Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

США

Соединенные Штаты продолжают грубо нарушать права человека как внутри страны, так и за её пределами, в том числе посредством незаконных односторонних мер принуждения (санкции), наиболее вопиющим примером которых является введенная и сохраняющаяся (вопреки многочисленным резолюциям Генеральной Ассамблеи ООН) блокада Кубы. Однако это ничуть не мешает им позиционировать себя в качестве «мирового эталона» в области защиты основных свобод. Даже лояльные Вашингтону неправительственные организации признают: положение дел в правозащитной сфере с каждым годом становится здесь хуже. При этом критика о реальной ситуации с правами человека в стране по-прежнему игнорируется властями. Вместо этого Вашингтон ищет «нарушения» где угодно, но только не у себя дома.

Обострившееся до предела политическое противостояние двух основных политических сил и их сторонников стало основной причиной неутихающих социальных волнений по всей стране. Согласно вышедшему в ноябре 2020 г. докладу исследовательского центра «Pew Research Center», в США отмечается исключительный по своей силе политический раскол в таких важных сферах, как вопросы экономики, расовой справедливости, изменения климата, работы правоохранительных органов и др. Президентские выборы 2020 г. обострили эти разногласия. По данным проведенного за месяц до выборов опросов, примерно 80 % зарегистрированных избирателей в обоих лагерях заявили, что их разногласия с другой стороной касаются не только политики, но и основных американских ценностей, а около 90 % респондентов в обоих лагерях выразили обеспокоенность тем, что победа их оппонентов приведёт к длительным негативным последствиям[770].

Пандемия COVID-19 усилила нарастающие в США внутренние противоречия и ударила по наиболее уязвимым категориям населения. Малообеспеченные слои потеряли работу (число заявок на получение пособия по безработице превысило 40 млн)[771], оказались не в состоянии оплачивать дорогостоящее лечение. На фоне масштабного распространения коронавирусной инфекции еще больше обострились социальные расслоения в американском обществе. И это при том, что, как справедливо отмечается в докладе Китайского общества по изучению прав человека по США, Соединенные Штаты – единственная развитая страна в мире, в которой миллионы людей продолжают голодать[772].

В стране за последние 30 лет усилилось социальное неравенство. По данным исследователей Чикагского университета и Университета Нотр-Дам, уровень бедности в Америке в период с июня по ноябрь 2020 г. вырос до с 9,3 до 11,7 % (на 2,4 %). Совокупный собственный капитал 1 % самых богатых американцев в 16,4 раза больше, чем у 50 % самых бедных. При этом во время пандемии в наибольшей степени росли доходы самой богатой части населения[773]. Уровень неравенства доходов в США выше, чем в других странах с развитой экономикой. По расчетам ОЭСР на основании коэффициента Джини (на котором основывается сравнение неравенства доходов между странами), в 2017 г. в Соединённых Штатах этот показатель составлял 0,434. Это было выше, чем в любой другой из стран «большой семерки», в которой индекс Джини колебался от 0,326 во Франции до 0,392 в Великобритании[774].

Эти критерии подтверждаются результатами опросов общественного мнения. Согласно опросам исследовательского центра «Pew Research Center»,  большинство (61 %) американцев полагают, что в стране слишком сильное экономическое неравенство. Примерно четверть (23 %) респондентов отмечают нормальный уровень неравенства, а 13 % убеждены, что неравенство в стране невысоко. Представители группы с разными доходами примерно с одинаковой долей вероятности укажут на то, что в стране существует слишком большое экономическое неравенство. Однако американцы с высокими (27 %) и средними доходами (26 %) чаще, чем люди с более низкими доходами (17 %), говорят о том, что существует примерно правильная степень экономического неравенства. Лица же с низкими доходами чаще, чем люди со средними и высокими доходами, отмечают невысокий уровень неравенства[775].

Социальное неравенство наиболее ярко проявляется в отношении этнических и расовых меньшинств. Упомянутые исследования Чикагского университета и Университета Нотр-Дам, отмечающие увеличение с июня по ноябрь 2020 г. уровня бедности в Америке на 2,4 %, также показывают, что  уровень бедности среди чернокожих американцев вырос на 3,1 %. Со ссылкой на данные, опубликованные Федеральной резервной системой, издание «Associated Press» 13 октября 2020 г. сообщило, что в 2019 г. только 33,5 % домохозяйств афроамериканцев владели акциями по сравнению с 61 % домохозяйств белых американцев. По данным «USA Today», в первом квартале 2020 г. национальный показатель владения жильем среди домохозяйств белых составлял 73,7 %, но только 44 % домохозяйств афроамериканцев владели жильём. По данным издания «ABC News», в 2019 г. в бедности проживали 15,7 % американцев латиноамериканского происхождения, что более чем в два раза больше, чем среди белых американцев[776].

По мнению все того же исследовательского центра «Pew Research Center», непрерывный с 1980-х гг. рост экономического неравенства в США связан с несколькими факторами, в том числе с технологическими изменениями, глобализацией, упадком профсоюзов и снижением минимальной заработной платы. Подобное приводит к тому, что люди, находящиеся на нижних ступенях экономической лестницы, сталкиваются с  ограниченными экономическими возможностями и мобильностью. Неравенство негативно воздействует и на политическое влияние малоимущих слоев населения,  вызывает географическую сегрегацию по доходам и затрагивает также сам экономический рост[777].

Наиболее сильно от коронавируса пострадали иммигранты и соискатели убежища. Усугубились полицейский произвол, ангажированность судебной системы, рост нетерпимости на почве расовой ненависти, массовая слежка со стороны спецслужб. В сложной ситуации оказались лица, содержащиеся в пенитенциарных учреждениях.

Нельзя не отметить и нарушения в области международного гуманитарного права, допускаемые американскими властями на территории «третьих» государств. Так, под «традиционным» предлогом борьбы с терроризмом США применяли военную силу за рубежом, что неизменно приводило к жертвам среди мирного населения.

По мнению НПО «Amnesty International», после выхода из состава Совета ООН по правам человека в 2018 г. Соединенные Штаты продолжили отход от международной системы в области защиты прав человека. С января 2018 г. игнорируют многочисленные запросы экспертов ООН, отказывают им в официальных поездках в США. При этом Вашингтон особо не скрывает, что участвует в правозащитных механизмах ООН только в той части, в которой это способствует продвижению его внешнеполитических задач[778].

Не отказались США и от своей практики обвинений «неугодных» международных структур. Так, в апреле 2019 г. Соединённые Штаты отозвали визу прокурора Международного уголовного суда (МУС). Причиной стало рассмотрение в рамках данной инстанции вопроса о расследовании военных преступлений, совершенных американскими военными в Афганистане. «По нарастающей» развивалась и обвинительная риторика в адрес сотрудников Суда. Появились угрозы введения в отношении них рестрикций, а также преследования на территории США[779].

Критика же ВОЗ со стороны Вашингтона и полный разрыв отношений с этой структурой называются правозащитниками не иначе как «подрывающие глобальные усилия по защите людей от наиболее сильного за последние сто лет кризиса в сфере здравоохранения[780].

В США продолжается рост уровня расизма, антисемитизма, исламофобии и других проявлений подобной дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости. К тому же проблема расизма приобрела в американском обществе системный характер, пронизав все сферы жизни общества. На это с тревогой указывают правозащитные организации. Стремительное распространение такого позорящего Америку явления с трудом соотносится с декларируемым Вашингтоном образом «глобального лидера» в области защиты прав и свобод по всему миру.

Правозащитники фиксируют дискриминационное отношение к американским гражданам африканского, азиатского и латиноамериканского происхождения, что особенно ярко проявляется в ходе действий правоохранительных органов, а также в медицинской и социальной сферах.

Выходцы из африканского и азиатского регионов сталкиваются в Америке с проявлениями дискриминации в системе отправления правосудия, в особенности уголовного правосудия. Комитет по правам человека и Комитет по ликвидации расовой дискриминации указывали в марте и августе 2014 г. на наличие расовых различий на разных ступенях системы уголовного правосудия, а также на вынесение неравнозначных приговоров и высокую долю этнических меньшинств среди заключенных в тюрьмах.[781] На то, что афроамериканцы в США в несколько раз чаще, чем белое население, подвергаются тюремному заключению, указывали и правозащитные организации, включая «Human Rights Watch» [782].

Кроме того, нередки случаи, когда в политической риторике используются расистские образы, связанные с торговлей порабощенными африканцами, историей линчевания, уничижительными оценками, эксплуатацией, насилием в отношении лиц африканского происхождения.[783]

Помимо этого отмечается высокий уровень преступлений по расовым и этническим мотивам, чему способствует распространённость в стране экстремистских и неонацистских группировок. В частности, влиятельная американская НПО «Southern Poverty Law Center» указывала, что в США действует порядка 940 экстремистских группировок (данные на 2019 г.). Среди них – печально известный «Ку-Клукс-Клан» (47 «ячеек»), неонацисты и «скинхэды» (59 и 48 «сообществ»), другие приверженцы «идеологии превосходства белой расы» (391 организация), а также антииммигрантские и исламофобские движения (20 и 84 соответственно)[784]. Несмотря на то, что в 2020 г. было зафиксировано меньшее количество объединений идеологии ненависти (838), по мнению НПО «Southern Poverty Law Center», это не означает спад экстремистских настроений. Данные опроса, проведенного упомянутой НПО в августе 2020 г., показывают, что 29 % американцев лично знакомы со сторонниками теории превосходства белой расы. Кроме того, многие экстремистские идеи в настоящее время распространяются без оформления организации и создания института членства в ней. Значительные возможности к тому предоставляют Интернет-сайты и форумы, где пользователи могут получать и распространять сведения об идеологиях ненависти, не вступая в ряды какого-либо экстремистского объединения[785]. 

Также в последние годы усиливается количество распространяемых экстремистами идеологических материалов. По данным НПО «Антидиффамационная лига», в 2020 г. число агитационных материалов, распространяемых белыми супремасистами, почти удвоилось по сравнению с предыдущим годом: было зарегистрировано свыше 5000 сообщений, содержащих расистские, антисемитские высказывания и другие проявления ненавистнических настроений[786].

Эти негативные тенденции подтверждаются  статистикой. Согласно опубликованным в 2020 г. ФБР данным по преступности в 2019 г., 57,6 % из 8302 преступлений на почве ненависти, зарегистрированных правоохранительными органами, были мотивированы расой либо этнической принадлежностью жертв. Из этих преступлений 48,4 % были направлены против афроамериканцев, 15,8 % против белых, 14,1 % против выходцев из латиноамериканского региона, а 4,3 % - против американцев азиатского происхождения. Среди 4930 жертв преступлений на почве расовой ненависти 2391 человек имели африканское происхождение[787].

В последнее время в поле зрения правозащитников стали попадать случаи распространения идеологии расизма и неонацизма среди американских военнослужащих – сообщения о резонансных преступлениях, совершенных американскими военными, являющимися последователями расистских идеологий и членами радикальных группировок, неоднократно публиковали СМИ[788]. Проблема осложняется отсутствием законодательного запрета для военнослужащих на членство в националистических и расистских организациях. Представители вооруженных сил США на слушаниях в Конгрессе в феврале 2020 г. признали, что членство в националистической группе «не запрещено», но «активное участие» в этой группе может привести к административным санкциям[789]. Они также признали, что не располагают точными данными о количестве привлеченных к административной ответственности американских военнослужащих, придерживающихся расистских идей[790].

14 мая 2021 г. министерство внутренней безопасности США опубликовало обзор террористических угроз в стране, в котором признается существенно возросшая в последние годы активность правых экстремистов. Причём отмечается, что наибольшую угрозу представляют движения, распространяющие идеологию религиозной, этнической вражды, расового превосходства и воинствующего национализма, в особенности идею превосходства белой расы. Также отмечается увеличение количества экстремистов-одиночек, не состоящих в рядах радикальных объединений. Согласно приведенным в документе данным, 2019 г. оказался «наиболее летальным» за последние четверть века в контексте насильственных акций «внутренних террористов»: в результате пяти отдельных нападений погибли 32 человека, из них 24 стали жертвами именно белых расистов[791].

Примечательно, что авторы доклада, в целом верно отмечая новые тенденции распространения экстремистской идеологии, упорно при этом пытаются искусственно выделить в этом фактор «внешнего влияния», обвиняя зарубежные государства в якобы «злонамеренной деятельности по углублению раскола» в США. Также необходимо отметить, что несмотря на то, что американские власти указывают на опасность правого радикализма, на деле отмечаются двойственные подходы к подобного рода организациям. Так, ряд американских экспертов, а также законодателей ранее предлагали обратить внимание на серьезную опасность, которую представляют безнаказанно совершающие преступления на Украине неонацистские группировки, поддерживающие в том числе связи с американскими экстремистами, например, «Atomwaffen Division». Также известны случаи, когда американские военные, разделяющие идеологию расизма и являющиеся членами радикальных группировок, совершали резонансные преступления. Несмотря на всё это, власти США внесли в национальный террористический список «Русское имперское движение» (это решение  вызвало много вопросов у экспертов с учетом крайне скудных сведений о данной структуре и её зарубежных связях) и при этом до сих пор не принимают подобных мер в отношении таких печально известных украинских объединений, как «Правый сектор», «Азов» или «С 14», члены которых были причастны к серьёзным уголовным преступлениям.

Внимание на распространение в США расизма, ксенофобии, этнической и религиозной нетерпимости обращали международные мониторинговые механизмы в области прав человека и правозащитные НПО. Специальный докладчик Совета ООН по правам человека (СПЧ) по современным формам расизма Тендаи Ачиуме в докладе о проявлениях героизации нацизма, представленном на 41-й сессии Совета ООН по правам человека в июне 2019 г., со ссылкой на проведенное НПО «Southern Poverty Law Center» исследование «Intelligence Report: The Year in Hate and Extremism – Rage Against Change», привела данные о том, что в США с 2014 г. число человеконенавистнических групп увеличилось на 30 %, в том числе только в 2018 г. – на 7 %.[792]

Китайское общество по изучению прав человека указывало, что в 2018 г. число преступлений на почве ненависти в США по сравнению с предыдущим годом увеличилось на 17 %. Преступления расистского характера составляли 60 % таких противоправных действий. В половине случаев жертвами становились афроамериканцы.[793]

В августе 2014 г. Комитет по ликвидации расовой дискриминации отмечал сохраняющийся в стране высокий уровень расовой дискриминации, выражающийся в том числе в отсутствии законодательного запрета человеконенавистнических высказываний, практикуемом правоохранительными органами расовом профилировании. Комитет указывал также на непропорционально высокую подверженность этнических меньшинств дискриминации в различных сферах общественной жизни.[794]

Расовое профилирование со стороны полиции в Соединённых Штатах проявляется весьма остро. Следует также упомянуть мнение НПО «Amnesty International», указывавшей, что ни один из существующих американских законов, регулирующих возможность использования полицией силы и её пределов (на уровне штатов, на федеральном уровне подобные акты отсутствуют), не отвечает международным стандартам в области защиты прав и законных интересов граждан.

По данным газеты «Washington Post», от рук представителей полиции в 2019 г. погибло более 1 тыс. человек, а в 2020 г. это число несколько снизилось до 967 несчастных случаев (при этом в расчёт не берутся преступления, совершённые сотрудниками правоохранительных органов вне времени исполнения своих служебных обязанностей). Наиболее часто вследствие чрезмерного применения силы правоохранителями гибнут именно афроамериканцы, составляющие менее 13 % населения: уровень смертности афроамериканцев от рук полицейских (1512 погибших на 42 млн. чел.) в 2,5 раза выше, чем число смертей белых жителей США (2890 погибших на 197 млн. чел.)[795]. По мнению аналитиков, каждый тысячный чернокожий житель США мужского пола рискует стать жертвой действий правоохранителей. Группа наибольшего риска – граждане в возрасте от 20 до 35 лет. Журналисты издания «АВС» отмечают, что по статистике чернокожие граждане США становятся жертвами подобных происшествий в 2,5 раза чаще, чем белые[796]. На «втором месте» по случаям смертности расположились представители латиноамериканской общины. Среди наиболее громких случаев безосновательного летального применения силы полицейскими можно выделить следующие.

Проблема расового профилирования со стороны американских органов правопорядка привлекала внимание международных правозащитных механизмов уже давно. Еще в августе 2014 г. Комитет по ликвидации расовой дискриминации, отмечая высокий уровень проявлений расизма, указывал на распространённость среди правоохранительных органов расового профилирования и отмечал, что в большинстве случаев насилию со стороны стражей порядка подвергаются именно афроамериканцы и представили других этнических общин.[797]

Рабочая группа Совета ООН по правам человека по лицам африканского происхождения со ссылкой на упоминавшийся выше анализ «Washington Post» (но за более ранние годы) указывала, что среди убитых полицией в 2015 г. было 26 % афроамериканцев, в 2016 г. – 24 % и в 2017 г. – 23 %, при том, что они составляют 13 % всего населения Соединенных Штатов. В первом полугодии 2018 г. на афроамериканцев приходилось 20 % от всех убитых полицией.[798]

Убийство в ходе задержания 25 мая 2020 г. в Миннеаполисе американца африканского происхождения Дж.Флойда[799] белыми полицейскими и последовавшие за этим протесты по всей стране наиболее ярко высветили существующие в США системные проблемы с расизмом как в отношении афроамериканцев, так и представителей других расовых и национальных меньшинств.

Многие эксперты усматривают в реакции американских властей на эти протесты ряд нарушений норм национального законодательства и международного права. В первую очередь критике подвергается неоправданное и непропорциональное применение силы сотрудниками правоохранительных органов против участников мирных демонстраций и освещающих эти акции журналистов. Обращается внимание на массовые задержания граждан, использование полицией резиновых пуль, слезоточивого газа, светошумовых гранат и других спецсредств.

Очевидным свидетельством чрезвычайного характера сложившей в США ситуации стало проведение по инициативе группы африканских государств 17 июня 2020 г. в ходе возобновленной 43-й сессии Совета ООН по права человека (СПЧ) срочных дебатов, посвященных нарушениям прав человека, систематическому расизму, полицейскому насилию и насилию в отношении мирных протестов, в ходе которых серьёзной критике подверглись действия властей США.

Комитет по ликвидации расовой дискриминации применительно к ситуации с массовыми протестами против расизма в США задействовал также процедуру раннего предупреждения[800], опубликовав 12 июня 2020 г. специальное заявление, в котором указал на системную проблему расового профилирования, жестокость и чрезмерное применение силы сотрудниками правоохранительных органов против лиц, принадлежащих к расовым и этническим меньшинствам, включая безоружных. КЛРД также с озабоченностью отметил чрезмерное применение силы в отношении участников мирных протестов по всей стране. В этом контексте Комитет потребовал от Вашингтона как можно скорее представить очередной доклад о выполнении Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (срок представления был назначен на ноябрь 2017 г.) и отразить в нём меры по борьбе с указанными негативными аспектами.

Ситуация в США привлекла внимание и Управления Верховного комиссара ООН по правам человека. В своем заявлении от 3 июня 2020 г. Верховный комиссар ООН по правам человека М.Бачелет призвала Вашингтон однозначно осудить структурный расизм, который разрушает американское общество, и предпринять действия для решения проблем неравенства.

На серьезность ситуации с разгулом расизма и полицейским произволом в США указывали специальные процедуры СПЧ. Так, в частности, 5 июня 2020 г. в связи с протестами в США были опубликованы совместные заявления специальных процедур Совета ООН по правам человека, осуждающие современный «расовый террор» и призывающие американские власти реформировать систему поддержания правопорядка.

Случай с убийством Дж.Флойда был далеко не единственным примером чрезмерного применения силы полицейскими в отношении афроамериканцев. 

12 октября 2019 г. в г. Форт Уорт, шт. Техас, прибывший на вызов правоохранитель А.Дин застрелил чернокожую гражданку США А.Джефферсон, находившуюся у себя дома[801]. Соседи последней сообщили в полицию об открытой двери в квартиру и о звуках, напоминавших стрельбу. Запись с видеокамеры, прикреплённой к одежде полицейского, показала, что погибшая находилась дома с малолетним племянником, игравшим в видеоигры. Сотрудник органов правопорядка же выстрелил на поражение сразу же после предупреждения, не оставив жертве шансов на выживание.

28 января 2020 г. в г. Темпл Хиллс, шт. Мэриленд, полицейский застрелил задержанного за опасное вождение и закованного в наручники афроамериканца У.Грина[802]. Cотрудник органов правопорядка произвёл несколько выстрелов в арестованного, находившегося на переднем сидении патрульной машины и не оказывавшего сопротивления.

13 марта 2020 г. в г. Луисвилль, шт. Кентукки, полицейский по ошибке застрелил медсестру Б.Тейлор в ходе обыска в её доме[803]. Подозрения погибшей в незаконном обороте наркотиков не подтвердились.

12 апреля 2021 г. в пригороде Миннеаполиса женщина-полицейский при задержании застрелила афроамериканца Д.Райта. По сообщениям руководства городской полиции, сотрудница полиции хотела воспользоваться электрошокером, но по ошибке застрелила афроамериканца.

21 апреля 2021 г. в г. Колумбус, шт. Огайо полицейский, приехавший на звонок с информацией о нападении девушки с ножом, застрелил темнокожую 16-летнюю девушку М.Брайант. Происшествие произошло  примерно в то же время, когда оглашался вердикт по делу об убийстве Дж.Флойда при задержании сотрудниками полиции. Присяжные признали  полицейского Д.Шовина виновным по всем статьям обвинения.

С 2020 г. в США на фоне масштабного распространения коронавируса усилились проявления синофобии: американцев азиатского происхождения притесняли и оскорбляли в общественных местах, не пускали внутрь общественных и коммерческих объектов, городской транспорт. Насильственные преступления против выходцев из стран Азии в том году увеличились на 150 %[804] по сравнению с 2019 г. По данным НПО «Stop AAPI Crime», с 19 марта 2020 г. по 31 марта 2021 г. было зафиксировано 6603 инцидента. Большую часть (65,2 %) составляли оскорбления, 12,6 % случаев приходилось на физические нападения, а 10,3 % - на дискриминацию на рабочем месте, отказ от обслуживания и т. п. Подавляющее большинство инцидентов происходили в публичных местах (37,8 %) и в офисах (32,2 %). В основном пострадавшими были женщины (64,8 %)[805]. Согласно данным очередного доклада по США Китайского общества по изучению прав человека, каждый четвертый молодой американец азиатского происхождения является объектом притеснений на расовой почве[806].

Острую дискуссию в обществе в марте 2021 г. спровоцировали резонансные убийства женщин азиатского происхождения в Атланте, шт. Джорджия: тогда вооруженный белый мужчина объехал на машине спа-салоны и расстрелял сотрудниц и посетителей.

Правозащитное сообщество обращало внимание и на проявления антисемитизма и исламофобии в США. Известно много случаев нападений на синагоги и мечети и их прихожан.

Согласно социологическим опросам, еврейские общины США находятся под постоянным страхом совершения в отношении них преступлений. 63 % опрошенных за последние 5 лет испытывали на себе или же становились свидетелями правонарушений на почве расовой ненависти. 56 % отметили, что получали угрозы и оскорбления, около 9 % подвергались физическим и вербальным нападениям[807].

31 марта 2021 г. в Нью-Йорке на еврейскую семью с малолетним ребенком совершено вооружённое нападение[808].

Вопиющий случай произошел 26 марта 2021 г. в штате Флорида: на автомобиле американского гражданина, пережившего Холокост, была нарисована свастика[809].

Серьезную обеспокоенность правозащитного сообщества вызывает неуклонное ужесточение миграционной политики американских властей, принимающих беспрецедентно жесткие меры для «решения» миграционного кризиса, целью которых является возвращение иностранцев в соседние страны, где они должны ожидать завершения рассмотрения их ходатайств о въезде на территорию страны. С начала действия в США в апреле 2018 г. политики «нулевой толерантности» зафиксирован рост числа случаев жестокого и бесчеловечного обращения с несовершеннолетними мигрантами.

С январе 2019 г. американские власти положили начало практике по возвращению в Мексику вынужденных переселенцев, подавших прошение о предоставлении им убежища в США. Данные лица должны находиться в соседней стране, пока их дела рассматриваются в американских судах. Программа получила неофициальное название «Оставайтесь в Мексике».

Условия, в которых оказывались соискатели, зачастую не соответствовали минимальным международным стандартам и характеризовались как «невыносимые». Данные лица были лишены права на юридическое представительство их интересов, а также на справедливое судебное разбирательство.

Продолжилась практика искусственного создания очередей на южных пунктах пропуска через госграницу, что привело к угрозам жизни для тысяч мигрантов и беженцев, вынужденных нарушать законодательство США и пересекать границу в неположенных местах. Такой порядок наиболее плачевно отразился в первую очередь на несовершеннолетних.

Американские власти зачастую разделяли семьи мигрантов при пересечении государственной границы в поисках убежища на территории США. НПО «The American Civil Liberties Union» отмечала, что несовершеннолетние систематически разделялись со своими семьями[810]. Их направляли в разные центры содержания мигрантов. Зафиксировано более 2,5 тыс. таких детей. При этом 1033 ребенка были младше 10 лет, а 185 детей были младше 5 лет.[811] 678 детей были отделены властями под предлогом «наличия судимости у родителей». НПО подготовила 400 исков против действий американских властей в отношении мигрантов, в том числе  направленных на блокирование высылки детей, ищущих убежище, на границе[812]. По данным издания «Washington Post», каждый десятый из 895 опрошенных журналистами задержанных несовершеннолетних мигрантов подвергался оскорблениям со стороны представителей американских стражей порядка, а 147 подростков – физическому насилию. Свыше 40 % опрошенных заявили о лишении их питания и воды во время заключения[813].

В апреле 2020 г. более 120 правозащитных организаций подали петицию в министерство внутренней безопасности США, в которой они обращали внимание на недопустимость закрытия южных границ для беженцев и мигрантов. В обращении также указывается на то, что заявления соискателей убежища не были рассмотрены в порядке, предусмотренном международным правом, а также были нарушены минимальные стандарты в области защиты прав детей. Подчеркивается, что около 400 несовершеннолетних из Гватемалы, Гондураса, Кубы, Сальвадора, Эквадора и Мексики были необоснованно выдворены из США через американо-мексиканскую границу. В результате подростки подвергались риску стать жертвами торговли людьми. Многие из них находились без сопровождения взрослых или же с ними были неустановленные лица, не состоящие в родстве с детьми.

Правозащитники также отмечают, что во время пандемии коронавируса в полной мере проявилось дискриминационное отношение американских властей к мигрантам. В частности, администрация центров временного содержания мигрантов проявляло пренебрежение к находившимся там людям, оказанию им медицинской помощи и условиям их проживания. В совместном исследовании НПО «Physisians for Human Rights» и Гарвардской медицинской школы (Harvard Medical School) отмечается, что в период с марта по август 2020 г. показатель заболеваемости коронавирусом в миграционных центрах был в 5,7–21,8 раз выше, чем по стране в целом. Согласно данным опросов мигрантов из 22 таких учреждений, в них существовали опасные условия проживания людей, игнорировались меры безопасности для предотвращения распространения заболевания. Из-за переполненности центров люди не могли соблюдать социальную дистанцию, не было доступа к дезинфицирующим средствам. Многим заболевшим приходилось ждать до 25 дней, чтобы попасть на приём к врачу[814].

В феврале 2021 г. правозащитные организации направили очередное открытое письмо в министерство внутренней безопасности с призывом отказаться от высылки мигрантов и их содержания под стражей, поскольку эта практика, отвергающая людей, ищущих убежище, нарушает международные правовые нормы и обязательства США. Наибольшие опасения правозащитников вызывала ускоренная процедура высылки[815].

Соединённые Штаты занимают первое место в мире как по абсолютному, так и подушевому показателю владения огнестрельным оружием. Этому способствуют относительно либеральное законодательство в области оборота оружия и его доступности. Данные факторы обусловили достаточно высокое количество инцидентов, связанных с применением огнестрельного оружия. Согласно опубликованной статистике ФБР, с использованием последнего сопряжены четверть насильственных преступлений и 60 % убийств. Примерно 8,5 тыс. преступлений в год, совершенных на почве ненависти к национальным, религиозным и другим меньшинствам, совершаются с использованием огнестрельного оружия[816]. Примечательно, что на федеральном уровне в США отсутствует запрет на покупку пистолетов, ружей и иных видов таких вооружений для людей, имеющих судимость за какое-либо нетяжкое преступление.

По статистике, ведущейся правозащитными организациями, в 2019 г. в Соединённых Штатах было застрелено свыше 15 тыс. человек, а по данным на конец мая 2021 г. общее число погибших в таких инцидентах составило 17147 чел.[817].

Число массовых убийств в США в 2019 г. достигло рекордных показателей. Согласно собранным агентством «Associated Press» совместно с изданием «USA Today» данным, в том году в стране был зарегистрирован 41 случай массовых убийств, когда от рук злоумышленников погибали 4 и более человек. Большая часть из этих инцидентов – 33 – были связаны со стрельбой[818]. Также отмечается, что более 100 тысяч граждан США ежегодно получают ранения в конфликтах с применением оружия.

Между тем, НПО «The Trace» на основе данных из открытых источников, включая СМИ, подготовило карту применения в США огнестрельного оружия, насчитав за 2019 г. почти 34 тыс. таких инцидентов.

«Международная амнистия», изучив последние доступные официальные сведения о погибших от огнестрельных ранений, пришла к неутешительному выводу о том, что свыше половины смертей в стране (58,5 %) приходится на афроамериканское население[819].

Еще одной проблемой, связанной с применением оружия, является то, что представители американских органов правопорядка зачастую руководствуются силовыми методами и применяют огнестрельное оружие, а также иные спецсредства или жестокое обращение вне зависимости от реальной необходимости предотвращения угрозы их жизни со стороны нарушителей порядка. С этой проблемой тесно связано расовое профилирование, поскольку в наибольшей степени от превышения  полицейскими полномочий страдают небелые жители страны.

На серьезность этой проблемы договорные органы по правам человека указывали уже давно. В частности, КПЧ и КЛРД с обеспокоенностью отмечали сохранение в США высокого показателя смертности и травматизма, связанных с применением огнестрельного оружия, непропорциональные последствия подобных инцидентов для представителей этнических меньшинств, а также женщин и детей. КПЧ подчеркивал дискриминационный характер действия законодательных актов под общим наименованием «Защити свою позицию» (Stand Your Ground), используемых, по мнению экспертов Комитета, для оправдания превышения пределов необходимой самообороны в нарушение обязанности американских властей по защите жизни.[820]

Правозащитниками отмечается и нехватка социальных программ для лиц, переживших такое насилие, а также серьёзные проблемы с системой материальных компенсаций пострадавшим. Высокая стоимость психологической помощи в США не позволяет нуждающимся обращаться к специалистам.

Американские правозащитники продолжают кампанию в поддержку более строгого законодательного регулирования оборота и применения огнестрельного оружия, которая приносит некоторые результаты. Так, в отдельных штатах были приняты соответствующие нормативно-правовые акты.

В шт. Калифорния с 1 января 2019 г. с 18 лет до 21 года был поднят минимальный возраст, с которого гражданин может приобрести оружие. В статуте, тем не менее, содержится достаточно обширный список изъятий: военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов, обладатели лицензий на охоту. Также предусматривается, что любому лицу, осуждённому после 1 января 2019 г. за некоторые виды преступлений, сопряжённых с домашним насилием, автоматически запрещается владеть огнестрельным оружием. Данное ограничение законодатели распространили и на граждан с психическими заболеваниями, которые проходили лечение в стационарных условиях более 2 раз в течение одного года. Калифорнийцам предписывается проходить обязательный восьмичасовой курс техники безопасности при обращении с оружием. С 1 июля 2019 г. в силу вступила обязанность продавцов огнестрельного оружия проводить проверку покупателя в реестрах Минюста США на предмет отсутствия запретов на такие сделки.

В шт. Иллинойс для предотвращения инцидентов с огнестрельным оружием создана система изъятия последнего у лиц, представляющих общественную опасность, сроком от 2 недель до 6 месяцев. Заявления с подобным требованием могут подаваться правоохранителям членами семьи, представителями религиозных общин, сотрудниками образовательных учреждений, работодателями.

Тем не менее, по мнению экспертов и юристов, принимаемых мер для прекращения насилия явно недостаточно. От администрации ожидают принятия на федеральном уровне нормативно-правового акта, ограничивающего оборот огнестрельного оружия и защищающего право на жизнь.

Власти США продолжают замалчивать случаи применения в спецтюрьме Гуантанамо пыток, негуманного и иного унижающего человеческое достоинство обращения в отношении содержащихся там лиц.

В общей сложности через Гуантанамо прошли 780 иностранцев, при этом большинству из них не было предъявлено официальных обвинений, равно как не осуществлено надлежащего судопроизводства. Находящимся в спецучреждении узникам не предоставляется ни должное медицинское лечение, ни последующая реабилитация, в том числе после перенесённых пыток.

На данный момент в Гуантанамо содержится 40 заключённых, самому старшему из которых 71 год. В период с января 2017 г. по декабрь 2019 г. пенитенциарное заведение покинули лишь 19 человек. При этом по состоянию на ноябрь 2019 г. ещё как минимум 5 обвиняемых ожидали завершения «оформления» процедуры их передачи «третьим» странам[821].

Правозащитные организации фиксируют нарушения прав заключённых в спецтюрьме Гуантанамо, фактически незаконно похищенных и содержащихся в заключении без официального суда и следствия в течение многих лет. Так, НПО «Amnesty International» подчёркивает: после задержания подозреваемых в международном терроризме лиц в Гуантанамо не было ни одного судебного процесса[822]. В отношении семерых узников были организованы лишь военные трибуналы. Это произошло несмотря на то, что удерживаемые лица не являются военнослужащими и не входили в категорию комбатантов на момент их ареста американскими спецслужбами. Противоречит такой подход и внутреннему законодательству США (американскими правовыми нормами предусматривается принцип равенства перед законом и судом, запрещается создание чрезвычайных судов, кроме как в отдельных установленным законом случаях). В январе 2021 г. «Amnesty International» выпустила специальный доклад о функционировании тюрьмы[823], а в марте 2021 г. призвала американские власти к необходимости её закрытия[824].

С призывом закрыть спеццентр в Гуантанамо и передать дела содержащихся в нём узников в гражданские суды выступили специальные процедуры Совета ООН по правам человека в январе 2021 г. Экперты отметили, что само существование тюрьмы несовместимо с международно-правовым обязательствами Вашингтона[825].

Несмотря на заявления американских властей, включаю главу Госдепартамента США  Э.Блинкена и пресс-секретаря Белого дома Дж.Псаки, о намерении администрации Соединенных Штатов закрыть тюрьму в Гуантанамо, эксперты сомневаются, что данное имеющее мрачную репутацию учреждение будет закрыто  в обозримом будущем.

Журналисты неоднократно указывали на отсутствие планов администрации по закрытию тюрьмы, несмотря на значительную стоимость содержания в ней подозреваемых. Так, в сентябре 2019 г. газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала данные по финансовым затратам американского бюджета на содержание в ней заключённых. По подсчётам репортеров, только в 2017 г. на содержание пенитенциарного учреждения было выделено свыше 540 млн. долл.[826]

Остается нерешенным вопрос об ответственности должностных лиц США за вопиющие нарушения прав человека в секретных тюрьмах ЦРУ. НПО «Amnesty International» отмечала, что в период с 2001 по 2009 гг. в этих учреждениях систематически применялись пытки. Однако никто так и не понес ответственности за преступления[827].

По данным британской НПО «The Rendition Project», в упомянутый период разведуправление учредило целую «сеть» подобных структур («black sites»), располагавшихся в том числе в Литве, Марокко, Польше, Румынии и Таиланде. Операции по «задержанию» подозреваемых в террористической деятельности проводились с нарушениями прав человека, а также внутреннего американского законодательства и международных норм. Обращение с задержанными включало жестокие методы, унижающие человеческое достоинство (имитация утопления, помещение в «клетки»)[828]. Следует отметить, что нарушения прав лиц, заключенных в секретных тюрьмах ЦРУ, включая применение пыток, были признаны Европейским Судом по правам человека по искам узников к властям Литвы, Польши и Румынии.

Соединённые Штаты Америки много лет удерживают лидирующую позицию в мире по численности тюремного населения. Согласно официальной статистике, за последние 40 лет число лиц, содержащихся в тюрьмах, выросло почти в 4 раза (или на 700%), при этом количество осужденных американцев преодолело отметку в 2,3 млн человек[829]. Ещё 4,5 млн. чел. были осуждены условно либо были освобождены условно-досрочно. Это приводит к серьёзной переполненности тюрем. Правозащитные НПО также обращают внимание на рост в некоторых штатах числа женщин, находящихся в местах лишения свободы: в 2017 г. – 750 % по сравнению с 1980 г.[830]

Пенитенциарные учреждения США отличаются переполненностью, ненадлежащими условиями содержания, жестокостью тюремного персонала и проявлениями расизма, с которыми заключённые сталкиваются на ежедневной основе. По статистике, женщины-арестанты афроамериканского происхождения подвергаются дискриминации в два раза чаще, чем белые; мужчины – в шесть раз соответственно[831].

Отдельную проблему представляет институт полной изоляции заключённого (solitary confinement). Многие осуждённые помещаются в одиночные камеры с нарушением установленных законом сроков нахождения в них. По данным НПО «Equal Justice Initiative», по состоянию на ноябрь 2020 г. в одиночных камерах в Соединённых Штатах содержится более 60 тыс. заключённых.

Смертная казнь предусмотрена в США как на федеральном, так и на региональном уровнях (28 штатов). С 2003 г. фактически был введён мораторий на смертную казнь на федеральном уровне. Однако в июле 2020 г. практика приведения высшей меры в исполнение была возобновлена по решению Верховного суда[832].

По состоянию на 2020 г., количество осужденных, подвергшихся смертной казни в США с 1976 г., составляет 1527 человек. На конец ноября 2020 г. всего в перечне приговорённых к высшей мере значилось 2591 гражданин[833], из них 53 – «федеральные» заключенные.

По данным НПО «Death Penalty Information Center», большинство приговариваемых к высшей мере наказания составляют афроамериканцы, латиноамериканцы или представители иных этнических «меньшинств»[834]. Зачастую из-за судебных ошибок вердикты о смертной казни выносятся в отношении невиновных граждан. Так, НПО «Amnesty International» сообщает: в общей сложности 156 человек были приговорены к высшей мере наказания «безосновательно». При этом более половины из данной группы лиц принадлежало к нацменьшинствам.

В связи с «форсированной» реализацией смертных приговоров, что многими экспертами увязывалось со сменой администрации, 22 декабря 2020 г. группа сенаторов-демократов во главе с Э.Уоррен (шт. Массачусетс) обратилась к генеральному инспектору минюста США М.Хоровитцу с просьбой начать расследование в отношении действующей администрации за возобновление смертных казней на федеральном уровне. По мнению законодателей, такой шаг противоречит установившейся правоприменительной практике в данной области[835].

Отдельно стоит заметить, что наказание в виде лишения жизни преступников в США неоднократно осуждалась международным сообществом. Так, 7 декабря 2020 г. Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ выразило обеспокоенность в связи с ростом числа смертных казней в США[836].

США подвергается критике и в связи со многими другими изъянами в пенитенциарной сфере. Так, в стране по-прежнему действует практика длительного досудебного содержания заключенных под стражей. По закону, стадия предварительного судебного разбирательства должна длиться не более 70 дней[837]. Тем не менее, зачастую процесс продолжается дольше. Это формально обосновывается сложностью дела или обилием материалов по нему. Прецедентная система права позволяет судье произвольно устанавливать процессуальные сроки и выходить за рамки, установленные статутами и иными нормативно-правовыми актами.

В Соединённых Штатах практикуется создание частных исправительных учреждений. По статистике НПО «Sentencing Project», на 2019 г. в них содержалось 8,1 % (почти 116 тыс. чел.) всех американских заключенных[838]. При этом в период с 2000 по 2020 гг. количество пребывающих в таких заведениях граждан выросло на 39 %. «Лидерами» по количеству осужденных, содержащихся в негосударственных тюрьмах, являются штаты Техас и Нью-Мексико. В ряде регионов страны за последние 20 лет отмечается резкий рост числа заключенных в частных исправительных учреждениях: Аризона (480 %), Индиана (313 %), Огайо (253 %), Северная Дакота (221 %), Флорида (205 %), Монтана (125 %), Теннеси (118 %) и Джорджия (110 %)[839].

По мнению правозащитников, в таких учреждениях состояние дел с правами заключённых находится на более низком уровне, чем в государственных тюрьмах. Как правило, подобные исправительные структуры создаются с целью извлечения прибыли. Частные пенитенциарные учреждения получают гарантированные выплаты от властей на каждого осуждённого, вне зависимости от фактических затрат на их содержание. В этой связи в интересах администрации тюрьмы максимально сократить траты на узников. «Экономить» позволяют сокращение штата охранников, минимизация расходов на питание и лечение заключенных и пр.

В связи с повсеместным применением в США ареста в качестве меры пресечения значительно ущемляются права населения, находящегося за чертой бедности. Поскольку финансовое положение большинства обвиняемых не позволяет внести залог с целью их освобождения на период проведения расследования, граждане вынуждены на протяжении всего следствия находиться за решёткой без предъявленных обвинений.

В США распространены случаи превышения полномочий надзирателями тюрем. Зачастую заключённые подвергаются пыткам, унизительному обращению. К ним применяется чрезмерная сила. Негуманное отношение к осуждённым выражается и в ограниченности предоставляемой им медицинской помощи.

Неоднократно фиксировались факты превышения полномочий полицейскими в отношении арестованных и подозреваемых в совершении преступлений во время следственных действий. Так, по результатам служебной проверки инцидента 21 июля 2020 г. были уволены сотрудники тюрьмы округа Льюис, шт. Аризона. Следствие выявило, что ответственный за надзор за узниками офицер М.Хас и и.о.начальника пенитенциарного учреждения Ш.Холланд безосновательно применили силу к одному из заключённых. В частности, М.Хас в присутствии свидетелей наносил телесные повреждения пострадавшему. Об этом свидетельствует распространенная видеозапись с камеры внутреннего наблюдения. За преступное деяние обвиняемым грозит наказание вплоть до лишения свободы[840].

9 ноября 2020 г. два представителя полиции в округе Шенектади, шт. Нью-Йорк, избили задержанного ими ранее гражданина. По результатам проверки виновные были уволены из силовых структур. В их отношении возбуждено уголовное дело[841].

14 ноября 2020 г. в необоснованном и чрезмерном применении силы по отношению к заключённому был признан виновным Б.Форд, сотрудник тюрьмы Валдоста, шт.Джорджия. В материалах суда содержится указание на то, что правоохранитель намеренно вывел закованного в наручники заключённого во внутренний двор тюрьмы и избил его[842].

Встречаются случаи, когда пострадавшим удаётся добиться возбуждения уголовных дел, правда, по прошествии нескольких лет. Например, служитель тюрьмы округа Четем, шт. Теннеси, М.Брайант только в 2020 г. был привлечен к ответственности за необоснованное применение электрошокера в отношении одного из заключённых в ноябре 2016 г.[843] Суд приговорил его к 5 годам лишения свободы. Подобные вердикты инстанций зачастую характеризуются правозащитниками как чрезмерно мягкие.

Офицер исправительного центра на Гавайях Дж.ДеМаттос был признан виновным в сокрытии фактов применения силы к заключённым со стороны своих коллег в 2015 г., в подделке свидетельских показаний, а также в сговоре по данным составам. Согласно американскому законодательству подсудимому грозит до 35 лет лишения свободы по совокупности содеянного[844].

Сохраняются проблемы и в области ювенальной юстиции. Во всех 50 штатах продолжается практика рассмотрения дел с участием несовершеннолетних без учёта специфики подобных процессов. Как следствие, права детей не соблюдаются в полном объёме. По данным НПО «Citizens Committee for Children», примерно 32 тысячи подростков в возрасте до 18 лет ежегодно направляются в общие тюрьмы для отбывания наказания совместно с лицами старшего возраста. Таким образом, подростки оказываются в обстановке, не способствующей их исправлению и последующей социальной адаптации. Одновременно НПО «Sentencing Project» сообщает о 1300 случаях вынесения пожизненных приговоров без права на условно-досрочное освобождение в отношении лиц, совершивших тяжкие преступления в возрасте до 18 лет. Законодательством такая практика запрещается всего в 22 штатах из 50[845].

Из-за распространения коронавирусной инфекции НПО «Southern Poverty Law Center» обратилась в Верховный суд шт. Алабама с требованием принять незамедлительные меры по освобождению несовершеннолетних из специальных изоляторов. В таких учреждениях дети подвергаются повышенным рискам суицида, депрессии и иных психических расстройств, а также заражению инфекционными болезнями.

Пандемия также отразилась на ситуации с правами заключённых в США. К концу 2020 г. Федеральное бюро тюрем сообщало об обнаружении COVID-19 у 6,5 тыс. федеральных заключённых и у 1,6 тыс. сотрудников подотчётных ведомству учреждений. Погибло 153 осуждённых, из них 4 находились под домашним арестом[846].

Между тем, официальная статистика подвергается критике в экспертных кругах. НПО «Human Rights Watch» в мае 2020 г. приводила следующие данные: положительные результаты тестов на коронавирус были более чем у 20 тыс. американских заключённых и 6 тыс. сотрудников тюрем, количество смертей превысили 300[847]. По данным НПО «The Marshall Project», коронавирус выявлен у более чем 227 тыс. осуждённых. Скончался 1571 заключённый[848]. При этом повсеместное тестирование на COVID-19 в пенитенциарных учреждениях так и не стало правилом. Правозащитники также отмечают, что руководство многих американских тюрем намеренно занижает статистику распространения COVID-19 и количество смертей от него.

Спецподразделение Калифорнийского университета по вопросам распространения COVID-19 в пенитенциарных учреждениях представило следующие цифры по состоянию на ноябрь 2020 г. Общее число заключённых с диагнозом «коронавирус» достигло 173 тыс., из них около 1,3 тыс. умерло. Помимо этого, инфекцией заразились как минимум 37 тыс. сотрудников системы исполнения наказаний, 78 человек погибли. При этом скорость распространения инфекции в тюрьмах превысила общенациональные показатели примерно в два раза[849].

Несмотря на удручающую статистику, администрация США угрожает введением рестрикций в отношении государств, в пенитенциарных учреждениях которых «незаконно удерживаются граждане США, остающиеся под арестом несмотря на распространение СОVID-19»[850].

Особую тревогу вызывает ситуация с российским гражданином К.В.Ярошенко, содержащимся в тюрьме «Данбери», штат Коннектикут. Условия содержания в учреждении не выдерживают критики. Так, россиянин содержится в переполненной тюремной камере, рассчитанной на несколько десятков заключённых. Невзирая на его тяжелые хронические заболевания, россиянину так и не предоставлена должная медпомощь. Вот уже несколько лет ему отказывают и в зубном протезировании. Несмотря на десятки случаев заболевания в тюрьме COVID-19, всем лицам выдается только одна медицинская маска в неделю. Тестирование же на наличие коронавируса стало производиться с большим запозданием, только после того, как многие заключенные скончались.

Не лучше ситуация и с В.А.Бутом, Р.В.Селезневым, О.В.Никитиным, отбывающими тюремные сроки. Несмотря на обращения правозащитников (НПО «Human Rights Watch», «Sentencing Project», «Amnesty International»), рекомендации Федерального бюро тюрем, а также вопреки тому, что граждане осуждены за ненасильственные преступления, имеют ряд серьезных заболеваний или уже отбыли более половины назначенного срока заключения, призывы освободить соотечественников по соображениям гуманности властями США игнорируются.

В целом в отношении ситуации с российскими гражданами в местах лишения свободы в США следует отметить, что в настоящее время в американских тюрьмах и следственных изоляторах содержится около ста россиян. Большинство из них отбывает наказание за совершение преступлений ненасильственного характера (нарушение иммиграционного законодательства, мошенничество, кражи и т.п.). Отсутствие точных данных о количестве заключенных соотечественников объясняется тем, что американская сторона далеко не всегда уведомляет российские представительства об освобождении их из-под стражи.

Оказавшись в руках американской юстиции, российские граждане, как правило, сталкиваются с предвзятым отношением со стороны следственных органов и судов. К ним применяют меры психологического воздействия. Различными методами, включая прямые угрозы, их пытаются склонить к признанию вины и сделке со следствием, несмотря на надуманность обвинений, а в случае отказа приговаривают к значительным тюремным срокам. Квалифицированная медицинская помощь россиянам в американских пенитенциарных учреждениях регулярно не предоставляется. Их тяжелое положение усугубило распространение коронавирусной инфекции.

Кроме того, по-прежнему продолжается неприемлемая практика ареста российских граждан в третьих странах по запросам правоохранительных органов США, когда против них по сути происходит неправомерное экстерриториальное применение американского законодательства. С 2008 г. имели место более 50 таких случаев. В 2020 г. в США были выданы А.Пахтусов из Испании и А.Гричишкин из Эстонии.

Спецслужбы США по-прежнему бесконтрольно используют механизмы электронного слежения как в отношении иностранных граждан, так и американцев для получения информации о контактах граждан по электронной почте, в социальных сетях и мессенджерах. При этом систематически происходят нарушения установленных законом процедур слежки, включая ненадлежащее раскрытие информации третьим лицам, отсутствие своевременного направления уведомления суду, санкцию которого требуется получить, предоставление судам непроверенной информации и т.п.

Правозащитные организации и журналисты неоднократно отмечали отсутствие в Соединённых Штатах правового документа, который бы содержал подробные четкие правила, когда компетентные органы могут получать доступ к персональным данным граждан, включая их личную переписку.

Акт о негласном надзоре за иностранными разведками[851] (АНИР) 1978 г., по сути, даёт неограниченные полномочия спецслужбам для слежки за представителями зарубежных государств и контактирующими с ними гражданами США. Яркая иллюстрация подобной практики – «вскрытые» злоупотребления разведки в ходе прослушивания разговоров сотрудников трамповского предвыборного штаба с российскими представителями. Речь, прежде всего, идет о «рассекречивании» разговоров экс-помощника президента по нацбезопасности с бывшим российским Послом в США (стенограммы бесед за 2016-2017 гг., перехваченные американским разведсообществом). Вместе с тем Д.Трамп публично заявлял о намерении наложить вето на ряд программ слежки АНИР, ссылаясь на «массовые злоупотребления» спецслужб данным законом.

НПО «Human Rights Watch» в своём докладе за 2019 г. отмечает, что сведения с электронных устройств физических лиц зачастую используются правоохранителями без судебных решений, якобы для «предотвращения» преступлений. Исходя из содержания переписки пользователей, правоохранители принимают решение об открытии расследований. Суды же отклоняют ходатайства о раскрытии методов следствия, руководствуясь положениями законов о возможности придавать таким сведениям закрытый характер. Таким образом, обвиняемые лишаются возможности оспорить незаконное наблюдение, установленное за ними. Это ведёт к нарушению конституционного права на полноценное судебное разбирательство.

Помимо прочего, в Соединённых Штатах полиция практикует наблюдение за гражданами, имеющими судимость. Номинально целью слежки заявляется предотвращение рецидивов и снижение криминогенной обстановки в отдельных районах. Практически же контроль за гражданами не имеет под собой правовых оснований и ведётся без соответствующих постановлений судов и ордеров вышестоящих правоохранительных органов.

Вызывает вопросы и применение в США технологии распознавания лиц. С каждым годом всё большее количество правозащитных структур ведут обсуждение законности использования данной методики[852]. С её помощью правоохранительные органы могут получить доступ к данным о местоположении пользователей, а также идентифицировать их личность или установить несанкционированную слежку. В свою очередь, это ведёт к нарушению права граждан на частную жизнь.

По пути запрета технологии распознавания лиц пошла администрация шт.Калифорния. В мае 2019 г. власти г. Сан-Франциско впервые за историю Соединённых Штатов ввели мораторий на негласную идентификацию граждан без решения судебных инстанций[853]. Тем не менее, эксперты сочли меру недостаточной. В соответствующем нормативном акте отсутствует регулирование использования методики распознавания лиц в коммерческой сфере.

Инициатива по запрету сбора персональных данных пользователей крупными юридическими лицами также обсуждалась и в Сенате. Тем не менее, федеральный закон на этот счет принят не был.

Подвергается осуждению и практика транснациональных корпораций, базирующихся на территории США, по сбору данных о пользователях (медицинские данные, религиозные, политические и иные убеждения и т.д.). Правозащитники усмотрели серьёзные нарушения прав человека в использовании собранных сведений для увеличения прибылей «бизнес-гигантов». Констатируется, что юридические лица таким образом контролируют граждан и ограничивают их право на свободу выражения мнений (первая поправка к американской конституции).

Свыше 50 правозащитных НПО направили открытое обращение руководству «Google» с призывом пересмотреть политику компании в сфере предустановки части программ на устройствах на базе операционной системы Android и позволить пользователям удалять их. По мнению правозащитников,  многие смартфоны, работающие на этой операционной системе, содержат приложения, которые не видны, но в то же время осуществляют скрытое наблюдение за владельцами через микрофон, камеру и данные геолокации[854]. Технические эксперты отмечают, что предустановленные программы чаще всего встречаются в недорогих телефонах. Так, исследователи антивирусной компании «Malware Bytes» обнаружили вредоносные элементы на бюджетных устройствах, выделяемых американскими властями для малоимущих лиц по программе «Assurance Wireless». Эксперты полагают, что подобные приложения с большой доле вероятности могут быть установления и на других устройствах, субсидируемых правительством США[855].

Еще одним поводом для беспокойства правозащитной общественности стал проект закона о правомерном доступе к зашифрованным данным (Lawful access to encrypted data act – LAEDA), внесенный в Сенат в июне 2020 г. По словам разработчиков, законопроект направлен на то, чтобы ввести запрет на установку в мобильные устройства и приложения алгоритмы шифрования, а также на введение обязательств для Интернет-компаний оказывать содействие правоохранительным органам в доступе к закодированной информации. В действительности же, по мнению экспертов, этот документ поставит под угрозу конфиденциальность и безопасность личных данных пользователей, поскольку он узаконивает практику спецслужб по взлому мобильных телефонов и считыванию персональных данных пользователей. Еще одна опасность проекта заключается в том, что запрет на шифрование предоставляет злоумышленникам доступ к личной информации пользователей[856].

Серьёзную обеспокоенность у правозащитников вызывает использование в США технологии распознавания лиц, поскольку сбои в программе приводят к ошибочным арестам, дискриминации и ущемляют права граждан. По данным экспертов, около 25 % из 18 тыс. отделений американской полиции имеет доступ к таким системам[857]. Для идентификации личности используются базы данных водительских удостоверений, в которых числится более половины взрослого населения Соединённых Штатов. Правозащитники неоднократно указывали на несовершенство таких систем и их предвзятость по отношению к представителям расовых и этнических меньшинств, в особенности афроамериканцев. В ряде штатов через систему распознавания лиц пропускают не только подозреваемых в совершении общеуголовных преступлений, но и подозреваемых в нарушении миграционного законодательства. Критике подвергается также и высокая стоимость самих систем и их обслуживания и модернизации.

Ярким примером обоснованности критики в связи с использованием технологий распознавания стал инцидент с арестом в январе 2020 г. в Детройте афроамериканца Р.Уильямса по подозрению в краже в магазине. Полицейские пропустили запись с камеры видеонаблюдения в магазине через систему распознавания лиц, которая выдала фотографию водительского удостоверения Р.Уильямса. Мужчина был задержан более чем на сутки, однако после сравнения фотографии злоумышленника и Р.Уильямса полицейские пришли к выводу, что система дала сбой. С Р.Уильямса были сняты все обвинения[858].

В июле 2020 г. также в Детройте произошел еще один подобный инцидент, когда афроамериканец М.Оливер был арестован по подозрению во взломе автомобиля. Его система распознавания определила в качестве преступника. Защита М.Оливера указывала на ошибку, поскольку у него были татуировки, тогда как у настоящего преступника на видеозаписи с места преступления они отсутствовали. После более детального сравнения изображений М.Оливера с настоящим преступником полицейские пришли к выводу об ошибочной индентификации[859].

После появления публикаций в СМИ об ошибочной идентификации лиц как злоумышленников и критики правозащитного сообщества арестов невиновных граждан руководство полиции Детройта было вынуждено признать, что применяемая система идентификации ошибается в 96 % случаев[860].

Правозащитники также выяснили, что помимо правоохранительных органов системы распознавания применяют и отдельные компании. В частности, речь шла о владельцах сдаваемой в наём недвижимости, которые таким образом следили за арендаторами-афроамериканцами. В 2018-2019 гг. жильцы квартир в районе Бруклин в Нью-Йорке в судебном порядке оспорили установку камер с распознаванием лиц компанией-домовладельцем. Жители узнали о внедрении устройств случайно, из рассылки писем о проведении ремонтных работ. В результате давления общественности и СМИ компания, владеющая домом, объявила в ноябре 2019 г. о прекращении установок систем распознавания лиц в своих домах[861].

Провозглашённая в 2001 г. доктрина «войны против терроризма во всём мире» позволила Соединённым Штатам продолжать порочную практику использования летальных вооружений в «третьих» странах.

Нарушения обязательств Вашингтона по международному праву неоднократно становились объектом критики со стороны правозащитных организаций, экспертов ООН, средств массовой информации. Авиаудары вооружённых сил США в Сирии, Ираке, Афганистане, Йемене, Сомали, Ливии влекли за собой многочисленные жертвы среди мирного населения. Эксперты регулярно публикуют доклады о произвольных казнях во время рейдов, незаконном лишении свободы граждан, нападениях на медицинские учреждения и неизбирательных авианалётах. Отмечается, что преступления совершались как военными с ведома американского командования, так и подкотрольными американским военным военизированными группировками. Правозащитники отмечают и масштабную пропагандистскую кампанию, развёрнутую администрацией на этом направлении.

Аналогичного подхода Вашингтон придерживается и при реализации других своих военных кампаний. Эксперты отмечают, что после событий 11 сентября 2001г. политика Соединённых Штатов в отношении статистических данных в принципе строится на засекречивании количества жертв среди мирного населения в ходе военных действий на территории «третьих» стран[862]. Это происходит несмотря на то, что независимые исследования и данные из открытых источников указывают на тысячи жертв в период с 2001 по 2020 гг. Так, несмотря на данные международных наблюдателей об операциях США в Сомали в 2018-2019 гг., повлекших потери среди гражданского населения, американские власти продолжают значительно занижать статистику по количеству жертв[863] с тем, чтобы избежать возможных выплат компенсаций родственникам погибших. Из 176 авиналетов командование американских сил признало только один[864].

Кроме того, администрация Д.Трампа отменила действие исполнительного распоряжения Б.Обамы, предусматривавшего обязанность публиковать данные о количествах жертв среди мирного населения в результате атак с помощью беспилотных летательных аппаратов[865]. По мнению аналитиков, данное решение может только способствовать увеличению числа смертей среди некомбатантов.

В результате авиаударов американских вооружённых сил в Афганистане только за январь – июль 2019 г. число погибших и пострадавших мирных жителей составило 3812 чел.[866] Вместе с тем в соответствующем докладе министерства обороны США власти «признали», что вследствие американских ударов погибло «лишь» 130 мирных жителей[867].

Издание «The Intercept» отмечало, что в сентябре 2019 г. бомбардировке подверглись афганские провинции Гильменд (погибли 40 человек) и Нангархар (30 смертей среди гражданского населения, 40 раненых). Под предлогом борьбы с международным терроризмом наносились удары по Ираку и Сирии. Большое количество жертв объясняется тем, что Вашингтон не делает различий между комбатантами и некомбатантами при проведении военных антитеррористических операций за рубежом[868].

С учётом подобной статистики неудивительной стала критика экспертов-правозащитников в связи с решением занимавшего тогда пост президента Д.Трампа помиловать в ноябре 2019 г. американских военнослужащих, причастных к совершению преступлений в Афганистане.

Ситуация со свободой СМИ в Соединённых Штатах, приверженность которой декларирует Вашингтон, остаётся крайне неоднозначной, фактически скатываясь к полной деградации. В последние годы наблюдается отход американских властей от выполнения внутри страны своих международно-правовых обязательств по защите свободы выражения мнений, уважению плюрализма и многим другим параметрам. По сути столь плачевное положение дел со свободой слова явилось результатом обострившейся борьбы американских политических элит друг с другом, в которой обе стороны используют очевидную цензуру, что приводит к грубейшим нарушениям американской конституции и международных обязательств США. Усугубляет ситуацию и то, что в условиях этого политического кризиса права граждан на доступ к информации нарушают функционирующие на территории Соединённых Штатов крупные частные корпорации, отказывающиеся выстраивать свою деятельность в соответствии с американскими законодательными нормами. Это высвечивает и неспособность или нежелание США привести действия этих компаний в соответствие с законом.

При этом и сами компании, и США цинично обвиняют третьи страны в «нападении на свободу слова». Блокировка аккаунта тогдашнего американского президента Д.Трампа в соцсетях, а также сотен материалов СМИ, освещение событий в которых противоречило политическим предпочтениям медиа-корпораций, убедительно продемонстрировала двойственные подходы американской стороны к реализации принципов независимости СМИ внутри страны и за рубежом.

Еще одним ярким подтверждения применения Вашингтоном двойных стандартов является позиция США по традиционной российской резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». Как известно, США (вместе с Украиной) голосуют против данного документа, прямо обосновывая это тем, что голосование за недопущение неонацистских проявлений означало бы нарушение первой поправки к конституции США, касающейся недопустимости ограничения свободы слова.

Продолжалось разбирательство против австралийца Дж.Ассанжа, основателя Интернет-ресурса «Викиликс» (ему предъявлены обвинения по 17 пунктам за предполагаемые нарушения Закона о шпионаже). Публикация обвинительного заключения лишь усилила поддержку обвиняемого со стороны сочувствующих. Экспертные круги указывают на высокую степень политизированности и ангажированности процесса, а также выражают опасения в том, что американские власти могут использовать судебное разбирательство в качестве прецедента для последующего преследования «неугодных» журналистов. Это ставит под угрозу свободу деятельности СМИ в Соединённых Штатах, особенно проведение репортерских расследований в отношении США и на их территории.

Американские власти предпринимали попытки по упорядочиванию сферы СМИ и соцсетей. 28 мая 2020 г. президент США Д.Трамп подписал исполнительное распоряжение о регулировании социальных сетей. Нормативный акт устанавливает возможность проводить проверку «политической ангажированности» корпораций, управляющих такими медиаресурсами. Нововведение было раскритиковано в правозащитных кругах как ущемляющее свободу слова и право на доступ к информации[869].

Не стихают претензии правозащитников к администрации в связи с нападками на СМИ. Так, Белому дому вменяются «неоднократные открытые нападки на журналистов». Подобное отношение со стороны властей якобы спровоцировало рост насилия в отношении представителей прессы. Сократилось количество аккредитаций журналистов в Белом доме. Экспертные круги неоднократно указывали на данную меру как на «инструмент» угнетения свободы выражения мнений и, по сути, гонений на оппозиционно настроенных сотрудников СМИ.

Примечательно, что организации, занимающиеся защитой прав журналистов и продвижением свободы слова, расходятся во мнениях по вопросу безопасности для журналистов американской медиа-среды. Так, по данным НПО «Комитет по защите журналистов» за 2019 г., 30 представителей прессы в США подверглись преследованию по обвинениям в распространении «недостоверной информации»[870]. Минюст США инициировал расследования деятельности представителей изданий «Вашингтон Пост», «Нью-Йорк Таймс» и телеканала «Си-Эн-Эн».

В то же время лояльная Вашингтону правозащитная организация «Freedom House» в своем ежегодном докладе о свободе прессы в мире отнесла США к категории стран, которые на высоком уровне обеспечивают защиту свободы слова. Аналогичной позиции придерживаются и европейские организации, отслеживающие положение дел со свободой выражения мнений в мире. Так, по данным НПО «Reporters Without Borders» за 2020 г., Соединённые Штаты улучшили свои показатели в ежегодном рейтинге, поднявшись на 45 место[871]. Тем не менее, правозащитники не могут обойти стороной ряд проблем, прослеживающихся в американских профессиональных сообществах журналистов.

Та же организация отмечает, что реальное положение дел со свободой выражения мнений в Соединенных Штатах производит весьма противоречивое впечатление. Первая поправка к американской конституции гарантирует свободу слова и самовыражения. Под «зонтиком» данной нормы в США достаточно свободно чувствуют себя неонацисты, а также иные группировки, пропагандирующие экстремистские и ксенофобские идеологии. В то же время общий уровень «ущемления прав журналистов» по стране вырос. Чаще всего представители СМИ подвергались необоснованным арестам и даже насилию.

Применяется практика дискредитации их репутации, включающая размещение в Интернете «компрометирующих» сведений о сотрудниках новостных агентств и изданий. Так, по данным НПО «U.S. Freedom Tracker», в 2019 г. подобные сообщения публиковались в официальных аккаунтах руководства Соединённых Штатов в отношении представителей изданий «Нью-Йорк Таймс», «Эн-Би-Си», «Си-Эн- Эн». В марте 2019 г. в результате «утечки» засекреченной информации выяснилось, что американское правительство якобы ведёт «закрытую базу данных», в которую вносятся все журналисты, работающие в США[872].

Избирательный процесс в США далек от эталона совершенства. Непрозрачность выборов, ограниченный доступ к голосованию граждан, безальтернативность, концентрация доступа к реализации права избираться в руках богатых слоёв населения – то есть все то, в чем Вашингтон привык обвинять другие страны – вполне присущи и американской модели демократии. В результате это привело к рекордному за последние 20 лет падению уровня общественного доверия к избирательной системе[873].

Многие американские эксперты-правоведы считают избирательную систему США недемократичной на том основании, что выборы проводятся по мажоритарной системе относительного большинства. Такое устройство электорального процесса не позволяет в полной мере учитывать волю избирателей. Критики полагают, что порядок организации выборов в Соединённых Штатах, фактически, подчинен цели сохранения монополии республиканской и демократической партий.

Конституция США не гарантирует активное избирательное право для всех американских граждан, оставляя большую часть решений относительно того, кто имеет право голосовать на выборах на усмотрение штатов (на момент принятия документа в 1787 г. правом голоса обладали только белые землевладельцы и налогоплательщики). Жалобы на ограничения избирательных прав по-прежнему решаются в американских судах на основании шести поправок к основному закону страны.

На данный момент на президентских выборах не обладают правом голоса около 4 млн. американских граждан, проживающих в так называемых неинкорпорированных американских территориях. Жители Пуэрто-Рико, Виргинских островов, Гуама, Американского Самоа и Северных Марианских островов могут выбирать своих делегатов только в палату представителей конгресса США, и то полномочия последних ограничены голосованием по процедурным вопросам. Лишены возможности избирать в парламент полномочных представителей с правом голоса и более 700 тыс. жителей округа Колумбия (население столицы участвует только в выборах президента). На сегодня полномочия столичного делегата в нижней палате ограничены совещательными функциями (не может голосовать).

Ограничены в избирательных правах как лица, отбывающие наказание, так и имевшие судимость. НПО «Sentencing Project» приводит данные о более 6 млн. американцев, лишенных избирательных прав из-за судимости.

С учетом того, что порядка 48 % американских заключенных составляют афроамериканцы и выходцы из Латинской Америки, что позволяет правозащитникам обвинять власти США в ущемлении прав расовых меньшинств. В БДИПЧ ОБСЕ неоднократно отмечали, что это противоречит принципу всеобщего и равного избирательного права и принципу соразмерности применения ограничений.

Согласно статистическим выкладкам, в 2018 г. в США было зарегистрировано 153 млн. избирателей. По данным центра исследования общественного мнения «Pew», по показателям зарегистрированных избирателей Соединенные Штаты (65 %) сильно отстают от других развитых стран (в Бельгии – 87 %, Швеции – 82 %). При этом более 20 млн. записей в избирательных списках являются ошибочными или устаревшими. Еще зарегистрировано около 1,8 млн. «мертвых душ». По информации НПО «California Globe», только в Калифорнии в 2020 г. таковых было зафиксировано почти полмиллиона. В то же время по разным оценкам в США насчитывается около 50 млн. незарегистрированных избирателей.

Ущербность системы регистрации избирателей приводит не только к ошибкам, но и провоцирует участников избирательного процесса на умышленные нарушения. По данным НПО «Наследие», за последние 4 года в США в связи со злоупотреблениями при проведении различных голосований было заведено 1285 уголовных и административных дел. С начала 2020 г. прокуратурой было открыто 8 разбирательств в Калифорнии, Нью-Мексико, Вирджинии, Западной Вирджинии по таким составам преступлений, как незаконные манипуляции со сбором подписей избирателей, регистрация фальшивых бюллетеней, подкуп граждан.

Кроме того, В США законодательно разрешен массовый подвоз избирателей. Эта проблема проявляется чаще в крупных городах, где в день голосования нередко можно видеть автобусы, организованно привозящие избирателей на участки, причем, как правило, представителями того или иного кандидата.

Порядок организации выборов в США в основном регламентируется законодательством штатов. В результате в стране отсутствует стандартизация процедур регистрации, идентификации личности избирателя, оформления и подачи бюллетеня. Это в значительной степени затрудняет отслеживание возможных нарушений. В некоторых регионах допускается применение «условных» бюллетеней, которые учитываются только в том случае, если избиратель после завершения выборов сможет представить в комиссию необходимые документы, удостоверяющие личность. Такая практика, по оценкам экспертов, является серьезным нарушением демократического принципа тайного голосования.

Еще одной яркой иллюстрацией несовершенства электоральной системы США является искусственная «нарезка» избирательных округов, которая активно применяется обеими партиями для создания на выборах более благоприятных условий своим кандидатам. Главным образом, «перекройка» окружных границ используется для перехвата контроля над нижней палатой конгресса США (435 конгрессменов). БДИПЧ ОБСЕ неоднократно выражало озабоченность по поводу того, что пересмотр электоральной карты в США способствует появлению большого количества округов, где исход предвыборной гонки заранее предрешен.

Информационное освещение выборов в США, особенно президентских, сопряжено со значительной ролью политтехнологов. Оппоненты действующей власти пользуются всеми доступными медийными рычагами для дискредитации соперников (в последние годы участился «вброс компромата» через публикации в СМИ различных «мемуаров» бывших подчиненных либо родственников политических кандидатов). Наблюдатели регулярно отмечают повышенный накал политической риторики. Эксперты отмечают также значительный рост роли соцсетей в предвыборной полемике, которые из информационных инструментов превратились в самостоятельный фактор политической борьбы, наиболее эффективный при управлении общественным мнением.

Коренные жители по-прежнему являются одними из самых социально необеспеченных американских граждан. Ряд экспертов отмечали, что коренные народы Америки, живущие в резервациях, сталкиваются с социально-экономическим неравенством и заметным разрывом в уровне доходов. Свыше 20 % коренного населения Аляски живет за чертой бедности. По состоянию на 2013 г., средний доход домохозяйств коренных народов на 25 % ниже среднего по стране, а уровень безработицы на 60 % выше среднего для всех рас американского общества[874]. Такие показатели приводят к ряду негативных социальных последствий. Так, среди традиционных проблем коренных народов Америки – низкий уровень образования, преступность, алкоголизм, высокий уровень безработицы и самоубийств (50,9 случаев на 100 тыс. чел., что превышает среднюю цифру по стране в 4 раза).

Современное законодательство Соединённых Штатов содержит ряд требований, которые на практике дискриминируют представителей коренных американских общин. В числе таких примеров – отсутствие у проживающих в резервациях индейцев адреса проживания, из-за чего они сталкиваются с отказами в регистрации в качестве избирателей. Кроме того, на реализацию избирательных прав коренных народов влияют и большая удаленность избирательных участков от их мест проживания. По этой причине многие представители коренных народов решают отказаться от участия в выборах.

Правозащитные организации отмечают недостаточность принимаемых американскими властями мер по учету интересов коренные народов, критике подвергается и затяжной характер и высокая стоимость судебных процедур по отстаиванию представителями этой общины своих прав. Отмечались проблемы защиты священных мест коренных народов от осквернения, а также загрязнения либо разрушения из-за деятельности добывающих отраслей, развития туризма или захоронения токсичных отходов. Наравне c этим остро стоит проблема доступности таких мест для самих коренных народов. На эти проблемы с обеспокоенностью указывали договорные органы по правам человека, в частности – Комитет по правам человека и Комитет по ликвидации расовой дискриминации.

Одним из «центральных» сюжетов претензий правозащитных организаций к Соединённым Штатам является повсеместное ущемление прав «уязвимых» категорий населения. По данным «Международной амнистии», в 2019 г. администрацией поощрялась дискриминация женщин и детей[875].

Достаточно жесткой критике регулярно подвергается ситуация с правами женщин. Правозащитники отмечают, что существующая система здравоохранения оставляет многих женщин без возможности получить медицинскую страховку. Это ведёт к росту смертности от гинекологических заболеваний.

В 1973 г. решением Верховного суда США по делу «Roe vs. Wade» искусственное прерывание беременности было признано законным. Тем не менее, пересмотр определения судебной инстанции неоднократно назывался приоритетом для судей, назначенных администрацией. В 2019 г. сразу несколько штатов законодательно закрепили запрет на аборты, включая медицинскую необходимость для спасения жизни матери. В штатах Джорджия, Огайо, Кентукки, Миссисипи и Луизиана подобные вмешательства запрещены после 6 недель беременности («законы о сердцебиении»). В мае 2019 г. в шт. Алабама вступила в силу норма, согласно которой уголовно-наказуемым деянием (максимальное наказание – пожизненное тюремное заключение) стало участие врача в искусственном прерывании беременности. Под действие данного акта попали также случаи изнасилования, а также необходимости проведения процедуры по медицинским показаниям.

В первой половине 2019 г. во многих штатах правозащитниками были зафиксированы случаи «административного давления» на медперсонал, специализирующийся на искусственном прерывании беременности[876]. Речь идёт об имплементации жёстких санитарных требований для медучреждений, имеющих разрешение на проведение абортов (размеры помещений, численность штата и т.д.). По данным «Amnesty International», смертность вследствие ненадлежащих процедур среди афроамериканок по статистике выше на 75 %, чем среди представительниц «белого» населения.

В августе 2019 г. администрацией США было принято решение о запрете врачам, получающим федеральное финансирование, предоставлять женщинам всю возможную информацию о протекании беременности и возможностях по её ведению и прерыванию[877].

В целом, Соединённые Штаты занимают одно из лидирующих мест среди развитых стран по смертности женщин из-за проведённых «подпольных» абортов. При этом согласно данным социологических опросов, примерно три четверти граждан выступают за законодательно закреплённое право на прерывание беременности как минимум по медицинским показаниям и с целью сохранения жизни женщины.

Правозащитники обращают внимание на проблему законодательного закрепления брачного возраста, которая до сих пор актуальна в США. Так, в ряде штатов законодательством предусмотрена возможность для заключения «раннего» брака, когда один из супругов не достиг 18 лет.

Согласно данным НПО «Equality now», только в двух штатах установлен безусловный запрет на создание семьи до 18 лет (Делавэр и Нью-Джерси)[878]. В некоторых штатах компетентные органы или суд вправе принять решение о заключении брачного союза до наступления данного возраста (шт. Алабама, Миссури, Небраска и др.). В шт. Арканзас, Индиана, Оклахома и др. беременность девушки является основанием для регистрации брака независимо от возраста[879]. В этой связи в мае 2020 г. НПО «Human Rights Watch» запустила правозащитную кампанию в поддержку введения повсеместного законодательного запрета на «ранние» браки в США[880].

Вашингтон продолжает курс на отмену внутренних нормативно-правовых актов, направленных на защиту и обеспечение благоприятной окружающей среды и здоровья населения страны. Ситуация усугубляется выходом США из Парижского соглашения по климату.

При этом подвергаются нападкам журналисты, критически освещавшие деятельность госорганов, в компетенцию которых входит экологическое регулирование в США[881].

В июле 2019 г. Агентство по защите окружающей среды (АЗОС) приняло решение о продолжении использования хлоропирита. Данный пестицид используется для увеличения урожайности и, по результатам многочисленных исследований, зачастую приводит к задержкам в развитии детей. Также АЗОС смягчила действующие правила регулирования оборота угольного шлака – высокотоксичного субпродукта, получающегося при добыче угля и являющегося вторым по интенсивности источником загрязнения окружающей среды на территории США. Данная правовая норма повлекла за собой увеличение уровня загрязнения воды и воздуха до опасных значений. Было отмечено и ухудшение состояния здоровья населения вблизи объектов угледобывающей промышленности[882].

В сентябре 2019 г. администрацией были отменены основные регламенты, касающиеся стандартов для чистой воды[883]. Данные нормы определяли допустимый уровень содержания в воде загрязняющих веществ и химикатов. Теперь же промышленники опираются только на местное законодательство, что неизбежно ведёт к ухудшению экологической обстановки и значительным ограничениям прав граждан на здоровую окружающую среду.

Северная Македония

Во второй половине 2019 – 2020 гг. значительное влияние на ситуацию с правами человека в Северной Македонии оказывали внутриполитические процессы, связанные, прежде всего, с адаптацией властей и общества к новым условиям пандемии коронавируса, а также затянувшейся подготовкой к досрочным парламентским выборам.

В «Индексе демократии» за 2019 г., составленном британской исследовательской организацией Economist Intelligence Unit, Северная Македония заняла 77 место из 167, поднявшись на одну строчку по сравнению с 2018 г., но оставшись в категории стран с «гибридными режимами», для которых характерны высокий уровень коррупции, отсутствие независимых судов, нарушения избирательного законодательства, неразвитость гражданского общества и другие недостатки. Среди проблем в правозащитной области называются также нарушения трудовых прав, дискриминация по этническому и половому признакам, разжигание ненависти, изъяны в работе пенитенциарной системы.

Эти недочёты проявляются на фоне общей непростой социально-экономической ситуации в стране. Фиксируется рост неравенства доходов населения, причём почти четверть жителей по-прежнему живёт в условиях нищеты (данные по состоянию на 2016 г.). Отмечена неэффективность существующей налоговой системы, а система социального обеспечения не охватывает лиц, находящихся в наиболее неблагоприятном и маргинализированном положении: их доступ к социальным пособиям ограничен в силу сложности процедуры и критериев приобретения права на их получение (при этом размер этих пособий также недостаточен)[694].

Серьёзным ударом по доверию граждан к системе юстиции стало задержание в 2019 г. ранее занимавшей пост главы Специальной прокуратуры К.Яневой. В июне 2020 г. приговором суда она была признана виновной в злоупотреблении служебным положением и участии в коррупционных схемах. Чиновнице было назначено наказание в виде семи лет лишения свободы. Вердикт суда подвёл черту под деятельностью Спецпрокуратуры, созданной в 2015 г. для расследования случаев коррупции в высших эшелонах власти, но на деле превратившейся в инструмент шантажа и преследования оппозиции.

В сентябре 2019 г. дела, находившиеся в ведении К.Яневой и её сотрудников, были переданы в Генеральную прокуратуру Северной Македонии. Хотя работа по некоторым из них была прервана, в том числе из-за истечения сроков давности и разного рода процедурных заминок, отдельные процессы были доведены до конца. В марте 2020 г., в частности, был вынесен обвинительный приговор по так называемому делу «Транспортёр» о правонарушениях, допущенных при осуществлении госзакупок: к восьми годам лишения свободы приговорён бывший мэр г. Битола, член ныне оппозиционной Внутренней македонской революционной организации – Демократической партии за македонское национальное единство (ВМРО-ДПМНЕ) В.Талеский.

В феврале 2020 г. начался новый раунд судебных слушаний по делу о событиях 27 апреля 2017 г. в здании парламента Северной Македонии. В обвинительном заключении прокуратуры фигурировали бывший председатель Собрания Т.Веляноский, бывший министр транспорта и связи М.Янакиеский, бывший министр образования и науки С.Ристовский и бывший глава Управления безопасности и контрразведки В.Атанасовский (все – члены ВМРО-ДПМНЕ), которые, по мнению обвинения, содействовали прорыву в парламент протестующих, поставив тем самым под угрозу конституционный порядок и безопасность государства. Из-за ограничений, введённых в марте 2020 г. из-за пандемии COVID-19, разбирательство временно приостановлено.

Ранее, в сентябре 2019 г., Апелляционный суд г. Скопье оставил в силе обвинительный приговор, назначающий наказание в виде тюремного заключения сроком от 10,5 до 13,5 лет, в отношении семи человек, осуждённых за «попытку убийства» лидера партии «Альянс за албанцев» З.Селы.

В марте 2019 г. суд г. Скопье вынес решение по делу о нарушениях в ходе парламентских выборов 2014 г. Бывший руководитель Управления безопасности и контрразведки МВД С.Миялков был приговорён к 3 годам, лидер Демократической партии албанцев М.Тачи – к 3 годам и 2 месяцам, бывший член государственной избирательной комиссии Б.Ибраими – к 4 годам и 6 месяцам лишения свободы. Однако указанные фигуранты остаются на свободе.

Уголовное преследование использовалось для оказания политического давления на оппозиционных депутатов парламента и в октябре 2018 г. – январе 2019 г. в ходе внесения поправок в Конституцию на основании Преспанского соглашения об изменении госнаименования Македонии. При этом в отношении тех парламентариев, которые соглашались поддержать эти поправки, либо прекращались уголовные дела, либо выносились оправдательные приговоры.

В обществе в этой связи укоренилось мнение об избирательном подходе в работе судебной системы, призванном, как здесь полагают, дискредитировать предыдущее правительство ВМРО-ДПМНЕ и преподнести ныне правящий Социал-демократический союз Македонии как силу, перевернувшую «мрачную страницу» истории страны.

По результатам соцопроса, проведённого в июне 2020 г. Международным республиканским институтом (США), среди государственных и общественных структур Северной Македонии суды и прокуратура пользуются наименьшими симпатиями населения: им в той или иной мере не доверяют 79 % и 73 % граждан соответственно.

На подрыв важного принципа независимости судебной системы обращали внимание договорные органы ООН по правам человека, в том числе Комитет по правам человека (КПЧ)[695] и Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ)[696]. Отмечаются случаи политического вмешательства в судебный процесс, зависимость судебной системы от властей, в частности, в вопросах назначения судей, их продвижения по службе и применения к ним дисциплинарных мер. Затрудняют доступ к правосудию и слишком высокие, по мнению правозащитников, судебные пошлины, из-за чего лица из социально уязвимых групп не могут обращаться в суды[697].

Вплоть до окончательной отмены 23 июня 2020 г. режима чрезвычайного положения правительством были приостановлены сроки осуществления большинства судебных процедур, включая подачу уголовных и административных исков и апелляций, инициирование разбирательств в Конституционном суде, издание постановлений об избрании меры пресечения (при заключении под стражу на срок, не превышающий трёх лет).

Озабоченность распространённостью в стране коррупции, в том числе выражающейся в повальной практике взяток при предоставлении товаров или услуг и незначительным количеством случаев привлечения к ответственности на основании Закона 2002 г., касающегося предотвращения коррупции, особенно среди высокопоставленных должностных лиц, выражал в 2016 г. Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (КЭСКП)[698].

Правозащитные организации регулярно выявляют в Северной Македонии случаи нарушения прав заключённых. Неудовлетворительному состоянию северомакедонских учреждений пенитенциарной системы, их переполненности и плохо обеспеченной безопасности, КПЧ уделял внимание ещё в 2015 г.[699]

В апреле 2020 г. сообщалось о неприемлемых санитарно-гигиенических условиях содержания в тюрьме г. Куманово, где осуждённые оказались лишены доступа к водопроводной и питьевой воде, а также возможности регулярной смены одежды и постельного белья. В августе 2018 г. отмечен факт дискриминации женщин в ИТУ «Идризово». Они были лишены доступа к телефонной связи для общения со своими семьями.

По состоянию на апрель 2020 г. количество заключённых в Северной Македонии составляло 2 175 чел. (при вместимости тюрем – 3 022 чел.), то есть 104,2 чел. на 100 тыс. жителей, что на 28 % меньше, чем годом ранее. Средняя длительность лишения свободы – 14 месяцев. Несмотря на то, что Северная Македония лидирует в Европе по числу лиц старше 65 лет, содержащихся в исправительных учреждениях (их доля составляет 9,1 %), она относится к тем немногим странам, в пенитенциарной системе которых не зарегистрировано ни одного случая заражения COVID-19.

Фиксируются отдельные случаи превышения должностных полномочий сотрудниками правоохранительных органов. В ноябре 2019 г. в г. Куманово произошло незаконное задержание женщины, которая без объяснения причин была доставлена в отделение полиции, где после отказа поставить подпись на чистом листе бумаге была избита одним из стражей правопорядка.

КПЧ также критиковал северомакедонские власти за чрезмерные полномочия спецслужб, в особенности в части возможности прослушивания и отслеживания контактов, которые используются в том числе против оппозиционных политических деятелей и журналистов[700].

Другая проблема правозащитного досье Северной Македонии – ограничения свободы деятельности СМИ. Обеспокоенность выборочным подходом при распределении государственных средств между различными медиа выражали, в частности, эксперты КПЧ. Комитет отмечал также отсутствие независимости Агентства по аудио- и аудиовизуальным услугам средств массовой информации (государственного органа по вопросам теле- и радиовещания), как предполагается, по причине назначения правительством своих представителей в его состав. Сообщается, что за журналистами периодически ведётся слежка, в их адрес поступают угрозы, они подвергаются нападениям и задержаниям[701].

Референдум по госнаименованию и вступлению страны в НАТО и ЕС, состоявшийся 30 сентября 2018 г., выявил ряд изъянов в электоральной практике, напрямую затрагивающих право граждан на участие в политической жизни и управление государством. Серьёзные нарекания в экспертном сообществе вызвало финансирование агитационной кампании правительства. Функционирующая в рамках Совета Европы Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия Совета Европы) указывает на неприемлемость выделения на эти цели средств государственных фондов (соответствующее решение приняло именно македонское правительство) и односторонней агитации в пользу одного из вариантов ответов.

Несмотря на то, что референдум ввиду недостаточной явки был признан Государственной избирательной комиссией несостоявшимся (явка 36,84 % при требуемой в 50 %), а вынесенное на него решение «непринятым», правительство предпочло проигнорировать волю граждан и продолжило курс на изменение госнаименования и вступление в НАТО.

Межконфессиональные отношения в стране остаются напряжёнными. В бытовой сфере это выражается, например, в неприятии внешнего вида представителей другой конфессии. Так, в сентябре 2018 г. был зафиксирован инцидент в одном из учреждений общественного питания г. Скопье, когда персонал отказался обслуживать женщину в традиционном мусульманском головном уборе (хиджабе). По результатам расследования инцидента Комиссия по защите от дискриминации подтвердила факт дискриминации по признаку религиозной принадлежности. Аналогичный случай был зафиксирован в марте 2019 г. в г. Прилеп в отношении лиц цыганской национальности.

Проявления нетерпимости по причине принадлежности лиц к определённому вероисповеданию зачастую перемежаются с этнической нетерпимостью. При этом наиболее уязвимой частью населения Северной Македонии остаются цыгане[702], многие из которых по-прежнему не имеют документов, удостоверяющих личность (около 700 человек) и свидетельств о праве собственности на занимаемые ими жилые помещения, лишены доступа к образовательным и медицинским услугам, рынку занятости, проживают в беднейших «геттоизированных» районах. Такие места зачастую характеризуются перенаселённостью, санитарные условия не соответствуют даже минимальным стандартам, а инфраструктура развита слабо.

За пределами г. Скопье лишь 16 % цыганских домохозяйств оснащены внутренними санузлами, 50 % не подключены к системе канализации, 58 % имеют доступ к водопроводной воде только за пределами дома/квартиры, 10 % полностью лишены источников как питьевой, так и водопроводной воды. 53 % жилых помещений поражены сыростью. 63 % цыган живут в капитальных строениях, 29,5 % – в полуразрушенных или сборных объектах, 7,25 % – в укрытиях, сооружённых из подручных материалов (металлических листов, картона, пластика, полиэтилена и т.п.). В среднем цыганское домохозяйство состоит из пяти человек. В более чем половине из них на одного члена семьи приходится менее 5 кв. м жилплощади.

Сокращение разрыва в качестве жилья цыганского и нецыганского населения – одно из ключевых направлений государственной Стратегии по улучшению положения цыган на 2014-2020 гг. Однако, несмотря на то, что вопрос находится на особом контроле правительства с 2005 г., серьёзного прогресса в этой области до настоящего времени не наблюдается.

К 2021 г. властями было намечено сооружение по всей стране 32 жилых комплексов (1,7 тыс. квартир) для размещения уязвимых категорий граждан. В то же время опыт последних лет показывает, что из подобного жилого фонда цыганам достаётся не более 15 %: в 2018 г. из 842 социальных квартир они получили лишь 118, а ранее, в 2014-2016 гг., им было предоставлено пять квартир из 111.

В Стратегии, помимо этого, намечено легализовать не менее 70 % цыганского жилья, возведённого по большей части незаконно. Тем не менее около 30 % построек до сих пор не имеют законного статуса, 20 % проходят процедуру оформления.

Среди других задач Стратегии – «урбанизация» районов проживания цыган, в том числе развитие в них полноценной городской инфраструктуры, а также своевременное внесение принадлежащих цыганам строений и земельных участков в государственный кадастр недвижимости. Однако на обоих направлениях госорганы продолжают испытывать большие трудности.

На неэффективность действий властей указывает среди прочего доклад Еврокомиссии по Северной Македонии за 2019 г., в котором подчёркивается, что один из главных изъянов в реализации Стратегии – слабый контроль расходования выделяемого государством финансирования. По заключению экспертов, большинство разработанных мер по решению жилищных проблем цыган остались на бумаге. Их поселения в основном по-прежнему исключены из градостроительных планов, а социальное жильё распределяется среди них по остаточному принципу[703].

Наглядно современное положение цыганской общины в Северной Македонии демонстрирует ситуация вокруг стихийного поселения, возникшего у подножия городской крепости в центре г. Скопье. В результате предпринятой властями в 2016 г. «зачистки» земельного участка находившиеся там дома были снесены без предоставления их обитателям нового жилья. Лишь к ноябрю 2017 г. 112 человек были размещены на базе профильных учреждений Министерства труда и социальной политики. Между тем порядка 50 человек всё ещё остаются на прежнем месте в импровизированных жилищах практически без доступа к коммунальным услугам.

Действующие в стране организации по защите прав цыган (гражданская инициатива «Авая», Ассоциация цыганского демократического развития «Солнце», центр «Ромалитико» и другие) трактуют вышеуказанную ситуацию как свидетельство провальной деятельности руководства Северной Македонии по обеспечению цыганского населения жильём. Среди требований активистов – актуализация затрагивающей цыган нормативной базы, прежде всего разработка и принятие законов о социальном жилье и о лицах, не фигурирующих в актах гражданского состояния, а также обновление закона о легализации незаконно возведённых строений. Несмотря на жёсткую критику в адрес властей, правозащитники учитывают возникшие по объективным причинам перебои с финансированием соответствующих проектов. Из-за последствий пандемии COVID-19 объём средств, выделенных в 2020 г. на имплементацию Стратегии, пересмотрен в сторону уменьшения: в Министерстве транспорта и связи – на 50 %, в Министерстве труда и социальной политики – на 26 %, в Министерстве образования и науки – на 12 %.

Принимаются определённые меры по максимальной интеграции цыганского меньшинства в общественно-политическую жизнь страны. В докладе Агентства ЕС по основным правам человека (АОПЧ) за 2020 г. отмечается несколько значимых антидискриминационных  новелл в македонском законодательстве. Так, был принят новый закон «О начальном образовании», в котором прямо запрещается дискриминация, поощряется межэтническая интеграция и предусматривается создание института образовательных посредников для детей цыган из социально незащищённых слоёв населения. Аналогичный институт посредничества для цыган существует также в сфере здравоохранения, что облегчает для них доступ к медицинским учреждениям и услугам. Наряду с  этим АОПЧ сообщает о подготовке законопроекта, посвящённого вопросам безгражданства и отсутствия официальных документов. Данный акт, в случае его принятия, позволит лицам, не имеющим документов, удостоверяющих личность или свидетельств о рождении, регистрироваться в качестве граждан. В План действий по активным программам, мерам по трудоустройству и услугам на рынке труда на 2019 г. были включены меры, направленные на поощрение работодателей к найму цыган, поддержке предпринимательской деятельности представителей этого меньшинства и развитию их трудовых навыков[704].

При этом степень социальной интеграции представителей цыганского сообщества остаётся низкой. По данным властей, дошкольные учреждения посещают всего около 500 детей-цыган, в вузах обучается 250 студентов-цыган.

Иллюстрацией пренебрежительного отношения к цыганскому меньшинству может служить инцидент, произошедший в феврале 2020 г. в г. Скопье: мужчина – представитель этой национальности подвергся грубому обращению в городском транспорте со стороны контролёров, которые, несмотря на наличие у него проездного билета, насильно выдворили его из автобуса.

На проблемное положение цыганской общины в Северной Македонии обращали внимание и договорные органы ООН по правам человека. Так, КПЧ отмечал низкий уровень участия этой категории населения в общественной жизни, вызванный в том числе предвзятым отношением общества к ним. Эксперты также указали на случаи злоупотреблений и жестокого обращения со стороны сотрудников правоохранительных органов в отношении этнических меньшинств и прежде всего цыган[705].

Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) в августе 2015 г. указывал, что цыгане больше всего затронуты бедностью, материальными лишениями, безработицей, подвергаются социальному отторжению и этнической фильтрации со стороны сотрудников полиции. Они сталкиваются с сегрегацией в сфере образования. Зафиксированы случаи отказа некоторых школ, в том числе в г. Битоле, принимать учащихся из числа представителей этого национального меньшинства. Также эксперты отмечали, что большинство детей, живущих на улице, – также выходцы из цыганской общины. Кроме того, представителям цыганской национальности нередко не разрешается выехать из страны по причине того, что они будут просить убежища в странах Европейского союза[706].

В схожем ключе проблему обрисовали КЭСКП и КЛДЖ. Так, КЭСКП отметил структурную дискриминацию цыганской общины в ряде сфер общественной жизни, их низкий социально-экономический статус, высокие уровни безработицы, нищеты, низкие показатели продолжительности жизни. Эксперты Комитета указали и на дискриминацию цыган в области образования, подчеркнув, что среди них ухудшились показатели успеваемости как в начальной, так и в средней школе. Кроме того, непропорционально значительное число детей цыган по-прежнему относят к числу лиц с психическими расстройствами, в связи с чем эти дети перепредставлены в специальных школах и специальных классах в обычных школах[707].

КЛДЖ в ноябре 2018 г. указал на маргинализацию и фактическое исключение цыган из систем образования, здравоохранения, обеспечения занятости, что усиливает их риск стать жертвами торговли людьми и эксплуатации. Особенно тяжёлым, множественным и перекрёстным формам дискриминации подвержены, по мнению Комитета, цыганские женщины[708].

Правозащитными организациями ежемесячно фиксируется до нескольких десятков случаев проявления ненависти на почве этнической, расовой, религиозной и иной принадлежности, главным образом среди молодёжи. В 2019 г. на онлайн-платформе «Hate speech» было зарегистрировано 214 сообщений об использовании риторики ненависти (для сравнения: в 2018 г. было зафиксировано лишь 84 таких случая)[709].

Ситуация усугубилась с началом пандемии коронавируса: в марте–мае 2020 г. на фоне введённых властями строгих ограничений, дополнительно отяготивших психологический климат в обществе, количество подобных проявлений стало исчисляться сотнями. Риторика ненависти использовалась в основном на почве неприятия этнической принадлежности других людей (около половины всех случаев), их политических убеждений, социального статуса. Имели место также проявления враждебности в отношении граждан Северной Македонии, заразившихся коронавирусной инфекцией: стремясь заклеймить их как «представляющих опасность для общества», отдельные лица стали размещать в открытом доступе их персональные данные.

В докладе АОПЧ об основных правах человека за 2020 г. сообщается о поправках, внесённых в  Уголовный кодекс Северной Македонии, благодаря которым преступление, совершённое на почве ненависти, было выделено в качестве самостоятельного состава[710].

Сохраняется вражда между фанатскими группировками македонских и албанских спортивных команд. Наиболее агрессивным, склонным к насилию и проявлению крайнего албанского национализма оставалось сообщество «Балысты», поддерживающее футбольный клуб «Шкендия» (г. Тетово). Показателен инцидент с участием албанской группировки «Шверцери» (г. Скопье), в ноябре 2019 г. в ходе празднования своего 30-летия устроившей погром в здании Македонского национального театра, нанеся заметный материальный ущерб. В то же время радикальные проявления свойственны и болельщикам-македонцам. В июне 2019 г. члены группировки «Комити», празднуя победу на европейском турнире гандбольного клуба «Вардар», скандировали: «Смерть проклятым шиптарам», «Хороший шиптар – мёртвый шиптар»[711].

В июле 2018 г. было совершено убийство представителя «Комити». По мнению правозащитных организаций, данное преступление напрямую связано с враждой между фанатскими группировками. Его освещение сопровождалось всплеском националистической риторики в социальных сетях с обеих сторон.

Наряду с этим международные мониторинговые механизмы в области прав человека указывали на значительное число трудностей, с которыми сталкиваются женщины в Северной Македонии.

Отмечается непропорционально низкий уровень экономической активности и занятости среди женщин, в частности представительниц цыганской и албанской общин, а также преобладание женщин на неквалифицированных/низкооплачиваемых рабочих местах и должностях[712].

Кроме того, женщины сталкиваются с препятствиями во владении землёй и её наследовании. Особенно это сказывается на тех, кто проживает в сельских районах страны вследствие проявлений гендерных стереотипов и традиционной практики «семейной» земельной собственности, признаваемой за мужчинами[713].

Отмечаются препятствия в доступе к образованию для девочек, принадлежащих к группам этнических меньшинств. Зафиксирован высокий показатель количества девочек, прекративших обучение в школе, в том числе в начальной школе. Среди них наибольшее число составляют женщины и девочки, проживающие в сельских районах, а также представительницы цыганской общины[714].

В конце 2019 г. внимание правозащитников привлекли опубликованные в сети выдержки из местного учебника по социологии для старших классов школы, в котором содержится ряд спорных тезисов о роли женщины в обществе, как то: «Если женщина сидит дома, у неё нет возможности совершать уголовно наказуемые деяния». Властям адресовано требование изъять из обращения данное издание как навязывающее «патриархальные         порядки» и поручить подготовку нового учебника, прививающего молодёжи ценности равноправия.

Распространено насилие, особенно в отношении женщин из числа этнических меньшинств. Однако далеко не все инциденты регистрируются компетентными органами. Занижается статистика отчётности. На это, в частности, указывали КЛДЖ[715] и КЛРД[716].

Согласно результатам опроса общественного мнения, почти половина представительниц женского населения страны (48 %) полагает, что домашнее насилие является частным делом, три из десяти женщин (28 %) считают, что жертвы таких преступлений зачастую сами провоцируют их совершение. Лишь немногие сообщают о случаях жестокого обращения в полицию или другие органы. Причинами такого положения дел являются: чувство стыда, финансовая зависимость, отсутствие информации, недоверие к службам помощи, страх и непонимание того, что следует считать насилием. 45 % женщин за свою жизнь сталкивались с физическим, сексуальным и психологическим насилием со стороны партнёра[717].

С введением с марта 2020 г. комендантского часа, длившегося в отдельных случаях по несколько суток, проблема обострилась. При этом, по отчётам правозащитных организаций, со стороны полиции и центров соцзащиты в большинстве случаев наблюдалось неэффективное реагирование на обращения пострадавших.

Фиксировались случаи сексуальных домогательств в отношении женщин в органах МВД. Наиболее тяжёлая ситуация сложилась в отделении полиции по району Гази-Баба г. Скопье, где в ноябре 2019 г. вскрылись системные злоупотребления подобного характера.

По-прежнему существуют детские и принудительные браки, несмотря на наличие законов, запрещающих их заключение в возрасте до 16 лет, а также ограничивающих вступление в брак лиц в возрасте от 16 до 18 лет. В особенности эта проблема актуальна для женщин из числа представительниц цыганской и албанской общин[718]. Правозащитники отмечают, что данная практика не встречает должной реакции со стороны властей[719]. Также сохраняется традиция «покупки» малолетних невест, в основном касающаяся девочек, живущих в условиях нищеты и социальной изоляции, особенно в отдалённых районах[720].

Эксперты указывают, что Северная Македония является страной транзита и назначения торговли женщинами и девочками в целях сексуальной эксплуатации и принудительного труда. Однако количество выявленных жертв этого преступления остаётся невысоким, а виновные в его совершении не привлекаются к ответственности[721].

Фактов предвзятого отношения или дискриминации в стране в отношении российских соотечественников по признаку гражданской или национальной принадлежности не отмечалось. Возникающие конфликты носят, как правило, бытовой характер и благополучно разрешаются в соответствии с национальным законодательством.

Наиболее острыми продолжают оставаться споры, касающиеся семейных отношений – раздела имущества и определения прав на воспитание общих детей. Характерной в этом отношении является ситуация с гражданкой России М.Н.Куновской, которая при попытке в январе 2019 г. развестись со своим супругом И.Куновским (гражданин Северной Македонии) была лишена возможности контактировать с их несовершеннолетней дочерью Д.И.Куновской.

Объявление в Северной Македонии 18 марта 2020 г. чрезвычайного положения с установлением жёстких карантинных ограничений, включая введение комендантского часа и приостановку работы многих частных компаний, усугубили проблемы, связанные с отношениями работодателей и сотрудников.

С марта по май Македонским Хельсинкским комитетом зафиксировано 170 случаев нарушения прав трудящихся, затронувших более 2,7 тыс. человек. По заключению правозащитников, ряд работодателей злоупотребили режимом чрезвычайного положения, использовав его для незаконного расторжения трудовых договоров, принуждения к увольнению, снижения или невыплаты заработной платы и социальных отчислений.

В отдельных случаях работодатели не соблюдали связанные с пандемией санитарные предписания, не обеспечивали работников необходимыми средствами индивидуальной защиты. В частности, в мае вследствие грубого нарушения новых правил доставки сотрудников к месту работы вспышка заболеваемости COVID-19 произошла на текстильной фабрике г. Штип, что привело к распространению инфекции по всей территории муниципалитета.

Примеры ущемления прав трудящихся связаны не только с периодом пандемии. В декабре 2019 г. сотрудники швейной фабрики г. Делчево столкнулись с невыплатой надбавок за сверхурочную работу и трудовой стаж, а также отсутствием мер по защите работников на вредных участках производства. В течение февраля 2020 г. бывшими сотрудниками химического предприятия «Охис» в г. Скопье трижды проводились акции протеста с требованием погасить задолженность по зарплате перед 11 тыс. работников за период от восьми месяцев до двух лет.

Распространённым явлением оставалось необоснованное расторжение трудовых договоров с беременными женщинами, допустимое, согласно законодательству, лишь в случае грубого нарушения работницей должностной инструкции и только с одобрения Государственной трудовой инспекции и профсоюзной организации.

В то же время положительной оценки заслуживает то, что с целью защиты граждан от социально-экономических последствий пандемии правительство одобрило три пакета мер на сумму 550 млн евро (5,5 % от ВВП). В апреле и мае, в частности, было выплачено по 235 евро сотрудникам пострадавших от кризиса частных фирм (порядка 250 тыс. человек), а также работникам спортивной сферы и деятелям искусств. По 125 евро ежемесячно власти выделяли домохозяйствам, занятым в неформальном секторе экономики. Компаниям, получающим господдержку, в период с апреля по июль запрещено было увольнять сотрудников. Была введена отсрочка процентных платежей по кредитам, запущена программа льготного кредитования бизнеса, приостановлены исполнительное производство и процедуры банкротства компаний. В целях стимулирования внутреннего спроса на продукты питания национального производства и собственные туристические услуги потребителям оказывалась прямая финансовая поддержка.

Безусловно, важным шагом является также введение в стране минимального гарантированного пособия для бедных домохозяйств и предоставление государственной медицинской страховки тем, кто не в состоянии приобрести её самостоятельно[722].

В период действия в Северной Македонии с марта по июнь 2020 г. режима чрезвычайного положения правительству были предоставлены особые полномочия, позволившие ему на время заменить собой распущенный в феврале 2020 г. парламент и принять необходимые для борьбы с пандемией законодательные решения, в том числе ограничив свободу собраний, свободу передвижения, а также право граждан на отправление религиозных обрядов. Данная мера привлекла внимание правозащитников, указавших на снижение степени подотчётности власти населению, затруднение доступа граждан к достоверной и полной информации о деятельности правительства.

Между тем данная проблема проявлялась и до начала пандемии. Так, в конце 2019 г. было обнаружено, что из 120 законопроектов, внесённых правительством на рассмотрение парламента, 94 не были опубликованы в Национальном электронном реестре правовых актов. Как отметили правозащитники, из-за этого общественность и заинтересованные стороны были лишены возможности ознакомления с правовой информацией и участия в разработке законов.

Несмотря на просьбу северомакедонской стороны к БДИПЧ ОБСЕ о направлении на досрочные парламентские выборы, состоявшиеся 15 июля 2020 г., наблюдательной миссии, Бюро по причине неблагоприятной эпидемиологической обстановки в стране ограничилось формированием лишь немногочисленной «оценочной миссии» в составе девяти экспертов. Последние прибыли в г. Скопье 19 июня 2020 г. и пробыли в стране до 23 июля 2020 г. В фокусе их внимания оказались: подготовка списка избирателей и регистрация кандидатов; предвыборная кампания и её освещение в СМИ; разрешение связанных с выборами спорных ситуаций и другие направления работы. Наблюдение за процессом голосования и подсчётом его результатов в задачи миссии не входило. Отсутствие, таким образом, полноценного контроля со стороны БДИПЧ ОБСЕ, по убеждению правозащитников, снизило прозрачность избирательного процесса и позволило действующей власти гораздо шире использовать административный ресурс, особенно в албанонаселённых районах страны.

Подводя итог общему обзору ситуации с правами человека в Северной Македонии, следует отметить, что усилия официальных властей по разрешению застарелых проблем оказываются зачастую недостаточными и не приводят к их разрешению. Пандемия коронавирусной инфекции, наложившая отпечаток на правозащитную ситуацию во всём мире, лишь заострила те трудности, с которыми уже и ранее сталкивалось население страны. Речь идёт, например, о повсеместной практике домашнего насилия и о социальной незащищённости уязвимых групп населения, в частности цыган. Остаётся выразить надежду, что в будущем Северной Македонии удастся достичь хотя бы минимальных правозащитных стандартов, устранив все существующие на данном направлении препятствия.  

Португалия

Правительство Португалии уделяет значительное внимание правозащитным аспектам при проведении внутренней и внешней политики страны.

Работа на этом направлении получает отражение в ежегодных документах Национальной комиссии по правам человека (НКПЧ). НКПЧ является органом межведомственного взаимодействия, в задачи которого входит выработка единых подходов по правозащитной проблематике и согласование деятельности государственных органов власти и профильных НПО. Помимо координации работы различных министерств, в компетенцию Комиссии входит подготовка и публикация материалов о национальной и международной практике в профильной области и продвижение соответствующей повестки дня в обществе.

Наглядным примером приверженности Лиссабона идее поощрения и защиты прав человека являются шаги, предпринимаемые им для преодоления миграционного кризиса. Так, Португалия выразила готовность принять дополнительно 5800 мигрантов из Италии и Греции помимо есовской квоты в 4486 чел., а также ещё 1010 беженцев в соответствии с новой программой добровольного переселения из Турции и иных третьих стран в Евросоюз. В 2018-2019 гг. на территорию страны по инициативе официальных властей были перевезены более ста лиц, пытавшихся добраться до континента по средиземноморскому маршруту. Однако, как показывают данные официальной статистики Министерства внутренней администрации, далеко не все прибывающие в Португалию беженцы остаются в ней жить. Многие (порядка 40 %) стараются в максимально короткие сроки покинуть страну и самостоятельно перебраться в государства-члены ЕС с более благоприятной системой распределения социальных дотаций (Германия, Франция, Великобритания).

Вместе с тем правозащитные мониторинговые структуры указывали на имеющиеся недочёты в этой области. В частности, в Португалии распространена обычная для европейских стран практика временного задержания, которая распространяется в том числе на несопровождаемых детей и семьи мигрантов с детьми[664].

Функционирующая в рамках Совета Европы Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью (ЕКРН) выразила обеспокоенность в связи с тем, что значительное количество детей, родившихся в Португалии в семьях мигрантов, не имеют разрешения на постоянное проживание и вместе с родителями находятся под угрозой высылки. Основными причинами сложившейся ситуации названы: недостаточное знание португальского языка, отсутствие поддержки в получении доступа к образованию, проблемы в домашней среде и, как следствие, невыгодное положение на рынке труда, снижение доходов и неблагоприятные условия для следующего поколения[665].

Служба по делам иностранцев и границ также подверглась резкой критике в опубликованной в декабре 2019 г. «Белой книге» Иезуитской службы помощи беженцам. Согласно представленным в ней данным, этот орган выступает основным препятствием на пути интеграции беженцев в португальское общество. Связано это, в частности, с четырёхкратным растягиванием установленных законом сроков рассмотрения прошений о предоставлении убежища и «хаосом» в работе системы принятия решений, что, по мнению авторов, являет собой «системное, институциональное и организационное» нарушение прав мигрантов.

В то же время в качестве примера позитивной практики можно привести то, что Португалия является единственным государством-членом ЕС, продлевающим срок опекунства над несопровождаемыми детьми до достижения ими возраста 21 года (в исключительных случаях – до 25 лет), а не совершеннолетия, как во многих других странах[666].

В числе проблемных аспектов правозащитного досье, как и раньше, остаются домашнее насилие и насилие в отношении детей. В соответствии с данными статистики, приведёнными в опубликованном в июне 2020 г. Докладе по внутренней безопасности, в 2019 г. имели место 24793 подобных инцидента, зарегистрированных правоохранительными органами, что на 2370 (или 10,6 %) больше, чем в 2018 г. Жертвами этого преступления в отчётный период стали 35 человек. Кроме того, было совершено 27 покушений. Согласно отчёту НПО «Союз женщин "Альтернатива и ответ"» за последние 15 лет в Португалии в результате домашнего насилия жизни лишилась 531 женщина.

С учётом неизменно неблагоприятной тенденции на данном направлении в январе 2018 г. правительством Португалии было принято Постановление о создании инфраструктуры по приёму, оказанию экстренной медицинской и психологической помощи и временному размещению лиц, ставших жертвами домашнего насилия.

По данным исследования НПО «Союз женщин "Альтернатива и ответ"», проведённого среди 4938 детей и молодых взрослых от 11 до 20 лет, 58 % респондентов, состоящих или состоявших в романтических отношениях, подвергались насилию со стороны нынешнего или бывшего партнёра. 67 % считают приемлемыми некоторые виды агрессивного поведения, в частности психологическое насилие, насилие в социальных сетях, а также контроль того, как вторая половина одевается или ведёт себя[667].

На широкое распространение в стране проблемы домашнего насилия указывал Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (КЭСКП) по итогам рассмотрения в ноябре 2014 г. 4-го периодического доклада Португалии[668].

По-прежнему многочисленны случаи превышения должностных полномочий со стороны сил правопорядка (Полиция общественной безопасности, Национальная республиканская гвардия и Служба по делам иностранцев и границ) и тюремных охранников. В частности, отмечается, что в 2017 г. в Португалии было зафиксировано 772 соответствующие жалобы, из которых только по 102 были приняты меры дисциплинарного характера либо возбуждены уголовные дела. Правозащитники также обращают внимание на длительные сроки предварительного заключения (от 6 месяцев до одного года), к которым приводят, прежде всего, неэффективность судебной системы, нехватка кадров и продолжительность административных процедур. В качестве других проблем в пенитенциарной сфере выделяются совместное содержание несовершеннолетних и взрослых заключённых, а также осуждённых с находящимися под следствием лицами, отказ этим лицам в юридической помощи и контактах с родственниками, проблемы в дальнейшей социальной реабилитации.

Показательно, что многие преступления, совершённые представителями органов правопорядка, особенно на почве расовой ненависти, остаются безнаказанными. Согласно исследованию Центра общественных наук Университета Коимбры «Борьба с расизмом в Португалии: анализ государственной политики и антидискриминационного законодательства», за последние 10 лет 75 % дел о расизме против сотрудников служб безопасности были оставлены без движения и переданы в архив. Таким образом, лишь менее 30 % из них были переданы на дальнейшее рассмотрение в прокуратуру. При этом ни по одному не было вынесено реального обвинительного приговора.

С другой стороны, тяжёлые физические и психологические условия работы португальских полицейских и нацгвардейцев стали одной из главных причин самоубийств среди стражей порядка. В обнародованном в марте 2020 г. докладе «ЕвроКОП» (конфедерации полицейских профсоюзов всех стран-членов Евросоюза) отмечается, что с 2000 г. к суициду прибегли 149 агентов, что вывело Португалию в лидеры ЕС по данному показателю.

В декабре 2019 г. Португалию посетила с визитом делегация функционирующего в рамках Совета Европы Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП). Группа экспертов провела осмотр 11 пенитенциарных учреждений, находящихся в ведении Министерства внутренней администрации и Министерства юстиции, с целью проверки выполнения рекомендаций, сформулированных по итогам рабочей миссии 2016 г.

В докладе ЕКПП отмечается, что переполненность тюрем в стране составляет 110 %. С 2010 г. по 2017 г. количество заключённых увеличилось на 20,6 % и составило более 14 тыс. человек.

Наихудшие показатели переполненности зафиксированы в Сетубале (200 %), Порту (180 %), Кашкайше (160 %) и Лиссабоне (150 %). Также не наблюдается улучшения ситуации в таких городах, как Пасуш-де-Феррейра и Линью, где, по данным правозащитных НПО, сохраняются ненадлежащие условия содержания заключенных[669].

Следует отметить, что португальскими властями были предприняты шаги по частичной разгрузке пенитенциарных учреждений в рамках противодействия распространению коронавирусной инфекции. Так, 9 апреля 2020 г. Президентом М.Ребелу де Соузой был одобрен подготовленный Правительством Закон «О введении особого порядка досрочного освобождения и предоставления амнистии виновным по нетяжким статьям Уголовного кодекса». По подсчётам Министерства юстиции Португалии, данная мера может затронуть от 1700 до 2000 заключённых.

Не теряет остроты и даже продолжает приобретать новые формы проблема торговли людьми. По официальной статистике Центра по мониторингу за торговлей людьми, в 2018 г. 203 человека были отнесены к категории потенциальных жертв торговли людьми, 168 из них – португальцы или иностранцы, находившиеся в рабстве на территории Португалии, и 35 — португальские граждане, проданные за границу. Примечательно, что согласно официальной статистике Службы по делам иностранцев и границ, в 2019 г. было зарегистрировано только 86 фактов пресечения торговли людьми, что на 45 % больше, чем за предыдущий год. Однако местные СМИ, ссылаясь на источники внутри самой службы, обращают внимание, что эта цифра не соответствует действительности и занижена на несколько порядков. Это, по их мнению, свидетельствует о полном бессилии португальских миграционных властей. Отмечается, что порядка 9,5 % случаев торговли людьми были связаны с сексуальным рабством. Основными странами происхождения жертв торговли людьми стали Молдавия, Ангола, Румыния, Бразилия, Индия и ДРК. Не сбавляет оборотов практика использования Португалии в качестве перевалочного пункта для ввоза детей и подростков из Африки в Шенгенскую зону и их последующей перепродажи клиентам-эксплуататорам во Франции и Германии.

На распространённость практики торговли людьми, в особенности в отношении цыган, мусульман, лиц африканского происхождения и мигрантов, указывал Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) по итогам рассмотрения в конце ноября 2016 г. объединённых 15-го – 17-го периодических докладов Португалии[670].

В португальском обществе в целом отмечается стереотипное отношение к африканцам и лицам африканского происхождения, выходцам из цыганской общины, мигрантам и мусульманам. Фиксируются, в том числе в сфере спорта, в СМИ и в Интернете, ненавистнические высказывания и поведение расистского толка, направленные против лиц, принадлежащих к числу этих меньшинств.

Статистических данных о количестве инцидентов, связанных с разжиганием ненависти в Интернете, не имеется, однако в докладе  ЕКРН указывается на сотни сообщений на Интернет-форумах ультраправых, направленных на разжигание розни в отношении вышеперечисленных групп. Только некоторые из средств массовой информации модерируют комментарии до публикации на своих сайтах и отсеивают те, которые содержат язык ненависти[671].

 Правозащитники отмечают, что в стране отсутствуют программы, непосредственно направленные на решение проблем лиц африканского происхождения. В том числе они выражают опасения, что дискриминационные и стереотипные иллюстрации, касающиеся их, могут содержаться в школьных учебниках[672].

Согласно докладу ЕКРН, среди лиц африканского происхождения гораздо выше уровень безработицы (33 % в 2015 г.), они в три раза чаще устраиваются на работу, не соответствующую их квалификации, и зарабатывают в среднем на 103 евро в месяц меньше. Часто представители этой части португальского населения работают без заключения трудовых договоров, что чревато риском эксплуатации. Очень немногие из них занимают государственные должности[673].

Некоторые лица африканского происхождения были переселены в рамках программ строительства социального жилья, которые стартовали в 1990-е гг. Однако на практике это привело к пространственной сегрегации, поскольку основное строительство шло вдали от городских центров. Вместе с тем мигранты, прибывшие после переписи 1990 г., положенной в основу названных программ, не были в них включены и продолжают жить в трущобах и районах с весьма некачественным жильём под постоянной угрозой принудительного выселения без предварительного уведомления, без возможности получения средств правовой защиты и без предоставления властями достойного жилья[674].

КЛРД, а также КЭСКП отмечали, что цыганская община Португалии сталкивается с дискриминацией практически во всех сферах жизни. Большое количество её представителей проживает в неудовлетворительных условиях в неформальных поселениях в помещениях барачного типа или в палатках, зачастую в удалённых районах практически без доступа к питьевой воде, канализации, электричеству, транспорту. Кроме того, многие цыгане не имеют права на социальное жильё в рамках Специальной программы переселения, поскольку претенденты также были определены на основе переписи неофициальных цыганских поселений, проведённой в 1993 г.[675] В результате многие из них продолжают жить в трущобах либо в тесноте, когда несколько семей размещаются в одной квартире, зачастую не имея доступа к электроэнергии и санитарно-гигиеническим условиям[676].

Подобные условия жизни являются одной из причин того, что подавляющее большинство детей цыган, проживающих в этих районах, бросают школу после пятого класса в возрасте всего 10-12 лет, а также не получают профессиональной квалификации[677]. Комитет по правам ребёнка[678] и КЭСКП[679] также выражали обеспокоенность  низкими показателями зачисления цыганских детей в школы. По-прежнему многие их них зачисляются в сегрегированные школы или классы, подвергаясь дискриминации. Занятие традиционной деятельностью для цыганских семей, такой как уличная торговля, становится все более затруднительным в силу ужесточения нормативно-правового регулирования[680].

По данным Евробарометра за 2015 г., 64 % из 1005 опрошенных в Португалии считают, что в стране широко распространена дискриминация по признаку этнического происхождения, 65 %  – гендерной идентичности, 32 % – религии и 30 % – по признаку пола. 19 % ответили, что они будут чувствовать себя неловко, если представители цыган будут их коллегами по работе, 12 % аналогичным образом высказались в отношении мусульман, 8 % – лиц африканского, еврейского или азиатского происхождения[681].

Проведённое в 2019 г. парламентом страны исследование на тему расизма выявило необходимость выстраивания отношений доверия между различными группами общества, особенно с представителями молодого поколения нацменьшинств. В документе, например, рекомендуется принимать на работу полицейских с африканскими или цыганскими корнями[682].

Серьёзное исследование дискриминационных практик в португальском судебном производстве было запущено в 2018 г. Центром исследования юстиции и управления Университета Минью совместно с Исследовательской сетью в области антропологии. Первые результаты проекта, получившего название «Инклюзивные суды», были опубликованы в июне 2020 г. на специально созданном интернет-портале со свободным доступом[683]. Предметом изучения стали порядка 650 судебных решений, вынесенных местными судами начиная с 1976 г. В результате проделанной работы стало очевидно, что судьи в процессуальных документах нередко прибегают к нелестным и негативным характеристикам определённых социальных групп. Так, в отношении цыган употребляются эпитеты «бежняжки», «грязнули», «зависимые от субсидий», «предатели». Отдельные иронические комментарии попадают в тексты решений в отношении представителей религиозных меньшинств, в частности мусульман. В рамках данного проекта планируется проведение серии интервью с судьями и прокурорами с целью получения более полного представления о масштабах проблемы. Сообщается, что данная инициатива уже получила положительные отклики со стороны органов государственной власти, включая Высший совет магистратуры, Высший совет прокуратуры, а также функционирующего при Министерстве юстиции Центра судебных исследований.

Группы националистического, ультраправого и неонацистского толка (включая Партию национального обновления) используют язык ненависти, направленный на разжигание межэтнической розни, прежде всего в Интернете. В ноябре 2016 г. полиция арестовала 20 человек за разжигание ненависти, а также покушение на убийство и вооруженное ограбление. Все они, предположительно, являются членами «Хаммерскинс» – объединения, распространяющего идеологию превосходства «белой расы».

ЕКРН указала на имеющиеся опасения по поводу того, что некоторые сотрудники правоохранительных органов симпатизируют экстремистам и подчас даже вступают в их группировки[684].

В 2020 г. Португалия, как и другие государства, столкнулась с вызовом обеспечения прав человека в условиях стремительного распространения коронавирусной инфекции. Медицинская система страны оказалась не готова к резкому увеличению нагрузки. Согласно данным Агентства ЕС по основным права человека, в больницах зачастую не хватало коек для размещения всех нуждающихся, в особенности в отделениях интенсивной терапии, далеко не все медучреждения располагали необходимым оборудованием, а их персонал оказался недостаточно подготовлен.

В то же время официальные власти прилагали усилия по предотвращению кадрового дефицита в сфере здравоохранения. В частности, с целью содействия максимально оперативному приёму на работу новых сотрудников в трудовое законодательство были внесены поправки, упростившие процедуру трудоустройства на краткосрочной основе.

Особое внимание было уделено вопросу распространения инфекции в домах престарелых. В стране действовала программа превентивного тестирования, направленная на выявление болезни у персонала учреждений, где проживают 50 и более человек (для Лиссабона и Порту – 30 и более человек)[685].

С июля по декабрь 2020 г. по линии НКПЧ была проведена серия виртуальных мероприятий «Диалоги во времена пандемии», посвящённая вопросам соблюдения прав человека в новых условиях жизни, сопряжённых с необходимость самоизоляции и «вскрытия» основополагающих принципов защиты персональных данных.

К 2020 г. в Европейском Суде по правам человека против Португалии было вынесено 354 судебных решения, в 270 из которых были обнаружены нарушения по крайней мере одной из статей Европейской конвенции по правам человека. Традиционно большая часть процессов против Португалии в ЕСПЧ связана с бюрократизацией и медлительностью правосудия.

Таким образом, можно констатировать, что перед официальными властями Португалии по-прежнему стоят следующие проблемы в сфере поощрения и защиты прав человека: торговля людьми; превышение полномочий со стороны сил правопорядка; неадекватные условия содержания заключённых; пытки и другие виды жестокого обращения; насилие в отношении женщин и детей; расовая дискриминация.

Норвегия

Норвегия провозглашает поощрение и защиту прав человека в качестве одного из основных приоритетов государственной политики. Однако представление об этой стране как об «эталоне» в названной области не всегда соответствует действительности. Беспокойство правозащитников вызывают: дискриминация мигрантов; рост числа ненавистнических высказываний; безнаказанность правоохранительных органов и спецслужб; использование методов принуждения в психиатрической и социальной сферах; действия органов опеки по изъятию детей; распространённость бытового и сексуального насилия. Вместе с тем, благодаря системе взаимодействия государства и финансируемых им институтов гражданского общества, правительством принимаются меры по исправлению ситуации.

В государстве действует разветвлённая сеть правозащитных институтов, работает ряд национальных омбудсменов – по гражданским делам, по правам детей, военных, по равноправию и недопущению дискриминации, по защите прав пациентов и пользователей социальных услуг[576]. Жалобы граждан на случаи дискриминации со стороны государственных органов рассматриваются Комиссией по равноправию и недискриминации. С осени 2020 г. приступил к работе Уполномоченный по правам пожилых людей. С 2015 г. при Стортинге (парламенте) функционирует Норвежский национальный институт по правам человека (NIM) в качестве независимого национального правозащитного учреждения.

В последнее время Норвегия зачастую подвергается критике в связи с проводимой ею политикой в отношении беженцев.

Так, сохраняются нарекания, связанные с ограничением прав несопровождаемых несовершеннолетних мигрантов в возрасте 15-18 лет. На эту проблему указывали, в частности, Управление Верховного Комиссара ООН по правам человека, Комитет по правам ребёнка[577] и Комитет против пыток[578], а также Норвежский институт исследований по вопросам труда, профсоюзного движения и публичной политики в докладе «Безопасное место для ожидания»[579]. В указанном документе также отмечаются значительные различия в положении детей в приёмных пунктах для беженцев, в том числе при предоставлении им медицинских услуг, обращается внимание на отсутствие в отдельных случаях условий для полноценного питания и сна.

В ответ на это норвежскими властями были предложены законодательные поправки, направленные на регулирование ответственности за опеку над ними. Вместе с тем, по оценкам НПО «Спасите детей», предложенные изменения на практике не будут способствовать улучшению их положения, а фактически лишь закрепят дифференцированный подход к двум группам детей – в возрасте до и после 15 лет.

В представленном в марте 2018 г. докладе ЮНИСЕФ, посвящённом анализу действий североевропейских стран в отношении детей-беженцев, отмечается, что малолетние соискатели убежища в Норвегии (в 2017 г. таковых насчитывалось 1055 человек) получают ограниченную по объёму социальную и врачебную помощь, не имеют полноценной возможности посещать детские сады или получать полное среднее образование.

Вызывают вопросы правозащитников и методы проверки миграционными органами информации о заявителях. По данным Института общественных исследований, Директорат по делам иностранцев (ДДИ) при принятии решений о лишении иностранцев вида на жительство в связи с предоставлением ложных сведений зачастую основывается только на информации, полученной из соцсетей. По мнению правозащитников, нельзя считать её фактологической и отталкиваться от неё при принятии таких важных решений, как лишение вида на жительство.

26 ноября 2018 г. гостелерадиокомпания «НРК» сообщила, что после получения отказа несовершеннолетние беженцы зачастую лишаются права посещения школ. Предложение Социалистической левой партии о внесении поправок в законодательство, позволяющих всем несовершеннолетним беженцам посещать школы, было отклонено парламентом.

Положительно следует оценить данные о том, что с 2018 г. семьи с детьми не направляются в Центр временного содержания беженцев «Трандум»[580]. В январе 2019 г. функционирующий в рамках Совета Европы Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) в докладе по Норвегии вновь критиковал условия размещения в Центре, назвав «однозначно непропорциональной и неприемлемой» практику систематического использования наручников и проведения обысков. Комитет призвал норвежские власти ограничить по времени нахождение в «Трандуме» отбывших тюремное наказание мигрантов, подлежащих высылке, прекратить практику содержания в Центре несовершеннолетних лиц, которая «хотя и реже, но по-прежнему имеет место», а также расширить возможности общения находящихся там людей с внешним миром (например, разрешить пользоваться мобильными телефонами)[581].

Жёсткая миграционно-интеграционная политика властей нередко приводит к дискриминации мигрантов, в том числе на рынке труда, жилья, а также со стороны полиции и органов опеки «Барневерн».

В СМИ периодически появляются сообщения о социальном демпинге иностранных рабочих, прежде всего выходцев из стран Восточной Европы и Прибалтики[582].

Согласно исследованию, проведённому в Германии, Испании, Великобритании, Нидерландах и Норвегии, шансы быть вызванными для интервью с целью получения работы у норвежских мусульман на 30 % меньше, чем у кандидатов с норвежскими именами[583].

В докладе «Глобальный индекс рабства 2018 г.» правозащитной организации «Walk Free Foundation» отмечается, что в Норвегии около 9 тыс. человек являются «рабами, которые подвергаются эксплуатации на рынке труда». Речь в документе идёт о мигрантах, которые получают мизерную зарплату, живут в непригодных для проживания помещениях, работают по 12 часов в день, осуществляют трудовую деятельность «под воздействием угроз или в результате обмана со стороны работодателя»[584].

По результатам исследования, проведённого в марте 2018 г. Университетом Агдера (Южная Норвегия), норвежки с иммигрантскими корнями подвергаются систематической дискриминации на рынке труда (в 25 % случаях их анкеты даже не рассматриваются работодателем).

По данным Норвежского института исследований по вопросам труда, профсоюзного движения и публичной политики, шансы лиц с иностранными фамилиями быть вызванными для собеседования при устройстве на работу на 25 % меньше, чем у обладателей норвежских фамилий.

В самой многочисленной польской диаспоре (около 150 тыс. чел.), которую составляют главным образом трудовые мигранты, занятые в строительной отрасли и сфере обслуживания, указывают на дискриминацию на рынке труда. Отмечается, например, что как только на стройке появляется коренной норвежец, общие условия труда меняются в лучшую сторону. Имеет место и предвзятое отношение к полякам со стороны органов опеки. В качестве причин называются: плохое владение норвежским языком, социально-культурные различия и слабая интегрированность в норвежское общество.

В то же время власти предпринимают шаги для преодоления дискриминации на рынке труда. Правительством принята Стратегия по интеграции на 2019-2022 гг., направленная на обеспечение равноправия мигрантов в трудовой и общественной жизни. В апреле 2019 г. Министерство коммунальных дел и модернизации Норвегии объявило, что в «тестовом режиме» ряд государственных органов будет рассматривать резюме соискателей должностей в анонимном порядке. В январе 2020 г. правительство объявило о намерении рассмотреть целесообразность принятия отдельного закона против «современного рабства». Готовится также закон, цель которого состоит в том, чтобы обязать предприятия информировать общественность о состоянии дел с соблюдением прав человека и условиях труда на всех стадиях производства.

В Управлении Верховного комиссара ООН по делам беженцев в свою очередь критикуют норвежскую процедуру воссоединения семьи. В частности, экспертами отмечалось, что административный сбор, взимаемый с беженцев, желающих воссоединиться со своими семьями, самый высокий в мире (10500 норв. крон/1000 долл.[585]), а в само понятие членов семьи здесь включают исключительно супругов и детей до 18 лет[586].

Помимо негативных тенденций общего характера, следует уделить внимание и отдельным, наиболее резонансным случаям нарушения прав беженцев и соискателей убежища в Норвегии.

В частности, показательной в этом отношении является история гражданки Ирана Л.Байат, запросившей убежище в 2009 г. на том основании, что в своей родной стране она была приговорена к 80 ударам плетью за употребление алкоголя. В 2017 г. она была выслана из Норвегии, где у неё остались муж и ребёнок, поскольку представленные ею доказательства избрания судебным органом соответствующей меры наказания были признаны недостаточно убедительными. Разрешение на пребывание в Норвегии она получила только после того, как в Иране вынесенный приговор был приведён в силу[587].

В июне 2019 г. выдворению подверглась также семья Аббази (мать и трое детей 22, 20 и 16 лет), проживавшая в стране с 2012 г. Формальным основанием для этого послужило то, что женщина не являлась одинокой матерью, не имеющей родственников-мужчин в Афганистане. Грубые действия сотрудников полиции, пришедших в дом Аббази среди ночи, как и то обстоятельство, что мать семейства при выдворении была больна и находилась без сознания, закономерно вызвали возмущение общественности. После этого власти позволили всем четверым вернуться в Норвегию. В марте 2020 г. дети получили разрешение на временное пребывание, матери было предписано покинуть страну до 30 августа 2020 г.

В Норвежской организации соискателей убежища считают, что ДДИ незаконно отказал в пересмотре дел 95 афганских беженцев – «октябрьских детей»[588]. В ноябре 2017 г. Стортинг принял предписание, обязывающее норвежские миграционные органы заново рассмотреть все дела, касающиеся одиноких соискателей убежища из Афганистана. На пересмотр было принято 395 заявок. В результате 95 подросткам было отказано со ссылкой на то, что обращения от них поступили после установленного предписанием срока – 2 мая 2018 г.

Под давлением ряда партий и гуманитарных НПО, настаивающих на том, что Норвегия должна взять на себя дополнительную ответственность в части размещения беженцев, в июне 2019 г. в страну из Сирии были ввезены пять оставшихся без родителей детей с норвежским гражданством, в январе 2020 г. – двое детей (один из которых серьёзно болен) вместе с их матерью, норвежской гражданкой пакистанского происхождения, примкнувшей к «Исламскому государству». Весной 2020 г. в Министерстве юстиции Норвегии, однако, сочли неактуальным участие в перераспределении беженцев с греческого о. Лесбос, сославшись на тяжёлую ситуацию в стране в связи с коронавирусом.

В стране наблюдается рост числа высказываний, направленных на возбуждение ненависти или вражды, в том числе в сети Интернет. Нередки проявления антисемитизма и исламофобии.

По данным доклада Полицейского управления Осло за 2019 г., увеличение частоты обращения к ненавистнической риторике с 2016 г. составило 58 %; а число высказываний, направленных против исповедующих ислам, возросло в 1,5 раза.

В январе 2020 г. Верховный суд Норвегии впервые вынес обвинительный приговор по делу об использовании языка ненависти в социальных сетях, избрав в качестве наказания условное тюремное заключение сроком на 24 дня.

По итогам рассмотрения объединённых 23-го-24-го периодических докладов Норвегии в декабре 2018 г. Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) отметил, что в стране стало более заметно присутствие расистских и неонацистских организаций, и что «Норвегия в соответствии со своими обязательствами не объявила незаконными организации, продвигающие и призывающие к расовой ненависти»[589]. При этом официальные власти, комментируя указанные выводы Комитета, по сути, оправдывали беспрепятственную деятельность крайне правых организаций, ссылаясь на то, что в Норвегии в соответствии с Уголовным кодексом запрещаются не сами организации, а совершаемые ими противоправные деяния.

По данным правоохранительных органов[590], в Норвегии действует ряд праворадикальных группировок, исповедующих идеи национальной и расовой исключительности. Однако норвежские ультраправые достаточно разрознены, количество активных членов составляет не более 50 чел.

Наиболее организованной националистической группой считается Североевропейское движение сопротивления (СДС), зарегистрированное в Норвегии в 2011 г., но координируемое из Швеции. В основе его идеологии лежит вера в «мировой еврейский заговор», а его сторонники считают себя «национал-социалистами». Его активисты участвуют в неонацистских демонстрациях (в основном, в Швеции и Финляндии), занимаются расклеиванием плакатов, распространением листовок. При этом они действуют публично и не скрывают свою личность, избегают явно насильственных методов борьбы (хотя и не исключают обращения к ним «при необходимости»). По аналогии с политическими партиями СДС организует «образовательные» мероприятия, летние лагери для молодёжи, «семейные» мероприятия и празднования.

Другие действующие праворадикальные группировки в основном маргинализированы и представлены «филиалами» европейских организаций, таких как «PEGIDA», «Солдаты Одина», «Остановим исламизацию Норвегии», Лига норвежской обороны, Партия отечества, Норвежская народная партия, партии «Остановим миграцию», «Белый избирательный альянс», «Патриоты Норвегии», «Демократы», «Альянс». В то же время отмечается рост популярности (особенно среди молодёжи) международных идеологических движений, таких как «идентаристы» («новые правые») и «альтернативные правые».

В то же время можно констатировать, что в силу исторических причин[591] потенциал популярности национал-социалистической идеологии в Норвегии низок. Отношение к проявлениям неонацизма в норвежском обществе в целом негативное. Власти страны не допускают героизации нацистского движения и бывших членов СС, включая «Ваффен-СС», в какой-либо форме.

Широкий резонанс вызвал произошедший в августе 2019 г. в Кристиансанде инцидент с поджогом Корана участниками демонстрации, организованной праворадикальной организацией «Остановите исламизацию Норвегии». По соображениям безопасности в проведение акции вмешалась полиция. Министр юстиции Й.Каллмюр и статс-секретарь МИД Норвегии Й.Ф.Хольте «дистанцировались» от действий националистов, назвав их провокационными, однако одновременно квалифицировали их как законное проявление свободы выражения мнений. Против бездействия норвежских властей прошли массовые протесты в Пакистане. МИД Пакистана призвал привлечь зачинщиков к ответственности и предотвращать подобное в дальнейшем.

10 августа 2019 г. придерживающийся праворадикальных взглядов Ф.Мансхаус убил свою 17-летнюю сводную сестру китайского происхождения, после чего проник в мечеть «Al-Noor» в пригороде Осло и произвёл там несколько выстрелов с целью «посеять страх среди мусульман» (жертв нет). Как было установлено следствием, «источником вдохновения» Ф.Мансхауса послужил теракт в г.Крайстчерч в Новой Зеландии в марте 2019 г. Во время судебного заседания обвиняемый перед тем, как занять место рядом со своими защитниками, отдал суду нацистский салют. Члены коллегии окружного суда Аскера единогласно признали его виновным, приговорив к 21 году лишения свободы.

Одновременно под влиянием исламизации, вызванной миграционным притоком населения, и роста антииммигрантских настроений ухудшается отношение населения к определённым религиям вообще и ужесточается законодательство, регулирующее отношения в сфере вероисповедования в частности. Так, в июне 2018 г. парламент одобрил поправки в Закон «Об образовании» 1998 г., в соответствии с которым был введён запрет на ношение закрывающих лицо головных уборов персоналом детских садов и преподавателями учебных заведений во время занятий.

В то же время в настоящий момент ведётся подготовка Плана действий по борьбе с дискриминацией и проявлениями ненависти в отношении мусульман, а в декабре 2019 г. был представлен правительственный План действий по борьбе с расизмом и дискриминацией на основе религиозной и этнической принадлежности.

В докладе Норвежского института исследований по вопросам труда, профсоюзного движения и публичной политики «Отношение к дискриминации, равноправию и высказываниям, разжигающим ненависть»[592] по результатам опросов отмечается, что 25 % норвежцев считают представителей отдельных рас «более интеллигентными», 39 % полагают, что выходцы из Сомали никогда не станут «полноценными норвежцами», 22 % то же самое говорят о шведах, 16 % – о представителях негроидной расы. 33 % респондентов опасаются проходить мимо группы лиц мусульманской внешности, 35 % полагают, что женщина, носящая хиджаб, не может рассчитывать на равноправное отношение. 38 % опрошенных не хотели бы иметь соседями цыган, 16 % – мусульман.

Согласно опросам, проведённым Центром изучения Холокоста в 2017 г., 75 % норвежцев еврейского происхождения опасаются дискриминации и враждебных действий. С предубеждением к евреям относятся 8,3 %, в среде норвежских мусульман этот показатель составляет 28,9 %.

Непросто складывается ситуация с реализацией прав коренного населения страны – саамов, компактно проживающих в пределах трёх северных губерний: Финнмарк, Тромс, Нурланд. В июне 2019 г. Министерство коммунальных дел и модернизации Норвегии представило на рассмотрение Стортинга доклад, посвящённый положению саамского языка, культуры и общественной жизни[593].

Документ выявил многочисленные негативные тенденции в саамской среде, которые властям пока не удалось преодолеть. Так, численность населения в районах компактного проживания саамов остаётся относительно стабильной[594]. Однако в этих районах выше, чем в остальной Норвегии, доля пожилых лиц, и численность поддерживается в основном за счёт притока мигрантов несаамского происхождения[595]. По прогнозам, в период до 2030 г. саамское население продолжит сокращаться.

Среди саамов, особенно мужчин, ниже процент лиц с высшим образованием, чем в среднем по стране. Те же тенденции характерны для сферы среднего образования (не все саамы завершают обучение).

В саамском обществе высок уровень насилия. Согласно опросам, ему когда-либо подвергались до 45 % саамов (по сравнению с 29 % населения в остальной части Норвегии).

Ещё хуже выглядят показатели, характеризующие уровень дискриминации этой категории населения в различных сферах. Саамские источники указывают на 10-кратное превышение по сравнению с дискриминацией среди норвежского населения (35 % против 3,5 %). Отмечается негативное отношение к саамам в социальных сетях и СМИ.

Отдельная глава доклада посвящена состоянию и тенденциям развития саамского языка[596]. Констатировано ослабление его позиций, постепенное размытие норвежскими «вкраплениями». Отмечается малое количество носителей саамского языка. Из доклада также следует, что языковая проблема затрагивает и социальную сферу – здравоохранение, социальный уход и др. Даже в районах с компактным проживанием саамов отмечается дефицит грамотной диагностики заболеваний в силу недостаточной подготовки медперсонала к использованию профессиональной терминологии на саамском языке.

В отношении общей ситуации правозащитники отмечают, что, несмотря на предпринимаемые властями значительные усилия по «искуплению» вины перед саамами и национальными меньшинствами (квены/норвежские финны, евреи, лесные финны, цыгане/рома, татеры/романи), ставшими «жертвами» политики Осло по их ассимиляции, в последнее время нередки случаи нарушения прав саамов, особенно в связи с реализацией промышленных проектов на территориях их традиционного проживания.

Согласно докладу NIM за 2019 г.[597], защита прав саамов наиболее актуальна в свете строительства в традиционных районах выпаса оленей промышленных объектов. В частности, в феврале 2019 г. Министерством промышленности и рыболовства Норвегии было принято решение разрешить компании «Нуссир» добычу медной руды в коммуне Квалсунд (губерния Финнмарк) с депонированием отходов во фьорде. По мнению президента Саметинга А.Кескитало, подобное производство представляет угрозу для оленеводства в регионе и морской экологии.

Норвежские власти также отказались приостановить строительство госкомпанией «Статкрафт» ветряного парка на полуострове Фосен (губерния Трёнделаг, район традиционного саамского оленеводства) на время рассмотрения Норвежского управления по оленеводству по югу Фоссена, несмотря на то, что обеспокоенность сложившейся ситуацией выразил в декабре 2018 г. КЛРД в ходе рассмотрения объединённых 23-го-24-го периодических докладов Норвегии[598].

Широкий резонанс получило дело оленевода Й.А.Сара, вынужденного осенью 2019 г. передать часть поголовья другим оленеводам в связи с принятым в 2013 г. Министерством сельского хозяйства и продовольствия Норвегии решением сократить поголовье оленей в губернии Финнмарк. Й.А.Сара безуспешно пытался опротестовать решение властей в национальных судебных инстанциях. В настоящее время его жалоба рассматривается в Комитете по правам человека.

В докладах NIM[599] неоднократно отмечалось, что представители нацменьшинств, особенно женщины и дети, по-прежнему сталкиваются с проявлениями дискриминации. Цыгане чувствуют себя обделёнными на рынке жилья и труда, жалуются на недостаточные возможности изучения родного языка. Для евреев основной проблемой являются высказывания, разжигающие ненависть и иные проявления антисемитизма. Квены/норвежские финны испытывают трудности с обучением на родном языке и недостаточностью издаваемых на нём СМИ, лесные финны – с сохранением своей культуры в целом.

С другой стороны, в стране реализуются и определённые меры по поддержке языков, культур и уклада нацменьшинств. В 2018 г. Стортингом создана Комиссия по расследованию «норвегизации» (или ассимиляции) квенов/норвежских финнов и саамов, которая должна представить отчёт по соответствующей проблематике к 1 сентября 2022 г. В феврале 2020 г. были завершены общественные слушания по поправкам в Закон «О саамах», направленным на закрепление отдельной главой обязанности властей проводить консультации с саамским парламентом по касающимся коренного народа вопросам.

12 мая 2020 г. Министерство культуры Норвегии представило на рассмотрение парламента проект Закона «О языках». Следует отметить, что положение саамских языков по сравнению с норвежским уже определено в действующем законодательстве более подробно. Однако они впервые получат свой официальный уточнённый статус на национальном уровне – «языка коренных народов». В законопроекте подчёркивается равноценное положение норвежского и саамских языков. Квенский, финский, цыганский язык и романи получат официальный статус «языков национальных меньшинств». Предлагается также закрепить норвежский вариант языка глухонемых (в отличие от международной жестовой речи) в качестве «государственного жестового языка».

Специалисты и представители профильных НПО сошлись во мнении о «позитивности» документа в этой части. Положительно оценивается и новое требование об использовании доступного, «неканцелярского» языка в законотворчестве и взаимодействии с населением, учитывающего целевую аудиторию документа. По мнению властей, данная норма должна будет повысить осведомлённость населения о законодательстве Норвегии, а также помочь в работе по цифровизации госуслуг и переходе к электронному документообороту.

В стране отмечаются случаи проявления негативного восприятия выходцев из России.

Российское происхождение может стать основанием для отказа в предоставлении допуска гражданам, призванным на службу в армию, игнорирования анкет кандидатов на трудоустройство, необоснованных обысков, задержаний и депортаций, оскорбительного отношения в общественных местах[600].

Из-за чрезмерной подозрительности администрации Стортинга в сентябре 2018 г. в Осло был арестован сотрудник Аппарата Совета Федерации М.А.Бочкарёв по бездоказательному обвинению в шпионаже. Россиянин был освобождён в октябре 2018 г. В апреле 2019 г. его дело было закрыто за «недостаточностью доказательств», однако извинений не последовало.

Продолжает деятельность проживающий в Осло видеоблогер, иранский гражданин Ф.М.Инджех, в 1996 г. осуждённый в России за угон самолета (скрывается под псевдонимами «FarhadStream», «FarhadShow», «FarhadBlog», «FarhadBlogLive»), занимающийся разжиганием межнациональной розни, пропагандой фашизма, глумлением над национальной символикой России.

В последнее время критике правозащитного сообщества подвергаются представители правоохранительных органов в связи с хранением и использованием частной информации о гражданах.

В докладе NIM за 2018 г. отмечается, что в июне 2018 г. Комитет по контролю за коммуникациями, надзирающий за полицией, обратил внимание Министерства юстиции Норвегии на систематическое нарушение правил удаления информации, полученной в результате оперативных действий по контролю за коммуникациями (такая информация хранилась дольше, чем положено). По мнению NIM, незаконное хранение информации противоречит Конституции Норвегии и ст. 8 Европейской конвенции по правам человека[601].

4 марта 2019 г. газета «Aftenposten» сообщила, что полицейские в ходе учений с использованием ложных базовых станций (устройств для перехвата телефонных разговоров) незаконно собирали информацию с мобильных телефонов случайных прохожих. В частности, считывались международные идентификаторы мобильных абонентов (IMSI), позволяющие определить владельца сим-карты. Полученные данные в течение года хранились в полицейской базе данных.

В фокус внимания правозащитников попадают и спецслужбы. В декабре 2019 г. парламентской Комиссией по контролю за службами разведки, наблюдения и безопасности (СРНБ) представлен специальный доклад в связи с незаконностью сбора и хранения Полицейской службой безопасности (PST/контрразведка) информации об авиапассажирах. При этом Комиссия еще в 2014 г. высказывала в этой связи замечания, которые так и не были учтены.

В докладе NIM за 2019 г. вновь отмечается серьёзная обеспокоенность авторов, которую вызывает готовящийся Закон «О военной разведке» (в апреле 2020 г. он был внесён на рассмотрение парламента). Его основное нововведение – предоставление спецслужбе права сбора и хранения пересекающей границы страны информации. Правозащитники предъявили к документу целый ряд претензий: противоречие международным обязательствам государства в сфере прав человека (в частности, подрыва «защиты» доверительных отношений представителей ряда профессий, например, адвокатов, общающихся с клиентами, журналистов, получающих информацию от «источников»); введение «массовой слежки», угрожающей правовой безопасности граждан; отсутствие возможности независимого контроля (формально им будет заниматься Комиссия СРНБ, однако фактически по согласованию с самой военной разведкой, «выборочно» и без права наложения санкций).

Комиссия СРНБ в отчёте за 2019 г. раскритиковала PST за то, что та вела «учёт» депутатов, входящих в одну из «групп дружбы» с зарубежными парламентами (предположительно – с Россией). По мнению Комиссии, подобные действия подрывают правовую безопасность и чреваты последствиями для всего общества. Президент Стортинга Т.В.Трёен считает, что незаконная регистрация спецслужбами лиц по политическим мотивам представляет угрозу демократическим ценностям.

В докладе NIM также отмечается чрезмерное использование в качестве меры воздействия на заключённых изоляции, а также методов принуждения, особенно в отношении психически больных лиц, совершивших преступления[602].

В докладе омбудсмена по гражданским делам на тему изоляции в тюрьмах, представленном в июне 2019 г., говорится, что норвежские власти не соблюдают международные правозащитные стандарты в этой области, чем заключённым наносится серьёзный вред. В документе представлена статистика, согласно которой 20-40 % лиц, содержащихся в тюрьме Осло, находятся в изоляции как минимум 22 часа в сутки. Отбывающим наказание также приходится неоправданно долго ожидать медицинской помощи[603].

Обеспокоенность частым применением и чрезмерной продолжительностью изоляции в качестве меры дисциплинарного воздействия на заключённых также высказывал в январе 2019 г. ЕКПП по итогам очередного цикла мониторинга[604].

В то же время в 2019 г. выпущена серия брошюр об изоляции с рекомендациями для заключённых, их близких, персонала тюрем и адвокатов. В 2020 г. было создано отделение для особо агрессивных преступников, страдающих психическими заболеваниями. Директорат исполнения наказаний разработал план мер с целью снижения «негативных последствий» изоляции. В 2021 г. планируется создание системы регистрации использования принудительных мер в тюрьмах, которая позволит вести систематизированную статистику в этой области.

По-прежнему имеют место нарушения прав пациентов с психическими расстройствами в лечебных учреждениях. Речь идёт о применении механических мер усмирения без должной регистрации причин, добавлении в пищу лекарств без уведомления об этом больного, «лечении» электрическим током, отсутствии доступа к прогулкам на свежем воздухе на внутренней территории больниц и др. Факты необоснованного и незаконного использования методов принуждения при лечении в 2017-2018 гг. приводятся, в частности, в докладе омбудсмена по гражданским делам за 2019 г.

Уполномоченный по равноправию и недопущению дискриминации осенью 2019 г. провёл проверку 112 случаев применения мер принуждения (ограничение в питании, пользовании личными принадлежностями, физическое удержание, запирание дверей и т.п.) в отношении 32 человек, страдающих психическими расстройствами, в губернии Хедмарк. В результате им было выявлено масштабное использование таких методов, недостаточность контроля за их применением и некорректность оценки возможных последствий.

В феврале 2020 г. спецдокладчик Совета ООН по правам человека по правам инвалидов К.Девандас Агилар представила доклад по итогам инспекции, проведённой в октябре 2019 г., выразив озабоченность ростом использования принудительных мер и «устаревшей» системой опекунства, из-за которой над взрослыми людьми зачастую оформляется опека без их согласия[605].

В настоящее время в правительстве Норвегии рассматривается возможность принятия закона об ограничении применения методов принуждения социальными и медицинскими учреждениями (с декабря 2019 г. обрабатываются результаты общественных слушаний по соответствующему законопроекту).

Сохраняются серьёзные нарекания правозащитников в адрес органов опеки «Барневерн» в связи с чрезмерным числом случаев изъятия детей, дискриминационным подходом в отношении детей ненорвежского происхождения (при населении 5,3 млн человек более 15 тыс. детей, с которыми работает «Барневерн», имеют иностранные корни), неудовлетворительной квалификацией персонала, высоким уровнем насилия в отношении приёмных детей. Иллюстрацией неблагополучного положения дел в указанной сфере может служить тот факт, что только в 2019 – марте 2020 гг. Европейский Суд по правам человека 6 раз признавал Норвегию нарушителем ст. 8 ЕКПЧ по «детским» делам.

В докладе NIM о ситуации с соблюдением прав человека в Норвегии за 2019 г. властям рекомендуется рассматривать изъятие ребёнка из семьи в качестве временной меры, в то время как основной целью органов опеки должно быть содействие воссоединению семьи в дальнейшем. Судебные органы, принимающие решения относительно судьбы детей, должны оценивать их с точки зрения соблюдения прав человека. Отмечается среди прочего и необходимость повышать компетенцию сотрудников органов опеки[606].

По данным опроса, проведённого НПО «Фабрика изменений» в 2018 г. среди 55 подростков, находившихся на попечении норвежских органов опеки, выяснилось, что все они подвергались принудительным действиям со стороны персонала «Барневерн», что во многих случаях имело серьёзные последствия для их психики.

Согласно докладу, представленному в ноябре 2019 г. компанией «Deloitte» по заказу Директората образования, в норвежских школах также иногда безосновательно применяются методы принуждения в отношении учеников (не только в случаях, когда есть угроза их жизни или здоровью). Например, «непослушных» выставляют из класса, забирают мобильные телефоны и т. п. В этой связи Министерство по вопросам знаний Норвегии намерено впервые разработать правила использования методов «принуждения и силы» в детских садах и школах.

Укреплению прав детей призван содействовать и принятый в 2017 г. Закон «Об усыновлении», а также поправки в Закон «О службе опеки над детьми/«Барневерн», предусматривающие, в частности, учёт мнения несовершеннолетних и обязанность персонала органов опеки сотрудничать с родителями и возвращать им детей, когда «интересы ребёнка этому не противоречат». Наряду с этим в настоящее время действует Стратегия по повышению компетентности персонала органов опеки на 2018-2024 гг. В планах – принятие нового Закона «О службе опеки над детьми/«Барневерн» (в настоящее время обрабатываются результаты общественных слушаний).

Среди других законодательных нововведений – поправки, лишающие родителей права доступа к истории болезни детей, ведущейся психологом или психиатром. При этом, по информации Управления по делам детей, молодёжи и семьи, 22 ребёнка, страдающие психическими расстройствами и находящиеся на попечении органов опеки, не получают достаточной медицинской помощи, 16 из них проживают в изоляции[607].

Ещё одна животрепещущая проблема норвежского правозащитного досье – распространённость бытового и сексуального насилия, которому наиболее подвержены дети, пожилые люди, а также представители коренного народа саамов. Необходимость принятия властями активных мер для скорейшего выправления ситуации констатировал NIM в докладе о ситуации с правами человека в Норвегии за 2019 г.[608], а также в отдельном докладе о ситуации с соблюдением прав пожилых людей, представленном в марте 2019 г. Авторы двух документов выразили озабоченность не только в связи со случаями насилия, но и с оказанием этой категории лиц принудительной медицинской помощи, недостаточным питанием и неправильным использованием лекарств, ограниченным доступом к информационно-коммуникационным услугам, возрастной дискриминацией при приёме на работу.

По данным НПО «Amnesty International», несмотря на рост числа поступающих в полицию сообщений об изнасилованиях, только в 14,3 % случаях решения принимаются в пользу пострадавшего, остальные дела закрываются из-за отсутствия доказательств.

В феврале 2019 г. ряд норвежских СМИ (в том числе гостелерадиокомпания «НРК», газеты «Aftenposten», «VG») сообщили, что опросы военнослужащих выявили высокий уровень насилия в норвежских Вооруженных силах. Из 8805 опрошенных за последний год были изнасилованы 24 женщины и 20 мужчин, в отношении 123 были предприняты попытки изнасилований, 35 – были принуждены к «нежелательным действиям сексуального характера». При этом за этот же период в правоохранительные органы были поданы всего два заявления о таких инцидентах.

В марте 2019 г. правительством Норвегии принят План по предупреждению и борьбе с изнасилованиями на 2019-2022 гг. Оппозиционные Рабочая партия и Социалистическая левая партия неоднократно выступали с предложением принять закон о запрете на сексуальные отношения без согласия, однако оно не получало поддержки парламентского большинства.

В октябре 2019 г. при финансовой поддержке Министерства юстиции Норвегии была открыта бесплатная круглосуточная «прямая линия» для жертв насилия, поддерживаемая НПО «Секретариат кризисного центра». В декабре 2019 г. на конференции по профильной проблематике в Крисгансанде прошла ежегодная церемония вручения премии Минюста за вклад в борьбу с насилием в семьях.

Определённым ограничениям права и свободы жителей Норвегии подверглись в связи с принятием официальными властями ряда мер, сдерживающего характера, направленных на предотвращение резкого роста заболеваемости COVID-19.

В марте-апреле 2020 г. действовал временный запрет на ночёвки на дачах, расположенных вне коммун постоянного проживания. Для нарушителей был предусмотрен штраф около 1,6 тыс. долларов или 10 дней тюремного заключения. По мнению директора Норвежского института по правам человека А.Местад, тем самым были ограничены такие основные права, как право на свободу передвижения, право на уважение частной жизни и право беспрепятственно пользоваться своим имуществом.

В апреле 2020 г. для отслеживания случаев заражения коронавирусом было запущено специальное телефонное приложение, установка которого, впрочем, осуществлялась добровольно. Эксперты не исключают возможных утечек предоставленных пользователями персональных данных. Кроме того, отмечались проблемы с его применением у представителей ряда профессий, связанных обязательством неразглашения информации (адвокаты) или защиты «источников» (журналисты).

Согласно докладу созданной правительством экспертной группы по оценке ситуации с положением детей «группы риска» в период пандемии (подготовлен в апреле 2020 г.), из-за чрезмерно строгих мер в отношении социальных служб, отделений полиции и больниц (прежде всего, вводившихся на местном уровне), а также перераспределения медперсонала многие дети и подростки оказались лишены помощи[609].

Значительный резонанс вызвала экстрадиция 26 марта 2020 г. из Норвегии в Италию гражданина Ирака Н.Ф.Ахмада, известного как мулла Крекар[610]. Его адвокат Б.Мелинг отметил «бесчеловечность» властей, отправивших его подзащитного, находящегося в «группе риска» в связи с возрастом (63 года), диабетом и высоким давлением, в Италию в самый разгар там эпидемии.

Опасения в связи с возможными злоупотреблениями со стороны официальных властей также высказывались в связи с принятием так называемого закона о коронавирусе, предоставляющего правительству полномочия по принятию подзаконных актов без согласования с парламентом.

В 2019 г. вскрылись масштабные нарушения законодательства, касающегося выплат социальных пособий, из-за его неправильного толкования Норвежской службой труда и благосостояния. В ведомстве исходили из того, что для их получения необходимо находиться в Норвегии, в то время как согласно инкорпорированной в норвежское законодательство директиве ЕС о страховании перемещение граждан в пределах стран Европейского экономического пространства не влияет на начисление им социальных выплат. В результате от около 2 тыс. получателей пособий, выехавших за границу, потребовали их вернуть, и в отношении как минимум 80 были вынесены несправедливые судебные решения в связи с «незаконным присвоением средств», около 40 человек отбыли наказание в виде тюремного заключения. В докладе NIM за 2019 г. справедливо отмечается, что если граждане были осуждены и заключены в тюрьму без достаточного правового основания, то это «серьёзно и противоречит требованиям в сфере прав человека»[611].

Власти принесли свои извинения пострадавшим, ошибочные решения в настоящее время пересматриваются. Для выяснения всех обстоятельств дела и рассмотрения жалоб в случаях отказа от выплаты компенсации были специально созданы две независимые комиссии.

В сентябре 2019 г. Норвегию посетил спецдокладчик Совета ООН по правам человека по правам человека и окружающей среде Д.Бойд. В своём докладе, представленном в марте 2020 г., он рекомендовал норвежским властям отказаться от разведки ископаемых видов топлива и развития соответствующей инфраструктуры, а также запретить формы нефтегазодобычи, наносящие наибольший вред окружающей среде[612].

В декабре 2018 г. выпущена правительственная стратегия «Общество для всех» на 2020-2030 гг. по правам людей с ограниченными возможностями, в декабре 2019 г. – План действий по достижению равноправия людей с ограниченными возможностями на 2020-2025 гг. С 2013 г. также действует Закон «О запрете дискриминации инвалидов».

В ноябре 2019 г. Минкультуры объявило об учреждении Комиссии по свободе слова, в мандат которой включены, в частности, оценка текущей ситуации в Норвегии в этой области и целесообразности принятия новых мер в сферах противодействия распространению фальшивых новостей и высказываний, разжигающих ненависть.

В качестве итогового замечания остаётся отметить, что, несмотря на наличие нарушений прав человека со стороны Норвегии, признаваемых профильными национальными и международными институтами, ситуацию на правозащитном направлении в этой стране принято характеризовать как в целом благополучную.

Новая Зеландия

Ситуация с соблюдением прав человека в Новой Зеландии остаётся достаточно благополучной. Однако в решении определённых структурных проблем, в частности проблемы расизма и дискриминации, существенного прогресса достигнуто не было.

Согласно переписи 2018 г., доля представителей коренных народов в населении Новой Зеландии составляет 16,5 % населения страны. Представители этой группы традиционно пользуются рядом государственных преференций, регламентируемых Договором Вайтанги[537]. Несмотря на то, что с юридической точки зрения этот документ не содержит обязательных законодательных норм, новозеландское правительство исторически с уважением относится к его исполнению.

Тем не менее, несмотря на определённый прогресс в проведении правительством соответствующих реформ в области защиты прав маори, ряд проблем остались нерешёнными. Так, до настоящего времени не было предпринято конкретных шагов к тому, чтобы повысить статус Договора Вайтанги до конституционного закона. Как результат – решения Трибунала Вайтанги не являются обязательными к исполнению. Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) отмечал в августе 2017 г. отсутствие прогресса в осуществлении рекомендаций Конституционного консультативного совета 2013 г. по Договору Вайтанги. Кроме того, в рамках независимой инициативы маори «Matike Mai Aotearoa» были выдвинуты предложения для обсуждения по ряду конституционных моделей, которые также не были рассмотрены новозеландскими властями[538]. В марте 2018 г. Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (КЭСКП) указал на необходимость обеспечения конструктивного участия маори в процессах принятия решений, которые влияют на их права, включая права на землю и воду[539].

В отношении маори сохраняется структурная дискриминация. Так, заметно выделяется большое количество представителей этого народа среди заключённых (более 50 %), что становится «бичом» новозеландской пенитенциарной системы и вызывает серьёзную озабоченность правительства. При этом общее количество лиц, находящихся в местах лишения свободы, достигло порядка 10 тыс. чел., что привело к переполненности пенитенциарных учреждений, которые рассчитаны на 9 тыс. заключённых. В этой связи в качестве одной из главных мер по сокращению числа случаев повторного заключения под стражу власти анонсировали план «Путь маори», стоимостью 98 млн. новозеландских долл.[540] Кроме того, в ряде тюрем отмечены неблагоприятные условия содержания и отсутствие надлежащих служб медицинской помощи, включая психиатрическую помощь. Отмечено и повышенное число случаев проявления насилия в отношениях между заключёнными и нападения заключённых на охрану. Наиболее ярким примером такого рода стали волнения в частной тюрьме в Маунт Иден[541]. Комитет по правам человека (КПЧ) в этой связи указывал, что политика приватизации мест лишения свободы может оказать негативное влияние на эффективное управление тюрьмами и на соблюдение и поощрение прав заключённых[542].

Комитет против пыток (КПП) в 2015 г. подверг критике то, что по отношению к коренному населению всё ещё несоразмерно применяется практика лишения свободы. КПП отметил, что маори, на долю которых приходится лишь около 15 % населения государства, составляют 45 % от числа арестованных лиц и более 50 % заключённых тюрем, при этом свыше 60 % женщин-заключённых являются маори[543]. Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ) приводил более точные данные, указав, что 65 % заключённых-женщин — это женщины из числа маори[544]. Обеспокоенность непропорционально большой долей представителей маори и народов тихоокеанских островов среди лиц, попадающих в систему уголовного правосудия, выражал также КПЧ[545]. КЛРД отмечал, что маори составляют непропорционально большую долю в статистике арестов, уголовных дел, судебных приговоров, заключения и повторного заключения[546].

Уровень безработицы среди представителей маори и выходцев с тихоокеанских островов, в первую очередь среди женщин и подростков, остается самым высоким: 7,7 % против 3,9 % среди новозеландцев европейского происхождения, а продолжительность жизни, напротив, существенно ниже – в среднем на 7 лет. На это обращали внимание, в частности, КПЧ[547] и КЭСКП[548]. Отмечается наличие пробелов в предоставлении основных услуг в сфере образования и здравоохранения.

КЛДЖ в июле 2018 г. также указал на сохраняющуюся дискриминацию маори и тихоокеанских народов на рынке труда, высокой уровень безработицы среди этой категории населения, в особенности среди женщин. Кроме того, сохраняющийся гендерный разрыв в оплате труда в непропорционально большей степени затрагивает женщин на низкооплачиваемых работах, в том числе женщин, принадлежащих к этническим и культурным меньшинствам[549].

КЛРД отмечал, что у маори и тихоокеанских народов зафиксированы более низкие показатели здоровья по сравнению с другими группами населения страны, в том числе по ожидаемой продолжительности жизни, смертности и инвалидности. Коренное население сталкивается с серьёзными препятствиями при доступе к основным медицинским услугам. Сохраняются негативные различия в размере оплаты труда медработников из числа маори[550]. В психиатрических лечебницах распространена практика изоляции пациентов в целях их наказания, приучения к дисциплине, причём немало жертв изоляции содержались в одиночестве более чем 48 часов. Чаще всего изоляции также подвергаются маори[551]. КЭСКП выражал критику в адрес новозеландских властей  в связи с тем, что среди представителей этого этнического меньшинства отмечается наибольшее число лиц с хроническими заболеваниями и инвалидов, а по статистике на них приходится несоразмерно высокая доля самоубийств и психических расстройств[552].

Комитет по правам ребёнка указывал на сохраняющиеся в Новой Зеландии недостатки структурного и системного характера, с которыми сталкиваются дети маори и тихоокеанских народов, что негативно отражается на их здоровье, выживании, развитии и образовании[553]. КЭСКП отмечал несоразмерное число детей маори, детей – жителей тихоокеанских островов и детей-инвалидов в семьях с доходом ниже уровня бедности[554]. Такое положение дел становится причиной того, что несовершеннолетние из их числа по-прежнему с большей вероятностью могут попасть в систему государственной опеки: за примерно 40 лет через государственную систему попечения прошли около 100 тыс. детей, в основном из числа маори[555].

Договорные органы ООН по правам человека выражали обеспокоенность проблемами, с которыми сталкиваются маори в сфере образования. Так, КЛРД отмечал, что среди них отмечается низкий уровень владения родным разговорным языком, хотя в последние годы число обучающихся на языке маори стало расти[556]. КЭСКП также выражал обеспокоенность ограниченным количеством учителей из числа маори или говорящих на языке этого народа, что еще больше сокращает доступ к образованию на языке маори. Критику Комитета также вызвало то, что из-за сохраняющихся в стране разрывов в области образования ученики из числа маори и коренных жителей тихоокеанских островов, особенно на уровне средней школы и высших учебных заведений, имеют более низкие показатели успеваемости, нежели дети европейского происхождения, и чаще подвергаются в школах стигматизации и мерам дисциплинарного воздействия[557].

Найти комплексное решение вышеназванных проблем властям пока не удаётся. При этом некоторые эксперты их источником склонны видеть «чрезмерное» внимание к данной группе населения, по причине чего возникает своего рода «порочный круг», когда расширение уже имеющихся многочисленных форм содействия от государства (включая материальное) приводит к обратному эффекту, вызывая рост недовольства населения европейского происхождения «маори-фаворитизмом» со стороны правительства. На деле это приводит к тому, что обеспечение предусмотренных Договором Вайтанги прав коренных жителей рассматривается как ограничение прав остальных новозеландцев (вопросы ведения бизнеса, назначения на должности, в том числе наличие маорийской квоты в Парламенте, и т. п.).

При этом проблема носит обоюдный характер: маори считают, что их права ущемлены, и требуют большего внимания к себе со стороны руководства, а остальная часть жителей указывает на то, что проявления бытового расизма исходят, в первую очередь, как раз со стороны коренных жителей, считающих остальных «чужаками».

Эти проблемы были признаны новозеландскими властями. Их, в частности, упомянул министр юстиции Э.Литтл в ходе прохождения Новой Зеландией процедуры Универсального периодического обзора в рамках Совета ООН по правам человека в январе 2019 г.

Более того, вопрос расизма в стране стоит и в более широком контексте. Новая Зеландия отличается одним из самых высоких уровней этнического разнообразия в ОЭСР: в стране проживают более 200 этнических групп, говорящих на более чем 160 языках. Годовой прирост иммигрантов составляет порядка 50 тыс. человек, большинство из которых прибывают из Китая и Индии. Наряду с этим страна на основании действующей квоты ежегодно принимает 1 тыс. беженцев[558].

Наиболее остро вопрос о расовой дискриминации зазвучал после терактов в мечетях Крайстчёрча в марте 2019 г., совершённых на религиозной почве. Правозащитники указывают, что он высветил проблему, назревавшую в новозеландском обществе годами, поскольку именно после этих событий в публичном поле стали фигурировать многочисленные примеры её проявления, а сами жители и власти открыто признали её и заговорили о ней.

Вскоре после трагедии Управление по классификации фильмов и литературных произведений Новой Зеландии запретило к распространению и хранению манифест «Великое возвращение» – текст, опубликованный совершившим массовый расстрел мусульман Б.Таррантом на своих страницах в социальных сетях. Он оправдывает убийства определённых групп населения, определяет места, где допускается проводить подобные атаки, и методы, которые можно при этом применять, а также пропагандирует ненависть к политике мультикультурализма и мигрантам. Кроме того, нападавший использовал «Facebook» и «Twitter» для онлайн-трансляции массового убийства.

Эти события закономерно породили инициативу по совершенствованию национального законодательства в сфере борьбы с языком ненависти. В настоящее время нормативную базу противодействия подобной риторике составляют Закон «О правах человека» и Закон «О пагубных цифровых коммуникациях». Эти акты криминализуют публичные оскорбительные высказывания и угрозы в адрес группы людей на основании цвета кожи, расового, этнического или национального происхождения, когда такие высказывания или угрозы направлены на возбуждение вражды или неприязни, выражение презрения или насмешек в отношении указанной категории населения. Также наказуемым является отказ от удаления из социальных сетей сообщений, направленных на травлю или содержащие унизительную информацию личного характера о ком-либо. Санкцией за данное деяние служит штраф в размере до 7 тыс. новозеландских долл. или лишение свободы на срок до трёх месяцев. Кроме того, Закон «О правах человека» содержит положение о привлечении к гражданской ответственности за совершение практически идентичного правонарушения, в составе которого отсутствует элемент намеренного разжигания розни. В данном случае для защиты своих прав пострадавшее лицо наделяется правом на направление соответствующей жалобы в Комиссию по правам человека.

Первоначально предполагалось, что предложения кабинета министров по совершенствованию нормативного регулирования будут обнародованы уже в конце 2019 г., однако впоследствии было принято решение отложить разработку поправок до момента опубликования доклада Королевской комиссии по расследованию террористических атак на мечети Крайстчёрча 15 марта 2019 г., чтобы принять во внимание изложенные в нём рекомендации.

Одна из них заключалась во внесении поправок в Закон «О преступлениях, преследуемых в порядке ускоренного производства» и в Закон «О преступлениях» путём закрепления в них преступлений на почве ненависти.

В отношении нынешнего регулирования, устанавливающего наказание за использование языка ненависти, Королевская комиссия выразила мнение, что существующим формулировкам недостаёт определённости: понятия «неприязнь», «презрение» и «насмешки» являются слишком расплывчатыми и должны быть заменены недвусмысленным словом «ненависть».

Кроме того, в процессе расследования авторы названного доклада активно взаимодействовали с мусульманской общиной, представители которой открыто говорили о существовании в Новой Зеландии расизма и дискриминации, а также о том, что их зачастую принимают за террористов и обращаются с ними соответствующим образом. Они также сообщали о страхе подвергнуться преступлению на почве ненависти, стать жертвой теракта или объектом ненавистнической риторики. В этой связи представители Королевской комиссии подчеркнули отсутствие в стране социальной сплочённости и необходимость её развития, в частности посредством стимулирования общественной дискуссии на эту тему[559].

Не менее важной с точки зрения противодействия риторике ненависти стала рекомендация полиции пересмотреть способы регистрации жалоб на преступное поведение, чтобы систематически фиксировать случаи, в которых присутствует мотив ненависти, а также обучить работников правоохранительных органов выявлять «индикаторы предвзятости», чтобы идентифицировать потенциальные преступления на почве ненависти, и регистрировать подобные мотивы таким образом, чтобы облегчить дальнейшее использование статьи 9 (1) (h) Закона «О вынесении приговора».

Итоговые предложения кабинета министров предусматривают включение правонарушений, связанных с использованием языка ненависти, в Закон «О преступлениях», увеличение срока лишения свободы до трёх лет, а размера штрафа – до 50 тыс. новозеландских долл., придание большей конкретики тому, что именно следует квалифицировать как использование языка ненависти, и использование более жёстких формулировок в определении, а также расширение перечня социальных групп, в отношении которых могут быть использованы ненавистнические высказывания (маори, любые группы национальных и религиозных меньшинств и т.п.)[560].

Вместе с тем представленные кабинетом министров предложения являются лишь первыми шагами в разработке новых нормативных положений и на настоящий момент ещё не оформились в полноценный законопроект.

Согласно данным последнего официального соцопроса (2017 г.), 16,5 % рождённых в Новой Зеландии сталкивались с проявлением расизма, в то время как среди иммигрантов этот показатель составляет 25,7 %. Среди наиболее распространённых случаев – травля в обществе (включая Интернет), проблемы при трудоустройстве, съёме жилья, а также в сфере обслуживания.

Договорные органы ООН по правам человека подвергали критике отсутствие в Новой Зеландии статистических данных о случаях уголовного преследования и привлечения к ответственности за ненавистнические высказывания расистского толка и насилие на почве расизма. В частности, на это обращали внимание КПЧ (акцентировав внимание на отсутствии всеобъемлющей национальной стратегии по борьбе с расизмом, расовой дискриминацией, ксенофобией и другими формами нетерпимости, включая ненависть на расовой и религиозной почве)[561] и КЛРД[562].

КЛРД с обеспокоенностью отмечал также множество жалоб на дискриминацию по признаку расы, в том числе более 400 жалоб, касающихся дискриминации при приёме на работу и на рабочем месте, торговли людьми и преследований, направленных в Комиссию по правам человека в последние годы[563].

КПЧ также упоминал о практике расового профилирования в отношении представителей народности маори и лиц африканского происхождения, распространённой среди новозеландских правоохранительных органов[564].

КЭСКП отмечал сохраняющуюся стигматизацию и дискриминацию детей маори и тихоокеанских народов в школах[565].

Как и во многих других государствах, стремительное распространение COVID-19 вызвало очередную волну проявлений расизма и ксенофобии в Новой Зеландии. На этот раз их жертвами стали лица азиатского и особенно китайского происхождения. Чаще всего они были объектами «языка ненависти», в том числе в онлайн-пространстве, подвергаясь оскорблениям и обвинениям в ответственности за возникновение и распространение инфекции. По данным, новозеландской Комиссии по правам человека, из более 250 жалоб, связанных с коронавирусом, 34 % относились к теме расовой дискриминации.

Одновременно представители китайской общины утверждают, что кризис, вызванный пандемией, хотя и стал причиной усугубления нетолерантного отношения к ним в обществе, не являлся его первопричиной. Несмотря на своё присутствие в Новой Зеландии на протяжении более 150 лет, китайцы воспринимаются в общественном сознании как «вечные мигранты» и подвергаются расовому профилированию[566].

В целях борьбы с проявлением дискриминации в новозеландском правительстве существуют должности министров по делам этнических сообществ, по вопросам развития маори, по вопросам отношений Короны и маори, а за его пределами – министров по делам тихоокеанских народов и по вопросам социальной политики в отношении маори «фанау ора». Функционирует Комиссия по правам человека, назначен государственный Комиссар по межрасовым отношениям. Более того, правительство находится в постоянном контакте с пятью основными этническими организациями, с которыми консультируется по вопросам своей социальной политики: «Мультикультурная Новая Зеландия», Китайская ассоциация, Центральная индийская ассоциация, Федерация исламских ассоциаций и Форум африканских сообществ.

В то же время, несмотря на сложности, которые испытывает Веллингтон в сфере борьбы с дискриминацией, значительным достижением следует считать создание в стране чрезвычайно инклюзивного политического ландшафта.

В частности, новое правительство Новой Зеландии, приведённое к присяге осенью 2020 г. на 46 % состоит из женщин (8 из 20 министров кабинета). Около четверти политиков – представители маори, включая главу внешнеполитического ведомства Н.Махуту.

Уровень свободы выражения мнений в Новой Зеландии, по оценкам НПО «Репортёры без границ», довольно высок. В 2021 г. страна была помещена на 8 место в мировом рейтинге, что на одну позицию выше по сравнению с 2020 г. Тем не менее отмечается, что независимость и плюрализм в СМИ часто подрываются стремлением медиагрупп сократить издержки в целях получения большей прибыли в ущерб качественной журналистике. В частности, обеспокоенность правозащитников вызывает редакционная целостность ведущего новозеландского новостного портала «Stuff» после поглощения его владельца «Fairfax Media» австралийским гигантом «Nine Television Network» в июле 2018 г. После этого бюджет портала, как и других СМИ, находившихся в собственности «Fairfax Media», был значительно урезан. Ситуация могла бы быть ещё хуже, если бы Комиссия по торговле не заблокировала ещё одно планировавшееся слияние – «Stuff» и «New Zealand Media and Entertainment», владеющей ведущей ежедневной газетой страны «New Zealand Herald». В результате такого высокого уровня концентрации средств массовой информации только небольшие интернет-издания смогли предоставить полностью независимые сообщения и точки зрения.

Наряду с этим экономической жизнеспособности многих СМИ серьёзно угрожал кризис коронавируса, который привёл к потере почти 700 рабочих мест в медийном секторе. В феврале 2021 г. правительство заявило  о том, что выделит 55 млн. новозеландских долл. средствам массовой информации в течение трёх лет для обеспечения выживания «журналистики общественных интересов».

Что касается законодательства, журналисты продолжают требовать внесения изменений в Закон «Об официальной информации», который препятствует работе журналистов, позволяя государственным органам отвечать на информационные запросы в течение чрезвычайно длительного времени, и даже позволяет им требовать платы за предоставленную информацию. Несмотря на обещания правительства, эта реформа снова была отложена в январе 2021 г.[567]

Ежегодно от домашнего насилия страдают 12 % новозеландцев, преимущественно женщин, что составляет более полумиллиона человек. Однако эксперты считают, что эти цифры могут быть выше из-за того, что не всегда о таких случаях сообщается в полицию. После резонансного жестокого убийства в декабре 2018 г. в Окленде британской туристки Г.Миллан 50 наиболее влиятельных женщин Новой Зеландии подписали открытое письмо, призвав правительство принять решительные меры по защите прав женщин[568]. Обеспокоенность высоким уровнем насилия в отношении женщин выражали КПП в апреле 2015 г.[569], КПЧ в марте 2016 г.[570] и КЭСКП в марте 2018 г.[571] КЛДЖ с тревогой отметил в июле 2018 г. сохраняющийся высокий уровень гендерного насилия в отношении женщин в Новой Зеландии. По данным Комитета каждая третья женщина в течение своей жизни подвергается физическому или психологическому насилию со стороны партнера[572].

Особое беспокойство у правозащитников вызывает проблема «детской бедности». Согласно последним оценкам, количество детей, живущих в семьях с доходами ниже прожиточного минимума, растёт и составляет уже около 200 тыс. человек[573]. В этой связи правительством планируется ряд мер, включая принятие Закона «О сокращении детской бедности».

Правозащитное сообщество обращало внимание на имеющиеся в Новой Зеландии проблемы чрезмерно широких полномочий правоохранительных органов. В частности, указывается, что система надзора и отчётности в разведывательной службе остаётся фрагментарной, а надзорная роль судебных органов в этой конкретной области ограничена.

В существующей нормативно-правовой системе Бюро безопасности правительственной связи имеет весьма широкие полномочия. В Новой Зеландии также довольно ограничена существующая судебная процедура для получения разрешения на перехват коммуникаций при полном отсутствием законодательно закреплённого требования о получении разрешения на перехват коммуникаций лиц, не являющихся гражданами Новой Зеландии[574]. В дополнение к этому КПП отмечал, что мандат Независимого органа по контролю за поведением сотрудников полиции не допускает возбуждения им полноценного расследования и судебного преследования виновных в нарушениях[575].

Таким образом, за время, прошедшее с момента подготовки предыдущего аналогичного доклада, правозащитное досье Новой Зеландии не претерпело существенных изменений. Центральной проблемой осталась дискриминация в отношении определённых групп населения, в частности коренного народа маори. Обеспокоенность вызывает значительное число случаев семейного насилия, высокий процент представителей этой категории населения в местах лишения свободы, более тяжёлое социально-экономическое положение, неравные условия на рынке труда. Усугубила положение в этой сфере пандемия COVID-19, спровоцировавшая всплеск ксенофобии в отношении лиц китайского и азиатского происхождения. Ожидается, что выправлению ситуации поспособствует совершенствование законодательства в сфере противодействия преступлениям на почве ненависти и языку ненависти, однако на настоящий момент выработка решений осуществляется невысокими темпами. 

Нидерланды

Нидерланды демонстрируют довольно высокие результаты в области защиты прав человека, а большинство фиксируемых в стране нарушений не носят систематического, масштабного характера.

Вместе с тем, имеется ряд областей защиты прав человека в Королевстве Нидерландов, в отношении которых по-прежнему сохраняется обеспокоенность. Прежде всего, обращают на себя внимание положение с нелегальными иммигрантами и соискателями убежища, дискриминация в отношении разного рода меньшинств, использование госструктурами персональных данных граждан. Кроме того, в карибской части Королевства[492] остаются такие проблемы, как торговля людьми, ненадлежащие условия содержания в тюрьмах и др.

Эти проблемы, в частности, нашли отражение в материалах третьего цикла Универсального периодического обзора Совета ООН по правам человека (2017 г.)[493], материалах Комиссара Совета Европы по правам человека (в докладе по итогам визита в Нидерланды в 2014 г.[494] и в письме 2016 г.[495]), а также в докладах различных международных универсальных и региональных конвенционных органов (в том числе Комитета по экономическим, социальным и культурным правам, Комитета против пыток, Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, Группы экспертов по борьбе с торговлей с людьми), национальных правозащитных учреждений (Национальный омбудсмен, Омбудсмен по правам ребенка, Коллегия по правам человека), неправительственных правозащитных организаций и СМИ.

В Нидерландах продолжают фиксироваться проявления дискриминации в отношении представителей этнических, национальных и религиозных меньшинств, в том числе законных и натурализированных мигрантов. Различные статистические данные свидетельствуют о росте количества жалоб на неравное обращение, в особенности по признаку расы. При этом большинство экспертов признает невозможность измерить реальный уровень дискриминации в силу сложности и завуалированности явления.

На проблемные аспекты политики Нидерландов по борьбе с дискриминацией обращали внимание Комитет по правам человека (в 2019 г.), Комитет по ликвидации расовой дискриминации (в 2015 г.), специальные процедуры Совета ООН по правам человека, а также европейские правозащитные мониторинговые механизмы. КЛРД делал акцент на напряженной ситуации с меньшинствами в Нидерландах и, в частности, указывал на дискриминацию в отношении еврейских и мусульманских общин. Отдельно Комитет затрагивал тему персонажа голландских новогодних празднований «Черный Пит», охарактеризовав его, как «отражающего негативные стереотипы, которые испытывают на себе выходцы из Африки в качестве пережитка рабства». Было также отмечено, что в СМИ страны и Интернете повсеместно распространена расистская риторика, тон этому задает деятельность ряда политиков правого толка.[496] Эти политические силы также осуществляют нападки на гражданских активистов, выступающих против расизма. Подобные действия находят одобрение отдельных региональных политиков[497].

ЕКРН также обращала внимание на усиление в общественно-политических дискуссиях в Нидерландах ксенофобской и расистской риторики. Причем было отмечено, что такая идеология используется не только ультраправыми партиями, но и отдельными умеренными политиками и чиновниками, открыто выражающими свои расистские убеждения. Также зафиксированы случаи реализации подобной идеологии на практике (например, запуск сайтов для подачи жалоб на работников из Румынии, Польши и Болгарии и  лиц, ищущих убежище, в 2012 и 2015 гг. соответственно (2015 г.).[498]

Ярким примером служит вызвавшее широкий резонанс ксенофобское по сути высказывание Министра иностранных дел Нидерландов С.Блока в 2018 г. о том, что не существует «мирных многокультурных обществ» и что генетически люди остерегаются незнакомцев[499].

По мнению специального докладчика Совета ООН по правам человека по современным формам расизма Е.Тендаи Ачиуме, в голландском обществе существует опасность распространения расистских идей, вызванная ростом в последние годы в стране националистической популистской риторики. В своем заявлении по итогам визита в страну в начале октября 2019 г. она подчеркнула высокую степень поляризации политической сферы жизни голландского общества, в которой распространена риторика нетерпимости. Эксперт также отметила, что в общественном сознании популярен стереотип восприятия настоящего гражданина Нидерландов как человека европейского происхождения, в то время как выходцы из африканского или азиатского региона, даже если имеют голландское подданство и живут в стране не в первом поколении, все равно воспринимаются как чужеродный элемент[500]. По мнению спецдокладчика, это выражается в том, что раса, этническая принадлежность, национальное происхождение, религия и другие подобные факторы определяют, к кому в полной мере относятся как к гражданину.

В стране по-прежнему фиксируются случаи расового профилирования среди сотрудников правоохранительных органов. В большей степени проверкам документов и задержаниям подвергаются представители этнических меньшинств. По мнению экспертов, подобным злоупотреблениям способствует слабый контроль за деятельностью правоохранительных органов. Проведённое в 2016 г. по заказу правительства Нидерландов исследование показало, что полицейские используют превентивные задержания значительно чаще в отношении этнических общин, а в 40 % случаев для подобных действий не было объективных и разумных оснований.

На практикуемое голландскими полицейскими расовое профилирование в отношении этнических меньшинств указывали Комитет по правам человека[501] и спецдокладчик СПЧ по современным формам расизма.

Опрос 2019 г., проведенный Агентством Европейского союза по основным правам человека, показал, что 61 % лиц-выходцев из стран Северной Африки или их потомков в Нидерландах подвергалась проверкам голландских полицейских; респонденты назвали причиной этих действий этническое профилирование. Согласно данным исследования Нидерландского института социальных исследований 2014 г., 33  % респондентов турецкого и марокканского происхождения, 25 % выходцев из Суринама и 20 % выходцев из стран Карибского бассейна, которые в предыдущем году в той или иной форме вступали в контакт с полицейскими, указывали на дискриминационное отношение. Кроме того, респонденты североафриканского происхождения сообщили о том, что подвергались очень или в значительной степени неуважительному обращению при полицейских проверках ­ в два раза чаще, чем респонденты европейского происхождения. Подобная негативная практика способствует росту недоверия к действиям властей Нидерландов и, в частности, к усилиям полиции. Это, в свою очередь, приводит к тому, что представители этих групп считают бессмысленным обращаться в правоохранительные органы в случае проявления расизма[502].

В октябре 2019 г. 20 организаций гражданского общества Нидерландов, представляющих интересы этнических меньшинств, подали жалобу на действия полиции. В частности, было указано на этническое профилирование и нежелание руководства правоохранительных органов принять меры по жалобам на выявленные нарушения.

Специальный докладчик СПЧ по вопросу о свободе религии или убеждений А.Шахид по итогам визита в Нидерланды 27 марта – 5 апреля 2019 г. также отметил тенденцию к распространению в общественном дискурсе идей «высшей» голландской национальной идентичности и стигматизации отдельных религиозных общин. Он отметил, что «голландские ценности»  всё чаще упоминаются в дебатах о государственной политике и часто используются для неявного определения поведенческих норм. В этом контексте ислам и «голландцы» или «западноевропейский образ жизни» обычно характеризуются как несовместимые. Например, призывы политических партий к мусульманам признать голландскую или европейскую культуру как доминирующую и ассимилироваться с ней – не редкость. По его мнению, это может способствовать дальнейшей поляризации конфессиональных общин. Также обеспокоенность спецдокладчика вызвали попытки законодательного регулирования религиозных практик таких общин. В числе прочего был упомянут проект законодательного ограничения финансирования из «несвободных стран», которое используется для «покупки нежелательного влияния» и «злоупотребления голландскими свободами»[503].

В контексте вскрывшихся в последнее время фактов сотрудничества голландских властей с нацистами в годы Второй мировой войны (включая помощь муниципальных властей отдельных городов по выявлению неугодных лиц и перевозку евреев, цыган и представителей других «второсортных наций» в нацистские концлагеря компанией нидерландских железных дорог «Nederlandse Spoorwegen») и действия по выплате компенсаций жертвам Холокоста и их родственникам обращает на себя внимание выявленное спецдокладчиком СПЧ по свободе религии скептическое отношение представителей еврейской общины к готовности голландских учреждений бороться с антисемитизмом. Также им было отмечено, что многие опрошенные им лица подчеркивали неспособность голландской полиции распознавать антисемитские оскорбления, а иногда и точно идентифицировать антисемитские инциденты.

В 2018 г. голландскими правоохранительными органами было зафиксировано 275 ненавистнических преступлений антисемитского характера. В основном это были акты вандализма, словесные оскорбления и рассылка угроз по Интернету. В последнее время отмечен рост числа случаев отрицания Холокоста в Интернете. Также было зафиксировано использование болельщиками антисемитских лозунгов в ходе спортивных мероприятий[504].

В Нидерландах довольно широко распространены антимусульманские настроения. Пока, несмотря на политику и программы, разработанные властями в этой сфере, их снижения не наблюдается. Согласно официальной статистике, 88–91 % преступлений на почве ненависти, задокументированных полицией, совершаются в отношении мест отправления культа и членов мусульманских общин (192 инцидента в 2017 г. и 197 в 2018 г. – по сравнению с 2015 г. (439) это почти в 2 раза меньше). Исследования показывают, что мусульмане редко сообщают о подобных инцидентах. Помимо этого, в голландских СМИ мусульмане часто изображаются как террористы. Эту общину своей главной мишенью выбрала «Партия свободы», занявшая на последних выборах в парламент 13,3 % мест. Её лидер Г.Вилдерс публично заявлял о том, что считает ислам «самой большой проблемой в Нидерландах». В преддверии парламентских выборов 2017 г. активисты партии также призывали к закрытию всех мечетей в стране[505].

На усиление в Нидерландах исламофобии обратила внимание и спецдокладчик СПЧ по современным формам расизма Е. Тендаи Ачиуме, с обеспокоенностью указав на значительную терпимость в обществе к исламофобским настроениям, в том числе среди правозащитников[506].

У правозащитного сообщества сохраняется обеспокоенность в связи с жесткими мерами голландских властей по отношению к соискателям убежища и нелегальным мигрантам (в числе таких называют, прежде всего, чрезмерно частое помещение по стражу таких лиц, включая несовершеннолетних, непредоставление им необходимой медицинской помощи, недостаточную гибкость системы предоставления видов на жительство, а также неэффективное обеспечение прав подлежащих депортации лиц, которым отказано в предоставлении убежища (в особенности лиц из Афганистана).[507]

Комитет против пыток в 2018 г. указывал на такие проблемные аспекты обращения с нелегальными мигрантами и соискателями убежища, как недобросовестное рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, длительные сроки и тяжелые условия содержания в спеццентрах[508]. Были предприняты попытки улучшить на законодательном уровне качество содержания мигрантов в этих центрах (такая инициатива появилась в конце 2017 г.). Однако правозащитная НПО «Международная Амнистия» указывает, что этот режим по-прежнему похож на тюремный. Центры размещения переполнены (по данным на конец 2019 г. в них находилось 27 тыс. человек), ощущается нехватка персонала в компетентных органах для рассмотрения заявок мигрантов и т.п.[509]. Нидерландский институт прав человека указывал, что срок рассмотрения заявлений о предоставлении убежища для всех ограничен восемью днями, но ему предшествует период ожидания около 10 месяцев. Ввиду увеличения числа соискателей убежища, последних размещают не только в центрах приема, но и в неприспособленных для этого временных убежищах. Пандемия коронавируса только ухудшила данную ситуацию. На тот же круг проблем указал с обеспокоенностью Комитет по правам человека, отметив в том числе длительные сроки ожиданий решений по существенному количеству прошений о предоставлении убежища и о воссоединении семей[510].

Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью отмечала также ряд проблем в области обращения с мигрантами. В частности, было обращено внимание на то, что бремя издержек интеграции мигрантов переложено на них самих при одновременном введении санкций за невыполнение этих мер (несдача экзаменов). Кроме того, были отменены индивидуальные интеграционные меры, направленные на отдельные наиболее уязвимые группы. Следствием такой политики, по мнению ЕКРН, является дискриминация и эксплуатация мигрантов, а также то, что дети мигрантов и выходцев с антильских островов составляют основную часть учеников специализированных учебных заведений. ЕКРН также указывала на то, что большинство мигрантов не знает, куда они могут обратиться в случае нарушения их прав или для получения консультации. Они чаще, чем лица европейской внешности, подвергаются проверкам со стороны голландской полиции. Среди мигрантов выше уровень безработицы[511].

На дискриминацию мигрантов указывали также спецдокладчики СПЧ по вопросу о свободе религии или убеждений[512] и по современным формам расизма[513].

В конце мая 2019 г. в голландских СМИ[514] – со ссылкой на компетентные органы власти – появилась информация о том, что Нидерланды стали «перевалочным пунктом» для лиц, стремящихся через континентальную Европу попасть в Великобританию. Эксперты называли причиной активизации такой деятельности выход Соединенного Королевства из состава ЕС.

Сохраняется обеспокоенность в связи с негуманностью голландской политики в отношении несовершеннолетних нелегальных мигрантов, широко критикуется недостаточная гибкость системы предоставления им «амнистии» (то есть выдачи видов на жительство в случае вынужденного длительного нелегального проживания в стране). Омбудсмен по правам ребенка неоднократно отмечал, что практика миграционных органов по рассмотрению заявлений детей о воссоединении с родителями, иммигрировавшими в Нидерланды, ограничивает права детей, предусмотренные Конвенцией о правах ребенка[515].

Имеются также сообщения[516] об увеличении числа апатридов в Нидерландах (в основном, за счет новорожденных). Главной причиной называют отсутствие голландского гражданства у родителей. Немалую долю в этой категории составляют выходцы из стран бывшего СССР. Эксперты отмечают, что запись в паспорте «национальность неизвестна» была первоначально введена как временное решение проблемы для тех, чье гражданство установить не удалось. На настоящий момент оптимальных путей решения проблемы власти найти не могут. Эксперты также не исключают, что новые меры в этой сфере закончатся усложнением получения статуса апатрида.

Остаются без решения основные проблемы, с которыми сталкиваются представители цыганской общины: бедность, безработица, социальная изоляция. Также среди цыган в Нидерландах низкий процент лиц с образованием. Цыганские дети недостаточно знают голландский язык, они практически не посещают дошкольные учреждения, а в средней школе они наряду с мигрантами составляют основную часть учеников специализированных школ. Кроме того, фиксируется высокий уровень отсева представителей этих групп из начальной и средней школы, а также прогулы.[517]

Немало вопросов с точки зрения обеспечения права на неприкосновенность частной жизни вызывает деятельность голландских госорганов по сбору персональных данных граждан и их обработке, несмотря на то, что в стране функционируют специальные механизмы по надзору в этой сфере – созданная в соответствии с нормами ЕС Коллегия по защите персональных данных (The Dutch Data Protection Authority), а также Комитет по надзору за службами безопасности и разведки (Review Committee on the Intelligence and Security Services). Последний, в частности, подтверждал тот факт, что разведывательная служба и служба безопасности Нидерландов передавали своим иностранным партнерам большие массивы информации, содержащей персональные данные.

С принятием ряда законодательных актов были расширены возможности спецслужб по отслеживанию контактов граждан. Так, узаконены полномочия разведывательных служб и служб безопасности по осуществлению тотальной слежки и прослушивания, а также перехват сообщений не обозначенных конкретно категорий лиц в случае, если они будут «касаться соответствующего дела» (по сути, критерий весьма расплывчатый). При этом в законодательстве отсутствуют надлежащие гарантии против злоупотреблений со стороны силовых структур, а положения о гарантиях соблюдения прав человека в контексте использования, хранения и уничтожения данных о частных сообщениях, недостаточны. Обеспокоенность в связи с упомянутыми законодательными нормами выразил Комитет по правам человека[518].

Согласно правительственной статистике, в Нидерландах ежегодно для обеспечения национальной безопасности и борьбы с преступностью совершается около 22-26 тыс. подключений к телефонным сетям в целях прослушивания, растёт число случаев прослушки через Интернет. Правозащитники отмечали с обеспокоенностью, что эти показатели превышают данные по другим европейским странам. В 2012 г. факт прослушивания голландскими спецслужбами журналистов был подтверждён Европейским Судом по правам человека[519].

В поле зрения общественности попал также факт ведения NCTV слежки за журналистами, сбор их контактов и другой личной информации. НПО «Reporters sans frontières» указывает на то, что массовый сбор данных спецслужбами неоднократно нарушал конфиденциальность журналистов, сохраняя также угрозу конфиденциальности их источников. Кроме того, голландские политики-популисты неоднократно предпринимали попытки дискредитировать деятельность ряда солидных изданий СМИ, в том числе  государственной телекомпании «NOS», с целью изобразить их как источники «фейковых новостей».

В СМИ получили широкий резонанс злоупотребления специализированного подразделения министерства обороны Нидерландов — экспериментального центра обработки данных (LIMC), который с марта 2020 г. интенсивно осуществляет сбор данных из открытых и закрытых источников на территории страны. В журналистском расследовании известного общенационального издания «НРЦ Хандельсблад» (NRC Handelsblad) отмечается, что в центре внимания этой структуры оказались сторонники движений «желтые жилеты» и «вирусного безумия». Кроме того, повышенный интерес спецслужб был направлен на деятельность газеты «De Andere Krant» (одно из крупнейших печатных изданий в стране), которая известна своей критикой небеспристрастного расследования крушения рейса МН-17. 

В то же время есть примеры, когда общественные активисты предпринимают успешные усилия по признанию подобной практики вне закона. Так, в начале 2020 г. было вынесено судебное решение о запрещении программного обеспечения SyRI (System Risk Indication), использовавшегося правительством Нидерландов для контроля за системами социального обеспечения и выявления возможных преступных махинаций. Иск в судебную инстанцию подала НПО «Комитет голландских юристов по правам человека» (Dutch Lawyers Committee on Human Rights, NJCM). Суд постановил, что данная программа нарушает право человека на неприкосновенность частной жизни[520].

Опасения правозащитных структур вызывают и критерии для применения силы правоохранительными органами при осуществлении мероприятий по поддержанию правопорядка, которые считают, что эти нормы не соответствуют международным принципам необходимости и соразмерности и требованиям, когда может быть применено огнестрельное оружие[521].

На практике также оказывается, что полиция применяет довольно жёсткие меры в отношении участников массовых акций. Так, в конце января 2021 г. в Нидерландах начались массовые демонстрации против ограничительных мер из-за пандемии коронавирусной инфекции. Сначала это были мирные выступления, участники которых соблюдали общественный порядок и которые пользовались поддержкой отдельных оппозиционных политиков. Эксперты даже признали эти акции самым массовым протестным выступлением в Нидерландах за последние 40 лет. Однако после ужесточения мер, включая введение комендантского часа, протесты приняли агрессивный характер и привели к столкновениям с полицейскими. К протестующим применяли  дубинки, водомёты и слезоточивый газ. Правоохранители начали массовые задержания, а затем выслеживали и преследовали зачинщиков по отдельности. По данным информационного агентства Reuters, было задержано около 500 человек[522].

Очередная волна протестов прошла в Нидерландах в середине марта 2021 г. накануне парламентских выборов и также привела к столкновениям. Для разгона толпы полиция применяла дубинки и водометы. В Гааге было задержано около 20 участников протестов. Несколько человек пострадали от полицейских собак после того, как отказались подчиниться требованиям правоохранителей. Также голландская полиция сообщила, что полицейские  при задержании сделали предупредительные выстрелы, когда протестующие ударили полицейскую собаку и угрожали кинологу[523].

Еще одним объектом критики со стороны как правозащитных мониторинговых механизмов, так и международных НПО стало расширение использования законодательства в сфере противодействия терроризму, которое в действительности используется в конъюнктурных целях.

Правозащитники с обеспокоенностью отмечают, что голландские власти в предупреждении терроризма всё больший акцент делают на административных мерах, не предусматривающих достаточных гарантий пересмотра дела в порядке судебного надзора или обжалования. Озабоченность вызывали и принятые поправки в Закон о гражданстве (Закон о временных административных контртеррористических мерах), предусматривающие возможность лишения гражданства в интересах национальной безопасности и при наличии подозрений в причастности лица к террористической деятельности – то есть на основании предположений, а не установленного факта совершения преступления. Устранению обеспокоенности не способствует тот факт, что всего за период с вступления соответствующего положения в силу гражданства были лишены чуть более десятка человек (в судебном порядке такое решение нередко оспаривают)[524]. На это обращали внимание Комитет по правам человека, спецдокладчик СПЧ по современным формам расизма, а также НПО «Международная Амнистия».

Спецдокладчик по современным формам расизма указывала также, что правовые процедуры, связанные с лишением гражданства Нидерландов, в непропорционально большей степени затрагивают лиц марокканского и турецкого происхождения, из-за чего насаждаются стереотипы, ассоциирующие терроризм с определёнными этническими группами[525].

В Нидерландах, как и в других европейских государствах, сохраняется напряженность вокруг вопроса о возвращении на родину бывших террористов-боевиков, их жен и детей. Голландцы возглавляют работу по созданию трибунала над иностранными террористами-боевиками для отправления правосудия в государствах ближневосточного региона (прежде всего, в Ираке и на территории Сирии, неподконтрольной официальному Дамаску). К началу 2020 г. в целом была достигнута договоренность в отправлении правосудия над игиловцами, однако вопрос застопорился из-за распространения коронавируса. Подобный подход вызвал немало вопросов и, прежде всего, относительно того, на основании какого законодательства осуществлялось бы правосудие и каким органом. Эксперты выражали опасения, что Нидерланды вряд ли смогут при таком процессе обеспечить соблюдение прав человека и, в частности, права на справедливое судебное разбирательство. Также указывалось на то, что Гаага, организуя такие судебные процессе, откладывает в перспективе решение самой проблемы голландских сторонников террористической группировки «Исламское государство» (запрещена в России).

В целом же возвращение детей боевиков ИГИЛ из Сирии остаётся для Голландии серьезной проблемой. Сообщается, что в САР (преимущественно в лагерях) остаются, по меньшей мере, 170 детей нидерландского происхождения.

В то же время голландский подход к этой далеко не простой проблеме выделяется на фоне остальных государств. Официальная Гаага не только закрывает глаза на случаи нарушения прав соотечественников и отказывается им помогать, но и старается при возможности лишить их голландского подданства.

Более того, Нидерланды решили узаконить эту линию соответствующей судебной практикой. В 2019 г. Гаагский суд отменил решение суда нижестоящей инстанции о возврате из Сирии 23 женщин и 56 детей и постановил, что правительство не имеет никаких обязательств перед этими лицами. Окончательное решение, согласно вердикту, остается за кабинетом министров, и является вопросом не права, а политической целесообразности. Верховный суд Нидерландов в июне 2020 г. подтвердил справедливость такого решения, поставив точку в данном деле. В этой связи правозащитники указывают на явное нежелание властей возвращать таких лиц, которые, по их мнению, якобы могут быть подвержены дальнейшей радикализации и призывают к активным действиям[526].

Циничное отношение к своим гражданам со стороны голландских властей, выражающих обеспокоенность судьбой отдельных «правозащитников» и «активистов» в зарубежных странах, подтвердилось в начале апреля 2021 г. в решении апелляционного суда Гааги, подтвердившего правомерность решения Нидерландов отказать в репатриации подданной Королевства, находящейся в лагере для беженцев на севере Сирии. Суд при этом признал, что что женщина, страдающая от тяжелого заболевания и получившая серьезные травмы, содержится в нечеловеческих условиях, в том числе без достаточного количества еды и питьевой воды. Её возвращение признано невозможным в том числе и потому, что для этого пришлось бы направить в Сирию голландских специалистов, что «исключено в свете имеющихся рисков для их жизни и безопасности». В качестве ещё одного осложняющего аспекта было названо то, что у Нидерландов нет никаких формальных связей ни с официальным правительством Сирии, ни с группировками, контролирующими север страны.

Широкий ряд проблем существует в сфере защиты прав детей. В декабре 2020 г. в стране разразился скандал вокруг ошибочных обвинений налоговой службой более 20 тыс. голландских семей в злоупотреблении системой детских пособий, когда парламент Нидерландов представил расследование этого вопроса. Выяснилось, что ошибочно обвиненные родители были вынуждены вернуть государственные пособия на детские сады и ясли за период 2013-2019 гг. В отдельных случаях суммы выплат составляли несколько десятков тысяч евро. Одновременно родители были лишены возможности обжаловать эти несправедливые решения. Председатель парламентского комитета расследования К. ван Дам сообщил, что обвинения затронули более 20 тыс. работающих семей. Часть родителей, оказалась на грани банкротства, несколько семей распались. Из-за скандала правительство Нидерландов было вынуждено уйти в середине января 2021 г. в отставку[527]. Несколько родителей подали иски против членов голландского правительства, включая министра финансов и министра экономики.  Правительство объявило о выделении каждой из пострадавших семей компенсации в размере 30 тыс. евро[528].Скандал также вызвал очередную критику голландских властей в связи с практикой расового профилирования, поскольку большинство семей, ошибочно обвинённых в мошенничестве, были выходцами из среды мигрантов. Также в упрёк правительству ставили стремление выгородить чиновников, имевших отношение к данному делу.

Серьезную проблему представляют проявления педофилии и распространение детской порнографии в стране. В 2019 г. расформированное в 2014 г. общество педофилов «Мартейн» объявило о планах по созданию собственного политического объединения. При этом по данным расследования голландской телекомпании «RTL», указанное сообщество «Мартейн», несмотря на роспуск, по-прежнему действует, его участники никуда не делись. При подготовке расследования журналисты телекомпании несколько месяцев под прикрытием собирали информацию о деятельности сообщества в закрытой электронной группе[529].

Результатом серьёзного недоверия в голландском обществе к действиям властей по борьбе с данным явлением стала значительная активизация общественного движения активистов против педофилии. Участники сами отслеживают подозрительную активность на сайтах знакомств, создавая поддельные аккаунты подростков. Лиц, попытавшихся встретиться с несовершеннолетними в приватной обстановке, участники движения принуждают сдаваться правоохранительным органам. Такие встречи зачастую заканчиваются избиениями – известно о примерно 250 подобных инцидентов.

Распространение проявлений педофилии в стране подтверждается статистическими сведениями. НПО «Internet Watch Foundation» в 2019 г. отметила, что в странах Европы зафиксировано 89 % всех известных сайтов, содержащих материалы с детской порнографией и издевательствами над детьми. При этом организация выявила в Нидерландах 71 % (93 926) таких ресурсов. Это почти в два раза больше показателя 2018 г., когда на голландских серверах находилось 47 % известных сайтов с детской порнографией[530].

Ранее национальный докладчик по вопросам торговли людьми и сексуальной эксплуатации детей Х.Болхаар критиковал голландские власти за фрагментарный подход к борьбе с этими явлениями и указывал, что в том числе не предпринимается решительных действий против циркулирования таких материалов в соцсетях[531].

В то же время на высказывания против представителей ЛГБТ-сообщества, а также любые заявления, которые могут быть истолкованы как направленные против ЛГБТ, следует незамедлительная реакция со стороны властей. Показательна в этом плане ситуация вокруг министра начального и среднего образования и СМИ А.Слоба, который во время тематических парламентских дебатов в начале июня 2020 г. вступился за консервативную протестантскую школу, предлагавшую родителям своих учеников подписать заявление о неприемлемости «гомосексуального образа жизни». Он, в частности, выразил мнение, что религиозные школы могут выдвигать подобные требования к семьям учащихся, поскольку такое мировоззрение разделяют все участники образовательного процесса. Нидерландское законодательство гарантирует равную защиту как консервативным религиозным слоям населения, так и представителям ЛГБТ. За озвучивание этого мнения политик подвергся широкой публичной травле. Более того, по призыву голландских НПО прокуратура Нидерландов начала расследование с связи с его высказыванием[532].

Особое внимание в последнее время стали привлекать нидерландские органы опеки, сообщения о проблемах в функционировании которых все чаще появляются в прессе. Омбудсмен по правам ребенка обращал внимание на ряд серьезных недочетов[533]: голландская служба опеки (Bureau Jeugdzorg) зачастую поверхностно оценивает ситуацию ребенка, однобоко толкует субъективные свидетельства отдельных наблюдателей, смешивает в своих докладах факты и непроверенные сообщения, что впоследствии может приводить к серьезным ошибкам, вплоть до принятия необоснованных решений об изъятии ребенка из семьи.

Комитет по правам ребенка указывал также на необходимость принятия мер для обеспечения равных прав детей во всех частях Королевства, в том числе обеспечения эффективной системы мониторинга детской эвтаназии (законодательством допускается эвтаназия детей в возрасте от 12 до 18 лет), защиты детей от телесных наказаний и пр. Эксперты выражали обеспокоенность в связи с увеличением числа случаев жестокого обращения с детьми, особенно такого, как оставление детей без присмотра и насилие в семье, а также сексуальным надругательством над детьми в интернатах и в системе патронатного воспитания[534].

Вызывает беспокойство и ситуация с обеспечением прав человека в карибской части Королевства Нидерландов. Коррупционные скандалы имели место на Синт-Мартене и Кюрасао, где несколько бывших министров, действующих парламентариев и других публичных фигур были обвинены в коррупции, незаконной деятельности, связанной, в том числе, с торговлей людьми, и прочих злоупотреблениях своими полномочиями. В марте 2016 г. бывший премьер-министр Кюрасао Г.Шотте был признан виновным по обвинениям в коррупции и получил трехлетний тюремный срок[535].

На Арубе, Кюрасао, Синт-Мартене по-прежнему фиксируются случаи торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации и для принудительного труда.

Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин выражал особую обеспокоенность в связи с тем, что на Синт-Мартене аборты запрещены законом, а Уголовный кодекс предусматривает уголовную ответственность за предоставление информации или услуг, связанных с абортами.

Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев заявило, что ни Кюрасао, ни Синт-Мартен не располагают законодательством или иными нормативными актами, регулирующими вопросы предоставления убежища, а также что на Арубе не было принято законодательства, обеспечивающего выполнение Протокола 1967 г. к Конвенции о статусе беженцев 1951 г.[536] 

Канада

В Канаде продолжает наблюдаться отрицательная динамика в области соблюдения прав и свобод человека. Оттава по-прежнему позиционирует себя в качестве ревностного борца за демократию, однако её инициативы имеют в основном декларативный характер и не приносят реальных результатов. На фоне вспышки коронавируса с новой силой обострились проблемы дискриминации коренного населения, расовых и этнических меньшинств, полицейского насилия. Несмотря на это, официальные власти не торопятся выполнять предписания международных универсальных и региональных правозащитных структур.

Так, за более чем трёхлетний период Канада не предприняла никаких мер по исполнению рекомендаций, содержащихся в Докладе Рабочей группы экспертов ООН по проблеме лиц африканского происхождения о её миссии в Канаду, опубликованном в 2017 г. Авторы документа призвали власти страны принести извинения «цветному» населению за период рабовладельчества и выплатить компенсацию его представителям[290].

В декабре 2019 г. Оттаву посетил генеральный секретарь ОАГ Л.Алмагро, раскритиковавший правительство Дж.Трюдо за затягивание процесса реализации пунктов итогового доклада Национальной комиссии по расследованию исчезновения и убийств женщин-аборигенок (июнь 2019 г.)[291]. По его словам, на письменное предложение о создании экспертной панели по изучению результатов работы комиссии в рамках ОАГ тогдашний мининдел Канады Х.Фриланд не дала прямого ответа. В июне 2020 г. правительство сообщило, что откладывает подготовку Национального плана из-за COVID-19.

В период пандемии коронавируса усилилась напряжённость в межрасовых отношениях. Особенно ощутимым это стало для граждан азиатского происхождения. 8 апреля 2020 г. канадский комиссар по правам человека М.-К.Лэндри выразила озабоченность последовавшей за COVID-19 «вспышкой расизма»[292]. По данным полиции Ванкувера, в 2020 г. в городе по сравнению с 2019 г. вдвое увеличилось количество противоправных действий на почве ненависти, включая выкрикивание нецензурных выражений, применение силы, оскорбительные граффити на зданиях. Согласно соцопросу среди этнических китайцев (проводился 15 – 18 июня 2020 г.) каждый шестой респондент поменял график повседневной жизни во избежание конфликтных ситуаций на улице. Половина опрошенных отметила, что подверглась оскорблениям во время пандемии, 43% – получали угрозы в свой адрес[293].

Разжиганию националистических настроений потворствовали и канадские политики. В апреле 2020 г. депутат Палаты общин от Консервативной партии Д.Слоан, выражая недовольство действиями главного санитарного врача Канады Т.Тэм по борьбе с пандемией COVID-19, обвинил её в пособничестве КНР. Несмотря на возмущение представителей китайской диаспоры, квалифицировавших такой поступок как расистский, парламентарий отказался извиняться перед чиновницей.

Для канадских властей характерно использование пафосной риторики в отношении значимости этнических меньшинств и «первых наций» и их наследия для Канады. На деле же Оттава демонстрирует если не безразличие, то явную незаинтересованность в решении проблем, тянущихся десятилетиями.

История сенатора от Онтарио Л.Беяк показала, насколько сложно поменять отношение к коренным народам парламентариев, питающих к ним откровенную неприязнь. Сенат Канады дважды отстранял её от обязанностей за отказ удалить с официальной страницы письма граждан с поддержкой колониальной системы школ-интернатов для детей-индейцев. Лишь с третьей попытки (после прохождения очередных курсов о противодействии расизму) в июне 2020 г. комитет по этике верхней палаты рекомендовал восстановить Л.Беяк в правах[294].

Всё более характерной чертой канадского общества становится расовая дискриминация. Среди её главных жертв – представители афроканадской общины, в основном компактно проживающие в провинциях Онтарио и Атлантической Канады. По данным вышедшего в конце марта 2019 г. аналитического отчета, органы правопорядка применяют к лицам африканского происхождения нормы «комендантского часа» и в пять раз чаще останавливают их на улицах для проверки документов, чем представителей других этнических групп. Около трети (28 %) чернокожего населения г. Галифакс – столицы провинции Новая Шотландия – в течение последних 12 лет еженедельно подвергаются допросам без веских на то оснований и немотивированным задержаниям полицейскими (среди белых этот показатель равен примерно 4 %). Ситуация осложняется тем, что решения о возбуждении дел о превышении служебных полномочий принимаются  самими правоохранительными органами, что снижает надежды жертв на объективное расследование[295].

Обеспокоенность продолжающимися в Канаде проявлениями расовой дискриминации во многих сферах общественной жизни неоднократно выражали международные контрольные органы по правам человека. В заключительных замечаниях по итогам рассмотрения в августе 2017 г. объединённых 21-го – 23-го периодических докладов Канады Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) указал, что не во всех канадских провинциях и не на всех территориях государства-участника имеется рамочное законодательство по борьбе с расизмом[296].

По мнению канадских обозревателей, решению проблемы дискриминации расовых меньшинств препятствует то обстоятельство, что в Канаде не ведётся регулярный сбор статистики «по цвету кожи», позволяющий определить социально-экономические диспропорции в обществе. Так, 15 июня 2020 г. правительство Альберты заявило, что не видит смысла во внедрении подобной практики.

В феврале 2020 г. Статистическая служба Канады выпустила данные за 2018 г. о преступлениях, совершаемых на почве ненависти. В указанный период полиция зафиксировала 1798 таких случаев. Из них 19 % были проявлением антисемитизма, 16 % составили оскорбления в адрес афроканадцев. При этом две трети инцидентов замалчиваются, информация о них не передаётся в правоохранительные органы. В западных и атлантических провинциях отмечено увеличение числа преступлений (самый большой рост в Альберте – на 8 %). Только 31 % случаев расследуется результативно[297].

Эксперты КЛРД выразили обеспокоенность тем, что фактическое число преступлений на почве расовой ненависти в стране может быть гораздо выше статистических данных, поскольку до сведения канадских правоохранительных органов доводятся не все случаи правонарушений. Комитет отметил, что число зарегистрированных преступлений на почве расовой ненависти против мусульман возросло на 61 %[298].

По данным проведённого Канадской телерадиовещательной корпорацией исследования, вероятность убийства чернокожего мужчины сотрудником полиции втрое выше, чем белого канадца. Представители европеоидной расы, самой многочисленной расовой группы населения Канады, составляют почти половину жертв во всех зарегистрированных случаях убийств. Однако если учесть расовый и этнический состав населения страны в целом, оказывается, что в процентном соотношении наблюдается перекос в сторону двух отдельных групп населения – афроканадцев и представителей коренных народов[299].

В Канаде среди сотрудников правоохранительных органов распространена практика расового профилирования. Так, КЛРД указывал, что расовое профилирование со стороны полиции, органов безопасности и пограничных служб является в Канаде повседневной практикой. Особенно пагубные последствия она имеет для коренных народов, а также для мусульман, канадцев африканского происхождения и других групп этнических меньшинств. Кроме того, Комитет выразил обеспокоенность непропорционально высокой долей показателей заключения под стражу представителей меньшинств, прежде всего из числа чернокожих и коренных народов. По его мнению, это обусловлено и такими причинами, как социально-экономическое неравенство, чрезмерный полицейский надзор за некоторыми группами населения и расовая предвзятость при вынесении приговоров[300].

На распространённость расового профилирования в Канаде указывала и функционирующая в рамках Совета ООН по правам человека Рабочая группа экспертов по лицам африканского происхождения в своём докладе
74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Со ссылкой на подготовленный Комиссией провинции Онтарио по правам человека доклад «Under suspicion: research and consultation report on racial profiling in Ontario» («Под подозрением: доклад об исследовании и консультациях относительно расового профилирования в Онтарио») отмечено, что около 1,5 тыс. жителей провинции Онтарио подвергались расовому профилированию со стороны полиции, на рабочем месте, в учебных заведениях, больницах, торговых центрах и в аэропорту. В качестве одного из примеров приведён случай, когда за канадкой африканского происхождения в магазине постоянно присматривали продавцы-консультанты не с целью предложить помощь, а чтобы узнать, что она там делала. В то же время продавцы часто игнорировали её и обращались к белым покупателям. Также отмечается, что большинство чернокожих канадцев может вспомнить, как кассир бросает сдачу в ладонь так, что монеты отскакивают, тогда как белым покупателям вкладывают мелочь прямо в руку[301].

Канадская группа исследователей из Йоркского университета, изучавшая случаи остановок полицией Оттавы участников дорожного движения в разбивке по расовой принадлежности, зафиксировала, что чаще других останавливали чернокожих водителей и выходцев из стран Ближнего Востока, причём вне зависимости от их половой принадлежности и возраста. Хотя водители африканского происхождения составляли менее 4 % водителей в Оттаве, за двухгодичный период их останавливали 7238 раз, что составляет 8,8 % от общего числа остановленных автомобилистов в течение того периода[302].

Независимая экспертная группа, проводившая расследование инцидентов задержания граждан сотрудниками полиции Монреаля с 2014 по 2017 гг., также пришла к выводу о систематическом предвзятом обращении правоохранителей с определёнными расовыми группами. Так, коренных жителей и чернокожих на улицах останавливают в четыре раза, а арабов – в два раза чаще, чем представителей белого населения[303]. В августе 2019 г. НПО «Чёрная коалиция Квебека» подала в суд Монреаля коллективный иск в связи с необоснованными допросами и арестами, проводящимися полицией в отношении лиц неевропейской внешности[304].

Убийство в США 25 мая 2020 г. афроамериканца Дж.Флойда запустило мощную протестную волну в канадском обществе. В крупных городах прошли многочисленные антирасистские шествия под лозунгом «Black Lives Matter». В демонстрации в Оттаве 6 июня 2020 г. принял участие Дж.Трюдо, преклонивший колено в знак солидарности с её участниками. Кроме того, в июне 2020 г. премьер-министр публично признал существование в стране «системной расовой дискриминации». Однако среди канадских высших должностных лиц нашлись те, кто оспорил такую трактовку. Премьер Квебека Ф.Лего отказался соглашаться с тезисом о наличии в его провинции структурных проблем, связанных с расизмом. Глава Королевской канадской конной полиции (КККП) Б.Луцки также сначала усомнилась в необходимости использования столь жёстких формулировок по отношению к правоохранительным органам, но после критики в её адрес и призывов покинуть пост поменяла свою точку зрения на диаметрально противоположную.

В 2019 г. учёные Университета Торонто, проанализировав результаты соцопроса с участием 491 тыс. канадцев, установили, что от дефицита продуктов питания больше страдают представители чернокожего населения. Кризис с продовольствием испытывает только 10 % европеоидных семей, тогда как среди лиц африканского происхождения этот показатель вдвое выше и составляет 28,4 %[305]. По информации НПО, выделенные в марте 2019 г. федеральным правительством на поддержку чёрных общин 25 млн. канадских долларов так и не дошли до адресатов. При этом доля афроканадцев в федеральных тюрьмах с 2011 по 2020 гг. выросла с 4,5 до 9,6 %.

Исследование Канадского фонда о расовых отношениях 2019 г. показало, что чаще всего дискриминации подвергаются индейцы, африканцы и мусульмане. Практически каждый третий коренной житель и каждый пятый афроканадец задерживался полицией под надуманными предлогами. Только один из пяти представителей расовых меньшинств согласился, что его этническая группа корректно изображается в СМИ. Около половины опрошенных из числа небелого населения сообщили, что к ним относились как к умственно отсталым или с подозрением. Порядка 30 – 40 % заявили, что иногда сознательно скрывают свою национальную принадлежность. 80 % чернокожих указали, что подвергаются дискриминации. 73 % белых канадцев согласились с этим тезисом[306].

В ноябре 2019 г. общенациональное издание «Глоуб энд Мэйл» сообщило, что более трети (22 человека) из 61 застреленного полицией в 2007 – 2017 гг. – представители коренных народов. Факт того, что представители «первых наций» подвергаются насилию со стороны провинциальных и федеральных полицейских, в июне 2020 г. признал премьер-министр Дж.Трюдо.

В мае-июне 2020 г. в рамках дискуссии о системной дискриминации канадские СМИ широко освещали случаи, когда полицейские жестоко обращались или убивали представителей аборигенного и «цветного» населения. 27 мая 2020 г. в Торонто в ходе полицейского рейда с балкона собственной квартиры на 24 этаже выпала страдавшая психическим расстройством 29-летняя Р.Корчински-Пакет. 1 июня 2020 г. в поселении Киннгаит, территория Нунавут, патрульная машина сбила дверью 20-летнего инуита, находившегося в состоянии алкогольного опьянения. В спецприёмнике арестованный был избит сокамерником, после чего ему потребовалась госпитализация[307]. 4 июня 2020 г. в г.Эдмундстон, Нью-Брансуик, в ходе оперативной проверки правоохранители застрелили 26-летнюю Ш.Мур (по версии следствия она напала на офицера полиции с ножом). 12 июня 2020 г. коренной житель по имени Р.Леви был убит полицией в Нью-Брансуике. В июне 2020 г. появилось видео избиения полицией в марте в г.Форт-Макмюррей, провинция Альберта, вождя племени Атабаска Чайпваян А.Адама за просроченные госномера на его автомобиле. 20 июня 2020 г. в г.Пил, Онтарио, от выстрела полицейского погиб 62-летний пакистанец, страдавший шизофренией. По подсчётам журналистов, с апреля 2020 г. в Канаде было убито шесть представителей коренных народов в Виннипеге, Нью-Брансуике и Нунавуте.

Фиксируются случаи и откровенно варварского обращения с аборигенным населением, причём не только со стороны правоохранителей. 20 декабря 2019 г. в Ванкувере полиция применила силу во время задержания в банке коренного жителя, пытавшегося открыть счёт 12-летней внучке. В феврале 2020 г. в Нунавуте женщины-инуиты, ставшие жертвами домашнего насилия, были арестованы за употребление алкоголя. В июне 2020 г. метисы Британской Колумбии обратились к властям с просьбой проверить информацию о служащих отделений экстренной помощи, игравших, по их словам, в угадывание уровня алкоголя в крови у пациентов из числа «первых наций».

15 июня 2020 г. по итогам двухлетней работы офис общественных консультаций Монреаля опубликовал доклад, в котором утверждается, что в полиции мегаполиса процветает культура безнаказанности, сопровождаемая безразличием к жалобам о расовом насилии и дискриминации. Кроме того, в правоохранительных учреждениях города представители цветных рас составляют только 7,7%, а среди офицеров-управленцев – менее 1% (их общая численность в Монреале – 35%)[308].

Согласно обнародованным внутренним документам КККП, в 2017 – 2019 гг. полицейские применяли силу более 20 тыс. раз, что на 10 % больше, чем за предыдущий трёхлетний период. При этом 5,5 тыс. раз полицейские направляли оружие на людей, а в 99 случаях нажимали на курок (в результате погибло 26 чел.)[309].

Нередко жертвами расизма становятся трудовые мигранты. В октябре 2019 г. в Торонто сирийская семья, владеющая рестораном в центре города, вынуждена была временно закрыть заведение из-за поступавших угроз о расправе ксенофобского характера[310].

Эксперты КЛРД указали на негативное развитие ситуации с обеспечением прав мигрантов в Канаде в целом, что отчасти вызвано значительным количеством представителей этой категории, ежегодно принимаемым канадскими властями. Продолжает применяться практика обязательного заключения под стражу лиц без гражданства, «въезжающих в страну в нарушение установленного порядка». При этом законодательство не устанавливает каких-либо ограничений продолжительности такого заключения. Кроме того, отсутствуют эффективные механизмы для рассмотрения вопроса о его законности. Отмечается и ненадлежащее качество медицинского обслуживания и психиатрической помощи в федеральных и провинциальных центрах для содержания мигрантов, что в некоторых случаях приводит к гибели людей[311].

Задержанию подвергаются и дети-мигранты, которые нередко содержатся вместе со взрослыми. На эту же проблему обращали внимание Комитет по правам человека (КПЧ) в заключительных замечаниях по итогам рассмотрения в июле 2015 г. 6-го периодического доклада Канады и Комитет против пыток (КПП) в заключительных замечаниях по итогам рассмотрения в ноябре 2018 г. 7-го периодического доклада государства[312].

Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (КЭСКП) в феврале 2016 г. выражал озабоченность в связи с сохраняющимися социально-экономическими различиями между представителями коренных народов и национальных меньшинств с одной стороны и «некоренными» жителями с другой, выражающимися в доступе к жилью, образованию и услугам здравоохранения. Мониторинговый орган указал на то, что такие уязвимые группы, как инвалиды, молодёжь, афроканадцы, мигранты, представители других национальных меньшинств, а также коренных народов испытывают на себе несоразмерно сильное влияние безработицы[313].

Объявленное в качестве приоритета правящей Либеральной партией примирение с аборигенным населением реализуется поверхностно или с задержкой и не способствует улучшению социально-экономического положения индейцев и инуитов.

Проживание коренного населения в сложных социально-бытовых условиях приводит к тяжёлым заболеваниям. Самый проблемный регион в этом отношении – территория Нунавут, где среди инуитов наблюдается высокий уровень младенческой смертности (в три раза больше, чем в среднем по стране), заболеваний туберкулёзом (в 50 раз выше среднего показателя), чаще возникают проблемы с обеспечением продуктами питания (в 8 раз). Доходы инуитов в четыре раза ниже, чем у работающих в Нунавуте представителей белого населения. Как отметил председатель НПО «Ассамблея первых наций» П.Белльгард, пандемия коронавируса стала серьёзным испытанием для резерваций коренных народов. Риски для лиц из данной категории населения по причине распространённости среди них сердечных заболеваний, туберкулёза и диабета, оказались намного выше, чем для остальных канадцев.

Неудовлетворительной остаётся текущая ситуация с водоочистительными сооружениями в индейских резервациях Северного Онтарио, где ситуация окончательно зашла в тупик. В начале апреля 2019 г. стало известно об обращении руководства поселения Норз Карибу Лэйк в адрес федерального правительства с просьбой выделить средства на ремонт коллектора, через который нечистоты загрязняют местное озеро – главный источник питьевой воды обитателей посёлка. Ранее уже было заявлено выделение на эти цели суммы в размере 265 тыс. канадских долларов, но в действительности финансовые средства получены не были.

В июне 2019 г. стали известны ещё два вопиющих случая безразличного отношения канадских властей к представителям коренных народов. В водопроводе в месте проживания двух племён (Аттавапискат и Эабаметунг) была обнаружена чрезмерно высокая концентрация вредных химических веществ, способных спровоцировать развитие онкологических заболеваний. Долгое время общины ожидали от властей принятия мер и выделения финансирования для устранения строительства новых водоочистных сооружений, однако лишь недавно власти пообещали заняться данным вопросом.

Описанные случаи не являются единичными. По состоянию на 15 февраля 2020 г. в 61 индейской резервации действовали долгосрочные санитарные ограничения на пользование питьевой водой.

В ряде общин большая часть жилого фонда находится в аварийном состоянии, здания переполнены людьми (в одном доме могут проживать до 18 человек).

В январе 2019 г. в онтарийской резервации Кэт Лейк был объявлен режим чрезвычайного положения в связи с аварийным состоянием жилищного фонда. Картонные рассыхающиеся домики местных жителей без базовых удобств были неспособны долго удерживать тепло даже при обогреве «печками-буржуйками». В результате среди коренных народов имели место вспышки заболеваний, в том числе распространение лёгочной инфекции. Муниципальный совет в срочном порядке попросил провинциальные и федеральные власти вмешаться в ситуацию и рассмотреть вопрос об эвакуации (в декабре 2018 г. было одобрено выделение 200 тыс. канадских долларов на инспекцию 110 домов).

Эти вопросы неоднократно рассматривались договорными органами ООН по правам человека. Обеспокоенность серьёзной нехваткой жилья в общинах коренного населения и отсутствием доступа к чистой воде выражал КЛРД в октябре 2016 г.[314] КЭСКП в том же году указывал на то, что «первые нации» живут в плохих жилищных условиях, в том числе в условиях перенаселённости, что создаёт проблемы для их здоровья[315].

Особую озабоченность местных правозащитников вызывает ситуация с детьми из числа индейцев и инуитов. В детских домах Канады более половины воспитанников – это представители «первых наций» (в Манитобе их численность доходит до 90 %), хотя они составляют всего 7 % от общего числа детского населения в возрасте до 15 лет. В сентябре 2019 г. Канадский трибунал по правам человека (КТПЧ) обязал правительство выплатить компенсацию (по 40 тыс. канадских долларов) каждому ребёнку «первых наций», изъятому из семьи органами соцопеки и подвергавшемуся насилию за период 2006-2017 гг. По оценкам парламентского офицера по бюджету, решение затрагивало от 19 до 65 тыс. человек и могло обойтись госказне в 0,9 – 2,9 млрд. канадских долларов[316]. Однако федеральные власти, ссылаясь на то, что финансовых вложений в этой сфере и без того достаточно, запустили судебный процесс по обжалованию приговора КТПЧ.

В то же время КЭСКП в своих заключительных замечаниях с обеспокоенностью отмечал сокращение и без того скудных денежных средств, выделяемых коренным народам, живущим как в резервациях, так и за их пределами. Эксперты также отметили, что это положение усугубляется юрисдикционными спорами между федеральным правительством и органами управления провинций относительно финансирования коренных народов[317].

КЛРД, в свою очередь, с обеспокоенностью указывал на неравное распределение государственных ресурсов на образование и недостаточное финансирование программ обучения на родном языке, из-за чего некоторые группы детей, особенно из числа канадцев африканского происхождения, а также коренных народов, не имеют равного доступа к качественному образованию и могут оказаться в ущемлённом социально-экономическом положении[318].

Обучение коренных народов на родных языках остаётся значительной проблемой. На то, что многие из этих языков находятся в опасности, указывали КПЧ[319] и КЭСКП[320]. В докладе, посвящённом текущему положению дел с изучением северных наречий в школах территории Нунавут, отмечается, что, несмотря на неотъемлемое право коренных народов получать образование на родном языке, только 11 учреждений в этом регионе предлагают набор базовых предметов на инуктитуте (одном из основных инуитских диалектов), и то лишь до 5 класса включительно. Таким образом, в старших классах ученики занимаются уже по английской либо по французской программе, что наносит существенный вред их национальной идентичности. Авторы доклада отмечают, что разрабатываемая правительством территории программа по приёму на работу учителей с обязательным знанием местных языков рассчитана на 10 лет и нескоро принесёт свои плоды[321].

Кроме того, КЛРД акцентировал внимание на том, что чернокожие ученики подвергаются более суровым мерам дисциплинарного воздействия в сравнении с другими учащимися, что нередко заставляет их бросать учёбу и становится одним из этапов «конвейера из школы в тюрьму»[322]. На данную проблему обращал внимание также КЭСКП в феврале 2016 г., подчёркивая, что у детей афроканадцев и коренных народов наблюдаются более низкие показатели образования и успеваемости, что приводит к большему отсеву среди этой категории на всех ступенях школьного образования[323].

Подростковая бедность и бродяжничество среди коренных народов стали в Канаде широко распространённым явлением. То, что на услуги детям из числа «первых наций» выделяется меньшее финансирование, чем на услуги детям из других общин канадского общества, отмечали в своих заключительных замечаниях КПЧ, КЭСКП и КЛРД. Согласно докладу НПО «Ассамблея первых наций», процент малообеспеченных детей коренных народов в разы выше, чем среди белого населения Канады. Самые высокие показатели среди индейских племен – 47 % (в провинциях Манитоба и Саскачеван – до 65 %).

За последнее десятилетие резко ухудшилась обстановка в одной из наиболее развитых в экономическом отношении провинций – Британской Колумбии. Бедственное положение складывается в г. Кэмлупс и его пригородах (население около 300 тыс. чел., в том числе 84 тыс. индейцев), где нищета среди лиц младше 18 лет доходит до 30 %. По данным экспертов, здесь на 1 тыс. чел. приходится 7,7 социально неблагополучных ребёнка (в два раза выше, чем в целом по стране), из которых 78 % – дети представителей коренных народов[324]. Нехватка денежных средств из-за неспособности родителей содержать свою семью приводит к тому, что работники служб опеки в 4 раза чаще начинают расследования в отношении них и в 12 раз чаще изымают детей из их семей. КПЧ и КЛРД указывали на более высокую вероятность того, что дети «первых наций» будут изолированы от их семей, общин и культуры и помещены в учреждения по уходу за детьми[325].

Спецдокладчик Совета ООН по правам человека по современным формам расизма Е.Тендаи Ачиуме со ссылкой на соответствующие исследования в области социологии и истории в своём докладе 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН по вопросу о возмещении ущерба за расовую дискриминацию в эпоху рабства и колониализма отметила, что целью созданной правительством Канады системы школ-интернатов для индейцев была ассимиляция детей коренных жителей страны посредством лишения их возможности перенимать традиции, обычаи, ценности и языки своих народов. В рамках этой системы «использовались целенаправленные и зачастую жестокие стратегии для разрушения семейных и общинных связей». Помимо этого, примерно каждый третий ребенок подвергался физическому, сексуальному и эмоциональному насилию[326].

Те условия, в которых находится неблагополучная канадская молодёжь, рано или поздно толкают их на «кривую дорожку», в результате чего подростки знакомятся с канадской исправительной системой.

Обозначается проблема формального отношения стражей правопорядка к проблемам коренного населения и их нежелание расследовать совершаемые против этой группы преступления, поскольку в их глазах лица из числа первых наций ассоциируются с маргинальными слоями общества. Это также во многом приводит к тому, что большинство судебных процессов в их отношении носит несправедливый характер. По той же причине в пенитенциарных учреждениях Канады представители коренных народов в процентном соотношении многократно превышают представителей других этнических групп.

Факты сомнительной по своему качеству работы представителей правоохранительных органов в индейских резервациях нашли подтверждение на страницах подготовленного НПО «Совет канадских академий» по просьбе Министерства общественной безопасности Канады доклада. Главным источником проблем в документе было названо элементарное незнание полицейскими местных законов и обычаев племён. Кроме того, отсутствие диалога между представителями власти и местными жителями, по мнению авторов, влечёт за собой непонимание и откровенно враждебное отношение белого большинства к представителям других расовых и этнических групп[327].

В январе 2020 г. в докладе Инспектора исправительных учреждений Канады И.Зингера было отмечено, что с 2010 г. число заключённых в федеральных тюрьмах индейцев и инуитов увеличилось на 43 %, в то время как количество лиц других категорий снизилось на 14 %. Согласно статистике, доля «первых наций» достигла 30 % (четыре года назад – 25 %). По прогнозам И.Зингера, в ближайшие три года этот показатель может достигнуть 33 %. Коренных женщин ещё больше – 42 %. В провинциальных тюрьмах в период 2008-2018 гг. доля индейцев выросла с 21 до 30 %. Представители этих народов в основном заполняют колонии строгого режима, имеют более длительные сроки и часто помещаются в одиночные изоляторы. В западных провинциях уровень рецидивизма среди «первых наций» достиг 70 %[328].

Об этой проблеме упоминали договорные органы ООН по правам человека при рассмотрении национальных докладов Канады. Так, в июле 2015 г. КПЧ выразил обеспокоенность в связи с непропорционально большим числом представителей коренного населения, в том числе женщин, в федеральных и провинциальных тюрьмах на всей территории страны[329]. В октябре 2016 г. Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ) с озабоченностью отметил увеличение доли женщин-представительниц коренных народов в федеральных тюрьмах и тюрьмах провинций[330]. В августе 2017 г. КЛРД отмечал, что канадцы индейского и африканского происхождения перепредставлены среди лиц, подвергающихся одиночному заключению в местах лишения свободы, и что средние показатели продолжительности пребывания заключённых из числа коренных народов в одиночных камерах являются самыми высокими. Доля женщин-заключённых из этой группы населения, испытавших на себе данную меру, составила 50 %[331].

В ноябре 2018 г. КПП отметил рост числа лиц, содержащихся под стражей. По мнению экспертов Комитета, это вызвано исключительно расширением масштабов применения мер, связанных с лишением свободы, в отношении представителей коренных народов и других групп меньшинств, включая правонарушителей из числа выходцев из стран Азии и Латинской Америки и афроканадцев, что привело к их чрезмерной представленности среди содержащихся под стражей[332].

Пребывание в местах лишения свободы негативно отражается на психическом здоровье коренного населения. По данным Статистической службы Канады за период 2011-2016 гг., показатель количества самоубийств среди представителей «первых наций» оказался значительно выше по сравнению с белыми и остальными гражданами Канады. Так, среди индейцев в год происходит в среднем 24,3 самоубийства на 100 тыс. человек (это в 3 раза выше, чем среди белого населения, где этот показатель остановился на уровне 8 случаев), среди инуитов – 72,3 суицида на 100 тыс. человек (в 9 раз выше). Основной причиной данной ситуации эксперты называют глубокую депрессию среди представителей коренных народов, вызванную тяжёлыми условиями жизни.

Аналогичную озабоченность в связи с самоубийствами заключённых выражал также КПЧ в заключительных замечаниях по итогам рассмотрения 6-го периодического доклада Канады[333].

По данным НПО «Манитоба Адвокейт», провинция Манитоба занимает первое место в Канаде по числу детей, которых содержали в одиночных камерах в ходе проведения следственных мероприятий. Так, в период с сентября 2015 г. по август 2016 г. правозащитниками зафиксировано 1455 фактов сегрегации молодёжи в манитобских тюрьмах, среди которых в 399 случаях срок пребывания в изоляторе составил более 24 часов, а в 99 из них – более 15 дней (один из заключённых провёл в одиночной камере рекордные 650 суток). В итоге, по подсчётам исследователей, 167 человек оказывались в бесчеловечных условиях 498 раз, то есть каждый правонарушитель трижды переводился туда за время своего заключения.

Отмечается, что на территориях, где проживают коренные народы, они не имеют своих представителей в канадских местных органах власти. Так, спецдокладчик Совета ООН по правам человека по вопросу о правах коренных народов В.Таули-Корпус в докладе 74-й сессии Генассамблеи ООН указала на недостаточную представленность инуитов в администрации Нунавута, из-за чего этот орган не учитывает и не реализует должным образом их традиционные знания[334].

Помимо этого, в последние годы были ослаблены нормативные положения, регулирующие охрану окружающей среды, в том числе применительно к добывающим предприятиям[335]. Это привело к ухудшению и без того неблагоприятной ситуации вокруг земель коренных народов, которым такая деятельность наносит ущерб. Так, КЛРД, КПЧ и КЭСКП отмечали, что пагубные для окружающей среды решения в области освоения ресурсов, затрагивающие жизнь и территории «первых наций», по-прежнему принимаются без получения их свободного, предварительного и осознанного согласия. Единственным способом урегулирования проблем зачастую являются дорогостоящие, затратные по времени и малоэффективные судебные процессы[336]. КЭСКП в этом контексте выражал озабоченность ограниченным доступом жертв к средствам правовой защиты и тем, что существующие альтернативные механизмы устранения нарушений (как, например, Управление советника по вопросам корпоративной социальной ответственности добывающей промышленности), не всегда позволяют достичь справедливого разрешения спора[337].

КЛРД приводил пример строительства плотины «Сайт С», против чего выступали коренные народы, чьи территории, включая священные земли и места захоронения, затрагивала реализация данного проекта. Несмотря на подготовленный федеральными и провинциальными властями Канады совместный обзор его пагубного воздействия на окружающую среду и необратимости последствий для «первых наций», работы по возведению объекта не были прекращены.

Другой пример – проект по освоению месторождения Маунт-Полли, утверждённый без проведения экологической экспертизы и консультаций с представителями коренных народов. КЛРД с обеспокоенностью отметил, что запуск работ на месторождении повлёк за собой ухудшение качества воды, рыбных ресурсов, традиционных лекарственных средств, используемых племенами, проживающих в этом районе[338].

Жители крайнего севера Канады становятся жертвами экспериментов сомнительного назначения. В мае 2019 г. в СМИ всплыла информация о загадочном исследовании, проводившемся в начале 1970-х гг. в посёлке Иглулик, территория Нунавут. Согласно показаниям свидетелей, в то время в рамках «Международной биологической программы» у 30 местных жителей взяли образцы ДНК якобы с целью изучения влияния прививок на здоровье представителей изолированных обществ (для этого с ладони подопытного снимался небольшой слой кожи). Как сам автор исследования (профессор Дж.Доссетор), так и официальные власти в лице министерств здравоохранения и по вопросам обслуживания коренного населения отказались сообщить что-либо общественности.

Острой проблемой остаётся положение женщин из числа коренных народов, сталкивающихся с дискриминацией в самых различных формах. КЛДЖ отмечал, что представительницы первых наций по-прежнему составляют значительную долю в группе маргинализованных лиц. Среди них наблюдается высокий процент неимущих и проживающих в нищете. Традиционными проблемами являются неудовлетворительное состояние здоровья, неадекватность жилищных условий, невысокий процент имеющих среднее образование, а также недостаточная представленность на рынке труда. Кроме того, Комитет с обеспокоенностью отметил несоразмерно высокие показатели безработицы среди женщин из числа коренных народов и более низкую оплату их труда по сравнению с мужчинами и женщинами, не принадлежащими к «первым нациям»[339].

КПЧ[340] и КЛДЖ[341] указывали на сохраняющуюся дискриминацию женщин в том, что касается передачи статуса индейца. Данное обстоятельство препятствует им и их детям использовать все льготы, предоставляемые в связи с принадлежностью к этой категории.

Международные контрольные органы по правам человека уделяли значительное внимание вопросам исчезновений и убийств лиц из числа «первых наций». Канадские профильные НПО, специализирующиеся на данной проблематике, указывают, что за время существования школ-интернатов для детей коренных народов через них прошло около 150 тыс. человек. При этом в более чем половине таких заведений в случае смерти ребёнка не фиксировалась ни её причина, ни имя и фамилия погибшего. Поэтому достоверно определить точное количество умерших и пропавших без вести невозможно.

Особенно остро проблема насилия стоит в отношении женщин из числа коренного населения. Проблему исчезновений и убийств представительниц «первых наций», важность расследования таких случаев и необходимость учреждения национального органа для этого затрагивали в своих заключительных замечаниях договорные органы ООН по правам человека, в том числе КЛДЖ, КЛРД, КПП, КПЧ, КЭСКП. Следует отметить, что исчезновения и убийства женщин из этой группы населения были предметом расследования КЛДЖ в 2013 г., отдельный доклад о котором был опубликован в марте 2015 г.[342]

В начале июня 2019 г. завершила работу Национальная комиссия по расследованию исчезновений и убийств женщин и девочек – представительниц коренного населения (далее – Нацкомиссия)[343], созданная канадскими властями под давлением международных механизмов по правам человека. Главный вывод экспертов состоял в том, что на протяжении столетий канадские власти подвергали коренное население систематической социально-экономической, культурной, языковой дискриминации, основанной на укоренённых в здешнем обществе колониальных, этноцентрических, расистских. И поскольку речь идёт не о далеком мифическом прошлом, а о настоящем страны, чьи законы и государственные институты продолжают нарушать основополагающие права довольно значительной части её населения, правительству рекомендуется безотлагательно заняться формированием новых социальных устоев, лишённых колониальной идеологии.

В двухтомное издание «Возвращение утраченной силы и места» (более 1200 страниц) вошли собранные в течение трёх лет материалы и свидетельства 2380 человек, в том числе жертв и членов их семей, экспертов и старейшин. Члены Нацкомиссии установили: современное «колониальное насилие» в Канаде проявляется в виде исторических и межпоколенческих травм, социально-экономической маргинализации, бездействия органов государственной власти и отказа коренным женщинам в праве принимать самостоятельные решения. Из показаний свидетелей также следует, что в стране продолжается регулярное и грубое попрание прав и свобод коренных народов, а большинство правозащитных инструментов, включая международные, зачастую не работают или применяются неэффективно.

Основное внимание уделено вопросу разрушения культурного наследия и идентичности женщин-представительниц коренных народов, которое в основном происходило при перевоспитании детей в школах-интернатах, где они подвергались физическому и сексуальному насилию, а также в ходе реализации государственной политики по принудительному переселению племён с присоединяемых к Канаде новых территорий.

К неутешительным выводам пришла Нацкомиссия и при рассмотрении проблемы доступности медицинских услуг для представительниц «первых наций». При обращении с жалобами в медучреждения женщины из числа коренного населения получают менее качественное обслуживание, чем их белые соотечественницы. Создаваемые же индейскими НПО приюты и реабилитационные центры имеют слабое финансирование. Доходило и вовсе до вопиющих случаев – принудительной стерилизации женщин из числа коренных народов путём хирургической блокировки маточных труб, практиковавшейся в ряде провинций вплоть до недавнего времени. КПП по итогам рассмотрения в ноябре 2018 г. периодического доклада Канады привёл данные о подаче коллективного иска по меньшей мере 55 женщинами из числа коренных народов против врачей и медработников государственной больницы провинции Саскатун за применение процедуры лигирования маточных труб без получения надлежащего согласия[344].

Кроме того, Нацкомиссия выпустила в качестве приложения специальный доклад под названием «Правовой анализ геноцида». В нём на основе собранных свидетельств она охарактеризовала политику Канады в отношении своих коренных народов как колониальный геноцид и призвала к дальнейшему более тщательному изучению международных преступлений Оттавы, в том числе на предмет преступлений против человечности. По мнению экспертов, не отдельные исторические персоналии, а Канада как государство несёт ответственность за совершённый ею геноцид в отношении своего коренного населения, поэтому в соответствии с международным правом правительство обязано рассмотреть вопрос выплаты компенсаций всем пострадавшим.

Важность подготовки такого анализа, раскрывающего правду и позволяющего жертвам преступлений быть услышанными, отметила Верховный комиссар ООН по правам человека М.Бачелет по итогам своего визита в Канаду в июне 2019 г.[345] Она также призвала власти принять незамедлительные усилия для выправления сложившегося неравенства.

Примечательно, что под давлением общественности премьер-министр Дж.Трюдо сначала согласился с использованием термина «геноцид» применительно к политике канадских властей в отношении части своих граждан[346], но затем глава кабинета и некоторые его министры, обеспокоенные международно-правовыми последствиями столь поспешного «чистосердечного признания» (особенно на фоне призыва Генерального секретаря ОАГ Л.Альмагро учредить под эгидой Межамериканской комиссии по правам человека независимый орган для проведения расследования), предпочли использовать на публике более мягкие формулировки, характеризующие рассматриваемые события как «социокультурные притеснения».

Правозащитники также отмечают и другие проблемы, не связанные напрямую с правами «первых наций». В частности, указывается на несоразмерное влияние принятых в ряде провинций страны жёстких мер экономии на маргинализованные группы и отдельных лиц, которые находятся в неблагоприятном положении. Кроме того, из-за ужесточения правил сократилось число безработных, имеющих право на страхование занятости. Отмечается и рост числа бездомных, нехватка предназначенных для них временных центров размещения и наличие действующих положений законодательства, направленных на наказание таких лиц, но не содержащих решения самой проблемы. На это обращал, в частности, внимание КЭСКП в 2016 г. Комитет также указывал на недостаточное финансирование государством строительства, вызывающее в том числе нехватку социального жилья, недостаточность доли жилищной субсидии в составе пособия по социальной помощи, а также увеличение числа случаев выселения за задолженность по квартплате[347].

Всё большую популярность в канадском обществе приобретают экстремистские идеи. 19 июня 2020 г. британский Институт по стратегическому диалогу опубликовал подготовленный по заказу канадского Министерства общественной безопасности доклад «Мониторинг онлайн-среды правого экстремизма в Канаде». Учёные выявили 6660 интернет-ресурсов праворадикального толка, включая 6352 твиттер-аккаунта, 130 пабликов в Фейсбуке и 32 канала на видеосервисе «Youtube». По данным экспертов, аудитория местных пользователей, присутствующих на этих виртуальных площадках, исчисляется миллионами, уступая только США и Великобритании.

В Канаде фиксируются проблемы в пенитенциарной системе. КПЧ и КПП обращали внимание на переполненность ряда тюрем, недостаточный уровень медицинской помощи заключённым, страдающим серьёзными психическими заболеваниями – проблему, особенно остро стоящую в женских исправительных учреждениях[348]. КПП также выражал озабоченность плачевными условиями содержания заключённых в местах содержания под стражей. Он указывал на применение недозволенных видов обращения с задержанными, включая длительные допросы, лишение сна и неправомерные досмотры с полным раздеванием. Серьёзную обеспокоенность Комитета вызвал инцидент с применением силы в тюрьме Дорчестер, в результате чего 26 мая 2015 г. неожиданно умер содержавшийся под стражей Матью Райан Хайнес. Доклад Управления Инспектора системы исправительных учреждений Канады от 15 февраля 2017 г. по итогам расследования данного происшествия не снял обеспокоенность Комитета. Кроме того, эксперты отметили рост на 18 % в период 2013–2016 гг. числа лиц, содержащихся под стражей до суда. Зафиксировано увеличение числа заключённых-инвалидов, в том числе лиц с психическими расстройствами, в федеральных тюрьмах[349].

12 марта 2020 г. комиссар федеральной службы по контролю за госаппаратом Дж.Фрайдэй представил отчёт, в котором указывается на неадекватность мер, принятых руководством исправительной колонии Аршамбо, Квебек, по воспрепятствованию нарушению субординации и сексуальным домогательствам в центре психического здоровья для заключённых. В частности, в документе отражены факты дискриминации осуждённых и медперсонала со стороны надзирателей[350].

В 2020 г. наметился прогресс в вопросе отмены в федеральных тюрьмах практики долгосрочной изоляции (более 15 дней) в одиночных камерах. В апреле 2020 г. правительство Дж.Трюдо отозвало из Верховного суда Канады апелляцию по делу о признании неконституционным данного вида наказания. Между тем в высшем суде Онтарио продолжается судебное разбирательство по коллективному иску о выплате компенсации в размере 30 млн. канадских долларов психически больным людям, содержавшимся в 2009 – 2017 гг. в изоляторах.

Эксперты фиксировали чрезмерное применение силы сотрудниками правоохранительных органов, в том числе во время протестов. КПЧ отмечал, что подобные случаи происходили в ходе акций коренных народов, студентов, мероприятий в связи с политикой в социальной области, а также саммита «Группы 20» в Торонто. Отмечается, что расследование жалоб на противоправные действия полиции не во всех случаях проводились оперативно, а если виновных привлекали к ответственности, то налагаемые наказания носили мягкий характер[351].

Пандемия коронавируса вскрыла копившиеся десятилетиями проблемы в канадской системе защиты граждан пожилого возраста. Хронический кадровый дефицит, низкий уровень медобслуживания и обеспечения лекарственными препаратами способствовали стремительному распространению новой инфекции в государственных и частных домах для престарелых (всего эпидемия охватила 971 учреждение). Самая шокирующая история произошла в монреальском пансионате «Резиданс Херрон», где в течение месяца умер 31 из 154 пациентов. В результате Канада возглавила список стран ОЭСР с самой высокой смертностью среди пенсионеров. Их доля от общего числа погибших составила 81 % (6 тыс. из 8454 чел.)[352]. В отчёте Министерства национальной обороны Канады о ситуации в соцучреждениях Онтарио, попавшем в СМИ  в конце мая 2020 г., были задокументированы факты грубых нарушений санитарно-эпидемиологических норм и стандартов стационарного социально-медицинского обслуживания[353].

Далека от идеальной в Канаде ситуация со свободой выражения мнений и функционированием СМИ, выбивающихся из западного мейнстрима. Так, в 2019 г. внешнеполитическое ведомство Канады отказало в аккредитации на заседание «Группы Лимы» журналистам российских СМИ, включая уже аккредитованного в Канаде собственного корреспондента ТАСС Д.Студнева. Примечательно, что такое решение пресс-секретарь МИД Канады мотивировал тем, что «российские агентства в прошлом не были любезны по отношению к министру».

Приведённые факты и статистика свидетельствуют о значительных упущениях проводимой Канадой политики в сфере защиты и поощрения прав человека, бросая тень на государство, позиционирующее себя как эталон в деле борьбы за демократию и верховенство права.

Болгария

В Республике Болгарии вопросы, связанные с правами человека, находятся в компетенции омбудсмена, а также профильных государственных органов, таких как Комиссия по защите от дискриминации, Комиссия по защите личных данных, Национальный совет при Совете Министров по равноправию женщин и мужчин, Национальный совет при Совете Министров по этническим и интеграционным вопросам, Постоянная комиссия по правам человека и полицейской этике при Министерстве внутренних дел, Государственное агентство по защите детей и др. Законопроекты, затрагивающие указанную тематику, проходят через парламентскую Комиссию по вероисповеданиям и правам человека. Вместе с тем положение дел на этом направлении остаётся непростым, а местные правозащитники фиксируют нарушения практически во всех сферах.

Так, в стране действуют несколько националистических и откровенно неонацистских структур, пропагандирующих расовую ненависть, идеи национал-социализма и нетерпимость к проживающим на территории страны нацменьшинствам, в первую очередь к цыганам[110]. Отмечаются случаи героизации нацистов и их пособников.

Так, в Софии с 2003 г. по 2019 г. на ежегодной основе проводилось неонацистское факельное шествие «Луков марш» в память о генерале Х.Лукове – деятеле болгарского нацизма времен Второй мировой войны, лидере экстремистской националистической организации 1930-х и 1940-х гг. Союз болгарских национальных легионов, выступавшей за альянс с фашистами. Участники акции используют военную форму, националистическую символику и лозунги соответствующего содержания[111]. В шествии, состоявшемся 16 февраля 2019 г., приняли участие около 200 человек, в том числе иностранные граждане.

С 2016 г. власти Софии пытались запретить проведение «Луков марша», однако его организаторы отстаивали свои права в судебном порядке с использованием положений Закона «О собраниях, митингах и манифестациях»[112]. В 2020 г. руководство города предприняло беспрецедентные меры по ограничению масштаба этого мероприятия. 20 февраля 2020 г. мэр Софии Й.Фандыкова издала распоряжение о запрете проведения факельного шествия по центру столицы, которое было подтверждено решением Верховного административного суда Республики Болгарии. Желающим почтить память коллаборациониста была предоставлена лишь возможность собраться у места гибели Х.Лукова и возложить цветы и венки. Аналогичные усилия власти столицы предприняли феврале 2021 г., в результате чего болгарские неонацисты также не смогли провести традиционное факельное шествие и ограничились возложением цветов к памятной доске на доме, где жил генерал.

Кроме того, 10 февраля 2020 г. Софийская городская прокуратура подала в Софийский городской суд исковое заявление с требованием отменить регистрацию НПО «Болгарский национальный союз - Эдельвейс». Однако на данный момент история не получила развития.

В октябре 2019 г. евродепутат и кандидат на пост мэра Софии от партии «Внутренняя македонская революционная организация» А.Джамбазки в прямом эфире программы «Панорама» на Болгарском национальном телевидении заявил, что полностью поддерживает проведение в столице неонацистского факельного шествия «Луков марш».

На Интернет-сайтах организации «Болгарский национальный союз» (www.bgns.net) и факельного шествия «Луков марш» (www.lukovmarsh.info) размещены онлайн-материалы по ультраправой тематике. Для агитации и сбора средств националистами активно используется популярная социальная сеть «Facebook». На улицах Софии можно встретить листовки и граффити со свастикой или логотипом отрядов «СС» (Schutzstaffel). В свободной продаже находятся «Mein Kampf» А.Гитлера, «работы» Й.Геббельса, а также зарубежных и болгарских националистов и отрицателей Холокоста, например, Р.Харвуда, А.Панайотова, Б.Станкова и др.

С 2017 г. традиционное чествование памяти болгарского пособника фашистов, военного лётчика Д.Списаревского (с 2006 г. проводится каждое 20 декабря в с. Долни-Пасарел Софийской области), проходит в форме факельного шествия.

21 апреля 2019 г. в Софии состоялся учредительный конгресс неонацистского объединения «Крепость Европа», в котором приняли участие представители крайне правых европейских организаций[113]. Болгария была представлена членами «Болгарского национального союза». 30 апреля 2019 г. (в годовщину смерти А.Гитлера) по улицам Софии и области были расклеены листовки с восхвалением вождя нацистов.

Власти Болгарии, со своей стороны, фактически «закрывают глаза» на проведение подобных акций, несмотря на регулярные протесты местных еврейских организаций.

Международными мониторинговыми структурами высказывалась обеспокоенность сообщениями об увеличении инцидентов, связанных с ненавистнической риторикой и преступлениями на почве ненависти, особенно с инцидентами, направленными против групп меньшинств, таких как турки, рома, мусульмане, евреи, лица африканского происхождения, мигранты, беженцы и соискатели убежища. Об этом, в частности, говорили Комитет по ликвидации расовой дискриминации по итогам рассмотрения в мае 2017 г. объединённых 20–22-го периодических докладов Болгарии[114] и Комитет по правам человека в ходе рассмотрения в октябре 2018 г. 4-го периодического доклада Болгарии[115].

В октябре 2019 г. в ходе проведения футбольного матча квалификационной стадии Евро-2020 между сборными Болгарии и Англии болгарские болельщики выкрикивали расистские лозунги и демонстративно поднимали правую руку, имитируя «нацистское приветствие». В результате руководство Болгарского футбольного союза было вынуждено подать в отставку.

Отмечены также случаи вандализма в отношении мест отправления религиозных культов. Расследования таких дел редко приводят к установлению и привлечению виновных к ответственности.

Эксперты указывают на недостаточность усилий властей по интеграции цыганского меньшинства. В отношении его представителей, включая детей, широко распространены стигматизация и дискриминация, что приводит к насилию и ненавистническим высказываниям в их адрес. На это указывал, в частности, функционирующий в рамках Совета Европы Консультативный комитет Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств (КК РКЗНМ)[116].

С целью обеспечения трудоустройства цыган разработаны специальные программы («Национальная стратегия по интеграции 2014-2020», «Национальная стратегия по интеграции цыган 2012-2020», «Развитие человеческих ресурсов 2014-2020»). Однако на практике большинство членов этой диаспоры не имеют постоянных и законных источников заработка.

В своём заключении КК РКЗНМ констатировал также ухудшение ситуации с обеспечением права меньшинств на участие в общественной жизни в течение контрольного периода. Многие организации, работающие с цыганами, а также организации, представляющие турецкое меньшинство, либо вышли из состава участников Национального совета, либо не стали вновь подавать заявление на получение такого статуса, заявив о своей неудовлетворённости его работой[117].

Отрицательной оценки заслуживает тот факт, что лицам, принадлежащим к национальным меньшинствам, не предоставлено право использования родного языка при взаимодействии с исполнительной властью и что никакие меры не были приняты для оценки того, насколько велик спрос на его использование в таких ситуациях.

КК РКЗНМ отметил также и то, что в Болгарии традиционные местные топографические наименования не дублируются на языки национальных меньшинств. Более того, в 2018 г. местные власти г. Стара-Загоры приняли решение о замене топонимов турецко-арабского происхождения переводами на болгарский язык и неологизмами. Данные факты свидетельствуют о непонимании той ценности, которую подобные наименования имеют для населения как подтверждение долгосрочного присутствия конкретного национального меньшинства на определённой территории в качестве значимой части местного общества[118].

В то же время в 2019 г. в болгарских школах были введены пособия для преподавания турецкого языка как родного в 1 – 7 классах. В настоящее время разрабатываются материалы для преподавания в качестве родного языка армянского, цыганского и иврита. В сфере СМИ на языках меньшинств при поддержке Национального совета по сотрудничеству в сфере проблем этнических меньшинств и интеграции публикуются некоторые новостные бюллетени. На Болгарском национальном телевидении выходят ежедневные десятиминутные новостные передачи на турецком языке. В 2015 г. появился первый в Болгарии цыганский телеканал[119].

Официальные власти отказываются вступать в диалог с лицами, идентифицирующими себя как македонцев и требующими признания в качестве национального меньшинства. То же касается группы, представители которой именуют себя помаками. В 2019 г. Апелляционный суд Софии в очередной раз подтвердил занятую 20 лет назад Болгарией позицию об отсутствии на её территории «македонского этноса»[120].

Значительный спад миграционных потоков не привёл к решению проблемы адаптации прибывших ранее в страну нелегальных мигрантов. Бытовые и санитарно-гигиенические условия в специализированных приёмных лагерях находятся на низком уровне и, как правило, не отвечают европейским требованиям.

В докладе Уполномоченного по правам человека в Болгарии Д.Ковачевой констатируется негативная тенденция в отношении нарушения прав детей. Большинство сигналов относится к конфликтам в семье и действиям органов опеки. Зафиксированы случаи применения насилия и неприемлемых методов воспитания в детских садах и яслях. Участились попытки развращения детей с использованием социальных сетей. Комитет по правам ребёнка в ходе рассмотрения в июне 2016 г. объединённых
3-го – 5-го периодических докладов Болгарии указывал также на дискриминацию в плане доступа к образованию и здравоохранению в отношении детей из числа нацменьшинств, в первую очередь цыган, а также детей-инвалидов, детей – соискателей убежища, детей-беженцев и детей, проживающих в отдаленных районах[121].

Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ) по итогам рассмотрения в марте 2020 г. 8-го периодического доклада Болгарии подверг критике сохранение практики детских и/или принудительных браков, особенно среди девочек из числа рома, несмотря на существование законодательства, запрещающего вступление в брак в возрасте до 16 лет[122].

Власти страны по-прежнему не могут гарантировать соблюдение прав средств массовой информации на свободу слова. Представители СМИ периодически становятся объектами преследования со стороны госчиновников и нападения неизвестных лиц. Международная организация «Репортёры без границ» отводит Болгарии 112-е место из 180 государств по критерию «свобода СМИ». Отмечаются серьёзное влияние политистеблишмента на местные информационные агентства, сосредоточение крупнейших СМИ в руках узкой группы олигархов, а также факты отстранения «неудобных» журналистов руководством крупных медиа-холдингов.

Правозащитниками отмечаются факты бытового и сексуального насилия над женщинами. При этом сексуальное насилие в рамках брака продолжает находиться вне правового поля, а процентная доля жертв, обращающихся за помощью, является одной из самых низких в Европе. По оценке болгарского Центра исследования демократии, официальная статистика не учитывает около 70 – 80 % случаев насилия, в то время как жертвой такого преступления становится каждая четвёртая женщина в Болгарии. Кроме того, наблюдается тенденция роста тяжёлых случаев домашнего насилия, а также возрастает число насильственных действий в отношении людей преклонного возраста и детей.

Законом «О защите от насилия в семье» предусматривается обязательство государства создавать условия для выполнения программ по профилактике и защите от насилия в семье и программ по оказанию помощи жертвам домашнего насилия. На практике большая часть этой работы осуществляется НПО. Активно в этой области работают ассоциация «Анимус», «Болгарский центр гендерных исследований», ассоциация «Деметра». Их силами созданы горячие линии для пострадавших женщин и детей, оказывается срочная психологическая помощь, проводятся правовые и социальные консультации, предоставляется убежище жертвам.

Как указал в своих Заключительных замечаниях КЛДЖ, Болгария является страной-источником и страной назначения торговли женщинами и девочками в целях сексуальной эксплуатации и принудительного труда. В 2018 г. поступили сообщения о 64 случаях продажи детей и органов за границу молодыми женщинами из некоторых цыганских общин по причине бедности. При этом в стране практически не оказываются услуги по защите и оказанию поддержки жертвам этого преступления[123].

Внимание КЛДЖ привлёк рост сексизма в средствах массовой информации, в частности в социальных сетях. Женоненавистнические заявления звучат в том числе и из уст высокопоставленных политиков[124].

Называется также проблема более низкого уровня участия женщин на рынке труда, сохраняющаяся горизонтальная и вертикальная профессиональная сегрегация между мужчинами и женщинами и гендерный разрыв в оплате труда. На это обращали внимание КЛДЖ при рассмотрении в марте 2020 г. 8-го периодического доклада Болгарии[125] и Комитет по экономическим, социальным и культурным правам при рассмотрении в феврале 2019 г. 6-го периодического доклада Болгарии[126].

Положение инвалидов продолжает оставаться непростым. В большинстве городов отсутствуют необходимые элементы инфраструктуры, данной категории людей очень непросто реализовать себя на рынке труда, а государство готово платить социальным работникам только 200 левов (около 100 евро) в месяц за восьмичасовой рабочий день. Такой уровень зарплаты отпугивает потенциальных желающих облегчить быт людям с инвалидностью.

С 10 по 21 августа 2020 г. Болгарию с визитом посетили эксперты функционирующего в рамках Совета Европы Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП). По его итогам был опубликован доклад, в котором жёстко критикуется безынициативность официальных властей по вопросу выправления ситуации с практикой бесчеловечного обращения с пациентами психиатрических больниц и обитателями центров социальной защиты. Они подвергаются телесным наказаниям, им наносят побои, а в качестве средства усмирения широко применяются металлические цепи, несмотря на доступность более современных приспособлений. ЕКПП отмечает, что причиной сложившейся ситуации не в последнюю очередь является крайне низкая численность персонала этих учреждений, не позволяющая обеспечить полноценный уход и лечение на надлежащем уровне, соответствующем современным стандартам. Наряду с этим ЕКПП отметил, что часть не утративших дееспособность пациентов, подписавших согласие на госпитализацию, в действительности была помещена на лечение не в добровольном порядке. Зачастую такие люди стремятся покинуть медучреждение, однако их de facto удерживают в них насильно, отказывая не только в возможности покинуть территорию, но даже просто выйти на улицу[127]. Ранее, в марте 2020 г. КЛДЖ также выразил свою обеспокоенность случаями смерти, злоупотреблений и жестокого обращения в психиатрических лечебницах и учреждениях для лечения психических расстройств, а также в центрах социальной защиты[128].

Ряд правозащитных организаций обращает внимание на неисполнение болгарскими властями решений Европейского Суда по правам человека. В частности, на это указывает в своем последнем докладе Болгарский хельсинкский комитет (БХК). К декабрю 2019 г. оставались неисполненными 169 решений, по состоянию на декабрь 2018 г. таковых насчитывалось 208. Отмечается, что большинство из них касается превышения служебных полномочий органами правопорядка (в том числе дела со смертельным исходом), ненадлежащих условий содержания в местах лишения свободы. Специалисты БХК остро критикуют процедуру выборов Главного прокурора, подчёркивая, что на практике «никакого выбора не было», так как кандидатом на должность был единственно «близкий к управляющим» И.Гешев.

Имеется информация о затруднениях в области обеспечения функционирования религиозных структур. Так, сообщается, что ущемлёнными в правах чувствуют себя и духовные лидеры ислама. На местном уровне игнорируются инициативы возведения духовных училищ для религиозного просвещения детей и издание мусульманской литературы. Принятие поправок в Закон «О вероисповеданиях» существенно ограничило источники финансирования религиозных организаций из-за рубежа. В соответствии с другим утверждённым нормативным актом запрещается носить в общественных местах все виды «плотной или полупрозрачной ткани, которая прикрывает или скрывает лицо», включая платки, маски и другие части одежды. Исключение сделано только для тех, кто закрывает лицо в силу профессии или из-за проблем со здоровьем. Всем остальным носить паранджу и никаб разрешено только в религиозных учреждениях и дома.

В стране также действует ряд спорных с правозащитной точки зрения законов, например, Закон «О противодействии терроризму», согласно которому на время антитеррористических операций военные и силовые ведомства наделяются исключительно широкими полномочиями (в частности, правом проникать в любое жилое или нежилое помещение; принудительно выдворять граждан из зоны проведения операции; использовать в своих целях любой автотранспорт (кроме средств, имеющих особый статус); приостанавливать деятельность учебных заведений, частных охранных компаний, производство химических, взрывчатых и других опасных веществ и т.д.)

В целом за последние годы тенденция к изменению ситуации с правами человека в Болгарии в сторону ухудшения либо улучшения не прослеживается. По подавляющему большинству показателей, связанных с обеспечением прав человека, Болгария продолжает оставаться на последнем месте среди стран Европейского союза. Вместе с тем в докладах международных НПО, а также местных правозащитников отмечается негативная динамика и отсутствие видимых результатов деятельности властей. Принимаемые правительством меры, по их мнению, носят фрагментарный характер, а существующие серьёзные проблемы в социально-экономической сфере усугубляют положение уязвимых групп граждан и «сковывают руки» местным властям.

Кроме того, сложная эпидемиологическая обстановка, вызванная пандемией коронавируса COVID-19, даёт властям возможность отложить на неопределённый срок решение вышеизложенных проблем и под предлогом борьбы с распространением инфекции значительно ограничивать конституционные права граждан.

Бельгия

Несмотря на то, что Бельгия является государством – участником основных международных договоров в сфере поощрения и защиты прав человека, а продвижение соответствующих высоких стандартов объявляется одним из ключевых приоритетов государства, здесь регулярно фиксируются случаи нарушения общепризнанных прав и свобод. Благодаря деятельности СМИ, национальных и международных правозащитных организаций такие факты, как правило, становятся достоянием общественности, однако власти не всегда принимают меры по исправлению ситуации.

В государстве функционирует несколько секторальных правозащитных учреждений с различными мандатами, включая Межфедеральный центр по обеспечению равенства возможностей («Униа»). При этом в 2019 г. был принят Закон «О создании Федерального института по защите и поощрению прав человека». В этой связи обеспокоенность международных мониторинговых органов вызывает вопрос о координации между новым учреждением и уже действующими[64]. Мандат института на федеральном уровне пока ограничен и не включает в себя полномочий принимать индивидуальные жалобы.

Наряду с этим фламандское правительство приняло решение о создании собственного института по борьбе с дискриминацией во Фландрии и выходе в 2023 г. из Соглашения о сотрудничестве, регулирующего создание и деятельность «Униа». По мнению экспертов, в результате этого Межфедеральный центр потеряет часть своих ресурсов, а система поощрения и защиты прав человека ещё больше усложнится[65].

Власти Фландрии также продолжают выступать против ратификации Рамочной Конвенции Совета Европы о защите национальных меньшинств[66]. Европейскую хартию региональных языков и языков меньшинств Бельгия не подписала. При этом ситуация в этой сфере является далеко не безоблачной. Так, НПО «Ассоциация по поддержке франкофонии во Фландрии» указывает на ущемлённость в правах проживающих на севере страны валлонов. В частности, для них органичен доступ к социальному жилью, франкофонные культурные объединения лишены возможности претендовать на финансирование со стороны региона, в подавляющем большинстве коммун документооборот на уровне органов местного самоуправления осуществляется лишь на нидерландском языке, что противоречит конституционным положениям о языковой свободе.

В особенно тяжёлом положении находятся представители цыганского национального меньшинства. Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (КЭСКП) в своих заключительных замечаниях по итогам рассмотрения 5-го периодического доклада Бельгии в марте 2020 г. отметил упущения в реализации Национальной стратегии интеграции рома и отсутствие конкретных мер борьбы с дискриминацией в отношении представителей этой народности. Эксперты высказали критику в связи с ростом числа принудительных выселений и одновременным отсутствием на федеральном уровне соответствующих агрегированных данных, а также отсутствием адекватной защиты трейлеров как места проживания[67].

Ранее Межфедеральный центр «Униа» также заявлял о своей обеспокоенности в связи с проведением 7 мая 2019 г. крупномасштабной операции «Страйк» в рамках расследования крупной автомобильной мошеннической схемы. В ходе неё был проведён рейд по автостоянкам, итогом которого стала конфискация 90 домов на колёсах. В результате проживавшие в них люди остались без крова. По мнению представителей центра, предпринятые правоохранителями меры были чрезмерными и негативно сказались на положении семей, в составе которых есть дети, пожилые и лица, имеющие проблемы со здоровьем[68].

В своём докладе по Бельгии, подготовленном в рамках шестого мониторингового цикла функционирующая в рамках Совета Европы Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью (ЕКРН) отметила тенденцию ко всё большей маргинализации кочевых общин и обнищанию. В документе также отмечается нехватка в стране транзитных и долгосрочных стоянок[69].

В мае 2021 г. Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) отметил, что по-прежнему актуальными остаются проблемы бедности и социальной изолированности народа рома, в особенности детей. Среди представителей этой группы по сравнению с остальной частью населения высок процент безработицы. Лишь немногие из них имеют медицинскую страховку.

КЛРД указал также на то, что пандемия COVID-19 крайне негативно сказалась на и без того ограниченных возможностях пользования своими социальными, экономическими и культурными правами цыган и кочевников[70].

В своём докладе о соблюдении основных прав человека за 2020 г. АОПЧ отметило затруднённость доступа цыган к образованию. Кроме того, дети рома по-прежнему перепредставлены в специальных образовательных учреждениях[71].

Положение дел с экстремизмом, расизмом, ксенофобией, неофашизмом, антисемитизмом не только не улучшается, но и имеет тенденцию к ухудшению. Эксперты отмечают, что в последнее время участились марши националистов и групп неонацистской окраски (очередной пик пришёлся на декабрь 2018 г. – январь 2019 г.). Регистрируется всё больше случаев незаконного использования нацистской символики, особенно во Фландрии.

Показательной стала установка в сентябре 2018 г. в Зуделгеме (Западная Фландрия) местными властями в сотрудничестве с «Музеем оккупации Латвии» памятника в честь латвийских легионеров «Ваффен-СС». Монумент расположен на месте бывшего британского лагеря военнопленных, где легионеры содержались после Второй мировой войны. В ответ на обращение активистов Бельгийской федерации русскоязычных организаций к руководству коммуны бургомистр Зеделгема А.Вермеулен сообщила, что памятник был установлен с учётом «исторических связей» этого бельгийского города с Латвией, чтобы «вспоминать о бывших легионерах с чисто человеческих позиций» и «в целях пропаганды современного искусства».

Комитет по правам человека (КПЧ) в 2019 г. и КЛРД в 2021 г. сообщали о своей обеспокоенности в связи с тем фактом, что Брюсселем до сих пор не принят национальный или межфедеральный план действий по борьбе с расизмом.  Кроме того, бельгийское законодательство до сих пор не содержит положений относительно объявления противозаконными любых организаций, подстрекающих к расовой дискриминации. Нет в нём и норм, позволяющих запрещать «губительные для свободы» партии или фактически существующие организации, поощряющие расовую дискриминацию[72].

Между тем в стране ощущается ухудшение климата в отношениях между различными этническими и религиозными группами бельгийского общества. Особые сложности с обеспечением атмосферы терпимости возникают в школах, где учителя не обладают достаточными знаниями и навыками для предотвращения любых проявлений дискриминации и ксенофобии[73].

Оживлённые дебаты в бельгийском обществе по-прежнему вызывает вопрос о ношении головных платков. Решение об их полном запрете в учреждениях высшего образования было отменено Государственным советом, постановившем, что применять подобную меру следует избирательно и что это должно быть оправдано спецификой самого учреждения. Тем не менее, по информации ЕКРН, никаких практических последствий вынесения названного вердикта не последовало: в учреждениях высшего образования (вне зависимости от того, являются ли они официальными, независимыми, субсидируемыми, религиозными или нерелигиозными) по-прежнему действуют правила внутреннего распорядка, запрещающие ношение религиозной символики.

В своём последнем докладе эксперты Комиссии рекомендовали властям обеспечить условия для того, чтобы решения, принимаемые школами и высшими учебными заведениями относительно установления запрета на ношение религиозных символов или одежды, отвечали принципу законности и принимались на недискриминационной основе[74].

В свою очередь КПЧ подверг критике законодательство о ношении паранджи в общественных местах. Тот факт, что оно предусматривает в качестве санкции наложение штрафа или тюремное заключение, свидетельствует о несоразмерном вмешательстве в свободу исповедовать свою религию или убеждения. Кроме того, Комитет обеспокоен запретом на ношение религиозных символов на работе, в некоторых государственных органах, а также учителями или учащимися государственных школ, что может привести к дискриминации и маргинализации некоторых лиц, принадлежащих к религиозным меньшинствам[75].

Наряду с этим к числу проблемных аспектов ЕКРН отнесла отсутствие в стране независимого органа, в компетенцию которого входили бы вопросы дискриминации по языковому признаку, несмотря на то, что его создание предусмотрено на законодательном уровне.

Между тем КПЧ отметил, что данный вид дискриминации проявляется, в частности, в виде создания препятствий для доступа к жилью или получения социальных пособий без предоставления эффективных средств правовой защиты[76].

Отмечается высокий процент безработных и лиц, выполняющих низкоквалифицированный труд, среди лиц африканского происхождения. Эта категория населения подвержена расовой дискриминации не только в сфере трудоустройства, но и в области образования и жилья. Темнокожие также недопредставлены в сфере государственного управления, в СМИ, в культурной, научной, университетской среде[77].

Задержание в марте 2021 г. мигрантки из Конго в Льеже породило очередную волну общественного недовольства и вылилось в проведение демонстрации в защиту лиц африканского происхождения под лозунгом «Black Lives Matter». Женщина обвинила полицейских в расизме и насилии. Начавшаяся мирно стихийная акция протеста закончилась столкновениями митингующих с полицией[78].

Ранее аналогичная ситуация имела место в январе того же года в Брюсселе, где массовые беспорядки вспыхнули после того, как в полицейском участке погиб 23-летний выходец из Гвинеи. Он был задержан после отказа представить стражам порядка документы и попытки бегства. В участке ему стало плохо, он потерял сознание и умер[79].

В докладе Агентства ЕС по основным правам человека за 2020 г. со ссылкой на данные исследования, проведённого в июне 2019 г. Антверпенским университетом, отмечалось существование в Бельгии проблемы этнического профилирования. Согласно ему, молодых людей – представителей этнических меньшинств – полицейские останавливают для проверки в три раза чаще, чем остальных граждан. В работе делается вывод, что подобная практика подрывает доверие этой группы населения к органам правопорядка[80].

Озабоченность КЛРД также вызвал риск злоупотреблений, которые могут возникать на практике в результате свободного толкования термина «разумные основания», используемого в Законе «О деятельности полиции» относительно права стражей порядка производить проверку документов, удостоверяющих личность[81].

Система сбора данных об использовании языка ненависти и совершении преступлений на почве ненависти не позволяет идентифицировать, какие из них являются проявлениями антисемитизма, исламофобии, антицыганизма, афрофобии или ненависти к лицам азиатского происхождения. Она также недостаточно достоверно отображает, с какими конкретно проблемами сталкиваются различные группы жертв[82].

Отмечается рост числа проявлений антисемитизма. Большинство случаев зарегистрировано в Брюсселе и Антверпене. Среди них преобладают оскорбления евреев в общественных местах, акты вандализма (вывешивание свастики, националистические наклейки на здании Еврейского музея и Центра документации по Холокосту и правам человека), письменные и устные угрозы, антисемитские высказывания, публикуемые в Интернете. В 2018 г. в Бельгии вынесен как минимум один судебный приговор за отрицание Холокоста.

КЛРД указал также на многочисленные сообщения о случаях правонарушений на почве ненависти, поступавшие с начала пандемии COVID-19 и направленные, в частности, на лиц азиатского происхождения. Отмечен рост использования языка ненависти, в особенности антисемитского и исламофобского характера, а также ужесточение в Интернете и в социальных сетях риторики в отношении мигрантов, беженцев и соискателей убежища.

Остро ощущаются последствия миграционного кризиса. Основная претензия правозащитников к бельгийским властям в данной области – ненадлежащие условия содержания соискателей убежища, нелегальных иммигрантов и членов их семей. Зачастую потенциальным беженцам приходится размещаться на улице. Так, сохраняется стихийный палаточный лагерь в парке Максимилиан в центральной части Брюсселя. Ситуация ещё больше усугубилась в конце 2018 г. из-за временного введения квоты на приём соответствующих заявлений (50 заявок в день). Эта практика была подвергнута критике группой бельгийских правозащитных НПО, включая «Лигу прав человека», а также «Врачами без границ».

Как отмечает Агентство ЕС по основным правам человека в своём докладе за 2020 г., возможности приёма новых беженцев остаются очень ограниченными. Подавляющее большинство центров размещения уже полностью заполнены или перенаселены[83]. Причинами этого, по мнению экспертов, являются дефицит финансирования профильных служб и нехватка подготовленных кадров.

Для лиц, находящихся в стране без надлежащего правового обоснования и пострадавших в результате уголовного правонарушения, обращение в полицейский участок с жалобой может закончиться арестом для целей иммиграционного контроля. Такое положение дел противоречит принципу запрета криминализации жертв преступления[84]. КЛРД и КЭСКП добавляют к этому, что риск высылки также негативно сказывается на осуществлении ими таких основных прав, как право на образование, на доступ к здравоохранению и жилью. Даже для получения срочной медицинской помощи нелегальные мигранты должны пройти множество сложных и дорогостоящих бюрократических процедур[85].

Наряду с этим широко распространена трудовая эксплуатация мигрантов и беженцев в сфере интенсивного малоквалифицированного труда.

Вызывают обеспокоенность «карательные» меры властей в отношении сочувствующих мигрантам или беженцам. Так, два журналиста, социальный работник и еще один человек предстали перед судом за то, что они предоставили убежище или иным образом поддержали мигрантов[86].

КЭСКП с обеспокоенностью отмечает сохраняющуюся в государстве-участнике соответствующего Пакта практику задержания на основаниях, связанных с иммиграцией, и прежде всего возвращение к практике лишения свободы семей, беременных женщин и детей из числа мигрантов[87].

С августа 2018 г. по апрель 2019 г. властями и вовсе применялась практика размещения несовершеннолетних в закрытых центрах. На то, что несопровождаемые дети помещаются в центры для взрослых соискателей убежища, указывал Комитет по правам ребёнка (КПР) в январе 2019 г. Он также отмечал, что в Бельгии широко распространены случаи исчезновения среди несопровождаемых детей, следующих транзитом через территорию страны[88].

КЛРД указывает на сообщения, согласно которым иностранцы перепредставлены в бельгийских пенитенциарных учреждениях. При этом отсутствуют достоверные данные касательно их гражданского или этнического происхождения, в особенности применительно к длительности заключения[89].

Миграционная проблематика стала одним из ключевых сюжетов избирательной кампании 2018-2019 гг. Обращает на себя внимание волна не всегда стыкующейся с международными обязательствами Бельгии охранительной риторики со стороны представителей правых партий и националистических движений. Так, например, высказывались предложения о немедленной высылке всех нелегалов, «зачистке» парков и вокзалов, о предоставлении мигрантам «особого статуса», который предполагал бы возможность доступа к социальным пособиям лишь после нескольких лет пребывания в стране. Бельгийские правозащитники раскритиковали появившийся непосредственно накануне майских выборов дискриминационный циркуляр полиции, призывающий администрации школ предоставлять правоохранительным органам досье на «трудных» подростков из мигрантской среды.

Несовершенной, по мнению ЕКРН, остаётся также интеграционная политика бельгийских властей. Концентрируясь на приобретении переселенцами определённых, в частности языковых, навыков и ознакомлении с образом жизни общества государства приёма, она не поощряет развитие культурного разнообразия среди населения в целом и не стремится к преодолению существующих дискриминационных практик в отношении мигрантов[90].

Далека от благополучной также ситуация в сфере защиты прав детей. Недостаточный доступ франкоязычного меньшинства к образованию на французском языке в Брюссельском столичном регионе; опасность школьного отсева вследствие запрета ношения религиозных символов в государственных учебных заведениях; нерегулярность посещения дошкольных учреждений и диспропорции между регионами и социально-экономическими группами; нехватка данных о детях рома, в частности для проведения оценки эффективности принимаемых мер по упрощению их доступа к образованию; фактическая сегрегация детей на основе социального происхождения и трудности, которые испытывают дети-инвалиды в учебных заведениях[91] – это далеко не полный перечень проблем, вызывающих обеспокоенность мониторинговых органов.

Так, КПР указывал на усиливающуюся тенденцию радикализации детей и разжигания ненависти. В стране по-прежнему широко распространены случаи травли и насилия в школах, причём не только со стороны учеников, но и со стороны учителей. Из-за предрассудков и дискриминации трудности в получении образования испытывают несовершеннолетние мигранты.

Фиксируется постепенное ухудшение здоровья маленьких бельгийцев. Эксперты КПР отмечают, что всё большее число детей оказываются подвержены стрессу, всё большие масштабы набирает проблема суицида среди несовершеннолетних. В этой связи указывается на недостаточный объём оказания своевременной первичной психологической помощи, которая более эффективна на начальных стадиях развития психологических проблем, нежели применяемые обычно медикаментозная терапия и помещение в психиатрические учреждения.

Отсутствует прогресс и в развитии инклюзивного обучения. Эксперты констатировали непрекращающуюся дискриминацию в образовательной сфере в отношении учеников с ограниченными возможностями, а также рост числа детей, обучающихся в учреждениях специального образования, во франкоговорящей общине[92].

Кроме того, КПР отметил, что данные о случаях жестокого обращения с ребёнком, насилия в семье, занижаются властями или регистрируются не в полном объёме, а также обратил внимание на проблему сексуальных домогательств в общественных местах[93].

В свою очередь КЭСКП сообщал о своей обеспокоенности количеством рождённых от граждан Бельгии детей, которые всё ещё находятся в зонах конфликта, и условиями, в которых они там находятся, без доступа к четкой и справедливой процедуре, установленной для репатриации всех этих детей в соответствии с принципом наилучшего обеспечения интересов ребенка[94].

В национальных и международных правозащитных кругах высказывается мнение, что в своей контртеррористической деятельности бельгийские власти в ряде случаев заходят слишком далеко, используя вопросы борьбы с терроризмом и обеспечения безопасности в качестве предлогов для ограничения свободы выражения мнения и вмешательства в частную жизнь граждан. Критике подвергается, в частности, закреплённая на законодательном уровне практика массового предоставления правоохранителям работниками социальных органов личной информации об их подопечных. Передача данных налажена через «Отделы комплексной безопасности на местном уровне», учреждённые в каждой коммуне Бельгии. Эти структуры, объединяющие сотрудников полиции, представителей районных администраций и социальных работников, в частности, систематизируют информацию о зарегистрированных на территории муниципалитета радикально настроенных элементах. Правозащитники настаивают на том, что выстроенная таким образом система потенциально предполагает нарушение ст. 23 Конституции Бельгии, гарантирующей равные права на социальную защиту, доступ к системе здравоохранения, юридической помощи.

С сентября 2017 г. на соцработников была возложена обязанность докладывать в полицию о подозрениях относительно возможных связей своих клиентов с террористами. Однако в марте 2019 г. Конституционный суд отменил соответствующую норму как нарушающую право на неприкосновенность частной жизни.

КПЧ в 2019 г. подверг критике отсутствие правовых гарантий в отношении процедур сбора и обработки данных в целях предупреждения терроризма и насильственного экстремизма и борьбы с ними, а также положения Кодекса бельгийского гражданства и Консульского кодекса, позволяющие лишить гражданства лицо, представляющее серьёзную угрозу для общественного порядка или безопасности.

Нерешённой остаётся также проблема систематического незаконного использования полицейскими служебных баз данных в личных целях.

Нередки случаи превышения полномочия и применения чрезмерной силы работниками правоохранительных органов. При этом в наиболее уязвимом положении перед стражами порядка находятся беженцы. По оценкам НПО «Врачи без границ», из 600-700 мигрантов, размещавшихся в 2018 г. в районе парка Максимилиан, насилию со стороны полиции подверглись порядка 100 человек. Фиксировались как случаи оскорблений и  психологического давления, так и избиений.

В 2021 г. КЛРД выказывал озабоченность в связи сообщениями о случаях гибели от рук правоохранителей мигрантов, соискателей убежища и лиц, принадлежащих к этническим меньшинствам. Указывается, что подобная практика набирает обороты в контексте контроля за соблюдением мер по обеспечению самоизоляции в связи с пандемией COVID-19.

Обращает на себя внимание тот факт, что случаи насилия со стороны полицейских, продиктованного расистскими соображениями, расследуются изолированно. Не существует единого последовательного и систематического подхода к искоренению данной проблемы, что, по мнению экспертов КЛРД, может свидетельствовать о существовании в Бельгии структурной дискриминации[95].

В мае 2019 г. парламентский «Комитет П», контролирующий деятельность правоохранительных органов, опубликовал очередной доклад о правонарушениях, совершённых полицейскими[96]. В документе отмечается тенденция к росту числа подаваемых в этот орган жалоб: 2452 в 2010 г., 2733 в 2017 г. Согласно статистическим данным, в 2017 г. суды вынесли 97 обвинительных вердиктов в отношении сотрудников сил правопорядка, в том числе по обвинениям в кражах, сбыте наркотических веществ, подделке документов. 531 раз принимались меры дисциплинарного воздействия.

В свою очередь КПЧ отмечает расхождение между, с одной стороны, количеством жалоб на жестокое обращение со стороны сотрудников полиции, поданных в Постоянный комитет по надзору за полицейскими службами, и, с другой стороны, количеством судебных расследований, обвинительных приговоров и дисциплинарных санкций, наложенных Следственной службой за такие действия. Кроме того, сомнения у экспертов вызывает степень независимости Постоянного комитета[97].

Одна из наиболее острых проблем бельгийской системы правосудия – это авральный режим функционирования пенитенциарных учреждений. Острие критики независимых экспертов направлено, в первую очередь, на переполненность тюрем. На это, в частности, обращал внимание КПЧ в 2019 г. [98]

По состоянию на 2018 г. в Бельгии насчитывалось всего 35 тюрем. Из них 17 – во Фландрии, 16 – в Валлонии и 2 – в Брюссельском столичном округе. При этом по информации Главного тюремного управления Королевства, опубликованной в декабре 2018 г., в Бельгии насчитывается 113 заключённых на 100 тыс. жителей. Это один их самых высоких показателей в Западной Европе (в соседних Нидерландах – 53). В исправительных учреждениях, рассчитанных в среднем на 500-600 человек, находится до 700-900 лиц. В отдельных пенитенциарных заведениях число отбывающих тюремное заключение превышает количество предусмотренных мест почти в 2 раза[99].

Ранее проблему удавалось решить благодаря совместной программе с Нидерландами, где с середины 2000-х гг. наблюдалось стабильное уменьшение количества заключённых. Это приводило к высвобождению мест в тюрьмах, которые сдавались в аренду бельгийцам. Однако программа партнёрства завершилась в конце 2017 г., так как с возросшим количеством мигрантов серьёзно выросло и количество совершаемых преступлений и выносимых приговоров, что поставило правительство Нидерландов перед аналогичной с соседями проблемой перенаселённости тюрем. В результате всех лишённых свободы бельгийцев пришлось возвращать обратно.

Международные эксперты в своих докладах обращают внимание официальных властей на недостаточность применения мер наказания, альтернативных лишению свободы[100]. Вместе с тем следует отметить, что Федеральное правительство уже с начала 2000-х гг. предпринимает попытки сократить количество заключённых. После прихода к власти кабинета Ш.Мишеля для Министерства юстиции была поставлена цель снизить количество отбывающих наказание до 10 тыс. человек. Работа по уменьшению этого показателя осуществлялась путём профилактики правонарушений и вынесения более мягких приговоров за преступления малой тяжести (замены лишения свободы либо домашним арестом с обязательным ношением электронного браслета, либо исправительными работами). В ноябре 2018 г. министр юстиции Бельгии К.Геенс заявил, что цель достигнута и в тюрьмах Бельгии содержатся менее 10 тыс. человек. Однако уже в январе 2019 г. этот показатель вновь превысил установленную планку и составил 10 305 человек.

Ещё одна немаловажная проблема пенитенциарной системы Бельгии – действующий в стране запрет на ношение огнестрельного оружия для персонала тюрем. Из экипировки сотрудникам разрешены только дубинки, реже – электрошокеры и рации. Существует специальная экипировка на случай тюремного бунта, состоящая из защитного костюма и щита. Как правило, при возникновении чрезвычайной ситуации персоналу исправительного учреждения предписано блокировать все выходы из тюрьмы и ждать прибытия вооружённой полиции. Это приводит к снижению уровня безопасности исправительных учреждений и увеличивает шансы заключённых на побег. Показательный случай был зафиксирован в тюрьме под Остенде, где подельники одного из отбывающих наказание наняли в частной фирме вертолёт и, прилетев на нём в тюрьму, забрали его прямо с прогулочного двора. Охрана в связи с отсутствием каких-либо оборонительных средств оказалась неспособна что-либо предпринять в этой связи.

Как показывают исследования, большая часть тюремного персонала в связи с постоянным стрессом страдает хроническими заболеваниями, в том числе нервными расстройствами и на этой почве избыточным весом. Забастовки работников тюрем, требующих улучшения условий труда, – частое явление в Королевстве. При этом международные мониторинговые структуры не перестают обращать внимание властей на то, что подобные забастовки персонала самым негативным образом сказываются на положении заключённых[101].

Среди других выделяемых экспертами проблем – грубые нарушения санитарно-эпидемиологических требований и правил противопожарной безопасности[102], отсутствие доступа лишённых свободы лиц к здравоохранению и медицинским услугам и в то же время чрезмерное использование лекарств в пенитенциарных учреждениях, содержание лиц с психическими расстройствами в психиатрических отделениях тюрем, где необходимый уход и лечение являются недостаточными, а также высокое число самоубийств в местах содержания под стражей[103].

Критике КЛРД подверглось сохранение практики торговли людьми и заметное увеличение в последние годы числа случаев закрытия дел без передачи их в прокуратуру. При этом отмечается недостаточность как финансовых, так и человеческих ресурсов для эффективной борьбы с этим явлением, в том числе для выявления конкретных случаев и защиты жертв[104].

Международное правозащитное сообщество выражает определённую обеспокоенность ситуацией с независимым функционированием СМИ в Бельгии. По оценкам НПО «Репортёры без границ», в рейтинге свободы прессы за 2020 г. Бельгия заняла 12 позицию (для сравнения: в 2019 г. страна находилась на 9-ом месте, в 2018 г. – на 7-ом).

Отмечаются попытки цензурирования новостей. В феврале 2019 г. вступил в силу циркуляр Генеральной прокуратуры, согласно которому представители печатной и аудиовизуальной прессы должны предоставлять подготовленные ими материалы, посвящённые работе правоохранительных органов, на визу пресс-секретарю заинтересованной структуры. Этот сотрудник имеет право в одностороннем порядке и без объяснения причин корректировать репортаж, удалять любые его элементы или запретить его распространение целиком.

Международные мониторинговые органы фиксируют ряд проблем и в сфере охраны права бельгийских граждан на труд. Так, по мнению КПЧ, в стране отмечается весьма низкий уровень занятости инвалидов в частном секторе, сохраняется безработица и практика неполной занятости среди молодежи и лиц старше 55 лет. Кроме того, обеспокоенность экспертов вызывают: отмена мер по развитию занятости среди лиц старше 50 лет; непропорциональное расхождение показателей безработицы среди различных категорий занятости в зависимости от уровня квалификации; отсутствие законодательного признания права на забастовку[105].

Наряду с этим КЭСКП среди проблемных аспектов выделяет дискриминацию в отношении женщин в экономической и социальной сферах, в частности сохранение разрыва в оплате труда между мужчинами и женщинами, а также препятствия, с которыми женщины сталкиваются при доступе к руководящим должностям в государственном и частном секторах. Отмечаются также трудности при доступе к постоянной занятости для женщин, в частности для матерей с детьми[106].

В Бельгии не зафиксированы массовые нарушения прав российских граждан и соотечественников. На этом фоне беспрецедентным представляется случай дискриминации в отношении Е.Тынянской, бывшей гражданки Украины. Уроженка города Севастополь проживала в Бельгии с 2007 г. После признания гражданкой России и документирования в 2015 г. заграничным паспортом гражданина Российской Федерации Е.Тынянская была депортирована. Её личные вещи до настоящего времени находятся в Бельгии, однако оформить визу в страны ЕС ей не позволяют из-за регистрации по месту проживания в Севастополе.

Пандемия COVID-19 высветила ряд недостатков в бельгийском правозащитном досье. В наиболее уязвимом положении перед лицом нового заболевания оказались пожилые люди, которым зачастую бывало отказано в медицинской помощи и помещении в лечебные учреждения в связи с меньшими шансами на выздоровление. Об этом говорится в информационном бюллетене Агентства ЕС по основным правам человека, посвящённом воздействию пандемии на правозащитную ситуацию в государствах-членах объединения, со ссылкой на информацию Специальной комиссии по оценке подходов к решению проблемы COVID-19 в Валлонии. Впоследствии в методические рекомендации Бельгийского сообщества Геронтологии и Гериатрии были внесены изменения, разъясняющие недопустимость отказа в больничном приёме пациентам по причине их возраста.

Ограничениям подверглось и право бельгийцев, в особенности пожилой части населения, на здоровье. Исследования подтверждают, что лишь около 19 % лиц старше 65 лет сдали тест на COVID-19, в то время как для других возрастных групп данный показатель составил около 24 %. Кроме того, затруднён доступ пожилых к получению медицинской консультации. Такая возможность была лишь у 13 % населения этой возрастной категории при 28 – 29 % людей 25 – 44 лет.

При таком положении дел на дома престарелых пришлось 53 % всех летальных исходов вследствие коронавируса. После публикации этих данных официальный Брюссель заявил, что в статистику были включены все подозрительные случаи смерти, и что COVID-19 в действительности был подтверждён лишь в 10 % случаев.

В тяжёлом положении в связи с пандемией оказались также лица с ограниченными возможностями. В частности, меры по социальному дистанцированию и строгость гигиенических требований в конечном счёте повлияли на скорость движения школьных автобусов, вследствие чего детям-инвалидам приходилось проводить в них до 5 часов ежедневно. Позитивной оценки заслуживают действия фламандского правительства, выделившего 2 млн евро на закупку новых транспортных средств. Кроме того, в этом же регионе власти на временной основе увеличили пособия для инвалидов на 25,5 %. Данная мера была направлена на компенсацию дополнительных расходов, вызванных недоступностью медико-санитарной помощи[107].

В конце марта 2021 г. Брюссельский суд первой инстанции принял решение, обязывающее бельгийское государство отменить чрезвычайные меры, принятые в условиях пандемии в течение 30 дней. С иском об оспаривании продления данных мер до 1 апреля 2021 г. прямым министерским постановлением без достаточного юридического обоснования ранее обратилась «Лига прав человека». В обоснование своего вердикта суд сослался на статью 159 Конституции Бельгии, согласно которой суды и трибуналы применяют правила, только если они соответствуют законам. При этом, по его мнению, приостановка занятий в школах, ограничение общественных и частных собраний, закрытие целого ряда учреждений и прочие подобные шаги, предпринятые правительством, а не законодательным органом страны,  не соответствуют положениям Закона «О чрезвычайных обстоятельствах с «реквизицией и эвакуацией», сослаться на которые пытались официальные власти[108].

В апреле и мае 2021 г. в Брюсселе также прошли несанкционированные танцевальные вечеринки – протесты против антиковидных мер. Чтобы пресечь данные акции, полицейские использовали водомёты, перцовый газ и дубинки. По сообщениям местных СМИ, во время беспорядков один демонстрант потерял сознание после того, как его сбил грузовик с водомётом[109].

Таким образом, анализ правозащитного досье Бельгии демонстрирует, что, несмотря на приверженность официальных властей идеалам демократии и верховенства права, ряд аспектов по-прежнему требует их самого пристального внимания и принятия мер по выправлению ситуации.