Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Русский след

(По материалам РЦНК)

Наши соотечественники на разных этапах прошлого столетия внесли весомый вклад в развитие науки и культуры Словении.

В период между двумя мировыми войнами в Люблянском университете работало около двадцати русских преподавателей-эмигрантов. Их знания и опыт во многом способствовали формированию в Люблянском университете областей науки, для развития которых в Словении не было достаточного числа квалифицированных специалистов. Среди самых видных соотечественников, внесших вклад в развитие науки и образования в двадцатые годы XX столетия, было свыше десяти профессоров: юрист и экономист А.Д.Билимович, математик Ф.Ф.Грудинский, филолог А.В.Исаченко, литературовед и русист Н.Ф.Преображенский, химик В.Исаевич, юрист и историк М.Н.Ясинский, профессор медицинского факультета Е.И.Канский, профессора технического факультета Д.В.Фрост, А.Копылов, А.Н.Митинский, В.В.Никитин, Д.Шахназаров и И.Н.фон Майдел, а также профессора юридического факультета А.В.Маклецов и Е.В.Спекторский. Из русских профессоров, эмигрировавших из России, в Люблянском университете после Второй мировой войны остались только Копылов, Маклецов и Преображенский. Следует упомянуть и профессоров русского происхождения, которые покинули Россию в очень молодом возрасте, получили образование в югославских вузах и после Второй мировой войны стали работать в Люблянском университете. К ним относятся профессор микробиологии Александр Коняев, сейсмолог Сергей Бубнов, преподаватель русского языка и литературы Вера Брнчич (в девичестве Шермазанова).

Русские артисты-эмигранты не только восхищали своим искусством, но и учили, создавали свои школы. В Любляне пользовалась большой популярностью актриса М.Н. Наболоцкая, которая играла в постановках мировой классики и русской классической драматургии, а также в пьесах национальных авторов. Блестящий актер и режиссер Б.Н.Путята помог художественному развитию Люблянского драматического театра. В историю словенского театра вошли также имена замечательных хореографов П.Н.Грессорова-Головина, отдавшего оперному театру в Любляне почти двадцать лет (1924–1945), и М.Туляковой, известной постановкой танцев в опереттах.

Среди наших соотечественников, живших в Словении, были и те, кто оставил след в современной истории.

А.Д. Бубнов (1883, Варшава — 2 февраля 1963, Крань) — русский контр-адмирал. Во время русско-японской войны мичманом участвовал в Цусимском сражении в составе эскадры адмирала Рожественского на броненосце «Орёл». В годы Первой мировой войны находился в Ставке Верховного Главнокомандующего, где занимал должность начальника морского управления. 28 июля 1917 года был произведен в контр-адмиралы. Его работы по вопросам морской стратегии и тактики получили высокую оценку специалистов того времени, а воспоминания о годах службы в Царской Ставке стали одним из бестселлеров мемуарной литературы.

После революции А.Д. Бубнов эмигрировал в Югославию. По просьбе короля Александра Карагеоргиевича в 1923 году он основал в Дубровнике военно-морское училище и морскую военную академию, в которой преподавал до 1941 года. Состоял членом Русского научного института в Белграде. До Второй мировой войны проживал в Дубровнике. После оккупации Югославии немцами и увольнения из академии преподавал русский язык в гимназии в словенском городе Крань, где жил и работал после Второй мировой войны.

П.Н.Врангель (15 (27) августа 1878, Новоалександровск, Ковенская губерния, Россия — 25 апреля 1928, Брюссель, Бельгия). Русский военачальник, участник русско-японской и Первой мировой войн, один из главных руководителей (1918−1920) Белого движения в годы Гражданской войны. Главнокомандующий Русской армией в Крыму и Польше (1920). В 1922 году со своим штабом переехал из Константинополя в Королевство сербов, хорватов и словенцев в Сремски-Карловци. Штаб создал строительную компанию «Техника» (1923-1924 гг.) и построил в Словении железную дорогу Ормож — Лютомер.

В Словении жили и наши соотечественники, известные философскими трудами.

Евгений Васильевич Спекторский (1875–1951), бывший ректор Киевского университета, был «самым видным русским эмигрантом между мировыми войнами». С 1930–1945 гг. на юридическом факультете университета в Любляне профессор Спекторский преподавал философию и социологию права. Был председателем Словенского общества философии права и социологии в Любляне. В наследии профессора Спекторского сохранились два дневника, написанные в период первых двух лет пребывания в Любляне (1930–1932 гг.), содержание которых знакомит читателя с переживаниями и взглядами русских преподавателей-интеллектуалов, оказавшихся в эмиграции в Югославии. Известный экономист, профессор Александр Дмитриевич Билимович, бывший министр в правительстве А.И. Деникина, тоже работал в Люблянском университете. Он написал ряд работ, где полемизировал с Марксом и, анализируя особенности советского строя, предрекал ему экономический и политический крах («Экономический строй освобождённой России»). Как считают словенские ученые, он «поднял теоретическое изучение экономики на завидно высокий уровень».

Среди известных русских ученых, меценатов, благотворителей, живших в Словении, известна графиня П.С.Уварова (урождённая княжна Щербатова) (28 марта (9 апреля) 1840, с. Бобрики Харьковской губернии — 30 июня 1924, Добрна, Югославия) — русский историк и археолог. Была избрана почетным членом Императорской Академии наук, профессор Дерптского, Харьковского, Казанского и Московского университетов, а также Петербургского археологического института. Как общественный деятель она требовала принятия закона, запрещающего вывоз древностей из России, беспокоилась о том, что национальное достояние может стать предметом наживы. Важнейшим своим делом Уварова считала составление каталога отечественных древностей. В московском особняке П.С.Уваровой хранилось более трех тысяч древних рукописей, богатейшее собрание картин, греческих и русских монет, памятников античного искусства. Все эти сокровища она передала в дар музеям. Городок Добрна в Словении — последний приют П.С.Уваровой.

Есть «русский след» и в культурной жизни Словении. В 1970 году легендарный Сергей Михайлович Лифарь (Серж Лифарь) в Люблянском театре оперы и балета поставил балетный вечер, в котором были представлены части из трех его балетов: «Ромео и Джульетта» П.Чайковского, «Фавн» Клода Дебюсси, «Сюита в белом» (одноактный балет на музыку из балета «Намуна» Эдуара Лало).

Этот след русской балетной школы простирается и до нашего времени. Художественным руководителем балетной труппы Люблянского

театра оперы и балета работает Ирек Мухамедов. В течение девяти лет он был премьером балетной труппы Государственного академического Большого театра. Его репертуар включал главные мужские партии в балетах «Иван Грозный», «Дон Кихот», «Лебединое озеро», «Ромео и Джульетта», «Жизель», «Раймонда» и «Легенда о любви». С 1990 года до недавнего времени являлся ведущим солистом, затем хореографом Королевского балета Лондона. В балетной и оперной труппах Мариборского театра оперы и балета работают высококлассные солисты — выходцы из России. Есть в Словении и российские музыканты (пианисты, скрипачи, виолончелисты) высокого уровня, играющие в крупных оркестрах и преподающие в музыкальных учебных заведениях. Есть и художники, скульпторы. В прошлом году в городе Ново-Место поставлен памятник местному уроженцу, самому знаменитому словенскому (югославскому) спортсмену, участнику четырех Олимпиад, трехкратному олимпийскому чемпиону по гимнастике, пятикратному чемпиону мира, Леону Штукелю (Leon Štukelj; 12 ноября 1898, Ново-Место, Австро-Венгрия — 8 ноября 1999, Марибор, Словения). В 1998 году 100-летний юбилей выдающегося гимнаста стал главным национальным праздником Словении. Замечательный памятник создан молодым российским скульптором Станиславой Калининой.

По материалам Российского центра науки и культуры в Словении

Опубликовано в журнале:

«Вестник Европы» 2013, №37

В 2013 г. производство целлюлозы в странах-членах Европейской конфедерации бумажной промышленности сократилось на 2,2%, об этом говорится в полученном сообщении The Confederation of European Paper Industries (CEPI).

В то же время производство товарной целлюлозы увеличилось на 1,3%.

В 2013 г. продолжилось сокращение объемов производства бумаги и картона: выпуск бумаги для печати и письма снижается на фоне роста производства упаковочной и санитарно-гигиенической бумаги.

Доля бумаги для печати и письма в общем объеме европейского производства в 2013 г. снизилась до 41,9%, упаковочной — выросла до 45,9% и санитарно-гигиенической — до 7,7%.

Медленное восстановление экономики негативным образом сказывается на состоянии европейской целлюлозно-бумажной промышленности и потреблении бумаги и картона. В 2013 г. общий объем поставок бумаги снизился на 1,2% по сравнению с 2012 г. в результате снижения внутреннего потребления (на 1,5%) и сокращения динамики экспортного рынка (на 1,2%). Импорт бумаги также сократился — более, чем на 5%.

Членами Европейской конфедерации бумажной промышленности являются Австрия, Бельгия, Великобритания, Венгрия, Германия, Испания, Италия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Румыния, Словения, Словакия, Финляндия, Франция, Чехия, Швеция.

Транзит в никуда

Социально-экономический кризис на Украине: почему и что дальше

Л.М. Григорьев – ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.

Резюме За расколом Украины стоит и распределение бюрократической ренты в Киеве или регионе правящего в данный момент президента, и недоверие бедных или зависящих от киевских бюрократов областей и губернаторов.

Социально-политический кризис на Украине возник не на ровном месте и длится на протяжении всего периода постсоветской трансформации. Сам по себе он никуда не уйдет, и нет явных причин надеяться на его быстрое окончание. В 2007 г. у Украины появился шанс занять достойное место в Европе благодаря потенциальным преимуществам экономики. Но это требовало труда, терпения, времени и последовательной политики. За последние годы и особенно в ходе текущего политического кризиса шанс, вероятнее всего, был упущен, к сожалению, надолго.

Трансформация в Центральной и Восточной Европе привела к поляризации стран и регионов по многим социальным и экономическим параметрам. Успехов за почти четверть века немного, и далеко не всякое государство может ими похвастаться. Даже в относительно благополучных странах, где вырос ВВП и укрепились институты рынка и демократии, приходится отмечать (за редким исключением) снижение сложности производства и потерю человеческого капитала – качественную и количественную. Конечно, наблюдатели, озабоченные борьбой с «коммунистической системой» и «советской опасностью», считают результаты удовлетворительными. Но прежняя экономика разрушилась, что привело к падению ВВП на 30–40% примерно за 10 лет. В итоге подорваны не только старая (неконкурентоспособная) промышленность, но и весь уклад жизни, функционирование науки, отношения поколений, миллионы людей выброшены за рубеж в поисках работы (которая по естественным причинам была, как правило, на порядок менее квалифицированной, хотя и выше оплачиваемой). Конечно, для населения этих стран безболезненной трансформации быть не могло, но масштабы и неравномерность кризиса, его длительность и глубина потрясений оказались непомерными для многих стран и регионов.

Несколько соображений важны, чтобы говорить о проблемах Украины после четверти века переходного периода.

Устойчивость страны предполагает обязательный успех по трем взаимосвязанным направлениям: трансформация системы собственности, формирование рыночных институтов, адаптация социальной структуры и политической системы. Преобразование экономики на базе частной собственности распространялось на семейный уклад, влекло за собой перестройку бизнеса и государственных финансов. Либерализация и приватизация – только часть изменений в едином общественном организме. Но фундаментальные сдвиги в экономике невозможны без адекватных перемен в социальной структуре общества и политических институтов. Вместе с созданием формальных институтов должна складываться новая социальная система производства благ и их распределения между социальными слоями и регионами. По существу, за короткое время в этих странах сформировался не только новый политический класс и элиты (итог с точки зрения политологии), но и верхний финансовый слой (итог с точки зрения социологии), а также национальная система государственного и частного контроля и управления (итог политэкономический). Сегодня следует исходить не из стартовых показателей переходного периода, а из результатов деятельности и адекватности национальных институтов и элит, а также шансов на дальнейшее развитие при данных институтах и элитах. И тут приходится признать провал в обеспечении благосостояния граждан Украины, длившийся на протяжении жизни целого поколения.

Предпосылки кризиса

До социально-политического кризиса конца 2013 – начала 2014 гг. на Украине существовали довольно продвинутые элементы демократической системы. Однако принятие решений, необходимых для экономического развития, сковывалось обширной коррупцией и контролем олигархов в сфере аграрной реформы, в системе госзакупок (где уровень коррупции зашкаливал) и энергетике (где вместо реформы газовой отрасли имела место дележка доходов от газа). Попытаемся суммировать важнейшие социально-экономические параметры Украины.

Во-первых, к 2013 г. ВВП страны с 45-миллионным населением не превысил двух третей конца советского периода. В 2013 г. ВВП на душу населения по ППС был примерно равен уровням 2007 и 1992 годов. Заметно отставание от всех соседних стран, причем именно в 2000-е гг. (см. График. 1).

Во-вторых, страна потеряла порядка 10% населения. Демографическая ситуация тяжелая (хуже российской), а эмиграция поглотила огромную массу рабочей силы как с востока страны, так и особенно с запада.

В-третьих, поколения, появившиеся на свет в 1980–1990-е гг., выросли в условиях ряда последовательных кризисов и почти непрерывной борьбы за выживание семей. Группы граждан в возрасте до 30 лет (мобилизованные сейчас противоборствующими сторонами и перемещающиеся по стране, в том числе с оружием) относятся к поколениям, которые в массе своей не привержены никакой идеологии, кроме националистического дискурса. Им неведома жизнь при длительном устойчивом подъеме и без политического кризиса. Частично безработные или не закрепившиеся на работе в России либо ЕС, они не могли строить долгосрочных планов карьеры. Для многих внутренний конфликт стал социально-психологической отдушиной и становится перманентной занятостью, поскольку других перспектив у них не было.

В-четвертых, «циклические» политические кризисы в Киеве, связанные с выборами и другими событиями, коррупция на уровне президентской власти, господство олигархов в регионах и периодические «качели» назначений на губернаторство победившей партией породили общую уверенность в том, что национальные элиты в целом мало заботятся о процветании граждан и страны. Высокая коррупция (при всего лишь 3,5 тыс. долларов ВВП на душу населения) в стране с хорошим образованием и огромным опытом работы населения за рубежом порождали постоянное разочарование в центральных властях.

Наконец, в-пятых, в прошедшие годы мало что делалось в области развития материальной инфраструктуры, выравнивания регионов, создания условий для использования национальных конкурентных преимуществ. Политические «качели» обычно сопровождались переходами от «своей» к «чужой» коррупции в пользу региона с более сильными олигархическими и клановыми факторами.

По показателю ВВП на душу населения в 2012 г. украинская экономика оказалась близка к уровню 1992 г. (при кризисе глубиной в 60%), а общий объем ВВП достиг лишь двух третей от 1989 года.

По мнению Всемирного банка, «недавний экономический рост на Украине базировался на недиверсифицированном, но динамичном росте экспорта в секторах экономики, контролируемых финансово-промышленными группами, которые действуют с помощью неформальных отношений и специальных привилегий». Разумеется, помимо международных финансовых организаций, эта «плоская» траектория (что показывает график) не являлась секретом для инвесторов, олигархов и правительственных чиновников в Киеве, но они не нашли ни сил, ни средств для решения этой проблемы. Обычные же граждане, вынужденные работать в соседних странах, даже не зная этих цифр, понимают, что политики и олигархи провалили национальное развитие.

Короткий период экономического роста при Викторе Ющенко в 2006–2008 гг. во многом связан с ростом нефтяной ренты в России, увеличением товарного экспорта в Россию, низкими ценами на газ и растущими переводами денег, заработанных украинцами также во многом в России. Но заниженные по политическим причинам цены на газ создавали и дополнительные проблемы. Речь идет о низкой энергоэффективности и обогащении представителей элиты, причастных к газовому бизнесу. Кризис 2008–2009 гг. в России и на Украине похоронил надежды на устойчивый рост. Потеря «газовых привилегий» стала следствием конфликтных отношений президента Виктора Ющенко с российским истеблишментом в связи с его активной националистической и антироссийской политикой.

В условиях газового кризиса существовал один путь решения проблем бюджета и долгов: сокращать энергоемкость экономики, повышать внутренние цены на газ (чего требует МВФ) и исключить утечку финансовых ресурсов по коррупционным каналам. Первое шло естественным путем, а вот остальное не заладилось, несмотря на бесконечные дебаты. Планов и заявлений звучало много, но мало что делалось для оздоровления «Нафтогаза» и бюджета. Разумеется, падала гривна (см. Таблицу 1) и рос внешний долг, который к концу 2013 г. (без учета дополнительных займов и обещаний) достиг 140 млрд долларов, причем самые крупные платежи (и риски дефолта) приходятся на конец 2014 года. Разумеется, в текущей политической ситуации МВФ и другие доноры дадут правительству Украины займы и гранты. Их хватит на какое-то время, чтобы оплачивать газ и силовиков. Но колоссальные проблемы страны займы не решат, нужен серьезный рост экономики.

Пока же украинская экономика отброшена назад – в 2014 г. снижение ВВП оценивается в 7% (это еще до развертывания военных действий); норма накопления снизилась с 21% в 2011 г. до 16% еще в 2013 г., а с весны текущего года, видимо, находится в свободном падении. Едва ли кто-то станет инвестировать в условиях, близких к гражданской войне. При любом исходе политического кризиса в 2014 г. придется все начинать сначала – от 3 тыс. долларов ВВП на душу населения по текущему курсу.

С кем торговать

Конфликт из-за вхождения Украины в ассоциацию с Европейским союзом по существу случился из-за общего недоразумения. Население во многом считало соглашение шагом к вступлению в Евросоюз. Разумеется, это было не так, ЕС вообще вряд ли выдержит вступление Турции и Украины (а это возможно только в таком порядке). В Брюсселе были счастливы выполнить свою бюрократическую программу по распространению acquis communautaire и продолжить дальнейшее расширение, не беря на себя никакой ответственности за жителей Украины. Сделка выглядела очень соблазнительно для единой Европы – новые права без особых расходов и даже с небольшими выигрышами по взаимным тарифам. Отрицательное сальдо торговли Украины с Евросоюзом составляло в 2012 г. 9 млрд долларов (см. Таблицы 2 и 3).

Украинские олигархи (включая, видимо, и президента Януковича) до последнего момента не учитывали ни неизбежного сопротивления России для защиты своих интересов, ни того, что украинской промышленности придется работать в трудных условиях, соблюдая жесткие европейские правила конкуренции, экологические требования, транспарентность финансов, антикоррупционные правила и необходимость выполнять макроэкономические программы МВФ всерьез, а не на бумаге.

Судя по немедленной реакции Брюсселя после свержения Януковича, уступкам ЕС в торговых тарифах и отказу от экономической части соглашения об ассоциации, ради политических целей Евросоюз может пойти на разумные шаги. Но цена общего недоразумения оказалась немыслимо высокой в социально-экономическом плане (включая людские потери).

Основной шанс Украины войти в Европу не в качестве источника рабочей силы, а как среднеразвитому промышленному государству – это устойчивый экспорт в Россию и другие страны, где есть спрос на украинские промтовары. Таблица 2 ясно показывает, что структура украинского экспорта в Евросоюз и Российскую Федерацию прямо противоположны. Более сложные товары идут в Россию, которая оплачивает их нефтью и газом (с сальдо для себя), что характерно для торгового баланса России с большинством партнеров. Однако только в случае Украины оплата счетов за газ всегда носит драматический и политический характер.

При возникновении затруднений на российском рынке под ударом окажется прежде всего развитая, образованная часть Украины, производящая сложные товары, – то есть восточная. Здесь еще есть заводы, мощности НИОКР, структура промышленного этапа, тогда как сельская часть центральной и западной Украины зависит от денежных переводов украинцев, работающих за рубежом. Разумеется, при аграрной реформе и современных методах агробизнеса Украина могла бы прокормить половину Европы, но вряд ли это нужно сельскохозяйственному сектору балканских стран, Испании, Польши, Италии, Франции.

Украина даже без учета газового фактора была обречена на балансирование между ЕС и Россией в торгово-экономических вопросах. И Брюсселю следовало бы действовать совместно с Россией, а не против нее. Украина и без того в Европе, а вот развитие экономики до уровня хотя бы соседей на Балканах – членов ЕС потребует многолетних усилий. Промышленность востока Украины – это экспорт и налоги, но гораздо важнее – инженеры, химики, металлурги. Встанет промышленность – страна попадет во вторую (после 1990-х гг.) яму деиндустриализации без компенсации и без рабочих мест. И снова последует структурный кризис – по политическим причинам, и снова эмиграция. А ведь цель ответственных политиков – не лозунги, а благосостояние ныне живущих людей.

Примечательно, что в последние пять лет денежные переводы украинских трудящихся устойчиво составляют около 10 млрд долларов, или 4% ВВП (График 2). По-видимому, несколько больше приходит из России, чем из Европейского союза. Но важно, что экспорт рабочей силы позволяет компенсировать торговый дефицит с этими двумя партнерами примерно наполовину и больше.

При безработице в Европейском союзе и нехватке рабочей силы в России естественным будет постепенное перемещение людей сюда, с которым могло бы конкурировать вложение российских капиталов на Украине. Но и первое, и второе предполагают элементарную экономическую стабильность. В новых условиях любые ограничения на торговлю, потоки труда и капитала, особенно между Россией и Украиной, будут отбрасывать последнюю все дальше от основных направлений мирового развития после Великой рецессии.

Регионы и стабильность

В кибернетике известен закон Уильяма Эшби, согласно которому устойчивость в сложных разветвленных системах (с большим числом связей) трудно поддерживать при неустойчивости важных подсистем. Различия регионов Украины намного существеннее, чем кажется большинству наблюдателей. По внешним показателям – характеру инфраструктуры и типу потребления – страна близка к России. Но не будем забывать о средних величинах: 20% капиталовложений от ВВП на Украине при 3 тыс. долларов на душу населения дают 600 долларов, в России те же 20% дают 3 тыс. долларов. Дальше начинается региональная неравномерность и неустойчивость.

Отметим, что большинство регионов весьма небогаты. Осознанной политики по экономическому выравниванию не проводилось. В основном страдала старая инфраструктура, доставшаяся от советских времен. В частности, в Крыму за четверть века система тепло- и водоснабжения совершенно износилась, а Днепровский канал «течет». Ценный актив Крыма – курортные преимущества – не был рационально использован, как и многие другие материальные и людские ресурсы.

Бюджет Украины забирал огромную массу доходов, затем перераспределялся – обычно в зависимости от того, какой клан находился у власти в столице (при Ющенко средства больше шли на запад, при Януковиче – в Донецк и Луганск в виде угольных субсидий). Однако в течение всех лет независимости (особенно в годы президентства Виктора Ющенко) средства преимущественно направлялись в Киев и западные области. Основными бюджетными донорами и сейчас остаются Днепропетровская, Харьковская и Полтавская области. В любой другой стране при равновесии регионов по численности избирателей доминировали бы наиболее развитые и образованные регионы-доноры, экспортеры. На Украине же в течение большей части периода независимости элита отдавала предпочтение западным регионам – менее развитым, но с четкой «национальной» повесткой дня, что вело к изменению роли Киева.

Существующая система дает огромные преимущества Киеву не только как собственно столице или налоговому центру, но и как сообществу государственных чиновников централизованного государства. Четверть века происходил естественный процесс перевода кадров (конечно, проповедующих национальную идею) с Запада в столицу на госслужбу, что меняло характер города. Киев стал единственным регионом, в котором население росло. Валовой региональный продукт столицы в три раза выше среднего по стране (см. Таблицу 4). На него при доле в населении в 6,4% приходится 35% всех произведенных услуг. В 2012 г. в среднем украинец покупал товаров и услуг на 26 тыс. гривен, а киевлянин – на 56 тысяч. По сути это европейский город с европейски ориентированным населением. Нет ничего удивительного, что значительная часть жителей Киева вышли на Майдан осенью 2013 г. в защиту мечты о вступлении в ЕС, пренебрегая тем фактом, что остальная страна к этому не готова.

При последнем президенте столица не вполне оправилась от кризиса 2008 г. и четыре года оставалась в «плоском» экономическом состоянии, что вызвало напряжение. Коррупция в правительстве была «чужой» – «восточной». Одновременно начался некоторый экономический рост в Донецке, что знаменовало отход от прежней модели. Этот социально-экономический фактор мы предсказывали еще в 2009 г.: «В условиях кризиса на Украине можно ожидать обострения борьбы за контроль над административным ресурсом перераспределения трансфертов, нового усиления роли Киева» (см.: С. Агибалов, Л. Григорьев, М. Салихов. «Украина: раздвоение трансформации», «Вопросы экономики», № 3, 2009).

Сегодня Украина оказалась перед лицом не только политического деления на унитаристов и федералистов. За этим стоит и распределение бюрократической ренты в Киеве или регионе правящего в данный момент президента, и естественное недоверие бедных или зависящих от киевских бюрократов областей и губернаторов, назначаемых Киевом по политическому принципу (партийные квоты и проч.).

Заметим, что бюджетная экономия, осуществляемая для реализации программы МВФ, всегда ударяет по госслужащим. Сокращение расходов прежде всего почувствуют столичная бюрократия и чиновничество – как в Греции. Но столь же важно, что столица пострадает и при любом упорядочивании налоговых отношений с регионами.

Из опыта 1990-х гг. очевидно, что позитивное влияние реформ проявляется только в условиях мира, взаимодействия, равновесия между элитами. Партия или движение с региональной базой может политически доминировать (особенно при внешней поддержке). Но разумные элиты должны признать невозможность процветания в условиях конфликта, регионального недоверия, попыток жестко навязать другой половине граждан свою повестку дня.

Фактически нынешний конфликт является кульминацией четвертьвекового несогласия разных регионов и групп населения по базовым вопросам. Внутренние и внешние силы просто обязаны найти в себе мудрость переступить через игры с нулевой суммой и позаботиться не о счете в геополитике, а о благосостоянии народа большой страны, который не заслуживает того катастрофического положения, в котором она оказалась после 23 лет независимости.

Украина > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 2907538 Леонид Григорьев

Транзит в никуда

Социально-экономический кризис на Украине: почему и что дальше

Резюме: За расколом Украины стоит и распределение бюрократической ренты в Киеве или регионе правящего в данный момент президента, и недоверие бедных или зависящих от киевских бюрократов областей и губернаторов.

Социально-политический кризис на Украине возник не на ровном месте и длится на протяжении всего периода постсоветской трансформации. Сам по себе он никуда не уйдет, и нет явных причин надеяться на его быстрое окончание. В 2007 г. у Украины появился шанс занять достойное место в Европе благодаря потенциальным преимуществам экономики. Но это требовало труда, терпения, времени и последовательной политики. За последние годы и особенно в ходе текущего политического кризиса шанс, вероятнее всего, был упущен, к сожалению, надолго.

Трансформация в Центральной и Восточной Европе привела к поляризации стран и регионов по многим социальным и экономическим параметрам. Успехов за почти четверть века немного, и далеко не всякое государство может ими похвастаться. Даже в относительно благополучных странах, где вырос ВВП и укрепились институты рынка и демократии, приходится отмечать (за редким исключением) снижение сложности производства и потерю человеческого капитала – качественную и количественную. Конечно, наблюдатели, озабоченные борьбой с «коммунистической системой» и «советской опасностью», считают результаты удовлетворительными. Но прежняя экономика разрушилась, что привело к падению ВВП на 30–40% примерно за 10 лет. В итоге подорваны не только старая (неконкурентоспособная) промышленность, но и весь уклад жизни, функционирование науки, отношения поколений, миллионы людей выброшены за рубеж в поисках работы (которая по естественным причинам была, как правило, на порядок менее квалифицированной, хотя и выше оплачиваемой). Конечно, для населения этих стран безболезненной трансформации быть не могло, но масштабы и неравномерность кризиса, его длительность и глубина потрясений оказались непомерными для многих стран и регионов.

Несколько соображений важны, чтобы говорить о проблемах Украины после четверти века переходного периода.

Устойчивость страны предполагает обязательный успех по трем взаимосвязанным направлениям: трансформация системы собственности, формирование рыночных институтов, адаптация социальной структуры и политической системы. Преобразование экономики на базе частной собственности распространялось на семейный уклад, влекло за собой перестройку бизнеса и государственных финансов. Либерализация и приватизация – только часть изменений в едином общественном организме. Но фундаментальные сдвиги в экономике невозможны без адекватных перемен в социальной структуре общества и политических институтов. Вместе с созданием формальных институтов должна складываться новая социальная система производства благ и их распределения между социальными слоями и регионами. По существу, за короткое время в этих странах сформировался не только новый политический класс и элиты (итог с точки зрения политологии), но и верхний финансовый слой (итог с точки зрения социологии), а также национальная система государственного и частного контроля и управления (итог политэкономический). Сегодня следует исходить не из стартовых показателей переходного периода, а из результатов деятельности и адекватности национальных институтов и элит, а также шансов на дальнейшее развитие при данных институтах и элитах. И тут приходится признать провал в обеспечении благосостояния граждан Украины, длившийся на протяжении жизни целого поколения.

Предпосылки кризиса

До социально-политического кризиса конца 2013 – начала 2014 гг. на Украине существовали довольно продвинутые элементы демократической системы. Однако принятие решений, необходимых для экономического развития, сковывалось обширной коррупцией и контролем олигархов в сфере аграрной реформы, в системе госзакупок (где уровень коррупции зашкаливал) и энергетике (где вместо реформы газовой отрасли имела место дележка доходов от газа). Попытаемся суммировать важнейшие социально-экономические параметры Украины.

Во-первых, к 2013 г. ВВП страны с 45-миллионным населением не превысил двух третей конца советского периода. В 2013 г. ВВП на душу населения по ППС был примерно равен уровням 2007 и 1992 годов. Заметно отставание от всех соседних стран, причем именно в 2000-е гг. (см. График. 1).

Во-вторых, страна потеряла порядка 10% населения. Демографическая ситуация тяжелая (хуже российской), а эмиграция поглотила огромную массу рабочей силы как с востока страны, так и особенно с запада.

В-третьих, поколения, появившиеся на свет в 1980–1990-е гг., выросли в условиях ряда последовательных кризисов и почти непрерывной борьбы за выживание семей. Группы граждан в возрасте до 30 лет (мобилизованные сейчас противоборствующими сторонами и перемещающиеся по стране, в том числе с оружием) относятся к поколениям, которые в массе своей не привержены никакой идеологии, кроме националистического дискурса. Им неведома жизнь при длительном устойчивом подъеме и без политического кризиса. Частично безработные или не закрепившиеся на работе в России либо ЕС, они не могли строить долгосрочных планов карьеры. Для многих внутренний конфликт стал социально-психологической отдушиной и становится перманентной занятостью, поскольку других перспектив у них не было.

В-четвертых, «циклические» политические кризисы в Киеве, связанные с выборами и другими событиями, коррупция на уровне президентской власти, господство олигархов в регионах и периодические «качели» назначений на губернаторство победившей партией породили общую уверенность в том, что национальные элиты в целом мало заботятся о процветании граждан и страны. Высокая коррупция (при всего лишь 3,5 тыс. долларов ВВП на душу населения) в стране с хорошим образованием и огромным опытом работы населения за рубежом порождали постоянное разочарование в центральных властях.

Наконец, в-пятых, в прошедшие годы мало что делалось в области развития материальной инфраструктуры, выравнивания регионов, создания условий для использования национальных конкурентных преимуществ. Политические «качели» обычно сопровождались переходами от «своей» к «чужой» коррупции в пользу региона с более сильными олигархическими и клановыми факторами.

По показателю ВВП на душу населения в 2012 г. украинская экономика оказалась близка к уровню 1992 г. (при кризисе глубиной в 60%), а общий объем ВВП достиг лишь двух третей от 1989 года.

По мнению Всемирного банка, «недавний экономический рост на Украине базировался на недиверсифицированном, но динамичном росте экспорта в секторах экономики, контролируемых финансово-промышленными группами, которые действуют с помощью неформальных отношений и специальных привилегий». Разумеется, помимо международных финансовых организаций, эта «плоская» траектория (что показывает график) не являлась секретом для инвесторов, олигархов и правительственных чиновников в Киеве, но они не нашли ни сил, ни средств для решения этой проблемы. Обычные же граждане, вынужденные работать в соседних странах, даже не зная этих цифр, понимают, что политики и олигархи провалили национальное развитие.

Короткий период экономического роста при Викторе Ющенко в 2006–2008 гг. во многом связан с ростом нефтяной ренты в России, увеличением товарного экспорта в Россию, низкими ценами на газ и растущими переводами денег, заработанных украинцами также во многом в России. Но заниженные по политическим причинам цены на газ создавали и дополнительные проблемы. Речь идет о низкой энергоэффективности и обогащении представителей элиты, причастных к газовому бизнесу. Кризис 2008–2009 гг. в России и на Украине похоронил надежды на устойчивый рост. Потеря «газовых привилегий» стала следствием конфликтных отношений президента Виктора Ющенко с российским истеблишментом в связи с его активной националистической и антироссийской политикой.

В условиях газового кризиса существовал один путь решения проблем бюджета и долгов: сокращать энергоемкость экономики, повышать внутренние цены на газ (чего требует МВФ) и исключить утечку финансовых ресурсов по коррупционным каналам. Первое шло естественным путем, а вот остальное не заладилось, несмотря на бесконечные дебаты. Планов и заявлений звучало много, но мало что делалось для оздоровления «Нафтогаза» и бюджета. Разумеется, падала гривна (см. Таблицу 1) и рос внешний долг, который к концу 2013 г. (без учета дополнительных займов и обещаний) достиг 140 млрд долларов, причем самые крупные платежи (и риски дефолта) приходятся на конец 2014 года. Разумеется, в текущей политической ситуации МВФ и другие доноры дадут правительству Украины займы и гранты. Их хватит на какое-то время, чтобы оплачивать газ и силовиков. Но колоссальные проблемы страны займы не решат, нужен серьезный рост экономики.

Пока же украинская экономика отброшена назад – в 2014 г. снижение ВВП оценивается в 7% (это еще до развертывания военных действий); норма накопления снизилась с 21% в 2011 г. до 16% еще в 2013 г., а с весны текущего года, видимо, находится в свободном падении. Едва ли кто-то станет инвестировать в условиях, близких к гражданской войне. При любом исходе политического кризиса в 2014 г. придется все начинать сначала – от 3 тыс. долларов ВВП на душу населения по текущему курсу.

С кем торговать

Конфликт из-за вхождения Украины в ассоциацию с Европейским союзом по существу случился из-за общего недоразумения. Население во многом считало соглашение шагом к вступлению в Евросоюз. Разумеется, это было не так, ЕС вообще вряд ли выдержит вступление Турции и Украины (а это возможно только в таком порядке). В Брюсселе были счастливы выполнить свою бюрократическую программу по распространению acquis communautaire и продолжить дальнейшее расширение, не беря на себя никакой ответственности за жителей Украины. Сделка выглядела очень соблазнительно для единой Европы – новые права без особых расходов и даже с небольшими выигрышами по взаимным тарифам. Отрицательное сальдо торговли Украины с Евросоюзом составляло в 2012 г. 9 млрд долларов (см. Таблицы 2 и 3).

Украинские олигархи (включая, видимо, и президента Януковича) до последнего момента не учитывали ни неизбежного сопротивления России для защиты своих интересов, ни того, что украинской промышленности придется работать в трудных условиях, соблюдая жесткие европейские правила конкуренции, экологические требования, транспарентность финансов, антикоррупционные правила и необходимость выполнять макроэкономические программы МВФ всерьез, а не на бумаге.

Судя по немедленной реакции Брюсселя после свержения Януковича, уступкам ЕС в торговых тарифах и отказу от экономической части соглашения об ассоциации, ради политических целей Евросоюз может пойти на разумные шаги. Но цена общего недоразумения оказалась немыслимо высокой в социально-экономическом плане (включая людские потери).

Основной шанс Украины войти в Европу не в качестве источника рабочей силы, а как среднеразвитому промышленному государству – это устойчивый экспорт в Россию и другие страны, где есть спрос на украинские промтовары. Таблица 2 ясно показывает, что структура украинского экспорта в Евросоюз и Российскую Федерацию прямо противоположны. Более сложные товары идут в Россию, которая оплачивает их нефтью и газом (с сальдо для себя), что характерно для торгового баланса России с большинством партнеров. Однако только в случае Украины оплата счетов за газ всегда носит драматический и политический характер.

При возникновении затруднений на российском рынке под ударом окажется прежде всего развитая, образованная часть Украины, производящая сложные товары, – то есть восточная. Здесь еще есть заводы, мощности НИОКР, структура промышленного этапа, тогда как сельская часть центральной и западной Украины зависит от денежных переводов украинцев, работающих за рубежом. Разумеется, при аграрной реформе и современных методах агробизнеса Украина могла бы прокормить половину Европы, но вряд ли это нужно сельскохозяйственному сектору балканских стран, Испании, Польши, Италии, Франции.

Украина даже без учета газового фактора была обречена на балансирование между ЕС и Россией в торгово-экономических вопросах. И Брюсселю следовало бы действовать совместно с Россией, а не против нее. Украина и без того в Европе, а вот развитие экономики до уровня хотя бы соседей на Балканах – членов ЕС потребует многолетних усилий. Промышленность востока Украины – это экспорт и налоги, но гораздо важнее – инженеры, химики, металлурги. Встанет промышленность – страна попадет во вторую (после 1990-х гг.) яму деиндустриализации без компенсации и без рабочих мест. И снова последует структурный кризис – по политическим причинам, и снова эмиграция. А ведь цель ответственных политиков – не лозунги, а благосостояние ныне живущих людей.

Примечательно, что в последние пять лет денежные переводы украинских трудящихся устойчиво составляют около 10 млрд долларов, или 4% ВВП (График 2). По-видимому, несколько больше приходит из России, чем из Европейского союза. Но важно, что экспорт рабочей силы позволяет компенсировать торговый дефицит с этими двумя партнерами примерно наполовину и больше.

При безработице в Европейском союзе и нехватке рабочей силы в России естественным будет постепенное перемещение людей сюда, с которым могло бы конкурировать вложение российских капиталов на Украине. Но и первое, и второе предполагают элементарную экономическую стабильность. В новых условиях любые ограничения на торговлю, потоки труда и капитала, особенно между Россией и Украиной, будут отбрасывать последнюю все дальше от основных направлений мирового развития после Великой рецессии.

Регионы и стабильность

В кибернетике известен закон Уильяма Эшби, согласно которому устойчивость в сложных разветвленных системах (с большим числом связей) трудно поддерживать при неустойчивости важных подсистем. Различия регионов Украины намного существеннее, чем кажется большинству наблюдателей. По внешним показателям – характеру инфраструктуры и типу потребления – страна близка к России. Но не будем забывать о средних величинах: 20% капиталовложений от ВВП на Украине при 3 тыс. долларов на душу населения дают 600 долларов, в России те же 20% дают 3 тыс. долларов. Дальше начинается региональная неравномерность и неустойчивость.

Отметим, что большинство регионов весьма небогаты. Осознанной политики по экономическому выравниванию не проводилось. В основном страдала старая инфраструктура, доставшаяся от советских времен. В частности, в Крыму за четверть века система тепло- и водоснабжения совершенно износилась, а Днепровский канал «течет». Ценный актив Крыма – курортные преимущества – не был рационально использован, как и многие другие материальные и людские ресурсы.

Бюджет Украины забирал огромную массу доходов, затем перераспределялся – обычно в зависимости от того, какой клан находился у власти в столице (при Ющенко средства больше шли на запад, при Януковиче – в Донецк и Луганск в виде угольных субсидий). Однако в течение всех лет независимости (особенно в годы президентства Виктора Ющенко) средства преимущественно направлялись в Киев и западные области. Основными бюджетными донорами и сейчас остаются Днепропетровская, Харьковская и Полтавская области. В любой другой стране при равновесии регионов по численности избирателей доминировали бы наиболее развитые и образованные регионы-доноры, экспортеры. На Украине же в течение большей части периода независимости элита отдавала предпочтение западным регионам – менее развитым, но с четкой «национальной» повесткой дня, что вело к изменению роли Киева.

Существующая система дает огромные преимущества Киеву не только как собственно столице или налоговому центру, но и как сообществу государственных чиновников централизованного государства. Четверть века происходил естественный процесс перевода кадров (конечно, проповедующих национальную идею) с Запада в столицу на госслужбу, что меняло характер города. Киев стал единственным регионом, в котором население росло. Валовой региональный продукт столицы в три раза выше среднего по стране (см. Таблицу 4). На него при доле в населении в 6,4% приходится 35% всех произведенных услуг. В 2012 г. в среднем украинец покупал товаров и услуг на 26 тыс. гривен, а киевлянин – на 56 тысяч. По сути это европейский город с европейски ориентированным населением. Нет ничего удивительного, что значительная часть жителей Киева вышли на Майдан осенью 2013 г. в защиту мечты о вступлении в ЕС, пренебрегая тем фактом, что остальная страна к этому не готова.

При последнем президенте столица не вполне оправилась от кризиса 2008 г. и четыре года оставалась в «плоском» экономическом состоянии, что вызвало напряжение. Коррупция в правительстве была «чужой» – «восточной». Одновременно начался некоторый экономический рост в Донецке, что знаменовало отход от прежней модели. Этот социально-экономический фактор мы предсказывали еще в 2009 г.: «В условиях кризиса на Украине можно ожидать обострения борьбы за контроль над административным ресурсом перераспределения трансфертов, нового усиления роли Киева» (см.: С. Агибалов, Л. Григорьев, М. Салихов. «Украина: раздвоение трансформации», «Вопросы экономики», № 3, 2009).

Сегодня Украина оказалась перед лицом не только политического деления на унитаристов и федералистов. За этим стоит и распределение бюрократической ренты в Киеве или регионе правящего в данный момент президента, и естественное недоверие бедных или зависящих от киевских бюрократов областей и губернаторов, назначаемых Киевом по политическому принципу (партийные квоты и проч.).

Заметим, что бюджетная экономия, осуществляемая для реализации программы МВФ, всегда ударяет по госслужащим. Сокращение расходов прежде всего почувствуют столичная бюрократия и чиновничество – как в Греции. Но столь же важно, что столица пострадает и при любом упорядочивании налоговых отношений с регионами.

Из опыта 1990-х гг. очевидно, что позитивное влияние реформ проявляется только в условиях мира, взаимодействия, равновесия между элитами. Партия или движение с региональной базой может политически доминировать (особенно при внешней поддержке). Но разумные элиты должны признать невозможность процветания в условиях конфликта, регионального недоверия, попыток жестко навязать другой половине граждан свою повестку дня.

Фактически нынешний конфликт является кульминацией четвертьвекового несогласия разных регионов и групп населения по базовым вопросам. Внутренние и внешние силы просто обязаны найти в себе мудрость переступить через игры с нулевой суммой и позаботиться не о счете в геополитике, а о благосостоянии народа большой страны, который не заслуживает того катастрофического положения, в котором она оказалась после 23 лет независимости.

Л.М. Григорьев – ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144839 Леонид Григорьев

Назад к «Большой семерке»

Конец мира, который сложился после холодной войны

Резюме: Некоторые полумертвые организации могут чудесным образом воскресать. Однако G8 резоннее считать многосторонним «зомби-форумом», который еще окончательно не умер, но уже не подает признаков жизни.

Данная статья излагает основные положения доклада «Назад к “Большой семерке”: исключение России из “Группы восьми” и конец того мира, который сложился после окончания холодной войны», подготовленного по заказу Центра глобальных интересов (г. Вашингтон).

«Большая восьмерка» фактически исчезла с мировой политической авансцены. Аннексия Крымского полуострова привела к отмене саммита, запланированного в Сочи на 4–5 июня. Официально страны G7 не исключили Россию, они приостановили собственное участие, что подтвердило неформальный характер членства в организации, которая не имеет устава или учредительного договора. Дверь – в основном по настоянию европейцев – оставили открытой для возможного возобновления формата «восьмерки» в будущем, а ответственность за временное бездействие группы возложена на Москву. Подобное решение свидетельствует о нежелании правительств некоторых стран принимать необратимые меры или санкции против России.

Для Соединенных Штатов эти соображения не имели большого значения, но Вашингтон пошел навстречу партнерам, сохраняя видимость консервации формата G8, чтобы дать Москве шанс осознать ошибочность избранного пути. Для США и Великобритании изоляция Москвы – главная цель, тогда как, по мнению нескольких европейских правительств, прежде всего Германии, – изоляции России необходимо избегать, рассматривая эту меру разве что в качестве краткосрочной, вынужденной.

Ключевые вопросы, связанные с этими событиями, касаются отношения России к Западу: является ли Россия частью общеполитического консенсуса развитого мира? Еще конкретнее: желает ли она быть его частью? По крайней мере для Вашингтона ответ на оба вопроса совершенно точно отрицательный. Правда, другие столицы «Большой семерки» не столь категоричны.

И все же, несмотря на расплывчатое определение «приостановки» членства России, мы можем говорить о «Большой восьмерке» в прошедшем времени. Стоит, правда, оговориться, что некоторые полумертвые организации могут чудесным образом воскресать. Так что будем считать G8 многосторонним «зомби-форумом», который еще окончательно не умер, но уже не подает признаков жизни.

Россия стала во многом запоздалой участницей элитного клуба и всегда была несколько обособлена от остальных как страна, наименее развитая в экономическом плане и наименее демократическая в политическом. В этой группе и раньше случались серьезные конфликты, но никогда еще не отмечалось такой напряженности.

Хотя несостоявшийся саммит в Сочи мог нанести удар по национальной гордости России, дипломатические потери были весьма умеренными. Как великая евразийская держава и развитая экономика, Россия играет заметную роль во многих престижных всемирных и многосторонних форумах. Только за последние годы Москва председательствовала в АТЭС и «Большой двадцатке», в 2015 г. наступает очередь БРИКС.

Процесс распада «Большой восьмерки» начался не сегодня. Так, в мае 2012 г. Владимир Путин демонстративно отказался приехать на саммит в американском Кемп-Дэвиде, а Барак Обама проигнорировал встречу в верхах АТЭС во Владивостоке. Президент США прибыл на заседание G20 в 2013 г. в Санкт-Петербурге, однако отменил запланированные двусторонние переговоры с Путиным в Москве из-за натянутых отношений между двумя лидерами. Регулярное общение российского президента с лидерами Европейского союза в начале этого года в Брюсселе состоялось, но европейская сторона отменила традиционный ужин в честь открытия, чтобы продемонстрировать недовольство вмешательством России в программу «Восточного партнерства» (ВП).

Мучительный путь России к глобальному «президиуму»

В отличие от большинства многосторонних форумов у «семерки/восьмерки» никогда не было устава, постоянного секретариата или статуса в рамках системы ООН. Она была такой, какой ее коллективно хотели видеть страны-участницы. В 1975 г. Франция предложила провести сравнительно неструктурированную и неформальную встречу лидеров шести самых важных экономических держав Запада (Канада присоединилась в следующем году по настоянию Вашингтона).

После краха советской системы члены «Большой семерки» (опять-таки по инициативе Франции) протянули руку некоторым демократизирующимся странам Восточной Европы и, в частности, советскому лидеру Михаилу Горбачёву. «Семерка» не смогла согласовать пакет финансовой помощи Горбачёву в последние месяцы его власти, но в 1992 г.

24 млрд долларов были обещаны российскому президенту Борису Ельцину (хотя в полном объеме эта сумма так и не поступила). На саммите 1994 г. в Неаполе Россия обрела статус участника политических прений, хотя и не была допущена к экономическим дискуссиям (формат тогда условно обозначили Р8 или G7+1, тогда как саммит в целом по-прежнему обозначался как G7).

Несмотря на существенные оговорки, президент США Билл Клинтон и премьер-министр Великобритании Тони Блэр согласились, что Ельцин заслуживает признания Запада за то, что он освободил Россию от груза советского прошлого и не претендовал на постсоветские территории. На саммите 1997 г. в Денвере Россию пригласили к полноценному участию за исключением встреч министров финансов и иностранных дел. На саммите 1998 г. в Бирмингеме (Великобритания) Россия присоединилась официально, и организация получила новое наименование – «Большая восьмерка». Однако Россию по-прежнему не допускали на консультации министров финансов, особенно после краха рубля в августе того же года. Это положение дел сохранялось и впредь, хотя Москве впоследствии удалось восстановиться благодаря доходам от экспорта углеводородов и консервативной бюджетной политике Владимира Путина.

Европейский союз и Европейская комиссия также участвовали в саммитах «восьмерки», хотя американцы считают, что Европа таким образом представлена дважды. В 2005 г. Тони Блэр инициировал формат «Большая восьмерка + 5» с частичным участием Бразилии, Китая, Индии, Мексики и ЮАР. В 2007 г. канцлер Германии Ангела Меркель формализовала новые отношения через «Хайлигендаммский процесс» – диалог «Большой восьмерки» с «внешней пятеркой» стран, быстро набирающих вес, влияние и силу. Президент Франции Николя Саркози призвал к полноценному включению пяти этих держав в виде G13, однако после образования «Большой двадцатки» в 2008 г. «пятерка» предпочла участвовать в новом форуме, породив сомнения в жизнеспособности и полезности формата восьми. Москва дала понять, что переключает свое внимание и дипломатические усилия на G20.

В канун председательства 2014 г. Россия оставалась не до конца полноценным членом организации, поскольку не была приглашена для участия в ключевой встрече министров финансов, запланированной на 11 апреля в Вашингтоне (Россия намеревалась провести «Деловой саммит восьми» в Санкт-Петербурге и Калининграде в апреле). Неоднозначный статус России вызывал непрекращающуюся полемику относительно ее соответствия требованиям, предъявляемым к странам-участницам. Включение России с самого начала активно оспаривалось в ряде западных столиц, прежде всего в Вашингтоне. Однако, с точки зрения администрации Билла Клинтона, предложение Ельцину членства отчасти было призвано подсластить горькую пилюлю, которую Москве пришлось проглотить после расширения НАТО. Администрация Клинтона надеялась на то, что престижность членства в «Большой восьмерке» стимулирует дальнейшие западно-ориентированные экономические реформы в России и быстрое вступление России в ВТО (на переговоры по которому фактически ушло 18 долгих лет).

Россия в «восьмерке»: расхождение вместо сближения

Анализ саммитов со времени присоединения России – это хроника ухудшения отношений с западными партнерами и особенно с Соединенными Штатами, хотя предыдущие американские администрации трудились упорнее, чем президент Обама, над сохранением относительно позитивного настроя.

Когда Джордж Буш принимал саммит 2004 г. на острове Си-Айленд, атмосфера была натянутой из-за неприятия Россией (а также Германией и Францией) политики США в отношении Ирака. Тем не менее Буш и Путин стремились сохранить видимость дружеских контактов, которые установились между ними после терактов 2001 года. В канун саммита 2005 г. в Глениглз (Шотландия) антироссийский настрой в Конгрессе после «оранжевой революции» на Украине совпал с призывами исключить Россию, но Буш продолжал проводить политику взаимодействия с Москвой.

Санкт-Петербургский саммит 2006 г. стал витриной экономического восстановления России после кризиса 1998 г. и возобновившегося процветания благодаря огромным доходам от продажи нефти и газа. Характеристика России как «энергетической сверхдержавы», использованная Путиным, породила обеспокоенность европейских правительств относительно того, что Москва может использовать поставки энергоносителей в политических целях. В последующие годы саммиты знаменовались растущей напряженностью между Россией и Западом, особенно по поводу военного конфликта с Грузией в августе 2008 года. Инициатива администрации Обамы по «перезагрузке» отношений с Россией привела к подписанию на саммите в Аквиле (2009 г.) соглашений о воздушных маршрутах через территорию России для вооруженных сил США и НАТО, ведущих операции в Афганистане, а также к подготовке нового двустороннего договора по стратегическим ядерным вооружениям.

Все эти годы терроризм оставался важной темой в «восьмерке», поскольку ряд терактов от Лондона до Москвы напомнили лидерам об их общей уязвимости. Итоговые коммюнике отражали хотя бы видимость консенсуса по ряду вопросов, включая изменение климата и помощь Африке. Тем не менее российско-американские разногласия из-за противоракетной обороны, военного вмешательства в дела Ливии и других вопросов достигли кульминации, когда Путин отказался от визита на саммит в Кемп-Дэвиде в 2012 г. – примечательная веха ухудшения отношений. Пикировка продолжилась в Лох-Эрне (Северная Ирландия) в 2013 г., когда мир наблюдал явную взаимную неприязнь двух лидеров. Отсутствие Обамы на саммите АТЭС во Владивостоке, а также отмена Обамой запланированной двусторонней встречи с Путиным перед «Большой двадцаткой»-2013 в Санкт-Петербурге не предвещали ничего хорошего во время церемонии открытия Олимпийских игр в Сочи в 2014 году.

Внутриполитическая полемика в США вокруг ограничения гражданских свобод и нарушения прав человека в России накануне Олимпиады заставила президента Обаму отказаться от посещения церемонии открытия. Так же поступило большинство лидеров стран «Большой восьмерки» кроме японского премьера Синдзо Абэ и тогдашнего главы итальянского правительства Энрико Летта. Возможно, они посчитали, что смогут дипломатически уравновесить свое отсутствие в Сочи запланированным присутствием там на форуме G8 в июне, но последовавшие события разрушили эти планы.

Предзнаменования кризиса

Несмотря на распространенное мнение о том, что саммиты «Большой восьмерки» – это не более чем гламурные фотосессии, на форумах продуктивно обсуждается широкий диапазон вопросов. Иное дело, что встречи часто выявляют противоречия между заранее согласованной формальной повесткой и текущими событиями, которые оказываются в центре дискуссий. За годы существования «восьмерки» приняты важные совместные декларации относительно долгосрочных вызовов, включая изменение климата, борьбу с инфекционными заболеваниями, помощь в развитии африканскому континенту, терроризм и всемирное здравоохранение. Параллельно саммиты являлись площадкой для эмоционального обмена мнениями по злободневным вопросам, включая мировой финансовый кризис, санкции против Ирана, гражданские войны в Ливии и Сирии, «оранжевая революция» на Украине.

Однако встреча G20 в Санкт-Петербурге показала, чего можно ожидать в Сочи. «Большая двадцатка» – совершенно особая площадка не только потому, что в ней представлены разные регионы мира, но и потому, что повестка дня более интересна развивающимся странам и рынкам. Заявленная повестка Санкт-Петербурга была полностью посвящена экономическому росту пять лет спустя после начала мирового финансового кризиса. Формальным итогом стал «Санкт-Петербургский план действий» – компендиум целей и нежестких обязательств, ставящих перед странами-участницами цель добиваться «уверенного, устойчивого и сбалансированного экономического роста». Но дальше риторики дело не пошло.

Две темы, не связанные с формальной программой, преобладали во время дискуссий в рамках «Большой двадцатки» в Санкт-Петербурге. Первая касалась гражданской войны в Сирии и намерения некоторых стран – на тот момент США, Франции, Великобритании, Турции и Саудовской Аравии – нанести авиаудары по войскам сирийского правительства. Россия решительно возражала против военного вмешательства и возглавила группу стран – членов G20, несогласных с позицией Вашингтона. Голосование четко разделило большинство развитых и быстроразвивающихся экономик. Впоследствии Соединенные Штаты изменили политику в отношении Сирии, причем решающую роль сыграла Москва.

Другим важным вопросом на саммите «двадцатки» стала неудача политики администрации Обамы в отношении России и неспособность президентов США и России провести запланированный двусторонний саммит в Москве. Вашингтон оправдывал отмену встречи тем, что повестка была недостаточно насыщенной для обсуждения на уровне глав государств. Средства массовой информации писали о прекращении политического диалога между Белым домом и Кремлем. Эта мысль подтверждается публичным призывом президента Обамы «взять паузу» в отношениях.

В итоге саммит больше походил на противостояние в духе холодной войны. «Санкт-Петербургский план действий» затмили текущие события, но российский президент мог утешиться тем, что закрепил за собой репутацию человека, способного сорвать серьезную инициативу США и препятствовать выдаче международного мандата на военную операцию против Сирии. Именно на встрече G20 репутация и статус Владимира Путина в средствах массовой информации начали расти, и в начале 2014 г. некоторые комментаторы объявили его «самым влиятельным человеком в мире». Для Путина саммит в Санкт-Петербурге ознаменовался успехом, предварившим проведение зимней Олимпиады в Сочи в феврале 2014 г., которая увенчалась настоящим триумфом, хотя западные СМИ в унисон прочили ей провал.

Разнонаправленная динамика внутри «семерки»

По мере углубления кризиса на Украине страны «семерки» были далеки от единства во взглядах на действия Москвы, что отражало их расходящиеся интересы и устремления в отношении России.

Япония возлагала большие надежды на председательство России и саммит в Сочи. Премьер-министр Синдзо Абэ стремился существенно улучшить отношения с Москвой и был самым заметным представителем развитого мира на открытии сочинской Олимпиады. Отчасти это объяснялось его страстным желанием установить более доверительные личные контакты с Путиным. На фоне нарастающей напряженности в отношениях с Китаем и Южной Кореей Токио надеялся достичь какого-то примирения в территориальном споре с третьим соседом по континентальной Азии – Россией. Любое решение потребовало бы серьезных компромиссов, но в обеих столицах наблюдалось движение. Тем не менее Токио ввел против России санкции, пусть и незначительные, включая запрет на въезд 23 россиянам в знак солидарности с шестью другими странами-членами.

Для Европы кризис на Украине имеет огромное значение. Отношения между Евросоюзом и крупными европейскими правительствами, с одной стороны, и Россией, с другой, заметно ухудшались еще до него. И это после десятилетия, в которое Германия, Франция, Великобритания и Италия – европейские страны-члены «семерки» – прилагали все возможные усилия для сохранения позитивных отношений с Россией, поскольку вхождение в Евросоюз прибалтийских республик и бывших стран-членов Варшавского договора привело к появлению устойчивой русофобской группы в Брюсселе.

Париж и Берлин последовательно доказывали необходимость вооружиться терпением на более длительную перспективу при построении «Общего европейского дома». Россия отвечала взаимностью, заявляя, что в отличие от экспансии НАТО на восток, которую Москва воспринимает как угрозу, расширение Европейского союза – положительный момент. Однако «Восточное партнерство» стало айсбергом, о который эта перспектива разбилась.

Какими бы намерениями ни руководствовались разработчики ВП, проект породил конкуренцию за «ближнее зарубежье» между ЕС и Россией. Обе стороны несут ответственность за тенденцию к рассмотрению нейтральных стран в качестве спорной территории. Хотя Брюссель объявил ВП невраждебной России «игрой с ненулевой суммой», эта программа в то же время была представлена как «цивилизационный выбор» для соседних стран. Последнее не оставляло сомнений в том, что Москва воспримет ее как оскорбление, а, быть может, и фактическую угрозу. В ответ Путин отказался от европейской идентичности России. До недавнего времени он нередко подчеркивал принадлежность России к Европе, но теперь публично критикует ее за отказ от традиционных христианских ценностей. В то же время российский президент поставил свой авторитет и престиж в зависимость от успеха евразийской интеграции, инициированной Москвой.

Россия определенно сочла ВП прямым вызовом Брюсселя в странах, которые считала своей жизненно важной зоной безопасности и привилегированных национальных интересов. С точки зрения России, ее предложения Киеву о вхождении в Евразийский экономический союз не помешали бы укреплению экономических связей Украины с Европой, но соглашение об ассоциации, предложенное Евросоюзом, блокировало бы важные торговые и инвестиционные связи России с Восточной Украиной.

Разразившийся кризис превзошел все самые негативные прогнозы и оказался самым глубоким из всех на европейском пространстве со времени войн в Югославии. Во многих столицах прозвучало сожаление по поводу необдуманной и слишком поспешно принятой программы «Восточного партнерства», но ни одно правительство не могло «бросить в беде» политические силы Украины, заявившие о европейском выборе. Для Москвы ставки были еще выше, и напряженность нарастала.

В США не возлагали больших надежд на председательство России в «Большой восьмерке» еще до кризиса вокруг Украины. Исходя из опыта саммита «двадцатки» в 2013 г., Госдеп предполагал, что в Сочи Россия уйдет в глухую оборону и займет еще более непримиримую позицию. Учитывая узость двусторонних связей Москвы и Вашингтона, многое часто зависит от личных отношений между лидерами двух стран, но российский и американский президенты не испытывают симпатий друг к другу. В итоге не имевшая прецедентов отмена запланированного президентского саммита на протяжении двух лет кряду ознаменовала самую низкую точку в отношениях после окончания холодной войны.

Для Обамы основные достижения «перезагрузки» в течение его первого президентского срока фактически сведены на нет. «Северная распределительная сеть» по материально-техническому снабжению вооруженных сил США и НАТО в Афганистане посрамила сомневающихся и критиков российской политики Обамы. Однако в связи с выводом войск ценность маршрута будет снижаться, даже если он сохранит значение для правительства в Кабуле и афганских вооруженных сил. Между тем Россия спровоцировала многочисленные опасения (и не только в Вашингтоне) по поводу ее готовности соблюдать обязательства, накладываемые членством в ВТО. Новый договор СНВ вступил в силу, но нет оснований полагать, что дальнейшие сокращения ядерных арсеналов возможны во время второго президентского срока Обамы. Вашингтон даже сомневается в том, что Россия будет выполнять условия этого договора. Со своей стороны, Москва не уверена, что сохранит статус великой державы при наличии менее масштабных ядерных сил и вооружений, и она твердо верит в то, что ПРО США угрожает долгосрочной стратегической целостности России.

Торговля и инвестиции – область, в которой оба правительства открыты для диалога с учетом вступления России в ВТО. Торговые отношения между США и Россией нельзя назвать незначительными (американский экспорт существенно вырос в последние годы), но в целом экономические связи, включая инвестиции, не соответствуют их потенциалу. В преддверии запланированного саммита «восьмерки» правительства обсуждали рамочное соглашение по торговле и инвестициям, которое, возможно, приведет к подписанию базового договора. Ощутимое продвижение здесь могло бы стать серьезным достижением для Обамы на саммите в Сочи. Но поскольку более важные торговые инициативы администрации в Европе и Азии столкнулись с серьезным сопротивлением Конгресса, перспективы параллельного соглашения с Россией были бы довольно туманными даже при отсутствии украинского кризиса. Существовали и реальные разногласия по техническим вопросам – от фитосанитарного контроля продукции до металлургии. Тем не менее американская сторона была настроена на сдвиги в этом направлении отчасти потому, что отсутствовали другие основания для построения отношений, а также потому, что американские компании настаивали на подписании соглашения, которое помогло бы им вести бизнес в непростом юридическом поле России. Однако украинский кризис привел к остановке переговоров.

Трансатлантический разрыв нельзя сбрасывать со счета

Поскольку «Большая семерка» сталкивается со все более серьезным вызовом со стороны Москвы, целостность группы будет во многом определяться разницей в подходах между США и Европой. Европейские правительства крайне чувствительны к географическим и историческим связям с Россией и не хотят усугублять и без того неблестящую ситуацию. Действия России на Украине по-настоящему травмировали европейцев, шокированных жестокой борьбой за политическую власть в Киеве и «рукой Москвы», добравшейся до Крыма. Правительства перешли к гораздо более активному взаимодействию с Украиной, видя прямой вызов европейским стандартам суверенитета и «европейским ценностям». ЕС, не горевший желанием тратить миллионы евро на Украину в конце 2013 г., теперь готов взять на себя обязательства по выделению Киеву миллиардов долларов, если только там будет сформировано правительство, достойное такой поддержки.

В то же время Европа внутренне расколота, и многие лидеры общественного мнения относятся к российской позиции с большим пониманием и даже сочувствием. Например, три бывших канцлера Германии – Гельмут Шмидт, Гельмут Коль и Герхард Шрёдер – высказывались в разное время в том духе, что, хотя действия России в Крыму правомерно квалифицировать как нарушение норм международного права, Москву «можно понять», так как эти действия во многом продиктованы «страхом перед взятием ее в кольцо». Широкие слои общественности в Западной Европе считают действия России реакцией на агрессивное расширение НАТО и вмешательство Евросоюза в межнациональные споры без учета российских интересов. Оглядываясь назад, важные политические деятели Евросоюза признают, что ВП действительно поставило под угрозу российские интересы на Украине, поскольку Ассоциация с Евросоюзом вынудила Киев делать выбор между Европой и Россией и отказаться от позиции «двуликого Януса», одновременно взирающего и на восток и на запад. Соответственно, Киеву пришлось решиться на такие законодательные действия, которые непосредственно затрагивали интересы России.

Но даже при таком сочувственном истолковании действий Кремля приходится признать, что и предложения Москвы по евразийской интеграции бросили вызов украинской самоидентификации в такое время, когда правительство в Киеве решительно потеряло легитимность в глазах большинства населения на западе и значительной его части на востоке Украины.

Санкции будут иметь намного более серьезные последствия для европейских правительств, чем для Вашингтона, учитывая их широкие и глубокие экономические и финансовые связи с Россией (по некоторым оценкам, речь идет о примерно 12-кратном объеме товарооборота тех же США с Россией). На карту поставлены первостепенные экономические интересы, например, Германии. К тому же немецкая и французская элиты глубоко привержены сохранению совместных с Россией экономических достижений. Все европейские правительства заинтересованы в поддержании трансатлантической солидарности, но считают, что именно им, а не Вашингтону придется расплачиваться в случае введения серьезных санкций.

Бремя европейского лидерства ложится в основном на плечи Германии, которая в 2015 г. примет бразды председательства в «Большой семерке». Германии предстоит вдохнуть новую энергию в G7, осуществить ее «ребрендинг», поддерживая миф о том, что «Большую восьмерку» можно восстановить, когда Россия вернется, как раскаявшийся блудный сын. При этом Берлин прекрасно понимает, что Вашингтон не допустит этого до тех пор, пока Россия кардинально не изменит свою политику, а, быть может, пока в Москве не произойдет «смены режима».

Как совместить взаимодействие с целями

Запад надеялся на то, что Россия со временем сольется с «Большой семеркой», а членство станет для нее стимулом согласовывать свою политику с крупнейшими рыночными экономиками и демократиями мира. После 16 лет пребывания России в G8 эти надежды рухнули. Отчасти они не оправдали себя из-за отсутствия ясности, является ли «Большая восьмерка» механизмом взаимодействия с Россией («Большая семерка + 1»), которую использует Запад, или это форум, обеспечивающий полноценное участие Москвы в коллективном принятии решений данной группой. В конечном итоге не удалось преуспеть ни в том ни в другом качестве.

Практически любая многосторонняя дипломатия – неотъемлемая часть процесса глобализации, сердцевину которого составляет система международных организаций и договоров, которые в послевоенную эпоху поддерживал Вашингтон. Постсоветская Россия получила большие выгоды от вхождения в эту систему. Однако Москва так и не приняла глобализацию, поскольку последняя бросает вызов устремлениям оставаться традиционной великой державой, не сдерживаемой внешними правилами и институтами.

Приближение НАТО к границам с Россией усилило у последней глубоко укорененную тревогу по поводу собственной безопасности, а также убеждение в том, что Западу нельзя доверять. Затем «Восточное партнерство» положило начало соперничеству за влияние на Украине, которое крайне обострилось из-за действий Москвы, так что де-факто буферное государство превратилось в поле боя. Украинский кризис продолжается, и жизнеспособного решения пока не видно. Опыт «Большой восьмерки» наглядно показывает, что самая важная задача дипломатии – это умение слушать партнера и корректировать политику сообразно реалиям, а не собственным преференциям.

Уэйн Мерри – старший научный сотрудник по Европе и Евразии в Американском совете по внешней политике.

Евросоюз. США. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144835 Уэйн Мерри

Как справиться с новой холодной войной

Какие уроки Москва и Вашингтон могут вынести из прошлого опыта

Резюме: Подобно первой холодной войне, новая будет разворачиваться на многочисленных площадках и не начнет затихать до тех пор, пока обе стороны не признают, что им приходится платить высокую цену.

Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 4, 2014 год.

Не стоит походя называть нынешнее противостояние России и Запада «новой холодной войной». В конце концов, нынешний кризис едва ли сопоставим по глубине и масштабу с тем, что определял систему международных отношений во второй половине XX века. Предположение, что Россия и Запад снова обречены на подобную конфронтацию, может побудить политиков избрать неверную и даже опасную стратегию. Использование ярлыка – серьезное дело.

Вместе с тем важно называть вещи своими именами, и крах отношений между Западом и Россией действительно заслуживает того, чтобы именовать его новой холодной войной. Жестокая реальность в том, что независимо от исхода кризиса на Украине связи не вернутся в нормальное деловое русло, как это было после войны 2008 г. между Россией и Грузией.

Администрации Обамы удалось немного улучшить отношения с Россией, которые достигли низшей точки в 2008 году. Стороны заключили новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), договорились о более жестких санкциях в отношении Ирана, сотрудничали в обеспечении воздушных путей НАТО над территорией России для военных операций в Афганистане и вместе работали над осуществлением плана президента Барака Обамы по гарантиям безопасности ядерных материалов во всем мире. Но контакты так и не перешли на более высокий уровень, поскольку прогресс тормозился разногласиями насчет противоракетной обороны, кампании Североатлантического альянса в Ливии, гражданской войны в Сирии и ряда мер, которые режим Владимира Путина применял против собственных граждан. Хотя даже эти препятствия не разрушили надежду на то, что Москва и Вашингтон смогут найти общую платформу для решения некоторых важных вопросов.

Теперь надежда испарилась. Кризис на Украине подтолкнул обе страны к тому, чтобы перейти опасную черту и вступить в отношения, не смягченные двусмысленностью, характерной для последнего десятилетия, когда стороны не видели друг в друге ни друзей, ни врагов. Отныне Россия и Запад – противники.

Новая холодная война будет принципиально отличаться от своей предшественницы, но и она способна причинить колоссальный урон. В отличие от первой холодной войны, данная конфронтация не будет охватывать всю систему международных отношений или весь земной шар. Мир уже не биполярный, как раньше, и важные регионы и ключевые игроки, такие как Китай и Индия, станут сопротивляться втягиванию в противостояние. Кроме того, в конфликте не будет противопоставления «измов», и вряд ли он станет разворачиваться на фоне постоянной угрозы ядерного Армагеддона. Тем не менее новая холодная война повлияет почти на все важные аспекты международных отношений, и размежевание продолжит усугубляться, поскольку Путин полагает, что России чужды культурные ценности современного Запада. Наконец, в случае нарастания кризиса безопасности в центре Европы риск ядерной войны может вернуться.

Следовательно, и для Москвы, и для Вашингтона главная задача – сдерживание конфликта, чтобы он был как можно более краткосрочным и неглубоким. Для этого необходимо внимательно изучать уроки предыдущей конфронтации. Тогда, несмотря на ожесточенное соперничество, удалось выработать механизмы для снижения напряженности и рисков. К 1970-м гг. американские и российские лидеры считали принципиально важными задачами сдерживание противостояния и сосредоточение на разных областях сотрудничества, особенно на контроле над ядерными вооружениями. Не сбрасывая со счетов принципиальные различия, разводящие их по разные стороны баррикад, лидеры взяли на вооружение мудрость взаимодействия, а не изоляции. В конце холодной войны президент США Рональд Рейган и советский лидер Михаил Горбачёв делали искренние, хотя и неуклюжие попытки понять основополагающие мотивы друг друга, и это повлияло на исход. Сегодня, когда Москва и Вашингтон руководствуются противоположным подходом, они могли бы взять паузу и подумать о том, как самые мудрые предшественники подходили к регулированию отношений в период холодной войны.

Серьезное охлаждение

При всех различиях новая холодная война во многом будет похожа на прежнюю. Во-первых, российские и западные лидеры уже прибегли к непростительно грозной риторике, во многом напоминающую ту, что применялась в начале первой холодной войны. Достаточно вспомнить предвыборное выступление советского генсека Иосифа Сталина в феврале 1946 г. и речь о «железном занавесе» Уинстона Черчилля, уже бывшего британского премьера, которую он произнес через месяц. Например, аннексию Крыма Путин оправдывал в марте словами о том, что Вашингтон и его западноевропейские союзники руководствуются не международным правом, а «правом силы», поскольку убеждены, что их «исключительность» позволяет незаконно использовать силу против суверенных стран, «выстраивая коалиции по принципу “кто не с нами, тот против нас”». В мае Александр Вершбоу, заместитель генерального секретаря НАТО, заверил, что Россия будет теперь считаться «скорее неприятелем, чем партнером».

Во-вторых, как и на начальных этапах прежней холодной войны, каждая из сторон рассматривает конфликт исключительно как результат действий или даже природы противника. При этом они не обращают внимания на трудности взаимодействия, которые довели отношения до нынешнего беспрецедентного охлаждения. Подобная склонность винить во всем оппонента также напоминает ситуацию конца 1950-х и начала 1960-х гг., когда стороны считали друг друга чуждыми по своей сути. Только после Берлинского кризиса 1958–1961 гг. и Карибского кризиса 1962 г. американцы и советские сделали шаг в другом направлении, взявшись изучать области совпадения интересов. В течение последующих 10 лет они провели успешные переговоры по трем важным соглашениям о сдерживании гонки вооружений: Договору об ограничении ядерных испытаний, Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и первые переговоры об ограничении стратегических, наступательных вооружений (СНВ-1).

В-третьих, в течение большей части первой холодной войны никто не ожидал улучшения отношений. Когда интересы по конкретным вопросам совпадали, на какое-то время налаживалось сотрудничество по одной или нескольким проблемам. Сегодня также никто из участников противостояния не верит в реальность сотрудничества по широкому спектру вопросов международной повестки дня с целью изменения общего характера отношений. И никто, похоже, не готов сделать первый шаг в этом направлении.

В-четвертых, чтобы наказать Москву и дать ей понять, какую цену придется заплатить за продолжение агрессии, Вашингтон прибег к целому ряду карательных мер в духе холодной войны. Начиная с марта, приостановлено военное сотрудничество и прекращены переговоры по противоракетной обороне. Администрация Обамы также запретила экспорт в Россию гражданских технологий, которые потенциально могут использоваться в военной сфере, приостановила сотрудничество с Россией по проектам в области мирного атома, НАСА прекратило взаимодействие с российскими партнерами и закрыло доступ российским специалистам к лабораториям Министерства энергетики США.

Многие из этих мер, скорее всего, сохранятся и после окончания кризиса на Украине. И даже те, от которых откажутся, оставят неприятный осадок.

В-пятых, и это самое серьезное последствие, подобно тому, как конфронтация по проблемам безопасности в сердце Европы стала эпицентром первой холодной войны, вернувшаяся неопределенность по поводу стабильности в Центральной и Восточной Европе будет движущей силой и этого противостояния. Начиная с 1990-х гг. экспансия НАТО на территорию большей части Восточной Европы, включая страны Балтии, передвинула военно-политическую границу Европы к рубежам бывшего Советского Союза. Расширение альянса превратило Белоруссию, Молдавию и Украину в новую буферную зону. Они как бы стали преемницами Польши и осколков Австро-Венгерской империи, из-за которых великие державы сражались в XIX–XX веках. Сегодня, когда Москва укрепляет Западный военный округ, свой ключевой форпост, а НАТО снова переориентируется на Россию, противостояние вокруг континентальной Европы, на прекращение которого ушло два десятилетия, быстро возрождается на восточной периферии.

Красная зона

Существует точка зрения, что новую холодную войну, пусть она и нежелательна, даже близко нельзя сравнивать с прошлой – прежде всего потому, что современная Россия представляет лишь тень той угрозы, которая исходила от Советского Союза. Действительно, у Соединенных Штатов огромные материальные преимущества над противником: их экономика примерно в восемь раз превосходит российскую, а военный бюджет больше в семь раз. Более того, на фоне грандиозности других задач, стоящих перед Вашингтоном, от волнений на Ближнем Востоке до растущего напряжения в Азиатско-Тихоокеанском регионе, резкое ухудшение отношений между Россией и США, а также большей частью Европы, представляется сравнительно маловажным фактором.

Однако сомневаться в вероятности или значимости продолжительной конфронтации глубоко ошибочно. На самом деле, если Россия и Соединенные Штаты будут относиться друг к другу враждебно и неприязненно, это способно привести к нежелательным изменениям во внешней политике обеих стран, оказать негативное воздействие фактически на все важные аспекты мировой политики и отвлечь внимание и ресурсы от серьезных вызовов безопасности.

Подумайте о положении Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в направлении которого он намеревается перемещать основные дипломатические и военные ресурсы. Последние события уже вызвали опасения в Токио, что повышенное из-за Украины внимание Вашингтона к Европе ослабит его приверженность интересам Азии. Если говорить более конкретно, Токио беспокоится, что США будут меньше помогать Японии сдерживать усиливающийся Китай. Японские лидеры опасаются, что сравнительно мягкая реакция Обамы на аннексию Крыма Москвой предвосхищает аналогичный отклик на возможный захват Пекином спорных островов Сенкаку (известных в Китае под названием Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море. Более того, у воинственной России будут стимулы для того, чтобы мешать, а не помогать Соединенным Штатам в осуществлении деликатной задачи сдерживания китайской агрессии при одновременном расширении сферы американо-китайского сотрудничества. Точно так же в то время, когда Вашингтону нужно сотрудничество с Россией для устранения новых очагов дестабилизации мирового порядка, Москва отойдет в сторону и будет вставлять США палки в колеса их борьбы с терроризмом, изменением климата, распространением ядерных вооружений и преступлениями в киберпространстве.

Вынужденная необходимость переориентировать планирование оборонных расходов, вызванная тем, что многие американские конгрессмены и восточноевропейские союзники Соединенных Штатов считают возрождением российской военной угрозы, затруднят усилия Пентагона, направленные на экономию средств за счет модернизации и сокращения вооруженных сил. Армии США, которая сейчас сосредоточена на контртеррористических операциях и обеспечении безопасного доступа к морям, омывающим Китай, придется наращивать потенциал для ведения сухопутных операций в Европе.

Новая холодная война еще серьезнее повредит России, поскольку Москва больше зависит от Запада, чем Запад от России – по крайней мере в одном важном вопросе. Для диверсификации ресурсоориентированной экономики и модернизации инфраструктуры, созданной еще в советское время, России нужен приток западного капитала и технологии. Поскольку теперь этот канал окажется в значительной степени закрыт, Москва будет вынуждена существенно увеличить зависимость от отношений с Пекином, в которых она совершенно точно будет младшим партнером, или от партнерства с разными странами, неспособными предложить ей что-то даже близко напоминающее те возможности и ресурсы, которыми располагают США и Европа.

Четыре года назад, когда мировой финансовый кризис обнажил слабость российской экономики, тогдашний президент Дмитрий Медведев доказывал, что страна остро нуждается в «альянсах для модернизации» с Соединенными Штатами и Евросоюзом. Но сейчас, когда раскол с этими странами углубляется, Москва уже ощущает наступление кризисной ситуации: бегство капитала, сжатие кредитных рынков, неминуемое приближение рецессии.

Подобные экономические трудности могут побудить российских лидеров еще жестче упреждать и подавлять внутреннее недовольство, чтобы не допустить потенциальных волнений. А это означает другой уровень репрессий, способных бумерангом вернуться в виде широкого оппозиционного фронта, которого так боится Кремль. Между тем испортившиеся отношения России с США и их европейскими союзниками способны побудить таких партнеров России, как Армения, Белоруссия и Казахстан, играющих ключевую роль в планах создания евразийского экономического союза и укрепления Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), аккуратно дистанцироваться от Москвы, чтобы не испортить отношения с западными державами.

Новая конфронтация с Западом также приведет к истощению военных ресурсов России. Это ослабит возможности Москвы отвечать на другие вызовы безопасности, такие как насилие и террор на Северном Кавказе и нестабильность в Центральной Азии, которая усугубляется непредсказуемым будущим Афганистана и Пакистана. Россия должна также защищать свои протяженные границы с Китаем и готовиться к потенциальному конфликту между Северной и Южной Кореей.

Болевые точки

Крах отношений России с Западом не просто изменит внешнюю политику Соединенных Штатов, Европы и России, но и серьезно затруднит решение широкого спектра международных проблем. Остатки режима контроля над вооружениями, на создание которого у России и США ушли многие годы, будут по большей части ликвидированы. Новая холодная война уничтожила шансы на разрешение разногласий между Москвой и Вашингтоном по поводу противоракетной обороны, хотя Россия выдвигает это в качестве предварительного условия для заключения дальнейших соглашений в области контроля над стратегическими вооружениями. Вместо этого стороны, вероятно, начнут разрабатывать новые и потенциально дестабилизирующие технологии, включая средства кибернетической войны и улучшенные традиционные вооружения повышенной точности.

Тем временем европейский компонент американской ПРО, скорее всего, будет теперь направлен конкретно против России, тем более что администрация Обамы считает ее виновной в нарушении Договора о ядерных силах среднего радиуса действия от 1987 года. Маловероятно, что Москва и Вашингтон смогут договориться об ограничении развертывания крупных вооружений в Европе. Новая холодная война также сокрушила надежды на укрепление других базовых соглашений, таких как Договор об открытом небе от 1992 г., регулирующий полеты летательных аппаратов без вооружений на борту для осуществления воздушного наблюдения.

Роль геостратегических расчетов также значительно вырастет в энергетических связях. Каждая из сторон попытается использовать торговлю нефтью и газом для давления на оппонента и минимизацию собственной уязвимости. Шансы на сотрудничество США и России в разработке огромных углеводородных резервов Арктики, конечно, снизятся. В более широком смысле новая холодная война отбросит назад международное сообщество в борьбе за уменьшение воздействий глобального изменения климата на Арктику, хотя именно в этой области двум странам удалось добиться удивительно тесной кооперации. Одним из наиболее успешных, но недооцененных аспектов недавних отношений Соединенных Штатов и России стал прогресс, достигнутый двадцатью рабочими группами двусторонней президентской комиссией США–Россия, созданной в 2009 г. для облегчения взаимодействия на высшем уровне по целому ряду вопросов – от реформы тюрем и военного образования до структур по чрезвычайным ситуациям и контртеррористической деятельности. Продолжение такого сотрудничества или тем более его углубление теперь маловероятно.

Москва и Вашингтон также перестанут стараться сбалансировать позиции по ключевым вопросам мирового управления, включая давно назревшие реформы ООН, Международного валютного фонда, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Вашингтон сосредоточился на исключении России из возможно большего числа международных организаций (например, «Большой восьмерки») и ограничении ее роли в других. Тем временем Москва прилагает еще больше усилий, чем раньше, чтобы уменьшить влияние США и ЕС в этих организациях.

Наконец, если на постсоветском пространстве снова вспыхнет один из тлеющих конфликтов, вероятность того, что Россия и Соединенные Штаты станут действовать сообща для сдерживания насилия, близка к нулю. Напротив, если ситуация в Нагорно-Карабахской области Азербайджана или в Приднестровье на территории Молдавии выйдет из-под контроля, Москва и Вашингтон скорее займутся тем, чтобы сорвать «коварные» планы друг друга, чем поиском взаимоприемлемого решения.

Минимальный ущерб

Острота кризиса на Украине снизилась, но едва ли его можно считать завершенным. Президентские выборы в мае не разрешат кризис легитимности, с которым сталкивается Киев, поскольку на востоке ему не доверяют. И с помощью скромных пакетов помощи, которые пытаются наскрести Международный валютный фонд и другие западные доноры, вряд ли удастся решить глубокие структурные проблемы экономики, такие как безудержная коррупция и сосредоточение реальной власти в руках немногочисленных олигархических кланов. Короче, страну ожидает долгая и кропотливая работа в условиях политической и экономической неопределенности.

Вместе с тем Украина – лишь фрагмент более крупной и зловещей картины. Стабильность Европы, которая совсем недавно казалась гарантированной, теперь представляется призрачной. Новая линия политического разлома образовалась в самом сердце континента, не только на Украине, но также в Белоруссии и Молдавии. Ситуация там крайне неустойчива и чревата дальнейшей эскалацией конфронтации между Востоком и Западом. Политическим лидерам в Москве и Вашингтоне необходимо считаться с этой тревожной реальностью и учитывать цену, которую придется заплатить, если они будут и дальше закрывать глаза на широкомасштабные последствия новой холодной войны. Преуменьшение рисков и цены противостояния приведет к недооценке того, какие усилия необходимо приложить для преодоления грозящей опасности.

Следовательно, фундаментальная задача, стоящая перед Москвой и Вашингтоном, – как можно скорее закончить новую холодную войну и сделать ее по возможности менее глубокой. Цели можно достигнуть, только если лидеры обеих сторон возьмут на вооружение принцип минимального ущерба. До сих пор они этого не делали. Вместо того чтобы рассматривать украинский кризис в более широкой перспективе, российские и западные лидеры, похоже, сосредоточились на противоборстве в соответствии с его внутренней логикой. Для России это означает стойкость и выдержку: мужественно пережить санкции Запада и их последствия и заставить Вашингтон и его союзников принять то, что российские лидеры считают законными интересами своей страны на Украине и за ее пределами. Для Соединенных Штатов и Европы победить на Украине – заставить Москву отказаться от агрессивного поведения и вернуться на тропу сотрудничества (некоторые западные круги подразумевают под победой также ослабление режима Путина и ускорение его смены).

Приверженность принципу минимизации ущерба, причиненного новой холодной войной, не означает, что Запад должен терпимо относиться к попыткам России контролировать события в соседних с Европой буферных областях путем подстрекательства к политической нестабильности или с помощью военной силы. Если США и их европейские союзники не смогут найти способ избавить Россию от этого искушения – через реальные военные угрозы, если это понадобится, холодная война будет только разгораться. В то же время политика сдерживания конфликтов в промежуточном пространстве между Европой и Россией должна определяться более глобальной целью. Все, что делают западные лидеры, чтобы побудить Россию к сдержанности, следует дополнить привлекательной картиной альтернативного пути, встав на который, все стороны смогут двигаться в более конструктивном направлении. Оба аспекта должны быть ясными и предметными: красные линии следует проводить четко и подкреплять их угрозой реального применения военной силы, а возможности сотрудничества должны быть конкретными и значимыми.

Сдерживать гнев

Минимизация ущерба, причиненного новой холодной войной, потребует мудрого управления. Для этого лидерам в Москве, Вашингтоне и европейских столицах следует усвоить три урока первой холодной войны.

Во-первых, признать, что недоверие в ту пору часто искажало восприятие намерений противоположной стороны. В качестве одного из многих примеров подумайте об ошибочном представлении США, будто советское вторжение в Афганистан в 1979 г. было попыткой установить контроль над нефтью в Персидском заливе. Это объяснялось глубоко укоренившимся недоверием к советским территориальным амбициям, которое американские лидеры испытывали с тех пор, как Сталин захватил большую часть Восточной Европы после Второй мировой войны, а затем попытался расширить советское влияние на Иран и Корею.

Со времен окончания первой холодной войны неверное восприятие намерений друг друга постоянно портило отношения, срывало усилия по формированию нового партнерства и позволило потенциально действенным и продуктивным отношениям скатиться к вражде. Расширение НАТО на восток и планы по созданию системы противоракетной обороны в Европе укрепили Россию в подозрениях, что эти действия направлены против Москвы. А бесцеремонное обращение России с соседними государствами – в частности, с Украиной – породило на Западе мнение, будто Москва хочет не просто влиять на ближнее зарубежье, но и контролировать всю бывшую советскую территорию.

Избавиться от такого недоверия нелегко. От официальных лиц потребуются большие усилия и готовность идти на реальный риск. Лидеры по обе стороны знают, что их внутриполитические противники истолкуют попытки преодолеть враждебность как слабость.

Они также обеспокоены тем, что любые заигрывания будут выглядеть напрасными, если не встретят взаимности и быстрых ответных шагов. Еще хуже, если другая сторона ответит продолжением агрессии, тогда усилия будут выглядеть как неудачные попытки умиротворения. И все же самое большое препятствие для сотрудничества – искаженные представления о намерениях и целях друг друга. Чтобы распутать этот клубок, нужно начать прямой диалог на высшем уровне – спокойно и без всяких предварительных условий. Лидеры должны встречаться с готовностью обсуждать все вопросы, в том числе наиболее спорные, острые и трудные. Такой диалог, конечно, труден, но абсолютно необходим. Однако ни одному из правительств не обязательно отказываться от своих нынешних позиций до начала переговоров.

Вместе с тем попытка понять наиболее глубокую озабоченность оппонента – это только первый шаг. Далее переговоры должны вести к реальным действиям. Каждой из сторон нужно определить конкретный шаг или ряд шагов, которые подтолкнут ее к переосмыслению предвзятых мнений.

Нужно отказаться от взаимных обвинений, попытаться объективно оценить собственное поведение и понять, какие именно действия портят отношения и сводят на нет усилия по их улучшению. Второй урок первой холодной войны состоит в том, что обе стороны своими непродуманными действиями раскручивали спираль напряженности. В украинском кризисе виновны обе стороны. ЕС оставался глух к законной озабоченности России в отношении соглашения об ассоциации с Украиной. Во время февральских беспорядков в Киеве Соединенные Штаты слишком быстро отказались от дипломатического соглашения, которое предусматривало возможный выход из кризиса, новые президентские выборы и конституционную реформу. И на протяжении всего кризиса Россия чересчур охотно эксплуатировала нестабильность на Украине для достижения своих целей.

Третий урок первой холодной войны может быть самым важным.США и СССР обычно действовали по ситуации вместо того, чтобы придерживаться определенного плана и политики. Поэтому в нынешнем кризисе вокруг Украины и в последующих кризисах Соединенным Штатам и их европейским союзникам надлежит воздействовать на выбор России за счет влияния на события, а не посредством попыток изменить мышление кремлевских политиков. В практическом отношении это означает, что Вашингтону и Брюсселю следует оказать Украине экономическую помощь, в которой она отчаянно нуждается (обусловив это реальными шагами по исправлению коррумпированной политической системы), настаивать на том, чтобы украинские лидеры сформировали правительство, которое могло бы быть принято как легитимное на востоке страны, и стремиться создать такие условия, при которых Украина может сотрудничать с Европой и Россией без необходимости делать выбор между ними. Если политика США будет двигаться в этом направлении, действия России, вероятно, окажутся более конструктивными.

Эмоции перехлестывают через край в Москве, Вашингтоне и европейских столицах, и конфронтация по поводу Украины, похоже, обрела собственную инерцию. Если кризис там пойдет на спад, то снизится и градус противостояния в новой холодной войне, хотя полностью она не закончится. Если кризис будет углубляться (или вспыхнет в других местах), новая холодная война обострится. Другими словами, развитие событий на Украине определяет траекторию новой конфронтации, хотя не все зависит от того, что там произойдет. Подобно первой холодной войне, новая будет разворачиваться на многочисленных площадках и не начнет затихать до тех пор, пока обе стороны не признают, что за выбор этого пути придется заплатить высокую цену, и не решатся на трудные шаги для изменения выбранного пути.

Роберт Легвольд – почетный профессор Колумбийского университета.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144832 Роберт Легвольд

Идейное соперничество или «треш-дискурс»?

«Нормативная сила Европы» vs. «Россия как великая держава»

Резюме: Сложившаяся ситуация – результат систематического игнорирования методологических основ современной политологии и международных отношений отечественными исследователями.

События на Украине обострили давно набившую оскомину дискуссию об интересах и ценностях в отношениях России и Европейского союза. С начала века Москва традиционно представляется и в нашей стране, и за ее пределами как актор, действующий только на основе интересов, тогда как Брюссель (как центр Евросоюза), мол, исходит из ценностей. Этой темой пропитаны и высказывания политиков, и дискуссии экспертов, и зачастую фундаментальные научные исследования.

Однако приверженцы данной точки зрения совершают две методологические ошибки. Во-первых, им кажется логичным при анализе России и Евросоюза применять к первой методологию реализма, так как российские концептуальные документы по внешней политике ставят в центр национальные интересы (базовую категорию реализма). Евросоюз же с 1970-х гг. активно заявляет о том, что его деятельность в мире основана на ценностях, проецируемых на соседей. Как следствие, в оценке ЕС отталкиваются от синтеза реализма и конструктивизма. На наш взгляд, однако, различие дискурсивных практик Москвы и Брюсселя не может служить основанием для методологического эклектизма в рамках одного направления исследований. Иными словами, и к России, и к Евросоюзу должна быть применена единая система методологических установок.

Во-вторых, не бывает ни политики абсолютно вне нормативных рамок, ни политики, где единственным ориентиром служат заявленные ценности. Собственно, прагматизм или рационализм не витают в воздухе, они сами основаны на каких-то ценностях. По меткому замечанию Фридриха Кратохвила, сделанному много лет назад, «определение чего-то как рационального означает приверженность этому в терминах некоторых норм или моральных ощущений». Иными словами, перед тем как определить нечто как рациональное, мы должны обозначить само рациональное, а также критерии для причисления к нему того или иного события. Соответственно, осознание интереса также исходит исключительно из мироощущения актора и его ценностей в конкретный момент.

Понимание тесной связи интересов и ценностей, а также того, что они присущи всем субъектам международных отношений, в частности и России, и Евросоюзу, крайне важно в современном контексте, когда именно ценностная конкуренция, соревнование моделей и норм приобретает глобальное измерение и становится одним из основных ресурсов всех игроков на международной арене. Даже в концепции внешней политики России 2013 г. говорится о «соперничестве различных ценностных ориентиров», хотя это и понимается скорее в русле реалистической традиции.

В украинских событиях 2013–2014 гг. Москва поначалу делала акцент на экономических рычагах (определение цены на газ, предоставление кредитной линии, элементы таможенной войны), а также на невмешательстве во внутренние дела соседнего государства в части требований тех или иных реформ. Эти действия сами по себе основаны на определенной нормативной составляющей, на том самом прагматизме, частью которого является и вера в неограниченные возможности позиционирования России на евразийском континенте. С изменением контекста событий на Украине Москва усилила нормативную, а затем и откровенно ценностную (антифашизм) риторику, все четче формулируя и собственную позицию, и критику ЕС (опять же с позиции российских ценностей – невмешательства во внутренние дела, приоритета экономики над политикой, незыблемости итогов Второй мировой войны и т.д.). Напротив, Евросоюз в силу внутриукраинских сдвигов вынужден был под лозунгом своих нормативных приоритетов пойти на ряд прагматических материальных шагов (выделение помощи, обсуждение параметров участия МВФ, снижение таможенных пошлин на украинский экспорт в Европейский союз), а также включиться в чисто геополитическое соперничество.

Разговор о том, что политика одного игрока основывается лишь на интересах, а другого – лишь на ценностях, лишен смысла. И Россия, и ЕС (как любой другой актор международных отношений) характеризуются наличием обоих компонентов.

Для нас в данной статье важно нормативное столкновение России и ЕС, которое ярко проявляется ныне в событиях на Украине, но существует и вне этого контекста, а также то, какое освещение это столкновение получает в экспертных и академических кругах.

Две стороны одной монеты?

Центральными для идеологической коллизии России и Европейского союза стали две дискурсивные практики: «нормативная сила Европы» и «Россия – великая держава на евразийском пространстве». Обе идеи – явления одного порядка, в равной степени и формирующие внешнюю политику сторон, и дающие возможности для ее критики извне.

Концепция нормативной силы Европы окончательно оформилась на рубеже веков, когда ЕС проходил через стадию активного расширения. Однако корни нормативной силы можно проследить до 1970-х гг., когда страны Европейского экономического сообщества начали координировать свою деятельность на мировой арене, и для этого потребовалась цементирующая идея. А зерна концепции были брошены еще в 1950-е гг., когда страны Западной Европы встали на путь переосмысления истории и постарались создать механизмы, которые гарантировали бы предотвращение новой мировой войны. Именно в 1970-е гг. европейские сообщества впервые сформулировали мысль о соответствии внутренней политики и внешней, о том, что последняя также должна основываться на ценностях прав человека и демократии, верховенстве закона и противодействии воинственности, и распространять эти нормы в мире. Данные положения впоследствии были зафиксированы в учредительных документах Евросоюза.

Российский аналог нормативной силы как обоснование нового этапа активной внешней политики стал вновь завоевывать позиции в период президентства Владимира Путина. Экономическая стабильность позволила наметить новую идеологическую канву, а внутриполитическая ситуация и мироощущение не только элит, но и простых российских граждан, их желание принадлежать к великой стране, аналогичной СССР по своему весу в мире и влиянию, потребовали это сделать. Как и в случае Евросоюза, концепция не была абсолютно новой, скорее она стала результатом освоения исторического наследия, в частности концепций евразийства и славянофильства, специфики Просвещения в России, явилась новым осмыслением географического положения страны и ее ресурсов (военных и энергетических; культурных и интеллектуальных).

При этом в России пока не выкристаллизовалась четкая концепция, аналогичная дискурсу «нормативная сила Европы». В этом плане научно-политическая жизнь России отличается бóльшим разнообразием. На протяжении последних десятилетий отечественных коллег поочередно завораживали «евразийская держава», «русский мир», «русская цивилизация» и другие не менее звучные формулы. В этом же ряду идеи восстановления и поддержания Россией своего статус-кво мировой державы, защиты русскоязычных за рубежом. Однако, как и в случае с Евросоюзом, очевидно, что все эти дискуссии – не обсуждение внешней политики, а важнейшая часть дискуссии о сущности российской государственности и идентичности.

И концепция нормативной силы Европы, и российская идея великой державы на евразийском континенте концентрируются на нормативном аспекте и транслируют мысль о собственном нормативном превосходстве. И Россия, и ЕС обосновывают это своей особой политикой: успешностью интеграционных процессов в Европе, с одной стороны, и суверенным, особым путем развития, с другой. В равной степени они отражают курс на формирование внешней политики, задаваемый основными линиями дискуссии об идентичности, и легитимируют целый ряд политических действий внутри и вовне. Способность определять нормальное (как ядро нормативной силы), транслируемая Европой, и спасение Европы от коллапса, восстановление мировой справедливости и общечеловеческих (консервативных) ценностей как «истинных», что артикулирует Россия, – близкие цели.

Ссылки на «энергетический шантаж» России и ее различные «имперские» экономические проекты на просторах СНГ мы вполне можем сопоставить с «политической обусловленностью», проповедуемой Евросоюзом, или его соглашениями об ассоциации. По сути, для обоих анализируемых акторов это прикладные инструменты популяризации своих ценностей.

В этом же русле надо оценивать и взаимоисключаемость двух интеграционных проектов, что проявилось на Украине. Напомним, что долгое время именно Россия предлагала попытаться выработать вариант сочетания этих двух проектов (Таможенный союз и соглашение об ассоциации с ЕС), тогда как Евросоюз от этого последовательно отказывался. В данном контексте уместно вспомнить и типичное для европейских политиков высказывание, что «целью русских является восстановление влияния России на пространстве бывшего Советского Союза, и это нарушает принципы свободной и живущей в мире Европы». Отсутствие критического осмысления проекта «русских», от которого, пусть и нехотя, отказываются сегодня в украинском контексте, лишь вносит вклад в дальнейшее взаимное непонимание.

Изначально дискурсы России и Евросоюза строятся на частных нормах, т.е. противопоставляемых тем, что существуют в других сообществах, так как основным критерием идентичности является определение Другого. Однако Европейский союз идет здесь еще дальше, определяя, согласно автору концепции нормативной силы Европы Иану Маннерсу, свои нормы как «способные формировать понятие нормального во всем мире», что заставляет многих говорить о новом типе актора на мировой арене. Россия здесь выглядит скромнее, постулируя, по словам одного высокопоставленного должностного лица, свою способность предложить «новые модели сотрудничества». Скромность России, впрочем, обусловлена скорее некоторой неуверенностью в своих силах, нежели недостаточной амбициозностью.

Серьезная разница между нормативными дискурсами России и ЕС состоит в вопросах, которые составляют их ядро. Европейская сторона пытается ответить на вопросы: «что для нас нормативно, за что мы боремся, что может быть основой для дискуссии и углубленного сотрудничества». Поиск ответа ведется в концепциях прав человека, демократии и верховенства закона, как они понимаются и практикуются прежде всего в Старом Свете, но при этом претендуют на универсальный характер.

В российском варианте основной акцент делается на вопросах: «кто определяет эти нормы, кто имеет право задавать критерии нормальности» (вспомним знаменитую дилемму Достоевского, выбор между «право имеющим» и «тварью дрожащей»). Москва также спрашивает, насколько демократичен существующий мировой порядок, когда ценности и «нормальное» определяет только Запад (что придает совершенно новое звучание термину «демократичный», возвращает нас к истокам, к демократии прямой и участии всех в процессе управления). Не случайно, что нынешняя концепция внешней политики России заявляет о намерении продвигать «справедливую и демократическую международную систему, основанную на коллективных началах в решении международных проблем». Причем себе Москва такое право приписывает именно в силу своего исторического прошлого, географической и культурной специфики. Вопрос «кто», однако, ограничивает возможность экстраполяции российских норм вовне.

Так, в статье «Не рыбу, а удочку» Константин Косачев делает вывод о том, что «русский мир» – это «соотечественники – и симпатизирующие, и специализирующиеся на России». Вопрос «что» здесь точно так же подменяется вопросом «кто». Забегая вперед, отметим, что ангажированность современной российской политической науки приводит к тому же эффекту, поскольку оценивается нередко не смысловая составляющая политических действий, а сам автор. По сути, либеральная общественность здесь ведет себя ровно так же, как большинство россиян, с той лишь разницей, что безусловная поддержка действий Владимира Путина заменяется безоговорочным отрицанием: Путин по определению ничего верного сказать или сделать не может.

Отсюда важной отличительной чертой доминирующих российского и европейского дискурсов становится различная степень инклюзивности. Акцент может делаться как на максимальное включение различных социальных групп, то есть привлечение большего количество адептов, так и на стремление к исключению, к эксклюзивности. Линия на социальную закрытость (в духе концепций Макса Вебера) является частью обоих проектов, и разница здесь лишь в способности субъектов дискурса акцентировать внимание на нормативной, а не идентификационной составляющей. В этом российская практика проигрывает европейской. Европейская нормативная сила, делая заявку на универсальность, может претендовать на бóльшую инклюзивность, то есть готовность поддержать любые сообщества, демонстрирующие приверженность европейским ценностям. России же, отталкивающейся от вопроса «кто говорит» и от своей истории и географии, остается лишь региональный уровень, и то только в рамках неоимперской логики.

Таким образом, подчеркнем еще раз, не может ставиться вопрос о правильности или неправильности одного из дискурсов, поскольку категория «истинности» здесь просто неприемлема. И европейский, и российский дискурс в равной степени заслуживает быть предметом изучения. Мнение об исчерпанности данной темы, на наш взгляд, не соответствует действительности. Как нелепо говорить и о том, что у России нет своих норм, и обзавестись она ими может, только импортировав нормативное поле Евросоюза или в целом Запада.

Об академическом мещанстве и треш-дискурсах

Появление любого политического проекта – обычно результат определенного социального запроса, на который реагирует академическая братия. При этом нет возможности, да и необходимости, определять первичную точку отсчета; по сути это каждый раз лишь приспособление уже существовавших нарративов к сегодняшним настроениям общества. Естественно, любой подобный проект одновременно существует на разных уровнях социального дискурса и может быть использован и политическими элитами как представителями того же общества.

И здесь часто круг замыкается, так как академическое сообщество начинает изучать проект в попытках его воплощения, используя в качестве отправного пункта уже конкретные заявления политической элиты отдельно от существующих нарративов. Возникает проблема, о которой говорил еще Мишель Фуко: дискурс рассматривается лишь как совокупность знаков, вопрос изучения дискурсивных практик, формирующих объекты, становится невостребованным.

Каждая из двух анализируемых нами идей (нормативная сила Европы и великая держава на евразийском континенте) возникла в результате философской и политической эволюции, затем преобразовалась в ряд идеологических проектов. Однако сегодня они чаще всего используются как последний аргумент, догма, причем не только политиками, но и, к сожалению, учеными. Более того, в настоящую академическую проблему превращается то, что критический анализ участники научного сообщества нередко подменяют демонстрацией собственной политической позиции. Это обусловлено востребованностью радикальных мнений, что, однако, не способствует выходу из замкнутого круга, мешает предложить конструктивное решение. Напротив, общество еще более радикализируется и поляризуется. Все это как нельзя более отчетливо проявилось в освещении современных событий на Украине.

С академической точки зрения, нет разницы между широко обсуждаемым постом о том, как «мы Крым стырили» (Ольга Кокорина), с одной стороны, и разглагольствованием о «пещерном желании Европы» (Марк Энтин), с другой. В обоих случаях авторы демонстрируют удивительную для научной и аналитической братии нетерпимость и уверенность в своей правоте. Конечно, мы можем говорить о политической конъюнктуре, об ангажированности ряда создателей подобных текстов, однако все равно остается открытым вопрос, почему авторы так уверены, что найдется аудитория, готовая аплодировать подобным тезисам.

Проблема современной российской науки, а также экспертного сообщества в том, что двадцать лет мы приоритетно заимствовали западные идеи, а не методологию. В результате порожден порой уродливый симбиоз: использование каждой конкретной теории у нас неразрывно связано с определенной политической позицией. Так, работы с конструктивистской методологией и дискурс-анализом идут рука об руку с прозападной либеральной позицией самого автора, работы же в стиле реализма, пусть даже в рамках самых новых веяний, – это обычно разговор в духе консервативных ценностей и защиты особой позиции России в мировой политике.

Весьма популярные среди российской общественности идеи великого будущего России в ряде научных трудов приобретают почти религиозные коннотации. А действия Запада представляются в русле конспирологических теорий и вульгарного реализма как «психоисторическая спецоперация», направленная на «создание славян-русофобов как психокультурного типа и политической силы», призванных «оторвать Украину от России и противопоставить ее последней как “антирусскую Русь”» (Андрей Фурсов). Отсюда логичен и вывод сторонников данного подхода: «Независимо от наличия или отсутствия ресурсов для ведения геополитической игры, Россия должна ее вести. У страны просто нет другого выхода, и если Россия не объединит Евразию в той или иной форме, то станет субъектом чужой геополитики» (Игорь Шишкин). Интересно, что на Западе исследования России также однобоки, сквозь призму исключительно российского национализма, часто выражающегося в восстановлении империи.

Даже если методологическое заимствование происходит, оно оказывается кособоким и малоосмысленным. Российские сторонники нормативной силы Европы отнюдь не стремятся понять иной подход, выявить возможную другую нормативность; их цель – лишь продемонстрировать превосходство западной нормативной базы. При этом зачастую игнорируется тот факт, что идея нормативной силы Европы как «хорошей силы», которая выступает «за все хорошее, против всего плохого», давно отброшена серьезными исследователями. Точно так же никто из ведущих западных аналитиков не отрицает возможность применения силовых методов как противоречащих нормативной силе. Очевидная необходимость более гибкого подхода к европейским нормам, отказ от однозначной и безоговорочной поддержки концепции нормативной силы как единственно верной активно обсуждается в самой Европе, но не пользуется особым спросом в России или в Восточной Европе.

Абсолютизация западного нормативного блока, а практически ровно такой же религиозный подход, как в случае с «российским великодержавием», подчас приводит к ситуации, когда анализ современной политики России, не акцентирующий внимание на безоговорочном осуждении режима Владимира Путина, видится лишь как путинская пропаганда. Российская история нередко упрощается вплоть до высказываний, в которых утверждается, что «курс на разрушение западного общества» россияне всегда несли «в себе… временами маскируя своего внутреннего зверя либеральными фразами» (Григорий Гутнер). А Россия позиционируется как подтвердившая «свой статус Абсолютного Зла – отстойника и покровителя самых отвратительных подонков со всего мира, с одной стороны, и врага всего свободного и прогрессивного, с другой» (Юрий Нестеренко).

Более того, возникает новый термин – «треш-дискурс», которым приверженцы либерального Запада и нормативной силы Европы обозначают любое направление российской политической мысли, отличное от западных стандартов. Изобретателям подобных терминов в голову не приходит, что анализировать российский дискурс только с точки зрения западных, мыслимых как универсальные, ценностей, стандартов не имеет никакого смысла при той поддержке, которой пользуется Владимир Путин и продвигаемые им концепции на современном этапе. Подчас они просто отказываются слушать сторонников противоположной точки зрения, приглашать их на конференции и иные мероприятия или публиковать их статьи. Доминирующим становится опасение, что это легитимирует «плохой» дискурс. Мысли о том, что конструктивный обмен мнениями поможет найти точки соприкосновения двух дискурсов, пути выхода из современного тупика, просто не возникает.

Именно подобная порочная практика во многом и привела к столь широким возможностям для пропаганды с обеих сторон. То, что мы наблюдаем сегодня, – не только результат сложного положения в отношениях России и Запада, в том числе в связи с Украиной. Это итог длительного процесса некритического, нерефлексивного стремления включить Россию в систему западных ценностей. Сложившаяся ситуация – также следствие систематического игнорирования методологических основ современной политологии и международных отношений отечественными исследователями. Анализ политической обстановки в стране – не элементарная экстраполяция нормативных идей разного происхождения, а стремление понять обстоятельства и основные тренды дискурсивных практик, существующих здесь. Именно в попытках деконструкции российского дискурса нам видится определенный шанс выйти из нынешнего экзистенциального научного кризиса.

Конечно, было бы несправедливо утверждать, что хороших исследований, переосмысливающих российский дискурс, нет вообще, но их катастрофически мало, и они тонут в целом потоке публикаций, где личная оценка политических процессов играет ведущую роль.

И последнее. Возможно, как было отмечено в одной академической дискуссии в социальных сетях, «когда торжествует “пурга”, совершенно не к месту выглядит попытка научной критики», ибо она подобна «попытке встроить свой голос в невежественный и ксенофобский хор». Но не слишком ли давно мы себе это говорим, оправдывая свою бездеятельность?

Е.Б. Павлова – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Тартуского университета.

Т. А. Романова – к. полит. н., доцент факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.

Украина. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144831 Елена Павлова, Татьяна Романова

Санкция на отсталость?

Новая реальность для российской экономики

Резюме: Полуизолированная финансовая система, расходование ресурсов на преодоление торговых барьеров, поиск новых рынков – все это потребует неоправданных затрат. Неминуемо снижение конкурентоспособности и эффективности экономики и обеднение населения.

С начала мирового экономического кризиса в 2008 г. эксперты, аналитики, экономисты представили немало сценариев и прогнозов развития российской экономики на ближайшую и среднесрочную перспективу. Но ни в одном из них по понятным причинам не мог быть учтен фактор под названием «экономические санкции», ибо невозможно было предвидеть события, которые произошли на Украине в 2013–2014 гг., и особенно их последствия. В марте-апреле 2014 г. в знак осуждения политики России в отношении Украины, в частности присоединения Крыма, Соединенные Штаты и Евросоюз опубликовали санкционные списки российских граждан и компаний. В отношении первых введены ограничения на поездки в США и ЕС и блокировки личных счетов в этих странах. Что касается компаний, им придется столкнуться с рядом ограничений на внешних рынках.

Осудив политику санкций как контрпродуктивную и бесперспективную, Москва одновременно постаралась внушить общественному мнению, что не опасается сколь-нибудь заметного воздействия этих мер на экономику и, напротив, их следствием будет столь необходимый российским предприятиям импульс, который послужит развитию и наращиванию собственного производства. Однако серьезные независимые экономисты высказали и иное мнение: даже первоначальный уровень санкций не может не оказать негативного воздействия. Если же будет применен следующий пакет, это воздействие может оказаться более глубоким и опасным.

Какие санкции есть и какие бывают

Чтобы лучше разобраться в вопросе, уточним, какого рода санкции вообще применяются в международной практике и какие из них в наибольшей степени могут нанести тот или иной ущерб России в настоящий момент. Санкции бывают торговыми; финансовыми; затрагивающими передвижение персон; относящимися к сфере науки, культуры и спорта; дипломатическими; процессуальными. Практически все перечисленные виды санкций уже затронули нашу страну. Уточним, что введенные в отношении России санкции не являются международными, каковыми они могут быть лишь в случае соответствующего решения СБ ООН или Международного уголовного суда. В нашем случае речь идет о санкциях со стороны отдельных стран.

Наиболее активными и видимыми за последние месяцы стали меры в отношении российских должностных лиц и бизнесменов. Как известно, 17 марта Соединенные Штаты решили ввести против высокопоставленных российских политиков санкции, предусматривающие запрет на въезд, блокировку активов и собственности. В этот же день главы МИД стран Евросоюза договорились об ограничениях в отношении российских и украинских официальных лиц, которых они считают виновными в «подрыве территориальной целостности Украины». Срок действия – шесть месяцев. Затем 20–21 марта список был дополнен российскими чиновниками, парламентариями и бизнесменами. 11 апреля США ввели санкции в отношении крымской компании «Черноморнефтегаз» и крымских чиновников. Затем 28–29 апреля Вашингтон и Брюссель расширили список. Наконец, 12 мая Совет Евросоюза по иностранным делам включил еще 13 человек в список санкций ЕС против лиц, виновных, по его мнению, в дестабилизации ситуации на Украине.

Если чиновники могли и не ощутить особых неудобств, тем более принятые меры не нанесли урона стране, то для российских ученых, в частности физиков-ядерщиков, американские ограничения на поездки и участие в крупных конференциях оказались чувствительными.

Среди уже принятых процессуальных санкций следует отметить такие события весны 2014 г., как остановка переговоров со стороны ОЭСР о принятии России, приостановление де-факто членства в G8, замораживание по инициативе Новой Зеландии переговоров о создании зоны свободной торговли. Сюда же следует добавить давление на российскую делегацию в ПАСЕ с угрозой лишения ее права голоса. В общем, позиции России в целом ряде международных институтов ухудшились.

Безусловно, наиболее вредными для любой страны являются торговые и финансовые санкции, и именно они наносят реальный урон национальной экономике. Они известны еще со времен Древней Греции. Примеры санкций в отношении Руси датируются концом XV века, когда соперничавшие с ней ливонские города прекратили поставлять медь, свинец, чугун, пушки, кольчуги, селитру. В начале XVI века Литовское княжество, ганзейские города и Ливонский орден приняли общее решение о запрете вывоза на Русь цветных и благородных металлов, который просуществовал до 1514 года.

Самой знаменитой торговой санкцией XIX века была континентальная блокада Англии Наполеоном. Как известно, стремление Парижа добиться от всех европейских стран строгого соблюдения режима блокады послужило причиной войны на Пиренейском полуострове и обострения отношений Франции с Россией, приведшего к войне 1812 года. Континентальная блокада способствовала интенсификации отдельных отраслей французской промышленности (главным образом металлургической и обрабатывающей), в то же время она отрицательно сказалась на экономике ряда европейских стран, имевших традиционные экономические связи с Великобританией, и потому непрерывно нарушалась. Главная цель блокады, поставленная Наполеоном, – сокрушение Великобритании – так и не была достигнута.

В ХХ веке торговые и финансовые санкции чаще всего применяли США. В июле 1941 г., когда японцы вторглись в Индокитай, Вашингтон заморозил все японские активы. Его примеру последовали Великобритания и Голландская Ост-Индия (ныне Индонезия). Санкции оказались достаточно эффективными, Япония была отсечена от основной международной торговли, утратив 90% своего импорта нефти. Тем не менее она не вывела войска из Индокитая, а ответила атакой на Пёрл-Харбор.

В 1996 г. в Соединенных Штатах были приняты сразу два закона, устанавливавших санкции. Первый – Д’Амато–Кеннеди (D'Amato-Kennedy Act) – был направлен против государств-«изгоев», а именно против Ирана и Ливии за поддержку международного терроризма, стремление к обретению оружия массового поражения и враждебность к мирному процессу на Ближнем Востоке. Закон с момента принятия вводил запрет на инвестиции любым государством или отдельным лицом от 40 млн долларов в нефтегазовый сектор Ирана и Ливии. Более жестким явился принятый в том же году закон Хелмса–Бёртона (The Cuban Liberty and Democratic Solidarity Act of 1996), который продлевал и ужесточал американское эмбарго в отношении Гаваны. Закон, в частности, предусматривал наказание иностранных компаний, поддерживавших торговые связи с Кубой.

Введенный в 2006 г. Россией запрет на ввоз вин, соков, минеральной воды из Грузии также рассматривался международным сообществом как торговые санкции, хотя формально Москва мотивировала эту меру санитарными соображениями.

Экономические санкции в отношении Ирана вводились Советом Безопасности ООН в 2006, 2007, 2009 годах. США и Европейский союз дополнительно ужесточали их путем ограничений в торговле, финансовой сфере, энергетике и технологиях, запретов на страхование и перестрахование страховыми компаниями Евросоюза. Считается, что эти меры в известной мере достигли цели, вынудив Иран свернуть военную часть ядерной программы. Вместе с тем в связи с выявленными нарушениями Тегераном своих обязательств санкции с него полностью не сняты.

История применения санкций против СССР показывает, что Запад может вводить их даже в ущерб собственным интересам, что, между прочим, опровергает утверждение о том, что Соединенные Штаты и их союзники не пойдут на наращивание санкций в отношении России, т.к. это невыгодно им самим. Так, в 1930–1933 гг. единственным товаром, который соглашался покупать Запад, оставалось зерно. В то же время в США зерно уничтожалось огромными партиями. Англия в 1932 г. отказалась принимать от СССР в оплату за станки не только золото, но и необходимые ей лес, руду, уголь и нефть – все, кроме зерна, которое она могла намного дешевле закупать в Америке. При иной конъюнктуре в условиях нехватки хлеба в Советском Союзе в 1980 г. Вашингтон ввел запрет на продажу зерна для СССР, хотя в Соединенных Штатах ввиду хорошего урожая был значительный его избыток. Частичные санкции посредством известных списков КОКОМ в 1960–1980-е гг. также чаще всего не отвечали экономическим интересам западных стран, но тем не менее исправно действовали в отношении Москвы.

После развала СССР применение Западом финансовых санкций в отношении Москвы рассматривалось по крайней мере дважды. В 1998 г., когда Россия оказалась не в состоянии выплачивать долги иностранным кредиторам, всерьез обсуждалась возможность ареста зарубежных счетов Центрального банка. В 2008 г. после войны с Грузией на Западе также изучались возможности блокирования зарубежных счетов российских чиновников и бизнесменов.

Чем грозят санкции

Как следует оценивать экономические последствия уже принятых в 2014 г. и возможных новых санкций в отношении России? В целом принято считать, что пока (на середину июня 2014 г.) санкции не оказали заметного воздействия на российскую экономику. Наверное, так оно и есть, но только пока. Ибо определенное изменение отношения к России и российскому бизнесу уже происходит и может стать гораздо ощутимее к концу года.

Первое, что уже произошло, – это общее снижение доверия к России и тесно связанное с ним бегство капитала и ухудшение инвестиционного климата, который и до этого был весьма далек от идеального. Как заявил в апреле с.г. министр финансов Антон Силуанов, «сохраняющийся отток капитала снижает возможности для роста инвестиций и экономики, что создает риски несбалансированности бюджетов. При этом основной причиной оттока капитала является неопределенность развития геополитической ситуации». Под воздействием экономических санкций за первые три месяца 2014 г. из России вывезено больше капитала, чем за весь 2013 год. Согласно прогнозам, к концу года общая сумма денежных средств, покинувших Россию, может составить 100 млрд долларов. Отток капитала также создает дополнительное давление на рубль и увеличивает инфляцию.

Примеров ухода с российского рынка, к сожалению, немало. В апреле с.г. стало известно, что бизнес в России сокращают японские банки, такие как Sumitomo Mitsui Banking Corporation и Bank of Tokyo. Первый, в частности, вышел из сделки по экспортному финансированию для «Металлоинвеста» и на некоторое время замораживал кредитные линии нефтетрейдеру Gunvor. О сокращении инвестиций в российские активы сообщил ряд американских банков: Citigroup за три месяца 2014 г. снизил их на 9%, JPMorgan Chase – на 13%, Bank of America Merrill Lynch – на 22%. В апреле же крупный американский инвестфонд избавился от акций одного из крупнейших российских агрохолдингов «Русагро», понеся при этом ощутимые потери. Среди отказавшихся вести бизнес в России есть и компании из КНР. Так, в мае 2014 г. китайская компания Beijing Interoceanic Canal Investment Management Cо(BICIM) вышла из проекта постройки глубоководного порта в Крыму из-за присоединения полуострова Россией.

По мнению бывшего министра финансов Алексея Кудрина, потери России при нынешнем уровне формальных и неформальных санкций составят 1–1,5% ВВП и катастрофическими для экономики пока не станут. В то же время Кудрин и некоторые другие российские экономисты еще в начале года обратили внимание на опасность санкций для отечественной экономики, связанную с тем, что российский корпоративный сектор более чем на 700 млрд долларов закредитован на Западе. И в этом кроется довольно серьезная проблема.

Все предыдущие годы крупный российский бизнес не возвращал краткосрочные долги, предпочитая перекредитоваться в тех же западных банках. То же самое он рассчитывает проделать и в этом году, иначе придется выплачивать огромную сумму порядка 100 млрд долларов. Однако уже весной с момента присоединения Крыма к России кредитные сделки между российскими компаниями и западными банками практически перестали совершаться. И отказ в перекредитовании в конце года – реальная перспектива. Либо могут предложить неподъемные проценты. Оба сценария крайне негативны, но избежать их почти невозможно.

Дело в том, что фактически все будет зависеть от позиции Вашингтона, который весьма эффективно контролирует международную финансовую сферу и в последние годы лишь укрепил этот контроль. Штраф за сотрудничество с субъектами, «помеченными» американским Минфином, может быть очень значительным. Так, в 2013 г. банк HSBC был оштрафован на 1,9 млрд долларов. Всего же в 2013 г. США оштрафовали шесть крупнейших банков ЕС на 7 млрд долларов за то, что те недоглядели за своими клиентами, имевшими дело с Ираном, Кубой и пр. И все штрафы были оплачены из страха отключения от долларовых счетов. Усилению контроля за движением денежных средств послужил принятый недавно в Соединенных Штатах закон под названиемFATCA (Foreign Account Tax Compliance Act).

FATCA является американским налоговым законом, требующим от финансовых организаций-нерезидентов предоставлять информацию о счетах американских резидентов и лиц, ими контролируемых, и выступать налоговыми агентами по операциям получения доходов от источников в США. Иными словами, это закон о раскрытии иностранных счетов в целях налогообложения. После его принятия большинство стран заключили с Соединенными Штатами межгосударственные соглашения, и обмен информацией происходит на уровне налоговых служб. Однако в результате введенных Вашингтоном антироссийских санкций США прекратили все переговоры с Москвой о присоединении к FATCA. В этой связи Минфину пришлось внести в Госдуму законопроект, позволяющий российским банкам напрямую передавать в иностранные налоговые органы данные о своих клиентах. К 1 июня 2014 г. более 500 российских банков, в т.ч. Сбербанк, зарегистрировались в Службе внутренних доходов США (Internal Revenue Service, IRS), чтобы выполнять FATCA.

Если же банки не подписывают соответствующее соглашение с Соединенными Штатами, то против них начинают действовать санкции. Со всех платежей в их пользу, проводящихся с использованием корсчетов в американских банках, будет взиматься 30-процентный налог: сначала только с пассивного дохода, полученного на территории США (например, процентов), а с 2017 г. – с доходов от продажи ценных бумаг и транзитных платежей. Поэтому, если банк хочет продолжать бизнес в Соединенных Штатах, он вынужден подчиниться. Если же банк попадает в «черный список» Минфина, то его просто исключают из международной финансовой системы. Для российских компаний это означает, что они могут не найти такого банка, который согласится дать им кредит в обход американских правил.

Не все еще осознают до конца, насколько вездесуща американская финансовая система. Если, к примеру, российский чиновник или бизнесмен пожелает приобрести недвижимость за рубежом, ему потребуются услуги банка, чтобы перевести деньги. Но каждому финансовому учреждению необходимо иметь связь с банком-корреспондентом в США, для того чтобы вести расчеты. Следовательно, такой платеж может быть заблокирован.

Существует угроза санкций, которые особенно болезненно скажутся на конкретных российских предприятиях. Так, американцы рассматривают возможность прекращения поставок российских ракетных двигателей РД-180, которые они используют для выведения на околоземную орбиту как гражданских, так и военных спутников. В этом случае сами американцы понесут немалый ущерб – эффективной замены российскому двигателю у них нет. Тем не менее вопрос появился в повестке дня. Для российской же стороны остановка контракта была бы крайне болезненной – предприятие-производитель «Энергомаш» фактически останется без средств к существованию. Контракт между тем заключен до 2020 г., и поставлено только 60 из запланированных 101 двигателя.

Политика западных санкций не обошла и российско-украинские экономические связи, в частности в сфере оборонно-промышленного комплекса (ОПК), что чревато серьезным уроном для российской стороны. К примеру, КБ «Южное» из Днепропетровска продолжает работы по техническому надзору и продлению сроков службы самых мощных российских стратегических ракет шахтного базирования РС-20 («Воевода» или «Сатана» по классификации НАТО). Эти ракеты составляют 70% всех межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования РВСН и являются основой нашего ракетно-ядерного щита. Система управления ракетой разработана также на Украине – на НПО «Электроприбор» в Харькове. Далее, двигателями запорожской компании «Мотор сич» оснащаются практически все российские боевые и транспортные вертолеты. Без участия Украины невозможен выпуск самолетов «Ан», т.к. держателем конструкторских разработок этих машин является украинское КБ «Антонов». Общий объем военных поставок предприятий юго-востока Украины в Россию оценивается примерно в 500 млн долларов в год. Трудно представить, как прервать эти кооперационные связи. Однако, как заявил украинский вице-премьер Ярема на совещании в апреле с руководством Днепропетровской и Запорожской областей, остановки этого сотрудничества требуют партнеры Киева из западных стран. 16 июня президент Украины Петр Порошенко распорядился прекратить все связи с Россией в военно-промышленной сфере.

Как ответить на санкции

Стремление найти ответ западным санкциям породило как рациональные, так и иррациональные варианты. К последним можно отнести набор так называемых «антисанкций». Одной из них стало предложение о дедолларизации российской экономики, исходящее от советника президента по экономическим вопросам. Инициатива предусматривает масштабные изменения финансовых операций как госсектора, так и частных компаний и даже населения. Государство должно вывести все активы и счета в евро и долларах из стран НАТО в другие страны и провести опережающую продажу облигаций государств НАТО. Одновременно с этим Центральный банк РФ должен сократить долларовые инструменты и избавиться от гособлигаций стран, поддержавших санкции.

В рамках пакета мер деньги для финансирования проектов госкорпораций и госбанков предлагается получить через целевую рублевую эмиссию ЦБ. Финансовые потери от подобных действий трудно оценить. А последняя мера может разогнать инфляцию до трех-четырехзначных чисел.

Не менее губительно прозвучавшее в правительственных кругах предложение о перерегистрации на Московской бирже крупнейших российских компаний, акции которых обращаются на иностранных биржах. Не надо быть профессионалом, чтобы сообразить, что массовый выкуп собственных акций на иностранных биржах для последующего их размещения у себя дома – откровенно убыточная операция, на которую вряд ли пойдет нормальная компания.

Еще одной антисанкцией стал проект создания Национальной платежной системы. После того как Visa и MasterCard перестали обслуживать карты российских банков, попавших под санкции, появилось требование к международным платежным системам размещать в Центробанке страховые депозиты. Из этих депозитов предполагалось компенсировать ущерб в случае блокировки операций по картам. Но поскольку первоначально предложенный размер потенциальных взносов многократно превосходит выручку Visa и MasterCard в России, встал вопрос о целесообразности их дальнейшего присутствия на российском рынке. К счастью, российские власти все-таки не пошли по жесткому сценарию, и в последнем майском изменении закона «О национальной платежной системе» из его норм об обеспечительных взносах в ЦБ для международных платежных систем должна быть убрана вся конкретика о размере депозитов, сроках их перечисления, порядке списания штрафов из этих сумм. Все это будет определяться нормативным актом правительства по согласованию с Центробанком.

И последний пример антисанкции, который хотел бы упомянуть, это предложение об отключении базовых станций GPS на территории России. Это вряд ли может навредить американцам. А вот российские геодезисты, геологи, строители, местные органы власти наверняка понесут реальный ущерб.

К рациональным методам противодействия санкциям наряду с разумным импортозамещением следует отнести использование механизмов ВТО. Так, в середине апреля глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев заявил, что Россия может предъявить иск Соединенным Штатам в рамках ВТО за санкции в отношении банка «Россия». Речь идет о нарушении, с российской точки зрения, обязательств США в рамках Генерального соглашения о торговле услугами (General Agreement on Trade in Services), одного из базовых соглашений ВТО. Эти обязательства не позволяют совершать действия, способные ущемить права российских поставщиков услуг, осуществляющих деятельность в Соединенных Штатах или занятых в торговле услугами с американскими партнерами. ГАТС прямо запрещает введение каких-либо ограничений на международные переводы и платежи по текущим операциям, связанным со специфическими обязательствами США.

По заявлениям официальных лиц на Западе, Евросоюз и Соединенные Штаты могут ввести так называемые секторальные санкции против России, что будет означать введение произвольных ограничений на экспорт российских товаров. В этом случае, как полагает Улюкаев, Москва будет готова максимально активно использовать весь инструментарий Всемирной торговой организации для противодействия этому. Кстати, опыт использования механизмов ВТО для защиты своих торгово-экономических интересов имеется. После принятия США в 1996 г. упомянутого выше закона Хелмса–Бертона Евросоюз счел, что его торговые интересы ущемлены, и подал в ВТО иск, указав, что данный закон несовместим с рядом статей соглашения ГАТТ-94. В конечном итоге Европейский союз добился нужного для себя решения.

Однако применение серии секторальных санкций в отношении России создало бы ситуацию многочисленных грубейших нарушений норм и правил ВТО, которые запрещают вводить ограничения и запреты на экспорт, если только речь не идет об угрозе здоровью и безопасности людей или о временных ограничениях, предусмотренных самими правилами ВТО, если эти правила нарушаются. Иски, которые в этом случае могут быть поданы Россией, рискуют создать крайне напряженную ситуацию в самой ВТО и стать весьма серьезным испытанием организации на прочность. Понятно, что подобного сценария члены ВТО вряд ли желают.

На момент написания этой статьи актуальным оставался вопрос о том, как следует расценивать вероятность введения следующего этапа санкций против России с учетом неизбежных потерь для экономик западных стран. Показательным в этом смысле можно считать мнение президента Федерального объединения оптовой и внешней торговли Германии Антона Бёрнера. Он обращает внимание на тот факт, что выручка от экспорта нефти и газа составляет свыше половины доходной части российского бюджета и примерно четверть ВВП страны. При этом более 80% российских поставок нефти и газа идут на Запад. Объем европейско-российской торговли, по данным Бёрнера, составляет 1% суммарного ВВП Евросоюза, но 15% ВВП России. Введение запрета на импорт российских энергоносителей, по его мнению, привело бы, безусловно, к болезненным последствиям для Германии, однако для России стало бы угрозой существования ее экономики. Россия в этом случае, подсчитал Бёрнер, лишилась бы доходов в 100 млн долларов в день. Последствия же прекращения импорта, в частности российского газа для Германии, не столь плачевными. Запасов в немецких газохранилищах хватит примерно на полгода, а за это время вполне можно найти альтернативных поставщиков.

Разумеется, это мнение лишь одного из представителей германских деловых кругов. Но оно уже не является сугубо маргинальным в странах ЕС. Кроме того, с учетом приведенных выше примеров применения Западом санкций даже в ущерб себе нельзя исключать, что подход Бёрнера может быть реализован на практике.

Вместе с тем на Западе есть и иные мнения. Американский политолог, директор частной разведывательно-аналитической организации StratforДжордж Фридман считает, что санкции против России в любом случае будут неэффективны. По его мнению, Россия как восьмая в мире экономика и мощная военная держава располагает целым набором возможностей для ответных мер. И чем более жесткими будут санкции, тем свободнее Москва будет себя чувствовать в выборе мер противодействия. По этим причинам применение эффективных санкций против такой страны, как Россия, является гораздо более сложным делом, чем санкции в отношении Ирана, потому что у русских есть возможность потенциальных ответов вплоть до военных.

Завершить этот текст хотелось бы не какой-то итоговой формулой, позволяющей высчитать результат применения санкций с учетом мер противодействия со стороны объекта этих санкций. Само состояние, в котором санкции рассматриваются как нечто реальное и уже происходящее, не может считаться нормальным и приемлемым. Ибо в подобной ситуации мы уже так или иначе идем на ограничение экономических контактов с внешним миром. Но сегодня в условиях невиданной прежде взаимозависимости экономик невозможно ограничить контакты с группой стран (кстати, наиболее развитых) без утраты связей со всеми странами. Тот же Китай, на который мы нынче делаем ставку, вовсе не отгораживается от Запада. Отдаляясь от наиболее развитой части мира, Россия рискует оказаться отрезанной от возможностей современного развития. Создание собственного производства, работа в условиях полуизолированной финансовой системы, расходование ресурсов на преодоление воздвигаемых торговых барьеров, вынужденный поиск новых рынков и т.п. – все это потребует огромных неоправданных затрат, следствием которых будет неминуемое снижение конкурентоспособности и эффективности национальной экономики и обеднение населения. Развитие событий по такому сценарию в XXI веке кажется чем-то невероятным. Но, к сожалению, в создавшейся обстановке полностью исключать его нельзя.

А.П. Портанский – кандидат экономических наук, профессор кафедры торговой политики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ «ВШЭ», ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144830 Алексей Портанский

Секрет успеха

Санкции против Ирана: чем определяется и обеспечивается их эффективность

Резюме: Санкции остаются политическим инструментом в длительном противостоянии с Ираном в стиле холодной войны. Это средняя позиция между согласием с иранской ядерной программой и применением военной силы.

Статья написана до смены президента в Иране и начала переговорного процесса по ядерной проблеме; опубликована в журнале Survival, №5 за 2011 год.

Иран все ближе подходит к созданию ядерного оружия в соответствии с принятой им программой, и страны, обеспокоенные такой перспективой, обратились к санкциям, посчитав их оптимальным политическим инструментом. Критики называют такой подход неразумным, поскольку не видят реальных признаков эффективности санкций, кроме осложнения жизни простых иранцев. […] Однако санкции ограничивают возможности Ирана быстро наращивать ядерный арсенал. Кроме того, создаются условия для урегулирования проблемы путем переговоров, если на них пойдет довольно непоследовательный Иран. В то же время различные меры могут быть предприняты отдельными компаниями и странами, что позволит подкрепить режим санкций.

Иранский режим

Исламская Республика Иран сталкивалась с санкциями с 4 ноября 1979 г., когда было захвачено посольство США в Тегеране и арестованы американские дипломаты. Хотя американский запрет на любую торговлю с Ираном был снят после освобождения заложников, в 1983 г. причастность Ирана к взрывам американского посольства и казарм морской пехоты в Бейруте привела к возобновлению ограничительных мер. В 1990-е гг. опасения по поводу ядерных амбиций Тегерана повлекли за собой дополнительные санкции США. Одновременно на Россию, Китай, Аргентину и другие страны было оказано давление с целью прекратить сделки по предоставлению ядерных технологий двойного назначения. Американский запрет на передачу Ирану материалов, которые могут быть использованы в военных целях, был выведен на многосторонний уровень благодаря деятельности Группы ядерных поставщиков. Но только в конце 2006 г. запрет приобрел всеобщий характер. Первоначальные санкции ООН против Ирана, наложенные в соответствии с резолюцией Совета Безопасности № 1737 от 27 декабря 2005 г., не произвели особого эффекта, однако они реально обязывали соблюдать запрет на содействие Ирану по программе обогащения урана и другим ключевым аспектам ядерных разработок. Согласно резолюции ООН, принятой ранее в том же году, продолжение Ираном работ по обогащению урана было объявлено нарушением международного права.

Резолюция № 1737 и четыре последующих резолюции ООН о санкциях были направлены в первую очередь против тех аспектов иранской ядерной и ракетной программ, которые имели отношение к материалам двойного назначения и должны были, по мнению ООН, быть приостановлены. Благодаря санкциям заморожены активы физических лиц и компаний, связанных с незаконными операциями, а также запрещена их коммерческая деятельность. ООН также разрешила государствам ограничить ряд финансовых операций, связанных с программами, но эти ограничения не носили обязательного характера.

Санкции ООН обеспечивают базу, позволяя обеспокоенным странам вводить собственные, более жесткие меры. Меры, принятые Евросоюзом в июле 2010 г., к примеру, сделали обязательным ограничение финансовых операций, включая страхование, перестрахование и транспортировку. Резолюция Совбеза ООН № 1929, принятая 9 июня 2010 г., дает возможность странам принимать подобные меры, если у них «достаточно оснований считать», что эта деятельность как-либо содействует осуществлению ядерной или ракетной программы Ирана. Поскольку множество иранских компаний напрямую или опосредованно вовлечены в поддержку этих незаконных программ, хотя обычно речь идет о незначительной части их бизнеса, найти подобные «разумные основания» нетрудно. В преамбуле резолюции № 1929 отмечается «потенциальная связь между доходами, которые Иран получает от энергетического сектора, и финансированием деятельности, связанной с распространением ядерного оружия», а оборудование и материалы, необходимые для нефтехимической индустрии, сродни тем, что требуются для ядерных разработок. В результате Евросоюз запретил новые инвестиции и передачу технологий в нефтегазовом секторе. Австралия, Канада, Япония, Южная Корея и некоторые другие страны приняли собственные меры, подкрепляющие санкции ООН. Даже Россия вышла за рамки дословного прочтения санкций ООН и отменила контракт на продажу зенитных ракетных комплексов С-300 – этот шаг, возможно, был самым значительным для Ирана из всех мер, принятых отдельными государствами.

Разумеется, санкции США наиболее обширны. В основном они экстерриториальны и нацелены против тех секторов иранской экономики, которые хотя бы косвенно связаны с ядерной или ракетной программами. Закон о всеобъемлющих санкциях в отношении Ирана, привлечении к ответственности и отчуждении (CISADA) распространил действие санкций на продукты нефтепереработки и широкий спектр финансовых операций. Еще до подписания закона в июле 2010 г. некоторые крупные нефтеперерабатывающие компании без особой огласки прекратили сотрудничество с Ираном. Серьезным ударом стало включение в американский «черный список» иранской национальной судоходной компании – Islamic Republic of Iran Shipping Line (IRISL) вследствие перевозок запрещенных товаров. Санкции привели к лишению IRISL страхового покрытия и последующему задержанию по меньшей мере семи судов компании в Сингапуре и других международных портах.

Летом 2011 г. несколько крупных транспортных фирм прекратили деловые контакты с Ираном, после того как США включили в «черный список» Tidewater Ports – компанию, контролируемую Корпусом стражей исламской революции (КСИР). На долю компании приходится почти 90% всего иранского импорта. Это решение повлекло за собой побочный эффект, поскольку правительство совмещает обычный импорт и ввоз запрещенных товаров. По данным американской администрации, введение санкций было обусловлено тем, что Иран использует Tidewater Ports для экспорта вооружений и сопутствующих материалов в нарушение резолюций Совбеза ООН. Однако надо отметить, что даже в санкциях США, как и в санкционных режимах ООН и ЕС, существуют гуманитарные исключения, разрешающие лицензированный импорт американских продуктов питания и лекарств в Иран.

Санкции против Ирана, в особенности введенные ООН и ЕС, должны быть оковами, а не штрафом. Они не нацелены против всей иранской экономики. Они направлены на ограничение возможностей Ирана приобретать у других стран и импортировать материалы, которые могут использоваться в ядерной или ракетной программах, так как ООН настаивает на их сворачивании. Физические лица и компании, участвующие в этих незаконных программах или содействующие им прямо или косвенно, обеспечивая транспортировку, страхование или финансирование, тоже попали под санкции. Целью отнюдь не является лишение иранского народа права торговать и путешествовать. Однако обеспокоенные государства посчитали, что меры, закрывающие Ирану доступ к международной финансовой системе, страхованию перевозок и торговли – наилучший способ помешать нелегальной торговле, к которой все чаще стал прибегать Иран теперь, когда ни одна иностранная компания сознательно не будет содействовать запрещенным иранским программам. Хотя некоторые запрещенные товары по-прежнему доступны для Ирана на черном рынке, за них нужно платить признанной в мире валютой, а потом ввозить в страну на кораблях и самолетах, которые прошли лицензирование и застрахованы.

Санкции – грубый инструмент; никто и не скрывает, что от санкций страдают не только те физические лица и компании, против которых они направлены. Меры, касающиеся финансовых, транспортных и страховых услуг, действительно наказывают Иран и влияют на жизнь его граждан. Те, кто вводит санкции, надеются, что Иран осознает: цена, которую он платит за обогащение урана, слишком высока. Как только прекратится нелегальная деятельность, исчезнут и основания для санкций. Это подтверждают и последние предложения Запада по двойному замораживанию – приостановка работ по обогащению урана в обмен на приостановку санкций.

Нелишне еще раз отметить, что деятельность Ирана по ядерным и ракетным разработкам противозаконна. Хотя работы по обогащению урана и созданию баллистических ракет не запрещены Договором о нераспространении ядерного оружия, шесть резолюций Совета Безопасности ООН установили новые международные правовые рамки. Резолюции ООН основаны на заявлении МАГАТЭ о том, что Иран нарушил свои обязательства и поэтому его утверждениям о мирной направленности ядерной программы нельзя доверять. Право Ирана на развитие атомной энергетики не ставится под сомнение. Никто не говорит, что России не следует помогать Ирану с вводом в эксплуатацию АЭС или что реактор в Бушере не должен использоваться для производства электричества. Подлежат запрету лишь те аспекты ядерной программы, которые могут способствовать производству ядерного топлива для оружия массового поражения.

Если цель заключалась в том, чтобы остановить обогащение урана и выполнение ракетной программы, то санкции, очевидно, неэффективны. И такой масштабный результат вряд ли когда-нибудь будет достигнут. Обогащение урана очень тесно связано с концепцией суверенитета и чувством национального достоинства, чтобы какое-либо иранское руководство от него отказалось. Поэтому даже смена режима не решит проблему. Но Тегерану нет необходимости отказываться от своей ядерной программы, чтобы санкции были признаны успешными. Санкции призваны лишь способствовать замедлению программы, препятствуя приближению Ирана вплотную к получению ядерного оружия и провоцированию превентивного удара или нового витка ядерного распространения. Поэтому есть основания считать, что принятые меры уже соответствуют этому заниженному определению успеха, так как удалось ограничить его возможности импортировать товары, которые помогли бы ему быстро расширить производство обогащенного урана.

Влияние санкций на Иран

Конечно, иранская программа по обогащению урана не замедлилась. Иран с каждым месяцем демонстративно производит больше обогащенного урана, чем в 2010 г., хотя в мирных целях этот материал не используется. В мае 2010 г. средний уровень производства 13,5-процентного низкообогащенного урана составлял 120 кг в месяц. В мае 2011 г. средний объем производства составил 156 кг в месяц. Иран также задействует для этих целей большее число центрифуг: почти 6 тыс. в 2011 г. по сравнению с 4 тыс. в 2010 году. Еще 2 тыс. центрифуг введены в эксплуатацию, но пока не используются для обогащения урана. В июле 2011 г. Иран объявил о наращивании количества более мощных центрифуг. До этого исследовательские работы Ирана с моделями второго поколения (IR-2M и IR-4) ограничивались двумя каскадами по 20 центрифуг каждый, теперь это два полноценных каскада из 164 установок.

[…] Санкции помогли ограничить возможности Ирана задействовать большее количество новых центрифуг. И хотя иранские официальные лица заявляют о способности обеспечивать ядерную и ракетную программы собственными силами, факты свидетельствуют об обратном. Группа экспертов ООН, учрежденная согласно резолюции № 1929 (далее «группа экспертов»), в своем докладе в мае 2011 г. пришла к выводу, что Иран испытывает трудности с производством некоторых ключевых узлов и деталей, необходимых для поддержания и усовершенствования работ по обогащению урана на центрифугах. Речь идет об инверторах, регулирующих подачу энергии на быстро вращающиеся установки. Основу иранской программы по обогащению урана на центрифугах составляют пакистанские модели первого поколения, похищенные Абдул Кадир Ханом в Нидерландах. Они не отличаются высоким качеством, и у Ирана, по некоторым сведениям, нет возможности дополнить количество новых центрифуг сверх имеющихся 8 тысяч. Много лет Иран пытался разработать более эффективные и надежные агрегаты на базе пакистанской модели второго поколения, которые вращаются быстрее, и их роторы соответственно их весу должны изготавливаться из высокопрочного металла. Но Иран не обладает достаточными запасами мартенситной стали, которую использует для этой цели Пакистан. Поэтому иранские специалисты разработали модели с применением углеволокна, однако их возможности производить углеволокно также ограниченны, и два каскада из 164 центрифуг второго поколения – это предел на сегодняшний день.

В докладе группы экспертов ООН отмечается, что «санкции ограничивают способность Ирана приобретать товары, связанные с запрещенными ядерными и ракетными разработками, что замедляет осуществление этих программ». Вероятно, именно снижение темпов работы, а также промышленный саботаж позволили американским и израильским экспертам в своих оценках отодвинуть сроки изготовления иранской ядерной бомбы. В 2010 г. даже тогдашний глава Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи признал, что санкции осложняют программу обогащения урана.

Оценить влияние санкций на ракетную программу Ирана труднее из-за отсутствия режима международных инспекций, который по ядерной программе обеспечивает МАГАТЭ. Иранская ракетная программа зависит от иностранных поставок ряда ключевых материалов, в том числе двойного назначения. В частности, речь идет об алюминиевой пудре для производства твердого ракетного топлива. В сентябре 2010 г. в Сингапуре был задержан 16-тонный груз алюминиевой пудры, отправленный из Китая в Иран. В последнее время китайские власти ужесточили контроль за подобными нелегальными перевозками. Целенаправленные санкции вынуждают Иран постоянно менять поставщиков, что, в свою очередь, осложняет работу инженеров-ракетчиков.

Стремление Тегерана обойти санкции свидетельствует о том, что они оказались эффективными в том, что касается издержек Ирана от упущенных возможностей. Тегерану приходится в этом деле прибегать к все более сложным и инновационным приемам.

Корпус стражей исламской революции, одна из прямых мишеней санкций, все чаще обращается к третьей, четвертой или пятой стороне и вынужден создавать новые подставные компании, как только существующие компании разоблачают и вносят в «черный список». Иранские власти также взывают к персидской диаспоре о помощи или совете. После того как в июне 2010 г. ОАЭ и другие страны Персидского залива ужесточили контроль за бизнесом с Ираном, Тегеран стал чаще использовать порты Турции и Юго-Восточной Азии для перевалки грузов. Участие в такой торговле не проходит без последствий. Так, Анкара получила предупреждение от Группы по противодействию легализации преступных доходов по поводу расширения деловых контактов с Ираном в связи с рисками распространения ядерного оружия.

Наибольшее воздействие оказывают санкции, ограничивающие способность Ирана использовать международную финансовую систему, чтобы осуществлять незаконную торговлю. После того как в мае 2011 г. Евросоюз принял решение внести в санкционный список базирующийся в Гамбурге Европейско-иранский торговый банк, парижское отделение банка «Теджарат» осталось единственным финансовым учреждением в Европе, которое может использовать Иран. Бытует мнение, что финансовые ограничения особенно осложняют жизнь иранского бизнес-сообщества. Более того, они мешают Ирану финансировать торговлю на черном рынке в Европе. Несмотря на доходы от роста цен на нефть, Иран лишен возможности вести бизнес в долларах или евро. Поэтому он вынужден действовать посредством бартера. По данным на август 2011 г., более 20 млрд долларов иранских средств были блокированы на депозитных счетах в Китае, 3,4 млрд долларов – в Индии и почти 4 млрд долларов – в Южной Корее.

Санкции не ограничивают иранскую торговлю в целом – это не является их целью. Но они способствуют росту безработицы и инфляции; по данным иранского правительства, оба показателя составляют около 15%, на самом деле они скорее всего значительно выше. Иностранные резервы сокращаются, в экономике наблюдается перекос, так как законная торговля переходит в теневой сектор. Лидер оппозиции Мехди Карруби и другие утверждают, что КСИР может получать прибыль от санкций, используя свои рычаги, чтобы контролировать неофициальную торговлю. Но даже для Корпуса издержки существенно растут.

Однако в основном экономические проблемы Ирана обусловлены структурными слабостями и ошибками режима в управлении страной. Экономика находится под контролем государства и зависит от экспорта нефти и газа. Экономическому развитию препятствует широко распространенная коррупция и кумовство. Сегодня Иран занимает 171-е место из 179 по индексу экономической свободы фонда Heritage.

Трудности реализации санкций

На региональном семинаре, организованном авторами этой статьи в Дубае в мае 2011 г. при участии нескольких членов группы экспертов ООН, обсуждались проблемы реализации санкций и оптимальные практические решения.

Для шести членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) реализация санкций – настоящая головоломка ввиду их близкого соседства и интенсивной торговли с Ираном. В 2009 г. на долю Ирана приходилось 45% общего объема торговли стран ССАГПЗ. В 2010 г. товарооборот между Ираном и ОАЭ составил 10,4 млрд долларов, между Ираном и Бахрейном – 5 млрд долларов. Катар и Оман особенно тесно вовлечены в сферу разработки нефтегазовых запасов региона.

Помимо торговли, которая фигурирует в официальной статистике, огромный объем сделок с Ираном проходит без регистрации и не отслеживается. В финансовом секторе участились случаи применения старой практики «хавала» – неофициальной системы денежных переводов через анонимных брокеров. Отсутствие данных и трудности мониторинга «хавалы» вызывают опасения в связи с тем, что этот способ используется для нелегальной торговли и отмывания денег. В некоторых странах может потребоваться регулирование брокерских бирж «хавалы». Многослойная система проведения финансовых операций в регионе облегчает действия Ирана, который стремится обойти санкции. Это заставило Вашингтон расширить односторонние санкции в июне 2010 г. и изобличать любую компанию, которая ведет бизнес с банком или подставной фирмой, связанными с иранскими институтами, попавшими под санкции.

В транспортном секторе запутанная система грузоперевозок затрудняет отслеживание подозрительных грузов и судов. То, что Иран прибегает к услугам ранее неизвестных компаний, не вызывает никаких вопросов в индустрии грузоперевозок, в отличие от финансового сектора, где подозрительные подставные фирмы быстро вычисляются. Эффективная система мониторинга основана на введении в практику уникальных серийных номеров грузовых контейнеров, банковского идентификационного кода (БИК), имеющихся во всех странах ССАГПЗ. Но Иран научился обходить эту систему, пользуясь номерами и окраской контейнеров других компаний. Если регуляторы проверяют только номера, не обращая внимания на их уникальность, запрещенные товары идут дальше.

На уровне отдельных компаний негативные последствия для торговли в случае потери такого крупного клиента, как Иран, не способствует тщательному выполнению санкций. Чиновники и бизнесмены в странах Персидского залива также указывают на отсутствие прозрачности и обмена информацией как на одну из проблем осуществления санкций. Непонимание технических аспектов этих мер, возможно, из-за отсутствия необходимой подготовки также ведет к проблемам в соблюдении режима санкций. Язык санкционных мер, особенно разработанных в ООН в результате дипломатических уступок, очень трудно понять. Например, резолюции ООН призывают государства «быть бдительными» в отношении операций с участием иранских банков, в то время как Евросоюз и Вашингтон требуют выполнения мер «надлежащей комплексной проверки». Бизнесмены задают вопросы о значении этих требований и различиях между ними. Ответ такой: бдительность – это установка, отражающая общее отношение государства, а надлежащая проверка – это необходимый процесс оценки рисков ведения бизнеса с той или иной компанией, до того как отношения были официально оформлены.

Преодоление трудностей

Ключ к эффективной реализации режима санкций – их универсальность. Поэтому акцент должен ставиться на резолюциях ООН, которые применимы повсюду. Но принятие наиболее жестких мер в связи с санкциями ООН – дело добровольное. Когда главы государств ЕС решили в июле 2010 г. сделать свои санкции обязательными для всех отраслей, чиновники в Лондоне и Париже испытали подлинную эйфорию. Они получили от Брюсселя все, что хотели. Основа успеха – понимание всеми европейскими странами сути иранской ядерной угрозы. Многие развивающиеся страны, напротив, склонны предоставлять Ирану незаслуженный кредит доверия.

Эффективный поток информации также важен для реализации санкций. Чтобы санкции работали, частный сектор и правительства должны обмениваться содержательными данными о мерах, которые нужно принять, их состоянии и трудностях с выполнением. Учитывая часто практикуемое Ираном привлечение подставных компаний, правительства обязаны снабжать бизнес необходимой информацией о клиентах его клиентов. Обмен данными от порта к порту, от одного государства к другому и одной региональной организации к другой позволит властям выявлять и отслеживать схемы обхода санкций. Частному сектору проще обнаружить случаи уклонения от санкций и предложить способы противодействия.

Наконец, ключевое значение имеет сотрудничество между правительствами и ведомствами. Это позволит усовершенствовать процедуру санкций путем обсуждения идей и мер, выявления попыток уклонения от санкций и обмена разведданными. По этой причине члены ССАГПЗ стремятся отладить механизмы сотрудничества на внутреннем и международном уровнях. Например, в Бахрейне при Министерстве иностранных дел создан специальный комитет, объединяющий такие ведомства, как Центральный банк, таможенная служба, МВД и национальная служба безопасности.

Реализацию санкций в регионе уже удалось улучшить благодаря усовершенствованию системы мониторинга в некоторых странах. При содействии США ОАЭ ужесточили контроль, затруднив попытки Ирана использовать подставные компании. Около 500 иранских компаний были вынуждены прекратить свою деятельность в ОАЭ, а одной местной компании грозит серьезное уголовное наказание за продажу товаров, попавших под санкции. Санкции сказались и на местных бизнесменах, как они утверждают, поскольку банки отказываются проводить операции с участием Ирана. Укрепление режима санкций происходит и в Катаре, где финансовые регуляторы накопили огромный объем данных о подозрительных операциях. Центробанк страны требует, чтобы финансовые учреждения привлекали регуляторов к контролю за выполнением санкций и противодействию отмыванию денег. В регионе уже созданы структуры, необходимые для реализации санкций и борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма. Следующий шаг – укрепление этих структур и разработка механизмов координации и сотрудничества.

Для эффективного воплощения санкций нужна мотивация сотрудников и вознаграждение компаний за соблюдение принятых мер. Успеха добиваются те компании и правительственные ведомства, которые включают выполнение санкций в регулярную оценку деятельности. Поэтому необходимо развивать культуру соблюдения принятых требований как внутри правительственных ведомств, так и в частном секторе. Соответствующую информацию необходимо доводить до сведения рядовых сотрудников, у которых должен выработаться инстинкт находить подозрительные товары, грузоперевозки и финансовые операции. Программы обучения призваны способствовать тренировке этого инстинкта, вместо того чтобы загружать сотрудников тонкостями новых правил. В то же время затронутые отрасли должны быть осведомлены о неотвратимости наказания за несоблюдение санкций и соответствующих последствиях для бизнеса. В долгосрочной перспективе репутационные риски и затраты времени и средств на защиту от обвинений должны стать непропорционально высокими. Личная ответственность за действия компании также может стать стимулом соблюдать санкции.

Санкции остаются, пусть и несовершенным, политическим инструментом в длительном противостоянии с Ираном в стиле холодной войны. В определенном смысле санкции – это стандартный выбор, удобная средняя позиция между принятием иранской ядерной программы и применением военной силы, чтобы ее остановить. Теоретически санкции в перспективе будут способствовать урегулированию проблемы путем переговоров: у иранских лидеров появится стимул задуматься о возможности компромисса, а у партнеров Тегерана по переговорам появится предмет для торга. Они могут быть сняты в ходе будущих переговоров или после них.

[…] США скорее всего продолжат усиливать давление на Иран, используя санкции. Другие страны могут принять собственные меры, хотя бы дополнив «черные списки» лиц, которым запрещен въезд на их территорию, или компаний, чьи активы заморожены. В любом случае «черные списки» ООН, Европы и США предстоит гармонизировать. Но есть основания не ограничиваться только административными мерами, чтобы ужесточить режим санкций в отношении Ирана. Работы по обогащению урана, которые стали поводом для введения нынешних санкций, продолжают вызывать беспокойство, поскольку Иран все еще может получить материал для ядерного оружия. Но МАГАТЭ также удалось собрать значительный объем сведений о работе по созданию ядерного оружия, которая предположительно велась после 2004 года. Эта информация, а также отказ Ирана объяснить эту деятельность, вызывают еще больше опасений.

Марк Фитцпатрик – директор программы разоружения и нераспространения ядерного оружия Международного института стратегических исследований (IISS), редактор недавно опубликованного досье «Северная Корея: оценка вызовов для безопасности».

Дина Эсфандиари – аналитик-исследователь и координатор проекта в рамках программы разоружения и нераспространения ядерного оружия IISS.

Иран. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144825 Марк Фитцпатрик, Дина Эсфандиари

08 июня2014 г. Вице-премьер Сербии и Министр строительства, транспорта и инфраструктуры З. Михайлович заявила, что Сербия вынуждена приостановить реализацию проекта по строительству сербского участка газопровода «Южный поток». Данное заявление было сделано после сообщения болгарского премьера П. Орешанског об остановке проекта «Южный поток» на территории Болгарии вследствие требований Еврокомиссии, которая обвинила Болгарию в нарушении европейских правил при объявлении тендера на строительство «Южного потока». З. Михайлович отметила, что Болгария является узловой страной в данном контексте, и пока не будут окончены переговоры между Болгарией и Брюсселем и ЕС и Россией или пока Россия не изменит маршрут газопровода, говорить о реализации проекта на территории Сербии пока не приходится. Брюссель требует, что бы двусторонние соглашения о строительстве «Южного потока» были приведены в соответствие с нормами Третьего энергопакета.

В ГП «Сербиягаз», являющимся ответственным за реализацию проекта в Сербии, заявили, что в настоящее время ведутся переговоры с «Газпромом» о предоставлении Сербии займа для реализации данного проекта, а в конце июня с.г. запланировано подписание договора с подрядчиком. По их мнению, работа по проекту не будет останавливаться, пока Правительством Сербии не будет принято соответствующее решение о замораживании проекта.

05 июня2014 г. Сербские СМИ отмечают, что пока Европа продолжает компанию против строительства «Южного потока», в «Газпроме» убеждены, что работы по проекту будут продолжаться и победит деловая логика. Такого же мнения придерживается и Сербия, единственная страна на трассе газопровода, которая не является членом ЕС. Оптимизм прибавляет и тот факт, что потребности Европы в газе в ближайшие годы возрастут на 30%, что дает основания полагать, что Брюссель и Москва договорятся по этому вопросу. Будущее проекта зависит от готовности Болгарии выдержать политическое давление Брюсселя. 04 июня Еврокомиссия сообщила, что Правительство Болгарии должно в течение месяца затормозить строительство газопровода. По мнению Еврокомиссии, Болгария нарушает правила ЕС и за это должна понести наказание. В Брюсселе подчеркивают, что ЕС поддерживает позицию Украины, которая против строительства «Южного потока», т.к. этот газопровод не будет проходить по территории Украины, что тем самым облегчит России возможность перекрыть газ Украине не ставя под угрозу потребителей в ЕС. Министр энергетики Сербии А. Антич в интервью газете «Новости» заявил, что «Южный поток» является исключительно важным энергетическим проектом, который обеспечит Сербии стабильность снабжения газом. Он отметил, что Сербия воспринимает данный проект как европейский, а интонации из Брюсселя и требования Еврокомиссии слышны уже продолжительное время. Сербия внимательно следит за развитием ситуации. Сербия не является определяющим фактором того, будут ли работы по проекту продолжены или нет. Сербия надеется что будут, однако следует подождать ответов на эти вопросы.

В Минэнерго Сербии подчеркивают, что строительство сербского участка «Южного потока» является лишь частью вопроса, который решается между ЕС и Россией. В случае, если будет необходимо дополнить подписанные документы, Сербия поступит в соответствии с достигнутыми договоренностями и в соответствии с действиями других стран-участников проекта. Что касается последствий, которые Сербия может ощутить со стороны ЕС, если не откажется от остановки проекта, то эти последствия будут больше связанны с процессом евроинтеграций Сербии, а не с судебными спорами, как это может быть в случае с Болгарией.

В Минэнерго Сербии отмечают, что в настоящее время ведется работа над проектной документацией и решаются вопросы имущественного характера на трассе «Южного потока», а также ведется работа по определению альтернативных газопроводов и связыванию с газопроводами Болгарии, Румынии, Македонии и Хорватии.

Об актуальности тендера на модернизацию 3-й линии будапештского метро

Продолжается горячий обмен мнениями между министром Аппарата правительства Яношом Лазаром и мэром Будапешта Иштваном Тарлошом о процедуре получения средств из фонда Евросоюза на модернизацию 3-й линии столичного метро. Правительство Венгрии имеет возможность представить в Фонд солидарности ЕС список проектов, которые нуждаются в финансовой поддержке на общую сумму 1800 млрд. форинтов (около 3 млрд. евро). Я. Лазар считает, что столичные власти «не представляют решительно свои интересы в Брюсселе» и, при том, что правительство поддерживает проведение работ по модернизации 3-й линии метро, до настоящего времени мэрия столицы не смогла подготовить для этого необходимую документацию. И. Тарлош представил своё мнение в опубликованном пресс-релизе: «Уверен в том, что правительство вместе с руководством города найдёт и совместно обеспечит источник финансирования работ по модернизации 3-й линии метро».

В результате реорганизации в Венгрии системы распределения средств, поступающих из фондов ЕС, отвечающее за это Министерство национального развития с большим предпочтением реагирует на лоббирование других проектов, например, на развитие сети железных дорог, строительство автомагистралей. Источники «Непсабадшаг» поведали о том, что осенью текущего года при окончательном утверждении списка проектов правительство Венгрии может внести в него корректировки. Однако техническое состояние 3-й линии будапештского метро, ежедневно перевозящей полмиллиона пассажиров, давно вызывает обоснованные, серьёзные опасения. Даже если к работам по модернизации преступить сейчас, то, по словам председателя Профсоюза транспортных работников метро Аттилы Гуйяша, всё равно уже будет поздно: подготовка и проведение модернизации линии, соединяющей северные и южные районы Будапешта, займёт минимум 6-7 лет.

Мэр венгерской столицы И. Тарлош ещё в августе 2013 года проинформировал Миннацразвития Венгрии о том, что вагоны на 3-й линии метро находятся в «критическом» состоянии, и «никто не может точно рассчитать, когда следует остановить работу подвижного состава». По запросу правительства мэрия столицы в феврале с.г. предоставила доклад на 1100 страницах. Решение может быть осуществлено по различным сценариям. В случае конкурса по линии Евросоюза будет организован публичный тендер, но рассматриваться будут предложения российского «Метровагонмаш», французской компании «Alstom» и испанской фирмы «САF». Российский партнёр осуществил бы модернизацию старых вагонов, остальные предоставили бы новые типы вагонов. Можно было бы подключить производственную базу фирмы «САF» в г. Дунакеси (граничит с Будапештом), создаваемую для участия в тендере на трамваи.

Стоимость метропоездов составит 60-90 млрд. форинтов (200-300 млн. евро), а расходы на модернизацию инфраструктуры метролинии – ещё 100 млрд. форинтов (около 330 млн. евро). По поступившим предложениям требуется вдвое больше средств, чем 635 млн. форинтов (около 2,12 млн. евро), выделенных Евросоюзом. На ближайшем заседании Столичного законодательного собрания будет рассмотрена возможность получить недостающую сумму из бюджета мэрии Будапешта.

Газета «Непсабадшаг» от 17 июня 2014 г.

Давид Мелик-Гусейнов: «Россия в любом случае вынуждена интегрироваться в мировой процесс клинических исследований лекарств»

Давид Мелик-Гусейнов: «Россия в любом случае вынуждена интегрироваться в мировой процесс клинических исследований лекарств»

Что такое клинические исследования лекарств и зачем они нужны? Как выглядит сейчас российский рынок клинических исследований, и насколько он хорошо развивается? Эти и другие вопросы, касающиеся разработки и внедрения лекарственных препаратов, медицинский обозреватель Российского агентства медико-социальной информации АМИ Ирина Власова задала директору Центра социальной экономики Давиду Мелик-Гусейнову.

Давид Мелик-Гусейнов: «Россия в любом случае вынуждена интегрироваться в мировой процесс клинических исследований лекарств»

- Клиническое исследование (КИ) лекарств – это любое исследование, проводимое с участием человека для выявления или подтверждения клинических или фармакологических эффектов исследуемых препаратов. Проводят их для того, чтобы оценить безопасность и эффективность действия лекарства. Клинические исследования – это не только инвестиции в здравоохранение страны. Если страна участвует в КИ, то предлагаемое лекарство становится доступным пациентам на 5–10 лет раньше, чем в случае, когда исследования проводятся в других странах. Часто для каких-то больных участие в клинических исследованиях – единственная возможность получить новое лекарство. А значит – получить дополнительный шанс на выздоровление.

- Где в России проводят КИ препаратов?

- В России исследования лекарств проходят примерно в 800 клиниках в 18 городах, активно они идут в 50 медцентрах. Особый интерес для проведения клинических исследований представляют крупные специализированные медцентры, когда они являются научно-исследовательскими центрами и центрами обучения или повышения квалификации врачей по данной специальности, но это престижно и для регионального ЛПУ. Врачи к моменту появления лекарства на рынке уже накопят опыт применения данного препарата, клинические знания о нем.

- Сколько исследований проводится? Их больше становится или меньше?

- На фармрынке, и в частности в таком его разделе как клинические исследования препаратов, административными органами выдается в год около 800 разрешений. По итогам 2013 года – 791. Количество проводимых проектов несколько сокращается, в 2013 году их было на 13,6% меньше, чем в 2012 г. Более всего это сокращение затронуло российских спонсоров. Локальных исследований было проведено меньше на четверть, и исследований на биоэквивалентность (это проверки препаратов-дженериков) тоже на четверть сократились. В итоге объем этого сектора рынка снизился до уровня 2006 г. У иностранных компаний отмечается рост количества исследований, но он незначителен. Так что можно говорить, что почти нет роста в этом секторе рынка. Если посмотреть, что это за исследования, то биоэквивалентность проверяют по большей части производители иностранных дженериков. Большинство инновационных производителей, которым сейчас нужно проводить повторные исследования в России, заняли выжидательную позицию. И новейшие препараты, которые уже продаются в других странах, непонятно когда попадут к российскому потребителю. Если сравнить количество исследований дженериков и оригинальных препаратов, то на дженерики приходится примерно половина.

- Россию, Индию, Китай последние годы производители считали интересными рынками для исследований. В чем тогда причины сокращений? Это больше связано с политикой?

- Инвестиции в КИ компании делают для повышения конкурентоспособности, а для дженерических препаратов (именно они являются базисом портфелей компаний из развивающихся стран) КИ не нужны. Российский же рынок в основном дженерический; население не такое платежеспособное, чтобы лечиться оригинальными лекарствами. Сегмент КИ в целом в РФ меньше, чем на Западе. Это связано со сложностями проведения, да и инфраструктура российских ЛПУ уступает западным, что влияет на качество результатов. Конечно, режим санкций на развитие конкурентных областей бизнеса тоже может сказаться. Хотя пока ни в одной компании публично разговор об этом не идет. В целом в РФ проводят КИ компании 23-х стран.

- В каких областях здравоохранения чаще проводятся КИ?

- Если проанализировать терапевтические области КИ, то чаще это социально-значимые болезни. 26% всех одобренных в 2013 г. в России международных исследований приходится на препараты для лечения онкологии. Много исследований лекарств для лечения заболеваний органов дыхания, болезней системы кровообращения, эндокринологии, психиатрии, заболеваний опорно-двигательного аппарата, кожи.

- Какие препараты исследуют зарубежные компании, и какие – российские?

- Среди исследований дженериков иностранного производства наибольшая доля – более 25% приходится на препараты, используемые в области кардиологии и сердечно-сосудистых заболеваний. А отечественные же производители дженериков концентрируются в первую очередь на инфекционных заболеваниях, но это КИ не масштабные, да и в отношении точности и этичности в последнее время к ним есть претензии. Фиксируется и рост цен на услуги по проведению исследований. Среди иностранных компаний это чаще других американские спонсоры, швейцарские, а также Великобритания, Бельгия и Индия.

- Какова стоимость проведению клинических исследований для компании-производителя?

- Это дорогое удовольствие. Ценник по КИ зависит от суммы на страхование больных, гонораров врачам и ЛПУ. Обычно на Западе говорят о сумме в 1 млрд долларов на испытание одной молекулы. В России нужная сумма – это примерно сумма в 1-10 млн долларов. Но следует понимать, что чем больше компания, тем меньше к такому исследованию доверия,ведь спонсор «оптимизирует» проведение КИ. А если не будет спроса на такой препарат у врачей и больных, то вложения в молекулу не окупятся.

- Сейчас в этой нише работают много компаний-посредников, то есть CRO-компаний (Clinical Research Organization), а их работа не всегда в этическом и финансовом плане «чиста»…

- CRO-компаний в России много. Они предоставляют производителям логистику, пересылку био-образцов, сбор пациентов, и без них уже никак не обойтись. Я думаю, что их роль будет увеличиваться, но вряд ли фарма отдаст им «все» – есть ноу-хау, да и сфера слишком чувствительна.

- Сказывается ли реально на проведении КИ лекарств санкции западных стран против Российской Федерации, а также устранены ли барьеры государства в области проведения КИ лекарств?

- В России пока еще проводится существенно меньше клинических исследований, чем в других странах; есть и локальные барьеры, и нестабильность законодательства. Но пока я бы не говорил, что санкции как-то особенно ощутимы, скорее «с полей» доходит состояние нервозности по поводу возможности замораживания проектов. Но все-таки я думаю, что реально никто клинических исследований лекарств не остановит. Можно с уверенностью отметить, что Россия вынуждено, но уже интегрировалась в мировой процесс клинических исследований лекарств. Уверен, так и должно быть.

Азиатов не подпускают к ГТС

В отличие от корпораций стран Востока европейские дочерние компании «Газпрома» вполне соответствуют критериям украинской газовой реформы.

Правительство Украины впервые за многие годы взялось за активное реформирование газового сектора экономики страны — в парламент были поданы предложения Кабинета министров по изменению законодательства, регулирующего правила работы газотранспортной системы. Предложено, что входящие в ее состав магистральные газопроводы и подземные хранилища газа (ПХГ) могут передаваться в аренду или концессию исключительно компаниям США или ЕС. Как указано в документе, статус оператора украинской ГТС может получать только государство самостоятельно или «государство с не менее 51% корпоративных прав и предприятие, которое принадлежит или контролируется резидентами ЕС, Европейского энергетического сообщества или США».

ПРИЗРАЧНЫЙ КОНКУРС

Предложены жесточайшие критерии отбора, но в то же время не выставлено никаких прямых дискриминационных условий в отношении многочисленных европейских дочерних компаний «Газпрома». А ведь они распоряжаются пакетами акций компаний, владеющих ПХГ в Австрии, Бельгии и Германии. Этот нюанс законопроект не учитывает.

Он предлагает, что претендент на долю в компании — операторе украинской ГТС должен быть участником систем транспортирования газа, членом Европейской системы транспортирования природного газа, а также сертифицирован соответственно требованиям ст. 10 Директивы 2009/73/ЕU Европейского парламента. Исключение из этого требования предоставляется только для компаний США, которые сертифицированы и лицензированы надлежащим образом.

Газотранспортные компании КНР, которые, среди прочего, оперируют сетями в Казахстане, Узбекистане и Туркменистане, под критерии доступа к украинской ГТС не подпали. Не подпали также компании — операторы ГТС из Саудовской Аравии, Кувейта и Катара — эти ключевые для мировой торговли природным газом государства не входят в Европейское энергетическое сообщество. Они владеют лишь статусом регулярного наблюдателя или наблюдателя по приглашению во Всемирной конференции энергетической хартии. В нынешнем законопроекте нет никакого упоминания о шансах компаний и других государств — членов хартии.

Давление Китая

15 июня китайская государственная нефтегазовая компания CNPC уведомила прессу об официальном начале эксплуатации второй ветки газопровода Центральная Азия — Китай. Первая партия природного газа из Туркмении поступила 9 июня. После этого на всем участке второй ветки газопровода дочерняя компания CNPC в Казахстане, владеющая газопроводом, приступила к увеличению давления в нем до уровня проектных технических требований. Для второй ветки они составляют 7 млрд. м3 в год. По плану к концу 2015 года прокачка газа будет доведена до 25 млрд. м3 в год.

Наиболее неприятными такие условия допуска к управлению украинской ГТС могут оказаться для китайской государственной корпорации CNPC — она владеет сотнями газовых скважин в Казахстане и распоряжается туркменским месторождением Иолотань, запасы которого в два раза превосходят самое крупное российское месторождение Уренгой. Вплоть до 2004–2007 годов газ из указанных стран Средней Азии продавался на рынки ЕС, затем «Газпром»заблокировал эти поставки, и страны Средней Азии обратились к Китаю с просьбой построить альтернативный российскому транзиту экспортный газопровод САС, идущий в Западный Китай.

Ввод в строй первой очереди САС отобрал у европейских потребителей часть среднеазиатских ресурсов, которые ранее обильно поставлялись в Украину и Европу в 1992–2007 годах в объеме 50–56 миллиардов кубометров в год.

Вторая очередь САС на полную мощность заработает к концу 2014 года (годовая мощность 55 млрд. м3), что позволит Средней Азии почти полностью компенсировать многолетнюю транзитную блокаду«Газпрома». Но среднеазиатская добыча не стоит на месте. Она развивается гиперактивно, и уже через несколько лет CNPC как главный распорядитель большинства газовых запасов Средней Азии будет вынужден настоятельно просить «Газпром» отказаться от блокады, чтобы позволить китайским компаниям возобновить поставки излишков среднеазиатской добычи в ЕС и Украину.

Недавно «Газпром» передал CNPC права на крупнейшее в Якутии месторождение газа сугубо на китайских условиях, это позволяет многим экспертам предполагать, что среднеазиатская блокада может быть разорвана в любой момент. После прецедента с Якутией Пекину для этого нужно только выдвинуть российской монополии предложение, от которого та будет не в силах отказаться. Нынешняя украинская газовая реформа перспективы появления корпораций КНР на газовом рынке Европы не предполагает.

Не предполагаются переговоры и о возможном вхождении в состав компании — оператора украинской ГТС стран Ближнего Востока. Некоторые государства Восточной Европы, будучи не менее отдаленными от этого региона, чем Украина, давно ведут работу с местными поставщиками газа. Но Киев почемуто этого не делает. Даже несмотря на то, что после начала американской сланцевой революции в 2010–2011 годах ближневосточные поставщики резко активизировали борьбу за европейский рынок.

За исключением Катара, буквально все государства этого богатейшего газодобывающего региона перестали делать главную ставку на экспорт сжиженного газа. Они перешли к активной стратегии развития более масштабного трубопроводного экспорта через Ирак, Турцию и Кипр. Не остался в стороне от этой тенденции даже Израиль, который после открытия трех крупных месторождений заявил о планах стать экспортером газа в Восточную и Южную Европу.

ДОЧКИ НА ВЫДАНЬЕ

Игнорирование украинским правительством перечисленных и других глобальных трендов развития мирового газового рынка прямо свидетельствует о том, что в Киеве все еще сохраняются силы и сторонники варианта эксклюзивной передачи права управления украинской ГТС европейским филиалам «Газпрома». Хотя отечественные газовики так не считают: «Наша страна пошла вабанк. Правительство впервые за всю историю независимости Украины выступило с инициативой перенести точку приема российского газа с западной на восточную границу нашей страны и создать на базе ГТС компаниюоператора, 49% акций которого будут принадлежать европейскому инвестору. Клиенты «Газпрома» должны будут заключать прямые контракты с этим украинским оператором на прокачку газа», — пояснил смысл газовой реформы глава правления НАК «Нафтогаз Украины» Андрей Коболев.

По словам некоторых экспертов, благодаря новому закону правительство надеется привлечь к управлению ГТС гигантов вроде Shell или известных небольших европейских операторов, таких как Fluxys или GRTgaz.

Но этим заверениям можно будет верить лишь до тех пор, пока вместо реальных инвесторов тендер на право операционного управления ГТС Украины не выиграет российскогерманский оператор газопроводов вроде корпорации Wingas — без сомнения, сертифицированный по всем нормам ЕС и Энергетического сообщества.

В Киеве в таком случае как обычно примутся годами искать крайних в произошедшем. А развитие компанийэкспортеров из Китая и Ближнего Востока все это время будет идти своим чередом. Тогда новые глобальные экспортеры газа, как и сейчас, ни малейшим образом не будут трогать второй в Европе украинский газовый рынок, который при подобной перспективе на сей раз станет эксклюзивной вотчиной компаний сомнительной полезности с пропиской гденибудь в лондонском Сити либо американском штате Делавэр.

Андрей Старостин, «Комментарии»

За что боролись?

Арсений Замостьянов

Легче всего обойтись стереотипами и рефлексами. Западный империализм теснит Россию, лишает общего будущего народы распавшегося Союза... Бандеровские банды завоёвывают Украину... Отчасти так оно и есть, но не будем упиваться положением обиженного. Куда важнее проанализировать стратегические ошибки двух братских народов — русского и украинского. Янукович окончательно потерял уважение даже украинских друзей России и, по-видимому, утратил влияние на армию и спецслужбы. Расколота партия регионов — ещё недавно она задавала тон в Верховной Раде. Ветер дует в паруса радикалов — тех, кто разрушает памятники Ленину и молится на портреты Бандеры. Их голос слышен даже на Востоке. А за что они борются — парни из «Правого сектора», рядом с которыми притулились и утончённые киевлянки, и деловитые болельщики Евросоюза, и обиженные безработицей горемыки?.. Цель мятежа — смутная, скорее — блажь, чем рациональная задача. Призрак свободы, дух потасовки, тут главное — дать жару. Каждый видит в призраке свободы своё. Одни — чистоту европейских мостовых и социальные гарантии, другие — посрамление «олигархов», третьи — героическую казацкую вольницу, четвёртые — торжество украинской нации, нашлись и сторонники парламентской республики... Никто не выиграет, но шуму они наделали. Самый явный символ ненависти — Ленин, вождь советского государства, который немало сделал для того, чтобы современная Украина стала страной обширной и многонаселённой. Ненавидят не только вождя мирового пролетариата, но и все семьдесят лет советской истории. По-видимому, им кажется, что Украина в те годы потеряла шанс на некое «европейское развитие» в стиле Австрии или Дании. Идеология, государственный миф независимой Украины строится на отказе от общего с Россией наследия. Некоторые — самые буйные — ненавидят Ленина более сознательно, как коммуниста — исконного противника нацистов.

Москва никогда не препятствовала официальной украинской советофобии, да и прямую русофобию старалась не замечать. С конца 1980-х украинцев и русских стравливали — разумеется, не только извне. Достаточно разбередить раны, расковырять противоречия — и остаётся мечтать только о «худом мире», а узы дружества, воспетые Тарасом Бульбой, позабыты. Не будем утешаться иллюзиями: наиболее пассионарными в эти революционные дни оказались антироссийские силы. И не только Запад их вскормил, тут и нашенские рублики работали против России. Вестимо, интересы некоторых влиятельных чиновников и бизнесменов «у нас порой» не совпадают с потребностями народов России и Украины. Договора, транши, верительные грамоты, шуршание ассигнаций — а в итоге нет в семье лада, да и общей семьи нет. Ненависть, иллюзии и кровь на мостовой.

Уходящее руководство Украины не показало себя самостоятельным. И у Запада, и у России были рычаги экономического влияния на этих состоятельных господ — и весь мир наблюдал, как они дёргаются, когда Нью-Йорк, Брюссель или Москва тянут за финансовую ниточку. И это урок для России: невозможно проводить независимую политику, когда у тебя кошелёк в Лондоне...

У собственного народа администрация Януковича заработала репутацию вороватого и неповоротливого. Хотя... Ещё неделю назад вполне популярным на Украине было такое умозаключение: раньше за Януковича голосовали со скрипом, а теперь за него проголосуют искренне — из страха перед «бандеровцами». Но когда Янукович предал беркутовцев — его акции рухнули.

Что касается недавнего дружеского понижения цены на газ и многомиллиардных инвестиций в украинские евробонды — не придётся ли в ближайшее время терять лицо и брать назад «царское слово»? Ведь, несмотря на пантагрюэлевский размах затрат, российская дипломатия не выстроила на Украине прочных построек. В политике недостаточно позвенеть серебром и гаркнуть: «Нет — так не надо, другую найдём!» Побеждают те, кто умеет последовательно и терпеливо гнуть свою линию.

А ведь есть ещё и Содружество Независимых Государств... Как раз в 2014 году наступила очередь Виктора Януковича исполнять роль Председателя Совета глав государств СНГ. Кто-нибудь в последние месяцы слышал голос Содружества? Под эгидой этой международной организации сотни сановников, дипломатов, учёных едят свой ржаной и пшеничный хлеб. А украинский кризис пытаются разрешить совсем другие политики... От России в очередном спектакле принимал участие Владимир Лукин. А потом на весь мир прозвучала информация о найденном компромиссе — по сути, о победе Майдана. Улыбался польский дипломат, давал интервью немецкий. И промелькнуло: «Владимир Лукин отказался подписать проект соглашения оппозиции с Виктором Януковичем».

Бесповоротного выбора Украина не сделала. Слишком многим в элите выгодна ситуация неопределённости. Тут уж как в старом анекдоте про потомственного адвоката, который радостно сообщил отцу: «Я выиграл дело Иванова!» — и получил в ответ: «Ну и дурак. Дело Иванова нас тридцать лет кормило!» Хмель бунта не выветрится после очередных соглашений. К тому же и в Европе, и в бывших советских республиках многие серьёзные господа хотели бы превратить Украину в дикое поле. Когда горят покрышки — легче и веселее идёт обналичка. При этом жизнь в стране надолго станет невыносимой: в условиях экономической качки ни Европа, ни Россия при любом режиме не смогут оказать Украине действенную помощь. Почему же тысячи активных украинцев ринулись в отчаянную драку? Неужели им нечего терять? Только не надо всерьёз говорить о высоких идеалах свободы — они во все времена были и будут прикрытием корыстных интересов. Да и не нужна Майдану демократия. Ему нужны победы. Разве согласятся активисты противостояния с результатами новых выборов, если на них победит Янукович или Азаров?

Идея великой державы от Владивостока до Карпат не овладела умами граждан Украины — даже русские в этом смысле настроены скептически. А уж природные малороссы и вовсе подпали во власть мелочной национальной спеси и не хотят видеть, что беды последних двадцати пяти лет связаны не с коварством Москвы, а с распадом общей страны.

К сожалению, в условиях информационного общества политика превращается в шоу, в котором провокаторы и лицедеи теснят тех, кто мог бы профессионально управлять индустриальной державой. В результате элита приобретает европейский лоск, а в промышленной глубинке наступает варваризация. Погромы онлайн, баррикадные бои в прямом эфире — возможность таких зрелищ изменяет сознание. Не дай Бог оказаться актёром в уличном погорелом театре! И смотреть на это из России как с другой планеты невозможно. Тут достаточно одного довода: противостояние сказывается на судьбах миллионов русских, проживающих на Украине.

А вот и самый грустный для нас вывод: современная Россия, несмотря на финансовое благополучие последнего десятилетия, малопривлекательна для соседей. Их гипнотизируют огни Европы. Всё, что связано с Россией, с общим прошлым, кажется чем-то устаревшим, отжившим своё — как грузовик ЗИЛ-130. Такова репутация нашей страны и её истории в глазах соседей и недавних соотечественников. Украинцам сегодня несвойственна ностальгия по СССР, а тем более — по Российской империи. Да при том же Януковиче их ежедневно настраивали против общего прошлого — по всем телеканалам.

У России — узкое пространство для дипломатического манёвра на Украине. Остаётся найти в братской стране политическую партию, которая отстаивает интересы русских на Украине и с почтением относится к государству Российскому. Найти и поддерживать её на ближайших парламентских и президентских выборах, которые не должны превратиться в «пир победителей» с Майдана. Задача вроде бы арифметическая, но до сих пор такие приёмы России не удавались. Самое глупое — заявлять, что нам никакого дела нет до украинских дел, а потом обижаться, что нас не любят, а потом судорожно покупать любовь, а потом снова обижаться... Научимся рационально выстраивать кривую — может быть, и воссоединим народы, которые порознь всё-таки не найдут счастья.

Опубликовано в журнале:

«День и ночь» 2014, №3

Ровно год назад Хорватия стала 28-м членом Евросоюза, отметив это событие праздничными концертами на площадях крупнейших городов.

Вступлением в ЕС была выполнена национальная стратегия балканского государства с населением 4,2 миллиона человек, которое менее 20 лет назад вышло из войны. Однако сейчас, как и годом ранее, многие аналитики и граждане по-прежнему скептически относятся членству в ЕС, тогда как власти опять видят больше позитивных результатов от евроинтеграции.

ОПТИМИЗМ ВЛАСТЕЙ

Вступление в ЕС не решило финансовых проблем Хорватии, не сократило безработицу и государственный долг, тем не менее, говоря о достижениях, власти вспоминают об отдельных экономических успехах. Согласно официальным данным, Загреб из фондов Евросоюза получает больше средств, чем выплачивает. По итогам 5,5 месяца текущего года Хорватия находится "в плюсе" на 100 миллионов евро.

"Мы хорошо использовали фонды и будем использовать их еще лучше, здесь мы в числе лучших государств, несмотря на то что иногда появляются статьи, взволновывающие людей", — заявил премьер-министр страны Зоран Миланович.

Очень успешным первый год членства в Евросоюзе называет министр иностранных дел страны Весна Пусич, которая говорит о преимуществах, выразившихся в долгосрочном плане в том, что Хорватия прочно вошла на энергетическую карту Европы. Кроме того, по ее словам, подешевели услуги мобильной телефонии внутри ЕС и упрощена процедура пересечения границ. К 1 июлю 2015 года страна намерена выполнить все условия для вступления в зону Шенгенского соглашения.

Вместе с тем глава МИД не отрицает проблем с государственными финансами. Комментируя в интервью национальному агентству Hina недавно опубликованную статью влиятельной американской газеты Financial Times о состоянии экономики Хорватии, которая, как утверждается, приняла от Греции печальный титул самой нефункциональной страны ЕС, Пусич призналась, что "с удовольствием бы сказала, что это неправда, но в некоторой степени это так".

C оговорками заявил об успешности первого года в ЕС и президент страны Иво Йосипович, сказавший накануне, что картина сложилась "не розовая, но и не черная".

ПЛОХАЯ СТАТИСТИКА

Экспресс-опрос, который провела на своем сайте популярная загребская газета Vecernji list после заявления президента, показал, что "черным" эффект от членства Хорватии в Евросоюзе считают более 90% высказавшихся. Статистика также дает больше "черных", если пользоваться терминологией президента, показателей.

Хорватия увязла в продолжающейся пять лет рецессии, а ее экономика остается одной из слабейших в европейском блоке. Безработица в стране балансирует на уровне 16-17% (хуже в ЕС только Греция и Испания), среди молодежи — около 50%.

Падение экономики в первом квартале этого года составило 0,4% ВВП по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, когда страна еще не являлась членом Евросоюза.

"Самой большой пользой от вступления в ЕС на данный момент стали достижения в процессе присоединения, ускорившие решение проблем переходного периода, модернизизацию законодательства, оказавшие влияние на экономические механизмы и усилившие элементы правового государства", — оценил для журналистов достижения профессор факультета политических наук Загребского университета Бранко Царатан.

Декан этого же факультета Ненад Закошек заявил о своем разочаровании поведением политических элит, считая, что они вместо объединения погрязли в конфликтах, а правительство должным образом не подготовилось к проектам для европейских фондов.

"Политики хуже всех использовали членство, в отличие от граждан, работодателей и неправительственных организаций", — сказал эксперт.

Специалисты заявляют об отсутствии видимых положительных эффектов от членства в ЕС и на национальную экономику.

"В краткосрочном периоде отсутствует прямое позитивное влияние, например, рост экспорта и усиление притока иностранных инвестиций из-за медленного восстановления экономики ЕС, а также специфических структурных слабостей Хорватии", — заявил главный экономист Сплитского банка Здеслав Шантич.

Загреб подал заявку на вступление в Евросоюз в 2003 году, через восемь лет после окончания вооруженного конфликта, которым сопровождался распад Югославии. Официальные переговоры с Брюсселем о членстве в ЕС начались в 2005 году и продолжались шесть лет. Общенациональный референдум с вопросом о вступлении в ЕС Хорватия провела 22 января 2012 года. Плебисцит проходил при низкой явке — 43,5% (1,96 миллиона человек), в пользу присоединения к Евросоюзу высказались 66,27% граждан (около 1,3 миллиона человек).

Министр финансов Германии Вольфганг Шойбле заявил в интервью иностранным журналистам во вторник, что без сомнения поддержит экономические санкции против России, несмотря на то, что это наносит вред германской экономике, сообщает во вторник агентство Рейтер.

"То, что санкции навредят интересам немецкого бизнеса, не удержит нас от того, что должно быть сделано", — сказал Шойбле, предварительно признав негативное влияние санкций на экономику Германии.

Ранее сообщалось, что послы стран Евросоюза при ЕС во вторник дали дополнительное время на реализацию мер, обозначенных Брюсселем во вторник для урегулирования ситуации на Украине. Следующее заседание послов намечено на понедельник 7 июля, сообщил РИА Новости европейский дипломатический источник.

"(Послы) изучили ситуацию, отметили, что некоторые пункты, выполняются, хотя и не все. На данный момент было решено провести следующую встречу в понедельник", — сказал собеседник агентства.

По его словам, решений по санкциям принято не было. "В то время, которое мы даем на усилия по деэскалации, мы ускорим подготовку новых мер", — сообщил дипломат.

США и ЕС, а также другие страны-партнеры не признали присоединение Крыма к России по итогам мартовского референдума и ввели санкции против российских чиновников, политиков и бизнесменов, а также ряда компаний. В Москве эти санкции назвали контрпродуктивными.

16 июня 2014 года Россия ввела режим предоплаты поставок газа для Украины и запретила отбирать сырьё, которое «Газпром» поставляет в Европу. Такое решение было принято «в полном соответствии с действующим контрактом» и «по причине хронических неплатежей «Нафтогаза Украины», сообщили представители газовой компании.

С 1 апреля 2014 года «Газпром» повысил цену на газ для украинского «Нафтогаза» с 268,5 до 485,5 долларов за тысячу кубометров. Это было связано с отменой двух скидок, одна из которых была предоставлена в декабре 2013 года и отменена из-за того, что Киев не погасил долг и не обеспечил своевременную оплату поставок. Другая скидка предусматривалась харьковскими соглашениями 2010 года и была аннулирована в связи с воссоединением Крыма с Россией.

Украинская сторона отказалась платить за газ по новым ценам и возвращать долг, по состоянию на конец мая составляющий 4,458 млрд долларов, из которых 1,451 млрд – долг за ноябрь-декабрь 2013 года и 3,007 млрд – за апрель-май 2014 года. В связи с этим «Газпром» перевёл Украину на предоплату за газ, подчеркнув при этом, что данное решение не повлияет на снабжение европейских партнёров российским сырьём.

Тем не менее, многие европейские лидеры уже высказали свои опасения относительно надёжности поставок «голубого топлива». Среди них и премьер-министр Чехии Богуслав Соботка, который заявил, что ЧР готова к возможным перебоям с поставками природного газа из России через Украину и Словакию. В то же время, глава чешского правительства верит в то, что прекращение поставок на внутренний украинский рынок не коснётся экспорта газа в страны Европы, подписавшие соглашения с «Газпромом».

«В то же время наша страна связана с Россией и другими газопроводами – Nord Stream и «Ямал», через которые мы уже сегодня покупаем значительную часть российского сырья», — отметил Соботка в интервью чешским СМИ. Он также напомнил, что с 2009 года был принят ряд мер, направленных на укрепление энергетической безопасности ЧР: «За это время были построены, в частности, газопровод Gazela на чешско-немецкой границе и газовый интерконнектор Storck на польско-чешской границе».

Прокомментировал сложившуюся ситуацию и министр промышленности и торговли ЧР Ян Младек, по мнению которого нынешний конфликт России и Украины не угрожает энергетической безопасности Чехии. «Я думаю, что РФ заинтересована в обеспечении бесперебойного снабжения Европы газом, так как его продажи являются одной из основных статей российского государственного бюджета», — цитирует Младека информагентство ČTK.

В том, что последствия российско-украинского газового кризиса не ощутят чешская промышленность и домохозяйства уверен глава пресс-службы Министерства промышленности и торговли ЧР Мирослав Кинчл: «Нынешних запасов природного газа нашей стране хватит почти на три месяца. Этих объёмов вполне достаточно для обеспечения потребностей чешских экономических субъектов».

Эксперты, в свою очередь, согласны с чешскими политиками и говорят о высоком уровне готовности страны к возможным перебоям в снабжении газом.

«Могу подтвердить, что снабжение газом происходит в соответствии с договором с «Газпромом». Украинско-российский газовый кризис никак не сказался на поставках сырья в страны Европейского Союза, в том числе и в Чехию. Если по каким-либо причинам экспортные объёмы сократятся, то в чешских газохранилищах имеется достаточно сырья для покрытия наших потребностей на протяжении, как минимум, трёх-четырёх месяцев», — пояснил директор департамента маркетинга компании VEMEX Гуго Кысилка в интервью ПТ.

В то же время Кысилка полагает, что Европейский Союз, несмотря на сложившуюся ситуацию на международной арене, не сможет в обозримой перспективе найти адекватную замену российскому газу: «РФ ежегодно поставляет в ЕС около 150-160 миллиардов кубометров «голубого топлива», то есть около 30% от общего объёма. При этом нынешняя система газоснабжения формировалась на протяжении длительного времени, а потому невозможно из неё «вырывать» одного поставщика, не поставив под угрозу работоспособность системы».

Подобного мнения придерживается и аналитик Фонда стратегической культуры Пётр Искендеров. «Никакие пожарные меры Брюсселя вроде энергосберегающих технологий или закупок сжиженного газа у Катара не в состоянии заменить российское сырьё. Тот же Катар в первом квартале текущего года снизил поставки газа на 6,2% – до 4,9 миллиардов кубометров. Аналогичная тенденция прослеживается и по другим мировым поставщикам. А эксперты Национального разведывательного совета США и вовсе прогнозируют прекращение «роста снабжения энергоносителями» при увеличивающемся спросе на них», — отметил Искендеров.

Тимур Кашапов

Главное препятствие на пути прогресса российских футболистов состоит не в отсутствии структуры детско-юношеского футбола, а в коррупции в профессиональном футболе, заявил агентству "Р-Спорт" экс-главный тренер подмосковного "Сатурна" и махачкалинского "Анжи" Андрей Гордеев.

Сборная России неудачно выступила на чемпионате мира-2014 в Бразилии, не сумев пробиться в плей-офф. Руководители Российского футбольного союза (РФС) и значительная часть специалистов связывают данный результат с проблемами в сфере детско-юношеского футбола в стране.

"Я много слышу слов о том, что нужно, дескать, заняться детским футболом и развитием детских школ, а пока сборная России неудачно выступает на крупных турнирах якобы по этой самой причине. Я хочу ответить, что дело не школах, а в коррупции, — сказал Гордеев по телефону. — Потому что в школах работа ведется уже давно, школы работают. Разные. Зайдите в "Спартак", "Динамо", "Зенит", ЦСКА, "Чертаново", "Химки"… Везде ведется планомерная работа, профессионалы своего дела вкладывают свои знания и душу, и состояние дел в детско-юношеском футболе с каждым годом становится все лучше. Глобальная проблема нашего футбола в другом".

Собеседник агентства отметил, что корень зла кроется в "сговоре агентов и руководителей клубов". "Хорошо, что я на личном примере с подобным не сталкивался, но то, о чем говорят, когда цена на игрока в несколько раз завышается при переходе в российский клуб, по всей видимости, является правдой. Это и мешает полноценно развиваться тем игрокам, которых реально готовят в российских футбольных школах", — подчеркнул Гордеев.

В воскресенье утром сборная России вернулась в Москву из Бразилии, где в трех матчах чемпионата мира дважды сыграла вничью (1:1 с Южной Кореей и Алжиром), потерпела одно поражение (0:1 от Бельгии).

Никакого прямого влияния на Абхазию евроассоциация Грузии не окажет: уже давно Грузия — сама по себе, а Абхазия — сама по себе как независимое суверенное государство, сказал РИА Новости кандидат в президенты Абхазии, экс-вице-президент Беслан Эшба.

Так он прокомментировал подписанное Грузией с ЕС соглашение об ассоциации, в том числе о свободной торговле.

Лидеры Грузии и Молдавии 27 июня в Брюсселе подписали соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли с Евросоюзом. Украина и ЕС подписали экономическую часть соглашения. Политическая часть была подписана новыми украинскими властями в марте — сразу после февральского госпереворота.

Как отметил Эшба, между Абхазией и Грузией нет каких-либо юридических и экономических взаимоотношений (за исключением фактического взаимодействия стран в рамках деятельности ИнгурГЭС), и подписание Грузией соглашения с ЕС не должно повлечь каких-либо прямых экономических последствий для Абхазии.

"Выбор Абхазии — это стратегическое партнерство с Россией. Не нужно на ассоциацию отвечать ассоциацией — бурные дебаты в Абхазии вокруг этого термина разгорелись недавно. Но некие новые правовые формы стратегического союза Абхазии и России как двух суверенных государств в существующем глобальном контексте, безусловно, нужны", — сказал Эшба.

Касаясь внешнеполитических последствий евроассоциации Грузии для Абхазии, Эшба отметил, что, несомненно, значительно возрастают угрозы в связи с усилением роли Евросоюза и НАТО в Грузии.

"Поэтому в Абхазии должна планомерно развиваться политика укрепления добрососедских отношений с РФ, и у России не должно возникнуть ни малейших сомнений в том, что мы являемся ее надежным стратегическим партнером. Абхазия за свою новейшую историю ни разу не дала повода России сомневаться в своих дружеских и искренних добрососедских отношениях", — добавил собеседник агентства.

Отвечая на вопрос РИА Новости о планируемом после 2015 года включении Грузии в систему Сил быстрого реагирования НАТО, Эшба сказал: "В области обороны у нас налажено довольно тесное сотрудничество с Россией. Безусловно, ускорение интеграции Грузии в структуры НАТО, вхождение в состав Сил быстрого реагирования создает новые военно-политические риски и угрозы".

В этой связи Эшба считает, что ответ должен быть и определяться военными экспертами, чтобы быть точным, симметричным, выверенным.

На волне украинского кризиса и вопреки угрозам жестких санкций против Москвы, Франция продолжает выполнять свои обязательства по миллиардной оружейной сделке с Россией: правительство в Париже не меняет своего намерения продать России два военных корабля класса "Мистраль", пишет швейцарское издание Tages Anzeiger в статье "Военные корабли для Путина и неприятности для Олланда".

"В то время как Брюссель и США угрожают России санкциями, Франция придерживается оборонной сделки с Москвой. Давление на Париж нарастает, но Франция стоит на своем", — пишет газета.

Издание сообщает, что 400 российских военных моряков примут участие в подготовке французских вертолетоносцев. "Российские экипажи прибудут в понедельник, и мы готовы принять их", — подтвердил изданию генеральный директор верфи STX France.

"Владивосток" и "Севастополь" должны быть поставлены России в октябре. Общая сумма контракта составляет 1,2 млрд евро, он обеспечивает Франции 500 рабочих мест, уточняет газета.

Однако на карту поставлено больше: достоверность и надежность французской оборонной промышленности, которая сегодня ведет переговоры о целом ряде выгодных контрактов. Расторжение сделки с Россией, по мнению Ива Бойера из Фонда стратегических исследований, может иметь критические последствия для планируемой продажи 126 боевых самолетов Rafable, которые французская компания Dassault Aviation должна поставить в Индию — страну, поддерживающую тесные связи с Москвой в оборонной сфере.

Продажей "Мистралей" России недоволен не только Барак Обама, но и партнеры по НАТО, особенно в Восточной Европе. Президент Франции Франсуа Олланд продолжает настаивать на том, что политика здесь вообще ни при чем и речь идет о частном бизнесе, поскольку контракт был заключен не между правительственными, а между промышленными компаниями.

Церемония спуска на воду кормовой части десантно-вертолетного корабля-дока (ДВКД) класса Мистраль, который получит имя Севастополь. Архивное фото

В свою очередь, президент России Владимир Путин перед визитом во Францию в начале июня в своем интервью радиостанции Europe 1 предупредил: "Если Франция решит расторгнуть договор, то она может это сделать. Но тогда мы потребуем компенсации".

Кроме того, как пишет Tages Anzeiger, "хитрый Путин сказал, что он готов подписать новые заказы".

Контракт стоимостью 1,2 миллиарда евро на постройку двух французских вертолетоносцев "Мистраль" для ВМФ РФ был подписан в июне 2011 года. Первый корабль "Владивосток" поступит на вооружение российского флота в 2014 году, второй — "Севастополь" — в 2015 году.

Универсальный вертолетоносец "Мистраль" водоизмещением 21 тысяча тонн и максимальной длиной корпуса 210 метров способен развивать скорость более 18 узлов. Дальность плавания — до 20 тысяч миль. Численность команды составляет 160 человек, дополнительно вертолетоносец может принять на борт 450 человек. Авиагруппа включает 16 вертолетов, из которых шесть могут одновременно размещаться на взлетной палубе. Грузовая палуба корабля может вместить более 40 танков или 70 автомашин. Строятся корабли на французских верфях в Сан-Назере.

Украина и реальная политика

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Разрыв этой страны на части вновь расколет всю Европу

Украина стала предметом прямого политического и идеологического противостояния России и Запада, которое повлекло исключение России из «большой восьмерки» и других престижных форумов, экономические санкции и свертывание многих каналов сотрудничества самого различного характера. По остроте этот кризис беспрецедентен не только за период после окончания холодной войны, но, пожалуй, с конца 1970-х годов, когда советские войска вошли в Афганистан. А последствия кризиса могут иметь более долговременный характер.

Взгляды на украинскую драму

В мировом общественном сознании сложились разные точки зрения по поводу бурных и трагических событий в Украине и вокруг нее. Первая официально принята в России, ряде стран Организации договора коллективной безопасности и Евразийского экономического союза, она в целом поддерживается Китаем и некоторыми другими нейтральными государствами. Этот взгляд состоит в том, что через соглашение об ассоциации с Евросоюзом (ЕС) Запад попытался оторвать Украину от России и интеграционных структур СНГ, подчинить ее своим финансово-экономическим стандартам, разрушить крупнейший после российского постсоветский научно-технический и промышленный потенциал. В дальнейшем предполагалось принять страну в НАТО, разместить там американский флот и базы ПРО.

После пяти лет переговоров Украины с Евросоюзом Кремль открыл глаза президенту Виктору Януковичу на эту опасность, предложил братскую экономическую помощь, и тот отменил (или отложил) подписание соглашения с ЕС. Но украинские антипатриотические силы, националисты и фашисты при прямом подстрекательстве и помощи Запада организовали евромайдан и свергли Януковича, совершив антиконституционный переворот и силовой захват власти в Киеве.

В ответ на создание националистических вооруженных формирований, угрозы и дискриминационные законодательные акты новой незаконной власти народ Крыма реализовал свое международно признанное право на самоопределение и воссоединился с исторической родиной. В свою очередь, стремление народа юго-восточных регионов Украины к самоопределению, выразившееся в референдумах в Донецкой и Луганской областях, вызвали карательную военную операцию незаконной временной власти в Киеве, которую в мае сменил президент, избранный лишь частью регионов страны. В этой гражданской войне произошла трагедия в Одессе, на юго-востоке гибнут мирные жители, везде происходят массовые нарушения прав человека, аресты и пытки политических противников, захват и убийства журналистов. Но ополчение наносит растущие потери украинской армии, которая действует фактически как внешний агрессор на территории двух провозгласивших независимость республик.

Россия не способна прекратить народное восстание в двух областях, и потому любые новые санкции со стороны Запада просто бьют мимо цели. А вот США и их союзники могут и должны оказать давление на Киев, чтобы тот прекратил военную операцию и путем переговоров урегулировал отношения между Центром и регионами на основе федерализации или других принципов.

В целом украинский кризис наиболее рельефно выявил политику США и их союзников. Она направлена на то, чтобы не позволить России подняться с колен, помешать развитию ее равноправных экономических отношений с Евросоюзом, удержать однополярный мир под руководством Вашингтона, утвердить свое право на смену неугодных режимов военной силой или через цветные революции и на навязывание другим народам западных ценностей, политических норм и культурных стандартов.

Совершенно иная трактовка событий преобладает в странах Европы, входящих в НАТО и Евросоюз, и практически безраздельно царит в США. Она состоит в том, что украинский народ сверг коррумпированный режим президента Януковича, после того как он под давлением Москвы отказался от соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Тем самым украинцы подтвердили свой выбор в пользу демократического европейского пути развития.

По этой версии, в наказание Россия присоединила Крым, нарушив территориальную целостность Украины в границах, признанных ООН и закрепленных международными меморандумом и договором от 1994 и 1997 годов. Отмечается, что впервые после 1945 года в Европе одно государство отняло часть территории у другого. На Западе утверждают, что затем посредством посылки частей спецназа, оружия и добровольцев Москва инспирировала вооруженное сепаратистское движение в юго-восточных областях страны, провоцируя украинскую армию на ответные удары, влекущие жертвы среди мирного населения.

Как уверены за рубежом, все это делается с целью держать страну под угрозой дальнейшего распада и подчинить себе вновь избранное демократическое руководство Киева или свергнуть его. В НАТО считают, что возможен захват этих областей российской армией по мартовской санкции Совета Федерации РФ. Применяя санкции и свертывая многоплановые связи с Россией, Запад стремится наказать Москву за Крым и вынудить ее прекратить поддержку украинских повстанцев, чтобы Киев мог восстановить власть над страной.

На Западе возобладало мнение, что Россия решила взять реванш за геополитическую трагедию краха СССР, пользуясь потрясениями в Украине, мягкотелостью президента США и разобщенностью их союзников. Как утверждают за границей, Москва хочет сплотить народ патриотическими чувствами на пути возрождения империи и территориальных захватов: Южная Осетия, Абхазия, Крым, украинские южные и восточные области, в будущем, возможно, Приднестровье, а при случае – Северный Казахстан и русскоязычные части Балтии. В США значительная часть правящих кругов требует, чтобы в ответ на это НАТО возродило политику сдерживания и изоляции России, которая, как там полагают, успешно сработала против СССР.

Казалось бы, два названных подхода невозможно примирить. Но не все так просто, как кажется на первый взгляд: хитросплетение идеологий современного мира поистине удивительно. Начать с того, что сторонников первой из приведенных точек зрения можно найти и на Западе, причем не только среди левых радикалов, но и в лагере крайне правых партий Европы, одержавших недавно победы на выборах в Европарламент. Во времена СССР их считали неофашистами, а сегодня для России они вдруг стали неформальными союзниками в противоборстве с либеральными западными ценностями и давлением Вашингтона и бюрократии Евросоюза на суверенитет европейских государств.

Однако еще более поразительно, что в менталитете великого множества россиян публично или негласно прекрасно уживаются обе версии украинского кризиса. Правда, вторая трактовка происходящего оценивается ими исключительно со знаком плюс, а не минус. В частности, сплошь и рядом открыто призывают присоединить к России названные выше постсоветские анклавы и отринуть предательство Беловежских соглашений 1991 года. Сторонники этой точки зрения считают курс на реванш за 1990-е годы и противоборство с извечно враждебным Западом единственно верной политикой, а территориальную экспансию самодержавной военной империи с миссией облагодетельствовать окружающий мир – единственно возможным способом существования России. Об этом постоянно твердят с телеэкранов известные публичные деятели, а ведущий идеолог такой доктрины Александр Проханов призывает построить то, что он называет «империей обрубков».

Угол зрения «реальной политики»

Но есть и другой взгляд на события, согласно которому при всем трагизме ситуации в ней нет ничего необычного: повод для конфликта имеет абсолютно классический характер и стар как мир.

Этот подход опирается на спорное, но весьма инструментальное учение так называемой реальной политики. Согласно данной школе политологии (родоначальником которой был американский мыслитель Ганс Моргентау, а блестящим теоретиком и практиком является Генри Киссинджер), в основе международной политики лежат не высокие принципы, а национальные интересы, геополитика и баланс сил ведущих держав. Для реализации национальных интересов международно-правовые нормы, моральные принципы, апелляции к чаяниям народов и исторические аргументы – лишь свободно сменяемые инструменты для достижения поставленной цели. Так, для себя и своих союзников принципы территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела всегда стоят во главе угла, а по отношению к соперникам на первый план ставятся права национальных меньшинств на самоопределение и возможность гуманитарных интервенций для защиты прав человека, этнических и конфессиональных сообществ.

Нынешнее международное противоборство основано не на прежних идеологических «-измах», а на открыто заявляемых великодержавных интересах. По контрасту с советской идеологией в российском публичном дискурсе «империализм» ныне утратил прежний негативный флер и все чаще используется с героическим пафосом. Исключительно позитивный смысл придается ядерному оружию и концепции ядерного сдерживания (и негативный – ядерному разоружению), воспевается политика наращивания вооружений, демонстрации военной силы, поиска военных баз за рубежом, соперничества в торговле оружием – всего того, что раньше ставилось в вину «мировому империализму». Не обходится и без курьезов. Энтузиасты такой политики, стараясь бежать впереди «генеральной линии», нередко доводят ее до абсурда и тем самым дискредитируют: например, призывая выйти из договоров по разоружению и начать по всему миру «торговать ракетно-ядерным оружием... с обеспечением сервисного обслуживания» (С. Брезкун, «НВО», № 19 от 06.06.14).

Трансформация отношений России и Запада

Под углом зрения «реальной политики» конфликт России и Запада вокруг Украины был объективно неизбежен. На развалинах рухнувших империй всегда вспыхивали этнические и религиозные конфликты, прежде подавлявшиеся силой метрополии, которая произвольно проводила границы между своими субъектами для удобства управления или по принципу «разделяй и властвуй». Точно так же окружающие державы и вновь образовавшиеся государства всегда вступали в борьбу за имперское наследство.

В конце 1980-х и на протяжении 1990-х годов Запад был занят освоением советского наследия в Центральной и Восточной Европе путем договорно-правового объединения Германии, мирного расширения НАТО и Евросоюза, силового расчленения Югославии и Сербии. А правопреемнице СССР России было предоставлено гасить многочисленные конфликты на постсоветском пространстве (включая собственную территорию). Страны НАТО не горели желанием вовлекаться в кровавую неразбериху, и к тому же Россия была дезорганизована, экономически зависима и следовала в фарватере международного курса США. При этом никаких формальных или негласных договоренностей, режимов и механизмов поддержания стабильности на постсоветском пространстве не было создано, за исключением нескольких миротворческих и переговорных миссий.

Но время шло, и противоречия между Россией и Западом по этому поводу становились все более явными. При этом для роста напряженности существовали вполне объективные и обычные для международных отношений причины, понятные исследователям «реальной политики». За первое десятилетие нового века изменилось соотношение сил между Россией и Западом. Президента Бориса Ельцина сменил Владимир Путин, который быстро консолидировал в Кремле управление страной. По сравнению с 1990-ми годами Россия обрела устойчивый экономический рост (правда, в основном за счет беспрецедентного взлета мировых цен на углеводороды) и относительную социально-политическую стабильность. Москва получила крупные свободные капиталы для инвестиций, расплатилась с огромным государственным внешним долгом, резко (вчетверо за 2001–2008 годы) увеличила финансирование национальной обороны.

Одновременно относительно ослабли международные позиции США, Евросоюза, Японии как из-за провалов во внешней политике администрации Джорджа Буша (особенно в Ираке и Афганистане, в отношении Ирана и Северной Кореи), так и по причине мирового кризиса, спровоцированного безответственной финансово-экономической политикой Соединенных Штатов.

Изменение соотношения сил в мире проявилось в повышенной дипломатической активности Москвы на всех континентах, нежелании идти в фарватере США в разрешении региональных кризисов (Косово, Палестина, Иран, КНДР). Россия активизировала независимые от США, НАТО и ЕС межгосударственные объединения – ОДКБ, ШОС, БРИКС, стала открыто противодействовать США в военно-технической сфере (например, в развитии ПРО США и НАТО). Самое главное, РФ начала энергичные попытки объединения под своим руководством постсоветского пространства и вытеснения оттуда влияния Запада. Видимо, в Москве решили, что без этого было невозможно стать самостоятельным центром силы в полицентричном мире. Ведь экспортно-сырьевая экономика не позволяла сравняться по экономическому потенциалу с США, Евросоюзом, Китаем. А ядерный арсенал хоть гарантировал иммунитет от большой войны, но постепенно девальвировался по мере распространения ядерного оружия в мире и развития высокоточных оборонительных и наступательных вооружений в неядерном оснащении.

Заявка на смену уклада отношений в свете меняющегося соотношения сил неизбежно порождает противоречия как между людьми, так и между государствами. Похожие конфликты возникали между США и СССР в конце 1950-х и начале 1960-х годов, между Советским Союзом и Китаем в конце 1960-х годов. Речь Путина в Мюнхене в 2007 году стала сигналом Западу о том, что Россия больше не намерена играть по прежним правилам и претендует на равноправные отношения – или будет идти своим путем.

Реакция Запада на этот поворот была предсказуемо негативной. Как раз к этому моменту НАТО и Евросоюз всерьез занялись постсоветским пространством. На смену неудавшейся коалиции недовольных Россией стран под обозначением ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова) в начале нулевых годов была выдвинута концепция «Европейской политики соседства», а затем – стратегия «Восточного партнерства». Бухарестский саммит НАТО объявил, что в альянс «открыта дверь» Грузии и Украине. Цель состояла в том, чтобы воспрепятствовать усилиям России по формированию своей сферы влияния (по выражению бывшего президента Дмитрия Медведева, «сферы привилегированных интересов») на постсоветском пространстве и по возможности вытеснить ее оттуда.

После временной разрядки напряженности в годы «перезагрузки» отношений России и США под руководством президентов Дмитрия Медведева и Барака Обамы отчужденность и соперничество возобновились с удвоенной силой. Массовые протестные акции в 2012 году были восприняты новым российским правящим классом как подготовка Западом цветной революции, ввиду чего сближение с последним подорвет сложившуюся в России политическую систему.

В ответ на внутренние и внешние события российское руководство отменило курс «европейского выбора России», который провозглашался в 1990-е годы и в период правления Путина, начиная с Петербургского саммита России–ЕС в мае 2003 года и вплоть до 2007 года, когда президент подчеркивал: «Убежден, что не может быть полного единства нашего континента, пока органической частью европейского процесса не станет Россия – крупнейшее европейское государство».

Теперь на смену пришла официальная доктрина «евразийства». Она предполагает первоочередную интеграцию России в Таможенном и Евразийском союзах с постсоветскими республиками: прежде всего Белоруссией, Казахстаном и другими, которые пожелают присоединиться. А вместо получения инвестиций и передовых технологий Запада (на которые была рассчитана концепция «Партнерства ради модернизации» Медведева) был взят курс на реиндустриализацию экономики с опорой на оборонно-промышленный комплекс, получивший гособоронзаказ на 19 трлн руб. до 2020 года.

Украина как яблоко раздора

Запад, в свою очередь, сделал ставку на сближение с Украиной как второй по величине постсоветской страной, без которой, по давней формуле Збигнева Бжезинского, Россия не может снова стать империей. Памятуя уроки Грузии, это планировалось делать не через НАТО, а путем ассоциации с Евросоюзом, против чего Россия прежде не возражала. В основе этого курса лежали не экономические, а сугубо политические мотивы – после стремительного расширения членства в предыдущие годы Евросоюз столкнулся с большими трудностями. Однако в Москве дело воспринималось по-другому: опыт двух предыдущих десятилетий показал, что, за единичными исключениями, расширение НАТО и Евросоюза шло рука об руку.

Спохватившись в ноябре 2013 года, что дело всерьез шло к подписанию соглашения об ассоциации Украины и ЕС, Москва решила помешать этому. Без Украины Евразийский союз выглядел бы как-то неубедительно: Белоруссия и так строит с Россией Союзное государство, Казахстан сам проводит «многовекторную» политику между РФ, США и КНР, а другие партнеры всецело зависят от российской помощи в обмен на политическую лояльность. Украина с ее большим экономическим и научно-техническим потенциалом, территорией и населением хоть и не заменила бы Запад по инвестициям и технологиям, но вывела бы Евразийский союз на качественно иной уровень в системе мировых центров силы – во всяком случае в теории. Таким образом, и со стороны России, видимо, доминировали политические цели. К тому же население Украины было неоднородно, и значительная его часть тяготела к России в экономическом и культурно-гуманитарном плане.

Иначе говоря, в украинском вопросе ставки России и Запада оказались чрезвычайно велики, хотя для первой они, безусловно, были намного выше, и это было недооценено в Вашингтоне и Брюсселе. Причем проблема не в таможенных тарифах на товары западного производства, которые пришли бы на российский рынок – данная угроза была весьма преувеличена. Дело в другом – помимо геополитики, выбор ближайшим родственным народом пути своего развития является для России в отличие от Запада важнейшим вопросом внутренней политики, перспектив собственного социального прогресса.

Дилемма для Украины и остального мира

Безусловно, философия «реальной политики» не может претендовать на полноту картины, но некоторые стороны проблемы она вполне наглядно объясняет. Трагическое положение вовлеченных в украинский кризис людей должно быть в центре внимания мировой общественности, но для циничных дипломатов суть происходящего проста: США и Евросоюз тянут Украину к себе, опираясь на власть в Киеве и население ее центра и запада, а Россия не пускает Украину, поддерживая народ юго-востока. И Запад и Россия стремятся иметь всю Украину в орбите своего влияния, но это не получается, а жертвы, разрушения и потоки беженцев нарастают.

При всех сложностях ситуации варианты решения, по существу, тоже просты, и определяться они будут не только на переговорах Киева и юго-востока, а в Москве, Брюсселе и Вашингтоне. Или Россия и Запад договорятся о каком-то взаимоприемлемом будущем статусе Украины, характере ее отношений с ЕС и восточным соседом при сохранении нынешней территориальной целостности, или страна будет разорвана на части с тяжелейшими социальными и политическими последствиями для Европы и всего мира. Похоже, что Москва готова к такому диалогу, хотя не говорит об этом прямо. Об этом свидетельствует поддержка ею перемирия на юго-востоке и отзыв резолюции об использовании войск из Совета Федерации. А вот США и Евросоюз из принципа пока не желают вести прямые переговоры с Россией о будущем Украины.

В худшем из вариантов новая разделительная линия конфронтации между Россией и Западом пройдет по какой-то внутриукраинской границе, как в годы холодной войны водораздел проходил по внутригерманской. Это может по логике вещей воспроизвести многие элементы отношений холодной войны с ее кризисами и огромными издержками.

Украинский кризис потряс Европу и весь мир. Ущерб отношениям между Россией, США и их союзниками нанесен большой и надолго. Какие бы претензии Москва ни предъявляла к укладу отношений прошедших лет, нет оснований полагать, что новая конфронтация улучшит внешнее и внутреннее положение России. Да и интересы Запада немало проиграют. Мирное урегулирование украинского кризиса едва ли вернет отношения к уровню сотрудничества последних десятилетий. Но в этом случае все-таки можно надеяться на сохранение некоторых ключевых каналов взаимодействия держав и на то, что новое противостояние будет менее острым, долгим и разрушительным, чем прошлая холодная война.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 июня 2014 > № 2906776 Алексей Арбатов

Глава правительства Туниса Мехди Джомаа, посетивший Брюссель после визита в Германию, согласился ответить на вопросы корреспондента “Евроньюс”. Он призвал поддержать опыт Туниса в демократических преобразованиях и пригласил европейских туристов вновь приезжать в Тунис.

Шарль Саламе “Евроньюс”: Господин премьер-министр, добро пожаловать на “Евроньюс”. Вы находитесь в Брюсселе, президент Тунисской республики совершает турне по Африке, председатель Конституционной ассамблеи во Франции, вы приехали в Брюссель из Берлина. Вся верхушка тунисского руководства находится заграницей. Зачем?

Мехди Джомаа, премьер-министр Тунисской республики: Просто потому, что мы находимся на этапе, когда нужно объяснять, что происходит в Тунисе. Мы пережили трудные моменты, и сейчас очень важно показать облик нового Туниса, очень динамичного, Туниса, куда приходит стабильность, Туниса, который вновь может принять инвесторов и туристов. Также нужно объяснить наш взгляд, высказать нашу точку зрения в связи с тем, что происходит в регионе.

“Евроньюс”: Вы встречались с канцлером Германии Ангелой Меркель. Вы действительно просили Германию помочь вам защитить ваши границы от нападений террористов и террористического влияния со стороны Ливии?

Мехди Джомаа: Германия располагает значительным ноу-хау в оборудовании границ и пограничном контроле. Тунису сегодня необходимо усилить такой контроль и Германия один из партнеров, с которым мы обсуждаем этот вопрос. Но мы обсуждали не только это.

“Евроньюс”: Значит речь шла о логистической поддержке со стороны Германии?

Мехди Джомаа: О техническом усилении. Мы говорили об оборудовании, о технике, о ноу-хау. Мы привыкли работать. У нас есть специалисты готовые научиться обращению с любой техникой. И в этом направлении мы ведем работу с Германией. Но также и с другими дружественными странами.

“Евроньюс”: Вы опасаетесь исламистского влияния на Тунис со стороны Ливии?

Мехди Джомаа:

Сегодня я сравнил бы Тунис с домом, внутри которого наводится порядок. Мы движемся вперед, порой трудно, но мы уверенно идем по пути прогресса. И мы наблюдаем, что в соседнем доме происходит пожар. Мы должны защитить свой дом от распространения огня, но мы также обязаны помочь нашим братьям ливийцам потушить огонь. Это не страх. Это свидетельство того, что действительно существуют проблемы. Рядом с нами есть очаги напряженности. И мы должны эффективно защищать себя. Делать все необходимое, чтобы защититься от опасности.

“Евроньюс”: Вы говорите о пожаре, но пожар не только в Ливии. Огонь бушует и чуть дальше от вас. В Ираке, Сирии. И в начале в Сирию направлялся довольно большой поток тунисских исламистов. Что происходит сейчас? Вам удалось остановить этот джихад?

Мехди Джомаа: Я считаю, что мы действительно из месяца в месяц предпринимали большие усилия чтобы попытаться остановить этот поток. Нам в значительной степени удалось его снизить, но еще остаются тунисцы, сражающиеся в Сирии, также как и представители других стран. Мы даем себе отчет в масштабах последствий, потому что там оказались самые разнообразные нации. И в сотрудничестве с нашими соседями и дружественными странами, вовлеченными в эти события, мы пытаемся справиться с этим бедствием, и защитить себя. И когда вы говорите об очагах напряженности, я хотел бы сделать вот какое замечание: именно поэтому нужно поддерживать успешный опыт Туниса, показать путь и перспективы молодежи этих стран. Поэтому так важно, чтобы опыт Туниса оказался успешным.

“Евроньюс”: Вы приняли решение открыть консульство для тунисцев, которые находятся в Сирии. Почему не посольство?

Мехди Джомаа:

Я считаю, что все нужно делать по порядку. Сегодня самое главное оказать поддержку нашим гражданам, которые живут в Сирии. Это долг государства и наш приоритет на сегодня.

“Евроньюс”: Но эти граждане Туниса не живут в регионах, контролируемых сирийским правительством.

Мехди Джомаа: Они живут повсюду. Из Сирии мы получаем просьбы от этих граждан, и мы обязаны оказать помощь всем этим людям.

“Евроньюс”: Что вы можете сказать о сегодняшнем положении в еще одной арабской стране – Ираке?

Мехди Джомаа:

Я не вижу больших изменений. Очевидно, что ситуация там критическая. Она очень опасна. Мы бы очень хотели увидеть, как в Ирак – великую страну в истории арабского мира прийдет стабильность. Сегодня этого не происходит. Я считаю, что ситуация сложная. Сегодня необходимо, чтобы каждый внес свой вклад, чтобы стабилизировать ситуацию. И как и повсюду мы желаем мира и стабильности этой братской стране – Ираку.

“Евроньюс”: Поговорим о туризме в Тунисе.

Мехди Джомаа:

Я хочу отметить, тем не менее, что несмотря на революцию, несмотря на определенную напряженность, ни один турист не пострадал, в том числе и в разгар кризиса. И сегодня, уверяю вас, на улицах Туниса происходит нормальная жизнь, стоит прекрасная погода и этим стоит воспользоваться. Мы делаем все чтобы туристы вернулись. Думаю, мы понимаем, почему они откладывают поездки. Но сейчас пришло время снова ехать в Тунис. Тунис их ждет, и там они вновь ощутят то счастье, которое они всегда испытывали в Тунисе. Во многом это вопрос имиджа, и одна из целей этого турне, в том числе по европейским странам, пригласить наших друзей европейцев обязательно вернуться в Тунис.

“Евроньюс”: Последний вопрос о предстоящих президентских и парламентских выборах в Тунисе. Говорят о необходимости избрать президента Туниса консенсусом. Вы согласны с этим?

Мехди Джомаа:

У меня очень важная роль – сделать так, чтобы эти выборы прошли в наилучших условиях. Роль политических партий в том, чтобы выработать такую формулу, которая позволит им создать коалицию, договориться, выбрать такого президента, который, по их мнению, будет лучше представлять Тунис, по кандидатуре которого они придут к консенсусу. Поэтому я держусь в стороне таких вопросов. Я только выполняю возложенные на меня обязанности и не вмешиваюсь в то, что меня не касается напрямую.

“Евроньюс”:Господин премьер-министр, вы не выставили свою кандидатуру на выборах президента Тунисской республики?

Мехди Джомаа:

Нет, я не кандидат. Я решил довести до конца последний этап демократических преобразований. Я сконцентрировался на этом, и надеюсь с помощью всех остальных завершить эту миссию. Для меня сегодня это самое главное.

Тунис. Германия > Внешэкономсвязи, политика > arafnews.ru, 27 июня 2014 > № 1244103 Мехди Джомаа

СОВЕТ ЕС ОДОБРИЛ ВВЕДЕНИЕ ЕВРО В ЛИТВЕ С БУДУЩЕГО ГОДА

Брюссель признал Вильнюс готовым к присоединению к зоне единой европейской валюты

Совет ЕС на заседании в Брюсселе одобрил введение в Литве евро с 1 января 2015 года, признав тем самым эту прибалтийскую республику готовой к вступлению в зону хождения единой европейской валюты.

Литва, таким образом, откажется от национальной валюты - литовского лита - как с 1 января 2014 года сделала Латвия, отказавшись в пользу евро от своей национальной валюты латвийского лата, и станет 19-м по счету членом еврозоны, передает Reuters.

"Евро не только принесет выгоду литовскому бизнесу и жителям страны, введение евро поможет обеспечить здоровую и ответственную финансовую политику, не допустит победы финансового популизма", - отметила в связи с происходящим президент Литвы Даля Грибаускайте. Сами литовцы смотрят на идею перехода на евро с пессимизмом.

Курс пересчета литов на евро установит Европейский Центробанк, и произойдет это примерно к концу июля текущего года. Тогда же ожидается принятие официально оформленного решения о присоединении Литвы к еврозоне.

Сейчас курс лита к евро зафиксирован на отметке в 3,4528 лита за 1 евро. Минфин Литвы прогнозирует, что ЕЦБ для пересчета примет такой же курс, так как данное соотношение зафиксировано уже достаточно давно. Тем не менее, Евроцентробанк имеет право изменить курс пересчета в любую сторону, но не более, чем на 15% от ныне зафиксированного.

Валюта евро была введена в безналичное обращение с 1 января 1999 года, и в наличное - с 1 января 2002 года. Сейчас евро использует 18 стран ЕС: Австрия, Бельгия, Германия, Греция, Ирландия, Испания, Италия, Кипр, Латвия, Люксембург, Мальта, Нидерланды, Португалия, Словакия, Словения, Финляндия, Франция и Эстония. Еще 6 гособразований используют евро, не входя в ЕС, по договоренности. Это Ватикан, Монако, Сан-Марино, Сен-Пьер и Микелон, Майотта и Андорра. Также евро используется без договоренности в Косово и в Черногории.

Список стран ЕС, не использующих в качестве своей денежной единицы евро, с вхождением в зону евро Литвы сократится до всего лишь 9 стран: Болгария (болгарский лев), Великобритания (фунт стерлингов), Венгрия (форинт), Дания (датская крона), Польша (польский злотый), Румыния (румынский лей), Хорватия (хорватская куна), Чехия (чешская крона), Швеция (шведская крона). Свою валюту используют также не входящие в ЕС Швейцария (швейцарский франк) и Норвегия (норвежская крона).

Бельгийская BelOrta включила в свой ассортимент новые экзотические плоды.

Новинка – это так называемая японская ежевика или wineberry, которая принадлежит к тому же семейству растений, что и ежевика, и малина, а внешне очень похожа на последнюю ягоду.

Плоды японской ежевики имеет насыщенный оранжево-красный цвет и интенсивный аромат.

Сезон поставок ягоды от BelOrta продлится до начала августа, причем объем предложения будет ограничен.

Закат греческой металлургии

Беспрецедентное снижение спроса на стальную продукцию фактически парализовало национальную сталелитейную отрасль

/Rusmet.ru, Олег Зайцев/ Еще несколько лет тому назад никто и подумать не мог о грядущей катастрофе в греческой металлургии. Начиная с 2000 года, по данным World Steel Association (WSA), производство стали в Греции постоянно росло, и в 2007 году был достигнут рекордный показатель: 2,55 млн. т. Затем, однако, наступила глубокая рецессия, которую поначалу многие греческие специалисты списывали на глобальный финансово-экономический кризис.

Глубокая рецессия

Но время шло, а металлургическая промышленность страны продолжала падать, достигнув, как говорят греческие эксперты, точки невозврата в конце прошлого года. По его итогам в стране было выплавлено не более 1 млн. стали, то есть производство за последние семь лет упало более чем в 2,5 раза.

Бесспорно, одной из главных причин падения спроса на стальную продукцию в Греции является критическая ситуация в строительной отрасли, которая является ключевым национальным потребителем металла. В стране сегодня без работы сидят около 120 тыс. строителей. По данным аналитической и консалтинговой компании Business Monitor International (BMI), в 2013 году рецессия в строительном секторе Греции стала еще глубже, чем годом ранее, а сегодня нет никаких оснований говорить о том, что в текущем году ситуация в этой отрасли может стабилизироваться. Напротив, вероятным выглядит дальнейшее падение из-за высоких налогов, сокращения банковского кредитования и роста безработицы.

По оценкам Статического управления Греции (Hellenic Statistical Authority – ELSTAT), строительная активность в стране в 2013 году упала почти на 30% по сравнению с 2012 годом. Начало восстановления этой отрасли, как прогнозируют в ELSTAT, может состояться не ранее 2017 года.

Между тем, совокупные мощности металлургических предприятий Греции составляют порядка 4 млн. т в год, однако спрос на металл в стране никогда не достигал этого показателя, даже когда потребление стали было относительно высоким. В частности, в 2007-2008 годах оно составляло от 2,2 млн. до 2,5 млн. т, то есть мощности греческой металлургии не использовались в полном объеме даже до кризиса. Однако по состоянию на сегодняшний день спрос на металл в Греции упал до катастрофической отметки – 250 тыс. т (уровень 1962 года). Стремительное снижение реального спроса на сталь в сочетании с высокой стоимостью электроэнергии и природного газа вынуждает многие национальные металлургические компании существенно сократить или вовсе остановить производство стальной продукции.

«Греческая металлургия умирает», – говорят местные аналитики, указывая, что металлургическая компания Halivourgiki, чьи обязательства по банковским кредитам уже превысили 1 млрд. евро, планирует практически полностью остановить производство стали. В течение прошлого года завод Halivourgiki функционировал лишь на 10% от своей номинальной мощности. В настоящее время предприятие, в новое оборудование для которого в течение нескольких последних лет было вложено более 250 млн. евро, работает только в ночные часы (одна смена с 22.00 до 6.00) с целью снижения операционных расходов.

По данным греческого Союза промышленных потребителей энергии (Hellenic Union of Industrial Consumers – UNICERN), тарифы на электроэнергию и газ, применяемые для промышленности Греции, являются самыми высокими в Европе. За последние девять лет стоимость электроэнергии в стране увеличилась в среднем на 50%. Во второй половине прошлого года греческий премьер-министр Греции Антонис Самарас даже написал письмо Президенту РФ Владимиру Путину с просьбой посодействовать в снижении цен на газ, который поставляет в Грецию корпорация «Газпром». Вышеуказанные тарифы более чем в два раза выше, чем, к примеру, в Италии, Германии, Франции и соседней Болгарии.

В сталелитейном секторе Греции тарифы на газ с 2005 года увеличились на 126% – от 23 до 52 евро за МВт-час. За газ греческие металлурги платят на 20% больше, чем их коллеги в других странах Евросоюза. Шансов выжить при таких расценках, как полагают эксперты UNICERN, у греческой металлургии практически нет.

Тем временем, Halivourgiki объявила о намерении сократить 95% персонала. В середине прошлого года 150 рабочих уже уволились из компании по схеме добровольного выхода на пенсию, а оставшимся сотрудникам заработная плата была сокращена на 20%. По состоянию на начало апреля текущего года в компании осталось только 63 человека.

Безрадостные перспективы

На фоне сокращения ВВП Греции на 4% в прошлом году, закрытия сотен компаний и роста безработицы до 28% критическая ситуация сложилась и в других национальных металлургических компаниях. Еще один ведущий производитель стальной продукции в Греции компания Halivourgia Ellados из-за тех же проблем с падением спроса и ростом расходов на энергоносители принял решение полностью остановить свой завод в городе Аспропиргос.

«Главная причина катастрофического положения греческой металлургии – это падение за последние пять лет спроса на сталь на 85%. Теперь у нас появляются проблемы еще и с экспортом стальной продукции, поскольку она существенно проигрывает в конкуренции, к примеру, с итальянским, французским и испанским прокатом, производство которого менее затратно. Для того чтобы совсем не потерять национальную сталелитейную отрасль, правительство должно подумать о снижении для нее тарифов на газ и электричество», – говорит Николас Мариоу, генеральный директор Sidenor SA – крупнейшей металлургической компании Греции (мощность – 2,8 млн. т в год), входящей в состав бельгийской промышленной группы Viochalko Group.

Сегодня компания Sidenor, имеющая заводы в городах Салоники и Волос, тоже функционирует только по выходным и в ночное время (когда тарифы на газ и электричество ниже), пытаясь уменьшить операционные и энергетические затраты. С другой стороны, заработная плата рабочих и служащих Sidenor только в текущем году была уменьшена на 40%.

По словам Мариоу, слабая надежда на выживание металлургической отрасли Греции появилась после того, как греческое правительство попыталось на законодательном уровне принять решение, позволяющее национальной компании «Независимый оператор энергопередающих систем» (IPTO) подписывать специальные контракты с крупными потребителями электроэнергии. Согласно этим контрактам предусматривалось, что Оператор имеет право отключать таких потребителей во время пиковых нагрузок в обмен на скидку в 25% на стоимость электроэнергии.

Однако и этим надеждам не суждено было сбыться, поскольку Европейская Комиссия заблокировала любые подобные решения, принимаемые греческим Министерством по делам защиты окружающей среды, заявив, что такие скидки являются незаконными государственными субсидиями. Это стало последним ударом для компаний Halyvourgiki и Halyvourgia.

По данным Александроса Тиктопоулоса, президента греческой Ассоциации производителей стали (Association of Hellenic Steel Industries), большинство задекларированных правительством мер по поддержке национальной металлургии находится сегодня в замороженном состоянии. Греческое правительство, по сути, потеряло интерес к сталелитейному сектору. Банки Греции тоже отказываются предоставлять кредиты металлургическим компаниям, пока они не предоставят развернутый и подробный бизнес-план своей деятельности на перспективу.

«Наши производители стали просят, чтобы в греческой металлургии действовали те же правила и регулятивные нормативы, которые уже в течение многих лет применяются в других странах Европейского Союза, например, в Италии. В первую очередь, это касается налоговой политики, а также тарифов на газ и электричество», – говорит Александрос Тиктопоулос.

Возможно, предотвратить полный закат греческой металлургии поможет план экономического развития «Греция 2021», который обнародовал в середине мая текущего года премьер-министр Антонис Самарас. Согласно этому плану, в ближайшие семь лет доходы греческого госбюджета должны составить 50 млрд. евро, а в стране будет создано 770 тыс. новых рабочих мест. Греция, как утверждает премьер, будет следовать новой модели развития, в соответствии с которой правительство сфокусирует усилия на научно-исследовательской деятельности и инновациях, уделив основное внимание развитию ключевых отраслей экономики и национальной металлургии в частности. Впрочем, говорить сегодня о каких-либо видимых тенденциях улучшения ситуации в сталелитейной отрасли Греции вовсе не приходится.

По материалам World Steel Association, Business Monitor International, Kathimerini, Financial Mirror, Balkans News Correspondent

Оберегать природу и защищать общество:

О некоторых противоречиях в целях и методологии экологической истории

Евгений Савицкий

Нет ли противоречия в том, что современное направление в историографии, называющее себя «экологической историей» и исследующее «исторические взаимоотношения человека с природой», выступает за наиболее полное и эффективное использование доступного материала, расширение исследовательских полей, за плодотворное соперничество в их освоении?[1] Нет ли противоречия в критике этими историками человека как «агрессивного и жадного млекопитающего»[2] и одновременном требовании «детальной проработки материала»?[3] Не получается ли так, что, стремясь на уровне содержания быть критичными по отношению к эксплуатации и уничтожению «природы» в Новое время, эти историки на уровне подходов, на уровне способов анализа воспроизводят те же самые практики безоглядной эксплуатации ресурсов, подчинения себе доступных материалов, их максимальной утилизации? Даже когда ставятся вполне, казалось бы, нейтральные вопросы, касающиеся «взаимодействия природы и общества», «экологическая история» воспроизводит давно уже критиковавшийся в новой культурной истории «взгляд сверху», взгляд господина и государства, который превращает в «объекты» все то, на что он направлен. Но если сторонникам новой культурной истории, занимавшимся человеческими сообществами, сравнительно легко себе представить «взгляд снизу», противопоставить точке зрения государства множественность взглядов иных действующих лиц прошлого, то в случае с экологической историей это оказывается не так просто. Мы можем себе представить человеческую историю, написанную с определенных гендерных, классовых или этнических позиций, но в качестве кого мы можем говорить об истории природы?

Социальные историки на протяжении целого поколения призывали писать «историю снизу», имея в виду, что начинать надо с опыта простых людей, размещавшихся у основания социальных пирамид. И этот лозунг они проводили в жизнь. Для экологических историков история могла бы начаться с почвы и ее истории, поскольку именно она — реальная подоплека человеческих дел на протяжении нескольких тысяч лет[4].

Нет ли чего-то карикатурного в таком понимании одним из самых видных экологических историков «истории снизу» как истории почвы и червяков?

Таким образом, тут возникает целый ряд вопросов, которые мне хотелось бы рассмотреть в этой статье. Прежде всего, чем может быть история, которая будет экологичной не только (и не обязательно) из-за объекта своего рассмотрения, но и благодаря своей методологии, т.е. тому, что она учит нас иначе относиться к «материалам», с которыми мы работаем? И понятно, что это будет историописание, которое должно пересмотреть ряд базовых оснований профессиональной работы исследователя. Возможно, это будет довольно разрушительный опыт для историографии. Но тут, наверное, справедливы слова Стивена Гринблатта по поводу истории крестьянских восстаний[5]: не потому ли мы сегодня так склонны сочувствовать восставшим и осуждать тех, кто (во время Крестьянской войны в Германии 1525—1526 годов) занимался подавлением их выступлений, что у нас самих в нашей повседневности очень мало шансов повстречать толпу разгневанных крестьян? Мы живем в безопасном мире, где можно себе позволить ни к чему не обязывающее сострадание к восставшим. В этом плане, опять же, возможны разные понимания «экологической истории». Это могут быть безопасные призывы к сохранению лесов и отдельных видов зверей и рыб, или же это может быть более широкая критика, которая занимается не столько самими лесами и зверями, сколько теми образами мысли, на которых основаны безоглядно-эффективные способы производства. Тогда это будет подразумевать еще более сложную проблему: как человек, и особенно исследователь, может не только вести себя наступательно, но и отступать?

Как правило, научные практики ориентируют нас на то, что если уж мы беремся за дело, то оно должно быть доведено до позитивного результата, мы обязаны восторжествовать. Можно лишь с досадой думать о неудавшемся исследовании. Чего нам при этом, возможно, не хватает, так это теории научных поражений. И тут первостепенным вопросом будет статус сопротивления, которое оказывает нам исследуемый «материал». Можно ли представить себе такие научные практики, в которых будет ценно само это сопротивление — не овладение «материалом», а, наоборот, способность «материала» расстраивать и уничтожать наши исследовательские инструменты? Здесь, мне кажется, были бы возможны пересечения между «экологической историей» и «историей с позиции болезней» или «историей с позиции увечных» (того, что в американской историографии называется «disability history»). История увечностей начиналась, подобно гендерной истории, как часть политического активизма в борьбе за права инвалидов, но довольно скоро стала проблематизировать сами идеалы «здорового общества». И если мы отказываемся от рассмотрения здорового тела как нормального, то чем может быть написание истории с позиции больного тела? Как мы пишем историю, когда она является нам не как история болезни, а как история с позиции болезни? Впрочем, это проблематика, которая относится не только к области историографии, но здесь я ограничусь только ею.

Начать, возможно, стоит с политического вопроса. Почему нам так важна экологическая история? Джон МакНилл, написавший для специального номера журнала «История и теория» (2003) обзорную статью о современном состоянии экологической истории, так заключает свое исследование:

Интерес к экологической истории зависит в значительной степени от того, какое беспокойство вызывают у публики современные социальные проблемы. Точно так же, как история трудовых отношений и история женщин получили новый импульс, когда социальные волнения, имевшие место поколение назад, высветили проблемы класса и гендера, экологическая история тоже получила начальный толчок к развитию извне, в силу экологической озабоченности в обществе. Теперь она в основном уже менее политизирована и пристрастна, чем в годы своего младенчества. Но ее способность привлекать молодых исследователей и обращать на себя внимание историков всегда будет связана с актуальностью проблем окружающей среды для общества в целом[6].

Экология, таким образом, оказывается важна в той мере, в какой она вызывает озабоченность общества, «общества в целом», когда «загрязнение природы» начинает восприниматься этим обществом как угроза своему существованию. Не оказывается ли тогда современная экологическая озабоченность вариантом биополитической идеологии «нужно защищать общество»? Экологическая политика нацистов (прогрессивный закон об охране природы 1935 года, запрет опытов над животными, работы по восстановлению исторических ландшафтов и прочие похвальные инициативы главного имперского лесничего Германа Геринга) не раз становилась предметом исследований в последние годы[7], и интерес тут был не только в экзотичности темы, но и в стремлении определить, как мы можем отделить крайне правую озабоченность состоянием природы от задач левых экологических движений?[8] Чем на самом деле руководствуются те «молодые исследователи», о массовом приходе которых в экологическую историю с удовлетворением пишет МакНилл? Тут, на самом деле, трудно найти ясный ответ и четко отграничить человеконенавистничество («люди портят чистоту природы») от заботы об «обществе в целом». И «левая» экологическая история вовсе не обязательно будет более человечной.

МакНилл относит широкую заинтересованность в «экологической истории» к 1970-м годам, когда эта научная проблематика исторического изучения природы смыкается с политическими движениями в ее защиту. Но в действительности не менее политически ангажированной (в хорошем и плохом смысле) была и более ранняя «история климата», известная нам по работам как ряда советских исследователей[9], так и классиков востребованной в позд- несоветское время историографической «школы "Анналов"». Я имею в виду прежде всего «Средиземноморский мир» и «Материальную цивилизацию» Фернана Броделя[10], а также фундаментальную «Историю климата» Эммануэля Ле Руа Ладюри[11]. Это тексты довольно известные, но на самом деле плохо прочитанные, потому что во времена альманаха «Одиссей: человек в истории» бесчеловечность историй Броделя и Ле Руа Ладюри представлялась скорее досадным обстоятельством, чем важной новацией. Между тем эти авторы были среди первых, кто попытался написать такую историю, где действовали бы не люди, а материальные объекты. Нам легко представить себе историю, в которой сражаются некие короли или простые люди борются за достойные условия жизни, пусть материальное существование и полагает пределы их активности. Но как написать историю, в которой действуют эти сами материальные условия? Где не министр сидит в кресле, а главными действующими лицами оказываются сами кресла, столы, тарелки с их содержимым и тому подобное? Бродель, представлявшийся в позднесоветской дискуссии Ю.Н. Афанасьева и А.Я. Гуревича как все еще слишком марксист, не был воспринят как историк, пробующий писать скорее в духе авангардного искусства того времени — с его «уровнями темпоральности», но также и с пониманием истории как пространственной протяженности и с необходимостью рассматривать ее именно в этом качестве.

Почему это важно для нашего сегодняшнего понимания экологической истории? Потому что, как уже говорилось, эта история оказалась не способна выйти за рамки старых референциальных моделей, где работа с источниками понимается как максимальное и наиболее эффективное использование материала, его добывание и полная переработка. Эти процедуры — основа исторического знания, и от них невозможно отказаться. По крайней мере до тех пор, пока мы не проблематизируем сами отношения «знания» и не попытаемся задуматься об иных способах выстраивания отношений с прошлым. Как можно себе это представить?

В 1964 году Бродель предоставил Жаку Лакану возможность продолжить свои семинары в возглавляемой им парижской Высшей нормальной школе, a десять лет спустя появляется текст, который примечательным образом по- своему соединяет броделевскую теорию истории, активность «исторического материала» и лакановский психоанализ и в котором важным оказывается не столько обладание, сколько утрата, движение вокруг Ничто. Речь идет об опубликованной в 1975 году книге Мишеля де Серто «Написание истории»[12]. В ней де Серто, используя вполне броделианскую терминологию, говорит о написании истории как о «производстве мест», т.е. об отношении к прошлому как об отношении преимущественно пространственном, а не временном, что подразумевает, среди прочего, подвижность и обратимость границы между историком и предметом его исследований. Что имеет в виду де Серто? Например, говорит он, приходит историк в архив и что-то там выписывает из документов или же переснимает. А что-то другое он не выписывает и не переснимает, потому что это кажется ему не имеющим отношения к той проблеме, которую он сейчас изучает. Есть материал, который нам не нужен для ответа на наши вопросы, всегда остается много чего избыточного. Таким образом, говорит де Серто, уже на уровне работы с архивными документами происходит разделение пространств истории и неистории. Однородный «материал» источников разделяется на тот, что мы включаем в историческое исследование, и тот, что остается за его пределами, оказывается исключенным, так как не подходит под наши постановки вопросов и исследовательские задачи. Де Серто, будучи не только историком, но и психоаналитиком, трактует это не просто как отбор «нужного» материала, но также как «вытеснение» в архиве того, что не может быть нами осмыслено, что оказывается «немыслимым». При этом работа с документами в архиве — лишь одна из первых «историографических операций», производимых в процессе исследования, создания, как говорит де Серто, «мест историописания». Ей предшествуют и за ней следуют ряд других (от создания социального «места» историка до организации им материала, создания обратной хронологии, написания текста и прочего), в которых также происходят различные смещения и вытеснения. Таким образом, не только историк в своей работе делает некое прошлое понятным и читаемым для нас, но и одновременно всякий исторический текст создает и пространства нечитаемого, немыслимого, неистории. Тут уже можно заметить, в чем проблематика де Серто сближается с экологической. По сути, именно де Серто сформулировал вопрос, поставленный мною в начале этой статьи, — в какой мере мы можем говорить о структурной «экологичности» историографии как системы знания, о связанном с нею побочном ущербе и, в связи с этим, о проблематичности ряда базовых профессиональных навыков?[13]

По сути, у историков своего времени де Серто находит те же устремления по «защите общества», что и МакНилл у «молодых исследователей» в нашу эпоху. Де Серто подробно описывает, как историкам приходится бороться с «подспудной работой» исторического материала по разрушению принятых разграничений и установленных различий (уже на элементарном уровне невозможности точно выдержать хронологию исследования или его географические границы). Но что, если вместо этой борьбы, заведомо безнадежной, обращать внимание именно на эффекты сопротивления «исторического материала»? Де Серто ставит вопрос о том, не следует ли переосмыслить работу историка, понимая ее не в рамках базовых историцистских принципов как установление различий, а обращаясь к опыту мемориальной культуры, в которой прошлое может возвращаться, присутствовать в настоящем, вмешиваться в него, «затрагивая» нас. Задачей историка может быть не «переработка материала»[14], а, в известном смысле, капитуляция перед ним — когда складывают оружие. Победному образу исследователя (книга де Серто открывается образом Америго Веспуччи, взятым из книги Жана-Теодора де Бри) противопоставляется такое понимание работы историка, при котором он внимателен именно к эффектам сопротивления, дает «место» таким сопротивлениям и делает возможным вторжение прошлого в настоящее «как различия». Это не пресловутый образ «иного прошлого», «другой культуры», как в работах Жака Ле Гоффа или А.Я. Гуревича, — здесь инаковость определяется не как сущность исторического объекта, а как способность наносить «вред» нашей культуре, вторгаясь в нее и нарушая принятые в ней порядки. Понятно, что за всем этим стоит, опять же, психоаналитический подтекст, но было бы неправильно все свести к этому и просто узнать тут Фрейда или Лакана. С другой стороны, сам де Серто говорит, по сути, не только о работе историка. Тут можно увидеть и альтернативу тем озабоченностям, что приводят в экологическую историю «молодых исследователей» у МакНилла. Историография не столько «защищает общество», сколько, можно сказать, обеспечивает справедливую взаимность отношений между обществом и тем, с чем оно имеет дело. При этом прошлое является нам не как нечто ясное и понятное, что уже прошло «мельницу» историографии, а именно как «различие», как нечто лишенное четкости и определенности, сопротивляющееся «освоению» и потому-то и воспринимаемое часто как опасность. Это не те толпы крестьян, которым можно великодушно сочувствовать, и не те «экологические проблемы», о которых можно предостерегать, работая заодно с благотворительными фондами. Таким образом, возможно, настоящая проблема для экологической истории — это увидеть свои задачи вовсе не в том, чтобы оберегать общество, следуя за его озабоченностями, а в том, чтобы быть способной занимать и противоположную позицию: в известном смысле — трансформироваться в историю с позиции экологической катастрофы, смертельной болезни, утраты себя[15].

В качестве примера такого рода работы я хотел бы здесь подробнее остановиться на книге Йоханнеса Фабиана «В тропической лихорадке: Наука и безумие в исследовании Центральной Африки», опубликованной в 2000 году[16]. Фабиан начинает книгу с удивления неадекватностью ранних исследований народов, населявших Конго. Так, составлявшиеся участниками экспедиций словари, очевидно, не соответствовали действительности, и при современном состоянии знания трудно себе представить, как исследователи могли настолько ошибаться. То же касается описания разных верований и обрядов. Но вместо того, чтобы просто осудить недобросовестность предшественников, Фабиан предпринимает собственное исследование, чтобы понять, как возникает такое безумное знание. Ошибочность и вздорность научных результатов оказываются для него вполне заслуживающими серьезного внимания. Эти неудачи этнографов-колонизаторов интересны потому, что позволяют описать то сопротивление, с которым встречался европейский исследовательский взгляд. Они позволяют поставить под вопрос нарциссический образ рационального и уверенно контролирующего себя белого человека-мужчины, способного производить достоверное знание, в отличие от погрязших в невежестве объектов его исследования. Фабиан показывает, как в условиях тяжелого климата тропической Африки и распространенности болезней, в условиях постоянной напуганности европейцев, их склонности снимать стресс при помощи алкоголя, при сильной зависимости от помощи местного населения исследовательские экспедиции то и дело оказывались не тем, чем должны были стать.

Эти «досадные искажения» чистых исследовательских замыслов европейцев происходили на самых разных уровнях. Так, например, Фабиан описывает организацию движения экспедиции. Здесь, прежде всего, европейская организация походов сталкивалась с местной караванной культурой, к которой должна была приспособиться. При этом караваны состояли не только из человеческих тел; различные иные тела и приспособления тоже влияли на то, каким будет продвижение в глубь Конго. Многие начальники экспедиций пытались организовывать поход согласно имевшемуся у них военному опыту. Выделялось несколько маршевых колонн, одна из которых двигалась впереди, за ней следовали на некотором удалении еще несколько, которые везли с собой основные припасы; наконец, замыкала построение колонна, служившая арьергардом. В условиях тропической Африки того времени, однако, выдерживать такие построения оказывалось крайне трудно. Лишь небольшую часть экспедиции составляли обученные солдаты, и особенно поначалу, когда еще не начали возникать колониальные армии, находить таковых было трудно. В любом случае от большинства участников экспедиции нельзя было ожидать, что они долгое время смогут двигаться строем. В основном экспедиция состояла из носильщиков, которые были разного возраста, телесной организации и у которых было разное отношение к своим обязанностям, так что экспедиция вместо организованных колонн превращалась в беспорядочную толпу разномастных людей. При этом многие из них в пути дезертировали или оказывались неспособны к работе из-за болезней, так что приходилось постоянно перераспределять грузы между оставшимися. Это, в свою очередь, также делало продвижение каравана труднопредсказуемым. Важно было и то, что экспедиция состояла не только из мужчин. За ней следовали женщины и дети, сопровождавшие многих солдат и носильщиков. Руководство экспедиции не заботилось о них, и женщины с детьми были предоставлены сами себе, они могли по своему усмотрению передвигаться вокруг в поисках пищи, но в итоге и это тоже сказывалось на ходе исследовательского предприятия. Женщины и дети, с одной стороны, добавляли беспорядка в продвижение колонн, но, с другой стороны, двигаясь впереди и по сторонам от экспедиции, именно они часто оказывались главными поставщиками информации, пусть руководители экспедиций и крайне скупо упоминают об этом в своих журналах. Европейцы-исследователи старались держаться в центре колонны и особенно внимательно наблюдать за носильщиками, которые транспортировали их личные вещи, кухонные принадлежности и, главное, научные инструменты, но им все же иногда приходилось покидать основную колонну в поисках дичи, или же они заболевали, и тогда продвижение колонны опять замедлялось.

Что же касается вьючных животных, то они также, как пишет Фабиан, в зависимости от местности, доступности фуража и состояния их здоровья могли быть источником множества непредсказуемых проблем. Кроме используемых таким образом лошадей, мулов и ослов в составе экспедиции было и большое количество животных, которых брали с собой для пропитания. Это были козы, овцы, быки, куры, и за всеми ими тоже надо было следить, вести или переносить их. Кроме того, многие участники экспедиций брали с собой еще и домашних животных — собак, попугаев и обезьян. По инициативе короля Леопольда II, одного из главных инициаторов изучения будущего Бельгийского Конго, была даже предпринята попытка использовать во время тропических экспедиций слонов. Поскольку в Африке одомашненных слонов не было, решили закупить таковых в Индии, и действительно была организована доставка кораблями четырех слонов, которые благополучно достигли Занзибара (на восточном побережье Африки) и были там выгружены на берег. Однако два слона умерли уже через месяц, в самом начале планируемой экспедиции, через два месяца умер третий, а самый крепкий слон продержался семь месяцев. В смерти слонов винили как необычные для них условия Африки, так и хитрость индийцев, подсунувших самый плохой из имевшегося у них товара. Как бы то ни было, транспортное планирование, опять же, оказывалось довольно проблематичным.

Я здесь в качестве примера привел лишь один из аспектов организации научной работы, и, в общем, во многом второстепенный, касающийся организации путешествия, а не самой работы по сбору «материала». Но это довольно насыщенное описание Фабиана, занимающее на самом деле в общем объеме книги не более пяти страниц, показывает ту внимательность, с которой могут фиксироваться разнообразные моменты сопротивления, и то, как разрушение научных планов может само по себе быть важным исследовательским опытом. При этом если сам Фабиан ограничивается историческим рассмотрением экспедиций, то ряд его коллег, прежде всего связанных с американским журналом «Культурная антропология», придерживаются этого подхода и в исследованиях современности.

Впрочем, сравнимые примеры можно найти еще ближе, в самом поле историографии, и особенно в работах исследователей, в связи с которыми иногда говорят об «архивном повороте» в гуманитарных науках[17]. Как раньше под «лингвистическим поворотом» понималось то, что язык перестает быть лишь инструментом, но оказывается активно формирующим мыслимое для нас в наших высказываниях, так же и «архив» теперь понимается не просто как подсобное учреждение, служащее потребностям чиновников и исследователей, а как активная инстанция, вмешивающаяся в производимую ими работу. Тут можно было бы снова, как у Фабиана, описать все сложности организации путешествий в архив, куда мы часто добираемся уже сильно утомленными. На это действительно обращается внимание, например у Кэролайн Стидмен[18], когда она пишет о необходимости жить в гостинице и подчиняться ритму гостиничной жизни. В гостинице не всегда удается хорошо спать, но главное, когда мы находимся в архивной поездке, у нас никогда не бывает слишком много времени, его всегда не хватает. И если поначалу мы еще рассматриваем документы довольно медленно и обстоятельно, то вскоре, по мере того как мы осознаем реальное количество всего, что нам нужно, и ограниченность времени, у нас появляется чувство цейтнота, лишающее нас покоя, еще больше погружающее нас в бессонницу, заставляющее копировать не всегда именно те документы, которые нам были бы нужны, если бы мы имели чуть больше времени спокойно подумать. Материальность архива проявляется и иначе. Например, в архивах, даже хорошо вентилируемых, довольно специфичный воздух, и подолгу работающие там люди страдают разного рода заболеваниями, самым легкими из которых будут аллергические реакции носа, глаз, кожи, а также общая сонливость и раздраженность, невозможность сконцентрироваться на работе. Таким образом, не только в тропиках исследователь работает «в лихорадке» — то же самое можно сказать и об исследованиях во вполне обустроенных европейских или американских научных учреждениях.

Все это можно счесть, опять же, такими смешными и второстепенными подробностями организации науки; но, как настаивают Стидмен, Арлетт Фарж или Томас Осборн, на самом деле именно так в действительности выглядят научные практики. Есть разрыв между идеальным образом контролирующего себя, свое сознание и тело исследователем и повседневным опытом исследовательской работы, когда этот самоконтроль то и дело разрушается тем, с чем мы имеем дело. Мы тут сталкиваемся со злокачественной активностью нашего «материала» уже не только образно, как у де Серто или у Жака Деррида в «Архивной болезни»[19]. Как считает Стидмен, эта активность может быть описана и вполне материально, как активность бактерий или же, в менее радикальном духе, как активность вещей, создающих для нас определенные пространства работы, — об этом пишет Фарж в книге «Вкус архива»[20].

Эти соображения Фабиана или Стидмен представляются мне важными и интересными, ведь такой образ рациональности и самоконтроля, нашей способности к «ответственному» поведению лежит во многом и в основе экологического мышления. Так, например, ожидается, что мы должны представлять себе всю меру ответственности за излишнее пользование автомобилем или за слишком частые авиаперелеты и вместо этого предпочитать более экологичные передвижения поездом; при этом такой дискурс ответственности как будто бы хорош — нам трудно представить себе экологическое мышление, основанное на проповеди чего-то иного, принципиальной безответственности. Тем не менее не приводит ли нас тут Фабиан к необходимости все-таки критически посмотреть на это понятие «ответственности»? И, конечно, Фабиан следует тут ряду других авторов, также по-своему ставивших эту проблему в 1990-е годы: Жаку Деррида, Гаятри Чакраворти Спивак, Джорджо Агамбену[21].

В связи с этим кажется примечательной тема болезни, которая тут возникает в самых разных контекстах, — «тропическая лихорадка» у Фабиана, «архивная лихорадка» у Стидмен. На самом деле, даже у де Серто работа историка уподобляется мучениям пациента, не способного думать о вытесняемом им знании. Тут возникает еще один вопрос, который может быть обращен к экологической истории и который возвращает нас к упоминавшейся уже проблематике «disability studies», или «истории с позиции болезней». Каким представляет себе тело исследователя экологическая история? Должно ли это быть здоровое и умеренно наслаждающееся тело социально ответственного человека, контролирующего себя, заботящегося о себе, думающего о защите общества, или же само это тело и ценности такого тела являются частью проблемы? Не может ли так оказаться, что более предпочтительным для написания экологической истории будет тело слабое, дряхлое, мучимое болезнями, с которым мы не можем более за себя ручаться? И тогда, может быть, МакНилл зря восхваляет молодость и «неувядающую жизненную силу»[22] новых исследователей?

На самом деле, наверное, это неправильная альтернатива. В «disability studies» не раз указывалось на то, что статистически нормальное «здоровое тело» — фикционально. Модернистская культура постоянно стремится к «патологизирующей аномализации увечий», в то время как большинство тел (от пят до головы) отнюдь не являются здоровыми. Здоровье скорее является временным и преходящим состоянием, так что нужно говорить не столько о «здоровых» и «больных» или «увечных» людях, сколько о людях «disabled» и «temporally able bodied». «Здоровое тело» — это репрессивный образец, который заставляет нас вести себя так, как если бы мы все были полностью здоровы, он принуждает нас скрывать свои недомогания и стыдиться их. Нам должно быть стыдно, если мы оказались неспособны поддерживать себя в должной физической форме или разрушаем свое здоровье вредными привычками. Так же и когда мы берем слово, будь то в качестве политика или ученого, подразумевается, что мы говорим как здоровые люди (хотя статью или книгу мы могли писать в состоянии крайнего нервного возбуждения и не вполне поэтому осознавая, что получится в итоге, — в этом не стеснялись признаваться некоторые авторы XIX века, вроде Чезаре Ломброзо[23]).

Таким образом, можно сказать, что «сильное тело» молодого исследователя — такая же жертва модернистской мобилизации природного мира, как и превращенные в помойки окраины больших городов, и альтернативой ему должно быть, по выражению Петера Слотердайка, «птолемеевское разоружение»[24]. Речь может идти и о предложенном Брюно Латуром «расширении границ демократии», уравнивании в ней «humans» и «non-humans»[25].

Как бы то ни было, мне представляется важным, чтобы такое переосмысление задач экологического движения происходило не только в социальной политике, но и в политике знания. Нельзя продолжать писать об экологии, как если бы она была просто одним из объектов среди многих. В этом плане частью экологического движения должна быть не только защита природы в узком смысле, но и более широкий пересмотр ценностей, в том числе исследовательской практики самих экологов.

[1] Об экологической истории см. подробней: Александров ДА, Брюггемайер Ф.-Й., Лайус Ю. Экологическая история // Человек и природа: Экологическая история / Под ред. Д.А. Александрова, Ф.-Й. Брюггемайера, Ю. Лайус. СПб.: Алетейя; ЕУСПб, 2008. С. 8—23; Брюггемайер Ф.-Й. Унылый край? Экология Рурской области, 1800—2000 // Там же. С. 251—284; МакНилл Дж.Р. О природе и культуре экологической истории // Там же. С. 23—84; Asdal K. The Problematic Nature of Nature: The Post-constructivist Challenge to Environmental History // History and Theory. 2003. Theme issue 42: Environment and History. P. 60—74; Fay B. Environmental History: Nature at Work // Ibid. P. 1—5; Smynty- na O.V. The Environmental Approach to Prehistoric Studies: Concepts and Theories // Ibid. P. 44—59.

[2] МакНилл Дж.Р. Указ. соч. С. 24.

[3] Александров Д.А., Брюггемайер Ф.-Й., Лайус Ю. Указ. соч. С. 18.

[4] МакНилл Дж.Р. Указ. соч. С. 80.

[5] Greenblatt S. Murdering Peasants: Status, Genre, and the Representation of Rebellion // Representations. 1983. № 1. P. 9.

[6] МакНилл Дж.Р. Указ. соч. С. 82—83.

[7] См., например: Fehn K. «Lebensgemeinschaft von Volk und Raum»: Zur nationalsozialistischen Raum- und Landschafts- planung in den eroberten Ostgebieten // Naturschutz und Na- tionalsozialismus / Hg. von J. Radkau, F. Uekotter. Frankfurt am Main: Campus, 2003. S. 207—225; Lekan T.M. Organische Raumordnung: Landschaftspflege und die Durchfuhrung des Reichsnaturschutzgesetzes im Rheinland und Westfalen // Ibid. S. 145—167.

[8] См. в особенности: Korner S. Kontinuum und Bruch. Die Transformation des naturschutzerischen Aufgabenverstandnis- ses nach dem Zweiten Weltkrieg // Naturschutz und National- sozialismus. S. 405—434; Trittin J. Naturschutz und National- sozialismus — Erblast fur den Naturschutz in demokratischen Rechtsstaat? // Ibid. S. 33—40.

[9] См., например: Шевеленко АЯ. Природные, демографические и материально-производственные условия в Европе раннего средневековья // История крестьянства в Европе:

Эпоха феодализма / Под ред. З.В. Удальцовой, Ю.Л. Бессмертного, М.А. Барга. М.: Наука, 1985. Т. 1: Формирование феодально-зависимого крестьянства. С. 20—61, обширная библиография на с. 571—575.

[10] Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II / Пер. с франц. М.А. Юсима. М.: Языки славянской культуры, 2003. Т. 1: Роль среды; Он же. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв.: В 3 т. / Пер. с франц. Л.Е. Куббеля под ред. Ю.Н. Афанасьева. М.: Прогресс, 1986—1992.

[11] Le Roy Ladurie E. Histoire du climat depuis l'an mil. Paris: Seuil, 1967.

[12] Сerteau M. de. L'ecriture de l'histoire. Paris: Gallimard, 1975.

[13] Можно сказать, что здесь в какой-то мере идет речь и о производстве без отходов, без «мусора», без отвратительного экскрементального избытка — проблематика, которая в то время интересовала разных авторов. Однако де Серто, на мой взгляд, тут интересует не столько полная переработка исторического мусора и тотальный контроль над ним, сколько, наоборот, проблематизация границ между мусором и немусором. И тем, и другим может быть все, что угодно; что угодно может быть и сакральной Вещью, и кучей говна. В этом отношении де Серто авангарден вслед за Броделем. Ср.: Смирнов И.П. Хлам текстов: Мусор, эмоции и философия // Логос. 1999. № 2. С. 130—138; Кристе- ва Ю. Силы ужаса: Эссе об отвращении / Пер. с франц. А. Костиковой, вступ. статьи М. Николчиной и И. Жереб- киной. СПб.: Алетейя, 2003. С. 36—67; Derrida J. Feu la cendre. Paris: Des Femmes, 2001; Das Mull-System. Eine me- tarealistische Bestandaufnahme / Hg. von V. Grassmuck und Ch. Unverzagt. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1998.

[14] Не случайно у МакНилла не раз возникает индустриальный образ мельницы как ключевая метафора, которой описывается суть работы историка.

[15] Представимость экологических катастроф в сегодняшней культуре могла бы быть отдельной темой; см., например: Жижек С. Хрупкий абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие / Пер. с англ. В. Мазина. М.: Художественный журнал, 2003. С. 57. Тут следует также вспомнить и во многом релевантные дебаты о репрезентации катастрофы Холокоста: Probing the Limits of Representation: Nazism and the «Final Solution» / Ed. by S. Friedlander. London; Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1992.

[16] Fabian J. Im Tropenfieber: Wissenschaft und Wahn in der Er- forschung Zentralafrikas. Munchen: Beck, 2001. Английское издание: Idem. Out of Our Minds: Reason and Madness in the Exploration of Central Africa. Berkeley; Los Angeles; London: University of California Press, 2000.

[17] Farge A. Le gout de l'archive. Paris: Seuil, 1989; Osborn T. The Ordinariness of the Archive // History of Human Sciences. 1999. Vol. 12. № 2. P. 51—64; Steedman C. The Space of Memory: in an Archive // Ibid. 1998. Vol. 11. № 4. P. 65—83.

[18] Steedman C. «Something She Called a Fever»: Michelet, Derri- da and the Dust // American Historical Review. 2001. Vol. 106. № 4. P. 1159—1180; Eadem. Dust: The Archive and Cultural History. New York: Rutgers University Press, 2002.

[19] Certeau M. de. Op. cit.; DerridaJ. Mal d'Archive: Une impression freudienne. Paris: Galilee, 1995.

[20] Farge A. Op. cit. Здесь уместно вспомнить еще работы Мартина Зееля, выступающего за то, чтобы, дословно, «позволить себе быть определяемым»: Seel M. Sich bestimmen las- sen: Studien zur theoretischen und praktischen Philosophie. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2002. И, конечно, Зеель напоминает о еще Ницшевом «Alles Tun ist ein Lassen» — «Всякое действие есть позволение чему-то случиться». Свою теорию Зеель как преемник Ю. Хабермаса в Университете Франкфурта-на-Майне развивает, разумеется, в первую очередь в полемике с «теорией коммуникативного действия». См. также: Seel M. Die Macht des Erschei- nens: Texte zur Asthetik. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2007.

[21] Spivak G.Ch. On Responsibility // boundary 2. 1994. Vol. 21. № 3. P. 19—64; Agamben G. Ce qui reste d'Auschwitz: L'arc- hive et le temoin. Paris: Rivages, 2003.

[22] МакНилл Дж.Р. Указ. соч. С. 82.

[23] Имеется в виду предисловие к четвертому изданию «Гениальности и помешательства» 1882 года, которое начинается словами: «Когда много лет тому назад, как бы под влиянием наития свыше (raptus), мне точно в зеркале с полной очевидностью представились соотношения между гениальностью и помешательством и я в 12 дней написал первые главы этой книги, признаюсь, даже мне самому не было ясно, к каким серьезным практическим выводам может привести созданная мной теория» (цит. по: Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство / Пер. с итал. К. Те- тюшиновой. М.: Рипол Классик, 2006. С. 9).

[24] Sloterdijk P. Kopernikanische Mobilmachung und ptolemai- sche Abrustung: Asthetischer Versuch. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1987.

[25] Latour B. Politiques de la nature: Comment faire entrer les sciences en democratie. Paris: La Decouverte, 2004.

Опубликовано в журнале:

«НЛО» 2014, №2(126)

Литва готова к присоединению к еврозоне с 1 января 2015 года, такое решение в пятницу принял Совет глав стран ЕС в Брюсселе.

В выводах глав стран ЕС отмечается соответствие Литвы маастрихтским критериям и полная готовность к введению евро. Литва станет 19-м членом еврозоны. Ранее Совет ЕС одобрил введение евро в Литве в 2015 году.

Как заявила президент Литвы Дали Грибаускайте, слова которой приводят литовские СМИ, "евро не только принесет непосредственную выгоду литовскому бизнесу и жителям. Введение евро поможет обеспечить здоровую и ответственную финансовую политику, не допустит победы финансового популизма".

Курс пересчета литов на евро Европейский центральный банк установит через месяц, тогда же формально будет принято окончательное решение о присоединении балтийской республики к валютному союзу.

В настоящее время курс национальной валюты по отношению к евро фиксированный и составляет 3,4528 лита за один евро. По прогнозам министерства финансов Литвы, при пересчете сохранится установленный курс, однако ЦБ Евросоюза имеет право изменить его на 15% в ту или иную сторону.

Для того чтобы перейти на единую европейскую валюту, Литва должна была выполнить маастрихтские критерии: дефицит бюджета не выше 3% ВВП, госдолг не выше 60% ВВП, инфляция не более чем на 1,5 процентного пункта выше среднего показателя трех стран еврозоны с минимальным ростом цен.

После вступления в валютный союз Центробанк Литвы войдет в систему центробанков еврозоны. Финансовые институты страны будут интегрированы в банковскую систему зоны евро и смогут участвовать в операциях ЕЦБ на открытом рынке.

Требования, которые выдвинул Евросоюз Молдавии, приведут к потере независимости страны, заявил в пятницу журналистам в Кишиневе лидер оппозиционной Партии коммунистов, экс-президент Молдавии Владимир Воронин.

По его словам, соглашение об ассоциации с ЕС, которое подписали власти Молдавии, "предусматривает только обязательства и запреты для страны, а не права".

"Подписав этот документ, наша страна потеряет политическую, экономическую и социальную независимость, поскольку мы не готовы выполнить строжайшие требования ЕС", — сказал Воронин.

Он отметил, что правительство Молдавии не сможет изменить пункты договора об ассоциации в течение трех лет. "То есть в условиях, в которых будет доказано, что целые главы документа не могут быть реализованы, у власти не будет никаких шансов пересмотреть эти позиции. В этой ситуации страна будет поставлена на колени", — считает бывший президент.

Молдавия и Грузия в пятницу в Брюсселе подписали с Евросоюзом соглашение об ассоциации, предусматривающее вхождение в зону свободной торговли ЕС. Украина и ЕС подписали экономическую часть соглашения. Политическая часть была подписана новыми украинскими властями в марте — сразу после февральского госпереворота.

На днях Министерство финансов (Минфин) РФ опубликовало данные о движении необработанных природных алмазов в России за период 1-го квартала этого года.

Так, по сравнению с 1-м кварталом прошлого года экспорт этих драгоценных камней в 2014 году вырос на 21,5% (в стоимостном выражении на 20,6%) и составил 12,01 миллионов карат (1,41 миллиардов долларов).

При этом стоит отметить, что в прейскуранте Минфина цены значительно меньше рыночной стоимости. Государственным хранилищем ценностей (Гохраном) при реализации алмазов, вес которых превышает 10,8 карат, делается 30-% надбавка.

На первом месте среди покупателей российских алмазов вновь оказалась Бельгия. Лидерство этой страны отмечается как в стоимостном (по ценам в прейскуранте Минфина потрачено 923,7 миллиона долларов), так и в физическом выражении (куплено 7,87 миллионов карат). Если сравнивать эти данные с показателями прошлого года, то в физическом выражении Бельгия увеличила закупки на 17%, в стоимостном выражении – на 19%.

За Бельгией следует Индия с показателями объема закупок в 2,455 миллионов карат (стоимость составила 227,495 миллионов долларов).

На третьем месте две страны: одна по показателю стоимостного выражения – это Израиль (в эту страну российских алмазов экспортировано 332,41 тысяча карат на сумму 227,495 миллионов долларов), другая по показателю физического объема – это Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) (943,3 тысячи карат на сумму в 45,29 миллионов долларов).

Импорт, напротив, сократился в 2,6 раза (в стоимостном выражении в 2 раза) и составил 8,04 тысячи карат (или 16,5 миллионов долларов соответственно). Для сравнения в первом квартале годом ранее было импортировано 21,183 тысячи карат на сумму 33,75 миллионов долларов.

В среду в Брюсселе состоялась встреча министров иностранных дел стран НАТО и других участников миссии МССБ, посвящённая деятельности в Афганистане после 2014 года.

Генеральный секретарь Североатлантического Альянса Андерс Фог Расмуссен напомнил присутствующим, что в течение полугода военная миссия в ИРА будет полностью завершена, и будущая деятельность НАТО в стране будет сосредоточена на подготовке кадров и консультировании местных правоохранительных ведомств.

Участники мероприятия приняли программу новой миссии, в очередной раз выразив готовность выделить средства на обучение афганских сил при условии, что Кабул будет вести борьбу с коррупцией и также участвовать в финансировании деятельности своих стражей порядка.

Расмуссен подчеркнул, что в настоящее время перспективы взаимодействия с НАТО зависят от афганской стороны, которой необходимо подписать ряд документов по вопросам сотрудничества.

Замминистра иностранных дел ИРА Эршад Ахмади, представлявший на мероприятии интересы своей страны, уверил западных партнёров в том, что новый президент Афганистана, выборы которого состоялись 14 июня, сделает подписание соглашения с США одной из первых своих задач, поскольку об этом заявлял каждый из двух кандидатов.

После принятия данного соглашения афганская сторона рассчитывает подписать аналогичный документ с силами НАТО, чтобы регламентировать их присутствие в рамках новой миссии.

Среди европейских политиков не так много тех, кто считает приднестровский конфликт помехой для предоставления Молдавии статуса страны-кандидата на вступление в Евросоюз, заявил в Брюсселе молдавский премьер Юрий Лянкэ.

Соглашение об ассоциации Молдавии с ЕС было парафировано в конце ноября прошлого года на саммите государств-участниц программы ЕС "Восточное партнерство" в Вильнюсе. В начале июня Евросоюз завершил техническую подготовку к подписанию соглашения об ассоциации с Молдавией, которое запланировано на 27 июня.

"Я не встречал много политиков в ЕС, которые сказали бы, что нерешенный конфликт в Приднестровье помешает Молдавии стать страной-кандидатом. Никто не хочет второго Кипра, это совершенно ясно. Но стать кандидатом, работать над привлекательностью идеи евроинтеграции, я думаю, вполне возможно", — сказал Лянкэ.

Приднестровье, 60% жителей которого составляют русские и украинцы, добивалось выхода из состава Молдавии еще до распада СССР, опасаясь, что Молдавия присоединится к Румынии. В 1992 году, после неудавшейся попытки молдавских властей силой решить проблему и вооруженного конфликта, Кишинев утратил контроль над левобережными районами, и Приднестровье стало территорией, фактически неподконтрольной Кишиневу. Мир в регионе поддерживают миротворческие силы. Тирасполь добивается международного признания, Молдавия предлагает приднестровцам автономию в составе единого государства.

Спутник-"малыш" "PolyITAN-1" массой примерно в 1 кг и размерами не более 10 см выведен на орбиту, известило Минобразования и науки на правительственном портале Украины.

Наноспутники — класс малых искусственных спутников Земли, создание которых стало возможно благодаря развитию микроминиатюризации и нанотехнологий. Они все чаще используются для различных космических исследований, говорится в сообщении.

Спутник "PolyITAN-1" разработан и создан в Национальном техническом университете Украины "Киевский политехнический институт". Он состоит из четырех модулей-подсистем: энергообеспечения, радиолинии, управления и полезной нагрузки.

По словам проректора КПИ академика НАН Украины Михаила Ильченко, целью запуска являются отработка технологических режимов полета, создание и исследование солнечных датчиков для малых космических аппаратов, проверка энергетики разработанных в университете солнечных источников питания, а также адаптация к условиям космоса и совершенствование для будущих полетов цифровых каналов передачи информации и команд управления ими. Ученые, кроме того, намерены исследовать влияние космического пространства на работу электронных подсистем спутника и опробовать функционирование систем GPS оригинальной конструкции.

Результаты, полученные в процессе полета, молодые исследователи будут использовать в том числе и при проектировании новых конструкций малых спутников.

Этот запуск осуществлен в рамках международного сотрудничества КПИ с университетами других стран: после презентации инженерной модели наноспутника в Институте имени Калмана (Бельгия) киевских политехников пригласили к участию в Международном проекте QB50, в котором принимали участие еще ??несколько десятков университетов.

Поэтому 19 июня в космос стартовали 33 спутника, созданные учеными 17 стран мира, и среди них — платформа с пусковыми контейнерами QuadPack, разработанными фирмой ISIS (Нидерланды), в которых содержались университетские микроспутники. Наноспутник "PolyITAN- 1" был размещен вместе со спутниками из Аргентины, Бельгии, Бразилии, Дании, Израиля, Сингапура и США.

Вывела в космос все эти аппараты ракета-носитель "Днепр" с пусковой базы "Ясный" в Оренбургской области. За 16 минут после старта все они успешно отошли от третьей ступени и вышли на заданные орбиты.

Ракета-носитель "Днепр" также имеет украинское происхождение: она создана в рамках конверсии на базе межконтинентальных баллистических ракет РС-20 (15А18) (по классификации НАТО — SS-18 "Сатана") и произведена на Днепропетровском предприятии "Южмаш", напоминает правительственный портал Украины.

Политдиректора "шестерки" международных посредников на встрече в Брюсселе подтвердили решимость достичь всеобъемлющего соглашения по иранской ядерной программе к 20 июля, сообщил представитель главы дипломатии ЕС Майкл Мэнн.

В Вене на прошлой неделе прошел пятый раунд переговоров между Ираном и "шестеркой" (Россия, США, Великобритания, Франция, Германия и Китай) о всеобъемлющем урегулировании иранской ядерной проблемы. Стороны взяли на себя обязательство договориться до 20 июля о мерах, которые гарантируют исключительно мирный характер иранской ядерной программы в обмен на отмену международных санкций против страны.

Ранее представитель администрации США сообщила, что переговоры "шестерки" и Ирана по всеобъемлющему урегулированию иранской ядерной программы возобновятся 2 июля и фактически не будут прекращаться до 20 июля — даты, намеченной как финальная точка в переговорах.

Спрос россиян на испанскую недвижимость за год вырос на 62%.

Практически каждым пятым покупателем на испанском рынке является иностранный инвестор.

В первом квартале 2014 года интерес со стороны зарубежных покупателей увеличился на 27,2% по сравнению с аналогичным периодом 2013-го, пишет Spanish Property Insight со ссылкой на последние данные от Генерального совета нотариусов Испании. Сделки с участием иностранцев за этот период составили 19,4% от общего числа продаж.

Ожидаемо, наибольший прирост интереса наблюдается в прибрежных районах. В стране Басков спрос со стороны иностранцев вырос на 43,3%, в Каталонии - на 41,1% и на 36,4% - на Балеарских островах. Также был зарегистрирован серьезный подъем интереса к недвижимости Мадрида - на 42,5%.

Интересно, что на фоне того, что влияние иностранных покупателей на испанский рынок растет, сами они становятся все более бережливыми в своих приобретениях. Так, в первом квартале 2014 года сумма средних затрат понизилась на 3,8% по сравнению с первым кварталом прошлого года. Сегодня за квадратный метр недвижимости отдают не более €1490.

Если говорить об иностранных инвесторах, как о представителях отдельных государств, то здесь самой заметной группой продолжают оставаться британцы. Сделки с их участием составляют 13,8% от общего числа покупок. Серебряную медаль забирают французы с 10,5%, а почетная бронза уходит к нашим соотечественникам с 8,4%. Четвертое и пятое места занимают представители Германии и Бельгии с 7,5% и 6,9% соответственно.

При этом самый большой прирост за первый квартала 2014-го в годовом исчислении продемонстрировали покупатели из США - на 88,9%. Чуть меньший результат показали китайцы с 83%. За ними следуют ирландцы с 78%, французы с 69,8% и россияне с 62,6%.

Отметим, что среди иностранных резидентов, сразу на 77,7% увеличилось число российских покупателей, на втором месте с 66,5% идут китайцы. А вот среди нерезидентов представители Поднебесной стали абсолютными лидерами. За счет интереса к "Золотой визе" за год спрос с их стороны увеличился на 666%. Правда, реальных покупок ими было совершено только 69.

США полностью поддерживают курс Украины на европейскую интеграцию и углубление взаимодействия с НАТО, заявил госсекретарь США Джон Керри в ходе встречи в Брюсселе с украинским министром иностранных дел Павлом Климкиным, говорится в сообщении МИД Украины.

Встреча с госсекретарем США состоялась в рамках визита украинского министра в штаб-квартиру НАТО. В повестке дня переговоров Керри и Климкина были вопросы двустороннего взаимодействия, а также сотрудничества в рамках НАТО, ООН, ОБСЕ и других международных организаций.

Климкин представил госсекретарю мирный план президента Украины, который нашел полную поддержку американской стороны. "Керри также засвидетельствовал полную поддержку Соединенных Штатов курса Украины на европейскую интеграцию и углубление взаимодействия с НАТО", — говорится в сообщении.

Глава МИД Украины в свою очередь выразил благодарность правительству США за активную поддержку украинских властей всеми возможными средствами. Украинская и американская стороны договорились продолжать активные контакты как на двустороннем уровне, так и в рамках международных институтов.

Киев проводит с середины апреля военную спецоперацию для подавления сторонников независимости на востоке Украины, не признавших легитимность новых украинских властей после февральского госпереворота.

В Москве эту спецоперацию, которая уже привела к многочисленным жертвам с обеих сторон, а также среди мирного населения, назвали карательной и призывают Киев немедленно ее прекратить.

Конгресс США разблокировал существенную часть пакета экономической помощи вооруженным силам и правоохранительным органам Египта. Об этом сообщили представители госдепартамента США. Они входят в состав делегации госсекретаря США Джона Керри, который прибыл с необъявленным визитом в Каир в рамках зарубежной поездки на Ближний Восток и в Европу, посвященной, прежде всего, обсуждению вопросов оказания содействия Ираку, столкнувшемуся с резким всплеском террористической деятельности.

Выступая на специальном брифинге для журналистов, сопровождающих Керри, сотрудники внешнеполитического ведомства США рассказали, что в последние 10 дней Конгресс одобрил предоставление Египту львиной доли пакета военной помощи в размере порядка $650 млн. Тем не менее, до сих пор удерживаются "чуть более $70 млн" из этого пакета, уточнил один из ведущих брифинга. По его словам, на текущий финансовый год администрация США запросила у Конгресса санкцию на выделение Египту помощи, составляющей в целом около $1,3 млрд.

Американский дипломат также подтвердил, что "все еще удерживаются" и 10 боевых вертолетов "Апач", которые Вашингтон обещал поставить Каиру в 2013 году. "Новые оборонные контракты (между Вашингтоном и Каиром) не заключаются", - добавил представитель госдепартамента США.

Он признал, что американо-египетские отношения, с точки зрения Вашингтона, "сейчас находятся на сложном этапе". "У нас имеется серьезная обеспокоенность по поводу политической атмосферы (в Египте), нехватке (в этой арабской стране) политического пространства, все это верно", - заявил дипломат.

Кроме того, "мы не разделяем взгляды египетского правительства, заключающиеся в том, что есть связи между "Братьями-мусульманами" и террористическими группировками вроде "Ансар Бейт аль-Макдис", подчеркнул один из ведущих брифинга. "У нас нет информации, - сказал он, - которая бы подтверждала наличие этой связи".

В соответствии с данными госдепартамента США, у Керри в Каире были намечены встречи с президентом Абдель Фаттахом ас-Сиси, министром иностранных дел Самехом Шукри и генеральным секретарем Лиги арабских государств Набилем аль-Араби. На переговорах планировалось обсудить вопросы развития двусторонних связей и региональные проблемы, включая "Ирак, Сирию, Ливию, израильско-палестинские отношения, угрозы экстремизма и терроризма, с которыми мы все сталкиваемся", отметила начальник пресс-службы госдепартамента Джен Псаки.

Согласно обнародованному в пятницу графику турне Керри, в период с 22 по 27 июня он должен нанести визиты в Амман, Брюссель и Париж. В Брюсселе на встрече глав внешнеполитических ведомств стран-членов НАТО госсекретарь собирается обсуждать в числе прочего "продолжающийся кризис на Украине".

Дмитрий Кирсанов

Отчет о бизнес-миссии представителей бельгийских деловых кругов в Москву и Санкт-Петербург

С 2 по 6 июня 2014 года состоялась бизнес-миссия бельгийских деловых кругов в Москву и в Санкт-Петербург, организованная Агентством по продвижению экспорта и инвестиций Валлонии (AWEX), Агентством по продвижению экспорта и инвестиций округа Брюссель-столица, а также при участии Торгового Представительства России в Бельгии и Люксембурге.

Основной задачей бизнес-миссии являлись переговоры по расширению сотрудничества в таких сферах как: научные исследования, медицина и фармацевтика, транспорт, цифровые технологии, мебельная промышленность.

В ходе бизнес-миссии участниками были проведены переговоры в рамках B2B и B2C с российскими предпринимателями, организовано посещение научно-исследовательских технопарков, а также российских предприятий в области здравоохранения, медицины и консалтинга. Бельгийские предприниматели провели презентации своих предприятий.

В настоящее время идет подготовка к подписанию «дорожных карт» о сотрудничестве между российскими и бельгийскими компаниями.

В 2013 г. объем производства пиломатериалов на предприятии ОАО «Сокольский деревообрабатывающий комбинат» (г. Сокол, Вологодская обл.) вырос в сравнении с результатом 2012 г. на 55,1%, составив 88,31 тыс. м3, об этом говорится в полученном Lesprom Network годовом отчете компании.

Объем переработки пиловочного сырья увеличился на 54% до 365 тыс. м3. Выпуск клееных балок за отчетный период вырос более, чем в 2 раза, составив 19,53 тыс. м3. Производство технологической щепы в 2013 г. достигло 129,01 тыс. м3, что на 56,9% больше, чем годом ранее. Рост производства комплектов домов составил 8,4%.

Объем продаж пиломатериалов по итогам 2013 г. увеличился на 57,6% до 87,25 тыс. м3, клееных балок — в 2,5 раза до 18,51 тыс. м3, технологической щепы — на 62,8% до 130,34 тыс. м3.

Штат Сокольского деревообрабатывающего комбината — 739 человек. Компания реализует продукцию на внутреннем рынке и за рубежом, при этом основной доход приходится на продажи в европейских странах. Среди основных стран реализации — Австрия, Бельгия, Эстония, Франция, Германия, Финляндия, Италия и Латвия.

Бельгийская Van Genechten Group приобрела российского производителя картонной упаковки Ost-Print (г. Москва), об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Сделка уже прошла процедуру утверждения в Федеральной антимонопольной службе. Годовой оборот Ost-Print оценивается в 8 млн евро, штат — 85 сотрудников, заказчики — как международные корпорации, так и российские компании.

Штаб-квартира Van Genechten Group находится в бельгийском городе Тюрнхаут. В семи странах компании принадлежат 10 производственных предприятий, специализирующихся на выпуске картонных коробок.

В Пражском Протоновом Центре проходят лечение сотни онкологических больных из 22 стран мира. «Мы активно сотрудничаем с учреждениями из Словакии. Пациенты из Норвегии, Бельгии, Франции, Польши, Великобритании и других европейских стран, ранее отдававшие предпочтение лечению при помощи передовых методов протонной терапии в США, все больше обращаются в Протонный Центр Чехии. В настоящее время у нас лечатся больные из России, Израиля и Египта», - заявил представитель центра В.Шульц.

(Právo, 13.06.2014)

Премьер-министр Чехии Богуслав Соботка после заседания Совета ЕС заявил, что Евросоюз не был способен вовремя оценить риски процесса, связанного с подготовкой договора об ассоциации с учетом внутриполитической обстановки на Украине, а также предвидеть в достаточной степени ситуацию в обществе и сделать точный анализ. По мнению председателя правительства ЧР, было иллюзией надеяться на украинскую элиту, оторванную от реальных настроений общественности, которая была в итоге дискредитирована и не получила поддержку. Это касается как бывшего президента Украины, так и Юлии Тимошенко.

Брюссель проигнорировал и известный факт. За год до евромайдана в резолюции Европейского парламента от 13 декабря 2012 года в отношении ситуации на Украине было указано, что Парламент ЕС «обеспокоен постоянно расширяющимися националистическими настроениями на Украине, которые трансформировались в поддержку политической партии «Свобода», попавшей в парламент в качестве одной из двух новых партий». Европарламент напоминает, что «расистские, антисемитские и ксенофобные настроения противоречат основным ценностям и принципам ЕС. В этой связи Европарламент призвал демократические партии не объединяться со «Свободой», не поддерживать ее и не формировать с ней коалицию.

Несмотря на вышеуказанную резолюцию Европарламента Евросоюз признает легитимность украинского правительства. Возникает вопрос: а не следовало бы новому (избранному) Европейскому парламенту логично выдвинуть требование, что условием дальнейших переговоров ЕС с Украиной должен быть выход партии «Свобода» из украинского правительства.

Европейскому союзу необходимо также знать ответ на вопрос: кто и как в действительности управляет Украиной. Недостаток объективной информации о том, что происходит в стране и игнорирование объективных фактов превращают Евросоюз в бессильного наблюдателя эскалации войны по югославскому сценарию.

(Právo, 03.06.2014)

САМОЙ ДОРОГОЙ СТРАНОЙ ЕВРОСОЮЗА В 2013 ГОДУ СТАЛА ДАНИЯ

Второе место досталось Швеции

Эксперты признали Данию самой дорогой страной в Евросоюзе в 2013 году. Соответствующее исследование опубликовала пресс-служба европейского статистического бюро.

Специалисты сравнивали цены на 2400 наименований товаров и услуг, которые пользуются активным спросом у потребителей. В результате они пришли к выводу, что в 2013 году цены на услуги и товары в Дании были выше общеевропейского уровня на 40%. Эксперты выяснили, что в Дании самые дорогие в Евросоюзе продукты и безалкогольные напитки, бытовая электроника, частный транспорт, рестораны и гостиницы.

Второе место в этом рейтинге досталось Швеции, уровень цен которой выше европейского на 30%. Третье место разделили Люксембург и Финляндия (23%). Согласно исследованию, самые низкие цены в Евросоюзе зафиксированы в Болгарии, Румынии и Польше.

Ранее шведский Стокгольм вошел в десятку самых богатых городов мира. Эксперты учитывали долю ВВП на душу населения. Самым богатым регионом ЕС оказался центральный Лондон (Великобритания). Вслед за ним расположились Люксембург и Брюссель (Бельгия).

Кластерный запуск с пусковой базы "Ясный"

19 июня 2014 года в 19:11:17 UTC (23:11:17 мск) из ШПУ N 13 площадки N 370 пусковой базы "Ясный" на территории позиционного района "Домбровский" в Оренбургской области боевыми расчетами РВСН по заказу ЗАО "Космотрас" выполнен пуск ракеты-носителя "Днепр" (15А18).

Пуск успешный.

Основной полезной нагрузкой ракеты являлись испанский КА Deimos-2 и казахстанский КА KazEOSat-2.

КА ДЗЗ метрового разрешения Deimos-2 изготовлен южнокорейской компанией Satrec Initiative (SATRECI) по заказу испанской компании Deimos Imaging Inc. Он будет вести съёмку Земли в пахрометрическом и мультиспектральном диапазонах для коммерческих пользователей во всём мире Его масса около 300 кг.

КА ДЗЗ среднего разрешения "Казеосат-2" [KazEOSat-2 (англ. Kazakhstan Earth Observation Satellite-2); иное наименование DZZ-MP (русскоязычное наименование в написании латинскими буквами - Distantionnoe Zondirovanie Zemli - Medium Resolution); прежнее наименование MRES (Medium Resolution Earth Observation Satellite] изготовлен британской компанией Surrey Satellite Technology Limited (SSTL) по заказу казахстанской компании "Казахстан Гарыш Сапары" (казах. ?аза?стан ?арыш Сапары). Предназначен для мультиспектральной съёмки Земли с разрешением 6,75 метра в интересах сельского хозяйства и землепользования, а также для контроля за природными ресурсами и стихийными бедствиями Его масса 177 кг.

Помимо этих спутников на околоземную орбиту выведены еще 35 космических аппаратов.

КА "ТаблетСат-Аврора" [англ. TabletSat-Aurora] изготовлен российской компанией "Спутникс" (англ. Sputnix) и предназначен для проведения технических экспериментов и получения оптических изображений земной поверхности с разрешением 15 м. Полученные данные планируется принимать на широкую наземную сеть станций приема спутниковой информации ИТЦ "Сканекс", использовать в коммерческих, научных, образовательных, экологических проектах . Масса спутника 25 кг.

КА SaudiSat-4 изготовлен специалистами саудоаравийского Института космических исследований (англ. Space Research Institute) в Научно-исследовательском центре имени короля Абдель-азиза (ангд. King Abdulaziz City for Science & Technology, KACST). Предназначен ля исследования процессов накопления электрических зарядов на поверхности приборов самого космического аппарата. Его масса 100 кг.

Японские КА Hodoyoshi-3 и Hodoyoshi-4 предназначены для и предназначен для проведения технических экспериментов и изучения природных ресурсов. Изготовлены специалистами Токийского университета (англ. University of Tokyo) и Ассоциации по изучению проблем создания космических систем следующего поколения (англ. Next gEneration Space system Technology Research Association, NESTRA). Аппараты оснащены самыми совершенными системами хранения и передачи данных. На Hodoyoshi -4 установлена ионная микродвигательная установка, работающая на ксеноне, а также передатчик данных X-диапазона. Масса спутников 58 и 64 кг соответственно.

Телекоммуникационные КА AprizeSat-9 и AprizeSat-10 изготовлены американской компанией SpaceQuest по заказу аргентинского оператора связи Aprize. Предназначены для передачи и получения небольших пакетов данных со стационарных и мобильных станций и отслеживания координат судов в морских акваториях. Масса каждого спутника 14 кг. На орбите они должны функционировать 5 лет.

Итальянский КА UniSat-6 [University Satellite-6] изготовлен группой GAUSS [акроним от Astrodynamic Group of University "La Sapienza"]. Предназначен для испытаний созданного заказчиком оборудования в условиях открытого космоса. Масса аппарата 26 кг.

UniSat-6 также предназначен для вывода на орбиту четырех микроспутников формата CubeSat (TigriSat, AeroCubes-6, AntelSat, Lemur-1).

Итало-иракский КА Tigrisat создан в Римском университете "Ла Сапиеза" (итал. La Sapienza University of Rome). Предназначен для изучения природных ресурсов Земли. Его масса 3 кг.

КА AeroCube-6 создан специалистами американской компании Aerospace Corporation и предназначен для проведения технических экспериментов. Его масса 1 кг.

КА ANTELSAT [Administracion Nacional de Telecomunicaciones Satellite] разработан и изготовлен в уругвайском Республиканском университете инженерных технологий (порт. Facultad de Ingenieria de la Universidad de la Republica, FING) с участием специалистов Национальной администрации по телекоммуникациям Уругвая (англ. Administracion Nacional de Telecomunicaciones, ANTEL). Предназначен для проведения технических экспериментов. Масса аппарата 2 кг.

Американский КА Lemur-1 создан в компании NanoSatisfi Inc. Предназначен для проведения технических экспериментов и изучения природных ресурсов Земли. Его масса 4 кг.

Канадские астрономические КА BRITE-CA-1 [BRITE (BRIght-star Target Explorer)-Toronto; CanX (Canadian Advanced Nanospace eXperiment)-3E] и BRITE-CA-2 [BRITE-Monreal; CanX-3F] изготовлены специалистами Института космических исследований Университета в Торонто. Предназначены для изучения фундаментальных проблем астрофизики. Аппараты будут улавливать спектральный свет ярких звёзд. Программа научных исследований разработана профессором Энтони Моффатом (англ. Anthony Moffat). Масса каждого из спутников 7 кг.

Пять пусковых контейнеров QuadPack будут использоваться для выведения 22 спутников типа CubeSat производства восьми стран мира.

КА BugSat [Tita] изготовлен аргентинской компанией Satellogic S.A. и предназначен для проведения технических экспериментов и изучения природных ресурсов. Его масса 22 кг.

Два бельгийских КА - QB50P1 и QB50P2 - предназначены для изучения термосферы и проведения технических экспериментов. Изготовлены в ISIS (Institute for Science and International Security) по заказу Института Кармана (англ. von Karman Institute). Масса каждого из спутников 2 кг.

Бразильский научный КА NanoSatC-Br-1 изготовлен специалистами Юго-Восточного регионального центра космических исследований (англ. Southern Regional Space Research Center) Института космических исследований (порт. Instituto de Pesquisas Espaciais, INPE) Бразилии совместно со специалистами Лаборатории космической науки (англ. Space Science Laboratory) Федерального университета в Санта-Мария (англ. Federal University of Santa Maria). Его масса 1 кг.

КА "Ресурс-М1" и "Ресурс-М2" изготовлены специалистами американской компании Canopus System US и российской компании "Даурия Аэроспейс" (англ. Dauria Aerospace). Предназначены для наблюдения за поверхностью Земли.

Одиннадцать КА ДЗЗ серии Flock-1c [Flock-1c.1 Flock-1c.11] принадлежат американской компании Planet Labs [прежнее название Cosmogia Inc.]/ Масса каждого из аппаратов около 5 кг.

КА DTUSat-2 (Danmarks Tekniske Universitet Satellite-2) изготовлен преподавателями и студентами Датского технического университета. Предназначен для проведения технологических экспериментов и реализации образовательных программ. Его масса 1 кг.

Израильский научный КА Duchifat-1 изготовлен аспирантами Космической лаборатории Научного центра Херзлия (англ. Space Laboratory of the Herzliya Science Centre). Предназначен для изучения магнитосферы Земли. Его масса 1 кг.

Сингапурский КА POPSAT-HIP-1 изготовлен компанией Microspace Rapid Pte Ltd. Предназначен для проведения технических экспериментов. Его масса 3 кг.

КА PACE (Platform for Attitude Control Experiments) предназначен для проведения технических экспериментов. Изготовлен в тайваньском Национальном университете Чен Куна (англ. National Cheng Kung University). Его масса 2 кг.

КА PolyITAN-1 изготовлен специалистами Национального технического университета Украины в кооперации с украинскими радиолюбителями. Его масса 1 кг.

"Успешный запуск ракеты подтвердил надежность этого боевого ракетного комплекса", - заявил командир 13-й ракетной дивизии РВСН полковник Евгений Коноваленков.

"Произведен плановый учебно-боевой пуск ракеты РС-20Б с целью утилизации и попутного выведения на орбиту космических аппаратов. Данный пуск подтвердил надежность боевого ракетного комплекса, находящегося на вооружении Ракетных войск стратегического назначения", - сказал Коноваленков.

Этот пуск также подтвердил высокую боевую выучку личного состава боевого расчета пуска, который практическими действиями подтвердил готовность к выполнению учебно-боевых и боевых задач, отметил полковник.

Российско-украинская <Сатана> вывела на орбиту 33 частных спутника

Российско-украинская конверсионная ракета-носитель РС-20 <Днепр> (SS-18 <Сатана> по классификации НАТО), стартовавшая вечером в четверг, 19 июня, с пусковой базы <Ясный> в Оренбургской области, успешно вывела на орбиту 33 частных спутника из разных стран. Об этом ИТАР-ТАСС сообщил представитель компании <Космотрас>, которая является оператором пусковых услуг.

Все аппараты отделились от третьей ступени носителя за 22 секунды через 16 минут после старта, в 23:27 по московскому времени. Нынешний запуск ракеты <Днепр>, которая эксплуатируется с 2006 года, впервые прошел в ночное время суток.

Аппараты в ближайшее время будут переданы на управление заказчикам из 17 стран, в том числе Украины, Бельгии, Израиля, Бразилии, Сингапура и США, отмечает <Интерфакс>.

Среди выведенных на орбиту аппаратов - первый российский частный спутник <ТаблетСат-Аврора> с массой 26,2 килограмма, который предназначен для дистанционного зондирования Земли в интересах частной компании. Спутник создан на базе российских технологий с максимально возможным отсутствием зарубежных компонентов. Его стоимость составила около 1 миллиона долларов.

Президент Украины Петр Порошенко на этой неделе заявил о запрете на сотрудничество с Россией в сфере военно-промышленного комплекса. В свою очередь вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин сообщил, что Минпромторг РФ еще 10 июня внес в ВПК при правительстве РФ план полного импортозамещения военной продукции из Украины.

УКРАИНА ТЯНЕТ ЕВРОПУ В ТРУБУ

Дмитрий Ланин

Премьер-министр Украины Арсений Яценюк предложил привлечь европейские и американские компании к управлению газотранспортной системой. Пойти на такой шаг западные компании могут по политическим мотивам

Правительство Украины нашло новый способ помешать строительству "Южного потока". В Верховную раду внесен законопроект о совместной с ЕС эксплуатации и модернизации украинской газотранспортной системы, заявил министр кабинета министров страны Остап Семерак.

Анонсированный законопроект разрешает правительству создать нового оператора газотранспортной системы (ГТС) страны. Новая компания получит магистральные газопроводы и подземные хранилища "в управление и/или концессию или аренду на срочной платной основе без права отчуждения".

49% акций оператора ГТС предлагается продать европейским и американским инвесторам. По неофициальным данным, соответствующие переговоры правительство уже ведет с голландской Shell и американскими ExxonMobil и Chevron. Контрольный пакет компании оператора ГТС останется в собственности государства.

Законопроект также предусматривает возможность создания отдельной компании для управления подземными хранилищами газа. Ее акционерный капитал может быть разделен по такому же принципу: контрольный пакет останется за государством, а у американских и европейских инвесторов будет возможность купить до 49% ее акций.

Выбор компаний-партнеров для развития операторов ГТС и подземных хранилищ предполагается сделать по итогам соответствующих конкурсов.

Все эти шаги, по словам премьер-министра страны Арсения Яценюка, позволят остановить строительство "Южного потока". "Это дает нам возможность иметь новые условия транспортировки российского природного газа. Это дает возможность остановить строительство "Южного потока" и направить все объемы, которые планировались по "Южному потоку", через Украину, так как в этом будут в первую очередь заинтересованы страны-члены ЕС", - заявил он в своем выступлении в Верховной раде.

По оценкам Яценюка, в случае запуска "Южного потока" объем транзита российского газа через Украину упадет до 45 млрд кубометров в год. Для сравнения, в прошлом году через страну в Европу "Газпром" отправил более 85 млрд кубометров газа и заплатил за это около 1,4 млрд долларов.

"Хотя доходность такого проекта в масштабах западных нефтегазовых компаний не слишком велика, зарубежные инвесторы могут заинтересоваться долей в украинской ГТС, - рассуждает аналитик Raiffeisenbank Андрей Полищук. - Доля в ГТС стала бы определенной гарантией бесперебойности поставок газа в западную Европу".

В пользу интереса европейских компаний к доле в украинской ГТС косвенно указывает и давление Еврокомиссии на проект "Газпрома" "Южный поток". Под давлением Брюсселя на прошлой неделе о приостановке работ по проекту заявили Болгария и Сербия.

Заявление Яценюка - это попытка укрепить свою переговорную позицию, считает партнер консалтинговой компании RusEnergy Михаил Крутихин. "Правительство Украины пытается выдать желаемое за действительное. Половина мощностей ГТС страны не востребована, поскольку "Газпром" предпочитает пользоваться белорусской ГТС, "Северным потоком" и другими маршрутами. В таких условиях возврат от таких инвестиций для любой компании маловероятен", - считает эксперт.

Парламент Украины сегодня принял предложение правительства без энтузиазма, и его обсуждение было включено в повестку работы Рады только с третьей попытки. Но уже в первом чтении депутаты отказались рассматривать законопроект и решили отложить на неопределенный срок для более детальной проработки. Премьер в ответ пообещал депутатам провести специальное заседание кабинета министров, на котором будет обсужден документ

Первая мировая: как Европа загнала себя в ловушку

Дмитрий Яковлевич Травин родился в 1961 году в Ленинграде. В 1983 году окончил экономический факультет ЛГУ. Научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Сто лет назад, 28 июня 1914 года, в Сараево выстрелом боснийского террориста, которого поддерживала тайная организация «Черная рука», связанная с сербской разведкой, был убит австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд. Это обусловило начало Первой мировой войны, которая разразилась в августе и шла затем целых четыре года. На войне погибло 8,5 миллионов человек. 21 миллион было ранено. Ясно, что такую цену воюющие державы заплатили не за жизнь одного эрцгерцога. У войны были иные причины. Какие?

Почему возникают войны?

Самый простой способ объяснить возникновение любой войны состоит в том, чтобы объявить свою страну защитником великих ценностей, а противника — злобным агрессором. Подобный подход характерен для националистов. С ним практически невозможно полемизировать на начальном этапе войны, когда у обеих сражающихся сторон есть еще много нерастраченной энергии.

Однако если вооруженное противостояние затягивается, число жертв растет, и усталость начинает доминировать над энтузиазмом, эффективным становится подход, который демонстрируют левые силы. Они говорят, что причина войны — в жадности капиталистов, устроивших ее ради получения прибылей от продажи оружия и ради захвата колоний, которые можно эксплуатировать. В общем, войну империалистическую левые силы стремятся превратить в войну классовую.

Первая мировая война начиналась с массового националистического психоза, когда даже социалисты различных стран «бряцали оружием» и обеспечивали в парламентах поддержку своим «эксплуататорским» правительствам. А завершалась война серией революций, в ходе которых народ свергал «эксплуататоров», чьи знамена еще недавно вели его в бой.

Для того чтобы нам сегодня разобраться в истинных причинах войны, вряд ли стоит прибегать к использованию подходов, фабриковавшихся в прошлом не для анализа, а лишь для мобилизации масс. На самом деле такая страшная бойня, какой оказалась Первая мировая, в наименьшей степени зависит от злобы и корысти отдельных людей, классов, народов. Она — порождение объективных обстоятельств. Война так долго вызревала, что в августе 1914 года ее уже трудно было миновать. У каждого из государств, схлестнувшихся в схватке, имелись чрезвычайно убедительные причины для столкновения с соседом.

Первая мировая похожа на матрешку, раскрывая которую обнаруживаешь все новые фигурки меньшего размера. Англия с Францией не могли не вступить в войну, потому что в нее вступила Германия. Та в свою очередь не могла не откликнуться на действия России. Наша страна прореагировала на агрессию Австро-Венгрии против маленькой Сербии. Но Австро-Венгрия начала войну не по прихоти, а потому, что Сербия, несмотря на формальную слабость, представляла для нее серьезную угрозу. Наконец, надо отметить, что и у сербов имелись серьезные основания для того, чтобы ввязаться в конфликт.

Попробуем последовательно раскрутить всю эту историю, начав из глубины, то есть с Сербии — со страны, которая имела меньше всего военных ресурсов, однако дала повод для конфликта великих держав.

Сербия между мечом и оралом

За свое освобождение от турецкого ига сербы сражались на протяжении десятилетий так, как ни один другой народ на Балканах. В 1833 году они получили автономию, в 1878 году — независимость. Однако независимая Сербия оказалась в тяжелейшем положении, которое напоминает не столько судьбу благополучных европейских стран, сколько судьбу нынешних развивающихся государств, не имеющих при этом серьезной экономической базы для развития.

Зажатая между двумя грозными империями — Османской державой и Австро-Венгрией, каждая из которых держала в подчинении множество славян, — Сербия должна была быть постоянно готова к обороне. Военные расходы составляли в ее бюджете порядка 40 %. Ни о какой серьезной промышленности или торговле в этой ситуации даже мечтать не приходилось. Маленькая, но гордая страна представляла собой вооруженный крестьянский мир, постоянно разрывающийся между пахотой и военным делом.

Более того, Сербия от своих соседей была отделена не только государственными, но и религиозными границами. Одна из соседних великих держав исповедовала ислам, другая придерживалась католичества. Сербы же сохраняли православие, унаследованное от погибшей в XV веке Византии. Естественно, маленькая страна не могла, в отличие от огромной России, претендовать на формирование Третьего Рима (силенок для этого было маловато). Однако Сербия ощущала себя хранителем истинной веры, которая должна была помочь человечеству воспрянуть духовно после тысячелетий неправедной жизни.

Святой Николай Сербский вместо теории «Третьего Рима» наделил свой народ концепцией «Небесной Сербии», которой предстоит спасти все человечество. Трудиться над спасением будет весь православный мир, вооруженный сербской программой и российскими ресурсами (идеи — наши, бензин — ваш).

Храня истинную веру и ощущая свое великое предназначение, Сербия (в отличие от Словении и Хорватии, интегрированных в состав Австро-Венгрии), естественно, плохо воспринимала идущие из буржуазной Европы экономические импульсы. Ведь разве может что-либо хорошее идти от проклятых еретиков-папистов?

В общем, сербы, постоянно разрывавшиеся между мечом и оралом, вооруженные идеей «Небесной Сербии» и ощущавшие призвание к мессианству, к подвигу во имя всего человечества или хотя бы во имя славянства, были по духу воинами, а не бюргерами. При всей условности такого рода сравнений я все же рискнул бы сопоставить менталитет сербов столетней давности с нынешним менталитетом чеченцев. Понятно, что можно найти десятки отличий, но важно выделить и одно сходство. В условиях постоянного противостояния формируются поколение за поколением, умеющие хорошо воевать и вынашивающие великие идеи, но не стремящиеся к тому, чтобы развивать бизнес, строить заводы и города, планировать на десятилетия вперед мирную жизнь.

Россия сегодня хорошо понимает, что если не сформировать в Чечне рабочие места, которые станут привлекательными для детей вчерашних воинов, Северный Кавказ останется надолго источником напряженности. Отсюда — попытки осуществлять там инвестиции (увы, не слишком удачные). Австро-Венгрия столетней давности, в отличие от нынешней России, не могла даже пытаться осуществлять инвестиции в Сербии, поскольку это было иное государство. Да к тому же подобная политика в ту эпоху вообще не практиковалась.

Вена относилась к Белграду настороженно. Тем более что в результате двух балканских войн, прошедших в 1912–1913 годах, Сербия усилилась за счет Турции.

Белград же видел на территории соседней империи огромное пространство для своей деятельности, поскольку там проживали братья-славяне, чуждые этнически как немцам, так и венграм, но кровью и языком тесно связанные с сербами. Кому же, как не Сербии, обладающей независимостью и имеющей богатый боевой опыт, стать центром притяжения для всего южнославянского населения?

В общем, у маленькой Сербии имелись серьезные основания для того, чтобы впиться в разбухшее тело соседней империи, не имеющей этнического и, следовательно, идейного единства. Неудивительно, что Австро-Венгрия испытывала постоянное беспокойство от наличия такого соседа.

Судя по всему, непосредственно летом 1914 года сербское государство еще было к большой войне не готово. Но как сдержать народ, для которого схватка с врагом за сто лет восстаний и войн стала образом жизни? Дело неумолимо шло к катастрофе, причем власти фактически не контролировали ситуацию. «Черная рука» помогла боснийцу Гавриле Принципу убить эрцгерцога, а затем Сербия, воодушевленная своим мессианством, уже не могла отступить, когда Вена выставила Белграду жесткий ультиматум.

Но почему Австро-Венгрия не могла спустить эскалацию конфликта на тормозах? Ведь народы империи, в отличие от сербов, совсем не рвались в бой.

Ужас династии Габсбургов

Беда Австро-Венгрии состояла в том, что она не могла не огрызаться, поскольку понимала: одним укусом дело никак не обойдется. Или, точнее, серьезный укус вызовет заражение всего ослабленного имперского тела, и это приведет в конечном счете к болезни, а затем к смерти.

Нас часто вводит в заблуждение традиционное наименование империи. Кажется, будто бы она в основном состояла из австрийцев и венгров. Но это не так. Более половины проживавших на ее территории народов относилось к числу славян. Это были чехи, поляки, хорваты, словаки, словенцы, босняки и даже русины (те, кого мы привычнее именуем западными украинцами и белорусами). Австро-Венгрией империя называлась не по имени доминирующих народов, а по имени двух корон, которые она объединяла. Империя представляла собой дуалистическую монархию. Австрия и Венгрия во многом были самостоятельными государствами с собственными правительствами. Но кайзер из династии Габсбургов (к моменту начала войны им был Франц Иосиф) сидел одновременно на австрийском и венгерском престолах.

То есть австрийцы и венгры были не многочисленными, а привилегированными народами. Они имели свою собственную государственность, тогда как славяне оказались просто распределены между двумя частями дуалистической монархии. Чехами, поляками, словенцами управляли из Вены, а хорватами, словаками и русинами — из Будапешта.

Славянам подобная ситуация совершенно не нравилась. Одни народы в большей, другие в меньшей степени стремились к самостоятельности. Хотя бы к такой, которую обрели венгры в рамках империи. Но ни Вена, ни даже Будапешт этого не хотели. Получался конфликт сравнительно небольшого привилегированного меньшинства со славянским большинством, не понимавшим, почему оно не имеет права на формирование собственных государств.

Вот почему Австро-Венгрия так опасалась сербской политической и тем более военной активности. Маленькая Сербия была сильна не столько собственными вооруженными силами, сколько симпатиями со стороны южных славян — подданных императора Франца Иосифа.

Габсбурги уже имели неприятный исторический прецедент, когда маленький Пьемонт выступил инициатором объединения Италии, в результате чего Австрия потеряла земли, населенные итальянцами. Францу Иосифу совершенно не хотелось, чтобы Сербия сделала по отношению к южным славянам то же самое, что Пьемонт сделал по отношению к итальянцам. Причем он понимал, что если потеря немногочисленных итальянских подданных означала лишь сокращение размеров державы, то потеря многочисленных славянских неизбежно обернется гибелью империи. В общем, к моменту убийства эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараеве на повестке дня фактически стоял вопрос самого существования Австро-Венгрии. И к этому никак нельзя было отнестись с прохладцей.

Пробуждение славянства

Тут, правда, возникает другой важный вопрос. Если империя со своим славянским населением худо-бедно существовала на протяжении многих столетий, да еще и расширяла границы, стремясь захватить новые земли, то почему именно к 1914 году возникли серьезные опасения в отношении будущего?

Дело в том, что у любой державы подобного рода есть свой жизненный цикл. Здоровье молодой империи, возникшей в Средние века или в начале Нового времени, намного лучше здоровья пожилой империи, раздираемой внутренними противоречиями в начале ХХ столетия. Связано это с появлением в XIX веке такого сложного явления, как национализм.

В империи Габсбургов времен расцвета, как и в любой иной империи того времени, люди ощущали себя подданными монарха, а не представителями той или иной нации. Для них могли иметь серьезное значение религиозные конфликты, классовые противоречия, столкновения между семейными кланами. Однако стремление подданных к формированию национального государства династию Габсбургов долгое время не беспокоило.

Но в эпоху, когда немцы или итальянцы стали ощущать себя народом и стремиться к объединению, славяне решили, что они — ничуть не хуже. Они тоже имеют право на свое национальное государство. Только им требовалось для формирования такого государства не объединяться, а отделяться.

Понятно, что формирование нации — это долгий процесс. Сначала образованные интеллектуалы создавали для своих народов национальную культуру. Формировали литературный язык, на котором простые люди могли бы читать и писать. Затем все чаще стали говорить об автономии в составе империи — хотя бы по венгерскому образцу. Наконец, к началу ХХ века стал актуальным вопрос о независимости. Поляки мечтали о возрождении государства, которое было у них в недавнем прошлом. Хорваты и словенцы ориентировались на соседние независимые славянские страны — Сербию и Болгарию. Чехи все чаще подумывали, не предложить ли корону святого Вацлава какому-нибудь русскому великому князю, хотя опасались при этом, что русские порядки для свободолюбивой Праги будут хуже зависимости от Габсбургов.

Конечно, сами по себе славянские народы были слишком слабы для того, чтобы поднять восстание против империи. И до поры до времени Габсбурги чувствовали себя сравнительно спокойно, несмотря на укрепление славянского национализма. Однако со времен русско-турецкой войны 1878 года ситуация кардинальным образом переменилась. Турция резко ослабла и перестала быть угрозой для славян. Балканские войны 1912–1913 годов показали даже, что славяне вместе с греками могут самостоятельно (без поддержки со стороны) наносить туркам поражение. Зато усилившаяся при Александре II Россия стала все больше интересоваться славянскими делами. Она освободила «братушек» от басурманского ига и готова была усиливать дальше свой патернализм. В частности, в отношении Сербии.

Таким образом, в ответ на убийство эрцгерцога Франца Фердинанда Австро-Венгрия не могла ограничиться полумерами. Война против Сербии фактически была войной за сохранение империи, в которой славянство бурлило, ориентируясь не только (и даже не столько) на Сербию, сколько на могущественную Россию, способную освободить их от власти Вены и Будапешта так же, как раньше она освободила других славян от власти Стамбула.

Но что же нужно было России на Балканах? Почему она так стремилась заниматься землями, весьма далекими от ее границ? Могла ли наша страна проявить миролюбие и не ввязываться в Первую мировую, обернувшуюся падением царского престола, революцией, Гражданской войной и такими бедствиями, какие, наверное, в тот момент не испытала ни одна другая страна Европы?

Свои и чужие

Для ответа на эти вопросы нам надо слегка уйти в прошлое — к временам Великих реформ Александра II, положивших начало российской модернизации. Раньше их было принято ругать — мол, ободрал царь крестьян, как липку, в пользу помещиков. Теперь, напротив, принято хвалить, поскольку именно эти реформы легли в основу рыночного развития страны. Но на самом деле любые серьезные преобразования в экономике — это палка о двух концах. С одной стороны, появляются новые возможности. С другой — людям, привыкшим жить по-старому, очень трудно адаптироваться к меняющемуся образу жизни.

Если бы удалось придумать такие реформы, при которых люди могут ничего в своей жизни не менять, но при этом пользоваться благами быстро растущей экономики, то модернизация всех только радовала бы. Однако даже в самых благополучных странах мира подобных чудес не бывает.

В пореформенной России разоряющиеся крестьяне быстро двинулись из деревни в город. С одной стороны, их труд на заводах и фабриках заложил основы российской индустриализации, что можно расценить как большое достижение. С другой стороны, были и серьезные проблемы, поскольку жить этим людям в городе оказалось очень тяжело из-за низких заработков, долгого рабочего дня, плохого жилья, болезней, антисанитарии… Наверное, все эти люди стали бы в скором времени легкой добычей агитаторов, убеждавших их подняться на классовую борьбу, если бы в противостояние с коммунистической идеологией не включилась идеология националистическая.

Вчерашние крестьяне, вырванные из привычно деревенской общины и растерявшиеся от городских тягот, отчаянно нуждались в том, чтобы примкнуть к какому-то сообществу. Проще говоря, поделить мир на своих и чужих. В деревне ясно было, кто свой, кто чужой. А в городе?

Один вариант такого деления предлагали марксисты: свои — это все пролетарии, чужие — капиталисты, помещики, попы и даже сам царь. Однако идее классовой борьбы противостояла идея, согласно которой мы все — русские, православные. Самодержавный царь — наш символ, наш лидер, наш гарант. Дворянство — наша славная армия. Священство — духовная опора. И даже буржуи — тоже наши, поскольку дают сирым и убогим заработать на кусок хлеба. В общем, все мы — одна большая семья. Нечто вроде сельской общины (в которой вчера еще жил пролетарий), только расширенной до масштабов всей страны.

А как же враги? А как же чужие? Ведь трудно по-настоящему сплотиться людям, если они не видят, против кого им следует дружить. Как, скажем, рабочему возлюбить своего эксплуататора, если нет образа врага, который намного страшнее капиталиста? Без такого врага пролетарии становятся легкой добычей социалистов-агитаторов, поскольку житейские трудности ежедневно дают повод для того, чтобы ненавидеть хозяина.

Для малых народов врагом становятся живущие по соседству представители народов имперских. Малым народам кажется, что все беды — от империи, и если ее разрушить, то жизнь вскоре наладится. А где же найти врага большим народам?

От Великих реформ к Великой войне

Для пореформенной России огромное значение имела идея панславизма. Наша страна, как самая большая и сильная славянская держава, брала на себя защиту малых славянских народов, страдавших под игом Османской и Австро-Венгерской империй. Соответственно, появлялись и враги — две империи, которые необходимо было разрушить ради освобождения «братушек».

Сама по себе идея освобождения славян не была новой. Мысль о том, чтобы захватить Константинополь, а «по дороге» помочь страдавшим от турок народам, в российских элитах лелеяли с XVII века, если не раньше. Но вплоть до эпохи Великих реформ борьба с Османской империей была делом элит, а не народа. При матушке Екатерине, например, у турок оттяпали огромные земли, но никакого народного энтузиазма это не вызвало. Таврида нужна была князю Потемкину, ставшему Потемкиным-Таврическим, но не простому мужичку, пахавшему землю в своей деревне и ничего толком не знавшему о басурманах.

Совсем иначе обстояло дело во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Она впервые вызвала поистине широкий народный энтузиазм в крупных русских городах. Сам Достоевский активно агитировал за войну в своем «Дневнике писателя». И не случайно. Ведь мысль об освобождении славян от турецкого гнета прекрасно вписывалась в его взгляды, согласно которым нельзя допускать даже слезинку на глазах одного несчастного ребенка. Война на страницах «Дневника писателя» превращалась из кровавого дела в дело благородное, и эта идея была близка тысячам российских горожан-разночинцев.

Борьба с Австро-Венгрией в 1914 году была, согласно логике панславизма, продолжением борьбы с Османской державой за свободу братьев по крови, страдающих от деспотии. В первые месяцы этой войны действия царя сопровождались волной народного энтузиазма. Причем теперь уже не только разночинного. Экономический подъем и урбанизация за пару предвоенных десятилетий существенно расширили ряды рабочего класса, и благодаря этому мысль о борьбе со страшными врагами за славянское братство проникла в самые низы общества. Если неграмотный крестьянин, живущий в российской глубинке, по-прежнему оставался далек от геополитических проблем, то пролетарий, живущий в городе и помаленьку осваивавший грамоту, мог уже влиться в огромную массу людей, приветствовавших борьбу за великую идею.

В общем, Первая мировая война поначалу вызвала в России искренний моральный подъем, сплачивавший народ и, соответственно, укреплявший державу, порядком разбалансированную в предшествующий период развития марксистской пропагандой и революцией 1905 года. Панславизм и маленькая победоносная война были лучшим способом притушить на время классовые конфликты и перенести тяжесть растущей ненависти «униженных и оскорбленных» пролетариев с внутреннего врага на внешнего.

В принципе сильная власть, понимающая опасности мировой войны, могла бы, конечно, удержаться от участия в балканском конфликте. Но российская власть в тот момент была слабой. Ее подкосили поражение в войне с Японией, революция 1905 года, распутинщина, непопулярность самодержавия и личная непопулярность Николая II. Соблазн укрепить свои позиции на волне искреннего народного энтузиазма был необычайно велик. Тем более что дело спасения маленькой, но гордой Сербии представлялось весьма благородным. А прогнившая Австро-Венгрия отнюдь не представлялась столь уже серьезным противником.

Ход Первой мировой и впрямь показал, что разбить австрийцев мы можем. Однако, к несчастью для нашей страны, на стороне Австро-Венгрии выступила Германия, обладавшая значительно лучше подготовленной армией. Для Германии эта война окончилась столь же плачевно, как для России. Так что же заставило «рассудительных» немцев вляпаться в ту же историю, в какую вляпались «эмоциональные» русские? Как ни странно, мотивы двух наших народов были чрезвычайно похожими.

Германские мотивы

На первый взгляд вопрос о том, почему в Первую мировую войну ввязалась Германия, выглядит наиболее простым. Есть ряд традиционных, но при этом вполне верных ответов.

Во-первых, Берлин должен был выполнить свои союзнические обязательства в отношении Вены, причем не просто в силу порядочности, а исходя из собственных чрезвычайно важных интересов. Если бы Россия разгромила Австро-Венгрию и славянский национализм привел бы к распаду этой империи на части, то Германия лишилась бы единственного серьезного союзника в Европе, а значит, в случае будущей войны оказалась бы одна против стран Антанты.

Во-вторых, Германия имела веские основания считать, что является наиболее сильной в военном отношении державой, а потому может рассчитывать на успех блицкрига, то есть на победу в кратчайшие сроки без мобилизации значительных ресурсов. Опыт франко-прусской войны 1870 года показал, что Францию германская военная машина может разгромить довольно быстро. Англия вообще не имела крупной сухопутной армии, а те войска, что у нее были, находились за Ла-Маншем или в различных отдаленных колониях и доминионах. Что же касается России, то большие пространства и бюрократическая волокита, характерные для нашей страны, затрудняли быструю мобилизацию. Немцы надеялись при помощи блицкрига разобраться с проблемами на Западном фронте еще до тех пор, пока созреет реальная угроза на Восточном.

В-третьих, быстро развивающаяся Германия в экономическом отношении к лету 1914 года уже могла считаться наиболее сильной страной мира. Она обогнала Англию. Причем германская экономика, в отличие от английской, уже много лет целенаправленно милитаризировалась, то есть применительно к военным задачам обладала значительно большим КПД. Немецкая элита предлагала своему народу пушки вместо масла, и это делало Германию особенно опасной в годы войны.

Впрочем, здесь кроется главная загадка. Почему немецкий народ, которого «обделяли маслом», активно поддерживал кайзеровский милитаризм? Почему в Германии Первая мировая война вызвала мощный патриотический подъем? Ведь на Германию никто не нападал, и перед немцами не стоял вопрос о защите своей родины от агрессора.

По сути дела, именно страстное стремление немцев к войне сделало ее мировой. Без вмешательства Германии Россия с Австро-Венгрией худо-бедно разобрались бы с балканскими проблемами, и число жертв было бы несоизмеримо меньшим. Не произошло бы революции в Германии, да, возможно, и в России. Гитлер не стал бы германским фюрером, поскольку кайзер остался бы на своем посту. Не сформировалась бы проблема немецкого реваншизма. В общем, не было бы той базы для Второй мировой войны, которую дала Первая мировая.

Впрочем, все эти допущения не так уж и важны, поскольку немцы явно хотели воевать. И связано это было с тем, что немецкий взгляд на мир существенно отличался от английского, французского или бельгийского.

Культура против цивилизации

Для нас сегодня западноевропейские народы все на одно лицо. В том смысле, что все они нам видятся поклонниками рынка и демократии. Мы часто говорим, что-то вроде: «У нас дела обстоят так-то, а на Западе — так-то», считая при этом, будто Запад имеет единые взгляды по ключевым политическим вопросам. Такого рода подходы к пониманию Запада и сейчас не слишком верны, а сто лет назад они вообще нисколько не соответствовали действительности.

В частности, немцы жестко противопоставляли себя Западу, то есть прежде всего французам, англичанам, бельгийцам, американцам. Немцы полагали, будто западная цивилизация развивается плохо. Она представляет собой мир чистогана, эксплуатации и бездуховности. Она задыхается от противоречий, возникающих между трудом и капиталом. В ней нет таких выдающихся достижений культуры, какими отличается Германия. Да и управляются западные страны неправильно. Германская патерналистская система значительно лучше, чем сложившаяся на Западе демократия. В демократических странах люди разобщены, тогда как нужно, чтобы власть заботилась о народе, поддерживала слабых, собирала народ в единый большой кулак.

Немцы жестко противопоставляли западную цивилизацию германской Культуре. Если для нас Цивилизация и Культура — близкие по смыслу слова, то немцы столетней давности вкладывали в них прямо противоположный смысл. Они были сторонниками Культуры и противниками Цивилизации. Причем германские интеллектуалы постоянно подчеркивали это различие. Словом, простые немцы, желавшие сплотиться вокруг своего кайзера, и духовные вожди нации, стремившиеся возвеличить германскую Культуру, были заодно.

В общем, можно сказать, что народ искал свой особый путь развития примерно так же, как ищут его по сей день в нашей стране. Немцы хотели создать светлый и правильный мир, в котором не будет тех проблем, что характерны для капиталистических демократий Запада. Именно в Германии под руководством «железного канцлера» Отто фон Бисмарка возникли первые системы социального страхования рабочих. И хотя в целом уровень жизни немецких пролетариев был явно ниже уровня жизни английских трудящихся, социальное страхование создавало иллюзию, будто бы кайзер и капиталисты заботятся о простом народе.

Выше шла уже речь о том, как модернизация общества создавала серьезные проблемы в России и способствовала тому, что миллионы людей в промышленных городах начинали искать объединяющую их национальную идею. Примерно то же самое происходило в Германии. Поиски национальной идеи в этой стране на несколько десятилетий опережали российские изыскания, причем наши мыслители многое заимствовали у немцев даже в такой необычной сфере, как придумывание национальных отличий.

Германская экономика вынуждена была, как и российская, наверстывать отставание от западных соседей. Конечно, немцы наверстывали быстрее и к 1914 году уже вышли в лидеры, однако трудности догоняющей модернизации у всех стран бывают примерно одинаковыми.

Бисмарк, в частности, очень опасался сильной германской социал-демократии. На родине Карла Маркса марксизм имел даже больший потенциал, чем в России. И поэтому германские правящие круги сделали все возможное для того, чтобы сгладить конфликт рабочих с капиталистами и развивать у народа ощущение, будто все немцы, как одна большая семья, противостоят иным народам, а немецкая «правильная Культура» противостоит «неправильной Цивилизации».

Им было за что сражаться

В общем, немцам, воспитанным в националистическом духе, было за что сражаться на фронтах Первой мировой.

Национализм 1914 года не был еще национализмом реваншистским, как перед началом Второй мировой войны. Он не предполагал еще такой массовой ненависти к евреям. Он не предполагал формирования лагерей смерти. И все же это был национализм, сплачивающий общество, указывающий ему четкую цель и указывающий врага, которого следует победить для достижения этой цели.

Без понимания того, как формировался германский национализм перед Первой мировой войной, мы никогда не поймем того германского фанатизма, который сплотил народ вокруг фюрера через пару десятилетий. И кстати (заметим это попутно), без понимания мессианского стремления нашего народа к освобождению славян перед Первой мировой войной мы никогда не поймем того мессианского стремления к мировой пролетарской революции и к освобождению всего мира от гнета капитала, которое сплачивало советских людей до тех пор, пока утопичность коммунистической идеи не стала для всех очевидной.

Итак, подведем некоторые итоги. Мы понимаем теперь, почему Сербия в 1914 году провоцировала Австро-Венгрию, почему та вынуждена была объявить войну, почему Россия вступилась за братьев-славян и почему Германия вступилась за своих союзников. Но мировая война не стала бы таковой, если бы на германский вызов не ответили Франция и Англия. Что же двигало этими благополучными странами, которые, казалось бы, давно уже пережили стремление воевать?

Ни французы, ни англичане особо не хотели проливать кровь на фронтах Первой мировой. И все же они не уклонились. Почему?

Международный баланс сил

Франция не могла бы уклониться от участия в Первой мировой войне, поскольку Германия напала на нее, предприняв циничный обходной маневр с фланга и оккупировав по пути Бельгию, которая, наверное, предпочла бы вообще не участвовать в кровавых европейских разборках. В общем, формально не только Бельгия, но и Франция была жертвой. Тем не менее надо отметить, что у нее был свой мотив для противостояния Германии. Потеряв во время франко-прусской войны Эльзас и Лотарингию, Париж, естественно, вынашивал реваншистские планы, намереваясь вернуть утраченное.

Британские мотивы для участия в войне были более сложными. Формально англичанам ничего не грозило, поскольку они жили на острове, а британский флот обладал в 1914 году столь значительной мощью, что мог предотвратить высадку любого десанта. Однако идея отсидеться за Ла-Маншем не сильно прельщала политиков из Лондона. Британия в качестве «мастерской мира» на протяжении всего предшествующего столетия стремилась серьезно влиять на европейские дела, дабы те не создавали преград к ведению бизнеса. Лондон хорошо помнил, как в самом начале XIX века Наполеон установил континентальную блокаду Англии, стремясь обрезать все товаропотоки и поставить эту страну на колени без прямого столкновения французских кораблей с победоносным британским флотом. Допускать каких-либо новых континентальных блокад (скажем, в германском исполнении) Лондон, естественно, не желал.

Более того, со времен наполеоновских войн бизнес стал поистине глобальным. Состояние дел в колониях было не менее важным, чем в Европе. А колонии, в отличие от британского острова, оказывались сравнительно уязвимыми для противника с сильной сухопутной армией. Например, в Индию немцы при желании могли попасть не только с моря, но и с суши. Особенно при наличии союза с Османской империей, контролировавшей тогда весь Ближний Восток.

Таким образом, важнейшей задачей англичан на протяжении всего XIX века и в начале ХХ столетия было поддержание международного баланса сил. Как только одна из держав становилась более мощной, чем другие, Лондон предпринимал дипломатические и военные усилия для того, чтобы приостановить страну, способную в перспективе поставить под свой контроль всю Европу. В наполеоновскую эпоху европейцы совместными усилиями притормаживали Францию. Во времена Крымской войны жертвой оказалась Россия. И наконец к 1914 году англичанам пришлось заняться Германией.

В общем, при серьезном рассмотрении вопроса выясняется, что для Британии тоже не было выбора: воевать или не воевать в Первой мировой. Любое разрушение международного баланса грозило в перспективе развалом всей той системы процветания, которую англичане выстраивали, по меньшей мере, с середины XVIII века. Возможная утрата статуса «мастерской мира» для Британии была в известной мере сопоставима с возможной утратой славянских земель для Австро-Венгрии. Парадоксально, но факт: англичане отчаянно защищались, хотя на них формально никто не нападал.

Схватка за нефть

Другой важный момент: борьба Британии и Германии за новые возможности, предоставляемые колониальными территориями.

В привычной нам марксистской системе политэкономического анализа принято говорить, что империалистические державы боролись между собой за новые прибыли. В общем, являлись корыстными и бессовестными агрессорами. Но можно подойти к исследованию данного вопроса и с иной стороны.

Первые десятилетия ХХ века были временем, когда начался массовый переход с угля на нефть в качестве основного топлива. Политики оказались вынуждены принять во внимание этот факт, поскольку он существенным образом влиял на обороноспособность. Прежде всего, с угля на нефть переводили военно-морской флот. Однако уже к началу Первой мировой было ясно, что существование армии невозможно без автомобилей и, соответственно, без бензина. Перспективы танков и авиации еще просматривались не очень явно, однако прозорливые политики должны были задумываться также о том, что вскоре эти виды вооруженных сил тоже потребуют топлива, причем, естественно, не угля.

Борьба за нефть становилась в Первую мировую одним из важнейших вопросов. Тот, кто оставался без нефти, фактически в обозримой перспективе оставался без боеспособной армии. Но кто же из ключевых политических игроков имел в это время свою собственную нефть?

Бесспорно, Соединенные Штаты и Россия. Эти страны лидировали по добыче. Кроме того, под боком у американцев была Мексика с ее уже разведанными запасами. Кое-что имела Австро-Венгрия, хотя возможности этой империи были несопоставимы с возможностями России и Америки. Но ни Британия, ни Германия на собственной территории запасов нефти не имели, и это качественным образом отличало их положение в начале ХХ века от того положения, которое они имели в XIX столетии, когда богатые месторождения угля делали англичан и немцев лидерами индустриализации и милитаризации.

Немцам и англичанам уже в ту эпоху предстояло сойтись в схватке за нефть, которая была не столько даже схваткой за прибыли (как говорят марксисты), сколько схваткой за выживание. Уже разведанная и потенциально доступная для них нефть имелась в Месопотамии (Ираке) и в Персии (Иране). Зайти в эти регионы можно было с двух сторон: с моря и с суши. Первый вариант был наиболее перспективным для англичан, второй — для немцев и их союзников турок. По этой причине ни англичане, ни немцы не могли бы спокойно осваивать месторождения нефти без превентивного устранения своего главного конкурента. Если бы Первой мировой не случилось, Германия и Британия все равно рано или поздно схлестнулись бы между собой в Азии.

Урок Первой мировой

Таким образом, получается, что ни Англия, ни Франция, ни Германия, ни Россия, ни Австро-Венгрия, ни даже Сербия не могли уклониться от войны. По большому счету от нее не могла уклониться и Османская империя, уже де-факто вовлеченная в глобальный конфликт двумя балканскими войнами.

В общем, можно сказать, что Первая мировая была не столько следствием принятия целенаправленных решений конфликтующими политиками различных стран и даже не столько результатом столкновения финансовых групп в борьбе за прибыли, сколько закономерным итогом длительного исторического развития Европы. Задолго до 1914 года в жизни различных народов происходили события, которые объективно вели к будущей схватке, хотя в тот момент, когда они происходили, даже самый прозорливый аналитик не смог бы с уверенностью предсказать неизбежность войны.

Думается, что это очень важный вывод и в то же время главный урок, который мы можем сто лет спустя извлечь из истории Первой мировой. Остановить войну в последний момент очень сложно. Практически невозможно, поскольку политики не свободны в своих решениях. Они зависят от того исторического пути, по которому их страна подошла к началу войны. Они зависят от желаний, проявляемых их народами (как было в Сербии, России и Германии). Они зависят от особенностей национальной экономики (как было в Англии). Они зависят от итогов прошлых войн и реваншистских настроений (как было во Франции перед Первой мировой и в Германии перед Второй). Они зависят от веками складывавшегося политического устройства собственного государства (как было в Австро-Венгрии и в Османской державе).

Сегодня многим кажется, будто мы живем в цивилизованном мире и очень далеки от новой мировой войны. Но если взглянуть на ряд важных процессов, происходящих в недрах великих держав XXI века, может выясниться, что земля у нас под ногами уже потихоньку сотрясается.

Что нас ждет впереди?

Германия и Россия были не последними модернизирующимися странами в мире. Сегодня по пути подобных преобразований активно движется Восток. И нет никаких оснований полагать, что модернизация Индии, Ирана или Китая должна проходить проще, чем у Германии или России прошлых веков.

В каждой из модернизирующихся стран люди переселяются из деревни в город. В каждой из этих стран горожане первого-второго поколений оказываются захвачены разного рода агитацией. В каждом из государств с быстро развивающейся промышленностью люди испытывают трудности и желают взять на вооружение какую-либо великую идею для того, чтобы проще было сплотиться.

О том, что в исламских государствах взяли на вооружение религиозный фундаментализм, как некогда у нас использовали национализм или социализм, не говорит сегодня только ленивый. Некоторые комментаторы даже называют борьбу с международным терроризмом Третьей мировой войной, в которой, по сути дела, христианский мир противостоит исламскому.

Впрочем, на самом деле расколотый внутренними конфликтами исламский мир вряд ли является по-настоящему серьезным соперником Запада, даже несмотря на множество уже совершившихся трагедий, связанных с терактами. Гораздо важнее то, что на Востоке постепенно созревает огромная по численности населения, невероятно мощная экономически и до зубов вооруженная держава — Китай.

Сегодня Китай выглядит страной чрезвычайно миролюбивой. И дай Бог, чтобы он таким оставался и дальше. Тем не менее следует принять во внимание, что в авторитарном Китае все острые внутренние конфликты пока загнаны внутрь. Всякий протест подавляется. Никто не имеет права всерьез оспаривать у коммунистических боссов права на управление страной и определение долгосрочной стратегии развития.

Однако не секрет, что коммунистическая идеология в Китае мертва. Эта страна давно уже превратилась в капиталистическую, и все характерные для буржуазного общества конфликты там углубляются. Пройдет какое-то время, и Китаю понадобится иная идеология. Руководители страны должны будут каким-то образом сдерживать нарастающие внутренние противоречия и, скорее всего, перенаправлять агрессивность горожан первого-второго поколений куда-то вовне. А если старый авторитарный режим падет в результате какой-нибудь революции, то новая власть для того, чтобы обрести поддержку толпы, должна будет тем более указать народу врага.

В общем, скорее всего, рано или поздно китайский национализм или какая-то иная форма агрессивной внешней политики себя проявят. У Китая есть спорные острова с Японией и Вьетнамом. А уж в отношениях с Россией спорны не только острова, но огромные дальневосточные территории. Но самое главное: Китай XXI века вскоре станет оспаривать у Соединенных Штатов право на мировое лидерство, поскольку по размеру ВВП он Америку догонит, а по численности населения он давно уже доминирует. Добавим к этому традиционное китайское представление о том, что все люди, кроме подданных императора Поднебесной, являются варварами, — и вот вам почва для чрезвычайно серьезного конфликта.

Речь не идет, конечно, о том, что новая мировая война должна будет разразиться в традиционных формах. Обладание ядерным оружием делает такую войну маловероятной, поскольку гипотетическое прямое столкновение Китая с Америкой кончится за несколько минут гибелью всего человечества. Однако сегодня мир активно осваивает современные формы глобального противостояния, и в этом смысле человечество ждет, скорее всего, печальное будущее.

Можно ожидать серию локальных войн, подпитываемых из Пекина и Вашингтона материальными и финансовыми ресурсами. Можно ожидать, что Китай, стремящийся преодолеть нынешний однополярный мир, будет стремиться поставить под свой контроль как можно больше стран и регионов мира. Можно ожидать формирования какой-то новой идеологии, с помощью которой Пекин постарается объединять Третий мир в борьбе против Первого.

Подчеркиваю, это все будет определяться не волей и желанием отдельных политических лидеров, а ходом объективных процессов, близких по духу тем, которые сто лет назад обусловили начало Первой мировой войны. И мы в России должны понимать, что в этом глобальном противостоянии нашей стране придется так или иначе определяться: вставать ли на сторону очередной державы, стремящейся к переделу сложившегося мира (в том числе нашего Дальнего Востока), или же вместе со «старым миром» стремиться сохранить статус-кво.

Опубликовано в журнале:

«Нева» 2014, №6

Россия перед лицом газовых вызовов

Петр Львов

Несмотря на попытки решить газовый спор между Россией и Украиной при участии Евросоюза, США добились своего и смогли выдавить из Киева решение сорвать переговоры по урегулированию этой проблемы, которые шли в Киеве всю ночь с 15 на 16 июня. При этом уже совершенно ясно, что акты вандализма со стороны нескольких сотен украинских националистов против посольства России на Украине вечером 14 июня, когда шли переговоры между «Газпромом» и «Нафтогазом» Украины, были хорошо спланированной акцией при участии третьей стороны, а именно – Вашингтона. Не зря десятки правоохранителей Киева стояли в стороне и молча наблюдали за тем, как осуществляется нападение на российскую дипмиссию. Но не получилось. Тогда киевские власти пошли дальше – стали публично оскорблять президента В.В.Путина перед телекамерами. По совету американского посла на Украине это сделал глава украинского внешнеполитического ведомства, присоединившийся к толпе вандалов. А посол США на своей страничке в Твиттере затем похвалил и.о.мининдел Украины Дещицу (косвенное подтверждение того, кто надоумил главу украинского МИДа сорваться на матерщину) за то, что тот нецензурно выкрикивал толпе хулиганов у посольства РФ матерные оскорбления в адрес президента России. Цель вполне ясна – вынудить Москву «сорваться» и прервать переговоры, чтобы затем дать Киеву и ЕС возможность заявить о том, что переговоры по газу были сорваны Москвой из политических соображений. Только одного не рассчитали американцы – нервы у российских дипломатов и участников переговоров с российской стороны, как и у Москвы в целом, оказались крепкими. Не то, что у госдепартамента США, который 15 июня начал эвакуацию своих дипломатов из Багдада, хотя отряды ИГИЛ так и не вошли в иракскую столицу.

В ситуации, когда Украина просто стала хамить, выдвигая «Газпрому» неприемлимые условия погашения задолженности перед РФ за поставки газа, «Газпром» с 10.00 понедельника 16 июня ввел режим предоплаты поставок газа для «Нафтогаза» Украины, говорится в сообщении российского холдинга: «Решение принято по причине хронических неплатежей „Нафтогаза Украины“. Просроченная задолженность компании за поставленный российский газ составляет 4,458 миллиарда долларов: 1,451 миллиарда долларов — за ноябрь-декабрь 2013 года и 3,007 миллиарда долларов — за апрель-май 2014 года».

По предварительному счету за июнь с.г. платежи также не поступали. С сегодняшнего дня украинская компания получает российский газ только в оплаченных объемах. Для Евросоюза, особенно его западно- и центральноевропейских членов, а также государств Балтии, это пока не опасно, учитывая, что через украинский транзит в ЕС поступает не более 15% импортируемого Европой объема газа. Кроме того, для них можно увеличить объем экспорта российского газа через «Северный поток». Однако с осени с.г. начнутся трудности не только у Украины, но и стран Южной и Юго-Восточной Европы, учитывая наступление холодного сезона, когда газ необходим для отопления. И вот тогда ЕС придется вспомнить о реализации проекта «Южный поток», который под давлением США был приостановлен. Не зря американские сенаторы во главе с русофобом Маккейном съездили в Болгарию неделю назад.

Правда, пока в ЕС продолжают следовать установкам Вашингтона. Так, в частности, днем 16 июня из Брюсселя стали исходить намеки на то, что нехватку российского газа Евросоюз компенсирует поставками из Ирана. Только вот возникает вопрос – как? По воздуху самолетами? Ведь из Ирана нет газовой трубы в Европу. И нет мощностей по сжижению газа, чтобы экспортировать СПГ. А пока в Ираке и Сирии идут военные конфликты, из ИРИ невозможно протянуть трубу до Турции или средиземноморского побережья, а оттуда – в страны Южной Европы. Такой проект МГП ИРИ-Ирак-САР существовал до 2011 года, пока Запад и аравийские монархии не развязали войну в Сирии против законного правительства Асада. А сейчас вот-вот может рухнуть и режим Н.ал-Малики в Ираке. И что парадоксально – в обоих случаях вооруженные конфликты развязали США, Саудовская Аравия и Катар с опорой на исламских джихадистов, прежде всего Аль-Каиды и ее наиболее жестокой ветви – «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ).

Вывод один – США не хотят поставок в ЕС ни российского, ни иранского газа. Они навязывают Европе свой сжиженный сланцевый газ, который стоит существенно больше, чем трубный газ из РФ и ИРИ. Более того, пока даже нет терминалов в ЕС по приемке американского сланцевого СПГ. Их строительство обойдется в десятки миллиардов долларов. Кроме того, придется построить еще специальные морские газовозы на такую же сумму. И на все это уйдет 3-5 лет. А что делать сейчас? Особенно, когда наступит зима? Мерзнуть ради глобальных интересов США и больных амбициями нынешних правителей Киева?

Совершенно очевидно, что в этих условиях Россия начнет выстраивание кардинально новой системы поставок газа для обеспечения своей безопасности. На ЕС, который оказался бессильным перед США и даже перед Украиной, больше опираться нельзя. Уже начата реализация огромного проекта поставок газа в КНР. Необходимо нарастить мощности СПГ на Сахалине для поставок в Японию, Южную Корею, Китай и страны ЮВА. Нужно срочно начать создание мощностей на незамерзающем побережье Балтики и Баренцова моря по сжижению газа с месторождений Штокмана, Ямала и Арктических месторождений для его экспорта в Индию, Южную Америку и другие быстро развивающиеся рынки. Кроме того, настало время приступить к реальному сотрудничеству в газовой сфере с Ираном, прежде всего путем участия в разработке месторождения Южный Парс и экспорта «голубого топлива» с него в Индию и Пакистан (проект ГИПИ). Строительство пакистанского участка оценивается в 1,5 миллиарда долларов, а стоимость всего проекта оценена в 7,5 миллиарда долларов. За счет иранского газа Пакистан надеется покрывать 20 процентов потребности в электроэнергии.

Пакистан долгое время не мог начать строительство трубы на своей территории. Это объяснялось тем, что сотрудничество Исламабада с Тегераном не устраивает некоторых союзников Пакистана — в частности, США и Саудовскую Аравию. В настоящее время в отношении Ирана действуют международные санкции, призванные вынудить исламскую республику отказаться от ядерной программы. В связи с позицией американских и саудовских «союзников» пакистанцы долгое время не могли найти средства на строительство. Но Тегеран в 2013 г. согласился выделить заем в полмиллиарда долларов при условии, что часть газопровода на пакистанской территории будет строить иранская компания. Ожидается, что пакистанцы начнут получать «голубое топливо» с иранского месторождения Южный Парс в декабре 2014 года.

И тогда США пригрозили Пакистану санкциями за участие в строительстве газопровода. Тем не менее, церемония открытия строительства газопровода из Ирана в Пакистан была обставлена торжественно – в прибрежный иранский город Чахбехар в марте 2013 года прибыли президенты обеих стран. Пакистанские СМИ назвали это событие историческим. Трубопровод планируется длиной более 1880 километров. На пакистанской территории длина трубы составит 780 километров. Иран уже построил на своей территории более 900 километров газопровода. Ежедневный объём поставок после реализации проекта должен составить более 21 миллиона кубометров газа.

Однако вот уже более 10 лет находится под вопросом судьба проекта дальнейшей прокладки газопровода протяженностью 2775 км через территорию Пакистана в Индию. И здесь сказывается политика, в том числе позиция США. Столкнувшись с отсутствием у партнеров по сделке желания искать компромиссные варианты решения по наиболее острым для себя вопросам (таким, как размер транзитной пошлины на газ, гарантии обеспечения безопасности трубопровода в Пакистане, механизм пересмотра стоимости «голубого топлива»), еще с лета 2007 г. представители Индии решили временно воздержаться от участия в дальнейших переговорах. По данным ряда газовых аналитиков, к данному шагу их также подтолкнуло давление со стороны Вашингтона. Поэтому в Нью-Дели поставили под сомнение историческую значимость и стратегическую важность ГИПИ. По предварительным оценкам индийских аналитиков, якобы газ, который поступит по трубопроводу, удовлетворит не более 5–10% потребностей Индии. Вдобавок они указали на то, что поставляемое сырье будет представлять собой такой газ, который можно использовать только в качестве топлива. Ни о какой его дальнейшей химической переработке не может быть и речи. В этих условиях Исламабад и Тегеран фактически пришли к решению начать реализацию проекта без участия Индии. При этом характерно, что иранцы все же продолжают говорить о ГИПИ как о трехстороннем проекте. По их мнению, Индия может в любой момент вновь присоединиться к нему. Особенно, если к его реализации подключится Россия.

В любом случае, Москве нужно срочно выходить на южное газовое направление, как путем поставок своего СПГ, так и участия в совместных проектах с Ираном – второй по величине запасов газа страной мира.

Тем более что взаимодействие в рамках ФСЭГ (Форума стран-экспортеров газа), созданного в 2009 году, никакого значимого эффекта для России не дало, прежде всего по политическим причинам, так как его штаб-квартира расположена в Дохе, а Катар играл роль американского лоббиста во ФСЭГ. Как и ряд других стран, подверженных давлению Вашингтона.

При этом Москве нужно действовать очень быстро, не строя иллюзий относительно того, что Украина и ЕС вдруг станут «хорошими» и «добрыми». Ведь в то время, когда продолжались переговоры России, ЕС и Украины, были сделаны важные шаги в направлении строительства газопровода из Азербайджана через Турцию в Грецию и страны Южной и Юго-Восточной Европы (TANAP). В сущности, именно это призвано успокоить ЕС, а следовательно Болгарию и Сербию, после прекращения работ по «Южному потоку». Хотя на сегодня газа, который теоретически будет поступать через TANAP, недостаточно для удовлетворения возрастающей потребности Европы в газе, понятно, что этот проект способен снизить потребность в «Южном потоке». В этих условиях, несмотря на необходимость для ЕС новых каналов поставок газа, реализация подготовленных и планируемых проектов уже существенно осложнена. Возможность сохранения «на плаву» «Южного потока» в качестве наиболее реального к осуществлению проекта зависит от того, какой объем газа в год будет поставляться через эти трубопроводы. Но в любом случае, TANAP способен усилить позиции европейцев перед «Газпромом» в переговорах по вопросам объемов газа и его цены. TANAP сможет удовлетворять часть потребности Турции и «подпитывать» в Европе такие страны «южного крыла», как Греция, Италия, Албания, которые «Газпром» пока не обеспечивает достаточным количеством газа. К тому же, нельзя забывать, что в этом вопросе за ЕС откровенно стоят США.

Кроме того, TANAP — это проект, который не ограничивается транспортировкой только каспийского и в перспективе туркменского газа в Европу. Данный проект может способствовать тому, что природный газ Ирана, Ирака, Израиля и в долгосрочной перспективе Кипра будет достигать Европы. Таким образом, Москве нужно понимать, что TANAP причинит еще большие неудобства проекту «Южный поток».

Вывод из вышеизложенного напрашивается сам собой – настала пора полностью поменять газовую политику РФ путем ускоренного перехода на экспорт СПГ и диверсификации рынков сбыта с упором на южное направление, а также развитие сотрудничества с Ираном и другими производителями газа через взаимовыгодные международные проекты.

Польша выразила поддержку проекту вхождения украинской энергосистемы в объединение энергосистем стран-ленов Европейского Союза. Соответствующее заявление было сделано официальными представителями польского правительства во время визита в Варшаву делегации Министерства энергетики и угольной промышленности Украины.

По словам главы украинской делегации замминистра Вадима Улиды, встреча в Варшаве еще раз подтвердила, что польская сторона является одним из главных лоббистов Украины в Брюсселе и оказывает неоценимую поддержку в вопросе полного вхождения Украины в энергетический рынок стран-членов Европейского Союза. Данный проект имеет огромное значение для украинской экономики и полная поддержка со стороны Варшавы помогает Украине на пути реализации этого проекта, подчеркнул замминистра.

Улида также отмечает, что Польша заинтересована в украинском энергетическом рынке, а множество польских компаний внимательно наблюдают за ходом проведения реформ, которые в данный момент реализует правительство Украины.

Напомним, украинские власти стремятся реализовать проект интеграции энергосистемы республики в энергосистему Европейского Союза. Предполагается, что украинская энергосистема будет синхронизирована с энергосистемой ЕС до конца 2016 года.

В Брюсселе проходит конференция с участием министров юстиции и правоохранительных органов государств Евросоюза, посвященная росту опасности терактов, связанных с возвращением из зон конфликтов, таких как Сирия, экстремистски настроенных граждан. Сообщает Ekot Шведского радио.

"Угроза считается чрезвычайно серьезной. Речь, примерно о двух или, максимум, трех тысячах человек уезжающих из ЕС. Часть из них погибает. Несколько шведских граждан там погибли. Но определенная часть возвращается и нацелена на совершение преступлений, терактов в Европе" - заявила в своей речи шведка Сецилия Мальмстрём, комиссар ЕС, отвечающая за вопросы миграции и внутренние дела.

Она объявила, что ранее созданная в ЕС контактная сеть, структура, направленная на борьбу с радикализацией, например оказывающая помощь людям в выходе из экстремистских организаций, приобретет статус постоянного информационного и аналитического центра. На это будет выделено около 14 млн. евро. Предполагается, что центр откроется в будущем году.

По сведениям Шведской полиции безопасности/Säpo около 80 шведских граждан совершили в последнее время подобные поездки в зоны конфликтов и воспринимаются спецслужбой, как потенциальная угроза.