Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Без копоти и гари.

Технология использования топлива из мусора «Топал-1» полностью соответствует экологическим требованиям.

В настоящее время дискуссия о способах утилизации отходов идет по двум направлениям. Одно из них предполагает сжигание мусора без сортировки, тогда как представители другого делают акцент на том, что необходимо создание производств по глубокой переработке отходов, что, в свою очередь, предполагает отбор всех ценных компонентов ТКО, включая энергетическую составляющую. Эта составляющая — альтернативное топливо, получаемое из трудно поддающихся или не подходящих вторичной переработке компонентов и мелких фракций, входящих в состав морфологии ТКО. К ним относятся резина, загрязненная бумага и картон, бытовые неорганические отходы, дерево, кожа и кожзаменители, синтетические волокна, текстиль, пластик, полимеры.

Технология превращения иссушенной и размельченной в хлопья массы в альтернативное топливо RDF (Refuse Derived Fuel) известна с 50-х годов прошлого века. RDF является прекрасным дополнением или заменителем традиционных видов топлива в цементном производстве или при производстве тепла и электроэнергии. Неудивительно, что применение этого ресурса в Европе и других странах мира продолжает расширяться. Только за последний год новые мощности по производству и использованию RDF запущены в Израиле и Швеции, создаются такие мощности и в Англии.

А вот в России на этот ценный ресурс обратили внимание лишь несколько лет назад. По данным, предоставленным Некоммерческим партнерством «Национальное бюро по переработке отходов» (НБПО), в Российской Федерации ежегодно генерируется 60 млн тонн отходов, из которых во вторичный оборот вовлекается менее 2%. При этом 25% материального состава морфологии ТКО составляют как раз энергетические компоненты. По данным НБПО, после изъятия ценных ресурсов, таких, как вторичное сырье, органическая фракция (отсев-рекультивант), топливо RDF, объем безопасных для захоронения на полигонах отходов снижается на 65% от общей массы. Поэтому сжигание мусора без сортировки экономически неоправданно и экологически опасно, считает начальник Отдела энергоэффективности Контрольного департамента государственной корпорации — Фонда содействия реформированию ЖКХ Андрей Савранский.

Сторонники мусоросжигания в качестве аргумента в пользу своей позиции приводят тот факт, что в Монако, Вене, Цюрихе и других городах Европы, где действуют строгие экологические нормы, стоят мусоросжигательные заводы (МСЗ). Это действительно так. «Однако европейцы жгут мусор только при условии предварительного отбора всех полезных компонентов вторичного использования», — разъясняет Андрей Савранский.

Между тем, отечественные переработчики, а это преимущественно частные структуры, уже смогли без чьей-либо поддержки инициировать изучение технологий производства RDF, освоили производственный процесс, определили требования к комплексу необходимого оборудования. И, что самое важное, усовершенствовав технологию, начали производство альтернативного твердого топлива «Топал-1». К настоящему времени ими пройдена процедура сертификации Федеральным агентством по техническому регулированию и метрологии, по выполнению требований экологического надзора, утверждены технические условия данной продукции. Согласно заключению Роспотребнадзора, при работе по данной технологии «количество выбросов не превышает ПДК по гигиеническому нормативу ГН 2.1.6.1338-03». Также получено заключение, составленное Федеральным государственным унитарным предприятием «Всероссийский научно-исследовательский институт метрологии им. Д. И. Менделеева». Его вывод: концентрация вредных веществ при сжигании «Топала-1» значительно ниже нормативных показателей.

После изучения всех плюсов и минусов топлива, производимого из фактически неисчерпаемых ресурсов, Минпромторгом РФ было принято решение поддержать развитие производства RDF на мусоросортировочных комплексах. Данное решение отражено в «Стратегии развития промышленности по обработке, утилизации и обезвреживанию отходов производства и потребления на период до 2030 года», утвержденной распоряжением Правительства РФ от 25 января 2018 года.

Пилотный проект по использованию «Топала-1» при модернизации отслуживших свой срок угольных котельных стартует в Ленинградской области. Для этого на предприятиях Санкт-Петербурга специально разработаны и произведены особые котлы с технологией дожига вредных компонентов отработанных газов. А разработанная система фильтрации выходящих газов, включений тяжелых металлов и диоксинов позволяет говорить о выполнении всех требований экологичности и безопасности размещения объекта вблизи мест проживания граждан.

Цитата в тему

Начальник Отдела энергоэффективности Контрольного департамента государственной корпорации — Фонда содействия реформированию ЖКХ Андрей Савранский: «Данная технология позволит производить отбор и дальнейшее энергетическое использование топливных составляющих отходов (RDF) в качестве источника тепловой и электрической энергии для собственных нужд МСК, цементных заводов, либо для нужд других предприятий или населенных пунктов»

№34 от 31.08.2018

Автор: Алексей ЩЕГЛОВ

Сделка по сокращению добычи нефти ОПЕК+ выполнена на 109% в июле 2018.

В июле страны-участницы соглашения ОПЕК+ по сокращению добычи нефти продвинулись в достижении своей цели по уходу от перевыполнения его условий, выполнив обязательства на 109% после 121% месяцем ранее, говорится в пресс-релизе министерского мониторингового комитета ОПЕК+ (JMMC). «Это говорит о значительном прогрессе в достижении цели, поставленной на четвертом министерском заседании стран, входящих и не входящих в ОПЕК, 23 июня 2018 года», – отмечается в сообщении JMMC.

Участники сделки ОПЕК+ договорились в конце 2016 года в Вене о сокращении добычи нефти суммарно на 1,8 млн б/с с уровня октября 2016 года, из которых 300 тыс. приходятся на Россию. Соглашение было заключено на первое полугодие 2017 года, а затем продлено до конца марта 2018 года. В ноябре страны ОПЕК+ вновь приняли решение продлить венскую сделку – до конца 2018 года.

Однако в конце июня 2018 года ОПЕК+ согласовала цель уйти от перевыполнения обязательств в рамках соглашения. Тогда сообщалось, что страны выполняют сделку на 147%. Пояснялось, что на практике это будет означать увеличение добычи на 1 млн б/с, в том числе Россией – на 200 тыс.

Ультразвуковой режущий аппарат, предназначенный для деликатного разделения тканей в хирургии, поступил в "Западно-Сибирский медицинский центр" ФМБА России. Уже сделаны первые операции с использованием новинки, как плановые, так и по экстренным показателям.

На сегодняшний день с использованием нового оборудования выполнено 10 операций в плановом режиме, и 18 – при оказании экстренной помощи.

Врач-хирург тюменской больницы Артём Алимов высказал свое мнение о новинке: "Для пациентов этот аппарат хорош тем, что после операции на теле не остается никаких шрамов, рубцов. Используя щадящее препарирование, значительно уменьшается риск возникновения осложнений. Также благодаря использованию данного аппарата, сокращается время операции. Таким образом, пациент меньше пребывает в состоянии наркоза и быстрее восстанавливается после операции". Малоинвазивность, минимальный доступ, сокращение времени операции и количества дней для восстановления – все эти задачи решает новое оборудование. Некоторые виды высокотехнологичного вмешательства уже входят в стандарт оказания медицинской помощи, как в плановом, так и в экстренном режиме.

До конца года будет проведено еще не меньше 20 плановых операций, а также все экстренные по соответствующему профилю заболеваний, для хирургического лечения которых возможно применение ультразвукового режущего инструмента.

Напомним, в Тюменской больнице производятся следующие виды высокотехнологичной хирургической помощи:

Операции на щитовидной железе;

Операции на органах брюшной полости;

Эндоскопическое лигирование варикозно расширенных вен пищевода.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВЕНГРИЮ!

Столица страны, Будапешт - удивительный теплый город, полный контрастов. Он не похож ни на один город мира. Побывав здесь хотя бы однажды, вы захотите возвращаться сюда снова и снова.

Пробовали ли вы его на вкус: игристый вкус токайских вин, нежнейшее мясо серой говядины, вкуснейшие балатонские рыбки, божественные национальные десерты?

Гуляли ли вы по его улицам, таким разным, таким красивым, прихватив фотоаппарат? Отрывались ли вы в его трешевых руин-пабах, наслаждались ли волшебным вкусом кофе в роскошных дворцовых интерьерах?

Ах, Будапешт, Будапешт, курортная столица Венгрии. Как много приятных сюрпризов ты приготовил туристам.

Начнем изучать столицу Венгрии?

Для этого познакомимся с кратким обзором еды, развлечений и отдыха.

Гастрономический топ-3:

1. Мясной ресторан на Будайской стороне Будапешта. 

Meat Boutique, Lánchíd utca, 7, H-1013

Ресторан хорош отличным выбором мяса, здесь работает один из лучших шеф-поваров города. Раз в полгода обновляется меню. Стейки - лучший выбор, а также нежнейшая уточка (сегодня ножка, завтра филе, послезавтра грудка с фуа-гра). Вина из тех, что не купишь в магазине, работает сертифицированный сомелье. Заведение в рекламе не нуждается, часто нет свободных мест. Желательно бронирование.

Меню на русском нет, но есть русскоязычный персонал.

2. Винный музей, дегустационный зал и ресторанный подвальчик в пригороде Будапешта, городе Сентэндре. 

Szentendre, Bogdanyi utca, 10, H-2000

Это интересное место со всех точек зрения. Потому что тут можно покушать в ресторане национальной вкусной венгерской еды, продегустировать марочные венгерские вина, а также приобрести в виношопе редкое вино в свою коллекцию.

Внимание: в винотеке заведения около 4000 бутылок из 150 винных погребов. Для тех, кто не знает, в Венгрии 22 виноградных края, благодаря отличному климату и термам, подогревающим почву, здесь растет уникальный виноград.

На сайте есть русскоязычная версия.

3. Итальянский ресторан в сердце венгерской столицы.

Dohany utca, 40, H-1074 

Пожалуй, один из самых лучших итальянских ресторанов в Европе (даже по версии итальянцев, в восторге также: русские, немцы и многие другие).

Каждое блюдо потрясающе, сложно выделить что-то одно. Невероятно вкусный тунец с фисташками, черные равиоли с чернилами каракатицы и начинкой из лосося. В наличии достойные вина. Прекрасное обслуживание. В выходные и по вечерам мест нет.

Приятный бонус: скидка 20% на меню с 11.30 до 17.00.

Топ-3 по развлечениям и мероприятиям на август:

1. Музыкальный фестиваль Сигет: 8 - 15 августа 2018 года. Одно из крупнейших и знаковых событий в мире музыки

Ежегодный массовый культурно-музыкальный фестиваль Sziget Festival, который проходит вот уже более 20 лет в Будапеште на острове недалеко от центра города. Сюда съезжаются меломаны со всего мира, около 400 тысяч человек из 70 стран. Мероприятие известно тем, что каждый год здесь выступают приглашенные мега-звезды, такие как Pink, Rihanna, «Ленинград» (Шнур в 2017-м) и многие, очень многие другие. В этом году мы ждем Lana Rey. Приятная новость: с этого года можно приобрести билет на 3 дня. Ранее билеты продавались на неделю. Плохая новость: билеты раскупают за полгода до события. Sziget - это демократичный аналог Ибицы и снобского Казантипа. Фанаты приезжают в Будапешт, живут в палатках на Сигете и кочуют с концерта на концерт. Едят, пьют, танцуют, знакомятся и тусят по-взрослому на этом острове свободы.

2. Летний еврейский фестиваль. Стартует 26 августа. Продлится до 2 сентября 2018 года. 

Чем интересен? В сердце Будапешта расположена самая большая синагога в Европе и, пожалуй, самая красивая. В период упадка Венгрии сюда приехали богатые евреи-иммигранты и на свои деньги отстроили один из лучших кварталов города, включая роскошный национальный банк и красавицу синагогу. Таким образом евреи поддержали эту страну и внесли свой весомый вклад в культурную и архитектурную жизнь столицы. Но Гитлер разрушил эту идиллию. В память об этом по всему городу много памятных монументов, музей Холокоста, железные ботинки у Парламента, «дерево слез» у синагоги. Все это можно посетить.

На фестивале, как правило, много еврейской музыки, фольклор, проходят тематические концерты (выступают местные ансамбли и приглашенные гости из разных стран), угощают гастрономическими изысками и представлены еврейская культура и традиции в развлекательной манере для туристов, в том числе и для детей. Будет точно интересно.

3. 20 августа в Венгрии национальный праздник, день Святого Иштвана. Магазины точно будут закрыты! А также это праздник свежего хлеба и конституции. Параллельно в городе будет проходить фестиваль ремесел (начало 17 августа). Немного истории: Король Иштван (Стефан) очень многое сделал для Венгрии, объединил отдельные княжества, прекратил междоусобные войны, поэтому его очень почитают венгры. Король причислен к лику святых. Икона Святого Иштвана находится также и в Русской православной церкви (что у Мариотта). Во времена его правления в 1124 году еще не было разделения между христианами на православных и католиков.

Рака с его мощами хранится в Базилике. Это один из самых больших католических храмов в Венгрии. Базилика Святого Иштвана является визитной карточкой Будапешта и имеет смотровую площадку.

По всему городу пройдет огромное количество развлекательных мероприятий, в том числе и для детей.

Вечером нас ожидает глобальный фейерверк.

Топ-3 по отдыху и релаксации:

1. Купальня Лукач является одной из самых старых в Будапеште. 

Открыл ее целебные свойства врач по фамилии Лукач. В IV веке на месте этой купальни били минеральные источники, а термы находились на территории Римской империи. Раненым солдатам требовалась срочная реабилитация. И доктор Лукач заметил, что мужчины быстро шли на поправку, если купались в ключевой воде, бившей из-под земли. Потом в связи с историческими коллизиями купальня оказалась заброшенной. Пока ее не нашли турки и не восстановили, основываясь на архивных данных. С тех пор термальный комплекс Лукач функционирует постоянно. Рекомендуем к посещению. На базе этого комплекса построен лучший в Европе ревматологический институт и реабилитационный центр. Рядом расположен бювет с минеральной водой. Павильон работает до 18.00 в будни, кроме выходных. Для профилактики рекомендуется пить по 0,3 или 0,5 л в день без назначения врача. А летом по выходным и ночам тут проходят пенные дискотеки в духе Ибицы (смотрите «Орел и Решка»). Молодежь жжет всю ночь до рассвета.

2. Купальня Рудаш. Построена в XVII веке в честь завоевания турками Буды (ранее это был отдельный город). 

На стенах банного комплекса висит памятная табличка, оповещающая, что он построен по приказу паши Соколи.

Чем примечательна эта купальня? Ключевым является историческое наследие турок, включая архитектуру и дни посещений по половому различию. По понедельникам, средам и пятницам сюда приходят мужчины. А по вторникам и четвергам - женщины. Моются люди голыми. Всем выдаются этакие фартучки, чтобы прикрыться.

Купальня хороша тем, что ее отлично реконструировали, добавив новые секции в виде зоны Spa Welness, бассейна и ресторана. Рекомендуем посетить вечером, когда стемнеет, или ночью (по субботам работает и ночью). Невероятно романтичное место, где есть бассейн под открытым небом на верхней террасе. Цена на вход варьируется от количества секций, которые вы хотите посетить.

3. Термальный комплекс Бюкфюрдё (Bűkfürdő) недалеко от австрийской границы. Туда легко доехать на авто.

На наш взгляд, одна из лучших купален Венгрии. Фишка здесь в том, что цена на входные билеты разная, в зависимости от предлагаемых услуг и секторов. Базовый комплекс самый дешевый. Далее есть отдельный сектор саун (вход без купальников, выдаются простыни) и спа. На каждую секцию свой браслет. Магнитные браслеты отличаются цветом, в зависимости от оплаченных услуг, дают доступ к секторам купальни через турникет и вашему ящику. Приятный бонус: в будни днем скидка на входные билеты 20%. Отличный фуд бар, большая пляжная зона.

Всего в Венгрии 62 водных комплекса. Так что каждый отпуск можно посещать новые места и много лет подряд.

Читайте продолжение обзора интересных мест в следующих выпусках нашей газеты.

До новых встреч!

Автор Анжелика ПЕТРИЩЕВА

Спасибо за санкции: зачем Россия инвестирует в Украину

Как РФ стала крупнейшим инвестором Украины в первой половине 2018 года

В первой половине 2018 года Россия инвестировала в Украину больше всех. В первом полугодии этого года Москва вложила $436 млн треть от всех иностранных инвестиций. Основные вложения России — в финансовый сектор: Москве необходимо поддерживать банки, оставшиеся работать на Украине, поясняют эксперты. Киев в ответ готовится ввести санкции против российских компаний, участвовавших в строительстве Крымского моста.

С января по июнь 2018 года Россия инвестировала в Украину $436 миллионов. Это 34% от общего объема инвестиций, который составил $1,259 млрд.

Информация об этом содержится в отчете Государственной службы статистики Украины.

Таким образом, несмотря на политическое противостояние с официальным Киевом, Москва стала крупнейшим инвестором в украинскую экономику в первом полугодии 2018 года.

На втором месте в списке инвесторов, которые больше всех вложились в Украину, — Кипр ($219 млн), на третьем — Нидерланды ($207 млн), на четвертом с большим отрывом идет Австрия ($58 млн) и замыкает пятерку Польша ($54 млн).

При этом почти 60% инвестиций ($750 млн) были направлены в финансовую и страховую сферы, еще 9,6% были вложены в торговлю, 8,2% — в промышленность, 7,9% — в телекоммуникационную сферу.

По словам управляющего партнера экспертной группы Veta Ильи Жарского, если посмотреть разбивку по инвестициям, то очевидно, почему Россия так активно вкладывается в Киев.

Так, в первом полугодии этого года на опт и розницу, которую Украина со стороны России почти смогла перекрыть, было направлено всего 9,6% инвестиций, на промышленность еще меньше – 8,2%, а вот остальной объем – 60% приходился на финансовую и страховую деятельность.

Москва вынуждена вкладывать в финансовый сектор Украины, чтобы поддерживать жизнеспособность дочерних российских госбанков, продолжающих работать на Украине, поясняет Жарский.

«Из-за введенных Киевом мер против российских банков, кредитные учреждения вынуждены докапитализировать их, чтобы выполнять накопленные обязательства перед вкладчиками. Продать бизнес на Украине не так легко. На сегодняшний день на Украине остались «дочки» Сбербанка, ВТБ и Внешэкономбанка», — говорит эксперт.

В целом, по словам Жарского, основной приток средств на Украину в последние годы обеспечивается исключительно за счет помощи мировых финансовых организаций, что увеличивает внешний госдолг страны.

Так, государственный долг Украины по состоянию на июнь составлял $76,3 млрд.

Внешние заимствования — это примерно 60% от этой суммы. Они достигают $47,2 млрд.

Премьер-министр Украины Владимир Гройсман недавно заявил, что Киев должен погасить $33 млрд госдолга в ближайшие пять лет.

«В следующие пять лет нам надо погасить $33 млрд, которые были накоплены и сформированы как основной долг с 2005 по 2013 годы», — сказал Гройсман. Эта сумма составляет около 30% ВВП страны за прошлый год ($112,2 млрд, по оценке Всемирного банка).

Премьер-министр подчеркивал также, что обслуживание госдолга ежегодно обходится Украине в 5% от ВВП.

При этом международные кредиторы уже не горят желанием также активно кредитовать Украину, как и раньше.

Кредитная программа МВФ для Украины была утверждена в 2015 году в размере $17,5 млрд. Из них Киев получил четыре транша на $8,7 млрд, последний был предоставлен в апреле прошлого года. В этом году МВФ денег не дает, ждет выполнения своих условий. Одно из них – принятие закона о создании антикоррупционного суда, Украина выполнила. Но нужно привести дефицит бюджета к уровню не более 2,5% ВВП и повысить цены на газ для населения.

Владимир Гройсман считает, что дальнейшее сотрудничество с МВФ необходимо во избежание дефолта. По его словам, в настоящее время украинская сторона должна сотрудничать с фондом, поскольку невыплата долгов приведет к дефолту, а он вызовет остановку производства, девальвацию гривны и всплеск инфляции.

Между тем, несмотря на то, что Россия крупнейший кредитор украинской экономики, Киев настроен весьма решительно в отношении Москвы. Правительство Украины подготовило и уже одобрило законопроект о санкциях против России из-за моста через Керченский пролив.

В список компаний, в отношении которых могут быть введены ограничения, в частности, вошли «Институт Гипробудмист — Санкт-Петербург», «Мостотрест», «Портгидробут», «СГМ-Мост», «Стройгазмонтаж» и другие. Всего ограничительные меры предусмотрены для 19 российских компаний.

Как указывается в комментарии пресс-служба украинского министерства по вопросам неподконтрольных территорий и внутренне перемещенных лиц, данные рестрикции сделают невозможными для указанных компаний экономические отношения с Украиной.

Кроме того, авторы документа полагают, что санкции будут препятствовать сотрудничеству данных предприятий со странами Евросоюза и США.

Бензин подорожает, но рост цен будет плавным.

И власти не обещают, что роста цен не будет.

Правительство РФ решило повысить акцизы на бензин и дизельное топливо с 1 января 2019 г. на 3,7 тыс. и 2,7 тыс. руб. за тонну соответственно, что ранее планировалось сделать с 1 июля 2018 г. Вице-премьер Дмитрий Козак уверяет, что это не приведет к скачку розничных цен, а при возникновении рыночного диспаритета правительство использует заградительные пошлины на нефть и нефтепродукты.

«Акциз – косвенный налог, занимающий значительную часть себестоимости топлива. При повышении на 3,7 тыс. руб. за тонну бензина и 2,7 тыс. руб. за тонну дизельного топлива автоматически его доля в цене литра возрастает приблизительно на 3 рубля и на 2 рубля за литр соответствующего топлива. Таким образом, легко определить потенциал роста цен в результате повышения акциза», – говорит Виталий Дербеденев, генеральный директор консалтинговой фирмы «ФОК».

Как отмечает эксперт, власти не обещают, что роста цен не будет, а заявляют, что правительство предпримет меры для более плавного их роста.

«Фактически Козак говорит, что за счет определенных инструментов, а именно положительного и отрицательного демпфирующего акциза, рост цен будет плавным. Думаю, что это вполне посильная задача», – полагает Дербеденев.

По его мнению, инструменты, о которых говорит Козак, краткосрочные. Роль демпфирующего акциза – сглаживать влияние мировых цен. Он может быть положительным при хорошей конъюнктуре и отрицательным при плохой. В данном случае правительство планирует временно использовать его также и для сглаживания роста цен на топливо в результате резкого роста акциза.

«Вторая мера, отрицательный акциз, носит чуть более среднесрочный характер. Его роль – компенсировать отмену экспортной пошлины и увеличение НДПИ в результате налогового маневра; его задача – сделать так, чтобы общая нагрузка от экспортной пошлины, НДПИ и отрицательного акциза в результате маневра не изменилась. Думаю, отрицательный акциз будет отменен тогда, когда правительство увидит, что нефтяные компании адаптировались к новой системе налогообложения», – рассуждает Дербеденев.

Третий инструмент, о котором говорил вице-премьер, – введение экспортной пошлины и на нефть, и на нефтепродукты.

«Он призван уменьшить привлекательность экспортных поставок, тем самым увеличить предложение топлива на российском рынке и не дать ценам вырасти. Несмотря на то, что принципиально эта мера могла бы быть долгосрочной, Козак говорит, что она крайняя и, безусловно, краткосрочная», – отмечает Дербеденев.

Антон Усов, руководитель практики по работе с компаниями нефтегазовой отрасли KPMG в России и СНГ, убежден, что любое повышение акцизов на бензин и дизельное топливо будет переложено в цену топлива и приведет к росту цен на заправках, но скачка цен, скорее всего, не будет.

«Определенное повышение цен будет определяться в том числе мировой конъюнктурой цен на нефть, курсом рубля к доллару и топливными налогами. Если говорить об эффективности и долгосрочности предложенных правительством инструментов, могу сказать, что они не смогут заменить стабильную налоговую политику», – комментирует Усов.

В Москве и области на брендовых АЗС средняя стоимость литра бензина марки АИ-95 составляет 45-46 руб., АИ-92 – 40-42 руб. В Тульской области на АЗС тех же брендов можно заправиться АИ-95 за 42 руб., АИ-92 будет стоить от 39 руб.

«Такая ситуация с ценами отмечается с мая после скачка цен более чем на 20%. Правительством были приняты шаги по стабилизации ситуации и прекращению дальнейшего повышения цен на топливо. Мы можем утверждать, что ситуация со стоимостью бензина на АЗС пока стабильна», – говорит Денис Лисицын, трейдер-аналитик компании «ФинИст».

Стоит ли опасаться дальнейшего роста цен?

Министр энергетики РФ Александр Новак заявил, что в результате повышения акцизов и НДС с 1 января 2019 г. резкого подорожания не будет.

«Мы рисков не видим, потому что в рамках налогового маневра все необходимые демпфирующие механизмы приняты. Закон, который был принят летом, о снижении экспортной пошлины и повышении НДПИ в течение 6 лет предусматривает механизмы демпфирования», – сказал Новак.

Вопрос повышения цен на бензин прокомментировал и пресс-секретарь президента Дмитрий Песков: «Что касается позиции Кремля, то, вы знаете, президент всегда поручает правительству принимать соответствующие меры, чтобы избежать какого-то скачкообразного повышения цен, в том числе и на топливо».

«Правительство мониторит рынок и держит руку на пульсе. Но картина складывается немного иным образом. Ситуация вокруг санкций с Ираном и экономический коллапс в Венесуэле, данные о запасах нефти в США толкают нефтяные котировки вверх, и нефтедобывающим компаниям выгоднее продавать нефть за рубеж, нежели поставлять на внутренний рынок. Этому также способствует рост курса доллара к рублю», – комментирует Лисицын.

Рост оптовых цен на топливо, отмечает эксперт, яркое тому доказательство. Оптовые цены тоже негативно влияют на розничную цену.

Оптовые партии АИ-95 класса 5 подорожали на прошлой неделе на 626 руб. за тонну – до 51787 руб. Цена бензина АИ-92 класса 5 выросла на 488 руб., достигнув 49291 руб. Оптовая цена на летнее дизельное топливо класса 5 повысилась на 362 руб., составив 50057 руб.

«Для владельцев АЗС повышение стоимости бензина всегда актуально, и они будут использовать любой предлог, чтобы увеличить розничную цену. Постепенные прибавки на 1-2 копейки на топливных заправках вполне допустимы, никто не обещает прекращения роста цены на топливо», – отмечает Лисицын.

По мнению ведущего аналитика по корпоративным рейтингам «Эксперт РА» Филиппа Мурадяна, возобновление роста акцизов на данные нефтепродукты обусловлено тем, что правительство утвердило план завершения налогового маневра, в котором предусмотрен механизм, который должен не допустить роста цен на топливо. Он заключается в введении обратного акциза на нефть, который будет компенсировать НПЗ отсутствие ранее неявно получаемой «таможенной субсидии», разницы между ценой на нефть на мировом рынке и экспортной пошлиной на нее. Размер акциза утверждается индивидуально для каждого НПЗ в зависимости от регионального логистического коэффициента и при удовлетворении НПЗ определенным требованиям по структуре выпуска.

Кроме того, отмечает эксперт, размер получаемого обратного акциза может быть скорректирован в ручном режиме в сторону повышения в случае, если оптовые цены на нефтепродукты превысят целевой уровень более чем на 10%, что и должно исключить значительный рост розничных цен на топливо при росте мировых цен на нефть, обесценении курса рубля и росте акцизов на нефтепродукты.

«С точки зрения влияния повышения акцизов на розничные цены мы не ждем скачка, поскольку он социально неприемлем; власти задействуют весь инструментарий, чтобы его избежать. Но в пределах целевого коридора постепенный рост цен, скорее всего, будет наблюдаться», – говорит Мурадян.

Роман Габбасов, руководитель проектов направления «Оценка и финансовый консалтинг» Группы компаний SRG, дополняет, что принятое решение о росте акцизов ожидаемо.

«В созданных условиях и задействовании механизмов маневра, по нашему мнению, НПЗ предпочтут сдерживать цены, сохраняющие минимальную маржу АЗС, нежели дадут основания для повышения экспортных пошлин», – говорит Габбасов.

Он отмечает, что если применительно к сценарию повышения акцизов рассмотреть вариант роста цены на Brent до $85 за баррель (на 7,5% от уровня цен на конец июня 2018 г.), то при удержании темпов роста цен на топливо в рамках ИПЦ на уровне 4% в год (42,57 руб. за литр АИ-92 на начало 2019 г.) при минимальной марже АЗС около 0,5 руб./л дисконт НПЗ составит порядка 5 руб./л и еще около 5 руб./л придется на механизм частичного возмещения НПЗ потерь.

По мнению Романа Блинова, руководителя аналитического департамента «Международного финансового центра», на рынке складывается устойчивое ощущение, что цены на бензин как росли, так и будут расти, несмотря на метания правительства.

«Наверное, у правительства есть козыри в рукаве против роста цен на топливо. Но и у розничных цен на основные марки бензина есть свои козыри. Мы неуклонно движемся к выравниванию стоимости бензина внутри страны с внешним уровнем цен, и с этим необходимо смириться. В Европе цены существенно выше», – говорит Блинов.

По его словам, в условиях не падающей по стоимости нефти у производителей нет стимулов к снижению цен внутри страны и рост продолжится. Если в России бензин марки А-95 стоит в среднем за август около €0,55, то, сравнив это с ценами в Австрии (€1,29), нетрудно понять, что у нас в стране дешевле. В Германии уровень цен в августе составлял около €1,47.

Блинов отмечает, что если в странах ЕС бензин стоит дороже, то его выгоднее либо поставлять туда, либо стремиться продавать внутри страны по европейской цене, компенсируя свои затраты на производство и часть недополученной прибыли. Для примера: в Норвегии, которая также является экспортером нефти и газа, литр А-95 стоит на уровне €1,76.

«Глядя на стоимость бензина в Европе, можно сделать далеко идущий прогноз о том, что нам еще догонять и догонять наших европейских партнеров», – сказал эксперт.

В свою очередь, Михаил Мащенко, аналитик социальной сети для инвесторов eToro в России и СНГ, считает, что желание в очередной раз провести повышение акцизов говорит о том, что правительству необходимы деньги для выполнения майских указов президента, а выручить их другим способом нет возможности.

«Безусловно, с прошлого раза, когда чиновники пытались увеличить акциз и встретили отпор экспертов и независимых заправок, ситуация несколько изменилась. Но говорить об отсутствии давления на отрасль нельзя», – говорит Мащенко.

«Повышение НДС, рост риска разгона инфляции, снижение стоимости рубля, ввод антироссийских санкций, удорожание нефти на глобальных рынках – все это может привести к очередному витку напряженности в сегменте и увеличить стоимость топлива на 5% еще до вступления изменений в силу. При этом весь перечень инструментов, который есть в распоряжении правительства, имеет долгосрочное влияние на цены и не способен оперативно изменить ситуацию», – полагает эксперт.

Мария Ромашкина

Австрийские СМИ: «Путин бешено популярен на Западе»

СМИ Австрии назвали три причины популярности Путина в западных странах

Президент России Владимир Путин пользуется бешеной популярностью на Западе среди представителей всего политического спектра, сообщают австрийские СМИ. Особенно высокий рейтинг у российского лидера среди австрийских националистов, немецкой «Альтернативы для Германии» и французского «Национального объединения», а также американских республиканцев.

Президент России Владимир Путин «бешено популярен среди политиков самых разных взглядов» в странах Запада. Статью с таким заявлением опубликовала австрийская газета Der Standard. В публикации отмечается, что больше всего Путин популярен среди правых политических сил — Австрийской партии свободы, немецкой «Альтернативы для Германии», французского «Национального объединения» Марин Ле Пен (ранее — «Национальный фронт»).

Авторы текста отмечают, что до разразившегося скандала вокруг «вмешательства» России в выборы президента США в 2016 году, Путин пользовался широкой поддержкой среди членов Республиканской партии.

Der Standard выделяет три причины популярности российского лидера. Первая — поддержка Путиным консервативных ценностей, особенно — традиционных представлений о семье и мужественности. Путин «выступает за порядок в погружающемся во все больший хаос мире», говорится в статье.

Кроме того, Путин выражает протест против «гегемонии западных стран» в социальной, военной и экономической сферах. Австрийская газета отмечает, что российский президент не поддерживает господство американского доллара на мировом рынке, а также борется с пропагандой феминизма и гомосексуальности.

Президент России, добавляют авторы статьи, как умелый лоцман обходит общественное мнение, убежденное в том, что мировой порядок должен определяться идеологией либерализма.

Наконец, австрийцы отмечают личностные качества Владимира Путина — он «очень симпатичный человек», обладающий самоиронией и остроумный, но при этом скромный. Кроме того, у Путина «отличное чувство юмора, что и объясняет его популярность на Западе».

Австрия — одна из стран Европы, которая выстраивает диалог с Россией на относительно конструктивной основе. В начале июня Путин заявил в интервью австрийскому телеканалу ORF, что Австрия является надежным партнером России.

«Даже в последние годы, несмотря на все сложности, не был оборван диалог — ни политический, ни в области безопасности, ни в области экономики», — добавил Путин. Он также подчеркнул, что Австрия для России — традиционный и надежный партнер в Европе. По его словам, у Москвы и Вены много «общих и совпадающих интересов».

Тогда же Путин провел переговоры с президентом республики Александром Ван дер Белленом и канцлером Себастьяном Курцем, который пообещал, что Австрия будет поднимать вопрос о снятии антироссийских санкций во время своего председательства в Европейском союзе. По итогам встреч был подписан ряд двусторонних договоров — к примеру, поставки российского газа в Австрию продлены до 2040 года.

В тот же день канцлер Австрии Себастьян Курц заявил, что Россия является сверхдержавой. По его словам, австрийские власти выражают надежду, что Москва внесет вклад в налаживание ситуации в конфликтных регионах. Кроме того, Курц отметил, что Австрия надеется на прогресс в отношениях России и Европы и постарается поспособствовать этому как председатель Евросоюза.

Неформальные контакты также связывают российские и австрийские власти. Совсем недавно, 18 августа, Владимир Путин посетил свадьбу главы австрийского МИДа Карин Кнайсль в качестве гостя, подарком на свадьбу стало выступление казачьего хора и русский самовар. Кроме того, российский лидер станцевал с австрийским министром иностранных дел на ее свадьбе перед тем, как покинуть торжественные мероприятия. Глава государства также попрощался с супругом Кнайсль, бизнесменом Вольфгангом Майлингером.

В Австрии танец Кнайсль и Путина, в котором глава МИД Австрии сделала реверанс и как бы поклонилась российскому президенту, расценили как «акт подчинения».

«Если вы наблюдали открытие бала, то вы видели снова и снова, что там есть в конце этот поклон. В комментариях это было изображено как акт подчинения. Любой, кто знает меня, знает, что я никому не подчиняюсь», — решительно отмела обвинения Кнайсль.

Личность российского президента неоднократно привлекала внимание на Западе. Летом 2017 года ажиотаж в прессе поднялся после того, как в сети были опубликованы снимки с отдыха Путина, где он в очередной раз предстал перед публикой с обнаженным торсом.

Американская газета The New York Times перепечатала небольшую заметку агентства The Associated Press, где отдых главы РФ перед телекамерами называли «свежим выступлением боевитого и любящего приключения российского лидера». Издание The National более пространно порассуждало о публичном образе Путина, напоминая, что в 2008 году, будучи премьером, он «застрелил сибирского тигра транквилизирующим дротиком» и «спас съемочную группу». Журнал The Time сообщал, что фотографии Путина с рыбалки показывают, что «русский лидер жаждет приключений» и предстает перед публикой как «матерый турист и атлет».

«Нацистское подполье»: как протесты добивают Меркель

Чем новая волна миграционной истерии опасна для Меркель

Миграционный вопрос не перестает преследовать канцлера ФРГ Ангелу Меркель. Всего пару месяцев назад она едва спасла правящую коалицию от распада из-за конфликта с министром внутренних дел Хорстом Зеехофером, а уже в конце августа на фоне массового недовольства проводимой властями политикой по приему беженцев в стране проходят митинги праворадикальных сил. Чем это грозит Меркель, разбиралась «Газета.Ru».

В Германии с воскресенья, 26 августа, продолжаются митинги с требованиями высылки из страны беженцев и отставки канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Протесты вспыхнули в саксонском городе Хемниц после массовой драки, приведшей к смерти 35-летнего гражданина ФРГ Даниэля Хиллига.

Потасовка между Хиллигом и выходцами из Сирии (23 года) и Ирака (22 года) в ночь на 26 августа после городского праздника переросла в драку с участием 10 человек. Во время поножовщины, начавшейся со словесной перепалки, Хиллигу были нанесены многочисленные ранения, из-за которых он скончался.

Всего в потасовке участвовали около 10 человек разных национальностей. Изначально за гражданина Германии пытались вступиться двое прохожих 33 и 38 лет,один из которых — россиянин Дмитрий Д. Оба мужчины пострадали в драке и находятся в госпитале. В посольстве РФ отметили, что угрозы жизни гражданину России нет, позже с ним встретятся сотрудники российской дипмиссии.

Полиция уже арестовала выходцев из Сирии и Ирака, подозреваемых в убийстве Хиллига.

Сотрудники правоохранительных органов задержали их при попытке скрыться с места происшествия.

Протесты в Хемнице

Инцидент в Хемнице вызвал немедленную реакцию местных жителей — уже на следующий день, 26 августа, в центре Хемница собрались около 100 человек. Инициатором проведения акции стала правоконсервативная партия «Альтернатива для Германии». Шествие носило мирный характер — участники просто возложили цветы и произнесли речи, после чего разошлись.

Однако в тот же день в Хемнице состоялся второй митинг, в котором, по данным полиции, приняли участие уже от 800 до 1000 человек. Акцию организовали футбольные фанаты движения «Kaotic Chemnitz», которое Федеральное ведомство по охране относит к числу правоэкстремистских организаций. Призывы выйти на акцию протеста «Kaotic Chemnitz» распространила в социальных сетях.

Протестующие вышли на улицы, скандируя ксенофобские лозунги и требуя высылать иммигрантов из страны, а заодно призывая к отставке канцлера ФРГ Ангелы Меркель, по решению которой в 2015 году Германия приняла порядка миллиона беженцев.

В какой-то момент участники акции начали швырять в сдерживавших толпу полицейских пластиковые бутылки. Всего во время протестов пострадали 20 человек — 18 участников акции и двое полицейских. Параллельно в Хемнице развернулось контрпротестное движение — в город начали прибывать антифашистские группы, которые провели собственные акции.

Как отмечает в беседе с «Газетой. Ru» руководитель Центра германских исследований института Европы РАН Владислав Белов, возникновение контрпротестного движения, выступившего против правых радикалов, является позитивным знаком. «Участники встречных акций сказали «нет» национализму, правому радикальному отношению к мигрантам. И не факт, что нацистское начало и праворадикальное с «Альтернативой для Германии» возьмет верх», — рассуждает эксперт.

Белов также выразил мнение, что «нацистское подполье давно поджидало возможность показать свой звериный оскал». «Возможно, они хотели добиться популярности — и теперь добились. Они использовали убийство [Даниэля Хиллига] как спусковой крючок, и у них все получилось», — пояснил собеседник «Газеты.Ru».

Реакция властей

Комментируя убийство гражданина ФРГ и протестные акции в Хемнице, канцлер ФРГ Ангела Меркель подчеркнула, что в конституционном государстве нет места преследованию иностранных граждан. «У нас есть видеозаписи, на которых запечатлены травля, бунт, ненависть на улицах, и это идет вразрез с верховенства закона», — возмутилась германский лидер.

Она также выразила свои соболезнования родственникам погибшего в уличной потасовке с мигрантами Даниэля Хиллига. Произошедшее канцлер охарактеризовала как «ужасную трагедию», отметив при этом, что последовавшие за ней протестные акции и беспорядки в любом случае недопустимы.

Меркель также дала понять, что, если Саксонии потребуется «дополнительная помощь для наведения порядка», государство с готовностью ее предоставит.

Кроме того, она похвалила правоохранительные органы региона за «предотвращение еще большего насилия». При этом ряд политиков не разделили данную позицию — события в Хемнице вызвали критику в адрес полицейских, сдерживавших протестующих.

Так, член Левой партии Керстин Кедиц в комментарии для агентства DPA отметила, что сотрудникам правоохранительных органов следовало оперативнее реагировать на беспорядки. «Почему было потрачено так много времени на стягивание сил [полиции]? Когда появляется информация о том, что кого-то убили во время городского фестиваля, полиция должна быть готова вмешаться», — негодовала Кедиц.

Новая головная боль Меркель

Очередной всплеск истерии по поводу миграционной политики ФРГ может крайне негативно сказаться на и без того шатких позициях канцлера. «Конечно, для самой Германии это обострение политической борьбы, оппозиция воспользовалась этим случаем, чтобы покритиковать правительство, Зеехофера, Меркель», — констатирует Владислав Белов.

В свете последних событий важно, как они скажутся на предстоящих 14 октября региональных парламентских выборах в Баварии, где очень силен антимигрантский вектор.

Действующий премьер-министр Баварии Маркус Зедер представляет Христианско-социальный союз, выступавший за изменения в миграционном законодательстве Германии этим летом.

Всего пару месяцев назад Меркель едва удалось удержать от распада правящую коалицию, формирование которой после выборов прошлого года стоило ей больших трудов. В середине июня министр внутренних дел Германии и лидер ХСС Хорст Зеехофер потребовал от канцлера в срочном порядке изменить правила приема беженцев в ФРГ. Канцлер, в свою очередь, настаивала, что подобные изменения должны проводиться на общеевропейском уровне, а не в одностороннем порядке. В итоге 15 июня Меркель выдвинули ультиматум — в течение двух недель она должна была убедить лидеров ЕС в необходимости преобразований в общеевропейской миграционной политике.

На саммите ЕС в конце июня европейские лидеры сумели согласовать основные пункты плана борьбы с миграционным кризисом, а лидер ФРГ также договорилась с рядом европейских стран о высылке из Германии части беженцев, которые были зарегистрированы в других государствах, когда впервые пересекли границу ЕС. Однако эскалация конфликта ХДС и ХСС продолжалась еще некоторое время — Меркель пришлось еще несколько дней вести переговоры с Зеехофером, чтобы убедить его не покидать свой пост и сохранить коалицию.

Между тем Владислав Белов указывает на тот факт, что после событий в Хемнице у германского правительства появился повод закручивать законодательные гайки в вопросе регулирования пребывания беженцев на территории ФРГ. В то же время эксперт отмечает, что реформы в этой сфере проводятся еще с 2016 года.

Те меры, о которых в июле договорились Меркель и Зеехофер, подразумевают в том числе создание специальных лагерей для беженцев на границе с Австрией — основным коридором, по которому мигранты прибывают в ФРГ. Кстати, один из таких лагерей планируют построить в непосредственной близости от Хемница, где ситуация с мигрантами обстоит куда хуже, чем в целом по стране. Количество мигрантов, прибывших в саксонский город с момента начала миграционного кризиса в 2015 году, в 2,5 раза превосходит средний показатель по Германии.

«Хватит миграции»: Венгрия и Италия разрушат старую Европу

Макрон назвал себя главным противником Сальвини и Орбана

Встреча премьер-министра Венгрии Виктора Орбана и министра внутренних дел Маттео Сальвини может стать началом «новой Европы», заявляют они. Политики намерены объединить усилия в борьбе за места в Европарламенте в следующем году. Свое видение ЕС они противопоставляют взглядам президента Франции Эммануэля Макрона, который уже успел назвать себя их «главным врагом».

Президент Франции Эммануэль Макрон вступил в словесную перепалку с итальянским вице-премьером и министром внутренних дел Меттео Сальвини. В среду, 29 августа, выступая перед журналистами в Дании, французский лидер назвал себя «главным врагом» правых сил Европы.

«Я не буду отступать перед националистами и теми, кто проповедует ненависть. Если они хотят видеть меня главным врагом, они правы», — заявил Макрон.

Сальвини в ответ на это заявил, что, судя по результатам соцопросов, которые регулярно показывают высокий антирейтинг французского президента, «главным врагом Макрона является народ Франции». Он также обвинил французского лидера в дестабилизации других стран ради экономической выгоды Парижа. «Вместо того чтобы читать лекции другим правительствам, он должен открыть свои собственные границы, начиная с границы в Вентимилье», — заявил Сальвини.

Разлад между двумя политиками начался еще в июне, когда Макрон в ходе совместной пресс-конференции с испанским премьером Педро Санчесом Макрон выразил сомнение, что Италия действительно переживает миграционный кризис. Тогда он сказал, что реальная проблема лежит в политической плоскости и ее подогревают «играющие на страхе экстремисты». В ответ Сальвини назвал Макрона «наглецом» и предложил Парижу встретить беженцев, которые наплывают в Италию, «икрой и шампанским».

Собственно, тема миграционного кризиса является главным камнем преткновения в отношениях двух европейских политиков. Она же была главным вопросом повестки состоявшейся 28 августа встречи Меттео Сальвини и премьер-министра Венгрии Виктора Орбана.

Даже на подготовительном этапе встреча Орбана и Сальвини — «магистра европейского популизма» — вызывала беспокойство у традиционных европейских политиков, писала европейская редакция Politico.

Важность встречи подчеркивается также тем, что она состоялась вопреки протоколу: должности Орбана и Сальвини неравноценны. Чтобы соблюсти формальности, политики заявили, что встреча носит межпартийный характер — Сальвини возглавляет входящую в правящую коалицию Италии партию «Лига», а Орбан руководит правящей партией Венгрии «Фидес».

Однако после встречи два политика придали ей и государственное значение, опубликовав на сайтах МВД Италии и правительства Венгрии официальные сообщения.

На их совместной пресс-конференции в Милане Орбан присоединился к нападкам Сальвини на Макрона. Премьер-министр Венгрии назвал французского президента главным пособником открытия дверей Европы для нелегальной миграции. «Он — лидер европейских силы, которые поддерживают миграцию, он — лидер тех партий, которые возвращают миграцию в Европу. Но с другой стороны есть люди, которые хотят остановить незаконную миграцию», — сказал Орбан.

Итальянский министр внутренних дел обвинил Макрона в лицемерии: «Он постоянно говорит о европейском сотрудничестве, но игнорирует просьбы Рима о помощи».

Однако настоящий фурор встреча Орбана и Сальвини произвела не из-за словесной перепалки с Макроном, а из-за их заявления о создании альянса, который построит «новую Европу».

«Наша Европа будет основана на праве на работу, на жизнь, на здоровье и на безопасность. Хватит уже диктатуры финансистов и хватит миграции», — заявил Сальвини.

Сегодня, заключил Сальвини, «мы близки к историческому поворотному моменту для будущего Европы. Начата серия встреч, будет много и других». По сути, Сальвини подтвердил, что его партия поддержит идею Орбана о совместном выступлении правых партий на выборах в Европейский парламент, которые состоятся в мае 2019 года.

«Нам нужна новая Европейская комиссия и новый Европарламент, — заявил Орбан. — Поэтому наша задача сегодня — получить поддержку как можно большего числа венгерских и итальянских избирателей в интересах формирования новой Европы».

«То, что Орбан и Сальвини говорят о новом видении ЕС и намерении создать политический альянс, должно вызвать беспокойство европейского истеблишмента. Если в Европарламенте будут преобладать правые популисты, то преобладать они будут и в Еврокомиссии. Тогда мы будем говорить уже не о росте популизма в отдельных европейских странах и регионах, а о том, что весь Евросоюз становится правым», — отмечает директор Центра европейской информации Николай Топорнин.

Орбан много говорил о необходимости создания новой объединенной политической силы в Европе еще в конце июля, выступая перед слушателями Свободного университета в Румынии. Он заявил тогда:

«Мы должны показать, что есть альтернатива либеральной демократии — и она называется христианской демократией».

Орбан призвал к замене либеральной европейской элиты, олицетворением которой, с его точки зрения, являются лидеры Германии и Франции Ангела Меркель и Эммануэль Макрон, христианско-демократической элитой.

При этом Орбан уточнил, что христианская демократия вовсе не предназначена охранять вероисповедание, основы христианской истины. Христианско-демократическая политика предполагает защиту форм жизни, которые возникают из христианской культуры, к каковым относятся человеческое достоинство, семья и нация. Христианство стремится к универсализму, не к ликвидации наций как «интернационалисты», а, напротив, — к их сохранению.

Однако на данный момент для реализации этих идей объединения Орбана и Сальвини недостаточно, отмечает эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер. «Без [канцлера Австрии Себастьяна] Курца и [премьер-министра Чехии Андрея] Бабиша это даже серьезно рассматривать нельзя», — говорит эксперт.

«Идея, которую заявили оба лидера на встрече, в общем, какое-то время работает, но сама по себе она недостаточна. Потому что идея ограничения миграции, идея «белой Европы» — она, конечно, актуальна, но это не доминирующая в Европе идея. Но что важнее: это все-таки не позитивная идея. Европа, альтернативная нынешней, должна иметь и позитивную идею. Поэтому Меркель и безальтернативна, в каком-то смысле, в течение долгого времени, потому что выступает за все хорошее и против всего плохого», — считает Брутер.

Тем не менее, успех евроскептиков на выборах в Европарламент сомнений практически не вызывает. Главный вопрос заключается в том, достаточно ли будет этого успеха, чтобы создать «новую Европу», как хочет того Орбан.

«У них и на прошлых выборах результат был неплохим. Здесь нужно что-то большее. Большинство в Европарламенте они, естественно, не получат. Поэтому вопрос будущего — он, опять-таки, упирается в позитивную программу, а не в количество голосов», — резюмирует Брутер.

Австрия рассматривает «Северный поток – 2» как деловой проект.

Австрия поддерживает строительство «Северного потока – 2», сообщил посол Украины в Австрии Александр Щерба. «Австрия постоянно поддерживает строительство «Северного потока – 2», это ни для кого не секрет. Второй вопрос, это то, что я не должен декламировать эту информацию. Да, Австрия поддерживает это строительство как сугубо деловой проект», – приводит РБК-Украина слова Щербы, который выступил в Киеве на заседании пресс-клуба МИД.

«Действительно, торговля Австрии с РФ растет, так же, как и экономика Австрии растет рекордными темпами», – отметил Щерба. Отвечая на вопрос, страдает ли экономика Австрии от введенных Евросоюзом санкций против России, посол сказал: «Если смотреть на статистику, то статистика этого не подтверждает».

Россияне вошли в пятёрку самых активных гостей Болгарии

Во второй летний месяц года количество иностранцев, посетивших Болгарию, достигло отметки в 2 152,8 тысяч, что на 6,5% больше, чем в этот же месяц 2017 года, согласно данным Национального института статистики.

В страну стало приезжать больше иностранцев по вопросам работы и бизнеса (прирост – 16,7%), что отчасти связано с большим притоком сезонных сотрудников https://prian.ru/news/36890.html . Число отдыхающих выросло на 3,1%. 61,3% приезжающих – граждане ЕС, наибольшее увеличение прибывающих – из Великобритании (на 30,4%), Чехии (26,6%), Бельгии (25,4%), Румынии (9,6%), Австрии (7,6%).

Больше всего сократилось число прибывающих из Венгрии (25,4%), Дании (15,6%), Нидерландов (7,2%), сообщает Русская Болгария https://rus.bg/turizm/turizm/24025-v-iyule-kolichestvo-inostrantsev-posetivshikh-bolgariyu-uvelichilos-na-6-5 . Из стран, не входящих в ЕС, больше всего увеличилось количество приезжих из Украины (+25,9%).

Самыми активными посетителями Болгарии в июле 2018 года стали румыны (292 200), Германии (234 400), Турции (211 000), Германии (139 200), России (137 100), Польши (120 000), Украины (104 800), Великобритании (72 400), Сербии (72 000) и Чехии (70 300).

Prian.ru

Главный колопроктолог России Юрий Шелыгин: «Во Владимирской области будет внедрен скрининг с целью ранней диагностики колоректального рака»

С 23 по 25 августа в Суздале прошла Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Достижения современной колопроктологии». О развитии этой отрасли медицины информационному порталу департамента здравоохранения рассказал президент Ассоциации колопроктологов России, главный колопроктолог Минздрава России, директор Государственного научного центра колопроктологии имени А.Н. Рыжих, член-корреспондент РАН, профессор, доктор медицинских наук Юрий Шелыгин.

– Юрий Анатольевич, по данным ВОЗ ежегодно в мире уровень заболеваемости раком ободочной и прямой кишки (колоректальным раком) достигает миллиона случаев, а уровень смертности – свыше 500 тысяч. В последние десятилетия рак толстой кишки выходит на лидирующие позиции среди злокачественных новообразований всех локализаций. С чем вы связываете такой стремительный рост патологии?

– Ответ на этот вопрос до конца не известен. Эта тенденция прослеживается в большинстве цивилизованных стран. Провоцирующих факторов много – и увеличение продолжительности жизни, и экология, и питание. Растет не только заболеваемость колоректальным раком. Всё чаще людей поражают воспалительные заболевания кишечника – язвенный колит, болезнь Крона. Эта патология увеличивает риск развития колоректального рака. В целом у нас примерно такие же тенденции, как и во всем мире. Скорее всего, одна из причин – определенный тип питания. Появились новые технологии пищевого производства, которые внедрены во многих развитых странах.

В этой связи очень актуален скрининг колоректального рака с целью ранней диагностики. На стадии скрининга можно выявить предраковые заболевания. В большинстве случаев любой рак проходит стадию трансформации доброкачественных новообразований, полипов и т.д. Развитие раковой опухоли можно предотвратить путем удаления такого рода доброкачественного образования через колоноскоп. Своевременное выявление полипа в кишечнике позволяет избежать обширного полостного оперативного вмешательства.

У нас есть планы по развитию скрининга колоректального рака во Владимирской области для выявления этой онкопатологии на ранних стадиях. Я уже разговаривал с руководством департамента здравоохранения администрации Владимирской области на эту тему. Будет заключено соответствующее соглашение между Государственным научным центром колопроктологии и профильным департаментом. Сейчас этот вопрос прорабатывается.

Есть определенные стандарты скрининга колоректального рака, они разработаны и в нашей стране. Если мы говорим о случайном (спорадическом) раке, то чаще всего он поражает людей в возрасте старше 50 лет. Начиная с этого возраста следует обследовать население с помощью тестов на выявление скрытой крови в кишечном содержимом, и очень хорошо, что данный вид исследования включили в диспансеризацию.

В случае выявления скрытой крови необходимо обследовать всю толстую кишку, ее сегменты – ободочную, прямую кишку. Например, методом колоноскопии или сигмоидоскопии, поскольку рак часто локализуется в левых отделах толстой кишки. Таким образом можно достичь хороших результатов в ранней диагностике и снизить смертность от онкопатологии.

– Но здесь существует определенный психологический барьер. Многие пациенты стесняются обращаться к проктологу. Болезнь переходит в более серьезную стадию. Эффективность лечения снижается…

– Да, мы должны проводить информационную кампанию для профилактики колоректального рака в прессе, на телевидении, в Интернете, во всех информационных источниках. Счастье людей в их собственных руках. Мы можем реализовать программу скрининга, но для этого сами пациенты должны вовремя прийти к специалисту. И не нужно этого бояться. Это ваша жизнь, здоровье, ответственность перед самим собой и близкими.

– В чем будущее колопроктологии? Какие новые технологии появляются?

– В лечении злокачественных заболеваний активно развивается междисциплинарный подход. И это не только онкологи, но и терапевты. Как я уже говорил, чаще всего рак поражает людей после 50 лет, когда уже имеются сопутствующие заболевания – перенесенные инсульты, инфаркты, варикозная болезнь вен нижних конечностей, сахарный диабет и прочая патология. Все специалисты должны подключаться, чтобы подготовить пациента к оперативному вмешательству или лучевому лечению, химиотерапии.

Убежден, что будущее колопроктологии – в профилактике. Мы должны достичь того, чтобы как можно меньше ставился вопрос об «отрезании». Я хирург, и, может быть, это странно звучит из моих уст. Получаю настоящее удовольствие, когда нам удается внедрить методы лечения без удаления органа.

Современные технологии очень быстро развиваются. На нашем веку в колопроктологии произошла даже не одна технологическая революция, а несколько таких революций – в методиках лечения, в оснащении, в диагностическом оборудовании, в лекарственных средствах.

Вот сейчас в рамках нашей конференции открывается сессия по эндоскопии, где будут обсуждаться возможности выполнения органосберегающих операций через эндоскоп, в том числе возможность лечения через колоноскоп начальных форм рака путем резекции (частичного удаления) стенки кишки.

Это успешно делает наш коллега, бывший соотечественник, гражданин Соединенных Штатов Сергей Вениаминович Канцевой. Профессор приехал в Суздаль и поделится своим опытом. Он разработал технологию, создал специальное устройство для ушивания дефекта стенки толстой кишки с применением колоноскопа. То, что раньше казалось фантастикой, становится явью. Одна из российских компаний сейчас регистрирует это устройство, чтобы идея ученого вернулась в Россию.

Есть технология удаления начальных форм рака и крупных доброкачественных новообразований. Если раньше такие новообразования в слепой кишке или в восходящей ободочной кишке требовали полного удаления пораженных фрагментов, то теперь эти образования можно точечно удалить через колоноскоп. Опухоль удаляется вместе со слизистой оболочкой, когда остаются только мышечные и серозные слои. Да, это сложная многочасовая работа, но зато какой эффект!

Когда мы рассматриваем хирургическое лечение новообразований прямой кишки, мы тоже говорим о современных специальных технологиях. Опухоль удаляется вместе с окружающей клетчаткой, причем без широких разрезов и проникновения в живот, а через естественное отверстие. Затем дефект ушивается с помощью специального устройства. Такие операции тоже делают в России.

Не далее как в прошлом году наш сотрудник Станислав Викторович Чернышов, обобщив данные 400 собственноручно прооперированных пациентов, защитил докторскую диссертацию на тему «Органосохраняющее лечение аденом и аденокарцином прямой кишки». Это молодой человек, ему 39 лет. Он заведующий хирургическим отделением онкопроктологии.

– Представляется важным внедрять современные технологии не только в столичных клиниках, но и в регионах, чтобы высокотехнологичные операции были доступны и на местах.

– Есть такое понятие, как маршрутизация. В любой профессии, особенно в хирургии, очень важно иметь концентрацию пациентов и рационально выстроенные потоки. Хирургия – это рукоделие. Наилучший успех там, где операции в хорошем смысле на потоке, где большая практика. И это характерно для всех стран.

Сошлюсь на статью ведущего американского колопроктолога Стивена Векснера, опубликованную три года назад в британском научном журнале «Colorectal Disease». Профессор Векснер первым выполнил лапароскопическое удаление правых отделов ободочной кишки, первым провел колопроктэктомию по поводу язвенного колита. В общем, эксперт в нашей отрасли знаковый.

Так вот что я с удивлением узнал из статьи профессора. Оказывается, в США нет единого канцер-регистра. В каждом штате – свой регистр, а общей базы нет. У нас специализация, а там принцип семейного врача. Американский хирург может оперировать и щитовидную железу, и варикоз нижних конечностей, и онкопатологию.

Когда профессор Векснер посмотрел канцер-регистры нескольких штатов, то выяснил, что около 50 процентов всех операций по поводу рака прямой кишки выполняются с формированием постоянной стомы (противоестественного заднего прохода). Если бы использовались более продвинутые технологии, то от стомы можно было бы отказаться, а это, как вы понимаете, совсем другое качество жизни.

Стивен Векснер приходит к выводу, что должна быть концентрация таких пациентов в специализированных клиниках. С этой целью он даже организовал в Соединенных Штатах специальное общество. По подсчетам эксперта, через каждую такую клинику в год должно проходить не менее 40 пациентов с раком прямой кишки. Это пороговая цифра, когда можно получить хороший результат лечения.

Давайте откроем во Владимире специализированный центр, где будут выполнять трансанальные микрохирургические вмешательства, подслизистые резекции. И что получится? Не найдется столько в области пациентов, нуждающихся в таком типе оперативных вмешательств. А ведь эта технология требует серьезных вложений средств, дорогостоящего оборудования. Это не рационально и не принесет нужного эффекта.

Да, когда речь идет о часто встречающихся заболеваниях, о диагностике, пациент должен получать такую помощь в регионе. Почему мы хотим сотрудничать с Владимирской областью в программе скрининга? Сотрудники нашего центра будут чаще приезжать во Владимир, обучать докторов технике выполнения колоноскопии, трактовке диагностических данных. Сейчас эндоскопист с помощью современных технологий может с высокой степенью вероятности предположить, есть процесс озлокачествления или нет. Точность диагноза – более 90 процентов.

Сейчас обсуждается вопрос создания референсных центров с целью улучшения ранней диагностики онкопатологии. Задача центров – анализировать поступающие данные из региональных медучреждений для верификации результатов, рассмотрения сложных случаев, консультирования и т.п. Современные технологии это позволяют.

Что такое хорошая патоморфологическая лаборатория? Она должна быть оснащена очень хорошим оборудованием. Мы скоро откроем новый корпус в центре колопроктологии. Целый этаж в нем будет отведен под патоморфологическую лабораторию. В лаборатории стоит автоматическое оборудование, но автоматы полностью человека не заменят. Они лишь упростят работу специалистам. Клиническое мышление не теряет актуальности.

В англоязычной медицинской литературе есть такой термин – «операторозависимый метод». Это касается рентгенологических, патофизиологических исследований, ультразвуковой диагностики. Автоматы также используются в клинико-биохимических лабораториях. Результаты там выдаются автоматически. Основная же часть исследований требует заключения врача-специалиста.

Мы знаем, что сейчас есть программные продукты, которые могут поставить диагноз. Однако без специалиста все равно не обойтись, и у него должен быть хороший опыт.

– В минувшую среду вы посетили колопроктологическое отделение Владимирской областной клинической больницы. Что вы можете сказать об увиденном? Как оцениваете региональную профильную службу?

– Я увидел, что во Владимирской области есть команда, которая хочет улучшить качество медицинской помощи, намерена всеми силами добиваться этого улучшения. Да, здание хирургического корпуса требует обновления. Всё со временем устаревает. Но то, что вы смогли организовать и реконструировать операционную, – большое благо. В операционной установлены светодиодные операционные лампы последнего поколения, хороший операционный стол. От этого зависит качество хирургии. Ваши колопроктологи хорошо подготовлены: участвуют во всех мероприятиях, организованных Ассоциацией колопроктологов России, осваивают лапароскопические технологии. У вас работают очень грамотные специалисты.

Россия. ЦФО > Медицина > minzdrav.gov.ru, 28 августа 2018 > № 2735087 Юрий Шелыгин

Греция заняла 2-е место на Международном конкурсе фейерверков в России

Греческая команда заняла 2-е место на Международном фестивале фейерверков «Ростех», а также завоевала Приз зрительских симпатий.

Фестиваль фейерверков «Ростех» - крупнейший международный фестиваль пиротехнического искусства, который ежегодно проходит летом в Москве с участием лучших мировых команд.

В этом году в конкурсе приняли участие восемь команд из Австрии, Андорры, Болгарии, Италии, Великобритании, Словакии, США и Греции.

Программы, которые оценивало жюри, в этом году состояли из двух частей:

визитной карточки участника – фейерверка в цветах национального флага под музыку с национальным колоритом;

произвольной программы на тему добра и волшебства.

Греческая команда под руководством режиссёра шоу Павлоса Наноса в первой части представила на обозрение 700 000 зрителей шоу фейерверков в ритмах «Грека Зорбы», а во второй части подобрала музыкальное сопровождение по теме конкурса.

Архангельский ЦБК увеличит мощности на 350 тыс. т

28 августа 1940 г. на Архангельском ЦБК была произведена первая, пробная, варка целлюлозы и получена первая небеленая целлюлоза — эта дата официально считается днем основания комбината.

Об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Председатель совета директоров АО «Архангельский ЦБК» Хайнц Циннер и член совета директоров Владимир Крупчак высоко оценили работу предприятия, отметив, что 78 лет комбинат встречает обновленным — сейчас активно модернизируется картоноделательная машина №2 и строится новая выпарная станция. Это главные на ближайший год инвестиционные проекты, которые однозначно придадут новый импульс развитию Архангельского ЦБК.

Член совета директоров АО «Архангельский ЦБК» Владимир Крупчак подчеркнул, что впереди у комбината строительство нового содорегенерационного котла, перевод предприятия на газ и увеличение мощностей на 350 тыс. т.

Архангельский ЦБК основан в 1940 г. Является одним из ведущих лесохимических предприятий РФ и Европы. Специализируется на производстве картона и товарной целлюлозы, бумаги и бумажно-беловых изделий. Единственный акционер — австрийская Pulp Mill Holding GmbH.

В 1 полугодии 2018 г. Германия увеличила экспорт мебели в Россию на 14%

По данным профильной национальной ассоциации (German Furniture Industry Association), экспорт мебели из Германии в первой половине 2018 г. вырос в годовом исчислении на 2,2% до 5,5 млрд евро.

Поставки во Францию увеличились на 3,5%, в Нидерланды — на 6,2%, в Испанию — на 6,1%, в Польшу — на 10%, в США — на 9,5%, в Китай — на 25,9%, в Россию — на 14%. Между тем, экспорт немецкой мебели в Австрию в первом полугодии 2018-го снизился на 1,3%, в Швейцарию — на 3,8%, а в Великобританию — на 8,9%.

Вице-канцлер Австрии Хайнц-Кристиан Штрахе назвал президента России Владимира Путина любезным и открытым человеком, а его визит на свадьбу главы МИД страны — большой честью, об этом он заявил в интервью Die Presse.

Австрийский чиновник выразил непонимание в связи с тем, что приезд Путина на свадьбу главы МИД Австрии Карин Кнайсль вызвал такой ажиотаж в стране и во всем мире, а любую критику по этому поводу он назвал абсурдной. Штрахе отметил, что визит президента России говорит об очень большой чести, которая была оказана Австрии.

Как подчеркнул вице-канцлер, на такие мероприятия приглашают тех, с кем возникли теплые и уважительные отношения. Он добавил, что Кнайсль хорошо знакома с российским лидером, они провели много телефонных разговоров, в том числе неофициальных, и поэтому между ними сложились хорошие взаимоотношения.

Сам Штрахе охарактеризовал Путина как "очень любезного, твердо стоящего на земле, открытого и сердечного" человека.

Австрия считается страной, которая помогает налаживать отношения с Москвой, отметил вице-канцлер, напомнив, что австрийское руководство находится в прекрасных отношениях с Россией и другими странами, а это впоследствии может помочь в разрешении спорных вопросов.

Свадьба Кнайсль состоялась 18 августа. Владимир Путин посетил мероприятие, подарил молодоженам картину с сельским пейзажем, старинную масловыжималку и тульский самовар. Также с президентом приехал Кубанский казачий хор.

Приглашение российского лидера на свадьбу вызвало негодование — в частности, со стороны Киева. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков отметил, что в Кремле такую критику "не воспринимают".

Тридцатилетняя война – вечная война

Ее уроки актуальны и сегодня

Герфрид Мюнклер – профессор политологии в Берлинском университете имени Гумбольдта и автор многочисленных книг по истории Германии. Его последняя по времени книга – «Тридцатилетняя война. Европейская катастрофа, немецкая травма 1618–1648» (Издательство Rowolt Berlin, октябрь 2017 г.).

Резюме Эра Вестфальского миропорядка прошла. Но связанная с ее окончанием надежда на то, что и война исчезнет, так как больше не является допустимым инструментом политики, была ошибочной. Столкновения, которые мы наблюдаем сегодня в Сирии, Йемене или Ливии, выглядят возвращением к Тридцатилетней войне.

Тридцатилетняя война поблекла в коллективной памяти немецкого народа. Это легко объяснимо. Во-первых, после ее окончания прошло уже четыре столетия, и следы, которые она оставила, давно загладило время. Во-вторых, по масштабу разрушений, изгнаний и жертв среди мирного населения Вторая мировая война не уступала Тридцатилетней и поэтому смогла «заглушить» воспоминания о ней. Речь, конечно, идет не столько о личных или семейных воспоминаниях, сколько о памяти, которая сформирована исторической политикой, подпитываемой уроками прошлого. Урок Второй мировой, по крайней мере в Германии, гласит, что немецкая земля никогда больше не станет источником военной агрессии. И если сегодня какой-нибудь публицист желает привлечь больше внимания к своим предупреждениям, он напоминает о Второй мировой или говорит о надвигающейся Третьей мировой войне.

В XIX и даже еще в начале XX века подобным образом расценивалась и Тридцатилетняя война, только выводы из ее опыта делали совершенно другие. Так, первый урок гласил: сделать все, чтобы такая война никогда больше не велась на немецкой земле. Второй урок вытекал из первого: конфессиональные споры должны регулироваться так, чтобы в междоусобной борьбе ни протестанты, ни католики не были вынужденны обращаться за поддержкой к иностранным державам. Фактически Вестфальский мир, согласованный в Мюнстере и Оснабрюке, положил конец религиозному противостоянию в государстве. Войны, которые впоследствии велись на немецкой земле, в основном касались власти и политических интересов, но не вопросов вероисповедания.

На основании всего этого историки XIX века, симпатизировавшие Пруссии, пришли к выводу, что в политической структуре Западной и Центральной Европы Германия должна стать военным оплотом для того, чтобы предотвратить межгосударственные конфликты в геополитической сердцевине Старого Света. Под влиянием Наполеоновских войн воспоминания о Тридцатилетней войне обрели новый смысл и обострили запрос на объединение Германии под эгидой Пруссии. Этот урок, извлеченный из войны, предопределил будущие военные конфликты.

Изучение Тридцатилетней войны так познавательно именно потому, что на ее примере хорошо видно: из «уроков истории» (так звучит старая формула политической риторики) не всегда извлекается то, что затем оказывается целесообразным и правильным. Во всяком случае, проект сильного в военном отношении центра, мотивированный осмыслением Тридцатилетней войны, в долгосрочной перспективе вверг Германию и Европу в катастрофу. И если конфессиональное умиротворение, обеспеченное Вестфальским механизмом, положительно повлияло на обстановку в государстве, тема «сильного центра» явно обусловила рост агрессивности с вытекающими последствиями. Опыт познания Тридцатилетней войны в Германии в высшей степени амбивалентен. Выявление этой двойственности есть задача политической и исторической науки в ее диспуте с внушениями политики исторической памяти, которая управляет «уроками истории».

Может быть, пора оставить историю в покое и озаботиться поиском другого советника для ответов на современные вопросы? Тогда историческая память заняла бы подобающее ей музейное место, превратившись, наконец, из упражнения жанра политпросвета в тему для разговора о высших материях. Впрочем, такое пробовали делать не раз, но всегда с более чем переменным успехом. Возвращение к истории в качестве политического ориентира происходит снова и снова, особенно во времена кризисов: Великая депрессия, период, предшествующий Первой мировой войне, успокоение западных демократий в отношении гитлеровской угрозы, холодная война – очевидно, мы не можем разобраться в дебрях политики без консультации с историей. Речь идет не о том, чтобы отказаться от такого способа «перестраховки», а о том, чтобы повысить качество его применения.

Особенно это относится к Тридцатилетней войне. Сложности исторической категоризации начинаются с ключевого вопроса, о чем она была на самом деле: об отстаивании прав сословий перед лицом суверена, которое было в центре внимания во время богемского восстания? Или о позиционировании и признании конфессий, что подстрекало к войне кальвинистов и католиков, в то время как лютеране скорее воздерживались, поскольку их полностью устраивал статус-кво Аугсбургского религиозного мира? Или же на кону стояло перераспределение сил между европейскими государствами, открытые притязания которых, прежде всего Испании и Франции, но также и Нидерландов, Дании и Швеции, позволили им вмешаться в войну?

Долгое время исследования и связанные с ними споры исходили из того, что одна из причин войны должна рассматриваться как решающая. Между тем в основном все сходились в одном: невозможно установить, велась ли эта война преимущественно из-за религии или власти, потому что оба аспекта переплелись и подхлестывали друг друга. Поэтому нельзя классифицировать отдельные компоненты как «важные» и «менее важные». Эта война состояла из многих войн, различных типов боевых действий, несовпадающих мотивов, что в совокупности и определяло ее сложную динамику.

Именно слияние разных типов войн и поначалу географически разрозненных кампаний делает Тридцатилетнюю войну почти парадигмальной для некоторых больших военных конфликтов нашего времени – и дает повод опасаться, что войны будущего будут ближе к этому примеру, нежели к вооруженным конфликтам, случившимся между 1648 г. и XX веком. Поэтому сегодня так полезно анализировать Тридцатилетнюю войну.

Дело не в отдельных аспектах войны и даже не в ее начале, ставшем следствием плохо скоординированных действий дворянского восстания в Праге. Они были структурными признаками, которые сделали ее наглядным пособием для настоящих и будущих войн: смешение религиозно-конфессиональных конфликтов с битвами за господство, синхронное протекание «больших», перманентных кампаний и мелких местных усобиц, ударяющих по мирному населению, а также взаимосвязь социально-революционных элементов и столкновения государств, в ходе которых речь шла о об изменении границ и территориальных аннексиях. Тридцатилетняя война была очень похожа на ту, которая на рубеже XXI века разворачивается в Африке к югу от Сахары в районе Великих озер, или которая свирепствует в районе между Сирией и Йеменом, между Месопотамией и Ливией.

Тот факт, что разные мотивы и причины конфликта соединяются со всеми возможными формами борьбы, заставляет эти войны длиться так долго и делает их окончание столь сложным. В свою очередь, длительность приводит к чудовищному опустошению целых регионов, а число жертв доходит до уровня демографической катастрофы. Непомерно высокий уровень смертности от таких войн возникает не на полях сражений, не в противостоянии войск и даже не от применения оружия, а от голода и последующих волн эпидемий. В результате Тридцатилетней войны на территории Священной Римской империи германская нация сократилась примерно на четверть, исчезли целые деревни, и процветавшие прежде города пришли в упадок. Территории, охваченные подобными бедами, отбрасываются в развитии на десятилетия, и не только в экономическом и демографическом отношениях, но и в плане культуры и научно-технического прогресса. Войны, аналогичные Тридцатилетней, приводят к задержкам в развитии, которые трудно наверстать десятилетиями.

По этой причине Тридцатилетняя война стала немецкой травмой. С одной стороны, она вызвала безутешную скорбь и породила настроения тщетности бытия в барочной литературе. С другой стороны, привела к затаенной обиде и глубочайшей враждебности в отношении тех, кого посчитали виновными в катастрофе. Неустойчивая предпосылка для установления долговечного миропорядка. Мюнстерский и Оснабрюкский мир, заключенный после более чем четырех лет переговоров, такого порядка не создал. Хотя в преамбулах и сопутствующих декларациях говорится о прочном мире, баталии продолжались. Сразу же возобновилась война между Францией и Испанией (конечно, уже не на немецкой земле), а вскоре сражения вспыхнули между Швецией, Польшей и Россией в Восточной части Центральной Европы. Война испанцев, венецианцев и их союзников против Османской империи, приостановившаяся во время Тридцатилетней войны, разгорелась с новой силой. Мир на юго-восточной границе в первую очередь позволил императору в Вене задействовать все ресурсы в пределах империи. Если бы турки теснили его на Балканах, как они делали это в прошлые десятилетия, он не смог бы проводить внутренние операции. Бывает, что мир на одном направлении провоцирует войну на другом.

Однако продолжительность и интенсивность Тридцатилетней войны обусловлена тем, что в ней по сути сконцентрировались все конфликты, существовавшие на тот момент в Европе, и они переместились на территорию рейха. Как только эта война была окончена, вновь вспыхнули окраины континента.

Во многих отношениях возобновление боевых действий за пределами государства было, конечно, удачей для опустошенной Германии, так как десятки тысяч наемников, которые не знали ничего кроме насилия, покинули страну. Останься они в Германии, внутреннее умиротворение оказалось бы еще более мучительным. По крайней мере через два года после заключения мира в 1648 г. многие по-прежнему сомневались, что перемирие сохранится, потому что не могли вообразить, каким образом удастся расформировать армии, вознаградить солдат и интегрировать их в мирную жизнь. Только в день проведения Нюрнбергского конгресса в 1650 г. возобладала уверенность в том, что мир установился.

Все это поучительно для понимания сложности мирного урегулирования на территориях, где сегодня бушует новая «Тридцатилетняя война». В отличие от классического межгосударственного конфликта, задача здесь не ограничивается просто прекращением боевых действий. Скорее, необходимо разработать и пошагово реализовывать долгосрочный план восстановления мирного порядка. Интегрирование воинов в этот порядок – обязательное условие для его стабильности. Вот почему путь к выходу из таких войн настолько долгий и тернистый: вследствие этого заключение мира станет процессом, растянувшимся на многие годы, который будет очень хрупким и может легко сорваться в новое противостояние.

Если посмотреть на результаты Вестфальского мира 1648 г. с точки зрения здравого смысла политической теории, то в основном они состоят из трех пунктов:

незамедлительное перемирие, которое обеспечили бесчисленные гонцы, поспешившие разнести весть о нем по всей стране;

стабильное прекращение конфессиональных конфликтов путем предоставления реформаторам гарантий свободы вероисповедания и приостановления действия правила большинства голосов для принятия решений в Рейхстаге по религиозно-конфессиональным вопросам, зафиксированного конституционно;

заключенный мир регулировал будущие войны таким образом, чтобы больше не могло случиться смешения разных их типов. Межгосударственные и гражданские войны были четко разделены. Политическое требование Вестфальского порядка гласило, что межгосударственные войны допустимы, но гражданские необходимо предотвращать при любых обстоятельствах. Более того, «малая война», которая стала тактическим инструментом «большой войны» (регулярные войска – особенно во второй половине Тридцатилетней войны – действовали как наемники-мародеры, что привело к разрушительным последствиям для сельского населения), не должна выходить из-под контроля. За «малой войной» впоследствии закрепилось испанское название Guerilla, которое стало общеупотребительным.

Предпосылкой всему этому была строгая национализация военного противостояния. Это означало, что в случае конфликта формирование постоянных армий происходит путем призыва на военную службу мирного населения. Времена военных предпринимателей, тех, кого именовали кондотьерами, а сегодня называют «военными баронами», подошли к концу. Эрнст фон Мансфельд, Альбрехт фон Валленштейн и Бернхард из Саксен-Веймара были последними в своем роде: они организовывали военную рабочую силу, чтобы предоставлять ее властителям за соответствующее вознаграждение. Эта форма военного дела в основном и способствовала интенсификации насилия и продлению боевых действий, поскольку наемники не знали, где территория, которую им нужно защищать, и считали всех фермеров и горожан потенциальными жертвами, из которых следует выжимать средства для продолжения войны. Те, кто привязан к войне как к бизнес-модели, не были заинтересованы в прочном мире. В постоянных армиях ситуация была другой, жалованье выплачивалось и в мирное время.

Вестфальский мирный порядок, построенный по окончании Тридцатилетней войны, становился в последующие десятилетия все более стабильным. Но это был не порядок мира, а одно из правил ведения войны. Он снова сделал войну инструментом политики, что позволяло использовать ее в качестве альтернативы дипломатии. В войне политика меняет перо на меч, написал когда-то прусский генерал и военный теоретик Карл фон Клаузевиц. Такая аллегория использовалась в начале Тридцатилетней войны, но со временем военную силу стали изображать в памфлетах и стихах как чудище, разрушающее и уничтожающее все на своем пути. Сорвавшийся с цепи хищник больше не подчинялся политической узде, он рассвирепел и творил все, что хотел. Беллону, мифическое воплощение дикого и неукротимого духа войны, пришлось усмирять политическими и юридическими средствами, чтобы военная сила снова служила интересам политики. В современных торжествах, посвященных заключению Вестфальского мира, об этом, как правило, забывают. Кстати, такая возможность была доступна только потому, что война и мир были четко разделены между собой как разные агрегатные состояния, в которых может находиться государство.

Неконтролируемые войны типа Тридцатилетней не знают точного разделения этих состояний. Фактически многочисленные игроки выводили армии на поля сражений, никогда открыто не объявляя о войне. Так было не только в случае с кондотьерами, это относилось и к конфликтам между государствами, как Франция при Ришелье или Швеция во времена Оксеншерна. И так как война внутри империй была оправдана либо как подавление мятежа, либо как законное сопротивление тираническому правлению, не существовало оснований для формальных объяснений. А заключение мира должно было принимать форму наказания или помилования агрессора, которое исходило от императора. В результате ни один из договоров не привел к долговечному миру, речь шла только о промежуточных фазах относительного спокойствия до следующего возобновления боевых действий. Изменения принес только Вестфальский порядок, который отделил войну от мира и превратил ее в кровавый конфликт, который государства ведут между собой посредством регулярных армий.

Эра Вестфальского миропорядка миновала. Но не оправдалась надежда, связанная с ее окончанием: война, мол, исчезнет, так как больше не является инструментом политики, допустимым согласно международному праву. Войны, которые мы наблюдаем сегодня в Сирии, Йемене или Ливии, во многом выглядят возвращением к Тридцатилетней войне.

Сходства начинаются с появления «военных баронов» и варьируются от различных форм массового насилия и зверств до огромных потоков беженцев. Из-за своего религиозно-конфессионального компонента Тридцатилетняя война стала причиной движения переселенцев в масштабах, невообразимых и по сей день. По оценкам, после подавления восстания в Богемии и начала принудительного обращения в католичество страну покинула десятая часть населения. Если прежние войны сопровождались изгнанием элит проигравшего государства, теперь это привело к массовой миграции, в которой богемские беженцы были только началом. Катастрофические экономические последствия войны в некоторых частях империи также обусловила массовая миграция: она дезорганизовала распределение населения. В то время как в некоторых областях было безлюдно, в других теснились толпы, лишенные пропитания. Это также способствовало возникновению голода и распространению эпидемий.

Одно из структурных сходств между нынешними войнами на Ближнем Востоке и Тридцатилетней состоит в том, что конфликты, поначалу распределенные по разным территориям, сливаются в единую войну. Между 1618 и 1648 гг. восстание в Богемии переплелось с войной за независимость Нидерландов против Испании. Соперничество за гегемонию в Балтийском регионе стало еще одним звеном цепи в борьбе дома Габсбургов за императорскую корону. Конфликт между правящими в Гейдельберге и в Мюнхене Виттельсбахами по поводу избрания своего ставленника курфюрстом соединился с проектом по отходу от католицизма, который вновь ощутил уверенность в своих силах и захотел восстановить верховную власть над секуляризированным к тому времени имуществом церкви.

Переплетением всех этих конфликтов объясняется длительность противостояния. Оно стало самовоспроизводящимся, даже если первоначальные мотивы были исчерпаны. То же самое можно сказать о многих военных конфликтах нашего времени.

Чем поучительна Тридцатилетняя война в контексте современных междоусобиц в Сирии, Йемене и Ливии, где религиозно-конфессиональные конфликты также сочетаются с гегемонистскими устремлениями, а всплеск повстанческого движения накладывается на межгосударственное соперничество? Нужно настроиться на то, что они должны быть решены не просто мирными соглашениями, а сложными процессами мирного урегулирования. И нужно сделать все возможное, чтобы они не превратились в единый военный конфликт, который подожжет весь Ближний Восток. Однако это тем вероятнее, чем дольше длятся эти войны. Если не удастся их локализовать и быстро закончить, региону угрожает судьба, постигшая Европу в XVII веке.

Статья была напечатана в газете Die Zeit и публикуется на русском языке с любезного разрешения автора.

Германия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 27 августа 2018 > № 2714097 Герфрид Мюнклер

Новые деспоты Восточной Европы: долгий путь к упадку демократии

Иван Крастев

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2018, 4

Перевод с английского Екатерины Захаровой

Иван Крастев (р. 1965) — политолог, директор Центра либеральных стратегий (София), постоянный сотрудник Института наук о человеке (IWM, Вена).

[стр. 140—150 бумажной версии номера]

В 1991 году, когда Запад был занят празднованием победы в «холодной войне» и распространением демократии по всему земному шару, политолог Сэмюэл Хантингтон писал, что поводов для чрезмерного оптимизма пока нет. В статье «Третья волна демократии», опубликованной в «Journal of Democracy», Хантингтон указывал на то, что за предыдущими волнами демократии 1820—1920-х и 1945—1960-х годов следовали «попятные волны», в ходе которых «демократические системы… заменялись исторически новыми формами авторитаризма». По его мнению, можно ожидать и третьей «попятной волны», которая поднимется в том случае, если новые авторитарные сверхдержавы продемонстрируют жизнеспособность недемократического правления или же «если люди в разных частях планеты начнут воспринимать США», давнего и главного проводника демократии, «как силу, дряхлеющую под гнетом политического застоя, неэффективной экономики и социального хаоса».

Хантингтона не стало в 2008 году, но если бы он оказался очевидцем текущих событий, то, вполне вероятно, его удивило бы бедственное состояние, в котором демократия теперь находится не только в странах, где, подобно Бразилии или Турции, демократический транзит начался недавно, но и в западных государствах с устоявшейся демократической традицией. Между тем авторитаризм возрождается в России и укрепляется в Китае, а Соединенные Штаты заметно уронили свой авторитет из-за авантюризма, проявленного на международной арене, и политического раскола внутри страны.

Едва ли не самую большую тревогу вызывают радикальные перемены, идущие в сердце Восточной Европы. Венгрия и Польша, два образцовых детища посткоммунистической демократизации, отличились сокрушительными электоральными победами популистов консервативного толка. Их кампании строились на очернении политической оппозиции, огульном обвинении меньшинств во всех социальных бедах, свертывании либеральной системы сдержек и противовесов. Как представляется, соседние Чехия и Румыния тоже могут вот-вот встать на тот же путь. Один из новых популистов, венгерский премьер-министр Виктор Орбан, в речи, произнесенной в 2014 году, высказался о либерализме следующим образом: «Демократия не обязательно должна быть либеральной, а отсутствие либерализма вовсе не означает отсутствия демократии». Для того, чтобы поддерживать конкурентоспособность страны на мировой арене, продолжал он, «надо отказаться от либеральных принципов и методов организации общества». Хотя Орбан руководит небольшим государством, обозначенный им тренд имеет глобальное значение. На Западе, где воля людей пока остается основным источником политической легитимности, предложенная венгерским лидером модель нелиберальной демократии в ближайшие десятилетия может стать ведущей альтернативой либерализму.

Отчего же главным театром боевых действий в войне демократии против либерализма стала именно Восточная Европа? Ответ на этот вопрос заставляет обратиться к уникальной природе революций 1989 года, в результате которых государства Восточной Европы преодолели зависимость от Советского Союза. Ранее движущей силой революционных порывов выступала какая-либо утопическая идея, но революции 1989 года были связаны с идеей нормы — с желанием достичь такого образа жизни, который уже стал обыденностью для жителей Западной Европы. После падения Берлинской стены Восточную Европу начали покидать наиболее образованные и либерально настроенные граждане, что спровоцировало в регионе серьезный демографический кризис, обернувшийся также кризисом идентичности. Поскольку местные приверженцы либеральной демократии эмигрировали на Запад, «лицом либерализма» сделались такие международные акторы, как Европейский союз и США — хотя их влияние на умы местных жителей уже не было столь сильным, как прежде. Таковы события, послужившие фоном для националистического восстания против либерализма, охватившего сегодня Восточную Европу.

ВЛАСТЬ НАРОДА

Достаточно расхожим является представление, что всплеск популизма в Восточной Европе едва ли поддается рациональному объяснению. После того, как польская популистская партия «Право и справедливость» (польская аббревиатура «PiS») получила на выборах 2015 года большинство мест в парламенте, Адам Михник, знаковая фигура среди польских либералов, посетовал: «Иной раз и красавица, будто лишившись рассудка, отдается недостойному кавалеру». Однако победы популистов — это скорее с неизбежностью воспроизводимая закономерность, а не обескураживающая случайность: в Венгрии движение правого толка «Фидес» два раза подряд выигрывало парламентские выборы, а в Польше опросы общественного мнения показывают, что по популярности «PiS» устойчиво опережает всех конкурентов. Создается впечатление, что Восточная Европа действительно собралась замуж за урода.

Отчасти успех популистов можно объяснить экономическими проблемами. Орбан стал премьер-министром в 2010 году — после того, как в 2009-м объем венгерской экономики сократился на 6,6%. Однако экономические факторы не в состоянии объяснить, почему, скажем, Чехия, где уровень безработицы один из самых низких в Европе, на прошедших парламентских выборах проголосовала за пул популистских партий или почему экономически благополучная Словакия становится все менее толерантным обществом. Наибольшую загадку в этом отношении представляет собой Польша. С 2007-го по 2017 год страна была европейским лидером по темпам экономического роста, демонстрируя примечательную социальную мобильность. Но, согласно исследованиям польского социолога Мацея Гдулы, политические предпочтения поляков не связаны с фактом обретения или, напротив, неполучения ими каких-то личных выгод в ходе посткоммунистического транзита. В электорате правящей партии множество тех, кто вполне доволен жизнью и сполна пользуется процветанием страны.

Обстоятельства перехода к популизму, как и политика национальных популистских правительств, разнятся от страны к стране. В Венгрии, например, движение «Фидес» изменило правила игры, использовав конституционное большинство: манипуляции Орбана с избирательной системой обернулись тем, что теоретик права Ким Лэйн Шеппеле называет переходом от «многопартийности к сверхквалифицированному большинству». Вдобавок к этому Венгрию отличает всепоглощающая коррупция. В марте 2017 года в статье, опубликованной в журнале «The Atlantic», Дэвид Фрум привел мнение анонимного наблюдателя о системе управления, учрежденной «Фидес». По словам источника, она основывается на том, что в Венгрии «контроль [“Фидес”] над государством обеспечивается не столько властью наказывать невиновных, сколько возможностью защищать виновных».

Власти Польши тоже постарались демонтировать систему сдержек и противовесов, что особенно ярко проявилось в затеянном ими реформировании Конституционного суда. Однако, в отличие от Венгрии, в Польше коррупционный фактор фактически никак себя не проявляет. Польская правящая партия интересуется не столько установлением контроля над экономикой или созданием лояльного среднего класса, сколько нравственным перевоспитанием нации. Кроме того, польское правительство пытается переписывать историю: наиболее ярким подтверждением тому стало принятие закона, криминализирующего обвинения поляков в причастности к Холокосту. Между тем в Чехии премьер-министр Андрей Бабиш привел свою партию к победе на выборах, пообещав управлять государством как частной компанией.

Но за всеми видимыми различиями скрыты значимые сходства. Повсюду в Восточной Европе возникает новая форма нелиберального консенсуса, чертами которой выступают ксенофобия и национализм и которую, как ни странно, поддерживает молодежь, выросшая уже после крушения коммунизма. Если либералы, доминировавшие в 1990-х, выступали за права этнических, религиозных и сексуальных меньшинств, то новый консенсус базируется на защите прав большинства.

Где бы консервативные популисты ни приходили к власти, они привычно используют свое доминирующее положение для углубления культурной и политической поляризации и продвижения того стиля политики, который американский историк Ричард Хофстадтер назвал «параноидальным». Для этого стиля, в частности, характерно широкое использование конспирологических теорий. Примером может служить разделяемое многими сторонниками «PiS» мнение, что авиакатастрофа, в 2010 году унесшая жизнь Леха Качиньского — президента Польши и брата нынешнего лидера этой партии Ярослава Качиньского, — была не злополучной случайностью, но спланированным покушением. Сходную природу имеют и рассуждения сторонников «Фидес» о том, что Брюссель при финансовой поддержке миллионера венгерского происхождения Джорджа Сороса втайне планирует заполонить Венгрию мигрантами.

Кроме того, все восточноевропейские популисты говорят на одном языке — языке истинных защитников нации от внутренних и внешних врагов. По замечанию политолога Яна-Вернера Мюллера, «популисты заявляют, что они и только они, являются представителями народа», причем такое притязание «неизменно имеет этическую природу». Ни «Фидес», ни «PiS» не претендуют на то, чтобы считаться представителями всех венгров или всех поляков: они настаивают на том, что представляют только «истинных» венгров и «истинных» поляков. В их руках демократия из инструмента объединения общества превратилась в инструмент его разобщения, поскольку любые институты, не являющиеся мажоритарными, получают от популистов клеймо «антинародных».

Еще одна черта, типичная для восточноевропейского популизма — его двусмысленное отношение к Европейскому союзу. Последние опросы службы «Евробарометр» свидетельствуют, что жители Восточной Европы принадлежат к самой проевропейски настроенной публике континента, но при этом они же избирают себе правительства, состоящие из ярых евроскептиков. В свою очередь эти правительства, риторически используя Брюссель как «боксерскую грушу», обращают себе во благо его денежные щедроты. В 2006—2015 годах экономика Венгрии выросла на 4,6%, но при этом подсчеты консалтинговой фирмы KPMG и венгерской исследовательской компании GKI показывают, что без финансирования со стороны ЕС ее ждал бы спад на 1,8%. Польша в свою очередь является крупнейшим получателем средств Европейского структурного и инвестиционного фонда, занимающегося экономическим развитием отстающих регионов Европы.

Подъем антилиберального популизма в Европе продолжается уже не один год, но, чтобы понять, почему именно на востоке континента подобные настроения проявили себя сильнее всего, необходимо переосмыслить историю региона с момента падения коммунизма. Революции 1989 года, недавние экономические потрясения, упадок могущества США и кризис ЕС в совокупности создали ту гремучую смесь, которая породила популистский взрыв.

СВОБОДА, БРАТСТВО, ОБЫДЕННОСТЬ

Хотя европейский популизм был на подъеме уже с начала нынешнего десятилетия, превращение его в доминирующую политическую силу региона предопределил миграционный кризис 2015—2016 годов. Опросы общественного мнения показывают, что большинство жителей Восточной Европы относятся к мигрантам и беженцам с недоверием. Согласно исследованию, проведенному компанией «Ipsos» в сентябре 2017 года, лишь 5% венгров и 15% поляков считают, что иммиграция положительно влияет на их страны, в то время как 67% венгров и 51% поляков согласны с утверждением, что «мы должны полностью закрыть наши границы для беженцев».

Телевизионные картинки нескончаемого людского потока, хлынувшего на континент в ходе кризиса, породили в Восточной Европе демографическую панику, заставив местных жителей думать, что их национальные культуры находятся под угрозой исчезновения. На сегодняшний день регион состоит из небольших и этнически гомогенных сообществ, население которых стареет. Так, лишь 1,6% жителей Польши родились за границей и только 0,1% из них мусульмане. Ныне Восточная и Западная Европа отличаются друг от друга не столько уровнем благосостояния граждан, сколько культурным и этническим разнообразием. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить Австрию и Венгрию, соседние государства, примерно сопоставимые по площади и некогда входившие в состав империи Габсбургов. В Венгрии доля иностранного населения составляет чуть менее 2%, а в Австрии — 15%. Только 6% жителей Венгрии родились за границей, и в основном это этнические венгры из Румынии; в Австрии же аналогичный показатель составляет 16%. В политическом воображении восточноевропейцев культурное и этническое разнообразие предстает реальной угрозой жизни народа, а противодействие этой угрозе составляет саму суть нового антилиберализма.

Отчасти страх перед разнообразием коренится в пережитых исторических потрясениях — в распаде многонациональной Австро-Венгерской империи после Первой мировой войны и советской оккупации Восточной Европы после Второй мировой войны. Но остроту политического шока, вызванного нашествием беженцев, нельзя объяснить сугубо историческими причинами. Скорее в ходе миграционного кризиса восточноевропейцы просто поняли, что являются свидетелями новой глобальной революции. Причем это революция не европейских масс, а сторонних мигрантов, и вдохновляют ее не идеологические проекты лучшего будущего, а картины реальной жизни по другую сторону границы. Из-за глобализации мир сжался до размеров деревни, позволив людям сопоставлять свою жизнь с жизнью других людей в любом уголке земного шара. В наши дни жители небогатых регионов планеты не сравнивают себя с соседями: они ориентируются на богатейших и процветающих, чей достаток выставлен на всеобщее обозрение благодаря всепроникающей силе современных коммуникационных технологий. Французский либеральный философ Раймон Арон был прав, изложив полвека назад следующую мысль: «Для человечества, стремящегося к унификации, неравенство между отдельными народами приобретает ту же значимость, какую прежде имели различия между классами». Если вы бедный житель африканской страны, ищущий экономически надежного будущего для своих детей, то наилучшее, что вы можете для них сделать, это позволить им родиться в богатой стране типа Дании, Германии, Швеции или на худой конец Чехии и Польши. В результате идея перемен для него ассоциируется не с преобразованием власти в собственной стране, а со сменой места жительства. И жители Восточной Европы ощущают угрозу, исходящую от этой новой революции.

Ирония заключается в том, что теперь, с ужасом реагируя на великое переселение народов, Восточная Европа забыла, что в 1989 году стремление покинуть свою страну было для многих участников революционного движения более весомым стимулом действовать, чем желание обзавестись более широким политическим влиянием у себя дома. После падения Берлинской стены многие обитатели коммунистического лагеря выражали свою тягу к переменам, эмигрируя на Запад, а не оставаясь дома и не включаясь в демократическую политику. В 1989 году восточноевропейцы мечтали не об идеальном мире, а о нормальной жизни в нормальной стране. Если и имелась утопия, объединявшая левых и правых в период посткоммунистического транзита, то это была именно утопия нормальности. Изобретение чего-то нового было под запретом. Вспомним слова премьер-министра Чехии Вацлава Клауса о невозможности обретения золотой середины между капитализмом и социализмом: «Третий путь ведет в “третий мир”». Восточноевропейцам казалось, что объединение Европы будет похоже на объединение Германии, и в начале 1990-х чехи, венгры и поляки завидовали восточным немцам, которые, получив новые паспорта за один день, могли тут же начать тратить свои немецкие марки.

Как правило, революции всегда становятся первопричиной серьезных демографических потрясений. Когда грянула Французская революция, многие ее противники были вынуждены бежать за границу. Приход большевиков также заставил миллионы людей покинуть Россию. Но и в первом, и во втором случае нового будущего за пределами родины искали представители проигравшей стороны, считавшиеся врагами революции. В 1989 году, напротив, на Запад первыми отправились те, кто наиболее страстно жаждал перемен у себя дома. Для многих либерально настроенных жителей Восточной Европы недоверие к патриотической лояльности своей нации и желание влиться в современный мир сделали эмиграцию логичным и обоснованным вариантом обустройства собственной жизни.

В результате побочным эффектом революций 1989 года стало нарастание демографического спада в только что освободившихся государствах Восточной Европы. С 1989-го по 2017 год население Латвии сократилось на 27%, Литвы — на 23%, Болгарии — почти на 21%. Всего за десятилетие население Венгрии сократилось на 3%. На 2016 год в одной только Великобритании проживает миллион поляков. Этот исход молодых и талантливых затронул страны, где население стареет, а уровень рождаемости низок. Совокупность указанных трендов создала объективные предпосылки для паники.

Таким образом, подъем популистских сил в Восточной Европе лучше всего объяснять, ссылаясь на тягу к эмиграции и страх перед иммиграцией. Победа националистического популизма, который подпитывается ощущением, что над идентичностью страны нависла опасность, стала итогом массового отъезда из региона молодежи, совпавшего с предчувствием масштабной иммиграции извне. Переезд на Запад равнозначен повышению социального статуса, и потому оставшиеся дома восточные европейцы начинают чувствовать себе неудачниками. В странах, откуда большинство молодежи мечтает уехать, возвращение домой из западной эмиграции выглядит социально бессмысленным шагом.

В последние годы в дополнение к сказанному усиливавшееся стремление к самоутверждению стимулировало у жителей Восточной Европы негативное отношение к указаниям, поступающим из Брюсселя. В 1990-е местные политики, ориентируясь на вступление в НАТО и ЕС, выражали готовность добросовестно следовать либеральным учебникам, но теперь им хочется утвердить себя в качестве полноправных членов европейского клуба. Опыт интеграции государств Восточной Европы в ЕС представляется зеркальным отражением опыта обычного иммигранта, пытающегося влиться в жизнь какой-то чужой страны. Иммигранты первого поколения добиваются признания, перенимая ценности принявшего их государства. Иммигранты второго поколения, рожденные на новой родине, боятся, что к ним будут относиться как к людям второго сорта и поэтому у них появляется интерес к традициям и ценностям родительской культуры. Нечто подобное произошло и с государствами Восточной Европы после вступления в ЕС. Прежде их жители считали вмешательство Брюсселя во внутреннюю политику их государств большим благом, но со временем они начали видеть в нем нетерпимое попрание национального суверенитета.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕОПОЛИТИКИ

В роли последнего фактора, предрешившего антилиберальный поворот Восточной Европы, выступило непреходящее и глубокое ощущение геополитической уязвимости региона. В 1946 году венгерский интеллектуал Иштван Бибо опубликовал эссе «Горе малых государств Восточной Европы». Там он писал, что демократии в этом регионе всегда суждено оставаться заложницей исторических травм, обусловленных приниженностью и гнетом со стороны внешних сил. Так, Польша прекратила существовать как независимое государство в конце XVIII века, после раздела ее территории между Россией, Австрией и Пруссией. В Венгрии же национальная революция 1849 года окончилась неудачей, а в 1920-м по условиям Трианонского договора страна вообще потеряла больше двух третей своей территории.

Но травмы, нанесенные историей, не только побуждают восточноевропейские общества не доверять внешним источникам влияния; одновременно они, по словам Бибо, закрепляют веру в то, что «расширение свободы ставит под угрозу национальную идею». Восточноевропейцы приучили себя с подозрением относиться к любой космополитической идеологии, которая вторгается в их пределы, будь то универсализм католической церкви, либерализм поздней империи Габсбургов или марксистский интернационализм. Чешский писатель и диссидент Милан Кундера сумел точно передать это ощущение беззащитности, определив маленькую нацию как такую, «чье существование может прекратиться в любой момент». Гражданин большой страны может не сомневаться в выживании собственной нации: «В гимне его государства поется о величии и вечности. А вот польский гимн начинается строкой “еще Польша не погибла”».

Эмиграция, начавшаяся в Восточной Европе после 1989 года, не только породила в регионе демографическую панику, достигшую апогея во время кризиса с беженцами; она также лишила здешние страны всех тех граждан, которые могли бы стать защитниками либерализма на местах. В итоге либеральной демократии Восточной Европы приходилось все больше полагаться на поддержку внешних акторов в лице ЕС и США, в которых со временем стали видеть фактор, реально ограничивающий власть большинства. Например, именно желание Бухареста разрешить давний спор с Венгрией о правах этнических венгров, проживающих на румынской территории, явилось главнейшим импульсом, заставлявшим Румынию вступить в ЕС, поскольку один из критериев вступления, известный как Копенгагенский критерий, предусматривает предоставление правовой защиты национальным меньшинствам.

Передача ведущей роли в консолидации либерально-демократических сил Восточной Европы Европейскому союзу и Соединенным Штатам Америки означала, что демократия в регионе будет в неприкосновенности лишь до тех пор, пока позиции Брюсселя и Вашингтона остаются здесь незыблемыми. Но в последнее десятилетие геополитическая ситуация изменилась. Дорогостоящие военные операции за рубежом вкупе с глобальным финансовым кризисом и без того не способствовали укреплению положения США, но избрание Дональда Трампа на пост президента вовсе поставило под сомнение преданность Вашингтона старым союзникам. Тем временем в самой Европе череда потрясений, последовательно вызванных финансовыми неурядицами, наплывом мигрантов и британским референдумом, заставила усомниться в будущем европейской интеграции. Все это происходило именно в тот момент, когда Россия под авторитарным руководством президента Владимира Путина начала возвращать себе позиции ведущей региональной державы, отобрав у Украины Крым в 2014 году и продолжая поддерживать сепаратистов на востоке этой страны.

В 1991 году Хантингтон предупреждал, что сильная и недемократическая Россия создаст проблемы для демократий Восточной Европы. Действительно, усиление России при Путине действует на них губительно. Для таких восточноевропейских лидеров, как Орбан, уже сытых либерализмом по горло, примененная Путиным комбинация авторитаризма и антизападничества предоставила модель для подражания. Для многих поляков возрождение российской угрозы стало ключевым аргументом при голосовании за антилиберальное правительство, способное защитить нацию. В других восточноевропейских государствах, например в Прибалтике, Россия попросту играет роль спойлера, распространяя дезинформацию. По всей Восточной Европе возвращение к состоянию геополитической незащищенности способствовало дискредитации либеральной демократии.

НЕЛИБЕРАЛЬНАЯ ЕВРОПА?

Восточноевропейский популизм — явление относительно новое, но при этом глубоко укоренившееся, поэтому нет никаких оснований полагать, что он исчезнет в обозримой перспективе. Как пишет австрийский журналист венгерского происхождения Пауль Лендвай: «В “нелиберальной демократии” Орбана печально то, что ей не видно конца». В самом деле, именно нелиберальная демократия стала той новой формой авторитаризма, появление которой два десятилетия назад предрекал Хантингтон. Причем особенно опасной ее делает тот факт, что эта форма авторитаризма зарождалась в демократической среде.

Новые популисты не фашисты. Они не верят в наличие у насилия какого-либо преобразовательного потенциала, а их методы далеко не так репрессивны. Но они не ценят либеральную модель сдержек и противовесов и не видят необходимости в конституционных ограничениях власти большинства, которые составляют сегодня суть европейского права. Следовательно, главный вызов, который принес с собой восточноевропейский популизм, связан не с угрозой существованию демократии на уровне национального государства, но с сохранением целостности в масштабах ЕС. Чем больше будет число стран, отвернувшихся от либерализма, тем острее будут их конфликты с Брюсселем и тем активнее они будут проверять на прочность власть ЕС — что, в частности, делает Польша при проведении своей судебной реформы. В целом это влечет за собой риск развала Европейского союза и превращения Европы в несвободный и расколотый континент.

Перевод с английского Екатерины Захаровой

Перевод осуществлен по изданию: Krastev I. Eastern Europe’s New Despots: The Long Road to Democratic Decline // Foreign Affairs. 2018. Vol. 97. № 3 (May-June). P. 49—57.

Болгария. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 25 августа 2018 > № 2787644 Иван Крастев

«Спасибо вам за спасение и за надежду...»

Виталий Головачев, обозреватель "Труда"

За что тысячи людей благодарят хирурга-онколога Дмитрия Ананьева

Когда 43-летнему москвичу Федору Николаевичу сообщили про обнаруженный у него запущенный рак печени, беду он встретил мужественно. Решил бороться. Обратился в больницу, где собрался оперироваться. И тут новый удар. Опытный хирург-онколог, изучив снимки и результаты исследований, только развел руками: «Поражение печени очень большое. Мы не сможем вам помочь. Но есть несколько клиник...»

Еще полтора десятилетия назад такие больные были обречены. Рак печени считался фатальным злокачественным новообразованием. Пугающая статистика: в 1990-х больным после постановки страшного диагноза удавалось прожить при обширном поражении печени от недели до двух лет, а в среднем — три-четыре месяца. Сегодня ситуация меняется в лучшую сторону, однако агрессивный гепатоцеллюлярный рак занимает третье место в мире среди причин онкологической смертности. Ежегодно свыше 700 тысяч человек умирают из-за этой грозной болезни.

Федор Николаевич свой шанс нашел в Лечебно-реабилитационном центре Минздрава РФ на Иваньковском шоссе, где сегодня на мировом уровне делают сложнейшие онкологические операции.

— Скажу лишь, что моя жизнь, доктор, в ваших руках, и я очень надеюсь на вас — с такими словами он обратился к хирургу Дмитрию Ананьеву, завотделением, главному специалисту-онкологу центра.

Уже через две недели Федора Николаевича готовили к первому этапу операции, в которой используются новейшие хирургические технологии. Пока они доступны лишь ведущим медицинским центрам в нашей стране и за рубежом. Вот и в этом случае предстояла резекция действительно уникальная, эксклюзивная. Полгода назад в центре по инициативе и под руководством Ананьева впервые в России ввели в практику новый протокол лечения, и 43-летний москвич стал первым россиянином, которого оперировали по-новому. Все прошло успешно. Сегодня сомнения, переживания Федора остались позади. Он строит планы на будущее, радуется жизни. Как и еще четверо тяжелобольных, получивших такое же лечение в центре. Все они дома, у них все хорошо. Пять спасенных жизней — и, что не менее важно, новый эффективный протокол лечения тяжелейшего рака печени отныне получил в нашей стране путевку в жизнь.

О сути новшества я попросил рассказать того самого хирурга Божией милостью Дмитрия Павловича Ананьева. Мы встретились в воскресенье, потому что в другие дни его рабочий график расписан с 7 утра до позднего вечера.

— Начну с опровержения широко распространенного мифа, будто клетки печени могут восстанавливаться, — заметил доктор. — Это не так. Если клетки погибают, то безвозвратно, их общее количество в печени уменьшается. А она играет в организме важнейшую роль. Достаточно сказать, что кровь проходит полную фильтрацию в печени по 300-400 раз в сутки. Без такой очистки организм не может существовать. Теперь переходим к операциям. Провести резекцию сегодня не проблема, но главный вопрос — сколько останется здоровой ткани? Должно быть не менее 25% от общего объема, меньший объем несовместим с жизнью.

Но что делать, если опухоль или метастазы занимают более 75%? Тупик? Однако выход был найден. По словам Ананьева, это стало возможным, когда врачи решили использовать одно из известных свойств клеток печени. Они могут увеличивать свой объем и брать на себя большую нагрузку. Трудность в том, как заставить здоровые клетки работать за двоих. Для этого и разработана двухэтапная операция. На первом перекрывают вену, по которой кровь поступает в пораженную опухолью долю печени. Увеличивается кровоток к здоровым сегментам печени. И под нагрузкой там начинается рост объема клеток. Через месяц можно приступать ко второму этапу — удалению пораженных участков.

— Но бывает, после первого этапа кровь пробивает себе дорогу в перекрытой вене, — продолжает доктор. — Пациент через месяц возвращается в клинику, а объем здоровой доли не увеличился. Подобных осечек не так уж мало: 10-15%. Мы решили использовать для перекрытия кровотока особый, очень жидкий клей, который применяется в сердечно-сосудистой хирургии. Он затвердевает, и кровоток исключен. Что нам и требовалось...

Слушал я Ананьева и думал: как все просто, буднично в его рассказе. Ввели клей, перекрыли кровоток, провели резекцию. На самом деле это вершина хирургического искусства! К примеру, сосудистый клей вводится под строжайшим рентгеновским контролем, на это уходит не менее часа. Напряжение у медиков колоссальное...

Неслучайно в мире таких операций проводится чрезвычайно мало. О том, чтобы поставить их на поток, нет и речи.

Спрашиваю собеседника, сколько стоят такие операции.

— Точно не знаю, где-то более полумиллиона рублей. Подчерк-ну: и для этих пятерых пациентов, и для других операции бесплатные. Финансирование выделяет Минздрав РФ. Система такая. Мы принимаем больного, выделяем на его лечение квоту, а дальше родственники активируют ее либо в региональном органе здравоохранения, если пациент не москвич, либо в Минздраве. Могу сказать, что наши больные получают бесплатное лечение не хуже, чем в зарубежных клиниках.

Кстати, были случаи, когда приехавшим в заграничную клинику россиянам не хватало денег для завершения лечения. И граждане возвращались на долечивание в Лечебно-реабилитационный центр.

Но вернемся к доктору Ананьеву. Дмитрию Павловичу 35 лет, а за плечами у него уже рабочий стаж 14 лет и свыше 1600 операций, из которых более сотни на пищеводе (между прочим, сложнейшие операции на пищеводе во всей России выполняют лишь 14 выдающихся хирургов). На работу он уезжает в 6 утра, возвращается домой ближе к 21.00. На сон — пять часов (говорит, ему хватает). На семью (а у них с женой трое ребятишек!) и прочие радости жизни остаются выходные. Впрочем, по части радостей, говорит доктор, нет большей, чем подарить человеку жизнь. Каждая благополучная выписка пациента — это праздник.

В отделении онкологии, которым руководит Ананьев, три операционные, восемь хирургов. Операции проводятся ежедневно в две смены. Поток непрерывный — 120 операций в месяц, свыше 1250 в год (и это только в одном этом отделении). В среднем шесть дней проводят в отделении пациенты. Как удается так быстро проводить лечение? За счет четкой организации и высокого профессионализма. Пациент поступает в отделение с результатами всех исследований — и уже назавтра отправляется на операцию. А восстановительный период сокращен благодаря использованию современных медицинских технологий. Не все клиники могут похвастать такими результатами.

В интернете много благодарностей Дмитрию Павловичу и его коллегам: «Врач от Бога, золотые руки... Низкий поклон, и побольше бы таких врачей!», «Вы сохранили счастье в нашей семье. С благодарностью...», «Спасибо вам за спасение, за умение найти нужные слова, вселить надежду!».

Мы часто критикуем нашу медицину — и есть за что. Но будем справедливы: в нашем здравоохранении работают немало замечательных врачей с большой буквы, настоящих подвижников. С одним из таких вы познакомились.

Документы компаний по делу «Северного потока – 2» начали изучать в Польше.

Польский регулятор проводит антимонопольное расследование по своей инициативе.

Антимонопольное ведомство Польши UOKiK приступило к изучению документов, поступивших от «Газпрома» и ещё пяти организаций, «ответственных за финансирование газопровода «Северный поток – 2». «Мы анализируем материалы, отправленные компаниями в ответ на начатое в мае производство», — приводит Business Insider слова представителя UOKiK.

15 августа «Газпром» обратился в антимонопольное ведомство Польши с ходатайством о прекращении процедуры антимонопольного расследования в отношении участников проекта строительства газопровода «Северный поток-2», которое было возбуждено 30 апреля. Польское управление предъявляет обвинения в финансировании «Северного потока – 2» без разрешения шести компаниям – «Газпрому», французской Engie, немецкой Uniper, австрийской OMV, англо-голландской Shell и немецкой Wintershall.

По словам главы пресс-службы UOKiK Малгожаты Челох, регулятор проводит антимонопольное расследование по своей инициативе. «Компании могут подавать ходатайства и предоставлять разные документы, но их оценка зависит только от нас», – подчеркнула она.

По итогам семи месяцев 2018 года пользователи ВТБ-Онлайн дистанционно открыли более 630 тыс. вкладов и 350 тыс. накопительных счетов более чем на 850 млрд руб. Портфель онлайн-депозитов банка с начала года увеличился на 85% и на 1 августа 2018 года составил 664 млрд руб. Об этом говорится в сообщении банка.

ВТБ продолжает развивать продажи в цифровых каналах без посещения точек продаж. По сравнению с серединой 2017 года количество активных пользователей мобильного и интернет-банка выросло в 1.5 раза, до 5.4 млн человек. На 1 августа их доля составила 47% от числа активных клиентов ВТБ.

Количество операций, совершенных в ВТБ-Онлайн за семь месяцев 2018 г., достигло 100 млн шт., при этом их общий объем превысил 2.7 трлн руб.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Чистая прибыль ВТБ по МСФО в первом полугодии 2018 года выросла на 70.1% до 98.5 млрд руб., во II квартале - на 41.9% до 43 млрд руб. по сравнению с аналогичным периодом 2017 года. Чистые процентные доходы выросли на 4.8% до 238.1 млрд руб. Чистая процентная маржа по итогам первого полугодия составила 4.1%, повысившись до 4.2% во II квартале 2018 года по сравнению с 4.1% в I квартале 2018 года и 4.1% в 2017 году.

Сообщение о переносе выхода Saudi Aramco на IPO опровергнуто.

Информацию о переносе срока выхода на IPO крупнейшей в мире нефтедобывающей компании Saudi Aramco опроверг министр энергетики, промышленности и минеральных ресурсов Саудовской Аравии Халед аль-Фалех.

"Правительство сохраняет приверженность первоначальному предложению публичного размещения акций в соответствии с обстоятельствами и временем, выбранным правительством", - приводит Reuters слова министра. Ранее это же агентство, ссылаясь на источники в отрасли, сообщало, что Saudi Aramco отложила выход на IPO на неопределенный срок.

В январе 2016 года Saudi Aramco заявила о планах выйти на фондовый рынок с 5% акций общей стоимостью около $2 трлн. Тогда Reuters утверждал, что компания остановила свой выбор на Нью-Йоркской фондовой бирже, однако в компании эти данные не подтвердили.

В октябре 2017 года сообщалось, что организаторы сталкиваются с многочисленными проблемами финансового, правового и нормативного характера. В начале июня 2018 года министр энергетики, промышленности и минеральных ресурсов Саудовской Аравии заявил на международном семинаре в Вене, что компания может выйти на IPO в 2019 году.

Кирпичная библиотека.

В Ростове-на-Дону действует один из крупнейших в России музеев кирпича.

Почему в качестве экспоната выбран именно кирпич? Создатель музея Борис Талпа (на фото) отвечает на этот вопрос так: «Кирпич — одна из важнейших инноваций в истории, материал, который полностью преобразил жизнь человека. Если хлеб — это основа питания, то кирпич — это основа строительства. Кирпич позволил людям расселиться в неблагоприятных для проживания климатических условиях, дал толчок развитию архитектуры и технологии строительства. А потребность в качественном керамическом сырье привела к зарождению таких дисциплин, как геология и минералогия».

Долгие годы кандидат геолого-минералогических наук, доцент института наук о Земле Южного федерального университета Борис Талпа исследовал различные виды минерального сырья для производства кирпичей. В 1986 году он создал на геолого-географическом факультете лабораторию технологической минералогии и новых видов минерального сырья, которую возглавляет до сегодняшнего дня. К 2013 году в лаборатории и в хранилище образцов собралось около сотни кирпичей. В том же году Борис Васильевич узнал о существовании в Санкт-Петербурге в Академии строительства и архитектуры музея старинного кирпича, созданного профессором Всеволодом Инчиком. В петербургском музее были собраны образцы кирпича, произведенного в Северной столице и ее окрестностях. Побывав в 2014 году в Петербурге, Борис Талпа решил создать в Ростове-на-Дону музей кирпича, но с более широкой географией и историей. Эту идею поддержал директор Института наук о Земле ЮФУ Андрей Кузнецов. Так появился музей «Кирпичная библиотека».

В это же время Борис Талпа познакомился с российскими коллекционерами Владимиром Смирновым, Любомиром Бакиным, Марией Ковзалиной и другими и стал обмениваться с ними образцами кирпичей. С этого момента во время всех поездок по России и за границу Борис Талпа искал новые образцы для музейной коллекции, которые привозил в Ростов-на-Дону. Большую помощь в работе ему оказывают студенты Института наук о Земле ЮФУ. Все привезенные кирпичи изучаются, доводятся до выставочного состояния, каталогизируются и выставляются на выставочных стеллажах. В результате сегодня на стеллажах музея представлено для осмотра около тысячи образцов кирпичей. В собрании есть раритетные кирпичи из Карнакского храма Египта, возраст которых составляет 4000 лет, из Китай-города, Помпей, Рима, Вены, Лондона, Сиены, Ливорно, Риги, Санкт-Петербурга, Валаамского монастыря и других исторических мест. Имеются в коллекции и образцы современных кирпичей со всей России — от Норильска до Анапы, с заводов, с которыми Борис Талпа длительное время сотрудничал, помогая найти сырье для производства. Всего за свою жизнь Борис Васильевич побывал в сорока странах мира и отовсюду привозил образцы кирпичей, песков (более 1100 образцов), минералов и горных пород. Собранные им коллекции активно используются на учебных занятиях и в научной работе студентов и аспирантов ЮФУ. Сегодня Борис Талпа вместе с коллегами из Москвы и Санкт-Петербурга мечтает создать большой музейный комплекс истории кирпича и технологий его производства и занят поиском заинтересованных в этом ведомств, организаций и спонсоров. А пока он подал заявку на участие в конкурсе Русского географического общества.

Справочно

Музеев кирпича в мире немного. Самым популярным считается Всемирный музей кирпичей в городе Майзуру (Япония), открывшийся в 1993 году. Ежемесячно его посещают более десяти тысяч туристов. В США есть три музея кирпича — в городах Орхард-Парк, Хаверстро и Джонсон Сити. Свои кирпичные музеи есть также в Австрии, Венгрии, Германии, Англии и на Тайване. В России музеи кирпича возникли из частных коллекций в постсоветское время. Первый Музей истории кирпичного производства основан в Санкт-Петербурге в 1991 году на кафедре химии архитектурного университета. Сегодня здесь собрано около 500 кирпичей от IX века до наших дней. В октябре 2002 года в Санкт-Петербурге открылся второй музей при ОАО «Победа ЛСР». В коллекции 500 экспонатов, в основном это санкт-петербургские дореволюционные клейменые кирпичи. Первый сибирский музей кирпича был создан в Омске. В 2006 году в его коллекции было 130 оригинальных образцов.

№31 от 10.08.2018

Автор: Наталья ЕМЕЛЬЯНОВА

ВТБ Форекс запустил сервис "Индекс настроений трейдеров". Об этом говорится в сообщении банка ВТБ.

Новый сервис отражает актуальные на текущий момент времени инвестиционные тренды действующих клиентов ВТБ Форекс: объём, количество и долю открытых позиций по наиболее популярным инструментам. Этот сервис поможет клиентам компании лучше ориентироваться на рынке Форекс и определить свою инвестиционную стратегию.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Чистая прибыль ВТБ по МСФО в первом полугодии 2018 года выросла на 70.1% до 98.5 млрд руб., во II квартале - на 41.9% до 43 млрд руб. по сравнению с аналогичным периодом 2017 года. Чистые процентные доходы выросли на 4.8% до 238.1 млрд руб. Чистая процентная маржа по итогам первого полугодия составила 4.1%, повысившись до 4.2% во II квартале 2018 года по сравнению с 4.1% в I квартале 2018 года и 4.1% в 2017 году.

Церемония прощания с народным художником России, академиком Российской академии художеств Виталием Воловичем, скончавшимся в понедельник в возрасте 90 лет, состоялась в среду в Екатеринбурге, сообщает мэрия.

"Проститься с Виталием Михайловичем собралось более полутысячи человек — среди них как первые лица Екатеринбурга и Свердловской области, так и простые горожане. Первое, что вспоминали большинство собравшихся — невероятная жизненная энергия, острый ум и порядочность Виталия Михайловича. Говорили о том, что у него было много нереализованных творческих планов и проектов. Память о Виталии Михайловиче навсегда останется в сердцах тех, кто его знал", — говорится в сообщении.

Работы Воловича находятся в музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве, Государственной Третьяковской галерее и множестве мировых художественных галерей, а также в частных собраниях России, Америки, Германии, Франции, Израиля, Австрии, Испании.

Известность художнику принесли иллюстрации к средневековой литературе: "Слову о полку Игореве", "Ричарду III", "Роману о Тристане и Изольде". За серию графических листов к трагедии Эсхила "Орестея" Волович в 2005 году получил золотую медаль Российской академии художеств. В 2016 году он был удостоен высшего почетного звания в РФ в области изобразительного искусства — народный художник России.

В Екатеринбургском музее изобразительных искусств сообщили, что в октябре там откроется выставка Воловича. Она была запланирована к его юбилею. Как рассказала РИА Новости замдиректора музея Юлия Сирина, идея принадлежала самому художнику, и он принимал активное участие в подготовке экспозиции.

Свои соболезнования в связи со смертью Виталия Воловича выразили губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев и врио главы Екатеринбурга Виктор Тестов. Министр культуры России Владимир Мединский в своей телеграмме выразил надежду, что творческое наследие Воловича послужит примером настоящей преданности искусству для молодых художников.

Совместная пресс-конференция с Президентом Финляндии Саули Ниинистё.

По окончании российско-финляндских переговоров Владимир Путин и Саули Ниинистё дали совместную пресс-конференцию.

В.Путин: Уважаемый господин Президент! Дамы и господа!

Только что завершились наши переговоры с Президентом Финляндии. Они прошли в конструктивной атмосфере.

Совсем недавно, в середине июля, мы встречались с господином Ниинистё в Хельсинки и сегодня продолжили обсуждение актуальных вопросов двусторонней и международной повестки дня.

Российско-финляндские отношения традиционно носят добрососедский и взаимовыгодный характер. Прежде всего, это касается торгово-экономических связей. По итогам 2017 года двусторонний товарооборот вырос на 37 процентов и достиг почти 12,5 миллиарда долларов, а в первом полугодии этого года увеличился ещё на 27 процентов.

Деловые контакты с российскими партнёрами поддерживают более 7 тысяч предприятий Финляндии. Общий объём прямых накопленных капиталовложений Финляндии в российскую экономику составляет 4,4 миллиарда долларов. Если учесть дочерние финские организации в третьих странах, то это уже будет 14 миллиардов. Российские компании вложили в экономику Финляндии 3,4 миллиарда долларов.

Мы обсудили различные направления нашего сотрудничества в сфере экономики. Поговорили о вопросах, которые интересуют граждан и Финляндии, и России, причём интересуют, действительно, в самом прямом смысле этого слова, потому что затрагивают всех наших граждан, имея в виду природоохранные мероприятия и наши совместные действия по защите окружающей среды.

Напомню, что финская сторона участвует в программе реабилитации полигона опасных отходов «Красный Бор» под Санкт-Петербургом. Будем и дальше расширять наше сотрудничество с Финляндией в экологической сфере. Растут и туристические обмены. В 2017 году рост составил 15 процентов.

Обсуждали международные вопросы. Я ещё раз поблагодарил финского коллегу за организацию российско-американского саммита в Хельсинки. Была выражена обоюдная заинтересованность в сотрудничестве по укреплению стабильности и безопасности на севере Европы. Россия поддерживает предложение Президента Финляндии о повышении уровня безопасности полётов над Балтикой.

Мы затронули вопросы урегулирования в Сирии, на юго-востоке Украины, но у нас ещё будет возможность с господином Президентом поговорить по этим проблемам подробнее.

Обсудили с коллегой и проблематику Арктики, прежде всего с учётом текущего председательства Финляндии в Арктическом совете. В целом переговоры с Президентом Финляндии были весьма содержательными. Безусловно, они будут способствовать дальнейшему развитию двусторонних связей.

Хочу поблагодарить господина Президента за то, что он принял наше приглашение и приехал сегодня в Сочи.

С.Ниинистё (как переведено): Уважаемый господин Президент! Уважаемые представители средств массовой информации!

Очень было приятно встретиться с Вами сегодня. И я присоединяюсь к Вашим словам о том, что у нас была очень понятная, чёткая, конструктивная и результативная беседа.

Во-первых, надо сказать об экономике. Здесь у нас развитие положительное, и будем надеяться на продолжение такого же развития.

Я говорю так, несмотря на то что – в качестве небольшого упоминания можно сказать – имеется дефицит торгового баланса не в пользу Финляндии, в пользу России. Это я говорю, потому что нынче стало модно об этом говорить при международных контактах.

Финляндия очень довольна тем, как работает сотрудничество на нашей общей границе. Работает оно хорошо и нормально, несмотря на то, что растёт интенсивность движения в настоящее время. Я приношу свои извинения за то, что некоторым приходилось испытывать задержки в своём движении через границу.

Мы говорили об экологических вопросах во многих измерениях. Во-первых, говорили о том, что во время председательства Финляндии в Арктическом совете выступают на передний план экологические вопросы в том числе.

У нас намечены некоторые конкретные вопросы, по которым мы работаем, и уже сделаны определённые, пускай небольшие, шаги в правильном направлении. Это касается и чёрного углерода, борьбы с чёрным углеродом, сажей, использования сжиженного природного газа при морском транспорте. И хочу поблагодарить Россию за поддержку в этих вопросах. Насколько я понимаю, мы оба готовы принимать участие в Арктическом саммите, если таковой состоится.

Хотелось бы ещё сказать несколько слов о «Северном измерении» – совместной программе Евросоюза и Российской Федерации, благодаря которой стало возможным строительство очистных сооружений в Санкт-Петербурге. Мы в Финляндии хотели бы, чтобы «Северное измерение» продолжало жить и здравствовать в дальнейшем, и надеемся на то, что в сфере обработки утилизации отходов мы могли бы, возможно, найти новые совместные начинания проекта.

Я также слышал о том, что сейчас в России ведётся принцип восстановления лесов примерно в таком же виде, как уже действует этот принцип на протяжении многих лет у нас в Финляндии. Я уверен в том, что здесь для нас тоже открываются возможности для взаимодействия. И когда мы говорим о лесах, мы, наверное, должны упоминать также лесные пожары. Они, пожалуй, для нас стали сюрпризом из-за исключительных погодных условий как в Финляндии, так и в России, и в Швеции этим летом, и мы должны более активно подойти к этому вопросу.

И я также доволен тем, что после этой пресс-конференции у нас будет возможность с Президентом Путиным ещё продолжить обсуждение вопросов международной повестки дня. Для меня всегда очень интересно выслушивать мнение и взгляды господина Президента на этот счёт.

Благодарю за беседу. Можно, наверное, охарактеризовать нашу беседу здесь солнечной.

Вопрос (как переведено): Где-то в конце июля Министр обороны Российской Федерации господин Шойгу сказал, что нынешнее сотрудничество Финляндии с организацией НАТО заставляет Россию принимать контрмеры. Как Вы прокомментируете это заявление? Вопрос обоим президентам.

В.Путин: Комментарии очень простые. Мы не выдвигаем наши воинские контингенты куда-то вдали от наших границ к странам НАТО. А военная инфраструктура НАТО движется к нашим границам. Увеличивается количество личного состава, техники вблизи наших границ. Проводится всё больше и больше учений, и вот сейчас намечено очень большое учение НАТО прямо здесь, в непосредственной близости от нас, в том числе в районе Балтики. Конечно, мы должны смотреть, что там происходит, укреплять нашу инфраструктуру. Мы должны реагировать на то, что у наших границ, в непосредственной близости появляются элементы американской системы противоракетной обороны.

Обращаю ваше внимание на то, что это не просто противоракетные системы. Это такие системы, которые могут использоваться и для пусков ракет средней дальности. Но мы, как я уже сказал, приветствуем предложение Президента Финляндии по снижению любой напряжённости, в том числе это касается полётов боевой авиации.

Международная организация гражданской авиации выработала определённые правила, но на военную авиацию это не распространяется, это носит рекомендательный характер. Мы готовы обсуждать это с нашими партнёрами по НАТО, но они от этого отказываются. Думаем, что это неконструктивная позиция, мы надеемся на то, что она будет изменена.

Спасибо.

С.Ниинистё: Мне кажется, что это было примерно шесть лет назад, когда я констатировал господину Путину такой факт, что Финляндия как любая уважающая себя нация обеспечивает себе максимальные возможности самообороны. Я не слышал ни одного критического слова в отношении Финляндии на протяжении этой моей поездки. Но Президент Путин, например, сказал о ракетах определённого типа. Но таких ракет в Финляндии вообще нет, не существует. Мне кажется очень важным, чтобы мы все работали для того, чтобы росло взаимопонимание в мире. И таким образом я подхожу к своему нынешнему визиту.

Вопрос: Господин Ниинистё, мой вопрос в первую очередь к Вам.

Вы в прошлом году на форуме «Арктика – территория диалога» выступили с инициативой провести Арктический саммит, но после говорили, что для этого необходимо наполнить его конкретной повесткой дня. Сейчас Вы уже тоже немножечко затронули эту тему, говоря об экологических проблемах. Но какие бы темы, на ваш взгляд, было необходимо поднять на этом мероприятии?

И, Владимир Владимирович, вопрос к Вам. Открывая сегодняшнюю встречу с Вашим визави, Вы уже выразили своё отношение к Арктическому саммиту. Но, на Ваш взгляд, какие проблемы необходимо поднять в ходе этой встречи?

И если позволите вернуться на несколько дней назад, к Вашему визиту в Австрию. Коллеги в Берлине уже пытались задать Вам этот вопрос, но, к сожалению, тогда не было возможности ответить на него. Это был всё-таки исключительно частный визит или Вам удалось провести какие-то субстантивные встречи с Вашими коллегами?

Спасибо.

С.Ниинистё: Значит, три вопроса в одном, да?

Да, действительно, я таким образом говорил примерно год назад и после этого неоднократно обсуждал этот вопрос с Президентом Путиным. Я очень доволен тем, что Россия готова рассматривать участие и положительно относится к этой идее.

Что можно было бы рассматривать на таком саммите? Я уже ранее говорил о том, что, если растают арктические льды, если мы потеряем Арктику, мы потеряем весь мир.

Наверное, первым и самым лёгким шагом могла бы стать борьба с чёрным углеродом, сажей. И в настоящее время уже принимаются определённые меры, например, на территории Кольского полуострова проводятся мероприятия по переходу от более вредного для экологии топлива к менее вредному топливу при использовании тепловых электростанций.

И второе мероприятие – это может быть переход Арктического мореходства к использованию сжиженного природного газа в качестве топлива вместо мазута и других более тяжёлых.

Может показаться, что это совсем маленькие шаги. Но если мы не будем делать хотя бы такие маленькие шаги, мы, наверное, ничего не будем делать.

Я также вижу возможность обсуждать такой крупный и серьёзный вопрос – соотношение экономической эксплуатации Арктического региона и охраны и сохранения экологии, и как найти правильный баланс.

В.Путин: Я, во-первых, присоединяюсь к тому, что только что было сказано моим коллегой. Может быть, попробую несколько детализировать.

Нам нужно поговорить о правилах хозяйственной деятельности, в том числе при осуществлении крупных проектов, – это безусловно. Нужно обсудить вопросы, связанные с обеспечением безопасности мореплавания в этих широтах, организацией спасательных работ, в том числе в случае если наступают какие-то неблагоприятные обстоятельства, связанные с окружающей средой.

Очень полезно было бы обсудить возможности совместной работы по сохранению фауны, животного мира, имея в виду, что многие животные в Арктике оказываются в сложном положении. Скажем, в связи с таянием льдов в опасности уже оказались и белые медведи.

Ну и, наконец, учёные всех стран Арктического региона могли бы объединять свои усилия, а с государственного уровня их нужно, безусловно, поддержать при организации различного рода исследований – как в области климатических изменений, так в области, как я уже сказал, сохранения фауны природы в самом широком смысле этого слова.

Что касается второй части Вашего вопроса, поездки в Австрию, эта поездка носила исключительно частный характер, я хочу ещё раз поблагодарить австрийских друзей за приглашение. Должен сказать, что это люди все взрослые уже, занимающие серьёзное положение в обществе, в государстве, но в то же время люди очень открытые, жизнерадостные. И я от всего сердца ещё раз хочу поздравить их с событием, в котором мне удалось, посчастливилось принять участие, – в самой церемонии бракосочетания. Тем более что новоиспечённый супруг – человек мне не чужой, он бывший спортсмен, дзюдоист, и это всегда объединяет.

Но мы, несмотря на этот праздник, смогли, конечно, поговорить и с Министром иностранных дел коротко, и с Канцлером Австрийской Республики, поговорить по делам, я имею в виду, конечно. И хотел бы отметить, что Австрийская Республика в целом играет очень позитивную роль, не только стремясь к развитию двусторонних отношений, но и позитивную роль в выстраивании диалога между Россией и Евросоюзом в целом.

Скоро Финляндия будет возглавлять Евросоюз, во второй половине 2019 года, по-моему. Очень рассчитываем на то, что и в ходе финского председательства также удастся сделать нечто позитивное, для того чтобы восстановить нормальное состояние российско-еэсовских отношений.

Спасибо.

Вопрос (как переведено): Какова Ваша оценка результатов встречи с Президентом Соединённых Штатов Америки в Хельсинки? Прошло пять недель с того дня, когда состоялась эта встреча. Сегодня вступают в силу новые, очередные санкции США в отношении России. США также угрожают тем, что они могут ещё в дальнейшем накладывать санкции, связанные с газопроводом «Северный поток – 2». Какова Ваша оценка?

В.Путин: «Северный поток – 2» нужен Европе. Это проект, который нужен Европе.

Господин Президент только что сказал о необходимости перехода на более экологичное топливо в Арктике, это абсолютно правильное предложение. Но это не единственная сфера применения голубого топлива. Самое главное заключается в том, что объёмы потребления, в том числе и в Европе, растут. «Газпром», например, почти на 13 процентов в прошлом году увеличил поставки в страны Евросоюза. А собственные ресурсы в европейских странах – и в Норвегии, и в других странах, в Великобритании – истощаются. Это просто, что называется, медицинский факт, это установлено экспертами. Можете не сомневаться, так оно и есть.

В этом бизнесе есть определённые правила: объём поставок и величина маршрута. При таких масштабах, в которых Россия поставляет газ в Европу, и при таком расстоянии между источниками этого газа, между пунктами добычи и пунктами сдачи, Россия является самым оптимальным поставщиком для европейской экономики. Мы готовы конкурировать со всеми. Надеемся на честную конкуренцию в рамках действующих международных правовых норм.

Что касается нашей встречи с Президентом Трампом, то я оцениваю её положительно и считаю, что она была полезной. Никто и не рассчитывал, что в двухчасовой беседе мы сможем разрешить все вопросы, которые до сих пор являлись спорными. Президент Трамп высказал свою позицию по этим проблемам, я – свою, но обмен мнениями, прямой разговор всегда очень полезен.

Что касается санкций, то это действия контрпродуктивные и бессмысленные, особенно в отношении такой страны, как Россия. И дело не только в позиции Президента Соединённых Штатов, дело в позиции так называемого истеблишмента – правящего класса в широком смысле этого слова. Надеюсь, что осознание того, что эта политика не имеет перспектив, всё-таки когда-нибудь придёт к нашим американским партнёрам, и мы начнём сотрудничать в нормальном режиме.

А Хельсинки мы хотим сказать спасибо за организацию этой встречи.

Вопрос: Мой вопрос к господину Президенту Финляндии.

Если позволите, вернёмся к той теме, которая уже звучала сегодня. Это ваша инициатива обеспечения безопасности полётов над Балтикой. Речь идёт о том, чтобы военные самолёты летали в этом регионе с включёнными транспондерами.

Россия неоднократно говорила, и сегодня Президент Путин тоже не раз об этом сказал: Россия согласна на ваше предложение, однако проблема заключается в позиции НАТО, Североатлантический альянс не готов следовать этим рекомендациям, на это не соглашается. И вот учитывая это, учитывая позицию НАТО, можно ли сказать, что ваша инициатива, по сути, провалилась, на ней можно ставить крест?

Спасибо.

С.Ниинистё: Я не вижу этот вопрос в настолько мрачном виде, как Вы описывали.

На каком этапе, на какой фазе мы находимся сейчас? Именно на такой, что стороны передали рассмотрение этого вопроса в рамки ИКАО, этой организации, именно в ранге организации по гражданской авиации. В этой работе был достигнут определённый прогресс. Были выработаны хорошие практики, которые могут применяться, и также есть такая надежда, что эти принципы и эти механизмы могли бы быть применены и в сфере военной авиации тоже.

Начальник Генерального штаба Российской Федерации господин Герасимов и его американский коллега господин Данфорд этой весной встречались в Хельсинки, и у меня состоялись встречи с обоими из них. Я был удивлён тем, насколько чёткое взаимодействие они проводят в Сирии в целях избежания любых столкновений или инцидентов. И, безусловно, риски в том регионе намного выше и больше, чем в регионе Балтийского моря. Так что я до сих пор питаю такую надежду, что мы добьёмся результатов в регионе Балтийского моря и ситуация там будет стабилизирована.

В.Путин: Я хотел бы согласиться с Президентом Финляндии. Не думаю, что идея снижения уровня противостояния, повышения безопасности в зоне Балтийского моря умерла. Конечно, нет, наоборот, она становится ещё более актуальной в последнее время.

Есть и чисто технические проблемы, связанные с тем, что Российская армия, российская авиация, авиация стран НАТО, она использует немного разную технику, и это предмет обсуждения ещё на экспертном уровне. Но сама по себе идея, считаю, актуальна, и мы аккуратненько будем продолжать дискуссию с нашими партнёрами.

Финляндия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 22 августа 2018 > № 2708956 Владимир Путин, Саули Ниинисте

Продажи недвижимости в Австрии бьют рекорды

За первое полугодие 2018-го в стране было зарегистрировано почти 65 000 сделок купли-продажи. Это на 7,6% больше, чем за аналогичный период 2017-го, и на 75% превышает показатели пятилетней давности.

По данным компании RE/Max , точное число сделок с недвижимостью в Австрии за первое полугодие 2018-го составило 64 901. Объем продаж за этот период достиг €15,6 млрд. Это на 12,5% больше, чем годом ранее, на 21% больше, чем в 2016 году и на 31% превышает показатели 2015 года.

Самыми популярными регионами для покупки недвижимости стали Грац, Инсбрук-Ланд и Линц. Самым большим спросом, по словам экспертов RE/Max, пользовались объекты для собственного проживания. Также не теряет актуальности приобретение с инвестиционными целями и для жизни на пенсии.

Динамика покупательской активности существенно разнится в зависимости от региона. Так, в Вене продажи в годовом исчислении выросли на 15%, в Штирии – на 15,1%, в Верхней Австрии – на 12%, в Форарльберге – на 9,2%. В то же время они упали на 4,9% в Бургенланде и на 5,4% в Зальцбурге.

Объем продаж недвижимости в Вене поставил очередной рекорд, составив 31,9% от общего показателя по стране. Это больше, чем суммарный показатель по Бургенланду, Каринтии, Форарльбергу, Зальцбургу и Тиролю вместе взятых.

Кстати, цены на жильё в стране подскочили на 7,3% https://prian.ru/news/37096.html  в первом квартале 2018 года, согласно индексу, составленному Центральным банком Австрии.

Конец демократического века и глобальный подъем авторитаризма

Яша Мунк Роберто Стефан Фоа

Перевод с английского Екатерины Захаровой

Яша Мунк — преподаватель теории и практики управления Гарвардского университета.

Роберто Стефан Фоа — преподаватель политологии Университета Мельбурна.

[стр. 130—139 бумажной версии номера]

В разгар Второй мировой войны основатель журнала «Time» Генри Люс заявил, что колоссальный объем богатства и политического влияния, аккумулированный Соединенными Штатами Америки, сделает ХХ век «американским». Предсказание сбылось: сначала США одержали победу в противостоянии с нацистской Германией, а потом — с Советским Союзом. На рубеже тысячелетий положение США как наиболее могущественного и влиятельного государства планеты оставалось незыблемым. В результате определяющим для ХХ века стало доминирующее положение не только одного государства, но и самого государственного строя, им продвигаемого: а именно, либеральной демократии.

Вывод о том, что победоносное шествие демократии по планете есть лишь проявление притягательной силы, органически присущей демократической идее, напрашивался сам собой. Если граждане Индии, Италии или Венесуэлы лояльны своей политической системе, это сугубо из-за того, что они одинаково искренне верят в ценность индивидуальных свобод и идею коллективного самоопределения. А граждане Польши и Филиппин инициируют процесс перехода от диктатуры к демократии исключительно потому, что они, как и все человечество, разделяют естественное желание жить в либеральном и демократическом обществе.

Однако существует и совершенно иное объяснение событий второй половины ХХ века. Либеральная демократия казалась привлекательной не столько из-за ее норм и ценностей, сколько из-за сопутствующего ей экономического и геополитического преуспевания. Возможно, идеалы гражданственности и сыграли определенную роль в превращении подданных авторитарных режимов в ревностных демократов, но не меньшее значение имели бурный экономический рост Западной Европы в 1950–1960-е, а также победа сторонников демократии и поражение ее авторитарных противников в «холодной войне».

Если принять во внимание материальный аспект демократической гегемонии, история общемировой победы демократии предстанет в несколько ином свете, изменив наше представление о кризисе, который демократия переживает ныне. По мере того, как жизненные стандарты населения в либеральных демократиях совершенствуются все медленнее, повсюду — от Брюсселя до Бразилии и от Варшавы до Вашингтона — наблюдается подъем популизма, всеми силами дискредитирующего либерализм. Все больше граждан начинают с равнодушием относиться к тому, является ли их государство демократическим. В то время как две трети американцев старше 65 лет говорят, что для них факт проживания в демократическом государстве имеет первостепенное значение, в возрастной категории до 35 лет такой позиции не придерживается даже треть респондентов. Увеличивающееся меньшинство, открыто заявляющее о готовности жить в авторитарном государстве, становится все более многочисленным: с 1995-го по 2017 год число французов, немцев и итальянцев, готовых видеть у власти военных, утроилось.

Итоги выборов последних лет, независимо от места их проведения, показывают, что подобные взгляды не являются просто абстрактными предпочтениями — за ними стоит нарастающее недовольство истеблишментом, которое с легкостью может использоваться радикальными партиями и кандидатами. В результате в последние двадцать лет авторитарные популисты, пренебрежительно относящиеся к фундаментальным правилам и основам демократической системы, сумели значительно укрепить свои позиции в Западной Европе и Северной Америке. Параллельно с этим процессом авторитарные лидеры Азии и Восточной Европы сводят на нет успехи демократии в своих регионах. Можно ли объяснить столь непредвиденное положение дел просто изменением мирового баланса экономических и военных сил?

Вопрос становится все более актуальным, поскольку близится конец долгого периода, который отличался преобладанием на мировой арене ряда политически устойчивых и экономически развитых демократий, а также альянсов, которые их объединяли. Демократические государства Северной Америки, Западной Европы, Австралии и послевоенная Япония, выступившие единым фронтом против Советского Союза в «холодной войне», контролировали бóльшую часть мирового дохода. В конце XIX века приверженные демократии Великобритания и США производили основную часть общемирового ВВП. Во второй половине ХХ века границы демократического мира и поддерживающая его структура государственных союзов, возглавляемая США, расширились за счет Японии и Германии, что заметно усилило альянс либеральных демократических государств. Но теперь впервые за столетие на долю этого альянса приходится меньше половины мировой экономики. По прогнозам Международного валютного фонда, через десять лет он будет производить лишь треть мирового ВВП.

В то время, как вес демократий на международной арене снижался, вклад авторитарных стран в мировую экономику стремительно увеличивался. В 1990 году «несвободные» страны (самая низкая категория рейтинга «Freedom House», не включающая «частично свободные» страны, к числу которых принадлежит, в частности, Сингапур) располагали 12% мирового дохода. Сейчас их показатель составляет 33%, что соответствует уровню, который был достигнут ими в начале 1930-х, когда Европа переживала подъем фашизма, и превышает показатели времен «холодной войны», когда могущество Советского Союза находилось в зените.

Таким образом, мир вот-вот пересечет роковой рубеж: в течение ближайших пяти лет наступит день, когда доля глобального дохода, принадлежащая «несвободным» странам — Китаю, России и Саудовской Аравии, — превысит долю демократических государств. Всего за четверть века либеральные демократии перешли из состояния небывалой экономической мощи в состояние небывалой экономической уязвимости.

При этом кажется все менее и менее вероятным, что государства Северной Америки и Западной Европы, традиционно выступавшие оплотом либеральной демократии, смогут вернуть себе былое величие, поскольку их демократические системы подвергаются атакам прямо у себя дома, а их вклад в мировую экономику продолжает сокращаться. Таким образом, будущее открывает перед нами два вполне реалистичных сценария: либо некоторые из наиболее могущественных авторитарных государств начнут переход к либеральной демократии, либо же эра господства демократии, казавшаяся вечной, в итоге окажется лишь прологом к новой эпохе противостояния враждебных друг другу политических систем.

ПРОЦЕНТЫ С КАПИТАЛА

Существуют различные объяснения того, каким образом экономическое процветание связано с властью и влиянием того или иного государства, но наиболее важным соображением все же можно считать, что оно гарантирует стабильность в его внутренних делах. Политологи Адам Пшеворский и Фернандо Лимоньи доказали, что бедные демократии неустойчивы и часто рушатся. По их подсчетам, стабильны только богатые демократии, то есть те, где ВВП на душу населения составляет не меньше 14 тысяч долларов. С момента образования послевоенного союза, связавшего США с их западноевропейскими партнерами, ни в одной из этих экономически преуспевающих стран демократический режим не потерпел поражения.

Помимо обеспечения стабильности у себя дома, сильная экономика представляет также возможности для влияния на развитие других стран — например для культурного воздействия. Пока западная либеральная демократия переживала расцвет, Соединенные Штаты — и в меньшей степени государства Западной Европы — были «домом» для самых знаменитых писателей и музыкантов своего времени, на их земле создавались самые популярные телешоу и кинофильмы, а также находились наиболее технологически развитые предприятия и самые престижные университеты. В сознании многих молодых людей, взрослевших в Африке и Азии в 1990-е, эти факторы сливались воедино: желание получить доступ к неисчерпаемым богатствам Запада сопровождалось готовностью перенять его уклад жизни, а утверждение западного уклада жизни требовало, как тогда считалось, заимствования соответствующей политической системы.

Сочетание экономической мощи и культурного престижа облегчало возможности для политической экспансии. Когда в самом начале 1990-хв СССР начали транслировать американский телесериал «Даллас», советские граждане не могли не заметить, насколько их собственная жизнь беднее жизни американского пригорода, и не задаться вопросом, почему экономика их страны настолько слабее. «Мы прямо или косвенно в ответе за падение [советской] империи», — хвастался годы спустя Ларри Хэгмэн, звезда той «мыльной оперы». По его мнению, отнюдь не идеализм советских людей, но «старая добрая корысть» побуждала их «задавать вопросы своему руководству».

Иногда экономическое могущество западных демократий выглядело более жестким. Запад мог влиять на политические процессы в других странах, обещая включить их в глобальную экономическую систему или, наоборот, изгнать их оттуда. В 1990-е годы и в первом десятилетии нынешнего века перспектива членства в таких структурах, как Европейский союз или Всемирная торговая организация, выступала мощнейшим стимулом для демократических преобразований в Восточной Европе, Турции и некоторых регионах Азии, например в Таиланде и Южной Корее. Одновременно санкции Запада, направленные на исключение определенных государств из мировой экономики, помогали сдерживать амбиции иракского президента Саддама Хусейна после «войны в заливе» и, как полагают многие, способствовали падению сербского президента Слободана Милошевича после войны в Косово.

Наконец, экономическое могущество легко конвертируется в военную мощь. Это обстоятельство также сыграло немалую роль в усилении глобального господства либеральных демократий, поскольку поддерживало гарантии того, что другие страны не смогут свергнуть демократические правительства силой. Кроме того, военная несокрушимость либеральных демократий повышала их престиж в глазах собственных граждан. Одновременно подобное положение дел подталкивало распространение демократии как дипломатическими методами, так и через военное присутствие демократических армий на определенных территориях. Страны, которые, подобно Польше или Украине, были географически зажаты между ведущими демократическими и ведущими авторитарными державами, находились под сильнейшим воздействием от ожидания экономических и военных выгод, какие сулил им союз с Западом. Между тем бывшие колонии перенимали политические системы прежних метрополий, утверждая парламентские республики повсюду — от островов Карибского моря до равнин Восточной Африки. Наконец, такие крупные государства, как Германия и Япония, приняли демократические конституции в результате военной оккупации.

Иначе говоря, демократический век имел под собой прочную экономическую основу: нельзя недооценивать того значения, которое сильная экономика имела для распространения идеалов либеральной демократии по всему миру. Соответственно, всякие прогнозы относительно будущего либеральной демократии должны учитывать последствия экономического спада, который, похоже, предстоит пережить демократическим странам в предстоящие годы и десятилетия.

ОПАСНОСТИ УПАДКА

На первый взгляд может показаться, что финансовое благополучие гарантирует дальнейшее светлое будущее для государств Северной Америки и Западной Европы, где институты либеральной демократии традиционно были наиболее сильны. Ведь даже если их сила постепенно убывает, едва ли уровень богатства Канады или Франции снизится настолько, что демократические режимы в этих государствах окажутся под угрозой. Проблема, однако, в том, что уровень достатка является лишь одним из многих экономических факторов, обеспечивавших стабильность западных демократий после Второй мировой войны. На деле устойчивые демократические системы того периода характеризовались еще тремя особенностями, которые в совокупности могут дать правдоподобное объяснение их процветания: относительным равенством, стремительным ростом доходов большинства граждан и осознанием факта, что авторитарные противники демократий живут гораздо беднее.

В последние годы все три позиции начали разрушаться. Рассмотрим пример США. В 1970-е на 1% самых богатых американцев приходились 8% всех доходов страны до уплаты прямых налогов, а сейчас этот показатель достигает 20%. На протяжении почти всего ХХ века каждое следующее поколение трудящихся получало зарплату, номинально почти вдвое превышавшую зарплату предыдущего поколения, причем с учетом инфляции, а за последние 30 лет зарплаты почти не выросли. В годы «холодной войны» экономика США в виде ВВП, рассчитанного с учетом паритета покупательной способности, была в два или в три раза крупнее экономики главного американского соперника в лице Советского Союза, а сегодня она на одну шестую меньше экономики Китая.

Нынешняя способность авторитарных режимов составить экономическую конкуренцию либеральным демократиям — важнейший новый фактор. В период своего расцвета коммунизм конкурировал с либеральной демократией на идейном фронте во многих развивающихся регионах мира, но даже тогда он едва ли мог предложить реальную альтернативу капитализму. Наивысший показатель доли мирового дохода, приходившийся на СССР и его сателлитов, был достигнут в середине 1950-х: он составлял тогда 13%. В последующие десятилетия этот показатель неуклонно снижался и к 1989 году остановился на отметке в 10%. Уровень жизни в капиталистических странах был несравнимо выше, чем в коммунистических государствах. С 1950-го по 1989 год доход на душу населения в СССР в относительном выражении неуклонно сокращался: если в начале указанного периода он составлял две трети от уровня дохода в Западной Европе, то в его конце уже меньше половины. Обыгрывая знаменитую формулировку Ленина, немецкий писатель Ханс Магнус Энценсбергер говорил, что социализм в СССР стал «наивысшей стадией недоразвитости».

Конечно, новые формы капитализма в авторитарных государствах также могут стагнировать. Однако на данный момент капитализм, сложившийся, скажем, в государствах Персидского залива или в Восточной Азии, для которого характерны ощутимое государственное регулирование рынка при соблюдении прав собственности, находится на подъеме. Из 15 стран мира с наиболее высоким среднедушевым доходом две трети не являются демократиями. Даже относительно неуспешные авторитарные режимы, такие, как Иран, Казахстан и Россия, могут похвастаться среднедушевым доходом на уровне 20 тысяч долларов. Китай, где указанный показатель был значительно ниже всего два десятилетия назад, сейчас начинает стремительно подтягиваться к общему уровню. И хотя доходы населения в сельских районах по-прежнему остаются низкими, способность государства обеспечивать более высокий уровень жизни в городах налицо. На сегодняшний день в прибрежных районах Китая проживают около 420 миллионов человек, средний доход которых составляет 23 тысячи долларов на душу населения и продолжает расти. Иными словами, сотни миллионов людей сейчас живут в условиях «модернизированного авторитаризма». А для менее успешных последователей авторитарной модели их достижения выступают подтверждением того, что либеральная демократия больше не является единственной дорогой к экономическому процветанию.

МЯГКАЯ СИЛА АВТОРИТАРИЗМА

Среди результатов пережитой трансформации оказались возросшая идеологическая самоуверенность авторитарных режимов и, соответственно, их усилившееся желание вмешиваться в дела западных демократий. Наиболее известной иллюстрацией этого в последнее время стала попытка России повлиять на президентские выборы США 2016 года. Этому предшествовало наращивание российского влияния в Западной Европе. Например, Россия десятилетиями оказывала финансовую поддержку радикальным партиям Италии и Франции, причем как левым, так и правым. Она также преуспела в вербовке ушедших на покой европейских политиков: так, лоббистами пророссийского толка стали бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер и бывший канцлер Австрии Альфред Гузенбауэр.

Отсюда возникает вопрос: останется ли Россия одинокой в своих попытках влиять на политику либеральных демократий? Скорее всего, нет: кампании России против разрозненных демократий оказались настолько эффективными и малозатратными, что подобный способ ведения дел становится чрезвычайно привлекательным для ее коллег по авторитарному лагерю. В частности, Китай усиленно работает над упрочением своего идеологического влияния на китайцев, проживающих за рубежом, и открывает при крупных зарубежных университетах филиалы Института Конфуция. А Саудовская Аравия в последние два года значительно увеличила объемы выплат своим официальным лоббистам в США: если раньше на нее работали 25 американских фирм, имеющих статус «иностранных агентов», то теперь их стало 145.

Авторитарные государства опережают западные демократии на экономическом и технологическом уровнях — в результате последние становятся более уязвимыми перед попытками вмешательства в их политику, а первые с большей легкостью распространяют по миру свои ценности. Действительно, мягкая сила авторитаризма все более зримо проявляет себя в академической среде, в поп-культуре, иностранных инвестициях, помощи развивающимся странам. Всего несколько лет назад все ведущие мировые университеты находились на Западе, но теперь авторитарные государства пытаются исправить этот недостаток. Согласно результатам последнего исследования компании «Times Higher Education», посвященного состоянию высшего образования в мире, 16 из 250 ведущих университетов теперь расположены в недемократических государствах, включая Китай, Россию, Саудовскую Аравию и Сингапур.

Вероятно, самым ярким проявлением мягкой силы авторитаризма следует считать расширение потенциала недемократических режимов в подготовке и распространении новостей. Газета «Правда», рупор советских коммунистов, никак не могла рассчитывать на широкую аудиторию читателей в США; зато видеосюжеты финансируемых авторитарными государствами каналов — катарской «Аль-Джазиры», китайского CCTV и российской «Russia Today» — ежедневно смотрят миллионы американских телезрителей. Монополии Запада на создание новостных сюжетов больше не существует, как нет и абсолютной гарантии от вмешательства иностранных правительств в его внутренние дела.

НАЧАЛО КОНЦА?

На протяжении долгого периода демократической стабильности США сохраняли положение сверхдержавы как в культурном, так и в экономическом плане. Их авторитарные соперники, например СССР, довольно скоро перешли в состояние экономической стагнации, а их идеология была дискредитирована. Казалось, что демократия не только дает больше свободы индивидам и создает возможности для самоопределения человеческих коллективов, но и открывает прозаическую перспективу повышения материального благосостояния. Пока эти фоновые условия оставались неизменными, были все основания предполагать, что государства, традиционно считавшиеся оплотом демократии, останутся таковыми и впредь. Кроме того, имелись веские основания для надежд на то, что некоторые из авторитарных стран, число которых неизменно увеличивается, перейдут на сторону демократии.

Но теперь, похоже, эра экономического и культурного доминирования западных либеральных демократий подходит к концу. Причем в то время, как их институты переживают упадок, авторитарные популисты разрабатывают идеологическую альтернативу в виде нелиберальной демократии, а авторитарные правители обеспечивают своим гражданам такой же уровень жизни, как и в богатейших странах Запада.

Хочется надеяться, что западные либеральные демократии смогут отвоевать утраченные позиции. Один из путей к восстановлению их былого величия лежит в экономической плоскости. Свежие успехи авторитарных государств могут оказаться эпизодическими и краткосрочными. Россия и Саудовская Аравия полностью зависят от добычи углеводородного сырья. Китай обязан своим экономическим ростом огромному долговому пузырю и благоприятной демографической ситуации. Cо временем, вероятно, Китаю придется уменьшить долю заемного капитала и столкнуться с последствиями старения населения. Наряду с этим экономическая ситуация в западных странах может улучшиться. С завершением недавнего «великого экономического спада» экономическая жизнь государств Европы и Северной Америки стремительно набирает обороты, и со временем бастионы либеральной демократии, в принципе, могут вновь обогнать модернизированные автократии.

Следовательно, любые прогнозы относительно того, с какой скоростью и насколько существенно меняется баланс сил демократических и авторитарных государств, следует воспринимать с осторожностью. Беспокоит, однако, что даже поверхностное изучение динамики ВВП западных стран за последние тридцать—сорок лет позволяет сделать вывод, что из-за демографического спада и замедлившегося роста производительности труда их экономика уже находилась в стагнации задолго до нынешнего финансового кризиса. Между тем, в отличие от западных стран, в Китае и других развивающихся государствах все еще есть обширные и удаленные от промышленных центров районы «догоняющего» экономического развития — эти резервы помогут им поддержать нынешнюю модель экономического роста.

Также есть надежда, что молодые демократии, в частности Бразилия, Индия и Индонезия, со временем начнут играть более активную роль в распространении ценностей либеральной демократии и укрепят союз демократических государств. Но для этого им потребуется радикальная смена курса. Как отмечает политолог Марк Платтнер, для этих государств идея «защиты либеральной демократии» исторически никогда не была «важным компонентом внешней политики». Так, Бразилия, Индия и ЮАР воздержались от голосования по резолюции Генеральной ассамблеи ООН, осуждавшей аннексию Крыма Российской Федерацией. Они также выступают против санкций в отношении России и солидаризируются с авторитарными режимами, когда речь заходит об ужесточении государственного контроля над Интернетом.

Усугубляет ситуацию и то, что «молодые» демократии, как показывает опыт, не так устойчивы, как «старые» демократии Северной Америки, Западной Европы и некоторых регионов Восточной Азии. Недавний рецидив авторитаризма в Турции, как и признаки ослабления демократии в Аргентине, Индонезии, Мексике и на Филиппинах, повышают вероятность того, что некоторые из этих стран в недалеком будущем превратятся в мнимые демократии или вообще вернутся к авторитарному правлению. Вместо того, чтобы поддержать слабеющий лагерь демократии, кто-то из них может вступить в союз с авторитарными странами.

Мы проявим излишнюю самонадеянность, если будем рассчитывать, что демократии обязательно вернут себе мировое лидерство. Более вероятным сегодня представляется тот сценарий, согласно которому демократические системы продолжат терять свою привлекательность, поскольку перестанут ассоциироваться с богатством и властью, погрязнув в неразрешимых внутренних проблемах.

В то же время остается вероятность того, что граждане авторитарных государств, приобщившись к высоким жизненным стандартам либеральных демократий, «заразятся» и их ценностями. Если такие крупные авторитарные государства, как Иран, Россия и Саудовская Аравия, когда-нибудь возьмутся за демократические преобразования, сила демократии возрастет в разы. А если то же самое произойдет и в Китае, на будущем авторитаризма будет поставлен крест.

Впрочем, все вышеизложенное не отменяет главного: долгий век всемирного господства западных либеральных демократий подошел к концу. Осталось лишь найти ответ на вопрос, покинет ли идея демократии традиционные пределы своего обитания на Западе, в результате чего произойдут действительно эпохальные перемены и наступит общемировой демократический триумф, или же демократия превратится в пережиток прошлого, характерный для экономически и демографически деградирующих регионов планеты.

Перевод с английского Екатерины Захаровой

Перевод осуществлен по изданию: Mounk Y., Foa R.S. The End of the Democratic Century: Autocracy’s Global Ascendance // Foreign Affairs. 2018. Vol. 97. № 3 (May-June).

За семь месяцев 2018 года врачи Владимирской областной детской клинической больницы оказали высокотехнологичную медицинскую помощь 110 маленьким пациентам

Во Владимирской областной детской клинической больнице высокотехнологичная медицинская помощь оказывается по таким направлениям, как неонатология, педиатрия, детская урология, челюстно-лицевая хирургия, эндокринология и хирургия новорожденных.

Как сообщила главный врач Владимирской областной детской клинической больницы, кандидат медицинских наук Светлана Макарова, больше всего случаев ВМП было оказано по профилю неонатология – 71. Это высокотехнологичное выхаживание недоношенных, а также лечение ряда заболеваний у новорожденных, которое требует аппаратной поддержки жизненно необходимых функций. Затем следуют челюстно-лицевая хирургия и урология.

Современное оснащение Владимирской областной детской клинической больницы позволяет проводить маленьким пациентам неинвазивные и малоинвазивные хирургические операции. Они характеризуются минимальными кровопотерями, снижением количества осложнений и способствуют быстрому восстановлению после оперативных вмешательств.

Специалисты Владимирской областной детской клинической больницы проводят эндоскопические операции при пузырно-мочеточниковых рефлюксах (рефлюкс – патологическое состояние, для которого характерен обратный ток содержимого полых органов). Врачи устанавливают эндоскопическим способом стенты, проводя тем самым коррекцию порока развития.

По направлению урология успешно проводится высокотехнологичное лечение гипоспадий – аномального развития мужских половых органов; варикоцеле – варикозного расширения вен яичка и семенного канатика, а также другой патологии урологического профиля.

В офтальмологии новорожденных широко применяется лазерокоагуляция – метод лечения ретинопатии, сосудистого нарушения сетчатки глаза, которое грозит недоношенному ребенку полной потерей зрения. Этот метод представляет собой обработку сетчатки лазером, в результате чего образуются спайки между сетчаткой и сосудистой оболочкой глаза. Лазерокоагуляция улучшает кровоснабжение сетчатки и сохраняет новорожденным зрение.

Хирурги выполняют сложные реконструктивно-пластические операции на лице у детей с врожденными пороками развития. Такие операции проводятся уже с шестимесячного возраста. Раннее оперативное вмешательство позволяет ребенку в дальнейшем социально адаптироваться и гармонично развиваться в обществе.

По решению Губернатора Владимирской области Светланы Орловой в целях совершенствования педиатрической службы в 2018 году Владимирской областной детской клинической больнице было выделено 50 млн рублей на дооснащение современным оборудованием. Медицинское учреждение уже приобрело эндоскопическое оборудование – бронхоскопы и гастрофиброскопы, цифровые рентген-аппараты, наркозно-дыхательные аппараты, назо-фаринго-ларингофиброскоп и другое высокотехнологичное медицинское оборудование.

До конца года в больницу будут поставлены аппарат для ингаляции оксидом азота, комплекс мониторирования электрической активности мозга и антибактериальные боксы для приготовления растворов в стерильных условиях.

Сергей Кузнецов: город должен нравиться в первую очередь его жителям

В Москве сегодня реализуется масса масштабных проектов, эффект от которых ощутим уже сейчас, но глобально изменения города в лучшую сторону в полной мере будут заметны спустя время. В интервью РИА Новости главный архитектор столицы Сергей Кузнецов рассказал, как меняется город, из-за чего в нем скоро уменьшится число заборов и видеокамер и почему важно примерять результаты своей работы на себя самого.

— Сергей Олегович, какие сегодня можно выделить тренды в развитии мировых мегаполисов?

— В принципе, все большие города мира похожи друг на друга и в последнее время в них происходят примерно одинаковые процессы. И Москва в этом плане не исключение. Например, сейчас большой акцент делается на развитие общественных пространств, увеличение пешеходных территорий, развитие общественного транспорта и сокращение частного, создание знаковых объектов.

— Отличаются ли в этом плане азиатские и европейские города, и чей опыт Москве ближе?

— Развитие азиатских городов в основном отличается тем, что оно происходит в условиях более плотной застройки. Многие города Китая, Японии, Кореи, тот же Сингапур, экономически очень успешны, но представление их жителей о комфорте сильно отличается от нашего представления о том, что такое красивый и удобный город. Поэтому я считаю, что мы всё-таки часть европейской культуры, в том числе и градостроительной.

— Что Москва заимствует у других городов? И перенимает ли кто-то наш опыт?

— Все города индивидуальны, как нет двух одинаковых людей, так и двух одинаковых городов не может быть. У каждого свои географические и геополитические факторы, свои экономические особенности и т.д. Градостроение очень непростой процесс, и он не терпит слепого копирования и прочих упрощений. Поэтому я не стал бы говорить о заимствовании, скорее это обмен опытом. Разумеется, мы смотрим на то, что делают другие, изучаем различные практики, учитываем их в своих кейсах. Немало интересного есть в Берлине, Барселоне, Вене, очень близок нам Лондон. В отдельных моментах довольно близок по характеру Токио, хотя следует учитывать те оговорки, которые я приводил.

Опыт Москвы тоже изучается, и не только другими странами, много обращений поступает от российских городов. Практически все регионы интересуются, как у нас ведется работа с документацией, нормативами, стандартами. Большой интерес к нашим стандартам благоустройства, к работе по модернизации домостроительных комбинатов, к деятельности Архсовета.

Начиная от масштабного строительства парков и заканчивая стандартизацией тех же вывесок. Опыт Москвы крайне интересен, но это не значит, что Москву можно повторить. Хотя бы просто в силу того, что здесь иные бюджеты и многие другие вводные.

— Сегодня становится модно говорить о неких дизайн-кодах городов, а что это вообще такое?

— Я не знаю, что подразумевается под дизайн-кодами, когда речь идет о городах. Мы делали некоторые вещи, которые можно назвать дизайн-кодом улиц, например, набор правил по размещению вывесок, летних веранд кафе. Была проведена большая работа, которая позволила сделать городскую среду более комфортной и приятной для глаз. Только за прошлый год было обновлено более 1800 рекламно-информационных конструкций во всех округах столицы, всего же вывески на зданиях обновили по 7500 адресам. Но в масштабах города сделать дизайн-код и невозможно, и не нужно. Архитектура прекрасна тем, что в ней всегда есть место неожиданности, сюрпризу, и хорошо, что талантливые архитекторы неспособны уложиться в какой-то единый код.

— Что из той работы, которая сегодня ведется для развития города, москвичи в полной мере оценят спустя годы?

— Здесь можно выделить, конечно, программу реновации. Несмотря на то что она стартовала очень активно и первые результаты появятся довольно быстро, в масштабах всего города ее плоды будут заметны спустя годы. Но если заглядывать еще дальше, то когда-то будут сноситься и дома, которые построены в огромном количестве в 70-80-90-х годах и которые во многом ничем не лучше пятиэтажек. Их тоже нужно будет менять на более комфортное жилье, это будет долгий процесс, но и эффект будет соответствующий.

Вообще любой крупный проект дает эффект спустя какое-то время. Это касается и масштабного строительства метро, и модернизации ДСК, и работы с набережными, и стандартов массовой застройки в соответствии с 305-м постановлением.

— Расскажите, что делается с набережными?

— Сейчас ведется работа примерно над 30 километрами набережных Москвы-реки либо на стадии проектирования, либо на стадии строительства. В частности, туда входят участки от «Москва-Сити» на запад и в районе ЗИЛа. Одновременно формируется набор других участков, которые будут включены в эту программу. Все делается в соответствии с концепцией, о которой было объявлено еще в 2014 году. Мы хотим сделать из реки своего рода центральную водную улицу с комфортными берегами, насыщенными различными активностями, с высокой проницаемостью. Люди смогут свободно двигаться вдоль реки и подходить к воде практически в любом месте.

— В освоении набережных есть какие-то сложности?

— Иногда возникают некоторые трудности, связанные с вопросами землепользования, так как многие участки имеют собственников, с которыми нужно вести переговоры, или же там располагаются технические сооружения, доступ к которым ограничен. С технической точки зрения сложностей нет, тем более что у Москвы-реки нормальный рельеф и нет сейсмоопасных зон.

— Вы упомянули 305-е постановление, которое в том числе касается и стандартов дворов. А каким вообще должен быть правильный двор?

— Он должен содержать набор площадок как для детей, так и для взрослых. В нем должны присутствовать зеленые насаждения. Торговля и прочие сервисы должны располагаться с внешней стороны, так как это нехарактерные для внутренней, приватной части, элементы. В идеале в нем не должно быть машин, хотя надо понимать, что не везде возможно создать организованные парковки и где-то придется мириться с тем, что машины все-таки будут.

Изначально сама территория должна быть спланирована таким образом, чтобы членение пространства на общественные и частные зоны, на двор, улицу, парк и так далее читалось без всякой дополнительной навигации. В противном случае возникают всякие рудименты вроде заборов. Любые ограждения, если это не какой-то режимный объект, появляются от недостатка планирования.

Забор — это признак нездоровой среды, и в идеальном дворе его быть не должно. Пока же их количество в Москве просто зашкаливает. Если сравнить километраж заборов в Москве с европейскими городами с квартальной системой, теми же Берлином, Парижем, Барселоной, то у нас он выше в разы.

— Застройщики позиционируют огражденную территорию в своих жилых комплексах как преимущество. И жители, наверно, чувствуют себя в большей безопасности.

— Это недостаток, но он изживет себя, когда стандарты строительства и планирования, которые мы сейчас продвигаем, будут применяться повсеместно. Просто нужно выработать хорошую привычку, а у нас сейчас и жители, и застройщики действуют по инерции, стремясь огородиться. И ощущение безопасности, которое дает забор — оно ложное. Человек злонамеренный без проблем его преодолеет, а если нужно будет помочь, то забор как раз может помешать. То, что забор добавляет безопасности — это гигантская ошибка, он, наоборот, создает предпосылки для негативных ситуаций. Когда забора нет и все видно насквозь — так куда безопаснее.

Следствием плохого планирования являются и видеокамеры, хотя они меньшее зло, чем заборы. Когда новые планировочные стандарты будут внедрены массово, никакие дополнительные элементы контроля будут не нужны, среда сама по себе будет безопасной и дружелюбной.

— Продолжая о безопасности и проницаемости — почему прозрачные двери в подъезд ставят не во всех новых домах, это ведь недорого стоит?

— В соответствие с тем же 305 постановлением с 2015 года прозрачные двери обязательны. Если вы покажете мне новый дом, где двери непрозрачные, я признаю, что мы ошиблись, согласовав этот проект. Но допускаю, что может иметь место человеческий фактор, могли в проекте показать одно, а сделать другое. Или же это связано с разными трактовками стандартов. Если говорится, что дверь должна быть стеклянной — она должна быть такой полностью или только отдельные части? Это хороший вопрос, кстати, возможно стоит в стандартах некоторые моменты прописать более чётко.

— Периодически возникают дискуссии на тему того, «резиновая» ли Москва. Есть ли предел плотности, после которого горожанам будет уже некомфортно?

— Это, опять же смотря кому. Азиатские города, о которых я уже упоминал, имеют сумасшедшую плотность и низкое обеспечение населения квадратными метрами. Для нашего человека это ад на земле, для азиатов же это нормально. Для Москвы, исходя из суммы факторов, Градкодекса, нормативов, привычек горожан, плотность выше, чем 25 тысяч квадратных метров на гектар, уже может вызывать ощущение дискомфорта. С другой стороны, в «Москва-Сити» плотность намного выше средней по городу, но многие хотят там жить и работать. Поэтому однозначно на этот вопрос не ответить — в городе есть разные люди с разными предпочтениями.

— У вас есть свои любимые места в Москве?

— Сложно выделить какие-то конкретные. Сейчас я больше воспринимаю город сквозь призму профессии. Например, до 20 лет я прожил в районе Рязанского проспекта, и он мне нравится, у меня многое с ним связано. Хотя, как специалист, я объективно могу сказать, что там много минусов. При этом там есть очень хорошие предпосылки для развития, в частности, много зеленых территорий, с которыми можно работать. И так можно сказать про многие другие районы, везде есть плюсы и минусы. И та же программа реновации, я уверен, увеличит число плюсов.

Вообще главный показатель проделанной работы — насколько ты сам пользуешься ее плодами. Я сторонник того, что все нужно примерять на себя. К примеру, Триумфальная площадь, где располагается наш комитет, раньше представляла собой огромную парковку. Сегодня это весьма комфортное общественное пространство. Или «Лужники», рядом с которыми я живу. Я провожу там много времени, занимаюсь спортом и могу сказать, что проект благоустройства там удался. То же «Зарядье» — я часто бываю там, не только по работе, и мне очень нравится, что мы там сделали.

На прошедшем Урбанфоруме мы спорили с Михаилом Куснировичем, на чем делать акцент в развитии. Он считает, что Москву важно сделать привлекательной прежде всего для иностранных гостей, и это будет главным показателем ее развития. А моя позиция в том, что город должен нравиться в первую очередь его жителям, и тогда он понравится и другим тоже. Ведь если у вас дома порядок, то и гостям у вас хорошо. Каждый имеет право на свое мнение, но, на мой взгляд, то, что делается только ради какой-то демонстрации, заведомо обречено на провал. При создании любого продукта должен быть пользовательский подход, и градостроительного тоже.

Беседовал Константин Балакин

РИА НОВОСТИ – НЕДВИЖИМОСТЬ

Россия. ЦФО > Недвижимость, строительство > stroi.mos.ru, 20 августа 2018 > № 2725718 Сергей Кузнецов

Запад зол на "троллинг" Владимира Путина

Поразительно, насколько по-разному воспринимается германо-австрийское турне российского президента его оппонентами и критиками. Некоторые интерпретируют результаты его поездки в Германию и Австрию как дипломатический провал, потому что проведенные встречи, по их мнению, "не принесли никаких прорывов" по важным для России темам: санкции, Украина, Сирия и другие. С другой стороны, если посмотреть на реакцию западных критиков России и российского лидера, то там вырисовывается совсем другая картина: в Лондоне и Вашингтоне печалятся, что Путин "провел сильную пиар-акцию в Австрии", а потом вместе с Ангелой Меркель наглядно продемонстрировал в Германии, что "Северный поток — 2" продвигается по плану, несмотря на все сопротивление Вашингтона.

Следует отметить, что интерпретация событий, которую предлагают западные СМИ, бесспорно, ближе к реальности. Они заявляют о том, что приезд Путина в Австрию "навредил европейской внешней политике", и подчеркивают, что в переговорах Путина и Меркель "звучат прагматичные нотки после многолетнего напряжения".

Присутствие российского президента на свадьбе австрийского министра иностранных дел не зря наделало так много шума. В некотором роде оно было продолжением позитивного пиара, который Россия получила во время проведения чемпионата мира по футболу: миллионы болельщиков увидели не "страшный тоталитарный Мордор", а современную, дружелюбную и очень цивилизованную страну. В силу того что ни одно мировое СМИ не могло проигнорировать свадьбу Карин Кнайсль, миллионы зрителей по всему миру увидели улыбчивого и приветливого Путина, который привез в подарок самовар, маслобойку, картину и выступление казачьего хора. Этот образ никак не вяжется с гротескным имиджем "хладнокровного убийцы из КГБ", который так активно и упорно выстраивают западные СМИ, а разрушение этой искусственной фигуры они воспринимают крайне болезненно.

Особую пикантность австрийскому визиту российского президента придает тот факт, что он приехал на свадьбу к министру, прошедшей в правительство по квоте евроскептической Австрийской партии свободы, которую много раз обвиняли в "работе на Кремль" и желании "раскачать Евросоюз изнутри". Как сообщает нам американская государственная пропаганда, "многие комментаторы пишут об Австрии как о троянском коне Путина в Европе. То, что Путин поддерживает политиков, дестабилизирующих Евросоюз, ни для кого не секрет".

Впрочем, дипломатическое турне российского президента спровоцировало не только вал критики в адрес австрийского правительства, демонстративно "нарушившего европейскую солидарность", но еще и по поводу Дональда Трампа, которого обвинили в том, что он фактически помогает Путину оказывать давление на Евросоюз. "Радио Свобода" приводит слова очень расстроенного немецкого политолога Иссио Эрлиха: "Условия с точки зрения самого Путина вряд ли могли бы быть лучше. Налицо явная слабость НАТО и уменьшение российских страхов перед этой организацией. Ведь Дональд Трамп то и дело заявляет о своем недовольстве партнерами США по НАТО. А партнеры по НАТО без участия сил США вообще мало на что способны. Да и противоречивые заявления и действия Трампа также ослабляют позиции США, самого крупного внешнеполитического противовеса России".

Журналисты авторитетного американского журнала The Atlantic тоже винят во всем Трампа: "Из-за тарифов на сталь и алюминий, введенных президентом США, и из-за его внешней политики, построенной на принципе "Америка прежде всего", Меркель и Путин были вынуждены заняться неловким сотрудничеством по некоторым вопросам". Поразительно, кстати, насколько "американоцентричный" взгляд на мир у многих западных СМИ: им реально кажется, что едва ли не все международные расклады определяются политикой Белого дома, и они полностью игнорируют исторический, экономический и политический контекст. Более того, когда эксперты-русофобы сообщают о политической импотенции конкретных европейских политиков, они обычно подразумевают нежелание европейских политиков вредить себе, своим странам и европейской экономике путем участия в очередной антироссийской авантюре, придуманной в Вашингтоне, Лондоне или Варшаве.

Австрийскому правительству до сих не могут простить нежелание высылать российских дипломатов, несмотря на всеобщую истерику в контексте "дела Скрипаля". Ангеле Меркель, соответственно, не могут простить то, что она поддерживает "Северный поток — 2", несмотря на призывы американских журналистов "сделать правильный поступок и отменить российский газопровод" и американские угрозы санкциями участникам российского газового проекта.

Каждый раз, когда российский президент дает дипломатический мастер-класс, многим на Западе кажется, что он это делает специально, чтобы позлить своих западных оппонентов. Вот и на этот раз журналисты того же The Atlantic обвинили Владимира Путина в троллинге, а его визит в Австрию и Германию они назвали "путинским уик-эндом троллинга", хотя на самом деле увидеть в прагматично-вежливом подходе российского президента троллинг могут только глубоко закомплексованные американские эксперты, которые в санкционном угаре уже давно не помнят, как выглядит настоящая высококлассная дипломатия. Если уж и говорить об издевках и дипломатических пощечинах, то стоит отметить, что российско-германская позиция в поддержку сохранения "иранской ядерной сделки", которая была обозначена на переговорах Путина и Меркель, действительно будет воспринята американской стороной как наглость и демонстрация непростительного неповиновения. Но вот как-то повлиять на российско-немецкую позицию у Вашингтона вряд ли получится.

Самый важный результат переговоров в замке Мезеберг озвучил пресс-секретарь российского президента.

"Он (аспект о возможных санкциях США по "Северному потоку — 2". — Прим. ред.) затрагивался. Но в целом есть понимание, что, безусловно, проект абсолютно коммерчески выгоден, конкурентен, поэтому необходимо принять меры по тому, чтобы оградить его от возможных нападок, неконкурентных нападок со стороны третьих лиц, с тем чтобы в конечном итоге выйти на завершение этого проекта", — заявил Песков журналистам.

Этот результат особенно важен в контексте информации, опубликованной в преддверии встречи двух лидеров американским деловым изданием The Wall Street Journal, которое сообщило о том, что выработка санкций против "Северного потока — 2" находится на финишной прямой и до завершения процесса остались считаные недели, хотя решение о введении санкций нельзя назвать "неизбежным". Однако к бочке антироссийского меда была подмешана целая цистерна дегтя: европейские информированные источники сообщили американским журналистам, что деньги на "Северный поток — 2" уже выделены и американские санкции в этом уже вряд ли что-то изменят. По большому счету, Меркель и Путин просто обозначили перед американскими конгрессменами, сенаторами и членами внешнеполитической команды Трампа неприятную перспективу: Россия и Германия будут защищать проект от санкций, которые в любом случае следует признать запоздалыми. Впрочем, если русофобский сегмент американской элиты захочет все-таки побегать с санкционной дубинкой за уходящим поездом истории, то не стоит им мешать: они потом сами будут искренне удивляться тому, насколько их непродуманные действия помогают российской дипломатии.

Иван Данилов, автор блога Crimson Alter

Европейский Союз уже понес убытки в размере $10 млрд. из-за сокращения экспорта в Иран

Посол Австрии в Тегеране Стефан Шольц рассказал, что ЕС стремится сохранить финансовые каналы с Ираном открытым после того, как блок понес убытки почти на 10 миллиардов долларов США из-за сокращения экспорта в Исламскую Республику.

Посол Австрии выступил с речью на собрании иностранных представителей, проживающих в Иране, и ряда бизнесменов, в Тегеране. В совещании также приняли участие министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф и первый вице-президент Эсхаг Джахангири.

Как сообщает IRIB, Стефан Шольц подчеркнул, что Иран продемонстрировал свою конкретную политику в отношении Европы после того, как США в одностороннем порядке вышли из ядерной сделки с Ирана, именуемой JCPOA.

Он отметил недавний визит президента Ирана Роухани в Австрию, заявив, что президенты двух стран согласились сохранить уровень экономических операций, пока Иран продолжает выполнять свои обязательства по ядерной сделке.

"Мы готовы помочь Ирану стать сильным промышленным производителем, а не просто оставаться потребителем", - сказал он, добавив, что у Ирана есть вся необходимая инфраструктура и опыт, чтобы сделать это возможным.

Далее он подчеркнул необходимость создания механизма, который позволил бы преодолеть последствия односторонних санкций США.

«Россия готова»: США введут санкции против «Северного потока — 2»

WSJ сообщила о подготовке новых санкций США против «Северного потока — 2»

В ближайшие недели США могут ввести санкции против компаний-участниц реализации проекта «Северный поток — 2», сообщает газета Wall Street Journal со ссылкой на бывших и действующих американских чиновников. В Совфеде на появившуюся информацию о готовящихся санкциях заявили, что Россия полностью к этому готова.

США уже в течение нескольких недель могут объявить о санкциях против компаний, участвующих в реализации проекта «Северный поток — 2», сообщает газета Wall Street Journal со ссылкой на бывших и действующих американских чиновников.

Проект разрабатывает российская компания «Газпром» вместе с европейскими партнерами Royal Dutch Shell PLC, Wintershall AG, Uniper SE, OMVAG и Engie SA.

WSJ подчеркивает, что американские власти и раньше предпринимали попытки остановить реализацию еще первого газопровода «Северный поток», но все принятые меры оказались напрасны.

В то же время Владимир Путин отметил значимость «Северного потока — 2» для Европы на встрече с канцлером ФРГ Ангелой Меркель 18 августа. Российский лидер уверен, что реализация проекта позволит не только улучшить европейскую газотранспортную систему, но и диверсифицировать маршруты поставок, значительно сократить транзитные риски и удовлетворить потребности в «голубом топливе» государств региона.

Разрабатываемые Соединенными Штатами санкции против компаний-участниц «Северного потока — 2» являются преднамеренным шагом для осложнения переговоров по проекту, сообщил РИА «Новости» зампред комитета Госдумы по международным делам Алексей Чепа. Он подчеркнул, что появление информации об этом совпало с переговорами в Берлине Путина и Меркель. «И это все сделано, естественно, преднамеренно, для того чтобы каким-то образом осложнить переговоры по «Северному потоку — 2», — отметил Чепа. Парламентарий уточнил, что проект «Северный поток — 2» действительно представляет собой выгоду как для России, так и для Германии и ряда других стран, но не для США.

Россия готова к возможному введению Соединенными Штатами новых санкций против компаний, участвующих в строительстве газопровода «Северный поток-2», заявил первый зампред комитета Совфеда по международным делам Владимир Джабаров, слова которого приводит РИА «Новости». Он уверен, что избежать введения новых санкций невозможно. «Россия к этим санкциям, которые, я думаю, будут неизбежно введены, готова. Не исключаю, что санкции и их преодоление обсуждались вчера на встрече лидеров России и Германии», — отметил Джабаров. Он также уточнил, что санкции не остановят реализацию проекта и что США «не стоит ожидать, что кого-то заманит рынок их сжиженного газа».

Накануне в Германии состоялась встреча российского лидера и канцлера ФРГ. Как заявил пресс-секретарь российского лидера Дмитрий Песков, Путин и Меркель в ходе беседы, говоря о возможных санкциях в связи с реализацией газопровода «Северный поток — 2», пришли к соглашению, что проект коммерчески выгоден и его необходимо оградить от нападок.

Проект «Северный поток — 2» предусматривает строительство двух ниток газопровода через Балтийское море от российского побережья до Германии. Планируется, что трубопровод будет проложен рядом с действующим «Северным потоком». Согласно плану, «СП – 2» пройдет через территориальные или исключительные экономические зоны расположенных у берегов Балтийского моря стран, то есть России, Финляндии, Швеции, Дании и Германии. Все эти государства, кроме Дании, дали свое разрешение на строительство компании-оператору «Северного потока — 2» Nord Stream 2 AG. Мощность трубопровода составит 55 млрд куб. м газа в год, а его протяженность — 1,2 тыс. км. Одним из иностранных инвесторов проекта является австрийская OMV. Ранее ее глава Райнер Зеле заявлял, что санкции против данной конструкции будут «несправедливым шагом».

Дублирующий уже существующий трубопровод «Северный поток — 2» довольно долго критиковала администрация президента США Дональда Трампа, утверждая, что реализация этого проекта увеличит энергетическую зависимость Европы от российского газа.

В августе 2017 года конгресс США наделил Трампа полномочиями вводить санкции в отношении компаний и лиц, которые работают над трубопроводом.

Данная возможность предусмотрена в пакете санкций против России за предполагаемое вмешательство российской стороны в американские выборы в 2016 году. Согласно данным WSJ, на данный момент власти США намерены воспользоваться этой опцией, чтобы «заблокировать» завершение строительства «Северного потока — 2».

Как отмечает агентство Bloomberg, санкции США против России не будут успешны, если их не будет поддерживать американский президент Дональд Трамп. Авторы материала, опубликованного изданием, уверены, что у Вашингтона есть много способов для противостояния Москве, среди которых и проект «Северный поток-2». Впрочем, один вопрос до сих пор остается нерешенным — стоит ли вводить санкции против компаний, ответственных непосредственно за укладку труб на дно Балтийского моря, или же есть смысл расширить их действие на банки и другие фирмы, финансирующие «Северный поток — 2». Как рассказал источник WSJ, Вашингтон передаст Евросоюзу предупреждение до того, как введет данные санкции.

«Я могу»: музыканты «Тавриды» рассказали о своих достижениях

18 августа образовательный день Смены «Лето, джаз и рок-н-ролл» на Всероссийском молодёжном образовательном форуме «Таврида» начался с мотивационной сессии, в рамках которой сами участники рассказывали о своём личном бэкграунде и истории успеха в построении карьеры.

Среди тех, кто делился своими достижениями, мотивируя вокалистов и музыкантов, рэп-исполнителей, sound-продюсеров и диджеев, были актёр Влад Канопка, певица и педагог по вокалу Ирина Богановская, дирижёр Айрат Кашаев, музыкант Ксения Островская, музыкант Ваня Nanik, композитор Георгий Федоров, певицы Радмира и Софья Мантулины. Модератором встречи выступил директор Роскультцентра и продюсер форума Сергей Першин.

Сестры Софья и Радмира Мантулины, которых накануне Игорь Крутой отобрал в полуфинал конкурса молодых исполнителей «Новая волна – 2019», поделились опытом участия в различных музыкальных проектах, одним из которых стало шоу «Победитель» на Первом канале.

«Изначально мы занимались музыкой сольно, 5 лет назад решили петь дуэтом. Считаем, что раньше у нас была завышенная самооценка, но после неудачного участия в кастинге проекта «Голос» стало понятно, что нужно спуститься с небес на землю и просто больше работать. После обучения в школе Ольги Кормухиной на «Тавриде» в 2017 году пришло понимание, что необходимо больше времени уделять написанию авторского материала. Ольга оказалась нам близкой по характеру, мы даже ощущаем с ней какую-то магическую связь», – рассказали уроженки Красноярского края.

Далее слово перешло к композитору и пианисту Георгию Федорову из Санкт-Петербурга, который, несмотря на молодой возраст, уже является руководителем своего оркестра «1703».

«Всё начиналось с небольших авторских концертов для друзей. Потом я понял, что существовать командой на музыкальном поприще намного легче и создал коллектив, в котором сейчас около 40 человек. Мы доставляем классику в массы, исполняем Бетховена, Моцарта и Чайковского. На наших концертах царит атмосфера любви и доверия. В 2017 году Айрат Кашаев пригласил меня на «Тавриду», где я выиграл грант на развитие своего оркестра. Нужно делать, что любишь. Если у вас есть мечта, представляйте, как вы будете её реализовывать. Только сначала думайте, а потом делайте», – поделился своей историей Георгий.

Музыкант и основатель проекта Soul Kitchen Иван Nanik рассказал о своём опыте работы в джазовом коллективе своего отца.

«Это был хороший опыт, но в определённый момент я понял, что хочу развиваться сольно. Чем взрослее ты становишься, тем больше ты начинаешь анализировать. Нужно слушать себя. Порой, когда отпускаешь от себя мечту, она внезапно исполняется, потому что долгое время концентрировалась в подсознании. Нет ничего невозможного. Структурируйте свои мысли, и тогда у вас появится конкретная цель», – считает Иван.

Основательница и вокалистка русскоязычной группы Princesse Angine Ксения Островская поделилась опытом организации концертов в России и за рубежом, а также рассказала о встрече с Борисом Гребенщиковым.

«Восемь лет назад я уехала в Вену получать образование графика, но в какой-то момент решила писать песни, не имея при этом музыкального образования. Пошла обучаться игре на гитаре. Позже организовала свой коллектив, с которым мы объездили почти полмира. В сентябре этого года планируем выпустить первый альбом. Как-то раз я летела в одном самолете с Борисом Гребенщиковым. Осмелилась подойти к нему и попросить послушать мою песню. Ему понравилось. Это был волшебный момент, который дал мне хорошую долю мотивации и вдохновения».

Дирижёр Айрат Кашаев затронул тему, связанную с образованием: «Мы не всегда можем получить в родных городах то образование, которое хотим. Поэтому мне пришлось переехать из родной Казани в Москву. Это дало хороший толчок, который в данный момент привёл меня в Большой театр».

Певица и музыкальный педагог Ирина Богановская поделилась своей историей успеха, в основе которой лежит борьба с онкологическим заболеванием: «Когда меня постиг недуг, я по-иному начала воспринимать мир и оценивать происходящее. От меня очень многие отвернулись, остались самые близкие люди, они до сих пор со мной. Благодаря им и правильным мыслям я побеждаю онкологию и, конечно, занимаюсь любимым делом. Таврида заряжает, я чувствую, что меня ждёт большой проект».

Актёр Владислав Канопка, известный по нашумевшему сериалу «Молодёжка», поведал аудитории о том, как зародилась любовь к профессии, и о старте работы в кино и театре.

«Нам всем от природы дана сила воли, которую всегда необходимо тренировать. А ещё как можно раньше нужно выходить из семьи, существовать автономно. На горизонте самые перспективные проекты», – заключил Влад.

В этом году форум проходит в 6 смен, в которых примут участие более 3 000 молодых архитекторов, кинематографистов, поэтов, актёров, режиссёров, музыкантов, волонтёров и менеджеров в сфере культуры и искусства из всех регионов России.

Главное событие для творческой молодёжи завершится 31 августа.

На Тавриде в 2018 году проходит Всероссийский конкурс молодёжных проектов, где у каждого есть шанс стать обладателем гранта на реализацию творческого проекта до 1 млн рублей.

Организаторами Всероссийского молодёжного образовательного форума «Таврида» 2018 года является Роскультцентр при поддержке Росмолодёжи.

Путин на свадьбе в Австрии: Украина недовольна

Киев разочарован приглашением Путина на свадьбу главы МИД Австрии

Киев выразил разочарование в связи с приглашением президента России Владимира Путина на свадьбу министра иностранных дел Австрии Карин Кнайсль. Глава МИД Украины Павел Климкин не поверил заявлению Вены о том, что присутствие главы РФ на свадьбе не влияет на внешнюю политику австрийских властей и не несет политического подтекста.

Приглашение президента России Владимира Путина на свадьбу министра иностранных дел Австрии Карин Кнайсль не оставило равнодушными не только австрийских политиков, но и казалось бы далеких от намечающегося торжества украинских властей.

Так, глава МИД Украины Павел Климкин в твиттере выразил разочарование визитом российского лидера в Австрию, а также сообщил, что не верит в заявление Вены о том, что присутствие президента России на свадьбе Кнайсль не влияет на внешнюю политику австрийских властей и не несет политического подтекста.

«Я светскую жизнь обычно не комментирую, но если МИД Австрии вынужден оправдываться, уверяя в неизменности внешнеполитического курса в свете «частного» визита, то это уже интересная новая форма, которая вызывает грустную улыбку», — указал глава украинского внешнеполитического ведомства.

Свадьба Карин Кнайсль и Вольфганга Майлингера состоится 18 августа. Австрийская общественная телерадиокомпания ORF сообщила также, что Кнайсль хочет провести рабочую беседу с Путиным во время свадьбы.

На празднестве будет присутствовать, среди прочих, канцлер Австрии Себастьян Курц. Владимир Путин посетит торжество по пути в Берлин, где проведет встречу с Ангелой Меркель.

Ранее депутат от австрийской партии «Зеленых» Михель Раймон раскритиковал визит Путина в страну, отметив, что он не может рассматриваться в качестве вопроса чисто личных взаимоотношений. Политик даже предложил Курцу отправить Кнайсль в отставку. Курц никак не отреагировал на подобное заявление, передает ФАН. Раймон также подверг Кнайсль обструкции.

«Министр иностранных дел Кнайсль несет за это ответственность и должна немедленно уйти в отставку, чтобы предотвратить нанесение ущерба Австрии. Если она не пойдет на это добровольно, федеральный канцлер должен сегодня выйти с предложением к президенту о ее увольнении», — заявил политик.

Комментируя такие настроения, эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер предложил австрийским политикам требовать и отставки Ангелы Меркель на основании встречи с Путиным. Аналитик также пояснил, что такие заявления от австрийских политиков больше похожи на истерику, чем на здоровое политическое мышление.

«Свадьба — это неформальное, частное мероприятие, и каждый человек вправе приглашать на свою свадьбу кого угодно. Тем более что изначально говорилось, что визит Путина на торжество Кнайсль не является официальным. За что предлагают увольнять главу МИД Австрии?» — добавил политолог.

Политолог указал на признаки паранойи, смешанной с русофобией, прослеживающиеся в таких выступлениях австрийских парламентариев.

«Наблюдаемая на Западе антироссийская риторика — это вторичное явление. А первичное — это виртуальная или фантомная русофобия, которая заставляет враждебно относиться ко всему, что даже отдаленно напоминает Россию и русских, потому что все это якобы может угрожать западному порядку», — резюмировал специалист.

Свадебная песня в исполнении десяти участников донского казачьего ансамбля, которые приедут из России вместе с президентом страны, станет музыкальным подарком Кнайсль от Путина, передает НСН.

Свадьба пройдет в ресторане Gasthaus Tscheppe на территории Штирии — федеральной земле на юго-востоке Австрии. Безопасность будут обеспечивать полиция и австрийское спецподразделение «Кобра».

Также известно, что поездка Кубанского казачьего хора на свадьбу Кнайсль обойдется российскому бюджету не менее чем в 1,8 млн рублей. Об этом сообщает «Русская служба Би-би-си» со ссылкой на портал госзакупок.

Из данных госзакупок следует, что 17 музыкантов ансамбля поехали в Вену из Краснодара через Стамбул. Для хора забронировали семь номеров по 63 тысячи рублей за две ночи, остальные — по 90 тысяч рублей за две ночи в отеле Loisium Wine & Spa Resort Südsteiermark, который находится в 9 км от ресторана, в котором, предположительно, и состоится свадьба.

Художественный руководитель хора Виктор Захарченко заявил, что «не может комментировать» эту поездку. Гендиректор ансамбля Анатолий Арефьев подтвердил факт поездки ансамбля в Вену, но не ее цель.

В Берлине завершились переговоры президента России Владимира Путина и канцлера Ангелы Меркель, передает корреспондент РИА Новости.

Беседа двух лидеров длилась около трех часов.

Заявление для прессы

До начала переговоров президент и канцлер выступили с совместным заявлением для прессы. Путин, в частности, отметил значение "Северного потока — 2" для Европы. Он также подчеркнул, что проект не закрывает транзит газа через Украины.

Путин и Меркель также затронули иранскую сделки и призвали к сохранению соглашения. Кроме того, российский президент посетовал на отсутствие прогресса в урегулировании украинского кризиса. Канцлер, в свою очередь, пообещала обсудить с Путиным отправку миротворческой миссии на Украину.

Стороны также заявили о готовности обсуждать актуальные вопросы, добавив, что все спорные моменты можно решить через диалог.

Свадьба в Штилии

По пути в Германию российский лидер посетил свадьбу главы МИД Австрии Карин Кнайсль. Путин подарил дипломату картину с сельскими мотивами и старинную масловыжималку с тульским самоваром.

Кроме того, Путин произнес тост на немецком языке, который вызвал аплодисменты у гостей церемонии бракосочетания. На свадьбе также присутствовал Кубанский казачий хор.

Как отметил пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков, визит в Австрию носил частный характер.

Российско-германские переговоры.

В резиденции Мезеберг состоялись российско-германские переговоры с участием Владимира Путина и канцлера ФРГ Ангелы Меркель.

Перед началом переговоров Владимир Путин и Федеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель сделали заявления для прессы.

По пути в Германию Президент России совершил частный визит в Австрию, где присутствовал на свадьбе Министра иностранных дел республики Карин Кнайсль и Вольфганга Майлингера.

* * *

Заявления для прессы перед началом российско-германских переговоров.

А.Меркель (как переведено): Уважаемые дамы и господа!

Я приветствую российского Президента Владимира Путина очень сердечно здесь у нас во дворце Мезеберг.

Тем самым у нас есть возможность продолжить наши разговоры, которые мы вели в Сочи. И я думаю, что ввиду того факта, что у нас так много серьёзных конфликтов в мире, это подчёркивает возможность найти решения.

У нас есть ответственность – Германия, но прежде всего Россия, потому что Россия является постоянным членом Совета Безопасности ООН, – поэтому мы должны работать над тем, чтобы найти решение.

Это касается, во-первых, вопроса Украины. Мы над этим уже довольно долго работаем, основа есть и остаётся – это Минские договорённости. Хотя надо констатировать, что у нас пока нет стабильного перемирия. Надеюсь к началу нового учебного года сделать новую попытку обеспечить перемирие.

И мы сегодня поговорим о возможности учреждения миссии ООН, которая смогла бы играть свою роль в мирном процессе, Германия готова здесь нести ответственность.

В контексте Украины мы поговорим о газовом транзите. Я считаю, что даже после запуска «Северного потока-2» Украина должна играть свою роль в газовом транзите в Европу. Я очень довольна, что нам удалось начать переговорный процесс по этой тематике вместе с Европейским союзом.

Важная тема, конечно, Сирия. Нам, конечно, надо в первую очередь избежать гуманитарной катастрофы вокруг и в этой стране. Мы наблюдаем уменьшение боевых действий, но это пока ещё не означает, что там есть мирный порядок.

И поэтому Германия, как член так называемой малой группы, делает особую ставку на то, чтобы сейчас продвинуть вопрос возможных выборов. И мы, конечно, поддерживаем работу спецпосланника ООН господина де Мистуры.

Мы, конечно, поговорим об Иране. Мы хотим сохранить соглашение СВПД, но мы с озабоченностью следим за деятельностью Ирана, будь это ракетная программа, региональная политика.

Ситуация в Сирии, и здесь мы тоже продолжим те беседы, которые уже вели с Министром иностранных дел Лавровым летом этого года и в Сочи.

Конечно, мы поговорим и по актуальным вопросам прав человека, и о наших двусторонних отношениях. У нас есть перекрёстные годы, сейчас у нас Год регионально-муниципальных партнёрств. Это очень хорошая возможность лучше познакомиться друг с другом.

В октябре у нас состоится очередное заседание «Петербургского диалога». И я очень надеюсь, что там получится хороший обмен между нашими гражданскими обществами. Считаю, что и спорные вопросы можно решить путём диалога, и поэтому я очень рада, что могу приветствовать господина Путина здесь, у нас в гостях.

В.Путин: Прежде всего хочу поблагодарить госпожу Федерального канцлера за приглашение и возможность провести эту рабочую встречу. Мы готовы обсудить как проблематику российско-германских отношений, так и актуальные международные вопросы.

Отмечу, что Россия придаёт большое значение развитию взаимовыгодного сотрудничества с Германией в политической, экономической да и в других сферах. Исхожу из того, что мы обсудим состояние и перспективы торгово-экономических связей.

Германия – один из ведущих партнёров нашей страны в этой сфере. В прошлом году взаимный товарооборот вырос на 22 процента и достиг 50 миллиардов долларов, а в январе–июне этого года прибавил ещё 25 процентов. Объём накопленных германских инвестиций в российской экономике превышает 18 миллиардов долларов.

В России представлено около пяти тысяч компаний из Федеративной Республики с суммарным оборотом более 50 миллиардов долларов и общим числом занятых порядка 270 тысяч человек. В свою очередь в ФРГ работает около полутора тысяч предприятий с российским участием, вложивших в различные сегменты немецкой экономики более восьми миллиардов долларов.

Одним из приоритетных направлений является энергетика, это хорошо известно. Германия – крупнейший покупатель российских энергоресурсов. В 2017 году только газа мы поставили 53,8 миллиарда кубических метров, что покрывает более 30 процентов немецкого рынка, причём потребление российского газа постоянно растёт и в этом году увеличилось на 13 процентов.

Германия – это не только большой рынок для нас, для российских углеводородов, но и важное звено в их транзите в европейские страны. Кстати, в июне исполнилось 50 лет с начала поставок газа из Советского Союза в Западную Европу. На протяжении всего этого периода времени наша страна надёжно обеспечивала бесперебойное энергоснабжение, вносила и вносит весомый вклад в энергетическую безопасность всего европейского континента.

Вместе с германскими партнёрами работаем над проектом нового магистрального газопровода «Северный поток-2». Его реализация позволит усовершенствовать европейскую газотранспортную систему, диверсифицировать маршруты поставок и минимизировать транзитные риски, а главное, удовлетворить растущий спрос экономики Европы на энергоресурсы.

Хочу в этой связи отметить и ещё раз подчеркнуть: «Северный поток-2» – это исключительно экономический проект, он не закрывает возможности продолжения транзитных поставок российского газа через территорию Украины. Я знаю по этому поводу позицию Федерального канцлера, которая постоянно эту тему поднимает.

Хочу отметить, что главное, чтобы этот украинский транзит, он традиционный для нас, соответствовал экономическим требованиям, был экономическим во всех смыслах этого слова.

Имеются неплохие перспективы для расширения сотрудничества на других направлениях. Это касается российско-германской промышленной кооперации, локализации в России немецких высокотехнологичных производств. Соответствующие проекты обсуждались на Петербургском международном экономическом форуме.

Развивается сотрудничество в культурно-гуманитарной сфере. Проводятся многочисленные мероприятия в рамках Года регионально-муниципальных партнёрств двух стран. Осенью эстафету принимает перекрёстный Год научно-образовательных партнёрств. На 2019 год в Германии запланирована масштабная концертная программа, которая называется «Русские сезоны».

Восстанавливаются контакты по линии парламентов двух стран. В июне в Москву приезжала представительная делегация из Бундестага ФРГ. Прорабатываются инициативы создания большой межпарламентской комиссии с участием руководства Государственной Думы России и Бундестага. Осуществляется взаимодействие по линии гражданских обществ в рамках «Петербургского диалога», «Потсдамских встреч», Германо-российского форума.

Что касается международной повестки дня, то госпожа Федеральный канцлер только что сказала. Конечно, мы поговорим по всем интересующим нас вопросам. Будем обсуждать ситуацию вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию иранской ядерной программы. Безусловно, без этого не обойдётся.

Крайне важно сохранить одобренную Советом Безопасности ООН многостороннюю договорённость, направленную на укрепление региональной и глобальной безопасности и режима ядерного нераспространения.

Обсудим, конечно, ситуацию на Ближнем Востоке, прежде всего применительно к Сирии. Важно наращивать и гуманитарную составляющую сирийского конфликта, имея в виду прежде всего оказание гуманитарной помощи сирийскому народу и помогать тем районам, куда могут вернуться беженцы, находящиеся за границей.

Я, конечно, не имею в виду в данном случае европейские страны, хотя и из Европы, наверное, некоторые могли бы вернуться. Но напомню, что в Иордании миллион беженцев, в Ливане миллион беженцев, в Турции три миллиона беженцев. Это потенциально огромная нагрузка на Европу, поэтому лучше сделать всё для того, чтобы эти люди могли вернуться домой.

А что для этого нужно делать? Элементарные вещи: надо помочь восстановить водоснабжение, канализацию, восстановить медицину. Самые элементарные вещи. И думаю, что в этом заинтересованы все, в том числе и Европа.

Мы, конечно, будем говорить об Украине, как сказала госпожа Федеральный канцлер, в контексте урегулирования украинского кризиса, который, к сожалению, никак не продвигается, имея в виду подчеркнуть безальтернативность реализации Минских соглашений, отметить нашу заинтересованность в работе в рамках «нормандского формата» и Контактной группы, готовность и далее оказывать содействие специальной мониторинговой миссии ООН. Надеюсь, что нам удастся всё-таки продвинуться по этому направлению.

В общем, у нас есть о чём поговорить, вопросов много. Ещё раз хочу сказать, что благодарен госпоже Федеральному канцлеру за возможность, которая сегодня для этого предоставлена.

Благодарю вас за внимание!

Вопрос: Владимир Владимирович, извините, пожалуйста, а можно рассказать про Вашу поездку в Австрию?

В.Путин: Она была хорошей поездкой, очень доброй. Это был частный визит.

Спасибо.

Германия. Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 18 августа 2018 > № 2706637 Владимир Путин, Ангела Меркель

Российские спасатели приняли участие в переаттестации Республиканского отряда спецназначения МЧС Беларуси по стандартам ООН

С 13 по 17 августа делегация МЧС России в составе представителей Департамента международной деятельности, Сибирского и Дальневосточного региональных поисково-спасательных отрядов приняла участие в переаттестации Республиканского отряда специального назначения МЧС Беларуси по стандартам Международной консультативной группы ООН по поиску и спасению ИНСАРАГ.

Независимая аттестационная комиссия состояла из представителей аварийно-спасательных ведомств Австрии, Великобритании, Германии, Омана, Польши, Чехии, а также Международной организации кинологов и Секретариата ИНСАРАГ.

По сценарию учений, сотрудники МЧС Беларуси принимали участие в международной операции по проведению поисково- спасательных работ после разрушительного землетрясения, магнитудой 7,9 баллов по шкале Рихтера на глубине 10 км. В результате ЧС большое количество зданий разрушено, около 2000 человек погибли, более 100 тыс. пропали без вести, более 500 тыс. остались без жилья. Условно пострадавшая страна направила в ООН запрос о международной помощи по ликвидации последствий землетрясения.

Сотрудники МЧС России непосредственно приняли участие в работе международного координационного полевого центра в качестве представителей прибывшего для оказания помощи поисково-спасательного отряда, а также отработали навыки применения специального программного обеспечения ООН для передачи информации о деятельности отряда в зоне ЧС.

Аттестация поисково-спасательных отрядов по методологии ИНСАРАГ под эгидой Организации Объединённых Наций введена в 2005 году, так как крупные чрезвычайные ситуации трансграничного масштаба показали, что участие неподготовленных подразделений в международных спасательных операциях не позволяет спасателям слаженно работать вместе и эффективно оказывать помощь пострадавшему государству.

Переаттестация проходит каждые 5 лет для подтверждения соответствия стандартам организации и новым международным методологиям проведения поисково-спасательных операций.

Белорусский поисково-спасательный отряд, впервые прошедший аттестацию в 2013 году, сегодня успешно подтвердил своё соответствие стандартам ИНСАРАГ как отряд тяжелого класса.

В составе МЧС России на сегодняшний день два аварийно-спасательных формирования, аттестованных по методологии ИНСАРАГ: отряд Центроспас (тяжелый класс) и Сибирский региональный поисково-спасательный отряд (средний класс). В 2020 году Дальневосточный РПСО также будет проходить международную аттестацию.

Такой свадьбы еще не было

Олег Шевцов, политический обозреватель «Труда»

Владимир Путин побывает на бракосочетании главы МИД Австрии Карин Кнайсль.А потом отправится на встречу с Ангелой Меркель

Завтра у президента России нелегкий день. С утра ему предстоит выступить в роли свадебного генерала на свадьбе министра иностранных дел Австрии Карин Кнайсль, а уже потом он перелетит в Берлин, где его ждет встреча с канцлером Ангелой Меркель. При чем здесь свадьба?

Помощник президента Юрий Ушаков пояснил, что Кнайсль пригласила Путина на свадьбу, еще когда тот был с визитом в Вене в июне, а теперь на пути в Берлин у него появилась такая возможность. Церемония бракосочетания пройдет в винодельческом хозяйстве на юге федеральной земли Штирия. К приезду высокого гостя готовятся австрийские силы безопасности, в том числе спецподразделение «Кобра», которое уже провело инструктаж с невестой и женихом.

Но свадьба — это цветочки. А ягодки? Что изменит встреча президента России с фрау Меркель под Берлином? Она обещает стать знаковым событием лета, поскольку пройдет после памятного саммита НАТО, на котором Трамп публично заклеймил Германию «заложницей Москвы», зависимой от русского газа. Но Ангела Меркель не побоялась пригласить российского лидера практически одновременно с введением против РФ нового раунда американских санкций. Притом что между последним рандеву лидеров Германии и РФ в Сочи прошло всего три месяца.

Немцы подтвердили, что обсуждение строительства газопровода входит в повестку встречи. Германия была и остается самым активным европейским участником санкционного режима, но теперь ФРГ вместе с европартнерами сама стала объектом американских финансовых и технологических ограничений, что ей категорически не нравится. Ведь под угрозой интересы немецких компаний.

А получение накануне саммита консорциумом «Северный поток — 2» всех необходимых разрешений делает и Германию, и Россию уязвимыми для санкций обозленного Вашингтона. Руководителям обеих стран есть смысл обсудить скоординированный ответ на этот случай. Иначе буйного не унять, как доказывает пример Турции, получившей за «верность НАТО» обвал лиры на 40%.

Кардинального сближения Москвы и Берлина никто не ожидает, но совпадение интересов по газопроводу, соглашению с Ираном, санкциям США и возвращению беженцев из ЕС в Сирию налицо. Сам факт регулярного общения на высшем уровне России и Германии в последнее время, конечно, пугает официальных американских лиц. Он показывает всю ущербность политики тотальных санкций Трампа «против всех». Остановить процесс отстаивания собственных интересов в ответ на американское имперское высокомерие невозможно.

Первой стала Турция, введя в среду встречные санкции против всемогущего «старшего брата» и отказавшись присоединиться к рестрикциям против России. Мир меняется, и даже Ангела Меркель вынуждена с этим считаться.

Йиржи Овчачек: Чехия предпочитает диалог, а не конфронтацию

Президент Чехии Милош Земан известен как ярый критик многих инициатив Евросоюза и сторонник развития хороших отношений с Россией. Многие европейские политики считают подобную позицию не вписывающуюся в стандарты западного мира. Пресс-секретарь чешского лидера Йиржи Овчачек с ними не согласен и уверен, что такое отношение Праги к Москве как раз-таки является нормальным. В интервью РИА Новости он рассказал об особенностях работы с Земаном, о состоянии здоровья чешского лидера, о ночных звонках и обращении на "ты".

— Каким путем вы попали в пресс-секретари главы государства?

— Я несколько раз начиная с 2006 года брал интервью у Милоша Земана. Три года спустя, во время разговора по телефону, он предложил мне перейти в общении на "ты". Потом было еще несколько интервью у него дома, в городке на востоке Чехии (Земан в то время был временно вне политики – ред.). Однажды, уже будучи президентом, он предложил мне стать его пресс-секретарем. Я, естественно, ни секунды не колеблясь, принял это предложение. И вот почти 5 лет, с 1 декабря 2013 года, занимаю этот пост.

— Вы по-прежнему на "ты" с президентом?

— Да, конечно. То же самое относится и к другим ближайшим сотрудникам, которые одновременно являются друзьями Милоша Земана.

— Что входит в ваши обязанности – ознакомление президента с сообщениями СМИ, участие в подготовке выступлений и интервью…

— Конечно, информирование президента о том, что пишут СМИ, происходит в течение всего дня. При подготовке к интервью заранее обсуждаем актуальные события, возможные вопросы журналистов. Кроме того, я для СМИ всегда открыт в соцсетях, отвечаю на телефонные звонки и в выходные дни, и в праздники, а если занят, то переписываюсь смсками.

— Случалось, что президент звонил вам в 2-3 часа ночи или вы в неурочный час беспокоили его по какому-то поводу?

— Нет, такого до сих пор не случалось. Для этого в стране или в мире должно было бы произойти нечто чрезвычайное, весьма драматичное. Бывает, что какую-то информацию мы обсуждаем по телефону. Но обычно стараемся все необходимые вопросы обговорить лично, поскольку видимся весьма часто.

— Насколько строг президент как ваш непосредственный шеф? Тщательно ли контролирует вашу работу, может ли повысить на вас голос, за что-то отругать, объявить выговор?

— Господин президент – чрезвычайно заботливый человек, я бы даже сказал, человек ласковый, всегда открытый для диалога. Конечно, он в курсе, как исполняется то или иное дело, спрашивает об этом. Но главное, он активно обсуждает с вами вместе те или иные проблемы, дискутирует, интересуется вашим мнением и готов воспринять его, вместе с вами ведет поиск необходимого решения.

Это касается способа общения Милоша Земана не только со мной, но и с остальными ближайшими соратниками. Однако, выслушав наши мнения, в том числе отличные от его воззрений, окончательное решение господин президент принимает всегда сам. Иногда он сам может также надиктовать мне текст целого сообщения для СМИ, в котором не нужно менять ни буквы.

— Случалось ли, что вы чувствовали, что президент в какой-то части своего выступления или интервью, на ваш взгляд, не совсем прав, что вы имеете на сей счет иное мнение?

— Такого просто не может случиться по той простой причине, что у нас с господином президентом всегда идет предварительный диалог накануне его встреч с представителями СМИ. Мы заранее обговариваем различные альтернативы беседы, возможные вопросы, необходимость сделать в ходе встречи какое-то важное заявление.

— Президент сам читает какие-то газеты?

— Он регулярно читает монитор, то есть обзор сообщений СМИ, первый из которых появляется уже рано утром. Газеты не читает, кроме одной – Blesk.

— Я слышал, что президент полюбил интернет.

— Да, это так. Днем заглянуть в интернет у него из-за занятости практически нет возможности. А вот вечером, после просмотра теленовостей, президент идет к компьютеру посмотреть, что нового сообщается в интернете. Серфинг по сети уже вошел в такой вечерний ритуал. В том числе он обращает внимание и на то, о чем люди дискутируют под интересными статьями.

— Насколько хорошо президент освоил интернет?

— На уровне классического среднего пользователя. Всегда может найти необходимый сервер или статьи с новостной тематикой. В том числе те материалы, которые касаются деятельности главы республики.

— В мире хорошо известно о весьма напряженных отношениях Милоша Земана с журналистами. Откуда это идет?

— Если посмотреть на политический путь Милоша Земана, то журналисты практически с самого начала вели себя по отношению к нему агрессивно. Это идет от того, что он, в отличие от многих любимчиков прессы, никогда не пытался угодить СМИ, заручиться их благосклонностью, не спешил прислушиваться к советам мэтров журналистики. А шел своей дорогой, на которой главным для него всегда было мнение сограждан, их запросы и требования.

Те же чешские политики, которые предпочитали действовать в соответствии с ожиданиями и рекомендациями СМИ, обычно быстро уходили в политическое небытие. Погреются три-четыре года в лучах славы и внимания СМИ и канут, как будто их и не было. В Чехии есть самые свежие примеры столь быстрого политического угасания.

Прислушиваться к голосам сограждан, делать то, что актуально и необходимо для страны, это гораздо труднее, чем ловить популярность у СМИ. Но в этом и заключается секрет почти 30-летнего успешного политического пути Милоша Земана – крупные победы возглавляемой им (социал-демократической – ред.) партии на выборах, избрание его главой парламента, потом главой правительства. И вот недавний повторный успех на президентских выборах.

— Сложные взаимоотношения президента и СМИ наверняка оказывают влияние и на вашу работу?

— Конечно. Но Пражский град в сотрудничестве со СМИ во время моего пребывания на нынешней должности стремится быть максимально открытым, предоставить им всесторонний сервис – на сайте, по телефону, в соцсетях, путем пресс-конференций и личных встреч, выкладки в интернете фотографий и видео о проводимых мероприятиях. Все это делается, естественно, с подачи президента. Никогда прежде Пражский град не был столь широко открыт для СМИ.

С другой стороны, если какое-то издание распространяет дезинформацию о работе президента или о нем лично, я тоже молчать не буду. Обязательно отзовусь, и весьма остро.

— У президента непростые отношения не только с журналистами, но и с частью чешской интеллигенции, по-чешски именуемой "каварной" (от слова káva – кофе), поскольку ее представители обычно обсуждают актуальные проблемы за чашкой этого напитка в популярных пражских кафетериях. Где берет начало эта тенденция?

— Это идет от выборов главы республики в 2013 году, после которых сторонники тогдашнего соперника Милоша Земана (экс-главы МИД Карела Шварценберга – ред.) не сумели спокойно пережить поражение своего кандидата.

Мир постепенно меняется, мы все чаще видим примеры, когда на выборах в разных странах побеждают политики, для которых мнение сограждан ценнее советов СМИ. Однако привычка давать советы политикам посредством прессы и заставлять их действовать соответствующим образом побуждает часть интеллигенции вести себя еще более активно, даже агрессивно. Это проявляется часто в виде различных словесных атак или предложений о цензуре некоторых СМИ, обозначением их в качестве пророссийских, прокремлевских, пропутинских.

Но демократическое общество считается свободным именно потому, что позволяет людям свободно выражать свои взгляды, изначально предполагает плюрализм мнений.

— Вы упомянули о так называемых пророссийских СМИ. Известно весьма нестандартное, по понятиям западных политиков, отношение Милоша Земана к России, к развитию сотрудничества с нею, с ее лидерами. В чем причина этого?

— Я бы это отношение не назвал нестандартным, а скорее нормальным. Вы видите, ситуация в мире постепенно меняется, диалог с Россией развивается на разных уровнях. Достаточно вспомнить недавний саммит РФ-США в Хельсинки, переговоры российских лидеров с главами правительств Италии и Австрии и другие встречи.

Милош Земан – сторонник диалога между странами. Если государственные лидеры не будут общаться, не будут вести переговоры, то существующие раны будут становиться лишь острее и международная ситуация будет ухудшаться.

Мы видим положительное развитие ситуации в Сирии, видим весьма интенсивный диалог между Россией и Израилем. Видим меняющуюся политику президента США. И Милош Земан прекрасно понимает необходимость диалога США и стран ЕС с Россией. Однако это не нравится некоторым журналистам и части общественности. Отсюда возникают обструкции, идеологические наклейки.

— Вы работаете на Пражском граде почти пять лет. Заметили за это время некие перемены у Милоша Земана – в его поведении, характере, мышлении?

— Не секрет, например, что в отношении к Евросоюзу у президента ныне преобладают более консервативные воззрения. Он полагает, что необходимо вернуться к ситуации, при которой максимум полномочий было бы у национальных государств, чтобы лишь действительно важные вопросы решались бы на европейском уровне. Нельзя допускать давления на отдельные страны вопреки их воле.

— Переизбрание Милоша Земана еще на один пятилетний срок проявилось каким-то образом в его поведении?

— Конституция Чехии позволяет главе государства находиться на своем посту лишь два срока. Милошу Земану очень важно, чтобы и второе пятилетие прошло успешно. А успех невозможен без постоянного ощущения чувства ответственности. Президент понимает, что это его последнее пятилетие в высокой политике. И он хотел бы завершить его с чувством хорошо выполненной работы.

— Чем занимается Милош Земан в свободное время? Мне говорили, что он много читает, этому можно найти косвенное подтверждение и в его публичных выступлениях.

— Да, на чтение книг он по-прежнему тратит немало свободного времени. Но еще у президента в Ланах (загородная резиденция неподалеку от Праги – ред.) всегда есть разыгранная партия в шахматы, где он играет по обе стороны доски.

— Из сотрудников ему некому составить компанию?

— Признаюсь, что я в шахматы не играю и не слышал, чтобы играли другие ближайшие сотрудники президента. Знаю, что когда главой МИД (до декабря 2017 года – ред.) был Лубомир Заоралек, то он во время посещений Лан играл с Милошем Земаном.

— Всем известно о проблемах со здоровьем у президента. Какое влияние это оказывает на его деятельность?

— Ни для кого не секрет, мы говорим об этом вполне открыто, что у Милоша Земана сахарный диабет и существуют проблемы с ногами, в связи с чем он вынужден пользоваться тростью. Однако, как выражается сам президент, "политика делается головой, а не ногами", поэтому можно сказать, что на деятельность Милоша Земана существующие проблемы со здоровьем не оказывают никакого влияния.

— У вас уже есть какие-то планы на будущее, когда двери канцелярии Пражского града в последний раз захлопнутся за вами? Вернетесь в журналистику, станете партийным функционером, окунетесь в бизнес?

— Если президент будет доволен моей работой, надеюсь пробыть на Пражском граде до 2023 года. Что будет дальше – этим вопросом я не задаюсь, такая у меня жизненная философия. Знаю, что некоторые соратники больших политиков заранее начинали примерять свое поведение к будущим новым карьерам, постепенно ослаблять свой рабочий ритм. Я уверен, что проработаю на этом месте в нынешнем темпе до конца срока, чтобы иметь чувство хорошо исполненного дела.

— Книжку о своей работе напишете? Ее название неплохо звучало бы: "Девять лет рядом с президентом республики". Может быть, уже заранее ведете дневник с этой целью?

— Ну, во-первых, десять полных лет не получается, а девятка – уже как-то не то для заголовка. А если серьезно, то дневник не веду, но имею свой портал в интернете, хотя из-за занятости заглядываю в него не столь часто, как хотелось бы. Однако никаких книг в будущем об этой работе писать не собираюсь.

— А свободное время чему посвящаете?

— Его мало, но понимаю, что отдых, разрядка от работы необходимы. Люблю ходить по красивым местам вокруг Праги. Недавно у меня была неделя отпуска, за время которой я прошел пешком около 60 километров. Теперь будет еще неделя, надеюсь довести общий километраж до сотни.

Секретное "доброе оружие" Кремля

Бывают события, которые при формальной обыденности обречены на долгое и внимательное изучение "под лупой", с многочисленными догадками и предположениями по их поводу.

Предстоящий визит Владимира Путина на свадьбу министра иностранных дел Австрии Карин Кнайсль по пути на встречу с Ангелой Меркель относится именно к таким. Никакие официальные заверения из Кремля по поводу частного характера предстоящего мероприятия не способны отменить жгучего любопытства наблюдателей и экспертов о подоплеке происходящего, а также не могут остановить полет их фантазии при анализе события.

А учитывая, что даже самые очевидные вещи, касающиеся России и ее высшего руководства, последнее время приобретают просто кафкианские формы в интерпретации Запада, с большой вероятностью та же судьба ждет и будущую поездку Путина на торжество в Австрии.

Таким образом, действительно имеет смысл взглянуть на анонсированный визит и попытаться понять, какими подводными течениями он вызван и есть ли они, эти подводные течения, в принципе.

Для начала стоит отметить, что уже довольно много лет широкая общественность не слышала о присутствии российского президента на частных мероприятиях за границей. Его ужины с лидерами других стран в неформальных местах, например ресторанах, либо совместное участие в каких-нибудь неофициозных мероприятиях (будь то спортивный матч или концерт) все-таки являются частью программы в рамках визитов.

Но подчеркнуто частные мероприятия за границей с участием Путина бывают настолько редко, что каждое из них становится заметным событием. Пожалуй, едва ли не последним таким случаем стала встреча осенью 2014 года российского президента с Сильвио Берлускони в Италии, который в тот момент находился в глубокой опале и под судом у себя на родине. Несмотря на то что об их дружеских отношениях давно и хорошо известно, столь демонстративный шаг Владимира Путина привлек тогда острое внимание публики.

Однако встреча Путина с Берлускони четырехлетней давности только подчеркивает из ряда вон выходящий характер предстоящего визита российского президента в Австрию. Карин Кнайсль связывает с российским президентом краткое, недавнее и абсолютно официальное знакомство. Судя по комментариям, она просто рискнула пригласить его на свою свадьбу при личном общении и в ответ получила — явно несколько неожиданно для себя — согласие.

Обсуждение причин, подтолкнувших Владимира Путина принять приглашение, наводит большинство наблюдателей на очевидную мысль о том, что дело в желании выделить именно Австрию из ряда других европейских партнеров и выказать этой стране (в лице ее высокопоставленного представителя) особую — и личную — симпатию российского президента.

Как известно, Австрия прямо и категорически отказалась высылать российских дипломатов в ходе масштабной акции, инспирированной Великобританией в рамках дела Скрипаля. Да и в целом в последние годы Вена подчеркнуто дистанцировалась от всех геополитических скандалов и не позволила себя втянуть в антироссийскую истерию, сохранив максимально прагматичный (и, соответственно, дружественный) подход в отношениях с Россией.

В то же время есть подозрение, что на Западе найдутся силы, которые сочтут данное объяснение слишком простым и недостаточно зловещим для Кремля. В результате чего будут порождены глубокомысленные и запутанные теории заговора, которые объяснят замыслы Москвы со всем приписываемым ей коварством.

Что ж. Возможно, стоит помочь в их нелегком деле и предложить более "конспирологическую" версию поездки Владимира Путина на свадьбу австрийского министра.

Для этого имеет смысл вспомнить события месячной давности, когда Россия принимала у себя чемпионат мира по футболу, где среди болельщиков были и главы соответствующих государств. Апофеозом спортивного праздника стал финальный матч, звездами которого — параллельно футболистам — неожиданно стали президенты Франции и Хорватии, бурно болевшие за свои национальные команды.

Россия, Москва и сам Владимир Путин, также присутствовавший на матче, создали настолько прекрасную атмосферу на чемпионате, что мир увидел Эммануэля Макрона и Колинду Грабар-Китарович совершенно новыми глазами. Да и у самих президентов тот вечер наверняка останется в памяти.

Именно тут все желающие русофобы могут поискать новое "тайное оружие Кремля".

В мире безнадежно нарастающей конфронтации, обрыва связей, бесконечных склок и скандалов Москва (и лично Владимир Путин) напоминают сильным мира сего, что все может быть совершенно иначе. Что в мире много радости, добра и дружбы, а любые противоречия можно разрешить в конструктивном и спокойном разговоре.

На общем фоне мировой эскалации, причем в самых грубых и грязных проявлениях, Россия на высшем уровне дает примеры просто нормального человеческого поведения: гостеприимства, теплоты и радости за счастье других людей. Тем самым она открывает дверь для альтернативного развития событий, давая надежду избегнуть худшего сценария, который неуклонно надвигается на мир. А нужно для этого всего лишь последовать предложенным Москвой путем.

Думается, что это в достаточной степени угрожающий для многих на Западе сценарий, чтобы на его основе вышло очередное разоблачающее Кремль расследование в Times, на CNN или в Bloomberg.

Ирина Алкснис

ВТБ по итогам семи месяцев 2018 года выдал более 220 тыс. кредитов наличными на цели рефинансирования. Об этом говорится в сообщении банка.

Общая сумма выдачи за этот период превысила 130 млрд руб. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года данные показатели выросли вдвое.

Рефинансирование кредита наличными другого банка для всех заемщиков ВТБ доступно по ставке от 12.5% годовых. При этом не требуются дополнительные справки о погашении кредита из банка, выдавшего рефинансируемый кредит.

В рамках программы клиент может погасить до шести любых кредитов других банков на общую сумму до 5 млн руб. без залога и поручителей. Рефинансирование доступно для заемщиков с положительной кредитной историей, которые на момент обращения в ВТБ своевременно осуществили не менее шести ежемесячных выплат по кредиту в другом банке. Срок кредита - до 5 лет, для зарплатных и корпоративных клиентов банка - до 7 лет.

Основную клиентскую базу составляют заемщики в возрасте от 25 до 50 лет. Как правило, они имеют высшее или среднее специальное образование.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Чистая прибыль ВТБ по МСФО в первом полугодии 2018 года выросла на 70.1% до 98.5 млрд руб., во II квартале - на 41.9% до 43 млрд руб. по сравнению с аналогичным периодом 2017 года. Чистые процентные доходы выросли на 4.8% до 238.1 млрд руб. Чистая процентная маржа по итогам первого полугодия составила 4.1%, повысившись до 4.2% во II квартале 2018 года по сравнению с 4.1% в I квартале 2018 года и 4.1% в 2017 году.

Ехали казаки: что Путин подарит главе МИД Австрии

Австрийские СМИ узнали о подарке Путина на свадьбе в Австрии

СМИ рассказали о свадебном подарке российского лидера главе МИД Австрии Карин Кнайсль. Как сообщили источники, пара получит от Владимира Путина выступление казачьего хора. Ранее сообщалось, что член Европарламента от Австрии призвал Кнайсль немедленно уйти в отставку из-за приглашения на свадьбу президента России.

Президент России Владимир Путин, который в субботу, 18 августа, посетит свадьбу главы австрийского МИДа Карин Кнайсль, приедет в сопровождении 10 донских казаков, которые исполнят традиционные казачьи песни, сообщает издание OO Nachrichten со ссылкой на свои источники.

По словам собеседников газеты, это и будет подарок новобрачным. Источники в дипломатических кругах австрийского издания OE24 также подтверждают эту информацию.

Стоит отметить, что в России информация о свадебном подарке от Путина пока не раскрывалась. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявлял, что сообщит о подарке позже. «Я пока не могу этого сказать, мы сообщим», — ответил Песков.

Песков сообщил также, что Путин получил свое приглашение во время последнего визита в Вену. «По дороге в Берлин президент совершит остановку в Австрии», — сказал Песков.

Он добавил, что в прошлом российский президент также бывал на частных мероприятиях за границей. Песков заметил, что свадьба министра Австрии будет частным мероприятием, на котором протокол не предусмотрен.

Предполагается, что примерно в 15:30 Путин покинет ресторан, а около 16:00 вылетит в Берлин, где должны пройти переговоры с канцлером Германии Ангелой Меркель.

Церемония бракосочетания главы МИД Австрии Карин Кнайсль и предпринимателя Вольфганга Майлингера состоится 18 августа в земле Штирия.

Ранее член Европарламента от Австрии, депутат из фракции «Зеленые — Европейский свободный альянс» Мишель Реймон попросил главу австрийского министерства иностранных дел Карин Кнайсль уйти в отставку из-за ее приглашения президента России Владимира Путина на свою свадьбу. По мнению политика, этот жест со стороны Кнайсль может навредить внешнеполитическому имиджу страны. Об этом политик он в своем твиттере.

«Бирюзово-голубое [коалиционное] правительство воспринимается как вытянутая рука российского режима в Евросоюзе и нехорошо влияет на репутацию нашей страны. Это не только австрийская, но и европейская проблема.

Министр иностранных дел Кнайсль несет за это ответственность и должна немедленно уйти в отставку, чтобы предотвратить нанесение ущерба Австрии. Если она не пойдет на это добровольно, федеральный канцлер должен сегодня выйти с предложением к президенту о ее увольнении», — написал 16 августа Реймон.

Свое заявление он обосновал тем, что свадьба главы МИД Австрии — это, в первую очередь, частный праздник, который не должен повлиять на внешнеполитическое позиционирование Австрии в целом.

Однако, представители внешнеполитического ведомства страны подчеркнули, что приезд Путина на свадьбу Кнайсль является частным визитом и, соответственно, не может рассматриваться с политическим подтекстом.

«Это в первую очередь приватное торжество и частный визит, и отсюда не вытекает никакого изменения внешнеполитического курса Австрии», — сообщила пресс-секретарь австрийского МИДа.

Стоит отметить, что это не первая критика в адрес приглашения президента России Владимира Путина на свадьбу главы австрийского МИД. Ранее австрийский политолог Герхард Манготт также заявил, что визит российского президента «наносит ущерб» Австрии.

По его мнениюа, предстоящий визит «возбуждает подозрение» в том, что Австрия является «троянским конем России в ЕС». Также Манготт высказал опасения, что это приглашение дает Путину возможность продемонстрировать, что он не находится в изоляции, а напротив, ему рады в европейском обществе.

В то же время в России некоторые эксперты все же углядели политический подтекст предстоящего визита Путина в Австрию.

«Конечно, такие вещи случаются редко, очень редко. Так что приезд на свадьбу, скорее, политическая демонстрация хорошего отношения к Австрии, а свадьба — это повод, сказал РИА «Новости» замруководителя Общественной палаты РФ, в прошлом — заместитель генсека ООН Сергей Орджоникидзе.

Иран вновь призывает Европу противостоять давлению США

Постоянный посланник Ирана в международных организациях в Вене Казем Гарибабади призвал европейские страны противостоять односторонности США.

Он сделал это на встрече с постоянным посланником Великобритании в международных организациях в Вене, а также послом Великобритании в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) одновременно, сообщает Mehr News.

На этом заседании, обе стороны уделили особое внимание расширению и развитию взаимного сотрудничества, в частности, консультаций в отношении приоритетных вопросов между двумя странами, в частности, в области Совместного всеобъемлющего плана действий (JCPOA).

Гарибабади указал на сотрудничество Исламской Республики Иран с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ) и сказал: "Генеральный директор МАГАТЭ неоднократно подтверждал полное соблюдение Ираном своих обязательств в рамках JCPOA".

Признавая принципиальные позиции Великобритании относительно поддержки JCPOA, что является ярким примером успеха многосторонней дипломатии, он подчеркнул: "Европейские страны, участвующие в ядерных переговорах, должны приложить все усилия, чтобы противостоять односторонности США и должны пытаться свести к минимуму негативные последствия от повторного введения односторонних санкций против Исламской Республики Иран".

Он также отметил, как важный, вопрос борьбы с наркотиками и необходимость принятия всеобъемлющей стратегии со стороны международного сообщества и соответствующих международных организаций в этой области и сказал: "Иран твердо намерен бороться с незаконным оборотом наркотиков на глобальном уровне таким образом, чтобы это пагубное явление не дорого обошлось стране".

В конце своего выступления постоянный посланник Ирана в международных организациях в Вене Казем Гарибабади вновь призвал все заинтересованные организации и органы помочь Ирану, как технически, так и финансово, чтобы реализовать свои цели в этой области.

Реализацию, хранение и применение 68 лекарственных препаратов, более 40 из которых произведены в России, запретили на Украине, соответствующее распоряжение опубликовано в пятницу на сайте Госслужбы по лекарственным средствам и контролю за наркотиками.

В ведомстве заявили, что основной причиной запрета стал ввоз препаратов с нарушением требований законодательства Украины. Аптеки, получившие препараты, должны их уничтожить или вернуть производителю.

Согласно списку, который прикреплен к распоряжению, запрещены 43 препарата, изготовленных в РФ. Также в списке есть препараты украинского, немецкого, польского, венгерского, болгарского, бельгийского, французского, румынского, датского, испанского, итальянского и австрийского производства.

Немецкая ADL подписала соглашение о сотрудничестве в секторе переработки нефти с Ираном

Иранская нефтяная компания "Sepahan" (SOC) и немецкая ADL подписали соглашение о сотрудничестве в секторе переработки нефти.

Передача технических ноу-хау и знаний с целью повышения качества выпускаемой продукции, включая промышленные масла и смазочные материалы, была названа в качестве основной цели подписания документа о сотрудничестве, сообщает Mehr News.

Учитывая вышеупомянутую проблему, руководители SOC Мохаммад Эбрахими и немецкого ADL Майкл Хайд подписали документ о сотрудничестве в среду вечером в штаб-квартире "Sepahan Oil Company", несмотря на односторонние санкции США, введенные против Ирана после выхода этой страны из Совместного всеобъемлющего плана действия, ядерного соглашения с Ираном.

В нынешней ситуации, европейские малые и средние предприятия (МСП) подписали отдельные соглашения о сотрудничестве с Ираном, подчеркнул Эбрахими.

Европейские посольства приложили все усилия, чтобы проложить путь для подписания этого соглашения, сказал Эбрахими в кулуарах церемонии, посвященной празднованию этого события.

Далее он сказал, что германская компания ADL начнет осуществлять этот гигантский план в сотрудничестве со своими швейцарскими и австрийскими партнерами.

По его словам, этот план поможет ускорить передачу технических ноу-хау в страну.

Реализация первого этапа плана продлится 10 месяцев, заявил генеральный директор компании "Sepahan Oil Company".

Австрия расширит инвестиции в развитие иранских водных ресурсов, возобновляемых источников энергии и туризма

Посол Австрии в Тегеране Стефан Шульц подчеркнул, что его страна расширит инвестиции в развитие иранских водных ресурсов, возобновляемых источников энергии и туризма.

"Экологические поставки и безопасность водных ресурсов, возобновляемые источники энергии и устойчивый туризм являются одними из целей, определенных для экономического плана сотрудничества с Ираном", - сказал Шульц во время своего визита в центральную иранскую провинцию Йезд, сообщает Fars News.

Он рассказал, что австрийские компании оказали финансовую поддержку в создании Центра устойчивых и возобновляемых источников энергии в Тегеране, добавив, что, безусловно, многие другие фирмы готовы прийти в Иран для сотрудничества в области возобновляемых источников энергии.

Шульц отметил, что хорошая координация между двумя странами приведет к дальнейшему сотрудничеству.

"97% австрийских компаний - небольшие и средние фирмы, и они могут быть эффективными в развитии и возрождении Ирана и Йезда (провинции)", - добавил он.

Клиенты ВТБ, приобретающие квартиры в новостройках, с начала 2018 года оформили с помощью электронной регистрации ипотеки порядка 3 тыс. сделок на общую сумму 11 млрд руб. Об этом говорится в сообщении банка.

При этом срок оформления документов в Росреестре сократился до двух-трёх рабочих дней.

Сервис позволяет клиенту ВТБ при покупке квартиры в строящемся доме зарегистрировать договор участия в долевом строительстве без посещения Росреестра. Все необходимые для этого документы формируются в офисе компании-застройщика и направляются в электронном виде в Федеральную службу государственной регистрации, кадастра и картографии. При этом для подписания документов клиенту предварительно выпускается квалифицированная электронно-цифровая подпись.

ВТБ пилотировал возможность электронной регистрации ипотечных сделок во втором полугодии 2017 года. На данный момент воспользоваться преимуществами цифровой технологии могут клиенты в Москве и МО, Санкт-Петербурге и ЛО, Рязанской, Ростовской, Ярославской, Новосибирской, Ульяновской, Волгоградской областях, Краснодарском и Ставропольском краях, Республиках Башкортостан и Татарстан. До конца текущего года банк планирует тиражирование технологии еще на 28 регионов России.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Чистая прибыль ВТБ по МСФО в первом полугодии 2018 года выросла на 70.1% до 98.5 млрд руб., во II квартале - на 41.9% до 43 млрд руб. по сравнению с аналогичным периодом 2017 года. Чистые процентные доходы выросли на 4.8% до 238.1 млрд руб. Чистая процентная маржа по итогам первого полугодия составила 4.1%, повысившись до 4.2% во II квартале 2018 года по сравнению с 4.1% в I квартале 2018 года и 4.1% в 2017 году.

Квартиры и дома в Австрии стремительно дорожают

Цены на жильё в стране подскочили на 7,3% в первом квартале 2018 года, согласно индексу, составленному Центральным банком Австрии Oesterreichische Nationalbank. В Вене цены выросли на 3,5% за квартал после увеличения на 1,5% в 2017 году.

Спрос на жилье в Вене сильный, а рынок развивается за счёт низкой безработицы в 4,7% https://prian.ru/news/37005.html , растущего населения и стабильной экономики, говорят агенты. После экономического кризиса 2008 года инвесторы ищут безопасное место для денежных вложений, а процентные ставки в стране очень низкие, сообщает NY Times.

По словам исполнительного директора Marschall Real Estate в Вене Питера Маршалла, для потенциальных покупателей большое значение приобретает транспортная доступность, причём сейчас они обращают внимание на районы, в которых ещё несколько лет назад не хотели жить. Сейчас покупатели элитной недвижимости интересуются районами в западной части австрийской столицы – 17, 18, 19.

18 и 19 округа наиболее популярны для покупки старых поместий. За 2017 год средняя цена виллы в этих двух районах выросла до чуть более €2 миллионов по сравнению с €1,2 миллионами в 2009 году.

Иностранные инвесторы составляют лишь около 10% покупателей жилья в Вене, причём большинство из них – из соседних стран, таких как Германия и Швейцария. Но число таковых растёт - в последнее время особенно интересуются инвестиционной недвижимостью в стране граждане Восточной Европы, Гонконга, США.

Тоталитарные и авторитарные режимы

Хуан Линц

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2018, 4

Перевод с английского Ольги и Петра Серебряных

Хуан Линц (1926—2013) — социолог и политолог, автор трудов по теории тоталитарных и авторитарных политических режимов.

[стр. 16—62 бумажной версии номера]

I. ВВЕДЕНИЕ [1]

Многообразие и широкая распространенность недемократических режимов

Все знают, что формы правления бывают разными и что быть гражданином или подданным одной страны совсем не то же самое, что быть гражданином другой — даже на повседневном уровне. Но известно также и то, что почти все правительства занимаются примерно одним и тем же, так что порой легко уподобиться чистым анархистом, для которых все государства одинаковы, просто потому что они государства. Это противоречие и является отправной точкой в общественно-политической науке.

Понятно, что при Сталине или Гитлере жизнь обычного гражданина — не говоря уже о верхушке общества — сильно отличалась от жизни в Великобритании или Швеции[2]. Даже если не брать крайние случаи, можно смело утверждать, что для многих, пусть даже и не для подавляющего большинства, жить в Испании при Франко совсем не то же самое, что жить в Италии — для глав коммунистических партий этих стран уж точно. Наша задача как ученых описать во всей его сложности отношение людей к правительству и понять, почему это отношение столь сильно меняется от страны к стране. Мы не будем рассматривать личные документы — мемуары политиков, генералов, интеллектуалов, заговорщиков и узников концлагерей, а также литературные произведения, посвященные столкновению человека с властью, зачастую жестокой и непредсказуемой. Мы ограничимся научными исследованиями общества, основанными на наблюдении, анализе законов, судебных и административных решений, бюрократических документов, на интервью с главами стран и опросах населения — то есть будем основываться на трудах, в которых предпринята попытка описать и объяснить функционирование разных политических систем в разных обществах.

Благодаря работам политических философов, у нас уже есть некоторое представление о том, какие вопросы следует задавать. Однако чисто дескриптивных исследований политической жизни в конкретном обществе в конкретное время, пусть даже очень хороших, нам будет мало. Нам, как и Аристотелю, который столкнулся с разнообразием правлений в греческих полисах, будет нужно свести всю эту сложность к ограниченному числу типов — достаточно разных, чтобы охватить весь спектр режимов, присутствующий в реальности, но в то же время позволяющих описать черты, общие для тех или иных сообществ. Классификация политических систем, как и других аспектов реальности — социальных структур, экономических систем, религий, структур родства, — составляет ядро социальных наук с момента их зарождения. Появление новых форм политической организации, учреждения власти и властных компетенций, распоряжения ими, а также изменение точки зрения, связанное с появлением новых ценностей, неизбежно приводит к созданию новых классификаций. Эта интеллектуальная задача не так проста, как может показаться, поскольку мы имеем дело с изменчивой политической реальностью. Старые понятия утрачивают адекватность. Как отмечает Токвиль, говоря об «опасной для демократических государств форме угнетения, не похожей ни на одну из ранее известных в мире форм»: «Это нечто новое, поэтому я попытаюсь описать ее, ибо имени у нее нет». К сожалению, нам всегда приходится как-то именовать реальность, которую мы пытаемся описать. Хуже того — мы в этом не одиноки, поскольку те, кто контролирует политическую жизнь в государствах ХХ века, тоже хотят определять, описывать и именовать свои политические системы, даже если при этом они выдают желаемое за действительное или просто хотят пустить пыль в глаза окружающим. Разумеется, подходы ученых и политических деятелей не всегда совпадают, одни и те же слова часто имеют разный смысл. Соответственно, ясность в понятиях — дело принципиальной важности. Кроме того, общества различаются не только тем, как в них организована политическая жизнь, но и устройством властных отношений в иных сферах. Естественно, те, кто считает, что внегосударственные аспекты общества для жизни людей важнее, будут стремиться к такой концептуализации разновидностей обществ, в которой политика будет лишь одним из аспектов и, наверное, даже не самым важным. Нас, однако, будет занимать именно проблема многообразия политических систем.

Простейший способ определить какое-либо понятие — указать, чем оно не является. Это, очевидно, предполагает, что мы знаем, чем является нечто другое, и, соответственно, можем сказать, что оно не совпадает с нашим понятием. В данном случае мы будем исходить из предположения, что мы знаем, что такое демократия, и сосредоточимся на политических системах, которые не подпадают под наше определение демократии. Джованни Сартори, анализируя примеры использования таких понятий, как тоталитаризм, авторитаризм, диктатура, деспотизм и абсолютизм, которые традиционно противопоставляются демократии, отмечает[3], что сейчас все сложнее понять, чем же не является демократия. Тем не менее присутствует ощущение, что благодаря работам множества ученых у нас все-таки есть описание демократии, соответствующее большому числу политических систем, достаточно схожих между собой по способу организации политической жизни и в отношениях между гражданами и правительством, чтобы подпадать под одно определение. Соответственно, здесь мы будем иметь дело с политическими системами, имеющими как минимум одну общую черту: все они не похожи на общества, к которым приложимо наше определение демократии. То есть мы будем иметь дело с недемократическими политическими системами.

Двойственность политических режимов традиционно описывалась противопоставленными терминами поликратия — монократия, демократия — автократия. С XVIII века дескриптивными и идеологическими понятиями для описания неограниченной власти (legibus solutus) стали абсолютизм и деспотизм, даже если это порождало такие неоднозначные выражения, как «просвещенный деспотизм». В конце XIX — начале ХХ века, когда в большинстве западных стран, по крайней мере на бумаге, установилось конституционное государство, а либерализм и правовое государство (Rechtstaat) стали символом политического прогресса, новые автократические формы правления обычно называли диктатурами. В 1920-е Муссолини заявляет о своей приверженности неоидеалистической концепции Джованни Джентиле об «этическом» и «тоталитарном» государстве: «Вооруженная партия ведет к тоталитарному режиму… Партия, тоталитарно управляющая нацией, — факт, новый в истории»[4]. В Германии это понятие найдет отклик лишь некоторое время спустя, причем не столько среди нацистского руководства, сколько у политических философов вроде Карла Шмитта, писавшего о повороте к тотальному государству в 1931 году[5]. Успех этого слова тесно связан с известной работой генерала Людендорфа «Тотальная война»[6], которая переворачивала старую формулу Клаузевица «война есть продолжение политики иными средствами», чтобы определить мир как подготовку к войне, а политику как продолжение войны иными средствами. Другой влиятельный автор, Эрнст Юнгер, примерно в это же время придумал выражение Totale Mobilmachung[7]. Вскоре эта идея тотальной мобилизации войдет в политический дискурс и даже в юридические документы — например в указы испанской правящей партии, где этот термин имел положительные коннотации. Уже в 1930-е политолог Джордж Сэбин использует это понятие для новых мобилизационных однопартийных режимов — и фашистских, и коммунистических[8]. Роберт Михельс в 1928 году отмечает сходство между фашистскими партиями и большевиками[9]. Троцкий пишет в 1936 году: «Сталинизм и фашизм, несмотря на глубокое различие их общественных основ, представляют собою симметричные явления. Многими чертами своими они убийственно похожи друг на друга»[10]. Многие фашисты, особенно фашисты левые, ощущали близость своих идеалов к сталинскому коммунизму[11]. Так что выявить это сходство и обнаружить, насколько полезно понятие, описывающее сразу оба политических феномена, выпало отнюдь не либеральным критикам фашизма и Советского Союза. Как мы увидим, борьба с излишне широким или неправильным толкованием этого понятия, а также сомнения в его интеллектуальной плодотворности возникли лишь недавно. Тем не менее еще в 1930-е ряд теоретиков, симпатизировавших авторитарным, антидемократическим политическим решениям, но при этом враждебно относившихся к активистским мобилизационным концепциям тоталитарного государства и видевших проблему в автономии государства от общества, ясно указали на разницу между авторитарным государством, тоталитарным государством и тем, что они называли нейтральным либерально-демократическим государством[12]. В послевоенной политологии их идеи отклика не нашли. Когда в ходе «холодной войны» отдельные автократические режимы вроде Турции и Бразилии перешли к демократии, а обретшие независимость страны выбрали демократическую форму правления, считалось, что дихотомия демократии и тоталитаризма может описать все многообразие политических систем или как минимум два полюса, к которым все эти системы тяготеют. Именно тогда режимы, которые нельзя было отнести ни к демократическим, ни к тоталитарным, считались либо покровительствующими демократии (то есть режимами, где демократические нормы формально приняты, а элиты стремятся демократизировать свои общества, даже если они не вполне представляют, что для этого требуется), либо сохранившимися до настоящего времени традиционными олигархиями[13]. Но и в данном случае для режимов, оказавшихся между этими двумя типами и ориентировавшихся либо на демократическое будущее, либо на традиционалистское прошлое, требовалось создать особый тип модернизирующихся олигархий. Примечательно, что описание в этом случае в большей мере сосредоточивалось на целях экономического развития, чем на природе политических институтов, которые нужно было создать и работу которых необходимо было поддерживать.

Всего несколько лет спустя рухнули огромные надежды на демократию в Латинской Америке — в первую очередь в более развитых южноамериканских республиках и странах, созданных путем успешного переноса британских и французских демократических институтов в бывшие колонии. Вместе с тем авторитарные режимы в Испании и Португалии неожиданно для всех пережили разгром стран «оси». Ученым стало ясно, что такие режимы нельзя понимать как безуспешные примеры тоталитаризма, поскольку многие — если не все — их основатели не разделяли тоталитарных взглядов на государство и общество, а сами эти режимы функционировали совсем не так, как нацистский или сталинский; при этом сами правители, особенно в странах «третьего мира», даже не делали вида, что авторитаризм — лишь временный этап подготовки страны к демократии. Они все чаще отвергали либерально-демократическую модель и при строительстве нового государства нередко прибегали к несколько видоизмененной ленинской модели правящей партии как авангарда пролетариата. Вскоре ученые обнаружат, что идеологические выступления и декларируемые схемы управления партий и массовых организаций почти никогда не соответствуют действительности, как в прошлом псевдофашизм балканских, восточноевропейских и балтийских государств не был похож на немецкий национал-социализм или итальянский фашизм. Эти наблюдения неизбежно привели к тому, что был описан — с теми или иными нюансами — третий тип режимов, то есть именно отдельный тип, а не точка на оси между демократией и тоталитаризмом. На основании анализа режима Франко, особенно после 1945 года, мы сформулировали понятие авторитарного режима, который отличается и от демократического правления, и от тоталитарной системы[14].

Наш анализ будет сосредоточен на тоталитарных и авторитарных режимах, имеющих как минимум одну общую черту, — это недемократические режимы. Поэтому мы должны начать с краткого эмпирического определения демократии, чтобы очертить область нашего исследования. Мы обратимся к многочисленным теоретическим и эмпирическим исследованиям тоталитарных политических систем, появившимся в последние десять лет, а также к недавней критике этого понятия, чтобы наметить типы режимов, которые мы от противного считаем тоталитарными. Однако упомянутыми тремя типами режимов многообразие политических систем ХХ века не исчерпывается. До сих пор существует ряд режимов, основанных на традиционной легитимности, и мы неверно поймем их природу, если будем классифицировать их по тем же признакам, что и современные авторитарные режимы, сложившиеся после слома традиционной легитимности или после периода демократического правления. Нам представляется, что отдельные виды тирании и деспотизма, осуществляемые лично правителем и его клиентами — с помощью преторианской гвардии при отсутствии каких-либо форм организованного участия населения в государственных институтах и сколь-нибудь значимых попыток легитимации на фоне преследования режимом своих частных целей, — будет не вполне плодотворно относить к той же категории, что и более институализированные авторитарные режимы, в которых правители считают, что действуют ради общего блага. Поэтому такие режимы — назовем их «султанскими» — мы рассмотрим отдельно, пусть даже у них есть общие черты с авторитарными. Отдельную проблему представляют общества, в которых один слой навязывает свою власть остальным — при необходимости и силой, — но при этом позволяет им участвовать в политической жизни в соответствии с демократическими нормами, исключая лишь возможность дискуссии об отношениях с правящей группировкой, причем по этому вопросу имеется широкий консенсус. Мы называем такой вид режимов «расовой демократией», поскольку они столь же парадоксальны, как и сочетание демократии с расовой дискриминацией. Недавние события в Восточной Европе, связанные с десталинизацией, и даже некоторые тенденции в Советском Союзе поставили отдельный вопрос о природе постсталинистских коммунистических режимов. Мы обнаружили, что режимы, развивающиеся в Восточной Европе, имеют много общего с теми, которые мы определяем как авторитарные, однако их более или менее отдаленное тоталитарное прошлое и приверженность элит отдельным элементам тоталитарной утопии наделяют их известным своеобразием. Мы будем говорить о них как о частном случае авторитаризма — посттоталитаризме.

Два главных измерения в нашем определении авторитарных режимов — степень или вид ограничения политического плюрализма, а также степень, в какой режим основывается на политической апатии и демобилизации, либо ограниченной и контролируемой мобилизации населения. На их основании можно выделить множество подтипов, различающихся тем, кто участвует в ограниченном плюрализме и как эти участники организованы, а также уровнем и типом их участия. Мы будем различать: бюрократическо-милитаристские авторитарные режимы; формы институционализации авторитарных режимов, которые мы называем «органическим этатизмом»; мобилизационные авторитарные режимы в постдемократических обществах, примером которых во многих отношениях является итальянский фашизм; мобилизационные авторитарные режимы в государствах, только что обретших независимость; наконец, посттоталитарные авторитарные режимы. Разумеется, эти идеальные (в веберовском смысле) типы не описывают в полной мере ни одного конкретного режима, поскольку в реальности политические режимы возникают усилиями лидеров и общественных сил, имеющих противоречивые представления о государственном устройстве, причем приоритеты и общие представления о цели у них постоянно меняются. Любой режим — результат явных и скрытых разнонаправленных тенденций, поэтому всегда представляет собой смешанную форму. Тем не менее близость к той или иной форме всегда имеется. В этом смысле в рамки нашей типологии трудно точно поместить даже какую-то одну страну в каждый конкретный момент.

Ученые предпринимали попытки[15] классифицировать независимые государства в соответствии с некоторыми операционными критериями[16]. Из-за политических изменений, особенно в неустойчивых странах «третьего мира», эти классификации быстро устаревают. Кроме того, немногочисленные попытки переработать классификацию политических систем в более сложную типологию не находят широкой поддержки в научном сообществе — главным образом из-за отсутствия систематического сбора материалов, относящихся к параметрам, на которых такие типологии строятся, а также потому, что политическая ситуация в ряде стран вообще не становилась предметом научных исследований. При этом существует довольно широкий консенсус в отношении стран, которые Данкварт Растоу считал демократическими, Роберт Даль — полиархиями, а авторы обзора 1960 года «Политика развивающихся регионов» — конкурентными. Многие из этих исследований показывают, что в любой момент времени не более четверти или даже трети мировых политических систем являются демократическими. Роберт Даль, Ричард Норлинг и Мэри Фрейз Уильямс, взяв за основу данные из «Кросс-политического обзора»[17] и других источников, касающиеся права на занятие государственной должности и допустимости нахождения в оппозиции к власти (всего семь показателей, связанных с выдвигаемыми для этого условиями), разбили 114 стран на 31 вид[18]. На основании этих данных, собранных примерно в 1969 году, 29 государств оказались полиархиями и шесть — близкими к полиархии. В списке Данкварта Растоу (за исключением Мексики, Цейлона, Греции и Колумбии, он совпадает со списком Даля) указана 31 страна[19]. В обоих списках не упоминаются некоторые карликовые государства, которые можно считать полиархиями.

Из 25 государств, население которых превысило к 1965 году 20 миллионов человек, лишь восемь относились на тот момент к полиархиям, при этом Даль считал Турцию близкой к полиархии, а Растоу добавлял к этому списку еще и Мексику[20]. Если принять во внимание, что из этих 25 стран Япония, Италия и Германия не были демократическими на протяжении существенной части первой половины XX столетия, а из пяти крупнейших государств мира только в США и Индии демократическое правление не прерывалось с момента обретения независимости, важность изучения недемократических политических систем станет очевидной. Вообще говоря, в определенных частях земного шара демократии находятся в меньшинстве. Из 38 африканских государств, обретших независимость после 1950 года, лишь в семи сохраняется многопартийная система и проводятся выборы, на которых партии могут конкурировать между собой. В 17 из этих 38 стран по состоянию на 1973 год главой государства был военный; под властью военных живут 64% 266-миллионого населения этих стран[21]. Даже в Европе, за вычетом СССР и Турции, лишь 16 из 28 государств были стабильными демократиям, а будущее еще трех — Португалии, Греции и Кипра — оставалось неопределенным. 61,5% населения Европы, за вычетом СССР, жили при демократии, 4,1% — при неустойчивых режимах, 34,4% — в недемократических политических системах.

Демократии могут существенно отличаться друг от друга: в США всеобщие выборы непрерывно проводятся с 1788 года, а Федеративная Республика Германии была основана лишь в 1949-м, после 12 лет нацистского тоталитаризма и иностранной оккупации; в Великобритании правление большинства, а в Ливане — сложная система договоренностей между этнорелигиозными меньшинствами, сочетающими конкурентную политику и принцип государственного единства; в Скандинавии эгалитарное общество, а в Индии царит неравенство. При всех этих различиях политические институты этих стран похожи в достаточной мере, чтобы мы могли считать их все демократиями. Основное сходство будет особенно хорошо заметно, если посмотреть на неоднородный список 20 крупнейших недемократических стран. Вряд ли кто-то усомнится, что Советский Союз, Испания, Эфиопия и ЮАР отличаются друг от друга больше, чем США и Индия (если брать крайний случай) или Испания и Восточная Германия (если брать только европейские страны). Задача этой главы — попытаться разработать понятийный аппарат, отражающий разнообразие политических систем, которые мы даже в самом широком смысле не можем назвать демократическими и в которых живет как минимум половина человечества.

Конечно, богатейшие страны, а именно 24 страны, где ВВП на душу населения составлял в 1965 году более 1000 долларов [на душу населения], были демократиями — за исключением Чехословакии, Советского Союза, Восточной Германии, Венгрии и Кувейта (представляющего собой особый случай); но уже из 16 стран с подушевым ВВП более 500 долларов демократиями можно было считать только семь. Таким образом, мы имеем дело не только с бедными, неразвитыми странами или странами с остановившимся экономическим ростом, ведь из 36 стран со средним экономическим ростом более 5,1% в 1960—1965 годах лишь 12 входят в составленный Далем список полиархий и близких к ним режимов. А если взять только страны с высоким ростом душевого дохода — то есть более 5%, — то из 12 стран в этот список входят лишь две.

Соответственно, несмотря на существенную связь между стабильностью демократии в экономически развитых странах и более высокой вероятностью, что страны с более высоким уровнем социального и экономического развития станут демократиями, количество отклонений от этой тенденции требует отдельного анализа различных типов политических, общественных и экономических систем. Некоторые формы политической организации и легитимации власти, несомненно, более вероятны в определенных типах общества и при определенных экономических условиях, а какие-то отдельные сочетания практически невозможны. Однако мы считаем крайне важным не смешивать две эти сферы и сформулировать отдельные типологии для общественных, экономических и политических систем. В противном случае мы не сможем поставить целый ряд важных теоретических вопросов: какой вид общественной и экономической структуры с большей вероятностью приведет к появлению режимов определенных типов и обеспечит их стабильность? Как тот или иной режим влияет на конкретную общественно-экономическую структуру и ее развитие? Повышается ли вероятность развития той или иной общественной, а может, и экономической системы при данном политическом режиме?

Разумеется, никаких однозначных соответствий между всеми этими аспектами социальной реальности не существует. Демократическое правление вполне совместимо с целым рядом общественных и экономических систем, и то же самое можно сказать об автократических режимах. Достаточно вспомнить недавнюю немецкую историю: в течение полувека общество находилось последовательно под властью нестабильной веймарской демократии, нацистского тоталитаризма и стабильной боннской республики. Несомненно, все эти режимы оказали глубокое влияние на социально-экономические структуры — хотя были и другие факторы, — однако политические различия между ними были явно сильнее, чем экономически и социальные. Поэтому мы сосредоточимся на всем многообразии политических систем и не будем в нашей классификации учитывать параметры, которые в больше степени относятся к типологии общественных и экономических систем.

Невозможно переоценить важность этих аналитических различий для осмысленного исследования связей между государством, обществом и экономикой (сюда следовало бы добавить и четвертый аспект — культурно-религиозный).

Демократическое правление и недемократические государственные устройства

Дать определение демократии, не пытаясь описывать общественные структуры и отношения в демократическом государстве, относительно просто[22]. Демократической мы будем называть политическую систему, которая позволяет свободно формулировать политические предпочтения посредством права на свободу собраний, информацию и коммуникацию с целью регулярного ненасильственного (пере)избрания лидеров на основании открытой конкуренции. Демократическая система при этом не исключает активных политических организаций из конкурентной борьбы, не запрещает членам политического сообщества выражать свои предпочтения и не вводит ради этого никаких норм, требующих применения силы. Либеральные политические права являются необходимым условием для этой общественной дискуссии и конкуренции в борьбе за власть, а также для расширения права участвовать в выборах для все большего числа граждан как неизбежного следствия. Условие регулярности выборов исключает любые системы, в которых правители в какой-то момент получили легитимность и поддержку избирателей в рамках открытой конкуренции, однако впоследствии воспрепятствовали осуществлению контроля над своими действиями. Это явным образом исключает некоторые основанные на плебисците авторитарные режимы, даже если мы принимаем, что выборы, приведшие их к власти, были честными и открытыми. Требование того, что все действующие политические посты должны прямо или косвенно зависеть от результатов всенародных выборов, исключает системы, в которых правитель получает власть через традиционное наследование и осуществляет ее без контроля или участия выборного органа, либо системы, где имеется пожизненный и несимволический пост, как в случае Франко на посту главы государства или Тито на посту президента республики. Чтобы назвать ту или иную систему более или менее демократической, в ней непременно должен наличествовать целый ряд политических свобод, гарантирующих право меньшинств на создание организаций и мирную, конкурентную борьбу за поддержку населения, даже если при этом действуют какие-то юридические или даже фактические ограничения[23]. Недемократические же режимы не просто de facto ограничивают свободу меньшинств, но и, как правило, четко прописывают юридические ограничения, оставляя простор для интерпретации таких законов не объективным независимым органам, а самим правителям, которые к тому же применяют их крайне избирательно. Требование того, что гражданам не может быть отказано в участии в выборах, если такой отказ сопряжен с применением силы, связано с тем, что расширение гражданских прав было процессом медленным и конфликтным: от имущественного ценза к всеобщему избирательному праву для мужчин до включения женщин и молодежи — по мере того, как эти общественные группы начинали требовать распространения избирательного права, в том числе и на них самих. Таким образом, исключаются системы, которые в какой-то момент допускали более или менее ограниченное участие в выборах, но отказались, прибегнув к силе, расширить это право на другие группы. ЮАР является ярким примером политической системы, которая несколько десятилетий назад могла считаться демократией, однако перестала быть таковой, полностью отказав в избирательном праве темнокожему и цветному населению. Даже если в условиях однопартийной системы в партии происходит некоторая демократизация, эксклюзивное предоставление гражданских прав членам одной партии — а именно тем, кто принимает основные политические ценности, подчиняясь партийному уставу под угрозой исключения из нее, — не позволяет считать такого режима демократическим. Безусловно, система с внутрипартийной демократией более демократична, чем без нее, когда партия управляется по принципам вождизма или «демократического центризма», однако недопуск к выборам тех, кто не хочет вступать в партию, не позволяет нам определить такую политическую систему как демократическую.

В нашем определении отсутствует упоминание политических партий, потому что теоретически можно представить, что борьба за власть осуществляется без них, даже если нам не известны такие системы, подпадающие под определение демократических. Теоретически конкурентная борьба за лидерство может иметь место в рамках мелких избирательных округов при отсутствии организаций, действующих на постоянной основе, приверженных определенным ценностям и объединяющих повестку множества избирательных округов, — а именно такие организации мы называем партиями. Это теория органической, или корпоративной, демократии, и она утверждает, что представителей надо выбирать в первичных социальных группах, в которых люди знают друг друга и объединены общими интересами, что делает политические партии ненужными. Ниже, говоря об органическом этатизме, мы подробно рассмотрим теоретические и эмпирические трудности в организации открытой конкурентной борьбы за власть в так называемых органических демократиях, а также авторитарные черты подобных режимов. Соответственно, право свободно образовывать политические партии и право партий бороться за власть во всей полноте, а не только частично, является первым признаком демократичности политической системы. Зато исключается любая система, в которой партия de jureобладает особым конституционным или юридическим статусом, ее отделения отвечают перед отдельным партийным судом, а закон наделяет их особой защитой так, что другие партии должны признавать за ней лидерство при том, что сами они могут участвовать в управлении, только если не оспаривают ее исключительного положения, либо обязательно поддерживают определенный общественно-политический порядок (помимо конституционного порядка, задающего свободную конкурентную борьбу за власть в рамках регулярных мирных выборов). Крайне важно четко отличать правящие de facto партии, регулярно получающие на выборах подавляющее большинство голосов в равной борьбе с другими партиями, от партий-гегемонов в псевдомногопартийной системе. Именно поэтому различие между демократическими и недемократическими режимами не совпадает с различием между однопартийными и многопартийными системами. Еще один часто выдвигаемый критерий отличия демократических режимов от недемократических — регулярная передача власти, однако это условие не является необходимым[24].

Приведенные выше критерии позволяют практически однозначно определить государство как демократическое, при этом не упуская из виду элементов демократии в государствах других типов или присутствия de facto адемократических либо антидемократических тенденций в демократических государствах. Сомнения возникали лишь в редких случаях, да и то в силу несогласия ученых в оценках фактического положения дел, касающихся свободы политических групп[25]. Дальнейшее свидетельство правильности нашего определения — это сопротивление недемократических режимов, называющих себя демократиями, введению перечисленных нами элементов и те идеологические изощрения, на которые они идут, чтобы это оправдать. Еще одно подтверждение состоит в том, что ни одна демократия не трансформировалась в недемократический режим, не изменив хотя бы одной из указанных нами характеристик. Лишь в редких случаях нетрадиционные режимы преобразовывались в демократические без конституционного переворота и насильственного свержения действующей власти. Таковыми можно считать Турцию после Второй мировой войны[26], Мексику (если принять аргументы тех, кто считает ее демократией) и, возможно, Аргентину после выборов 1973 года. Таким образом, граница между недемократическими и демократическими режимами довольно жесткая, ее нельзя преодолеть посредством медленной и незаметной эволюции; для этого требуется резкий слом, неконституционные действия, военный переворот, революция или иностранная интервенция. При этом черта, отделяющая тоталитарные системы от других недемократических режимов, гораздо менее четкая, известны наглядные примеры, когда система теряла определенные характеристики, позволяющие считать ее тоталитарной, но при этом не становилась демократией, причем процесс этот проходил малозаметно, и точно зафиксировать переход чрезвычайно сложно. Несмотря на всю важность сохранения различия между тоталитарными и недемократическими типами политического устройства, они походят друг на друга больше, чем на демократические формы правления, что позволяет выделить их в отдельную, пусть и обширную, категорию недемократических режимов. Рассмотрению таких режимов и посвящена эта работа.

Примечание о диктатуре

В специальной литературе[27] и повседневной речи для обозначения недемократических режимов и государства с особым типом, нетрадиционным, легитимации часто используется термин «диктатура». Если в Древнем Риме оно возникло в форме dictator rei gerundae causaдля обозначения чрезвычайного правления, предусмотренного конституцией на ограниченный срок в случае экстренной ситуации и ограниченного 6 месяцами без права продления или исполнением конкретной задачи, то теперь слово «диктатор» стало использоваться для осуждения и поругания. Неслучайно Карл Шмитт[28] и Сартори[29]отмечают, что Гарибальди и Маркс все еще употребляли это слово без негативных коннотаций.

Если этот термин и имеет смысл сохранить для современного научного использования, его употребление следует ограничить описанием чрезвычайного правления, приостанавливающего или нарушающего на время конституционные нормы, касающиеся исполнения и передачи власти. Конституционная диктатура как тип правления основывается на статьях конституции, описывающих чрезвычайное положение (например массовые беспорядки или война) и по решению легитимного конституционного органа расширяющих полномочия отдельных органов власти или дающих им право исполнять их, когда их срок уже истек и должны состояться новые выборы. Такая экстраконституционная власть не обязательно становится антиконституционной, навсегда меняя политический строй. Она вполне может служить его защите в кризисной ситуации. Из-за неоднозначности выражения «конституционная диктатура» Сартори и другие ученые предпочитают термин «кризисное управление»[30]. Вообще говоря, революционные комитеты, которые берут на себя власть после падения традиционного строя или авторитарного режима с целью проведения свободных выборов и восстановления демократии, пока они остаются временным правительством, не утвержденным путем выборов, можно считать диктатурой в узком смысле слова. Многие военные перевороты против традиционных правителей, автократических правительств или разваливающихся демократий ради поддержания видимости преемственности власти путем фальсификации или задержки выборов получают широкую поддержку именно на основании этого шага — при том, что изначально отдельные лидеры таких переворотов могли искренне желть восстановить конкурентную демократию. Трудность выхода из режима правления военных, как показывает прекрасный анализ Самюэля Файнера[31] и Самюэля Хантингтона[32], позволяет понять, почему в большинстве случаев военные создают авторитарные режимы, а не обеспечивают возвращения к демократии. Еще один очень особый случай — явное принуждение из-за рубежа с целью установления демократии путем изгнания недемократических правителей. Япония, Австрия и Западная Германия после Второй мировой войны — уникальные тому примеры, поскольку главнокомандующие и администрации союзников не являлись демократическими правителями этих государств[33]. Однако их успех может быть связан с уникальными обстоятельствами, сложившимися в данных обществах, — других подобных примеров скорее всего нет. В этом узком смысле мы говорим только о тех диктатурах, которые Карл Шмитт[34] называл Kommissarische Diktatur, в отличие от «диктатур суверенных».

Однако в реальном политическом мире возвращение к конституционной демократии после разрушения демократической легитимности — даже путем так называемой конституционной диктатуры или вмешательства монархов или армий, действующих в качестве модернизирующего инструмента в чрезвычайной ситуации, — остается весьма сомнительным. Исключением, пожалуй, может считаться правительство национального единства во время войны, когда все основные партии соглашаются перенести выборы или не допустить подлинно конкурентных выборов, чтобы обеспечить почти единодушную поддержку правительству, ведущему общую для всех войну. Диктатуру как чрезвычайную власть, временно ограничивающую гражданские свободы и/или усиливающую власть отдельных органов, трудно отличить от иных типов автократических режимов, когда она выходит за рамки конкретной ситуации. Ученые не могут не принимать во внимание заявлений того, кто принимает на себя такую власть, даже если они сомневаются в его искренности или реалистичности его намерения вернуть власть народу, поскольку эти заявления скорее всего будут иметь необратимые последствия для легитимности устанавливаемого подобным образом недемократического правления. Ученый не a priori, а только ex post factoделает вывод о том, действительно ли правление индивида или группы было диктатурой в узком, римском, смысле. Как правило, подобные диктатуры — лишь переходные этапы к иным формам автократического правления, поэтому неслучайно ситуацию балканских государств, где короли отошли от конституционного правления, следует считать королевскими диктатурами, а не возвращением к абсолютной монархии. Как только от преемственности традиционной легитимации отказываются ради демократических норм, возвращение к ней кажется невозможным. Диктатура как промежуточная, чрезвычайная власть слишком часто переходит в более или менее институализированные формы авторитаризма. Не будем забывать, что уже римское конституционное правление было разрушено и преобразовано в авторитарное, когда Сулла в 82 году до нашей эры стал dictator reipublicae constituendae, а Цезарь в 48 году до нашей эры стал диктатором на ограниченный срок, а в 46-м — на десять лет. С тех пор свержение конституционного правительства выдающимся лидером называют цезаризмом.

Мы закрепим термин «диктатура» за временным кризисным правительством, которое не институализировало себя и представляет собой разрыв с институциональными правилами передачи и отправления власти, принятыми предыдущим режимом, будь он демократическим, традиционным или авторитарным. Временную приостановку этих правил в соответствии с конституцией такого режима мы будем называть кризисным правительством или конституционной диктатурой.

II. ТОТАЛИТАРНЫЕ СИСТЕМЫ

К определению тоталитаризма

В свете того, что тоталитаризм занимает центральное место в изучении современных неконкурентных демократических режимов, полезно будет начать с некоторых уже ставших классическими определений тоталитарных систем, после чего попытаться продвинуться в нашем понимании их, прислушавшись к критике, которой они подвергались[35]. Не так давно Карл Фридрих следующим образом переформулировал описательное определение, к которому они с Бжезинским первоначально пришли в 1965 году:

«Шесть черт отличают этот режим как от других, более старых автократий, так и от гетерократий. На сегодня это в целом общепринятый набор фактов: 1) тоталитарная идеология; 2) единственная партия, приверженная этой идеологии, во главе которой обычно стоит один человек, диктатор; 3) разветвленная секретная полиция и три типа монополии, или, точнее, монопольного контроля, а именно: а) над массовыми коммуникациями, б) над боевым оружием и в) над всеми организациями, в том числе экономическими, что включает в себя всю плановую экономику. [...] Следует добавить, что ради простоты эти шесть черт можно свести к трем: тоталитарная идеология, партия, подкрепленная секретными службами, и монополия на три основные формы межличностного взаимодействия в массовом индустриальном обществе. Эта монополия не обязательно находится в руках партии — это следует подчеркнуть с самого начала, чтобы избежать недоразумений, уже возникших в критических замечаниях к моим предыдущим работам. Здесь важно, что этот монопольный контроль находится в руках элиты (какой бы она ни была), управляющей данным конкретным обществом и, соответственно, олицетворяющей собой режим»[36].

Бжезинский предлагает более сущностное определение, указывающее на конечную цель таких систем:

«Тоталитаризм — это новая форма правления, подпадающая под общее определение диктатуры; система, в которой центральное руководство элитного движения, имеющее в своем полном распоряжении высокотехнологичные инструменты политического влияния, употребляет их ради совершения тотальной социальной революции (затрагивающей базовые условия человеческого существования) на основе некоторых произвольных идеологических принципов, провозглашенных этим самым руководством в атмосфере насажденной силой единодушной поддержки всего населения»[37].

Франц Нейман представил[38] похожий набор определяющих характеристик.

Следует подчеркнуть, что во всех этих определениях элемент террора — роль полиции и принуждения — не является ключевым (каковым он был, например, для Ханны Арендт[39]). В самом деле, можно показать, что до тех пор, пока власть может рассчитывать на лояльность вооруженных сил, тоталитарной системе для существования в относительно закрытом обществе вполне достаточно того, что громадная часть населения идентифицирует себя с властью и принимает активное участие в контролируемых ею и служащих ее целям политических организациях; власть может пользоваться распыленным контролем над обществом, возможным благодаря добровольному манипулируемому участию и тактике кнута и пряника. В некоторых отношениях именно к такому типу тоталитаризма приблизился коммунистический Китай; этой же модели соответствует и хрущевский опыт популистской рационализации партийного контроля, как его описывает Пол Кокс[40].

Явно или неявно эти определения указывают на постепенное стирание границы между государством и обществом, на возникновение «тотальной» политизации общества через политические организации — чаще всего партию и связанные с ней объединения. Тем не менее эта черта, отличающая тоталитарные системы от различных типов авторитаризма и особенно от демократического правления, никогда не проявляется в реальности в чистом виде — соответственно, трения между обществом и политической системой обязательно будут присутствовать, пусть и в усеченной форме, и в тоталитарных системах. Еще менее вероятно в реальности тотальное формирование индивида, полное усвоение идеологии массами и возникновение «нового человека», о котором постоянно вещают идеологи, хотя следует признать, что мало каким общественным системам, если не считать религий, удалось продвинуться в этом направлении так же далеко, как тоталитаризму.

Чертами, без которых политическую систему нельзя назвать тоталитарной, являются идеология, единственная партия с массовым членством вкупе с иными мобилизационными организациями и власть, сосредоточенная в руках одного человека и его сподвижников или небольшой группы, которые неподотчетны никаким сколь-нибудь широким кругам и не могут быть смещены со своих позиций институциализованными, мирными методами. Каждую из этих черт в отдельности можно обнаружить и в других типах недемократических систем, но тоталитарную систему создает лишь их совместное присутствие. Это означает, что не все однопартийные системы являются тоталитарными, что какая бы то ни было система не является тоталитарной, если в ней наличествует честная борьба за власть между свободно создаваемыми партиями, и что нельзя называть тоталитарной недемократическую систему, которая не является однопартийной — точнее, не находится под контролем одной активно действующей партии. Как признает в своем уточненном определении Карл Фридрих, суть не в том, что окончательные решения всегда принимает партийная организация или что у нее достаточно власти, чтобы их предопределить, пусть даже нам трудно поверить, что единственная массовая партия этого типа вместе с контролирующей ее бюрократией не является самой могущественной институцией в обществе — по меньшей мере, когда речь идет об отдельных ее членах и обычных гражданах.

Конечно, бывают диктаторы — цезаристские вожди, мелкие олигархии вроде военных хунт или объединения элит в разных институциональных областях, неподотчетные институциям и собственным членам, — но правление этих диктаторов тоталитаризмом мы называть не будем. Если их власть не реализуется во имя идеологии, так или иначе подчиненной каким-то коренным идеям или Weltanschauung, если они не прибегают к определенным формам массовой организации и вовлечения членов общества, отличным от военной угрозы или полицейского давления, то речь идет вовсе не о тоталитарной системе, а, как мы увидим позже, об авторитарных режимах. Каким бы прочным ни было единство верхушки, между приближенными к правителю и в среде его непосредственных подчиненных вполне может идти борьба за власть — равно как и между организациями, этим самым правителем и созданными. Подобного рода групповая политика не возникает из потребностей общества, в ней не участвуют институции или организации, существовавшие до захвата власти. Власть вовлеченных в эту борьбу людей, фракций или организаций не имеет корней в общественных структурах, не являющихся в строгом смысле политическими, даже когда сами участники этой борьбы за власть оказываются тесно связанными с какими-то определенными слоями общества. В этом смысле, когда речь идет о тоталитаризме, говорить о классовой борьбе в марксистском понимании невозможно. Исходные государственные позиции — заняв которые, конкурирующие за власть лица начинают бороться за расширение своего влияния путем установления связей с разными существующими в обществе запросами, — являются частью политической системы, то есть политических организаций вроде партии или связанных с ней массовых организаций, региональных партийных структур, партийных военизированных ополчений, правительства или полицейского чиновничества. В стабильных тоталитарных системах традиционные институции — например деловые объединения, церковь или даже армия — в борьбе за власть играют лишь вспомогательную роль, и если они вообще в ней участвуют, то лишь в той мере, в какой их привлекают для поддержки того или иного лидера или группы внутри политической элиты. На политическую власть их руководство претендовать не может — в лучшем случае оно может влиять на определенные решения и крайне редко получает даже в этой сфере право вето. В этом отношении одной из черт, отличающих тоталитарные системы от других недемократических систем, является подчиненное положение армии. На сегодняшний день ни одна из тоталитарных систем не пала благодаря военному перевороту, вмешательство военных еще ни разу не привело к фундаментальным переменам в тоталитарных системах, даже когда в момент кризиса одной из враждующих фракций удавалось усилить свое влияние благодаря поддержке армейской верхушки.

Подобную роль могла бы сыграть лишь крайне политизированная Народно-освободительная армия Китая (НОАК)[41] или же армия на Кубе[42]. Говорить, что какие-то отдельные включенные во властные структуры лидеры, фракции или бюрократические группы представляют интересы управленцев, сельхозпроизводителей, отдельных языковых или культурных образований, интеллектуалов и так далее, можно лишь в очень относительном смысле. Даже если каким-то лидерам или группам случается до некой степени представлять интересы отдельных сегментов общества, они остаются этим социальным сегментам неподотчетными, эти общественные слои не становятся фундаментальным источником их власти, сами лидеры чаще всего не являются выходцами из этих слоев и даже во властные элиты попали отнюдь не в силу своего высокого положения внутри одного из таких слоев. Разрушение или как минимум решительное ослабление всех институций, организаций и групп влияния, существовавших до захвата власти новой политической элитой и создания ею собственных политических структур, — одна из важнейших отличительных черт тоталитаризма, если сравнивать его с другими недемократическими системами. В этом смысле можно говорить о монополии на власть, о монизме, однако будет большой ошибкой считать монолитной эту концентрацию власти в политической сфере, в руках людей и организаций, назначенных политическим руководством. Плюрализм тоталитарных систем — это не общественный плюрализм, а плюрализм политический, причем исключительно внутри правящей политической элиты. Один пример: конфликты между SA и SS, DAF (Германским трудовым фронтом) и партией, четырехлетним планом Геринга и Организацией Тодта (впоследствии перешедшей под начало Шпеера) были конфликтами внутри нацистской элиты, столкновениями между разными ее организациями. Разумеется, участники этих конфликтов искали и находили союзников среди военных, бюрократов и бизнесменов, но было бы большой ошибкой считать перечисленных выше людей или организации представителями донацистских структур германского общества. То же самое, вероятно, можно сказать и о борьбе разных фракций Политбюро или ЦК после смерти Сталина.

Тем не менее можно показать, что в полностью установившейся тоталитарной системе, удерживающей власть в течение долгого времени, отдельные члены политических организаций, особенно партии, начинают ассоциироваться — в процессе дифференциации и разделения труда — с особыми участками административной работы и могут все чаще и чаще отождествляться с конкретными экономическими или территориальными интересами, представлять их чаяния и мнения при выработке каких-то административных мер — особенно в мирное время, когда перед всеми без исключения не стоит какой-то одной задачи первостепенной важности, а также в моменты передачи власти или кризиса в руководстве. Как только приняты все базовые решения о природе политической системы, все существовавшие ранее общественные структуры уничтожены или решительно ослаблены, а их наиболее влиятельные лидеры смещены, в тоталитарной системе может произойти трансформация, дающая возможности для возникновения плюрализма, ограниченного в своих пределах и автономности. В этот момент решающее значение в том, останется ли система по сути своей тоталитарной или превратится в нечто другое, будет иметь степень жизнеспособности идеологии, а также партии или других организаций, занимающихся поддержанием ее господства, плюс устойчивость высшего руководства. Разумеется, подобные преобразования внутри тоталитарных систем не происходят без трений и напряженности, поэтому их следует понимать скорее как циклические изменения, а не как гладкую последовательную эволюцию.

Всякой типологии тоталитарных систем придется учитывать относительную важность идеологии, партии и массовых организаций, а также политического правителя или правящих групп, присвоивших себе власть, а также сплоченность или разобщенность руководства. Кроме того, при типологизации необходимо проанализировать, как эти три параметра соотносятся с обществом и его структурой, историей и культурными традициями. Разные тоталитарные системы или одна и та же система в разных своих фазах могут оказаться в большей или меньшей степени идеологизированными, популистскими или бюрократизированными в зависимости от типа единственной партии — или в большей или меньшей степени харизматическими, олигархическими или даже феодальными в зависимости от внутреннего устройства высшей власти. Отсутствие одного из этих трех факторов или их достигшее определенного предела ослабление приводят к коренному изменению самой природы системы. При этом разнообразие самих этих факторов, конечно же, допускает возникновение самых разных типов тоталитарных систем.

Именно сочетание трех этих факторов объясняет многие другие черты, вероятность столкнуться с которыми в тоталитарных системах гораздо выше, чем в иных недемократических системах. Тем не менее какие-то из этих черт не являются ни достаточными, ни необходимыми для того, чтобы признать систему тоталитарной, и могут быть обнаружены также и в других типах политических систем.

Итак, я буду считать систему тоталитарной, если она удовлетворяет следующим условиям:

1. Наличествует единый, однако не монолитный центр власти, и любой плюрализм институций или групп, если он существует, получает свою легитимность именно из этого центра, им опосредуется и возникает в большинстве случаев в силу политической воли центра, а не является результатом развития общества в дототалитарный период.

2. Имеется единственная, автономная и более или менее проработанная в интеллектуальном плане идеология, с которой идентифицирует себя правящая верхушка или вождь, а также обслуживающая высшее руководство партия. Политика, которую проводит правительство, опирается на идеологию, любые проводимые меры оправдываются ссылкой на нее. Идеология имеет определенные границы, и преступить их — значит вступить в сферу инакомыслия, которое не остается безнаказанным. Идеология не сводится к какой-то конкретной программе или определению общего политического курса, но претендует на окончательное осмысление общества, понимание его исторической цели и объяснение всех общественных явлений.

3. Звучат постоянные призывы к активной мобилизации и широкому участию граждан в реализации политических и коллективных общественных задач; это участие реализуется через единственную существующую партию и множество подчиненных ей групп, оно поощряется и награждается. Нежелательными считаются пассивное подчинение и апатия, отход на позиции маленького человека, «хата которого с краю», характерные для авторитарных режимов.

Именно последняя из перечисленных черт сближает тоталитарное общество с идеалом, да в общем, и с реальностью многих демократий и в корне отличает его от большинства «нетоталитарных недемократических систем». Именно это участие и чувство сопричастности обществу так восхищает в тоталитарных системах демократически мыслящих наблюдателей, именно благодаря ему они начинают думать, что имеют дело с демократией — демократией, даже более совершенной, чем та, в условиях которой граждане вспоминают об общественных проблемах только (или главным образом) в преддверии выборов. Однако фундаментальное различие между политическим участием в условиях мобилизационного режима и в условиях демократии состоит в том, что в первом случае для каждой сферы жизни и каждой задачи имеется лишь один возможный канал участия, а общие цель и направление задаются из центра, который определяет и цели, возможные для общественных организаций, и, в конечном счете, их контролирует.

Тоталитарную систему характеризует именно это постоянное взаимодействие между господствующим и более или менее монистическим центром принятия решений, опирающимся в своей работе на идеологические постулаты или ссылающимся на них для оправдания собственных действий, с одной стороны, и гражданами, участвующими в работе контролируемых организаций ради реализации идеологических целей.

Прочие черты, на которые часто указывают при описании тоталитарных систем, можно вывести из указанных нами трех, что мы и сделаем, когда перейдем к подробному обсуждению важнейших научных работ, посвященных анализу отдельных тоталитарных систем. Здесь стоит привести лишь несколько элементарных примеров. Причиной напряженных отношений между интеллектуалами, художниками и политической властью[43] является, очевидно, помимо личных пристрастий и неприязни вождей вроде Гитлера и Сталина, упор на идеологию: требование приверженности этой идеологии исключает все прочие идейные системы, а ставить под вопрос лежащие в основе этой идеологии ценности попросту страшно — в особенности, когда речь идет о противопоставлении коллективных, общественных целей целям, индивидуальным и частным. Частный, замкнутый на себя человек представляется скрытой угрозой, а многие формы эстетического выражения обращены как раз к такому человеку. То же самое можно сказать и об эскалации обычных конфликтов между церковью и государством до конфликта между религией и политикой[44]. Важность идеологии имеет и позитивные стороны: огромной ценностью наделяется образование, возникает большая потребность в определенных культурных инициативах и последующем их массовом распространении. Это резко отличает тоталитарные системы от большинства традиционных автократий, где поддержкой пользуется лишь внушение религиозных идей (в случае религиозных автократий) или естественно-научное и техническое образование (в светских автократиях). Пропаганда, образование, обучение кадров, дальнейшая проработка и развитие идеологии, вдохновленная ею научная деятельность, награды интеллектуалам, идентифицирующим себя с системой, чаще оказываются важными именно в тоталитарных, а не в иных недемократических системах. Если не принимать во внимание ограниченность этих усилий и забыть об ограничении или полном отсутствии свободы, можно обнаружить здесь определенное совпадение с демократическими системами, где массовое участие в политической жизни тоже требует массового образования и массовых коммуникаций и где интеллектуалам предназначается важная роль, которой они не всегда, впрочем, рады.

Сосредоточенность власти в руках вождя и его приближенных или обособленной группы, сформировавшейся благодаря общему участию в борьбе за власть и в создании режима, обязательная социализация в политических организациях или кооптация из других секторов (по критериям лояльности и/или идеологической благонадежности) неизбежно приводят к ограничению автономии других организаций: промышленных предприятий, профессиональных групп, вооруженных сил, интеллектуалов и так далее. Приверженность идеологии, признание ее символов и убежденность, что любые решения должны приниматься с оглядкой на идеологию или ею обосновываться, отделяет эту группу от людей, испытывающих определенный скептицизм или вообще не интересующихся идеологией, а также от тех, кто в силу своего призвания, как например интеллектуалы, склонен ставить под вопрос лежащие в основе идеологии принципы. В то же время властная группа сближается с теми, кто готов развивать идеологию, не претендуя при этом на власть. Элемент элитизма, на который постоянно указывают при анализе тоталитарных систем, есть лишь логическое следствие стремления к монополизации власти. Тем же объясняется и ожесточенность конфликтов внутри элиты, а также чистки и гонения на тех, кто эту битву за власть проиграл. Власть — в большей степени, чем в демократических обществах, — становится здесь игрой на выбывание.

Приверженность идеологии, стремление к монопольному контролю и страх утраты власти, разумеется, объясняют и тенденцию к использованию в таких системах насильственных методов, а также высокую вероятность непрекращающегося террора. Соответственно, именно террор — особенно террор, направленный на саму элиту, а не на противников или потенциальных оппонентов системы, — и отличает тоталитарные системы от других недемократических систем. При объяснении характерной для тоталитарных систем тяги к полной вовлеченности, когда власть не удовлетворяют ни апатичность подданных, ни простое соглашательство бюрократов, идеологическое рвение имеет более важное значение, чем размер общества, который подчеркивает Ханна Арендт, или степень модернизации в смысле технологической развитости, связанной с индустриализацией.

Очевидно, что при анализе влияния (в поведенческих терминах) тоталитарных систем на разные общества важнейшим параметром оказывается природа и роль единственной партии. Важность, которой наделены партийная организация, возникающие из недр партии специализированные политические организации и связанные с партией массовые организации, объясняет многие основные характеристики этих систем. В первую очередь их способность проникать в общество, присутствовать во многих институциональных сферах и оказывать на них влияние, мобилизовывать людей для решения масштабных задач на добровольной или псевдодобровольной основе (а не в ответ на материальные стимулы и поощрения) дает тоталитарным системам возможность осуществлять важные изменения при ограниченных ресурсах, в силу чего они служат инструментом для определенного типа экономического и общественного развития. Кроме того, партийные структуры сообщают тоталитарным системам некоторый демократический характер — в том смысле, что они дают желающим (то есть всем тем, кто разделяет основные цели, сформулированные руководством страны, а не выдвигает собственные) шанс принять активное участие в жизни страны и ощутить сопричастность с ней. Несмотря на бюрократический характер государства, многих организаций и даже самой партии, массовое членство в партии и организациях, которые она поддерживает, может дать смысл, цель и чувство сопричастности многим гражданам. Этим тоталитарные системы разительно отличаются от многих других недемократических систем — авторитарных режимов, где правители полностью полагаются на бюрократов, экспертов и полицию, отделенных от всего остального населения, имеющего мало шансов (или вообще никаких) почувствовать себя активными участниками общественных и политических событий (им остается только работа и личная жизнь).

Партийная организация и масса существующих внутри нее невысоких руководящих должностей дают многим людям шанс причаститься власти — порой даже над людьми, стоящими выше них в других социальных иерархиях[45]. Это очевидным образом привносит элемент равенства, подрывающий другие общественные стратификации, но вводящий при этом новый тип неравенства. Кроме того, активная партийная организация, члены которой искренне вовлечены в ее деятельность, способствует резкому росту возможностей для контроля и неявного принуждения по отношению к тем, кто не желает в нее вступать или оказывается из нее исключенным. Тоталитарные системы ставят себе на службу всю ту массу энергии, которая в демократических обществах направляется не только в политическую жизнь, но и распыляется по множеству добровольных объединений, направленных на достижение общего блага. Едва ли не весь идеализм, связанный с ориентацией на коллектив, а не на себя лично (идеализм, в прошлом находивший свою реализацию в религиозных организациях, а в современных либеральных демократиях реализующийся в добровольных объединениях), в тоталитарных системах уходит в партийную деятельность и работу в связанных с ней организациях — как, очевидно, и оппортунизм тех, кого привлекают щедрые награды, связанные с партийной активностью, или доступ к власти и надежда ее обрести. Этот мобилизационный аспект является важнейшим для тоталитарных систем и отсутствует во многих (если не в большинстве) других недемократических системах. Люди определенного типа, при тоталитаризме с энтузиазмом решающие задачи, поставленные перед ними руководством, в других недемократических системах были бы пассивными подданными, которые интересовались бы лишь реализацией своих узких личных целей или переживали бы отчужденность в виду отсутствия каких-либо возможностей для участия в работе, направленной на перемены в обществе. Соответственно, привлекательность тоталитарной модели во многом объясняется именно этим мобилизационным, поощряющим всеобщее участие характером партии и массовых организаций. В то же время причина отчужденности и чувства неприятия, которые такие системы вызывают, чаще всего состоит в том, что выбор общественных целей обычному гражданину недоступен, свобода в выборе руководства организаций либо ограничена, либо точно так же недоступна в силу бюрократизма, существование которого оправдывается принципами коллективного руководства или демократического централизма.

Другие характеристики, часто встречающиеся в описаниях тоталитарных систем — например их тенденция к экспансии, — вывести из ключевых свойств тоталитаризма не так просто. Некая косвенная связь здесь, очевидно, присутствует, поскольку упор на единственно верную идеологию превращает в скрытую угрозу существование всех прочих идеологий и систем убеждений. Тем не менее здесь многое будет зависеть от конкретного содержания идеологии — как минимум природа и направление экспансии будут определяться этим в большей степени, чем другими структурными характеристиками[46].

В тоталитарных системах практически неизбежны стремление подчинять, запрет едва ли не на любые формы несогласия (особенно на те, что способны захватить сравнительно большие сегменты населения и предполагают какую-либо попытку самоорганизации), сжатие сферы частного и значительный объем полусвободного, если не прямо насильственного, участия в общественной жизни. При этом масштабный и произвольный террор в форме концлагерей, чисток, показательных процессов, коллективного наказания целых социальных групп или сообществ обязательной чертой тоталитаризма вовсе не является. Тем не менее мы можем сказать, что подобные формы при Гитлере и Сталине возникли не случайно, что они были характерны для этих режимов и широко распространены, чего ни в одной демократической системе не случалось никогда, и, наконец, что они наверняка отличались качественно и количественно от форм принуждения, практиковавшихся в других недемократических системах, если не считать периодов консолидации власти, гражданской войны и времени непосредственно после нее. Террор не является ни необходимой, ни достаточной характеристикой тоталитарных систем, однако вероятность его применения в таких системах, судя по всему, выше, чем в любых других, причем определенные формы террора представляются характерными для определенных форм тоталитаризма. Тем не менее целый ряд авторов совершенно верно говорят о тоталитаризме без террора.

В первых исследованиях тоталитаризма, особенно в «Перманентной революции» Зигмунда Ноймана[47], особо подчеркивалась роль лидера. Фашистская приверженность вождизму (Führerprinzip) и возвеличивание Duce, а также культ личности Сталина сделали эту черту очевидным элементом любого определения тоталитаризма. Тем не менее в последние годы мы видим примеры систем, в целом подпадающих под определение тоталитарных, однако не обнаруживающих бесспорного лидера, какого-либо культа или персонификации высшего руководства. И есть масса недемократических систем, не соответствующих описанному нами типу, в которых при этом центральное место занимает вождь со сложившимся вокруг него культом. Соответственно, мы смело можем сказать, что единственный лидер, который сосредотачивает в своих руках огромную власть, вокруг которого складывается культ личности и харизматический авторитет которого так или иначе признается как членами партии, так и населением в целом, появляется в тоталитарных системах с очень высокой вероятностью, однако его появление не является неизбежным или необходимым для сохранения стабильности таких систем. Кризисы передачи власти, которые, по мысли многих исследователей, угрожали стабильности или даже самому существованию таких режимов, на практике не привели к падению или упадку тоталитарных систем, хотя были в этом отношении очень опасными[48]. Можно было бы думать, что упор на вождизм характерен для тоталитарных режимов фашистского типа, что со всей очевидностью верно в случае Италии, Германии и еще некоторых мелких фашистских систем, однако роль Сталина в Советском Союзе показывает, что эта черта характерна не только для них. Понятно, что, если мы станем доказывать на манер некоторых диссидентствующих коммунистов и левых фашистов, что чисто функционально сталинизм был русским эквивалентом фашизма, эта сложность сама собой разрешится. Но такое решение больше похоже на софизм. В настоящий момент можно ответственно утверждать лишь, что в тоталитарных системах такого рода лидерство появляется с большей вероятностью, чем в других недемократических системах. Изменения в отношении между лидерством, идеологией и организованным массовым участием — те переменные, на основании которых следовало бы строить типологию тоталитарных систем и за счет которых можно было бы попытаться понять процессы консолидации, стабилизации, изменения и — возможно, развала — таких систем. Выдвигать какие-либо предположения относительно взаимосвязи этих относительно независимых переменных в любой тоталитарной системе было бы, пожалуй, слишком смело; только теоретико-эмпирический анализ конкретных типов, или даже отдельных случаев, может помочь справиться с этой теоретической проблемой на более высокой ступени абстракции.

[…]

IV. АВТОРИТАРНЫЕ РЕЖИМЫ

К определению авторитарного режима

В одной из предыдущих работ я обозначил все многообразие недемократических и нетоталитарных политических систем как авторитарные при условии, что они являются политическими системами с ограниченным, не подотчетным политическим плюрализмом без выраженной правящей идеологии, но с определенной системой ценностей, без широкой или интенсивной политической мобилизации, за исключением отдельных периодов развития, где лидер или иногда небольшая правящая группировка управляет в рамках формально плохо определенных, но вполне предсказуемых границ[49].

Это определение было сформулировано так, чтобы противопоставить эти системы конкурентным демократиями и типичным тоталитарным системам[50]. Оно четко отделяет авторитаризм от демократий, тогда как разница с тоталитаризмом кажется более размытой, поскольку под это определение вполне подходят до- и посттоталитарные ситуации и режимы. Дальнейшее разграничение требует исключения традиционных законных режимов, отличающихся источником легитимации правителей, и авторитарных олигархий. Режимы, которые мы назвали «султанским авторитаризмом», во многом похожи на те, что подпадают под наше определение авторитарных; их отличие — в произвольном и непредсказуемом применении власти и слабости пусть даже ограниченного политического плюрализма (а это важная черта «султанского авторитаризма»). По ряду причин нам удобнее исключить из определения авторитарных режимов полуконституционные монархии XIX века, сочетающие в себе элементы традиционного легитимного и авторитарного правления, где монархические, сословные и даже феодальные элементы смешиваются с зарождающимися демократическими институтами, и цензовых демократий, в которых ограниченное избирательное право — шаг вперед в сторону современных конкурентных демократий, основанных как минимум на всеобщем избирательном праве для мужчин. Олигархические демократии, сопротивляющиеся — особенно в Латинской Америке — попыткам дальнейшей демократизации, настаивая на ограничении избирательного права из-за неграмотности, контроля или манипуляции выборами через касиков, регулярного обращения за помощью к военным и создания почти идентичных партий, часто оказываются на грани между современными авторитарными режимами и демократией. Они ближе к демократии конституционно и идеологически, однако социологически схожи с авторитарными режимами. Но даже при более жестком определении, исключающем все лишнее, мы обнаруживаем множество современных политических систем, под него подпадающих, — что потребует, как мы увидим, введения нескольких подвидов авторитаризма.

Наше определение авторитаризма сосредоточено на способе употребления и организации власти, на связях с обществом, природе коллективных представлений, на которые опирается власть, а также на роли граждан в политическом процессе; при этом за пределами рассмотрения остается само содержание политики, цели и raison d'êtreподобных режимов. Мы практически ничего не узнаем из него об институтах, группах или социальных слоях, составляющих ограниченный плюрализм этого общества, или о тех, кто из него исключен. Акцент на строго политических аспектах дает почву для обвинений этого определения в формализме, которые уже звучали, когда речь заходила о наших определениях тоталитаризма или даже демократии. Нам, однако, кажется, что характеризуя режимы отдельно от проводимой ими политики, мы более четко видим проблемы, стоящие перед любыми политическими системами, — например отношения между политикой, религией и интеллектуалами. Условия их возникновения, стабильности, трансформации и возможного упадка тоже в таком случае видятся более явственно. Общий и абстрактный характер этого определения заставляет нас спуститься по лестнице абстракций к изучению множественных подвидов, чем мы здесь и займемся.

Мы говорим скорее об авторитарных режимах, а не об авторитарных правительствах, чтобы показать относительно низкую выраженность политических институтов: они проникают в жизнь общества, препятствуя — порой силой — политическому выражению интересов некоторых групп (например духовенства в Турции и Мексике после революции или рабочих в Испании) или формируя их путем политического вмешательства, как это происходит в корпоративистских режимах. В отличие от некоторых исследователей тоталитаризма, мы говорим не об обществах, а о режимах, потому что даже сами правители не хотят полностью отождествлять государство и общество.

Наиболее характерной чертой таких режимов является плюрализм, однако крайне важно подчеркнуть, что, в отличие от демократий с их почти неограниченным и политически институализированным плюрализмом, здесь мы имеем дело с плюрализмом ограниченным. Звучали даже предложения считать такие режимы ограниченным монизмом. На самом деле эти два обозначения задают довольно широкий диапазон, в котором могут действовать такие режимы. Ограничение плюрализма может достигаться за счет соответствующих законов, а может обеспечиваться de facto, оно может быть более или менее строгим, касаться только определенных политических групп или более широких слоев интересантов — главное, чтобы оставались группы, не созданные государством или не зависящие от него, несмотря на явное вмешательство государства в политический процесс. В некоторых режимах допускается институализированное политическое присутствие ограниченного числа независимых групп и даже поощряется создание новых, однако ни у кого не возникает сомнений, что правители сами решают, каким группам позволено существовать и на каких условиях. Кроме того, даже если власти реагируют на деятельность таких объединений граждан, они им de jure и/или de facto не подотчетны. Это отличает их от демократического правления, при котором политические силы формально зависят от поддержки на местах при всех возможных фактических отклонениях, описываемых «железным законом олигархии» Михельса. В авторитарных режимах представители различных групп и институций попадают во власть не просто потому, что они пользуются поддержкой соответствующей группы, а потому что им доверяет правитель или властная группировка, и они, безусловно, учитывают статус и влияние последней. У них может быть поддержка на местах — назовем ее потенциальной избираемостью, — но это не единственный, и даже не главный, источник их власти. Посредством постоянной кооптации лидеров разные секторы или институции становятся элементами системы, и это определяет природу элиты: разнородное происхождение и карьеры, а также меньшая доля профессиональных политиков — тех, кто строил карьеру только в политических организациях, — по сравнению с бывшими бюрократами, технократами, военными, лоббистами и иногда религиозными деятелями.

Как мы увидим, в некоторых из таких режимов одна правящая или привилегированная партия — это единственный более или менее важный компонент ограниченного плюрализма. На бумаге такие партии часто заявляют, что обладают такой же монополией на власть, что и тоталитарные партии, и как будто бы исполняют те же функции, но в реальности их следует четко различать. Отсутствие или слабость политической партии часто делает спонсируемые церковью или связанные с ней светские организации (например «Католическое действие» или «Opus Dei» в Испании) колыбелью лидеров для таких режимов; подобным же образом поставляют кадры для элит христианско-демократические партии[51]. Однопартийная система обычно строится на parti unifié, а не на parti unique, как говорят в Африке, то есть на партии, в которой переплетаются различные элементы и которая не является, таким образом, единым жестко организованным органом[52]. Такие партии часто создаются сверху, а не снизу, причем не в тоталитарном захватническом стиле, а некой находящейся у власти группой.

В определении авторитарных режимов мы используем понятие менталитета, а не понятие идеологии, имея в виду различение, проведенное немецким социологом Теодором Гайгером[53]. Он считал идеологии более или менее проработанными системами мысли, часто изложенными на письме интеллектуалами или псевдоинтеллектуалами (или с их помощью). Менталитет же — это способ мышления и чувствования, скорее эмоциональный, чем рациональный; он лежит в основе непосредственной, некодифицированной реакции на различные ситуации. Гайгер использует яркое немецкое выражение: менталитет он определяет как subjektiver Geist, субъективный дух (даже когда речь идет о коллективе), а идеологию — как objektiver Geist. Менталитет — это интеллектуальная позиция; идеология — интеллектуальное содержание. Менталитет — психическая склонность; идеология — рефлексия, самоинтерпретация. Сначала менталитет, потом идеология. Менталитет бесформен и подвижен — идеология четко оформлена. Идеология — это понятие из социологии культуры; понятием менталитета пользуются при изучении общественного характера. В идеологиях заключен сильный утопический элемент; менталитет ближе к настоящему или прошлому. Для тоталитарных систем характерны идеологические системы, основанные на неизменных элементах, имеющие мощное воздействие и закрытую когнитивную структуру, а также серьезную сдерживающую силу, важную для мобилизации масс и манипуляций ими. Консенсус в демократических режимах, напротив, основан на согласии по поводу процедуры его достижения, приверженность которой имеет некоторые черты идеологической веры.

Боливар Ламунье ставит под сомнение действенность и полезность различения идеологии и менталитета[54]. Он отмечает, что если взять их как реальные политические переменные, как когнитивные формы сознания, действующие в реальной политической жизни, особенно в процессе коммуникации, то обнаружить разницу между ними будет сложно. Ему представляется, что это различие вводится лишь для того, чтобы показать: господствующие в авторитарных режимах идеи не представляют никакого интереса для политической науки. Но это как раз совершенно не входило в наши намерения! Ламунье верно отмечает эффективность символической коммуникации, множественность референциальных связей между символом и общественной реальностью в авторитарных режимах.

Разногласия во многом зависят от философских соображений, касающихся определения идеологии, и этот вопрос мы здесь обсуждать не будем. Как идеологии, так и описанные выше ментальности являются частью более широкого феномена идей: они ведут к идеям, ориентированным на действие, что в свою очередь является аспектом институализации властных отношений, для обозначения которой Ламунье предпочитает пользоваться термином «идеология».

Важный вопрос звучит так: почему идеи принимают разные формы, разную последовательность, артикуляцию, охват, разную степень эксплицитности, интеллектуальной проработанности и нормативности? По всем перечисленным выше параметрам, идеологии и ментальности различаются, и различия эти часто имеют последствия для политического процесса. Ментальности сложнее описать как обязывающие, требующие безоговорочной приверженности и со стороны правителей, и со стороны подданных, даже если их реализация достигается ценой принуждения. Ментальности сложнее распространить в массах, труднее включить в процесс образования, они с меньшей вероятностью вступят в конфликт с религией или наукой, ими сложнее воспользоваться для проверки на лояльность. Сильно различаются спектр вопросов, ответы на которые можно извлечь из идеологий и ментальностей, точность этих ответов, логика процесса их извлечения, а также наглядность противоречий между проводимой политикой, ментальностями и идеологиями. Они, кроме того, в совершенно разной степени способны сдерживать или ограничивать законные или незаконные действия. При исследовании авторитарных режимов нам будет трудно найти ясные отсылки к идеям, ведущим и направляющим режим, в правовых теориях и судебных решениях по неполитическим делам, в художественной критике и научных спорах; свидетельств использования таких идей в образовании будет очень немного. Мы совершенно точно не обнаружим богатого и специфического языка, новой терминологии и эзотерического использования идеологии — трудного для понимания со стороны, но очень важного для участников процесса. Не столкнемся мы и с длинными полками книг и других публикаций идеологического характера, посвященных бесконечному и всестороннему разбору этих идей.

Имеет смысл признать, что идеология и ментальность — вещи разные, но что разницу эту нельзя описать четко и однозначно; скорее это крайние точки, между которыми имеется огромная серая зона. Естественно, военно-бюрократические авторитарные режимы с большей вероятностью будут отражать ментальность своих правителей. В других типах мы скорее всего обнаружим то, что Сьюзен Кауфманн называет программным консенсусом[55], а в третьих — набор идей, взятых из самых разных источников и перемешанных между собой случайным образом ради того, чтобы они создавали впечатление идеологии в том смысле, в каком о ней говорится применительно к тоталитарным системам. Естественно, авторитарные режимы, находящиеся на периферии идеологических центров, часто бывают вынуждены имитировать господствующие идеологические стили, так или иначе их инкорпорировать и приспосабливать к своим нуждам. Часто это приводит к серьезным недоразумениям при изучении таких режимов, когда акценты расставляются совсем не там, где требуется. В действительности вопрос следует ставить так: какие особенности внутреннего устройства власти мешают внедрить четкую идеологию в таких режимах? С моей точки зрения, сложная коалиция сил, интересов, политических традиций и институтов — а все это и составляет ограниченный плюрализм — вынуждает правителей отсылать как к символическому референту к наименьшему общему знаменателю этой коалиции. Таким образом правителям в процессе захвата власти удается нейтрализовать максимальное число потенциальных оппонентов (при отсутствии высокомобилизованной массы сторонников). Размытость ментальности смягчает расколы в коалиции, в силу чего правители получают возможность сохранять лояльность в корне несхожих между собой элементов. Что ментальность не утверждает раз и навсегда каких-то особых, четко сформулированных и однозначных постулатов, облегчает задачу приспособления к меняющимся обстоятельствам в условиях отсутствия поддержки со стороны окружения — особенно это характерно для авторитарных режимов, находящихся в сфере влияния западных демократий. Ссылки на предельно общие ценности вроде патриотизма и национализма, экономического развития, социальной справедливости или порядка, а также прагматичное и незаметное включение идеологических элементов, заимствованных у главных на данный момент политических центров, позволяет правителям, добившимся власти без поддержки мобилизованных масс, нейтрализовать оппонентов, кооптировать самых разных сторонников и принимать административно-политические решения исходя из чисто прагматических соображений. Ментальности, полу- или псевдоидеологии ослабляют утопическую устремленность политики, а вместе с ней и конфликт, который иначе потребовал бы либо институализации, либо более масштабных репрессий, — чего авторитарные лидеры не могут себе позволить. Тогда как некоторая доля утопичности вполне совместима с консервативным уклоном.

За отсутствие идеологии авторитарным режимам приходится расплачиваться тем, что они практически лишают себя возможности мобилизовать массы, чтобы заставить их эмоционально и психологически отождествить себя с режимом. Отсутствие проработанной идеологии, ощущения общей осмысленности общественной жизни, далеко идущих замыслов, априорной модели идеального общества снижает привлекательность таких режимов для людей, ставящих во главу угла идеи, смыслы и ценности. Отчуждение от таких режимов — при всей их успешности и относительном (по сравнению с тоталитарными системами) либерализме — интеллектуалов, студентов, молодежи и глубоко религиозных людей отчасти объясняется как раз отсутствием или слабостью идеологии. Одно из преимуществ авторитарных режимов, имевших серьезный фашистский элемент, состояло в том, что характерная для них вторичная идеология оказывалась привлекательной для каких-то из этих групп. Однако это преимущество превращалось в источник напряженности, как только становилось очевидным, что для определяющих режим элит эти идеологические элементы ничего не значат.

В теории мы должны уметь различать идейное содержание режима, в том числе его стиль, от идей, направляющих или оформляющих политический процесс в качестве реальной политической переменной. Можно было бы показать, что первый аспект, в связи с которым мы будем искать объективизации, в конечном счете не так важен, как субъективно схваченное и усвоенное, то есть многообразие форм сознания, действующих в реальной политике. Нам тем не менее кажется, что разница между ментальностью и идеологией вполне приложима и к тому, как они влияют на действия и процессы коммуникации в политике и обществе. Сложность взаимодействия между этими двумя уровнями анализа не дает возможности априори предсказать направление, в котором будут развиваться эти отношения. Вероятно, в тоталитарных системах содержание идеологии оказывает гораздо более глубокое влияние на реальные политические процессы, тогда как в авторитарных режимах ментальности правителей, которые не обязательно формулируются столь же ясно и четко, вероятно, в большей степени отражаются общественные и политические реалии.

В силу неуловимости ментальностей, из-за подражательности и вторичности так называемых идеологий авторитарных режимов ученые сравнительно мало занимались этой стороной авторитаризма. Придать этой теме важность можно лишь путем интервьюирования элит и проведения опросов среди населения, что сильно затруднено в силу ограниченности свободы выражения и создаваемых при авторитаризме коммуникационных препятствий. Типология авторитарных режимов, которую предлагаем мы, опирается в большей степени не на анализ типов ментальностей, а на характер ограниченного плюрализма и степень апатии или мобилизации масс.

***

В нашем изначальном определении авторитаризма мы подчеркивали фактическое отсутствие широкой и интенсивной мобилизации, однако признавали, что на определенном этапе развития таких режимов подобная мобилизация возможна. Соответственно, низкая и ограниченная мобилизация — общая для всех таких режимов характеристика, и на это есть ряд причин. Когда мы ниже перейдем к обсуждению подтипов, мы увидим, что в некоторых режимах деполитизация масс входит в намерения правителей, совпадает с их ментальностью и отражает содержание ограниченного плюрализма, на который они опираются. В других типах систем правители имеют исходные намерения мобилизовать тех, кто их поддерживает, и население в целом, чтобы добиться активного участия в жизни режима и его организациях. К этому их подталкивают публичные обещания, часто вытекающие из каких-то идеологических предпосылок. Исторический и социальный контекст установления режима благоприятствует такой мобилизации или прямо требует ее через массовые организации в рамках однопартийной системы. Борьба за независимость страны от колониальной державы или за полную самостоятельность, желание включить в политический процесс те слои общества, до которых не дотягивались руки ни у одного из прежних политических лидеров, или победа над сильно мобилизованным оппонентом в обществах, где демократия допускала и поощряла такую мобилизацию, приводит к возникновению мобилизационных авторитарных режимов националистического, популистского или фашистского толка. На практике такие режимы со временем становятся неразличимыми, несмотря на разные стартовые условия и пути развития. Однако это не должно заслонять крайне важных различий в их происхождении с точки зрения типа возникающего плюрализма, выбранной формулы легитимности, реакции на кризисные ситуации, способности к трансформации, источников и типов оппозиции и так далее.

В конечном счете, степень политической мобилизации и, соответственно, возможности участия в режиме для поддерживающих его граждан являются результатом двух других аспектов, которые мы рассматривали при определении авторитарных режимов. Мобилизацию и участие со временем все труднее и труднее поддерживать, если режим не начинает развиваться в сторону большего тоталитаризма или большей демократии. Эффективная мобилизация, особенно посредством массовых организаций в рамках однопартийной системы, будет восприниматься как угроза другими составляющими ограниченного плюрализма — обычно армией, бюрократией, церковью или лоббистскими группами. Для преодоления подобных сдерживающих обстоятельств потребуются шаги в сторону тоталитаризма. Неудачные попытки такого прорыва и способность ограниченного плюрализма препятствовать возникновению тоталитаризма хорошо проанализировал Альберто Аквароне. Он приводит примечательный диалог Муссолини с его старым другом-синдикалистом:

«Если бы вы могли представить, сколько сил у меня ушло на достижение баланса, чтобы не сталкивались соприкасающиеся друг с другом антагонистические ветви власти, ревнивые и не доверяющие друг другу правительство, партия, монархия, Ватикан, армия, милиция, префекты, лидеры партии в регионах, министры, глава Confederazioni [корпоративных структур], крупнейшие монополисты и т.д., вы поняли бы, что они остались не переваренными тоталитаризмом, в них я не смог сплотить то “наследие”, что мне без всяких ограничений досталось в 1922 году. Патологическую ткань, связывающую традиционные и случайные дефекты этих великих маленьких итальянцев, после двадцати лет непрестанной терапии удалось изменить лишь на поверхности»[56].

Мы уже описывали, как поддержание равновесия между ограниченными плюрализмами сдерживает эффективность мобилизации в рамках единой партии и, в конечном счете, приводит к апатии ее членов и активистов, поскольку такая партия дает лишь ограниченный доступ к власти по сравнению с другими каналами. Недоразвитость — особенно большой массы сельского населения, живущего в изолированных частях страны и занятого натуральным сельским хозяйством, что часто связано с традиционными и непотическими властными структурами в рамках единой партии, — несмотря на все идеологические заявления, организационные схемы и механизмы плебисцита, не создает основанной на участии политической культуры, даже если речь идет о контролируемом или фиктивном участии.

Как мы детально покажем далее, авторитарные режимы, возникающие после периода конкурентной демократии, приведшей к появлению неразрешимого конфликта в обществе, порождают деполитизацию и апатию среди населения, которое воспринимает это с облегчением после всех трудностей предыдущего периода. Изначально апатия охватывает проигравших новому режиму, но в отсутствие террора и осуществляющих его дисциплинированной тоталитарной массовой партии и ее организаций никто и не пытается интегрировать их в систему. По мере того, как уменьшаются напряженность и ненависть, изначально способствовавшие мобилизации, сторонники режима тоже впадают в апатию — часто к радости правителей, поскольку в такой ситуации им больше не нужно выполнять обещания, которые они раздавали в ходе мобилизации.

Отсутствие идеологии, неоднородность и компромиссный, а часто и подражательный характер главной идеи и — главным образом — менталитет правителей, особенно военных элит, бюрократов, экспертов и допущенных во власть политиков из прорежимных партий оказываются серьезным препятствием для мобилизации и привлечения к участию в общественной жизни. Без идеологии трудно мобилизовать активистов для добровольных кампаний, регулярного посещения партийных собраний, индивидуальных пропагандистских мероприятий и так далее. Без идеологии с ее утопическими компонентами сложно привлечь тех, для кого политика есть цель сама по себе, а не просто средство для достижения сиюминутных прагматических задач. Без идеологии молодежь, студенты, интеллектуалы с меньшей вероятностью будут заниматься политикой и обеспечивать кадры для дальнейшей политизации населения. Без утопического элемента, без привлечения широких слоев населения, которым требуется реально работающий, а не ограниченный, контролируемый плюрализм допущенных в элиты, призывы, основанные на бесконфликтном обществе консенсуса (за исключением моментов всплеска национализма или ситуаций прямой угрозы режиму), сводят политику к администрированию общественных интересов и фактическому выражению чьих-то частных интересов.

Ограниченный плюрализм авторитарных режимов и разная доля допустимых для них плюралистических компонентов в отправлении власти в разные моменты создают сложные системы полу- и псевдооппозиций в рамках режима[57]. Полуоппозицию составляют группы, не занимающие доминирующего положения и не представленные в правительстве; они критикуют режим, но при этом готовы участвовать во власти, отказавшись от фундаментальной критики режима. Не будучи институализированными, такие группы не являются нелегитимными, даже если для их деятельности нет законных оснований. Они могут выступать с резкой критикой правительства и некоторых институтов, однако проводят четкую разницу между ними и лидером режима и принимают историческую легитимацию или как минимум необходимость авторитарной модели. Есть группы, которые ратуют за иные политические приоритеты и способы их достижения, они поддерживают установление режима, но при этом надеются достичь целей, которых не разделяют их партнеры по коалиции. Бывает несогласие между теми, кто изначально отождествлял себя с системой, но не участвовал в ее становлении (обычно это радикальные активисты, своего рода «младотурки режима»), и теми, кто находится внутри режима и хочет достигнуть целей, не являющихся нелегитимными, — например восстановить прежний режим, возвращение к которому было объявлено, но так и не состоялось. Бывают приверженцы идеологии, на время отказавшиеся от нее ради победы над врагом; встречаются сторонники иностранной модели и/или даже иностранного государства, от которых стараются дистанцироваться правители; на поздних этапах развития такого режима появляются и те, кто противится его трансформации, а точнее, либерализации и отказу от его ограничительного характера. Полуоппозиция обычно возникает среди старшего поколения, участвовавшего в установлении режима ради реализации целей, которые они поставили перед собой еще до всякого переворота. Однако встречается она и среди интеллектуалов и молодежи, особенно студентов, всерьез воспринявших риторику руководства, но не обнаруживших действенных каналов участия во власти. Нередко полуоппозиция внутри режима становится не подпадающей под действие законов, алегальной, оппозицией. Отказавшись от надежды реформировать режим изнутри, она не готова перейти к нелегальной или подрывной деятельности и пребывает в состоянии неустойчивой терпимости, нередко основанной на прежних личных связах. Слабость попыток политической социализации и индоктринации в авторитарных режимах объясняет и тот факт, что, когда третье поколение, у которого не было шанса стать частью режима, открывает для себя политику, оно может обратиться именно к алегальной оппозиции. Автономия, допускаемая режимом для определенных общественных организаций, ограниченные попытки либерализации и повышения участия в институциях режима, а также относительная открытость другим обществам создают условия для появления алегальной оппозиции, которая иногда служит ширмой для нелегальной оппозиции и готова проникать в институты режима, не испытывая, в отличие от других его оппонентов, моральных сомнений по этому поводу. Часто оппозиция действует через формально неполитические организации — культурные, религиозные, профессиональные. В многоязыковых, мультикультурных обществах, где режим отождествляется с одной из национальных групп, выражением оппозиционности становятся такие культурные жесты, как использование неофициального языка. Особое положение католической церкви во многих обществах с авторитарным правлением и легальный статус многих ее организаций на основании соглашений между Ватиканом и правителями дают священникам и некоторым представителям светского общества определенную автономию, позволяя им стать каналом для выражения оппозиционных настроений определенных социальных классов и культурных меньшинств или трансляции поколенческих проблем, что также может способствовать появлению новых лидеров. В случае католической церкви роль религиозных групп в авторитарных режимах определяет ее транснациональный характер, моральную легитимацию относительно широкого диапазона идеологических позиций из-за отказа папы их осудить, легитимацию морально-профетического гнева по поводу несправедливости, особенно после Второго Ватиканского собора, а также озабоченность церковной верхушки гарантиями автономии религиозных организаций и свободы священников. Парадоксальным образом церковь обеспечила авторитарные режимы элитами через светские организации, но в то же время занималась защитой диссидентов и время от времени, как указывает Ги Эрме[58], играла роль трибуна, выступая против коррумпированного режима с позиций носителя моральных ценностей. Являясь организацией, которая переживет любой режим, даже если она отождествляется с ним в какой-то исторический момент, церковь имеет тенденцию дистанцироваться от режима и восстанавливать свою автономию при первых же признаках кризиса. То же самое относится к другим постоянным институтам, способным сохранять существенную автономию при авторитарном режиме — например судейству и даже профессиональным чиновникам.

Здесь следует подчеркнуть, что полуоппозиция — алегальная, но дозволенная оппозиция, относительно автономная роль различных институтов в условиях полусвободы — создает сложный политический процесс, имеющий далеко идущие последствия для общества и его политического развития. Либерализация авторитарных режимов может зайти далеко, но без изменения природы режима, без институционализации политических партий она все равно останется довольно ограниченной. Полусвобода, гарантированная при таких режимах, имеет свои последствия (несравнимые, конечно, с преследованием нелегальной оппозиции), и это объясняет фрустрацию, разобщенность, а иногда и готовность сотрудничать с режимом, что порой способствует устойчивости этих режимов в ничуть не меньшей степени, чем репрессии. Неопределенное положение оппозиции при авторитарных режимах резко отличается от четкого разграничения режима и его врагов в тоталитарных системах. Подчеркнем, однако, что ограниченный плюрализм, процесс либерализации и существование дозволенной властями оппозиции в отсутствие институциональных каналов для участия оппозиции в политике и получения доступа к населению в его массе ярко отличают авторитарные режимы от демократических.

Завершая общее обсуждение авторитарных режимов, обратим внимание на одну трудность их изучения. В мире, где крупными и наиболее успешными державами были либо стабильные демократии, либо коммунистические или фашистские политические системы — с их уникальной идеологической привлекательностью, организационными возможностями, видимой стабильностью, успехами в индустриальном развитии или в преодолении экономической отсталости, а также способностью преодолеть статус страны «второго сорта» на международной арене, — в таком мире авторитарные режимы находятся в неоднозначном положении. Ни один из них не стал утопическим образцом для других — за исключением, пожалуй, насеровского Египта для арабского мира в силу особых исторических обстоятельств. Наверное, таким образцом могла бы оказаться Мексика с ее революционным мифом в сочетании с прагматической стабильностью режима гегемонии одной партии. Ни один авторитарный режим не захватил воображения интеллектуалов и активистов за пределами своей страны. Ни один не вдохновил на создание международных партий в свою поддержку. Лишь оригинальные решения югославов вызывали у интеллектуалов определенный некритический интерес. В таких обстоятельствах авторитарные режимы и их лидеры не впадали в искус и не начинали воспроизводить привлекательные тоталитарные образцы, поскольку не хотели или не могли воспроизвести их ключевые черты. Лишь 1930-е с их идеологией корпоративизма в сочетании с различным идеологическим наследием и связью с консервативной социальной доктриной католицизма предложили действительную нетоталитарную и недемократическую идеологическую альтернативу. Наблюдаемый нами крах таких систем, тот факт, что ни одно крупное государство не пошло по этому пути, размытые границы между консервативным и католическим корпоративизмом и итальянским фашизмом и, наконец, отход церкви от своей приверженности органическим теориям общества свели на нет эту третью политическую модель. Авторитарные режимы, как бы они ни были укоренены в обществе, каких бы успехов они ни добивались, в итоге всегда сталкиваются с двумя привлекательными альтернативами, что ограничивает возможности их полной и уверенной в себе институционализации и дает силу их противникам[59].

Перевод с английского Ольги и Петра Серебряных

[1] Перевод выполнен по изданию: Linz J.J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder; London: Lynne Riener Publisher, 2000. P. 49—63, 65—75, 159—171. Первоначально эти главы были опубликованы в 1975 году.

[2] Превосходное сравнительное исследование двух обществ в условиях разных политических режимов, а также анализ того, как они отражались на жизни отдельных советских и американских граждан, см. в: Hollander G.D. Soviet Political Indoctrination. New York, 1972. Впрочем, в посвященных Америке разделах чувствуется чрезмерное влияние поколенческого либерального радикализма, характерного для интеллектуального протеста 1970-х.

[3] Sartori G. Democratic Theory. Detroit, 1962. P. 135—157.

[4] О Муссолини и значении термина «тоталитаризм» в Италии см. Jänicke M. Totalitäre Herrschaft. Anatomie eines politischen Begriffes. Berlin, 1971. S. 20—36. Эта работа также является лучшим обзором истории употребления термина, его вариантов и связанной с ним полемики и, кроме того, содержит исчерпывающую библиографию. Следует отметить, что для обозначения сразу и фашистских, и коммунистических режимов этот термин использовали не только либералы, католики или консерваторы, но и социалисты вроде Хильфердинга, который писал об этом уже в 1939 году. В 1936-м Хильфердинг отошел от марксистского анализа тоталитарного государства (см.: Ibid. S. 74—75; Hilferding R. StateCapitalism or Totalitarian State Economy // Modern Review. 1947. Vol. 1. Р. 266—271).

[5] Schmitt C. Die Wendung zum totalen Staat // Positionen und Begriffe im Kampf mit Weimar—Genf—Versailles 1923—1939. Hamburg, 1940.

[6] Ludendorff E. Der Totale Krieg. München, 1935. О понятии тотальной войны см.: Speier H. Ludendorff: The German Concept of Total War // Earle E.M. (Ed.). Makers of Modern Strategy. Princeton, 1944.

[7] Jünger E. Die totale Mobilmachung. Berlin, 1934.

[8] Sabine G.H. The State // Seligman R.A., Johnson A. (Eds.). Encyclopedia of the Social Sciences. New York, 1934.

[9] Michels R. Some Reflections on the Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracy. New York, 1928. P. 770—772.

[10] Trotsky L. The Revolution Betrayed. New York, 1937. P. 278.

[11] Сходство в восприятии советского и фашистского режимов у итальянских фашистов и Троцкого обсуждается в книге: Gregor A.J. Interpretations of Fascism. Morristown, 1974. P. 181—188. Еще один пример подобного анализа у испанского левого фашиста см.: Ledesma Ramos R. ¿Fascismo in España? Discurso a las juventides de España [1935]. Barcelona, 1968.

[12] Ziegler H.O. Autoritärer oder Totaler Staat. Tübungen, 1932; Vögelin E. Der Autoritäre Staat. Vienna, 1936.

[13] Shils E. Political Development in the New States. The Hague, 1960.

[14] Linz J.J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Allard E., Littunen Y. (Eds.). Cleavages, Ideologies and Party Systems. Helsinki, 1964.

[15] Shils E. Op. cit.; Almond G., Coleman J.S. (Eds.). The Politics of the Developing Areas. Princeton, 1960; Almond G., Powell G.B. Comparative Politics: A Developmental Approach. Boston, 1966; Hungtinton S.P. Social and Institutional Dynamics of One-Party Systems // Huntington S.P., Moore C.H. (Eds.). Authoritarian Politics in Modern Society. New York, 1970; Hungtinton S.P., Moore C.H. Conclusion: Authoritarianism, Democracy, and One-Party Politics // Ibid; Moore C.H. The Single Party as Source of Legitimacy // Ibid; Lanning E. A Typology of Latin American Political Systems // Comparative Politics. 1974. Vol. 6. P. 367—394.

[16] Обзор существующих типологий политических систем см. в: Wiseman H.V. Political Systems: Some Sociological Approaches. London, 1966. Указанная выше работа Габриэла Алмонда и Джеймса Коулмана была первой в своем роде: эти соавторы, а также их коллеги Вайнер, Растоу и Бланкстен занялись изучением политики в Азии, Африке и Латинской Америке. Разработанную Шилсом типологию Алмонд использует в связи с функциональным анализом. В указанной выше работе (главы 9—11) Алмонд и Пауэлл строят свою типологию в зависимости от структурной дифференциации и секуляризации — от примитивных политических систем до современных демократических, авторитарных и тоталитарных. У Файнера можно найти еще одну интересную попытку классификации (Finer S.E. Comparative Government. New York, 1971. P. 44—51). У Блонделя сравнительный анализ построен на различении традиционных консервативных, либерально-демократических, коммунистических, популистских и авторитарных консервативных систем (Blondel J. Comparing Political Systems. New York, 1972). Растоу выделяет системы: 1) традиционные, 2) модернизирующиеся — персонально-харизматические, военные, однопартийные авторитарные, 3) современные демократические, тоталитарные и 4) системы, в которых отсутствует какое-либо управление (Rustow D. A World of Nations: Problems of Political Modernization. Washington, 1967). Предложенная Органским типология режимов (Organski A.F.K. The Stages of Political Development. New York, 1965) берет за основу стадию экономического развития, на которой они находятся, роль политики в этом процессе, а также тип элитных альянсов и классовых конфликтов. Среди прочих у него присутствуют «синкратические» режимы (от древнегреческого σ?ν — вместе, и κρ?τος — власть) в среднеразвитых странах, где промышленные и аграрные элиты достигли компромисса под давлением снизу. Аптер, много изучавший Африку, создал очень интересную и получившую широкое признание типологию политических систем на основе двух основных параметров: типа власти и типа ценностей, к которым конкретная система стремится (Apter D.E. The Politics of Modernization. Chicago, 1965). По первому признаку системы разделяются у него на иерархические (где центр контролирует все) и пирамидальные (системы с конституционным представительством), по второму — на преследующие консумматорные (сакральные) и инструментальные (секулярные) ценности. Соответственно, возникают два типа систем с иерархической властью: 1) мобилизационные системы (как в Китае) и 2) либо модернизирующиеся автократии, либо неомеркантилистские общества (примерами, соответственно, будут Марокко и кемализм в Турции); типы с пирамидальным распространением власти подразделяются на: 3) теократические или феодальные системы и 4) примирительные системы (reconciliation system). Мобилизационные и примирительные системы противопоставляются по степени принуждения/информирования, находящихся в обратных отношениях друг с другом. К сожалению, в силу сложности проблемы здесь не место разбирать, как Аптер применяет эти умозрительные типы при анализе конкретных политических систем и проблем модернизации.

[17] Banks A.S., Textor R.B. A Cross-Polity Survey. Cambridge, 1963.

[18] Dahl R.A. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven, 1971. Р. 331—349.

[19] Rustow D. A World of Nations…

[20] В этом разделе я пользуюсь рейтингом стран по численности населения, валовому национальному продукту и темпам его роста, а также данными о количестве населения, живущего в условиях разных режимов в Европе, представленными в таблицах 5.1, 5.4 и 5.5 в: Taylor C.L., Hudson M.C. World Handbook of Political and Social Indicators. New Haven, 1972.

[21] Young W.B. Military Regimes Shape Africa’s Future. The Military: Key Force [неопубл.].

[22] Наши определения и разграничения, связанные с демократией, опираются на следующие основные источники: Sartori G. DemocraticTheory; Kelsen H. Vom Wesen und Wert der Democratie. Tübingen, 1929; Schumpeter J.A. Capitalism, Socialism, and Democracy. New York, 1950; Dahl R.A. Op. cit. О вкладе Даля в теорию демократии или, как он сам теперь предпочитает ее называть, полиархии, см. критический обзор: Ware A. Polyarchy // European Journal of Political Research. 1974. Vol. 2. P. 179—199. Там идет речь о критических замечаниях, высказанных в связи с так называемой «элитистской теорией демократии» (cм., например: Bachrach P. The Theory of Democratic Elitism: A Critique. Boston, 1967). Поскольку эта критика касается в основном «демократизации» полиархий, а не их отличий от неполиархических систем, мы не станем углубляться в эти важные дискуссии. Наше понимание демократии мы более подробно изложили в контексте обсуждения пессимистического и в конечном счете неверного анализа Михельса (см.: Linz J.J. Michels e il suocontributo alla sociologia politica // Michels R. La sociologia del partitopolitico nella democrazia moderna. Bologna, 1966).

[23] Dahl R.A. Op. cit.

[24] Sartori G. Democratic Theory. P. 199—201.

[25] Самым спорным случаем является Мексика, где кандидат в президенты лишь в 1952 году получил меньше 75% голосов, а обычно получает свыше 90%. Лидеры оппозиции прекрасно понимают, что они обречены на поражение — будь то в борьбе за одно из 200 губернаторских мест или за одно из 282 сенаторских кресел. Единственная надежда оппозиционной партии (и это относительно новое явление) в том, чтобы добиться, в обмен на депутатское кресло или муниципальные административные позиции, признания их лидеров со стороны правительства — в форме контрактов, займов или услуг. Во многих случаях партии финансируются правительством и поддерживают правительственных кандидатов или заранее вступают с ними в борьбу, чтобы получить преференции для своих сторонников. «Таким образом они принимают участие в политической игре и в ритуале выборов», — как выразился один мексиканский политолог (см.: González Casanova P. Democracy in Mexico. New York, 1970). Другой пример критического анализа: Cosío Villegas D. El Sistema político mexicano: las posibilidades de cambio. Mexico City, 1972. Более ранняя работа, подчеркивающая олигархические характеристики режима: Brandenburg H.-C. HJ-Die Geschichte der HJ. Köln, 1968. Лучшая монография об авторитаристском процессе принятия политических решений в Мексике: Kaufman S.B. Decision-making in an Authoritarian Regime: The Politics of Profit-sharing in Mexico. PhD dissertation. Columbia University, 1970. Выборный процесс анализируется в: Taylor P.B. The Mexican Elections of 1958: Affirmation of Authoritarianism? // Western Political Quarterly. 1960. Vol. 13. P. 722—744. Тем не менее есть и другие интерпретации, указывающие на демократический потенциал — либо внутри партии, либо в долгосрочной перспективе: Scott R.E. Mexican Government in Transition. Urbana, 1964; Scott R.E. Mexico: The Established Revolution // Pye L.W., Verga S. (Eds.). Political Culture and Political Development. Princeton, 1965; Needler M. Politics and Society in Mexico. Albuquerque, 1971; Padgett V. The Mexican Political System. Boston, 1966; Ross S.R. (Ed.). Is the Mexican RevolutionDead? New York, 1966. Тот факт, что выборы не дают доступа к власти и что Partido Revolucionario Institucional занимает привилегированное положение, не означает полного отсутствия свободы выражения и создания ассоциаций. Ведущей оппозиционной партии, ее электорату и препятствиям, с которыми она сталкивается, посвящена работа: Marby D. Mexico's Acción Nacional: A Catholic Alternative to Revolution. Syracuse, 1973. P. 170—182. О разногласиях ученых по поводу природы политической системы в Мексике см.: Needleman C., Needleman M. WhoRules Mexico? A Critique of Some Current Views of the Mexican Political Process // Journal of Politics. 1969. Vol. 81. P. 1011—1084.

[26] Karpat K.H. Turkey's Politics: The Transition to a Multiparty System. Princeton, 1959; Weiker W.F. The Turkish Revolution: 1960—1961.Washington, 1963; Idem. Political Tutelage and Democracy in Turkey: The Free Party and Its Aftermath. Leiden, 1973.

[27] Sartori G. Dittatura // Enciclopedia del Diritto. Vol. 11. Milano, 1962.

[28] Schmitt C. Die Diktatur: Von den Anfängen des modern Souveränitätsgedankens bis zum proletarischen Klassenkampf. München, 1928.

[29] Sartori G. Dittatura. P. 416—419.

[30] Rossiter C. Constitutional Dictatorship: Crisis Government in the Modern Democracies. Princeton, 1948.

[31] Finer S.E. The Man on Horseback: The Role of the Military in Politics.New York, 1962.

[32] Hungtinton S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1968. P. 231—237.

[33] Gimbel J.H. The American Occupation of Germany: Politics and the Military, 1945—1949. Stanford, 1968; Montgomery J.D., Hirschman A.O. (Eds.). Public Policy. Vol. 17. 1968 (см. опубликованные в этом сборнике статьи Фридриха, Кригера и Меркля о правлении военных и реконструкции).

[34] Schmitt C. Die Diktatur….

[35] См.: Jänicke M. Op. cit.; Friedrich C.J. (Ed.). Totalitarianism: Proceedings of a Conference Held at the American Academy of Arts and Sciences, March 1953. Cambridge, 1954; Friedrich C.J., Brzezinsky Z.K. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. New York, 1965; Neumann S. Permanent Revolution: Totalitarianism in the Age of International Civil War.New York, 1942; Aron R. Democracy and Totalitarianism. London, 1968; Buchheim H. Totalitarian Rule: Its Nature and Characteristics. Middletown, 1968; Schapiro L. Totalitarianism. New York, 1972; Seidel B., Jenkner S. (Hg.). Wege der Totalitarismus-Forschung. Darmstadt, 1968.

[36] Friedrich C.J. The Evolving Theory and Practice of Totalitarian Regimes// Friedrich C., Curtis M., Barber B. (Eds.). Totalitarianism in Perspective: Three Views. New York, 1969. P. 126.

[37] Brzezinski Z. Ideology and Power in Soviet Politics. New York, 1962.

[38] Neumann F. The Democratic and the Authoritarian State. Glencoe, 1957. P. 233—256.

[39] Arendt H. The Origins of Totalitarianism. New York, 1966.

[40] Cocks P. The Rationalization of Party Control // Johnson C. (Ed.). Change in Communist Systems. Stanford, 1970.

[41] Joffe E. Party and Army-Professionalism and Political Control in the Chinese Officer Corps, 1949—1964. Cambridge, 1965; Idem. The Chinese Army under Lin Piao: Prelude to Political Intervention // Lindbeck J.M.H. (Ed.). China: Management of a Revolutionary Society. Seattle, 1971; Pollack J.D. The Study of Chinese Military Politics: Toward a Framework for Analysis // McArdle C. (Ed.). Political-Military Systems: Comparative Perspectives. Beverly Hills, 1974; Schurmann F. Ideology and Organization in Communist China. Berkley, 1968. P. 12—13; Gittings J. The Role of the Chinese Army.London, 1967.

[42] Domínguez J.I. The Civic Soldier in Cuba // McArdle C. (Ed.). Op. cit.; Dumont R. Cuba est-il socialiste? Paris, 1970.

[43] Об интеллектуальной и культурной жизни в Советском Союзе см.: Pipes R. (Ed.). The Russian Intelligentsia. New York, 1961; Swayze H. Political Control of Literature in the USSR, 1946—1959. Cambridge, 1962; Simmons E. The Writers // Skilling H.G., Griffiths F. (Eds.). Interest Groups in Soviet Politics. Princeton, 1971; Johnson P., Labedz L. (Eds.). Khrushchev and the Arts: The Politics of Soviet Culture, 1962—1964. Cambridge, 1965. Восточной Германии посвящена книга: Lange M.G. Wissenschaft im Totalitären Staat: Die Wissenschaft der Sowjetischen Besatzungszone auf dem Weg zum «Stalinismus». Stuttgart, 1955; коммунистическому Китаю: MacFarquhar R. The Hundred Flowers Campaign and the Chinese Intellectuals. New York, 1960; Chen S.H. Artificial Flowers During a Natural «Thaw» // Treadgold D.W. (Ed.). Soviet and Chinese Communism: Similarities and Differences.Seattle, 1967; случай Лысенко интересно разбирает Жорес Медведев: Medvedev Z. Rise and Fall of T.D. Lysenko. New York, 1969; нацистской Германии посвящены книги: Brenner H. Die Kunstpolitik des Nazionalsozialismus. Reinbek bei Hamburg, 1963; Mosse G.L. Nazi Culture: Intellectual, Cultural and Social Life in the Third Reich. New York, 1966; Wulf J. Literatur und Dichtung im Dritten Reich: Ein Dokumentation. Güterlosh, 1963; Idem. Die Bildenden Künste im Dritten Reich: Ein Dokumentation.Güterlosh, 1963; Idem. Musik im Dritten Reich: Ein Dokumentation.Güterlosh, 1963; Idem. Theater und Film Musik im Dritten Reich: Ein Dokumentation. Güterlosh, 1964; Strothmann D. Nazionalsocialistische Literaturpolitik. Bonn, 1963. Дальнейшая, очень поучительная библиография, касающаяся образования и сферы производства знания, представлена в: Tannenbaum E. The Fascist Experience: Italian Society and Culture, 1922—1945. New York, 1972. Теоретически не очень сильная работа, хотя представленные в ней иллюстрации прекрасно показывают разнородность и эклектичность официального итальянского искусства, что резко отличается от положения дел в Германии и еще раз ставит под вопрос тоталитарный характер итальянского фашизма: Silva U. Ideologia у Arte del Fascismo. Milano, 1973. Разница культурной политики при тоталитаризме и авторитаризме хорошо видна в исследовании интеллектуальной жизни франкистской Испании: Díaz E. Pensamiento español 1939—1973. Madrid, 1974.

[44] Об отношениях религии и государства в Советском Союзе см.: Curtis J.S. Church and State // Black C.E. (Ed.). The Transformation of Russian Society. Cambridge, 1960. Позднейшие изменения анализируются в: Bourdeaux M. Religious Ferment in Russia: Protestant Opposition to Soviet Religious Policy. New York, 1968; Idem. Patriarch and Prophets: Persecution of the Russian Orthodox Church Today. London, 1969. О коммунистическом Китае см.: Busch R.C. Religion in Communist China. Nashville, 1970; MacInnis D.E. Religious Policy and Practice in Communist China. New York, 1972; Welch H. Buddhism under Mao. Cambridge, 1972. Германии посвящены исследования: Conway J.S. The Nazi Persecution of the Churches, 1933—1945. New York, 1968; Zipfel F. Kirchenkampf in Deutschland. Berlin, 1965; Lewy G. The Catholic Church and Nazi Germany.New York, 1965; Buchheim H. Glaubenskrise im Dritten Reich: Drei Kapitel Nationalsozialistischer Religionspolitik. Stuttgart, 1953. Хорошо документированное региональное исследование: Baier H. Die Deutschen Christian Bayerns im Rahmen des bayerischen Kirchenfampfes. Nürenberg, 1968. Сравнить с Италией можно на материале: Webster R.A. The Cross and the Fasces: Christian Democracy and Fascism in Italy. Stanford, 1960.

[45] Уже в SA звания раздавали без учета армейских званий, до которых человек дослужился в военное время, см.: Gordon H.J. Hitler and the BeerHall Putsch. Princeton, 1972. Эта идеология прорыва сквозь все структуры общества нашла свое отражение в клятве SA: «Клянусь, что в каждом члене организации — невзирая на его классовое происхождение, профессию, богатство и собственность — я буду видеть только брата и настоящего товарища, с которым я буду связан и в радости, и в печали». Впоследствии это привело к тому, что высокопоставленный чиновник стал серьезно опасаться собственного дворника, занимающего в партии должность квартального (Blockwart).

[46] Здесь не место обсуждать сложную проблему взаимоотношений между политическими системами и внешней политикой. Разумеется, агрессивные действия, вмешательство во внутренние дела других стран, а также политический или экономический империализм не являются исключительными атрибутами какого-то одного режима. Но в то же время нельзя не согласиться с тем, что национал-социализм, его идеология и внутренняя динамика германского режима вели к агрессивной экспансии, войне и созданию гегемонистской системы эксплуатируемых и угнетенных стран и зависимых стран-сателлитов. В этой политике есть чисто нацистские элементы, особенно в том, что касается расистской концепции — ее не следует путать с идеями, восходящими к немецкому национализму (восстановление полного суверенитета после Версаля, аншлюс, аннексия приграничных территорий соседних государств с преимущественно немецким населением), и к политике обеспечения экономического господства Центральной Европы (Mitteleuropa). См.: Bracher K.D. The GermanDictatorship. New York, 1970. P. 287—329, 400—408 и библиографию на р. 520—523; Jacobsen H.-A. Nationalsozialistische Aussenpolitik 1933—1938. Frankfurt a.M., 1968; Hillgruber A. Kontinuität und Diskontinuität in der deutschen Aussenpolitik von Bismarch bis Hitler. Düsseldorf, 1971; Hildebrand K. The Foreign Policy of the Third Reich. London, 1973. Отношения между Гитлером и Муссолини прекрасно проанализированы в: Deakin F.W. The Brutal Friendship: Mussolini, Hitler and the Fall of Italian Fascism. Garden City, 1966; Wiskemann E. The Rome-Berlin Axis. London, 1966. Несомненно, фашистская Италия тоже проводила политику экспансии в Адриатике и Африке, однако, если абстрагироваться от чисто риторических заявлений, легко показать, что этот экспансионизм лежал целиком в русле еще дофашистского итальянского империализма. Обостренный национализм характерен для всех фашистских движений, но для них столь же характерны интернационализм, антипацифизм, одержимость военным величием, ирредентизм и часто даже паннационализм, которые противопоставляют идеологии левых и центристских демократических партий, даже когда некоторые из этих партий не оказывают никакого сопротивления колониализму, курс на рост национальной мощи и упор на политику престижа.

Вопрос о внешней политике коммунистических государств сталкивается с той же проблемой отделения национальных интересов СССР (унаследованных от Российской империи) от интересов, порожденных динамикой режима (главным образом опытом гражданской войны, иностранной интервенции, изоляции и блокады), и, наконец, от интересов, исходящих из соображений международной революционной солидарности и соответствующих продиктованному идеологией пониманию международного положения. Разные точки зрения на эту проблему см. в: Hoffmann E.P., Fleron F.J. (Eds.). The Conduct of Soviet Foreign Policy. Chicago, 1971. Part 3; а также в: Shulman M.D. Stalin’s Foreign Policy Reappraised. New York, 1969; Ulam A.B. Expansion and Coexistence: The History of Soviet Foreign Policy from 1917—1967. New York, 1968. Литература по советско-китайскому конфликту (Zagoria D.S. The Sino-Soviet Conflict 1956—1961. New York, 1969) демонстрирует сложное переплетение национальных интересов и политических трений. Вполне ожидаемо, работы, касающиеся коммунистических стран Восточной Европы (Seton-Watson H. Eastern Europe between the Wars 1918—1941.New York, 1967; Ionescu G. The Politics of the European Communist States.New York, 1967; Brzezinski Z. The Soviet Block. Cambridge, 1960), демонстрируют неотделимость формирования внешней и внутренней политики от советской гегемонии. В силу связей восточноевропейских коммунистических партий с КПСС, особенно когда Советский Союз был образцом социалистического государства, то есть в сталинскую эпоху, было невозможно отделить политику мирового революционного движения от политической линии единственной страны, где у власти находилась коммунистическая партия. Полицентризм очевидным образом поменял и усложнил эту ситуацию. Фашистские партии при всем их сходстве, взаимном влиянии и подражании друг другу никогда не связывала общая дисциплина, как это было в случае коммунистов. Идеологически связанные партии, не принимающие в расчет инстанции, от которых они зависят более прямым образом, несомненно, являются важным фактором внешней политики для опирающихся на массовые движения режимов. Режимы, обязанные считаться со свободной публичной критикой и открытым несогласием, не могут позволить себе тот же стиль и тот же тип международных политических реакций, что и режимы, подобным ограничением не обремененные. Тем не менее было бы ошибкой выводить внешнюю политику любого режима из идеологических убеждений, как наглядно показал пакт между Сталиным и Гитлером или отношения между США и коммунистическим Китаем, однако принимать их во внимание при анализе долгосрочных внешнеполитических стратегий вполне разумно. Связанная с этим тема, которой почти не уделяется внимания (и, пожалуй, зря), — это связь между внешнеполитическими кризисами и проблемами или полным упадком демократических режимов, особенно в случае подъема фашизма, но так же и при повороте к авторитаризму в странах «третьего мира». Упускается также и связь между готовностью к войне, а именно — тотальной войне, и разворотом к тоталитаризму.

[47] Neuman S. Permanent Revolution: Totalitarianism in the Age of International Civil War. New York, 1942.

[48] Проблема преемственности лидеров в недемократических конституционных режимах всегда рассматривалась как одна из их слабостей по сравнению с наследственными монархиями и парламентскими или президентскими демократиями (Rustow D.A. Succession in the Twentieth Century // Journal of International Affairs. 1964. Vol. 18. P. 104—113). На обсуждение этого вопроса серьезно повлияла последовавшая за смертью Ленина борьба за власть, а также личный характер власти и пожизненное руководство во многих однопартийных режимах. Уже в 1933 году Роберто Фариначчи в письме к Муссолини отмечал, что вопрос передачи власти от единственного в своем роде лидера, в окружении которого никакие другие лидеры возникнуть просто не могли, станет огромной проблемой для такого типа режимов (Aquarone A. L’organizzazione dello Stato totalitario. Torino, 1965. P. 173—175). По сути, считалось, что в отсутствие прямого наследника ожидать мирной передачи власти попросту не приходится и что можно институализировать действенный и законный метод смены пожизненных лидеров или ограничить их срок пребывания у власти. История не дала нам возможности проследить, как передают власть основатели фашистских режимов, а долголетие других основателей тоталитарных государств оставляет нам лишь возможности для спекуляций о будущем их режимов. При всех сопровождавших его конфликтах, приход к власти Хрущева (Swearer H.R., Rush M. The Politics of Succession in the U.S.S.R.: Materials on Khrushchev’s Rise to Leadership. Boston, 1964; Rush M. PoliticalSuccession in the USSR. New York, 1968) показал, что передача власти не обязательно приводит к краху системы и даже не сопровождается дополнительными чистками или новым периодом террора. Проблемы, связанные с передачей власти после смерти Мао, описаны в: Robinson T.W. Political Succession in China // World Politics. 1974. Vol. 27. P. 1—38. Тем не менее относительно институализированная передача власти от Хрущева, Хо Ши Мина, Насера или Салазара показывает, что институции в таких режимах способны справляться с этой проблемой лучше, чем предполагалось в политической науке. Еще более заметной является тенденция новых авторитарных режимов (как например в случае военной диктатуры в Бразилии) предотвращать появление вождей и ограничивать пребывание у власти определенным сроком. Предстоящий в недалеком будущем уход целого ряда основателей авторитарных режимов наверняка даст нам материал для сравнительного анализа в связи с этой проблемой.

[49] Linz J.J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Allard E., Rokkan S. (Eds.). Mass Politics: Studies in Political Sociology. New York, 1970. P. 255.

[50] Ibid; Linz J.J. From Falange to Movimiento-Organización: The Spanish Single Party and the Franco Regime 1936—1968 // Hungtinton S.P., Moore C.H. (Eds.). Op. cit.; Linz J.J. Opposition In and Under an Authoritarian Regime: The Case of Spain // Dahl R.A. (Ed.). Regimes and Oppositions. New Haven, 1973; Linz J.J. The Future of Authoritarian Situation or the Institutionalization of an Authoritarian Regime: The Case of Brazil // Stepan A. (Ed.). Authoritarian Brazil: Origins, Policies, and Future. New Haven, 1973.

[51] Hermet G. Les fonctions politiques des organisations religieuses dans les régimes à pluralisme limité // Revue Française de Science Politique. 1973. Vol. 23. P. 439—472.

[52] Foltz W.J. From French West Africa to the Mali Federation. New Haven, 1965.

[53] Geiger T. Die soziale Schichtung des deutschen Volkes. Stuttgart, 1932.

[54] Lamounier B. Ideologia ens regimes autoritários: uma crítica a Juan J. Linz // Estudos Cebrap. Vol. 7. Sãn Paulo, 1974. P. 69—92.

[55] Kaufman S.B. Op. cit.

[56] Aquarone A. Op. cit. P. 302.

[57] Linz J.J. Opposition In and Under an Authoritarian Regime: The Case of Spain.

[58] Hermet G. Op. cit.

[59] Linz J.J. The Future of Authoritarian Situation or the Institutionalization of an Authoritarian Regime: The Case of Brazil.