Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Великий руководитель

16 февраля народ КНДР празднует день рождения Ким Чен Ира

Виталий Лебедев

16 февраля народ КНДР празднует день рождения Великого руководителя Ким Чен Ира – отца Ким Чен Ына и преемника Ким Ир Сена, открывшего новую веху в деле строительства социалистической державы и укрепившего её как неприступную крепость на Дальнем Востоке.

Можно сказать, что для граждан КНДР руководители являются одним целым, ведь каждый из них – продолжатель общего революционного дела. Выросшие из практики идеи Великого вождя Ким Ир Сена получили своё теоретическое обоснование и обобщение пером молодого Ким Чен Ира. Ещё при жизни Ким Ир Сена молодой Ким Чен Ир активно участвует в жизни государства, причём на руководящих должностях. Это стало началом политики преемственности, которая в каком-то смысле легла в основу бессмертия социализма корейского образца.

Ещё тогда, пережив Корейскую войну, он познал непреложную истину, что, располагая слабыми военными силами, невозможно защитить суверенитет и тем более независимость Республики. И 25 августа 1960 г. с посещения 105-й гвардейской Сеульской танковой дивизии Корейской Народной Армии он начинает своё сонгунское руководство, выработанное на основе революционной практики и идеологических воззрений Ким Ир Сена. Идеи сонгун — это прежде всего приоритет военного дела, армии как главной движущей силы революции, определяющей её исход, потому как борьба за дело осуществления самостоятельности народных масс, дело социализма сопровождается силовым противоборством с агрессивными внешними и внутренними контрреволюционными силами.

Если внимательно изучить ситуацию на Корейском полуострове с момента окончания Корейской войны, считавшейся самой кровопролитной после Второй мировой, то хорошо видно, что конфронтация приняла перманентный провокационный характер со стороны США и их сателлитов. США продолжили своё военное присутствие в Южной Корее, располагая десятками тысяч военнослужащих, участвующих в ежегодных военных манёврах, которые в последнее время становятся чуть ли ни ежесезонными, тем самым накаляя ситуацию до опасной черты начала ядерной войны. После крушения СССР США, посчитав себя единственной сверхдержавой, начали развязывать войны с целью подавления непослушных стран и постоянно держали Корею в поле своего зрения. Самоуверенно твердя, что второй по счёту войной после войны в Персидском заливе станет Корейская война, руководство США составило план 120-дневной войны, который вскоре был расширен возможностью нанесения превентивного ядерного удара.

На фоне распада социалистического блока и Советского Союза, руководству КНДР выпала нелёгкая задача в деле обеспечения защиты строя как от внешней экспансии, так и от экономического кризиса, причинами которого стали ряд катаклизмов и санкционная изоляция Республики. Так как Ким Чен Ир был подлинным народным лидером, который твёрдо верил народу и при опоре на его силу руководил делами страны, то он имел ряд преимуществ перед правителями других стран третьего мира, где США всеми силами развязывали перевороты, и мог проводить мобилизационную осадную политику, что и было сделано в 90-е годы. Определив приоритеты военного дела, он укрепил командно-административную систему управления и тем самым развернул страну от края образовавшейся пропасти, в которую США и их сателлиты так надеялись окончательно загнать Республику. Утвердив линию на автоматизацию военно-промышленного комплекса, что было немыслимо во времена сильного голода, он укрепил военное могущество страны и одновременно с этим поднял как сельское хозяйство, так и всю промышленность в целом, ведь ни для кого не секрет что, например, станкостроение имеет двойное назначение.

Необычайно укрепив оборонное могущество страны, поставив КНДР в статус обладательницы ядерным оружием, он надёжно защитил безопасность народа от военной агрессии США.

Как-то раз он отметил: капиталисты верят деньгам, а мы – силам народных масс; деньги не могут владеть душой человека, а доверие к нему может поднять все массы и выявить у них огромные силы – это и есть моя философия в отношении силы.

Чем откровеннее становились антисоциалистические происки США и их сателлитов, тем больше он вырабатывал у всего народа твёрдую веру в победу социализма, вдохновляя народные массы на борьбу за защиту социализма.

Ким Чен Ир, начертав грандиозный проект построения могучего социалистического государства, поднял людей на его реализацию. Установление во всей стране атмосферы отдачи приоритета науке и технике, разжигание пламени индустриальной революции XXI века привели к развитию материально-технической базы в соответствии с новыми экономическими требованиями и велениями времени. Крупномасштабная планировка полей, строительство самотёчных оросительных каналов, возведение ГЭС и другие дела, нуждающиеся в колоссальном количестве инвестиций и рабочей силы, были отлично проведены с высоким творческим энтузиазмом и неиссякаемой силой народа. Его мудрое руководство позволило корейскому народу преодолеть всякие испытания и трудности и открыть широкий путь к построению могучего социалистического государства.

Образ Ким Чен Ира как подлинного народного руководителя и защитника мира на Земле вечно живёт в сердцах народа КНДР и всех прогрессивных людей мира.

Лидер КНДР Ким Чен Ын стремится к созданию единой коммунистической Кореи, и создание ядерного оружия служит в том числе и этой цели, считает глава Тихоокеанского командования США адмирал Гарри Гаррис.

"Я думаю, что он — за воссоединение под единой коммунистической системой. Таким образом, он за то, что его дед (лидер КНДР Ким Ир Сен — ред.) не смог сделать, и его отец (лидер КНДР Ким Чен Ир — ред.) не смог сделать, и он находится на пути к достижению того, что, как он чувствует, является… естественным результатом для Северной Кореи — единый Корейский полуостров, который подчиняется Ким Чен Ыну и коммунистическому режиму там", — заявил Гаррис в среду на слушаниях в палате представителей США.

По мнению адмирала, это является долгосрочным планом нынешнего лидера КНДР. "Я думаю, что его ядерные амбиции способствуют этому мнению. Это (наличие ядерного оружия — ред.) ставит его в положение шантажа Юга (Южной Кореи — ред.), других стран региона, и нас. И я думаю, что это самая главная причина, по которой он стремится к обладанию ядерным потенциалом", — добавил адмирал Гаррис.

Корея оказалась разделенной на КНДР (Север) и Республику Корея (Юг) по итогам Корейской войны в 1950-53 годах, которую начали войска северян под командованием Ким Ир Сена.

Мир на вырост

Политика на пути в будущее

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Как правило, международные системы формируются в результате войн. Сейчас большая война станет реальным концом истории. Усилия России должны быть гласно нацеленными на обеспечение ее продолжения.

Уже с десяток лет как мир вошел в острую фазу разложения большинства унаследованных от прошлого международных систем. Процесс распада и создания будущего мирового порядка продлится еще несколько десятилетий. У России есть хорошие возможности активно повлиять на его формирование. Не менее важная задача – не допустить срыва в новую большую войну, вероятность которой крайне высока. Необходимо продолжать поворот к Азии и наполнять содержанием концепцию всеобъемлющего партнерства Большой Евразии. Перспективы серьезного улучшения отношений с Европой и особенно Соединенными Штатами пока не просматривается, прежде всего из-за обстоятельств внутри западного сообщества. Российская политика должна быть тактически гибкой, готовой к неожиданностям, но более чем обычно стратегической – направленной на строительство стабильного, мирного и комфортного для России миропорядка. Не столько завтрашнего – 2020-х, а «послезавтрашнего» – 2030–2040-х годов.

Развал порядков

Главная причина нынешней растерянности в элитах и напряжения в мировой политике и экономике – вызревавший давно, но вышедший на поверхность лишь десятилетие назад процесс одновременного разложения большинства мировых и региональных систем, доставшихся нам от прошлого. Образно выражаясь, под ногами задвигалось сразу несколько тектонических плит, на которых зиждется мир и представления о нем.

Самый глубинный из сдвигов – завершение пятисотлетнего господства Европы и Запада в мировой политике, экономике, идейной сфере. Главная причина – утрата военного превосходства, которым они обладали примерно с XVI–XVII веков. (Россия в этом смысле относилась к западному миру. Ее стремительная экспансия к Тихому океану обусловлена не только лихостью казаков и их стремлением уйти от гнета в коренной России, но и превосходством стрелкового оружия и военной организации над стрелами и луками местных племен.) Переломным моментом в многовековой истории западного военного превосходства стала середина ХХ века, когда противостоявшие Западу державы – Россия, а затем Китай – обрели ядерное оружие. Не случайно именно после этого США сначала не смогли выиграть корейскую войну, а потом проиграли вьетнамскую. В обоих случаях вопрос о ядерной эскалации ставился, но на нее не решились. Ощущение превосходства вернулось на историческую секунду – с 1991 по 2008 гг., когда Советский Союз развалился и перестал быть военно-политическим балансиром, а Запад провозгласил «либеральный мировой порядок». Сейчас (после военно-политических неудач в Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии) и он распадается, вызывая злую досаду архитекторов.

Кризис 2008 г. выявил, что западная экономическая модель не выдерживает открытой, не подкрепленной военными козырями, конкуренции. Либеральная торгово-экономическая система была выгодна прежде всего тем, кто создавал ее правила и опирался на военно-морское превосходство. Сначала им обладала Великобритания. Потом – Соединенные Штаты. Лучшие пушки и военные корабли, эффективная военная организация позволяли завоевывать и грабить колонии или диктовать условия торговли. Наиболее яркий эпизод – навязывание Китаю в XIX веке через череду войн торговли опиумом из Британской Индии, что погрузило значительную часть китайского общества в наркотический дурман и ускорило деградацию.

Мировую историю, какой мы ее знаем, писали победители – европейцы. Немец Фердинанд Рихтгофен назвал регион экономического и культурного взаимодействия, шедший из Китая на Запад, «Шелковым путем». Теперь китайцы, борясь за новые позиции в идеологическом мире, назвали его современное воплощение «Один пояс – один путь». Термины «Ближний» и «Дальний Восток» придумали британцы, исходя из отдаленности от Лондона. А мы до сих пор называем Дальним восточные регионы Сибири. В ближайшие десятилетия человечество, а не только ученые, будет узнавать новую, ненаписанную европейцами, историю. В которой, например, блистательная Византия, во времена темного Средневековья сохранившая и развившая лучшее в европейской культуре, соединив ее с Востоком, окажется не «византийством», а одним из высших достижений человечества. А борьба и смена китайских династий представится не менее важной, чем чередование Стюартов, Бурбонов, Габсбургов или Романовых. Это, кстати, будет очередным вызовом для преимущественно европейской культурно-исторической идентичности россиян.

Экономический порядок, созданный Западом (прежде всего США) в Бреттон-Вудсе и с 1990-х гг. распространившийся практически на весь мир, подрывают накопленные противоречия, нежелание поднимающихся «новых» играть исключительно по правилам «старых». Но главная причина – в действиях Соединенных Штатов, поворачивающихся к протекционизму, увидевших, что от либерального экономического порядка, не подкрепленного военным и политическим превосходством, больше выигрывают эти самые новые, и не желающих оплачивать конкурентов, в том числе и на Западе. «Америка прежде всего» Трампа в утрированной форме передает настроения американской элиты и населения. США и Европа пока сохраняют ведущие позиции в системе международной экономической взаимозависимости и пытаются использовать это в своих интересах через политику санкций, подрывая по дороге и либеральную систему, и доверие к себе.

Необратимо уходит двухполярная конфронтация, хотя американцы и часть послушных «новоевропейцев» нацелены возродить раскол Европы. Западная Европа хотела бы избежать конфронтации, но держится за атлантическую связку, в рамках которой за безопасность платили американцы. Последние же дистанцируются, хотя и не прочь сохранить зависимость от себя. Зато США стараются «обложить» КНР с юга и востока, пытаясь ослабить ее позиции угрозой перекрытия торговых и энергетических путей через Индийский океан и южные моря, заодно (вопреки здравой внешнеполитической логике) толкают Китай и Россию к углублению де-факто союза. Однако в современном мире, гораздо более сложно устроенном и менее зависимом от воли больших держав, не получится возродить старую двухполярность, относительно выгодную Соединенным Штатам и Западу. Новая же, если вдруг она и установится, едва ли будет в пользу Запада.

Учитывая набранный Пекином темп, уровень инвестиций в науку, образование, технологическое развитие, способность сохранять авторитарную – более эффективную с точки зрения международной конкуренции – политическую систему при соединении с рыночной экономикой, Китай идет к тому, чтобы уже через десять-пятнадцать лет стать по совокупной мощи первой державой мира. Одна из наиболее обсуждаемых тем в этой связи – «ловушка Фукидида», высокая вероятность прямого столкновения поднимающейся и уступающей держав. Давление с востока и юга, обострение соперничества с США толкают Пекин к экспансии на запад и юго-запад. Это будет иметь двойственные последствия. Даст импульс формированию новых поясов развития в центральной Евразии, стимулирует тенденцию к формированию всеобъемлющего партнерства Большой Евразии. Но станет нарастать и противоположная тенденция, связанная с опасениями соседей гигантской мощи Китая.

Положение Запада

Западные общества, еще недавно считавшиеся образцово высокоэффективными, переживают нелегкие времена. Все больше жителей западных стран ощущают себя в проигрыше от глобализации, средний класс столкнулся с перспективой жить хуже и хуже. Информационная революция, прежде всего соцсети, ослабляет рычаги контроля над обществом со стороны элит, партий и традиционных СМИ. Особенно ярко это проявляется в Соединенных Штатах, где коренной средний класс в обход традиционных каналов влияния проголосовал за «нестандартного» кандидата, представляющего его взгляды. Этим, а не колоритной личностью Дональда Трампа или его неопытностью, объясняется граничащая с безумием ярость, охватившая большую часть американской элиты. Неопытными и колоритными были и Джимми Картер, и Рональд Рейган, и Барак Обама. Но – в отличие от Трампа – «своими», выдвинутыми элитой, чтобы провести необходимую коррекцию после кризисов.

Американский истеблишмент, «глубинное государство», как его иногда называют, бьется за восстановление управляемости политической системы. Борьба лишь частично направлена против Трампа. Антироссийская риторика по большей части напоминает прикрытие стремления переформатировать внутреннюю политику самих США, сделать ее снова управляемой, в первую очередь через ужесточение контроля над новыми СМИ. Т.е. для спасения демократии в ней пытаются стимулировать вполне авторитарные тенденции.

Разумеется, раздражение Россией имеет и геополитические причины. Россия – символ и во многом причина потери военного превосходства. Она сознательно противостояла «либеральному мировому порядку». Так что корни антироссийской политики глубоки, и ожидать «потепления» не приходится. И уж точно его не случился, пока американская элита не восстановит контроль над внутренней ситуацией.

Возвращение к status quo ante 1990-х – начала 2000-х гг. невозможно. Американская экономика динамична, а Трамп ее, похоже, еще и подстегнет, так что и через несколько лет США останутся сильными. Открыт вопрос, пойдут ли Соединенные Штаты путем частичного изоляционизма – «крепости Америки» (которая, естественно, не сможет отказаться от глобальной экономической вовлеченности) или же мир снова столкнется с политикой силового реваншизма в стремлении восстановить позиции единственного глобального лидера. Второй вариант качественно более опасен, чем во времена Рейгана. Первый более вероятен. Он поставит перед миром и Россией немало проблем, но и создаст возможности.

Сходная ситуация и в Европе. Почти повсеместно звучат обвинения Москвы во вмешательстве, «русский след» обнаруживают даже в «Брекзите» или каталонском сепаратизме. «Популисты» – значительная часть коренного электората, недовольная проводимой политикой и ухудшением своего положения, теснят элиты, навязывают им свою повестку дня, ослабляют традиционные партии. Но что и кто придет на смену привычной проатлантической верхушке – неясно.

Перед Европейским союзом рисуются четыре сценария. Первый – попытка на худших, чем прежде, условиях зацепиться за союз с уходящими США, возможно, стремясь компенсировать унижение частичным улучшением отношений с Россией. Второй – попытаться добиться стратегической самостоятельности, в том числе за счет создания эффективной политики безопасности, но это требует огромных финансовых и политических инвестиций, пересмотра основ европейского проекта. Такое движение может вести как к сближению с Востоком для отражения реальных вызовов, так и к сохранению более привычной антироссийской линии. (Пока слабеющий европейский проект пытаются стянуть «скрепой» санкций.) Третий – не разрывая с Америкой, стать участником партнерства Большой Евразии. Но оно будет строиться на отличных от нынешних европейских ценностных и политических основах. Четвертый – продолжение нынешнего курса латания дыр с опасностью дальнейшей эрозии европейского проекта.

Пока большинство элит призывают ко второму, хотят первого, идут к четвертому. Третий может появиться через несколько лет. Все варианты требуют от России новой и более активной европейской политики.

Структурно ситуация внутри Запада полна таких напряжений, что становится серьезным вызовом международной безопасности. Если еще десять-пятнадцать лет назад целью международной системы провозглашалось управление подъемом «новых», то сейчас, похоже, впору говорить об управлении упадком «старых». Нынешнее состояние международных отношений – не новая холодная война, но оно много опаснее. Больше структурных напряжений, нерешаемых глобальных проблем, игроков, меньше регулирования. И почти такое же острое идеологическое противостояние. Только не между коммунизмом и капитализмом. Оно идет изнутри западных элит, пытающихся остановить деградацию своих идейных, политических и экономических позиций.

Россия, Китай, Индия, другие «новые» практически не ведут идеологическую экспансию. Их в целом устраивает направление развития миросистемы. Они – державы нарождающегося статус-кво. Оно претит старым.

Вызовы безопасности

На фоне усугубления структурной напряженности в международных отношениях особенно опасны региональные кризисы. Просыпаются конфликты на Ближнем и Среднем Востоке, подавлявшиеся старой международной системой. Почти обречена на деградацию большая часть Экваториальной Африки. Подъем Азии – субконтинента независимых государств – «размораживает» застарелые противоречия, тоже купировавшиеся двухполярностью или колониальными державами, порождает новые очаги.

Ширится волна распространения ядерного оружия. После Израиля, Индии, Пакистана, получивших его безнаказанно, и особенно после агрессий против Ирака, Ливии, отказавшихся от ядерных программ, ожидать отказа от него Северной Кореи бессмысленно. В эту же логику укладывается и присоединение Крыма к России. Геополитически необходимое и исторически справедливое, оно нарушило обещание уважать территориальную целостность Украины, которое содержалось в Будапештском меморандуме (призванном подсластить Киеву отказ от оставшегося от СССР ядерного оружия). Моральное обоснование режима нераспространения подорвано.

Если продолжится жесткое давление на Иран, рано или поздно ядерным станет и он. А тогда почти наверняка последуют Саудовская Аравия и Египет. После КНДР, весьма вероятно, ядерный статус захотят обрести Южная Корея и Япония. Но и без такого малоприятного сценария стратегическая стабильность заметно слабеет, а вероятность развязывания ядерного конфликта растет.

Появляются новые виды вооружений – ядерных, околоядерных, обычных. Кибероружие приобретает стратегический характер с точки зрения способности наносить ущерб, сравнимый с применением оружия массового поражения. Если совместными действиями не поставить его под контроль, оно превратится в идеальное оружие террористов – относительно дешево, трудно отслеживаемо, нанесение же скрытного удара по объектам жизнеобеспечения спровоцирует международные конфликты, возымеет мощный мультиплицирующий эффект. Возможно, уже в работе генетическое оружие и еще более экзотические способы нанесения тяжкого ущерба обществам и странам. Все это на фоне развала старой системы ограничения ядерных вооружений и связанных с ней стратегических диалогов. По новым угрозам серьезных обсуждений практически не ведется.

Частично происходящее – порождение стратегической фривольности (термин, подаренный мне Тимофеем Бордачёвым) или паразитизма. Государства и общества привыкли к длительному состоянию относительного мира, хотят по-страусиному думать, что так будет всегда. Или предлагают эскапистские схемы полной ликвидации ядерного оружия, страх перед которым – главная, если не единственная гарантия сохранения относительного мира. Особенно настораживает на этом фоне уровень отношений между Москвой и Вашингтоном. На поверхности по крайней мере они характеризуются презрением одних и ненавистью других. Скверный фон с точки зрения стратегической стабильности.

Увеличение числа игроков, отсутствие диалога усугубляется интеллектуальным смятением большинства элит, не понимающих, что происходит. А темп изменений нарастает. Четвертая технологическая революция принесет, как и предыдущие, огромные выгоды. Но обострит социальное и политическое напряжение. И неизвестно как. Вспомним, как лет пятнадцать назад США, рассчитывая на превосходство в киберсфере, отказывались от любого ее международного регулирования. Теперь выяснилось, что сами американцы уязвимы. Напомню: социальные сети, другие новые медиа явились одной из причин выхода ситуации во внутренней политике из-под контроля. И сейчас в Соединенных Штатах, еще недавно выступавших за полную свободу Интернета, ведут дело в сторону ее ограничения.

И мощные геостратегические сдвиги, и смятение элит, и новые технологии не только объективно увеличивают угрозу возникновения войны, но и возвращают международные отношения на базовый уровень. Из-под недавно доминировавших экономических, информационных и политических уровней все жестче проступает несущий военно-силовой скелет.

Россия на пороге

Уже приходилось писать (см. статью «2016 – победа консервативного реализма», РГП №1, 2017) о том, что в последние годы российская внешняя политика была крайне успешной. Удалось оседлать историческую волну – ренационализацию, суверенизацию, негативную реакцию многих обществ на глобализацию, повышение роли военно-политического фактора. В моду вновь входят суверенитет, приоритет вопросов безопасности, традиционные ценности. К ним во все времена и почти повсеместно относилось и превалирование интересов общества над интересами индивида, возможность реализации последних, в первую очередь через общественное служение и признание. На Западе мир и благосостояние второй половины прошлого века подхлестнули возникновение нового индивидуализма. Но в глобальном мире он отступает перед генетически обусловленной общественной сутью человека (за эту мысль спасибо Рейну Мюллерсону).

Крым остановил угрожавшее войной расширение западных союзов, изменение баланса не в пользу России, Сирия вернула Москве статус игрока первого уровня. Ощущение побед, возвращение великодержавной уверенности в себе, озлобленная реакция Запада пока сплотили общество и элиту, подстегнув тенденцию к «национализации» последней, вытесняя компрадорские настроения. С главной мировой державой недалекого будущего – Китаем – установлены фактически союзнические отношения. А ведущая часть российской элиты изменила геостратегическую самоидентификацию. Из маргинальной европейской, готовой платить за приближение к «центру», она превратилась в центральную евроазиатскую. То есть модернизируется в соответствии с современным и будущим состоянием мира. Выдержав волну враждебности и санкций, Россия выиграла и морально. Победные реляции можно было бы продолжить. Но перейду к вызовам стратегического характера.

Первым и главным, помимо объективно растущей угрозы войны, является отсутствие серьезной стратегии экономического и социального развития и роста, как и, похоже, даже желания ее продвигать. Накопленный внутренний жирок все тоньше. А компенсация внешнеполитическими победами – ненадежная стратегия. Как, впрочем, и попытка выйти из борьбы, к чему призывают уставшие от нее или не очень знающие мир сограждане. Пока действуем умело и лихо, но срывы возможны и даже вероятны. И уже сейчас относительная экономическая слабость ограничивает желание партнеров дружить и подстегивает стремление противников враждовать. А если стагнация продолжится, любая геополитическая неудача, промах рассеют ауру победителей. Под ней откроется экономическая слабость.

У России не только нет привлекательной стратегии собственного развития, но (что важнее для этой статьи) и позитивной картины будущего мироустройства. Мы (как и Китай) не заполняем идейный вакуум, образовавшийся в результате крушения почти всех международных систем. Многополярность – не желаемое состояние мира, а хаос. Концепция победила лишь как антитеза ушедшей однополярности. Но что дальше?

Нет у России и внятной стратегии (помимо укрепления собственных сил сдерживания) повышения уровня международной безопасности, находящейся в состоянии тяжкого стресса, если не перед угрозой срыва. Отношения с Западом крайне скверные, пусть в значительной степени и не по нашей вине. (Хотя и наша есть – прошлая слабость, глупость, уступки в надежде на благодарность, многолетнее игнорирование неизбежной украинской проблемы.) Пространство экономического и политического маневра сужено. Мы расширили его поворотом на Восток, но продвижение дальше будет все больше наталкиваться на слабость «западного фланга». Уступки «западным партнерам» бессмысленны. Они разожгут уже не высокомерный и глупый экспансионизм, как прежде, а желание «добить», усилят «партию войны». Да и от большинства санкций, особенно американских, избавиться в обозримом будущем практически невозможно. Однако и нынешний характер отношений контрпродуктивен и вреден, нужна смена координат, другой угол зрения, отказ от одержимости Западом как в про-, так и в антизападной форме.

Контуры политики

Нужно отчетливо понимать тенденцию к военизации международных экономических отношений и соответственно подбирать внешних партнеров по развитию. Развал всех прежних мировых систем требует активного и творческого участия в создании нового сбалансированного мирового порядка.

Краеугольным камнем российской стратегии должно стать осознанное лидерство в предотвращении новой большой войны, превращение в ведущего экспортера безопасности. И путем развития сил и доктрины сдерживания, и через предложение, если не навязывание, ведущим странам совместных усилий по укреплению международной стратегической стабильности. Не только и не столько при помощи традиционных переговоров по ограничению вооружений (хотя и они могут быть полезны, а их прошлые результаты стоит сохранять), сколько через предложение и навязывание системы диалогов, повышающих прозрачность, уменьшающих риски случайных конфликтов и их эскалации. Если США пока не хотят, начинать нужно без них – России, Китаю с приглашением других ведущих держав. Другой вариант – инициирование серии неофициальных диалогов с привлечением американцев, китайцев, специалистов из других стран по укреплению международной стратегической стабильности. Ситуация, повторюсь, много опаснее, чем в последние десятилетия холодной войны.

Естественно, нужны и новые теоретические подходы к сохранению мира. В частности, стремление не к преодолению ядерного сдерживания, а к его совместному укреплению как главного на обозримое будущее инструмента предотвращения войны (более подробно см. мою статью «О новом ядерном мире», РГП, № 2, 2017). Стоит бороться против распространения ядерного оружия. Но нужна нацеленная в будущее философия и практика диалогов, вовлекающая новые и даже пороговые ядерные державы, направленная на укрепление их безопасности. Только тогда распространением можно управлять или даже остановить его.

Как правило, международные системы формируются в результате войн. Сейчас большая война станет реальным концом истории. Усилия России должны быть гласно нацеленными на обеспечение ее продолжения. Россия де-факто – крупнейший поставщик безопасности в мире. Это и Ближний Восток, и Центральная Азия, и предотвращение ведущего к войне распространения западных союзов в Европе, и, конечно, сдерживание Соединенных Штатов, других крупных держав. Нужно стремиться к политическому и интеллектуальному оформлению этого статуса.

Создав фундамент будущего мирового порядка посредством взаимного сдерживания и диалогов ведущих держав, можно начать говорить и о принципах этого порядка: сотрудничестве, уважении суверенитета и территориальной целостности, свободе политического, культурного и ценностного выбора. Универсализм коммунизма или либеральной демократии остается в прошлом.

России необходимо возродить легалистскую традицию – приверженность международному праву, подзабытую в ответ на «закон джунглей» времен «либерального мирового порядка». Условия и балансы для этого воссоздаются. Геополитически в ближайшие годы наиболее перспективный путь – продолжение поворота на восток к созданию всеобъемлющего партнерства Большой Евразии. Видимо, США с тем или иным набором государств Европы образуют другой условный центр будущего мира. Существует маловероятный вариант, что Вашингтон и Пекин «договорятся». Это создало бы дополнительные проблемы для позиционирования России. Но стало бы огромным благом для всех.

Россия и Китай подтвердили готовность создавать вместе с другими странами всеобъемлющее партнерство в Евразии, Россия поддержала «Один пояс, один путь», который сможет вместе с другими проектами стать экономическим каркасом партнерства. Но дальше Москва утратила инициативу. Злую шутку сыграл русский характер – прорвались и успокоились. Идея партнерства требует системной работы через активное взаимодействие, прежде всего с Китаем, Индией, Японией, Южной Кореей, странами–членами ЕАЭС, ШОС, АСЕАН. Большое Евразийское партнерство – не только концептуальная рамка для строительства ключевого элемента будущего миропорядка. Это и способ погрузить в систему институтов, связей, диалогов, балансов растущую мощь КНР. Перед Пекином, во многом продолжающим традицию Поднебесной с ее системой вассальных государств по соседству, стоит нелегкая задача преодоления этой традиции. В глобальном мире она не сработает и приведет к объединению большинства против Китая. Относительно мирного, управляемого и малоконфликтного миропорядка двух центров не получится. (Подробнее о некоторых возможных контурах и ключевых проектах, которые могли бы лечь в основу всеобъемлющего Евразийского партнерства, см. мою статью «От поворота на Восток к Большой Евразии» в журнале «Международная жизнь» № 5, 2017).

На следующем этапе – года через три-четыре – новая политика должна быть дополнена улучшением отношений с ведущими европейскими странами и ЕС, усилиями по вовлечению их в большой евразийский проект, в том числе через диалог ЕАЭС–ЕС, создание треугольника мира и развития Китай–Россия–Европа, в котором Россия была бы и связующим звеном, и балансиром. Нельзя повторять ошибку 1990-х – 2000-х гг. и пытаться укрепить отношения в Европе через институты, оставшиеся от холодной войны, успешно хранящие и воспроизводящие ее – ОБСЕ, НАТО. Их надо использовать инструментально, где они еще могут быть полезны (для регулирования кризисов, предотвращения столкновений), но оттеснять. Желательна и нормализация отношений с США. Она зависит от американской внутренней динамики и может произойти не скоро, однако градус напряженности стоит по возможности снижать, стремиться к выходу из существующих конфликтов, не вовлекаться в новые. Действиями в Сирии и на Украине мы достигли всего, что требовалось. В последнем случае даже сильно переусердствовали.

* * *

Не только история, но и собственные усилия последних лет создали возможность для активного участия в формировании нового мирового порядка. Три четверти века назад мы заплатили за такое право миллионами жизней. И система оказалась невыгодной. Сегодня нужно попробовать за меньшую цену и с большей выгодой. Уйти от вызова не удастся, ведь иначе порядок будет создаваться без нас, а то и против нас. Нужно продолжить проявлять русскую интеллектуальную лихость, но дополненную и не совсем свойственными отечественной традиции системностью, настойчивостью, готовностью к сотрудничеству, стремлением к балансу. И, конечно, укреплять экономический фундамент. Иначе ни везение, ни лихость не помогут. И мы станем не субъектом, а объектом мировой истории.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513575 Сергей Караганов

Умные санкции

Как вести борьбу в эпоху экономических войн

Эдвард Фишман – сотрудник Atlantic Council. С 2015 по 2017 г. – советник по Европе и Евразии, ведущий эксперт по санкциям в отделе политического прогнозирования Госдепартамента США.

Резюме Экономические войны – реальность современной международной обстановки, и Соединенным Штатам необходимо совершенствовать искусство их ведения, чтобы эффективно сдерживать оппонентов.

Экономические санкции являются неотъемлемой частью американской внешней политики на протяжении десятилетий, но никогда прежде они не пользовались такой популярностью, как сегодня. Практически по всем крупным внешнеполитическим проблемам – будь то воинственность Северной Кореи, ядерные амбиции Ирана, российская агрессия или жестокость ИГИЛ – Соединенные Штаты прибегали к той или иной форме санкций. Важность санкций – один из немногих вопросов, по которым и бывший, и нынешний президенты США придерживаются сходного мнения. Барак Обама использовал санкции чаще, чем его предшественники, а Дональд Трамп за первые восемь месяцев в Белом доме поддержал расширение американских санкций против КНДР, Венесуэлы и, несмотря на сомнения, против России.

Одни американские санкции направлены против одиозных иностранных лидеров, нарушающих права человека, – Ким Чен Ына в КНДР, Роберта Мугабе в Зимбабве и тех, кто причастен к смерти юриста Сергея Магнитского в России. Другие призваны лишить террористов, наркомафию и тех, кто занимается распространением ядерного оружия, денег и других инструментов, необходимых для нанесения ущерба.

Однако в последнее время американские власти все чаще прибегают к третьему виду – принуждающим экономическим санкциям. Их суть – использовать экономическое давление, чтобы заставить иностранное правительство делать то, что оно не хочет (или заставить его воздержаться от каких-то действий). Ярким примером можно считать санкции, вынудившие Иран пойти на жесткое ограничение ядерной программы и подписать в 2015 г. Совместный всеобъемлющий план действий.

Несмотря на популярность санкций, система их применения не проработана до конца. Американская администрация практически никогда не обговаривает санкции с союзниками, пока не наступит кризис, поэтому принимаемые меры выглядят поспешными, плохо продуманными и слишком медленными для сдерживания оппонента. Эти недостатки делают санкции неэффективными сегодня, а в будущем нанесут еще больший вред. Поскольку правительства разных стран стремятся расширить собственные возможности ведения экономических войн и одновременно ищут умные способы защиты от воздействия американских мер, Вашингтон рискует оказаться среди отстающих в сфере, где долгое время лидировал. Поэтому американским властям давно пора модернизировать свой любимый внешнеполитический инструмент.

Всё умнее и умнее

Вашингтон предпочитал санкции другим инструментам внешней политики на протяжении всего периода после холодной войны. Призрак противостояния великих держав постепенно исчез, и политики стали считать санкции эффективным средством продвижения американских интересов без применения военной силы. Однако взрыв санкционных программ при Клинтоне заставил экспертов кардинально изменить взгляды. В конце 1990-х гг. и в начале нынешнего столетия репутация санкций была существенно испорчена.

В частности, считалось, что жесткое эмбарго Совета Безопасности ООН на торговлю с режимом Саддама Хусейна в Ираке обездолило простых граждан, но не оказало воздействия на руководство страны. Падение международной поддержки подобных мер заставило госсекретаря Колина Пауэлла предложить новый подход – так называемые умные санкции, которые выходили за рамки эмбарго и были нацелены непосредственно на лидеров и влиятельных персон.

Но начиная с 2006 г., когда Вашингтон сосредоточился на санкциях против Ирана, стало ясно, что такой подход не решит проблему обуздания ядерной программы Тегерана. Необходимо давление на иранскую экономику, прежде всего на финансовый и энергетический сектор. Поэтому эксперты по санкциям в Госдепартаменте и Министерстве финансов целились выше, разрабатывая меры, которые нанесут ущерб иранской экономике, но не станут дополнительным бременем для обычных граждан и не приведут к дестабилизации мировых рынков. В результате ужесточения санкций крупные банки Ирана лишились доступа к глобальной финансовой системе, торговый флот потерял возможность страховаться и проходить ремонт, а нефтяные доходы режима постепенно начали падать. Стратегия сработала: с 2012 по 2013 гг. ВВП Ирана сократился почти на 9%, а продажи нефти упали с 2,5 млн баррелей в сутки до 1,1 миллиона. В то же время расширенный список исключений из санкций обеспечил простым иранцам доступ к импортным продуктам питания, лекарствам и мобильным телефонам.

Санкции стали умнее, но их точное воздействие по-прежнему чрезвычайно сложно прогнозировать. Дело в том, что реализацией санкций занимаются банки и компании, невозможно предсказать, как они справятся с этой задачей. Иногда они просто прекращают совместный бизнес с целой страной, опасаясь нарушить запреты, и тогда принятые меры становятся драконовскими, даже если изначально подобного не предполагалось. Так было с Сомали, где произошла блокировка перевода средств, после того как американские банки прекратили контакты с компаниями, отправлявшими в страну деньги. В других случаях санкции оказываются слабее, чем планировалось, потому что частный сектор привыкает работать на грани законности, а нелегальные акторы находят обходные пути.

Соединенные Штаты обладают двумя главными активами, чтобы справиться с этой неопределенностью. Во-первых, масштабы и охват экономики (а также глобальное доминирование доллара), что обеспечивает широкие пределы погрешности. Во-вторых, гибкость правовых институтов позволяет Министерству финансов выдавать лицензии, обновлять санкционные списки и вносить другие коррективы.

Два этих фактора объясняют успех американских санкций против России – крупнейшей экономической державы, против которой Вашингтон когда-либо вводил санкции. Но, вероятно, главный элемент данной программы заключается в том, что с самого начала Соединенные Штаты сотрудничали с Европой (санкционный режим против Ирана стал по-настоящему многосторонним проектом после многолетнего давления со стороны Вашингтона). Учитывая тесные связи между Россией и европейскими экономиками, было чрезвычайно важно привлечь на свою сторону ЕС. Если бы Россия смогла компенсировать потери от прерванного сотрудничества с американским бизнесом, обратившись к Европе, санкции не дали бы результата, а единственной проигравшей стороной оказались бы компании из Соединенных Штатов.

Отличительной чертой антироссийских санкций является их точность. Обычно перед объектами санкций целиком закрываются двери в американскую экономику, в данном случае меры в первую очередь были сфокусированы на том, чтобы блокировать российским госкомпаниям доступ к капиталу на западных финансовых рынках и препятствовать арктическим, глубоководным и сланцевым нефтяным проектам российских энергетических компаний. Таким образом США и Евросоюз постарались оказать давление на Россию, ограничив риски для рынков, которые неизбежно влекут за собой санкции против крупного игрока глобальной экономики.

На бумаге антироссийские санкции далеко не такие жесткие, как меры, принятые против Ирана до соглашения 2015 года. Однако благодаря огромной роли западных банков и нефтяных компаний в мировых финансах и энергетике санкциям удалось задавить экономику России, не нанося существенного финансового ущерба США и Европе. За шесть месяцев после введения первого пакета санкций против ключевых секторов российской экономики в июле 2014 г. рубль обесценился более чем наполовину. По оценкам МВФ, санкции изначально привели к падению ВВП России на 1,0–1,5%, а за пять лет они обойдутся стране в 9% ВВП. Падение мировых цен на нефть, начавшееся в 2014 г., безусловно, является ключевым фактором спада в российской экономике, однако санкции замедлили восстановление страны, ограничив инвестиции, блокировав доступ к кредитам и затруднив разработку энергетических проектов.

Санкции не заставили Россию уйти из Украины. Но они не позволили Москве пойти на более радикальные меры – например, захват большей территории на востоке Украины, применение военной силы для получения сухопутного коридора в Крым или свержение демократически избранного правительства в Киеве. Сложно говорить в сослагательном наклонении, однако Москва вряд ли воздержалась бы от таких шагов, будучи уверена, что ее действия останутся безнаказанными. Хронология событий является доказательством сдерживания. Москва приостановила две крупномасштабные военные операции в сентябре 2014 г. и феврале 2015 г., когда Вашингтон и Брюссель готовили ужесточение санкций. А весной 2015 г., после нескольких пакетов санкций и ясных сигналов Запада о готовности к их дальнейшему ужесточению, Москва отказалась от проекта Новороссии, который предполагал поглощение почти половины украинской территории. Опыт России позволяет сделать следующий вывод: сутью санкций может быть не нанесение ответного удара, а сдерживание.

Когда вводить санкции

Несмотря на последние успехи, санкции нельзя считать панацеей. В некоторых случаях они могут выполнять вспомогательную роль – как средство, удерживающее оппонента от радикальных поступков, но не способное разрешить проблему. В каких-то случаях санкции вообще непригодны. Соединенным Штатам стоит воздерживаться от применения санкций по собственной прихоти, поскольку это позволит оппонентам приспособиться к их тактике, ослабит стремление союзников к сотрудничеству, а международные корпорации постараются снизить зависимость от американской экономики. Прежде чем прибегать к санкциям для решения той или иной проблемы, политики должны задать себе четыре вопроса.

Во-первых, стоят ли на кону деньги? Санкции повлияют на политическое руководство страны, только если ее экономика в значительной степени зависит от внешней торговли и доступа к международным финансовым рынкам. Поэтому санкционные программы, стагнирующие на протяжении нескольких лет, наименее эффективны: их объекты уже давно сократили зависимость от американской экономики. Яркий пример – санкции против Кубы, которые действовали с 1960-х гг., но не дали ощутимых результатов. Аналогичную динамику можно проследить и с эмбарго против Ирана, которое первоначально было введено администрацией Рейгана в 1987 году. Учитывая минимальную торговлю между Соединенными Штатами и Ираном, санкции оставались безрезультатными до 2010 г., когда администрация Обамы начала угрожать введением мер против компаний из Азии, Европы и с Ближнего Востока, ведущих бизнес с Ираном, – давление на иранскую экономику значительно превысило воздействие многолетнего эмбарго.

Второй вопрос касается убедительной теории успеха, которую необходимо проработать: сможет ли экономическое давление реально изменить политику страны? Все правительства, даже автократические, в определенной степени заботятся о положении своих граждан, поскольку падение уровня жизни может привести к политическим беспорядкам. В целом, чем выше политическая активность населения, тем больше вероятность, что санкции сработают.

Возьмем Иран. Это далеко не демократия, тем не менее в стране избирается президент (из числа одобренных кандидатов, разумеется). После того как манипуляции на выборах 2009 г. вызвали массовые протесты, а ужесточение санкций Запада привело к резкому экономическому спаду, аятолла Али Хаменеи, верховный лидер Ирана, одобрил избрание Хасана Роухани в 2013 году. Роухани построил свою избирательную кампанию на обещании освободить Иран от санкций, и без его избрания вряд ли бы удалось прийти к ядерному соглашению.

Аналогичным образом санкции могут сработать в случае с Россией, еще одной страной, где проводятся управляемые выборы. На протяжении более 15 лет Владимир Путин обещал россиянам политическую стабильность и повышение уровня жизни в обмен на поддержку его личной власти. Но западные санкции в сочетании с экономическими ошибками Кремля сделали этот общественный договор недействительным и заставили Путина искать новый, основанный на его роли защитника России от захватнических устремлений Запада. Популярность Путина достигла пика после аннексии Крыма в 2014 г., но поскольку до полного восстановления экономики еще очень далеко, недовольство уже зреет и может начать расти.

Третий вопрос, который должны задать себе политики, касается диспозиции в коалиции, вводящей санкции: обладают ли США и их союзники достаточной решимостью, чтобы реализовывать эти меры длительный период? Если нет, то страна – объект санкций постарается их переждать, надеясь, что лоббисты и оппозиционные партии на Западе ухватятся за внутренний ущерб от санкций и вынудят Вашингтон или Брюссель поднять белый флаг.

Ситуация с Россией показывает, как санкции могут превратиться в гонку на время. Последние несколько лет Россия пыталась освободиться от санкций, не давая Западу то, что он требует, – т.е. восстановление признанных границ Украины, и стараясь подорвать его решимость. Запустив процесс, когда все страны-члены каждые полгода должны единогласно одобрять продление санкций против России, Евросоюз сделал себя удобной мишенью: Москва пытается влиять на действующих лидеров, например Виктора Орбана в Венгрии, и поддерживает оппозицию, например Марин Ле Пен во Франции. Однако провал российского вмешательства на недавних президентских выборах во Франции и принятие Конгрессом закона, ограничивающего возможности Дональда Трампа снять санкции против России, ясно дали понять, что Запад не намерен отступать. Тем не менее санкции Евросоюза были бы более эффективными, если бы не требовали регулярного подтверждения.

Четвертый вопрос касается политической цели санкций: есть ли у страны, против которой они введены, возможность для маневра? Даже самые жесткие санкции не могут привести к полной капитуляции, и глупо ожидать, что лидер страны совершит политическое самоубийство ради их снятия. Этим фактором обусловлен провал санкций против КНДР: ядерная программа стала основой легитимности Ким Чен Ына внутри страны, поэтому политические потери от соглашения о денуклеаризации перевешивают экономические плюсы от снятия санкций. Чтобы санкции действительно могли изменить поведение страны, у ее руководства должна быть возможность согласиться на требования США и при этом сохранить лицо.

Хотите мира – готовьтесь к экономической войне

В марте 2016 г. министр финансов США Джейкоб Лью сделал важное предостережение: «Мы должны осознавать риск чрезмерного использования санкций, которое может подорвать наши лидирующие позиции в глобальной экономике и эффективность самих санкций». Чем больше Соединенные Штаты полагаются на санкции, отметил Лью, тем активнее другие страны пытаются избавиться от зависимости от американской финансовой системы и таким образом уменьшить свою уязвимость в случае введения санкций США.

Замечания Лью логичны, однако он игнорирует ключевой факт: мы уже живем в эпоху интенсивных экономических войн. За последние два года Китай угрожал санкциями против американских компаний, которые продают оружие Тайваню. После того как Турция сбила российский военный самолет, Москва ограничила туризм и импорт продуктов питания. Саудовская Аравия и другие арабские страны приняли меры против Катара. В период, когда государства стараются бросить вызов либеральному мировому порядку, но так, чтобы это не привело к войне великих держав, активизация экономической борьбы неизбежна. Не говоря уже о политических стимулах для введения новых и новых санкций, которые ощущают в Вашингтоне: следование этим импульсам – самый простой путь, когда разыгрывается карта национальной безопасности. Сокращая применение санкций, вы рискуете повторить ошибку луддитов, которые крушили ткацкие станки, протестуя против промышленной революции: человек может отказываться от инструмента, но его применение все равно продолжит распространяться.

Соединенным Штатам нужно готовиться к грядущим экономическим баталиям, реформируя свой санкционный аппарат. С помощью санкций удалось заставить некоторых оппонентов отказаться от уже предпринятых шагов – как в случае с ядерной программой Ирана, однако всегда легче предотвращать еще не совершенные действия. Поэтому главная цель – разработка санкций как самого мощного инструмента США в серой зоне между войной и миром, где сегодня в основном и происходит борьба на международной арене.

В первую очередь нужно на постоянной основе наладить процесс проработки санкций на экстренный случай. Так же как военные прорабатывают детальные планы войн, которые когда-нибудь могут понадобиться, сотрудники Госдепартамента, Минфина и других ведомств должны создать и постоянно обновлять типовые планы быстрого введения санкций в случае необходимости. Чтобы отработать эти планы на практике и продемонстрировать готовность властей США их применить, нужно регулярно проводить что-то вроде военных учений с симуляцией кризисов, в разрешении которых санкции способны сыграть существенную роль.

Соединенным Штатам также следует укрепить защиту от возможных ответных действий. В приоритете должен быть сбор разведданных о разработках противника в сфере экономических войн в дополнение к их военным планам. Необходимо также определить уязвимые точки американской экономики и спокойно работать над их устранением совместно с частными компаниями. Некоторые важнейшие американские продукты, в том числе самолеты и лекарства, зависят от поставок компонентов из других стран, которые могут ввести санкции против США, поэтому федеральному правительству вместе с производителями следует заблаговременно найти альтернативных поставщиков.

Эффективное наступательное и оборонительное планирование потребует регулярных консультаций политиков с экспертами по санкциям и ведущими представителями частного сектора. В Соединенных Штатах традиционно остерегаются многих видов тесных контактов бизнеса и власти, которые широко распространены в других странах, однако в данном случае стоит сделать исключение в интересах национальной безопасности. В команды по разработке санкций Госдеп и Минфин должны привлекать не только дипломатов и юристов, но и опытных профессионалов из финансового, энергетического и технологического секторов. Экспертное мнение необходимо, чтобы санкции сохраняли эффективность и в то же время не ударили по США и их союзникам. Это особенно важно в случае применения мер против крупных экономик, когда возрастает риск финансовых потерь.

Последний ингредиент сдерживания, основанного на санкциях, – регулярное обсуждение способов ведения экономической войны с союзниками. Несмотря на манящие перспективы широкой международной поддержки, Совет Безопасности ООН – неподходящая площадка для дискуссий в силу разногласий между его постоянными членами, что часто приводит к выхолащиванию смысла санкций. Слабость попыток Соединенных Штатов оказать давление на КНДР связана именно с Советом Безопасности ООН и наследием санкционной программы, которая строилась не на экономическом принуждении, а на противодействии получению Пхеньяном компонентов для ядерных ракет. Поскольку Россия и Китай обладают правом вето в решениях по санкциям и сами следят за нарушениями санкционного режима на своей территории, у Соединенных Штатов осталось гораздо меньше возможностей воздействовать на КНДР, чем в случае с Ираном и Россией. Кроме того, Пекин и Москва вполне могут согласиться на резолюции Совбеза и при этом тайно продолжат помогать Пхеньяну.

Интересам США в большей степени отвечает обсуждение принуждающих экономических санкций с союзниками-единомышленниками в ЕС и «Большой семерке», в то время как в рамках ООН можно сосредоточиться на мерах, не вызывающих особых разногласий, – касающихся плохих акторов, распространения оружия и отмывания денег. Соединенным Штатам также следует привлекать союзников к разработке планов санкций и учениям, большое значение имеет совместная работа по использованию санкций в интересах коллективной безопасности. Разумной стратегией по сдерживанию новых попыток России вмешиваться в выборы, например, могла бы стать совместная декларация ЕС и НАТО, предупреждающая, что подобные действия будут рассматриваться как атака на весь блок и приведут к жестким многосторонним санкциям.

Экономические войны – реальность современной международной обстановки, и Соединенным Штатам необходимо совершенствовать искусство их ведения, чтобы эффективно сдерживать оппонентов. Конечно, кризисы не прекратятся: США всегда будет трудно нивелировать агрессивные действия и защищать свои интересы в таких горячих точках, как Южно-Китайское море, Персидский залив и постсоветское пространство. Если Вашингтон ужесточит свою санкционную политику так, что его возможности не будут ставиться под сомнение, а намерения будут безошибочными, это поспособствует длительному миру между великими державами: кризисы удастся предотвращать до того, как они выйдут из-под контроля.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513573 Эдвард Фишман

Стереотипам вопреки

Холодная война и ее стратегические уроки: пример КНДР

Василий Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Резюме Срок жизни социалистического государства советского типа определяется одним параметром – скоростью падения лояльности элиты. Опыт Северной Кореи показывает, что при высоком уровне консолидации власти система способна противостоять высочайшему уровню давления извне.

Постсоветская история Северной Кореи представляет собой ценный социально-политический эксперимент. Ее изучение способно привести к важным выводам, касающимся экономики, промышленной политики и международных отношений. И в частности, опыт КНДР позволяет по-новому взглянуть на последние десятилетия холодной войны и обстоятельства гибели Советского Союза. Правильная же оценка нужна не для очередного витка болезненного исторического правдоискательства. Она необходима для понимания эффективности инструментов политики, использовавшихся участниками противоборства. Уже в 1992 г. утвердился тезис о победе США в холодной войне. Победе столь грандиозной, что у нее не могло не обнаружиться многих отцов. Эти люди написали книги, из которых возникли целые отрасли знания, посвященные изучению победоносных стратегий. А они оказали и продолжают оказывать влияние на американскую политику (и не только).

Северная Корея: наперекор ожиданиям

КНДР представляет собой химически чистый пример применения всех возможных стратегий холодной войны против, казалось бы, уязвимой цели – и столь же абсолютный пример их катастрофического провала. Среди социалистических государств, которым удалось пережить крах СССР, Северная Корея, с точки зрения экономики и внешней политики, находилась в наихудшем положении. В отличие от Китая и Вьетнама КНДР к моменту распада Советского Союза имела довольно сложную по структуре, энергоемкую и неконкурентоспособную экономику. Природные условия в сочетании с социалистическими методами в сельском хозяйстве означали, что страна не в состоянии себя прокормить. Она не обеспечивала себя энергоносителями. Предпринятые еще в 1980-е гг. попытки создать экспортно-ориентированные индустрию (легкую промышленность) не увенчались успехом. Экспорт военной техники постепенно рос, но не мог покрыть потребностей в иностранной валюте. Жесткая централизованная система управления экономикой представляла собой доведенную до абсурда советскую командно-административную модель.

После крушения Советского Союза северокорейские руководители долгое время не спешили с реформами. С ограниченными и непоследовательными преобразованиями стали экспериментировать в 2000-е годы. Но лишь после прихода к власти Ким Чен Ына в конце 2011 г. начались относительно быстрые изменения.

Северокорейские руководители не были сильны и в области идеологии и пропаганды, которая носила примитивный, зачастую анекдотический характер. А с определенного момента Пхеньян уже не мог полагаться на закрытость страны. Во время голода 1990-х гг. сотни тысяч жителей бежали в Китай. Многие из них потом вернулись назад. В 2000-е гг. из-за рубежа стали массово проникать дешевые DVD-проигрыватели, а вместе с ними – южнокорейский кинематограф и поп-культура. Многие десятки тысяч граждан КНДР работают за границей, и правительство поощряет экспорт рабочей силы. Сегодня северокорейцы имеют представление о жизни соседей по региону. Это не сказалось пока явным образом на стабильности режима.

На протяжении всей истории Северная Корея не признается США, Японией и Южной Кореей, что само по себе делало невозможным развитие нормальных экономических отношений. После ядерных испытаний 2006 г. началась эскалация санкций. В результате нескольких волн ужесточения санкционного давления (наиболее серьезные – в 2009, 2013, 2016 гг.) КНДР отключена от мировой финансовой системы. Запрещен импорт и экспорт продукции военного назначения. Ограничены поставки основных видов сырья (уголь, морепродукты, цветные и редкоземельные металлы и т.п.).

Тем не менее именно с 2006 г. наблюдается особенно быстрый рост северокорейской экономики и прогресс в военном производстве. Экономический подъем достигался за счет принятия серии довольно очевидных решений по частичному демонтажу социалистических отношений в сельском хозяйстве, сфере услуг и промышленности, а также на основе целенаправленных инвестиций в восстановление инфраструктуры. Видимые негативные последствия санкций стали проявляться лишь к концу 2017 г., когда уровень давления стал приближаться к экономической блокаде.

Находясь в полной изоляции, северокорейский ВПК показывает быстрый прогресс в создании новых типов ракетного оружия, и в ряде случаев разработки носят вполне оригинальный характер. Успехи не ограничиваются военной промышленностью. Северная Корея самостоятельно производит подвижной состав для железных дорог и метро, наземный городской транспорт, различные модели легковых и грузовых автомобилей. Изготавливаются сложные виды промышленного оборудования (например, станки с ЧПУ, лазерные 3D-сканеры), оборудование для тепловых и гидроэлектростанций.

Санкции не помешали развернуть выпуск смартфонов и планшетных компьютеров с собственными ОС на основе Android и создать довольно развитую инфраструктуру собственного, отделенного от мира Интернета. В нем есть свои поисковики, магазины, соцсети, многопользовательские онлайн-игры и т.п. Немало стран, не находящихся под санкциями, пытаются проводить активную промышленную политику, но не производят ничего подобного.

Несмотря на эти успехи, КНДР остается беднейшей страной Северо-Восточной Азии с низким уровнем жизни населения. Это не мешает властям удерживать ситуацию под контролем и чувствовать себя вполне уверенно.

Уверенность отчасти поддерживается мощными службами безопасности, но это не единственное объяснение. В конце концов, Северная Корея пронизана коррупцией, в ней действует огромная теневая экономика. В такой ситуации система не смогла бы выживать исключительно на основе насилия. Она сохраняется и развивается благодаря заинтересованности в ее существовании значительной части населения. Эта заинтересованность – главное и единственное отличие сохранившихся коммунистических режимов от СССР и его восточноевропейских сателлитов, где такие режимы пережили молниеносный демонтаж.

Верхи могут, низы хотят?

Неустранимым конструктивным изъяном социализма советского образца является постепенная, но неизбежная утрата «верхними» 10–15% населения (а они и участвуют в принятии решений) интереса к сохранению социалистической системы. Уничтожив внутреннюю оппозицию, обеспечив внешнюю обороноспособность, закрепившись «наверху», социалистическая элита постепенно проникается ощущением собственной безопасности и осознает, что система действует против ее интересов. Ответственная работа, сопряженная с серьезными усилиями, рисками и стрессом, требующая высокого уровня образования, не получает адекватного вознаграждения. В рамках социалистической системы советского типа накопленный этими людьми огромный социальный капитал лишь в ничтожной мере может быть конвертирован в комфорт и потребление. Сопоставление собственного уровня жизни с уровнем жизни элиты других государств деморализует. Таким образом, демонтаж социалистической системы сверху становится неизбежен. Но в одних случаях он носит характер неуправляемого распада, а в других – поэтапной и планомерной корректировки с сохранением основ и принципиальной возможностью по крайней мере частичного поворота вспять.

Cохранившиеся коммунистические режимы (будем называть их так, идейная мутация и ревизия многих установок очевидна практически во всех случаях, но и отказа от идеологической базы не происходит) во многом не похожи друг на друга, но все их отличает одно качество: осознание связи между выживанием политической системы, с одной стороны, и физической безопасностью и благополучием элиты, с другой. Все другие параметры, влияющие на устойчивость социалистической системы, имеют ничтожное значение. Управленческие ошибки в командно-административной экономике и отсутствие рыночных механизмов саморегулирования периодически приводят к жестоким кризисам. Но при наличии у авторитарного государства под социалистическими лозунгами воли к жизни оно способно довольно быстро справляться с этими кризисами, пользуясь такими преимуществами, как возможность быстро концентрировать ресурсы на приоритетных проектах и направлениях.

КНДР – пример явной заинтересованности элиты в выживании социалистического по своему генезису государства. Частично это обусловлено крайне репрессивным характером, исторически присущим северокорейской модели. В стране сложилось довольно архаичное общество с обширными прослойками лиц, пораженных в правах или привилегированных по признаку классового происхождения и революционных заслуг предков, с масштабной пенитенциарной системой, широким применением смертной казни и к тому же пережившее массовый голод.

Ситуация усугубляется внешним давлением. С точки зрения Южной Кореи, все северокорейские институты и органы преступны по своей природе и подлежат ликвидации. При гипотетическом поглощении Югом (по германской модели, например) не только высшие, но и средние и низшие эшелоны северокорейского партийно-государственного аппарата, офицерского корпуса спецслужб и армии ждет утрата социального статуса и поражение в правах, с высокой вероятностью – нищета, репрессии и стихийные расправы. Давление Соединенных Штатов, доказавших свою агрессивность на примере Ливии и Ирака, дополнительно мобилизует северокорейскую элиту и позволяет принимать необходимые решения по проведению реформ и перераспределению ресурсов.

Схожие условия характерны и для других успешно трансформировавшихся коммунистических государств. Например, Китай в начале реформ оставался страной, только что пережившей кровавую культурную революцию, сопровождавшуюся голодом и массовыми репрессиями. Падение власти КПК с неизбежностью привело бы к масштабному насилию и расправам над представителями режима – такая опасность вполне осознавалась руководителями «второго поколения» во главе с Дэн Сяопином. Китайское решение проблемы устойчивости социалистической системы заключалось в запуске механизма поэтапных рыночных реформ, которые давали возможность для быстрого обогащения прежде всего старой элите и ее окружению. К настоящему времени ведущие позиции в китайском бизнесе принадлежат родственникам либо доверенным лицам представителей коммунистической номенклатуры. Элита в ходе реформ приобрела ясно выраженный династический характер, при этом собственность и власть часто объединяются в одной семье путем заключения тщательно спланированных браков.

Разумеется, реформы и экономический рост привели к общему повышению благосостояния населения, но концентрация богатства в руках избранных впечатляет. По данным исследовательского доклада Hurun report, в 2016 г. Китай обогнал США по числу долларовых миллиардеров (594 против 535), хотя две страны несравнимы по богатству и уровню развития. В Китае пока еще меньше миллионеров, чем в Соединенных Штатах (3,6 млн против 6,9 млн), но, возможно, это связано с трудностями идентификации, поскольку в КНР многие скрывают свои состояния. И в любом случае число миллионеров растет весьма высокими темпами.

Государство сохраняет ведущие позиции в экономике. Данные китайской статистики о том, что на частный сектор приходится 60% ВВП, многие экономисты считают ненадежными. Китай завышает число частных предприятий, относя к ним так называемые «не полностью государственные компании», т.е. компании со смешанной формой собственности, где у государства менее 100% акций.

Целью китайского государства является сохранение основ старой системы. Например, в докладе XIX съезду КПК председатель КНР, генсек ЦК КПК Си Цзиньпин заявил, что госпредприятия должны стать «больше и сильнее». Правительство рассматривает их как своего рода «национальных чемпионов», аккумулируя гигантские государственные ресурсы для поддержки международной экспансии. Большое внимание уделяется модернизации органов коммунистической партии и закреплению ее руководящей роли.

Такими же характерными для социалистических государств методами мобилизации и концентрации ресурсов на ключевых направлениях под персональным контролем высшего руководства решаются и другие важнейшие задачи, например, связанные с ликвидацией технологического отставания от Запада.

Противоположностью китайскому варианту трансформации социализма является его полный демонтаж, осуществленный в странах Восточной Европы. Он сопровождался более или менее полной распродажей госсобственности, проведением сверхлиберальной экономической политики, демонстративным разрывом с прошлым на уровне риторики и даже ограниченными репрессиями против некоторой части старой элиты, составлявшей ее обособленное меньшинство (например, сотрудники органов госбезопасности). При этом большая часть прежней элиты смогла в полной мере использовать свой социальный капитал в новых условиях; она составляла основу политического класса до начала естественной смены поколений в 2010-е годы. Такие изменения стали возможными благодаря отсутствию страха старой верхушки перед расправой, небольшим размерам и относительно высокому уровню развития этих стран, поддержке, оказанной им Западом.

Выбор в пользу постепенной трансформации социализма или его быстрого демонтажа определялся при этом не экономическими факторами, а исключительно интересами безопасности и благосостояния тех самых 10–15% населения, составлявших элиту «старого режима». Главную роль здесь играл фактор страха: его наличие заставляло делать однозначный выбор в пользу постепенной трансформации.

Российский путь развития можно считать промежуточным. Двинувшись первоначально по пути полного демонтажа старой системы, Россия столкнулась с довольно быстрым возобновлением внешнего давления (расширение НАТО, попытки Запада ликвидировать российское влияние на постсоветском пространстве), с одной стороны, и с угрозой утраты управляемости страной, с другой. В результате Москва свернула на траекторию, более присущую режимам, выбравшим трансформацию. Наряду с отдельными либеральными реформами произошло закрепление ведущей доли государственного сектора экономики и укрепление контроля над общественной жизнью (хотя в этом отношении Россия по-прежнему не может сравниться с КНР или Вьетнамом).

Срок жизни социалистического государства советского типа определяется, по существу, лишь одним параметром, а именно скоростью падения лояльности элиты. Все прочее не имеет существенного значения. Опыт КНДР показывает, что при высоком уровне консолидации власти социалистическая система способна противостоять высочайшему уровню экономического, политического и даже военного давления извне.

Небезобидный миф

Стратегии, которым приписывался успех в холодной войне, имели мало отношения к действительным обстоятельствам краха СССР. Более того, многие из них фактически продлевали жизнь советской системы, пугая и мобилизуя руководство в Москве. Финансово-экономические санкции, военное запугивание и пропагандистская демонизация – примеры таких заведомо проигрышных стратегий. Попытки их применения для подрыва авторитарных режимов в последние десятилетия приносили разочаровывающие результаты, даже если объект воздействия был откровенно слаб. Например, экстремальные санкции против Ирака под властью Саддама Хусейна, включавшие жесткие ограничения как на импорт, так и на экспорт, не сыграли никакой роли. После 13 лет санкций режим был настолько прочен, что не шла речь даже о его свержении путем спецопераций или ограниченных ударов. Для решения этой задачи потребовалось полномасштабное вторжение войск США в 2003 г., имевшее катастрофические последствия и для самих Соединенных Штатов, и для Ближнего Востока.

Технологические санкции приносят ограниченный эффект: социалистическое государство при общем дефиците ресурсов в состоянии сконцентрировать гигантские усилия на нескольких приоритетных направлениях науки и техники, где оно, скорее всего, добьется впечатляющего результата. И северокорейские успехи не являются исключительными. СССР, унаследовав весьма скромную военно-промышленную базу от Российской империи, на протяжении всей своей истории планомерно сокращал отставание в военных технологиях от ведущих западных стран. Начав с простого копирования западных конструкций танков, самолетов и кораблей, к концу своей истории он добился по многим направлениям примерного паритета, а в отдельных случаях – даже превосходства. Нищий маоистский Китай смог наладить самостоятельную разработку и производство целой линейки баллистических ракет для доставки ядерного оружия, в то время как богатая и развитая Великобритания с этой задачей не справилась.

Разумеется, отрасли, не пользующиеся приоритетным вниманием высшего руководства, будут испытывать застой независимо от внешних факторов, таких как западные санкции. Если советский завод 30 лет производил одну и ту же модель автомобиля, то это происходило не из-за отсутствия доступа к чудесам западной конструкторской мысли, а только потому, что это было выгодно руководству предприятия и автомобильной промышленности в целом: таким способом без напряжения выполнялся план. Расположенное по соседству конструкторское бюро могло при этом разрабатывать вполне футуристические проекты вроде электромобилей на солнечных батареях и автомобилей на водородном топливе (реально проходившие испытания в 1970-е – 1980-е гг. в СССР модели). Проблемой, таким образом, являлась не несовместимость социализма или тоталитаризма с инновациями, а, скорее, прогрессировавший паралич системы управления.

Фактически все, на что были способны США в ходе холодной войны – это сдерживание советской экспансии до тех пор, пока социалистический механизм не развалился под влиянием заложенных в него конструктивных ошибок. И даже с этой задачей американцы, обладая на порядок большими ресурсами, справлялись из рук вон плохо: советская сфера влияния расширялась до конца 1970-х гг. на фоне уже необратимого внутреннего гниения системы.

КНДР не пытается осуществлять экспансию: ее целью является гарантированное выживание режима путем обретения ядерного оружия и навязывания Соединенным Штатам прямого диалога о нормализации отношений. Первая часть плана успешно выполнена, несмотря на активное противодействие Вашингтона при поддержке практически всех других крупных стран мира. Сейчас, на фоне панических рассуждений американских экспертов и политиков о том, «как же так получилось», мы движемся в направлении реализации его второй части.

Мифологизированный взгляд на холодную войну, согласно которому Запад во главе с США одержал победу над СССР благодаря успешно разработанной стратегии, вовсе не безобиден. Реализация основанных на этом мифе абсурдных стратегий уже привела к серии катастроф, в том числе иракской и, отчасти, югославской и сирийской. К этому списку может добавиться самая крупная катастрофа – корейская. В России этот миф подпитывал реваншистские настроения и ностальгию по Советскому Союзу – печалиться по империи, которая погибла в бою, куда проще, чем по империи, которая всего лишь бесславно сгнила. В США результатом укоренившегося мифа стала фактическая неспособность страны выполнять данную ей судьбой роль мирового лидера и наметившаяся (кажется, уже необратимая) утрата этой роли.

КНДР > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513571 Василий Кашин

Развод с миром и его последствия

Как Трамп открыл новую эпоху в видении Америкой мира

Андрей Безруков – специалист по стратегическому планированию, доцент МГИМО(У) МИД России

Резюме Новая стратегия национальной безопасности администрации Трампа, независимо от того, насколько реальная политика будет ей следовать, декларирует отказ от принципов, на которых отношения Америки с окружающим миром строились на протяжении почти ста лет.

Стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов, недавно анонсированная администрацией Трампа, концептуально настолько далека от подобных документов предыдущих президентов, будь то демократы или республиканцы, что ее появление можно считать данью внутриполитической конъюнктуре. Некоторые эксперты просто не верят, что внешняя политика США захочет или сможет сделать такой поворот, особенно ввиду огромной силы инерции в отношениях Америки с миром. Трамп уйдет, говорят они, и все вернется на круги своя. Может быть, так оно и будет, но трамповская концепция отношений с миром уже живет собственной жизнью, переформатируя ожидания партнеров и оппонентов и создавая этим новую реальность.

Сразу после того как один из супругов сказал «я тебя не люблю, давай разведемся», в жизни семьи мало что происходит, кроме эмоционального шока и нежелания партнера верить сказанному. Детей все так же нужно забирать из школы, собаку выгуливать, по счетам – платить. Но после того как эти слова прозвучали, включается долгий и болезненный процесс взаимных упреков, попыток примирения со стороны родственников, и в конце концов – раздела мебели и разъезда. Более того, если партнер вдруг снова скажет «люблю», ему уже трудно будет поверить.

Здесь так же. Хотя администрация Трампа уже анонсировала развод с миром, с виду все продолжается как прежде. Но слова сказаны. Примечательно, что демократы в Конгрессе, считай они выходку Трампа с новой стратегией совершенно неприемлемой, могли бы развернуть такую же кампанию по ее дискредитации, как по вопросу о «российском вмешательстве в выборы». Например, послать сенаторов из комитетов по разведке и международным отношениям во все союзнические страны, заклиная не верить Трампу и подождать с выводами, пока не сменится хозяин Белого дома.

Но не было не криков, ни делегаций. Не было единого фронта демократов, как мы привыкли его видеть. Эксперты обсуждали плюсы и минусы документа. Критики фокусировались не на самой стратегии, а на расхождениях между декларациями и реальным курсом администрации, в частности, поведением экстравагантного главы государства. Но в целом политический истеблишмент подписался под стратегией Трампа. Значит, Америка и мир изменились. Значит, это всерьез и надолго.

Анализ новой стратегии национальной безопасности примечателен с нескольких точек зрения. Во-первых, в плане оценки концептуальных подходов и приоритетов Америки. Во-вторых, потому что она предлагает американское видение будущего мира. И наконец, с точки зрения эволюции понимания американцами роли и места США в мире, произошедшей за последние несколько лет. (Заметим, что опубликованные после Стратегии национальной безопасности Оборонная стратегия и Ядерная доктрина в полной мере подтвердили направление изменений, заложенных в первом документе.)

В этом смысле наибольший интерес представляет сравнение документа Трампа со стратегией национальной безопасности президента Обамы 2010 г., когда его администрация только что пришла к власти и провозгласила собственное видение мира.

Стоит оговориться, что трамповский текст стал результатом компромисса между адептами концепции «Великой Америки», пришедшими в администрацию вместе с президентом и старожилами аппарата Совета национальной безопасности, которые как могли попытались сохранить преемственность с предыдущими стратегиями, по крайней мере на риторическом уровне. Эта внутренняя напряженность в тексте очевидна. Пример «немодерированного» аппаратом языка дает введение, написанное Трампом лично.

Однако даже после попыток сохранить преемственность контраст между двумя документами, которые разделяет всего лишь восемь лет – срок по историческим меркам небольшой – не может быть резче. Да, за восемь лет мир изменился. Но еще больше изменилась сама Америка. Можно сказать, что постепенно недопонимание между Соединенными Штатами и миром перешло в новое качество. В основе годами накапливавшегося конфликта – расхождение как объективных экономических и геополитических интересов, так и культуры политического общежития, универсальность которой США всегда провозглашали, но не принимали в принципе, с самого начала определив для себя эксклюзивное место.

За прошедшие восемь лет незападный мир стал взрослым и самостоятельным – и экономически, и политически. Поворотным событием, которое еще получит признание у историков, стало укрепление БРИКС. Как бы ни сложилась судьба этого объединения, появление глобальной организации крупнейших стран, основанной на принципах реального суверенитета и равенства, похоронило Pax Americana.

Можно аллегорически сказать, что в последние годы между Америкой и остальным миром (оставим заверения натовских бюрократов об «атлантическом единстве» – мы еще помним подобные от бюрократов советских) произошел развод. Трамповская стратегия национальной безопасности его официально оформила.

Попытаемся сравнить стратегии национальной безопасности администраций Трампа и Обамы с точки зрения их философий, заложенного восприятия окружающего мира, а также понятийного аппарата, оценок того, что составляет силу. Как Америка видела свое будущее тогда и сейчас.

От полиции к армии

Для администрации Обамы мир идет в правильном направлении – к свободе и демократии наций, к открытым глобальным рынкам, к социальному прогрессу. Глобальная экономика едина. Демократия сделала возможным мир между крупными державами. Человечество подходит к желаемому порядку, ему только нужно помочь. США руководят этим миром. Интересы международной системы и Соединенных Штатов, которые эту систему построили, считаются эквивалентными – что хорошо для Америки, хорошо для всех.

Да, еще есть угрозы – некоторые государства не хотят вписываться в глобальную систему, другие просто потеряли контроль над своими территориями. Еще существуют ненависть и насилие, источниками которых являются экстремистские негосударственные образования. Но в целом глобальной системе и благополучию самих США ничто серьезно не угрожает. Режимы, «отбившиеся от стада», которые еще не поняли преимуществ игры по американским правилам, надо воспитывать, вовлекать (engage). Тех, кто упорствует, придется изолировать.

В целом обамовскую парадигму национальной безопасности и военного строительства можно назвать «полицейской». В ней нет военных, в классическом смысле, угроз безопасности Соединенным Штатам. Ее фокус – поддержание соответствующего американским интересам мирового порядка.

Стратегия Трампа, напротив, констатирует, что мир идет явно не туда, куда США хотелось бы. Сегодняшняя Америка разочарована в окружающем мире. Более того, авторы документа сожалеют, что Соединенные Штаты питались иллюзиями о том, будто мир будет их другом, «наивно полагали», что «сила Америки будет поддерживаться сама собой и никто не бросит ей вызов».

Авторы считают, что интересы США и остального мира – совсем не одно и то же. Окружающий мир опасен. Крупные глобальные конкуренты, особенно Китай и Россия, «намеренно вынашивают долгосрочные планы подорвать американскую безопасность и процветание». Они угрожают самому «американскому образу жизни». В сфере экономики они, особенно Китай, ведут себя нечестно – воруют то, что создано трудом и интеллектом американцев.

Конкуренты хотят перестроить мировую систему под себя, используя в свою пользу существующие глобальные институты. Американцы особенно разочарованы тем, что созданные ими же международные структуры «предали» Америку. Китай и Россия не разделяют базовых принципов Соединенных Штатов – политической свободы и «честности» (справедливости) в экономических отношениях. Поэтому конфликт с Пекином и Москвой «экзистенциален». Это конфликт идеологий, столкновение «свободного мира» с «несвободным», компромисс невозможен. Это борьба не просто за сохранение лидерства (читай – доминирования) в мире, но за само выживание США. Америка снова борется с глобальным злом, как во времена холодной войны.

Национальная безопасность и военное строительство по Трампу – это парадигма классического столкновения великих держав, предполагающая военное противостояние с ними и нацеленная на создание потенциала для их разгрома. Понятийный язык, используемый в двух стратегических документах, также свидетельствует об огромной концептуальной дистанции, их разделяющей. Это отражает в том числе и разницу в языке демократов и республиканцев.

Если документ 2010 г. постоянно апеллирует к «международной системе» как глобальной реальности и главному инструменту американской политики, то из трамповского мира такое понятие практически выброшено, акторами являются отдельные конкурирующие суверенные нации. Интересно, что документ Трампа акцентирует непривычное для Америки как «лидера свободного мира» понятие суверенитета, которое выражает самодостаточность, отделенность, независимость от глобальной системы, способность идти собственным курсом. Много раз используется и понятие «национальных границ». Такую терминологию Обама не употреблял вообще.

Изменились и критерии деления на «своих» и «чужих». Если в обамовском документе оно идет по принципу приверженности «общим ценностям, демократии и прогрессу», то стратегия Трампа проводит черту по наличию «общих интересов» – то есть готовы ли они «делами поддерживать интересы Америки» и «честно» (fair) ли ведут себя как экономические партнеры, а также «свободны» (free) они или «не свободны». Понятия свободы и несвободы – это уже прямые заимствования из рейгановского языка времен холодной войны, хотя в случае с командой Трампа можно полагать иную интерпретацию – свободны или нет именно в деле поддержки интересов США, не мешают ли им в этом собственные интересы или чье-то влияние.

Если выбрать наиболее часто встречающиеся слова, отражающие направленность стратегического мышления, то более яркий контраст просто трудно придумать: от обамовского «взаимодействия» (engagement) Америка переходит к «конкуренции» (competition).

В чем сила, брат?

Это кардинальное изменение стратегического мышления еще ярче выражается в оценках командой Обамы и командой Трампа того, в чем сила Соединенных Штатов. Если для Обамы она в первую очередь заключается в союзниках, альянсах, которые выстроили США, а потом уже в военном потенциале и конкурентоспособности, то для Трампа военная сила и конкурентоспособность – единственные факторы. Характерно, что одним из компонентов силы и влияния Соединенных Штатов Обама считал американское внутреннее демократическое устройство. В концепции Трампа упоминаний о «мягкой силе» нет вообще. Зато вводится понятие «реализма, основанного на принципах», как руководящего подхода к принятию решений.

Заложенные постулаты определяют и характер стратегий. Если стратегию Обамы можно в целом охарактеризовать как наступательную, направленную на проактивное формирование глобальной системы, выгодной для США, то стратегия Трампа – оборонительная. Упрощая, можно сказать, что она предполагает защиту от остального мира посредством строительства американской крепости, откуда будет легче отражать атаки конкурентов.

Соответственно, выстраивание и укрепление альянсов под американским лидерством было для демократов Обамы приоритетом. Стратегия «включения» предлагала сотрудничать с «хорошими» (и потенциально хорошими, чтобы они выбрали правильную сторону, видя преимущества для себя) и изолировать «плохих». В этом духе предлагалось «развивать эффективные партнерства» с «другими центрами влияния» – Китаем, Индией, Россией.

При Обаме Соединенные Штаты предполагали «руководить глобальной системой» посредством взаимодействия и влияния не только на правительственном уровне, но и непосредственно через многочисленные неправительственные, неофициальные, «межчеловеческие» связи – систему созданных на американские деньги или под американским покровительством НКО. Такой подход должен был привести к постепенному наращиванию вокруг США массы экономических, политических и военных союзников, что выразилось, в частности, в политике создания торговых и инвестиционных альянсов в атлантическом и тихоокеанском бассейнах, которая «цементировала» бы контроль Америки над этими регионами, не приди к власти Трамп с его радикально иным пониманием мира.

Стратегия Трампа предполагает защиту (protection) от опасного окружающего мира, официально называя приоритетом укрепление могущества Америки (America First). Это означает, с одной стороны, активное наращивание военного потенциала, дающего возможность вновь говорить с позиции силы. Причем потенциал должен быть достаточен не только для того, чтобы «поддерживать мир» – то есть чтобы конкуренты даже не могли подумать о возможности победить Америку. Он должен быть таков, чтобы США были способны «победить», а не просто «наказать» врагов.

С другой стороны, стратегия Трампа предполагает «отделение» от остального мира (disengagement), которое позволило бы Америке перестроить экономику, собраться с силами, создать долгосрочные преимущества, в первую очередь военные и технологические. На данном этапе взаимодействовать с конкурентами предполагается лишь по некоторым вопросам, где возникают общие интересы, например, в области нераспространения ядерного оружия или борьбы с террористическими организациями. Примечательно, что в перечне инструментов, которые Америка собирается использовать для поддержания мира, дипломатия практически всегда стоит на последнем месте, а союзники упоминаются лишь вскользь.

Стоит сказать несколько слов и о подходах к укреплению конкурентного потенциала Соединенных Штатов, нашедших отражение в двух сравниваемых стратегиях. Эти подходы, как и во внешней политике, в значительной степени предопределены партийными традициями и внутриполитической риторикой. Если демократ Обама видит инструменты экономического роста в развитии образования и инвестициях в новые технологии энергетики, позволяющие стать независимыми от зарубежных энергоносителей, то Трамп и окружающие его республиканцы ставят на раскрепощение бизнеса путем снижения налогов и снятия накопившихся регуляторных процедур. По большому счету, обе стратегии едины только в одном – инновации являются инвестиционным приоритетом и ключевым фактором американской военной мощи и конкурентоспособности.

Антикитайский поворот

Столь радикальный отход Трампа от проверенной модели управления миром через альянсы заставляет заподозрить: а не является ли новая стратегия просто-напросто документом для внутреннего пользования, предлагающим Америке, находящейся в глубоком кризисе самосознания, понятных и удобных внешних врагов? Если да, то, может быть, ее и не стоит принимать всерьез?

Возникают сразу несколько вопросов. Насколько реален конфликт американских элит с остальным миром? Что же такое произошло между США и миром за восемь лет, что так радикально ухудшило их отношения? Куда приведет Соединенные Штаты и мир стратегия Трампа? Каковы силы, двигающие американскую политику в этом направлении?

Во-первых, Трамп своей предвыборной риторикой официально закрепил признание того, что конфликт с Китаем, который в последнюю пару десятилетий потихоньку, кусочек за кусочком, отъедал от предназначенного для американцев глобального пирога, стал неизбежен.

Антикитайский поворот в американской внешней политике предрекали уже несколько раз, в том числе в 2000 г., когда к власти пришел республиканец Буш-младший. Однако теракт 11 сентября переключил внимание на Ближний Восток. Тогда победила идея, что «включение» в глобальную систему сможет изменить Китай, да и американские компании, которые рвались в Поднебесную, не хотели, чтобы им портили бизнес.

Теперь же, не без помощи самих США, Китай из дополнения к американской экономике превращается в конкурента, а новые технологии ведут к возвращению в Соединенные Штаты вывезенных за рубеж производств. Это неизбежно уменьшает взаимозависимость двух экономик и усугубляет их противоречия по целому спектру проблем. В Вашингтоне, и не только в республиканских кругах, все громче звучали голоса тех, кто говорил, что американская стратегия по отношению к Китаю сводится к экономике, а выгодно это в первую очередь Пекину. Потребовалась смена администрации, чтобы сделать официальное признание.

Во-вторых, антикитайский поворот – это больше, чем обострение отношений ввиду прихода к власти Трампа. Одновременно «идеологический рупор англосаксонского капитализма» – лондонский The Economist – в декабре 2017 г. по сути анонсировал мобилизацию всех англосаксонских стран против нового главного конкурента (What to do about China’s “sharp power”, The Economist, 16.12.2017). Эта мобилизация обнажила уже начавшийся процесс обособления англосаксонского сообщества как отдельного блока, возможно, предвосхищая новую конфигурацию мира. В этом смысле «Брексит» – не случайность. Таким образом, Америка, отказываясь от невозможного контроля над всей глобальной системой, на деле не изолируется, не замыкается в себе. Она занимает «новую линию обороны», продолжая быть лидером более компактного, сплоченного и управляемого, но тем не менее глобального англосаксонского мира, включающего не только США и Великобританию, но и Канаду, Австралию, Новую Зеландию, а в будущем, возможно, и некоторые другие страны.

Теперь о том, каких результатов можно ожидать от стратегии национальной безопасности Трампа. Как же США собираются бороться со своими официальными конкурентами – Китаем и Россией? А кроме них, еще и с КНДР и Ираном. Почитаем между строк…

Первым стратегическим направлением станет наращивание экономического и военного потенциала – ускорение роста и модернизация экономики, укрепление традиционных компонентов вооруженных сил, как ядерных, так и неядерных, а также, скорее всего, создание «мобилизационного» резерва техники и вооружения. Последний будет абсолютно необходим, если противостояние перейдет в горячую фазу, а пока позволит обеспечить рост и прибыльность военной промышленности.

Второе направление – попытка перевода военно-стратегической конкуренции в новые области, способные обеспечить доминирование в следующие пару десятилетий – в первую очередь в космосе и киберпространстве. Вполне возможно, что поиск новых сфер, через которые Америка могла бы продолжить силовое доминирование, а военный бизнес – получать заказы, приведет к попыткам милитаризации тех областей науки о человеке, где ожидаются огромные инвестиции и концептуальные прорывы, например, искусственный интеллект, микробиология и генетика.

Еще одним очевидным направлением будет попытка создать альянс против своего главного конкурента – Китая, используя Индию, Японию и соседние с ним государства. Однако их желание стать американским инструментом в противостоянии с КНР совершенно неочевидно. Без России (а тем более с Россией на стороне Китая) такой антикитайский альянс – это, скажем прямо, «too little, too late».

Оттолкнуть Россию

Что касается России, то на фоне углубляющегося конфликта с Китаем она попала в дуэт «ревизионистских» держав, так сказать, по инерции. Потому что в головах американских стратегов страна, активно противодействующая Соединенным Штатам и имеющая сходный ядерный потенциал, другого места занимать не может. Однако обе области, которые поддерживают «противостояние» России и США, относятся к прошлому, а не к будущему. В первой – ядерной сфере, если не пытаться сломать сложившийся паритет (что и глупо, и опасно), оба государства являются скорее союзниками по нераспространению ядерных технологий. Необходимость развития противоракетной обороны, в том числе и для Москвы, проистекает именно из проблем с нераспространением ядерного оружия.

Конфликт во второй сфере, которая является камнем преткновения в двусторонних отношениях, а именно отказ США признать стратегические и экономические интересы России в ее ближайшем географическом окружении и приближение НАТО к российским границам, затухает по мере перехода Соединенных Штатов в стратегическую оборону и отказа от традиционной доктрины глобального контроля и смены режимов.

Очевидной становится главная стратегическая ошибка Вашингтона за все время с окончания холодной войны. Идеологическая зашоренность и просто недальновидность переоценивших себя американских элит оттолкнула Россию и позволила создать российско-китайский стратегический тандем. Теперь разбить его будет непросто – обе страны прекрасно понимают значение тандема.

Говорят, что Германия проиграла две последних войны еще до того, как они начались – оба раза ввиду необходимости воевать на два фронта. Перефразируя, можно сказать, что Америка потеряла контроль над мировой системой, когда сделала своими противниками одновременно и Китай, и Россию. Отсюда главной задачей американской дипломатии последующих лет будет раскол российско-китайского тандема, в том числе путем выстраивания новых, гораздо более позитивных отношений с Москвой. Трамп как человек, которому не надо отвечать за прошлые стратегические провалы, об этом прямо и говорит. Других эффективных путей сдерживания Китая у США просто-напросто нет.

К сожалению, у Америки остается еще одна опция для противостояния России и Китаю, да еще и усиливающемуся Ирану – развязать в Большой Евразии серию конфликтов. Такая дестабилизирующая «ползучая» война, которая уже вовсю идет при де-факто американской поддержке на Ближнем Востоке, может стать новой мировой, в лучшем случае «партизанской», в худшем – последней. Учитывая растущую напряженность в Евразии, набор сепаратистских и радикальных движений в каждой из южноазиатских стран, это абсолютно реальная угроза. Поэтому для России исключительно важно обеспечить эффективность ШОС и БРИКС, создать общую систему евразийской безопасности и экономического сотрудничества, не дать Индии превратиться при поощрении США во врага Китая.

Угроза разжигания конфликта в Евразии усугубляется ошибочным пониманием американскими стратегами ключевых процессов, происходящих в мире. По духу трамповская линия противодействия Пекину и Москве – слепок с рейгановского курса, который постулирует, что главное конкурентное противостояние идет по линии «свобода – несвобода». Во времена Рейгана Вашингтон успешно использовал стремление людей к свободе как для смены неугодных режимов, так и для привлечения союзников. Стратегия Трампа ставит на то, что мир будет бороться с «несвободными, диктаторскими режимами» на стороне Соединенных Штатов, не делая различия между Китаем, Северной Кореей, Ираном и Россией.

Однако мир за 40 лет изменился. Теперь главная напряженность идет по линии «справедливость – несправедливость», которая отражает углубившееся до экстремального уровня неравенство – как внутри стран, так и между Западом, представляющим «золотой миллиард», и остальным человечеством. Соединенные Штаты и связанные с ними режимы вроде саудовского, как и местные проамериканские элиты, во многих странах выступают защитниками этого несправедливого статус-кво. Даже ИГИЛ (запрещена в России), понимая настроения в арабском обществе, рекрутирует боевиков для войны под лозунгом поиска справедливости, а отнюдь не свободы.

Китай и Россия в настоящее время воспринимаются подавляющим большинством незападного мира (да и многими на Западе) отнюдь не как душители свободы, а как страны, выступающие против несправедливого статус-кво. Да и внутри России, Китая и Ирана жажда справедливости проявляется много сильнее, чем тяга к свободе. На лозунгах свободы в этих странах американцы серьезных оппозиционных сил сформировать не смогут. А примером справедливости американское общество не является.

Пока не вполне понятно, в какой степени декларации об Америке как «защитнице свободы» написаны для внутреннего потребления, а в какой они станут инструментом политики. Есть надежда, что такая идеология конфронтации уже израсходовала свой потенциал. Люди, писавшие стратегию борьбы с Китаем и Россией как с новыми «силами зла», выросли в эпоху холодной войны и впитали ее философию и риторику. Однако стратегия создается на годы вперед. Проводить ее в жизнь придется уже новому поколению, видящему и мир, и Америку по-другому. Американцы по натуре прагматики и умеют считать. И хотя смена лидера на глобальной арене всегда происходила военным путем, будем надеяться, что рассуждения о «победе над Китаем и Россией» так и останутся риторикой.

Понимая, как может сложиться будущее США в свете трамповской стратегии, стоит забежать на десяток лет вперед и поставить вопросы о том, каким будет следующий конкурентный цикл и какие вызовы он принесет России. В мире начинается новый этап соревнования социально-экономических систем. Соревнование идет за то, какая общественная система, восточная (китайская) или западная (американская), сможет создать инфраструктуру и культуру, необходимые для первенства в новом техноэкономическом цикле. Выиграет тот, чья модель развития окажется более эффективна, чье общество будет более адаптировано к новому миру и к новому витку конкуренции. Это общество необходимым образом должно быть более справедливым, иначе оно сломается под социальными перегрузками на крутом повороте истории.

Уже сейчас ясно, что США и Китай станут основаниями для будущих техноэкономических блоков, располагая полным набором ключевых технологий нового цикла, своими финансовыми центрами и подконтрольными рынками. Первый объединит англосаксонский мир, второй включит в себя многие азиатские страны. Европа и Япония, которым Соединенные Штаты недавно отказали в равноправном партнерстве, а также Бразилия, Индия и Россия окажутся перед трудным выбором. Стать подчиненными игроками чужого блока? Если пытаться сформировать свой, то с кем? У Индии, как и у Южной Африки, существуют языковые, исторические и стратегические предпосылки для того, чтобы получить место в американском блоке. То же относится и к Японии. В таком случае к противоречиям Пекина с Вашингтоном добавится весь груз исторических и конкурентных противоречий Китая с Индией и Японией. Это будет взрывоопасная ситуация.

Начавшееся обособление англосаксонских стран остро ставит вопрос о месте Европы и России в новой глобальной системе. Если Европа не интегрируется экономически и политически с США в «единый Запад», как хотелось Обаме, она может выжить только как часть панъевразийского техноэкономического пространства от Лиссабона до Шанхая и, может быть, даже до Сингапура и Токио. Формирование его – фундаментальный вопрос, о котором стоит задуматься уже сейчас.

* * *

Новая стратегия национальной безопасности администрации Трампа, независимо от того, насколько реальная политика будет ей следовать, декларирует отказ от принципов, на которых отношения Америки с окружающим миром строились на протяжении почти ста лет. Эта декларация «развода» ведет Соединенные Штаты путем, который ни им, ни миру незнаком. На этом пути и для Америки, и для мира обнаружатся как неприятные сюрпризы и непредвиденные последствия, так и неожиданные возможности.

Для России самое важное в новом американском документе даже не то, в каком направлении движется стратегическое мышление в США, а то, что оно, впервые за многие десятилетия, пришло в движение. Стратегический диалог о новом месте Америки в мире, который был задавлен вашингтонскими элитами в течение последних 25 лет, вновь начался.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513567 Андрей Безруков

КНДР, вероятно, продолжит ракетные испытания в 2018 году, считает директор национальной разведки США Дэниэл Коутс.

"После ускоренных ракетных испытаний с 2016 года Северная Корея, вероятно, будет продвигаться вперед, проводя новые испытания в 2018 году", — говорится в докладе Коутса, опубликованном на сайте комитета по разведке сената США.

Во вторник глава ведомства выступает в этом комитете вместе с руководителями других спецслужб США по проблемам мировых угроз.

В документе со ссылкой на прежние заявления главы МИД КНДР указывается, что одним из таких испытаний может быть "ядерное испытание в атмосфере над Тихим океаном".

Хибакуся: вам мало Хиросимы и Нагасаки?

У политической элиты Японии под влиянием ряда факторов зреют ядерные амбиции

«Гнев и страх» по поводу появления новой ядерной доктрины США выразили японцы, пережившие ужасы атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. «Хибакуся», так в Стране восходящего солнца называют таких японцев, уверены, что реализация этой доктрины ведёт к снижению порога применения ядерного оружия, а это в свою очередь значительно повышает угрозу ядерной катастрофы для всей планеты. «Как представители единственной страны мира, подвергшейся атомной бомбардировке, считаем своим долгом сказать о недопустимости таких шагов со стороны США», – подчёркивают, как сообщают информагентства, хибакуся.

Казалось бы, японские власти, учитывая это мнение своих граждан, должны осудить новую американскую доктрину. Однако они не только её поддержали, но и обвинили Россию в том, что наша страна… заставляет США совершенствовать их ядерное оружие и прежде всего создавать боезаряды «малой мощности». В частности, об этом в четверг заявил министр иностранных дел Японии Таро Коно, выступая на заседании бюджетного комитета нижней палаты парламента. По его словам, именно Россия поставила США в такую ситуацию, что им пришлось начать разработку новых ядерных вооружений.

Для тех, кто внимательно наблюдает за политикой Токио, в такой позиции японских властей нет ничего удивительного. Страна уже давно пристёгнута к ядерным, да и в целом к военным планам США. Достаточно вспомнить, что ещё в 1960 году Токио заключил с Вашингтоном секретное соглашение, которое лежит в основе действующего «Договора между США и Японией о взаимном сотрудничестве и безопасности» и которое предусматривает, что американские военные корабли и самолёты с ядерным оружием на борту могут находиться в Стране восходящего солнца без уведомления её властей.

Токио не стал денонсировать это соглашение ни в 1967 году, когда официально утвердил так называемые три неядерных принципа своей государственной политики – не иметь, не производить и не ввозить ядерное оружие, ни позже, когда о нём стало известно японской общественности. Власти лишь ограничились заявлением, что США пообещали исключить случаи пребывания на территории Японии американских кораблей и самолётов с ядерным оружием. Однако хорошо известно, что американцы никогда не подтверждают и не опровергают наличия своего ядерного оружия где бы то ни было. Хотя трудно поверить, что, например, та же авианосная ударная группа во главе с авианосцем «Карл Винсон», которая в настоящее время находится на боевом патрулировании в западной части Тихого океана, а затем планирует зайти на базу ВМС США в японском порту Йокусука, будет без ядерного оружия.

Не намерен Токио денонсировать это соглашение и сегодня. Скорее он пойдёт на отказ от трёх неядерных принципов, как уже это сделал в отношении ряда других мирных положений конституции. Во всяком случае ещё в 2010 году правительство Японии заявляло, что в будущем при особых обстоятельствах оно может разрешить заходы в свои порты американских кораблей с ядерным оружием. «Если без разрешения на временный заход кораблей США с ядерным оружием будет невозможно защитить безопасность Японии, – сказал бывший в то время глава МИД страны Кацуя Окада, – то правительству нужно поставить на карту свою судьбу, принять максимально возможное решение и разъяснить его народу». «Соблюдать принципы до конца, даже если безопасность народа окажется в кризисной ситуации? Или делать исключения? – задал риторические вопросы Окада. – Правительство не может связывать себе руки на будущее».

А недавно на эту тему рассуждал другой японский политик Сигэру Исиба, бывший министр обороны, а ныне считающийся одним из возможных претендентов на пост премьер-министра страны. Выступая в газете «Асахи симбун», он высказался за начало дебатов о том, правильно ли, находясь под «ядерным зонтиком США», продолжать придерживаться принципа о недопустимости ввоза на территорию Японии ядерного оружия. Другими словами, Исиба фактически призвал узаконить нахождение американского ядерного оружия в Японии.

Наряду с этим в стране набирает всё большую силу и тенденция, направленная на обработку общественного мнения относительно создания Японией собственного ядерного оружия. Она основывается как минимум на трёх факторах. Во-первых, к тому Японию подталкивают опять же Соединённые Штаты, которым, как подчёркивают эксперты, необходим её военный потенциал, в том числе и ядерное оружие, для противостояния с Россией и Китаем. Это стало особенно очевидным после того, как хозяином Белого дома стал Дональд Трамп. Ещё в ходе избирательной кампании он отмечал, что готов позволить Токио и Сеулу обзавестись собственным ядерным оружием. А затем уже госсекретарь США Рекс Тиллерсон отказался исключить возможность появления ядерного оружия у Японии и Южной Кореи в ответ на растущую угрозу со стороны КНДР. Соответствующее заявление дипломат сделал в интервью Fox News 17 марта прошлого года.

Глядя на политиков, некоторые американские отставные военачальники также стали педалировать вопрос о возможности появления у Японии собственного ядерного оружия. В августе прошлого года бывший командующий Тихоокеанским флотом США вице-адмирал Джон Бёрд в газете South China Morning Post заявил, что, так как Пхеньян едва ли откажется от своего ядерного арсенала, Японии следует создать своё ядерное оружие.

В конце 1990-х Японией был взят курс на создание полноценных вооружённых сил

Северная Корея – это второй фактор, используемый для внедрения в сознание японцев мысли о необходимости обладания собственным ядерным оружием. Нет сомнения, что ядерная программа этой страны в том виде, как её рассматривают Соединённые Штаты, является угрозой и для Японии. Однако вместо того чтобы попытаться подвинуть Вашингтон к переговорам с Пхеньяном по северокорейской ядерной программе, Токио спекулирует на ней, заявляя, что больше не считает американский «зонт» достаточной защитой, и призывая к наращиванию военного потенциала страны.

И в этом находит свое проявление третий фактор – настроения политической элиты Японии. Нельзя не видеть, что она активно выступает за придание стране новой глобальной роли, которую Япония решала бы при наличии у неё мощной военной силы. Причём эти настроения стали проявляться задолго до появления в Белом доме Трампа и раньше, чем в мире заговорили о ядерной угрозе, исходящей из Северной Кореи. Так, в конце 1990-х был взят курс на создание полноценных вооружённых сил. А в 2006 году тогдашний министр иностранных дел Японии Таро Асо заявил, что конституция страны якобы не запрещает ей иметь ядерное оружие. «Обладание минимальным объёмом вооружений в целях самообороны не запрещается положением 9-й статьи конституции, – сказал Асо. – И не запрещено даже ядерное оружие, если его объёмы подпадают под это определение».

Некоторые японские политики даже отмечали, что Япония по своим технологическим возможностям способна создать ядерное оружие в течение шести недель. И это будут не какие-то примитивные устройства, а отвечающие всем современным требованиям ядерные боеприпасы. Что касается их количества, то наличие 9 тонн оружейного плутония и 1,2 тонны обогащённого урана, хранящихся в стране, а также 35 тонн плутония, находящихся на территории Франции и Великобритании, достаточно для создания 5 тысяч атомных бомб. На это указывал в 2014 году американский журнал The American Interest.

Более того, некоторые аналитики придерживаются мнения, что Япония уже тайно работает над созданием ядерного потенциала. При этом они ссылаются на аварию на АЭС «Фукусима-1», произошедшую 11 марта 2011 года. По официальной версии, её причиной стали землетрясение и цунами. Однако разные источники утверждают, что на самом деле в недрах атомной станции могли вестись некие работы по созданию ядерного боезаряда. Насколько эти утверждения справедливы, трудно сказать, так как правительство Японии с самого начала стремилось особо, мягко говоря, не распространяться об истинном положении вещей на аварийной АЭС.

1. Вместе с тем, учитывая прорывающиеся наружу у части политической элиты ядерные амбиции, нельзя исключать, что Токио решит направить развитие страны на превращение её в крупную военную державу, обладающую в том числе ядерным потенциалом. И это не может не вызывать озабоченности как у самих японцев, так и у их соседей.

Владимир КУЗАРЬ

О мудрёной цифири

Фёдор Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме: Человек вступает в другой мир, а вероятнее всего уже и живет в нем – том, где все не так, как раньше. Прежде «в начале было Слово», сиречь буква, а теперь в основании всего Число, то есть цифра.

Человек вступает в другой мир, а вероятнее всего уже и живет в нем – том, где все не так, как раньше. Прежде «в начале было Слово», сиречь буква, а теперь в основании всего Число, то есть цифра. Про цифровизацию говорят все. И ее адепты, для наиболее истовых из которых процесс обретает почти сакральный смысл, и алармисты, зачастую склонные как раз вспоминать, что именно за Число упоминается в Писании…

Мы в нашем скромном общественно-политическом издании до таких материй, конечно, не доросли, признаем честно, но и совсем уж обойти эту тему применительно к международным процессам неправильно. Так что не обходим.

Чез Фриман, убежденный сторонник школы политического реализма, придерживается здорового скепсиса. Технологии крайне важны, но, во-первых, они не более чем инструмент, во-вторых, человеку прежде надо найти способы снижения рисков, потому что новые технологии неизменно превращаются в орудие уничтожения. Анна-Мари Слотер, напротив, демонстрирует бурный энтузиазм –

цифровой и сетевой мир несет невероятные возможности. Правда, прежде всего Соединенным Штатам как флагману открытого общества. А вот Найл Фергюсон, напротив, уговаривает не поддаваться иллюзиям по поводу сетей и цифр – они меняют форму, но не содержание международных отношений. Александр Соловьёв оценивает воздействие беспрецедентной прозрачности и доступности, ставших продуктом коммуникационного прорыва, на стиль межгосударственного общения – результат повергает в тяжкие раздумья.

Два наших постоянных автора – Александр Лосев и Евгений Кузнецов – полемизируют о готовности России работать в условиях меняющейся технологической реальности. А главное – необходимости к ней приспосабливаться. Судите сами, кто убедительнее – скептик или энтузиаст.

Впрочем, это все из категории общих рассуждений о переменах. Игорь Пичугин рассматривает, что именно цифровизация меняет в быту и производстве. И как это может сказаться на роли государств. Кирилл Молодыко адресуется к самому, наверное, модному понятию из актуального вокабуляра – блокчейн. Автор уверен, что за этим явлением огромное будущее, а государствам, прежде всего России, следует всерьез заняться тем, чтобы максимально воспользоваться преимуществами. В нашем случае это перекликается и с другим излюбленным заклинанием – санкциями и как их обходить.

О санкциях пишет Эдвард Фишман, полагая их важным и эффективным инструментом внешней политики США. В отличие от ряда других комментаторов он уверен, что меры против России, например, оказались очень действенными. В этом контексте рекомендуем обратить внимание на материал Сюзан Хеннесси, которая, рецензируя книги по кибербезопасности, высказывает мнение об ответе американской администрации на так называемое российское вмешательство в выборы. Ответ, по ее мнению, глубоко неудовлетворительный. Кстати, санкции – это, по сути, единственный внешнеполитический рычаг, находящийся в распоряжении Конгресса. А в выработке курса Вашингтона на российском направлении непривычно значимую роль стал по стечению обстоятельств играть именно он. Любопытную тему затрагивает Анатоль Ливен, привлекая внимание к особенностям политической модели Соединенных Штатов – уникальной, во многом архаичной и, уверен автор, недемократической в либеральном понимании. То есть риторика не подтверждается политической практикой.

Андрей Безруков обращает внимание на то, что опубликованные за последние два месяца программные документы американской внешней политики и политики безопасности неопровержимо свидетельствуют – Вашингтон меняет курс, считавшийся безальтернативным несколько десятилетий, и дело тут не в фигуре Дональда Трампа. Он не причина, а оператор тенденций. Сергей Караганов ставит вопрос шире: весь мир трансформируется необратимо и фундаментально, России требуется понять характер сдвигов и быть готовой корректировать свою политическую линию.

Алексей Миллер подводит итог году столетия революции – насколько эта дата и связанные с ней события повлияли на учёных, с одной стороны, и политические процессы, с другой. А Василий Кашин обращается к теме стран, прежде всего Северной Кореи, которые пережили повсеместный крах общественно-экономического строя, ставшего продуктом Русской революции. Вопреки существующей точке зрения, что режимы советского типа обречены, он приводит аргументы в пользу устойчивости некоторых вариаций социалистических государств.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 февраля 2018 > № 2513566 Федор Лукьянов

В поисках собеседника: слабая сила диалога

Александр Соловьев

А.В. Соловьев – историк-востоковед, редактор журнала «Россия в глобальной политике».

Резюме Современные средства связи сделали участниками политических процессов массы. Политика XXI века публична – даже внешняя. Сакральная грань между дипломатом и управдомом истончилась до нанометров.

После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем.

В.В. Путин, 2007 год

Я пошутил, конечно.

В.В. Путин, 2016 год

В поисках новых инструментов для эпохи нестабильности и выхолащивания прежних правил игры дипломаты и эксперты-международники все чаще обращаются к диалогу. Диалог, по всей видимости, представляется им весьма действенной альтернативой силовому решению конфликтов. Во всяком случае, о диалоге говорят почти все и почти всегда.

С диалога «познавательного» начинаются практически все встречи глав государств, по крайней мере первые. Джордж Буш-младший, например, в 2001 г. в Любляне искал в глазах Владимира Путина душу – и, что характерно, нашел. Дональд Трамп в 2017-м в Гамбурге – «общий язык», и тоже, похоже, не разочаровался.

Вообще Трамп, который, не доверяя институтам (тем более международным), предпочитает общение peer-to-peer, выглядит горячим поклонником диалога. На последней «двадцатке» подтвердилось, что именно такие встречи (двух-, трехсторонние) вызывают наибольший интерес журналистов и экспертов, поскольку именно на них (во всяком случае, с точки зрения журналистов и экспертов) решаются основные мировые проблемы.

К диалогу «примиряющему» призывают первые лица мировой дипломатии: «Надо вести дело к тому, чтобы сирийцы через этноконфессиональный диалог договорились как можно скорее, как они будут жить дальше», – размышляет российский министр иностранных дел Сергей Лавров.

Правда, ситуация в мире располагает все больше к диалогу «предупредительному»: «…придется начать серьезный диалог с Саудовской Аравией и странами Залива, которые финансируют и подпитывают экстремистскую идеологию», – говорит лидер британских лейбористов Джереми Корбин. Глядишь, так дойдем до «превентивного диалога» и – чего уж там – до «диалога на поражение».

В этой блестящей компании голоса скептиков звучат как-то чужеродно. Вот Авигдор Либерман, например, вообще не верит в возможность решить израильско-палестинский конфликт путем двухсторонних переговоров, о чем совершенно спокойно сообщает ведущему российскому СМИ. Министру иностранных дел (пусть и бывшему) как-то не пристало так дезавуировать силу прямого диалога. Однако г-н Либерман знает, о чем говорит – он видит проблему урегулирования в общерегиональном контексте и в исторической перспективе (израильской, конечно).

Диалог по правилам и без

– Как же можно убедить тех, кто и слушать-то не станет?

– Никак.

– Вот вы и считайте, что мы вас не станем слушать.

Платон. «Диалоги. Государство»

Со времен Платона и Конфуция понятие «диалог» сильно изменилось, расширившись едва ли не до синонима слова «общение». От столь частого употребления и столь обширного смыслового наполнения оно утратило суть. И в этом нет ничего удивительного.

Считается, что до обрушения сложившегося в результате нескольких мировых войн миропорядка договариваться умели – в 60–70-е гг. прошлого века сформировалась более или менее общая система координат и вокабуляр. Не в последнюю очередь эта общность обеспечивалась эсхатологической верой в то, что после следующей мировой войны договариваться будет некому и не о чем.

Но договаривались не до конца, с оговорками. Остающиеся недоговоренности «консервировались» до лучших времен, а договоренности вместе с решением каких-то насущных задач оставляли, в лучших традициях дипломатического компромисса, обе стороны «одинаково неудовлетворенными». Международные институты, созданные как для того, чтобы облегчить достижение таких договоренностей, так и для того, чтобы воплощать их в жизнь, вносили лепту в создание «неудовлетворенностей» новых.

Эти оговорки, недосказанности, неудовлетворенности копились, а исторические модели диалога «изнашивались», ставя перед участниками новые, еще более глубинные проблемы: кризис исходных идентичностей, вопрос о смысловых и функциональных границах диалога и т.д. Иными словами, артикулируя невозможность ведения политики «как обычно», политические акторы вольно или невольно утверждали невозможность вести диалог «как обычно», переключившись на обсуждение того, сколько в мире полюсов.

А потом словно прорвало. Подсчет числа локальных вооруженных конфликтов (три десятка к середине второго десятилетия XXI века) и терактов (более 70 тыс. с 2000 г.) превратился в рутину. «Экспорт демократии» таранил национальный суверенитет «цветными» и прочими революциями (правда, число госпереворотов за три последних 15-летних периода неуклонно снижалось – с 84 в 1970–1984 гг. до 37 в 2000–2015 гг., но это было слабым утешением для тех, кто все-таки попадал в мясорубку). На пике могущества ИГИЛ эксперты заговорили о разрушении самой концепции государства и угрозе «нового варварства». Призывы к диалогу в таких условиях по большей части призывами и оставались. Возможно, и к лучшему.

Прежде всего, налицо явная усталость от диалога в ожидании конкретных результатов. Это ожидание себя не оправдало, ибо было неоправданным изначально. Посчитав диалог формой ведения переговоров, коммуникационным инструментом, его перегрузили несвойственным ему функционалом. Но диалог – гораздо более сложный (и в чем-то более опасный) процесс, чем открытое противостояние (физическое или информационное). Огромный потенциал культурного, цивилизационного воздействия на страны и народы, которым обладает диалог, способен реализоваться как во благо, так и во зло.

«Диалог равных», основанный на безусловном взаимном уважении, бескорыстном интересе – явление настолько редкое, что и на человеческом уровне почти не встречается. Что уж говорить об институтах, государствах, культурах и цивилизациях. Диалоги с мудрецами по определению иерархичны: ученики обращаются к наставнику, чтобы приобщиться к его мудрости, сила которой почиталась априори практически безграничной (не стоит забывать, что учения и Платона, и Конфуция – прежде всего концепции управления не государством даже, а Ойкуменой).

«Учитель хотел поселиться среди варваров, – повествует “Лунь юй” (“Беседы и суждения” – то есть диалоги – 9:13). – Кто-то сказал: “Там грубые нравы. Как вы можете так поступать?” Учитель ответил: “Если благородный муж поселится там, будут ли там грубые нравы?”» В переводе с китайского на современный – останутся ли там варвары? Нет, они станут цивилизованными. То есть утратят свою прежнюю идентичность.

Более мощная (развитая, богатая, сильная, динамичная) культура всегда будет подавлять более слабую (менее развитую) вплоть до полной ассимиляции. И чем активнее такая коммуникация, тем больше вероятность утраты «малой цивилизацией» своей идентичности – то есть исчезновения. За примерами не надо ходить в Китай: историю возникновения европейских государств (Италии, Германии, Франции) вполне можно представить в виде длинного мартиролога локальных культур и традиций, рассеявшихся в процессе строительства нации.

Сегодня формальные следы подобного противостояния можно при желании увидеть, например, в разворачивающемся конфликте между Польшей и ЕС. Не желая полностью принимать унифицирующие европейские институциональные принципы, Польша настаивает на своей «самости». Сложно сказать, чего здесь больше – традиционной «шляхетской гордости» или личной склонности к авторитаризму пана Качиньского, но конфликт культурных моделей налицо.

Естественная реакция «слабого» (закрыться, ограничить внешние контакты, защищать национальную и культурную идентичность любой ценой, надеясь на сакральную силу традиций) не спасает, а лишь продлевает агонию. Столкнувшись с мощью Запада, Китай, Япония, Корея были вынуждены в разное время пережить чрезвычайно болезненный процесс модернизации, сопровождавшийся сильнейшими внутренними потрясениями и конфликтами: такова реальная цена «диалога культур», неизбежного при соприкосновении цивилизаций.

А подобные соприкосновения, тем более в современном «глобализованном» мире, происходят постоянно и, очевидно, будут происходить все чаще. Глобализация и сама по себе есть модель диалога цивилизаций – со всеми его достоинствами и недостатками. Считать ее «плодом естественного развития западной цивилизации, экспансивной и мессианской по определению», как делает Фёдор Лукьянов, конечно, верно, но, как представляется, верно не до конца. Хотя бы потому, что экспансивной и мессианской является любая цивилизация. Без этого она хиреет и умирает – или ассимилируется другой. Сохранились ли сегодня на Земле цивилизации, отказавшиеся от экспансии и миссии? Та же Россия, с XII века практически постоянно защищаясь от внешних врагов, многократно расширила свою территорию. Мессианский характер концепции «Третьего Рима» неоспорим. Та же Европа, которую не могут похоронить уже век с лишним ни философы (от Шпенглера до, простите, Дугина), ни бюрократы, ни эксперты, продолжает расширяться на Восток, пытаясь прирастать то Грузией, то Турцией. Китай тоже претендует на свое «бремя белого человека» – вместе с китайскими торговцами (банкирами, промышленниками) по «Новому Шелковому пути» идут и китайские принципы ведения дел.

При соприкосновении культур и цивилизаций доминирующим нарративом и сегодня остается конфликтный (потенциально конфронтационный). Современный диалог – по большей части прощупывание оппонента, поиск его уязвимых мест, провокация на необдуманные шаги и заявления, чтобы поймать на оплошности и припечатать заранее подготовленным контраргументом.

Идеальный конструктивный диалог на уровне культур и цивилизаций – чрезвычайно долгий процесс, лишенный выраженной прагматики. Это прежде всего пространство коммуникации (а не инструмент ее) с открытым и незапрограммированным финалом. «Ускорять» его бессмысленно, он подчиняется только собственному темпу, а любое внешнее воздействие либо отторгает, либо от него уклоняется. Противопоставить современным разрушительным тенденциям подобный диалог не может практически ничего. Защищать себя ему нечем, да и незачем.

Его итоги не зафиксировать в обязывающих документах. Они проявляются исподволь, в изменении культурно-поведенческих общественных моделей, в разрушении старых мифов и созидании новых. Более того, фиксация значима в рамках и пределах самого диалога, а вне его теряет актуальность практически мгновенно (пытаться дословно транслировать положения «диалогов» Платона и Конфуция на современные модели государственного управления и международных отношений – бессмысленно). Могут пройти поколения, прежде чем такие изменения проявятся. Более того, единственным обязывающим фактором диалога является добрая воля собеседников, а мерилом успеха – готовность и способность продолжать разговор, то есть уровень взаимного интереса.

Повторимся, все сказанное верно для идеального случая – диалога равных. Действительность же требует решения коммуникационных задач иного плана. Достаточно представить диалог ученого с чиновником, отвечающим за финансирование науки. Опыт подобного диалога культур (а это именно диалог культур, ибо соприкасаются и пытаются взаимопроникнуть – вынужденно – две культуры, две традиции) знаком, скорее всего, подавляющему большинству читателей.

Принуждение к диалогу

Добрым словом и револьвером можно добиться

гораздо большего, чем одним только добрым словом.

Приписывается Аль Капоне

Практика разрешения межэтнических и международных конфликтов предполагает, что наилучший способ прекратить насилие – усадить противоборствующие стороны за стол переговоров. Но на деле «принуждение к диалогу» может оказаться не менее кровавым, чем силовое «принуждение к миру».

Дело даже не в том, что говорят одни, а стреляют, режут и взрывают – другие. И не в том, что зачастую те, кто говорят, не вполне представляют интересы тех, кто стреляет. А в том, что форсированный переговорный процесс, нацеленный на быстрейшее решение вопроса, слишком прямолинеен. За его рамками остаются вопросы, кажущиеся на данный момент менее насущными. Долговременные последствия принимаемых (точнее, навязываемых и продавливаемых умиротворителями) решений просчитываются не всегда, а истинные, глубинные причины конфликта либо неверно интерпретируются, либо игнорируются вовсе.

Вряд ли Джимми Картер, «запирая» участников израильско-египетских переговоров в Кэмп-Дэвиде, предполагал, что, заключив мир, Египет потеряет статус лидера арабских государств. Совершенно точно этого не предполагал Анвар Садат. Про Менахема Бегина, впрочем, такого сказать с уверенностью нельзя… Как бы то ни было, Кэмп-Дэвидские соглашения – прекрасный пример того, как успешный на первый взгляд политический диалог оказался прямой или косвенной причиной множества проблем как регионального, так и глобального характера.

Посредством политического диалога, казалось, удалось успешно купировать насилие в Северной Ирландии. Но сам конфликт еще далек от решения, милитаризованные группы ИРА никуда не делись, а Brexit способен актуализировать комплекс застарелых противоречий. Список таких «тлеющих» конфликтов можно не продолжать – их вполне достаточно и в непосредственной близости от границ России.

Слабую результативность «навязанного», вынужденного диалога в полной мере иллюстрирует и российско-американское общение, особенно в XXI веке. В его истории нашлось место и примирительному «диалогу символов и жестов», и предупредительным репликам-окрикам, и уже откровенно враждебным резким выпадам. Не было только одного – конструктива. Вполне можно сказать, что российско-американский диалог поступательно деградировал.

Поводов было предостаточно – гораздо сложнее найти хотя бы одну причину для его позитивного развития. Здесь и русофобия, остававшаяся и после окончания холодной войны одним из доминирующих нарративов в американском истеблишменте. И совершенно «зеркальная» готовность видеть в США врага. Для того чтобы сделать антиамериканизм частью российской национальной идентичности, потребовалось на удивление немного времени и сил.

Сегодня к ценностному, «цивилизационному» антагонизму (истинному или мнимому) добавился очевидный конфронтационный интерес в стратегической области рынка углеводородов. Коммуникация не прервана вовсе (хотя число ее каналов снижается неуклонно) как в силу традиции выстраивания международных отношений вообще (плохая беседа лучше хорошей перестрелки), так и технологической необходимости коммуникации в точках непосредственного пересечения интересов (в Сирии, в частности).

Институционализация санкций в этом контексте – дополнительный (и не самый главный) ограничитель диалога (на самом деле такой ход может даже парадоксальным образом диалог подтолкнуть, выведя его в поле достаточно абстрактное и относительно безопасное – обсуждение того, например, насколько широко национальное законодательство может применяться в регулировании международных отношений вообще). При обоюдном наличии доброй воли и должного смирения общие темы, не предполагающие немедленной конфронтации, найти можно – это и социальная реабилитация ветеранов войн и конфликтов, и проблемы миграционной политики, и вопросы развития космических и энергетических технологий… Опять же, можно надеяться на появление новой Саманты Смит, допустим, во все еще довольно свободном пространстве сетевого общения. Однако пока той самой воли (не говоря уже о смирении) не наблюдается ни там, ни там – речь все больше о «хамстве» при «отягчающих обстоятельствах».

Язык мой – враг мой

…говорить им «какие вы отсталые» – нельзя.

Очень обидчивые. Уж как стараются их не обидеть,

все равно обижаются и пики мечут во врагов.

М.М. Жванецкий

Сопутствующим – и весьма тревожным (хотя и совершенно естественным) фактором международного диалога сегодня стала ненавязчивая (а иногда и вполне навязчивая) демонстрация силы, подчеркивающая, что переговоры с позиции силы бесперспективны. И это вовсе не парадокс. Главным аргументом внешнеполитического диалога и одновременно гарантом того, что стороны не уничтожат друг друга в его процессе, все чаще служит ядерное оружие. То, что «последний довод королей» не всегда вербализируется, ничего не значит – он всегда остается «на полях».

Деликатность и сдержанность нынче не в чести. Тимофей Бордачёв метко назвал современное состояние дел «возвращением стратегической фривольности», когда политические игроки готовы создавать рискованные ситуации в угоду сиюминутным интересам. Авантюрное бытие формирует и авантюрное сознание, которое немедленно сказывается на языке международного общения.

Традиционные «политесы» сегодня соседствуют с инвективами, стиль которых сделал бы честь любому бутовскому гопнику (гарлемскому «ганста», британскому «чаву» – выбирайте по вкусу). Когда Дональд Трамп публично назвал страны Африки, Гаити и Сальвадор «выгребными ямами», это вызвало шок и возмущение, однако эффект оказался совсем кратковременным. Грубость и бестактность – не такая уж и новелла в дипломатической практике. Другое дело, что разговор на подобном уровне становится привычным, обыденным. И – утрачивает эффект шокового воздействия на оппонента. Тем более – с учетом «трудностей перевода». Резкий выпад (назовем это так) господина Сафронкова в ООН – «В глаза мне смотри!» – в адрес своего английского коллеги в переводе, скорее всего, лишился тех дворовых обертонов, которые в него вкладывал заместитель полпреда Российской Федерации. Так что драматизм ситуации полностью смогли оценить только российские зрители, тем более что господин Райкрофт (даже если он в совершенстве знает русский) вряд ли мог парировать чем-то вроде «за козла ответишь!» – формат выступления российского представителя прений, по-видимому, не подразумевал.

С другой стороны, стоит ли ожидать «высокого штиля» от чиновника, работа которого следует нарративу, задаваемому с самого верха: «Некоторые в Европе, когда говорят о нашей интеграции в евразийском пространстве, аж из штанов выпрыгивают: то ли штаны маловаты, то ли в штаны наложили» (так Владимир Путин рассказывал участникам «Валдайского клуба» о Евразийском союзе в 2011 г.).

Другая особенность международного диалога – постепенное формирование современной версии оруэлловского геополитического «новояза». «Западные партнеры» – это, конечно, противники (впервые, возможно, в таком значении прозвучало в знаменитой «мюнхенской речи»), конкуренты (произносится с оттенком державной гордости) как минимум, а то и враги (тоже с оттенком державной, но уже угрозы). «Определенные – или некие – силы» – уже почти конспирология. И так далее, и тому подобное. Эвфемизмы такого рода, скорее, предназначены для «внутреннего» потребления, но и в экспертной среде они вполне укоренились.

Да, резать правду-матку в международных отношениях чревато. Обозреватели справедливо задаются вопросом, не дал ли Трамп, публично назвавший Катар спонсором терроризма, отмашку для начала атаки саудитов на эмират. Популизм, благосклонно воспринимаемый широкой аудиторией, вряд ли подходит для конструктивного диалога. Он рассчитан на коммуникацию не столько с собеседником, сколько с широкой аудиторией, а диалог – все же достаточно интимное общение.

Последний «хит» международной арены, всерьез начинающей напоминать уже театр абсурда — конечно, перепалка Вашингтона и Пхеньяна. Обмениваясь «панчами» вроде «рокетмена» и «старика-маразматика», Трамп и Ким, скорее всего, тоже исходили из внутреннего нарратива, автоматически вынося его на «внешнюю» аудиторию. Подобный «баттл» выглядел бы смешным (карикатуры, отождествляющие Трампа с Хрущевым, тоже славно «позажигавшим» на ооновской трибуне, не замедлили появиться), если бы за увлеченными сварой политиками не стояли ядерные ракеты. Так что происходящее вовсе не напоминает «ругань детей в песочнице», как неосмотрительно заметил Сергей Лавров.

Возможно, стоит все же приостановиться и начать подбирать слова. «Тщательнéе», — как говаривал Михаил Жванецкий. Вероятно, некоторую помощь желающим наладить диалог может оказать обращение к традиционному китайскому опыту. Одна из основополагающих концепций конфуцианской философии – чжэнмин («исправление имен») – утверждает, что «имена» (понятия) должны точно отражать суть обозначаемых явлений («Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться…» – «Лунь юй», 13:3). Такой подход не оставляет места эвфемизмам и аллегориям и существенно упрощает общение – то есть управление (не чужд этой теме и Платон, кстати).

«Исправление имен» – концепция очень практическая, глубоко укоренившаяся не только в философской традиции, но и в политической практике Китая. Она заслуживает пристального внимания. Не исключено, что такой подход позволит что-то сделать и с одной из главных проблем современного диалога, способной обречь его на провал с самого начала.

Речь о противоречии между запросом на «общие правила» – ясные, понятные для всех, простые и исчерпывающие – и «локальными трактовками» как самих правил, так и того, что, собственно, должно быть таким правилом. Накопленный человечеством печальный опыт столкновения цивилизаций и культур (гораздо более масштабный, чем позитивный опыт их взаимообогащения) заставляет многих с саркастическим пессимизмом относиться к интеллектуально-этическим конструктам вроде «общечеловеческих ценностей». В политологии противопоставление «западно-либеральной ценностной политики» новой, «прагматической», стало расхожим приемом. А это делает Realpolitik главным оппонентом диалога – ведь его территория во многом задается и ограничивается представлениями о ценностях и традициях.

Традиции, заложенные в основу фундаментальных (казалось бы) понятий, у разных культур и цивилизаций разные – а у некоторых их и вовсе нет. «Справедливость», «милосердие», «закон» и т.д. трактуются по-разному. Для одних демократия – ценность сама по себе, для других – инструмент, такой же примерно, как монархия, диктатура, парламентская республика. Что уж говорить о понятиях скорее прикладных – вроде суверенитета, баланса сил и т.п.

«Исправление имен» позволило бы лучше понять семантику «локальных» трактовок и ценностей с тем, чтобы определить границы «зоны комфорта» для потенциального диалога. Начиная разговор в таких зонах, собеседники способны проникнуться взаимным доверием, уважением друг к другу (на его отсутствие совершенно справедливо сетует Тимофей Бордачёв в статье «Пушки апреля, или Возвращение стратегической фривольности») для того, чтобы попытаться вывести общение в уже более деликатные сферы.

По такой модели строился, например, межхристианский и межрелигиозный диалог в 1970-е – 1980-е гг.: переопределение базовых понятий и «переоглавление» иерархий ценностей на взаимной основе. Его участники выявляли общий тезаурус и разрабатывали новый синтаксис в рамках межкультурной (межрелигиозной) коммуникации.

Когда же само понятие «ценностей» девальвировано настолько, что существует, кажется, лишь для того, чтобы оппоненты могли упрекать друг друга в их нарушении и использовании «двойных стандартов», диалог теряет смысл. В таких условиях профессионалы-переговорщики находят общий язык с огромным трудом. А когда договориться они не могут, их «диалог», выплескиваясь в публичную плоскость, влечет за собой конфронтацию такого накала, что остается лишь порадоваться тому, что материализация чувственных идей человечеству пока недоступна.

Публичный диалог на «выжженной земле»

Там работают люди эмоциональные,

не очень информированные о том, что происходит...

Владимир Путин о журналистике, 2013 г.

Способно ли коллективное бессознательное генерировать конструктивные идеи, до сих пор науке неизвестно, но вот на деструктивные оно способно вполне, и, похоже, к ним и предрасположено. Современные средства связи сделали участниками политических процессов массы – пусть даже 99% этого участия сводится к умножению смыслов в соцсетях.

Политика XXI века публична – даже внешняя. Сакральная грань между дипломатом и управдомом истончилась до нанометров. «В условиях диктата коммуникаций, тотальной прозрачности и взаимозависимости грань между внутренним и внешним стирается. Внешние факторы становятся компонентами внутренней жизни, пытается ли кто-то сознательно использовать их в своих целях либо воздействие окружающей среды носит стихийный характер», – справедливо замечает Фёдор Лукьянов.

Потенциал воздействия СМИ (включая соцсети) на общество в эпоху интернета исследован, казалось бы, вдоль и поперек. Но используется этот потенциал в основном деструктивно. История о панике в США, вызванной радиопостановкой «Война миров» в 1938 г., стала хрестоматийной. Примеры такого рода исчисляются десятками, если не сотнями (громкий скандал, например, связан с просочившимся в прессу саундчеком Рональда Рейгана – президент объявил Россию вне закона и сообщил, что через пять минут начнет ее бомбить).

Оставайся подобные казусы исключением из правил, было бы полбеды. Беда в том, что СМИ (вкупе с активно подключившейся к созданию контента аудиторией) принимают самое деятельное участие в создании и поддержании информационного хаоса. Российские медиа за пару месяцев превращают Турцию из стратегического союзника во врага, а потом снова в союзника. В течение полугода Трампа представляли то надежным другом России, то ее непримиримым врагом.

Американские СМИ нисколько не уступают отечественным. В их изложении международные отношения – это такая игра, соревнование, в котором обязательно надо победить. Так, президент CNN Джефф Цукер не раз подчеркивал, что с точки зрения СМИ «политика – это спорт». Стратегия отходит на второй план (или пропадает вовсе) на фоне того, кто выиграл очередной «тайм».

Недавняя статья Джен Псаки, посвященная итогам встречи Трампа с Путиным на саммите «двадцатки», прекрасно иллюстрирует эту проблему. Критикуя слабую медийную подготовку американской стороны к встрече президентов, политический обозреватель CNN подчеркивает, что по каждому пункту повестки дня «русские набрали очки (They scored on all three)», а Трамп «угодил в ловушку Путина». Сожалея о том, что дипломатия «не часто дает шанс надавить» на соперника, г-жа Псаки сокрушается, что «если оппонент сорвался с крючка, вам уже больше не удастся нажать на него». Нежелание педалировать тему «российских хакеров» и то, что Трамп принял объяснения Путина по этому поводу, разумеется, были занесены в пассив президенту США. Coup de grâce со стороны коварных русских стало то, что они первыми опубликовали фото беседы лидеров двух государств. Внятного анализа той самой повестки, по всем пунктам которой русские «обыграли» американцев, разумеется, предложено не было.

Примечательно, кстати, что г-жа Псаки использовала тот же прием, к которому активно прибегал г-н Трамп во время президентской кампании – она подчеркивает силу внешнего оппонента, качество его подготовки и профессионализм, чтобы на этом фоне ярче проявились слабости оппонента «внутреннего».

Ожидать от CNN одобрения Трампа, разумеется, наивно, однако такой подход к освещению международных отношений низводит их до уровня дворового футбола. И если уж такой подход демонстрирует профессионал, что ожидать от широкой аудитории, эмоционально вовлеченной в происходящее, плохо информированной, склонной к быстрым и резким выводам и – практически не умеющей слушать.

Хотя умение слушать (и слышать) – главное для ведения конструктивного диалога.

* * *

Диалог (в «чистом» значении этого слова) вряд ли можно считать действенным инструментом разрешения насущных политических кризисов «здесь и сейчас». Тем не менее «стратегический» коммуникационный потенциал диалога, сегодня востребованный мало, остается значительным. Опираясь на традицию (с одной стороны, обеспечивающую надежную основу, а с другой – обладающую потенциалом к трансформации), диалог позволяет отрефлексировать события и тенденции цивилизационного, «мета-культурного» масштаба, формирует мировосприятие. Начинаясь в «зоне комфорта», он может подводить к осмыслению таких моделей разрешения конфликтов, которые недостижимы в рамках «переговоров как обычно». Правда, для этого, по всей видимости, требуется такой «прыжок веры», на который способны немногие.

Однако диалог остается единственным достойным способом бытия для тех людей, культур и цивилизаций, которые желали бы научиться находить в конфликтах возможности для примирения, в различиях – источник взаимообогащения, в частном – общее, в унынии – надежду.

Автор выражает искреннюю признательность В. Соловью и А. Юдину, любезно делившимися замечаниями и советами во время работы над статьей.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 12 февраля 2018 > № 2513563 Александр Соловьев

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова для программы «Действующие лица с Наилей Аскер-заде» на телеканале «Россия 1», Москва, 11 февраля 2018 года

Вопрос: Мы встречаемся с Вами накануне Дня дипломатического работника. Есть ли в МИД какие-то традиции отмечать этот праздник?

С.В.Лавров: Да, у нас каждый год 10 февраля, а если это выходной день, то накануне 10 февраля, проходит торжественный вечер, где мы награждаем отличившихся дипломатов за истекший год, в том числе правительственными и государственными наградами. К этому дню обычно выходит соответствующий указ Президента с определением лауреатов тех или иных орденов, других государственных наград. Конечно, приглашаем наших ветеранов. После торжественного заседания у нас проходит неформальное общение, фуршет, в ходе которого наши ветераны очень тепло вспоминают былые дни, дают советы молодежи. Это всегда очень домашнее, в хорошем смысле, корпоративное мероприятие. Безусловно, в наших заграничных представительствах и представительствах в субъектах России проходят торжественные заседания и прочие мероприятия с приглашением иностранцев, дипкорпуса и представителей страны пребывания.

Вопрос: Хотела бы поговорить о российско-американских отношениях. Вы попали в «кремлевский доклад», Ваша фамилия под номером 65. Впервые действующий министр иностранных дел попадает в «черный список». Чего они хотели этим добиться?

С.В.Лавров: Честно говоря, я совершенно равнодушен к тому, что сейчас происходит в связи с этим «кремлевским докладом», как и ко всему остальному, связанному с т.н. «русским досье» в Вашингтоне. Доклад и списки, о которых Вы сейчас упомянули, это вообще смешно. Можно было вообще сделать это за полчаса. Я считаю так же, как и бывший Посол США в Москве М.Макфол, который сказал, что его эксперт за полчаса смог бы выпечатать фамилии из телефонных справочников Правительства Российской Федерации и Аппарата Президента, как и из «Форбс».

Поначалу у меня было очень тяжелое ощущение, когда все это стало разворачиваться. Я не верил своим глазам и ушам, исходя из того, что многих деятелей в Вашингтоне из Администрации и Конгресса я знал лично и общался с ними. Это достаточно серьезные, умные и вменяемые люди. То, что этот массовый психоз лишил их всех рациональных зерен, для меня было просто поразительно. С тех пор, как эта тенденция стала продолжаться, а она тянется уже больше года, я постепенно утратил к ней свой интерес. Я слежу за ней постольку, поскольку факты нужно знать в рамках моей работы и обязанностей, но что с этим делать, даже не знаю. Я читаю статьи Ваших коллег, которые говорят, что надо найти какой-то выход из этого тупика. Д.С.Песков назвал наши отношения «коллапсом», можно привести массу других синонимов. Но когда нас призывают «творчески» искать пути выхода из этого состояния, могу ответственно сказать, что мы такие поиски вели, ведем и будем продолжать вести.

Мы не раз предлагали конкретные вещи нашим американским партнёрам, в рамках моих регулярных контактов с Р.Тиллерсоном передавали наши предложения о том, как постепенно отходить от этой опасной и достаточно глупой черты. В большинстве случаев мы не получаем взаимной реакции. Единственное позитивное исключение – очень неплохо, профессионально идет работа над обеспечением дополнений Договора о дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений. 5 февраля 2018 г. мы должны были сертифицировать выполнение этого Договора обеими сторонами. Такая сертификация состоялась. При этом стороны выразили взаимную готовность продолжать профессиональные и технические консультации с тем, чтобы прояснять ряд вопросов, которые возникают по тому или иному участнику этого Договора.

Есть еще пара примеров. Мы неплохо работаем в Сирии по линии наших военных в том, что касается избежания непредвиденных, непреднамеренных инцидентов. Но не только. Есть признаки и того, что США, понимая реальную ситуацию в Сирии, готовы слушать и стараться учитывать подходы, которые мы реализуем в рамках работы по приглашению законного правительства САР. Есть контакт по сирийским проблемам, по проблемам региона и по линии министерств иностранных дел.

Но если говорить о возвращении к «нормальности» наших отношений в целом, здесь мы слышим от американцев только то, что они к этому готовы, но что мы должны сделать первый шаг, должны «покаяться». Это уже система. Мы должны «покаяться» и с точки зрения Всемирного антидопингогового агентства (ВАДА), где тоже заправляют американские, британские и англо-саксонские представители. Мы должны «покаяться» и во всех других случаях. И тогда наши западные партнеры великодушно согласятся постепенно возвращаться к «нормальности». Но они абсолютно отказываются принимать объективную данность, что не бывает ситуации, в которой только одна сторона делает ошибку, а они абсолютно безгрешны. Не хочу сказать, что мы безгрешны. Но мы постоянно, в любой обстановке, связанной с кризисным развитием, предлагаем конкретные выходы из тупиков. Так было и в том, что касается реализации Минских соглашений. Я, кстати, доволен, что наладился канал между представителями России и США по Украине в формате К.Волкер - В.Ю.Сурков. Недавно они провели свою очередную встречу. Скажу, что результат небезнадежен. Они договорились продолжать эти разговоры.

Так что мы открыты к любым форматам, которые американцы готовы задействовать, исключительно на основе равноправия и без предварительных условий в духе «вы покайтесь за вмешательство в наши внутренние дела и выборы, а потом мы будем начинать».

Вопрос: Возможно, нас провоцируют на какие-то ответные шаги?

С.В.Лавров: Думаю, что они не прочь бы увидеть ситуацию, когда Россия будет делать какие-то нервные, резкие телодвижения. Но у нас взвешенная политика, определенная Президентом, не склонная к такого рода импровизациям и экспромтам. У нас последовательная линия. Мы продвигаем ее независимо от того, какая конъюнктура «на дворе», продвигаем, исходя из необходимости максимально благоприятных условий для нашего внутреннего развития с точки зрения безопасности, условий для наших экономических операторов, экономического обеспечения безопасности и недискриминационного отношения к нашим гражданам, когда они выезжают за границу. Наверняка есть желающие, которые хотели бы нас спровоцировать на некие действия, позволяющие наращивать санкционное давление на нас и применять прочие принудительные меры (хотя даже без наших резких действий это давление постоянно нарастает). Еще один повод удивляться способностям тех, кто ведет линию на бездумное наращивание санкций. Я думаю, что те, кто что-то понимает в мировых делах, да и вообще в жизни, уже давно должны были сделать вывод, что попытки изменить нашу политику путем этих санкций бессмысленны. Мы всегда готовы решать вопросы, которые легитимно возникают у наших партнеров с точки зрения их законных интересов в диалоге. Но для этого нужно, как говорят американцы, если это танго, чтобы танцоров было двое, так же, как и в переговорах. Там тоже должны быть двое.

Вопрос: В последний год говорили, что наши отношения «достигли дна, пробили дно». Какой следующий этап?

С.В.Лавров: Насчет дна и днищ рассуждать не буду. Это такой очень популярный образ. Чем гадать, лучше вести свою открытую, честную линию, нацеленную не на то, чтобы кого-то наказывать, а чтобы объединять все страны, которые могут реально и эффективно решать мировые проблемы, прежде всего, бороться с терроризмом, с другими глобальными угрозами, типа наркотрафика, организованной преступности, нелегальной миграции – массы проблем, которые сегодня в мире не имеют границ и которые нельзя загнать в одну клетку, а всем остальным вокруг этой клетки радоваться, что их эта проблема не затронет. Такого не может быть. Границ не существует. Соответственно бороться с этим явлением можно только сообща. Именно на это и нацелена наша политика. Мы всегда в состоянии защитить любые направления нашей международной деятельности. У нас нет никаких скрытых планов. Все наши действия открыты и опираются на международное право, на Устав ООН.

Вопрос: Между Москвой и Вашингтоном существует разница во времени. Вы по утрам нормально просыпаетесь: не ёкает ли, что могло произойти в Америке за ночь?

С.В.Лавров: Что тут волноваться? С самого утра я смотрю, слушаю и читаю новости. Когда происходят какие-то вещи, в большинстве случаев их можно предвидеть. На них намекали, скажем, какое-то время назад. Иногда бывают сюрпризы, но очень редко. Для меня было приятной неожиданностью, когда Международный спортивный арбитражный суд принял решение в оправдание наших спортсменов. Но тут же, уже без сюрпризов, а предсказуемо прозвучали слова руководства ВАДА, руководства Американского антидопингового агентства о том, что это возмутительное решение суда, что оно бросает тень на всех «чистых» спортсменов, подрывает олимпийские принципы.

Понимаете, люди даже не могут сдерживать своих негативных, злых эмоций, и тем самым они себя выдают. Конечно, когда вдруг такой нервный срыв у руководителя антидопинговой структуры происходит в отношении решения суда, который в США в любом случае считается священным, это показывает, что вся затея (при всех негативных явлениях, которые у нас все-таки были с отдельными спортсменами) имеет абсолютно политическую подоплеку и нацелена на шельмование России уже через олимпийское движение.

Вопрос: Может ли выполняться Соглашение по Ирану, в том числе нашими западноевропейскими партнерами, учитывая, что США отказываются это делать?

С.В.Лавров: Они не столько отказываются, сколько требуют переделать это Соглашение, что само по себе абсолютно нереально. Но такую задачу США поставили и потребовали от европейских участников Соглашения, а именно Великобритании, Франции и Германии, начать сотрудничать с Вашингтоном в этом вопросе. Три европейские страны, которые были частью договоренности, согласились создать с США рабочую группу, правда, с оговоркой, что они считают неправильным «вскрывать» текст самого Соглашения, но готовы рассматривать другие озабоченности, которые высказываются в отношении Ирана. Прежде всего, речь о его ракетной программе, которая никем не запрещена, соблюдении прав человека в своей стране и поведении Ирана в регионе, имея в виду обвинения в негативном влиянии на те или иные конфликтные ситуации. Показательно, что ни нас, ни китайцев, которые тоже были участниками сделки, не пригласили подключиться к этой работе. Я не думаю, что мы бы согласились, но, тем не менее, такого приглашения не последовало.

Едва ли мы приняли бы эту логику, потому что по всем параметрам достигнутое в 2015 г. с Ираном Соглашение закреплено единогласно принятой резолюцией СБ ООН и неукоснительно выполняется иранской стороной. Верификация этого Соглашения возложена на МАГАТЭ. Генеральный директор Агентства ежеквартально докладывает, что Иран безупречно исполняет все свои обязательства. У американцев есть пословица «если не сломано – не чини». Это Соглашение на самом деле отнюдь «не сломано», оно очень эффективно. Но его пытаются «починить», а прежде чем «чинить», его пытаются сломать. Это плохо.

Если есть интерес обсуждать ракетную программу – пожалуйста. Те, кто считает ракетные планы Ирана дестабилизирующими, должны предъявить какие-то аргументы. Иран далеко не единственная страна, которая развивает программу баллистических ракет. Есть и другие страны в регионе с такими программами. Надо смотреть в комплексе. Едва ли оправдано смешивать ядерные дела с правами человека и ставить на повестку дня вопрос о том, что Иран должен прекратить делать те или иные шаги в регионе. Иран влиятельная страна, как и другие страны, с которыми он соседствует – и Саудовская Аравия, и даже относительно маленький Катар имеют свои интересы, свои международные дела в регионе.

Мне кажется, за этими действиями США просматривается откровенно дискриминационный, предвзятый, неоправданно придирчивый подход. Мы неоднократно предлагали альтернативу. Она заключается в том, чтобы начать «наводить мосты» между арабскими странами Персидского залива и Ираном. Как в свое время начинался общеевропейский «Хельсинский процесс» – процесс укрепления доверия и безопасности, точно так же в районе Персидского залива с участием арабов и Ирана, с привлечением, скажем, пяти постоянных членов СБ ООН, Европейского союза, ООН как таковой в лице ее Генерального секретаря, Лиги арабских государств провести конференцию, совещание (как угодно можно назвать), начав с самого простого – укрепления доверия через обмен информацией, обеспечение транспарентности военной деятельности. Потом можно проводить какие-либо совместные мероприятия, посещения военных объектов, приглашать на учения друг друга. Это достаточно очевидная вещь. Но, к моему огромному сожалению, многие годы эта инициатива не может быть реализована, потому что сохраняется очень большая предвзятость по отношению к Тегерану, да и в отношениях между Ираном и арабами есть целый ряд проблем, на которые ссылаются наши партнеры, заявляя, что пока не время созывать такую конференцию. Но, мне кажется, как раз наоборот. Эти проблемы никуда не уйдут, если не начнется разговор. Так что мы будем продолжать продвигать эту инициативу, естественно, при понимании, что все заинтересованные стороны будут готовы на такую конференцию.

Вопрос: Каким может быть компромисс между США и КНДР с целью снижения ядерной угрозы?

С.В.Лавров: Теперь даже не знаю. Мы плавно перешли от Ирана. Ведь сделка по иранской ядерной программе была очень понятной: Иран отказывается от любых военных аспектов своей ядерной деятельности, а в обмен снимаются санкции, наложенные ООН, США, западными странами в одностороннем порядке. Вот в чем была договоренность. Сейчас, по большому счету, США требуют от Северной Кореи того же самого – прекратить военную ядерную программу и взамен получить гарантии безопасности и снятие санкций. Но если точно такая же сделка, заключенная с Ираном, самими же США сейчас ломается, срывается, расторгается, то, наверное, в голове у руководства КНДР будут просматриваться аналогии.

Но при всем том, конечно, мы не должны опускать руки. Ядерная проблема Корейского полуострова очень серьезная. Не только из-за того, что мы заинтересованы в соблюдении режима нераспространения ядерного оружия, но и по той причине, что проблема ядерной мощи Северной Кореи используется для нагнетания в регионе абсолютно непропорционального военного присутствия тех же самых США. Они смотрят уже не только на КНДР, хотя оправдывают наращивание своего военного присутствия северокорейской проблемой, но и на Южно-китайское море, где КНР ведет переговоры со странами АСЕАН об урегулировании спорных территориальных проблем, и этот процесс идет по дипломатическим каналам. Наращивание военно-морского, военно-воздушного присутствия США в этом регионе явно, если не преднамеренно, объективно может спровоцировать и военное измерение этих территориальных споров. Я считаю, что это очень рискованные игры.

В целом, под предлогом той же северокорейской ядерной проблемы, разворачиваются объекты противоракетной обороны США на территории Республики Корея, а теперь еще и Японии. Вкупе с европейским сегментом глобальной системы противоракетной обороны США, что отчетливо видно на картах, вся эта система удивительным образом, случайно или нет, практически окружает Российскую Федерацию по всему периметру, а теперь заодно уже нацеливается и на Китай. В наших интересах не давать повода для того, чтобы подобные тенденции укреплялись, а для этого все-таки необходимо садиться за стол переговоров.

В свое время мы с Китаем выдвинули инициативу «двойной заморозки», согласно которой Северная Корея не испытывает ядерные заряды и не запускает ракеты, а США со своими южнокорейскими партнерами не проводят или, как минимум, резко сокращают масштабы военных учений. Тогда нам американцы сказали, что это неприемлемо, поскольку эти учения никто и нигде не запрещал, это легитимная международная деятельность, а вот ядерные испытания и ракетные запуски запрещены Северной Корее Советом Безопасности ООН. Я согласен, что если быть педантично-легалистским, то так, наверное, и есть. Но мы же не педанты, мы должны решать проблемы, а не упираться в непоправимую уверенность в собственной правоте. Я говорил Государственному секретарю США Р.Тиллерсону, а до этого и Дж.Керри, на тот же аргумент, что «двойная заморозка» для американцев неприемлема, что, когда ситуация доходит до очень опасной черты, первым шаг назад должен сделать тот, кто сильнее и умнее. Пока будем надеяться, что какая-то разрядка все-таки может состояться, хотя шансы очень невелики, зная настрой в том же Вашингтоне. В связи с Олимпийскими играми были достигнуты договоренности между Северной и Южной Кореями об участии северокорейской делегации, спортсменов, танцевальных коллективов, и параллельно достигнуты договоренности между Пхеньяном и Сеулом о возобновлении контактов по военной линии – де-факто эта «заморозка» происходит. Северная Корея, по крайней мере, в преддверии и в течение Олимпиады явно не планирует делать никаких резких движений. Также мы слышали, что, как минимум, до марта не планируется никаких учений между США и Южной Кореей. Если этот объективный процесс обоюдной сдержанности и воздержания от учений и взрывов обретет свою собственную динамику, то появится шанс двинуться за стол переговоров. Мы будем всячески этому способствовать.

Вопрос: Можно ли говорить о том, что отношения между Китаем и США обречены на ухудшение? Ведь каждая из стран будет претендовать на статус сверхдержавы как в экономике, так и в политике в ближайшие годы.

С.В.Лавров: Конкуренцию никто не отменял. Конкуренция, как известно, это двигатель прогресса наряду с частным предпринимательством, как говорил Остап Бендер. Но конкуренция, конечно, должна быть чистоплотной и добросовестной. Есть правила, которые зафиксированы в Уставе ООН, в том, что касается международных политических и военно-политических проблем, в документах Всемирной торговой организации, в том, что касается инвестиций, торговли товарами и услугами, передвижений рабочей силы. Есть много других международных конвенций, которые регулируют те или иные сферы человеческой деятельности, в том числе и в хозяйственной области.

Циклическое развитие мировой экономики сначала «выносит» наверх одну державу, а потом, через достаточно продолжительную историческую эпоху, эта держава начинает не то чтобы ослабевать, просто другие подтягиваются близко к уровню, которого она достигла. Как, например, США после двух мировых войн, которые не затронули их территорий, резко поднялись и сохраняли доминирующие позиции довольно длительный период. Да и сейчас я бы не сказал, что Штаты сильно растеряли свои позиции и свою мощь. Но поднялись другие центры силы. Это Евросоюз, если брать его как коллективное объединение, если он сможет преодолеть внутренние дрязги, которыми сейчас охвачен и которые его, конечно, ослабляют. Мы заинтересованы в том, чтобы этот период «разброда и шатаний» был преодолен, и Европа стала единой, сильной. Это, конечно же, Китай и Индия, в известной степени это еще и Россия. У нас небольшой объем экономики по сравнению с теми же американцами, китайцами и индийцами. Но Россия геополитический игрок, с учетом того, что у нас помимо собственной экономики есть еще Евразийский экономический союз, Зона свободной торговли СНГ. Россия – активный участник таких объединений как ШОС, БРИКС. Все это вкупе, наряду с активной и очень конкретной внешней политикой, делает нас одним из центров глобального влияния и одним из центров того, что мы называем «формирующийся полицентричный миропорядок».

При этом ни мы, ни Китай в своих доктринальных документах никогда никого не называем своими врагами. США стали это делать, еще начиная с администрации Б.Обамы. По-моему, в 2014 г. Б.Обама, выступая на ГА ООН, назвал нас угрозой, а ИГИЛ поставил после нас. Это показывает, в каком русле развивается внешнеполитическая мысль лидеров США. При демократах и сейчас при республиканцах в целом ряде доктринальных документов (военная доктрина США, ядерная доктрина США), во всех этих основополагающих концептуальных документах Китай и Россия обозначены словом «противники». Такое же слово использовалось и в законе о противодействии влиянию России, в том числе путем санкций. Если ты хочешь честно сотрудничать, наверное, ты можешь внутри себя считать кого-то врагом и противником, какую-то страну, которую нужно подавлять, изолировать, как они про нас пишут в открытую. Но, наверное, должны быть какие-то общеприемлемые методы конкурентной борьбы. А так, куда ни посмотри… Например, санкции против нашего оборонного промышленного комплекса – это однозначно недобросовестная и нечистоплотная конкуренция, потому что параллельно с этими санкциями США «носятся» по всему миру и через своих послов требуют от стран Латинской Америки, Азии, Африки отказываться от закупки у нас военной техники и вооружений, обуславливая это тем, что американцы компенсируют нехватку соответствующего оборудования в той или иной стране. Это просто грубое вытеснение с рынка, причем через методы шантажа и ультиматумов.

Вы только что говорили про Олимпийские Игры. Я считаю, что это тоже часть недобросовестной конкуренции, потому что в честной спортивной борьбе американцы уже не могут нас, видимо, побеждать. Они считают, что для того, чтобы они вернули себе и сохранили за собой безоговорочный титул лидера мирового спорта, надо конкурентов потихоньку отодвигать в сторону. Сейчас подвернулась под руку антироссийская кампания, «вмешательство в выборы» и все прочее. Тут все средства хороши.

Я вижу такой подход в целом ряде областей, а именно использование односторонних мер принуждения, нелегитимных, незаконных для достижения неоправданных нечистоплотных преимуществ.

Вопрос: А какие именно области? Вы уже перечислили спорт, политику, экономику. Что следующее? До культуры доберутся?

С.В.Лавров: Я не думаю, что они и до культуры доберутся. Культура это, кстати, та сфера, где мы сейчас также начинаем конкурировать, но мы конкурируем по-честному. Возьмите кинематограф – доля российского кино существенно выросла и продолжает расти, причем наше кино качественное, оно бьет кассовые рекорды. Но это пример честной конкуренции. Мы стали просто снимать фильмы, которые наши люди с удовольствием смотрят.

Вопрос: А Вы смотрите?

С.В.Лавров: Я смотрел.

Вопрос: А что последнее видели?

С.В.Лавров: Вот, к сожалению, «Движение вверх» не смотрел, но в свое время видел «Легенду номер 17», «Сталинград». У меня редко бывает возможность сходить в кино. Так что в основном я смотрю на дисках или через Интернет.

Вопрос: Про врагов США уже понятно. А кто у нас враги и друзья в мире?

С.В.Лавров: Мы никого не называем врагами, и делаем это абсолютно искренне. В Концепции внешней политики, которую пару лет назад утвердил Президент Российской Федерации В.В.Путин, говорится, что мы намерены честно и эффективно сотрудничать на основе баланса интересов, равноправия и взаимной выгоды с любой страной, которая готова взаимодействовать на таких же основах.

Даже те же США заинтересованы в том, чтобы продолжать с нами сотрудничество по космосу (международная космическая станция, покупка ракетных двигателей). Мы не хотим «стрелять себе в ногу» и назло кому-то «отмораживать уши», поэтому реализуем этот взаимовыгодный проект. У нас есть еще несколько проектов. Недавно Президент России В.В.Путин, рассказывая о наших энергетических планах и перспективах, упомянул о том, что первый танкер сжиженного природного газа с «Ямал СПГ» пошел в США. Это значит, что в этом они также видят для себя какую-то выгоду. Я думаю, чем больше будет таких конкретных дел, тем больше будет шансов, что и в политических отношениях «ненормальность» будет постепенно преодолеваться. Потому что, как показывает практика, в отношениях между государствами нужен прочный экономический фундамент. Когда этот фундамент солидный и объем экономического взаимодействия большой, то тогда желающие сделать резкие политические движения дважды будут задумываться, чтобы «наказать», «заставить» и т.д.

Вопрос: То есть мы не будем дружить с Китаем против США?

С.В.Лавров: Не будем. Китай также не хочет дружить с нами против США. Мы вообще ни с кем против кого бы то ни было никогда не дружим. Например, Североатлантический альянс. Американцы каждый божий день «строят» всех его членов на предмет солидарности и того, что Россия – это угроза. Под эту «сурдинку», а они говорят это ежедневно уже многие годы, расширяют присутствие военной инфраструктуры НАТО на территории своих восточно-европейских членов прямо у наших границ. Там уже стоят американские, канадские, немецкие, британские и итальянские бригады. Налицо «палочная дисциплина». Хотя в двусторонних контактах многие члены НАТО и Евросоюза нам говорят, что они понимают всю бессмысленность и контрпродуктивность этой ситуации. Но солидарность и принцип консенсуса заставляют их идти по этому совсем не нравящемуся им пути.

Мы в рамках Договора о коллективной безопасности никому ничего не запрещаем. У нас есть обязательства, которые состоят в том, что страны-члены ОДКБ вместе обеспечивают стабильность нашему общему региону, пресекая угрозы терроризма, организованной преступности и обеспечивая незыблемость конституционного строя наших государств. Но при этом все страны ОДКБ участвуют в программе взаимодействия с НАТО. Россия также формально является членом Программы «Партнерство ради мира», у нас даже есть Совет Россия-НАТО. У нас и в мыслях нет запрещать партнерам общаться с кем бы то ни было, если у них к этому есть обоюдный интерес.

Безусловно, обязательства нужно соблюдать. Это общее правило, будь то Договор о коллективной безопасности, Евразийский экономический союз или какие-то другие многосторонние договоры. Но во всем остальном каждая страна независимо определяет свою внешнюю политику. В этом большое отличие нас от США, которые, повторю еще раз, в последние годы одержимы идеей не только своих союзников, но и многие другие страны во всех регионах просто заставить занимать враждебную позицию или перестать развивать хорошие отношения с Российской Федерацией. Печально. Великая держава и великий народ, а ведут себя неподобающим великой стране образом.

Вопрос: Мы сами китайцев не боимся?

С.В.Лавров: Бояться никого не надо.

Вопрос: 1,5 миллиарда…

С.В.Лавров: Мало ли у кого какая численность населения. Если подходить арифметически, то мы далеко не уйдем в международных отношениях. Мы должны опираться на конкретные факты. У нас с Китаем сейчас беспрецедентно хорошие отношения, которых не было никогда за всю историю. Планы в наших отношениях абсолютно честные, открытые и взаимовыгодные, согласовываются, опираются на взаимное уважение и взаимные интересы.

Есть желающие поспекулировать на той теме, о которой Вы сейчас упомянули. Жизнь доказывает, что рассуждения несостоятельны. Например, взять конкретный опыт нашего экономического взаимодействия с КНР на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири. Если посмотреть на статистику и на то, что конкретно делается, то станет понятно, что мы просто развиваем взаимовыгодные проекты, которые не несут в себе никакой угрозы для территориальной целостности Российской Федерации. Такая линия будет продолжена. У нас очень масштабные, глубокие, далеко идущие, перспективные планы сотрудничества с КНР во всех областях.

Вопрос: А какие планы в сотрудничестве с Японией? Территориальная проблема по-прежнему остается основной?

С.В.Лавров: Для них – да, а для нас – нет. Мы бы хотели заключить мирный договор, как об этом договаривались в 1956 г., когда СССР и Япония принимали Совместную Декларацию. Мы исходим из того, что решение любой проблемы, в том числе мирного договора (а японцы прямо связывают с ним решение т.н. «вопроса о четырех островах», как они их называют «северные территории», но это Южная Курильская гряда) возможно в максимально благоприятных условиях, которые создаются углублением сотрудничества между соответствующими странами во всех без исключения сферах – торгово-экономической, политической, гуманитарной и международной.

Мы более сорока лет решали с КНР проблему принадлежности двух островов на реке Амур. В итоге решили ее только тогда, когда наши отношения вышли на действительно беспрецедентный, стратегический и партнерский уровень.

Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократно говорил премьер-министрам Японии, включая С.Абэ, что мы обязаны в наших обществах создавать атмосферу, которая позволит решать все эти вопросы на обоюдно приемлемой основе.

Торгово-экономические отношения имеют очень серьезный потенциал, который далеко не исчерпан. Японские компании много инвестируют в Россию. Сейчас у нас есть договоренность Президента России В.В.Путина и Премьер-министра Японии С.Абэ по совместной хозяйственной деятельности на четырех островах. Одобрено пять конкретных проектов – это аквакультура, туризм. Важные, интересные и создающие рабочие места проекты, пока, конечно, достаточно скромные. Более широкий замах у планов, которые связаны с программой Премьер-министра Японии С.Абэ «8 пунктов», в которой также есть интересные проекты. Но все это только первые шаги. Я убежден, что взаимодополняемость наших экономик, сырья, географических возможностей и японских технологий – бездонный потенциал для дальнейшего взаимного прогресса.

Безусловно, у нас очень хорошие гуманитарные и культурные связи. Ежегодно в Японии проходит Фестиваль российской культуры. В прошлом году дополнительно к Фестивалю состоялись «Сезоны культуры».

Среди тех областей, где мы должны действительно качественно нарастить наше партнерство, конечно, это и внешняя политика.

Отношения Японии с США также имеют значение. У них есть Договор с США. Об этом неоднократно говорили Президент России В.В.Путин и Премьер-министр Японии С.Абэ, также велось обсуждение на уровне министров иностранных дел, секретарей Советов Безопасности. Договор, который США заключили с Японией по вопросам безопасности в 1960 г., предполагает, что Соединенные Штаты Америки имеют право размещать свои базы на любой части японской территории. Мы хотели бы просто понимать, как это все сказывается на общей ситуации в сфере безопасности в этом регионе. Потому что без понимания этих аспектов очень трудно конкретно обсуждать вопросы мирного договора. Самое, наверное, принципиальное для нас, о чем мы с нашими японскими друзьями неоднократно говорили, самый первый вопрос, который возникает, когда начинает обсуждаться проблема мирного договора – это незыблемость итогов Второй мировой. Наши японские коллеги не признают незыблемыми итоги Второй мировой войны в том, что касается этих четырех островов. Они прямо нам говорят, что это была несправедливость. Но в Уставе ООН записано черным по белому, что все, что было сделано державами-победительницами, является незыблемым и не подлежит никакому пересмотру. Это также вопрос, который имеет прямое отношение к развитию данной темы, потому что мы неоднократно говорили, что Россия как государство-продолжатель СССР привержено Декларации 1956 г., в которой содержится обязательство после заключения мирного договора не «вернуть», как просят японские коллеги, а в порядке жеста доброй воли передать Японии два самых южных острова. Причем вопросы о том, когда эта передача состоится, на каких условиях, конечно же, еще подлежат дополнительному обсуждению. Но смысл этой декларации, которую мы подтверждали неоднократно устами Президента Российской Федерации, именно в том, что она опирается на незыблемость итогов Второй мировой войны. И здесь у нас с японскими коллегами, конечно же, еще предстоят достаточно серьезные консультации и дискуссии.

Вопрос: Но вообще есть какое-то продвижение по этому вопросу? Потому что создается впечатление, что Премьер-министр Японии С.Абэ только приезжает во Владивосток раз в год в сентябре, говорит о том, что они готовы как-то эту проблему решать, и всё.

С.В.Лавров: Нет, он еще и в Москву приезжал. Думаю, приедет еще. Я Вам перечислил те вещи, которые, кажется, помогают создавать фон. Безусловно, за один прыжок эту проблему не решить. Но, например, совместная хозяйственная деятельность – это уже шаг в направлении совместной работы на этих самых островах. Мы обращаем внимание наших японских коллег, что льготы, которые уже существуют в Российской Федерации – Территория опережающего социально-экономического развития, Свободный порт Владивосток – вполне привлекательны. Нет никакой необходимости создавать некий наднациональный орган, как предлагалось в какой-то период некоторыми нашими коллегами. Мы готовы заключить и межправительственное соглашение о том, как эту совместную хозяйственную деятельность более эффективно развивать, если тех льгот, которые уже предоставлены в значительном количестве с нашей стороны, окажется мало.

Я не сказал бы, что здесь у нас нет никакого продвижения. Мы существенно продвинули наши отношения, прежде всего политический диалог на высшем уровне, который действительно доверительный, откровенный, товарищеский и честный. В экономике многое делается, но можно сделать гораздо больше. Гуманитарные связи, обмен туристическими группами на очень хорошем уровне. Пока ощущается потребность наращивать взаимодействие, в идеале – координацию в сфере внешней политики.

Мы отметили, что наши японские коллеги возобновили работу механизма «2+2». Мы с Министром обороны Российской Федерации С.К.Шойгу были в Японии в прошлом году, провели там встречу с нашими коллегами – Министром иностранных дел и Министром обороны Японии. Это тоже шаг к укреплению доверия, к повышению качества политического диалога.

Вопрос: СССР в своё время имел большое влияние в странах Латинской Америки, в Африке. Россия может его установить? Нужно ли нам это?

С.В.Лавров: Вы знаете, это должно идти от жизни. Влияние, которое Советский Союз имел, в решающей степени опиралось на идеологию социалистическую, коммунистическую. Те страны, которые выбирали «левый», социалистический путь развития, даже если это было в основном на словах, пользовались благосклонностью СССР. Справедливости ради надо сказать, что в большинстве этих стран Советский Союз действительно создавал основы независимой национальной экономики. Строились многочисленные объекты, в основном в Африке и Азии, в Латинской Америке меньше. Куба, Никарагуа – те страны, с которыми отношения с самого начала их независимого развития были на очень высоком уровне. Когда СССР исчез, руки просто не доходили до всего, тем более до заграницы, тем более до дальней заграницы – Африки, Азии, Латинской Америки. Нам со своим окружением надо было разобраться, когда столько угроз возникло, границы не оформлены и всякие террористы с Ближнего Востока стали «просачиваться». Да и когда, по большому счету, сама Россия «шаталась», конечно, руки не доходили до внешнеполитических далеких перспективных проектов. Но, по мере того, как эти тенденции были преодолены, Россия укрепилась, мы выровняли отношения с новыми государствами по периметру наших границ, обустроили эти отношения, и у нас стал активно появляться и развиваться бизнес, государственные корпорации и частные компании. У этих компаний появился интерес к дополнительным проектам. В поисках таких проектов, конечно же, было вполне логично обратить внимание на то, что осталось со времен СССР. Сейчас это «наследство» достаточно активно используется в Африке, Латинской Америке и в азиатских странах – во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже. Это не какая-то искусственная вещь, продиктованная «решением политбюро двинуть в Африку бизнес структуры». Это живой интерес бизнеса. Бизнес в целом ряде случаев просит о государственной поддержке. В любом случае оказывается политическая поддержка, а иногда используются наши возможности государственного экспортного кредитования.

В ближайшие пару-тройку недель мне предстоит очередная поездка в Африку. Посмотрим, как идут дела в наших партнерских странах – Анголе, Мозамбике, Намибии, Эфиопии, Зимбабве. Там многое интересное делается нашими компаниями.

Вопрос: Мы с Вами уже поднимали тему Сирии. Стабильность в Сирии надолго или мы готовы возобновить военные действия в случае необходимости?

С.В.Лавров: Так и было сказано, что если ИГИЛ, который был побежден в том, что касается его замыслов создать халифат, но все-таки разрозненными группами где-то в регионе присутствует, вновь будет «поднимать голову» на территории Сирии, то оставшаяся часть нашего контингента на базе в Хмеймиме, конечно, будет содействовать сирийской армии в подавлении этих рецидивов.

Вопрос: Сегодня ни для кого не секрет, что США поставляет летальное оружие на Украину. Почему Европа молчит?

С.В.Лавров: Европа не молчит, а негромко и непублично возражает. По нашим данным, в разговорах с США они выражают несогласие в ответ на настоятельные требования Вашингтона о том, чтобы Европа подключилась к этим поставкам. США уже пытаются заманить в эти свои затеи те страны, которые отмечены русофобскими тенденциями – наших Балтийских соседей, Польшу также пытаются заманить. По нашим данным, крупные, солидные европейские государства прекрасно понимают опасность подобных действий и пытаются образумить своих соседей, потому что американцы вместе с канадцами уже занялись этими поставками. И это прискорбно.

Вопрос: Как мы будем на это реагировать?

С.В.Лавров: Мы не можем запретить американцам поставлять что-либо куда-либо, но выводы, конечно, мы будем делать. То, что на это пристально смотрят представители Донецка и Луганска, у которых есть возможности постоять за себя, это тоже объективный факт. Я думаю, что это также нужно иметь в виду.

Вопрос: Может быть, нам тоже от слов перейти к делу и, например, признать ЛНР и ДНР?

С.В.Лавров: Мы, в отличие от некоторых наших международных коллег, все-таки люди слова. Данное слово, особенно когда оно стало предметом переговоров и было одобрено Советом Безопасности ООН, мы всегда держим и выполняем. Минские договоренности никто не отменял. Я считаю, что тот, кто сделает первый шаг по слому Минских договоренностей, совершит колоссальную ошибку. Собственно говоря, киевские власти находятся в одном шаге от этой ошибки, если они окончательно примут закон о реинтеграции, который сейчас у них прошел второе чтение. Посмотрим.

Я думаю, что на Западе укрепляется мнение о необходимости вразумить Президента Украины П.А.Порошенко и тех, кто находится вместе с ним в руководстве Украины, в том, что касается провокационного закона о реинтеграции, пока еще законопроекта, а также закона об образовании, который уже стал законом, хотя Венецианская комиссия Совета Европы попробовала изменить его в той части, которая дискриминирует все языки национальных меньшинств. По нашим данным, европейские эмиссары, которые посещают Киев, такие послания передают и настоятельно рекомендуют понять контрпродуктивность таких подходов и сделать необходимые исправления своих действий. Публично они пока не могут этого сказать, но, думаю, если нынешний режим в Киеве так будет себя дальше вести, скоро появятся публичные заявления, потому что Европа очень настороженно смотрит на процессы, которые происходят на Украине, и особенно в том, что касается резкого повышения влияния радикалов и неонацистов.

Вопрос: На каком языке Вы разговариваете с Вашим коллегой Министром иностранных дел Украины П.А.Климкиным, когда общаетесь во время нечастых телефонных разговоров и встреч?

С.В.Лавров: На русском.

Вопрос: Ваш коллега тоже?

С.В.Лавров: Да. Он родом из Курска.

Вопрос: Как Вы считаете, в чем сейчас причина такой русофобии в мире? Для Вас это было ожидаемо? Вы предполагали, что будут такие «наскоки»?

С.В.Лавров: Мы на эту тему уже говорили, и Президент Российской Федерации В.В.Путин давал свои оценки. Если в двух словах, то после распада Советского Союза, те, кто тогда стоял у руля новой России, своими действиями, политикой по отношению к Западу, готовностью, которая высказывалась публично, стать частью цивилизованного мира, создали на Западе впечатление, что эта готовность продиктована тем, что, во-первых, наша страна никогда не была частью цивилизованного мира, а во-вторых, цивилизованный мир – это Запад, и Россия туда стремится всеми «фибрами своей души». Эта иллюзия укреплялась в лихие 90-е, когда у нас работали западные, американские, европейские советники в самых разных ключевых министерствах, когда проводилась приватизация по их лекалам.

В 2000-е годы Россия стала все-таки больше опираться на свои традиции и место в истории, осознавать, что она не является страной, появившейся только что из ниоткуда, а страна с тысячелетней историей, которую нашу люди ощущают в себе, гордятся ей и хотят именно через нее продолжать свой жизненный путь, выстраивать свое государство. Это оказалось шоком для тех, кто был в плену иллюзий о вседозволенности в отношении России. Они от этого шока, по-моему, до сих пор не могут прийти в себя. Когда они поняли, что их попытки удержать нас в своем русле не увенчались успехом, вот тогда и пошли все нынешние «наскоки» и «вмешательства».

Началось это гораздо раньше, чем мифическое «вмешательство в выборы», с «Закона Магнитского», когда никто не хотел разбираться, что там на самом деле произошло, и спекулировали на человеческой трагедии, смерти человека для того, чтобы оформить «наскоки» на Россию своим законодательством. Потом у наших американских коллег была совершенно неадекватная реакция на то, что произошло Э.Сноуденом, когда Б.Обама отменил свой визит в Москву, куда он должен был приехать накануне Петербургского саммита «Группы двадцати», многое другое. Затем, новые санкции были приняты, и только потом уже Украина стала поводом для того, чтобы увеличивать на нас давление. А теперь появилось и «вмешательство в выборы». Больше чем за год расследования ни единого факта и ни единого подтвержденного спекулятивного утверждения не появилось. Это невозможно. Если бы эти факты были, они бы давно уже «утекли». Я знаю, как в США работает эта система, – там все «утекает», когда такое огромное количество людей задействовано во всяких слушаниях, расследованиях и так далее. Они всячески пытаются использовать эту истерию для того, чтобы отвлечь внимание от фактов, которые действительно имели место. Требуется, я уверен, для здоровья американской системы расследовать факты, что происходило внутри Демократической партии как в отношении Б.Сандерса, против которого руководство Демократической партии затеяло заговор, так и то, что сейчас пытаются расследовать т.н. «доклад Нуньеса», какую роль играло ФБР во внутриполитической борьбе между демократами и республиканцами. Я уверен, что для многих это неприятные факты. Надеюсь, что они отрезвят многие головы, и те, кто все-таки еще сохранил какое-то чувство вменяемости, отойдут от этой русофобской кампании, которая просто не делает чести даже тем политикам, которые сидят в Вашингтоне.

Вопрос: У Вас были различные успешные и не очень переговоры. А что-то Вас сегодня еще может удивить?

С.В.Лавров: Я никогда не стремился оценивать происходящее с точки зрения: удивляет это меня или нет. Я давно воспринимаю как данность все, что происходит в мире. Наверное, когда-то на ранней стадии моей дипломатической карьеры были вещи, которые могли у меня вызвать особый интерес или, как Вы сказали, удивлять. Сейчас, столько лет проработав на дипломатической службе, примерно уже понимаешь, что можно от кого ожидать. Теперь уже понимаем, что от Америки можно ожидать гораздо большего, чем мы ожидали раньше. Ко всему привыкаешь. Необходимо просто смотреть, в чем интерес твоей страны, надо ли реагировать на какие-то происходящие процессы в других странах, на их действия, задевают ли они наши коренные интересы или лучше проигнорировать какие-то шаги, которые делаются явно в русофобском угаре. Поэтому я стараюсь просто быть объективным. Жизнь есть жизнь. То, что происходит, необходимо анализировать.

Вопрос: Через сколько лет дипломат становится психологом?

С.В.Лавров: Я не думаю, что дипломат обязательно должен становиться психологом. Психологом можно родиться, можно получить профессию, выучиться на психолога. Дипломату помогают психологические способности, потому что дипломатия – это достижение договоренностей. Если ты видишь собеседника не просто как оболочку, а как человека, чью душу ты начинаешь понимать, чьи мысли ты можешь прочитать или тебе кажется, что ты можешь их прочитать, это всегда интереснее. Наверное, нужно учитывать личные качества собеседника, его склонности, хобби и интересы – это помогает.

Вопрос: А чем отличаются переговоры с дипломатом-мужчиной и дипломатом-женщиной? У Вас богатое общение с женщинами, делаете ли Вы им скидку?

С.В.Лавров: Я не могу делать женщинам скидку, потому что это будет неполиткорректно. Мы уважаем женщин точно так же, как и мужчин. Это лучшая часть человечества.

Вопрос: Поговаривают, что Вы даже довели до слёз бывшего заместителя Государственного секретаря США В.Нуланд. Не жалко?

С.В.Лавров: Нет. Такого не было. Это всё враки.

Вопрос: Вы часто шутите. При этом никто не обижается на Ваши шутки, и они разлетаются по всему миру. Вы это специально делаете?

С.В.Лавров: Нет, я не стараюсь шутить. Просто если в разговоре естественно всплывает какая-то фраза, то, наверное, это не предосудительно.

Вопрос: У Вас бывают эмоциональные выступления. Например, Вы учите журналистов этике. Также говорили про американских «чинуш». «Чинуши» как-то отреагировали на это?

С.В.Лавров: Я не знаю. Видите, мы переходим уже на отношения с журналистами. Я очень уважаю журналистов. Иногда подтруниваю, так же, как и они надо мной. Считаю это абсолютно нормальным. Это укрепляет хорошие отношения между дипломатами и журналистами. Мы всегда общаемся с нашим министерским пулом во время командировок. Очень интересно слышать вопросы, которые возникают у них по мере наших переговоров. Иногда в этих вопросах звучат подсказки, которые мы используем.

Вопрос: Из последнего – это Ваша шутка про пальто Министра иностранных дел Великобритании Б.Джонсона, в карманах которого ничего не было. А Вы что в карманах обычно держите?

С.В.Лавров: Ничего. Руки.

Вопрос: Что Вам необходимо на переговорах: чтобы помощник был рядом, ручка, блокнот?

С.В.Лавров: Ручка всегда лежит на столе, и в кармане она всегда есть. Блокнот также всегда кладут на стол переговоров те, кто обеспечивают организацию. В 90% случаев на переговорах мы сидим с моими заместителями, директорами департаментов и сотрудниками. Бывает, зарубежные коллеги запрашивают разговор «один на один». Тогда мы тоже идём навстречу. Это обычно бывает до больших переговоров или после. Это нормальная дипломатическая практика, когда есть необходимость послать доверительный сигнал или задать вопрос деликатного характера.

Вопрос: В декабре 2016 г. Вы находились в здании Дома приемов МИД на фуршете, когда узнали, что ранен Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Турции А.Г.Карлов. То есть дипломатия, по сути, в один момент превращается из «парадно-паркетной» в опасную профессию. Как это может сочетаться?

С.В.Лавров: Мы думали, что времена изменились и то, что произошло очень давно с другим нашим Послом, А.С.Грибоедовым, больше уже не может повториться. Но всё оказалось не так. Профессия дипломата по-прежнему сопряжена с большими рисками. Причём, если в странах, где идут горячие конфликты, это, наверное, более вероятно (так погиб американский Посол в Ливии К.Стивенс, когда находился в американском консульстве в Бенгази), то в отношении Турции это был совершенно неожиданный удар. Страна не была охвачена к тому времени никакими волнениями, не было гражданской войны, как в Ираке, Сирии, Ливии, Йемене. Наш коллега, товарищ и друг А.Г.Карлов просто выступал, как Вам известно, перед обществом дружбы (в Центре современного искусства Анкары).

Очень признателен всем, кто чтит его память. В Турции уже назвали улицу в его честь и ещё одну улицу назовут в городе-побратиме Москвы, где родился Андрей Геннадьевич.

В отношении Постоянного представителя России при ООН В.И.Чуркина, который умер естественной, но абсолютно скоропостижной смертью, тоже принимаются меры по увековечиванию его памяти. Хотел бы поблагодарить всех, кто с добрым сердцем подошёл к этим трагическим событиям.

Вопрос: Есть такое выражение «переговоры продолжились за ланчем». Вы едите во время переговоров?

С.В.Лавров: Едим, все едят. Когда я окончил МГИМО в 1972 г., поехал сразу же на Шри-Ланку, где, будучи молодым дипломатом, работал помощником Посла Р.Н.Нишанова, девяностолетие которого мы недавно отмечали - дай ему Бог здоровья. В обязанности помощника входило не только готовить почту на доклад, но и переводить. Когда Посол с супругой устраивали завтраки, обеды, я сидел за столом. В России переводчиков сажают за стол. В некоторых других странах они сидят за спиной обедающих. У нас переводчиков всегда сажают за стол – это часть нашего протокола. Я был молодой, голодный и понимал, что нужно успеть перевести и закусить. Там научился успевать.

Вопрос: А сейчас переводчиков кормят?

С.В.Лавров: Они сидят за столом, но многие из них просят не подавать им блюда, потому что стараются сконцентрироваться на переводе. Не отваживаю их от этого, но можно успевать и то, и другое.

Вопрос: В зале Дома приемов МИД, где проходят деловые обеды, есть камин. Кто сидит к нему спиной?

С.В.Лавров: Гости.

Вопрос: Вы их так разогреваете для переговоров?

С.В.Лавров: Нет, просто так скомпонован зал. Принято, чтобы хозяин сидел лицом к двери.

Вопрос: Чтобы контролировать ситуацию?

С.В.Лавров: Так принято.

Вопрос: А какие есть ещё тонкости? Например, азиатским партнёрам обязательно даёте палочки?

С.В.Лавров: Здесь дело не в том, откуда партнёр, а в том, что едят. Если азиатскому партнёру поставят тарелку борща и палочки, наверное, это будет не очень вежливо.

Вопрос: Предлагаете ли Вы спиртные напитки гостю?

С.В.Лавров: Да, как это делают все, за исключением мусульманских стран, и то не всех – в некоторых мусульманских странах предлагают вино.

Вопрос: А крымские вина не предлагали?

С.В.Лавров: Предлагали.

Вопрос: И как? Пьют?

С.В.Лавров: Пьют.

Вопрос: Вы газеты читаете в бумажном виде или на «айпаде»?

С.В.Лавров: И так и так.

Вопрос: У Вас остаётся время читать что-то кроме документов?

С.В.Лавров: Редко.

Вопрос: Могут ли переговоры вестись на повышенных тонах?

С.В.Лавров: Зависит от человека. Нет правил, что переговоры можно вести на уровне 0,3 децибел. У кого-то тихий голос, у кого-то погромче, потоньше, потолще.

Вопрос: Вам приходилось повышать голос?

С.В.Лавров: Наверное, можно сказать и так. Потому что когда ты обсуждаешь что-то, доказываешь, аргументируешь, особенно свои предложения или поправки в какой-то документ, отстаиваешь свои формулировки, конечно, становишься более эмоциональным. Иногда эмоции нужны, чтобы донести мысль почётче.

Вопрос: Странно было бы Вас спрашивать в какой стране Вы хотите побывать. Но есть ли такое место в мире, куда Вам хотелось бы вернуться?

С.В.Лавров: Озеро Байкал.

Вопрос: Недавно проводился чемпионат по футболу для дипкорпуса. Это была Ваша инициатива?

С.В.Лавров: У нас есть ассоциации российских дипломатов, Совет молодых дипломатов, ГлавУпДК, которые коллективной инициативой порадовали многие посольства.

Вопрос: А Вы любите играть в футбол?

С.В.Лавров: Не только люблю, но и играю.

?

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 февраля 2018 > № 2500243 Сергей Лавров

Высокопоставленная северокорейская делегация во главе с формальным главой КНДР Ким Ён Намом и спецпосланником Ким Ё Чжон, сестрой северокорейского лидера Ким Чен Ына, завершила визит в Южную Корею и вылетела на родину, передает южнокорейское агентство Рёнхап.

Ранее сообщалось, что это первый визит северокорейской делегации такого уровня в южную республику.

Проводить делегацию, вылетавшую из сеульского аэропорта "Инчхон", приехал глава южнокорейского министерства по делам национального объединения Чо Мён Гюн.

Делегация в составе 22 человек прибыла в Южную Корею спецрейсом в пятницу на мероприятия по случаю открытия Зимних Олимпийских игр в Пхёнчхане. Она провела переговоры с президентом Южной Кореи Мун Чжэ Ином и премьер-министром страны Ли Нак Ёном.

США своей системой противоракетной обороны (ПРО) практически окружают Россию по всему периметру, а теперь заодно нацеливаются и на Китай, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров в интервью телеканалу "Россия 1".

"В целом, под предлогом той же северокорейской ядерной проблемы, разворачиваются объекты противоракетной обороны США на территории Республики Корея, а теперь еще и Японии. Вкупе с европейским сегментом глобальной системы противоракетной обороны США, что отчетливо видно на картах, вся эта система удивительным образом, случайно или нет, практически окружает Российскую Федерацию по всему периметру, а теперь заодно уже нацеливается и на Китай. В наших интересах не давать повода для того, чтобы подобные тенденции укреплялись, а для этого все-таки необходимо садиться за стол переговоров", — заявил министр.

Ранее в МИД РФ заявили, что актуальность темы противоракетной обороны между России и США возрастает, сторонам пора начать по ней предметный разговор.

Власти РФ неоднократно высказывали обеспокоенность планами США разместить элементы ПРО в Восточной Европе. Глава МИД РФ Сергей Лавров ранее заявил, что они "ни в коей мере не соразмерны с теми угрозами, которые изначально заявлялись американцами в качестве причин создания ЕвроПРО".

Санкции США против оборонно-промышленного комплекса РФ – недобросовестная и нечистоплотная конкуренция, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров в интервью телеканалу "Россия 1".

"Например, санкции против нашего оборонного промышленного комплекса – это однозначно недобросовестная и нечистоплотная конкуренция, потому что параллельно с этими санкциями США "носятся" по всему миру и через своих послов требуют от стран Латинской Америки, Азии, Африки отказываться от закупки у нас военной техники и вооружений, обуславливая это тем, что американцы компенсируют нехватку соответствующего оборудования в той или иной стране. Это просто грубое вытеснение с рынка, причем через методы шантажа и ультиматумов", — сообщил Лавров.

Президент США Дональд Трамп 2 августа 2017 года подписал закон "О противодействии противникам Америки через санкции" (CAATSA) против России, Ирана и КНДР. Осенью 2017 года администрация США предоставила перечень лиц и организаций в оборонном и разведывательном секторе России, за "значительные" транзакции с которыми могут быть введены санкции. Выполнение этого закона началось 29 января 2018 года. В госдепе сообщили, что закон станет сдерживающим фактором для предприятий и физических лиц, желающих заключить сделки с компаниями из России, и он уже привел к миллиардным потерям для российского оборонного сектора.

Вице-президент США Майк Пенс в ходе визита на Олимпийские игры в южнокорейский Пхенчхан игнорировал делегацию КНДР, заявил журналистам высокопоставленный представитель администрации США.

Ранее официальные лица в США не исключали, что Пенс встретится в каком-либо качестве с делегацией КНДР, которая посетила Игры, однако этого так и не произошло.

На обратном пути в США журналисты спросили представителя администрации, почему вице-президент не стал общаться с северокорейцами, хотя у него была возможность это сделать. Контакты с делегацией КНДР могли состояться во время хоккейного матча, на который Пенса приглашал президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин, или в ходе приема в честь открытия Игр.

Представитель администрации заявил, что Пенс "не пытался избегать северокорейцев, но стремился их игнорировать". Он отрицал сообщения ряда СМИ, что южнокорейский президент приглашал Пенса на встречу с представителями КНДР, а также что Пенс ушел с приема раньше, чтобы не встречаться с северокорейцами.

Журналисты спросили также, не выработал ли Пенс с союзниками из Южной Кореи и Японии "дорожную карту" возможных переговоров с КНДР. Представитель администрации ответил, что Пенс не говорил о какой-либо дорожной карте с южнокорейским президентом, но ясно дал понять, что не стал бы говорить северокорейцам ничего, кроме повторения своих публичных заявлений о давлении на Пхеньян с целью заставить его избавиться от ядерного оружия и средств его доставки.

Представитель администрации отказался прокомментировать сообщение северокорейского Центрального телеграфного агентства Кореи (ЦТАК), в котором Пенса обвиняли в невежливом поведении в ходе церемонии открытия Игр в пятницу.

Алексей Богдановский.

Вице-президент США Майк Пенс заявил, что президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин проинформировал его о своих переговорах с делегацией КНДР на Олимпийских играх.

Ранее официальные лица в США не исключали, что Пенс и сам встретится в каком-либо формате с делегацией КНДР, которая посетила Игры, однако этого не произошло.

"Что касается встречи с президентом Муном… мы говорили как друзья. Он поделился со мной кое-какими подробностями сегодняшней встречами с КНДР, и я поблагодарил его за то, что он поделился со мной своими взглядами. При этом мы оба повторили друг другу, что мы продолжим стоять крепко и координироваться с тем, чтобы оказать максимальное экономическое давление на Северную Корею", — сказал Пенс журналистам на борту самолета по пути из Пхенчхана в США.

Алексей Богдановский.

Сегодня, 9 февраля, в Пхёнчхане (Республика Корея) официально открылись XXIII Олимпийские зимние игры 2018 года.

В торжественном параде спортсменов приняла участие делегация олимпийских атлетов из России, которые выступают на этих Играх под флагом Международного олимпийского комитета.

Впервые сборные КНДР и Республики Корея прошли по стадиону под флагом единой Кореи.

В протокольной части церемонии президент Международного олимпийского комитета Томас Бах сказал о духе единения, который несут Олимпийские игры.

Об открытии XXIII Олимпийских зимних игр объявил президент Республики Корея Мун Чжэ Ин.

В соответствии с традицией церемонии открытия Олимпийских игр был поднят Олимпийский флаг, зачитаны клятвы спортсменов и судей. Право зажечь Олимпийский огонь было предоставлено олимпийской чемпионке по фигурному катанию из Республики Корея Ким Ён А.

XXIII Олимпийские зимние игры продлятся до 25 февраля. В течение 16 соревновательных дней почти 3000 атлетов из 92 стран разыграют 102 комплекта наград в 15 видах спорта. Нашу страну в статусе олимпийских атлетов из России представят 168 человек.

Госдеп США констатировал низшую точку отношений с Россией.

 США хотели бы восстановить отношения с Россией из-за сфер, вызывающих общую озабоченность, заявила официальный представитель Госдепартамента Хизер Нойерт.

"Я бы сказала, что это очень сложные и запутанные отношения (между США и РФ - ИФ) и госсекретарь ясно заявлял, где эти отношения сейчас находятся. В прошлом году он сказал, что отношения находятся на самой низкой точке. Мы бы хотели восстановить эти отношения, потому что у нас много сфер, которые вызывают взаимную озабоченность", - сказала она журналистам.

Представитель Госдепа США отметила, что КНДР - это одна из сфер. "Нам необходимо больше помощи по вопросу вокруг КНДР и денуклеаризации", - заявила Хизер Нойерт.

"Еще одна область, где нам удается в настоящее время успешно работать вместе, - это зона (деэскалации - ИФ) на юго-западе Сирии", - добавила она.

По факту план "двойного замораживания" по КНДР работает, Москва призывает и Вашингтон, и Пхеньян воспользоваться этим и вступить в диалог без предварительных условий, заявил постпред РФ при ООН Василий Небензя.

"Двойная заморозка" по факту работает, хотя это и не признают те страны, которые отвергали с порога, когда мы предлагали. Сейчас действительно нет испытаний и не проводятся совместные учения США и Южной Кореи. Мы призываем все стороны использовать появившееся окно возможностей, по крайней мере до апреля, когда американцы грозят возобновить проведение этих учений, которые могут привести к очередному витку обострения, использовать это окно возможностей, чтобы вступить в настоящий диалог", — сказал Небензя в эфире телеканала "Россия-24".

"Призываем и американскую сторону, и северокорейскую,… это должен быть диалог без предварительных условий. Чем скорее он начнется, тем лучше", — добавил он.

Пентагон рассматривает несколько планов в качестве ответа на растущее влияние Китая, в том числе возможную дислокацию подразделений морской пехоты в Восточной Азии, сообщает газета Wall Street Journal со ссылкой на военнослужащих.

Согласно изданию, на данный момент в Японии находится 50 тысяч военных, включая 18 тысяч морпехов, еще 29,5 тысячи военнослужащих в Южной Корее и около семи тысяч на острове Гуам.

Как отмечается, оборонное ведомство США обдумывает планы отправить в Азию экспедиционные отряды морской пехоты (MEU), предназначенные для быстрого реагирования. В отрядах насчитывается около 2 тысяч пехотинцев. Обычно группы остаются в море до семи месяцев на десантных кораблях, которые по сути, являются небольшими авианосцами. В распоряжении групп обычно имеются самолеты, вертолеты, танки, минометы и другое оружие.

США использовали данные подразделения в Ираке и Сирии в борьбе против террористической группировки "Исламское государство"*. По словам собеседника издания генерала Роберта Неллера, в случае переброски групп в Азию в задачи пехотинцев входило бы патрулирование территорий и проведение совместных с союзниками США учений.

Как отмечает газета, упоминаемые планы соответствуют новой оборонной стратегии США, в которой одной из главных угроз для страны назван Китай.

Ранее в январе Пентагон опубликовал новую стратегию нацбезопасности, в которой назвал Китай, Россию, Иран и КНДР конкурентами. При этом главными угрозами, по мнению оборонного ведомства, являются Китай и Россия. Основными принципами опубликованного документа стали переход от борьбы с терроризмом к соперничеству с "великими державами" и создание для этого мощных вооруженных сил за счет развития стратегических ядерных сил, противоракетной обороны и кибервозможностей.

* Террористическая организация, запрещенная в России

Олимпийское спокойствие: Ким показал свои ракеты

Какие ракеты показали на главном военном параде КНДР

Михаил Ходаренок

В столице КНДР Пхеньяне прошел парад, приуроченный к 70-летию создания Корейской народной армии. На этот раз главный военный северокорейский смотр несколько отличался от предыдущих демонстраций военного могущества армии и флота Ким Чен Ына. «Газета.Ru» разобралась в особенностях военного парада в Пхеньяне.

За день до старта в южнокорейском Пхенчхане XXIII зимних Олимпийских игр КНДР в ходе очередного военного парада в Пхеньяне продемонстрировала практически весь свой военный арсенал. Несмотря на то что главный военный смотр Ким Чен Ына на этот раз не превзошел по своим масштабам предыдущие военные шоу в столице Северной Кореи, он дал более чем наглядное представление о боевых возможностях вооруженных сил КНДР.

По главной площади Пхеньяна проехали межконтинентальные баллистические ракеты типа «Хвасон-15» (Hwasong-15).

Изделие размещено на самоходном колесном транспортере с девятью осями. Таким образом, это один из вариантов северокорейского ПГРК — подвижного грунтового ракетного комплекса. В основе — шасси грузового автомобиля китайского производства WS51200. КНДР переоборудовала эти закупленные в Китае тягачи в колесные шасси для подвижных грунтовых ракетных комплексов с межконтинентальными баллистическими ракетами.

Подобных установок в Северной Корее, по оценкам специалистов, всего шесть. Аналитики считают, что в составе стратегических ядерных сил Ким Чен Ына МБР «Хвасон-15» могло бы быть и больше самоходных пусковых установок с МБР на борту, но развитие северокорейских ПГРК сильно ограничивает дефицит китайских многоосных шасси. Пекин был сильно раздражен, узнав, в каких целях используется его шасси WS51200.

Ракета «Хвасон-15» вызывает особенно сильное беспокойство в Соединенных Штатах. Дальность ее полета составляет от 10 до 13 тыс. км. Таким образом, она — при запуске с территории КНДР — способно достигать любой точки на континентальной территории США, включая Восточное побережье.

Затем по площади Ким Ир Сена проследовали три мобильные межконтинентальные баллистические ракеты «Хвасон-14». Эти ракеты несколько меньше по размерам, чем «Хвасон-15». Ракета «Хвасон-14» обладает дальностью стрельбы 6,7-10 тыс. км. После первого успешного запуска этой ракеты на КНДР были наложены новые санкции.

Вслед за «Хвасон-14» на площади показались баллистических ракет средней дальности «Хвасон-12». Изделиями именно этого типа Северная Корея угрожала поразить военные базы США на острове Гуам в августе 2017 года, чем вызвало тогда немалое беспокойство в Вашингтоне. Дальность стрельбы этих ракет составляет 3,7-6 тыс. км. При оснащении ядерными боевыми частями изделия «Хвасон-12» способны пустить на дно непотопляемый авианосец Соединенных Штатов на Тихом океане — остров Гуам.

Затем по улицам и площадям Пхеньяна прогрохотали баллистические твердотопливные ракеты средней дальности КН-15 (или Pukguksong-2, «Полярная звезда-2»). Эти изделия размещены на восьмикатковом гусеничном шасси, представляющем собой удлиненную танковую базу (по всей видимости, на основе шасси выпускаемых в КНДР танков на основе конструкции советского среднего танка Т-62).

Единственный дебютант на этом параде, отмечают эксперты, — модернизированная баллистическая ракета малой дальности KN-02. Некоторые аналитики полагают, что в этой ракете чувствуется заметное влияние российского РК 9К270 «Искандер». KN-02 — одноступенчатая твердотопливная баллистическая ракета, установленная на трехосном автомобильном шасси северокорейского производства. Дальность стрельбы — 70 км, КВО — 160 м. Может комплектоваться ядерной, химической или обычной боевой частью. Специалисты полагают, что именно эти изделия будут применены в массовом количестве в ходе гипотетического вооруженного конфликта на Корейском полуострове.

Северная Корея также показала свои многочисленные реактивные системы залпового огня — 120-мм M1993, 240-мм M1991 и 300-мм KN-09. В них без труда указывается облик российских РСЗО БМ-21 «Град» и китайских систем Тип-63.

Эксперты считают, что в ходе гипотетического конфликта на полуострове огонь из многочисленных северокорейских РСЗО вызовет наиболее многочисленные жертвы среди мирного населения Южной Кореи.

Кроме того, как обычно, по площади прошли колонны танков различного типа (в основном «Чонма-216» и танк «Сонгун-915»), северокорейских БТР, известных под именем M-2010, буксируемой и самоходной (демонстрировалась, в частности, 170-мм самоходная пушка обр. 1983 года «Чучхе-по») ствольной артиллерии, мобильных систем ПВО малой дальности.

Несмотря на разнообразие показанных образцов оружия, парад по размаху, количеству личного состава, вооружения и военной техники не превзошел предыдущие военные смотры Ким Чен Ына.

Вместе с тем северокорейский лидер был удовлетворен главным военным смотром вооруженных сил республики. «Сегодняшний парад продемонстрирует облик развитой и мощной КНДР как державы с вооруженными силами мирового уровня», — заявил Ким Чен Ын.

Заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко пояснил «Газете.Ru», что, скорее всего, «более скромный военный парад является результатом введенных против КНДР санкций и, как следствие, резко сократившегося импорта нефти». В то же время собеседник издания не исключает, что меньший по демонстрации военной мощи парад также может быть признаком улучшающихся межкорейских отношений.

В 2017 г. объем торговли Китая с Дальнем Востоком РФ достиг $7 млрд. Это на 32% больше, чем в 2016 г. Таковы официальные данные.

КНР остается главным торговым партнером Дальневосточного региона России.

Напомним, что еще в 2013 г. Китай стал основным покупателем древесины, поставляемой российским Дальним Востоком. В 2013 г. в КНР вывезено 80% от всего объема экспорта необработанных лесоматериалов и 89% обработанных лесоматериалов с территории Дальнего Востока России.

На втором месте после Поднебесной находилась Республика Корея, которая закупила 16% необработанных и 7% обработанных лесоматериалов дальневосточных поставщиков. На третьей позиции – Япония, которая импортировала 5% российских дальневосточных лесоматериалов.

Кроме того, Дальний Восток РФ поставляет древесину в КНДР, Германию, Бельгию, Австралию, Вьетнам, Тайвань, Индию и др.

В то же время Северо-восточная китайская провинция Хэйлунцзян стала главным поставщиком сельскохозяйственной продукции на Дальний Восток РФ. В Россию из китайского региона поставлется 21 вид фруктов и овощей. Доля этой продукции на рынке Дальнего Востока РФ составляет 30-35%.

Министр иностранных дел КНР Ван И в четверг призвал Корейскую Народно-Демократическую Республику /КНДР/ и Республику Корея /РК/ поддерживать взаимодействие и постепенно открывать дверь к диалогу и консультациям по проблеме Корейского полуострова.

Такое мнение высказал Ван И в Пекине на совместной с председателем Комиссии Африканского союза /АС/ Мусой Факи Махаматом пресс-конференции после завершения 7-го стратегического диалога Китай-АС.

В качестве крупнейшей соседней страны для Корейского полуострова Китай поддерживает активное взаимодействие между югом и севером полуострова в последнее время по вопросам Зимней Олимпиады в Пхенчхане, сказал Ван И.

Для достижения цели возобновления диалога и консультаций на Корейском полуострове потребуются усилия не только двух стран, но и всех заинтересованных сторон, подчеркнул министр.

Он призвал все заинтересованные стороны приостановить действия, которые могут привести к взаимному раздражению и обострению противоречий, для сохранения стабильности на Корейском полуострове и создания условий для диалога и консультаций.

"Мы надеемся, что диалог во время Зимней Олимпиады в Пхенчхане продолжится и станет регулярным", - сказал Ван И.

Он также выразил надежду на расширение взаимодействия между КНДР и РК до взаимодействия между всеми заинтересованными сторонами, в том числе между КНДР и США, расширение усилий для улучшения отношений между югом и севером до совместных усилий для обеспечения мира, стабильности и достижения денуклеаризации Корейского полуострова.

"Я уверен, что если все приложат совместные усилия, то непременно настанет день, когда вновь откроется дверь к диалогу и консультациям по проблеме Корейского полуострова", - заверил китайский министр.

Во второй половине дня четверга по местному времени специальный представитель председателя КНР Си Цзиньпина на церемонии открытия зимних Олимпийских игр в Пхенчхане, член Постоянного комитета Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая Хань Чжэн провел встречу с президентом Республики Корея /РК/ Мун Чжэ Ином.

Хань Чжэн передал Мун Чжэ Ину привет от председателя Си Цзиньпина и пожелал успешного проведения зимней Олимпиады в Пхенчхане. По его словам, после установления дипотношений между двумя государствами в 1992 году, их отношения добились прогресса во всех областях. В декабре минувшего года Мун Чжэ Ин нанес успешный государственный визит в Китай. А в начале текущего года председатель Си Цзиньпин провел телефонный разговор со своим южнокорейским коллегой. Главы государств достигли важного консенсуса по развитию двусторонних отношений и укреплению координации в важнейших международных и региональных делах. "КНР намерена совместно с южнокорейской стороной следовать по указанному главами двух государств курсу, придерживаться принципов взаимного уважения и поддержки, контактировать и вести диалог во всех сферах и на всех уровнях, продолжать активизировать обмены и сотрудничество, надлежащим образом урегулировать чувствительные проблемы, укреплять взаимопонимание и доверие, общими усилиями содействовать непрерывному развитию китайско-южнокорейских отношений", -- сказал он.

Хань Чжэн отметил, что в настоящее время в ситуации на Корейском полуострове происходят позитивные изменения, так как РК и КНДР использовали зимние Олимпийские игры в Пхенчхане как шанс для возобновления диалога и начала сотрудничества, тем самым обеспечив прогресс в улучшении ситуации на полуострове. Китай поддерживает примирение и сотрудничество между Севером и Югом Корейского полуострова и надеется, что соответствующие стороны приложат усилия для дальнейшей разрядки напряженности на Корейском полуострове и содействия процессу политического урегулирования проблем.

Мун Чжэ Ин попросил собеседника передать сердечный привет председателю Си Цзиньпину и выразил благодарность за то, что Хань Чжэн в качестве специального представителя главы КНР прибыл в РК для участия в церемонии открытия зимних Олимпийских игр в Пхенчхане. Он отметил, что РК и Китай -- важные соседи и партнеры по сотрудничеству. Южнокорейская сторона намерена совместно с Китаем приложить активные усилия к укреплению политического взаимодоверия и дружбы, активизации контактов на всех уровнях, углублению практического сотрудничества, укреплению обменов и координации в международных и региональных делах, а также содействию дальнейшему развитию южнокорейско-китайского стратегического сотрудничества и партнерства. По его словам, РК высоко оценивает позитивную роль Китая в урегулировании проблемы Корейского полуострова и намерена поддерживать контакты и координацию с КНР и сотрудничать с ней, чтобы использовать зимние Олимпийские игры в Пхенчхане как шанс для содействия межкорейскому диалогу, урегулирования проблемы полуострова мирным путем и достижения устойчивого мира и процветания в регионе.

Попытки США использовать для решения мировых проблем узкие форматы, подобные встречам в Ванкувере и Париже, без участия России бесперспективны, заявил посол РФ в США Анатолий Антонов.

Пять стран — США, Франция, Саудовская Аравия, Иордания и Великобритания — разработали в Вашингтоне документ, в котором идет речь о плане по выполнению резолюции СБ ООН 2254 по Сирии. В Ванкувере прошла встреча по КНДР представителей стран-участниц коалиции времен Корейской войны 1950-1953 годов во главе с США, на которую не позвали Россию и Китай.

"Пугает то, что в последнее время США все чаще стали использовать какого-то рода конфигурации, объединения стран, там, где нет России. Такие союзы, наверное, очень удобные, но бесперспективные", — сказал Антонов в интервью каналу "Россия 24".

Он привел в пример ванкуверскую встречу, на которой США и их союзники попытались оказать дополнительное давление на КНДР. "На само мероприятие нас не пригласили, сказали, хорошо, мы вам расскажем, что мы решили и что Россия должна была бы выполнять", — сказал Антонов.

"Такое же сборище — по-другому я не могу сказать — прошло недавно и в Париже, где собралась группа стран без России, без Китая, где обсуждались проблемы незаконного использования химического оружия… Такая линия, такое псевдопартнерство, то есть тогда нас берут только, когда мы нужны, а если мы высказываем мнение, отличное от мнения США, то тут же считается возможным провести какие-либо мероприятия без нашего участия и попытаться решить проблему без нас, — ничего из этого путного не получится", — подчеркнул он.

Ранее глава МИД РФ Сергей Лавров заявлял, что встречи "пятерки" в Вашингтоне и Париже по Сирии могут помешать женевскому процессу. МИД РФ также заявлял, что рассуждения участников встречи в Ванкувере по КНДР об односторонних санкциях против Пхеньяна подрывают значимость решений СБ ООН. Пхеньян называл встречу в Ванкувере по КНДР "провокацией".

Соперники или враги?

США стремятся обладать силой, не имеющей себе равных

На прошлой неделе президент США Дональд Трамп в очередной раз отнёс Россию и Китай к врагам Америки. Сделал он это в своём первом ежегодном послании конгрессу «О положении страны». «В мире мы сталкиваемся с режимами-изгоями, террористическими группировками и соперниками вроде Китая и России, которые бросают вызов нашим интересам, нашей экономике и нашим ценностям», – сказал, в частности, хозяин Белого дома.

Казалось бы, ничего плохого в том, что нас назвали соперниками, нет. Ведь между странами, равно как и между людьми, постоянно идёт соперничество, которое в том числе стимулирует противоположные стороны к дальнейшему развитию и совершенствованию, то есть играет положительную роль. Но только в том случае, если соперник ведёт честную, пусть даже бескомпромиссную борьбу, с соблюдением общепринятых норм и принципов. К сожалению, у Вашингтона к соперничеству другой подход. Там под соперником понимают его самую крайнюю суть – противника, врага, с которым надо сражаться, вплоть до его уничтожения.

И об этом открыто говорили предшественники нынешнего хозяина Белого дома, называя нашу страну «врагом», «империей зла» и тому подобное. Дональд Трамп избегает так делать, но суть его политики в отношении России остаётся практически неизменной. США по-прежнему стремятся изолировать нас на мировой арене, нанести максимальный ущерб российской экономике, грубо вмешиваться в суверенные дела России. Именно на это направлены всевозможные санкции, которые США накладывают на нас буквально одни за другими. В частности, уже в ближайшее время могут быть объявлены новые санкции в отношении нашей страны. Причём они, как сообщило американское министерство финансов, могут негативно сказаться и на европейских союзниках США.

США по-прежнему стараются изолировать нас на мировой арене, нанести максимальный ущерб российской экономике, грубо вмешиваться в суверенные дела России

В этом вся суть политики Вашингтона. «Америка превыше всего». Это любимое выражение Дональда Трампа говорит само за себя. И оно далеко не безобидно. В достижении этой цели не исключается и применение силы. Дональд Трамп это подтверждает, заявляя, что Соединённые Штаты должны для достижения победы обладать силой, не имеющей себе равных. А посему, по словам американского президента, следует модернизировать и перестраивать ядерный арсенал страны. А вышедшая через два дня новая ядерная доктрина США не только раскрывает планы наращивания американского стратегического потенциала, но и вновь подчёркивает, что это необходимо для противостояния России и Китаю, а также КНДР и Ирану.

Естественно, для этого необходимы огромные средства. И Дональд Трамп в своём послании просит конгресс ни в коем случае не урезать военный бюджет США. Как уже сообщалось, Белый дом намерен запросить у конгресса США 716 млрд долларов на военные расходы на 2019 финансовый год. Подтверждая это, глава Пентагона Джеймс Мэттис в четверг заявил: «Мне нужно повысить боеспособность наших вооружённых сил. Мне нужно, чтобы они стали более смертоносными».

В свою очередь подчинённые Мэттиса поделились тем, зачем США такая армия. В частности, заместитель председателя объединённого комитета начальников штабов вооружённых сил США генерал Пол Сельва откровенно признался, что Пентагон строит планы ведения возможной войны с Россией и Китаем. «Что касается Китая, то в случае начала войны это превратится в борьбу на море и в воздухе. Это не означает, что сухопутным вой­скам и морским пехотинцам нечего будет делать. Однако, когда ты думаешь о потенциальном конфликте с Китаем, вероятно, речь идёт о значительном вкладе флота и авиации при поддержке пехоты и спецназа», – пояснил Сельва.

По словам генерала, «глобальное столкновение с Россией будет проходить в воздухе и на земле». «Огромную роль поддержки будет играть флот, потому что вы не можете подобраться к России, к Европе и перебросить туда значительные силы, не пересекая Атлантический океан. Это означает, что будут столкновения на море, чтобы перебросить силы на континент. Однако война будет в воздухе и на суше», – добавил генерал.

Конечно, Россия не может не учитывать этих действий США и делает всё, чтобы дать на них адекватный ответ. При этом Москва неоднократно подчёркивала, что это не наш выбор. Мы хотели бы сотрудничать с США, смотря друг на друга как на партнёров. Или, во всяком случае, соперничать, не допуская того, чтобы оно переходило в горячую стадию, во вражду и тем более войну.

Мария ТОМИЛЕНКО

Ядерная доктрина США: «хорошего ответа у русских не будет»

Америка бросает вызов в гонке тактического ядерного оружия

Михаил Ходаренок

Москва сомневается, что Вашингтон на днях представил достоверные данные согласно договору СНВ-3. В Кремле считают, что речь идет не о реальных сокращениях СЯС США, а о переоборудовании части пусковых установок БРПЛ Trident II и стратегических бомбардировщиков В-52Н таким образом, что у них сохраняется возвратный потенциал. Масла в огонь подливает опубликованная на прошлой неделе ядерная доктрина США.

США готовятся модернизировать свой ядерный арсенал в качестве прямого ответа на меры, принятые вооруженными силами России за последнее десятилетие. Именно так считают официальные лица и независимые аналитики в США.

Официально представленный на прошлой неделе Обзор ядерной политики США, полагают американские эксперты, является всесторонним взглядом на ядерное оружие Америки. Документ в основном развивает идеи, сформулированные еще в обзоре 2010 года, подготовленном администрацией Барака Обамы.

Обзор-2018 полностью поддерживает все ранее изложенные проекты модернизации ядерного оружия и перевод этих планов в практическую плоскость. Он вновь подтверждает ранее сформулированные американские взгляды на Договор о нераспространении ядерного оружия.

«Но трудно не заметить главное отличие Обзора образца 2010 года, в котором была подчеркнута цель сокращения ядерных арсеналов во всем мире, от Обзора образца 2018 года, который потребовал увеличить возможности вооруженных сил США в сфере ядерных вооружений в соответствии с якобы новыми российскими угрозами», – обратил внимание «Газеты.Ru» экс-заместитель начальника Главного оперативного управления Генерального штаба РФ генерал-лейтенант Валерий Запаренко.

Военачальник подчеркивает, что в Обзоре-2018 присутствуют разделы, посвященные Северной Корее, Китаю и Ирану, но основное внимание в документе все же уделено России.

Официальные представители Пентагона в свою очередь считают, что необходимо гарантировать равновесие ядерных сил между США и Москвой.

Это было особо отмечено Робертом Суфером, помощником министра обороны США по ядерной политике и противоракетной обороне, и Грегом Уивером, заместителем главы стратегического командования на заседании Объединенного комитета начальников штабов ВС США – они стали ключевыми авторами нового Обзора.

По мнению американских аналитиков, Россия в последние годы вложила большие средства в развитие специальных боеприпасов пониженной мощности. Эксперты США полагают, что в случае использования Москвой тактического ядерного оружия у Америки не будет адекватного ответа на применение этого типа российского ядерного оружия и это якобы даст Кремлю существенные преимущества в ведении ядерного конфликта и принудит США уступить перед лицом российской агрессии.

По подсчетам американских экспертов Россия сегодня располагает примерно 2 тыс. специальных боеприпасов тактического назначения, тогда как у США на вооружении имеется всего лишь несколько сотен ядерных боеприпасов пониженной мощности, размещенных в Европе.

Значительная часть американского экспертного сообщества полагает, что любое использование тактических ядерных боеприпасов неизбежно приведет к обмену массированными ракетно-ядерными ударами между Москвой и Вашингтоном. Однако Уивер утверждает, что у США нет другого выбора, кроме как противодействовать России аналогичным образом, а именно — в сфере тактических ядерных боеприпасов.

«Мы не уверены, что Россия потратила бы свои ограниченные ресурсы на модернизацию нестратегических ядерных сил, если бы у Москвы не было бы минимальной уверенности в правильности этой стратегии», — сказала Уивер.

«Почему они потратили деньги на это? Мы пришли к заключению, что возможности применения ядерного оружия пониженной мощности Москвой, и возникший дисбаланс между США и Россией в сфере тактических ядерных боеприпасов, увеличивают риски неудачи нашего сдерживания», — заключил он.

В результате в Обзоре ядерной политики США предлагается принять на вооружение два новых типа ядерных боеприпасов — боевую часть с пониженным уровнем мощности для баллистических ракет подводных лодок, а также разработать новую боевую часть для крылатых ракет морского базирования, запускаемых с подводных лодок.

У США уже есть боеголовки пониженного уровня мощности, напоминают эксперты США. Но по большей части они воздушного базирования и могут быть легко перехвачены современными и перспективными российскими системами ПВО. Принятие на вооружение двух новых специальных боевых частей подводным лодкам США добавило бы больше возможностей для маневра американскому президенту в будущем, полагают эксперты США.

Оба чиновника подчеркивают, что новый документ отнюдь не предназначен, чтобы сделать боевое применение ядерного оружия более вероятным.

«Мы не планируем уменьшить роль ядерного оружия. Но мы также не планируем и увеличить роль ядерного оружия», — заявил Суфер.

Американское издание Defense News приводит разнонаправленные экспертные оценки Обзора. Так Ребекка Хейнричс, аналитик из Гудзонского института полагает, что Пентагон находится на правильном пути. «Если у русских есть вариант доставки ядерного оружия, они непременно воспользуются этим, чтобы доставить специальный боеприпас небольшой мощности по назначению», — убеждена она.

По ее мнению, «русские полагают, что они могли бы получить преимущество от боевого применения ядерных боеприпасов пониженной мощности. А у нас не будет соответствующего ответа. И наш единственный выбор состоял бы в том, чтобы закончить войну на условиях противника, а не пойти на массированное применение стратегических ядерных сил».

«Пентагон пытается вынудить русских заново продумать свою стратегию и поднять порог применения ядерного оружия. В свою очередь мы не собираемся создавать многочисленный арсенал тактического ядерного оружия. Это не совсем то, о чем говорит наш последний ядерный обзор с точки зрения общей стоимости и инвестиций», — утверждает Ребекка Хейнричс.

Кингстон Риф, аналитик из Ассоциации контроля над вооружениями, не соблазняется идеей по поводу огромных разрывов между американскими средствами сдерживания и тем, чем угрожает Соединенным Штатам сегодня Россия.

«Владимир Путин предполагает, что мы не будем отвечать на ограниченное применение со стороны русских тактического ядерного оружия, тем более, если они решат применить это оружие первыми. Он думает, что у нас нет достаточного количества ядерных боеприпасов соответствующей мощности, но это не совсем так», — сказал Риф.

«Учитывая абсолютное превосходство в сфере обычных вооружений ВС США и их союзников по НАТО, в наших интересах поднять порог для боевого применения ядерного оружия, а не понижать его», – добавил он.

Грег Уивер, в свою очередь, не соглашается с идеей, в соответствии с которой Россия продолжит оказывать сдерживания конвенциональным оружием, учитывая те средства, которые Москва вкладывает в совершенствование ядерного оружия. «Мы полагаем, русские думают, что у их ядерной стратегии есть некоторая перспектива успеха», — сказал он.

Когда Суфера спросили, как отреагирует Россия на новую ядерную политику США, он после некоторой паузы заявил: «Я не знаю. Я уверен, что хорошего ответа от русских не будет».

Тем не менее, он утверждал, что создание ядерных боеприпасов пониженной мощности могло потенциально усадить Россию за стол переговоров, и, возможно, убедить Москву в необходимости сокращения тактического ядерного оружия.

«Мне кажется, что специалисты из США сами не верят в то, что говорят, — пояснил «Газете.Ru» заместитель директора Центра стратегий и технологий Константин Макиенко. По словам эксперта, практически невозможно представить ситуации, при которой Соединенные Штаты не ответили бы на ограниченное применение ядерного оружия гипотетическим противником всей мощью своей ядерный триады.

По мнению собеседника издания, ограниченной ядерной войны в настоящее время не может быть по определению.

ЗАМАХ

Трамп славит США, а в остальном мире видит «режимы-изгои и соперников, бросающих вызов»

Замах - от замахиваться. Резким движением, взмахом поднимать, заносить руку для удара, броска. Намереваться, готовиться предпринять что-либо трудное, требующее больших усилий, большой работы и т.п.

Т. Ф. Ефремова. Толковый словарь русского языка.

30 января (31 января по Москве) президент США Дональд Трамп впервые обратился к конгрессу с речью «О положении страны». В числе прочего он сказал: «В мире мы сталкиваемся с режимами-изгоями, террористическими группировками и соперниками вроде Китая и России, которые бросают вызов нашим интересам, нашей экономике и нашим ценностям». В положительном плане прозвучало: «Главная преданность, величайшее сострадание и постоянная забота — это дети Америки, трудящиеся Америки, а также забытые общины Америки». Трамп отметил, что хочет, чтобы «у бедных был шанс подняться».

Экспертные оценки

Анатолий Вассерман

Естественно, Трамп перед Конгрессом хвалил Америку и, соответственно, себя за экономические успехи. Вот его ключевое высказывание по этому поводу: «С момента выборов мы создали 2,4 миллиона новых рабочих мест, включая 200 тысяч новых рабочих мест только в производстве. После ряда лет стагнации мы, наконец, видим рост заработной платы. Заявления о выдаче пособия по безработице на 45-летнем минимуме». Это соответствует истине — или самореклама?

Похожие данные публикуют очень многие источники, в том числе и те, что традиционно скептически относятся к самому Трампу. Конечно, тут есть немалая доля манипуляции, поскольку статистические данные весьма разнородны. Манипулировать статистикой очень легко. Но, тем не менее, даже с учётом всех манипуляционных трюков, которыми американская статистика особо славится, общая картина действительно примерно такова, как её нарисовал Трамп.

Ещё он сказал, что «сегодня я призываю Конгресс подготовить законопроект, который обеспечит, по меньшей мере, 1,5 триллиона долларов инвестиций в инфраструктуру». Думаю, что диалог с Конгрессом на данном направлении вполне возможен. Ещё и потому, что в данном случае Трамп опирается на традицию, созданную как раз одним из величайших президентов от демократической партии Франклином Делано Джеймсовичем Рузвельтом. Надо сказать, что его дальний родственник Теодор Теодорович Рузвельт был республиканцем, но тонкость в том, что в промежутке между двумя Рузвельтами обе американские основные партии как бы поменялись местами в политическом спектре, и оба Рузвельта проводили примерно одинаковую политику, хотя и на разном техническом уровне.

Так вот, Франклин Рузвельт вкладывал громадные средства именно в инфраструктуру. Основные два проекта, проведённые им для выведения страны из Великой депрессии — это единая общегосударственная сеть автомагистралей и Администрация долины реки Теннесси. Эта река проходит через семь из Соединённых Государств. В административном плане это был своеобразный подвиг — заставить все эти государства действовать как единое целое. Эта же самая Администрация и по сей день даёт громадный вклад в американское производство. А автомагистрали обеспечили связь всего американского производства, позволив разбросать отдельные элементы единой технологической цепочки по всей стране. Поэтому весьма велика вероятность, что демократы поддержат эту программу, поскольку она перекликается с их традицией.

Про Россию Трамп в речи «О положении страны» говорил немного, но, что называется, редко да метко, да ещё в неприятном контексте: «В мире мы сталкиваемся с режимами-изгоями, террористическими группировками и соперниками вроде Китая и России, которые бросают вызов нашим интересам, нашей экономике и нашим ценностям». И далее Трамп, как бы продолжая мысль, призвал модернизировать и перестроить ядерный арсенал США, чтобы тот мог сдержать любые акты агрессии. То есть налицо что-то рейгановское: очередная гонка вооружений, возможно, с желанием сломить Россию и Китай по образцу краха СССР конца 80-х — начала 90-х. Но здесь можно припомнить вчерашнюю рукопашную дуэль Сванидзе и Шевченко. Сванидзе пошёл давать оплеуху Шевченко, а сам оказался побит и на полу. И не окажется ли в положении Сванидзе Америка, замахнувшись на Китай? Потому что словесный замах Трампа можно понять так: СГА не собираются договариваться с теми же Китаем и Россией, а в ответ на их вызовы будут устраивать свои вызовы.

По-моему, Трамп говорит о противостоянии с евразийскими гигантами, скорее, в угоду слушателям, чем по собственному мнению. Да, действительно, наши страны противостоят американцам просто потому, что политика массированного выведения рабочих мест за рубеж, хотя и обогатила многих американских деловых людей, но в то же время уничтожила в стране громадную долю рабочих мест. Та система глобального разделения труда, которой добивается Трамп — это система, существовавшая с мире на протяжении многих веков, выстроенная так: каждая страна сама делает всё, что может сделать, и обращается к другим только за тем, что сама сделать в принципе не может. И в этом смысле Соединённые Государства Америки — одна из немногих стран, способных сделать практически всё. А вывод рабочих мест, хотя формально и снижает издержки, но в тоже время снижает покупательную способность страны в целом. Именно по мере этого вывода у американцев начались серьёзнейшие экономические проблемы, каких раньше не было. Они занялись выводом, чтобы снизить текущие издержки производства и таким образом поднять свою конкурентоспособность, но в итоге добились обратных последствий. Как говорится, если ты призываешь Белиала, чтобы изгнать Астарота, то по меньшей мере один из них с тобой останется.

Поэтому в рамках нынешней глобальной экономической структуры и Российская Федерация, и Китайская Народная Республики — действительно серьёзная угроза для Соединённых Государств Америки. Угроза потому, что китайцы могут задавить американцев (и уже давят) потоком дешёвой продукции. А мы лишаем американцев возможности разрушить всё китайское производство в момент, который они сочтут нужным,. Поэтому мы для них сейчас опасны. Но развитие новой (точнее, хорошо забытой старой) системы глобального разделения труда снизит экономическую опасность для американцев и тем самым лишит смысла политико-экономическое противостояние. Естественно, это изрядно раздражает тех, кто зарабатывает на нынешнем формате противостояния, но таких в стране меньшинство. Поэтому я отношусь к высказываниям Трампа о глобальной конкуренции вполне спокойно. Знаю, что это хотя и всерьёз, но не надолго.

Другие внешнеполитические заявления Дональда Трампа касались Ирана, Северной Кореи и Сирии. Тезисы Трампа про Иран и КНДР были наиболее слабыми во всей речи. Он выглядел просто как американский подросток, который нашёл в ящике стола у отца пистолет и размахивает им, ощущая себя героем вестерна. «Страшные угрозы» в адрес «стран-изгоев» — это голословные слова, за ними ничего нет. А с Сирией вообще интересно. Трамп сказал: «В прошлом году я обещал, что мы будем работать с нашими союзниками, чтобы стереть ИГ (запрещённое в РФ «Исламское государство» — ред.) с лица Земли. Сейчас, через год, я горжусь тем, что могу сообщить, что коалиция освободила почти 100% территории, когда-либо находившейся под контролем ИГ». А дальше президент потребовал от Конгресса достаточно средств для продолжения борьбы с ИГ и «Аль-Каидой». Получается, что он обманул Конгресс? Или Трамп действительно считает, что американцы освободили Сирию от псевдо-исламистов?

Ну, это зависит от того, кого считать членами коалиции. Напомню, что в антиигиловскую коалицию американцы включили около 60 государств. Причём, судя по репликам многих политиков этих государств, их самих об этом вообще не спрашивали. Как говорится, без меня меня женили, я в лесу дрова рубил. То есть Трамп вполне может считать, что Российская Федерация тоже входит в эту коалицию. А уж в деле уничтожения террористов, прикрывающихся знаменем ислама, мы сами с самого начала провозгласили, что разделяем эту цель, что вполне согласны с американцами в том, что эти террористы представляют опасность для всего мира, и что мы готовы с ними бороться. Другое дело, что эти террористы, в общем-то, самими американцами и наняты. Правда, это было ещё не при Трампе, а при его предшественниках, но достаточно хорошо известно. Такие вещи практически невозможно долго скрывать. Так что одни союзники Америки в этом деле уничтожили других союзников. Но так бывает чато, когда пытаешься действовать даже не на два, а на три-четыре фронта одновременно. Но как бы то ни было, Трамп формально не солгал. Практически вся территория Сирии освобождена от террористов. И действительно это сделано при участии тех, кого американцы в разное время и по разным поводам не раз называли своими союзниками. Ну а конкретные детали уже остаются на том, что американским политикам заменяет совесть.

И в связи с разговором об Иране, и в связи с разговором о КНДР, и в связи с разговором о Сирии, и в связи с разговором о Китае и России Трамп обращался к Конгрессу с одним и тем же требованием — прекратить сокращение оборонного бюджета и усилить модернизацию ядерного арсенала страны. Это действительно крайне опасно, но, опять же, могу найти для Трампа смягчающие обстоятельства. Во-первых, как показал и американский, и советский опыт — наличие ядерного оружия и готовность его применить заметно сокращает общие расходы на вооружение. Полная уверенность обеих заинтересованных сторон в том, что они получат заведомо неприемлемый для себя ответ — довольно эффективный способ охлаждения горячих голов. И сейчас сложившийся в мире расклад сил и технических ресурсов таков, что, как это ни странно звучит, в большей части возможных форматов неядерного противостояния американцы рискуют проиграть нам. То есть они могут выиграть только при условии перевода большей части своей экономики на военные рельсы, а это для них совершенно неприемлемо по внутриполитическим соображениям. И именно поэтому Трамп объявил программу ядерного перевооружения, поскольку это для его страны, как ни странно, самый дешёвый способ вновь почувствовать себя полноценно защищённой. С учётом всего этого я думаю, что новый виток ядерного противостояния, так же, как и все предыдущие, останется именно способом политической и психологической борьбы, но до военного применения ядерного оружия дело не дойдёт.

Для России страшнее не атомное оружие, основанное на принципе деления ядра урана или плутония, а то оружие, котором становятся некоторые люди во власти. Это агенты тех же Соединённых Государств или, точнее сказать, глобальных финансовых корпораций, которые зачастую управляют нами. Это те люди, имена которых озвучены в так называемом «Кремлёвском докладе», и особенно те люди, чьи имена не озвучены — Набиуллина, Кудрин и Чубайс.

По этому поводу, кстати, вспоминается старый советский-антисоветский анекдот, когда вслед за танками, пушками, ракетами по Красной площади проходит группа людей в штатском с портфелями, а диктор объясняет: идёт самое грозное и разрушительное наше оружие — Госплан. На самом деле Госплан действительно в последнее десятилетие советской власти работал, мягко говоря, некачественно, но это было результатом, конечно же, не злого умысла, а чисто технических проблем. Тогда сложность структуры экономики всего мира, в том числе и нашей, намного переросла возможности существующей системы централизованного управления. И даже сейчас ресурсы этой системы недостаточны. По моим расчётам, нужная вычислительная мощность в мире накопится только во второй половине текущего века. Но кое-что справедливое в этом анекдоте есть, а именно: если централизованное управление руководствуется неверной теорией, то оно способно принести гораздо большие разрушения, чем децентрализованное управление, опирающееся на неверную теорию. По счастью, сейчас у нас в стране управление в значительной мере децентрализовано, поэтому разрушительные последствия деятельности грефов, набиуллиных и прочих правоверных кудринцев не так велики, как можно было ожидать. Но, конечно, я вполне согласен в том, что эти люди (точнее, теория, на которую опираются эти люди) действительно крайне опасны. И в этом смысле то, что того же Кудрина и Чубайса не включили в американский список деятелей, на которых надо давить, показывает, что на них давить не надо — они сами по мере сил и возможностей ломают всё, до чего могут дотянуться. И очень надеюсь, что это американское разоблачение не останется без должного внимания заинтересованных лиц и структур.

Расширить контакты США с военными РФ нужно в первую очередь по вопросам Ближнего Востока, КНДР, присутствия НАТО у границ РФ и по переговорам РСМД и СНВ, заявил глава комитета Госдумы по обороне Владимир Шаманов.

Ранее министр обороны США Джеймс Мэттис высказался за расширение контактов с военными РФ.

"В первую очередь, это самые глобальные болевые точки, это Сирия, Ирак и все, что связано с Ближним Востоком. Второе — это КНДР. Третье — это бесполезная возня НАТО у наших западных границ. И, безусловно, рассмотрение проблем сторон за столом переговоров РСМД и СНВ. Вот четыре бы я приоритетных направления рассмотрел с точки зрения актуально повестки дня", — сказал Шаманов РИА Новости, отвечая на вопрос о том, в каких сферах в первую очередь следует расширить контакты, по его мнению.

Министр обороны США Джеймс Мэттис заявил во вторник, что Россия поддерживает идею "ядерной эскалации" вооруженных конфликтов.

"Россия модернизировала свое ядерное оружие и другие ядерные системы. Она поддерживает идею "ядерной эскалации" вооруженных конфликтов", — сказал он на слушаниях в конгрессе.

Пентагон обнародовал в минувшую пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики).

США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

В МИД в свою очередь заявили, что намерение США создать боеприпас "малой мощности" для крылатой ракеты морского базирования в ядерном оснащении, прописанное в новой ядерной доктрине, представляет особую опасность, а сама доктрина существенно понижает "пороговые условия" применения ядерного оружия.

США не планируют встреч с северокорейскими официальными лицами в ходе Олимпиады в Пхенчхане, заявила журналистам представитель госдепартамента Хезер Науэрт.

"У нас нет планов встречаться с северокорейскими официальными лицами во время Олимпиады или после нее", — сказала Науэрт журналистам.

Ранее госсекретарь Рекс Тиллерсон не исключил подобных встреч. На Олимпийских играх будет присутствовать вице-президент США Майк Пенс.

Однако, по словам Науэрт, позиция США не изменилась, переговоры с КНДР возможны после того, как Пхеньян покажет намерение к денуклеаризации.

"Северная Корея должна раз и навсегда оставить желания получить ядерное оружие и баллистические ракеты. Сделайте это… и тогда мы, возможно, захотим сесть за стол переговоров и вести их", — отметила представитель госдепа.

С «ядерной дубинкой» наперевес

Новая доктрина Трампа ведёт к подрыву стратегической стабильности

Военно-политическое руководство США опубликовало новую ядерную доктрину, получившую название «Обзор ядерной политики». На ста страницах излагаются конкретные установки на масштабное развитие американских ракетно-ядерных сил стратегического и тактического назначения на длительную перспективу.

С АГРЕССИВНЫМ ЗАРЯДОМ

В структурном плане новая установка имеет предисловие, краткое изложение документа и разделы, в которых содержатся оценки общемировой военно-политической ситуации, отражены роль и место ядерного оружия в военной политике страны, описаны основания для применения ракетно-ядерного оружия и перспективы модернизации ядерных арсеналов стратегического и тактического назначения, оговорены методы противодействия ядерному терроризму. Есть в ней и изложение общих подходов к проблематике ядерного нераспространения и контроля над ракетно-ядерными вооружениями.

Новая ядерная доктринальная установка во многом отличается от предыдущей, которая была принята Бараком Обамой в 2010 году, и по структуре, и по основным идеям. В частности, она значительно повышает роль и значение применения ядерного оружия в американской военной политике. Документ несёт более агрессивный и наступательный заряд, ведущий к радикальному подрыву глобальной стратегической стабильности в целом и к дальнейшему осложнению отношений с Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой, а также с КНДР и Ираном. Так, Северная Корея традиционно обвинена в наращивании ракетно-ядерного арсенала, а Иран – в неких «ядерных амбициях, вызывающих озабоченность».

Что касается России и Китая, то Вашингтон обвиняет их в совершенствовании национального ядерного потенциала и средств ПРО, хотя это делается ими только в ответ на ракетно-ядерные приготовления США. Российской стороне одновременно приписывается некая доктрина «эскалации» применения ядерного оружия или его применение в первом ударе с целью «деэскалации» вооружённых конфликтов. И это при том, что в прежних ядерных доктринах Советского Союза и России, а также в ныне действующей российской ядерной доктрине нет и в помине такого положения.

РАЗМЫТЫЕ ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ПРИМЕНЕНИЯ

Обновлённая ядерная доктрина делает акцент на одномоментном решении двух ключевых задач: ориентирует на глубокую модернизацию стратегического и тактического ядерного потенциала Соединённых Штатов в долговременной перспективе и в то же самое время понижает порог применения ядерного оружия американским военно-политическим руководством.

В частности, оно считает возможным его использование в ограниченных ядерных ударах с подрывом ядерных боезарядов малой мощности. К ним, например, относится перспективная ядерная авиабомба «В-61-12» с боезарядами 50, 10, 1,5 и 0,3 килотонны. Кроме того, в ближайшие два года запланировано оснащение ядерными боезарядами пониженной мощности БРПЛ «Трайдент-2 (D-5)», а впоследствии и новой ядерной крылатой ракеты морского базирования – пока без раскрытия минимальных пределов мощности их боезарядов.

Заявления Пентагона о том, что применение ядерных боезарядов малой мощности якобы несёт в себе некий «гуманитарный аспект», не отменяют представлений, что пониженные «пороговые условия» использования ядерных потенциалов могут привести к возникновению ракетно-ядерной войны даже в ходе небольших вооружённых конфликтов.

В одобренной стратегии зафиксировано, что Соединённые Штаты готовы рассматривать возможность использования ядерного оружия «в чрезвычайных обстоятельствах» с целью защиты жизненно важных национальных интересов страны.

Военно-политическую сердцевину новой ядерной установки составляет возможность инициативного применения ядерного оружия в первом ударе практически против любого государства мира. В том числе против тех, которые применят против США силы общего назначения, задействованные в любом, даже в небольшом, масштабе и с минимальными последствиями. В списке оснований для применения ядерных средств также значится нападение с использованием обычных вооружений против ядерных сил, объектов управления ими и средств предупреждения о ракетном нападении США и их союзников. Это подтвердил на брифинге, посвящённом публикации новой ядерной доктрины, заместитель министра обороны Патрик Шэнахан.

Во вступительной части к «Обзору ядерной политики», подписанной шефом Пентагона Джеймсом Мэттисом, появилась и формулировка, которая позволяет американскому президенту использовать ядерное оружие в случае «скоротечного изменения геополитической обстановки» и даже технологических «неожиданностей».

Сердцевину новой ядерной установки составляет возможность инициативного применения ядерного оружия в первом ударе практически против любого государства мира

Размытость некоторых положений, подразумевающих явную свободу действий в использовании ракетно-ядерного оружия, говорит о безответственном подходе американской администрации к его применению – практически в любое время и в любом месте земного шара.

Все эти постулаты свидетельствуют о расширении круга обстоятельств и причин, которые могут вызвать приказ президента США о применении ядерного оружия в первом ударе. В данном контексте надо напомнить, что в прошлом году американский конгресс впервые за последние сорок с лишним лет обратил внимание на реальную возможность президента страны отдать единоличный и окончательный приказ о применении ядерного оружия против любого государства мира без санкции на это со стороны высшего законодательного органа и без объявления войны такому государству.

Ядерная стратегия Трампа подтверждает стратегию «расширенного ядерного сдерживания», которая предусматривает раскрытие американского «ядерного зонтика» над 32 государствами мира: 28 союзниками США по НАТО, а также над Японией, Южной Кореей, Австралией и Израилем. Кроме того, Пентагон сохранит двусторонние «соглашения о совместных ядерных миссиях» («соглашения о разделении ядерной ответственности») с большой группой своих неядерных союзников по трансатлантическому альянсу, которые предусматривают проведение учений по доставке ядерного оружия и проведение учебных ядерных бомбометаний с использованием авиации неядерных государств и их участие в планировании применения американского ядерного оружия.

Таким образом, ядерная доктрина от 2 февраля сохраняет в целом установку на «безусловное наступательное ядерное сдерживание», которое ранее провозглашалось предыдущими американскими президентами, но подводит под неё глубокую модернизацию всего ракетно-ядерного арсенала страны.

ПЕРСПЕКТИВЫ СОЗДАНИЯ НОВОЙ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ЯДЕРНОЙ ТРИАДЫ

Принятая в феврале ядерная стратегия определяет, что материально-техническую основу вновь создаваемой стратегической ядерной триады составят 400 моноблочных МБР наземного базирования, предположительно под названием «Минитмен-4», первая из которых появится в 2029 году. Для их размещения будет оставлено повышенное количество шахтных пусковых установок (450), что позволит рассредоточить этот компонент стратегических ядерных сил и создать до 50 ложных шахт под такие ракеты.

В такую триаду также войдут на начальном этапе до 240 БРПЛ «Трайдент-2 (D-5)», установленные на 12 ПЛАРБ класса «Колумбия» с большим водоизмещением по сравнению с ПЛАРБ класса «Огайо», соответственно 21 тысяча тонн против около 19 тысяч тонн. Впоследствии названные БРПЛ будут заменены на новые типы. Первая атомная субмарина нового класса должна выйти на боевое патрулирование в 2031 году.

Третьим элементом обновлённой триады станут 60 тяжёлых бомбардировщиков типа В-21 «Рейдер» с ядерными крылатыми ракетами воздушного базирования и корректируемыми ядерными авиабомбами. Первый такой бомбардировщик должен быть создан в 2025 году. Впоследствии на этих бомбардировщиках будет размещена новая крылатая ракета повышенной дальности с ядерным боезарядом.

Кроме того, новую стратегическую ядерную триаду усилит неназванное количество бомбардировщиков средней дальности двойного назначения, то есть способных нести авиабомбы в ядерном или неядерном снаряжении. Основу последних составят уже поступающие в ВВС новые многофункциональные истребители F-35 передового наземного и авианосного базирования.

Новая ядерная доктрина США уже подверглась резкой критике в КНР и России. Как было отмечено в комментарии Департамента информации и печати МИД Российской Федерации, введённая в действие новая ядерная доктрина Соединённых Штатов имеет «конфронтационный заряд и антироссийскую направленность». В этой связи было чётко заявлено, что российской стороне придётся учитывать подходы в области ядерной политики, введённые в оборот Вашингтоном, и принимать необходимые меры по обеспечению национальной безопасности.

В складывающейся обстановке своевременное решение российского военно-политического руководства о совершенствовании различных видов вооружений России в интересах защиты её территории, а также территории её союзников и друзей является логическим, адекватным и обоснованным ответным шагом.

Владимир КОЗИН

Росздравнадзор выявил Центр восточной корейской медицины в Москве, где работают врачи, не подтвердившие свою профессиональную квалификацию на территории Российской Федерации

Росздравнадзором совместно с УЭБиПК ГУ МВД России по г. Москве проведена внеплановая проверка ООО «Партнер-1» (Центр восточной корейской медицины). Причиной организации надзорных мероприятий послужило предоставление в Росздравнадзор гражданами КНДР поддельных документов для прохождения процедуры допуска к медицинской деятельности в Российской Федерации.

Проверка в отношении Центра восточной корейской медицины продолжается.

Северная Корея обвинила президента США Дональда Трампа в попытках помешать развитию межкорейских отношений в связи с его недавним выступлением в конгрессе.

Трамп, выступив с обращением к нации 31 января, заявил, что Вашингтон будет усиливать давление на КНДР, чтобы добиться прекращения ее ядерной программы.

"Это не более, чем визг Трампа, напуганного мощью КНДР", — заявил Центральному телеграфному агентству Кореи (ЦТАК) представитель северокорейского МИД. Это первая реакция Пхеньяна на выступление Трампа в конгрессе.

По словам собеседника агентства, заявление президента США — "безобразная прихоть, направленная на то, чтобы помешать продвижению отношений Севера и Юга".

"Если Трамп не откажется от анахронического и догматичного мышления, это приведет только к еще более рискованным последствиям для безопасности и будущего США", — подчеркнул представитель МИД КНДР.

США и КНДР находятся формально в состоянии войны, поскольку после окончания военного конфликта в Корее 1950-1953 годов было подписано только соглашение о перемирии. Все последующие попытки Пхеньяна заключить с США мирный договор были отвергнуты Вашингтоном, который признает только Южную Корею единственным законным государством на Корейском полуострове и держит там свыше 28 тысяч военнослужащих под предлогом защиты от "угрозы с Севера".

Решение Вашингтона совершенствовать тактическое ядерное оружие показывает, что новая спираль гонки вооружений уже запущена, заявил глава МИД ФРГ Зигмар Габриэль, комментируя новую ядерную доктрину США.

"Решение правительства США о новом тактическом ядерном оружии показывает, что спираль новой гонки ядерных вооружений уже идет. Как во времена холодной войны, мы в Европе особенно уязвимы. Поэтому именно мы, европейцы, должны дать старт новым инициативам по контролю над вооружениями и разоружением", — сказал Габриэль, чьи слова цитирует МИД.

Как отметил министр, обстановка в сфере международной безопасности "резко изменилась в последние годы". По его словам, в результате ситуации вокруг Крыма "доверие к России резко утрачено", к тому же есть "очевидные доказательства того, что Россия модернизирует <…> ядерное вооружение".

Габриэль указал на "распадающиеся государства" к югу от Европы и увеличивающийся скепсис "в Азии относительно глобального порядка".

"Мы должны найти ответы на все эти проблемы вместе с нашими партнерами и союзниками. Они не должны ограничиваться ростом ядерного вооружения", — сказал Габриэль, добавив, что "развитие нового вооружения подает неправильные сигналы и создает угрозу спирали гонки вооружений", поэтому "существующие договоры о контроле над вооружениями должны быть обязательно сохранены".

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия Соединенных Штатов будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов ядерной триады (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

Как заявили в МИД России в связи с публикацией новой ядерной доктрины США, утверждение о том, что Россия якобы отказывается от дальнейших сокращений ядерных вооружений, является откровенной подтасовкой. В российском дипведомстве напомнили, что российская сторона "неоднократно подчеркивала приверженность нашим обязательствам" по статье VI Договора о нераспространении ядерного оружия. Также Москва "не раз отмечала открытость к обсуждению любых вопросов, связанных с укреплением международной безопасности", подчеркнули в МИД России.

Россия строго соблюдает свои обязательства по всем международным договоренностям, в частности по договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), а также по договору по открытому небу, говорится в комментарии департамента информации и печати МИД РФ.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

"Россия строго соблюдает свои обязательства по всем международным договорённостям. Мы неукоснительно выполняем Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и Договор по открытому небу", — сказано в комментарии МИД РФ.

В нем также подчеркивается, что Москва никоим образом не нарушает обязательства по Венскому документу 2011 года о мерах укрепления доверия и безопасности и по Будапештскому меморандуму.

"Что касается договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), то Россия никак не может нарушать этот документ, поскольку приостановила своё участие в нём ещё в 2007 году. Это было сделано потому, что Договор, разработанный в эпоху противостояния двух военно-политических блоков – Организации Варшавского договора и НАТО, никак не вписывается в сегодняшние реалии, когда один блок давно распущен, а другой, наоборот, наращивает свои потенциалы и расширяет собственную "географию", — подчеркивает МИД РФ.

"Эти реалии были отражены в Соглашении об адаптации ДОВСЕ, которое страны НАТО во главе с США, в отличие от России, отказались ратифицировать", — отмечается в комментарии.

Россия выражает озабоченность в связи с тем, что в новой ядерной доктрине США Вашингтон допускает возможность применения ядерного оружия в случае "чрезвычайных обстоятельств", которые не ограничиваются военными сценариями, говорится в комментарии департамента информации и печати МИД РФ.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

"Вызывает озабоченность фактически "безразмерный" подход Вашингтона к вопросу об использовании ядерного оружия: декларируется возможность его применения в случае "чрезвычайных обстоятельств", которые авторы доктрины отнюдь не ограничивают военными сценариями", — говорится в комментарии.

"Да и военные сценарии подаются настолько неопределённо, что это позволит американским "планировщикам" считать практически любое применение военной силы поводом для нанесения ядерного удара по тем, кого они считают "агрессором", — говорится в документе.

"Если всё это не является повышением значения фактора ядерного оружия в доктринальных установках, то какое же тогда содержание вкладывают США в это понятие, когда говорят о России?", — подчеркивается в сообщении.

Москва пообещала учесть подходы США, изложенные в новой ядерной доктрине Пентагона, и принять соответствующие меры для обеспечения собственной безопасности; МИД России озабочен, что документ снижает порог применения ядерного оружия, в Думе заявляют об угрозе ядерной войны.

Доктрина была обнародована в пятницу. В ней Пентагон уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в документе говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

При этом США обвинили Россию в нарушении договоров по контролю над вооружениями и других международных обязательств, а также в том, что Москва угрожает первой применить "ограниченный ядерный удар". В документе подчеркивается, что новая ядерная доктрина США позволит американским дипломатам говорить с позиции силы.

Москва учтет подходы из доктрины США

Содержание доктрины вызвало глубокое разочарование МИД России. В российском внешнеполитическом ведомстве сочли, что Вашингтон пытается подвергнуть сомнению право России на самооборону в критических для существования государства ситуациях. Москва пообещала учесть новые подходы Вашингтона и принять меры "по обеспечению собственной безопасности".

Особую опасность, как подчеркнули в комментарии департамента информации и печати МИД РФ, представляет прописанное в доктрине намерение США создать боеприпас "малой мощности" для крылатой ракеты морского базирования в ядерном оснащении.

"Анонсируются планы глубокой модернизации ядерных средств США. Особую опасность в данном контексте представляют упомянутые в новой американской ядерной доктрине проекты создания боеприпаса "малой мощности" для крылатой ракеты морского базирования в ядерном оснащении и "облегченной" боеголовки для баллистической ракеты подводных лодок "Трайдент-II", — говорится в комментарии МИД РФ.

Этой доктриной, как полагают в Москве, США понизили "порог применения ядерного оружия". Заверения Вашингтона в обратном Россия оценивает как "стремление ввести мировое сообщество в заблуждение".

Еще более опасной МИД России назвал "веру американских военных и других специалистов в сфере национальной безопасности в свою способность достоверно моделировать развитие конфликтов, в которых они допускают применение "маломощных" ядерных боезарядов".

"Для нас очевидно противоположное: существенно пониженные "пороговые условия" могут привести к возникновению ракетно-ядерной войны даже в ходе конфликтов малой интенсивности", — заявили в МИД РФ.

Особую озабоченность Москва выразила в связи с тем, что в новой ядерной доктрине США Вашингтон допускает возможность применения ядерного оружия в случае "чрезвычайных обстоятельств", которые не ограничиваются военными сценариями. "Да и военные сценарии подаются настолько неопределённо, что это позволит американским "планировщикам" считать практически любое применение военной силы поводом для нанесения ядерного удара по тем, кого они считают "агрессором", — подчеркивает МИД РФ.

Надуманные обвинения

Россия категорически отвергла любые обвинения в свой адрес, которые приводятся в доктрине. Как отметили в МИД, "американский документ перенасыщен разного рода антироссийскими клише", начиная от "надуманных упреков в "агрессивном поведении" и всевозможных "вмешательствах" и заканчивая не менее безосновательными обвинениями в "нарушениях" целого списка договорённостей в области контроля над вооружениями".

МИД РФ охарактеризовал такие выпады американской стороны как недобросовестную попытку переложить на других свою ответственность за деградацию ситуации в области международной безопасности, а также за разбалансировку механизмов контроля над вооружениями. Москва назвала "подтасовкой" содержащееся в доктрине утверждение, что Россия якобы отказывается от дальнейших сокращений ядерных вооружений.

В российском дипведомстве напомнили, что российская сторона неоднократно подчеркивала приверженность своим обязательствам по Статье VI ДНЯО (договору о нераспространении ядерного оружия), и что Москва "не раз отмечала открытость к обсуждению любых вопросов, связанных с укреплением международной безопасности".

МИД РФ также уличил авторов доктрины в искажении фактов. В частности, в российском внешнеполитическом ведомстве подчеркнули, что "военная доктрина РФ чётко ограничивает возможность использования ядерного оружия двумя… сугубо оборонительными сценариями". Первый — только в ответ на агрессию против России и (или) союзников РФ с использованием ядерного и других видов оружия массового поражения; второй сценарий – с использованием обычного оружия, но только тогда, когда под угрозу было бы поставлено само существование РФ.

Между тем в Москве подчеркнули, что Россия готова к обсуждению любых вопросов, связанных с укреплением международной безопасности. МИД РФ призывал США серьезно заняться совместным с Россией поиском решений накапливающихся проблем в сфере поддержания стратегической стабильности.

Первая реакция

Первая реакция Москвы на ядерную доктрину США появилась еще ранним утром в субботу по московскому времени: отреагировал на документ посол РФ в США Анатолий Антонов, который предположил, что Вашингтон для оправдания роста военных расходов и наращивания ядерного потенциала нашел "страшилку" в лице России. Глава дипмиссии призвал внимательно изучить доктрину, подчеркнув, однако, что документ содержит "пока не совсем ясные пассажи".

В частности, больше всего дипломата "удивил пассаж, что Россия отклоняет или отклоняла предложения США" по дальнейшим сокращениям стратегических наступательных вооружений.

Вслед за Антоновым выступил ряд российских парламентариев. В частности бывший командующий ВДВ, а ныне глава комитета Госдумы по обороне Владимир Шаманов заявил, что в документах российского руководства не предусматривается возможность нанесения превентивного ядерного удара. Он назвал чушью содержащиеся в новой американской ядерной доктрине утверждения о наращивании Россией ядерного арсенала и подчеркнул, что Москва не нарушает свои обязательства в рамках договоров по контролю над вооружениями и международные обязательства.

Глава международного комитета Госдумы Леонид Слуцкий выразил мнение, что стратегия по разработке ядерных компактных боезарядов США повышает угрозу ядерной войны, в том числе при наличии такого фактора, как КНДР. А сенатор Франс Клинцевич заключил, что новая американская ядерная доктрина "не накладывает табу на повторение" событий Хиросимы и Нагасаки.

Смена тридцатилетнего курса

Политологи разделили озабоченность дипломатов по поводу стремления США использовать маломощные ядерные заряды. Как заявил РИА Новости заместитель директора института США и Канады РАН Валерий Гарбузов, "это опасно, потому что здесь таится лазейка для использования маломощных зарядов различными группировками". По его словам, "любое оружие имеет свойство растекаться, и особенно это опасно в отношении химического и ядерного оружия".

В свою очередь глава Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Алексей Арбатов заявил, что обнародование новой ядерной доктрины следует расценивать как поворот с того курса, которого США придерживались последние 30 лет. По его словам, это был курс на уменьшение роли ядерного оружия во внешней и военной политике США, курс на сокращение ядерных вооружений, в том числе и путем переноса акцента на силы общего назначения и новейшие неядерные системы.

Однако самое важное в новой стратегии США, по его мнению, заключается в том, что "увеличивается акцент на миниатюрные ядерные боезаряды — более применимые".

"Логика состоит в том, что противник может не поверить, что США станут применять очень мощные системы, которые немедленно приведут к эскалации в глобальной ядерной войне. Но противник может поверить, что в каких-то локальных или региональных военных сценариях Соединенные Штаты применят избирательно более миниатюрные ядерные средства. И вот такие средства как раз и будут создавать в соответствии с этой новой доктриной", — пояснил эксперт.

По его словам, публикация доктрины подтверждает программу модернизации американских ядерных сил, которая была провозглашена предыдущей администрацией президента США. И к этой программе добавлены несколько важных элементов.

"Во-первых, на подводных лодках часть ракет будет оснащена такими миниатюрными ядерными боезарядами малой мощности, которые проще использовать в избирательных или ограниченных ядерных ударах. Во-вторых, будут возрождаться морские крылатые ракеты с ядерными боезарядами", — объяснил Арбатов.Он напомнил, что после 2010 года США отказались от таких ракет. "Системы "Томагавк" на подводных лодках и на надводных кораблях, по поводу которых в России высказывалось беспокойство, были все оснащены обычными высокоточными средствами. Теперь США возрождают те системы, которые изначально были созданы, ведь изначально "Томагавки" были с ядерными боезарядами. Они вновь будут вводиться в строй. Причем это они могут сделать довольно быстро", — подчеркнул политолог.

"Это США рассматривают как ответ на то, что они вменяют России нарушение Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Хотя морские ядерные крылатые ракеты не являются предметом договора и этим договором не запрещены", — заявил он.

Договор о ракетах средней и меньшей дальности был подписан 8 декабря 1987 года во время визита советского лидера Михаила Горбачева в Вашингтон. Впервые под сокращение попал целый класс ракетного вооружения с дальностью поражения от 500 до 1000 и от 1000 до 5500 километров, в том числе ракеты Р-12 и Р-14, которые СССР в 1962 году разместил на Кубе, что спровоцировало знаменитый Карибский кризис. В мае 1991 года договор был полностью выполнен, к тому времени СССР уничтожил 1752 баллистических и крылатых ракеты наземного базирования, США — 859. Вместе с тем документ имеет бессрочный характер. При этом каждая из сторон вправе его расторгнуть, представив убедительные доказательства о необходимости выхода из него.

Председатель комитета по международным делам в СФ РФ Константин Косачев назвал новую ядерную доктрину США попыткой оправдать возрастающую американскую агрессию.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

"Для меня эта доктрина выглядит попыткой оправдать некими угрозами Америке со всех сторон собственную возрастающую агрессивность США и их намерение серьезно вложиться в модернизацию ядерного потенциала", — написал Косачев в Facebook.

Он также обратил внимание на то, что ядерному оружию отводится роль сдерживателя агрессии, при том что в качестве угроз упоминаются угрозы и в киберпространстве.

"То есть вариантов применения ядерного оружия становится еще больше (включая некие "чрезвычайные обстоятельства", не обязательно военные), а явно возрастающая роль тактического оружия делает использование немирного атома еще более вероятным", — отметил сенатор.

По его мнению, документ полон обвинений, которые являются не вполне обоснованными и не подкрепленными доказательствами, а тематике контроля над вооружениями и разоружения "отводится лишь сугубо символическое место в конце, в отличие от аналогичных документов при прежних администрациях".

"Поэтому при всей обильной риторике про сдерживание и защиту особых сомнений нет – доктрина активно агрессивная, воинственная и не особо рассчитанная на диалог в ядерной сфере. Что, конечно, не воодушевляет", — добавляет Косачев.

Вашингтон пытается подвергнуть сомнению право России на самооборону в критических для существования государства ситуациях, говорится в комментарии департамента информации и печати МИД России, опубликованном в связи с выходом новой ядерной доктрины США.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

"Получается, что декларируемая США в упомянутом обзоре готовность прибегнуть к ядерному оружию с тем, чтобы воспрепятствовать России применить свои ядерные вооружения, означает попытку подвергнуть сомнению наше право на самооборону при парировании агрессии в критических для существования государства ситуациях", — сказано в документе.

"Хотелось бы надеяться, что в Вашингтоне все-таки отдают себе отчет в той высокой степени опасности, которая возникает при переводе подобных доктринальных установок в плоскость практического военного планирования", — отмечается в комментарии.

США по-прежнему сохраняют в Европе и даже модернизируют тактическое ядерное оружие, размещая его в непосредственной близости от границ России, заявляет МИД РФ в связи с обнародованием США новой ядерной доктрины.

"Надуманными являются содержащиеся в ядерной доктрине США утверждения, будто Россия уклоняется от выполнения Президентских инициатив 1991-92 гг., которые касаются политических обязательств по выводу из боевого состава и сокращению нестратегического ядерного оружия (НСЯО). Реализуя Инициативы, Россия уничтожила бóльшую часть таких средств, на три четверти сократив их арсенал, перевела их в категорию неразвернутых и сосредоточила на центральных базах хранения в пределах национальной территории", — говорится в сообщении МИД РФ.

Отмечается, что такой шаг Москвы "стал беспрецедентной по своим масштабам акцией по снижению оперативного статуса ядерного оружия и пересмотру его роли и места в национальной военной доктрине".

"Примечательно, что на этом фоне США по-прежнему сохраняют в Европе и даже модернизируют своё тактическое ядерное оружие, размещая его в непосредственной близости от российских границ. Более того, в НАТО существует практика так называемых "совместных ядерных миссий", в рамках которых неядерные члены альянса участвуют в планировании применения американского ядерного оружия и привлекаются к тренировкам по обращению с ним, что является грубым нарушением Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО)", — подчеркнули в российском МИД.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

США вводят мировое сообщество в заблуждение, заявляя, что новая ядерная доктрина страны не понизит порог применения ядерного оружия, говорится в комментарии департамента информации и печати МИД РФ.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

"Заверения в том, что реализация упомянутых замыслов "не понизит порог применения ядерного оружия", представляют собой, по меньшей мере, стремление ввести мировое сообщество в заблуждение", — сказано в комментарии.

Как отмечает МИД РФ, "ещё опаснее проступающая со страниц ядерной доктрины вера американских военных и других специалистов в сфере национальной безопасности в свою способность достоверно моделировать развитие конфликтов, в которых они допускают применение "маломощных" ядерных боезарядов". "Для нас очевидно противоположное: существенно пониженные "пороговые условия" могут привести к возникновению ракетно-ядерной войны даже в ходе конфликтов малой интенсивности", — подчеркивает российское внешнеполитическое ведомство.

Новая ядерная доктрина США вызвала у Москвы глубокое разочарование, поскольку она несет конфронтационный заряд и антироссийскую направленность, заявляет российский МИД.

Американский документ перенасыщен разного рода антироссийскими клише, начиная от надуманных упреков в "агрессивном поведении" и всевозможных "вмешательствах" и заканчивая не менее безосновательными обвинениями в "нарушениях" целого списка договоренностей в области контроля над вооружениями, отмечается в комментарии департамента информации и печати МИД.

"Все это не имеет ничего общего с реальным положением дел", — подчеркивают дипломаты.

Заявления Вашингтона о том, что Москва отказывается от дальнейших сокращений ядерных вооружений, МИД назвал откровенной подтасовкой: Россия не раз выражала приверженность международным договоренностям и демонстрировала открытость к обсуждению любых связанных с ними вопросов.

Все обвинения со стороны США в России рассматривают как "недобросовестную попытку переложить на других свою ответственность", подчеркивая, что деградация ситуации стала следствием безответственных шагов именно США.

В готовности США прибегнуть к ядерному оружию для того, чтобы помешать России применить свой ядерный арсенал, российские дипломаты видят "попытку подвергнуть сомнению наше право на самооборону при парировании агрессии в критических для существования государства ситуациях".

"Нам, конечно, придется учитывать подходы, введенные теперь в оборот в Вашингтоне, и принимать необходимые меры по обеспечению собственной безопасности", — говорится в комментарии.

При этом российское дипведомство указывает, что США допускают возможность применения ядерного оружия в случае "чрезвычайных обстоятельств", которые не ограничиваются военными сценариями.

"Да и военные сценарии подаются настолько неопределенно, что это позволит американским "планировщикам" считать практически любое применение военной силы поводом для нанесения ядерного удара по тем, кого они считают "агрессором", — отмечает МИД.

Утверждения же о том, что Вашингтон заинтересован в стабильных отношениях с Москвой и настроен на конструктивную работу, МИД считает лицемерными. Однако Россия к такой работе готова и призывает США серьезно заняться совместным поиском решений накапливающихся проблем, заключают дипломаты.

В новой американской ядерной доктрине главными потенциальными угрозами, помимо России, называются Китай, Иран и КНДР. Пентагон намерен направить усилия на разработку ядерных боезарядов малой мощности, а также заниматься модернизацией и развитием своей "ядерной триады". Вашингтон подвергает сомнению право России на самооборону в критических для существования государства условиях.

В российских руководящих документах не предусматривается возможность превентивного ядерного удара, заявил РИА Новости глава комитета Госдумы по обороне Владимир Шаманов, комментируя новую ядерную доктрину США.

В этом документе говорится, что Москва угрожает первой применить "ограниченный ядерный удар", поэтому США в случае российской агрессии готовы обеспечить "неприемлемо высокую цену издержек".

"Это перевод с больной головы на здоровую. Месяц назад американские военные вошли с предложением в сенат о разрешении первыми наносить превентивный ядерный удар. У нас никогда не было и нет в руководящих документах такой возможности", — сказал Шаманов.

Парламентарий подчеркнул, что объявленная США стратегия станет "прямым путем к нагнетанию обстановки и конфронтации".

В новой американской ядерной доктрине большое внимание уделяется развитию российских ядерных сил, а среди других потенциальных угроз называются КНДР, Иран и Китай. Кроме того, Пентагон собирается разрабатывать ядерные боезаряды малой мощности и тратить средства на модернизацию и развитие элементов своей "ядерной триады". При этом США заявили, что выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении.

Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф заявил, что ядерная доктрина США приближает человечество к уничтожению.

"Ядерная доктрина США отражает большую зависимость от ядерного оружия вопреки договору о нераспространении ядерного оружия, таким образом приближая человечество к полному уничтожению. Неудивительно, что сейчас мы ближе всего к апокалипсису со времен 1953 года", — написал Зариф в Twitter.

"Упрямство Трампа в стремлении уничтожить Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) проистекает из того же опасного безрассудства", — добавил он.

Пентагон обнародовал в пятницу ядерную доктрину США, в которой уделил большое внимание развитию российских ядерных сил. Среди других потенциальных угроз в Пентагоне назвали КНДР, Иран и Китай. Пентагон объявил, что усилия США будут направлены на разработку ядерных боезарядов малой мощности. Кроме того, в доктрине говорится, что США продолжат тратить средства на модернизацию ядерных сил и развитие элементов "ядерной триады" (межконтинентальные ракеты, стратегические подводные лодки и бомбардировщики). США заявили, что в целом выступают за сокращение ядерного оружия, но раскритиковали предложенный в ООН договор о его полном запрещении как не отвечающий нынешней повестке дня.

Отличительная черта новой ядерной доктрины США — адаптивный подход под разные страны и различные обстоятельства, заявил на брифинге заместитель министра обороны Джон Руд.

По его словам, новая ядерная доктрина США подчеркивает, что "один подход для всех" не работает. Руд пояснил, что есть ответ США будет варьироваться в зависимости от конкретного противника, страны и угрозы.

"Есть очень разные стран, скажем, Северная Корея против тех имеющихся обеспокоенностей в отношении РФ или Китая. Есть различные условия, и нам необходимо более гибкие возможности для разработки сдерживания", — пояснил представитель Пентагона.

Он также сообщил, что данная доктрина "повышает порог применения ядерного оружия" и нацелена на "поддержании его на высоком уровне".

Российские компании нарастили объемы экспорта лекарств в Северную Корею

По итогам 11 месяцев (январь-ноябрь) 2017 года российские экспортеры увеличили поставки лекарственных препаратов в Северную Корею в 3,7 раза в денежном и в 5,2 раза в натуральном выражении, подсчитали специалисты RNC Pharma.

Экспорт лекарственных препаратов из России пока носит весьма нерегулярный, а зачастую и довольно экзотический характер с точки зрения получателей подобной продукции. Одним из открытий для российских экспортеров в прошлом году стала Северная Корея.

Суммарно за период с января по ноябрь 2017 г. денежный объем экспорта лекарств из России в эту страну вырос в 3,7 раза в денежном выражении (при расчетах в рублях) и в 5,2 раза в натуральном выражении (в упаковках). Общий объем поставок при этом относительно не велик, за первые 11 месяцев 2017 г. в Северную Корею из России было вывезено порядка 1,5 млн упаковок медикаментов на общую сумму 28,6 млн рублей (с учетом таможенных сборов).

Всего поставляется более 90 торговых марок лекарств производства 57 фармацевтических компаний. В числе поставок встречается также продукция иностранных производителей, в частности Baxter (Австрия), «Белмедпрепараты» (Беларусь), Gedeon Richter (Венгрия), однако абсолютное большинство экспортных товаров имеет российское происхождение (93% денежного объема).

Стоит отметить, что прямые поставки в Северную Корею производители не осуществляли. Весь объем экспорта за январь-ноябрь 2017 г. обеспечивался четырьмя компаниями-экспортерами, больше половины всех объемов обеспечила российская «Бест-Фарм».

Санкции против России: как это будет

Трамп переложил ответственность за санкции на конгресс

Екатерина Суслова

Хотя сам по себе представленный конгрессу США «кремлевский доклад» не означает сиюминутного применения санкций в отношении его фигурантов, глава Минфина США Стивен Мнучин утверждает, что Вашингтон все же введет новые ограничительные меры. «Газета.Ru» разобралась в юридических тонкостях этого механизма и определила непосредственных исполнителей нового витка санкций.

После обнародования «кремлевского доклада» российские комментаторы — политики и эксперты — обратили внимание, что сама по себе публикация списка еще не означает введения санкций. Об этом говорится и на сайте Министерства финансов США, подготовившего доклад.

«Включение лиц или компаний в доклад не равносильно введению санкций и не подразумевает любых других ограничений, запретов или лимитов на заключение сделок с этими лицами», — сказано в комментарии ведомства. Таким образом, администрация просто формально исполнила требования принятого в августе прошлого года закона — перечислила имена «приближенных» к Кремлю людей. Но никаких непосредственных мер вводить против них не стала.

Тем не менее глава американского Минфина Стивен Мнучин заверил, что Вашингтон все же введет санкции в отношении лиц, попавших в «кремлевский список». Он пояснил, что вопрос о введении санкций разобран во второй, «конфиденциальной» части доклада.

Выступая в комитете Сената по делам банков, жилищному строительству и проблемам городов, Мнучин сообщил, что закрытая часть документа состоит из десятков страниц, и в Минфине «с нетерпением ждут, когда конгресс опубликует и эту часть».

По словам американского министра финансов, новые санкции против России Вашингтон «ожидает увидеть в ближайшем будущем, уже как следующий этап».

«Не могу обещать вам, что это будет в течение месяца, но заверяю, мы будем делать это так скоро, как только можем. В течение нескольких месяцев вы увидите, может, даже и в течение месяца, но я должен быть осторожен в прогнозах, поскольку необходимо проделать много работы», — добавил он.

При этом накануне администрация Трампа уведомила конгресс, что в этот раз антироссийские санкции расширены не будут. В Госдепартаменте, в свою очередь, возмутились и напомнили, что санкции, принятые в августе прошлого года, смогли существенно «навредить» российской работе в сфере военно-технического сотрудничества.

По оценкам, оглашенным официальным представителем Госдепа Хизер Нойерт, потери России от незаключенных экспортных контрактов на поставки оружия составили миллиарды долларов.

Кто решает, расширять или нет

Теперь подготовленный американским Минфином «кремлевский доклад» изучают профильные комитеты обеих палат американского парламента. В данном случае это комитет по международным делам, комитет по финансовым услугам и комитет по методам и средствам Палаты представителей США. В Сенате же это комитет по банковской деятельности, жилищному и городскому строительству, комитет по международным делам и финансовый комитет.

Члены комитетов, как следует из текста августовского закона, должны одобрить представленные Минфином предложения по этому вопросу в месячный срок. И если одобрение будет получено, то соответствующий документ передадут на общее рассмотрение нижней палаты конгресса. В случае, если инициативу поддержат и там, вопрос о введении санкций, прописанных в 235 статье закона, в отношении лиц из «кремлевского списка» должен будет одобрить еще и Сенат.

Только после этого документ попадет на стол к президенту США Дональду Трампу. Он, конечно, может применить вето, однако, это — как и в случае с самими законом — с большой долей вероятности не даст результата. Для того, чтобы подавить вето Трампа, конгрессу потребуется проголосовать за расширение антироссийских санкций большинством в 2/3 голосов.

По мнению специалиста по американскому конституционному праву Александра Домрина, в Конгрессе мало кто станет препятствовать введению новых санкций в отношении России в случае, если до этого все-таки дойдет.

«В конгрессе не будут против расширения санкций, сейчас в США сохраняется антирусский консенсус, и мало кто будет возражать, если будут приниматься суровые меры в отношении конкретных людей», — признал эксперт.

В то же время у Домрина вызывает сомнения уже сам доклад — «если Министерство финансов 180 дней готовило этот доклад, то, могу сказать, что у меня любой студент за два дня сделал бы лучше».

«Это либо откровенная халтура, либо такая мера «отложенных санкций», когда публикуется список имен, и в конце списка никакие санкции сами по себе не описываются и не закрепляются. Но Вашингтон грозит пальчиком этим лицам, говоря: «ребята, вы на прицеле, ведите себя хорошо», — пояснил юрист.

Такую же позицию высказывает политолог Михаил Виноградов. «Столь широкий список не консолидирует элиты, но покажет всем, что для минимизации риска санкций лучше держаться подальше от номинального представительства в российском истеблишменте», — пояснил он.

По словам политолога, американская сторона намекнула фигурантам списка, что каждого из них будут внимательно мониторить и в части финансовых операций, и в части публичной активности. «И активность по «спорным» вопросам не останется незамеченным. Тогда получается создание механизма, который можно будет выборочно использовать», — заключил Виноградов.

Секретные материалы: сколько было докладов?

Появление недавних докладов ожидалось с августа, когда в США был принят закон под названием названием «О противодействии противникам Америки посредством санкций» (Countering America's Adversaries Through Sanctions Act, CAATSA). Речь в нем шла не только о России — «врагами» США были также обозначены Иран и КНДР. Однако «российская» часть этого двухсотстраничного документа была несоизмеримо больше.

Официальной причиной, по которой Россия оказалась в числе фигурантов этого закона, стало «вмешательство» Москвы в президентские выборы в США в 2016 году, а также отношения с Украиной — первоначально санкции были введены указами администрации Барака Обамы именно в связи с возвращением Крыма и действиями донбасских ополченцев.

В документе, подписанном президентом США Дональдом Трампом в начале августа, доклады прописаны отдельно — в разделах 241, 242 и 243 закона о «врагах» Вашингтона. Неопределенность вокруг этих докладов связана со спецификой самого CAATSA. Благодаря этому закону конгресс фактически перехватил у исполнительной власти инициативу в сфере санкционной политики.

В CAATSA упоминаются три «российских» доклада, и 30 января Минфин должен был представить конгрессменам два из них. Во-первых, это нашумевший «кремлевский доклад».

В нем фигурирует 210 человек — российские высокопоставленные чиновники и крупные бизнесмены. В «черном списке» оказалась вся администрация президента и правительство, а также бизнесмены из российского списка Forbes.

В этот же день конгрессу должны были передать еще один доклад — посвященный возможным эффектам от потенциального расширения антироссийских санкций. Согласно закону, оба документа должны были попасть в конгресс не позднее, чем через 180 дней после принятия CAATSA — в правительстве явно не спешили выполнять его раньше назначенного срока.

По всей видимости, этот доклад и является «засекреченным» документом, о котором говорит Мнучин. В нем должна содержаться информация о последствиях и целесообразности введения новых антироссийских санкций в отношении не только фигурантов «кремлевского доклада», но и их ближайших родственников. Именно его положения и должны утверждаться комитетами обеих палат парламента.

Кроме того, в CAATSA (статья 243) упоминается и еще один доклад под названием «О незаконном финансировании, связанном с Российской Федерацией». Его, согласно закону, глава Минфина должен представить конгрессу в годичный срок — не позднее 2 августа 2018 года. Под определением «незаконного финансирования» в данном случае должно подразумеваться спонсирование терроризма, торговля наркотиками, отмывание денег, «или другие формы незаконного финансирования <...> на усмотрение Президента».

Испытания системы ПРО Aegis на Гавайях окончились неудачей, сообщает Sputnik со ссылкой на источники в Пентагоне.

Зенитная ракета SM-3, которой оборудован комплекс Aegis, не смогла перехватить запущенный с самолета объект. В Агентстве противоракетной обороны эту информацию подтвердили, однако не стали раскрывать детали стрельб.

На прошлой неделе Пентагон опубликовал доклад, в котором выразил уверенность, что США смогут защитить свою территорию и территорию Гавайев от "небольшого количества" северокорейских межконтинентальных ракет и ракет средней дальности.

В июле 2017 года во время испытаний SM-3 также не смогла сбить высокоскоростную цель. Тогда провал списали на человеческий фактор.

Американскому суперэсминцу-тяжеловесу "Замволт", что никак не заступит на боевое дежурство, скоро будет не так одиноко. Компанию ему составят суперавиабомба и супергаубица. Первую модернизировали из уже известной противобункерной модели GBU-57. Теперь, говорят, она обладает невиданной прежде мощью. Эти 13 тонн брутто и 2,5 тонны взрывчатки нетто они окрестили "монструозным боезарядом". Все-таки не хватает им русского словарного запаса. Если GBU-43/B – это у них "Мать всех бомб", то усовершенствованную 57-ю могли бы назвать "Мать-перемать всех бомб".

Они же объявляют ее "убийцей Ким Чен Ына" за способность сквозь землю провалиться до 61 метра. Именно там, думают они, во глубине корейских руд и хранит правитель КНДР и себя самое, и свой атомный потенциал. Сверхснаряд, намекают они – это и Ирану привет, если он позволит себе что-то лишнее. Но главное, бахвалятся американцы, такой штуковины нет даже у России с ее "Папой всех бомб". Это у него пока титул самого мощного неядерного агрегата. Сравнивать их, правда – что выбирать между красным и квадратным. И дело не в том, что у них разный принцип и предназначение. Женщина, каких бы объемов она ни достигла, никогда не станет мужчиной.

Впрочем, в их америках это сейчас – не проблема. Пришить могут все что угодно. Допинг, страну, достоинство. С супергаубицей, что должна превзойти все известные в мире аналоги – та же история. В нее переделают самоходную артиллерийскую установку "Паладин" так, чтобы получилась "волшебная" САУ "Паладина" с дальностью стрельбы до 70 километров. Это в два раза дальше того, что у них есть. В какой именно войне они собираются это использовать – не признаются, но и так видно, что в информационной. Важно, говорят, что на такое расстояние даже русские не бьют. А на кой это русским, если все решат ракеты совсем другой дальности – не говорят.

Их, собственно, и не спрашивают. Зачем? Ясно же и так, что Пентагон старательно осваивает свой супербюджет и вкладывает суперденьги в суперигрушки. А то, что склонность к большим размерам – так это к психологу не ходи: все из детства. Как с небоскребов это у них началось, так и не отпускает. "Стремятся всегда казаться более значительными, чем есть на самом деле. При этом сами убеждены в наличии у них несуществующих достоинств. Им свойственно позерство, склонность к фантазиям и лжи. Их привязанности и переживания обычно лишены глубины, а суждения и действия целиком зависят от случайных обстоятельств".

Истерические психопаты. Так называют этот тип специалисты известного профиля. Но ладно, если бы у них только с психикой проблемы были. Тот же самый большой в мире "Замволт" уже второй год не может из-за дефектов выйти из доков. У самого дорогого истребителя в мире F-35 насчитали около 1000 "неразрешенных недостатков". И это, как сообщает Bloomberg, после 31-го обновления программного обеспечения. Что-то подсказывает, что с супербомбой и суперпушкой будет не лучше. Видимо, все-таки правы те, кто утверждает, что неестественная накачка мускулов ничего хорошего мужскому организму не сулит. Впрочем, в их же бомбах – женское начало.

Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik