Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Танкерная война. Версия 2.0?

Американо-иранские противоречия в Ормузском проливе

Павел Гудев – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Уровень провокационной активности в Ормузском проливе со стороны как Ирана, так и США и их союзников зашкаливает. Стороны ходят по грани «красной линии», пересечение которой чревато прямой военной эскалацией. Взаимные обвинения и троллинг вряд ли приведут к чему-то хорошему.

Во время ирано-иракской войны 1980–1988 гг. обе стороны активно наносили удары по судам, прежде всего экспортирующим нефть из государств Персидского залива. В танкерную войну оказались втянуты не только Иран и Ирак, ее последствия испытало около 30 внерегиональных государств (включая США и СССР), суда и корабли которых пересекали опасные акватории. По статистике, за 1984–1987 гг. было повреждено почти 340 кораблей и судов (в основном – танкеров), убиты 116 гражданских и военных моряков, 167 – ранены. В 1987 г. Соединенные Штаты были вынуждены для обеспечения безопасности судоходства и транспортировки энергоресурсов не только качественно и количественно нарастить свое присутствие в районе Персидского залива, но и начать сопровождение сначала американских, а затем и всех гражданских судов, следовавших через его акватории.

Сегодня Вашингтон вновь предлагает создать международную коалицию для патрулирования Ормузского пролива с целью предотвращения инцидентов, связанных с незаконным задержанием Ираном нефтеналивных танкеров. Тегаран в ответ напоминает о своих возможностях полностью блокировать пролив, подчеркивая, правда, что мера эта крайне нежелательная, но абсолютно неизбежная в случае возрастания давления.

Хроника эскалации – 2019

Хронология обострения американо-иранских взаимоотношений в 2019 г. насчитывает целую серию инцидентов, по итогам которых стороны не стеснялись обвинять друг друга в спланированных провокациях. Началось все с майской «диверсионной» атаки на четыре торговых судна в портовых водах ОАЭ. Затем, 13 июня, торпедному нападению в Оманском заливе подверглись два танкера под японским и норвежским флагами, американская разведка возложила ответственность за «теракты» на Иран. 20 июня иранские силы ПВО сбили американский БПЛА за нарушение границы национального воздушного пространства. Президент Дональд Трамп лишь в последний момент отменил ракетный удар возмездия, но иранские сети демонстративно подвергаются кибератакам. 4 июля в районе Гибралтара силы специального назначения Великобритании задержали по запросу США танкер Grace-1, перевозящий иранскую нефть в Сирию, что якобы является нарушением санкций ЕС против правительства Башара Асада. Действия Ирана не заставили себя ждать: 19 июля Корпус стражей исламской революции (КСИР) задерживает танкер Stena Impero под британским флагом за нарушение правил судоходства. Это событие становится кульминацией того, что можно считать новой танкерной войной в Персидском заливе.

Попробуем разобраться, насколько легитимны действия той или иной стороны с политико-правовой точки зрения и кто больше или меньше замешан в провокациях.

Сведения о подрыве танкеров в водах ОАЭ и Оманском заливе настолько противоречивы, что эти сюжеты лучше оставить за пределами нашего анализа. Относительно сбитого американского беспилотника позиции противоположны: Соединенные Штаты настаивали на том, что он был сбит в международном, а Иран – в национальном воздушном пространстве. Какие версии возможны?

Некоторые эксперты поспешили связать это происшествие с давним американо-иранским спором о том, что такое «Ормузский пролив», какими правами здесь наделены третьи страны и где проходят границы тех или иных морских и воздушных зон.

Напомним, что США, вполне традиционно, считают этот пролив международным с правом транзитного прохода в рамках Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Последнее распространяется на все гражданские суда и военные корабли, а также включает в себя право полета гражданской/военной авиации, причем транзитный проход (в нашем случае – полет) не может быть приостановлен. Позиция Ирана основана на том, что Ормузский пролив в его самой узкой части полностью перекрыт территориальными морями двух государств – Ирана и Омана, на которые распространяется полный государственный суверенитет, включая воздушное пространство. Иран считает, что здесь действует более жестко регламентированное право мирного, а не транзитного прохода, которое, в свою очередь, не предусматривает свободы полетов, в том числе БПЛА. На уровне национального законодательства эту позицию разделяет и Оман.

Однако американский беспилотник был сбит около входа в Ормузский пролив со стороны Оманского залива, что не снимает вопроса о правовом статусе вод пролива, но поворачивает ситуацию в иное русло. Может быть, действительно, БПЛА нарушил здесь границу между международным и национальным воздушным пространством, которая совпадает с внешней границей 12-мильного территориального моря Ирана? Такой вариант вполне допустим, ведь БПЛА, вне всяких сомнений, осуществлял разведывательную деятельность. У Ирана было полное право на приостановление полета, хотя вопрос о соразмерности применимых мер со ссылкой на статью 51 Устава ООН (право на коллективную/индивидуальную самооборону) – предмет для отдельной дискуссии.

С меньшей долей вероятности, но все же – это могла быть ошибка или же провокация американцев. Так, они никогда не соглашались с внешними границами морских зон, в том числе территориального моря, которые установил Иран. Они полагали, что проведение Тегераном прямых исходных линий для отсчета предписанных Конвенцией 1982 г. морских зон суверенитета и юрисдикции осуществлено с явными нарушениями: на слишком большом расстоянии от берега и с заметным отклонением от его общего направления. Соответственно, разное понимание того, где проходит внешняя граница территориального моря Ирана, могло стать причиной случайного или же намеренного вторжения американского беспилотника в иранское воздушное пространство.

Еще одна версия заключается в том, что американский БПЛА не нарушал национального воздушного пространства, но находился в пределах иранского района полетной информации (Flight Information Region, FIR). Такой район включает в себя часть международного воздушного пространства, устанавливается для обеспечения полетно-информационного обслуживания, а регулирование в его рамках применимо исключительно к международным коммерческим полетам. Теоретически можно предположить, что местное командование Корпуса стражей исламской революции (КСИР), наблюдая полет американского БПЛА в иранской FIR, могло ошибочно посчитать, что его деятельность осуществляется в иранском воздушном пространстве. В итоге решение о необходимости остановить полет БПЛА было принято на местах, без согласования с центральным руководством в Тегеране и на основе некорректного понимания норм и положений международного права. По мнению американских экспертов, именно такая интерпретация привела к тому, что президент Трамп решил в последний момент отложить ракетный удар.

Выпадом на выпад

Ситуация с задержанием в Гибралтарском проливе танкера с иранской нефтью, которая якобы предназначалась сирийскому режиму, допускает куда меньше толкований. Этот танкер замечен в постоянном отключении автоматической системы идентификации (AIS), значит, можно смело предположить, что он регулярно задействован в теневых схемах по транспортировке не совсем легальных грузов. Однако этого явно недостаточно для задержания. Согласимся с иранской позицией: фактически, это акт «экономического терроризма».

Его арест обнажил еще одну серьезную проблему, вернее – давний конфликт, касающийся британо-испанского спора относительно суверенитета над Гибралтаром. Испания оспаривает не только сегодняшние границы Гибралтара, считая, что определенная его часть не принадлежит Великобритании, но и утверждает, что Утрехтский договор 1713 г. не дает Лондону прав на установление каких-либо морских зон вокруг полуострова. Мадрид готов признать суверенитет Британии исключительно над портовыми водами Гибралтара. Однако власти Великобритании установили внешние границы территориального моря в 3 морские мили к востоку и югу от полуострова, и в 2 морские мили в Бухте Альхесирас (она же – Гибралтарский залив).

Складывается интересная картина: танкер с иранской нефтью через Гибралтарский пролив заходит в территориальное море Гибралтара, чтобы пополнить запасы провизии и запасных частей. Здесь же осуществляется его захват с помощью британского спецназа, скорее всего, по запросу из США, и судно помещается под арест властями Гибралтара. Таким образом, захват танкера произошел в водах, которые Испания считает своими, но никто не посчитал нужным ее уведомить и уж тем более запросить ее разрешения. Весьма вялая реакция испанского правительства на этот инцидент, выраженная, с одной стороны, в недовольстве ситуацией, а с другой – в констатации приверженности европейским санкциям, фактически размывает претензии Мадрида на данные акватории. Правовая позиция Испании, что в акватории Гибралтарского пролива есть только два прибрежных государства – Испания и Марокко – стала существенно менее прочной и последовательной.

Задержание Ираном судна, шедшего под британским флагом, – прямая реакция на арест в Гибралтаре танкера с иранской нефтью. При этом Тегеран настаивает, что причина остановки была серьезная: оно якобы пренебрегло установленными правилами прохода через Ормузский пролив и двигалось в «неверном» направлении – навстречу выходящим из Персидского залива судам. Правда, позже была предъявлена и другая версия: танкер якобы причастен к аварии с рыболовецким судном, но каким и где – никто не уточнял.

Если исходить из первой версии, то действительно – в Ормузском проливе введена Схема разделения движением судов (СРД), одобренная Международной морской организацией (IMO). В соответствии с ней, заход в Персидский залив осуществляется по северному коридору, а выход в Оманский залив – через южный коридор. Ширина коридоров около 2 морских миль, а между ними расположена зона «разделения» шириной от 2 до 3 морских миль.

Проблема, однако, в том, что расположение СРД в центральной, самой узкой части пролива (через которую как раз пролегал маршрут танкера) таково, что она полностью находится в территориальном море Омана. Это означает, что КСИР захватил танкер в водах, находящихся под суверенитетом Омана, и затем уже отконвоировал его в иранские воды. Такие действия с правовой точки зрения возможны только в случае, если бы нарушение произошло исключительно (!) в иранских водах и корабли КСИР осуществляли бы конвенционное право «преследования по горячим следам» (статья 111 Конвенции 1982 г.). А чтобы вторгнуться в оманские воды, Тегеран должен иметь двухстороннее соглашение с Маскатом о правомочности преследования и задержания в акватории его территориального моря.

Более того, если все же рассматривать Ормузский пролив как международный с правом транзитного прохода (позиция США), последний не может быть приостановлен, так как по своей сути – это видоизмененное в рамках Конвенции 1982 г. право свободы судоходства в отношении проливов. Припроливные страны вправе принимать меры по обеспечению безопасности судоходства, предотвращению загрязнений, которые, однако, не должны вести к лишению, нарушению или ущемлению права транзитного прохода. Поэтому задержание британского танкера на основе весьма спекулятивных обвинений – фактически акт разбоя на море со стороны Ирана.

При этом Иран, видимо, и дальше будет продолжать провокации против коммерческого судоходства в проливе. По последним данным, Тегеран создает помехи спутниковой навигации GPS, в том числе давая ложные сведения о геопозиции. Можно предположить, что Иран тем самым провоцирует суда и самолеты нарушать иранские морские и воздушные границы для их задержания.

Иран неоднократно заявлял, что в случае экономического и военно-политического шантажа он оставляет за собой право на ответные меры, в том числе на закрытие Ормузского пролива. Пока Иран лишь пугает американцев, а также экспортеров и импортеров ближневосточной нефти своей решимостью пойти на такой шаг. Но может ли он приостановить судоходство в проливе и каковы будут международно-правовые последствия?

Иран обладает достаточно серьезным военно-морским потенциалом для противостояния США и их союзникам в регионе. Прежде всего, это быстроходные катера КСИР (около 1,5 тыс.) – так называемый «москитный флот», оснащенный в том числе противокорабельными ракетами; противокорабельные комплексы (около двух десятков, радиус действия от 30 до 300 км), размещенные вдоль береговой линии, на островах и нефтяных платформах; надводные и подводные корабли ВМС Ирана с противокорабельными ракетами и торпедами (6 фрегатов, 3 корвета и ряд других кораблей рангом ниже, 3 дизельных подводных лодки класса «Варшавянка).

Однако использование сил и средств ВМС и КСИР для закрытия пролива – это фактически объявление войны. Поэтому наиболее простой, дешевый и эффективный способ – минные заграждения. Принимая во внимание узость Ормузского пролива – около 21 морской мили в самом узком месте – Ирану легко «завалить» большую часть судоходной акватории минами. Иранские минные запасы оцениваются примерно в 3–6 тыс. мин советского/российского, китайского и северокорейского, а также собственного производства. Для их размещения можно использовать как быстроходные катера, военные корабли, подводные лодки, так и коммерческие суда (например, рыболовецкие). Однако не всё так просто и очевидно.

Во-первых, современные танкеры, как правило, являются двухкорпусными, и даже взрыв мины не грозит им затоплением.

Во-вторых, опыт показывает, что судоходные компании достаточно быстро адаптируются к возникающим рискам и угрозам, – во время последних танкерных инцидентов поток нефтепродуктов из Персидского залива лишь в самом начале упал на 25%, а потом вновь стабилизировался на прежней отметке. Более того, страны региона подстрахованы на случай закрытия Ормузского пролива: ОАЭ и Саудовская Аравия могут обеспечить частичный экспорт своей продукции по трубопроводам. Наконец, сам Иран зависит от поставок своей нефти через акваторию пролива, правда, в последнее время этот объем существенно сократился – с 2,5 млн до 250–500 тыс. баррелей в сутки.

В-третьих, проблема разминирования акватории Ормузского пролива и Персидского залива с технической точки зрения решаема за счет применения кораблей- и вертолетов-тральщиков, а также роботизированного оборудования. Это вопрос исключительно времени. По предварительным подсчетам, разминирование около 10% акватории позволит полностью восстановить навигацию, а для того, чтобы достичь цифры в 80% потребуется около месяца.

Наконец, такие действия Ирана нелегитимны и должны осуществляться скрытно. И здесь встает вопрос: сколько мин сможет установить Тегеран, пока его действия не станут известны другим странам и участникам международного сообщества?

Нельзя забывать и о том, что суверенитет и юрисдикция Ирана распространяются не на всю акваторию Ормузского пролива, здесь есть морские зоны Омана и ОАЭ. Установка минных заграждений, например, в пределах территориальных вод этих государств – прямое нарушение их суверенитета и может трактоваться как применение силы против территориальной неприкосновенности и политической независимости (статья 2(4) Устава ООН).

Хотя морские мины в отличие от противопехотных не являются запрещенным видом оружия, их установка в мирное время может расцениваться как акт агрессии, поскольку ведет к блокированию морских портов государств Персидского залива. Последние, неся экономические потери от прекращения навигации через Ормузский пролив, могут посчитать себя вправе применить вооруженную силу против Ирана как средство самозащиты.

Поэтому, несмотря на грозные заявления Тегерана, даже ужесточение санкционного режима в его отношении не может быть законным поводом для перекрытия Ормузского пролива. Более того, сам факт угроз по ограничению мирного судоходства, а уж тем более посредством установки мин, может интерпретироваться как прямое нарушение норм и положений международного обычного права (то есть права, исходящего из практики или обычаев государств).

Международный суд ООН также не остался в стороне от рассмотрения вопроса о минных заграждениях. Существует три хрестоматийных решения: дело о проливе Корфу 1949 г. (Великобритания против Албании); дело, касающееся нарушения международного права и поощрения терроризма в Никарагуа 1986 г. (Никарагуа против США); дело о нефтяных платформах 2003 г. (Исламская Республика Иран против Соединенных Штатов).

В деле о проливе Корфу суд посчитал, что Албания несет полную ответственность за причиненный британским кораблям и экипажам ущерб вследствие установки минных заграждений, хотя это было сделано не ее кораблями, но с ее ведома. Она была обязана уведомить британцев об опасности, которой они подвергаются, следуя через пролив. Впоследствии Албания признала вину и в 1996 г. выплатила 2 млн долларов Великобритании. Однако принудительное разминирование, на котором настаивал Лондон, было признано нарушающим государственный суверенитет Албании.

В деле «Никарагуа против США» суд постановил, что установка Соединенными Штатами мин во внутренних водах и территориальном море Никарагуа было вмешательством во внутренние дела, использованием силы против другого государства и препятствовало мирной морской торговле. В частности, было сказано, что установка мин неизбежно затрагивает суверенитет прибрежного государства и что если право входа в порты ущемлено в результате установки мин другим государством, то нарушается свобода коммуникации и морской торговли. Суд отметил, что установка мин в водах другого государства без предупреждения или уведомления является не только противозаконным действием, но и нарушением принципов гуманитарного права, лежащим в основе Гаагской конвенции №VIII 1907 года. Действия Соединенных Штатов были признаны противоправными, так как ни в процессе установки мин, ни впоследствии они не предупредили участников международного судоходства о существовании и местах установки мин, что привело к гибели людей, созданию новых рисков, вследствие чего выросли ставки морского страхования.

Иск Ирана против США, касающийся американских атак на иранские нефтедобывающие платформы в 1987–1988 гг., для нас наиболее интересен. В его основе – реакция Вашингтона на подрывы на минах кувейтского танкера Sea Isle City под американским флагом и американского военного корабля Samuel B. Roberts, нарвавшегося на мину близ Бахрейна. Хотя минные заграждения в ходе «танкерной войны» ставили обе стороны (Иран и Ирак), США возложили всю ответственность исключительно на Иран. В качестве ответных мер американцы атаковали нефтедобывающие платформы Ирана, рассматривая свои действия как пример допустимой самообороны. Однако суд посчитал, что представленных Вашингтоном доказательств причастности Ирана к установлению минных заграждений недостаточно, и, соответственно, действия Соединенных Штатов в отношении нефтедобывающих платформ не могут считаться соразмерной самообороной.

Эти примеры в целом свидетельствуют о том, что для объявления войны Ирану, используя в качестве обоснования установку мин, потребуется убедительная доказательная база. Тем не менее нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что американская концепция ведения боевых действий допускает применение силы в ответ на враждебные акты и даже на враждебные намерения. А неучастие США в исках, инициированных Никарагуа и Ираном, лишь подтверждает, что американцы не согласны с теми ограничениями, которые содержатся в решениях Международного суда ООН.

Еще один вопрос, который вытекает из последних событий в Персидском заливе: а действительно ли Соединенные Штаты, равно как и Иран, имеют право использовать военную силу в ответ на те или иные провокации?

Вашингтон обвинил Иран в попытках подрыва танкеров с помощью их минирования и практически приравнял эту ситуацию к намеренному применению силы/вооруженному нападению Ирана, в ответ на которое США и другие страны имеют право на самооборону. Хотя ранее Международный суд ООН встал на сторону Ирана и отказался приравнивать использование ракет или мин к полноценному вооруженному нападению, американская сторона осталась при своем: любая атака с помощью ракет или мин одного государства на другое дает право на самооборону.

Однако необходимо учитывать, что события 2019 г. не привели к каким-либо серьезным последствиям: не было человеческих жертв, а среди команды судов не было американских граждан. Позиции Норвегии и Японии, под чьими флагами ходят данные танкеры, остались сдержанными. Это дает основания полагать, что их точка зрения в большей степени соответствовала решениям Международного суда ООН по делу Никарагуа против США, когда было установлено, что только наиболее серьезные формы применения силы представляют собой вооруженное нападение и дают право на самооборону. Иран, кстати, тогда полностью поддержал такой подход, согласно которому понятие вооруженного нападения, приводящего к применению права на самооборону, должно толковаться более узко, чем понятие незаконного применения силы в статье 2(4) Устава ООН.

Но реакция Тегерана на сбитый американский беспилотник свидетельствует об определенном отходе Ирана от предыдущей концепции. В частности, вторжение в национальное воздушное пространство было трактовано как нарушение статьи 2(4) Устава ООН (воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства), которое автоматически влечет за собой возможность апелляции к статье 51 Устава ООН (право на коллективную или индивидуальную самооборону в ответ на вооруженное нападение). На уровне международного права существует фактически универсальное мнение, что не всякое нарушение статьи 2(4) влечет за собой право на использование статьи 51 Устава ООН. Однако вторжение беспилотника Тегеран расценил как вооруженное нападение. Несмотря на то, что его полет не нанес видимого ущерба, сам факт нарушения границы национального воздушного пространства Иран истолковал как достаточный для использования права на самооборону.

Такие метаморфозы свидетельствуют о принципиальном изменении позиции Ирана: сейчас любое применение силы рассматривается как вооруженное нападение и влечет за собой использование права на самооборону. Как ни парадоксально, это делает Иран куда ближе к философии восприятия подобных ситуаций Соединенными Штатами, которые полагают, что право на самооборону может быть использовано против любого незаконного применения силы. К сожалению, то, что Иран стал во все большей степени ориентироваться на американский подход, не снижает градус напряженности, а наоборот – провоцирует ее дальнейший рост в регионе.

Конвенция и конфликт интерпретаций

Применительно к Ормузскому проливу особое значение имеет Конвенция ООН по морскому праву 1982 года. Иран не является ее полноправным участником: он подписал, но не ратифицировал это соглашение. И хотя сам факт подписания Конвенции обязывает Тегеран как минимум не действовать против ее норм, его поведение в прилежащих акваториях зачатую весьма условно соотносится с ключевыми статьями этого международного договора.

Так, еще на этапе подписания Конвенции Иран заявил о праве требовать предварительного разрешения на проход военных кораблей иностранных государств через свое территориальное море для обеспечения и защиты своих интересов в области безопасности. В 1993 г. это положение, прямо противоречащее букве и духу Конвенции, было закреплено на уровне иранского национального законодательства. В соответствии с ним проход военных кораблей, подводных лодок, судов с ядерными силовыми установками или же каких-либо других плавательных средств, перевозящих опасные или вредные вещества, способные нанести ущерб окружающей среде, через территориальное море осуществляется при условии получения предварительного разрешения Ирана.

Конвенция дает прибрежному государству право осуществлять в 24-мильной прилежащей зоне контроль лишь в области предотвращения или же нарушения таможенных, фискальных, иммиграционных и санитарных законов. Иран же настаивает на своих правах по контролю за соблюдением морского и экологического законодательства, а также регулирования в сфере безопасности. Иран вразрез с положениями Конвенции претендует на право устанавливать соответствующие зоны охраны и безопасности в пределах 200-мильной исключительной экономической зоны (ИЭЗ), хотя Конвенция говорит о том, что прибрежное государство наделено таким правом лишь по отношению к искусственным островам, установкам и сооружениям. Более того, Иран закрепил положение, согласно которому иностранная военная деятельность и практика, сбор информации и любая иная деятельность, несовместимая с правами и интересами Исламской Республики Иран, в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе запрещены. Хотя в рамках Конвенции в пределах ИЭЗ должны действовать три из шести свобод открытого моря – судоходства, полетов, прокладки кабелей и трубопроводов, соответственно, прибрежное государство не имеет полномочий регулировать, а тем более запрещать любые виды военно-морской деятельности в пределах своей 200 мильной ИЭЗ.

Таким образом, позиция Ирана в отношении норм и положений Конвенции 1982 г. достаточно противоречива. С одной стороны, Тегеран допускает весьма расширенное толкование ее ключевых статей. С другой – практика показывает, что претензии Ирана пока не выходят за пределы принятых официальных документов. Иран в целом допускает транзитный проход американских кораблей и судов через Ормузский пролив: военные корабли США и союзников осуществляли различные виды военно-морских маневров в пределах иранской ИЭЗ во время войны в Персидском заливе; американские и иные зарубежные суда и корабли регулярно пересекают территориальные воды Ирана, не запрашивая предварительного разрешения.

На ситуацию в Ормузском проливе и американо-иранские отношения накладывают отпечаток давние разногласия относительно правового статуса пролива и режима прохода через него. Напомним, что Соединенные Штаты не только не ратифицировали, но и не подписали Конвенцию 1982 года. Однако, с их точки зрения, она является документом, кодифицирующим нормы обычного права (международных обычаев), обязательные для исполнения всеми государствами-членами международного сообщества. С позиции США, Ормузский пролив, соединяющий одну часть открытого моря/ИЭЗ с другой частью открытого моря/ИЭЗ, является международным проливом с правом транзитного прохода. Последнее – устоявшаяся норма обычного права, и Иран не обладает полномочиями как-либо его ограничивать. Подход США к Конвенции 1982 г. и праву транзитного прохода полностью соответствует их экономическим и военно-стратегическим интересам.

По их логике, другие страны, в том числе не участвующие в Конвенции (Иран, Северная Корея, Сирия, Ливия, и другие) обязаны исполнять нормы обычного права, якобы кодифицированные в этом документе.

Кроме того, США являются последовательными защитниками права транзита применительно ко всем проливам, которые используются или же могут быть использованы для международного судоходства. Они неоднократно выступали против претензий прибрежных государств, не признающих или ограничивающих право транзита, в отношении следующих проливов: Баб-эль-Мандебский, Бонифачо, Головнина, Зондский, Гибралтар, Ломбокский, Ормузский, Торресов, Фриза, а также проливы на трассе российского Северного морского пути и Канадского арктического архипелага, формирующие Северо-Западный проход.

США считают, что отсутствие юридически сформулированного права «транзитного прохода» до принятия Конвенции 1982 г. было обусловлено исключительно тем, что государства не имели возможности легально расширить границу своего территориального моря сверх положенных 3 морских миль, а не тем, что это было кем-либо запрещено. Соответственно, это не мешало американским кораблям и судам проходить по выделенным коридорам открытого моря в тех или иных международных проливах. Введение 12-мильного лимита территориального моря потребовало разработки условий транзита для того, чтобы сохранить права государств на проход через международные проливы. Однако США убеждены, что поскольку право прохода военных и гражданских судов через международные проливы существовало и до принятия Конвенции 1982 г., значит, это устоявшаяся норма международного обычного права.

Иран при подписании Конвенции 1982 г. воспользовался предоставленным ей правом выступить с отдельным заявлением, в котором выразил позицию как в отношении самой Конвенции, так и отдельных ее положений. В частности, Иран заявил: «Несмотря на предполагаемый характер Конвенции как конвенции общего применения и законодательного характера, ряд ее положений являются лишь продуктом quid pro quo (услуга за услугу – Авт.), которые не обязательно направлены на кодификацию существующих обычаев или установившихся видов использования (практики), рассматриваемых как носящих обязательный характер. Поэтому представляется естественным и согласующимся со статьей 34 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., что только государства-участники Конвенции по морскому праву обладают полномочиями пользоваться предусмотренными в ней договорными правами. Вышеизложенные соображения относятся конкретно (но не исключительно) к нижеследующему:

Право транзитного прохода через проливы, используемые для международного судоходства (Часть III, раздел 2, статья 38).

Понятие "исключительная экономическая зона" (часть V).

Все вопросы, касающиеся Международного района морского дна и концепции "Общего наследия человечества" (Часть XI)».

Таким образом, позиция Ирана по транзитному проходу заключалась и заключается в том, что это исключительно договорная, а не обычная норма международного права. Это право, основанное на «контракте», и оно распространяется только на те страны, которые приняли на себя все обязательства, зафиксированные в Конвенции. А значит, Иран имеет потенциальную возможность не признавать право транзита через Ормузский пролив в отношении США до тех пор, пока те не присоединились к этому международному соглашению.

Иранская позиция в целом находит поддержку на уровне международной доктрины права. Еще в 1982 г. председатель III Конференции ООН по морскому праву Томи Т.Б. Ко заявил: «Эта Конвенция не является конвенцией, кодифицирующей правовые нормы. Утверждение о том, что, за исключением части XI, Конвенция представляет собой кодификацию обычного права либо отражает существующую международную практику, является неверным с фактической точки зрения и юридически необоснованным. Режим транзитного прохода через проливы, используемые для международного судоходства, и режим архипелажного прохода по морским коридорам являются двумя примерами из многих новых концепций, воплощенных в Конвенции».

Сегодня устоявшаяся точка зрения состоит в том, что транзитный проход стал новеллой международного морского права, закрепленной в Конвенции. И это положение движется в сторону того, чтобы в перспективе стать нормой международного обычного права. Соответственно, Иран имеет основания считать, что в Ормузском проливе в отношении США действует не конвенционное право транзитного прохода – предельно либеральная норма, а исключительно право мирного прохода – максимально регламентированная норма морского права, напрямую запрещающая те или иные виды деятельности (см.: статья 19(2) Конвенции 1982 г.). Правда, с одним существенным «расширением»: применительно к международным проливам такой проход не может быть приостановлен (статья 16(4) Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г.). Плюс, как мы уже упоминали выше, Иран ввел разрешительный порядок мирного прохода иностранных военных кораблей через его территориальные воды.

Интересно, что на III Конференции ООН по морском праву (1973–1982 гг.) Иран настаивал на том, что правом на мирный проход, который не может быть приостановлен, должны обладать исключительно государства, омываемые водами Персидского залива, так как эта акватория является полузамкнутым морским регионом, а проход судов и кораблей внерегиональных стран может носить явно немирный характер.

Соединенные Штаты не могут согласиться с такими ограничениями, хоть и зафиксированными исключительно на уровне иранского национального законодательства. Неслучайно, Иран – страна, в отношении которой США практически ежегодно проводят те или иные мероприятия в рамках программы Freedom of Navigation (FON). Причем своя логика присутствует и с американской стороны.

В частности, США полагают: сам факт расширения внешней границы территориального моря с 3 до 12 морских миль, предпринятого Ираном со ссылкой на Конвенцию 1982 г., говорит о том, что право мирного прохода через его территориальное море в Ормузском проливе было автоматически заменено на конвенционное право транзитного прохода. Это обусловлено тем, что расширение внешней границы территориального моря до 12 морских миль и введение права транзитного прохода были взаимосвязаны в рамках Конвенции 1982 г., они являлись составной частью так называемого «пакетного» подхода. Пакетный подход предполагает, что государство либо признает все положения Конвенции, либо отрицает все соглашение целиком. Установление 12-мильного лимита территориального моря, а также 200-мильного лимита исключительной экономической зоны стали краеугольными нововведениями Конвенции, которые находятся в прямой зависимости от других положений документа, в частности признания права транзитного прохода через международные проливы.

С американской точки зрения, непризнание Ираном конвенционного права транзита означает, что Тегеран, во-первых, не может пользоваться правом установления 12-мильной внешней границы территориального моря вдоль своего побережья, а, во-вторых, правом транзитного прохода своих судов и кораблей в других международных проливах. Таким образом, непризнание Тегераном права транзитного прохода фактически восстанавливает ситуацию, которая существовала до разработки и принятия Конвенции: в Ормузском проливе существует трехмильная зона территориального моря Ирана, за пределами которой все суда и корабли обладают всеми свободами открытого моря, включая свободу судоходства.

Как будет разрешен этот спор – предсказать трудно, очевидно лишь одно: принципиально разные позиции Вашингтона и Тегерана по Ормузскому проливу могут стать поводом для военных провокаций и даже локального военного столкновения.

* * *

Очень многие аспекты американо-иранских противоречий лежат в политико-правовой сфере. Было бы идеально урегулировать их в рамках международных судебных инстанций, однако надежды на такой исход мало. Соединенные Штаты традиционно скептически относятся к участию в международных судебных разбирательствах, инициированных против них. А Иран пойдёт на подобный шаг, только если ему придётся отвечать на крайне недружественные действия в его отношении.

При этом уровень провокационной активности со стороны Ирана, США и их союзников зашкаливает. Стороны ходят по грани «красной линии», пересечение которой может означать прямую военную эскалацию. Взаимные обвинения и троллинг тоже вряд ли приведут к чему-то хорошему. Поэтому предложение России по формированию международной группы, обеспечивающей коллективную безопасность в районе Персидского залива, с участием ключевых внерегионалов (Индии, Китая) – идеальная модель сохранения хрупкого мира и стабильности в этом морском регионе.

США. Иран. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2019 > № 3138489 Павел Гудев

Свобода маневра

Россия на Ближнем Востоке: о пользе внеблоковой вовлеченности

Мария Ходынская-Голенищева – доктор исторических наук, старший советник Департамента внешнеполитического планирования МИД России

Резюме Долгосрочной целью России является создание сети устойчивых партнерств со всеми крупными региональными игроками для наращивания присутствия на Ближнем и Среднем Востоке. Равноприближенность к главным региональным центрам силы и деидеологизированность – непременные составляющие успеха.

Данный материал подготовлен по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован в разделе «Аналитика». Другие материалы из этого раздела можно прочитать здесь http://ru.valdaiclub.com/a/highlights/

Инициативы Москвы на Ближнем Востоке предполагают объединение усилий в борьбе с общими угрозами или в обеспечении деэскалации. Россия избегает блокирования с теми или иными игроками/группами игроков, дабы обеспечить себе свободу рук, в том числе в развитии двусторонней повестки с каждым из государств.

Политику России на Ближнем Востоке и в Северной Африке невозможно понять в отрыве от истории вовлеченности СССР в дела региона. Народы Ближнего Востока помнят о роли Советского Союза в деколонизации, становлении государственности этих стран, военном содействии, создании ключевых инфраструктурных объектов. Однако сегодня Россия может с большей эффективностью использовать свои естественные конкурентные преимущества. Ближний Восток не является более ареной противостояния сверхдержав в классическом блоковом понимании. Прекращение холодной войны и, соответственно, получение Москвой возможности осуществлять политику, свободную от идеологического противостояния, – все это позволяет нашей стране проводить многовекторный курс на Ближнем Востоке. Надо признать, что политика России в регионе в настоящее время является, пожалуй, наиболее диверсифицированной и деидеологизированной – по крайней мере, в сравнении с линией США.

Свободное от блоковости внешнеполитическое мышление позволило России стать участником всех многосторонних площадок сирийского урегулирования – от Международной группы поддержки Сирии до «Астаны» – и параллельно реализовывать двусторонние договоренности в контексте тех или иных существующих форматов. Например, можно вспомнить подписанные летом 2017 г. в Каире российскими военными и оппозиционными группировками соглашения о прекращении огня в Восточной Гуте, Джобаре и Хомсе или переговоры российских представителей с незаконными вооруженными формированиями о ликвидации зон деэскалации, которые привели к передаче трех или четырех таких зон под контроль правительства Сирии – Восточная Гута, Юг, Хама/Хомс. Все это результат реализации договоренностей «Астаны». Работа с силами «на земле» страховалась контактами со спонсорами тех или иных формирований, которым – в отличие от США – внутриполитическая ситуация позволяла идти на уступки или размены.

Начало операции ВКС России в Сирии осенью 2015 г. в поддержку антитеррористических усилий правительства Сирии стало, без сомнения, поворотным моментом, своего рода game changer, сирийского урегулирования. Парадоксальным образом силовой шаг был позитивно воспринят большинством региональных игроков – даже теми, кто в то время поддерживал антиправительственные силы в Сирии: Турцией, Катаром, Саудовской Аравией, Объединенными Арабскими Эмиратами. В еще большей степени это касается стран, делающих упор на антитеррористической повестке или выступивших против приостановки членства Сирии в Лиге арабских государств – например, Египта, Ирака, Алжира. Хотя операция ВКС России объективно усиливала позиции сирийского правительства, в глобальном контексте «возвращение России на Ближний Восток» (именно эта формулировка зачастую употреблялась в беседах с представителями арабского мира) считалось позитивным фактором, уравновешивающим политику США в регионе, которая оценивалась далеко не однозначно даже американскими союзниками.

Ни одна из стран региона, включая спонсоров сирийской вооруженной оппозиции, на официальном уровне не присоединилась к антироссийской информационной кампании Запада, направленной на критику действий руководства России, не продемонстрировала несогласия с линией Москвы на сирийском направлении. Критике подвергался исключительно официальный Дамаск.

В этом контексте характерно, что задача дискредитации гуманитарно-правозащитных аспектов операции ВКС России была поручена финансируемым Западом организациям – таким как «Международная амнистия» и Human Rights Watch, а также структурам со штаб-квартирами в странах Запада, действующим с опорой на «сирийских активистов» (либо из числа мигрантов, либо ориентированных на незаконные вооруженные формирования), – Сирийскому центру мониторинга за соблюдением прав человека (Лондон), Сирийскому комитету за права человека (Лондон), организации «Врачи за права человека» (Нью-Йорк, Бостон, Вашингтон) и другим. Они собирали и обрабатывали информацию таким образом, чтобы подвести Башара Асада и российских служащих к обвинению в военных преступлениях и преступлениях против человечности (последнее – в отношении официального Дамаска). Затем с целью «легитимации» эти данные проходили «черный ящик ООН» (Управление Верховного комиссара ООН по правам человека, Независимая комиссия Совета по правам человека по расследованию в Сирии и так далее) и впоследствии использовались западными лидерами для выстраивания незамысловатой логической цепочки: «Асад и его окружение, по данным ООН, военные преступники. Россия помогает Асаду совершать массовые нарушения прав человека – и, значит, несет свою часть ответственности». Однако страны региона, если и подвергали критике операцию ВКС России в Сирии, то руками подконтрольных оппозиционеров или клерикалов, воздерживаясь от прямых выпадов в адрес Москвы на официальном уровне.

Если Запад воспринял начало операции российских ВКС в Сирии как вызов, то в регионе усмотрели в этом возвращение ситуации на круги своя. Реинкарнация вынесенного на периферию соперничества великих держав была квалифицирована как положительный, уравновешивающий фактор, способный удерживать одного игрока (читай – США) от непредсказуемой политики, выстроенной на презумпции вседозволенности. И в долгосрочном смысле это перевешивало негатив от усложнения задачи свержения режима Асада.

России в отличие от США удается поддерживать рабочие отношения со всеми региональными игроками. Сирийское урегулирование стало катализатором активизации взаимодействия России и государств региона (по проблематике, находящейся за скобками двусторонних отношений). Точкой отсчета условно можно считать провал реализации российско-американского соглашения по Восточному Алеппо (сентябрь 2016 г.) в силу неспособности Вашингтона выполнить его условия (отвод частей оппозиции и принадлежавшего ей тяжелого вооружения от окружной трассы «Кастелло»). Это продемонстрировало крайне ограниченное влияние Вашингтона на воюющие силы и подтолкнуло Москву к поиску партнеров для переговоров среди стран региона, имевших куда большее влияние на незаконные формирования. Решение проблемы Восточного Алеппо в контактах с турецкой стороной в конце 2016 г. (путем вывода радикальной части вооруженной оппозиции в Идлиб) создало условия для зарождения астанинского формата (Россия, Турция, Иран), в рамках которого достигнуты важные договоренности. В частности, проведен Конгресс сирийского национального диалога в Сочи, принято решение о создании Конституционного комитета и так далее.

Опыт участия России в форматах сирийского урегулирования с различным составом участников подтверждает, что наибольших результатов можно добиться путем оптимизации вовлеченных игроков, делая ставку на стороны, имеющие реальное влияние на участников конфликта. В этом смысле показательна работа Международной группы поддержки Сирии при российско-американском сопредседательстве, созданной в 2015 г. для решения конкретных проблем, однако превратившейся в дискуссионный клуб. Причина – наличие в ее составе стран, не имевших влияния на сирийские стороны и стремившихся политизировать обсуждение (Нидерланды, Япония, Австралия, Канада и другие). Оптимальное сочетание вовлеченных в процесс игроков – пожалуй, главное условие успеха того или иного коллективного внешнеполитического начинания в контексте современных региональных кризисов. В этом плане можно говорить о востребованности расширения Международной группы поддержки Сирии – прежде всего, за счет арабских государств, влияющих на сирийскую оппозицию, в том числе в потенциально взрывоопасных областях на юге Сирии и Заевфратье. И в целом с учетом наличия в астанинском формате неарабских Турции и Ирана повышение арабского «компонента» на этой многосторонней площадке весьма важно, в том числе в виду назревшего возвращения Сирии в ЛАГ.

К слову, акцент некоторых (в первую очередь западных) коллег на некой обратной стороне медали применительно к взаимодействию России и Ирана на сирийском направлении (в двустороннем формате и на астанинской площадке) несостоятелен. Речь идет о попытках преподнести сотрудничество Москвы и Тегерана как некую российско-шиитскую ось, отталкивающую от России арабский мир, страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, а также суннитскую сирийскую оппозицию. Однако факты опровергают такую постановку вопроса. Россия стала единственным вовлеченным в сирийскую коллизию государством, сохранившим контакты со всеми без исключения игроками на внутрисирийском поле – правительством Сирии, организациями политической и вооруженной оппозиции (кроме внесенных в списки террористов), а также с государствами, участвующими в сирийском урегулировании.

Имеются примеры совместных действий России и вооруженной суннитской оппозиции – участие летом 2018 г. группировки «Шабаб ас-Сунна» в операции по освобождению от ДАИШ (запрещена в России – прим. ред.) долины реки Ярмук, в которой были задействованы ВКС России. То же самое можно сказать и о российско-израильском взаимодействии, не омраченном сотрудничеством Москвы и Тегерана. В рамках сирийского урегулирования Россия и Израиль не только вели диалог по «деконфликтингу», но и взаимодействовали на практике. Не стоит забывать о том, что именно Москва обеспечивала отвод проиранских сил от Голан, равно как и о том, что российская военная полиция находится в районе Голанских высот, гарантируя безопасность и, таким образом, создавая условия для деятельности Сил ООН по наблюдению за разъединением.

Построению Западом линейных обвинительных конструкций явно мешает многослойный клубок внутрирегиональных противоречий. Так, параллельно арабо-иранскому противостоянию (имеющему и суннито-шиитское измерение) развивается внутрисуннитский конфликт (в частности, между арабской «четверкой» и Катаром). Это обессмысливает упрощенные построения, типа «Москва – сторонница шиитов», направленные в том числе и на российскую мусульманскую аудиторию.

Россия стремится уходить от блокирования с теми или иными игроками/группами игроков, дабы обеспечить себе свободу рук, в том числе в развитии двусторонней повестки с каждым из государств. Инициативы Москвы на Ближнем Востоке предполагают сложение усилий для борьбы с общими угрозами – будь то выдвинутая в 2015 г. Владимиром Путиным идея формирования международной антитеррористической коалиции или Российская концепция коллективной безопасности в зоне Персидского залива 2019 г. и другие.

Сегодня много говорится о формировании полицентричного миропорядка. Этот процесс хорошо виден на Ближнем Востоке, где наблюдается увеличение числа региональных игроков, готовых все активнее отстаивать свои интересы. Складывающаяся ситуация предоставляет шанс, воспользоваться которым может только государство, стоящее вне блоков.

Безусловно, двусторонние отношения с каждой страной Ближнего Востока имеют для России самоценное значение. Если приподняться над двусторонней повесткой в общерегиональную сферу, приоритетом для Москвы является снижение террористической угрозы. Это связано с интересами национальной безопасности. Одной из важнейших задач, имеющих проекцию на Ближний Восток и Северную Африку, является сохранение государственности ближневосточных стран и направление любых процессов трансформации существующих режимов в конституционное русло. Этот принцип имеет непреходящее значение вне зависимости от страновой принадлежности (будь то Украина, Венесуэла или Сирия) и обусловлен – не в последнюю очередь – внутриполитическими соображениями, а также стремлением не допустить реализации проектов внешнеполитического инжениринга в стратегически важном постсоветском пространстве.

В более широком смысле долгосрочной целью России является создание «сетки» устойчивых партнерств со всеми крупными региональными игроками для закрепления и последующего наращивания присутствия на Ближнем и Среднем Востоке. Равноприближенность к главным региональным центрам силы и деидеологизированность – безальтернативные составляющие успешного курса России в регионе.

Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2019 > № 3138488 Мария Ходынская-Голенищева

Через тернии к миру

Сирийский кризис и его последствия

А.Г. Аксенёнок – Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации, вице-президент Российского совета по международным делам (РСМД).

Резюме Как показывает мировой опыт гражданских войн, полная победа одной из сторон не гарантирует мира, если проблемы, ставшие источником конфликта, не решены и сохраняется недружественное для победителей внешнее окружение. К Сирии это относится в полной мере.

Данная статья – сокращенная версия материала, написанного по заказу Валдайского клуба и вышедшая в серии Валдайских записок в июле 2019 г. С полной версией можно ознакомиться здесь: http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/valdayskaya-zapiska-104/

Второе десятилетие 2000-х гг. началось с череды протестных взрывов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые дестабилизировали весь регион. Он стал территорией насилия и террора, внутригосударственных потрясений и гуманитарных катастроф. В попытке исправить ситуацию в ряде стран запущены нужные, пусть и запоздалые, социально-экономические реформы с труднопрогнозируемым результатом (Египет, Тунис, Марокко, Иордания, Саудовская Аравия). В других государствах вопрос о власти решается через гражданские войны (Сирия, Ливия, Йемен). Выход из глубокого кризиса, носящего системный характер, до сих пор не найден.

Специфика конфликта

Сирийский кризис, хотя и отражает общее болезненное состояние Ближнего Востока, все же представляет собой особый случай. Он стал следствием глубинных перемен в расстановке сил на глобальном и региональном уровнях. Именно здесь сфокусировалось большинство геополитических, идеологических, социальных и этноконфессиональных катаклизмов XXI века.

Конфликт разворачивался в тот исторический период, когда отношения России и США от партнерства конца 1990-х – начала 2000-х гг. постепенно сползали к конфронтационной модели холодной войны. Нормы международного права подвергались ревизии в одностороннем порядке, а коллективный механизм «разрешения кризисных ситуаций», предложенный президентом России Владимиром Путиным на Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» в 2014 г., не появился. Такой механизм мог бы включать «внятную систему взаимных обязательств и договоренностей» и «четкие условия, при которых вмешательство является необходимым и законным».

Сирийский кризис поставил международное сообщество перед серьезным вызовом: способно ли оно совместными усилиями стабилизировать конфликты или верх возьмет соперничество в продвижении геополитических интересов и непомерные амбиции региональных центров силы. В этом смысле исход противоборства в Сирии будет иметь последствия, выходящие далеко за пределы региона. В годы националистического подъема Египет называли «головой арабизма», а Сирию – его «сердцем». С тех пор понятие «арабизм» потеряло прежнее значение, Египет утратил позиции лидерства, в Персидском заливе появились новые центры финансового и политического влияния, повысилась роль «неарабских регионалов», таких как Турция, Иран, Израиль. Изменившаяся расстановка сил сделала Сирию ареной столкновения суннитской Саудовской Аравии и шиитского Ирана – двух религиозных центров и апологетов ведущих течений в исламском мире. В гражданском конфликте в центре арабского мира переплелись где-то сталкивающиеся, а в чем-то и совпадающие интересы множества сторон, что затрудняло поиски взаимоприемлемых договоренностей и делало коалиционные связи подвижными и двусмысленными.

На территории Сирии в непосредственной близости находятся воинские контингенты и военные базы шести иностранных государств (России, Ирана, Турции, США, Франции и Великобритании). Причем только Россия и Иран – на легальном международно-правовом основании, то есть по приглашению сирийского правительства. Столь компактное иностранное военное присутствие, в том числе в виде негосударственных военизированных формирований (proxies), не только чревато непредсказуемыми рисками, но и дает каждому игроку военно-политические инструменты, позволяющие срывать любой неприемлемый для него исход. В зеркале сирийского кризиса отразился также рост влияния региональных акторов, ведущих собственные партии в большой ближневосточной игре, все чаще не совпадающие с интересами крупных держав.

Специфика сирийского кризиса состоит еще и в том, что многосторонние переговоры о будущем государственном устройстве проходили на фоне непрекращающихся военных действий с короткими перерывами на хрупкие соглашения о прекращении огня. В международной практике институциональные реформы обычно начинаются после завершения военной фазы конфликта. В сирийском урегулировании договоренности о реформах должны стать условием прекращения боевых действий и направления общих усилий против террористической опасности.

Текущее положение на карте военного противоборства

Сирийский кризис можно разбить на два этапа: до военного вмешательства России в сентябре 2015 г. и после того, как российские военно-космические силы начали операцию в Сирии. Последнее позволило Дамаску восстановить контроль над большинством потерянных территорий, уничтожить военную инфраструктуру ИГИЛ (запрещено в России. – Ред.) и других террористических группировок.

Спорадические антиправительственные выступления в конце февраля – начале марта 2011 г. носили изначально мирный характер. Протесты стали распространяться по всей стране после того, как верх в сирийском руководстве взяли силовики, потребовавшие перейти к подавлению восстания. В апреле–мае против демонстрантов применили тяжелые виды вооружений. Законодательные меры по частичной либерализации режима, призывы к началу национального диалога и даже принятие новой конституции в феврале 2012 г. уже не смогли разрядить обстановку.

Сирийская оппозиция, представленная эмиграцией и в основном подпольными организациями гражданского общества с разношерстными установками (от либералов до троцкистов и радикальных исламистов), сама по себе не представляла угрозу режиму с отлаженным механизмом авторитарной власти. Быстрый, по сути одномоментный, переход к военной фазе был результатом поразительной синергии стихийных протестов с широким применением современных технологий связи и непропорционального военного ответа властей, а также дезертирства из армии в сочетании с массовым притоком боевиков и вооружений из соседних государств при прямой поддержке Турции и финансовой подпитке со стороны арабских монархий Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии и Катара. Региональные лидеры имели к тому же старые счеты с Башаром Асадом, отношения с которым в предшествующий период колебались от тесного сотрудничества до взаимных нападок и обвинений. Конфессиональные факторы существенной роли вначале не играли, но с расширением боевых действий и вовлечением новых участников использовались всеми сторонами в качестве мобилизационного ресурса.

Соединенные Штаты и ведущие страны Евросоюза объявили режим Асада нелегитимным, признали политическое крыло оппозиции законным представителем сирийского народа и начали давление на Дамаск через ООН и другие международные площадки. Лига арабских государств (ЛАГ) приняла беспрецедентное решение о приостановке членства Сирии. На тот момент антиасадовскую коалицию объединяла цель свержения режима по ливийскому сценарию. Со временем конфликт интересов между США и их региональными партнерами, а также между крупными игроками в регионе (Турцией, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром) привел к переменам в конфигурации коалиционных связей, что придало кризису новое измерение.

Однако первая реакция стала крупным политическим просчетом. Соединенным Штатам не удалось создать прочную опору среди арабской части вооруженной оппозиции и отделить умеренных исламистов от террористов. Но настойчивые требования отставки Асада питали иллюзии оппозиции о возможности военной победы, разжигали соперничество в ее рядах в борьбе за политическое влияние и контроль над потоками вооружений и внешнего финансирования. Безоговорочная поддержка оппозиционного движения, в котором быстро набирали силу джихадисты, связанные с ИГИЛ и «Аль-Каидой» (запрещена в России. – Ред.), лишило американскую дипломатию свободы маневра. Вашингтон стал заложником непомерных требований эмигрантских политиков и их региональных спонсоров. Дело дошло до того, что политика США стала слишком явно играть на руку терроризму. Летом 2014 г. военные успехи ИГИЛ в Ираке и Сирии поставили администрацию Барака Обамы в щепетильное положение.

В 2012–2015 гг. внутренние ресурсы Дамаска постепенно истощались. Вооруженная оппозиция расширяла зоны территориального контроля не только на севере и востоке страны, куда прибывали радикальные исламисты из Ирака, но и в центральных густонаселенных районах. Сирийская армия не была готова к боям в городских условиях и переходила к обороне, сосредоточившись на защите дальних подступов к столице, стратегических узлов и важных транспортных коммуникаций.

Присоединение к боевым действиям отрядов ливанской «Хезболлы» в 2012 г. и наращивание прямой военной помощи Ирана, в том числе с привлечением шиитских ополчений из Ирака, Афганистана и Пакистана, позволило на время затормозить продвижение к жизненно важным центрам, но обострило межобщинные разногласия, придав конфликту особое ожесточение. Иран, установивший тесные отношения с Сирией еще в середине 1980-х гг., сумел закрепиться в Ираке и Ливане и создать протяженную военную инфраструктуру. Сирийская территория рассматривается Тегераном как ключевое звено в стратегии национальной безопасности, в основу которой заложено противодействие Саудовской Аравии и ее претензиям на лидерство в исламском мире. После того как США при администрации Дональда Трампа вышли в одностороннем порядке из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и перешли к тактике экономического и политического давления на Иран, его региональная стратегия подвергается серьезным испытаниям. На фоне растущих экономических трудностей и потерь в сирийской войне все чаще проявляется внутреннее недовольство. Возникают вопросы о пределах региональной безопасности Ирана и месте в ней Сирии как важного звена в стратегических отношениях с США и Саудовской Аравией.

Позиция Турции, сделавшей ставку на быструю смену режима в Дамаске и приход к власти идеологически близких партии Реджепа Эрдогана исламистских организаций, пережила в ходе конфликта метаморфозы. Смена акцентов происходила под воздействием осложнений в процессе перехода от парламентской республики к жесткой президентской власти, разочарований в сирийской политике США и Евросоюза, с одной стороны, и осознания преимуществ налаживания взаимодействия с Россией – с другой.

Региональную картину во многом определял курдский фактор, роль которого во внутренней политике Сирии, Турции и Ирака всегда оставалась значительной. Вскоре после начала военных действий правительство Сирии свернуло военное присутствие в северо-восточных районах страны, которые перешли под контроль курдского большинства. Проводимая Эрдоганом война на два фронта – с режимом Асада и курдскими формированиями – привела к наращиванию террористических атак ИГИЛ уже в самой Турции. Участились трения с американцами, которые сделали ставку на курдов, проявивших высокую боеспособность в операциях против ИГИЛ. В результате сирийские курды, впервые получившие возможность сомкнуть анклавы в Африне и Кобани, сочли момент благоприятным для создания на северных границах с Турцией автономного ареала (своего рода Западного Курдистана) с претензиями на независимость. После разрыва перемирия с Рабочей партией Курдистана и прекращения легальной деятельности курдской оппозиции внутри Турции курдские отряды самообороны и их политическое крыло в Сирии – партия «Демократический союз» – стали рассматриваться турецким руководством как террористические организации наравне с ИГИЛ.

Курс на зачистку от курдских отрядов пограничной территории к востоку от Евфрата, создание буферной зоны безопасности на территории Сирии и условий для возвращения беженцев стали официальным обоснованием совместных операций турецких вооруженных сил и Свободной сирийской армии на севере Сирии. Россия, поддерживающая партнерские отношения с Турцией в рамках «астанинской тройки», с пониманием относится к этим озабоченностям, исходя из заверений Анкары о приверженности принципу территориальной целостности Сирии как конечной цели политического процесса.

Роль Саудовской Аравии в сирийском конфликте также изменилась. Бурное развитие событий в регионе и расширение сферы иранского влияния в Ираке, Ливане и Бахрейне укрепили в Эр-Рияде представление о том, что Тегеран стремится окружить «шиитским поясом» святыни ислама и дестабилизировать саудовскую монархию. С началом конфликта усилия саудовцев были направлены на создание в Сирии противовеса Ирану путем консолидации идеологически близких к ним исламистских сил. Финансирование этой части вооруженной оппозиции и распространение саудовского влияния на структурирование ее политической части сыграли роль в эскалации военных действий не в пользу правительственных войск.

По мере того, как в развитии конфликта происходил перелом, баланс выигрышей и неудач складывался не в пользу группировок, находящихся под саудовским влиянием. Политика, направленная на подрыв законного режима в Сирии, вступала в противоречие с затянувшимся вооруженным вмешательством в Йемене под лозунгом восстановления «конституционной законности». Война на два фронта становилась все более обременительной. Закрепление ИГИЛ в Сирии и Ираке дало импульс к расширению террористической активности на юге Аравийского полуострова и в самой Саудовской Аравии. Переход от ставки на падение режима Асада к более реалистическому видению перспектив происходило на фоне осложнившихся отношений с Соединенными Штатами. Несмотря на общую антииранскую направленность, в Эр-Рияде усиливалось недовольство хаотичной и непредсказуемой политикой Трампа на Ближнем Востоке. Возникли опасения, что США готовятся уйти из региона, и, соответственно, ощущение неуверенности в поддержке, если Иран воспользуется образовавшимся вакуумом.

Параллельно разногласиям между Саудовской Аравией и Россией по Сирии шел процесс выстраивания отношений между ними на базе совместных интересов в региональной и глобальной политике. В ходе регулярных контактов, в том числе на высшем уровне, постепенно достигалось взаимопонимание и по принципиальным подходам к сирийскому урегулированию, таким как искоренение терроризма, скорейшее начало работы Конституционного комитета, содействие расширению гуманитарных поставок и возвращению беженцев.

Действия России – и это признается ее оппонентами – внесли коренной перелом в развитие сирийского кризиса. К моменту начала военной кампании в Сирии правительственная армия и лояльные ей милицейские формирования вели бои на окраинах столицы, с трудом сдерживая наступление боевиков на южном фронте. Приход к власти «зеленого интернационала» в центре арабского мира был вполне прогнозируем. Именно тогда, летом 2015 г., президент Асад произнес фразу о необходимости «сохранить полезную Сирию», то есть «алавитский коридор» в западной части страны вдоль побережья от Даръа на юге до Латакии на севере, то есть не более 30–35% сирийской территории.

Сегодня ситуация совершенно иная. Дамаск вернул контроль над большей частью страны (по различным оценкам 68–70%), оппозиция лишена возможности вести активные боевые действия, сохранив некоторые анклавы на северо-западе. «Арабский халифат» как квазигосударственное террористическое образование и его военная инфраструктура разгромлены. В то же время на пути к постконфликтному урегулированию предстоит преодолеть множество препятствий. Примерно треть сирийской территории контролируется Турцией (северный анклав от турецкой провинции Хатай до западного берега реки Евфрат) и «Сирийскими демократическими силами», получившими специальную подготовку и оснащение в США (северные и северо-восточные районы вдоль Евфрата). И, наконец, нерешенность проблемы провинции Идлиб на западе, где зона деэскалации захватывает часть провинций Халеб и Хама. Доминирующие позиции там удерживают радикальные исламисты, сгруппировавшиеся вокруг террористической организации «Хайат Тахрир Аш-Шам» (бывшая «Джебхат ан-Нусра» – запрещена в России. – Ред.).

Перипетии международного посредничества: между Женевой и Астаной

За восемь лет конфликта, который с самого начала был интернационализирован в первую очередь самими арабскими государствами, сменилось три специальных представителя генерального секретаря ООН по Сирии и предпринималось множество попыток найти пути урегулирования. Предметом международных дискуссий стали такие вопросы посреднической роли ООН, как: способен ли ее специальный посланник сохранять беспристрастность, если члены Совета Безопасности, перед которым он отчитывается, поддерживают разные стороны в конфликте, зависит ли успех миссии посредника от содержания его мандата и может ли «жесткий мандат», каким, например, располагал верховный представитель Евросоюза в Боснии, быть более эффективным для поддержания необходимого давления на противоборствующие стороны.

В первые месяцы вооруженных столкновений попытки посредничества предприняла ЛАГ, но они не увенчались успехом. Режим и оппозиция рассчитывали на скорую победу при поддержке извне, а сирийское руководство имело все основания не доверять Лиге, находящейся под влиянием Саудовской Аравии и Катара. С февраля 2012 г. началось посредничество по линии ООН. После того, как Совбез оказался неспособен выработать согласованные решения (курс Запада и арабских государств Персидского залива на международную легализацию вмешательства наталкивался на решительное вето России и Китая), Генеральная ассамблея поручила генеральному секретарю назначить специального представителя по Сирии. Им стал бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, имевший большой опыт миротворческой деятельности.

План из шести пунктов, разработанный международным посредником, предусматривал прекращение военных действий, развертывание наблюдательной миссии ООН и начало межсирийских переговоров при международном содействии. Однако этот простой и в теории правильный план не получил поддержки в СБ ООН, а его реализация была сорвана самими сирийцами. Наблюдатели ООН не смогли продолжать работу в условиях непрекращавшихся военных действий, провокаций и ограничений на передвижение. В июне 2012 г. Аннан подал в отставку, не проработав и шести месяцев. Вместе с тем миссия Аннана подготовила почву для выработки первого консенсусного международного документа, Женевского коммюнике от 30 июня 2012 г., и затем на этой основе – резолюции СБ ООН 2254 (2015 г.), заложивших правовую базу сирийского урегулирования. Ведущую роль в этой работе сыграло взаимодействие России и США, которые, несмотря на имеющиеся разногласия в рамках «Группы действий» по урегулированию в Сирии, смогли прийти к согласию в отношении главных принципов международного сопровождения усилий самих сирийцев по выходу из кризиса. Эти документы оставались основой мандата для последующих спецпредставителей генерального секретаря – бывшего министра иностранных дел Алжира Лахдара Брахими и Стаффана де Мистуры, возглавлявшего ранее миссии ООН в Ираке и Афганистане.

С самого начала ооновского посредничества политический процесс столкнулся с трудностями. Принятые международно-правовые документы содержали руководящие принципы урегулирования и «дорожную карту» с указанием ориентиров по времени для каждого из его этапов. Из всего комплекса причин, заведших в конечном счете переговорный процесс на женевском треке в тупик, наиболее существенными представляются следующие:

СБ ООН рассматривается как главный и единственный механизм имплементации и поддержки спецпредставителя. При расколе в рядах Совбеза политический капитал международного посредничества девальвировался.

Обострение российско-американских разногласий относительно трактовки положений Женевского коммюнике и резолюции СБ ООН 2254, относящихся к содержанию переходного периода и очередности шагов. В особенности по таким вопросам, как статус и полномочия «переходного управляющего органа», роль и место в этот период президента Асада. Вплоть до последнего времени США и оппозиция ставили его отставку условием начала прямых межсирийских переговоров. Для такой интерпретации в текстах основополагающих документов весомых оснований не было.

Отсутствие поддержки сирийскими сторонами, связывающими свои расчеты с военной победой. В сентябре 2016 г. российско-американское взаимодействие было прервано, что осложнило усилия по принуждению сирийцев к переговорам. Перерывы между раундами становились все продолжительней, эскалация насилия продолжалась, а политические вопросы затенялись гуманитарными проблемами.

Долгие дискуссии на тему, что вначале, а что потом: борьба с терроризмом или договоренности о параметрах переходного периода, то есть раздела власти.

Разрозненность политической оппозиции, внутренние трения и перестановки в ее рядах в борьбе за лидерство, неспособность заручиться поддержкой боевых командиров на местах, между которыми также разгорались конфликты, отражающие соперничество Саудовской Аравии, Катара и Турции.

Недостаточное внешнее давление на сирийские стороны. Если по мере успехов сирийской армии после российского вмешательства завышенные требования оппозиции сменились более умеренными, то Дамаск проявлял все меньше готовности к уступкам.

Фрагментация межсирийских и международных переговорных площадок снижала значимость женевского формата.

Двум крупным дипломатам, наделенным международным мандатом, не удалось добиться эффективного прекращения военных действий, обеспечить беспрепятственную доставку гуманитарной помощи и вывести правительство Сирии и оппозицию на прямые переговоры. В то же время во многом благодаря их усилиям вялый процесс в Женеве поддерживался на плаву и постепенно вырисовывались его слабые места. С начала 2017 г. стало понятно, что для выхода из политического тупика требуется стабилизация военной обстановки. Акцент с российской стороны был сделан на взаимодействие с Турцией, которая расширила к тому времени влияние на различные организации сирийских боевиков и, со своей стороны, проявляла желание сотрудничать с Россией. С подключением Ирана, также заинтересованного в деэскалации военных действий, образовался астанинский формат переговоров (по старому названию столицы Казахстана, где проходили первые встречи).

Работа в этом формате, в которой принимал участие и Стаффан де Мистура, имела свои особенности и преимущества. Представители сирийского правительства впервые сели за стол переговоров с командирами вооруженной оппозиции, теми самыми, которых называли в Дамаске «террористами». Россия, Турция и Иран выступали гарантами выполнения достигнутых договоренностей. Анкара обеспечивала «кооперабельное поведение» тех отрядов, на которых она имеет влияние, а Россия старалась добиться того же от Дамаска. Иран должен был сдерживать действия «Хезболлы» и отрядов шиитского ополчения. Важным итогом регулярных встреч «астанинской тройки» стали соглашения о четырех зонах деэскалации, которые позволили на время снизить накал военных действий, активизировать работу по достижению перемирия на местах. Оппозиция придавала большое значение вопросам, связанным с мерами доверия (освобождение заключенных, обмен пленными), разблокированием ряда населенных пунктов и оказанием гуманитарной помощи районам, находившимся в бедственном положении.

Повестка дня межсирийских переговоров в Астане стала расширяться. Это вызвало негативную реакцию США и ведущих стран Евросоюза, по заявлениям которых астанинский формат зашел на политическое поле, отведенное по резолюции СБ ООН 2254 Женеве. Вопрос о том, как соотносятся эти форматы, долгое время отягощал отношения с западными партнерами, которые высказывали недоверие к миротворческим усилиям Москвы, подозревая ее в попытках «обойти» ключевые положения ооновских документов и девальвировать роль ООН в сирийском урегулировании. С российской стороны при этом не раз давались разъяснения, что переговоры в Астане и встречи в верхах между Россией, Турцией и Ираном нацелены на «поиск компромиссных решений» с целью «помочь женевскому процессу», что политико-дипломатическому решению сирийского кризиса на международно-правовой основе нет альтернативы.

В то же время новые реалии в военном противостоянии и изменение соотношения сил между режимом и оппозицией потребовали внесения корректировок в порядок действий по выполнению ключевых положений резолюции 2254. Сирийское руководство, сотрудничая со спецпредставителем ООН, отказывалось обсуждать по существу вопрос о создании «переходного управляющего органа», способного «в полном объеме осуществлять полномочия исполнительной власти», как об этом сказано в Женевском коммюнике. Вместо этого выдвигались различные варианты проведения в Дамаске широкого диалога с целью формирования правительства национального единства – для оппозиции совершенно неприемлемые.

Отсюда возникла идея начать межсирийский диалог с обсуждения проекта новой конституции, принятие которой включено одним из центральных пунктов в «дорожную карту» политического процесса. С конца 2017 г. фокус работы спецпредставителя с сирийскими сторонами при содействии России, Турции и Ирана, проводивших регулярные встречи на высшем уровне, переместился на формирование состава Конституционного комитета. Значительный вклад внес Конгресс сирийского национального диалога в Сочи (январь 2018 г.), который принял решение о начале конкретной работы по линии ООН над подготовкой проекта конституции.

Усилия Стаффана де Мистуры в этом направлении, продолжавшиеся вплоть до его отставки в январе 2019 г., со всей очевидностью показали, насколько велика пропасть взаимного недоверия между всеми сторонами, имеющими рычаги политического влияния, и как трудно найти точки совпадения интересов. Россия стремилась выстроить широкое поле согласия на «сбалансированной и инклюзивной основе» вокруг кандидатур в состав «третьего списка», представляющего гражданское общество и независимых экспертов (состав членов Комитета от правительства и оппозиции был в конце концов представлен). Однако ее ведущая роль на этом направлении вызывала ревность западных партнеров. В то же время формирование окончательного состава Конституционного комитета осложнялось позицией Дамаска, который видит подготовку конституции как «чисто суверенное дело» сирийского народа без «какого-либо иностранного вмешательства».

Вместе с тем к началу 2019 г. сложилась обстановка, в целом благоприятствующая постепенному переходу от военного противостояния к политическому процессу. Наметился своего рода консенсус вокруг того, что в новой ситуации парадигма переговорного трека «Женева-2» по схеме «платформа режима versus платформа оппозиции» себя изжила и дальнейшее продвижение по этому пути малоперспективно. Новые военные реалии признаются Соединенными Штатами и европейскими партнерами России, которые в настоящее время не заостряют вопрос о смене режима, делая акцент на проведение конституционной реформы и последующие свободные выборы под эгидой ООН. Вопрос в том, как привести к единому знаменателю все составные части политического процесса и возможно ли это в условиях нарастающего конфликта между Россией и Западом.

Основные компоненты сирийского урегулирования

К числу базовых элементов, без которых возвращение Сирии к миру и национальному примирению не представляется возможным, относятся такие направления, как реформа конституционно-государственного устройства, экономическая реконструкция и гуманитарная помощь, возвращение беженцев, реорганизация армии и силовых структур, проведение выборов под надзором ООН и многое другое.

Государственно-политическое устройство послевоенной Сирии и его конституционная легитимация – один из ключевых вопросов, вокруг которого сталкиваются интересы внешних сил и концентрируются межсирийские разногласия. Определение графика и процедуры разработки проекта новой конституции записано в резолюции 2254 как одно из центральных положений перехода к «инклюзивному правлению на внеконфессиональной основе». При всех разночтениях, касающихся последовательности шагов в переходный период, в международном сообществе постепенно вырисовывается более или менее общее понимание – отправным пунктом должно быть начало конституционного процесса, ведомого, как предусмотрено резолюцией, самими сирийцами.

Среди сирийских юристов и политологов обозначилось два подхода – принятие новой конституции либо внесение поправок в ныне действующий закон 2012 года. Дамаск подвергает сомнению необходимость принятия новой конституции, полагая, что способен решить все вопросы самостоятельно, без существенных уступок. Сирийская оппозиция, раздираемая противоречиями по многим другим вопросам, выступала за разработку и принятие новой конституции. Одобренная на референдуме в условиях нараставшего гражданского конфликта конституция 2012 г., по мнению оппозиционеров, не может считаться продуктом национального консенсуса. Конституционная комиссия тогда была образована декретом президента. Проект конституции не прошел публичного обсуждения, что в условиях вооруженных столкновений вряд ли было возможно. Однако в последнее время многие реалистически мыслящие оппозиционеры соглашаются взять за основу конституцию 2012 г., но при условии внесения в нее существенных поправок. Их смысл, по существу, сводится к переходу от жестко президентской к президентско-парламентской форме правления с децентрализацией административно-государственного устройства, но при сохранении унитарного характера государства и гарантиях его территориальной целостности. Любые формы федерации рассматриваются как расчленение Сирии и категорически отклоняются как режимом, так и большинством в оппозиции.

Формирование Конституционного комитета, столкнувшееся с серьезными трудностями, показало, что выработка поправок в текст действующей конституции потребует немало времени. С учетом курдского фактора особое место занимает тема территориально-административного устройства страны.

За время военных действий курдам при поддержке американцев, сделавших на них ставку в борьбе с ИГИЛ, удалось создать сильную военную структуру и сформировать в северных и восточных районах Сирии систему местных органов власти, неподконтрольных Дамаску. Неопределенность с сохранением военного присутствия США в Сирии и непредсказуемость Вашингтона в качестве союзника поставили курдов перед выбором между отражением военной угрозы со стороны Турции и достижением договоренностей с Дамаском. Курдское руководство стремится сохранить автономность своих кантонов, где они имеют позиции де-факто, и не допустить расформирования подразделений «Сирийских демократических сил», которые могли бы взять на себя ответственность за обеспечение безопасности территорий к востоку от Евфрата.

Позиция правительства Сирии в отношении предоставления курдам особого административного статуса существенно не изменилась. Согласно заявлению министра по вопросам национального примирения Али Хайдара, ни одна из сирийских провинций не может иметь «преференции, отличающие ее от других провинций или этнических групп». Переговоры на этот счет продолжаются, и речь может идти о различных форматах децентрализации, в том числе на уровне местных сообществ, или о создании некой ассиметричной территориально-административной структуры. Подходящей основой для обсуждения комплекса этих вопросов мог бы стать приемлемый для оппозиции действующий закон №107 о местном самоуправлении.

Другой насущный вопрос – восстановление экономики. Из всех конфликтных очагов в регионе Сирия понесла наибольшие потери. За годы войны ВВП республики сократился более чем вдвое, в то время как по предвоенному экономическому плану он должен был вырасти на 40%. Бюджетный дефицит увеличился более чем в 16 раз. Общий ущерб от военных действий оценивается ООН в 250 млрд долларов, в то время как Дамаск говорит о 400 млрд, необходимых только для восстановления инфраструктуры. Нужда в гуманитарной помощи, по подсчетам экспертов, также составляет внушительную сумму – 20 млрд долларов. От недоедания страдают более 70% семей, жизнь 80% сирийцев опустилась ниже черты бедности, а ее продолжительность сократилась на 20 лет.

Сирия не может восстановиться без привлечения внешней помощи. Финансовый ущерб и разрушения достигли таких масштабов, которые делают задачу реконструкции экономики неподъемной ни для самой Сирии, ни для какого-либо одного государства или даже группы государств. Исходя из понимания важности экономической и гуманитарной составляющих в процессе урегулирования, Россия предложила США, ЕС и другим потенциальным донорам объединить усилия для мобилизации ресурсов на восстановление экономики и возвращение беженцев.

Однако при осознании масштабов материального ущерба и гуманитарной катастрофы, самой крупной со времени Второй мировой войны, согласованная линия на международном уровне, в том числе в системе ООН, по-прежнему отсутствует. США и Евросоюз отказываются финансировать реконструкцию районов, находящихся под контролем сирийского правительства (а это более 70% наиболее населенной территории с наиболее разрушенной инфраструктурой). В качестве условия выдвигается трансформация Сирии в соответствии с «заслуживающим доверия» политическим процессом.

Экономическую помощь Запад рассчитывает использовать как инструмент давления на Дамаск и его союзников. Отказ сотрудничать напрямую с сирийским правительством – кроме политических соображений – аргументируется необходимостью проведения реформ государственного управления, изменения законодательства в сфере собственности и инвестиций. В условиях действующей в стране «военной экономики» поступление международной помощи через официальные каналы, по мнению западных экспертов, неизбежно приведет к закреплению позиций обслуживающих интересы режима коррумпированных бизнесменов и различных связанных с ним структур, удерживающих власть на местах. Руководство Сирии, со своей стороны, также политизирует вопросы экономического восстановления, декларируя неготовность получать помощь от «пособников терроризма». Расчет при этом делается на то, что подходы ряда стран Евросоюза могут измениться, если Дамаск проявит твердость. Среди европейских стран в последнее время действительно наметились расхождения между теми, кто решительно против сотрудничества с «режимом, не подлежащим реформированию», и теми, кто придерживается примиренческого подхода в расчете на скорую стабилизацию и участие в выгодных проектах. Выработка согласованного проекта экономической реабилитации Сирии является задачей всего международного сообщества, учитывая, что политические и гуманитарные последствия конфликта вышли далеко за пределы региона.

С реконструкцией Сирии неразрывно связана проблема возвращения беженцев. Сирийские беженцы составляют сегодня не менее трети перемещенных лиц во всем мире. В результате конфликта, по данным ООН, мест постоянного проживания лишилось около половины довоенного населения Сирии (5,6 млн беженцев и 6,6 млн внутренне перемещенных лиц). Наибольшее число беженцев сосредоточено в Турции (3,5 млн), Ливане (1 млн) и в Иордании (650 тыс.). Эта проблема воздействует на экономику соседних стран, создает серьезные внутриполитические трудности. Для Ливана, где сирийцы составляют 20% населения, беженцы, по выражению премьер-министра Саада Харири, превратились в «бомбу замедленного действия». Рост реального ВВП Иордании в течение последних трех лет сокращается, а показатель дохода на душу населения с 2012 г. находится на нуле.

Правительство Сирии должно быть заинтересовано в создании благоприятных условий для возвращения беженцев по целому ряду причин. Это и восстановление доверия, и привлечение в экономику среднего предпринимательского класса, и нормализация отношений с Западом, и, что немаловажно, легитимность выборов (президентские выборы предстоят в 2021 г.). По призыву России и во многом благодаря ее инициативам в середине 2018 г. началось возвращение беженцев – в основном из Ливана и Иордании, а также из Турции – в районы, не контролируемые Дамаском. Полномасштабному возвращению препятствует ряд обстоятельств. В первую очередь, позиция США и ЕС, которые считают, что внутренние условия для добровольной и безопасной репатриации пока не созданы. Такой же позиции придерживается Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев. Его представители добиваются от правительства Сирии более широкого присутствия в стране для оказания помощи беженцам на местах и повышения степени доверия. Согласно исследованию Фонда Карнеги, «несмотря на желание большинства беженцев вернуться домой, маловероятно, что они смогут сделать это в ближайшее время, даже в том случае, если прекратятся военные действия».

Международная практика свидетельствует, что для создания внутренней среды, которая стимулировала бы процесс возвращения, требуется соблюдение ряда условий. Среди них решение таких вопросов, как обеспечение безопасности, правовые гарантии прав собственности, возможность вернуться в прежние места проживания, амнистия уклонистов от призыва в армию, наличие рабочих мест и социальных услуг, восстановление системы здравоохранения и образования. То есть многое здесь зависит от самого правительства – насколько оно способно решать такие масштабные задачи и имеется ли для этого политическая воля.

Между тем представители оппозиции, склонной договариваться с правительством, и западные источники отмечают непоследовательность и противоречивость действий Дамаска. Большое недоумение вызвал принятый 2 апреля 2018 г. закон №10 о недвижимости, позволяющий правительству изымать ее и пускать под городскую застройку (редевелопмент) без соблюдения надлежащих процедур и выплаты компенсации владельцам. Жителям Сирии независимо от мест их фактического проживания предписывалось в течение 30 дней предоставить документы о собственности, что для беженцев практически невозможно. По многим оценкам, новый закон направлен против противников режима с целью заселить районы новых застроек в крупных городах «лоялистами». Хотя впоследствии давались успокаивающие пояснения и вносились поправки, факт принятия этого закона имел отрицательный резонанс.

Выполнение других условий, способствующих возвращению, потребует проведения реальных социально-экономических реформ, реорганизации спецслужб и армии, реинтеграции комбатантов в мирную жизнь, перестройки правовой системы и, что самое главное, – отказа от мышления категориями «победитель получает все» в пользу подлинного национального примирения по принципу «ни победителей, ни побежденных».

Перспективы послевоенной Сирии: интересы России

Россия, в том числе ее военная дипломатия, достигла многих стратегических целей, которые ставились перед сирийской операцией:

поставлен предел насильственной смене режима в Сирии;

предотвращен приход к власти радикальных исламистов с дальнейшей дестабилизацией всего региона и перетеканием воинствующего исламизма на территорию России;

ИГИЛ как террористическое образование и его военная инфраструктура разгромлены, и хотя совместную антитеррористическую коалицию, к чему призывала Москва, создать не удалось, Россия и США действовали в борьбе с ИГИЛ, пусть и раздельно, но на параллельных курсах;

под контроль правительства Сирии возвращено более двух третей территории страны;

закреплены позиции России в восточной части Средиземноморья, исторически важные для российского флота;

подтвержден статус России как мировой державы.

Возникает вопрос: что дальше? Какова должна быть последовательность действий в сочетании военных усилий и дипломатии?

Военно-политическая обстановка «на земле» ограничивает возможности Дамаска принимать самостоятельные решения о дальнейшем продвижении правительственных войск. Освобождение Идлиба, северных и восточных территорий силовым путем помимо трудностей военного и гуманитарного порядка сопряжено с достижением политических договоренностей и каких-то сложных компромиссных решений в более широком формате – не только между Россией, Турцией и Ираном. На этом этапе от России требуется дипломатическое искусство, чтобы сохранить взаимопонимание с партнерами по астанинскому процессу и в то же время не оттолкнуть Израиль. Совместить законные опасения Ирана и Израиля в сфере безопасности и не допустить столкновения между ними – непростая задача.

Нельзя сбрасывать со счетов и возможность налаживания рабочих отношений с США по постконфликтному урегулированию в Сирии, то есть за пределами военных каналов связи, которые, по оценкам обеих сторон, функционируют успешно. Несмотря на заявления Трампа, Соединенные Штаты не намерены сворачивать военное присутствие. Будет ли сокращение и, если будет, то насколько, не имеет значения, поскольку спецназ на востоке Сирии, как это уже показывали американцы, находится под постоянной защитой ВВС США. Сохранение ограниченного контингента в Сирии, по мнению большинства в американском военно-политическом истеблишменте, рассматривается как способ «держать флаг» в ходе многосторонних переговоров по Сирии и одновременно контролировать линии военных коммуникаций Ирана между Ираком, Иорданией и Ливаном.

Новый расклад сил в конфликте ознаменовал как бы завершение его военной фазы и создал предпосылки для политического продвижения. Вопрос в том, что понимать под политическим решением – урегулирование на долговременной основе или его имитацию поверхностными изменениями. Уже сейчас заметно, что рисуется картина одержанной победы. Это особенно проявляется в триумфаторских настроениях Дамаска. Военное решение, о невозможности которого твердили все участники конфликта, мол, уже состоялось, и дальнейший политический процесс должен проходить под диктовку победителей. Тактика сирийского руководства, как ее наметил президент Асад, состоит в том, чтобы добиваться примирения, а если это окажется недейственным, использовать военную силу для освобождения всей страны, в том числе и от «американской оккупации».

Как показывает мировой опыт гражданских войн, полная победа одной из сторон не гарантирует мира, если проблемы, ставшие источником конфликта, не решены и сохраняется недружественное для победителей внешнее окружение.

Запад фактически признает ключевую роль России, однако чинит препятствия, добиваясь от нее давления на Дамаск, который всегда был для Москвы нужным, хотя и трудным партнером. Тем самым на Дамаск и его «союзников» в определенной степени возлагается ответственность за конечный результат. Если получится найти точки соприкосновения с Россией на почве совместного видения послевоенной Сирии, то США и Европа будут готовы к взаимодействию, если нет – то любой из игроков на сирийском направлении имеет возможность дестабилизировать обстановку.

В интересах России – урегулирование на устойчивой основе, исходя из понимания, что политическое устройство Сирии не может оставаться таким, каким оно было до войны. Новая военная реальность должна закрепиться построением властной конструкции, основанной на действительно инклюзивной базе, представляющей широкий спектр национально-патриотических сил, в том числе интересы суннитского большинства. В противном случае плоды военного успеха со временем могут быть упущены.

Важное значение для достижения долговременного урегулирования имеет восстановление отношений Сирии не только с ближайшим окружением – здесь наметились некоторые сдвиги, – но и с внешним миром. В интересах России – добиваться урегулирования на основе международного согласия. Составной частью такого согласия должно быть признание легитимности реформированного сирийского режима и военного присутствия России в Сирии на долгосрочной основе. У Москвы имеется достаточно возможностей и военно-политического влияния для обеспечения своих интересов в Сирии неконфронтационным путем. Растопить лед взаимной вражды и ненависти после стольких жертв и гуманитарных катастроф можно только путем долгих и, главное, непрерывных многосторонних усилий.

Сирия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2019 > № 3138487 Александр Аксененок

В Китае без фанфар, тихо, но празднуют: 30 месяцев в стране не было терактов. В первую очередь эта цифра значима для Синьцзян-Уйгурского автономного района, граничащего с Россией, Казахстаном, Киргизией и другими странами.

Теракты в Китае? Да; примерно в то же время, когда освобождали от "Исламского государства"* территории Сирии и Ирака, на северо-западе Китая происходило нечто похожее — но без войны. Вот только прочитать об этом шансов было мало, в том числе потому, что "глобальные СМИ" на эту тему не распространяются. Там вы узнаете разве что насчет "концлагерей, в которых томится минимум миллион мусульман-уйгуров".

Упомянутая поездка была довольно стандартной. Пекин регулярно знакомит в основном мусульманские (но и прочие) страны со своим опытом создания школ по "дерадикализации" той уйгурской молодежи, которая совершила лишь легкие преступления. Например, человек значился в подпольной террористической ячейке, но никого не убил. Что с ним делать? Ответ Пекина: учить. Причем по решению суда. Отправить на двухлетние курсы (с постоянным проживанием, но с правом возвращаться домой на субботу и воскресенье), где джихадистов учат грамоте, а также пригодным в повседневной жизни профессиям.

Насчет грамоты и профессий — это важно. Дело в том, что примерно два десятилетия в уйгурских деревнях и некоторых городских общинах проповедники вели кампанию за отказ от изучения китайского — "языка врага" — и вообще от обучения в школах. Уйгурам объясняли, что это их земля, а китайцы — оккупанты.

Еще были кампании за отказ от регистрации браков. Работали прежде всего с детьми. То есть людей намеренно загоняли в средневековье, изолировали от общества, не давали шанса в это общество как-то вписаться. Оставался только джихад.

Есть такая поговорка: миллиард (вообще-то уже 1,4 миллиарда) китайцев не может ошибаться. На самом деле — еще как может. История китайской политики в Синьцзяне полна ошибок. Пекин был занят начиная с 80-х годов перестройкой всей системы, а десятимиллионный народ уйгуров на северо-западной окраине отдали на откуп его лидерам, которые говорили "у нас все под контролем" — и тихо делали деньги.

Тут есть один деликатный вопрос: а откуда вообще взялись проповедники джихада в этой части Китая и когда это произошло? Ответ: была такая война в Афганистане, занявшая почти все 80-е, и Китай тогда еще был в конфронтации с СССР. Поэтому играл в разные игры с моджахедами, тем более что граница с Афганистаном рядом. В итоге Афганистан подарил "Аль-Каиду"* не только США, но и Китаю. В первые годы нашего века Китай получил, по крайней мере в сельской глубинке, "потерянное поколение" уйгуров (это та самая молодежь, которую я видел за школьными партами в центрах по перевоспитанию). В городах типа Урумчи (столица Синьцзяна) поселился страх, все начали бояться всех, боковым зрением наблюдали, кто идет рядом по улице. Похожие навыки имеют жители Израиля…

Потом пришло "китайское 11 сентября" — 5 июля 2009 года, когда на улицы Урумчи джихадисты вывели несколько тысяч уйгуров, вооруженных топорами и ножами. Они шли по улицам и убивали прохожих, всего погибло 197 человек.

Нападение с ножами на прохожих — так было в Лондоне, но сначала в Синьцзяне. Автобус или грузовик, врезающийся в толпу, — это было в Ницце и других европейских городах, но сначала в Синьцзяне.

И даже тогда Пекин упустил ситуацию. Теракты нарастали и после 2009-го, в пиковом 2014 году они происходили каждые две недели, уже не только в Синьцзяне. К тому времени уже два года как у власти был Си Цзиньпин. Его команда сказала: хватит.

Здесь еще надо учесть, что Синьцзян перестал быть глухой окраиной. Появился проект "Один пояс, один путь" (провозглашен в 2013 году), подразумевающий партнерство со множеством стран Евразийского континента, с заходом торговой инфраструктуры в Африку и Латинскую Америку. "Один путь" идет, как и в античные времена, через Синьцзян. И вот что там сейчас происходит: построено или строится множество железных и шоссейных дорог (последних — 111), идущих на Пакистан, Монголию, Таджикистан, Россию и так далее. Добавлено четыре новых аэропорта и реконструировано семь старых. Через границы переброшено 17 мощных оптических кабелей. Урумчи, с его небоскребами и многоэтажными эстакадами, стал "международным наземным портом" — хабом, куда сходится множество логистических цепочек. Не забудем технопарки и зоны инноваций; в общем, Синьцзян становится важной и особой зоной развития.

Понятно, почему терроризм в такой важной части Китая получил мощную подпитку извне. И столь же понятно, что вся стратегия Пекина превратилась бы в ничто, если не ликвидировать угрозу в сухопутном коридоре, связывающем Китай с западной частью Евразии.

Никакой армейской операции не было, в том числе потому, что оружие джихадистов было в основном кустарным. Так или иначе, в краткий срок обезвредили две тысячи подпольных ячеек, взяли массу стреляющих и взрывающихся самоделок… что дальше?

А дальше было то, что можно считать интересным опытом по профилактике и оздоровлению общества. Например, ответственным работникам вменили в обязанность подружиться минимум с одной уйгурской семьей, приглашать ее детей погостить. Особую роль сыграл туризм, то есть открытие Синьцзяна миру. Сегодня гостиницы там переполнены, едут и из-за рубежа (а Синьцзян — это чудо, что-то вроде соседнего Алтая, только очень большого).

Самое же в этой истории интересное — это те самые "школы вместо тюрем". То есть места, где — теоретически — потерянное поколение уйгуров должно измениться. А изменится ли? Что они на самом деле будут думать после такого, рывком, возвращения в реальность? Смотря как учить.

От успеха этой китайской инновации зависит многое по части избавления мира от терроризма. Во множестве стран есть убеждение: лекарство от джихадизма — экономическое развитие. Сделайте людей богатыми — не будут никого убивать. А Китай говорит: не забудьте, что джихадизм — это намеренное отупление и расчеловечивание человека, и лекарство здесь — просвещение.

*Террористические организации, запрещенные в России.

Дмитрий Косырев

Сирийские нефтяники ввели обратно в строй газовое месторождение Восточный Арак, приостановленное в 2011 году в связи с кризисом в стране, сообщила во вторник пресс-служба министерства нефти Сирии.

"Технические службы смогли возобновить работу месторождения Восточный Арак-2, приостановленного в 2011 году", - говорится в полученном РИА Новости пресс-релизе ведомства.

Отмечается, что производительность месторождения составляет 175,3 кубических метра газа ежедневно.

Арак расположен в сирийской пустыне между городами Пальмира и Эс-Сухне. Месторождение было освобождено от боевиков летом 2017 года в ходе операции сирийской армии при поддержке ВКС РФ.

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе встречи со студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО МИД России по случаю начала учебного года, Москва, 2 сентября 2019 года

Дорогие друзья,

Уважаемый Анатолий Васильевич,

Уважаемый Александр Владимирович,

Как сказал ректор, наши встречи в стенах Альма-матер стали уже давно традиционными и ежегодными. Прежде всего хотел бы поздравить первокурсников, которые поступили в это прекрасное учебное заведение, пройдя очень серьезный конкурс, о чем сейчас было отмечено особо, показав не только высокий результат по ЕГЭ, но и пройдя дополнительные, серьезные и непростые испытания. Впереди вас ждут годы напряженной работы, поэтому расслабляться не надо. Уверен, что наряду с интенсивной и напряженной учебой (а здесь качество образования очень высокое, хочу очередной раз отметить профессорско-преподавательский состав) у вас будет возможность хорошо отдыхать. В МГИМО есть традиции укреплять свою студенческую корпоративность, к которой мы с Анатолием Васильевичем приложили руку. Правда, это было очень давно, но с тех пор эти традиции живут – это очень приятно.

У вас в распоряжении есть все необходимое. МГИМО отвечает всем требованиям современного мирового уровня образовательного учреждения. За 75 лет снискал себе славу и репутацию главного центра по подготовке высококвалифицированных специалистов-международников. Сегодня тысячи выпускников МГИМО трудятся в самых разных сферах – от государственного управления до бизнеса во многих странах мира.

Есть отдельные примеры, когда буквально в одной-двух странах диплом МГИМО перестал считаться пропуском в большую жизнь. Выпускники университета подвергались гонениям, теряли работу. Поэтому я особо отмечаю мужество тех наших иностранных гостей, которые поступили в наш университет. Уверен, что, когда вы вернетесь на работу в свои страны, годы студенческой дружбы обеспечат дополнительный вклад в усилия, которые мы сегодня предпринимаем, чтобы не допустить «сваливания» международных отношений в хаос и конфронтацию. Задача это непростая. Полагаемся, в том числе, и на экспертный потенциал МГИМО, и Дипломатической академии МИД России. Еще раз хотел бы здесь поприветствовать нового ректора Дипакадемии А.В.Яковенко. Человек известный, занимал самые разные ответственные должности в центральном аппарате МИД России и за границей.

Возвращаясь к теме нашей сегодняшней беседы. В условиях, когда мировую политику серьезно лихорадит, когда в ней проявляются очень непростые тенденции в том, что касается линии наших американских коллег на развал всей системы, обеспечивающей стратегическую стабильность и контроль над вооружениями, выхода из иранской ядерной программы, игнорирования решений Совета Безопасности ООН по многим вопросам, включая ближневосточное урегулирование. В этих условиях, конечно же, мы должны мобилизовать наш интеллектуальный потенциал. Еще раз скажу, рассчитываем на вклад наших коллег из МГИМО и Дипломатической академии МИД России.

Ситуация в сфере контроля над вооружениями серьезно негативная. Вслед за выходом в начале 2000-х гг. из Договора об ограничении систем противоракетной обороны США, буквально пару недель назад прекратили существование еще одного важного инструмента – Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Под вопросом судьба Договора о СНВ-3, срок действия которого истекает в феврале 2021 года. Мы выступили за то, чтобы в соответствии с предусмотренным этим документом положением, продлить действие Договора еще на пять лет. Пока не видим четкой реакции на это предложение со стороны США. Но работу мы продолжаем.

Наряду с такими тревожными тенденциями в сфере контроля над вооружениями, в сфере стратегической стабильности, мы наблюдаем попытки США и их ближайших союзников не допустить продвижение объективного исторического процесса, когда формируются новые центры экономической мощи, финансового и политического влияния. Попытки наших западных коллег заключаются даже не в игнорировании этих объективных тенденций, а в противодействии им. Конечно, они носят антиисторический характер, направлены на то, чтобы искусственно задержать доминирование Запада, которое продолжалось более пяти столетий в современной истории цивилизаций. Эти искусственные попытки создают дополнительное напряжение. Тем более, что в реализации этой линии лидеры западного мира не останавливаются перед методами недобросовестной конкуренции, в ход идут односторонние нелегитимные санкции, протекционизм в его наиболее откровенных проявлениях, торговые войны и так далее.

Есть еще такая линия наших западных коллег в русле своего общего желания не допустить формирования многополярного мира (а этот процесс, повторю еще раз, объективный) – попытки уходить от легитимных международных структур, подменить международное право, которое зиждется на Уставе ООН, неким порядком, основанным на правилах. Эти правила изобретаются от случая к случаю в зависимости от политической целесообразности. Примеров тому множество. Если будут вопросы на этот счет, я готов позднее, в интерактивном сегменте нашей встречи на этом остановиться поподробнее.

Коллективную работу в международно-признанных, легитимных, универсальных структурах пытаются подменить формулами, которые выносят за пределы ООН, собирают «компании по интересам», договариваются в своем кругу и затем пытаются навязать продукты таких дискуссий всем остальным членам мирового сообщества как истину в последней инстанции.

Я думаю, что сегодня растет понимание того, что продвигаемые нашими западными коллегами порядок, предполагающий наличие одного центра принятия решений, по определению не может быть эффективным. Как я уже сказал, он не учитывает появление и укрепление новых мировых центров, которые не хотят быть «разменными монетами» в чужой игре. Руководствуются, прежде всего, собственными национальными интересами. Хотят и демонстрируют готовность активно и энергично участвовать в формировании и реализации международной и региональной повестки дня.

Осознание кардинальных изменений, которые происходят в геополитической картине современного мира, проявилось, в частности, совсем недавно, в очень ярком выступлении на совещании французских послов Президента Франции Э.Макрона, который прямо заявил о конце западной гегемонии в международных отношениях и о необходимости налаживать коллективную работу с привлечением России, Китая и других ведущих государств современного мира. Конечно же, мы можем только приветствовать такие предложения и инициативы, главное, чтобы они воплощались в практические дела, помогали налаживать равноправный, основанный на взаимном уважении, культуре консенсуса диалог с прицелом на достижение конкретных договоренностей.

Россия – крупнейшая евразийская держава. Будем продолжать содействовать упрочению международной и региональной безопасности во всех ее измерениях: от военного и политического до экономического и энергетического и других. Будем работать над тем, чтобы у нас не было разделительных линий, которые, к сожалению, после окончания «холодной войны» вопреки всем заклинаниям, обещаниям не исчезли в Европе, а сохраняются, передвигаются все ближе к нашим границам и даже кое-где, как говорится, становятся глубже.

Мы будем и впредь отстаивать ценности Устава ООН, активно использовать свое положение постоянного члена СБ ООН, будем активно использовать Генеральную Ассамблею ООН и другие органы Всемирной организации, а также возможности таких структур, как «Группа двадцати», БРИКС, ШОС. В них решения не навязываются «старшими товарищами», а принимаются на основе выверенного консенсуса.

В числе наших приоритетов – укрепление правовых начал международного общения. Я уже сказал, что они подвергаются весьма серьезным нападкам и испытаниям. Мы будем отстаивать фундаментальные нормы международного права, включая суверенное равенство всех государств, недопустимость вмешательства во внутренние дела, необходимость мирного урегулирования споров, неприемлемость применения силы или угрозы силой, необходимость уважать право на выбор своего пути развития, которое принадлежит органично всем государствам, входящим в состав ООН. При таком понимании мы всегда готовы искать договоренности, опирающиеся на баланс интересов. При наличии доброй воли со стороны партнеров это всегда возможно. Пути к продвижению таких задач, конечно же, необходимо рассматривать конкретно, равно, как и еще одна важнейшая задача, – необходимость осмыслить то, что происходит в сфере стратегической стабильности и контроля над вооружением, о чем я упоминал чуть выше, и постараться найти образ действий, который в максимальной степени будет обеспечивать интересы Российской Федерации, в том числе в отношении международных аспектов этой проблемы, и в необходимости понять насколько реален в этой ситуации диалог.

Еще раз скажу, что мы рассчитываем на экспертизу наших коллег МГИМО и Дипломатической академии МИД России. Будем активно опираться, как это происходило раньше и происходит сейчас при выработке внешнеполитических инициатив, на ваш научный потенциал, креативность. Приветствуем такого рода инициативы.

Разумеется, продолжим взаимодействие с нашими союзниками, соседями в рамках ОДКБ, СНГ, ЕАЭС. Еще раз скажу: делаем все для защиты наших национальных интересов. Всегда открыты для равноправного диалога с западными партнерами в самых разных форматах. Наша цель должны быть общей – не допустить дальнейшего соскальзывания международной ситуации к хаосу. В идеале мы, конечно, хотим, чтобы воплотились в практические дела те политические декларации, которые принимались за последние тридцать лет в рамках ОБСЕ о том, чтобы сформировать в Евроатлантике и Евразии обновлённую перспективную архитектуру мира, равной и неделимой безопасности и широкого экономического сотрудничества. Запрос на такую работу существует. Это очень ярко подтвердилось в ходе недавнего визита Президента Российской Федерации В.В.Путина во Французскую Республику и его переговоров с Президентом Э.Макроном в Форте Брегансон.

Очень актуальной является задача выработки таких подходов к нашей общей архитектуре, где не будет ведущих и ведомых, все будут видеть, что их интересы надежно обеспечены. Важным шагом в этом направлении стала бы реализация инициативы Президента России В.В.Путина о формировании Большого евразийского партнерства с участием всех без исключения государств, расположенных на нашем общем Евразийском континенте, будь то члены ЕАЭС, ШОС, АСЕАН. В перспективе при наличии заинтересованности такой процесс должен быть открыт и для стран-участниц Европейского союза. Думаю, что последовательная реализация такого масштабного подхода, который незапрограммирован заранее, а призван реализовываться по мере того, как страны-участницы будут видеть в этом для себя пользу, будет не только помогать обеспечивать поступательный рост национальных экономик, но и существенно укрепит предсказуемость и стабильность на обширных пространствах от Лиссабона до Джакарты.

На этом хотел бы остановиться и перейти к интерактивной части нашего общения. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: Имеются ли на сегодняшний день основания для позитивной оценки перспектив выполнения условий Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД)? Имеются ли у международного сообщества альтернативные варианты урегулирования этого кризиса?

С.В.Лавров: Безусловно, ситуация тревожная. СВПД, вступивший в силу в 2015 г., характеризовался всеми без исключения участниками мирового сообщества как выдающееся достижение международной дипломатии последних десятилетий не только с точки зрения обеспечения успокоения ситуации вокруг Ирана и в районе Персидского залива, но и в плане его значения для укрепления режима нераспространения ядерного оружия. Когда США в одностороннем порядке прекратили выполнять это соглашение, у всех возникла серьезная озабоченность. Но США на этом не остановились. Они запретили всем остальным странам мира выполнять СВПД, хотя он был утвержден резолюцией СБ ООН обязательной к исполнению всеми членами Организации.

Эта ситуация создала кризис, поскольку план базировался на балансе интересов, уступок. Это большой компромисс, неотъемлемой частью которого является право Ирана обогащать уран в известных пределах для целей ядерной энергетической программы и производить в определенных пределах тяжелую воду. Но самое главное, этот пакет включал в себя неотъемлемое право Ирана торговать с внешним миром прежде всего своей нефтью и получать за это положенные средства от продаж. Когда США запретили всем покупать иранскую нефть и совершать какие-либо банковские переводы в долларах в качестве платы за поставляемые из Ирана товары, подавляющее большинство стран (прежде всего компаний) оказалось в тяжелом положении. Они зависят от американского рынка, от доллара, который из-за этих действий теряет свою репутацию в глазах мирового сообщества. Вашингтон, конечно, подорвал позиции доллара как мировой платежной валюты не только своими решениями по Ирану, но и другими санкциями, в соответствии с которыми долларовые расчеты запрещались той или иной стране, если там находилось неугодное американцам правительство. Сказав это, подчеркну еще раз, что Россия вместе с остальными участниками сделки по иранской ядерной программе неизменно подтверждает свою приверженность ей. Мы провели две встречи в прошлом году на уровне министров иностранных дел стран-участниц этой программы без США, выработали договорённости, в соответствии с которыми европейцы обязались согласовать и запустить механизм, позволяющий вести расчеты с Ираном в обход контролируемых американцами каналов. Пока этот механизм не запущен.

Я уже упоминал инициативы Президента Франции Э.Макрона, которые он обсуждал с Президентом России В.В.Путиным в форте Брегансон пару недель назад. Среди них была одна, направленная на преодоление кризиса вокруг выполнения СВПД. С ее деталями вы можете ознакомиться в СМИ – не буду на этом подробно останавливаться. Этот процесс еще идет, и не хочу делать сейчас прогнозы. Надеемся, что действия Франции, ее Президента принесут результат. Президент России В.В.Путин поддержал направление мысли, которым с ним поделился Э.Макрон. Буквально сразу после нашей встречи я буду принимать Министра иностранных дел Ирана М.Д.Зарифа. В ходе переговоров мы лучше поймем насколько реалистично добиться результатов по выдвинутым Президентом Франции инициативам.

Вопрос: Корреспонденты российских СМИ часто становились объектами дискриминации со стороны властей Франции. Какова ситуация с журналистами «РТ Франс» и «Спутник Франс» на текущий момент?

С.В.Лавров: Ситуация не очень оптимистичная. Если за последние пару дней ничего не произошло, то корреспонденты «РТ Франс» и «Спутник» в Париже по-прежнему лишены аккредитации в Елисейском дворце. Поднимал этот вопрос во время визита Президента России В.В.Путина во Францию. У нас была отдельная беседа с Министром иностранных дел Франции Ж.-И. Ле Дрианом, с дипломатическим советником Президента Франции Э.Боном. Подтвердил, что такое отношение к журналистам противоречит всем нормам цивилизованного поведения и договорённостям, которые многократно принимались, в т.ч. в рамках ОБСЕ. В них идет речь о том, что все граждане любой страны ОБСЕ имеют право на беспрепятственный доступ к информации, которая проистекает как изнутри страны гражданина, так и из-за рубежа. Государства обязались в соответствии с этими политическими документами ОБСЕ не чинить препятствий для свободного потока информации. К сожалению, наши западные коллеги, которые очень ревностно относятся к происходящему у нас с регулированием демократических процессов в соответствии с законами, предпринимают шаги в противоположном направлении. Во Франции некоторое время назад был принят закон, привязанный к выборам и их освещению, который позволяет в ускоренном судебном порядке с участием одного судьи без представителей защиты за 48 часов принимать решение о запрете тому или иному СМИ работать над освещением предвыборной кампании во Франции, если регулятор без объяснения причин сочтет, что оно сопровождается неким вмешательством во внутренние дела. Это очень нетранспарентная, непрозрачная процедура. Этот закон вызвал большую критику в самой Франции. Надеюсь, что сейчас в Национальном собрании Франции будут рассмотрены шаги, которые позволили бы этой демократической стране не прибегать к такого рода недемократическим методам.

Такие проблемы случаются не только во Франции. Недавно в Лондоне состоялось мероприятие «Глобальная конференция по свободе СМИ», куда был закрыт путь для «РТ», равно как и официальные представители российской стороны были приглашены на уровне, не отвечающем принципам равноправия и демократического рассмотрения проблем. Ставим эти вопросы перед Советом Европы и ОБСЕ. Хочу отметить в позитиве, что Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ А.Дезир (кстати, гражданин Франции) в последнее время стал больше внимания уделять необходимости обеспечивать равное рассмотрение ситуаций, складывающихся в разных странах-участницах ОБСЕ. Но работы еще непочатый край.

Вопрос: Каким вопросам международной правозащитной повестки дня Россия планирует уделить наибольшее внимание в рамках деятельности Совета ООН по правам человека в 2021-2023 гг.?

С.В.Лавров: Нам сначала нужно избраться в СПЧ ООН, так как сейчас мы не являемся его членом. Ведем активную кампанию по обеспечению нашего избрания на период 2021-2023 гг. Но и в качестве наблюдателя, каковым мы сейчас являемся, у нас есть достаточно возможностей участвовать в заседаниях Совета, работать с делегациями, продвигать свои инициативы.

В Совете ООН по правам человека, в других международных структурах, занимающихся этой проблематикой, прежде всего в ОБСЕ и Совете Европы, достаточно последовательно, особенно в прошлом и текущем годах, продвигаем тему обеспечения прав национальных меньшинств – их языковых, религиозных и прочих прав. Причиной такого внимания послужили действия предыдущего руководства Украины, режима П.А.Порошенко. При поддержке его администрации Верховная Рада приняла целую серию законов, грубо нарушающих не только международные обязательства Украины по обеспечению прав национальных меньшинств, но и Конституцию украинского государства. Это касается закона об образовании, закона об украинском языке как государственном, в которых, по сути дела, грубо дискриминируются все языки национальных меньшинств по сравнению с украинским. В ответ на критику Совета Европы и других правозащитных структур в Европе и ООН, украинское руководство при П.А.Порошенко стало делать заявления о том, что снабдит эти законы дополнением, в соответствии с которым из-под его действия будут исключены языки ЕС. Если это так, то единственным дискриминируемым языком в соответствии с этими т.н. законами будет русский. Учитывая это, мы призвали наших коллег из ЕС даже не рассматривать провокационные обращения подобного рода, имеющие одну цель – буквально «купить» европейцев, удовлетворить их озабоченности судьбой венгерского, румынского, польского языков на Украине и тем самым «умыть руки», оставив русский – главный язык, на котором говорят миллионы украинцев (помимо украинского), – в дискриминационном положении. Будем продвигать соответствующие инициативы в рамках Генассамблеи ООН, ее Третьего комитета, занимающегося правами человека, Совета министров иностранных дел ОБСЕ и в целом в рамках ОБСЕ. Насчет Совета ООН по правам человека в 2021-2023 гг., надеюсь, до этого периода проблема решится, она срочная. Но если будет необходимо, то и в Совете ООН по правам человека, когда мы, надеюсь, туда изберемся, эта тема будет для нас одной из приоритетных.

Вопрос: Ряд экспертов придерживается мнения, что создание Конституционного комитета по Сирии при всей важности этого события не гарантирует успеха. Как Вы считаете, какие шаги необходимо предпринять для наиболее действенного функционирования этого органа?

С.В.Лавров: Конституционный комитет призван начать выполнение очень важного положения, заложенного в резолюции 2254 СБ ООН, а именно – начать конституционную реформу. Убеждены, как и все без исключения другие страны, что это неотъемлемая часть усилий по устойчивому урегулированию сирийского кризиса. К сожалению, не всем нравится, что Конституционный комитет формируется, прежде всего, по инициативе «астанинской тройки», по предложению которой был созван Конгресс сирийского национального диалога в Сочи в феврале прошлого года. Как раз он положил начало усилиям по созданию Конституционного комитета, определил принципы его формирования. Решения Конгресса были одобрены ООН. Есть страны, которые видят в усилиях вокруг сирийского кризиса не задачу успокоить ситуацию, обеспечить суверенитет Сирии, право ее народа на определение своей судьбы, а возможность продолжать геополитические игры. Если бы наши западные коллеги руководствовались задачами, все-таки более отвечающими интересам урегулирования, то Конституционный комитет начал бы работать уже в конце прошлого – начале нынешнего года. Несмотря на искусственно создаваемые препятствия, мы вместе с нашими партнёрами по «астанинскому формату» Турцией и Ираном делаем все, чтобы найти устраивающий всех состав Конституционного комитета. Остались буквально одна-две фамилии. Если честно, смешно цепляться за одну-две фамилии из 150 в ситуации, когда принятие решений в такого рода комитете (это уже согласовано) будет основываться на принципе консенсуса или, в случае невозможности его достижения, на необходимости получить

75 % голосов. То есть любой участник Конституционного комитета – правительственная часть, часть от оппозиции и гражданского общества смогут заблокировать нежелательные для себя решения. В такой ситуации цепляться за одну-две фамилии не очень серьезно.

Вы сказали, что создание Конституционного комитета, по оценке некоторых экспертов, не гарантирует успех. Я с Вами согласен. Но пока не начнем работать, мы не поймем, насколько этот комитет сможет продвинуться в выработке общеприемлемого для всех сирийцев варианта конституционной реформы. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Тот гарантировано не достигает результатов, кто боится предпринимать конкретные важные шаги. А в этом случае не надо бояться, потому что это предусмотрено резолюцией СБ ООН, и ее нужно выполнять.

Вопрос: Как Вы оцениваете работу по мобилизации международных усилий, направленных на содействие возращению сирийских беженцев и внутренне перемещенных лиц? С какими трудностями приходится сталкиваться? Как можно их преодолеть?

С.В.Лавров: Если говорить о конкретных задачах, решение которых будет способствовать возвращению беженцев, то трудности заключаются, прежде всего, в недостаточном внимании большинства западных стран созданию условий «на земле» для возвращения беженцев и перемещенных лиц. По сути дела, этим занимаемся только мы, в известной степени наши индийские коллеги и китайские партнёры. Но Запад категорически отказывается от вложений в создание условий для обеспечения нормальной жизни, чтобы граждане Сирии могли вернуться в свои дома, под предлогом того, что они не могут начинать подобного рода действия, пока не будет ясности с политическим процессом. Когда он начнется, и будет прогрессировать, тогда они обещают подумать, как вкладываться или не вкладываться в создание инфраструктуры для возращения тех, кто покинул свои дома. При этом критерий прогресса они сознательно оставляют достаточно расплывчатым, чтобы иметь возможность и далее манипулировать этим вопросом. Мы считаем подобный подход ошибочным и предвзятым. Есть несколько хороших примеров. Во-первых, они говорят, мы не можем вкладывать деньги, потому что это будет означать содействие экономическому развитию Сирии, а это запрещено, пока не будет ясно, чем закончится политический процесс. Запрещено решениями ЕС, которые, как Вы понимаете, тоже односторонние и являются весьма спорными. Но речь идет не о том, чтобы создавать там заводы, фабрики и прочие промышленные объекты, а о том, чтобы обеспечить в населенных пунктах элементарные крыши над головой, водоснабжение, электроснабжение, элементарные медицинские и образовательные услуги. Больше ни о чем. Это прекрасно вписывается в критерии гуманитарной помощи, которая не запрещена даже решениями ЕС. Еще один пример: на восточном берегу Евфрата, который не контролирует сирийское правительство, активно работают американцы, пытаются разыгрывать «курдскую карту», чем естественно вызывают недовольство в Турции, идут переговоры между турками и американцами относительно того, чтобы курды не расселялись, как того хотят американцы, на землях, где традиционно жили арабские племена. Там очень сложное переплетение противоречий. Но на восточном берегу Евфрата американцы не только не препятствуют вложениям других стран в создание нормальной инфраструктуры, но и стимулируют такие вложения. В этом мы усматриваем замыслы подвергать испытаниям и сомнениям территориальную целостность САР. Такое отношение на основе откровенных двойных стандартов не помогает усилиям по выполнению резолюций СБ ООН. Третий момент, который тоже характеризует позицию Запада, создающего проблемы для возвращения беженцев – несколько месяцев назад в Брюсселе прошла очередная конференция по помощи сирийским беженцам, на которой было объявлено, что страны-участницы готовы выделить добровольные взносы на 7 млрд евро. Но львиная доля этих обязательств предназначена для содействия тем странам, на территории которых находятся миллионы сирийских беженцев. Не на создание условий для их возвращения, а на обустройство их в лагерях беженцев в Турции, Иордании, Ливане, т.е , по сути дела, на увековечение ситуации, когда сирийские беженцы остаются в лагерях за пределами своей страны. В чем причина такого странного направления ресурсов? Наверное, западные коллеги, которые все-таки должны вместе со всеми выполнять резолюцию СБ ООН, которая предусматривает выборы, не прочь сохранить максимальное количество сирийских беженцев в лагерях за границей, в расчете на то, что там они проголосуют более «правильно» с точки зрения Запада. Я не говорю, что это так, это может быть одной из причин, потому что другую причину найти очень трудно. Но если это так, то опять же задача урегулирования подменяется геополитической игрой, направленной на пресловутую смену режима. К этому методу Запад прибегал неоднократно и прибегает до сих пор. Надеюсь, что провал всех предыдущих попыток творить подобные революции в регионе путем вмешательства извне послужит уроком для того, чтобы Запад все-таки изменил свою позицию. Много стран понимают, что вопросы с беженцами нужно решать быстро. Мы к этому готовы. Россия активно содействует возвращению беженцев в САР, в частности из Ливана и Иордании. Наши военные, которые находятся там по приглашению законного Правительства и Президента Б.Асада, активно участвуют в подготовке необходимых условий в соответствующих населенных пунктах. Мы информируем находящихся за границей беженцев, о том, что данные конкретные территории вполне пригодны для возвращения. Количество возвращающихся из Ливана и Иордании достаточно серьезно – более тысячи ежедневно. С июля 2018 г. в САР вернулось около четырехсот тысяч человек. Если брать период за весь конфликт, который продолжается с 2011 года, то вернулось около 1,5 млн беженцев. Поэтому разговоры о том, что сирийское правительство не создает достаточных условий для этого, политизированы и предвзяты. Были конкретные претензии со стороны наших западных коллег относительно некоторых законов, которые были приняты в Сирии и касались имущественных прав возвращающихся, а также критериев, по которым они могут или не могут призываться для службы в армии и ряда других вопросов. По всем темам, которые вызывают вопросы у международных структур, занимающихся беженцами, мы обращались к сирийскому Правительству, и все пожелания и замечания учитываются в принимаемых документах. Если есть какие-то еще факторы, необходимые, чтобы беженцы активнее начинали возвращаться, мы будем работать с сирийским Правительством в контакте с Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев.

Вопрос: С развитием информационно-коммуникационных технологий перед компаниями и государствами остро стоит задача обеспечения безопасности как в военной, так и в гражданской сфере. Каждое государство выстраивает свою тактику и стратегию кибербезопасности. Мы также понимаем, что кибервойны между странами идут постоянно, что не раз демонстрировали наши международные партнеры. Но киберпреступники и кибертеррористы вне зависимости от национальности – всеобщая глобальная проблема. Актуально ли, по Вашему мнению, говорить о реальном формировании глобального режима информационной безопасности? С какими противоречиями сталкиваются государства при сотрудничестве по данному вопросу?

С.В.Лавров: Это очень острая тема. Она появилась не вчера. За последние пару лет она существенно обострилась в связи с попытками обвинить, в том числе и Российскую Федерацию, во взламывании американских ресурсов в контексте проведения выборов Президента. Ни единое обвинение не получило какого-либо мало-мальски убедительного подтверждения, но этот миф продолжает циркулировать по американским и западными СМИ, продолжает подниматься в выступлениях отдельных западных политиков. Все это происходит на фоне наших многократных предложений создать рабочие группы для предметного рассмотрения конкретных претензий друг к другу с каждой из западных стран, которые высказывают подобные опасения, в рамках отношений России с Западом, будь то ЕС, НАТО или какие-либо другие структуры. У нас тоже есть основания, причем более солидные, подозревать, что западные коллеги проявляют повышенное внимание к нашим интернет-ресурсам. Это не раз проявлялось. Об этом говорили представители Центрального Банка России, Сбербанка и других государственных структур.

Много лет назад Россия была первой страной, которая поставила в ООН проблему международной информационной безопасности, с точки зрения влияния информационных и коммуникационных технологий на обеспечение военно-политической безопасности каждого государства-члена ООН. Эти дискуссии шли с переменным успехом. На каком-то этапе наши западные коллеги высказывали нецелесообразность рассмотрения этой темы, которая может, мол, вполне регулироваться действующим международным правом. Мы так не думали и приводили конкретные примеры. На каком-то этапе три-четыре года назад был консенсус при принятии соответствующей резолюции. Была создана группа правительственных экспертов. Она представила неплохой доклад и предложила дальнейшие направления работы в ООН с тем, чтобы выработать правила ответственного поведения в информационно-коммуникационном пространстве. В прошлом году на 73-й сессии ГА ООН наши американские коллеги уже при поддержке своих ближайших союзников стали возражать против продолжения этой работы. Аргумент был очень простой и примитивный: Россия повсеместно вмешивается в выборы и другие политические процессы в западных странах, пытается замаскировать свою неприглядную линию продвижением как бы правильных и благородных резолюций в ООН. Если есть о чем говорить, то надо садиться и обсуждать, а голословно обвинять в несуществующих планах – несерьезно. По крайней мере, резолюция, о которой идет речь, которая препроводила проект правил ответственного поведения государств в информационном пространстве, была принята подавляющим большинством голосов. В соответствии с ней была создана рабочая группа ГА ООН, в которую могут войти все государства-члены, т.н. рабочая группа открытого состава. Она будет рассматривать существо предложений России, которые поддержаны всеми государствами ШОС, по формированию правил ответственного поведения в информационном пространстве. Параллельно была принята резолюция по инициативе США, которая предполагает создание группы экспертов ограниченного состава. Задачи этой группы заключаются в том, чтобы определить, насколько действующие нормы международного права могут применяться для регулирования киберпространства. Я уже упомянул, что мы считаем, что для этого необходимы дополнительные нормативные универсальные акты. Запад пытается убедить всех остальных, что ничего не нужно делать в плане регулирования этой сферы.

Вы также упомянули киберпреступность и кибертерроризм. Да, помимо вопросов, связанных с безопасностью государств, эта проблема тоже стоит очень остро. Мы привлекаем к ней внимание. По нашей инициативе была принята еще одна резолюция ГА ООН, которая посвящена уже киберпреступности – терроризм, наркотрафик, отмывание денег и прочие формы нарушения закона. Эта резолюция пригласила все страны высказать свое мнение Генеральному секретарю ООН, как лучше наладить контроль за этой проблемой.

В принципе, в более широком плане, еще задолго до того, как были начаты эти процессы в ГА ООН, Россия вместе с целым рядом других партнеров в Международном союзе электросвязи поставила вопрос, чтобы Союз занялся вопросами регулирования интернета. Вы понимаете, о чем идет речь. Мы убеждены, что формы и методы регулирования интернета должны быть доступны, прозрачны и понятны для всех стран. Никто не должен иметь некое монопольное право на то, чтобы регулировать всемирную паутину. Пока вопрос продолжает обсуждаться. Понятно, что есть небольшая группа стран, которая сопротивляется этим дискуссиям, но они продолжаются. Это очень важное направление нашей дипломатии.

Вопрос: Какой самый ценный и полезный совет Вы получили в жизни?

С.В.Лавров: Не могу сейчас вычленить какой-то один момент из тех советов, просьб, нравоучений, которые мне особенно помогли в жизни. Оставайтесь всегда честными. Главное, никого не предавать в жизни – ни в работе, ни в отношениях с товарищами. Остальное – учиться, учиться и учиться.

Вопрос: 24 октября в Сочи состоится саммит Россия-Африка. Это первое мероприятие такого уровня за всю историю отношений России и Африки. Стоит ли ожидать существенного прорыва в отношениях России и стран данного региона?

С.В.Лавров: Вы, по сути дела, сформулировали ответ. Это, действительно, первый в истории саммит Россия-Африка. У нас были очень тесные, во многом союзнические отношения с большинством африканских стран в период деколонизации Африки. Советский Союз был инициатором этих процессов в ООН. Мы отмечаем годовщины этой эпохи, как посвященные освобождению каждой африканской страны, так и принятию эпохального рубежного документа ГА ООН – Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам. К ней до сих пор прибегают политики и юристы, в том числе судьи Международного суда ООН, отмечая, что есть еще несколько территорий, которые не освобождены колонизаторами в соответствии с Декларацией, о которой я упомянул. По понятным причинам, когда Советский Союз прекратил свое существование, Россия оказалась в абсолютно новой ситуации: 25 млн русских в одночасье оказались за границей, у нас не было оборудованных границ с нашими соседями, потому что это было единое государство, были колоссальные финансовые долги и много других проблем. Конечно, отношения со многими зарубежными странами отошли на второй план по сравнению с теми задачами, которые страна решала для того, чтобы сохранить свою государственность. По мере того, как у нас восстановилась государственность, управляемость страной, стала развиваться экономика, социальная сфера, российский бизнес начал присматриваться к перспективным, интересующим страну проектам за рубежом, мы стали возвращаться в Африку. Этот процесс идет последние 15 лет. Это возвращение имеет форму возобновления очень тесного политического диалога, который всегда находился на стратегическом и дружественном уровне, а также форму гуманитарных, культурных, образовательных связей: 15 тыс. африканцев сейчас обучаются в Российской Федерации, примерно треть из них – по стипендиям, которые предоставляет российское государство. Конечно, это возвращение касается и сферы экономики. Наши африканские партнеры заинтересованы в том, чтобы российский бизнес работал там более активно. Это обеспечивает более широкую конкуренцию между компаниями западных стран, Китая, России. В условиях, когда наблюдается такая конкуренция в сфере освоения минеральных ресурсов Африки, африканским коллегам проще и дешевле выбирать себе партнеров.

Мы всегда стараемся вести дело таким образом – и настраиваем наши компании на такое поведение, – чтобы в полной мере учитывать задачи развития национальных экономик африканских стран. Это касается сферы добычи углеводородов, других минеральных ресурсов, энергетики, в том числе ядерной. Мы обсуждаем такие проекты с целым рядом африканских стран.

В целом нам, конечно, далеко до абсолютных цифр, характеризующих торговлю и инвестиционное сотрудничество африканских стран, скажем, с Китайской Народной Республикой (КНР). Но за последний год наш товарооборот вырос на 17% (это очень солидная прибавка), превысил 20 млрд долларов и продолжает расти.

Для отражения и закрепления всех этих тенденций, для того, чтобы составить планы дальнейшего развития нашего партнерства с африканскими странами, Президент России В.В.Путин в прошлом году, когда был саммит БРИКС в Йоханнесбурге, выступил с инициативой проведения саммита Россия-Африка. Инициатива была активно поддержана. Она будет реализовываться под сопредседательством глав России и Египта, поскольку в текущем году Египет возглавляет Африканский союз. Свое участие в африкано-российском саммите в Сочи уже подтвердили более 40 глав государство и правительств, руководители 8 региональных и субрегиональных организаций на Африканском континенте и президент Африканского экспортно-импортного банка (Афрэксимбанк). Саммиту будет предшествовать экономический саммит, где главы государств и правительств вместе с лидерами компаний из России и Африки проведут дискуссии. Затем состоится саммит на политическом уровне, который пройдет 24 октября. Готовятся документы. О них будет сказано по мере завершения переговоров.

Я думаю, что это на самом деле очень важное событие, которое подведет черту под нынешним этапом нашего партнерства и наметит пути его углубления во всех областях.

Вопрос: Может ли выход США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) повлечь за собой полный слом существующей архитектуры поддержания стратегической стабильности в мире? Какие шаги в данном контексте будет предпринимать российская сторона?

С.В.Лавров: То, что США сломали Договор о противоракетной обороне и сейчас сломали ДРСМД под надуманным предлогом – это уже состоявшийся факт. США уже испытали ракету средней дальности наземного базирования, используя установку, которую они всегда отстаивали как способную запускать исключительно противоракеты, а мы говорили об обратном. Американцы подтвердили нашу правоту. Эти действия показывают, что они не собираются возвращаться в этот Договор. Выдвигаются требования, предварительные условия, ведутся дискуссии о том, что делать с ракетами средней и меньшей дальности. Главным предварительным условием является участие КНР в этих будущих переговорах. Китай заявил о том, что масштабы его ядерного потенциала несопоставимы с американским и российским, поэтому его участие не может быть поддержано. Но американцы продолжают заявлять об этом, просят нас уговаривать КНР. Мы не будем этим заниматься. Если США получат согласие КНР, тогда мы будем готовы разговаривать. Но заставлять Пекин помимо его воли – я считаю, это неправильно и некорректно.

Есть другие ядерные державы. Как неоднократно говорил Президент России В.В.Путин, мы готовы встречаться в любых форматах. В любом случае, формат ядерной «пятерки» является одним из главных. Мы на повседневной основе работаем вместе в ООН, в других столицах. В зависимости от наличия согласия соответствующих стран, мы готовы встречаться в любых форматах. Напомню, несмотря на разрушение США Договора о ракетах средней и меньшей дальности, мы сделали очень важный политический жест. В.В.Путин сказал, что Договор более не существует, но мы будем действовать зеркально. Если США начнут разрабатывать соответствующие средства, мы оставляем за собой право поступить таким же образом. Если будут испытывать – и у нас будет такое право. Но при этом Президент подчеркнул, что мы не будем развертывать такие ракеты средней и меньшей дальности в случае их создания в тех регионах мира, где не будут развернуты системы американского производства. Если США воздержатся от развертывания в Европе или Азии, то мы не будем предпринимать таких же шагов. Это серьезное предложение, по сути дела, – мораторий, который мы довели до сведения членов НАТО. Предложили им коллективно присоединиться к этому мораторию. Они пока не ответили согласием.

Что касается вопроса о прекращении действия ДРСМД, означает ли это полный развал контроля над вооружением, то есть Договор о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3) от 2010 г., действие которого истекает в феврале 2021 г., и в пользу продления которого вплоть до 5 лет уже высказалась Российская Федерация. Мы ожидаем реакции Вашингтона. Президент В.В.Путин говорил об этом с Президентом США Д.Трампом, когда они встречались в Осаке на саммите «Группы двадцати» в июне этого года. Пока реакции мы не получили. Возникают определенные вопросы к тому, как этот Договор выполняется в настоящее время. Думаю, что диалог по этой важной проблеме в любом случае необходим. Основным ориентиром в этом диалоге мы бы предпочли видеть стремление продлить его на очередные пять лет.

Вопрос: Я являюсь автором студенческого издания МГИМО «Международник». В этом году в МГИМО впервые поступили дети XXI века – те, кто родился в 2001 г. Как Вы думаете, сможет ли измениться расклад международных отношений с приходом нового поколения дипломатов, или прошлые обиды и распри с другими странами останутся с нами?

С.В.Лавров: Мы с А.В.Торкуновым тоже выпускали «Международник», но тогда это было не печатное издание (не в смысле «непечатное»), а рисованное. Мы в буквальном смысле раскладывали десяток листов ватмана; ползали с гуашью, тушью, чернилами; писали от руки статьи, стишки, песенки; рисовали карикатуры. Спасибо, что «Международник» продолжает жить. Это очень хорошее студенческое дело.

Что касается детей нового века и того, насколько их приход в университетскую жизнь, а затем и в политику, бизнес, другие сферы жизнедеятельности повлияет на отношения между странами, здесь есть несколько мнений. Одно из них все чаще высказывают некоторые политологи, которые называют себя реалистами и просят не считать их пессимистами. Оно заключается в том, что поколение, которое не только не видело войны, но и в большинстве своем уже не воспитывается теми, кто эту войну пережили, будет терять страх перед войной, перед теми негативными явлениями, которые накапливаются в международной жизни. Прежде всего это касается реальной угрозы новой гонки вооружений, которую нам пытаются навязать, но в которую мы не будем вовлекаться, как не раз говорил Президент России В.В.Путин.

Эта точка зрения имеет право на существование. Поэтому очень важно сохранять историческую память, не позволять ее похоронить, навязать толкование истории, которое откровенно нацелено на то, чтобы унизить наш народ, его достижения в период Великой Отечественной войны (об этом сейчас идет очень громкая, противоречивая дискуссия и у нас, и на Западе). Но факты на нашей стороне. Когда мы отстаиваем свою точку зрения на историю Второй мировой войны, мы не скрываем ни единого факта. Наши западные коллеги, как это проявилось при освещении мероприятий, проводившихся в Варшаве в связи с 80-летием начала Второй мировой войны, пытаются выборочно презентовать факты своему населению, общественному мнению, умалчивая о тех страницах, которые не делают чести ни западным державам, ни той же Польше. Это проблема. Ее решение заключается в необходимости открытых и честных разговоров между историками. А политики обязаны руководствоваться международно-правовыми рамками и нормами. А они заключаются, во-первых, в приговоре Нюрнбергского трибунала, который четко определил, кто должен понести наказание за бесчинства, развязанные во время Второй мировой войны. Во-вторых, эти нормы определяются Уставом ООН, который в одной из своих статей гласит, что все, что сделано державами-победительницами, пересмотру не подлежит. Это одна группа мнений.

Другая группа мнений, которая не противоречит логике первой, заключается в том, что новое поколение, свободное от тех конфронтационных проявлений, которые были в период «холодной войны», накапливались в последние годы в отношениях между Россией и Западом, окажется более способным подняться над этими разногласиями и сконцентрироваться на том, чтобы все молодые люди, которые становятся все более зрелыми и входят во взрослую жизнь, поставили на первый план общие угрозы человечеству. Это и потепление климата (теперь для всех очевидно, что с этим нужно что-то делать), и терроризм, и наркобизнес, который вырывает из молодого поколения огромное количество жизней, и другие формы организованной преступности, продовольственная безопасность. Не зря сейчас 16-летняя девушка из Швеции Г.Тунберг продвигает борьбу за чистый климат. Может быть, кто-то из таких же молодых и ответственных граждан нашей планеты начнет движение за мир против той конфронтации, которая сейчас всем портит кровь.

Если у Вас есть такие инициативы, я Вам советую не прятать их от общественности, а смелее их высказывать.

Закончу тем, что я упомянул в начале. То, что здесь присутствуют студенты из многих зарубежных стран, создает пусть небольшой, но очень важный элемент усилий по выстраиванию взаимопонимания между нашими людьми. А где есть взаимопонимание между людьми, там будет легче договариваться и между народами.

Большое спасибо!

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 2 сентября 2019 > № 3150301 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Исламской Республики Иран М.Дж.Зарифом, Москва, 2 сентября 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели весьма содержательные переговоры.

Обсудили большинство вопросов, которые стоят на повестке дня российско-иранских отношений в русле тех принципиальных договоренностей, достигнутых в ходе предыдущих встреч президентов России и Ирана, включая договоренности в ходе встреч в Сочи в феврале этого года и в июне в Бишкеке «на полях» саммита ШОС.

У нас обоюдное стремление к дальнейшему укреплению партнерства в политической, экономической и гуманитарной областях, в сфере безопасности, в борьбе с терроризмом и в целом на внешнеполитическом направлении.

С удовлетворением констатировали рост товарооборота за первые шесть месяцев текущего года на 17 %. Важную роль в закреплении положительной динамики играет Постоянная Российско-Иранская комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, очередное пленарное заседание которой проводилось летом этого года в Иране под сопредседательством министров энергетики. Сегодня министры энергетики России и Ирана встречаются в Москве. Мы уверены, что они более подробно рассмотрят задачи, стоящие на экономическом направлении в интересах выполнения поручений, которые были согласованы президентами. Речь идет об осуществлении перспективных российско-иранских инициатив, прежде всего в энергетике, в том числе атомной, в области транспорта, промышленной кооперации и финансово-банковского сотрудничества.

Россия и Иран испытывают влияние нелегитимных односторонних рестрикций, введенных США, которые нацелены на блокирование внешнеэкономических связей Исламской Республики Иран. Договорились и далее предпринимать совместные усилия по расширению мер защиты торгово-экономических проектов с Ираном по обеспечению независимости от каналов расчета в долларах. Доллар как валюта международных платежей, конечно же, существенно подорвал доверие к себе не только со стороны наших стран, но и со стороны большинства других государств, которые понимают ненормальность нынешних действий Вашингтона в навязывании своих односторонних решений, в том числе в контексте пересмотра норм ВТО в контексте продвижения мер абсолютно недобросовестной конкуренции в интересах выторговывания, выжимания для себя односторонних преимуществ.

Мы с иранскими коллегами исходим из того, что дополнительный импульс развитию наших торгово-экономических связей призвана придать реализация Временного соглашения о продвижении к созданию зоны свободной торговли между Ираном и ЕАЭС.

У нас обоюдный интерес в пользу наращивания взаимодействия в гуманитарной сфере. До конца года запланированы мероприятия в рамках Дней культуры России в Иране. Сегодня обсудили задачи обеспечения прочной международно-правовой базы для деятельности иранского Культурного центра в России и российского Культурного центра в Иране.

Подробно обсудили актуальные проблемы региональной и международной повестки дня. У нас по большинству вопросов позиции совпадают или очень близки. В центре дискуссии была ситуация вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию иранской ядерной программы. Подтвердили твердую, принципиальную приверженность сохранению этого важнейшего соглашения, которое было утверждено резолюцией СБ ООН. Мы едины в том, что ситуация, которая сложилась вокруг СВПД, является прямым следствием деструктивных шагов американской Администрации, которая не только вышла из этой договоренности, одобренной СБ ООН, но и пытается запрещать всем остальным государствам-членам ООН выполнять это обязательное к исполнению решение СБ ООН. У нас нет никаких сомнений, что именно эта линия США на подрыв международно-правовой договоренности вынудила наших иранских коллег частично приостановить выполнение обязательств, которые в соответствии с СВПД они взяли на себя добровольно.

Обменялись мнениями по сирийскому урегулированию, в первую очередь в контексте подготовки к запланированному на середину сентября саммиту в «астанинском формате» (президентов России, Ирана и Турции), который состоится на турецкой территории. Говорили о необходимости дальнейших усилий по стабилизации обстановки «на земле» в Сирии параллельно с бескомпромиссной борьбой с террористами. Говорили о необходимости параллельных усилий по постконфликтному восстановлению Сирии, по содействию возвращению сирийских беженцев и ВПЛ. Обсудили перспективы политического процесса, прежде всего, с прицелом на скорейший запуск деятельности Конституционного комитета. Надеемся, что больше не будет попыток «вставлять палки в колеса» этим усилиям и, что наши коллеги в ООН не будут более медлить с одобрением того списка, который согласован между Правительством и оппозицией, а также с одобрением тех правил процедуры, которые были разработаны и, как нам известно, приемлемы для Дамаска и для оппозиционеров, равно как и для представителей гражданского общества, которые включены в состав Конституционного комитета.

В целом я считаю, что наши переговоры, как всегда, весьма полезны. Договорились продолжать контакты по всем этим и другим вопросам региональной безопасности, в том числе по проблемам обеспечения безопасности, стабильности в районе Персидского залива, где сейчас разворачиваются непростые процессы. Российская Федерация и Исламская Республика Иран заинтересованы в том, чтобы все прибрежные страны Персидского залива и все их международные партнеры договаривались об обоюдно приемлемых путях обеспечения безопасности в этом важнейшем регионе мира. На этот счет есть иранская и российские инициативы, которые открыты и понятны. Мы будем продвигать договоренности, которые опирались бы на интересы всех задействованных в этом регионе сторон.

Вопрос: Насколько инициатива Президента Франции Э.Макрона подлежит реализации для снижения напряженности между Ираном и США?

С.В.Лавров (отвечает после М.Дж.Зарифа): Когда несколько недель назад Президент России В.В.Путин по приглашению Э.Макрона посещал Францию в форте Брегансон у них состоялся продолжительный разговор и в «узком» формате – один на один, – и с участием делегаций. Э.Макрон упомянул о тех усилиях, которые он лично и Франция стремятся предпринять, чтобы спасти Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). В.В.Путин поддержал настрой французского лидера при том понимании, что эта инициатива нацелена на выполнение СВПД в полном объеме, без каких-либо «довесков» или изъятий. Любые дополнительные идеи, которые могут в этой связи возникать, должны обсуждаться отдельно, не затрагивая обязательств всех сторон по СВПД.

Надеемся, что эта полезная инициатива французского Президента принесет результат. Признательны нашим иранским друзьям за подробную доверительную информацию и за их оценки того, в какой стадии сейчас находится этот процесс.

Вопрос: Обсуждались ли вопросы, связанные с иранской баллистической ракетной программой, а также иранское присутствие в регионе? Насколько нам известно, это является основным условием США, а также их союзников, в частности, Израиля для достижения прогресса в переговорах по иранской ядерной программе. Некоторые даже говорят о новой договоренности.

С.В.Лавров: Относительно взаимосвязи между усилиями по возвращению к выполнению базовых принципов СВПД с одной стороны и выдвигаемыми вопросами, касающимися баллистической ракетной программы Ирана и ситуации в регионе под углом роли ИРИ, я уже коснулся этой темы в своем ответе на предыдущий вопрос. Мы, как и наши иранские друзья, твердо исходим из того, что договоренности нужно выполнять, тем более, договоренности, которые утверждены как обязательные для исполнения всеми резолюцией Совета безопасности ООН. Именно под этим углом зрения мы рассматриваем те инициативы, которые предпринимаются нашими французскими коллегами, и желаем им успеха. Как я уже сказал, мы обмениваемся оценками, в том числе в контексте тех контактов, которые заместитель М.Дж.Зарифа проводит сегодня в Париже. Будем продолжать тесно взаимодействовать по вопросу сохранения и обеспечения выполнения всех обязательств всех сторон по СВПД.

Что касается темы, связанной с баллистической ракетной программой Ирана, ситуацией в регионе, здесь, как я понимаю, наши иранские коллеги уже высказались в том плане, что параллельно с подтверждением целостности и обязательного характера СВПД они готовы рассматривать любые предложения о дальнейшем развитии диалога. Мы считаем это естественным. Если у кого-то возникает идея созвать некий форум, и обсудить какие-то новые инициативы, мы никогда не будем от этого отказываться, естественно, не предрешая исхода этой дискуссии. Для того, чтобы быть устойчивой, любая договоренность должна опираться на консенсус всех заинтересованных сторон. Это касается и разговоров про баллистическую ракетную программу Ирана, которая развивается в полном соответствии с международным правом, не подвержена никаким запретам. Это касается и дискуссии о положении в регионе.

Вопрос (М.Дж.Зарифу): На днях в СМИ прошла информация о том, что Саудовская Аравия приветствует переговоры по вопросу безопасности в Персидском заливе. Этот вопрос обсуждается и США. Можете ли Вы подтвердить данную информацию? Насколько она пересекается с российской инициативой по коллективной безопасности и с Вашей инициативой по безопасности в Персидском заливе?

С.В.Лавров (отвечает после М.Дж.Зарифа): Мы должны быть реалистами. Регион вызывает много озабоченностей у всех стран, которые расположены здесь, в Европе, у США, у России. Мы обеспокоены тем, что здесь нагнетается конфронтация, и целый ряд инициатив направлен на то, чтобы не создавать условия для компромиссов, а чтобы нагнетать напряженность в конфронтационном ключе. Высказываются многочисленные идеи о том, как организовать некое патрулирование в районе Персидского залива, Ормузского и Баб-эль-Мандебского проливов. Эти инициативы во многом опираются на принцип «свой-чужой»: мы – за, против кого-то. Это не позиция России. Мы давно продвигаем концепцию безопасности в Персидском заливе. Искать решения проблем здесь необходимо исключительно через взаимоуважительный, равноправный диалог без каких-либо предварительных условий между всеми прибрежными странами Персидского залива. Имею в виду и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), и ИРИ – при активном участии внешних игроков. Таковыми должны быть и Лига арабских государств (ЛАГ), и Организация Исламского сотрудничества (ОИС), «пятерка» постоянных членов Совета безопасности ООН. Возможны и другие внешние участники.

Это все должно развиваться на основе равноправного, взаимоуважительного диалога. Наша позиция, которую в очередной раз поддержали наши иранские коллеги, предполагает поиск именно таких форматов и подходов к решению проблем Персидского залива. Понятно, что Персидский залив – отнюдь не единственная часть региона, в которой требуются какие-то дополнительные миротворческие усилия. Есть и палестинская проблема, о чем сегодня говорилось, и ситуации в Ираке, Афганистане, Йемене, Ливии. Любой из этих конфликтных очагов необходимо рассматривать исключительно с точки зрения организации диалога всех тех, кто может помочь создать условия для инклюзивных политических переговоров в каждой из этих точек для поиска национального согласия, для поиска решений, опирающихся на имеющиеся договоренности и резолюции ООН. Любые попытки заранее назначать в каждом из этих и в любом другом конфликте виновных и ответственных не добавляют позитива к тому, что сейчас происходит в регионе. Мы будем отстаивать необходимость партнерского, равноправного, взаимоуважительного процесса и не будем поддерживать односторонние конфронтационные схемы и концепции.

Вопрос (обоим министрам): Одновременно с вашими переговорами в Москве делегация из МИД Ирана проводит консультации в Париже относительно СВПД. Насколько такие меры могут способствовать сохранению СВПД? Насколько третий шаг Ирана по снижению уровня выполнения обязательств в рамках СВПД сможет убедить европейцев в выполнении своих обязательств? Насколько важна роль России в данном контексте?

С.В.Лавров (отвечает после М.Дж.Зарифа): Я могу добавить, что наши американские партнеры при поддержке некоторых своих региональных союзников откровенно пытаются спровоцировать Иран. Американцы объявили о том, что для них СВПД более не является обязательным и при этом от Ирана требуют неукоснительного выполнения всех иранских обязательств по СВПД.

Еще раз напомню, СВПД – это очень деликатный баланс интересов, обязательств и компромиссов. Он не может быть разобран на части (одна часть подлежит выполнению, вторая часть – необязательная). Абсолютно исключено. Мы прекрасно понимаем, что шаги, которые Иран вынужден предпринимать по частичной приостановке выполнения своих добровольных обязательств по СВПД, являются прямым следствием неприемлемых действий США по отношению к важнейшему документу, который был одобрен СБ ООН. Налицо попытки спровоцировать Иран на нарушения режима нераспространения, подрыв сотрудничества с МАГАТЭ, чтобы, видимо, получить повод для реализации силовых сценариев, которые мы категорически осуждаем и которые будут, безусловно, губительны для всего региона. Поэтому мы отмечаем выдержку наших иранских коллег, их строгое следование всем международно-правовым нормам, которые существуют в сфере нераспространения оружия массового уничтожения, в данном случае – ядерного оружия. Рассчитываем, что это поведение Ирана будет по достоинству оценено всеми остальными участниками СВПД.

Вопрос (М.Дж.Зарифу): В четверг на прошлой неделе специальный представитель Генерального секретаря ООН по Сирии Г.Педерсен сообщил о своем намерении в ближайшее время посетить Иран. Запланирована ли уже Ваша встреча с Г.Педерсеном и состоится ли она до трехстороннего саммита Россия-Иран-Турция, который запланирован на 11 сентября? Если да, то какие вопросы планируется обсудить?

Поддерживаете ли Вы идею Г.Педерсена о проведении совместного форума между участниками «астанинского формата» и т.н. малой группы по Сирии? Если да, то, когда Вы считаете целесообразным проведение данного форума в Женеве?

На данный момент США и представитель Движения талибов (ДТ) близки к подписанию мирного соглашения в стране, которое подразумевает частичный вывод иностранных войск из страны. Как Вы оцениваете подвижки по переговорам между США и ДТ? Какова позиция Ирана по данному вопросу с учетом того, что часть войск все-таки останется в Афганистане?

С.В.Лавров (отвечает после М.Дж.Зарифа): Что касается перспектив проведения встреч между «астанинской тройкой» и членами т.н. малой группы по Сирии. Мы, как неоднократно подчеркивал Президент России В.В.Путин, не против любых форматов по любому вопросу. Главное, чтобы был толк от таких встреч.

Напомню, что эмиссары малой группы (наши французские и немецкие коллеги – Президент Франции Э.Макрон, Канцлер Германии А.Меркель) в октябре прошлого года инициировали встречу с Турцией и Россией как представляющих «астанинский формат». Франция и Германия представляли малую группу. Встреча состоялась в Стамбуле, в ходе которой наши французские и германские коллеги настоятельно призывали Россию и Турцию поскорее посодействовать завершению формирования Конституционного комитета, который в конце прошлого года был уже практически сверстан. Если быть конкретными, то оставалось шесть имен. Когда Россия и Турция при поддержке наших иранских коллег обеспечили согласие Правительства и оппозиции на окончательный список, именно наши коллеги из малой группы по Сирии предприняли демарши перед Генеральным секретарем ООН (это «секрет Полишинеля»), призвав его не одобрять этот список, поскольку им показалось, что несколько фамилий из него заслуживают того, чтобы их отложить в сторону и заменить другими персоналиями. Скоро будет год с того момента, когда Конституционный комитет уже мог бы начать работать.

Отвечая на вопрос уважаемой журналистки о том, как относятся присутствующие здесь министры к идеям о проведении контактов между «астанинской стройкой» и малой группой, хотел бы сказать, что мы готовы к любым контактам. Главное понимать, какая будет добавленная стоимость. Если сейчас те усилия, которые после срыва начала работы Конституционного комитета в декабре прошлого года увенчаются успехом, и он будет объявлен, презентован, соберется в Женеве, одобрит свои правила и процедуры, наверное, это можно было бы увенчать проведением встречи представителей малой группы по Сирии и «астанинского формата». Но встреча ради встречи, наверное, большого смысла не имеет. Мы откровенно об этом сказали Г.Педерсену в ответ на его предложение как можно скорее провести такую встречу.

Вопрос: Совпадают ли позиции России и Ирана относительно зоны деэскалации, которую планируют создать Турция и США?

С.В.Лавров: Я бы выделил здесь несколько критериев. Мы всегда поддерживаем любые договорённости, которые идут на пользу делу, помогают снизить вооруженное противостояние, облегчить страдания гражданского населения, создавать условия для решения гуманитарных вопросов и продвижения политического урегулирования.

Мы внимательно следим за переговорами между США и Турцией по поводу обеспечения безопасности на иракско-турецкой границе. Президент Турции Р.Эрдоган, который был на прошлой неделе в России на переговорах с Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, подробно информировал о ходе переговоров, а также о вопросах, которые пока еще не поддаются решению. Мы за этим заинтересованно следим, исходя из нескольких соображений. Во-первых, как уже говорилось, мы признаем законные интересы Турции в обеспечении безопасности своих границ. Во-вторых, признаем необходимость решений, которые не будут превращать курдский вопрос в очередную серьезную общерегиональную проблему. В-третьих, мы за то, чтобы любые решения, которые принимаются в контексте американо-турецких переговоров, уважали интересы арабских племен, традиционно проживающих на территориях, где сейчас разворачиваются события, на восточном берегу Евфрата. В-четвертых, (но по важности в приоритетном порядке), будем поддерживать только такие решения, которые в полной мере уважают суверенитет и территориальную целостность Сирии.

Россия. Иран > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 сентября 2019 > № 3150300 Сергей Лавров

«Ворчание госсекретаря США» Иран не остановит

Несмотря на стремление США ограничить экспорт иранских углеводородов, Тегеран будет продавать свою нефть всем, кто готов ее приобрести, заявил министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф. «Мы будем продавать нефть любому покупателю», — написал Зариф на своей странице в Twitter, подчеркнув, что «ворчание госсекретаря США Майкла Помпео» не сможет остановить Иран на этом направлении. По словам Зарифа, «Вашингтон угрожает Тегерану тем, что не позволит продавать нефть традиционным покупателям».

21 августа Помпео заявил, что Вашингтон намерен принять все возможные меры, чтобы не допустить прибытия в Сирию танкеров с иранской нефтью.

Антииранские санкции, включающие запрет на закупку нефти, были восстановлены Вашингтоном в ноябре 2018 года — вскоре после того, как президент Дональд Трамп принял решение об одностороннем выходе США из ядерной сделки с Ираном. США с ноября 2018 года, напоминает ТАСС, дали восьми странам и территориям — Китаю, Греции, Индии, Италии, Японии, Южной Корее, Тайваню и Турции — полгода на продолжение импорта иранских углеводородов, но 2 мая действие этих исключений завершилось.

В Каире умер российский посол Сергей Кирпиченко, сообщили РИА Новости в департаменте информации и печати МИД.

Ему было 68 лет.

"Сегодня утром в каирской больнице скоропостижно скончался талантливый дипломат и надежный товарищ, чрезвычайный и полномочный посол России в Египте Сергей Вадимович Кирпиченко", — сказали в департаменте.

Кирпиченко в сентябре 2011 года стал послом в Египте и по совместительству полномочным представителем в Лиге арабских государств. До этого он возглавлял российские дипломатические миссии в ОАЭ, Ливии и Сирии.

Награжден орденом Дружбы и орденом Почета.

«Секретные переговоры»: США решили вмешаться в еще одну войну

Богданов провел встречу с главой МИД ОАЭ после ударов по Йемену

Александр Братерский

Правительство Йемена обратилось в Совет Безопасности ООН с просьбой созвать срочное заседание. Поводом стали авиационные удары Объединенных Арабских Эмиратов по временной столице страны — Адену. Удары еще больше осложняют запутанный конфликт в Йемене, где ОАЭ и Саудовская Аравия вместе боролись с повстанцами-хуситами, которых поддерживал Иран. На этом фоне США решили внести собственный вклад в урегулирование — начать секретные переговоры с хуситами. Это может ослабить влияние Ирана, однако проблем Йемена не решит, отмечают эксперты.

Йемен выступил за срочный созыв экстренного заседания Совета Безопасности ООН в связи с авиаударами ВВС Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) по городу Аден — временной столице страны. Об этом сообщили в йеменском МИДе.

«Правительство Йемена официально запросило Совет Безопасности ООН созвать заседание по поводу обстрела ОАЭ вооруженных сил Йемена, которые осуществляют конституционное право по противодействию мятежным группировкам поддерживаемого ОАЭ Южного переходного совета», — говорится в заявлении.

В четверг, 29 августа, авиация ОАЭ нанесла удары по южной части Йемена, в ходе которых погибло и было ранено не менее 300 человек. В МИДе Эмиратов заявили, что удары наносились с целью противостоять деятельности террористических групп. В Йемене эти заявления назвали «лживыми», отмечает РИА «Новости».

Противоречия между союзниками

Официальные власти Йемена, которые контролируют только южную часть страны, обратились к Саудовской Аравии и призвали потребовать от ОАЭ прекратить бомбардировки.

Стоит отметить, что последние входят в единую коалицию по борьбе с повстанцами-хуситами, которые контролируют север Йемена. Однако в последнее время между ОАЭ и саудитами наметились серьезные противоречия.

Как отметил в беседе с «Газета.Ru» ведущий эксперт института Gulf State Analytics в Вашингтоне Теодор Карасик, удары ОАЭ «поднимают ключевые вопросы о том, что будет дальше».

«Процесс, по которому Йемен пойдет дальше, будет утвержден после того, как ОАЭ и Саудовская Аравия придут к какому-то соглашению о будущем страны — будет ли это федерация или раздел государства», — сказал он.

В арабских СМИ отмечают, что Эмираты стали оказывать поддержку Южному переходному совету (ЮПС) — это сепаратистская организация, которая выступает за независимость южной части Йемена. Она ранее воевала с хуситами при поддержке коалиции арабских стран.

Однако в середине августа бойцы ЮПС захватили президентский дворец в Адене, который правительственные отряды отбили у них в конце августа. Эти действия, связанные с борьбой за власть, могут стать началом «второго фронта» в Йемене, предупреждают эксперты.

Конфликт в Йемене, который продолжается с 2014 года, пережил несколько стадий. Он из гражданской войны между хуситами и правительственными войсками превратился фактически в прокси-войну между Ираном и Саудовской Аравией за влияние в регионе.

Вашингтон взялся за хуситов

Вашингтон устами главы Госдепа Майка Помпео уже обратился к ЮПС и правительственным силам с призывом прекратить конфликт, так это мешает установлению мира в Йемене.

Между тем, США сами собираются активизировать мирный процесс, начав «секретные переговоры» с йеменскими повстанцами-хуситами, чтобы положить конец ожесточенному конфликту в стране, который привел Йемен к масштабной гуманитарной катастрофе.

О том, что Вашингтон собирается начать подобные переговоры, сообщило на этой неделе издание The Wall Street Journal со ссылкой на источники в администрации президента США.

Это не первая попытка, предпринимаемая властями США для урегулирования конфликта. В 2015 году с повстанцами-хуситами встречались чиновники из администрации Барака Обамы, а в декабре 2018 года встреча проходила в Швеции при посредничестве ООН.

В Иране пока не отреагировали на сообщения о переговорах США с хуситами, однако, как отмечает издание The Hill недавнее назначение хуситами своего посла в Иране — «знак того, что противники мирных переговоров набирают обороты».

Как отмечает в беседе с «Газетой.Ru» Карасик, США заинтересованы в мирном процессе в Йемене однако на своих условиях и не «с точки зрения» интересов Тегерана. «Дело в том, что Иран является одной из заинтересованных сторон, но его нужно держать на расстоянии, потому что они слишком опасны в связи с тем, что обладают ракетами и беспилотниками», — считает эксперт.

Речь идет о беспилотниках, с помощью которых повстанцы-хуситы совершают налеты на правительственные войска. В поставках военной техники повстанцам Саудовская Аравия обвиняет Иран.

В то время, как Иран оказывает поддержку хуситам, коалиция во главе с Саудовской Аравией помогает президенту Абду Раббу Мансуру Хади, который контролирует лишь южную часть страны. Конфликт осложняется тем, что ситуацией воспользовались международные террористические группировки, которые ведут войну со всеми участниками конфликта.

Но, несмотря на помощь Ирана хуситам, считать их «иранскими марионетками» нельзя, говорит в беседе с «Газетой.Ru» старший преподаватель кафедры департамента политических наук НИУ ВШЭ арабист Леонид Исаев.

По словам эксперта, цель Ирана — долгосрочный конфликт в Йемене для ослабления своего регионального противника — Саудовской Аравии. При этом в случае, если США пойдут на переговоры с хуситами, Иран Вашингтону как посредник не нужен. Сами хуситы «готовы выйти на прямые переговоры» с США, говорит Исаев.

«Хуситы наиболее заинтересованы в перемирии и готовы к переговорам на равных условиях, однако им говорят сложить оружие и покинуть Сану — на таких условиях они не готовы садиться за стол переговоров», — считает он.

В настоящее время хуситы контролируют северную часть страны и его столицу Сану. Южную часть страны контролирует признанное большинством стран правительство Йемена, которое находится в городе Адене — временной столице.

В случае определенного успеха, для США эти переговоры станут возможностью поднять свой престиж на Ближнем Востоке. В последнее время дела в регионе у этой страны идут не очень гладко: в Сирии повестка находится в руках России, Турции и Ирана, в Афганистане особых успехов в переговорном процессе с талибами нет.

При этом если получится договориться с хуситами на условиях, выгодных Вашингтону, — то это позволит лишить Иран рычагов воздействия на конфликт и ослабить позиции Исламской республики в регионе.

Кроме этого угрозу представляют и террористические группировки «Аль-Каида» (организация запрещена в России) и ИГ (обе — запрещены в России) которые давно действуют на территории Йемена. Действия всех сторон могут привести к фактическому развалу государственности в Йемене.

Москва участвует в переговорах

Москва не стоит в стороне от попыток наладить взаимодействие различных сил в Йемене и ведет консультации со сторонами конфликта.

На днях с представителями Южного национального совета спасения и делегацией хуситского движения «Ансар Алла» во главе с Мухаммедом Абдель Салямом встретился замглавы МИД РФ Михаил Богданов.

«Основное внимание было уделено задаче скорейшего прекращения вооруженного противостояния», — говорится в сообщении МИДа. Более того, Михаил Богданов уже обсудил в Дубае ситуацию в Йемене с государственным министром по иностранным делам Объединенных Арабских Эмиратов Анваром Гаргашем.

«Был проведен также углубленный доверительный обмен мнениями по складывающейся на Ближнем Востоке и Севере Африки ситуации с акцентом на положение в Йемене, Сирии, Ливии и зоне Персидского залива, — цитирует ТАСС сообщение МИД РФ. — При этом было подтверждено совпадение принципиальных подходов России и ОАЭ в пользу мирного урегулирования существующих в регионе конфликтов через налаживание под эгидой ООН инклюзивного политического процесса при одновременной решительной борьбе с террористической угрозой».

Карасик из Gulf State Analytics отмечает важную роль, которую Россия, возможно, сыграет в урегулировании, учитывая то, что Москва, в отличие от Вашингтона, может говорить не только со сторонами конфликта, но из Тегераном, который находится во враждебных отношениях с Вашингтоном.

Конфликт в Йемене, который проходит совсем недалеко от территории ОАЭ, излюбленном месте международного туризма, давно исчез с первых полос мировых изданий. Между тем гуманитарная ситуация там тяжелая. В недавнем докладе Генсека ООН Антониу Гутерриша отмечается, что за время конфликта в Йемене получили ранения и погибли почти 1700 детей.

Как отмечает Красный Крест, в стране разрушены инфраструктура, система образования, не работают многие системы водоснабжения.

«Отчаянная нужда, с которой сталкиваются семьи, равно как и болезни, голод и случаи гибели гражданских лиц не приобрели бы таких масштабов, если бы соблюдались основные принципы международного гуманитарного права — Йемен медленно умирает из-за массового голода и недостатка медикаментов», — заявлял Роберт Мардини, глава управления Международного комитета Красного Креста по оперативной деятельности на Ближнем Востоке накануне донорской конференции по Йемену в Женеве в апреле 2018 года.

ЭРДОГАН ДОБИЛСЯ ПЕРЕДЫШКИ ДЛЯ ТЕРРОРИСТОВ

Президент Турции не зря слетал на авиасалон в Жуковском. Эрдоган сумел добиться от России одностороннего прекращения огня сирийской армией утром 31 августа.

После взятия Хан Шейхуна — ключевого города в Идлибе, сирийцы начали разворачивать новую фазу наступления против «Фронта Нусры» (запрещена в РФ) и с ходу овладели еще одним важным городом провинции аль-Таманехом вместе с парой других городов.

Однако 30 августа неожиданно было объявлено об одностороннем прекращении правительственными войсками боевых действий, что можно считать еще одной дипломатической победой Эрдогана, прилагающего максимум усилий, чтобы остановить или хотя бы замедлить наступление ненавистного ему Башара Асада. И в этом он кардинально расходится с позицией России, которая направила в помощь сирийской армии еще один большой военный транспортный корабль с танками и другим тяжелым вооружением, который на днях проследовал через Босфор в сторону сирийского Тартуса.

Источники из воюющих в Идлибе протурецких группировок объясняют свои поражения подключением к боям «Хезболлы» и российских подразделений специального назначения, которые сейчас находятся в Идлибе. Российские ВКС с больших высот наносили высокоточные удары по местам концентрации противника.

Из Анкары сообщают, что удалось добиться от российского командования гарантий, что сирийцы не будут атаковать турецкие наблюдательные пункты в Идлибе, фактически являющиеся центрами координирующими сопротивление правительственным войскам.

Эрдоган явно не может расстаться с мечтой аннексировать хотя бы часть этой провинции. В этой ситуация наши военные в Сирии оказались в двусмысленной ситуации, им нужно ухитриться одержать победу таким образом, чтобы при этом не слишком расстроить турецкого президента.

Николай Иванов

Москва планирует организовать трехсторонние переговоры с Ираном и Турцией по Сирии

Президент России Владимир Путин объявил, что Москва планирует организовать трехсторонние переговоры с Ираном и Турцией по Сирии.

"Ситуация в зоне деэскалации Идлиба вызывает серьезную обеспокоенность у нас и наших турецких партнеров", - заявил Путин во вторник на совместной пресс-конференции с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом после переговоров под Москвой, сообщает Tasnim News.

Путин добавил, что оба лидера договорились о "дополнительных совместных шагах" для нормализации ситуации в Идлибе, но не предоставил подробностей. Российский лидер заявил, что Москва организует трехсторонние переговоры в середине сентября.

Переговоры будут сосредоточены в основном на Идлибе, в котором с 8 августа начались боевые действия, добавил он.

На прошлой неделе Эрдоган заявил, что крупное наступление сирийских сил против боевиков в провинции Идлиб очень серьезно угрожает национальной безопасности Турции.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил в понедельник, что наступление сирийских военных в Идлибе не нарушает никаких соглашений с Турцией.

Сирийские войска окружили боевиков на северо-западе Сирии во время наступления, чтобы вернуть территорию и города, которые они потеряли в начале войны.

Москва и Анкара в прошлом году заключили соглашение о создании буферной зоны вокруг Идлиба - последнего основного оплота боевиков.

Производство СУ-35 в Иране сделает Россию глобальным игроком

В Жуковском, в Московской области, сейчас проходит крупнейший авиасалон МАКС 2019. Триста сорок компаний из многих стран мира демонстрируют на этой выставке авиационных вооружений свою продукцию. Одним из активных участников этого мероприятия является Иран, предоставивший свои передовые боевые системы, включающие разные версии БПЛА собственного производства, в том числе модели беспилотников большой и малой дальности, образец учебного самолета, а также разные виды авиационных двигателей. На выставке впервые представлена новая крылатая ракета «Мобин». Она имеет низкое радиолокационное сечение (RCS), обладает высокой радиолокационной способностью и может быть оснащена боеголовками весом до 120 кг. «Мобин» может летать на высоте 13 700 м с дальностью 450 км. Она весит 670 кг и летит со скоростью 900 км / ч.

Иранскую делегацию на авиасалоне в Жуковском возглавляет заместитель министра обороны Ирана и руководитель организации авиакосмической промышленности страны Абдолкарим Банитарафи. В интервью каналу «Россия 24» он намекнул, что после октября 2020 года, когда истечет срок действия санкций против Ирана в вопросах поставок ему вооружений, Исламская Республика намерена провести важные переговоры с российской стороной в области поставок различных видов военной техники.

Очевидно, что американцы и вслед за ними европейцы никогда не снимут санкции с России. Наоборот, они будут расти вширь и вглубь, и скоро станут тотальными. Санкции — это сдерживающий фактор, а сдерживать Россию — это стратегическая задача для США и Запада в целом. Чтобы нивелировать действия санкций, России необходимо создавать свои альянсы, типа свою команду. И первым таким реальным альянсом может стать Россия – Иран – Турция. Между этими странами на сегодня существуют глубокие непреодолимые противоречия, но есть и общность интересов перед лицом современных вызовов. Похоже, эти страны научились сосредотачиваться на общих интересах — борьбе с международным терроризмом, исламским фундаментализмом и экстремизмом, обеспечении собственной и региональной безопасности, отстаивании своих интересов перед давлением США и стран Запада. Ярким примером такого эффективного сотрудничества стала Сирия. Хотя координация действий в альянсе далека от совершенства, тем не менее, даже в ныне существующем виде он стал весомым фактором, реально влияющим на ситуацию в этой стране.

Любой альянс имеет своего лидера, который является центром силы и притяжения. В альянсе Россия – Иран – Турция безусловным лидером является Россия. Чтобы альянс имел притягательную силу, Россия, как лидер призвана усилить позиции других членов альянса, ибо сила и эффективность этого союза в силе каждого из его членов. Кроме того, в любом блоке тончайшей работой является соблюдение баланса отношений между лидером и другими его членами.

Если Россия согласиться с производством СУ-57 в Турции и не даст Ирану СУ-35, то можно будет распрощаться с новоиспеченным альянсом, т.к. в чистом виде Турция является геополитическим оппонентом и экономическим конкурентом Ирана. Одностороннее усиление позиции Турции вызовет отторжения у Ирана. В этой стране итак с большой завистью следят за готовностью России предоставить Турции С-400 по первой ее просьбе, тогда как иранцам в свое время было отказано в этой системе.

Турция, по своей сути, является прозападным государством, членом НАТО, не совсем искренним и непредсказуемым партнером. Что стоит, например, заявление Реджепа Эрдогана о том, что «Турция никогда не признает аннексию Крыма», более того если вспомнить недавнее прошлое, то за первые пять войны в Сирии, Турция напрямую поддерживала террористов всех мастей. И лишь после того, как в бой вступила Россия, произошел перелом, тогда она поменяла свою позицию.

Турция приближается к России по трем основным причинам, во-первых, в пику США т.к. американцы ратуют за создание в Сирии основы будущего Курдского государства (этот фактор смертельно угрожает суверенитету и целостности Турции), поддерживают антиэрдогановскую оппозицию во главе с Фетхулаххом Гюленом и не без их вмешательства Турция десятилетиями сидит в предбаннике ЕС. Во-вторых, союз с Россией и Ираном защищает ее интересы в Сирии и, в-третьих, членство в этой тройке позволит ей следить на расстоянии вытянутой руки за состоянием прямых российско-иранских двухсторонних отношений.

С Ираном совершенно другая картина. Политическая и экономическая система Ирана адаптировались к условиям санкций. США и Запад также никогда не снимут санкции с Ирана. Влияние санкций, по большому счету, достигло дна, и экономика Ирана начинает подниматься. Заработали внутренние ресурсы, в некоторых направлениях есть прорывные достижения. Политическая система и безопасность страны незыблемы. Нет сейчас в мире силы, которая могла бы реально угрожать суверенитету и целостности страны. Но этого недостаточно. Страна все-таки находится в изоляции, жизненный уровень населения продолжает падать и надо как-то выйти из этого положения. Реальным и весьма эффективным выходом из этой ситуации может стать новый уровень отношений с Россией. Если Россия предложит Ирану совместное производства СУ-35, то это в корне поменяет обстановку в самом Иране, в регионе и в мире в целом.

У России свои интересы, и она в первую очередь будет думать о них. И если она предложила бы Ирану углублённые военно-политические отношения, то это отвечало бы ее интересам. Например, взамен передачи технологии жемчужины российского самолетостроения, Россия могла бы претендовать на создание своей базы на юго-востоке страны в провинции Систан и Белуджистан в Оманском заливе на стыке Индийского океана с двумя точками базирования, в случае необходимости, на юго-западе Ирана в провинции Бушер и на западе Ирана в провинции Восточный Азербайджан.

В этом случае, база России в Систане и Белуджистане могла бы контролировать все процессы, происходящие на востоке Индийского океана и в Оманском заливе, на юге Пакистана и Индии, а там и до южных рубежей Афганистана рукой падать. Точка базирования в провинции Бушер позволила бы реально контролировать стратегический Ормузский пролив и весь Персидский залив, а точка базирования в провинции Восточный Азербайджан позволит России мониторить ситуацию на Кавказе, в самой Турции, в Ираке и через небольшую территорию этой страны или еще меньшую — Турции, иметь доступ к востоку Сирии и защищать свою базу в Хмеймиме и центр поддержки ВМС России в Тартусе с востока этого государства. Практически все страны этого ключевого региона от черного моря до индийского океана могут оказаться в шаговой доступности для российской авиации. Это серьезный фактор влияния на мировую политику. Россия станет глобальным игроком, центром притяжения многих государств.

Правда, получить согласие Ирана на этот проект будет нелегко, т.к. по Конституции Исламской Республики запрещено на территории страны размещение военных баз и группировок иностранных государств. С другой стороны, Иран будет иметь доступ к самой передовой военной технологии, которая даст мощный толчок военной промышленности Ирана, а безопасность страны будет самым серьезным образом защищена, и, в-третьих, присутствие России на территории Ирана наверняка будет обусловлено определёнными взаимными обязательствами в случае нештатных ситуации.

Есть еще одно обстоятельство, фактор недоверия иранцев к России. На протяжении десятилетий Запад во главе с США и Великобританией вели ежедневную информационную войну против России в Иране, делая из нее чуть ли не монстра. К тому же в новейшей российской истории были шаги, которые в Иране воспринимаются, как минимум, не дружественными.

Если Тегеран и Москва начнут сборку самолетов СУ-35 в Иране, и эти передовые истребители заступят на дежурство для защиты иранского воздушного пространства, вполне может измениться геополитический баланс сил. Наличие такого летательного аппарата, показавшего свою эффективность и надежность в борьбе с ИГИЛ (группировка запрещена на территории России) в Сирии, наверняка остудит горячие головы врагов Ирана и во враждебных Ирану странах ближневосточного региона. Уязвимость их авиации с учетом наличия у Ирана глубокоэшелонированной обороны ПВО, способной работать, как на малых, средних, так и на больших высотах, в районе Персидского залива и Оманского залива повысится многократно.

Все в движении, все меняется. Ничего незыблемого и вечного нет, тем более в политике. Иранцы прагматичные люди и в первую очередь исходят из своих собственных интересов. И если есть что-то, что отвечает их интересам, то они вполне готовы начать с чистого листа.

Раджаб Сафаров. Гендиректор Центра изучения современного Ирана.

Источник "Эх Москвы": https://echo.msk.ru/blog/r_safarov/2491547-echo/

Вячеслав Мищенко: Рынок и геополитика — кто кого?

В последние несколько месяцев давление геополитики на нефтяной рынок значительно выросло. Трейдеры оглядываются на антикитайскую риторику президента США Дональда Трампа, военные инциденты в районе Персидского залива и американские санкции против нефтедобывающих стран. Иногда политические шаги главного регулятора мирового энергорынка приводят к неожиданным результатам. Так, агентство Bloomberg сообщило, что в результате американских санкций против Венесуэлы и Ирана увеличился экспорт тяжелой высокосернистой нефти Urals из России. Но это скорее исключение из правил. В последнее время геополитические проблемы все сильнее давят именно на традиционных поставщиков, в том числе и Россию. О том, какие вызовы стоят перед мировым нефтегазовым сектором и с чем предстоит столкнуться в среднесрочной перспективе российским экспортерам, «НиК» поговорил с исполнительным директором Центра энергетики московской школы управления «Сколково» Вячеславом Мищенко.

«НиК»: В плену каких факторов оказался мировой нефтегазовый рынок, на что стоит больше всего обращать внимание?

— Мы живем в период очень высокой волатильности на всех рынках. Это связано с изменениями торговых отношений между ключевыми мировыми экономиками и в первую очередь с напряженностью, присутствующей и нарастающей между США и Китаем. Неопределенность привносят и другие конфликты: между Ираном и США, усиление противоречий между Вашингтоном и Брюсселем. В последние месяцы к этим факторам добавилась и Турция. Перечисленные выше мировые экономики являются крупнейшими потребителями энергоресурсов.

В течение последних 5 лет мы пережили очередной кризис на мировом нефтяном рынке, перераспределение между спросом и предложением. В 2015 и начале 2016 г. падение цен на нефть составило около $30 за баррель. На авансцену вышли новые игроки. США стали крупнейшим производителем и поставщиком энергоресурсов, в первую очередь нефти и производных нефтепродуктов и природного газа. Американское сырье вышло на мировой рынок и на рынки сопредельных стран. США активно наращивают производство по всем направлениям. В ближайшее время они обгонят Саудовскую Аравию и Россию.

На энергетической конференции CERAWeek в Хьюстоне Минэнерго США объявило, что к 2024 г. Штаты будут производить приблизительно 15 млн баррелей нефти и газоконденсата в сутки.

Россия добывает примерно 11,16 млн б/с, производство нефти в Саудовской Аравии находится в этих же пределах. В связи с этим ожидается, что текущая пятилетка будет рекордной по добыче именно для США.

«НиК»: Какова роль коммерческой и ценовой стратегии на внешних рынках для российских компаний?

— У России есть два ключевых направления поставок: европейское, включающее северо-западные страны ЕС, и средиземноморский юг Европы. В средиземноморском направлении объемы поставок неуклонно снижаются. Urals уже практически вытеснили альтернативные сорта, которые приходят на нефтеперерабатывающие заводы в первую очередь Турции, Италии, Греции, Испании, — активно используются новые сорта из Западной Африки, с Ближнего Востока. США также активно наращивают экспорт и в европейском направлении.

Urals остается как технический эталонный сорт, но на рынке физических сделок и спота его доля существенно уменьшилась. Это связано с появлением новых, агрессивных по ценовой политике поставщиков.

В северо-западных странах ЕС ситуация достаточно стабильна; Россия по совокупности поставок занимает около 30% нефтяного рынка Западной Европы. Но ситуация также далеко не безоблачная: тенденция выдавливания и с этого рынка явно присутствует. Американская и саудовская нефть приходит на терминалы Гданьска (Польша), прибалтийских стран. Во многом это связано с геополитическими тенденциями, напряженностью вокруг антироссийских санкций, а также проблемами взаимоотношений России с бывшими странами социалистического блока и бывшими республиками СССР. Скорее всего, это не приведет к серьезному падению объемов поставок Urals в Северо-Западную Европу. Но у нефтепереработчиков, которые традиционно закупали российское сырье, появляется альтернатива.

Второе ключевое экспортное направление поставок российской нефти, развивающееся в последние 10 лет, — страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Оно представлено крупнейшей нефтепроводной системой Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), по ней экспортируется новый экспортный сорт ВСТО. Это более легкая нефть, она премиальна по отношению к экспортному бенчмарку — сорту Dubai Crude, эталонному для поставок в регион. Российская нефть активно экспортируется в Китай, и поставки активно наращиваются. В ближайшее время ВСТО сможет экспортировать до 80 млн т нефти.

«НиК»: Россия подтвердила приверженность договоренностям в рамках ОПЕК+. Однако многие аналитики говорят, что у России появился шанс расширить присутствие на рынке, при том что США начинают играть все большую роль. Как коррелируются эти тезисы?

— ОПЕК+ свидетельствует, что успешное взаимодействие членов картеля с не входящими в него странами продолжается. Прежде всего, это взаимоотношения Саудовской Аравии и России. Эта сделка, или платформа (многие говорят о некой постоянной платформе), существует уже 3 года и позволяет достаточно действенно регулировать поставки нефти на мировой рынок, прежде всего с точки зрения предложения. Сделка успешная, как бы ее ни критиковали. Факты говорят, что дисциплина по соглашению все это время соблюдалась. В среднем срезали добычу на 1,7 млн б/с. Россия взяла обязательство сократить 300 тыс. б/с, Саудовская Аравия — 600 тыс. б/с. На последней встрече договорились, что общий объем сокращения будет порядка 1,2 млн б/с. Есть много вопросов вокруг этих объемов и состояния рынка. Однако эффект от сделки был, цены пошли вверх. Порядка $50 за баррель стоила нефть в конце 2016 г., когда договаривались о сделке, к концу 2018 г. цена доходила до $80.

В то же время сделка ОПЕК+ позволила американским производителям существенно нарастить добычу и экспорт.

Сейчас у США одно ограничение — экспортные терминалы и трубопроводные мощности, которые сейчас активно строятся. США быстро наращивают добычу, поскольку уровень цен порядка $65 за баррель, который мы наблюдаем сейчас, комфортен для американских производителей. Критики сделки ОПЕК+ говорят, что она работает исключительно на пользу производителей США. Я бы так однозначно не утверждал, но в целом тенденция действительно очевидна.

Опасность ее в том, что, с одной стороны, комфортный уровень цен, который мы сейчас наблюдаем, устраивает и производителей, и покупателей. Все понимают, что жить при серьезной волатильности очень сложно и поставщикам, и покупателям.

Тем не менее один подводный камень, который мы в ближайшее время увидим, — выход на проектную мощность инфраструктурных проектов, строящихся в Мексиканском заливе США.

Существующие мощности компаний Соединенных Штатов позволяют экспортировать более 2 млн б/с, в I полугодии 2020 г. мощности будут удвоены. В перспективе два крупнейших терминала — Corpus Christi и Sabine Pass — смогут совокупно экспортировать до 8 млн б/с. Это будет очень крупный энергетический хаб. Напомню, что в настоящее время Россия экспортирует 5,2 млн б/с. Буквально в течение года США могут обогнать Россию.

«НиК»: Получается, что ситуация с производством нефти в США может нивелировать в среднесрочной перспективе эффект от сделки ОПЕК+?

— Аналитики часто не обращают внимания на важный фактор — торговую и коммерческую стратегию ценообразования. Вопрос не только в том, кто сколько сможет добывать, а в том, сколько должна добывать Россия. Это уже не одно десятилетие мучает чиновников и руководителей российских нефтегазовых компаний. В 1990-х гг. экспортный рынок был наиболее премиальным, но не хватало экспортных мощностей. Затем они были построены, появилось такое понятие, как нетбэк — цена экспортного рынка. Сейчас самую важную роль играет ценовая стратегия и необходимо ответить на вопрос, сколько должна добывать Россия. Сколько она должна поставить на внутренний рынок, и сколько мы сможем продать, по какой цене и на каких условиях. Вопрос не только в наращивании добычи или ее поддержании в неких объемах, а в сохранении экспортной выручки, рентабельности и маржинальности поставок.

Стратегия упирается в использование ценовых индикаторов. Это очень сложная тема, даже внутри отрасли нет единого мнения. Мы говорим о тех индикаторах, которыми традиционно пользуются российские экспортеры после распада СССР. Urals привязан к североморскому сорту Brent, корзине североморских сортов нефти. Его используют африканские и ближневосточные поставщики, но ситуация с использованием ценовых индикаторов очень нестабильна, поскольку на рынок активно выходит американская нефть.

Поставки из Мексиканского залива привязаны к американскому сорту WTI.

Мексиканский залив становится новым центром мировой нефтеторговли и ценообразования. А американским компаниям и поставщикам выгодно пользоваться индикаторами, которые они устанавливают у себя в регионе.

В России попытки запуска собственных индикаторов не увенчались успехом. Первым был российский экспортный контракт REBCO (Russian Export Blend Crude Oil), он торговался на Нью-Йоркской товарно-сырьевой бирже, но неудачно. Санкт-Петербургская международная товарно-сырьевая биржа 3 года назад запустила так называемый фьючерсный контракт на Urals, который также не обрел твердой почвы среди нефтетрейдеров и не является индикатором.

Сейчас встал вопрос, что будет происходить по мере того, как США удвоят или учетверят экспортные мощности. С 2015 г., когда был снят запрет на экспорт нефти из Соединенных Штатов, в стране произошла логистическая революция. Американская нефть будет приходить на различные рынки, включая традиционно российские; что будет происходить с ценообразованием на американскую нефть — большой вопрос. Европейские бенчмарки стагнируют, уменьшается их добыча, они имеют мало общего с физическим рынком нефти, Brent просто исчезает. Как долго трейдерское и финансовое сообщество будет это терпеть — неизвестно, и не захотят ли серьезные игроки использовать американский бенчмарк? Непонятно, что будет делать Россия и российские нефтяные компании, продающие сырье на европейском рынке. Решения проблемы нет ни у чиновников, ни у компаний. Я хорошо понимаю специфику взаимоотношений с финансовыми игроками нефтяного рынка при потенциальной возможности введения новых санкций. Поэтому проблему ценовых индикаторов продажи нефти на европейских рынках надо решать уже сейчас.

По восточному направлению ситуация выглядит гораздо лучше, поскольку экспортный сорт ВСТО, по сути, уже почти бенчмарк.

Там до сих пор используются котировки, как на Dubai Crude, но российский сорт торгуется с премией. У него есть больше шансов закрепиться в качестве эталона, учитывая еще и то, что очевидно стратегическое влияние китайского рынка. Напомню, что львиная доля нефти ВСТО идет в Китай. Есть и другие направления: Южная Корея и Тайвань, Япония. Раньше этот сорт доходил и до побережья США.

Резюмируя, замечу, что для компаний кране важна способность гибко реагировать на волатильность рынка как с точки зрения ценового предложения, так и посредством коммерческой стратегии: можешь ли ты уступать в чем-то, предлагать более гибкие схемы, гибкие контракты, адаптированную к конкретному клиенту ценовую формулу. В этом случае российским компаниям не будут страшны ни объемы, ни качество нефти, которую они продают. США до сих пор дефицитная страна с точки зрения импорта нефти: добываемое сырье очень легкое, нефтепереработчики вынуждены закупать более тяжелые сорта. Рынок гораздо сложнее, чем просто совокупность показателей добычи нефти.

«НиК»: Какой фактор сейчас больше всего влияет на нефтяные цены?

— Скорее, совокупность факторов. В первую очередь торговые войны. Когда на рынок стали поступать новости, что торговая война между США и Китаем смягчается, а Пекин готов пойти на уступки, на данную информацию очень быстро отреагировали игроки физических и бумажных рынков, а цена на нефть в рамках контрактов быстро пошла вниз.

«НиК»: Сколь велико влияние на цену нефти геополитической ситуации на Ближнем Востоке?

— Обострение конфликта налицо. Несколько месяцев ежедневно появляется информация об инцидентах в Персидском заливе и Ормузском проливе, через который экспортируется до 65% нефти из стран региона, в первую очередь из Саудовской Аравии. Ситуация очень взрывоопасная. Первое время игроки рынка реагировали на нее, но сейчас они адаптировались, новостной фон не слишком сильно влияет на котировки. Но напряженность сохраняется. Вопрос лишь в том, какая из сторон пойдет на обострение. Прозвучали заявления, что США готовы отправить в регион авианосную группу, ужесточить режим контроля в заливе. Но для Ирана Ормузский пролив — внутренние воды, там уже оперируют иранские ВМС.

Что может произойти? В первую очередь, военный конфликт с Ираном. В каком виде, насколько он окажется затяжным, предсказать невозможно, сценариев никаких нет.

Боевые действия могут возникнуть по целому ряду причин, в том числе и из-за провокаций. Какие будут последствия для региона, будут ли втянуты в конфликт другие участники рынка, в частности Саудовская Аравия и ОАЭ, неизвестно, но вероятность такого развития событий очень высока. На это накладываются и жесткие санкции США в отношении Ирана, нежелание Вашингтона делать исключения для покупки иранской нефти — ранее 8 стран пользовались исключениями. Будет ли придерживаться санкций Китай — неизвестно. Иран продолжает продавать нефть.

Ситуация может разрешиться прямым диалогом США и Ирана. Но такое развитие событий маловероятно из-за позиции общественности этих стран. В Иране сильны антиамериканские настроения. В США переговоры будут расценены как слабость, на президента обрушится шквал критики и обвинений в торговле американскими интересами.

На нефтяной рынок влияет и сокращение объемов добычи и экспорта иранской нефти. До санкций Иран планировал выйти на уровень производства в 2,5 млн б/с, сейчас этот показатель упал до 500–600 б/с. Это также добавляет волатильности.

«НиК»: Санкции распространяются и на нефть Венесуэлы. Как это влияет на рынок?

— В Венесуэле относительно стабилизировалась политическая ситуация. Попытки «полувооруженного переворота» потерпели неудачу, оппозиция в состоянии неопределенности. Россия и Китай заявили, что они не позволят менять власть в регионе, где у них серьезные экономические интересы, в первую очередь в нефтегазовых проектах. Но экономическая ситуация в стране тяжелая, а добыча нефти за 2 года упала в 2 раза. Себестоимость добычи высокая, и любой скачок цен влияет на цепочку, связанную с поставками нефти. Насколько быстро страна сможет нормализовать все эти взаимосвязи и «залатать» дыры в нефтегазовом секторе, остается большим вопросом. Но благодаря относительно стабильной политической ситуации можно предположить, что контракты PDVSA с контрагентами будут выполняться. Тем не менее Венесуэла пока не способна нарастить добычу.

«НиК»: Как влияют на рынок крупнейшие импортеры сырья, например Индия?

— Это сложный игрок на энергетическом рынке. Страна, с одной стороны, крупнейший потребитель энергоресурсов, в том числе нефти, а с другой — активно наращивает проекты добычи не только на своей территории, но и в сопредельных странах. Индия строит крупнейшие нефтеперерабатывающие предприятия, в частности 20-миллионник НПЗ Reliance.

Индия активно выходит на нефтяной рынок, но собирается ли она соблюдать правила игры, которые устанавливают США, предсказать сложно.

Напомню, ранее Иран был одним из ключевых поставщиков нефти на индийском направлении.

«НиК»: Какие еще страны будут активно влиять на энергорынок?

— Я бы отметил Турцию. Она традиционно, как страна суннитского блока, в конфликтных отношениях с Ираном. Кроме того, Анкара претендует на лидерство в регионе. Но жизнь подсказывает, что в ближайшие несколько лет Турции придется не только по Сирии, но и по экономическим направлениям развивать отношения с иранскими компаниями. Поэтому ее позиция в регионе очень важна. Пока Турция на военно-политическом уровне демонстрировала высокую самостоятельность. Сможет ли ее руководство удержаться на таком уровне принятия самостоятельных решений при закупках нефти у Ирана, тоже будет играть существенную роль в балансе спроса и предложения, ну и в целом влиять на ситуацию в регионе.

«НиК»: Что делать в этой ситуации России и ее нефтегазовым компаниям?

— Первое, напомню, заниматься развитием ценовых и коммерческих стратегий. Гибко и аккуратно реагировать на изменения рынка, постоянно меняющуюся конъюнктуру рынка и геополитические проблемы — Россия и ее нефтегазовый сектор под американскими санкциями.

Единой торговой стратегии ждать не стоит. Каждый игрок должен сам определять направление поставок, коммерческую стратегию и ценовую политику. Тем не менее координация должна быть. Геополитические условия бизнеса для российских нефтегазовых компаний достаточно жесткие. Очень высока конкуренция, высока цена ошибки. Как пример могу привести работу «Газпрома». 10 лет назад концерн оказался вынужден вести работу в крайне неприятных условиях на рынке ЕС. Несколько негативных факторов одновременно повлияли на работу компании: падение цен на нефть, начало активного производства природного газа на американском рынке в связи со сланцевыми проектами, экспорт катарского СПГ, который не смог удержаться на американском рынке, плюс изменение в европейском законодательстве и отвязка цен на газ от нефтяной формулы. В данной ситуации «Газпром» был вынужден найти решения для сохранения своей доли рынка.

Ситуация была непредсказуема, но концерн достойно прошел этот период. Ему пришлось приспосабливаться, он поменял ценовую стратегию. В 2011 г., кроме фор­мульных нефтяных индикаторов, компания включила индикаторы собственного европейского рынка. Сейчас активно используется так называемая гибридная ценовая формула, которую «Газпром» активно внедряет во все контракты. «Газпром» успешно развивает и другие финансовые механизмы, например аукционные, биржевые продажи. Российские нефтяные компании также должны пройти «революцию» с точки зрения ценообразования и коммерческой стратегии.

«НиК»: С учетом развивающейся торговой войны США и Китая, активной переориентации российских поставок на рынки КНР можно ли предположить, что в регионе может сформироваться собственный ценовой индекс, способный стать для данного региона определяющим и даже посоперничать с традиционными европейскими и американскими?

— Китай — крупная экономика, потребляющая огромное количество энергоресурсов. Сейчас он отказывается от угольных электростанций из-за сложной экологической обстановки. Газ — топливо переходного периода, Россия активно пытается занять эту нишу.

«НиК»: Таримский нефтегазоносный бассейн Китаю разрабатывать сложно и дорого?

— Нельзя сказать, что Китай в обозримом будущем станет крупнейшим производителем газа, будет себя обеспечивать и определять цены на определенные энергоресурсы.

В ближайшие 20 лет Китай останется крупнейшим потребителем и импортером углеводородного сырья, в первую очередь нефти.

Российское сырье доминирует на китайском рынке. Что касается ценообразования, то Китай активно им занимается, но со своих позиций: он формирует цену входящей нефти на Шанхайской товарно-сырьевой бирже, активно пытаясь влиять на финансовые рынки и на рынки физических объемов раскруткой ликвидности торговли фьючерсами на бирже. Задача Китая — выйти на торговлю в юанях, как у России — на торговлю в рублях. Но даже если Китай успешно создаст ликвидный и устойчивый индикатор, скорее всего, он останется региональным. Заменит ли это систему использования Dubai Crude на Дубайской товарно-сырьевой бирже? Наверное, нет. Российский экспортный сырьевой сорт ВСТО мог бы в региональном разрезе занять определенную нишу. Но по политическим причинам им как индикатором вряд ли будут пользоваться другие игроки, в первую очередь американские.

России, скорее всего, надо продавливать нишу регионального бенчмарка. Должен быть и фьючерсный, и физический индикатор. Учитывая стратегическое сотрудничество российской и китайской стороны, можно было бы рассчитывать на позитивную динамику, формирование взаимоотношений, которые привели бы к успешному решению вопроса в региональном разрезе.

На европейском направлении ситуация несколько иная. Недавние проблемы качества российской нефти сильно испугали европейских нефтепереработчиков и трейдеров. И утверждать, что эта тема будет рассматриваться в трейдерском сообществе, я не могу. Западное направление можно пока отставить в сторону, ожидая нормализации обстановки.

Признание Urals как технического бенчмарка возможно. Даже на юге Европы, где доминируют пришлые нефти, а физические поставки российского сырья выдавлены, технически НПЗ создают некий аналог Urals из смеси нефтей.

Это не приносит прибыли российским компаниям, но позволяет незримо присутствовать в умах и головах рынка.

Что делать на северо-западном направлении, где 30% российской нефти по-прежнему продается физически, непонятно. Возможно, создавать биржевые механизмы продажи российской нефти на европейских площадках.

Никто не будет отдавать ценообразование в руки конкурентов. Саудовская Аравия и Россия в рамках ОПЕК+ активно взаимодействуют, но это скорее тактический союз. Еще 4 года назад мы были злейшими врагами: со стороны Эр-Рияда звучали достаточно воинственные высказывания. И ценовая гонка была развязана Саудовской Аравией в первую очередь против России и США.

Быстрого успеха не будет. Но если где-то какой-то контракт начнет работать и вокруг него сложится какая-то ликвидность, его тут же заметят финансовые спекулянты и хеджеры. Как дальше сложится мировая политика — неизвестно: мы живем в период тектонических изменений политических и внешнеэкономических стратегий. Америка стала ключевым производителем и скоро может стать ключевым экспортером нефти и газа, 10 лет назад об этом даже не думали.

«НиК»: В ближайшей перспективе выборы в США. Трампа может сменить менее истеричный и консервативный персонаж, опять произойдут серьезные геополитические изменения. Как это отразится на нефтяном рынке?

— Мир вошел в фазу динамичных изменений: меняются интересы и стратегии, на авансцену выходят новые игроки. Рынок нефти — самый чувствительный к мировой политике, он огромен по финансовым и физическим объемам. Важность углеводородного сырья никуда не делась, несмотря на развитие альтернативных источников энергии.

Ближайший год будет очень сложным с точки зрения изменений работы рынка.

До последнего времени от геополитических потрясений мы спасались только гибкостью налоговой политики, использованием гибкой платформы по экспортным пошлинам, привязанной к стоимости нефти. Это позволило пройти кризисные периоды с потерями для бюджета, но падение рубля смягчило ситуацию для нефтяных компаний. Тем не менее ценовая и коммерческая стратегии также должны видоизменяться в соответствии с очень быстро меняющимся международным ландшафтом. Компании должны быть похожи не на игроков в гольф, а на участников турнира по пинг-понгу. Нужно слушать покупателей, потому что время монополизма безнадежно прошло.

Беседовала Екатерина Дейнего

Россия. США. Китай. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 28 августа 2019 > № 3191099 Вячеслав Мищенко

В Иране откроют железную дорогу, которая сделает удобнее Международный транспортный коридор Север-Юг

Министр автомобильных дорог и городского развития Ирана Мухаммед Эслами заявил, что с открытием новой железной дороги, соединяющей северо-западные города Миане и Бостан-Абад, Международный транспортный коридор Север-Юг (INSTC) станет короче.

Выступая в эфире Государственного телевидения Исламской Республики Иран (IRIB), Эслами подчеркнул стратегическое местоположение Ирана и сказал, что страна находится "на перекрестке мира".

С Божьей помощью, железная дорога из Миане в Бостан-Абад откроется в ближайшие дни на церемонии с участием президента Ирана Хасана Роухани, сказал он, сообщает Tasnim News.

Железнодорожный проект сократит маршрут к северо-западному городу Тебриз на 4 часа, добавил министр дорог, подразумевая, что INSTC также станет короче.

В последние годы администрация Ирана активизировала усилия по развитию железнодорожной отрасли страны.

Соглашение по проекту INSTC было подписано в 2012 году. Среди подписавших и присоединившихся стран - Россия, Иран, Индия, Азербайджан, Армения, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Турция, Украина, Беларусь, Оман и Сирия. Болгария имеет статус наблюдателя в проекте.

Проект INSTC предусматривает строительство транспортных и инфраструктурных объектов вдоль маршрута доставки через Индию, Иран, Азербайджан, Россию и Северную Европу.

Проект направлен на сокращение затрат и времени железнодорожных и морских перевозок между странами, расположенными вдоль маршрута.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Республики Индии С.Джайшанкаром, Москва, 28 августа 2019 года

Мы конструктивно и полезно провели переговоры с моим индийским коллегой. Эта наша первая полноформатная встреча с С.Джайшанкаром в качестве нового главы внешнеполитического ведомства Индии.

Сегодня договорились о том, как нам и далее наращивать наше особо привилегированное, стратегическое партнерство, в том числе во внешнеполитической сфере. Это партнерство является самоценным, оно не подвержено каким-либо конъюнктурным колебаниям и активно поддерживается на самом высоком уровне в ходе регулярных встреч Президента В.В.Путина и Премьер-министра Н.Моди. В прошлом году они встречались пять раз. А в текущем – дважды.

Сегодня основное внимание уделили подготовке визита Премьер-министра Индии Н.Моди в Российскую Федерацию для переговоров с В.В.Путиным и для участия в пятом Восточном экономическом форуме во Владивостоке в качестве главного гостя. Предметно обсудили содержательное наполнение этого визита. Пришли к выводу, что мы на верном пути.

Констатировали позитивную динамику торгово-экономических связей. По итогам прошлого года объем товарооборота вырос более, чем на 17%, достиг почти 11 млрд долл.США. Хорошие темпы сохраняются и в этом году. Вопросы нашего торгово-экономического и инвестиционного взаимодействия Министр иностранных дел Индии С.Джайшанкар рассмотрит подробнее после наших переговоров в ходе встречи с Вице-премьером Ю.И.Борисовым в качестве сопредседателя Межправительственной комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству.

У нас общая позитивная оценка состояния и перспектив военно-технического взаимодействия, включая возможности расширения совместного производства современных видов вооружений. Договорились наращивать многоплановую кооперацию в сфере освоения космоса, в сфере ядерной энергетики и в других высокотехнологичных областях.

С совпадающих или весьма близких позиций обсудили ключевые проблемы глобальной и региональной повестки дня. Мы едины в необходимости выстраивания межгосударственного диалога на принципах Устава ООН, при уважении права народов на самостоятельный выбор моделей развития. У нас тесное сотрудничество и координация в рамках ООН, в «Группе двадцати», по линии БРИКС, ШОС, РИК.

Рассмотрели ряд специфических вопросов, включая необходимость интенсифицировать работу в формате Россия-Индия-Иран по созданию Международного транспортного коридора «Север-Юг». Соответствующие ведомства продолжают предметные консультации по этой теме.

Также отметили, что углубление торгово-экономического взаимодействия с Нью-Дели находится в фокусе внимания Евразийского экономического союза. На сегодняшний день выполнены все необходимые процедуры для начала официальных переговоров по заключению соглашения о зоне свободной торговли между ЕАЭС и Индией. Скорейший запуск соответствующего переговорного процесса будет важным этапом на пути взаимодействия между Индией и ЕАЭС.

В целом, итоги встречи подчеркивают, как я уже сказал, особо привилегированный характер нашего стратегического партнёрства. С обеих сторон есть твердое намерение выполнять установки Президента России В.В.Путина и Премьер-министра Индии Н.Моди на углубление этих отношений.

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать недавнее заявление Президента США Д.Трампа о том, что в определенный момент России и Индии придётся бороться с террористами в Афганистане?

С.В.Лавров: Борьба с терроризмом, с подпитывающим его наркотрафиком — в центре нашей позиции по Афганистану и цель всех наших усилий, которые мы предпринимаем и в Московском формате, и в рамках деятельности «тройки» Россия-США-Китай, к работе которой мы хотели бы подключить и другие страны, включая Индию, Пакистан, Иран. Все эти усилия нацелены на то, чтобы содействовать такому политическому урегулированию в Афганистане, которое было бы приемлемо для всех основных этноконфессиональных политических групп, опиралось бы на общенациональный консенсус и исключало бы угрозы терроризма, экстремизма, наркобизнеса, исходящие с территории Афганистана. Эта позиция, которая совпадает с основными подходами наших индийских друзей и большинства других стран, которые участвуют в работе по содействию достижению такого урегулирования.

В более предметном плане оказываем и продолжим оказывать содействие в оснащении афганской армии, сил безопасности Афганистана. Пока еще они не в состоянии самостоятельно действовать по искоренению террористической угрозы, поэтому такие усилия должны продолжаться. Безусловно, борьба с терроризмом должна проводиться без каких-либо «двойных стандартов».

В силу целого ряда причин, включая развязанные США и их союзниками войны в Ираке, Ливии и Сирии, т.наз. «Исламское государство» (ИГИЛ) уже расползается по другим странам, в том числе и в Афганистан, где игиловцы пытаются «окопаться» на севере и создать там плацдарм для проецирования своей деятельности на наших союзников в Центральной Азии. Есть беспокоящие сообщения, которые появились давно и не исчезают, о том, что некоторые наши западные коллеги проявляют «двойные стандарты» в отношении этой запрещенной Советом Безопасности ООН террористической группировки, пытаются их использовать для достижения своих односторонних геополитических задач в Афганистане. Не буду вдаваться в детали, мы такую дискуссию ведём с соответствующими государствами. Могу лишь заверить, что в том, что в части, касающейся афганских проблем, у нас практически полное совпадение позиций с индийской стороной. Договорились сегодня продолжать тесную координацию по этой теме.

Вопрос (С.В.Лаврову): Сергей Викторович, как в России оценивают инициативу Франции по смягчению санкционного режима против Исламской Республики Иран?

С.В.Лавров: Относительно инициатив по преодолению кризиса вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе, которое выдвинуло французское руководство, то был подробный разговор Президента России В.В.Путина и Президента Франции Э.Макрона неделю назад в Бергансоне на таком внеочередном российско-французском саммите. Президент В.В.Путин поддержал предложение Президента Э.Макрона, направленное на то, чтобы восстановить жизнеспособность СВПД и всех договоренностей, которые в нем закреплены. Что касается конкретных шагов на этом направлении (я не буду на них подробно останавливаться, т.к. это все-таки еще процесс переговоров и доверительных консультаций), то они, конечно же, будут успешными в том случае, если будут приемлемы для всех участников СВПД, включая Исламскую Республику Иран. Мы будем готовы содействовать достижению такого результата.

Вопрос (С.В.Лаврову): Во время грядущего российско-индийского саммита и экономического форума Вы собираетесь обсуждать новые сферы двустороннего сотрудничества. Собираетесь ли вы популяризировать российскую продукцию в Индии? Например, сыр, мед, травы и другие товары для потребителей, которые могут найти свой рынок в Индии.

С.В.Лавров: Спасибо, что упомянули сыр среди достижений российского сельского хозяйства. Это говорит о том, что политика импортозамещения не только работает в России, но уже получила признание во всем мире, по крайней мере, в крупнейшей демократии современного мира.

Мы не нуждаемся в том, чтобы специально популяризировать нашу продукцию в Индии, потому что индийские партнеры очень хорошо знают российский рынок. У нас очень тесные контакты по линии соответствующих министерств, ведомств, частных компаний и государственных корпораций. Рынок друг друга очень хорошо изучен. О наших возможностях в тех или иных областях — не только в сыроварении и производстве меда, но и в высокотехнологичных отраслях — индийские партнеры очень хорошо информированы. Более того, уже не один год реализуется целый ряд проектов по использованию российских технологий в Индии, в том числе и в гражданской области, и в военно-технической области. Мы стараемся в полной мере учитывать программу под названием «Делай в Индии», которую выдвинул Премьер-министр Н.Моди. Мы с удовольствием прорабатываем конкретные проекты. Думаю, что саммит во Владивостоке, который состоится на полях Восточного экономического форума (ВЭФ), принесет в этой связи дополнительные конкретные результаты.

Россия. Индия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 28 августа 2019 > № 3150302 Сергей Лавров

Политика достоинства и судьба либерального порядка

Феномен ресентимента после «конца истории»

Фрэнсис Фукуяма – профессор Стэнфордского университета.

Резюме Если мы хотим верно интерпретировать действия реальных людей в современном мире, то должны расширить понимание человеческой мотивации за пределы простой экономической модели, доминирующей в нынешнем дискурсе. Человеческая психология сложнее, чем предполагает эта бесхитростная экономическая модель.

Эта статья представляет собой отрывок из книги «Идентичность. Стремление к признанию и политика неприятия», русский перевод которой только что вышел в издательстве «Альпина Паблишер». Журнал искренне благодарит издателя за право опубликовать данный материал.

В середине второго десятилетия XXI века мировая политика изменилась коренным образом. С начала 1970-х до середины 2000-х гг. в результате процессов, названных Сэмюэлом Хантингтоном «третьей волной» демократизации, число стран, которые можно отнести к электоральным демократиям, увеличилось приблизительно с 35 до 110. В этот период либеральная демократия стала для большей части мира стандартной формой правления – если не на практике, то по крайней мере потенциально.

Параллельно с кардинальным изменением политических институтов росла экономическая взаимозависимость между странами – то, что мы называем глобализацией. Основу ее составили такие либеральные экономические структуры, как Генеральное соглашение по тарифам и торговле и пришедшая ему на смену Всемирная торговая организация. Их дополнили региональные торговые институции, такие как Европейский союз и Североамериканское соглашение о свободной торговле. В тот период темпы роста международной торговли и инвестиций опережали темпы роста мирового ВВП и считались основной движущей силой процветания. С 1970 по 2008 гг. мировое производство товаров и услуг увеличилось в четыре раза, рост шел практически во всех регионах мира, а число людей, живущих в условиях крайней нищеты в развивающихся странах, сократилось с 42% от общей численности населения в 1993 г. до 17% в 2011 году. Доля детей, не доживавших до пяти лет, упала с 22% в 1960 г. до менее 5% к 2016 году.

Однако либеральный мировой порядок не стал благом для всех. Во многих странах мира и особенно в государствах с развитой демократией резко выросло неравенство. Преимущества, которые обеспечивал экономический рост, главным образом доставались элите, принадлежность к которой определял прежде всего уровень образования. Увеличение объема товаров и денег, а также массовые переезды, связанные с экономическим ростом, вызвали деструктивные социальные изменения. Деревенские жители развивающихся стран, ранее не имевшие доступа к электричеству, вдруг оказались в крупных городах, перед экранами телевизоров или в интернете, подключаясь к Всемирной сети через вездесущие мобильные телефоны. Рынки труда адаптировались к новым условиям – десятки миллионов людей пересекали границы в поисках лучшей доли для себя и своих семей или просто из-за невыносимых условий жизни в собственной стране. Огромный средний класс, сформировавшийся в Китае, Индии и других странах, вытеснял с привычных рабочих мест представителей среднего класса развитых государств. Производства неуклонно перемещались из Европы и Соединенных Штатов в Восточную Азию и другие регионы с низкими трудозатратами. Женщины выдавливали мужчин из экономики, где сфера услуг уверенно доминировала над остальными отраслями, а низкоквалифицированных работников заменяли «умные» машины.

Начиная с середины 2000-х гг. движение ко все более открытому и либеральному миропорядку замедлилось, а затем обратилось вспять. Эта смена курса совпала с двумя финансовыми кризисами, первый из которых начался на американском рынке субстандартных ипотечных кредитов в 2008 г. и привел к Великой рецессии, а второй – угрожавший евро и всему Европейскому союзу – был спровоцирован банкротством Греции. В обоих случаях политика элит привела к резким спадам, высокому уровню безработицы и снижению доходов миллионов обычных людей во всем мире. Поскольку Соединенные Штаты и ЕС были лидерами и образцами для либерального мира, эти кризисы нанесли ущерб репутации либеральной демократии в целом.

Исследователь демократии Ларри Даймонд назвал посткризисные годы, когда практически во всех регионах мира общее число демократий уменьшилось по сравнению с пиковыми значениями, периодом «демократической рецессии». Ряд авторитарных стран – прежде всего Китай и Россия – стали гораздо более уверенными и напористыми. Китай начал пропагандировать «китайскую модель» – откровенно недемократический путь к развитию и благосостоянию. Россия же открыто противопоставила себя «либеральному декадансу» Европейского союза и Соединенных Штатов. Некоторые государства – Венгрия, Турция, Таиланд и Польша, – казавшиеся успешными либеральными демократиями в 1990-е гг., откатились назад, к более авторитарному правлению. «Арабская весна» 2011 г., разрушив диктатуры на Ближнем Востоке, вдребезги разбила надежды на торжество демократии в этом регионе, когда Ливия, Йемен, Ирак и Сирия погрязли в гражданских войнах. Американское вторжение в Афганистан и Ирак не остановило волну терроризма, воплотившуюся в терактах 11 сентября. Скорее, она мутировала в «Исламское государство» (запрещено в России. – Ред.), ставшее путеводной звездой для непримиримых антилиберальных воинствующих исламистов во всем мире. Живучесть ИГИЛ – столь же примечательная примета времени, как и готовность многих молодых мусульман оставить сравнительно безопасную жизнь в других регионах Ближнего Востока и Европы ради того, чтобы отправиться в Сирию и сражаться в рядах исламских фундаменталистов.

Еще более удивительными и, возможно, более значимыми были два неожиданных исхода общенациональных голосований в 2016 г.: на референдуме в Великобритании за выход из Европейского союза и избрание Дональда Трампа президентом Соединенных Штатов. В обоих случаях сказалась тревога избирателей, вызванная экономическими проблемами, затронувшими в основном рабочий класс, который столкнулся с потерей рабочих мест и последствиями деиндустриализации. Не менее важными оказались антииммигрантские настроения, подпитываемые непрекращающимся притоком иммигрантов: сложилось устойчивое представление о том, что пришельцы лишают местное население работы и разрушают устои национальной культуры. Антииммигрантские партии и партии евроскептиков набирают силу во многих развитых странах: в первых рядах – «Национальный фронт – Национальное объединение» во Франции, Партия свободы в Нидерландах, «Альтернатива для Германии» и Австрийская партия свободы. Вся Европа охвачена страхом перед исламистским терроризмом и сварами по поводу запретов на выражение мусульманской идентичности – ношения паранджи, никаба или буркини.

Основой политики ХХ века было противостояние левых и правых, разворачивавшееся вокруг экономических вопросов: левые выступали за большее равенство, а правые требовали большей свободы. Прогрессистские политические силы отстаивали интересы трудящихся, защищали профсоюзы, формируя социал-демократические партии, требовавшие более качественной социальной защиты и более справедливого – с их точки зрения – распределения экономических благ. Правые, наоборот, выступали за снижение участия правительства в экономике и за права частного сектора. Во втором десятилетии XXI в. на место этого противостояния, как представляется, выходит конфликт, связанный с определением идентичности. Левых гораздо меньше занимают вопросы общего экономического неравенства – теперь они, скорее, заняты защитой прав широкого круга групп, считающихся маргинализованными: чернокожих, иммигрантов, женщин, латиноамериканцев, ЛГБТ-сообществ, беженцев и тому подобных. А правые между тем переосмысливают себя как патриотов, которые стремятся защитить традиционную национальную идентичность, зачастую прямо связанную с расовой, этнической или религиозной принадлежностью.

Традиционно, по крайней мере начиная с Маркса, политическая мысль определяла политическую борьбу как воплощение экономических противоречий – по сути, конфликт за кусок пирога. Этот конфликт и вправду стал частью истории 2010-х гг., когда глобализация обделила множество людей плодами общемирового экономического роста. С 2000 по 2016 гг. реальные доходы выросли лишь у половины американцев; часть совокупного национального производства, приходившаяся на долю 1% населения США, выросла с 9% от ВВП в 1974 г. до 24% в 2008 году.

Но какими бы важными ни были материальные интересы, люди руководствуются и другими мотивами. И эти мотивы лучше объясняют нынешний хаос. То, с чем мы столкнулись сегодня, можно назвать политикой ресентимента. Известно множество примеров, когда тот или иной политический лидер мобилизовал последователей, эксплуатируя их групповые обиды, чувство унижения или подозрение, что ими пренебрегают или недооценивают. Комплекс этих ощущений, называемый ресентиментом, требует публичного восстановления попранного достоинства такой группы. Эмоциональное воздействие, которое способна оказать на общество униженная группа, добивающаяся восстановления чести и достоинства, может быть гораздо сильнее влияния людей, просто преследующих экономическую выгоду.

На этом играет президент России Владимир Путин, говоря о трагедии распада Советского Союза и о том, как Европа и Соединенные Штаты воспользовались слабостью России в 1990-е гг., чтобы расширить НАТО на Восток, до ее границ. Ему претит чувство морального превосходства, которое демонстрируют западные политики. Он хочет, чтобы к России относились не как к слабому региональному игроку (как некогда обронил президент Обама), а как к великой державе. В 2017 г. венгерский премьер Виктор Орбан заявил, что его возвращение во власть в 2010 г. ознаменовало момент, когда «мы, венгры, тоже решили, что хотим вернуть нашу страну, хотим вернуть себе самоуважение и вернуть свое будущее». Правительство Си Цзиньпина пространно описывает «сто лет унижения» Китая и то, как Соединенные Штаты, Япония и другие страны пытались помешать Китаю обрести статус великой державы, который принадлежал ему тысячелетиями. По воспоминаниям матери основателя «Аль-Каиды» (запрещена в России. – Ред.) Усамы бен Ладена, в четырнадцать лет тот зациклился на событиях в Палестине, «в слезах смотрел телевизор в родительском доме в Саудовской Аравии». Позже гнев Усамы за унижение мусульман эхом отозвался в стремлении его молодых единоверцев сражаться в Сирии во имя ислама, который, по их мнению, подвергался поруганию и угнетению во всем мире. Они надеялись воссоздать в «Исламском государстве» славу ранней исламской цивилизации.

Ресентимент в демократических странах оказался не менее мощной силой. После громких историй об убийствах полицией афроамериканцев в Фергюсоне (штат Миссури), Балтиморе, Нью-Йорке и других городах в США возникло движение «Жизни чернокожих тоже важны» («Black Lives Matter»). Его активисты стремились заставить окружающий мир обратить внимание на страдания жертв полицейского насилия, представлявшегося уже обыденным. Сексуальное насилие и сексуальные домогательства в университетских кампусах и офисах по всей стране стали доказательством того, что мужчины не готовы всерьез воспринимать женщин как равных. В центр общественного внимания внезапно попали трансгендеры, отношение к которым прежде не считалось особым видом дискриминации. И многие из тех, кто голосовал за Дональда Трампа, надеясь «вернуть Америке былое величие», помнили прежние – лучшие – времена, когда их положение в собственных сообществах было более надежным. Настроения путинских сторонников в чем-то схожи с раздражением избирателей из сельских районов США. Негодование первых по поводу высокомерия и презрения западных элит по отношению к России тождественно возмущению вторых безразличием городских элит обоих побережий США и их медиасоюзников к проблемам американской глубинки.

Адепты политики ресентимента признаю´т друг друга. Взаимная приязнь Владимира Путина и Дональда Трампа основана не только на сходстве характеров, она коренится в общем для них национализме. Виктор Орбан объяснил: «Некоторые теории описывают происходящие нынче в западном мире изменения и появление на сцене американского президента [Трампа] как борьбу на мировой политической арене между транснациональной, так называемой “глобальной”, элитой и патриотической национальной элитой», одним из ярких представителей которой он и является.

Во всех случаях группа – будь то великая держава, такая как Россия или Китай, или избиратели в США или Великобритании – считает, что обладает идентичностью, которая не получает адекватного признания со стороны внешнего мира, когда речь идет о нации, или со стороны других членов своего общества. Такие идентичности могут быть – и остаются – невероятно разнообразными в зависимости от принадлежности к той или иной нации или государству, тем или иным религиозным убеждениям, в зависимости от этнической принадлежности, сексуальной ориентации или пола. Все они являются проявлениями общего феномена – политики идентичности.

Термины идентичность и политика идентичности имеют сравнительно недавнее происхождение. Первый из них популяризовал психолог Эрик Эриксон в 1950-е гг., а второй получил распространение в культурной политике 1980-х и 1990-х годов. Понятие «идентичность» сегодня трактуется очень широко и разнообразно: в одних случаях она имеет отношение только к социальным категориям или ролям, в других – к фундаментальной личной информации (как в ситуации «кражи личности/идентичности»). В таком контексте идентичности существовали всегда.

Я использую термин «идентичность» в том смысле, который поможет понять, почему она так важна для современной политики. Идентичность вырастает прежде всего из различия между истинным внутренним «я» и внешним миром социальных правил и норм, которые не признают и не уважают ценность или достоинство этого внутреннего «я». На протяжении всей истории человечества личности вступали в противоречие со своими обществами. Но только ныне сложилось мнение, что истинное внутреннее «я» имеет естественную, природную ценность, а внешнее общество систематически ошибается и несправедливо его оценивает. Менять необходимо не внутреннее «я», подчиняя его правилам общества, но само общество.

Внутреннее «я» является основой человеческого достоинства, но природа этого достоинства непостоянна, с течением времени она менялась. Во многих ранних культурах достоинством наделялись лишь немногие, часто – воины, готовые рисковать жизнью в бою. В других обществах достоинство является универсальным атрибутом, основанным на внутренней ценности людей, обладающих «агентивностью» – свободой воли и самостоятельностью. В иных случаях достоинство человека обусловлено его принадлежностью к большой группе людей, объединенных общей памятью и опытом.

Внутреннее чувство собственного достоинства требует признания. Осознания собственной ценности недостаточно, если окружающие не признают ее публично или, что еще хуже, если они унижают «меня» или игнорируют «мое» существование. Самоуважение возникает в результате уважения других. Поскольку стремление к признанию заложено в природе человека, сегодня чувство идентичности быстро превращается в политику идентичности, в рамках которой люди требуют общественного признания своей ценности. Таким образом, существенную часть политических конфликтов современного мира – от демократических революций до новых социальных движений, от национализма и исламизма до политических столкновений в университетских кампусах современной Америки – можно свести к проявлениям политики идентичности. Гегель, заметим, утверждал, что борьба за признание является главной движущей силой человеческой истории, ключом для понимания зарождения современного мира.

И если экономическое неравенство, возникшее в последние пятьдесят с лишним лет глобализации, является главным фактором, объясняющим современную политику, то экономические претензии становятся гораздо более острыми, когда связаны с чувством унижения и неуважения. Действительно, многое из того, что мы понимаем под экономической мотивацией, фактически отражает не просто желание обладать богатствами и ресурсами, а отношение к деньгам как к признаку статуса и престижа; считается, что за деньги можно купить уважение. Современная экономическая теория строится на предположениях о том, что люди являются рациональными индивидами, что все они хотят извлечь наивысшую для себя «пользу», то есть повысить материальное благополучие, и что политика – просто продолжение этого поведения, направленного на получение наибольшей выгоды.

Однако, если мы хотим верно интерпретировать действия реальных людей в современном мире, мы должны расширить понимание человеческой мотивации за пределы этой простой экономической модели, доминирующей в нынешнем дискурсе. Никто не оспаривает, что люди способны к рациональному поведению или что они движимы своекорыстными устремлениями к обладанию все бóльшими богатствами и ресурсами. Но человеческая психология гораздо сложнее, чем предполагает эта бесхитростная экономическая модель. Прежде чем мы сможем анализировать современную политику идентичности, нам необходимо сделать шаг назад и выработать более глубокое и совершенное понимание мотивации и поведения человека. Иными словами, нам нужна более качественная теория человеческой души.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 августа 2019 > № 3138480 Фрэнсис Фукуяма

Как люди победили скуку

Фёдор Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме Тридцать лет назад, летом 1989 г., журнал The National Interest опубликовал статью чиновника Государственного департамента США Фрэнсиса Фукуямы, которой было суждено дать имя целому историческому периоду. Образ «конца истории» не только выразил, но даже и предопределил суть глобального политического мышления на годы вперед. Идея о том, что победа западной либеральной модели в острейшем соревновании с альтернативами необратима, была невероятно заманчива. Не хотелось допускать даже мысли о том, что это может быть не так.

Тридцать лет назад, летом 1989 г., журнал The National Interest опубликовал статью чиновника Государственного департамента США Фрэнсиса Фукуямы, которой было суждено дать имя целому историческому периоду. Образ «конца истории» не только выразил, но даже и предопределил суть глобального политического мышления на годы вперед. Идея о том, что победа западной либеральной модели в острейшем соревновании с альтернативами необратима, была невероятно заманчива. Не хотелось допускать даже мысли о том, что это может быть не так.

Правда, в конце статьи автор оставил лазейку для пессимизма. Мол, рационально-потребительский постисторический мир, неизбежность которого Фукуяма декларировал, будет настолько скучен, что появится «ностальгия по тому времени, когда история существовала», и она какое-то время «еще будет питать соперничество и конфликт». «Быть может, именно эта перспектива многовековой скуки вынудит историю взять еще один, новый старт?».

Фрэнсис Фукуяма зря беспокоился. За прошедшие тридцать лет скучно не было ни одной секунды, а «новый старт» история взяла, не успев отдышаться на предыдущем финише. Сегодня дух времени едва ли не диаметрален тому, что царил на рубеже последнего десятилетия прошлого века.

Даже самые убежденные адепты либерального устройства ушли в оборону, объясняя, что ренессанс его впереди, главное переждать реставрацию. Рассуждения о том, почему все так хорошо начиналось и так плохо заканчивается, стали общим местом и в публицистике, и в академии. Вынесение высокоумного спора о либеральном мировоззрении на самый высший уровень – свои суждения высказывают Владимир Путин, Борис Джонсон, Эммануэль Макрон и другие государственные деятели-практики – придает всей дискуссии налет некоторого абсурда. Классики либеральной теории вертятся в гробах не меньше, чем, вероятно, Карл Маркс в эпоху «социалистического строительства». Впрочем, за это отчасти можно поблагодарить того же Фукуяму – с его легкой руки философские категории превратились в политико-пропагандистский инструмент.

Мы не планировали специально отмечать годовщину «конца истории», но этот номер сложился как-то сам собой. Тон задает пресловутый Фрэнсис Фукуяма – коллеги из издательства «Альпина» любезно разрешили нам опубликовать главу из только что переведенной новой книги автора. Той, в которой он как раз и рассказывает, почему скуки пока не наступило. Вопреки мнению ряда комментаторов, эта книга вовсе не означает отказ автора от прославившей его интеллектуальной конструкции. Скорее он дает рекомендации, как ее отремонтировать, чтобы прибыть в искомый пункт назначения. Иван Крастев и Стивен Холмс объясняют, почему то, что должно было стать эрой великих реформ, обратилось эпохой грандиозной имитации с тяжелыми последствиями. Дани Родрик видит причины кризиса в торжестве – тридцать лет назад – концепции агрессивного гиперглобализма, которая не берёт в расчет особенности отдельных стран, загоняя всех в единую рамку. Игорь Истомин усматривает главную незадачу именно в универсализации одной идеологии, что непременно ведет к широкой мобилизации против нее. Фарид Закариа упрекает Америку, мирового лидера конца ХХ – начала XXI века, в высокомерии и интеллектуальной слабости, которые привели к подрыву ее собственной, гигантской на тот момент власти. Владимир Лукин ставит вопрос шире. Развитие событий последних десятилетий должно заставить человека очнуться от нараставшей долгое время самонадеянной уверенности, будто он способен творить мир по собственному изволению. Факторы непреодолимой силы напоминают об ограниченности человеческих возможностей во всех смыслах. Нестандартный взгляд на идеологическую палитру предлагает Даян Джаятиллека – миру и прежде всего России стоит вернуться к наследию Ленина.

«Конец истории» предполагал, что навсегда уходит страх ядерного Армагеддона, которым была пронизана мировая атмосфера второй половины ХХ века. Сегодня и от этого достижения ничего не остается. Эрнст Мониц и Сэм Нанн бьют тревогу по поводу исчезновения системы российско-американских договоров по стратегической стабильности – правил в ядерной сфере не остается. Сергей Караганов и Дмитрий Суслов тоже констатируют конец прежней модели и предлагают набор мер, которые нужно принять для снижения рисков и выработки новой формы мирного сосуществования.

Александр Аксенёнок подробно разбирает ход и последствия сирийского конфликта – регионального противостояния, втянувшего глобальных игроков. В определенном смысле именно Сирия подвела черту под «постисторическим» периодом, явив в полной мере все то, что, по мнению основоположника концепции, безвозвратно уходило в прошлое. Мария Ходынская-Голенищева объясняет причины успеха России в Сирии и на Ближнем Востоке в целом – гибкость и равноудаленность взяли верх над догматизмом и предвзятостью. Павел Гудев детально описывает правовую и политическую ситуацию в Ормузском проливе – точке на карте, которая превратилась в один из наиболее взрывоопасных мировых очагов.

«Либерализм победил пока только в сфере идей, сознания; в реальном, материальном мире до победы еще далеко, – предупреждал Фукуяма в 1989 г. – Однако имеются серьезные основания считать, что именно этот, идеальный мир и определит в конечном счете мир материальный». Наверное, в том, что идеальный мир так и остался идеальным, есть экзистенциальный смысл. Ведь воплотясь в реальность, идеалы перестают существовать. А как жить без идеала?

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 августа 2019 > № 3138477 Федор Лукьянов

«Видимо, экономили»: что обнаружил Эрдоган в самолетах России

Су-57 и МС-21: Путин показал Эрдогану новейшие российские самолеты

Анастасия Голубкова

«Дорогой друг» Владимира Путина — турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган — осмотрел достижения российского авиапрома: «самолет-призрак» МС-21, истребитель Су-57 и российско-китайский самолет CRC929. Эрдоган захотел купить Су-57, однако оказалось, что к экспортным поставкам Россия еще не готова. МС-21 летал, по его мнению, слишком мало для мировой премьеры. При проектировании CRC929 «видимо, экономили», предположил гость из Турции. Планировка самолета показалась Эрдогану слишком тесной.

В подмосковном Жуковском открылся авиационно-космический салон МАКС. Традиционно в первый день воздушное шоу посещает российский президент Владимир Путин. Участие президента в авиасалонах МАКС стало уже традицией: с 1999 года он пропустил открытие лишь однажды, в 2013 году.

А в этот раз он был не один — присоединился к российскому лидеру коллега из Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Они вместе поднялись на трибуну и официально открыли МАКС-2019.

Российский президент рассказал, как ценит «дорогого друга», а также предложил осмотреть «достижения отечественного авиапрома и технические возможности Воздушно-космических сил России».

Скорее всего, от «дорого друга» президент ждал оценки достижений российского авиапрома. Однако, судя по реакции турецкого лидера, особых восторгов у него не было.

Так, после официальных речей президенты России и Турции вместе осмотрели российский истребитель Су-57.

Российский лидер отметил, что это новейший истребитель пятого поколения. И самолет, похожий на «блинчик», удивил турецкого коллегу. «Он уже летает?» — уточнил Эрдоган. «Летает», — ответил Путин.

Президент Турции тогда поинтересовался насчет покупки данного самолета. «Можете купить», — после небольшой паузы с улыбкой ответил было глава России, но тут вмешался глава Минпромторга Денис Мантуров с просьбой немного подождать. «Чуть попозже», — добавил он.

Пока что к экспортным поставкам Су-57, получивший «боевое крещение» в Сирии, где российские вооруженные силы с помощью него нанесли удар по террористам, не готов.

Изначально серийное производство российский истребитель пятого поколения Су-57 предполагалось запустить в 2017 году. Но работа над самолетом идет уже больше 10 лет.

Проект вышел и дорогим и долгим. В 2018 году вице-премьер Юрий Борисов констатировал, что испытания Су-57 «идут согласно плану» и заявил, что «не надо форсировать» его массовое производство.

В ходе своего создания проект потерял партнера. Версия истребителя разрабатывалась в рамках совместной программы России и Индии FGFA, однако в 2018 году индийская сторона вышла из проекта, поскольку сочла разработки не соответствующими стандартам пятого поколения.

Как отмечалось в публикации издания The National Interest накануне авиасалона МАКС, стоимость в примерно $100 млн за единицу истребителя в целом делает проникновение его на рынки среднего уровня затруднительным.

Также президенты поднимались на борт российского гражданского самолета МС-21. Этот самолет создается в самом популярном в мире классе гражданских воздушных судов — среднемагистральные узкофюзеляжные лайнеры.

Базовая версия лайнера вмещает до 211 пассажиров.

В экспертных кругах МС-21 уже давно называют самолетом-призраком.

Среднемагистральный самолет МС-21 начали разрабатывать еще в 2008 году, но его запуск несколько раз откладывался.

В 2017 году, когда самолет впервые поднялся в небо, на него возлагались чиновниками огромные надежды. Однако по многим причинам — в частности, из-за введенных против нашей страны санкций, которые могли оставить лайнер без крыла, самолет ждала непростая судьба.

При этом на создание МС-21 потратили уже 158 млрд руб., а общая стоимость проекта до 2025 года оценивается в 437,4 млрд руб.

И сумма эта может быть не окончательной. Так, в июле 2019 года глава «Ростеха» Сергей Чемезов попросил у президента Владимира Путина еще 300 млрд рублей на «финансовое оздоровление всех предприятий ОАК», чтобы реализовать проект МС-21 и другие программы.

Теперь в планах России начать серийное производство самолета не раньше конца 2020 года.

Однако вице-премьер Юрий Борисов на этом авиасалоне заявил, что серийное производство МС-21 начнется вообще в 2021 году.

«Надеюсь, что мы будем идти по графику и в 2020 году мы завершим все сертификационные процедуры и начнем серийный выпуск в 2021 году», — сказал он.

Опрошенные «Газетой.Ru» эксперты ранее неоднократно поясняли, что МС-21 будет запущен в серийное производство, поскольку это уже политический, а не экономический проект. Однако в ближайшее время о том, что проект может выйти на самоокупаемость, речи не идет.

Полет МС-21 на авиасалоне МАКС не всех впечатлил. Многие критиковали, что он был слишком непродолжительным.

Даже наш «дорогой друг» из Турции Эрдоган отметил, что для мировой премьеры гражданской авиации МС-21 летал слишком мало.

Также президенты осмотрели широкофюзеляжный дальнемагистральный самолет CR929, над проектом которого совместно работают российская «Объединенная авиастроительная корпорация» (ПАО ОАК) и китайская госкомпания COMAC. Базовая версия CR929-600 в трехклассной компоновке сможет перевозить 280 пассажиров на расстояние до 12 000 км.

Стоимость проекта оценивается в $20 млрд. Из них $13 млрд пойдет непосредственно на разработку лайнера, $7 млрд – на создание системы постпродажного обслуживания и финансовые инструменты стимулирования продаж.

По согласованной схеме, СОМАС и ОАК договорились разделить расходы пополам, поставки предполагалось начать с 2026 года.

Впрочем, как сообщал главный конструктор программы CRC929 от России Максим Литвинов, самолет сможет совершить свой первый полет в тестовом режиме раньше, уже в 2023 году.

По поводу комфорта в салоне первого класса у Эрдогана не было вопросов, однако потом в экономическом классе турецкому лидеру не понравилась планировка салона. Он счел ее «слишком тесной» и пожаловался Владимиру Путину, что здесь «видимо экономили».

Однако российский президент тут же парировал. «Это делают по заказу авиакомпании», — сказал Владимир Путин, отметив, что все зависит от того, на какое расстояние будет летать самолет.

«Например, если длительный полет, то побольше расстояние (место для ног пассажиров), если авиакомпания хочет на небольшие расстояния перевозить людей, то поменьше», — пришлось пояснять Владимиру Путину.

При этом, как сообщали ранее источники, Пекин и Москва не могут договориться, какая из стран станет держателем сертификата типа самолета. Так, для России смысл совместного с Китаем проекта как раз заключался в разделении расходов и доступе на китайский рынок. Это позволило бы обеспечить лайнеру достаточные для окупаемости продажи.

Впрочем, позднее, ТАСС сообщил со ссылкой на пресс-службу Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК), что Китай не предлагал России разделять продажи разрабатываемого совместно широкофюзеляжного дальнемагистрального самолета CR929.

«Летающая «Газель»: куда несет российскую авиацию

Эксперт рассказал, где будут востребованы МС-21 и SSJ

Ольга Шерункова

России вряд ли удастся в ближайшие годы занять весомую нишу в мировой гражданской авиации. Наш первый современный самолет SSJ 100 пока терпит неудачи, уже окутан негативным шлейфом многообещающий российский самолет МС-21. О том, какие проблемы у «первой ласточки» — среднемагистрального лайнера МС-21, который представили публике на этом авиасалоне МАКС, и смогут ли наши самолеты заменить «боинги» и «эйрбасы», рассказал в интервью «Газете.Ru» ведущий эксперт Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Андрей Крамаренко.

— На авиасалоне МАКС в Жуковском в этом году представлен МС-21. Сроки реализации проекта уже сдвинулись как минимум на год из-за необходимости замены зарубежных композитных материалов. Как вы считаете, эта отсрочка сильно повредила проекту МС-21?

— На самом деле, скорее нет. Какой-то большой катастрофы не произошло. Изначально при запуске проекта МС-21 была идея выпустить его до ремоторизованных версий Airbus и Boeing, то есть NEO и MAX. Опередив конкурентов, можно было занять немного мирового рынка.

Но, как видите, Airbus и Boeing свои самолеты уже запустили в серийное производство, хотя и не без трудностей, и теперь можно никуда не спешить. Поэтому лишний год или два ничего для программы МС-21 не решат. Понятно, что любая задержка сказывается на окупаемости проекта, но в отечественном авиапроме коммерческая составляющая – не главная.

— А реально ли в принципе заменить японские композиты российскими для МС-21? Может ли из-за этого проект затянуться еще больше?

— По композитам мне сложно сказать – это не вполне моя тема. В России есть производство современных композитных материалов, но ключевой вопрос в том, насколько они сопоставимы с японскими и какие потребуются работы по перепроектированию планера. В любом случае, такие вещи быстро не делаются.

— Нет ли опасности вообще утратить наше конкурентное преимущество в виде композитного крыла?

— Выскажу альтернативную точку зрения, где вопрос материалов — глубоко вторичен. Могу представить, что композитное крыло — предмет справедливой гордости авиастроителей, но коммерческому директору любой авиакомпании безразлично, из чего сделан самолет. Он же своего рода «летающая «Газель», и просто должен работать и приносить прибыль, а не демонстрировать достижения науки и техники.

Понятно, что композитное крыло облегчает конструкцию, но в противовесе — рост цены и сложности обслуживания. И Airbus, и Boeing на среднемагистральных машинах пока сохраняют металл, а композиты применяют только в каких-то абсолютно новых самолетах вроде Вoeing 787 или А 350.

— Говорили, что для окупаемости проекта МС-21, нужно продать 900 самолетов. Учитывая непростую судьбу SuperJet 100, это будет сложная задача? Там его окупаемость сдвинулась до 2026 года…

— С одной стороны, 900 самолетов – не очень много, у Airbus сейчас темпы производства А 320 составляют около 600 штук в год. Но что-то мне подсказывает, как и с SSJ мы будем, в основном, рассчитывать на внутренний рынок, а он невелик и больше 30-40 новых среднемагистральных машин в год не перевалит.

Выйти на экспорт – сложная задача по нескольким причинам. Мы за несколько лет как-то обособились от остального мира и в политическом, и в экономическом отношении, поэтому за российской техникой следует ненавязчивый шлейф из санкционных рисков, которые ни одной из авиакомпаний, имеющих хоть какой-то выбор, не нужны.

Остаются маргинальные покупатели вроде Air Koryo или Cubana, но это так себе рынок. Второй негативный шлейф – от безобразной организации послепродажного обслуживания SSJ, которая создает нехороший бэкграунд и новому МС-21. Надеюсь, что сейчас все будет сделано гораздо лучше, но иностранные авиакомпании вначале посмотрят на стартовый опыт эксплуатации, и только потом начнут предметный разговор. Налет и готовность к вылету – важнейшие факторы, определяющие себестоимость перевозки, и мир уже успел привыкнуть к надежным самолетам и хорошо организованному техническому обслуживанию.

— Пару лет назад на тот момент вице-премьер, а ныне глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин озвучивал цель перевода российских авиаперевозчиков на эксплуатацию исключительно российских самолетов. По вашему мнению, насколько это нужная и достижимая цель?

— Цель абсолютно бессмысленная и даже вредная. Российский рынок перевозок составляет всего около 2,5% от мирового, и замыкаться в его масштабе для наших авиастроителей — путь в никуда. Мы закроем рынок — и нам симметрично закроют рынки, останутся только дружественные, но по странному совпадению не слишком платежеспособные страны вроде Сирии или Ирана. Если мы по аналогии представим полное импортозамещение в каких-то других сферах жизни, нам становится смешно. А почему-то в авиапроме это не смешно, это воспринимается всерьез.

— И все-таки удастся ли России занять какое-то заметное место на мировом рынке авиации? И когда?

— На самом деле, это очень сложный вопрос. Гражданский самолет — будь он маленьким Superjet или большим А380 — это не только сложнейшее серийное техническое изделие в мире, но и невероятно сложные организационные процессы разработки, производства, технического обслуживания. Ни технические, ни организационные компетенции не появляются из ниоткуда за несколько лет — этот факт нужно понимать и не ждать мгновенных результатов.

А как вот происходит во всем мире? Давайте посмотрим на Airbus: от идеи общеевропейского авиастроения до первого настоящего коммерческого успеха линейки А320 прошли 30-40 лет. Бразильской Embraer понадобилось около 30 лет работы, чтобы занять ведущее место на рынке региональных самолетов.

Понимаете ли, времена, когда Сикорский мог на коленке собрать самолет, уже давно прошли. Современный авиапром – это долгая и очень затратная повесть о наработке научных, инженерных, производственных, логистических, коммерческих и других компетенций. И, кстати, репутации как в глазах авиакомпаний, так и у пассажиров.

Поэтому для видимых невооруженным глазом успехов должно пройти приличное время.

Мы можем критиковать Superjet, я его тоже иногда с удовольствием критикую. Но это первый по-настоящему современный российский самолет. Просто все, что до этого было, это были самолеты из предыдущей эпохи. Когда экономические параметры никого не интересовали – ни производителя, ни эксплуатанта.

Superjet – это первый самолет, который был сделан для того, чтобы авиакомпании могли на нем зарабатывать. И, в общем-то, по большому счету, программа Superjet должна была развиваться вслед за спросом в сторону удлинения фюзеляжа, то, что [Михаил] Погосян [экс-глава Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК). — «Газета.Ru»] называл Superjet NG на 130 кресел. Но программа сначала заглохла, потом появился проект Superjet на 75 кресел – тупиковый путь, потому что через 10-15 лет реактивные самолеты такой размерности уже не будут востребованы на основных рынках.

В результате новый самолет получит несколько десятков заказов, проект будет свернут, а наработанные компетенции – похоронены. Может быть, у меня слишком пессимистический взгляд на это, но пока никакой стратегической логики в развитии проекта SSJ не просматривается.

— А вот все-таки, опять же по вашей оценке, почему Superjet 100 не смог стать конкурентоспособным? На него же потратили десятки миллиардов рублей. И все-таки он может еще оправдать надежды, стать коммерчески успешным?

— Сам Superjet, увы, уже нет. Но если проект будет развиваться, то новое поколение региональных машин, учитывая опыт проектирования и эксплуатации SSJ, может оказаться куда конкурентоспособнее. У Superjet вскрылись все те проблемы, которые бывают у новичков в авиапроме, и это нормально, эти проблемы устранимы, но для того, чтобы их устранить, нужно стратегическое понимание развития рынка региональных самолетов, время и финансовые вливания. Понимаете, для того, чтобы что-то очень хорошо делать, нужен опыт. Нельзя просто взять и сделать какой-то очень сложный продукт с нуля, даже имея много денег.

— Но вы считаете катастрофа, которая случилась в Шереметьево с Superjet, она все-таки уже не может привести к отказу России от Superjet, от этого проекта?

— Думаю нет, к сожалению, все самолеты падают. Это редко приводит к радикальным решениям.

— Ожидается, что в этот раз на авиасалоне в Жуковском будет представлен концепт сверхзвукового гражданского лайнера, с предложением производства которого в прошлом году выступил президент Владимир Путин. Может ли это потенциально стать запоминающимся событием на этом авиасалоне, и вообще много ли известно про сверхзвуковой гражданский лайнер?

— На самом деле, про него известно достаточно многое. Но давайте честно – никакого коммерческого сверхзвука сейчас быть не может, потому что это слишком дорого и ненадежно. То есть там есть две проблемы. Первая: то, что на таких скоростях двигатели сжигают слишком много керосина, а керосин нынче дорогой. То есть весь сверхзвук начинался в эру дешевой нефти до 1973 года, когда стоимость керосина вообще никого не волновала. Тогда начали проект «Конкорда» и Ту-144.

Как только в 1973 году после очередной войны на Ближнем Востоке цены на керосин поднялись в несколько раз, все с будущим сверхзвуком, по крайней мере, в перспективе нескольких десятков лет, стало понятно. Даже в Советском Союзе. И сейчас ничего не изменилось.

Полет на сверхзвуке – дорогое удовольствие. Да, в мире есть несколько рынков, где пассажиры готовы платить премию за скорость, но их немного, и никто из нынешних авиастроителей не будет создавать узконишевой продукт.

Мало того, что современный коммерческий самолет должен иметь готовность к вылету, превышающую 99%. То есть это означает, что на 100 рейсов в расписании как минимум 99 раз самолет должен быть в исправном состоянии. А в одном случае из 100 возможен технический отказ, который будет сопровождаться задержкой, отменой и использованием запасного самолёта. Сверхзвуковая техника – слишком сложная, чтобы иметь такой уровень надежности, особенно в части двигателей. Напомню, что авиакомпании уже привыкли к самолетам, которые летают, а не стоят на земле. Не отрицаю, что в каком-то объеме могут быть востребованы сверхзвуковые бизнес-джеты. Но и эта история больше про имидж, чем про реальную экономию времени.

— В этом году в СМИ поднималась кадровая проблема в гражданской авиации. Десятки пилотов лишились работы из-за недействительных дипломов. Можно ли говорить о кадровом кризисе в сфере авиации в России?

— Кадровый кризис длится уже 10 лет и конца не видно. Первая проблема в том, что Росавиация убила все негосударственные учебные заведения. То есть я допускаю, что многие из них имели какие-то нарушения в учебной программе, хотя мы понимаем, что утверждение учебных программ и контроль, в общем-то, были в сфере деятельности Росавиации.

Вторая проблема в том, что зарплата пилотов сейчас гораздо ниже, чем в других странах мира. Притом рынок труда очень открытый и прозрачный. Вот народ и уезжает за длинным рублем. Ситуация абсолютно рыночная. Пока в наших авиакомпаниях сложился такой уровень оплаты, все пилоты, которые имеют хорошее знание английского и ничто их здесь не держит, они потихоньку и уезжают. Особенно это касается опытных пилотов.

В этом плане кадровый голод касается не количества выпускников летных училищ, а именно опытных [командиров экипажа воздушного судна] КВС с большим налетом. Выпускников летных училищ у нас полно. Хотя, конечно, меньше чем хотелось бы, но тем не менее. Чтобы остановить отток кадров, зарплаты у нас должны сравняться с мировыми. Есть еще серьезная проблема в вертолетных перевозках: там остался только один колледж в Омске, где уже 2 года не было выпуска, потому что курсанты не могут налетать необходимое для количество часов. Нет ни техники, ни инструкторов. И вот там сейчас проблемы, которые никакими деньгами не решаются.

— Если говорить про качество образования, наша авиационная школа, она сейчас сильна или есть какие-то проблемы серьезные здесь тоже?

— Я в этом не специалист, но злые языки в отрасли говорят, что, в общем-то, пора бы уходить от советской системы высшего образования к мировым практикам, когда получить лицензию CPL (Commercial Pilot License), то есть коммерческого пилота, можно за два года без курсов теоретической физики, высшей математики, без строевой подготовки и так далее. При этом все делается не на бюджетные средства, а на коммерческой основе. То есть вы получаете образовательный кредит, а дальше его возвращаете. У нас же на подготовку пилотов ежегодно тратится около пяти миллиардов бюджетных рублей в год, хотя по сути, в этом нет никакой необходимости.

— У меня последний вопрос. Есть ли предпосылки к тому, что авиасалон МАКС-2019 этим летом будет в плане нахождения потенциальных покупателей успешнее для России, чем предыдущий?

— Продать Superjet даже на внутреннем рынке сложно — он уже насыщен региональной техникой. Ситуацию с МС-21 я уже обрисовал: там пока нечего покупать, все ждут опыта стартовых заказчиков, будет ли какое-то количество ритуальных меморандумов о намерениях, опционов и совместных пресс-конференций. Но для реальных продаж самолетов это не самый удачный год. С гражданскими вертолетами, надеюсь, будет веселее.

Сирийский кризис: тернистое движение от войны к миру

А.Г. Аксенёнок – Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации, вице-президент Российского совета по международным делам (РСМД).

Резюме Восьмилетний сирийский кризис можно разбить на два этапа: до решительного военного вмешательства России в сентябре 2015 года и после того, как российские военно-космические силы развернули операции в Сирии, что позволило восстановить контроль Дамаска над большинством потерянных территорий, уничтожить военную инфраструктуру ИГИЛ и других террористических группировок.

Второе десятилетие 2000-х гг.началось с череды протестных взрывов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые оказали дестабилизирующее воздействие на весь регион. Причём не только на страны, где произошла насильственная смена режимов. Выход из глубокого кризиса, носящего системный характер, до сих пор не найден. В большинстве стран начались нужные, пусть и запоздалые, социально-экономические реформы с трудно прогнозируемым пока результатом (Египет, Тунис, Марокко, Иордания, Саудовская Аравия). В других частях арабского мира вопрос о власти решается через гражданские войны (Сирия, Ливия, Йемен). Здесь сплелись в один запутанный узел «легитимные» и «нелегитимные» правительства, многочисленные «народные милиции» и террористические группировки, иностранные контингенты — все эти скрытые и явные инструменты геополитического соперничества «нового типа».

В итоге регион по-прежнему остаётся источником насилия и терроризма, тяжёлых внутригосударственных потрясений, гуманитарных катастроф мирового масштаба и миграционных волн. Цена революций, вызванных ими материальных разрушений и внешних вмешательств, оказалась слишком высокой, и нельзя исключать новых рецидивов.

Специфика конфликта

Сирийский кризис, хотя и отражает общую картину болезненного состояния широкого ареала Ближнего Востока, всё же представляет собой особый случай. Он стал следствием глубинных перемен в расстановке сил на глобальном и региональном уровнях, незавершённости и разнонаправленности мировых процессов. Можно без преувеличения сказать, что именно здесь сфокусировалось большинство геополитических, идеологических, социальных и этно-конфессиональных катаклизмов XXI в.

Стратегия «смены режимов» США и их европейских союзников в бывшей Югославии, Ираке, Ливии и, наконец, на Украине стала тем полем, где прошли линии размежевания между Россией и Западом. Образовался разрыв между политикой «свершившихся фактов» и «политической целесообразности», с одной стороны, и ключевыми принципами (национальный суверенитет, территориальная целостность, невмешательство во внутренние дела и неприменение силы вне рамок и процедур, установленных Уставом ООН) того миропорядка, который сложился по итогам Второй мировой войны — с другой. В плоскость острых международных дебатов был поставлен также вопрос о правовых основаниях лишения режимов, неугодных той или иной группе государств, статуса международной законности.

Конфликт в Сирии разворачивался в тот исторический период, когда отношения России и США от былого партнёрства конца 1990-х – начала 2000-х гг. постепенно, но неуклонно сползали к конфронтационной модели времён холодной войны, хотя и со своими новыми чертами. Общепризнанные нормы международного права подвергались ревизии в одностороннем порядке, а коллективного «механизма разрешения кризисных ситуаций», к чему призывала Россия, выработано не было. Такой механизм, как предлагал президент России в своём выступлении на Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» 2014 г., мог бы включать в себя «внятную систему взаимных обязательств и договорённостей» и «чёткие условия, при которых вмешательство является необходимым и законным»[1].

Затяжной сирийский кризис поставил международное сообщество перед серьёзным вызовом: способно ли оно стабилизировать взрывоопасные конфликтные очаги совместными усилиями или верх возьмёт силовое соперничество в продвижении геополитических интересов и непомерные амбиции региональных центров силы. В этом смысле конечный исход гражданского противоборства в Сирии будет иметь последствия, выходящие далеко за региональные рамки. В Москве убеждены: то, каким образом разрешится ситуация в этой стране, может стать в дальнейшем моделью реагирования мирового сообщества на внутренние конфликты в развивающихся государствах.

В годы националистического подъёма Египет называли «головой арабизма», а Сирию — его «сердцем». В этом есть что-то исторически предопределённое, хотя с тех пор многое изменилось. Понятие арабизма потеряло своё прежнее звучание, Египет утратил позиции лидерства, появились новые центры финансового и политического влияния в Персидском заливе, возвысилась роль «неарабских регионалов», таких как Турция, Иран, Израиль. Изменившаяся расстановка сил на региональном уровне сделала Сирию ареной, где опосредованно и уже в других исторических условиях развернулось столкновение суннитской Саудовской Аравии и шиитского Ирана — этих двух религиозных центров и апологетов ведущих течений в исламском мире[2]. На конфессиональной почве выросло и такое новое проявление международного терроризма, как средневековое государствостроительство в виде арабского халифата, что придало конфликту многомерный характер. С развёртыванием полномасштабной гражданской войны в центре арабского мира туго переплелись где-то сталкивающиеся, а в чём-то и совпадающие интересы множества вовлечённых сторон, что затрудняло поиски взаимоприемлемых договорённостей и делало коалиционные связи подвижными и двусмысленными. Всё это в конечном счёте предопределяло длительность, кровопролитность и жестокость противоборства.

На территории Сирии в отличие от других конфликтных очагов в Азии и Африке находятся в непосредственной близости воинские контингенты и военные базы шести иностранных государств (России, Ирана, Турции, США, Франции и Великобритании) со своими сферами политического притяжения. Причём только Россия и Иран — на легальном международно-правовом основании, то есть по приглашению сирийского правительства. В воздушном пространстве страны проведены линии раздела. Столь компактное иностранное военное присутствие, в том числе в виде негосударственных военизированных формирований (proxies), не только таит в себе непредсказуемые риски, но и даёт в руки каждого из этих игроков «на земле» военно-политические инструменты, позволяющие срывать любой неприемлемый для него финальный исход. В зеркале сирийского кризиса отразился также рост влияния региональных акторов, которые ведут собственные «партии» в большой ближневосточной игре, всё чаще не совпадающие с глобальными интересами крупных держав.

Специфика и вместе с тем трудноразрешимость сирийского кризиса состоит ещё и в том, что многосторонние переговоры о будущем государственном устройстве проходили на фоне непрекращающихся военных действий с короткими перерывами на хрупкие соглашения о прекращении огня и «зоны деэскалации». В международной практике региональных конфликтов институциональные реформы обычно начинаются после завершения военной фазы. В сирийском урегулировании договорённости о реформах такого рода между непосредственными участниками конфликта при международном содействии должны стать, по сути, условием прекращения военных действий и направления общих усилий против сохраняющейся террористической опасности.

В контексте революционных вызовов современного мирового развития сирийский кровопролитный конфликт стал ещё одним свидетельством того, к каким тяжёлым последствиям для государства и общества может привести недооценка важности проведения назревших политических реформ и допущенные просчёты с выработкой тактики дальнейших шагов после первых проявлений антирежимных настроений.

Режим Асада полагал, что после проведённых экономических реформ Сирия, как «бастион антиамериканизма» на Ближнем Востоке, в отличие от считавшихся прозападными Туниса и Египта, имеет особый иммунитет. Показательно в этом отношении интервью сирийского президента 31 января 2011 г. газете «Wall Street Journal», в котором он заявил, что, несмотря на все трудности, «Сирия остаётся стабильной», и для быстрых перемен «время ещё не пришло»[3]. Зная критическое отношение отца нынешнего президента Сирии Хафеза Асада к горбачёвским реформам и их последствиям вкупе с неудачным опытом демократизации Алжира[4], можно предположить, что этими соображениями в числе многих других объясняются колебания и непоследовательность Башара Асада задолго до начала массовых протестов, принятие им с запозданием ряда важных политических решений.

Кстати, Алжир конца 1980-х – начала 1990-х гг. даёт нам обратный пример. Искусственное форсирование демократических реформ в разделённом обществе также приводит к гражданскому противоборству, которое длилось в Алжире десять лет (1991–2000 гг.) и может начаться вновь.

Текущее положение на карте военного противоборства

Крупным планом восьмилетний сирийский кризис можно разбить на два этапа: до решительного военного вмешательства России в сентябре 2015 г. и после того, как российские военно-космические силы развернули операции в Сирии, что позволило восстановить контроль Дамаска над большинством потерянных территорий, уничтожить военную инфраструктуру ИГИЛ[5] и других террористических группировок.

Спорадические антиправительственные выступления в конце февраля – начале марта 2011 г. носили вначале мирный характер. Лозунги, выдвинутые оппозицией, не выходили за рамки политических требований расширения прав и свобод, продолжения начатых и ранее обещанных реформ. Критическая масса протестов стала волнообразно распространятся по всей стране после того, как верх в сирийском руководстве быстро взяли всесильные силовые структуры, требовавшие перейти от уступок к военному подавлению восстания. В апреле–мае против мирных демонстраций были задействованы тяжёлые виды вооружений. Законодательные меры по частичной либерализации политического режима, призывы к началу национального диалога и даже принятие новой конституции в феврале 2012 г. уже не смогли разрядить обстановку. Милитаризация конфликта стремительно нарастала.

Сирийская оппозиция, представленная политической эмиграцией и в основном подпольными организациями гражданского общества с разношёрстными идеологическими установками (от либералов до троцкистов и радикальных исламистов), сама по себе не могла представлять угрозу режиму с отлаженным механизмом жёсткой авторитарной власти. Быстрый, по сути одномоментный, переход к военной фазе был эффектом поразительной синергии, вызванной взрывом стихийных протестов с широким применением современных технологий связи, непропорциональным военным ответом властей, дезертирством из армии в сочетании с массовым вбросом боевиков и вооружений через границы соседних с Сирией государств при прямой поддержке Турции и финансовой подпитке со стороны арабских монархий Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии и Катара. Лидеры регионального окружения Сирии имели к тому же «старые счёты» с Башаром Асадом, отношения с которым в предшествующий период колебались от тесного сотрудничества до взаимных нападок и обвинений. Конфессиональные факторы существенной роли вначале не играли, но с расширением военных действий и вовлечением новых участников использовались всеми сторонами в качестве мобилизационного ресурса.

США и ведущие страны Евросоюза сразу объявили режим Асада нелегитимным, признали политическое крыло оппозиции законным представителем сирийского народа и развернули давление на Дамаск через ООН и другие международные площадки. Лига арабских государств (ЛАГ) приняла беспрецедентное в своей истории решение о приостановке членства Сирии в этой организации. На тот момент цель свержения режима по ливийскому сценарию была объединяющим началом в сформировавшейся антиасадовской коалиции. Со временем конфликт интересов между США и их региональными партнёрами, а также между самими крупными игроками в регионе (Турцией, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром) привёл к переменам в конфигурации коалиционных связей, что придало сирийскому кризису новые измерения.

Однако первая рефлекторная реакция, как это особенно видно с высоты сегодняшнего дня, стала крупным политическим просчётом, что признаётся сегодня солидными западными экспертами. Соединённым Штатам не удалось создать прочную военно-политическую опору среди арабской части вооружённой оппозиции — «оружие всё время попадало не в те руки» — и отделить «умеренных исламистов» от быстро размножавшихся террористических организаций. Но настойчивые требования об уходе Асада постоянно подстёгивали иллюзии оппозиции о возможности военной победы, разжигали соперничество в её рядах в борьбе за политическое влияние и контроль над потоками вооружений и внешнего финансирования. Безоговорочная поддержка оппозиционного движения, в котором быстро набирали силу «джихадисты», связанные с ИГИЛ и «Аль-Каидой»[6], предопределила слабость американской дипломатии, лишило её свободы манёвра. Это делало Вашингтон заложником непомерных требований эмигрантских политиков и их региональных спонсоров. Дело дошло до того, что политика США стала слишком явно играть на руку терроризму, которому американцы сами объявили войну. С особой очевидностью это проявилось летом 2014 г., когда военные успехи ИГИЛ в Ираке и Сирии поставили администрацию Барака Обамы в ещё более щепетильное положение.

В 2012–2015 гг. внутренние ресурсы Дамаска для отражения военного давления изнутри постепенно истощались. Вооружённая оппозиция расширяла зоны своего территориального контроля не только на севере и востоке страны, куда шёл перелив радикальных исламистов из Ирака, но и в центральных густонаселённых районах. Сирийская армия не была готова к тактике боёв в городских условиях и постепенно переходила к оборонительным действиям, сосредоточив усилия на защите дальних подступов к столице, стратегических узлов и важных транспортных коммуникаций.

Вступление в вооружённые действия отрядов ливанской «Хизбаллы» в 2012 г. и наращивание прямой военной помощи со стороны Ирана, в том числе с привлечением шиитских ополчений из Ирака, Афганистана и Пакистана, позволило на время затормозить продвижение к жизненно важным центрам, но обострило межобщинное взаимодействие, придав конфликту особое ожесточение. Иран, установивший тесные отношения с Сирией ещё с середины 1980-х гг., сумел за годы региональных потрясений закрепиться в Ираке и Ливане и создать протяжённую военную инфраструктуру под своим контролем. Сирийская территория рассматривается иранцами как ключевое звено в стратегии национальной безопасности, в основу которой заложено противодействие Саудовской Аравии и её претензиям на лидерство в исламском мире. После того как США при администрации Дональда Трампа вышли в одностороннем порядке из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и перешли к антииранской тактике экономического и политического давления, региональная стратегия Ирана подвергается самым серьёзным испытаниям. В условиях большого финансового бремени, растущих экономических трудностей и людских потерь в сирийской войне на поверхность всё чаще всплывают признаки внутреннего недовольства[7]. Возникают вопросы, где пределы региональной безопасности Ирана, каково в ней место Сирии как важного звена в более широких рамках стратегической линии в отношениях с США и Саудовской Аравией.

Позиция Турции, сделавшей ставку на быструю смену режима в Дамаске и приход к власти идеологически близких к правящей партии Реджепа Эрдогана исламистских организаций, пережила в ходе конфликта существенные метаморфозы. Смена акцентов в региональной политике происходила под воздействием осложнений в процессе перехода от парламентской республики к модели жёсткой президентской власти и разочарований в сирийской политике США и Евросоюза, с одной стороны, и осознания преимуществ от налаживания взаимодействия с Россией по Сирии в широких рамках двустороннего сотрудничества — с другой.

Меняющуюся региональную картину во многом определял курд­ский фактор, роль которого во внутренней политике стран «курдского треугольника» (Сирия, Турция, Ирак) всегда была и остаётся значитель­ной. Вскоре после начала военных действий правительство Сирии при­няло решение о свёртывании своего военного присутствия в северо-восточных районах, которые перешли под контроль курдского большинства. Проводимая Эрдоганом война на два фронта — с режимом Асада и курдскими вооружёнными формированиями — не только не принесла успеха, но и привела к наращиванию террористических атак со стороны ИГИЛ уже в самой Турции. Участились трения с американцами, сделавшими ставку на курдов, которые продемонстрировали свою высокую боеспособность в проведении антитеррористических операций против ИГИЛ. В результате сложилась ситуация, когда сирийские курды, впервые получившие возможность сомкнуть свои анклавы в Африне и Кобани, сочли этот исторический момент благоприятным для оформления на северных границах с Турцией автономного ареала (своего рода Западного Курдистана) с претензиями на провозглашение независимости. После разрыва перемирия с Курдской рабочей партией и прекращения легальной деятельности курдской оппозиции внутри Турции курдские отряды самообороны и их политическое крыло в Сирии — партия Национальный Союз — стали рассматриваться турецким руководством как террористическая организация наравне с ИГИЛ.

Курс на военное вмешательство собственными силами с целью очистить пограничную территорию к востоку от Евфрата от курдских отрядов, создать «буферную зону» безопасности на территории Сирии и подготовить условия для возвращения беженцев стали официальным обоснованием для совместных операций турецких вооружённых сил и Сирийской свободной армии на севере Сирии. Россия, поддерживающая партнёрские отношения с Турцией в рамках «астанинской тройки», с пониманием относится к этим озабоченностям, исходя при этом из заверений турецкого руководства о приверженности принципу территориальной целостности Сирии как конечной цели политического процесса.

Роль Саудовской Аравии в сирийском конфликте также претерпела значительные перемены. Бурное развитие событий в регионе и расширение сферы иранского влияния в Ираке, Ливане и Бахрейне укрепили в Эр-Рияде представление о том, что Иран вынашивает планы окружить «шиитским поясом» святыни ислама и дестабилизировать саудовскую монархию. С началом конфликта главные усилия саудовцев стали направляться на создание противовеса Ирану в Сирии путём консолидации идеологически близких к ним исламистских сил. Финансирование этой части вооружённой оппозиции и распространение саудовского влияния на структурирование её политической части сыграли свою роль в эскалации военных действий не в пользу правительственных войск.

По мере того, как в развитии конфликта происходил перелом, баланс выигрышей и неудач складывался не в пользу военно-политических группировок, находящихся под саудовским влиянием. Политика, направленная на подрыв изнутри законного режима в Сирии, вступала в открытое противоречие с затянувшимся вооружённым вмешательством в Йемене под лозунгом восстановления той же «конституционной законности». Война на два фронта становилась всё более обременительной. Закрепление ИГИЛ в Сирии и Ираке дало импульс к расширению террористической активности на юге Аравийского полуострова и в самой Саудовской Аравии. Переход от ставки на скорое падение режима Асада к более реалистическому видению перспектив происходил также на фоне осложнившихся отношений с Соединёнными Штатами. Несмотря на их общую антииранскую направленность, в Саудовской Аравии усиливалось недовольство хаотичной и непредсказуемой политикой администрации Трампа на Ближнем Востоке. Возникли опасения, что США готовятся к уходу из региона, и, соответственно, ощущение неуверенности в получении поддержки в нужный момент, если Иран воспользуется образовавшимся вакуумом.

Параллельно, несмотря на разногласия между Саудовской Аравией и Россией по Сирии, шёл процесс выстраивания отношений между ними на базе более широких совместных интересов в региональной и глобальной политике. На этой основе в ходе регулярных контактов, в том числе на высшем уровне, постепенно достигалось взаимопонимание и по принципиальным подходам к сирийскому урегулированию, таким как искоренение террористической угрозы, скорейшее начало работы Конституционного Комитета, содействие расширению гуманитарных поставок и возвращению беженцев.

Действия России — и это признаётся всеми её оппонентами — внесли коренной перелом в развитие сирийского кризиса. К моменту начала военной кампании в Сирии правительственная армия и различные лояльные ей милицейские формирования вели бои на окраинах столицы, с трудом сдерживали наступление боевиков на южном фронте, и приход к власти «зелёного интернационала» в центре арабского мира был вполне прогнозируем. Именно тогда, летом 2015 г., президент Асад сказал свою известную фразу о необходимости «сохранить полезную Сирию», то есть «алавитский коридор» в западной части страны вдоль побережья от г. Дераа на юге до Латакии на севере, то есть не более 30–35% сирийской территории.

На сегодняшний день сложилась совершенно иная военная реальность. Дамаск вернул контроль над большей частью территории (по различным оценкам 68–70%), вооружённая оппозиция лишена возможности вести активные боевые действия, сохранив некоторые свои анклавы на северо-западе. «Арабский халифат» как квазигосударственное террористическое образование и его военная инфраструктура разгромлены. В то же время на пути перехода к постконфликтному урегулированию предстоит преодолеть множество препятствий, предвиденных и непредвиденных. Примерно одна треть сирийской территории находится под контролем Турции (северный анклав от турецкой провинции Хатай до западного берега реки Евфрат) и «Сирийских демократических сил», получивших специальную подготовку и оснащение от США,в северных и северо-восточных районах вдоль Евфрата. И, наконец, нерешённость проблемы провинции Идлиб на западе, где зона деэскалации захватывает часть провинций Халеб и Хама. Доминирующие позиции там удерживают радикальные исламисты джихадистского толка, сгруппировавшиеся вокруг террористической организации «Хей’ат Тахрир Аш-Шам»[8].

Перипетии международного посредничества: между Женевой и Астаной

За восемь лет конфликта, который был с самого начала интернационализирован, в первую очередь самими арабскими государствами, сменилось три Специальных представителя Генерального Секретаря ООН по Сирии и предпринималось множество попыток найти пути к урегулированию совместными усилиями международного сообщества. Все они не привели к искомому результату, хотя, следует признать, внесли существенный вклад в мировую практику конфликтного урегулирования, дали богатый материал для объективного анализа причин неудач. В плоскость международных дискуссий были поставлены такие вопросы посреднической роли ООН, как: способен ли её специальный посланник, каким бы он ни был искусным переговорщиком, соблюдать беспристрастность, если члены Совета Безопасности (СБ ООН), перед которым он отчитывается, поддерживают разные стороны в конфликте, почему он постоянно обвиняется в пристрастности то одной, то другой из сторон, зависит ли успех миссии посредника от содержания его мандата и, наконец, может ли «жёсткий мандат», каким располагал Верховный представитель Евросоюза в Боснии, быть более эффективным для поддержания необходимого давления на противоборствующие стороны.

В первые месяцы вооружённых столкновений посредническую миссию предприняла ЛАГ, усилия которой не увенчались успехом и были быстро свёрнуты. Режим и оппозиция рассчитывали на скорую победу при поддержке извне, а сирийское руководство имело все основания не доверять Лиге, которая находилась под влиянием Саудовской Аравии и Катара. С февраля 2012 г.начался отсчёт международного посредничества по линии ООН.После того, как СБ ООН оказался неспособным выработать согласованные решения (линия Запада совместно с арабскими государствами Персидского залива на международную легализацию вмешательства встречала решительное вето со стороны России и Китая), Генеральная Ассамблея поручила Генеральному секретарю назначить своего специального представителя по Сирии. Им стал бывший Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, имевший большой опыт миротворческой деятельности.

План из шести пунктов, разработанный международным посредником, предусматривал меры по прекращению военных действий, развёртывание наблюдательной миссии ООН и переход к межсирийским переговорам при международном содействии[9]. Однако этот простой и в теории правильный план не получил солидарной поддержки в СБ ООН, а его реализация была сорвана самими сирийскими сторонами. Наблюдатели ООН не смогли продолжать свою деятельность в условиях непрекращавшихся военных действий, провокаций с различных сторон и искусственных ограничений на передвижение со стороны сирийских властей. В июне 2012 г. Аннан подал в отставку, не проработав на своём посту и шести месяцев.

Вместе с тем, миссия Аннана подготовила почву для выработки первого консенсусного международного документа, Женевского коммюнике от 30 июня 2012 г., и затем на этой основе — резолюции СБ ООН 2254 (2015 г.), заложивших правовую базу сирийского урегулирования. Ведущую роль в этой работе сыграло деловое взаимодействие России и США, которые, несмотря на имеющиеся разногласия в рамках «Группы действий по Сирии», смогли в то время прийти к согласию в отношении главных принципов международного сопровождения усилий самих сирийцев по выходу из кризиса. Эти документы оставались основой мандата для последующих Специальных представителей Генерального Секретаря — бывшего министра иностранных дел Алжира Лахдара Брахими и Стефана де Мистуры, возглавлявшего ранее миссии ООН в Ираке и Афганистане.

С самого начала посредничества по линии ООН политический процесс столкнулся с трудностями. Принятые меж дународно-правовые документы содержали руководящие принципы урегулирования и «дорожную карту» с указанием ориентиров по времени для каж дого из его этапов (формирование переходного органа с исполнительными полномочиями, разработка проекта новой конституции, проведение свободных выборов под меж дународным контролем). Из всего комплекса причин, предопределивших в конечном счёте тупик переговорного процесса на Женевском треке, наиболее существенными представляются следующие:

• Согласно документам по сирийскому урегулированию, СБ ООН рассматривается как главный и единственный механизм имплементации и инструмент поддержки Спецпредставителя. При возникновении раскола в его рядах политический капитал международного посредничества девальвировался.
• Обострение российско-американских разногласий в трактовке положений Женевского коммюнике и резолюции СБ ООН 2254, относящихся к содержанию переходного периода и очерёдности шагов. Наибольшие столкновения вызывали такие вопросы, как статус и полномочия «переходного управляющего органа», роль и место в этот период президента Асада. Вплоть до последнего времени США и оппозиция ставили его отставку предварительным условием начала прямых межсирийских переговоров. Для такой натянутой интерпретации в текстах основополагающих документов весомых оснований не было.
• Отсутствие поддержки с сирийских сторон, связывающих свои расчёты с военной победой. В сентябре 2016 г. российско-американское взаимодействие было прервано, что осложнило усилия международного посредника по принуждению сирийцев к переговорам. Перерывы между раундами становились всё продолжительней, эскалация насилия продолжалась, а политические вопросы затенялись нараставшим комом гуманитарных проблем.
• Долгие дискуссии на тему, что вначале, а что потом: борьба с терроризмом или договорённости о параметрах переходного периода, то есть раздела власти.
• Разрозненность политической оппозиции, бесконечные внутренние трения и перестановки в её рядах в борьбе за лидерство, неспособность заручиться поддержкой со стороны боевых командиров на местах, между которыми также разгорались конфликты как отражение соперничества Саудовской Аравии, Катара и Турции.
• Отсутствие достаточного внешнего давления на сирийские стороны. Если по мере успехов сирийской армии на поле военных действий после российского вмешательства завышенные требования оппозиции склонялись к умеренности, то Дамаск проявлял всё меньше готовности к уступкам и даже ужесточал свои политические позиции.
• Фрагментация межсирийских и международных переговорных площадок, что снижало значимость Женевского формата.

Следует констатировать, что в ходе интенсивных переговоров в различных форматах и комбинациях участников двум крупным дипломатам международного уровня, наделённым международным мандатом, не удалось добиться эффективного прекращения военных действий, обеспечить беспрепятственную доставку гуманитарной помощи и вывести правительство Сирии и оппозицию на прямые переговоры. В то же время во многом благодаря их усилиям вялый политический процесс в Женеве поддерживался на плаву и постепенно вырисовывались его слабые места. С начала 2017 г. стало понятно, что для выхода из затянувшегося политического тупика требуется стабилизация военной обстановки. Акцент с российской стороны был сделан на взаимодействии с Турцией, которая расширила к тому времени сферу своего влияния на различные организации сирийских боевиков и, со своей стороны, проявляла желание сотрудничать с Россией в Сирии. С подключением Ирана, также заинтересованного в деэскалации военных действий, образовался такой переговорный механизм, как Астанинский формат (по названию столицы Казахстана, где проходили первые встречи).

Работа в этом формате, в которой принимал участие и Стефан де Мистура, имела свои особенности и преимущества. Представители сирийского правительства впервые сели за стол переговоров с командирами отрядов вооружённой оппозиции, теми самыми, которые назывались в Дамаске террористами. Россия, Турция и Иран, действуя скоординировано и на параллельных курсах, выступали гарантами выполнения достигнутых договорённостей. Турция обеспечивала «кооперабельное поведение» тех отрядов, на которые она имеет влияние, а Россия старалась добиться того же от Дамаска. Иран в этой сложной схеме должен был сдерживать неконтролируемые действия «Хизбаллы» и отрядов шиитского ополчения. Важным итогом регулярных встреч под эгидой «астанинской тройки» были соглашения о четырёх зонах деэскалации, которые позволили на время снять накал по линиям военных действий, активизировать работу по достижению перемирия на местах. Оппозиция придавала большое значение решению вопросов, связанных с мерами доверия (освобождение заключённых, обмен пленными), разблокированием ряда населённых пунктов и оказанием гуманитарной помощи районам, находившимся в бедственном положении.

Повестка дня межсирийских переговоров в Астане по мере их продолжения стала расширяться. Это вызывало негативную реакцию США и ведущих стран Евросоюза, по заявлениям которых Астанинский формат заходит на политическое поле, отведённое по резолюции СБ ООН 2254 Женеве при посредничестве Спецпредставителя Генерального секретаря ООН. Вопрос о том, как соотносятся между собой оба этих формата, долгое время отягощал отношения с западными партнёрами, которые высказывали недоверие к миротворческим усилиям Москвы, подозревая её в попытках «обойти» ключевые положения ооновских документов и девальвировать роль миссии ООН в сирийском урегулировании. С российской стороны при этом не раз давались разъяснения, что переговоры в Астане и встречи в верхах между Россией, Турцией и Ираном нацелены на «поиск компромиссных решений» с целью «помочь Женевскому процессу», что политико-дипломатическому решению сирийского кризиса на международно-правовой основе нет альтернативы.

В то же время новые реалии в военном противостоянии и изменение в соотношении сил между режимом и оппозицией потребовали внесения определённых корректировок в порядок и очерёдность действий по выполнению ключевых положений резолюции СБ ООН 2254. Сирийское руководство, сотрудничая со Спецпредставителем ООН, отказывалось обсуждать по существу вопрос о создании «переходного управляющего органа», способного «в полном объёме осуществлять полномочия исполнительной власти», как об этом записано в Женевском коммюнике. Вместо этого выдвигались различные варианты проведения в Дамаске широкого диалога с целью формирования правительства национального единства — для оппозиции совершенно неприемлемые.

Отсюда возникла идея начать предметный межсирийский диалог с обсуждения проекта новой конституции, принятие которой включено одним из центральных пунктов в «дорожную карту» политического процесса. С конца 2017 г. фокус работы Спецпредставителя с сирийскими сторонами при содействии России, Турции и Ирана, проводивших регулярные встречи на высшем уровне, переместился на формирование состава Конституционного комитета. Значительный вклад в эти усилия внёс Конгресс сирийского национального диалога в Сочи (январь 2018 г.), который принял принципиальное решение о начале конкретной работы по линии ООН над подготовкой проекта конституции.

Усилия Стефана де Мистуры в этом направлении, продолжавшиеся вплоть до его отставки в декабре 2018 г., со всей очевидностью показали, насколько велика пропасть взаимного недоверия между всеми сторонами, имеющими рычаги политического влияния, и как трудно найти точки совпадения интересов. Россия, со своей стороны, стремилась выстроить широкое поле согласия на «сбалансированной и инклюзивной основе» вокруг кандидатур в состав «третьего списка», представляющего гражданское общество и независимых экспертов (состав членов Комитета от правительства и оппозиции был в конце концов представлен). Однако её ведущая роль на этом направлении встречала ревностное отношение со стороны западных партнёров. В то же время формирование окончательного состава Конституци­онного Комитета осложнялось позицией Дамаска, который рассматривает подготовку конституции как «чисто суверенное дело» сирийского народа без «какого-либо иностранного вмешательства», тем самым в определённой степени дезавуируя ооновский трек.

Вместе с тем к началу 2019 г. сложилась обстановка, в целом благоприятствующая постепенному переходу от военной фазы к политическому процессу. Наметился своего рода консенсус вокруг того, что в новой обстановке парадигма переговорного трека «Женева-2» по схеме «платформа режима» versus «платформа оппозиции» себя изжила и дальнейшее продвижение по этому пути становится малоперспективным[10]. Новые военные реалии признаются Соединёнными Штатами и европейскими партнёрами России, которые в настоящее время не заостряют вопрос о смене режима, делают акцент на скорейшем проведении конституционной реформы и последующем проведении свободных выборов под эгидой ООН в соответствии с резолюцией СБ ООН 2254. Весь вопрос в том, как привести к единому знаменателю все составные части политического процесса и возможно ли это в принципе в условиях нарастающего конфликта между Россией и Западом.

Основные компоненты сирийского урегулирования

К числу базовых элементов, без которых возвращение Сирии к миру и национальному примирению не представляется возможным, следует отнести такие направления, как реформа конституционно-государственного устройства, экономическая реконструкция и налаживание срочной гуманитарной помощи, в чём нуждается более половины населения, возвращение беженцев, реорганизация армии и силовых структур, проведение выборов под надзором со стороны ООН и многое другое. Соединение всех этих элементов в одном стабилизационном пакете — важная, хотя и трудновыполнимая задача, требующая усилий многосторонней дипломатии при достижении минимального уровня международного взаимопонимания.

Государственно-политическое устройство послевоенной Сирии и его конституционная легитимация — один из ключевых вопросов, вокруг которого сталкиваются интересы внешних сил и концентрируются межсирийские разногласия. Определение графика и процедуры разработки проекта новой конституции записано в резолюции СБ ООН 2254 как одно из центральных положений в ходе перехода к «инклюзивному правлению на внеконфессиональной основе». При всех разночтениях, касающихся последовательности шагов в переходный период, в международном сообществе постепенно вырисовывается более или менее общее понимание — отправным пунктом должно быть начало конституционного процесса, ведомого, как предусмотрено резолюцией, самими сирийцами.

Среди сирийских юристов и политологов обозначилось два подхода — принятие новой конституции либо внесение поправок в ныне действующий закон 2012 г. Официальный Дамаск подвергает сомнению саму необходимость принятия новой конституции, полагая, что он способен решить все эти вопросы самостоятельно, без существенных уступок. Сирийская оппозиция, раздираемая разногласиями по многим другим вопросам, выступала в принципе за разработку и принятие новой конституции. Однако в последнее время многие её реалистически мыслящие представители выражают согласие взять за основу конституцию 2012 г., но при условии внесения в неё существенных поправок[11]. Их смысл, по существу, означает переход от жёстко президентской к президентско-парламентской форме правления с децентрализацией административно-государственного устройства, но при сохранении унитарного характера государства и закреплении в конституции необходимых гарантий его территориальной целостности. Любые формы федерации рассматриваются как расчленение Сирии и категорически отклоняются как режимом, так и большинством оппозиции. Это немногое, что их объединяет.

Одобренная на референдуме в условиях нараставшего гражданского конфликта конституция 2012 г., по мнению оппозиционеров, не может считаться продуктом национального консенсуса. Конституционная комиссия была образована прямым декретом президента, то есть путём назначения. Проект конституции не прошёл стадию публичного общественного обсуждения, что в условиях вооружённых столкновений, принимавших всё более масштабный характер, вряд ли было практически возможным. Возражения, по существу, сводятся к отсутствию недвусмысленной записи в конституции, указывающей на разделение властей, к требованиям ввести ограничения на полномочия института президентской власти (в этой части конституция претерпела незначительные изменения), расширить права местных органов власти и этнических меньшинств в сторону децентрализации, обеспечить независи­мость судебной власти[12].

Формирование Конституционного комитета, столкнувшееся с серьёзными трудностями, показало, что выработка поправок в текст действующей конституции займёт немало времени. Особое место занимает тема территориально-административного устройства страны, если учесть роль курдского фактора.

За время военных действий курдам при поддержке американцев, сделавших на них ставку в борьбе с ИГИЛ, удалось создать сильную военную структуру и сформировать в северных и восточных районах Сирии систему местных органов власти, неподконтрольных Дамаску. Неопределённость с сохранением военного присутствия США в Сирии и непредсказуемость Вашингтона в качестве союзника поставили курдов перед необходимостью сделать выбор между отражением военной угрозы со стороны Турции или достижением договорённостей с Дамаском. Курдское руководство стремится сохранить автономный статус своих кантонов, где они имеют позиции де-факто, и не допустить расформирования подразделений «Сирийских демократических сил», которые могли бы взять на себя ответственность за обеспечение безопасности территорий к востоку от Евфрата.

Позиция правительства Сирии в отношении предоставления курдам особого административного статуса существенно не изменилась. Согласно заявлению министра по вопросам национального примирения Сирии Али Хейдара, ни одна из сирийских провинций не может иметь «преференции, отличающие её от других провинций или этнических групп»[13]. Переговоры на этот счёт продолжаются, и речь может идти о различных форматах децентрализации, в том числе — о децентрализации на уровне местных сообществ или о создании некой ассиметричной территориально-административной структуры. Подходящей основой для обсуждений всего комплекса этих вопросов мог бы стать приемлемый для оппозиции действующий Закон №107 о местном самоуправлении.

Другой насущный вопрос урегулирования сирийского конфликта — это восстановление экономики. Из всех конфликтных очагов в регионе Сирия понесла наибольшие потери в виде материальных разрушений, людских жертв и снижения качества человеческого капитала. За годы войны ВВП республики сократился более чем вдвое, в то время как по предвоенному экономическому плану он должен был вырасти на 40%. Бюджетный дефицит увеличился более чем в 16 раз. Общий ущерб от военных действий оценивается ООН суммой в $250 млрд, в то время как сирийское правительство говорит о $400 млрд, необходимых только для восстановления инфраструктуры. Нужды в гуманитарной помощи, по подсчётам экспертов, также составляют внушительную сумму— $20 млрд. От недоедания страдают более 70% семей, жизнь 80% сирийцев опустилась ниже черты бедности, а её продолжительность сократилась на 20 лет.

В этих условиях Сирия не может восстановиться без привлечения внешней помощи. Финансовый ущерб и разрушения достигли таких масштабов, которые делают задачу реконструкции её экономики неподъёмной ни для самой Сирии, ни для какого-либо одного государства или даже группы государств. Исходя из понимания важности экономической и гуманитарной составляющих в процессе урегулирования, Россия обратилась к США, ЕС и другим потенциальным донорам с предложением объединить усилия в мобилизации ресурсов на восстановление экономики и в возвращении беженцев.

Однако при всём осознании масштабов материального ущерба и гуманитарной катастрофы, самой крупной со времени Второй мировой войны, согласованная линия на международном уровне, в том числе в системе ООН, по-прежнему отсутствует. США и страны Евросоюза отказываются направлять финансирование на цели реконструкции районов Сирии, находящихся под контролем сирийского правительства (а это более 70% наиболее населённой территории с наиболее разрушенной инфраструктурой). В качестве условия выдвигается трансформация Сирии в соответствии с «заслуживающим доверия» политическим процессом. При этом в первую очередь имеется в виду разработка и принятие новой сирийской конституции и проведение «свободных и справедливых выборов», организованных «под надзором со стороны ООН».

Политическую обусловленность помощи на цели реконструкции Запад рассчитывает использовать как инструмент давления на Дамаск и его союзников. Отказ сотрудничать напрямую с сирийским правительством кроме политических соображений аргументируется необходимостью проведения реформ государственного управления, изменения законодательства в сфере собственности и инвестиций. В условиях действующей в стране «военной экономики» поступление международной экономической помощи через официальные каналы, по мнению западных экспертов, неизбежно будет вести к закреплению позиций обслуживающих интересы режима коррумпированных бизнесменов и структур, различных аффилированных с ним милиций, удерживающих власть на местах[14]. Положение осложняется ещё и тем, что руководство Сирии, со своей стороны, также политизирует вопросы экономической реконструкции, декларируя неготовность получать помощь от «пособников терроризма». Расчёт при этом делается на то, что подходы ряда стран Евросоюза могут и измениться в случае, если Дамаск проявит достаточную твёрдость. Показательны в этом отношении заявления президента Асада о том, что «сирийцы способны самостоятельно восстановить свою страну» и «помощь стран Запада в этом им не понадобится»[15]. Среди европейских стран в последнее время действительно наметились расхождения в позициях между теми, кто решительно против сотрудничества с «режимом, не подлежащим реформированию», и теми, кто придерживается примиренческого подхода в расчёте на скорую стабилизацию или участие компаний своих государств в выгодных проектах[16].

Сегодня очевидно, что выработка согласованного проекта экономической реабилитации Сирии является задачей всего международного сообщества с учётом того, что тяжёлые политические и гуманитарные последствия конфликта вышли далеко за пределы ближневосточного региона. Здесь могла бы быть найдена та точка совпадения интересов, которая позволила бы увязать многосторонние действия на политическом треке в один стабилизационный пакет.

С реконструкцией Сирии неразрывно связана проблема возвращения беженцев. Сирийские беженцы составляют на сегодня не менее одной трети перемещённых лиц во всём мире. В результате конфликта, по данным ООН, лишилось мест постоянного проживания около половины довоенного населения Сирии (5,6 млн беженцев и 6,6 млн внутренне перемещённых лиц). Наибольшее количество беженцев сосредоточено в Турции (3,5 млн), Ливане (1 млн) и в Иордании (650 тыс.)[17]. Эта проблема продолжает оказывать депрессивное воздействие на экономику соседних стран, создаёт для них серьёзные внутриполитические и социальные трудности. Для Ливана, где сирийцы составляют 20% населения, беженцы, по выражению премьер-министра Саада Харири, превратились в «бомбу замедленного действия». Рост реального ВВП Иордании в течение последних трёх лет сокращается, а показатель дохода на душу населения с 2012 г. находится на нуле[18].

Правительство Сирии должно быть заинтересовано в создании благоприятных условий для возвращения беженцев по целому ряду очевидных причин. Это и восстановление доверия, и привлечение в экономику среднего предпринимательского класса, и нормализация отношений с Западом, и, что немаловажно, проведение выборов (президентские выборы предстоят в 2021 г.),которые были бы признаны как легитимные. По призыву России и во многом благодаря её инициативам в середине 2018 г. начался процесс возвращения беженцев, в основном из Ливана и Иордании, а также из Турции в районы, не контролируемые правительством Сирии. Началу полномасштабного возвращения препятствует целый ряд обстоятельств. В первую очередь, это позиция США и стран-членов ЕС, которые считают, что внутренние условия для добровольного и безопасного возвращения пока не созданы. Такой же позиции придерживается Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев. В контактах с правительством Сирии его представители добиваются более широкого присутствия в Сирии для оказания помощи беженцам на местах и повышения степени доверия[19]. Объективно говоря, сложная военно-политическая обстановка, сохраняющаяся неопределённость с перспективами политического процесса не создают достаточных условий для скорого возвращения беженцев, а с течением времени такая вероятность, как показывает, например, боснийский опыт, будет сокращаться. Согласно исследованию Фонда Карнеги, «несмотря на желание большинства беженцев вернуться домой, маловероятно, что они смогут сделать это в ближайшее время, даже в том случае, если прекратятся военные действия»[20].

Для создания внутренней среды, которая стимулировала бы начало широкомасштабного процесса возвращения, требуется, по международной практике в других конфликтных зонах, соблюдение целого ряда предварительных условий. Среди них решение таких вопросов, как обеспечение безопасности, правовые гарантии прав собственности, возможность возвращения к прежним местам проживания, амнистия уклонистов от призыва в армию, наличие рабочих мест и социальных услуг, восстановление системы здравоохранения и образования. То есть многое здесь зависит от самого правительства Сирии — насколько оно способно решать такие масштабные задачи и имеется ли для этого соответствующая политическая воля.

Между тем представители оппозиции, склонной договариваться с правительством, и западные источники отмечают непоследовательность и противоречивость действий официального Дамаска на этом направлении постконфликтной реконструкции Сирии. Большое недоумение вызвал принятый 2 апреля 2018 г. Закон №10 о недвижимости[21]. Новый закон даёт правительству Сирии возможность изымать недвижимость и пускать её под городскую застройку (редевелопмент) без соблюдения надлежащих процедур и выплаты компенсации владельцам. Жителям Сирии независимо от мест их фактического проживания предписывалось в течение 30 дней предоставить документы о собственности, что для беженцев представлялось практически нереальным. По многим оценкам, продвигаемый властями закон направлен против противников режима с целью создать условия для заселения районов новых застроек в крупных городах «лоялистами». Хотя впоследствии давались успокаивающие пояснения и вносились поправки в правоприменение, сам факт принятия этого Закона не способствовал восстановлению доверия и имел отрицательный резонанс.

Выполнение других условий, способствующих возвращению, потребует проведения реальных социально-экономических реформ, реорганизации множества спецслужб и армии, реинтеграции комбатантов в мирную жизнь, перестройки правовой системы и, что самое главное, — изменения самого менталитета от мышления категориями «победитель получает всё» на логику подлинного национального примирения по принципу «ни победителей, ни побеждённых». Такие перемены займут, разумеется, довольно продолжительное время с учётом сопротивления со стороны тех сил внутри режима, которые не заинтересованы в коренных реформах, и со стороны радикальных исламистов, не готовых к компромиссам.

Таким образом, реально складывающаяся обстановка подсказывает необходимость выстраивать целостный подход, подразумевающий движение одновременно по трём направлениям — конституционно-политическое устройство, экономическая реконструкция и возвращение беженцев. На определённом этапе первое звено в этой цепочке может и должно быть приоритетным.

Перспективы послевоенной Сирии: интересы России

За годы военных усилий Россия, в том числе её военная дипломатия, достигла многого из тех стратегических целей, которые ставились перед си­рийской операцией:

• поставлен предел насильственной смене режима в Сирии;
• предотвращён приход к власти радикальных исламистов с даль­нейшей дестабилизацией всего региона и переливом воинствую­щего исламизма на территорию России;
• ИГИЛ как террористическое территориальное образование и его военная инфраструктура разгромлены, и хотя совместную анти­террористическую коалицию, к чему призывала Россия, создать не получилось, Россия и США действовали в борьбе с ИГИЛ, пусть и раздельно, но всё же на параллельных курсах;
• под контроль правительства Сирии возвращено более двух третей сирийской территории;
• закреплены позиции России в восточной части Средиземноморья, исторически важные для российского флота;
• подтверждён статус России как мировой державы.

Возникает вопрос: что дальше? Какая должна быть последовательность действий в сочетании военных усилий и политической дипломатии?

Военно-политическая обстановка «на земле» ограничивает возможности Дамаска принимать самостоятельные решения о дальнейшем продвижении правительственных войск. Освобождение Идлиба, северных и восточных территорий силовым путём помимо трудностей военного и гуманитарного порядка сопряжено с достижением политических договорённостей и каких-то сложных компромиссных решений в более широком формате — не только между Россией, Турцией и Ираном. На этом этапе от России требуется проявить искусство дипломатического маневрирования, чтобы сохранить взаимопонимание со своими партнёрами по Астанинскому процессу и в то же время не оттолкнуть от себя Израиль. Совместить законные опасения Ирана и Израиля в сфере безопасности и не допустить столкновения между ними будет непростой задачей.

Нельзя сбрасывать со счетов и возможность налаживания рабочих отношений с США по постконфликтному урегулированию в Сирии, то есть за пределами военных каналов связи, которые, по оценкам обеих сторон, функционируют успешно. Несмотря на заявления Трампа, США отнюдь не намерены сворачивать своё военное присутствие. Будет ли сокращение и, если будет, то насколько, в данном случае не имеет значения, поскольку спецназ на востоке Сирии, как это уже показывали американцы, находится под постоянной защитой ВВС США. Сохранение ограниченного контингента в Сирии, по мнению большинства в американском военно-политическом истэблишменте, рассматривается как способ «держать флаг» в ходе многосторонних переговоров по Сирии и одновременно контролировать линии военных коммуникаций Ирана между Ираком, Иорданией и Ливаном.

Новый расклад сил в конфликте ознаменовал как бы завершение его военной фазы и создал предпосылки для продвижения на политическом треке. Вопрос в том, что понимать под политическим решением — урегулирование на долговременной основе или его имитация путём поверхностных изменений. Уже сейчас заметно, что рисуется картина одержанной победы. Это особенно проявляется в триумфаторских настроениях Дамаска. Военное решение, о невозможности которого твердили все участники конфликта, мол, уже состоялось, и дальнейший политический процесс должен теперь проходить под диктовку победителей. Тактика сирийского руководства, как её наметил президент Сирии Башар Асад, состоит в том, чтобы добиваться примирения, а если это окажется недейственным, то использовать военную силу для освобождения всей страны, в том числе и от «американской оккупации»[22].

Такой подход таит в себе немалые опасности. Как показывает мировой опыт гражданских войн, полная победа одной из сторон отнюдь не гарантирует наступление мира, если проблемы, изначально ставшие источником конфликта, остаются нерешёнными и сохраняется недружественное для победителей внешнее окружение.

Запад фактически признаёт,что России принадлежит «ключевая роль», но в то же время ставит препятствия, добиваясь от неё оказания давления на Дамаск, который всегда был для Москвы нужным, но трудным партнёром. Тем самым на Дамаск и его «союзников» в определённой степени возлагается ответственность за конечный результат. Если получится найти точки соприкосновения с Россией на почве совместного видения послевоенной Сирии, то США и Европа будут готовы к взаимодействию, если нет— то любой из действующих игроков на сирийском направлении имеет возможности дестабилизировать обстановку, сыграв роль спойлера.

В интересах России вести дело к урегулированию на устойчивой основе, исходя из того понимания, что политическое устройство Сирии не может оставаться таким, каким оно было до войны. Новая военная реальность должна закрепиться построением такой властной конструкции, которая опиралась бы на действительно инклюзивную базу, представляющую широкий спектр национально-патриотических сил, в том числе политические интересы суннитского большинства. В противном случае плоды военного успеха со временем могут быть упущены.

Важное значение для достижения долговременного урегулирования имеет также восстановление отношений Сирии не только с её ближайшим окружением — здесь наметились некоторые сдвиги, — но и с внешним миром. В интересах России добиваться такого урегулирования, которое было бы итогом международного согласия. Составной частью такого согласия должно быть признание легитимности реформированного сирийского режима и военного присутствия России в Сирии на долгосрочной основе. В том случае, если Россия более открыто и понятно обозначит свои стратегические интересы в Сирии и готовность к многосторонним компромиссам, у неё имеется достаточно возможностей и военно-политического влияния для обеспечения своих интересов неконфронтационным путём. Растопить лёд взаимной вражды и ненависти после стольких жертв и гуманитарных катастроф можно только путём долгих, терпеливых и, главное, непрерывных многосторонних усилий в различных комбинациях.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers

Сирия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 августа 2019 > № 3138497 Александр Аксененок

Кризис политических войн XXI века

Грег Саймонс - Доцент Института исследований России и Евразии (IRES) Уппсальского университета, Швеция.

Резюме Информация нематериальна. Ей можно делиться и манипулировать, а это значит, что информация в новостной среде не всегда точно отражает реальную ситуацию. Информационная среда является ареной конкурентной борьбы. Цель в том, чтобы получить информационное превосходство над противником. Именно в информационной среде происходят реальные сражения, определяются победители и проигравшие на основании таких неосязаемых факторов, как лидерство, нравственность, сплочённость, уровень подготовки и опыт, осознание ситуации и состояние общественного мнения. Вся информация проходит через фильтр человеческого восприятия.

Введение

США и их союзники стремятся обеспечить себе максимальную свободу при реализации своих внешнеполитических целей, включая практику смены режимов, а для этого им потребовалось расширить пределы возможного, изменив то, как задумывались, воплощались на практике и разграничивались международные отношения. Для достижения этой тактической цели им потребовалось нивелировать идеи, заложенные несколько веков назад в основу Вестфальской системы международных отношений, поскольку они представляли собой преграду на пути избирательного применения силы в политике, экономике, дипломатии и военном деле против отдельных стран, режим которых было намечено сменить. И США далеко не одиноки в своём стремлении к этой цели, поскольку такую тактику применяют и другие страны. Однако они значительно уступают Вашингтону с точки зрения своей мощи и потенциала. США пока удаётся сохранять статус единственной мировой сверхдержавы, несмотря на достаточно убедительные попытки оспорить это господство.

Заявление о начале кризиса быстро и неизбежно провоцирует политическую мобилизацию с целью «урегулирования» ситуации. Констатация наличия кризиса в материальном мире позволяет проецировать в информационное пространство идею о необходимости принятия экстренных мер в свете чрезвычайных обстоятельств, тем самым задавая определённую модель восприятия и формируя реакцию аудитории на сконструированное средствами массовой информации (СМИ) событие. Это позволяет направлять в нужное русло связанные с кризисом информационные потоки. В практическом смысле в результате у жертвы ограничена свобода оперативного выбора, тогда как агрессор получает более широкие возможности в плане ведения политических войн.

Одним из новейших и наиболее удобных инструментов обхода правовых и этических норм в рамках Вестфальской системы применительно к политике смены режимов стал принцип «ответственности по защите» (Responsibility to Protect). При поверхностном рассмотрении может показаться, что за этим растяжимым понятием (или даже лозунгом) скрываются благие намерения. На самом деле его суть настолько туманна, что этот принцип можно применить в любой удобной ситуации, если «правильно» подать информацию и окружить событие туманной завесой за счёт пропаганды и подрывной деятельности. При таком раскладе можно убедительно отрицать свою причастность к подрывной деятельности и политическим войнам, при этом насаждая мысль о необходимости вторжения на «гуманитарных» основаниях, чтобы закрепить успехи, достигнутые на этапе скрытой (и с большой долей вероятности — незаконной с точки зрения международного права) деятельности.

Формирование общественного мнения и восприятия

В более широком смысле понятие информационной войны включает три области: материальный мир, информационную среду и когнитивную сферу[1]. В ходе борьбы за политическое и военное влияние именно когнитивная сфера является главным объектом воздействия. Оно происходит посредством коммуникационной деятельности в информационной среде с целью создания необходимых условий для проведения военных операций и достижения внешнеполитических целей в материальном мире. Понимание «реальной ситуации» определяет эффективность боевых действий и политического курса. Информация нематериальна, так как существует и создаётся в информационной среде. Ей можно делиться и манипулировать, а это значит, что информация в новостной среде не всегда точно отражает реальную ситуацию. Речь идёт об обороте информации среди активных субъектов. Поскольку информационная среда является ареной конкурентной борьбы и вмешательства со стороны других субъектов, коммуникационная деятельность может быть как наступательной, так и оборонительной.

Цель заключается в том, чтобы получить информационное превосходство над противником в информационной среде. Восприятие, убеждения и ценности участников определяются когнитивной сферой. Там формируются смыслы и принимаются решения. Именно в этом измерении происходят реальные сражения, определяются победители и проигравшие на основании таких неосязаемых факторов, как лидерство, нравственность, сплочённость, уровень подготовки и опыт, осознание ситуации и состояние общественного мнения. Вся информация в этой сфере проходит через фильтр человеческого восприятия.

Внешняя политика и вооружённые конфликты подвергаются манипуляциям как никакая другая сфера человеческой деятельности. Нередко в этой связи применяется метод противопоставления противоположных по смыслу норм и ценностей, например, одна сторона представляет «добро», а другая — «зло». Это делается потому, что на фоне роста скептических настроений в обществе убедить население в необходимости следования каким-то конкретным национальным интересам или целям гораздо сложнее, чем мобилизовать людей с помощью якобы бескорыстных норм и ценностей «гуманитарного» характера. В этом контексте, а также учитывая современное состояние информационной среды и политики, СМИ формируют общественное мнение и восприятие. То, как журналисты трактуют то или иное событие, служит оружием войны. Господствующие либеральные СМИ не соответствуют роли независимого противовеса власти, как об этом писал Эдмунд Берк. Напротив, своим мессианским стремлением распространять «демократию» они скорее выступают в качестве инкубатора и рупора глобальной либеральной повестки.

Мнения и восприятия — это неосязаемые элементы, они существуют в виртуальном измерении и проявляются на психологическом уровне, поскольку их нельзя «пощупать». Тем не менее они могут влиять на реальный, материальный мир. Связующим звеном между виртуальным и реальным мирами выступают информация и знания. Реальный мир включает в себя такие элементы и составляющие, как география (социально-экономическая и естественная), климат, население, оборудование и другие материальные объекты, которые можно увидеть, пощупать и ощутить на физическом уровне. Что касается политики и в особенности таких сфер интенсивной политической активности, как внешняя политика и вооружённые конфликты, к неосязаемым факторам относятся вера в политическое и военное лидерство, степень готовности ответить на призыв лидера или действовать в соответствии с поставленными им целями.

Способность нарушить эту связь между осязаемым и виртуальным может обернуться политической войной, под которой понимается ведение политики путём принуждения. Соответственно, подрывную деятельность можно рассматривать как составляющую политической войны. Такая деятельность хорошо скоординирована и тщательно спланирована, она направлена на завоевание политической власти за счет принуждения и силы, при условии их применения в нужном месте в нужное время. Необходимо отменить, что политическая война — очень широкое понятие, включающее использование как явных, так и скрытых инструментов, нередко с применением коммуникационной завесы для маскировки реальных намерений. В качестве такой «завесы» можно использовать «гуманитарные» соображения, которые нередко становятся поводом для смены режимов.

Для предотвращения любых попыток оспорить или ослабить нарратив за счёт выдвижения альтернативной точки зрения используются различные тактики. Нередко можно наблюдать появление якобы «независимых» организаций (чтобы создать видимость независимости от властей и тем самым обеспечить доверительное к ним отношение) для распространения соответствующего нарратива и противодействия любым несогласным, часто за счёт клеветы и очернительства. В качестве примеров можно привести PropOrNot («Пропаганда или нет?»; группа борцов с «российской пропагандой»), Bellingcat (интернет-издание, публикующее результаты журналистских расследований о зонах военных действий через анализ данных из открытых источников) и Integrity Initiative (британский государственный проект, занимающийся информационным противодействием России). Эти проекты находятся на передовой линии «борьбы с российской пропагандой», о чём сами иногда заявляют. При этом они сами активно вовлечены в пропагандистскую деятельность, поскольку препятствуют выражению в общественном пространстве отличных от них идей по некоторым ключевым вопросам.

Для достижения подрывных внешнеполитических целей посредством политических войн необходимо разрушить связи между элитой и народными массами, подорвать сплочённость элиты страны и тем самым затруднить процесс принятия решений и возможность реализовывать эффективные контрмеры. Одним из наиболее распространённых средств достижения этих целей в области международных отношений на современном этапе стало навязывание идеи о наличии кризисной ситуации, что предполагает и даёт возможность ввести чрезвычайные меры в силу якобы имеющих место чрезвычайных обстоятельств и таким образом выйти за рамки дипломатических норм и традиционных политических подходов.

Кризисы в международных отношениях

В первую очередь нужно понять, что понимается под термином «кризис». Разные люди и группы могут по-разному воспринимать это слово в силу различий их интересов и восприятия. Кроме того, бытует ложное представление, что кризис может представлять исключительно угрозу, хотя на самом деле кризис может открывать новые возможности для отдельных групп интересов. Как правило, под кризисом понимается чрезвычайное событие, нарушающее нормальный ход вещей и функционирование общества. В ходе чётко обозначенного и признанного кризиса затронутое им общество должно «встать под знамёна» и выполнить свой «патриотический» долг, не задаваясь вопросом о мудрости и целесообразности не подлежащих оспариванию указаний по выходу из ситуации. Термин «кризис» часто используется в общественном пространстве, хотя остаётся неясным, что именно имеется в виду. Соответственно, заявивший о наличии кризиса субъект может определять психологическую среду в свете своих целей и задач.

Кризис в материальном пространстве всегда сопровождается кризисом информационным (с точки зрения количества и качества информации и коммуникаций). Как отметил в 1975 г. Джозеф Скэнлон, «в любом кризисе важна информационная составляющая […]. Неспособность контролировать информационный кризис ведёт к неспособности контролировать ход кризиса, включая его непосредственные операционные аспекты». Природа и масштаб кризисных коммуникаций определяются триггерным событием, повлёкшим за собой кризис. Попытки осмыслить кризис исключительно в его материальном измерении отвлекает внимание от неосязаемых политических намерений инициатора кризиса, среди которых может быть и намерение возможного свержения иностранного правительства чужими руками или с использованием собственных вооружённых сил.

При реализации внешнеполитических целей в контексте мнимых кризисов применяется нормативный подход, в котором понятие «ответственности по защите» представляется в качестве глобальной нормы. В основе такого подхода лежит идея о том, что эпоха суверенитета постепенно уходит в прошлое и что необходимо показать на словах и на деле: государства больше не могут безнаказанно обращаться со своими гражданами по своему собственному усмотрению. Отмечалось, что понимание термина «суверенитет» ведущими государствами и организациями претерпело существенные изменения, повлияв на их действия. Кроме того, важно обратить внимание на то, что эта тема возникла почти сразу после окончания холодной войны, то есть разрушения биполярной системы международных отношений и становления США как единственной сверхдержавы. Таким образом, отсутствие сдержек и противовесов в международных делах привело к исчезновению многих существовавших ранее ограничений и сдерживающих факторов в поведении и подходах в сфере внешней политики.

Это сразу же сказалось на дискурсе о войнах и о военных вмешательствах. Учитывая общественные настроения и ситуацию, сформировавшуюся после терактов 11 сентября 2001 г., страны в своей внешнеполитической и военной деятельности больше не могут заявлять о наличии у них геополитических или геоэкономических целей. Вместо этого потребовалось разработать альтернативный информационный подход. Сталкиваясь с необходимостью осуществления спорных внешнеполитических действий, например проведения крупных военных интервенций, страны Запада оправдывают их соображениями нравственности и заявляют об отсутствии у них корыстного интереса, подчёркивая, что они сражаются во благо других. С точки зрения риторики, принцип «ответственности по защите» используется в кризисных ситуациях с человеческими жертвами. Этот принцип применяется для мобилизации населения. С практической точки зрения, он направлен на достижение политического консенсуса применительно к неоднозначным внешнеполитическим действиям.

Внешняя политика и подрывная деятельность

Подрывная деятельность — мощное и известное испокон веков орудие власти, которое используется для свержения политических режимов за счёт психологического давления и (или) физической силы «внутренних» игроков (даже при поддержке внешних сил). Внешние субъекты могут принимать участие в подрывной деятельности против иностранного государства или поддерживать такие действия в силу своих идеологических или геополитических интересов. Американский консерватор и друг Рональда Рейгана Лоуренс Бейленсон в 1972 г. точно подметил один из недостатков внешнеполитических подходов и методов США времён холодной войны: «Мы ведём нашу политическую войну, опираясь на военную мощь, дипломатию, договоры и традиционную подрывную деятельность, то есть используя три с половиной средства против четырёх, имеющихся у противоположной стороны». Он добавил, что «с точки зрения общей стратегии, политическая война подобна обычной войне в том смысле, что в обоих случаях пассивная оборона является проигрышной стратегией». Таким образом, рекомендуется вести подрывную деятельность более агрессивно для достижения внешнеполитических целей, а также из соображений безопасности.

В использовании политических методов борьбы в целях подрыва позиций противника нет ничего нового — такая практика существует уже сотни лет. Однако теперь это можно делать гораздо более изощрённо и быстро за счёт постоянного совершенствования информационно-коммуникационных технологий, необходимых для использования таких подходов. Можно, например, в этой связи сравнить события «цветных революций» и «арабской весны» с конфликтами в Косово и Ираке (2003)[2]. В своей монографии «Информационные войны и психологические операции. Руководство к действию» А.В. Манойло приводит множество примеров из недавнего прошлого о ведении политических войн для направления политических процессов в глобальном масштабе. Он прослеживает явные расхождения и противоречия в описании подрывной деятельности различными вовлечёнными сторонами. «В большинстве стран, во внутренние дела которых вмешиваются США в качестве «миротворцев», ставка делается на сотрудничество с политическими силами и режимами, которые в мире определяются как террористические и экстремистские». Как было уже неоднократно отмечено, налицо разница между честным (объективным) и могущественным (субъективным) посредником в контексте международных «кризисов».

Информационные войны XXI века: «арабская весна» на практике

С точки зрения природы и практики политических войн, уместно сравнение с «теорией политической относительности» в том плане, что в долгосрочной перспективе за каждым политическим действием следует равносильная ответная реакция. Обычно задача политической и информационной войны заключается в обретении власти, влияния и (или) богатства в ущерб стране-жертве и её иностранным сторонникам. В рамках подрывной деятельности и политических войн важным инструментом являются информационные войны и кризисы, поскольку они позволяют конструировать желаемую реальность в благоприятном для соответствующей стороны свете.

В качестве показательного примера можно привести события «арабской весны». Здесь мы имеем дело с развитой формой ведения политических и информационных войн с опорой на опыт «цветных революций». Чётко прослеживается стремление представить эти события как гуманитарный кризис, однако делается это не только с целью формирования общественного сознания и мнения об этих событиях, но и для того, чтобы определить ожидания в отношении дальнейшего развития ситуации и её конечной цели.

Использование понятия «арабская весна» не случайно. Если первое слово отражает регион, где эти события имели место, то использование слова «весна» имеет явно положительную окраску, поскольку ассоциируется со временем роста и расцвета. Это яркий пример того, как информационная среда может влиять на когнитивную сферу за счёт искажения реальности. Умышленно оптимистичный тон способствует формированию определённых ожиданий (положительного исхода событий). Нельзя не отметить, что в свете удручающих последствий для региона и всего мира с точки зрения государственного строительства и безопасности, ряд наблюдателей, в том числе из стран региона, назвали эти события «арабской зимой».

Использование брэнда «арабской весны» в рамках политической войны призвано лишить руководство страны-жертвы возможности эффективно справляться с подрывной деятельностью внутри страны и извне. События в Тунисе и Египте показали действенность такой стратегии. В этих странах имелись внутренние проблемы: из-за тяжёлой экономической ситуации росло латентное недовольство среди населения (проблемы коррупции и безработицы), отсутствовали каналы открытого взаимодействия между элитой и массами. Не хватало только события, которое бы привело к началу конфликта (для Ливии это были события в Бенгази, а для Сирии — события в Дараа). Эти события освещались в СМИ избирательно, чтобы представить их исключительно как гуманитарный кризис. Например, в ходе переговоров в Женеве по Сирии под эгидой США предпочтение было отдано «оппозиционным» группировкам, тогда как в рамках Астанинского процесса США оказалось сложнее сохранять этот уклон, что объясняет переход инициативы к сирийскому правительству — вопреки недовольству со стороны Вашингтона. Неудивительно, что США теперь стремятся вернуться к Женевскому формату. Это создаёт условия, в которых сторонники подрывной деятельности могут выставить себя в качестве важных посредников по урегулированию конфликта, чтобы привести к власти своих протеже.

Испытать на практике принцип «ответственности по защите» позволил так называемый ливийский кризис, который был представлен как война ливийского правительства против собственного народа, в связи с чем «необходимо» международное вмешательство, чтобы в конечном счёте заложить основы построения в стране либеральной демократии по западному образцу. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун попытался сплотить международное сообщество, выступив с эмоциональным призывом, в котором он обратился к ярким событиям прошлого, когда были нарушены установленные западные нормы и ценности. «После ужасных массовых убийств прошлых десятилетий, в ходе которых международное сообщество было обвинено в бездействии, в том числе геноцид в Сребренице, Руанде и Камбодже, после этих ужасных инцидентов мир сказал: никогда больше […]. Международное сообщество должно быть единым в отношении этой меры»[3].

Однако его эмоциональное воззвание нелогично и противоречит фактам. Мир, конечно, не хочет повторения упомянутых Генеральным секретарём геноцидов, а само упоминание таких примеров несёт в себе образы и ассоциации, основанные на исторически сложившейся трактовке этих событий. По мнению Пан Ги Муна, предотвратить эти трагедии можно было только за счёт вмешательства международного сообщества. Это заявление представляется спорным, поскольку и в Боснии, и в Руанде в момент происхождения массовых убийств международные контингенты уже находились на территории этих стран, но миротворцы ничего не сделали, чтобы воспрепятствовать происходящему. В случае с Камбоджей ситуацию спасло не «бескорыстное» вмешательство демократических стран, а вторжение коммунистического Вьетнама. Однако в то время любая попытка открыто оспорить столь искажённую трактовку трагических событий была бы воспринята как злостная клевета и оскорбление жертв этих преступлений. В итоге этот конфликт был представлен как гуманитарный кризис в чёрно-белых понятиях противостояния добра против зла, свободы против притеснений, демократии против авторитаризма, жизни против смерти.

В некоторых кругах эти события ознаменовали завершение формирования доктрины «ответственности по защите». Применение силы всегда приводит к серьёзным последствиям вне зависимости от того, как это пытается подать тот или иной субъект. Именно фактор силы имел решающее значение в борьбе за власть в Ливии и определил исход политического противостояния. Соответственно, эта доктрина по определению представляется достаточно спорной. Допущенные в Ливии перегибы, в особенности выход за рамки мандата Совета Безопасности ООН, существенно затруднили применение концепции «ответственности по защите» в Сирии. Газета The New York Times открытым текстом заявила, что Ливия должна была стать образцом для будущих операций по смене режима. Однако в реальности произошедшее в Ливии показало опасность злоупотреблений при применении этой концепции.

В результате доверие к принципу «ответственности по защите» — как норме и действенному инструменту — было подорвано. Ещё одним подтверждением его противоречивости стал доклад, подготовленный британским парламентом. В нём утверждалось, что власти приняли решение начать военные действия на основании ложной и недостоверной информации о кризисе в Ливии[4]. Это лишний раз показывает важность создания дымовой завесы вокруг принимаемых решений путём воздействия на восприятие и общественное мнение. В краткосрочной перспективе информационный ресурс может быть задействован для преодоления неблагоприятной ситуации в реальном мире путём распространения субъективных информационных сообщений с определённой трактовкой событий с учётом особенностей целевой аудитории, чтобы повлиять на восприятие и общественное мнение и тем самым заручиться поддержкой населения. При сохранении разрыва между реальным миром и информационной средой, в особенности в условиях снижения доверия населения к СМИ и политике, такая стратегия в конечном счёте несостоятельна. Введение общественности в заблуждение и попытки манипуляции общественным мнением могут обернуться отрицательными последствиями для господствующих политических сил и СМИ.

Всё же надолго закрепить ложную точку зрения в общественном пространстве практически невозможно из-за постепенного накопления множества неувязок, которые подрывают эффективность информационных войн и сводят на нет влияние на реальный мир, которое оказывается за счёт воздействия на когнитивную сферу посредством манипуляций в информационной среде. В качестве наглядного примера можно привести обнародование электронной переписки между Джоном Подестой и Хилари Клинтон. В одном из писем Подеста пишет, что «Аль-Каида» и США, по сути, были союзниками, преследующими одни цели в Сирии. В письме от 12 февраля 2012 г. сотрудник Государственного департамента США Джейкоб Салливан писал Хилари Клинтон, что ««Аль-Каида» на нашей стороне в Сирии»[5]. Так появились спорные по своей сути и лишённые смысла лозунги о «принуждении к демократии», будто «демократия» — это то, что должно быть навязано стране и её народу более сильным в военном отношении государством. Не говоря о том, что США декларировали целью своего присутствия в Сирии борьбу с терроризмом, но на самом деле преследовали общие с террористами задачи.

США и их союзники позиционируют себя в качестве посредников применительно к урегулированию конфликтов «арабской весны». Но все равно становится очевидно, что вместо исполнения роли нейтрального посредника США пытаются активно влиять на ход событий, отдавая предпочтение определённым политическим силам и способствуя их приходу к власти. Несмотря на попытки выдать сирийский конфликт за «гражданскую войну», в августе 2012 г. разведывательное управление министерства обороны США чётко охарактеризовало происходящее в стране как «опосредованная война»[6]. Важно отметить, что, согласно проведённым исследованиям, навязанная извне смена режима обычно не приводит к улучшению отношений между вовлечёнными государствами.

Ведение политических и информационных войн по такой модели подразумевает, что у правительства и в целом у властей страны-жертвы должно возникнуть впечатление, что они не в состоянии справиться с происходящим и что общественное мнение настроено решительно. В этих условиях может произойти смена мнений и восприятий, вызывая эффект «присоединения к большинству», то есть — к победителю. Так развивались события в ходе Сербской революции 2000 г. и во время «революции роз» в Грузии. Но если правительству и руководству страны удалось устоять, необходимо повысить ставки и давление. В качестве хорошего примера можно привести Ливию, где ожидания от «арабской весны» не реализовались, что привело к попыткам спровоцировать раскол внутри элиты посредством санкций, переманивая ключевых персон на сторону «повстанцев» щедрыми выплатами и нападениями на дома наиболее значимых деятелей, чтобы расколоть элиту и тем самым лишить её способности эффективно сопротивляться.

Кроме того, налаживание прямых каналов общения с широкими массами населения ограничивает возможности проводников подрывной деятельности по распространению своей точки зрения и борьбе за «сердца и умы» населения. Такую ситуацию можно наблюдать в настоящее время в Сирии, где появления президента Башара Асада на публике, вопреки чрезвычайно высоким рискам в плане безопасности, показывает, что он сопереживает своим согражданам и остаётся лидером страны. Чем дольше длятся конфликты такого рода, тем острее встаёт вопрос о сложности дальнейшего поддержания внешнего обманчивого фасада, который в глазах общественности становится всё более неправдоподобным. Это относится, в частности, к проблеме присутствия на территории Сирии иностранных войск (например, США), несмотря на заявления о необходимости соблюдения суверенитета и норм международного права. В этом отношении показательна реакция основных политических сил и СМИ на заявления президента Дональда Трампа в декабре 2018 г. о завершении незаконного присутствия американских войск в Сирии. Политики и журналисты всех течений от неоконсерваторов до либералов стали решительно осуждать идею вывода войск, что стало очередным подтверждением выполнения лидирующими СМИ роли орудия войны и слепого следования «либеральным» ценностям.

При этом существуют общественные пространства, где мы можем наблюдать проявления гибридной войны по продвижению в широких слоях населения заданной точки зрения, чтобы убедить общественное мнение в «правильности» ведения подрывной деятельности в контексте международных кризисов. В качестве примера можно привести ретроспективный анализ кризисов глобального масштаба: «арабской весны» (другим примером может выступить война 2003 г. в Ираке). Под этими брэндами впоследствии появляются аналитические и критические статьи, особенно в тех случаях, когда навязанный общественному мнению сценарий так и не реализовался. Появление таких материалов часто совпадает с годовщинами анализируемых ими событий. Наглядным примером стала статья, появившаяся в конце 2017 г. в Huffington Post. В ней приведён прекрасный анализ политики конструирования общественного мнения за счёт искажения реальных событий. В этой статье осуществляется деконструкция информационного пространства с целью выявления реальных, а не виртуальных событий и того, как это повлияло на ситуацию.

В действительности «арабская весна» никогда не была народным демократическим восстанием, как это пытались доказать западные власти и СМИ. На самом деле, «арабская весна» имела мало общего с демократией, хотя в ней, несомненно, участвовали некоторые либерально-демократические группы общества. Фактически это было реакционное движение консервативных, религиозных и исламистских элементов против светских режимов арабского мира[7].

Описанные выше процессы, связанные с ролью возникновения кризисов в информационной среде и подрывом действующего правительства, можно проследить не только на примере арабских стран, о которых речь шла в этой статье, но и на примере событий в Венесуэле, где наши выводы вновь подтверждаются. США и их союзники ввели экономические санкции против этой страны не для того, чтобы наказать её руководство за якобы имевшие место многочисленные нарушения, а чтобы добиться ещё большего ослабления экономики и спровоцировать рост недовольства властями среди населения. Это привело к глубокому экономическому кризису, и, чтобы создать условия для смены режима, он был представлен внешними силами как «гуманитарный кризис». Несмотря на то, что внешние силы сыграли значительную роль в сложившейся ситуации, они возложили всю ответственность на правительство Венесуэлы. Наличие кризисной ситуации открывает путь к принятию чрезвычайных мер, например, признанию Хуана Гуайдо в качестве «легитимного» президента. Для того, чтобы это выглядело законным, нужно постоянно твердить об этом в СМИ. При этом никто не обращает внимания на тот очевидный факт, что Гуайдо никогда не участвовал в президентских выборах, а значит не соответствует основополагающему требованию для вступления в такую должность.

Таким образом, на современном этапе для смены режима необходимо наличие двух условий: ухудшение экономической ситуации в стране и наличие поддержки со стороны США и их союзников. Однако необходимо также создать ещё две необходимые предпосылки. В частности, нужно сделать невозможным прямое общение между президентом Николасом Мадуро и народом Венесуэлы за счёт избирательного продвижения в основных СМИ таких оппозиционеров, как Гуайдо, дезертиров и других элементов, выступающих против режима Мадуро, создавая впечатление, что они отражают настроения большей части населения. Достичь такой цели в Венесуэле достаточно сложно, поскольку Мадуро всё ещё пользуется поддержкой армии, правительства и большинства граждан. Поэтому отрезать его от населения невозможно, как и разрушить позитивные отношения между ними, а это значит, что не получится и изолировать правительство страны от общественности. Не хватает также «судьбоносного события», которое разгневало бы общество и привело к реальным столкновениям, как это было на площади Тахрир в Египте, в Дараа в Сирии или в ливийском Бенгази. Оппозиция действует недостаточно активно, находясь внутри страны в относительной изоляции, что, однако, не мешает попыткам СМИ нагнетать ситуацию, сообщая о «спонтанных» протестных выступлениях, что, как предполагается, должно спровоцировать беспрецедентно жестокую реакцию со стороны сил правопорядка по отношению к ним.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 27 августа 2019 > № 3138496 Грег Саймонс

Ирак осудил израильские авиаудары по складам "Хашд аш-Шааби"

Президент Ирака Бархам Салих и премьер-министр Адель Абдул Махди в воскресенье осудили израильские авиаудары по базам и складам оружия, принадлежащим Народным мобилизационным подразделениям Ирака, также известным как "Хашд аш-Шааби".

Оба лидера назвали бомбардировку "нападением на иракский суверенитет" и призвали к национальному единству, говорится в заявлении, цитируемом Государственным информационным агентством Ирака, сообщает Tasnim News. Бомбардировки произошли недалеко от границы с Сирией, сообщается в заявлении.

Два беспилотных самолета совершили нападения, убив одного ополченца и серьезно ранив другого. Ирак обвинил Соединенные Штаты в оказании авиационной поддержки Израилю для этих ударов.

Источник в службе безопасности сообщил агентству Рейтер, что было два воздушных удара, один из которых пришелся по штаб-квартире местной бригады, а другой удар был нанесен по колонне автомобилей, покидающих здание.

Атака произошла после серии взрывов в последние недели на оружейных складах, принадлежащих народному движению.

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху намекнул в четверг о возможном участии Израиля в недавнем уничтожении складов оружия "Хашд аш-Шааби"в Ираке.

"Мы работаем - не только при необходимости, мы работаем во многих областях против государства, которое хочет уничтожить нас. Конечно, я дал вооруженным силам свободу действий и поручил им сделать все необходимое, чтобы сорвать планы Ирана", - сказал он.

"Хезболла" даст сокрушительный ответ Израилю в ответ на агрессию Тель-Авива в Бейруте

Специальный помощник спикера иранского парламента (меджлиса) заявил, что "Хезболла" даст сокрушительный ответ Израилю в ответ на агрессию Тель-Авива в Бейруте.

"Агрессия #TelAviv в # Бейруте была большим просчетом @ netanyahu", - написал Хосейн Амир Абдоллахиан в своем аккаунте в Twitter, сообщает IRNA. "Ожидайте, что ответ будет шокирующим и наносящим вред", - добавил он.

"Без сомнения, сионисты заплатят огромную цену за агрессию в Ливане, Сирии и Ираке", - отметил он. "Обеспечение устойчивой безопасности является "красной чертой" региона", - сказал он.

Несмотря на то, что некоторые СМИ сообщили об уничтожении двух израильских беспилотников в Дахие, мусульманском пригороде шиитов к югу от Бейрута, официальный представитель "Хезболлы" Мухаммед Афиф заявил, что "Хезболла" не сбила ни одного израильского беспилотника. Первый дрон рухнул, а второй, который был нагружен бомбой, взорвался.

Ранее, в понедельник, генеральный секретарь Ливанского движения сопротивления "Хезболла" Сайед Хасан Насралла выразил протест против агрессии Израиля по позициям "Хезболлы" в Сирии, предупредив Израиль о решительном ответе.

Насралла отверг необоснованные обвинения израильтянина Нетаньяху о нападении на иранский центр в Сирии. Он добавил, что Нетаньяху хочет представить себя победителем. Насралла обвинил премьер-министра Израиля во лжи и искажении реальности.

Когда по-настоящему полетит МС-21?

На авиасалоне МАКС в Жуковском состоится первый публичный полет нового лайнера МС-21. Но можно ли сказать, что у России появился среднемагистральный самолет?

Владимир Путин 27 августа встретится с Реджепом Тайипом Эрдоганом. Вероятно, лидеры обсудят недавнее обострение в Сирии и закупки российских истребителей. Эрдоган приедет на авиасалон МАКС в подмосковном Жуковском, он открывается 27 августа.

И там же пройдет премьера — первый публичный полет нового российского лайнера МС-21. Можно ли сказать, что у России получился среднемагистральный самолет, с учетом его проблем?

Российский магистральный самолет XXI века уже летает. Но теперь — настоящая премьера. Лайнер увидят в деле будущие пассажиры, а главное, потенциальные заказчики. Правда, говорить о том, что МС-21 готов, придется еще не скоро.

У самолета, который поступит в серийное производство, будет другое крыло, другой двигатель. На первых образцах стоят американские силовые установки компании Pratt & Whitney. В серии их заменят российские двигатели. Но они еще не готовы, продолжаются испытания, а в июле стало известно, что производитель внесет 11 изменений.

Поэтому что-то толком сказать о характеристиках этого самолета пока нельзя. Будет ли он таким экономичным, как планировалось, сколько в итоге будет весить, станет точно известно как минимум в следующем году. А скорее всего, позже. Тот же российский двигатель: надо еще доказать его способности, говорит экс-конструктор КБ «Сухой» Вадим Лукашевич.

«У двигателя, допустим, есть назначенный ресурс, например пять тысяч часов. Так вот, чтобы этот ресурс подтвердить, надо эти пять тысяч часов налетать, понимаете? Потому что у Superjet тоже был пять тысяч — шесть тысяч часов ресурс двигателя, а реально у него горячая часть двигателя начинает трескаться через две тысячи часов. В чем у него проблема? Двигателей не хватает. Самолеты стоят, двигателей нет, потому что если у тебя ресурс вместо шести тысяч две тысячи, то тебе надо двигателей в три раза больше. Это арифметика. Здесь то же самое. То есть еще двигатели свои ресурсы ни по экономичности, ни по ресурсу не подтвердили. Соответственно, и самолет тоже. Отсюда складывается вся экономика».

Главной проблемой стало крыло, так называемое черное крыло с использованием композитов — углепластика. Вообще-то, мы его уже сделали — по своей технологии, но из иностранных материалов. Недавно США ввели санкции против ульяновского предприятия «Аэрокомпозит», после чего американцы и японцы отказали нам в материалах.

Теперь придется делать свои. Это значит, что потребуется большая работа: создать крыло из новых материалов с другими характеристиками, испытать его, сертифицировать и так далее. На это потребуются дополнительные миллиарды рублей. В «Ростехе» сообщали, что из-за санкций серийный выпуск сдвинется с 2020-го на 2021 год. Но есть и другие оценки — два-три года, а может быть, и больше. Ситуацию комментирует главный редактор портала Avia.ru Роман Гусаров.

«Сколько времени уйдет на реализацию, создание самих материалов, технологию изготовления, организацию серийного производства? Это вопрос. Я думаю, что даже сама авиационная отрасль сейчас ответить на него не может, потому что материалы находятся вне ведения авиастроителей. Как быстро будет реализован этот процесс, от этого и зависит скорость сертификации, европейской сертификации в первую очередь, самолета МС-21 и начало его серийного производства. Но я соглашусь с тем, что действительно процесс неблизкий».

Впрочем, санкции против МС-21 можно назвать и комплиментом. Американцы противодействуют тому, что мы создаем конкурента самых массовых в мире магистральных Airbus и Boeing. Хотя ключевое слово здесь — «создаем».

На вопрос, получился ли он, ответа пока нет. По большому счету на МАКСе покажут прототип лайнера. Зато незадолго до авиасалона создатель самолета корпорация «Иркут» показала ролик, как МС-21, который полетит в Жуковском, красят в бело-синие цвета. Так что точно можно сказать: ливрея у него красивая и очень нарядная.

Михаил Сафонов

Слоу Фуд и Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций (ФАО) организуют на этой неделе учебную поездку в северо-западную Италию для группы сирийских женщин-фермеров.

Обе организации объединили свои усилия с целью повышения квалификации женщин-фермеров из Сирии, чтобы оказать поддержку пострадавшим от кризиса общинам в восстановлении их средств к существованию и возрождении сельскохозяйственного сектора страны.

Семь сирийских женщин пройдут обучение в фермерских хозяйствах Пьемонта и Лигурии, которые производят местные, экологически чистые и артизанальные продукты питания, отличающиеся высоким качеством и уважением к традициям.

Они будут проходить обучение по всем аспектам производства, маркетинга и производственно-сбытовой цепочки по целому ряду продуктов, включая молочные продукты, мед, масло, крупы, хлеб и овощи, и по возвращении распространят эти знания среди других женщин-фермеров в своих общинах. Они также войдут в глобальную сеть местных фермеров Слоу Фуд, что позволит им продолжать учиться и делиться знаниями и опытом.

Сирийские женщины - родом из мухафаз Хомс, Хама, Латтакия, Тартус, Алеппо, Свейда и Аль-Кунатра, и каждая из них занимается производством одного вида местных продуктов питания - по одному продукту на каждую деревню - от сушеного инжира до меда.

Они либо владеют небольшим участком земли (менее половины гектара) и выращивают продовольствие для потребления своей семьей, либо занимаются такими видами деятельности, как приготовление джемов, солений, томатной пасты, сыра и других продуктов питания для того, чтобы содержать свои семьи.

«Для нас большая честь сопровождать этих сирийских фермеров, чтобы они могли посетить наших производителей и проекты Presidia», - сказала Назарена Ланца, координатор проекта из Слоу Фуд.

Проекты Слоу Фуд Presidia помогают производителям артизанальных продуктов питания и фермерам во всем мире сохранить свое продовольственное и сельскохозяйственное наследие. Сирийские женщины встретятся с фермерами из шести проектов Presidia, направленные на производство сливочного масла в долине Елво, оливкового масла первого отжима, высокогорного меда, сыра Робиола ди Роккаверано, ягненка Самбукано и чеснока Вессалико.

«Мы хотели бы развивать это партнерство и организовывать другие семинары для улучшения производства продуктов питания в полузасушливых районах с использованием агроэкологических методов. Годы конфликтов, изменения климата и десятилетия выращивания монокультур привели к серьезному сокращению биоразнообразия и потере опыта для ведения устойчивого сельского хозяйства», - добавила Ланца.

«Мы надеемся, что эта ознакомительная поездка поможет сирийским женщинам овладеть техническими и предпринимательскими навыками и постепенно превратить их домашнее производство в артизанальное, что также означает продажу их на более широкие рынки», - сказала Патриция Эпифания, координатор программ ФАО в Сирии, сопровождающая сирийских женщин в туре.

«Эта инициатива является частью более широких усилий ФАО по стимулированию сельского хозяйства страны и улучшению продовольственной безопасности для населения, которое многое пережило, и намерено мобилизовать свои силы и встать на ноги», - сказал Майк Робсон, представитель ФАО в Сирии.

Почему именно женщины в Сирии

Восьмилетний кризис нанес ущерб сельскому хозяйству Сирии и привел к разрушению рынка занятости. Во многих случаях женщины становятся единственными кормилицами в семье и обращаются к сельскому хозяйству - зачастую единственному средству получения дохода и поддержки своих семей.

До конфликта сельское хозяйство было областью, где доминировали мужчины, а это означает, что женщины сталкиваются сейчас с рядом проблем.

Им зачастую не хватает знаний о требованиях рынка, они имеют ограниченные сельскохозяйственные навыки и опыт в производстве и маркетинге своих продуктов питания, а также не имеют доступа к информации о финансировании и возможностях обучения.

«Мы используем примитивное оборудование, которое было у нас с самого детства. Мы хотим развивать наш бизнес, используя современное оборудование для упаковки, а также измерения влажности и кислотности, чтобы производить продукцию, соответствующую мировым стандартам. Наш инжир обладает высокой питательной ценностью и на 100 процентов натурален и вскармливается дождем», - сказала мать пятерых детей Афаф Джафар, которая выращивает и сушит инжир - единственный фрукт, который есть в ее деревне, и является одной из сирийских женщин, которая отправилась в учебную поездку по Италии.

Аиша Далати, пчеловод из города Алеппо, которой пришлось бежать из-за конфликта после потери всех своих ульев, начала заново свою жизнь в соседней деревне и также принимает участие в учебной поездке. Она говорит, что ограничена продажей своего меда только на местном рынке.

«Транспорт - это большая проблема, а также то, что я не вижу мгновенной прибыли, когда получаю платежи в рассрочку. Если я смогу правильно продавать свою продукцию, моя жизнь изменится к лучшему», - сказала Аиша.

«Я хочу поучиться у итальянских фермеров и посмотреть, как я могу развивать свой бизнес», - добавила она.

О работе ФАО и Слоу Фуд в Сирии

ФАО оказывает поддержку сирийским сельским женщинам-производителям и их общинам, способствуя повышению их предпринимательских и профессиональных навыков, чтобы они стали более самостоятельными. ФАО предоставляет им качественные средства производства, включая семена и удобрения, проводит обучение по вопросам устойчивого сельского хозяйства и маркетинга, устанавливает ирригационные системы, создает и укрепляет группы женщин-производителей и водопользователей, способствуя усилению роли женщин, когда они выполняют сразу несколько обязанностей.

Слоу Фуд — международная общественная организация, которая возникла в 1989 году, чтобы противостоять исчезновению местных традиций питания, ускоряющемуся темпу жизни и сокращению интереса к повседневной еде, ее происхождению и тому, как выбор каждого влияет на окружающий мир. За время своего существования Слоу Фуд превратился в глобальное движение, объединяющее миллионы единомышленников в более чем 160 странах, главная цель которого — обеспечить всеобщий доступ к вкусным, чистым и справедливым продуктам питания.

В Сирии Слоу Фуд создала местное отделение и десять школьных садов и стремится создать более широкую сеть Слоу Фуд в арабском регионе.

«Больная семёрка»

решать сегодня какие-то международные проблемы без участия России, Китая и Индии вообще не имеет смысла

Олег Щукин

24-26 августа в городе Биарриц на атлантическом побережье Франции состоялся 45-й саммит лидеров стран так называемой "Группы семи": США, Великобритании, Германии, Италии, Канады, Франции и Японии, — с участием ЕС, который представлял председатель Европейского совета Дональд Туск.

Да, sic transit gloria mundi ("так проходит мирская слава"). Была "семёрка" большая, а стала — больная. Даже если посмотреть на то, с каким багажом прибыли в гости к президенту Франции Эммануэлю Макрону его коллеги по данному "клубу избранных", просто слёзы наворачиваются на глаза.

Великобритания переживает тяжёлые времена из-за "брекзита", Борис Джонсон буквально месяц назад сменил Терезу Мэй на посту лидера Консервативной партии и премьер-министра, но вряд ли его варианты "развода с Евросоюзом" любой ценой окажутся более удачными, чем те, на которых трижды "сгорела" его предшественница. Лондон стремительно теряет статус мирового финансового центра, а Шотландия и Северная Ирландия всё отчётливее грозят выходом из состава Соединённого Королевства, если "брекзит" всё-таки состоится.

Германия как главный "экономический локомотив" Европы вот-вот может сойти с рельсов из-за проблем со своей банковской системой, прежде всего — "Дойче банком", который в любой момент может повторить судьбу Lehman Brothers и стать детонатором для новой волны глобального финансового кризиса. Бундесканцлерин Ангела Меркель, непрерывно рулящая немецкой политикой почти 14 лет, может покинуть свой пост гораздо раньше назначенного ею для себя на 2021 год срока — например, "по состоянию здоровья".

Те же (или даже ещё большие) финансово-экономические проблемы у Италии, где правительства меняются, как памперсы у младенца, государственный долг и дефицит бюджета растут словно на дрожжах, а Джузеппе Конте 20 августа заявил о своём уходе в отставку и приехал в Биарриц в статусе и.о. премьер-министра.

Япония, недавно пережившая смену императора при сохранении правительства Синдзо Абэ и совсем недавно, в конце июня, вроде бы блестяще проведшая саммит "Большой двадцатки", пока зависла в "промежуточной позиции", не решаясь сменить свой внешнеполитический вектор и вернув себе статус главного внешнего кредитора США. Отношения Страны восходящего солнца с Россией и Китаем, которые могли получить новый импульс в рамках провозглашённого на прошлогоднем экономическом форуме во Владивостоке "Большого кольца Северо-Восточной Азии", переживают период всё более явной и глубокой "заморозки".

Про Канаду и её премьер-министра, "пластичного" либерала 48-летнего Джастина Трюдо всерьёз даже нечего сказать: этот кондоминиум Великобритании (политически) и США (экономически) был включён в состав начальной "Группы шести" искусственно, для усиления и расширения позиций Лондона и Вашингтона. В более-менее адекватном экономическом смысле (ВВП по паритету покупательной стоимости, а не по номиналу) Страна кленового листа в 2018 году занимала только 17-е место, между Саудовской Аравией и Ираном.

Ещё более комичным выглядит представительство ЕС в лице тёзки американского президента, экс-премьера Польши Дональда Туска, который накануне саммита G7, реагируя на инициативу США и Франции вернуться в 2020 году к формату G8 с участием России, предложил своим совещательным голосом заменить Россию на Украину, 6-ю экономику мира на 49-ю… Как говорится, комментарии излишни.

Сама "хозяйка" встречи, Франция, и её президент Эммануэль Макрон сейчас вовсю пытаются воспользоваться "брекзитом" и явным ослаблением Германии, претендуя играть более активную роль в мировой политике и доминирующую — в европейской. Но здесь "амбиции не по амуниции". Экономика страны стагнирует, а выступления мигрантов и "жёлтых жилетов", похоже, могут привести к реализации "алжирского сценария" внутри самой Франции.

США и их президент Дональд Трамп на этом трагикомическом фоне смотрятся чуть ли не пышущими энергией здоровяками, но только на этом фоне. Америка, потерпевшая очевидные внешнеполитические поражения в Сирии и Венесуэле, сегодня пытается биться чуть ли не со всем миром: санкции против России, торговая война с Китаем и "почти горячая" с Ираном — только самые заметные фронты этой войны за сохранение "глобального лидерства". Пока там сохраняется неустойчивое равновесие — но только за счёт тихого грабежа "вашингтонским обкомом" своих ближайших союзников. И шансов на победу у Соединённых Штатов здесь нет, а их "империя доллара" рушится буквально на глазах — в частности, накануне саммита лидеров G7 глава Банка Англии Марк Карни на "междусобойчике" глав центробанков призвал как можно быстрее отказаться от использования американской валюты в качестве мировой, заменив её новым и обеспеченным реальными активами "синтетическим" платёжным средством типа "либры" Марка Цукерберга…

Что же касается собственно итогов нынешнего трёхдневного (вместо обычного ранее двухдневного) саммита, то на этот раз его участники даже не приняли никакого совместного заявления, то есть не пришли даже к минимальному консенсусу, который можно было бы предъявить "городу и миру". Это ещё не означает, что "коллективный Запад всё", но линии раскола уже не просто обозначены, а чрезвычайно глубоки. И не надо думать, что Трамп и Ко целых три дня спорили только о том, возвращать Россию в "семёрку" или нет. Этот вопрос не был ни единственным, ни даже главным в повестке дня для собравшихся на юге атлантического побережья Франции лидеров "цивилизованного мира". Прежде всего, они пытались урегулировать внутренние противоречия между собой, вызванные, прежде всего, тем обстоятельством, что официальный Вашингтон от совместного с союзниками ограбления остального мира легко и непринуждённо перешёл к ограблению самих союзников (не забывая, впрочем, и остальной мир, но предпочитая там охотиться уже не "в стае", а самолично). Более того, 45-й президент США уже фактически выдвинул территориальные претензии к Дании, где на троне сидят родственники британской королевы, заявив о намерении купить у них Гренландию.

Всё это со стороны союзников Соединённых Штатов вызывает недоумение, граничащее с негодованием, поскольку американцы в лице Трампа бьют по их карману не только напрямую, накладывая санкции и штрафы, но и косвенно — например, у Европы традиционно положительный торговый баланс с КНР, и наложенные Трампом импортные пошлины на товары made in China сокращают китайский спрос на продукцию европейских производителей, соответствующие финансовые потоки и т.д.

Поэтому европейцы выступают категорически против торговой войны между Вашингтоном и Пекином, однако на все их предложения Трамп издевательски ответил, что антикитайские пошлины ещё недостаточно высоки, и он об этом глубоко сожалеет. В общем, проблемы европейцев шерифа не волнуют. Видимо, как и угрозы с их стороны "отказаться от доллара". Американцы прекрасно понимают, что с их долларовой "подлодки" экипажу "семёрки" никуда не деться, потому что пока просто некуда. Доллар по-прежнему является доминирующим платёжным средством в международных расчётах, а U.S.Navy продолжают контролировать морские торговые пути по всему миру. И потому 45-й президент США внаглую продолжает гнуть свою линию.

С его стороны это тем более оправданно, поскольку "горизонтальные" связи между союзниками США не отличаются прочностью и разветвлённостью. Даже франко-германский союз, тот "скелет", на котором держится "единая Европа", сегодня находится под вопросом.

А вот теперь можно сказать и о пресловутом "возвращении России в G7". Если оно всё-таки состоится, то его цена для "коллективного Запада", как представляется, будет чрезвычайно высока — они "одними помидорами", как в случае с Турцией, не отделаются. И вот здесь возникает чрезвычайно тонкий момент: поскольку инициатива такого "возвращения" исходит от США и Франции, то все "козыри" оказываются на руках у них и у России, а остальные члены "семёрки" не то что рискуют, а обречены "остаться в дураках". Особенно — Германия, которая тянула к себе "Северный поток-2", во всём остальном полностью поддерживая все антироссийские акции Вашингтона и полностью игнорируя любые предложения Путина, выходящие за рамки "газовой проблемы". То же самое касается — немного в ином аспекте, но не менее ощутимо — и Японии. А для Великобритании, которая просто вон из кожи лезла, чтобы насолить России: от "допингового скандала" до "дела Скрипалей", — перспектива оказаться за одним столом с Путиным на условиях, отличных от его полной и безоговорочной капитуляции, вообще политической смерти подобна. И Трамп этот инструмент давления на Лондон и на других партнёров США по "семёрке" теперь может и будет использовать в своих интересах. Во всяком случае, он уже заявил, что в любом случае пригласит президента России на следующий саммит G7, который пройдёт в США. Возможно, это было его ответом на демонстративное приглашение Макроном в кулуары Биаррица иранского министра иностранных дел Мохаммада Джавада Зарифа…

Разумеется, ко всему этому нужно добавить, что Карфаген должен быть разрушен. В том смысле, что решать сегодня какие-то международные проблемы в формате G7 "коллективного Запада" без участия России (де-факто первой военной державы и пятой-шестой экономики современного мира), Китая (первой экономики и третьей военной державы) и Индии (третьей экономики, точно входящей в десятку военных держав) вообще не имеет смысла.

Пресс-конференция по итогам российско-турецких переговоров

По итогам рабочего визита Президента Турции в Россию Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган дали совместную пресс-конференцию.

В.Путин: Уважаемый господин Президент, дорогой друг! Уважаемые дамы и господа!

Прежде всего хотел бы поблагодарить Президента Турции господина Реджепа Тайипа Эрдогана за то, что он принял приглашение и присутствовал вместе с нами на 14-м Международном авиакосмическом салоне «МАКС-2019».

Господина Президента сопровождает представительная делегация турецких военно-промышленных и бизнес-кругов. Наши гости из Турции начали знакомиться с достижениями российского авиапрома, увидели лётную программу. В ходе неё продемонстрированы многоцелевые истребители Су-35, истребитель пятого поколения Су-57. Мы готовы также организовать полёты турецких лётчиков на истребителях Су-30СМ.

Конечно же, мы воспользовались приездом господина Эрдогана на МАКС, чтобы провести двусторонние переговоры и обсудить в том числе перспективные совместные проекты не только в авиации, но и в других областях военно-технического сотрудничества. Имею в виду, в частности, реализацию контракта по зенитно-ракетным комплексам С-400 «Триумф».

Наши переговоры, естественно, не ограничились сферой ВТС. Мы рассмотрели многие вопросы российско-турецкого взаимодействия, обменялись мнениями по актуальным темам международной и региональной повестки дня.

Отмечу, что это уже не первый визит Президента Турции в Россию в текущем году. В апреле мы с господином Эрдоганом продуктивно провели в Москве заседание российско-турецкого Совета сотрудничества высшего уровня. Встречались и на других площадках. В середине сентября приедем в Анкару на саммит стран – гарантов Астанинского процесса – России, Турции и Ирана – по урегулированию в Сирии. Кроме того, у господина Эрдогана имеется приглашение принять участие в Российской энергетической неделе в Москве в октябре этого года.

Подчеркну, российско-турецкое взаимодействие, отношения между Россией и Турцией поступательно развиваются на принципах дружбы, взаимного уважения и учёта интересов друг друга. Укрепляется взаимодействие наших стран в экономике и туризме. В 2018 году товарооборот вырос на 16 процентов и достиг 25,5 миллиарда долларов. Встречные капиталовложения достигли 20 миллиардов долларов. Ведётся работа по подготовке межправсоглашения, нацеленного на дальнейшее расширение практики расчётов в национальных валютах во взаимной торговле.

Рассчитываем на обеспечение бесперебойности банковского обслуживания сделок. Мы сегодня тоже говорили об этом отдельно, обсудили этот вопрос, в том числе и на министерском уровне.

Россия и Турция тесно сотрудничают в энергетике. «Росатом», как известно, возводит первую в Турции АЭС «Аккую». Первый энергоблок должен быть запущен в 2023 году, к столетнему юбилею Турецкой Республики. По графику идёт строительство «Турецкого потока». Исходим из того, что уже до конца года российский газ начнёт поступать турецким потребителям, а после увеличения мощности «Турецкого потока» за счёт второй ветки поставки будут осуществляться транзитом в Европу через территорию Турции. Вновь подчеркну: оба проекта – и АЭС «Аккую», и «Турецкий поток» – отвечают самым высоким экологическим и технологическим требованиям, станут важнейшими элементами обеспечения региональной и общеевропейской энергетической безопасности.

Расширяются российско-турецкие контакты в культурно-гуманитарной области. В этом году в наших странах с успехом проходят перекрёстные годы культуры и туризма, открывающиеся постановкой в Большом театре турецкой оперы «Троя».

В следующем году будем отмечать столетие дипломатических отношений между Россией и Турцией, поэтому профильные ведомства, парламентские круги и общественные организации двух стран работают над составлением масштабного плана торжественных мероприятий.

Турция пользуется большой популярностью у российских туристов. В прошлом году на турецких курортах отдохнули порядка шести миллионов наших граждан. Мы ценим внимание, которое турецкие власти уделяют безопасности и комфортному пребыванию в их стране россиян. Последовательно ведётся работа по либерализации визового режима между Россией и Турцией. С августа обладатели служебных и специальных паспортов, а также профессиональные водители наших стран могут пересекать границу на безвизовой основе.

При рассмотрении актуальной международной проблематики ключевое внимание, безусловно, было уделено ситуации в Сирии. Россия и Турция тесно взаимодействуют в астанинском формате с участием Ирана. На наш взгляд, этот формат является наиболее эффективным механизмом решения сирийского кризиса. Считаем, что на данном этапе самое главное – сосредоточиться на окончательной стабилизации обстановки «на земле» и продвижении процесса политического урегулирования в соответствии с резолюцией 2254 Совета Безопасности Организации Объединённых Наций. В этой связи обсудили с господином Эрдоганом вопросы, связанные с формированием и запуском сирийского конституционного комитета, который, как мы надеемся, сможет начать работу в Женеве уже в самое ближайшее время.

Серьёзное беспокойство и у нас, и у наших турецких партнёров вызывает ситуация в зоне деэскалации Идлиб. Террористы продолжают обстрелы позиций сирийских правительственных войск, пытаются атаковать российские военные объекты. Убеждены, зона деэскалации не должна служить прибежищем для боевиков, а тем более плацдармом для совершения новых нападений. В этом контексте наметили с Президентом Турции дополнительные совместные меры для нейтрализации террористических очагов в Идлибе и нормализации обстановки и в этой зоне, и, как следствие, в Сирии в целом.

Мы говорили с господином Президентом сегодня об этом подробно и нашли понимание того, как и что мы можем делать вместе для решения этих вопросов. При этом исходим из незыблемости принципа сохранения суверенитета, независимости и территориальной целостности Сирии, недопустимости разделения страны на зоны влияния.

Затрагивались и некоторые другие региональные вопросы, в частности ближневосточное урегулирование, положение в Ливии.

В целом здесь, на авиасалоне, нам удалось хорошо поработать. Хотел бы поблагодарить за это господина Эрдогана, всех турецких коллег, которые – ещё раз повторю – приняли наше приглашение. И надеюсь, что эта совместная работа будет хорошим импульсом для развития турецко-российских отношений по всем направлениям, которые мы сегодня обсуждали.

Благодарю вас.

Р.Т.Эрдоган (как переведено): Я тоже очень благодарю всех, дорогой друг, Владимир Владимирович Путин, за те слова, которые Вы сказали, за гостеприимство, которое было проявлено в отношении меня и моей делегации.

Сегодняшний значимый визит по случаю открытия МАКС-2019 и с точки зрения России, и с точки зрения мировых событий в этой области. И я уверен, что это будет очень большой скачок в этой области. Хочу отметить, что я очень рад, что имею такую возможность находиться в России именно по поводу открытия этого мероприятия. Благодаря этому мероприятию мы смогли ещё раз увидеть все возможности Российской Федерации в этой области. Мы хотим, чтобы наши российские друзья были в гостях и у нас по похожим поводам.

Дай бог, в этом году в туризме у нас будет новый рекорд. Количество российских туристов за первые шесть месяцев этого года – 2,7 миллиона, уже достигло вот такой отметки. Перекрёстный год культуры продолжается.

По оборонной промышленности имеются очень положительные шаги. Сегодня по оборонной промышленности мы многие вопросы затронули: что мы можем сделать, какие шаги мы можем сделать. Мы смогли это всё обсудить.

Хотел бы затронуть очень важный момент. Мы с уважаемым господином Президентом затронули сирийскую тематику, особенно по Идлибской зоне деэскалации.

По Сочинскому меморандуму, который в сентябре прошлого года мы подписали, мы смогли достигнуть относительной стабильности. Но, к сожалению, с мая правительственные войска осуществляют бомбардировку в отношении в том числе гражданских объектов, нарушили это относительное спокойствие. К сожалению, это и затрудняет выполнение Сочинского меморандума. Более 500 человек уже погибли, около 1200 человек ранены, сотни тысяч идлибцев вынуждены были покинуть свои дома.

Как вам известно, 3,5 миллиона сирийцев уже находятся за пределами своей страны. Часть из этих людей направились к нашим границам. У нас сейчас, на территории Турции, проживают 3,6 миллиона сирийцев. Под предлогом борьбы с терроризмом правительственные войска наносят удары и сеют смерть среди местного населения. Здесь ситуация настолько усложнилась, что на данный момент наши военнослужащие находятся в опасности. Мы не хотим, чтобы это продолжалось. Здесь все необходимые шаги при необходимости будут своевременно сделаны. Здесь я обо всём этом дорогому другу Владимиру Владимировичу Путину сказал.

Для обеспечения стабильности в Идлибе в рамках «астанинского формата» мы готовы сделать всё. Мы можем обеспечить это в рамках Сочинского меморандума.

Как вам известно, в середине сентября в Турции должна быть проведена очередная встреча «тройки», и этот процесс должен внести свой вклад в обеспечение мира в регионе. Наши пожелания: чтобы до встречи в Женеве мы сделали эти очень важные шаги, и особенно по Заевфратью у нас была возможность обсудить некоторые моменты. Ещё раз подтвердили свою приверженность к сохранению территориальной целостности Сирии.

Вместе с Россией, Ираном и ООН мы делаем всё возможное для того, чтобы был как можно скорее создан конституционный комитет, и можно сказать, что мы уже к заключительной фазе подошли.

Следующее, что можно отметить. Мы очень хорошо относимся к деликатным моментам друг друга. Дай бог, в предстоящий период у нас будет возможность, чтобы все эти шаги мы смогли воплотить в жизнь. Восемь лет уже наш сосед, Сирия, ожидает возможности создания благоприятной обстановки для своего народа. Для нас, Турции, это тоже очень важно. Ещё раз была возможность подтвердить всё это. И с моим другом Владимиром Владимировичем мы по Ливии обсудили все моменты, по Кашмиру, по ближневосточным событиям. Мы подчеркнули все необходимые детали, что нужно делать для обеспечения мира и стабильности в регионе.

Этот наш визит мы заканчиваем встречей с вами. Спасибо за внимание.

Вопрос (как переведено): Вы обсудили сотрудничество Турции с Америкой по созданию зоны безопасности? Можете об этом что-нибудь сказать? Спасибо.

Р.Т.Эрдоган: Разумеется, у нас была возможность обсудить этот вопрос, и я лично, и Министр иностранных дел нашей страны, и Министр обороны по своим каналам тоже обсуждают. Ждём от них, чтобы они выполнили все свои обещания, потому что террористические организации, которые находятся в Мемиче, в Кобани и в Заевфратье, должны сейчас поскорее покинуть регион и должны выполнить своё слово по созданию зоны безопасности, потому что сейчас периодически осуществляется нанесение ударов со стороны приграничной зоны на территории Сирии. И сейчас подготовка в приграничной зоне на территории Турции именно с этой точки зрения осуществляется, и весь народ, который проживает в регионе, в приграничном регионе, должен находиться в безопасности. Это для нас важно, мы решительны в этом плане. И я уважаемому господину Президенту об этом всё рассказал.

В.Путин: Турция несёт большую нагрузку, связанную с беженцами, мы это знаем хорошо, три с лишним миллиона человек. Кстати говоря, нормализация ситуации на территории Сирии приводит к возвращению многих людей к своим родным очагам. 300 с лишним тысяч приехали из-за границы и 1 миллион внутренне перемещённых лиц вернулись к своим родным очагам, к своим домам. Но мы понимаем озабоченность Турции, связанную с обеспечением безопасности своих южных границ. Считаем, что это законные интересы Турецкой Республики. Господин Президент сегодня много и достаточно подробно, заинтересованно и, на мой взгляд, доходчиво объяснял свою позицию.

Мы исходим из того, что создание зоны безопасности для Турецкой Республики на её южных границах будет хорошим условием для обеспечения территориальной целостности самой Сирии. В этом смысле мы поддерживаем любые условия, направленные на деэскалацию в этой зоне.

Вопрос: Вопрос к обоим лидерам. Вы сегодня достаточно подробно и долго осматривали всю экспозицию. Я думаю, что Владимир Владимирович продемонстрировал господину Эрдогану практически весь спектр достижений нашей авиационной промышленности.

И Вы сказали сейчас, что на прошедших переговорах обсуждали военно-техническое сотрудничество, и упомянули, что сегодня была осуществлена очередная поставка С-400. Скажите, пожалуйста, обсуждались ли какие-то, возможно, новые контракты?

И, господин Эрдоган, поделитесь, пожалуйста, Вашими впечатлениями от увиденного. Может быть, действительно у Турции возникло желание заключить какие-либо новые контракты? Вы видели, в частности, наши самолёты Су-35 или, может быть, гражданские МС-21 и «Сухой Суперджет». Спасибо.

В.Путин: За столь короткое время мне вряд ли удалось бы показать все достижения ракетно-космической и авиационной промышленности России. Мы гордимся нашими перспективными разработками в этой сфере, нашими новыми образцами вооружения, техники. И не только военной, но и гражданской.

Мы продемонстрировали и новый гражданский самолёт МС-21, который, я так понял, Президенту понравился. Вертолётная техника очень понравилась нашим друзьям, в том числе Ми-38. Лёгкие вертолёты, которые используются в том числе и для медицинских целей. Господин Президент намерен осуществлять в Турции целую программу развития санитарной авиации. У нас тоже такие планы в повестке дня в России. Поэтому речь шла не только о военном сотрудничестве либо о сотрудничестве в военно-технической области, но и в гражданских областях, и в космосе, и в сфере авиации.

С точки зрения боевой авиации, да, мы говорили о сотрудничестве по Су-35 (четыре с двумя плюсами) и о возможной работе даже по новому самолёту Су-57. У нас возможностей много. Мы демонстрировали новую систему оружия и новую систему радиоэлектронной борьбы. Многое, на мой взгляд, заинтересовало наших турецких партнёров, и не только с точки зрения приобретения, но и с точки зрения совместного производства. Кстати говоря, мы к этому готовы и по отдельным направлениям сейчас будем активно обсуждать это с партнёрами.

Р.Т.Эрдоган: Как уже сказал мой дорогой друг, МАКС-2019 для нас очень важное мероприятие. Сейчас глава нашего управления по оборонной промышленности будет обсуждать все вопросы со своим российским коллегой. Один из важнейших шагов в отношениях с Россией – это совместное производство. Очень много сплетен было по этой тематике, мы не обращали на них ни малейшего внимания.

Сейчас по С-400 идёт второй этап поставки. И, как вам известно, до конца сентября это будет продолжаться. Подготовка персонала также продолжается.

Нашу солидарность в этой области мы хотим распространить на все остальные сферы оборонной промышленности. Также это может быть и по военным самолётам. Самое главное, чтобы мы сохранили атмосферу солидарности в этой области и распространяли её и по ракетам, и по разным областям оборонной промышленности.

То, что мы можем сделать, это всё мы отметили и начнём быстро работать. Самое главное сейчас – солидарность в экономической сфере. Отметки в 25 миллиардов мы достигли, но наша цель – достигнуть отметки в 100 миллиардов.

Как я уже отметил в своём выступлении, посещение российскими туристами нашей страны – это очень большой вклад в развитие отношений между нашими народами. Это ещё больше вкладывает в развитие наших межгосударственных и международных отношений. Я думаю, это будет очень хороший вклад.

Спасибо за внимание.

Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Авиапром, автопром > kremlin.ru, 27 августа 2019 > № 3104371 Владимир Путин, Реджеп Тайип Эрдоган

Без визы: американский сенатор пожаловался на Россию

Сенатор Джонсон пожаловался на отказ России в выдаче ему визы

Американский сенатор-республиканец Рон Джонсон пожаловался на то, что посольство России отказало ему в выдаче визы. В российской дипмиссии же отметили, что сенатор за визой не обращался. При этом черный список американцев, которым закрыт въезд в Россию, действительно есть, и он, по словам МИДа, — зеркальный ответ на санкционные действия США.

Бывший бизнесмен, сенатор-республиканец Рон Джонсон, заявивший о том, что ему якобы отказали в российской визе, должен был отправится в РФ в составе двухпартийной делегации и планировал провести переговоры с российскими чиновниками, американскими бизнесменами, а также гражданскими организациями, сообщает РИА «Новости».

По словам Джонсона, невыдача ему визы оскорбительна, и он продолжит «выступать за решительный ответ на агрессию России». Он также подчеркнул, что Россия продолжает «дипломатические игры», несмотря на его усилия по установлению диалога между странами.

При этом в посольстве России в США ТАСС заявили, что сенатор за визой даже не обращался. Дипломаты добавили, что о планах посетить страну Джонсон также не сообщал.

В российской дипмиссии добавили, что реакция сенатора говорит о том, что он настроен на конфронтацию, а не на диалог. Также в посольстве отметили, что сенатор искажает внешнюю политику России и допускает «грубые выпады в адрес страны».

Стоит отметить, что случаи отказа въезда в Россию различным американским чиновникам и дипломатам все же случаются.

В мае во въезде в Россию было отказано бывшему высокопоставленному сотруднику Госдепа Виктории Нуланд — аналитику экспертного института Atlantic Council. Экс-дипломат собиралась приехать в Москву для участия в закрытой международной конференции, организованной Российским советом по международным делам (РСМД).

В МИД России объяснили это включением политика в список нежелательных лиц. Черные списки были введены в ответ на санкции США против российских лиц.

При этом, несмотря на нахождение гражданина США в черном списке, МИД России может делать исключения. Так, в июне 2018 года Россию посетила делегация конгрессменов США, один из которых, находился в списке.

«В американской делегации был один парламентарий, находящийся в так называемом черном списке, и мы пошли на исключение ради возможности парламентского диалога», — рассказал СМИ глава комитета по международным делам Совета Федерации Константин Косачев.

Точное количество американских политиков, находящихся в российском черном списке, неизвестно, однако в марте 2018 года замглавы МИД России Сергей Рябков заявил, что он будет расширен в ответ на новые санкции из Вашингтона.

«Со своей стороны, с самого начала поддерживаем паритет по числу лиц, включенных в санкционные реестры. Так что пополним свой черный список очередной группой американских деятелей», — заявлял Рябков.

Он отмечал, что ответное расширение списка происходит не по желанию Москвы, а только в качестве реакции на действия США.

«Мы делаем это только по причине американского политического упрямства и неготовности воспринять реальность. Возможны и другие шаги с нашей стороны, которые мы будем калибровать, сообразуя с собственными интересами и, разумеется, исходя из необходимости не захлопывать окончательно окошко для хотя бы начала стабилизации двусторонних отношений с Вашингтоном», — отмечал Рябков.

Ранее экс-главком войсками НАТО в Европе Джеймс Ставридис заявлял, что Белому дому необходимо рассмотреть вопрос об ограничении въезда в страну всех граждан России — как ответ на якобы имевшее место «российское вмешательство» в американские президентские выборы 2016 года. При этом в итоге двухгодичного расследования спецпрокурора Роберта Мюллера по «российскому делу» связей кампании президента Дональда Трампа с Москвой не обнаружилось.

Ставридис добавил, что есть много других вариантов негативного воздействия на Россию.

«Американцы могут — как открыто, так и тайно — поддерживать отдельных людей и группы в России, которые борются за демократию. Мы можем наложить более жесткие ограничения на въезд в США для российских граждан. Или мы могли бы уменьшить нашу готовность сотрудничать в других российских инициативах по всему миру, от восстановления ситуации в Сирии до поддержки цен на нефть», — заявлял Ставридис.

Су-57 и Идлиб: что Путин и Эрдоган обсуждают на МАКСе

Путин показал Эрдогану новейший истребитель Су-57 на МАКС-2019

Лидия Мисник

Президент России Влидмир Путин и его турецкий коллега Реджеп Тайип Эрдоган встретились в первый день работы Международного авиационно-космического салона МАКС-2019. Эрдогану на этом мероприятии показали российский истребитель пятого поколения Су-57. Однако одной из основных тем диалога президентов станет ситуация в сирийской провинции Идлиб.

В первый день работы Международного авиационно-космического салона МАКС-2019 его посещают президент России Владимир Путин. По словам его пресс-секретаря Дмитрия Пескова, у главы государства будет напряженный день — он проводит двусторонние переговоры с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, но прежде они осмотрели экспозицию.

МАКС-2019 начал свою работу во вторник в подмосковном Жуковском. В нем примут участие более 800 компаний со всего мира. В первые три дня салон будет открыт для посещения специалистами и представителями бизнеса, а с 30 августа по 1 сентября МАКС туда смогут прийти все желающие.

Ожидается, что в этом году деловая программа салона будет насыщеннее, чем двумя годами ранее. Свое участие в МАКС-2019 подтвердили 827 компаний из 33 стран. Общая площадь экспозиций — 26,5 тыс. кв. м в павильонах и 45 тыс. на открытых статических площадках.

Предполагается, что в рамках салона пройдет более 80 деловых мероприятий, большая часть которых состоится в конгресс-центре, остальные — на стендах, в павильонах и шале участников, а также в пресс-центре МАКС. Участниками деловой программы станут 2 тыс. специалистов.

Эрдоган уже оценил внешний вид главной сенсации экспозиции — новейший истребитель пятого поколения Су-57.

Но турецкого лидера в большей степени интересует не обновление российской авиации. Главы государств в ходе диалога обсудят военное и военно-техническое сотрудничество, а также вопросы урегулирования конфликта на Украине.

Главной темой их встречи станет ситуация в сирийской провинции Идлиб.

«В Идлибе продолжаются нарушения перемирия со стороны сирийского режима. Два дня назад этот вопрос мы обсудили с президентом Путиным по телефону. Завтра еду в Россию с делегацией. И там еще раз мы обговорим с Путиным эту проблему. Надеюсь, она будет решена», — сказал Эрдоган накануне вылета.

Генштаб вооруженных сил Сирии 23 августа объявил об освобождении города Хан-Шейхун и ряда сел на севере провинции Хама. Правительственные силы также выразили намерение продолжить продвижение войск далее на север до освобождения всей территории государства. При этом неподконтрольный сирийским войскам район остался к югу от Хан-Шейхуна. Там в городе Морек находится турецкий наблюдательный пункт, который фактически оказался в окружении.

В день освобождения города Хан-Шейхуна, 23 августа, по инициативе Анкары состоялся телефонный разговор Путина и Эрдогана. В Кремле сообщили, что лидеры двух стран договорились активизировать совместные усилия в Идлибе, чтобы устранить исходящую из этого района террористическую угрозу и обеспечить выполнение Сочинского меморандума от 17 сентября 2018 года.

Президент Турции подчеркнул, что нарушения режима перемирия вредят урегулированию в Сирии, передавала администрация Эрдогана. Он выразил мнение, что действия армии главы Сирии Башара Асада ведут к гуманитарной катастрофе в стране.

«Президенты Турции и России провели телефонные переговоры, в ходе которых обсудили ситуацию в Сирии, Ливии и вопросы двусторонних отношений. Наш президент сообщил своему российскому коллеге, что нарушение режима перемирия в Идлибе открыло дорогу большому гуманитарному кризису. Он отметил, что эти атаки наносят большой вред усилиям по урегулированию сирийского кризиса, а также представляют собой серьезную угрозу с точки зрения национальной безопасности нашей страны», — указали в сообщении.

На фоне борьбы с терроризмом в Сирии там также разворачивается противостояние правительственных сил и турецких военных.

По мнению Дамаска, Анкара оккупировала часть САР, и сирийская сторона требует освободить занятые территории, в частности, в Идлибе.

В результате между этими сторонами регулярно происходят столкновения. Министерство национальной обороны Турции 19 августа заявило, что при атаке на турецкий военный конвой в сирийском Идлибе погибли три мирных жителя, 12 пострадали. По данным военного ведомства, во время атаки конвой двигался на наблюдательный пункт номер девять.

«Мы решительно осуждаем это нападение, которое противоречит существующим соглашениям с Россией, сотрудничеству и диалогу с ней», — указано в заявлении ведомства.

Очередной подобный инцидент произошел в конце июня.

Турция атаковала позиции, с которых велся обстрел наблюдательного пункта в Идлибе, сообщило агентство Anadolu со ссылкой на Министерство нацобороны. Таким образом турецкие военные ответили на атаку на один из 12 их наблюдательных пунктов в провинции. В результате этого нападения один турецкий военнослужащий погиб, еще трое получили ранения, указали в распространенном заявлении военного ведомства Турции.

«Явное нападение»: как Израиль атакует союзников Ирана

В Ливане расценил атаку Израиля как объявление войны

Алексей Поплавский

Израиль за последние несколько дней провел серию военных операций в Ливане, Сирии, Ираке и секторе Газа. Атаки израильских ВВС были частично направлены против «проиранских сил» в регионе. Деятельность Израиля негативно восприняли власти пострадавших стран, в частности, в Ливане израильскую операцию сравнили с объявлением войны.

Президент Ливана Мишель Асун заявил, что атаки израильских ВВС на южные пригороды Бейрута и в долине Бекаа равносильны объявлению войны. По его словам, своими действиями Израиль нарушает резолюцию Совбеза ООН, которая способствовала установлению режима прекращения огня между странами.

«Эти нападения позволяют нам воспользоваться своим правом на защиту нашего суверенитета, независимости и территориальной целостности. Ливанский народ стремится к миру, а не к войне, но мы не позволим никому угрожать нам в какой бы то ни было форме», — цитирует Асуна ТАСС.

Он также добавил, что подобные атаки в случае их повторения могут привести к дестабилизации ситуации в регионе.

Израильские беспилотники вторглись в воздушное пространство Ливана в ночь на 25 августа, один из дронов взорвался в небе, второй упал неподалеку от информационного центра партии «Хезболла». В результате атаки пострадали три человека. По данным «Хезболлы», беспилотники несли взрывчатку. В тот же день воздушное пространство Ливана также нарушили два истребителя ВВС Израиля, они провели наблюдательный полет над территорией страны.

После инцидента лидер «Хезболлы» Сайед Хасан Насралла заявил, что движение готовит скорый ответ на атаку двух израильских беспилотников. По его словам, Израиль пытался поразить «конкретные цели на территории Ливана».

«Нападение стало первым явным, серьезным, опасным нарушением правил применения силы. Если мы будем молчать об этом нарушении, это создаст опасный путь для Ливана», — считает Насралла.

«Хезболла» сделает все возможное для предотвращения подобных инцидентов в будущем, подчеркнул лидер движения.

В то же время с 24 по 25 августа Израиль провел военную операцию не только на территории Ливана, под ударом также оказалась Сирия. Израильские ВВС нанесли удары по иранским целям сил «Аль-Кудс» и шиитским формированиям в сирийском Акрабе. Армия Израиля заявила, что указанные движения якобы планировали атаку на израильские цели с территории Сирии.

«Сорванная атака включала планы по запуску нескольких оснащенных вооружением беспилотников для использования против израильских объектов», — заявили в ведомстве.

Израильская армия также обвинила власти Сирии и Ирана в подготовке данной атаки против Израиля.

По данным местных СМИ, в результате налета израильских ВВС погибли три бойца боевого крыла «Хезболлы» и один иранский солдат. При этом в Иране заявили, что их объекты в Сирии не были поражены в результате атаки Израиля. По словам секретарь Совета по целесообразности принимаемых решений Ирана Мохсена Резаи, действия Израиля и США в Сирии и Ираке противоречат международным нормам.

На фоне израильских ударов по территории Сирии и Ливана премьер-министр Биньямин Нетаньяху заявил, что его государство не потерпит атак со стороны какой-либо из стран региона.

«Каждое государство, которое позволит использовать свою территорию для нападений на Израиль, столкнется с последствиями, подчеркиваю — государство столкнется с последствиями», — добавил Нетаньяху.

Он также добавил, что боевики в Сирии планировали атаку на Израиль по инициативе Ирана.

Это не первая операция Израиля против «иранских сил» за последние несколько дней, накануне израильские военные попытались провести разведку над территорией Ирака, а именно около базы «Народных мобилизационных сил», которые связаны с Ираном. Однако иракские военные открыли огонь по самолету. В движении заявили, что противовоздушная оборона «Народных мобилизационных сил» сорвала операцию противника.

Кроме того, израильские ВВС также провели еще одну операцию в ночь на 26 августа, тогда истребители нанесли удар по военной базе движения ХАМАС в секторе Газа. Военные Израиля заявили, что данная атака стала ответом на ракетный обстрел по израильской территории. В частности, истребители Израиля нанесли удар по зданию, в котором располагался офис командира одного из батальонов ХАМАС.

Таким образом, за несколько дней израильские ВВС провели четыре военные операции в разных странах. При этом все они были косвенно связаны с Ираном, учитывая, что Сирия, Ливан, Ирак и Палестина являются союзниками ИРИ.

Израиль систематически обвиняет Иран в планировании атак на еврейское государство. По мнению израильской стороны, Тегеран якобы пытается создавать передовые базы в странах, которые официально не признали Израиль, в частности, из-за его многолетнего территориального спора с палестинцами.

Подобную позицию накануне подтвердил Нетаньяху, он призвал международное сообщество не допускать атак Ирана на Израиль. По его словам, иранская сторона якобы осуществляет «кровавые террористические атаки на еврейское государство».

«Призываю международное сообщество немедленно принять меры, чтобы вынудить Иран прекратить эти атаки», — сказал Нетаньяху.

В своих заявлениях израильский премьер частично придерживается стратегии США на Ближнем Востоке, которая частично построена на противодействии Ирану. Вашингтон объясняет свои действия необходимостью «не дать Тегерану получить ядерное оружие». При этом власти Ирана не раз отмечали, что действия США оказывают негативное влияние на ситуацию в регионе.

«Незаконное соглашение»: кто в Венесуэле не дружит с Россией

Соглашение с Россией в военной сфере парламент Венесуэлы признал незаконным

Нацассамблея Венесуэлы, контролируемая оппозицией, объявила недействительным соглашение с Россией в военной сфере, которое было подписано около двух недель назад. Ситуация в Боливарианской республике остается стабильной, однако отнюдь не статичной. С одной стороны, Николас Мадуро не теряет контроль, с другой, многие эксперты продолжают утверждать, что его отставка — вопрос времени. России же важно сохранить инвестиции в венесуэльскую экономику.

Национальная ассамблея Венесуэлы, находящаяся под контролем оппозиции во главе с Хуаном Гуайдо, объявила новое соглашение с Россией в военной сфере недействительным, сообщает телеканал RT.

«Это соглашение не было рассмотрено ни комиссией по внешней политике, суверенитету и интеграции, ни парламентом», — говорится в тексте документа, опубликованном в твиттере венесуэльской нацассамблеи.

Отмечается, что речь идет о «соглашении о военном сотрудничестве между правительствами России и Венесуэлы, которое подписали министр обороны Владимир Падрино Лопес и министр обороны России Сергей Шойгу».

15 августа Москва и Каракас подписали соглашение о визитах военных кораблей, предусматривающее возможность заходов судов в порты обеих стран. Главы военных ведомств также обсудили тогда же, в Москве, обсудили вопросы двустороннего военного и военно-технического сотрудничества.

Досталось от венесуэльских депутатов правительству и за решение открыть посольство Боливарианской республики в КНДР — такие действия национальная ассамблея расценила как «нарушение конституции».

Ранее Хуан Гуайдо попросил власти стран G7 обсудить с Россией, Китаем и Кубой политический кризис в Венесуэле и попытаться повлиять на их позицию.

Четкой внешнеполитической линии в отношении Каракаса придерживаются и США, которые в начале августа в очередной раз предостерегли Россию от плотного сотрудничества с Каракасом — речь тогда шла о финансовой сфере на фоне введения новых санкций в отношении правительства Николаса Мадуро, которого Москва признает законным президентом Венесуэлы.

По словам советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, для американцев пришло время действовать настойчиво, чтобы отрезать руководство Венесуэлы от международного финансирования и «ускорить мирный демократический переход» в стране.

«Мы снова говорим России и особенно тем, кто контролирует ее финансы: «Не удваивайте плохую ставку!»— приводило заявление Болтона агентство Reuters.

Ситуация в Венесуэле все больше напоминает позиционную борьбу, когда ни одна из сторон не хочет или не имеет достаточно сил, чтобы совершить решительный шаг. Мировое сообщество разделилось на два лагеря, а ситуация внутри самой Венесуэлы не способствует скорому разрешению ситуации политического двоевластия, которая установилась в стране с января 2019 года.

Стороны перешли в дипломатическое противостояние. Буквально сразу после попытки переворота 23 января, когда Хуан Гуайдо провозгласил себя временным президентом Венесуэлы, действующего президента страны Николаса Мадуро поддержали Россия, Китай, Турция, Мексика, Куба и Боливия. В пользу Гуайдо высказались США, а также страны Латинской Америки, включая Бразилию, Колумбию и Аргентину. Европейский союз сразу после событий начала года отказался признать оппозиционера в качестве президента, однако призвал провести новые выборы. Впоследствии, правда, ряд стран ЕС, в том числе Великобритания, Дания, Португалия, Испания, Германия, Венгрия, Польша, Франция, Нидерланды, балтийские республики и ряд других, признали правителем Венесуэлы Гуайдо.

Говорить о победителях в такой ситуации не приходится, поскольку маятник в любой момент может качнуться в разные стороны. Пока что никто из участников процесса не выходит за рамки дипломатического и санкционного процессов. Плюс ко всему, на стороне Мадуро все еще остаются военные, что, собственно, обеспечивает устойчивость той структуре власти, которая сформировалась в Венесуэле.

При этом ситуация не статична: оппозиция и власти уже несколько месяцев назад сели за стол переговоров, которые проводятся при посредничестве Норвегии. О том, что развязка кризиса, возможно, близка, свидетельствуют заявления самого Мадуро, который недавно рассказал, что высокопоставленные руководители его администрации ведут с администрацией США.

Британская газета The Guardian, отметила что заявления Мадуро о контактах с США прозвучали после того, как американская пресса сообщила о контактах с американскими представителями одного из ближайших соратников Мадуро — председателя национальной ассамблеи Венесуэлы Диосдадо Кабельо.

В Москве, очевидно, в курсе переговоров в США, хотя официально говорят о поддержке Мадуро. При этом источники, близкие к российским внешнеполитическим кругам отмечают, что

Москва не против переговоров и поиска более компромиссной фигуры.

Советник Трампа по нацбезопасности Джон Болтон заявил, что Вашингтон окончательно укрепился во мнении, что Венесуэла — «страна-изгой». В таком же статусе для США находятся Иран, Северная Корея и Сирия. Кроме того, советник Трампа подчеркнул, что американские ограничительные меры покрывают все сферы, связанные с венесуэльским правительством, и могут быть введены в отношении любого, кто поддержит Каракас. По его словам, Соединенные Штаты ставят перед остальными вопрос, с какой из сторон они хотят вести бизнес.

Санкционное давление на Венесуэлу, действительно, растет. 6 августа Дональд Трамп подписал указ о блокировке венесуэльских активов на территории США. В письме к конгрессу он отметил, что решил сделать это «в свете продолжающейся узурпации власти нелегитимным режимом Николаса Мадуро».

«Газета.Ru» ранее писала, что вице-президент Венесуэлы Делси Родригес на недавней встрече с главой МИД РФ Сергеем Лавровым сообщила, что привезла личную благодарность президента Венесуэлы Николаса Мадуро Владимиру Путину. Лавров же подчеркнул, что Россия всегда будет солидарна с Венесуэлой и намерена противодействовать давлению на Каракас. При этом в ВС США подвергли критике Кубу, Россию и Китай за поддержку главы Венесуэлы.

Родригес, к слову, обратила внимание, что в Каракасе рассматривают американские санкции как открытие новых возможностей для усиления сотрудничества с Москвой.

Лавров же подчеркнул, что Россия всегда будет солидарна с Венесуэлой и намерена противодействовать давлению на Каракас. «Мы всегда были и будем привержены этим принципам [международного права], всегда будем солидарны с вами, отстаивать право каждого народа самостоятельно выбирать пути своего развития и категорически противодействовать любым нелегитимным, односторонним методам шантажа и давления», — заявил он.

Поддержке Мадуро со стороны России способствуют и экономические интересы Москвы в этой латиноамериканской стране.

По некоторым оценкам, вложения России в нефтегазовую отрасль страны составляет около $17 млрд. Велики и суммы контрактов в сфере ВТС — они оценивается примерно в $11 млрд.

Венесуэла является крупнейшим эксплуатантом российского вооружения и военной техники в латиноамериканском регионе, сообщал ранее заместитель директора ФС ВТС России Анатолий Пунчук. «Российской стороной поставлен различная техника на довольно внушительную сумму», — сказал он, отметив, что Венесуэле предоставлялся кредит на приобретение военной техники.

В частности, Венесуэла закупила российские зенитные ракетные системы средней дальности «Бук-М2Э» и ЗРС большой дальности «Антей-2500». Сообщалось, что в Венесуэлу поставлено 100 тыс. автоматов Калашникова новой модификации АК-103. Каракас, кроме этого, приобрел истребители Су-30МК2V, вертолеты Ми-35М, танки Т-72, боевые машины пехоты БМП-3 и бронетранспортеры БТР-80.

В случае краха Мадуро Россия понесет ощутимые финансовые потери, поскольку сотрудничество Москвы и Каракаса отнюдь не ограничивается только сферой военно-технического сотрудничества. Кроме того, для Кремля при таком развитии ситуации в Венесуэле неизбежны и значительные репутационные потери.

Как считает замдиректора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко, риск смены власти в Венесуэле достаточно высок. При этом часть экспертов по-прежнему считает, что вопрос отстранения Мадуро от власти остается лишь вопросом времени.

«Однако подобные прогнозы время от времени озвучиваются, начиная с начала года, а Мадуро, тем не менее, оставлять свой пост отнюдь не собирается. И это, в первую очередь, объясняется консолидированной поддержкой лидера Венесуэлы генералитетом этой страны», — считает Макиенко.

По его словам, как только высшему офицерскому составу вооруженных сил Венесуэлы будет сделано предложение, от которого он не сумеет отказаться (по примеру генералитета Саддама Хусейна в 2003 году), участь Николаса Мадуро будет решена. Вполне возможно, что американскими спецслужбами работа ведется именно в этом направлении, полагает Макиенко.

РОССИЯ ПЫТАЕТСЯ УТИХОМИРИТЬ ТУРКОВ

Эрдоган отказывается отводить своих военных из освобожденного армией Сирии города.

Этот «наблюдательный пункт» Турции в городе Морек представляет из себя настоящую современную крепость. Турецкие военные скрываются за высокими бетонными стенами и рядами колючей проволоки. «Пост» выглядить как хорошо укрепленная военная база, занимающая значительную территорию.

Именно сюда прибыл отряд российской военной полиции, чтобы постараться разрядить напряжение между турками и сирийцами, рвущимися изгнать интервентов со своей земли. Сейчас идут переговоры об отводе турецких подразделений с освобожденных от террористов территорий.

Тем временем из Анкары раздаются угрозы в адрес Башара Асада, однако Эрдоган не может встать на пути российских военных, поддерживающих наступление правительственных войск.

Сирийцы развивают наступление, блокируя пути снабжения террористов. На очереди штурм города Маарет аль-Нуман, куда отступили остатки разгромленных банд. Однако возникла опасность, что полному разгрому джихадистов может помешать Израиль, все еще пытающийся подорвать власть Ассада, в последние дни после воздушных атак Тель-Авива на Сирию, Ирак и Ливан усиливается вероятность возникновения региональной войны с Израилем.

Поступает информация, что Анкара готовит бросок подконтрольных ей банд террористов на город Алеппо, чтобы снизить давление на Идлиб. Курдские источники сообщают о развертывании в провинции Алеппо террористической армии. В этой провинции находятся сразу четыре «наблюдательных поста» Турции.

Николай Иванов

Вместе с нефтью Иран продал и танкер Adrian Darya

Иран продал нефтяной танкер Adrian Darya (ранее он назывался Grace 1), заявил официальный представитель правительства Ирана Ари Рабии на пресс-конференции, сообщило агентство Trend, ссылаясь на информационный портал entekhab.ir. По словам Рабии, он не знает где сейчас танкер, а куда он будет следовать, определит клиент, купивший нефть вместе с танкером.

Иранский танкер Grace 1, подозреваемый в нарушении режима санкций по отношении Сирии, был задержан 4 июля 2019 года в Гибралтаре по требованию США. Танкер, переименованный в «Adrian Dаrya», покинул Гибралтар 19 августа, уточняет Trend.

Нефть с задержанного в Гибралтаре танкера продана

Иран продал нефть с танкера Grace 1, задержанного в июле властями Гибралтара, сообщил Reuters, ссылаясь на заявление представителя иранского правительства Али Рабии. По его словам, новый владелец будет сам решать, как распорядиться грузом. Имя покупателя агентство не называет.

Власти Гибралтара задержали иранский танкер Grace 1, следовавший под флагом Панамы, 4 июля 2019 года. Власти заморской территории Великобритании заявили, что имеют все основания подозревать, что танкер доставляет нефть (как оказалось, иранскую) в Сирию в нарушение режима санкций. Иран неоднократно выступал против задержания и называл его актом пиратства. 15 августа Гибралтар освободил иранское судно, хотя властям заморской территории Великобритании пришел запрос о задержании танкера из США. Однако оснований удерживать танкер власти Гибралтара не нашли, и судно покинуло территорию. В Организации портов и судоходства Ирана сообщили, что танкер, ранее ходивший под флагом Панамы, сменил название с Grace 1 на Adrian Darya-1 и направится в один из средиземноморских портов.

Позиция США по танкеру стала резкой после того, как суд Гибралтара отпустил Grace 1. Суд округа Колумбия выдал ордер на арест судна — в ордере сказано, что танкер и его груз должны быть конфискованы по подозрению в банковском мошенничестве, отмывании денег, а также упомянуты связи с террористической деятельностью.

Спецпредставитель США по Ирану Брайан Хук призвал мирровое сообщество препятствовать проходу любых иранских нефтяных танкеров. А советник президента США Джон Болтон заявил, что помощь танкеру Grace 1 (Adrian Darya-1) в разгрузке будет расцениваться, как помощь террористической организации, коей в США считают элитное военное подразделение Ирана «Корпус стражей исламской революции».

В свою очередь, представитель МИД Ирана Аббас Мусави заявил, что попытка захватить танкер «будет иметь серьезные последствия». Возможность привести угрозы в действие у Тегерана есть: британский танкер Stena Impero, задержанный КСИР в Персидском заливе, по-прежнему не отпущен.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Республики Ангола М.Д.Аугушту, Москва, 26 августа 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели очень хорошую встречу. Подробно поговорили о состоянии двусторонних отношений между Россией и Анголой и о нашем взаимодействии на международной арене.

Наши страны связывают многолетние узы дружбы и сотрудничества, которые уходят корнями во времена борьбы народа Анголы за свободу и независимость.

Констатировали сохраняющийся и набирающий темп высокий уровень взаимопонимания и доверия. Обстоятельно обсудили конкретные направления двустороннего взаимодействия, прежде всего, на тех направлениях, которые стали предметом договоренностей в ходе официального визита Президента Анголы Ж.Лоуренсу в Россию в апреле этого года и его переговоров с Президентом России В.В.Путиным.

Высказались в пользу дальнейшего расширения политического диалога. Отметили, что наши торгово-экономические связи развиваются по восходящей, что отвечает обоюдному стремлению вывести деловое партнерство на новые рубежи. Продолжается подготовка к реализации ряда взаимовыгодных проектов в области промышленности и добычи полезных ископаемых особенно в сфере алмазодобычи, а также в области энергетики, рыболовства, транспорта, агропромышленного комплекса, космической связи, в финансово-кредитной сфере и в сфере военно-технического сотрудничества. Договорились, что очередное заседание Межправительственного Российско-Ангольского комитета по военно-техническому сотрудничеству состоится во второй половине нынешнего года в качестве очередного шага на этом направлении.

В экономической сфере отечественные компании проявляют все большую заинтересованность в емком и перспективном ангольском рынке. Условились и впредь оказывать содействие нашим деловым кругам в установлении прямых контактов, в том числе по линии Межправительственной Российско-Ангольской комиссии по экономическому, научно-техническому сотрудничеству и торговле. Важным подспорьем в этом деле станет созданный в марте этого года российско-ангольский Деловой совет. «На полях» предстоящего 23-24 октября саммита «Россия-Африка» в Сочи намечена встреча сопредседателей Межправительственной комиссии и диалог с участием компаний России и Анголы, которые взаимодействуют в рамках наших планов по углублению экономической кооперации.

У нас хорошо развиваются культурно-гуманитарные и межрегиональные обмены. Отметили хорошую практику и хороший опыт подготовки ангольских специалистов в российских вузах. На данный момент почти 1120 ангольцев обучаются в российских университетах. В дополнение к этому еще пара десятков человек проходят обучение в вузах Министерства внутренних дел России.

Договорились проработать дальнейшее совершенствование двусторонней договорно-правовой базы в таких областях, как взаимное признание документов об образовании, учреждение и условия деятельности информационно-культурных центров, взаимодействие в кризисных ситуациях, мирное использование атомной энергии, торговое судоходство и других.

С близких или даже совпадающих позиций обменялись мнениями по актуальным проблемам региональной и международной повестки дня. Наши страны едины в необходимости строгого уважения международного права в полном соответствии с Уставом ООН. Это предполагает, прежде всего, уважение суверенитета каждого государства, принципа невмешательства во внутренние дела и, конечно же, учет культурно-цивилизационного многообразия современного мира, когда каждый народ имеет право самостоятельно определять пути своего развития. Опираясь на эти важнейшие принципы, мы тесно сотрудничаем в ООН, поддерживаем друг друга. Признательны нашим ангольским друзьям за соавторство и голосование в пользу всех основных российских инициатив во Всемирной организации.

Было очень полезно послушать оценки наших ангольских друзей ситуации в Африке, прежде всего, в таких «горячих точках», как ДРК и в целом Район Великих озер, ЦАР и другие. Мы очень ценим активную миротворческую роль Анголы в содействии урегулированию конфликтов на Африканском континенте. Уверены, как и наши ангольские друзья, что для урегулирования существующих на континенте проблем необходим комплексный подход, который подразумевает согласованные действия самих африканцев при поддержке мирового сообщества. Со своей стороны подтвердили готовность и впредь содействовать, в том числе в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН, упрочению стабильности и безопасности в Африке.

Сотрудничество африканских государств и организаций с объединением БРИКС является важным направлением современных международных отношений. Договорились, что мы будем продолжать практику, которая началась в 2018 г., когда на саммите БРИКС присутствовали представители ведущих субрегиональных африканских организаций.

Особо хочу подчеркнуть, что по такой острой проблеме, как необходимость реформы СБ ООН, Россия твердо выступает за достижение самого широкого согласия при приоритетном внимании преодолению главного дефекта нынешнего состава Совета Безопасности – недопредставленности развивающихся стран. Любая реформа СБ ООН должна иметь в качестве главной цели – повышение представленности Азии, Латинской Америки и обязательно Африканского континента. Россия в сентябре этого года будет председательствовать в Совете Безопасности ООН. Одно из наших ключевых мероприятий запланировано по проблемам содействия африканцам в решении их проблем в сфере кризисов, конфликтов и в других ситуациях.

В целом мы удовлетворены итогами переговоров. Убежден, что визит Министра иностранных дел Республики Ангола М.Д.Аугушту будет способствовать дальнейшему продвижению российско-ангольского сотрудничества. Благодарю Вас.

Вопрос: Министр иностранных дел Турции М.Чавушоглу недавно заявил о том, что считает продвижение сирийской армии при освобождении Хан-Шейхуна и других территорий грубым нарушением духа как астанинских, так и сочинских договорённостей. Согласны ли Вы с таким мнением?

С.В.Лавров: Насчет происходящего в зоне деэскалации Идлиб, в частности в районе Хан-Шейхуна и окрестностей. Сирийские вооруженные силы действуют при нашей поддержке и не нарушают никаких договорённостей. Президент России В.В.Путин неоднократно говорил, что договорённости от сентября прошлого года предусматривали создание зоны деэскалации и обеспечения режима прекращения боевых действий со стороны незаконных вооруженных формирований при том понимании, что террористов (установленных в качестве таковых Советом Безопасности ООН) никто не освобождал от принятых СБ ООН решений. На них изначально не распространялся режим прекращения боевых действий.

Стало ясно, что террористы не просто не успокоились, а наращивают свою провокационную длительность изнутри идлибской зоны, атакуя позиции сирийской армии, гражданские объекты, российскую военно-воздушную базу «Хмеймим». В начале этого года мы еще раз договорились с турецкими коллегами о необходимости создать внутри идлибской зоны деэскалации демилитаризованную полосу, чтобы там не было вооружений способных «доставать» упомянутые мной объекты сирийской армии, гражданские объекты и нашу военную базу. Для того, чтобы эта демилитаризованная полоса работала, наши турецкие партнеры создали там несколько наблюдательных пунктов. Мы предложили организовать совместное патрулирование. Пока этого не удается сделать. Несмотря на все принятые меры, включая создание наблюдательных пунктов турецких вооружённых сил, обстрелы изнутри идлибской зоны, в том числе, как мы не раз говорили, продолжались «через голову» турецких наблюдателей и даже в какой-то степени стали более интенсивными. Для пресечения подобных нарушений и провокационных неприемлемых действий, конечно, используются удары по тем целям, откуда исходит угроза сирийской территории и территории нашей военно-воздушной базы. Никто никогда не договаривался о том, что таких ответных действий по террористическим структурам, ведущим огонь, не будет предприниматься. Поэтому когда сирийская армия ликвидировала очаг в Хан-Шейхуне, это было сделано совершенно легитимно и необходимо с точки зрения достижения тех целей, которые поставлены Советом Безопасности ООН по сирийскому урегулированию.

Хотел бы отметить, что мы слишком часто слышим эмоциональные высказывания относительно того, как страдает гражданское население, как нарушается международное гуманитарное право во время действий сирийской армии при поддержке российских ВКС в Идлибе. Перечисляются больницы, которые якобы сознательно были разрушены, распространяются прочие измышления. Хотел бы в очередной раз выразить надежду, что международные СМИ, журналистское сообщество все-таки будут опираться на факты, а не на вышеупомянутые утверждения, тем более что большинство этих инсинуаций проистекает от печально известной группы «Белые каски». Хорошо известно, кто это такие. Будем делать все необходимое, чтобы журналисты своими глазами могли увидеть то, о чем сейчас раздувается такая достаточно нервозная кампания.

Вопрос: Среди участников G7 развернулась бурная дискуссия о возможном возвращении России в клуб. Есть ли перспективы сотрудничества в таком формате? При каких условиях Россия могла бы согласиться на возвращение? Сможет ли принять приглашение, если поступит предложение со стороны США принять участие в следующем саммите?

С.В.Лавров: Что касается «восьмерки» или «семерки», они и без нас там ничего не смогли подписать. Президент России В.В.Путин, комментируя эту тему неделю назад на переговорах с Президентом Франции Э.Макроном, сказал, что «восьмерки» уже давно нет – так решили наши западные партнеры. Мы активно и продуктивно работаем уже в других форматах – БРИКС, ШОС, интеграционных объединениях на постсоветском пространстве, «Большой двадцатке», не говоря уже про ООН. Ни разу за все эти годы мы не только не затрагивали инициативно тему «восьмерки» в контактах с кем бы то ни было, но и вообще не имели ее в виду, когда выстраивали внешнеполитические планы. Вдруг западные коллеги вспомнили о «восьмерке», причем вспомнили сразу в публичных комментариях. Кто-то заявил о необходимости возрождения «восьмерки», кто-то стал говорить о том, что Россия этого «не заслужила», что это «невозможно», стали выдвигать какие-то условия. Кто-то стал предлагать воссоздавать не «восьмерку», а придумать какую-то группу «7+1». Такое впечатление, что участники «Группы семи» стали сами себя в чем-то то ли уговаривать, то ли разубеждать. Мы к этому не имеем никакого отношения. Мы никого ни о чем не просили. Как я уже сказал, об этой теме мы узнали из публичных заявлений некоторых западных коллег. Никаких обращений на этот счет мы не делали и не собираемся делать. Жизнь ушла далеко вперед. Как сказал Президент России В.В.Путин в Брегансоне, мы не уклоняемся от контактов со странами, которые входят в «Группу семи», но если брать мировую экономику, политику, в том числе финансовую, то главные вопросы сейчас решаются в «Группе двадцати». Там есть все члены «семерки», все члены БРИКС. Наши позиции в «Группе двадцати» определяются теми подходами, которые координируются в объединении БРИКС. Это хорошо известно. Это реальность, из которой нужно исходить.

Вопрос: Могли бы Вы дать оценку угроз со стороны США в адрес участников Дамасской международной выставки?

С.В.Лавров: Дамасская международная выставка открывается через несколько дней. Мы слышали, что США пригрозили любым участникам этой выставки санкциями исходя из того, что любое присутствие на этом мероприятии будет означать «поддержку», как они выражаются, «сирийского режима». Это известная риторика, которую мы регулярно слышим в отношении Сирии и целого ряда других стран, где правительства выступают с самостоятельных позиций, а не «пляшут под чью-либо дудку».

При этом хочу обратить внимание на одно обстоятельство, которое американская администрация не упоминает в связи с угрозами в адрес всех участников Дамасской международной выставки. Имею в виду то, что делает американская администрация и к чему привлекает своих союзников на восточном берегу реки Евфрат. Там они ведут себя совсем наоборот: не только не запрещают кому бы то ни было осуществлять проекты на территории Заевфратья, а настоятельно призывают своих союзников в регионе и в Европе делать все, чтобы восстанавливать там нормальную жизнь, инфраструктуру и делать шаги по решению гуманитарных вопросов и, в более долгосрочном плане, – создавать условия для нормального функционирования этой территории. Я оставляю в стороне, насколько это реалистично в условиях, когда там до сих пор не могут договориться о том, как решать военно-политические проблемы, обеспечивать безопасность.

Как Вы знаете, идут дискуссии между США и Турцией, между курдами и арабами. Ситуация непростая. Но говорю об этом только для того, чтобы подчеркнуть неприемлемость подобного подхода, когда такой линией в отношении восточного берега Евфрата США взяли курс на подрыв суверенитета и территориальной целостности Сирийской Арабской Республики (САР). Это грубейшее нарушение обязательств США, которые они взяли вместе со всеми остальными членами международного сообщества, проголосовав за резолюцию Совета Безопасности ООН, которая однозначно подтверждает незыблемость суверенитета и территориальной целостности САР. Надеюсь, что наши американские партнеры будут относиться более уважительно к международному праву. Хотя их действия в отношении иранской ядерной программы, Парижского соглашения по климату, Договора о ракетах средней и меньшей дальности не позволяют надеяться, что эти призывы будут услышаны.

Вопрос: Накануне стало известно о том, что в скором времени можно ожидать проведения саммита в «нормандском формате». Предполагается ли, что до этого пройдет министерская встреча? Когда она может состояться?

С.В.Лавров: Мы многократно говорили, что «нормандский формат» полезен. Президент России В.В.Путин подтвердил это на встрече с Президентом Франции Э.Макроном в форте Брегансон. Но мы также постоянно напоминаем нашим партнерам, что для того, чтобы авторитет этого формата не пострадал, необходимо обеспечивать выполнение тех решений, которые достигались в этих рамках ранее. Одно из таких решений — разведение сил и средств, начиная с трёх пилотных районов. В станице Луганской, которая была камнем преткновения из-за абсолютно деструктивной позиции режима П.Порошенко, разведение наконец началось. Более того, оно уже достаточно серьёзно продвинулось. Сейчас стороны уже приступили к ликвидации фортификационных сооружений по обе стороны линии соприкосновения. Идёт разговор о ремонте моста в станице Луганской. Это очень позитивное развитие событий. После этого останется повторно организовать разведение сил и средств двух других районов – Петровское и Золотое, — которые обозначил «нормандский формат». Там разведение состоялось, но затем украинские Вооруженные силы вернулись туда «в ползучем режиме». Этим занимается контактная группа. Надеюсь, что разведение сил и средств состоится во всех трёх районах, и «нормандский формат» сможет договариваться о распространении этой практики на всю линию соприкосновения. Это было бы очень важно.

Второе условие, которое необходимо выполнить, – это зафиксировать на бумаге, в правовом смысле т.н. «формулу Штайнмайера» о том, что особый статус территорий Донбасса будет введен на временной основе в день выборов и на постоянной основе – когда наблюдатели от ОБСЕ представят доклад, подтверждающий свободный и справедливый характер этих выборов. Думаю, это тот минимум, о котором все хорошо знают и который необходим для того, чтобы очередной саммит в «нормандском формате» стал бы предметом обсуждения.

Что касается министерского контакта, то, как Вы знаете, пока у нас нет партнера на Украине. Там еще только будет формироваться правительство. Прежде чем говорить о контактах в «нормандском формате» и их планировать, хотелось бы все-таки понять, как новое правительство, когда оно будет сформировано, определит свою позицию в отношении Минских договоренностей. Мы, как и наши германские и французские партнеры, твердо рассчитываем, что новое правительство однозначно подтвердит приверженность Минским договоренностям.

Такое подтверждение тем более необходимо, что в предвыборный период и сразу после выборов мы слышали немало противоречивых заявлений со стороны представителей новой Администрации, нового офиса президента Украины, которые шли вразрез с обязательствами Киева по этому важнейшему документу. Поэтому еще раз подчеркну: переподтверждение приверженности Минским договоренностям со стороны украинского руководства будет иметь очень важное значение.

Россия. Ангола > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 августа 2019 > № 3150304 Сергей Лавров

Генерал Сулеймани назвал атаки израильтян на страны региона их последней битвой

Начальник спецподразделения "Кудс" КСИР Ирана отреагировал на недавние атаки израильского режима на некоторые страны региона, заявив, что эти атаки являются "последней битвой израильтян".

"Нет сомнений в том, что эти безумные операции станут последней битвой сионистского режима", - написал генерал-майор Кассем Сулеймани в своем посте в Twitter в воскресенье, сообщает Mehr News.

За последние несколько дней израильский режим совершил несколько нападений на Сирию, Ирак и Ливан, которые, как утверждает Тель-Авив, были направлены на "иранские" позиции.

В субботу вечером Израиль начал воздушные налеты на цели вблизи сирийской столицы Дамаска. Израильские военные утверждали, что их удары предотвратили нападение на оккупированные Израилем территории "с использованием беспилотников-убийц".

В заявлении, опубликованном через несколько минут после того, как израильская армия объявила о своем нападении, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху приветствовал "основные оперативные усилия военных", сообщает Press TV.

Иран, однако, отклонил как ложь утверждение о том, что иранские цели были поражены атаками Израиля.

Генеральный секретарь "Хезболлы" Сайед Хасан Насралла также заявил в воскресенье, что израильские ракеты были нацелены на одну из гражданских структур "Хезболлы" на окраине Дамаска в Сирии, отвергая утверждения израильских официальных лиц о том, что снаряды попали там в иранский объект.

Лидер "Хезболлы" также предупредил Израиль о нарушении воздушного пространства Ливана, спустя один день после того, как два израильских беспилотных самолета потерпели крушение в южном районе Бейрута.

Говорят также, что Израиль стоит за недавней волной воздушных налетов на позиции проправительственных иракских сил.

Вице-президент Ирака Нури аль-Малики недавно предупредил о решительном ответе, если будет доказано, что израильский режим стоял за ударами по позициям проправительственных Народных мобилизационных подразделений.

Участники саммита "Большой семерки", завершившегося в понедельник во французском Биаррице, не смогли достичь консенсуса по возвращению России в формат, но сошлись во мнении о важности диалога с Москвой.

Поссорились из-за России

Еще до начала саммита президент США Дональд Трамп согласился на предложение главы Франции Макрона пригласить Россию на саммит G7 в 2020 году в США. Владимир Путин, в свою очередь, заявлял, что Россия считает полезными любые контакты со странами "Большой семерки" и не исключает возобновления формата G8. Канцлер ФРГ Ангела Меркель связала вопрос о возобновлении формата G8 с прогрессом в украинском урегулировании.

Как сообщил РИА Новости дипломатический источник в структурах ЕС, вопрос возможного приглашения России в G7 обсуждался лидерами стран-участниц саммита за ужином, однако к консенсусу стороны так и не пришли. Позднее СМИ сообщили, что вопрос о возвращении России в формат стали причиной ссоры Трампа с коллегами.

Американский президент отвергал аргументы о том, что G7 должна оставаться объединением либеральных демократий, и настойчиво утверждал, что Россия должна вернуться обратно. Подавший в отставку итальянский премьер Джузеппе Конте, представляющий свою страну на саммите, поддержал идею Трампа. Премьер Японии Синдзо Абэ занял нейтральную позицию. Остальные участники группы выступили решительно против этого предложения, объясняя решение тем, что "Большая семерка" - "семья, клуб, сообщество либеральных демократий".

В ходе итоговой пресс-конференции Макрон не рассказал о якобы имевшей место ссоре, дипломатично заявив, что "лидеры не пришли к консенсусу" по вопросу возвращения России. Он отметил, что "для приглашения нового члена необходимо единогласное решение", а некоторые обстоятельства, включая ситуацию на Украине, пока не позволяют этого сделать.

Темы разговора

Ситуация на Украине является одной из пяти тем, вошедших в итоговое заявление участников саммита. Сам документ занимает одну страницу, итоги переговоров изложены там тезисно.

Так, по украинскому вопросу в коммюнике написано лишь одно предложение: "Франция и Германия в ближайшие недели организуют саммит в "нормандском формате", чтобы достичь конкретных результатов".

Другими ключевыми темами стали международная торговля, ситуация в Гонконге, Ливии и Иране.

В том, что касается торговых вопросов, лидеры отметили, что G7 "привержена принципам открытой и справедливой международной торговли, а также стабильности мировой экономики". В коммюнике говорится, в частности, о намерении стран-участниц "Большой семерки" изменить ВТО с целью сделать ее более эффективной в нескольких областях.

Обращаясь к вопросу Ливии, лидеры G7 заявили о поддержке перемирия в этой стране. "Мы считаем, что лишь политическое решение позволит обеспечить стабильность в Ливии", - написано в документе. Там отмечается, что лидеры стран ожидают "хорошо подготовленную международную конференцию, в которой примут участие все стороны и региональные игроки, затронутые конфликтом".

Говоря о ситуации в Гонконге, участники саммита призвали избегать насилия и напомнили о важности декларации Великобритании и Китая 1984 года.

Наконец, по иранской ядерной программе лидеры сошлись в желании "не допустить того, чтобы у Ирана было ядерное оружие, а также содействовать миру и стабильности в регионе".

Нежданные гости

К участию в саммите, кроме непосредственно глав государств и правительств стран G7, были приглашены лидеры и других стран, в частности, Австралии, Чили, Руанды, ЮАР. Однако полной неожиданностью для всех стал приезд в Биарриц главы МИД Ирана Мохаммада Джавада Зарифа. Идея пригласить его, как рассказал Макрон, появилась после ужина участников саммита в субботу. Французский лидер пригласил Зарифа от лица своей страны, известив о намерении американского президента. В ходе визита в воскресенье иранский министр встретился с французским коллегой Жан-Ивом Ле Дрианом и президентом Франции. В Елисейском дворце назвали прошедшие переговоры "позитивными".

Трамп уверял, что без Путина они не справятся ни с Ираном, ни с Сирией, ни с КНДР. Но его оппоненты испугались, что с Путиным Трамп справится еще и с ними. В итоге победил не разум, а инстинкт. Самосохранения.

Еще одним гостем саммита стал вождь индейцев каяпо Раони Метуктире из восточной части Бразилии. Возможно, его присутствие не привлекло бы особого внимания, если бы не курьез в ходе совместной пресс-конференции Макрона и президента Чили Себастьяна Пиньеры, где речь шла о решении проблемы горящих лесов Амазонии и о контактах с президентом Бразилии Жаиром Болсонару. Задававший вопрос журналист назвал вождя именем президента Ирана Хасана Роухани, а Макрон решил его поправить.

"Вы сделали сюрприз - (на саммит) прибыл иранский министр иностранных дел (Мохаммад Джавад Зариф). И мы узнали, что вождь Роани прибыл на G7 в Биарриц. Можете ли вы подтвердить эту информацию? Какое сообщение вы хотите передать президенту Болсонару этим приглашением?" - обратился к французскому президенту один из журналистов.

В ответ Макрон с улыбкой поправил его, отметив, что вождя зовут "Раони".

"Роани (Роухани) - это тоже шеф, только не тот, что здесь", - добавил Макрон.

Беспрецедентный контроль и беспорядки

Власти Франции приложили колоссальные усилия, чтобы саммит прошел в максимально безопасных условиях.

Так, пешеходное и автомобильное движение по значительной части курортного Биаррица и окрестностям было серьезно ограничено. Для обеспечения порядка в регион прибыли более 13 тысяч полицейских и жандармов.

Они смогли предотвратить масштабные беспорядки, однако без нарушения спокойствия не обошлось. Акция протеста противников саммита, проходившая в субботу в городе Байонна, откуда до Биаррица можно дойти пешком, переросла в ожесточенные столкновения хулиганов с полицией. Для усмирения толпы стражи порядка применяли водометы, слезоточивый газ и шумовые гранаты. Другие массовые и не очень акции протеста проходили в других городах от Биаррица до Андая на границе Франции и Испании, где параллельно G7 проходил саммит антиглобалистов, однако они не сопровождались серьезным проявлением насилия.

Желание президента США восстановить формат G8 рассорило лидеров стран "Группы семи", утверждают западные СМИ. Эксперты оценили публикацию.

Экспертное мнение

По мнению эксперта РИСИ Игоря Пшеничникова, прошедший саммит показал отсутствие единства между странами-участницами G7.

"Все, что обсуждалось (на саммите – ред.), показало одно – что нет никакого единого коллективного Запада, это сплошные скандалы и раздоры. Сам формат "Большой семерки" – номинальное название. Европа борется против США, Трамп всем своим видом показывает, что он не принимает во внимание интересы Европы и все, что сейчас делает Трамп, направлено на подрыв единства Евросоюза", - заявил Пшеничников РИА Новости.

Он отметил, что в Биаррице встречались сторонники старой Европы и Трамп, который старается всячески подорвать Европу, так как Европа наряду с Китаем является главным торговым соперником США.

Пшеничников считает, что России нет смысла присоединяться к саммиту. "Если бы она (Россия – ред.) была бы приглашена сейчас, то результат ее участия был бы нулевой с точки зрения ее интересов", - отметил эксперт.

"Коллективный Запад переоценивает свое влияние для России. Если нас приглашают, я думаю, можно и участвовать, но без всяких серьезных надежд. Нельзя полагать, что наше участие в "восьмерке" будет принципиально важно для нас", - заключил эксперт.

Формат "Большой восьмерки" существовал с 1998 года. В 2014 году он сократился до G7, когда на фоне событий в Крыму участники клуба приняли решение не ехать на очередной саммит в Сочи, а собрались без России в Брюсселе. Западные страны обвинили РФ во вмешательстве в дела Украины и ввели санкции. Москва приняла ответные меры, неоднократно отвергала все обвинения и заявляла, что разговаривать с ней на языке санкций контрпродуктивно. В последнее время на Западе все чаще звучат мнения о необходимости отмены санкций против России.

Виктория Иванова.

У оппозиции есть шанс: в Абхазии будет второй тур выборов

Оппозиция Абхазии имеет высокие шансы на победу

Анна Юранец

В Абхазии прошли президентские выборы, которые не выявили победителя. Теперь республику ждет второй тур, в котором жители будут выбирать между действующим главой государства Раулем Хаджимбой и председателем оппозиционной партии «Амцахара» Алхасом Квицинией. Разрыв между кандидатами небольшой. Кроме того, третье место с незначительной разницей в голосах досталось другому представителю оппозиции Олегу Аршбе. Если оппозиция продемонстрирует высокую солидарность, то может одержать победу.

25 августа в Абхазии состоялись седьмые выборы президента, однако ни один из кандидатов не набрал необходимого количества голосов, в связи с чем в республике пройдет второй тур голосования, который назначен 8 сентября.

Лидером гонки стал действующий президент Рауль Хаджимба, он получил 23,85%. Второе место досталось лидеру оппозиционной партии «Амцахара» («Родовые огни») Алхасу Квицинии (21,97%). При этом с незначительным отрывом третьим пришел другой представитель оппозиции, Олег Аршба (21,6%).

Всего в борьбе за пост президента приняли участие девять кандидатов, что стало рекордом для Абхазии. Учитывая такой небольшой разрыв между первым и вторым местом, прогнозировать итоги второго тура практически невозможно. Тем не менее, промежуточные результаты выборов и сам факт второго тура говорят о том, что в Абхазии существует запрос на смену власти.

Президентские выборы 2014 года дались Раулю Хаджимбе гораздо легче. Тогда он с уверенностью обошел своего соперника, Аслана Бжанию, набрав 50,57% голосов. Победа для политика была желанна — те выборы стали его четвертой попыткой занять кресло президента. На этот раз ему придется также побороться, чтобы удержать пост.

При этом Бжания, хотя на этот раз и не принимал участия в выборах, все еще представляет для президента большую угрозу.

Изначально выборы планировалось провести 21 июля, а «Амцахара» намеревалась выдвинуть лидера блока оппозиционных сил Аслана Бжанию. После поражения 2014 года и последовавшей его отставки с поста председателя Службы государственной безопасности Республики Абхазия, он еще больше интегрировался во внутреннюю политику.

Бжания создал Фонд социально-экономических и политических исследований «АПРА», последовательно выпускавший доклады с критикой правительства. В 2015 году он возглавил Блок оппозиционных сил и стал, по сути, лицом оппозиции.

На этот раз он снова мог составить серьезную конкуренцию президенту республики. Социологические службы не приводили рейтинги кандидатов, однако, политологи называли Бжанию одним из двух фаворитов гонки.

В целом, предвыборная кампания обошлась без скандалов. При этом в апреле Бжания в критическом состоянии был доставлен в больницу. С теми же симптомами были госпитализированы два его сотрудника. Вскоре врачи обнаружили в крови политика ртуть и кадмий. Версия отравления распространилась моментально. Тем не менее, Блок оппозиционных сил в начале мая заявил о своем намерении выставить Бжанию в качестве кандидата на пост президента, несмотря на состояние его здоровья.

Вскоре оппозиция потребовала от властей перенести выборы на осень, чтобы политик смог принять в них участие, однако правительство не пошло навстречу по этому вопросу. В результате соратники Бжании объявили бессрочный митинг с требованием отставки президента. Протестующие перекрыли движение на двух участках республиканской трассы, на следующий день общественный транспорт перестал функционировать.

В результате правительство приняло решение перенести дату выборов на 25 августа. Сам Рауль Хаджимба опроверг все обвинения в сторону власти в отравлении лидера оппозиции.

«Последние события в таком русле, как это сейчас представляют, не выгодны, в первую очередь, самой власти. Хотя, я еще раз говорю, оппозиция или отдельно взятые представители этой оппозиции пытаются представить, что именно власть причастна к этому. Я не собираюсь оправдываться и не собираюсь доказывать обратное», — заявил Хаджимба.

В результате Бжания все же снял свою кандидатуру с выборов и призвал сторонников поддержать Алхаса Квициния, которого партия выдвинула вместо него.

«Всецело поддерживаю решение съезда ПП «Амцахара» и прошу всех участников Общенационального движения по защите государственности, соратников и сторонников оппозиции поддержать кандидатуру нашего единомышленника Алхаса Квицинию на предстоящих президентских выборах. Мы должны продолжить нашу борьбу. Граждане Абхазии достойны лучшего будущего, народ проиграть не должен!» — говорилось в заявлении Бжании.

При этом времени у преемника оставалось крайне мало — решение о его выдвижении было принято 10 июля, на проведение избирательной кампании у политика было меньше двух месяцев.

Учитывая подобные обстоятельства, результат первого тура выборов для Квицинии можно назвать крайне высоким. Стоит также заметить, что в ходе этих выборов оппозиция продемонстрировала довольно большую сплоченность. Об этом, например, свидетельствует тот факт, что команда Олега Аршбы практически сразу признала результаты первого тура, несмотря на столь незначительный перевес в голосах.

Таким образом, представители оппозиции, занявшие второе и третье места, не стали тратить время и голоса в борьбе за власть. Теперь сторонники Олега Аршбы могут с высокой долей вероятности поддержать Алхаса Квицинию. Учитывая, что они набрали практически одинаковое количество голосов, такой вариант развития событий, действительно, может привести к победе оппозиционера.

К слову, абхазские СМИ уверены, что Олег Аршба, как и Квициния, имеет поддержку влиятельной политической фигуры — экс-президента Александра Анкваба, который в силу возраста не смог принимать участия в выборах.

О сплоченности оппозиции говорил и ее лидер в своем послании к сторонникам.

«Те, кто задумал и осуществил это преступление против меня, преследовали цель обезглавить оппозицию, расколоть ее и внести смятение в ее ряды. Однако оппозиционные силы остались сплоченными и едиными. Это ярко показали акции протеста, проведенные 20 и 21 мая в Сухуме», — сообщалось в заявлении Аслана Бжании.

Теперь, когда оппозиции выпал столь удачный шанс, им предстоит продемонстрировать еще большую сплоченность во втором туре выборов. В случае победы Квицинии с большей долей вероятности стоит ожидать распределения постов между ключевыми фигурами оппозиционных сил. В первую очередь, свое место в правительстве должен занять Бжания, если ему позволит здоровье.

Стоит отметить также, что именно Алхас Квициния — единственный, кто представил избирателям предвыборную программу.

«У меня вопрос к нашему народу. Сколько мы будем жить так дальше? Сегодня у нас очень много нерешенных вопросов. Сегодня власть хочет опять баллотироваться на фоне того, что у нас сбегают похищенные люди, на фоне того, что у нас граждане в долг, под запись, берут хлеб, на фоне того, что наши граждане, которые трудятся на благо родины, даже в банкомате не могут получить свою зарплату, на фоне того, что разрушается, прямо на наших глазах, жизнь в селе, на фоне чиновничьего беспредела. У меня вопрос к ним, с какой совестью они туда идут?» — говорил Квициния.

В свою очередь, президент Абхазии ограничился в своих выступлениях лишь обозначением общих направлений, в которых он намерен продолжить работу. Хаджимба также в ходе президентской кампании сделал акцент на своих достижения, в числе которых он называет погашение международных долгов и признание республики Сирией.

«Отвечая на вопрос, чем мотивировано мое решение баллотироваться на второй срок, отвечаю однозначно: я считаю себя ответственным за продолжение начатых конституционных реформ, усиление правопорядка, укрепление безопасности страны, улучшение социально-экономического положения наших граждан, решение задач, связанных со сложной демографической ситуацией, здравоохранением и многими другими неотложными вопросами», — сказал президент.

Рауль Хаджимба, судя по всему, решил мобилизовать свой электорат и заручиться другими, не менее важными козырями. Перед выборами абхазский лидер встретился с президентом России Владимиром Путиным.

«Мы с вами договаривались об этой встрече раньше с целью посмотреть, как идут наши дела с точки зрения реализации планов развития проектов, о которых мы с вами говорили, прежде всего, это, конечно, планы социального развития; посмотреть, что сделано, что еще предстоит сделать в ближайшее время», — сказал в ходе встречи Владимир Путин, добавив, что переговоры проходят «накануне выборов в Абхазии».

К слову, касательно внешней политики все кандидаты продемонстрировали единогласие. Россию политики называют важнейшим стратегическим партнером, в то время как Грузия остается для кандидатов противником. При этом стоит отметить, что в ходе этой предвыборной кампании тема Грузии звучала гораздо меньше, что может свидетельствовать о постепенном уходе Тбилиси из абхазской повестки.

Грузия состоявшиеся президентские выборы не признала. «Фактические власти Абхазии проводят сегодня нелегитимные президентские выборы. Грузия осуждает этот фиктивный процесс как еще одно нарушение нашего национального суверенитета», — написала президент Грузии Саломе Зурабишвили в своем твиттере.

ОБЛОМКИ ИЗРАИЛЬСКИХ РАКЕТ ВНОВЬ СЫПЯТСЯ НА ЗЕМЛЮ СИРИИ

Российские и сирийские средства ПВО заметили скопление целей, еще когда они только появились над оккупированными Израилем Голанскими высотами.

Около полуночи ракетная волна рванулась к Дамаску. Однако, несмотря на победные рапорты израильских военных, до целей долетели лишь несколько ракет, большая часть была сбита сирийскими ПВО.

Очевидцы рассказывают об озарявших ночное небо взрывах. Это был один из самых ожесточенных воздушных боев за последнее время. В Дамаске отмечают массированный характер нападения. При этом израильтянам не удалось подавить ни одну позицию сирийских ПВО.

Тель-Авив утверждает, что попытался уничтожить базу иранских беспилотников, якобы приготовленных для удара по израильской территории. Хотя скорее всего, это очередной миф, которые постоянно сочиняет правительство Беньямина Нетаньяху, чтобы на фоне искусственного обострения обстановки победить на выборах. И чем серьезней перспектива поражения Нетаньяху, тем рискованнее становится действия израильской армии, такие как рейд беспилотников в Ирак, где они атаковали склады шиитского формирования.

Отмечается также, что на базу США в Ираке были переброшены израильские истребители. Предполагается, что израильские беспилотники пролетели в Ирак через территорию Саудовской Аравии, одного из главных союзников Тель-Авива в войне против Сирии и Ирана.

Одновременно Израиль потерпел провал в Ливане, в воздушном пространстве которого были уничтожены два его ударных беспилотника, один взорвался в воздухе, другой упал в расположение сил «Хезболлы», которые могли применить свою ПВО для ликвидации воздушных целей. После этого израильские истребители провели предупредительный полет в воздушном пространстве Ливана.

Несмотря на то, что безопасность Израиля гарантирована ведущими странами, развертывающими свои операции в регионе, Нетаньяху продолжает нагнетать военную истерию, агрессивно атакуя своих соседей.

Николай Иванов

Иранская станкостроительная компания подписала контракт с Сирией на 30 млн. долларов

Иранская компания "Tabriz Machinery Manufacturing Company" подписала контракт на 30 миллионов долларов с сирийской компанией в рамках усилий двух стран по укреплению двусторонних торговых отношений.

Компания "Tabriz Machinery Manufacturing Co." (также называемая по-персидски "Machine Sazi Tabriz Co.") заключила крупнейший в истории контракт с сирийской компанией, сообщает IRNA.

Иранская компания будет снабжать сирийский завод оборудованием с числовым программным управлением (ЧПУ) в течение следующих 6 лет.

Насер Фараджзаде, управляющий компанией "Tabriz Machinery Manufacturing Co.", высоко оценил сделку, заявив, что она проложит путь для иранской компании, чтобы улучшить свои показатели.

"Tabriz Machinery Manufacturing Co." - это станкостроительный завод, основанный в 1969 году в Тебризе, в Иране. Основными продуктами фабрики являются станки, такие как токарные, фрезерные, сверлильные и шлифовальные.

Главы МИД Ирана и Турции обсудили ситуацию в Сирии

На встрече в среду, в Азербайджанской Республике, министры иностранных дел Ирана и Турции обсудили ряд вопросов, в том числе текущую ситуацию в Сирии.

Министр иностранных дел Ирана Мухаммед Джавад Зариф и его турецкий коллега Мевлют Чавушоглу встретились в кулуарах министерской встречи Движения неприсоединения (ДН) в столице Азербайджана Баку, сообщает Mehr News.

В ходе встречи, два высокопоставленных дипломата обсудили последние события в отношениях между Тегераном и Турцией, региональные вопросы, особенно ситуацию в северной части Сирии и мирный процесс в Астане.

Встреча на уровне министров проводилась в среду и четверг в преддверии 18-го саммита Движения неприсоединения.

Президент Ирана Хасан Роухани примет участие в 18-м саммите ДН, который должен начаться в пятницу в столице Азербайджана.

Зариф также провел отдельные переговоры со своими иракскими, сербскими и азербайджанскими коллегами, а также с представителями сил безопасности Афганистана в среду.

Россия – одна из крупнейших «поставщиков» иностранных студентов в Германии

Количество иностранных студентов, посещающих немецкие университеты, увеличилось до 393 579 по состоянию на зимний семестр 2018/19.

По данным Studying-in-Germany.org, наибольшее число иностранных студентов было зарегистрировано в регионах Северный Рейн-Вестфалия и Бавария: в первом из них обучались 12 882 зарубежных граждан, во втором – 10 472. Больше всего студентов приехало из Китая, Турции, Индии, Италии, России, Австрии, Украины, Сирии, Ирана и Франции, сообщает The Local.

На данный момент иностранные студенты в Германии составляют 14% от общего числа учащихся. Большинство – в университетах (257 089), в том числе 90 879 первокурсников, а ещё 122 625 – в колледжах (Fachschule). Студентов мужского пола чуть больше – 53%.

Инженерия остается наиболее привлекательным предметом для иностранных студентов в Германии. По состоянию на 2018/19 год немецкие инженерные школы насчитывали 32 373 студентов, не являющихся немцами. Право, бизнес и социальные науки также очень популярны – 26 997 иностранных студентов обучаются в университете по одному из этих направлений. Гуманитарные и естественные науки, математика также привлекательны.

Автор: Виктория Закирова

РОССИЙСКИЕ ВКС ВЫПОЛНИЛИ БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ В НЕБЕ НАД ИДЛИБОМ

Российские ВКС сыграли решающую роль в критический момент боев за Хан Шейхун.

Из разных источников в Сирии сообщается о том, что Анкара попыталась спасти террористов от разгрома и атаковать с воздуха наступавшие сирийские подразделения. В сирийское воздушное пространство вторглись турецкие F-16, однако им удалось пролететь всего около 40 километров. На их перехват с базы Хмеймим были подняты два российских Су-35.

Им хватило нескольких минут, чтобы убедить турков вернуться домой. Об этом, в частности, пишет «Аль-Масдар Ньюз». Портал «Veterans today» указывает, что позднее пара этих российских самолетов была замечена поблизости от города Хан Шейхун. Сообщается, что российские истребители прикрывали в боях за Хан Шейхун сирийскую авиацию.

Турция рассматривала свой контроль над Идлибом как одну из своих козырных карт в переговорах о будущем Сирии, однако сегодня эту карту у нее выбивают из рук.

Хотя Дамаск утверждает, что колонна турецкой бронетехники, двигавшаяся в направлении Хан Шейхуна, была остановлена сирийской авиацией, турецкие военные говорят, что возможности устаревших сирийских самолетов не позволили бы провести такую операцию даже еще в присутствии турецких F-16, сопровождавших колонну. Министерство обороны Турции прямо обвинило российские ВКС в атаке на конвой.

Отмечается, что Эрдоган старается любыми средствами остановить наступление в Идлибе, но при этом не ступать в конфликт с Россией.

Николай Иванов

Саммит стран "Большой семерки" официально открылся в Биаррице на юге Франции, прибывающих гостей встречают президент Эммануэль Макрон и его супруга Брижит.

Первым прибыл председатель Евросовета Дональд Туск, за ним - премьер-министр Джузеппе Конте, подавший в отставку, но представляющий свою страну на саммите, и глава британского правительства Борис Джонсон. Потом появились премьер-министр Канады Джастин Трюдо и его японский коллега Синдзо Абэ.

Затем прибыли канцлер Германии Ангела Меркель, президент США Дональд Трамп с супругой Меланией. С каждым из лидеров Макрон сделал совместное фото и кратко пообщался.

Согласно официальной программе, у лидеров G7 запланирован совместный ужин.

До официального начала саммита Макрон успел встретиться с Трампом и Меркель. За несколько часов до открытия мероприятия Макрон выступил с обращением к французам, в котором заявил о намерении обсудить в ходе саммита крупнейшие мировые кризисы, в частности, вокруг Ирана, в Сирии, Ливии, на Украине, попытаться избежать торговых войн и обратиться к теме климата, в том числе лесным пожарам в Амазонии.

Иран выразил поддержку соглашению между Россией и Турцией относительно северной части Сирии

Иран выразил поддержку соглашению между Россией и Турцией относительно недавних событий в северной части Сирии, заявив, что он приветствует любой шаг к сохранению территориальной целостности Сирии.

"Иран приветствует любые меры, ведущие к сохранению целостности и суверенитета Сирии ... Следовательно, Тегеран приветствует соглашение между Россией и Турцией о прекращении конфликтов на севере Сирии, рассматривая его как позитивный шаг к восстановлению мира и стабильности в регионе", - заявил в среду официальный представитель МИД Сейед Аббас Мусави, сообщает Mehr News.

Официальный представитель Ирана выразил надежду, что это соглашение поможет решить проблемы безопасности Турции и уважит территориальную целостность Сирии и ее национальный суверенитет.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган и его российский коллега достигли соглашения о событиях, происходящих на севере Сирии.

Объявление было сделано после марафонских переговоров в Сочи между Эрдоганом и российским президентом Владимиром Путиным во вторник, за несколько часов до истечения пятидневного перемирия между турецкими и курдскими силами.

Турецкие вооруженные силы начали вторжение в северо-восточную Сирию 9 октября, пытаясь убрать оттуда курдских боевиков из так называемых Народных защитных подразделений (YPG).

Сирийское правительство осудило наступление как акт агрессии.

Повторяя позицию Ирана о том, что ни один из существующих кризисов на Ближнем Востоке не может быть разрешен путем военного вмешательства, Мусави сказал, что диалог - это единственный способ справиться с такими вызовами.

По словам пресс-секретаря, Тегеран с самого начала сирийского кризиса продемонстрировал, что он стремится снизить напряженность в регионе, и уже предпринял практические меры для прекращения насилия.

Близко не подлетать!

Олег Шевцов, политический обозреватель «Труда»

Зарубежные визиты на Запад нашего руководства все чаще начинаются с известия о подлете к правительственному борту иностранных истребителей

На этот раз, когда самолет с надписью «Россия» летел во французский Марсель на встречу Путина с Макроном, его на высоте 10,6 км зачем-то «обнюхивали» перехватчики ВВС Швейцарии, подлетевшие с двух сторон на расстояние в несколько метров. На борту лайнера находились в том числе президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков, помощник президента по международным делам Юрий Ушаков, журналисты кремлевского пула.

Повышенное внимание к «бортам номер 1» летного отряда «Россия» Schweizer Luftwaffe проявляют регулярно. То ли летчикам скучно, то ли любопытно. Пресс-секретарь вооруженных сил Швейцарии Дельфин Альман уверяет, что вылеты являются частью регулярного патрулирования, независимо от принадлежности воздушного судна. В ходе облетов, мол, сверяется регистрация машины и соответствие заявке на Diplomatic Clearance. Но ведь не все транзиты через их коридоры заслуживают такого вооруженного гостеприимства. Когда истребители НАТО подлетают к самолету Минобороны Шойгу, их жестко отгоняют наши СУ-27. Может, нашим «сушкам» тоже следует почаще проявлять внимание к излишне любопытствующим?

ВВС Швейцарии явно демонстрируют атлантическую солидарность. Хотя гражданские самолеты, даже при наличии Владимира Путина на борту, их суверенитету, нейтралитету и банковскому секрету никак не угрожают. Еще в ноябре 2016 года швейцарские F/A-18 перехватили в своем небе Ил-96-300 с российской делегацией, летевшей на саммит АТЭС в Лиму. В ноябре 2018-го проводили домой из Женевы министра иностранных дел Сергея Лаврова. Пусть уже им зачтут вклад в «сдерживание России»!

Этот штрих весьма характерен для приема России в Европе: вроде все вежливо, но с подтекстом. Впрочем, на результатах последовавшей трехчасовой встречи президента Путина с французским коллегой Макроном в форте Брегансон инцидент никак не сказался. Визит, который замышлялся как «очередной рабочий», может стать определенной вехой в наших отношениях с Западом.

Путина позвали в летнюю резиденцию президента Франции, чтобы подтвердить готовность Парижа к стратегическому диалогу от лица всей Европы, да еще накануне G7 в Биаррице. Макрон выбрал момент, чтобы замахнуться по-деголлевски на лавры лидера Евросоюза на фоне постепенного ухода Меркель с главных ролей. Le Monde подчеркивает, что Макрон неслучайно засвидетельствовал свою теплоту по отношению к «такой великой державе, как Россия», цитировал Достоевского и клялся, что «Россия — европейская страна до глубины души». Он явно решил сыграть в «особое партнерство» с Кремлем.

У Макрона есть амбиции, и он видит возможности для усиления роли Европы в атлантическом сообществе. Вашингтон при Трампе функцию гегемона исполняет топорно, пугая союзников непредсказуемой агрессивностью. Британия через два месяца опять погрузится в пучину Брекзита. Авторитетный диалог по Украине, Ирану и Сирии может продвинуть только Париж, отодвинув Берлин? Вот Макрон и философствует...

Влиятельный Der Spiegel в статье «Друзья в хорошую погоду» напоминает, что до того отношения двух лидеров складывались трудно. Немцы пишут и о давних подозрениях Макрона по поводу вмешательства «русских хакеров» в его избирательную кампанию, и о стоянии под дождем на награждении на чемпионате мира в Москве. Отмечена напряженность в обсуждении болезненной для Путина темы недавних протестов в Москве. Но обстановка в мире вынуждает двух лидеров встать выше над такого рода «недоразумениями».

Так, Путин подхватил слова Макрона о Европе от Лиссабона и Владивостока, напомнив, что изначально это идея де Голля. Российский президент подтвердил и незыблемость «нормандского формата» для украинского урегулирования, указав на исторический момент в реорганизации мирового порядка.

В интервью «Фигаро» экс-министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин поддержал приоритеты молодого президента: «Неоднократно заявленная Макроном цель состоит в том, чтобы вновь приблизить Россию к Европе, исправить непоследовательную западную политику последних лет, которая привела к сближению РФ и Китая. Разногласия с Россией еще не повод для прекращения диалога с ней».

Швейцарское издание Schweizer Radio und Fernsehen замысловато выносит в заголовок простую мысль: «Россия — сложный партнер, но как враг она еще сложнее». И признают, что без России решать мировые проблемы не получается.

P.S. Уже после российско-французского саммита в Брегансоне выяснилось, что Макрон не такой уж безнадежный идеалист. Дональд Трамп в Белом доме выступил за возвращение России в «большую восьмерку»: «Было бы целесообразным, чтобы Россия состояла в G8». Трамп заметил, что РФ исключили из G8 при Бараке Обаме, в отместку за то, что Путин «его переиграл»... Хотя надо понимать, что в условиях сохранения западного вектора на «сдерживание» России и санкций участие РФ в клубе G8 просто бессмысленно.

Пряник и кнут: зачем Россию поманили G8 после санкций

Зеленский высказал Джонсону свое мнение о возврате России в G8

Президент Франции Эммануэль Макрон по итогам переговоров с президентом России Владимиром Путиным написал, что Россия — «европейская» страна и что он хотел бы видеть ее в «большой восьмерке». Макрона поддержал президент США Дональд Трамп. Значит ли это, что Запад действительно готов изменить отношение к России, отменить или смягчить санкции, простить Крым и Донбасс и вернуть ситуацию в отношениях с Москвой хотя бы к 2013 году?

Президент Франции Эммануэль Макрон становится «главным другом России» в большой европейской политике. Он неоднократно встречался с российским президентом и в последние два года говорит с ним даже больше и чаще, чем Ангела Меркель, у которой с Владимиром Путиным сложились достаточно теплые человеческие отношения.

Однако и Макрон считает, что возвращение к формату G8 с участием России зависит от ситуации на Украине. Об этом сообщило агентство Reuters со ссылкой на источник в дипломатических кругах. То есть, речь идет о возвращении, обставленном условиями.

Президент США Дональд Трамп заявил, что поддерживает возвращение России в G8, но сделал это в присущем ему мутном стиле, когда толком непонятно, что именно он имеет в виду.

«Я мог бы определенно это поддержать. Намного уместнее иметь в нем (в клубе G8 — «Газета.Ru») Россию», — сказал он журналистам у Белого дома после переговоров с президентом Румынии Клаусом Йоханнисом.

В переводе на какой-то более понятный язык Трамп сказал, что лучше, чтобы Россия была в «восьмерке», чем отсутствовала в ней. Но от позиции одного Трампа это не зависит. К тому же такие риторические жесты в пользу России сопровождаются введением новых санкций — при Трампе их было введено больше, чем при Обаме.

Новый пакет американских санкций — на сей раз по «делу Скрипалей» — вступил в силу не далее как 19 августа.

Хотя Трамп выбрал самый мягкий из предложенных вариантов, тем не менее этот пакет санкций содержит запрет на покупку американскими инвесторами новых выпусков российских государственных облигаций, номинированных в долларах. До сих пор санкции против российского госдолга не вводились.

Причины, по которым Макрон и Трамп на словах вроде бы поддерживают возвращение России в неофициальный клуб ведущих мировых держав (хотя отсутствие в нем того же Китая уже делает этот формат менее значимым, чем та же «большая двадцатка», где есть все наиболее влиятельные страны мира), могут оказаться не слишком приятными для Москвы.

Макрон явным образом терпит неудачи во внутренней политике, хотя побеждал на президентских выборах как кандидат, который способен встряхнуть элиты и дать Франции новый экономический и политический импульс. Теперь честолюбивый французский президент пытается отыграться на внешнеполитическом поле, явно стремясь перехватить у Германии в момент кризиса в ЕС и проблем с затянувшимся выходом Великобритании пальму первенства в европейской политике.

Способность хоть как-то вести диалог с Россией теперь стала показателем некоторой «крутизны» для любого крупного европейского политика.

Россия стала таким козырным политическим тузом. При этом Франция Макрона не меняет позицию по Украине и Крыму, а также является одним из самых резких критиков российской политики в Сирии. А с Путиным не менее интенсивно, чем Макрон, вел диалог и его предшественник Франсуа Олланд, с треском проваливший свой единственный президентский срок.

Дональд Трамп даже сейчас не преминул напомнить, что его предшественник Барак Обама хотел, чтобы Россия покинула G8, потому что Владимир Путин вел более эффективную политику. «Я полагаю, что президент Обама — из-за того, что Путин его переиграл — подумал: нехорошо, что Россия входит в G8, так что он захотел, чтобы России исключили»,— сказал американский президент.

В ходе прошлой предвыборной кампании Трамп обещал поладить с Путиным, нещадно критикуя неспособность Обамы сделать это.

Теперь у Трампа на дворе новая предвыборная кампания и он явно пытается показать, что способен договариваться с самыми трудными партнерами «как крутой бизнесмен».

Непоследовательность Трампа, его способность менять позиции на диаметрально противоположные и «откатывать назад» после резких или наоборот ободряющих слов в адрес любых политиков и стран уже стала притчей во языцех. Иными словами, вес любых заявлений президента США не очень велик.

При этом возвращение России в «восьмерку» возможно только при консенсусе всех остальных членов «клуба» (нашу страну, к слову, даже не исключали из «восьмерки», просто остальные семь стран в 2014 году после Крыма отказались ехать на саммит в Сочи и тем самым как бы дистанцировались от России). Такого согласия пока явно не наблюдается.

21 авугста канцлер ФРГ Ангела Меркель на совместной пресс-конференции c главой британского правительства Борисом Джонсоном определенно высказались против возвращения России в «восьмерку» на текущем этапе.

Меркель напомнила, что Россия была исключена из клуба из-за ситуации на Украине, поэтому реконструкция G8, по ее словам, будет возможна только при достижении значительного прогресса в выполнении минских договоренностей. По ее словам, к настоящему моменту ситуация изменилась незначительно.

Борис Джонсон заявил, что «доводы в пользу возвращения России в G7 еще только предстоит найти».

«Что касается вопроса о реинтеграции России в состав G7, хочу сказать, что, учитывая происшедшее в Солсбери, графство Уилтшир, применение химического оружия на британской земле, продолжающуюся нестабильность, гражданскую войну и военные действия на Украине, провокации, которые Россия осуществляет не только на Украине, но еще много где, я должен сказать, что я полностью согласен с канцлером»,— сказал он.

Практически уверенно можно утверждать, что не поддержит возвращение России в «восьмерку» и Канада, какое бы правительство там ни правило: в этой стране традиционно сильны позиции украинской диаспоры. Под вопросом и позиция Японии, которая почему-то очень надеялась добиться прорыва в вопросе Курильских островов и теперь может быть разочарована исходом переговоров.

В любом случае пока возвращение России в G8 прямо сейчас выглядит маловероятным. Гораздо более реалистичным кажется сценарий более частных контактов, в том числе на высшем уровне, между Россией и отдельными странами «клуба». Опять же важным жестом в пользу Москвы станет приезд на парад в честь 75-летия Победы 9 мая 2020 года Макрона и Трампа — оба политика дали такое согласие.

Но есть и другая сторона вопроса: а так ли уж важно России возвращаться в «восьмерку»?

Проблемы, с которыми может столкнуться Россия в случае возвращения, очевидны. Одну из них обозначил президент Украины Владимир Зеленский, который заявил, что Россия может вернуться в G8, если «вернет полуостров Крым и прекратит конфликт в Донбассе». В четверг же украинский президент провел телефонный разговор с британским премьером Борисом Джонсоном, во время которого собеседники отметили невозможность возвращения России в G8, пока она якобы «нарушает нормы международного права».

Кроме того, Зеленский, который ведет себя так, будто именно от него зависит возвращение России в G8, предложил Москве освободить задержанных украинских моряков.

К слову, их судьба, по данным дипломатических источников ряда мировых СМИ, обсуждалась в ходе встречи Макрона и Путина 19 августа. Иными словами, от России ее партнеры по «восьмерке» могут начать солидарно требовать политических уступок в знак «благодарности» за возвращение».

В таком случае на фоне санкционного кнута возвращение России в клуб ведущих мирровых держав станет неким «пряником», но цели у Запада будут ровно такими же, как и в случае применения санкций.

Наконец, Россия независимо от своего присутствия или отсутствия в «восьмерке» становится важнейшим переговорщиком для Запада и отдельно для США еще по одной очевидной причине. Будем называть вещи своими именами: новая «холодная война» привела к началу новой гонки вооружений. Архитектура международной безопасности разрушена, США и Россия вышли из Договора и о ракетах средней и малой дальности и активно испытывают новейшее ядерное оружие.

Такое оружие уже только что испытали США, из-за чего Россия и Китай потребовали созыва экстренного заседания Совета безопасности ООН. В свою очередь, в США военные официально трактовали недавний взрыв на полигоне под Северодвинском в Архангельской области как неудачные испытания анонсированной российскими властями крылатой ракеты с неограниченной дальностью действия и ядерной энергетической установкой «Буревестник».

Обсуждать проблемы глобальной безопасности в условиях новой гонки вооружений с Россией так или иначе Западу придется — в «восьмерке» или без нее.

В этом смысле Россия в клуб ведущих мировых держав уже вернулась. Но это не значит, что Запад прямо завтра снимет с нас санкции или признает Крым. В любом случае сторонам лучше разговаривать, чем просто вести войну санкций и соревноваться в испытаниях новых видов вооружения, способных уничтожить друг друга в считанные минуты.

Полностью российский: Минобороны показало беспилотник «Форпост-Р»

Минобороны показало первый полет беспилотника разведки «Форпост-Р»

Рафаэль Фахрутдинов

Министерство обороны опубликовало видео первого полета модернизированного беспилотника «Форпост-Р». Дрон производится Уральским заводом гражданской авиации. Аппарат полностью состоит из отечественных комплектующих, в том числе он оснащен современным российским авиационным поршневым двигателем. Поставка БПЛА в войска начнется в следующем году.

Министерство обороны РФ на своем YouTube-канале опубликовало видео с камеры, установленной на крыло модернизированного беспилотника «Форпост-Р», который совершает свой первый полет. Ролик длится около минуты, в течение которой показано, как дрон разгоняется, отрывается от земли и совершает полет над лесом.

Дрон производится Уральским заводом гражданской авиации по контракту с Минобороны, серийный выпуск и поставка «Форпост-Р» с современным российским авиационным поршневым двигателем (АПД-85) начнется в 2020 году.

«Это полностью обновленная модификация хорошо зарекомендовавшего себя комплекса «Форпост». Прежними остались лишь внешние обводы. Аппарат создан из отечественных конструкционных материалов, на него установлено современное радиоэлектронное оборудование, линии связи, наземный комплекс управления и программное обеспечение российского производства», — говорится в комментарии Минобороны.

Причем, ведомство отдельно отмечает, что новый БПЛА получил расширенные возможности благодаря передовым отечественным разработкам, позволяющим вести разведку круглосуточно с применением не только оптических, но и радиотехнических и радиолокационных средств.

«Это уникальные возможности для аппарата такого класса.

Новая радиолиния позволила увеличить радиус применения комплекса на 100 км и обладает повышенной защитой от воздействия иностранных технических средств. Масса аппарата составляет порядка 500 кг. Продолжительность полета — 18 часов, высота — до 6 тыс. метров», — говорится в сообщении российского военного ведомства.

Стоит добавить, что беспилотник «Форпост-Р» летает не сам по себе, а является частью разведывательного комплекса, в который входит также машина управления. «Отец» нынешнего БПЛА – «Форпост» — был произведен на базе израильского дрона Searcher II, однако, благодаря использованию отечественной электроники, российское беспилотное воздушное средство оказалось и более дешевым, и более эффективным, сообщает портал Avia.pro.

В июле прошлого года издание The National Interest сравнило техническое оснащение спецназа армий США и России. Согласно информации издания, самым большим преимуществом американских Сил специальных операций является использование беспилотных летательных систем MQ-Predator и MQ-Reaper, которые могут обнаруживать и отслеживать цели в любое время суток, а также переносить вооружение для сухопутных войск, передает ФАН.

В материале отмечалось, что в российской армии беспилотники не используются для поддержки спецназа, а применяются для обнаружения целей и корректировки целеуказания. По данным NI, в арсенале российской стороны находятся беспилотные летательные аппараты «Форпост» и «Орлан-10», которые не могут переносить оружие, передает НСН.

При этом «Орлан-10» легче американских моделей беспилотников. Издание предполагает, что Россия стремится использовать свое собственное оборудование, которое стоит недорого.

По словам директора Центра стратегической конъюнктуры Ивана Коновалова, «отсталость» российских беспилотников объясняется тем, что Россия достаточно поздно подключились к общему тренду развития беспилотной авиации, всего 10 лет назад, в то время как США приняли на вооружение первый беспилотник еще в 1950-х годах прошлого века.

В разговоре с «Газетой.Ru» эксперт отметил, что российские Силы специального назначения в основном используют тактические беспилотники, в то время как американский спецназ работает со стратегической беспилотной авиацией.

«Такое есть, это отрицать бессмысленно. И они используют это в своих интересах. У нас только легкие и средние — тяжелых стратегических беспилотников у нас нет», — пояснил специалист.

По его словам, российский спецназ широко использует беспилотную авиацию в Сирии, а одна из его главных задач заключается в корректировке действий авиации.

Российские Вооруженные силы имеют сегодня очень большую линейку беспилотных летательных аппаратов, рассказывал заместитель министра обороны Юрий Борисов.

«У нас только в тактическом звене целое семейство БЛА «Орлан», а также «Лееры» и «Гранаты». И это, подчеркну, только тактическое звено. БЛА «Форпост» нам удалось полностью перевести на отечественную компонентную базу, включая оптико-электронные средства и двигатель. С 2019 года мы собираемся закупать этот БЛА, собранный только из отечественных комплектующих», — пояснял военный.

«Открыта дорога кризису»: Эрдоган пожаловался Путину на Асада

Путин и Эрдоган поговорили по телефону о Сирии

Лидия Мисник

Президенты России и Турции Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган обсудили ситуацию в Сирии в телефонном разговоре. Эрдоган выразил возмущение действиями армии сирийского лидера Башара Асада, которые, по мнению главы Турции, ведут к гуманитарной катастрофе в САР. В последние дни с полей в республике приходят сообщения о том, что правительственные войска постепенно освобождают территории провинции Идлиб от незаконных бандформирований.

Президент России Владимир Путин и его турецкий коллега Реджеп Тайип Эрдоган обсудили в телефонном разговоре вопросы формирования и запуска Конституционного комитета Сирии, а также борьбу с терроризмом там. В пресс-службе Кремля уточнили, что диалог двух лидеров состоялся по инициативе Анкары.

«С учетом предстоящего в сентябре пятого саммита государств-гарантов астанинского процесса (России, Ирана и Турции) рассматривались и другие аспекты сирийского урегулирования, включая проводимую Россией, Турцией и Ираном совместно с ООН работу по формированию и запуску Конституционного комитета», — указано в сообщении пресс-службы российского президента.

Путин и Эрдоган также обсудили взаимодействие по стабилизации обстановки в зоне деэскалации в Идлибе.

В Кремле отметили, что лидеры договорились активизировать совместные усилия, чтобы устранить исходящую из этого района террористическую угрозу и обеспечить выполнение Сочинского меморандума от 17 сентября 2018 года.

Турецкий лидер в свою очередь обратил внимание, что нарушения режима перемирия вредят урегулированию в Сирии, сообщила администрация Эрдогана. По его мнению, действия армии президента Сирии Башара Асада ведут к гуманитарной катастрофе в стране.

«Президенты Турции и России провели телефонные переговоры, в ходе которых обсудили ситуацию в Сирии, Ливии и вопросы двусторонних отношений. Наш президент сообщил своему российскому коллеге, что нарушение режима перемирия в Идлибе открыло дорогу большому гуманитарному кризису. Он отметил, что эти атаки наносят большой вред усилиям по урегулированию сирийского кризиса, а также представляют собой серьезную угрозу с точки зрения национальной безопасности нашей страны», — подчеркнули в сообщении.

После переговоров по ситуации в Сирии, которые прошли в Нур-Султане 1-2 августа, в Идлибе вступил в силу режим прекращения огня. Командование вооруженных сил правительственной армии заявило, что останавливает боевые действия при условии выполнения Турцией своих обязательств по российско-турецкому договору. Он был достигнут в сентябре прошлого года в Сочи, а основным его пунктом являлся отвод тяжелого и среднего вооружения боевиков на 20 км от демилитаризованной зоны в Идлибе.

Всего через три дня, 5 августа, армия САР возобновила операцию из-за невыполнения условий со стороны бандформирований.

Воспользовавшись затишьем, они предприняли попытки атаковать позиции правительственных войск на севере провинции Хама и неоднократно открывали огонь по поселениям в этом районе.

Дамаск неоднократно называл незаконным присутствие на приграничной территории Сирии турецких сил, которые проводят там операцию против курдских формирований, и призывал Анкару вывести войска.

Ранее в этот день Reuters со ссылкой на данные Ikhabriya TV сообщило, что сирийская армия продвигается внутрь кольца окружения, где оказались боевики на границе провинций Идлиб и Хама. По данным агентства, военные ведут «удушающую осаду» ряда населенных пунктов к югу от города Хан-Шейхун. Сообщается, что многие территории в итоге перешли под контроль правительственных войск или находятся на дистанции для обстрела. Кроме того, армия захватила порядка десяти важных холмов и расширила подконтрольную ей зону над автомагистралью, соединяющей Дамаск и Алеппо и проходящей через этот район.

Работающий в Великобритании Сирийский центр мониторинга за соблюдением прав сообщил, что правительственные войска при поддержке России смогли установить контроль над городом Кафр-Зайта, который перешел к повстанцам еще в 2012 году.

Как передает Reuters, десятки тысяч людей бежали к турецкой границе за последние дни наступления сирийский войск на Идлиб и Хаму — последний оплот боевиков в стране.

За день до этого источник РИА «Новости» сообщил, что сирийская армия заняла ключевой город Хан-Шейхун на юге сирийской провинции Идлиб. По его информации, в населенном пункте проводится зачистка и разминирование. Как отмечает Al-Masdar News, сирийские войска также пытаются обезопасить районы к востоку от города.

Вместе с тем неподконтрольный сирийцам район остался к югу от Хан-Шейхуна. Там в городе Морек расположен турецкий наблюдательный пункт, который фактически оказался в окружении. О том, что боевики начали отступать, опасаясь окружения правительственными войсками, сообщалось еще 20 августа.