского можно свести к следующим тезисам. Художественный поэтический перевод подразумевает высокотворческую переработку и поэтическое воспроизведение более или менее формального подстрочника (знание языка оригинала в принципе мало что меняет)20 . Подстрочник же есть состояние общее для подлинника и перевода, зона их непосредственного контакта, «перетекания» первого во второй. Это не мост, перекинутый между двумя берегами, но скорее сама река, одновременно соединяющая и разъединяющая их.
Здесь существенно и то, что несомая рекой «субстанция» в какой-то мере зависит от того, с какого из «берегов» на нее посмотреть: если со стороны автора оригинала, то подстрочник есть некая незримая подсознательная фигура, прообраз стихотворения; если же взглянуть со стороны переводчика, то фигура эта из подсознательной трансформируется в осознанную и осмысленную конструкцию. В случае же незнания переводчиком языка оригинала эта фигура и вовсе материализуется — записывается на бумагу (при посредстве третьего лица — составителя подстрочника). Творческая переработка подстрочника неизбежно будет не произвольной интерпретацией, а автономным концептуальным прочтением подлинника, чреватым как утратами, так и компенсирующими их приобретениями. В переводимом оригинале генетически заложены, запрограммированы основания не для одного-единственного концептуального решения,
а для нескольких, отличных друг от друга (подчас полярных), но качественно равноценных. При этом несхожие прочтения не зачеркивают, не исключают одно другое, а с неизбежностью дополняют друг друга во множестве отношений — на замыкающем уровне подлинника-подстрочника.
Здесь подразумеваются не идеальные тождества переводов подлиннику, а некий иной, особый тип близости между ними: тот перевод конгениален, который и обусловлен подлинником, и равен ему по своей поэтической силе, создает о нем столь же целостное представление.
Такого рода задача — создание равномогущественного эквивалента в силовом поле другого языка — сопряжена в своем воплощении с неминуемыми утратами, взыскующими о возмещении и возмещаемыми переводчиком в поэтической валюте языка перевода. Истинный путь честного переводчика — это путь потерь и компенсаций, щедрая, но постепенная выплата долга, взятого враз при первом знакомстве с переводимым произведением.
Таким образом, подтекст и лейтмотив переводческого кредо Цыбулевского, идеальный объект его теоретических представлений21 — это неформальное равенство автора и переводчика — двух достойных друг друга поэтов!
Этой главной, отовсюду сквозящей идеей овеяны все эмпирические разборы, все собственно аналитические страницы работы Цыбулевского.
Путем потерь и компенсаций
Но Александр Цыбулевский был не только теоретиком, но и практиком стихотворного перевода. Так взглянем же на его переводческую деятельность «глазами» его теории. Примерами здесь послужат известные переводы из Галактиона Табидзе и Карло Каладзе.
А.Цыбулевский перевел несколько стихотворений Г.Табидзе, и среди них такие известные, как «Мтацминда», «Уходишь...», «Где бы я ни бродил...» Один из удачнейших переводов — вот этот22 :
Так лодочник у старого причала…
Душа так душу, руку так рука...
Я сразу вас узнал, мои начала,
Река и лодка, лодка и река.
Давнишние... Душа их забывала,
И все-таки надежно берегла.
О, это ощущение штурвала
И юности святые берега!
Теперь бы в лодке (это не причуда)
Сто лет проспать, воспрянуть ото сна
И поглядеть на мир — как и откуда
Здесь воцарились солнце и луна.
Из знакомства с транскрипцией видно, что переводчик не пошел на калькирование галактионовского размера, на его, так сказать, фотоперевод. Не пошел, опасаясь неестественности результата23 .
Проникшись духом и настроением подлинника24 , он выбрал более органичную для русского медитативного стиха мелодию, нежели резкая и отрывистая музыка оригинала. Возможно, это помогло ему сохранить в русском стихе практически всю семантику Г.Табидзе, что бросается в глаза уже при беглом сличении с подстрочником.
С формальной точки зрения перевод выполнен построфно и — кроме второй строфы — построчно. Но характер строк и некоторые акценты в них изменены; трансформировалась и их грамматическая ноша-функция. Так, две первые строки стихотворения в оригинале — придаточные предложения образа действия («как...»), тогда как в переводе они грамматически самостоятельны, активны («так...»), хотя и оборваны на полуфразе. Но и там и здесь слово «узнал» — глагол-фокус — придает этим строчкам, словно бы посредством вожжей, совершенно одинаковое движение и смысл. Перевод здесь, в сущности, буквален.
В третьей строке Цыбулевский добавляет от себя — «мои начала», и в четвертой ему уже можно не описывать узнанное («эту лодку на нашей реке» из подстрочника), а лишь намекнуть, пояснить — «река и лодка, лодка и река» (уже в следующей строфе он добавит о них — «давнишние...»). В какой-то степени эта переводческая вольность («мои начала») усиливает обособляющее определение — «наша река». К тому же в этих «началах» течет и горячая кровь «времен моей юности» из второй строфы оригинала.
Самые значительные метаморфозы — во второй строфе. Во-первых, исчезла первая строка, смысл которой частично вылился уже в начальном четверостишии, а частично отступил на конец строфы («и юности святые берега!»). «Давнишние» — так же, как упоминалось, привязаны преимущественно к первой строфе. В подстрочнике оригинала вторая строка второй строфы — «вечнозеленые берега». В переводе «берега» — уже в четвертой строчке, и они уже не «вечнозеленые», а «святые». Почему? По всей видимости, переводчик понял «вечнозеленые» не буквально (как берега, поросшие пальмами или соснами), а как символ благодарной человеческой памяти, памяти о юности и детстве.
Так исподволь намечается искомая переводческая концепция. Во фразе «...душа их забывала, / И все-таки надежно берегла» — чувствуется не только утверждение, но и развитие этой концепции, углубление в стихотворную семантику («душа их забывала» — память, увы, не вечна, точнее, не равномерна и не постоянна; но с другой стороны, она не ленива и не бездейственна — ведь «все-таки надежно берегла»!). Кстати сказать, первое двустишие второй строфы обращено не только к первой строфе, что уже подчеркивалось, но и ко второму смежному двустишию.
В этом последнем двустишии при переводе произошла некая метаморфоза: у Табидзе берега — лишь свидетели дружбы и слиянности лирического героя со штурвалом (самим по себе в значительной мере символическим, условным), тогда как у Цыбулевского и штурвал (более вещный и осязаемый), и берега реки — объекты этой чистой дружбы (и уже заодно — свидетели ее)25 .
Метаморфоза эта — в русле и в развитие уже обозначившейся переводческой концепции подлинника. Мотив признательной памяти здесь еще более усилен и соединен с мотивом дружбы, с тем, что памятно. И поэтому (только поэтому!) переводчик получает «право» в третьей строфе добавить в скобках, так сказать, от себя: «(это не причуда)». В противном случае действительно блажью, а не духовной насущностью выглядело бы желание заснуть и через век (пусть даже не буквальный век) проснуться в этой с детства дорогой лодке.
Если предпоследняя строка русской версии — удачнейший образец построчного фотоперевода, то в завершающей стихотворение строке — снова расхождения. Ни слова, ни смысла «воцарились» нет в подлиннике, но оно оправдано здесь не только тем, что придает строке изящество, а стиху в целом — законченность (строка-то — подчеркнуто кадансная!), но и с диалектических позиций той же концепции смены памяти и забвения. Что же касается поэтического интереса Г.Табидзе к тому, каким светом будут светить светила по его пробуждении, то, думается, здесь мы имеем дело со случаем переводческой потери. Есть в этом вопросительном свете некое ассоциативное брожение, которого в переводе — увы! — недостает.
Таков реальный путь потерь и компенсаций концептуального поэтического перевода.
Рассмотрим еще один выполненный А.Цыбулевским перевод — на сей раз стихотворения Карло Каладзе «Театр»26 :
Театр. Театр старинный.
Непременна тут позолота и настройка струн.
И занавес. За занавесом — сцена.
И на тахте — сама Фатьма-Хатун.
Опять целует мужа, провожая,
Мерцание серьги он заслонил.
Но как бы действие опережая,
Уже не скрыт кулисой Автандил.
Какая малость малая — измена,
Ведь страстью все оправдано теперь.
Тахта и женщина. Все та же сцена.
Опять в рассвет распахнутая дверь.
И муж: — Довольно! Я не раб отныне
Любовных ласк, прельстительных ланит... —
На голос вопиющего в пустыне
Серьга мерцает, может быть, звенит.
И сколько лет все это длится, длится —
Все восемьсот и боле восьмисот.
Иные времена, иные лица.
Земля иная и теченье вод.
И муж: — Довольно! Я не раб отныне
Любовных ласк, прельстительных ланит... —
На голос вопиющего в пустыне
Серьга мерцает, может быть, звенит...
Напомню легендарный подтекст этого стихотворения, проникший в него транзитом через рампу. Автандил, друг и побратим Тариэля — Витязя в тигровой шкуре, в поисках бесследно похищенной Нестан-Дареджан, возлюбленной невесты Тариэля, под видом богатого купца приплывает в Гуланшаро — главный город страны Приморья. Здесь его соблазняет миловидная женщина, жена старейшины торговцев Фатьма-Хатун, натура не столько ветреная, сколько романтическая. Вернее, Автандил, несколько поколебавшись, дает себя соблазнить из тактических соображений — во имя сведений о Нестан, которая, как выяснилось, долгое время тайно жила у Фатьмы. Муж Фатьмы, Усейн, был, как водится, в отъезде, но его личность, характер и положение в семье, судя по руставелиевской поэме, не таковы, чтобы становиться в ту позу, в какой мы застаем его в стихотворении К.Каладзе (к тому же едва ли он был осведомлен об изменах жены). Поэтому ремарку: «И муж…» — в контексте поэмы Руставели не следует понимать буквально: она указывает не на мужа-супруга, а скорее на мужа-рыцаря, на любовника, являющего в поэме образец мужественности и верности (хотя и сам Автандил, нарушивший обет верности своей возлюбленной — царевне Тинатин, испытывает величайшие угрызения совести).
Таким образом, реминисценция Каладзе из Руставели неоднозначна, она отнюдь не посягает на весь богатый контекст великой поэмы (к тому же этот эпизод сам по себе ни в коей мере не является узловым или ключевым звеном сюжета или пафоса поэмы) — это скорее обобщенный символ, даже аллегория, нашедшая отклик в поэме, а точнее — в ее инсценировке (да и сама ситуация весьма театральна и драматизирована).
Сравнение подстрочника с переводом создает впечатление бережно сохраненного целого — ни содержание, ни настроение подлинника не нарушены; их построчное сличение свидетельствует и о высокой буквальности перевода, его образной адекватности (при сохранении характера рифмовки и близости пятистопного ямба перевода к грузинской мелодике стиха).
В то же время между подстрочником и переводом прослеживаются и некоторые концептуальные различия. Так, у Каладзе одним из мотивов стиха является тема извечной повторяемости (как бы — «все было встарь, все повторится снова...»), однако сам он проводит тему неизменности измены с оттенком оправданной неизбежности, тогда как Цыбулевский несколько иначе — с оттенком неизбежной оправданности, что ли.
...Какая малость малая — измена,
Ведь страстью все оправдано теперь.
Можно привести и другой пример непротиворечивого несовпадения авторской и переводческой концепции. К.Каладзе стремится дать в стихе несколько отвлеченный аллегорический образ, быть может не вполне ясный и ему самому, развить некую поэтическую мысль — чтобы ее же понять, то есть понять самого себя. Цыбулевский понимает и принимает такой настрой, но реализует его иначе: он отказывается от всего оценочного и морализирующего, что есть в оригинале (от занавеса, опускающегося как судьба, от целой строчки — «не прекращается старый спектакль»), но при этом стремится максимально оконкретить, насытить его деталями. Вещам как бы возвращается их вещность, и уже через вещность, а не через символику обнажается и усиливается искомая мысль, высветляется смутное.
Вот почему Цыбулевский, пренебрегая некоторыми деталями подлинника, вовсе не отказывается от них, а либо усиливает, либо заменяет более вещными и осязаемыми эквивалентами. Например, театральный уют и росписи уступили место более ярким и резким атрибутам театра — позолоте и настройке струн; дрожание серьги — мерцанию и звону и т. д. Все эти привнесенные детали — как будто бы необязательные, в чем-то даже избыточные — придают стиху привкус вожделенной подлинности, точнее, доподлинности, как уточнил бы сам Цыбулевский.
Необыкновенно удачен перевод Цыбулевским музыкального рефрена стихотворения:
...И муж: — Довольно! Я не раб отныне
Любовных ласк, прельстительных ланит...—
На голос вопиющего в пустыне
Серьга мерцает, может быть, звенит.
Здесь явлен именно тот тип поэтической близости подлинника и перевода, о котором Цыбулевский писал в своей работе. Семантическое равенство в каждом случае обеспечивается несхожими средствами: философское раскаянье — «сожалею, что служил любви» — поэтически эквивалентно резкой, обрывистой реплике: «Довольно!», а холодная глухота женщины (у Каладзе) — горячей немоте мужчины (у Цыбулевского), так же, как и сама Фатьма-Хатун поэтически сводима к своей серьге, мерцающей и звенящей.
Таков путь потерь и компенсаций, который наметил для себя и которым прошел Александр Цыбулевский — прекрасный поэт, ученый и переводчик поэзии!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Дом под чинарами — 1975. Тбилиси, 1976.
2 См. Литературная Грузия. 1978. № 9. С. 121.
3 Именно на эту книгу опирается нижеследующий анализ творчества А. Цыбулевского.
4 Статья вскоре была переведена и издана на грузинском языке.
5 Дружба народов. 1978. № 1.
6 В 1980 г. вышло второе издание (изд-во «Мерани») под заглавием «Высокие уроки».
7 Вопросы литературы. 1979. № 5. С. 101–105.
8 Цыбулевский А. Высокие уроки. Поэмы Важа Пшавела в переводе русских поэтов. Тбилиси, 1980.
9 Цыбулевский А. Ночные сторожа. М.: Сов. писатель, 1989. 224 с.
10 Цыбулевский А. Читая поэта // Литературное обозрение. 1980. № 11. С. 102—106 (Публ. К.Вольфензон, коммент. П.Нерлера); Цыбулевский А. Разговор о Мандельштаме (Раздумья и наброски) // Литературная Грузия. 1995. № 1. С. 211—224 (Публ. К. Вольфензон-Цыбулевской и П.Нерлера).
11 Рижинашвили У. Уроки лирики //Дом под чинарами 1976. Тбилиси, 1976. С.118–126. См. также статьи П.Нерлера: Александр Цыбулевский—теоретик перевода // Дружба народов. 1978. № 1. С. 271—274; Из одного ключа… (Александр Цыбулевский и проблемы художественного перевода) // Мастерство перевода. 1979. Сб.12. М.: Сов. писатель, 1981. С. 246—269; Александр Цыбулевский, теоретик перевода. [Рец. на кн.: Цыбулевский А. Русские переводы поэм Важа Пшавела (Проблемы, практика, перспективы). Тбилиси: Мецниереба, 1974 и др. работы] // Дружба народов. 1979. № 1. С. 271—274; Доподлинность — поэтика Александра Цыбулевского // Дом под чинарами 1982. Тбилиси: Мерани, 1982. С. 268—276.
12 См., например, отдельные стихи П. Нерлера из цикла «Памяти Цыбулевского», опубликованные в «Литературной Грузии» (1980. № 2. С. 102—103 — впрочем, в дефектной редакторской версии, без согласования с автором — в характерном ключе: «скажи спасибо, что так!») и в антологии «Если пелось про это…» Грузия в русской советской поэзии. Тбилиси: Мерани, 1983. С. 239—240).
13 См.: Нерлер П. Вечер памяти Александра Цыбулевского // Семь искусств. Интернет-журнал. 2011. № 21. В сети: http://7iskusstv.com/nomer.php?srce=21. См. также:Деняга А. «Поэзия вся ускользанье»// Русский клуб. 2007. № 5. С. 46–48. В сети: http://russianclub.ge/components/com_jooget/file/n18.pdf ;Евтушенко Е. Русско-грузинский поэт // Новые известия. 2011. № 97. 10 июня. С.13.
14 Дом под чинарами — 1976. Тбилиси, 1976. С. 118.
15 Работа Цыбулевского близка к «Разговору о Данте» не только типологически, но и, в ряде черт, преемственно. Помимо множества ссылок, это проявляется и в стилистическом родстве обеих работ (в частности, метафоричности слога), переходящем подчас в подлинную перекличку мыслей и образов. Например: «Вся песнь построена на нескольких глагольных выпадах, дерзко выпрыгивающих из текста. Здесь разворачивается как бы фехтовальная таблица спряжений...» (Мандельштам) — и: «...Цветаева любит скрестить оружие — фразы становятся фазами фехтования, имеющими целью выпад» (Цыбулевский).
16Цыбулевский, 1974. С. 60—61.
17 Заболоцкий переводил Важа Пшавела на стыке 1940—1950-х годов, а Пастернак — в середине 1930–х. (Мандельштам, кстати, еще раньше — в начале 1920-х, но никаким творческим этапом его перевод не стал — скорее частью общеживотворного взаимодействия с грузинской поэзией).
18 О ней можно судить и по тем выдержкам из работы Цыбулевского, которые уже приводились выше.
19 Между прочим, А.Цыбулевский является автором официальной инструкции для составителей подстрочников, выполненной им по заказу Главной редакционной коллегии по делам художественного перевода и литературных взаимосвязей при Союзе писателей Грузии.
20 Тут уместно вспомнить и Б.Л. Пастернака, писавшего в связи с переводами Шекспира: «...Продвижение по тексту ставит переводчика в былые положения автора» (см.: Шекспировские чтения, 1976. М.: Наука, 1977. С. 178).
21 А необходимость «идеального объекта» является общепризнанным моментом любых современных (системно-структурных) теоретических представлений, которым, кстати говоря, работа Цыбулевского полностью соответствует.
22 Стихотворение написано с перекрестной рифмой. Ниже следуют подстрочник и транскрипция первой строфы: «Как лодочник старый причал, / Как душа душу и рука руку, / Так я с первого взгляда узнал / Эту лодку на нашей реке. // Давнишние, времен моей юности, / Вечнозеленые берега / Прекрасно знали, о, мой верный штурвал, / Как прочно крепили мы нашу дружбу. // Вздремнуть бы мне и теперь в этой лодке, / Чтобы проснуться лет через сто / И увидеть: откуда и как, / И каким светом здесь светят луна и солнце» (подстрочный перевод Г.Маргвелашвили). Транскрипция: «Рогорцмёнавемдзвёлисанаве, / Вйтгулма гули да мклйвмамклави, / Исепйрвелинахвистанаве / Вйцаничвёнимдйнарис нави».
23 За «круглым столом» «Литературной газеты», посвященным искусству перевода (ЛГ. 1977. 16 февраля), Э.Ананиашвили высказался так: «...Метрическая организация, лексика, колорит, музыкальность фразы — все эти элементы являются значащими, и переводчик должен их учитывать, не ограничиваясь передачей лишь прямого смысла... Конечно, подходить к этому надо творчески. Я не уверен, что всегда нужно копировать иноязычную просодию. То, что по-грузински звучит естественно, по-русски может получиться жеманно». А жеманность, добавим, лишь частный случай неестественности.
24 Кстати сказать, подстрочникам, на мой взгляд, — во избежание недоразумений при переводе — должны быть предпосланы, наряду с указаниями на рифмовку и размер, еще и указания на общий характер и семантическую тональность стихотворения: меланхолия, восторг, ирония и т. п. (подобно указаниям темпа и характера музыки в нотописи — andante, forte и т.п.).
25 Едва ли следует проецировать «нашу дружбу» (хотя подстрочник этому и не противоречит) вовне уже четко обозначившегося контекста стихотворения, например, на некоего конкретного человека, на друга или подругу поэта.
26 Приводится по тексту журнала «Литературная Грузия» (1976, № 4, с. 12), где оно озаглавлено «Старинный театр». Ниже — подстрочный перевод, выполненный А. Беставашвили: «Старое время. Старый театр. Сцена. / И уютный угол с расписным потолком. / Подняли занавес, как судьбу: / На тахте вновь Фатьма-Хатун. / Прощается с мужем платком (машет), / Поцелуем муж затеняет свет серьги, / В кулисах же стоит Автандил / Так, что и занавес его не скрывает. // И когда ночь день осветил, / От волнения страсти изнемогла (устала) женщина. / Та же тахта, та же сцена. / В утренний рассвет открывается дверь, / Муж: — Я не раб ласк, / Сожалею, что служил любви!.. / (Женщина стоит холодно, точно не слышит, / Дрожит только у уха серьга...) // И так проходит восемьсот лет! / Другое время, другие земля и вода. / Не прерывался (не прекратился) спектакль старый, /Та же сцена, та же женщина!.. / Муж: — Я не раб ласк, / Сожалею, что служил любви!.. / (Женщина стоит холодно, точно не слышит. / Дрожит у уха только серьга...)».
Недельные экспортные продажи пшеницы США урожая 2015г. из-за большого объема отказов оказались минусовыми. Импортеров все больше привлекает зерно будущего урожая.
Форвардные продажи пшеницы (354,53 тыс. тонн) оказались в пределах ожиданий рынка. И, кстати, вторую неделю подряд продажи урожая 2016г. существенно превышают аналогичные показатели прошлого года. А общий объем форвардных продаж 2016г. (3,86 млн. тонн) уже почти на 13% превышает объем форвардных продаж 2015г.
Крупнейшими покупателями недели стали:
Япония (34 900 тонн), Гватемала (20 500), Мексика (18 000), Венесуэла (15 000) и Сальвадор (8 300). От ранее законтрактованной пшеницы отказались: неназванный покупатель (122 800 тонн) и Перу (500).
Крупнейшими получателями недели стали: Индонезия (71 700 тонн), Мексика (56 900), Япония (34 900), Гватемала (33 500), Чили (19 400) и Венесуэла (15 000).
Экспорт пшеницы США сезон 2015/16 (тыс. тонн) на 19.05.15.
дата
отгрузки за неделю
отгрузки всего
продажи за неделю
продажи всего
выполнение плана продаж сезона (%)
реальные темпы выполнения плана отгрузок (%)
необходимые средние темпы выполнения плана отгрузок (%)
Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика >newizv.ru, 25 мая 2016 > № 1778319
Надежде Савченко прочат бурную политическую жизнь
Яна Сергеева, Киев
Надежда Савченко, офицер украинских вооруженных сил и народный депутат Украины, вернулась домой. Летчицу, осужденную в России, в киевском аэропорту «Борисполь» встречали мама с сестрой, несколько сотен журналистов, президентский кортеж, украинские политики, в частности, Юлия Тимошенко, с охапками дорогих букетов и простые украинцы – с цветами поскромнее.
Адвокат Надежды Савченко Марк Фейгин пообещал раскрыть подробности освобождения его подзащитной из России только в четверг. Он отказался дать «НИ» какие-либо комментарии прежде, чем об этом событии расскажет президент Петр Порошенко. Сама же Савченко, которая остановила кортеж, чтобы обратиться к ожидавшим ее журналистам, также пообещала чуть позже ответить на любые вопросы, подчеркнув, что ничего не боится.
Шок и радость – это основные эмоции большинства украинцев, узнавших о возвращении Савченко. Дело в том, что в стране у нее уже давно сложился образ без преувеличения национального героя.
С самого утра, когда появилась информация о том, что украинскому президенту были поданы прошения о помиловании россиян Евгения Ерофеева и Александра Александрова, в Киеве заговорили о том, что их обмен на Савченко может состояться со дня на день. В полдень стало известно, что час «икс» настал, поскольку осужденные на Украине россияне улетели в Ростов.
Однако близкие Надежды продолжали твердить, что ничего не знают, а ее адвокаты после того, как сообщили, что Надежда находится на пути домой, также будто воды в рот набрали.
Тем временем в аэропорту «Борисполь» из vip-терминала к журналистам периодически выходили пообщаться украинские политики, однако самой Надежды все не было. После нескольких фаль-стартов, когда люди с камерами бежали то в одну сторону, то в другую, прокатилась информация о том, что Савченко уехала и уже находится на пути к администрации президента.
Видимо, в окружении Петра Порошенко так и планировали... Однако Савченко внесла в этот сценарий свои коррективы и дважды попыталась обратиться к прессе.
Правда, первый подход, который вызвал просто шквал эмоций у жаждущей задать ей вопрос толпы, напугал охрану летчицы, которая оттеснила ее от акул пера и усадила в микроавтобус. В составе кортежа он резво двинулся на выезд из аэропорта.
Но вдруг автобус остановился. Из него вышла Надежда и буквально криком остановила в нескольких метрах от себя вновь ринувшихся на нее журналистов. «Не трогайте меня! Я отвыкла от этого за два года! Если каждый из вас пожмет мне руку, то от меня ничего не останется!», – эти слова возымели действие холодного душа, и Савченко смогла, наконец, обратиться к прессе с короткой эмоциональной речью, поблагодарив и своих друзей, и врагов.
«Я на воле! Я прошу прощения у всех матерей детей, которые не вернулись. Детей, которые сидят в плену. Мы будем бороться за каждого, кто сидит в плену. Спасибо вам, благодаря вам я выжила! Я сделаю все, чтобы вы во мне не разочаровались», – сказала она.
После этого Надежда пригласила всех на ее первый брифинг в администрации президента и отправилась на встречу с Порошенко. При этом чей-то вопрос, не хочет ли она остаться в администрации президента в качестве главы государства, утонул в шуме голосов, и Савченко не ответила.
Между тем, украинские политологи прочат Надежде в ближайшее время «туры» по европейским парламентам разных стран, где она с трибун расскажет свою историю. При этом большинство из них подчеркивают, что возвращение Савченко создает и проблемы власти, так как на ее фоне потеряются большинство украинских политиков.
«Самая первая проблема ждет лидера фракции (Юлию Тимошенко. – «НИ»), куда Надежда Савченко триумфально заходит избранным народным депутатом. И мне сдается, здесь место в лодке будет только для одного человека», – уверен политтехнолог Тарас Березовец.
При этом сама Тимошенко рассказала в аэропорту, что первое, о чем Савченко спросила лидера «Батькивщины», это где ее рабочее место и когда ей выходить на работу.
Действительно, возвращение Савченко было с одобрением воспринято в Европе и мире. В частности, хорошей новостью назвал помилование и возвращение на Украину бывшей украинской военнослужащей председатель Европейского парламента Мартин Шульц.
«Мы долгое время ждали освобождения Надежды Савченко. Это хороший сигнал для ее семьи, друзей и всей Украины», – написал Шульц на своей странице в Twitter. «Надежда Савченко свободна и возвращена на Украину. Долгожданная хорошая новость, которую ЕС отмечает вместе с ее страной», – заявила глава дипломатии ЕС Федерика Могерини.
Помилование и возвращение на Украину бывшей украинской военнослужащей может придать позитивные импульсы процессу реализации минских договоренностей. Такое мнение высказал глава МИД ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер. «Это хорошая новость, которой мы долго ждали и над чем долго работали», – отметил министр. Штайнмайер выразил надежду, что события «способствовали установлению доверия между Украиной и Россией и тем самым смогут придать позитивные импульсы минскому процессу». «Я рад и испытываю облегчение по поводу того, что Надежда Савченко освобождена и может вернуться к своей семье на Украину», – добавил министр.
Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика >newizv.ru, 25 мая 2016 > № 1778319
Международный комитет биологов-систематиков назвал десятку самых интересных и необычных живых существ, открытых учеными за 2015 год. Публикация топ-10 приурочена ко дню рождения шведского натуралиста Карла Линнея (23 мая 1707 года) — создателя современной системы классификации растительного и животного мира. О выборе экспертов сообщается на сайте Международного института по исследованию видов.
Ученые выбрали 10 видов из более чем 18 тысяч, открытых в 2015 году. В список попали представители флоры и фауны Бразилии, Габона (по два вида), Эквадора, ЮАР, Мексики, Австралии, Перу и Испании.
Список открывает новый вид галапагосских черепах — Chelonoidis donfaustoi — как символ эволюции и угрожаемых видов. За ним следует хищное растение Drosera magnifica — первый вид, открытый по опубликованным в социальной сети Facebook фотографиям. Кроме того, это самая крупная мухоловка (Drosera) Нового Света: она вырастает до 123 сантиметров. Вид находится под угрозой, так как произрастает только на вершине одной из гор Бразилии.
Далее идут приматы — древний гоминин Homo naledi и общий предок человекообразных обезьян Pliobates cataloniae (его останки обнаружили в Испании).
Среди обитателей моря биологи отметили глубоководного удильщика Lasiognathus dinema (за уродство) и рубинового морского дракона Phyllopteryx dewysea (за красоту). Среди насекомых — перуанский жук Phytotelmatrichis osopaddington, названный в честь медвежонка Паддингтона (также уроженца Перу) и равнокрылая стрекоза Umma gumma (это имя она получила по альбому группы Pink Floyd).
Замыкают список миниатюрное ракообразное-архитектор Iuiuniscus iuiuensis, которое строит себе «домики» из ила, и габонское дерево Sirdavidia solannona, редкий вид из семейства анноновых.
В Ставропольском крае прошел межрегиональный фестиваль-конкурс детских и молодежных СМИ «На 45-ой параллели»
В одиннадцатый раз Ставропольский Дворец детского творчества собрал порядка 200 самых талантливых молодых журналистов Ставропольского края.
Организаторами этого фестиваля, направленного на приобщение школьников и студентов к активной деятельности в области журналистики и киноиндустрии, выступили министерство образования и молодежной политики Ставропольского края, Краевой центр молодежных проектов и комитет образования администрации г. Ставрополя.
Обращаясь к участникам мероприятия, заместитель министра образования и молодежной политики Ставропольского края Дмитрий Донецкий пожелал будущим акулам пера удачи, успехов на творческом пути, отметил с каждым годом возрастающий уровень конкурсных работ. Не даром в этом году впервые конкурс вышел за пределы Северо-Кавказского федерального округа: в заочном этапе фестиваля приняли участие школьники г. Новосибирска.
В течение всего дня ребята боролись за звание лучшего в шести номинациях: «Лучшая газета», «Лучшая публикация», «Лучший сюжет», «Лучший фильм», «Видео клип», «Лучшее интернет-сообщество».
Под руководством опытных журналистов участники финальных мероприятий фестиваля должны были раскрыть свой талант, рассказать о концепции проекта и защитить его. Победителям заочного этапа конкурса пришлось изрядно потрудиться – писать журналистские тексты, защищать интернет-проекты, попробовать разработать макет собственной газеты и отвечать на каверзные вопросы членов жюри. А самые упорные доказывали свое превосходство, демонстрируя знание отечественного кинематографа на финальном тестовом испытании конкурса.
В итоге, обладателем Гран-при фестиваля и номинации на получение краевой молодежной премии в области науки, инноваций и инициатив «Премия 2020» стал Максим Борисов из г. Ставрополя. Также лучшими в разных номинациях были определены редакция газеты «Алый парус» школы №8 г. Невинномысска, Кристина Кузема и Елизавета Черникова из г. Ставрополя, Дмитрий Подоприпгора из г. Светлограда Петровского района и Кристина Корниенко из п. Медвежинский Красногвардейского района.
Все лауреаты конкурса получили дипломы и ценные подарки.
Перуанские власти ввели режим ЧП в регионе Мадре-де-Дьос, расположенном в восточной части страны. По словам Мануэля Пульгар-Видаля, министра охраны окружающей среды, чрезвычайный режим введён из-за обнаружения высоких концентраций ртути.
Уровни содержания токсичного вещества в образцах фауны и флоры, а также в анализах местных жителей превысили допустимые границы в восемь раз. Ртуть используется недобросовестными добытчиками золота, которые занимаются своим промыслом незаконно. Порядка 41% населения департамента подвергается отравляющему воздействию ртути.
Режим ЧП введён на два месяца. За это время власти страны организуют работы по восстановлению нормального состояния окружающей среды и по оказанию медпомощи пострадавшему населению, включая местных индейцев. Также планируется учредить специальный центр, который будет отслеживать содержание ртути в реке Амазонке и в рыбе, которая обитает в её водах.
Как скажется на остальном финтехе кризис, разразившийся в Lending Club? Есть ли шанс, что гроза пройдет мимо, или проблемы этого единорога говорят о системных болезнях в надутом пузыре финтеха?
Икар расправил крылья
Lending Club — одна из крупнейших платформ p2p-кредитования в мире, а также первая, чьи продукты были зарегистрированы как ценные бумаги Комиссией по ценным бумагам и биржам США. Основным продуктом LC были необеспеченные персональные кредиты на сумму от $1000 до $35 000. Основанная в 2006 году компания заслуженно считается одним из пионеров финтеха.
Для того чтобы понять ситуацию с Lending Club, давайте кратко вспомним, как безоблачно все начиналось.
2006 год.
Основан Lending Club.
2007 год.
Собраны $10 млн инвестиций первого раунда, запущено приложение в Facebook — одно из первых в истории этой платформы.
2008 год.
Компания завершает регистрацию в Комиссии по ценным бумагам и биржам.
2009 год.
Собраны $12 млн инвестиций раунда B.
2010 год.
Собраны $24,5 млн инвестиций раунда C. Компания контролирует более 80% рынка p2p-кредитования США, ее капитализация составляет $80 млн.
2011 год.
Собраны $25 млн инвестиций раунда D. Капитализация — $275 млн. Штаб-квартира компании переезжает в Сан-Франциско.
2012 год.
Получены инвестиции на сумму $17,5 млн (среди них личные $2,5 млн от Джона Мака, главы Morgan Stanley). С момента основания компания выдала ссуд на $1 млрд и перешла точку безубыточности.
2013 год.
Google покупает долю компании за $125 млн. Выдано ссуд на $2 млрд.
2014 год.
Lending Club выходит на IPO. За первый день торгов акции взлетают на 54%. Капитализация компании после IPO составляет $8,6 млрд, за 10 дней после IPO возрастает до $10 млрд.
2015 год.
Компания выходит на рынок автомобильного и ипотечного кредитования. Выходят новые продукты для МСБ. Выдано ссуд на $15 млрд.
2016 год.
Март — цена акций составляет около $9,5. Апрель — LC совместно с Prosper и Funding Circle формирует ассоциацию Marketplace Lending Association. 9 мая цена акций снижается до $4,62, падение на 58%.
Что же случилось, почему так резко упали в цене акции казавшегося незыблемым единорога?
Пух и перья
Внутреннее расследование компании показало, что одному из клиентов, Jefferies Group, был продан пакет сабпрайм-кредитов на $22 млн, причем клиент заранее указал, что подобные кредиты не подпадают под критерии закупки. Для этой продажи записи о пакете кредитов были фальсифицированы — в данных о просроченных сабпрайм-кредитах на $3 млн даты, связанные с периодом их погашения, были сознательно изменены инженером компании Андреасом Эстерером, о чем Эстерер в марте информировал Лапланша. Инженер утверждает, что сделал это по прямому указанию старшего вице-президента компании Мэтта Вирмана.
Кроме этого, действия руководителя Lending Club Рено Лапланша привели к тому, что компания проинвестировала в Cirrix Capital $10 млн. Лапланш провел эту сделку через рисковый комитет компании, минуя собрание совета директоров, однако «забыл» упомянуть о том, что на 31 декабря 2015 года он владел 2% Cirrix, а Джон Мак, глава Morgan Stanley и член совета директоров Lending Club, владел 10% этой же компании.
Вся информация стала достоянием совета директоров после внутреннего аудита, проводимого независимой юридической фирмой.
Об отставке Лапланша было сообщено 9 мая, причем совет директоров поставил его перед выбором между добровольной отставкой и увольнением. В этот же день компания получила от Министерства юстиции повестку для разбирательства перед большим жюри. И Икар рухнул.
Мнения «снаружи»
Пресса отнеслась к ситуации с Lending Club настороженно.
Bloomberg:
«Сейчас основной вопрос в том, отпугнет ли суматоха вокруг Lending Club менеджеров, управляющих финансами банков и хедж-фондов, которые раздавали кредиты направо и налево и тем самым обеспечили рост финтехиндустрии. Многие конкурирующие с Lending Club кредитные платформы были вынуждены идти на поклон к Wall Street, чтобы обеспечить бесперебойность притока капитала».
Business Insider цитирует Кормака Лича, аналитика инвестиционного банка Liberum:
«Ситуация (c Lending Club.— Bankir.Ru) показывает, что устойчивость всей индустрии p2p-кредитования под вопросом. Вы покупаете кредиты, но вы не знаете, что именно вы покупаете. Да, вы можете ознакомиться со списком ингредиентов на упаковке, но у вас нет гарантии, что у вас в пакете именно то, что вы купили».
FinAlternatives:
«Эта история приводит к возникновению множества важных вопросов к этому классу активов (p2p-кредиты.— Bankir.Ru). Это и использование p2p-компаниями притока капитала, чтобы замаскировать фактический уровень невозврата, и ложные обещания мгновенной ликвидности… Теперь время ответить на эти вопросы. Как сказал судья Верховного суда США Луис Брандейс, яркий солнечный свет — лучший дезинсектант».
USA Today:
«Падение акций Lending Club после отставки руководства — предвестник трудных времен для индустрии кредитования… Если вы менеджер, управляющий финансами, сейчас вас не уволят за то, что вы не инвестируете в онлайн-p2p-платформы».
Что же в итоге?
Как только информация о проблемах компании вышла наружу, многие инвесторы стали приостанавливать инвестиции и выводить свои деньги из платформы, а также проводить аудит своего портфолио. По оценке самого Lending Club, если подобная активность инвесторов будет продолжаться, уже в ближайшее время у компании возникнут проблемы с капиталом для инвестиционной деятельности, и вполне возможно, что эти инвесторы на платформу не вернутся уже никогда.
Первому p2p-единорогу мира осталось 12 месяцев, и часы тикают
Lending Club утверждает, что, если события будут развиваться в этом же русле и инвесторы будут уходить, то с учетом собственных средств у компании есть около года на то, чтобы обслуживать уже выданные кредиты, возможно, уменьшив количество вновь выдаваемых. Первому p2p-единорогу мира осталось 12 месяцев, и часы тикают.
Руководству компании предстоит разбираться с расследованием Министерства юстиции; расследованием Комиссии по ценным бумагам и биржам; судебным разбирательством от клиента; проблемами с инвестиционным капиталом; ценой на акции, зависшей в свободном падении; и подорванной репутацией.
Но хуже всего то, что репутация оказалась подорвана не только у Lending Club.
Рисковый комитет LC, одобривший 10-миллионную ссуду, вызвавшую вопросы у Комиссии по ценным бумагам, включал в себя бывшего президента Visa Inc. Джона Морриса (он встал во главе LC после отставки Лапланша), бывшего секретаря Казначейства США Лоренса Саммерса, бывшего руководителя HSBC Holdings Plc Саймона Уильямса.
Это заставляет инвесторов дуть на воду, обжегшись на молоке, и с настороженностью относиться и к другим платформам p2p-кредитования
Компания, позиционировавшая себя как противник банков, оказалась замешана в инсайдерском скандале с участием банковского руководства. Это заставляет инвесторов дуть на воду, обжегшись на молоке, и с настороженностью относиться и к другим платформам p2p-кредитования. Особенно облюбованным крупными банками в качестве партнеров.
Мало того, эти события стали хорошим поводом для Комиссии по ценным бумагам и биржам и для Министерства юстиции США проверить соответствие комплаенсу и иных игроков p2p-рынка. Что именно найдут следователи регулятора за закрытыми дверями финтехкомпаний, пока не известно, но общая настороженность и инвесторов, и тех, кто должен приглядывать за финансистами, заставляет задуматься: так ли радостно все на мировом финтехрынке, как нам рисуют презентации и пресс-секретари?
Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика >rs.gov.ru, 23 мая 2016 > № 1788373
Представитель Россотрудничества в Китае принял участие в дипломатическом туре в геопарк «Ланшань»
22-23 мая руководитель представительства Россотрудничества в Китае, советник Посольства РФ в КНР Виктор Коннов принял участие в дипломатическом туре в геопарк «Ланшань», расположенный в провинции Хунань.
В поездке, организованной Китайской дипломатической ассоциацией, приняли участие послы и старшие дипломаты шестнадцати государств - Албании, Алжира, Вьетнама, Зимбабве, Египта, Кабо Верде, Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, Монголии, Непала, Перу, России, Саудовской Аравии, Таджикистана, ЮАР, сотрудники аккредитованных в Пекине международных организаций – ШОС и ПРООН, бывшие послы Китая в зарубежных странах, представители китайских и зарубежных СМИ.
Геопарк «Ланшань» и расположенный неподалеку Национальный парк «Чжанцзяцзе» получили широкую международную известность в последние годы, в том числе и потому, что находящиеся здесь «летающие горы» вдохновили режиссера Джеймса Камерона на создание летающих островов Пандоры в знаменитом фильме «Аватар». Фильм, получивший три премии «Оскар» - за лучшую операторскую работу, лучшие визуальные эффекты и лучшую работу художника-постановщика - привлек внимание международной общественности к этому живописному уголку Китая, и местные власти решили воспользоваться этим, чтобы дать дополнительный импульс индустрии туризма.
Провинция, ранее известная как родина Мао Цзэдуна, помимо «красного» туризма, стала активно развивать «зеленый», или экотуризм; к местам паломничества туристов проложены современные дороги, построены гостиницы, фуникулеры. Еще бедные несколько лет назад районы стали быстро превращаться в зажиточные, а доходы местных жителей за последние два десятилетия выросли в десятки раз.
Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика >rs.gov.ru, 23 мая 2016 > № 1788373
Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), сформированный в 2015 г. более чем 50 государствами и официально начавший свою работу в январе 2016 г., стал новой международной финансовой организацией, одним из крупнейших международных проектов КНР и новым форматом ее взаимодействия с миром.
Действующие лица
Идея учреждения новой организации возникла у китайского руководства несколько лет назад и впервые была озвучена председателем КНР Си Цзиньпином в октябре 2013 г. Через год в Пекине представителями 21 страны был подписан меморандум о взаимопонимании по созданию АБИИ. Подписание Соглашения о создании банка состоялось 29 июня 2015 г. в Пекине. Соучредителями выступили 57 государств на пространстве от Западной Европы до Австралии. Крупнейшими по объему вложений соучредителями стали Китай, Индия, Россия, Германия и Южная Корея. Соглашение вступило в силу после ратификации органами законодательной власти десяти государств-участников, чья совокупная доля в уставном капитале составляет не менее 50%. 16 января 2016 г. в Пекине при участии председателя КНР Си Цзиньпина и делегаций государств-членов состоялась торжественная церемония, на которой официально было объявлено о начале работы банка.
Что написано пером
В качестве целей АБИИ в Соглашении указываются содействие устойчивому развитию, процветанию и развитию инфраструктуры в Азии и развитие регионального сотрудничества в рамках двусторонних и многосторонних форматов [1]. Предполагается активное содействие как государственному, так и частному инвестированию [2]. Организация имеет открытый характер, однако должны соблюдаться установленные Соглашением пропорции по количеству азиатских и неазиатских стран. При любых условиях у «региональных членов» сохраняется перевес в акциях и доле в уставном капитале (75%) [3]. Существует возможность принятия в АБИИ и «заявителей, не обладающих суверенитетом или не имеющих полномочий на самостоятельное проведение своей внешней политики» [4].
Хотя основной валютой банка называется доллар [5], во многих статьях Соглашения упоминается о возможности применения других валют. Развивающиеся страны могут выплачивать взносы в рассрочку и в национальной валюте, однако в случае падения ее курса потребуется «в разумные сроки» доплатить разницу [6].
«Ресурсы банка» включают не только уставный капитал и средства, полученные в результате различных операций, но и «доход от займов и фондов, не упоминающихся в данном документе» и «использование любых других фондов и доходов, получаемых банком и не входящих в перечень Специальных ресурсов, определенных статьей 17 Соглашения» [7]. Это достаточно многозначное положение, дающее широкий простор деятельности тому, кто будет у руля банка или конкретного проекта.
АБИИ «может обеспечить финансирование любому члену организации, любому предприятию, работающему на территории страны-члена, как и другим международным субъектам, заинтересованным в экономическом развитии региона», но в «особых обстоятельствах и при одобрении абсолютным большинством голосов Правления» [8]. «Особые обстоятельства» в документе не расшифровываются. Общий объем финансирования проектов банком не может превышать объем находящихся в его распоряжении средств, однако это соотношение может быть изменено опять же решением Правления вплоть до пропорции в 250% [9]. Главный принцип деятельности АБИИ определен прилагательным «sound» [10], что носит — и это особенность китайского авторства документа — эмоциональный, оценочный, а не правовой характер. Его можно перевести как «устойчивый», «качественный», «здоровый», «благоразумный», «крепкий». Экологический и социальный факторы не формируют отдельный принцип, а упоминаются лишь косвенно [11]. Особый интерес представляет условие, оговариваемое пунктом 11 статьи 13: «При инвестировании в акции банк не будет принимать ответственность за управление каким-либо предприятием, в которое были вложены средства, и не будет добиваться контроля данного объекта, за исключением случаев, когда это необходимо, чтобы обеспечить гарантии безопасности инвестированных средств банка».
Сохранена возможность «введения новых правил при необходимости и в соответствии с условиями Соглашения» [12]. Правление — главный представительный орган АБИИ — наделено полномочиями определять способ и валюту распределения прибыли банка [13]. Это значит, что прибыль могут выдать не в долларах, а в юанях, и государствам придется подумать, как найти ей применение. В исключительных случаях голосование по вопросу может проходить без сбора Правления, что достаточно нестандартно, а сами совещания, кроме обязательного ежегодного, могут проводиться по электронной связи [14]. Если в Правлении представлены все члены, то в Совете директоров перевес вновь у Азии, причем троекратный [15]. При этом член Совета директоров может представлять на голосовании более чем одно государство [16]. Главный офис банка АБИИ находится в Пекине [17], остальные могут образовываться лишь как дополнительные. Рабочим языком АБИИ при этом остался английский [18].
Наконец, есть положение о возможности выхода из организации, но процедура занимает минимум 6 месяцев и сохраняет за государством ответственность по полученным до этого момента обязательствам, а акции перекупаются [19]. Статья 46 определяет «иммунитет» банка от любых форм «правового преследования, кроме тех, что возникают в связи с исполнением им своих полномочий» и неприкосновенность его имущества «до принятия судебного решения». Аналогичные статьи касаются сотрудников банка и защиты от налогов и таможенных сборов.
Таким образом, Соглашение составлено очень подробно и затрагивает все аспекты деятельности банка, но при этом содержит и неоднозначные формулировки, которые можно трактовать по-разному.
Много акторов — много и мнений
Сфера действия АБИИ несколько стеснена присутствием крупных глобальных и региональных акторов, таких как Международный валютный фонд, Азиатский банк развития, Всемирный банк, Организация экономического сотрудничества и развития. В связи с возможной угрозой своим интересам в Азии с наибольшей настороженностью появление новой организации восприняли США и Япония. Обе страны, занимающие ведущие позиции в перечисленных мировых финансовых институтах, официально объявили о своем неприсоединении к АБИИ. Западные аналитики практически сразу же задались вопросом: а не спровоцирует ли появление нового игрока виток острой глобальной конкуренции? Отмечалось, что достаточно трудно объяснить, почему невозможно улучшить уровень помощи развитию азиатских стран посредством деятельности уже существующих Всемирного банка или Азиатского банка развития. Кроме того, еще на стадии формирования АБИИ на Западе сформировалось понимание, что этот проект будет служить только интересам Китая.
Японская сторона пошла еще дальше: АБИИ открыто называется «внутренним банком Китая». Ставится вопрос: может ли он вообще при нынешних пропорциях стран в уставном капитале и соотношении голосов считаться действительно международной организацией. Справедливо указывается, что нелогично для международного банка наличие одновременно как штаб-квартиры в Пекине, так и председателя — гражданина КНР. В то же время отмечаются определенные сомнения бизнес-кругов в вопросе, не стоит ли Японии присоединиться к новой организации. Экономические потери для Японии в ситуации с появлением АБИИ прежде всего связаны с усилением сотрудничества Китая с государствами «Экономического пояса Шелкового пути» и служением АБИИ непосредственно этой цели, что может ущемить интересы Японии в регионе.
Определенные вопросы у наблюдателей связаны с менеджментом проектов банка: как будут соблюдаться экологические и правовые стандарты? Отмечается также, что США не смогли воспрепятствовать созданию мощного регионального конкурента: многие их союзники вступили в АБИИ, и новая организация может изменить баланс сил в АТР и даже угрожать интересам возглавляемого США и Японией Транс-Тихоокеанского партнерства. Кстати, наибольшее негодование со стороны США вызвало вступление в АБИИ Великобритании, Южной Кореи и Австралии.
Однако есть и другие точки зрения. Высказываются, например, мнения о возможности посильного участия США в «превращении АБИИ в позитивного участника глобальных процессов» при «координации усилий с Японией и другими союзниками», необходимости более активного параллельного развития уже существующих и подконтрольных США институтов. Существуют замечания относительно туманных перспектив АБИИ в связи с возможными противоречиями Китая и западных стран-соучредителей банка в вопросе экологических, антикоррупционных стандартов и невмешательства во внутренние дела. А некоторые аналитики и вовсе опасаются, что США в отношении новой организации изначально была выбрана неправильная стратегия, поэтому они, дистанцируясь от АБИИ, могут много потерять в экономическом, политическом и «имиджевом» отношении.
Что касается позиции Республики Корея, неожиданно присоединившегося к АБИИ союзника США в АТР, то крупнейшее новостное агентство страны Ренхап приводит слова источника из правительственных структур о том, что партнерство с новым объединением «будет укрепляться», а представители крупнейших бизнес-структур Южной Кореи и вовсе призвали к усилению сотрудничества с КНР, мотивируя это прежде всего тем, что китайский рынок — один из главных для южнокорейского экспорта.
Позиция России относительно перспектив новой организации пока высказывается не очень внятно. Однако президент России В. Путин выразил надежду, что деятельность АБИИ, как и учрежденного ранее Нового банка развития БРИКС, «не только будет способствовать развитию в АТР, но и внесет вклад в укрепление устойчивости мировой финансовой системы». О серьезности ожиданий нашей страны от АБИИ можно судить по величине вклада в уставный капитал банка [20]. В то же время в части этих ожиданий можно усомниться. Например, заместитель министра экономического развития России С. Воскресенский заявил, что банк будет работать по «принципам, схожим с работой Европейского банка реконструкции и развития», а финансирования первых проектов можно ожидать в 2016 г. Сложно поверить в то, что организация, ведущее место в которой по всем параметрам занимает Китай, будет действовать по классическим западным правилам ведения бизнеса. Что касается начала финансирования проектов, то это возможно только после вступления Соглашения об АБИИ в силу и полной финансовой институционализации банка, который пока больше представляет собой виртуальную структуру. Российские же компании уже строят планы получения китайских инвестиций через АБИИ, особо не задумываясь ни о конкретных условиях, ни о временных сроках.
Позиция действующих международных финансовых институтов в отношении АБИИ оказалась несколько более гибкой, чем позиции отдельных стран. МВФ выразил готовность сотрудничать с АБИИ: «Предложение создать отдельную организацию, которая целиком сосредоточится на развитии инфраструктуры на региональной основе, выглядит привлекательно, — заявила директор-распорядитель МВФ Кристин Лагард. — Мы приветствуем создание этого института и планируем с ним сотрудничать». Ранее такую же позицию озвучил и президент Всемирного банка Джим Ён Ким.
Президент Азиатского банка развития, японец Такэхико Накао в своем выступлении на 48-м ежегодном заседании Совета директоров отметил, что, «учитывая растущий спрос на кредиты, образование новой финансовой структуры — естественный процесс», и АБР «понимает и приветствует это», но в то же время (с учетом, надо полагать, конкуренции со стороны АБИИ в перспективе) проанонсировал увеличение объемов кредитования стран Азии. А генеральный секретарь ОЭСР А. Гурриа в ходе визита китайской делегации в Париж в ноябре 2015 г. высказался о возможности «использования опыта ОЭСР» и «совместной работы в тесном контакте в сфере развития стран Азии».
Банк с китайской спецификой
В свете вышеизложенного представляется важным оценить реальный объем китайского присутствия и роль Пекина в АБИИ. Первое, что привлекает внимание, — «идейным центром» формирования АБИИ стало Министерство финансов КНР. Обязанности председателя банка в течение подготовительного периода исполнял бывший заместитель министра финансов КНР Цзинь Лицюнь, он же в итоге и был официально назначен на этот пост. Официальным каналом для связи с АБИИ в процессе его формирования также стал Минфин КНР. Штаб-квартира расположена в Пекине, хотя ранее планировалось разместить ее в Гонконге. По объему вложений в уставный фонд Китай занимает лидирующие позиции: по некоторым данным, его вклад составил 50 млрд долл. Согласно сумме уставных взносов стран-членов распределились и квоты голосов в организации. При этом для размера всего уставного капитала АБИИ Пекином сразу был установлен лимит в 100 млрд долл., т.е. остальные страны могли внести только заведомо меньший вклад и получить заведомо меньшую квоту голосов. В Соглашении об АБИИ правительство КНР называется термином «Trustee» [21], т. е. «доверительный собственник» или «попечитель» организации.
Сама специализация банка отвечает прежде всего интересам КНР на современном этапе. Сопоставление множества китайских инвестиционных проектов в России, Центральной Азии, странах Латинской Америки, Африки показывает, что практически во всех случаях строительство инфраструктуры — одно из приоритетных направлений экспорта КНР капитала. При этом Китай получает тройную выгоду: обеспечение занятости населения, получение заказов китайскими предприятиями, прибыль по процентам кредитов и оплата китайских товаров и услуг страной-получателем на средства того же кредита. Неслучайно аналитики сравнивают проект возрождения Великого шелкового пути с Планом Маршалла, хотя сам Китай от таких сравнений старательно открещивается. Будучи созданным прежде всего в целях содействия именно этому проекту, АБИИ просто позволяет поставить инвестиционное сотрудничество Китая с остальным миром на более широкую ногу. Ресурсы АБИИ, по словам министра коммерции КНР Гао Хучэна, будут использоваться для развития сотрудничества стран ШОС.
Интересно, что в то же время, чтобы не портить отношения с подконтрольными Западу мировыми финансовыми институтами, Китай параллельно объявил о расширении сотрудничества с МВФ и Всемирным банком и создании совместного с последним фонда борьбы с бедностью в мире размером в 50 млн долл.
Китайские СМИ в связи с созданием АБИИ пропагандируют такую идею: в мире существуют три полюса — Китай, США и Европа и три ведущие валюты — доллар, евро и юань. Необходимость «интернационализации юаня» в условиях экономического роста КНР и кризисных явлений в экономике США очевидна, и новая организация будет этому способствовать. Присоединение большого числа европейских стран к АБИИ, с этой точки зрения, естественно. Можно заключить, что включение европейских государств в новую крупную структуру наряду с их вхождением в проект Нового Шелкового пути может иметь целью оторвать Европу от Соединенных Штатов с одной стороны и способствовать повышению роли юаня в мировой экономике с другой. Активно также доказывается, что АБИИ способен стать организацией, свободной от коррупции и уделяющей большое внимание экологическим вопросам и социальным аспектам, однако гарантий, как показал анализ Соглашения об АБИИ, никто не дает.
В течение первых трех месяцев после официального открытия банка его деятельность заключалась в принятии серии технических регламентов, зарубежных визитах Цзинь Лицюня и назначении на второстепенные посты представителей Великобритании, Индии, Южной Кореи, представителя Германии, являющегося по совместительству координатором Международной ассоциации развития во Всемирном банке, а также представителей Индонезии и Пакистана (отметим, что представителей России, стратегического партнера Китая, третьего по объему вложений и одного из первых по размерам ожиданий от АБИИ государства, среди них нет).
Антикоррупционная политика и экологические стандарты — лишь некоторые из целого ряда вопросов к новой организации. Даже принятые руководством банка в феврале 2016 г. экологические и социальные стандарты деятельности АБИИ представляют собой всего лишь технический регламент, формальный, номинальный документ, условно говоря, не скреплявшийся подписями государств-участников. Каким проектам АБИИ будет отдавать предпочтение? Как будут трактоваться неоднозначные формулировки Соглашения об АБИИ? Не дублирует ли АБИИ функций Нового банка развития БРИКС и Фонда Шелкового пути? Пока вопросов больше, чем ответов. Но хочется надеяться, что при участии всех стран-членов в работе банка в перспективе АБИИ все-таки может выйти за рамки инструмента финансовой дипломатии КНР и способствовать развитию экономического сотрудничества стран АТР, а также повышению уровня жизни в развивающихся странах и привлечению внимания к проблемам их развития.
1. Articles of Agreement // The Asian Infrastructure Investment Bank official website// Ст.1.
2. Там же. Ст.2.
3. Там же. Ст. 5, п. 2.
4. Там же. Ст. 3, п. 3.
5. Там же. Ст. 4, п. 4.
6. Там же. Ст. 6, п. 5. Кстати, в случае повышения курса выплатить аналогичную разницу обязуется уже банк.
7. Там же. Ст. 8.
8. Там же. Ст. 11.
9. Там же. Ст. 12.
10. Там же. Ст. 13, п. 1.
11. Там же. Ст. 13, п. 4.
12. Там же. Ст. 16, п. 9.
13. Там же. Ст. 18.
14. Там же. Ст. 24.
15. Там же. Ст. 25.
16. Там же. Ст. 28, п. 3.
17. Там же. Ст. 32.
18. Там же. Ст. 34.
19. Там же. Ст. 37.
20. Он составил 6536,2 млн долл., Россия таким образом занимает среди учредителей АБИИ третье место после Китая и Индии. Articles of Agreement // The Asian Infrastructure Investment Bank official website.
21. Там же. Ст. 6, п. 4.
Ксения Муратшина
К.и.н., преподаватель кафедры теории и истории международных отношений Уральского федерального университета им. Б.Н. Ельцина, эксперт РСМД
«Правда» не раз публиковала материалы, в которых сообщалось о том, как чудесный уголок страны — вологодское Прионежье — превращается в зону экологического бедствия. В апреле наш автор Анатолий Стерликов принимал участие в работе комиссии в деревне Курвошский Погост, созданной после запроса депутата Государственной думы С.М. Сокола в Генеральную прокуратуру. О том, что происходит сегодня в Прионежье, новый очерк писателя.
УЧЁНЫЕ-ЭКОЛОГИ мрачно шутят: «Земля — могила человечества». Если есть правда в этих словах, то можно сказать, что в деревне Курвошский Погост (15 км к югу от Онежского озера) уже роют эту могилу. Здесь «на законных основаниях» ОАО «Дорстройнеруд» и дорожно-строительная компания ВАД («Высококачественные автодороги») разбабахали промышленный карьер «Оштинское месторождение». Судя по последнему ответу, который мы получили от сотрудников различных ведомств, призванных охранять природу, означенная горная выработка не вызывает у них особых претензий.
Между тем протесты дачников и жителей деревни в виде коллективных писем и телеграмм (плюс публикации автора этих строк) начались много лет назад, когда здесь добывали песок и гравий без разрешительных документов. На хапок брали, выражаясь народным языком. Чиновники это обстоятельство учли, и вологодский «Дорстройнеруд» в 2009 году без каких-либо затруднений получил лицензию, действие которой затем было продлено. Добыча песка и гравия, правда, на несколько лет приостанавливалась, но в начале 2015 года возобновилась в огромных объёмах с ужасающими грядущими экологическими последствиями для всех нас.
Несколько слов о самой деревне, раскинувшейся в изложине холмов Оштинской долины, покрытых лесами, сказочно живописными осенью. Родники исторгаются из напластований четвертичного периода, но есть источники и каменноугольных отложений. Этим и объясняется, что температура воды в реке Оште всегда холодная, на 5—6 градусов ниже, чем в Свири, например. Кстати, именно это и создаёт благоприятные условия для нереста форели и хариуса, занесённых в Красную книгу. В летние месяцы пороги шумят, искрятся, играют радугой, омуты же и песчаные перекаты становятся абсолютно прозрачными, можно наблюдать форель под стволом топлины, дремлющую или, напротив, подстерегающую добычу.
В окрестностях деревни, на ближайшей ягодной корбе (замшелое место в лесу), глухаря иной раз вспугнёшь, а в полях, среди высоких трав, тетерева токуют. А то и садятся на дорогу в самой деревне, чтобы наглотаться камешков, необходимых для перетирания пищи. Случалось, в деревню забредали и медведи, чтобы полакомиться яблоками. Не однажды ломали заборы. Правда, это было до массового истребления медведей в Оштинской долине, когда у предпринимателей-лесозаготовителей ещё не было скорострельного оружия с ночной оптикой…
Так вот, живая деревня Курвошский Погост росчерком пера корыстолюбивых чиновников превратилась в промзону. Карьерными ямами изъязвлены и деревня с её окрестностями, и урочища Оштинской долины. Но если раньше всё же нам удавалось вытеснять непрошенных гостей, то теперь чиновники утвердили полное беззаконие. И никто никогда меня не убедит, что за просто так это делалось. Нынче любая закорючка чиновника тоже товар, о чём в своё время, не стесняясь, говорил ельцинский мэр Москвы Гавриил Попов.
Мы, конечно, продолжаем бомбардировать письмами приёмную губернатора, высокие правительственные инстанции, вплоть до президента РФ. Иногда письма сопровождаются депутатскими запросами — нам в этом помогают депутат-коммунист Святослав Михайлович Сокол и его неутомимая энергичная помощница Татьяна Александровна Дьячкова. В ответ из разных инстанций снова получаем пустые отписки. Круговорот бумаг в природе!
Например, просим губернатора Вологодской области (Позгалёва, а потом и Кувшинникова) спасти деревню, в которой есть все условия не только для выращивания отличной, вкусной картошки. Нынче и молодые люди не выдерживают изнурительного темпа современной жизни, приезжают в лесную деревеньку, где их мобильники перестают выпевать ненавистные, без конца повторяемые мелодии, и здесь они избавляются от неврозов. Да и безопаснее тут, чем где-либо… Короче говоря, в деревне как бы всё сфокусировалось: и полноценный безопасный отдых, и пресловутое импортозамещение, и призывы В.В. Путина (услышал предложения Зюганова, кормилец!) вернуть в сельскохозяйственный оборот миллионы гектаров заброшенной или не по назначению используемой земли…
Пишем обо всём этом и получаем потрясающий ответ В.В. Рябишина, вице-губернатора: «Земли в урочище Курвоши… не являются ценными пахотными угодьями».
Воодушевлённые этой, мягко говоря, очевидной неправдой, пишем новое письмо. «Деревня Курвошский Погост — не урочище! Посмотрите на карту, господин хороший!..» — пытаемся восполнить географический пробел чиновника, управляющего огромным регионом России, при этом предлагаем изучить архив находившегося здесь колхоза «Большевик», чтобы получить представление о ценности сельхозугодий.
И снова получаем ответ, достойный пера Салтыкова-Щедрина… Правда, не так давно чиновники любезно сообщили А.Е. Стрельникову (то есть мне, А.Е. Стерликову), что ОАО «Дорстройнеруд», владелец промышленного карьера, переоформило разрешительные документы; указано даже наличие горного отвода. (Таким образом, живая деревня как бы превратилась в территорию горняцкого производства). При этом нам сообщили: «Выдана лицензия ВОЛ80094ТЭ с соблюдением установленного Порядка (именно так — с большой буквы! — А.С.)… Расчёты показывают, что загрязнение окружающей среды при разработке карьера отсутствует».
О каком «Порядке» речь? И где же «расчёты»? Одни голословные утверждения.
Между тем некоторые сотрудники прокуратуры, поняв, наконец, что они, потакая открытию промышленного карьера, оказались в осином гнезде, эти фальшивые утверждения опровергают. Прокурор В.В. Селифанов (Волжская межрегиональная прокуратура): «Установлено, что ОАО «Дорстройнеруд» осуществляет добычу… ископаемых в отсутствие горного отвода». Указывается и на другие грубые нарушения природо-охранного законодательства во время добычи стройматериала в деревне Курвошский Погост. Отлично! В таком случае возникает логичный вопрос: почему означенная Волжская (межрегиональная) прокуратура не аннулирует (не отзывает) фальсификат-лицензию?
В письмах чиновникам, в материалах на полях интернет-пространства мы, насельники лесной деревни, вопием, криком кричим, простирая руки в сторону карьера: «Нынешняя въездная дорога проходит в 1—1,5 м от края карьера, который осыпается. Очень опасно!!!»
Отвечают: «Дорога отгрейдирована… Прилегающая к дороге стена карьера затянулась травой... Грунт с дороги не осыпается в отвал карьера… У обочины карьера стоит предупредительный знак «Карьер»…»
Истинно так, уважаемые читатели, — грунт с дороги не осыпается в отвал, всё же целый метр до края карьерной пропасти. Что же до «грейдера» и «предупредительного знака», то «отгрейдировали» дорогу сами селяне. Надо же было как-то ездить в деревню из села Ошта — и отгрейдировали. А «знак» — вовсе не знак, а баннер, на котором чётко обозначено: «СТОП КАРЬЕР!» Плакат ясно указывает на наше отношение к промышленному карьеру. Наконец, откровенное враньё: «Экологическая обстановка в Оштинской долине не нарушена и остаётся стабильной… Санитарно-защитная зона для промышленных объектов (карьеров) при добыче песка размером 100 метров соблюдена».
Между тем мы видим стабильную деградацию природы Оштинской долины. Это может подтвердить и заместитель прокурора Е.В. Иванов из Череповца, побывавший в деревне с комиссией. Он тщательно измерил расстояние между отвалами карьерного грунта и обрывистым берегом деревенского Сепручья, которым мы пользуемся; в некоторых местах оно не превышает и 15 метров. А это — нарушение даже и либерально-буржуазного нынешнего законодательства: есть опасность заиливания Сепручья, притока реки Ошты, впадающей в Онегу — место нереста форели и хариуса.
И госэкспертизу умудрились обойти. Мой старинный друг Николай Васильевич Трунин, всю жизнь работавший в геологии, не может поверить: «Промышленный карьер без госэкспертизы?! Преступление! Куда же смотрит прокуратура?»
Неопровержимый факт: строительная коммерческая компания ВАД, которой владелец карьера «Дорстройнеруд» продал право добычи песка и гравия, вскрыла водоносные пласты и родниковые жилы, что, в свою очередь, неизбежно ведёт к деградации, исчезновению родников в деревне. Можем оказаться без питьевой воды, а других источников водоснабжения у нас нет! Мы не однажды говорили об этом главе сельской администрации Н.М. Васильевой, но она отвечала, что экология — не её компетенция.
Надо иметь в виду, что карьер угрожает и здоровью Онежского озера. Ибо известно: все водоносные пласты в указанном районе имеют наклон в сторону Онеги. Это может подтвердить любой грамотный геолог или гидрогеолог, знающий район, примыкающий к Онежскому озеру с юга. В том числе и специалисты из областного департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды, готовившие разрешительные документы.
Советские геологи думали о жизни людей грядущих поколений, они нигде не указывают на возможность разработки карьера в деревне Курвошский Погост и вообще в Оштинской долине. Истины ради надо отметить, что специалисты из природоохранного департамента во время нашего жёсткого разговора на словах всё же признавали, что вскрытие родниковых жил и водоносных пластов недопустимо. «У нас тут всё предусмотрено и рассчитано», — заверяла некая М.П. Шлома, похлопывая рукой по папке с чертежами. Между тем никаких гидрогеологических или даже просто гидрологических изысканий в деревне не проводилось.
И ещё такая немаловажная подробность: в своих отписках чиновная рать постоянно подчёркивает, что песок и гравий, добываемые в деревне, необходимы для реконструкции участка Вытегорского тракта. Дескать, социально значимый проект. На самом же деле значительные объёмы песка и гравия, вычерпанные в деревне, были израсходованы для строительства и ремонта «технологической» (то есть лесовозной) дороги «Онегалеспрома», который вкупе с так называемыми индивидуальными предпринимателями (малый бизнес!), аффилированными с ним, разграбил леса Оштинской долины. И продолжает грабить поистине заповедные леса Шимозерья, а это, как известно, родина вепсов, лесного народа.
Я не случайно включил в заголовок статьи редкое библейское название, которое, возможно, вызовет ассоциации с популярным фильмом Андрея Звягинцева, в первых кадрах которого мы видим панораму суровой, почти первобытной природы, местами изборождённой зубьями экскаваторного ковша. А в конце фильма ковш экскаватора вторгается в жилище человека на берегу моря. Дом, из которого не успели убрать даже запасы продуктов, вещи и пожитки, рушится под ударами стальной махины, управляемой и направляемой бездушными людьми. Впечатляющие кадры!
Так вот: наша деревня Курвошский Погост рушится под ударами подобной стальной махины, только ещё более внушительной, чем в кино. И управляется и направляется эта машина жадными бесчеловечными бонзами, подобными мэру, мастерски, рельефно вылепленному в фильме артистом Р. Мадяновым. Правда, у нас в Оште — милая, обходительная в беседах с посетителями Надежда Михайловна, присылающая нам забавные отписки. А до неё главой сельской администрации была Г.И. Мишина. Во всём, что связано с карьером, проявляла редкую энергию и деловитость, шла напролом. Без тени смущения врала мне, когда я интересовался, правда ли, что «Дорстройнеруду» продают деревню и её окрестности. Может, потому, что среди владельцев паёв в деревне Курвошский Погост «совершенно случайно» оказался её сын Мишин?
Ссылки же департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды на метод измерения расстояния «от центра месторождения» просто смехотворны. Здесь мы видим банальную подмену понятий. Потому и требуем: коли указано в лицензии «0,5 км восточнее пос. Курвошский Погост» — будьте любезны отступить на указанное расстояние от заборов деревенских подворий, в том числе и от дома по адресу: Лесная, 2, из окна которого автор этого очерка любуется свежими отвалами карьера и маркировочными столбами и вешками, указывающими на его границы.
Вроде бы тихо и мирно в деревне, не гнобят людей, как в «Левиафане». (Ну иногда иной чиновник «писаку, всё вынюхивающего с блокнотом», «приласкает» на каком-нибудь совещании). Живёт деревенька! Но ненасытный Левиафан подступает к жилищам, к ручьям, уничтожает редкую по экологическим условиям жилую среду. Чудище обло, стозевно готово проглотить и дома с жителями и дачниками, и Онегу с её стратегическими запасами превосходной пресной воды, которая, заметим, становится самым дорогим жизненным ресурсом человечества.
Мы, конечно же, в очередной раз обратились в прокуратуру с просьбой тщательно исследовать все разрешительные документы, послужившие юридическим основанием для выдачи фальсификат-лицензии, уничтожения сельхозугодий и открытия бесчеловечного проекта «Оштинское месторождение». И получили пачку отписок чиновников: «…Работы по добыче песчано-гравийной смеси в настоящее время не осуществляются, строительная техника отсутствует, работы за границами горного отвода не проводились. Нарушение требований земельного законодательства не установлено…» Формально всё так и есть: время проверки удачно выбрано, когда «работы не осуществляются» и «строительная техника отсутствует»; да ведь карьерные работы производятся по мере производственной или коммерческой необходимости. Хотя бы потрудились объяснить, каким же образом возникли новые «кратеры» (и даже водоёмы!)? Всё больше убеждаюсь, что достоверная информация в РФ становится проблемой государственной безопасности.
И почему не отозвана лицензия? Не пора ли решиться закрыть карьер, поскольку он, будучи горной выработкой, имеет свойство постоянно расширяться и углубляться, то есть может работать, только разрушая благоприятную среду обитания, вроде бы гарантированную каждому гражданину России Конституцией РФ. Неужели трудно понять, что карьерные выработки неотвратимо превращают деревню и её окрестности (а также и всю Оштинскую долину) в зону экологического бедствия? Экскаватор и карьерные самосвалы, как мы видели не раз, могут появиться внезапно, в любое время года. И появляются!
Спросите, а где же добывать строительный материал для ремонта постоянно разрушающейся лесовозной дороги и Вытегорского тракта, который также разрушается всё теми же чудовищными лесовозами с прицепами? На это с исчерпывающей ясностью отвечают сотрудники Волжской прокуратуры: «Кроме указанного месторождения на территории Оштинского сельского поселения Вытегорского района имеются 5 месторождений песка и песчано-гравийного материала, а также 16 перспективных площадей запасов полезных ископаемых». Ценная информация! К сожалению, сотрудники прокуратуры почему-то не «подсказали» менеджерам ОАО «Дор-стройнеруд» и дорожно-строительной компании ВАД, что, имея такой выбор, нехорошо устраивать лунные кратеры и «пруды» в живой деревне, вскрывать водоносные горизонты, питающие Онегу. Короче говоря, фальсификат-лицензию не отозвали, не аннулировали…
И нетрудно догадаться, почему «Дорстройнеруд» присосался к деревне. Хотя и руководители этого ОАО отлично знают все указанные «месторождения песка и песчано-гравийного материала», «перспективные площади». Но надо же дорогу прокладывать по захламлённым хищническим вырубкам, заросшим густыми чащобами осинника, надо заболоченные участки бутить-гатить… Расходы немалые чаемую прибыль умаляют.
Налицо — ничем не ограниченное стремление к максимальной прибыли, к наживе, грабительский капитализм в самом гнусном виде. Под завывания либералов про «лагерную пыль сталинщины» живые деревни, с их плодородными нивами, с пожнями, питавшими многие поколения русских людей, превращают в самую обычную пыль, в прах и тлен бесплодный.
И последнее. У меня сложилось стойкое убеждение, что Вологодчина — край непуганых чиновников. Не о них ли однажды сказал Г.А. Зюганов: «Вместо сердца кирпич, вместо глаз — доллары»?
Китай и Венесуэла достигли соглашения по сделке "нефть в обмен на кредиты", сообщило Министерство иностранных дел КНР. Это будет коммерческое сотрудничество между банками и предприятиями.
Кредитные средства, предоставляемые Поднебесной, планируется в основном направлять на реализацию проектов социально-экономического значения в Венесуэле, а также проектов сотрудничества между Китаем и Венесуэлой.
Напомним, что в 2011 г. внешнеторговый оборот между Китаем и странами Латинской Америки достиг $241,5 млрд. Это на 31,5% больше, чем годом ранее. Поднебесная вышла на третье место по объему товарооборота с Латинской Америкой, впереди – лишь США и страны Европейского Союза. Среди внешнеторговых партнеров Бразилии и Чили Китай выбился в лидеры. А для Аргентины, Мексики, Перу и Венесуэлы КНР стала вторым по величине торговым партнером. Китайские власти заключили соглашения о свободной торговле с Чили, Перу и Коста-Рикой.
К концу 2011 г. страны Латинской Америки накопили в нефинансовом секторе своей экономики $54 млрд китайских инвестиций. На долю этих стран приходится 16,8% от всех китайских прямых инвестиций в нефинансовые активы за рубежом, сделанных в 2011 г. Латинская Америка заняла второе место среди направлений капиталовложений Китая за границей.
Новые разработки ОДК для вертолетов будут представлены на HeliRussia 2016.
АО «Климов» (входит в Объединенную двигателестроительную корпорацию, ОДК) в рамках своей экспозиции представит на международной выставке вертолетной индустрии HeliRussia 2016 новейшие вертолетные двигатели ТВ7-117В и ВК-2500ПС в полноразмерных макетах.
Турбовальный двигатель ТВ7-117В получил сертификат типа в 2015 году. Он предназначается для установки на новом отечественном вертолете Ми-38 и его модификациях. Сертификация двигателя стала серьезной вехой в развитии программы отечественного вертолетостроения и является примером реализации программы импортозамещения: ТВ7-117В заменил двигатель разработки компании Pratt & Whitney, который ранее планировался к эксплуатации на Ми-38.
ТВ7-117В является вертолетной версией самолетного турбовинтового двигателя ТВ7-117СМ разработки «Климова». По показателям экономичности, ресурсов, надежности базовый двигатель стоит в ряду лучших мировых образцов данного класса. Среди выдающихся характеристик вертолетной модификации – обеспечение безопасности полета при экстремальных ситуациях путем введения чрезвычайных режимов мощностью 3000–3750 л. с. На ТВ7-117В установлена новая цифровая электронная система управления и контроля типа FADEC, также разработанная и произведенная «Климовым».
Турбовальный двигатель ВК-2500ПС в классе мощности 2200–2500 л. с. является глубокой модификацией ВК-2500 с использованием современной цифровой системы автоматического управления типа FADEC собственной разработки и производства. Предназначен для установки на новый вертолет Ми-171А2. Благодаря новым конструктивным решениям ВК-2500ПС обеспечит более надежную эксплуатацию вертолетной техники в районах не только с умеренным климатом, но и с высокой температурой, а также в условиях высокогорья. В настоящее время «Климов» проводит комплекс сертификационных работ. В формате современной мультимедийной презентации посетители HeliRussia 2016 смогут увидеть перспективные разработки компании.
18 мая, накануне открытия выставки, «Климов» проводит традиционную конференцию для эксплуатантов российских вертолетов. На встрече ведущие конструкторы и специалисты сервисного направления представят актуальную информацию по сервисному обслуживанию семейства двигателей ВК-2500, ТВ7-117В, главных редукторов, систем автоматического управления (САУ) разработки и производства «Климова». Будут затронуты важные практические вопросы, связанные с ремоторизацией вертолетной техники и преимуществами использования двигателя ВК-2500.
В этом году в конференции примут участие 25 российских и зарубежных компаний. Организаторы отмечают возросший интерес зарубежных партнеров к продукции «Климова» и системе послепродажного обслуживания от разработчика. Иностранную делегацию на конференции представят эксплуатанты из стран Балтии, Болгарии, Южной Кореи, Вьетнама, ОАЭ, Перу и Колумбии.
Исследователи из Голландского университета сельского хозяйства занялись вопросом жизнеобеспечения людей на Марсе и Луне. Ученые выращивают овощи в образцах грунта, аналогичных тем, которые встречаются на Луне и Марсе.
Один из главных исследователей Вигер Вамелинк считает, что один из самых простых способов обеспечить питание для людей на Марсе – это выращивание там собственной пищи.
Первые эксперименты начались в 2013 году, когда ученый получил первые сымитированные образцы лунного грунта, созданные специалистами NASA на основе гавайской вулканической почвы. Вамелинк посадил помидоры, горох, кресс-салат и другие овощи. Оказалось, что семена не только дали свои ростки и зацвели, но и очень хорошо росли и даже дали плоды. Марсианский и лунный грунт оказались даже более, чем благоприятной для выращивания овощных культур почвой, богатой на оксиды фосфора, железо и азот, ускоряющие рост растений.
Но, все не так просто, ведь выращенные «космические» овощи могут быть не пригодны для употребления, содержать тяжелые металлы, которые не опасны для растений, но смертельны для человека. Тогда Вамелинк придумал возможное решение – он предложил очищать марсианский и лунный грунт путем выращивания других видов растений, поглощающих вредные вещества, таких как, например, фиалки.
Опять же, ученые признают, что эксперимент выращивания таких необычных овощей имеет еще один недостаток, ведь он проводится в нестерильных условиях на Земле, что позволяет оценить только качество питательных веществ в образцах грунта из Красной планеты. На Марсе очень холодно, почти нет света, отсутствует кислород, и, к тому же, низкая гравитация создает сложности с поливом. Это означает, что овощи на другой планете можно будет выращивать только в закрытых теплицах, освещаемых светодиодными лампами, но тогда остается открытым вопрос о том, где для них взять электричество.
NASA планирует отправить человека в долговременный полет на Марс в течение ближайших 10-15 лет, но все же, по словам Кристофа Лассера, специалиста ESA, занимающегося вопросами жизнеобеспечения на Красной планете и метаболическими аспектами космических путешествий, для этого предстоит проделать еще очень долгий путь, и успешное выращивание овощей является не самой важной задачей.
Ранее уже сообщалось об экспериментах Международного центра изучения картофеля в Перу по выращиванию этого овоща в близких к марсианским условиях.
Qatar Flour Mills планирует увеличить экспорт муки в Саудовскую Аравию
Компания Qatar Flour Mills, единственный переработчик пшеницы в Катаре, планирует увеличить производственные мощности, чтобы нарастить экспорт муки в Саудовскую Аравию. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на агн. Reuters.
Сейчас мощности компании позволяют переработать 250 тыс. т пшеницы в год. В июле т.г. суточная мощность вырастет с 670 т до 820 т.
«Наша доля на рынке Саудовской Аравии будет расти благодаря приватизации мукомольного сектора, которая обеспечит более справедливые условия», - заявил Salim Pathan, генеральный директор Qatar Flour Mills.
Около 80% продукции компании реализуется на внутреннем рынке, оставшееся количество экспортируется в Саудовскую Аравию. «Мы намерены увеличить долю экспорта», - сообщил Salim Pathan.
Qatar Flour Mills, дочерняя компания Zad Holding, импортирует пшеницу, главным образом, из Канады и Австралии через прямые торговые сделки.
15 мая 2016 года в греческих Салониках завершилась 13-я Международная книжная выставка, где наша страна в рамках перекрестного года Россия-Греция выступила в статусе Почетного гостя и представила обширную программу, объединенную девизом «Культура через литературу».
В торжественном открытии российского стенда 12 мая 2016 года приняли участие сопредеседатели Российско-греческой межправительственной комиссии – министр транспорта Российской Федерации Максим Соколов и заместитель министра иностранных дел Греции Димитрис Мардас. В течение последующих трех дней российский стенд, работа которого осуществлялась при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, представил обширную программу, объединенную девизом «Культура через литературу».
В программу российского стенда на 13-ой Международной книжной выставке в Салониках вошли встречи с русскими писателями и режиссерами, научные лекции, мастер-классы и мини-курсы по русскому языку от Института русского языка им. А.С. Пушкина, демонстрация современных российских кинолент, основанных на классических произведениях русской литературы.
Программа состояла из отдельных тематических блоков, проведение которых осуществлялось как на площадке стенда, так и на внешних культурных площадках северной столицы Греции. В частности, в Музее византийской культуры прошли два тематических дня - посвященные 1000-летию русского монашества на Афоне и перспективам развития музеев на современном этапе, в которых участвовали представители крупнейших российских и греческих научных и культурных учреждений.
Программу избранных кинолент онлайн-фестиваля Дубль дв@ принял на своей площадке Салоникский музей кино. В книжном магазине "Протопория" состоялась беседа Алисы Ганиевой и Сергея Лукьяненко с читателями на тему "Есть ли правда в писательском вымысле". Для студентов-славистов в Университете Аристотеля Олег Лекманов прочитал лекцию, посвященную творчеству Осипа Мандельштама, чей юбилей стал одной из основных тем российской программы. Для лекции, посвященной русскому литературному авангарду, предоставил свой лекционный зал Музей современного искусства Македонии, где выставляется салоникская часть знаменитой коллекции живописного русского авангарда Георгия Костаки.
Одним из центральных мероприятий программы стал совместный русско-греческий поэтический вечер "Кавафис, Бродский и другие". Оригиналы поэтических произведений Константиноса Кавафиса читали греческие участники, а его переводы, принадлежащие перу Иосифа Бродского и других переводчиков - русские авторы: Максим Амелин, Олеся Николаева, Максим Замшев. Вечер закончился чтением авторских стихов.
Мероприятием общевыставочного уровня стал "Стол прав", который посетило порядка двух десятков греческих издателей. Им была представлена программа Института переводов. Издатели смогли познакомиться с писателями, литераторами из состава российской делегации, изучить материалы литературных агентств, представляющих иностранные права на произведения российских издателей.
Экскурсии по лабиринту-экспозиции «Алфавит» Ивана Языкова, состоящей из графически оформленных букв русского алфавита, водил для посетителей сам автор. По окончании путешествия художник раздавал экскурсантам эскизы с автографом.
Особое внимание на российском стенде было уделено программам для детей, которые включали в себя показ классических советских и российских мультфильмов студии «Союзмультфильм» и «Смешарики», многочисленные мастер-классы и анимацию. Невероятной популярностью пользовался нон-стоп квест «Там, где кириллица живет»: маленькие гости стенда и их родители в процессе игры знакомились с русским алфавитом, штурмовали корабль «Мандельштам» и порт «Бродский», проходили с «кириллическим парадом» по выставке, собирали сказочные истории и получали на память подарки. Ребята приходили на стенд целыми классами, и с утра до вечера пространство стенда было оживлено детскими голосами.
На мониторах стенда также в режиме нон-стоп шли мультимедийные презентации знаковых культурных учреждений России – Эрмитажа и Большого театра, выпуски поэтического видео-проекта «Живые», а также презентация коллекций первой электронной библиотеки, имеющей статус национальной - Президентской библиотеки.
На стенде была богато представлена русская литература и шедевры российской полиграфии. Выставленные книги в полной мере отражали все аспекты культуры России – как в исторической проекции, так и на современном этапе. Внимание посетителей стенда привлекали не только красочные альбомы и издания по культуре, но и издания образовательного направления, посвященные изучению русского языка, в том числе русского языка как иностранного.
Русскоязычная публика активно интересовалась современной российской литературой, греческие посетители - русской классикой. Специально для этой категории на стенде были представлены греческие переводы русских классиков. По окончании выставки издания были переданы в российские и греческие культурные организации.
Наконец, огромным спросом на выставке пользовались издания международного проекта «Российской газеты» Russia Beyond The Headlines на греческом языке – брошюра, посвященная русской литературе «Листая русскую книгу» и 16-страничная вкладка RBTH в газету Hellenic mail, которая за три дня работы выставки разошлась тиражом более 2500 экземпляров.
Программа и организация выставки заслужили высокие оценки как российских, так и греческих деятелей культуры.
Геннадий Бордюгов, историк, руководитель Международного совета Ассоциации исследователей российского общества, профессор Московского лингвистического университета, член экспертного совета РИА Новости:
«Вы знаете, я впечатлён от того, что я увидел, потому что мне приходилось бывать на международных выставках и в Москве, и во Франкфурте, и в Лейпциге, и вот здесь просто какая-то уникальная обстановка. Во-первых, очень интересно устроено само пространство российских книг, потому что это не просто полки с книгами или киоски, как обычно это устраивается, а это пространство, в котором можно произвольно гулять, выбирать любой маршрут, любую навигацию, и самое главное, что оно очень активное, потому что здесь очень много детей, которые на ходу изучают русский язык, смотрят на наши книги, на их оформление, на изображения, которые содержатся в этих книгах, и это создаёт очень праздничную, весёлую обстановку. Мне кажется, приобщение к культуре и должно быть таким: очень лёгким, свободным и достаточно демократическим. RBTH сделала потрясающую, великолепную работу с массой оригинальных находок и необычных ходов, и мне кажется, что это просто здорово. Наша ассоциация занимается очень многими литературными проектами, и даже в какой-то степени вы для нас пример».
Владимир Макарихин, режиссер:
«Эта выставка - замечательная идея и, я думаю, очень интересное событие в жизни Салоников. Греков и русских людей объединяют очень большие культурные связи, и безумно жалко, что такие события случаются редко. Поэтому, я мечтал бы, чтобы на Крите был организованы кинофестивали, книжные выставки. Мы обсуждали с мэром возможность такой организации. Русская и греческая душа безумно похожи, греки очень близки русским по отношению к семье, по отношению к детям, по отношению к родителям, по отношению к друзьям. Это то, что ментально нас очень-очень-очень сближает».
Константинос Популидис, профессор, бывший Управляющий Св. Горы Афон:
«Я очень рад, что в рамках года Греции-России проходит такое мероприятие. Наши народы всегда были близки, вне зависимости от того, кто приходил в разные эпохи к власти в одной и в другой стране. И эти духовные связи не прервутся никогда. Смотрите: некогда в Византии были созданы тексты, которые были переведены на старославянский, потом первоисточники пропали, и эти же тексты были заново переведены со славянского на греческий. И эта взаимодополняемость всегда будет важна и для грядущих поколений»
Сергей Ткачук – директор по проектам Научного центра евразийской интеграции.
Резюме Будучи ядром Евразийского континента и располагая важными транспортными коридорами, Россия пока проигрывает конкуренцию проектам «среднеазиатского транзитного звена» ЭПШП и отстает в борьбе за международные трансграничные потоки.
Концепция разноскоростной и разноуровневой интеграции, которая лежала в основе Таможенного союза (ТС), позволила в сжатые сроки очертить территорию с едиными правилами игры и понятными перспективами развития. На основании Таможенного кодекса прямого действия унифицированы таможенный контроль, санитарный, ветеринарный, фитосанитарный, некоторые функции транспортного контроля, система технического регулирования. ТС России, Белоруссии и Казахстана (в 2015 г. к ним присоединились Армения и Киргизия) создал общий рынок в 180 млн человек с совокупным ВВП в 2,2 трлн долларов. Классический эффект увеличения масштаба рынка способствует наращиванию взаимодействия и росту экономического потенциала. В среднесрочной перспективе темпы роста государств-членов могут повыситься в 1,5–2 раза за счет восстановления кооперационных связей и запуска общего экономического пространства без изъятий и ограничений.
Уже за первый год существования единой таможенной территории статистика подтвердила неоспоримую выгоду снятия барьеров на пути движения товаров, опровергнув скептические ожидания и прогнозы противников евразийской интеграции в национальных органах управления. Так, общий товарооборот Белоруссии, России и Казахстана в 2011 г. вырос более чем на треть по сравнению с аналогичным периодом 2010 года. Более чем на 40% выросла взаимная торговля внутри ТС, особенно на приграничных территориях.
Однако затем первые обнадеживающие цифры стали сокращаться. Объем взаимной торговли за январь-декабрь 2014 г. составил 57 млрд долларов, или 89% от уровня соответствующего периода 2013 г. (в т.ч. между Казахстаном и Россией – 79%). За январь-сентябрь 2015 г. цифры составили всего 74% к аналогичному периоду прошлого года. И если объективно проседание объясняется исчерпанием первоначального эффекта снятия пограничных барьеров, то изъятия из режима единой таможенной территории (например, вступление Казахстана в ВТО с уровнем тарифной защиты, отличным от единого таможенного тарифа в ТС) становится непреодолимой сложностью. Нетарифные ограничения, а также отсутствие реальной координации политик (макроэкономической, промышленной, сельскохозяйственной и далее по списку) – проблемы иного свойства, предопределенные институциональной рыхлостью евразийской интеграции. С переходом к созданию Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и преобразованием Комиссии ТС в Евразийскую экономическую комиссию установлено абсолютное равенство всех сторон при принятии решений, в то время как доля России в финансировании бюджета достигла 88% в соответствии с ее долей в распределении доходов от поступления импортных пошлин.
Формальное уравнивание России с другими государствами ЕАЭС способно усложнить принятие решений и снизить темпы интеграции. Наделение всех членов равным количеством голосов и представительством в органах управления с предоставлением каждому права вето на решения наднационального органа резко усложнило выработку общей позиции. В результате затягивается формирование полноценного единого экономического пространства, завершение которого отодвинуто с 2017 на 2024 год. Расширение наднациональной бюрократии (число сотрудников выросло в 10 раз) повлекло удорожание работы наднационального органа – средние расходы на одно решение Евразийской экономической комиссии возросли более чем в 20 раз по сравнению с Комиссией ТС. И это притом что ЕЭК так и не приняла на себя функции инициирования решений (они по-прежнему вносятся правительствами), а также ответственности за их исполнение.
Пассивность бюрократической надстройки проявилась в размывании идеи формирования ЕАЭС с согласованием отраслевых политик развития, которые имеют ключевое значение для обретения союзом самодостаточности и конкурентоспособности. Появление таких политик в конечном счете означает восстановление кооперационных связей при совместном производстве сложной продукции, востребованной и внутри объединения, и на внешних рынках. Синергия объединения усилий в промышленности и сельском хозяйстве – это 2/3 совокупного интеграционного эффекта (против трети, полученной от самого факта появления единой таможенной территории), а также неиспользованный ресурс экономического роста для стран союза.
Партнеры далеко и близко
Эта краткая характеристика эволюции евразийской интеграции необходима для того, чтобы обратиться к другому источнику повышения конкурентоспособности – пока незадействованному. Назовем его условно «внешним контуром», по которому, коль скоро стагнирует «внутренний», следует выстроить концепцию оживления ЕАЭС. Речь о создании сети зон свободной торговли (ЗСТ) и соглашений о преференциальных режимах торгово-экономического сотрудничества в Евразии. Для ЕАЭС это имеет принципиальное значение – прежде всего по причине тектонических изменений в правилах мировой торговли, которые объективно не в интересах нашей интеграционной группировки. Откровенно признаемся самим себе, что ЕАЭС, производящий всего 3,5% мирового ВВП, не является самодостаточным рынком, способным на равных встроиться в мировую систему.
Что сделать, чтобы занять подобающее место в мировом торгово-экономическом и технологическом разделении?
Во-первых, создать работоспособную сеть ЗСТ. Идет проработка соглашений с Египтом, Индией, Израилем и Новой Зеландией. Другие потенциальные партнеры – Южная Корея, Чили, ЮАР. С большинством стран Каспийского региона государства ЕАЭС имеют соглашения о ЗСТ на двусторонней основе. Но особенно важно рассмотреть преференциальное торговое соглашение с Ираном. Это позволит получить выход на рынки и доступ к важнейшим транзитным маршрутам Среднего Востока, а также расширит возможности использования режима свободной торговли с другими государствами Каспия.
Еще один бесспорный приоритет – установление отношений со странами латиноамериканского общего рынка МЕРКОСУР. Взаимодействие с ним могло бы основываться на межблоковом диалоговом партнерстве. Аналогичный подход применим к странам Тихоокеанского альянса (Мексика, Перу, Чили, Колумбия). Стоит рассмотреть вопрос углубления сотрудничества с Республикой Никарагуа, которая осуществляет крупный проект строительства канала между Тихим и Атлантическим океанами.
Основным партнером в Африке может стать Южно-Африканское сообщество развития (15 государств, пять из которых входят и в Южно-Африканский таможенный союз), обладающее обширной институциональной структурой и нацеленное на экономическую интеграцию. Ведущая экономика сообщества, ЮАР – член БРИКС, который имеет шансы стать серьезным игроком в процессе формирования многополярного мира.
Во-вторых, целесообразно активизировать переговорный процесс не только в ЮВА, но и с Евросоюзом как крупнейшим торгово-экономическим партнером. Подход можно окрестить в духе китайских «дацзыбао» – «Стоять на двух ногах». Легкомысленно делать ставку на одного партнера. Ряд стран ЕС не будет до последнего идти на поводу у брюссельской бюрократии, если экономические интересы потребуют проявить прагматизм и здравый смысл.
Одна из «ног», нагрузка на которую возросла с введением Западом экономических санкций против России, – Китай и ориентированные на него торгово-экономические образования. В ЕАЭС идет работа над оптимальным алгоритмом долгосрочного сотрудничества. Примечательно, что государства-члены признали преждевременной инициативу КНР о полноценной зоне свободной торговли. Как отмечается, «приоритетной представляется разработка непреференциального соглашения по торгово-экономическим вопросам (Всеобъемлющее соглашение о партнерстве и сотрудничестве)». Не вводя преференций в торговом режиме между ЕАЭС и КНР, но охватывая достаточный спектр торгово-экономической проблематики сотрудничества, такое соглашение должно содействовать развитию кооперации в инновационных областях, реализации транзитного потенциала Союза, привлечению инвестиций.
Напротив, разумно установить преференциальный режим торговли между ЕАЭС и Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Члены Ассоциации формируют единое экономическое пространство с общим рынком 615 млн человек. Экономики десяти государств, входящих в объединение, во многом дополняют ЕАЭС, что создает перспективы сотрудничества без угнетающего воздействия на отечественных товаропроизводителей. АСЕАН имеет отношения свободной торговли с Индией (членом группы БРИКС), а ЕАЭС создало ЗСТ с Вьетнамом. Наличие особого режима торгово-экономических отношений между АСЕАН и ЕАЭС позволило бы сделать шаг к созданию ЗСТ «от Лиссабона до Владивостока». Во всяком случае, осязаемой стала бы ЗСТ от Петербурга до Джакарты, включающая ЕАЭС, Индию, АСЕАН с общим рынком 2 млрд человек и ВВП 6,6 трлн долларов (по ППС – 16,5 трлн долларов). Российские производители обрели бы дополнительные рынки сбыта и смогли бы диверсифицировать источники импорта критически значимых товаров.
В этом году запланирован запуск Регионального всеобъемлющего экономического партнерства (РВЭП) АСЕАН, анонсированного в 2012 году. В рамках этого проекта ЗСТ АСЕАН предполагается интегрировать с пятью другими аналогичными зонами, которые Ассоциация либо уже создала, либо договорилась создать с Китаем, Японией, Республикой Кореей, Индией, а также Австралией и Новой Зеландией (с последними двумя у АСЕАН подписано общее соглашение). Россия как крупнейшая экономика ЕАЭС точно не проиграет, если проведет консультации с правительствами Индонезии, Вьетнама и Малайзии о перспективах отношений ЕАЭС–АСЕАН, а ЕЭК с соответствующим мандатом Высшего Евразийского экономического совета (глав государств) могла бы проработать вопрос с секретариатом АСЕАН. В случае успешных консультаций по обоим каналам можно объявить о начале формирования Евразийской зоны свободной торговли.
Впрочем, учитывая инерционность наднационального органа управления интеграцией, а также изменения, связанные с коренной перестройкой системы взаимодействия крупнейших региональных игроков в Азии, успешное воплощение предложенного подхода на этом этапе маловероятно.
Один пояс – много путей
Для повышения престижа и конкурентоспособности ЕАЭС на евразийской арене необходимо наполнить содержанием и другие форматы взаимодействия. Большую роль в реализации идеи, скажем, транспортных коридоров Россия–ЕАЭС (с последующим замыканием на магистрали, создаваемые в рамках проекта «Экономический пояс Шелкового пути») должны сыграть ШОС с опорой на формируемый банк организации и БРИКС с использованием потенциала Банка развития и пула резервных валют. Группа БРИКС, учитывая взаимное доверие лидеров государств, способна взять на себя функцию системного координатора процессов экономической интеграции. Иными словами, логичной представляется идея «союза союзов» – экономической интеграции блоков, лидерами которых выступают отдельные участники БРИКС. Дьявол, как водится, в деталях, а именно в адекватном механизме сочленения и приведении к взаимоприемлемому знаменателю принятых в каждом объединении норм регулирования (таможенно-тарифное, нетарифное, техническое, системы контроля происхождения товаров и т.д.). Таким образом, воздействие БРИКС на процессы региональной экономической интеграции членов группы можно многократно усилить уже в краткосрочной перспективе, если перейти от протокольной работы к конкретным программам взаимодействия.
Намеченное сопряжение трансъевразийских планов ЕАЭС со стратегической инициативой «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП) требует трезвого расчета и прагматизма. Суперпроект «Один пояс, один путь», выдвинутый председателем КНР Си Цзиньпином осенью 2013 г., быстро превращается в несущую конструкцию новой геополитической и геоэкономической стратегии Китая. Объединив проекты «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути для XXI века», это начинание быстро приобрело организационную структуру в составе Госсовета (правительства КНР), солидную финансовую базу в форме фонда «Шелковый путь» (50 млрд долларов) и Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) с уставным капиталом в 100 млрд долларов. «Один пояс, один путь» призван решить сразу несколько внешнеэкономических и внутриэкономических проблем самого Китая, но одновременно проект становится стержнем для нескольких интеграционных форматов, включая ЕАЭС, ШОС, АСЕАН, Евросоюз. И он неизбежно окажется конкурентом и препятствием на пути реализации подконтрольных США Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП).
Предпринимая каждый новый шаг (разумеется, не отказываясь от выгодных форм взаимодействия), партнерам по ЕАЭС необходимо помнить о негативных последствиях вхождения в предлагаемый экономический альянс с КНР. Проект «Экономический пояс Шелкового пути» – естественная модель противодействия нарастанию нестабильности в экономике Китая за счет расширения внешних рынков сбыта. В связи с этим понятны усилия Пекина расширить внешние рынки, создав, в частности, юаневую зону торговли, куда вошли бы Россия, страны АТР, Центральной Азии, Африки, Южной Америки, а также арабские государства.
Реализуя «Великий Шелковый путь», Китай надеется получить под свой экономический контроль огромную территорию – от Юго-Восточной Азии до Закавказья. В перспективе на этом пространстве предполагается развитие международной экономической интеграции, финансового и политического взаимодействия, логистических и инфраструктурных систем. Пока стратегия охватывает внутреннюю часть Китая плюс близлежащие страны – республики Центральной Азии и ряд стран ЮВА. Россия осмотрительно заявила, что готова на взаимодействие с учетом опорных многосторонних механизмов функционирования БРИКС и ШОС.
Осторожность Москвы небеспочвенна. Вместе с тем, поскольку «места под солнцем» распределяются «здесь и сейчас», а интеграционный ландшафт кроится в угоду наиболее проворным игрокам, России и ее партнерам по Евразийскому экономическому союзу следовало бы поторопиться. Реализация инициативы глав России и Китая по сопряжению ЕАЭС и ЭПШП открывает широкие возможности развития российско-китайского (а также России с другими государствами АТР) сотрудничества. Начинать можно с обеих сторон. ЕАЭС – предложить уже подготовленные, но не начатые инвестиционные проекты развития трансконтинентальной транспортной инфраструктуры – железнодорожных, автомобильных магистралей и авиационных коридоров, а также расширить проекты, находящиеся в портфеле Евразийского банка развития. К примеру, идея Трансъевразийского пояса Razvitie, нацеленная на расширение железнодорожного сообщения «Европа–Азия», представляется фундаментальным дополнением к китайскому ЭПШП. Обе инициативы предусматривают создание протяженного кластера (железнодорожного, автомобильного, энергетического) с участием международных финансовых и производственных институтов.
Пояс Razvitie – принципиально новый концепт, который сочетает геоэкономические и геополитические проекты с культурным, финансовым и правовым аспектами. Он шире понятий «страновой мост» и «коридор развития». Геоэкономическая новизна состоит в формировании нового полюса генерации общественного богатства, заметного на фоне имеющихся мировых экономик. Геополитически предполагается создание новой формы международного сотрудничества в стратегическом планировании и неоиндустриальном освоении значительных территорий. Наконец, геокультурный аспект заключается в формулировании евразийского мировоззрения, основанного на диалоге цивилизаций. Подобный подход позволяет на русский лад переосмыслить идею Великого Шелкового пути, но не как исключительно транспортной магистрали, а прежде всего как коммуникативной мегаинфраструктуры взаимодействия государств, религий и цивилизаций.
Каждый из интеграционных проектов имеет свои инструменты воплощения в жизнь конкурентных преимуществ. В ЕАЭС это Евразийский банк развития (ЕАБР), в Китае – АБИИ. Симфония дополняющих друг друга режимов торгово-экономических отношений в сочетании с возможностями привлечения средств для инвестиций в транспорт, логистику и инфраструктуру формируют реальное «безбарьерное пространство» для создания надежных коридоров, связывающих Китай и Юго-Восточную Азию с Европой. Поэтому совместное использование институтов, находящихся в арсенале ЕАЭС и Китая, открывает возможности для реализации интеграционного потенциала каждого из проектов. Например, можно сочетать формирование единого воздушного пространства и открытие новых воздушных коридоров с переходом на самолеты собственной разработки и их изготовление в рамках российско-китайской кооперации. Или открытие внутренних водных путей со строительством и использованием судов собственного производства. Или сооружение трансконтинентальных транспортных коридоров с развитием собственной базы железнодорожного и автодорожного машиностроения. Аналогичный подход применим к формированию общего энергетического пространства, которое должно сопровождаться созданием общей машиностроительной базы. Скажем, доступ к природным ресурсам может быть обусловлен разработкой, производством и использованием отечественных машин и оборудования. Доступ к трубопроводным системам – инвестициями в их модернизацию и повышение эффективности.
Стратегия Пекина нацелена на создание надежного и безопасного торгового маршрута из Китая в Западную Европу и на Ближний Восток. С учетом военно-политической ситуации оптимальное направление транспортных коридоров проходит по территории стран ШОС и ЕАЭС. По этому маршруту уже налажено регулярное движение железнодорожных контейнерных составов. Завершено строительство шоссе через Синьцзян и Казахстан, которое доходит до границы с Россией в Оренбургской области.
Пекин заинтересован в продвижении грузов через ЕАЭС без задержек на таможенных границах. Именно это должно стать содержанием переговоров и консультаций на всех уровнях. Однако, несмотря на стратегический характер партнерства КНР и России, торг о конфигурации меридиональных транспортных сетей будет очень сложным. Китай уже активно работает над развитием альтернативных трансконтинентальных маршрутов через Центральную Азию и Закавказье. Стремление Пекина к расширению транспортных связей западных регионов страны с внешними, в том числе региональными рынками пока негативно сказывается на российских интересах.
Можно выделить несколько проектов, способных перекроить мировой рынок трансграничных перевозок:
Западный Китай – Казахстан – Закавказье – Турция – Европа (маршрут, в значительной степени совпадающий с ТРАСЕКА);
Западный Китай – Казахстан – Центральная Азия – Иран (с выходом в Турцию и Европу);
Западный Китай – Центральная Азия – Афганистан – Иран (с выходом в Турцию и Европу);
Западный Китай – Пакистан (порты на побережье Аравийского моря).
В реализации подобных проектов заинтересованы и страны-транзитеры, рассчитывающие увеличить доходы собственного транспортного сектора, и государства, которые, обретя статус транзитеров, смогут выйти на мировой рынок транспортных услуг.
Обратим внимание на ключевое присутствие в перечисленных маршрутах Турции. Несмотря на все риски военно-политической напряженности на турецком пограничье (равно как и внутри страны), Анкара в последние годы успешно реализовала ряд проектов по повышению транспортной конкурентоспособности. Так, в 2013 г. Турция ввела в эксплуатацию тоннель под Босфором, соединяющий железнодорожные системы Азии и Европы, и собирается продолжить расширение своих транзитных возможностей.
Являясь географическим ядром Евразийского континента и располагая экономически привлекательными транспортными коридорами, Россия пока проигрывает конкуренцию проектам «среднеазиатского транзитного звена» ЭПШП и серьезно отстает в борьбе за обработку международных трансграничных потоков. Накопившиеся проблемы грозят утратой сектора, стратегически важного для российской экономики.
Транзитный потенциал
Во избежание неблагоприятного сценария России следует исходить из следующих принципиальных соображений.
Первое. Транзит является мощным интеграционным фактором, способствующим росту региональной торговли, увеличению иностранных инвестиций и реализации совместных трансграничных проектов. Большинство проектов направлено на расширение сотрудничества со странами Азии (Китай, Индия, Корея и другие) и подразумевают реализацию программ модернизации востока страны.
Второе. Развитие транзитных направлений способствует росту эффективности транспортно-коммуникационной инфраструктуры, укреплению связей между регионами, обеспечению экономического единства территории страны и повышению ее промышленного потенциала. По расчетам ОЭСР, увеличение производительности в транспортном секторе на 10% ведет к росту ВВП на 0,8%.
Третье. Сложные конкурентные условия определяют необходимость высокого уровня сервиса и надежности перевозок, что подразумевает внедрение современных транспортных средств, модернизацию инфраструктуры (решение этой задачи в рамках единой таможенной территории мог бы взять на себя Евразийский банк развития).
Четвертое. Приоритетное и опережающее развитие восточных областей России, прежде всего их инфраструктуры, транспорта и человеческого потенциала, превращение этих регионов во второй политико-экономический центр страны.
Россия – единственная страна «от моря до моря», через которую могут пройти маршруты, связывающие три мировых полюса современного экономического и технологического развития. Эксперты считают крупнейшим событием столетия создание коммуникационного каркаса Евразийского континента, образуемого Великим Шелковым путем, Азиатско-Североамериканской и Арктической магистралями. При этом должны соблюдаться принципы классической транспортной задачи (замкнутая сеть более эффективна, чем отдельный транспортный коридор). Маршрут значительной протяженности даст экономический эффект, если в его срединной части находится государство с высокой потребительской емкостью внутреннего рынка. Большое значение имеют экспортные возможности срединной страны, создающие грузопотоки в направлении мировых рынков. Евразийский каркас станет жизнеспособным, если у образующих его торговых мостов будут опоры на всем протяжении. Новая стратегия интеграции и развития России и Евразии в целом должна предусматривать выстраивание механизмов пространственного планирования, новые принципы институционального развития.
России и ее партнерам по ЕАЭС важно поймать «азиатский ветер» в «паруса» своего развития еще и потому, что маршруты, проходящие по союзной территории, будут способствовать увеличению объемов товарообмена между АТР и другими регионами континента. В настоящее время около 60% мирового валового продукта создается в АТР, общая стоимость мировых перевозок оценивается в 3–5 трлн долларов, причем значительная их часть осуществляется морским путем за длительные сроки. 80% общей протяженности экономически оптимальных путей от Восточной Азии до Атлантики составляют российские транспортные сети.
Россия могла бы переключить на себя значительную часть евроазиатских грузопотоков. При 50-процентной российской доле в доходах транспортных систем это составит 1,5–2,5 трлн долларов. Вдоль магистралей появятся современные города с населением 1,5–2 млн человек, что позволит разгрузить мегаполисы в европейской части и оживить малонаселенную территорию Сибири и Дальнего Востока. Сегодня Россия обслуживает не более 5–7% потенциального объема евразийского рынка транспортно-логистических услуг.
Утверждение России и ЕАЭС как ключевого транспортно-коммуникационного звена единой евразийской инфраструктуры позволило бы сблизить сырьевые и промышленные регионы России, способствовало развитию производственных комплексов и социально-экономической сферы на обширных восточных территориях. Получили бы интенсивное развитие железнодорожная, металлургическая отрасли, горнорудная промышленность, речное судостроение и судоходство, технологии энергосбережения, космические средства навигации, газовая и лесная промышленность, телекоммуникационные и другие технологии.
Та или иная конфигурация транспортной инфраструктуры Евразии – благодатная почва для осуществления плана создания зоны гармоничного сотрудничества Азии и Европы, заявленного президентом России. Тем более что и в Брюсселе развитие высокотехнологичных транспортных коридоров между Евросоюзом и соседними странами (преимущественно на востоке) рассматривается как важная составляющая экономического роста. По прогнозам, объем наземных грузовых перевозок между Евросоюзом и странами-соседями увеличится к 2020 г. в два раза по сравнению с показателями конца XX века. Транспортная отрасль создает 10% ВВП ЕС, в ней трудится более 10 млн человек. Общеевропейская транспортная сеть включает более 75 тыс. км скоростных автомобильных дорог, около 78 тыс. км железнодорожных путей, 330 аэропортов и 480 морских портов, из них 270 международных.
За последние 10 лет (ровно столько времени прошло с момента утверждения Брюсселем схемы развития пяти европейских международных транспортных коридоров) Евросоюз не смог продвинуться дальше дискуссий. Сегодня же, в условиях обострения копившихся годами проблем, Европейский союз не менее других партнеров по Евразии заинтересован в согласовании четкого алгоритма долгосрочного сотрудничества с ЕАЭС и АТР. Прежде всего это касается совместных инвестиций в транспортную инфраструктуру и коммуникации, которые позволят создать прочный экономический базис, не подверженный колебаниям политической конъюнктуры.
Воронка влияния США?
Тектонические сдвиги в мировой торгово-экономической системе связаны с ее постепенным затягиванием в воронку влияния Соединенных Штатов. Запланированное создание Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП) США–ЕС и уже созданное Транстихоокеанское партнерство (ТТП) коренным образом изменит конфигурацию глобального экономического пространства.
Примечательно, что за скобки этой операции американцев, направленной, по сути, на переписывание правил мировой торговли под себя, пока выведен Китай. Планы по нейтрализации влияния Поднебесной разработчики соглашения не скрывали, Барак Обама прямо заявил: «В условиях, когда 95% потребителей американской продукции находятся за границами США, Америка не может позволить таким странам, как Китай, формулировать правила глобальной экономики».
ТТП является ярким примером и составной частью внешнеторговой стратегии Соединенных Штатов, в которую, наряду с планом заключения ТТИП, входит присоединение к соглашению по торговле услугами (ТИСА) с участием 23 стран – членов ВТО. Соглашение о ТТП является примером утилитарности американской внешнеэкономической экспансии. По оценкам Института мировой экономики Петерсона, к 2025 г. американоцентричное партнерство увеличит доходы его участников на 285 млрд долларов, их экспорт вырастет на 440 млрд долларов. При этом 64% общего прироста ВВП придется на Японию и Соединенные Штаты. Во взаимной торговле будут отменены около 18 тыс. пошлин на американские товары.
Таким образом, не обнуляя значения ВТО как всемирного арбитража по урегулированию торговых споров, США связывают с ТТП идею не только установления правил функционирования мирового сообщества после Второй мировой войны, но и продвижения своей экономической и политической системы как основополагающей модели справедливой конкуренции. Когда правила справедливы, указывается в мотивации Соединенных Штатов, американцы в состоянии вытеснить любого конкурента, однако необходимым условием является полное снятие барьеров на пути движения американских товаров, поскольку издержки производства в США даже в рамках программы «Сделано в Америке» существенно выше, чем в развивающихся странах. Основным требованием Вашингтона в связи с подписанием ТТП является закрепление лидерства в Тихоокеанском регионе. В частности, цены на американские автомобили упадут на 59%, а на поставки американской курятины – на 40%. ТТП должно снять барьеры на других рынках, чтобы продукция США имела возможность конкурировать на них. Доля изделий по программе «Сделано в Америке» выросла в экспорте почти на 50% и обеспечила около трети общего экономического роста с 2009 по 2014 год. Американский экспорт поддерживает 11,7 млн рабочих мест в Соединенных Штатах (рост на 1,8 млн рабочих мест за последние пять лет). Каждый миллиард долларов американского экспорта – это в среднем +5,8 тыс. рабочих мест в США. Одновременно Соединенные Штаты решают задачу ликвидации нетарифного регулирования, основанного на лицензиях, используемых рядом стран – Японией, Вьетнамом и др. Кроме того, американские автомобили получают доступ на японский рынок, который до этого считался достаточно закрытым, поскольку ликвидируются длительные задержки при таможенном оформлении американских товаров.
Обобщая, безбарьерная экспортная экспансия США, подкрепленная ими же написанными правилами, сулят американским корпорациям исключительные блага в АТР, в том числе доминирование над национальными нормами и законами, и обесценивают базовые права государств принимать свои нормы и уложения. ТНК смогут напрямую подавать иски против правительств в частный экстерриториальный трибунал, избегая обычной судебной системы на местах. Они вправе требовать компенсаций за потерянные и даже ожидаемые прибыли вследствие строгого трудового или экологического законодательства. На выходе получается своеобразное «ВТО плюс» XXI века: вместо гармонизации правил мировой торговли – ее хаотизация и усугубление глобальных финансовых диспропорций.
По тем же лекалам создается трансатлантическая беспошлинная экономическая зона с потребительским рынком в 820 млн человек – ТТИП. Инициаторы соглашения заявили, что оно позволит экономикам стран ЕС и США увеличить доход минимум на 100 млрд долларов в год. Но согласно докладу Института глобального развития и окружающей среды, опубликованному в 2014 г., в течение первых 10 лет соглашение приведет к потерям европейского нетто-экспорта (Франция лишится 2% ВВП, Германия – 1,1%, Великобритания – почти 1%). Это, в свою очередь, вызовет волну крупных сокращений, падение трудовых доходов (во Франции, к примеру, 5,5 тыс. евро в годовом исчислении на одного трудоспособного). Договоренность приведет к потерям государственных доходов, а дефицит госбюджетов всех европейских стран может превысить предусмотренный Маастрихтским соглашением порог в 3%.
Очевидно, что на подавляющей части мировых рынков экспортеры государств ЕАЭС окажутся в менее благоприятном положении, чем поставщики стран – членов суперблоков. В отношении российской продукции на территориях ТТП и ТТИП могут действовать ставки пошлин режима наибольшего благоприятствования (они закреплены в обязательствах ВТО), тогда как продукция стран – членов глобальных ЗСТ либо вообще не будет облагаться импортными пошлинами, либо будет облагаться преференциальными ставками. Это снизит конкурентоспособность продукции ЕАЭС, а значит устойчивость самого Евразийского экономического союза. Он, вероятнее всего, выпадет из новой конфигурации мирового экономического пространства, на которое в предстоящие годы будет приходиться большая часть международного товарного и инвестиционного обмена.
ЗСТ между США и Евросоюзом станет серьезным препятствием при переговорах о создании евразийского пояса гармоничного сосуществования и сотрудничества от океана до океана, предложенного президентом России. Снижается вероятность формирования зоны свободной торговли между ЕАЭС и ЕС, что станет дополнительным барьером для расширения интеграционных процессов на постсоветском пространстве, будет способствовать определенной изоляции рынка Евразийского экономического союза. ТТИП потенциально создает сложности для общеевропейской энергетической политики. В случае наращивания поставок американских энергоносителей в Евросоюз, скорее всего, будут переписаны требования к трансатлантическому энергетическому рынку, а Россия столкнется с еще большими, чем предусмотрено Третьим энергопакетом, ограничениями на европейском рынке.
Попытки стимулировать интеграцию в Тихоокеанском регионе без участия России противоречат интересам страны и ЕАЭС в целом. Опасность усугубится, если к либерализации торговли в рамках ТТП в той или иной форме присоединится Китай. Это существенно девальвирует саму концепцию разворота на Восток, снизит привлекательность России как экономического и политического партнера для КНР.
* * *
Итак, Евразия находится в ситуации высокой геополитической волатильности. Широкий спектр новых рисков и угроз экономической безопасности ЕАЭС, БРИКС и ШОС, возникающих в ходе реализации ТТП и ТТИП, требует ответов. Необходимо развивать аналогичные механизмы координированного управления агрегированными экономическими системами. При любом сценарии укрепление позиций России в мировой экономике и международной торговле будет зависеть не столько от изменений глобального экономического пространства, сколько от успешного решения стоящих перед страной интеграционных задач. И основной из них является осуществление новой индустриализации внутри ЕАЭС, сопряжение промышленных возможностей и преимуществ друг друга для создания кластеров производств, способных выдержать конкуренцию в любой точке земного шара. Необходимо извлечь максимальные выгоды из своего геостратегического положения, став крупнейшим мировым Таможенным союзом – транзитером с отлаженной системой магистралей и инфраструктурой. Целесообразно пригласить к полноправному членству в союзе и другие экономики, включая страны СНГ, партнеров, с которыми имеются отношения свободной торговли либо ведутся переговоры об установлении преференциальных режимов.
Только конкретные экономические проекты с просчитанными выгодами и издержками, пониманием их влияния на будущее ЕАЭС не позволят другим региональным и трансконтинентальным торговым группировкам заполнить образовавшийся в силу перманентной инертности управленческих звеньев вакуум на постсоветском пространстве.
Кеннет Поллак – старший научный сотрудник в Институте Брукингса.
Резюме Политическая система США склонна избегать решительных действий, и следующая администрация почти неизбежно с горем пополам завершит то, что делала предыдущая. Нежелание выбирать может оказаться худшим выбором из всех возможных.
На Ближнем Востоке редко царит спокойствие, но так плохо, как сегодня, не было еще никогда. Полномасштабные гражданские войны охватили Ирак, Ливию, Сирию и Йемен. Новые конфликты зреют в Египте, Южном Судане и Турции. Последствия этих войн угрожают стабильности Алжира, Иордании, Ливана, Саудовской Аравии и Туниса. Напряжение между Ираном и Саудовской Аравией достигло новых высот, так что над регионом нависла угроза религиозной войны. Израиль и палестинцы перешли в режим вялотекущего насилия. Кувейту, Марокко, Оману, Катару и ОАЭ до сих пор удавалось избежать потрясений, но даже их страшит то, что происходит вокруг. Такого хаоса на Ближнем Востоке не было со времени монголо-татарских нашествий XIII века.
В ближайшее время положение вряд ли улучшится. Сколько бы раз американцы ни повторяли, что жители Ближнего Востока, предоставленные самим себе, одумаются и справятся с трудностями, этого никогда не случится. Без внешнего влияния лидеры региона раз за разом выбирают стратегии, усугубляющие конфликт и питающие постоянную нестабильность. Гражданские войны – это особо сложные проблемы, и без решительного вмешательства извне они длятся десятилетиями. Гражданская война в Конго продолжается уже 22-й год, в Перу – 36-й, а в Афганистане – 37-й год. Нет оснований надеяться, что ближневосточные конфликты разрешатся сами собой.
Следующему американскому президенту предстоит сделать непростой выбор: прилагать гораздо больше усилий для стабилизации на Ближнем Востоке или более решительно отдалиться от этого региона и его проблем. Но, учитывая, какие бури бушуют сейчас в этой части мира, оба варианта обойдутся Соединенным Штатам намного дороже, чем принято считать. Стабилизация региона почти наверняка потребует больше ресурсов, энергичных усилий, внимания и политического капитала, чем это признают и понимают сторонники активизации внешнеполитической линии США. Но и отказ от контроля над регионом и от ранее взятых обязательств будет связан с несравненно более серьезными рисками, чем признает большинство сторонников ухода из региона. Затраты на укрепление присутствия на Ближнем Востоке более управляемы, чем риск оставить его на произвол судьбы, но любой из вариантов лучше, чем постоянные колебания и нерешительность.
Человек, государство и гражданская война
Чтобы осознать реальный выбор, перед которым оказались на Ближнем Востоке Соединенные Штаты, нужно честно понимать, что там происходит. Хотя модно объяснять беды региона древней враждой и ненавистью или дурной картографией мистера Сайкса и месье Пико, реальные проблемы коренятся в современной системе арабских государств. После Второй мировой войны арабские страны обрели независимость. Большинство стряхнули колониальную власть европейцев, и все взяли на вооружение более современные политические системы, будь то светские республики (читай «диктатуры») или новоиспеченные монархии.
Ни одно из этих государств не функционировало достаточно хорошо. Их экономика во многом зависела от нефти – либо напрямую, поскольку они ее добывали, либо опосредованно через торговлю, социальную помощь и денежные переводы работников. Эти экономики-рантье создавали слишком мало рабочих мест и слишком много богатства, которое их гражданское население не контролировало и не производило, что побуждало правящие элиты относиться к своим гражданам как к иждивенцам. Нефтедоллары служили питательной средой для массовой коррупции, а также раздутого госсектора, не заинтересованного в потребностях или устремлениях широких слоев населения. Положение усугублялось тем, что арабские государства образовались на месте европейских колоний и Османской империи и сохранили их традиционные социокультурные системы, которые нефтяная автократия сочла возможным использовать.
Эта модель кое-как работала несколько десятилетий, но в конце XX века начала разваливаться. Нефтяной рынок стал менее стабильным, длительные периоды низких цен создали экономические трудности даже в богатых нефтью странах, таких как Алжир, Ирак и Саудовская Аравия. Глобализация привнесла в регион новые идеи о связи между правительством и народом, а также влияние иностранных культур. Арабы (и иранцы) все чаще требовали от правительств решения своих проблем, но встречали полное пренебрежение.
К 1990-м гг. народное недовольство стало распространятся на всем Ближнем Востоке. «Братья-мусульмане» и их многочисленные филиалы быстро разрастались в качестве политического противодействия режимам. Другие стали прибегать к насилию – мятежники в регионе Неджд Саудовской Аравии, исламистские повстанцы в Египте и различные террористические группировки в других местах, – и все они пытались свергнуть существующие режимы. В конце концов некоторые из этих групп решили, что для начала им необходимо изгнать всех иностранных спонсоров своих правительств, начиная с США.
В 2011 г. долго сдерживаемое разочарование и жажда политических перемен вырвались наружу во время «арабской весны», когда почти во всех арабских странах начались крупномасштабные протесты, и в пяти государствах правящий режим оказался свергнут или серьезно ослаблен. Но революции – коварная вещь. Особенно ярко это проявилось в арабском мире, где автократы позаботились об устранении всех оппозиционных лидеров, способных объединить страну после падения режима, и где нет альтернативных идей по поводу того, как организовать новое государство. Поэтому в Ливии, Сирии и Йемене итогом стал крах государственности, вакуум в сфере безопасности и гражданская война.
Если проблема первого порядка на Ближнем Востоке – крах послевоенной арабской государственной системы, то не менее важная проблема второго порядка – гражданские войны. Эти конфликты уносят немало жизней, дестабилизируя ситуацию не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире, представляют непосредственную угрозу для жителей региона.
Гражданские войны имеют свойство перекидываться на территорию соседних стран. Границы пересекает не только огромное число беженцев, но и не меньшее число террористов и вооруженных боевиков, а также революционная идеология, боевые действия и изоляционизм. Таким образом, нестабильность перетекает к соседям, где тоже может начаться внутренний конфликт. Исследователи уже выявили закономерность, согласно которой самым верным признаком приближающейся гражданской войны служит соседство с государством, где она уже идет полным ходом.
Стремясь защитить свои интересы и предотвратить распространение конфликта, государства обычно решают поддержать конкретных боевиков или полевых командиров на сопредельных территориях. Но это разжигает конфликт с другими державами, которые выбирают иных фаворитов. Даже если конкуренция опосредована, она может быть изматывающей в экономическом и политическом смысле и даже губительной. В худшем случае вспыхивает региональная война, когда государство, уверенное в том, что его доверенные лица плохо выполняют работу, отправляет в зону конфликта войска. Чтобы убедиться в этой закономерности, достаточно посмотреть на саудовскую интервенцию в Йемене или на военные операции Ирана и России в Ираке и Сирии.
Симптомы самоустранения
Как будто краха послевоенной системы арабской государственности и начала четырех гражданских войн было мало, США вдруг решили дистанцироваться от этого региона. Начиная с османских завоеваний XVI века, Ближний Восток не оставался без надсмотрщика в лице какой-либо великой державы. Это не означает, что внешний гегемон всегда был абсолютным добром, но он часто играл конструктивную роль, помогая смягчить конфликт. Хорошо это или плохо, государства региона привыкли взаимодействовать друг с другом в присутствии третьей доминирующей силы, иногда в переносном, но чаще в буквальном смысле.
Отказ от военного и политического влияния привел к самым плачевным результатам в Ираке. Вывод американских войск из страны стал самым важным фактором втягивания ее в гражданскую войну. Исследователи давно признают, что для выхода из междоусобного конфликта требуется внутренний или внешний миротворец, гарантирующий выполнение соглашения по разделу власти между враждующими партиями. Со временем эта роль может становиться все более символической, как случилось с НАТО в Боснии. В течение примерно пяти лет альянс сократил свое присутствие там до уровня незначительного воинского контингента, но по-прежнему играл важную политическую и психологическую роль в смысле умиротворения соперничающих фракций, чтобы не допустить возврата к насилию. В Ираке такую функцию исполняли США, и их самоустранение в 2010 и 2011 гг. привело к исторически закономерным последствиям.
Этот феномен проявляется на всем Ближнем Востоке. Вывод американских войск заставил правительства по-новому взаимодействовать друг с другом, поскольку исчезла надежда на то, что Вашингтон обеспечит решение проблем безопасности, которых хватает в этом регионе, и предложит путь реального сотрудничества. Уход Соединенных Штатов усугубил опасения многих государств, что другие страны поведут себя более агрессивно без сдерживающего фактора в виде американской военной мощи. Эти страхи заставляют их самих действовать агрессивнее, что, в свою очередь, провоцирует других на более серьезные контрмеры – снова в ожидании того, что США не будут сдерживать ни первоначального действия, ни противодействия. Особенно остро динамика проявляется в отношениях Ирана и Саудовской Аравии по принципу «око за око и зуб за зуб». Обмен агрессивными выпадами становится все более ожесточенным. Саудовцы пошли на дерзкий шаг, осуществив прямое вмешательство в гражданскую войну в Йемене против этнического меньшинства хуситов, которых они считают проводниками иранских интересов.
Хотя Ближний Восток выходит из-под контроля, никто не спешит оказать помощь. Политика администрации Обамы не направлена на смягчение остроты реальных проблем, не говоря уже о том, чтобы разрешить их. С тех пор как президент Барак Обама вступил в должность, положение ухудшилось, и нет предпосылок к тому, что станет лучше после того, как он покинет Белый дом. В Каирской речи 2009 г. Обама заявил, что США попытаются помочь региону приблизиться к созданию новой арабской государственной системы, но не подкрепил призыв реальной политикой, не говоря уже о финансовых ресурсах. В 2011 г. его администрация не смогла разработать последовательную стратегию в отношении «арабской весны», чтобы помочь странам осуществить переход к более стабильным, плюралистическим системам правления. Упустив возможность, Вашингтон теперь едва ли даже на словах признает потребность в постепенных и долгосрочных реформах.
Администрация сосредоточена лишь на устранении симптомов гражданских войн, пытаясь сдерживать их побочные эффекты путем нанесения ударов по ИГИЛ, приема некоторых беженцев и действий по профилактике терактов на собственной территории. Однако история показывает, что бороться со следствиями вместо причин чрезвычайно трудно, и сегодняшний Ближний Восток – не исключение. События в Сирии стали искрой, воспламенившей огонь в Ираке. В свою очередь, отголоски иракского и сирийского катаклизма породили гражданскую «войну низкой интенсивности» в Турции; Иордания и Ливан также стоят на пороге междоусобиц. События в Ливии дестабилизируют Египет, Мали и Тунис. Гражданские войны в Ираке, Сирии и Йемене втягивают Иран и страны Персидского залива в ожесточенное опосредованное противостояние на всех трех полях сражений. А беженцы, террористы и радикализация, становящиеся неизбежным итогом этих войн, создают новые трудности для Европы и Северной Америки.
Искоренить симптомы невозможно, если не лечить основной недуг. Неважно, сколько тысяч беженцев примут на Западе – пока продолжается братоубийство, миллионы будут стремиться прочь. И не имеет значения, сколько террористов уничтожили американцы – если не положить конец гражданским войнам, ряды террористов будут и дальше пополняться за счет молодых людей. За 15 лет угроза джихадизма салафитского толка возросла на несколько порядков. И это несмотря на урон, нанесенный «Аль-Каиде» в Афганистане. В местах, раздираемых усобицами, новые группировки, включая ИГИЛ, рекрутируют новобранцев, находят новые пристанища и поля для джихада. Но там, где удается навести порядок, они рассеиваются. Ни «Аль-Каида», ни ИГИЛ не обрели популярности в немногочисленных сильных государствах Ближнего Востока. Когда США к 2007 г. добились, наконец, стабильности в Ираке, местная ячейка «Аль-Каиды» оказалась на грани исчезновения. Ее спас 2011 г., когда гражданская война вспыхнула в соседней Сирии.
Вопреки распространенному мнению, третья сторона может положить конец внутреннему конфликту задолго до того, как он угаснет сам собой. Исследователи гражданских войн обнаружили, что в 20% случаев после 1945 г. и примерно в 40% случаев после 1995 г. внешняя сила помогала выйти из тупика. Конечно, это нелегко, но вовсе не обязательно так дорого и болезненно, как пришлось делать американцам в Ираке.
Держава, осуществляющая интервенцию, должна выполнить три задачи. Во-первых, изменить динамику ведения боевых действий так, чтобы ни одна из воюющих сторон не думала, будто сможет одержать победу на поле боя, и ни одна из сторон не опасалась, что ее бойцы будут убиты, если сложат оружие. Во-вторых, предложить соглашение о разделе мест в правительстве между различными группировками, чтобы все они участвовали в управлении страной. И в-третьих, создать институты, которые убедят все стороны, что первые два условия будут выполнены. В какой-то степени неосознанно НАТО точно выполнила эту дорожную карту в Боснии в 1994–1995 гг., а Соединенные Штаты следовали ей в Ираке в 2007–2010 годах.
История также свидетельствует, что когда внешние силы отходят от данного подхода или выделяют недостаточно ресурсов для урегулирования, их интервенция неизбежно заканчивается неудачей и лишь удлиняет конфликты, делая их более кровавыми и менее сдержанными. Неудивительно, что политика США в отношении Ирака и Сирии (не говоря уже о Ливии и Йемене) провалилась после 2011 года. И до тех пор, пока Вашингтон будет избегать единственного действенного метода урегулирования, нет оснований надеяться на что-то иное. Максимум, чего Соединенные Штаты могут добиться нынешней кампанией против ИГИЛ в Ираке и Сирии – то же, чего они добились, осуществляя удары по «Аль-Каиде» в Афганистане: нанести серьезный урон ИГИЛ, но если не положат конец питающим эту организацию конфликтам, она видоизменится, распространится по всему региону, и со временем ей на смену придет «достойный» преемник подобно тому, как само «Исламское государство» подхватило знамя «Аль-Каиды».
Укрепление ближневосточного курса
Стабилизация на Ближнем Востоке потребует нового подхода, при котором будут устранены глубинные причины всех бед в регионе, но для этого нужны ресурсы. Главной целью должно быть окончание гражданских войн. В любом случае это потребует для начала изменить динамику на поле боя, чтобы убедить все враждующие фракции, что военными средствами победу не одержать. В идеале потребуется отправка небольшого (около 10 тыс. солдат) воинского контингента США в Ирак и, возможно, в Сирию. Но при отсутствии политической воли даже для столь скромного вмешательства следует увеличить число военных советников, боевых самолетов, активизировать обмен разведданными и обеспечить логистику, хотя вероятность успеха при таком подходе снижается.
Помимо этого Соединенным Штатам и их союзникам придется помочь проблемным ближневосточным странам создать новые армии, способные победить террористов, ополченцев и экстремистов, чтобы затем стать фундаментом нового государства. В Ираке это означает поддержание и реформирование сил безопасности в гораздо большей степени, чем предусматривает нынешняя политика США. В Ливии и Йемене это означало бы создание местной традиционной армии (при значительной американской помощи), способной победить любого потенциального соперника, защитить гражданское население и обеспечить соблюдение постоянного прекращения огня.
Во всех четырех гражданских войнах американцам и их союзникам придется приложить серьезные политические усилия к тому, чтобы выработать справедливые соглашения о разделе власти. В Ираке Соединенным Штатам следует вести к выявлению минимальных потребностей и потенциальных областей достижения согласия между шиитскими и суннитскими фракциями, как это делал Райан Крокер, посол США в 2007–2009 гг., и его команда. Это, а также выделение материальных ресурсов умеренным политическим лидерам Ирака и их избирателям среди шиитов и суннитов должно способствовать выработке новой сделки по разделу власти. Ее задача – положить конец отчуждению суннитского населения, которое остается главной причиной нынешних проблем Ирака. В свою очередь, данное соглашение позволит правительству Абади и Соединенным Штатам выступить в защиту суннитских военных формирований, чтобы помочь освободить от ИГИЛ районы с преобладающим суннитским населением и ослабить шиитских ополченцев, поддерживаемых Ираном.
Международные мирные переговоры по Сирии должны послужить отправной точкой для политического урегулирования. Большего вряд ли удастся добиться, потому что военная ситуация не способствует достижению реального политического компромисса, не говоря уже о постоянном прекращении огня. Ни режим Асада, ни оппозиция, поддерживаемая Западом, не верят, что могут позволить себе прекратить боевые действия, и каждая из трех самых сильных повстанческих группировок – «Ахрар аль-Шам», «Джабхат аль-Нусра» и ИГИЛ – все еще уверена в том, что сможет одержать полную и безоговорочную победу. Поэтому до тех пор, пока не изменится положение на фронтах, не стоит ждать каких-то ощутимых сдвигов за столом переговоров. Если же полевая обстановка станет другой, западные дипломаты обязаны помочь основным сообществам в Сирии прийти к соглашению о справедливом разделе политической власти и экономических выгод. В сделке должны участвовать и алавиты, но вовсе не обязательно сам президент Башар Асад, и нужно будет заверить все основные фракции, что новое правительство не станет их угнетать, как это делалось в прошлом, когда алавитское меньшинство третировало суннитское большинство.
Ливийская неразбериха – зеркальное отображение положения дел в Сирии, хотя мировое сообщество уделяет Ливии намного меньше внимания. Первый шаг для Соединенных Штатов – убедить партнеров играть более конструктивную роль. Если США возьмут на себя руководство ситуацией в Ираке и Сирии, то Европе пора взять ответственность за Ливию. В силу экономических связей и географической близости ливийская ситуация больше угрожает интересам Европы, чем Америки, и роль НАТО в интервенции 2011 г. может стать предпосылкой европейского лидерства в разрешении этого конфликта. Конечно, европейцы не примут этот вызов, если не убедить их, что Соединенные Штаты сделают свою часть работы по тушению пожара гражданских войн. И это еще раз подчеркивает важность последовательной стратегии, опирающейся на необходимые ресурсы. Чтобы помочь Европе в борьбе за стабилизацию в Ливии, Вашингтону, вне всякого сомнения, придется обеспечить материально-техническое снабжение, командование, контроль, делиться разведданными и, возможно, даже военными советниками.
В Йемене кампания ВВС стран Персидского залива не привела к желаемым результатам; однако интервенция немногочисленного наземного контингента во главе с Объединенными Арабскими Эмиратами позволила потеснить повстанцев, создав возможность для мирных переговоров. К сожалению, страны Персидского залива не демонстрируют готовности предложить йеменской оппозиции условия справедливого раздела политической власти и экономических выгод, а также предоставить гарантии безопасности. Соединенным Штатам и их союзникам необходимо поощрить своих партнеров в Заливе, чтобы они пошли на значимые уступки. Если не сработает, то самое полезное – уговорить монархии свести к минимуму присутствие в Йемене, прежде чем эта интервенция, поглощающая немало ресурсов, поставит под угрозу их собственную внутреннюю целостность.
После окончания нынешних гражданских войн следующим приоритетом в более активной стратегии США на Ближнем Востоке будет поддержка государств, которым больше всего угрожает сползание к ним: Египта, Иордании, Туниса и Турции. Именно крах государственности, а не нападение ИГИЛ, «Аль-Каиды» или иранских сателлитов, – истинный источник конфликтов на Ближнем Востоке. Эти четыре страны пребывают в зоне риска и отчаянно нуждаются в экономической помощи и в развитии инфраструктуры. Однако в первую очередь им нужна политическая реформа, чтобы избежать краха государственности. Следовательно, стоит предложить этим странам торговые преференции, финансовые стимулы и экономическую помощь в обмен на поэтапные, но конкретные шаги в направлении политической реформы. В данном случае целью должна быть не демократизация как таковая (хотя Тунис следует решительно поощрить, чтобы он не сворачивал с этого пути), а эффективное управление в виде системы правосудия и власти закона, прозрачности и справедливого распределения государственных благ и услуг.
Последняя часть головоломки – усилия в направлении более широких экономических, социальных и политических преобразований. Даже если США и их союзники сумеют найти способ умиротворения воюющих сторон, но на смену недееспособным государствам не придет новая государственная система, старые проблемы вскоре снова дадут о себе знать. Лидеров региона будет трудно убедить в необходимости реформ, поскольку они уже давно сопротивляются им из-за опасения потерять власть и положение. Однако парадокс в том, что гражданские войны способны подсказать решение этой проблемы. Все державы в этой части мира страшатся, что конфликты перекинутся на их территорию, и отчаянно нуждаются в помощи американцев для отвода угрозы. В частности, многие арабские союзники США расстроены выгодами, которые извлек Иран, эксплуатируя вакуум власти. Это означает, что Соединенным Штатам и их союзникам следует предложить хрупким государствам региона экономическую помощь в обмен на реформы. Условие следующее: мы приложим усилия к тому, чтобы положить конец гражданским войнам, только если все страны региона, в том числе более сильные арабские государства, согласятся на необходимые перемены.
Уход с Ближнего Востока
Если следующий президент США не будет готов удвоить усилия ради стабилизации положения на Ближнем Востоке, единственная реальная альтернатива – сделать шаг назад и отмежеваться. Без солидной продуманной стратегии и достаточного финансирования гражданские войны все равно не остановить, а делать что-либо вполсилы – значит заведомо выбросить деньги на ветер. Возможно, даже с противоположным эффектом. Проводя политику реального самоустранения, США станут вообще воздерживаться от участия в гражданских войнах. Вместо этого они попытаются ликвидировать последствия этих войн, как бы трудно это ни было, но если не получится и этого, Вашингтон вернется к защите исключительно своих ключевых интересов на Ближнем Востоке.
Администрация Обамы до сих пор осуществляла похвальную работу по поддержке Иордании на фоне хаоса в Ираке и Сирии, и даже в случае ухода из региона США могли бы продолжать помогать Амману и соседним странам, которым грозит сползание в болото гражданской войны – Египту, Ливану, Тунису и Турции. Все они нуждаются в западной экономической, дипломатической, технической и военной помощи. Но поскольку гражданские войны имеют свойство перекидываться на соседей, одна или более из вышеперечисленных стран – в зоне риска. А это, в свою очередь, снова вызовет цепную реакцию.
Поэтому уход из региона также потребует от Вашингтона беспощадной оценки минимума, который Соединенные Штаты могут предпринять, чтобы обезопасить свои жизненно важные интересы. Связаны они по большей части с Израилем, угрозой терроризма и нефтью.
Как показывают все последние опросы общественного мнения, большинство американцев по-прежнему считают, что безопасность Израиля важна для них и для Соединенных Штатов. Однако США уже делают для ее обеспечения все, что могут. Израильская армия в состоянии нанести поражение любому противнику, оснащенному обычными вооружениями, и способна сдерживать потенциальные угрозы использования оружия массового поражения. Американцы защищали Израиль дипломатическими и военными средствами несчетное число раз, включая неявную угрозу начать ядерную атаку против Советского Союза во время войны Судного дня 1973 года. Соединенные Штаты даже сняли с повестки дня иранскую ядерную угрозу, по меньшей мере на следующее десятилетие, благодаря сделке, которую удалось заключить в прошлом году. Единственное, от чего США не могут спасти Израиль, – его хроническая гражданская война с палестинцами. Но лучшим решением конфликта остается мирное урегулирование, в котором ни израильтяне, ни палестинцы особо не заинтересованы. Короче, Израилю вряд ли нужно от Соединенных Штатов нечто радикальное, чтобы защититься от внешних врагов. А то, что Израилю может понадобиться (например, продажа вооружений), США легко обеспечат, даже если уйдут с Ближнего Востока.
Возможно, самым большим преимуществом невмешательства Соединенных Штатов в дела Ближнего Востока станет снижение террористической угрозы. Террористы из региона атакуют американцев в основном потому, что недовольны их политикой на Ближнем Востоке. Точно так же они совершают теракты во Франции и Великобритании, поскольку эти страны – твердые союзники Соединенных Штатов (и бывшие колониальные империи), и начали атаковать Россию после ее вмешательства в дела Сирии. Чем меньше США будут вовлечены в проблемы региона, тем меньше вероятность того, что местные террористы станут совершать теракты против американцев. Неслучайно Швейцария практически не страдает от рук ближневосточных террористов.
Конечно, даже если Вашингтон постарается отгородиться от проблем Ближнего Востока, это не сделает американцев абсолютно неуязвимыми для ближневосточного терроризма. Сторонники теории мирового заговора в регионе бесконечно обвиняют США в том, чего они никогда не делали, а также в прошлых злодеяниях, поэтому экстремисты всегда найдут повод, чтобы сделать американцев своей мишенью. Кроме того, даже при таком минималистском подходе Соединенные Штаты все равно будут поддерживать Израиль и Саудовскую Аравию, тогда как многие террористические группировки ненавидят оба этих государства.
Если интересы США, касающиеся Израиля и терроризма, совершенно не пострадают в случае снижения активности Вашингтона на Ближнем Востоке, этого нельзя сказать о нефтяной сфере. Идея о том, что технологии добычи сланцевой нефти обеспечили энергетическую независимость Соединенных Штатов – миф. До тех пор пока мировая экономика зависит от ископаемого топлива, США будут уязвимы в случае серьезных нарушений поставок нефти-сырца, сколько бы ее ни производилось. В ближайшие 25 лет не предвидится ослабления глобальной зависимости от нефти или снижения доли Ближнего Востока в ее добыче. По этой причине Соединенные Штаты кровно заинтересованы в бесперебойном поступлении ближневосточного сырья.
Вместе с тем США не нужно защищать каждый баррель в регионе. Вопрос в том, какие объемы считать достаточными. Вот тут-то и начинаются главные сложности. Многие страны располагают стратегическими запасами нефти, которые могут смягчить неожиданное падение объемов добычи. А некоторые, особенно Саудовская Аравия, имеют достаточно избыточных мощностей, чтобы выкачивать и экспортировать больше, если понадобится. Технология вторичного гидроразрыва позволяет североамериканским производителям сланцевой нефти частично компенсировать дефицит. Хотя вследствие гражданской войны добыча нефти в Ливии с 2011 г. упала более чем на 80%, другие производители смогли восполнить эту потерю.
Однако Саудовская Аравия стоит особняком. Она добывает около 10% всей нефти, потребляемой в мире, и имеет подавляющее большинство избыточных мощностей; даже если бы все другие страны опустошили свои стратегические запасы и добывали сланцевую нефть как сумасшедшие, это не компенсировало бы выпадение саудовской нефти. Таким образом, Соединенным Штатам придется и дальше защищать саудовских союзников. Но против чего? Ни одно ближневосточное государство (даже Иран) не имеет возможности победить Саудовскую Аравию, и скромный контингент ВВС и ВМС США, размещенный в Персидском заливе, более чем достаточен, чтобы отразить атаку Ирана на нефтяную инфраструктуру страны.
Главные угрозы королевству находятся внутри него самого. Хотя никто никогда не ставил и не поставит денег на свержение Дома Сауда, монархия управляет по сути нефункциональным послевоенным арабским государством, испытывающим серьезное политическое, экономическое и социальное давление. Шииты, составляющие большинство в богатой нефтью Восточной провинции Саудовской Аравии, десятилетиями поднимали мятежи и сопротивлялись гнету правительства, и их недовольство росло вместе с углубляющимся расколом между шиитами и суннитами в регионе. Королевству удалось избежать потрясений «арабской весны» в основном благодаря далеко идущей (пусть и постепенно) программе реформ короля Абдуллы вкупе с внушительными выплатами гражданам наличными. Но Абдулла умер в январе 2015 г., и его преемнику, королю Салману, еще только предстоит доказать приверженность реформе. Хотя цены на нефть остаются низкими, Салман разбрасывается деньгами у себя на родине и за рубежом (включая дорогостоящую интервенцию в Йемене), сжигая накопленные до него сбережения суверенного Фонда благосостояния со скоростью 12–14 млрд долларов в месяц. При таком расточительстве фонд опустеет примерно через четыре года, но король столкнется с внутренними вызовами значительно раньше.
Как США могут защитить Саудовскую Аравию от самой себя? Невозможно представить, чтобы какой-либо американский президент решился на размещение войск в этой стране для подавления народной революции или для поддержки разваливающейся монархии. Более того, чем дольше гражданские войны будут полыхать на северной границе Саудовской Аравии в Ираке и на южной границе в Йемене, тем выше вероятность того, что конфликты дестабилизируют монархию, не говоря уже о возможной гражданской войне в Иордании. Но стратегия выхода из региона означает, что американцы не будут пытаться подавить потенциальные гражданские войны, и у Вашингтона немного способов убедить саудовцев начать реформы. У него будет еще меньше рычагов влияния, если он откажется от единственной помощи, которую саудовцы хотят получить: более активное вмешательство в происходящие события с целью положить конец гражданским войнам и не дать возможности Ирану эксплуатировать эти конфликты. В этих обстоятельствах у США фактически не будет возможности спасти Саудовскую Аравию от нее самой, если ее правители упорно будут избирать пагубный для себя путь. Вместе с тем в контексте поэтапного отхода Соединенных Штатов от дел региона велика вероятность того, что саудовцы встанут именно на этот путь.
Нет выхода
Наконец, величайший вызов для США, если они отдалятся от Ближнего Востока – придумать способ защиты американских интересов, когда им угрожают проблемы, для решения которых у Вашингтона нет достаточно сил и средств. Поскольку предотвращение расширения ареала гражданских войн – трудное дело, отказ Соединенных Штатов от решения насущных проблем Ближнего Востока повысит риск развала в ближайшее время Египта, Иордании, Ливана, Туниса и Турции. Хотя ни одна из этих стран не добывает много нефти, нестабильность там может в долгосрочной перспективе перекинуться на страны-производители. Мир в состоянии пережить потерю иранской, иракской, кувейтской или алжирской нефти, но в какой-то момент турбулентность не исключена и в Саудовской Аравии. Даже если она останется стабильным производителем, до конца неясно, может ли глобальная экономика позволить себе лишиться нескольких менее значимых поставщиков нефти.
Главная выгода политики самоустранения будет заключаться в радикальном снижении бремени, которое отягощало бы США, возьми они на себя миссию стабилизации Ближнего Востока. Однако подобная политика связана с большими рисками. Если Соединенные Штаты начнут сокращать список стран, которые они готовы защищать от любых угроз, непонятно, где остановиться, чтобы уход не превратился в паническое бегство. Если Иордания или Кувейт сползут в омут гражданской войны, пойдут ли США на размещение стотысячного оккупационного контингента для стабилизации этих стран и защиты Саудовской Аравии (а в случае гражданской войны в Иордании – для защиты Израиля)? Смогут ли Соединенные Штаты сделать это вовремя, чтобы не допустить расшатывания королевства и перетекания беспорядков в соседние страны? Если нет, то есть ли другие способы? Принимая во внимание все эти факторы неопределенности, самой благоразумной политикой для американцев была бы стабилизация региона, чтобы не допустить роста издержек в будущем.
Учитывая все вышесказанное, определенно нельзя застрять между укреплением присутствия на Ближнем Востоке и уходом из этого региона. Нельзя допустить, чтобы рост расходов не привел к видимому улучшению ситуации. Гражданские войны не остановить полумерами. Внешняя держава должна сделать все, что от нее требуется, и оплатить сопутствующие издержки – иначе ее интервенция лишь ухудшит положение всех участников конфликта, включая саму внешнюю державу. Трагедия в том, что по причине склонности политической системы США избегать решительных действий следующая администрация почти неизбежно с горем пополам завершит то, что делала предыдущая. Учитывая хаос, который царит сейчас на Ближнем Востоке, нежелание выбирать может оказаться худшим выбором из всех возможных.
Андрей Соболев: "Баку – пример того, как можно организовать жизнь"
Беседовал Владимир Нестеров
Гость программы "Трибуна" член комитета Совета Федерации по образованию, науке и культуре, бард Андрей Соболев. В верхней палате российского парламента он представляет город федерального значения Севастополь.
- Андрей Николаевич, вы находитесь в поэтической переписке с турецким поэтом Хюсейном Хайдаром, который написал стихотворение-извинение перед русским народом, посвященное трагедии со сбитым российским бомбардировщиком Су-24, гибели летчика Олега Пешкова и десантника, принимавшего в спасательной операции по эвакуации экипажа. Я зачитаю часть перевода этой поэмы Хюсейна Хайдара:
В дестанах и песнях прощенья молю
У Маяковского и у Горького
У Ивана советского, защитившего
От фашистов землю свою.
Прощенья прошу у героев страны,
У женщин, мужчин, стариков и детей,
От 23 миллионов погибших людей
И у Гагарина, свой подвиг свершившего,
И у брата советского, что руку нам подал
В нашей великой национальной войне…
… Я турецкий поэт Хюсейн Хайдар,
Признаю я вину, повернув свою голову к свету:
Я не смог от позора спасти свою страну,
Великий русский народ – извини меня за это!
Я, колени склонил, я прощенья прошу
У мамы Олега Пешкова…
Что вы ответили Хюсейну Хайдару?
- Я написал стихотворение:
Поэт колени преклонил, извинился – совесть гложет.
Не он бомбардировщик сбил, но промолчать поэт не может.
Прощенья просит он у всех, он ценит нас и почитает,
Берет чужой на душу грех, чужой позор своим считает.
Поэты с совестью в ладу, им Бог нашептывает в уши.
Они не отведут беду, но стыд поселят в чьи-то души.
Не дипломат, не депутат ответил за свою страну,
Поэт способен, говорят, строкой остановить войну.
И в этот раз он говорит, послужит ли слова примером?
Ну что ж – покаялся пиит, лишь президент молчит с премьером.
- На ваш взгляд, будет ли какое-то сближение? Владимир Путин в начале 2000-х годов совершил первый визит в Турцию в качестве главы государства за 30-40 лет. После этого началось интенсивное наращивание отношений, в котором одну из центральных главных ролей сыграл нынешний президент Реджеп Тайип Эрдоган. То, насколько у нас вырос товарооборот за эти годы, можно, наверное, назвать экономическим чудом. Вряд ли существуют такие две страны, которые бы так наращивали отношения. И вдруг тот удар в спину….
- Стамбул, на самом деле, красивейший город, город не одной цивилизации – это и христианство, это и эллины, и тюрки. В моем репертуаре есть песня "Хочется, ребята, в Стамбул", я написал ее три или четыре года назад. Действительно, это было место, где хорошо отдыхать.
Мы настолько были ассимилированы с туриндустрией Турции, что нельзя было представить себе иного отдыха (особенно для жителей северных, центральных России) кроме как в Турции. Это было очень удобно и выгодно. Турция получала огромные прибыли от этого. Мы почему-то считали, то ли в силу своей славянской ментальности, то ли советского образа мышления, что добрые дела добром и отзовутся. Но когда появился соблазн подзаработать на национализме (а ИГИЛ это именно бизнес на национализме), то господин Эрдоган в эту игру ввязался. Мое мнение. Нет того преступления, которое, как говорил Маркс, капитализм не совершил бы за 200% годовых. Там отступать уже было некуда, потому что мы перекрыли все потоки, навели порядок и наводим дальше. Но в том и заключается искусство политика, чтобы понимать, какие могут быть последствия от этой пощечины.
Теперь все отрезвляются. Но, как говорил Некрасов, "дело прочно, когда под ним струится кровь". Мы не мстительная нация, но как можно сегодня это простить одним росчерком пера? Слишком большие сдвиги произошли в политическом отношении. Я не хочу быть оракулом, но мне кажется, что пока находится этот господин у власти, вряд ли что-то изменится в этих людях. Пока мы не решим свои вопросы с главным держателем этого "карточного банка", у которого есть козыри, с господами из-за океана, до тех пор будут проблемы с Турцией. Кстати, будут и проблемы в Европе, проблемы на Востоке.
Поэтому мы должны все лучше и лучше работать, что мы, собственно, и демонстрируем сегодня, что бы ни говорили псевдолибералы, господа белоленточники. Я много сейчас езжу по стране в силу своей должности и положения, и вижу, что государство продвигается в нужном направлении, прикладывая неимоверные усилия. Я не видел ни одного губернатора, которого сегодня не за что было бы похвалить – все работают. Это главный козырь. А второй - наша дипломатическая миссия и наша политическая воля.
Как короток этот шаг от любви до ненависти. Обратная дорога бывает намного длиннее. Семь раз мы воевали. Восьмого раза не должно быть ни в коем случае.
- Слава Богу, есть такие люди, как Хюсейн Хайдар. Мы помним этот флэшмоб, студенты читали его стихи и на площади Таксим, и на набережной Босфора. Это говорит о том, что есть нормальные люди, которые стремятся к нормальным человеческим отношениям.
- Господь поэтов избирает для того, чтобы говорить людям правду. Главная поэтическая задача – не врать. В каждом народе есть поэты, литераторы, писатели, которые говорят правду. Дело политиков – отвлечься иногда от дел и послушать проповедников либо в стенах церквей, либо поэтов на общественных площадках. Давайте жить под бардовским лозунгом: "Вся власть поэтам". Давайте слушать тех, кто способен изложить понятно мысль и спрогнозировать.
Мы сегодня говорили Америке, не упоминая ее, поэтому я хочу спеть песню…
Удача мне выпала, братцы,
Cудьба поиграла со мной.
В заморские дали пробраться,
И после вернуться домой.
Но этот единственный случай
На вывод наводит такой:
Там лучше, там лучше, там лучше,
Там лучше нам было б с тобой.
Ко мне все с вопросами лезут,
Уже устаю иногда.
Что было в поездке полезным?
Какая у янки еда?
Меня ты вопросом не мучай,
Не спрашивай о ерунде.
Там лучше, там лучше, там лучше,
Там лучше всегда и везде.
А мне говорят, что природа,
У нас красивее весьма.
И что здоровее погода,
Хотя холоднее зима.
Возможно природа покруче,
И круче нет нашей зимы
Там лучше, там лучше, там лучше,
У зим не попросишь взаймы.
Но мне улыбался там каждый,
И я был улыбчив все дни.
А кто я, откуда - неважно,
Как друга встречали они.
И месяц хожу уже тучей,
Закончив заморский маршрут.
Там лучше, там лучше, там лучше,
Но родина, всё-таки, тут.
- Андрей Николаевич, знаю, что у вас есть песня и о Баку.
- Да, она рождена была на одном из фестивалей в Баку. Это было чудесное действо, проходившее в театре имени Рашида Бейбутова, это был знаменитейший голос, тенор. Он пел песни и на музыку армянского композитора, написанные русским поэтом, переведенные на азербайджанский язык. Это был феномен Советского Союза. Никто не спрашивал, какой национальности Рашид Бейбутов, его любили все женщины страны Советов.
Была команда КВН из Баку, капитаном которой был Юлий Гусман. Его брат работает в ТАСС. Это все Баку. Кара Караев, Ростропович, Ирина Аллегрова, Лариса Долина, вызвавшая, кстати, бурную реакцию, когда назвала песни, спетые бакинцами, не совсем бакинскими. Баку был лабораторией дружбы. Это был котел, где плавилось все. Там было Военно-морское училище, многие нынешние большие военно-морские начальники – выходцы из Каспийского училища. Я уже не говорю о нефтяниках, которые большим десантом поехали в Тюмень и осваивали там залежи природных ископаемых. Это все был Баку. Я не говорю уже о кухне, я не говорю о нашем любимце Поладе Бюльбюльоглы, нынешнем после [Азербайджана в Москве] - не было той радиоточки, из которой бы ни звучал его голос.
Муслим Магомаев был символом. Я помню его выступления на фестивале в Сопоте, в Польше. Там целая куча эстрадных артистов исполняла совершенно забойные эстрадные номера, рок-н-ролльные, а после этого вышел Муслим и спел "Вдоль по Питерской"… Что творилось со зрителями, с поляками!
Когда я приехал в Баку, я это все увидел своими глазами, во мне это все всколыхнулось, все это подтвердилось! Сегодня Баку – островок ностальгического примера, причем не просто, чтобы поплакать "как было здорово", а посмотреть на то, что мы потеряли, и сделать выводы, как можно организовать жизнь. Как там неплохо с архитектурой, с природой, с общепитом, и народ в принципе веселый и радостный, эпикурейский – все это Баку.
А песенка родилась к фестивалю, а посвящается она Джавиду Имамвердиеву. Это знаменитейший квнщик, сценарист, режиссер, автор-исполнитель, живущий в Баку, очень приятный человек.
Не менее 12 человек погибли в результате ДТП с пассажирским автобусом в Перу, сообщила местная полиция.
По данным властей, трагедия произошла на Панамериканском шоссе. Пассажирский автобус по непонятным причинам съехал с дороги и перевернулся, отмечает местный портал El Comercio.
Среди погибших – двое детей и один иностранец, личность которого пока не установлена. Автобус ехал из города Трухильо в столицу страны Лиму, на его борту находились 45 человек.
Студентки Тверского государственного университета вошли в число лучших переводчиков мира
Студенты факультета иностранных языков и международной коммуникации ТвГУ успешно выступили на XV Международном молодежном конкурсе письменного перевода Littera Scripta. Латинская пословица «littera scripta manet» переводится как «написанное не пропадет», или «что написано пером, не вырубишь топором».
Конкурс проводится на базе Уральского федерального университета имени первого президента России Б.Н. Ельцина при поддержке Свердловского регионального отделения Союза переводчиков РФ, Генеральных консульств США и Германии в Екатеринбурге, Германской службы академических обменов DAAD, общественных организаций и библиотек.
Номинации конкурса – «художественная проза», «публицистика» и «поэзия». Рабочие языки – английский, немецкий, французский, итальянский и японский.
В 2016 году в конкурсе принимали участие более 300 студентов и практикующих переводчиков из России, стран ближнего и дальнего зарубежья.
Победителем в номинации «Перевод публицистики» (немецкий язык) стала Надежда Соколова. В номинации «Перевод художественной прозы» (немецкий язык) второе место заняла Эмилия Багирова. А приз симпатий жюри за перевод художественной прозы (английский язык) получила Александра Голикова.
Факультет иностранных языков и международной коммуникации ТвГУ и Комитет по делам молодежи Тверской области поздравляет победителей и призеров международного конкурса перевода Littera Scripta-2016. Желаем новых успехов!
Перуанский морской институт (IMARPE) выявил снижение биомассы анчоуса в водах республики на 31% к среднегодовому уровню с 1994 г. Ученые рекомендуют провести дополнительное исследование.
Научное судно вышло в рейс в начале апреля и вело работы до конца месяца. Специалисты IMARPE отмечают в докладе, что биомасса анчоуса на акватории у северной части центрального побережья Перу составляет 4,42 млн. тонн. Это на 27% меньше, чем было зафиксировано в аналогичный период годом ранее, пишет SEMANAeconomica.
Ученые выявили присутствие океанских вод в акватории республики. По их мнению, дополнительное исследование позволит удостовериться, что погодные условия и биомасса рыбы вернулись к нормальному состоянию после воздействия феномена Эль-Ниньо, сообщает корреспондент Fishnews.
Осенью 2015 г. IMARPE пришлось не раз организовывать научные экспедиции, прежде чем было дано разрешение на открытие нового сезона добычи анчоуса. Повторные исследования проводились под давлением рыбаков, которые могли понести большие убытки в случае остановки промысла.
По состоянию на 13 мая 2016 года, по официальной информации Панамериканской организации здравоохранения и Европейского центра по контролю и профилактике инфекционных заболеваний, с апреля 2015 года в Бразилии, а затем и в других странах продолжается эпидемическое распространение лихорадки Зика (ЛЗ).
За прошедшую неделю случаи лихорадки Зика в новых странах не зарегистрированы. Таким образом, общее число стран вовлеченных в эпидемическое распространение лихорадки Зика составляет 50. В 13 странах из числа пораженных отмечается увеличение случаев патологии нервной системы новорожденных, в том числе синдром Гийена-Барре, связанное со случаями заболевания ЛЗ.
Кроме того, сообщается о случаях завоза ЛЗ в США (503 случая завоза) и на территорию 17 стран Европейского региона (452 случая). В 71 случае пострадавшими оказались беременные женщины.
С начала эпидемии зарегистрировано 16 случаев передачи ЛЗ половым путем в 9 странах: Аргентине (1), Чили (1), Новой Зеландии (1), США (8), Франции (1), Италии (1), Канаде (1), Перу (1), Португалия (1).
Общее число пострадавших лиц в странах Американского региона составляет более 296 тысяч человек, в том числе 8 675 с лабораторно подтвержденным диагнозом. При этом следует учитывать несоответствие между уровнем зарегистрированной и фактической заболеваемости, вследствие бессимптомного протекания значительного числа случаев.
Наиболее сложной в эпидемиологическом плане обстановка сохраняется в Бразилии, где за время эпидемии ЛЗ зарегистрировано 7 438 случаев микроцефалии и неврологических нарушений у новорожденных, в том числе 262 с летальным исходом.
Роспотребнадзор продолжает проведение комплекса мероприятий, направленных на недопущение завоза и распространения ЛЗ среди населения страны.
Ситуация остается на контроле Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека.
Список стран, неблагополучных в отношении вируса Зика:
США. Новая Зеландия > Внешэкономсвязи, политика >ria.ru, 12 мая 2016 > № 1750270
Негативное отношение кандидата в президенты США от республиканской партии Дональда Трампа к Трансатлантическому Партнерству (ТТП) должно заставить сторонников этой инициативы в Конгрессе ускорить имплементацию международного торгового соглашения, заявил в рамках регулярного брифинга пресс-секретарь Белого дома Джош Эрнест.
"Это (негативное отношение Трампа к ТПП) должно быть серьезным ускоряющим аргументом для членов Конгресса, которые поддерживают ТТП, они должны понять, как они должны проголосовать. Они должны увидеть, что маловероятно, что у следующего президента будет больше энтузиазма по ТТП, чем у этого президента. Это должно быть причиной для Конгресса предпринять действия, прежде чем этот президент покинет Овальный кабинет ", — сказал он.
Поэтому Эрнест выразил надежду, что сторонники ТТП смогут завершить процесс имплементации до окончания президентского срока Барака Обамы.
Трамп считает сделку ТТП "чудовищной". По его словам, "это сделка, которая не приведет ни к чему. Это сделка, которой воспользуется Китай, всегда заходящий с "черного хода", получая преимущества". Трамп считает, что за счет двухсторонних торговых соглашений с разными странами США могли бы достичь большего успеха, чем от ТТП. США и так теряет 500 миллиардов долларов за счет дисбаланса в двусторонней торговле с КНР, отметил предприниматель.
Соглашение о ТТП было заключено 5 октября. В его рамках будет создана зона свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе. На тихоокеанские страны приходится 40% мировой экономики и треть мировой торговли. Участники соглашения — США, Канада, Мексика, Перу, Чили, Япония, Малайзия, Бруней, Сингапур, Вьетнам, а также Австралия и Новая Зеландия. Комментируя создание ТТП, президент США заявлял, что партнерство — своего рода ответ на рост экономического влияния КНР. Однако госсекретарь США Джон Керри позже сказал, что США приглашают РФ и КНР присоединиться к ТТП, если они готовы к открытому сотрудничеству.
США. Новая Зеландия > Внешэкономсвязи, политика >ria.ru, 12 мая 2016 > № 1750270
Мир невозможен без обеспечения продовольственной безопасности, и не будет никакой продовольственной безопасности без мира: это было общим посланием группы лауреатов Нобелевской премии, которые объединили свои усилия с ФАО с целью решения двуединой проблемы голода и насилия посредством нового альянса, запущенного сегодня в Риме.
Оскар Ариас Санчес, Тавакуль Карман, Бетти Уильямс и Мухаммад Юнус - награжденные за свои усилия по прекращению гражданской войны, борьбе за права женщин, предоставлению микрокредитов бедным и прекращению межрелигиозного насилия - будут консультировать ФАО в области укрепления связей между миростроительством и продовольственной безопасностью в текущей работе Организации по содействию устойчивому развитию и устойчивости во всем мире.
«Избавление мира от голода и нищеты - фундаментальный вклад в установление прочного мира», - сказал Генеральный директор ФАО Жозе Грациану да Силва на мероприятии, посвященном запуску Альянса ФАО и лауреатов Нобелевской премии мира, добавив, что в конфликтных ситуациях «сельское хозяйство и продовольственная безопасность вдохнут новую жизнь в пострадавшие дома и общины, сблизят людей и будут способствовать восстановлению».
Сельские районы и их население по-прежнему в наибольшей степени страдают в ходе конфликтов, поскольку нападения на фермерские общины подрывают средства к существованию в сельских районах и вынуждают людей покидать свои дома. Это означает, что оказание помощи фермерам имеет решающее значение для предотвращения масштабной миграции и создания предпосылок для восстановления, подчеркнул Грациану да Силва.
Мухаммад Юнус, основатель банка Grameen, созданного для поддержки сельского предпринимательства в качестве центрального элемента в решении проблем голода и нестабильности, подчеркивает необходимость реформирования существующих институтов во избежание повторения неудач прошлого.
«Мы знаем бизнес, как способ заработать деньги. Но может быть и другой вид бизнеса - бизнеса, чтобы решать проблемы», - сказал он, подчеркнув необходимость перехода на самообеспечение, а также выгоды от использования бизнеса в качестве движущей силы при решении социальных проблем.
«Сельские жители могут быть такими же хорошими предпринимателями, как и любой другой человек - нам нужны финансовые институты, чтобы поддержать их, чтобы молодежь видела свое будущее в сельских районах и стала движущей силой создания рабочих мест и экономического развития, а не мигрировала в города в поисках работы», - сказал он.
«Чтобы уехать, не обязательно иметь паспорт, достаточно бедности и страха», - сказал Оскар Ариас Санчес, бывший президент Коста-Рики, обратив внимание на то, что голод и необходимость искать новые возможности вызвали большой миграционный кризис в мире за последние десятилетия.
«Есть насилие, которое мгновенно поражает оружием, и существует другой тип насилия, которое разрушает постепенно», - сказал он, когда рассказывал, каким образом война влияет на сельскохозяйственные общины и окружающую среду. «Отсутствие устойчивости и продовольственной безопасности во многих странах - это не что иное, как чистое насилие», - сказал он.
Напомнив аудитории о том, что первое в истории написанное стихотворение было о войне, Ариас Санчес подчеркнул выбор, перед которым стоит сегодня международное сообщество: «Никто еще не написал последнее стихотворение - у нас еще есть чернила в пере, - сказал он. - Мы должны решить, будем ли мы изображать сцену пустыни, где коронована смерть, или будем писать о воде, хлебе, воздухе и древесном соке. Мы должны решить для себя, будет ли это стихотворение о войне, которое станет последним, или же поэма о нашем мире и продовольственной безопасности».
Вторя Мухаммаду Юнусу, защитница прав женщин Тавакуль Карман назвала неспособность искоренить голод величайшим позором человечества.
Она отметила, что в то время как процесс глобализации, который в настоящее время меняет облик планеты, позволил некоторым людям и корпорациям нажить огромные состояния, миллионы людей ежедневно голодают. «Такая расстановка сил должна измениться, - сказала она. - Что нам нужно - так это положительная справедливая глобализация, при которой преимуществами может воспользоваться каждый».
Чтобы сделать это потребуются моральные обязательства и искренняя политическая воля, отметила она.
«Когда вы видите такие проблемы, как голод, не имеет смысла плакать - вопрос в том, что вы собираетесь с этим делать, - сказала ирландский борец за мир Бетти Уильямс. - Слезы без действия - чувства, расстраченные впустую».
«Если мы добьемся успеха, это будет большой шаг вперед для всего человечества», - добавила она, говоря о сегодняшнем новом альянсе.
В своем послании, бывший Генеральный секретарь ООН, лауреат Нобелевской премии Кофи Аннан подчеркнул, каким образом голод и конкуренция за сельскохозяйственные ресурсы могут привести к обострению социальной напряженности, и призвал к более целостному образу мышления в отношении продовольственной безопасности и мира.
Автор: Н. ПРИСЯЖНЮК. д. Верешковичи, Духовщинский район, Смоленская область.
ВЗЯЛАСЬ ЗА ПЕРО, чтобы хоть как-то смыть с души горечь, накопившуюся за последние годы. А что ещё остаётся, если одолевают думы и возникают вопросы, на которые нет ответов.
Когда-то наша деревня Верешковичи была центральной усадьбой совхоза «Верешковичский». Нормально жили — не тужили. Было много молодёжи, хозяйство производило высококачественные лён и молоко. В конце 1980-х — начале 1990-х вдруг заговорили: оказывается, колхозы и совхозы неэффективны, а страну могут спасти частники и фермерские хозяйства. И потащили из кабинетов шкафы с диванами, а из мастерских — тракторы с прицепами. Одни тащили, а другие недоумевали: разве частник в состоянии прокормить такую огромную страну, как наша? Потом и страну развалили и разворовали.
Как утверждают умные люди, СССР погубил не Запад, а свои, доморощенные «демократы», а с ними заодно и миллионы моих равнодушных сограждан. Мы и сегодня молчим в тряпочку, всё чего-то ждём. А чего? Моё поколение, перешагнувшее пенсионный рубеж, для нынешней власти — обуза. Складывается впечатление, что от нас побыстрее хотят разными способами избавиться. Я не преувеличиваю. В нашей деревне закрыли ФАП, потому что некому там якобы работать. Бывшая медичка давно на пенсии, но работала, пока могла. Потом два раза в неделю приезжала фельдшер из посёлка Озёрный, вела приём с 9 до 13 часов, оформляя при этом кучу бумаг. Теперь и она не приезжает.
Затихла деревня в предчувствии чего-то нехорошего. Поселковая больница принимает нас только по талонам, причём медперсонал не придерживается указанного в них времени. Бывало, по два и более часов сидишь в очереди к врачу. Да, без талона тоже могут принять, но уже за деньги. Знаю, что во многих районных поликлиниках области ситуация не лучше. Попасть на приём, особенно к узкому специалисту, — это, считай, тебе повезло. Ещё труднее получить направление в областную клинику. А туда без направления даже и не суйся.
Что остаётся старикам, которые помнят войну и разруху и чья молодость — это работа от зари до зари? Только плакать и молиться, чтоб болезни обходили стороной. Они не защищены от ушлых людей и бытовых проблем. Вы видели, как плачут старики? Страшная картина, не заслужили они такого к себе отношения. А наши чиновники, сплошь молодые люди, отгородились от народа. Они привыкли брать, но не научились отдавать. Им побоку людские просьбы и заботы. Умеют только обещания раздавать. Понятно, сытый голодного не разумеет.
По привычке селяне идут ко мне за советом и помощью, а что я могу? Разве только повздыхать вместе с ними, ведь здоровье уже подводит и меня, и мужа. На днях заглянула знакомая женщина из соседней деревни. Обратила внимание на её неуверенную походку, измерила давление, а оно — 205 на 110! Куда обратиться, медпункт ведь на замке? Открыла домашнюю аптечку, заставила выпить две таблетки сразу. И около часа наблюдала: мало ли что.
Нас с мужем выручает старенький отечественный автомобиль, на нём ездим в больницу и аптеку. А что делать совсем уже немощным людям? В аптеках цены на одинаковые препараты сильно разнятся. Катаешься по всей округе, ищешь, где подешевле. За время перестройки скольких людей похоронили, и молодых в том числе. На сельских погостах здравствующие люди огораживают для себя свободные места. И на тот свет, оказывается, уже очередь.
Сидя у телевизора, когда начинают полоскать советское прошлое, так и хочется спросить: «Ну а вы, господа, что хорошего сделали для людей за эти 20 с лишним лет? Всё в свой карман тащите? Никак навороваться не можете?» А ещё в газетах пишут, что «в текущем году предполагается втрое сократить средства, которые положены медицине в рамках антикризисного плана». Ясно дают понять: ждите дальнейшего повышения смертности и увеличения хронических заболеваний.
Я человек беспартийный, но, насмотревшись на всё происходящее, готова теперь вступить в ряды КПРФ, потому что вижу: это единственная партия, которая не забывает о стариках и детях и которой не безразлично, что станется со страной. Моя мать мне как-то сказала: ты всю жизнь отработала под красным флагом. Это правда, я работала главным бухгалтером в здании сельсовета, на крыше которого развевался красный стяг. О нём с надеждой вспоминают сегодня многие мои соотечественники. И пора уже его вернуть на прежнее место. Люди заждались.
В Донбасс за впечатлениями время от времени любят наведываться туристы, среди которых встречаются и простые любители острых ощущений, и известные личности. Такая поездка – вроде «укола красоты» для собственного эго. На днях побывал в республиках блогер-дизайнер Артемий Лебедев. В Донецке его больше всего разочаровал васаби, который не растворился в соевом соусе.
Васаби. В осаждённом городе.
Донецким предпринимателям впору уже придумывать туристические маршруты типа «Интересный Донбасс» с обязательным посещением мест, ставших знаковыми в этой войне. Той же Саур-Могилы – высоты, где можно изучать историю Великой Отечественной и Украинской Гражданской одновременно. В случае последней – эта история совершенно живая, еще не остывшая и не отболевшая. 36-метровый железобетонный обелиск и 9-метровый чугунный солдат, стоящий у его подножия, рухнули под ударами украинской тяжелой артиллерии в августе 2014 года. Символично: красноармейцы, положившие жизни в 1943-м за ключевую высоту, спустя семьдесят с лишним лет прикрыли собой нынешних донецких воинов, оборонявших ее от новых захватчиков.
Несколько дней назад в районе Саур-Могилы дончане создали геоглиф – высадили крымские сосны в виде аббревиатуры ДНР. С прицелом на будущее. Чтобы из космоса был виден сосновый бор.
А на руинах донецкого аэропорта выросли тюльпаны – алые живые маячки на фоне искореженных жесточайшими обстрелами металлоконструкций и срезанных снарядами деревьев. Природа не умерла даже здесь, на территории, где война, казалось, выжгла всё, что способно жить. В этих весенних цветах, пробившихся сквозь смерть к солнцу, жители республики увидели счастливую примету – будем жить!
На пасхальные службы в разбитом и сожженном храме Иверского монастыря, где солнце заглядывает в «окна» даже не огромных пробоин – в храме практически не осталось стен, собираются сотни людей. Девушке-фотографу в ярком платке, забравшейся на уцелевший балкончик, чтобы удачно поймать мгновение, серьезные мужички делают суровое внушение: броское пятно платка – цель для украинского снайпера. Храм совсем рядом с аэропортом, а расположенное на его территории кладбище тянется почти до взлетной полосы. Совсем недавно тут было шагу не ступить – везде таблички с предупреждениями о «растяжках». Сейчас народ косит засохшую траву и поправляет искалеченные снарядами могилы близких, есть и те, кто рискует добираться к своим умершим родственникам прямо под «взлетку».
Иверский монастырь возле донецкого аэропорта. Разбит и сожжён. Идёт служба. Девочку зовут Апология (в переводе с греческого - "оправдание"). Автор – Антон Баешко, Донецк
Не то чтобы люди перестали бояться войны – война стала обыденностью. Выяснилось, что на территории войны можно жить, рожать детей и растить их, гулять с собакой, ходить на работу, ухаживать за могилами и делать другие повседневыне дела, которыми заполнена обычная жизнь.
С единственной разницей: риск погибнуть самому или потерять близких в обычной жизни несопоставим с риском жизни на войне.
Живущие на войне стараются об этом не думать. Даже если их дом, их храм и могилы их близких – в зоне обстрелов. Тюльпаны на руинах потому и цветут, что стремление жить неистребимо.
Это стремление жить объясняет многое, что обывателю, далекому от событий в Донбассе, покажется странным или слишком рискованным. Дончане, вынужденные из-за постоянных обстрелов переехать в более безопасные районы из «горячих точек», то и дело приезжают домой – даже на пепелище. Надежда на восстановление разрушенных войной родных стен не покидает тех, кто остался, и тех, кто возвращается в Донбасс, чтобы продолжать жить дома.
В одном только Куйбышевском районе Донецка разрушены порядка трех тысяч домов. Город, как губка, впитывает в себя строительные материалы и все равно их катастрофически не хватает. Любых. Поскольку территория, пораженная войной, огромна. Её невозможно охватить фоторепортажем залётного журналиста или впихнуть в экраны телевизоров – не поместится и тысячной части. Разрушений в одном только селе Никишино, где до войны жили около 900 человек, хватит на целый сериал о войне в Донбассе – линия фронта одно время проходила прямо по сельским улицам, четыре месяца 2014 года прямо в Никишино шли непрерывные бои. От местных церкви и школы практически ничего не осталось, как и от большинства жилых домов. Казалось бы, всё – большое поселение стерто с лица донецкой земли навсегда. Но в апреле 2016-го Никишино насчитывало 240 жителей, хотя в самые страшные дни войны оставалось их здесь около десятка. Сейчас – четверть от прежней численности. Потери же не поддаются никаким подсчетам: сколько людей здесь погибло, сколько пропало без вести, никто точно сказать не может.
Село восстанавливают добровольцы – волонтеры и военные из бригады «Восток». В социальных сетях дончане собирают для жителей Никишино холодильники и посуду, постельное белье и детские игрушки. Война заставила совершенно иначе смотреть на материальную сторону жизни: если прежде старенький, но вполне рабочий советский «Минск» или «ЗИЛ» пристраивался где-нибудь в гараже или на балконе (а вдруг пригодится?), а в шкафах годами копились вещи, то теперь все это проживает вторую жизнь у тех, кто потерял всё и, соответственно, рад всему.
Испытывая вместе тяготы войны, люди в республиках стали дружнее и сплоченнее, поскольку и беды общие, и поводы для радости. В отношения вернулись осмеянные эрой потребительства принципы коллективизма, когда человек человеку не волк, а друг, товарищ и брат. Ясно же – ни защитить, ни восстановить искалеченный войной Донбасс никак не получится, если не вместе. Потому и не понимают здесь уехавших местных взрослых мужчин: всегда нужны сильные руки - если не воевать, то строить. Не понимают и журналистов и политиков, ломающих перья и рвущих горло за Донбасс из российской столицы. Есть простая истина: нельзя быть с Донецком, находясь не в Донецке и с Луганском, находясь не в Луганске.
Особая донецкая гордость – службы, на которых завязана жизнь города. Если создавать в будущем монумент героям Донбасса, то однозначно рядом с солдатом должны стоять пожарный, электрик, ремонтник, врач и человек в оранжевой жилетке с саженцами роз. Жители Донецка шутят, что любой градоначальник из мирного города мог бы поучиться у них заботе о родном городе, который находится на линии огня.
«Минское перемирие» – больная тема. Хрупкость мира и видна, и слышна. Украинские силы так называемой антитеррористической операции (название, которое по прошествии двух лет войны с Донбассом выглядит совершенно сюрреалистично) подползли ближе к Донецку, на глазах у миссии ОБСЕ заняв промышленную зону Авдеевки, Широкино и на километры перенеся блокпосты ближе к ДНР. «Киборгов» в украинских СМИ сменили «промберги» – вояки из промышленных зон на подступах к Донецку.
Впрочем, на ОБСЕ здесь уже давно никто никаких надежд не возлагает, их с горькой усмешкой называют «слепо-глухо-немыми наблюдателями». Апрельский обстрел украинской стороной колонны гражданских автомобилей на КПП Еленовка, в результате которой погибли пять мирных жителей, в том числе и беременная женщина, не заставил миссию ОБСЕ прервать ночной сон или отказаться от утреннего кофе. Украинские орудия отстрелялись по гражданским около трех часов ночи, а патруль мониторинговой миссии прибыл на место трагедии в десять утра. Для того чтобы написать в отчете: «Анализ трех воронок показал, что огонь вёлся предположительно с западно-юго-западного направления. При этом калибр примененного оружия был не менее 120 мм». Без указания сил, стреляющих из запрещенного «минскими соглашениями» оружия с предположительного направления.
Если бы миссии ОБСЕ не было в Донбассе, ее стоило бы придумать. ОБСЕ для жителей республик – это олицетворение коллективного Запада с его двойными-тройными стандартами и слепотой-глухотой-немотой по отношению к ситуации в ДНР и ЛНР, где точно знают, кто стреляет с «предположительного направления» по живым людям.
В Донецке сотрудники ОБСЕ обитают в отеле Park Inn by Radisson. Причем американский бренд преспокойно перевел донецкий отель на домен parkinn.ru, поскольку республики реально существуют в зоне ru, а не в зоне ua. Деньги – в зоне ru, в зоне ua – война и политические лозунги. В ДНР и ЛНР во всех сферах жизни – рубль, за исключением гривневых зарплат на отдельных предприятиях, которые платятся украинскими собственниками с территории Украины. Еще гривна нужна бизнесу, который связан с Украиной товарами или услугами, и тем, кто в частном порядке выезжает на украинскую территорию по своим личным делам.
Фактически республики – это уже во всех смыслах зона ru. Начиная от государственного строительства и заканчивая местной газетой. Новые паспорта, которых в Донецке до лета планируют выдать 34 тысячи штук тем, кому исполнилось 16, 25, 45 лет, и тем, у кого документы сгинули в войне, – и те близнецы-братья паспортов ru.
И дата 9 Мая – День Победы. Без всяких иных смыслов и содержаний.
А еще жители республик по-особому переживают за своих, оставшихся в зоне ua: война в прямом смысле разбросала семьи по разные стороны от линии разграничения. Разрезала по живому.
Поездка к родным в любой момент может закончиться, не начавшись. Как это случилось в Еленовке.
Васаби, который не растворяется в соевом соусе, меньше всего волнует дончан.
Есть кое-что гораздо важнее васаби – стянутая украинской стороной вопреки «Минску» к границам города армада. Жизнь на линии огня.
Боливия подпишет соглашения по экспорту газа с Перу и Парагваем - Моралес.
Президент Боливии Эво Моралес сообщил в пятницу, что его страна готовится подписать соглашения об экспортных поставках сжиженного природного газа (СПГ) в Перу и Парагвай.
"В эти дни мы готовимся, соглашение будет подписано с Перу и Парагваем", - приводит агентство ABI слова Моралеса. Он пояснил, что этот контракт позволит Боливии поставить оборудование для работы с СПГ в две страны Южной Америки, а государственной нефтяной компании YPFB оказывать услуги на международном уровне.
"Теперь самая большая компания боливийцев - потому что она принадлежит всем боливийцам, а не Гильермо, не Эво, компания публичная, государственная, - она поставит оборудование для СПГ в Перу и Парагвай, станет международной: как к нам приходят иностранные компании, чтобы оказывать свои услуги, так и YPFB будет предоставлять сервис по СПГ в Перу и Парагвае, это - имидж Боливии", - заявил президент.
В минувшем феврале Боливия объявила об открытии новых газовых месторождений, которые позволили увеличить газовые запасы страны на 40%. По состоянию на 2013 год, запасы газа Боливии оценивались в 10,45 триллиона кубических футов (примерно 302 миллиарда кубометров). Запасы новых месторождений Боикобо, Ипагуасу и Бойуй на блоке "Каипипенди" были оценены еще в 4 триллиона кубических футов (115 миллиардов кубометров), и в 2019 году на них планируется добываться ежедневно минимум 18 миллионов кубических метров газа. Этого будет достаточно для обеспечения внутреннего потребления Боливии, а также для экспорта в другие страны Южной Америки (тогда назывались Бразилия и Аргентина – прим. ред.).
За семь месяцев текущего сезона США экспортировали 20,7 млн. т кукурузы, что на 15% меньше, чем за аналогичный период в прошлом сезоне. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на МСХ США.
Крупнейшими покупателями американской кукурузы остаются Мексика (7,1 млн. т), Япония (4,3 млн. т), Колумбия (2,8 млн. т), Перу (1,2 млн. т). Объем поставок кукурузы в страны Азии уменьшился по сравнению с прошлым сезоном из-за сильной конкуренции с южноамериканским зерном. Кроме того, значительно снизился экспорт кукурузы в страны Северной Африки, в т.ч. в Египет. В текущем сезоне впервые за долгое время отправлена крупная партия кукурузы (70,6 тыс. т) в ЮАР.
Как прогнозирует МСХ США, за весь текущий сезон, который завершится в августе, США могут экспортировать 41,9 млн. т кукурузы. По сравнению с прошлым сезоном экспорт уменьшится на 11% из-за снижения урожая с 361,1 млн. т до 345,5 млн. т и роста конкуренции на мировом рынке.
О научной экспедиции сотрудников ФГБУ «ВНИИКР» в Республику Перу.
В период с 1 по 28 апреля 2016 года состоялась научная экспедиция специалистов ФГБУ «ВНИИКР» в Республику Перу. В ней приняли участие и.о. заведующей лабораторией энтомологии ИЭЦ ФГБУ «ВНИИКР» М.Г. Буш, научные сотрудники НМО энтомологии к.б.н. Я.Н. Коваленко и Ю.А. Ловцова. В ходе командировки был собран обширный материал по карантинным для РФ организмам, а также близким к ним видам. Энтомологическая коллекция ФГБУ «ВНИИКР» пополнилась отсутствовавшими в ней ранее карантинными объектами, такими, как: андийские картофельные долгоносики (5 видов рода Premnotrypes), бразильская фасолевая зерновка (Zabrotes subfasciatus), капюшонник многоядный (Dinoderus bifoveolatus), гватемальская картофельная моль (Tecia solanivora), банановая моль (Opogona sacchari), кукурузная лиственная совка (Spodoptera frugiperda), южная совка (Spodoptera eridania), черная цитрусовая белокрылка (Aleurocanthus woglumi). Кроме того, были получены материалы по некоторым карантинным объектам, уже представленным в энтомологической коллекции ФГБУ «ВНИИКР», – к ним относятся картофельная моль (Phthorimaea operculella) и южноамериканский листовой минер (Liriomyza huidobrensis) (особи из первичного ареала), а также средиземноморская плодовая муха (Ceratitis capitata) и четырехпятнистая зерновка (Callosobruchus maculatus). Помимо этого, в фонды ФГБУ «ВНИИКР» поступили богатые сборы по целому ряду вредителей растений, не являющихся карантинными для РФ, но включенными в Перечни карантинных организмов ряда других государств.
Необходимо отметить, что материалы, привезенные из Республики Перу специалистами ФГБУ «ВНИИКР», позволят в дальнейшем провести Межлабораторные сличительные испытания (МСИ) по ряду новых карантинных объектов, а также будут использованы при обучении специалистов в области карантина растений, валидации существующих методических рекомендаций, разработке молекулярно-генетических методов идентификации карантинных объектов и выполнении научно-исследовательских работ. К настоящему времени разобрана лишь малая часть привезенных материалов, в связи с чем есть основания полагать, что в результате дальнейшей обработки список вредителей растений, которыми пополнилась коллекция ФГБУ «ВНИИКР», существенно расширится.
В ходе поездки сотрудники ФГБУ «ВНИИКР» ознакомились с деятельностью специалистов SENASA – национальной службы Республики Перу, одной из сфер деятельности которой является надзор за соблюдением законодательства в области карантина растений. Кроме того, состоялись консультации со специалистами Национального аграрного университета Перу и Международного картофельного центра (Лима). В рамках обмена научной литературой перуанские коллеги получили несколько выпусков двуязычного журнала «Карантин растений. Наука и практика», вызвавшего у них активный интерес к деятельности российских специалистов в области карантина растений.
Практика проведения крупномасштабных научных экспедиций способствует повышению эффективности деятельности специалистов в сфере карантина и защиты растений.
1 мая 2016 года Президент России Владимир Путин подписал законы об установлении ответственности за нарушение правил перевозок пассажиров. Законы вступили в силу с момента их опубликования.
Федеральный закон № 133-ФЗ предусматривает административную ответственность за нарушение правил обеспечения безопасности перевозок пассажиров и грузов автомобильным и городским наземным электрическим транспортом. Данные правила были утверждены приказом Минтранса России от 15 января 2014 года № 7.
Так, за осуществление перевозок пассажиров и грузов с нарушением требований обеспечения безопасности в особых условиях для водителей транспортных средств предусмотрен штраф в размере 2 500 рублей, на должностных лиц – 20 тыс. рублей, на юридических лиц – 100 тыс. рублей.
К особым условиям относятся перевозки по зимникам, бездорожью, переправам через водные преграды, по маршрутам, проходящим в горной местности, по трудным участкам пересеченной местности, и ряд других. Полный перечень таких условий прописан в приказе Минтранса России http://rg.ru/2014/06/20/mintrans-dok.html.
Кроме того, допуск водителей к управлению транспортным средством, без прохождения им соответствующих инструктажей влечет наложение штрафа на должностных лиц в размере 10 тыс. рублей, юридических – 30 тыс. рублей.
Другим важным документом в области безопасности перевозок является Федеральный закон № 138-ФЗ, вносящий изменения в КоАП в части введения административной ответственности за нарушение требований к перевозкам организованных групп детей автобусами. Данные правила утверждены постановлением Правительства РФ 17 декабря 2013 года.
В случае, если водитель или автобус не соответствуют правилам перевозок детей, либо отсутствует один из таких документов, как договор фрахтования, программа маршрута, список детей, список назначенных сопровождающих, водитель штрафуется на 3 тыс. рублей, должностное лицо – на 25 тыс. рублей, юридическое лицо – на 100 тыс. рублей.
Нарушение требований к перевозке детей в ночное время (с 23:00 до 06:00) http://rg.ru/2013/12/24/perevozki-site-dok.html влечет наложение штрафа на водителя в размере 5 тыс. рублей или лишение права управления ТС на срок от 4 до 6 месяцев, на должностных лиц – 50 тыс. рублей; на юридических лиц – 200 тыс. рублей.
Полномочиями по рассмотрению административных дел о правонарушениях по вышеуказанным документам наделяется Ространснадзор. Дела, связанные с нарушением требований к перевозке детей в ночное время, будут рассматриваться судьями. Кроме того, законом расширяется перечень субъектов административных правонарушений, в отношении которых могут применяться санкции за нарушения требований к перевозке детей, установленных ПДД.
Принятые законы позволят повысить качество и безопасность перевозок пассажиров и грузов автомобильным и городским пассажирским транспортом, а также помогут снизить аварийность и смертность на российских дорогах.
Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека информирует, что ежегодно в мире регистрируется около 200 тысяч случаев желтой лихорадки, 30 тысяч из которых заканчиваются летальным исходом, 90% из них — в Африке.
Желтая лихорадка распространена в некоторых странах Центральной и Южной Америки, Африки (Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Колумбия, Перу, Нигерия, Ангола, Конго, Эфиопия и др.), являющихся эндемичными по желтой лихорадке, в которых климат способствует длительному выживанию и активному выплоду насекомых, передается при укусе насекомых, не встречающихся в Российской Федерации.
По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) с 2015 года отмечается ухудшение эпидемиологической ситуации по желтой лихорадке в странах Африки.
С начала вспышки в декабре 2015 года в Анголе уже зарегистрировано 1975 пациентов с подозрением на желтую лихорадку (лабораторно подтверждено 618) и 258 случаев закончились летально. В стране начата массовая иммунизация населения против желтой лихорадки
Вспыхнув в декабре 2015 года в Анголе, заболевание распространилось на Кению, Демократическую Республику Конго. В Китае также зарегистрировано 11 завозных лабораторно подтвержденных случаев желтой лихорадки из Анголы.
Ежегодно Всемирная организация здравоохранения публикует перечень стран, в которых существует наличие риска передачи желтой лихорадки, а также перечень стран, при въезде в которые требуется наличие международного свидетельства о вакцинации против желтой лихорадки для путешественников.
Желтая лихорадка - вирусное заболевание, передающееся человеку через укус комаров, остается единственным заболеванием, требующим проведения вакцинации при въезде в страны, в которых существует риск заражения желтой лихорадкой.
Вакцины против желтой лихорадки обеспечивают защиту от инфекции по истечении 10 дней после проведения прививки. В соответствии с требованиями ММСП (2005г.) лица, подвергшиеся вакцинации, получают международное свидетельство о вакцинации или профилактике, которое действительно в течение всей жизни.
Перечень центров вакцинации против желтой лихорадки в субъектах Российской Федерации ежегодно размещается на официальном сайте Роспотребнадзора.
Лица, совершающие поездку, у которых отсутствуют свидетельства о вакцинации против желтой лихорадки, въезжающие на территории стран, где присутствуют переносчики желтой лихорадки, могут быть подвергнуты карантину на период инкубационного периода (шесть дней), медицинскому обследованию или иным мерам, вплоть до отказа во въезде в страну, в соответствии со статьей 31 Международных медико-санитарных правил (2005 г.).
Во время путешествия в целях защиты от укусов насекомых, комаров рекомендуется применять средства, отпугивающие и уничтожающие насекомых (репелленты и инсектициды), а также в помещениях обязательно засетчивать окна и двери.
Ситуация остается на контроле Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека.
UH-60. «Лима» перейдет на «Виктора», затем на «Майка».
Армия США планирует приобретать многоцелевые вертолеты версии UH-60V (Victor) Black Hawk начиная с января 2017 года, сообщает «Военный Паритет» со ссылкой на defensenews.com (2 мая).
Весной 2014 года компания Northrop Grumman заключила контракт с армией США на замену старых аналоговых приборных панелей вертолетов серии UH-60L (Lima) Black Hawk на новые цифровые кабины с открытой архитектурой. В настоящее время строятся три прототипа.
План армии состоит в том, чтобы модернизировать 760 вертолетов версии L на новый стандарт V. Модель V далее будет преобразована в версию М (Mike), которая является самой продвинутой в ряду армейских модификаций знаменитого вертолета Black Hawk. По данным en.wikipedia.org, вертолет версии М оснащен усовершенствованными лопастями винтов, ТВД типа T700-GE-701D (по 2000 л.с), цифровой авионикой, производство ведется с 2006 года.
На днях весь мир отметил скорбную дату: 30-летие аварии на Чернобыльской АЭС, последствия которой до сих пор сказываются на здоровье миллионов людей. К печальному юбилею Дмитрий Медведев подготовил ликвидаторам аварии и жителям заражённых территорий «подарок» в виде постановления, цель которого — резко сократить расходы на социальную защиту людей, пострадавших от последствий чернобыльской катастрофы.
СЕГОДНЯ в России на загрязнённых радионуклидами в результате чернобыльской катастрофы территориях проживают около 1,6 млн. человек. Именно их и касается постановление правительства РФ от 8 октября 2015 г. № 1074 «Об утверждении перечня населённых пунктов, находящихся в границах зон радиоактивного загрязнения вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». Решением «всего лишь» сокращается этот самый перечень на несколько сот населённых пунктов. Простым росчерком чиновного пера тысячи и тысячи людей лишены льгот, пособий, субсидий.
Сей судьбоносный для сотен тысяч наших сограждан документ подписан председателем партии «Единая Россия» Д. Медведевым, который недавно заявил, что ценит в политиках «душевное стремление работать на благо граждан России». Сказано это было за три дня до чернобыльского «юбилея» — во время селекторного совещания В. Путина и Д. Медведева с участниками предварительного внутрипартийного голосования «Единой России» в Удмуртии.
Впрочем, ни один из участников упомянутого совещания даже не попытался проявить «душевное стремление» и напомнить своему начальнику о бедах чернобыльцев. Забыли о них и «фронтовики» из ОНФ. О постановлении № 1074 и последствиях его реализации общественности напомнили активисты российского отделения «Гринпис», которые объявили о начале сбора подписей против сокращения социальной поддержки пострадавшим в результате чернобыльской аварии.
Названным постановлением часть населённых пунктов перевели из зоны отселения в зону проживания, лишив людей льгот. Кроме этого, в зоне отселения, по постановлению правительства, запрещены лесопользование, сельское хозяйство, охота, рыболовство, а в зоне проживания такого строгого запрета нет. Поэтому активисты «Гринпис» опасаются, что загрязнённая продукция будет распространяться по стране.
Как говорят эксперты, изменения в части финансирования льгот вступят в силу с июля этого года. Речь идёт прежде всего о детских пособиях и выплатах. Если сейчас на детей до трёх лет государство выплачивает 80% от заработка родителя-чернобыльца, то по новым правилам в первые полгода сумма составит 40% плюс три тысячи рублей, а с полутора до трёх лет будет выплачиваться фиксированная сумма — шесть тысяч рублей. Кроме того, участникам ликвидации аварии в Чернобыле уменьшили льготы по оплате электричества — теперь они будут платить 50% не от реальной стоимости израсходованной электроэнергии, а от норматива потребления. «Сверхпотреблённую» электроэнергию чернобыльцам придётся теперь оплачивать полностью.
АДРЕСОВАННОЕ председателю правительства России Д. Медведеву обращение может подписать каждый желающий, кликнув на текст «Поддержите пострадавших от Чернобыля!» на странице www.
В обращении, которое «Гринпис» решило направить Д. Медведеву, в частности сказано:
«…Неприемлемо изменение статуса ряда населённых пунктов с фактическим разрешением хозяйственной деятельности в тех населённых пунктах, которые ранее относились к зоне отселения… Постановление принималось без соответствующего обсуждения и при недостаточном обосновании. Снижение объёма мер социальной поддержки фактически толкает людей переходить на загрязнённую продукцию леса и приусадебных хозяйств. Такая продукция может распространяться и в другие регионы страны.
Недопустимо закрытие медицинских и профилактических программ (в частности, областной программы «Минимизация медицинских последствий экологического неблагополучия в Брянской области»), сокращение мероприятий по оздоровлению детей, проживающих на радиационно-загрязнённых территориях, что стало следствием указанного постановления. Значительное сокращение финансирования мероприятий по снижению поступления радионуклидов в продукцию сельскохозяйственного производства, начиная с 2001 года и по настоящее время, уже привело к повышению накопления радионуклидов во всех видах производимой продукции.
Несправедлива отмена льготы для детей из загрязнённых зон на поступление в вузы: многие из них лишились, возможно, единственного шанса получить высшее образование и впоследствии продолжить жизнь в другом городе. Несправедливо закреплённое в Федеральном законе от 29 декабря 2015 года №388-ФЗ значительное сокращение для проживающих на загрязнённых территориях пособия по уходу за ребёнком до достижения им возраста трёх лет. Считаю недопустимым при сокращении поддержки пострадавших в результате чернобыльской катастрофы направлять бюджетные средства на строительство новых атомных реакторов как в России, так и за рубежом.
…Я считаю, что сокращение мер социальной поддержки пострадавших от чернобыльской катастрофы недопустимо, постановление правительства № 1074 должно быть отменено».
Что ж, нужно ли более красноречивое подтверждение того позорного факта, что в то время, когда весь мир скорбит о жертвах Чернобыля, преклоняется перед героями-ликвидаторами, нынешние власти РФ остаются не просто равнодушными к нуждам этих людей, но с энергией, достойной лучшего применения, урезают даже те скромные остатки льгот, которыми в своё время наделила их Советская власть?
США. Россия. Иран > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция >globalaffairs.ru, 29 апреля 2016 > № 2907519Андрей Баклицкий, Ричард Вайц
Соглашение по иранской ядерной программе: возможности и преграды для российско-американского сотрудничества
Андрей Баклицкий - Директор программы «Россия и ядерное нераспространение», ПИР-Центр, Россия
Ричард Вайц - Старший научный сотрудник, директор Центра военно-политического анализа, Институт Хадсона, США
Резюме 14 июля 2015 года США, Россия, Китай, Франция, Великобритания, Германия, ЕС и Иран договорились о Совместном всеобъемлющем плане действий (известном также как «иранское соглашение»), с целью положить конец противостоянию вокруг ядерной программы Тегерана.
В случае соблюдения договоренностей, СВПД может существенно ограничить возможность Ирана в кратчайшие сроки создать ядерное оружие.
Сотрудничество между США и Россией имеет первостепенное значение для успешного достижения этой цели.
Между тем, реализации СВПД может помешать ряд обстоятельств. «Иранское соглашение» не является обязывающей международной договоренностью – это лишь добровольный план действий. Его перспективы зависят от того, чем в приоритетном порядке будут руководствоваться участвующие в этом проекте стороны: своими собственными интересами или же неукоснительным соблюдением условий соглашения. Изменение международной или внутренней ситуации может побудить кого-то из участников выйти из СВПД. В частности, в скором времени произойдет смена лидеров в Иране и Соединенных Штатах, и их преемники могут придерживаться других точек зрения на эти договоренности.
Кроме того, западные лидеры и некоторые их союзники по-прежнему критически настроены в отношении внутренней и внешней политики иранского руководства. Россия не считает, что эта «озабоченность» может быть оправданием антииранских санкций: такие меры, по мнению Москвы, ставят под угрозу урегулирование более важной проблемы – ситуации вокруг ядерной программы Тегерана.
Геополитические проблемы, в частности, противостояние между ближневосточными державами, могут стать еще более серьезным вызовом для СВПД: именно там следует искать источники трений между Тегераном и Вашингтоном. Например, США продолжают применять санкции против Ирана по причинам, не связанным с ядерными разработками: в частности, из-за развития ракетной программы, что также может затруднить реализацию СВПД. Россия, в свою очередь, сомневается в оправданности размещения в Европе систем ПРО (якобы по причине угрозы иранских ракет).
СВПД предполагает «возвратный» механизм, позволяющий ООН восстановить все «ядерные» санкции, если Иран нарушит соглашение. Но воссоздать всю ту сложную паутину санкций, которой Иран был опутан прежде, практически невозможно.
Сотрудничество между Россией и США – необходимое условие для успешной реализации «иранского соглашения». У правительств двух стран имеется большой опыт взаимодействия в решении задач, связанных с ядерным нераспространением. Оба государства не заинтересованы в появлении у Ирана ядерного оружия. Более того, у Москвы есть коммерческий интерес, связанный с успешной реализацией иранского мирного атомного проекта, что само по себе подразумевает незаинтересованность России в нарушении Тегераном своих международных обязательств.
В свою очередь, сотрудничество в области безопасности между США и арабскими соседями Ирана снижает у этих стран желание обзавестись собственным ядерным оружием. Россия и США могут оказать важную поддержку Международному агентству по атомной энергии (МАГАТЭ) в обеспечении СВПД и в осуществлении других целей, связанных с ядерным нераспространением.
Успех ядерного соглашения с Ираном создаст сильный прецедент в деле нераспространения ядерного оружия и заложит основу для будущего международного сотрудничества в этой сфере.
Вступление
14 июля 2015 года в Вене Россия и Соединенные Штаты Америки, наряду с Китаем, Францией, Германией, Великобританией и Европейским Союзом (ЕС), согласовали с иранским правительством Совместный всеобъемлющий план действий [1].
Цель СВПД – поставить точку в противостоянии вокруг иранской ядерной программы, длившемся больше десяти лет.
Венским договоренностям предшествовал промежуточный Совместный план действий, принятый в ноябре 2013 года [2], а также диалог между Ираном и МАГАТЭ относительно неурегулированных вопросов, касающихся ядерной программы Тегерана.
СВПД стал возможным, благодаря сочетанию нескольких факторов. Это и давление на Тегеран посредством международных санкций, и избрание Хасана Рухани и Барака Обамы президентами Ирана и США (оба президента стремились к заключению ядерной сделки), и длительное сотрудничество между Россией и Западом по иранской ядерной проблематике, несмотря на серьезные разногласия по другим вопросам.
Основные условия
Реализация СВПД существенно снизит возможности Ирана по обогащению урана (уровень ограничивается 3,67 процентами). Сокращается число центрифуг, вводится потолок запасов тяжелой воды и снижение общего допустимого объема обогащенного урана. Подземный центр обогащения в Фордо перепрофилируется в центр ядерных исследований, а тяжеловодный реактор в Араке модифицируется в целях ограничения производства плутония.
Иран согласился на добровольной основе применять Дополнительный протокол (ДП) к соглашению о гарантиях МАГАТЭ (с прицелом на его ратификацию Меджлисом). ДП наделяет МАГАТЭ дополнительными возможностями мониторинга и доступа на атомные объекты страны. Кроме того, Иран принял модифицированный код 3.1 Дополнительных положений к соглашению о гарантиях, согласно которому он обязуется незамедлительно информировать МАГАТЭ в случае принятия решений о строительстве новых ядерных объектов. Иран также согласился сотрудничать с Агентством, внести ясность относительно прошлых и настоящих нерешенных вопросов, связанных с его ядерной программой, и регулярно информировать МАГАТЭ о своих запасах урана и количестве центрифуг.
На протяжении 15 лет Тегеран сможет импортировать продукцию для своей ядерной программы только с одобрения специально созданной Совместной комиссии. В течение этого времени страна не будет перерабатывать отработанное ядерное топливо из своих реакторов, располагать высокообогащенным ураном (ВОУ) или оружейным плутонием, а также ураном и плутонием в металлической форме. В течение 10 лет Иран ограничит исследования, связанные с обогащением урана, газоцентрифужной технологией, а также обязуется представлять МАГАТЭ ежегодный план деятельности, связанной с обогащением урана. Агентство, в свою очередь, будет следить за выполнением этих обязательств.
В ответ на эти шаги Совет Безопасности ООН принял Резолюцию №2231 [3], отменившую положения всех предыдущих резолюций СБ ООН по Ирану, связанных с его ядерной программой. Правда, в новом документе сохраняется перечень организаций и частных лиц, на которых все еще распространяются санкции [4].
ЕС полностью отменил все односторонние санкционные меры против Ирана, а администрация Обамы отказалась от санкций, наложенных по причине ядерной программы страны [5].
Важность плана
Иранская ядерная программа началась в рамках инициативы США «Атом для мира». В 1967 году Вашингтон организовал поставку Ирану 5-мегаватного исследовательского ядерного реактора [6].
В следующем году Тегеран подписал Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и поставил свою ядерную программу под контроль МАГАТЭ. В 1970-х годах немецкая компания Kraftwerk Union начала строительство двух реакторов на легкой воде для атомной электростанции в Бушере, и Иран выкупил 10% акций Eurodif – европейского консорциума по обогащению урана. Однако Исламская революция 1979 года положила конец ядерному сотрудничеству с Западом. В 1980-е годы Тегеран возобновил ядерную программу и продолжал ее в 1990-е годы, несмотря на противодействие мирового сообщества, подозревавшего Иран в разработке ядерного оружия.
В 2002 году иранские диссиденты информировали мировое сообщество о строительстве незадекларированных ядерных объектов в Натанзе и Араке [7].
Позиция Тегерана заключалась в том, что в рамках своих международных обязательств страна не была обязана раскрывать местонахождение незавершенных ядерных объектов. Но информационные утечки вызывали озабоченность по поводу возможной военной составляющей иранской ядерной программы.
Последовавшие переговоры длились более десяти лет.
Поначалу в них участвовали Иран и три европейские страны – Германия, Франция и Великобритания. В 2006 г. к ним присоединились Китай, Россия и США, что привело к появлению формата 5+1. В ходе переговоров, сопровождавшихся многочисленными спорами и взаимными обвинениями, Иран и группа международных посредников неоднократно меняли свои позиции. Другие попытки достичь соглашения – в частности те, что были предприняты Бразилией и Турцией в 2010 году – окончились неудачей [8].
Россия и Китай также призывали к компромиссу, и Москва помогла Ирану закончить строительство АЭС в Бушере лишь после того, как Тегеран согласился получать российское ядерное топливо, а отработавшее возвращать обратно – в Россию [9].
Тем временем Иран неуклонно наращивал свои ядерные амбиции, овладевая современными технологиями обогащения урана и увеличивая количество действующих центрифуг. В Фордо был открыт укрепленный подземный центр по обогащению урана.
В ответ мировое сообщество усилило давление на Иран, а СБ ООН принял шесть резолюций, из которых четыре вводили режим санкций [10].
Односторонние санкции США и ЕС отрезали Иран от мировой финансовой системы и существенно ограничили экспорт нефти из этой страны. Далее последовал ряд загадочных убийств иранских ученых-ядерщиков, а также появление компьютерного вируса Stuxnet в Натанзе, который привел к выводу из строя около 1000 центрифуг. Президенты США Джордж У. Буш и (в меньшей степени) Барак Обама стояли на том, что ради недопущения появления у Ирана ядерного оружия нельзя исключать никакие варианты. В сентябре 2012 года израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху выступил с угрозой нанести удар по ядерным объектам Ирана в случае, если количество урана, обогащенного там до 19,75%, станет достаточным для изготовления бомбы [11].
На этом фоне в 2012 году начались тайные переговоры между Вашингтоном и Тегераном [12]. Они не смогли существенно продвинуться до августа 2013 года, когда новым президентом Ирана был избран Хассан Рухани. Новая иранская администрация сделала поиск решения ядерного вопроса главным внешнеполитическим приоритетом.
24 ноября 2013 года Иран и шесть стран-участников заключили промежуточное соглашение, известное как Совместный план действий, по которому смягчение санкций производилось в обмен на ограничение иранской ядерной программы. Сторонам потребовалось еще двадцать месяцев, чтобы согласовать все детали СВПД – в силу сложности проблемы, а также несогласия некоторых сил внутри Ирана и на международной арене с предложенным соглашением.
Представляется крайне важным, чтобы Соединенные Штаты Америки, Российская Федерация и другие страны эффективно сотрудничали для обеспечения успеха СВПД. Это соглашение стало первым случаем, когда санкции против страны, введенные согласно Главе VII Устава ООН, были сняты в результате переговоров, а не по итогам военных действий13.
Успешная реализация соглашения станет мощным аргументом для дальнейшего сотрудничества в сфере нераспространения, даже несмотря на разногласия между великими державами по другим вопросам. Кроме того, страны-участницы и ключевые многосторонние организации – МАГАТЭ и ООН, могут получить богатый опыт по преодолению других ядерных угроз, таких, например, как ядерная программа Корейской народной демократической республики (КНДР). [13]
Что бы ни говорили ближневосточные страны о том, что США, Россия и другие ядерные державы должны сами ускоренно разоружаться, их ядерная политика не оказывает непосредственного воздействия на принятие решений нынешних неядерных государств в отношении разработки или отказа от «немирного» атома. Но если Иран будет стремиться к производству ядерного оружия, это напрямую повлияет на такие решения.
В случае появления веских доказательств нарушения Тегераном условий СВПД – даже если речь не пойдет об исследованиях в области ядерных вооружений и их разработке, это может подтолкнуть ближневосточные государства к созданию атомного оружия в качестве защитной меры.
Что же касается Саудовской Аравии, то она наверняка захочет обзавестись ядерным потенциалом, чтобы не дать Ирану возможности утвердить свое превосходство в регионе с опорой на ядерные силы.
Сторонники сделки с Ираном надеются, что СВПД укажет путь КНДР и другим странам к отказу от ядерных амбиций. Верно и то, что широкое применение инспекций, проводимых в рамках СВПД, а также обязательное применение ДП увеличат возможности контроля и выявления нарушений ДНЯО другими государствами. Все это смогло бы минимизировать недовольство иранского руководства тем, что ограничения в области ядерных исследований накладываются исключительно на их страну. Но распространить подобный интрузивный режим контроля на другие государства будет сложно, учитывая противодействие со стороны многих неядерных стран, а также членов ядерной пятерки.
Как следует из Резолюции №2231 СБ ООН, «все положения, содержащиеся в СВПД, предназначены только для целей его выполнения между Е3/ЕС+3 и Ираном и не должны рассматриваться как создающие прецеденты в отношении любого другого государства или в отношении фундаментальных принципов международного права, а также прав и обязанностей, вытекающих из Договора о нераспространении ядерного оружия». Барак Обама верно подметил, что СВПД вводит «беспрецедентные меры контроля» [14], но было бы затруднительно считать их прецедентом для других стран.
Возможные проблемы
СВПД, как вытекает из его названия, это не договор, а план действий. Стороны не подписывали и не ратифицировали юридически обязывающее соглашение. Даже Резолюция 2231 СБ ООН, включающая текст СВПД, лишь «призывает все страны-участницы» поддержать согласованный план. Данная формулировка, а также отсутствие ссылок на Статью 41 Устава ООН, означает, что участники соглашения не обязаны выполнять свои обязательства в соответствии с нормами международного права. Следовательно, перспективы СВПД во многом зависят от того, будут ли и дальше участвующие стороны считать его отвечающим их интересам, независимо от событий на международной арене и внутри их стран, и будут ли они выполнять его условия.
1. Односторонний выход
Один из факторов, способных привести к преждевременной остановке СВПД – выход какой-либо из сторон из соглашения по внутриполитическим причинам, не связанным с выполнением договоренностей другими участниками.
США
Администрация Обамы решительно поддерживает СВПД. Белый Дом отменил указы исполнительной власти о санкциях против Ирана, приостановил санкции, введенные Конгрессом, а также мобилизовал группы в парламенте в поддержку этого честолюбивого проекта. Немногие президенты США готовы были бы вложить такой большой политический капитал в соглашение с Тегераном.
Однако приближающиеся президентские выборы могут поставить под угрозу приверженность США СВПД. Если Белый Дом останется за демократами, перспективы СВПД выглядят лучше, поскольку «иранское соглашение» поддерживают как Хилари Клинтон, так и Берни Сандерс. Хотя Клинтон может предпочесть более сильное давление на Иран, нежели сенатор Сандерс, вряд ли она без веских на то оснований откажется от знаковых достижений своего предшественника. Однако все кандидаты в президенты от Республиканской партии выражают недовольство иранской сделкой, и многие члены Конгресса от Республиканской партии присоединились к этой критике.
Многое будет зависеть от внутриполитической и внешнеполитической ситуации в начале 2017 года. Однако, как видно на примере Договора об ограничении систем противоракетной обороны от 1972 года, в случае возникновения угрозы национальной безопасности, новая администрация США может использовать право выйти даже из юридически обязывающего международного соглашения о контроле над вооружениями.
Даже если следующий президент США поддержит соглашение и будет стремиться к его реализации, противодействие со стороны Конгресса может представлять угрозу для СВПД. Предложенный Акт о пересмотре ядерного соглашения 2015 года обязал президента выставить документ на голосование в Конгрессе. Но хотя у Республиканской партии было большинство в обеих палатах, и она готовилась преодолеть президентское вето, демократическому меньшинству в Сенате удалось сорвать голосование.
Даже если Конгресс окажется под контролем республиканцев, они могут не суметь заблокировать СВПД, поскольку конгрессмены-демократы будут стремиться сохранить главное внешнеполитическое достижение демократической администрации. Даже ослабленная демократическая фракция в Сенате (выборы 2014 года обеспечили республиканцам наибольшее число мест с 1929 года) сумела заблокировать законодательный акт, поддерживаемый республиканцами. В 2016 году состоятся перевыборы 24 сенаторов-республиканцев и 10 сенаторов-демократов, и по их итогам демократы, скорее всего, укрепят свои позиции в верхней палате.
СВПД должен оставаться в силе более 10 лет, и на таком временном отрезке трудно спрогнозировать состав и действия Конгресса. Но, чем дольше Иран станет придерживаться СВПД, тем более сильное международное давление будет оказываться на любого президента США и Конгресс, чтобы не выходить из него.
Иран
В иранской политической системе, несмотря на значение роли избранного президента и парламента, Верховный руководитель страны (в настоящее время это аятолла Али Хаменеи) принимает окончательное решение по главным вопросам. По иранской конституции, Верховный руководитель – глава государства, обладающий эксклюзивными полномочиями, включая «принятие общего политического курса Исламской республики Иран» и «надзор за правильным выполнением этого курса» [15].
Иными словами, если того захочет Али Хаменеи, Тегеран может выйти из СВПД.
На практике нынешний духовный лидер Ирана редко вмешивается в процесс принятия решений государственными органами. Используя – для поддержания необходимого баланса – систему сдержек и противовесов, он устанавливает некие рамки, в пределах которых те или иные действующие лица вправе принимать собственные решения.
Эта тенденция просматривается и в переговорах по ядерной программе: Верховный руководитель Ирана поддерживал дипломатов, но принижал значение самих переговоров для будущего страны. Он обозначал красные линии для переговорщиков, и тем приходилось применять все свое умение, чтобы уместить в эти рамки желаемую суть переговоров. Существует мнение, что аятолла Хаменеи играл роль плохого полицейского для усиления позиций иранской стороны.
Например, в конце мая 2015 года Верховный руководитель спровоцировал острую дискуссию, заявив, что Иран не предоставит доступ к своим ядерным объектам и не потерпит «чрезвычайных мер контроля». Тем не менее, эти ключевые пункты вошли в текст СВПД. В конце концов, переговорщикам удалось оговорить условия посещения военных объектов и убедить иранскую общественность, что эти инспекции – неотъемлемая часть Дополнительного протокола, а, значит, их нельзя считать «чрезвычайными мерами».
После того, как иранский парламент одобрил СВПД, в своем письме президенту Рухани Али Хаменеи сообщал, что принимает этот план. Но с условием. «Любые новые санкции на любом уровне под любым предлогом (таким как неоднократные ложные обвинения в поддержке терроризма или нарушениях прав человека) … будут считаться нарушением СВПД», – писал Хаменеи. В этом случае Иран должен выйти из данного соглашения [16].
Когда 17 января 2016 года США наложили новые санкции на иранских физических и юридических лиц, участвующих в ракетной программе, Тегеран мог бы привести свою угрозу в действие и выйти из СВПД. Но Иран просто увеличил количество запусков и испытаний ракет.
Из этих примеров видно, что Верховный руководитель готов придерживаться СВПД, если при этом не пострадают стратегические интересы Ирана. Снятие санкций с Тегерана, вероятно, приведет к экономическому росту и повышению уровня благосостояния граждан. В этом случае Верховному руководителю будет труднее выйти из режима СВПД без веских на то оснований.
Один из непредсказуемых факторов – это возможная смена Верховного лидера Ирана. Он избирается пожизненно, но Али Хаменеи уже 76 лет; когда «он утратит возможность выполнять свои конституционные обязанности», Ассамблее экспертов придется выбирать его преемника. Итоги такого выбора непредсказуемы. Однако высоки и шансы на то, что решать этот вопрос будет нынешний состав Ассамблеи (2016–2024 гг). Между тем, прошедшие недавно выборы увеличили влияние умеренных сил, солидаризирующихся с президентом Рухани. Это может означать, что новый Верховный руководитель будет, по крайней мере, столь же лоялен к СВПД, как и аятолла Хаменеи.
2. Реализация СВПД
Одним из самых противоречивых моментов СВПД являются меры по обеспечению его выполнения. Критики утверждают, что Тегеран может отказаться соблюдать ограничения, наложенные на его ядерную программу, не станет пускать инспекторов МАГАТЭ и продолжит осуществлять закупку ядерных материалов. Он также может прибегнуть к другим незаконным действиям, обходным маневрам, увиливать от соблюдения положений СВПД (например, создавать мощности по производству ядерного оружия на незадекларированных объектах). Не исключен и выход из соглашения – по примеру Северной Кореи, которая отказалась от обязательств по нераспространению и начала форсированную реализацию ядерной программы.
Хотя до сих пор иранское правительство выполняло свои обязательства по СВПД, будущее правительство может отказаться от них по самым разным причинам. У Ирана имеется богатый опыт по части незаконной закупки ядерных материалов. Эта страна разработала одну из самых изощренных программ противодействия санкциям в истории. Министерство финансов США выявило десятки подставных компаний и других организаций, которые иранцы использовали в обход оказываемому на них давлению [17].
Эти организации получали технологии, материалы и средства, чтобы помогать ядерной и ракетной программам страны. Некоторые из этих структур могут сейчас быть неактивными, но их нетрудно реанимировать. А контролирующим международным организациям придется выявить не только эти структуры, но и те, что могут быть созданы в будущем.
Склонность Ирана к участию в новых незаконных закупках будет меняться в зависимости от целей режима, особенно от его оценки самой системы контроля, созданной в рамках СВПД, ее действенности и эффективности. В этих расчетах следует также учитывать возможную утрату экономических связей с Россией. Поэтому российско-иранская торговля и инвестиции, риск потерять которые могли бы усилить его заинтересованность Ирана в сохранении режима СВПД и снизить заинтересованность к обретению ядерного оружия по истечении срока действия этого соглашения.
Администрация Обамы старается облегчить иранским и иностранным компаниям использование долларов США в новых экономических сделках [18], но она по-прежнему поддерживает неядерные санкции (в качестве наказания за запуск баллистических ракет, а также по обвинению в поддержке терроризма и нарушении прав человека). Это закрывает для Ирана финансовую систему США [19].
Если Тегеран не добьется такого облегчения режима санкций, на которое он рассчитывал при подписании сделки, заинтересованность в выполнении соглашения снизится.
Влияние других сфер на реализацию СВПД
Некоторые события, не связанные с ядерной программой Ирана, также могут нарушить ход реализации СВПД. Например, США не сняли с Ирана свои «непрофильные» санкции – по обвинению в нарушении прав человека и поддержке терроризма [20].
Многие из таких мер направлены против Корпуса стражей революции – могущественного игрока в Иране, который может предпринимать действия, направленные против соглашения по ядерной программе.
Ракеты
Исследования Ирана в области разработки, создания и особенно испытаний межконтинентальных баллистических ракет могут иметь самые неприятные последствия. Они уже стали причиной введения американских санкций в отношении иранских организаций и частных лиц, участвующих в ракетной программе [21]. Разработки Ирана в этой области заставляют США и НАТО последовательно поддерживать программы противоракетной обороны, которые Россия воспринимает как угрозу своим возможностям ядерного сдерживания.
Продолжение испытаний иранских ракет может ослабить поддержку СВПД в США и привести к одностороннему выходу Вашингтона из этого соглашения, о чем уже говорилось выше. Второй, менее вероятный сценарий состоит в том, что испытания иранских ракет заставят США не только поддерживать, но и существенно усилить свою программу ПРО. В свою очередь, это подтолкнет Россию и Китай к ответным мерам, включая те, которые могут угрожать СВПД или их пассивную позицию в отношении нарушения Ираном соглашения.
Терроризм и права человека
Существует и другая алогичная динамика, связанная с терроризмом и правами человека. Критики СВПД говорят, что иранское правительство продолжает поддерживать международные террористические движения (по классификации правительства США)[22]. И хотя нынешнее иранское руководство проводит более умеренную ядерную политику, Тегеран по-прежнему претендует на роль регионального лидера, подчас угрожая другим странам, оказывает давление на свое население, не предоставляя иранцам важных политических и гражданских прав. Согласно докладу Государственного департамента США, «в 2014 году государственное спонсирование Ираном терроризма по всему миру оставалось на прежнем уровне. Это спонсирование осуществляется через Корпус стражей революции, Министерство безопасности Ирана и союзника Тегерана – организацию Хезболла, остающуюся серьезной угрозой для стабильности Ливана и всего региона» [23].
Если США введут новые санкции, связанные с поддержкой терроризма или подавлением гражданских свобод, иранское руководство способно реализовать свою угрозу и выйти из режима СВПД. В зависимости от конкретной ситуации, Москва может занять в этом споре, как сторону Тегерана, так и сторону Вашингтона.
Геополитика и борьба за власть на Ближнем Востоке
Россия и США могут разыграть иранскую карту друг против друга, сознательно усиливая напряженность в отношениях между Тегераном и другой стороной. При этом каждая из сторон будет стремиться использовать Тегеран в качестве своего доверенного лица для ослабления влияния друг друга в регионе. При этом в прошлом Исламская республика никак не выказывала намерения стать чьим-либо сателлитом и, скорее всего, будет придерживаться этой позиции в будущем.
Перспективы «иранского соглашения» вызвали беспокойство многих региональных игроков. После подписания СВПД премьер-министр Израиля Нетаньяху назвал сделку «исторической ошибкой» [24].
Саудовская Аравия – еще один ключевой союзник США в регионе – также выразила недовольство по поводу соглашения.
Когда СВПД получил одобрение в Конгрессе США и дошел до стадии имплементации, его критики переключили внимание на другие проблемы. Но региональный фактор остается потенциально опасным для судьбы «иранской сделки».
На Ближнем Востоке бушует ряд конфликтов: от Ирака до Йемена, в которых Иран участвует либо непосредственно, либо опосредованно. Когда улягутся страсти в Сирии, Иран и его союзники могут получить больше ресурсов для взаимодействия с другими странами и организациями региона. Если Хезболла будет более активно действовать на границе с Израилем, или ситуация в Йемене начнет представлять значительную угрозу для Саудовской Аравии, Тель-Авив или Эр-Рияд могут решиться на ответные действия. Один из вариантов – попытаться торпедировать СВПД через лоббирование своих интересов в Вашингтоне или другими средствами.
Рекомендации
Если СВПД будет выполняться надлежащим образом, Соединенным Штатам следует дать понять своим союзникам в регионе, что ядерное соглашение с Ираном делает Ближний Восток гораздо более безопасным, и потому СВДП следует оградить от возможной угрозы региональных кризисов. В интересах союзников США, чтобы Иран был стороной этих договоренностей – тогда его ядерная программа будет полностью прозрачной.
Если новый президент США решит выйти из СВПД из-за разногласий в Конгрессе между двумя ведущими партиями, другие члены СВПД должны использовать все свое влияние, чтобы убедить Вашингтон остаться. Россия едва ли сможет повлиять на этот процесс, но у нее есть возможность согласовывать свои действия с Китаем и европейскими участниками соглашения, к которым Вашингтон прислушивается как к союзникам по НАТО.
Даже если США выйдут из соглашения, это не будет конец СВПД. Политическая воля остальных участников могла бы компенсировать эту потерю. Снятие санкций ООН и ЕС может стать достаточно сильным стимулом для Ирана, чтобы продолжить выполнение своей части сделки, которая в этом случае может быть видоизменена. Если США снова введут односторонние санкции против иностранных компаний, работающих в Иране, Россия и другие стороны соглашения должны будут защитить свои компании. Хорошим примером в этом смысле может служить принятое Европейским союзом Постановление №2271/96, защищающее европейские компании от санкций США, связанных с Кубой.
Действия Ирана, противоречащие СВПД, должны тщательно расследоваться, и лишь после этого нужно предпринимать какие-то меры. Допустимые пределы запасов обогащенного урана и тяжелой воды могут быть слегка превышены из-за технических или логистических причин. Точно так же МАГАТЭ необходимо придерживаться принципов СВПД, согласно которым «количество просьб о предоставлении доступа [к иранским ядерным объектам] будет сведено к такому минимуму, который необходим для эффективного выполнения обязанностей по контролю в соответствии с настоящим СВПД». Члены Совместной Комиссии должны голосовать на основании данных углубленного анализа по каждому случаю, и не опираться на стереотипы, предвзятые мнения и традиционную склонность поддерживать союзников, независимо от сути вопроса. США следует тщательно взвесить цену ввода новых санкций против Ирана в качестве наказания за нарушения, не связанные с ядерной проблематикой – особенно в первые годы действия соглашения. Например, обратить внимание на то, что иранские ракеты сравнительно безвредны, если на них не установлены ядерные боеголовки.
В целом сторонам нужно поставить перед собой цель реализовать договоренности по СВПД без вмешательства СБ ООН. Обращение к Совету Безопасности в качестве последнего довода в механизме принуждения к выполнению плана действий может запустить процесс, в ходе которого любой из пяти постоянных членов СБ ООН будет иметь возможность завершить действие СВПД («возвратный» механизм), и тогда уже ничего нельзя будет исправить. Когда столько поставлено на карту, все, кроме грубых нарушений соглашения, должно разрешаться путем консультаций и приведения в действие механизмов разрешения конфликтов, предусмотренных в плане.
Сделка по иранской ядерной программе и последовавшее облегчение режима санкций усилило давление на другие ближневосточные страны, такие как Саудовская Аравия и ОАЭ. Они обеспокоены поведением Ирана и задумываются о собственных ядерных программах. Один из факторов, который мог бы побудить ближневосточных соседей Ирана и другие правительства обзавестись собственным ядерным оружием,– это убеждение в том, что у США нет возможности или намерения защитить их.
И наоборот, если США будут по-прежнему делать заслуживающие доверия заявления о готовности защитить эти страны от прямой или косвенной агрессии, потенциальные обладатели ядерного оружия, дабы не лишиться благорасположения США, а также политических и экономических отношений с другими западными странами, вряд ли рискнут обрести этот статус в реальности. США и другие государства могут разубедить их в целесообразности разработки ядерной программы, предоставив им неядерные вооружения – системы противоракетной обороны, а также иную помощь в сфере укрепления безопасности.
Благодаря опыту иранского урегулирования, страны и международные организации существенно улучшили механизмы применения санкций в отношении потенциальных нарушителей договора о нераспространении ядерного оружия. Но и государства, против которых могут быть направлены санкции, увеличили свои возможности действовать в обход такого давления. Кроме того, многие страны, после принятия СВПД и Резолюции СБ ООН №2231, отказываются от применения санкционных мер.
В СВПД предусмотрен «возвратный» механизм, позволяющий ООН восстановить санкции, связанные с ядерной программой Ирана, в случае нарушения соглашения. Но восстановить чрезвычайно сложную санкционную паутину, которой мировое сообщество опутало Иран в прежние годы, вряд ли возможно. Потребовался не один год, чтобы сконструировать всеобъемлющее партнерство, способное оказать необходимое влияние на Иран с целью умерить его ядерные амбиции.
Шестерка посредников должна сохранить способность добиваться неукоснительного выполнения соглашения. Поскольку Россия и Китай не склонны вводить санкции, Министерству финансов США, скорее всего, придется взять на себя лидерство в поддержании «санкционного потенциала». Иранское руководство должно понимать, какую цену придется заплатить в случае «отклонения от курса». Россия и другие страны могут стать партнерами США в деле укрепления пограничного и экспортного контроля, особенно соседей Ирана, с целью ограничения возможной незаконной торговли ядерными компонентами. Российское правительство настроено на поддержание высокого уровня безопасности своих ядерных материалов и технологий, несмотря на прекращение помощи, оказываемой США в рамках программы Нанна-Лугара. У Москвы и Вашингтона накоплен хороший опыт сотрудничества в решении вопросов ядерной безопасности в третьих странах. В качестве примера можно привести их многолетние усилия по вывозу запасов высокообогащенного урана из исследовательских реакторов многих стран, и есть надежда на продолжение этого взаимодействия. Правительствам двух стран следует подумать о средствах усиления Инициативы по безопасности в борьбе с распространением оружия массового уничтожения, Резолюции 1540 СБ ООН, Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма и других механизмах противодействия терроризму и распространению ядерного оружия. Некоторые из этих инициатив застопорились из-за разногласий между Россией и Западом по другим вопросам.
России, США и другим странам нужно усилить содействие МАГАТЭ, которой требуется дополнительное финансирование и технологии, чтобы обеспечить выполнение Тегераном условий СВПД.
Следует принимать во внимание большую территорию Ирана, который имеет выход к морю и может воспользоваться морским транспортом – особенно в контексте богатой истории его участия в незаконных закупках ядерных компонентов и материалов. Другие страны также могут помочь МАГАТЭ финансами и другими средствами, чтобы обеспечить выполнение условий СВПД – и не только их [25].
Хотя формально процессом обеспечения безопасности иранской ядерной программы руководит ЕС, России также следует укреплять режим безопасности при поставках любых ядерных материалов и технологий Ирану, а также обучать иранских специалистов современным методам безопасного обращения с ними. Иранцы вряд ли допустят американских специалистов на свои ядерные объекты, но США могли бы помочь ЕС, России и другим странам в выстраивании правильных взаимоотношений с Тегераном в этой области. Хотя в Иране действует коммерческий ядерный реактор (в Бушере), Тегеран еще не подписал Конвенцию по ядерной безопасности [26]. Он не является стороной Конвенции по физической защите ядерных материалов [27] и Международной конвенции по борьбе с актами ядерного терроризма [28].
Москва может подтолкнуть Иран к подписанию этих соглашений, что пошло бы на пользу обеим странам и остальному мировому сообществу. У Москвы есть коммерческая заинтересованность в обеспечении безопасности ядерной программы Ирана и ее мирном характере. Крупная ядерная авария в Иране, ядерный теракт с использованием материалов, приобретенных у Тегерана, или крах СВПД сорвут планы Москвы по расширению иранской программы мирного использования атома.
Есть мнение, что Россия и другие члены ШОС в скором времени предоставят Ирану статус полноправного члена Шанхайской организации сотрудничества. В прошлом организация отказывалась идти на такой шаг, поскольку в ШОС действует правило, согласно которому полноценное членство не может быть предоставлено стране, находящейся под санкциями ООН. ШОС следует сохранить этот регламент и быть готовой приостановить членство Ирана, если СБ ООН, где Россия может наложить вето на любую резолюцию, установит факт нарушения Тегераном обязательств в части нераспространения ядерного оружия.
Согласно СВПД, по окончании 10-летнего (и особенно – 15-летнего периода) истечет срок исключительных мер, ограничивающих действия Ирана в области ядерных исследований. После этого Тегеран, как и большинство других стран, имеющих потенциал для создания ядерных вооружений, будет подчиняться общим, менее жестким ограничениям, оговоренным в ДНЯО. Вместе с тем, усилия по установлению зоны, свободной от оружия массового уничтожения (ЗСОМУ) на Ближнем Востоке, тормозятся «арабской весной», разногласиями между Россией и США и другими факторами. Египет торпедирует усилия США, направленные на то, чтобы предлагаемая конференция по ЗСОМУ проходила на приемлемых для Израиля условиях. Как настаивает Каир, Израилю нужно отказаться от непрозрачной политики в области ядерных технологий, а это вряд ли произойдет даже в случае успешной реализации СВПД.
Возможно, странам придется подумать о расширении некоторых положений СВПД (таких как максимальный уровень обогащения урана в 3,5% и усиленный контроль посредством Дополнительного протокола), чтобы убедить другие ближневосточные страны в необходимости принятия аналогичных ограничений. Иранское правительство заявило, что не согласится с односторонними ограничениями – помимо тех, что оговорены в СВПД, но рассмотрит этот вопрос, если ограничения будут обязательны для других стран (то есть, если Иран не будет единственной мишенью для этих ограничений).
Если мы утратим бдительность, СВПД может создать плохой прецедент, побудив другие страны к развитию таких деликатных технологий, как обогащение урана и переработка ядерного топлива. Более надежным стандартом передачи ядерных технологий следует считать Соглашение 123 о сотрудничестве в области мирного использования атома между ОАЭ и США. По этому договору ОАЭ взяли на себя обязательство не развивать технологии регенерации ядерного топлива. Правительство США считает эту договоренность «золотым стандартом», которому должны последовать другие государства. Хотя Соединенным Штатам было трудно добиться консенсуса по этому вопросу в ДНЯО и в Группе ядерных поставщиков (ГЯП), Россия, Китай и США могут оценить возможность полного отказа от обогащения и переработки ядерного топлива в формате двустороннего сотрудничества по мирному атому.
Авторы записки работали над различными разделами текста и потому могут не разделять позиции, обозначенные в других разделах, в то же время авторы приветствуют возможность для дискуссии и экспертного диалога по спорным вопросам.
Данные тексты отражают личное мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.
Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/
[5] Более подробное описание условий соглашения доступно по ссылке: https://www.armscontrol.org/reports/Solving-the-Iranian-Nuclear-Puzzle-The-Joint-Comprehensive-Plan-of-Action/2015/08/Appendix-A-Summary-of-the-Key%C2%ADComponents-of-the-JCPOA.
КОГДА ВЛАСТЬ начинает нервничать, она, дребезжа графином, махом взбирается на трибуну и берётся наводить в наших неспокойных головах порядок.
Вот, например, на днях в Госдуме премьер Медведев выступил. Какие это были фигуры речи, разворачивающие дивные панорамы социально-экономических достижений страны, голубые горизонты её перспектив — сказка. Да что там, роман о любви и жертвенности ради народа.
Но всё это пылкая лексика. Как говорится, по делам узнаете их. А вот дела эти, увы, описывать придётся в стиле тревожной телеграммы.
Итак, недалеко от подмосковных Люберец 7 апреля состоялись, как утверждают авторы размещённого в интернет-СМИ видео, тайные учения Нацгвардии, о создании которой Владимир Путин объявил 5 апреля, сообщили информагентства.
Только было гвардейцы пуговицы на гимнастёрках надраили, как сразу бросили их на подготовку к бою. С кем? Оказывается, с участниками «мирных демонстраций». Действительно, как отмечают наблюдатели, массовка, выполнявшая на этих учениях роль протестующих, выкрикивала: «Долой коррупцию!», «Верните наши деньги!»
Теперь-то понимаете, зачем власти эта новая мощнейшая в 400 тысяч штыков структура? От кого она буржуазный режим призвана защищать? И если уж принялись натравливать солдат на такие лозунги, то ситуация в стране и впрямь «пахнет керосином». Чем только, спрашивается, огонь тушить, когда полыхнёт? Ответ Кремля прост, как пожарный шланг: водой, которую на учениях тоннами обрушивали на предполагаемых митингующих с вертолётов.
Вполне творческое, надо признать, получилось начало. Крылатый вытрезвитель — это, знаете ли, так возвышенно!..
Через несколько дней подобные учения прошли в Смоленске, где, по легенде, силовики подавляли массовые протесты, вызванные резким ростом тарифов на услуги ЖКХ.
Вот они, наши перспективы, вот он — план действий власти! И, будьте любезны, ещё одно оригинальное техническое подспорье для его выполнения!
Это какое-то просто сногсшибательное устройство для разгона демонстрантов, заявка на которое недавно появилась на сайте госзакупок. Поместило его МВД, объявив конкурс на поставку «системы нелетального акустического воздействия». Надо же, какая формулировка — достойная пера больших гуманистов! Это только несознательный народ называет такую штуку звуковой пушкой, от воздействия которой тебя вывернет наизнанку, а можно и запросто рехнуться. А на самом-то деле она предназначена, цитирую техзадание: «Для создания определённых поведенческих реакций… путём дистанционного формирования инфранизкочастотных колебаний, влияющих на центральную нервную систему».
Уже чувствуете терапевтический эффект? Пока нет? А успокаивающий? Если, наслушавшись ежедневных телепроповедей премьера и президента, вы почему-то всё ещё открываете рот, то после сей вразумительной фразы непременно угомонитесь. Казённый цинизм, как известно, за лукавым словом в карман не лезет. За мерзким делом тоже.
Развязка МКАД - Каширское шоссе: до и после реконструкции
Какой была старая «клеверная» развязка на пересечении Каширского шоссе и МКАД и как она изменилась после реконструкции - смотрите в эксклюзивном видеосюжете от портала Стройкомплекса.
Пересечение Каширского шоссе и МКАД - одно из самых проблемных мест на автомобильной карте Москвы. Пробки здесь были всегда. Но теперь вместо старой клеверной развязки здесь построили четыре новые эстакады и тоннель. Движение по ним уже запущено.
Первая эстакада ведет с Каширского шоссе (из области) на внутреннюю сторону МКАД, вторая - с внешней стороны кольцевой автодороги на Каширку в сторону центра.
При съезде с первой эстакады строители построили тоннель вдоль внутренней стороны МКАД.
Третья эстакада позволит автомобилистам съехать с Каширского шоссе (при движении из центра города) на внешнюю сторону кольцевой автодороги.
Четвертая построена прямо над МКАД для разворота транспорта, движущегося со стороны Варшавского шоссе по внешней стороне кольцевой автодороги.
Видеосюжет также можно посмотреть на канале Стройкомплекса Москвы в YouTube.
Напомним, развязка на пересечении МКАД с Каширским шоссе была построена по типу «клеверный лист» и реконструирована в развязку с направленными съездами в виде тоннеля и эстакад, которая эффективнее справляется с потоком машин.
В Москве будут модернизированы все «клеверные листы» на МКАД. После строительства направленных съездов пропускная способность развязок увеличивается на 25-30%.
На stroi.mos.ru представлены 3D-модели всех реконструируемых развязок на МКАД.
Amcor приобрела южноамериканского производителя упаковочной продукции Alusa
Руководство Amcor подписало соглашение о приобретении компании Alusa, крупнейшего производителя эластичной упаковки в Южной Америке.
Производственные предприятия Alusa расположены в Чили, Перу, Аргентине и Колумбии. В Amcor отмечают, что после завершения процесса слияния компания сможет увеличить продажи эластичной упаковки в Северной и Южной Америке почти в два раза — до $1 млрд.
Штаб-квартира Amcor Limited расположена в австралийском Мельбурне, собственные производственные предприятия функционируют в 40 странах. Совокупный штат — более 29 тыс. сотрудников.
США близки к завершению плана экспортных продаж пшеницы, самому плохому за 44 сезона
Недельные экспортные продажи всей пшеницы США урожая 2015г., конечно, серьезно уступают показателям прошлых лет, но таких темпов вполне достаточно, чтобы за оставшиеся 5 недель сезона 2015/16 (в Штатах он завершается 31 мая) выполнить план продаж – 21,09 млн. тонн. Правда, это самый низкий объем экспорта с сезона 1971/72, когда на внешние рынки было продано лишь 16,31 млн. тонн пшеницы.
Недельные форвардные продажи пшеницы будущего урожая (454,70 тыс. тонн) в это время традиционно превышают продажи старого урожая.
Крупнейшими покупателями недели стали: Мексика (118 800 тонн), Тайвань (43 400), Япония (37 200), Колумбия (32 900), Канада (27 800), Бразилия (21 200) и Вьетнам (16 000). От ранее законтрактованной пшеницы отказались: Тринидад (2 800 тонн), Гондурас (1 300) и Перу (500).
Крупнейшими получателями недели стали: Япония (90 200 тонн), Мексика (59 900), Бразилия (44 200), Тайвань (43 400) и Филиппины (42 800).
Экспорт пшеницы США сезон 2015/16 (тыс. тонн) на 21.04.15.
дата
отгрузки за неделю
отгрузки всего
продажи за неделю
продажи всего
выполнение плана продаж сезона (%)
реальные темпы выполнения плана отгрузок (%)
необходимые средние темпы выполнения плана отгрузок (%)
История души и судьба страны в письмах детского врача
+++ ——
Виделись мы лишь однажды. Он приезжал в Москву на какие-то медицинские курсы и заскочил ко мне на полчаса. Но почти десять лет мы переписывались.
Вадим был моим необыкновенно отзывчивым и благодарным читателем. Когда мы начали обмениваться письмами, я работал в «Комсомолке», потом — в созданной Симоном Соловейчиком новой педагогической газете «Первое сентября». Вадим не был учителем, но нас связывали общие интересы. Его профессия — детский доктор — сродни учительской. Детям, которых лечил, он давал и все то, что дает ученикам хороший учитель. На дежурствах читал с ними книжки, рассказывал сказки.
Окончив десять классов в городке Бабаево Вологодской области, Вадим часто приезжал в родную школу №1, к любимому учителю литературы Федору Дмитриевичу Кучмаю. И не просто навещал его, а помогал — участвовал в постановке спектаклей и проведении литературных вечеров.
Так было и в 1999-м, в год юбилея А.С.Пушкина. Вадим играл тогда Пушкина в четырех школьных спектаклях. Он привез мне видеокассету с одним из спектаклей, и я видел, как убедителен Вадим в этой роли. Это была не игра в Пушкина. Он был Пушкиным, попавшим в девяностые, — исхудавшим, нервным, резким и при этом — легким, почти бесплотным.
На пушкинские спектакли с участием Вадима Жижина стремились попасть все жители маленького райцентра, переживавшего заброшенность, безработицу и нищету. Свет школьных окон согревал застуженные сердца. Зал был полон. В письмах Вадима это все рядом, на одной странице — подготовка к пушкинским вечерам и забастовки учителей, Тригорское и невыплаты зарплат, порыв к гармонии и жестокая реальность…
Вадим Жижин родился в 1963 году, окончил Ленинградскую (сейчас — Санкт-Петербургскую) педиатрическую академию, вернулся на родину, работал в Бабаевской центральной больнице, потом в Череповце в местном подразделении МЧС. Умер Вадим, тяжело заболев после одной из спасательных операций. Осталась сиротой маленькая дочка.
В это трудно поверить, но вскоре после того, как я получил горькую весть о его смерти, у меня вновь появился в Бабаево товарищ по переписке, и его звали… Вадим. Очень талантливый двенадцатилетний мальчик посылал мне свои маленькие рассказы о природе, о рыбалке, о детских приключениях. Эти рассказы поражали серьезностью, неожиданными сюжетами, художественным вкусом.
Я отправил опыты Вадима-младшего на один из всероссийских литературных конкурсов. Рассказы бабаевского мальчишки так удивили жюри, что его вместе с папой-лесорубом и мамой-учительницей пригласили в Москву. После вручения призов Вадим как настоящий писатель раздавал автографы.
Самое удивительное, что пути обоих Вадимов, старшего и младшего, пересекались в реальности. Когда я провожал семью юного писателя домой, его мама, Любовь Иннокентьевна, рассказала мне, что в раннем детстве мальчик сильно заболел. Диагноз оказался тяжелым, местные доктора ничем не могли помочь. Необходимо было срочно везти ребенка в областной центр, а денег в семье как назло совсем не было. Отец остался без работы, в школе не платили зарплату. Люба с малышом остановилась на пороге районной больницы и заплакала от отчаяния. Тут вышел молодой врач в халате, передал растерянной женщине деньги, успокоил, сказал, что обязательно все будет хорошо.
Тем молодым врачом был Вадим Жижин.
Поступок говорит о многом в его характере — об отзывчивости, щедрости, порывистости… Об остальном расскажут письма, написанные тонким летящим почерком, столь похожим на пушкинский.
Дмитрий ШЕВАРОВ
19 января 1996 г.
Когда я слышу эти слова — «Здравствуй, Дима», — всегда вспоминаю детство. До определенного момента нас мало занимает звучание нашего имени, и лишь взрослея, мы привыкаем к нему, так же, как привыкаем к внезапно понизившимся потолкам, стенам, большим ботинкам и курткам. Иногда этот переход легок и незаметен, иногда — долог и труден.
У меня два имени, точнее два уменьшительных, выросших в два имени: Дима и Вадик — Дмитрий и Вадим.
Дима — детское, теплое, сокровенное, потаенное, ставшее близким и родным, и даже, когда будучи уже взрослым, крестился (не выбирая преднамеренно дату), не очень удивился, узнав, что день этот — день Святого Димитрия Ростовского (да и как же могло быть иначе), а Вадим (но никогда Вадик), мое нынешнее взрослое имя, — князь-бунтарь Вадим Храбрый, сеятель смуты.
В XI веке он возглавил восстание новгородцев против Рюрика.
Как часто мы делаем труднообъяснимые, с позиции здравого смысла, поступки. Вот и сейчас, за несколько часов до отъезда в свой любимый город, сижу и пишу тебе письмо…
Одна умная девочка сказала, что я живу так, будто «жизнь — это оплаченный отпуск ангелов». Интересно, бывает ли у ангелов отпуск, и если да, то чем его оплачивают? Солнечным светом или лунным?..
3 февраля 1996 г.
Недавно, возвращаясь в свой городок из Санкт-Петербурга, стал участником обычного дорожного разговора.
Действующие лица: мужчина лет 40, блеклой внешности, при разговоре оказавшийся и бойцом «афгана» в 79–80 гг., и заочником института водного транспорта — «ползу помаленьку, мозгов-то ведь маловато, вот за «афган» жалеют и половину зачетов ставят», на что 19-летний парень, второкурсник экономического факультета, отличник, заметил: «Нашли, чем хвалиться». Но глаза у парня были хорошие, ясные, и весь облик его светился здоровым, северным духом (паренек из Вологды), видно было, что соблазны жизни, как то: огонь, вода и медная труба — еще не коснулись его. Третьим участником была женщина-пенсионерка, но работающая. Где, не знаю, вероятно, чем-то приторговывает, как упомянула она вскользь…
Но более всех меня заинтересовала тихая, грустная, полная, скромная женщина лет сорока с хвостиком, спокойно сидевшая с краю. Она везла стиральную машину и продукты своей сестре в Горицы. Когда-то там был богатый женский монастырь, славившийся садами и сырным заводиком, а также красою мест окружающих. Еще недавно все было заброшено, надгробия валялись окрест, а некоторыми были вымощены дорожки. Грязь и запустение царили, и лишь собаки рыскали среди развалин.
А кругом красивейшие места — озера, леса; в восьми километрах от Гориц — знаменитый Кирилловский монастырь, а еще в двадцати километрах — не менее знаменитый Ферапонтовский монастырь с фресками Дионисия в главном храме и маленьким чистым озером с ласковым песчаным дном. А в сорока километрах — славный город Белозерск, вблизи которого Новозерский монастырь, в котором, умирая, горько сокрушался ныне св. Кирилл Новозерский, и не зря сокрушался — ныне там «знаменитый» Белозерский «пятачок» — тюрьма особо строго режима…
Вот какой слой мыслей подняла эта тихая, грустная женщина. Сестра ее, закончив два института (один из них — журфак), бросила квартиру, работу и отправилась с одиннадцатилетней дочерью в послушницы. Сейчас занимаются возрождением Горицкого монастыря. Местные жители помогают кто чем может. Сестра вот регулярно ездит, пенсию возит. У нас одной рукой восстанавливается Храм Христа Спасителя, а другой рушатся города в Чечне.
Не можем мы судить время, живя в нем, но люди наши давленые-передавленые — хорошие.
А кругом на многие сотни верст — занесенные белым снегом леса, все еще густые, поля, пока еще пустые, и берег, милый для меня.
12 февраля 1996 г.
Здравствуйте, Дмитрий.
Не стану лукавить, ваш ответ явился для меня не приятной неожиданностью, а вполне данной радостью общения с близким по духу человеком. И разве так уж мы разделены. «Так же и я разделен сейчас с кем-то, — подумалось мне. — Навсегда разделен». Какое грустное слово «навсегда», но и… связан — одной на всех зимой и даже мыслью. Ну конечно же вы узнали свою милую «Неоконченную пьесу 31 декабря»1 . Ох, как не случайно сошлись на вашем столе эти три дневника «и добрые мысли идут себе в разных частях времени и пространства».
«Пьеса…» не первый ваш материал, читаемый мною, были и другие. И всегда, всегда они вызывали ответный отклик, некую сродненность душ и сердец, но именно «пьеса» подвигла меня написать вам. Да, именно подвигла, ибо, и в этом вы правы, нет писем случайных и неслучайных, и ваш замечательный ответ лишь подтверждает это правило.
А теперь несколько слов о себе. Ведь это уже третье письмо. Да, Бабаево — мой родной и любимый город. Вот уже три года живу в своем родном городе, постепенно прорастаю, обретаю вновь корни и уже не хочу никуда уезжать, еще столько дел предстоит здесь сделать.
А когда выйдет срок, ну что ж, как Агасфер — вечный странник, так и я готов сняться с насиженных мест и полететь в дали далекие, неизведанные, где ждут моего участия и тепла какие-нибудь обездоленные люди. Я тоже доктор (как доктор Швейцер), а скорее, как Айболит, ибо как-то уж так укоренилось, что Айболит — детский доктор, хотя и Айболит, и доктор Дулитл лечили всех без исключения. Но детей лечить легче, ибо они отзывчивее на тепло, ласку и твой труд.
Вот всего лишь неделю назад был в Вологде на областном совещании. Возрождается городок и духовно, и культурно, и материально. И хотя белой глыбой возвышается над городом здание с золотым гербом — оплот государственности, а не храм, что ж, ведь и оно по-своему украшает город.
Почему-то вспомнился мне сейчас обаятельный Влад Листьев, вот уж скоро год… В 1985 году все думали, что страна после долгой болезни встала на путь выздоровления, через 10 лет я вынужден признать, что страна больна, очень тяжко больна.
Почему-то у нас принято не замечать, как гибнут тысячи, а при гибели одного, пусть даже и замечательного, лить слезы и вводить траур. Многие, многие из тех, кто был по настоящему дорог, ушли от нас в прошлом году. Они ушли, но они с нами, их голоса. Неважно, сколько человек прожил так называемых земных лет, важно, что он успел сделать, и не менее важно, что он успел понять.
8 апреля 1996 г.
<…> Я впитывал культуру Ленинграда-СПб как губка, боясь не успеть: фильмы, спектакли, выставки, фестивали, концерты. <…>
Мне хочется понимать не только внутренний мир, но и наружный. Я еще не соприкоснулся с сокровенными местами Земли. Сейчас стараюсь расширять географию своих путешествий в строгом соответствии с познанием мира внутреннего. В это лето, если Господь сподобит, поедем на велосипедах на Псковщину.
…Несколько лет назад, зимой, я куда-то спешил (а хожу я быстро, почти бегом), и старушка в старой коричневой шубе попросила довести ее до магазина, а я отговорился занятостью и сказал: «Попросите кого-то другого, мне некогда…» Я и сейчас еще вижу эту старушку. Я бежал и все оглядывался, а старушка все стояла и стояла…
А потом, тоже зимой, мне встретился нищий, а может быть святой?.. — какие-то нелепые обноски, в одной руке он держал сломанный детский стульчик, а в другой — трогательный кулечек с помадками. У него были добрые, грустные, мудрые, иудейские глаза. Он попросил денег, а я не дал, опять спешил… Можно привести сотни аргументов в мое оправдание, но их не должно быть ни одного!
Идеал недостижим, но к нему надо стремиться. Вот таким идеалом в работе для меня стал Игорь Михайлович Воронцов, руководитель одной из трех кафедр педиатрии в моем институте. Он призывал нас, студентов, испытывать страх за больного ребенка и восторгаться здоровым малышом, грацией его движений, его ласковостью и непосредственностью… Теперь я сам говорю об этом коллегам.
Как нам разорвать этот порочный круг: больная мать — больной ребенок. Педиатрами России выработана «Национальная программа по охране материнства и детства», она представлена президенту, правительству, но… Не буду, не буду, не буду о грустном. «Пух чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-то полезное». Замечательный Пух. Если бы все так.
У меня тоже есть Пух из детства. Он и сейчас сидит и сосредоточенно смотрит на меня — большой, неуклюжий, родной, в вельветовой рубашке и шортах, которые я носил в пять лет.
<…> Да, нельзя уезжать из страны, когда ей трудно, а то останутся одни негодяи и кто же будет ее возрождать? В нашем городке промышленность умирает — давно стоят современные корпуса бывшего филиала фабрики «Светлана», мебельная фабрика с трех смен перешла на одну. А в деревнях все меньше детей, все больше хворых старушек. И только идут в неясную даль и ночью и днем поезда, груженные лесом. Редеют леса, высыхают болота, все меньше грибов и ягод.
Сосны у нас — храм под открытым небом с устремленным в него красноватым сиянием гигантских свечей.
Догадываясь, как мало у вас времени, не жду скорого, не жду частого ответа. Я знаю, что в горделивой Москве живет мой собрат по духу и драгоценное слово не умрет.
9 мая 1996 г.
Сейчас ночь, но я не сплю. Я дежурю. Ночное дежурство по больнице. Почти все спят, а я нет. И мне даже нравится это, вот только «скорая» периодически выезжает на чужую боль, а у нас пока тихо. Тихо и идет дождь. Березки уже подернулись сеточкой клейкой первой зелени. Как я люблю это время: крошечные бутончики мать-и-мачехи, маленькая темно-зеленая крапива, сныть… А в небе — летят журавли, гуси, кричат кулики, скоро и соловьи начнут выводить свои рулады. Земля набухла, все дышит полной грудью, все живет… Ах, гуси-гуси, гуси-лебеди, лето промелькнет, и вы снова умчитесь в теплые страны.
Пришлось на полчаса прерваться и зашить рану на кисти одному пареньку. Праздник — пьяные разборки, дела обычные. Хорошо, что только кисть. Хоть я и не хирург, но иногда приходится «штопать». Занятия по оперативной хирургии не пропали даром.
Дождь тем временем совсем закончился, и я уверен, что завтра будет тепло и солнечно. И бутылочкой «Алазанской долины» мы отметим уходящий и вечно живой праздник Победы. Мой дед погиб в 1944-м под Киевом. Моя мама даже не помнит его, ей был всего год, когда он ушел на войну.
Моя мама Августа Ивановна вспоминает, как он, проездом из Ленинграда на фронт, забежал домой, поцеловал жену, взял на руки годовалую дочь, поцеловал и ушел в никуда, чтобы, защищая Родину, погибнуть. Судьба моей мамы — это судьба сотен тысяч людей, родившихся в предвоенные годы <…> Мы никогда не узнаем всей правды о войне, да и нужно ли это? Главное, чтобы добро не иссякло, чтобы мы не утратили память…
10 июня 1996 г.
<…> А ведь действительно люди так быстро забывают обо всем. Свобода как воздух: когда она есть — ее не замечаешь, а когда нет… Но совсем немногие, оказывается, страдали без нее (судя по моим личным разговорам с земляками), все больше вспоминают о стабильности, о дешевых билетах в поездках по стране, о мебели в кредит и о многом другом, почему-то умалчивая о том, о чем стыдно вспомнить… не буду приводить длинный список.
Бог даст, и Россия не пойдет по новому кровавому кругу, Бог даст — не покатится красное колесо. <…> Все те, кому я сейчас пишу, молчат. То ли по занятости, то ли по нежеланию, то ли еще почему-либо. Да, мои письма трудные. В них мало о погоде, о тряпках и делах будничных. <…>
Тебе повезло — у тебя был в детстве замечательный дед, и отец, наверное, был? А моими дедами, отцами, братьями и друзьями были Дюма, Бальзак, Скотт, Гофман и Гауф, Андерсен и братья Гримм.
Я взрослел, менялось время, и ко мне пришли Набоков и Солженицын, Ахматова и Бродский, Цветаева и Пастернак, Гессе и Манн, Достоевский и Джойс, Ричард Бах и Генри Миллер, Борхес, Мережковский, Одоевцева и Берберова, Шмелев и Булгаков!..
Жизнь такая короткая, так много еще нужно сделать...
Помнишь Наденьку Рушеву? На ее выставке висел список книг, которые она успела прочитать к своим 17 годам. Там было почти все, что нужно.
Недавно по радио была хорошая передача — «Душа в заветной лире». Бенедикт Сарнов размышлял о Василии Розанове и сказал одну фразу из дневника Льва Николаевича, дословно не помню, но там о совести, что жить надо по своей совести, а не по чужой. <…> Жить по образцу силенок не хватает и получается, что живешь вообще без совести — и не по своей, и не по чужой.
После передачи полистал «Опавшие листья». Интересный был дядька Василий.
Я вообще сейчас мало читаю, времени мало. Его всегда мало. Мне всегда хотелось чуть-чуть раздвинуть сутки, особенно вечер <…>
Второй день стоит настоящее лето. Буйствует зелень, отцвели яблони, черемуха, цветет сирень, тюльпаны. Краски еще свежи и ярки. На огороде можно побаловаться петрушкой, луком. Ах, о чем это я? О лете. О быстротечном северном лете…
19 июля 1996 г.
<…> Я верю, что все еще впереди, что где-то есть светлый мир. Я не знаю — здесь или там, не знаю, суждено ли нам или нашим потомкам его увидеть, но знаю, что он есть. Знаю, что здесь и сейчас он тоже есть. Что-то светлое и великое помогает нам жить, именно жить, а не выживать, несмотря на все трудности… Вот разве не счастье, что я могу писать Вам, а Вы отвечать. <…>
Сегодня, возвращаясь от мамы, видел журавля, взлетевшего из придорожной заболоченной канавки, и на душе стало так легко и спокойно.
26 января 1999 г.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие настречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
А.С.Пушкин
<…> В этот раз в Вологодской области бастовали уже 150 школ. И наш район не исключение. После каникул учиться пошли только ученики 65-й железнодорожной школы, прочие школы закрыты. Нет, не совсем, днем в них приходят учителя. Но уроков нет, детей нет, и страшно по вечерам идти мимо темных окон своей родной 1-й школы, работавшей в две смены. И наш учитель словесности Федор Дмитриевич Кучмай, который всегда говорил, что «не хлебом единым…», конечно, не остался в стороне, тем более, что его жена Наталья Анатольевна тоже учитель-словесник и директор школы-восьмилетки. Они устали от произвола администраций всех уровней и пошли на крайние меры. Мне немного стыдно на их вопросы о зарплате говорить правду, что я получил почти все, включая декабрь, за прошлый год. Стыдно и больно, но чем помочь, кроме доброго слова? Из своих крох я могу помочь только маме.
Когда-то давно, лет в десять, я фантазировал об исполнении желаний. Иногда в сказках можно было попросить только об одном желании, и на этот случай я придумал такое: пусть все люди на Земле будут счастливы, ведь я тоже человек и, значит, тоже буду счастлив. «Счастье есть полная и окончательная готовность выстрадать судьбу…» Это Бродский. Сейчас я учу его стихи, хочу сделать вечер под условным названием «Знакомство с Бродским». В Бабаево немногие знакомы с его творчеством.
Прошу помощи Федора Дмитриевича, потому как я просто чтец, а он как режиссер и ведущий несравненен. Но сейчас еще впереди юбилей Пушкина. Планировались еще два вечера: «Тригорское» в феврале и последний в середине мая. <…> Кстати, вдохновленный книгой В.Похлебкина о кулинарии в произведениях русских писателей, Федор Дмитриевич написал сценарий «Пушкинского застолья». Все это можно уложить в весьма скромные суммы. Владелица одного из наших кафе заинтересовалась, но пока молчит… Кстати, Федор Дмитриевич — замечательный кулинар и огородник.
<…> В Вологде моя любимая улица — Пушкинский бульвар. Как-то я даже жил на бульваре — два раза по месяцу. Помните тот ветхий двухэтажный особнячок напротив кинотеатра? — это общежитие медицинских работников.
27 января 1999 г.
<…> Сегодня вечером был у Федора Дмитриевича. Пришел к нему уже довольно поздно, около десяти вечера. Его домашние уже спали, а маэстро работал: печатал Пушкинский сценарий для детдома, где он подрабатывает в вечерние часы. Нет худа без добра: за время забастовки уже готов черновик сценария для последнего вечера в школе. Это Тригорское, 1824—1826 годы и связи с ним. Материал огромный и интереснейший. Жалко будет все уминать в один вечер. Быть может, удастся сделать в двух вечерах, как когда-то Виктор Татарский читал сцены из «Мастера и Маргариты» в двух вечерах в Ленинград-ском концертном зале. <…> Так что с Бродским придется погодить до осени. Не серчай, Иосиф Александрович. «Вы должны немножко набраться терпения», — сказал NN, зав. отделом поэзии в журнале. — «Да? — сказал я. — Я, по-моему, могу его уже выделять» (И.Бродский, из записной книжки 1970 г.).
Федор Михайлович и Наталья Анатольевна живут в замечательном месте, у подножья Каменной горы — холма, поросшего дивными мачтовыми соснами. Там всегда удивительно свежо, легко дышится.
6 октября 1999 г.
Вот я и дома — уже второй день. Будучи в СПб., сходили погулять в мой любимый Павловский парк. Погода благоволила. Народу гуляло видимо-невидимо, но еще больше было листьев — желтых, желто-зеленых, багряных, пурпурных. Они были везде — на деревьях, тропинках, лужайках; в почете — кленовые, на головах, венками. Венки поехали в город, напоминая об осеннем пиршестве, а мы гуляли с дочкой моей подруги — очаровательным 16-летним созданием, выпускницей художественной школы — и все о чем-то говорили. А в воздухе стоял этот ни с чем не сравнимый запах опавшей листвы; на дорожках запасливые посетители кормили с рук белок — они любят семечки и фундук. Фундук в скорлупке хватают и тащат в дупло. Но нужно было возвращаться, и мы вернулись; а следующим вечером поезд СПб.—Вологда уже нес меня к родным стенам.
Как здорово снова оказаться дома! И понять, что лето уже прошло, что битва за урожай с большим трудом, но выиграна, что родители здоровы, что пес Персик по-прежнему предан тебе, что в начале октября ночью еще 15, а днем — больше 20 градусов.
Этим летом стояла невероятная сушь. Мы оценили масштабы этой суши, когда пошли с Персиком на прогулку: все ручьи пересохли, там где в лесу всегда стояла вода, прошли беспрепятственно, и даже пруд превратился в жалкую лужу. Картошку, капусту, все приходилось поливать. Совсем нет ни калины, ни рябины.
<…> Вчера отвозил молоко Кучмаям, немного поговорили. Этим летом Федор Дмитриевич ездил с учителями на микроавтобусе по святым и литературным местам: Углич, Оптина пустынь, Ясная Поляна, Полотняный завод, Константиново. В период отпусков Кучмаи всегда организуют чудесные паломничества.
Да, я забыл в прошлый раз сказать Вам, что в июне в кафе у них был вечер: «Что ели и пили на Руси во времена А.С.Пушкина» — литературно-музыкальный вечер со столиками, на которых были блюда из меню А.С. и напитки — водки, наливки, но не было французского вина и шампанского — слишком дорого. Зато были стихи, романсы, танцы и музыка. Там была моя мама, сидела за одним столиком с женой Федора Ивановича, смеялась весь вечер и осталась очень довольна.
<…> Впереди поездка в деревню, к общим знакомым, надо еще заехать в больницу, свозить племянника на лесную прогулку, помыться в домашней бане и еще раз посетить Кучмаев.
Привет Вам от Ф.Дм. и моей мамы.
13 октября 1999 г.
Я по-прежнему в родных местах. После трех дней октябрьской мороси установилась ясная теплая погода, прерываемая теплым почти грибным дождичком. Сегодня самодельным плугом вспахали часть огорода. Осталась неубранной только капуста — кочаны еще наливаются. Завтра буду варить домашний борщ — полностью из своего урожая. Вчера вместе с Персиком нанес визит в районку — взяли почитать «Новый мир» <…> Заодно полюбопытствовали, какой был тираж у «НМ» в 1990 г. — 2, 7 млн экз., в 1993 г. — уже 74 тыс., а в 1999 — до 15 тыс. немного не дотянули, да из них почти 5 тыс. выкупает Гениева с подачи Джоржа Сороса. Но главное, что он выходит… <…>
Сегодня наши натуралисты (мама и Володя) наблюдали утром в огороде на яблоне редких для Бабаева птичек — мелкие, светло-серого цвета. По энциклопедии птиц мы определили их как лазоревок, а после обеда мама, будучи в городе за хлебом, видела еще более красивых пташек — побольше размером, с хохолком, красно-коричневых. Этих мы определили как свиристелей.
Близится зима, спешат птахи в теплые края. Журавли-то уж давно пролетели.
А в лесу такая благодать: листвы на деревьях почти нет, этот удивительный осенний запах мха, опавшей листвы, мокрой коры… Нет, не зря А.С. так любил осень. Есть в ней что-то непередаваемо прекрасное, каждый раз неповторимое и таинственное.
2 января 2001 г.
Вот и наступил долгожданный XXI век. <…> У меня не сохранилось связной картины моего детства, почти до девяти лет — огромное белое пятно с яркими отдельными вкраплениями запомнившихся событий. Иногда совсем незначительных. Помню чувство стыда, когда я возвращал соседке тете Тамаре украденную красивую пуговицу. А потом: когда тетя Тамара уезжала в Ленинград, я чуть не сбежал за нею следом, но был вовремя пойман. Так я был влюблен.
А еще я был влюблен в красивую молодую учительницу из Череповца, она отрабатывала в нашей школе три года после института. Она не вела у нас уроков, но она часто приходила в библиотеку, где я то и дело копался в книжках. Как-то раз я стал раскачивать ее на стуле (мне было лет 13), красивые рыжие волосы откинулись, и я увидел у нее на шее родинку и поцеловал ее, а стул чуть не уронил. <…>
Память детства, цепкая на мелочи, дает непередаваемое чувство родства. К тем, кого знаешь с детства, относишься совсем по-другому…
16 марта 2002 г.
Пишу тебе с работы, потому как все события настолько уплотнились, что другого времени просто нет. Сейчас 16 часов, уже три раза съездили на вызовы, но ничего примечательного не было. Последний случай: выдернули обгоревшую машину «Москвич» со льда не реке; берег у Шексны пологий и эвакуатору было не подобраться. <…> У меня начинается курс промышленного альпинизма по 6 часов 2 недели, без отмены смен. Поэтому даже поспать будет некогда, не то что отдохнуть.
<…> Весной у меня, как у Александра Сергеевича осенью: рука тянется к перу, перо к бумаге. <…> Да, «Алхимик» Паоло Коэльо чудо как хорош, но закрываешь книгу — и больше не хочется вернуться к ней. А вот «Иосиф и его братья» Томаса Манна я читал шесть лет и когда перелистнул последнюю страницу, то плакал так, как будто простился с верным другом, уезжающим навсегда в дальние края.
<…> Ощущение разгоняющейся центрифуги: все вокруг куда-то торопятся, бегут, едут, летят, обмениваются электронными письмами, разговаривают по мобильным телефонам в несущихся машинах, печатают на ноутбуках в летящих самолетах, несутся на роликах по бульварам… И при этом все куда-то опаздывают, забывая оглянуться назад, как будто там, впереди, и есть то самое настоящее, ради которого стоит так бежать и спешить. Но впереди лишь пустота, и достигнув этого понимания, люди останавливаются с открытым от удивления ртом и широко раскрытыми глазами, в которых можно прочитать только одну мысль: зачем?.. Зачем мы так торопились, бежали, суетились, зачем не использовали каждый отпущенный миг по назначению, зачем подстегивали, пришпоривали время, все время ожидая чего-нибудь другого: в жару — холода, в холод мечтая о жарком пляже; томились в ожидании, когда поезд останавливался и несколько часов стоял посреди поля, а в суматошном городе мечтали хоть на минутку оказаться в тиши, среди ромашек…
Мы яростно пытаемся заполнить пустоту новыми книгами, дисками, шампунями, кремами, мобильными телефонами, автомашинами, ремонтами квартир, повышением квалификации и желанием быть богатыми и знаменитыми. Конечно, я утрирую. <…> И, возможно, что есть какой-то выход, маленькая светящаяся табличка EXIT. И ты сидишь в темном зале кинотеатра, вжимаясь от страха в упругую спинку кресла, размазываешь по щекам соленую влагу, исторгнутую от переживания за судьбы до сего дня неизвестных тебе персонажей, и время от времени поглядываешь на заветную табличку — с сожалением, если фильм интересный, и с вожделением, если это скука смертная, и иногда, да, иногда ты даже встаешь и идешь к двери под этой табличкой, не дожидаясь окончания фильма, и выходишь один на улицу, под теплый дождь, смотришь на заходящее солнце, слышишь птичьи голоса, вдыхаешь запах листвы, а потом, быть может, бродишь по незнакомым доселе улочкам сотни раз хоженого-перехоженого города и открываешь в себе и в нем что-то простое и удивительное. И это счастье. А потом опять погружаешься в кутерьму событий, дел, тел и вещей, слышишь отрывки случайных фраз и видишь вокруг манекенов со стеклянными глазами, которые, в свою очередь, думают, что ты тоже манекен, и главное, что надо сделать, — это не столкнуться с тобой лоб в лоб <…> И лишь иногда ты встречаешь пытливый, молчаливый взгляд удивительных синих или карих, или неважно какого цвета, глаз, который согревает тебя своим лучистым теплом, и ты веришь, что этот взгляд неслучаен. Ты боишься нарушить его очарование, а в это время вновь открываются двери метро, троллейбуса, вокзала, кинотеатра, подъезда, с фырканьем и гиканьем проносятся автомобили, и ты снова с тоской и надеждой глядишь на светящуюся в душе табличку с загадочной надписью EXIT.
30 декабря 2002 г.
<…> Я сейчас в отпуске — у мамы. Веду почти растительную жизнь. Ем, сплю, гуляю, читаю, иногда смотрю телевизор. Пишу тебе почти за сутки до наступления Нового года, завтра в это время мы будем сидеть за праздничным столом.
Вчера мы ходили в лес за елкой, да-да, все по-честному — выписали лесобилет, вооружились ножовкой и вперед — через десять минут в лесу и, проваливаясь в глубокие сугробы, когда свернули с тропинки, отряхиваем зачарованные, укутанные густым коконом снега лесные красавицы.
Первая попытка — елочка чем-то больна, половина веток в лишайниках, вторая — и из-под пушистого воротника снежной шубы — выпростались сухие желтые ветки, третья — и вот она — настоящая русская красавица, не очень пушистая, но стройная, ровненькая, с широким подолом нижних ветвей. Доставка на плече — благо идти не далеко, да и не тяжелая она вовсе, вот только так и норовит пощекотать заснеженными колючими ручками шею и щеки.
Ночку переночевала во дворе, а сегодня переселилась в дом, немного поплакала, так что на полу образовалась лужица, а в специальном ведерке — ее удерживают в нем когтистые болты — питательная смесь: мел, сахар, лимонная кислота и, конечно, вода.
Запах, чудесный еловый запах — запах детства: хвоя и мандарины. Сегодня только верхушка украшена, а завтра все остальное — весь королевский наряд. А сегодня еще была баня. Уже не первый год мы, почти как герои рязановского фильма, в канун праздника топим баню. Правда, не 31-го, а 30-го, но за сутки не успеваем особенно загрязниться.
Зима в этом году необыкновенно красивая. Снегу уже намело много. И сейчас он лежит тихо и поблескивает миллионами маленьких огоньков, а луна какая-то маленькая и мутная, напоминает 15 коп. на дне старого колодца, если туда посветить фонариком.
Собачку тоже намыли, и потому он сегодня особенно расслабленный, чистый, золотой и румяный — настоящий Персик — ведь именно так его и зовут. Он, кстати, очень любит ходить в баню, моем его 4–5 раз в год, почти по сезонам.
На улице сейчас минус 10 и тихо-тихо, даже железной дороги, которая буквально в 200–300 метрах, не слышно.
Ах, Дима, как много произошло за эти годы. Ведь когда я написал тебе первое письмо, воодушевленный твоей статьей о Рождестве, ты еще работал в «Комсомолке», а я работал в нашей райбольнице, пытался помогать детишкам и совсем не думал, что все будет так, как есть сейчас.
Мои часы лежат передо мной, минутная стрелка движется к двенадцати, часовая почти на двенадцати, а секундная стоит, но там есть хитрая кнопочка, я нажимаю ее — и секундная стрелка оживает — и в тот момент, когда все они окажутся на двенадцати, произойдет чудо — родится новый день, последний день 2002 года.
На холодильнике лежит толстая стопка газет «Первое сентября». Все они просмотрены, но почти ни одна не прочитана так, как хотелось бы. Нет времени. Свой дом, как капризный ребенок, вечно ему что-нибудь надо. Зимой — печки, то одна, то другая, то чистка снега во дворе, то вынос воды из дома, то ее доставка в дом, то коз напоить, подоить, посуду помыть и т.д., а потом капризным ребенком становится огород.
Еще предстоит вывезти из леса сено, сложить дополнение к печке-столбенке в зале, будет лежанка с духовкой, а там и весна не за горами, в марте ягнятся козы...
Дай Бог всем нам жить и работать в своем неповторимом ритме, дай Бог не потерять ощущение чуда и сердцем чувствовать, что мир Любви открыт.
С наилучшими пожеланиями, Вадим, Августа Ивановна, Володя и Персик — гав-гав.
8 сентября 2003 г.
<…> Эти события переполошили в конце лета весь Бабаевский район, нашу вологодскую глубинку. Двое девятилетних ребятишек — Кирилл из Петербурга, приехавший на каникулы, Артемка из местных — потерялись в дремучем лесу за сто километров от райцентра. Здешний лес такой глухой, что хорошо его знают лишь лесники да охотники. Водятся там и медведи, и рыси, волки, лоси да птицы всякой летает. Ребята с дедом пошли в лес, но на выходе из деревни деду стало плохо, он потерял сознание. Собака, которая была с ними, осталась с дедом, а мальчишки с перепугу рванули в противоположную от деревни сторону, не сориентировались. Деда быстро нашли местные жители, а ребятишки как в воду канули. Поиски результатов не давали, и на третий день нас, спасателей, послали из Череповца, чтобы координировать поиски. Местные власти подключили спецназ, кинологов с собаками, областное МЧС. На девятый день пропавших ребят искали уже около двухсот человек. Нашли мальчишек утром на десятый день, живых и здоровых. У них даже хватило сил бойко тараторить перед камерами приехавших репортеров. Ребята рассказали, что питались черникой, ее очень много нынче в лесу, спали под елками. Двигались потихоньку. То, что их нашли, — это, конечно, чудо. Но оно было бы невозможно, если бы на поиски детей не поднялись всем миром. С благодарностью вспоминаю деревенского почтальона Олю — у нее в доме мы, череповецкие спасатели, жили всю неделю. Оля написала нам недавно: «Артем уже пошел в школу, а Кирилл только начал ходить по квартире, так стерты ноги...» Низко кланяемся Оле и ее семье — это добрейшие люди, делившие с нами свой небогатый стол, дважды за неделю топившие для нас баню.
А дочка Оли, маленькая Сашенька, оказывается, тоже помнит нас, говорит: «Скоро ребятки мои приедут...»
22 июня 2004 г.
<…> Храм в Бабаево относительно новый, деревянный, батюшка тоже новый, из местных, бывший учитель музыки. Так что пути не закрыты. <…> Вот уже вторую неделю нахожусь в Череповце, в больнице <…> Череповец широко отмечал День России, у дома культуры «Аммофос» два дня были праздничные гулянья с утра до вечера, совмещенные с акцией «МТС — навсегда» или что-то в этом роде. Вечером вспыхивали фейерверки, а поскольку я в выходные находился у знакомых на 8-м этаже, мне все было видно и слышно. А слышно лучше бы не было.
<…> Перед окном палаты растет большое раскидистое дерево, американский клен, если не ошибаюсь. От него в палате темно, а без него было бы, наверное, грустно. <…> Не идут мысли в голову: ни умные, ни глупые. Вот было время, когда выдохнуть было некогда, а сейчас дыши, сколько хочешь.
«Пути небесные» я читал, хотя есть ли эта книга у меня — не вспомню. Многие книги запрятаны в кладовку. В большой комнате — в основном классики стоят. А в маленькой, в книжном шкафу, как говорится, всякой твари по паре. И главное — почти полка сказок. Сказки любил, люблю и буду скорей всего любить всегда, есть в них что-то чистое, незамутненное, как в воде из родника. Вроде и без сахара и без заварки водица, а вкуснее любого чая.
Ну да ладно, друже, буду заканчивать. Планы такие — подлечиваюсь, увольняюсь из спасателей и устраиваюсь на работу в Бабаевскую ЦРБ. Духом я не падаю. <…>
* * *
И в заключение — стихотворение Вадима, написанное в ноябре 1998 года.
Как трудно сесть за стол и написать
Всего лишь пару слов, за ней другую,
Потом ещё, и снова, и опять,
И вот уже строчить напропалую…
Как трудно сделать самый первый шаг
Навстречу неизведанным дорогам,
Затем другой, затем ещё, и так
Идти от помысла до Бога.
Как трудно расстоянье воплотить,
Разрушив временные промежутки,
Как трудно просто и дышать и жить,
Соединяя день и ночь — как сутки.
Как трудно ждать и верить, что душа
В конце концов — вернётся к изначалью,
Идти по жизни тихо, не спеша —
В заветном исчезающем молчанье.
Публикация Дмитрия ШЕВАРОВА
_________________
1 Речь идет о новогоднем эссе Дмитрия Шеварова в «Комсомольской правде», из которого взяты приведенные в письме цитаты (прим. ред.).
Алексей Лисаченко родился в Томске в 1976 году, живет в Екатеринбурге, преподает гражданское право в Уральском государственном юридическом университете. Публиковался в журналах «Кукумбер», «Мурзилка», «Октябрь», «Химия и жизнь», «Russian Chicago» и др. Лауреат четвертого Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н.Толстого (2012) в номинации «Короткое детское произведение» (сказка «Злка»). Лауреат конкурса «Рукопись года» издательства Астрель СПб 2014 года (сборник «Недетские сказки»). Финалист и призер конкурса «Новая детская книга», 2015 г. В 2015 г. в издательстве Clever вышли книги: «Алфавитные сказки» и «Женька из 3 "А" и новогодняя Злка». Очерк печатается в журнальном варианте.
Москва — Гавана
На стойке регистрации завис компьютер. Конечно, на мне.
— Извините, — сказала девушка за стойкой. — Придется подождать.
— Что вы, — улыбнулся я. — При чем тут вы? Это техника.
— Спасибо, — ответила она одним взглядом. — Обещаю: у вас будет лучшее место. Как только эта штуковина заработает.
А-330-200. Одиннадцатый ряд. При дальних перелетах — благословенный. Впереди нет кресел — только шторка бизнес-класса. Можно вытянуть ноги, и никто не откинется на тебя, чтобы поспать. До Гаваны — тринадцать часов.
В Гаване — плюс тридцать по Цельсию. Люди в салоне уже в шортах. Я — в куртке, словно бы не отсюда. Парень у иллюминатора — тоже не отсюда, хотя и в шортах: место у окна — мое. Универсальное «пардон» с демонстрацией посадочного талона. Попутчик ретируется в соседнее кресло.
Улыбка — белее рекламы зубной пасты. Телефон у уха. «Маньяна, маньяна» — планы на завтра. Желтые кроссовки, синие шорты, зеленая футболка. Кубинский паспорт в кармашке сумки. Пижонская шапочка волос на макушке и носки расцветки «весна в джунглях». Карие глаза, темная кожа. Черты лица скорее европейские, как у сильно загорелого португальца, хотя кто разберет. Карибская смесь. Итальянское имя.
— Джузеппе. Рад знакомству. — У Джузеппе хороший английский. — Первый раз на Кубу? Куба — гуд! Русия — гуд! В России девушки самые красивые. — Киваю. Еще бы! — На Кубе тоже красивые. Но задастые.
Руки разведены для наглядности, как у заправского рыболова. Ему виднее.
На экране телефона — смуглянка в кружевах, маленькая, очаровательная. Дочь. Папина гордость. Два месяца. Здесь, в Москве.
Жизнь на два мира. В сезон — Варадеро, отельная труппа, танцор. Денег хватает, чтобы семья в Москве не нуждалась. И еще — на билеты. В сентябре на Кубу прилетает жена. Не жалеет ли она, что когда-то, пять лет назад, взяла путевку на Варадеро? Думаю, нет.
— А в декабре мы летим в Москву и ходим по театрам.
Земля убегает вниз.
— Мой любимый момент! — Это Джузеппе, с телефоном — к иллюминатору. Снимать видео.
— Нельзя же.
— Всегда снимаю. Ни разу не упали.
Пробиваем облака, и в салон врывается солнце.
«Кубинцы подавлены тоталитарной системой. Каждый их день — повседневная борьба», — вещает путеводитель. Переводной, разумеется: наших в киоске не было. Подавленный борьбой кубинец сидит на полу, ноги задраны на кресло, и хохочет. На экранах — белый самолетик над голубой планетой. Жирная линия курса. Занятно: из Москвы на Кубу — через Север. То ли ветры здесь попутные, то ли шарик компактней. За бортом — минус 61. Пейзаж инопланетный. Где-то там эскимосы гоняют на снегоходах и медведи ловят тюленей. А я над их головами снимаю свитер — жарко — и меняю кроссовки на синие одноразовые аэрофлотовские тапочки.
Раздают декларации. Некоторые графы просты. Имя. Гражданство. По другим — всеобщий консилиум: что писать? Вроде все фразы понятны, но смысл ускользает. Сдавали ли вы несопровождаемый багаж? Везете ли обувь и фототехнику? Стюардессы расходятся в показаниях. Кроссовки вписывать? Решаем все отрицать. При любом сомнении — бить себя в грудь с криком: «Туристо!»
Миновали Нью-Йорк с Вашингтоном. Флориду не разглядеть: облака наползают, как оренбургская «паутинка». Гавана близко. С сожалением выползаю из тапочек. Стюардесса просит убрать ручную кладь: скоро посадка.
«Уважаемые пассажиры, напоминаем, что пледы и подушки являются собственностью авиакомпании». На трех языках. Плед исчезает у Джузеппе в сумке:
— Это для мамы. — За пледом — подушка. — Билеты такие дорогие! — Слепящая улыбка. Будь я авиакомпанией, простил бы все: и плед, и подушку.
— Тебя встретят в aeropuerto?
— Должны.
— Если что, у меня там друг. Зовут Андреас. Он поможет.
— Gracias!
Море. Одинокий сухогруз и белые «барашки». Похоже, ветер нешуточный. Плоский берег под шапкой облаков. Как читано когда-то в жюльверновских книжках: если над морем облако — значит, там остров. Наплывают пальмы и домики. По дороге катит одинокий синий «жигуленок». Куба.
Полузабытые, забитые «боингами», родные, любимые «илы» — на летном поле. В раскраске «Cubana». Тряска по полосе. Включаются телефоны.
— Mama, estoy en la Habana! — ясно без перевода.
Расслабься: это Куба!
Говорят, главное в путешествии — удобная обувь. Подходящие ботинки у меня есть. Настоящий гимн глобализации. Логотип американской фирмы. Пакистанская кожа. Сшито в Бангладеш. Куплено в голландском Маастрихте. Пробег по России — километров с тысячу. По Европе, Африке и Центральной Америке — хаживали. Куба на очереди.
— Что-что там главное? — смеются бывалые. — Обувь? Глупости! Только не на Кубе. На Кубе главное — спокойствие. Легкость бытия. Расслабься, не дергайся, а главное — не пытайся торопиться.
Я и не дергаюсь. Нет, дергаюсь: в самолете не дали иммиграционную карту. Меня ведь учили, как ее заполнять. Непременно в двух экземплярах. Первый — пограничникам. Второй — хранить до отъезда, иначе не выпустят. Выходя в зал прилета, нащупываю авторучку. Сейчас придется искать бланк. Заполню в очереди на паспортный контроль.
Бланков нет. Нет и очереди.
Человек на входе направляет потоки. Кубинец? Сюда. Русский? Сюда же, без виз. Румыны? Вон туда. Там — все-таки очередь. Мелочь, а приятно.
— Поглядите в объектив. Спасибо, проходите. — И никаких бланков.
Выдача багажа не сразу. Как и предупреждали. Ну и ладно. Не спешу. Получаю удовольствие. Вот и мой чемоданчик. Заметный, сиреневый. Взят взаймы у дочери. Обычно летаю без багажа: так проще. Но на Кубе, говорят, ничего нет. А иметь в ручной клади крем от солнца теперь не дозволено.
Выход в город. Таможня не обнаружена. Слушайте, кому тут отдать декларацию? Эй, возьмите кто-нибудь! А, расслабься… Останется на память.
— Тебя встретят, — это бывалые. — С табличкой. Там будет написано то-то. Или то-то. Или вообще что-то. Но ты догадаешься. — Я догадался. Хотя и не то-то. И не то-то. А просто фамилия. К счастью, моя.
Бабушка с табличкой, в желтой жилетке. На бейджике имя — Лурдес. Плюс логотип турфирмы, ко мне никакого отношения не имеющей.
— Ты не беспокойся. Мы тут помогаем друг другу. Я еще и туристов встречаю.
Старшее поколение учило русский в школе. Судя по Лурдес, неплохо. Вот и туристы. Шестеро, из Питера. Что-то сверяют в ваучерах. Сверяемое не сходится:
— Лурдес, тут другой отель!
— Ничего не знаю, вы им позвоните.
— Вам же проще!
— Вечер, много работы. Позвоните. Потом. Без меня.
Поругались. Устали. Пошли к выходу.
«Машин на Кубе мало. Преобладают старые автомобили американского и советского производства. Средний возраст кубинских машин — 30 лет». Это в путеводителе. У аэропорта — желтые такси. Машины китайские. Новые. Лурдес ловит микроавтобус — синий, корейский, чуть помятый. Как раз по нам — восемь мест.
— Далеко ехать?
— Минут сорок.
Заборы, домики, дорога. Промзона. «Газы», «зилы», «жигули», «уазики», иномарки. Ветер, пасмурно. Челябинск. Только с пальмами.
Сумерки, гостиница. Стеклянные двери. Два швейцара: распахнуть, улыбнуться.
— Почему «Капри»? — Это питерцы. — Где «Националь»?
«Националь» — шикарный, пятизвездочный — сияет огнями в конце улочки. Башни, флаги, сад с водопадом. Здесь жил Гагарин. И Черчилль. И американские гангстеры в 30-е. И Хемингуэй — куда без него. Отсюда под новый 1959 год бежали прямо с праздничного банкета приверженцы диктатора Батисты. «Вы платите за историю».
Наш «Капри» — бетонная шестнадцатиэтажка. Для Гаваны — небоскреб. Добротная, но серенькая. Могу понять питерцев. У меня, кстати, бронь тоже вовсе не в «Капри». Просто я не дергаюсь.
— У тебя все будет хорошо, — бросает мне Лурдес, как заправская прорицательница, прежде чем улизнуть. «Вы им позвоните», — доносится на прощание. Питерцы в остолбенении. Наверное, им просто забыли сказать: «Расслабьтесь! Это Куба!»
Пуфы, столики. Живая музыка. Коктейли у бара. Сок — из пакета, разбавленный, ломтик ананаса — вкусный, настоящий. У стен, на диванчиках, иностранцы с ноутбуками: Wi-Fi. Платный, медленный — зато есть. Толпа у стойки: заезд, выезд, бедлам, чемоданы. Дамы за стойкой — полные, обаятельные. «Гретель» — читаю на бейджике старшей.
Брони нет. Показываю бумаги: delegacion rusa! — Не волнуйтесь, устроим. Гретель куда-то звонит.
— Распишитесь здесь.
Карточка — ключ от номера.
Возвращаюсь — поменять деньги. Курс невыгодный: один к одному. Евро к песо. Специальному, туристическому. Cubapesosconvertibles. CUC — кук. Настоящих песо турист не увидит. Только для местных. Monedanacional. Надо будет достать — на сувениры.
Яркие пятерки. Десятки с надписью «Революционная энергетика». Мятые трояки. Здесь — батальная сцена. Горящий танк, опрокинутый бронепоезд. LA BATALLA DE SANTA CLARA.
Три кука — в корзиночку музыкантам: дети! Симпатичные… Инструментальный квартет. Неумело, старательно — весь вечер. Родня портье? Музыкальная школа? Трешка — радость: в корзинке все больше монетки.
Питерцы — в холле на чемоданах. Не селят. Звонки, нервы. Сбегали в «Националь». Бронь бронью, а мест нет. Завтра в Гаване — наш министр с официальным визитом. Delegacion rusa. Может, поэтому?
— Вас приютить?
— Нас шестеро.
— У меня две двуспалки в номере. Огромные. На восьмерых — если поперек. Надумаете — постучите в 1413-й.
— Ладно.
Где тут кормят? Ресторана не видно. Ага, в подвале! Вход с лестницы — неприметный, как в бойлерную: приличные люди едут на лифте. Шведский стол. Время позднее: кроме меня — никого из посетителей. Метрдотелей — тех сразу двое. Все мои.
— Первый раз ем на Кубе.
Улыбка. Пауза. Энтузиазм.
— Попробуйте это! И это. И мороженое!
Кролик. Соус великолепен: кисло-сладкий и пряный. Свинина. Фасоль. Рис.
«На Кубе можно попробовать прекрасные коктейли, но еда здесь посредственная. Найти в Гаване место, чтобы хорошо поесть, сложно», — вещает путеводитель. Мне повезло?
К мороженому выходит повар.
— Вкусно?
— Con gusto! — жест в сторону кролика. — Очень вкусно!
Восторг в глазах, улыбка — белее колпака. Чаевые — без жмотства.
Скоро полночь. Темно — здесь. Дома — третий час дня. Гулять? Конечно, гулять! В сотне метров — Малекон. Знаменитая гаванская набережная. Восемь километров ночной жизни. Чуточку боязно, но... это же Куба. Расслабься!
Освещение улицы — дальше, у «Националя». «Капри» не досталось. На черной-черной улице — черный-черный человек.
— Эй, друг! Откуда?
— Ruso!
— Травка, выпивка, девочки?
— No interesa.
Тень отстает. Не навязываемся.
Ближе к «Националю» — машины у обочин.
— Такси?
— No, gracias.
Не до Малекона же ехать. Вон он, за углом.
Такси очень разные. От 412-го «москвича», подвязанного проволочками, чтобы не рассыпался, до свежих Hyundai и KIA. Даже «додж» — совсем новый, вполне американский.
Малекон — передо мной. Только площадь перейти. Светло, как днем. Фонари. Белые — вдоль Малекона. У «Националя» — мягче, оранжевые. Стены, башни подсвечены. Не отель — маяк. Оазис в ночи.
За площадью — белоснежный памятник. Погибшим американским морякам с крейсера «Мэн». Того самого, что взорвался в испанской еще Гаване в 1898-м. Провокация? Не доказано. Зато какой повод! Обвинить испанцев и отнять Кубу. Для такого дела крейсера не жалко. Британская школа, американский масштаб.
Берег. Променад под белыми лампами. Каменный парапет — серый, ноздреватый — граница света. Берег выгнулся: слева, справа — огни Гаваны. Громада «Националя» за спиной. Кубинский флаг на ветру. Проносящиеся машины. Впереди, за парапетом — тьма: освещенная полоса как-то очень резко кончается.
Вся Гавана — здесь. Сидит, свесив ноги, — кто к океану, кто к городу, целуется, рыбачит, поет, пританцовывает, отбивает ритм. Взрослые, дети, молодые, старые, черные, белые, густо смешанные, туристы, местные, пары, семьи, компании, одиночки… Пара из России — под шестьдесят. Держатся за руки. Глаза сияют. В Гаване как дома — в восьмой раз.
Тележки, торговлишка: еда, напитки. Ром, газировка, кокосы со срезанной маковкой. Многие — со своим, как на пикник.
Спиртное — присутствует. Пьяных — нет. Баночка пива на двоих. Полбутылки рома на компанию. Мило, чинно, благопристойно. Много гитар. Поют, играют — заслушаться. Шесть парней, пять девушек, три гитары, звонкие барабанные палочки. Встали кружком: танцуют.
У воды — тени рыбаков. Оригинальные поплавки: два надутых презерватива. Большие, белые — в темноте видно. Идея хороша. Берем на вооружение.
Зевота. Усталость. Пора. Малекон — навсегда!
У отеля двое полицейских в форме уводят зазывалу. «Травка, девочки, выпивка». Допредлагался.
К дверным ручкам медленно тянутся вялые швейцары: ночь, третий час.
В холле питерцев нет. Одолели «Националь»? Не претендую. Мне бы выспаться. Без разницы где. Длинный, длинный, длинный день. От Урала до Гаваны. Тридцать три часа в сутках.
А вид отсюда хорош — четырнадцатый этаж. Окно нараспашку. Запах Гаваны — гудрон и выхлопные газы. Запах Атлантики. Огни. Маяк у гавани — проблесками. Негасимый факел нефтеперерабатывающего завода — вечным огнем.
В отельных коридорах — приятная кубинская музыка. Громко и круглосуточно. Праздник, который всегда с тобой, хочешь ты того или нет. Ура местным подушкам: нелепым, тонкой полосочкой, через всю кровать на двоих. Обмотал голову — и тишина. Смешные «уши» по сторонам. Слипаются веки.
До утра. С улыбкой. Расслабившись.
Это — Куба!
Agua blanka — Agua negra
За окном — рассвет. Шикарный. Багровый по-честному. Булгаковский.
По розовому небу, из глубины острова — белая черточка. Реактивный самолет. В Гавану. Местные линии, наверное. Видел их в аэропорту: страшноватого вида Ту, старше меня, как ретромобили на улицах, и ухоженные, как новенькие, Ил-96 — могучие, красивые. До чего же я любил ильюшинские лайнеры, пока не сгубили их поборники европейской экологии вкупе с отечественными любителями откатов и экономии на топливе. Может быть, теперь появится шанс? Обидно лететь из России в такую даль, глядя всю дорогу на эмблему «Rolls-Royce» на авиадвигателе. Годится на время, но вечно на чужих крыльях летать — честное слово, срамно!
Тьма, пришедшая со стороны Соединенных Штатов Америки, отползает от города. Половина неба — слева, над Атлантикой — сизая. Справа — лазурь. Небо над «Националем» перечеркнуто надвое, наискось. Гавана — силуэтами на светлом. Купол Капитолия в дымке лесов. Влажный воздух. Первые автобусы. Голоса птиц.
Скучают таксисты: «Националь» еще не проснулся. Трехколесные, в пластиковых желтых панцирях мотороллеры — «кокотакси» — стоят без водителей. Сверху и вправду — кокосы кокосами. Такси мне без надобности: идти метров триста.
У отелей бдят «прилипалы».
— Привет, ты откуда? Ruso? У меня в Москве брат… дядя… тетя… бывал дедушка… С тем же успехом дедушка бывал и в Оттаве. И в Мадриде. И в Париже — если turista француз.
— Куда пойдем? Университет? Хорошо! Я покажу!
Коричневая кожа, коричневая футболка. Гладко выбрит, ладно скроен. Глаза добрые. Профессиональный компаньон.
Скоро восемь утра. Метут улицы. Сидят на порогах с сигаретой. Спешат на работу. Вру, не спешат: просто идут.
Джинсы, футболки, майки-алкоголички. Девушки в форме: погоны, кители, мини-юбки. Судочки в пакетиках. Обед? Завтрак? Прически «шапочкой», как у Джузеппе, — видимо, мода. Самые колоритные — старики. Белая рубашка, лаковые штиблеты, брюки со стрелками. Стиль!
Район Ведадо — приличный.
— Vedado — значит «запретный»: здесь не строили. При испанцах. Потом стало можно.
Большие окна, высокие этажи; редко больше трех. Колонны, балюстрады. Конец XIX? Начало XX? Стены с росписью. Портрет Че — как икона. Облезлость. Потеки. Упавшая штукатурка. Окна без стекол: не выбиты — просто не нужны. Деревянные жалюзи. Зелень. Белье на веревках.
— Почему не строили?
— Для обороны. Вокруг крепости.
Тихие улочки — calle: номерные, буквенные. Calle N. Calle 21.
— Вот обком партии.
Маленький домик. Ухожен. В окне — свет. Работают.
— А это — центральное телевидение.
Цементный куб. Антенны на крыше.
Улочки сменяет проспект. Номерной. Avenida 23. «Гавана либре» — знаменитый отель, бывший «Хилтон». Двадцать пять бетонных этажей. Несутся машины: «жигули», «фиаты», «пежо», «ситроены», «корейцы», «китайцы» — в ассортименте. «Фольксваген-Жук» мексиканской сборки. Одинокая «десятка». «Дэу-Тико» — местный суперхит. Выбор среднего класса: живуче, добротно, с кондиционером. «Мерседесы», «БМВ», «тойоты» — штучно. Старые, пятидесятых годов американские «крокодилы»: черный, вонючий выхлоп. Внутри — туристы.
Перехожу без опаски. Нормальные переходы. Нормальные светофоры. Крупные табло: сколько времени осталось до переключения. Нормальные правила. Нормальные водители. Недалеко отсюда Коста-Рика. И страна хорошая, и люди славные, и живут небедно. А пешеходов не пропускают. Сто баллов в пользу Кубы.
Улица San-Lazaro. Самозваный провожатый сворачивает налево. Пусть идет. Мне-то направо. Моему поколению навигаторы еще не нужны. До высадки — добротная топографическая подготовка. Карта Гаваны — в голове. Город несложный: четкие кварталы, прямые улицы. Аккуратные каменные пирамидки на перекрестках: номера улиц на гранях. Реже — буквы. Еще
реже — названия.
Классический портик. Парадная лестница — шириной в улицу. Скульптура у входа. Universidad de la Habana. Меня ждут к восьми. Успеваю.
Чуден Гаванский университет при тихой погоде… Строгие корпуса с колоннами — на холме, акрополем. Два этажа — но каких! С пять обычных. Темно-бронзовая красавица в кресле, распахнувшая объятия перед входом. Подписано: ALMA MATER. Не верю! Слишком юная.
Две дамы в брючных костюмах с погонами. Кожа — цвета статуи. Охрана? Глядят на небо, гадают: будет дождь? Не будет дождя? Ноль внимания на проходящих.
Раскланиваясь со знакомцами, тянется профессура. Студентов мало — те, кто припозднился. Остальные — уже по местам.
Анфилады двориков. Портики, патио. Фонари, деревья, дорожки. Мемориальные доски. На лавочках — девушки с книжками. ЗиЛ-130 с веселыми парнями в кузове: везут материалы. Корпусов много, ремонт перманентный. Юрфак. Здесь учился Фидель. Штукатурят. Вход со двора уже красивый. Фасад — к городу — еще облезлый. Не по-нашему.
На клумбе, в тропических перистых лопухах — бронемашина. Ствол пушечки — в небо. «Этот броневичок, захваченный молодыми повстанцами в 1958, поставлен здесь в память о доблести и отваге нашего народа и армии». Как-то так. Немного читаю по-испански.
Лекции. Кафедра — на постаменте. Восходишь, как на амвон. Черное дерево. Массивные стулья — как мини-троны. Неожиданно: лектор работает сидя. У нас так не принято.
Двери, окна — до высокого потолка. Доски — как крепостные ворота: опускается одна — поднимается другая. Тоже — до потолка. Парт нет. В первых рядах — стулья с удобствами: расширены правые подлокотники. Галерка — конспект на коленках. Спины горбом. Пишут! Ручки, тетрадки. Без планшетов. Без ноутбуков.
Компьютеры есть. Интернета нет. Почти. Разве что в ректорате. Немножко.
За знаниями — в библиотеку! Вот она: живая, рабочая, людная. Столы. Шкафы. Картотеки. «Говорите тихо» — вечная табличка всех библиотек Земли. Девушки — с ноутбуком на троих.
— Алехандро! Селсо! Тут вот гость из России. Покажите ему все интересное.
Алехандро похож на Обаму. В юности. В испанском исполнении. Селсо — типаж Майка Тайсона. Круглая бритая голова. Передний зуб выбит.
— Не боксер?
— Нет. Историк. А вы?
— И я не боксер.
У ребят беглый английский. По-русски — ни слова.
— Это — факультет математики и компьютеров. Но интернета у них тоже нет. Вон в том корпусе изучают испанский, есть и русские — человек двадцать. В этом здании — биофак.
Внутренний дворик. Мраморный бюст с лицом Василия Ливанова, в холмсовском сюртуке и «бабочке». Felipe Poey y Aloy. 1799—1891. Первый профессор зоологии. У музея своего имени.
Истфак. Через улицу — музей Наполеона. С чего бы — на Кубе?
— Был тут один магнат… Хулио Лобо. Фанат императора.
Ботанический сад — одно название. В любом скверике — те же фикусы. Зато — бюсты. Мексиканского президента. Подарил что-то из саженцев? Александра Гумбольдта. На Кубе культ Гумбольдта. Улицы его имени. Национальный парк. Памятники. Как Чехову — в Томске. Был проездом.
— С этого балкона выступал Фидель.
Галопом по территории.
Физфак мудро построен в сторонке. Мало ли какой эксперимент учудят.
Университетская клиника. Серьезная. Свой герб. Станция скорой помощи. Машины, носилки. Хлопочут сестрички.
Стадион. Бюст у входа. Хуан Абрантес — боевой командир, герой революции. В местном пантеоне — покровитель спорта.
— А теперь посмотрим кампус.
Темп снижается. Мои сопровождающие-студенты, дом почуя, плетутся рысью как-нибудь.
Кампус — не кампус. Просто гаванский район. Небогатый, но и не трущобы. Мелкие магазинчики. Зеленые бананы связками. Над нарубленным мясом — липучки от мух. Церковь с колокольней. Провинциально уютно. Машины — изредка. Топать посреди улицы — норма. Если что, посторонимся.
— Вон там живем мы.
Три этажа, облезлая лепнина. Кованые решетки. Стираное белье на веревочках.
— А тут жил Фидель. Ходил в это кафе. Столики те же.
— Практика обязательна. Бесплатно работаем, — морщится. — Здесь сигары делают, там — кофе. Биологам — на пользу.
Историкам, как видно, не очень.
Афроулочка. Фестиваль музыки. Тамтамные ритмы. Ансамбль одет не по-местному. (У меня такой балахон тоже есть! И шапочка! Куплено в Египте. Сделано, как обычно, в Бангладеш.) Туристы, кубинцы — не понять, кого больше. Обрывками — русская речь.
Сварные скульптуры из металлолома. Трон какого-то божества — из него же.
— Можно сесть на трон. Приносит удачу.
— Божество не обижу?
— Не, он не злой.
Под троном бегают куры.
Стены в росписи — до крыши и выше. Выше — баки для воды. В паре. Бело-черный и черно-белый. Шланги сходятся вместе. На баках надписи: «AGUA BLANKA»,«AGUA NEGRA» — «Вода белая», «Вода черная».
Провожатые серьезнеют:
— Это символ. На Кубе нет белых и черных. Есть кубинский народ. Для нас это важно.
«Туда не ходите! Это район для черных» — не для Кубы. Тут все вперемешку — полное собрание разнообразных ДНК. Видел рыжего негра. Пары: черный с блондинкой, белый с мулаткой. Нормально, органично, как должное. Не замечаешь. Кубинцы — единственный известный мне народ, который растворил в себе даже китайцев. Чайна-таун в Гаване — декоративный. Желтый бак, тоже в паре с белым — по соседству на той же крыше. Гены — в общей копилке.
Оседаем в баре. Бетонный пол, пластиковые столики.
— Здесь хороший «мохито»1 .
Угощаю. Хороший.
— Нравится на Кубе?
— Очень! Люди чудесные.
— Наши девушки — самые красивые. Только задастые.
Руки знакомо разведены в стороны. Еще один! У них что, комплекс?
— Сувениры уже присмотрели?
— Некогда было. Кофе хочу купить. Отовсюду привожу кофе жене.
Селсо срывается с места. Скоро возвращается, взмыленный.
— Вот. Подарок. — В белом мешочке — шесть упаковочек молотого кофе «Hola». — Народный. Попробуйте. Туристам такого не продают.
— Дорогой?
— По два песо. Moneda nacional. По студенческой карте — со скидкой.
Два песо — восемь центов. Четыре рубля пакетик. Полкука за все.
— Moneda nacional? Поменяете мне немного? На сувениры.
Алехандро лезет в карман. Пять песо. Зеленый листок с усатым красавцем. Протянутый кук не востребован: подарок. Отдариваюсь пятирублевкой.
— Пора. Сколько с меня? — бармену.
— Сорок.
Вынимаю бумажник.
— Луис, это наш гость. Profesor ruso.
— Я сказал «сорок»? Простите! Восемь за все.
— Спасибо, ребята. Пойду. Я вам должен за экскурсию. Возьмите денег!
Алехандро великодушен:
— Не надо. Вот приедем в Россию — вы нам тоже все покажете.
Селсо практичнее:
— Но жизнь, конечно, дорогая…
Выдаю по двадцатке.
— Такси!
— Селсо, я пешком! Тут рядом!
Поздно. Тормознули. Олень на капоте. Рельефные молнии по бортам. «Волга» ГАЗ-21.
— Сколько лет машине?
— Пятьдесят два.
Таксист — он же механик. Своя мастерская. Оттого и машина ухожена. Все, что можно, — оригинальное.
— Правда, что в России все машины новые?
— Враки. Есть такие же.
Доехали. Не наговорились.
— Меня зовут Лазаро. Вот мой номер. Нужно такси — позвони. Недорого.
Наши в городе
Хотите убедиться, что параллельные миры существуют? Просто зайдите в служебный лифт гостиницы «Капри». Я зашел: гостевые были заняты. Нажал «14». Лифт деловито отправился в подвал. Этаж под землей. Еще. И еще. Остановка. Стенка лифта за моей спиной разъехалась. За потайной дверцей — таинственный полутемный коридор. Человек в спецовке. Улыбаясь, вкатывает тележку с керамической плиткой. Hola! В ведерке плещется раствор. Поднимаемся. И снова — задняя дверь. Девушка из прачечной со стопкой белья, парень в костюме охранника. Hola! Поехали!
Уровень ресторана.
— Останови! Поздороваюсь с Пабло, — это девушка.
Плиточник жмет на кнопку. Охранник принимает белье. Задняя дверь — прямо на кухню, в пар и клекот кипящего масла. Выскочить, поцеловать парня — руки в перчатках, нарезает что-то зеленое — и назад, в лифт. Держу дверцу, чтобы не закрылась.
Катаемся долго. К концу поездки я — свой. Со всеми знаком — благо, на всех бейджики. Выхожу на четырнадцатом через «парадную» дверь под «Hola!» и «До свидания!».
Наблюдение — не за местными даже, за собой. На Кубе служащие отелей чем-то неуловимо отличаются от своих коллег в других странах. Нет в кубинцах, при всей вышколенности персонала хороших гостиниц, той грани, которая отделяет обычно «обслугу» от отдыхающих. Они — дома, а мы — гости. Нас ублажают и терпят. Любя, но не заискивая.
Мажусь кремом. Вчера немного сгорел, хоть и пасмурно.
«Непременно возьмите с собой солнцезащитный крем и туалетную бумагу. Туалетная бумага на Кубе — роскошь, а крем попросту негде достать». Посмотреть бы в глаза человеку, писавшему этот путеводитель. Кремы — везде: в аптеках, в магазинах, в холле отеля. Туалетная бумага в наличии. Мои два рулона по возвращении смогут хвастать: слетали на Кубу.
Встреча. Жду в холле. За окнами — дождь: короткий, обильный. Попрятались по машинам таксисты. На балкончике напротив блаженствует в креслах пожилая пара: он с газетой, она — с рукоделием.
Разъезжаются по экскурсиям туристы. Пустеют вокруг диванчики. Вот и тот, кого я ждал. С опозданием на час — по-кубински.
— Не тот отель! Искал тебя в «Мирамаре».
Его зовут Иван. Он наш, советский. Кубинец. «Анголец». Майор, ныне — запаса. Три года в СССР — учеба, спецподготовка. Русский — как у меня.Чуть старше, почти ровесник. «Ангольцы» — это как у нас «афганцы». Некоторые «афганцы», кстати, тоже «ангольцы». Из одной командировки — в другую. Помогать народу Анголы в борьбе с мировым империализмом. Вместе с кубинцами. «Кубинцы — вояки знатные. На них все держалось», — говорили наши, те, кто знает.
— Ангола? Ездили на «буханке», руки-ноги оторванные собирали после боя. Это было самое трудное, — говорит Иван. Просто, без пафоса. Ну, поехали в правильный отель. Вещи собраны?
«Ленд-ровер» 1991 года — по местным меркам, недурно. Наклейка: «RUS». Хотел «SU» — не нашел. Идеальное соответствие хозяину: крепкий, кряжистый…
Перекресток закрыт, полиция. Три синих «мерседеса» — Рауль. На встречу с Лавровым.
— Рауль молодец. Он военный. Фидель — идеалист. Рауль — прагматик. Разрешил малый бизнес. У меня сейчас строительная фирма. И будет бар. Русский бар. Для своих.
«Правильный» отель — у посольства. Когда-то советского. Район Мирамар — престижнее некуда. Виллы, отели, посольства. Наше — архитектурная доминанта. Здесь же — самое странное здание Гаваны. И самое высокое — а может, второе после «Гавана Либре», не поручусь. Не то бетонный шприц, не то умыкнутая из аэропорта диспетчерская башня. Официальная версия — меч, воткнутый в землю. Шутливое прозвище «Микро».
— Гидом больше не работаю. Нет работы для тех, кто с русскими. Не едут. Едут канадцы. Но если кому из русских помочь — мне звонят. Никогда не откажу. Ты тоже звони, если что.
— Мы вернемся, Иван! Дай срок — вернемся.
Сколько раз мы говорили это, уходя? Бросая полигоны, оставляя военные городки, дома с мебелью, кровати заправлены. Школы, больницы. Мосты, дороги, аэродромы. Говорили, не веря. С комом в горле. Зная, что уходим навсегда.
Кубинцы верят — больше, чем мы. Стоит нетронутой русская школа, лежат учебники: приходи, учись.
«Мирамар» — не чета простецкому «Капри». Рестораны, бассейны. Череда магазинчиков. Отделение банка. Обменный курс — правильный. Русских порядочно. В смеси с канадцами.
Старший портье — из «ангольцев». Высокий, седеющий. Военная выправка.
— Это — Лёша. Наш человек, — рекомендует Иван.
— Здравствуйте, тезка. — Жмем руки. — Очень приятно.
У тезки хороший русский:
— Комнату убирают. Погуляете полчасика?
— Погуляю до вечера. Мне еще в университет. Багаж пристроите?
— Без проблем!
— Поеду, — заторопился Иван.
— Тебе бензин компенсировать? — деликатное предложение чаевых.
— Да иди ты! — твердо и ласково.
— Привет Фиделю. Пускай живет долго.
Иван — друг его среднего сына. У привета есть шансы.
Выхожу. В первую очередь — навестить океан. Сто метров. Пустырь с видом на «Микро». Пирамиды отелей — в отдалении. Серое небо, каменный берег. Головастые ящерицы. Белые треугольнички яхт. Одинокий юноша с конспектом: зубрит.
Третья авеню — людная, шумная. Прибрежные отели. Вдалеке — дельфинарий. Супермаркет — заурядный, как дома. Цены, скорее всего, туристические. Путеводитель брутален: «Режим строго контролирует все аспекты повседневной жизни кубинцев: что говорить, что делать и что покупать. Доступ в магазины для туристов местным жителям закрыт». Паспорт — в нагрудном кармане. Никто, однако, не проверяет на входе: кубинец или турист. Кубинцы, кстати, преобладают.
Диски с местной музыкой на шатком раскладном столике. Полтора кука. Пригодится! Дайте два.
В супермаркете есть все. Один-два вида, но все. Кофе — не «Hola», экспортный, в огромных пакетах. 14 кук. По полкило — 4,75. Приемлемо. Мука, соки, йогурты, минералка. 1 — 2 кука. Памперсы, салфетки. Вездесущие кремы от солнца! Сосиски в жестяных банках. Томатной пасты — целый ряд. От баночки до бочки. Отдел с техникой: плиты, обогреватели, стиральные машины — точно не для туристов.
Для местных, конечно, дороговато: зарплата здесь, если считать в куках, — от двадцати до сотни. В месяц.
По Третьей ходят автобусы. Синяя табличка на остановке: четыре маршрута. Скептически заглядываю в путеводитель: «Кубинский общественный транспорт всегда переполнен и ходит нерегулярно. Каждый день жители города уныло дожидаются: придет ли автобус. Основу автобусного парка составляют старые американские школьные автобусы желтого цвета…»
Присаживаюсь передохнуть, поглазеть. Людей и вправду немало. Зубоскалят, общаются. Читают книги. Ловят попутки — тут это принято. Минут десять — и автобус. Не старый. Никаким местом не желтый. Незнакомая марка — кажется, китайский. Длинный, с «гармошкой». Забирает всех. Давки не наблюдается. Проезд — копейки. Социализм.
Для туристов — двухэтажные, красно-синие красавцы. Habana Bus Tour. Пять кук — и катайся. Остановки у всех достопримечательностей. Сходи, снова садись, смотри город — билет на весь день.
Я — пешком. Пешком лучше по Пятой. Пятая авеню — длинная. Престижная, как тезка в Нью-Йорке. Аналог московской Мосфильмовской — улица посольств. Пешеходный бульвар посередине. Символ Кубы — королевские пальмы. Акации с полуметровыми стручками. Скамейки. Зеленые изгороди. Мамы с детишками…
Убегает вдаль променад. Убегает турист с рюкзачком — с виду немец — такой же любитель пройтись, только шустрый. Цветут бугенвиллеи. Кусты — по линеечке. Садовник с мачете с кем-то беседует. Притомившись, расслабляется на лавочке бригада мусорщиков: наушники, плейеры — контейнер забыт на дорожке. Тянутся школьники — сами, без провожатых. У школьников — цветовая дифференциация штанов. Младшие — красные. Средние — желтые. Старшие — синие. К юбкам тоже относится. Нарядно. Единообразно. По всей стране.
Будки регулировщиков — у каждого перекрестка. Хотя везде светофоры.
Развалясь на травке, трое неспешно чинят косилку: один ковыряется, двое советуют.
Милый особнячок — ресторан. У входа меню. Дорого. Для посольских. Альтернатива на колесиках — овощной лоток. Мелкий бизнес. Три шатких яруса, крыша из клеенки. Жемчужный чеснок. Зеленые бананы. Красные помидоры. Инопланетные, фиолетовые конусы — неужто морковь?
Улыбаясь, отдает честь Уго Чавес. Здесь он жив. Плакат — в два этажа. Посольство Венесуэлы.
Топают на экскурсию пионеры. Не в форме, но в галстуках. Классная руководительница считает по головам.
Мне направо — от моря, в улочки, где мало туристов. Так короче.
Хочется пить.
Обманчивы местные ценники! Один значок — три валюты. 30 — что это? Точно не доллар, они здесь не ходят. Кук? Да, если ты turista. Песо? Конечно — если местный.Один к двадцати пяти.
Местная cafeteria. Самодельный плакат в витрине: «56 лет революции». Блин с фаршем — 20. Пятнадцать — гамбургер. Тридцать — пиво. Один песо — чашечка кофе.
Фотоаппарат убран. Знания испанского мобилизованы по полной. Сойду за кубинца? Кладу монетку.
— Agua, por favor.
— Grande?
— Pequeno!
О радость: сдача — местными! И бутылка воды. Как просил — маленькая.
Парк Джона Леннона. Бронзовые лавочки с гаванским гербом: три башни и ключ. Бронзовый Леннон на лавочке. Нога на ногу. Блестит колено — натерли. Рядом, в подвальчике — «Желтая подводная лодка». Не то бар, не то клуб. В Екатеринбурге — такой же.
Пункт коллективного доступа в Интернет — очередь, человек тридцать. Компьютеров за стеклянной витриной много. Мест двадцать. Посетителей внутри — мало, трое-четверо. Охранник у двери? Не пускает инакомыслящих в Сеть? Проще! Бабуля в очках за столиком у входа. Оформляет квитанции на оплату. На компьютере. Одним пальцем в клавиатуру: попала, попала — промазала. Где тут кнопка, чтобы стереть? У нас на почте— такая же бабушка. И тоже очередь.
Проспект Пасео — центральная улица. Первая наглядная агитация: цитата из Фиделя. Стильная черно-белая стела. Был уверен: Куба увешана лозунгами. Ничего подобного!
Институт онкологии и радиобиологии. Место грусти. Место надежды. Сюда — очередь. День посещений. Кубинская медицина — лучшая в Латинской Америке и не только.
Ave de los Presidentes. Гаишник тормозит нарушителя.Мотоцикл. Фиолетовая форма. Сапоги «бутылочками». Долго смотрит права. Идет к рации — уточнять.
Факультет социологии — на отшибе, отдельно от прочих. В полстены — роспись: человек, притянутый к земле лесками с острыми крючками. По телу — надписи: Apple, Walmart, McDonalds, BMW, Motorola, Gazprom… Наконец стадион — и тенистые, милые сердцу университетские дворики. Два часа десять минут — с заходом в супермаркет. Обратно вечером, на такси. Звонок Лазаро — и вот он, отель.
— Номер готов. Второй этаж. Ужин включен.
Из номера звоню Ивану.
— Сможешь приехать? Есть тебе подарок. Не скажу — сюрприз.
Спускаюсь в холл.
— Держи подарок.
— Полотенце? — разочарован.
— Разверни.
Лицо меняется.
На алом полотнище, крупно, в деталях — герб Союза Советских Социалистических Республик. Взял бережно, как святыню. Как боевое знамя погибшего полка. Вот-вот поцелует краешек.
— Закажу рамку. Повешу в баре.
Теперь у меня в Гаване есть друг на всю жизнь. Если кто и сдаст Кубу американцам — точно не он.
После ужина — музыка. Местные ритмы — барабан, гитара, маракасы. Мастер-класс по сальсе. Раскрутили на танцы даже канадских старушек. Во дворике у бассейна включили лампы. Девять вечера, но бассейн никто и не думает закрывать. Кто-то плавает наперегонки.
Строем, колонной по два, прошли китайцы. Восемь душ. Вдоль бассейна. В шортах и шлепанцах. Военные? Другие китайцы так не ходят. Вон они, на отдыхе: компания мальчиков-мажоров, пожилой бизнесмен с супругой, пара с детьми.
Ухожу в номер — и падает дождь. Свежо и пусто: города не стало.
Глазами туриста
Сегодня — день без забот. Ни дел, ни встреч. В холл спускаюсь не торопясь. На сколько, интересно, опоздает Иваном обещанный гид? Куба все-таки.
Стоп. Сюрприз! Двое китайцев в форме. Три звездочки в ряд — оба полковники. С одинаковыми кожаными портфелями. Сели в кресла. Ждут.
Ух ты, еще китайцы. Строем. Шестеро. В форме. Все полковники — кроме одного. Этот, постарше, в футболке. Штаны и ботинки — по уставу. Кителя нет, генеральские звездочки не засвечены. Хотя и так ясно. А форма-то — летная. Голубая, с «птичками». У пятерых. Остальные — в зеленой. Наводит на размышления.
Еще китайцы! Четверо. В штатском. Но строем! На своих глянули с любопытством: не вместе. Подтянулись. И — мимо, молча, в ногу. Крепкие, молодые. Пехота? Центр подготовки сухопутных войск на Кубе забит под завязку и расписан вперед года на два: китайцы, корейцы. Учат здесь хорошо. Наша школа.
— Вы Алексей?
Надо же: на пять минут раньше назначенного. Не узнаю Кубу! Вместо бравого отставника — симпатичная шатенка. Лет двадцать пять, острый носик, футболка турфирмы. Сносный русский: учила в университете.
— Меня зовут Белкис. Я ваш гид. Покажу вам Гавану.
«Гавана» у гаванцев — «Абана».
Машина — новехонькое желтое такси. Geely— китайское. За рулем — дядечка в возрасте.
— Наш водитель, Франсиско.
— Буэнас диас, дон Франсиско.
— Не дон! Товарищ. — Вот кто, оказывается, отставник.
Пункт первый, обязательный — площадь Революции. Огромная, пустая. С одного края — мемориал Хосе Марти. Монумент: рост — десять человеческих — крошка в тени гигантского обелиска, что позади. Выше «Микро». Выше бывшего «Хилтона». Выше всего в Гаване. Говорят, внутри — лифт.
У подножия — крохотные военные: белые кители, золотые аксельбанты, красные погоны. Карабины у ноги, штыки примкнуты. Сабля у командира. Венок на подставочке.
— Правда, что все это построено при Батисте?
Правда. При Батисте.
Бегу через площадь за выигрышными кадрами. Знаменитые здания с портретами снимать надо сверху, от монумента. МВД — с товарищем Че на фасаде. Минсвязи — с ликом Камило Сьенфуэгоса.
— А что там написано? Как переводится?
— «Хорошо идешь, Фидель». А у Че…
— Знаю: «До победы!» Hasta la victoria siempre.
— Что вам интересно увидеть на Кубе?
— Людей. Какие вы?
Растерялась. Какие-какие? Обычные. До чего же они все-таки похожи на нас. Тех нас — двадцать пять лет назад.
— А это что за штуковина?
Постройка прелюбопытная. Монументальная, этажей семь. «Patria o muerte» на заборе. Смотрит на американское представительство — пока не посольство.
— Мемориальная трибуна.
— Мемориальное что?
— Трибуна. Оттуда выступают.
Кубинцы — гении! Хочешь, чтобы янки тебя услышали? Построй трибуну у посольства. Повыше — чтобы за забором не спрятались. Потом залезай и говори все, что о них думаешь.
Неожиданно сообщает:
— Очень люблю ваши мультики. «Трое из Простоквашино», «Ну, погоди!», сказки всякие. У нас их часто показывают.
В гаванском Капитолии — ремонт. Здание в лесах. Сейчас там Академия наук. Закончат — будет красиво. Дома вокруг — показательно облезлые. У Музея Революции все приходит в нормальный вид. Приличные здания. Самоходка СУ-100 у входа. Землячка: Уралмашзавод. Вроде бы из нее лично Фидель стрелял по кораблям интервентов в Заливе Свиней и даже один потопил.
Яхта «Гранма» в прозрачном павильоне — с охраной в форме. Береты залихвастски заломлены. Последний раз плавала в середине шестидесятых на каком-то параде. Не маленькая, оказывается. Поместились же восемьдесят два человека.
— Что дальше?
— Фабрика сигар.
Ну да, началось. Что ни курорт — фабрика. Духов, шуб, ковров, муранского стекла, сиропа рожкового дерева, оливкового масла, алебастровых крокодилов. С непременным магазином в конце. Да я вообще не курю!
Что это я разбрюзжался? Это же Куба! Сигары — часть истории. Часть культуры.
— Едем!
Ликбез по сигарам — по дороге.
— «Коиба» — любимый сорт Фиделя. Это лучшая марка. «Монте-Кристо» курил Че Гевара. «Ромео и Джульетта» — Черчилль. Они некрепкие. Их женщины любят.
Вот так, походя, испортила сэру Уинстону всю репутацию.
На фабрике душно и запрещено снимать. Зданию лет сто, если не сто пятьдесят — типичная промышленная архитектура девятнадцатого века. Пять высоких этажей, галереи — как в американской тюрьме, одна над другой. Внутреннее пространство — колодец. Прозрачная крыша. Запах табака — не курева, именно табака — чуть сладковатый. Ждем местного гида. Рассматриваю коллекцию этикеток. Киваю на голову индейца, золотую на черном:
— Почему «Коиба»? Вождь индейцев?
Белкис взвивается:
— Нет! Не индейцев! Это неграмотно! Испанцы так говорили, потому что были невежественные. Не индейцы — аборигены.
Вот и гид: потертого вида мужчина лет пятидесяти. Зато в шляпе и с усами. Цвет лица не кубинский — совсем бледный. Чмокнулись в щечку с Белкис: давно знакомы.
— Это Августин. Он будет говорить по-испански, а я переводить.
По узким лесенкам — наверх. Смотреть фабрику.
Ряды столов. Триста человек. Торседор — профессия, крутильщик сигар. Пять дней в неделю, восемь часов — строго по трудовому законодательству. Каждый крутит свою марку: от первого листа до последнего. Не конвейер. Сто десять «Коиба» в день. Или сто тридцать пять «Монте-Кристо»: они поменьше.
Мужчины и женщины, юные и в возрасте — примерно поровну. Крутят, прессуют, укладывают в коробочки. Нормальная работа, несчастным никто не выглядит. На столах — хорошие мобильники. Где шумно — слушают что-то в наушниках. В цехах потише специальный человек читает вслух книгу. В микрофон. Возле новеньких — мастер: смотрит, показывает, учит. Снуют бабушки с рациями — служба безопасности?
— Год после сбора — сушка и ферментация. Потом купаж.
Сухие листья — внутри. Эластичный, недосушенный — оболочка. Обрезки — на сигареты.
— Рабочие могут курить по две сигары в день. Без выноса с фабрики.
Прибор с трубкой и лампочкой — проверка готовой продукции. Интересно, что меряет? Электропроводность? Номер рабочего на каждом изделии.
Отбор по цветам. Восемь оттенков. Масть к масти. Коробки из кедра. Дорого. Хранить до трех лет при пяти градусах.
— Белкис, вы сигары курите?
— В гостях. По праздникам. Так — нет: дорого.
Впечатлился. Пора на воздух. Что там дальше в наших планах?
— Гуантанамера, гуахира гуантанамера… — напевает Белкис на переднем сидении. Давным-давно знакомая песня, почти родная. На стихи Хосе Марти, между прочим. Выяснил только на Кубе. Здесь она сверхпопулярна. Поет хорошо. Иногда прерывается: прокомментировать очередную достопримечательность.
Символика памятников. Борцы с испанцами — в бронзе, на конях — на набережной. Антонио Масео — тот самый, с усами, с пятипесовой банкноты — лицом к городу. Генерал Массимо Гомес неподалеку — спиной.
— Лицом к городу — значит, погиб. Спиной — умер своей смертью.
Флаг Доминиканской республики поднят рядом с кубинским: Гомес — доминиканец. Помнят. Благодарны.
Тоннель под гаванью. Местная примета: проезжая по тоннелю, приложить ладони к потолку машины. К деньгам. Приложил. Жду денег.
Кастильо-дель-Морро — крепость у входа в гавань. Шестнадцатый век. Стены, пушки, бастионы. Ядра пирамидкой. От пиратов. От англичан в свое время не помогло.
Вид на город — изумительный. Ух ты, а кто там выходит из гавани? Серый, длинный, военный. Номер вместо названия. Антенны. Команда в оранжевых жилетах — глазеет на город. Флага не видно. Спорим, я и так знаю? Характерные башенки перед надстройкой — проект 864. Средний разведывательный. В кубинском флоте ничего подобного точно нет.
Музей Карибского кризиса — неподалеку. Выставка смертоносного. Минометы, орудия. Узкокрылый МиГ-21. Зенитные ракеты — наши. Странный аппарат — пузатенький самолет без кабины — знакомый и незнакомый. Очертания — МиГовские. Табличка: ФКР-1. Крылатая ракета! Из первых: пятидесятые.
Домик товарища Че на заднем плане: белый, одноэтажный, с башенкой. Красные крыши — казармы через дорогу. Не музейные — армейская бригада. Ухожено. Зелено. Наглядная агитация на входе, почти как у нас: Hasta la victoria siempre!
Обратно в Гавану. Тоннель. Руки к крыше. Деньги-то обещанные — где?
Старая Гавана. Раскоп: камни за оградкой. Городские стены. Часть системы обороны Гаваны. От стен — только фундамент. Черта вдоль домов.
За чертой — рай для туристов. Неширокие пешеходные улицы — не с номерами, с названиями. Сувенирные лавочки. Зонтики кафе. Лотки с напитками. Лоток с фруктами, в ананасы воткнуты флажки. Два рядышком: один наш, другой звездно-полосатый. Можно с американцами ананасами мериться. Наш выше. Их толще.
Указатели. Нарядные керамические таблички: Plaza de la Catedral, Plaza dе Armas. Врыты в землю старинные пушки — стоймя, вместо разделительных столбиков. Дешево и колоритно.
Чисто, мило, стандартно. Никакой облезлости. Plaza de la Catedral — с кафедральным собором. Действующим: службы по воскресеньям. Имени Святого Христофора. Другой Христофор — Колумб — тут покоился. Временно. Лет сто. Проездом из Санто-Доминго в Севилью.
Площадь как площадь: типичная, испанская. Выделяются только торговки: корзины с цветами, сувенирные куклы, карибские наряды — цветастые, пестрые, «а ля мама Африка».
Бывшее здание университета. Тоже — гордость. Надстроено, облицовано зеркалами.Современность отражает историю. В прямом смысле.
— Уникальное архитектурное решение!
Увы — уже было. Видел. В Вене. Напротив собора Святого Стефана. Не скажу Белкис. Пусть гордится.
Plaza de Armas — Площадь оружия. Тут им бряцали: бывшее место парадов. В каком городе, основанном испанцами, нет Plaza de Armas?
Дворец капитан-генералов — местных губернаторов. Герб над входом. Колумб во дворике — мрачно щупает глобус. Вокруг скверика — книжный базар. Раскладные столики, картонные коробки, прилавки из досок. Книги все больше экспортные. Многие — на английском. С Фиделем. С Че. С иллюстрациями. «Кубинская революция в картинках». Землю — крестьянам. Фабрики — рабочим. Комиксы — туристам.
Местные идут мимо. На базарчик глядят снисходительно окна публичной библиотеки, большой и хорошей: книги, компьютеры, все условия.
— Посмотрите на мостовую. — Смотрю. Длинные кирпичики. Травинки в промежутках. — Она деревянная.
Точно. Из брусков. Сам не обратил бы внимания. Была, говорят, у одного из капитан-генералов жена: не то очень сварливая, не то сильно любимая. И мешал ей спать стук колес по булыжнику. Вот супруг и распорядился: камень с мостовой убрать, заменить деревом. Так и осталось.
Торговый центр — не торговый. Офисы в пять этажей. Представительства фирм. Генеральное консульство Монако. Тринидад и Тобаго — туда же. Посольство Японии: третий этаж. Эконом-вариант.
Во дворе как бы торгового центра — как бы слоны. Целое стадо: большие, поменьше, слонята. В натуральную величину. Не удержался, потрогал: металл. Здорово сделано!
Рядом — жилой комплекс. Элитный, с апартаментами для экспатов. Чистенький, нарядный — просто конфетка. У дороги, внезапным боровичком, пожарная колонка. Низ ржавый, верх — бронзовый. A.P. Smith Mfg. Co., East Orange, New Jersey. 1904. Почти античность.
В центре скверика, за круглой оградкой — белого мрамора памятник. Карлос Мануэль де Сеспедес. Глава восстания против испанского владычества. Первый президент Кубинской республики. Отец Отечества.
В старом городе все рядышком. Тут же, поблизости — место основания Гаваны. Никто не скажет, в каком, собственно, году. От 1514 до 1519-го. Город переносили четыре раза. Вот и путаница.Версия Белкис — 1516. Шестнадцатого февраля. Пусть так.
Площадь Святого Франциска. Фонтан. Старая церковь. Скульптуры, современные: талантливо! Оптические эффекты — удивительные. На грани фокуса. Памятник монаху. Отец Хуниперо Серра — креститель индейцев. Городская скульптура — кабальеро с бородкой, городской сумасшедший. Свихнулся на почве страсти. Бородка натерта до блеска — повезет в любви.
По соседству — бело-зеленый железнодорожный вагон. Некогда президентский. Вагон-музей.
— А что, железные дороги на Кубе — работают?
— Работают. Но не очень.
— Старые? Наши строили?
— Нет, раньше.
— Американцы?
— Раньше. Испанцы.
Девятнадцатый век. Поезд раз в день. Или в три — как повезет.
Музей рома. У входа поят коктейлями. Колотый лед, апельсиновый сок. Капелька рома. Сок тростника. Не пьянит — освежает.
В музее — на удивление интересно. Не только про ром. Ром и Куба. Как сигары — часть общего полотна. Парусники, рабство, плантации. Технологии, традиции, образ жизни. Реконструкция городка — целый зал: с домами, церковью и заводом. Огоньки, фигурки, игрушечная железная дорога. Бочки, бутылки, образцы готовой продукции. Американский огнетушитель на стене: серебристый, чеканный, 1939!
Улица встречает голым задом. Бронзовый Меркурий на бывшем здании биржи — лицом не ко мне. Раскоп: остатки старинного водовода — одиннадцать километров. Частично работает. В соседнем ресторане до сих пор капает. Поливает цветочки. Уважаю создателей.
Старая Площадь. Странные скульптуры. Гигантский цветок. Лысая женщина, голая и с вилкой. Верхом на петухе. Что означает — никто не в курсе. Включая, видимо, автора.
Едим вместе.
— А как вот это блюдо называется?
— Гарбанзо.
Тарелочка нута с томатами — вместо первого. Ресторан — изумительный. Изразцы, мозаика, витражи. А воды в кране — руки помыть — нет.
Второе — баранина с рисом.
Музыка. Дуэт: старый негр, пожилая мулатка. Гитара, маракасы, вокал. Страстно, самозабвенно. Есть слушатели, нет — похоже, без разницы.
В отеле спокойно: так и тянет прилечь. В номере убрано. Покрывала — лебедями, полотенца — веерами. Записочка от горничной: спасибо и лучшие пожелания. На английском. Написал ответную по-испански — что мне приятно. Однокуковая бумажка — в комплекте.
Вечер над океаном. Берег — не парадный — за отелями. Грязновато. Невдалеке — две кубинки. Мать с дочкой, наверное. Вышли к прибою. Постояли. Женщина в возрасте начала петь. Слов не разобрать — только рефрен: Йеманжа! Молитва богине моря. От души, истово. Здесь, пожалуй, что-то в этом есть. И тут же — волна к моим ногам. В волне — блеснула монетка. Один сентаво. Patria y Libertad. Тысяча девятьсот восемьдесят первый. Отчеканено в Ленинграде. Спасибо, Йеманжа! До завтра! Утром уезжаю. Чемодан собран. Закрываю глаза — и снятся галеоны, выходящие из Гаваны на рассвете под красно-золотыми флагами.
Куба — рай. Но денег бы побольше
Пункт назначения — город Санта-Клара. Пора, полагаю, заглянуть в путеводитель: зря, что ли, за него деньги плачены. Месячная зарплата — по кубинским меркам.
Что там у нас? Основан в 1689 году. Больше 200 000 жителей. Мемориал Че Гевары. Место решающего сражения за победу революции. Все, собственно. В Санта-Кларе с 1689-го до Че ничего не происходило, по версии путеводителя. После Че — тоже. А я вот приеду — и сразу произойдет. Международная книжная ярмарка.
На вкладке — карта. Санта-Клара — почти в центре острова. Не иначе, от пиратов подальше. Год основания соответствует: самый разгул. Империя расшатана, испанцы сдают позиции. Англичане, французы наглеют. Старые города на побережье — зона риска. Защитить проблематично — проще переехать. Впрочем, я не историк. Могу и ошибаться.
Время появиться машине. Вон та — не моя? Действительно за мной. Знакомое лицо. Белкис! С точностью до минуты. Водитель другой, не Франсиско. Помоложе и почернее. Рукопожатие крепкое:
— Анибал.
Машина — тоже другая. Hyundai Accent третьего поколения. Без роскошества, но добротно. Номера государственные.
— Сколько на Кубе стоит машина?
— Такая — сорок тысяч кук. Старая — двадцать. Если без очереди.
— А по очереди?
— Не всем разрешают. И пять лет ждать. Но по шесть тысяч. Или если за границей поработать.
Один в один как было у нас. Высчитываю — сколько это в рублях, если без очереди. Очень дорого. Пожимает плечами:
— Блокада.
Привычно. Два поколения при ней выросли.
Дороги на Кубе неплохие. Нередко — вообще хорошие: это даже путеводитель признает. Летим ласточкой, под 130. Гавана почти кончилась — выезд на транскубинскую автостраду. По сторонам — что-то спортивное, потемневшее от океанского ветра.
— Стадион и бассейн для Панамериканских игр. 1991-й.
На мосту, крупно: VIA LA VIDA. Дорога — это жизнь.
Горожане — в городе, крестьяне — в деревне. Каждому свое. «На картошку» не ездят.
— А как же сафра? Все — на уборку тростника?
— О, вы знаете сафру? — удивляется. — Это в декабре — феврале.
Конечно, знаем. В газетах писали, по телевизору показывали: вся Куба в едином порыве, поможем сельскому труженику, Фидель впереди — и все прочее.
В помощь крестьянам на сафру, рубить тростник горожане выходили лишь раз. В 1973-м. По призыву партии. Десять миллионов человек, во главе с Фиделем. Эффектно, но разово.
— До революции земля была частная. Семьдесят процентов — у богачей. Сейчас — кооперативы. И узуфрукт.
Морщит носик: как же перевести? Не надо переводить. Право пользования чужой вещью. Римское право, классика жанра. Земля — государственная. Пользуйся, расти урожай. Девяносто процентов — государству, десять — себе. Три — пять гектаров на человека.
— Рис и фасоль — это главное. Еще кукуруза и бананы. И тростник.
Мелькают деревья, небольшие поля, банановые посадки. Маленькие озерца — голубые-голубые. В цвет неба. Разделительная полоса — вся в цветах. Кусты, пальмочки — подстрижено, ухожено. Специальные бригады ездят по автостраде, заботятся.
Гаишники. Как везде. Мы им неинтересны: номера государственные, разрешенную сотню не превышаем, на передних сиденьях — пристегнуты. На задних не обязательно.
— Взятки берут?
Мнется. Решается.
— У моего папы один раз хотели. Но он не дал, он принципиальный.
Нарушителям — штрафные баллы. Тридцать шесть баллов — лишение прав. Двадцать кук, однако, могут в корне изменить ситуацию. Как повезет.
Верховые. Тележки с лошадками. Люди на велосипедах. Сельская местность.
Остановка: сидят, ждут автобуса. Песо за двести-триста — местными — можно проехать через всю Кубу. Один песо сорок сентаво — в локальном сообщении. В рублях — где-то два восемьдесят.
Специальный человек в желтой форме. Работа — останавливать машины на трассе, подсаживать попутчиков. Бесплатно. В городах — такие же люди, только форма синяя. Ввели, когда распался СССР. Совсем плохо было с транспортом.
Поля, невысокие оградки из камней. Плантация тыкв, с орошением. Дождевальные установки. Сахарный тростник по сторонам — стенами. Варапо — сок тростника. Вараперо — место, где его давят.
Водонапорные башни — странные, плоские, на четырех ножках. Тростниковые шалаши пастухов: козы, коровы. Горбатые, как зебу.
— Убить корову — тюрьма. Двадцать лет.
Берегут молочное стадо. Сыры тут, кстати, великолепные. Ломтик сыра, ломтик гуавы — бутербродом, хлеб — опционально: «тыба» — отличный десерт. Говядины в меню мало, в основном для туристов. Ропавьеха — деликатес: мясо с рисом в томате, с луком и чесноком.
Тормозим под указателем. Плайя-Хирон — 62. Вправо. На Плайя-Хирон хочется, интересно, но некогда. В другой раз.
— Белкис, а как у вас с выездом за границу? Свободно?
Свободно. С двадцати одного года, когда выдают загранпаспорт. Езжай, куда вздумаешь: были бы деньги.
— Многие уезжают работать. Еще гуманитарные миссии — в Африке, в Латинской Америке. Врачи. Учителя.
— Были где-нибудь?
— Пока нет. Но мечтаю. Сначала Россия. Потом Испания.
— Посмотреть — или насовсем?
— Я — кубинка! Куба — это рай. Тут хорошо. Только экономика слабая. Из-за блокады. Денег бы побольше.
Экономика, между тем, оживает. Туризм. Отели. Нефть. Реформы Рауля. Частная собственность. Китайские инвестиции. Самый трудный, самый страшный период — после распада СССР — пройден. Голод, нищета отступают. Вот слева — завод по производству соков. Вполне современный. Здешние соки — чудо: выжаты — и сразу в пакет. Справа — сахарный завод. Труба дымит — работа идет. И еще. И еще — они тут везде.
Нынче — другая опасность. Людям хочется достатка, сытой жизни, когда не надо постоянно выкручиваться. Денег здесь и сейчас. Особенно молодым. Вроде моих студентов. Боюсь, они потянутся к Штатам — за долларом. Сразу, как только выпустит вожжи старшее поколение. Если оно не успеет с реформами, с ориентацией на Китай.
Указатель: новая провинция. Четвертая на нашем пути из пятнадцати. Санта-Клара — здешняя столица. Уже скоро.
Плакат: Кастро и Чавес. Nuestro mejor amigo— «Наш лучший друг».
Всадник над головой, на мостике — пересекает шоссе. Чуточку сюр.
Хищные птицы в небе, много, как в Хакасии. Все меньше зелени: краснозем, редкие пальмы. Дальше от моря — хуже с водой.
Рощи папайи: подлесок выжжен. Вверху — желтые листья, внизу — черная земля. Из зеленого — только люди. Парни, девушки в солдатской форме, голосуют. В увольнительную. Служат два года. Женщины — по желанию. Желающих много, судя по голосующим.
Деревушки. Среди частных халуп — государственные домики. Славные, современные, на несколько семей. Жилье дают бесплатно, только очередь. Все, как было у нас. На всех не хватает. Семьи — по три поколения. В домах, где возможно, надстраивают этажи — не возбраняется.
Городская окраина: домики побольше. Вроде хрущевок, этажа три — четыре. Постарше, пооблезлее. Тоже государственные. Тут этаж не надстроишь: только мечтать об отдельной квартире.
Впереди — высокая статуя. Мемориал! Санта-Клара.
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Есть у нас с кубинцами общее свойство. Умеем создавать себе святых — и истово им поклоняться. Покажите трехлетнему кубинскому малышу изображение человека в берете и с бородой. «Кто это?» — «Че!»
Безразмерная площадь. Развевается флаг, огромный, идеально фотогеничный на фоне неба. В небе кружат орлы. Людям — символ. Орлам — польза: восходящий воздушный поток от площади.
Слева — серые кубики мемориала. На самом высоком — команданте Че. В бронзе и в берете. Издали — маленький. Куда-то шагает. В руке — винтовка. «Гаранд М1» — сделано в США. Справа — знакомый плакат. Команданте Чавес — глаза в глаза с Че. Здесь Чавес оценен.
В Санта-Кларе жарко. Плюс 35. Для марта — рекорд. Очень солнечно. Достаю темные очки, впервые за поездку. Солнце тут же скрывается.
В мавзолей — очередь. Не как к Ленину, маленькая. Зато на жаре.
Охрана в будках — военные. Баллончики местной «черемухи» на поясах. Строгие тетеньки-служительницы у входа. С вещами — нельзя. Даже маленькую сумочку пришлось оставить в машине. Фотографировать — нельзя. В головных уборах — тоже нельзя.
Мавзолей — тихая комната. Просто и аскетично. Одна стена — в деревянных брусках, другая — в круглых барельефах. Портреты погибших. Че и его бойцы. Две женщины в отряде. Лампадки, живые гвоздики — у каждого.
Вот и все. Дальше — музей. Снимать — запрещено по-прежнему. Шляпы — уже можно.
Фотографии: детство. Эрнесто Гевара — с мамой, папой и в платьишке. Полное имя Эрнесто Рафаэль Гевара де ла Серна. Еще не Че. Че — прозвище. Слово-паразит, покойным употреблявшееся. Говорят, частое в Аргентине. Объяснить значение точно никто не берется. Словари определяют как междометие. Литературное «друг» — облагораживающая выдумка.
Зубоврачебные инструменты. Фотографии. Радио. Фотоаппарат: между прочим, «Зенит». Экспортный вариант — название латиницей. Куплен в Мексике. Оружие — в ассортименте. Еще фотографии: после победы. Че — кубинский представитель в ООН: между карьерными дипломатами в смокингах и военными при параде — веселый раздолбай в полевой форме, с зажженной сигарой. И фотокопия последнего письма. Из Боливии. Перед расстрелом. Того самого, из которого — «Patriа o muerte» — «Родина или смерть» и «Hasta la victoria siempre».
Родился и вырос — в Аргентине. Прославился — на Кубе. Погиб — в Боливии. Лежит — в месте своих побед. В Санта-Кларе.
В машину с кондиционером ныряем с наслаждением.
Пора обедать — и на книжную ярмарку.
Центр города. Парк «Леонсио Видаль». Я бы сказал: площадь со сквером. Растяжки, плакаты, палатки, брошюрки, толкучка — книжная ярмарка.
Хожу, смотрю. Избалованные мы все-таки. Хорошей полиграфией. Иллюстрациями. Книжными салонами. Здесь книги другие. Мягкие обложки. Плохая бумага. Черно-белые иллюстрации. За детскими — очередь на жаре. Натянутые веревочки между книгами и покупателями. Чтобы не напирали. Продавцы с лотками для денег на ремне через плечо. Отдельный ряд — книги б/у. Тоже ценность. Здесь книги вообще очень ценятся. Интернет еще не убил их. Четыре-пять кук — неподъемно дорого за час хиленького, почти модемного соединения. Четверть зарплаты.
Система — все в кучу. Хулио Кортасар. Приключения Тома Сойера. Книги о кофе. Много — про бейсбол. Много Че: «Кубинская революция». В разных изданиях. Биография Чавеса. Фидель Кастро Рус — скромно, единственный томик. Нестареющий Хосе Марти. Местная публицистика. Мировая история — от китайской древности до гражданской войны в Испании.
— Русские авторы есть?
— Разумеется!
Конечно же, на испанском. Алексеев В.Н. «Количественный анализ». Вузовский учебник по химии. Зоя Воскресенская «Сердце матери». О семье Ульяновых — одна из немногих книг, изданных прилично: твердый переплет, суперобложка.
Нарядные колониальные домики вокруг площади. Белое, с колоннами — кажется, мэрия. Teatro la Caridad — Театр «Милосердие». Национальное достояние. Здесь пел Карузо. Памятник: женщина в кресле. Благотворительница. Театр — на ее деньги.
Нравится мне их традиция. В каждом городе — что-то подобное. Еще и соревнование шло: у кого — самое-самое. В Матансасе хороший театр? В Сьенфуэгосе будет такой же! Но лучше. С фресками на фасаде. К вам приезжал петь Карузо? К нам тоже, и еще Сара Бернар. И еще — Анна Павлова, танцевать.
Солидное, академическое, в одном стиле с университетом, здание Instituta de Segundo ensenanza —«Институт второго образования». Год строительства тысяча девятьсот двадцать пятый.
Зеленая десятиэтажка гостиницы. Некогда «Хилтон». Теперь — «Санта-Клара Либре», как в Гаване. Следы пуль на фасаде — со времен революции.
Изящный особнячок — дом детского творчества. Выставка работ. Берег, море с волнами. Дорожка с пляжа — прямо в небо, за облака. Хороший рисунок, талантливый.
Расписание кружков. Студия оригами… Полное дежавю: мои дети ходят в такое же заведение, потолки только пониже.
— Ну, как вам ярмарка? — организаторы ждут одобрения.
Конечно, хорошая. Теперь вы к нам.
В Бристоль, друзья! То есть, конечно же, в Тринидад.
На стыке миров
Тринидад — исторический город. Наследие ЮНЕСКО. Город-музей. Гордость Кубы.
Едем по указателю. Снятым из окна видео можно мистифицировать друзей. Горки, поле, обгоняем «москвич». Обгоняем «жигуленок» на фоне пальмовой рощи. Пропускаем армейский «Урал». Внимание, вопрос: в каком районе Челябинской области снят ролик?
Вечереет. Смотреть Тринидад поздновато. Утром займемся. Так, а город-то где? В какие болота вы меня завезли, товарищи дорогие?
Сюрприз. Тринидад — торговый, купеческий — совсем не у моря. Говорят, одиннадцать километров. Дамбы, заливчики, мангровые болота.
— Мы вам сняли номер в отеле на побережье. Не пожалеете.
Карибское побережье. Можно хвастаться: пересек Кубу. Коса Анкон — шесть километров песчаного пляжа. Отели — к морю лицом. С тыла — болота. Зеленый ковер — мангровые деревья. Водные росчерки прогалин. Белые цапли, спокойные, вальяжные. Здесь их царство. Комаров тут, наверное…
Отель простенький — три звезды, кажется. На сваях. Первый этаж пустой, нежилой — пространство между опорами. Персонал по-английски — чуть-чуть. По-русски? Смеетесь!
Дали карточку, нацепили браслет. Как бы все включено. Поднимаюсь на лифте. Двери лифта выходят не в коридор — в маленькую будочку на конце открытой галереи. С видом на болота. Ветрище! В стене — двери номеров. Где тут мой шестьсот восемнадцатый?
Откровенно посредственно. Шаткие стулья. В середине окна — допотопный кондиционер с механическими ручками. Вроде советских «БК» — бакинского завода. Так «БК» ведь и есть! Застиранные шторки. Отдергиваю. Распахиваю. Замираю.
За окном… Словно выглянул на другую планету. Море, пляж, пальмы. Солнышко на волнах. Чудо! Все недостатки отеля искупаются этим пляжем. Лежаков и зонтиков — изобилие. Песочек — как шелк. Море — как бархат. Теплее воздуха. И плевать, что из душа в номере еле капает. Если рай есть, то он выглядит так.
Не верьте картам. Карибское море— совсем не Атлантика. Все другое. Вода — теплая. Волна — ласковая. Живность — крупная, наглая, кишащая.
Ночь. Проснулся от вспышек. Думал — гроза. Скорее к окну — чтобы закрыть. Грома нет. Тихо-тихо: лишь шелестят волны о пляж. Небо ясное, звездное. Где-то высоко-высоко беззвучно и оттого особенно завораживающе вспыхивают зарницы. Долго стоял у окна. Не мог оторваться. До чего же красиво!
— Как спалось? Бьен? Лос москитос не закусали?
Не закусали. Вообще ни одного не заметил.
— Это у моря. На болотах их сколько угодно. Но мы уже победили и малярию, и желтую лихорадку. — Не то успокоила, не то похвасталась Белкис. Молодцы, кстати. Желтая лихорадка, если я правильно помню, выкашивала здесь колонизаторов пачками.
Тринидад начинается с вывески. Юбилей: 500 лет. 1514 — 2014. Неутомимый мужик был Диего Веласкес — конкистадор, не путать с художником, куда в карту Кубы ни ткни — что-нибудь да основал. Умер, кстати, от лихорадки. Москит укусил.
Сказано в путеводителе: Тринидад — жемчужина колониальной архитектуры.
Небольшой подъем к главной площади: склон холма. Мостовые, мощенные камнем. Не ровным булыжником — мелкими, разной формы, беспорядочно расположенными кусками. Словно их просто высыпали и втоптали. Середина улицы чуть заглубляется и вечно мокрая: чистоплотные хозяйки непрерывно что-нибудь моют — за порогом, порог, ту же улицу. Результаты выплескивают. Не уверен, что тут есть современная канализация. Насчет водопровода — тоже сомнение.
Вон она, водовозка. Шланги — в дом, в бак на крыше. Сейчас будут качать. Все тот же неизменный трудяга ЗиЛ-130, только с цистерной. Чей-то любимец: щеголеват, свежевыкрашен, фигурка лебедя на капоте — крылышки сияют хромом.
Мастерская керамики — длинный, низкий, зеленый сарай. Белкис знакома с владельцами. Объект туристический. Экскурсантов подвозят автобусами. Напротив входа — гончарный круг. Электрический. Мастер в опрятной рубашке и выходных туфлях показушно выделывает простенькие горшочки. Цены ниже уличных. Дело семейное. Хозяин в белой шляпе. Хозяйка — за маленькой дверью, там кухня. Мебель, техника — по последнему слову. Пес — всеобщий любимец. Носит ключи за хозяином — связку на красном шнурке. Красавец, породистый. Хаски!
— Откуда — на Кубе?
— Из России.
— Ух ты!
Пса зовут Волк. Не Lobo — именно Volk.
Сзади, в подсобке — настоящее производство. Круги побольше и погрязнее. Мастера в непарадных футболках. От печи пышет жаром. В закутке — хозяйский «форд». Модель 1914 года. На ходу. Красно-белый, пижонский. Кожаный салон, заводная ручка. Самое свежее — номера. Кубинские, тридцатых годов.
Говорим с продавцом. Я по-русски, он по-испански.
— Нуэво эн Куба?
— Си, нуэво. Впервые.
— Мучачос?
— Двое.
— Семеро! — бьет себя в грудь.
Молодец. Нынче и трое в кубинской семье — это много. В среднем — по два ребенка.
Дверка — сбоку. Туристы сюда не выходят. Другой Тринидад. Домохозяйки с покупками. Уличные продавцы со связками лука. Облезлые домики. Лавочка мясника. Свинина — пятьдесят песо за фунт. Говядины нет — говорят, частный забой до сих пор запрещен. Магазинчик — по карточкам. Стенд при входе: «Уголок потребителя». Ящичек с прорезью вместо жалобной книги. Правила поведения при пожаре. «Ответственная за пожарную безопасность — товарищ Дельгадо».
Товарищ Дельгадо за стойкой. Черное платье, волосы забраны лентой. На стойке — весы. Синие, с гирьками — наши, родные, знак качества СССР. Сельпо как сельпо. Арка с занавесочкой — розовой, тюлевой, с оборочками — на склад. На складе — мешки. Верхний вскрыт, в сахар воткнут железный совок. Штабелем — яйца в картонных ячейках. «Hola!» — знакомые пачечки. Четыре песо. Десять песо — зубные щетки. Сахар-песок — считай, задарма. Фунт — десять сентаво. Двадцать копеек на наши деньги. Это коричневый. То, что он у нас в моде, — ловкий ход маркетологов. Так-то — полуфабрикат. Белый, очищенный, дороже: пятнадцать сентаво. Рис — двадцать пять. Рубль за кило. В шестнадцать раз дешевле рынка.
Чтобы все не скупили — по таким-то ценам — на стене доска с нормами выдачи. Сколько фунтов в месяц. Рис — то ли 5, то ли 6. Кофе — одна упаковка. Compota какая-то — по шесть банок. Масло растительное — сорок сентаво. Фасоль — подороже, песо двадцать. Рыба — два пятьдесят. По три килограмма — не фунта, плюс один — для dietas. Молоко — вроде, соевое — не силен в языке. Спички — песо за коробок.
Сигареты «Рopolar» — семь песо. Их нет на доске: в норму больше не входят. С курением — борются: бросил даже Фидель. На полке, однако, остались — берут.
Никакой очереди. Дедуля в бейсболке: ворох песо, в бумажку завернутых: «Милая, отбери нужное! Плохо вижу». Женщине с сумочкой вынесли что-то в красивой коробке. Кажется, тортик…
Карточки глянуть дадите? У нас тоже были. Книжечка с номером. «Контроль продаж продуктов питания» называется. Адрес, магазин — «пункт приписки», где попало не отоваришь. Отметки о выдаче.
Две минуты по улочке. За углом — вновь булыжник, туристы и свежая краска фасадов. Скучающий велотаксист умудрился прилечь, не слезая с рабочего места. Школьник на велосипеде. Дрынь-дрынь-дрынь-дрынь.
Обычные люди, выходит, здесь тоже живут — не только туристы. Кое-кто и неплохо. Подсмотрел: открывались ворота — заезжала машина. «Джип», дорогой — номера кубинские, частные. За драным забором — шикарнейший дворик. Как на вилле у «нового русского». Зелень, отделка, машины.
Частные ресторанчики — «паладарос». Сплошь «итальянские». Пицца, спагетти. С вкраплением гамбургеров. Итальянский бар «Свободная Куба» — как тут Гоголя не вспомнить: «иностранец Василий Федоров».
Дошли до музея. Желтый дом с башней и внутренним двориком. Заповедник колониального быта. Чистый грабеж: фотосъемка — пять кук. Месть за колониальное прошлое?
— Здесь жил врач.
Эка жили врачи! Потолки метров шесть. Окна, двери — до верха. Два фонтана во дворике, пальмы, колонны. Севрский фарфор из Европы.
— Был семейным врачом в очень знатном семействе. И когда второй раз овдовела их дочь, женился на ней.
Вот и разгадка, откуда у доктора этот дворец. Лестница — в башню. Деревянная, винтовая. Сверху — видно весь город. Подъемные краны. Туристы едут, деньги текут — наследие ЮНЕСКО бойко достраивается. Где этаж добавляют, где улицу — в классическом колониальном стиле, само собой.
Черепичные крыши, красивый игрушечный центр: церковь с колокольней, церковь без колокольни, ажурные решетки балкончиков. Центральные улочки сплошь заставлены — столики, прилавки, шляпы, куклы, посуда, рубашки, магнитики, маракасы… Взгляд в потаенные дворики: белье, уютные кресла-качалки, мангал из колесного диска и бегают куры.
Спускаемся. Надо зайти на центральную площадь. Отметиться — был. Известные статуи: пара собак. Терпсихора из мрамора. Муза танца — на Кубе, понятно, любимица. Массажный салон совмещен с галереей. Стены в картинах. Ценник в окне — на массаж. Правда массаж, с остальным крайне строго. В девяностые было, нынче — под корень.
Торговые улочки — все на продажу. Под прилавками — пустые коробки. Надпись: PRODUCT OF U.S.A. «Хранить замороженным». Окорочка? Блокада блокадой — а коробочки свеженькие.
На домах — разноцветные знаки. Синий — сдается туристам. Красный — кубинцам. В Тринидаде почти все домики в синих. От цвета значка зависит налог. Синий — платится в куках. Красный — в песо. С красным туристу комнату не сдадут. Побоятся.
Дом культуры — в изящном особняке с витражами. Двери открыты. В холле виден рояль. Расписание разных арт-студий. В пышной классической люстре — современные лампочки. На Кубе вообще ламп накаливания не увидел — кажется, запрещены. Только энергосберегающие.
Магазин «Минисупер» — забавное слово!
Престранная вывеска: ORDEN CABALLERO DE LA LUZ. Орден Рыцарей Света? Двери, жалюзи плотно закрыты — редкость для Тринидада, где все распахнуто на улицу. Масоны? Джедаи? Белкис не в курсе.
— Хотите коктейль? Местный фирменный. Раньше был напитком рабов. Мед, лимон, ром.
Не хочу. Зато вижу кофе в продаже. Новый вид. Пачку — в сумку.
Едим в ресторане на площади. Хорошие фрукты, заурядное мороженое. Мясо и юка — она же маниок, она же кассава.
Провожает Фидель на придорожном плакате. PATRIA O MUERTE. Грустен и не похож на себя.
Перед сном выхожу на болота: дойти до причала. Мангры по сторонам. Свежие полосы кабель-каналов на обочине: тянут линию связи.
В марине чудесно. Дождь разогнал всех туристов. Ветерок — комаров. Белые яхты на спокойной воде. Двое солдат — береговая охрана — точат лясы в беседке. Пост оставлен. Все равно никого. Носятся с мячиком дети смотрителя.
Размашисто и привычно шагает с гитарой за плечами музыкант. На сегодня — работу окончил. Одиннадцать километров — до города.
Впереди Сьенфуэгос — туристический центр. Вдруг тормозим. Что такое?
Крабы! Идут размножаться. Рыжий поток, тысячи тысяч, перетекает дорогу. Из моря на сушу. Боком, клешни выставлены оборонительно. По асфальту, по траве, залезая на деревья. Задело машиной, оторвало клешню? Не беда. Качаясь, теряя равновесие — вперед, только вперед!
Переждать, пропустить невозможно. Да и не единственный этот поток: дальше — другие. Машины едут насквозь. Хруст под колесами. Вся дорога в раздавленных крабах. Слетаются падальщики — птицы с красными головами. На обочинах — сломанные машины: краб попал не туда. Защиту на картер не ставят — а зря.
Садки с креветками у берега — аквакультура. Лачужки. Плетни из кактусов. Здания поприличнее. В деревнях сразу и не понять — где жилой дом, где администрация, а где автобусная остановка — все крошечное. Только школы опознаваемы: по бюсту Хосе Марти перед каждой. Нет деревни без школы. Нет деревни без поликлиники. Указатель: «Театр». Тоже где-то неподалеку.
Предгорья — считается, холодно. Теплицы. Что тут в них можно растить? Говорят, овощи.
Жутко чадящий автомобиль впереди. Дороги не видно за дымом — обгоняем вслепую. Американский экзотический «крокодил».
Сьенфуэгос
Сьенфуэгос — Гавана в миниатюре. Гавань. Полно иностранцев. Атмосфера приятного развлечения. Вместе с тем — крупный порт. Когда-то стояла и наша эскадра. Нефтяной терминал. Танкеры из Венесуэлы приходят сюда. Брошенный нами недостроенный нефтеперерабатывающий завод достроили венесуэльцы. Лет десять ушло, но работает. АЭС — почти что готовая — тоже брошена незаконченной. Года-двух не хватило Союзу...
Мой отель. Точно мой? В таких раньше не жил. Настоящий старинный дворец. Даже с башенкой. Только маленький. Здесь останавливался Чавес!
Комнаты — не с номерами, а с именами. Моя — «azucena», лилия.
Полный контраст с предыдущей гостиницей. Все камерно, и с водой нет проблем. Не магнитная карточка — ключ с солидной кожаной биркой. Персонал незаметен, появляется лишь когда нужно.
Пол изразцовый, старинный, приятно прохладный. Потолок с лепными бордюрами — высота метра четыре. Окна — до потолка. Можно открыть по частям, чтобы проветривать. Двухметровые шпингалеты. Убрать датчик и кондиционер, вытащить телевизор — и все будет, как в музее колониального быта.
Персональная терраса с плетеными креслами. Сижу, как король, смотрю на бульвар — Paseo El Prado. Длинная-длинная улица — через центр и вдоль моря. Общегородской променад.
Выхожу на бульвар. Вправо город кончается — мы на косе. Значит, влево.
Люди гуляют: и туристы, и местные. Многие босиком. Бульвар чистый, асфальт теплый. Попадаются, впрочем, и наоборот, очень даже обутые: разодетые парни в резиновых сапогах, в кругу млеющих девушек. Это что, высший шик?
Корабли у причалов: местные лихтеры, два сухогруза. Японское судно — то ли научное, то ли шпион — оснащение позволяет. Все небольшие: супертанкеры — на горизонте, идут глубже в залив, в другой порт.
Умно построенные дома вдоль бульвара: с пешеходными галереями. В дождь укроет, в жару защитит.
Двадцать метров вбок — и сразу деревня деревней. Налеплено — кто что построил. Путаница проводов. Вот зараза: нет связи! Сотовый оператор на Кубе один, называется Cubacel. До сих пор безотказно ловился, даже в горах. В Сьенфуэгосе — нет. Что за диво? Так, уже разобрался. Тут нет GSM — только UMTS. Переключаю стандарт — все в порядке. Современное 3,5G.
Ближе к центру — дома посолиднее. Два этажа. Даже три. Фасады с лепниной. Арка — вход в кабаре. Памятник симпатичному дядьке с усами — «От благодарного Сьенфуэгоса». Год 1919. Памятник женщине в капоре — вероятно, актрисе: арфа на постаменте. Киоски с билетами. Город славится музыкой и театром.
Вот веселый мулат в шляпе, с тросточкой и при галстуке. Бронзовый. Без постамента — просто гуляет по улице. Трость натерта — ну ясно, снова поверье. Интересно, кто это? Бенни Море! Знаменитый кубинский певец, композитор, самоучка, талантище. У меня же есть его записи! Вот так встреча.
Пешеходная улица — влево. Старые рельсы проступают из-под асфальта. Здесь ездил трамвай. Больше не ездит — только старый вагончик, почему-то на крыше одноэтажного дома, там ресторан.
Город основан французами с разрешения испанской короны в 1819 году. Беженцами с Гаити — от восставших рабов. Триумфальная арка. «Единственная на Кубе». Французы, однако! 1902 — по случаю независимости. В честь создания Кубинской республики.
Странное здание на углу, слева от арки, с вычурной башенкой. Дворец сахарного магната. Сейчас — дом культуры.
Плакат — «Все на местные выборы». Скоро. Здесь депутаты — народные. Без отрыва от жизни. Проголосовал — и вернулся. За дни заседаний — зарплата по месту работы.
Солнце клонится к горизонту.
Все самое лучшее
Пасмурно и немного грустно: поездка кончается. Варадеро не в счет — одна ночь. Трансфер в аэропорт — и в Москву.
Напоследок прокатиться на катере, раз уж время осталось.
Удаляется берег. Уменьшаются яхты. Растут сухогрузы и танкеры — те, что идут в порт. Растет полушарие купола — недостроенная АЭС на другом берегу. Город атомщиков, несостоявшийся.
Город с моря: стадион, колокольни собора, отели. Трубы заводов. Нефтеперегонка идет полным ходом: гигантские баки, танкеры под разгрузкой. Факел чадит. Краны порта заняты судном под флагом Перу. Мыс с беседкой. «Мавританский дворец» с рестораном. Поворот — и обратно. Прогулка короткая. Gracias!
Перекусим — и едем. Анибал — у ворот.
Пока, Сьенфуэгос! Черный выхлоп машин — запах кубинского города. Мелькают сине-зеленые здания — филиал университета. Есть в каждой провинции.
Сахарные заводы видно по трубам. Водонапорные башни. Поля тростника. Нитка железной дороги, рельсы наезжены, ржавчины нет. Здание станции выглядит старым. Ветка разъезда заброшена, рельсы засыпаны мусором. Мало составов: разъезжаться тут не с кем, одной нитки хватает. Недостроенная эстакада из никуда в никуда.
Техника в поле — комбайны.
Голубые коробки — высокие здания, группой — средняя школа для окрестных селений. Начальная — в маленьких школах, рядышком с домом, а старшие ходят сюда. Днем учатся, вечером — на несложных работах. Сбор манго, когда поспевает. Сбор апельсинов. Труд — часть учебной программы, элемент воспитания. Идея не нова — Хосе Марти.
Остановки, заправки. Самодельный автобус на базе КамАЗа: удивительный кузов. Сварен из пары «Икарусов»? Редкие «Жигули». Зато — автопарки с грузовыми машинами, относительно свежими. Половина — КамАЗы всех возрастов, но есть и «Мерседесы».
Появляется зелень: скоро Атлантика. Машина со свиньями в кузове — едут на Варадеро. В отели.
Въезд на Варадеро. Кордоны, полиция, тетеньки в будочках. Анибал отмечает путевку. Полуостров: связь с миром — только по этой дороге, узкой ниточке. Впереди — заповедник. Комфортная резервация. Синтетический рай для туристов. Здесь из солнца и моря производятся деньги.
Показались отели. Вечереет, усталость: разместиться и спать. Завтра — трансфер в Гавану и рейс до Москвы.
Анибал достает из багажника мой чемодан. Будем прощаться. Спасибо, дружище. Белкис пока что со мной — помочь разместиться. Но после уедет. Ее дело сделано. Завтра — другие туристы.
На следующее утро сижу в холле отеля, жду трансфер. Страница переворачивается. Машина пришла: желтый микроавтобус. Всем пока. Едем. Зелено. Полигон: солдаты, по самой жаре — на занятиях. Встречные посигналили фарами, как у нас. Впереди полицейские. Водитель благодарит поднятием руки. Граница провинций, дальше — Гавана. Живописное место. Ажурный огромнейший мост, называется Bacunayaqua — высочайший на Кубе. Ресторан над обрывом. Mirador de Bacunayaqua — смотровая площадка. Вид на долину и море с другой стороны потрясающий.
До Гаваны осталось немного. Свежий асфальт — еще застывает. Закрыта одна полоса. Минаретами — трубы большого завода. У проходной толпится народ — туда или оттуда? Похоже, в две смены.
Нефтяные качалки вдоль берега и мобильная буровая — тут нефть! У моря — таблички: купаться нельзя, лов рыбы запрещен. Под табличкой — мужик в каске нефтяника. С удочкой, ловит рыбу. Наши люди! В других народах мы любим себя. «Смотрите, какие они пунктуальные» — уважение. «Глядите, они такие же раздолбаи!» — симпатия. Потому нам кубинцы и нравятся: очень похожи.
Радарная станция на холме: к обороне готовы! Вместо фортов.
Вот и аэропорт имени Хосе Марти. Терминал номер три, международный. Выгружаемся с чемоданами. Чаевые шоферу.
Прозрачная клетка — зал ожидания. Современный, хороший, удобный. В центре — кафе, по сторонам — самолеты.
Включаются лампы: солнце садится. Мой последний закат над Гаваной. Почти что багровый. Надо будет вернуться! Надо, чтобы мы сюда ехали. Туристами, преподавателями, студентами, строителями, инженерами, атомщиками, нефтяниками — да мало ли кем. Смотрите: со стены отвалились часы, которые раньше показывали московское время. Каракас и Лондон, Рим, Пекин и Мадрид — все на месте. Московского времени — нет. Очень скоро появится вашингтонское. Потом — по накатанной: посольство — некоммерческие организации — культурный обмен — искусство — наука — образование — массовая культура. Просто попробуйте — мы угощаем! И в момент, когда глядя в экран, где наперерез армии зомби выдвигаются американские танки, обычный кубинец подумает — «ура, наши!» — Куба кончится.
Обязательно надо вернуться!
Москва — Гавана — Санта-Клара — Тринидад — Сьенфуэгос — Гавана — Москва — Екатеринбург
2015
_________________
1 Мохито — кубинский коктейль на основе светлого рома и листьев мяты.
Нефедов Сергей Александрович — доктор исторических наук, профессор Уральского федерального университета [Екатеринбург], ведущий научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Постоянный автор «Нового мира».
Мы прощались с целой эпохой
Бешеные гиганты наступали на Европу
Орлы взлетали с гнезд в ожидании солнца
Хищные рыбы выплывали из бездн
Народы стекались познать друг друга
Мертвецы от ужаса содрогались в могилах
Гийом Аполлинер
Начало «прощания с эпохой» было похоже на праздник. В первые дни августа 1914 года тысячи людей высыпали на улицы европейских столиц. Они чему-то радовались, они с цветами провожали солдат, уходящих на фронт. «На всех станциях собирались толпы людей, — писал направлявшийся в Верден французский офицер. — Отовсюду, из всех окон кричали: „Да здравствует Франция!” и „Да здравствует армия!” Люди махали платками и шляпами. Женщины посылали нам вслед воздушные поцелуи и бросали цветы. Люди кричали: „До свиданья!” и „До скорого свиданья!”» [1] В Петербурге огромная толпа радостно приветствовала вышедшего на балкон Николая II. Сотни тысяч подданных императора, встав на колени, самозабвенно пели «Боже, царя храни». В Берлине кайзер Вильгельм II выступал перед отправлявшимися на фронт солдатами. «Вы вернетесь домой, еще до того, как с деревьев опадут листья!» — говорил кайзер, и солдаты восторженно кричали: «Хох!»
Люди, размахивавшие флагами, думали, что эта война не будет слишком отличаться от других войн. Они думали, что сражения продлятся несколько месяцев, а потом войска вернутся, чтобы участвовать в победном параде. Когда-то в прежние времена война была занятием аристократии, и офицеры до сих пор носили великолепные мундиры и шлемы с перьями. Они думали, что война — это красиво. Политики и генералы не понимали, что эта война будет совсем другой, что вот сейчас, в августе 1914 года, они открывают ящик Пандоры, в котором хранятся орудия убийства, созданные за последние полвека. Они, конечно, что-то слышали о пулеметах, которые применялись против зулусов где-то в Африке. Но они не могли представить себе, что будет, если «коса смерти» обратится против белых людей. Если бы политики и генералы знали то, что должны были знать, они никогда бы не начали эту войну.
В ящике Пандоры хранились не только пулеметы — там были скорострельные пушки, ядовитые газы, боевые аэропланы, бронированные дредноуты, подводные лодки. Но самую большую опасность представляли не орудия убийства, а, казалось бы, мирные достижения цивилизации. За последние полвека цивилизация создала заводы и фабрики, способные в случае войны вооружить миллионы людей — всех взрослых мужчин. Она создала железные дороги, которые могли перевезти эти миллионы на поле боя. И она ввела всеобщую воинскую повинность, которая должна была поставить под ружье все население. Поэтому будущая война должна была стать не войной армий, а войной народов. Поля сражений должны были превратиться в простиравшиеся на тысячи километров линии фронта, и десятки миллионов мужчин должны были убивать друг друга долгие годы — потому что даже пулеметы не могли скосить такую живую массу за меньший срок.
Генералы до такой степени не сознавали новой реальности, что думали, будто решающую роль в будущей войне будет играть героизм солдат. Во Франции эта рассчитанная на отчаянную смелость доктрина называлась «еlan vital» — «всепобеждающий порыв». 20 августа две французские армии без артподготовки, прямо с марша, атаковали немецкие позиции в Лотарингии. Офицеры шли в бой в парадных мундирах и в белых перчатках. Так долго ожидавшийся праздник превратился в день торжества «косы смерти». «К исходу дня были видны только ряды трупов, лежавших в странных позах там, где неожиданная смерть застигла их. Это был один из тех уроков, как заметил позднее кто-то из уцелевших, „посредством которых Бог учит порядку королей”» [2] .
Три недели спустя столь же жестокий урок получила германская армия в битве на Марне. Французские 75-миллиметровые пушки делали 15 выстрелов в минуту; снаряды взрывались в воздухе, и шрапнель поражала пехотинцев сверху. Немцы в отчаянии пытались зарыться в землю, но у них не было саперных лопаток, и они использовали штыки, кружки, котелки, перочинные ножи, каблуки. Они в буквальном смысле грызли землю. В конце концов враждующие армии укрылись в глубоких окопах и началась позиционная война.
Многие месяцы миллионы солдат рыли окопы, блиндажи, ходы сообщений, создавали огневые точки. «В месте расположения нашего полка пятнадцать линий французских окопов, — рассказывает французский солдат, — из них одни брошены, заросли травой и почти сровнялись с землей; другие глубоки и битком набиты людьми. Эти параллельные линии соединяются бесчисленными ходами, которые извиваются и запутываются, как старые улицы. Сеть окопов еще гуще, чем мы думаем, живя в них. На двадцать пять километров фронта одной армии приходится тысяча километров вырытых линий: окопов... ходов сообщения и других укрытий» [3] .
Цивилизованным европейцам впервые предстояло познакомиться с окопной войной, с жизнью в залитых водой ямах. «При свете медлительной, безысходной зари открывается огромная, залитая водой пустыня… — рассказывает солдат устами Анри Барбюса. — Обозначаются длинные извилистые рвы, где сгущается осадок ночи. Это окопы. Дно устлано слоем грязи, от которой при каждом движении приходится с хлюпаньем отдирать ноги; вокруг каждого убежища скверно пахнет мочой. Если наклониться к боковым норам, они тоже смердят, как зловонные рты. Из этих горизонтальных колодцев вылезают тени... Это мы. Мы закутаны, как жители арктических стран. Шерсть, брезент, одеяла обволакивают нас, странно округляют, торчат и высятся над нами… Различаешь лица, красные или лиловатые, испещренные грязью, заросшие нестрижеными бородами, запачканные небритой щетиной…» [4]
С восходом солнца начиналась бомбардировка. «Вокруг нас дьявольский шум… Буря глухих ударов, хриплых, яростных воплей, пронзительных звериных криков неистовствует над землей, сплошь покрытой клочьями дыма; мы зарылись по самую шею в землю, которая несется куда-то и покачивается под шквальным огнем… Среди всех этих шумов слышится мерное тиканье. Из всех звуков на войне этот звук трещотки-пулемета больше всего хватает за душу» [5] .
После того как немецкие армии были остановлены на Марне, позиционная война на западном фронте продолжалась больше года. Эта остановка означала для Германии неминуемое поражение: побережье было блокировано английским флотом, ввоз продовольствия прекратился и вскоре должен был разразиться голод. В стране были введены продразверстка и карточная система, жители городов получали хлеб по мизерным нормам, рабочие падали в голодные обмороки у станков. Но Германия была могущественной промышленной державой, а германская армия — самой вышколенной и дисциплинированной армией мира. Со времен Фридриха Великого немецкие солдаты учились искусству войны, ежегодные большие маневры проверяли мастерство офицеров и выучку рядовых. Эти солдаты имели самое лучшее оружие — знаменитые пушки Круппа, которые помогли одержать победу во франко-прусской войне 1870 года. Тогда французская армия была разгромлена за 90 дней; в 1914 году германское командование рассчитывало одержать победу за 40 дней — а потом перебросить войска на восток, против русских армий. Но пулемет разрушил эти надежды, и теперь Германия задыхалась в блокаде.
Чтобы не умереть от голода, Германия должна была наступать. В 1915 году германские армии наступали на востоке, они одержали победу в Галиции и оттеснили русские войска до Минска и Риги. Но Россия не была выведена из войны, и германский генштаб остановил наступление, которое «вело в область безбрежного». Несмотря на победы, стратегическое положение Германии ухудшалось: к началу 1916 года противники мобилизовали армии общей численностью в 18 миллионов солдат и добились двукратного численного превосходства. «Более ужасной и более потрясающей (войны) еще никогда не видел земной шар — писал генерал Людендорф. — Германия со слабыми союзниками должна была бороться против подавляющих сил всего мира» [6] .
Германию могло спасти лишь новое оружие, которое не мог бы быстро скопировать противник. 22 апреля 1915 года в районе Ипра были впервые в массовом масштабе применены ядовитые газы. Очевидцы атаки отмечали: «Сначала удивление, потом ужас и, наконец, паника охватила войска, когда первые облака дыма окутали всю местность и заставили людей, задыхаясь, биться в агонии. Те, кто мог двигаться, бежали, пытаясь, большей частью напрасно, обогнать облако хлора, которое неумолимо преследовало их» [7] . Пять тысяч французов погибло от удушья; шедшие за облаком немецкие пехотинцы продвинулись на три километра, но затем газ рассеялся и атакующие были остановлены пулеметами второй линии обороны.
Газовые атаки не смогли прорвать вражеские оборонительные линии, простиравшиеся на многие километры в глубину. Появившиеся вскоре противогазы сделали химическое оружие не таким страшным, и солдаты уже не бежали в панике при появлении облаков зеленого дыма. Кроме того, англичане и французы быстро научились применять ядовитые газы, и Германия утратила свою монополию на химическое оружие.
Но у Германии оставался еще один, последний козырь. В то время как французы отдавали предпочтение скорострельным легким пушкам, в немецкой армии было большое количество тяжелых орудий. Немецкие инженеры сумели поставить на колеса 210-миллиметровые орудия, до тех пор применявшиеся только в стационарных батареях береговой обороны. Мортира «Мюрзер» имела вес в 15 тонн и стреляла снарядом в 120 килограммов — в то время как снаряд французской «75-миллиметровки» весил 6 килограммов. Более того, конструкторы фирмы Круппа создали знаменитую «Большую Берту». Это чудовищное орудие имело калибр 420 мм и вес 43 тонны, его перевозили разобранным на пять частей и собирали на позициях. 800-килограммовый снаряд «Большой Берты» оставлял после себя воронку глубиной в 4 метра и диаметром 24 метра; ударная волна убивала неукрывшихся солдат на расстоянии полукилометра от точки взрыва. В момент выстрела было невозможно устоять на земле; артиллеристы, закрыв глаза, уши и рты специальными повязками, уходили на сто метров и прятались в окопе.
Огромные сверхтяжелые пушки использовались для разрушения крепостных фортов, но начальник германского генштаба генерал Фалькенгайн решил использовать их в полевом сражении. Однако «Большая Берта» не смогла бы преследовать противника, если бы он стал отступать. Поэтому нужно было найти такое поле боя, с которого французы не смогли бы уйти, на которое они постоянно подбрасывали бы новые дивизии — под уничтожающий огонь сверхтяжелых орудий. Таким полем боя должны были стать окрестности крепости Верден. Не обязательно было брать саму крепость — нужно было месяц за месяцем перемалывать здесь французов с помощью 800-килограммовых снарядов. Фалькенгайн назвал эту операцию «Судный день», он планировал устроить ад на земле, апокалипсис 1916 года.
У Фалькенгайна было 29 гаубиц типа «Большой Берты» и около пятисот тяжелых орудий на фронте в 15 километров. К артиллерийским батареям были подведены узкоколейки для непрерывного снабжения снарядами. Артподготовка началась 21 февраля. «Нигде еще, ни на одном фронте и ни в одном сражении не знали ничего подобного, — писал генерал Петен. — Немцы пытались создать такую „зону смерти”, в которой ни одна часть не смогла бы удержаться. Тучи стали, чугуна, шрапнелей и ядовитых газов разверзлись над нашими лесами, оврагами, траншеями и убежищами, уничтожая буквально все. Ужасные взрывы потрясли наши форты, покрыв их дымом. Невозможно описать это наступление, которое безусловно не имеет равного по силе» [8] . По словам Петена, германская артиллерия выпустила больше 2 млн снарядов — это сопоставимо с испепелившей Хиросиму атомной бомбой.
После 9-часовой артподготовки немецкие штурмовые группы пошли вперед, с трудом продвигаясь среди огромных воронок и гор дымящегося щебня. От первой линии французской обороны почти ничего не осталось; развороченные блиндажи были наполнены трупами. Немцы сжигали огнеметами тех немногих, кто пытался оказать сопротивление. Однако у второй позиции продвижение было остановлено французскими пулеметами. Последовала новая артподготовка, которая стерла с лица земли вторую линию обороны. Двигаясь по выжженной равнине, одна из немецких штурмовых команд подошла к форту Дуомон — это была возвышающаяся на холме бетонная громада, подступы к которой прикрывали рвы и эскарпы. Но артиллерия форта молчала: в начале войны пушки верденских фортов сняли и перевезли на марнский фронт. Штурмовая команда без сопротивления заняла Дуомон; солдаты осмотрели казематы и с удивлением обнаружили, что они не пострадали от снарядов «Большой Берты»: казематы имели стены толщиной до четырех метров.
Генерал Петен, который в тот день принял командование обороной, знал о мощи верденских фортов. Вокруг города на холмах располагалось двадцать бетонных крепостей, и Петен решил использовать эти «противоатомные убежища», создать последний рубеж обороны на линии фортов. Полученный Петеном приказ гласил: «Задержать противника любой ценой» — и первым делом он организовал переброску в Верден резервных дивизий. 4 тысячи автомобилей за первую неделю марта перебросили в Верден 190 тысяч французских солдат — так что количество обороняющихся в полтора раза превысило количество атакующих. Машины двигались вплотную друг к другу по единственной проезжей дороге — ее назвали потом «Священной дорогой». Германские самолеты могли разбомбить эту дорогу, но Фалькенгайн запретил ее обстреливать: ему было нужно, чтобы французы постоянно подвозили своих солдат под огонь сверхтяжелых гаубиц. И французы везли в среднем по 90 тысяч солдат в неделю, чтобы менять свои дивизии, которые не выдерживали под огнем больше 15 дней.
Таким образом, адский конвейер начал свою работу и «судные дни» следовали один за другим. Французский солдат с ужасом описывал работу германской артиллерии: «Целые леса скошены, как хлеба; все укрытия пробиты, разворочены, даже если на них в три ряда лежали бревна и земля; все перекрестки политы стальным дождем, дороги перевернуты вверх дном и превращены в какие-то длинные горбы; везде разгромленные обозы, разбитые орудия, трупы, словно наваленные в кучи лопатой. Одним снарядом убивало по тридцать человек; некоторых подбрасывало в воздух метров на пятнадцать… Целые батальоны рассыпались и прятались от этого вихря, как бедная беззащитная дичь. На каждом шагу в поле валялись осколки толщиной в руку, широченные; чтобы поднять такой железный черепок, понадобилось бы четыре солдата. А поля… Да это были не поля, а нагромождения скал!.. И так целые месяцы» [9] . «Это бесчеловечная война, — писал другой солдат. — Часами вас расстреливают из 210-, 350-, 380-миллиметровых орудий, а когда кажется, что вымерло все, когда нет ни кусочка проволоки, ни окопов, когда выжившие доведены до безумия, на вас в атаку идут толпы солдат. Но французы дерутся до конца, и, даже если из каждой сотни выжило десять человек, сражаться будут все десять» [10] .
Форты давали укрытие части французских сил, и немцам приходилось штурмовать ощетинившиеся пулеметами железобетонные крепости. Это было уже не то одностороннее истребление, которое планировал Фалькенгайн. Немцы несли большие потери, и начальник генштаба постоянно подсчитывал, сколько убитых французов приходится на одного погибшего немца. К началу мая немецкие и французские потери соотносились как 2:5, и Фалькенгайн считал этот уровень приемлемым. В мае потери французов резко возросли: они попытались перейти к активным действиям и отбить форт Дуомон. Атакующие дивизии встретил заградительный огонь невиданной силы. «Внезапно над нами, во всю ширину спуска, вспыхивают зловещие огни, раздирая и оглушая воздух страшными взрывами, — рассказывал французский солдат. — По всей линии, слева направо, небо мечет снаряды, а земля взрывы… Мы останавливаемся как вкопанные, ошалев от внезапной грозы, разразившейся со всех сторон; в едином порыве вся наша толпа стремительно бросается вперед. Мы шатаемся, хватаемся друг за друга среди высоких волн дыма… Мы больше не видим, куда попадают снаряды. Срываются с цепей такие чудовищные, оглушительные вихри, что мы чувствуем себя уничтоженными уже одним шумом этих громовых ливней, этих крупных звездообразных осколков, возникающих в воздухе. Видишь и чувствуешь, что эти осколки проносятся совсем близко над головой, шипят, как раскаленное железо в воде…» [11]
Хроники «Судного дня» были составлены лучшими писателями Европы — писателями, которые прошли через этот ужас и сохранили его в своих сердцах. Вот как описывает эти бесконечные сражения Эрих Мария Ремарк — глазами идущего в атаку немецкого солдата. «По бурой земле, изорванной, растрескавшейся бурой земле, отливающей жирным блеском под лучами солнца, двигаются тупые, не знающие усталости люди-автоматы. Наше тяжелое, учащенное дыхание — это скрежет раскручивающейся в них пружины, наши губы пересохли, голова налита свинцом, как после ночной попойки. Мы еле держимся на ногах, но все же тащимся вперед, а в наше изрешеченное, продырявленное сознание с мучительной отчетливостью врезается образ бурой земли с жирными пятнами солнца и с корчащимися или уже мертвыми телами солдат, которые лежат на ней, как будто так и надо, солдат, которые хватают нас за ноги и кричат, когда мы перепрыгиваем через них». «Мы видим людей, которые еще живы, хотя у них нет головы; видим солдат, которые бегут, хотя у них срезаны обе ступни; они ковыляют на своих обрубках с торчащими осколками костей до ближайшей воронки; один ефрейтор ползет два километра на руках, волоча за собой перебитые ноги; другой идет на перевязочный пункт, прижимая руками к животу расползающиеся кишки; видим людей без губ, без нижней челюсти, без лица; мы подбираем солдата, который в течение двух часов прижимал зубами артерию на своей руке, чтобы не истечь кровью; восходит солнце, приходит ночь, снаряды свистят, жизнь кончена» [12] .
Еще один свидетель «Судного дня» — Ричард Олдингтон. «Художник-дьявол, что поставил этот спектакль, был настоящий мастер, рядом с ним все творцы величественного и страшного — сущие младенцы. Рев пушек покрывал все остальные звуки, то была потрясающая размеренная гармония, сверхъестественный джаз-банд гигантских барабанов, полет Валькирий в исполнении трех тысяч орудий. Настойчивый треск пулеметов вторил теме ужаса… Неровные шеренги солдат, спотыкаясь, бегут сквозь дым и пламя в ревущий, оглушительный хаос и валятся под немецким заградительным огнем, под пулеметными очередями, которыми немцы их косят с резервной линии… Там, где бушует эта буря, не уцелеет ничто живое — разве только чудом. За первые полчаса артиллерийского шквала, конечно, уже сотни и сотни людей безжалостно убиты, раздавлены, разорваны в клочья, ослеплены, смяты, изувечены» [13] .
Но простые донесения с поля боя были красноречивее строк писателей и поэтов. Генерал Петен рассказывает о солдатах, окруженных немцами в начале июня в форте Во. «Нет ничего более волнующего, как воспоминание об их агонии, когда, отрезанные от нас и не имевшие никакой надежды на подход к ним каких бы то ни было подкреплений, они посылали нам свои последние донесения.
Вот текст донесения, посланного утром 4-го и доставленного почтовым голубем:
„Мы все еще держимся, однако, подвергаемся весьма опасной атаке газами и дымами. Необходимо в срочном порядке нас освободить. Прикажите установить с нами оптическую связь через Сувиль, который не отвечает на наши вызовы... Это наш последний голубь”.
Затем следовало донесение, переданное в Сувиль… утром 5-го:
„Противник в западной части форта создает минную камеру с целью взорвать своды форта. Быстро откройте артиллерийский огонь”.
После этого в 8 час. было получено следующее донесение:
„Не слышим вашей артиллерии. Атакованы газами и горящей жидкостью. Находимся в пределе сил”.
Вот еще одно, полученное в ночь с 5-го на 6-е:
„Необходимо, чтобы я был освобожден в эту же ночь и чтобы немедленно прибыли запасы воды. Я дошел до предела моих сил. Солдаты и унтер-офицеры, несмотря ни на что, выполнили свой долг до конца”.
6-го было получено несколько слов:
„Наступайте, прежде чем мы окончательно не погибли. Да здравствует Франция!”
Наконец 7-го в 3 часа 30 минут последние незаконченные слова:
„Не покидайте...”» [14]
Французская армия изнемогала в неравной борьбе и просила помощи у союзников. Первой пришла на помощь Россия. 4 июня перешел в наступление русский Юго-Западный фронт под командованием генерала Брусилова. Затем, 1 июля, английская армия при поддержке немногих не занятых под Верденом французских дивизий атаковала германские позиции на Сомме. Англичане пытались устроить свой «Судный день»: они поставили огромные 350-миллиметровые орудия с дредноутов на железнодорожные платформы, подвели рельсовые пути к линии фронта и за семь дней выпустили 2,5 миллиона снарядов. Это была еще одна Хиросима. Германское командование было вынуждено перебрасывать дивизии от Вердена к Сомме; битва под Верденом затихала, но битва на Сомме стала ее продолжением. Цифры потерь ужасали: к миллиону убитых, раненых, попавших без вести под Верденом добавилось больше миллиона жертв боев на Сомме. При этом число пропавших без вести намного превосходило число убитых: взрывы огромных снарядов разрывали людей в клочья, разбрасывали останки и их невозможно было опознать. Сотни тысяч солдат просто исчезли; после войны похоронные команды откапывали то, что от них осталось, и относили в огромный мемориальный склеп на холме Дуомон. Там хранятся неопознанные останки 130 тысяч солдат, французов и немцев, «пропавших без вести» в битве под Верденом. В полях неподалеку от склепа сохранился пейзаж того времени, когда «бешеные гиганты наступали на Европу», — среди вздыбленной земли там зияют еще не затянутые землей кратеры от снарядов «Большой Берты».
«Судные дни» за западном фронте шли непрерывно, один день сменялся другим. Летом бойня распространилась и на восточный фронт. 4 июня здесь началось русское наступление, в ходе которого австро-венгерская армия понесла большие потери. Но к концу июля подошедшие немецкие дивизии сумели создать новый оборонительный рубеж в болотистой долине реки Стоход. 28 июля три русские армии пошли на штурм укреплений противника. «После слабой артиллерийской подготовки гвардейские полки цепь за цепью, почти колоннами, двинулись вперед… — вспоминал очевидец событий. — Движение цепей шло очень медленно… Рукава реки оказались настолько глубокими, что офицеры и солдаты в них тонули. Не хватало санитаров для оказания помощи раненым и выноса их из боя, а здоровые расстреливались немцами, как куропатки… От полка осталось приблизительно около роты. Здесь впервые пришлось слышать, как рядовые солдаты посылали проклятия высшему начальству… В общем — умышленно или по неспособности — здесь для русской гвардии наше командование вырыло могилу…» [15]
Масштабы бойни на восточном фронте были сопоставимы с Верденом и Соммой. Десятки тысяч раненых наполнили лазареты Петрограда; они рассказывали призванным новичкам о том, что их ждет. Отправка на фронт была назначена на 1 марта 1917 года, но залечившие раны солдаты не желали возвращаться на Стоход. Они уже и раньше посылали проклятия высшему начальству. В конце февраля в Петрограде начались волнения из-за нехватки хлеба, и солдаты Павловского полка перешли на сторону демонстрантов. Это было начало Февральской революции.
В 1914 году Бернард Шоу написал знаменитый памфлет «Здравый смысл о войне». Шоу писал: «Самым разумным делом для обеих воюющих армий было бы перестрелять своих офицеров, разойтись по своим деревням, собрать урожай и произвести революцию» [16] . «Судные дни» 1916 года доказали миллионам солдат, что поднять бунт — это не просто «самое разумное дело», это единственный способ выжить. В мае 1917 года 16 корпусов французской армии отказались идти в атаку и подняли бунт против своих командиров. Лозунг восставших был: «Мы не так глупы, чтобы идти на пулеметы!» [17] Затем, в 1918 году, последовали бунты в австро-венгерской и германской армиях, которые переросли в революции. Бойня 1916 года закончилась волной европейских революций. Теперь настал «Судный день» для тех, кто развязал эту войну и наживался на ней. «Против вас не только чудовищные хищники, финансисты, крупные и мелкие дельцы, которые заперлись в своих банках и домах, живут войной и мирно благоденствуют в годы войны… — говорил солдат своим товарищам. — Против вас и те, кто восхищается сверкающими взмахами сабель, кто любуется, как женщины, ярким мундиром. Те, кто упивается военной музыкой или песенками, которыми угощают народ, как стаканчиками вина… Все эти люди — ваши враги!» [18]
Вернувшиеся с фронта солдаты восстали на своих врагов — и настало время Апокалипсиса. «И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?.. И вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь… И цари земные, и вельможи, и богатые… скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле… ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откровение, 6: 11 — 12).
[2] Такман Б. Августовские пушки. М., «Молодая гвардия», 1972, стр. 283.
[3] Барбюс А. Огонь. М., «Правда», 1984, стр. 35.
[4] Там же, стр. 14 — 15.
[5] Там же, стр. 192.
[6] Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914 — 1918 гг. М., «Вече», 2014, стр. 3.
[7] Цит. по: Фрайс А., Вест К. Химическая война. М., Государственное Военное издательство, 1924, стр. 21.
[8] Петен А. Ф. Оборона Вердена. М., «Воениздат», 1937, стр. 23.
[9] Барбюс А., стр. 196 — 197.
[10] Цит. по: «Trenches: Battleground WWI».
[11] Барбюс А., стр. 224.
[12] Ремарк Э. М. На западном фронте без перемен. Три товарища. М., «Правда», 1985, стр. 86, 97.
[13] Олдингтон Р. Смерть героя. Рассказы. М., «Правда», 1988, стр. 326.
[14] Петен А. Ф., стр. 62.
[15] Цит. по: Оськин М. Брусиловский прорыв. <http://iknigi.net/avtor-maksim-oskin/47755-brusilovskiy-proryv-maksim-oskin/read/page-18.html>.
[16] Shaw G. B. Common Sense About the War (1914) <https://rickrozoff.wordpress.com/2011/08/02/militarist-myopia-george-bernard-shaws-common-sense-about-the-war>.
[17] Лиддел Гарт Б. Г. Правда о Первой мировой войне. М., «Яуза», 2010, стр. 304.
Не нужен нам берег турецкий и фрукты их нам не нужны
С начала текущего года, в связи с обострившимися российско-турецкими отношениями и последующими за ними санкциями, 17 видов продуктов питания из Турции попали под запрет для ввоза на территорию России. При этом, нектарины, мандарины, виноград, персики, земляника, абрикосы и помидоры из этой страны являлись фруктами - лидерами для российского рынка, помидоры находились на второй позиции, а апельсины на третьей. За первые два месяца текущего года 26% процентов плодоовощного импорта приходилось на Турцию – сегодня ее доля составляет 0%. Такое падение с первого места беспрецедентное событие, которое, соответственно, существенно изменило профильный продовольственный рынок России. Отсутствие турок на рынке привело к сокращению поставок этих 17 позиций, которые они до этого осуществляли, почти на 20%. Если в январе-феврале прошлого года совокупный объем импортных фруктов находился на уровне $530 млн., то за аналогичный период 2016 года этот показатель уменьшился более чем на $100,0 млн.
Новые лидеры
Теперь в лидеры импортеров фруктов вырвалась североафриканская страна Марокко. До этого она уверенно занимала почетное второе место. В денежном выражении в настоящее время на эту страну приходится чуть меньше четверти «фруктового» импортного рынка России. Далее с 13,7% идет Китай, а за ним Пакистан – 11,4%.
После ухода турецкой плодоовощной продукции рынок «тряхнуло», но потом все «образумилось» и перешло в устойчивое состояние. Правда возникли некоторые проблемы с томатами. Они на 70% импортные. Пришлось постараться другим поставщикам, в частности, компаниям из того же Марокко. Эта страна за первые два текущих месяца по данной позиции заняла 1 место, увеличив объем поставок помидор почти на 250% или $51,7 млн. Для примера, Турция за тот же период прошлого года завезла в Россию томатов почти такое же количество, как и их североафриканские коллеги – на сумму $58,2 млн. Активизировали свою деятельность и увеличили объем поставок на российский рынок продовольственной продукции такие страны, как Азербайджан - в 4 раза, а также Узбекистан – в 11 раз. Но, больше всех вырос объем поставок у Армении – в 240 раз. Эксперты заявляют, что страны СНГ были готовы к подобному росту объемов плодоовощной продукции на Россию. Например, они заранее отрабатывали агротехнологии для овощей, выращенных в открытом грунте.
Марокко, кроме всего прочего, резко увеличила поставки мандаринов, выйдя по этой позиции также на первое место. За январь-февраль 2016 года их сельскохозяйственные компании завезли в Россию фруктов на сумму $51,0 млн., что в 1,34 раза больше, чем за аналогичный период 2015 года. Египет увеличил поставки мандаринов в 3 раза, а вот Грузия более, чем в 9 раз.
Марокканские компании активно расширяют сотрудничество и с крупнейшими российскими ретейлерами, например, с ГК «Дикси». В данной сети 50% помидор из этой североафриканской страны. Кроме Марокко торговая сеть активно сотрудничает с Пакистаном, ЮАР, Аргентиной, Египтом и Израилем. Скоро в ее магазины поступит и иранская плодоовощная продукция. Сейчас с компаниями из этого региона ведутся переговоры. В частности, обсуждается вопрос о поставках, киви, огурцов, а также кабачков, помидоров, персиков, помидоров и сливы. В «Ленте» также нашли замену турецким мандаринам и апельсинам. Теперь в магазинах этой сети можно купить фрукты и овощи из Сербии, Израиля и многих стран СНГ.
«Незаменимые»
Но не все турецкое «замещено». Есть и «незаместимая» продукция – это огурцы и апельсины. Если некоторые сети как-то закрывают свои проблемы по данным товарным группам, то в целом дефицит по ним все равно очевиден. Рынок по апельсинам в натуральном выражении упал на 12,5%, а по огурцам на 33%. Сегодня лидерами по поставкам огурцов стал Иран – почти 75% общей рыночной доли. Турецкий виноград заменили продукцией из таких стран, как Индия, ЮАР и Перу. На них приходится половина российского рынка данной позиции.
В настоящее время надо где-то искать замену баклажанам из Турции. Россельхознадзор с 25 апреля решил ограничить их ввоз в Россию. В этих овощах нашли какие-то организмы, опасные для человека. Спасибо им за это – уберегли нас от беды. Ведомство решило не останавливаться на достигнутом и планирует расширить список турецких продуктов, запрещенных к ввозу на территорию Российской Федерации. Повезло турецким лимонам – пока их никто не трогает.
Нельзя забывать и об отечественной плодоовощной продукции. Конечно, полностью заменить ею импортные позиции невозможно. Тем не менее, рост наблюдается, причем достаточно активный и стабильный.
Научное сообщение «Об открытии гравитационных волн». Докладчик — академик Владислав Иванович Пустовойт. Присуждение ученой степени доктора honoris causa. Присуждение премии имени И.И. Шмальгаузена 2016 года. Присуждение золотой медали РАН имени А.П. Карпинского 2016 года.
26 апреля 2016 года
состоялось очередное заседание Президиума Российской академии наук
Члены Президиума заслушали научное сообщение «Об открытии гравитационных волн».
Докладчик — академик Владислав Иванович Пустовойт.
В докладе показано, что значения масс коллапсирующих черных дыр в рамках ньютоновского приближения могут быть получены из значений наименьшей частоты излучения гравитационных волн и интервала времени от начала регистрации до момента коллапса черных дыр. Указано, что проблему нагрева зеркал интерферометра (гравитационной антенны) лазерным излучением можно решить путём использования протяженных структур с синусоидальным распределением показателя преломления. Отмечена особая роль пондеромоторных сил со стороны лазерного излучения на отражательные способности зеркал, образующих резонатор Фабри-Перо в интерферометре Майкельсона.
В докладе также приведен анализ преимуществ и недостатков различных приемников гравитационных волн: резонансных, в которых в качестве приемника гравитационных волн используются большие массивные тела и интерферометров, в которых регистрация гравитационных волн осуществляется из-за изменения интерференционной картины лазерного излучения. Отмечено, что идея такого метода регистрации излучения гравитационных волн, впервые предложенного советскими учеными ещё в 1962 году, обладает большой широкополостностью и высокой чувствительностью, что и обеспечило непосредственную обнаружение гравитационных волн.
На заседании рассмотрен вопрос о присуждении ученой степени доктора honoris causa иностранному ученому, профессору Шоу-Ан Чену (Тайвань).
На заседании рассмотрен вопрос о присуждении премии имени И.И. Шмальгаузена 2016 года (представление Экспертной комиссии и бюро Отделения биологических наук) д.б.н. Ольге Степановне Воскобойниковой (Зоологический институт РАН) за серию работ «Онтогенетические основы эволюции рыб подотряда нототениевидных». Выдвинута Ученым советом Зоологического института РАН.
На заседании Экспертной комиссии присутствовали 10 членов Комиссии из 11. В соответствии с результатами тайного голосования единогласно к присуждению премии имени И.И. Шмальгаузена 2016 года рекомендована кандидатура д.б.н. О.С. Воскобойниковой. На заседании бюро Отделения биологических наук РАН присутствовали 15 членов Бюро из 19. В соответствии с результатами тайного голосования единогласно в президиум РАН представлен проект постановления о присуждении премии имени И.И. Шмальгаузена 2016 года д.б.н. О.С. Воскобойниковой.
Серия научных работ Воскобойниковой О.С. представляет собой многолетнее исследование проблем происхождения, эволюции, онтогенеза и филогении антарктических рыб подотряда Notothenioidei.
Основное направление серии научных работ Воскобойниковой О.С. заключается в разработке положений теории эволюции онтогенеза при длительном неблагоприятном воздействии внешней среды. Гетеротопии и гетерохронии в развитии скелета рассматриваются как универсальные механизмы эволюционных преобразований, обусловившие возникновение существенного морфологического разнообразия нототениевидных, послужившего основой их широкой адаптивной радиации.
В серии научных работ Воскобойниковой О.С. подтверждены широкие возможности привлечения онтогенетического анализа для формирования представлений о становлении морфологических признаков и его ценный вклад в решение вопросов эволюции, филогении, происхождения и систематики животных.
На заседании рассмотрен вопрос о присуждении золотой медали РАН имени А.П. Карпинского 2016 года (представление Экспертной комиссии и бюро Отделения наук о Земле) академику Николаю Павловичу Лаверову за выдающиеся работы по изучению топливных ресурсов для ядерной и углеводородной энергетики, пионерские исследования по геологии Российской Арктики, геоэкологии и изучению Земли из космоса. Выдвинут Ученым советом Института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии РАН.
На заседании Экспертной комиссии присутствовали 7 членов Комиссии из 9.
В соответствии с результатами тайного голосования единогласно к присуждению золотой медали имени А.П. Карпинского 2016 года рекомендована кандидатура академика Н.П. Лаверова. На заседании бюро Отделения наук о Земле РАН присутствовали 24 члена Бюро из 41. В соответствии с результатами тайного голосования единогласно в президиум РАН представлен проект постановления о присуждении золотой медали имени А.П. Карпинского 2016 года академику Н.П. Лаверову.
Академик РАН Лаверов Н.П. — выдающийся специалист в области изучения ресурсной базы топливно-энергетического комплекса России. Он известен своими крупными работами по оценке, прогнозу и освоению новых источников радиоактивного и углеводородного сырья, в том числе в Арктическом регионе, а также повышения эффективности их разведки с использованием методов сверхглубокого бурения, глубокого сейсмического зондирования и дистанционного изучения Земли из космоса.
Академик РАН Лаверов Н.П. разработал теорию эволюции процессов уранового рудообразования в истории Земли. Создал систему учёта запасов минерального сырья, издал первые ежегодные обзоры минеральных ресурсов мира, содержащие анализ основных тенденций их потребления и восполнения. Предложил концепцию зарождения и развития ураноносных провинций, позволившую впервые в мировой практике сформулировать критерии поисков месторождений урана в континентальных палеовулканических областях. Впервые предположил многоактность формирования крупных урановых провинций и уникальных месторождений, в которых проявлены полихронные и полигенные процессы концентрирования урана, и показал важную роль учета геологических условий сохранности урановых месторождений. На этой основе сформулированы критерии прогноза и перспективные направления их поисков.
Лаверов Н.П. создал новую генетическую систематику промышленных урановых руд и обосновал закономерную смену одних типов месторождений другими в истории Земли, выделив при этом серию полигенных месторождений, уникальных по запасам и качеству руд.
Лаверов Н.П. основал новое научное направление — «Геоэкология», целью которого является создание эффективных технологий устранения поверхностных радиоактивных загрязнений и безопасная изоляция высокорадиоактивных отходов в глубоких горизонтах земной коры. По результатам изучения условий сохранности и разрушения урановых месторождений им доказана возможность безопасного геологического захоронения отработанного ядерного топлива и радиоактивных отходов, содержащих долгоживущие радионуклиды.
Им рассмотрен ресурсный потенциал топливно-энергетического комплекса России, научно обоснованы стратегические направления его дальнейшего развития, предложены экономические решения по повышению эффективности разведки и освоения новых источников углеводородов, в том числе в Арктике.
Лаверов Н.П. возглавил создание модели геодинамической эволюции Арктики, в основе которой лежит представление о верхнемантийной конвекции в ходе субдукции Тихоокеанской литосферы под Евразийскую и Северо-Американскую плиты, для обоснования обновленной заявки России в комиссию ООН на установление внешней границы континентального шельфа в Арктике.
Виталий Савельев предупредил, что в апреле бывшие сотрудники «Трансаэро» получают последнее предложение перейти в «Аэрофлот»
Новые экипажи сформируют для полетов на самолетах, раньше летавших в парке "Трансаэро"
Генеральный директор ПАО «Аэрофлот» Виталий Савельев в интервью телеканалу «Россия 24» заявил, что «Аэрофлот» продолжает приглашать на работу сотрудников находящейся на стадии банкротства авиакомпании «Трансаэро». Но в ближайшем будущем прием специалистов будет закончен.
«Мы сделаем крайнее предложение специалистам «Трансаэро» в апреле», - сказал он.
Он добавил, что рабочие места в Группе «Аэрофлот» обеспечат поступающие от «Трансаэро» самолеты. Пока перевозчик получил одну машину Boeing 747 для авиакомпании «Россия».
Ранее Росавиация сообщала о трудоустройстве 465 пилотов и 1924 бортпроводников "Трансаэро" в Группу «Аэрофлот».
Всего к началу марта месяца было трудоустроено 3,7 тыс. сотрудников авиакомпании «Трансаэро».
Данные по трудоустройству сотрудников «Трансаэро», работающих на земле — диспетчеров, механиков, работников на стойке регистрации, экспертов по обработке багажа, не представлены.
Изначально "Аэрофлот" заявлял об открытии в группе 5-6 тысяч вакансий для сотрудников "Трансаэро".
21 октября 2015 года был опубликован приказ Росавиации об аннулировании сертификата эксплуатанта «Трансаэро». Согласно данным Роструда, по состоянию на 2 ноября в авиакомпании «Трансаэро» работали 10,6 тыс. человек.
Делегация Турции не приедет в Москву для обсуждения поставок овощей
Представители Турции не приедут в Москву на переговоры 26 апреля для обсуждения ситуации с поставками турецкой растительной продукции в Россию, поскольку они не успели получить визы, рассказал РИА Новости помощник главы Россельхознадзора Алексей Алексеенко.
«Переговоры были перенесены по техническим причинам — они просто не успели получить визу. Когда пройдут переговоры, пока трудно сказать», — сообщил Алексеенко, отметив, что делегация Турции по-прежнему заинтересована в визите в Москву.
РФ с 1 января 2016 года запретила ввоз из Турции следующих фруктов и овощей: цитрусовые, виноград, яблоки, груши, абрикосы, персики, включая нектарины, сливы и терн, земляника и клубника, томаты, репчатый лук и лук шалот, цветная капуста, брокколи, огурцы и корнишоны. Также под эмбарго попали тушки и субпродукты домашних кур и индеек, соль и гвоздики.
Ранее глава Россельхознадзора Сергей Данкверт не исключил введения запрета на поставки всей растениеводческой продукции из Турции (http://www.fruitnews.ru/state-news/46022-rosselkhoznadzor-mozhet-vvesti-ogranicheniya-na-postavki-vsej-rastenievodcheskoj-produktsii-iz-turtsii-v-techenie-mesyatsa.html). В качестве причины он назвал обнаружение опасных болезней и вредителей в поставляемой продукции и отсутствие действенной реакции со стороны турецких коллег на российские требования.
С 1 января 2016 года указом Президента РФ были запрещены поставки турецких апельсинов, мандаринов (включая танжерины, сатсума, клементины и вилкинги), винограда, яблок, груш, абрикосов, персиков и нектаринов, слив и терна, клубники, земляники, томатов, лука, брокколи, цветной капусты, огурцов и корнишонов (http://www.fruitnews.ru/home-page/9-fruits/45089-kreml-utverdil-perechen-zapreshchennogo-turetskogo-prodovolstviya.html).
Запрет на ввоз турецкого перца и граната был введен Россельхознадзором с 17 марта 2016 года (http://www.fruitnews.ru/state-news/116-russia/45899-s-17-marta-rosselkhoznadzor-zapretil-import-pertsa-i-granatov-iz-turtsii.html).
А с 25 апреля Россельхознадзор ввел запрет на поставки турецких баклажанов (http://fruitnews.ru/state-news/46238-import-turetskikh-baklazhanov-zakryt-s-25-aprelya.html)
Некоторые поставщики бананов из Эквадора отмечают, что недавнее землетрясение в этой стране вызвало задержки с доставкой фруктов в порт. В частности, о подобной проблеме рассказали изданию FreshFruitPortal представители компании BanaBay.
Так как часть дорог в стране оказались повреждены, при доставке бананов в основной порт страны - Гуаякиль поставщики вынуждены выбирать более длинные маршруты, что приводит к опозданиям отгрузок.
В Ассоциации производителей бананов Эквадора (AEBE) не подтвердили эту информацию. Директор Ассоциации Эдуардо Ледесма сообщил, что большинство шоссе в стране не пострадали, и экспортеры, входящие в Ассоциацию не жалуются на трудности с доставкой.
«Мы представляем около 70% всего экспорта бананов из Эквадора и никто из наших участников не сообщал о задержках с отправкой продукции или с транспортировкой бананов в порты», - заявил Эдуардо Ледесма. По его информации, есть некоторые повреждения на упаковочных предприятиях, но все они продолжают работу. Большинство банановых плантаций расположено в провинциях Лос Риос, Гуаяс и Эль Оро, где подземные толчки ощущались, но глобальных повреждений не вызвали.
Директор Ассоциации также рассказал, что производство бананов в Эквадоре в этом году должно вырасти на 3% до рекордного объема в 317 млн коробок. AEBE призывает правительство страны ускорить процесс переговоров с Евросоюзом о снижении пошлин на ввоз эквадорских бананов, что поможет продукции Эквадора конкурировать с другими странами Южной Америки, такими как Колумбия и Перу.
Землетрясение мощностью 7,8 баллов произошло в Эквадоре 16 апреля и привело к смерти 650 и ранениям у многих тысяч жителей страны, более 25 тысяч человек остались без крова.
Джеффри Хоскинг (р. 1942) – профессор русской истории Университетского колледжа в Лондоне в отставке, автор многочисленных книг, посвященных истории России.
«Неприкосновенный запас»: С момента выхода вашей последней книги «История доверия»[1] прошло два года. Публикация, как мне кажется, стала для вас новаторской: ведь читатель, в том числе и российский, привык к тому, что из-под вашего пера прежде всего выходят исследования, посвященные истории России. Интересно, как в научном и читательском сообществе было встречено ваше новое амплуа? И какой в целом оказалась реакция на эту работу?
Джеффри Хоскинг: На сегодняшний день рецензий пока немного. Среди них, кстати, были и неплохие: рецензенты старались максимально представить мою аргументацию, указывали на «плюсы» и «минусы» книги, а это, по моему убеждению, долг хорошего рецензента. Да и для самого автора, собирающегося продолжать изыскания в той или иной области, подобные отзывы очень полезны. Одна из таких рецензий, например, появилась в «The Financial Times»[2]. Были, правда, и такие специалисты, которые не слишком глубоко разобрались в моей книге – но в научном мире это не редкость.
«НЗ»: В вашей книге феномен доверия рассматривается с точки зрения историка. Скажите, чем вызван интерес исторической науки к доверию и отличается ли ее подход от взгляда экономистов, социологов, политологов?
Д.Х.: Как мне представляется, социологи и политологи подходят к проблематике доверия крайне абстрактно: они размышляют о том, что есть суть доверия и что доверием не является, рисуют всякие схемы, выдумывают какие-то ситуации, на основе которых и выстраивают свою аргументацию. Само собой, встречаются и исключения, например: можно упомянуть английского социолога Энтони Гидденса, глубоко и разносторонне исследовавшего проблему доверия в книге «Последствия современности», или американского философа Фрэнсиса Фукуяму, посвятившего теме доверия одноименную книгу, в которой на базе исторического опыта разных стран исследуются общества с высокими и низкими уровнями доверия[3]. Но все же, по моему мнению, максимально конкретный подход к проблеме доверия может предложить только историк. Обращаясь к реальным историческим ситуациям, он способен показать, как складывалось или, напротив, не складывалось не только межличностное, но и общее социальное доверие. Под последним я имею в виду ощущение человека, выходящего на улицу и при этом не опасающегося, что его ограбят или арестуют. Общее социальное доверие, когда оно функционирует в обществе, обычно остается в тени, но, как только оно убывает, немедленно всплывают проблемы и сложности. Отсюда, кстати, следует, что недоверие в обществе гораздо заметнее, чем доверие.
«НЗ»: Может ли недостаток общественного доверия компенсироваться жесткостью авторитарной власти – или, другими словами, способен ли недемократический режим заставлять граждан верить себе?
Д.Х.: Я так не думаю. Если, например, власть правит посредством идеологии, которая большинству населения кажется неубедительной, то она изначально слаба: в социуме нет социальной солидарности, которая не зависит от власти, – и это отражается на климате доверия. Если идеология навязана сверху, рано или поздно дело закончится тем, что население ее отвергнет. В данном отношении показателен пример Советского Союза. Начиная с 1950-х годов, особенно после знаменитой речи Хрущева, осудившей Сталина, коммунистическая идеология постепенно теряла свою символическую силу в глазах большинства населения: ее переставали воспринимать в качестве системы солидарности пролетариата, борющегося против капиталистической эксплуатации.
Вообще же, как мне представляется, многие историки сегодня делают слишком большой акцент на методах и формах распределения власти. Я вовсе не хочу сказать, что нужно вообще прекратить изучение властных институтов. Просто стоило бы иметь в виду, что в основе любой крепкой власти лежит доверие к ней со стороны народа, а также социальная солидарность внутри общества. В книге «История доверия» я среди прочего размышляю о появлении конституционной монархии в Англии в конце XVII века. С определенного момента абсолютные монархи Европы стали испытывать трудности, занимая деньги у населения, потому что купцы и банкиры им не доверяли. Если же монархия становилась конституционной, то есть если парламент сам начинал принимать все важные решения относительно государственного бюджета и прочих аспектов социальной жизни, то в таких условиях доверять власти было легче – и это немедленно отражалось на пополнении ее кошелька. В Англии именно так и случилось: уже в XVIII веке британская власть была способна делать огромные внутренние займы, что позволило ей успешно воевать с Францией – гораздо более богатой страной. В свою очередь беда французской монархии заключалась в том, что она не умела мобилизовать ресурсы для войны столь же эффективно, как Англия. Этот пример убедительно показывает, что власть сильнее не там, где она богаче, а там, где она, заручившись доверием населения, более качественно мобилизует ресурсы страны.
«НЗ»: Применимо ли сказанное вами и к современному обществу тоже?
Д.Х.: В наши дни умение государства мобилизовать ресурсы проявляется в том, как оно собирает налоги. Система налогообложения – прочный элемент связи между общественностью и государством. Если граждане верят, что налоги взимаются справедливо, а доходы используются на благо всего населения, то сбор налогов будет идти легче, чем в тех ситуациях, когда люди подозревают, что их деньги разворовываются чиновниками. Эффективная система налогообложения делает государство экономически более сильным.
Другим фактором государственной силы, непосредственно связанным с феноменом доверия, выступают, как ни парадоксально, развитые сети взаимного признания внутри общества. В тех местах, где такие сети есть, государству легче мобилизовать ресурсы, поскольку оно может опираться на достоверную информацию, исходящую от социальных организаций, так или иначе доверяющих государству. Однако стопроцентное доверие государству надо признать безусловно вредным. На мой взгляд, нормальный уровень доверия государственной власти, условно говоря, 80%. Лишь в таких условиях полностью раскрывается суть конституционной государственности, в которой парламентарии – как представители народа – могут и должны постоянно держать правительство под контролем. Недоверие, если только оно не тотально, создает предпосылки для более глубокого доверия. На этих принципах, кстати, строили свое учение отцы-основатели Соединенных Штатов Америки. Они беспокоились о неусыпном контроле народных представителей над центральной властью, потенциально склонной к злоупотреблениям, и потому ратовали за сложную и многоуровневую государственную систему с четким и строгим разделением властей и уравновешивающими друг друга структурами.
«НЗ»: Много внимания в своих размышлениях об истории доверия в России вы уделяете эпохе Сталина, которая отличалась тотальным недоверием граждан друг к другу и столь же тотальным их доверием вождю. Причем это доверие мы вполне можем называть искусственным и вынужденным, а не естественным и добровольным. Но можно ли считать вынужденное доверие продуктивным, помогает ли оно обществу? И способно ли оно преобразовываться в доверие добровольное?
Д.Х.: Действительно, искусственное доверие может на время создать какую-то социальную солидарность, особенно в тех ситуациях, где наличествует сильная угроза. Именно поэтому политические деятели любят сами создавать «образ врага» в те моменты, когда такой угрозы нет: население, чувствующее опасность, больше им доверяет. Характерный пример искусственно выращенного доверия представляет сталинское время. В годы войны, когда СССР оказался на грани разрушения, это доверие стало во многом искренним: советские граждане на самом деле считали, что, несмотря на допущенные крупные ошибки, сильный вождь необходим стране и только он сможет их спасти. До сих пор в России многие считают, что эпоха Сталина была необычайно продуктивной. Это, однако, весьма спорная точка зрения.
«НЗ»: Да, под давлением обстоятельств доверие тому или иному политику действительно может быть очень сильным, но насколько такое вынужденное доверие устойчиво?
Д.Х.: Доверие к личности, основанное в основном на эмоциях, не может быть постоянным. Давайте вспомним провал Черчилля на парламентских выборах 1945 года: его падению не помешало даже то обстоятельство, что в военный период он был чрезвычайно популярен. Страна, столкнувшаяся с могучим и безжалостным врагом, нуждалась в новом лидере; ей нужен был человек, способный повести за собой сограждан. И у Черчилля, с его энергией и опытом государственного деятеля это получилось. Однако после войны он не смог перестроиться на мирный лад, понять новые запросы населения, теперь ориентированного на спокойную жизнь. Доверие есть вещь очень хрупкая, его постоянно приходится завоевывать.
«НЗ»: Сегодня многие наблюдатели констатируют кризис международных организаций, появившихся после 1945 года: они не справляются с теми целями, для которых создавались; ими, по оценке специалистов, не ставятся такие задачи, как поддержание всеобщего мира, обеспечение безопасности, совместное решение глобальных проблем. Повсюду, включая и наиболее развитую часть мира, наблюдается ренессанс национального государства, которое совсем недавно, как нам казалось, фронтально отступало под натиском глобализации. Как, на ваш взгляд, подобные сдвиги отразятся на климате доверия в мире?
Д.Х.: Бесспорно, международные организации были очень полезны в первые послевоенные десятилетия, тем более что их создание вдохновлялось весьма благородными мотивами. Но при этом национальные государства как существовали, так и продолжают существовать, хотя им и пришлось поступиться той абсолютной властью, какая у них была до 1945 года. Сегодня, по-моему, можно говорить о борьбе между национальными государствами и международным сообществом. Одной из сфер такой борьбы стала экономика: глобализирующийся мир породил несколько крупных международных фирм, которые обладают неизмеримо бóльшими объемами ресурсов, чем национальные государства. Эти международные гиганты приобретают все больше и больше власти, поскольку могут брать кредиты на, казалось бы, надежной основе. Но что происходит потом? Потом эти фирмы отказываются платить налоги в отдельных национальных государствах, а существующие международные организации, которые могли бы успешно противостоять такому произволу, слабо противодействуют им. Описанное положение вещей, возможно, и приносит подобным фирмам какую-то выгоду, но люди перестают им доверять. И в итоге снова обращаются к национальным государствам.
«НЗ»: Чем же может закончиться это противостояние? И кто выиграет в борьбе за доверие общества – транснациональные корпорации или «старое доброе» (не всегда, впрочем, доброе) национальное государство?
Д.Х.: Я считаю, национальное государство не может быть до конца вытеснено международными организациями и фирмами. Дело в том, что оно охотно впитывает в себя определенные символические системы, отражает их, и поэтому население наделяет правительства национальных государств своим доверием. Фирмы же, которые действуют на международном уровне, безлики и к тому же отказываются платить налоги. Это первая причина, обусловившая нынешний кризис международного сообщества. Вторая причина заключается в демократическом дефиците, присущем международным организациям. Интернациональные структуры по сути не демократичны в том смысле, что их не выбирает народ. Действительно, в некоторых случаях их членов выбирают опосредованно, но в основном в международных организациях представлены скорее государства, чем их граждане. Наконец, в качестве третьей причины я упомянул бы мощный приток в Европу мигрантов, особенно с Ближнего Востока и из Африки, которому международные организации не в силах противостоять, что создает совершенно новые проблемы для всех европейских стран. Все перечисленные факторы работают на укрепление национального сознания в государствах Европы. Да, несомненно, сегодня международное право продолжает играть большую роль, но все-таки говорить об отмирании национальных правовых систем и национального суверенитета нельзя.
«НЗ»: В своей книге вы много внимания уделяете размышлениям о «символических системах», существующих в любом обществе. Какова их роль в становлении доверия и социальной солидарности внутри социума?
Д.Х.: Тезис о наличии в каждом обществе определенных символических систем – центральный элемент моей аргументации. Круг таких символических систем обширен: это и язык, и правовая система, и религия, и деньги, и даже повседневные бытовые практики. Такие символические системы способствуют узнаванию и пониманию «ближнего» и «своего» внутри группы и таким образом генерируют доверие. Но у этих символических систем есть и обратный эффект: зачастую мы наделяем презумпцией доверия исключительно представителей нашей собственной нации, своей религиозной общины, а тем, кто находится за их пределами, напротив, не доверяем. Так возводится что-то вроде стены, за которой простирается широкое и дикое поле недоверия. К чему приводит подобная настороженность к «другим», мы видели на примере двух мировых войн. И, к сожалению, это не только прошлое: похожие вещи наблюдаются и сегодня, а международные организации с их духом космополитизма пока не умеют с этим справляться.
«НЗ»: Неужели на международном уровне нет символических систем, по своей эффективности равных символическим системам национальных государств?
Д.Х.: В том-то и дело, что почти нет. В принципе, есть осознание того, что они необходимы, но нет уверенности, что символические системы космополитического, интернационального типа приживутся. Сложно представить себе людей, готовых идти в бой за Европейский союз, Всемирную торговую организацию или даже Организацию Объединенных Наций. Как мне представляется, основная проблема международных организаций состоит как раз в том, что у них до сих пор нет своих символических систем.
«НЗ»: Как символические системы, порождающие доверие, видоизменяются со временем? На мой взгляд, их исторические трансформации очень важны. Например, такой социальный институт, как религия, не играет сегодня столь значительной роли, какую играл в прежние эпохи. Кстати, позволяет ли эпоха секуляризации сбрасывать со счетов религиозный инструментарий укрепления общественного доверия?
Д.Х.: Вы правы, символические системы, безусловно, меняются. Но мне, впрочем, кажется, что роль религии в современном мире не падает, но, напротив, растет – по крайней мере в Европе. Отчасти это обусловлено расширяющейся миграцией из других регионов, которая очень четко дает европейцам почувствовать разницу, например, между христианством и исламским миром. Так что я не стал бы отказывать нынешним религиозным системам в способности генерировать доверие: разговоры об этом преждевременны.
«НЗ»: Размышляя о современных трансформациях доверия, вы обращаете внимание на явление, которое называете «тонким», «разбавленным» доверием (thin trust). Означает ли это, что существует еще и «концентрированное» доверие, и в чем разница между ними?
Д.Х.: «Тонким» я называю неосознанное, интуитивное доверие; опираясь на него, мы вверяем себя или свои ресурсы организациям, о которых мало что знаем. Например, мы оставляем деньги в банке, поверив слухам или рекламе, или доверяем государству, не имея представления о важнейших его решениях, принимаемых кулуарным образом. Вы правы: «разбавленное» доверие – противоположность, условно говоря, «концентрированному» (или «плотному») доверию (thick trust), которым мы руководствуемся в ситуациях, когда достаточно осведомлены о личности или организации, выбираемых нами для установления доверительных отношений. Распространение «разбавленного» доверия я связываю с появлением множества обезличенных организаций, фирм, фондов. В традиционном обществе люди, попавшие в беду, доверялись церковному приходу, соседской общине, своей семье или своему лорду. В нашем обществе принято доверять институтам и структурам, лишенным личностного элемента: страховым компаниям, пенсионным фондам, банкам. Мы ожидаем помощи не со стороны близких нам людей, а со стороны анонимных организаций, с которыми порой мало знакомы. Личные связи перестали быть единственным источником доверия, причем это изменение конфигурации состоялось примерно в последние полвека. В том, что доверие становится все более обезличенным, есть оборотная сторона: бессознательное доверие легко превращается в осознанное недоверие. Так, например, получилось в сентябре 2007 года, когда крупный британский банк обанкротился и очень многие инвесторы враз потребовали вернуть им деньги. Недоверие оформилось вдруг, в один момент, причем оно оказалось гораздо более осознанным, чем доверие.
«НЗ»: Появляются ли сегодня принципиально новые символические системы, производящие доверие?
Д.Х.: Возможно, здесь следует упомянуть социальные сети, хотя, как мне кажется, Интернет представляет собой лишь новое издание тех типов коммуникации, которые существовали и прежде. Да, конечно, в рамках виртуального пространства возникают новые способы социальной солидарности, выливающиеся даже в политические акции, как это происходило в странах «арабской весны». Но с содержательной точки зрения здесь не стоит говорить о появлении каких-то новых символических систем – скорее речь должна идти о «сгущении» старых форм доверия.
«НЗ»: Много лет занимаясь русской историей, вы, по-видимому, не могли не сравнивать западные и российские практики социальной солидарности. О чем говорит такое сравнение? Чем похожи и в чем различны формы доверия, бытующие на Западе и в России?
Д.Х.: Основой солидарности в России издавна оставались маленькие общины, как сельские, так и городские. Они традиционно были сильны, но существовать им приходилось при господстве могучей государственной власти. В основе двух этих феноменов лежали личные связи людей друг с другом. Те же самые персонализированные отношения скрепляли общинный мир и государственную власть. Эта основа оказалась очень крепкой. Поэтому, когда к концу XIX века на Западе уже вовсю функционировала густая сеть различных институтов, в России подобные институты только-только начали появляться. Солидарность в вашей стране по-прежнему основывалась на личных связях и на дуализме общин и власти. Но отсутствие институтов опасно: если промежуточные звенья между местными силами и государственной властью рвутся, то может начаться, как это и произошло в 1917 году, восстание местных общин против центрального правительства. На Западе, в отличие от России, сложилась другая система: там государственные институты развились скорее, а местные общины в большей мере были встроены в государство – в итоге их связи с крупными институтами укреплялись быстрее, чем у вас. Именно поэтому объединения и ассоциации граждан в западных странах более основательно влияли на политику, нежели это происходило в России.
«НЗ»: Каким образом опыт социальной солидарности внутри общины сказался на эволюции доверия в нашей стране? Проявляет ли он себя сегодня?
Д.Х.: Россия за последние годы претерпела значительные перемены, однако весьма продолжительный общинный опыт оказался очень устойчивым. Сталин пытался разрушить это наследие: так, он приучал советских граждан доносить друг на друга, а на партийном пленуме в марте 1937 года призывал покончить с принципом «семейственности» внутри партийного аппарата – то есть отказаться от создания маленьких ячеек взаимного доверия, которые мешают государству. Свои призывы он аргументировал неэффективностью аппаратной работы, но на деле просто хотел уничтожить любые внутренние объединения, которые могли скрывать что-либо от власти. Говоря об общинном наследии, уместно упомянуть и о том, что в 1950–1960-е годы, в разгар «холодной войны», советские граждане создавали ячейки взаимного доверия, защищавшие их членов от КГБ.
«НЗ»: В своих последних работах вы говорите о кризисе доверия в современном мире. Каковы его признаки?
Д.Х.: Кризис доверия по-разному проявляется в разных странах. Если говорить о западных странах, то здесь нынешний виток кризиса доверия стал следствием финансовых потрясений 2008 года, когда многие крупные финансовые институты вдруг обнаружили свою ненадежность. Тогда вполне реальной казалась ситуация обрушения финансовых институтов, банкротства банков, закрытия фирм, массовой безработицы. Вновь напомнил о себе призрак Великой депрессии. Государственная власть, прежде всего в США и Великобритании, попыталась ответить на этот вызов более или менее успешно, но и сегодня многим европейским правительствам приходится бороться с дефицитом, сохраняющимся в банковской системе. Это делается в основном за счет сокращения расходов на социальные нужды, то есть государства слагают с себя полномочия по защите бедных граждан. Однако модель социального государства в Европе – это часть общественного договора между обществом и властью: мы платим налоги и в случае несчастья рассчитываем на государственную помощь. Но сейчас во многих странах Западной Европы государство нарушает этот договор. К тому же проблема усугубляется из-за наплыва мигрантов, получающих временные пособия. Местное население рассуждает так: «Они не платят налогов да еще лишают нас работы – предлагают такие же услуги более дешево». На этом фоне растет социальное недовольство, которое влечет за собой падение рейтингов традиционных партий и подъем политиков-популистов. Все это – знаки утраты доверия к государству. Наш сегодняшний кризис действительно есть кризис доверия. Правительство больше не может помогать нам в трудных ситуациях, а в результате доверие к финансовым институтам, а также к профессионалам, занятым экономикой, финансами, политикой, правом, неуклонно падает.
«НЗ»: Какие пути для восстановления доверия вы видите?
Д.Х.: Чтобы восстановить доверие, нужно сначала разобраться с причинами растущего недоверия – иначе говоря, требуется диагноз. Как раз над ним я и работаю. Кроме того, если мы хотим доверия в экономической сфере, то нужно добиваться того, чтобы люди, способствовавшие возникновению финансового кризиса, понесли правовую ответственность за свои ошибки. Это необходимо, поскольку любой финансовый кризис во многом замешан на мошенничестве и горячке легкой наживы.
«НЗ»: Собираетесь ли вы разрабатывать тему доверия в дальнейшем?
Д.Х.: После выхода книги «История доверия» прошло не так много времени, и пока мне трудно оценить реакцию, вызванную моими исследованиями, а также выбрать направления дальнейшей работы. Я знаю, что, помимо сильных сторон, моя книга содержит и ряд пробелов, которые предстоит заполнить в будущем. Для меня как для автора важно, чтобы читатели осмыслили то, что я предлагаю; это позволит сформировать понимание направления дальнейшего пути. К сказанному добавлю, что меня очень интересует сюжет, касающийся роли права и закона в укреплении общественного доверия. Разумеется, когда два человека обращаются к помощи закона, это свидетельствует о недоверии между ними, но если рассматривать общество в целом, то в нем эффективная правовая система существенно укрепляет доверие. Нам важно знать, что суды всегда защитят нас. Возможно, соотношение права и доверия в истории станет одной из тем моей работы в будущем.
Беседовала Мария Яшкова
Москва, март 2016 года
[1] Hosking G. Trust: A History. Oxford: Oxford University Press, 2014. См. рецензию на эту книгу, опубликованную в «НЗ»: 2016. № 1(105). С. 264–267. – Примеч. ред.
[2] См.: Plender J. Trust and Its Absence in a Fractured Society // Financial Times. 2014. October 4 (www.ft.com/cms/s/0/18ce62f8-497f-11e4-8d68-00144feab7de.html).
[3] См.: Гидденс Э. Последствия современности. М.: Праксис, 2011; Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию. М.: АСТ, 2004. – Примеч. ред.
Михаил Георгиевич Павловец (р. 1972) – филолог, доцент Школы филологии факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
На проходившем 9 февраля 2013 года в Москве мероприятии под названием «Первый съезд родителей России» неожиданно для его рядовых участников выступил президент РФ Владимир Путин. Затронув ряд вопросов семейной и образовательной политики, отдельное внимание в своем выступлении он уделил… содержанию небольшой брошюрки «Примерная программа по литературе для 10–11 классов», подготовленной сотрудниками лаборатории дидактики литературы Российской академии образования (РАО) Борисом Ланиным, Людмилой Устиновой и Валентиной Шамчиковой[1]:
«Вы знаете, что новая программа стала действительно, как я уже сказал, предметом широкой дискуссии. Высказываются справедливые, на мой взгляд, замечания, что из нее исчезли произведения, составляющие историческое наследие нашей страны, но появились новые авторы. Кстати говоря, я считаю, что это хорошо, что появляются новые авторы. Да, по-разному можно относиться к их политической позиции, к тому, что и как они пишут. Но современная российская литература – это часть мировой литературы, и я считаю, что мы должны к этому относиться с уважением. Вместе с тем, когда из обязательной школьной программы исчезают Куприн, Лесков, Алексей Толстой, исчезают “Медный всадник” Пушкина, “Дама с собачкой” Чехова, “Человек в футляре” Чехова, исключаются стихи Ахмадулиной, Высоцкого, Окуджавы, то, конечно, сразу возникает вопрос: почему, что взамен? […]
Полагаю, что составителям новой программы по литературе стоит прислушаться к критике. Тем более, что замечания высказываются резонные, как я уже сказал. Поэтому рассчитываю, что соответствующие выводы будут сделаны определенными нашими инстанциями»[2].
Странность данного выступления заключается не только в том, что президент использовал непроверенные факты: авторы «Программы» еще за две недели до выступления Владимира Путина дали подробные разъяснения, что многократно прозвучавшие обвинения в адрес их программы, будто из нее выброшены многие ключевые произведения русской классики, не соответствуют действительности[3]. Удивляет озабоченность высшего руководства страны содержанием довольно незначительного в масштабах государства документа – проекта примерной программы по литературе, которая, даже будучи принятой образовательным сообществом, вступила бы в действие не раньше 2020 года, когда до старших классов дорастут школьники, чья подготовка осуществляется в рамках новых федеральных государственных образовательных стандартов!
Впрочем, следует обратить внимание на то, что все обсуждения и упомянутой программы (в том числе и президентом), и других нормативных или регулирующих документов, посвященных литературному образованию, сводятся главным образом к составу списка художественных произведений, рекомендуемых или обязательных к изучению на занятиях по литературе[4]. Отмечаемое многими падение интереса к чтению в целом, и к классической литературе в особенности, не связывается в сознании большинства представителей профессионального педагогического сообщества с изменением роли и места литературы в современной культуре и образовании: в объяснениях происходящего преобладают конспирологические теории. Сам вопрос о телеологии и прагматике литературного образования в условиях постиндустриального информационного общества либо обходится стороной, либо предлагаются паллиативные решения по поиску неких «новых технологий приобщения к чтению» без анализа его насущных проблем.
Отчасти причина такой ситуации в возрастании роли общественных организаций, носящих охранительный, а иногда и прямо реакционный характер: так, упомянутая выше речь президента прозвучала на мероприятии, оказавшемся учредительным съездом общественной организации «Родительское всероссийское сопротивление» и организованном небезызвестным общественным движением «Суть времени» под руководством Сергея Кургиняна. Неизменность «школьного канона» для такого рода организаций, как и для разделяющей их позиции значительной части общественности, – способ консервации общественного порядка, сохранения части позднесоветской системы образования, по-прежнему представляющейся в социальной мифологии самой передовой и не утратившей своей актуальности. Поэтому вроде бы частный вопрос преподавания и изучения одного из школьных предметов, ключевое место которого в нынешней образовательной системе все чаще проблематизируется, неожиданно приобретает политический характер и начинает обсуждаться на общественно-политических площадках, вроде бы далеких от решения вопросов такого рода. Более того, те представители экспертного сообщества, которые берутся за решение насущных проблем образования, нередко с высоких трибун получают, в нарушение сложившихся в их сообществе конвенций, не научную, но политическую оценку своей деятельности. Так, авторы из лаборатории РАО устами Всеволода Троицкого в процитированной выше статье были названы «врагами русского народа», устраивающими «духовный геноцид», а позднее, на волне российско-турецкого политического противостояния, разработчики «Концепции преподавания русского языка и литературы» и «Примерной программы по литературе. 10–11 класс» заслужили от доктора педагогических наук, председателя Федеральной предметной комиссии по литературе в системе ЕГЭ Сергея Зинина, ярлык «методических эрдоганов»[5] и «внутренних турок»![6] Для того, чтобы понять причины такой политизации образовательной повестки, нам представляется полезным посмотреть на «школьный канон» с точки зрения истории его формирования и бытования в отечественном литературном образовании.
Школьный канон до революции
Под «школьным каноном» (далее – ШК) мы понимаем устоявшийся перечень обязательных к изучению на основном и заключительном этапе школьного образования произведений русской и мировой литературы, далеко не всегда оформленный в виде отдельного списка, но более или менее стабильный в силу известной инерции самой образовательной системы. Как показал Рудольф Кюнцли, школьный канон (Kanon des Lernens) носит секундарный характер по отношению к примарному культурному канону (kulturellen Kanon), являясь функциональным, пропедевтическим извлечением из него, чья функция – обеспечивать совместное участие разных поколений в культурной жизни, служить основным компонентом культурной инициации[7].
Алексей Вдовин и Роман Лейбов, исследовавшие формирование ШК на материале учебных книг и хрестоматий XIX века, обратили внимание на следующее обстоятельство:
«Инициатива создания первой официальной ведомственной программы на рубеже 1840–1850-х гг. исходила отнюдь не из Министерства народного просвещения, как можно было бы предполагать, а из ведомства военно-учебных заведений. […] Такой программой стал “Конспект русского языка и словесности для руководства в военно-учебных заведениях…”, подготовленный А.Д. Галаховым и Ф.И. Буслаевым по заданию Ростовцева в 1850–1851 гг. и изданный в 1852 после публичных дебатов. В этом методическом пособии впервые в русской педагогической практике учителям и учащимся предлагался не только список образцовых авторов, но и список их текстов, распределенный по годам обучения в соответствии с уровнем сложности. Подвижность состава галаховской хрестоматии зеркально отражает и “застывание” ядра канона к 1860-м гг., и непрерывный процесс его пополнения, осуществляемый автором вплоть до своей смерти»[8].
Однако, как дальше показывают исследователи, две министерские реформы – 1872-го и 1890 года, в рамках которых перечень изучавшихся книг был подвергнут сокращению и унификации, главным образом за счет произведений текущей литературы (так, в 1890 году «изучение литературы в школе обрывалось на Кольцове, Лермонтове и Гоголе»[9]), – лишь затруднили вхождение современной словесности в практику школьного преподавания. За чтение и изучение новейшей литературы ратовали лучшие педагоги-словесники, видя в ней прежде всего большой воспитательный потенциал. Так, Цезарь Балталон в популярном в свое время «Пособии для литературных бесед и письменных упражнений»[10] (1891) отстаивал важность чтения школьниками современных отечественных и зарубежных авторов; один из основоположников национальной массовой школы Владимир Стоюнин писал:
«Начинать чтение и разборы удобнее с произведений, близких нашей современности, так как в них изображается обстановка жизни, более или менее знакомая нашим ученикам, и не требуется многих исторических объяснений, которые необходимо усложняют разборы»[11].
Инициированное учительским и профессорским сообществом широкое обсуждение содержания программ по литературе привело к тому, что в программу 1905 года вошло творчество тех авторов XIX века (от Островского и Некрасова до Достоевского и обоих Толстых), отдельные произведения которых и сегодня составляют ядро ШК. Что же касается школьных хрестоматий, они вобрали в себя немало имен текущей словесности: от Антона Чехова и Максима Горького до Константина Фофанова и Алексея Апухтина.
Эти дискуссии нашли свое продолжение в полемике вокруг проекта новой программы курса русской словесности (1915), который обсуждался, в частности, на Первом всероссийском съезде преподавателей русского языка и словесности, проходившем в конце декабря 1916-го – начале января 1917 года в Москве. Борьба шла между сторонниками «интуитивистского» и «научного», «эстетического» и «общественного» подходов к изучению литературы. В резолюции съезда, пытаясь примирить многие крайние позиции, его участники пришли к консенсусу, написав следующее:
«Безусловно, неприемлема идея “имманентного чтения” в старших классах, что не следует чрезмерно регламентировать выбор произведений, что желательно придать планомерный характер внеклассному чтению, но совершенно излишне как установление “примерных” списков, так и определение в объяснительной записке способов контроля»[12].
Литературное образование между революцией и «оттепелью»
Первое послереволюционное десятилетие характеризовалось относительной свободой в области образования, в том числе и литературного, во многом продолжая то, что было заложено в последнее предреволюционное десятилетие. Регулирование содержания чтения главным образом осуществлялось через наполнение библиотек «правильной» литературой и изъятием из книжных собраний «неправильных», «дезорганизующих» изданий – процесс, который был запущен с первых лет революции, но только в 1924 году упорядочен особой «Инструкцией по пересмотру книжного состава библиотек»[13], подписанной председателем Политпросвета (Главного политико-просветительного комитета РСФСР при Наркомате просвещения) Надеждой Крупской, а также решениями I Всероссийского библиотечного съезда, состоявшегося в Москве 1–7 июля 1924 года, среди которых стояло требование «изъять негодную литературу и заменить ее соответствующей»[14]. К «Инструкции» имелись три приложения, конкретизирующих состав книг, подлежащих изъятию или ограничению в доступе к ним. Однако плохая управляемость системы, низкая квалификация библиотечных кадров или, напротив, саботаж этих решений на местах, препятствовал тотальному изъятию «вредных» изданий. К тому же отсутствие единых программ и учебников отдавало подбор книг для чтения на откуп учителям с учетом наполнения публичных библиотек, тем более, что в основном изъятиям подвергалась нехудожественная – философская, богословская, политическая – литература, а также литература «бульварная», развлекательная, произведения же «классиков», как правило, оставались на полках[15]. Таким образом, чтение во многом зависело от конкретных учителей и библиотекарей, их предпочтений и возможностей в отсутствие единых обязательных списков.
«Программа для 1-й и 2-й ступени семилетней единой трудовой школы», подготовленная Государственным ученым советом (ГУСом) под руководством Павла Сакулина в 1921 году, пыталась синтезировать подходы психологической, интуитивистской, формальной и социологической школ литературоведения, предлагая учителю на 1-й ступени выбор из четырех альтернативных списков произведений. Один из них учитывал «преобладающие интересы учащихся», во втором произведения располагались по тематическому принципу, в третьем сочетались социальный, тематический и жанровый принципы, четвертый же мог стать основой для изучения «строго продуманного курса поэтики». На 2-й ступени же составители придерживались традиционного историко-литературного построения курса, в основе которого – произведения русской литературной классики XIX века[16]. Однако данная программа не получила поддержки. В середине 1920-х годов литература как учебный предмет утратила самостоятельные позиции: так, в основу «комплексных программ», разработанных по рекомендациям научно-педагогической секции ГУСа в 1925 году, была положена идея комплексного обучения, размывающего границы между отдельными предметами. Литературные произведения служили учебным материалом для изучения комплексных обществоведческих тем «Город», «Деревня», «Капитализм и рабочий класс», «Борьба и раскрепощение рабочего класса» и тому подобное. Особое внимание уделялось самостоятельной «литературно-исследовательской работе над жизненным материалом». Упражнения были направлены на развитие эстетического вкуса, анализ формы и языка произведения; русская классика, в особенности лирическая поэзия, по сравнению с последующими годами и днем сегодняшним, уступала место изучению современной отечественной и зарубежной литературы; выбор произведений, впрочем, носил обычно идеологический характер. Данный подход был поддержан Наркомпросом и одобрен ЦК ВКП(б). Логическое завершение он получил в «Проекте новых программ ФЗС» (1931), основанном на заимствованном из американской системы образования «методе проектов», предполагающем отказ от классно-урочной системы и усиление обществоведческой ориентации в изучении литературы, в основном опирающейся на произведения советских писателей.
Впрочем, это была одна из последних попыток серьезной перестройки литературного образования: хотя в том же 1931 году в постановлении ЦК ВКП(б) «О начальной и средней школе» в основном говорится о политехнизации начального и среднего образования, а литература не упоминается вовсе, тем не менее осуждается «метод проектов», а школа вновь возвращается к традиционной классно-урочной системе[17]. Более того, в постановлении ЦК ВКП(б) «Об учебниках для начальной и средней школы» (1933) четко указывается:
«Осудить и отметить как противоречащие решениям ЦК ВКП(б): […] в) резолюцию Всероссийской конференции по учебной книге от 16 мая 1930 г., одобренную и рекомендованную местам коллегией Наркомпроса (см. циркулярное письмо НКП от 30/VI 1930 г.), в которой говорится: “...Учебник ни в коем случае не должен быть стабильным... Конференция решительно отвергает принцип стабилизации учебников” […] Установить, что по каждому отдельному предмету должен существовать единый обязательный учебник, утверждаемый Наркомпросом РСФСР и издаваемый Учпедгизом»[18].
Стабильность учебника по литературе прежде всего предполагала стабильность списка произведений, на котором он базируется.
Предпосылки для создания единого учебника по литературе были заложены еще в программе ГУСа от 1927 года: в соответствии с ней литература вновь становится самостоятельным школьным предметом, а основу изучения составляют произведения отечественной и зарубежной классики. В этой программе для девятилетней школы мы уже видим первые очертания того ядра ШК, которое без особых изменений дожило до сегодняшнего дня. Так, в 5 классе изучению устного народного творчества, отдельных произведений Фонвизина, Крылова, Пушкина, Гоголя, Тургенева, Некрасова соположено всего несколько стихотворений Демьяна Бедного и по одному произведению Лидии Сейфуллиной и Александра Неверова. В 6 классе – к тому же фольклору, произведениям Пушкина, Кольцова, Гоголя, Лермонтова, Некрасова, Островского и Чехова добавлены несколько ранних рассказов и сказок Максима Горького и стихотворений новокрестьянских поэтов (Николая Клюева, Сергея Орешина и Сергея Есенина). В 7 классе соотношение между до- и послеоктябрьской литературой несколько меняется в пользу последней (изучение произведений Пушкина, фрагментов «Мертвых душ» Гоголя, а также произведений Тургенева, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Глеба Успенского, Льва Толстого, Чехова и Горького продолжается произведениями Юрия Либединского, Александра Серафимовича, Всеволода Иванова, Александра Яковлева, Василия Казина, Александра Безыменского, Алексея Гастева, Николая Тихонова и Александра Жарова). Впрочем, такой переход понятен: часть учеников после 7 класса завершала свое образование (причем большинство после начальной школы уходили в фабрично заводское ученичество), и школу они должны были покинуть с знаниями не только классической, но и советской литературы, которой придавалось прежде всего «воспитательное» (а по сути пропагандистски-идеологическое) значение. Сами списки в программе названы «стабилизованными», то есть неизменными, хотя школе и разрешено некоторые из указанных в них произведений заменять на равноценные того же автора – особенно взятые из прилагаемых «списков для домашнего чтения»[19].
Что касается заключительного этапа литературного образования, то в 8 классе программа предписывает изучение исключительно классики: «Горе от ума» Грибоедова, ряд произведений Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Тургенева, в частности «Евгения Онегина», «Героя нашего времени», «Рудина» и «Отцов и детей», а также «Обломова». Часть произведений предложено изучать факультативно, а само изучение, как и в программе Павла Сакулина, рекомендуется строить на историко-литературном принципе, либо уделяя основное внимание постижению самого произведения и творчества его автора в целом, либо – на выбор школы – социологическому изучению через них соответствующей эпохи. Что касается лирики, в списке даже указываются конкретные стихотворения, хотя и оговаривается, что их перечень носит примерный характер. «Первый триместр (если не больше) девятого года обучения занят двумя колоссальными произведениями русской литературы: “Война и мир” и “Преступление и наказание”» – говорится в «Объяснительной записке к программам по литературе VIII и IX классов». Причем тут специально уточняется: «Оба эти произведения должны быть обязательно прочтены в летние месяцы, без чего работа над ними окажется непосильной»[20]. Остальные два триместра отданы под изучение произведений Чехова («Человека в футляре» и одной из его пьес на выбор), Горького и Блока, а также ряда советских писателей; список их произведений носит примерный и рекомендательный характер: по 1–2 текста писателей-«попутчиков» и «писателей, идеологически слившихся с современностью», а также представителей различных литературных группировок – новокрестьянских и пролетарских поэтов. Впрочем, нельзя забывать, что от творчества, к примеру, Чехова юных читателей конца 1920-х – начала 1930-х годов отделяли всего около 30 лет – а не более 100, как современных школьников, и по нынешним меркам он был еще вполне «современным» писателем.
Издаваемые ежегодно Наркомпросом, а затем Министерством просвещения программы по литературе основывались прежде всего на обязательных для изучения списках, нормируя даже количество часов, отпускаемых на изучение конкретного произведения без учета того, что то или иное из них может потребовать для своего освоения большее или меньшее количество времени[21]. Вскоре списочный подход был закреплен в единых учебниках по литературе, первый комплект которых для 8–10 класса появился в середине 1930-х годов[22] и, по замечанию Евгения Пономарева, «был создан учеными, воспитанными на идеях М.Н. Покровского, одного из крупнейших деятелей Наркомата просвещения – и одновременно советской исторической науки – 1920-х годов. Три века русской литературы получили единое рассмотрение в рамках единой концепции»[23]. Однако развернувшаяся во второй половине 1930-х борьба с «вульгарным социологизмом» Покровского обернулась тем, что уже через четыре года выходит второе поколение советских учебников по литературе, на этот раз опирающихся не на социологическое выведение творчества писателя из его классовой принадлежности (и гипертрофировавшее тем самым значение биографии автора, изучение которой отчасти подменяло обращение к его творчеству), но на «стадиальную концепцию» Григория Гуковского, освободившую писателя от чересчур прямолинейной привязки его творчества к классовой принадлежности, но при этом выделившую общественно-политический смысл литературной борьбы и всех процессов, происходящих в словесности XVIII–ХХ веков[24]. Сам литературный процесс мыслится теперь не только стадиально (от классицизма к реализму), но и телеологически, находя свое вершинное воплощение в литературе социалистического реализма, вобравшего в себя все лучшее, что было выработано предшествующими веками. Именно на этой стадии формируется основной перечень ключевых имен и текстов ШК, так как новый подход позволил большее внимание уделить индивидуальным особенностям творчества того или иного автора и его ключевым произведениям:
«Процесс формирования пантеона занял несколько лет. Сначала безусловно великими стали писатели-революционеры, затем путем метонимического отождествления характеристики “великих” получили все остальные писатели школьной программы. Процесс этот начался еще при переработке первого поколения учебников и завершился с появлением второго поколения. К 1941 году пантеон сложился окончательно»[25].
В этом пантеоне советские писатели – прежде всего Горький, Маяковский[26], Алексей Толстой, Шолохов, Николай Островский, Фадеев и другие – уже при жизни получали статус «классиков», что почти гарантированно выводило их творчество за рамки проработочных кампаний и, напротив, включало в процесс «изнародования» великих писателей прошлого, развернувшийся в последние предвоенные годы[27]. Советские классики мыслились как наследники, завершающие великие традиции отечественной классики: не случайно в основном это были авторы произведений крупной повествовательной формы, создатели нового советского эпоса. Список же канонических произведений пока не был достаточно стабильным, что обусловлено еще и тем, что первые поколения советских школьных учебников больше напоминали учебники вузовские (а нередко имели статус учебного пособия): в них творчество автора давалось целиком с более или менее обстоятельным разбором ключевых произведений. Только по этим разборам – по тому, каким произведениям в наследии автора уделяется большее внимание, – можно догадаться, как вслед за ядром выкристаллизовывается и периферия советского ШК. Так, с литературой XVIII – первой половины XIX века было все более или менее понятно: в первом поколении учебников особое внимание уделено «Недорослю» Фонвизина, «Путешествию из Петербурга в Москву» Радищева, «Горю от ума» Грибоедова, «Евгению Онегину» Пушкина, «Герою нашего времени» Лермонтова, «Мертвым душам» Гоголя, которые и по сию пору составляют «ядро» ШК. Сложнее с произведениями последующих десятилетий: «Кто виноват?» и «Былое и думы» Герцена, «Гроза» Островского, «Обломов» Гончарова, «Что делать?» Чернышевского, «Преступление и наказание» Достоевского, «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова, «Крыжовник» и «Вишневый сад» Чехова – большинство из этих произведений хотя и вошли в ШК, но не сразу. К примеру, роман Достоевского (как и все его творчество) выпадет из школьной программы до конца 1960-х годов; то исчезать, то возникать в ней будут «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина, навсегда уйдет Успенский («Власть земли»).
Отдельная история с творчеством Льва Толстого: в монографической главе учебника 1936 года он представлен всеми тремя своими романами, но уже здесь видно, что «Войне и миру» уделяется бóльшее внимание; окончательное закрепление канонизации «Войны и мира» произошло уже в послевоенное время, когда изучение романа-эпопеи стало обязательным на заключительном этапе литературного образования[28]. «Войне и миру» предстояло играть роль главного романа XIX века, а Льву Толстому – роль первого прозаика русской литературы, чему способствовала пусть и противоречивая, но в целом положительная оценка, данная писателю Лениным. Интересно, что если в роли советского Льва Толстого выдвигался Максим Горький, то советским Пушкиным назначался Владимир Маяковский: «буревестнику революции» в послевоенном учебнике Льва Тимофеева были посвящены фактически пять глав (включая главу «Писатели-реалисты, близкие Горькому»); «агитатору, горлану-главарю» – почти четыре главы (раннему творчеству Маяковского и его взаимоотношениям с футуристами уделено большое внимание в главе «Реализм в поэзии»). Сложнее было с ролью «первого романа» – самого значительного произведения советской литературы: на эту роль рассматривались разные произведения: «Хождение по мукам» Алексея Толстого, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Тихий Дон» и «Поднятая целина» Михаила Шолохова. Необходимо было произведение, которое, подобно толстовской эпопее, соединило бы в себе картины мирной жизни и военных потрясений, показало бы судьбу человека в тесной связи с судьбой его семьи, рода и народа в целом, обязательно отражало бы революционные (желательно – социалистические) изменения и несло в себе мощный патриотический пафос (требование которого усилилось в процессе постепенного перерождения пролетарского «интернационал-большевизма» в советский «национал-большевизм» сталинского типа и приобрело жестко директивный характер в послевоенное время на волне кампании по борьбе с «безродными космополитами»)[29].
Необходимость чтения и работы с крупными произведениями, требующими значительного времени на изучение, обусловливало отказ как от изучения зарубежной литературы (объем которой сокращался), так и от монографического изучения жизни и творчества отечественных авторов и сосредоточения внимания на конкретных произведениях, перечень которых и оформлялся в ШК. Этот процесс получил свое развитие в третьем поколении советских учебников по литературе, часть которых представляла собой глубоко переработанные прежние учебники, но часть была заменена новыми – он был начат еще в годы войны и продолжался, иногда затухая, до самой «оттепели». Так, учебник Зерчанинова, Райхина и Стражева для 8 класса дожил до 1969 года, выдержав 25 изданий, а вот учебнику для 8 класса Поспелова и Шабловского не так повезло, и после многократных изменений и переделок он был в 1952 году заменен на учебник Флоринского[30], выпущенный сперва под грифом «напечатано для обсуждения». Вскоре этот учебник стал единственным по своему периоду, несколько ужавшись в размерах, но сохранив структуру и основной состав имен и произведений предшественника: изменению подверглись концептуальные и идеологические основы понимания литературы от «Слова о полку Игореве» и до Гоголя, но не сам перечень ШК.
Что же касается учебников советской литературы, то с расширением ее наследия и формированием особого подвижного канона советских классиков часть авторов все-таки выпала из программы, при этом ослабла и традиция монографического изучения творчества авторов, ныне живущих и все еще продолжающих писать. Так, в учебнике Тимофеева 1946 года только одна из финальных глав посвящена совсем недавно умершему Алексею Толстому, а вторая – Михаилу Шолохову (кстати, сам учебник назывался – «Современная литература», – такое название сегодня трудно себе представить). Впрочем, в учебнике для выпускного класса следующего, третьего, поколения[31] можно обнаружить монографические главы, посвященные, помимо вышеупомянутых, не только уже покойным Серафимовичу, Фурманову, Демьяну Бедному, Николаю Островскому и Макаренко, но и вполне живым тогда Исаковскому, Фадееву, Твардовскому, а последняя глава носит название «Советская литература послевоенного периода» и посвящена последнему пятилетию, что также малопредставимо сегодня[32]. Оформлению канона способствовал и выход в 1930-е годы, и особенно в послевоенное время, большого количества методических пособий для учителя, посвященных творчеству отдельных писателей и преподаванию конкретных произведений – прежде всего классиков, русских и советских (Пушкина, Гоголя, Некрасова, Льва Толстого, Чехова и других).
Серьезная задержка с появлением четвертого поколения учебников была вызвана не столько удовлетворительным состоянием дел в этой области, сколько «оттепельными» процессами в образовании: на фоне общего ощущения, что изучение литературы слишком формализовалось, приобрело начетнический характер, в связи с чем начинаются дискуссии о целях литературного образования, составе перечня изучаемых на занятиях произведений, о том, каким должен быть современный учебник по литературе.
Действительно, в полемике тех лет, старательно освещавшейся журналом «Литература в школе», затрагивались не только частные вопросы преподавания литературы. Споры часто выходили на проблему литературного канона: простые учителя писали письма, предлагая изменить ШК, добавив в него или изъяв из него те или иные произведения, в том числе зарубежной литературы, не боясь при этом замахиваться даже на «Войну и мир» Толстого. Уже в конце 1950-х годов обсуждалась возможность в опытных школах, соединяющих обучение с производительным трудом, литературу ХХ века изучать два года, в 10–11 классах[33], или включать ее в курс для 8–10 классов[34], например в каждом из последних трех лет, восходя от Пушкина до современности всякий раз на новом уровне постижения материала[35]. Понятно, что такой подход переносил акцент с освоения литературного наследия к постижению самого литературного процесса, пусть и идеологически деформированного. Нестабильности ШК добавляли и эксперименты в области школьного образования: согласно Закону от 24 декабря 1958 года «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР» вместе с введением обязательной восьмилетки полное среднее образование было продлено до 11 класса, однако через 6 лет этот опыт был признан неудачным, и система вновь стала 10-летней.
Литературное образование позднесоветского времени
Послеоттепельное политическое «подмораживание» не могло обойти стороной литературное образование, в котором вновь стало положено видеть средство не столько эстетического и интеллектуального развития школьника, сколько его идеологической индоктринации под видом «воспитания» – при том, что сама доктрина приобретала все более эклектический и размытый характер. Ежегодно выпускаемые Министерством просвещения программы по литературе призваны были в условиях постоянных изменений закрепить содержательное ядро литературного образования, по-прежнему нормируя не только общее количество часов на предмет, но и их количество на изучение каждой монографической или обзорной темы. Так, на изучение романа «Война и мир» и биографии его автора в 10-м, выпускном, классе в 1966 году отводились 24 часа, а на «Лучшие произведения современной советской литературы (по выбору учителя)» – в два раза меньше[36]. «Нормативный» характер этого документа доходил до того, что в нем определялись даже обязательные для изучения и чтения наизусть стихотворения поэтов.
Процесс внедрения нового, четвертого, поколения школьных учебников затянулся почти на десятилетие: связано это было еще и с тем, что литература в историко-литературном освещении изучалась теперь не два, а три года – с 8-го по 10 класс (в 1958–1964 годах с 9-го по 11 класс). Так, учебник для 8 класса под редакцией Николая Громова (долгое время сохранявший статус учебного пособия) вышел в 1968 году[37], несколько лет сосуществуя с почтенным учебником Флоринского. Через год вышел учебник (также в статусе пособия) для 9 класса под общей редакцией Бориса Бурсова[38]. Оба издания от их предшественников отличал не столько состав авторов (почти идентичный), сколько структура глав, в которых предписанные к изучению произведения выделялись в особый раздел, снабженный методическим аппаратом. Впрочем, в учебнике для 9 класса не было отдельной главы о Гончарове, а глава о Салтыкове-Щедрине (с разделом о «Господах Головлевых») появилась только к середине 1970-х. Сложности возникли, судя по всему, с учебником для выпускного, 10-го, класса: в 1972 году вышел новый учебник под редакцией Леонида Тимофеева (прежний претерпел 10 изданий с 1946-го по 1955 год). Однако в 1976-м его сменил учебник под общей редакцией Валентина Ковалева, который собрал команду из дюжины авторитетных советских литературоведов[39]. Состав монографических глав в обоих учебниках был почти идентичен (Горький, Блок, Есенин, Маяковский, Алексей Толстой, Шолохов, Островский, Фадеев, Твардовский), разве что различались названия обзорных глав да отсутствовала глава о Константине Треневе. Разница, надо полагать, как и в учебниках для других классов, заключалась в интерпретациях творчества советских классиков, из которых только Островский и Фадеев не попали в современные перечни обязательных для изучения авторов.
Таким образом, к середине 1970-х сложилась та схема, которой уже почти полвека придерживается отечественное литературное образование: 8 класс (при переходе на 11-летку – 9 класс) отдан под изучение литературы XVIII – первой трети XIX века (и отдельных произведений древнерусской литературы); 9 (позднее – 10) класс – второй и третьей третям XIX века; выпускной, 10-й (позднее – 11-й), класс отдается на изучение литературы рубежа XIX–XX и всего ХХ века – вплоть до современного литературного процесса, а также подготовке к выпускным экзаменам, что предполагает повтор всего школьного историко-литературного курса. При этом наиболее «стабилизированным» оказался курс первой трети XIX века: здесь почти никаких изменений с точки зрения обязательного перечня не было. Чуть более подвижным оказался ШК последующих историко-литературных периодов, но и здесь – до литературы периода Великой Отечественной войны – изменения были незначительными: вариативность касалась только изучения произведений последних десятилетий.
Важно отметить и то, что в ситуации кризиса самой советской идеологии в литературном образовании усиливались консервативно-охранительные тенденции, что соответствовало общим процессам, происходившим в послеоттепельный период, с его «поворотом» к национально окрашенным ценностям, вниманием к дореволюционному прошлому России и попытке заново «пересобрать» русскую национальную культуру. Особая роль здесь отводилась классике:
«Интеллигентская среда и массовый читатель разделяли уверенность в том, что именно классика способна дать ответы на вопросы и запросы, исходившие от противоположно ориентированных групп. Несменяемость авторитетов, составлявших классический пантеон, регулярность празднуемых юбилеев продуцировали смыслы, связанные с утешительной для власти идеей стабильности существующего порядка. Одновременно диссидентствующая часть советской интеллигенции черпала из произведений А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.И. Герцена поучительный опыт “тайной свободы”. В признании всеобщей значимости отечественной классики были солидарны тогда и традиционалисты, и “новаторы”»[40].
Развернувшаяся еще в середине 1960-х годов полемика вокруг социалистического реализма, вынуждающая его адептов бесконечно расширять границы этого «единственного метода советской литературы»[41], свидетельствовала на самом деле о кризисе соцреализма как нового типа искусства, претендовавшего, как это показал в ряде своих работ Евгений Добренко[42], на разрешение непримиримых противоречий эпохи модерна между «высоким» и «массовым», элитарным и эгалитарным искусством. Создание искусства, одновременно высокохудожественного и всенародного, привело к формированию усредненного советского канона, в основном «маловысокохудожественной» литературы. Преодоление этого кризиса многие видели в возвращении к домодерновой, классической литературе: «Практически нормативным стало понимание классики, согласно которому она – “совершенное”, не знающее спецификации читательских групп искусство»[43]. Иначе говоря, классика все больше начинала восприниматься в роли субститута литературы социалистического реализма: для одних – как ее образцовая предшественница, для других – как подлинник, на который ориентируется ущербная советская копия. Классика совмещала в себе признаки нормативной высокохудожественности, демократичности и общедоступности, в обязательном порядке сополагала «правдивое изображение действительности» с поиском «идеала», обладала не девальвирующимся с годами авторитетом, постоянно подкрепляемым всей мощью культурных, образовательных и идеологических институций.
Что касается советской литературы, из ее многообразия для освоения в рамках литературного образования выбиралось прежде всего то, что могло интерпретироваться как продолжение и обогащение традиций русской классики, задающей канон для подражания, однако не допускающее возможности его превзойти. Так, согласно формуле из учебника Флоринского 1970 года:
«Классическая литература – литература, достигшая высочайшей степени совершенства и выдержавшая испытание временем, сохраняющая значение бессмертного творческого примера для всех последующих писателей»[44].
При этом вершинные достижения русской классики в свою очередь были накрепко спаяны с реалистическим художественным методом: любые попытки отклониться от него, особенно авангардные, были под подозрением ибо воспринимались как попытки отказа от продолжения этих традиций. Поэтому из писателей, чье творчество начиналось еще до революции, выбирались те, кто более или менее мог рассматриваться в рамках (нео)реалистического направления, либо, как в случае с Блоком или Маяковским, те, чья эволюция могла быть описана как переход к реалистическому методу. В отношении последующих поколений авторов, особенно современных, «верность традициям реализма» становилось главным критерием права писателя рассматриваться в качестве наследника классических традиций. Так, эстетический пассеизм и аксиологический консерватизм выдвинули на первое место в официальной позднесоветской литературе писателей-«деревенщиков» (прежде всего Василия Белова и Валентина Распутина) и поэтов круга Вадима Кожинова (Николая Рубцова, Владимира Соколова), что не могло не найти своего отражения в списках имен и произведений, которые были рекомендованы для изучения на занятиях, посвященных современной литературе, откуда впоследствии, в постсоветский период, они перекочевали и в списки произведений, обязательных для изучения.
Безусловно, этот позднесоветский культ «классики» был реликтом ее культа в сталинский период, особенно во второй половине 1930-х – первой половине 1950-х годов. Так, известная дискуссия в Центральном доме литераторов «Классика и мы», организованная сторонниками новопочвеннической линии, чтобы дать бой «либеральным» силам, была проведена 21 декабря 1977 года, то есть в день рождения Сталина[45].
Применительно к литературному образованию насаждаемый культ «классики» позволял решать все более сложную проблему отбора произведений, обостряющуюся в условиях накопления текстов как текущей словесности, так и «возвращенной литературы», которая создавала серьезную конкуренцию произведениям ШК. Формирование читательских вкусов главным образом на материале классической литературы и произведений советских авторов, вырастающих из ее парадигмы, должно было заблокировать способность воспринимать любые новации, поскольку любые эксперименты интерпретировались как разрушительные для национальной культуры.
В целом можно сказать, что вся история «школьного канона» в России как дореволюционного, так и советского периода есть история его застывания; обновления, как правило, происходили исключительно через включение в него произведений современной литературы. Сами циклы застывания/обновления совпадали с политическими циклами «консервации» и «либерализации» общества и государства. Можно заметить и еще одну особенность: «сужение», или «замораживание», канона, как правило, инспирировалось от имени властных институций, наделенных соответствующими полномочиями, и обусловливалось в основном политико-идеологическими причинами. Обновление же, как правило, носило демократический характер и было вызвано давлением внешних обстоятельств – прежде всего демократизацией культуры и расширением категорий лиц, допущенных к получению образования.
[1] Русский язык и литература. Примерные программы среднего (полного) общего образования. 10–11 классы. Москва: Вентана–Граф, 2012.
[2] Владимир Путин выступил на проходящем в Москве Съезде родителей России (http://kremlin.ru/events/president/news/17469).
[3] Ланин Б. Программа по литературе: примерная или обязательная? // Новые знания. 2013. 22 января (http://novznania.ru/2013/01/программа-по-литературе-примерная-ил/#more-3946).
[4] Вот и один из самых яростных критиков программы, Всеволод Троицкий, не желает обсуждать концептуальных основ документа, сводя всю свою критику к перечислению якобы отсутствующих в нем имен и произведений: «Мы не ставим своей задачей детальное рассмотрение многочисленных изъянов, заложенных в этом позорном документе. Приглядимся лишь к одной его стороне: к списку авторов и произведений, допущенных для изучения в старших классах средней школы. Во время невежественного и воистину вражеского изъятия художественных текстов, предназначенных для изучения в школах России, такой подход очень важен» (Троицкий В. Подковерный русофобский экстремизм от Министерства образования (http://cprfspb.ru/9955.html)).
[5] Лемуткина М. Школьная литература по законам военного времени. Общественная палата приравняла перо к штыку // Московский комсомолец. 2015. 6 декабря (www.mk.ru/print/article/1346686/).
[6] Новоселова Е. Перевод с Достоевского. Чему учить школьников на уроках литературы. Интервью с Сергеем Зининым // Российская газета. 2015. 14 декабря (www.rg.ru/2015/12/15/zinin.html).
[7] См.: Künzli R. Kanon des Lernens // Göhlich M., Wulf Ch., Zifras J. (Hrsg.). Pädagogische Teorien des Lernens. Weinheim; Basel, 2007. S. 24–25.
[8] Вдовин А., Лейбов Р. Хрестоматийные тексты: русская поэзия и школьная практика XIX столетия // Acta Slavica Estonica IV. Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение, IХ. Хрестоматийные тексты: русская педагогическая практика XIX в. и поэтический канон / Под ред. А. Вдовина, Р. Лейбова. Тарту, 2013. С. 13.
[9] Там же. С. 19.
[10] См.: Балталон Ц. Пособие для литературных бесед и письменных работ. М., 1891.
[11] Стоюнин В. О преподавании русской литературы. СПб.: Типо-Литогр. и Фотот. П.И. Бабкина, 1898. С. 10.
[12] Богданова О., Леонов С., Чертов В. Методика преподавания литературы. Учебник для студентов педвузов / Под ред. О.Ю. Богдановой. М.: Академия, 1999. С. 53–54.
[13] См. в: Красный библиотекарь. Журнал библиотечной теории и практики. Орган Библиотечного отдела Главполитпросвета. 1924. № 1(4). С. 135–137.
[14] См.: Красный библиотекарь. 1924. № 7(10). С. 9.
[15] Подробнее об этом см.: Бирюков Б. «Цель вполне практическая. Только и всего…». Репрессированная книга: истоки явления. «Homo legens» // Человек читающий. Выпуск 2. М., 2000.
[16] Подробнее см.: Шамчикова В.М. Методические искания 20-х годов и актуальные проблемы современной методики преподавания литературы. Дисс. на соиск. уч. степени к.пед.наук по спец. 13.00.02 – теория и методика обучения литературе. М., 1995.
[17] Постановление ЦК ВКП(б) «О начальной и средней школе» от 5 сентября 1931 года // Педология. 1931. № 4(16). С. 3–8.
[18] Постановление ЦК ВКП(б) «Об учебниках для начальной и средней школы» // Справочник партийного работника. 1934. Вып. 8. С. 359–360.
[19] К программам ГУСа по языку и литературе. Методические проработки для всех классов девятилетки. М.: Работник просвещения, 1928. С. 26.
[20] Там же. С. 180.
[21] Содержательный анализ этих программ, в частности изменение их состава вплоть до названий конкретных стихотворений, с приложением подробных сопоставительных таблиц с 1890-го по 1939 год, то есть с досоветского до предвоенного времени, можно найти в диссертации: Malygin E. Literatur als Fach in der sowietischen Schule der 1920er und 1930er Jahre: Zur Bildung eines literarischen Kanons // Schriften aus der Fakultät Geistes- und Kulturwissenschaftender Otto-Fridrich-Universität Bamberg. Bamberg: University of Bamberg Press, 2012. Bd. 9.
[22] Мы работали со следующими изданиями: Абрамович Г., Головенченко Ф. Русская литература. Учебник для 8 класса средней школы. М.: ГосУчПедИз, 1935; Абрамович Г., Брайнина Б., Еголин А. Русская литература. Учебник для IX класса средней школы. Ч. 2. М.: Учпедгиз, 1936; Поляк Л., Тагер Е. Литература XX века. Учебник для 10 класса средней школы. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1941.
[23] Пономарев Е. Чему учит учебник? Учебник по литературе в рамках советской школы // Нева. 2010. № 1. С. 210–211.
[24] Это следующие учебники: Поспелов Н., Шабловский П. Русская литература. Учебник для VIII класса средней школы. М.: Педгиз., 1939; Зерчанинов А., Райхин Д., Стражев В. Русская литература. Учебник для IX класса средней школы / Под ред. Н. Бродского. М.: Учпедлгиз, 1941; Тимофеев Л. Современная литература. Учебное пособие для 10 класса средней школы. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1946.
[25] Пономарев Е. Указ. соч. С. 216.
[26] История канонизации Маяковского в первой половине 1930-х годов подробно освещена в главе «Вокруг “Вакансии поэта”» в: Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов. СПб.: Академический проект, 2005. С. 361–412.
[27] Впрочем, юбилей Горького заставил составителей программы еще в 1928 году расширить списки для всех классов (с пятого по девятый) дополнительными произведениями «основоположника советской литературы», которому на тот момент исполнилось всего 50 лет.
[28] Впрочем, это касалось только русских школ: в национальных школах не только республик СССР, но и РСФСР крупные и тяжелые для восприятия произведения русской классики либо изучались фрагментарно, либо заменялись другими. Так «Программа по русскому языку и литературе для нерусской неполной средней и средней школы» (М.: Наркомпрос РСФСР, 1937) «Войну и мир» советует заменить в 9 классе «Анной Карениной», а «Программа для нерусских школ РСФСР» в 10 классе предлагает избранные главы «Хаджи-Мурата» (М.: Наркомпрос РСФСР, 1942. С. 33).
[29] Об этом см., например: Бранденбергер Д. Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931–1956). СПб.: Академический проект, 2009.
[30] Флоринский С. Русская литература. Учебник для 8 класса средней школы. М.: ГосИздат, 1952.
[31] Деменьев А., Наумов Е., Плоткин Л. Русская советская литература. Л.; М.: ГУПИздат, 1951.
[32] Кроме того, во всех советских учебниках, в большинстве учебных изданий и в нормативных документах 1990–2000-х годов обязательно присутствует литература других народов СССР–РСФСР, чего не скажешь о большинстве учебников и пособий последних десятилетий.
[33] М.С. Распределение программного материала по литературе в IX, X и XI классах опытных школ, соединяющих обучение с производительным трудом // Литература в школе. 1958. № 6. С. 58–59.
[34] О проекте программ по литературе для V–VIII и IX–XI классов Министерства просвещения РСФСР и Академии педагогических наук // Литература в школе. 1959. № 6. С. 64–67.
[35] Фейн Г.Н. Научить читать – главная задача преподавания литературы в школе // Литература в школе. 1962. № 3. С. 61–64.
[36] Программа средней школы на 1966/1967 учебный год: Литература. М., 1966. С. 12, 16.
[37] Русская литература [Текст]. Учеб. пособие для восьмого класса средн. школы / Под ред. Н. Громова. М.: Просвещение, 1972.
[38] Качурин М., Мотольская Д., Шнеерсон М. Русская литература. Учебное пособие для 9 класса средней школы / Под ред. Б. Бурсова. М.: Просвещение, 1969.
[39] Русская советская литература / Под ред. В.А. Ковалева. М.: Просвещение, 1976.
[40] Разувалова А. Писатели-«деревенщики»: литература и консервативная идеология 1970-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 183.
[41] О соцреализме как «открытой эстетической системе» см.: Лахузен Т. Соцреализм в поисках своих берегов: несколько исторических замечаний относительно «исторически открытой эстетической системы правдивого изображения жизни» // Соцреалистический канон. СПб.: Академический проект, 2000. С. 523–539.
[42] См., например: Добренко Е. Формовка советского читателя. Социальные и эстетические предпосылки рецепции советской литературы. СПб.: Академический проект, 1997.
[43] Разувалова А. Указ. соч. С. 209.
[44] Флоринский С.М. Русская литература. М.: Просвещение, 1970. С. 425.
[45] Подробнее см.: Берг М., Липовецкий М. Мутации советскости и судьба советского либерализма в литературной критике семидесятых: 1970–1985 // История русской литературной критики / Под ред. Е. Добренко, Г. Тиханова. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 490–495 и др.
На фоне продолжающегося межкорейского обострения можно обратить внимание на его аспект, связанный с тем, насколько на Юге в последнее время активно муссируют тему новых террористических или шпионских скандалов, которые вот-вот произойдут. При этом касается это не набивших оскомину «пхеньянских хакеров», а действий северокорейских шпионов.
Как сообщает международное радио Кореи и ряд иных источников, «на фоне усиления международного давления на Пхеньян высказываются опасения по поводу безопасности граждан РК во время их нахождения в районе китайско-северокорейской границы». Оказывается, в последнее время в китайском приграничном городе Даньдуне активизировалась деятельность СМИ, которые уделяют внимание переменам в СК после принятия антисеверокорейской резолюции СБ ООН. Между тем, по данным спецслужб, Север работает над подготовкой похищений и провокаций в отношении представителей южнокорейских СМИ и религиозных деятелей. «По данным одного северокорейского перебежчика, ранее служившего в пограничном подразделении КНА», деятельность журналистов по сбору различной информации о СК, является объектом постоянного наблюдения со стороны военных Севера. Он также отметил, что «спецслужбы СК нанимают китайцев для слежки за корейскими журналистами, чья безопасность может быть под угрозой. Так, есть предположение о том, что граждане РК Ким Чжон Ук и Ким Гук Ки, удерживаемые Севером, были похищены. В этой связи правительство РК призывает журналистов и религиозных деятелей, находящихся в районе китайско-северокорейской границы соблюдать осторожность».
Передергивания здесь видны невооруженным глазом хотя бы потому, что подробности задержания Ким Чжон Ука и Ким Гук Ки известны достаточно хорошо. Ни одна, ни другая история не особенно тянет на похищение человека за пределами КНДР.
Складывается ощущение, что южнокорейская разведка не столько кричит «волки, волки», сколько заранее пытается прикрыть возможные провалы, которые станут достоянием гласности. Наверное, именно в этом контексте нам стоит рассмотреть историю Ким Дон Чхоля.
25 марта арестованный октябре 2015 года в КНДР гражданин США южнокорейского происхождения (переехал в Америку в 19 лет) 62-летний Ким Дон Чхоль провел подробную пресс-конференцию, результаты которой, даже с поправкой на любовь северян к шоу подобного рода, не могут быть отринуты как полностью сфабрикованные.
Итак, Ким сознался в том, что:
В 2001 году он переехал в г. Яньцзи на территории Яньбянь-Корейского автономного округа (провинция Цзилинь, Северо-Восточный Китай), который представляет собой центр торговли между КНР и КНДР. Затем он отправился в особую экономическую зону Расон на северокорейской стороне границы, где работал в должности президента компании, занимающейся услугами в сферах торговли и гостиничном бизнесе на международном уровне.
В 2011 году с ним на контакт вышли разведчики РК, под руководством и на средства которых он систематически собирал различную информацию, в том числе военную, для южнокорейских спецслужб: от него требовали данные о ситуации в специальной экономической зоне в Расоне, о боевых кораблях, о ядерной программе Севера, об условиях жизни местного населения, а также о проводимых в стране экономических реформах. «Мне была поставлена задача фотографировать военные секреты и скандальные моменты», — сказал он.
Свою шпионскую деятельность Ким начал в апреле 2013 года, подкупив местных жителей для «сбора важных материалов, которые он переправлял в Китай или Южную Корею». На вопрос, работал ли он когда-либо на США, Ким дал отрицательный ответ.
Задержан он был в районе Расон КНДР во время встречи со своим информатором, бывшим северокорейским военнослужащим, для получения флеш-карты, на которой хранилась информация о военных объектах страны.
В течение почти двух лет шпионажа в Северной Корее Ким заработал около $5 300. На вопрос, почему он рисковал своей свободой за такую ничтожную сумму, Ким ответил, что «дело не в деньгах».
Ким заявил, что чувствует себя хорошо. Его кормят три раза в день, кроме того он содержится не в тюрьме, а в отеле. Это позволено только задержанным иностранным гражданам, которым еще не предъявили официального обвинения. Он также имеет доступ к местным газетам и телевидению.
Заметим, это не первое его заявление. 11 января в интервью CNN Ким Дон Чхоль заявлял подобное, хотя говорил, что занимался шпионажем в пользу «южнокорейских консервативных элементов», а не собственно разведки.
Последнее кажется мне довольно важным. Если в КНДР не делают особой разницы между шпионами-профессионалами (теми, кто является сотрудником спецслужб) и шпионами-любителями (которые, если надо, «оказываются» агентами нужной разведки), то нам стоит помнить, что подрывную деятельность против КНДР ведут как государственные организации США и РК, так и разнообразные НГО. В этом контексте кажется, что разговоры о возможных похищениях в районе китайско-северокорейской границы являются плохо завуалированной попыткой официального Сеула вылить ушат холодной воды на голову тех представителей маргинальных протестантских сект, которые так активно пытаются организовать в КНДР «христианское сопротивление», что бегут впереди паровоза и откровенно подставляют Сеул своими действиями. Понятно, что по аналогии с рядом событий в других странах всегда можно объявить задержание подобного пастора на территории КНДР его похищением северокорейскими спецслужбами в Китае, но такое объяснение сгодится разве что для определенного сегмента южнокорейской аудитории, поскольку целая серия громких дел, связанных с нелегальным проникновением миссионеров в Северную Корею остается на слуху. Достаточно обратить внимание на несколько публикаций автора, написанных по этому поводу в течение последнего года (хотя бы — дело пастора Лима).
И вот очередная крайне любопытная новость: как сообщает Российская газета, два человека, один вроде бы северокорейский перебежчик, и один — гражданин Китая, были задержаны на границе Китая и КНДР. Подозреваемые будто бы планировали убить лидера Северной Кореи Ким Чен Ына в городе Хверён в провинции Северный Хамгён.
Происхождение этой информации довольно странное — Asia Press со ссылкой на неназванный источник в КНДР, но в западных газетах новость уже начали комментировать. В целом эксперты выражают сомнение в подлинности данной истории, полагая, что она вброшена в СМИ северокорейскими властями, чтобы заручиться народной поддержкой в преддверии седьмого съезда ТПК, однако в северокорейских СМИ тема разоблаченного покушения на вождя на данный момент не звучит совершенно. Потому полностью считать фальшивкой новость нельзя и стоит подождать, когда, например, подозреваемые выступят перед публикой по образцу предыдущих историй.
Еще одна деталь: источник Asia Press заявил, что «террористам» так и не удалось пересечь приграничную реку: представители северокорейской службы безопасности отправились в Китай и этапировали подозреваемых в Пхеньян. Это может означать, что на самом деле задержание потенциальных убийц осуществили спецслужбы КНР, которые могли наблюдать за антисеверокорейской активностью гражданина своей страны.
И здесь вспоминается ряд слухов о том, как секты активно вербовали граждан КНР или перебежчиков с Севера именно для подобных заданий: цель – создать впечатление того, что в Северной Корее существует вооруженная оппозиция режиму, которую следует поддержать по ливийскому образцу. Проект очень рискованный, и в первую очередь тем, что разоблачение очень сильно бьет по стране-организатору провокации, вне зависимости от того, было ли это утверждено наверху или являлось дурацкой инициативой. Возможно, именно потому спецслужбы РК и озаботились такими предупреждениями.
