Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Переговоры о продаже чешского филиала немецкого банка LBBW достигают своего апогея. По информации издания Hospodářské noviny, правление банка приняло решение продать дивизион в Чехии Чешскому сберегательному банку. Цена сделки составит около 50 млн. евро. Руководство LBBW предпочло оферту чешского банка вопреки тому, что предложение второго соискателя – российского «Экспобанка» финансиста Игоря Кима было дороже.

Авторы статьи выразили мнение, что решение правления стало хорошей новостью для Чешского национального банка (Центробанка), поскольку приход предпринимателя с российским паспортом мог бы иметь негативное влияние на репутацию чешского банковского рынка. Об этом свидетельствует и отток капитал из LBBW: когда клиенты банка узнали, что одним из соискателей на покупку чешского дивизиона является И.Ким, некоторые крупные вкладчики изъяли свои деньги. В результате отток капитала в совокупности достиг миллиарда крон.

Hospodářské noviny

ОМБУДСМЕН РОДИЛСЯ

Главным правозащитником КР стал родственник депутата ЖК

НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ ДЕПУТАТЫ, НАКОНЕЦ, ИЗБРАЛИ ГЛАВНОГО ПРАВОЗАЩИТНИКА СТРАНЫ. Им стал доселе малоизвестный Бактыбек Аманбаев, в прошлом — журналист радио «Азаттык», руководитель пресс-службы ЖК. Кроме того Аманбаев числится в списке кандидатов в депутаты ЖК от СДПК. А еще он приходится родным братом «республиканке» Урмат Аманбаевой, являющейся инициатором законопроекта, расширяющего список чиновников, которые должны в обязательном порядке владеть госязыком и налагающего штрафы за его несоблюдение (для физических лиц — от тысячи до двух тысяч сомов, для должностных лиц — от 5 до 10 тысяч, для юридических лиц — от 20 до 50 тысяч).

«Роды» прошли на удивление легко, хотя парламентариям нужно было «перебрать» и оценить почти полсотни желающих получить эту должность. В первой половине дня прошлого четверга стало известно, что новым омбудсменом страны стал Бактыбек Аманбаев: за него проголосовали 52 депутата, против — 48. За его соперницу Асию Сасыкбаеву («атамекеновке» и прочили пост) свои голоса отдали 45 парламентариев, 55 народоизбранников дали ей от ворот поворот.

По словам «арнамысовца» Бактыгула Маматова, которому была отведена почетная роль председателя счетной комиссии по выборам омбудсмена, для второго тура было напечатано 120 бюллетеней (по количеству депутатов), на руки выдано 102, из которых 2 оказались испорченными. 18 бюллетеней так и не были использованы, поскольку именно столько депутатов не явились в тот день на работу.

• • •

Напомню, что в конце июня депутаты дружно отправили в отставку предыдущего омбудсмена Турсунбека Акуна, которого назначили виноватым в деле освобождения криминального авторитета Азиза Батукаева. Парламентарии посчитали, что Акун оказывал непосредственную поддержку вору в законе и просил суд о его освобождении. По мнению народоизбранников, Акун нарушил присягу омбудсмена и ряд законов, на страже которых должен стоять.

Сам экс-акыйкатчи с обвинениями не согласен и считает, что депутаты не имели права лишать его должности. Он опротестовал решение парламентариев в межрайонном суде столицы и в середине прошлого месяца объявил голодовку, «оккупировав» свой же кабинет в здании аппарата омбудсмена, расположенного на улице Московской.

В соответствии с законодательством, народоизбранники должны были выбрать нового акыйкатчи в течение месяца. Но кто в нашей стране строго следует букве закона? Парламентарии не стали утруждать себя решением этого вопроса, отправившись на летние каникулы. Правда, конкурс на вакантную должность объявили.

Подать заявление можно было до 15 августа. Среди желающих бороться за права всех граждан страны (чуть более 50 человек) можно было лицезреть и безработных, и милиционеров, и юристов, и даже самих депутатов — из горкенешей и ЖК. Позже некоторые отказались от борьбы, и кандидатов стало 49.

Парламентарии планировали избрать нового омбудсмена к концу сентября, но из-за разногласий, возникших по процедуре голосования, выборы каждый раз откладывались.

Очное знакомство депутатов с кандидатами состоялось 26 сентября. Предварительно была сформирована счетная комиссия из десятка народных «слуг»: по двое от каждой фракции. Председателем выбрали «атажуртовку» Надиру Нарматову (впоследствии состав комиссии менялся не раз).

• • •

Некоторые парламентарии изъявили желание проголосовать за отсутствующих коллег, но спикер отказал: дескать, это недопустимо при тайном голосовании.

Попытать счастья решил и бывший омбудсмен — «арнамысовец» Турсунбай Бакир уулу. Он решил «подзаработать» очков на традиционной языковой теме: стал возмущаться тем фактом, что кандидаты не сдают экзамен на знание госязыка. При этом, Турсунбая Бакировича почему-то не беспокоил другой вопрос: все ли желающие представляют себе, что такое правозащита и «с чем ее едят». «Атамекеновец» Эркинбек Алымбеков объяснил «арнамысовцу», что кандидаты уже продемонстрировали уровень владения госязыком, когда рассказывали о своих планах на посту в случае победы.

• • •

О планах поговорим подробнее. Первой ими поделилась с депутатами правовой эксперт ОО «Центр информационного права» Атыр Абдырахматова, которая заявила, что необходимо провести «мониторинг соблюдения прав человека, поднять авторитет института омбудсмена, работать со СМИ, с гражданским обществом и с организациями, защищающими права человека». Абдрахматова была одной из немногих, говоривших, что называется, по теме. Дальше понеслись выступления из категории «в огороде бузина, а в Киеве — дядька»: разобраться в том, что, так скажем, задумали иные претенденты, оказалось невероятно сложной задачей.

Некто Тыныбек Ажимаматов заявил, что работает врачом и за всю свою деятельность не поставил ни одного неправильного диагноза. На что он этим намекал, лично я не догадался: может быть, хотел сказать, что столь же умело будет ставить и юридические «диагнозы»?

Старший помощник прокурора по надзору за законностью в исправительных учреждениях Бишкека Эмильбек Базаркулов поднял вопрос захвата узбекскими пограничниками телевышки в Аксыйском районе, по поводу которой ему звонили из другого района — Сузакского: мол, звонящие просят принять меры, поскольку ситуация сложная. Это был, наверное, посыл парламентариям: дескать, я еще не омбудсмен, а ко мне уже люди за помощью обращаются, значит, потенциал у меня о-го-го какой!

Затем слово взял Турсунбай Бакир уулу, уже имеющий опыт работы на этом посту. Свое выступление он начал с заявления о необходимости «вернуть авторитет институту омбудсмена». Как он будет возвращать то, чего изначально не было даже в период его руководства, Бакир уулу уточнять не стал. Но зато кандидат озаботился необходимостью правильного перевода слова «омбудсмен» на госязык. «Акыйкатчы» — это неправильно, правильно — адилетчи», — заявил Бакир уулу.

Неконтролируемый поток сознания кандидатов еще долго «выходил из берегов». Не смог остановить его даже Дастан Бекешев, обратившийся к претендентам с просьбой выступать по делу. «Представьте свою программу или открыто признайтесь, что ее у вас нет», — потребовал Дастан Далабайевич, которого журналисты по праву считают единственным трезвомыслящим депутатом в нынешнем составе ЖК.

Небезызвестный Нурлан Мотуев говорил о том, что нынешние сотрудники аппарата омбудсмена не работают, поэтому он создаст новую структуру — по своему усмотрению. Некто Омурбек Рыскелдиев озаботился правами мигрантов и предложил открыть в аппарате омбудсмена дополнительный отдел исключительно по защите гастарбайтеров. Экс-председатель ЦИК Акылбек Сариев заявил, что работая в Центризбиркоме, он «принимал решения по принципам совести и законам», и поэтому дожил до своего возраста. Чынгышбек Шаршебаев, представившийся общественным защитником, заявил, что по образованию он инженер-технолог, «а по призванию правозащитник». Токтайым Уметалиева предложила «перевернуть систему госуправления». Безработный Тилек Тынчтылык уулу отметил, что направит усилия «на защиту прав граждан и окружающей среды» и попутно дал характеристику парламенту, вспомнив кыргызскую поговорку про две головы баранов, которые не сваришь в одном казане: дескать, в ЖК у нас тоже не помещаются пять фракций.

Директор ОО «Партнерская группа «Прецедент» Нурбек Токтакунов честно сказал, что не видит смысла в презентации своей программы развития института омбудсмена. «Я вижу, что все равно вы программы не сравниваете и не слушаете, — сказал Токтакунов, — поэтому сэкономлю время и скажу, что если омбудсмена избирать, руководствуясь политическими мотивами, он никогда не будет защищать права граждан. Если я стану акыйкатчы, буду работать вне зависимости от политических предпочтений».

• • •

День 2 октября у депутатов начался со споров по процедуре голосования. В результате парламентарии решили, что легче сменить состав счетной комиссии: в нее от каждой фракции вновь “делегировали” по два человека.

В первом туре в победители выбились Асия Сасыкбаева (69 голосов), чья победа считалась вполне предсказуемой, и Бактыбек Аманбаев (65 голосов). Второй тур перенесли на 3 октября.

На следующий день депутаты опять изменили состав счетной комиссии, и уже к полудню все было кончено: большинство голосов досталось Бактыбеку Аманбаеву. Спикер попытался утешить Сасыкбаеву: мол, коллеги ценят ее как вице-спикера, поэтому и не отпустили.

Сам Аманбаев сразу же поклялся, что будет «выполнять свои полномочия честно» и обязался «работать за честь парламента и ради народа».

Рустам КАДЫРОВ.

СПРАВКА.Бактыбек Абдилашимович Аманбаев родился 11 мая 1969 года в селе Кондук Кара-Кульджинского района Ошской области. Образование высшее. В 1996 году окончил КНУ, в 2000 году — аспирантуру КГНУ по специальности «Политология», в 1998 году — Бишкекскую международную школу бизнеса и менеджмента при президенте КР по специальности «Магистр делового администрирования», в 2010 году — Дипакадемию МИД КР.

Трудовую деятельность начал в 1999 году — работал переводчиком с английского на русский и кыргызский языки. С 2000 по 2004 годы работал старшим консультантом депутата Законодательного Собрания ЖК. В этот же период был корреспондентом на радио «Азаттык» в Праге. С 2005 по 2007 годы — директор рекламно-коммерческого агентства НТРК. С 2008 по 2010 годы — старший преподаватель политологии в КГНУ. В 2010 году — вице-мэр города Ош. С 2010 по 2011 годы — главный редактор газеты «Саясат пресс». С 2011 по 2012 годы — руководитель пресс-службы ЖК. С марта 2013 был главным редактором газеты «Айыл деми» Центрально-Азиатского университета.

Бренд с ними!

Как Россия обогнала Америку по уровню потребительских цен

Словосочетание «официальный дилер» в лексиконе российского потребителя давно стало нарицательным. Все потому, что брендовая одежда, автозапчасти, электроника и все прочие товары на Западе стоят в разы дешевле. А где же, вы спросите, глобализация? Зачем же мы в ВТО двадцать лет рвались — чтобы, вступив, потребитель ничего с этого не поимел? Федеральная антимонопольная служба выяснила, что виной всему существующий ныне запрет на параллельный импорт. Правительство антимонопольщиков поддержало и пообещало отменить барьеры к 2018—2020 годам. Но покупать-то хочется здесь и сейчас. Отследив цепочку прохождения товара от заморского производителя до российского прилавка, «Итоги» выяснили, откуда у наших цен нули растут.

Право дилера

Запрет параллельного импорта, действующий в нашей стране, одна из основных причин высоких цен. Все просто: никто не может ввозить в Россию товар массового спроса, кроме самого правообладателя или уполномоченного им юрлица — то есть того самого официального дилера. Любая монополия, как известно, создает искусственный дефицит предложения и, как следствие, высокие цены. Плюс длинная цепочка посредников, стоящая по пути следования брендованной продукции к нашим прилавкам.

За примерами монопольного ценообразования далеко ходить не надо: российские фанаты Apple уже нетерпеливо тянут руки к прилавку. Не так давно, 10 сентября, американцы представили новый iPhone 5S. Его 16-гигабайтная версия без контракта продается в американском интернет-магазине Apple за 649 долларов (21 тысяча рублей), в России эта модель поступит в продажу в конце октября почти за 30 тысяч рублей. Пока же можно насладиться продуктом серого импорта — от 34 тысяч рублей за новый iPhone. В любом случае наш потребитель оказывается в большом накладе. В причинах можно разобраться на примере той же Apple.

«Официально продукция компании попадает в Россию через Европу, — рассказал «Итогам» ведущий аналитик Mobile Research Group Эльдар Муртазин. — Причем европейским дистрибьюторским центрам корпорация отпускает товар по розничным ценам в США. Потом айфоны уже с наценкой закупают отечественные гранты сотового бизнеса. У них смартфоны покупают розничные магазины. Только одна из розничных сетей недавно заключила прямой контракт с Apple и теперь закупает айфоны с московского склада корпорации без всяких посредников».

Завышенную планку цены от интернет-магазинов подхватывают премиум-реселлеры, делая небольшую наценку к европейской цене, а серые поставщики переключаются на работу с США или со странами Восточной Европы вроде Чехии, где ценовая политика Apple, налоги и валюта более благоприятны для потребителей.

Наконец, чем старее модель телефона, тем меньше маржа посредников. Так, iPhone 4S 8Gb в Америке стоит 480 долларов (15 530 рублей), в Германии — 399 евро (17 430 рублей), в российских сетевых магазинах — от 17 590 до 18 999 рублей, а в серых интернет-магазинах — от 15 200 до 19 709 рублей. Авторизованные магазины торгуют почти в убыток, а «виртуалы» сворачивают бизнес по причине распродажи запасов товара. С запуском каждой новой модели процесс повторяется.

Есть и другие примеры. Так, одежда марки Tommy Hilfiger в Москве стоит как минимум в два раза дороже, чем в США. В Россию ее ввозит и распространяет через фирменные бутики (по соглашению франшизы) единственное юрлицо, которое в свою очередь принадлежит турецкой компании Unitim Holding A.S. Последняя же закупает товар в Амстердаме у Europe BV — европейского дистрибьютора Tommy Hilfiger. Цепочка посредников вкупе с отсутствием контроля за конечной наценкой и рождает астрономические ценники в московских бутиках. По сути турецкая фирма выступает как брендовый монополист, за что выплачивает правообладателю немалые деньги. Но непосредственно в России данный производитель не пытается бороться с «параллельными» импортерами. Компания делает это еще в США, умело блокируя любые самодеятельные попытки массово затариться ее продукцией.

А вот обладатели брендов, для которых российский рынок является ключевым, горой стоят за сохранение запрета на параллельный импорт. Они защищают свои каналы поставки от серых импортеров в российских судах. И вполне успешно.

Многие страны мира давно определились, какого принципа так называемого исчерпания прав на товарный знак придерживаться — международного или территориального. В России до начала 2000-х годов с этим не могли разобраться, а потом все-таки выбрали последний. Работает территориальный принцип таким образом.

Допустим, вы — известная корпорация, которая выпустила новые кроссовки. На территории конкретной страны, продав кроcсовки покупателю, производитель теряет исключительное право на товарный знак. Покупатель может пойти на рынок и перепродавать данный товар столько раз, сколько захочет. Возвращаются права к производителю только в том случае, если кроссовки в качестве товара попытаются пересечь границу другого государства, придерживающегося территориального принципа исчерпания прав на товарный знак. Это означает, что перекупщик не вправе экспортировать брендованный товар. Если только он не заручился согласием правообладателя.

Международная модель исчерпания прав означает как раз разрешение параллельного импорта. В этом случае производитель, единожды продав товар, навсегда лишается прав на товарный знак в отношении конкретной партии проданной продукции. Она может реэкспортироваться свободно.

Все параллельно

До 2002 года в России параллельный импорт процветал, пока на основании вердикта Верховного суда не были внесены поправки в Закон № 3520-I «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров», добавив в некоторые положения статьи 4 «Исключительное право на товарный знак» фразу «на территории Российской Федерации». С этого момента таможенники стали со спокойной душой задерживать партии серого импорта и привлекать импортеров к административной ответственности. Доходило до абсурда. В 2008 году россиянин попытался ввезти из Западной Европы новенький Porsche Cayenne для собственных нужд, но на нашей таможне автомобиль отняли, а самого «импортера» попытались оштрафовать. Дело дошло до президиума Высшего арбитражного суда, который решил, что это уже перебор, и заставил вернуть владельцу его авто.

«С тех пор все споры решаются в частном судебном порядке, — рассказывает «Итогам» глава практики интеллектуальной собственности CMS в России Антон Банковский. — Многие считают, что параллельный импорт стал запрещен в России в 2008 году после вступления в силу части 4 Гражданского кодекса, в частности, статьи 1487 «Исчерпание исключительного права на товарный знак». Но это была обычная плановая кодификация, а новая статья лишь свела воедино территориальный принцип, который прежде был разбросан по разным смежным законам».

Вот уже десять лет правообладатели диктуют ценовую политику на потребительские товары в России. До курьезов с арестами единичных образцов продукции уже не доходит, но на таможне партии серого импорта по-прежнему задерживают после обращения правообладателя в суд. А суды всегда стоят на их стороне, поскольку такова буква закона.

Есть, кроме того, соображение общеэкономического свойства — запрет на параллельный импорт, дескать, стимулирует локализацию в России производства импортных товаров. Западным компаниям, открывшим здесь сборочное производство, будет сложно конкурировать со своей же продукцией, произведенной, к примеру, в Китае, где себестоимость априори ниже из-за более дешевого труда. Соответственно разрешение импортировать брендованный товар всем и вся может привести к разорению заводов. Впрочем, это весьма гипотетическая угроза. В конце концов, существуют импортные пошлины, которые могут оградить отечественного производителя. От подержанных же иномарок нас ведь почти оградили!

Кроме того, одним запретом параллельного импорта проблема дороговизны не исчерпывается. Как говорят эксперты, даже в случае его отмены продавцы и производители найдут способы не сильно уронить цены. Два года назад Высшая школа экономики по заказу Содружества производителей фирменных торговых марок («РусБренд») и РАТЭК провела сравнительный мониторинг цен на одни и те же западные товары, ввезенные официально и «параллельно». Оказалось, что в параллельном сегменте бытовая электроника дешевле только на 5—10 процентов, косметика — на 15—30 процентов, спортивная одежда и обувь — до 40 процентов. При этом фотоаппараты в России, напротив, стоят дешевле, чем, например, в США, на 15—25 процентов.

Есть, однако, и вопиющие примеры. Так, автозапчасти официальные поставщики продают в 5—6 раз дороже, чем их серые конкуренты. В разных отраслях торговая наценка формируется по-разному, поэтому с высокими ценами эффективно бороться можно только комплексно. «Нельзя повышать уровень конкуренции путем снижения качества этой конкуренции, то есть за счет улучшения условий для недобросовестных импортеров. Наоборот, надо поощрять межбрендовую конкуренцию», — говорит «Итогам» исполнительный директор «РусБренда» Алексей Поповичев.

В целом тут действует принцип: чем круче и дороже бренд, тем больше будет на него наценка в России. Но, казалось бы, зачем ФАС заботиться о наших богачах? Пусть себе переплачивают за какой-нибудь Gucci. Другое дело, что из-за низкой насыщенности рынка импортный ширпотреб иногда осознанно позиционируется в России как премиум-класс. Защитники идеи свободного импорта из Общества защиты прав потребителей в пример приводят госзакупки. Мол, шмотки шмотками, но и за одно и то же, скажем, медицинское оборудование региональные бюджеты порой переплачивают миллиарды рублей, покупая его исключительно у официальных импортеров.

Таможня дает добро

Что же касается рядовых российских потребителей, то наиболее продвинутая их часть нашла способ обходить запрет на параллельный импорт, а также минимизировать все прочие издержки. Товар попросту приобретается за границей. Для этого даже не надо вставать с дивана. Россияне вовсю заказывают товары (прежде всего в Америке) по Интернету через специальные сайты-посредники. Для этого нужно сначала предоставить о себе максимальное количество данных, подтверждающих, что вы не бизнесмен, собирающийся импортировать крупные партии. Потом делаете заказ, например, на Amazon.com, указав в адресе доставки склад фирмы в Штатах. Зайти непосредственно на сайты многих производителей (например, того же Tommy Hilfiger) из России невозможно, но и эту проблему умельцы решают при помощи специальной программы-тоннеля, маскирующей российский IP под американский.

Оптовые склады, заточенные под трансграничную интернет-торговлю, находятся в штатах с самыми низкими налогами, таких, например, как Орегон. Правда, самые ушлые бренды вроде того же Apple ставят интернет-трейдерам палки в колеса, блокируя доставку товара по адресам подозрительных торговых складов.

Впрочем, в Интернете можно отыскать адреса перекупщиков, до которых коварные корпорации еще не добрались. Доставка стоит около 50 долларов за килограмм веса, можно дешевле, если предпочитаете не доставку на дом, а томительное ожидание посылки через отделения «Почты России». Товара одного артикула должно быть не больше двух единиц, иначе возникнут вопросы на таможне. Одна беда — пропускная способность нашей почтовой сети мизерная. Так что придется дожидаться выполнения правительственных обещаний по демонополизации розничной торговли. Вот тогда и отоваримся по полной...

Артем Никитин

Cегодня политические партии и движения, участвующие в чешских парламентских выборах 26-го и 27-го октября, начнут официально представляться избирателям с помощью своих роликов на телевидении и радио.

Каждая партия по закону имеет право на 14 часов бесплатного эфирного времени. Однако специалисты по мониторингу общественного мнения считают такой вид агитации не малоэффекттивным в избирательной гонке.

За последние 20 лет количество незаселенных квартир в Чехии почти удвоилось, увеличившись с 372 тыс. до 652 тыс. объектов.

В богатых городах, таких, как Прага и ее города-спутники, люди обычно покупают квартиры, чтобы инвестировать средства, и часто даже не ищут жильцов для того, чтобы недвижимость сдавать в аренду. Об этом сообщает портал Prague Daily Monitor.

В сельской местности же, наоборот, все больше и больше квартир освобождаются в связи с ростом безработицы, например в северной Моравии или северной Богемии, откуда люди уезжают искать работу в другом месте.

С 1900-х годов девелоперы построили в Чехии около 300 тыс. единиц жилья, однако большинство из них, включая элитные квартиры, остаются незаселенными.

По данным властей, четверть незаселенных квартир остаются свободными, поскольку служат жильем для отдыха, а десятая часть таких объектов свободна из-за реконструкции или плохого технического состояния, которые делают их непригодными для жизни. Таким образом, остаются неизвестными причины, по которым незаселены около 400 тыс. квартир.

Доля пустого жилья максимальна (около 30%) в маленьких деревнях с населением меньше 500 жителей. В больших же городах доля таких объектов составляет 8%.

А вот в Черногории пустует почти 120 тысяч квартир. Таким образом, государство ежегодно теряет на налогах €32 млн.

В выставочном центре «Крокус Экспо» открылась 4-я Международная специализированная выставка-форум «Дорога», на которой ведущие эксперты и лидеры в сфере дорожной инфраструктуры встретились для обсуждения важнейших проблем дорожной отрасли России.

Экспозиция ежегодной выставки демонстрирует весь спектр продукции и услуг в дорожно-строительной отрасли России, продвижение инновационных технологий, повышение уровня безопасности и комфорта дорожного движения. Последние достижения и новинки представят более 200 компаний-участников из 28 регионов России и 15 зарубежных стран: Белоруссии, Украины, Финляндии, Нидерландов, Чехии, Китая, Тайваня, Германии, Кореи, Греции, Индии, Австрии, США, Швейцарии и Канады.

В насыщенную деловую программу войдут презентации участников и круглые столы по темам: «Интеллектуальные транспортные системы (ИТС)», «Инновации, мосты и тоннели (проектирование, строительство, эксплуатация)», «Безопасность дорожного движения», «Дорожно-строительная техника. Лизинг».

Официальную поддержку выставке-форуму «Дорога» оказывают: Министерство транспорта РФ, Федеральное дорожное агентство, Российская ассоциация территориальных органов управления автомобильными дорогами «РАДОР», Некоммерческое партнерство дорожных проектных организаций «РОДОС», Московский автомобильно-дорожный государственный технический университет (МАДИ).

Работа форума продлится до 17 октября.

Информационная служба портала

Чешская армия будет модернизировать военно-транспортные вертолеты Ми-171Ш российского производства, часть финансовых затрат на модернизацию покроют США, сообщает в воскресенье информагентство ЧТК со ссылкой на издание Armаdni noviny.

До конца текущего года будут модернизированы три первых вертолета Ми-171Ш, в результате чего они смогут преодолевать большие расстояния, в первую очередь, в ночное время.

"Большую часть расходов по модернизации заплатят американцы, которые остались довольны работой (российских) машин в рамках миссии ISAF в Афганистане", - говорится в сообщении.

По данным издания Armаdni noviny, вертолеты будут оснащены новой броней из синтетического материала и керамики. Еще одной новинкой станет оснащение военно-транспортных вертолетов новыми метеорологическими радарами.

Модернизацию МИ-171Ш проведет чешское государственное предприятие LOM Praha. На вооружении чешской армии в настоящее время находится 16 таких вертолетов, отмечает агентство. Леонид Свиридов.

Конституционный суд принял решение наказывать людей, размещающих на своих сайтах ссылки для скачивания фильмов.

Такое преступление совершил 17-летний студент. При этом молодой человек не размещал на своем сайте сами фильмы, а только ссылки на сервера, где эти фильмы можно было скачать. В целом на его интернет-странице было собрано порядка 2,5 тысяч ссылок.

Суд признал его виновным в нарушении авторских прав и отказал ему в обжаловании своего решения. Парень был приговорен к 5 месяцам условно, однако благодаря амнистии в январе парень не понес наказание.

При этом у студента конфисковали ноутбук.

В настоящее время Чешский антипиратский союз собирается отсудить у студента 4 млн крон за ущерб, нанесенный правообладателям. Изначально эта цифра равнялась 122 млн крон.

В пятый раз и уже в последний будет закрыто движение автотранспорта на участке между кофейней «Славиа» и Карловым мостом на набережной Сметаны. 12 октября здесь пройдёт очередная акция в рамках проекта «Набережная живёт», организованная по инициативе общественной организацией AutoMat. Мероприятие будет посвящено дизайну, ремёслам и фотографии.

Однако не все довольны проведением акции. Так, жители района Мала Страна жалуются на то, что когда закрывается движение по набережной, то их район перегружен транспортом. Поэтому администрация Праги 1 не будет давать разрешение на проведение подобных акций, как минимум, до апреля 2014 г., когда будет открыт туннель «Бланка».

Чешская компания AŽD Praha выступит поставщиком оборудования для железнодорожного узла Жлобин в Белоруссии. Стоимость контракта составит 300 млн крон. Кроме того, чехи выполнят работы по модернизации 227 стрелочных переводов.

«Уникальность этого контракта в том, что AŽD Praha изготовит и поставит оборудование и технологию под ключ», — сказал директор отдела зарубежного маркетинга и торговли Петр Жатецкий. Оборудование будет изготовлено в начале следующего года.

Сейчас AŽD Praha совместно с Брестским электротехническим заводом обновляет оборудование на стокилометровом участке железной дороги Осиповичи – Жлобин.

В эти выходные Прагу ожидает Burgerfest - гастрономический фестиваль, посвященный гамбургерам. Его цель — доказать, что бургеры – это не просто запеченный полуфабрикат, но приличный кусок отборного и хорошо отбитого говяжьего мяса.

В мероприятии будут принимать участие 15 ресторанов из Праги и ее окрестностей. Все они будут соревноваться в умении готовить лучший гамбургер. По итогам конкурса будет определен победитель.

Кроме того, на празднике у гостей будет возможность попробовать продукцию пивоварен Moucha, Starosta и Strakonický Dudák. А для любителей сладостей будут работать специальные киоски. Без внимания не останется и жажда зрелищ и развлечений. В рамках Burgerfest пройдут концерты и выступления игроков американского футбола.

Фестиваль будет проходить уже во второй раз. Он начнется в субботу около 11 часов на виноградской площади Мира в Праге.

Государственный совет Люксембурга одобрил принятым недавно законопроектом ряд двусторонних конвенций об избежании двойного налогообложения, а также имплементировал в национальное законодательство статью 8 Директивы ЕС об административной помощи в налоговых вопросах.

Целью этих действий стало стремление укрепить международное сотрудничество и предотвратить двойное налогообложение компаний. Были, в частности, одобрены налоговые соглашения с Саудовской Аравией, Джерси, островом Мэн, Гернси и Чешской республикой. Кроме этого, совет подписал протоколы об изменении существующих налоговых соглашений со Словенией и Данией.

Согласованные правительством Люксембурга документы основаны на Модельной конвенции ОЭСР и содержат, в числе прочего, положения об обмене налоговой и банковской информацией по запросам соответствующих компетентных органов.

Вдобавок к международным договорам, Государственный совет одобренным законопроектом перенес в законодательство страны статью 8 Директивы Евросоюза, предусматривающую административное сотрудничество и автоматический обмен информацией между государствами по пяти категориям дохода.

Теперь обязывающим для Люксембурга является правило о систематическом и автоматическом обмене доступной информацией между уполномоченными органами стран – членов ЕС - без направления предварительного запроса об этом - за налоговые периоды с 1 января 2014 года, при условии, что такая информация касается лиц, проживающих в этих странах, и относится к следующим категориям:

доход от трудовой деятельности;вознаграждения директорам;выплаты по страхованию жизни;пенсии, владение недвижимостью и полученный от нее доход.

Согласно этой Директиве, государства-члены ЕС обязаны осуществлять автоматический обмен информацией с 2015 года (и не позднее 2017 года - применять такой обмен в отношении как минимум трех категорий дохода).

Ранее (еще в конце 2010 года) Люксембург поддержал инициативу об автоматическом обмене информацией, не относящейся к банковской тайне - относительно трудовых доходов, доходов от роялти и директорских вознаграждений, а также пенсий. Такие данные можно получить в электронном виде через Налоговую администрацию.

Теперь это решение приведено в исполнение – принятыми нормативными положениями существующий процесс сбора и передачи информации адаптирован соответствующим образом, чтобы упростить систему урегулирования Налоговой администрацией всего потока финансовой отчетности, касающейся зарплат и пенсий. С 1 января 2014 года обмен такими данными будет осуществляться в электронном виде.

Относительно доходов от недвижимости и выплат по страхованию жизни - на сегодня данных этих категорий, доступных для автоматического обмена, в Люксембурге нет. Более того – в 2010 году правительство страны заявило о своем нежелании применять положения об автоматическом обмене информацией к доходам от программ страхования жизни, утверждая, что достаточным будет их предоставление по запросу и удержание налога у источника дохода. По мнению властей, это предотвратит нежелательные вмешательства в частный банковский сектор страны и сохранит неприкосновенность банковской тайны.

Европарламент в Страсбурге проголосовал за внесение поправок к будущей директиве Евросоюза, регулирующей оборот табачной продукции, пообщают Факты

Ряд предложений Еврокомиссии по этому вопросу был отвергнут. Так, депутаты решили не запрещать продажу популярных среди женщин тонких сигарет, которые многие ошибочно считают менее вредными. При этом, правда, надписи на сигаретных пачках «легкие», «мягкие» и «с низким содержанием смол» решено было запретить, поскольку они вводят потребителей в заблуждение.

Парламентарии согласились ввести запрет на сигареты с ментолом и другими вкусовыми добавками (ваниль, шоколад), маскирующими горький вкус табака. Однако эта мера была значительно отсрочена. Ароматизированные сигареты должны исчезнуть из продажи лишь в 2022 году.

Предупреждение о вреде курения будет занимать 65 процентов поверхности сигаретной пачки. Еврокомиссия предлагала, чтобы устрашающие курильщиков предупреждения (текст и картинка) покрывали пачки по меньшей мере на 75 процентов, однако против этого выступили страны — производители табачной продукции: Чехия, Польша, Румыния, Болгария. Под запретом оказались пачки, в которых содержится менее 20 сигарет — они дешевле и поэтому более доступны для молодежи. Кроме того, на них менее заметны графические предупреждения о вреде курения. Также Европарламент проголосовал за ограничение рекламы электронных сигарет, но не поддержал предложение признать их товаром медицинского назначения и продавать только в аптеках.

Окончательно антитабачная директива может быть принята в мае 2014 года после согласования с 28 странами — участниками ЕС.

Принятию поправок предшествовали ожесточенные дебаты, длившиеся несколько месяцев. Лоббисты со стороны табачных производителей утверждали, что новые правила ограничат свободу потребителей, а также приведут к сокращению рабочих мест и снижению налоговых поступлений.

Сторонники поправок остались недовольны полумерами. «Постыдный день для Европарламента», — заявил член шведской Партии зеленых Карл Шлютер.

По данным Еврокомиссии, ежегодно от болезней, вызванных курением, умирает почти 700 тысяч европейцев, что сопоставимо с населением таких городов, как Франкфурт или Палермо.

Национальная авиакомпания Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) Etihad Airways и латвийская авиакомпания airBaltic 16 декабря 2013 года начнут выполнять прямые авиарейсы по маршруту Рига - Абу-Даби.Это объявление сделано после подписания код-шерингового соглашения между двумя авиакомпаниями. После получения разрешения контрольно-надзорных органов airBaltic будет совершать авиарейсы в обоих направлениях четыре раза в неделю, используя самолет Airbus A319, рассчитанный на 116 мест.

Самолеты смогут принять на борт 14 пассажиров бизнес-класса и 102 пассажира эконом-класса и будут обслуживать маршрут по удобному графику, обеспечивая оптимальное сообщение между транспортными узлами каждой авиалинии в Абу-Даби и в Риге.

Джеймс Хоган (James Hogan), президент и главный исполнительный директор Etihad Airways, отметил: "Торговые, культурные и туристические связи между ОАЭ и Латвией еще никогда не были столь крепкими, как сейчас. Этот новый прямой авиарейс обозначит начало нашего код-шерингового партнерства с airBaltic и впервые соединит столицы обеих стран по воздуху. Кроме того, мы впервые предложим Ригу в качестве код-шерингового пункта назначения клиентам Etihad Airways.

Новый маршрут станет огромным преимуществом для латвийских путешественников, которые направляются в Абу-Даби по делам или на отдых, а также позволит нам предложить новые удобные маршруты для сообщения с аэропортами по всему миру. В результате сотрудничества Etihad Airways сможет предлагать направления, обслуживаемые airBaltic помимо базы в Риге, в особенности в северной и восточной Европе".

ОАЭ - один из основных торговых партнеров Латвии в регионе Персидского залива. В 2012 году объем латвийского экспорта в ОАЭ достиг 72 млн. евро, что на 102% больше, чем в 2011 году, а импорт из ОАЭ в Латвию составил 4,1 млн. евро, что на 44% больше, чем в 2011 году.*

Мартин Гаусс (Martin Gauss), исполнительный директор airBaltic: "Мы рады возможности соединить Латвию и ОАЭ, а также улучшить обслуживание наших клиентов, существенно сократив время полета между двумя столицами этих стран и в других направлениях. Наше партнерство обеспечивает удобное сообщение пассажирам, путешествующим через Абу-Даби в крупнейшие аэропорты Австралии, Азии, Африки и Ближнего Востока".

Etihad Airways добавит свой код EY к новым авиарейсам, направляющимся в Ригу, и после получения государственных разрешений, еще в 19 городов, включая Биллунд, Копенгаген, Таллинн, Хельсинки, Лаппеенранту, Турку, Гамбург, Олесунд, Берген, Осло, Ставангер, Вильнюс, Варшаву, Стокгольм, Киев, Вену, Прагу, Барселону и Стамбул.

Со своей стороны airBaltic добавит свой код ВТ к рейсам Etihad Airways, направляющимся из Абу-Даби в Каир, Джакарту, Сингапур, Бангкок, Амман и Мускат, после получения государственных разрешений.

Г-н Хоган добавил: "Одна авиакомпания не может охватить весь мир, и мы стремимся достичь этого путем партнерства. Заключенный нами договор о партнерстве с airBaltic, нашим 47-м код-шеринговым партнером, обеспечит существенные преимущества в пассажирских и грузовых перевозках для обеих компаний".

Статусы знания

(о социальных маркерах эволюции российского университета первой трети XX века)

Александр Дмитриев

Обширная литература по социальной истории России начала ХХ века редко включает в круг дискуссионных вопросов анализ положения дел внутри высшей школы — как будто бы там все обстояло почти беспроблемно: студенты сдавали экзамены и собирались на митинги; профессора исправно получали жалованье и добивались расширения коллегиальных прав; а министерские чиновники пытались обуздать тех и других, направляя общие усилия и интересы в благонамеренное русло[1]. В самом деле, именно политические конфликты и столкновения партий, многолюдные сходки, обструкции и бойкоты в ретроспективе представляются и самим свидетелям эпохи и последующим историкам наиболее заметной стороной университетской жизни — но только до 1917 года.

В этой статье нам хотелось бы подробнее остановиться на иных — структурных, социальных и отчасти также экономических — факторах и условиях развития высшей школы, которые часто (быть может, из-за своей «элементарности»?) нивелируются или даже пропускаются в стандартных версиях ее истории. Особенный интерес будут привлекать непоказные стороны университетской эволюции, связанные с неравенством, иерархизацией, внутренними противоречиями и моментами выхода напряжения на поверхность, точками разрыва. Государственные (императорские) университеты, где до революции училась примерно половина всего студенческого контингента страны, рассматриваются как интегральная часть системы высшего образования — и мы вынужденно оставляем за скобками техническую и агрономическую школы, проблемы женского или негосударственного образования и многое другое[2]. Вопросов советской жизни университетов мы также будем касаться очень выборочно, скорее по контрасту с тенденциями предыдущего развития. Исторические условия трансформаций преподавательского корпуса в годы революции, Гражданской войны и нэпа исследованы в литературе заметно хуже, и завершающие разделы статьи могут рассматриваться лишь как предварительный эскиз для будущих исследований такого рода.

Попытка анализировать преподавательский корпус 1900—1910-х и 1920— 1930-х годов в рамках одного текста может показаться несколько преждевременной и скороспелой — слишком уж несхожи были условия работы у профессоров царского и нэповского времени (не говоря про периоды Гражданской войны и «великого перелома»), даже если речь идет об одних и тех же людях и факультетах. Насущной задачей для изучения советского периода развития высшей школы является синтез просопографических исследований, реконструкция истории институтов и учреждений с анализом официальной политики (и центральных, и местных органов)[3]. Не случайна специализация исследователей образования отдельно на имперском и отдельно на советском периодах; мы опираемся на эти наработки и пытаемся их соединить под новым углом зрения, чтобы увидеть превращенное действие прежних факторов и тенденций и после перелома, точки разрыва традиций. «Новый угол зрения» в данном случае — не просто стремление критически пересмотреть традиционные нарративы университетской историографии с позиции социальной истории, но трактовка этих неравенств как источника одновременно и растущего напряжения, и перспективной динамики отечественных мест знания. Особенно непросто сводить воедино из разных дисциплинарных сюжетов механику патрон-клиентских отношений и неформальных статусов «людей знания» — вслед за работами Ш. Фицпатрик, Н. Кременцова, — поскольку эти зачастую косвенные данные (именно маркеры, а не только статистически выверенные показатели) не могут быть однозначно представлены в штатном расписании вуза, царского или советского.

Обратим внимание только на одну черту — если самым массовым факультетом в дореволюционном университете был юридический, то 1920— 1930-е годы стали временем интенсивного роста именно технических специальностей. Ведущими и главными факультетами становятся естественнонаучные, при том что фундаментальные научные исследования все более сосредоточиваются в специальных институтах — как отраслевых, так и входящих в систему Академии наук. Все эти перемены диктовались не только «сверху» новой властью, но были и результатом прежнего развития системы высшего образования как социального института.

I

У политической ангажированности дореволюционной высшей школы была, конечно, и социальная подоплека — в отличие от западноевропейского коллеги российский студент был не просто более политически радикален, но еще и заметно беден; а главное — придерживался иного, по сравнению с большинством студентов в Германии, Великобритании или Америки, этоса и круга поведенческих привычек[4]. Именно левая окраска российского студенческого радикализма (и буршества, резкого недовольства «мещанством») при отсутствии корпорантского духа была давно замечена современниками и объяснялась как социальными причинами, так и, в особенности, субверсией просветительских идеалов, а также идеологической индоктринацией в духе «долга перед народом», влиянием идеологов вроде Писарева[5] и Лаврова. Нелицеприятные заметки Александра Изгоева о российском радикальном студенчестве в «Вехах» сразу же вызвали отторжение большинства пишущих из оппозиционного лагеря — как клевета на интеллигенцию[6]. Однако этот образ студента-бунтаря вовсе не исчерпывал всех типов дореволюционного студенчества, а после 1907 года начал постепенно уступать гегемонию иным, более прагматичным и деловым категориям учащейся молодежи. Книга Марины Могильнер о мифологеме «подпольной России» и исследования Сьюзен Морисси о студенчестве, а также монография Ильи Герасимова, который проанализировал новые, прогрессистские течения внутри образованного сообщества 1910-х годов[7], хорошо показывают эту социальную и идейную перемену прежних «заветов» радикальной оппозиционности. Благодаря исследовательским усилиям этих авторов, а также серии книг Анатолия Иванова[8] жизнь дореволюционного студенчества отражена в современной литературе практически во всех ее аспектах; в то же время социальные установки и стратегии поведения преподавателей (при большей, казалось бы, степени отражения их в мемуарах, эпистолярных источниках, публицистике и т.д.) описаны все еще фрагментарно[9], за исключением двух зарубежных публикаций — фундаментальной монографии Труде Маурер и книги Сэма Кассова[10]. И если позднесоветская историография делала упор на «прогрессивности» тех или иных преподавателей, то у Кассова профессора выступают скорее как разобщенная группа, руководствующаяся принципами институциональной стабильности и поиска оптимальных условий роста знания.

Описывая положение российских профессоров как социальной группы начиная с середины XVIII века, Труде Маурер справедливо обратила внимание и на моменты противоречия внутри далеко не единого преподавательского корпуса, особенно противостояние «старших» и «младших» преподавателей. По университетскому Уставу 1884 года, в основных положениях действовавшему вплоть до крушения империи, полновластные ординарные профессора обладали ключевыми полномочиями во внутриуниверситетских делах, а более многочисленный корпус приват-доцентов пользовался от принадлежности к университету в первую очередь символическими благами. Формально базовое денежное вознаграждение ординарных профессоров не менялось до Первой мировой войны (штатный годовой оклад в три тысячи рублей, увеличивающийся с выслугой лет, а также с министерскими доплатами в случае, если гонорар от студентов составлял менее 1000 рублей[11]). Приват-доценты получали гонорар за счет фиксированных студенческих взносов в зависимости от числа записавшихся на их курсы слушателей — или же зарабатывали чтением обязательных лекций, выполняя служебные обязанности профессоров, по сокращенной на треть штатной ставке[12]. При этом большинством современников гонорарная система, несмотря на то что она давала в руки университетских советов порой немалые внебюджетные средства, воспринималась как плохо продуманная и несправедливая[13]. Юрист Лев Петражицкий писал в 1909 году:

В Германии сумма гонорара колеблется в зависимости от ученых заслуг, ученой репутации и аттрактивной силы лекций, в России от количества обязательной и от достоинств ученого и его курса независимой канцелярской записи слушателей. Пустая аудитория и большой гонорар, полная аудитория и отсутствие гонорара здесь вполне естественная и частая комбинация[14].

Прежде всего гонорарная система не обеспечивала символического единства профессий внутри университетской корпорации — равенства или внутренней соотносимости оплаты труда преподавателей многолюдных факультетов (юридического, медицинского) и узкоспециальных (например, восточного в Петербурге).

Мы полагаем, что ныне действующая система гонорара в наших университетах не только не содействует возникновению и развитию конкуренции в деле университетского преподавания, но напротив, задерживает и тормозит ее появление там, где она возможна. Не гонорару обязана своим существованием приват-доцентура и отмена его ни в малой степени не отразится на этой последней и не помешает ей расти и утверждаться там, где есть благоприятные для этого условия. Если мотивом к введению гонорара было сознание недостаточности профессорского жалованья, то в распределение сумм от него получаемого дохода необходимо внести начало равномерности и соответствия количества труда с вознаграждением[15].

Так об этом писал еще в 1897 году киевский профессор Юлиан Кулаковский, а накануне Первой мировой войны в большой обобщающей статье об экономическом положении российских университетов те же аргументы против неравенства вознаграждения приводил и харьковский историк Дмитрий Багалей[16]. Как видно, проблема «зарабатывающих» и «затратных» факультетов возникла в российской — государственной, не частной! — университетской системе отнюдь не с 1990-х годов.

Если число ординарных профессоров ограничивалось штатным расписанием 1884 года (принятым одновременно с уставом), то количество университетских студентов постоянно росло — примерно вдвое к Первой мировой войне по сравнению с концом XIX века. Соответственно этому росту для нужд занятий увеличивался и состав приват-доцентов, а также внештатных профессоров. Но дороги карьерного продвижения внутри университета были весьма тернисты. В откровенных и очень подробных письмах матери из Петербурга еще в начале 1890-х годов 22-летний Александр Пресняков, будущий известный историк, вполне реалистично взвешивал карьерные шансы и возможности:

А моя ученая карьера? Ты, по-видимому, не знаешь, что это такое. Положим, оставляют меня при университете. Это значит, надо готовиться к магистерскому экзамену и писать диссертацию. Прежде диссертация была всем, а экзамен — пустою формальностью. Теперь экзамен получил значение. Дают определенную программу — томов сто с лишним лучших исторических сочинений. В лучшем случае экзамен сдают года через 2—3. Тогда становятся «магистрантом», получают право читать лекции. Затем — диссертация: от выбора темы зависит, сколько времени на нее надо. Но minimum — 5 лет, а обыкновенно больше. Затем вы магистр. Т.е. — больше ничего. Сохраняете право читать лекции, если найдутся охотники слушать. Предполагается, что магистр пишет докторскую диссертацию. Но все это ученые степени, скажешь ты, а профессура? Профессура дается старшему доценту по вакансии. Так после Замысловского стал профессором Платонов, и я надеюсь, что не доживу до того, чтобы в Петербургском университете был другой профессор русской истории, т[ак] к[ак] это значит, что Платонов скончался или ушел. А ему повезло. Ему всего 34—35 лет, и он профессор, а Милюков, его ровесник — человек с крупным именем в науке — доцент. С материальной стороны, напр[имер], Милюкову университет не дал еще ничего; он ничего не получал и не получает. Вывод: ни магистерство, ни докторство, ни доцентура не составляют того, что мы зовем «положением», не дают обеспечения. Их практичность в рекламе — в большей легкости попадать в разные столичные учебные заведения. Вот что такое ученая карьера с ее житейской стороны. А настоящая ученая карьера — в научных занятиях, в своем личном развитии и изложении своих взглядов — печатном или на лекциях, в необязательных доцентских лекциях в университете. Первый способ высказываться, т.е. в печати, и лучше, и симпатичнее. Быть университетским преподавателем в настоящем смысле этого слова может только профессор, потому что он читает общие, обязательные курсы и, главное, ведет практические занятия — два способа, которыми он создает своих учеников и, если он талантлив, — создает школу. Положение это лично для меня недостижимо, потому что я если даже буду доцентом, то после Платонова — приблизительно десятым или одиннадцатым кандидатом на кафедру, а это мыльный пузырь. Моя ученая карьера в моей голове. Если в этой голове есть что-нибудь, то что-нибудь и выйдет, а нет — так и нет[17].

Для многих университетских деятелей, включая и профессоров, важным ресурсом для поправки материального положения стало преподавание на (частных) Высших женских курсах. На долю младших преподавателей приходились и курсы в разных учебных заведениях (от классических гимназий и выше), включая и частные вузы — после 1905 года, а также поденная литературная работа, журналистика или редактирование периодических изданий, составление энциклопедий, пособий и справочников. Показательно, что во второй половине 1890-х годов практически одновременно в печати самими профессорами начинают резко критиковаться и гонорарный принцип, и система защит как внутренние проблемные зоны системы, введенной уставом 1884 года[18].

Демократизация университета «на входе», расширение социального состава студенчества в начале ХХ века отчасти уравновешивалось «на выходе» инкорпорированием вчерашних недовольных и нередко бунтующих студентов в средний или высший класс общества, в служилое сословие или городские элиты. Одной из возможных «форточек» для более благоприятной социальной амортизации вчерашних выпускников стали утвержденные еще Уставом 1804 года льготы при поступлении на государственную службу: диплом сразу давал его обладателю более высокий класс по Табели о рангах и вполне ощутимые стартовые привилегии перед коллегами по службе и потенциальными конкурентами[19]. Во многом эта мера была введена не столько для повышения престижа научного знания, сколько из-за необходимости сделать чиновничество более образованным и компетентным. Вопрос о служебных привилегиях студенчества — и необходимости их отмены в новой обстановке — неоднократно обсуждался при попытках реформирования российской университетской системы еще во второй половине XIX века. Деятельность специальных комиссий во главе с министром просвещения Деляновым в 1880-е годы оказалась безрезультатной[20]. Любопытно, что если Николай II явно был настроен на ликвидацию этой льготы[21](делавшей, по мнению высшего чиновничества, университет излишне привлекательным для выходцев из «низших классов»[22]), то сами профессора склонны были эту довольно архаичную черту в новых пунктах университетского устава сохранить — как, например, писал выдающийся медиевист и талантливый публицист начала ХХ века Павел Виноградов:

Эти права и преимущества университетского курса сформировались потому, что Россия нуждается для пополнения своего государственного персонала не только в людях, обладающих определенными знаниями или выдержавшими тот или иной экзамен, но прежде всего в людях с высшим образованием, с культурным достоянием, которое было бы не ниже того, какое получают руководящие люди на Западе. Приобретением этих прав университеты не принижают своих стремлений до ступеней табели о рангах, но возвышают культурное значение государственной службы и либеральных профессий. Отнятие этих прав было бы равносильно покровительству стремлениям, которые ничего общего ни с высшим образованием, ни со свободой знаний не имеют. Не мудрено, что за отнятие прав поднимаются голоса людей, не расположенных к университету и его воспитанникам. И было бы очень наивно со стороны убежденных сторонников университетов увлечься словами: «свобода слушания», «разрыв с практическими стремлениями», и сдать заслуженную университетскую позицию их врагам[23].

Удержанию этой нормы способствовала необходимость перемены всего законодательства о госслужбе (и пересмотр схожих льгот не только для выходцев из университетов, но и для выпускников отраслевых вузов и привилегированных учебных заведений). К определенным ступеням Табели о рангах были привязаны и сами преподаватели — как обладатели ученых степеней, званий и университетских должностей, от декана до ректора. Все это питало социальный престиж ученой профессии помимо заработка, но, несмотря на рост числа университетских выпускников на самом верху государственной бюрократии[24], дворянство — насколько можно говорить о нем как о единой группе — и в начале ХХ века по-прежнему не чувствовало университет «своим» институтом. Попытки отвоевать университет у радикалов, сделав его по немецкому (во многом воображаемому) образцу прибежищем «партии порядка», остались делом немногочисленных правых, которые — вопреки собственным декларациям — не столько деполитизировали университет, сколько «подогревали» внутреннюю атмосферу[25]. Не более перспективными оказались и попытки консолидировать на рубеже 1900—1910-х годов профессуру «истинно русского» направления. Заметное присутствие дворян среди преподавателей университета в начале ХХ века было обусловлено скорее притоком детей чиновников и выходцев из служилого дворянства в высшую школу, чем популярностью университетских карьер у представителей дворянства родовитого или поместного. Например, Сергею Витте, выпускнику физико-математического факультета Новороссийского университета (правда, еще в 1870-е годы), даже ссылка на родовитых дворян-профессоров Кавелина и Чичерина так и не помогла оправдать перед семьей возможный выбор профессорского поприща.

Таким образом, уже к началу попыток реформирования университета после студенческих беспорядков 1899 года преподавательский корпус Российской империи был неоднороден и иерархизирован. На заседаниях Академического союза (фактически профсоюза высшей школы) после 1905 года младшие преподаватели ставили вопрос о расширении своих прав при голосовании в университетских советах — но каждый раз эти инициативы сдерживались ординарными профессорами[26]. Когда революционная волна схлынула, положение «пасынков университета» стало обсуждаться и на страницах столичной печати[27].

Возможность преподавания в качестве приват-доцента даже без защиты магистерской диссертации (но после сдачи магистерских экзаменов), особенно привлекательная для медиков, стала в начале ХХ века дополнительным фактором превращения этих экзаменов, помимо квалификационных испытаний, в род своеобразного фильтра для воспроизводства академического корпуса. Дорогу же к профессорскому званию открывала лишь вторая, докторская диссертация — и, по сути, доступ к академическому полноправию оказывался трехступенчатым[28]. Провал на магистерских испытаниях по всеобщей истории в 1895 году стоил академической карьеры такому талантливому исследователю, как Николай Павлов-Сильванский (1869—1908), который одним из первых станет анализировать русское средневековье в категориях феодального строя. Нужно также напомнить, что выпускные экзамены по Уставу 1884 года (опять-таки по немецкому образцу) были переданы из ведения университетов в руки специальных государственных комиссий, что вызвало немало нареканий со стороны профессоров как свидетельство недоверия.

Царская власть с конца XIX века явно сдерживала по политическим причинам и количественный рост потенциально оппозиционной университетской «популяции» (студенты были слишком радикальны, а профессора — либеральны), и расширение географической сети высшей школы. Иногда властью попечителя учебного округа (при поддержке министерства) к приват-доцентуре не допускались лица еврейского происхождения, даже те, кто принял христианство![29] При этом оборотной стороной приват-доцентского «перенаселения» определенных, особенно столичных, факультетов оказался хронический недокомплект профессорских мест, особенно в периферийных университетах по целому ряду специальностей, предусмотренных штатным расписанием (пустовало в разное время от четверти до трети профессорских кафедр)[30]. В результате, по свидетельствам современников, в провинциальных университетах дореволюционной России обычной практикой стало занятие профессорских должностей магистрами, которые становились профессорами с приставкой «временно исполняющий обязанности». Это практически не сказывалось на дальнейшей карьере, выслуге лет — но денег эти преподаватели, как уже было указано, получали на треть меньше «ординариуса»[31]. Возможно, высокая планка требований (сложные магистерские испытания — магистерская диссертация — докторская диссертация) была своего рода стихийным средством саморегуляции университетского сообщества. И тут уже сказывались не только ограничивающая политика правительства, но и сдерживающие меры со стороны самих ученых[32]. Почти двадцать лет при обсуждении возможных университетских реформ вставал вопрос об упрощении доступа к профессорскому званию и соответственно — о замене двух последипломных степеней одной, но каждый раз — и в дебатах начала века, и в спорах времен первой русской революции, и в период Первой мировой войны — сторонники этой «демократизирующей» меры оказывались в уже действующем профессорском корпусе все-таки в меньшинстве[33].

Поводом для громкой полемики в прессе стала скандальная защита историком Николаем Чечулиным в 1896 году в Петербургском университете докторской диссертации о внешней политике Екатерины II[34]. Скрытым аргументом для сохранения двух степеней, очевидно, оставалось старое и по-человечески понятное правило: «Если мы смогли все это преодолеть, то и последующие должны справиться». Ссылка на западный опыт работала двояко — то в пользу одной степени (и «облегченной» диссертации вроде Ph.D.), то указанием на важность второй, повышенной по значимости Habilitationschrift в немецком случае. Более утонченный и действенный довод изложил уже в середине 1930-х в обширной записке о порядке присуждения степеней античник Сергей Жебелев:

Рассуждая беспристрастно, я стоял бы за сохранение двух степеней, то есть необходимости представления двух диссертаций. И вот по каким соображениям: у нас, при сложившихся порядках, так называемая ученая литература никогда не могла похвастать очень обильной «продукцией», и сведение ученых степеней к одной понизило бы ее еще более, так что две степени следовало бы сохранить, прежде всего в интересах науки, в особенности если бы магистры не оставались на положении каких-то пасынков, а получали бы право занимать экстраординатуры, что должно было давать им нравственное удовлетворение. А хочешь улучшить и свое материальное положение, пиши докторскую диссертацию[35].

Те же, кто слишком резво защищал вторую диссертацию вдогонку свежеиспеченной магистерской — в надежде обрести профессорское место, — вызывали упреки в скороспелости и карьеризме. Ученая аргументация полемики вокруг докторских сочинений на страницах «Журнала Министерства народного просвещения» (у гуманитариев) нередко дополнялась откровенно персональными доводами против «выскочек»[36]. Об этих социально-структурных факторах — помимо неизбежной борьбы партий или самолюбий — свидетельствуют доступные ныне историкам материалы конфиденциальных служебных документов, в особенности переписки, дневников, мемуаров (включая и членов профессорских семей)[37].

При этом и сами профессора с тревогой ставили вопрос о трудности доступа к академической карьере, признавали явную недостаточность содержания для оставленных при университете (600 рублей в год). Это делало необходимым для кандидата поиск дополнительного приработка, который мог в конце концов оказаться и основным:

Научный труд для многих талантливых молодых ученых ныне превратился в научный аскетизм, часто без надежды на лучшее будущее. Посему и университетские кабинеты и лаборатории значительно опустели, а научная работа в них увяла. Многие способные работники покидают ныне университеты, находя себе на других, практических, поприщах лучшее обеспечение и жизнь. Посему и научные силы России и поныне все еще малочисленны по сравнению со странами Запада. Необходимой полноты преподавания наук — Universitas litterarum — в наших провинциальных университетах не имеется; научная мысль развита слабо; научная литература в зародыше. В России есть крупные ученые единицы, но нет научных школ[38].

Эту констатацию современника дополняет высказанное почти с вековой дистанции соображение авторитетного историка: «Царская Россия давала великих ученых и исследователей, но не смогла обеспечить развитие стабильной университетской системы и удовлетворительной системы академических специальностей»[39].

II

Талантливый украинский историк, фольклорист и археолог Виктор Петров, он же автор замечательных интеллектуальных романов, опубликованных под псевдонимом В. Домонтович, напечатал уже после конца Второй мировой войны в одном из украинских эмигрантских журналов замечательное мемуарное эссе-диптих «Болотяна Лукроза»[40]. Как выяснится через несколько лет, он с конца 1941 года был тайным агентом НКВД среди немцев и украинских активистов в оккупированном Киеве и затем в западной зоне разделенной Германии. И незадолго до таинственного и явно недобровольного возвращения в СССР Петров, после довольно успешной советской академической карьеры в Киеве в 1920—1930-е годы, со смешанными чувствами вспоминал о друзьях-неоклассиках и днях университетской юности:

У студентов философского факультета было только две возможности, одна — напрягая все свои духовные способности, ценой величайших усилий, обеспечить себе путь в профессуру, другая — пассивное погружение в глухую безвестность провинциального учительства.

Путь к профессуре был четко начертан. Он начинался с написания медальной работы на предложенную факультетом тему. Тому, кто претендовал стать профессорским стипендиатом, нужно было получить золотую медаль, именно золотую, и ни в коем случае не серебряную, ибо серебряная ничего не гарантировала. <...> Оставленный при университете держал магистерские экзамены. После двух вступительных лекций он получал звание приват-доцента. Все это требовало колоссального напряжения умственных сил, тотальной мобилизации всех духовных ресурсов. Не все выдерживали. Часто чрезмерные усилия губили человека. Уничтожали его. <...>

Те, кто выдержал первые испытания, написав медальную работу и добившись оставления при университете, в большинстве случаев не выдерживали вторых. Успешно пройдя магистерские экзамены и получив доцентуру, они сдавали. Их силы были исчерпаны. Они уже отдали все, что могли отдать, и превращались в ничто. Диссертации оставались ненаписанными. Опустошенные, они замолкали. Должен ли я теперь вспоминать фамилии, называть имена?[41]

Здесь Петрова явно подвела память: конечно, в годы Первой мировой войны он заканчивал историко-филологический факультет Императорского университета Святого Владимира в Киеве (и был одним из 17 оставленных для подготовки к профессорскому званию при своем научном руководителе А.М. Лободе).

Киев здесь — не просто условная географическая точка. Пожалуй, именно там, в средоточии будущих имперско-национальных конфликтов, внутриуниверситетские напряжения чувствовались и сказались даже острее, чем в столичных центрах. К этому добавлялись периодические кампании против заподозренных в украинофильстве или потенциальном сепаратизме, симпатии к австрийской или польской «интриге»[42]. В 1880-е годы нравы провинциального университетского сообщества, малопочтенные связи с киевской «теневой» городской политикой и торговой верхушкой живописал в своем подробном дневнике профессор-юрист Александр Кистяковский (отец известного философа-правоведа и украинофила Богдана Кистяковского)[43]. Схожих киевских героев и университетскую среду на рубеже веков, увиденную скептическими глазами радикального студента, описывал в мемуарах начала 1920-х годов будущий видный советский публицист Давид Заславский[44].

Напомним, что с Киевом начала ХХ века были связаны, с одной стороны, такие видные авторы «Вех», как Николай Бердяев и преподававшие соответственно в университете и политехническом институте Евгений Трубецкой и Сергей Булгаков[45], а с другой — Павел Блонский и Густав Шлет, ученики психолога Георгия Челпанова. Притом и Шпет, и Блонский, переехавшие затем в Москву и оставившие оригинальный вклад в историю философии и педагогику, несмотря на все различие их послереволюционных карьер, были в годы университетской молодости очень тесно связаны с левой политикой (вплоть до арестов и высылки из города). Будущий ближайший сподвижник Крупской и автор радикальных манифестов о необходимости «революции в науке», Блонский оставил мемуары, где весьма критически отзывался об университетской среде, особенно московской, связанной с Л.М. Лопатиным[46]. Напомним, что университетские карьеры в столицах были весьма затруднены и для молодых тогда редакторов философского журнала «Логос», обладателей докторских степеней немецких университетов — вроде Федора Степуна или Сергея Гессена.

Накопленный заряд структурных, социальных и даже экономических противоречий начал резонировать в российских университетах уже с марта 1917 года. Не внес мира в ряды преподавателей и оправданный шаг по возвращению в университеты профессоров, уволенных при Льве Кассо (в 1911— 1914 годах) или ушедших из университета в знак протеста; вдобавок своих постов лишились преподаватели, через головы университетских советов назначенные этим «реакционнейшим» министром[47]. Ведомство образования летом 1917 года (при товарище министра Вернадском) провело законодательное положение о штатной доцентуре, но попытки возродить полувековой давности принцип защиты диссертации venia legendi (только по представлении текста, без многосложных экзаменов) натолкнулись в октябре того же переломного года на сопротивление большинства университетских советов[48].

Еще недавно вполне умеренные и лояльные профессора окраинных университетов, вроде Киевского или Одесского, уже весной — летом 1917 года обнаруживали себя на правом фланге резко переменившейся общественной жизни, нередко злорадно наблюдая просчеты или бессилие своих либеральных коллег-кадетов, которым не по плечу оказывалась слишком долго ожидаемая власть[49]. Растерянность перед стремительно разворачивающимися событиями царила отнюдь не только справа. Если общестуденческий съезд летом 1917 года не смог принять никаких резолюций[50], то члены нового форума воссозданного Академического союза, как и в 1905—1906 годах, сделав шаги навстречу требованиям младших преподавателей, в то же время негативно высказались о возможности студентов участвовать в управлении университетами на правах членов советов[51]. Видный историк идейной жизни XVII века, киевский профессор Евгений Спекторский даже в эмиграции вспоминал о событиях 1917 года и столкновениях с радикальными студентами все так же болезненно:

Первая встреча комиссии со [студенческим] коалиционным комитетом протекала очень драматично. Один студент, потрясая кулаками, кричал нам: «Мы вас никогда не уважали и не будем уважать». На [геолога профессора] Лучицкого это произвело такое впечатление, что он расплакался и отказался от участия в собраниях. Вместо него председателем от профессоров был выбран я. <...>

Был еще один эпизод, в котором я принял участие. У профессорского подъезда было вывешено за подписью коалиционного комитета какое-то оскорбительное для профессоров объявление. Входившие в университет читали его и уныло шли дальше. Меня же это объявление так возмутило, что я сорвал его. Некоторые профессора были так запуганы, что усмотрели в этом моем действии проявление какого-то необыкновенного мужества, хотя студенты не только не отомстили мне за это, но, по-видимому, даже отнеслись к этому одобрительно. В нашей соединенной комиссии начались тягостные препирательства со студентами по поводу их требований. Они настаивали на включении в заседания факультетов и совета их представителей, хотя бы всего одного и доказывали, что это не опасно, ибо он всегда будет в меньшинстве. Мы уже объясняли им, что представитель, хотя и в единственном числе, всегда будет говорить от имени всей студенческой массы, что ему будет трудно участвовать в принятии педагогических мер против его неуспевающих в учебных занятиях товарищей и что ему придется признать свою полную некомпетентность при обсуждении ученых достоинств кандидатов на вакантные кафедры[52].

Главный конфликт в Киеве вспыхнул вокруг фигуры ректора, политэконома по специальности Николая Мартиниановича Цытовича (1861—1919), который, согласно мемуарам Спекторского, ранее вполне ладил с молодежью, но теперь стал чуть ли не символом «охранительства». В сентябре 1917 года дело дошло до того, что студенты фактически не пустили ректора в университет, о чем он сам детально сообщал в меморандуме в петроградское Министерство просвещения:

На другой день, 11 -го сентября, когда назначено было начало занятий в университете, я в сопровождении проректора В.В. Карпеки и декана юридического факультета Е.В. Спекторского подошел к профессорскому входу и увидел значительную группу студентов (человек 40—50), заграждавшую вход. Один из студентов заявил мне, что он является представителем совета старост, и спросил меня, желаю ли я войти в университет как профессор, или как ректор, и когда я ответил, что желаю войти и как профессор, и как ректор, студент заявил мне, что я не могу быть пропущен, так как студенчество желает участвовать в выборах должностных лиц университета, я же был выбран без участия студентов и вопреки воле студентов. Тогда я спросил его, будет ли применена сила для того, чтобы не допустить меня войти в университет, и услышал в ответ, что совет студенческих старост сам не будет препятствовать входу моему в университет, но если я туда войду, то студенческие старосты снимают с себя ответственность за то, что может произойти.

Заключив из этих слов, что мое появление в университете может вызвать со стороны студентов какие-либо эксцессы, я решил воздержаться от посещения университета в этот и в ближайшие дни и о всем случившемся письменно донес Совету, прося его собраться под председательством старейшего из деканов для обсуждения создавшегося положения дел. Совет постановил обратиться к студентам с увещанием <...> и собрать факультетские собрания студентов для обсуждения, совместно с профессорами, создавшегося положения. Студенты же с своей стороны решили на сходке, состоявшейся 12-го сентября, провести референдум о начале занятий[53].

Полная неопределенность ситуации в стране отразилась и на том, что вопрос о начале учебного года летом — осенью 1917-го в вузах решался на местах и во многом стихийно[54]. В своих мемуарах Спекторский описывал визит в осенний Петроград, откуда последний министр просвещения Временного правительства Сергей Салазкин (либеральный профессор, бывший руководитель Женского медицинского института в Петрограде) не слишком успешно пытался уладить положение дел в Киеве:

Петербург производил зловещее впечатление. Днем по городу носились автомобили с вооруженными седоками более или менее ломброзовского вида. Вечером город погрузился во мрак во избежание неприятельского воздушного нападения <...> На следующий день я отправился в министерство, где встретился с киевскими коллегами. Министр принял нас всех сразу. Выслушав наши жалобы, он бессильно развел руками, чтобы нас утешить, сказал, что чего доброго его самого вскоре заставят выйти с метлой подметать улицы. Служитель принес всем нам стаканы с пустым жидким чаем. Министр замялся. Вынул из жилетного кармана коробочку с крохотными кусочками сахара и протянул ее нам. Каждый из нас взял всего по кусочку, выбирая самый маленький[55].

В Киевском университете в 1917—1920 годах как будто максимально сфокусировались процессы, общие для всей системы высшего образования бывшего имперского пространства: противостояние внутри университета, политические и национальные конфликты, становление новых типов организации науки, демократизация в самых неожиданных и почти гротескных формах, скандалы и примирения. Можно вспомнить хотя бы громкое для той среды дело историка Евгения Сташевского, прямо накануне Февраля публично обвиненного в краже документов из московских архивов (то ли ради научной карьеры, то ли в политических целях)[56]. Профессорский совет, вначале никак не хотевший уступать студентам, все-таки нашел возможность компромисса в вопросе о ректоре (с весны 1918-го и до конца Гражданский войны им оставался как раз Спекторский). Помимо проблем со студенчеством уже летом 1917 года профессора в Киеве столкнулись с необходимостью отстаивать «общерусские» принципы, принимая обращения против начавшейся украинизации «Южного края» — эта политика пока еще оставалась на уровне деклараций или выступлений набиравших силу школьных активистов[57]. В этом киевлян поддерживали их коллеги (хотя, конечно, далеко не все) из университетов Одессы, Харькова и Нежинского историко-филологического института, где в живописных гоголевских местах десятилетиями тренировали казеннокоштных преподавателей ненавистной гимназической классики. И все же мало кто мог предположить летом — осенью 1917 года, сколь «вегетарианскими» покажутся эти столкновения уже совсем скоро, когда рядом с Университетом Святого Владимира появится университет национальный, одни студенты будут гибнуть от пуль наступающих большевиков под знаменами Центральной Рады, а другие в конце концов останутся на стороне красных. Часть преподавателей университета, особенно из доцентов и недавних профессоров, с теми или иными оговорками присоединилась к украинским политическим силам — например, ученик Владимира Перетца Иван Огиенко (будущий митрополит автокефальной церкви), философ Василий Зеньковский[58] или правовед Богдан Кистяковский. Летом — осенью 1918 года Украинскую академию наук, сохранившуюся затем и при большевиках, будет активно создавать бывший член кадетской партии Владимир Вернадский. Гражданская война, как ни парадоксально, дала мощный выход институциональному строительству в академической сфере и открытию новых университетов, но отнюдь не способствовала укреплению долгосрочной, а не «попустительской» — пока не дошли руки у власти — автономии высшей школы[59].

В спорах с «реакционными» — впрочем, кавычки тут можно было бы и снять — профессорами в Киеве уже в 1917 году проявили себя и один из лидеров младших преподавателей математик Отто Шмидт, и юные студенты-философы, ученики Зеньковского (и будущие известные советские профессора) Валентин Асмус и Михаил Дынник[60]. Современники и единомышленники героев «Белой гвардии» Булгакова, еще недавно полноправные и грозные профессора, начнут распродавать библиотеки и подрабатывать ручным трудом, чтоб не умереть с голоду, а часть из них, вроде записного «украиноеда» и черносотенца профессора Тимофея Флоринского или давнего украинофила Владимира Науменко, министра просвещения в последнем кабинете гетмана Скоропадского, погибнет от рук чекистов[61]. Потери университетского сообщества тех грозных лет были обусловлены не только политическими репрессиями или эмиграцией, но и голодом и болезнями, которые унесли жизни не только киевлян Юлиана Кулаковского или уже упомянутого Николая Цытовича, но и их куда более известных и либеральных петроградских коллег — Алексея Шахматова и Александра Лаппо-Данилевского (если говорить о самых известных именах из печального списка потерь русской науки тех лет[62]).

III

Радикальные перемены в высшей школе на территории, подконтрольной большевистской власти, были связаны со структурными изменениями — принципиальной отменой ограничений на доступ в вузы и ликвидацией десятилетиями закреплявшихся форм иерархии внутри преподавательского корпуса. Июльские и сентябрьские совещания 1918 года представителей профессоров с руководством Наркомпроса несколько остудили общий реформаторский пыл, но принцип «декастизации»[63] университета оставался для новой власти абсолютной ценностью. Отчасти в этом сказались многолетние мытарства в ожидании кафедр бывших младших преподавателей (они теперь как раз оказались во главе дела образования), а также неприязненные отношения с большинством коллег у тех профессоров, вроде астронома П.К. Штернберга или юриста М.А. Рейснера, кто активно и деятельно поддерживал Ленина и Луначарского, работая в Наркомпросе. Против профессоров активно шла в ход классовая риторика. Нужно было отобрать эксклюзивный доступ к знаниям (и к распределению их) у тех, кто — подобно эксплуататорам — рассматривал свои ученые достоинства как пожизненную привилегию. Все эти накопленные ценности подлежали пересмотру — и перераспределению[64].

Согласно декрету от 1 октября 1918 года, все прежние степени и звания ликвидировались и заменялись категориями профессора и преподавателя в зависимости от стажа. И хотя конкурс на замещение должностей в вузах, объявленный осенью 1918 года[65] для тех, кто преподавал более десяти лет, вопреки ожиданиям инициаторов пока оставил большинство преподавателей на своих местах, руководством российского Наркомпроса сразу по окончании Гражданской войны был взят курс на советизацию высшей школы (самым активным его проводником был заместитель Луначарского историк Михаил Покровский, выходец из радикальной приват-доцентской когорты). Ситуация особенно обострялась весной 1921 и 1922 годов в результате забастовок в вузах в связи с принятием нового университетского устава[66], после вмешательства руководства РКП(б). Самым радикальным вариантом решения проблемы оказался как раз украинский, где университеты в конце 1920 года были попросту ликвидированы, а вместо них была создана сеть высших педагогических институтов (с двумя факультетами — соцвоспитания и профвоспитания)[67]. Архитектором этой системы был выпускник восточного факультета Петербургского университета эстонец Ян Ряппо. Смягчением такого крутого поворота отчасти стало создание в Украине специализированных научно-исследовательских кафедр, комбинирующих черты аспирантуры и собственно академического института[68]. Близкую к украинскому опыту установку на профессионализацию высшей школы открыто поддерживали и в Главпрофобре — подразделении Наркомата просвещения, курировавшем вузы, — во главе которого были Отто Шмидт и Евгений Преображенский:

Создавая свои интеллигентные кадры, обучаясь в высших и средних школах, пролетариат естественно стремился изменить и систему этой школы и сблизить ее организации со своими руководящими организациями, партийными и профсоюзными — и пожалуй, в особенности профсоюзными, поскольку новое строение жизни должно было идти, в соответствии с потребностями нового руководящего класса, в профессиональном и техническом направлении. <...> Отехничение, опрактичение и орабочение по составу — вот формула, которая может передать первоначальное основное стремление русской революции в области школы, отражающееся и на позднейшем построении школьной системы[69].

В целом же, вопреки активной социальной политике демократизации студенческого контингента (включая идеологически мотивированную чистку 1924 года[70]), рассорить академическую молодежь в начале и первой половине 1920-х годов со старшими коллегами не удалось. Несмотря на поощрение сверху, так и не смогла обрести ожидаемого властями влияния группа «левой профессуры» (к ней примыкали и видный некогда левый кадет Николай Гредескул, и монархически настроенный славяновед Николай Державин, и историк революционного движения Михаил Лемке[71], и ученые из радикальной внеакадемической интеллигенции вроде биохимика Александра Баха или защитника сменовеховства этнографа Владимира Богораза). Знаменитая высылка 1922 года и выборочные репрессии ОГПУ против отдельных членов академического сословия последовательно увязывались с борьбой против автономных организаций профессуры и любых попыток институционализации людей знания помимо официальных учреждений[72]. Разрешенные же профессиональные союзы с заметным руководящим весом большевиков (секции научных работников внутри отраслевого профсоюза деятелей просвещения) оказались довольно эффективной школой лояльности новому строю — где в президиуме мирно заседали рядом академик Ольденбург, большевики Мицкевич и ректор МГУ историк Волгин, а также недавний «буржуазный» министр Салазкин[73].

Но как же тогда сказывались базовые структурные противоречия старших и младших в университете? Эти конфликты оказывались теперь скорее идеологическими и культурными, нежели групповыми и поколенческими, как раньше. Действительно, в годы нэпа, после крушения прежнего жизненного мира в эпоху Гражданской войны, для носителей профессионального знания вопреки декларируемому эгалитаризму были отчасти восстановлены прежние привилегии[74]. После недавних пайков и недоедания зарплаты «спецов», как их стали тогда называть, ощутимо росли, но быстрее всего как раз благодаря государственной службе, а не собственно преподаванию, на что обращали внимание и члены официальных профсоюзов:

…заработок отдельных работников, всецело отдающих свой труд высшей школе <...>, все же остается ниже ставок квалифицированных специалистов: инженеров, химиков, агрономов, банковских служащих и прочих, занятых в так называемых производственных наркоматах. Это обстоятельство и является причиной того, что большинство профессоров, имеющих хотя бы малейшую возможность приложить свои знания в области того или иного производства, предпочитают не загружать себя учебной работой по высшей школе, но, стремясь лишь не порывать связи с ней, материальное свое благополучие строят на заработке в предприятиях ВСНХ, Наркомзема или НКВнешторга. <...> Союз работников просвещения неоднократно в ряде печатных выступлений и докладных записок указывал на вредность и опасность для развития науки в республике такого рода совместительства[75].

Уже в относительно либеральные 1920-е годы чисто экономический критерий (величина оклада) перестал быть главным мерилом социальной дифференциации внутри университета — на фоне разнообразной, градуированной и подвижной системы льгот, полномочий и новых иерархий. При этом власть выбирала разнообразные риторические стратегии объяснения неравенства или явлений, которые, с точки зрения ее же установок, относились к буржуазным или даже феодальным порядкам (вроде возвращения платы за обучение или ограничения по доступу в вузы, вопреки прежним широковещательным декларациям о всеобщности и бесплатности образования)[76]. Если на самых первых этапах большевистской политики классовый подход оборачивался неравенством в пользу «низших классов», то с 1923—1924 годов научные работники и преподаватели стали в ряде случаев — снабжения по линии ЦЕКУБУ, преференций по приемусвоих детей в вузы и так далее — приравниваться к рабочему классу, обходя «простых» служащих. Преподаватели-политехники в середине 1920-х годов даже ставили вопрос в духе тогдашней «смычки»: «.раз крестьянству даются права и делаются уступки, то чем профессора хуже крестьянства»[77].

Но и в условиях нэпа преимущества интеллигенции оказывались предметом критики и подозрения для «неистовых ревнителей» слева — и снизу. Этот аккумулировавшийся к началу «великого перелома» потенциал «культурной революции» в образовательной системе против восстановившегося истеблишмента проницательно анализировали еще в 1970-х Шейла Фицпатрик и ее единомышленники[78]. Врагом профессуры оказывались теперь не коллеги — младшие преподаватели, а в первую очередь студенты или выдвиженцы, делавшие «общественную» или административную карьеру в вузах. Знаменитые «красные профессора» воспитывались отдельно от общей университетской или педагогической среды[79]. Мемуары или заметки современников сохранили пестрые картины вузовской жизни первых советских десятилетий, когда прежние профессора должны были принимать экзамены у облаченных немалой властью комсомольцев, которых эти же «старики» явно недолюбливали и побаивались[80]. Авторитет и полномочия профессоров в обновленных университетах были довольно условными и распространялись больше на содержание преподавания, чем на учебный процесс в целом — да и то скорее в курсах, далеких от идеологизированной современности[81]. Подбор профессоров зависел в конечном счете не от их квалификации, заслуг, степеней или выбора коллег, но от Государственного ученого совета при Наркомпросе[82], который вмешивался в кадровые дела куда чаще дореволюционных попечителей или товарищей министра.

Также вопреки первоначальной эгалитарности эпохи «бури и натиска» в вузы возвращалась академическая дифференциация и иерархия преподавателей, не связанная с одной только выслугой лет. Несмотря на отмену званий и степеней, сами защиты «квалификационных работ» (иногда и в традиционной форме диспута) продолжались и после осени 1918 года — как это было с работой Питирима Сорокина «Система социологии» (1920)[83]. В биографической литературе о Викторе Жирмунском книга «Байрон и Пушкин» (1924) именуется докторской диссертацией, «несмотря на то что официально защита и присвоение ученых степеней были в то время отменены»[84]; греческому роману была посвящена диссертация Ольги Фрейденберг, защищенная по инициативе Н.Я. Марра в ИЛЯЗВе[85]. Для подготовки новых вузовских и академических кадров с 1924 года стал действовать институт аспирантуры (вместо прежних «оставленных при кафедре» и профессорских стипендиатов)[86], но окончание курса увязывалось с написанием квалификационных работ лишь спорадически. В исследовательской среде ключевым стало разделение на научных сотрудников 1-го и 2-го разряда, но переход из одного в другой до середины 1930-х годов был увязан со стажем, штатными вакансиями и распоряжениями Государственного ученого совета при Наркомпросе, а не с подготовкой диссертации. И все-таки традиция написания диссертационных сочинений и присвоения степеней была достаточно сильной, и в документах Ленинградского университета дела о присвоении соответствующих научных «градусов» фигурируют уже с 1931 года[87]. На Украине, вопреки тамошней установке на техническую или педагогическую специализацию высшей школы, докторские степени официально остались в законодательстве и практике, но еще большую научно-воспитательную, а не только символическую роль играли так называемые «промоционные работы» для новых и молодых сотрудников на научно-исследовательских кафедрах[88].

Уже в 1934 году, после «великого перелома» и одновременно с восстановлением нарушенного бесконечными реорганизациями нормального режима деятельности высшей школы, были возвращены ученые степени и заново, как до 1917—1918 годов, запущена поточная практика защит диссертаций[89]. При этом в первые полтора года большинство степеней ученые в вузах и академических институтах получали без защиты диссертаций (а некоторые добавляли к дореволюционным степеням, явно на всякий случай, еще и советскую)[90]. Это нововведение показательно связывалось с унификацией, стандартизацией и централизацией советской университетской системы[91]. Принцип единой вертикали внутри вуза, ректорское единоначалие, прекращение вмешательства профсоюзных и комсомольских органов в учебные дела, восстановление университетов на Украине — все эти меры не случайно совпали тогда во времени, подобно тому как в начале марта 1921 года были разом провозглашены создание ИКП, реорганизация факультетов общественных наук, введение обязательного набора общественных дисциплин для всех вузов и началась реализация нового положения о высшей школе.

Заложенная еще в начале 1920-х система льгот и набавок для научного персонала была своего рода компенсацией убытков времен Гражданской войны — тот статус, который раньше так или иначе обеспечивался штатным окладом старого университета, теперь приходилось восполнять спецраспределением и льготами в рамках централизованной системы. Показательно, что вопросы экономического положения преподавателей и внутреннего устройства университетов, которые раньше были предметом публичной полемики — их обсуждали ведущие профессора на страницах авторитетных толстых журналов, — уже во времена нэпа стали внутренним делом прослойки «спецов», освещавшимся юристами вроде Иосифа Ананова или Всеволода Дурденевского, но уже только в качестве экспертов по законодательству, а не «свободных умов»[92].

Знаменитой жилищной привилегией для научных работников (позднее — кандидатов наук) стало право на дополнительную комнату или 20 м2 жилплощади, закрепленное в советском законодательстве с начала 1920-х годов и не раз подтверждавшееся в дальнейшем[93]. Эта комната времен массовых мобилизаций и жилищного дефицита — после всех революционных реквизиций и нэповских «самоуплотнений» — явно оказалась захудалой наследницей дореволюционной профессорской многокомнатной квартиры с кухаркой и горничной, на которую перед революцией обычно вполне хватало профессорского оклада.

Так или иначе, прежние линии размежевания внутри университета уже в первой половине 1920-х годов серьезно видоизменились и стали вычерчиваться по-иному. И эта перемена продолжала сказываться и после очередной пертурбации эпохи советского «большого скачка» и форсированной индустриализации. При большевиках фигура нужного властям эксперта заслонила категорию профессионала как члена определенной группы с автономией, социальными границами и гарантиями, устойчивостью и т.д. Могут ли эксперты и служащие в авторитарном государстве группироваться по степени их академической или социально-иерархической дифференциации? И потому для послереволюционного периода очень важный вопрос о факторах размежевания «старших» и «младших» преподавателей заметно усложняется. Высказанное выше допущение, будто в годы нэпа практики солидарности в изрядно затронутом Гражданской войной преподавательском корпусе во многом заместили прежние поколенческие и идейные расхождения, пока остается скорее рабочей гипотезой. Как «тлели» или, наоборот, окончательно затухали в советских условиях прежние академические разногласия и обиды; как эта солидарность проявлялась вопреки надеждам властей на вечный конфликт поколений, старого и нового; как все это уживалось с очевидным расхождением профессоров старой школы с советскими выдвиженцами — все эти стороны жизни советской академической среды нуждаются еще в дополнительном освещении и дальнейших разысканиях.

* * *

Устойчивость советской вузовской системы, которая в основных организационных параметрах удержалась с середины 1930-х до конца 1980-х годов, не может объясняться только репрессивной составляющей или идеологическими факторами. Необходимость профессионализма и внутренних градаций преподавательского корпуса обеспечивала новая система аттестации — хотя элемент паранаучного, доктринального знания в ряде гуманитарных дисциплин (и отдельных участках естествознания вроде лысенковской агробиологии) был очевиден. После антикосмополитской кампании конца 1940-х годов — резкой вспышки противостояния части нового послевоенного поколения вузовских выдвиженцев старым профессорам с дореволюционными корнями, по модели «великого перелома»[94], — явного структурного конфликта старших и младших в университете оттепельных и застойных времен, судя по всему, больше не наблюдалось. «Советские мандарины», описанные вслед за Ф. Рин- гером в работах Даниила Александрова[95], и кандидаты на эти ведущие позиции были уже достаточно однородны в социальном отношении. При том что в отличие от 1920-х годов многие из вузовских работников были членами партии, эта однородность в идейном плане поддерживалась, с одной стороны, скрытой оппозицией прямому вмешательству партийных органов, с другой — неприятием явного разрыва с существующим порядком вещей (в виде диссидентства или эмиграции). В отличие от ранних советских лет об университетском прошлом уже можно было мыслить в позитивном ключе, с точки зрения преемственности с традициями начала века, уже не только революционными. И эта изобретенная память о правах и свободах «старого» университета заслонила на более чем полувековой дистанции уже много раз забытую реальность острых внутренних конфликтов и неоднозначной динамики высшей школы позднеимперской России[96].

Карьеры и распределение иерархий в советских вузах со времен Луначарского и Покровского только отчасти определялись академическими заслугами (добротными диссертациями, глубокими лекциями или блестящими статьями), гораздо чаще решающим тут становился запас не научного, а административного капитала — в терминологии Пьера Бурдьё. Заведование кафедрой, деканство или ректорство, близость к властной элите на региональном уровне сулили любому ученому гораздо больше ресурсов и в профессиональном смысле.

В качестве завершающей виньетки можно указать на характерный эпизод из переписки Сталина и Молотова в конце 1946 года, когда вождь резко одернул главного советского дипломата, вздумавшего слишком заметно выразить советским академикам радость по поводу присоединения к их корпорации (кстати, на год позже самого Сталина):

Я был поражен твоей телеграммой в адрес Вавилова и Бруевича по поводу твоего избрания почетным членом Академии наук. Неужели ты в самом деле переживаешь восторг в связи с избранием в почетные члены? Что значит подпись «Ваш Молотов»? Я не думал, что ты можешь так расчувствоваться в связи с таким второстепенным делом, как избрание в почетные члены. Мне кажется, что тебе как государственному деятелю высшего типа следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве. Вероятно, ты будешь недоволен этой телеграммой, но я не могу поступить иначе, так как считаю себя обязанным сказать тебе правду, как я ее понимаю[97].

В отличие от дореволюционного университета с его довольно широкой автономией, где обретение академических степеней и званий обеспечивало их обладателям и социальный успех, и путь наверх (в первую очередь — получение вожделенной ординарной профессуры), в советское время ведущим дифференцирующим фактором в мире знания выступило именно административное и идейно-политическое ранжирование[98].

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Этот стереотип был сознательно нарушен авторами коллективной монографии, на выводы которой мы опираемся далее в статье: Университет и город в России (начало ХХ века) / Под ред. Т. Маурер и А. Дмитриева. М.: Новое литературное обозрение, 2009.

2) Для реконструкции общего контекста см.: Расписание перемен: Очерки истории образовательной и научной политики в Российской империи — СССР (конец 1880-х — 1930-е годы) / Ред. А.Н. Дмитриев. М.: Новое литературное обозрение, 2012 (особенно статьи В. Рыжковского о специальном образовании и И.В. Сидорчука и Е.А. Ростовцева о негосударственном высшем образовании).

3) См. исследования сибирских историков из ранней советской интеллигенции, инициированные еще В.Л. Соскиным в 1960—1970-е годы: Красильников С.А, Соскин В.Л. Интеллигенция Сибири в период борьбы за победу и утверждение Советской власти, 1917 — лето 1918. Новосибирск: Наука, 1985; Дискриминация интеллигенции впосле- революционной Сибири (1920—1930-е гг.) / Под ред. С.А. Красильникова. Новосибирск: Институт истории РАН, 1994; Пыстина Л.И. «Буржуазные специалисты» в Сибири в 1920-е — начале 1930-х гг.: (Социально-правовое положение и условия труда). Новосибирск: Институт археологии и этнографии РАН, 1999; Ус Л.Б, Ушакова С.Н. Научно-педагогические кадры // Интеллигенция Сибири в первой трети XX века: Статус и корпоративные ценности. Новосибирск: Сова, 2007. С. 103—184.

4) См.: Jarausch K.H. Graduation and Careers // A History of the University in Europe / Ed. Walter Ruegg. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. Vol. 3: Universities in the Nineteenth and Early Twentieth Centuries (1800—1945). P. 364—393.

5) О полемическом контексте написанной в заключении статьи Писарева, опирающейся и на авторские воспоминания о прослушанных в Петербургском университете курсах, см. комментарии в: Писарев Д.И. Наша университетская наука // Писарев Д.И. Полное собрание сочинений и писем: В 12 т. М.: Наука, 2002. Т. 5. С. 393—401, 420—438.

6) См.: Иванов А.Е. Мир российского студенчества: Конец XIX — начало XX века. М.: Новый хронограф, 2010. С. 314—323 (послесловие: «Прав ли был А.С. Изгоев?»).

7) Могильнер М. Мифология «Подпольного человека»: Радикальный микрокосм в России начала ХХ века как предмет семиотического анализа. М.: Новое литературное обозрение, 1999; Morrissey S. Herald of Revolution: Russian Students and the Mythologies of Radicalism. Oxford: Oxford University Press, 1998; Gerasimov I. Modernism and Public Reform in Late Imperial Russia: Rural Professionals and Self-Organization, 1905—1930. Houndmills: Palgrave Macmillan, 2009.

8) Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX — начала XX вв.: Социально-историческая судьба. М.: РОССПЭН, 1999; Он же. Студенческая корпорация России конца XIX — начала XX вв.: Опыт культурной и политической самоорганизации. М.: РОССПЭН, 2004; Он же. Еврейское студенчество в Российской империи начала XX века: каким оно было? Опыт социокультурного портретирования. М.: Новый хронограф, 2007.

9) Кроме «локальных» статей в монографии «Университет и город» см. исследования Гвидо Хаусманна (Hausmann G. Universitat und stadtische Gesellschaft in Odessa, 1865—1917: Soziale und nationale Selbstorganisation an der Peripherie des Zarenreic- hes. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1998; Idem. Lokale Offentlichkeit und stadtische Herrschaft im Zarenreich: Die ukrainische Stadt Charkiv // Stadt und Offentlichkeit in Ostmitteleuropa, 1900—1939: Beitrage zur Entstehung moderner Urbanitat zwischen Berlin, Charkiv, Tallinn und Triest / Hg. Andreas R. Hofmann, Anna Veronika Wend- land. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2002) и цикл работ петербургского историка Евгения Ростовцева: Ростовцев Е.А. Академическая корпорация Санкт-Петербургского университета в начале XX в.: Отношение к власти и гражданскому обществу // «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы XVIII — начала XX в. / Сост. А.Ю. Андреев. М.: РОССПЭН, 2009. С. 139— 156; Он же. «Борьба за автономию»: Корпорация столичного университета и власть в 1905—1914 гг. // Journal of Modern Russian History and Historiography. 2009. Vol. 2. P. 75—121; Он же. 1911 год в жизни университетской корпорации: (Власть и Санкт-Петербургский университет) // Кафедра истории России и современная отечественная историческая наука / Отв. ред. А.Ю. Дворниченко. СПб.: ЕУСПб, 2012. С. 473—507 (= Труды кафедры истории России с древнейших времен до XX века. Т. III); Он же. Испытание патриотизмом: Профессорская коллегия Петроградского университета в годы Первой мировой войны // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М.: URSS; ЛКИ, 2009. Вып. 29: Мир и война: Аспекты интеллектуальной истории. С. 308—324; Он же. «Университетский вопрос» и Государственная дума (1906—1911 гг.) // Таврические чтения — 2008: Актуальные проблемы истории парламентаризма в России: Всероссийская научно- практическая конференция, 16 декабря 2008 года / Под ред. А.Б. Николаева. СПб.: Музей истории парламентаризма в России при МПА СНГ, 2009. С. 98—133.

10) Maurer T. Hochschullehrer im Zarenreich: Ein Beitrag zur Russischen Sozial- und Bil- dungsgeschichte. Koln; Weimar; Wien: Bohlau, 1998; Kassow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1989. Этим исследованиям явно проигрывает книга: Никс Н.Н. Московская профессура во второй половине XIX — начале ХХ века: Социокультурный аспект. М.: Новый хронограф, 2008.

11) К вопросу о профессорских штатах Императорских российских университетов. М., 1914. С. 7. Ср.: Докладная записка о положении младших преподавателей и оставленных при университете историко-филологического, физико-математического и юридического факультетов Императорского Московского университета. Сергиев Посад, 1916. С. 3—4.

12) Грибовский М.В. Материальный достаток профессоров и преподавателей университетов России в конце XIX — начале XX в. // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 349 (август). С. 76—80. Важные сведения приведены в кн.: Бон Т. Русская историческая наука (1880—1905 г.). Павел Николаевич Милюков и Московская школа. М.: Олеариус Пресс, 2005. С. 34—44. См. также: Даценко I. 1нститут приват-доценпв та пщготовка молодих науковщв в утверситетах Росшсько! 1мпери: (Друга половина Х1Х — початок ХХ статття) // Вгсник Ктвського национального утверситету iменi Тараса Шевченка. Iсторiя. 2009. № 98. С. 9—13 (доступно по адресу: papers.univ.kiev.ua/istorija/articles/The_institute_of_private_docents_and_training _of_young_scientists_in_the_Russian_empire_s_universities_second_half_of_the_XIX_ th_beginning_the_XX_th_century 16632.pdf (дата обращения: 18.07.2013)).

13) Кареев Н.И. Профессорский гонорар в наших университетах: Письмо в редакцию // Вестник Европы. 1897. № 11. С. 384—398; Он же. Заключения университетских советов о системе гонорара // Вестник Европы. 1898. № 1. С. 394—397; Миклашевский Н. К вопросу о профессорском гонораре: (Статистическая справка) // Образование. 1897. № 12. С. 1—20.

14) Петражицкий Л.И. Университет и наука: Опыт теории и техники университетского дела и научного самообразования. СПб.: Типография Ю.Н. Эрлих, 1907. Т. 2. С. 534 (примеч.).

15) Кулаковский Ю.А. Гонорар в русских университетах. Киев, 1897. О его биографии: Пучков А.А. Юлиан Кулаковский и его время: Из истории антиковедения и византинистики в России. Киев: НИИТИАГ, 1999.

16) Багалей Д. Экономическое положение русских университетов. СПб.: Типография товарищества «Общественная польза», 1914 (оттиск из «Вестника Европы»).

17) Александр Евгеньевич Пресняков: Письма и дневники, 1889— 1927. СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 66—67 (письмо от 7 декабря 1892 года). О трудностях карьеры самого Преснякова, защитившего магистерскую диссертацию только 17 лет спустя, в 1909 году, см.: Брачев В.С. А.Е. Пресняков и петербургская историческая школа. СПб.: Астерион, 2011. С. 49—78 (правда, это исследование не лишено явной односторонности изложения в пользу «патриота-государственника» С.Ф. Платонова).

18) На страницах народнического «Русского богатства» по обеим темам печатается историк Венедикт Мякотин (1867—1937), уже вступивший на путь академической карьеры, но так и не ставший университетским профессором из-за леволиберальных политических увлечений: Мякотин В.А. Диспут и ученая степень // Русское богатство 1897. № 7. С. 1 —34; Он же. К вопросу о профессорском гонораре // Русское богатство. 1897. № 10. С. 75—90.

19) Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. М.: МГУ, 2002. Т. 1. С. 224—226, 264—266. О нерешенности этого «служебного» вопроса для российских ученых в XVIII веке см.: Gordin M. The Importation of Being Earnest: The Early St. Petersburg Academy of Sciences // Isis. 2000. Vol. 91. P. 27—28.

20) См.: Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. Л.: Наука, 1973. С. 360—371.

21) Об этом, в частности, писал в своих мемуарах один из последних министров просвещения дореволюционной России (в 1915—1916 годах) Павел Игнатьев, заслуживший на этом посту вполне либеральную репутацию; благодарим В.Г. Бабина, предоставившего в наше распоряжение копию англоязычных мемуаров Игнатьева. См. подробнее: Дмитриев А.Н. Воспоминания о будущем: Планы университетских реформ в мемуарных ретроспекциях // Пути России. Будущее как культура: Прогнозы, репрезентации, сценарии. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 309—321.

22) Дубенцов Б.Б. Университетская политика царизма и вопрос о служебных преимуществах на рубеже XIX—XX вв. // Вопросы политической истории СССР / Отв. ред. А.Г. Маньков. М.; Л.: Институт истории АН СССР, 1977.

23) Виноградов П.Г. Учебное дело в наших университетах // Вестник Европы. 1901. № 10. С. 564. О Виноградове и его позиции в университетском вопросе см. подробнее: Антощенко А.В. Русский либерал-англофил П.Г. Виноградов. Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 2010.

24) Тема многочисленных работ С. Куликова; см., в частности: Куликов С.В. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции // Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5. С. 3—46.

25) См.: Кушнырь-Кушнарев Г.И. Исторический очерк возникновения и развития академического движения в России. СПб., 1914; Пуришкевич В.М. Материалы по вопросу о разложении современного русского университета. СПб., 1914; а также соответствующий раздел в книге: Иванов АА. Владимир Пуришкевич: Опыт биографии правого политика. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2011. С. 189 и след. Также см. подробнее: Гоз А.Л. В.М. Пуришкевич и правительственная политика в университетском вопросе в 1910—1914 годах // Уроки истории — уроки историка: Сборник статей к 80-летию Ю.Д. Марголиса. СПб.: Нестор-История, 2012. С. 289—308.

26) Хотя либералы признавали необходимость делегирования представителей младших преподавателей в советы. См.: Третий Делегатский съезд Академического союза. 14—17 января 1906 года. СПб., 1906. С. 140—149.

27) См. работы известного в будущем биолога Николая Кольцова (1872—1940): Кольцов Н. Академическая молодежь // Русское богатство. 1909. № 3. С. 159—178; Он же. К университетскому вопросу. М., 1909 (особенно с. 36—60). См. также: Зацепа Г. Пасынки университета: Материалы по вопросу о положении в университете младших преподавателей. М., 1907.

28) См. содержательные работы украинских исследователей: Даценко I. Система нау- ково! атестацп в утверситетах Росшсько! iмперil у другш половинi Х1Х — на початку ХХ ст. // Плея: Науковий вкник: Збiрник наукових праць. 2009. № 25. С. 27— 40 (доступно по адресу: archive.nbuv.gov.ua/Portal/Soc_gum/Gileya/2009_25/ Gileya25/I4_doc.pdf (дата обращения: 18.07.2013)); Посохов С.И. «Считаю для себя неприличным...»: Этические аспекты процесса защиты диссертаций в университетах Российской империи Х1Х — начала ХХ вв. // Харювський iсторiографiчний збiрник. Харюв: ХНУ iменi В.Н. Каразша, 2012. Вип. 11. С. 131 — 151 (доступно по адресу: dspace.univer.kharkov.ua/bitstream/123456789/7542/2/posokhov.pdf (дата обращения: 18.07.2013)).

29) См.: Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII в. — 1917 г. М.: Институт российской истории РАН, 1994. С. 94—96.

30) Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX вв. М.: Наука, 1991. С. 205—210.

31) Зёрнов В.Д. Записки русского интеллигента / Публ., вступ. ст., коммент. и указ. имен В.А. Соломонова; под общ. ред. А.Е. Иванова. М.: Индрик, 2005. С. 137—139, 158—159. (Именно так сам Зёрнов получил кафедру физики в новооткрытом Саратовском университете в 1909 году, где со временем занял пост ректора.)

32) О возникающих тут коллизиях см.: Алеврас Н.Н., Гришина Н.В. Российская диссертационная культура XIX — начала XX веков в восприятии современников: (К вопросу о национальных особенностях) // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М.: URSS; ЛКИ, 2011. Вып. 36. С. 221—247; Галай Ю.Г. Коррупционные схемы при преподавании и защите диссертаций в университетах Российской империи // Ученые записки Нижегородской правовой академии. Нижний Новгород: Нижегородская правовая академия, 2011. Вып. 2. С. 32—43.

33) Ср.: Третий Делегатский съезд Академического союза. С. 79—81; Кулаковский Ю.А. Доклад об ученых степенях // Труды Высочайше учрежденной Комиссии по преобразованию высших учебных заведений. СПб., 1903. Вып. 4. С. 146—147; Линни- ченко И.А. По поводу заметки М.М. Ковалевского о двух ученых степенях. Одесса: Тип. «Техник», 191 [5].

34) См. работы видных юристов: Шершеневич Г. Ф. О порядке приобретения ученых степеней. Казань, 1897; Сергеевич В. О порядке приобретения ученых степеней // Северный вестник. 1897. № 10. С. 1—19. К этой литературе примыкает и брошюра философа А. Введенского: Введенский А.И. О магистерских диссертациях. СПб., 1901.

35) Жебелев С.А. Ученые степени в их прошлом, возрождение их в настоящем и грозящая опасность их вырождения в будущем / Публ. И.В. Тункиной // Очерки истории отечественной археологии / Сост. А.А. Формозов. М.: Наука, 2002. Вып. 3. C. 156.

36) См.: Беляева О.М. Эрвин Давидович Гримм: Судьба ученого на переломе эпох // Исторические записки. М.: Наука, 2009. Т. 12 (130). С. 308—352. Также см. с. 325— 326 (переводы профессоров в провинцию при Кассо) и 313—317 (смерть В.Г. Васильевского; удаление профессоров Гревса и Кареева из-за беспорядков).

37) См.: Ростовцев Е.А. Обзор дневника Н.Н. Платоновой (Шамониной) // Памяти академика Сергея Федоровича Платонова: Исследования и материалы / Отв. ред. А.Ю. Дворниченко, С.О. Шмидт. СПб.: СПбГУ, 2011. С. 43—87.

38) Щеглов В.Г. Обсуждение вопроса об ученых степенях // Труды Высочайше учрежденной Комиссии по преобразованию высших учебных заведений. СПб., 1903. Вып. 2. С. 132—133. Владимир Георгиевич Щеглов (1854—1927) — юрист, доктор права, с 1884 года был профессором Демидовского юридического лицея в Ярославле (который по основным характеристикам и правам был «однофакультетным» университетом).

39) Kassow S. Professionalism among University Professors // Russia's Missing Middle Class: The Profession in Russian History / Ed. H.D. Balzer. Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 1996. P. 198.

40) См. недавнюю обстоятельно написанную биографию, посвященную его научным взглядам и идеологии: Андреев В.М. Вштор Петров: Нариси штелектуально! бю- графп вченого. Дтпропетровськ: Герда, 2012 (о его биографии писателя и разведчика в первом приближении по-русски можно узнать из недавней публикации: Ба- рабаш Ю. Кто вы, Виктор Петров? В. Домонтович (Петров) и его повесть «Без почвы»: Все не то, чем кажется // Новый мир. 2012. № 8. С. 156—174).

41) Домонтович В. Дiвчина з ведмедиком. Болотяна Лукроза. Ки!в: Критика, 2000. С. 269—270, 272.

42) Подробнее см.: Дмитриев А.Н. Украинская наука и ее имперские контексты (XIX — начало ХХ века) // Ab Imperio. 2007. № 4. С. 121 — 172.

43) К1стяк1вский О.Ф. Щоденник (1874—1885). Ки!в: Наукова думка, 1994—1995. Т. 1—2. См. о нем: Науменко В. Александр Федорович Кистяковский: (Биографический очерк, с отрывками из рукописной автобиографии) // Киевская старина. 1895. № 1. С. 1—43.

44) Заславский Д.О. Предрассветное // Русское прошлое. 1923. № 4. С. 69—81.

45) Колеров М.А. Не мир, но меч: Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех», 1902—1909. СПб.: Алетейя, 1996. С. 65—66, 80 и след.; а также: Шурляков С. К истории философских обществ в Киеве: (Киевские Религиозно-философское и Научно-философское общества) // Философская и социологическая мысль. Киев, 1993. № 7/8. С. 163—179.

46) Блонский П.П. Мои воспоминания М.: Педагогика, 1971. С. 84 и след.

47) На эту меру и раскол университетских коллегий обращает внимание А.Ю. Андреев: Andreev A.Ju. «Die gespaltene Universitat»: Moskauer Gelehrten 1911 —1917 // Kollegen — Kommilitonen — Kampfer: Europaische Universitaten im Ersten Welt- krieg / Hg. T. Maurer // Pallas Athene: Beitrage zur Universitats- und Wissenschafts- geschichte. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2006. Bd. 18. S. 159—176.

48) Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII в. — 1917 г. С. 140.

49) Характерный пример — содержание дневника историка, крупнейшего специалиста по биографии Петра I: Богословский М.М. Дневники. 1913—1919: Из собрания Государственного исторического музея. М.: Время, 2011. С. 375—376 (запись от 25 июня 1917 года) и др.

50) Утро России. 1917. 26 мая. Подробней о настроениях студентов в 1917 году см.: Мартынова А. Российское студенчество в общественно-политической жизни 1917 г.// Посев. 2006. № 6. С. 23—27; № 7. С. 24—26 (и материалы защищенной в РГГУ диссертации того же автора: Сизова А.Ю. Российская высшая школа в революционных событиях 1917 г.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2007).

51) Материалы об этом съезде печатались в июне 1917 года на страницах главной «профессорской» газеты России: Русские ведомости. 1917. 13 июня. См.: Знаменский О.Н. Интеллигенция накануне Великого Октября (февраль—октябрь 1917 г.). Л.: Наука, 1988. С. 273—276; Купайгородская А.П. Петроградское студенчество и Октябрь // Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде / Отв. ред. И.И. Минц. М.: Наука, 1980. С. 241—245.

52) Воспоминания Е.В. Спекторского / Подгот. текста С.И. Михальченко // Journal of Modern Russian History and Historiography. 2010. Vol. 3. № 1. P. 161 — 198, здесь — 172—173. См. весьма полную биографию ученого: Ульяновский В.1., Короткий В.А., Скиба О.С. Останнш ректор утверситету Святого Володимира бвген Васильович Спекторський. Ки!в: КНУ iм. Т. Шевченка, 2007.

53) Разъяснение ректора Н. Цытовича товарищу Министра просвещения В. Вернадскому о положении в университете, 22 сентября 1917 года // Alma mater: Утвер- ситет св. Володимира напередодт та в добу украшсько! революци: Матерiали, документа, спогади: У 3 кн. / Упоряд. В.А. Короткий, В.1. Ульяновський. Ки!в: Прайм, 2000. Кн. 1: Утверситет св. Володимира мiж двома револющями. C. 155—156.

54) Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы Советской власти (1917—1925 гг.). Л.: Наука, 1984. С. 23.

55) Воспоминания Е.В. Спекторского. Р. 188.

56) Михальченко С.И. Дело профессора Е.Д. Сташевского // Вопросы истории. 1998. № 4. С. 122—129.

57) Alma mater: Утверситет св. Володимира напередодт та в добу украшсько! рево- люцп. С. 84—86.

58) См. его воспоминания, написанные в начале 1930-х годов в эмиграции, но более полувека остававшиеся неопубликованными: Зеньковский В.В. Пять месяцев у власти: Воспоминания / Под ред. М.А. Колерова. М.: Regnum, 2011.

59) В ряду других работ (Дж. Макклелланда, А.Л. Литвина, В.Л. Соскина, С.А. Красильникова и др.) см. недавнюю статью А. Еремеевой, посвященную как раз процессам институционализации знания в «белой» России: Еремеева А.Н. Образовательная и научная и политика в условиях гражданского противостояния // Расписание перемен. С. 404—434.

60) См.: Михальченко С., Ткаченко Е. Академическая жизнь Киевского университета св. Владимира в 1917—1918 гг. // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. «История». 2008. Вып. 5. № 1 (41). С. 180—186. Колоритные картины жизни Киева времен Гражданской войны см. в мемуарах тогдашнего университетского выпускника, будущего историка и преподавателя Ленинградского университета: Полетика Н.П. Виденное и пережитое: (Из воспоминаний). Иерусалим: Библиотека Алия, 1990.

61) Науменко осенью 1917 года на посту попечителя Киевского округа тоже пытался помочь решению конфликта с Цытовичем; см. его доверительное письмо В.И. Вернадскому от 24 сентября 1917 года: Вернадський В.1. Листування з украшськими вченими. Кшв: НАН Украши та ш., 2011. Т. 2. Кн. 2. С. 663—665; с характерной припиской: «Прошу извинить, что заставляю читать мой неразборчивый почерк, но не считаю возможным дать текст для переписки на машине, т.к. по нашим киевским условиям жизни опасаюсь хотя бы малейшей огласки моего письма, чтобы не ухудшить положение дела» (Там же. С. 665).

62) См. подробнее: Наука и кризисы: Историко-сравнительные очерки / Ред.-сост. Э.И. Колчинский. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 409—439.

63) Именно о «декастизации» как правовом принципе писал в близкой ретроспективе юрист Всеволод Дурденевский, профессор Пермского университета, во времена Гражданской войны: Дурденевский В. Лекции по праву социальной культуры. М.; Л.: Госиздат, 1929. С. 222—225.

64) См.: Крапивина Н.С., Макеев Н.А. Советская система просвещения: Принципы формирования, особенности функционирования, региональная специфика (1917— 1936): Исторические и правовые аспекты. СПб.: СПбГУ, 2006; Берлявский Л.Г. Государственно-правовое регулирование отечественной науки (1917—1929 гг.). Ростов-на-Дону: РГЭУ «РИНХ», 2007.

65) См.: Декрет СНК РСФСР от 9 октября 1918 года «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных учебных и высших учебных заведений РСФСР»; Декрет СНК РСФСР от 9 октября 1918 года «О Всероссийских конкурсах по замещению кафедр в высших учебных заведениях» // Декреты Советской власти. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 1. С. 18—21, 35—38.

66) Декрет СНК от 02.09.21 г. «Положение о высшем учебном заведении» // Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1921. № 65. Ст. 486; Декрет СНК РСФСР от 03.07.22 г. «Положение о высших учебных заведениях» // Там же. 1922. № 43. Ст. 518. См. также: Finkel S. On the Ideological Front: The Russian Intelligentsia and the Making of the Soviet Public Sphere. New Haven: Yale University Press. 2007. Детальный анализ событий тех лет, выдержанный в советском духе: Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы (1917—1938 гг.). Уфа: Башкирское книжное издательство, 1973.

67) Укажем три важнейшие, на наш взгляд, монографии по этой проблематике, вышедшие на Украине за последнее двадцатилетие: Касьянов Г. Украшська штелЬ генщя 1920—1930-х рокiв: Соцiальний портрет та кторична доля. Ки!в; Едмонтон: Глобус; Вш; Канадський iн-т укр. студш Альбертського ун-ту, 1992; Кузьменко М. Науково-педагопчна iнтелiгенцiя в УСРР 20—30-х рокiв: Сощально-професшний статус та освггньо-культурний рiвень. Донецьк: Норд-Прес, 2004; Коляструк О. 1н- телiгенцiя УСРР у 1920-ri роки: Повсякденне життя. Харюв: Раритети Украши, 2010.

68) Ряппо Я.П. Короткий нарис розвитку украшсько! системи народно! освгги. Харькiв: ДВУ, 1927. См.: Парфтенко А.Ю. У пошуках причин «лшвщацц» унiверситетiв Укра1ни. Харкгв: С.А.М., 2008. Большой интерес представляют воспоминания Ряппо «На фронте народного просвещения», написанные уже после войны и сохранившиеся в его личном фонде в Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины в Киеве: ЦДАВО Украши. Ф. 4805. Оп. 1. Д. 2, 20.

69) Дурденевский В. Лекции по праву социальной культуры. С. 222.

70) На примере Петрограда см.: Konecny P. Chaos on Campus: The 1924 Student Proverka in Leningrad // Europe-Asia Studies: Soviet and East European History. 1994. Vol. 46. № 4. P. 617—635.

71) Купайгородская А.П. Профессор М.К. Лемке в наступлении: «чужой» против своих // Деятели русской науки. СПб.: Нестор-История, 2010. Вып. 4. С. 436—447.

72) См.: Купайгородская А.П. Объединение научных и высших учебных заведений Петрограда (1917—1922) // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е — начало 1920-х годов: Материалы международного научного коллоквиума / Ред. Н.Н. Смирнов. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 185—201.

73) Лобода Н.И. Профессиональное объединение научных работников // Научный работник. 1925. № 1. С. 160—162, 165.

74) См.: Пыстина Л.И. Льготы и привилегии интеллигенции в Советской России в 1920-е годы: (Проблемы изучения) // Гуманитарные науки в Сибири. 1999. № 2. С. 31—34. На примере биографии знаменитого историка: Лепехин М.П. Об административной деятельности С.Ф. Платонова во второй половине 1920-х гг. // Памяти академика Сергея Федоровича Платонова. С. 165—192. Благодарим П.А. Дружинина, указавшего нам эту важную публикацию.

75) Сергиевский Ю.В. Материальное положение научных работников // Научный работник. 1925. № 1. С. 177. Ср.: Канчеев A.A. Бюджетное обследование научных работников // Там же. № 4. С. 134—140; Шальнев Е.В. Проблема денежного обеспечения научных работников советского государства в 1920—1930-х гг. // Известия Пензенского ГПУ им. В.Г. Белинского. 2011. № 23. С. 617—621.

76) Яров С.В. Конформизм в Советской России: Петроград 1917 — 1920-х годов. СПб.: Европейский дом, 2006 (о плате за учебу см. с. 165—172; о конформизме интеллигенции — с. 339—412).

77) Цит. по: Измозик В. С. Настроения научной и педагогической интеллигенции в годы нэпа по материалам политического контроля и нарративным источникам // За «железным занавесом»: Мифы и реалии советской науки / Ред. М. Хайнеманн и Э.И. Колчинский. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. С. 352.

78) Cultural Revolution in Russia, 1928—1931 / Ed. S. Fitzpatrick. Bloomington: Indiana University Press, 1978.

79) См. подробнее: David-Fox M. Revolution of the Mind: Higher Learning among the Bolshevik. Ithaca: Cornell University Press, 1997.

80) Один из красноречивых оттепельных документов — подцензурная мемуарная новелла Евгении Гинзбург: Гинзбург Е. Студенты двадцатых годов // Юность. 1966. № 8. См. монографии о российской и украинской студенческой молодежи того времени: Рожков А.Ю. В кругу сверстников: Жизненный мир молодого человека в советской России 1920-х годов. Краснодар: Перспективы образования, 2002. Кн. 1. С. 209—404; Рябченко О.Л. Студенти радянсько'1 Укра!ни 1920—1930-х роюв: Практики повсякденносп та конфлшти щентифшацц. Харюв: ХНАМГ, 2011; а также главы книги Игала Халфина о красных студентах: Halfin I. From Darkness to Light: Class, Consciousness and Salvation in Revolutionary Russia. Pittsburgh: Pittsburgh University Press, 2000.

81) См. взгляд заинтересованного участника, последнего свободно избранного ректора МГУ: Новиков М. Современное состояние высшей школы в России // Русская школа за рубежом. Прага, 1926. Кн. 19—20. С. 25—51.

82) См. раздел об условиях службы вузовских работников в выпущенном под эгидой секции научных работников справочном издании: Ананов И.Н. Правовое положение научных работников. М.: Нижполиграф, 1928. С. 14—17. См. также: Хабибрахманова О А. Властные стратегии и тактики по улучшению качества жизни научной интеллигенции 1920—1930-х гг. Казань, 2008 (преимущественно на материале ЦЕКУБУ и Татарской АССР).

83) Дойков Ю.В. Питирим Сорокин: Человек вне сезона: Биография. Архангельск, 2008. Т. 1. С. 234 (доступно по адресу:www.doykov.1mcg.ru/data/books/Booklet_Sorokina.pdf (дата обращения: 18.07.2013)).

84) Академик Виктор Максимович Жирмунский: Биобиблиографический очерк. 3-е изд., испр. и доп. / Сост. Л.Е. Генин и др., вступ. ст. П.Н. Беркова и Ю.Д. Левина. СПб.: Наука, 2001. С. 13—14.

85) Фрейденберг О.М. Воспоминания о Н.Я. Марре / Публ. и примеч. Н.В. Брагинской // Восток — Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М.: Наука, 1988. С. 181—204, здесь — с. 183—184.

86) См. «Положение о научных работниках вузов» (Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1924. № 7. Ст. 44), а также «Инструкцию о порядке подготовки научных работников при научно-исследовательских институтах и вузах по прикладным, точным и естественным наукам» (Еженедельник НКП. 1925. № 30. С. 18—19). Подробнее см.: Лебин БД. Подбор, подготовка и аттестация научных кадров в СССР: Вопросы истории и правового регулирования М.; Л.: Наука, 1966. С. 25—36, 113—120; Цеховой Н.П. Организационно-правовое оформление советской аспирантуры: Основные этапы и особенности // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 362. С. 111 — 115.

87) Материалы по истории Санкт-Петербургского университета. 1917—1965: Обзор архивных документов / Сост. Е.М. Балашов и др.; под ред. Г.А. Тишкина. СПб.: СПбГУ, 1999. С. 37.

88) Юркова О. Наукова атестащя кториюв в Украш: Нормативна база та особливосп захисту дисертацш (друга половина 1920-х — 1941 pp.) // Проблеми ктори Украши: Факти, судження, пошуки: М1жвщомчий зб1рник наукових праць. Кшв: 1н-т ктори Украши НАН Украши, 2010. Вип. 19. С. 126—141.

89) Постановление СНК СССР от 13.01.34 г. № 79 «Об ученых степенях и званиях» // Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1934. № 3. Ст. 30; Козлова Л.А. «Без защиты диссертации.»: Статусная организация общественных наук в СССР, 1933—1935 годы // Социологический журнал. 2001. № 2. С. 145—158.

90) Жебелев С.А. Ученые степени в их прошлом, возрождение их в настоящем и грозящая опасность их вырождения в будущем. С. 164—166.

91) Основой тут было Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 23 июня 1936 года («О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой» // Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1936. № 34. Ст. 308). Тогда же публикуется полумемуарная статья химика И. Каблукова о присуждении степеней: Каблуков И.А. Как приобретались ученые степени в прежнее время // Социалистическая реконструкция и наука. 1935. № 9. С. 96—102 (взгляд античника Жебелева на процесс присуждения новых степеней был весьма скептическим; и его записка о степенях середины 1930-х осталась в личном архиве).

92) См. очень хорошо документированную и обстоятельную статью: Огурцов А.П. Образы науки в советской культуре // Мамчур Е.А., Овчинников Н.Ф., Огурцов А.П. Отечественная философия науки: Предварительные итоги, М.: РОССПЭН, 1997. С. 58—109.

93) Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 20.08.33 г. «О жилищных правах научных работников» // Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1933. № 47. Ст. 198. Истоком тут может считаться постановление СНК РСФСР о жилищных правах научных деятелей от 16 января 1922 года (Ананов И.Н. Правовое положение научных работников. С. 48, 55). См.: Тайцплин И.С. Жилищные права и условия научных работников // Научный работник. 1927. № 1. С. 40 и след.; Петаченко Г.А. Проблемы жилищных прав научных работников РСФСР в 1920-х гг. // Вестник Белорусского государственного университета. Серия 3. 2010. № 1. С. 22—25.

94) На это справедливо обращает внимание в своем фундаментальном исследовании П.А. Дружинин: Дружинин П.А. Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы: Документальное исследование. М.: Новое литературное обозрение, 2012. Т. 1. С. 193—242.

95) Александров Д. Немецкие мандарины и уроки сравнительной истории // Рингер Ф. Закат немецких мандаринов / Пер. с англ. Е. Канищевой, П. Гольдина. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 593—632, особенно 625—630.

96) Дмитриев А. Переизобретение советского университета // Логос. 2013. № 1. С. 41—64.

97) Цит. по: ЕсаковВ.Д., Левина Е.С. Сталинские «суды чести»: «Дело "КР"». М.: Наука, 2005. С. 77—78.

98) См. для позднесоветской ситуации: Дмитриев А., Бикбов А. Люди и положения: (К генеалогии и анропологии академического неоконсерватизма) // НЛО. 2010. № 105. С. 43—68; Соколов М. Рынки труда, стратификация и карьеры в советской социологии: История советской социологической профессии // Экономическая социология. 2011. Т. 12. № 4. С. 37—72.

В работе использованы результаты, полученные в рамках реализации проекта «Отечественные университеты в эпоху революции и Гражданской войны (1917—1922)» Научного фонда НИУ ВШЭ № 12-01-0207.

Я очень рад выразить здесь сердечную благодарность Елене Вишленковой за высказанные при окончательной доработке статьи серьезные и ценные соображения, которые, как обычно, важны не только для написания этого текста.

Опубликовано в журнале:

«НЛО» 2013, №122

Об ученых степенях и о том, как диссертация в России обретала научную и практическую значимость

Елена Вишленкова, Кира Ильина

*Исследование осуществлено в рамках программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» (2013-2014), проект № 12-01-0204.

В последнее время Россия, да и многие другие европейские страны взбудоражены разоблачениями фальшивых диссертаций и приобретениями политиками и чиновниками ученых степеней. Возмущение порождено тем, что в нашем сознании прочно укоренено представление, что текст кандидатской и тем более докторской диссертации должен содержать открытия или по крайней мере результаты разработки нового научного направления, а ученая степень обретается многолетним подвижничеством и присуждается за глубокие знания в выбранной специальности.

Такое представление досталось нам по наследству от Российской империи, а в ней достигалось совместными усилиями нескольких поколений профессоров и министерских чиновников. Ретроспективно можно утверждать, что, разрабатывая университетскую реформу, правительство с самого начала видоизменило западную систему научной аттестации (где ученая степень чаще всего была почетной и не влекла за собой материальных выгод), приспособив ее к потребностям империи в знаниях. Для стимуляции развития науки и образования реформаторы предоставили университетским интеллектуалам особые преимущества государственной службы, уравняв ученые степени с определенными чинами Табели о рангах. Сделав тем самым ученую карьеру привлекательной, правительство запрограммировало появление социальной магии научной степени и одновременно с этим прагматической ее ценности в чиновном мире. Негативные следствия этого феномена нам не удается преодолеть даже сегодня.

В статье мы рассмотрим исторические обстоятельства, при которых сформировалось восприятие диссертации и как результата научной работы, и одновременно как способа ускорить чиновную карьеру.

ДИССЕРТАЦИЯ КАК ОБЪЕКТ ИЗУЧЕНИЯ

В отличие от западных коллег[1], российские историки изучали диссертационные исследования мало, и интерес к ним проявился сравнительно недавно. В раннесоветский период исследовательская реконструкция дореволюционной системы научной аттестации была невозможной в силу простого соображения: нельзя же, в самом деле, писать о том, что только что уничтожили. В той обстановке интерес историков к феномену независимой научной экспертизы был бы однозначно расценен властями как проявление фронды.

Восстановление системы ученых степеней во второй половине 1930-х годов сопровождалось созданием библиографических указателей авторефератов и диссертаций[2]. На их основе К.Т. Галкин в 1950-е годы описал тенденции в советской университетской политике и в качестве предыстории дал краткий обзор дореволюционной практики защит[3]. В те годы наличие систематизированных сведений о советских диссертациях и наметившаяся реабилитация университетского прошлого[4] породили желание университетских историков закамуфлировать с помощью биографических и библиографических словарей разрыв в научно-учебной традиции.

Кажется, первый призыв провести работу по выявлению данных о дореволюционных защитах прозвучал от библиографа Г.Г. Кричевского[5]. Судя по всему, поддержки и официального одобрения он не получил. Поэтому почти пятьдесят лет Кричевский в одиночку собирал сведения о диссертациях, успешно защищенных в императорских университетах. С этой целью он изучил 217 наименований журналов и 68 наименований газет, а также изданные отчеты и протоколы заседаний университетских советов[6]. Единственная подготовленная на основе собранных данных статья появилась в 1985 году незадолго до смерти исследователя[7].

Справочник Кричевского многократно (целиком и по частям) издавался и переиздавался в 1984—2004 годах ставропольским исследователем А.Н. Якушевым[8]. Из-за чрезвычайно малых тиражей все эти издания почти сразу попали в разряд «библиографических редкостей» и редко используются историками. Однако собранные Кричевским сведения, хотя и неполные (например, данные по Казанскому университету начинаются только с 1842 года), позволили Якушеву сделать первые обобщения и статистические срезы тематического, дисциплинарного, регионального, возрастного характера[9]. Теперь на них ссылаются почти все исследователи ученых степеней.

В те годы на фоне развала государства и советской науки интерес к имперскому опыту научной экспертизы получил легитимацию и даже был институционализирован. В 1994 году Якушев выдвинул план коллективной разработки этой темы и почти десять лет реализовал ее через институт аспирантуры и докторантуры по специальности «История науки и техники»[10].

В отличие от библиографического замысла Кричевского, этот проект имел юридическую направленность[11]. Предстояло выявить законодательные акты и законопроекты, которые определяли правила научной аттестации в империи. В силу довольно аморфной аналитической рамки правовые исследования не сделали историко-культурных открытий, а потому оказали слабое влияние на историографию темы. Главная заслуга Якушева и его последователей перед исторической наукой видится в другом: изданные ими сборники законодательных документов, извлеченных из архива Министерства народного просвещения, радикально расширили источниковую основу изучения ученых степеней[12].

Не взаимодействуя с этой группой исследователей и не используя выявленные ими документы, в 1980—2000-е годы эту же тему разрабатывали московские историки А.Е. Иванов[13], Ф.А. Петров[14] и А.М. Феофанов[15]. Специфика их интерпретации обусловлена плотной контекстуализацией темы в университетской истории. Исследователи реконструировали линии государственной политики в деле научной аттестации за «долгий» XIX век (с конца XVIII века до 1917 года). Повествование о правительственных замыслах они дополняли историей корпоративных идей, иллюстрировали их доступной статистикой и извлеченными из мемуаров случаями «выдающихся» (в том числе безуспешных или возмутительных) защит.

Однако диссертация как репрезентация научного знания российских исследователей истории университетов интересовала мало. В их публикациях наука фигурирует как сумма достижений, открытий, новых текстов и, соответственно, как цепочка имен известных ученых. Организация и технология исследовательской работы, институционализация новых дисциплин, социально-культурные аспекты производства знания изучались по преимуществу историками империи. За редкими и важными исключениями[16], эти штудии ведутся на пространстве второй половины XIX — начала XX столетий[17]. Вероятно, вследствие слабой разработанности более раннего периода в историографии без всяких оговорок живет аксиома о российской модели «классического», «исследовательского» или «модернизированного» университета, которая подразумевает почти автоматическое наличие в российских университетах синтеза науки и образования[18]. Доказательства самоценности исследовательского труда («научный императив» университета) черпаются сторонниками этой теории из речей политиков и законодательства, т.е. из деклараций о намерениях, а не из университетского делопроизводства, фиксировавшего рутину.

Казалось бы, ученые степени должны были стать объектом пристального внимания историков науки. Тот факт, что этого не произошло, объясняется особенностями развития этого научного направления в нашей стране. Долгое время его определяла структурно-функционалистская парадигма исследования. Созданные в ее рамках тексты 1940—1970-х годов были своего рода эпосами отдельных научных дисциплин и национальной науки в целом. Главными факторами развития считались философско-методологические концепции познания. Такая перспектива сделала статистику диссертационных защит показателем роста ценности науки, слабо связанным с социальными процессами. Законодательство, типы научных сообществ, правовое и финансовое положение ученых и система подготовки научных кадров попали в поле внимания историков науки только в 1980-е годы, что было вызвано падением социального статуса ученых[19].

С призывом изучать социальные аспекты исследовательской культуры российских университетов еще в начале 1990-х годов к историкам обращался Д.А. Александров[20]. В своих последующих штудиях он проблематизировал тему инноваций и «консервативного сопротивления» в деле утверждения диссертационных тем[21]. Но в 1990-е и 2000-е годы его призыв отклика в России не нашел. Зато американский историк Т. Сандерс обнаружил в изучении процедуры защиты как публичного действия потенциал для раскрытия специфики социального поведения университетских людей[22]. Он пришел к выводу, что диспуты первой половины XIX века демонстрируют «способ, каким разрешенные "сверху" практики могли быть преобразованы возникающей общественной группой в соответствии со своими собственными изменяющимися стандартами»[23]. Это обнаружение разрушает одномерное видение темы как истории чиновного давления на профессоров, вынужденных исполнять чуждые им предписания.

А недавно призыв изучать социальные аспекты «диссертационной культуры» вновь прозвучал в России от лица антропологически ориентированных исследователей интеллектуальных сообществ[24]. Нам он близок в силу того, что, в отличие от исследователей социально-политической истории университетов, нас интересуют не только правовые нормы, статистика защит и память о них, но и ответ на вопрос: была ли процедура защиты диссертаций в первой половине XIX века формой научной экспертизы или это был исключительно механизм построения иерархий и просветительское действо? И если «да», то мы бы хотели понять, как происходил переход соискательства степени в исследовательский режим. Лишь после этого можно было бы утвердительно ответить и на более глобальный вопрос: превратилась ли в условиях России первой половины XIX столетия идея исследовательского университета в реальный исследовательский университет или его наличие есть только ретроспективное желание историков?[25]

В отличие от предшественников, нам нужны были тексты, которые зафиксировали не намерения и необыкновенные события, а рутинные процессы, т.е. не законодательство и мемуарные рассказы, а делопроизводственные документы университетских и факультетских советов. Комплексы таких свидетельств мы обнаружили в фондах Казанского (Национальный архив Республики Татарстан, далее — НА РТ) и Московского (Центр хранения документации до 1917 года Центрального государственного архива Москвы, далее — ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы) университетов, а также в архиве Департамента народного просвещения (Российский государственный исторический архив, далее — РГИА). Они позволили нам увидеть тему в новой перспективе.

СОЦИАЛЬНЫЙ ЛИФТ

Указ об ученых степенях появился в России даже раньше, чем стало известно об основании новых университетов, — 24 января 1803 года[26]. Вместе с положениями университетского устава 1804 года этот законодательный акт утвердил еще одну (наряду с чиновной, придворной и военной службой) лестницу социального восхождения. Университеты получили право выдавать студентам аттестаты и присуждать три ученые степени: кандидата, магистра и доктора. Их обладатели стали получать соответственно 14-й (выпускники университета), 12-й (кандидаты), 9-й (магистры) и 8-й (доктора) классные чины, открывавшие доступ к государственным должностям и жалованьям.

В 1814 году в письме к казанскому попечителю М.А. Салтыкову министр А.К. Разумовский объяснил это решение правительства так:

Учреждением в империи университетов желало правительство доставить способы юношеству почерпать в них познания в высшей степени. Дабы более приохотить каждого продолжать учение в сих высших учебных заведениях, установлены для тех, кои в оных образованы будут, разные по службе выгоды, как то по 26 статье высочайше утвержденных правил народного просвещения, студенты по окончании учения должны быть принимаемы в службу 14 классом; а именным Высочайшим указом, состоявшимся в 6-й день августа 1809 года повелено в 8-ми классные чины и выше (т.е. доктора наук. — Е.В., К.И.)производить тех только, которые предъявят свидетельство одного из состоящих в империи университетов, что обучались в них с успехом в науках, гражданской службе свойственных, или что представ в университете на испытание, заслужили на оном одобрение[27].

Предоставленные привилегии сановники объясняли государственной значимостью российских университетов, тем, что они производят специально подготовленных, ученых чиновников для казенной службы.

Заданная правительством мотивация стимулировала не только рост значимости знания, но и рост ценности университетских документов — аттестатов и дипломов. Поскольку поначалу они выдавались профессорскими советами за любые сроки обучения, то часть казеннокоштных студентов прерывали свою учебу через год или два, не отрабатывали затраченные на них государством средства и, заполучив заветный аттестат, поступали на службу с классным чином.

Столкнувшись с такой смекалкой молодых подданных, правительство стало вводить ограничения на выдачу аттестатов. Тот же Разумовский настаивал:

Прошу Ваше превосходительство распорядить, дабы полные аттестаты от Казанского университета выдаваемы были тем только студентам, которые окончат полный курс учения; прочим же студентам, которые не пройдут полного курса учения, выдавать аттестаты с означением времени бытности их в университете и с присовокуплением, что как они не окончили полного курса учения, то и не распространяется на них сила указа 1809-го года и 26 статья предварительных правил народного просвещения[28].

Студенты, пожелавшие поступить на службу в 12-м, а не в 14-м чине или рассчитывавшие на ученую карьеру, соглашались по окончании курса обучения сдавать экзамены на кандидатскую степень по главной и вспомогательным наукам своего отделения. Им предстояло ответить на два вопроса письменно и на два устно. Диссертация от кандидатов не требовалась.

Глава IX университетского устава 1804 года содержала описание пути, который правительство предписывало пройти соискателю на степень магистра и доктора[29]. Это были правила «испытаний и производства в высшие университетские достоинства». Сначала соискатель должен был подать прошение в университетский совет. Получив его, декан и два профессора должны были провести предварительный «искус», или «тентамент», дабы выявить готовность претендента. Если они считали соискателя подготовленным, то тот допускался до публичного экзамена. Документы, фиксирующие это событие, есть в архивах и Московского, и Казанского университетов. Как писал в совет Московского университета Август Вильгельм (впоследствии — Василий Васильевич) Шнейдер:

В прошлом 1816 году в мае месяце, по данному от меня в отделение этико-политических наук прошению, позволено мне было приступить к экзамену на степень доктора, почему и произведен мне был предварительный искус, по коему сим отделением признан я достойным допущения к публичному испытанию[30].

Во время экзамена из определенного числа написанных и хранимых в тайне вопросов, относящихся до каждой особенно науки, к отделению принадлежащей, выбираются по жребию два вопроса для магистра и четыре для доктора, кои они должны решить основательно и подробно. За сим следует произвольное словесное испытание в других предметах, назначаемых экзаменаторами. Потом должны они решить такое же число и также по жребию выбранных вопросов[31].

Кроме проверки в теоретических знаниях соискатель должен был продемонстрировать умение применить их на практике. Для этого он получал практическое задание.

Параграф 98 университетского устава предписывал, чтобы во время испытаний на магистерские и докторские звания в аудитории присутствовали декан и «депутаты других отделений, два члена университетского совета по жребию избранные»[32]. Будущие магистры должны были прочитать одну, а доктора — три лекции «сряду» на темы, выбранные отделением. И в конце испытания им предстояло написать на латыни рассуждение на предложенную профессорами тему, а также защитить свои тезисы на публичном диспуте. Неудачник мог через год еще раз попытать счастья.

Правительство не предписало последовательности прохождения ученых степеней и сроков пребывания в них. Более того, обратившиеся в министерство за уточнением по этому поводу харьковские профессора получили в 1814 году недвусмысленное разъяснение, что ученые звания зависят не от служебной выслуги, а от знаний, и «посему следует к испытанию допущать всякого, невзирая на время»[33]. Это противопоставление выслуги (т.е. опыта) и научных знаний чрезвычайно важно для нашей истории.

Правящая власть настаивала лишь на том, чтобы ход и результаты испытаний были тщательно зафиксированы в «журналах заседаний факультета». В архиве Московского университета они представляют собой склеенные листы с записями[34], а в Казани протоколы вписывались в толстые книги, прошитые шнуром[35]. Копии с них передавались в университетский совет, который давал «позволение и назначал время публичного защищения представленной диссертации под председательством декана»[36].

Из одного из этих документов следует, что в 1815 году этико-политическое отделение поручало кандидату М.Я. Малову написать рассуждение «о том, что монархическое правление есть приличнейшее обширнейшему государству российскому», Ф.А. Бекетову оно выдало для испытаний тему «De brevi Historia juris Naturalis, tanquam disciplinae»[37], а С.И. Любимову — «Num hereditas ab intestate ex jure nature probari protest» (в окончательном варианте — «De hereditate ab intestato, utrum ea possit probari ex principiis juris naturalis vel civilis»)[38].

Полный текст диссертации предназначался только для прочтения профессорами отделения, которые на основании его решали — допустить соискателя на защиту или нет. После их одобрения текст передавался секретарю, который должен был «подлинные диссертации хранить при архиве отделения»[39].

«Защищение» подразумевало приглашение внешних гостей, студентов и коллег, их знакомство с тезисами или положениями диссертации. Отпечатанные на одной стороне бумажного листа, они раздавались присутствующим и сохранились в архивах. На диспуте соискатель озвучивал тезисы, после чего получал возражения «посторонних состязателей». В завершение «противоположения делали три профессора того же факультета по старшинству»[40]. Формулировки «все сии противоположения <...> надлежащим образом решены и удовлетворены» или «кандидат <...> с успехом выдержал состязания и умел основательно опровергнуть все сделанные ему прекословия» воспроизводятся во многих протоколах защит на степень магистра[41].

Ссылаясь на мемуары московских профессоров, Т. Сандерс утверждает, что в первые два десятилетия XIX века студенты и горожане принимали живое участие в диссертационных защитах. Поэтому на диспутах важной была фигура защитника — своего рода модератора, реагирующего на реплики из зала. Профессора выступали последними, в качестве судей, выносящих приговор[42]. В Казани нам не удалось обнаружить следов такого сценария. Возможно, что в провинциальных университетах защита имела менее публичный и более академический характер.

То обстоятельство, что ответы оппонентам считались частью устного экзамена, а диссертация — продолжением письменного испытания, отразилось в формулировках протоколов: «.означенные кандидаты представили на основании § 105 университетского устава положения для публичного защищения из читанных ими диссертаций»[43].

Университетские архивы сохранили образцы ранних диссертаций. В ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы имеется текст диссертации соискателя докторской степени, сына попечителя Ивана Голенищева-Кутузова[44]. Это тетрадь из синей бумаги размером чуть больше современного формата А5 («четвертушки»). На титульном листе стоит название «Опыт о воздушных камнях», имя автора и дата — «1814 года июня 19». На титульный лист профессора университета поставили отметки о прочтении рукописи (А.А. Прокопович-Антонский, Г.И. Фишер, Г.Ф. Гофман, И.А. Двигубский, Ф.И. Чумаков, М.М. Снегирев, М.Г. Гаврилов). В том же году Иоанн Готлиб Иона, претендент на докторское звание в Казани, издал в университетской типографии несколько экземпляров своей диссертации[45]. Ее объем составляет 25 страниц размером чуть меньше современного формата А4 (26x22 см). Судя по этим и им подобным диссертационным текстам 1810-х годов, соискатели выставляли на защиту не результаты исследования, а «рассуждения», содержащие взгляды или изложение теорий научных авторитетов. От диссертантов требовались знания языков науки, умение понять суждения ученого, передать их и в ответах на вопросы объяснить чужую логику. И поскольку диссертация была ученическим заданием, на ее подготовку выделялось всего несколько недель.

Это наблюдение подтверждается отзывами оппонентов. Игнорируя вопрос научной новизны и оригинальности представленного текста, профессор Е.В. Врангель сообщал коллегам, что «рассуждение (докторанта Ионы. — Е.В., К.И.)доказывает хорошие юридические познания»[46]. П.С. Кондырев тоже поддержал соискателя: «В бывшем публичном докторском защищении диссертации г[осподином] Ионом хотя он и не мог ответствовать удовлетворительно по форме диспутов, однако ж на многие вопросы ответствовал так, что показал довольные сведения в праве естественном, и на мои вопросы отвечал хорошо»[47].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОНВЕНЦИЙ

В первые два десятилетия профессора и адъюнкты активно обсуждали и прописывали детали процедуры испытания и присуждения ученых степеней, определяли объем и структуру необходимых соискателю знаний. Такие проекты поступали от советов к попечителям, а затем в министерство, отсылались к коллегам в другие университеты. В результате этого сотворчества правительство приняло целый ряд постановлений, имевших локальный характер и определявших последовательность обретения ученых степеней, ужесточавших экзамены, усиливавших роль факультетских советов в оценке компетентности и знания русского языка соискателями. Нарушения разработанной процедуры со стороны чиновников или соискателей настолько возмущали профессоров, что они писали о таких вопиющих случаях в письмах и мемуарах. Естественно, что столь быстрое изменение ситуации породило жертвы.

Одной из них в 1815 году стал учитель французского и немецкого языков астраханской гимназии и издатель первой астраханской газеты «Восточные известия» И.А. фон Вейскгопфен. Вознамерившись получить ученую степень доктора так же, как еще недавно многие его соотечественники обретали должности профессоров, т.е. послав императору или попечителю свои изданные и рукописные труды, он отослал в Санкт-Петербург

a) на латинском языке метафизическое сочинение под заглавием: Probabilia de origine mali; b) на немецком языке театральное сочинение под заглавием: Der gute Sohn; c) на российском языке грамматическое сочинение под заглавием: Руководительная тетрадь для преподавания немецкого языка в 1-м, 2-м и 3-м классах; d) такового же рода сочинение для преподавания французского языка в 1-м классе[48].

Когда его прошение, проделав путь из канцелярии императора в канцелярию казанского попечителя, достигло училищного совета Казанского университета, на нем появилась резолюция: «Совет не имеет права давать степень доктора без надлежащего испытания, ни посылать вопросных пунктов, почему и предписывается объявить г[осподину] учителю гимназии Вейскгопфену, что предоставляется ему явиться в Казань для экзамена»[49].

По всей видимости, появившееся в результате местных законодательных инициатив многообразие форм университетской жизни не соответствовало направлению модернизационного движения империи с ее тяготением к унификации. Присланные в министерство предложения преподавателей из Москвы, Харькова, Казани и иных городов запустили механизм бюрократической реакции на инициативы, а также на свидетельства автономных действий и разнообразия решений[50]. Во второй половине 1810-х годов это стимулировало правительственную ревизию механизма университетского рекрутинга и воспроизводства.

Формальным основанием к введению плотного бюрократического контроля над присуждением ученых степеней стал казус в Дерптском университете. В 1816 году петербургские чиновники получили сообщение, что в Дерпте соискатели «Валтер, Вебер и другие»[51] обрели степени докторов правоведения (а значит, и классные чины) с нарушением процедуры испытаний, предписанной уставом. Еще в XIX веке историк Н.Н. Булич подробно описал обстоятельства этого дела[52].

По, казалось бы, частному поводу министр А.Н. Голицын направил в Сенат ходатайство о превращении его в показательный процесс, приостановив во всех университетах присуждение ученых степеней и разослав правительственное решение по присутственным местам империи. В этом тексте содержится сделанное от лица Сената поручение министру, «дабы пресечь злоупотребления», взять на себя ответственность за присуждение ученых степеней (кроме медицинских) в российских университетах.

Очевидно, пришедшая к власти в послевоенные годы политическая группа стремилась лишить профессоров политической и административной субъектности. Во всяком случае, в ученой степени она предпочитала видеть не знак корпоративной принадлежности, а государственную награду. В этой связи процедура ее присуждения стала обретать оценочный характер соответствия кандидата чину и занятию государственной должности. Эти установки задали направление принятых в те годы постановлений.

Согласно одному из них, от соискателей степеней требовались «достаточные доказательства о способности для занятия оных (должностей. — Е.В., К.И.)», ибо легкость их обретения «унижает и цену самых знаний»[53]. Так что знания в глазах чиновников имели вполне конкретную цену и входили в должностные требования. Места государственной службы, считали они, должны предоставляться «в награду истинных только дарований и отличных знаний». А свидетельством их наличия мог быть только документ. Поэтому на все российские университеты было распространено действие 79-го параграфа устава Дерптского университета о том, чтобы все преподаватели университетов, занимающие должности профессора, имели дипломы доктора, а адъюнкты — магистра.

В таком раскладе профессорским советам досталась роль отборочных и оценочных комиссий, которым поручалось осуществлять техническую аттестацию и высказывать свое мнение. За собой министерство оставляло право согласиться с этим мнением или отвергнуть его. А раз так, то оценочные комиссии должны были руководствоваться едиными критериями.

Эта логика объясняет порыв министерства разработать единые для всех университетов «Положения об ученых степенях». Благо для этого чиновники могли воспользоваться присланными предложениями профессоров, дополнив их сведениями о действующих практиках испытаний. Любопытно, что, судя по ним, в те годы в российских университетах обсуждалась возможность раздельного сосуществования трех систем научной аттестации: 1) для всех специальностей, 2) для медиков и 3) для правоведов отдельно.

Интересный проект, касающийся юридических дисциплин, прислал в министерство казанский профессор Г.И. Солнцев[54]. В отличие от прочих специальностей, претенденты на степень доктора права должны были предоставить «сочинение или диссертацию на латинском языке по теме, назначенной отделением из главных наук, или самостоятельно выбранной теме самим испытуемым по одному изважных умозрительных или практических предметов». Принципиальным отличием такого текста должна была быть оригинальность предложений соискателя. Вероятно, особый статус диссертаций в области законоведения объясняется острой потребностью власти в проведении кодификации законов и, следовательно, в практикующих правоведах.

Соответственно, публичная защита таких диссертаций должна была выполнять функцию не просветительского спектакля, а профессиональной экспертизы. В ходе диспута оппоненты и остальные члены совета должны были выяснить, «сам ли он сочинил оную» и «не скомпилирована ли она с чужих каких-либо сочинений»[55]. Поскольку ученая степень давала ее обладателю финансовые и служебные преимущества, Солнцев предлагал ввести уголовную ответственность за подлог или обман со стороны соискателей, т.е. за украденные мысли и тексты, «списание с чужих сочинений». Такая же ответственность распространялась на экзаменатора, если он «исправлял диссертацию относительно смысла, или собственную свою списать дал, или сочиненную передал, или другим каким-либо образом к тому воспомоществовал, или знал о том, но не уведомил о том, где следует»[56].

На основании полученных из университетов писем (известно, что их писали Т.Ф. Осиповский, И.М. Ланг, Г.П. Успенский, П.В. Кукольник, Д.С. Чижов, М.Ф. Соловьев, П.С. Кондырев) министерство разработало общие правила для всех факультетов и университетов Российской империи. Переработку полученных предложений Главное правление училищ поручило попечителю Санкт-Петербургского учебного округа С.С. Уварову. А тот привлек к этой работе профессоров М.А. Балугьянского, Н.И. Бутырского, К.Ф. Германа, Ф.Б. Грефе и А.П. Куницына[57].

Судя по всему, тогда же обсуждался вопрос об организации экспертизы диссертационных текстов. Академик Н.И. Фус скептически отнесся к предложению Уварова, чтобы министерство направляло все приходящие в столицу диссертационные тексты на оценку петербургским профессорам и академикам. Молодому попечителю он отвечал:

Когда [Главное] правление [училищ] заставит присылать себе диссертации для рассмотрения их здешними учеными, то чем оно уверится, что поданное мнение о какой-нибудь диссертации справедливо, что оно беспристрастно, что оно не основано на каких-нибудь личных предубеждениях? Такое-то сочинение, на примере, как бы хорошо оно ни было, может быть осуждено потому, что оно содержит положения, несходные с системой испытателя. Другой одобрит посредственное сочинение потому, что в оном содержатся идеи, сходствующие с идеями испытателя. И так одно сомнение заменяется другим.

Мне же кажется, что суждение целого факультета того университета, основывающееся при том и на словесном испытании, заслуживает преимущество[58].

Академик считал оценку диссертации привилегией факультетских советов и не советовал вырывать ее из контекста общего словесного экзамена. Научного значения этому тексту он не придавал.

Обретшее в январе 1819 года силу закона «Положение» разрешило возобновить деятельность университетских советов по проведению испытаний на степени. Оно допустило сосуществование в России не трех, как предлагалось, а двух систем научной аттестации — общей для всех специальностей и отдельной по медицинским наукам.

В «Положение» было включено предложение Солнцева об усилении в испытаниях значения диссертации. «Ищущий степени доктора сочиняет диссертацию на латинском языке о предмете, какой сам (курсив наш. — Е.В., К.И.) изберет с одобрения факультета, потом извлекает из нее главные тезы, или положения, с одобрения факультета, и как сии последние, так и диссертацию защищает публично на латинском языке»[59]. И поскольку теперь не совет, а докторант выбирал тему диссертации, это неизбежно должно было повлечь за собой практику ее обоснования, т.е. размышлений соискателей и членов факультетского совета над научной новизной и значимостью диссертационного сочинения.

Такую цепочку вряд ли могло предвидеть правительство, но явно могли иметь в виду сотрудничавшие с ним профессора. Что касается качественной оценки исследования, то в «Положении» есть только самые общие формулировки требований: у магистра должно быть представление о системе его науки, а доктор должен знать науку в существенных ее основаниях. Вероятно, профессора считали невозможным формализовать критерии оценки содержания научного сочинения.

После успешно проведенного диспута каждый университет должен был отправлять в министерство «обстоятельное описание всего производства испытания с присовокуплением мнения своего, равным образом диссертации и всего того, что к удостоверению в его знании послужило, и ожидает утверждения»[60]. Отныне министр, а не совет профессоров, утверждал или не утверждал соискателей в магистерских и докторских степенях. Только после одобрения столичными чиновниками действий и мнений совета, а также проверки всех документов, фиксирующих процедуры испытаний, университет получал право печатать и выдавать соискателю диплом с указанием обретенного звания.

Университетское делопроизводство показывает, что, несмотря на разрешение выбирать темы самим, в 1820-е годы казанские магистранты продолжали получать заказы от советов соответствующих отделений. Например, после успешно сданного экзамена совет отделения этико-филологических наук предложил кандидату Ф.Е. Кондакову тему «О складе языка российского». А через год, рассмотрев представленный им текст, он же заключил:

Сочинение сие хотя не во всех частях в желаемом виде обработано, не вполне удовлетворяет требованиям излагаемого им предмета; имеет много промежуточных мыслей, кои стороною только касаясь его материи, прерывают, некотором образом, связь главных идей; да и по терминологии слог оного тяжел и недовольно вразумителен: но, как при изложении такового рода материй, требующих ученых, глубоких разысканий не всегда можно удержаться в пределах строгой точности, а тем менее молодому человеку, желающему ознакомиться с своим предметом; а равно весьма трудно сохранить чистоту слога, при недостатке в языке нашем терминов, до наук относящихся; то факультет, принимая в уважение похвальный труд кандидата Кондакова, в котором, при всей обширности материи, умел он показать, с здравым суждением, весьма хорошие сведения и обширную начитанность, полагает, признав его достойным степени магистра словесных наук, допустить к публичному защищению своей диссертации[61].

Этот отзыв содержит элементы оценки, которых ранее не было в экзаменационных листах, — выявление исследовательской оригинальности и новизны, оценку вклада соискателя в научную разработку темы.

После принятия нового университетского устава министерство в апреле 1837 года опубликовало новое «Положение об испытании на ученые степени»[62]. Оно было принято на три года «в виде опыта», и поэтому министерство потребовало от попечителей провести с профессорами обсуждение статей этого документа. В архиве Казанского университета хранится копия послания 1839 года, в котором местные профессора детализировали и разграничили компетенции кандидата, магистра и доктора. Казанцы предлагали:

От кандидата требуется полное и систематическое познание предметов, по руководствам, признанным за лучшие и одобренным для университетского преподавания, от магистра требовать полного знания избранной им науки в современном состоянии, и в историческом ее развитии, оказывающим начитанность ищущего этой степени, — а от доктора требовать не только сведений о происхождении и изменении разных систем науки, но также исследования и отчетливой оценки всех переворотов в ходе науки, довершенной собственными его критическими воззрениями, таким образом, чтобы он знал не какую-либо известную систему науки, но самую науку в существенных ея основаниях, развитии и направлениях к общей и частным целям, и чтобы мог собственными силами совершенствовать ее[63].

Их коллеги из Москвы рассуждали почти так же[64]. В этих формулировках зафиксирован переход от нормативного знания (для кандидата) к производству нового знания (для доктора), основанному на рефлексии дисциплинарного прошлого и критическом мышлении.

ДИССЕРТАЦИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКИ

Во времена управления учебным ведомством С.С. Уваровым (1833—1849) присуждение ученых степеней стало использоваться министерством не только для государственного признания должностного соответствия представителей ученого сословия, но и в качестве средства модернизации самих университетов. Университетских выпускников, которых по каким-то причинам министр или приближенные к нему сановники считали особо одаренными и многообещающими, чиновники практически вгоняли на верхние ступени лестницы ученых степеней. В благодарность молодые профессора истории, филологии и права, получившие кафедру и статус, искренне исповедовали этику государственного служения.

Тенденция министерского патронажа (или «политика ручного управления») обозначилась еще при предшественнике Уварова, графе К.А. Ливене. С его подачи в 1830 году воспитанникам Дерптского профессорского института было разрешено претендовать сразу на степени докторов исторических наук[65]. А в середине 1830-х интерес к ученой степени как способу наделять сотрудников высокими классными чинами, минуя выслугу, проявил глава II Отделения собственной Е.И.В. канцелярии М.М. Сперанский. Для его обученных в России и за границей молодых правоведов это был шанс получить начальнические должности и университетские кафедры. В этой связи реформатор российского законодательства использовал личное влияние на императора, дабы шаг за шагом облегчать своим выдвиженцам путь к ученым званиям. Подобный же интерес к испытаниям на ученые степени продемонстрировал Уваров, озаботившийся проблемой обновления профессорских кадров в российских университетах. В 1835 и 1838 годах в университетские советы пришли правительственные постановления, освобождавшие соискателей докторских степеней от длительных изнуряющих экзаменов.

Красноречивой иллюстрацией последовательной реализации правительственной научной политики тех лет являются архивные протоколы испытаний В.И. Григоровича[66]. Для учрежденной по уставу 1835 года кафедры истории и литературы славянских наречий в Казани не было подготовленных кандидатов. В этой связи местный попечитель получил от министра поручение как можно скорее сделать профессором понравившегося ему в Дерпте действительного студента В.И. Григоровича. В январе 1839 года М.Н. Мусин-Пушкин объяснял свое вторжение в корпоративные дела казанского совета так:

Занятия его филологическими науками и познание в славянских наречиях дают повод думать, что он в состоянии будет удовлетворить со временем всем требованиям, сопряженным с делом, столь важным, кроме языков древних, также французского и немецкого, он совершенно владеет польским и имеет познание в сербском и чешском. Кроме того занятия его имели счастье обратить внимание на себя г[осподина] министра народного просвещения[67].

Григорович был, действительно, увлеченным славянской филологией молодым человеком. Однако в его экстремально быстром восхождении сыграли роль не особые знания и достижения, а административная опека министерства. Поскольку студента без степени нельзя было назначить ни профессором, ни адъюнктом, попечитель предписал казанскому совету дать ему жалованье и свободное время для подготовки к экзаменам. Летом следующего года Григорович прошел кандидатские испытания.

Несмотря на то что все местные профессора знали о заинтересованности министерства, они попытались применить к соискателю общие требования. Влиятельный на факультете профессор Н.А. Иванов дал диссертации Григоровича отрицательный отзыв. Будучи секретарем совета, он вписал его в протокол от третьего лица: «рассуждение действительного студента Григоровича представляет неудачную попытку сделать вероятным известное мнение Копи- таря»[68] и «особенно слаба историческая часть, в которой доказательства основаны преимущественно на догадках, а не на положительных источниках. Что же касается языка, то диссертация Григоровича по значительным грамматическим ошибкам чрезвычайно неудовлетворительна для предоставления ему кандидатской степени»[69]. Второй оппонент, профессор К.К. Фойгт, тоже нашел в тексте немало недостатков, но согласился дать соискателю искомую степень:

<...> диссертация Григоровича, заключая в себе развитие мысли Копитаря о переводе книг Св. Писания и доказательства, вполне удовлетворяет условиям кандидатской степени, но язык и слог требует многих исправлений, а цитаты большей точности, и что по сделании этих исправлений, рассуждение может быть помещено в Ученых записках Казанского университета[70].

Взбешенный строптивостью Иванова, попечитель потребовал от профессора оправданий за нерасторопность в подготовке выписок из протоколов. Ободренный деканом словесного отделения О.М. Ковалевским, тот ответил попечителю дерзким письмом:

Экстраординарный профессор Иванов не успел переписать протокол об испытании Григоровича, потому, что с 30 мая был занят: во-первых, экзаменами учеников обеих казанских гимназий, во-вторых, исполнением постановлений отделения о сочинениях, писанных для получения медалей и на степень кандидата, также о темах на будущий академический год, в-третьих, просмотром речи, произнесенной им в торжественном собрании университета; <...> в-четвертых, доставлением правлению сведений об успехах студентов, выбывших прежде окончания курса; в-пятых, изготовлением донесений на предписание Вашего Превосходительства о последствиях испытания действительного студента Шутова, Тиханова, Ковнацкого и Васильева, о рассуждениях кандидатов Диттеля и Березина и о плане занятий тех из студентов восточной словесности, кои остаются при университете впредь до помещения их в должностях; в-шестых, составлением полного и современным требованиям науки соответствующего написания преподавания общей истории. Сверх того профессор Иванов в течение вышеупомянутого срока был дважды болен[71].

Профессоров и адъюнктов не могла не раздражать политика министерства, иерархическое разделение преподавателей на «молодых» и «старых», т.е. «передовых» и «отсталых», а также рьяное вмешательство отставного офицера- попечителя в ученые дела. Однако опыт защиты Григоровича показал, что казанским профессорам не удалось объединиться в этой борьбе. Открыто возражал только Иванов, остальные его коллеги по отделению робко присоединились к мнению Фойгта.

Не встретив дальнейшего сопротивления, попечитель утвердил за соискателем кандидатское звание по дате протокола совета отделения (30 мая 1840 года), минуя необходимое в таких случаях голосование на университетском совете и выписку из его протокола[72]. В ноябре Григоровичу было выдано отпечатанное в типографии и заверенное печатью свидетельство кандидата словесных наук.

А через полгода, в феврале 1841 года, Мусин-Пушкин сообщил, что министр разрешил провести Григоровичу испытания на звание магистра российской и славянской словесности уже в апреле, чтобы «окончить его непременно в течение месяца», т.е. чтобы можно было присудить ему магистерское достоинство ровно через год после кандидатской степени[73]. Поспешность обосновывалась государственными интересами — необходимостью замещения вакантной кафедры и началом обучения студентов по этой важной для Российской империи дисциплине.

Обстоятельства испытаний Григоровича отражены в ряде архивных дел. Одно из них содержит документы об испытаниях на степень магистра[74]. Вложенное в них прошение сильно отличается от подобных текстов 1810— 1820-х годов. Тогда упор делался на знания и социальное происхождение, а также на желание быть достойным ученого сословия. В прошении о защите Григоровича акцент сделан на научной новизне и государственной значимости выбранной молодым ученым темы. Видимо, именно это оправдывало его поспешность в глазах коллег.

Текст магистерской диссертации Григоровича не был отпечатан из-за городского пожара 24 августа 1842 года, в результате которого сильно пострадала университетская типография. Весь центр города выгорел, обуглились многие учебные и научные корпуса, погибли люди и их имущество. Со всей страны правительство собирало средства на восстановление Казани. Несмотря на все это, 11 октября состоялась публичная защита. Судя по документам в деле соискателя, никто из казанских профессоров ему тогда не возражал (или эти возражения не попали в делопроизводство). А через два года магистр, который был так срочно нужен для преподавания, был отправлен в двухгодичную зарубежную стажировку для подготовки докторской диссертации[75], которую так и не написал.

Столь же стремительно при поддержке министра взошел на пьедестал учености историк Московского университета С.М. Соловьев. Защитив 3 октября 1845 года магистерскую диссертацию «Об отношении Новгорода к великим князьям», он 5 апреля 1847 года представил докторское исследование «История отношений между Русскими князьями Рюрикова дома»[76].

В этих персональных историях нас интересовала новая практика административно-бюрократического ускорения процедуры научной аттестации. Желание министерства обойтись в таком деле без мнения «старых» (слабо связанных с чиновниками) профессоров неожиданным образом стало причиной появления института внешней экспертизы. Примечательно, что родилась она не в ходе уплотнения научных коммуникаций, роста репутационного сознания и требований ученого сословия, а как государственно организованный фильтр доступа к научно-чиновным «градусам».

ГОСУДАРСТВЕННАЯ АТТЕСТАЦИЯ

В апреле 1838 года в университеты пришло циркулярное письмо министра, имевшее интригующий заголовок «О временном изъятии из общего правила касательно формы экзаменов для приобретения ученой степени». В нем сообщалось, что

в течение настоящего года в формах испытания на получение ученых степеней профессорами и адъюнктами допустить то же самое изъятие, которое было в действии со времени преобразования университетов, то есть чтобы вновь дозволено было состоящим ныне в университетах преподавателям, не имеющим еще звания ординарных профессоров, для получения прямо докторской степени написать и публично защищать диссертацию по главному предмету каждого[77].

То есть можно было избежать длительной и трудной процедуры письменных и устных испытаний, публичных лекций и согласования решений факультетского и общеуниверситетского советов, предоставив профессорам только текст диссертации.

В постановлении есть отсылка к прецедентам, в частности к распоряжению 1835 года «Об утверждении некоторых мер при преобразовании университетов». В его четвертой части говорилось:

Для состоящих ныне при университете экстраординарных профессоров и адъюнктов, не имеющих ученых степеней, требуемых 76-м пунктом общего устава университетов, но долженствующих в свое время поступить в ординарные профессоры, назначается со дня введения устава годовой срок, в продолжении коего для получения прямо высшей ученой степени обязаны они написать диссертацию, каждый по своему главному предмету и потом защищать публично взятые из оной тезы. Нынешние преподаватели восточных языков и архитектуры в университетах не подвергаются сему обряду и могут получать звание ординарного профессора, не имея степени доктора[78].

В архиве Департамента народного просвещения сохранились списки соискателей, удостоенных докторской степени без экзаменов на основании текста диссертации. Они были составлены А. Мартыновым по запросу Комитета устройства учебных заведений. Этот комитет занимался в то время подготовкой новых правил присуждения ученых степеней. Из него явствует, что привилегией 1835 года воспользовались историк и археограф Н.Г. Устрялов и историк литературы А.В. Никитенко из Петербургского университета, юрист Ф.Л. Морошкин, математик Н.Е. Зёрнов и историк литературы С.П. Шевырев из Московского университета[79].

Обстановку напряжения и противостояния профессоров и попечителей, в которой проходили защиты диссертаций министерских выдвиженцев, описал в дневнике один из них, Никитенко:

Эта травля ученых уже была в университете недели две тому назад. Устрялов, профессор русской истории, защищал свою диссертацию «О возможности прагматической русской истории в нынешнее время». Странная задача: прагматическая история в наше время, при нынешней цензуре и источниках, не очищенных и не разработанных критически, — да разве это мыслимо? Немудрено, что Устрялов защищался слабо против возражений Плетнева, особенно Германа и Литвинова, бывшего профессора в Виленском университете. Последний вышел на арену, когда Устрялов начал доказывать, что Литва всегда составляла часть России; попечитель испугался, как он сам потом мне говорил, чтобы не вышло соблазнительного спора, а потому он поспешил прекратить диспут[80].

Правительственным туннелем 1838 года воспользовались 18 соискателей докторской степени: историк М.С. Куторга, экономист В.С. Порошин и правовед Н.Ф. Рождественский в Санкт-Петербурге, экономист А.И. Чивилев в Москве, лингвист М.П. Розберг, богослов К.-Ф. Кейль и математик К.Э. Зенф в Дерпте, математик Г.В. Гречиня, ботаник и натуралист Р.Э. Траутфеттер и астроном В.Ф. Федоров в Киеве, юрист Г.С. Гордеенков, математик Н.А. Дьяченко, филолог В.А. Якимов, философ М.Н. Протопопов и физик В.И. Лапшин в Харькове, а также историк литературы К.К. Фойгт, химик К.К. Клаус и юрист Г.Л. Фогель в Казани[81].

Архив Казанского университета сохранил документы, зафиксировавшие появление в ходе реализации этого министерского замысла новых административных практик и альянсов. Узнав о возможности получить высшую академическую степень без экзаменов, четыре казанских преподавателя: адъюнкт формации К.К. Клаус, адъюнкты права Г.Л. Фогель и Л.Ф. Камбек, а также адъюнкт русской словесности К.К. Фойгт — подали попечителю про- шения[82]. 23, 24, 28 и 29 декабря 1838 года в Казани успешно прошли защиты их диссертаций, а через месяц из Петербурга пришло известие, что министр утвердил докторами наук троих из них — Фойгта, Клауса и Фогеля[83].

Отказ признать диссертацию Камбека был, вероятнее всего, порожден сомнениями чиновников в его политической благонадежности, нежеланием предоставлять государственные преимущества «чужаку». Это понятно, учитывая, что речь идет о времени ликвидации последствий польского восстания 1831 года и распределения варшавских и виленских профессоров по внутренним университетам империи. Их тоже ограничивали в получении ученых степеней. В случае же Камбека важна не причина отказа, а то, как это было сделано и как аргументировано. То и другое имело для университетской культуры не менее значимые последствия, чем уравнение ученых степеней с классными чинами.

Потомок французских эмигрантов и выпускник прусского университета в Кёнигсберге (Academia Albertina Regiomonti), к моменту защиты в Казани Камбек уже обладал степенью доктора права. Однако с 1819 года зарубежные степени перестали гарантировать их обладателям право на соответствующие чины на российской службе[84]. Поэтому Камбек решил защищаться вновь. После одобрения диссертации профессорами-юристами и успешного диспута бдительный М.Н. Мусин-Пушкин сообщил министру, что министерской привилегией воспользовался нежелательный претендент и что сам попечитель не поддержал бы решение совета присудить Камбеку докторскую степень, ссылаясь на краткость его службы в Казани[85]. Очень вероятно, что истинной причиной была осведомленность попечителя об инциденте, произошедшем с диссертацией Камбека в Дерпте. В 1822 году молодой правовед уже пытался стать доктором права в этом российском университете. Но ему было не только отказано в возможности защищать представленный текст, но и приказано уничтожить все печатные экземпляры. Тогда же Камбеку запретили читать лекции в России. Нам не удалось установить, что в рассуждениях соискателя так испугало соединенное министерство А.Н. Голицына.

Получив письмо Мусина-Пушкина и диссертацию Камбека, министр передал ее для прочтения профессору Санкт-Петербургского университета В.В. Шнейдеру. Ответ маститого правоведа был жестким:

Это сочинение есть не что иное, как буквальный перевод мест, часто даже целых страниц, заимствованных из сочинений Савиньи, Швеппе[86] и других юридических писателей. Извлеченные эти места соединены иногда даже без надлежащей связи, а иногда г[осподин] Камбек, желая казаться самостоятельным, переделывает их не самым выгодным для них образом. Разумеется, что сочинитель не указывает на источники, из которых он почерпал, а если приводит однажды страницу на немецком языке из Savigny Gechichte des Rom Rechts im Mittelalter[87], называя самого Савиньи, то это делается для устранения всякого подозрения, что большая часть сочинения составлена из чужого добра. Один взгляд на рассуждение г[осподи]на Камбека удостоверит и не юриста в том, что оно есть просто только компиляция, ибо пестрота слога и разбросанные там и сям мысли рождают легко во всяком несколько опытном читателе предположение, что он имеет пред собою смесь отрывков из разных писателей[88].

Для доказательства выдвинутого обвинения оппонент свел в таблицу результаты параллельного анализа текста Камбека и книг, на основе которых соискатель сделал реферативный обзор темы. Отзыв содержал убийственное заключение: «Приведенные мною примеры, кажется, достаточны для того, чтобы составить себе понятие о достоинстве компиляции, для которой подробнейшая ученая критика была бы совершенно излишняя»[89]. Это один из ранних примеров внешней экспертизы[90], требовавшей от диссертанта научной новизны и оригинальности защищаемого исследования.

Получив обвинение столичного коллеги, совет юридического факультета Казанского университета должен был объясниться. По приказу попечителя декан собрал совещание. В произошедшем был виновен не только диссертант, обвиненный в компиляции, но и все члены факультета — кто в покрывании преступления, а кто и в профессиональном несоответствии. По всей видимости, непонимание и досада объединили членов совета. Они не могли взять в толк, почему еще недавно признавались достойными ученой степени обзорные рассуждения на заказную тему и мнение совета о диссертации было конечным, а теперь министр готов видеть мошенников как в диссертанте, так и в членах совета.

Сначала на отзыв Шнейдера написал объяснение сам Камбек[91], затем — члены юридического факультета, а потом и совет Казанского университета[92]. Казанцы парировали:

Вопреки унизительному мнению г[осподина] Шнейдера, диссертацию Камбека отнюдь нельзя лишить ученого достоинства, и некоторые мнения Савиньи и Швеппе, приведенные в ней, отнюдь не обращают ее в простую компиляцию, напротив того диссертация сия написана отчетливо, с знанием новейшей литературы права и с новыми взглядами на науку. Факультет, приняв все сие в уважение, не смог не сделать снисхождения на счет худого языка, коим писана диссертация и коему автор изучается с недавнего времени[93].

Аргументом в пользу правильности решения совета служила научная репутация соискателя. В письме приведены ссылки на положительные отзывы ученых разных стран о работах Камбека94. «Наконец, — заканчивали профессора свою петицию, — юридический факультет не мог не принять в уважение и того, что г[осподин] Камбек, во время службы своей в Остзейских провинциях занимаясь практическим применением права римского в судопроизводстве, приобрел такия сведения, которые могут сделать его весьма полезным преподавателем в университете, где он уже и исполняет обязанности профессора права римского вполне»[95].

Коллеги просили министра наградить «его сею ученою степенью, или же, по крайней мере, дозволить ему г[осподину] Камбеку написать и защищать другую диссертацию, не подвергая его формальному испытанию столь тягостному для наставника двух учебных заведений, обремененного весьма многочисленным семейством»[96]. Все эти доводы профессоров Уварова не убедили: «…рассмотрев означенное мнение и объяснение и находя их неудовлетворительными, Его высокопревосходительство остается при прежнем заключении»[97]. Получить докторскую степень Камбеку удалось лишь в 1852 году, только после смены казанского попечителя и отставки Уварова.

По всей видимости, в данном случае мы имеем дело с моментом перекодирования практики научной аттестации в Российской империи, латентно осуществленной министерством ради модернизации государственной жизни и управления. Используя установленную в начале века корреляцию ученых степеней и государственных чинов, Сперанский и Уваров провели с помощью диссертаций смену кадрового состава своих ведомств. Предприятие оказалось весьма эффективным, так как позволило осуществить тихую революцию, лишив противников возможности сопротивления. Последствия этого фиксируются в исследовательской литературе через феномен «просвещенная бюрократия»[98]. В мемуарах, созданных уваровскими профессорами, эти действия министра (к тому времени находящегося в отставке) интерпретированы как естественная смена поколений: «отсталых» профессоров заместили «передовые» «берлинцы», т.е. получившие образование и практику исследовательской работы в западных университетах магистры.

Нежелание наделить докторской степенью права пришлого Камбека подтолкнуло Уварова к апробированию административного ресурса внешней экспертизы. С помощью управляемых рецензий министр смог регулировать доступ к ученым степеням и чинам, а следовательно, участвовать в строительстве университетских иерархий. Посредством рецензирования можно было остановить неблагонадежных или лукавых соискателей, которых щадили на экзаменах коллеги. Однако этот механизм работал только в том случае, если диссертации признавались не частью письменного экзамена, а оригинальной исследовательской работой и подвергались процедуре качественной оценки.

Что касается университетской культуры, то последствия введения новых практик аттестации оказались для нее амбивалентными. Внешняя экспертиза и государственный контроль способствовали росту статуса диссертации, утверждению параметров актуальности, научной значимости и практической пользы университетского исследования. В 1840-е годы при совершенствовании правил производства в ученые степени многие профессора, среди которых уже вполне уверенно звучали голоса «уваровских» докторов, настаивали на том, чтобы считать диссертацию «собственным произведением», которое должно являть собой «подробное и основательное исследование, обогащающее науку»[99]. В правила 1844 года они ввели требование оригинальности. При этом магистерские и докторские экзамены стали рассматриваться как подготовительная процедура к защите диссертации. Такое изменение конвенции легитимировало статусные амбиции «новых» профессоров среди коллег.

Вместе с тем прямое вмешательство министра в процедуру научной экспертизы и аттестации нарушило прежнюю договоренность о разграничении сфер ответственности («регулятивное соглашение»). Пример министра побудил попечителей вторгаться в сугубо академические процедуры и присваивать право оценки научной продукции. Именно поэтому в 1840-е годы участились случаи, когда попечители писали в министерство отзывы если не о научной значимости, то, во всяком случае, об актуальности и практической пользе / вреде доступных их пониманию диссертационных исследований филологов, экономистов, историков и правоведов. Ярким примером тому является несостоявшаяся защита диссертации Н.И. Костомарова в Харькове, которую остановил попечитель и на которую внешний отзыв министру представил Н.Г. Устрялов — один из первых докторов «уваровского призыва»[100].

По всей видимости, в 1840-е годы чиновники уже не считали магистерские и докторские испытания процедурой простого воспроизводства ученого сословия. Способность ученых степеней ускорять продвижение по статской службе сделала их привлекательными для представителей иных сословий и превратила в объект административных манипуляций. А заинтересованное, казалось бы, в защите корпоративных ценностей поколение профессоров «уваровского призыва» получило настолько сильную прививку лояльности, столь очевидную демонстрацию их персональной зависимости и зависимости их научной репутации от благожелательности «высшего начальства», что не захотело стать реальным борцом против этой узурпации.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Например, в Германии эта тема активно разрабатывается с конца XIX века. В поле зрения исследователей попадали списки диссертаций, организованные по университетам или по специальностям, сведения о меняющихся правилах присуждения степеней, их академическом и социальном статусе, объеме и характере экзаменов. Среди последних работ немецких историков назовем: Wollgast S. Zur Geschichte des Promotionswesens in Deutschland. Bergisch-Gladbach, 2001; Promotionen und Promotionswesen an deutschen Hochschulen der Fruhmoderne / Hg. R.A. Muller. Koln, 2001 (Abhandlungen zum Studenten- und Hochschulwesenz. Bd. 10); Jarausch K.H. Der Lebensweg der Studierenden // Geschichte der Universitat in Europa / Hg. W. Ruegg. Bd. 3: Vom 19 Jahrhundert bis zum Zweiten Weltkrieg 1800—1945. Munchen, 2003. S. 301—322; Wex P. Bachelor und Master: Die Grundlagen des neuen Studiensystems in Deutschland Ein Handbuch. Berlin, 2005; Titel, Promotionen: Aka demisches und staatliches Qualifikationswesen vom 13. bis zum 21. Jahrhundert / Hg. R.C. Schwingers. Basel, 2007. S. 625—706.

2) Ежегодник диссертаций. 1936. Год издания 1. М., 1938; Ежегодник диссертаций. 1937 год. Год издания 2. М., 1940; Воинов М.С. Библиография диссертаций. Докторские диссертации за 1941 — 1944 гг. М., 1946; Он же. Библиография диссертаций. Вып. 2: Докторские диссертации за 1945 г. М., 1947; Кондратьев А.А. Каталог кандидатских диссертаций, поступивших в Библиотеку им. В.И. Ленина за 1954— 1956 гг. Вып. 1—4. М., 1956—1958; Он же. Каталог докторских диссертаций, поступивших в Библиотеку им. В.И. Ленина в 1956 г. М., 1957; Летопись авторефератов диссертаций. М., 1981—2007; Каталог кандидатских и докторских диссертаций, поступивших в Библиотеку им. В.И. Ленина и Государственную центральную научную медицинскую библиотеку. М., 1946—1991.

3) Галкин К.Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. М., 1958.

4) Вишленкова Е.А., Дмитриев А.Н. Прагматика традиции, или Актуальное прошлое для российских университетов // Сословие русских профессоров: Создатели статусов и смыслов / Под ред. Е. Вишленковой и И. Савельевой. М., 2013. С. 79—80.

5) Кричевский Г.Г. Библиография диссертаций: ( Опыт обзора и план дальнейших работ в этой области) // Из трудов Библиотеки Академии наук СССР. Л., 1948. С. 103—104.

6) Кричевский Г.Г. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на юридических факультетах университетов Российской империи: (1755—1918): Библиографический указатель / Сост., предисл., науч. ред. и посмертное издание А.Н. Якушева. Ставрополь, 1998. С. 5.

7) Кричевский Г.Г. Ученые степени в университетах дореволюционной России // История СССР. 1985. № 2. С. 141 — 153.

8) Кричевский Г.Г. Диссертации университетов России: 1805—1919 гг.: Библиографический указатель. М., 1984; Он же. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на юридических факультетах университетов Российской империи: (1755—1918). Ставрополь, 1998; Он же. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на юридических факультетах университетов Российской империи: (1755—1918) / Сост., предисл., науч. ред. и посмертное издание А.Н. Якушева. 3-е изд., испр. и доп. Ставрополь, 2004; Он же. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на историко-филологических факультетах университетов Российской империи: (1755—1918): Библиографическое пособие / Сост., предисл., науч. ред. и посмертное издание А.Н. Якушева. Ставрополь, 1999; Он же. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на историко-филологических факультетах университетов Российской империи: (1755—1918) / Сост., предисл., науч. ред. и посмертное издание А.Н. Якушева. 3-е изд., испр. и доп. Ставрополь, 2004; Он же. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на физико-математических факультетах университетов Российской империи: (1755—1919): Библиографическое пособие / Сост., предисл., науч. ред. и посмертное издание А.Н. Якушева. Ставрополь, 2000; Он же. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на физико-математических факультетах университетов Российской империи: (1755— 1919) / Сост., предисл., науч. ред. и посмертное издание А.Н. Якушева. 2-е изд., испр. и доп. Ставрополь, 2004.

9) Якушев А.Н. Магистерские и докторские диссертации по государственному праву университетов Российской империи: Библиографии, сведения о защитах, оглавления, положения и заключения. Ставрополь, 2006; Якушев А.Н., Кузнецов А.В. История русской диссертации в исследованиях Г.Г. Кричевского // Омский научный вестник. 2007. № 3. С. 8—11.

10) Якушев А.Н. Комплексная программа научных исследований «История ученых степеней в России XVIII в. — 1918 г.». М., 1996.

11) Якушев А.Н. Организационно-правовой анализ подготовки научных кадров и присуждения ученых степеней в университетах и академиях России: (1747—1918): История и опыт реализации: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1998. С. 69—76.

12) Якушев А.Н. О производстве в ученые степени в России: (1802—1917 гг.): Указатель дел РГИА. СПб., 1995; Он же. Законодательство в области подготовки научных кадров и присуждения ученых степеней в России: (1747—1918): История и опыт реализации. СПб., 1998; Он же. Развитие и реализация правовой мысли и нормативных правовых актов о порядке присуждения ученых степеней в России: (1747—1918): В 2 т. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2003. Т. 1—2; Присуждение ученых степеней в Российской империи: Полное собрание правовых актов: (1724—1917) / Сост. А.Н. Якушев. 2-е изд., доп. Ставрополь, 2006; Присуждение ученых степеней в Российской империи: Полное собрание правовых актов: (1917—1961) / Сост. А.Н. Якушев. Ставрополь, 2006; Якушев А.Н. Научная подготовка и аттестация кадров в России: (1724—2004): Библиография нормативных правовых актов. 2-е изд., испр. и доп. Пятигорск, 2004; Он же. Статистика присуждения ученых степеней в Российской империи: (1794—1918). Пятигорск, 2005; Лаута О.Н. Научная подготовка и аттестация кадров на историко-филологическом факультете Московского университета (начало XIX — XX вв.): Дис. ... канд. ист. наук. Невинномысск, 2000; Горошко О.Н. Роль Министерства народного просвещения, Академии наук и университетов Российской империи в истории развития института диссертаций (1774—1919): Дис. ... канд. ист. наук. Пятигорск, 2002; ЛебедеваЛ.И. Магистратура в XIX — начале XX вв. как институт подготовки научных и научно-педагогических кадров в России // Вопросы образования. 2005. № 4. С. 297—303; Климов А.Ю. Кандидатские экзамены в России: (1802—2004): Историко-правовой аспект. Ставрополь, 2005; Он же. История создания Положений о производстве в ученые степени в архивных документах Российской империи. Ставрополь, 2005; Он же. История создания Положения о производстве в ученые степени в архивных документах Российской империи: (1814—1819). Краснодар, 2007.

13) Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале ХХ века. М., 1991; Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи: XVIII в. — 1917 г. М., 1994.

14) Петров Ф.А. Российские университеты в первой половине XIX века: Формирование системы университетского образования. Кн. 2: Становление системы университетского образования в России. Ч. 3. М., 1999; Он же. Российские университеты в первой половине XIX века: Формирование системы университетского образования. Кн. 3: Университетская профессура и подготовка устава 1835 года. М., 2000; Он же. Российские университеты в первой половине XIX века: Формирование системы университетского образования. Кн. 4: Российские университеты и люди 1840-х годов: (Профессура и студенчество). М., 2001. Ч. 1: Профессура; Он же. Формирование системы университетского образования в России. Т. 1: Российские университеты и Устав 1804 года / Предисл. В.А. Садовничего. М., 2002.

15) Феофанов А.М. Ученые степени в Московском университете во второй половине XVIII в. // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия II: История; История Русской православной церкви. 2011. Вып. 4 (41). С. 7—14; Он же. Окончание учебы: Ученые степени // Он же. Студенчество Московского университета XVIII — первой четверти XIX века. М., 2011. С. 126—150.

16) Таковыми являются работы М.В. Лоскутовой. См., например: Лоскутова М.В. «Влияние лесов на обмеление рек есть только недоказанная гипотеза»: Прикладная наука и государственная политика по управлению лесным хозяйством Российской империи второй четверти XIX века // Историко-биологические исследования. 2012. № 1. С. 9—32; Она же. «Сведения о климате, почве, образе хозяйства и господствующих растениях должны быть собраны.»: Просвещенная бюрократия, гумбольдтовская наука и местное знание в Российской империи второй четверти XIX века // Ab Imperio. 2012. № 4. С. 111 — 157.

17) Могильнер М.Б. Homo imperii: История физической антропологии в России: (Конец XIX — начало XX в.). М., 2008; Расписание перемен: Очерки истории образовательной и научной политики в Российской империи — СССР (конец 1880-х — 1930-е годы) / Под ред. А.Н. Дмитриева. М., 2012.

18) Андреев А.Ю. Российские университеты XVIII — первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы. М., 2009. С. 398; Андреев А.Ю, Посохов С.И. От составителей // Университетская идея в Российской империи XVIII — начала XX веков: Антология / Сост. А.Ю. Андреев, С.И. Посохов. М., 2011. С. 11.

19) Соболева Е.В. Организация науки в пореформенной России. Л., 1983; Фундаминский М.И. Социальное положение ученых в России XVIII столетия // Наука и культура России XVIII века. Л., 1984. С. 52—70; Павлова Г.Е. Организация науки в России в первой половине XIX века. М., 1990.

20) Александров Д.А. Историческая антропология науки в России // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. № 4. С. 4, 5.

21) Александров Д.А. Немецкие мандарины и уроки сравнительной истории // Рин- гер Ф. Закат немецких мандаринов: Академическое сообщество в Германии, 1890— 1933. М., 2008. С. 617.

22) Sanders T. The Third Opponent: Dissertation Defenses and the Public Profile of Academic History in Late Imperial Russia // Historiography of Imperial Russia: The Profession and Writing of History in a Multinational State / Ed. T. Sanders. Armonk, 1999. P. 69— 97; Сандерс Т. Третий оппонент: Защиты диссертаций и общественный профиль академической истории в Российской империи // Историческая культура императорской России: Формирование представлений о прошлом / Отв. ред. А.Н. Дмитриев. М., 2012. С. 161 — 192.

23) Сандерс Т. Третий оппонент. С. 163.

24) Этой теме посвящен специальный выпуск сборника «Мир историка». См.: Мир историка: Историографический сборник / Под ред. В.П. Корзун, А.В. Якуба. Вып. 6. Омск, 2010.

25) Сумма сменивших друг друга уставов и положений и даже совокупность казусов успешных и неуспешных защит, описаниями которых изобилуют сочинения историков рубежа XIX—XX веков Н.Н. Булича, Н.П. Загоскина и Д.И. Багалея, не позволяют ответить на поставленные вопросы. Мы упоминаем имена этих исследователей университетского прошлого потому, что именно на них чаще всего ссылаются современные исследователи, затрагивая проблему реализации правительственной политики в провинциальных университетах. То обстоятельство, что Булич и Загоскин пересказали содержание архива Казанского университета за первые два десятилетия его существования, а Багалей — архива Харьковского университета, породило соблазн использовать их в качестве своего рода тематических сборников архивных цитат, позволяющих не обращаться к архивам. Именно поэтому исследование ученых степеней в коллективной монографии под редакцией А.Ю. Андреева и С.И. Посохова обрывается (так же, как и повествование их «источников») на 1820-х годах (см.: Ученые степени в российских университетах // Университет в Российской империи XVIII — первой половины XIX века / Под ред. А.Ю. Андреева и С.И. Посохова. М., 2012. С. 326—388). Но, сберегая время и силы, исследователи попадают в зависимость от master narrative университетского прошлого начала XX века.

26) Об устройстве училищ, 24 января 1803 // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1864. Т. 1: Царствование императора Александра I: 1802—1825. № 6. Стб. 17—18.

27) НА РТ. Ф. 977. Оп. «Правление». Д. 42: «Предложение попечителя о выдаче аттестатов студентам, окончившим полный курс», 1814. Л. 3.

28) Там же.

29) Уставы императорских Московского, Харьковского и Казанского университетов, 5 ноября 1804 // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 1. № 46. Стб. 283—285.

30) ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 81. Д. 17: «Дела о допуске к экзамену на степень доктора этико-политических наук Шнейдера В.», 1821. Л. 1.

31) Уставы императорских Московского, Харьковского и Казанского университетов. Стб. 284.

32) Там же. Стб. 283.

33) Относительно сроков для получения ученых степеней // Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. СПб., 1866. Т. 1: 1802—1834. Стб. 253.

34) См., например: ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 461. Д. 2: «Журналы заседаний физико-математического отделения», 1814; Там же. Оп. 477. Д. 1: «Переписка совета императорского Московского университета с отделением словесных наук по учебным вопросам», 1813; Там же. Оп. 496. Д. 8: «Бумаги, поступившие в нравственно-политическое отделение с сентября 1828 по июль 1829».

35) См., например: НА РТ. Ф. 977. Оп. «Физико-математический факультет». Д. 40: «Протоколы отделения физико-математических наук Казанского университета с 30-го Сентября 1819 года», 1819—1821; Там же. Оп. «Историко-филологический факультет». Д. 58: «Протокол отделения нравственно-политических наук», 1822— 1827; Д. 235: «Протоколы словесного отделения императорского Казанского университета», 1833—1836.

36) Уставы императорских Московского, Харьковского и Казанского университетов. Стб. 285.

37) ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 496. Д. 1: «Журналы собрания этико-политического отделения; сообщения совета Московского университета; прошения студентов о допущении к экзаменам на степень», 1815. Л. 6.

38) Там же. Л. 17, 25.

39) Там же. Л. 9.

40) Уставы императорских Московского, Харьковского и Казанского университетов. Стб. 285.

41) См., например: ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 496. Д. 1. Л. 28; Оп. 461. Д. 2: «Журналы заседаний физико-математического отделения», 1814. Л. 47 об.

42) Сандерс Т. Третий оппонент. С. 169.

43) ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 496. Д. 1. Л. 12.

44) Там же. Оп. 461. Д. 2. Л. 52—66.

45) Dissertatio inauguralis de jure puniendi, non nisi in statu civili fundando, quam pro summis in jure honoribus capessendis dic mens, octobr. Anni MDCCCXIV, publice de- fendet auctor I.G. John Sondershusano-Thuringensis. Kazan, 1814.

46) НА РТ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 8828: «По прошению студента Московского университета саксонского уроженца Иоганна Иона об удостоении его, по надлежащем испытании, звания доктора прав», 1812—1814. Л. 113.

47) Там же. Л. 114.

48) Леонтьев Н. Иосиф Антонович фон Вейскгопфен, издатель первой астраханской газеты «Восточные известия» (1813—1816 гг.). Астрахань, 1885. С. 28. Приложение № 25.

49) Там же. С. 29. Приложение № 26.

50) См.: РГИА. Ф. 733. Оп. 86. Д. 419: «Правила для производства испытаний на ученые степени по отделению нравственно-политических наук», 1815. 196 л.

51) Об удалении от должностей профессоров Дерптского университета за незаконное производство в докторы правоведения, 25 июня 1817 // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 1. № 295. Стб. 964—965.

52) Булич Н.Н. Из первых лет Казанского университета: 1805—1819. Казань, 1891. Т. 2. С. 734—736.

53) Циркулярное предложение о том, чтобы ищущие профессорских и адъюнктских [должностей] имели степень докторов и магистров, 19 февраля 1820 // Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т. 1. № 184. Стб. 406.

54) РГИА. Ф. 733. Оп. 86. Д. 419: «Дело о выработке правил для получения ученых степеней с целью прекращения злоупотреблений при их присвоении», 1816—1828. Л. 66—73 об.

55) Там же. Л. 71.

56) Там же. Л. 71 об.; Климов А.Ю. История создания Положений о производстве в ученые степени в Российской империи (1747—1837 гг.): Дис. ... д-ра ист. наук. Пятигорск, 2008. С. 177.

57) По поводу нового положения об испытаниях на звание действительного студента и на ученые степени / / Журнал Министерства народного просвещения. 1864. Март. Ч. СХХ1 Отд. II. С. 476.

58) Цит. по: Климов А.Ю. Указ. соч. С. 188.

59) Положение о производстве в ученые степени, 20 января 1819 // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 1. № 340. Стб. 1144.

60) Там же.

61) НА РТ. Ф. 977. Оп. «Совет». Д. 924: «Документы об удостоении кандидата Кондакова степени магистра», 1822—1834. Л. 1 — 1 об.

62) Положение об испытаниях на ученые степени, 28 апреля 1837 // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1864. Т. 2. Отд. 1: Царствование императора Николая I: 1825—1855. № 484. Стб. 984—988.

63) НАРТ. Ф. 977. Оп. «Историко-филологический факультет». Д. 310: «Дело о доставлении мнений Отделения о Положении об ученых степенях», 1839. Л. 6—6 об.

64) ЦХД до 1917 года ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 3. Д. 290: «Проект устава университетов о возведении в ученые степени», 1834. Л. 24—24 об.

65) См.: РГИА. Ф. 733. Оп. 56. Д. 668: «Дела об установлении правил экзаменов воспитанников Профессорского института при отъезде их в научные командировки за границу при производстве в ученые степени; об утверждении в ученых степенях воспитанников института», 1830—1832. Л. 29.

66) Григорович Виктор Иванович (1815—1876) — русский филолог-славист, один из основоположников славянской филологии в России, профессор в Казани, Москве и Одессе.

67) НА РТ. Ф. 977. Оп. «Историко-филологический факультет». Д. 312: «Дело 1) Об определении действительного студента Григоровича преподавателем истории и литературы славянских наречий в Казанском университете; 2) Об испытании Григоровича на степень кандидата, и об утверждении его в сем звании; 3) Об испытании Григоровича на степень магистра российской и славянской словесности и выдаче на это звание диплома; 4) Об отправлении его в путешествие», 1839—1850. Л. 1 об.

68) Имеется в виду Варфоломей (Ерней Бартол) Копитар (1780—1844) — словенский лингвист, один из основоположников славистики.

69) НА РТ. Ф. 977. Оп. «Историко-филологический факультет». Д. 339: «Книга данная из правления Казанскаго университета 1-му отделению философского факультета на записку протоколов оного в 1840 году». Л. 10. См. также: Там же. Д. 312. Л. 12— 12 об.

70) Там же. Д. 339. Л. 10. См. также: Там же. Д. 312. Л. 12.

71) Там же. Д. 312. Л. 18 об.

72) Там же. Л. 15 об., 19.

73) Там же. Л. 26.

74) Там же. Д. 370: «Дело о начатии испытания кандидата Григоровича на степень магистра с 7 апреля сего года», 1842.

75) Там же. Д. 312. Л. 49.

76) РГИА. Ф. 733. Оп. 95. Д. 1145: «Сборник документов из уничтоженных дел за первую половину XIX века по Московскому университету». Л. 161 — 162, 168—170 об.

77) О временном изъятии из общего правила касательно формы экзаменов для приобретения ученой степени, 15 апреля 1838 // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1866. Т. 2. Отд. 1. № 538. Стб. 1036—1037.

78) РГИА. Ф. 733. Оп. 30. Д. 185: «Дело о пересмотре состава профессоров и преподавателей университета, в связи с введением нового устава, о новом распределении кафедр и увольнении профессоров, оставшихся за штатом / со сведениями о прохождении ими службы», 1835—1837. Л. 87 об. — 88.

79) Там же. Оп. 89. Д. 178: «Дело о пересмотре положения об испытаниях на ученые степени по замечаниям и дополнениям попечителей учебных округов», ч. 2, 1839—1844. Л. 112.

80) Никитенко А.В. Записки и дневник. М., 2005. Т. 1. Доступно по адресу: az.lib.ru/n/ nikitenko_a_w/text_0030.shtml (дата обращения: 20.07.2013).

81) Там же. Л. 112—113, 110.

82) НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 4826: «О защищении г[осподами] адъюнктами университета Фогелем, Фойгтом, Камбеком и Клаусом диссертаций на степень доктора прав и философии», 1838—1840. Л. 3.

83) Там же. Л. 48, 50 и 53.

84) Циркулярное предложение относительно свидетельств и дипломов на ученые степени, 22 декабря 1819 // Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т. 1. № 180. Стб. 398.

85) НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 4826. Л. 46.

86) Имеется в виду Альбрехт Швеппе (1783—1829) — немецкий юрист, профессор в Киле, потом в Гёттингене.

87) Речь идет о фундаментальном труде Савиньи «История римского права в Средние века» («Geschichte des romischen Rechts im Mittelalter»).

88) НА РТ. Ф. 977. Оп. «Юридический факультет». Д. 120: «Об искании адъюнктом Камбеком степени доктора прав по одной диссертации и об отказе ему в оной», 1838—1840. Л. 5.

89) Там же. Л. 6 об.

90) Никитенко упоминает о подобном опыте министра К.А. Ливена, передававшего тексты диссертаций на прочтение членам Академии наук (см.: Никитенко А.В. Записки и дневник. Т. 1).

91) НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 4826. Л. 63—65 об.

92) Там же. Л. 61—62 об.

93) Там же. Л. 61 об.

94) Там же. Л. 61 об. — 62.

95) Там же. Л. 62—62 об.

96) Там же. Л. 62.

97) Там же. Л. 7 об.

98) О феномене «просвещенной бюрократии» см.: Lincoln B. W. The Genesis of an « En- ligtened» Bureaucracy in Russia, 1825—1856 // Jahrbucher fur Geschichte Osteuro- pas. Neue Folge. 1972. Bd. 20. H. 3. P. 321—330; Idem. Nikolai Miliutin, an Enlightened Russian Bureaucrat. Newtonville, 1977; Idem. In the Vanguard of Reform: Russia's Enlightened Bureaucrats, 1825—1861. DeKalb, 1982; Ружицкая И.В. Просвещенная бюрократия: 1800—1860-е гг. М., 2009. О кадровой реформе С.С. Уварова см.: Костина Т.В. Профессора «старые» и «новые»: «Антиколлегиальная» реформа С.С. Уварова // Сословие русских профессоров. С. 212—229.

99) РГИА. Ф. 733. Оп. 89. Д. 178. Л. 211 об. — 212. См. также: Там же. Д. 177: «Дело о пересмотре положения об испытаниях на ученые степени по замечаниям и дополнениям попечителей учебных округов», 1839—1842. Л. 13, 49.

100) Там же. Оп. 50. Д. 164: «Дела о запрещении публичной защиты диссертации Н.И. Костомарову на тему: "О причинах и характере унии в Западной России", об утверждении выбранной им другой темы — "Об историческом значении народной русской поэзии" и об утверждении его в степени магистра исторических наук. Отзыв Н.Г. Устрялова о первой диссертации Костомарова», 1842—1844. Л. 1.

Опубликовано в журнале:

«НЛО» 2013, №122

В Первом Меде совершенствуют систему подготовки кадров для здравоохранения

3 октября 2013 года в зале заседаний Ректората Первого МГМУ имени И.М. Сеченова прошло ежегодное рабочее совещание «Совершенствование системы подготовки кадров для здравоохранения: от абитуриента до специалиста» под председательством ректора, член-корреспондента РАМН, профессора П.В. Глыбочко. В совещании участвовали проректор по учебной работе профессор А.А. Свистунов, деканы факультетов Университета, руководители территориальных органов управления здравоохранением, управлений Роспотребнадзора и средних общеобразовательных учреждений–партнеров Университета, говорится в сообщении Первого МГМУ.

С приветственным словом выступил ректор Первого МГМУ имени И.М. Сеченова П.В. Глыбочко. Петр Витальевич сообщил, что на первый курс в этом году поступили 3500 студентов: 1500 на бюджетное отделение, 1500 на внебюджетной (платной) основе и 500 иностранных абитуриентов, отметив, что «прием в этом году очень хороший, хорошие результаты по ЕГЭ и в этом несомненная заслуга преподавателей».

П.В. Глыбочко упомянул и о планируемых изменениях в приемной кампании 2014/2015 гг., с учетом вступившего в силу с 1 сентября 2013 года Федерального закона РФ от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации». Так, в частности, предполагается введение дополнительных испытаний в вузах медицинского профиля, снятие ограничений по целевому набору, внедрение портфолио абитуриента.

С докладом «Итоги и перспективы работы системы довузовского образования в Первом МГМУ имени И.М.Сеченова» выступил декан факультета довузовского образования, д.м.н. Максим Леонидович Максимов. В настоящее время Факультет довузовского образования объединяет университетские медико-биологические классы в 13 средних общеобразовательных учреждениях Московской, Брянской, Калужской, Тульской областей, и 9 средних общеобразовательных учреждениях Москвы, сотрудничество со многими из которых имеет давнюю историю. В 2013 году исполнилось 25 лет сотрудничеству Первого меда с Сеченовским лицеем на базе ГБОУ СОШ №1535, выпускником которого является и сам декан.

По итогам работы Приемной комиссии 2013 года в Университет зачислено на бюджетные и коммерческие места около 40% выпускников университетских медико-биологических классов. Примерно, 40% поступили в другие медицинские вузы (РНИМУ, МГМСУ, факультет фундаментальной медицины МГУ им. М.В Ломоносова, медицинский факультет РУДН), и около 20% в другие вузы, в том числе, химического и биологического профиля. Некоторые выпускники поступают в зарубежные вузы – на медицинские факультеты университетов Израиля, Чехии, Великобритании и США.

Реализация плана развития деятельности Университета в университетских медико-биологических классах во исполнение решений ректора и Ученого совета предполагает акцент на внедрение интерактивных и дистанционных технологий в преподавание и контроль знаний учащихся (что будет иметь особое значение для университетских медико-биологических классов в регионах). Осенью 2013 года начинает работать интернет-тренажер по профильным предметам для подготовки к ЕГЭ. Также разработано и проводится профориентационное тестирование с целью помочь абитуриентам правильно выбрать факультет и направление подготовки в Университет, и таких направлений в настоящее время уже более 20.

Также П.В. Глыбочко рассказал о пилотном проекте - создании в Москве системы предуниверсариев, методических центров по довузовской подготовке. В выпускных классах предуниверсариев профильным предметам будут учить не школьные, а университетские педагоги. Первый Мед – один из четырех московских вузов, принимающих участие в проекте.

Таким образом, в ходе совещания было обсуждено развитие партнерства медицинских вузов со средними общеобразовательными учреждениями; взаимодействие медицинских вузов, территориальных органов управления здравоохранением и управлений Роспотребнадзора по подготовке специалистов с высшим медицинским и фармацевтическим образованием; перспективы развития целевого приема в медицинские вузы.

Из-за плохого урожая цены на картофель в Чехии вырастут вдвое. Если в январе килограмм картофеля стоил 8 крон, сейчас в магазинах его продают за 20 крон. Причиной плохого урожая стали весенние дожди и засушливое лето.

В Западной Чехии картофеля собрали в этом году на 25% меньше, чем годом ранее. Примерно такая же ситуация складывается и в других регионах. Из-за этого цены на картофель выросли на 100%. Так, на небольших фермах купить картошку можно будет по цене 15 крон за килограмм, тогда как в магазинах стоимость составит 20 крон за кг.

7 октября состоялось заседание Правительственного совета по правам человека. Главной темой стали вопросы соблюдения прав иностранцев на территории Чехии.

В частности, рассматривались жалобы, касающиеся включения иностранцев в систему обязательного медицинского страхования (ОМС). Это очень серьёзная проблема, отмечалось на заседании совета. Многие иностранные граждане, которые имеют разрешение на долгосрочное пребывание в республике, не могут участвовать в системе общественного медицинского страхования и вынуждены покупать коммерческие страховки, как правило, более дорогие.

Совет рекомендовал правительству включить в систему общественного страхования, как минимум, иностранных частных предпринимателей, членов семей граждан ЧР, иностранцев с ПМЖ, трудоустроенных граждан и студентов.

Все рекомендации совета будут переданы правительству Чехии.

Прага будет строить новую линию метро D, которая соединит станцию метро Панкрац (линия С) и населённый пункт Писнице. Проект одобрил горсовет Праги. Стоимость строительства составит 24,7 млрд крон, часть средств поступит из дотаций Евросоюза.

Когда по новой линии начнут ездить поезда, пока неясно. Если деньги из европейских фондов поступят в следующем году, то строительство может быть окончено к 2022 году. Новая ветка метро улучшит транспортную ситуацию для людей, которые живут в районах Крч, Лготка, Либуш и Новые Дворы.

В общей сложности будет построено шесть новых станций, а станция Панкрац будет пересадочной.

Чешский президент хочет сделать английское название Чешской Республики проще. Эта малая страна остается одной из тех, кто не получил в английском языке однословного названия.

По мнению Милоша Земана, Чешская Республика звучит слишком официально, а вот Чехия – более мягко. Поэтому он решил вместо Czech Republic называть страну просто Czechia. Кстати, это слово известно уже с 18 века.

Кстати, однословного английского названия ЧР нет, например, и в официальном списке стран ООН. Большинство стран в нем, кроме своего официального обозначения, например, Королевство Швеции или ФРГ, имеет и второе, общеупотребительное название: Швеция и Германия, соответственно. Занимательно, что на последней встрече с Шимоном Пересом чешский президент похвалил главу государства в его резиденции в Иерусалиме за то, что тот назвал Чехию Чехией.

Россияне в возрасте от 16 до 65 лет читают и считают лучше американцев и немцев, но хуже японцев и финнов и заметно отстают от граждан развитых стран во владении компьютером, свидетельствуют данные международного исследования PIAAC , которое в России провела Высшая школа экономики при участии Минобрнауки РФ.

В программе международной оценки компетенций взрослых (Programme for the International Assesment of Adult Competences, PIAAC) приняли участие более 157 тысяч респондентов из 24 стран-участниц и стран-партнеров Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В исследовании участвовали более 5 тысяч россиян в возрасте от 16 до 65 лет из почти 100 населенных пунктов.

В рамках программы PIAAC проводится оценка компетенций взрослого населения в трех областях: грамотности в области чтения, математической грамотности и способности решения задач в технологически насыщенной среде.

КОМПЬЮТЕРНАЯ БЕЗГРАМОТНОСТЬ

Исследование показало, что во многих странах большая часть населения не имеет опыта обращения с компьютером или пользуется им неуверенно. При этом значительная часть жителей России - 48,5% взрослых в возрасте от 16 до 65 лет - соответствуют данному описанию.

"В нашей стране среди взрослых, имеющих минимальные компьютерные навыки, необходимые для проведения процедуры компьютерного тестирования, 40,5% находятся на самом низком уровне по шкале компетенций в области решения задач в технологически насыщенной среде", - говорится в документе. В целом исследователи отмечают некоторое отставание россиян в этом компоненте от представителей развитых стран мира.

ПРОСТАЯ МАТЕМАТИКА

Согласно данным PIAAC, средний балл по грамотности в области чтения для России (275 баллов) выше среднего балла стран-членов ОЭСР (273). При этом средний балл России совпал с результатом Бельгии (275), почти не отличается от балла Чехии (274), Словакии (274) и Эстонии (276). Такие страны как Япония, Финляндия, Нидерланды, Австралия, Швеция, Норвегия получили значительно больший результат. Так, в Японии средний балл по грамотности в области чтения самый высокий среди всех участников исследования и равен 296. На втором месте Финляндия со средним баллом 288, и на третьем - Нидерланды (284).

Примечательно, что некоторые страны с развитой системой образования получили средний балл по чтению ниже, чем Россия. Например, в Дании это 271 балл, а в Германии и США - по 270 баллов. Наименьшее количество баллов по грамотности в области чтения получили Испания (252) и Италия (250).

Средний балл по математической грамотности для России (270) незначительно отличается от среднего балла стран-членов ОЭСР (269). Наибольшую математическую грамотность проявили японцы (288) и финны (282), меньше всего в математике разбираются жители США (253), Испании (247) и Италии (246).

В целом, в рейтинге по грамотности в области математики Россия занимает 13-е место, а в области чтения - восьмое место.

В 45 - МНОГО НАВЫКОВ ОПЯТЬ

С повышением образовательного уровня наблюдается тенденция увеличения среднего балла по трем оцениваемым областям. Явный "пик" грамотности приходится на период окончания средней школы. Второй "пик" относится к образовательному уровню "бакалавр" - молодые люди, продолжающие свое образование и находящиеся в высокой фазе развития.

В целом, с возрастом уровень навыков имеет тенденцию к понижению. "Однако для возрастной группы в 45-49 лет наблюдается подъем уровней сформированности навыков. Возможно, эта группа включает самых образованных и высококвалифицированных взрослых", - говорится в исследовании.

Исследование рассматривает четыре группы профессий, различающихся по уровню квалификации и требуемому уровню образования. К высококвалифицированным относятся такие профессии, как топ-менеджеры и руководители компаний. К группе "белых воротничков" - профессии средней квалификации, требующие высшего образования, например, офисные работники. В группу "синих воротничков" входят профессии, требующие начального или среднего профессионального образования, например, механик или работник сельского хозяйства. К группе элементарных профессий отнесены профессии без особых требований к квалификации или образованию, такие как курьер, дворник.

Чем ниже квалификация, тем ниже навыки в области чтения и математической грамотности, свидетельствуют данные исследования. "Однако для представителей неквалифицированных профессий грамотность в области чтения и математическая грамотность имеют высокие показатели, выше, чем у "синих воротничков" - представителей технических профессий", - отмечается в документе.

СРЕДНИЙ УРОВЕНЬ

Национальный координатор PIAAC в РФ научный сотрудник Института образования НИУ ВШЭ Олег Подольский считает, что измерение в России выявило средний уровень навыков населения в сравнении с показателями стран-участниц ОЭСР.

"В некоторых местах даже опередили представителей многих стран, входящих в число развитых в мире. Вместе с этим, в результатах России наблюдается отставание во владении ИКТ-технологиями и способности решать задачи в технологически насыщенной среде", - сказал Подольский РИА Новости.

По его словам, в результатах по России наблюдается тенденция к выявлению общемировых закономерностей и связей, например, уровня грамотности и возраста.

"При этом у России достаточно комплексная картинка по результатам базовых компетенций в разрезе респондентов разного возраста, уровня образования, квалификации. И это уже требует более серьезного анализа", - сказал он. Эксперт отметил, что по некоторым нашим результатам вполне можно изучать историю России в сфере образования за последние полвека.

Чехия не обойдется без развития атомной энергетики, заявил РИА Новости исполнительный вице-президент ЗАО "Русатом Оверсиз" Леош Томичек.

"Вы можете услышать очень много разных мнений, Чехия сегодня перед выборами. Поэтому сейчас надо слушать и читать между строк. Я считаю, что "Темелин", после того как в Чехии появится новое правительство, будет опять выведен в приоритеты. И, конечно, наверное повлияет вопрос энергетической стратегии Чехии. Я почти на 100% уверен, что Чехия не обойдется без "Темелина" и атомной энергии. Я твердый оптимист с точки зрения того, что решение будет принято", - сказал он в кулуарах европейского форума поставщиков атомной промышленности "Атомекс-Европа", который начал свою работу 8 октября в Брно.

На строительство третьего и четвертого энергоблоков АЭС "Темелин" претендуют чешско-российский консорциум MIR.1200 в составе чешской Skoda JS и российских ЗАО "Атомстройэкспорт" и ОАО ОКБ "Гидропресс" и японско-американская компания Westinghouse. Стоимость контракта на достройку двух энергоблоков оценивается в 15 миллиардов долларов. Ранее строительство предполагалось начать в 2016 году, а подключить новые энергоблоки к национальной энергосистеме не позднее 2025 года.

Как ожидается, окончательное решение по достройке двух энергоблоков АЭС "Темелин" примет новое правительство Чехии после досрочных парламентских выборов. Победитель тендера также будет объявлен после выборов.

Уникальный международный фестиваль шампанских вин Grand Jour de Champagne будет проходить с 7 по 9 ноября в Общественном доме в Праге и в ресторанах и отелях, которые выступают партнёрами фестиваля. Кроме того, в мероприятии примет участие и столица Моравии – чешский город Брно.

В рамках фестиваля запланирована интересная программа для гостей, которая включает в себя различные виды дегустаций и гастрономические новинки. Так, своё умение на фестивале продемонстрирует молодой бельгийский шеф-повар Михаил Низзеро, который сейчас работает в пятизвёздочном отеле La Briqueterie во французском городе Эперне области Шампань.

В течение ближайших нескольких лет будет заменена система выдачи краткосрочных виз. Министерство иностранных дел ЧР планирует заменить ее обязательной электронной регистрацией в интернете. Будущие посетители Чехии лишь должны будут заполнить анкету, которая имеет много общего с той, которую предлагает портал ESTA, принадлежащий правительству США.

На систему Visapoint поступает все больше жалоб. С помощью этой программы желающие получить чешскую визу должны бронировать дату визита в консульство, но не во всех странах сделать это одинаково просто. Поэтому министр иностранных дел в отставке Ян Когоут сообщил о решении запустить новый сервис, который будет более работоспособным и эффективным.

Известно, что еврофонд выделит 100 млн крон на разработку новой системы, но вопрос о том, будет ли сервис платным, как в США или Австралии, еще не решен. Кроме того, министерство хочет упростить некоторые консульские процедуры, не дожидаясь запуска новой системы. Так, просители виз, которые в прошлом успешно прошли стандартную схему получения разрешения на въезд, смогут рассчитывать на выдачу мультивизы, позволяющей въезжать в Чехию большее количество раз.

По информации www.ceskatelevize.cz, в следующем году будет организован пробный проект, который позволит сектору юстиции сэкономить деньги на эскортах обвиняемых к месту допроса. А именно, суды и государственные учреждения в Чехии начнут использовать видеоконференцию для проведения допроса заключенных под стражу преступников. Такой эксперимент продлится два года и будет стоить 60 млн крон. Финансирование будет поступать из Норвежских фондов, ориентированных на сотрудничество в юридической сфере.

В проекте будут принимать участие как областные, так и районные суды. В будущем планируется, что и свидетели также смогут давать показания без личного присутствия в госучреждении.

Экспорт молдавских алкогольных напитков в денежном выражении увеличился на 15% во втором квартале 2013 по сравнению с предыдущим годом и достиг 62 млн. долларов США, передает MOLDPRES

По данным Национального бюро статистики, за первые три месяца с. г. экспорт алкогольных напитков увеличился на 47,8% по сравнению с январем-мартом 2012 года, до 57 млн. долларов США. Объем поставок винодельческой продукции на иностранные рынки во втором квартале составили 11,6% от общего объема экспорта.

Большую часть экспорта алкогольной продукции составляют вина. Их поставки в первом квартале достигли 38 млн. долларов, а в течение следующих трех месяцев - 42 млн. долларов. Дивины составляют половину этого объема.

Основными направлениями для экспорта алкогольных напитков в апреле-июне были Россия, Беларусь, Украина, Казахстан, США и Чехия. Первую позицию в десятке рынков сбыта занимает Россия, доля которой, однако, сократилась с 29,9% в первом квартале до 24,5% во втором. После введения "Роспотребнадзором" запрета на импорт в Россию молдавских алкогольных напитков ситуация может радикально измениться.

С другой стороны, несколько увеличилась доля Белоруссии в общем экспорте из Молдовы - до 22,2 %, а доля Украины снизилась до 18,3%, хотя во втором квартале поставки алкогольной продукции на рынок этой страны по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличились на 78,4%.

Согласно официальной статистике, в 2,2 раза увеличился экспорт молдавских вин в Чехию, на 19,1% - в Беларусь, на 40,8% в Грузию, на 81% в Словакию и 11,4% - в Германию.

Во втором квартале этого года Молдавия отправила за рубеж алкогольной продукции на 62 млн. долл. США, что на 15% больше, чем год назад.

По данным Национального бюро статистики, основным потребителем молдавского алкоголя в апреле-июне оставалась Россия - 15,3 млн. долл. США. При этом ее доля сократилась до 24,5%. Затем следуют Белоруссия - 13,86 млн. долл. США, Украина - 11,42 млн. долл. США, Казахстан - 4,52 млн. долл. США.

Поставки в США выросли на 75,8% - до 3,78 млн. долл. США, в Чехию - в 2,2 раза - до 2,62 млн. долл. США, в Грузию - на 40,8% - до 2,21 млн. долл. США, в Румынию - на 10% - до 1,54 млн. долл. США.

Большую часть экспорта алкогольной продукции составили вина - 42 млн. долл. США.

ИП « Публика»

Страны «Вышеградской группы» (Чехия, Венгрия, Польша и Словакия) являются сторонниками быстрого перехода Украины ко второму этапу либерализации визовой политики между ЕС и Украиной с целью отмены визового режима, как только Украина, выполнит соответствующие требования. Об этом говорится в совместном заявлении министров иностранных дел Чехии, Венгрии, Польши и Словакии.

Эти страны ожидают интенсификации работы правительства Украины для решения вопросов, которые до сих пор остаются открытыми для подписания соглашения с Евросоюзом.

В заявлении подчёркивается важность прочных связей между ЕС и странами Восточного партнерства, которые имеют большое значение для стабильности и процветания на европейском континенте. Министры высоко оценили готовность стран Восточного партнерства (Грузия , Молдова и Украина), несмотря на некоторые внутренние проблемы, к политическим, социальным и экономическим реформам.

Страны «Вышеградской группы» готовы сотрудничать с Украиной, чтобы использовать весь потенциал Восточного партнерства и создать политические условия, необходимые для подписания Соглашения о зоне свободной торговле (AA / DCFTA). Политики надеются, что правительство Украины на заключительном этапе подготовки к саммиту в Вильнюсе будет работать более интенсивно, чтобы решить вопросы, которые остались открытыми, в частности, речь идет о принятии законов о судебной реформе, избирательного законодательства и решения проблемы избирательного правосудия.

Войска Чехии покинули провинцию Вардак и сократила военное присутствие в Афганистане.Как сообщает информационное агентство «Вечерние Вести», ссылаясь на пресс-секретаря генштаба Чехии Яну Ружичкову, в провинции Вардак чешские солдаты три года обучали афганских военных. Теперь эти 38 человек вернулись на родину.

Также пресс-секретарь сообщила, что в середине октября Чехия выведет своих солдат из провинции Логар, после чего сохранит военное присутствие лишь на двух военных базах – в Кабуле и на военной базе Баграм. В 2014 году из Афганистана вернётся и спецназ.

Отметим, что за время спецоперации МССБ в Афганистане были убиты 5 военнослужащих из Чехии.

ОЗХО НАЧАЛА УНИЧТОЖЕНИЕ ХИМИЧЕСКОГО АРСЕНАЛА В СИРИИ

Ранее представитель РФ при ООН Виталий Чуркин заявил, что группа ОЗХО начнет проверки по химоружию 7 октября

Группа экспертов Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) и представители ООН начали ликвидацию химического арсенала в Сирии, сообщает Reuters со ссылкой на источник в миссии ОЗХО. Ранее представитель РФ при ООН Виталий Чуркин заявил, что группа ОЗХО начнет проверки по химоружию 7 октября.

Сирия присоединилась к конвенции о запрещении химического оружия под давлением мировой общественности, главным образом США, грозивших военным вторжением, и России, предлагавшей мирное урегулирование. Теперь специалисты ОЗХО вместе с сирийскими властями должны уничтожить химический арсенал Сирии. Оборудование для производства химоружия планируется уничтожить до конца ноября 2013 года, а все химические арсеналы будут ликвидированы уже в первой половине 2014 года.

Группа из 33 человек прибыла в Сирию 1 октября. Среди членов команды граждане России, США, Великобритании, Чехии, Узбекистана, Китая, Канады, Нидерландов, Туниса. 19 человек - инспекторы ОЗХО, остальные - сотрудники ООН. В Дамаске группа учредила "логистическую базу для немедленного начала работ" по уничтожению отравляющих веществ

Чехия вывела национальный воинский контингент из афганской провинции Вардак, сообщает в воскресенье Чешское информагентство ЧТК со ссылкой на пресс-секретаря генерального штаба Чехии Яну Ружичкову.

"Домой вернулись 38 военнослужащих, которые находились в афганской провинции Вардак. В Афганистане наши военные помогали в обучении афганской армии", - сказала Ружичкова. Чехи находились в провинции Вардак три года.

Чешская армия постепенно сокращает военное присутствие в Афганистане. "В середине октября в Чехию вернутся военнослужащие из провинции Логар. В Афганистане наши военные будут нести службы только в двух точках - в Кабуле и Баграме", - отметила пресс-секретарь генерального штаба Чехии.

Как ожидается, в 2014 году на родину из Афганистана вернется подразделение спецназа. За время пребывания контингента в Афганистане погибли пятеро военнослужащих из Чехии.

В операциях на территории Афганистана участвует многонациональный контингент антитеррористической коалиции, который возглавляют представители командования вооруженных сил США, а также контингент Международных сил содействия  безопасности в Афганистане (International Security Assistance Force - ISAF) под командованием представителей НАТО. Леонид Свиридов.

Число инспекторов ОЗХО, занимающихся вопросами уничтожения химического оружия в Сирии, возрастет до 100 человек в течение ближайших 3-4 недель, на следующей неделе в Дамаск прибудут еще 14 экспертов, сообщил РИА Новости военный источник в сирийской столице.

"На следующей неделе через Ливан в Дамаск приедут 14 экспертов-химиков, всего в течение ближайших 3-4 недель число экспертов составит 100 человек", - сказал собеседник агентства.

На прошлой неделе в Сирию прибыла группа из 33 человек, в их числе граждане России, США, Великобритании, Чехии, Узбекистана, Китая, Канады, Нидерландов и Туниса.

Ранее ОЗХО утвердила план уничтожения химоружия в Сирии, согласно которому эксперты должны были изучить все объявленные властями места и в кратчайшие сроки посетить другие объекты, на которые могут указать страны-члены ОЗХО. Оборудование для производства химоружия планируется уничтожить до конца ноября 2013 года, а все химические арсеналы - в первой половине 2014 года.

По данным Госкомстата АР, в январе - сентябре 2013 г. объём валового внутреннего продукта (ВВП) страны составил 42,7 млрд. манатов (54,5 млрд. долл. США по курсу ЦБ АР 0,7845 маната за 1 доллар США) с ростом на 5,4% по сравнению с январем - сентябрем 2012 г. На душу населения этот показатель достиг 4606,7 манатов (5871,4 долл. США).

Объём промышленной продукции (работ, услуг) увеличился на 0,9% и составил 25,3 млрд. манатов (32,2 млрд. долл. США).

В структуре ВВП доля промышленных отраслей составила 46,5%, социальных и прочих услуг – 13,3%, строительства – 11,3%, торговли и услуг – 7,2%, налогов на продукцию и импорт – 6,5%, транспорта и складского хозяйства – 5,6%, сельского, лесного и рыбного хозяйства – 5,8%, услуг по организации жилья – 2,1%, сектора информации и связи - 1,7%.

На добывающую промышленность пришлось 74,3% всего промышленного производства, обрабатывающую – 20,0%, снабжение электроэнергией, газом, паром и кондиционированным воздухом – 5,1%, водоснабжение - 0,6%.

Объем производства в металлургической отрасли сократился на 0,1%, изделий из металлов - на 49,7%, компьютеров и электроприборов – на 1,6%. Одновременно наблюдался рост производства в нефтеперерабатывающей отрасли на 6,2%, машиностроительной - на 5,3%, химической – на 18,6%, пищевой – на 4,6%, в производстве стройматериалов – на 20,4%, спиртных напитков – на 9,7%, электрооборудования – на 4,3%.

Инвестиции в основной капитал из всех источников финансирования за указанный период возросли на 19,0% и составили 11826,5 млн. манатов

(15075,2 млн. долл. США), в том числе внутренние8456,0 млн. манатов /

10778,8 млн. долл. США или 71,5% всех инвестиций, иностранные –

3370,5 млн. манатов / 4296,4 млн. долл. США или 28,5%.

Государственные капвложения увеличились на 25,6% до 7532,1 млн. манатов, частные составили 4294,4 млрд. манатов (рост на 11,4%). При этом, удельный вес государственных инвестиций в общем объеме составил 63,7%, частных – 36,3%.

В нефтяной сектор экономики было вложено 3913,3 млн. манатов (+51,6%) или 33,1% от общего объема, в ненефтяной – 7913,2 млн. манатов (+16,4%) или 66,9%. В добывающую промышленность было инвестировано 3438,1 млн. манатов (+33,0%) или 29,1% всех инвестиций, в обрабатывающую - 632,8 млн. манатов (+62,7%) или 5,4%. Инвестиции в сектор снабжения электроэнергией, газом, паром и кондиционированным воздухом составили 251,0 млн. манатов (-1,7%), в сектор водоснабжения – 750,4 млн. манатов (+81,9%), в транспортное, складское хозяйство и связь – 2574,1 млн. манатов (+51,6%), в информационно-коммуникационный сектор – 137,9 млн. манатов (-37,4%), в строительство - 335,7 млн. манатов (+16,5%), в сельское хозяйство – 438,4 млн. манатов (-4,1%).

За счет средств предприятий и организаций в основной капитал было инвестировано 4769,9 млн. манатов (+12,3%) и удельным весом 40,3% в общем объеме капвложений, за счет бюджетных средств – 5674,8 млн. манатов (+25,7%) c удельным весом 48,0%. Доля банковских кредитов составила 5,3% (+41,2%), средств внебюджетных фондов – 3,4% (-1,4%), средств населения – 2,8% (+18,1%).

В страновом разрезе по-прежнему лидерами по инвестированию в экономику Азербайджана являются компании из Великобритании с объемом 1091,5 млн. манатов / 1391,4 млн. долл. США (32,4% всех иностранных инвестиций). Капитальные вложения из США составили 350,8 млн. манатов / 447,2 млн. долл. США (10,4%), Норвегии – 357,7,0 млн. манатов / 456,0 млн. долл. США (10,6%),Японии – 291,9 млн. манатов / 372,1 млн. долл. США (8,7%), Чехии – 214,2 млн. манатов / 273,1 млн. долл. США (6,4%), Турции – 186,3 млн. манатов / 237,5 млн. долл. США (5,5%), Франции – 109,3 млн. манатов / 139,3 млн. долл. США (3,2%), России – 86,5 млн. манатов / 110,2 млн. долл. США (2,6%).

Всемирный банк инвестировал в национальную экономику АР 118,5 млн. манатов / 151,1 млн. долл. США (3,5%), Азиатский банк развития - 37,4 млн. манатов / 47,7 млн. долл. США (1,1%).

Объем розничного товарооборота вырос в январе - сентябре 2013 г. по отношению к январю - сентябрю 2012 г. на 9,6% и составил 13,9 млрд. манатов (17,7 млрд. долл. США), в т.ч. по продовольственным товарам – 7,2 млрд. манатов (+1,0%), непродовольственным товарам – 6,7 млрд. манатов (+21,3%).

Номинальные денежные доходы населения Азербайджана в январе – сентябре 2013 г. достигли 25,4 млрд. манатов (32,4 млрд. долл. США) с ростом на 7,6% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. На душу населения этот показатель увеличился на 6,2% и составил 2736,5 манатов (3488,2 долл. США). Реальные денежные доходы населения за указанный период составили 23,1 млрд. манатов (29,4 млрд. долл. США) с ростом на 7,5%.

Численность официально зарегистрированных безработных на 1 октября

2013 г. составила 36,9 тыс. человек.

В январе – сентябре 2013 г.потребительская инфляциядостигла 2,3% в годовом исчислении, при этом в сентябре 2013 г. по отношению к августу 2013 г. она выросла на 0,1%. Индекс цен производителей промышленной продукции в сентябре т.г. по отношению к августу 2013 г. увеличился на 0,4 %, по отношению к сентябрю 2012 г. снизился на 4,6%; цены на сельхозпродукцию снизились за месяц на 0,2%, по отношению к сентябрю 2012 г. выросли на 10,1%.

Сельскохозяйственное производство выросло на 4,9% и составило

4,4 млрд. манатов или 5,6 млрд. долл. США.

Объем грузоперевозок за отчетный период составил 161,6 млн. тонн и увеличился по сравнению с январем - сентябрем 2012 г. на 2,8%, в т.ч. автомобильным транспортом – 92,8 млн. тонн (+5,6%), железнодорожным – 17,0 млн. тонн (+1,8%), морским – 8,8 млн. тонн (-5,4%).

На автомобильныйтранспорт пришлось 57,5% всех грузоперевозок, трубопроводный – 26,6%, железнодорожный – 10,5%, морской – 5,4%.

По магистральным нефтепроводам транспортировано 32,5 млн. тонн нефти, из которых 24,6 млн. тонн пришлось на экспортный трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, газопроводам – 14,6 млрд. м3 газа с ростом поставок на 3,5% больше по сравнению с январем – сентябрем 2012 г.

По состоянию на 1 октября 2013 года общий объем находящихся в распоряжении Центрального банка Азербайджана (ЦБА) валютных резервов достиг 13 262,7 млн. долл. США. С начала года валютные резервы ЦБА выросли на 13,4%, или на 1568 млн. долл. США. На начало года валютные резервы Центробанка составляли 11 694,8 млн. долл. США.

Газета «Азербайджанские известия»

Около 6 тысяч кандидатов будут бороться за депутатские мандаты во время досрочных парламентских выборов в Чехии, сообщает информагентство ЧТК со ссылкой на данные Центральной избирательной комиссии.

Палата депутатов 20 августа проголосовала за самороспуск и досрочное прекращение депутатских полномочий. Президент Чехии Милош Земан в соответствии с конституцией страны 28 августа подписал Указ о роспуске Палаты депутатов парламента Чехии и назначил дату досрочных выборов, которые пройдут 25-26 октября 2013 года.

"Всего за депутатские мандаты будут бороться 5908 кандидатов, что приблизительно на одну тысячу меньше, чем во время последних парламентских выборов", - сказал представитель избиркома Владимир Ржепка. Конкурс на депутатское кресло - порядка 30 человек, на предыдущих выборах в 2010 году на один мандат претендовало 25 человек, добавил он.

Больше всего кандидатов в депутаты выдвинули крупнейшие политические партии Чехии - Чешская социал-демократическая партия, Коммунистическая партия Чехии и Моравии, права партия ТОР 09, Гражданская демократическая партия, а также новые партии ANO 2011, "Рассвет прямой демократии", "Партия прав граждан - земановцы".

Всего в досрочных парламентских выборах в Чехии примут участие 24 политических субъекта. Леонид Свиридов.

Квартирный вопрос и гаражный ответ. Новый жилищный тренд Москвы

Дмитрий Виноградов.

В Москве люди живут порой в самых неожиданных местах. В последнее время часто заселяют гаражи, причем обитают там во вполне комфортных условиях. Кто и зачем обживает нежилые помещения, и как выглядит ежедневная жизнь в капитальном гараже?

Таунхаус за 430 тысяч рублей

Каждый день 41-летний Олег М. выходит из своего гаража на улице Москворечье и едет на работу в центр Москвы. Он трудится директором московского филиала крупной чешской машиностроительной компании. На работу он добирается на общественном транспорте. А в гараже хранит свой верный УАЗик и там же живет — на втором этаже.

"У меня есть квартира в Подмосковье, но оттуда ездить далеко, — говорит Олег. — Если руки есть, то сделать свой гараж жилым вполне реально".

Отапливается гараж с помощью электрических и газовых отопительных приборов. Зимой Олег замерзнуть не боится и собирается провести тут весь сезон. Водопровод тоже удалось организовать. "Сначала хотел сделать скважину, но оказалось, что проще поставить на крышу баки. Питьевую воду приходится завозить канистрами, а для технических нужд достаточно дождевой, которую потом М. пропускает через фильтр. "Для двух-трех человек воды вполне хватит", — говорит Олег. Он любит собирать у себя друзей, для которых его гараж давно превратился в подобие дачи.

Прямо на территории гаражного кооператива есть столовая и магазин — многие гаражные кооперативы Москвы превратились в жилые кварталы. Вот и сам Олег говорит, что по соседству с ним в таких же условиях живет еще человек пять. При этом свой двухэтажный "таунхаус" в 15-ти минутах ходьбы от метро Олег приобрел всего за 430 тысяч рублей.

Олег действительно вовсе не единственный, кто превратил свой гараж в жилье. Похоже, что это становится новой тенденцией. Достаточно прийти в любой гаражный кооператив вечером или в выходной, чтобы заметить — здесь кипит жизнь. Владельцы гаражей специально надстраивают над капитальными гаражами вторые этажи, в которых можно просто отдохнуть от возни с автомобилем или посидеть с друзьями. Остается ли после этого человек ночевать или он вообще там живет, и даже в каком количестве там живут люди — охрана за этим не следит.

25-летний Александр Лаппо приехал в Москву из Белоруссии, и за три года жизни в российской столице несколько раз переезжал из квартиры в гаражные кооперативы. Он рассказывает: "когда я остался в Москве без жилья, и друзья позвали меня жить в гаражи, для меня это прозвучало дико. Но вскоре я понял, что для Москвы это в порядке вещей. А испытав на собственном опыте, понял, что жить можно". По словам Александра, гаражные кооперативы в Москве давно стали настоящими деревнями, где живут десятки или сотни человек.

Что особенно приятно — живут в атмосфере добрососедства, давно забытой обитателями многоэтажек. "В обычных домах бывает, что люди живут на одной лестничной площадке и не знают друг друга в лицо. В гаражах все иначе. Там как в студенческом общежитии. Все перезнакомились, помогают друг другу, одалживают инструменты, ходят в гости", — восторгается Лаппо.

Минус 20 и другие минусы

По словам Александра Лаппо, главный минус гаражей — плохая вентиляция, ведь окно на втором этаже, как правило, всего одно. "Летом душно, приходится гонять воздух вентилятором. Зимой ребята приносят в свой гараж тепловые пушки. Перезимовать не проблема", — рассказывает он.

Владелец еще одного гаража, давший объявление о его сдаче в аренду, рассказывает следующее. "Каркас гаража утеплен пенополиуретаном. Утеплены пол, стены, потолок, ворота. Получается полностью герметичный контур. Гараж реально очень теплый. Когда на улице —25 градусов, внутри, если включить тепловую пушку, через полчаса будет +20. Затем пушку выключаешь — плюсовая температура в гараже держится очень долго, за сутки падает примерно до +5. Придя с работы, можно снова прогреть свое жилье. Но сперва придется померзнуть или снаружи, или внутри".

Владелец сдает гараж всего за 8,5 тысяч рублей в месяц, причем готов поселить у себя и граждан из стран СНГ. Для обычного жилья в Москве таких цен давно нет.

Впрочем, отопление — не единственная проблема, которую приходится решать жильцам гаражей. "Стираю вещи в стиралке, душ принимаю в душе, где у меня есть электрокотел, — смеется Олег М. Для этого провел собственную канализацию". Но канализацию под фекальные воды организовать, по словам М., "в сто раз сложнее". Поэтому он решил обойтись биотуалетом, отходы из которого приходится вывозить.

Кто-то стирает в тазиках, кто-то отвозит грязное белье знакомым или в свои подмосковные квартиры.

Еще одной проблемой остается безопасность — ночью в гаражах много подозрительных личностей, а вызвать полицию по адресу, которого нет, невозможно.

20 секунд на дорогу до работы

На такие экстремальные условия согласится не каждый. Среди обитателей гаражей много приезжих, говорит Александр Лаппо. Хотя есть и уроженцы Москвы и Подмосковья, которые используют гаражи не как временное пристанище, а как основное жилье.

Особенно это удобно для тех, чья работа связана с автомобилями или мелким ремонтом. На первом этаже можно организовать мойку, или автосервис или какую-нибудь ремонтную мастерскую, а жить на втором. Путь от работы до жилья занимает секунд 20 — только подняться по лестнице. Немыслимая роскошь для Москвы.

К вопросу о роскоши. Одно из самых шикарных предложений — элитный гараж в семи минутах ходьбы от станции метро "Тушинская". Площадь гаража — 50 квадратных метров. Гараж отделан современными материалами, в нем есть не только душевая кабина, но даже пианино. Кроме того, сюда может поместиться сразу три автомобиля — гараж явно рассчитан на представителей верхушки среднего класса.

Владелец гаража, представившийся Алексеем Борисовичем, пояснил, что строил гараж для себя, и потратил на его обустройство около миллиона рублей. С учетом себестоимости самого гаража он должен стоить около 4 миллионов рублей. Но Алексей Борисович готов отдать его за 2,8 млн. "Очень деньги нужны, и срочно", — поясняет он. У корреспондента РИА Новости, позвонившего ему под видом покупателя, Алексей Борисович долго выясняет, есть ли у того наличные. "Сейчас кризис, денег у народа нет. Со мной пытаются договориться на бартер — например, предлагали взять лодку. А мне нужны только наличные", — поясняет он.

Никаких проблем с администрацией кооператива не будет, обещает Алексей Борисович — надо только вовремя платить взносы. Это тысяча рублей в месяц, плюс коммуналка.

"Сдается жилой гараж для двух-трех человек"

Представитель сайта бесплатных объявлений Авито.Ру Татьяна Стародубцева рассказывает, что за последний год предложений "жилых гаражей" на их сайте стало гораздо больше. "В прошлом году мы воспринимали такие гаражи как диковинку, и все замечали, что появился жилой гараж: посмотрите, мол, какой санузел и евроремонт. А сегодня уже нет", — говорит Стародубцева.

По статистике запросов, которые делают посетители сайта, формулировка "жилой гараж" тоже встречается все чаще, утверждает Стародубцева.

Особенно популярно такое жилье на юге России, в Краснодарском крае. "Всего в нашей базе сейчас 1500 жилых гаражей, из них по Москве — от сорока до сотни", — поясняет представитель Татьяна Стародубцева.

Судя по объявлениям о сдаче и продаже капитальных гаражей, пригодных для жилья, одно из самых популярных мест — ГСК "Стрела" около метро "Университет".

Кооператив довольно большой, и расположен недалеко от центра города. Возможно, именно этим и объясняется его популярность — где еще в Москве можно поселиться всего за 5 тысяч рублей в месяц?

Одно из объявлений обещает "жилой бетонный гараж для 2-3 человек: деревянный пол, импортная печь, обогреватели, телевизор". По указанному телефону голос с сильным азиатским акцентом называет цену: 15 тысяч рублей. За такие деньги квартиру в этом районе, да еще с мастерской на первом этаже, снять невозможно.

Некоторых может заинтересовать не аренда, а покупка собственной недвижимости. За 1,1 млн рублей продается еще один гараж — двухэтажный, с водопроводом, канализацией и стеклопакетами. Площадь каждого этажа — 60 метров. "На первом можно устроить офис, или склад, или мастерскую", — предлагает автор объявления. Квартира подобного размера стоила бы в этом районе не меньше миллиона долларов. "Первая линия!" — хвалит "товар" продавец.

"Снимать жилье надоело"

Корреспонденты РИА Новости тоже приехали в ГСК "Стрела". Здесь много двухэтажных гаражей. Вторые этажи украшены пластиковыми окнами с занавесочками и цветочными горшками. На первых этажах — мастерские: здесь моют, чинят и красят машины, рядом — столярные и слесарные боксы. Портит впечатление грязная грунтовая дорога, соединяющая гаражи с большим миром.

Член правления ГСК "Стрела" Александр Савкин рассказал РИА Новости, что кооператив построен над объектами знаменитого "Метро-2" — секретной правительственной линией метрополитена. Рядом с территорией ГСК есть даже заезды для автомашин в эти секретные объекты. Поэтому у кооператива есть "кураторы" из соответствующих государственных организаций. "Их требование — чтобы в кооперативе не было серьезных нарушений и бардака, но гастарбайтеры могут жить, — признает он. — Территория огромная, у нас 6,5 тысяч гаражей. Уследить, где что происходит, непросто".

Обитатель еще одного кооператива, построивший гараж специально, чтобы в нем жить ("снимать жилье надоело, а купить нереально") вспоминает, что за пять лет у него ни разу не было проблем ни с администрацией кооператива, ни с представителями властей.

"Никакие законы не нарушены. Никто не может ограничивать собственника железного кубика в его праве находиться внутри этого кубика или складировать в нем разные предметы и жидкости", — настаивает он. Впрочем, на всякий случай он построил свое жилье из двух модулей "на случай сноса гаражей или проблем с окружением". "Возникнут проблемы — погружу модули краном на грузовик, и переехал", — рассказывает он.

"В Москве люди живут везде"

Пресс-секретарь ФМС по Москве Сергей Аксенов подтвердил РИА Новости, что сотрудникам ведомства приходилось находить нелегалов, живущих над автомойками.

"В Москве люди живут везде. Мы находили людей, живущих в лифтовых помещениях верхних этажей, в подсобках магазинов. На Троекуровском кладбище нелегалы жили буквально под землей — вырыли землянку, которую мы нашли по ведущей к ней тропинке. После этого я уже ничему не удивляюсь", — рассказывает представитель миграционной службы.

Впрочем, говорит Аксенов, в основном нелегалы предпочитают жить в жилом секторе или на стройках, где работают: "Все остальное — это все-таки исключение".

Впрочем, представитель ведомства заверил журналиста, что ФМС готово бороться с нелегалами. "Если кто-то из граждан заметил что-то подобное — сообщайте, будем реагировать", — пообещал он. Ведь в обязанности ФМС входит не только проверка легальности иностранных мигрантов, но и соблюдения режима регистрации. "А в гараже зарегистрироваться нельзя", — напомнил Сергей Аксенов.

Начиная с 5 октября вступит в силу обновленный вариант распоряжения о том, где в Праге запрещено употреблять алкогольные напитки. Список общественных мест существенно расширился: с 459 до 837. Контролировать выполнение распоряжения будут пражские сотрудники полиции. На первом этапе нарушителям грозит устное предупреждение, однако в дальнейшем размер штрафа будет составлять 10 тысяч крон.

Так, например, теперь запрещено распивать спиртные напитки возле здания Национального театра – ранее здесь часто собирались любители алкогольных напитков. Больше всего общественных мест, где запрещено пить алкоголь, находится на Праге 8 (162 зоны), на втором месте – Прага 4 (82 зоны), на третьем – Прага 1 (53 зоны).

Есть вероятность, что с апреля следующего года аптеки Чехии начнут продавать марихуану, которая применяется для облегчения симптомов некоторых тяжелых заболеваний. Сейчас в рамках принятого постановления о дистрибуции данного вещества в столичных фармацевтических заведениях, «лечебная» марихуана поставляется в Чешскую Республику из Нидерландов.

Предприятия, которые захотят производить такое лекарство, должны будут получить несколько специальных разрешений.К ним относятся разрешение на работу с вызывающими привыкание веществами, а также разрешение на распространение марихуаны.

Алексей Ярошенко: Большинство важнейших для леса норм и правил принимается очень далеко от леса

Издание "Российские лесные вести" опубликовало статью "Алексей Ярошенко: "Признать ошибки просто страшно":

"Какой должна быть ГИЛ с точки зрения интересов охраны окружающей среды?

Само название брянского совещания - "Совещание по использованию материалов государственной инвентаризации лесов в интересах охраны окружающей среды" - мне кажется немного странным. Дело в том, что ГИЛ - это система сбора информации о качественных и количественных характеристиках лесов, тенденциях их развития, результатах хозяйственной деятельности в них. С точки зрения интересов охраны окружающей среды от ГИЛ требуется ровно то же самое, что и с точки зрения интересов развития лесного хозяйства: чтобы получаемая информация была максимально точной, объективной, своевременной и практически значимой.

Вообще, разделение лесного хозяйства и охраны окружающей среды в большой степени искусственно: по сути своей, они неразрывно связаны друг с другом, как две стороны одной медали. Без разумно организованного лесного хозяйства лесопользование превращается в простую "добычу бревен", опустошающую и истощающую леса, требующую постоянного освоения все новых территорий дикой природы, пока последние из них не исчезнут. Без должной заботы о сохранении природы лесное хозяйство оказывается неприемлемым для многих людей, особенно в густонаселенных районах страны. Поэтому лесное хозяйство и охрана природы должны развиваться вместе, исходя из общей системы интересов и ценностей. Исторически так оно и было: неоценимый вклад в развитие идей охраны природы в нашей стране внесли именно ученые-лесоводы: профессора И.П. Бородин, Г.Ф. Морозов, М.М. Орлов и другие.

Важнейшей природоохранной задачей, связанной с лесами, в нашей стране в наше время является переход в масштабах всей страны от "добычи бревен" (экстенсивной и истощительной системы лесопользования) к лесному хозяйству, позволяющему за счет качественного воспроизводства лесных ресурсов и сокращения их потерь избегать истощения ранее освоенных лесов, не требующему постоянного вовлечения в рубку новых диких территорий и приемлемому для жителей освоенных лесных территорий.

В позапрошлом веке было принято говорить: лесоводство (или лесное хозяйство) - дитя нужды в лесе (или нехватки леса). Полтораста лет назад, когда судьба каждого конкретного леса практически целиком находилась в руках его владельца, управляющего или лесничего, это было чистой правдой. Эти люди, по крайней мере при наличии у них должной заинтересованности и некоторой квалификации, могли непосредственно наблюдать то, что происходит с их лесом, и осознавать его нехватку, нужду в нем.

Сейчас ситуация изменилась. Большинство важнейших для леса норм и правил, паутиной опутывающих каждого лесничего и лесопользователя и в деталях определяющих порядок его действий в большинстве мыслимых и даже немыслимых ситуаций, принимается очень далеко от леса: на федеральном уровне, в меньшей степени на региональном. Как бы ни чувствовал лесничий или лесопользователь нужду в лесе, его нехватку - на большинство лесных норм и правил, а в результате и на развитие лесного хозяйства в целом это практически не влияет. Поэтому сейчас правильнее говорить так: лесное хозяйство - дитя понимания нужды в лесе теми, от кого зависит принятие важнейших для леса решений.

Вот это самое понимание как раз и зависит от наличия точной, объективной, своевременной и практически значимой информации о лесах страны, доступной представителям власти и всему обществу. Как раз такую информацию должна дать государственная инвентаризация лесов.

ГИЛ и лесоустройство: почему необходимо и то, и другое?

Часто приходится отвечать на вопрос: а зачем нам ГИЛ, если у нас есть совершенно замечательное лесоустройство, которое может дать и уже давало в прошлом вполне качественную информацию о лесах в масштабах страны?

Действительно, практически всю информацию о качественных и количественных характеристиках лесов, которую сейчас дает государственная инвентаризация лесов даже в тех странах, где она наиболее развита, можно получить методами классического лесоустройства (таксации насаждений). Есть лишь одна проблема, которая на практике не позволяет это сделать: качественное лесоустройство обходится в десятки раз дороже, чем ГИЛ - а некачественное не дает точной и объективной информации о лесах.

В 50-е - 90-е годы прошлого века, когда лесные, трудовые и интеллектуальные ресурсы страны еще не были разорены в той степени, как сейчас, методами классического лесоустройства действительно удавалось собирать информацию о лесах всей страны. Но и тогда качество этой информации вызывало вопросы, и она никогда не была строго единовременной - даже в лучшие годы никогда не удавалось провести лесоустройство по всей стране в течение одного или хотя бы двух десятилетий.

Сейчас ситуация принципиально изменилась. Во-первых, леса страны разорены настолько, что уже не могут приносить тех доходов, которые приносили десятки лет назад - лесной сектор балансирует на грани выживания, а лесное хозяйство, еще и придавленное неадекватным законодательством, приносит бюджетной системе одни убытки. Во-вторых, в стране нарастает дефицит трудовых ресурсов - найти трудоспособных исполнителей больших объемов полевых лесоустроительных работ даже сейчас трудно и с каждым годом будет все труднее. В-третьих, еще быстрее нарастает дефицит квалифицированных специалистов (интеллектуальный голод) - в силу разрухи в системе образования, "утечки мозгов" и других причин. В общем, проводить столь же масштабное лесоустройство, как десятки лет назад, в нашей стране сейчас не на что и некому - а информация о лесах в масштабах всей страны, тем не менее, необходима.

При этом ГИЛ (в наиболее распространенном понимании) не может стать основой для планирования и развития лесного хозяйства в масштабах лесничества или арендного участка. Задача ГИЛ - сбор статистических данных, но не сплошная повыдельная таксация лесных насаждений. На основании материалов ГИЛ можно принимать стратегические решения, касающиеся лесов, - но нельзя назначать конкретные хозяйственные мероприятия. Таким образом, заменить лесоустройство государственной инвентаризацией лесов невозможно.

Поэтому остается только один выход: развивать одновременно и лесоустройство (концентрируя лесоустроительные работы там, где они прежде всего нужны с точки зрения развития лесного хозяйства - в самых освоенных и продуктивных лесах и в лесах, переданных в аренду и постоянное пользование), и ГИЛ (по всей территории страны). По этому же пути - разделению лесоустройства и ГИЛ - пошло большинство стран мира с развитым лесным хозяйством, в том числе те страны, которые когда-то были, а отчасти и остаются, признанными лидерами в развитии лесоустройства: Германия, Австрия, Чехия и т.д.

Хотели как лучше - а получилось...

В течение шести лет после введения в действие нового Лесного кодекса РФ система государственной инвентаризации лесов развивалась в обстановке строгой секретности. Какие-то промежуточные материалы просачивались наружу, но они больше всего напоминали ранние черновые наброски студенческих курсовых, и судить по ним о реальных результатах ГИЛ было невозможно. Лишь в феврале 2013 года Минприроды России приняло решение и поставило перед Рослесхозом задачу: составить отчеты о результатах ГИЛ хотя бы по первым восьми регионам и обеспечить размещение этих отчетов в открытом доступе.

Задача была выполнена: в мае материалы ГИЛ (в части определения количественных и качественных характеристик лесов по восьми субъектам РФ - Брянской, Владимирской, Калужской, Ленинградской, Тамбовской, Ярославской областям, Алтайскому краю и Еврейской автономной области) были опубликованы. Эти материалы шокировали профессиональное сообщество: фактически они оказались просто огромным массивом бессвязных и во многом очевидно ошибочных статистических данных, использовать которые ни для чего невозможно.

Материалы были собраны и представлены в разрезе так называемых "страт" - относительно однородных групп лесных насаждений, выделенных в соответствии с Методическими рекомендациями по проведению государственной инвентаризации лесов (приказ Рослесхоза от 10 ноября 2012 г. № 472). Судя по представленным материалам отчетов, качество выделения "страт" было чрезвычайно низким, а доля насаждений, ошибочно включенных в неподходящие страты - недопустимо высокой. Например, в отчете по Ярославской области в страте "непокрытые лесной растительностью земли" на категорию "древостоя нет" (т.е. на участки, по своим характеристикам соответствующие данной страте) пришлось лишь 8% отнесенных к этой страте участков. Остальные 92% этой страты пришлось на покрытые лесом земли.

Страта "темнохвойные спелые и перестойные высокопроизводительные" в той же Ярославской области лишь на 32,7% состояла из насаждений ели обыкновенной, то есть единственной местной темнохвойной древесной породы. В остальном эта страта представлена насаждениями осины (31,2%), ольхи серой (23,6%), березы бородавчатой (5,1%), сосны обыкновенной (3,8) и других пород, не относящихся к темнохвойным. Такая же ситуация в страте "темнохвойные спелые и перестойные среднепроизводительные": на ель приходится 46,4%. В страте "светлохвойные спелые и перестойные высокопроизводительные" на сосну обыкновенную приходится лишь 15,4%, а остальное - на древесные породы, не относящиеся к светлохвойным. И это лишь отдельные примеры - качество остальных материалов в целом примерно такое же.

Получается, что страты, по которым собирались данные в ходе государственной инвентаризации лесов и готовились эти отчеты, были выделены таким образом, что большинство насаждений фактически по своему составу не соответствовало этим стратам. Таким образом, самый первый шаг государственной инвентаризации лесов - стратификация насаждений - был выполнен с недопустимым количеством ошибок, что стало причиной негодности результатов всей работы.

Ошибочное отнесение лесных насаждений к тем или иным стратам делает бессмысленным определение многих показателей по этим стратам. Например, в страте "темнохвойные спелые и перестойные высокопроизводительные" в Ярославской области на долю насаждений I - IV классов возраста, то есть не являющихся спелыми и перестойными, приходится 58% насаждений, то есть большинство. Соответственно, характеристики этой страты совершенно не отражают реальные характеристики темнохвойных высокопроизводительных спелых и перестойных насаждений - просто потому, что большинство насаждений, отнесенных к этой страте, таковыми не являются. Более того, поскольку в этой страте на ель приходится лишь 32,7%, само распределение насаждений страты по классам возраста бессмысленно - для других пород установлены другие классы (для ели - 20 лет, для березы и осины - 10 лет).

В общем, получилось то, что использовать никак и ни для чего невозможно. Какие-то элементы первичной информации (например, данные по пробным площадям) можно будет использовать в дальнейшем, если ошибки в методике будут признаны и исправлены - но их, скорее всего, придется дополнять, поскольку по части лесов информация просто не собиралась, во многом также из-за ошибок в методике. Например, никакая информация не собиралась по лесам, образовавшимся в последние десятилетия на землях сельхозназначения - эти леса реально существуют, их много, они высокопродуктивны и доступны, но вообще никак и нигде не учтены.

Что делать?

Будут эти ошибки признаны и исправлены или нет - пока непонятно. Есть два главных препятствия к их исправлению: во-первых, признать их просто страшно (все-таки на создание ГИЛ было потрачено очень много сил и бюджетных средств), и во-вторых, на исправление потребуется дополнительное финансирование, а его в условиях надвигающегося жестокого кризиса может не оказаться. Но представляется очевидным, что ГИЛ необходима для развития лесного хозяйства в России, и всем нам (Минприроды, Рослесхозу, региональным органам лесоуправления, общественным и научным организациям) надо постараться сделать все возможное, чтобы она все-таки появилась и начала работать. Для начала необходимо исправить грубейшие ошибки в Методических рекомендациях по проведению государственной инвентаризации лесов.

Прежде всего, необходимо отказаться от использования материалов лесоустройства на самом первом этапе работы - этапе объединения относительно однородных групп лесных насаждений в страты (и, соответственно, отказаться от принятой ранее стратификации насаждений с использованием материалов лесоустройства). Материалы лесоустройства, во-первых, есть не по всем категориям лесов, и во-вторых, средняя давность материалов лесоустройства по стране приближается к двадцати годам - поэтому их использование ведет к появлению на самом раннем этапе работы неустранимых ошибок, обесценивающих всю дальнейшую работу.

С учетом обширности и труднодоступности лесов России необходимо использовать разные методы проведения ГИЛ в разных частях страны. В частности, для проведения инвентаризации резервных лесов и других труднодоступных северных и горных территорий, не используемых для заготовки лесных ресурсов кроме как для собственных нужд местного населения, целесообразно использовать преимущественно дистанционные методы, с выборочной наземной верификацией результатов. На остальной территории необходимо сочетание наземных и аэрокосмических методов, причем доля первых должна быть тем выше, чем выше интенсивность использования лесов и (или) иных воздействий на леса.

Методика ГИЛ должна быть оптимизирована с точки зрения соотношения трудозатрат и получения практически значимых результатов. В настоящее время требования к точности определения многих параметров, равно как и количество определяемых параметров, представляются необоснованно завышенными, что ведет к необходимости чрезмерного количества пробных площадей и чрезмерных затрат на измерительные работы на каждой пробной площади. Представляется целесообразным оптимизировать трудозатраты на измерение одной пробной площади таким образом, чтобы одна группа специалистов в течение полного дня могла выполнить работы по группе пробных площадей, расположенных в определенном порядке в узле регулярной сети (аналогично тому, как это делается, например, в Скандинавских странах, где в связи с обширными площадями лесов также стоит вопрос об оптимизации перемещения специалистов между пробными площадями).

Для того, чтобы материалы ГИЛ можно было использовать для практически значимых нужд в области охраны окружающей среды и государственного управления лесами, эти материалы должны быть открытыми и доступными для всех заинтересованных сторон (органов государственной власти всех уровней и органов местного самоуправления, государственных и общественных организаций, отраслевой и академической науки и просто для всех неравнодушных к судьбе леса граждан России). Этого можно добиться единственным способом: путем размещения всех этих материалов в открытом доступе в сети Интернет. Размещение этих материалов в открытом доступе - это еще и способ наиболее объективной проверки их качества: благодаря открытому доступу проверить их и выявить возможные ошибки и неточности сможет наибольшее количество специалистов и других заинтересованных лиц. Необходимо отметить, что ошибки и недостатки существующей методики ГИЛ обнаружились лишь тогда, когда материалы ГИЛ впервые стали доступны всему профессиональному сообществу работников лесных и природоохранных организаций.

Особо отметим, что важны не только табличные статистические данные, но и картографические материалы, которые должны быть унифицированными, удобными для использования и также размещаться в свободном доступе в сети Интернет."

ТРОЯН FILECODER АТАКУЕТ АКТИВНЕЕ ВСЕГО В РОССИИ

Активность вредоносной программы выросла почти в два раза, по сравнению с началом 2013 года, а 44% приходятся на Россию

Почти половина (44%) всех обнаруженных в мире троянов FileCoder атаковала компьютеры на территории России, сообщает пресс-служба компании Eset. При этом в последние месяцы активность FileCoder по сравнению с первым полугодием 2013 года выросла вдвое.

Вредоносная программа, заразив компьютер, сначала шифрует файлы, стараясь выбрать наиболее ценные для пользователя, а потом требует выкуп за их расшифровку. Сумма может варьироваться от ста до трех тысяч долларов.

При этом, чаще всего, отправляя пользователю предложение заплатить за доступ к своим файлам, программа действует от лица госслужб или специалистов по борьбе с вирусами. Пользователю объясняют, что его компьютер заражен опасным вирусом, поэтому государственная служба была вынуждена заблокировать файлы на нем.

Однако, за отдельную плату они готовы провести сложную работу по уничтожению вируса и разблокировке файлов. Разумеется, перевод денег никак не гарантирует, что данная модификация FileCoder сделана достаточно великодушно, чтобы действительно расшифровать информацию.

Специалисты напоминают, что, кроме защиты своего компьютера, нельзя забывать о необходимости резервного хранения важных файлов.

В сентябре 2013 года уже стало известно о появлении нового банковского трояна Hesperbot. Тогда программа атаковала в основном пользователей в Турции, Чехии, Великобритании и Португалии.

В одном из пражских районов появится уникальный дом, сделанный из различного мусора, например, из жестяных банок. На создание необычного здания из бытовых отходов пражский застройщик был вдохновлен домами из мусора американского архитектора Майкла Рейнольдса, который начал строить дома из использованных автошин, заполненных землей, уже в 70-х годах.

Основное преимущество технологии не только в бесплатном сырье. Например, стены из шин, заполненных прессованной землей, обладают очень высокой теплопроводностью. Потери тепла – минимальны. Если еще устанавливать качественные окна, то дома почти не нуждаются в отоплении. В широком смысле технология Earthship предполагает максимальную автономность жилищ, в идеале дом даже не подключается к коммуникациям. Источником электроэнергии служит ветрогенератор и солнечные батареи, вода используется дождевая, а отопление вроде как вовсе не нужно.

Другая важная особенность – строительство очень простое, построить дом можно даже без специальных навыков и почти бесплатно.

Данная технология, по которой изготавливается «мусорный» дом, называется Earthship. Изначально она разрабатывалась для применения в различных климатических зонах. Сейчас такие дома есть в США, Канаде, Мексике, Испании, Боливии, Великобритании и даже в Челябинской области. В Чехии первое здание подобного типа появилось недалеко от города Сазава в Среднечешском крае. Это сооружение стало первым не только в Чешской Республике, но и вообще в Центральной и Восточной Европе.

В Праге новая постройка появится в районе Смихов. Над реализацией проекта работает группа из 30 добровольцев. Сооружение будет включать в себя два самостоятельных объекта: полноценное здание и оранжерею.

Уникальный дом станет научным и образовательным центром, посвященным самодостаточному проживанию и экологии.

Чехия должна выйти из Европейского союза, пишет в своей новой книге "Чешская Республика на распутье - время принимать решение" экс-президент страны Вацлав Клаус, сообщает Чешское информагентство ЧТК.

Книга Клауса поступит в продажу на будущей неделе.

В канун выхода книги экс-президент Чехии заявил в интервью газете "Млада Фронта Днес", что проект европейской интеграции не состоялся. "Мы не говорим о демократии, когда говорим о ЕС.

Это антидемократический проект, сущность его антидемократическая", - сказал Клаус в интервью газете.

По мнению экс-президента Чехии, ЕС во многом является причиной плохого, что происходит в чешском обществе, в политике и национальной экономике. Среди главных "грехов" Евросоюза чешский политик называет излишнее регулирование, фактическую ликвидацию суверенитета национальных правительств, размывание ответственности.

Клаус считает, что без выхода Чехии из состава Европейского союза невозможно провести в стране фундаментальные, системные реформы, в которых нуждается Чехия.

Профессор Вацлав Клаус является одним из ведущих мировых специалистов в области экономики и финансов. После "бархатной революции" в Чехословакии в 1989 году Клаус стал министром финансов федеральной Чехословакии, а затем вице-премьером правительства. Клаус проводил успешные экономические реформы в Чехословакии и Чехии в период трансформации. Леонид Свиридов.

До выборов в чешский парламент остался месяц. Примерно 20% граждан Чехии не будут принимать в них участие – такие данные получены в ходе опроса агентства STEM.

На вопрос, почему они не хотят голосовать, чаще всего люди отвечают: «не знаю , кого выбрать» (28%), «не знаю политика, которому мог бы доверять» (22%), «считаю, что моё участие в выборах ничего не изменит» (19%). При этом большинство тех (77%), кто не пойдёт голосовать, не участвовали и в парламентских выборах в 2010 году. Около 13% из тех, кто не желает голосовать, не устраивает текущая политическая ситуация. Чаще всего к категории «политически неактивных» относятся женщины (55%), люди младше 29 лет (28%) и чехи со средним образованием (35%).

Медицинская страховая компания VZP решила оплатить всем своим клиентам прививки от гриппа. Этот случай первый и пока единственный среди всех существующих в Чехии страховых компаний.

Такая бесплатная массовая вакцинация была задумана по причине того, что за свой счет люди не хотят прививаться от опасной болезни. Единственный минус этой акции в том, что клиенту надо будет самостоятельно сходить к врачу, сделать прививку, взять чек об оплате и отнести его в страховую компанию.

Будут оплачены прививки, сделанные в период с 1 октября по 31 декабря текущего года.

Все подробности акции указаны на веб-странице компании www.vzp.cz.

Международная лесопромышленная выставка "Эксподрев-2013" в Красноярске показала отличные результаты

С 10 по 13 сентября в Красноярске с громким успехом прошла XV международная специализированная выставка "Эксподрев-2013". По праву она считается крупнейшим в России региональным выставочным проектом в области лесной промышленности и деревообработки. Это отметили представители федеральных властей, зарубежные гости и российские специалисты лесного комплекса.

"Отрадно, что сегодняшняя юбилейная выставка получила новое звучание - была признана на федеральном уровне. То, что заместитель министра природных ресурсов и экологии Российской Федерации Владимир Лебедев приехал к нам посмотреть на территорию с крупнейшими запасами лесных ресурсов, подчеркивает значимость краевой лесной отрасли и людей, которые в ней работают", - отметил на церемонии открытия выставки губернатор Красноярского края Лев Кузнецов.

Огромную значимость выставки "Эксподрев" для развития экономики региона подчеркнул и руководитель агентства лесной отрасли Красноярского края Михаил Малькевич: "Могу утверждать это как человек, в свое время принимавший участие в организации первой такой выставки в середине 1990-х годов. На тот момент в ЛПК края использовались в основном устаревшие технологии и оборудование. С началом проведения выставок к нам стали приезжать иностранные производители и их дилеры, которые привозили современную технику и технологии. Было положено начало техперевооружению краевых лесопромышленных предприятий. Что мы видим сегодня? На "Эксподрев-2013" приехало около 200 представителей мировой машиностроительной индустрии, производящих современнейшее оборудование. В числе участников я видел одну из немецких фирм - производителя №1 в мире лесопильной техники. Ее приезд к нам говорит о том, что здесь ее продукция нужна, что лесопромышленный комплекс края наращивает темпы развития. Еще я бы отметил приезд в этом году представителей немецкой Ассоциации машиностроительных предприятий. Это свидетельствует о том, что выставка "Эксподрев" по-настоящему вышла на международный уровень".

Тему охотно поддержал Йенс Рорбех, представитель ассоциации VDMA (Германия): "Это действительно выставка международного уровня, и при этом крупнейшая за Уралом. Для нас участие в ней очень важно, поскольку мы заинтересованы в развитии деловых контактов с вашим регионом. Выставка же является замечательной платформой для этого. Более того, так считаем не только мы. Наши коллеги из скандинавских стран разделяют наше мнение и тоже довольны своим участием в "Эксподрев-2013".

Несомненно, положительные отзывы о выставке в полной мере обоснованы. В этом году "Эксподрев" стал рекордным проектом за всю историю проведения. Проект вырос на 70% по выставочной экспозиции, заняв абсолютно все площади МВДЦ "Сибирь", а это 12540 квадратных метров. Со своими стендами выступили 175 участников, из них 55 экспонентов приехали из-за рубежа. Существенно расширилась и география компаний-участниц: 19 зарубежных стран (Австрия, Германия, Италия, Китай, Чехия, США, Голландия, Словения, Тайвань, Турция, Финляндия, Япония, Латвия, Эстония, Швеция, Беларусь и т. д.) и 18 регионов России (Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Великий Новгород, Киров, Иркутск, Пермь, Челябинск, Барнаул, Красноярск и Красноярский край).

За 4 дня выставку посетило 8317 человек, в их числе 82% - специалисты лесной промышленности. Это гости из 16 зарубежных стран, 19 регионов России, 16 городов и 25 районов Красноярского края.

Такое повышенное внимание к "Эксподрев-2013" обусловлено масштабом экспозиции. Основными разделами выставки стали технологии, техника и оборудование для лесозаготовки, деревообрабатывающей промышленности, производства мебели; лесопильное оборудование; комплектующие для оборудования, инструмент и оснастка для мебельных и деревообрабатывающих производств; оборудование и инструмент для деревянного строительства; технологии и оборудование для производства древесных плит, фанеры и шпона, а также для переработки, утилизации отходов и производства биотоплива. Кроме того, здесь можно было найти упаковочное, транспортировочное и складское оборудование; пиломатериалы, древесные плиты, шпон, фанеру; предложения по строительству деревянных домов; столярные изделия, погонаж, двери, окна; различную лесопродукцию, ПО для деревообрабатывающих и мебельных производств; новые разработки отрасли, услуги инжиниринга и т. д.

В число участников вошли General Dies (Италия), ЗАО "Коминвест-АКМТ" (Москва), BG Holztechnik (Санкт-Петербург), USNR (США), Liebherr (Москва), EWD (Германия), ООО "Доза-Гран" (Нижний Новгород), Ассоциация "КАМИ" (Москва), Polytechnik (Австрия), Veisto (Финляндия), SAB (Германия), Komatsu Forest (Санкт-Петербург), Metso (Финляндия), Czech Woodworking Machinery Manufacturers Association (Чехия), Спекта Интерпак (Москва), Ari Vislanda (Швеция), Hekotek (Эстония), Амкодор (Республика Беларусь) и многие другие.

Среди новинок в этом году можно было найти комплексные системы для переработки древесины от американской компании, которая является лидером на рынке такого оборудования.

Здесь же презентовали новую технологию производства древесных плит "Эковит", позволяющую снизить уровень лесопользования в крае, увеличить экспорт продукции, снизить пожароопасность лесов и улучшить экологию жилища.

Также на "Эксподрев-2013" представили современные станки и производственные установки; новейшую бескамерную кассетную сушилку для древесины; котельные установки, работающие на древесных отходах; системы измерения и контроля для всех стадий производственных процессов - от сортировки бревен до предпродажной подготовки продукции - и многое другое.

Кроме того, профессионалов отрасли заинтересовали высокопрочные стальные ленты для автоматической и ручной упаковки крупногабаритных и тяжелых грузов, которые отличаются от аналогов высокими прочностными характеристиками и антикоррозионным покрытием.

Огромным успехом пользовалась уличная площадка спецтехники, ставшая крупнейшей в России. Ведущие мировые бренды техники для лесозаготовки и транспортировки Ponsse (Финляндия), John Deere (США), Komatsu Forest (Швеция), Liebherr (Германия), Tigercat (Канада), "Амкодор" (Республика Беларусь), ХК "Подъемные машины", Майкопский машиностроительный завод представили свои лучшие модели.

Небывалый интерес к выставке подогрела масштабная конгрессная часть, ключевым событием которой впервые стал Лесопромышленный форум Сибири. В Форуме приняло участие 1173 представителя лесной отрасли.

Череду жарких дискуссий открыло пленарное заседание, где в качестве спикеров и слушателей выступило 367 человек. В числе выступающих - замминистра природных ресурсов и экологии РФ - руководитель Федерального агентства лесного хозяйства Владимир Лебедев, губернатор Красноярского края Лев Кузнецов, министр природных ресурсов и экологии Красноярского края Елена Вавилова, руководитель агентства лесной отрасли края Михаил Малькевич и другие. Среди участников - гости из зарубежных стран - Германии, Китая, Чехии, Финляндии, Японии, США, Италии, Латвии и т. д.

Всего в рамках Форума прошло 6 круглых столов, семинаров и конференций на темы:

- "Кадровый потенциал лесной отрасли с учетом модернизации действующих мощностей лесопромышленного комплекса. Пути повышения престижа профессий лесной отрасли. Инновационные пути обучения";

- "Работа лесоперерабатывающего комплекса края в условиях ВТО";

- "Инновации, биоэнергетика и биотехнологии лесного комплекса";

- "Лесовосстановление, лесозащита: вопросы, задачи, необходимость";

- "Рациональное использование и сохранение лесов Красноярского края";

- "География и современная качественная оценка лесных ресурсов России и Красноярского края".

Особое внимание было уделено вопросам развития биоэнергетики на территории Красноярского края. Ознакомившись с экспозицией выставки и проведя ряд встреч, Владимир Лебедев рассказал, что 31 мая 2013 года Правительством РФ утвержден план мероприятий по созданию благоприятных условий по использованию возобновляемых древесных источников и разработаны финансовые инструменты для поддержания этого процесса.

"На сегодня определены 10 пилотных регионов, где будут отрабатываться механизмы развития биотехнологий и биоэнергетики. И Красноярский край одним из первых вошел в их число. У краевых предприятий есть долгий и очень интересный опыт по производству биотоплива, также в регионе работают специальные отраслевые программы", - пояснил Лебедев. Кроме того, замминистра отметил, что перспективы развития биоэнергетики для России и, в частности, для Красноярского края очень заманчивы. Уже сегодня Европа готова потреблять 6-8 млн т биотоплива ежегодно, а к 2030 году эта цифра возрастет до 40 млн т. В то же время Россия на данный момент производит всего около 1 млн т топлива из древесных отходов.

Министр природных ресурсов и экологии Красноярского края Елена Вавилова, со своей стороны, заявила, что в Красноярском крае огромный потенциал для развития биоэнергетики. "В рамках программы по внедрению биоэнергетики и биотехнологий на 2014-2016 год в крае планируется создание трех новых производств по выпуску пеллет, двух - по выпуску топливных брикетов, нового производства по выпуску древесного угля. Также планируется начать перевод котельных предприятий и муниципальных образований с мазута на возобновляемые источники топлива", - рассказала краевой министр.

Надо сказать, всеми участниками Форума была поддержана мысль, что подобное мероприятие должно стать ежегодным. Именно здесь, на выставке "Эксподрев", форум становится наиболее актуальным, собирая на одной площадке не только специалистов отрасли для обсуждения важнейших вопросов, но и ведущие технологии, благодаря которым совершенствуется лесной комплекс Красноярского края и Сибирского федерального округа.

Еще одним значимым событием форума - и это было впервые - стали экскурсии на ведущие деревообрабатывающие предприятия Красноярского края. Так, представителям иностранных делегаций организовали экскурсию на самое современное в России мебельное производство компании "Мекран". Гостям показали производственные цеха и линии, рассказали о технологиях и материалах, из которых изготавливается мебель. После экскурсии зарубежные специалисты признавались, что не ожидали увидеть в Сибири ничего подобного. Глава немецкой делегации - представитель Ассоциации машиностроительных предприятий Германии (VDMA) Йенс Рорбех отметил, что был очень удивлен проектом: "У меня остались очень хорошие впечатления от увиденного. Особенно удивило и порадовало, что основная часть оборудования фабрики - от немецких производителей. Безусловно, качество мебели "Мекран" соответствует европейскому уровню. Я желаю компании дальнейших успехов в развитии и надеюсь, что она будет предоставлять качественную продукцию своим заказчикам".

Кроме того, участники Лесопромышленного форума Сибири во главе Владимира Лебедева и Йенса Рорбеха посетили одну из самых современных в мире лабораторий ДНК-анализа Центра защиты леса Красноярского края. Надо сказать, что Центр защиты леса (ЦЗЛ), совместно с центральным офисом в Пушкино, уже несколько лет ведет инновационные для лесозащиты проекты, в том числе участвует в расшифровке генома лиственницы; разрабатывает специализированное программное обеспечение, компилирует картографический web-сервер с лесопатологическими данными, осваивает генетические методы, способные вывести лесозащиту на принципиально новый уровень. На данный момент организацией уже получены первые существенные результаты, которые и были представлены Владимиру Лебедеву и г-ну Рорбеху во время их визитов.

Важно сказать, что выставка "Эксподрев" заручилась поддержкой ассоциации "Древмаш". Вот что рассказал Владимир Горбенко, генеральный директор ассоциации "Древмаш": "Начиная с этого года, мы поддерживаем красноярскую выставку. Поддерживать ее мы будем и в дальнейшем. Причины этого очевидны: Красноярский край - это крупнейший лесной регион и, соответственно, лесопромышленный комплекс имеет здесь большое значение".

Новизну проекту "Эксподрев" придал европейский опыт по организации мобильной телестудии Expodrev TV. Это уникальная для региональных выставок находка. Благодаря этому можно было следить за происходящим на выставке в режиме реального времени, для чего была организована онлайн-трансляция на сайте "Красноярской ярмарки". К слову, со всеми видеоматериалами можно ознакомиться на сайте выставки "Эксподрев".

Напомним, международная специализированная выставка "Эксподрев-2013" прошла в Красноярске с 10 по 13 сентября. В 2014 году она откроется 9 сентября и продлится до 12 сентября включительно.

Комментарии участников:

Алан Цингер, генеральный директор USNR (США) в России:

- В выставке мы принимаем участие уже в пятый раз. В этом году выставка оставила очень хорошие впечатления. Мы участвуем обычно только в двух выставках - в Москве и Красноярске. Здесь мы встречаемся со своими клиентами, причем как с теми, кто уже является нашим партнером, так и находим новых. Главные цели - предложить наши услуги и продукцию. В этом году мы открываем новый офис сервиса и запчастей, к тому же мы получили статус ООО, что дает нашим клиентам возможность заказать запчасти для нашего оборудования уже в российской компании. Мы предлагаем комплексные системы - от сортировки и окорки бревен до сушильных камер и высокоскоростной строжки. Наша компания - крупнейший в мире производитель комплексных систем для переработки древесины. При этом все оборудование произведено в США. В следующем году мы снова будем участвовать в выставке "Эксподрев".

Штепан Йилек, директор московского представительства Чешского агентства по поддержке торговли CzechTrade (отд. Посольства Чешской Республики в Москве):

- Цель нашего приезда - посмотреть, какие возможности есть для чешских компаний в освоении этого региона. Если результаты окажутся высокими, то в следующем году уже хотелось бы приехать сюда с более широкой экспозицией и привезти оборудование и технику. В этом году мы представили здесь заочно 15 компаний, которые входят в Союз деревообрабатывающих компаний. Это и те, кто занимается первичной переработкой дерева, есть те, кто занят в сфере биотехнологий. Чешское машиностроение всегда славилось своим качеством. Поэтому то оборудование, которое мы предлагаем, очень высокого качества и при этом на него умеренные цены. Красноярский край - один из ключевых регионов, откуда идет большое количество дерева, здесь же его надо перерабатывать. Поэтому нашим компаниям выгодно искать здесь партнеров и клиентов. Впечатления выставка оставила только положительные, поэтому в следующем году снова приедем в Красноярск на "Эксподрев".

Герман Рошковский, к.х.н., директор ООО "Концепция лесопиления" (Санкт-Петербург):

- На "Эксподрев" в этом году мы приехали с целью показать наш товар, познакомить с нашими технологиями. Шведские технологии, которые применяются в производстве, одни из самых передовых в мире. Лес в Швеции по своей структуре близок к российскому, поэтому наш опыт будет ценным и для российских лесопереработчиков. Мы представляем несколько компаний. Одна из них разрабатывает и производит лесопильные линии на базе фрезерно-брусочных профилирующих станков. Все процессы полностью автоматизированы и компьютеризированы. Оператор просто вводит программу, и компьютер сам разрабатывает оптимальную схему распила бревна. Вторая компания производит линии сортировки доски уже после лесопиления. Это оборудование обеспечивает точную сортировку по качеству, по геометрии, причем также без участия человека. Третья фирма обеспечивает электроникой, автоматизируя процессы лесопиления и сортировки. Это 3D-сканеры, рентгеновские сканеры, позволяющие сортировать даже по типу древесины. Мы всегда участвуем в выставках Москвы, Санкт-Петербурга, Вологды и, конечно, Красноярска. Красноярский край - это один из самых лесных регионов России, богатый по ресурсам и своим возможностям, и в следующем году мы снова планируем принимать участие в выставке "ЭКСПОДРЕВ".

Карло Боттоли, управляющий консультант компании GENERAL DIES (Италия), и Марина Попова, сотрудница департамента продаж GENERAL DIES (Италия):

- Мы представляем на выставке "Эксподрев" итальянскую компанию, которая находится в Вероне. На рынке компания GENERAL DIES существует уже более 60 лет. Все производство поделено на два сектора: первый выпускает запчасти, другой - непосредственно то оборудование, которое используется для гранулирования. Мы производим оборудование для изготовления пеллет для разных направлений индустрии - и деревообрабатывающей, и для производства комбикормов, и др. Раньше мы участвовали только в московской выставке. В этом году решили приехать в Красноярск. Главная наша цель - найти здесь, на постоянно развивающемся российском рынке, новых партнеров и клиентов. Хочется отметить, что в Красноярском крае мы впервые, но здесь для нас большой потенциал. Поэтому мы хотели бы снова участвовать в выставке "Эксподрев" в следующем году. Еще нужно сказать, что город произвел на нас хорошее впечатление, организаторы выставки очень доброжелательные, отзывчивые.

Тимофей Богатенко, директор по продажам и маркетингу филиала ООО "Комацу СНГ" (Ленинградская область):

- В этом году мы уже в третий раз приехали на выставку в Красноярск. Ежегодно привозим сюда свои новинки. Сегодня это уникальные машины для лесной отрасли - харвестер и форвардер, которые не имеют аналогов по своей функциональности и комплектации. Наша компания является лидером по выпуску лесозаготовительной техники. Для нас Красноярский край - это один из приоритетных рынков, так как он по праву считается одним из самых лесных регионов России. Я уверен, что мы продолжим участие в "Эксподрев" и в следующем году.

Самый крупный в Польше и Чехии производитель водки Stock Spirits Group планирует осуществить экспансию на алкогольные рынки Болгарии, Украины и Сербии через приобретение местных компаний. По мнению Исполнительного директора компании, алкогольный рынок Восточной Европы имеет большой потенциал, в связи с чем компания планирует инвестировать средства в расширение бизнеса на этом направлении.

01.10.2013, Капитал

Как сообщает издание Е15, сегодня у чехов появилась возможность скачивать музыку через сервис Google Play. Все владельцы смартфонов и планшетов с операционной системой Android смогут использовать Hudba Google Play в онлайн-магазине Google Play, чтобы наслаждаться миллионами композиций от 50 крупнейших издательств в формате МР3 и для программы iTunes. Также этим сервисом можно будет воспользоваться на сайте play.google.com. Кроме того, за 149 крон в месяц пользователи также могут получить неограниченный доступ к музыке под названием Hudba Google Play Naplno.

Чешская Республика стала одной из семи стран, в которых с сегодняшнего дня Google начал предлагать эту полноценную услугу.

За последние 5 лет наметилась тенденция превращения стран Западной Европы в нетто-импортеров круглого леса, тогда как Южная и Восточная Европа наращивают объемы экспорта, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Wood Resources International (г.Сиэтл, шт. Вашингтон, США).

Более всего эти процессы ощутимы в Германии, которая традиционно специализировалась на экспорте, но с 2009 г. стала страной-импортером. В январе-мае 2013 г. Германия импортировала около 2 млн м3 древесины хвойных пород, тогда как в 2008 г. объемы экспорта составляли 1,6 млн м3.

Цены на пиловочник в Германии и соседней Чехии зависимы друг от друга: в 1990-е гг цены на пиловочник в Чехии были на уровне 60% немецких, в течение последних 5 лет этот показатель вырос до 80%.

За 3 года объемы заготовок древесины в Европе практически не изменились и остаются, в соответствии с данными Экономической комиссии ООН для Европы UNECE) на уровне 370 млн м3 в год.

Объемы заготовок древесины в Западной Европе (Австрия, Германия, Италия и Швейцария)в период с 2003 г. по 2008 г. были на 15% выше, чем в 2008-2012 гг. В то же время в Восточной и Южной Европе (Босния-Герцеговина, Хорватия, Чехия, Венгрия, Польша, Сербия, Словакия, Словения) показатель увеличился на 4%

Производство бревен в Западной Европе в 2008-2012 гг снизилось в сравнении с периодом 2003-2007 гг на 9%, в то время как в Восточной и Южной Европе падение составило всего 2%.

Мощный взрыв произошел во вторник на автозаправке "ЛУКОЙЛ" в Чехии, погиб один человек, сообщает Чешское информагентство ЧТК со ссылкой на пресс-секретаря полиции Средне-чешского края Якуба Винчалека. "Взрыв произошел около 15 часов по местному времени (17.00 мск) на магистрали D8 возле Праги", - сказал Винчалек.

По предварительным данным, взорвалась цистерна с топливом. "Один из работников АЗС был отброшен взрывной волной, получил ранения головы и скончался на месте", - сказала пресс-секретарь региональной Службы спасения Тереза Войтова.

Магистраль в направлении Теплице временно закрыта. Полиция выясняет причины происшествия. Леонид Свиридов.

Главная взлетно-посадочная полоса (ВПП) международного аэропорта Праги имени Вацлава Гавела введена в эксплуатацию после длившегося полтора года ремонта, сообщает Чешское радио.

"Генеральная реконструкция главной взлетно-посадочной полосы была самым важным проектом в области стратегического развития инфраструктуры аэропорта с момента строительства второго пассажирского терминала", - отметил директор пражского аэропорта Йиржи Пос. Отремонтированная взлетно-посадочная полоса может теперь принимать тяжелые лайнеры, в частности, 500-тонный Airbus 380.

В настоящее время аэропорт Праги обслуживает около 11 миллионов пассажиров в год. Благодаря новой ВПП этот показатель может вырасти вдвое. Леонид Свиридов.