Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Еврокомиссия может пересмотреть политику производства биотоплива, используемого в транспортной отрасли Евросоюза, в случае, если будет установлено, что это оказывает негативное воздействие на окружающую среду и ситуацию с продовольствием в бедных странах, заявил в четверг еврокомиссар по окружающей среде Ставрос Димас.«Цель Евросоюза – достичь того, чтобы к 2020г. 10% автомобильного топлива (против 2% в наст.вр.) производилось из растений, не должна быть абсолютным приоритетом, если ценой этого является негативное воздействие на природу и людей», – заявил Димас в интервью немецкой газете Die Welt.

Ранее Димас твердо заявлял, что Еврокомиссия не намерена отказываться от предложенной ей политики по использованию биотоплива, несмотря на рекомендацию Европейского агентства по окружающей среде провести исследование на предмет возможных рисков и выгоды в плане использования «зеленого» топлива.

Как утверждают эксперты агентства, использование пахотных земель под выращивание ингредиентов для биотоплива не может не производиться без оказания негативного эффекта на окружающую среду, даже если речь идет об их производстве на основе сельхозотходов, а не из злаковых.

По мнению специального докладчика ООН по вопросам продовольствия Жана Зиглера, массовое производство биотоплива сегодня является «преступлением против человечества» ввиду его возможного эффекта на рост мировых цен на продовольственные товары. При этом Зиглер предупредил, что мир движется в направлении «очень длительного периода» бунтов и конфликтов, связанных с повышением цен на продовольствие и нехваткой продуктов в ряде регионов.

На прошлой неделе рост цен на продовольственные товары и потребление энергии спровоцировал бунты в Египте и на Гаити, а также всеобщую забастовку в Буркина-Фасо. Всемирный банк обнародовал данные экспертного доклада, в котором утверждается, что производство биотоплива за последние три года привело в ряде случаев к увеличению до 83% цен на продовольствие.

Между тем, генсек Европейской ассоциации биоэтанолового топлива Роб Вирхаут убежден в том, что поставленная Еврокомиссией цель может быть достигнута без нанесения ущерба окружающей среде, даже если производство биотоплива будет организовано исключительно в национальном масштабе. Евросоюз > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 17 апреля 2008 > № 114213

Организация Jane’s Information Group в течение года проводила сравнительный анализ 235 стран мира по таким критериям, как благосостояние граждан, экономическая и социальная стабильность, угрозы безопасности страны, ее внешняя политика и др.Максимальное число баллов – 100 – не удалось набрать никому. Первая десятка благополучных стран: 1. Ватикан – 99 баллов; 2. Швеция – 99 баллов; 3. Люксембург – 99 баллов; 4. Монако – 98 баллов; 5. Гибралтар – 98 баллов; 6. Сан-Марино – 98 баллов; 7. Лихтенштейн – 97 баллов; 8. Великобритания – 97 баллов; 9. Нидерланды – 97 баллов; 10. Ирландия – 97 баллов.

Среди самых нестабильных стран можно отметить: Центральноафриканскую республику (39 баллов), Демократическую Республику Конго (38 баллов), Чад (38 баллов), Зимбабве (38 баллов), Гаити (38 баллов), Берег Слоновой Кости (36 баллов), Афганистан (36 баллов), Судан (35 баллов), Сомали (29 баллов), Газа и Западный берег (27 баллов), пишет the Times. Евросоюз > Приватизация, инвестиции > prian.ru, 25 марта 2008 > № 131648

Инофирма

В законодательстве Белиза предусмотрена возможность организации в стране предприятий разнообразных организационно-правовых форм, однако для иностранного инвестора практический интерес, прежде всего, представляет классическая офшорная компания с ограниченной ответственностью (International Business Company – IBC), характеризуемая следующим образом:

• владеть и управлять предприятием может одно физическое или юридическое лицо;

• акции компании могут выпускать на предъявителя, именными и таких классов, видов и долей, как это решат владельцы компании;

• отсутствует требование относительно оплаты какого-либо минимального уставного капитала, который может быть выражен в любой валюте;

• собрания директоров и акционеров компании могут проводиться в любой стране мира, а протоколы собраний и иные финансовые документы – храниться где угодно и в том формате, как это удобно директорам для ведения дел;

• компания вправе иметь офис в Белизе и управлять своими делами из этой страны;

• компания не сдает ежегодную финансовую и статистическую отчетность.

В Белизе отсутствует государственный реестр директоров и акционеров офшорных компаний. В файле Регистратора компаний хранятся только копии устава и учредительного договора компании, а также свидетельства о регистрации IBC.

Наименование офшорной компании должно заканчиваться только словами: Limited, Corporation, Incorporated, Societe Anonyme, Sociedad Anonima или их аббревиатурами. В названии IBC не могут быть использованы слова и аналоги, отражающие деятельность, подпадающую в Белизе под лицензирование, например Assurance, Bank, Building Society, Chamber of Commerce, Chartered, Cooperative, Imperial, Insurance, Munucipal и Royal.

IBC не вправе вести бизнес с резидентами Белиза и инвестировать средства в собственность любого вида, находящуюся здесь же, кроме как на содержание своего офиса. Компании также не разрешено предоставлять адрес своего зарегистрированного офиса для нужд других компаний и заниматься банковской или трастовой деятельностью, страхованием или перестрахованием, если не получена соответствующая лицензия в Белизе.

Все офшорные компании должны иметь зарегистрированный офис и зарегистрированного агента в этой стране.

Компания обязана вести реестр директоров и акционеров, которые наряду с протоколами собраний являются внутренними документами. Печать компании полагается хранить в ее офисе, а оттиск – одобрить на первом собрании директоров. Хотя документация не подлежит общественной проверке, но она доступна для проверки акционерам.

Любые иностранные предприятия могут быть перемещены в Белиз путем должной регистрации решения о продолжении деятельности в этой стране, а также устава, учредительного договора и свидетельства о том, что компания не имеет долгов и обязательств в стране своей прежней регистрации.

Директорам и владельцам белизских офшорных компаний важно помнить о том, что, если компания не платит ежегодных государственных пошлин за продление регистрации, ее исключат из государственного регистра компаний по истечении года с момента последней оплаты пошлин. При этом в законе четко объясняется, что вычеркнутая из регистра компания не имеет права продолжать свою хозяйственную деятельность и, в частности, управлять своими банковскими счетами, хотя директора и акционеры такой исключенной из государственного регистра компании продолжают полноправно нести ответственность по долгам и обязательствам своего предприятия.

Вычеркнутую компанию можно, уплатив положенные пошлины и штрафы, восстановить в государственном регистре действующих компаний Белиза. Однако по истечении определенного срока восстановление такой компании производится только местным судом, решение которого может быть как положительным, так и отрицательным.

Для офшорного предприятия отсутствуют какие-либо налоги в этой стране, включая импортные пошлины на товары, которые компания может завозить в Белиз на нужды своего офиса.

Белиз подписал соглашения об избежании двойного налогообложения с такими странами, как: Антигуа и Барбуда, Багамские о-ва, Барбадос, Великобритания, Гаити, Гренада, Дания, Доминика, Монсеррат, Санта Люсия, Сент-Винсент и Гайана Гренадины, Сент-Китс и Невис, Суринам, Тринидад и Тобаго, Швеция, Ямайка.

Белиз > Приватизация, инвестиции > corpagent.com, 15 февраля 2008 > № 340802

VI саммит Боливарианской альтернативы для Америк (ALBA) завершился в Каракасе. ALBA создана в 2004г. лидерами Кубы и Венесуэлы Фиделем Кастро и Уго Чавесом в противовес инициативе США по созданию Зоны свободной торговли. Позднее в этот интеграционный союз вошли Боливия и Никарагуа.Участники VI саммита ALBA, президент Венесуэлы Уго Чавес, президент Боливии Эво Моралес, президент Никарагуа Даниэль Ортега, а также зампред Госсовета Кубы Карлос Лахе договорились создать крупнейшую совместную энергетическую кампанию. Транснациональная компания будет заниматься не только разведкой и добычей нефти и газа, но и создаст стратегический резерв нефти в 10 млрд. бар. на случай энергетического кризиса. На саммите подписано соглашение о продовольственной безопасности. Оно предусматривает поощрение национального производителя, увеличение инвестиций в аграрный сектор с последующим сокращением импорта с/х продукции.

Лидеры стран Боливарианской альтернативы для Америк учредили также банк АЛБА для углубления экономической интеграции и финансирования социальных и экономических проектов. Начальный уставной капитал банка составит 1 млрд.долл. На встрече в верхах Куба и Венесуэла подписали соглашение о прокладке подводного кабеля связи между двумя странами.

Лидеры регионального блока приняли островное карибское государство Доминика, входящее в состав британского Содружества, пятым полноправным членом АЛБА. В качестве наблюдателей на саммите присутствовали представители Гаити, Гондураса, Уругвая, Эквадора и ряда стран Карибского бассейна По итогам саммита была принята политическая декларация.

В рамках Боливарианской альтернативы Венесуэла осуществляет поставки нефти на Кубу, а также в Никарагуа, Боливию и Гаити. Страны, которые оказывают Венесуэле политическую поддержку, оплачивают поставки по льготным ценам, которые в некоторых случаях составляют только 50% от мировых. Венесуэла > Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 28 января 2008 > № 89587

ООН поддержала во вторник просьбу Доминиканской Республики о помощи в 14 млн.долл. для преодоления разрушительных последствий урагана Ноэль, который пронесся в Доминикане на прошлой неделе, сообщил офис гуманитарных программ ООН.По данным ООН, разрушительный ураган, вызвавший наводнение на 80% территории Доминиканы, унес жизни 85 чел., почти 50 числятся без вести пропавшими. В стране из-за стихии по-прежнему действует чрезвычайное положение. Разрушены более 16,5 тыс. жилых домов, повреждены 46 мостов и шоссейных дорог. В результате наводнения 66,6 тыс.чел. стали внутренними беженцами от разбушевавшейся стихии.

Ночью 29 окт. тропический ураган Ноэль достиг силы первой, самой низкой категории по пятибалльной шкале Саффир-Симпсона, со скоростью ветра 120 км. в час.

Ранее жертвами урагана стали 43 жителя Гаити и гражданин Багамских островов. На Ямайке погиб один человек.

Власти Доминиканской Республики объявили на ближайшие 30 дней чрезвычайное положение в 28 провинциях и столице страны – Санто-Доминго. Плохая погода, нехватка вертолетов, размытые дороги и разрушенные мосты препятствуют проведению в полной мере поисково-спасательных работ. Доминиканская Республика > Экология > ria.ru, 7 ноября 2007 > № 83868

С каждым годом количество погибших российских туристов как за рубежом, так и в России продолжает расти. По подсчетам Клуба защиты прав туристов РФ, каждый год за рубежом гибнет от 300 до 500 наших соотечественников. Еще столько же, а чаще всего и больше отдыхающих погибает в России. Корреспондент "Труда" попытался разобраться, почему отдых для сотен наших туристов превращается в лотерею со смертью.
Что произошло в Египте, сейчас выясняет следствие. Но по нашим данным, история с 67-летней Лидией Ланда как под копирку списана с множества несчастных случаев с российскими дайверами на Красном море. Пожилая женщина вышла в море с местными аквалангистами, которые обучали ее подводному плаванию... На лодку женщина уже не вернулась. Что произошло на глубине, неизвестно, но обнаружили пропажу пожилой россиянки, лишь когда спасти ее было уже невозможно. С 34-летней Марией история другая. В минувшую среду Маша взяла напрокат квадроцикл и вместе со своей группой поехала кататься недалеко от курортного городка Шарм-эль-Шейх. Неудачный поворот руля - и девушка оказалась на земле со сломанной шеей.
И ладно бы погибшие были отважными первопроходцами среди жутких дикарей-каннибалов в экзотических странах. Увы, это не так. Основная доля наших туристов за рубежом погибает в Крыму, Турции и Египте. Это лидеры печальной статистики с россиянами за рубежом.
И хотя российский МИД опубликовал список стран, куда ездить для россиян опасно для жизни, в общей массе погибших эти регионы не занимают и двух процентов. Кстати, как сообщили "Труду" в департаменте консульской службы МИДа, статистики погибших за рубежом россиян они не ведут.
"ПОСЛЕ ЛИТРА ВЫПИТОЙ..."
Пьяный, с больным сердцем на жаре... Как ни странно, но именно так выглядит среднестатистический погибший российский турист. Первое место по смертям занимают сердечно-сосудистые заболевания и пьяные загулы. В среднем каждый день в мире умирает два российских туриста.
- От этих цифр сложно уйти, - считает председатель Клуба защиты прав туристов Дмитрий Давыденко. - И, к сожалению, с каждым годом эти цифры растут. Уровень жизни граждан повышается, и все больше едут отдыхать. Соответственно и смертельных случаев больше. За рубежом гибнет 300-500 в год человек и чуть больше в России - 400-600. То есть цифра медленно подползает к тысяче. И бороться с этим очень тяжело.
В ТУРЦИИ ТОНУТ ДЕТИ, А В ЕГИПТЕ ТУРИСТЫ ПОПАДАЮТ В ДТП
Для каждого курорта есть свои, специфические причины смерти. Так для Турции очень серьезна проблема гибели маленьких ребятишек в бассейнах. Родители часто оставляют их одних, и малышня тонет. Похожая проблема есть и в Египте, но там сейчас заняты другой, более важной миссией. Обучением ПДД местных водителей. Хотя получается это с трудом. Каждый год на египетских дорогах гибнет более 5 тысяч человек, и туристов среди них очень много.
САМЫЕ ГРОМКИЕ СЛУЧАИ ГИБЕЛИ РОССИЙСКИХ ТУРИСТОВ
- 5 февраля 2005 года. В гостинице китайского города Хэйхэ между гражданином России и гражданином КНР возник конфликт, переросший в массовую драку. В результате один из россиян - Олег Черпак из Благовещенска от полученных ножевых ранений скончался, еще пятеро были госпитализированы.
- 18 августа 2006 года. В баре турецкой Антальи местный житель открыл беспорядочный огонь из автоматического оружия. Среди убитых Ольга Юшина из Липецка.
- 24 февраля 2007 года. В Таиланде на пляже застрелены Любовь Свиркова и Татьяна Цимфер, приехавшие из Кемерова.
- 25 февраля 2007 года. В китайском городе Хэйхэ на гражданок России Светлану Кутузову и Нину Щербакову совершено вооруженное нападение. Щербакова от полученного ножевого ранения скончалась.
- 8 марта 2007 года. У побережья мальтийского города Слим в море обнаружен труп Ларисы Сафроновой.
КОМПЕТЕНТНОЕ МНЕНИЕ
Андрей КРИВЦОВ, зам. директора департамента информации и печати МИД России:
- В последнее время мы фиксируем большое количество происшествий с нашими туристами за рубежом. Это в первую очередь связано с тем, что год от года растет число россиян, выезжающих за границу на отдых. Российские консульские учреждения, особенно в курортных странах, с максимальным вниманием относятся к каждому несчастному случаю или происшествию. Такие случаи не только фиксируются. Людям оказывается максимально возможная помощь, в том числе и материальная. Зачастую приходится заниматься организацией медицинской помощи, срочным выездом на родину, а в отдельных случаях - отправкой тел погибших в различных инцидентах. Наши консульские работники стараются максимально использовать возможности туристических и страховых компаний, которые обеспечивают поездки наших граждан. МИД России, кстати, неоднократно обращался к соотечественникам: не пренебрегать медицинскими страховками, внимательно читать, что в них написано. Надо сказать, что нас услышали, и инцидентов, в том числе со смертельным исходом, уже в этом году стало значительно меньше.
А КАК В ИСПАНИИ?
"Заканчивающийся курортный сезон в Испании прошел намного спокойнее прошлогоднего", - подвел итог заведующий консульским отделом посольства России в Мадриде Дмитрий Верченко. По его словам, одним из самых серьезных инцидентов 2007 года стало ДТП с летальным исходом в Барселоне, когда русскую девушку, да к тому же беременную, сбил испанский внедорожник. А так по всей Испании до сей поры были зафиксированы лишь мелкие правонарушения с участием россиян.
По свидетельству сотрудников нашего генконсульства в Барселоне различные казусы с нашими гражданами происходят там буквально ежедневно. Имеются в виду мелкие дорожно-транспортные происшествия на арендованных автомобилях, драки, кражи, сердечные приступы по причине перепоя или перегрева, которых хоть и достаточно много, но по сравнению с прошлым годом значительно меньше. Захмелевшие русские то и дело тонут "после литры выпитой", но их на Средиземном море научились вовремя вылавливать и откачивать. Правда, о таких "мелочах" испанские правоохранительные органы не спешат сообщать в консульство.
Недавно в теплом море вместе с отдыхающими туристами, среди которых были и россияне, появилась двухметровая акула - испанцам пришлось всех с пляжа эвакуировать. Ходили слухи, что какого-то "русского Ивана" хищники все же слопали. Тем более что, как выяснилось, наши отпускники действительно купались и отдыхали именно там, где была акула, и по их виду можно было сказать, что появление "большой рыбки" только разнообразило их отдых.
СТРАНЫ И РЕГИОНЫ, НЕ РЕКОМЕНДОВАННЫЕ ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЯ РОССИЙСКИМИ ТУРИСТАМИ (C САЙТА МИД РОССИИ):
Албания, Афганистан, Алжир, Ангола, Босния и Герцеговина, Бурунди, Восточный Тимор, Гаити, Гвинея-Бисау, Джамму и Кашмир в Индии, Йемен, Колумбия, Косово, Коморские острова, Конго (бывший Заир), Либерия, Нигерия, Соломоновы острова, Сомали, Судан, Сьерра-Леоне, Фиджи, юг Филиппин, Центрально-Африканская Республика, север и восток Шри-Ланки, Эритрея. Россия > Миграция, виза, туризм > trud.ru, 12 октября 2007 > № 407687

Казахстан занимает 150 место в мире по уровню коррупции, передает агентство со ссылкой на данные Индекса восприятия коррупции (ИВК) 2007г., опубликованные всемирной коалицией по противодействию коррупции Transparency International.Балл ИВК в Казахстане, по данным Transparency International, составил 2,1 из 10 возможных. Доверительный интервал, который отражает диапазон возможных значений балла ИВК, для Казахстана варьирует в пределах 1,9-2,3. Число исследований, которое отражает количество исследований, проведенных в стране по проблеме коррупции, составляет 8. Чтобы быть включенной в ИВК, в стране должно было быть проведено, как минимум, 3 исследования.

Вместе с Казахстаном на 150 месте по уровню коррумпированности оказались такие страны, как Азербайджан, Кыргызстан, Беларусь, Таджикистан, Эквадор, Кения, Либерия. Россия занимает 143 место, Туркменистан – 162 место. Среди стран СНГ наиболее коррумпированным государством, по мнению исследователей из Transparency International, оказался Узбекистан. Он находится на 175 месте.

Наихудшее положение с коррупцией оказалось в таких странах, как Гаити, Ирак, Мьянма и Сомали. При этом наивысшую оценку – 9,4 балла – получили Дания, Финляндия и Новая Зеландия.

По данным ИВК 2006, Казахстан занимал 111 место при общем балле 2,6, Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан – 142 место, Россия – 121 место. Однако в 2007г. в список ИВК были включены данные о коррупции в государственном секторе 180 стран, в то время как в 2006г. этот список состоял из 163 государств.

На официальном сайте организации при определении уровня коррупции принимаются во внимание уровень взяточничества, степень вовлеченности госслужащих в бизнес, наличие независимого правосудия и законодательства по борьбе с «отмыванием» денег, прозрачность правительства и его подконтрольность гражданскому обществу. Казахстан > Приватизация, инвестиции > «Казахстан Сегодня», 29 сентября 2007 > № 72654

Буш и генералы

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2007

Майкл Деш руководит кафедрой теории принятия решений по вопросам разведки и национальной безопасности в Школе государственного и общественного управления имени Джорджа Буша-старшего при Сельскохозяйственном и политехническом университете Техаса. Автор монографии «Гражданский контроль над Вооруженными силами» (Civilian Control of the Military) и готовящейся к печати книги «Демократия торжествует?» (Democracy Triumphant?). Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3 (май – июнь) за 2007 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Конфликт между военными и гражданскими руководителями Соединенных Штатов начался не при Джордже Буше-младшем, но действия именно его администрации и пренебрежение мнением военных экспертов усугубили проблему. Новый министр обороны должен восстановить разделение труда, при котором генералы отвечают за тактику, а штатские – за стратегию. В противном случае он рискует еще больше дискредитировать идею гражданского контроля над армией.

РАСКОЛ МЕЖДУ ШТАТСКИМИ И ВОЕННЫМИ

Не секрет, что с началом войны в Ираке отношения между Вооруженными силами (ВС) США и гражданскими чиновниками администрации Джорджа Буша заметно испортились. Согласно опросу, проведенному Military Times, в 2006 году почти 60 % военнослужащих не верили, что штатские в Пентагоне «болеют за их интересы». Доклад межпартийной Группы по изучению положения в Ираке (в нее входил Роберт Гейтс, пока президент не назначил его главой Пентагона вместо Доналда Рамсфелда), опубликованный в декабре 2006-го, содержал прямую рекомендацию «новому министру обороны предпринять все усилия для того, чтобы выстроить здоровые отношения между штатскими и военными». Достичь данную цель предлагалось «путем создания условий, в которых военное командование сможет свободно обращаться с независимыми рекомендациями не только к гражданскому руководству в Пентагоне, но также и к президенту и Совету национальной безопасности».

Однако напряженность в отношениях между штатскими и военными началась отнюдь не с Ирака; иракская проблема просто выявила разлад, существовавший десятилетиями. Во время вьетнамской войны многие офицеры пришли к убеждению: их безусловное подчинение гражданскому руководству способствовало фиаско, и в будущем высшему военному командованию не следует молча соглашаться, когда штатские в Вашингтоне поведут их по пути, ведущему к стратегическим промахам.

Некоторое время после Вьетнама штатские и военные элиты избегали прямой конфронтации. Военное руководство сосредоточило усилия на перестройке Вооруженных сил для ведения традиционной войны против стран – членов Организации Варшавского договора, а гражданские чиновники без особого сопротивления следовали избранной ими тактике. Однако с окончанием холодной войны на поверхность всплыли глубокие разногласия о том, следует ли использовать военных в иных операциях, кроме войн за границей, и как адаптировать военные институты к меняющимся общественным нравам.

Администрация Джорджа Буша пришла в Белый дом, исполненная решимости заново утвердить контроль штатских над военными, и это намерение еще ярче проявилось после 11 сентября 2001 года. Доналд Рамсфелд пообещал «трансформировать» ВС страны и использовать их для ведения глобальной войны против терроризма. Когда чиновники из администрации Буша считали, что, планируя кампанию в Ираке, военное командование демонстрирует чрезмерную осторожность, они без колебаний игнорировали мнение военных о необходимой численности посылаемых войск и конкретном моменте их развертывания. А когда положение в Ираке ухудшилось после падения Багдада, напряженность вновь обострилась.

Отставные генералы требовали увольнения Рамсфелда. В Объединенном комитете начальников штабов (ОКНШ) ВС США, как сообщается, существует настолько глубокая озабоченность планами Белого дома по применению ядерного оружия в упреждающей атаке против ядерной инфраструктуры Ирана, что некоторые из его членов угрожали отставкой в знак протеста. В рамках политики «наращивания» в Ирак были дополнительно отправлены десятки тысяч военнослужащих – вопреки рекомендациям значительной части военных.

Поэтому новому министру обороны со многим придется разбираться. В краткосрочной перспективе Гейтс должен разыграть эндшпиль иракской войны, которую, по его признанию, Соединенные Штаты «не выигрывают», но которую ни он, ни президент не хотят «проиграть». Ему предстоит продолжить работу над трансформацией Вооруженных сил США, одновременно пытаясь поднять боевой дух наземных войск, во многом деморализованных в результате непрекращающихся почти четыре года боевых действий в Афганистане и Ираке. Но на успешное решение этих задач Гейтс может надеяться только в том случае, если ему удастся восстановить отношения сотрудничества между гражданскими и армейскими начальниками. Ему необходимо пересмотреть методы осуществления контроля штатским руководством над армией и в то же время прояснить границы легитимного «инакомыслия» военных.

Главное – Гейтсу необходимо признать, что вмешательство Рамсфелда в значительной мере усугубило проблемы в Ираке и не только. Лучшее решение – вернуться к прежнему разделению труда. Гражданские с должным уважением воспринимают профессиональные рекомендации военных, относящиеся к тактической и оперативной сферам. Те же в свою очередь полностью подчиняются решениям по вопросам большой стратегии и политики. Успех пребывания Гейтса в Пентагоне будет зависеть от того, сможет ли он восстановить необходимое равновесие между штатскими и военными.

ОТДАВАТЬ ЧЕСТЬ И ПОВИНОВАТЬСЯ?

Отношениям между высшим военным командованием и его штатскими контролерами присуще напряжение. Вопреки распространенному представлению, дебаты об использовании силы обычно сводятся к противостоянию между упирающимися генералами и воинственно настроенными штатскими. Нынешняя трещина образовалась фактически еще в годы войны во Вьетнаме.

Решение об интервенции во Вьетнаме продвигали в основном гражданские лидеры: президенты Джон Кеннеди и Линдон Джонсон, министр обороны Роберт Макнамара, госсекретарь Дин Раск, помощник президента по национальной безопасности Макджордж Банди, а также поддерживавшая их группа чиновников более низкого ранга. Высшее военное командование с самого начала не испытывало энтузиазма по поводу отправки американских сухопутных сил в Юго-Восточную Азию. Даже после того как гражданские чиновники убедили генералов, что на карту поставлены жизненно важные национальные интересы, у военных оставались серьезные сомнения относительно вашингтонской стратегии ведения наземной и воздушной войн. К лету 1967-го недовольство военных достигло такой степени, что, как сообщается, Объединенный комитет начальников штабов подумывал о коллективном уходе в отставку. Ее не произошло, однако младшие офицеры запомнили вред, причиненный готовностью военного командования отдавать честь и беспрекословно повиноваться в годы войны во Вьетнаме.

В одном из самых запоминающихся фрагментов своих мемуаров бывший государственный секретарь Колин Пауэлл вспоминает, как во время вьетнамской кампании «военные как единая организация не сумели вести прямой диалог ни со своим политическим руководством, ни друг с другом. Командование ни разу не пришло к министру обороны или президенту и не сказало: эту войну нельзя выиграть теми способами, какими мы ее ведем». Книга полковника Х. Р. Макмастера «Преступная халатность» (Dereliction of Duty), давно включенная в список литературы для чтения председателем ОКНШ, демонстрирует, что этот урок Вьетнама как следует усвоен современным офицерским корпусом. Подспудная мысль военного бестселлера Макмастера состоит в том, что принцип безоговорочной лояльности Верховному главнокомандующему ВС необходимо пересмотреть.

Вьетнамский опыт оказался миной замедленного действия, дожидавшейся момента взорвать взаимоотношения штатских и военных. Только холодная война удерживала ее от того, чтобы сработать. Тогда обе стороны соглашались в том, что приоритетная миссия военных – подготовка к традиционной войне в Европе против стран – членов Организации Варшавского договора, и штатские лидеры предоставили военным значительную свободу действий в выборе соответствующих средств. Тем не менее начальник штаба Сухопутных войск генерал Крейтон Абрахамс сознательно перестроил структуру регулярных армейских дивизий таким образом, чтобы их нельзя было привлечь к участию в войне, не задействовав резервистов или «бригад пополнения» Национальной гвардии. Тем самым генерал обеспечил такие условия, при которых будущим президентам придется провести в стране всеобщую мобилизацию для ведения крупномасштабной войны.

Выросший после вьетнамской войны офицерский корпус начал по-настоящему укреплять свои позиции только тогда, когда у руля государства встал Билл Клинтон – первый президент эпохи, наступившей вслед за окончанием холодной войны. Он занял свой пост, уже имея непростые отношения с военными. Значительные сокращения военного бюджета (на 27 % с 1990 по 2000 год) и личного состава (на 33 % регулярного персонала за тот же период), а также амбициозная социальная повестка дня (интеграция гомосексуалистов в ВС страны и разрешение женщинам служить в боевых частях войск) привели к откровенно враждебным отношениям между штатскими и военными лидерами. Значительное повышение темпа военных операций, характеризовавшее развертывание воинских контингентов на Гаити, в Сомали, Боснии и других «горячих точках» планеты, привело только к нарастанию напряжения.

Натянутые отношения Клинтона с военными негативно сказались на его способности выполнить ряд предвыборных обещаний. Раскритиковав администрацию Буша-старшего за ее недостаточные усилия по прекращению кровопролития во время гражданской войны в Боснии, Клинтон пообещал, что будет проводить более настойчивую политику в сфере гуманитарного вмешательства. В ответ Пауэлл (в то время председатель ОКНШ) опубликовал комментарий в газете The New York Times и статью в журнале Foreign Affairs, возражая против такой политики и выступая за более ограничительный характер критериев допустимости применения силы. Эта концепция стала известна как доктрина Пауэлла. Сомнения военных относительно целесообразности наземного вмешательства в Боснии сыграли важную роль в том, что, применяя силу, США ограничились авиационными ударами в августе 1995 года.

Еще одной из первых инициатив Билла Клинтона было намерение положить конец практике Пентагона по недопущению гомосексуалистов к службе в армии. Это положение тоже являлось важным пунктом предвыборной платформы, которому, как сообщается, президент был глубоко привержен в плане защиты гражданских свобод. Однако, когда Клинтон попытался выполнить свое обещание, он попал под яростный огонь критики со стороны военных и оппозиции в Конгрессе. Ему пришлось отступить и согласиться на далеко не идеальный для него компромисс – «не спрашивай и не рассказывай», что не рассматривается большинством аналитиков как реальное изменение политики.

Неудовлетворительные отношения между штатскими и военными, которые омрачили первые годы работы клинтоновской администрации, сохранились до самого конца второго срока президентства Клинтона. К весне 1999-го стало очевидно, что только военное вмешательство заставит президента Сербии Слободана Милошевича прекратить этнические чистки в Косово. Клинтон и его штатские советники, такие, как государственный секретарь Мадлен Олбрайт и помощник по национальной безопасности Сэнди Бергер, выступали за тактику нанесения ограниченных авиационных ударов, сопровождаемых угрозами сухопутной операции. Однако ОКНШ настаивал на более широкой воздушной кампании, сопротивляясь идеям использовать любые угрозы наземных действий.

Через считанные дни после начала войны из Пентагона пошли утечки – мощный поток информации о том, как президент начал интервенцию в Косово вопреки советам военных. В дальнейшем ОКНШ предпринимал равные усилия и для сдерживания кампании в Косово, и для содействия ей – вплоть до проволочек с выделением необходимых сил для проведения операции НАТО под командованием генерала Уэсли Кларка. Обещая предоставить в распоряжение Кларка все необходимое, Пентагон на несколько недель задержал отправку запрошенных ударных вертолетов Apache, а впоследствии так и не позволил ему реально использовать их.

Нет ничего удивительного в том, что военные сопротивлялись многочисленным инициативам администрации Билла Клинтона. В конце концов высшее военное командование, пережив поражение во Вьетнаме, убедилось: штатским нельзя доверять принятие весомых решений, отражающихся как на внутренней организации армии, так и на том, где и как используются ВС. Колин Пауэлл с гордостью рассказывал, как он вместе со своими поствьетнамскими армейскими коллегами «поклялся, что, когда придет [их] время принимать решения, они не станут молчать и соглашаться на войну в полсилы и без достаточно серьезных оснований».

Даже после того как в 1993-м сам Пауэлл ушел в отставку, доктрина, названная его именем, продолжала жить и процветать в Пентагоне. Преемник Пауэлла на посту председателя ОКНШ, генерал Хью Шелтон, сказал мне в ходе интервью в 1999 году: «Я твердо верю в доктрину [бывшего министра обороны Каспара] Уайнбергера, развитую генералом Пауэллом, и считаю, что мы следовали ей» в ходе операции в Косово. Вторя Пауэллу, он утверждал, что ВС должны быть использованы только в самую последнюю очередь. При отправке американских войск для участия в боевых действиях Шелтон предложил учитывать то, что он называл «проверкой Довером»: «Когда тела погибших начнут доставлять на родину, будем ли мы по-прежнему считать, что это служит интересам Соединенных Штатов?» (Довер – название авиабазы в штате Делавэр, куда доставляют тела погибших американских военнослужащих. – Ред.).

БУНТ ШТАТСКИХ

Многие ожидали, что избрание на пост президента Джорджа Буша-младшего в 2000-м приведет к новому золотому веку взаимодействия и доброжелательных отношений между штатскими и военными. В конце концов, Буш боролся за голоса военных, обещая, что к ним «идет помощь» после восьми лет якобы пренебрежения их интересами. В своей речи по случаю выдвижения республиканцами его кандидатуры на должность президента США (август 2000 г.), Буш предостерег: «Нашим Вооруженным силам не хватает технического оснащения, зарплаты и боевого духа. Если Верховный главнокомандующий призовет их сегодня, целых две дивизии вынуждены будут доложить: “Не готовы к выполнению задания”. У нынешней администрации был подходящий момент. У них (демократов. – Ред.) имелся шанс. Они не смогли стать достойными командирами. Мы сможем». Казалось бы, у администрации, в которую входили два бывших министра обороны (Рамсфелд и вице-президент Дик Чейни), а также бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов (Пауэлл), должны были установиться превосходные отношения с высшим военным командованием.

Однако помимо всего прочего Буш вступил в Белый дом с амбициозной повесткой дня в сфере оборонной политики, что сделало продолжение конфликта между штатскими и военными практически неизбежным. В своем выступлении в «Цитадели» (военное училище в штате Южная Каролина. – Ред.) в сентябре 1999 года Буш заявил, что намерен «заставить» военных «думать по-новому и принимать сложные решения». В первые несколько месяцев работы новой администрации Рамсфелд начал трансформировать американские Вооруженные силы в направлении, которое, как надеялись и он сам, и другие гражданские чиновники, должно было привести к «революции в военных вопросах».

Это незамедлительно вызвало трения с военным руководством и их союзниками на Капитолийском холме, у которых были серьезные претензии как к стилю работы нового министра обороны, так и к сути его политики. Рамсфелд отмахнулся от подобной озабоченности. «Если это кому-то не нравится и их восприятие таково, что это их задевает, мне жаль, – заявил он пресс-службе Пентагона. – Но такова жизнь, потому что перед нами стоят серьезные задачи, и мы должны их успешно выполнить. Мы должны их выполнить хорошо. Конституция устанавливает гражданский контроль над данным ведомством. Я – гражданский. И, поверьте мне, мы тут добились грандиозных успехов. Мы столько осуществили за последние два года! А такого не сделаешь, если просто стоять, заткнув уши, и надеяться, что всем вокруг это нравится».

Некоторые романтики-военные, такие, как адмирал Уильям Оуэнс и вице-адмирал Артур Сибровски, примкнули к стану адептов трансформации. Но Рамсфелд не доверял даже тем людям в мундирах, которые, как казалось, поддержали его революцию. Трансформация, считал он, произойдет, только если гражданские будут подталкивать этот процесс и управлять им. В результате к осени 2001-го отношения Рамсфелда с высшим военным командованием и руководством Конгресса стали хуже некуда. Многие наблюдатели предсказывали, что именно он станет первой «кабинетной» потерей в администрации Буша.

Теракты 11 сентября 2001 года и начальные стадии глобальной войны с терроризмом в Афганистане обусловили временное перемирие между Рамсфелдом и высшим военным командованием. Но как только администрация Буша дала понять, что рассматривает Ирак как следующий фронт (взгляд, не разделявшийся большинством профессиональных военных), перемирие было нарушено. Столкнувшись с тем, что представлялось им непримиримостью военных, Рамсфелд и заместитель министра обороны Пол Вулфовиц без особых угрызений совести вмешивались в решение таких вопросов, как надлежащая численность войск и фазы их развертывания для проведения операции «Иракская свобода».

Самым явным проявлением настроя штатских на игнорирование мнения профессиональных военных по тактическим и оперативным вопросам стал эпизод, когда Рамсфелд бесцеремонно отмахнулся от расчетов необходимой численности войск, подготовленных начальником штаба Сухопутных войск генералом Эриком Шинсеки. В феврале 2003-го, выступая перед Конгрессом, Вулфовиц отмел прогноз Шинсеки о том, что Соединенным Штатам понадобится не меньше «нескольких сотен тысяч военнослужащих» для послевоенных операций по стабилизации. По мнению замминистра обороны, данные оценки «были серьезно преувеличенными». Вулфовиц одержал верх.

Когда такие «послевоенные» операции оказались проблематичными, упреки и взаимные обвинения между недавно ушедшими в отставку генералами и штатским руководством в администрации Буша обнажили постоянные противоречия в отношениях между гражданскими и военными лидерами Соединенных Штатов. Генерал-лейтенант Грегори Ньюболд, бывший директор по оперативным вопросам ОКНШ, в своей острокритической статье в журнале Time написал: он «искренне считает… что отправка [американских] войск на эту войну была произведена с такой небрежностью и чванством, какие присущи только тем, кому никогда не приходилось выполнять подобные миссии или хоронить павших товарищей». Ньюболд присоединился к множеству других недавно ушедших в отставку генералов, в том числе генералу Энтони Зинни (экс-глава Центрального командования), генерал-майору Полу Итону (бывший руководитель миссии по военной подготовке иракской армии), генерал-майору Джону Риггсу (бывший начальник рабочей группы по реформированию армии) и генерал-майорам Чарлзу Суоннаку и Джону Батисте (бывшие командующие дивизиями в Ираке), которые требовали отставки Рамсфелда. Согласно опросу общественного мнения, проведенному Military Times, 42 % американских военнослужащих не одобряют то, как президент Буш ведет войну в Ираке.

Осенью 2006 года Белый дом и не входящие в администрацию влиятельные «ястребы» в конце концов согласились с тем, что численность американских войск недостаточна для удержания под контролем проблемных районов Ирака. Но к тому времени высшее военное командование в Ираке пришло к выводу, что силы США сами составляют скорее часть проблемы, чем ее решение, поскольку повстанческое движение перешло в межконфессиональную войну. Поэтому вместо того чтобы просить прислать дополнительные воинские части, как они делали в период подготовки к войне, многие высшие командиры в Ираке стали утверждать, что Соединенным Штатам необходимо снизить активность и сократить зону своего присутствия. По данным Military Times, план по увеличению численности войск получил поддержку менее 40 % населения.

В ноябре генерал Джон Эбизейд, нынешний глава Центрального командования, заявил в сенатском Комитете по делам Вооруженных сил, что «не верит, будто увеличение численности американских войск является на данный момент решением проблемы» в Ираке. В ответ на настойчивые расспросы сенатора-республиканца Джона Маккейна Эбизейд пояснил, что «встречался со всеми командирами дивизий, с командиром корпуса генералом [Джорджем] Кейси, с генералом [Мартином] Демпси [главой Командования многонациональных сил по обеспечению безопасности в Ираке]. …И я спросил: “Пойди мы сейчас на увеличение численности американских войск, смогло бы это, по вашему профессиональному мнению, значительно расширить наши возможности добиться успеха в Ираке?” И все они ответили: нет».

Эбизейд и другие высшие военные руководители США считают, что рост числа американских военнослужащих в Ираке приведет к обратным результатам. Как объяснил Эбизейд в телепрограмме «60 минут», «всегда существовало это противоречие между тем, что можем сделать мы, а что делают иракцы. Мы могли бы, конечно, попытаться все сделать в Ираке своими руками, но таким путем страну не стабилизировать». Давая показания на слушаниях в Конгрессе, он отметил: «Мы можем завтра отправить еще 20 тысяч американцев и добиться временного эффекта… [но] когда вы посмотрите на совокупность американских сил, которые там сейчас находятся, то поймете: мы просто не располагаем сейчас способностью сохранять такое присутствие, учитывая численность Сухопутных войск и Корпуса морской пехоты». Однако, несмотря на эти протесты, штатские в Вашингтоне снова одержали верх над военным руководством, что и привело к нынешней политике «наращивания».

ШТАБНЫЕ КРЫСЫ

Почему отношения между штатскими и военными обострились при администрации Буша? В книге «Возвышение вулканцев» (Rise of the Vulcans) Джеймс Манн рассказывает, что ключевые штатские чиновники в занимавшейся вопросами национальной безопасности команде Буша (эта команда называла себя «вулканцами» по имени древнеримского бога огня, 55-метровая статуя которого установлена на родине бывшего помощника президента по национальной безопасности Кондолизы Райс. – Ред.) полагали, что администрация Клинтона не сумела удержать военных в узде. Известно, что Рамсфелд считал гражданский контроль над военными основной функцией министра обороны. Вместе с Вулфовицем и другими высшими чиновниками администрации он пришел на свой пост, будучи убежденным в том, что потребуется более настойчивое вмешательство гражданских в дела армии, с тем чтобы преодолеть ведомственное местничество и бюрократическую инерцию.

После 11 сентября 2001-го Рамсфелд и другие штатские – сторонники войны, которая поставила бы своей целью свержение иракского режима, осознали: основным препятствием началу такой войны – и проведению ее с использованием минимальных сил (что соответствовало взглядам Рамсфелда на трансформацию американских ВС) – является высшее руководство армии США.

Вместо того чтобы прислушиваться к предостережениям профессиональных военных, они преисполнились решимости преодолеть как широко распространенный в среде военных скептицизм по отношению к войне, так и, как им казалось, бюрократическую инерцию, определявшую представления военного ведомства о численности и составе войск, необходимых для выполнения миссии. Тот факт, что именно Вулфовиц, а не Шинсеки одержал верх в дебатах о численности войск, необходимой для ведения войны в Ираке, показывает, насколько успешны усилия администрации Буша по упрочению власти штатских чиновников над военными.

Члены администрации, решительно настроенные на восстановление гражданского контроля, были готовы даже сами погрузиться в оперативные вопросы, такие, как определение численности сил и составление графика их развертывания. Как вспоминает бывший министр Сухопутных войск Томас Уайт, Рамсфелд хотел «показать всем в структуре, что он несет ответственность за все и собирается руководить, возможно, еще более досконально, чем предыдущие министры обороны, и что он намерен заниматься операционными вопросами». Столь глубокий характер гражданского контроля не мог не усилить трения с военными.

В своем содержательном труде «Солдат и государство» (The Soldier and the State), посвященном отношениям между гражданскими и военными, Самьюэл Хантингтон предложил систему, позволяющую установить баланс между компетенцией военных и всеобъемлющим политическим верховенством гражданских; эту систему ученый назвал «объективный контроль». Хантингтон рекомендовал, чтобы гражданское руководство предоставило профессиональным военным значительную автономию в тактической и оперативной сфере в обмен на их полное и безусловное подчинение гражданскому контролю в вопросах политики и большой стратегии. Хотя эта система не всегда находила практическое выражение, она в течение 50 лет формировала представление о том, как гражданским властям следует осуществлять надзор за ВС США. Когда ее не нарушали, она приводила и к хорошим в целом отношениям между штатскими и военными, и к разумным политическим решениям.

Администрация Буша предпочла фундаментально иной подход к гражданскому контролю. Чиновники администрации опасались, что если гражданские не будут агрессивно и неустанно подвергать сомнению политику и решения военных на всех уровнях, то им не удастся выполнить задачи радикальной трансформации Вооруженных сил и перехода к совершенно новым способам их использования. Бывший член Совета по оборонной политике Элиот Коэн, которого госсекретарь Кондолиза Райс недавно назначила на должность советника Госдепартамента, дал интеллектуальное обоснование такому усилению вмешательства. Его работу «Верховное командование» (Supreme Command) читали многие высшие чиновники из тех, кто входит в команду Буша, занимающуюся вопросами национальной безопасности. Говорят, что эта книга даже оказалась на прикроватной тумбочке в спальне президента в Кроуфорде (штат Техас).

Основная идея Коэна состоит в том, что для военного успеха совершенно необходимо вмешательство гражданских не только на стратегическом, но и на тактическом и оперативном уровне. Чтобы преодолеть сопротивление или некомпетентность военных, гражданскому руководству необходимо быть готовым глубоко «зондировать» военные вопросы посредством «неравного диалога» с подчиненными им профессиональными военными. Комментируя в мае 2003 года деятельность администрации Буша, Коэн с одобрением отметил, что «Рамсфелд производит впечатление весьма активного министра обороны, действия которого вполне вписываются в рамки поведения, необходимого для правильного военно-гражданского диалога. Он подталкивает, изучает, сомневается, но, как мне кажется, не навязывает военным детального плана действий. [По Ираку] администрация Буша поддерживала чрезвычайно интенсивный диалог с высшим военным командованием, и, по-моему, это было правильно». Даже в конце апреля 2006-го Коэн все еще считал, что «можно многое сказать в защиту министра обороны Доналда Рамсфелда, возражая на недавние нападки полудюжины генералов в отставке», критиковавших министра за то, как он и его помощники вели войну в Ираке.

К несчастью, все пошло не по плану, и в ретроспективе кажется, что для Соединенных Штатов было бы гораздо лучше, прочитай Буш во время летнего отпуска в 2002 году книгу Хантингтона «Солдат и государство», а не «Верховное командование» Коэна. Учитывая нынешнюю тяжелую ситуацию в Ираке (а это прямой результат намеренного небрежения советами военных), наследием Буша в отношениях между штатскими и военными, скорее всего, станет нечто прямо противоположное тому, на что рассчитывала его команда, – дискредитация самого понятия гражданского контроля над военными.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ РАВНОВЕСИЯ

Положение, в котором оказался министр обороны Роберт Гейтс, сложно вдвойне: в деле трансформации Вооруженных сил США достигнуто мало реального прогресса, а Вооруженные силы втянуты в конфликт, к которому даже сам руководитель военного ведомства относится без оптимизма. Хуже того, он вынужден заниматься этими проблемами в атмосфере явного охлаждения отношений между штатскими в администрации Буша и высшим военным командованием. Бывший министр Сухопутных войск Уайт отметил, говоря об общем наследии Буша и Рамсфелда: «По определению [министры обороны] являются штатскими. У некоторых в молодости мог быть опыт службы в армии, однако их работа, помимо прочего, состоит в том, чтобы выслушивать мудрые советы военных, обдумывать их, в большей степени доверять им, а затем принимать решения. Вопрос в том, не потеряли ли мы равновесие в этой сфере? Мне кажется, они зашли слишком далеко». Таким образом, главная проблема Гейтса – восстановление баланса между штатскими и военными.

Разумеется, Гейтс не может и не должен избегать обязанности осуществлять гражданский контроль над Вооруженными силами. В демократической политической системе решения о войне и мире должны приниматься не солдатами, а избирателями через избранных ими лидеров. Однако в то же время Роберту Гейтсу необходимо приветствовать, а не отметать откровенные советы высшего военного командования, даже если они идут вразрез с политикой администрации.

Право и долг военных – быть выслушанными. В конце концов, военнослужащие являются экспертами в вопросах ведения войн, и именно их жизни в конечном счете ставятся на кон. Если старшие офицеры чувствуют, что их рекомендации игнорируют или что им отдают приказы, не соответствующие моральным нормам, они должны уходить в отставку. И действительно, если бы Шинсеки либо Ньюболд уволились в период подготовки войны в Ираке, этот шаг стал бы очень ярким показателем скептического отношения военных к этой войне и куда более эффективным фактором, чем протесты постфактум. Угрозы членов Объединенного комитета начальников штабов уйти в отставку, возможно, влияют на политику администрации в отношении Ирана (включая крушение планов по применению ядерного оружия против иранских укрепленных ядерных сооружений). Но за исключением подобных чрезвычайно серьезных случаев, высказав свое мнение, старшие военные офицеры должны отдать честь и подчиниться.

По иронии судьбы генерал Дэвид Петриус, недавно назначенный командующим объединенными силами в Ираке, возглавляемыми США, в прошлом писал о неспособности высшего военного командования откровенно говорить о войне во Вьетнаме и о том, как это повлияло на последующие отношения между штатскими и военными. Петриус сам сейчас находится в положении, позволяющем выступать с рекомендациями в адрес и администрации, и нового состава Конгресса с демократическим большинством. Во время слушаний о его утверждении в должности, прошедших в сенатском Комитете по делам вооруженных сил, Петриус пообещал, что будет давать «самые полезные профессиональные военные советы, а если они окажутся не по вкусу, пускай поищут кого-нибудь другого». Остается надеяться, что генерал будет высказываться откровенно, а Гейтс – к нему прислушиваться.

Должное равновесие сохранит за гражданским руководством право принимать политические решения. Например, о том, оставаться ли Соединенным Штатам в Ираке, или следует ли им применять силу против Ирана. У военных же останутся широкие полномочия самостоятельно принимать тактические и оперативные решения о путях и способах выполнения данной миссии. Граница между двумя зонами ответственности не всегда является идеально четкой, и иногда военные соображения влияют на политические и наоборот. Однако альтернатива – вмешательство гражданских в сферу компетенции военных – почти так же плоха, как и участие военных в политике. Каждый раз, когда баланс между штатскими и военными нарушается в ту или в другую сторону, страдает вся страна.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 23 июня 2007 > № 2909729 Майкл Деш

Китай в понедельник заблокировал утверждение новых правил работы Совета ООН по правам человека (СПЧ), заменившего год назад Комиссию ООН по правам человека (КПЧ). Страны-члены СПЧ должны были завершить в понедельник обсуждение механизмов передачи новому ооновскому органу всех специальных процедур, созданных за 60 лет существования КПЧ, включая мандаты 40 независимых экспертов в области прав человека. Председатель СПЧ Луис Альфонсо де Альба внес на рассмотрение членов Совета проект документа, определяющего новые процедуры, но поставил условие, что этот текст должен быть принят 47 странами-членами СПЧ на основе консенсуса. Однако Китай выступил с рядом предложений, с которыми категорически не согласились европейские страны. В результате работа СПЧ была заблокирована еще в I пол. дня.

«Сегодня целый день обсуждали в кулуарах, как выйти из этой ситуации. Китайцы представляли на разных этапах четыре варианта, но ни один принят не был. Я считаю, что европейцы могли бы проявить большую гибкость», – сказал один из дипломатов, принимающих участие в пятой сессии СПЧ в Женеве.

Мнения стран разделились относительно судьбы так называемых «страновых» резолюций и независимых экспертов СПЧ, которые периодически готовили доклады о ситуации с правами человека в таких странах, как Куба, Белоруссия, Бурунди, ДРК, Камбоджа, Сомали, Гаити, Судан, КНДР и Мьянма.

По словам дипломатов, Китай считает, что любая резолюция, посвященная ситуации в той или иной стране, должна приниматься членами Совета большинством в две трети голосов. Однако европейские страны категорически не согласились с этим предложением, заявив, что, учитывая состав СПЧ, это невозможно даже арифметически. Пойдя на уступки, председатель СПЧ предложил отменить мандаты специальных докладчиков по Кубе и Белоруссии Кристин Шане и Адриана Северина. Международные правозащитные организации уже назвали этот шаг «недопустимым», заявив, что он подрывает всяческое доверие к СПЧ. Китай > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 18 июня 2007 > № 68016

На проходящем в Венесуэле саммите лидеров стран, входящих в Боливарианскую альтернативу, Уго Чавес пообещал полностью удовлетворить их потребности в нефти по льготным ценам. «Мы гарантируем бесперебойные поставки нефти на Кубу, а также в Никарагуа, Боливию и Гаити, которые являются нашими партнерами в рамках Боливарианской альтернативы для стран Америки (АЛБА)», – заявил Уго Чавес.«При этом эти страны будут оплачивать только 50% стоимости контракта», – заверил венесуэльский лидер. Он также пообещал профинансировать создание специального фонда для стран, входящих в Боливарианскую альтернативу. При этом он не сказал, какая сумма будет выделена на эти цели. По его словам, выделяемые средства пойдут на развитие сельского хозяйства и увеличение производства продуктов питания, а также оказание помощи мелкому и среднему бизнесу. Венесуэла добывает 3 млн. бар. нефти в день.

Венесуэла через специально созданную нефтяную компанию Петрокарибе поставляет нефть для стран Карибского бассейна, которые оказывают ей политическую поддержку, на 40% ниже мировых цен. Боливарианская альтернатива для латиноамериканских стран была создана в 2004г. Кубой и Венесуэлой в противовес американской Зоне свободной торговли Америк.

В эту организацию входят Венесуэла, Куба, Боливия, Никарагуа и Гаити. АЛБА стремится объединить латиноамериканские народы на основе их природных ресурсов, защиты национальных интересов и таким образом улучшить условия жизни народов.

Во встрече в верхах принимают участие президенты Венесуэлы Уго Чавес, Боливии Эво Моралес, Никарагуа Даниэль Ортега, а также вице-президент Кубы Карлос Лахе. В работе саммита также участвуют представители Гаити, Доминиканской Республики, Эквадора и Уругвая. Венесуэла > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 29 апреля 2007 > № 61964

Президент США Джордж Буш начинает турне по Латинской Америке с посещения Бразилии. В ходе встреч с бразильским президентом Лулой да Силва ожидается обсуждение экономических и внешнеполитических вопросов. Мнение по большинству из них у двух государств не совпадают. Есть сферы, где США и Бразилия демонстрируют намерение взаимодействовать.Запланировано подписание меморандума о сотрудничестве в области биотоплива. Документ предусматривает совместные усилия США и Бразилии по созданию базы для расширения производства этанола в других странах Латинской Америки и Карибского бассейна. Среди них называются Перу, Колумбия, Сальвадор, Гондурас, Гватемала, Доминиканская республика, Гаити. Технологии производства спирта из сахарного тростника готова предоставить Бразилия, а финансирование, как ожидается, поступит из США. При осуществлении этого проекта Вашингтон ставит задачу заменить часть потребляемого бензина топливным спиртом (до 20%) и сократить тем самым зависимость страны от поставок нефти из Венесуэлы и Ближнего Востока.

Бразилия же рассчитывает на то, что ее североамериканский партнер отменит или, по крайней мере, существенно снизит налоги на бразильский спирт, поставляемый в США. По свидетельствам бразильских СМИ, американцы вряд ли пойдут на такой шаг.

Газета «Жорнал ду Бразил» считает, что «этаноловая» стратегия Буша имеет явную политическую составляющую – «через партнерские отношения с Бразилией сдерживать рост влияния Уго Чавеса в регионе». Из этого вряд ли что-то выйдет, имея в виду уровень отношений Бразилии и Венесуэлы, которые являются членами «Меркосура» – общего рынка Южной Америки. И, в целом, политика Бразилии при нынешнем правительстве ориентирована прежде всего на развитие отношений со странами этого региона. Вот почему накануне визита Лула да Силва заявил в радиопрограмме «Кофе с президентом» следующее: «Не думаю, чтобы президент Буш ехал сюда, чтобы обсуждать со мной такого рода вопросы. Я уважаю суверенитет каждой страны и считаю, что не вправе обсуждать проблемы других».

США субсидируют своих сельскохозяйственных товаропроизводителей, создавая неравноправные условия для импорта из других стран. Они не намерены отменять эту практику, на чем настаивает Бразилия. Поэтому, как считают местные обозреватели, тема возобновления «Раунда Дохи» в рамках ВТО также будет включена в повестку дня переговоров двух президентов.

Бразильское руководство намерено также поднять вопрос о реформировании ООН и о постоянном членстве Бразилии в Совете безопасности.

Местная пресса много пишет в эти дни о мерах безопасности, которые предпринимаются в Сан-Пауло, где пройдет встреча двух президентов. В ее обеспечении будут задействованы 1200 бразильских военных, 200 чел. военизированной полиции, 300 американских агентов.

Как сообщает «Жорнал ду Бразил», практически все, чем будет пользоваться американский президент, доставлено из США, начиная от еды и авторучек, которыми будут подписываться документы, до бронированных автомобилей и вертолетов. В течение 30 минут будет закрыто воздушное пространство над Сан-Пауло – крупнейшим городом Бразилии, чтобы принять самолет американского лидера Air Force 1. До сих пор неизвестно, в какой гостинице остановится Джордж Буш. Это будет объявлено в самый последний момент. Согласно проведенному английской телерадиокорпорацией Би-би-си опросу общественного мнения, 64% аргентинцев, 57% бразильцев, 53% мексиканцев и 51% чилийцев «главным образом негативно» воспринимают влияние США на континенте. Профсоюзы, женские и студенческие организации Бразилии намерены вывести на улицы многотысячные демонстрации протеста против внешней политики США, в частности, в Ираке.

Из Бразилии Джорд Буш направится с официальным визитом в Уругвай, а затем в Колумбию, Гватемалу и Мексику. Бразилия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 марта 2007 > № 59850

Президент Эквадора Рафаэль Корреа призывает к революционным преобразованиям в стране. «Эквадорский народ требует проведения коренных реформ в стране», – заявил Корреа, выступая в Национальном конгресс после вступлении в должность главы государства. По его словам, для проведения революционных преобразований необходимо внести изменения в конституцию. «В Эквадоре пройдет всенародный референдум, на котором эквадорцы выскажут свое мнение по вопросу созыва Учредительного собрания для внесения изменений в конституцию страны», – сказал Корреа.

Главным направление революционных преобразований в стране президент Эквадора назвал борьбу с коррупцией. Он пообещал «принять закон, согласно которому все государственные служащие должны будут в обязательном порядке предоставлять полные сведения о происхождении своих доходов».

Следующим направлением, требующим революционных преобразований, Корреа назвал экономику. «Необходимо провести глубокие революционные преобразования в экономике. На смену неолиберальной политике должна прийти новая экономическая модель, социально ориентированная», – заявил президент Эквадора

По его мнению, проводимые прежним руководством страны неолиберальные реформы привели к обнищанию народа и увеличению более чем в два раза уровня безработицы. «3 млн. эквадорцев вынуждены были покинуть страну в поисках лучшей доли. Роковой неолиберальный период для нашей страны безвозвратно закончился», – заявил Корреа.

Президент Эквадора высказался также за то, чтобы все иностранные инвестиции направлять только на развитие производственного сектора, а внутренние финансовые резервы направлять в социальную сферу. Лидер Эквадора призвал присутствующих в зале глав государств и правительств стран Латинской Америки учредить Южноамериканский банк, на счет которого положить 200 млрд.долл., которые сейчас находятся в иностранных банках развитых стран.

По его словам, «мы прекратим финансирование мировых держав и сможем направить эти средства на развитие стран латиноамериканского региона, которые являются сырьевым придатком развитых стран».

Корреа заявил, что Эквадор намерен провести переговоры с международными кредиторами о реструктуризации внешнего долга.

Президент Эквадора призвал лидеров стран Южной Америки к интеграции. «Начиная с сегодняшнего дня, мы приступаем к строительству великой южноамериканской нации, о которой так мечтал освободитель Южной Америки от испанских колонизаторов Симон Боливар», – заключил президент Эквадора.

В торжественной церемонии, которая прошла в здании Национального конгресса, приняли участие президенты Боливии, Бразилии, Чили, Парагвая, Перу, Венесуэлы, Ирана, Колумбии, Никарагуа, Гаити, Сахарской Арабской демократической республики, а также наследный принц Испании Фелипе Бурбон. Эквадор > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 января 2007 > № 56419

ООН в понедельник обратилась с призывом выделить 98 млн.долл. на поддержку Гаити. Эти средства предполагается направить на гуманитарные программы и развитие государственной структуры одной из самых бедных стран. Гаити с населением 8,4 млн.чел. находится в мире на одном из последних мест по экономическому и социальному развитию. Более половины ее граждан живет на 1 долл. в день. 50% населения страны обитает в городских трущобах, не имея самых минимальных удобств и доступа к чистой воде, отмечается в обращении ООН. Гаити > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 19 декабря 2006 > № 56320

Согласно обзору организации Transparency International, опубликованному 6 нояб., Индия по индексу коррумпированности (Corruption Perception Index) делит с Китаем и Бразилией 70 место и по 10-балльной шкале имеет 3,3 балла. Первое место с наименьшим уровнем коррупции занимает Финляндия (9,6), последние места – Гаити, Гвинея, Ирак и Мьянма. США – 20 место (7,3), Россия – 121 место (2,5). Всего в рейтинге представлены 163 страны. Индия > Приватизация, инвестиции > economy.gov.ru, 12 ноября 2006 > № 55275

Число самых бедных в мире людей в течение ближайшего десятилетия может вырасти еще на 100 млн. и достигнуть почти полумлрд., заявила президент 61 сессии ГА Хая Рашид аль-Халифа, дипломат из Бахрейна. «В нынешней ситуации мы не сможем достигнуть цели развития тысячелетия, поставленной к 2015г. На деле, крайняя бедность может расти в течение следующего десятилетия. Еще 100 млн.чел. могут пополнить численность тех 370 млн., которые уже живут в крайней нищете», – сказал аль-Халифа. В штаб-квартире ООН проходит двухдневное совещание высокого уровня под эгидой ООН о поддержке беднейших стран. На форуме дается глобальная оценка среднесрочной реализации ооновской «Программы действий для наименее развитых стран на десятилетие 2001-10гг.».В список «наименее развитых стран», в которых доля валового внутреннего продукта на душу населения составляет не более 900 долл., а население не превыщает 75 млн., входят 50 государств, расположенных в основном на африканском и азиатском континентах. По словам аль-Халифы, экономическая ситуация в 34 странах из 50, входящих в список самых бедных, имеет тенденцию к ухудшению. Нынешняя программа рассчитана на такие государства, как Ангола, Афганистан, Бурунди, Гаити, Йемен, Камбоджа, Либерия, Мавритания, Руанда, Самоа, Эритрея и Эфиопия. Список беднейших стран не постоянен. В ходе обзора 2000г. сюда был добавлен Сенегал, а спустя 2 года, в 2003г. – Тимор-Лешти (Восточный Тимор). За это же время эксперты ООН, благодаря позитивным сдвигам, рекомендовали исключить из списка «самых бедных» Кабо-Верде и Мальдивские острова, а также пришли к выводу о том, что Самоа отвечает критериям исключения из перечня в 2006г. Ни одно из постсоветских государств в перечне «наименее развитых стран» мира не фигурирует. Бахрейн > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 19 сентября 2006 > № 44881

Бразилия направила часть нового воинского контингента для миротворческих сил ООН на Гаити. 209 военнослужащих отправились в Порт-о-Пренс из военно-воздушной базы Ресифи. Это – уже пятый воинский контингент, который Бразилия посылает на карибский остров с начала операции ООН по урегулированию гражданского конфликта. Его численность составляет 850 чел. Запланировано еще три десанта, которые будут направлены на Гаити в июне этого года. Задачей миротворцев является восстановление спокойствия, обеспечение безопасности граждан и законной власти после проведения в стране президентских выборов, в ходе которых был избран новый глава государства Рене Преваль.

Главной проблемой Гаити является вооруженная преступность, уровень которой вырос с момента отставки президента Жана-Бертрана Аристида в 2004г. Гаити > Армия, полиция > ria.ru, 24 мая 2006 > № 35508

Итоги первой за последние 24г. переписи населения Гаити поражают высоким уровнем безработицы, материнской и детской смертности, а также распространенностью инфекционных заболеваний, сообщается в докладе Фонда населения ООН (UNFPA), опубликованном в среду. По данным завершившегося недавно демографического исследования, более половины из 8,4 миллиона жителей Гаити – молодежь до 20 лет. Уровень безработицы в стране превышает 33%, более 61% детей не посещают даже начальную школу.

В стране 523 матери из 100 тыс. умирают при родах, каждый восьмой ребенок умирает, не достигнув пятилетнего возраста, а продолжительность жизни одна из самых низких в мире – 56 лет у женщин и 53г. у мужчин.

Кроме того, от 4 до 5% населения страны ВИЧ-инфицированы.

Перепись проводилась в пять этапов на протяжении последнего полугода под общей координацией министерства финансов и Института информатики и статистики Гаити. В работе принимали участие 25 тыс.чел. Исследование финансировалось Фондом населения ООН, Межамериканским банком развития, Европейским Союзом, правительствами Японии и Бельгии. Гаити > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 10 мая 2006 > № 35509

Представители ООН, федерального правительства Германии и немецкие организации, занимающиеся проблемой СПИДа, опубликовали доклад о развитии эпидемии этого опасного заболевания. В нем отмечается, что в 2005г. число людей, инфицированных вирусом иммунодефицита человека, достигло в мире 40,3 млн., что означает повышение по сравнению с 2004г. на 2,8 млн. В мире инфицированы ВИЧ или больны СПИДом 38 млн. взрослых и 2,3 млн. детей моложе 15 лет. За последние 12 месяцев 4,9 млн.чел. заразились ВИЧ в т.ч. – 4,2 млн. взрослых и 700 тыс. детей. Число унесенных СПИДОм жизней выросло на 300 тыс. и достигло 3,1 млн. чел. «Наибольшее беспокойство вызывает повышение доли больных СПИДом женщин», – заявил представитель ООН Б. Плампли. Они составляют почти половину всех зараженных ВИЧ. Особенно в Африке, встречается все больше зараженных СПИДом детей, родители которых умерли от этой болезни. В этой части мира ВИЧ заражено большинство людей, говорит Плампли. 77% больных проживают в Африке к югу от Сахары. Положение в Южной и Юго-Восточной Азии также ухудшилось. Здесь по сравнению с 2003г. число инфицированных увеличилось примерно на миллион.

Особую озабоченность вызывает, прежде всего, быстрое распространение эпидемии в Восточной Европе и Центральной Азии, подчеркнул Плампли. Здесь передача вируса происходит не столько в результате сексуальных контактов, сколько при совместном потреблении наркотиков. В этом регионе число заражения ВИЧ резко подскочило. Для государств ЕС он видит в этом угрозу, потому что многие восточноевропейские мигранты не информированы о риске СПИДа и о способах предохранения от болезни. «В Германии они недостаточно снабжены средствами предотвращения и консультациями, – считает У. Хайде из немецкого фонда борьбы против СПИДа. – Мигранты, как правило, информированы о ВИЧ и СПИДе намного хуже, чем немцы». Предупредительные меры в стране происхождения все еще являются самым эффективным средством против эпидемии.

«Но есть и хорошие новости», – сказал Плампли. Число заболеваний СПИДом среди взрослых начинает сокращаться. Он объяснил это, с одной стороны, увеличением показателя смертности, с другой – взрослая молодежь в восточноафриканских странах или на Гаити в своем сексуальных контактах стала осторожнее. Этот успех – следствие прежде всего универсального подхода к проблеме СПИДа, благодаря чему правительства, международные организации и местные неправительственные организации стали обсуждать проблему за одним столом. Как считают немецкие представители фонда борьбы со СПИДом, предлагаемые ООН меры в долгосрочной перспективе могут задержать эпидемию только при последовательной комбинации усилий по предупреждению, лечебных мероприятий и улучшенного ухода за больными. В принципе надо следовать правилу: « Предупредительные меры более эффективны при снижении числа новых заболеваний, – говорит Хайде. – Через несколько лет они приведут к успеху при сокращении смертных случаев».

Как в Африке, так и в Восточной Европе можно воспрепятствовать распространению ВИЧ, заявляет немецкий министр по вопросам развития: «Правительства восточноевропейских стран должны понимать проблему СПИДа. Только тогда, когда политика нарушает табу, запрещающее говорить о СПИДе, тогда наступают изменения и в поведении граждан». Важно также постоянное кооперирование восточноевропейских властей со Всемирной организацией здравоохранения и ООН.

Чтобы обеспечить снабжение медикаментами больных СПИДом бедняков, в центр немецкой политики ставится содействие производству в развивающихся странах недорогих лекарств. При поддержке федерального правительства создана фабрика в Демократической Республике Конго, которая производит медикаменты против СПИДа. Намечается также строительство предприятий, выпускающих средства против туберкулеза и малярии. Кроме того, фармацевтов обучают обращению с новыми лекарственными средствами.

«Важнейшее препятствие на пути успешного предупреждения болезни – недостатки в области прав человека в той или иной стране» – считает Ю. Хаммелеле, представитель Объединения действий против СПИДа. Новому федеральному правительству, считает он, нельзя забывать об этом. Несмотря на широкую основу для кооперирования усилий, правительства остаются важнейшими участниками в борьбе против СПИДа. Frankfurter Allgemeine. Германия > Госбюджет, налоги, цены > «Коринф», 1 марта 2006 > № 47883

Операция по переброске российских военнослужащих для участия в международной миротворческой миссии ООН в Судане начнется 15-18 апр., сообщил заместитель главнокомандующего ВВС России генерал-майор Сергей Шевченко. «Всего в Судан будет переброшено по воздуху до 200 военнослужащих, четыре военно-транспортных вертолета Ми-8 с полным комплектом вооружения и боеприпасов и 100 т. различных грузов», – сказал генерал. «В операции по переброске миротворцев будут задействованы военно-транспортные самолеты Ан-124 «Руслан», Ан-22 «Антей» и Ил-76, которые выполнят 40 вылетов», – отметил он. По его словам, в конце фев. начальник армейской авиации ВВС генерал-майор Виктор Иванов вылетит в Нью-Йорк для проведения консультаций в секретариате ООН по вопросам связанным с оплатой, размещением российских миротворцев в Судане и их взаимодействием с миссией ООН, а полетов транспортных самолетов.

Генерал Шевченко сообщил, что российские миротворцы в Судане будут действовать абсолютно автономно от воинских контингентов других стран. «Для этого они везут с собой все необходимо аэродромное оборудование, снаряжение, средства связи, в т.ч. радиомаяки и приемо-передающие радиостанции», – сказал он. В 344 центре боевого применения армейской авиации в г.Торжке под Тверью осуществляется сбор летно-технического состава и техники и ведется их подготовка к участию в миротворческой операции. «Никаких проблем у наших военнослужащих нет. Все идет по плану», – заключил замглавкома.

Владимир Путин подписал указ «О направлении воинского формирования Вооруженных Сил Российской Федерации для участия в операции ООН по поддержанию мира в Республике Судан» 7 фев. Документ вступил в силу со дня его подписания. Президент возложил на российских миротворцев «выполнение задач по осуществлению вертолетной поддержки сил быстрого реагирования, переброске аэромобильных резервов, круглосуточному проведению медико-эвакуационных мероприятий, ведению воздушного наблюдения, проведению поисково-спасательных операции, доставке имущества и персонала ООН в места дислокации и пункты базирования».

Минобороны России поручено производить замену личного состава миротворцев не реже двух раз в год, а замену авиационной и военной техники – по мере выработки ресурса и технической необходимости. Как сообщили в МИД РФ, российские миротворцы участвуют в миссиях ООН в Косово, Гаити, Западной Сахаре, Либерии, Судане, Кот д'Ивуаре, Бурунди, Эфиопии, Эритрее, Ближнем Востоке, Грузии. Судан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 февраля 2006 > № 27381

Временное правительство Гаити объявило Рене Преваля победителем на прошедших 7 фев. президентских выборах. Временное правительство Гаити, Временная избирательная комиссия, представители миссии ООН на Гаити, Совета Организации американских государств (OEA), представители Франции, Канады, Бразилии, Чили, а представители от партии Рене Преваля достигли консенсуса после долгих трехдневных переговоров. Соглашение положит конец политическому кризису внутри страны. Преваль, занимавший президентский пост с 1996 по 2002гг., получил 48,76 % голосов после подсчета 90,02% бюллетеней, чего недостаточно для победы на выборах. Согласно законам этой страны, президентом может стать лишь кандидат, набравший половину голосов. Тысячи его сторонников, в основном малообеспеченные слои, вышли на улицы Порт-О-Пренса с требованием признания его победы на выборах и обвинили власти в махинациях при подсчете итогов голосования.

Сам 63-летний Рене Преваль отказался признать обнародованные через два дня после выборов результаты, обвинив временное правительство в фальсификации. Гаитянцы воспринимают время правления Рене Преваля как одно из самых мирных и спокойных за всю историю страны, полную кровавых бунтов и переворотов. Гаити > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 16 февраля 2006 > № 27238

На очередные 6 месяцев – до 15 авг. 2006г. продлил Совет Безопасности мандат миссии ООН по стабилизации на Гаити. В единогласно принятой резолюции Совбез подчеркнул, что формирование по итогам состоявших 7 фев. в этом карибском государстве парламентских и президентских выборов нового правительства станет крупным событием, знаменующим важный этап стабилизации обстановки на Гаити. Совет предложил генеральному секретарю ООН Кофи Аннану после прихода к власти нового кабинета представить рекомендации по изменению задач международной миссии в беднейшей стране Западного полушария. Перед принятием резолюции члены СБ выступили с совместным заявлением, в котором призвали всех гаитян воздержаться от насилия и признать итоги голосования, а политических лидеров – продолжить участие в процессе национального примирения. Совбез также указал, что в случае необходимости 19 марта в стране должен состояться второй тур выборов. По результатам обработки 90% бюллетеней, за ведущего кандидата в президенты Гаити Рене Преваля проголосовали 48,7% избирателей, а за его ближайшего конкурента Лесли Манига – всего 11,8%. Однако в последние двое суток в Порт-о-Пренсе проходят выступления сторонников Преваля, протестующих против «массированной подтасовки» результатов выборов, которая, якобы, имеет целью лишить их победы. В ходе волнений по меньшей мере 1 чел. погиб.

Миротворческая операция ООН на Гаити осуществляется с июня 2004г. «Голубые каски» сменили там многонациональные силы во главе с США, которые были направлены в эту страну по решению Совета Безопасности для стабилизации обстановки после свержения президента Жан-Бертрана Аристида. Ооновский контингент насчитывает 7300 военнослужащих и 1750 гражданских полицейских из Бразилии, Канады, Аргентины, Чили, Перу, Уругвая, а также Непала и Шри-Ланки. Гаити > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 февраля 2006 > № 23906

Новым командующим контингентом миротворческих сил ООН на Гаити снова станет бразильский генерал – Жозе Элито Карвалью Сикейра, сообщил МИД Бразилии в понедельник.Назначение бразильского генерала вместо погибшего в субботу Урано Тейшейры вызвало одобрение всех стран, входящих в коалицию миротворческого контингента ООН на мятежном острове, отметили в МИД. Представитель пресс- службы министерства сообщил, что это мнение единодушно подтвердили представители всех стран, участвующих в миротворческой операции, в ходе состоявшейся телеконференции. Они также выразили надежду на то, что всеобщие выборы на Гаити состоятся в объявленный на днях срок: первый тур – 7 фев., второй тур – 19 марта. Согласно протоколу, вновь избранный глава государства должен занять свой пост уже 29 марта на специальной церемонии.

Бразильский контингент в количестве 1600 военнослужащих является самым представительным из присутствующих на Гаити миротворческих сил в количестве 6700 чел. из 14 стран мира, в основном из Латинской Америки. Однако несмотря на присутствие военного контингента местные жители жалуются на отсутствие безопасности на острове и острую криминогенную обстановку.

Тело погибшего генерала Тейшейры находится в Порт-о-Пренсе, куда прибыла специальная делегация из Бразилии. Ее задача выяснить причины гибели командующего, после чего тело Тейшейры будет отправлено в Бразилию для захоронения. Гаити > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 10 января 2006 > № 103635

По итогам однодневного визита в Гавану избранный президентом Боливии Эво Моралес подписал с президентом Кубы Фиделем Кастро соглашение о двустороннем сотрудничестве, передает агентство Рейтер из кубинской столицы. «Это встреча между двумя поколениями борцов за достоинство и независимость», – заявил на церемонии подписания 46-летний Моралес в присутствии 79-летнего Кастро.Подписанное в присутствии уже обучающихся на Кубе 250 боливийских студентов-медиков двустороннее коммюнике предусматривает, в частности, подготовку на Острове Свободы 5 тыс. боливийских врачей и оказание кубинскими докторами глазной помощи 50 тыс. боливийцев в год. Документ предусматривает развитие двустороннего сотрудничества в образовании и энергетике.

Одержавший убедительную победу на состоявшихся две недели назад президентских выборах Моралес не случайно выбрал Кубу для своей первой зарубежной поездки, отмечает Рейтер. Лидеры двух стран давно знакомы и придерживаются близких взглядов на многие латиноамериканские проблемы, в частности на отношения с США.

В ходе предвыборной кампании Моралес, который станет первым индейским президентом Боливии, обещал национализировать газовую промышленность и улучшить экономическое положение этой южноамериканской страны, которая является самым бедным после Гаити государством Западного полушария. Он также является последовательным сторонником проведения в Боливии земельной реформы для решения проблем безземельных крестьян. Кроме того, Моралес, который владеет фермой по выращиванию коки, резко критикует политику США по борьбе с контрабандой наркотиков.

До 22 янв., когда Моралес должен официально вступить в должность президента Боливии, он планирует посетить также соседнюю Бразилию, Южную Африку, Китай и страны Европы. Боливия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 31 декабря 2005 > № 19928

Гаити стала 126 страной, ратифицировавшей Договор о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Как сообщила расположенная в Вене штаб-квартира организации по ДВЗЯИ, 1 дек. этого года соответствующая верификационная грамота сдана в депозитарий генерального секретаря ООН. Для того, чтобы Договор вступил в силу, его должны, прежде всего, ратифицировать 44 государства, перечисленных в тексте документа, которые обладают потенциалом создания ядерного оружия. Пока из этого списка ДВЗЯИ ратифицировали 33 страны, в т.ч. в 2000г. Россия. Договор был открыт к подписанию 1996г. Гаити > Армия, полиция > ria.ru, 7 декабря 2005 > № 20138

Молдавия – один из крупных получателей переводов от работающих за рубежом мигрантов. Как сообщили в молдавском представительстве Всемирного банка, об этом говорится в докладе Франсуа Бургиньона, главного экономиста ВБ и старшего вице-президента по вопросам экономики развития. Среди официально зарегистрированных крупнейших получателей денежных переводов: Индия (21,7 млрд.долл.), Китай (21,3 млрд.долл.), Мексика (18,1 млрд.долл.), Франция (12,7 млрд.долл.) и Филиппины (11,6 млрд.долл.).

Страны, в которых денежные переводы из-за рубежа составляют основную долю ВВП: Тонга (31%), Молдавия (27,1%), Лесото (25,8%), Гаити (24,8%), а также Босния и Герцеговина (22,5%).

Размер официально зарегистрированных денежных переводов в мире в 2005г. превысил 232 млн.долл. Из них в развивающиеся страны поступило 167 млн.долл., что более чем в два раза превышает объемы помощи от стран-доноров на цели развития. Молдавия > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 17 ноября 2005 > № 20454

Аргентина и Чили договорись о создании объединенного военного штаба по проведению миротворческих операций. «Такая военная структура впервые создается в Южной Америке», – говорится в сообщении минобороны Чили. В документе отмечается, что «объединенный военный штаб будет координировать взаимодействие вооруженных сил двух стран, а также заниматься планированием совместных миротворческих операций». Воинские контингенты двух стран задействованы в проведении миротворческой операции на Гаити. «Создание объединенного военного штаба направлено на усиление мер доверия между нашими странами», – указывается в сообщении. Чили > Армия, полиция > ria.ru, 6 октября 2005 > № 7449

27 сент. состоялось официальное вступление в должность нового генерал-губернатора Канады, которой, по представлению премьер-министра П.Мартина, стала 48-летняя монреальская журналистка гаитянского происхождения Микаэль Жан. Ее предшественница, китаянка по происхождению и также профессиональный журналист Адриенн Кларксон, как отмечается, подняла эту, в значительной степени церемониальную должность на новый качественный уровень. Она, как ни один генерал-губернатор до нее, много ездила по стране, часто посещала канадские войска, выполняющие миротворческие функции в «горячих» точках, уделяла повышенное внимание северным районам страны, проблемам коренного населения, активно патронировала искусство, смогла завоевать всеобщее уважение и стать символом единой Канады. На этом фоне М.Жан придется достаточно трудно, но, как полагают, она принесет на эту должность еще большую открытость, активность, молодость. По мнению обозревателей, она является олицетворением новой многонациональной космополитической Канады, страны, которую еще предстоит построить, освободившись от многих условностей и предрассудков, доставшихся в наследство от патриархальной консервативной колонии. Выбор П.Мартином на пост генерал-губернатора темнокожей женщины из Монреаля здесь рассматривают как правильный политический ход, который, по всей вероятности, добавит ему голосов и в многочисленной иммигрантской среде, и во франкоязычном Квебеке, где позиции либералов пошатнулись, да и канадским избирательницам такой шаг, безусловно, не может не импонировать.В своем выступлении перед высшими государственными чиновниками страны премьер-министр П.Мартин отметил, что к 2015г. вследствие старения населения в Канаде сложится ситуация, когда прирост рабочей силы будет происходить только за счет иммиграции. Нынешний уровень иммиграции в 220 тыс.чел. ежегодно недостаточен для удовлетворения потребностей экономики страны уже в близком будущем, в этой связи необходимы новые кардинальные шаги по привлечению большего количества иммигрантов и принятие мер, направленных на ускорение их интеграции в канадское общество, в т.ч. путем облегчения процедур признания их профессиональных сертификатов, – подчеркнул глава канадского правительства. Канада > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 28 сентября 2005 > № 21771

4 авг. премьер-министр Канады Пол Мартин официально объявил о назначении Микаэль Жан (Michaеlle Jean) на пост генерал-губернатора Канады. Она приступит к своим обязанностям 27 сент. 2005г. после принятия присяги в Ридоолле, официальной резиденции канадских генерал-губернаторов. М. Жан родилась в 1957г. в Порт-о-Пренсе (Гаити). В 1968г., в возрасте 11 лет, она была вынуждена вместе с семьей бежать из страны, спасаясь от режима диктатуры Франсуа Дювалье, после чего поселилась в Квебеке.М. Жан обучалась иностранным языкам и литературе в Монреальском университете, где получила степень магистра искусств, а также, с 1984 по 1986гг., в университетах Флоренции, Милана и Перуджи в Италии. Свободно владеет пятью языками: английским, французским, испанским, итальянским и креольским (гаитянским).

Последние 18 лет М. Жан работала на поприще журналистики, являлась корреспондентом и ведущим информационных программ на Радио Канады (Radio-Canada) и телеканале CBC (CBC Newsworld). Она неоднократно награждалась в Канаде за вклад в развитие журналистики и радиовещания.

Муж М. Жан-Жан-Даниэль Лафонд (Jean-Daniel Lafond), француз, профессор философии, кинокритик, режиссер-документалист и писатель. Они воспитывают 6-летнюю дочь Мари-Эден (Marie-Eden), гаитянку, удочеренную М. Жан в младенческом возрасте, а также двух дочерей от первого брака Ж.-Д. Лафонда и двух его внуков. Канада > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 13 августа 2005 > № 21792

Разрушительный ураган «Деннис», обрушившийся на территорию страны, обострил и без того серьезный энергетический кризис на Кубе, где ежедневно происходят перебои с электроэнергией. Скорость ветра превышала 241 км. в час. Как сообщил по национальному телевидению кубинский лидер Фидель Кастро: «В результате обрушившегося урагана «Деннис» погибли 16 человек, повреждены или разрушены около 15 тыс. жилых домов». По его словам, причиненный материальный ущерб оценивается в 1,4 млрд.долл.Между тем некоторые города, в т.ч. Гавана с населением 2,3 млн. человек, обычно остаются без света до восьми часов в сутки. Но Куба отвергла предложенную США помощь в 50 тыс.долл. для преодоления последствий урагана, сообщили иностранным журналистам источники в Секции интересов США в Гаване.

А во вторник, 12 июля, в столице карибской страны Порт-о-Пренсе были обнародованы предварительные официальные данные о жертвах урагана на Гаити. В минувшие выходные там погибли 11 человек, трое пропали без вести и 20 ранены. Власти сообщили также, что от стихии пострадали около 15 тыс. гаитянцев, разрушено несколько сотен жилищ.

Незадолго до того, как «Деннис» достиг суши, ему была присвоена 4 категория, с порывами ветра вплоть до 145 миль в час. Удар стихии в этом году был гораздо слабее, чем во время урагана Ivan менее года назад. Куба > Экология > ., 12 июля 2005 > № 3818

Испания выведет из Гаити свой миротворческий контингент, если до конца года туда не поступит обещанная мировым сообществом гуманитарная помощь. Как сообщает Национальное радио Испании, об этом заявил министр обороны Испании Хосе Боно, находящийся с четырехдневным визитом в США.Боно отметил, что одного присутствия миротворческих сил ООН на Гаити, как бы оно ни было важно для сохранения стабильности в этой стране, недостаточно, т.к. «еще в большей степени требуется еда и гуманитарная помощь». Между тем, как напомнил испанский министр, страны, обещавшие Гаити гуманитарную помощь, вместо 700 млн.долл. внесли лишь 300 млн.долл.

В миссии ООН по стабилизации положения на Гаити принимают участие 200 испанских морских пехотинцев и 30 полицейских. Вместе с испанцами там же находятся 150 военнослужащих из Марокко. Как отметил в этой связи Боно, любое решение по поводу пребывания на Гаити миротворцев будет заранее согласовано между властями Испании и Марокко. Гаити > Армия, полиция > ria.ru, 5 мая 2005 > № 1374

Канада намерена добиваться повышения своего статуса и влияния в мире путем увеличения помощи иностранным государствам и наращивания военного потенциала. Об этом говорится в опубликованной во вторник новой концепции канадской внешней политики. «Мы хотим оказывать реальное влияние на прекращение и предотвращение конфликтов, улучшение благосостояние людей во всем мире, – заявил, представляя документ, премьер-министр Канады Пол Мартин. – Народ нашей страны давно понял, что в качестве гордого гражданина мира у Канады глобальные обязательства». С этой целью концепция предусматривает, в частности, ежегодное увеличение вплоть до 2010г. расходов Канады на оказание помощи зарубежным государствам на 8%. Расходы Оттавы на эти цели составляют 2,9 млрд.долл. Документ предлагает сконцентрировать эти средства для оказании помощи 25 странам мира, в основном африканским, где, по мнению Оттавы, она может быть использована наиболее эффективно. В их числе – Эфиопия, Гана, Индонезия, Шри-Ланка, Пакистан, Бангладеш и Украина.В то же время планируется постепенно сократить помощь 155 другим странам. «Мы никого не бросаем, – заявила министр международного сотрудничества Айлин Кэррол. – Все (существующие) программы и контракты будут завершены, мы не допустим резкого выхода». Она указала на то, что Канада продолжит предоставлять миротворцев и другую помощь таким «обанкротившимся государствам» как Гаити, Афганистан и Сомали. С этой целью новая концепция внешней политики Канады предусматривает увеличение в течение предстоящих пяти лет вдвое возможностей по развертыванию канадских вооруженных сил за рубежом. Планируется завербовать на службу по контракту дополнительно пять тыс.военнослужащих, создать силы быстрого развертывания, приобрести новые автомобили, самолеты и корабли. На эти цели планируется израсходовать 10,3 млрд.долл. Канада > Армия, полиция > ria.ru, 20 апреля 2005 > № 1597

В ежегодном обращении к парламенту 11 фев. президент ЮАР Табо Мбеки, сказал, что ЮАР будет, совместно с Африканским союзом и Карибским союзом, работать над проведением демократических выборов в Гаити в этом году. Вопрос о Гаити был перечислен в числе приоритетов внешней политики на ближайшую перспективу. Последний избранный президент Гаити – Жан-Бертран Аристид (Jean-Bertrand Aristide) нашел убежище в ЮАР, где он является «гостем парламента». Участие ЮАР в судьбе Гаити говорит о том, что Претория пытается стать «глобальной державой» – роль регионального лидера Тропической Африки уже не является пределом роста. А. Маслов. ЮАР > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 марта 2005 > № 51080

Бразилия намерена активизировать оборонную промышленность и возобновить производство военной техники и вооружений. Об этом заявил вице-президент Бразилии и министр обороны Жозе Аленкар. «Активизация оборонной промышленности – не только ответ на возросшие требования реформы и перевооружения армии, но и неотложная необходимость», – подчеркнул Жозе Аленкар.Проект национального плана развития оборонной промышленности будет представлен на рассмотрение правительства уже в янв. и предусматривает первоначальные военные заказы на 3 млрд.долл. Вице-президент заявил, что «назрела необходимость перевооружения некоторых видов вооруженных сил, которые в течение многих лет не получали никаких инвестиций, что привело к моральному устареванию всего оборудования».

Намерения бразильского правительства не должны вызывать у соседних стран опасений о возможности развертывания гонки вооружений в регионе, подчеркнул вице-президент Бразилии. «Бразилия показывает пример обеспокоенности поддержанием мира», – сказал Жозе Аленкар, намекая на участие Бразилии в миротворческих силах на Гаити и других акциях ООН по урегулированию международных конфликтов. По мнению вице-президента, помимо технологического прогресса, активизация оборонной отрасли позволит создать новые рабочие места в стране. Он также допустил, что Бразилия в будущем сможет даже экспортировать вооружения в рамках оборонной инициативы стран континента.

До 1985г. Бразилия входила в пятерку крупнейших мировых производителей вооружений и военной техники. На оборонную промышленность работали 120 промышленных предприятий и институтов, в которых было задействовано 30 тыс. человек. По некоторым данным, в новую кампанию возрождения бразильской «оборонки» будут вовлечены около 300 предприятий. Одной из главных целей программы активизации военной отрасли является поиск новых рынков сбыта на Ближнем Востоке, в Африке и, естественно, в Латинской Америке.

Планы военно-промышленной экспансии Бразилии амбициозны. К 2012г. оборонная промышленность намерена восстановить утерянные позиции за рубежом и добиться от экспорта своей продукции 130 млрд.долл. Существует договоренность о поставках до 2007г. только в латиноамериканские страны 250 бразильских самолетов, включая сверхзвуковые истребители последнего поколения. В списке экспортных военных товаров Бразилии – 304 наименования, от обмундирования и пистолетов до самолетов и крылатых ракет средней дальности – до 300 км. Самыми перспективными образцами военной техники, предназначенными для экспорта, являются самолеты ЕМВ-145, на базе которых США монтируют самолеты-шпионы, мобильные ракетные установки SS-80 с дальностью полета до 95км. с разделяющимися головками и бронетранспортеры «Гуара», способные считывать данные со спутников. Бразилия > Армия, полиция > ria.ru, 6 декабря 2004 > № 4450

Организация Transparency International опубликовала доклад об уровне коррупции в мире. Почетное первое место пятый год подряд занимает Финляндия, антикоррупционный индекс которой составляет 9,7 (из 10 возможных очков) – то есть коррупции в этой стране практически нет. Далее следуют Новая Зеландия, Дания, Исландия, Сингапур, Швеция, Швейцария, Норвегия, Австралия и Нидерланды. Британия (11 позиция) не вошла в этом году в почетную десятку, а США занимает 17 место вместе с Бельгией и Ирландией. Россия вновь попала в нижнюю часть списка в одной строке с Непалом, Танзанией, Индией и Гамбией. Замыкают список Гаити и Бангладеш. В самом его конце можно также увидеть и целую группу бывших советских республик – Грузия, Азербайджан, Таджикистан и Туркменистан. Transparency International отметила улучшение положения в Австрии, Швейцарии, Чехии, Франции и Германии. В Люксембурге, Польше, Ямайке и Саудовской Аравии положение, напротив, ухудшилось. По словам руководителя Transparency International, неиссякающим источником взяток является нефтяная отрасль, доходы от продажи которой частенько оседают в карманах местных чиновников в соответствующих странах и руководителей западных нефтяных компаний, а также посредников. Бельгия > Внешэкономсвязи, политика > Le Soir, 21 октября 2004 > № 23443

Согласно данным, опубликованным в среду международной организацией Transparency International, Грузия по уровню коррупции делит 133 место с Анголой, Конго, Кот-Д'Ивуаром, Индонезией, Таджикистаном и Туркменистаном.Transparency International проводит исследования по уровню коррупции в различных странах мира с 1995г. и в этом году ранжирует 146 стран в зависимости от степени представлений о распространенности коррупции среди госслужащих и политиков. Индекс восприятия коррупции (ИВК) – составной индекс, основанный на данных 17 различных опросов и исследований, проведенных 13 независимыми организациями среди предпринимателей и местных аналитиков, включая опросы жителей данной страны, как ее граждан, так и иностранцев. ИВК колеблется в пределах от 10 (коррупция практически отсутствует) до 0 (очень высокий).

Среди 146 стран, включенных в рейтинговый список международной организацией Transparency International, лучший показатель и 1 место, как и в пред.г., у Финляндии – ее Индекс восприятия коррупции (ИВК) составляет 9,7.

У Грузии ИВК по оценке Transparency International составляет 2,0, и он определен на основе 7 исследований, проведенных в стране различными международными организациями. В зависимости от исследований ИВК колеблется от 1,6 до 2,3.

Учитывая данные Transparency International, ситуация в Грузии по сравнению с 2003г. улучшилась – в пред.г. ИВК в Грузии составлял 1,8 и, в зависимости от исследований он колебался от 0,9 до 2,8. В 2003г. Грузия находилась на 127 месте, однако тогда в рейтинг были включены только 133 страны.

По данным Transparency International наименее коррумпированными из государств СНГ и Балтии являются Эстония (31 место – ИВК 6,0), Литва (44 – 4,6), Латвия (57 – 4,0), Белоруссия (74 – 3,3), Армения (82 – 3,1), Россия (90 – 2,8), Молдавия и Узбекистан (114 – 2,3), Казахстан, Украина и Киргизстан (122 – 2,2).

Хуже чем в Грузии ситуация с коррупцией в Азербайджане и Парагвае (ИВК 1,9), Чаде и Мьянме (1,7), Нигерии (1,6), Гаити и Бангладеш (1,5). Грузия > Госбюджет, налоги, цены > «Новости-Грузия», 20 октября 2004 > № 15639

Венесуэла и Куба разработали совместный план оказания социальной помощи странам Карибского бассейна, пострадавшим от ураганов «Иван» и «Жанна», заявил президент Венесуэлы Уго Чавес на церемонии отправки 2 тыс.т. венесуэльских гуманитарных грузов на Ямайку, Гренаду и Гаити. Разработанный правительствами двух стран план предполагает финансовую и практическую помощь в ликвидации неграмотности, совершенствовании здравоохранения и снабжении населения современными медикаментами. План базируется на кубинском опыте социального строительства в области образования и здравоохранения и предполагает участие бригад кубинских врачей и учителей. Однако осуществляться данная программа будет под контролем правительства Венесуэлы. Как подчеркнул Уго Чавес, решение принять или отказаться от венесуэльско-кубинской помощи остается за правительствами карибских государств.По сообщениям венесуэльской прессы, оппозиция обвиняет президента в желании «заняться экспортом идеологии» под видом социальной помощи. Венесуэла и Куба – наиболее успешные в Латинской Америке партнеры по экономическому и торговому сотрудничеству. Торговый оборот между ними достиг в 2003г. 1 млрд.долл. В прошедшую субботу представители обеих стран подписали более ста новых договоров о сотрудничестве в дополнение к уже существующему генеральному соглашению, в соответствии с которым Венесуэла ежедневно поставляет Кубе 53 тыс.бар. нефти по специальной цене, а тысячи кубинских врачей, преподавателей и спортивных тренеров постоянно работают в Венесуэле. Венесуэла > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 сентября 2004 > № 4534

Принуждение к демократии: есть ли пределы?

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

А.Г. Аксенёнок – к. ю. н., Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ, в 1995–1998 годах – спецпредставитель МИД РФ по Боснии и Восточной Славонии, арабист, многие годы проработавший на Ближнем Востоке.

Резюме Пример Ирака показывает: односторонние действия по форсированной насильственной демократизации чреваты новыми потрясениями. Переход от одной общественной формации к другой, более адаптированной к требованиям глобализации, и так слишком болезнен, чтобы дополнительно усложнять процесс, искусственно подстегивая его.

После успешных демократических перемен в Центральной и Восточной Европе и крушения ряда диктатур в Азии и Латинской Америке объектом пристального внимания стал Ближний Восток в широком значении этого географического понятия.

Почему именно ближневосточная почва оказалась столь благоприятной для международной террористической деятельности, прикрывающейся религиозной оболочкой? Для администрации США ответ на этот вопрос поначалу казался простым: мол, большинство арабских, да и вообще мусульманских режимов погрязли в ретроградстве, экономические и политические реформы буксуют либо имитируются, экономическое положение ухудшается, а это создает питательную среду для терроризма и всякого рода экстремистских настроений. Отсюда следовал вывод: срочно требуется демократическое переустройство Ближнего Востока на основе политических реформ и рыночных преобразований, оправдавших себя в других регионах.

Пример Ирака, однако, показывает: односторонние действия по форсированной насильственной демократизации региона чреваты новыми потрясениями. Да и результаты «государствостроительства» с участием многонациональных сил в разных частях света (Косово, Гаити), мягко говоря, противоречивы. Переход от одной общественной формации к другой, более адаптированной к требованиям глобализации, и так слишком болезнен, чтобы стоило усложнять процесс, искусственно подстегивая его.

ЗАСТЫТЬ НА НУЛЕ

Обширный регион Ближнего Востока от Атлантики до Персидского залива почти с 300-миллионным населением в последние два десятилетия действительно замедлил темпы своей исторической трансформации. Доход на душу населения застыл на нуле в то время, как в других развивающихся странах с сопоставимой экономикой он составил в среднем 3 %. И это при крайней неравномерности распределения доходов по региону – от 335 дол. США на душу населения в Мавритании до 30 тысяч в Катаре. Доля арабских стран в мировой торговле с 1981 по 2002 год снизилась более чем наполовину (с 9,6 % до 3,2 %), что свидетельствует о слабой интеграции региона в мировую экономику. Неуклонно сокращался объем иностранных инвестиций, снижалась производительность труда. Безработица достигла опасной черты, превысив во многих странах четверть всей рабочей силы. В Алжире, где этот процент гораздо выше, толпы праздно шатающейся молодежи были и остаются резервом для вербовки террористов. Вызвавший острые дебаты второй Доклад ООН о человеческом развитии в арабском мире (2003) высветил три главных препятствия на пути к его дальнейшему поступательному развитию: дефицит свободы, дефицит знаний и дефицит прав женщин.

Политические структуры большинства стран Арабского Востока оказались не менее ригидными, чем экономические. Постколониальный процесс становления независимой государственности завершился к последней декаде прошлого столетия формированием здесь жестко централизованной власти. На ее основе после военных переворотов 1950–1960-х была достигнута политическая стабилизация, сопровождавшаяся формированием национального самосознания в каждой отдельной арабской стране. Идеология арабского национализма с ее лозунгами единства всей «арабской нации» отошла в прошлое. Понятие нации перестало носить абстрактный иллюзорный характер, ассоциируясь все больше с конкретным государством в рамках исторически сложившихся границ.

С точки зрения принятых на Западе формальных критериев либеральной демократии (хотя и там не все так однозначно) установившиеся на Ближнем Востоке политические режимы являются автократическими. Сменяемость правителей, разделение властей, легальная оппозиция – все это на практике отсутствует. Избирательная система далека от того, чтобы быть признанной свободной и справедливой. Даже в таких более развитых странах, как Египет и Сирия, институты народного представительства предназначены лишь для осуществления контролируемой сверху процедуры штампования законов. Что касается нефтяных монархий аравийских государств, то здесь (Катар, ОАЭ) наметились робкие сдвиги в сторону модернизации политических структур и большей открытости. Вместе с тем самое крупное государство этого арабского субрегиона, Саудовская Аравия, с момента основания в 1932 году управляется как семейное предприятие при полном отсутствии выборных институтов.

НЕ НАВРЕДИ…

С тем, что в большинстве государств мусульманского региона наблюдается недостаток демократии и свободы предпринимательства, согласны практически все, но вопрос, как изменить такое положение, вызывает острые дискуссии. Первая реакция на американскую инициативу «Большой Ближний Восток» показала, что к идее ускоренного насаждения западных ценностей на мусульманскую почву Европа относится критически, а исламский мир – со скепсисом или полным отторжением.

Амбициозный план переустройства всего региона, от Мавритании до Афганистана – предусматривает целый набор мер по оказанию помощи в подготовке и проведении «свободных справедливых выборов», в разработке законодательства и обучении парламентариев, в создании независимых СМИ, формировании политических партий, неправительственных организаций и других атрибутов гражданского общества, в перестройке системы образования. В экономической сфере предлагаются преобразования, направленные на высвобождение частной инициативы малого и среднего бизнеса, сокращение госрегулирования и либерализацию всего делового климата.

Уже простое ознакомление с инициативой «Большой Ближний Восток» создает впечатление, что ее основные положения скопированы с тех широкомасштабных и в целом удачных реформ, которые за последнее десятилетие были проведены в посткоммунистических странах Центральной и Восточной Европы. При этом задействованы уже испытанные финансовые каналы – Национальный фонд развития демократии, бюджет которого президент Буш обещал увеличить вдвое – до 80 млн дол., и специальное подразделение Госдепартамента США с бюджетом на 2005-й в размере 190 млн долларов.

Однако такой упрощенный подход к специфическим проблемам Ближнего Востока не сообразуется с местными реалиями. Регион имеет свои цивилизационные особенности, свою многовековую историю, глубоко укоренившиеся, отличные от западных менталитет, традиции правления и общественной жизни. Более продуктивно было бы следовать принципу «не навреди», отделяя то, что необходимо реформировать, от традиционных элементов жизни, не препятствующих процессам модернизации.

В отличие от Восточной Европы, которая всегда была восприимчива к политической культуре и историческим традициям Запада, народы Ближнего Востока, прошедшие через завоевательные войны и колониальное правление, сравнительно недавно ощутили вкус национального самоопределения. Если в интегрирующейся Европе такое понятие, как «иностранное вмешательство во внутренние дела», становится ныне архаичным, то на мусульманском Востоке, например, финансирование извне политических партий воспринимается крайне болезненно (это же, кстати, карается законом и в самих США). С точки зрения регионального менталитета и традиций периодическая сменяемость власти через всеобщие выборы и наличие организованной оппозиции означают ослабление централизованных начал и раскол в армии, которая была и остается на Востоке символом национального суверенитета. Государства Ближнего Востока, как бы они ни различались по формам правления, характеризуются сильной верховной и зачастую харизматической властью. Такую власть общественное сознание не рассматривает как автократию, а скорее воспринимает как способ национально-государственного существования. Египет с сильным институтом президентства, Сирия с партией Баас, бессменно находящейся у власти последние четыре десятилетия, Алжир, где по сложившейся практике военные «делают» президентов, арабские монархии парламентского типа (Марокко, Иордания), не говоря уже о Саудовской Аравии, – все это примеры, подтверждающие отмеченную закономерность.

О живучести политических традиций и укладов общества на Ближнем Востоке говорит и неудавшийся опыт первых попыток реформаторства в регионе. Под воздействием англо-французской колонизации конституционное правление с некоторым участием представительных систем сложилось на крупнейших и наиболее развитых территориях бывшей Османской империи (долина Нила, Месопотамия, Палестина) еще в период между Первой и Второй мировыми войнами. К 50-м годам XX века там сформировались самостоятельные государственные образования – Египет, Ирак, Сирия, политические системы которых были «скроены» во многом по образцу и подобию западных. Многие видные востоковеды признаюЂт несостоятельность этих «великих экспериментов». Бернард Льюис в этой связи отмечал: «Политическая система, перенесенная в готовом виде не просто из другой страны, а даже из другой цивилизации, навязанная Западом сверху близким к нему правителям, не могла адекватно соответствовать природе исламского ближневосточного общества». По авторитетному мнению английского востоковеда Эдварда Ходжкина, политические партии, созданные в «арабском климате», представляли собой по преимуществу «головастиков – организации с очень большими головами и очень маленькими хвостами».

Арабские политические режимы, сложившиеся в 1950–1960-е как порождение колониальной эпохи, были сметены волной военных переворотов (Египет – 1952, Ирак – 1958, Сирия – 1962 гг.), которые по их последствиям и степени народной поддержки можно рассматривать как форму национально-освободительной борьбы. При этом решающую роль в кардинальных изменениях на политической карте Ближнего Востока сыграли вовсе не внешние факторы (конфронтация между Востоком и Западом на поле Третьего мира еще только начиналась). Просто-напросто старые правящие элиты исчерпали ресурс поддержки со стороны собственного народа. Их оторванность от самобытной почвы, проводимая ими политика вестернизации и насаждения либеральных ценностей в неподготовленных для этого обществах вызвали активное недовольство сограждан и во многом обусловили националистический подъем.

Столь же неудачными оказались попытки навязать ближневосточным государствам импортные модели развития в период советско-американского соперничества в регионе. Египет, Сирия, Ирак, Алжир (арабские страны, условно относимые в то время к зонам влияния Советского Союза) отвергли коммунистическую идеологию и строили «социализмы» национального типа. Из советской практики лидеры этих стран заимствовали только то, что помогало им закрепить свое влияние и создавать государства с сильной властной вертикалью, то есть концепцию правящей партии и принцип верховенства государственного сектора. Между тем эти политические и экономические рычаги работали на Ближнем Востоке и в каждой из арабских стран по-своему. В Египте существовало такое аморфное объединение, как Арабский социалистический союз; в Сирии и Ираке у власти утвердились две ветви расколовшейся Партии арабского социалистического возрождения (Баас); в Алжире задачи правящей партии, прикрывавшей закулисное правление военных, выполнял Фронт национального освобождения. Ведущая роль государственного сектора в экономике также проявлялась здесь иначе, чем при советской командно-административной системе. Осуществленная национализация, конечно, ограничила размеры частной собственности, которая, тем не менее, так и осталась определяющей в производственных отношениях, особенно в таких отраслях, как земледелие, сфера обслуживания, строительство, легкая промышленность, торговля. Рабочая сила в основном была по-прежнему сосредоточена в частном секторе. Доля самого госсектора в сельском хозяйстве, например, Египта за период 1962–1970 годов не превысила 2,7 %, хотя государство направило в сельхозпроизводство 97 % капиталовложений. Примерно аналогичная картина складывалась и в других странах так называемой социалистической ориентации.

Не более удачливы, чем Советский Союз, в насаждении своих моделей государственного устройства и механизмов политической власти были и Соединенные Штаты. Дальше всего демократизационные процессы продвинулись в Иордании и Марокко, хотя внешние атрибуты демократии (парламентаризм западного образца и многопартийность), по существу, мало меняли автократический характер исторически сложившихся в этих странах монархических режимов. Их живучесть и приспособляемость к меняющемуся внешнему миру в значительной степени объяснялись личностными факторами. В период националистического подъема в Иордании и Марокко у власти находились мудрые правители – короли Хусейн и Мухаммед V соответственно, считавшиеся потомками пророка Мухаммеда и обладавшие особой харизмой.

А вот нефтеносный район Персидского залива, находившийся под западным влиянием, стал витриной благополучия и роскошной жизни. Но здесь же возникло опасное противоречие между меняющимся экономическим базисом и застывшей в средневековье политической надстройкой. Ядром абсолютной власти в Саудовской Аравии по-прежнему является заключенный основателями этого королевства союз многочисленного семейства Аль Сауд и религиозной верхушки Аль Шейх, следующей жесткой ваххабитской трактовке ислама.

Таким образом, колониальные и последующие опыты реформирования на Ближнем Востоке показали, насколько деликатен и многосложен этот процесс. Рассчитывать на быстрый эффект здесь невозможно. В тактическом плане следует терпеливо продвигаться вперед размеренными шагами, планомерно подготавливая почву для восприятия демократических реформ, повышая культурно-образовательный уровень населения.

То есть требуется не ломка отживших устоев, а постепенная, упорядоченная их трансформация изнутри при сохранении национальных традиций – религиозных, общественных, культурных, семейно-бытовых. Содействие процессам модернизации в мусульманских странах должно включать в себя терпеливую, рассчитанную на долгосрочную перспективу работу со старыми и нарождающимися политическими элитами и, что не менее важно, влиятельными религиозными кругами.

ЦЕНА ПРОСЧЕТОВ

Так в чем же причины настороженного, а зачастую и враждебного отношения арабов к переменам, навязываемым извне? В ближневосточных странах, причисленных к недемократическим (Египет, Сирия, Тунис, Алжир, Саудовская Аравия и др.), серьезно опасаются, что раскручивание сюжета об отторжении их режимами реформ используется Соединенными Штатами как предлог для военно-политического давления с целью замены неугодных правителей. Мессианская риторика, исходящая из Вашингтона, только подкрепляет эти опасения. Ирак – не единственный тому пример. Массированное давление и экономические санкции в отношении Сирии и Ирана на фоне более вежливого обхождения со столь же недемократическими Саудовской Аравией, Тунисом, Алжиром подводят арабов к мысли о том, что дело, может быть, не столько в демократии, сколько в политической целесообразности, которая определяется американцами в одностороннем порядке. Вполне обоснованны аргументы ряда европейских представителей, предсказывающих обратный эффект от тактики, построенной на «кнуте». Проведение реформ эволюционным путем в обстановке внешнего нажима представляется еще более затруднительным, а синдром «осажденной крепости» только лишь льет воду на мельницу противников преобразований.

Для целого ряда арабских стран, лидеры которых осознаюЂт необходимость перемен, сдерживающим моментом стал печальный пример других регионов, в первую очередь бывших республик Советского Союза и Югославии. Слишком высокая цена советской «перестройки» и первого этапа демократических реформ в России – распад государства, резкий упадок экономики и хаос политических структур после крушения КПСС – вынуждает мыслящих людей на Ближнем Востоке задумываться над тем, как минимизировать негативные побочные последствия переходного периода.

Не в пользу поспешных реформ по навязанным извне схемам говорит также американский опыт государственного строительства в других странах после Второй мировой войны. По расчетам американских экспертов, из 16 таких попыток только три увенчались успехом – в Японии, Германии и Панаме. Успех в Гаити оказался временным: через десять лет после того как в 1994 году США с помощью 20-тысячного воинского контингента вернули к власти «демократа» Аристида, они совместно с Францией потребовали его смещения с поста президента, что наконец привело к прекращению кровопролитной гражданской войны в стране.

Перспективы демократических перемен в мусульманском мире во многом будут зависеть от того, чем завершится военная кампания США и их союзников в Ираке. Авторы сценариев послевоенного развития этого государства, похоже, недооценили целый ряд факторов исторического и психологического порядка (американцы никогда не имели сильной востоковедческой школы). С самого начала были допущены политические просчеты, исправление которых дорого обходится иракскому народу, самим американцам и международному сообществу в целом.

Свержение режима, стержнем которого являлось однопартийное правление, вызвало в Ираке коллапс всей политической системы и атрибутов государственности (невольно напрашивается аналогия с развалом КПСС и трудностями перехода России, других постсоветских республик к демократическому правлению). Заполнить вакуум власти оказалось гораздо труднее, чем провести военную операцию. Главная проблема – в поисках приемлемой для большинства политической альтернативы на национальном уровне. Ставка на Временный управляющий совет, где преобладают никому не известные в Ираке представители оппозиции, долгие годы проведшие на чужбине, предопределила изначальное отношение к этому квазиоргану как к марионетке оккупационных держав. Другим раздражителем стали импульсивные решения об увольнении всех военнослужащих и полицейских, в результате чего около миллиона мужчин и членов их семей в одночасье остались без средств к существованию. К ошибкам, мешающим процессу политической стабилизации, следует отнести также объявление вне закона бывшей правящей партии Баас. С учетом того, что члены этой партии имелись практически в каждой иракской семье, такой подход породил чувство коллективной вины, чего, кстати сказать, удалось избежать союзникам по антигитлеровской коалиции и самим немцам после победы над нацизмом во Второй мировой войне. Среди баасистов есть люди, которые не несут ответственности за преступления Хусейна и его окружения и придерживаются вполне умеренных политических взглядов, созвучных западноевропейским социал-демократическим идеям. Чтобы противостоять набирающему силу воинствующему исламизму, эту светскую прослойку стоило бы привлечь к стабилизационным процессам, особенно в преддверии готовящихся на будущий год выборов.

И, наконец, отчасти проблемы переходного этапа можно было бы избежать, если бы не произошло резкой смены конфессионального баланса. Преобладание во врОменных иракских структурах шиитов хотя формально и отражает состав населения, вызывает опасения арабов-суннитов, что уже толкнуло многих из них на путь сопротивления оккупации не столько из верности прежнему режиму, сколько из боязни притеснений и актов мести. Как показали события в Ираке, первоначальная ставка на представителей шиитского большинства, рассчитанная на привлечение к сотрудничеству той части населения, среди которой наиболее распространены настроения исламского радикализма, себя не оправдала. Можно предположить, что разногласия между вдохновителем вооруженных выступлений имамом Муктадой ас-Садром и умеренными лидерами шиитской общины носят скорее тактический характер. Первые как бы забегают вперед, проявляя нетерпение. Вторые, более опытные, предпочитают добиваться власти парламентскими методами, памятуя о подавлении двух шиитских восстаний в прошлом столетии. Поэтому остается под большим вопросом, приведут ли предстоящие выборы к созданию демократического Ирака.

ШАНСЫ НА УСПЕХ

Примеры международного вмешательства с целью принуждения к миру и строительства национальной государственности за последнее десятилетие показывают, что наибольшие шансы на успех имеет многосторонний формат таких действий. Если подобные акции одобрены и контролируются Советом Безопасности ООН, не столь важно, под чьим командованием проводятся операции. Временная администрация ООН в Восточной Славонии (ВАООНВС) во главе с американским отставным генералом Жаком-Полем Кляйном квалифицированно справилась с интегрированием Восточной Славонии в состав Хорватии, проведя демилитаризацию и обеспечив демократические и справедливые выборы в местные органы власти при должном уровне представительства сербского национального меньшинства в местной администрации.

Столь же упорядоченно вот уже на протяжении нескольких лет проводится операция многонациональных сил в Боснии. Хотя эта операция осуществляется под руководством НАТО, она получила поддержку Совета Безопасности, который имеет рычаги воздействия, позволяющие корректировать те или иные политизированные перекосы и принимать важные решения на основе международного консенсуса. Созданные за последние годы с помощью международного сообщества мультиконфессиональные институты боснийской государственности проявляют работоспособность, несмотря на все сложности межэтнических отношений в треугольнике мусульмане–хорваты–сербы. Безусловно, это большой успех миротворчества, достигнутый благодаря одобренным ООН многосторонним соглашениям, наметившим контуры государственности, которую пришлось создавать «всем миром». Вместе с тем до сих пор нет ответа на вопрос, выдержит ли дейтонская схема «государствостроительства» испытание временем. Означает ли сложившаяся благоприятная ситуация наступление подлинного национального примирения? Не распадутся ли хрупкие компромиссы вскоре после ухода из Боснии многонациональных контингентов?

Иначе обстоят дела в Косово, где силовое вмешательство было предпринято без мандата ООН, которая подключилась уже постфактум. Созданные в Косово институты местной власти практически узаконили ущемление прав национального, в данном случае сербского, меньшинства, а вместе с тем и легализовали албанские военизированные структуры, по-прежнему добивающиеся политической цели – независимости – методами террора. В результате такого «демократического строительства» трагедия албанского народа, собственно и явившаяся предлогом для нанесения натовских ударов по Сербии и ввода туда войск, сменилась трагедией сербов. На протяжении пяти лет сотни тысяч сербских беженцев, изгнанных из родных мест, не могут вернуться в Косово, а многонациональные силы не в состоянии урезонить албанских экстремистов.

ДРУГАЯ СТОРОНА МЕДАЛИ

Ключевая роль в борьбе с международным терроризмом, и с воинствующим исламизмом в том числе, отводится сейчас военному противостоянию (Ирак, Афганистан), тайным операциям по линии спецслужб, мерам в области безопасности и прочим действиям силового характера. Безусловно, это необходимо и неизбежно, но это лишь одна сторона медали. Другая сторона – конструктивная политическая и идеологическая деятельность – остается, на мой взгляд, недостаточно востребованной. Мусульманские улицы по-прежнему увешаны лозунгами и плакатами, радикально трактующими ислам. В этих условиях для международного сообщества вряд ли продуктивно делить ислам на радикальный и умеренный. Такое искусственное деление может сослужить медвежью услугу тем религиозным деятелям, которые выступают за деполитизацию ислама. Ведь никто из них не может позволить себе открыто заявить о своих умеренных воззрениях – таковы давние традиции. Другое дело, если перевести проблему демократизации в плоскость открытых теологических и светских дискуссий, например, о моделях правления и государственного устройства в мусульманском мире.

Это позволит создать условия для модернизации самого ислама, скованного догматами прошлых веков. По мнению египетского ученого Камаля Абуль Магда, «переход от психологического замыкания на прошлом к ясному видению будущего нельзя совершить без решения ряда проблем исламской теории и практики, среди которых одной из важнейших является система правления в исламе».

Все затруднения мусульманских теологов и ученых состоят, по моему мнению, в том, что исламу при всей его универсальности так и не удалось создать сколько-нибудь целостную концепцию государственности. Коран и шариат предлагают в связи с этими вопросами самые общие нормы, которые на практике могут применяться по-разному, в зависимости от меняющихся обстоятельств. Исламское государство – это миф, который используется в современном мире для достижения политических целей насильственным путем. Созданное на Аравийском полуострове мусульманское сообщество с центром в Медине в его первозданном виде просуществовало недолго – чуть более трех десятилетий. Но уже с конца VII века стали проявляться тенденции отхода от теократического характера верховной власти, как это было при первых «правоверных» халифах, объединявших в себе духовное и светское начала. На деле вся полнота власти переходила к султанам, хотя на поверхности поддерживалась видимость верховенства «божественной воли». Со временем Арабский халифат превратился в типично восточную деспотию, и уже к началу XX века эта форма государства, искусственно привнесенная из Средневековья в современность, сохранила только номинальное значение, а с распадом Османской империи и вовсе исчезла.

Призывы к обновлению ислама не есть что-то новое, но все они содержат аргументацию, открывающую путь к обоснованию необходимости демократизационных процессов, приданию им, так сказать, религиозной легитимности. Широкое распространение в арабских научных кругах получил в 1970–1980-е следующий подход: первозданный ислам выработал только основополагающие принципы государственного устройства и политической демократии; что же касается путей и способов их реализации на практике, то определять их должны сами люди. По мнению кувейтского профессора Мухаммеда Фатхи Османа, требуется «четкое разграничение между твердыми основами исламского устройства государственной власти и моделями, подверженными изменениям». В монографии «Политическая система исламского государства» сирийский юрист д-р Мухаммед Селим аль-Ава также предлагал отделить в политическом наследии ислама нормы, которые носят обязательный характер для современных мусульман (ахкям), от тех, которые существовали только в силу исторических условий и теперь утратили силу (хулуль). Так, например, современное государство в Марокко характеризуется как «утонченная смесь традиций ислама и прагматического модернизма».

Наконец, нельзя не учитывать внешнеполитические факторы, не в последнюю очередь влияющие на обстановку в регионе. На нынешний момент психологическая атмосфера на Ближнем Востоке складывается не в пользу демократических перемен. Арабские «верхи» остро ощущают господствующие настроения «низов», которые, как никогда ранее, все больше приобретают антиамериканскую и в какой-то степени антизападную окраску.

Оккупация Ирака и несбалансированная линия США в израильско-палестинском противостоянии сливаются в сознании большинства арабов в один фронт борьбы за сохранение поруганного национального и религиозного достоинства. После апрельских кровавых событий в Ираке и заявления Джорджа Буша о поддержке плана Ариэля Шарона понадобится немало времени и усилий, чтобы создать внешнюю политическую среду, благоприятствующую проведению реформ изнутри. Внутренний фундамент преобразований, в которых Большой Ближний Восток действительно нуждается, больше всего страдает от целой серии просчетов в ближневосточной политике США, от поверхностного черно-белого отношения к проблемам мусульманского мира в целом. Генеральный секретарь Лиги арабских государств Амр Муса в своем выступлении на Давосском форуме в Иордании (2003) обрисовал складывающуюся ситуацию предельно ясно: «Все арабские страны хотят взаимодействовать с Соединенными Штатами, но они не уверены в намерениях американцев. Мы знаем, что должны меняться, но перемены не навязываются извне, а исходят от самого народа, поскольку демократия – не подарок от США или Европы».

Ситуация на Ближнем Востоке, где накапливается критическая масса внутреннего протеста, смешанного с чувствами разочарования, унижения и злобы, приближается к опасной черте. На протяжении послевоенной истории это был регион межгосударственной конфронтации и военных переворотов. Теперь, когда рамки арабо-израильского конфликта сузились до основной – палестинской – проблемы, возникла «иракская головоломка», осложняющая борьбу с международным терроризмом. Как бы ни относиться к военной акции США в Ираке, к попыткам навязывания демократических ценностей насильственным путем, понятно одно: долг международного сообщества – перейти в конце концов к согласованным действиям по всем взаимосвязанным направлениям, включая антитеррористическое, политико-дипломатическое, идеологическое, культурно-просветительское, духовное и др. Это и будет создавать необходимые предпосылки для демократической трансформации Большого Ближнего Востока естественным путем, без перескакивания через исторические этапы.

Ирак. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2913947 Александр Аксененок

Внешняя политика для президента-демократа

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

Самьюэл Бергер был помощником президента Клинтона по национальной безопасности с 1997 по 2001 год, а в настоящее время возглавляет консалтинговую компанию Stonebridge International. Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs № 3 (май/июнь) за 2004 год. © 2004 Council on Foreign Relations Inc. Публикация статьи с изложением точки зрения Республиканской партии планируется на июль/август.

Резюме Администрация Буша оттолкнула от себя союзников и отвернулась от наиболее насущных мировых проблем. Чтобы успешно бороться с ОМУ и терроризмом, нужно восстановить авторитет США во всем мире.

ПАДЕНИЕ С ПЬЕДЕСТАЛА

Прошлой осенью президент Джордж Буш выступил в Национальном фонде развития демократии с важным заявлением, в котором очертил цели и задачи Соединенных Штатов. Как верно заметил президент, в интересах США – наличие политической свободы в мусульманских странах, поскольку ее отсутствие лишает людей возможности выразить недовольство мирным путем, толкает их к насилию и правонарушениям. Президент справедливо упрекнул прежние администрации в слишком мягком отношении к авторитарным арабским режимам и заявил, что Америка берет на себя трудную, но жизненно важную задачу – способствовать формированию более открытого и демократичного общества в странах Ближнего Востока. Но за редким исключением активисты демократического движения, политики, журналисты и интеллектуалы мусульманского мира – наши естественные партнеры в этом деле – отнеслись к словам Буша скептически и даже с пренебрежением. На всем Ближнем Востоке речь президента едва ли сколько-нибудь значительно повлияла на бытующие в среде простых людей представления о Соединенных Штатах и их намерениях. Проблема не в том, что идеи президента чужды арабскому миру. Согласно последним опросам, проведенным в этом регионе исследовательским центром Pew Research, значительное большинство респондентов от Марокко до Иордании и Пакистана стоят на демократических позициях. Им свойственно стремление жить в обществе, в котором руководители избираются в ходе свободного волеизъявления, где свобода слова надежно защищена и соблюдается законность. Но, как ни парадоксально, не меньше респондентов в тех же странах утверждают сегодня, что им «не нравятся американские представления о демократии».

Подобные противоречия имеют место и в других регионах. Вашингтон намерен защитить Южную Корею, если на полуострове вспыхнет война, однако растущее число молодых южнокорейцев считают, что Америка представляет собой бЧльшую угрозу для безопасности их страны, чем Северная Корея. Мы ведем с терроризмом борьбу, которая в равной степени жизненно необходима как для нашей, так и для европейской безопасности, но в глазах европейцев борьба с терроризмом все чаще ассоциируется с проявлением эгоистических интересов мощной державы, и потому они требуют от своих правительств, чтобы те отказались от участия в этой борьбе.

Такое негативное отношение частично проистекает из естественного недовольства американской военной, экономической и культурной мощью. Здесь мы мало что можем поделать, и за это нам нет необходимости оправдываться. Но такое отношение стало еще более нетерпимым из-за свойственной администрации Буша манеры добиваться своих целей. Высокомерный стиль поведения администрации и ее ничем не оправданная односторонняя политика оттолкнули тех, кто являлся наиболее вероятным сторонником восприятия американских ценностей, и вызвали оппозицию даже со стороны тех, кому наиболее выгоден успех Соединенных Штатов. В мире остается все меньше и меньше людей, допускающих наличие какой-либо связи между их устремлениями и теми принципами, которые проповедует Вашингтон.

В результате, несмотря на небывалую мощь, которой сегодня обладает Америка, уровень ее влияния редко опускался до столь низкой отметки, как теперь. Мы способны воздействовать на другие страны средствами принуждения, но нам не слишком часто удается добиться чего-либо путем убеждения. Наши важнейшие глобальные инициативы, начиная с продвижения реформ на Ближнем Востоке и заканчивая искоренением терроризма, скорее всего, закончатся провалом, если Соединенные Штаты не изменят свой подход или не сменят свое руководство.

СРЕДСТВА, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ НЕ ПО НАЗНАЧЕНИЮ

В этом году в ходе предвыборных дискуссий по вопросам внешней политики одинаково интенсивно обсуждаются как стоящие перед нами цели, так и средства их достижения. Большинство демократов согласны с президентом в том, что борьба с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения (ОМУ) должна стать приоритетным направлением глобального масштаба, что война в Афганистане была необходима и оправданна, что саддамовский Ирак представлял собой угрозу, которую нужно было устранить тем или иным способом. Более того, по прошествии времени администрация Буша, по крайней мере на словах, приняла аргументацию демократов относительно того, что для достижения победы над терроризмом Соединенным Штатам недостаточно просто уничтожить зло, что тут необходимы еще какие-то добрые начинания, поддерживающие людей в их стремлении жить мирно и свободно, победить нищету и болезни.

Однако, ставя перед собой подобные цели, администрация придерживалась радикальных убеждений относительно того, как США должны вести себя на международной арене. Главные стратеги из администрации президента, очевидно, полагают, что в нынешнем хаотичном мире американская мощь – особенно военная – единственное реальное средство достижения целей и что, покуда мы внушаем страх, не столь важно, любят нас или нет. Эти же люди считают, что для поддержки наших усилий во внешней политике нам лучше создавать временные «коалиции заинтересованных участников», поскольку длительные альянсы требуют слишком многих компромиссов. Согласно их теории, в силу сложившихся обстоятельств Америка обязана выступать в роли доброй силы и иметь благие намерения, а потому не нуждается в чьем-либо одобрении для придания легитимности собственным действиям. К тому же они полагают, что международные организации и международное право – не что иное, как ловушки, расставленные более слабыми государствами, которые стремятся связать нам руки.

Эти идеи не новы. Во времена Трумэна и Эйзенхауэра радикальная фракция республиканцев в Конгрессе под предводительством лидера республиканского большинства в сенате Роберта Тафта ополчалась буквально против любой из мер, направленных на создание послевоенного международного порядка. Радикалы возражали против создания НАТО и размещения войск США в Европе на постоянной основе, поскольку считали, что в противостоянии замыслам Советского Союза нам следует положиться на одностороннее применение военной силы. Они выступали против учреждения Всемирного банка и МВФ, были враждебно настроены в отношении ООН. Они презирали «универсалистов» вроде Элеонор Рузвельт, поскольку те поддерживали идеи международного права. В течение короткого времени сторонники Тафта доминировали в Конгрессе (до тех пор, пока демократы и республиканцы-интернационалисты, такие, как Дуайт Эйзенхауэр, совместными усилиями не потеснили их на политической сцене). Но вплоть до сегодняшнего дня их радикальное мировоззрение никогда не определяло политику исполнительной власти.

Подлинное «столкновение цивилизаций» происходит не где-нибудь, а в Вашингтоне. А учитывая открытые разногласия между госсекретарем Колином Пауэллом и министром обороны Дональдом Рамсфелдом, можно сказать, что оно разворачивается даже внутри самой президентской администрации. И это не спор по отдельным политическим вопросам – войне в Ираке, цене соблюдения Киотского протокола или расходам на оказание помощи другим странам. Это – столкновение диаметрально противоположных взглядов на роль Америки в мире. Это – битва между либералами-интернационалистами, объединяющими в своих рядах представителей обеих партий и считающими, что обычно нам нет равных по силе, когда мы вместе с союзниками выступаем в защиту общих ценностей и интересов, и теми, кто, видимо, полагает, что Америка должна либо действовать в одиночку, либо вообще воздерживаться от каких-либо шагов. Сторонники жесткой линии в администрации Буша весьма активно выражают и отстаивают свою позицию. В год выборов демократам также следует четко изложить свои взгляды по поводу того, что они думают и что собираются делать в связи с необходимостью укреплять безопасность и благосостояние США, продвигать демократические идеалы, восстанавливать наше влияние, наш авторитет и нашу способность к лидерству. Демократы должны наметить контуры такой внешней политики, которая не только ставила бы перед страной верные цели, но и позволила бы ей снова обрести способность к их достижению.

С НАМИ, А НЕ ПРОТИВ НАС

Все послевоенные администрации, как республиканские, так и демократические, верили, что в мире есть некие вещи, с которыми нельзя не бороться: это одиозные режимы или отдельные личности, которые заслуживают быть заклейменными в качестве зла и могут быть остановлены только силой. И сегодня, не отрицая важности изменения политических и экономических условий, в которых зарождаются террористические движения, мы должны осознать: простым устранением причин возникновения терроризма мы не сможем помешать законченным террористам нанести удар по США или по странам-союзницам. Таких людей следует изолировать от общества или уничтожать.

Точно так же мы должны избавиться от успокоительных софизмов, будто свободный рынок неизбежно порождает свободное общество, а глобализация сама по себе обеспечит мир во всем мире. Страны и их лидеры – не заложники абстрактных исторических сил. Они действуют в соответствии с собственными интересами и амбициями. В обозримом будущем Соединенным Штатам и их союзникам следует быть готовыми при необходимости к применению военной и экономической силы, дабы укоротить амбиции тех, кто угрожает нашим интересам.

Ставка на силу и решимость, готовность сформулировать четкие условия взаимодействия и последствия их несоблюдения, несомненно, правильная позиция по отношению к нашим противникам. Однако грубой ошибкой нынешней администрации является то, что принцип «с нами или против нас» она применяет не только к врагам Америки, но и к ее друзьям. Проще говоря, сила аргументов произведет на наших естественных союзников гораздо большее впечатление, нежели аргументы силы. Демократически избранные лидеры, будь то в Германии, Великобритании, Мексике или Южной Корее, должны укреплять в согражданах стремление поддерживать США в реализации совместных с ними планов. Убеждая эти страны в том, что Соединенные Штаты используют свою силу на общее благо, мы тем самым даем им возможность встать на нашу сторону. Но, принуждая их действовать во имя наших интересов, мы способствуем тому, что противостояние Америке становится для них политически необходимым, а то и выгодным. Десять лет назад трудно было даже представить себе, что лидеры Германии и Южной Кореи – двух государств, обязанных своим существованием Америке, которая жертвовала ради них жизнями своих солдат, – победят на выборах под антиамериканскими лозунгами.

Начиная войну с Ираком, администрация Буша полагала, что большинство союзников присоединится к нам, если мы ясно дадим им понять, что в противном случае поезд уйдет без них. Считалось также, что мы не нуждаемся в легитимности, которую обеспечили бы одобрение и участие ООН. На практике эти теории оказались несостоятельными. Человеческие, финансовые и стратегические потери в ходе этой войны многократно возросли, а успешное завершение оккупации было поставлено под угрозу из-за того, что Вашингтону не удалось заручиться поддержкой сильных союзников (таких, как Франция, Германия и Турция, а не подобных, скажем, Маршалловым островам).

Но даже по окончании военных действий администрация продолжала терять свое влияние в лагере союзников. Много говорилось об опрометчивом решении Пентагона отказать в контрактах на восстановление Ирака компаниям из стран-союзниц по НАТО, таких, как Канада, Франция и Германия, в тот самый момент, когда Соединенные Штаты обратились к ним с просьбой о списании иракских долгов. При этом мало кто обратил внимание на еще более странное решение администрации – приостановить оказание многомиллионной военной помощи государствам, поддержавшим войну, из-за их отказа гарантировать американцам полную неприкосновенность со стороны Международного уголовного суда. В итоге получается, что мы проявили одинаковое пренебрежение по отношению как к «старой», так и к новой Европе.

Что касается ООН, то спустя несколько месяцев после вторжения в Ирак выяснилось: лидер главенствующей шиитской общины отказывается даже встречаться с американскими представителями, не говоря уже о том, чтобы принять наш план выборов. В результате Вашингтону пришлось упрашивать ООН выступить в качестве посредника. К администрации пришло запоздалое понимание того, что наши действия приобретают бЧльшую легитимность, если их одобряет мировое сообщество.

Администрации демократов предстоит подтвердить готовность США применить военную силу (при необходимости – в одностороннем порядке) для защиты своих жизненных интересов. Но для нас нет более важной задачи, чем восстановление морального и политического авторитета Америки в мире, чтобы в нужный момент мы могли убедить других присоединиться к нам. Столь крутой поворот требует выработки нового стратегического соглашения с нашими ближайшими союзниками, в особенности на европейском континенте. Вашингтону следует начать с простой декларации нашей политической программы: в борьбе с глобальными угрозами Соединенные Штаты будут в первую (а не в последнюю) очередь действовать в согласии с союзниками. Предлагая союзникам присоединиться к нам в военных операциях или восстановительных работах по государственному строительству в таких странах, как Ирак и Афганистан, мы должны быть готовы разделить с ними не только связанный с этим риск, но и право принятия решений. Именно так мы действовали, когда НАТО вступила в войну в Боснии и Косово, и именно об этом нынешняя администрация столь безответственно забыла, когда НАТО в соответствии со статьей о коллективной обороне предложила США свою помощь в Афганистане. Среди обязательств Америки в подобном соглашении должна также присутствовать необходимость последовательно уделять особое внимание подлинно глобальным приоритетам, в первую очередь борьбе с терроризмом, не отвлекаясь на частные идеологические разногласия по таким вопросам, как Киотский протокол, Международный уголовный суд и Конвенция о запрещении биологического оружия.

Подход администрации демократов к разрешению споров вокруг договоренностей с Европой должен отличаться прагматизмом и концентрироваться на том, чтобы устранять недостатки в существующих соглашениях, а не аннулировать эти соглашения. Международное право само по себе не гарантирует соблюдения содержащихся в нем положений и не решает никаких проблем. Но когда наши цели находят свое воплощение в договорных документах, мы можем в случае их нарушения заручиться международной поддержкой. К тому же ничто так не подрывает авторитет Соединенных Штатов, как представление о том, что Америка возомнила себя слишком могущественной, чтобы быть связанной нормами, которые сама же проповедует всем остальным.

СИЛА УБЕЖДЕНИЯ

В рамках нового соглашения с союзниками Соединенные Штаты должны возобновить усилия на том направлении, которое во всем мире справедливо считается залогом долгосрочных перемен на Ближнем Востоке. Речь идет о разрешении палестино-израильского конфликта. Пока конфликт продолжается, арабские правители будут использовать его как отговорку, чтобы не проводить реформы и уклоняться от открытого сотрудничества с США в борьбе с терроризмом.

Возможно, что в создавшемся на данный момент положении односторонние действия Израиля, направленные на обеспечение собственной безопасности, являются неизбежной мерой. Уже более трех лет народ этой страны подвергается беспрецедентно жестокому террору. Но действия, предпринимаемые израильским правительством, должны стать не иллюзорным финалом, а лишь этапом на пути к переменам в палестинском руководстве, которые могли бы способствовать переговорам и достижению взаимного соглашения. Если вывод израильских войск с Западного берега реки Иордан и из сектора Газа будет согласован с палестинцами, если израильская «стена безопасности» будет рассматриваться как временная мера, вызванная соображениями безопасности и демографии, а не стремлением захватить чужие земли, сохранится надежда на реальное решение этой проблемы. Если нет, пустое пространство, образовавшееся после вывода войск, превратится в несостоявшееся прибежище террористов под предводительством радикалов из ХАМАС. При подобном устрашающем сценарии палестинцы продолжат свою самоубийственную стратегию террора, следствием чего станет не оттеснение Израиля к морю, а принятие им более радикальных и жестких решений. Долгая война «на износ» обернется для Израиля еще большим разобщением и утратой иллюзий. Целое поколение детей в регионе вырастет с убеждением, что США – это проблема, а не решение.

Американская политика в отношении палестино-израильского конфликта традиционно покоилась на двух столпах. Мы – самые стойкие союзники Израиля. И мы – честный посредник для обеих сторон. Это не сделало нас беспристрастными, скорее наоборот. Мы весьма заинтересованы в достижении такого соглашения, которое одновременно гарантировало бы безопасность Израилю и достойную жизнь палестинцам. Администрация демократов должна будет со всей энергией и решимостью вновь обратиться к этим принципам. Она обязана стать надежной опорой Израиля в его борьбе с терроризмом и помочь палестинцам освободиться от своих лидеров, которых мало что заботит, кроме собственного выживания. Ей также следует показать пример международному сообществу, предложив реалистичную концепцию будущей жизни палестинцев при условии, что они признают факт существования еврейского государства Израиль и будут уважать его безопасность. Нужно наметить также концепцию создания двух государств, при которой палестинцы что-то выигрывают, а что-то теряют. Ставки очень высоки, и без участия США никакой прогресс невозможен.

Когда мы вновь присоединимся к мирному процессу и приступим к упрочению ослабленных связей с союзниками, чего попросит у них взамен президент-демократ? Прежде всего, реального направления воинских контингентов и финансовой помощи в Афганистан и Ирак. НАТО согласилась, наконец, возглавить расширенную миротворческую миссию в Афганистане, и теперь существует острая необходимость укрепить европейскими силами американское присутствие, чтобы предотвратить возвращение хаоса, бросающего вызов нашим интересам. Наряду с Пакистаном Афганистан остается передовой линией борьбы с террором. Но при нынешних взаимоотношениях с нашими союзниками по ту сторону Атлантики немногие европейцы поддерживают идею отправки войск в Афганистан для выполнения опасных миссий. Если новая администрация хочет восстановить безопасность в Афганистане и облегчить бремя, которое несут сейчас американские солдаты, ей придется заняться решением этой проблемы.

Ираку также потребуется, чтобы в решении его судьбы приняло участие целое поколение представителей международного сообщества. Независимо от того, была ли оправданна эта война, сегодня все глубоко заинтересованы в успехе Ирака. Раскол иракского общества по этническим или религиозным причинам приведет к дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке и подстегнет радикальные движения, представляющие угрозу для современного мира. Стабильность и демократия в Ираке, напротив, стимулировали бы процесс реформ во всем регионе. Для этого потребуется длительное участие в восстановлении и политическом развитии Ирака наряду с активной позицией в военных вопросах. А она подразумевает, что международные контингенты не будут безвылазно оставаться на базах и в казармах, передоверив обеспечение безопасности плохо подготовленным иракским службам. Но поддержание военного присутствия на таком уровне невозможно, и будет считаться нелегитимным в глазах простых иракцев, если на него не будут смотреть, как на подлинно международный, а не исключительно американский проект.

Вся ирония в том, что односторонний подход администрации Буша позволил нашим союзникам остаться в стороне: дал им повод уклониться от того, чтобы взять на себя ответственность по данному и ряду других глобальных вопросов. Демократическая администрация не стала бы оттеснять союзников на второй план, когда речь идет о вопросах, которые представляются им важными. Взамен она получила бы право требовать от них гораздо больше, будь то их вклад в стабилизацию Ирака и Афганистана, демократизация на Ближнем Востоке или предотвращение распространения и потенциального применения ОМУ.

ПРЕДОТВРАТИТЬ, ЧТОБЫ НЕ ПРИШЛОСЬ УПРЕЖДАТЬ

Когда администрация Буша доказывала необходимость вторжения в Ирак, один из аргументов президента гласил: Соединенные Штаты не могут ждать, пока угроза применения ОМУ станет неизбежной. Но общий подход администрации к борьбе с распространением ОМУ противоречит этой логике.

Демократической администрации следует использовать все имеющиеся в ее арсенале средства, чтобы предупредить возникновение угрозы ОМУ, прежде чем применение военной силы станет единственно возможным решением. Наиболее верное средство, к которому Вашингтон может прибегнуть уже на раннем этапе, дабы предотвратить попадание смертоносных материалов в руки террористов или стран-изгоев, – это обезвредить такого рода материалы в месте их изначального нахождения. Но нынешняя администрация проявляет мало интереса к ускорению или расширению соответствующих программ. В начале президентского срока Джордж Буш-младший пытался даже урезать расходы на программу Нанна – Лугара по совместному сокращению угрозы, предназначенную для стран бывшего Советского Союза. При наших теперешних темпах потребуется 13 лет, чтобы повысить безопасность всех российских объектов, на которых размещены плутоний и высокообогащенный уран. Увеличение суммы финансирования программы Нанна – Лугара позволит сделать то же самое за 4 года. Но и за пределами России работают десятки исследовательских реакторов, в которых хранится сырье для производства радиологического или ядерного оружия. Нам следует возглавить глобальное движение, направленное на то, чтобы повсюду в таких местах была обеспечена безопасность ядерных материалов.

Единственная страна, которая, по нашим данным, имеет возможность и предположительно намерение продать террористам полноценное ядерное оружие, – это Северная Корея. Но президентская администрация с необъяснимым спокойствием наблюдала за тем, как КНДР неуклонно продвигалась к тому, чтобы стать первым в мире ядерным «Уолмартом» (сеть знаменитых американских супермаркетов, – Ред.). Сегодня Пхеньян способен производить и потенциально продавать до 6 ядерных единиц в любой конкретный момент. А к концу текущего десятилетия эта цифра, вероятно, составит 20 ядерных единиц – показатель, превышающий даже самые мрачные прогнозы разведки относительно Ирака. И мы не знаем, сколько плутония переработано в пригодное для применения ядерное топливо за последние полтора года, с тех пор как Северная Корея выслала международных наблюдателей. А мы всё это время обсуждали вопрос о форме стола для переговоров.

Администрация демократов должна будет в кратчайшие сроки внести ясность в вопрос, собирается ли Ким Чен Ир превратить Северную Корею в ядерную фабрику или готов вести переговоры о присоединении страны к мировому сообществу. Официальным представителям США следует выступить с серьезным предложением, согласно которому Северная Корея осуществляет всеобъемлющую и контролируемую нейтрализацию своих ядерных программ в обмен на экономическую и политическую интеграцию в мировое сообщество, и быть готовыми к обоюдному выполнению данной договоренности, как только будут согласованы ее основные положения. Мы должны быть готовы к положительному ответу. И если Пхеньян ответит «нет», Южная Корея, Япония и Китай присоединятся к нашим силовым операциям, только будучи убеждены, что мы предприняли серьезную попытку и сделали все возможное, чтобы избежать конфронтации. Наихудший вариант развития событий таков: нищая Северная Корея поставляет ядерное оружие «Аль-Каиде», ХАМАС или чеченским боевикам, которые затем наносят удары по Вашингтону, Лондону или Москве.

Такой же план «открытых действий» необходим и в случае с Ираном. В обмен на полный отказ Тегерана от ядерных амбиций и терроризма ему публично предлагается установить нормальные отношения. И если руководство Ирана отвернется от такого предложения, лишив людей возможности осуществить свои надежды, это приведет в движение внутренние механизмы самого иранского общества. У нас есть и другие претензии к Ирану и Северной Корее, в том числе связанные с творящимися там вопиющими правонарушениями. Но эти проблемы будет решить легче, если мы сначала выведем обе страны из изоляции.

Демократической администрации следует стремиться к дальнейшему укреплению международных правил, запрещающих распространение ОМУ. Существующий Договор о нераспространении ядерного оружия способствовал установлению одной важной нормы международного права. В рамках этого договора с 1975 года Южная Корея, Аргентина, Бразилия, Тайвань, ЮАР, Казахстан, Белоруссия, Украина, а теперь и Ливия дали обратный ход и отказались от своих ядерных программ. Но договор по-прежнему несовершенен, поскольку ничто не препятствует следующему сценарию. Эти страны разрабатывают все составляющие ядерной программы, а затем, не неся никаких штрафных санкций, выходят из договора, как только они смогут приступить к работам по обогащению урана или производить плутоний для ядерного оружия. Мы должны добиваться новой договоренности. Ядерные державы, такие, как США, должны помогать неядерным странам в развитии ядерной энергетики и снабжать их ураном. Но они обязаны и держать под контролем все стадии топливного цикла, изымая отработанное ядерное сырье и обеспечивая ему надежное хранение, дабы предотвратить использование его для производства оружия. (Несомненно, существует риск, связанный с местом и способом хранения топлива, однако свободной от риска альтернативы не существует.) К любой стране, пытающейся выйти за рамки этой строгой системы контроля, должны автоматически применяться санкции ООН. Попытки убедить неядерные государства согласиться с таким вариантом увенчаются успехом только в том случае, если сама Америка подаст пример того, как следует действовать. Это значит, что нужно отказаться от безответственных планов администрации Буша по разработке нового поколения ядерного оружия малой мощности (создающих впечатление, что такое оружие вообще может быть средством эффективного ведения войны) и присоединиться к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

НОВЫЕ ЗАДАЧИ,НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Большинство демократов согласны с президентом Бушем в том, что с террористами, а иногда даже и с несговорчивыми режимами следует общаться на языке силы. Вопрос не в том, стоит ли задействовать наш военный и разведывательный потенциал, а в том, как это делать и насколько оперативно нам удается адаптировать его к тем проблемам и задачам, с которыми сегодня сталкивается Америка.

После завершения холодной войны прошло уже два цикла военных реформ – переход от наращивания гигантских бронетанковых формирований к преимущественному размещению мобильных воинских частей в любых регионах мира и от аналоговых технологий к цифровым информационным системам. Борьба с терроризмом потребует еще одной трансформации в военной сфере. Хотя нам по-прежнему необходим потенциал для ведения войны с применением обычных средств, сегодня придется уже без помощи танков и истребителей находить и уничтожать врагов, прячущихся в тени, зачастую среди простых граждан. По сути, это задача для разведслужб. Новая администрация должна будет провести масштабное переоснащение и модернизацию наших разведывательных агентств, и в том числе назначить нового главу национальной разведки, уполномоченного целиком распоряжаться отраслевым бюджетом, а не пятой его частью, как нынешний директор ЦРУ. Конечно, неизбежны ситуации, когда через испытание войной с терроризмом пройдут и наши вооруженные силы, как это было в Афганистане, Пакистане, Йемене и на Филиппинах. Чего потребует от нас эта война с точки зрения новой доктрины, тактики, обучения и вооружения? Как она изменит организацию нашей военной сферы? Как победить нового противника, не изменяя ценностям, которые защищают наших солдат в военное время и определяют ответ на вопрос, кто мы? Администрация Буша игнорировала эти вопросы. Администрация демократов должна будет на них ответить.

В администрации Буша полагают, что наши войска должны быть задействованы исключительно в случае войны. С самого начала Буш и его команда не принимали концепцию миротворческой деятельности и национального строительства и с большим подозрением относились к идее длительного размещения американских контингентов за рубежом. Это предубеждение легло в основу американской стратегии в Афганистане и Ираке – и обернулось тяжелейшими последствиями. Избавив Афганистан от власти талибов, администрация Буша доверила строительство этого государства тем же самым полевым командирам, которые уничтожали афганскую нацию в начале 1990-х. В Ирак же администрация отправила минимальный контингент, необходимый для того, чтобы нанести поражение противнику, не сочтя при этом нужным использовать дополнительные войска для занятия и обезвреживания освобождаемых ими территорий. В итоге война сменилась хаосом, который привел к охлаждению отношений войск коалиции с коренным населением, в то время как террористы вновь подняли голову.

Что требуется от демократов, так это чувство реализма: если Соединенные Штаты ввязываются в войну, они должны подготовиться к тому, чтобы после ее окончания, если это необходимо для закрепления успеха, годами сохранять свое присутствие, восстанавливать то, что было разрушено, и работать в связке с союзниками. Где бы то ни было – на Балканах, в Афганистане или Ираке, мы должны уметь продемонстрировать свою стойкость, а не только силу оружия.

Частично проблема состоит в нежелании определенных военных кругов адаптировать наши вооруженные силы к подобным миссиям. Некоторые военачальники опасаются, что если армия разовьет миротворческий потенциал, то гражданским руководителям будет слишком трудно удержаться от того, чтобы не задействовать ее. Но факт остается фактом: за последние десять лет президенты от обеих партий использовали наши воинские контингенты для осуществления по меньшей мере семи крупных постконфликтных миротворческих операций или операций по стабилизации обстановки. Если мы хотим быть хорошо подготовлены в будущем, не стоит отрицать очевидное: нравится нам это или нет, в ближайшей перспективе роль вооруженных сил будет в значительной степени заключаться в осуществлении подобных миссий. Демократической администрации предстоит обеспечить нашей армии организационную структуру, боевую подготовку и вооружение, необходимые для выполнения задач, которые мы поставим перед ней, включая вооруженную борьбу с противником, подавление беспорядков, обеспечение общественной безопасности и защиту гражданского населения. А чтобы с наших военных не спрашивали сверх того, что от них требуется, необходимо гарантировать наличие гражданских институтов – собственных и международных, – работающих в вышеперечисленных направлениях.

Будь администрация Буша больше привержена идее коллективного действия, она могла бы с большим основанием требовать повышения боеспособности от наших союзников по НАТО. Нас не устраивает система разделения труда, при которой мы воюем, а они произносят речи. Мы столкнемся с необходимостью восстановления общества в странах, потерпевших крах, и в странах, переживших военные конфликты, но для нас неприемлема ситуация, когда мы будем вынуждены действовать в одиночку. Нам нужны международные институты, готовые оперативно принимать меры. Мобилизовать в себе такую готовность – первейшая задача ООН, если она стремится сохранить свою значимость. Администрация демократов должна будет возглавить работу по превращению ООН в аналог НАТО в гражданской сфере поддержания мира, с тем, чтобы Объединенные Нации обладали полномочиями, которые позволят задействовать специальные силы стран-участниц – от полиции до социальных работников – и оперативно размещать их в горячих точках планеты.

В БОРЬБЕ ЗА ОБЩЕЕ ДЕЛО

Основной задачей нашей внешней политики должно стать укрепление безопасности Соединенных Штатов. Иными словами, всю нашу мощь следует использовать для борьбы с терроризмом и распространением смертоносного оружия. Однако нам необходимо усвоить один урок, который мы извлекли из событий последних трех лет. А именно то, что наши действия всякий раз будут наталкиваться на сопротивление – даже со стороны друзей, – если мы используем нашу мощь исключительно в целях собственной безопасности, а не для разрешения проблем, в которых заинтересовано мировое сообщество. За некоторыми весьма редкими исключениями (в их число входит инициатива президента по демократизации Ближнего Востока и осознание им того факта, что США должны участвовать в общей борьбе со СПИДом) после 11 сентября 2001 года мы наблюдали, как сужается круг задач, стоящих перед нынешним кабинетом, и перспектива, которой он руководствуется. До 11 сентября администрация проводила национальную политику в области противоракетной обороны. Теперь ее политика сосредоточена на борьбе с терроризмом и отношениях с Ираком. Но у команды Буша по-прежнему отсутствует внешнеполитическая стратегия в полном смысле этого слова, стратегия, соответствующая роли державы мирового масштаба, облеченной глобальной ответственностью. Мы должны снова выйти на ведущие позиции по более широкому кругу вопросов и в большем количестве регионов, руководствуясь при этом расширенным определением национального интереса.

Следующему президенту придется, в конце концов, обратить внимание на Латинскую Америку и восстановить репутацию США как защитника демократии. Эта репутация пострадала из-за отношения президента Буша к ситуации в Венесуэле и на Гаити. Африку следует рассматривать как нечто большее, чем второстепенный участок борьбы с терроризмом. Когда президент обещал послать американские войска в Либерию, а через десять дней после высадки отозвал их обратно, по нашему престижу на континенте был нанесен сокрушительный удар.

В Азии, где проживает более половины населения планеты, происходят поистине тектонические сдвиги в геополитической и экономической сфере. Но Соединенные Штаты демонстрируют странную незаинтересованность в этих процессах. Еще недавно государства этого региона всерьез опасались Китая и связывали свое будущее с Америкой. Сегодня происходит обратное. Китай весьма умело превратил большинство стран Юго-Восточной Азии, включая Австралию, в своих союзников. Его экономика развивается колоссальными темпами. Сегодня Пекин готов решать такие серьезные дипломатические проблемы, как проблема Северной Кореи. Китай все чаще рассматривают в качестве доминирующего фактора в регионе. Богатая нефтью Россия превращается в стабильное государство, она наращивает свой потенциал и укрепляет свои позиции в Азии. Индия после нескольких поколений самоизоляции и поглощенности внутренними делами постепенно открывается для мира. Администрации демократов придется поработать над сохранением статуса Соединенных Штатов в Азии. Ее обязанностью станет стимулирование деятельности в правильном направлении поднимающихся государств Азии, а также восстановление лидирующего положения США в сфере борьбы с региональными кризисами.

Новый президент должен будет также подтвердить интерес США к тому, что происходит во внутренней жизни Китая и России. Ставки огромны: отсутствие политических реформ обернется для Китая экономической стагнацией, при которой страна не сможет удовлетворить запросы сотен миллионов людей, выбитых из привычной колеи переменами. Если Россия не будет с бЧльшим уважением относиться к законности и праву соседей на суверенитет, то она не сможет ни привлечь инвестиции, ни привить людям позитивный настрой. Настоящие реалисты понимают связь между внутренней и внешней политикой. Но администрация Буша по большей части оставила без внимания проблему внутреннего развития России и Китая. Президент Буш ни разу отчетливо не сформулировал всеобъемлющую стратегию отношений с этими странами. Вместо этого он узко сконцентрировал свое внимание исключительно на их деятельности в мировом масштабе.

Президент-демократ столкнется с необходимостью расширить структурные и географические рамки нашей внешней политики, показав миру, что нам понятна простая истина: террор – это зло, но зло не исчерпывается одним только терроризмом. Для огромного большинства людей во всем мире основную угрозу представляет не «Аль-Каида», а локальные вооруженные конфликты, вспыхивающие на почве этнических разногласий, борьбы за власть и ресурсы. А такие бедствия, как нищета, болезни и деградация окружающей среды, каждый год уносят неизмеримо больше жизней, чем террористические акты. Эти проблемы должны быть для нас значимы в той же степени, в какой, как мы ожидаем, будут значимы для других наши проблемы.

Задача Соединенных Штатов – предстать вновь как государство-миротворец. Америке следует активно участвовать в разрешении конфликтов – от Ближнего Востока до Юго-Восточной Азии, в Центральной и Западной Африке, помогать другим странам в создании их миротворческого потенциала и вместе с союзниками задействовать свои финансы и вооруженные силы, если наши интересы и ценности окажутся под угрозой. Даже если шансы на успех невелики, подобные усилия дадут миру понять, что американский потенциал может быть использован ради общего блага. Демократической администрации предстоит выделить федеральные средства на усиление борьбы на таком фронте, как инфекционные болезни. Несмотря на все красивые заголовки и громкие обещания, нельзя утверждать, что хотя бы один из пяти представителей группы риска имеет доступ к службам, занимающимся профилактикой СПИДа. На 50 больных СПИДом не приходится и одного, кто получал бы необходимые лекарства; в Африке это соотношение составляет 1 к 1 000. Международный фонд борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией обратился к состоятельным странам с просьбой о ежегодных пожертвованиях в размере 10 миллиардов долларов ради спасения миллионов жизней. Америка может и должна пожертвовать больше положенной ей части, чтобы впоследствии иметь основания призвать другие страны поступить так же.

Демократы также должны будут организовать масштабную международную инициативу с целью обеспечить чистой водой сотни миллионов людей в бедных странах. Их новой администрации следует приложить больше усилий для того, чтобы дети, особенно девочки, в других странах могли ходить в школу. Президенту и его сподвижникам надо попытаться преодолеть «информационное неравенство» – увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными в сфере доступа к новым технологиям. Все эти задачи составят часть личной миссии для президента-демократа. Ему придется поднимать эти темы на каждом международном саммите, в каждой своей речи, призывая лидеров государств и крупных представителей частного капитала приложить больше усилий для решения указанных проблем.

Демократический кабинет должен выступить поборником расширения торговли, являющейся прочнейшим залогом долгосрочного процветания как для богатых, так и для бедных стран. Нужно убедить европейцев прекратить выплаты субсидий своим фермерским хозяйствам, поскольку они разоряют фермеров в развивающихся странах (в государствах Евросоюза на каждую корову приходится в среднем более двух долларов государственных субсидий ежедневно – эта цифра превышает прожиточный минимум большинства африканцев). При этом нам следует проявить решимость и сократить субсидии фермерам в собственной стране. Будущий президент должен будет также принять к сведению, что предприятие, добивающееся роста производства, но забывающее о справедливости, обречено на провал по обоим направлениям. Джин Сперлинг, бывший советник президента Билла Клинтона по вопросам экономики, предложил «новое соглашение о свободной торговле», направленное на расширение открытых рынков параллельно с удовлетворением законных требований трудящихся. Приоритетная роль отводится таким мероприятиям, как финансирование образования и переподготовка персонала до потери рабочего места, предоставление комплекса социальной помощи людям, потерявшим надежду на работу. Кроме того, предлагается внести изменения в политику налогообложения и здравоохранения. В нынешнем виде эта политика делает невыгодным создание новых рабочих мест в США. Также необходимо бороться с нарушением трудовых прав граждан за границей.

Наконец, Соединенным Штатам пришло время заняться решением проблемы изменения климата. Если не остановить глобальное потепление, оно приведет к разрушению мировой экономики и сельского хозяйства, к массовой миграции населения, с лица земли в буквальном смысле будут сметены целые государства. В таком случае пострадают все. Чтобы смело и с готовностью ответить на этот вызов, президенту-демократу нужно стимулировать совместные усилия обеих партий. Это касается, например, акта Маккейна – Либермана об управлении климатом (который был отклонен небольшим числом голосов в Сенате в прошлом году), направленного на сокращение объемов выделения парникового газа. Этот документ способен объединить совместные с союзниками усилия в борьбе за спасение или пересмотр Киотского протокола. Вокруг него будут выдвигаться новые инициативы, нацеленные на решение жизненно важных проблем, таких, как наступление пустыни и уменьшение площади лесов.

КТО МЫ – ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

Президент Буш утверждает, что передовая линия войны с терроризмом проходит в Ираке и что лучше бороться с врагами в Багдаде, чем в Балтиморе. Подобная формулировка ошибочна в самой своей основе. Сегодня фронтовая линия пролегает повсюду, где имеется американское присутствие, и особенно там, где оно не приветствуется. Данная реальность требует от нас определиться, кто мы, и сделать это так, чтобы в результате в изоляции оказались наши враги, а не мы сами. Во времена холодной войны американские лидеры это хорошо понимали. Конечно, всеобщей любовью Америка не пользовалась, но нам, по крайней мере, удалось создать ряд крепких альянсов, основанных на глубоком осознании общности интересов и связях не только между правительствами, но и между народами. В те годы Америкой восхищались там, где это было более всего необходимо: в странах по ту сторону «железного занавеса», то есть на главном фронте холодной войны. Поляки, венгры, простые русские люди верили нам как защитникам их демократических устремлений. В Восточной Европе не наблюдалось антиамериканских настроений. А ведь если бы они были, то коммунистические правительства могли использовать их для противостояния Америке, которая призывала к реформам, а экстремисты эксплуатировали бы такие настроения в своих целях. Представьте себе, к чему это привело бы. Каков был бы исход холодной войны? Могла ли в таком случае идти речь о крушении советской империи? А если да, то какой режим пришел бы ей на смену?

Именно с такими вопросами мы сталкиваемся сегодня на Большом Ближнем Востоке и в других регионах мира. У нас есть грубая сила, чтобы утвердить свою волю там, где это потребуется, и в подавляющем большинстве случаев мы применяли ее с добрыми намерениями. Но кто бы ни стал президентом, нам следует для достижения наших целей гораздо чаще прибегать к силе убеждения, нежели мускулов. Кто согласится встать на сторону Америки, если мы не пытаемся защищать нечто большее, чем свои собственные интересы? Кто будет по доброй воле сотрудничать с нами, если мы требуем сотрудничества только на наших условиях? И если нам все же удастся изменить статус-кво в исламском мире, как мы это сделали в Восточной Европе одно поколение тому назад, какой режим там установится, если роль США как лидера отвергнута даже теми, кто сам стремится к переменам в обществе?

Положительным моментом является то, что мировое сообщество с готовностью приветствует возвращение Соединенных Штатов к своей традиционной роли лидера. Большинство стран по-прежнему гораздо больше беспокоит возможное проявление изоляционизма со стороны Америки, нежели унилатерализма. Мы можем использовать подобные настроения для формирования новых коалиций, направленных против терроризма и оружия массового уничтожения, в пользу создания более свободного и безопасного мира.

Но недостаточно только ставить перед собой благородные цели. Соединенные Штаты нуждаются в лидерах, способных гарантировать, что наши средства не будут дискредитировать наши собственные цели. Нам нужен дальновидный реализм, свободный от идеологических шор, разделяющих нас с нашими естественными союзниками во всем мире. Словом, необходимо, чтобы наша сила была, как и прежде, подкреплена моральным авторитетом. Только такое сочетание будет способствовать ослаблению наших врагов и вдохнет надежду в сердца наших друзей.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2851548 Самьюэл Бергер

Новая карта Пентагона

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

Томас Барнет – профессор Колледжа военно-морских сил США, неоднократно приглашался в Пентагон и американские разведслужбы в качестве консультанта по стратегическим вопросам. Данная статья была впервые опубликована в журнале Esquire в марте 2003 года, в апреле 2004-го ее расширенная версия вышла в свет в виде отдельной книги под названием The Pentagon's New Map: War and Peace in the Twenty-First Century в издательстве G.P. Putnam's Sons.

Резюме Проанализировав географию американских интервенций за последнее десятилетие, легко вывести основное правило безопасности. Вероятность того, что какая-либо страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации.

Война Соединенных Штатов против режима Саддама Хусейна ознаменовала собой поворотный пункт истории. С этого момента Вашингтон взял на себя всю полноту ответственности за стратегическую безопасность в эпоху глобализации. Вот почему публичная дискуссия вокруг этой войны так важна. Она заставит американцев согласиться с тем, что я называю новой парадигмой в области безопасности, смысл которой передает фраза: разобщенность таит в себе опасность. Под знаком этой парадигмы будет протекать нынешний век. Незаконный режим Саддама Хусейна находился в опасной изоляции в глобализирующемся мире, пренебрегал его нормами и связями, обеспечивающими всеобщую взаимозависимость.

Когда эксперты спорят о глобализации, то, как правило, звучат две крайние точки зрения на то, чтЧ она собой представляет: грандиозный процесс планетарного масштаба или нечто ужасное, обрекающее человечество на гибель. Оба мнения явно несостоятельны, поскольку глобализация, как исторический процесс, – это слишком широкое и сложное явление, чтобы быть втиснутой в узкие рамки простых обобщений. Вместо этого необходим принципиально иной подход к оценке нового мира, в котором мы живем: есть регионы, где глобализация по-настоящему пустила корни, и регионы, куда она, по сути, еще не проникла.

Посмотрите на страны, куда глобализация добралась в виде развитых телекоммуникационных сетей, финансовых потоков, либеральных средств массовой информации и коллективной безопасности, и вы увидите регионы со стабильным правительством, растущим уровнем благосостояния, где люди скорее погибают от самоубийств, чем становятся жертвами преступлений. Эти регионы я называю «Функционирующим ядром» или просто «Ядром». Но взгляните на страны, которые пока слабо вовлечены в процессы глобализации или вообще в них не участвуют, — там господствуют авторитарные режимы, пышным цветом расцветают политические репрессии, царит тотальная нищета и отмечается высокий уровень заболеваемости. Массовые убийства стали в этих регионах обыденным явлением, и, что самое главное, там постоянно тлеют очаги конфликтов, в которых, как в инкубаторе, рождаются новые поколения мировых террористов. Эти регионы я называю «Неинтегрированным провалом» или просто «Провалом».

«Озоновая дыра» глобализации, возможно, не попадала в поле зрения до 11 сентября 2001 года, но после этого дня ее уже нельзя было не замечать. Так где же мы запланируем следующий раунд военных учений армии США в реальных полевых условиях? Ответ достаточно прост, и он основывается на опыте последних лет со времени окончания холодной войны: в зоне «Провала».

Я поддерживаю войну в Ираке не просто потому, что Саддам — это сталинист, готовый перерезать глотку любому ради того, чтобы остаться у власти, и не потому, что в последние годы его режим явно содержал тех, кто стремился раскинуть сети терроризма. На самом деле я сторонник этой войны, потому что длительное участие в военных действиях заставит Америку заняться всем «Провалом», видя в нем стратегически опасное пространство.

ПОДВИЖНАЯ ГРАНИЦА

Для большинства стран, находящихся в стадии формирования, принять глобальный набор правил, которые связаны с общей демократизацией, прозрачностью и свободной торговлей, — значит совершить беспримерный подвиг. Это очень непросто понять большинству американцев. Мы склонны забывать о том, с какими трудностями было на протяжении всей истории связано сохранение единства Соединенных Штатов и непрерывное согласование наших внутренних, подчас противоречивых правил в годы Гражданской войны, Великой депрессии и длительной борьбы за равноправие рас и полов, которая продолжается и по сей день. Что касается большинства государств, то с нашей стороны было бы нереалистично ожидать от них того, что они быстро приспособятся к правилам глобализации, которые выглядят уж очень по-американски. Но не нужно слишком увлекаться дарвиновским пессимизмом. Ведь, начав извиняться за глобализацию как навязывание американских ценностей или американизацию, легко перейти к намекам на то, что «эти люди никогда не станут такими, как мы, в силу расовых или цивилизационных различий». Всего десять лет тому назад большинство специалистов охотно списывали со счетов неблагополучную Россию, заявляя, что славяне по своей генетической природе не способны перейти к демократии и капитализму. Подобные аргументы звучали и в большинстве критических высказываний в адрес Китая в 1990-е годы, да и до сих пор их можно услышать в дебатах о возможности демократизации общества в постсаддамовском Ираке по западному образцу. Мол, «мусульмане — это все равно что марсиане».

Так как же отличить тех, кто по праву принадлежит к «Ядру» глобализации, от тех, кто остается во мраке «Провала»? И насколько постоянен и неизменен водораздел между ними? Понимая, что граница между «Ядром» и «Провалом» подвижна, выскажу предположение, что направление перемен важнее, чем их интенсивность. Да, можно сказать, что бразды правления в Пекине по-прежнему в руках Коммунистической партии, идеологи которой на 30 % руководствуются принципами марксизма-ленинизма и на 70 % — понятиями героев «Клана Сопрано» (название детективного сериала про итальянскую мафию в Америке. – Ред.). Однако Китай присоединился к Всемирной торговой организации, а в долгосрочной перспективе это гораздо важнее, чем перманентное вхождение страны в зону «Ядра». Почему? Потому что это вынуждает Китай приводить свои внутренние правила в соответствие с принципами глобализации в банковской сфере, в области таможенных пошлин, защиты авторских прав и окружающей среды. Конечно, простое приведение внутренних норм и правил в соответствие с формирующимися правилами глобализации еще не гарантирует успеха. Аргентина и Бразилия недавно на собственном горьком опыте испытали, что выполнение правил (в случае с Аргентиной весьма условное) автоматически не обеспечивает иммунитет против паники, пирамид в экономике и даже рецессии. Стремление приспособиться к глобализации само по себе не может служить гарантией от одолевающих страну невзгод. Это не значит, что беднейшие слои населения тут же превратятся в стабильный средний класс, – просто с течением времени уровень жизни людей будет расти. В итоге всегда есть опасность выпасть из фургона под названием «глобализация». Тогда кровопролитие неизбежно.

Какие же страны и регионы мира можно в настоящее время считать функционирующими? Это Северная Америка, бЧльшая часть Южной Америки, Европейский союз, Россия при Путине, Япония и формирующиеся азиатские экономики (в первую очередь Китай и Индия), Австралия и Новая Зеландия, а также ЮАР. По примерной оценке, в этих странах и регионах проживают четыре из шести миллиардов населения земного шара.

Кто же тогда остается в «Провале»? Было бы проще сказать, что «все остальные», но я хочу представить вам больше доказательств, чтобы аргументировать свою точку зрения о том, что «Провал» еще долго будет причинять беспокойство не только нашему бумажнику или совести.

Если мы отметим на карте те регионы, в которых США проводили военные операции после окончания холодной войны, то обнаружим, что именно там сосредоточены страны, не входящие в сферу разрастающгося «Ядра» глобализации. Эти регионы – Карибский перешеек, фактически вся Африка, Балканы, Кавказ, Центральная Азия, Ближний Восток и значительная часть Юго-Восточной Азии. Здесь проживают приблизительно два миллиарда человек. Как правило, на этих территориях отмечен демографический перекос в сторону молодого населения, доходы которого можно охарактеризовать как «низкие» или «ниже среднего» (по классификации Всемирного банка они составляют менее 3 тыс. долларов в год на душу населения).

Если обвести линией большинство тех районов, куда мы вводили свои войска, у нас, по сути, получится карта «Неинтегрированного провала». Конечно, некоторые страны, если принять во внимание их географическое положение, не укладываются в простые схемы. Они, как Израиль, окружены «Провалом», или, наоборот, как Северная Корея, волею случая оказались внутри «Ядра», или же, как Филиппины, расположились в пограничной зоне. Но, учитывая приведенные данные, трудно отрицать внутреннюю логику складывающейся картины: если та или иная страна выпадает из процесса глобализации, отвергает ее содержательную часть, резко возрастает вероятность того, что США рано или поздно отправят туда войска. И наоборот: если страна функционально связана с процессом глобализации и действует в основном по ее законам, нам нет нужды посылать свои войска, чтобы восстанавливать порядок и ликвидировать угрозы.

НОВОЕ ПОНИМАНИЕ УГРОЗЫ

Со времени окончания Второй мировой войны в нашей стране бытовало представление о том, что реальная угроза безопасности исходит от стран с сопоставимыми размерами, развитием и уровнем достатка, — иными словами, от таких же великих держав, как Соединенные Штаты. В годы холодной войны такой супердержавой был Советский Союз. Когда в начале 1990-х произошло крушение «большой красной машины», у нас высказывались опасения относительно объединенной Европы, могущественной Японии, а в последнее время — в связи с усилением Китая.

Любопытно, что все эти сценарии объединяло одно предположение: по-настоящему угрожать нам способно только развитое государство. А как насчет остального мира? В военных документах менее развитые страны и регионы проходили как «малые включенные». Это означало: достаточно располагать военной мощью, способной отвести угрозу, исходящую от великой державы, чтобы всегда быть готовыми к действиям в менее развитом регионе.

События 11 сентября заставили усомниться в этом предположении. В конце концов, мы подверглись нападению даже не со стороны государства или армии, а всего лишь группы террористов, которых Томас Фридмен на своем профессиональном жаргоне назвал «сверхоснащенными одиночками, готовыми умереть за свое дело». Их нападение на Америку повлекло за собой системную перестройку нашего государственного аппарата (было создано новое Министерство внутренней безопасности), нашей экономики (теперь мы платим де-факто налог на безопасность) и даже нашего общества. Более того, эти события послужили сигналом к началу войны с терроризмом, и именно через их призму наше правительство теперь рассматривает любые двусторонние отношения в области безопасности, которые мы налаживаем во всем мире.

Во многих отношениях атаки 11 сентября оказали огромную услугу американскому истеблишменту, отвечающему за национальную безопасность: они избавили нас от необходимости заниматься абстрактным планированием и искать себе «ровню» для будущих высокотехнологичных войн, заставив обратить внимание на присутствующие «здесь и сейчас» угрозы мировому порядку. Таким образом высветилась линия водораздела между «Ядром» и «Провалом» и, что еще важнее, приобрела рельефные очертания та среда, в которой зарождается сама угроза. Усама бен Ладен и «Аль-Каида» представляют собой продукты большого «Провала» в чистом виде — по сути дела, его наиболее жесткую ответную реакцию на посыл, исходящий от «Ядра». Они показывают, насколько хорошо мы справляемся с задачей экспорта безопасности в регионы беззакония (не очень-то хорошо) и какие государства они хотели бы «отлучить» от глобализации и вернуть к «хорошей жизни», как ее представляли себе в VII веке (их цель — все государства большого «Провала» с преобладающим мусульманским населением, особенно Саудовская Аравия).

Если принять во внимание эти намерения Усамы и сопоставить их с хроникой наших военных интервенций последнего десятилетия, то вырисовывается простое правило безопасности: вероятность того, что та или иная страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации. Понятно, почему «Аль-Каида» сначала базировалась в Судане, а потом в Афганистане: они находятся в ряду стран, наиболее удаленных от процессов глобализации. Взгляните на другие государства, в которых в последнее время появлялись силы быстрого развертывания США: Пакистан (северо-западная часть), Сомали, Йемен. Эти страны и глобализация находятся на разных полюсах.

Деятельность данной сети терроризма важно пресечь на корню «на ее собственной территории», но столь же важно отрезать террористам доступ к «Ядру» через «промежуточные государства», расположенные вдоль политых кровью границ большого «Провала». В качестве примера на память тут же приходят такие страны, как Мексика, Бразилия, ЮАР, Марокко, Алжир, Греция, Турция, Пакистан, Таиланд, Малайзия, Филиппины и Индонезия. Но США работают над этой проблемой не в одиночку. Например, Россия ведет свою войну с терроризмом на Кавказе, Китай с удвоенной энергией взялся за укрепление своей западной границы, а всю Австралию взбудоражили взрывы на острове Бали.

Если мы отвлечемся на минуту и поразмышляем о значении складывающейся ныне новой карты мира в более широком смысле, то стратегию США в области национальной безопасности можно представить себе следующим образом: (1) добиться более широких возможностей защитных структур «Ядра» адекватно реагировать на события типа 11 сентября — например, осуществить системную перестройку; (2) работать с промежуточными государствами с целью расширения их возможности защищать «Ядро» от экспорта терроризма, наркотиков и пандемических болезней из стран большого «Провала»; (3), самое важное, сократить размеры большого «Провала». Обратите внимание: я не сказал, что надо отгородиться от «Провала». Первую нервную реакцию многих американцев на события 11 сентября можно выразить следующим образом: «Давайте покончим с нашей зависимостью от иностранной нефти, и тогда нам не придется иметь дело с теми людьми». В основе этой мечты лежит крайне наивное представление, будто сокращение того небольшого числа контактов, что существуют между «Ядром» и большим «Провалом», сделает последний менее опасным для нас в долгосрочной перспективе. Из-за того что Ближний Восток превратится в Центральную Африку, мир не станет более безопасным для моих детей. Мы не сможем просто взять и отмахнуться от тех людей.

Ближний Восток — это идеальная стартовая площадка. Дипломатия бессильна в регионе, где главный источник нестабильности – внутреннее положение в самих странах, а не взаимоотношения между ними. Хуже всего то, что на Ближнем Востоке отсутствует личная свобода, а это приводит к возникновению тупиковых ситуаций в жизни большинства здешнего населения — в первую очередь молодежи. Некоторые государства, такие, как Катар и Иордания, созрели для своего рода «перестройки» и рывка в более светлое политическое будущее благодаря молодым лидерам, осознающим неизбежность перемен. Иран также ждет прихода своего Горбачёва, если он уже не пришел.

Что мешает преобразованиям? Страх. Это боязнь отказа от традиций и боязнь осуждения муллы. Это и опасение мусульманских государств быть помеченными позорным клеймом «вероломных предателей» своей веры, и боязнь стать мишенью для радикальных группировок и террористических сетей. Но прежде всего это страх быть не такими, как все, и оказаться под огнем со всех сторон — разделить участь Израиля.

Ближний Восток давно уже превратился в некую дворовую кодлу, всегда готовую обидеть слабого. Израиль еще держится на плаву лишь потому, что стал, как это ни прискорбно, одним из самых «крутых» в квартале. Изменить эту гнетущую обстановку и открыть шлюзы для перемен способно только одно – вмешательство внешней силы, которая в полном объеме возьмет на себя функцию Левиафана. Свержение Саддама, главного хулигана во всей округе, заставит США играть роль Левиафана более последовательно и решительно, чем они это делали в последние десятилетия. В первую очередь потому, что Ирак — это Югославия Ближнего Востока, перекресток цивилизаций, которые исторически всегда нуждались в диктатуре для поддержания порядка. Когда надобность в приходящих «няньках» отпадет, за этим регионом так или иначе придется присматривать, так что наши длительные усилия в послевоенных Германии и Японии покажутся легкой прогулкой в сравнении с тем, что предстоит нам на Ближнем Востоке.

Дело это верное, и сейчас самое время им заняться, да к тому же мы единственная страна, которой это по плечу. Дерево свободы не зацветет на Ближнем Востоке, пока там нет безопасности, а безопасность занимает самое важное место в экспорте нашего государственного сектора. При этом я имею в виду не экспорт вооружений, а то внимание, которое наши вооруженные силы уделяют любому региону, где сохраняется опасность массового насилия. Мы единственное государство на планете, способное экспортировать безопасность на постоянной основе, и у нас имеется достойный послужной список в этом деле.

Назовите мне страну, в которой царят мир и спокойствие, и я укажу вам на прочные или укрепляющиеся связи между местными военными и американскими военнослужащими. Покажите мне регионы, где большая война немыслима, и я продемонстрирую вам постоянно находящиеся там американские военные базы и имеющиеся долгосрочные альянсы в области безопасности. Перечислите мне крупнейшие инвестиционные проекты мировой экономики, и я укажу вам на два примера военной оккупации, преобразившей Европу и Японию после Второй мировой войны. В течение полувека наша страна успешно экспортировала безопасность в регион старого «Ядра» глобализации (Западная Европа и Северо-Восточная Азия), а в последние 25 лет, после неудачи во Вьетнаме, и в формирующееся новое «Ядро» (развивающиеся страны Азии). Но наши усилия на Ближнем Востоке были несущественны, а в Африке почти ничего не предпринималось. Пока мы не начнем систематический, долгосрочный экспорт безопасности в большой «Провал», он будет все настойчивее экспортировать свои недуги в «Ядро» в виде терроризма и других факторов нестабильности.

Чтобы сократить размеры «Провала», потребуется нечто большее, чем только американский экспорт безопасности. Например, Африке придется оказать гораздо более существенную помощь, чем предполагалось в прошлом, и в конечном итоге интеграция большого «Ядра» будет скорее зависеть от частных инвестиций, нежели от усилий государственного сектора «Ядра». Но все должно начинаться с безопасности, потому что свободные рынки и демократия не могут процветать в условиях непрекращающегося конфликта.

Придется перестроить наш военный истеблишмент так, чтобы он мог соответствовать стоящим перед ним задачам. В обозримом будущем нам не грозит мировая война — прежде всего потому, что наш колоссальный ядерный потенциал делает такую войну бессмысленной для кого бы то ни было. Одновременно классические войны «государство против государства» становятся довольно редким явлением, и если Соединенные Штаты находятся в процессе преобразования своего военного ведомства, то возникает естественный вопрос: каким оно должно стать, чтобы успешно справляться с будущими угрозами? По-моему, клин выбивают клином. Если в мире растет число «сверхоснащенных одиночек», то и наша армия должна состоять из таких же «сверхоснащенных одиночек».

Это звучит, вероятно, как стремление возложить дополнительное бремя ответственности на и так уже перегруженных военных. Но именно непрерывный успех Америки в сдерживании глобальной войны и исключении войн в отношениях между отдельными государствами позволяет нам совать свой нос в более сложные межэтнические конфликты и предотвращать возникновение порождаемых ими опасных транснациональных сил. Мне известно, что большинство американцев не желают и слышать об этом, но реальное поле боя в глобальной войне с терроризмом по-прежнему находится именно там. Если бы все ворота были на замке и было бы достаточно «охранников», то 11 сентября никогда не стало бы реальностью.

В истории много поворотных моментов, подобных тому страшному дню, но вспять она не поворачивает никогда. Мы рискуем многим, игнорируя существование большого «Провала», потому что он никуда не исчезнет до тех пор, пока мы, как нация, не ответим на брошенный нам вызов и не сделаем глобализацию по-настоящему глобальной.

СДЕЛАТЬ «ПРОВАЛ» БЕЗОПАСНЫМ

Вот какие регионы являлись мировой проблемой в 1990-е годы и угрожают сегодня и завтра реальными бедствиями, способными застигнуть нас во дворе собственного дома.

1. Гаити. Усилия по строительству государства в 1990-е принесли разочарование. На протяжении без малого ста лет мы вводили сюда войска и, несомненно, вернемся в эту страну в случае кризиса.

2. Колумбия. Страна разбита на несколько незаконных территорий со своими армиями, повстанцами, наркобаронами и настоящими правительствами, которые заняты переделом территории. Наркотики по-прежнему текут рекой. На протяжении последнего десятилетия укреплялись связи между наркокартелями и повстанцами, а теперь стало известно о наличии связей с международным терроризмом. Мы вмешиваемся в этот конфликт, раздаем обещания, но так ничего и не достигли. Приложение с нашей стороны частичных, разрозненных усилий и постепенное их наращивание ни к чему не приводят.

3. Бразилия и Аргентина. Обе страны дрейфуют между большим «Провалом» и функционирующим «Ядром». В 90-е годы прошлого века обе вволю наигрались в игру под названием «глобализация» и чувствуют себя обманутыми. Им угрожает реальная опасность вывалиться из фургона и встать на путь саморазрушения, проводя политику крайне левого или крайне правого толка. Ни о какой военной угрозе говорить не приходится, разве что об угрозе их собственным демократическим завоеваниям (возможное возвращение военных к власти). Южноамериканский общий рынок МЕРКОСУР пытается создать собственную реальность, в то время как Вашингтон настаивает на свободной торговле между двумя Америками. Но, возможно, нам придется довольствоваться соглашениями с Чили или тем, что только Чили войдет в расширенную ассоциацию НАФТА (Североамериканское соглашение о свободной торговле). Неужели Бразилия и Аргентина доведут дело до самоизоляции и будут потом жалеть об этом? Бассейн реки Амазонка остается большой неуправляемой территорией Бразилии. Кроме того, окружающей среде наносится все более серьезный урон. Проявит ли мировое сообщество достаточную озабоченность в связи со сложившейся ситуацией, чтобы вмешаться и попытаться исправить положение?

4. Бывшая Югославия. В течение большей части последнего десятилетия Европа демонстрировала свою неспособность действовать сплоченно и согласованно даже на собственных задворках. Западу теперь долго придется выполнять в этом регионе роль приходящей няньки.

5. Конго и Руанда/Бурунди. В результате военных действий, длившихся на протяжении всего десятилетия, в Центральной Африке погибло от двух до трех миллионов человек. Насколько еще должно ухудшиться положение, прежде чем мы попытаемся хоть что-то предпринять? Должны погибнуть еще три миллиона? Конго — это государство в стадии деградации, ни живое, ни мертвое, и все стремятся поживиться за его счет. Кроме того, в этом регионе свирепствует СПИД.

6. Ангола. В стране так и не предпринято серьезных попыток остановить непрекращающуюся гражданскую войну, которая за прошедшие четверть века унесла полтора миллиона жизней. По сути дела, внутренние междоусобицы продолжаются здесь с середины 1970-х годов, когда рухнула португальская колониальная империя. Ожидаемая продолжительность жизни в этой стране менее сорока лет!

7. Южная Африка. ЮАР – единственная африканская страна, входящая в состав функционирующего «Ядра». Тем не менее она находится на перепутье. Существует множество опасений по поводу того, что ЮАР служит своего рода шлюзом для террористических сетей, стремящихся получить доступ к «Ядру» через заднюю дверь. Самая большая угроза безопасности — преступность, принявшая характер эпидемии. В этой стране также свирепствует СПИД.

8. Израиль — Палестина. Террор не утихает — каждое новое поколение на Западном берегу спит и видит продолжение эскалации насилия. Защитная стена, которая возводится в настоящее время, будет своего рода Берлинской стеной XXI века. В конце концов внешним державам придется разводить обе враждующие стороны, чтобы обеспечить безопасность (это разведение обещает быть очень болезненным). Всегда существует вероятность того, что кто-либо попытается нанести по Израилю удар с помощью оружия массового уничтожения (ОМУ) и тем самым спровоцирует ответный удар, на который, как нам кажется, Израиль способен, что тоже не может не вызывать тревогу.

9. Саудовская Аравия. Менталитет монаршей мафии, действующей по принципу «надо дать им кусок пирога», в конечном счете спровоцирует внутреннюю нестабильность и насилие. Политика выплаты отступных террористам, чтобы держались подальше от этой страны, рано или поздно приведет к краху, а поэтому следует ожидать опасностей и извне. Значительную часть населения составляет молодежь, у которой практически нет надежд на будущее, немногим лучше и перспективы правящей элиты, основной источник доходов которой — тающие на глазах долгосрочные активы. Вместе с тем нефть еще достаточно долго будет значить слишком много для Соединенных Штатов, и они не постоят за ценой, чтобы обеспечить стабильность в этой стране.

10. Ирак. После вторжения нас ожидает гигантская восстановительная работа. Нам придется выстраивать режим безопасности во всем регионе.

11. Сомали. Хроническое отсутствие дееспособного правительства. Хроническая проблема с продовольствием. Хроническая проблема подготовки в стране террористов. Мы ввели туда морских пехотинцев, а также специальный воинский контингент, но ушли разочарованными — это своего рода маленький Вьетнам 1990-х. Будет сделано все возможное, чтобы он не повторился.

12. Иран. Контрреволюция уже началась: на этот раз студентов не устраивают захватившие власть муллы, от которых они хотят избавиться. Иран стремится дружить с США, но возрождение фундаментализма — это та цена, которую нам, возможно, придется заплатить за вторжение в Ирак. Муллы поддерживают терроризм и реально стремятся заполучить ОМУ. Значит ли это, что они станут следующей мишенью после того, как мы разберемся с Ираком и Северной Кореей?

13. Афганистан. Эта страна попирала законы и была рассадником насилия еще до того, как на мировую арену вышел режим «Талибан», тянувший ее в прошлое, в VII век (что было не так трудно сделать). Правительство продалось «Аль-Каиде» за гроши. Это крупный центр производства наркотиков (героин). В настоящее время США увязли там надолго, пытаясь уничтожить наиболее отъявленных террористов/мятежников, которые предпочли остаться.

14. Пакистан. Всегда существует опасность того, что эта страна применит атомное оружие в конфликте с Индией по причине своей слабости (последний тревожный звонок прозвучал 13 декабря 2001 года, когда прогремели взрывы в Дели). Опасаясь, что Пакистан может пасть жертвой радикальных мусульман, мы решили поддержать приверженные твердой линии военные группировки, которым в действительности не доверяем. Страна кишит боевиками «Аль-Каиды». США намеревались объявить Пакистан государством-изгоем, пока 11 сентября не вынудило нас снова перейти к сотрудничеству. Попросту говоря, Пакистан, похоже, не контролирует большуЂю часть своей территории.

15. Северная Корея. Усиленными темпами продвигается к созданию ОМУ. Эксцентричное поведение Пхеньяна в последние годы (признание в похищениях людей; нарушение обещаний, связанных с ядерным оружием; открытая поставка вооружений в те страны, куда мы не рекомендуем поставлять оружие; подписание соглашений с Японией, которые как будто указывают на наступление новой эры; восхваление идеи новой экономической зоны) указывает на то, что он намерен провоцировать кризис. Такое поведение характерно для некоторых случаев психических заболеваний. Мы опасаемся, что Ким может пойти ва-банк (мало ли чего можно ждать от умалишенного). Численность населения сокращается — как долго люди там еще продержатся? После Ирака эта страна может стать нашей следующей целью.

16. Индонезия. Привычные опасения по поводу раскола страны «с самым многочисленным в мире мусульманским населением». Страна сильно пострадала от азиатского кризиса, буквально уничтожившего ее экономику. Как выяснилось, это район активных боевых действий террористических сетей.

Есть опасения, что новые/интегрирующиеся части «Ядра» в ближайшие годы могут быть потеряны. Речь идет о нижеследующих странах.

17. Китай. Страна во многом соревнуется сама с собой, пытаясь сократить число нерентабельных государственных предприятий, почти не снижая при этом уровня занятости. Кроме того, предпринимаются усилия, чтобы решить проблему роста потребностей в энергоносителях и сопутствующего загрязнения окружающей среды, а также предотвратить грядущий кризис с выплатами пенсий. Новое поколение лидеров подозрительно напоминает лишенных воображения технократов. И еще не известно, справятся ли они со стоящими перед страной задачами. Если ни один из этих макроэкономических факторов не спровоцирует внутреннюю нестабильность, то вряд ли Коммунистическая партия Китая (КПК) тихо растворится в ночи, предоставив массам бЧльшие политические и экономические свободы, которые на каком-то этапе могут показаться людям недостаточными. В настоящее время КПК чрезвычайно коррумпирована и фактически является паразитом на теле нации, но все еще верховодит в Пекине. Армия, похоже, все дальше уходит от общества и от реальности, более близоруко сосредоточиваясь на противодействии «угрозам» со стороны США, которые не дают Китаю возможности угрожать Тайваню, остающемуся еще одной взрывоопасной точкой. Кроме того, в Китае огромные масштабы приобрела эпидемия СПИДа.

18. Россия. Путину еще предстоит проделать большой путь в утверждении диктатуры закона; в руках мафии и баронов преступного мира все еще сосредоточено слишком много власти и влияния. Чечня и ближнее зарубежье в целом будут втягивать Москву в насилие, которое, тем не менее, вряд ли выплеснется за границы Российской Федерации. Продвижение США в Центральную Азию само по себе вызывает нервозность в Москве и может, если не действовать аккуратно, привести к ухудшению взаимотношений. У России слишком много внутренних проблем (слабость финансовой системы, деградация окружающей среды и пр.), слишком сильна ее зависимость от экспорта энергоресурсов, и она не ощущает себя в безопасности (не получится ли так, что восстановление экономики Ирака убьет курицу, несущую золотые яйца для России?). СПИД тоже распространяется здесь быстрыми темпами.

19. Индия. Постоянно сохраняется опасность ядерного противостояния с Пакистаном. Мало того, проблема Кашмира также не способствует улаживанию конфликта с Пакистаном, и война с терроризмом вызвала рост степени вовлеченности США. Индия наглядно демонстрирует все плюсы и минусы глобализации в миниатюре: высокие технологии, массовая бедность, островки бурного развития, трения между разными культурами/религиями/цивилизациями и т. д. Индия слишком велика, чтобы преуспевать, и одновременно она слишком велика, чтобы можно было допустить ее крах. Индия хочет быть могучим и ответственным военным игроком в регионе, надежным другом США и отчаянно стремится догнать по развитию Китай (сама себя убеждая в том, что нужно непременно добиться успеха). Кроме того, в стране быстро распространяется СПИД.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2851523 Томас Барнет

США в срочном порядке направляют на Гаити группу советников для содействия временным властям страны в обеспечении безопасности. Об этом сообщила пресс-служба Белого дома. В состав группы входят семь советников, задача которых – оказать содействие минвнутренних дел, генеральному директору полиции, а также руководству системы тюрем страны. Кроме того, они будут способствовать возобновлению работы полицейской академии, судов и всей системы юриспруденции. США выделяют Гаити также дополнительные средства в размере 9 млн.долл., которые могут пойти на специальную подготовку сил национальной гаитянской полиции с целью повышения их профессионального уровня, отмечает пресс-служба. Гаити > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 6 апреля 2004 > № 7727

23 марта Ральф Гудэйл, министр финансов Канады, представил в парламенте федеральный бюджет страны на 2004/05 фин.г. В бюджете предусмотрены: меры по совершенствованию контроля над правительственными расходами, включая создание офиса генерального контролера и ужесточение процедур аудита в каждом министерстве; введение облигаций на обучение (learning bonds) в размере до 2000 долл. на каждого ребенка, рожденного после 2003г.; гранты в размере 3000 долл. на первый год обучения студентам из семей с низкими доходами; создание нового Канадского агентства по здоровью (Canada Health Agency) для совершенствования системы борьбы с новыми опасными заболеваниями типа SARS; дополнительное выделение 250 млн.долл. на миротворческие операции канадских войск в Афганистане и 50 млн.долл. – на Гаити; средства на организацию венчурного бизнеса 250 млн.долл.; 400 млн.долл. на очистку загрязненных мест на территории страны. Правительство планирует также продать свою 19% долю в нефтяной компании Petro-Canada, получив от этой сделки 2 млрд.долл., которые будут в дальнейшем направлены на разработку новых технологий по защите окружающей среды. Канада > Госбюджет, налоги, цены > CBC News, 23 марта 2004 > № 18012

Мораль во внешней политике

© "Россия в глобальной политике". № 3, Июль - Сентябрь 2003

Лесли Гелб – президент Совета по международным отношениям; Джастин Розентал – директор Исполнительного бюро Совета по международным отношениям, докторант-политолог в Колумбийском университете.

Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3 (май/июнь) 2003 г. © 2003 Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Нравственность, которая прежде играла незначительную роль во внешней политике, становится одним из ее важнейших факторов. И хотя эта тенденция чревата множеством проблем, она идет на пользу Америке да и всему остальному миру.

Несколько событий случилось за последнее время в сфере международной морали и общечеловеческих ценностей: Мадлен Олбрайт дала свидетельские показания в Международном трибунале по военным преступлениям в бывшей Югославии; директор отдела политического планирования Государственного департамента США заявил, что одной из важнейших причин начала иракской войны послужила необходимость продвижения демократии; высокопоставленный дипломат из администрации Буша отправился в Синьцзян (Китай) изучить, как там соблюдаются права мусульманского населения. Газеты отреагировали рутинными, ничем не примечательными статьями – но именно это и знаменательно. Бывший госсекретарь США выступает в трибунале по военным преступлениям. Америка устанавливает демократию в Ираке. Пекин позволяет американскому правозащитнику проверять, как он проводит свою внутреннюю политику. Подобное происходит теперь регулярно, не вызывая ни особых комментариев, ни споров, ни иронии со стороны «реалистов».

В сфере американской внешней политики произошли серьезные перемены, которые мало кто заметил и осмыслил. Мораль, этика, ценности, общечеловеческие принципы – весь набор высоких идеалов, связанных с международными отношениями и прежде являвшихся объектом внимания в основном лишь проповедников и ученых, ныне укоренился если не в сердцах, то, по крайней мере, в умах американских внешнеполитических деятелей. Высшие государственные чиновники, как демократы, так и республиканцы, заговорили на новом языке. Они снова оперируют понятиями, которые в течение почти ста лет отметались, как «вильсонианские». Форма может быть разной: призыв к смене режима, к гуманитарной интервенции, к продвижению демократии и прав человека, но почти всегда основным этическим принципом остается защита прав личности.

Было бы ошибкой расценивать повышение значимости международной этики только как постмодернистскую версию «бремени белого человека», хотя поведение некоторых политиков и дает для этого определенные основания. Сегодня разные религиозные и культурные сообщества во всем мире разделяют эти ценности. Движения в поддержку демократии, движения, требующие справедливого наказания для военных преступников, больше не являются чисто американским или западным явлением. И хотя, возможно, кое-кто из американских деятелей по-прежнему использует на международной арене язык морали как прикрытие для традиционной стратегии национальной безопасности, очевидно, что в основе лежит более глубокая тенденция. Раньше диктаторы, пользовавшиеся поддержкой Вашингтона, могли не беспокоиться о вероятном вмешательстве в их внутреннюю политику. Сегодня ситуация изменилась: даже если США и нуждаются в помощи того или иного режима, это не значит, что противоправные действия правителей не получат отпора, хотя бы в форме резкой публичной критики. Этический аспект стал составной частью политики США и многих других стран. И хотя даже на нынешнем, новом этапе он редко является главной движущей силой внешней политики, мораль все же представляет собой постоянный фактор, который нельзя игнорировать, если речь идет об эффективности внешней политики или о внутренней политической поддержке.

Эволюция идеи

Данный нравственный феномен возник не сразу. Ему предшествовал долгий период скачкообразного развития. Определенные очертания он приобрел только в последние тридцать лет.

В человеческом обществе с незапамятных времен существовали законы, касавшиеся объявления и ведения войны. Египетские мудрецы и китайский стратег Сунь-Цзы, живший в IV веке до нашей эры, оставили нам набор правил о том, как и почему следует начинать войну и как ее правильно вести. Блаженный Августин утверждал, что для начала войны нужны справедливые основания, а Фома Аквинский считал, что войну можно вести только с разрешения верховного правителя и с добрыми намерениями. Жан Боден, французский правовед, живший в XVI веке, считал войну необходимым злом и, в значительной степени, делом властителей. В XVII веке его коллега Гуго Гроций, переживший ужасы Тридцатилетней войны, писал о защите прав мирных жителей и путях установления и поддержания мира.

Эти и другие мыслители внесли вклад в создание системы международного права и связанной с нею системы нравственных ценностей, с которой мы имеем дело сегодня. Споры, однако, часто велись на периферии международной практики, при этом они касались не столько универсальной системы ценностей, сколько прав аристократии и суверенных государств.

Подготовившие Женевские конвенции, Гаагские конвенции конца XIX – начала XX века сформулировали «законы войны», которые защищали права мирного населения и лиц, принимающих участие в военных действиях, а также установили правила обращения с пленными и ранеными. Эти нормы помогли сделать войну гуманнее, однако этическая сторона более крупных внешнеполитических проблем затронута не была. Некоторые из этих проблем стали предметом целенаправленного рассмотрения со стороны различных транснациональных организаций в XIX веке. Так, квакеры в США и Великобритании совместно выступили против рабства, а женщины по всему миру объединились в борьбе за предоставление им избирательного права. Но все же до Вудро Вильсона никто из мировых лидеров не решался строить внешнюю политику государства на основе универсальных морально-этических ценностей.

Вильсон призывал относиться к праву нации на самоопределение и демократию так же серьезно, как к правам человека. Но очевидный провал его начинаний охладил пыл его последователей. Речь Франклина Рузвельта о «четырех свободах» и его последующий вклад в создание Организации Объединенных Наций все же не соответствовали возвышенным идеалам Вильсона. При создании ООН в расчет принимались не универсальные нравственные ценности, а в основном политические интересы великих держав.

Возможно, самая значительная единичная попытка возвести права человека в ранг универсальных ценностей была сделана в ходе Нюрнбергского процесса, на котором нацистским лидерам и их приспешникам было предъявлено обвинение в военных преступлениях и в «преступлениях против человечности». Но несмотря на то что этот процесс стал потрясением для всего мира, прецедент, созданный им, был вскоре забыт. Нюрнбергский трибунал был воспринят скорее как чинимое победителем правосудие, нежели как универсальный и общий для всех символ высокой морали.

Во времена холодной войны дела с нравственностью тоже обстояли неважно. Да, действительно, порочной государственной системе была противопоставлена система гораздо более совершенная, однако, когда дело доходило до драки, ни та, ни другая сторона не стеснялась в средствах. Американские левые обвиняли Вашингтон в том, что они считали нарушением морали: в поддержке диктаторских режимов и тому подобном. Но до прихода к власти Ричарда Никсона и Джимми Картера эти обвинения не принимались всерьез и не преобладали среди политиков.

Realpolitik Никсона и Генри Киссинджера вызвала неприятие и у республиканцев, и у демократов по причинам ее аморальности. Правые республиканцы порицали политику разрядки как попустительство советской «империи зла». Демократы, а вскоре и их лидер президент Джимми Картер критиковали линию Киссинджера как «противоречащую американской системе ценностей». Что касается Картера, то он сделал моральный аспект внешней политики центральной темой своей предвыборной кампании.

И хотя потом, уже будучи главой государства, Картер действительно изменил позицию США по отношению ко многим диктаторским режимам (например, в Аргентине, Уругвае и Эфиопии), он предпочитал закрывать глаза на ситуацию в таких странах, как Филиппины, Иран и Саудовская Аравия. Эти противоречия послужили примером непоследовательной политики, являющейся почти неизбежным следствием попыток сочетать выполнение приоритетных задач в сфере безопасности с соблюдением этических принципов.

Преемник Картера Рональд Рейган унаследовал его этическую риторику, при этом сосредоточив внимание на противостоянии авторитарным коммунистическим режимам. Рейган помогал туземным врагам Советского Союза в Афганистане, Анголе, Кампучии и Никарагуа. Но и в этом случае невозможность постоянно следовать нормам морали стала очевидной. В то время как Рейган боролся с коммунизмом, его обвиняли в поддержке правых «эскадронов смерти» в Сальвадоре, в минировании гаваней в Никарагуа – стране, управляемой «демократически» избранным правительством, в поставке иранским фанатикам оружия и библий в обмен на заложников.

Этическая риторика применялась Картером для нападок по адресу правых диктаторов, Рейганом – по адресу левых, но оба они весьма эффективно использовали понятия этики и нравственных ценностей в своей внешней политике.

Рейган и Картер оставили после себя некое подобие консенсуса между демократами и республиканцами по вопросу о том, что этические и нравственные ценности должны играть бoльшую роль в действиях США за границей. Кроме того, с окончанием холодной войны и утверждением Америки в роли единственной сверхдержавы выбор между требованиями этики и государственной безопасности стал менее болезненным, и сегодня нравственность во внешней политике кажется более вероятной.

Что теперь?

Споры о том, что хорошо и что плохо, идут сегодня и в самой Америке, и в остальном мире. Защита прав личности, содействие законности, предотвращение геноцида – такие и многие другие вопросы неизбежно возникают в ходе политических дискуссий. Это происходит не только в кругах общественности, которая все, что говорится на данную тему, справедливо воспринимает с известной долей скептицизма, но и в ходе неофициальных бесед в правительстве и в неправительственных кругах, где не так давно подобные аргументы отметались как «утопические» или же просто не принимались в расчет.

Современная политика буквально насквозь пропитана новой риторикой. Наиболее ярко этот факт продемонстрировала, пожалуй, подготовка к войне с Ираком. В дебатах о причинах и целесообразности войны постоянно упоминались универсальные ценности. Говорилось о том, что, дабы оправдать вторжение, необходимо предоставить иракцам свободу, демократизировать Ирак, если не весь регион, привлечь к операции ООН (пусть это и не всем по душе). Зачастую традиционные реалисты используют новую терминологию активнее, чем традиционные либералы. И даже если в конечном итоге осуществляемая под руководством Америки военная операция послужит скорее укреплению в регионе позиций США, чем каким-либо другим провозглашенным целям, то этическая риторика будет важным условием реализации этой части стратегии национальной безопасности.

Сегодня моральный аспект играет значительную роль буквально в каждой дискуссии по вопросам внешней политики. Иногда это идет на пользу, иногда – нет, но при любом раскладе дело от этого усложняется. Случаев, когда в игру вступает этический фактор, на удивление много, и все они далеко не однозначны.

На протяжении весьма длительного времени американцы ломали копья в бесплодных спорах о правах человека. Одни считали, что с «плохими парнями» необходимо бороться, даже если придется поступиться собственной безопасностью. Другие же утверждали, что США не уполномочены вмешиваться во внутренние дела других стран. Диктаторы разных стран мира успешно играли на этом расколе, чтобы нейтрализовать давление со стороны США. Однако ныне, когда левые и правые фактически объединили усилия в данном вопросе, диктаторам приходится отступать от дорогой их сердцу местной системы ценностей и прислушиваться к призывам из Америки, особенно когда эти призывы неразрывно связаны с такими стимулами, как военная и финансовая помощь. Права человека, по-видимому, никогда не станут эффективным политическим «тараном». Государство – сложный организм и на прямой вызов отвечает особенно упорным противодействием. Но, с другой стороны, правители во всем мире понимают, что нельзя брать американские деньги, просить у Вашингтона защиты и при этом упорно отказываться признавать американские ценности.

Наиболее драматичным примером того, какую важность приобрел этический фактор в сфере международной политики, является, возможно, гуманитарная интервенция. До начала 1990-х годов никто и помыслить не мог о том, что одно государство может вторгнуться на территорию другого суверенного государства, чтобы прекратить массовое кровопролитие (геноцид, этническую чистку – называйте, как хотите). Казалось, что право государств и отдельных групп внутри государства осуществлять массовые преследования и убийства мирных граждан незыблемо, дано самим Господом Богом. Однако в течение нескольких лет этому основному принципу международной политики был нанесен серьезный урон. ООН санкционировала ввод войск на территорию Боснии и Сомали. Североатлантический альянс провел военную операцию в Косово, а Организация американских государств одобрила возглавляемое Соединенными Штатами вторжение в Гаити. Более того, мировое сообщество было вполне готово применить военную силу в Руанде и применило бы ее, не вмешайся администрация Клинтона. Подумать только, мир признал, что нравственность важнее, чем суверенитет.

Но исторический триумф нового принципа не устраняет моральных проблем в случае, если интервенция есть средство достижения благих целей. Кого следует спасать? Существует проблема выбора, далеко не однозначная с этической точки зрения. Спасти всех не удастся; особенно пострадают меньшинства на территории крупных государств. И на чьи плечи ляжет бремя восстановления и совершенствования общества, разрушенного вторжением? Размеры затрат ошеломляют, а список желающих вложить деньги недостаточно велик.

Сегодня существуют и другие инструменты борьбы с преступлениями против человечности. Так, в целях преследования тех, кто творил злодеяния в Югославии и Руанде, ООН создала трибуналы по военным преступлениям. Британские власти арестовали бывшего чилийского диктатора Аугусто Пиночета по обвинению в массовых казнях, пытках и других преступлениях против человечности. Даже если это не остановит всех потенциальных убийц, несовершенное правосудие все же лучше, чем полное его отсутствие.

Но кто бы мог представить себе, как далеко пойдет Америка в своей приверженности демократии после провала политики Вильсона на международной и внутренней арене? Посмотрите, какое странное единодушие по данному вопросу воцарилось в последние годы между такими непохожими людьми, как Мортон Халперин и Пол Вулфовиц, Джордж Сорос и Джордж Буш-младший, даже Ричард Хаас и прочие «реалисты».

Нет сомнений: некоторые из тех, кто посмеивался над Клинтоном, Картером и их единомышленниками, пропагандировавшими демократию, сегодня, ничуть не смущаясь, целиком приняли их идеалы и завтра, возможно, вернутся к прежним убеждениям под давлением международной общественности. Но как бы то ни было, не следует забывать о предупреждениях реалистов, напоминающих, что демократия – это палка о двух концах. Разговоры о демократии служат оправданием действий, которые в противном случае потребовали бы более серьезного обоснования. Иными словами, демократической риторикой прикрывают слабые аргументы. Пропаганда демократии чревата крайностями, например поспешными выборами в ситуации, когда еще не сформировалось либеральное общество, готовое эти выборы поддержать.

Тот факт, что сегодня многие лидеры – и «хорошие», и «плохие» – считают своим долгом громогласно заявлять о своем стремлении к демократии, идет нам на пользу. Громкие обещания обязывают. Может быть, этим правителям придется сделать больше добра, чем они планировали в своих собственных интересах. И все же демократические идеалы обладают столь мощным потенциалом, что их реализация требует определенной доли осторожности. Но даже и при этом условии воплощение в жизнь демократических идеалов само по себе связано с рядом противоречий. Занимаясь продвижением демократии по всему миру, ни администрация Билла Клинтона, ни команда Джорджа Буша ничего или же почти ничего не сказала о необходимости демократизации таких стран, как Китай, Египет и Саудовская Аравия.

Американская программа по борьбе с терроризмом лишь обостряет эти противоречия. Она еще больше разъединяет американцев и мусульман всего мира – а ведь большое число последних и без того считают террористов борцами за свободу. Многие из тех, кто ныне составляет администрацию Буша, ранее критиковали Клинтона за его решение не обращать особого внимания на положение чеченцев в России и мусульман-уйгуров в Китае; теперь эти деятели так или иначе степени отказались от своих убеждений ради создания единого фронта борьбы с «Аль-Каидой» и другими организациями такого рода.

Не стоит забывать и о том, что США часто оказываются на иных морально-этических позициях, нежели весь остальной мир. Большинство стран одобрили Конвенцию о предупреждении преступления, гноцида и наказании за него, создание Международного уголовного суда, Конвенцию о полном запрещении противопехотных мин и Киотский протокол, считая, что все это соответствует их моральным принципам. Америка, однако, отказывается участвовать в этих и других подобных соглашениях, утверждая, что их условия чересчур болезненно отразятся на ее интересах. Такого рода конфликты между этикой и прагматикой разрешить нелегко; следовательно, они и впредь останутся источником трений. Но все же лучше спорить о таких вопросах, как глобальное потепление климата и запрещение противопехотных мин, чем вести традиционную войну за власть.

Да, морально-этические соображения и впредь крайне редко будут определять внешнюю политику государств, особенно если речь пойдет о национальной безопасности. Да, продолжатся дискуссии о достоинствах и недостатках той или иной системы морально-этических ценностей. Да, в разных странах будут бушевать споры о том, что важнее – этические или практические соображения и в каких случаях первые должны превалировать. Даже при том что сегодня универсальные ценности играют более значительную роль во внешней политике многих государств, эта политика будет отягощена противоречиями и лицемерием. И действительно, в мире в большинстве случаев по-прежнему будет господствовать мораль сильного, а этические соображения почти неизбежно станут отодвигаться на второй план. Но ведь раньше они и вовсе не принимались в расчет. Второе место, отводимое подобным соображениям, говорит о том, что отныне правителям будет сложнее игнорировать или нарушать нормы, которые мир все чаще относит к разряду универсальных ценностей.

Мы вошли в новую эру: если раньше гуманные идеалы напрямую противопоставлялись «эгоистическим» интересам государства, то теперь острота конфликта хотя и остается, но во многом она сглажена. Сегодня и высокие идеалы, и эгоизм считаются необходимыми составляющими национальных интересов. И несмотря на связанные с этим старые и новые политические проблемы, нынешняя ситуация идет на пользу и Америке, и большей части остального мира.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 сентября 2003 > № 2906397 Лесли Гелб, Джастин Розентал