Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

ШОС нуждается в новой концепции развития

Муратбек Иманалиев - Киргизский государственный и политический деятель, Генеральный секретарь ШОС в 2010-2012 гг.

Резюме Важно определиться, что является той скрепой, объединяющей страны ШОС?

Важно определиться, что является той скрепой, объединяющей страны ШОС? Антиамериканизм? Вряд ли. Борьба с религиозным экстремизмом и терроризмом? Может быть. Создание единого экономического пространства? Об этом нет и речи. ШОС нуждается в новой концепции развития, радикально отличающейся от существующей.

Сегодня у ШОС есть две проблемы, которые, наверное, стоит выделить как наиболее важные и стратегические. Проблемы, решение которых до некоторых пор было сокрыто в дебрях многосторонней дипломатии и завязло в противоречиях, существующих в позициях государств. Тем не менее умелое использование дипломатических компромиссов позволило и позволяет находить (полу)удовлетворяющие всех выходы.

Первая – это проблема расширения. Оно состоялось, и теперь во весь рост встал вопрос гармоничной (или почти гармоничной) инкорпорации Индии и Пакистана в структуры, процедуры, правила и политические позиции организации. Причём со всеми их страновыми и региональными проблемами. А они, как известно, непростые. Вторая – в каком виде и каким образом ШОС могла бы быть задействована в строительстве Евразийского экономического союза (в качестве партнёра) и «Экономического пояса Шёлкового пути» (в качестве пространства или инструмента).

Первая проблема на сегодняшний день, вроде бы, решена (всё кажется «обговоренным» и «договоренным»). Что касается второй – то, скорее всего, ситуация будет развиваться в режиме дрейфа.

Создаётся впечатление, что некоторые страны-участницы ШОС начинают терять интерес к организации и не стремятся найти новые пути и тренды для развития ШОС. Усиление «китайского» фактора, особенно в последние годы и особенно в сфере экономического сотрудничества, вывело Китай на орбиту неформального лидерства в организации, что создало определённый политический и дипломатический дискомфорт для некоторых участников ШОС. Возникла некая колеблющаяся ситуация, связанная с переливом экономической и финансовой массы на «китайский берег». Это был, собственно говоря, процесс ненасильственный, объективный, и для стран СНГ он мог компенсироваться за счёт мероприятий в сферах политики и безопасности. Однако в рамках ШОС этого было сделано недостаточно: компенсация осуществилась функционированием ОДКБ.

Расширение ШОС должно осуществляться консенсусно, по единогласному одобрению всех членов – это стратегическая позиция, зафиксированная в соответствующих документах организации, которой, как говорится, альтернативы нет. Таковы правила.

Вялые консультации по данному вопросу велись давно, общие подходы закреплялись в разных документах, в том числе и декларациях, но процесс не двигался, как бы настойчиво об этом ни просили кандидаты на присоединение, особенно Пакистан и Иран. Министры иностранных дел рекомендовали подождать, ссылаясь на недостаточную разработанность или отсутствие документов, регламентирующих вступление в члены, генеральные секретари ссылались на процедуры и правила.

В запуске процесса по приёму кандидатов в ШОС, с моей точки зрения, немаловажную роль сыграли два события. Во-первых, начало открытого и интенсивного проектирования евразийского пространства, которое было положено в том числе созданием Евразийского экономического союза (ЕАЭС), инициацией «Экономического пояса Шёлкового пути» (ЭПШП), конструированием «Нового шёлкового пути», а также идеей «сшивки» Большой Евразии, состоящей из ЕАЭС, ШОС, ЭПШП, АСЕАН и, по возможности, Европейского союза. Это – геополитическая задача.

Во-вторых, в странах-кандидатах постепенно нарастала и приобретала всё более отчетливые очертания идея «заморозки» вступления в ШОС, обусловленная некоторой усталостью кандидатов на вступление от долгого ожидания приёма, что было весьма неприятной констатацией для стран-членов ШОС, учитывая неоднократные заявления организации о её открытости, транспарентности и так далее. Это – геостратегическая проблема.

Приём в ШОС Индии, Пакистана и далее – Ирана приведёт к укрупнению и расширению геополитического ресурса, виртуальных экономических возможностей, способных при стечении благоприятных обстоятельств имплементироваться в реальность, к возникновению самой крупной в истории человечества международной (правда, неинтеграционного типа) организации практически по всем параметрам: территории, населению, разнообразию культур и цивилизаций, за исключением ВВП.

Но, с другой стороны, расширение организации ослабит и без того малоэффективную организационно-логистическую и управленческую «карму» ШОС, и она, уже существующая как конференция глав государств, теперь станет ею уже абсолютно точно. В этом нет ничего страшного, в таком режиме функционирует большинство международных организаций: иным могут похвастаться лишь единицы.

Важны будут также и позиции стран по наиболее важным с точки зрения основных участников вопросам и обязательства, которые эти государства берут на себя в связи с членством в организации. И здесь всплывёт масса пиар-неприятностей, геостратегических, политических, экономических и иных нестыковок. И чтобы их не возникало надо будет многие актуальные и злободневные темы снимать с повестки дня.

Вступление в ШОС Индии понятным образом усиливает значение «тройки» РИК (Россия, Индия, Китай), в рамках которой будут обсуждаться проблемы ШОС, возможно, даже более серьёзные, чем в рамках самой ШОС. В этом смысле чрезвычайную актуальность приобретает консенсус между этими государствами.

В самой «тройке» отношения «Россия – Индия и Россия – Китай» выглядят более предпочтительными, чем отношения «Китай – Индия». Сможет ли Россия сыграть роль медиатора с учётом существующих противоречий между Китаем и Индией? Или данную роль на себя возьмёт на себя какая-то другая страна? Это будет зависеть от совместимости позиций трёх стран, а также Пакистана.

Ещё один сложный вопрос: как будут развиваться отношения между Индией и США после вступления первой в ШОС? Новые хлопоты или новые преференции? Очевидно, что изменения будут, но не принципиального характера.

Со вступлением в ШОС Индии и Пакистана организация приобрела уникальные, ещё не имевшие в мировой дипломатической практике, характеристики. Во-первых, это сообщество стран, имеющих разные политические системы. Во-вторых, основные тренды, ориентиры, объёмы и качество развития экономик разнятся практически у всех стран ШОС, особенно ведущих. В-третьих, в её составе – государства, принадлежащие к абсолютно разным конфессиональным пространствам. В-четвёртых, все они относятся к разным цивилизационным пластам. Это наиболее весомые и наиболее принципиальные разнящиеся идентичности – существуют и другие. Нынешний ШОС и раньше сочетал в себе эти качества, но теперь расползающиеся идентичности стали более рельефными. Ни Евросоюз, ни НАТО, ни АСЕАН, ни одна другая международная организация не обладают таким набором характеристик.

Но такая «неодинаковость» формирует и разные подходы к пониманию роли своей страны и других государств на международной арене, мировоззренческие платформы и, наконец, дипломатическую деятельность и ориентацию. Очевидно, что это отразится и на формировании позиций государств и в рамках ШОС.

Позитив это или негатив? Думается, что ни то, ни другое. Всё будет главным образом зависеть от сопутствующих, «нешосовских» факторов и обстоятельств.

Разумеется, что какая-то часть человечества рассчитывает, что ШОС будет в состоянии оказать влияние на формирование нового мирового политического и экономического порядка, способствовать обузданию экстремизма, терроризма и иных трансграничных преступных деяний, содействовать развивающимся странам в улучшении экономического положения, вырабатывать новые правила и стандарты международной экономической жизни и так далее. Но чтобы двигаться по этим азимутам, важно определиться, что, собственно говоря, является той скрепой, объединяющей страны ШОС? Антиамериканизм? Вряд ли. Борьба с религиозным экстремизмом и терроризмом? Может быть. Создание единого экономического пространства? Об этом даже нет и речи.

В такой конфигурации, с такими разными подходами к международным вопросам и отношением к экономическому сотрудничеству ШОС, конечно, нуждается в новой концепции развития, радикально отличающейся от существующей.

Вторая серьёзная проблема для ШОС – это её будущее сотрудничество с ЕАЭС и встроенность в «Экономический пояс Шёлкового пути». Организация, в общем-то, располагает необходимым набором возможностей в качестве партнёра, пространства и инструмента.

В качестве партнёра ШОС – это состоявшаяся, признанная многими мировыми акторами международная организация с необходимыми системами управленческих и исполнительных институтов. Нужен только партнёрский статус. Но вот вопрос – будет ли нуждаться в таком партнёре ЕАЭС, особенно после достижения соглашения Евразийской комиссии о взаимодействии с Китаем? Понятно, что в «Большой Евразии» найдётся место для ШОС, но, понятно и другое, что это будет место, в общем-то, пассивного участника процесса.

Пространственный фактор ШОС весьма привлекателен. Во-первых, это «документированное пространство». Во-вторых, пространство ШОС, особенно Центральной Азии, нуждается в экономическом развитии с соответствующими инвестициями и технологиями извне. В-третьих, несмотря на то, что состояние безопасности достаточно удовлетворительное, требуется общерегиональная система коллективной безопасности, что может быть обеспечено усилиями ОДКБ и ШОС.

ШОС на перепутье. В условиях евразийского проектирования, после появления в составе новых стран, из-за присутствия не всегда позитивных внешних факторов и в связи с различиями государств-участников организация, несомненно, нуждается в серьёзном концептуальном и организационном обновлении. Если, конечно, на то будет воля членов ШОС.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Китай. Кыргызстан. ШОС. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 июня 2017 > № 2911820 Муратбек Иманалиев

Председатель КНР Си Цзиньпин в пятницу участвовал в 17-м заседании Совета глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества /ШОС/ и выступил с речью на тему "Солидарность, открытость и толерантность во имя благоденствия и процветания в нашем общем доме". Ниже следует полный текст выступления:

Уважаемый президент Н. Назарбаев!

Уважаемые коллеги!

Очень рад принять участие в саммите ШОС в Астане. Здесь в столице Казахстана повсюду заметна жизненная сила, что, по моему убеждению, целиком и полностью отвечает тому духу, который свойствен нашей динамично развивающейся Организации.

Хотел бы поблагодарить Казахстан, страну-хозяйку, прежде всего президента Н. Назарбаева за тщательную подготовку и прекрасную организацию. Мы высоко оцениваем огромную и весьма плодотворную работу, проделанную казахстанскими коллегами во время их председательства.

Текущий год проходит под знаком 15-летия подписания Хартии ШОС, а также 10-летия подписания Договора о долгосрочном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве государств-членов ШОС. За минувшие годы страны-участницы Организации, строго руководствуясь буквой этих двух программных документов, твердо сохраняя незыблемость "шанхайского духа", уверенно встали на путь формирования сообщества единой судьбы, и послужили ярким образцом нового типа международных отношений, основанных на сотрудничестве и взаимной выгоде. Сегодня к нам присоединяются Индия и Пакистан.

В настоящее время международная и региональная ситуация претерпевает глубокие и далеко не однозначные перемены, нарастают факторы нестабильности и непредсказуемости. Противостоять различным угрозам и вызовам современности можно только вместе, плечом к плечу. Китай готов совместно со всеми партнерами крепко объединиться под эгидой сообщества единой судьбы, построить общий дом: безопасный, стабильный и процветающий. Хотел бы в этой связи предложить следующее:

Первое: укреплять солидарность и взаимодействие. Как гласит казахская поговорка, единство и счастье -- едины. Мощная объединяющая сила "шанхайского духа" -- залог развития Организации. Важно сохранять чувство локтя как добрую традиция "шосовской семьи", обеспечить тесную сплоченность старых и новых членов Организации, углублять политическое взаимодоверие, наращивать взаимную поддержку, формировать сообщество единой судьбы на основе равноправия, взаимовыручки и общности интересов. Предлагаем разработать 5-летний План действий по реализации положений Договора о долгосрочном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве государств-членов ШОС с целью наметить направления сотрудничества на ближайшую перспективу. Отмечаем целесообразность активизации обменов и сотрудничества по линии законодательных органов, политических партий, судебных органов, которые послужили бы каналами для политических контактов.

Второе: сообща противостоять вызовам. Безопасность -- основа развития. Без нее не может быть и речи о развитии. Последние теракты в нашем регионе показывают, что борьба с тремя силами зла /терроризм, экстремизм и сепаратизм -- прим. Синьхуа/ остается непростой, поддержание региональной безопасности и стабильности должно, как и прежде, относиться к приоритетным задачам ШОС. В этой связи отмечаем важность для эффективного обуздания распространения экстремизма выполнения Конвенции по противодействию экстремизму после ее подписания на нынешнем саммите. Исходя из необходимости наращивать согласованность и оперативность сотрудничества государств-членов в области безопасности, выступаем за укрепление потенциала РАТС, поддерживаем строгую борьбу с производством и оборотом наркотиков. Готовы вновь принять у себя учения ШОС по противодействию кибертерроризму. Предлагаем провести форум по обороне и безопасности, разработать программу сотрудничества по борьбе с тремя силами зла на ближайшие 3 года. Мы за то, чтобы участники ШОС солидарно выступали по международной и региональной повестке дня, и внесли вклад в политическое урегулирование проблем в "горячих точках". Китайская сторона выражает озабоченность в связи с недавним ухудшением ситуации с безопасностью в Афганистане, призывает все стороны поддерживать процесс мира и примирения в этой стране, рассчитывает на усиление позитивной роли контактной группы ШОС-Афганистан в деле мирного восстановления Афганистана.

Третье: углублять практическое сотрудничество. Региональная интеграция и экономическая глобализация -- историческая тенденция, блага развития которой должны быть доступны всем странам и народам. В прошлом месяце Форум высокого уровня по международному сотрудничеству в рамках "Пояса и пути" успешно прошел в Пекине. Активно ведется работа по сопряжению развития "Пояса и пути" с региональными интеграционными инициативами, прежде всего, ЕАЭС, а также с национальными стратегиями развития, в частности казахстанской "Нурлы жол", в ходе которой ШОС может служить одной из ключевых площадок. Призываем шаг за шагом формировать институты регионального экономического сотрудничества, начав с подписания Соглашения ШОС об упрощении процедур торговли. Следует повысить уровень транспортной взаимосвязанности в регионе, в связи с чем высказываемся за открытие в назначенное время трансграничных маршрутов, предусмотренных Соглашением между правительствами государств-членов ШОС о создании благоприятных условий для международных автомобильных перевозок. Приветствуем присоединение других стран региона к данному соглашению, поддерживаем разработку Программы скоординированного развития автодорог стран-членов Организации. Поддерживаем создание механизма межмуниципального сотрудничества, активизацию взаимодействия по линии малого и среднего бизнеса, предлагаем создать союз аналитических центров по экономике и деловую ассоциацию электронной торговли, что позволит задействовать больше возможностей и ресурсов для практического сотрудничества ШОС. Предлагаем раскрывать потенциалы действующих площадок финансового сопровождения проектного сотрудничества в рамках Организации, при этом на экспертном уровне продолжать проработку осуществимого варианта создания Банка развития ШОС.

Четвертое: крепить узы культурно-гуманитарных связей. Важно помогать душевному сближению наших народов, особенно молодежи, чтобы дело добрососедства, дружбы и сотрудничества могло вечно сохранять жизненную силу. Китай готов совместно со всеми партнерами обеспечить успешное функционирование Университета ШОС, проведение таких брендовых мероприятий, как молодежный лагерь и лагерь школьников, принять Фестиваль искусств, Форум женщин, Конкурс профессионального мастерства, результативно продвигать сотрудничество в сферах здравоохранения, противодействия чрезвычайным ситуациям, охраны окружающей среды, спорта и туризма. Китайская сторона запустит Проект совместного освоения трудовых ресурсов Китай-ШОС, будет расширять и углублять сотрудничество Китая со странами-участниками Организации в этой сфере путем приглашения на семинары и курсы в Китай, направления китайских экспертов для предоставления консультативной помощи, организации обучения на территории стран-членов, предоставления правительственных стипендий. Душевное сближение невозможно без участия СМИ. Предлагаем в этой связи создать механизм сотрудничества СМИ и организуем первый Медиасаммит ШОС.

Пятое: придерживаться открытости и толерантности. Открытость -- основополагающий принцип, который был установлен в ШОС с момента ее создания. Китай поддерживает сотрудничество ШОС с государствами-наблюдателями, партнерами по диалогу и другими странами в разных формах и широком спектре сфер, будет и впредь на основе действующих правил и принципа консенсуса внимательно рассматривать заявки заинтересованных стран на получение полноправного членства, статуса наблюдателя или партнера по диалогу Организации. Мы выступаем за дальнейшее наращивание обменов и сотрудничества ШОС с ООН и другими международными и региональными организациями для объединения усилий в деле обеспечения прочного мира и всеобщего процветания во всем мире.

Высоко оценивая деятельность двух постоянно действующих органов Организации, китайская сторона решила дополнительно выделить 10 млн. юаней на улучшение условий работы и поддержку деятельности Секретариата.

Уважаемые коллеги!

По завершении нынешнего саммита Китай примет председательство в ШОС и будет организовывать очередной саммит в июне 2018 года. Мы будем самым ответственным образом выполнять обязательства председателя и совместно со всеми партнерами стараться, чтобы результаты нашей работы становились все более ощутимыми, а будущее ШОС -- все светлее и светлее.

Спасибо за внимание. (Синьхуа)

Китай. Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > kitaichina.com, 12 июня 2017 > № 2213316 Си Цзиньпин

Выступление на саммите ШОС в расширенном составе.

Владимир Путин выступил на расширенном заседании Совета глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества с участием глав делегаций стран-наблюдателей в ШОС и международных организаций.

В.Путин: Уважаемые коллеги, друзья!

Хочу поздравить всех присутствующих с исполняющимися в этом году 15-летием Хартии Шанхайской организации сотрудничества и 10-летием Договора о долгосрочном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.

Эти документы заложили надёжную основу для эффективной деятельности нашей организации на принципах равноправия, взаимного уважения и учёта интересов друг друга.

Ещё раз приветствую господина Нарендру Моди и господина Наваза Шарифа. Сегодня Шанхайская организация сотрудничества пополняется новыми полноправными членами.

Решение о запуске процесса приёма этих государств было принято в ходе российского председательства в ШОС в 2015 году на саммите в городе Уфа. Менее чем за два года Индия и Пакистан выполнили все условия, завершили все необходимые процедуры. Теперь наша задача помочь новым партнёрам встроиться в ведущуюся в рамках ШОС многоплановую работу.

Расширение состава Шанхайской организации сотрудничества будет способствовать тому, что она станет более мощной и влиятельной в политической, экономической и гуманитарной сферах.

Расширение состава Шанхайской организации сотрудничества несомненно будет способствовать тому, что она станет более мощной и влиятельной в политической, экономической и гуманитарной сферах.

Нурсултан Абишевич Назарбаев уже приводил цифры, которые говорят сами за себя. Открываются дополнительные возможности активнее влиять на процессы в нашем общем регионе и на международной арене в целом.

Уважаемые коллеги!

Приоритетом деятельности, я с этим согласен, для ШОС всегда являлось и является до сих пор обеспечение безопасности и стабильности на внешних границах государств-членов.

Особую актуальность этой задаче придаёт беспрецедентный всплеск терроризма и экстремизма во всём мире. Неоднократно подчёркивал, что справиться с этим злом можно лишь путём честного и конструктивного объединения усилий всех стран на основе неукоснительного соблюдения международного права.

Приоритетом деятельности для ШОС всегда являлось и является до сих пор обеспечение безопасности и стабильности на внешних границах государств-членов.

Борьба с террористами должна носить комплексный и бескомпромиссный характер. Наряду с устранением социальных и экономических причин, порождающих эти явления, необходимо делать всё для нейтрализации идеологии терроризма.

В этой связи возрастает роль Региональной антитеррористической структуры ШОС. Важный шаг в укреплении правовых основ её деятельности – Конвенция по противодействию экстремизму, которую мы сегодня подпишем.

Уверен, что мы совместно активизируем усилия в русле политико-дипломатического урегулирования региональных конфликтов, прежде всего на Ближнем Востоке, в частности в Сирии.

Отмечу, что в последнее время в развитии сирийского кризиса появились обнадёживающие моменты. Это напрямую связано с запуском здесь, в столице Казахстана, в Астане, – при посредничестве России, Турции и Ирана – серии регулярных международных встреч. Важнейшее достижение – договорённость о прекращении огня между правительственными войсками и вооружённой оппозицией, а также о создании в Сирии зон деэскалации.

Важнейшее достижение – договорённость о прекращении огня между правительственными войсками Сирии и вооружённой оппозицией, создании зон деэскалации.

Теперь на этой основе появился реальный шанс укрепить режим прекращения боевых действий и придать импульс межсирийскому переговорному процессу в Женеве.

Безусловно, ключевое значение для обеспечения региональной стабильности имеет положение дел в Афганистане. Очевидно, что ставка на военное решение внутриафганского конфликта бесперспективна. Россия, как и все партнёры по ШОС, последовательно выступает за политическое урегулирование через договорённости между самими афганцами.

Шанхайская организация сотрудничества могла бы активнее поработать и на этом направлении. Предлагаем возобновить приостановленную в 2009 году деятельность Контактной группы «ШОС – Афганистан».

На фоне продолжающегося увеличения объёмов производства и вывоза афганских наркотиков имело бы смысл нарастить взаимодействие ШОС с профильными структурами ООН и соответствующих международных организаций. Все мы заинтересованы в формировании широкого «пояса антинаркотической безопасности» в регионе.

Мы заинтересованы в формировании широкого «пояса антинаркотической безопасности» в регионе.

Что касается экономических аспектов, то уверен, что нужно ориентироваться на сложение усилий, координацию национальных стратегий и многосторонних проектов на всём пространстве Шанхайской организации сотрудничества.

Цель – объединить потенциалы ЕАЭС, ШОС, Ассоциации государств Юго–Восточной Азии, китайской инициативы «Один пояс – один путь». Совсем недавно мы в Пекине принимали участие в крупнейшем международном мероприятии по инициативе Председателя КНР, и мероприятие, надо отметить, прошло с большим успехом.

Тематика сопряжения интеграционных проектов в Евразии будет предметно обсуждаться на предстоящем в сентябре Восточном экономическом форуме во Владивостоке, а также на Конференции высокого уровня по вопросам торгово-экономического взаимодействия в ШОС в Москве и на Форуме малого бизнеса регионов стран ШОС и БРИКС в российском городе Уфа. Пользуясь случаем, приглашаю всех наших партнёров принять в них участие.

Цель – объединить потенциалы ЕАЭС, ШОС, Ассоциации государств Юго–Восточной Азии, китайской инициативы «Один пояс – один путь».

Позвольте в заключение ещё раз поблагодарить Нурсултана Абишевича за успешное председательство Казахстана в ШОС, и, обращаясь к Председателю КНР господину Си Цзиньпину, хотел бы отметить, что наши китайские друзья в ходе начинающегося председательства в ШОС могут рассчитывать на всемерное содействие с российской стороны.

Благодарю вас за внимание.

Казахстан. Китай. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 9 июня 2017 > № 2204655 Владимир Путин

Выступление на саммите ШОС в узком составе.

Владимир Путин выступил на заседании Совета глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества в узком составе.

В.Путин: Уважаемые коллеги!

Мы высоко оцениваем проделанную Казахстаном работу в период председательства в Шанхайской организации сотрудничества. К заседанию Совета глав государств подготовлена действительно насыщенная повестка дня. Уверен, что решения, которые нам предстоит принять сегодня, позволят усилить роль ШОС в международных делах, помогут нам купировать проблемы, перед которыми стоят наши страны.

Прежде всего к положительным элементам, безусловно, стоит отнести присоединение Индии и Пакистана. Впервые наша организация принимает в свой состав новых членов. Отмечу, что Россия с самого начала активно поддерживала оба государства в их стремлении стать полноправными участниками ШОС. Отрадно, что благодаря нашим совместным усилиям, энергичной работе индийских, пакистанских партнёров подготовленный процесс успешно завершён.

Решения, которые нам предстоит принять, позволят усилить роль ШОС в международных делах, помогут купировать проблемы, перед которыми стоят наши страны.

Индия и Пакистан выполнили все требуемые процедуры и присоединились к более чем 30 договорам и нормативным документам ШОС. Теперь нам важно вместе помочь новым коллегам как можно быстрее и эффективнее встроиться в деятельность организации и всех её рабочих органов и структур. Это непростая работа, и нам всем, конечно, нужно будет внимательно посмотреть, как на практике это всё происходит.

Мы знаем также о желании нескольких других государств присоединиться к Шанхайской организации сотрудничества. Полагаю, что мы это сможем сделать после того, как увидим процесс присоединения новых членов – Индии и Пакистана – к нашей организации.

Уважаемые коллеги!

Несколько слов об актуальных региональных и международных проблемах и приоритетах нашего практического взаимодействия.

Очевидно, что главная угроза для безопасности государств ШОС – это прежде всего терроризм. Мы не устаём говорить, что для эффективной борьбы с этим злом важно объединять усилия всего международного сообщества. И в рамках нашей организации и её профильных структур такая совместная работа ведётся.

К положительным элементам стоит отнести присоединение Индии и Пакистана. Благодаря нашим совместным усилиям, энергичной работе индийских, пакистанских партнёров подготовленный процесс успешно завершён.

Вместе с тем наладить столь же результативное взаимодействие с другими партнёрами за пределами нашей организации, причём на равноправной и конструктивной основе, пока в нужном объёме не удаётся.

Мы видим, что происходит в Сирии, Ираке, Афганистане, вообще на Ближнем Востоке. И нужно сказать, что внутриполитическая ситуация в Соединённых Штатах не способствует тому, чтобы работа в международном формате выходила на такой конструктивный, системный уровень.

У нас есть, конечно, определённые подвижки, в том числе и на сирийском направлении. Хочу поблагодарить Президента Казахстана за то, что он предоставил астанинскую площадку, Астану, как место проведения консультаций между противоборствующими сторонами.

И в целом это привело к положительным сдвигам, имею в виду к прекращению активных боевых действий и созданию зон деэскалации, что, безусловно, является качественным изменением ситуации в Сирии. Но до окончательного разрешения кризиса ещё очень и очень далеко.

Главная угроза для безопасности государств ШОС – это терроризм. Для эффективной борьбы с этим злом важно объединять усилия всего международного сообщества.

Отсутствие эффективного международного взаимодействия не позволяет продвинуться к нормализации ситуации в Афганистане. США и НАТО вот уже 15 лет ведут операции против талибов. Однако военная и внутриполитическая обстановка в стране продолжает деградировать. Это является, пожалуй, самым серьёзным источником угроз для безопасности региона Шанхайской организации сотрудничества.

Мы с вами знаем, мы видим, что Соединённые Штаты сейчас призывают своих союзников по НАТО, прежде всего европейцев, возобновить своё активное участие и свою активную работу в Афганистане, уговаривают европейцев. На последней сессии НАТО так и было, мы с вами об этом знаем все.

Судя по всему, далеко не все страны – члены НАТО, в том числе европейцы, хотят втягиваться в эту работу, почти никто не хочет туда возвращаться в полноформатном режиме. Это мы тоже должны учитывать как элемент реалий, в которых мы сегодня живём.

Поэтому считаем важным возобновить работу Контактной группы «Шанхайская организация сотрудничества – Афганистан», приостановленную в 2009 году. Давайте подумаем об использовании платформы ШОС для помощи в выстраивании диалога между правительством в Кабуле и оппозиционными группами. Предложил бы поручить министерствам иностранных дел проработать конкретные шаги в этом направлении.

Считаем важным и полезным поощрять прямые контакты между ШОС и другими региональными объединениями, прежде всего с Евразийским экономическим союзом.

Не могут не настораживать и попытки обосновавшихся на афганской земле террористов распространить свою преступную деятельность на наши государства. В странах ШОС созданы и действуют подпольные ячейки игиловцев – это показало расследование теракта у нас в России, в Петербурге.

По имеющимся данным, ИГИЛ готовит новые планы по дестабилизации Центральной Азии и южных регионов России, поэтому нужно укреплять координацию спецслужб государств Шанхайской организации сотрудничества, в том числе по линии региональной антитеррористической структуры.

Конечно, важно развивать в рамках ШОС взаимодействие в области деловых связей, стимулировать торговлю, улучшать инвестиционный климат, совершенствовать инфраструктуру.

Предложения, которые здесь прозвучали от коллег, в том числе от Председателя КНР, безусловно, мы будем поддерживать. Это поможет странам ШОС обеспечить долгосрочный и устойчивый рост.

Важно развивать в рамках ШОС взаимодействие в области деловых связей, стимулировать торговлю, улучшать инвестиционный климат, совершенствовать инфраструктуру.

Также считаем важным и полезным поощрять прямые контакты между ШОС и другими региональными объединениями, прежде всего с Евразийским экономическим союзом. В этой связи следует подумать о разработке и подписании последующего меморандума о сотрудничестве между секретариатом ШОС и Евразийской экономической комиссией.

Перспективность идеи сопряжения различных интеграционных процессов подтвердил прошедший в мае в Пекине форум «Один пояс – один путь».

Убеждён, что если мы будем стремиться объединить возможности ШОС, ЕАЭС, китайской инициативы «Экономического пояса Шёлкового пути» с другими организациями, то это поможет продвинуться в сторону формирования большого евразийского партнёрства от Атлантики до Тихого океана.

Благодарю вас за внимание.

Казахстан. Китай. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 9 июня 2017 > № 2204654 Владимир Путин

В ожидании определённости

Шумейко Игорь

Трамп ставит глобальные задачи Пентагону

О горячих точках планеты с президентом Академии геополитических проблем генерал-полковником Леонидом Ивашовым (на фото) беседует писатель, историк Игорь Шумейко.

– Президент США Трамп планирует создать на Ближнем Востоке новый военный альянс арабских стран, широко звучит словосочетание «арабское НАТО». Как вы оцениваете жизнеспособность и меру угрозы этого проекта для России?

– Трамп поставил Пентагону глобальную задачу, повторив её и на встрече с сотрудниками ЦРУ: вернуть контроль над арабской нефтью, американское доминирование в регионе. Новый треугольник: Россия–Турция–Иран, первые его реальные действия по умиротворению в Сирии – сильнейший геополитический шаг – вызвали в США желание скорых действий: выдавить указанную тройку из арабского мира, доразрушить важнейшие арабские государства, вызвав новые миллионы беженцев. Но нового альянса не будет. Что и подтверждает последний дипломатический скандал. Заявленные в него страны – конкуренты друг другу. Катар, Эмираты считают угрозой не только Иран, но и саудовцев, которые не умеют воевать и не хотят учиться, полагаясь на наёмников, йеменцев и прочих. Кое-какие услуги от наёмников получить можно, но умирать за плательщика они не будут. Элита важнейшей страны арабского мира – Египта – хорошо видит и цели США, и необходимость продолжения координации с Россией. Недавние встречи на уровне глав наших государств, министров обороны и иностранных дел ещё раз это подтвердили. А Ирак на сегодняшний день, увы, в группе, называемой «несостоявшиеся государства». Согласятся ли курды в него войти, а иракские шииты сосуществовать с суннитами – неясно.

«Арабское НАТО» – нереально, угроза в регионе – по-прежнему со стороны ИГ (запрещённая в России группировка), всё в большей степени переходящего от стратегии сосредоточения больших вооружённых подразделений к терактам, «сетевой войне». Сегодня Россия в Сирии не даёт превратить арабские, мусульманские страны в полуторамиллиардную чёрную дыру – по проекту «управляемый хаос», «Арабская весна»…

– Леонид Григорьевич, вы встречались с лидерами ведущих арабских стран, когда занимали должность начальника Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны. Как они оценивали процессы, происходящие в регионе после распада СССР?

– Да, в составе делегации с министром обороны маршалом Сергеевым и лично мне довелось беседовать с Хосни Мубараком (Египет), Абдаллой Салехом (Йемен), Асадами Хафезом и Башаром (Сирия). Помню, Хафез Асад сказал: «Знаете, нигде больше так не жалели о распаде СССР, как в арабском мире! А среди арабов – более всего в Сирии». Хосни Мубарак чуть в других словах говорил: при СССР, несмотря на все слова Анвара Садата, у Египта было долговременное чувство защищённости.

– Перейдём на другую часть Азии – КНДР и её ракетно-ядерные испытания. Должна ли Россия, преемник СССР, играть бóльшую роль в разрешении кризиса?

– Я был в числе готовивших визит президента Путина в КНДР в 2000 г. Тогда были сделаны шаги по снижению напряжённости между Севером и Югом, заслужившие, как помните, одобрение всего мира. После визита Путина мы запустили процесс сближения позиций Севера и Юга, не по объединению государств, но по взаимной безопасности. А дальше? КНДР условием своего отказа от ядерных программ требовала гарантий безопасности, включая безъядерный статус всего полуострова, сокращение военного присутствия США. Но США не просто отказали – вообще вывели этот вопрос из обсуждения. То есть КНДР предлагали довериться США, надеяться, что ошибки – вроде иракской 2003 года – с ними не повторятся. А они вот верят лишь в собственное оружие. Я думаю, тут помогло бы сближение позиций обеих Корей, вхождение их в ШОС. Сложно? А вы вспомните Индию и Пакистан, сколько между ними произошло вооружённых конфликтов и полномасштабных войн! А после начатой политики сближения, увенчанной ныне вхождением бывших антагонистов в ШОС, положение улучшилось. Обоюдное обладание ядерным оружием тоже сказалось: оно, видите, может быть гарантом мира, в случае даже приблизительного паритета и обоюдного осознания уровней возможных потерь и своей ответственности. Даже грандиозные теракты в Мумбаи, где заговорщики, словно «дорожку посыпали», специально оставили массу следов, ведущих в Пакистан, не вызвали межгосударственного конфликта, как в предшествующие десятилетия.

– По ситуации в Донбассе, усилению ВСУ – смогут ли ДНР, ЛНР выдержать новые удары?

– Постоянное «кипение» Украины, сталкивание её с Россией – главная задача США, ради которой всё и затевалось. Вероятность новой военной эскалации очень велика. Политическая ситуация в Киеве всё хуже, сопротивление режиму Порошенко – всё более организованное. И когда ему намекнут: хочешь остаться у власти, сохранить свои миллиарды, продолжать получать кредиты – действуй в Донбассе более активно, он на это пойдёт. Надо признать прямо, без помощи, поставок вооружения из России, ДНР, ЛНР не устоят, ибо все запасы вооружений, боеприпасов, доставшиеся им в 2014 году, иссякли. Но Россия пока не определилась: что она хочет от Донбасса. Все там – от Захарченко до шахтёра в забое – ждут этой определённости.

– А как вы оцениваете недавний саммит НАТО, первый с Трампом во главе?

– Он закончился ничем. Это была разведка и для Трампа, и для главных европейских партнёров. Франция, Германия, Британия сейчас, может, и хотели бы большей политической независимости от старшего союзника, но они понимают, как вообще устроена военная машина НАТО. Без США там нет космического компонента, разведки, связи, навигации. Военно-транспортная авиация, высокоинтеллектуальное оружие и многое другое – монополия США. А с другой стороны, европейцы не ощущают настоящей военной угрозы от России. Такой, чтобы требовала наращивания расходов, военных группировок. Снять эту пропагандистскую истерию – и видно, что европолитики понимают, что для реальной безопасности нужно возобновить договор с нами об обычных вооружениях, восстановить системы коллективной безопасности. Понимают, что через свои монополии во многих военных сферах США влияют и на экономику Евросоюза, чего европейцам очень не хотелось бы. Так что недавний саммит – не какие-то важные решения, а разведка по этим направлениям.

США. Ближний Восток > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 7 июня 2017 > № 2490983 Игорь Шумейко

Джульетто Кьеза: «Терроризм — это оружие Запада»

об угрозах современного мира

Екатерина Глушик

"ЗАВТРА". Господин Кьеза, вы принимали участие в прошедшей недавно в Москве Международной конференции по безопасности, в центре внимания которой были проблемы терроризма. Участники констатировали: мир находится в опасности, с терроризмом надо бороться. Об этом мы знаем. Шёл ли разговор о том, что нас ожидает, что можно предпринять в сложившихся условиях?

Джульетто КЬЕЗА. В дальнейшем всё будет зависеть от происходящего в Америке и в Европе. В Америке на сегодняшний день царит неопределённость, идёт внутренняя борьба. В этой ожесточённой борьбе участвуют разные силы, однако в основном всё крутится вокруг одной идеи: как сохранить империю, продлить её доминирующее положение в мире? Я не вижу в США людей, которые готовы сказать, что имперское поведение должно быть прекращено, потому что невозможно дальше так существовать, это попросту опасно. Я не вижу таких людей. Вся борьба идёт между такими идеями: Америка — первая, лучшая, Америка исключительная…

Так что Америка находится в ситуации неопределённости. Поэтому диалог, который был здесь, в Москве, вопросы, которые остальной мир предлагал (а в конференции принимали участие представители 85 стран Африки, Азии, Латинской Америки), не могут быть решены, если Запад не согласен участвовать не то что в принятии решений, а даже просто в диалоге. Доброй воли со стороны остального мира и в значительной мере — со стороны России — недостаточно, чтобы решить мировые проблемы. Это первое.

Второе. Америка управляет Западом в целом, как никогда ранее, несмотря на то, что Америка, объективно говоря, потеряла гегемонию в мире, поскольку есть такие гиганты, как Китай, Индия, Россия, Сирия. И хотя эти страны говорят: нельзя так дальше продолжать, вы не можете идти этим путём далее, тем не менее Америка управляет Западом сильнее, чем раньше. Европа полностью подчинена Америке.

Так что мы не можем предвидеть исход ситуации, покуда не знаем, чего хочет в конечном итоге Америка и чего хочет Европа. Европа очень тесно связана с Америкой во многих отношениях, зависима от неё. Я говорил неоднократно: у Европы нет лидеров в руководстве, способных анализировать, объективно оценить ситуацию. И положение в этом отношении остаётся прежним: лидеров таких нет.

В эти дни в Москве побывала госпожа Могерини, она беседовала с Лавровым. Но её визит — это только жест, чтобы показать, что есть некий диалог, что Европа не отвергает сотрудничества. Но не надо обольщаться, потому что во время встречи между Лавровым и Могерини не было достигнуто никаких соглашений и договорённостей. Как не было никаких решений между Тиллерсоном и Путиным во время их недавней встречи.

Потому и остаётся осознание опасности у одних и желание продолжать вести себя так, как раньше, у других. Ситуация в итоге остаётся в подвешенном состоянии.

Есть определённые моменты дискуссии, что была в Москве, по которым все были согласны и имели общее мнение. Тема конференции — борьба против терроризма. И все говорили: можно договориться! надо договориться! Терроризм — самая большая опасность, угроза нашего времени. Все это повторяли, и все в этом сошлись.

Но давайте посмотрим. Вообще, терроризм — что это? Разве кто-то попытался серьёзно проанализировать, откуда он идёт, кто его породил? А ведь терроризм — это порождение Запада. И ты не можешь бороться против терроризма, не сформулировав определение терроризма и не указав его истоки.

Терроризм — это оружие в руках Запада. А люди, которые пробуют вести диалог, питают иллюзии, что достаточно их доброй воли и что можно убедить противника не использовать его фундаментального оружия. Питать иллюзии в политических переговорах и баталиях недопустимо.

Возьмите Израиль, Америку, Европу. Эта часть мира не хочет положить конец деятельности террористов. Не хочет сдавать своё оружие, каковым является террор. Хотя они чувствуют опасность тоже, но сдаваться и упускать из рук это своё оружие не хотят.

То, что унифицирует обе стороны, — это боязнь. Та сторона тоже боится. И люди, которые собрались в Москве, — представители Латинской Америки, Азии, Африки — боятся. Это два мира, которые боятся друг друга, но их намерения совершенно противоположны.

Простой пример. В девяностые годы проводилась огромная работа по сокращению вооружения. Были переговоры, встречи… Этот процесс продолжался до конца века: Брежнев, Андропов, Горбачёв. И даже Ельцин подписал договор. А потом — всё! Прекратилось! Этот процесс практически был сведён к нулю. Никаких переговоров! В 2002 году был отказ от договора ПРО со стороны Буша, и после этого ситуация ухудшалась буквально с каждым годом, каждым днём. И последние 15 лет ситуация только ухудшается. Никаких переговоров по существу. Всё это было сломано, значит, Запад идёт своим ходом, как сам того хочет. Не имея желания ни с кем ни о чём договариваться.

Но сейчас возникают сложности, потому что они сами не знают, что делать, поскольку Россия, Китай — это противники, которые усиливаются и которых надо сломать.

Была дискуссия на конференции и о гибридной войне. Все говорят, и Лавров, Шойгу об этом сказали совершенно определённо: война уже идёт. Это не вопрос завтрашний. Война уже идёт в гибридной форме. И Америка имеет гигантское преимущество в одной из форм этой войны — войне технологического и информационного порядка. В этой сфере Америка практически монополист. Она что-то говорит, и средства массовой информации Запада повторяют всё дословно. Никаких поправок, корректировки, никакого сомнения в том, что сказала Америка. "Россия виновата во всём, каждый элемент кризиса в мире надо свалить на Россию". Вот их политика и установка!

Уже 3-4 года каждый день в адрес России следует одно обвинение за другим, озвучивается какая-то выдумка, порочащая Россию. Эта цепочка бесконечна. Олимпиада, малазийский лайнер, русские хакеры, Крым, запрет свидетелей Иеговы, гомосексуалисты арестованы и убиты в Чечне… Бесконечно! И если связать это всё вместе, выстроить ряд, то можно увидеть, что есть какой-то центр на Западе, который круглосуточно работает на то, чтобы придумать что-то и сказать миллиардам людей в мире, что Россия — это зло.

Непонятно, почему так делается. Или наоборот, очень хорошо понятно. И с людьми, которые предпочитают такую политику, вести диалог невозможно.

Я задал вопрос генерал-майору Игорю Николаевичу Дылевскому, заместителю начальника ГОУ Генштаба ВС РФ, который выступал по теме "Военно-политические вопросы обеспечения безопасности информационного пространства на современном этапе". Он предлагал систему возможных мер, чтобы уменьшить опасность, которая исходит от кибервойны, в пространстве интернета. Он сказал: можно действовать посредством ряда мер. Говорил: давайте создадим комиссию и будем работать совместно, искать точки соприкосновения, где можно договориться, чтобы уменьшить взаимную опасность. Он привёл целый список мер, которые дают возможность одной стороне смотреть, как обстоят дела на другой стороне, взаимно договариваться. Такие возможности есть.

Но я сказал: "Вы предлагаете — и правильно делаете — договариваться. Но на той стороне есть разные возможные субъекты этой договорённости. И это не только государства. Есть субъекты, которые имеют огромное влияние, огромные деньги. Это банки, международная финансовая система, и они сильнее, чем отдельные государства. Они работают самостоятельно, относительно независимо от государства, автономно". И генерал согласился, что я прав.

Хороший доклад сделала Ирина Яровая. Но в выступлениях российской стороны, некоторых её представителей, чувствуется наивность. Они думают, что достаточно быть хорошими, и с тобой та сторона наладит добрые отношения. Но это невозможно. На той стороне люди, способные и готовые на всё ради достижения своей цели — гегемонии. Дылевский, выражая позицию страны, очень позитивно настроен, выдвигает конструктивные предложения, говорит, что нужно договариваться. Но с кем? Достаточно будет встречи только между представителями Соединённых Штатов и России? Нет.

Яровая, отвечая на мой вопрос, сказала: "Да, вы правы, это действительно так, но мы говорим правду. А они не говорят правду".

Всё так и есть, но когда есть другие силы, которые ты не контролируешь и которые даже Америка не контролирует, — вот проблема! Твоя правда им не нужна!

Если вернуться к теме терроризма, то кто создаёт терроризм? Эти силы! Именно эти силы. И вот ты с самыми добрыми намерениями хочешь договориться. Но с кем?

Безусловно, это я хочу подчеркнуть, политическая, дипломатическая работа очень важна, иначе неизбежно будет война. И я очень поддерживаю идею проведения таких конференций, где люди находят точки соприкосновения. Когда весь мир — за исключением Запада — говорит одним языком, языком мира, согласия, языком предложения. Прекрасно! Но надо знать, когда ты делаешь такое предложение, что противник на сегодняшний день отвечать взаимностью не будет. Он в этом не заинтересован!

Блестящим было выступление руководителя одного из исследовательских центров Саудовской Аравии. Он сказал: кто такие террористы? Это люди, которые работают по заказу.

Это именно так! Я об этом неоднократно говорил. А кто заказывает? Разве Саудовская Аравия? Нет. Разве какие-то государства выступают заказчиками терроризма? Нет. Иначе все очень скоро узнали бы об этом. Так кто же это? Это организации, которые создавались в этом новом мире. Новый мир! В этом мире государства вообще исчезают, на их место становятся новые руководящие элиты. Надгосударственные! И они сильнее, чем государственные. Власть в их руках!

"ЗАВТРА". И они не связаны никакими обязательствами.

Джульетто КЬЕЗА. Не связаны! И не связаны даже с военными в прямом смысле слова. Это не генералы, которые планируют войны. Это они, эти новые надгосударственные силы, нанимают все нужные им структуры!

"ЗАВТРА". К тому же, ты их не видишь.

Джульетто КЬЕЗА. Конечно! На конференции все единогласно говорили, что терроризм — главная угроза. Действительно, терроризм бьёт по Великобритании, по Израилю, по Индонезии, по Пакистану, Афганистану, Парижу. Берлину. Он практически везде. И опасность исходит именно от него. Но главная опасность лежит в противостоянии двух противников, разных сторон. С одной стороны — Запад, который теряет свою власть, влияние каждую минуту, занимает всё меньше места. И остальной мир. Он объективно растёт. И теснит Запад. Китай не претендует ни на какую гегемонию. Китай развивается сам по себе: промышленность, население растут. Россия не претендует на господство, и это было сказано со всей определённостью. Россия не претендует на экспорт своего образа жизни, это было бы просто глупо, у России на сегодняшний день нет возможности продвигать и навязывать свой образ жизни.

Самое конструктивное было предложено на конференции представителем Китая, капитаном 1 ранга, профессором центра инфобезопасности Академии национальной обороны НОАК Бэнь Байхуа. Он сказал: "Не спрашивайте меня, что нас ожидает в будущем, я не знаю. Но надо создать новое поколение, которое будет управлять инструментами гибридной войны. Они, возможно, смогут в дальнейшем найти какие-то решения. А что пока мы можем и что должны делать? Защитить наши суверенитеты".

Потому что Америка имеет полный контроль над всеми информационными процессами. Фильм Оливера Стоуна о Сноудене это хорошо показал. Америка контролирует всё! Америка контролирует интернет, диктует, кто может присутствовать в интернете, а кто нет. Потому что всё в их руках. А как ты сможешь защитить себя в условиях гибридной войны?

Возьмите хотя бы создание образа противника из России! Но как ты можешь защититься, если ты сам в этой системе и ты ею не управляешь? Ты — подчинённый их системе контроля. Возьмите систему перевода денег SWIFT . Она в их руках полностью! И они посредством этого могут делать с тобой всё что угодно: шантажировать, исключить из этой системы, то есть практически уничтожить.

И китайский эксперт верно говорит, что ключевой пункт — это суверенитет государства. Всё, что действует в духе суверенитета, — хорошо. То, что способствует подчинению, делает зависимым, — это плохо. Потому что ты не просто теряешь свой суверенитет, а становишься беззащитным перед новой — фундаментальной — угрозой. Поскольку у них полный контроль над ситуацией, новое противоборство будет на 90% инициировано оттуда. Да они просто могут выключить ту или иную страну! Могут взорвать атомную станцию на твоей территории, могут изменить климат на твоей территории.

"ЗАВТРА". И тебя же и обвинить.

Джульетто КЬЕЗА. Вот именно! Так они и поступают: ты же ещё и виноват. Наталья Касперская, известный деятель в сфере информационных технологий, сказала: 95% всех преступлений, которые совершаются через интернет, не раскрыты. И не будут раскрыты ни сегодня, ни завтра, как не были раскрыты вчера. Они просто не раскрываемы. 95%! Но в таком случае как можно знать и утверждать, что хакеры — русские, о чём гудит весь мир? И не только это. Она сказала, что есть очень изящная система, о которой американцы давно, раньше, чем все остальные, знают. Система, позволяющая менять название, адрес, имена — заметать следы! Подставлять тех, кто невиновен.

Но что мы слышим? Беспрерывно звучат обвинения: "Русские хакеры — это такой дьявол, с которым нужно бороться". Но те, кто распространяет эти заявления, доподлинно знают, что байка о русских хакерах абсолютно фальшива. Обвинения, которые послужили основанием для информационной атаки на Россию, на 100% ложны и беспочвенны. И те, кто являются обвинителями, прекрасно знают, что они лгут. И знают это лучше всех остальных.

Но они контролируют все средства массовой информации. И даже не утруждают себя, чтобы предъявлять доказательства. Просто говорят: мы знаем это, и всё тут. Значит, так и есть. И все СМИ повторяют то, что они говорят. И ты не можешь защититься! Единственный способ, это сказать: вот черта. Здесь — моя власть, там, на той стороне — твоя. Скажи мне, будучи на своей стороне, всё, что хочешь. Но всё, что ты скажешь, я просто приму к сведению, но не обязан что-то предпринимать. Так, по крайней мере, можно вести диалог, понимать друг друга.

Владимир Соловьёв сказал правильно: невозможно быть приятным для них, потому что ваше желание слыть хорошим и заигрывание с ними не даст никакого эффекта. Тебя любить не будут в любом случае. Ты в любом случае противник и должен быть обезврежен, должен быть послушен, должен подчиняться. Или опять поставлен в ситуацию колониального положения. Другого тебе не предлагают. И иного быть не может пока. Пока! Такова ситуация.

И VI конференция по международной безопасности, по-моему, сделала такой вывод: Запад не готов к диалогу. Остальной мир хочет диалога, выдвигает предложения. Но покуда кризис на Западе ещё не дошёл до такого момента, чтобы самому Западу стало ясно и очевидно, что мир изменился глубоко и бесповоротно.

Следующее — фактор времени. На сегодняшний день на Западе ещё не появились люди, понимающие ситуацию. У них тоже нет стратегии. Только кризис может подстегнуть найти ответ, привести к появлению новых левых мыслителей на Западе. И они появятся не потому, что хорошие и всё понимающие. А потому, что прагматики и реально осознают: опасность слишком высока.

Разница в том, что в России и Китае есть люди-мыслители, понимающие, какова ситуация. А на Западе нет таких мыслителей. В России есть Путин, который понял. Он повторяет постоянно: невозможно так жить и действовать дальше. Вы уже не можете делать то, что делали раньше. Потому что напротив вас стоит остальной мир. Мирным путём вы уже не можете доминировать по-прежнему. Единственный способ — уничтожить всех остальных. Разве вы готовы на это пойти?

И прошедшая конференция пришла к заключению: мыслители здесь, на этой стороне, есть, есть люди, которые понимают степень опасности. А Запад до этого понимания ещё не дошёл. Нужно, чтобы кризис достиг такой степени, что они уже не смогут руководить. Вопрос времени. Этот процесс развивается достаточно быстро.

У Запада сохраняется стремление к окончательной победе, полному доминированию. И если ядерное оружие было сбалансировано, то новая сила, которая особенно действенна сейчас, — вся в руках американцев: коммуникационная, информационная система в широком смысле слова. В этой сфере нет никакого равновесия. А война идёт именно на том поле, где доминирование одной стороны. Поэтому повторю — вопрос времени: сколько времени потребуется, чтобы искушение победы взяло верх. Вот тогда будет война.

"ЗАВТРА". Так благодаря чему всё-таки ещё нет глобальной войны?

Джульетто КЬЕЗА. На сегодняшний день Китай и Россия заслоняют мир от войны. Это очевидно. Потому что финансовая система Запада находится в очень неустойчивом положении. И у них нет рецепта стабилизации ситуации. А в руках Китая и в руках БРИКС есть уже достаточно инструментов, чтобы влиять на кризис Запада, например, если Китай решил бы использовать долг Америки, который находится в его руках, он мог бы углубить кризис Америки очень быстро. Но он этого не делает. И Россия тоже этого не делает. Россия последовательно предлагает Западу договориться, она не хочет обострить ситуацию.

"ЗАВТРА". Хотя "хорошими" мы всё равно не будем.

Джульетто КЬЕЗА. Да. Именно так. Делайте что угодно, но в любом случае хорошими не будете. И с этой точки зрения и Россия, и Китай работают на то, чтобы замедлить, затормозить кризис, выиграть время, дать время образумиться воинственным силам. Иначе, если бы они были враждебно настроены, они могли сломать ситуацию очень быстро.

"ЗАВТРА". Но Россию всё время Запад обвиняет, тем не менее, что она враждебно настроена.

Джульетто КЬЕЗА. Он просто поворачивает ситуацию на 180 градусов и обвиняет Россию в том, в чём сам виноват. Это очевидно. И надо определённо сказать, что против американской империи и в настоящий момент существуют силы, которые могли бы ей вредить, но не делают этого. Это и есть доказательство доброго отношения. Все знают, что Китай и Россия могут изменить ситуацию Запада к худшему. Но не делают этого. Почему? Потому что имеют чувство ответственности за мир и перед миром. Они поняли степень опасности. А другая сторона поняла опасность только в том смысле, что они могут потерять доминирование, лишиться гегемонии. И продолжают себя вести по-прежнему, увеличивая общую опасность в мире, напряжённость.

И если кризис не достиг уровня взрывоопасности, то только потому, что Россия и Китай сдерживают ситуацию. В этом — основное значение этой конференции. Но здесь тоже есть иллюзия, что достаточно показать себя хорошими, чтобы получить хорошее отношение в ответ. Нет. Не получите. Не нужно быть наивными.

"ЗАВТРА". Оружие Запада — терроризм. А что он делает с помощью этого оружия?

Джульетто КЬЕЗА. Терроризм — это во многом не третья сила, а часть подрывной активности западных держав. Терроризм существует, потому что Запад хочет завоевать мир. И терроризм — это оружие в руках Запада для завоевания мира, создания хаоса, смены режимов. Америка сейчас готовит систему противоракетной защиты. Когда это будет готово, тогда будет предпринята атака. Не раньше. А пока идёт гибридная война во всех тех областях, где Запад имеет преимущество. Поэтому конференции, встречи людей, понимающих что ситуация критична, готовых и имеющих возможность что-то предложить и предпринять, необходимы.

Россия. Италия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 11 мая 2017 > № 2485491 Джульетто Кьеза

Вопрос в лоб

Этот широкий альянс предлагает диалог с Западом по существу, но очевидно, что Запад пока к этому не готов: Запад против конструктивного сотрудничества, против попыток договориться, это наглядно продемонстрировала и данная конференция, которую значимые фигуры Запада проигнорировали и тем самым продемонстрировали противостояние. Получается, что с одной стороны — страны Запада: США и их союзники. А с другой стороны — весь остальной мир, который был представлен на данной конференции: Африка, Латинская Америка, Азия — Китай, Индия, Пакистан, Иран. Широкий альянс народов, которые понимают опасность и выдвигают конструктивные предложения. И смысл этой конференции — как раз предложения. Не противостояние, не враждебност

Редакция Завтра

"ЗАВТРА". Господин Кьеза, вы приняли участие в VI Международной конференции по безопасности, которая прошла в Москве. Как вы оцениваете значимость этой конференции? Решила ли она какие-то вопросы?

Джульетто Кьеза, политолог, общественный деятель. Инициатива проведения такой конференции очень нужна и важна. Это сильный ход российской дипломатии. Конференция проводится уже в шестой раз, но до сих пор носила, можно сказать, подготовительный характер и была не столь представительной. А на этот раз в Москве собрались политики и общественные деятели 80 государств, главы оборонных ведомств 20 стран. Как видите, представительство очень широкое, данная конференция — важное политическое событие мирового масштаба. Но Запад, за небольшим исключением, фактически отсутствовал. Из западных стран было несколько не столь значимых фигур. Но они не представляют Запад как таковой. И когда на Западе говорят, что Россия изолирована, то эта конференция продемонстрировала совсем иную картину: нет, Россия — не изолирована, вместе с Россией — пять миллиардов человек. Россия и остальной мир представляют реальный заслон агрессии, снижают напряжённость. И сильный, между прочим, заслон. За ним — реальная сила, а не только слова.

Этот широкий альянс предлагает диалог с Западом по существу, но очевидно, что Запад пока к этому не готов: Запад против конструктивного сотрудничества, против попыток договориться, это наглядно продемонстрировала и данная конференция, которую значимые фигуры Запада проигнорировали и тем самым продемонстрировали противостояние. Получается, что с одной стороны — страны Запада: США и их союзники. А с другой стороны — весь остальной мир, который был представлен на данной конференции: Африка, Латинская Америка, Азия — Китай, Индия, Пакистан, Иран. Широкий альянс народов, которые понимают опасность и выдвигают конструктивные предложения. И смысл этой конференции — как раз предложения. Не противостояние, не враждебность.

Хочу отметить, что все выступления российских руководителей были очень сдержанными. Выступления министра обороны Сергея Шойгу, начальника Генштаба Валерия Герасимова, министра иностранных дел Сергея Лаврова, главы ФСБ Александра Бортникова — все! И это было явно так задумано, согласовано.

Нужно понимать, что ситуация в мире до этого момента была не столь критической. Противостояние длится уже 15-20 лет, и оно держалось на определённом некритичном уровне. Но сегодня в мире сложилась драматическая ситуация, и она продолжает ухудшаться буквально на глазах.

Россия. Италия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 4 мая 2017 > № 2485477 Джульетто Кьеза

Не дать им «прописаться» среди нас.

У нас в гостях эксперт по проблемам псевдоисламского экстремизма, старший научный сотрудник Центра гуманитарных исследований Российского института стратегических исследований (РИСИ), наш постоянный автор Галина Хизриева. Поводом для очередной встречи стали трагические события в Санкт-Петербургском метрополитене, где в результате теракта погибли и пострадали мирные граждане. Почти одновременно было совершено, увы, очередное нападение на инспекторов ДПС в Астрахани. В обоих случаях чётко прослеживается кровавый след запрещённой в России экстремистской организации ИГИЛ-ДАИШ.

Нас тоже хотят «осчастливить» халифатом

- Галина Амировна, чего ждать дальше?

- Действительно, ситуация непростая. Увы, надо признать, что на сегодняшний день во многих крупных городах России уже существуют «спящие» ячейки запрещённых террористических организаций. Обратите внимание: и террорист-смертник из метрополитена, и астраханские бандиты, да и почти все другие задержанные экстремисты нисколько не скрывают свою принадлежность к ИГ* и другим псевдоисламским радикальным группировкам, хотя и осознают, что этим они только отягощают свою участь.

- Такое ощущение, что в этом и заключается их задача…

- Вот именно. Они стремятся обозначиться, «прописаться» среди нас и заявить как минимум о своём постоянном незримом присутствии, оказывать психологическое давление, провоцировать непроходящий стресс у людей от мысли, что мирный, привычный ход жизни может быть в любой момент нарушен. Можно сказать, что это их тактическая задача-минимум. Пусть дальше их ждёт суд, тюремное заключение, но своё «небольшое» дело они сделали. Тюрьмы они не боятся и даже стремятся попасть туда. Ведь на «зонах» экстремисты намерены продолжать вести пропаганду и даже ещё более успешную вербовку! Противник коварен, и одними запретами и закрытыми судебными процессами вопрос не решить. Нам надо чётко осознавать, что, как бы ни развивались события в Сирии и Ираке - удачно для нас или нет, - нам не избежать притока «ветеранов боевых действий» в Россию, поскольку мы для них такая же желанная цель - нас тоже хотят «осчастливить» халифатом.

Поэтому правоохранительные фильтры должны работать на полную мощь, чтобы не впускать в наш дом чужеродную и опасную идеологию. К сожалению, есть тенденции к вербовке радикально настроенных граждан и внутри страны.

Прививка от сектантства - вера

- Чем же привлекательна эта экстремистская идеология для наших соотечественников?

- По своей сути ИГИЛ* - это большая секта, которая использует самые современные методики и наработки по вербовке широких слоёв населения, включая немусульман. Причём, что интересно, как раз по-настоящему верующих мусульман или христиан в её рядах нет! Это говорит о том, что лучшей профилактикой вовлечения в эту структуру могло бы быть систематическое религиозное просвещение народа, причём начиная с младых ногтей. Верующий человек способен гораздо быстрее дать оценку услышанному, перепроверить получаемую информацию в надёжных источниках, у своих духовных наставников, в приходской мечети или церкви. Неверующий или так называемый «захожанин», бывающий в храме в лучшем случае раз в году и не бравший в руки Коран или Библию, этой возможности лишён - у него нет чёткого критерия понятий справедливости, любви, добра и зла, которыми оперируют вербовщики. Поэтому эмиссары всё чаще делают ставку на прагматизм. Они взывают якобы к разуму человека, к его логике. Но при этом, являясь хорошими психологами, находят к каждому клиенту свой «ключик». Индивидуальный подход в такой работе - первое правило джихадистов.

Наверняка все помнят историю Варвары Карауловой, которая попала в сети, влюбившись в одного из вербовщиков. В этом случае исламист сыграл на нежных чувствах юной особы. А вот вам пример другого подхода к девушке. Если она не слишком хороша собой и комплексует по этому поводу, то ей внушается следующий посыл: зачем тебе жить вообще, если ты никогда не испытаешь счастье истинной любви? Стань героиней, звездой новостей, доказав всем, что ты чего-то стоишь! Исполни волю «всевышнего», который ждёт тебя в своих «райских садах».

Юношей «берут» на нереализованном честолюбии, сути гордыни («тварь я дрожащая или право имею?») или жажде справедливости (ведь мир вокруг страшно несправедлив), которую можно восстановить, только взяв в руки оружие. На молодого человека из Кузбасса по имени Анзор в одной из соцсетей вышел вербовщик. Стали переписываться, сдружились. Незнакомец из интернет-пространства полностью разделял печали и радости Анзора. Словом, втёрся в доверие. А потом на правах старшего по возрасту стал учить уму-разуму молодого. Если, мол, ты истинный мусульманин, то почему не отправляешься в Сирию, где угнетают наших братьев? И для убедительности направил видеоролики, на которых якобы правительственные войска Башара Асада издеваются над ни в чём не повинными мусульманами… Всё закончилось печально: Анзор оказался в Сирии, где и погиб.

- Неужели так легко убедить человека пополнить ряды экстремистов?

- Конечно, нет. Именно поэтому вербовщики применяют те же схемы, что и крупный бизнес при реализации своих проектов. Давно не секрет: чтобы заставить людей покупать тот или иной товар, маркетологи используют определённые психологические приёмы. Так, в рекламе часто присутствуют либо сексуальные женщины, либо очаровательные дети, либо милые домашние животные - всё это вызывает эмоциональное расслабление у человека. И связывается это приятное чувство непосредственно с рекламируемым товаром. Вербовщики взяли на вооружение этот подход. На роликах экстремистов можно увидеть, к примеру, молодого человека в военной форме и с автоматом за спиной, который мило улыбается в камеру и поглаживает котёнка. Дескать, это несчастное существо боец ИГ* вытащил из-под гусениц асадовского танка... Такая картинка вызывает справедливый гнев по отношению к «жестокому режиму» и желание встать в ряды «борцов за справедливость».

Эффективнее всего такие методы действуют на совсем молодых людей. В возрасте 13-14 лет подростки, оставаясь ещё внутренне незрелыми, эмоционально уже готовы к работе над собой. А родители в это время заняты - работают на трёх работах или решают свои житейские и личные проблемы. Живое общение сведено к минимуму. Более того, многие отцы и матери вообще не знают, как правильно общаться со своим чадом, о чём разговаривать. Что уж говорить о неполных семьях, где дети не видят положительного примера отца? Всё это играет на руку вербовщикам неокрепших душ. Здесь же и благодатная почва для организаторов печально знаменитых подростковых «групп смерти»…

Силой ужаса и истощения

- Да, очень похоже! Мы рассказывали об этом на страницах нашей газеты. И всё же одно дело убить себя, другое - хладнокровно убивать других. Откуда это?

- Жестокость и есть один из ключевых моментов антирелигиозной, сектантской сути ИГИЛ*. Это отдельная и очень серьёзная тема, но немного коснусь её. В 2005 году вышла книга известного идеолога джихадистов под названием «Управление дикостью». В ней утверждалось, что новое исламское государство можно построить только «силой ужаса и истощения». В США это «произведение» моментально было переведено для военных, которые служили в Ираке. Подразумевалось, что лучше зная врага, они успешнее будут с ним бороться. Но, противоядия, кроме «языка» оружия, так и не выработано.

В книге утверждается, что строители исламского государства должны стать палачами для многих сотен тысяч людей: «Да, мы должны пройти через этот критический период дикости! И мы добьёмся своей цели только тогда, когда пройдём через кровопролитие». Необходимо это для того, чтобы пролитое море крови ужаснуло мир настолько, чтоб их стали панически бояться и беспрекословно шли под их власть. Уничтожить всех несогласных с их идеологией, заставить мир преклоняться и подчиняться - такова цель террористов. То есть речь идёт о неограниченной власти над людьми. А это уже практика самоуничтожения. Чтобы «обновить кровь» в собственных рядах, игиловцы убивали своих наставников, учителей. Даже Аль-Каида, ещё недавно считавшаяся террористической организацией № 1 в мире, из которой, собственно, и выросло так называемое исламское государство, отмежевалась от таких «отморозков». Проект «ИГИЛ*» ушёл в автономное плавание.

Джихадисты этого квазигосударства убивают по национальному или религиозному признаку, например, курдов, езидов или христиан-коптов и по малейшему подозрению - даже своих родственников как кяфиров (неверных). А потом они будут по очереди до последнего человека себя уничтожать. Потому что не могут доверять друг другу. И такие примеры уже есть, когда мелкие группы джихадистов начинают враждовать друг с другом.

Эта война догонит и на краю света…

- То есть в конечном итоге ИГ* уничтожит само себя?

- Боюсь, до этого ещё далеко. И уж тем более нам не стоит ждать, когда всё решится само собой, ведь каждый день существования этой террористической организации уносит жизни безвинных людей.

- А что нужно делать сотрудникам полиции: участковым, оперуполномоченным, патрульно-постовым, инспекторам ДПС, столкнувшимся с радикалами при исполнении своих служебных обязанностей? Ведь уже были случаи, когда на них нападали даже с топорами…

- Полицейские, особенно работающие «на земле», должны знать хотя бы основные приметы и отличия традиционных мусульман от пришлых или завербованных экстремистов. Нужно помнить, что борьба будет долгой, и от неё никуда не уйти. Эта война догонит вас и на краю света. Важно понимать, что ваххабизм - идеология наступательная и террористическая. Её адепты появились у нас именно для того, чтобы сеять страх и ужас. С ними не удастся договориться, переубедить их не получится, потому что для них все представители органов кяфирской власти - смертельные враги. И ещё: для убийства радикалам нужен вовсе не повод, а лишь удобный случай. Поверьте, что они не имеют никакой другой цели, кроме как просто убивать неверных, коими, по их убеждению, являемся все мы, независимо от нашей религиозной принадлежности. Мусульмане на службе государства им особенно ненавистны.

- Галина Амировна, можно ли победить такую страшную идеологию?

- Я считаю, что можно. Первое правило - не бояться их, как не испугался Герой России лейтенант полиции Магомед Нурбагандов, который перед лицом смерти призвал коллег бить бандитов и дальше. Или как солдат Евгений Родионов, которого боевики в плену заставляли отречься от веры, снять нательный крест, что он сделать отказался. Оба они были убиты, но разве не нанесли они этим поражение своим убийцам, которые почувствовали всё своё ничтожество? Второе правило - не быть как они. Их гордыне, необузданности и распущенности надо противопоставить смирение, сдержанность и самоограничение. «Непобедимы себя победившие», - говорил великий Суворов, который достиг невиданных побед благодаря этим развитым в себе качествам. Наши общие предки умели побеждать и турецких янычар, и фанатичных головорезов-башибузуков, и нацистов, обретших после покорения Европы небывалую мощь.

Не предательство, а богоугодное дело

- Давайте закончим эту беседу на оптимистичной ноте. Что уже сделано в России, чтобы она не превратилась в Европу, где сегодня очень неспокойно, а тем более в Ближний Восток?

- Сделано и правда очень много. Во-первых, восстановлена система традиционного для России мусульманского образования. Это очень серьёзный вопрос, потому что он решает проблему воспроизводства мусульманской элиты страны. Пусть пока не так, как хотелось бы, но надо понимать, с чего мы начинали. Не просто с пустого места, а с глубокой воронки.

Очень хорошо поставлена работа по противодействию пропаганде экстремизма в соцсетях. Сегодня этот канал вербовки перекрыт.

Проведена реорганизация структур в СКФО, отвечающих за борьбу с терроризмом. Нынешние руководители нацелены на более гибкие методы работы с широким привлечением к сотрудничеству духовенства.

Пришло наконец понимание, что нужно менять пенитенциарную систему по отношению к осуждённым экстремистам. На самом высоком уровне признано, что их целесообразно изолировать от других заключённых, дабы не способствовать распространению соответствующей идеологии.

Большой прорыв на фронте борьбы с псевдоисламским экстремизмом достигнут благодаря грозненской фетве - инструменту, позволяющему вносить поправки в антиэкстремистское законодательство, влиять на умму. Теперь чётче стали видны «островки» раскола, к кому они примыкают. Есть маркер отношения к проблеме.

К тому же в государстве убедились, что наше законодательство надо синхронизировать с законодательством стран СНГ и изучить интересные законопроекты других стран в области противодействия насильственному экстремизму. А ещё недавно мы даже термин этот не воспринимали!

Меньше всего хотелось бы, чтобы ваши читатели подумали, что главная цель законодательства - это совершенствование рестриктивных, запретительных мер. Задача не в том, чтобы всех переловить и пересажать, а в том, как создать такое антиэкстремистское законодательство, которое бы канализировало пассионарные проявления религиозного чувства у наших мусульман в конструктивное русло; и чтобы всякое действие во благо страны и соотечественников воспринималось бы верующим не предательством интересов мусульман, как говорят проповедники ваххабизма, а богоугодным деянием, каковым оно и является на самом деле.

Беседу вели

Роман ИЛЮЩЕНКО, религиовед;

Сергей БАШКАТОВ

Наша справка

Исламское государство - сокращённо ИГ*, ранее «Исламское государство Ирака и Леванта» - сокращённо ИГИЛ* или ДАИШ* - международная исламистская суннитская организация, действующая преимущественно на территории Сирии и Ирака. Фактически существует с 2013 года как непризнанное квазигосударство (29 июня 2014 года провозглашённое как всемирный халифат с шариатской формой правления и штаб-квартирой (столицей) в сирийском городе Эр-Ракка. Помимо Сирии и Ирака, ИГ* или подконтрольные ему группировки также участвуют в боевых действиях в Ливане, Афганистане, Алжире, Пакистане, Ливии, Египте, Йемене, Нигерии, ИГ* ведёт террористическую деятельность в некоторых других странах.

Признано рядом стран и некоторыми международными организациями как террористическая организация. Группировка осуждена одним из крупнейших суннитских улемов Юсуфом аль-Кардави.

*ИГ, ИГИЛ, ДАИШ - террористическая организация, запрещённая в Российской Федерации и ряде других стран.

Сирия. Ирак. ЦФО > Армия, полиция > mvd.ru, 27 апреля 2017 > № 2199353 Галина Хизриева

Выступление и ответ на вопрос СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам заседания Совета министров иностранных дел государств-членов ШОС, Астана, 21 апреля 2017 года

Завершилось заседание Совета министров иностранных дел ШОС (СМИД ШОС). Это был решающий этап подготовки к очередному Саммиту глав государств-членов ШОС, который состоится здесь же в Астане 8-9 июня. Мы рассмотрели пакет документов, который выносится на одобрение глав государств. Прежде всего, это решения, завершающие процедуру оформления полноправного членства в ШОС для Индии и Пакистана. Без преувеличения это историческое событие, которое обеспечит существенное повышение авторитета и влияния ШОС на мировой арене. С присоединением Индии и Пакистана Организация будет включать в себя 43 % населения земного шара, на долю стран-членов ШОС будет приходиться 24 % мирового ВВП.

Следующий на очереди, об этом сегодня многие говорили, Иран, который уже решил вопросы, связанные с санкциями по линии СБ ООН, и теперь полностью соответствует критериям членства в ШОС. Рассчитываем, что в Астане в июне главы государств смогут рассмотреть вопрос о том, чтобы запустить процедуру подключения Ирана в качестве полноправного члена.

Из других проектов документов, которые мы рассмотрели, выделю проект Конвенции по противодействию экстремизму. Это очень важный и новаторский документ, который впервые в международно-правовом ключе формулирует задачи по противодействию экстремистской идеологии, экстремизму как явлению, подрывающему стабильность государств. Рассчитываем, что эта Конвенция также будет одобрена главами наших стран.

Уже второй год идет работа над антинаркотической стратегией ШОС. Сегодня договорились придать импульс профильным ведомствам наших стран, чтобы завершить работу над программой и действиями по ее реализации к саммиту в Астане.

Еще одна Конвенция посвящена сотрудничеству в области охраны окружающей среды, что также немаловажно. В России, как вам известно, этому вопросу уделяется повышенное внимание. Также действуют наши партнеры по ШОС.

Наконец будет подписано Межправительственное соглашение о функционировании Университета ШОС, который объединяет 80 вузов стран, входящих в Организацию.

Из международных проблем обсуждали, конечно, сирийский кризис. Он никого не может оставлять равнодушным, учитывая, какая большая геополитическая возня затевается вокруг него, особенно в связи с последними голословными обвинениями Правительства САР в применении химического оружия и отказом наших западных коллег обеспечить направление инспекторов на местность, чтобы они своими глазами увидели то, что там произошло и собрали пробы.

По Сирии мы рассказали о том, как это тема обсуждалась в ходе визита в Российскую Федерацию Государственного секретаря США Р.Тиллерсона, а также в ходе состоявшейся 14 апреля встречи в Москве министров иностранных дел России, Ирана и Сирии. Все стороны подтвердили необходимость неукоснительного выполнения резолюции 2254 СБ ООН об исключительно мирном урегулировании сирийского кризиса на основе диалога с участием всех без исключения сирийцев, которые сами должны определять судьбу своей страны.

Все наши партнеры по ШОС также четко подтвердили необходимость выполнения решений СБ ООН, которые одобрили Минские договоренности по урегулированию украинского кризиса.

Это основные итоги. По-моему, был очень хороший, полезный, деловой и конкретный разговор.

Вопрос: Вы обсуждали сирийскую повестку. Кто из оппозиционных сил Сирии, по мнению России как одного из гарантов перемирия в стране, более привержен выполнению взятых на себя обязательств – вооруженная сирийская оппозиции или «Высший комитет по переговорам»? В чем Вам видится главная загвоздка на пути этих переговоров?

С.В.Лавров: Безусловно, действия США и западных союзников, заблокировавших направление инспекторов для установления истины на место инцидента с применением химических веществ очень тревожны, поскольку, как я уже говорил, за ними скрывается попытка найти предлог для невыполнения резолюции СБ ООН о политическом урегулировании и переключения внимания мирового сообщества на создание предлогов и предпосылок взятия курса на смену режима. Подавляющее большинство стран-членов ООН с этим не согласны. Полагаю, что не согласны с этим и те, кто активно поддерживает «астанинскую площадку», которую, как вы знаете, организовали Россия и Турция при участии Ирана. Три эти страны выступают гарантами договоренности о прекращении огня, которая была подписана между Правительством САР и вооруженными отрядами оппозиции. Сейчас мы добиваемся, чтобы круг участников соглашения о прекращении огня расширился за счет новых группировок вооруженной оппозиции. Параллельно все осложняется тем, что идет обратный процесс, когда те, кто поддерживают террористическую организацию «Джабхат ан-Нусра» пытаются вовлечь в ее ряды дополнительные вооруженные отряды, тем самым оторвав их от «астанинского процесса».

Очень сложная ситуация «на земле», где много «игроков» с оружием в руках, прежде всего, сирийская армия и поддерживающие ее контингенты ВКС России, иранские контингенты, «Хезболла», которые по просьбе Правительства Сирии оказывают ему содействие в борьбе с терроризмом. Также есть и спецназ некоторых западных стран, турецкие ВС, представленные на сирийской территории, безусловно, есть и возглавляемая США коалиция. Если бы все эти силы можно было бы развернуть на борьбу с терроризмом – ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусрой» – позитивный результат был бы достигнут достаточно быстро. Тем временем, пока это сделать не удается, продолжаются распри среди вооруженной оппозиции, неоднозначно воспринимаются курды, с которыми мы и США сотрудничаем, а турецкие руководители считают это неправильным. Здесь очень много привнесенных факторов. Самое важное – видеть главное, заключающееся в том, что через процесс Астаны мы укрепляем режим прекращения огня, определяем критерии, которым должны соответствовать все, кто не хочет ассоциироваться с террористами, и разрабатываем вместе с Турцией и Ираном совместные механизмы, которые будут не только фиксировать нарушения договоренности о прекращении огня, но и будут в состоянии на них реагировать, воздействовать на нарушителей. Кроме того, по линии Астаны оформляется договоренность, которая позволит стабилизировать ситуацию в том плане, что т.н. «примирившиеся районы» будут объединяться в конструктивную группу населенных пунктов, которые тоже будут помогать избавляться от экстремистов на сирийской территории.

Мы не будем забывать о политическом процессе. Активно продвигаем необходимость скорейшего начала работы над конституцией. Вы упомянули т.н. «Высший комитет по переговорам» (ВКП), который этого делать не хочет и по-прежнему отказывается акцептовать то, что предлагала ООН на «женевской площадке», а именно начать работать над вопросами управления на данном этапе, разработки новой конституции, подготовки выборов и борьбы с терроризмом. Эти деятели из ВКП отказываются от чего бы то ни было, кроме обсуждения вопроса о свержении Б.Асада, что никак не предусмотрено и, более того, прямо запрещено резолюцией СБ ООН. Работа предстоит непростая, но те, кто напрямую влияет и финансирует ВКП, должны задуматься о том, что дальше идти на поводу у оппозиционеров, которые занимают деструктивную позицию, просто несолидно.

Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 21 апреля 2017 > № 2159107 Сергей Лавров

Шаг в неизведанное

Американо-российские отношения в состоянии дисбаланса

Роберт Легволд – почетный профессор Колумбийского университета.

Резюме Мало кто понимает, сколь ответственный выбор предстоит лидерам России и CША. Местечковые предрассудки, мелочное политиканство и узколобые подходы неизбежны с обеих сторон и на всех уровнях. Если они возобладают, великие державы снова проскочат мимо судьбоносного момента и заплатят дорогую цену.

Российские и американские лидеры, размышляющие о том, как вести себя после президентских выборов в США, делают выбор, от которого зависит, насколько мрачным окажется грядущий мировой порядок. Контекст, в котором лидеры двух стран размышляют о направлении отношений Соединенных Штатов и России, осложняется не только хаосом в мире, но и политическим водоразделом, к которому приблизилась Америка. Как и перестройка международных отношений, преодоление этого водораздела потребует времени.

Препятствия и (скромные) возможности

Прогнозы на тему о том, как будут развиваться отношения между Вашингтоном и Москвой в ближайший год – дело неблагодарное, но разные возможности можно рассмотреть.

Начнем с самой легкой (безопасной) перспективы: сохранение статус-кво. Возможно, смягчится риторика, но в силу глубоко укоренившегося взаимного недоверия и проблем, сталкивающих лбами русских с американцами, движение будет очень медленным в попытках избегать и открытой конфронтации, и позитивного взаимодействия. Каждая из сторон воспринимает другую источником своих проблем, а не партнером, способным помочь в их разрешении. Президенты встретятся, и высокопоставленные лица попытаются найти точки соприкосновения, но их усилия принесут скромные плоды, а если что-то пойдет не так, достигнутый прогресс быстро сойдет на нет. Вместо выработки осмысленного и последовательного плана выстраивания отношений внимание сосредоточится на других внешнеполитических приоритетах.

К сожалению, остается риск резкого ухудшения отношений. Если насилие на Украине выйдет из-под контроля, в конфликт втянется Россия и перепуганные европейские союзники США, вряд ли администрации Трампа удастся избежать вмешательства. То же можно сказать и о столкновении в любом другом регионе мира, который каждая из сторон считает важным. Это обычная траектория скатывания к конфронтации, но все же два других пути представляются более вероятными.

Отношения между Соединенными Штатами и Россией деградировали до состояния новой холодной войны не вследствие какого-то одного события, но в результате длительного и медленного накопления все более сильных обид. Деградация может быть также вызвана внешнеполитическими действиями США, как это было в конце администрации Джорджа Буша-младшего, когда поспешная война в Ираке встревожила Москву куда больше, чем курс Вашингтона на российском направлении. Если администрация Трампа совершит безрассудные шаги, объявив войну исламу, отменив ядерную сделку с Ираном, либо предпримет агрессивные действия в отношении Северной Кореи, Китая или других стран, создав косвенную угрозу для России, вероятен урон американо-российским отношениям, даже если российская политика Белого дома останется относительно дружественной.

Но остается и другая возможность: правительства могут остановить сползание к враждебной конфронтации и начать двигаться к более позитивным отношениям. Однако прогресс легко не дастся. На этом пути – глубоко укоренившееся взаимное недоверие, накопленное за два с лишним десятилетия, неверное восприятие намерений и планов визави, а также «фундаментальная нестыковка в миросозерцании и трактовке роли друг друга в мире», как выразился бывший заместитель госсекретаря Уильям Бёрнс.

Менее очевидны тенденции, сформировавшиеся в последние три года после краха в отношениях, у которых теперь уже есть собственная инерция.

Во-первых, Россия и США снова сделали друг друга приоритетом в планировании оборонных расходов. Как и во времена холодной войны, каждая из сторон недвусмысленно считает другую главным военным вызовом. Этого не изменит даже оттепель в отношениях.

Во-вторых, хотя восстановление практических форм сотрудничества, начатых рабочей группой при Американо-российской двусторонней президентской комиссии, а также рабочими группами при Совете НАТО–Россия, представляется важным и разумным шагом для придания отношениям былой динамики, сделать это нелегко. Невозможно быстро восстановить давно разорванные связи. Участники с подозрением будут относиться к перспективе слишком больших вложений в сотрудничество, которое может так легко прекратиться.

В-третьих, у президента Трампа и некоторых лиц в его окружении может быть свежий взгляд на отношения, но вот восприятие президентом Путиным и его доверенными советниками политики Соединенных Штатов давно устоялось, и это весьма нелестные оценки. Жесткая линия вернется, как только случится какая-то неприятность, а она непременно случится.

Что могли бы предпринять правительства двух стран с учетом этих ограничений? Для начала они уже начали отказываться от враждебной риторики и сигнализировали желание восстановить более нормальные и деловые отношения. Если дух конструктивного диалога возобладает после начала взаимодействия и особенно после встречи двух президентов, лед начнет таять. Президентам нетрудно найти темы для обсуждения. Все дело в том, чтобы обнаружить такие углы зрения, которые выведут общение на новый уровень.

Быть может, проще всего начать с диалога вокруг сирийской проблематики. Нелегко контролировать причудливую смесь участников гражданской войны, и неизвестно, возможно ли политическое урегулирование, но есть фундамент для политического прогресса, приемлемый для Вашингтона и Москвы: режим светского алавитского меньшинства (с Башаром или без него), стремящийся примириться с суннитским большинством. Даже при отсутствии серьезного дипломатического прорыва, если удастся сдержать насилие в Сирии, а американская и российская армии временно рискнут доверять другой стороне, возможно, удастся обеспечить нежесткую координацию военных действий против «Исламского государства» (запрещено в России. – Ред.).

Прогресс по трем другим вопросам, мешающим развитию отношений, потребует более фундаментальных корректировок. Это Украина, компьютерные взломы и судьба договора о ракетах средней и меньшей дальности. Их нельзя просто обойти или проигнорировать. Но нужно приглушить, хотя бы на время, худшие опасения по поводу намерений другой стороны, взять паузу и переосмыслить реальные интересы в каждой конкретной ситуации.

Несмотря на очевидную готовность Трампа уйти от проблемы Украины, жизнь ему этого не позволит. Постоянный риск эскалации насилия и неослабевающая тревога союзников по поводу угрозы с востока вынудит его сделать прогресс в украинском вопросе неотъемлемой частью любых усилий по поиску точек соприкосновения с Москвой и по другим вопросам. Это хорошо понимают в администрации Трампа. Прогресса не удастся добиться на основе полноценного выполнения соглашения Минск-II. Часть соглашения, предполагающая политическое урегулирование, – тупик. Следовательно, придется добиваться прогресса в других областях и начать с другой части Минских соглашений – то есть с достижения стабильного и предсказуемого мира в Донбассе. Короче, только если США и Россия пересмотрят приоритеты в украинском вопросе и все стороны признают, что достигнут реальный прогресс, американо-российские отношения сдвинутся с мертвой точки.

То же самое касается и хакерства. То есть Соединенным Штатам, России и крупным европейским странам нужно переосмыслить шумные и скандальные способы решения этой проблемы и, не слишком афишируя, начать двусторонние и многосторонние переговоры по поводу «красных линий», которые не должны нарушаться. Когда стороны занимаются так называемой перестрелкой в киберпространстве – то есть сбором информации посредством взлома компьютерных систем друзей и врагов, одной из таких «красных линий» должна быть признана неприкрытая манипуляция украденными материалами с целью влияния на выборы, а также тайный сговор с их участниками.

Третью маячащую на горизонте опасность – нарушение Россией договора о РСМД 1987 г. – отвести еще труднее. Если решение не будет найдено, последствия выйдут далеко за рамки данного конкретного соглашения. После того как Россия развернула новые крылатые ракеты наземного базирования SS-8, с точки зрения Вашингтона она формально нарушила договор. Пока неясно, как США отреагируют. Но если российские военные, поддерживаемые частью политического руководства страны, ценят эту систему вооружений больше, чем договор, вряд ли найдется приемлемое решение. В этом случае независимо от того, примирится ли администрация Трампа с данным нарушением, предпримет ли она какие-то контрмеры или вообще откажется от договора, судьба соглашения, похоже, гарантирует, что дальнейшие шаги в области контроля над стратегическими ядерными вооружениями не будут поддержаны Конгрессом.

Правительства двух стран в принципе могут улучшить отношения, даже если процесс контроля над ядерными вооружениями будет буксовать. Прогресс в отношениях не переживет неизбежных испытаний и кризисов, если не снять напряжение в связи с Украиной и Сирией, а также хакерскими атаками. Но и прогресс в этих вопросах просто откроет дверь, которая сегодня закрыта, он не гарантирует, что страны смогут «поладить», как выразился Трамп, или, что еще важнее, что у них установятся рабочие отношения.

Чтобы это произошло, необходимо углублять уровень взаимодействия. Придется найти какой-то способ докопаться до глубинных причин всех бед – понять и беспристрастно оценить истоки недоверия, расхождения в изложении и толковании фактов, причину взаимных обид. Лучше всего это сделать в процессе формального продолжительного стратегического диалога высокопоставленных официальных лиц, пользующихся безусловным доверием лидеров. Увы, мало свидетельств того, что у руководства обеих стран есть для этого воля или возможности.

Поэтому, если сторонам и удастся снизить уровень напряжения и вместе заниматься важными делами, разрядка будет ограниченной и хрупкой. Она может включать расширенное соглашение по регулированию военных операций, чреватых риском опасных инцидентов на море и в воздухе вдоль побережья Европы, которое обе стороны на словах приветствуют. Можно включить в него восстановление некоторых рабочих групп в рамках Американо-российской президентской комиссии, а также предпринять усилия по интенсификации экономического сотрудничества за пределами сфер, затронутых режимом санкций. Либо договориться об ограниченном смягчении режима санкций. Прислушавшись к призывам некоторых европейских стран, НАТО и Россия могут обсудить новые меры по укреплению доверия или ограничению военных учений, во время которых возможно соприкосновение войск в Центральной Европе.

Короче, девизом этих позитивных, но ограниченных перемен в отношениях может стать фраза «избегать конфронтации» или «искусно управлять», поскольку нет особых надежд на «долгосрочное разрешение» базовых противоречий. Это наиболее амбициозные цели с точки зрения большинства обозревателей. Но они далеки, весьма далеки от того, на чем должна была бы строиться политика США и России в отношении друг друга.

Что нужно Америке

Если планета движется к неведомому и потенциально опасному будущему, а страна с наибольшими возможностями изменить мир тоже вступила на неизведанные тропы, то внешняя политика, будь то американская или российская, не должна сосредотачиваться на узких, краткосрочных заботах.

Начнем с Соединенных Штатов. Не в их интересах допустить развал либерального мирового порядка, ради построения которого они трудились и многим жертвовали на протяжении более семи десятилетий. Не в их интересах допустить крах открытых рынков, беспрепятственной торговли и инвестиций, а также такого идеала, как суверенитет и территориальная целостность стран, несмотря на эпизодическое нарушение этого принципа. Не в их интересах отказываться от упования на международные организации для обеспечения мирного урегулирования вооруженных конфликтов и делать ставку на одностороннее принуждение, даже если они сами не раз прибегали к нему. Следовательно, США имеет смысл по-прежнему принимать активное участие в защите и укреплении либерального миропорядка.

Лозунг Трампа «Америка прежде всего» толкает страну в противоположном направлении. Это антитеза либеральному мировому порядку. Если подобный подход возобладает в Белом доме, или даже если он будет конкурировать с более традиционными взглядами, отстаиваемыми другими представителями администрации, это будет означать наступление периода турбулентности в американской внешней политике с непоследовательными целями и непредсказуемыми действиями.

Из-за того, что администрация Трампа плохо понимает возможные направления деятельности Америки, сбалансированная внешняя политика появится нескоро, не говоря уже о политике, соответствующей тому выбору, который придется делать. Впереди маячат два серьезных вызова, на которые Соединенные Штаты не способны ответить с учетом сегодняшних политических реалий. Однако оба они могут оказать колоссальное влияние на американо-российские отношения.

В первую очередь США больше не могут быть арбитром или гарантом мировой системы в последней инстанции. Они уже не способны навязывать свои стандарты, какими бы ценными те ни были, кому бы то ни было. И не в состоянии опираться на широкое понимание того, что включает в себя либеральный миропорядок, в том числе принуждение к соблюдению прав человека, создание законодательной основы для определения легитимности суверенных государств и избирательное оправдание применения военной силы. Если Соединенные Штаты хотят внести достойный вклад в сохранение порядка, служившего им верой и правдой, придется учиться руководить в партнерстве с другими, осваивать навыки совместного управления системой, а не доминирования в ней, навыки изменения правил и предоставления более широких полномочий усиливающимся державам, разочарованным системой в ее нынешнем виде. Американцам также необходимо согласиться с ограничениями на способ и время применения силы, а также определить, кто и что может дать им право действовать с позиций силы.

Императив на троих

В сердце усилий по преобразованию роли Америки и спасению либерального миропорядка – новый стратегический императив. Хотя Збигнев Бжезинский и Пол Вассерман выразили эту мысль иначе, они предусмотрительно призвали президента Трампа «признать, что идеальное долгосрочное решение – то, при котором три доминирующие военные державы – США, Китай и Россия – совместно работают над поддержкой стабильности во всем мире». Если эти страны не будут действовать сообща, вряд ли удастся создать более справедливый либеральный мировой порядок. Сотрудничество между ними или его отсутствие сыграет решающую роль в устранении трех главных угроз либеральному или нелиберальному мировому порядку: растущей опасности ядерной катастрофы; хаоса, вызванного конфликтами из-за изменения климата, а также перспективы бурных перемен внутри и вокруг евразийского континента.

Если в грядущие годы порядок возобладает над беспорядком, мировое управление, вероятно, будет зависеть от сотовой конструкции разнородных партнерств: G10 или G12 крупнейших экономик мира для обеспечения глобального экономического роста и стабильности; сотрудничества между Шанхайской организацией сотрудничества и НАТО по предотвращению нестабильности в Северном поясе; шестисторонних переговоров по проблеме ядерных вооружений Северной Кореи (наподобие пятисторонних переговоров по Ирану); двусторонних и многосторонних форматов для сдерживания наиболее дестабилизирующих событий в странах, обладающих ядерным оружием; и перестроенного Совета Безопасности ООН для управления взрывоопасными региональными конфликтами. Чтобы эта сотовая структура механизмов и международных структур была цельной и давала кумулятивный эффект, необходимо сотрудничество, а не безудержная конкуренция между Вашингтоном, Пекином и Москвой. Крайне важно примирить конкурирующие интеграционные проекты, такие как Евросоюз и Евразийский экономический союз, а также конкурирующие торговые режимы – видоизмененное Транстихоокеанское партнерство (ТТП) и патронируемое Китаем Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП). Этого не случится, если КНР и США или Россия и Запад под американским руководством продолжат соперничество.

В полумраке неясного, но потенциально неспокойного будущего мира и внутриполитических конвульсий переходного периода Соединенные Штаты сталкиваются с историческим выбором. Россию ожидает примерно то же самое. Сергей Караганов уверен, что «три крупнейших державы мира – “большая тройка” – должны совместными усилиями создать условия для мирного перехода к новому, более стабильному мировому порядку». Его призыв опирается на предпосылку, согласно которой «более стабильный мировой порядок» должен основываться на расширяющемся поле сотрудничества все более широкого круга крупных государств, что в конечном итоге приведет к «концерту держав», отправной точкой которого должно стать сотрудничество между США, Китаем и Россией. Это не слишком отличается от миропорядка, который Дмитрий Тренин рисует в новой книге «Следует ли нам бояться России?». Он характеризует его как «трансконтинентальную/трансокеанскую систему», основанную на «примерном равновесии между великими державами», в которой Соединенные Штаты, Китай и Россия «будут удовлетворены тем, что их безопасности не угрожает одна или обе другие великие державы». Эта система должна терпимо относиться к «идейно-политическому плюрализму» и полагаться на «взаимное уважение».

Вся конструкция может стать устойчивой, только если Москва и Пекин выполнят свою часть работы. И вот тут-то на первый план выходят более серьезные проблемы, включая цену, которую придется заплатить за новую холодную войну, а также за разрушительное воздействие периода неопределенного ожидания и летаргии в Москве и Вашингтоне. Чтобы дать адекватный ответ на серьезные вызовы, с которыми Россия и США столкнутся в следующие два десятилетия, необходимо выполнить два условия. Первое заключается в отказе сторон от необоснованных предположений, из-за которых они направляют политику в отношении друг друга в неверное русло. Второе требование, более долгосрочное и существенное, состоит в том, что следует разработать стратегический план встраивания американо-российских отношений в мировой порядок, который каждая из сторон желает построить.

Избавиться от предрассудков

Что касается первого требования, то нужно отойти от такого изложения фактов, которое сегодня влияет на политику. Соединенные Штаты могут вполне обоснованно возражать против многих действий России, но вовсе не обязательно предполагать, как это делалось в администрации Обамы, что подобные действия вызваны тем, что «русские заняли агрессивную позу, которая угрожает самому существованию мирового порядка», и что Россия твердо намерена добиться «раскола Евросоюза, дестабилизации НАТО и выведения» Соединенных Штатов из равновесия. Подобные предположения, будучи сами по себе преувеличением, обостряют новую холодную войну и вызывают неверную внешнеполитическую реакцию. Точно так же не только критиковать политику США в Ираке, Сирии и даже на Украине, но предполагать, как это делает Кремль, что американцы проводят сознательную злонамеренную политику, призванную полностью подорвать национальную безопасность России и уничтожить ее нынешнее политическое руководство – значит обрекать себя на контрпродуктивную и нездоровую реакцию.

Во-вторых, предположение, что ценностный водораздел между двумя странами делает возможным лишь ограниченное и спорадическое сотрудничество, не просто связывает по рукам и ногам, но и логически несостоятельно. Мало какие совместные проекты в истории – к примеру, Европейское объединение угля и стали, НАТО на его начальных этапах либо предтечи Всемирной торговой организации – удалось бы запустить, если бы предпосылкой сотрудничества были общие ценности. Чаще всего совместимые, пусть и не всегда общие цели – плод сотрудничества, вызревающий благодаря титаническим усилиям.

Наконец, второе важное требование. Набросать контуры реформированного либерального мирового порядка – это легкая часть. Ведь, несмотря на возражения против статус-кво и чрезмерной роли США в нынешнем миропорядке, ни Китай, ни Россия не желают разрушать его, но хотят видеть его усовершенствованную версию. Намного труднее добиться стратегического видения, позволяющего сформировать взаимоприемлемую и политически осуществимую повестку дня и план действий.

В своей книге «Возвращение к холодной войне» я попытался сделать это в контексте американо-российских отношений. По моему мнению, руководству Соединенных Штатов и России нужно привнести больше стабильности в новый и все более опасный многополярный ядерный мир. Остаются вызовы, существовавшие во время холодной войны в XX веке. А именно: опасность ядерной катастрофы. Неосознаваемые или по крайней мере не признаваемые сторонами дестабилизирующие последствия технологических прорывов, побуждающих Америку, Россию, Китай, Индию и Пакистан модернизировать ядерные арсеналы, делают угрозу слишком реальной. То же можно сказать и об огромном разрушительном потенциале кибернетического оружия, об асимметрии и перекосах между девятью ядерными державами и о разных их представлениях о роли этих вооружений. Соединенные Штаты и Россия должны как можно скорее обратить внимание на то, что тенденции в ядерной сфере выходят из-под контроля, и объединить усилия с Китаем для недопущения того, чтобы новая ядерная эра окончилась трагедией.

Ставки не менее высоки и в других областях. Приложив столько усилий для того, чтобы ослабить военное противостояние времен холодной войны в Центральной Европе, две страны снова пикируются дальше на востоке. Вашингтону и Москве придется сделать выбор. Они могут по инерции, оставаясь в плену своих узко понимаемых приоритетов, продолжать в том же духе, следя за военными действиями, предпринимаемыми другой стороной, наращивая ответные меры своих армий и союзников, сосредоточиваясь на разных непредвиденных ситуациях, для которых будут использованы войска, и готовясь к этому моменту. Или же сконцентрировать внимание на снижении уровня военного противостояния и укреплении взаимной безопасности. На карту поставлено будущее Европы: окажется ли этот континент еще одной зоной нестабильности и военного соперничества в течение следующих 20 лет? Или станет анклавом стабильности, ресурсы которого будут направлены на решение мировых задач обеспечения безопасности под руководством мудрых политических лидеров?

Продолжая рассуждать в том же духе, мы можем сказать, что Арктика, до недавнего времени выигрывавшая от сотрудничества пяти прибрежных государств, скатывается в направлении растущей военной активности, включая учения, выходящие за рамки защиты законных притязаний и морских путей. Если Арктика станет местом продолжения военной конфронтации в Европе и сотрудничество между пятью странами ослабеет, европейской безопасности и борьбе за снижение ущерба окружающей среде от изменения климата будет нанесен значительный урон. Ставки велики: пожелают ли Россия и США взять на себя бремя лидерства ради превращения этой девственной в политическом смысле территории в прототип более стабильной системы евроатлантической безопасности? Или позволят событиям развиваться в непредсказуемом русле, включая сползание в пропасть холодной войны?

Добавьте к этим трем озабоченностям четвертую: неспокойная обстановка на евразийском континенте (фактически на территории бывшего Советского Союза) привела к нынешней американо-российской холодной войне, и это станет решающим фактором, от которого зависит, насколько нестабильным окажется мир в предстоящие годы. Никто не зависит до такой степени от развития ситуации в этом регионе, как «большая тройка» – США, Россия и Китай. И опять-таки они могут, как это было в прошлом, выпустить ситуацию из-под контроля, запоздало и спонтанно реагируя на каждое нарушение мира, или предпринять сознательные усилия для достижения временного соглашения на базе согласованной (где это возможно) политики с целью осуществления стабильных перемен и обеспечения взаимной безопасности в Евразии. В зависимости от того, какой выбор они сделают сегодня, мы можем получить два совершенно разных международных ландшафта через 25 лет.

Наконец, лидерам в трех столицах придется фундаментально переориентировать политику, если они хотят создать прочный фундамент стабильного миропорядка, как советуют вдумчивые аналитики в Соединенных Штатах и России. Двусторонние договоры, определяющие отношения одной страны к двум другим, должны быть заменены трехсторонними соглашениями. Прогресс в решении любой серьезной проблемы требует трехстороннего взаимодействия. Оно будет возможно, только если все три правительства сделают его приоритетом. А для этого всем трем странам следует проявить готовность противостоять искушению подходить к решению проблем и конфликтов интересов, разделяющих две другие страны, таким образом, чтобы поставить в невыгодное положение какую-то одну страну. Если главным подходом останется стратегическое противоборство, то «тройка» станет опасным инструментом раскручивания соперничества между великими державами и фундаментальной угрозой для безопасности и стабильности во всем мире.

В тот момент, когда будущее мирового порядка и самого важного его актора становится туманным, российским и американским лидерам предстоит сделать выбор. Он гораздо более важный и судьбоносный, чем осознает каждая из сторон. Выбор, которому вовсе не благоприятствуют политические реалии в обеих странах. Местечковые предрассудки, мелочное политиканство и узколобые подходы неизбежны с обеих сторон и на всех уровнях. Если они возобладают, великие державы снова, как бывало раньше, проскочат мимо судьбоносного момента и заплатят дорогую цену.

Данная статья – отрывок из материала, подготовленного по заказу Валдайского клуба и изданного в серии «Валдайские записки». Публикуется в журнальной редакции. Полную версию и другие записки можно найти здесь: http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 апреля 2017 > № 2134538 Роберт Легволд

Как устранить асимметрию

Россия, Китай и «баланс зависимости» в Большой Евразии

Гленн Дисен – старший преподаватель Университета Макуари (Сидней, Австралия).

Резюме Для устойчивого партнерства с Китаем требуется мягкая балансировка и взаимовыгодные экономические связи. Стремление к жесткому балансу и принцип нулевой суммы, как в Европе, обрекут Большую Евразию на то же фиаско, что постигло Большую Европу.

Проекты региональной интеграции, которые обеспечивают взаимные экономические выгоды, устойчивы лишь в том случае, когда соблюдается баланс зависимости. Железное положение теории реализма гласит, что сотрудничество ради абсолютной выгоды требует баланса сил, когда ни одна из сторон не посягает на статус-кво. В век все более разрушительных вооружений и усугубляющейся экономической взаимозависимости политическая власть во многом обусловлена асимметричной экономической зависимостью. Асимметричная взаимозависимость или перекос в «балансе зависимости» дает возможность менее зависимому государству устанавливать благоприятный экономический режим и получать политические уступки от более зависимого партнера. Державы конкурируют за власть, нарушая симметрию в рамках экономически взаимозависимых партнерств для повышения своего влияния и автономии. Диверсификация партнерств способна уменьшить зависимость от государства или региона, в то время как ужесточение контроля над стратегическими рынками уменьшает возможности других стран снижать свою зависимость.

Многовековое геоэкономическое доминирование Запада – продукт асимметричной взаимозависимости за счет укрепления контроля над стратегическими рынками, транспортными коридорами и финансовыми учреждениями. После распада Монгольской империи наземные маршруты древнего Шелкового пути, стимулировавшие торговлю и рост, исчезли. С начала XVI века западные морские державы вышли на передний план за счет контроля над основными морскими путями и создания затем «империй торговых точек», власти через торгово-экономическое присутствие. Следовательно, ведущие морские державы, такие как Великобритания, исторически были более склонны к свободной торговле, ведь, контролируя торговые пути, они больше приобретали и меньше рисковали. Морские стратегии Альфреда Тайера Мэхэна, разработанные в конце XIX века, основывались на этом стратегическом посыле. Это был фундамент, опираясь на который, США постепенно превратились в военно-морскую державу, оберегая свою безопасность и экономическое могущество за счет контроля над океанами и евразийским континентом на периферии. После Второй мировой войны Соединенные Штаты стали непревзойденной геоэкономической державой благодаря их доле в мировом ВВП, Бреттон-Вудским институтам, доминированию над стратегическими рынками/ресурсами и транспортными коридорами. Ирония в том, что главным соперником США был Советский Союз – коммунистическое государство, отгородившееся от мирового рынка и во многом по этой причине неподвластное экономическому диктату Америки.

После краха коммунизма Россия вернулась к дилемме, которую необходимо решать евразийской державе с огромными территориями, стремящейся к экономической интеграции и модернизации. Развитие и процветание требовало сотрудничества с Западом – экономическим стержнем системы международных отношений. Однако интеграция в западные производственно-сбытовые цепочки и экономические структуры не была надежной альтернативой, поскольку асимметричную экономическую силу и власть можно было конвертировать в политические инструменты, уменьшавшие влияние и автономию России. Амбиции Москвы по созданию общего политического, экономического и оборонного пространства в Европе, «Общего европейского дома», показывают, в каком затруднительном положении она оказалась. После окончания холодной войны Запад поддерживал лишь те европейские организации, которые могли бы поэтапно наращивать его коллективную переговорную силу, чтобы экономическая интеграция не привела к росту российского политического капитала.

Единственным решением для России было развитие в качестве евразийской державы и диверсификация связей во избежание чрезмерной зависимости от Запада – и одновременно приобретение влияния на конкурентных стратегических рынках, в производственно-сбытовых цепочках, транспортных маршрутах и международных финансовых организациях. Стратегическое партнерство с Китаем незаменимо для конструирования Большой Евразии. Вместе с тем Россия должна сделать правильные выводы из неудач Большой Европы, чтобы не допустить повторения ошибок в развитии партнерских отношений с экономически более сильным Китаем. Зарождающееся стратегическое партнерство Москвы и Пекина в какой-то мере парадоксально, поскольку устойчивость согласованного проекта «Большая Евразия» требует, чтобы Россия уравновешивала КНР. Асимметричная взаимозависимость создает стимулы для Китая требовать политических уступок, что в долгосрочной перспективе сделает подобное партнерство непригодным для России. Для жизнеспособности Большой Евразии необходимо мягкое уравновешивание Китая – создание балансира без воспроизведения игр с нулевой суммой, которые уничтожили перспективы Большой Европы.

Уроки неудачного опыта создания Большой Европы

Амбициозный проект региональной интеграции Москвы под названием «Большая Европа» потерпел неудачу из-за неспособности создать противовес зависимости внутри Европы. Инициатива Москвы была нацелена на пропорциональное представительство за европейским столом, что позволило бы России извлекать преимущества в силу своего размера, гарантировало бы влияние и безопасность. Проект Большой Европы вступал в прямое противоречие с инициативой ЕС и НАТО по созданию «Расширенной Европы», в которой они стремились максимально использовать коллективную переговорную силу посредством формата 28+1 для сотрудничества с Россией. Последующие чрезвычайно асимметричные партнерства попросту маскируют однополярную конфигурацию, поскольку создаются форматы взаимозависимости, позволяющие Западу максимально использовать свою автономию и влияние. Со временем развивается концепция «сотрудничества» в рамках формата учитель-ученик/ведущий-ведомый, где Россию вынуждают пойти на односторонние уступки. Твердо вознамерившись неустанно наращивать коллективную переговорную силу путем расширения Евросоюза и НАТО на восток, Европа так и не сумела установить прочный статус-кво с Россией. «Европейская интеграция» осталась геостратегическим проектом с нулевой суммой, где географическое соседство было представлено как «цивилизационный выбор».

Проект Москвы «Большая Европа» был во многом парадоксален и с самого зарождения обречен на провал. Однобокая приверженность идеалу единой Европы при игнорировании других партнеров на востоке лишило Россию переговорной силы, необходимой для согласования более благоприятного формата взаимодействия с Европой. Бжезинский отметил, что Запад был «единственным выбором России, пусть и тактическим, и это предоставило ему стратегические возможности и создало предпосылки для поэтапной геополитической экспансии западного сообщества вглубь евразийского континента». В конце 1990-х гг. Ельцин согласился, что Запад эксплуатировал однобокую политику России в своих интересах вместо того, чтобы вознаграждать ее. Он призвал диверсифицировать партнерства и превратить Россию в евразийскую державу. Однако евразийские амбиции возвращают в геополитическое прошлое и апеллируют к соответствующему опыту, между тем концепцию евразийства необходимо пересмотреть в категориях геоэкономики.

Путин быстро и умело воспользовался экономикой как главным инструментом восстановления силы и влияния России. Возвращение под государственный контроль энергетических ресурсов стало гарантией того, что стратегические отрасли будут работать на благо государства, а не олигархов, использовавших их для контроля над правительством и пользовавшихся все большим покровительством Запада. План Путина заключался в том, чтобы превратить Россию в энергетическую сверхдержаву, что должно было стать инструментом влияния на переговорах с де-факто Большой Европой. В Энергетической стратегии России до 2030 г. снова ставится цель использовать энергетические ресурсы для возрождения влияния в Европе и более широко понимаемых международных отношениях. Вместе с тем непропорциональные экономические связи с Европой требовали преемственности и препятствовали решительному размежеванию с Большой Европой.

Энергетическая зависимость от России и связанное с ней влияние Москвы встречало последовательное и энергичное сопротивление и не могло стать прочным фундаментом для де-факто Большой Европы. В то время как Евросоюз все больше зависел от России как поставщика энергоресурсов, Россия не меньше, если не больше, зависела от ЕС как потребителя энергоресурсов. Симметрия в рамках взаимозависимых отношений не позволяла Москве добиться существенных политических уступок. Поскольку Запад оставался единственным выбором России, европейские структуры, руководствующиеся нулевой суммой, укреплялись, а влияние России на транзитные страны уменьшалось вместе с влиянием на континенте. «Восточное партнерство» ЕС и Соглашения об ассоциации символизировали стремление в одностороннем порядке превратить «общее соседство» в эксклюзивные договоренности. Большая Европа потерпела крах, когда Запад поддержал переворот в Киеве, играя на возмущении украинцев уровнем коррупции, чтобы втянуть Украину в евроатлантическую орбиту. Санкции, призванные ослабить российскую экономику, не распространялись на энергетику, поскольку Запад понимал симметрию в энергетической взаимозависимости между потребителем и поставщиком.

На протяжении 2000-х гг. Россия постепенно расширяла экономические связи с растущим Востоком, однако западно-центричная внешняя политика во многом гасила импульс, необходимый для болезненных реформ, и готовность брать на себя долговременные обязательства. Амбиции России по поводу создания Большой Европы особенно тревожили Китай и Иран, поскольку те могли оказаться разменной монетой в торге за наращивание «рыночной стоимости» России на Западе.

Несоответствующие потенциалу связи с растущими азиатскими державами негативно сказываются на геоэкономическом потенциале России, а объясняются они, по словам политолога Сергея Караганова, «иллюзиями по поводу постепенной интеграции с Западом». Бывший министр иностранных дел России Игорь Иванов, ранее убежденный сторонник Большой Европы, признает, что эту ошибочную инициативу следует заменить более реалистичным и полезным для России проектом «Большая Евразия».

Большая Евразия: Россия как преемница Монгольской империи

Евразийский континент в некотором смысле парадоксален. Здесь живет большая часть населения мира; здесь же находятся огромные запасы ресурсов, он вносит самую большую лепту в мировой ВВП. Вместе с тем в Евразии удивительно плохо развиты экономические связи – не хватает ни материальной инфраструктуры, ни механизмов сотрудничества. Пятьсот лет, на протяжении которых Евразия по сути находилась под геоэкономическим управлением морских держав, поставили Россию в уязвимое положение двойной периферии: как Европы, так и Восточной Азии. Геоэкономическая слабость России – следствие неспособности воспользоваться своими огромными территориями, развивая экономические связи на суше в самом сердце Евразии. Россия могла бы сместить в свою пользу симметрию взаимозависимости, став своего рода преемницей Монгольской империи и наведя мосты через гигантский евразийский континент, тем самым снизить зависимость от любого государства или региона и увеличить зависимость партнеров, нуждающихся в ее территории для транспортных маршрутов.

Британско-русское соперничество за доминирование, по большому счету, сводилось к попыткам обрести конкурентные преимущества за счет того, как будет управляться Евразия – из центра в качестве сухопутной державы или с периферии в качестве державы морской. Схватка усугубилась к середине XIX века, когда Великобритания победила Китай в Опиумных войнах и застолбила привилегированное военно-экономическое присутствие вдоль восточного побережья Евразии. Воспользовавшись слабостью Китая, Россия присвоила более 1,5 млн квадратных километров его территории вдоль тихоокеанского побережья, закрепив приобретения в договорах, впоследствии названных «неравноправными». Быстрая территориальная экспансия России на восток породила в Великобритании опасения, что Россия может фактически занять место Монгольской империи и обратить вспять военно-экономические преимущества морских держав. Маккиндер предупреждал, что преимущества морской мобильности временны в силу возникновения новых технологий перемещения по суше: «Похоже, что паровой двигатель и Суэцкий канал повысили мобильность морской державы относительно сухопутной. Железные дороги в основном обслуживали торговлю, идущую по морям и океанам. Однако сегодня трансконтинентальные железные дороги меняют условия игры для сухопутной державы, и нигде они не могут быть более действенны, чем в замкнутом пространстве Евразии».

Предсказания Маккиндера не исполнились, поскольку российская геоэкономика пришла в упадок из-за коммунизма и холодной войны. Экономическая составляющая в управлении государством фактически отсутствовала при Советской власти, тогда как военный и идейный раскол холодной войны нарушил экономические связи в Евразии, милитаризировал ее части.

Мир глубоко изменился после падения коммунизма, что дало России еще одну возможность наладить экономические связи в Евразии. Геоэкономика больше не прерогатива Запада, поскольку перераспределение силы в мире и подъем Азии создает стимулы для создания альтернативных транспортных коридоров и механизмов сотрудничества. В последние годы большинство крупных экономик в Евразии выступили с разными интеграционными инициативами. Понятно, что новая российская концепция евразийства должна отмежеваться от прежних представлений, связанных с отсталой милитаризованной геополитикой и неизбежным имперским перенапряжением. Новую геоэкономическую концепцию евразийства следует нацелить на осуществление выборочной евразийской интеграции, чтобы сделать Россию главной движущей силой модернизации и глобализации. Главное отличие пересмотренной концепции евразийства заключается в признании того, что у России нет ни возможностей, ни намерения господствовать на евразийском континенте. Жизнеспособные партнерства с евразийскими державами критически важны для создания сбалансированной и функциональной Большой Евразии.

Китай как незаменимый партнер России в Большой Евразии

Главным партнером России в Большой Евразии с неизбежностью будет Китай, способный и готовый конкурировать с международной системой во главе с США. Стратегическое партнерство Пекина и Москвы незаменимо при любом формате Большой Евразии, так как этот тандем включает крупнейшего в мире производителя энергоносителей и крупнейшего их потребителя, лидера мировой торговли и континентальный сухопутный мост. В последние годы Пекин и Москва стали главными противниками однополярного мира, накапливающими золотовалютные резервы, использующими региональные валюты и создающими новые финансово-экономические организации, такие как БРИКС, Шанхайская организация сотрудничества и Евразийский экономический союз.

Экономическое чудо возрождения Китая дает России возможность сделать Большую Евразию жизнеспособной геоэкономической инициативой. Поражение Китая в «опиумных войнах» середины XIX века устранило его с карты мира в качестве могущественной мировой экономической державы и ознаменовало начало «века унижения». Первоначально внутренняя стратегия развития, начавшаяся в 1970-е гг., осуществлялась под лозунгом «мирного подъема», чтобы не вызывать ни у кого негативной реакции. Она сменилась открытым вызовом мировому порядку под руководством США после запуска в 2013 г. проекта «Один пояс, один путь». Амбиции Пекина по возрождению древнего Шелкового пути посредством развития сухопутной инфраструктуры и морских путей должны финансироваться кредитными организациями во главе с Китаем. Расчеты ведутся в юанях, получающих все большее признание в мире. После поддержанного Западом переворота в Киеве и последовавших взаимных санкций экономическая интеграция Китая с Россией углубилась. Первоначально было объявлено о строительстве трубопровода «Сила Сибири» стоимостью 400 млрд долларов, а также о совместных проектах по созданию транспортной инфраструктуры, причем финансирование их рассчитывается в местных валютах. Также разработаны новые механизмы сотрудничества через создание совместных международных организаций, финансовых учреждений, платежных систем, рейтинговых агентств и валютных свопов.

Быстрая переориентация на Азию совершена в ущерб региональному балансу зависимости, поскольку Россия сделала на Китай слишком большую ставку. Асимметричное экономическое могущество России и КНР в прошлом смягчалось диверсификацией связей. Отмена проекта строительства трубопровода Ангарск–Дацин в пользу трубопровода ВСТО была иллюстрацией усилий Москвы по поддержанию регионального баланса зависимости. Аналогичным образом министр иностранных дел России Сергей Лавров определил роль России в Азии в качестве «важного стабилизирующего фактора» для создания «поистине стабильного баланса сил». Избыточная зависимость от Китая может подорвать нейтралитет России в отношении споров между Пекином и Токио, что отрицательно скажется на связях России и Японии и усугубит зависимость Москвы от более могущественного Китая. Растущее влияние Китая в Центральной Азии и на российском Дальнем Востоке также вызывает озабоченность. Другими словами, простой перенос однобокой европейской политики на отношения с Пекином обрек бы Москву на невыносимое и неустойчивое асимметричное партнерство. Россия может согласиться с экономическим лидерством Китая как с неизбежной реальностью, но ей нужно сопротивляться доминированию КНР.

Евразийский баланс зависимости

Для устойчивого стратегического партнерства с Китаем требуется мягкая балансировка и экономическая связанность, основанная на обоюдном выигрыше. Жесткая балансировка и структуры с нулевой суммой, как это было в Европе, обрекут проект Большой Евразии на такое же фиаско, которое постигло Большую Европу. Мягкая балансировка должна повлечь за собой признание геоэкономического лидерства Китая при одновременном сопротивлении китайской гегемонии. Этого можно добиться с помощью:

диверсификации партнерства, обеспечивающей выигрыш для всех за счет взаимодействия с масштабными экономиками;

развития эксклюзивных институтов для получения коллективных переговорных преимуществ по отношению к Китаю, которые также выгодны и Пекину;

создания многосторонних организаций, в которых Китай будет считаться с другими крупными державами – для достижения внутреннего баланса сил.

Во-первых, диверсификация в Северо-Восточной Азии особенно необходима, поскольку модернизация российского Дальнего Востока создаст эффект масштаба для России, что выгодно всем государствам региона. Сеул и Токио больше других заинтересованы в том, чтобы участвовать в энергетических и транспортных проектах России в регионе, которые будут дешевле в качестве дополнения к более широким проектам создания материальной инфраструктуры и экономических связей между Россией и Китаем. КНР не только не возражает против планов России развивать Дальний Восток, но и готов стать спонсором и внести вклад в подъем российского тихоокеанского побережья для расширения экономических отношений. «Неравноправные договоры» середины XIX века лишили две северо-восточные провинции Китая, Хэйлунцзян и Цзилинь, выхода к морю, но их экономические связи могут существенно усовершенствоваться после модернизации портов на тихоокеанском побережье России. Только в последние месяцы активизировались экономические связи с Южной Кореей и Японией. На Восточном экономическом форуме во Владивостоке в сентябре 2016 г. подписано множество экономических соглашений с Сеулом. Южнокорейские планы евразийской интеграции совпадают с планами России, и Корея предложила подписать Соглашение о свободной торговле с Евразийским экономическим союзом. В декабре 2016 г. было подписано соглашение с Японией о совместном экономическом развитии Южных Курильских островов.

Во-вторых, ЕАЭС – важный инструмент укрепления коллективных переговорных позиций и восстановления симметрии в отношениях как с Китаем, так и с Евросоюзом. Институционализация привилегированного положения России в Центральной Азии с целью уравновешивания экономического могущества Китая необходима для баланса в этом регионе. Можно даже заручиться поддержкой Китая, не входящего в ЕАЭС, нейтрализуя неудобства от его отсутствия в этой организации предложением материальных выгод. Общая таможенная зона, стандарты и законодательство внутри ЕАЭС упрощают доступ к региону и рынку и, что еще важнее, повышают привлекательность для транзита, поскольку между Китаем и ЕС будет лишь одна таможенная зона.

В-третьих, общие с Китаем организации и договоры должны быть многосторонними с привлечением других крупных держав для обеспечения внутреннего баланса сил и недопущения доминирования КНР. Часто упускается из виду тот факт, что региональные организации и соглашения о коллективной переговорной позиции со странами, не являющимися членами этих организаций или договоров, требуют внутреннего баланса сил. Следует понять ошибки Запада во избежание их повторения. ЕС обеспечил коллективную переговорную силу с целью перекоса симметрии в отношениях с США и другими странами, тогда как Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) было аналогичным ответом на более конкурентное положение ЕС и Японии. Однако экономические различия между странами, входящими в эти организации, в конечном итоге привели к тому, что они начали трещать по швам. Евро – недооцененная валюта для Германии, которая подпитывала ее экспортно-ориентированную стратегию развития и поглотила производственный потенциал Средиземноморья. В связи с нарушением внутреннего баланса сил внутри Евросоюза более слабые страны будут все решительнее и яростнее протестовать против доминирования Германии. В рамках НАФТА колоссальная разница в стоимости рабочей силы привела к перемещению производственных мощностей в Мексику, что вызвало возмущение американцев, достигшее кульминации в поддержке призывов Трампа к выходу из этого торгового соглашения.

Китай был главным инициатором активизации ШОС в качестве крупного международного игрока путем превращения ее в инструмент геоэкономики. По словам Александра Лукина, расширенная ШОС стала бы «краеугольным камнем зарождающегося многополярного мира и платформой, предлагающей евразийскую альтернативу Западной Европе». Одно из важнейших предложений заключалось в создании объединенного Банка развития ШОС как альтернативы МВФ и Всемирному банку для финансирования совместных инфраструктурных проектов по налаживанию связей в регионе. Россия проявила осторожность и отложила принятие решения, поскольку переход от вопросов военной безопасности к экономическому сотрудничеству влечет за собой передачу лидерства Китаю. Контрпредложение Москвы состояло в учреждении Банка развития ШОС на фундаменте Евразийского банка развития (ЕБР), в котором доминируют Россия и Казахстан. В результате Россия лишилась места за столом могущественной геоэкономической организации, действующей на основе четких правил, а Китай усугубил асимметрию влияния, закрепившись в регионе при помощи специально разработанных двусторонних соглашений о сотрудничестве. Кроме того, на смену многосторонней ШОС пришла односторонняя инициатива Китая по созданию Шелкового пути, а Банк развития ШОС был заменен Азиатским банком инфраструктурных инвестиций (АБИИ).

России остается либо считаться с растущей мощью Китая в многосторонних организациях ради гармонизации интересов, либо сопротивляться смещению международного баланса сил и сваливаться в конфронтацию с нулевой суммой, в которой она вряд ли одержит верх. Похоже, Москва нашла третий путь, введя в ШОС другие крупные державы, которые будут препятствовать гегемонии Китая, не бросая вызов его экономическому лидерству. Решение расширить ШОС за счет Индии и Пакистана, а в будущем, возможно, и Ирана, смягчает обеспокоенность России, поскольку в этом случае влияние и могущество Пекина в организации сокращается, и баланс восстанавливается. Данная модель основана на том же принципе, что и Банк развития БРИКС: объединение сравнительно сильных игроков во главе с Китаем. Подписанное в 2015 г. соглашение о гармонизации ЕАЭС и Шелкового пути на основе ШОС стало моделью геоэкономической балансировки, необходимой для обеспечения жизнеспособности проекта «Большая Евразия». Последующая организация Россией встречи стран – участниц ЕАЭС, ШОС и БРИКС в Уфе также свидетельствует о формировании сложной, многосторонней и сбалансированной Большой Евразии.

Перезагрузка отношений или примирение России с Западом должны соответствовать долгосрочной стратегии создания сбалансированной Большой Евразии. При любой сделке с администрацией Трампа следует избежать того, к чему, вероятнее всего, стремится Вашингтон: размежевания России и Китая и использования жесткой балансировки. Проект создания Большой Евразии – единственный жизнеспособный геоэкономический проект для России, в котором Китай выступает в качестве незаменимого партнера. Экономические связи с Западом должны помочь России в ее стремлении к диверсификации международных отношений и уменьшить ее зависимость от какого-то одного региона, одновременно увеличив ее влияние в качестве поставщика энергоносителей и транспортного коридора. В противовес этому жесткая балансировка Китая лишь воспроизведет европейские структуры, которые руководствуются нулевой суммой.

Данная статья представляет собой отрывок из будущей книги «Геоэкономическая стратегия России в отношении Большой Евразии» (Rutledge, 2017). Полный текст со справочным аппаратом опубликован в серии «Валдайские записки», с ним и другими публикациями этой серии можно ознакомиться здесь: http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

Китай. Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 апреля 2017 > № 2134525 Гленн Дисен

О новом ядерном мире

Как укрепить сдерживание и сохранить мир

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Новый «концерт наций» может оказаться более устойчивым, чем предыдущий из XIX века. Но он должен базироваться на взаимном ядерном сдерживании, а не только моральных принципах или балансе сил.

Сначала – главные тезисы. Ядерное оружие – если оно будет применено – чудовищное зло. Но его существование спасло мир в годы холодной войны, спасает и сейчас, в период одновременного разложения двух прежних мировых систем – двухполярной (она закончилась, но ее пытаются возродить) и «однополярного момента» (здесь процесс разложения в эндшпиле). Эти два процесса накладываются на головокружительно быстрое изменение соотношения сил в мировой экономике и политике, кризис системы международного права и просто приличий в межгосударственном обиходе, хаос в головах элит многих стран. Ситуация усугубляется началом гонки вооружений в сфере ПРО, неядерных стратегических систем. Весьма вероятно, что мир входит в эпоху, когда кибероружие может начать приобретать характер оружия массового поражения. Разваливаются и прежние режимы ограничения вооружений.

В результате мир объективно живет и еще долго будет жить в предвоенном состоянии. В этой ситуации опора на ядерное сдерживание может оказаться спасением. Но она должна быть дополнена совместными усилиями по укреплению всех факторов, влияющих на международную стратегическую стабильность.

Геополитический и интеллектуальный фон

Понимаю, что буду обвинен в том, что я второй «доктор Стрейнджлав, полюбивший ядерную бомбу» из знаменитого фильма 1964 года американского режиссера Стэнли Кубрика. Однако полагаю, что разумная опора на ядерное сдерживание нужна не только русским с нашей экономикой, все еще страдающей от неудачных реформ, но и всему миру.

В начале своей научной карьеры – в 1970-е и 1980-е гг. – я потратил немало времени и усилий на исследование роли ядерного оружия в международной политике, изучал документы, участвовал в дебатах и даже политической борьбе вокруг ядерного оружия. Исследования и опыт привели меня к выводам, отличным от тех, что разделяло большинство коллег из научно-политического сообщества. Но применить эти выводы почти не пришлось. Разве что активно противодействовал всерьез рассматривавшейся, в том числе и советским руководством в конце 1980-х гг., идее резкого сокращения ядерных потенциалов, даже всеобщего ядерного разоружения, «ядерного нуля», выражаясь более современным языком. Потом холодная война как будто закончилась, ядерный фактор ушел на задний план. А я с удовольствием занялся другими более актуальными и плодотворными темами.

В последние девять лет обстановка в мире снова накаляется, хоть и по-другому, чем раньше, а ядерное оружие все более ощутимо выходит из политического забвения. Разгорелась новая дискуссия о его роли. Политические изменения в США придают этой дискуссии дополнительный вес.

Современный свод идей о роли ядерного оружия был заложен в основном американскими теоретиками и практиками в 1950-е и 1960-е годы. Он имел две ипостаси – во-первых, общечеловеческую, философскую, во-вторых, связанную с обслуживанием национальных интересов и даже использовавшуюся для обоснования того или иного считавшегося выгодным направления развития вооруженных сил. Ограничение и сокращение ядерных вооружений (советский термин, у американцев звучит откровеннее – контроль над вооружениями) были призваны оптимизировать и оправдывать создание или сохранение тех или иных систем, обуздывать излишние траты, навязывать другой стороне выгодные представления или даже направления гонки вооружений. Разумеется, одной из целей контроля над вооружениями – не всегда главной – было уменьшение риска возникновения ядерного столкновения через прежде всего улучшение политического климата. Баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно.

Согласно превалирующим до сих пор взглядам, распространение ядерного оружия – безусловное зло, что частично противоречит исторической логике. История ядерного оружия есть в том числе история его распространения. Если бы СССР и Китай не создали ядерного оружия, вряд ли бы мы миновали прошлые десятилетия без большой войны. Но зато идея нераспространения полностью соответствует интересам состоявшихся ядерных держав, в том числе и Советского Союза и России.

Политическая, технологическая, морально-правовая ситуация кардинально изменилась со времени, когда закладывались основы теории ядерного сдерживания и ограничения ядерных вооружений. Это, видимо, требует пересмотра концептуальных подходов к роли ядерного оружия в современном мире. Новая теория необходима и из-за нарастающего изменения экономического, политического, морального соотношения сил.

К новым размышлениям о роли ядерного оружия подталкивает и необходимость осмысления опыта последней четверти века, когда ядерный фактор во многом ушел в тень. Временно ослабевшая Россия де-факто отказалась от политики сдерживания и балансирования. И тут же получили результат – серию агрессий: в Югославии, Ираке, Ливии. Сейчас в Соединенных Штатах начинается новая дискуссия о ядерном оружии. Зачастую с прямо противоположных позиций. Во время предвыборной кампании демократы выдвигали идеи как движения к ядерному «нулю», так и очередного наращивания ядерных вооружений. Трамп задался вопросом о том, зачем ядерное оружие, а потом пообещал мощное наращивание его арсеналов или предлагал ограничение вооружений в обмен на уступки со стороны России.

За идеями о резком сокращении стоят как идеалисты, стремящиеся освободить мир от чудовищного зла, которым является применение ядерного оружия, так и сверхциничные реалисты.

Последние хотели получить возможность перевода американского военно-экономического превосходства в политически применимое доминирование в области вооруженных сил общего назначения. А также развязать себе руки в области систем ПРО, по которым США также лидируют. Ровно противоположные взгляды стратегического истеблишмента – признак общей сумятицы в мозгах не только американской, но и других мировых элит.

Еще один повод вновь подумать о новой роли ядерного оружия – свистопляска вокруг «ядерных угроз» со стороны России, ставшая важной частью политико-пропагандистской войны, развязанной в конце прошлого – начале текущего десятилетия и резко усугубившейся после того, как Россия сначала остановила через действия в Крыму и на востоке Украины экспансию западных союзов, а затем в Сирии поставила блок серии смен режимов, проводившихся Западом.

Уже во время президентства Барака Обамы началась игра с обвинениями России в нарушении договора по ракетам средней и меньшей дальности. За ней стояли, видимо, не только попытки создать очередной фронт политического давления, но и оправдать возможные планы развертывания вокруг России новых систем ядерных вооружений и ПРО. Уже приходилось писать на страницах этого журнала (№ 4, 2016, «Ракеты в Европе: воспоминания о будущем?»), что ситуация напоминает ракетный кризис 1970-х годов. Тогда для оправдания развертывания в Европе американских «Першингов» и крылатых ракет, провоцирования напряженности и укрепления атлантической связки был использован удобный предлог – развертывание (не совсем разумное) Советским Союзом ракет CС-20.

Российские публицисты, работавшие в контрпропагандистском режиме, позволяли себе высказывания на грани фола. Но они не отражали официальную точку зрения, которая к тому же достаточно искусно полностью и не оглашалась. Главная причина активизации дискуссии вокруг роли ядерного оружия и одновременно целесообразности ее развивать и, возможно, выводить на высший политический уровень – крайне острая международно-политическая обстановка, объективно увеличивающая вероятность войны. Во многих отношениях ситуация более опасна, чем в последние два с половиной десятилетия холодной войны, не говоря уже о первом десятилетии после ее окончания. Может быть, за исключением начала 1980-х гг., когда ввод советских войск в Афганистан, рейгановские «звездные войны» и «империя зла» накалили обстановку до опасного предела. Но и тогда общая международная ситуация была структурно более стабильной.

Главная причина этого состояния – беспрецедентно быстрое перераспределение сил в мире. Оно вызвано не только «подъемом новых», но и крайне быстрым и неожиданным падением в 2000-е гг. мощи и влияния Запада, особенно болезненным после «окончательной победы», которая, как казалось, была им достигнута к началу двухтысячных. Уже ко второй половине этого десятилетия Соединенные Штаты обесценили свое военное превосходство, пустив в ход вооруженные силы в Афганистане, Ираке, Ливии и политически потерпев поражение. Экономический кризис, начавшийся в 2008–2009 гг., подорвал привлекательность модели либерального капитализма, что ударило по моральному авторитету Запада. Затем вышел на поверхность кризис политической модели США, кульминацией которого пока стал фарс президентских выборов, и нынешняя война американского истеблишмента против Трампа.

Одновременно с середины 2000-х гг. усугубляется почти всеобъемлющий и пока безысходный кризис Евросоюза. Значительной части элиты для замедления расползания понадобился «враг», которым сделали Россию. Если раньше принято было говорить о необходимости управления «подъемом новых», то теперь на повестку дня, похоже, выходит необходимость управления «упадком старых».

Эти кризисы накладываются на ревизионистское стремление «новых» (неявно Китая, Индии, других, открыто – России) изменить правила игры, навязывавшиеся Западом с 1990-х гг. после его, как казалось, победы в холодной войне. А одновременно Соединенные Штаты, используя часть европейских стран, попытались взять реванш за поражения последнего десятилетия, развернуть вспять складывающееся не в их пользу соотношение сил. Образовалось вдвойне взрывоопасное столкновение «реваншистов» и «ревизионистов».

Эти процессы идут на фоне системного замедления мировой экономики, обострения конкуренции, а также быстро развивающегося процесса деглобализации. Неизбежен и рост протекционизма, лидером которого, похоже, будет Америка Дональда Трампа.

Тревожна и ситуация в военно-политической области. Началась гонка вооружений в сфере ПРО. Разворачиваются дальнобойные и высокоточные неядерные системы, которые, кстати, могут нести и ядерные боезаряды. Почти наверняка начинается и скрытая, но, может быть, самая опасная с точки зрения поддержания стратегической стабильности, гонка кибервооружений. Параметры ее неясны, но вероятно, что применение кибероружия может быть сравнимо по последствиям с действием оружия массового поражения. И весьма вероятно, что уже в ближайшее время возможности для нанесения такого ущерба появятся у террористов.

Ситуация кажется еще более опасной из-за кризиса лидерства и управления во многих странах мира. Не в последнюю очередь – в государствах, еще недавно считавшихся образцом для большинства. Подобная нестабильная, если не прямо предвоенная, ситуация может продлиться еще неизвестно сколько, до тех пор пока не будет (если будет) сформирован новый баланс сил и выработаны новые или возвращены старые нормы международного общежития.

С узкой российской точки зрения имеются и позитивные стороны. Россия, продемонстрировав, в частности, в Сирии новые типы вооружений, укрепила способность к стратегическому сдерживанию. Но международная стратегическая стабильность может снова пошатнуться, в том числе и из-за новых направлений гонки вооружений.

Для того чтобы прожить этот неопределенно долгий период, стоит обратиться к главному системному стабилизатору международных отношений, спасшему человечество от мировых войн, – ядерному сдерживанию. Спасало оно по стыдливому умолчанию. На него опирались, но от него постоянно открещивались, заявляли о необходимости отказаться. Стоит сказать себе и миру правду: мы не выживем без ядерного оружия, сколь бы опасным оно ни было. И целью политики должно быть не преодоление ядерного сдерживания, а его совместная оптимизация в предстоящий трудный период становления нового миропорядка.

Ядерное сдерживание

О ядерном сдерживании написаны библиотеки книг, и у него есть десятки определений. Дам свои трактовки, в чем-то отличающиеся от общепринятых.

Стратегическое сдерживание, или сдерживание I – способность внушить потенциальному противнику, что в случае ядерной атаки неизбежен ответный удар с «неприемлемым ущербом». Его оценка субъективна, зависит от страны, населения, территории, политической системы. В США неприемлемым, судя по рассекреченным документам, уже в начале 1950-х гг. считался даже единичный ответный ядерный удар.

Для подкрепления этой главной функции ядерного оружия ученые и практики выдвинули идею неизбежности эскалации любой ядерной войны на глобальный уровень, теорию «ядерной зимы» – охлаждения Земли в результате обмена ядерными ударами, делающее ее невозможной для жизни людей. Пока этот, основной, тип сдерживания работал.

Сдерживание II, или расширенное сдерживание. Так называют доктрину, согласно которой США гарантировали союзникам «ядерный зонтик», заявляя о готовности нанести удар по «агрессору», если НАТО (Япония, Южная Корея) проигрывает войну с применением обычных вооруженных сил. Готов доказать, что обещание было чистой воды блефом. Уверен, американцы никогда не пришли бы на помощь союзникам, подставляя под ответный удар свою территорию. Но войны в Европе, к счастью, не случилось, а это «сдерживание» позволяло и по-прежнему позволяет союзникам экономить на оборонных бюджетах, оплачивая американское прикрытие политической и экономической лояльностью.

К тому же оно работало в головах советских стратегов. Они верили в возможность первого удара США и пытались подготовить вооруженные силы к ведению боевых действий в условиях обмена ядерными ударами. «Агрессором» была, естественно, НАТО. Эта вера была одной из причин безумного наращивания Советским Союзом сил общего назначения.

Россия, согласно заявлениям официальных лиц (секретарь Совбеза Николай Патрушев), также исходит из того, что ядерное оружие может быть применено и при нападении на союзников.

Сдерживание III – готовность применить ядерное оружие в случае нападения с использованием только сил общего назначения, угрожающего, как говорится в современных российских доктринальных документах, «самому существованию государства». Сходной линии, видимо, придерживаются и большинство других ядерных государств – Великобритания, Франция, Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея. Эта функция поддерживается представлением о неописуемых последствиях любой ядерной атаки. Она пока работает на предотвращение войны, но может быть подорвана, если одиночное или ограниченное применение ядерного оружия все-таки случится, вызовет гибель десятков и сотен тысяч людей, но не приведет ни к дальнейшей региональной эскалации, ни к глобальной катастрофе. Это крайне опасное развитие событий, ибо может свести на нет всю мифологию ядерного сдерживания и его полезность как инструмента предотвращения войны. Такой сценарий кажется возможным сейчас в отношениях Индии и Пакистана и вокруг Северной Кореи, в меньшей степени – Израиля.

Наиболее полезна функция ядерного оружия, которую я назвал бы сдерживанием IV. И у военных стратегов, и в обыденном сознании утвердилось представление о недопустимости любого масштабного военного конфликта, если он может вовлечь ядерные державы, особенно СССР/Россию и США и – через шаг – способен стать глобальной катастрофой. Этот тип сдерживания в немалой степени способствовал сохранению относительного мира в годы «зрелой» холодной войны. СССР и Китай не отправляли напрямую войска во Вьетнам, опасаясь эскалации. Соединенные Штаты и НАТО стояли в стороне, когда Советский Союз и Варшавский договор усмиряли Будапешт и Прагу, только скрытым образом поддерживали моджахедов в Афганистане.

Это перестало работать, когда СССР развалился, а Россия была крайне слаба. Тогда, почувствовав безнаказанность, страны НАТО, организации, до того бывшей оборонительным союзом, совершили серию нападений – против остатков Югославии в 1999 гг., против Ирака, Ливии. В Сирии, где Россия продемонстрировала готовность и способность защищать свои интересы и международное право, об открытом силовом вмешательстве речи почти уже не шло.

Чтобы понять, как действует этот тип сдерживания, стоит представить себе, скажем, атаку альянса на Сербию сегодня. Она немыслима. Трудно вообразить, несмотря на заявления некоторых политиков, и прямую военную поддержку Соединенными Штатами и НАТО, скажем, нынешнего украинского режима. Когда горячие головы в Вашингтоне требовали поставки Киеву «летальных вооружений», европейцы, да и руководство США категорически это отвергли, поскольку понимали, что Россия, прикрытая ядерным оружием и обретшая волю к борьбе, ответит крайне жестко.

Этот тип сдерживания является одним из ключевых факторов относительной международной стабильности.

Сдерживание V – ядерное оружие как фактор сдерживания гонки неядерных вооружений. Сохранение и наращивание ядерных потенциалов ассоциируется с гонкой вооружений. Так оно во многом и было в годы холодной войны, когда Вашингтон и Москва увеличивали ядерные арсеналы, не сообразуясь ни с нормальной логикой, ни с разумными стратегическими расчетами. Но уже и тогда опора на ядерное оружие позволяла более рациональному и ответственному перед своими гражданами Западу, особенно в Европе, экономить на обычных вооружениях.

Теперь Россия в значительной мере компенсирует военно-экономическое превосходство соседей опорой на ядерное оружие, в том числе нестратегическое. По словам Патрушева, «Россия оставляет за собой возможность нанесения упреждающего (превентивного) ядерного удара по агрессору».

Наиболее полезной функцией этого типа сдерживания является то, что он делает в принципе бессмысленной погоню за превосходством на других направлениях – в области вооруженных сил общего назначения, сил противоракетной обороны, высокоточных неядерных систем большого радиуса действия. Это доказывает и последний опыт США, которые в 1990-е и начале двухтысячных сделали огромный рывок, растратили триллионы, обогнали чуть ли не всех остальных вместе взятых, только чтобы обнаружить после серии поражений, что в современном мире такое превосходство почти ничего не дает, в том числе и из-за невозможности или неготовности к эскалации на ядерный уровень.

В российско-китайских отношениях ядерный фактор предотвращает любые теоретические попытки добиться неядерного превосходства. Он объективно является одним из факторов поддержания дружественных отношений двух стран.

Сдерживание VI. Обеспечение демократизации международных отношений. Без сдерживающей роли ядерного оружия, которое ограничивает массированное применение военной силы вообще, «новым», прежде всего Китаю, вряд ли позволили бы подняться, и тем более столь быстро. Могли бы «добить» и Россию в период ее слабости. В последние годы не раз сталкивался с сожалениями оппонентов, что «Путина нельзя наказать, как Милошевича».

Это структурное влияние ядерного фактора глубже. Он лишает наиболее могущественные в экономическом отношении страны и группы государств возможности переводить экономическое превосходство в используемую военную мощь, и тем самым содействует (наряду с изменениями в сфере информации и идеологии) общей демократизации международной политики. Здесь не только нынешний подъем «новых» и появление благодаря этому у всех других стран большей свободы выбора и маневра, но и одна из причин самой возможности возникновения и развития движения неприсоединения в прошлые годы.

Сдерживание VII – одна из важнейших, хотя и почти не исследованных функций ядерного сдерживания – его цивилизующее влияние. Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, «цивилизовало», делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению. Это можно достаточно четко проследить по эволюции американской правящей элиты. Последним относительно радикальным американским политиком, претендовавшим на пост президента, был сенатор от штата Аризона Барри Голдуотер («бомбист»). Его американская элита просто снесла на выборах 1964 года. Аналогичная эволюция наблюдалась, насколько известно, и в советском руководстве. Проследить ее труднее. Но элементы авантюризма в ядерной области (Карибский кризис 1962 г.) были одной из важных причин смещения Никиты Хрущёва.

С функцией сдерживания как цивилизующего фактора сочетается и функция Сдерживания VIII, или самосдерживания. Понимание опасности эскалации конфликтов заставляло и заставляет руководителей ядерных государств исключать из рассматриваемых или тем более планируемых вариантов действий те, которые могут вывести на ядерный уровень. Объективно все стороны ядерного уравнения косвенным образом «заинтересованы, чтобы и их сдерживали». Знаю, что такие аргументы использовались в дискуссиях вокруг будущего ядерного фактора, в т.ч. для противодействия регулярно поднимавшимся волнам ядерного аболиционизма. В частности, против идеи «ядерного нуля», предлагавшейся во времена Горбачёва и Рейгана.

Что делать?

Концептуально – сохранять и поддерживать ядерное сдерживание на предстоящий период выработки новой международной системы, новых (старых) правил международного управления, новых схем ограничения вооружений. Совместные усилия всех ядерных держав по недопущению дальнейшего распространения ядерного оружия, попадания его в руки террористов, по предотвращению его случайного использования.

Инструменты – не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия. Они могут иметь некоторый политический эффект, но неизбежно приведут к ремилитаризации отношений России и США, усложнят отношения двух стран с Китаем. Переговоры в более широком формате сейчас невозможны и по сути беспредметны.

Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета. Если для надежного обеспечения сдерживания на любом уровне достаточно, скажем, полутора тысяч боезарядов и соответствующих носителей, способных преодолеть любую оборону, не важно, сколько будет у другой стороны – тысяча или пять. Если они хотят терять больше денег – это их право.

Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи, получив возможность интегрировать ее, а не только наказывать, что контрпродуктивно) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны. Вероятно, необходима выработка новых мер по укреплению доверия, направленных на предотвращение случайного возникновения конфликта не только с использованием ядерного оружия, но и неядерных вооружений нового поколения, а также кибероружия.

Стороны в рамках существующих договоренностей по ограничению вооружений или, по согласованию изменяя их (возможно, такая участь может постигнуть безусловно устаревший Договор о ракетах средней и меньшей дальности – ДРСМД), модернизируют конфигурацию своих ядерных арсеналов. Но делают это в рамках философии взаимного укрепления сдерживания, а не стремления к невозможной в обозримый период ликвидации ядерного оружия или к получению преимуществ для первого удара.

Таким образом, цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений. Сейчас вновь, как и в худшие годы холодной войны, стороны обмениваются сигналами в сфере стратегических вооружений через демонстрации, угрожающие пуски, учения, двусмысленные утечки.

Спустя какое-то время этот диалог, если он поможет миру не свалиться в новую большую войну, пережить «смену вех», может стать одной из основ формирования нового миропорядка. Такую же роль в экономической сфере, по сути, играет «Большая двадцатка», не решающая проблем, но позволяющая лучше понимать и учитывать взгляды других игроков, мировые тенденции.

А, начав лидировать в сфере предотвращения войны, укрепления международной стратегической стабильности, распространив свое сотрудничество на другие сферы международной жизни, «Большая тройка» будет закладывать основы для менее хаотичной и более безопасной мировой системы будущего. Этот новый «концерт наций», если и когда у лидеров трех стран хватит чувства ответственности создать его, может оказаться более устойчивым, чем предыдущий из XIX века, если он по согласию будет базироваться на взаимном ядерном сдерживании, а не только на моральных принципах или балансе сил.

США. Россия. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 апреля 2017 > № 2134539 Сергей Караганов

Азарахш Хафизи: Мы ищем альтернативу пакистанским торговым маршрутам

После серии недавних крупных атак в ряде районов Пакистана отношения между Кабулом и Исламабадом приняли более напряженный характер, чем когда-либо прежде. Это проявилось в том числе и в ограничениях, наложенных Исламабадом на взаимодействие между двумя странами. В частности, после того, как Пакистан перекрыл свою границу с Афганистаном, предприниматели двух стран понесли ущерб, исчисляющийся миллионами долларов. Временное открытие границы, предпринятое Исламабадом, чтобы позволить афганским и пакистанским гражданам вернуться на родину из-за рубежа, вряд ли приведет к появлению «второго дыхания» в отношениях двух стран. Экономические ограничения, равно как и боевые действия в приграничных районах, побуждают афганскую сторону к поиску альтернативных рынков и направлений сотрудничества со странами региона.

В эксклюзивном интервью порталу «Афганистан.Ру» Азарахш Хафизи, ведущий специалистом ТПП Афганистана и член Международной торговой палаты, представил свою оценку экономических проблем, обусловленных трениями в афгано-пакистанских отношениях, последствий перекрытия границы для каждой из сторон, а также возможностей, которыми располагает Афганистан для преодоления возникших затруднений, в частности, перспектив сотрудничества со странами Центральной Азии и Ираном.

Афганистан.Ру: Господин Хафизи, спасибо за то, что Вы нашли время для этого интервью. Около 20 дней назад была перекрыта граница между Афганистаном и Пакистаном. Каковы последствия этой меры?

А.Х.: Поля экономической деятельности двух государств тесно переплетены друг с другом. Экономическая логика диктует необходимость торговых связей с ближайшими соседями. Это наименее затратный способ, так как при этом увеличивается скорость доставки товаров и одновременно уменьшаются расходы на их транспортировку. Если отправить товар из Афганистана в Америку, то ему придется преодолеть по меньшей мере 16 тысяч километров. Но можно продавать виноград с севера Афганистана и гранаты из Кандагара на пакистанском рынке и в тот же день привозить вырученные деньги обратно в Афганистан. Также и пакистанские товары можно за один день доставить в Кабул и продать на кабульском базаре «Мандави».

Торговля между Афганистаном и Пакистаном – это часть региональной интеграции, и эффективная ее часть. Но, к сожалению, на торговое взаимодействие оказывают влияние политические проблемы и напряженность, существующая между двумя странами. Эта напряженность накладывает тяжелый отпечаток на работу инвесторов и коммерсантов Афганистана и Пакистана. Кризис в отношениях между Кабулом и Исламабадом наносит урон экономическим связям Афганистана в регионе.

Афганистан.Ру: С какими проблемами успели столкнуться афганские предприниматели за эти 20 дней, и в какой мере пострадали их интересы?

А.Х.: Размер ущерба, причиненного предпринимателям, зависел от степени их экономического присутствия на рынках Афганистана и Пакистана. Больше всего пострадали пакистанские коммерсанты, которые обладали монополией на экспорт в Афганистан. Их предприятия, производившие продукцию для Афганистана, были закрыты или находятся в состоянии банкротства. Это относится, например, к заводам по производству цемента, металлов и муки, ориентированным на афганский рынок: их продукцию нет возможности продать ни в какие другие страны, кроме Афганистана. Такие заводы в основном находятся на границе с Афганистаном.

Афганистану также был нанесен ущерб. Транзитный путь перекрыт, и поставка товаров, которые поступали в Афганистан из других стран через порт Карачи, остановлена. На данный момент в Пакистане задержаны уже 5 тысяч контейнеров с грузами. Для их поставки в Афганистан потребуется не менее трех месяцев, поскольку часть этих грузов находится на судах в море, а другая часть – в странах, где происходит погрузка. Если граница в ближайшее время не будет открыта, от 15 до 20 тысяч контейнеров с нашими товарами останутся в Пакистане в подвешенном состоянии.

Предпочтением частного сектора Афганистана является создание региональной интеграции – это пошло бы на пользу инвесторам всех стран. Интеграция ведет к серьезному снижению цен и отвечает интересам как потребителей, так и инвесторов.

Афганистан.Ру: Итак, каково состояние афганского рынка после 20-дневного закрытия дороги в Пакистан?

А.Х.: Каждый афганский предприниматель ввозит <из-за рубежа> от 15 до 20 тысяч тонн товаров, поэтому рынок насыщен. Пока мы не испытываем дефицита товаров. Каждый раз, когда какой-либо из маршрутов перекрывается, внимание переключается на другой маршрут, по которому начинают ввозить продовольствие. Сейчас мы импортируем продукты питания через север Афганистана из стран Центральной Азии, особенно из Казахстана. Продукты из центральноазиатских стран отличаются хорошим качеством и свежестью. Продукты, ввозимые из Пакистана, в большинстве случаев являются просроченными. Пакистан распродает свои ежегодные стратегические запасы, соответственно, эти продукты просрочены как минимум на год. А пшеница из Казахстана – свежий и чистый продукт, и к тому же весьма качественный. Сегодня к нам поступает продукция из Казахстана, Узбекистана, Туркмении и Ирана, и мы не сталкиваемся с недостатком товаров. Кроме того, в закромах и на складах частного сектора еще имеются прежние запасы.

Афганистан.Ру: Мы постоянно замечаем, что Пакистан закрывает свои границы для афганских граждан вслед за политическими столкновениями. Какие меры в этой связи предпринимает Кабул?

А.Х.: Мы переживаем сложную ситуацию. Такое положение недопустимо, и эти проблемы надо решать. Мы вынуждены искать альтернативные пути. Однако никакой альтернативы для пакистанских товаров не существует, учитывая минимальное расстояние, небольшую цену товаров и малые издержки. Мы не нуждаемся в холодильниках при поставке своих фруктов в Пакистан, так как они доставляются в эту страну за один день. Но если мы будем отправлять свои фрукты в другие страны, то будем вынуждены использовать рефрижераторы, что весьма затратно. Поэтому нам надо продолжать торговые контакты с Пакистаном.

Но, к сожалению, этого не желают и не разрешают пакистанцы, и в связи с этим мы задумались об альтернативных путях. Есть иранский маршрут, и мы можем импортировать свои товары по этому пути, хорошей альтернативой также является Центральная Азия, но на это потребуются большие расходы. Железная дорога из Китая доведена до Хайратона, по этой железнодорожной ветке наши грузы приходят в страну за 8 – 12 дней. Иногда на подобную доставку товаров через Пакистан уходит до нескольких месяцев.

Закрытие пакистанских дорог не приведет к тому, что афганцы останутся без крыши над головой, умрут от голода, окажутся голыми-босыми или не найдут стройматериалов. Мы справляемся со своей работой.

В настоящее время экспорт и импорт Афганистана осуществляется через Бендер-Аббас. Но ближайшим путем для нашего экспорта был Пакистан. Мы ежегодно экспортировали в эту страну товары на сумму до 180 миллионов долларов.

Сегодняшнее закрытие дорог не оказало на нас сильного влияния, поскольку для фруктов сейчас не сезон. Но пакистанцы принимали те же меры и в самый разгар сезона, и тогда пропадали тысячи тонн фруктов.

Афганистан.Ру: Вы упомянули о том, что один из альтернативных маршрутов для Афганистана пролегает через страны Центральной Азии. Какого уровня достигает объем экспортно-импортных операций Афганистана с этими государствами?

А.Х.: Центральноазиатские страны являются ближними транзитерами Афганистана, и это путь очень важен для нас. Китайские товары мы также ввозим через Казахстан и Туркмению, другие грузы поступают к нам непосредственно из стран Центральной Азии. К примеру, мы импортируем туркменскую нефть, объем торговли между Афганистаном и Туркменией превышает один миллиард долларов. Объем нашей торговли с другими центральноазиатскими странами невелик, но мы поддерживаем с ними связи и можем импортировать из этих стран продукты питания, в частности, казахстанскую пшеницу, что мы уже и делаем. По выпуску этой продукции Казахстан занимает хорошее место в мире после Америки, Канады и Индии.

Но расстояние от Казахстана до Кабула составляет 5 тысяч километров, и это требует больших временных и финансовых затрат. От пакистанского Пешавара до Кабула только500 километров, пакистанский маршрут является для нас гораздо более экономичным. Но когда нет иного выхода, следует искать другие пути.

Афганистан.Ру: За последние 15 лет Афганистан и Россия также подписали ряд соглашений в области торговли. Может ли Россия что-либо сделать для того, чтобы уменьшить экономическую зависимость Афганистана от пакистанских портов?

А.Х.: Некоторые обстоятельства относятся к области экономической алгебры, и в них невозможно внести изменения. Например, география и расстояние. Нельзя уменьшить расстояние между Афганистаном и Россией и приблизить эти две страны друг к другу. Россия может помочь, и мы иногда обращаемся к этой стране – к примеру, мы покупаем у русских топливо для самолетов. Но дальняя дорога приводит к тому, что имущество наших предпринимателей может находиться в пути до целого месяца.

Когда торговые связи с Пакистаном сократились, мы обратились к иранскому народу. Сейчас объем торговли Ирана с Афганистаном достигает двух с половиной миллиардов долларов, при том что несколько лет назад он едва приближался к 400 миллионам. Приоритетом торговли является выгода, и прибыль может быть получена за счет близости расстояния.

Афганистан.Ру: Может ли торгово-транзитный проект «Лазуритовый коридор» послужить альтернативой пакистанским маршрутам?

А.Х.: «Лазуритовый коридор» не является новым маршрутом. Изменилось только название. Сама же дорога представляет собой все тот же путь, по которому мы везем товары в Туркмению, где у нас есть порт. Наши товары через Туркмению поступают в Азербайджан и оттуда в Турцию. Этот маршрут сможет хорошо работать только тогда, когда мы наладим торговые связи с Европой.

Афганистан.Ру: Кабул очень расчитывает на торговый путь Чабахар. Каков в настоящее время объем афганского импорта и экспорта на данном маршруте, и может ли этот маршрут уменьшить зависимость Афганистана от пакистанских портов?

А.Х.: Чабахар не является альтернативой пакистанским дорогам и портам других стран. Это новый маршрут для Афганистана, но он не может заменить собой другие дороги. Афганистан относительно большая страна. Его площадь составляет 652 тысячи квадратных километров. Расстояние от одного конца этой страны до другого составляет 2400 километров. Такое расстояние, к примеру, от Ислам-Кала до Бадахшана. Поэтому более экономичным представляется налаживание хозяйственных связей между соседними районами. Чабахар может быть весьма выгоден <именно> для запада и юго-запада страны.

Тех же мыслей, вытекающих из знания и понимания проблемы, придерживаются некоторые должностные лица и правительственные чиновники. Порт Чабахар пока недостаточно оснащен и не готов к эксплуатации. Сейчас Чабахар – проект в стадии подготовки. На сегодняшний день состоялась только первая фаза строительства для этого нового маршрута. Иностранные предприниматели, перевозящие тысячи тонн грузов, не могут швартоваться в Чабахаре, поскольку строительство портовых сооружений пока не завершено. Этот маршрут может быть использован в долгосрочной перспективе, но в настоящее время мы не сможет использовать Чабахар в качестве альтернативы Карачи и другим портам. Завершение строительства Чабахара и ввод в строй всех его объектов займет не менее пяти лет.

Афганистан.Ру: Спасибо, господин Хафизи.

Афганистан. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > afghanistan.ru, 13 марта 2017 > № 2110223 Азарахш Хафизи

«Есть опасения, что у нас с Россией разные цели»

Замгенсека НАТО Роуз Гетемюллер дала эксклюзивное интервью «Газете.Ru»

Александр Братерский (Брюссель – Москва)

На прошлой неделе в Брюсселе завершилась встреча министров обороны стран НАТО, которая стала первой сверкой часов для нового главы Пентагона Джеймса Мэттиса и партнеров по альянсу. О том, каковы основные вызовы для НАТО сегодня и каковы перспективы отношений альянса и России, «Газете.Ru» рассказала заместитель генерального секретаря союза Роуз Гетемюллер.

— НАТО вскоре переезжает из старого здания в новое. Можно ли воспринимать это как символ того, что альянс ждут перемены?

— Как любая большая организация, НАТО всегда должно искать возможности для реформ, иначе оно будет обречено на стагнацию. Мы регулярно делаем обзоры о том, где находится организация как в политическом смысле, так и по существу. Одна из моих обязанностей как заместителя генсека НАТО заключается в том, чтобы смотреть, как управляется организация, и это касается как политических вопросов, так и собственно работы штаб-квартиры. Если же говорить о переезде в новое здание — это замечательный шаг, так как он создает возможность для того, чтобы «перевести НАТО в XXI век». Поэтому новое здание как отвечает современным экологическим стандартам, так и обладает повышенными возможностями в части технологий. НАТО является витальной организацией, которая постоянно меняется, и я думаю, это останется неизменным.

— Перед какими вызовами сегодня стоит альянс? Генсек НАТО Йенс Столтенберг уделяет сегодня много внимания «вызовам с Востока» — угрозам со стороны исламистских радикалов.

— Коренные ориентиры, о которых было заявлено на саммите в Варшаве, — это «сдерживание и оборона» и «проекция стабильности». Иногда их разделяют по геополитическому признаку — «сдерживание и защита» сфокусированы на север и восток, в направлении России, а «проекция стабильности» — на юг. Но для нас все это цели на «360 градусов». «Сдерживание и оборона» — это принцип, который мы используем, борясь с террористами в Афганистане, когда продолжаем миссию «Решительная поддержка».

Хочу отметить, что это зона взаимного интереса НАТО и России. Иллюстрацией этого может служить тот факт, что эта тема постоянно обсуждалась на заседании совета «Россия – НАТО». Что касается принципа «проекции стабильности», то она также является темой «360 градусов». Здесь цель в создании условий для того, чтобы нам не угрожал терроризм. Это цель долговременная, и здесь нам нужно сотрудничество с другими институтами, такими как Европейский союз.

Нам необходимо сделать все возможное, чтобы террористические организации не произрастали на почве бедности и нестабильности в других регионах мира.

В связи с этим НАТО работает над созданием стабильности и безопасности в различных регионах, вместе с организациями, которые осуществляют экономическую помощь странам, такими как ООН, ЕС, Африканский союз.

— Видите ли вы возможность для сотрудничества с Россией в борьбе с общими угрозами?

— Потенциал для сотрудничества есть всегда. Но тут возникает вопрос: разделяем ли мы одну и ту же цель, есть ли у нас общее ощущение, откуда исходят угрозы и как нам с ними бороться. Это те вопросы, на которые мы должны ответить, когда мы думаем о возможностях совместной работы России и НАТО. И если честно, есть озабоченность, что мы не разделяем ощущения общих угроз, одних и тех же ориентиров и целей.

Генсек Столтенберг говорил, что у нас есть общие цели. Однако мы должны быть уверены, что, разделяя эти цели, мы определяем их одинаково.

— Вы упомянули Афганистан. Недавно командующий силами НАТО генерал Джон Николсон сказал, что обеспокоен возможным сотрудничеством России и группировки «Талибан». Видите ли вы в этом тревожный сигнал?

— Это как раз тот пример, о котором я говорила, когда упомянула о «совместных целях» и «определении угроз», которые являются общими для обеих сторон. С точки зрения правительства Афганистана, США, Пакистана, «Талибан» — это угроза. Превращение их из врагов в партнеров по переговорам — это долговременная цель, но сейчас мы должны быть озабочены нестабильностью, которую «Талибан» создает в Афганистане.

— Россия постоянно выражает обеспокоенность строительством системы американской ПРО в Европе. Говорится, что оборонительные ракеты, установленные в системе, могут быть превращены в наступательные. Есть ли в НАТО желание снять эту обеспокоенность, например, с помощью инспекций с российской стороны?

— Хочу сказать одну вещь, которая меня озадачивает. В СССР была абсолютная уверенность в возможности преодолеть систему ПРО, как существовавшую, так и ту, которую планировалось создать. Я имею в виду программу «Звездных войн» Рональда Рейгана, который пытался создать ракетный щит для защиты США и союзников от угроз, исходящих от Советского Союза.

В то время, в 1980-е годы, Андропов и другие лидеры СССР, которые пришли ему на смену, были уверены в возможностях советской науки по противостоянию этим средствам.

Это помогло созданию довольно эффективных систем ракетного вооружения в СССР. Но что меня всегда озадачивало те десять лет, что я занималась этим вопросом, так это отсутствие той же уверенности в Российской Федерации.

Уверенности в том, что ограниченная по своим задачам система ПРО не может быть эффективной против российских ракет. И это в то время, когда российские стратегические силы модернизируются, а на боевое дежурство встают более эффективные ракеты, обладающие еще более совершенным возможностями преодоления систем ПРО.

— На востоке Украины вновь после определенного перерыва возобновились боевые действия. В их эскалации на Западе обвиняют Россию. Не считаете ли вы, что необходимо оказывать давление и на украинскую сторону?

— Мы ведем один разговор и с россиянами, и с украинцами о том, что минские соглашения — это путь вперед, и обе стороны должны соблюдать свою приверженность процессам, о которых договорились в Минске. Я хочу, правда, отметить, и генсек Столтенберг часто об том говорит, что Россия имеет «повышенное влияние» в этом вопросе. Речь идет о влиянии на силы сепаратистов в Донецке и Луганске.

— Вы многие годы изучали Россию. Насколько оптимистично вы настроены на возможность улучшения отношений между НАТО и Россией? Россией и США?

— Российские дипломаты одни из лучших в мире, а российские эксперты обладают глубокими знаниями в сфере контроля над вооружениями и нераспространения ядерного оружия — темой, которой я занималась на протяжении многих лет моей карьеры. Ко многим экспертам, которых я знаю в России, я отношусь с большим уважением.

Многие говорят о таких ресурсах России, как нефть, газ и алмазы. Это важно для российской экономики. Но потенциал образованного населения страны очень высок. И я часто думаю, что этот потенциал сдерживает система управления, сложившаяся в Российской Федерации.

Что касается отношений с другими странами, будь это страны этого альянса или другие, главный предмет озабоченности для всех нас в НАТО — будет ли Россия придерживаться правил, установленных международными законами. Вмешательство в дела Украины и захват украинской территории в 2014 году поставило это под вопрос.

Россия. США. Евросоюз > Армия, полиция > gazeta.ru, 21 февраля 2017 > № 2081221 Роуз Геттемюллер

Владимир Захаров: ««Север-Юг» решит региональные проблемы транспортных развязок»

Беседовала Мария Сидельникова

Старший преподаватель факультета мировой экономики и мировой политики Школы востоковедения Высшей школы экономики, дипломат Владимир Захаров рассказывает «Вестнику Кавказа» о перспективах российско-китайского сотрудничества и о региональных транспортных проектах. Продолжение. Начало см. Владимир Захаров: «Мы приговорены к тому, чтобы дружить с Китаем»

- Владимир Юрьевич, одним из первых указов, подписанных Дональдом Трампом после инаугурации, стал отказ от проекта Транстихоокеанского партнерства (ТТП). Означает ли это, что на месте образовавшегося вакуума Китай будет продвигать свои какие-то интеграционные проекты?

- Проект ТТП - это была вещь в себе для китайцев. Из туда никто не приглашал. Поэтому резкий разворот со стороны Трампа явно их озадачил. Параллельно ТТП китайцы делали свой проект, который назывался Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство, практически с участием тех же стран, которые участвовали в ТТП. Китай еще не пережил своего изумления этой смелой американской выходкой, которая обозначила ряд проблем, которые существуют в многосторонних экономических отношениях в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Они должны понять, что из этого извлекут и какие дивиденды могут получить при выходе Америки из сферы многостороннего сотрудничества и переходе исключительно на двустороннее сотрудничество.

ТТП согласовывалось на правовом уровне с 12 государствами. И все 12 государств активно участвовали в этом проекте. В то время как китайские инициативы являются односторонними, которые китайская сторона согласовывает лишь той части, которая касается железных дорог или других магистралей, стоящихся с помощью китайцев. Сложность в том, что нет многосторонней правовой основы для их реализации. В китайском проекте предполагается только одна основа – односторонняя, поэтому трудно с ними вести разговор. Хотя два года назад был поднят лозунг о сопряжении Евразийского экономического союза с китайскими инициативами, а инициатива всегда индивидуальна. Но этот проект создает определенные финансовые возможности. В рамках этой китайской большой инициативы был создан Банк инфраструктурных инвестиций и фонд. В случае с банком это 100 млрд долларов, в случае с фондом - 40 млрд долларов. Пока нет информации о том, как эти финансовые проекты будут касаться российской стороны. Мы знаем, что китайская сторона намерена сотрудничать с Россией по строительству скоростной железнодорожной магистрали ”Москва-Казань”, а потом (существует такой фантастический проект) после Казани эта скоростная магистраль будет продолжена чуть ли не до Пекина через территорию Казахстана.

Но и здесь есть много загадок. Кто, на каком уровне будет вкладывать эти деньги, кто будет давать гарантии. Проблема упирается в наше законодательство. Если мы даем какие-то обещания, даем какие-то авансы, которые просит китайский бизнесмен, если эти гарантии даются российским правительством, то формально те средства, которые мы должны гарантировать, должны быть предусмотрены российским бюджетом. Таким образом мы выступаем как солидный, серьезный партнер для всех тех, кто вкладывает инвестиции в Россию. Но не под каждый проект, не под каждые инвестиции мы такие гарантии можем дать. Существует много всякого рода препятствий. Поэтому необходимо начать конкретную работу по реализации инвестиционных проектов как на территории России, так и на территории Китая.

- Речь идет о проектах на территории российского Дальнего Востока?

- В проекты на территории нашего Дальнего Востока мы пытаемся привлечь инвестиции из Китая, из Южной Кореи и из Японии. Я был недавно на Сахалине, и меня поразила одна вещь, если говорить об инвестиционном, кредитном бизнесе - на первом месте идут японцы и корейцы, а китайцев пока на Сахалине не видно. Порт Владивостока объявлен зоной порто-франко, мы создаем благоприятные условия для иностранного бизнеса, но там тоже не чувствуется живого китайского участия. Хотя строительство маршрутов между северо-востоком Китая и Дальним Востоком могло бы обеспечить китайскому бизнесу и китайским провинциям более скорый вывоз китайских товаров из внутренних провинций Китая к портам, через которые они могут быть затем экспортированы в другие страны.

Важно здесь работать достаточно гибко. У нас создано министерство, которое занимается развитием Дальнего Востока. Мы должны четко проработать условия безвизового нахождения китайских, японских, корейских бизнесменов. Кроме того, нужно дать четкие гарантии (правовые, финансовые, административные) тем, кто хочет вложить в эти зоны опережающего развития на нашей территории, чтобы они чувствовали, что находятся в безопасности, что те средства, которые они вкладывают, могут быть на соответствующих условиях выведены в форме дивидендов за пределы нашей страны. Все это нуждается в постоянной углубленной работе с бизнесом, который туда тянется.

Пять лет назад на двустороннем уровне мы договорились, что будем взаимно способствовать развитию китайского северо-востока, а китайская сторона будет способствовать развитию дальневосточных районов нашей страны. После этих добрых слов и пожеланий никто никуда не двинулся. Здесь нам надо много работать. Проекты должны быть проработаны и гарантированы в плане реализации для иностранных бизнесменов, которые будут кредитовать строительство этих объектов. Китайские бизнесмены часто жалуются, что российские проекты либо сырые, либо не готовы.

Сегодня экономический вектор России направлен в сторону Запада, исходят из тех объемов, которые характеризуют торговлю РФ вообще с внешним миром. Если взять китайский вектор, то главные рынки для Китая - это США (600 млрд долларов), Западная Европа – (650 млрд долларов), торговля с Японией (300-400 млрд долларов), с Южной Кореей (около 300). То есть, наши векторы пока обращены в разные стороны. Но стратегически мы чувствуем себя как страны, которые стоят спина к спине в плане безопасности. Главное, чтобы этот уровень безопасности сохранялся, чтобы мы не отвлекали свои стратегические возможности.

- В течение длительного времени ваша деятельность была связана с различными аспектами ШОС. Есть ли в нынешних условиях реальные перспективы выхода этой организации на новые направления сотрудничества? Например, на Южный Кавказ?

- Организация была создана решением глав шести государств в 2001 году за 2-3 месяца до событий 11 сентября. Тогда назревала террористическая опасность, которая исходила с территории Афганистана и могла перекинуться в среднеазиатский регион. В этом смысле было очень важно общее стремление государств противостоять этой угрозе. Но с самого начала было объявлено, что ШОС будет организацией многопрофильного сотрудничества. Она имеет три профиля сотрудничества. Первое - в области безопасности, политического сотрудничества, борьбы против терроризма, экстремизма и сепаратизма. Второе направление – экономическое сотрудничество. Третье – гуманитарное сотрудничество. Эти направления развиваются разноскоростным методом. Наиболее продвинутым является сотрудничество в области безопасности, политическое сотрудничество. На втором месте по темпам развития я бы выделил сотрудничество в области гуманитарной, и на третьем месте, как наиболее хромающее, сотрудничество в области экономики.

Очевидно, организация, как считает наш министр, не имеет интеграционных основ. Интеграция предполагает свободу движений капиталов, рабочей силы, передачу определенных сфер управления на наднациональный уровень. Государства ШОС к этому сегодня не готовы, прежде всего, государства Центральной Азии, которые очень дорожат своей самостоятельностью, своим суверенитетом. В какой-то мере отсутствие интеграционных основ мешает развитию сотрудничества в сфере экономики. Двустороннее же сотрудничество не вписывается в правовые рамки и рамки экономического сотрудничества ШОС.

Есть также проблемы технического порядка. Например, мы много лет говорим о том, что должен быть создан Банк развития ШОС, банк, который бы мог давать средства на отработку технико-экономического обоснования тех или иных проектов. Любой проект требует технико-экономического обоснования, и пока непонятно, когда эти структуры могут быть созданы. Речь идет о том, чтобы одна структура вела проектную деятельность, а вторая - могла бы способствовать реализации тех или иных проектов. Мы решаем эту проблему.

Еще одна есть большая и интересная перспектива – перспектива вхождения двух больших азиатских государств – Индии и Пакистана, которые сделали заявки на вступление в ШОС. Принципиальное решение было принято в прошлом году, и сейчас Пакистан и Индия должны пройти юридическую стадию своего сближения с ШОС, то есть парламенты этих государств должны принять 30 документов, которые страны ШОС разработали для создания своей правовой основы. Многие, конечно, задают вопрос - будет ли ШОС более стабильной, более крепкой, если к ней добавится Индия и Пакистан. Однозначного ответа нет, можно высказать только пожелания, потому что вместе с вступлением Индии и Пакистана, вполне возможно, что «бацилла», которая провоцирует конфликтные ситуации в противостоянии Пакистана и Индии, имеет шанс быть занесенной и внутрь ШОС. Когда противостояние будет еще и внутри организации, это не принесет добра. Приглашая два крупнейших государства для вступления в эту организацию, нужно поставить определенные условия, чтобы они развивали свое мирное сотрудничество, чтобы проблемы, которые существуют между ними, не были перенесены внутрь организации.

Что касается Кавказа, то два государства практически одновременно сделали заявки на вступление в ШОС в качестве партнеров по диалогу - Азербайджан и Армения. Заявки были приняты. Сегодня наряду с другими государствами (Турция, Шри-Ланка, Камбоджа) они являются партнерами по диалогу ШОС. Статус «партнер по диалогу» не очень гибкий. Он предполагает участие тех или иных государств в экономическом сотрудничестве, в гуманитарном сотрудничестве, по ряду моментов есть в политическом сотрудничестве, но он не предполагает присутствия на форумах или на саммитах ШОС руководителей государств. Они не имеют права участвовать в разработке каких-то документов. Поэтому это пока доброжелательный жест. Было бы интересно, чтобы соответствующие инициативы шли в сторону ШОС. Если есть какие-то актуальные проблемы, есть какие-то актуальные проекты, то ШОС могла бы рассмотреть и поучаствовать в развитии взаимодействия с государствами Кавказа.

В частности, есть китайский проект, который предполагает, что один из железнодорожных маршрутов может пойти через Центральную Азию, через Каспийское море, через Баку, через Грузию. Но есть трудности технического порядка. Во-первых, в разных странах колея разной ширины. Во-вторых, возникает вопрос о таможенном обеспечении всего этого маршрута, потому что поезд пересекает ряд границ. Если он идет через Казахстан и Россию, он идет уже по пространству ЕАЭС, где таможенные процедуры упрощены, а в Азербайджане и Грузию требуется таможенное оформление грузов. Этот вопрос формальный, но он затрудняет движение и снижает скорость движения этих поездов. Это просто может быть перспективно, если речь будет идти о каких-то двусторонних доставках грузов.

Между тем, масштабный проект коридора «Север-Юг», предполагает инфраструктурное строительство, логистику, которая бы соединяла Россию, Север Европы через Кавказ, а потом через Кавказ, через Грузию, Азербайджан и Иран, затем выход к Персидскому заливу. Речь в некоторых случаях идет даже о создании какого-то канала через Каспийское море, который бы подошел к Персидскому заливу. Поэтому в данном случае все будет решаться на уровне коммерческом, техническом. Проект «Север-Юг» во многом мог бы решить вопросы транспортных развязок с участием всех заинтересованных государств региона. Я думаю, что все в этом заинтересованы, потому что это могло бы проложить путь и к Индии, и к усилению транспортного обслуживания между Индией, Пакистаном и государствами, которые находятся в евразийской части этого пространства.

Китай. Россия. США. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Транспорт. Приватизация, инвестиции > vestikavkaza.ru, 20 февраля 2017 > № 2101291 Владимир Захаров

Спасти и сохранить

Россия как экспортер безопасности

Андрей Безруков – специалист по стратегическому планированию, доцент МГИМО(У) МИД России

Резюме В России сформировалась определенная психология, готовность и умение действовать «от противного», постоянно «отбиваться». Однако мир меняется, и чтобы преуспеть, нужны уверенность в себе и способность предлагать остальным позитивную программу.

Следующие десять-двадцать лет мир будет нестабильным и опасным местом. Запрос на безопасность, продукты и услуги в этой сфере станет расти. Россия обретает уникальный шанс применить свои способности по созданию высокотехнологичной структуры глобальной безопасности и одновременно заложить новые основы евразийского сотрудничества. Речь не просто о технократической модели развития, а о новой философии российского присутствия на международной арене. Она опиралась бы на исторически присущие стране особенности политической психологии (обостренное внимание к теме безопасности и суверенитета) и превращала бы традиционный отечественный консервативно-охранительный посыл в предмет эффективного позиционирования в мире.

Конкуренция моделей, раздел мира и нестабильность

Начинается период смены экономической и политической парадигмы, сопряженный с волатильностью и неопределенностью. Меняется баланс сил, ускоряется процесс передела сфер влияния, а слабеющая система международных институтов не справляется с ростом напряженности.

Мир, возникший после Второй мировой войны, уходит. Его основной характеристикой было господство экономики массового производства, а в нормативном плане – постепенно расширявшегося пространства унификации, которая в идеале предусматривала один доминирующий экономический и политический центр, соответственно один стандарт мышления. Процесс зародился на Западе еще в 1950-е гг., но кульминации достиг в эпоху неолиберальной глобализации, восторжествовавшей после распада СССР. Этот подход был по-своему рациональным ответом на хаос войны, автаркию ресурсных окраин и ядерный клинч биполярного времени.

Глобализация конца ХХ – начала XXI века вызвала переток инвестиций и компетенций из развитых стран туда, где они давали наибольший прирост стоимости, тем самым неизбежно порождая будущих конкурентов. Китай, Индия, Бразилия стали значимыми экономическими величинами, а скоро на мировой арене в качестве суверенных игроков появится еще десяток крупных держав. В то же время, как констатирует исследование, вышедшее под руководством Майкла Портера в Гарвардской школе бизнеса (сентябрь 2016 г.), Соединенные Штаты, лидер развитого западного мира, последние двадцать лет теряют конкурентоспособность ввиду накопившихся структурных проблем.

В ближайшие годы мы увидим первые проявления нового глобального социально-технологического устройства, которое изменит правила игры на ключевых рынках, а значит экономическое, политическое и военное соотношение сил. По оценкам, будет сокращаться участие человека в физическом производстве вещей, а вместе с этим и значимость дешевой рабочей силы. Массовый переход к производству, основанному на роботизации, искусственном интеллекте, генной инженерии и аддитивных технологиях, вызовет свертывание глобальных производственных цепочек и возвращение производства в богатые страны-потребители, которые к тому же станут энергонезависимыми. Там сформируется человеческий капитал высокого уровня, финансовые центры, научно-технологическая и индустриальная база для экономики нового типа. Примат платежеспособного спроса подтолкнет регионализацию, «огораживание» с целью ограничить допуск конкурентов к «своим» клиентам, что мы уже видим в политике США, формирующих эксклюзивные зоны для собственных корпораций и пытающихся переписать правила мировой торговли. Приход Дональда Трампа, похоже, поставил крест на планах Барака Обамы по созданию финансово-экономических мегаблоков (ТТП и ТТИП), но идея сворачивания универсальной глобализации не утратила актуальности. Напротив, возможно, она будет реализована еще радикальнее в духе более классического протекционизма и опоры на двусторонние зоны свободной торговли вместо больших трансрегиональных проектов.

Мы можем стать свидетелями противостояния группы стран во главе с Соединенными Штатами, контролирующих доступ к глобальным финансам, передовым технологиям и талантам, с одной стороны, и государств индустриальной экономики, в том числе держав БРИКС, доступ которых на развитые рынки будет всячески ограничиваться – с другой.

В условиях кризиса экономической модели, нестабильности и конфронтации увеличивается риск внезапного слома ключевых компонентов глобальной финансово-экономической системы или злоупотребления ими в конкурентной борьбе. Запад монополизировал продукты и услуги, обеспечивающие функционирование мировой экономики – от эмиссии резервных валют и оценки кредитоспособности стран и компаний до управления глобальной логистикой. Отсутствие конкуренции повышает риск тотального коллапса. Возникает спрос на резервную незападную инфраструктуру, которая позволила бы вести диалог и конкуренцию на равных.

Глобальный экономический передел приведет не только к соперничеству между лидерами гонки, но и к силовому противодействию аутсайдеров. В условиях отсутствия правил игры возникнут возможности для конфликтов, включая вооруженные, что чревато дестабилизацией целых регионов.

В течение переходного периода глобальная экономика вряд ли сможет поддерживать стабильный рост. Последствиями станут бюджетные дефициты, социальная напряженность, политические кризисы, чехарда правительств и альянсов. Нестабильность только усугубит проблемы миграции, в основе которых – обострение структурной безработицы и рост населения в бедных странах. Под вопросом окажется доминирующая модель капитализма акционеров и позиции глобальной финансовой элиты. Без достаточной покупательной способности населения компании больше не производят роста, но акционеры ждут увеличения доходов. Надувающиеся финансовые пузыри ставят под угрозу всю мировую экономику.

Имущественное расслоение в США достигло уровня 1914 г., когда 1% населения контролировал до 90% национального богатства. Феномен демократа-социалиста Берни Сандерса свидетельствует о том, что проблемы неравенства уже всерьез давят на политику. Для сохранения социальной стабильности потребуется возвращение к более сбалансированному распределению богатства и, соответственно, повышение контролирующей роли государств. Как ни парадоксально, именно это может происходить в Соединенных Штатах во время президентства Дональда Трампа, хотя он позиционирует себя как классический консерватор и сторонник «небольшого государства», а также не похож на приверженца социальных гарантий. Однако его идеи по масштабным вливаниям в обновление американской инфраструктуры и в целом протекционистский подход обещают ренессанс государственного влияния по другим мотивам.

В политическом плане следующие десять лет и для Европы, и для США будут периодом внутреннего переосмысления и политических реформ. На смену поколению холодной войны, воспитанному на принципах атлантизма и центристского консенсуса, придут новые правые и левые. Однако до того, как западные элиты определятся с долгосрочным курсом, вакуум заполнят временщики и популисты-демагоги – только они могут оказаться у власти в такое время. Их ответ на вал внутренних проблем будет стандартным – смесь великодержавных лозунгов, прагматического изоляционизма и попыток решения проблем по старому рецепту «разделяй и властвуй». Весьма вероятно, что во внешней политике они будут играть на конфронтации с растущими геополитическими конкурентами. Не исключены авантюры со стороны Запада, чтобы преодолеть внутренний кризис за счет раздувания конфликтов в остальном мире и запуска высокотехнологичной военной индустрии – как не раз бывало.

Китаю предстоит период замедления роста и привыкания к новой глобальной роли. После тридцатилетнего спринта пауза необходима хотя бы для того, чтобы элиты не потеряли связь с реальностью. Однако что бы ни произошло в течение следующего десятилетия, увеличивающийся вес КНР будет создавать проблемы независимо от ее желания – как для ближних, так и для дальних соседей.

Новые игроки и новые конфликты

Другие крупные державы незападного мира, каждая из которых пройдет через собственный внутренний кризис, вряд ли предложат миру новую модель международных отношений. Они попытаются прежде всего взять все от возможностей, предоставленных отсутствием правил и ослаблением конкурентов. Каждый играет за себя, выстраивая экономические связи и политические альянсы в зависимости от конъюнктуры.

Радикальный ислам не победит, но оставит Ближний Восток и Северную Африку перепаханными внутренними и межгосударственными конфликтами, которые выплеснутся далеко за пределы региона. По Центральной Азии он ударит на фоне ухода стареющих лидеров, которые оставляют страны с этническими и социальными конфликтами. Ближнему Востоку вслед за крахом авторитарных светских режимов грозит кризис монархий, которые больше не смогут откупаться от своих народов. Как военная сила радикальный ислам к концу этого периода, скорее всего, выдохнется. Однако почва для экстремизма не иссякнет – наоборот, ввиду усугубляющегося имущественного расслоения социальные конфликты только обострятся и перетекут в политическую сферу – с новыми идеями и с новыми лидерами.

В развивающихся странах безработица спровоцирует гражданские войны и массовую миграцию. По прогнозам американского Национального совета по разведке, обострение внутренней и внешней напряженности, особенно на юге Азии и в Африке, обусловлено экологическими и климатическими проблемами, связанными с неконтролируемой урбанизацией и потерей сельскохозяйственных земель за счет изменения климата, эрозии и чрезмерной эксплуатации. В связи с усложнением инфраструктуры, особенно в менее развитых странах, неизбежен рост числа техногенных и транспортных катастроф. Террористы поставят целью использовать загрязняющие производства и объекты современной инфраструктуры для нанесения максимального ущерба. Вряд ли мы избежим и серьезных эпидемий, таких как вспышки Эболы и SARS.

Нигде не будет столько проблем, как в Евразии. Здесь сталкиваются интересы США, Японии, Ирана, Саудовской Аравии и трех крупнейших стран БРИКС – Китая, Индии и России. Евразия и в самом деле, как писал Збигнев Бжезинский, является главным континентом мира и по населению, и по будущим масштабам экономики (учитывая уже начавшиеся политико-экономические процессы, под Евразией следует понимать не только классический «хартленд», но и связанные с ним регионы Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии). Она же представляет наибольший потенциальный рынок и максимальные возможности роста. Через 10–15 лет страны региона накопят значительные финансовые ресурсы, здесь будут находиться по крайней мере четыре финансовых центра мирового значения – в Китае, Индии, Сингапуре и в Арабских Эмиратах.

Всемирный экономический форум в исследовании глобальных рисков 2016 г. ставит на первое место угрозы межстрановых конфликтов и неконтролируемой миграции. В Евразии происходит быстрая эмансипация крупных игроков, которые раньше оставались на второй линии мировой политики, а теперь выходят на первые роли. На юге континента возникает сложное взаимодействие новых альянсов, которое можно назвать «динамикой Двух Крестов». Малый Крест – нарождающееся на фоне снижения активности США в регионе противостояние за контроль над ресурсами Персидского залива Ирана и Индии, с одной стороны, и Саудовской Аравии и Пакистана – с другой.

Большой Крест – стратегическая связка Китая и Эфиопии в конкуренции с Индией и странами Персидского залива, где китайский путь в Африку сталкивается с индийскими и арабскими интересами и планами. Это конкуренция за Восточную Африку, бассейн Индийского океана. Подавляющее большинство стран региона или уже ведут боевые действия, или активно готовятся к войне. Вооруженные столкновения могут вызвать масштабный энергетический кризис и гигантские миграционные волны. К примеру, кризис в Саудовской Аравии воспламенит пространство от Египта до Пакистана и от Ирана до Эфиопии.

В отсутствие эффективных механизмов согласования интересов конкуренция между Индией и Китаем – крупнейшими странами Азии и ядерными державами – скорее всего, выльется в борьбу за влияние в пограничных регионах: Индокитае, Восточной Африке, Центральной Азии.

Рост неравенства и внутренней напряженности

Предполагаемое замедление темпов роста мировой экономики гарантирует продолжение относительного, а во многих местах и абсолютного падения доходов среднего класса, который являлся опорой демократических институтов. Эммануэль Тодд, Фрэнсис Фукуяма и другие уже говорят о закате демократии. В любом случае, на фоне кризиса западной модели социальных отношений и выхолащивания демократических институтов в остальном мире – от Турции до Китая – укрепляются авторитарные режимы, более приспособленные к управлению в ситуациях кризиса и неопределенности. Идеологически перестройка мира опять идет под лозунгом поиска социальной справедливости, порождая силы, взрывного роста которых никто не ожидал.

На социальный имущественный конфликт накладывается растущее противоречие между государством, которое, особенно во время финансовых дефицитов, хочет повысить степень контроля, и индивидуумами, защищающими свои права. Рост репрессивного аппарата, тотальная электронная слежка, полный контроль перемещений, доходов и расходов, попытки под предлогом борьбы с коррупцией запретить наличные деньги так или иначе начнут вызывать сначала спорадическое (как Мэннинг или Сноуден), а со временем и организованное политическое сопротивление. Даже понимая реальность террористической угрозы, люди не готовы жить под полным контролем Большого Брата.

В большинстве азиатских и африканских государств присутствуют ростки этнических и религиозных конфликтов, есть база для национализма и сепаратизма. Персидский залив, Афганистан, Индокитай уже сегодня представляют собой точки трений между исламской, индийской и китайской цивилизациями, где сплетены в клубок религиозные, экономические, геополитические интересы.

Средний класс, возникший в Азии в период глобализации, будет требовать прав реального участия в принятии решений, чистых городов и «чистых» правительств. На сцену выйдут новые акторы, представляющие гораздо более широкий спектр правых и левых течений, в том числе радикальных, с ярко выраженной националистической и религиозной компонентами. Под давлением этих сил отношения между странами региона, зачастую являющимися историческими соперниками, окажутся много сложнее и конфликтнее.

Как утверждают Мануэл Кастелс и Джей Огилви, взаимосвязанный мир все более зависит от «потоков» – информации, людей, денег, природных ресурсов – крови и нервов экономики. Контроль над потоками становится важнее контроля над территориями. Собственниками глобальной инфраструктуры, через которую проходят жизненно важные для планеты потоки, еще с колониальных времен являлись западные страны, а в последние 70 лет – Соединенные Штаты, практически монополизировавшие «экспорт услуг поддержания порядка» мировой торговли и коммуникаций. Подавляющее большинство морских торговых путей, оптоволоконных кабелей, спутниковых коммуникаций, трафика в Интернете, финансовых транзакций и активов находятся под контролем Вашингтона, зависят от воли США и гарантируются их военной мощью. Без гарантий доступности и сохранности ценность любых активов и надежность транзакций ставятся под вопрос. Однако могут ли Соединенные Штаты быть честными гарантами безопасности и доступности глобальных систем для стран, конкурирующих с ними, если они не готовы к честной игре даже в такой относительно маловажной области, как олимпийский спорт?

«Брекзит» показал, что западный, и прежде всего англосаксонский, мир готов «обособляться» и консолидироваться, вступая во все более открытую конкуренцию с новыми полюсами силы. Возникла противоречивая ситуация: США как центр силы не могут продолжать обслуживать растущих конкурентов. Хотя бы потому, что затраты на поддержание порядка в зоне, где американцы более не доминируют, экономически невозможно «монетизировать» – оплатой за безопасность обычно является отказ от политической и финансовой самостоятельности. И в Пекине, и в Вашингтоне это понимают, уже делаются шаги к «огораживанию» своих зон влияния. Период затишья перед бурей кончается.

Чтобы сохранить доминирование, Запад всегда пытался и будет пытаться предотвратить формирование альтернативных, неподконтрольных его элитам технологических и финансовых кластеров. Незападный мир, понимая, что он может попасть в еще большую зависимость от иностранных денег и технологий, должен будет сделать выбор – принять такую зависимость либо начать серьезно инвестировать в свой суверенитет, в собственные возможности производить и распределять информацию, руководить энергетическими, транспортными и финансовыми потоками, эмитировать резервные валюты, регулировать споры и оценивать кредитоспособность. Возникнет потребность создания альтернативной, параллельной, независимой глобальной инфраструктуры, которая позволила бы незападному миру на равных вести конкуренцию – финансовую, информационную, логистическую. Нельзя допустить, чтобы системы, от которых зависит нормальное функционирование мировой экономики, использовались как орудие давления и нечестной конкуренции.

Россия: новая парадигма – новая роль

А что же ждет в недалеком будущем Россию? Европейское направление было ключевым для нашей страны в течение всей ее истории. Последние 300 лет она была ведущим игроком в европейских конфликтах. На юге и востоке серьезных конкурентов у России не было. Однако Европа перестала быть доминирующим регионом. Глобализация подстегнула развитие южных и восточных соседей России – Китая, Индии, Турции, Ирана, Саудовской Аравии, Южной Кореи и других, имеющих свои интересы и сферы влияния, которые неизбежно будут пересекаться и конфликтовать с российскими. Россия зажата между центрами силы с запада и востока. Она достаточно самостоятельна и своеобразна, чтобы согласиться на подчиненное положение, но и слишком малонаселена, чтобы конкурировать в одиночку. России необходимо искать новое место в мире в условиях очевидного дефицита собственной «критической массы».

Для полноценного развития отечественной экономике нужен гораздо более емкий рынок, чем сейчас. Точно так же как экономика Канады не имеет перспектив без американских рынков, нет смысла ожидать конкурентоспособности российских предприятий в отрыве от рынков на юге и востоке континента. России необходим четырехмиллиардный рынок от Турции до Японии, а Большой Евразии нужны российские ресурсы, земля и компетенции. Отсюда вытекает императив обеспечения инфраструктурных связей России с соседями не только с Запада на Восток, но и с Севера на Юг – дорог, трубопроводов, информационных кабелей и электрических сетей, связывающих ее с Турцией, Ираном, Пакистаном, Индией, Китаем, странами АСЕАН. Россия больше не восток Европы, она – север Большой Евразии.

Однако по мере того как зона главных геополитических конфликтов сдвигается от наших западных границ на юг и восток, процветание России становится невозможно без обеспечения безопасности и стабильности в Евразии, и прежде всего в центре континента, на пересечении путей с востока на запад и с севера на юг. У Китая с его инициативой Шелкового пути та же задача. И хотя обе страны исходят из собственных интересов, их долгосрочные планы по созданию зоны гармонии и спокойствия в Евразии совпадают.

Кто станет «гарантом порядка» в динамичном и взрывоопасном регионе и поставщиком «суверенитетообразующих» технологий и услуг? Китаю трудно в этой роли – слишком велико недоверие соседей. Функция поддержания порядка может лечь на коллективный орган – ШОС, где Россия с ее дипломатическим и военным опытом, равной удаленностью от своих главных партнеров станет ключевым игроком.

Существуют факторы, которые в определенный период обеспечивают странам конкурентные преимущества. В XXI веке именно Россия будет обладать потенциалом для привлечения талантов и инвестиций, поскольку способна создать безопасное пространство в полном опасностей мире. Чтобы обеспечить собственное развитие и раскрыть потенциал «тихой гавани» в море мировых проблем, Россия должна поставить перед собой задачу стать самой безопасной страной в мире. Для этого недостаточно способности уничтожить любого потенциального агрессора, иметь максимально защищенные в мире серверы либо лучшую систему мониторинга продуктов питания. Россия должна обеспечить кредит доверия своим логистическим, информационным и финансовым системам, и прежде всего со стороны собственных граждан.

Россия вышла из холодной войны с геостратегическим потенциалом, намного превышающим потенциал стран со сходной экономикой. Ее информационные, дипломатические, военные, коммуникационные и – во многих сферах – технологические возможности превосходят те, на которые она могла бы рассчитывать, исходя из своего уровня развития. Главное – у России есть то, что в будущем мире окажется в дефиците: природные ресурсы, защищенные транзитные пути между Европой и Азией, пахотные земли, чистая вода и воздух. Россия полностью суверенна и надежно защищена, что позволяет ей на равных участвовать в решении мировых вопросов. Ее право вето в ООН подкреплено ядерным статусом. Она обладает независимыми системами геонавигации и кибербезопасности, глобальными службами разведки, отлаженными схемами реагирования в чрезвычайных ситуациях, собственными производствами вооружения и элементов критической инфраструктуры. Недавно опубликованный долгосрочный прогноз Национального совета по разведке США выделяет именно «системы критической инфраструктуры» как основные цели в будущих войнах.

Сирийский опыт доказал, что Россия способна оправдывать кредит доверия союзников. Более того, в стране сложились традиции и компетенции, связанные с отстаиванием своей и чужой безопасности, невзирая на издержки и потери.

Для России как отдельно взятой державы поддержание такого потенциала может показаться экономически нецелесообразным. Однако если предположить, что этот потенциал будет обеспечивать суверенитет и независимость большей части незападного мира, в том числе Евразии, то возникает иная картина. Произойдет оптимизация компетенций членов ШОС – России, Китая, Индии и других – на континентальном уровне. Россия дополнит возможности партнеров в сферах экономической и геостратегической безопасности, устранив их зависимость от морских коммуникаций и заморских энергетических и прочих ресурсов. Россия вместе с КНР станет менее привязана к западной финансовой системе. Китай умеет дешево и эффективно вести строительство и обеспечивать массовое производство – как раз то, чему мы никак не можем научиться.

Ни одна из крупнейших держав не-Запада, многие из которых переживают собственные внутренние кризисы, сама по себе не в состоянии предложить миру готовые системы будущей критической инфраструктуры или найти ресурсы для инвестиций во все ключевые технологии одновременно. ШОС способна стать базой для объединения научных и финансовых возможностей стран-членов. Они могут создать логистические и коммуникационные системы, новые технологические альянсы, финансовые институты, системы сбора и оценки стратегической информации, новые глобальные медиа, стандарты и арбитражи, независимые от политического давления Запада.

Готовый рынок для независимых глобальных систем и институтов уже существует – только страны ШОС и их потенциальные партнеры сегодня составляют более половины мировой экономики. Более того, процесс создания альтернатив уже идет – вспомним Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Банк развития БРИКС, китайскую платежную систему UnionPay, открытую операционную систему для «Интернета вещей» Tizen, ГЛОНАСС, рейтинговое агентство Dagong. Неразвитость институтов и технологий в странах незападного мира, в первую очередь тех, которые можно отнести к «системообразующим», открывает перед Россией огромный рынок для экспорта таких услуг, прежде всего – в Большой Евразии.

Россия сможет стать поставщиком высокотехнологичных систем, обеспечивающих информационную и инфраструктурную независимость и безопасность. В этот блок входят защита территорий стран Евразии и обеспечение миротворческих и спасательных функций, гарантии трансконтинентальных транзитных путей, идущих через нашу суверенную территорию, создание систем связи и мониторинга нового поколения. Удаленность, климат и дешевые энергоресурсы делают Сибирь идеальным местом для хранения глобальных данных на защищенных серверах. Российская индустрия информационной инфраструктуры и безопасности больше не нуждается в рекламе. Наша страна является одним из немногих мест, где есть возможность развивать органическое сельское хозяйство. Россия лидирует в космических коммуникациях, транспортной авиации и многих других областях. Такая специализация соответствует стратегическим императивам экономического развития, в частности необходимости обеспечить научный и технологический рывок, перестроить промышленную базу, в том числе путем использования компетенций ОПК, закрепиться на глобальных рынках высокотехнологичных несырьевых технологий и услуг. В ближайшие годы эти рынки вырастут до триллионов долларов.

И это не только и не столько суверенные рынки государственных контрактов. Наиболее объемными станут рынки персональных услуг и решений, связанных с зарождающимся «Интернетом вещей», технологиями «умного дома», обеспечением безопасности личных финансов и коммуникаций, а также каналов и данных всей будущей индустрии здоровья – рынки, где уже сейчас существует платежеспособный спрос. То же можно сказать и о рынках безопасности и управления городами и корпорациями – поддержания порядка, наблюдения, кибербезопасности, хранения активов и данных, контроля качества воды, воздуха и пищевых продуктов, управления энергетическими и транспортными системами. Защита инфраструктуры, реагирование на чрезвычайные ситуации – катастрофы, войны, теракты, глобальная логистика, сохранение биофондов планеты потребуют навыков, в которых Россия преуспела. В ходе конфликтов и экологических кризисов может быть особенно востребован опыт МЧС, в том числе по подготовке специалистов других стран и поставкам уникального спасательного, транспортного и авиационного оборудования.

Даже если предположить, что западные рынки будут полностью закрыты для российских корпораций, а Китай предложит свои технологии, доступ лишь к одной четверти мирового рынка откроет возможности для роста крупных отечественных компаний-лидеров. Отсутствие глобальных стандартов дает возможность раннего захвата лидирующих позиций и создания кооперационных альянсов с партнерами по БРИКС.

* * *

Упор на рынки высокотехнологичной глобальной инфраструктуры и безопасности не только укрепляет российский суверенитет и обороноспособность, но и развивает человеческий потенциал, накопленный в информационных, оборонных, энергетических и инфраструктурных компаниях, закладывает основу для развития высокотехнологичного экспорта на годы вперед. Такая стратегия вытекает из возрастающего глобального спроса на безопасность. Для нашего оборонно-промышленного комплекса планируемая диверсификация открывает огромные экспортные рынки и широкие перспективы кооперации со странами БРИКС. Таким образом, российский ОПК имеет возможность не только сохранить традиционных клиентов, но и значительно расширить портфель заказов. Силовые отрасли и ведомства, которые видятся некоторым как «обуза для российской экономики», превращаются в драйверов развития, в «профит-центры». То, что ОПК и армия относятся к «президентской вертикали», позволит эффективно увязать их экспортный бизнес с внешней политикой.

Ценность такого подхода еще и в том, что он позволяет изменить взгляд России на мир. С конца 1980-х гг. наша страна постоянно находилась в состоянии либо усугубляющегося внутреннего кризиса, либо необходимости реагировать на внешние обстоятельства, создаваемые другими, либо, чаще всего, и того и другого одновременно. Это сформировало определенную психологию, готовность и умение действовать «от противного», постоянно «отбиваться». Сейчас, однако, мир стремительно меняется, и чтобы преуспеть в нем, стране нужны уверенность в себе и способность предлагать остальным позитивную программу действий. Образ России как державы, которая успешно решает проблемы – свои и чужие, – позволит выйти на качественно иной виток развития.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 31 января 2017 > № 2067888 Андрей Безруков

 Последний рыцарь современности

на смерть Фиделя Кастро

Сергей Батчиков

Именно так, с любовью и уважением часто называли, называют и будут называть Фиделя Кастро не только многие латиноамериканцы, но и люди во всём мире. 25 ноября он ушёл из жизни. Ушёл Человек-эпоха, революционер, солдат, мечтатель и романтик, великий оптимист, дальновидный мыслитель и пламенный трибун. Единственный политик в мире, получивший от североамериканских индейцев "Орлиное перо" — высшую награду, которая вручается людям, на протяжении всей жизни доказывающим свою храбрость, достоинство и честность. Человек, которого во власти интересовала лишь возможность служения своему народу. Политик, неизменным принципом которого было никогда и никому не лгать. Человек редкого интеллекта и внутренней энергетики, приводившей в смятение противников.

Всего несколько месяцев назад, к 90-летию со дня его рождения, Общество дружбы с Кубой подготовило издание фотоальбома "Непобедимые" с фотографиями из личных архивов Фиделя и Рауля Кастро. Сегодня, в дни памяти и скорби, перелистывая страницы альбома о жизненном пути легендарного команданте и истории кубинской революции, я вновь ищу для себя ответы на старые "кубинские вопросы".

Как получилось, что небольшое островное государство (103-е место в мире по площади и 78-е по численности населения) уже более полувека владеет умами и сердцами миллионов и миллионов людей во всём мире? В чем причина искренней любви и глубокого уважения одних и неуемной злобной ненависти других к Человеку-легенде, ставшему символом этого государства? Почему в далекие шестидесятые советские люди с такой радостью и энтузиазмом встретили революцию в столь непохожей на СССР по своей этнической системе, культуре, истории, хозяйству стране? Почему физическое уничтожение кубинского лидера стало навязчивой идеей американских спецслужб? И наконец, в чем причина того, что после кончины Фиделя западные политические элиты даже соболезнования по поводу ухода из жизни девяностолетнего человека считает недопустимыми, и с каждым днем на Западе растет число желающих "нанести горы мусора на его могилу"?

60-е годы ХХ века были достаточно сложным периодом. На Западе (от Калифорнии до Парижа) под влиянием достижений СССР стремительно росла популярность левых идей, особенно среди молодежи. В странах же победившего социализма после выступления Хрущёва на ХХ съезде КПСС с разоблачениями культа личности Сталина и после событий 1956 года в Венгрии наступило определённое разочарование реальным социализмом, началось некоторое брожение, энергия строительства и созидания в обществе начала потихоньку вытесняться потребительско-обывательскими настроениями.

И вдруг на другом конце света, прямо под боком у США, молодёжь, возмущённая нищетой, несправедливостью, коррупцией и произволом полицейской диктатуры генерала Фульхенсио Батисты, поднимает восстание под лозунгами свободы, равенства, справедливости — и получает всенародную поддержку. Кубинская революция, произошедшая без какой бы то ни было поддержки извне, тогда, казалось, дала однозначный ответ на вопрос о том, каким путем пойдёт человечество и какие идеи будут править миром. В гордости, бескорыстии и абсолютной жертвенности кубинской революции советские люди почувствовали что-то от декабристов, от Пушкина и Достоевского, от народовольцев и анархистов, от большевиков и эсеров — всё то, что было в них всечеловеческого и неподкупного. А ведь именно от этого начала искать в 60-е годы пути отхода советская интеллигенция. Кубинская революция этот отход резко затормозила, побудила снова обернуться к идеальному.

В своей мировоззренческой основе кубинская революция исходит из универсалистского идеала Просвещения, и в этой всечеловечности своего вектора близка мировоззрению русской революции, как никакая другая. В ней есть проект для всего человечества, и именно поэтому она, как и советский проект, абсолютно неприемлема для потребительского мессианства США. Именно поэтому США, безраздельно хозяйничавшие на Кубе до революции, последовательно пытались избавиться от кубинского лидера. Ни один политический лидер в мире не пережил такого количества покушений (638!), как Фидель Кастро. Его пытались отравить, взорвать, застрелить, воздействовать на него радиацией, спорами сибирской язвы и прочими экзотическими средствами. Менялись американские президенты, но неизменными оставались антикастровская риторика и политика, направленная на экономическое удушение острова Свободы. Очередной, 45-ый по счёту президент Дональд Трамп, готовящийся к вступлению в должность, заявил газете "Гардиан": "Сегодня мир отмечает смерть жестокого диктатора, который угнетал собственный народ в течение почти 60 лет. Наследие Фиделя Кастро — это расстрелы, воровство, невообразимые страдания, бедность и отрицание прав человека". Забывающий о христианских ценностях Запад в очередной раз празднует(!) смерть неугодного политика…

Жизненный путь Фиделя удивителен. Сын плантатора, на восьмилетие получивший от отца в подарок породистую лошадь, юноша с феноменальной памятью, посещавший лучшие иезуитские колледжи, а затем получивший юридическое образование в Гаванском университете, он уже в 27 лет стал известен всему миру, когда возглавляемая им горстка революционеров атаковала укреплённую военную крепость — казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба. Выступление молодых революционеров потерпело неудачу. Кастро был приговорён к пятнадцати годам тюремного заключения. В суде он произнёс речь, завершившуюся словами, разлетевшимися на весь мир: "История меня оправдает". Всего через пять лет кубинцы приветствовали его как лидера победившей революции.

"Никогда не видел такой прекрасной страны", — сказал в 1492 году Колумб, сделав первый шаг на землю острова. Но эта удивительно прекрасная страна имела все шансы повторить судьбу соседнего острова — Гаити, с его нищетой, безграмотностью и бесправием населения. Фидель поднял угнетённый и загнанный в фавелы народ, вооружил его великой мечтой и победил. Конституция Республики Куба начинается словами национального героя Хосе Марти: "Я хочу, чтобы первым законом нашей республики было почитание кубинцами человеческого достоинства во всей его полноте". Уважение человеческого достоинства и прав личности, справедливость, единство народа, солидарность — ключевые идеи кубинской революции и сегодняшней жизни Кубы.

Начиная с бригады Горбачёва, наши интеллектуалы-конъюнктурщики и продажные СМИ старались замолчать само явление и смысл кубинской революции или принизить его своей пошлой иронией. Первый министр иностранных дел при Ельцине Козырев даже считал, что нужно не только свернуть сотрудничество с Кубой, но и разорвать с ней все отношения и присоединиться к американскому эмбарго. Надо отдать должное честности и высокому профессионализму множества российских специалистов и руководителей из самых разных ведомств, в том числе и из "козыревского" МИДа, благодаря активной позиции которых эти планы удалось нейтрализовать.

За 90-е годы российские СМИ не сказали о Кубе практически ни одного тёплого слова — сплошное злорадство. Даже тот факт, что в самое тяжёлое для себя время блокадная Куба продолжала принимать на лечение, проведение дорогостоящих операций по пересадке костного мозга тысячи детей, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, обходился молчанием. А ведь, по распоряжению Фиделя, первым отозвавшегося на просьбу о помощи, для детей Чернобыля был выделен лучший на острове оздоровительный лагерь Тарара, где был оборудован специализированный медицинский центр, бесплатно лечивший пострадавших долгие двадцать лет, вплоть до 2012 г. За первой группой ребятишек команданте прислал свой личный самолёт! Сегодняшняя молодёжь больше слышала о "нарушениях прав человека" на Кубе, чем о реальных достижениях кубинской революции. И уж тем более не знает молодёжь, чем была Куба для СССР полвека назад, когда Советский Союз получил первую дружественную страну в западном полушарии и надёжного военного и политического союзника в девяноста милях от Майами.

Те, кто кричат сегодня о нарушении прав человека на Кубе, умалчивают о том, что до революции за семь лет правления Батисты было убито 20 тысяч человек, а число расстрелянных по суду революционным правительством составило менее 200 человек. Иронизирующие по поводу сохраняющейся на Кубе карточной системы почему-то помалкивают о том, что до революции только 11% детей знали вкус молока, а мясо потребляли только 4% сельских жителей, а сегодня количество потребляемых человеком килокалорий в сутки — одно из самых высоких в Латинской Америке, а молоко все кубинские дети получают бесплатно вплоть до шести лет.

Благодаря выдающимся успехам в здравоохранении, по показателям продолжительности жизни (80 лет для женщин и 76 для мужчин) и уровню детской смертности (4,6 на тысячу новорожденных) Куба находится на уровне самых богатых стран мира. В статье Оксфордского международного журнала по эпидемиологии, посвящённой здравоохранению на Кубе, говорится о том, что только политические предубеждения мешают развитым странам взять опыт организации кубинского здравоохранения за образец. Глава ВОЗ отмечает, что Куба — единственная страна, где клиническая работа теснейшим образом связана с исследованиями, и путь от инноваций до врачей очень короткий. Куба щедро делится своими достижениями в здравоохранении. В рамках программы "Операция Чудо" в 16 странах Латинской Америки и Карибского региона работают 63 офтальмологических центра, 84 хирургических пункта, в которых прооперировано более двух миллионов пациентов. В 2005 году по инициативе Фиделя была создана интернациональная медицинская бригада имени Генри Рива, члены которой спасали человеческие жизни в Пакистане после разрушительного землетрясения, боролись со смертоносной эпидемией Эболы в деревнях Гвинеи, Либерии, Сьерра-Леоне.

Согласно данным ЮНЕСКО, Куба заняла 14-е место в мире по индексу развития образования. А ведь до революции половина кубинских детей вообще не учились, а из ста первоклассников только шесть оканчивали начальную школу. В средней же школе из-за высокой оплаты могли учиться только дети обеспеченных родителей. Сегодня на Кубе, гарантирующей своим гражданам бесплатное образование всех уровней, полностью ликвидирована неграмотность, кубинские университеты, подготовившие за 50 лет более 1 млн. специалистов, превратились в крупные исследовательские центры, ведётся постоянная работа по повышению качества всех уровней образования. Благодаря кубинской программе "Да, я могу" свободными от неграмотности стали Венесуэла, Боливия и Никарагуа.

Кубинская революция сумела минимизировать издержки, связанные с неизбежными трениями с католической церковью. И в этом огромная заслуга Фиделя Кастро, полагавшего, что "между христианством и коммунизмом в десять тысяч раз больше общего, чем между христианством и капитализмом". В диалоге с бразильским монахом-доминиканцем Фреем Бетто, который впоследствии выпустил книгу "Фидель и религия", команданте сказал: "Мы всегда делали всё возможное, чтобы наша Революция не вызывала каких-либо антирелигиозных настроений. Это был принципиальный вопрос, вопрос уважения к вере, и кроме того, религия и религиозные чувства являются частью нашей действительности".

В самом начале XXI века, когда отношения между Россией и Кубой переживали не лучшие времена, у Фиделя состоялась встреча с тогдашним митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом. В ходе разговора возникла идея постройки в кубинской столице православного храма. Фидель загорелся этой идеей, сказав, что храм будет всегда напоминать о временах тесной дружбы между нашими народами. Под строительство храма была отведена земля в самом престижном районе Гаваны, а все расходы по строительству храма взяла на себя кубинская сторона. Храм Казанской иконы Божией Матери был освящён в октябре 2008 г. и стал единственным храмом, построенным для Русской Церкви силами государства, не входящего в её каноническое пространство, при этом переживавшего экономические трудности. Неудивительно, что Куба оказалась идеальным местом для исторической встречи патриарха Московского и всея Руси Кирилла и папы Римского Франциска, которая произошла в международном аэропорту Гаваны 12 февраля 2016 года.

После краха СССР кубинская революция, вызвавшая когда-то безудержный восторг демократов всего мира, как по взмаху дирижёрской палочки, стала объектом патологической и ничем не оправданной злобы и клеветы. Жадно ждала либеральная тусовка, чтобы Куба рухнула без СССР, свернула с избранного пути, отказалась от своих завоеваний, СМИ смаковали каждое сообщение о трудностях, которые переживала республика: о нехватке продуктов, о снижении потребления белка, о нехватке горючего для автобусов, об отключениях электричества, о появлении на улицах рикш. Как их бесило, что не растёт на Кубе детская смертность, не закрываются школы, что "тоталитарный режим" "заставляет" получать двенадцатилетнее образование и не допускает до работы не прошедших диспансеризацию! Но кубинский карточный социализм со всеми его тяготами воспринимался населением как исторически необходимый и потому справедливый. И это ощущение справедливости помогло кубинцам выдержать все тяготы девяностых, сохранить национальное достоинство и единство.

Многие решения и подходы, которые изобрели и реализовали за эти годы кубинцы, просто восхищают. В условиях тотального дефицита буквально всех ресурсов благодаря филигранной работе дипломатии и разведки оригинальным и строго выверенным социальным формам "особого периода" удалось сохранить мораль и культуру общества, кадровый потенциал, высокие стандарты медицины и образования. Роль Фиделя в этом огромна.

После революции Фидель Кастро много размышлял над опасностями "обывательского коммунизма" и соревнования с "обществом потребления". Общество потребления Фидель называл одним из самых зловещих изобретений развитого капитализма. Не умаляя важности удовлетворения материальных потребностей, он полагал, что высшее качество жизни — в знаниях, в культуре, а не в качестве пищи, крыши над головой и одежды…

У меня сохранились незабываемые впечатления о моей первой встрече с команданте (всего их было четыре) в 1985 году, встрече, полностью перевернувшей моё (на тот момент тридцатилетнего человека) восприятие мира. Делегация АН СССР, в состав которой я входил, приехала тогда в Гавану подписывать новое соглашение о научном сотрудничестве. После завершения официальной части визита советской делегации Фидель Кастро неожиданно приехал поздно вечером попрощаться с главой делегации Ю.А. Овчинниковым, который был не только выдающимся учёным и организатором науки, но и мыслителем в самом точном смысле этого слова. Начавшийся разговор двух титанов мысли, который мне довелось переводить, о проблемах бытия, границах научного познания и развитии человека продолжался до самого утра, более пяти часов

Фидель Кастро делился размышлениями о том, что реализация задач социалистического проекта сама по себе ещё не делает людей счастливыми, рост материального достатка без обогащения духовной сферы человека незаметно деформирует шкалу ценностей так, что духовная сфера начинает обедняться. Между двумя одинаково важными процессами может даже возникнуть антагонизм. В теории социализма формально эта проблема сформулирована, но совершенно не разработана. Фидель Кастро пришёл к выводу о необходимости принципиального увеличения "инвестиций в человека", расширения возможностей участия в деятельности, приносящей духовное удовлетворение. Первыми такими сферами он считал образование, эффективное здравоохранение и спорт.

Ю.А. Овчинников, исходя из советского опыта, считал, что само по себе образование, без обширных сфер деятельности, требующих высокого уровня знаний и умений, не приносит удовлетворения. Напротив, не находя применения своему потенциалу, человек страдает. Разрешение этого противоречия академик Овчинников видел в расширении сфер творческой работы как источника счастья и преодоления рамок "обывательского коммунизма". Фактически, речь шла о концепции "общества знания" в социальных условиях Кубы и СССР и об огромном потенциале сотрудничества в этой области.

Если бы наше сотрудничество с кубинскими учеными не было прервано, в 90-е годы, могли бы сложиться замечательные совместные коллективы. Но и за первые тридцать лет на Кубе при международном сотрудничестве удалось создать несколько дееспособных целостных научно-технических систем. Это, прежде всего, большой научно-производственный комплекс в области биотехнологии и биомедицины, система НИОКР в области современной тропической агрикультуры. В 80-е годы Куба вошла в клуб стран с развитым производством в области генетической инженерии, выходя на рынок с продуктами оригинальных разработок. Так, доходы от экспорта рекомбинантной вакцины для лечения гепатита В и антименингококковой вакцины (Куба владеет патентом на эту вакцину и её производство) превышают 400 млн. долл. в год. И с каждым годом наукоёмкое производство вносит всё более весомый вклад в ВВП Кубы.

Крах СССР катастрофическим образом прервал программу развития Кубы. Было законсервировано много важных строек, прекращены многообещающие программы, до предела урезано потребление. Куба де-факто жила в условиях чрезвычайного положения, а электричества в домах не было по 13 часов в сутки. В одном из интервью Фидель сказал: "Страна потерпела ошеломляющий удар, когда совершенно внезапно рухнула великая держава, мы остались одни, одни-одинёшеньки, и потеряли все рынки для сахара, и перестали получать продукты питания, топливо, даже дерево, чтобы по-христиански похоронить своих мертвецов". Профессионалы-латиноамериканисты из Министерства внешнеэкономических связей и Министерства иностранных дел хорошо понимали, в каком отчаянном положении оказалась Куба. И в 1993 году усилиями министра внешнеэкономических связей Глазьева С.Ю. и профессионалов из МИДа удалось подписать межправительственный протокол, предусматривавший поставки на Кубу 3 млн. тонн нефти в обмен на сахар.

В 1995 году, когда я вместе с Глазьевым находился на Кубе, мне довелось второй раз долго беседовать с Фиделем Кастро. Команданте пригласил нас для разговора, состоявшегося практически ночью, в здание ЦК компартии Кубы. Фидель много размышлял над причинами разрушения СССР, он понимал, что новая Россия отказалась от социалистического выбора, и подробно расспрашивал о происходящих у нас процессах. Он был убеждён, что идёт война смыслов, и в этой войне у России могут возникнуть проблемы с молодым поколением, лишённым жизненных ориентиров. Будучи человеком редкой интуиции, Фидель до конца жизни был убеждён в верности социалистического выбора. В одном из своих последних выступлений он сказал: "Капитализм имеет тенденцию воспроизводиться при любой общественной системе, потому что он коренится в эгоизме и низменных инстинктах людей. У человечества не остаётся иной альтернативы, кроме преодоления этого противоречия, потому что иначе оно попросту не сможет выжить". Мир, по его мнению, стоит перед альтернативой: стать лучше или исчезнуть.

В последние годы большое облегчение кубинской экономике принесла "лево-патриотическая волна" в Южной Америке, прямые поставки энергоресурсов из Венесуэлы. Недаром благодарные кубинцы с такой теплотой встретили выступление президента Н. Мадуро на траурных мероприятиях в Гаване. В последние годы ВВП Кубы начал расти, и есть все признаки того, что самый тяжёлый период преодолён.

Во время одного из последних появлений на публике Фидель произнёс: "Мы говорим нашим братьям из Латинской Америки и всему миру: кубинский народ победит!". Сам несгибаемый команданте ушёл из жизни непобеждённым. Он покинул пост лидера Кубы в 2006 году, когда казалось, что в сложившемся однополярном мире у маленького Острова Свободы почти не остаётся шансов на собственный путь и достойное будущее, и она будет неизбежно отодвинута хозяевами жизни на задворки истории. Враги ждали его смерти десять(!) лет, а Фидель мужественно боролся с тяжёлым недугом, продолжал напряжённую умственную работу и сумел дожить до момента, когда стало очевидно, что Куба, во многом благодаря его воле, редкой интуиции и дальновидности, выстояла, что кубинская революция обрела второе дыхание и что у народа, служению которому он посвятил всю свою жизнь, есть все основания уверенно смотреть в будущее. И это дало ему возможность в очередной раз произнести не нуждающееся в переводе: "Venceremos!"

Куба > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 7 декабря 2016 > № 1996039 Сергей Батчиков

Сохранение превосходства

Оборонная стратегия для новой администрации

Эндрю Крепиневич – президент и почетный старший научный сотрудник Центра стратегических и бюджетных оценок

Мак Торнберри – конгрессмен-республиканец из Техаса и председатель Комиссии Палаты представителей по делам Вооруженных сил.

Резюме США придется взять на вооружение «тактику ведения полуторной войны», что позволит одновременно сдерживать Китай или вести крупномасштабную войну с ним и отправить экспедиционный корпус в Европу или на Ближний Восток.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Следующий президент США получит незавидное наследие в сфере безопасности. Сегодня Соединенные Штаты вынуждены отражать все более серьезные угрозы, будучи в нарастающей степени ограничены в средствах и находясь в ослабленном положении. При этом как внутри страны, так и за рубежом все чаще звучат сомнения по поводу готовности американцев защищать своих друзей и собственные интересы. В Европе, западной акватории Тихого океана и Персидском заливе – регионах, которые и демократические, и республиканские администрации давно считают жизненно важными для национальной безопасности США – ревизионистские державы стремятся опрокинуть устоявшийся мировой порядок. В Европе российский президент Владимир Путин захватил Крым, развязал опосредованную войну на востоке Украины и угрожает союзникам НАТО на периферии России. Продолжая демонстрировать вновь обретенную самоуверенность, Россия отправила войска в Сирию и нарастила ядерный арсенал. После неудачной попытки «перезагрузки» отношений с Москвой президент Барак Обама жестко предупредил Россию и ввел против нее экономические санкции, которые не помогли сдержать Путина.

«Разворот» администрации в сторону Азии, продолжающийся уже пять лет, также не подкреплен эффективными действиями. Китай продолжает увеличивать военные расходы, инвестируя большие средства в системы вооружений, которые представляют угрозу для американских сил в западной акватории Тихого океана. В итоге мы видим: Китай все чаще демонстрирует растущие экспансионистские притязания в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также возможности для достижения поставленных целей. Не довольствуясь урегулированием споров посредством дипломатии, Пекин осуществляет милитаризацию, строя военные базы на природных и искусственных островах. США не смогли дать энергичный отпор провокациям, и союзники усомнились в готовности американцев выполнять свои давнишние обязательства в сфере безопасности.

Сомнения в способности Соединенных Штатов играть лидирующую роль подливают масла в огонь нестабильности на Ближнем Востоке. В Ираке администрация Обамы лишилась с таким трудом завоеванных позиций, выведя все американские войска и создав вакуум в сфере безопасности, что стало предпосылкой для усиления иранского влияния и формирования «Исламского государства» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.). Усугубив свои стратегические просчеты, администрация в корне ошибочно интерпретировала характер «арабской весны», не поняв, что восстания создадут возможности для радикальных исламистов, а не приведут автоматически к новому демократическому устройству общества. Опыт предыдущей администрации в Ираке ничему не научил администрацию Обамы, которая решила «руководить на расстоянии» в Ливии, организовав интервенцию для свержения Муаммара Каддафи лишь для того, чтобы объявить о победе и оставить страну в хаосе и разрухе. Затем она провела «красную линию», под которой понималось применение президентом Башаром Асадом химического оружия, но не перешла к решительным действиям, когда Башар ее пересек. В итоге нестабильность на Ближнем Востоке усугубляется, а влияние США падает.

При администрации Обамы возросла угроза исламского терроризма. Суннитские группировки «Аль-Каида» и ИГИЛ закрепились в Ираке, Ливии, Сирии, Йемене и даже в Западной Африке. Переговоры Обамы с Ираном, родиной радикального шиитского исламизма, не помешали этой стране участвовать в опосредованных войнах в Ираке, Сирии и Йемене, а также поддерживать движение «Хезболла» в Ливане. Ядерная сделка с Ираном несколько замедлила его продвижение к созданию собственного ядерного оружия, но предоставила этому одиозному режиму доступ к десяткам миллиардов долларов ранее замороженных активов. Уже в марте Тегеран испытал баллистические ракеты, способные нести ядерные заряды, проявив вопиющее пренебрежение к резолюции Совета Безопасности ООН.

Нестабильность еще больше усиливается из-за начала военного соперничества в относительно новых сферах: в космосе и киберпространстве. Рано или поздно оно перекинется и на подводную экономическую инфраструктуру.

Поскольку нынешний подход терпит крах, следующему президенту потребуется другая оборонная стратегия. Она должна состоять из трех основных частей: четко заявить, к чему стремятся Соединенные Штаты, чего они хотят добиться, понять, какие средства имеются для достижения этих целей, а также разработать руководящие указания относительно использования этих средств. Это позволит США не допустить возникновения гегемонистской державы на евразийской периферии и сохранить доступ к общим благам, не обанкротив при этом страну.

Цели и средства

Главная цель американской внешней политики – не допустить, чтобы недружественное государство установило гегемонию в ключевых регионах – Европе, западной акватории Тихого океана или в Персидском заливе – и аккумулировало мощь, позволяющую угрожать ключевым интересам США. Так, в первой половине XX века Соединенные Штаты два раза вели войну в Европе, чтобы победить Германию, и один раз в Тихом океане, чтобы победить Японию. В годы холодной войны они работали с союзниками над пресечением доминирования Советского Союза в Западной Европе или расширения его влияния на Ближнем Востоке и в Восточной Азии. Эта цель актуальна и поныне.

Чтобы сохранить возможность взаимодействия с союзниками и торговыми партнерами, США также нужен доступ к общему достоянию или благам. Свыше 70 лет американская армия несет ответственность по обеспечению гарантированного доступа к морям и воздушному пространству – не только для самих Соединенных Штатов, но и для других стран. Они настолько хорошо справляются с этой задачей, что многие стали считать это чем-то само собой разумеющимся. Однако сохранение доступа к общечеловеческим благам – нелегкая и недешевая работа. Если бы США отказались от этой роли, их не смогла бы заменить другая держава-единомышленница.

Выполнение этих задач становится с каждым днем все труднее из-за того, что у ревизионистских стран появляются новые возможности и средства по ограничению доступа, такие как оружие для нанесения высокоточных ударов на большом расстоянии, противоспутниковые системы и всевозможные виды кибероружия. Все они предназначены для нападения на «мышечную систему» американской армии (авиабазы и авианосцы передового базирования) и ее «нервную систему» (системы слежки, разведки, связи и наведения на цель).

Хотя Соединенные Штаты уже не доминируют в мире, как это было после окончания холодной войны, страна все еще занимает завидное положение относительно ревизионистских держав. Она обладает большими природными ресурсами и полезными ископаемыми, действенной системой свободного предпринимательства и самыми здоровыми демографическими характеристиками из всех крупных держав. Соединенные Штаты доказали способность ассимилировать иммигрантов, а система образования, хотя и нуждается в безотлагательной реформе, все же считается одной из лучших в мире. Благодаря географической изоляции и миролюбивым соседям США могут позаботиться об обороне родины вдали от ее берегов. В длинном списке союзников Вашингтона – большинство крупнейших экономик мира. Соединенные Штаты гордятся лучшей в мире армией с точки зрения персонала и военной техники, а также опыта проведения широкого спектра операций.

Но, несмотря на появление все новых и новых вызовов безопасности, Вашингтон продолжает сокращать военные расходы. С 2010 по 2016 гг. военный бюджет снизился на 14% в реальном выражении и примерно на 30%, если рассчитывать его как процент ВВП. Вероятно, расходы на оборону продолжат снижаться и в следующем десятилетии, поскольку проценты по государственному долгу растут. Наиболее дееспособные союзники вносят еще меньший вклад. Из самых богатых стран НАТО только Великобритания тратит на оборону больше 2% ВВП, которые были определены как минимальная планка для членов альянса. Япония по-прежнему ограничена потолком в 1% ВВП, который она сама же для себя установила.

Это не значит, что США должны просто привязать свои расходы на оборону к конкретному проценту ВВП. Уровень должен зависеть от многих факторов, включая виды угроз, риск, на который готов пойти американский народ, вклад союзников и др., тем не менее снижение военных расходов – особенно в сравнении с инвестициями ревизионистских держав – ставит Вашингтон и его союзников во все более опасное и уязвимое положение. Как сказал в 2014 г. бывший министр обороны Роберт Гейтс, «сокращение Соединенными Штатами расходов на оборону сигнализирует о том, что мы не заинтересованы защищать свои глобальные интересы». Но Вашингтону необходимо сделать нечто большее, чем просто вкладывать больше денег. Нужна стратегия для более эффективного расходования этих долларов и повышения боеспособности армии.

Наметить курс

Средства всегда ограничены, так что стратегия заключается в том, чтобы сделать правильный выбор. Для этого политикам надо учитывать не только актуальность угрозы, но и ее масштабы, форму и направленность. Радикальный исламизм представляет самую непосредственную и реальную опасность, с которой сталкиваются американцы, но у Китая и России гораздо больше возможностей угрожать безопасности США. Китай, быстро усиливающаяся держава, имеет наиболее дееспособные традиционные вооруженные силы, не считая американской армии, а Россия, хоть и переживает упадок по всем признакам, по-прежнему сохраняет самый большой в мире ядерный арсенал. Тем временем угроза, исходящая от Ирана, преимущественно сводится к тому, что если у этой страны все же появится ядерное оружие, к обладанию которым она стремится, это станет спусковым механизмом для дальнейшего его распространения на Ближнем Востоке, где сразу несколько стран захотят сравняться с Тегераном в этом отношении. Поскольку цель Соединенных Штатов – минимизировать долгосрочные риски, следует принципиально сосредоточиться на отражении угроз, исходящих от Китая и России, и уже во вторую очередь сдерживать иранский экспансионизм и поддерживать своих партнеров и единомышленников в их стремлении подавить радикальные исламистские группировки.

Чтобы ответить на все эти вызовы в условиях ограниченных средств, армии США придется взять на вооружение «тактику ведения полуторной войны», что позволит одновременно сдерживать Китай или вести крупномасштабную войну с ним и отправить экспедиционный корпус в Европу или на Ближний Восток. В западной акватории Тихого океана это означает стратегию «передовой обороны» первой островной цепи, которая тянется от Японии через Тайвань и дальше вдоль Филиппин – трех стран, с которыми Вашингтон связан твердыми обязательствами в области безопасности. Не следует делать ставку на удаленную блокаду Китая или стратегию мобилизации для отвоевания потерянных территорий, как США делали в период Второй мировой войны. Это означало бы обречь союзников и партнеров на агрессию или принуждение, и именно так они расценят подобный курс. Вместо этого, выдвинув достаточные силы на линию потенциального противостояния, включая сухопутные войска в Японии и на Филиппинах, Соединенные Штаты могли бы вместе со своими союзниками сдержать потенциальную агрессию Китая, наращивающего военную мощь в этом регионе, и сохранить мир. В Японии, на Филиппинах и, возможно, во Вьетнаме все шире открывается дверь для американских военных, поскольку эти страны приветствуют военное присутствие и помощь США. Но дверь не будет открыта бесконечно. К тому же Соединенным Штатам не удастся достаточно быстро развернуть передовую оборону. Поэтому следующей администрации нужно без промедления начать такой процесс.

Непосредственная угроза, исходящая от России, состоит в том, что она может использовать «пятую колонну» за границей. Принимая во внимание характер этой угрозы, Вашингтону следует разместить больше наземных и военно-воздушных сил в странах Восточной Европы, граничащих с Россией. Их миссия будет заключаться в оказании помощи этим государствам в сдерживании (а если понадобится, и подавлении) попыток Кремля использовать в качестве «пятой колонны» местную русскую общину. Соединенным Штатам следует побуждать главных союзников по НАТО внести аналогичный вклад. Для дальнейшего сдерживания российского авантюризма нужно загодя развернуть в регионе вооружения, боеприпасы и тыловое обеспечение, чтобы можно было оперативно усилить потенциал союзников, когда в этом возникнет необходимость.

На Ближнем Востоке американцы бросались из одной крайности в другую, от слишком назойливого участия в делах региона до пренебрежения им, одновременно ставя нереалистичные задачи, такие как уничтожение ИГИЛ и победа над сателлитами Ирана. Вашингтон не может ликвидировать извращенные разновидности ислама – на это способно только местное население. Однако Америка может и должна поддерживать те государства и группы, которые к этому стремятся, и гораздо энергичнее, чем до сих пор. Принимая во внимание тот факт, что Китай и Россия бросают США гораздо более серьезные вызовы, акцент нужно сделать не на количестве, а на качестве. Это означает, что нужно больше полагаться на силы особого назначения и военных советников, оказывающих помощь местным правительствам и группам – при поддержке с воздуха и в киберпространстве. Как и в Восточной Европе, это означает отправку в регион экспедиционного корпуса, а в случае явной агрессии – в данном случае со стороны Ирана – нужно иметь возможность быстро перебросить необходимое подкрепление для отражения угрозы.

Северная Корея со своим радикальным режимом, слабеющей экономикой и растущим ядерным арсеналом – уникальный вызов. На протяжении многих лет Соединенные Штаты были согласны оказывать стране экономическую помощь, чтобы не допустить ее превращения в ядерную державу. После того как в 2006 г. Пхеньян перешел эту черту, Вашингтон пытался заключить другие соглашения в тщетной попытке ограничить ядерный арсенал режима, который продолжает увеличиваться. К счастью, сегодня есть указания на то, что администрация Обамы отказывается от первоначальной стратегии и переходит к более жестким экономическим санкциям, а также помогает Японии и Южной Корее усовершенствовать ракетную оборону. Следующей администрации не следует отказываться от таких усилий в обмен на обещания правительства Северной Кореи. Надо ужесточить санкции и снять их только после того, как Пхеньян предпримет поддающиеся контролю и необратимые шаги по сокращению ядерного потенциала. Они должны стать частью плана полной его ликвидации.

Одержать верх

Главный элемент любой оборонной стратегии включает обретение военных преимуществ в некоторых областях, чтобы компенсировать потери в других. Например, монополия Соединенных Штатов в высокоточном оружии близится к концу по мере того, как их соперники приобретают новые возможности по ограничению доступа. Более 70 лет подход США к проецированию силы сводился к наращиванию выдвинутых наземных и военно-воздушных баз, а также к размещению военных кораблей в непосредственной близости от берегов недружественной страны. Но с увеличением числа ракет и самолетов, оснащенных высокоточными боеприпасами, Китай и другие неприятели получают все больше возможностей брать под прицел американскую военную технику, расположенную на большом удалении.

Американцы также теряют преимущество в ряде ключевых военных технологий. Искусственный интеллект, большие данные, направленная энергия, генная инженерия и робототехника могут применяться в военной сфере, хотя инициатива в их разработке принадлежит в основном частному сектору. Таким образом, сегодня они доступны всем, кто может себе позволить заплатить за них, включая противников Соединенных Штатов.

Чтобы сохранить преимущество в главных областях, где идет конкуренция, армии придется разработать новые операционные концепции, то есть методы, с помощью которых она организует, оснащает и применяет вооруженные силы для сдерживания противника или доминирования над ним, если сдерживание не помогает. Прежде всего необходимо позаботиться о том, чтобы армия сосредоточилась на решении наиболее насущных задач, таких как угрозы ограничения доступа к тем регионам, где имеются жизненно важные интересы. Эти усилия могут включать эксперименты с разными видами войск и военной техники, поскольку история свидетельствует: эксперименты лежат в самом сердце всех великих нововведений в военном деле. Например, между двумя мировыми войнами немецкая армия экспериментировала с использованием прорывов в таких коммерческих технологиях, как механизация, авиация и радиосвязь, тем самым закладывая основания для блицкрига. ВМС США экспериментировали с аналогичными технологиями, чтобы совершить скачок от флота, опирающегося в первую очередь на военные корабли, к флоту, организованному вокруг мощного авианосца. Помимо стимулирования новаторского и творческого мышления, экспериментальная деятельность позволяет позаботиться о тщательной проверке новых систем вооружений до начала их массового производства, чтобы уменьшить вероятность вынужденной отмены инновационной программы.

История также свидетельствует о том, что армии придется смириться с регулярными неудачами, для того чтобы совершить серьезный прорыв. Если все эксперименты будут успешны, никто ничему не научится по большому счету. Немецкая армия терпела многочисленные неудачи на пути к блицкригу, равно как и американские ВМС в процессе создания ударной группировки авианосцев. Прежде всего прошлый опыт показывает, что, поскольку подготовка к решению новых проблем часто требует серьезных изменений, подобные усилия нередко наталкиваются на упорное сопротивление. Для его преодоления необходимо сильное руководство – как гражданское, так и военное.

Армия должна не только разрабатывать верные концепции операционной деятельности, чтобы эксплуатировать появляющиеся технологии, но и размещать силы, необходимые для того, чтобы делать это быстрее противников. Чем быстрее она будет генерировать новые возможности, тем меньше придется тратить на регулярные ВС. Однако в настоящее время Соединенные Штаты тратят больше времени, чем их противники, на передачу новой техники от кульманов и планшетов в руки военных. В некоторых случаях процесс длится больше 10 лет. Во многом это происходит потому, что Пентагон нередко стремится довести эксплуатационные характеристики новых систем до максимально возможного уровня. Запланированные расходы на новую технику часто оказываются превышены, когда кураторы проектов пытаются ввести в строй новые технологии до того, как они будут надлежащим образом испытаны. Время и деньги тратятся впустую, а войска вынуждены довольствоваться старой техникой. Проблемы осложняются тем, что дядя Сэм слишком часто тратит, условно говоря, тысячи долларов на то, чтобы у него не «выцыганили» копейки. Давно пора менять эту систему, выдвигая более реалистические требования и ускоряя передачу новой техники военным.

Сохранение доступа к общим благам остается одной из важнейших целей США, и это необходимо учитывать при разработке военной стратегии. Примерно сто лет назад или чуть больше под «общими благами» или «достоянием» понимались морские просторы и Мировой океан. В последующие десятилетия технические достижения расширили такое определение, и теперь под общим достоянием также понимаются воздушное и космическое пространство, киберпространство, подводная энергетическая и телекоммуникационная инфраструктура. После окончания холодной войны доступ Соединенных Штатов к общему достоянию воспринимался как данность. Армия США контролировала морское и воздушное пространство, а также считала дружественными другие, более новые сферы деятельности.

Теперь это в прошлом. Ревизионистские государства все энергичнее оспаривают доступ Соединенных Штатов к общим благам. И Китай, и Россия совершенствуют противоспутниковое оружие. По мере увеличения мощности лазерных пушек все новые и новые государства получат возможности ослеплять или даже уничтожать спутники. Киберпространство превращается в арену экономических войн, шпионажа, преступности и терроризма. И то, что подводная инфраструктура станет мишенью, – вопрос времени. Государства и негосударственные образования могут получить беспилотные подводные аппараты, способные погружаться на морское дно. Как и в случае с кибератаками, затруднительно определить источник нанесения ударов по космическим и подводным целям, а это означает, что стратегия, основанная на сдерживании, вряд ли будет эффективной. Вместо этого американской армии придется взять курс на защиту своих материальных активов, ограничение возможностей причинения им ущерба и быстрый ремонт и восстановление поврежденных объектов.

Новый атомный век

Ядерные силы остаются фундаментом национальной безопасности США. Но контекст, в котором эти силы функционируют, резко изменился. Мир вступил во второй ядерный век, оставив в прошлом биполярную конкуренцию между Соединенными Штатами и Советским Союзом, становясь все более многополярным с региональной и мировой конкуренцией. Эта конкуренция также становится многомерной. Хотя ядерное оружие сохраняет свое законное место, в дискуссии о стратегическом балансе сил имеют место и другие измерения, такие как высокоточное и кибернетическое оружие, а также передовые системы ракетной и воздушной обороны. То, что раньше обычно называлось «ядерным равновесием», сегодня можно более точно описать как «стратегическое равновесие».

Например, Китай и Россия выражают обеспокоенность по поводу разрабатываемых в США возможностей нанесения «мгновенного глобального удара», позволяющего поражать цель в любой точке мира в пределах одного часа. Они также недовольны системами американской противоракетной и воздушной обороны: русские протестуют против планов Вашингтона разместить систему ПРО в Восточной Европе для отражения атак с Ближнего Востока, а китайцы возражают против аналогичных планов в Южной Корее, призванных защитить союзника от удара Северной Кореи. Положение еще больше осложняется опасениями по поводу кибероружия, которое может применяться для выведения из строя систем раннего оповещения, командования и управления.

Несмотря на эти глубокие перемены, администрация Обамы твердо придерживается парадигмы контроля над вооружениями времен холодной войны, обращая пристальное внимание на ядерные арсеналы Соединенных Штатов и России, мечтая при этом о безъядерном мире. Главные соперники США, напротив, уже действуют по законам нового ядерного века. Русские приняли доктрину «эскалации и деэскалации», в которой содержится призыв использовать ядерное оружие для ликвидации отставания России в обычных вооружениях. Они уже испытали оружие, которое, вероятно, нарушает Договор 1987 г. о ядерных силах среднего и малого радиуса действия. Китай разделяет озабоченность России относительно возможностей нанесения американцами высокоточного удара, а также относительно противоракетной обороны. При этом КНР не желает предоставлять подробных отчетов о собственном ядерном потенциале и намерениях, хотя модернизирует ядерные силы и расширяет арсенал высокоточных боеприпасов и кибероружия.

Пора выйти за рамки мышления эпохи холодной войны и оценить конкуренцию не с помощью простого подсчета вооружений, а через призму реалий второго ядерного века. Ключевой шаг в направлении адаптации американского ядерного арсенала – разработка подробных планов с учетом разных правдоподобных сценариев кризиса при участии США, Китая, России; возможного применения ядерного оружия второстепенными державами, такими как Северная Корея, или конфликта между двумя странами, обладающими ядерным оружием, такими как Индия и Пакистан. Тем временем американцы должны сохранять обоснованную и жизнеспособную ядерную стратегию в качестве главного гаранта собственной безопасности. Боеголовки, методы их доставки, а также системы командования и управления так долго находились в забвении у американского военного истеблишмента, что в скором времени способны все разом устареть. Соединенные Штаты могут позволить себе модернизировать сдерживающий ядерный арсенал – это будет стоить не более 5% общего бюджета на оборону. Но необходимо начать работу прямо сейчас, чтобы у США были современные ядерные средства сдерживания для ответа на вызовы в будущем, а не те ядерные силы, которые создавались в прошлом веке.

Ликвидировать разрыв

Даже лучшая стратегия потерпит крах, если под нее не выделяются необходимые средства, а описанная в данной статье стратегия требует гораздо более значительных ресурсов, чем те, что могут быть доступны, согласно сегодняшним планам Пентагона. К счастью, обе главные политические партии Соединенных Штатов поддерживают восстановление финансирования обороны до уровней, заложенных в бюджете, который Гейтс предложил в бытность министром обороны на 2012-й финансовый год. В этом случае есть реальный шанс ликвидировать разрыв между потребностями США в сфере безопасности и способностью удовлетворить их, сохраняя риск на разумном уровне.

Однако быстрый рост социальных выплат и прогнозируемое увеличение бюджетного дефицита, вероятно, будут означать политические ограничения расходов на оборону. Политика администрации Обамы обеспечила вялое восстановление экономики при дальнейшем увеличении долгового бремени, возложенного на будущие поколения, тем самым ускоряя ослабление позиций США в мире. Следующий президент должен сделать восстановление экономического фундамента своим приоритетом. Долгосрочное решение заключается в стимулировании экономического роста, сложном выборе в отношении социальных выплат и пересмотре устаревшего налогового кодекса. Успех далеко не гарантирован, и даже если удастся добиться какого-то прогресса, в одночасье всех экономических проблем это не решит.

Есть другие способы сокращения разрыва между целями и средствами, но они потребуют дальновидности и политического мужества. Один из подходов – более решительная ставка на экономическую мощь США. Санкции оказали существенное давление на Иран и Северную Корею; однако последние три администрации отказались от них в обмен на обещания, оказавшиеся иллюзорными. Экономическая мощь Соединенных Штатов – плохо используемый источник силы и влияния. При правильном применении этого рычага соперники США понесли бы настолько серьезные потери, что это могло бы принудить их отказаться от финансирования программ перевооружения.

Вашингтону также следует больше полагаться на военный потенциал союзников. Администрация Обамы слишком часто обращалась с союзниками как с помехой на пути умиротворения противников Соединенных Штатов, несмотря на отсутствие доказательств, что последние готовы отказаться от своих враждебных целей. Работа с правительствами стран-единомышленниц над принятием продуманных региональных стратегий помогла бы восстановить доверие союзников к США как дееспособному и надежному партнеру. Улучшение отношений в западной акватории Тихого океана было бы особенно актуально, поскольку наши партнеры там должны решить для себя, работать ли им с Соединенными Штатами или приспосабливаться к все более самоуверенному и требовательному Китаю.

Не менее важно, чтобы Вашингтон ясно сформулировал свою стратегию, союзники должны знать, какие военные возможности будут задействованы для выполнения общих задач. Четкая и понятная стратегия также поможет уменьшить разрыв между целями и средствами, поскольку даст армии четкие указания по поводу национальных приоритетов и во многом устранит ту неопределенность, которая мешает оборонному планированию. Слишком долго военные стратеги США были лишены внятных указаний и директив, что приводит к дурному распределению средств. Как говорится, «если не знаешь, куда идешь, можешь идти любой дорогой».

Четкая стратегия позволит перераспределить ресурсы и не только сберечь средства, но и снизить общие риски для безопасности. Например, население Южной Кореи в два раза превышает население Северной, а ее ВВП в 10 раз выше, чем у северного соседа. Со временем Сеул должен самостоятельно укомплектовывать большую часть наземных войсковых соединений, размещение которых предусмотрено союзническим договором между США и Южной Кореей, и тем самым высвободить американские сухопутные формирования для выполнения других приоритетных миссий. Аналогичным образом разработка новых операционных концепций – например, концепции эффективной передовой обороны первой островной цепи – даст армии более четкие представления о том, какие силы и возможности наиболее ценны, а какие можно сократить при минимальном риске. В итоге мы получим более эффективное использование имеющихся средств и ресурсов и более эффективную армию.

Способность быстро развертывать новые технологические возможности в полевых условиях также снизит расходы американского оборонного бюджета – отчасти за счет отказа от практики упования на неиспытанные и непроверенные технологии, что приводит к перерасходу средств и большим производственным задержкам. Если политики будут формулировать реалистичные требования в процессе закупок, армия сможет быстрее и эффективнее брать на вооружение новую технику. Кроме того, подобные действия вынудят противников идти на дополнительные расходы, поскольку неопределенность, создаваемая сжатыми сроками перевооружения, заставит их готовиться к расширению военных возможностей США. Им придется либо распылять имеющиеся у них средства на оборону, либо увеличивать расходы для противодействия новым образцам военной техники и вооружений, которые Вашингтон может закупать постоянно. Пентагон добился определенных успехов в этой области, создав Управление средств быстрого реагирования ВВС США, чтобы дать возможность военно-воздушным силам быстро закупать новую технику и обновлять устаревший парк в обход плохо функционирующей системы государственных закупок. ВМС последовал примеру ВВС, создав в этом году свое Управление средств быстрого реагирования. Однако долгосрочное решение заключается в фундаментальном реформировании самой системы.

Тяжелый выбор

Вследствие неэффективной стратегии администрации Обамы в течение последних восьми лет мы видим ослабление позиций Соединенных Штатов в мире и рост угроз нашим национальным интересам. Как заметил в прошлом году Генри Киссинджер, «со времени окончания Второй мировой войны США еще никогда не сталкивались с более разнородной и сложной цепочкой кризисов».

С учетом того, что нынешние вызовы более масштабны, чем те, с которыми Соединенные Штаты сталкивались в недалеком прошлом, и отличаются от них по форме, увеличение расходов на национальную безопасность – необходимая, но недостаточная мера. Наращивание традиционных сил и возможностей не решит проблему. Соединенные Штаты должны разрабатывать новые военные возможности и делать это быстрее своих соперников.

Это будет нелегко. В годы холодной войны США в среднем выделяли более 6% ВВП на оборону для создания щита, за которым их благосостояние выросло до беспрецедентных высот. Однако, несмотря на существенное сокращение военных расходов, финансовое положение значительно ухудшилось с начала Великой рецессии, и федеральное правительство накапливает долги с беспрецедентной скоростью. Конечно, есть место для повышения эффективности распределения долларов, выделяемых правительством на оборону. Однако финансовые беды никак не связаны с военными расходами, поскольку главные причины – быстрорастущий государственный долг и рост стоимости социальных программ. Попросту говоря, Соединенные Штаты приближаются к тому времени, когда долг уже нельзя будет перекладывать на плечи будущих поколений.

Таким образом, именно на внутреннем фронте должны быть приняты жесткие решения, чтобы защитить безопасность и экономическое благополучие страны. Самое время вспомнить предупреждение президента Дуайта Эйзенхауэра: «Пытаясь найти решение важнейшей проблемы обеспечения безопасности, мы должны сохранять платежеспособность. В противном случае мы проиграем внутреннее сражение, пытаясь одержать победу на внешнем поле боя».

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 ноября 2016 > № 1999005 Эндрю Крепиневич, Мак Торнберри

Рождение Большой Евразии

Как завершается эпоха после холодной войны

Дмитрий Ефременко – доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН.

Резюме Еще недавно доминирование Запада казалось абсолютным, но роли учителя и ученика, лидера и отстающего не закреплены здесь раз и навсегда. Все более острым будет соперничество в интерпретации реальности, производстве смыслов и трансляции ценностей.

Почти четверть века разделяют два символических совпадения, каждое из которых свидетельствовало о тектонических сдвигах в мировой политике. 8 декабря 1991 г. в Беловежской пуще подписан договор, прекративший существование Союза Советских Социалистических Республик. На следующий день в Маастрихте лидеры двенадцати западноевропейских государств согласовали «Договор о Европейском союзе». 23 июня 2016 г. большинство избирателей Соединенного Королевства высказались за выход Великобритании из Евросоюза. И в то же время в Ташкенте подписаны меморандумы о присоединении Индии и Пакистана к действующим конвенциям Шанхайской организации сотрудничества, которая в результате этого расширения объединит страны, где проживает почти половина человечества.

Разумеется, не стоит поддаваться соблазну упрощенных оценок: Brexit не означает заката Европы. Однако было бы ошибкой недооценивать значимость изменений, означающих восхождение Большой Евразии.

Большая Евразия: долгосрочные стратегии и самоорганизация

Говоря о Большой Евразии, я имею в виду фундаментальный процесс геополитических и геоэкономических изменений, ареной которых становятся евразийский континент и примыкающие к нему пространства африканского континента (впрочем, возможно, и Африка в целом). В данной статье Большая Евразия не рассматривается лишь в качестве синонима российско-китайского стратегического партнерства, в орбиту которого вовлекаются или могут быть вовлечены другие государства. Большая Евразия не сводится к представлениям о хартленде, а пространственный фактор не может считаться единственной детерминантой происходящих преобразований. Спору нет, пространство имеет значение. Но понять суть происходящего можно лишь с учетом исторического времени, многовариантности путей мирового развития, альтернатив даже по отношению к тем процессам, которые еще вчера казались безальтернативными. Сегодня мы наблюдаем радикальную активизацию некоторых тенденций, проявившихся еще в 1990-е – начале 2000-х гг., и в то же время эрозию тех характеристик глобализации, которые связывались с торжеством постбиполярного миропорядка.

Одна из важнейших предпосылок становления Большой Евразии – усиление полупериферийных и периферийных держав, поймавших в паруса попутный ветер глобализации и начавших быстро догонять развитые державы. Эта заявка на обретение собственной субъектности рядом стран незападного мира сформировалась в краткий период современной истории, когда казалось, что глобализация несет выигрыш всем – от стран – производителей сырья до государств, заявивших о прорыве в постиндустриальную эру. Как известно, эта Belle Époque оборвалась в 2008 году.

Кризис 2008 г. продемонстрировал, что глобализация, понимаемая как всемирное торжество либеральной политико-экономической модели, забуксовала. Вдруг обнаружилось, что для сохранения доминирования Запада многие процессы нужно срочно разворачивать вспять. В самом деле, страной, наиболее успешно справлявшейся с тяготами кризиса, оказался Китай, который не только закрепил за собой статус второй экономики мира, но и заявил о глобальных амбициях. Причем сделал это, когда выжал почти все из своей прежней экспортно-ориентированной стратегии роста. Потребность в изменении экономической политики совпала с приходом во власть нового поколения лидеров во главе с Си Цзиньпином и Ли Кэцяном. С их именами теперь ассоциируется комплекс мер, связанных с переориентацией экономики на развитие внутреннего спроса при одновременном проведении структурных реформ, выравнивании диспропорций и стимулировании инновационной активности.

Стратегическая инициатива Си Цзиньпина «Один пояс, один путь» беспрецедентна по масштабам и пространственно-временному охвату. Впервые со времен плавания Васко да Гамы предпринимается попытка выстроить систему экономических взаимосвязей в направлении с Востока на Запад. Нередко стремление Пекина обеспечить проекцию собственной экономической мощи, создать плотную сеть коммуникаций, хозяйственных и торговых связей между крупнейшими рынками Евразии истолковывается как проявление своекорыстия: дескать, Пекин стремится превратить соседние и отдаленные страны в ресурс собственного развития. Конечно, во вред себе Китай ничего делать не будет, но китайская культура политического управления с ее ориентацией на долгосрочное стратегическое планирование предполагает большее: создать благоприятные внешние условия для процветания Поднебесной. Предпосылкой такого процветания служат стабильность и экономическое благополучие тех стран, которые проявят готовность к обслуживанию китайских интересов.

«Один пояс, один путь», разумеется, создает новую конкуренцию между странами, соперничающими за китайские инвестиции и кредиты, за то, чтобы транспортная инфраструктура, обеспечивающая единство Большой Евразии, проходила именно по их территориям. Но еще более важно, что запущенный Пекином процесс обретает собственную внутреннюю логику, вслед за стремлением подключиться к китайскому проекту начинают активизироваться усилия других стран, нацеленные на выстраивание собственных логистических цепочек. Характерный пример последнего времени – резкое ускорение работ по созданию транспортного коридора «Север–Юг», соединяющего Россию через Азербайджан с Ираном, а в перспективе – и с Индией. Вокруг этого проекта начинает формироваться трехстороннее стратегическое партнерство России, Ирана и Азербайджана. В связи с планами реализации транспортных проектов евразийского значения обостряется конкуренция и корпоративных игроков, как, например, в случае со строительством высокоскоростной железной дороги Москва–Казань (участок будущей трансконтинентальной магистрали, соединяющей столицы Китая и России), когда альтернативу китайским инвесторам (консорциум «Шелковый путь») предлагают (несмотря на антироссийские санкции) инвесторы из Германии (консорциум «Немецкая инициатива»). Стремлением не отдать окончательно инициативу в руки Китая отчасти обусловлен и новый подход японского руководства к разрешению территориального спора с Москвой, предусматривающий расширение сотрудничества в сфере энергетики и развития инфраструктуры российского Дальнего Востока.

Таким образом, становление Большой Евразии начинает выглядеть как процесс самоорганизации. Предпосылки вызревали давно, но только теперь сформировались необходимые условия. Вместе с тем ряд факторов оказывает негативное или дестабилизирующее воздействие на обретение Большой Евразией субъектности как важнейшей подсистемы трансформирующегося мирового порядка.

Большая Евразия vs. Океания?

К числу таких факторов относится американская политика сдерживания по гигантскому внешнему периметру Китая и России. Вольно или невольно, но, придвигая НАТО к российским рубежам на Западе и укрепляя существующие оборонные альянсы в АТР, Вашингтон способствует тому, что видение стратегических целей американской политики в Москве и Пекине сближается, следствием чего становится их стремление к большей военно-политической координации. В то же время многие страны, через которые проходят линии противостояния, оказываются в непростом положении, поскольку их национальным целям может отвечать более активное участие в процессах становления Большой Евразии. Однако эти устремления приходится соотносить и все чаще подчинять американским военно-стратегическим интересам.

Примером может служить Южная Корея, согласившаяся принять на своей территории американский противоракетный комплекс THAAD. Согласно официальным заявлениям Вашингтона и Сеула, противоракетный комплекс размещается в целях противодействия ядерной угрозе со стороны КНДР. Однако никакого контроля над инфраструктурой ПРО Сеул иметь не будет, все решения переходят к американскому командованию. А для США развертывание ПРО на Корейском полуострове означает возможность снизить эффективность китайского ракетно-ядерного потенциала и – правда, в значительно меньшей степени – соответствующего потенциала России. Неудивительно, что первоначальная реакция Москвы и Пекина была весьма болезненной. Южная Корея фактически оказывается вовлеченной в стратегию сдерживания Китая и России, тогда как ее долгосрочным национальным устремлениям, скорее всего, в большей степени отвечает максимальное использование возможностей становления Большой Евразии. Сеулу предстоит сложный поиск средней линии между сохранением союза с Соединенными Штатами в области безопасности и перспективами трансконтинентального сотрудничества и разделения труда.

Если Вашингтон после президентских выборов 2016 г. продолжит курс на противостояние с Пекином и Москвой, следует ожидать новых попыток дестабилизации в особо уязвимых точках социальной и межэтнической напряженности в странах, значимых для России или Китая. Самой серьезной ставкой опять становится мировая торговля, попытка США обеспечить собственное доминирование после провала в 2008 г. прежней модели глобализации. На смену курсу на либерализацию торговли в планетарном масштабе пришла гонка формирования нового поколения торгово-экономических группировок, создание которых диктуется не только соображениями рыночной рациональности, но также и геостратегическими интересами. Едва ли только экономическими причинами обусловлено отсутствие в составе Транстихоокеанского партнерства Китая и России. Более того, если планы Вашингтона по созданию экономических макроблоков – Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП) – будут осуществлены в полном объеме, то оруэлловская Океания станет реальностью, по крайней мере с точки зрения контроля гигантских территорий из единого центра. Причем НАТО и активизирующиеся в АТР под эгидой США различные форматы военно-политического взаимодействия могут рассматриваться в качестве своеобразных силовых «скреп» зоны американского экономического доминирования. Впрочем, сенсационная победа на выборах Дональда Трампа, который вел кампанию под лозунгом отрицания торговых объединений как класса, делает ситуацию еще более запутанной.

Однако не стоит смотреть на эту тенденцию упрощенно. Восприятие будущей системы международных отношений как бинарной оппозиции хартленда и римленда, пространства демократии и пространства автократии – не более чем искусственная рамка, применяемая для решения определенных задач, но едва ли схватывающая всю сложность и многообразие отношений акторов изменяющегося мирового порядка. Такая редуцированная картина способствует усугублению центростремительных тенденций, укреплению сил, которые выигрывают от проведения новых разделительных линий и гиперболизации противоречий. Опасность здесь не только в искажении фактического положения дел, но и в том, что, в соответствии с теоремой Томаса, восприятие такой картины мира как реальной будет иметь реальные последствия.

Конфронтация между Соединенными Штатами, с одной стороны, и Китаем и Россией – с другой, уже налицо, но значение факторов жесткой силы и экономической мощи постепенно будет уменьшаться, причем две крупнейшие державы Евразии постараются уйти от формирования совместного военно-политического блока. В то же время все более острым будет становиться соперничество в интерпретации реальности, производстве смыслов и трансляции ценностей. И если в этих сферах доминирование Запада еще недавно казалось абсолютным, то теперь обнаруживается, что в дискуссиях о смыслах и ценностях роли учителя и ученика, лидера и отстающего вовсе не атрибутированы раз и навсегда тем или иным нациям и моделям социально-политического устройства.

Западный полуостров Евразии

Рассуждения о совокупности изменений, способствующих становлению Большой Евразии, неизбежно подводят к вопросу о том, какое место в этой новой реальности будет принадлежать Европе. Ведь если Большую Евразию рассматривать в контексте геостратегии китайских лидеров, то именно на появление множества связующих нитей с Европой и рассчитан в конечном счете проект «Один пояс, один путь».

Brexit делает очевидным для всех (даже энтузиастов евроинтеграции) то обстоятельство, что Евросоюз не равен Европе. Вероятно, на некоторое время Лондон обретет несколько большую свободу маневра, возникнет своеобразная британская многовекторность, в которой найдется место и для Большой Евразии. Покидающая единую Европу Великобритания постарается использовать все возможности для того, чтобы обеспечить себе выгодную позицию в мировой экономике.

С выходом Великобритании достаточно быстро обозначатся пределы территориального расширения Евросоюза. Скорее всего, окончательно возобладает мнение, что вступление Турции необратимо дестабилизирует Евросоюз. По всей видимости, общее ощущение перегруженности поставит преграды расширению ЕС и на территорию постсоветского пространства. Наконец, нет гарантий, что британский пример не окажется заразительным.

После Brexit’а перевес Германии в ЕС станет неоспоримым. Но это не значит, что Берлин сумеет навязать остальным 26 странам собственный сценарий углубления интеграции. Более вероятной представляется перегруппировка сил и общее переосмысление интеграционных процессов как возврата к Европе национальных государств. Соответственно, изменится и уровень внешнеполитической координации, появится новое пространство возможностей дифференцированного взаимодействия тех или иных стран с внешними игроками. Можно сказать, что поверхность ЕС-овского массива окажется более пористой, он станет куда более податливым к установлению множественных и разноуровневых взаимодействий с государственными и негосударственными акторами Большой Евразии. Например, можно представить себе Европейский союз, объединенный с США, Канадой и Великобританией общим режимом свободной торговли (ТТИП), если он все-таки состоится, и военно-политическими обязательствами (НАТО), но на микро- и мезоуровнях все более плотно охваченный сетью взаимодействий Большой Евразии.

Оборотная сторона Евразии

Самые разнородные факторы начинают действовать синергетически, усиливая взаимозависимость в трансконтинентальных масштабах, причем во многих отношениях она может рассматриваться как негативная, сопряженная с высоким уровнем риска и политической турбулентностью.

В наши дни вновь интенсифицируются процессы, которые еще тысячелетия назад заставляли жителей европейских центров цивилизации осознавать, что их благополучные города и провинции – лишь окраина гигантской ойкумены, откуда постоянно можно ждать нашествия пришельцев. В современной Европе проблемы переселенческих потоков и сосуществования коренного населения с мигрантами из Азии и Африки связаны с наследием колониальной эпохи, а также проводившейся на протяжении десятилетий либеральной миграционной политикой. Подлинный драматизм ситуации стал ясен, когда обнаружилось, что не происходит полноценной интеграции выходцев из стран, где большинство исповедует ислам, и вместо целостной социальной ткани возникают инокультурные инфильтраты. Мигрантские сообщества в странах Европы не утрачивают собственной религиозной и культурной идентичности, и в ряде случаев их связи с обществом страны исхода остаются более глубокими, чем с обществом страны, предоставившей убежище или работу. Революция средств информации и коммуникации лишь усилила резистентность многих мигрантских общин попыткам их интеграции, не только обеспечивая повседневное общение физически удаленных друг от друга родственников и друзей, но и сохраняя погруженность мигрантов в близкие им социокультурные реалии. Когда же «Магриб в Провансе» или «Карачи на Темзе» превращаются в густую сеть районов No-go для представителей титульной нации (в одной Франции таких зон уже около 800), мультикультурализм становится и вовсе невозможным по причине отсутствия доступа носителей одной из культурных традиций на соответствующую территорию.

Провал мультикультурализма и этнодемографическая динамика в странах ЕС необратимо привязывают Европу к мусульманской части Большой Евразии. Но политические элиты стран Запада немало преуспели в высвобождении дестабилизирующего потенциала, накопленного в странах Ближнего и Среднего Востока. Начиная со свержения режима Саддама Хусейна и заканчивая поощрением «арабской весны», все преграды для усиления радикального исламизма последовательно устранялись, а примыкающий к Европе огромный регион погружался в смуту. Теракты в европейских городах и крупнейший со времен Второй мировой войны миграционный кризис показали, что турбулентность арабского мира начинает распространяться и на благополучную Европу, меняя представления о внутренней безопасности и путая прежние электоральные расклады. Вслед за этим последовали события, ускорившие изменение геополитической реальности в Восточном Средиземноморье и в Восточной Европе.

В 2015–2016 гг. две из трех держав, расположенных географически как в Азии, так и в Европе, предприняли действия, приведшие в замешательство страны Запада. При всем различии целеполаганий обе державы – Турция и Россия – стремились продемонстрировать, что держат в руках ключи от разрешения сирийского кризиса или по крайней мере способны регулировать нестабильность, вызванную фактическим разрушением государственности Сирии и Ирака. По сути дела, участие России и Турции в сирийском конфликте способствовало погружению стран ЕС в евразийский контекст.

Вмешавшись в сирийскую войну на стороне Башара Асада, Россия продемонстрировала, что способна не только эффективно действовать одновременно на нескольких театрах военно-политического противостояния, но и увязать в один узел конфликты, которые в европейских столицах рассматривали как совершенно изолированные. Сирийский гамбит Кремля хотя и не привел к примитивному размену «Леванта на Донбасс» (такая задача никогда и не стояла), но способствовал размыванию антироссийской ортодоксии и пониманию подлинной цены политики санкций. Теперь Запад вынужден рассматривать Россию как ключевого партнера в купировании угроз, связанных с исламским фундаментализмом и дестабилизацией государств Ближнего и Среднего Востока.

Объективной основой вовлеченности Турции в сирийский конфликт являются проблемы безопасности, курдский сепаратизм и угрозы жизненно важным национальным интересам. Однако эти факторы были многократно усилены неоосманистскими амбициями президента Эрдогана. Кроме того, положение еще более осложнялось внутриполитическим противостоянием, кульминацией которого стала попытка военного переворота в июле 2016 года. Маневры турецкого лидера в ходе сирийского конфликта были особенно рискованными. Он с готовностью играл на повышение ставок, но игра приносила лишь временный успех, а затем положение Анкары только усугублялось. В критический момент миграционного кризиса Эрдоган, по сути, попытался диктовать Брюсселю и Берлину свои условия, пользуясь возможностью регулировать интенсивность и масштаб потоков беженцев. Обескураженные евробюрократы и лидеры стран ЕС пошли на сделку с Анкарой, заключение которой Amnesty International назвала «черным днем для конвенции ООН о статусе беженцев, Европы и человечности». Анкара явно «пережала», и видимое сближение с Брюсселем очень быстро обернулось ростом взаимного раздражения и отчуждения. А это означало уже почти полную политическую изоляцию, если учесть негативную динамику в турецко-американских отношениях, разрыв с Израилем, соперничество с Ираном и конфронтацию с Россией.

Начиная с 24 ноября 2015 г., когда турецкие ВВС уничтожили российский СУ-24, и вплоть до 27 июня 2016 г., когда в Кремле было получено письмо Реджепа Тайипа Эрдогана с выражением извинений в связи с гибелью российского летчика, отношения между Москвой и Анкарой носили остро конфликтный характер. За полгода обе державы сумели опробовать различные инструменты воздействия на оппонента. Продолжение российско-турецкого клинча могло привести к выстраиванию новой дуги напряженности и формированию по ее линии противостоящих группировок. В частности, для Москвы синергия сирийского и украинского кризисов могла бы обернуться возникновением антироссийского фронта, включающего Турцию, Украину, Молдавию, Румынию, Грузию, Польшу и страны Балтии. Для Анкары «достройка» за счет курдов уже сформировавшегося ситуативного альянса в составе России, режима в Дамаске, Ирана и «Хезболлы» могла бы иметь еще более серьезные последствия. В сущности, Россия и Турция подошли к грани втягивания в длительное противостояние, причем в конфигурации, приводящей обе державы к взаимному ослаблению. Осознание этого способствовало шагам по преодолению вражды.

Возрожденное партнерство России и Турции может существенным образом повлиять на процесс становления Большой Евразии и скорректировать направление уже идущих геополитических трансформаций. Однако следует помнить и об ограничительных факторах. К ним относятся сохраняющиеся разногласия в отношении Сирии, ускоренное формирование режима личной власти президента Эрдогана и общая внутренняя напряженность, связанная с зачисткой политического ландшафта Турции после неудавшегося переворота.

ШОС как инкубатор

Наиболее серьезным претендентом на роль международной организации, способной упорядочить становление Большой Евразии, является Шанхайская организация сотрудничества. Вступление в ШОС Индии и Пакистана, очевидно, приведет к качественным изменениям миссии и региональной повестки этой организации. Соперничество этих двух стран может способствовать блокировке ряда инициатив, привести к общему снижению эффективности решений, принимаемых на консенсусной основе. Есть риск, что нынешний институциональный формат не справится с перегрузками быстрого расширения, а формирование новой структуры под более многочисленный состав и перспективные задачи начнет пробуксовывать. Решение проблемы видится в том, чтобы стремиться к реализации менее амбициозных и более реалистичных сценариев будущего ШОС. С одной стороны, необходима высокая степень пластичности, позволяющая повысить роль ШОС как платформы диалога и регулярного взаимодействия все большего числа стран. Но при этом надо избежать соблазна преждевременной разработки претендующих на универсальность документов, наподобие Хельсинкского заключительного акта 1975 года. С другой стороны, ШОС не должна превращаться лишь в площадку для риторических упражнений на тему трансконтинентального сотрудничества. По возможности сохраняя достижения первых 15 лет своего существования, ШОС могла бы выступить в роли инкубатора множества соглашений и инициатив в сферах безопасности, торговли, решения экологических проблем, культурного и научно-технического сотрудничества. Продвижение вперед должно быть постепенным: по мере развития этого процесса начнет образовываться сеть формализованных взаимосвязей, партнерств и институтов на региональных, межрегиональных и трансрегиональных уровнях, в конечном счете – в масштабах Большой Евразии. Скорее всего, лишь после прохождения этих промежуточных этапов будет уместно начинать предметное обсуждение темы формирования «Сообщества Большой Евразии».

Малая Евразия в Большой Евразии

Развитие Евразийского экономического союза – некогда наиболее многообещающего интеграционного проекта на постсоветском пространстве – не идет по восходящей. На то много причин. Одна из них состоит в естественном доминировании России, следствием которого является высокая степень зависимости всех стран – членов ЕАЭС от состояния российской экономики. Сочетание кризиса существующей в России модели экономического развития с западными санкциями и снижением цен на энергоносители привело к тому, что и партнеры по ЕАЭС столкнулись с немалыми экономическими издержками. Попытки Белоруссии или Казахстана минимизировать эти потери (а когда представлялось возможным – то и извлечь выгоду из ограничений, наложенных на Россию США и Евросоюзом, и ответных санкций со стороны России) являются, безусловно, сколь эгоистическими, столь и рациональными.

Идея сопряжения евразийской экономической интеграции с китайской инициативой Экономического пояса Шелкового пути отчасти имела защитный характер. Она позволяла снять напряжение, которое неизбежно возникло бы в случае ничем не регулируемой конкуренции между дальнейшими усилиями по развитию ЕАЭС и активностью Пекина на постсоветском пространстве. Признавая роль Китая и декларируя возможность согласованного участия в его проектах, Россия и другие участники ЕАЭС несколько укрепили позиции этого объединения.

На дальнейшую эволюцию ЕАЭС все большее влияние начинает оказывать многовекторность политики таких стран, как Казахстан и Белоруссия. В случае Казахстана значительно усиливается неопределенность, связанная с неизбежной сменой лидерства и кажущимся все более проблематичным сохранением стабильности при переходе власти. После событий в Актобе Казахстан в значительной мере утратил имидж оплота стабильности и порядка в Центральноазиатском регионе. Причем независимо от того, были ли эти события проявлением междоусобной борьбы элит или действиями исламистских групп, надо понимать: разворачивающиеся в Казахстане процессы становятся долгосрочной проблемой, от участия в решении которой Москве уйти не удастся.

Членство Казахстана в ЕАЭС и в особенности кризисные явления в экономике (отнюдь не все из них имеют непосредственное отношение к евразийской интеграции) становятся объектом критики со стороны как правящих кругов, так и недовольных правлением Назарбаева. Сам президент в основном использует критику неэффективности институтов и механизмов евразийской интеграции не для их подрыва, а для укрепления позиций Казахстана внутри ЕАЭС и за его пределами. Назарбаевское видение Большой Евразии, очевидно, не полностью совпадает с российским. Назарбаев расставляет акценты таким образом, чтобы обеспечить своей стране максимально благоприятные позиции в новой конфигурации, основными сторонами которой могут быть Китай, Европейский союз, Россия и исламский мир. Выдвинутое президентом Казахстана на Петербургском экономическом форуме предложение о сопряжении Европейского и Евразийского союзов служит тому яркой иллюстрацией. На первый взгляд, он доводит до логического завершения идею Большой Евразии. Однако в варианте институционализации диалога между ЕС и ЕАЭС именно Астана может больше всех выиграть от самого процесса, даже не слишком рассчитывая на реальное сопряжение двух интеграционных проектов. Ведь в текущих обстоятельствах (даже после Brexit’а) трудно рассчитывать на что-то иное, чем предложение Брюсселя странам – участницам ЕАЭС принять правила и нормы Евросоюза без возможности воздействия на их выработку. Сценарий «интеграции интеграций» относится к сфере благих пожеланий, попытка преждевременной реализации которых может иметь опасные последствия.

Для руководства Казахстана призывы подогнать забуксовавший евразийский интеграционный проект под европейский стандарт могут быть попыткой преодолеть дискомфорт, с которым ассоциируется сегодня пребывание в составе ЕАЭС. Нельзя исключать также, что в Астане колеблются между стремлением «улучшить» ЕАЭС, например, добиваясь сокращения списка изъятий из режима свободной торговли, и шагами, ведущими к эрозии самого интеграционного проекта. К числу последних, несомненно, относятся принятые Казахстаном условия вступления в ВТО в части тарифной политики, отличающиеся от согласованной всеми странами ЕАЭС ставки единого таможенного тарифа.

В то же время именно Казахстан добился гораздо более впечатляющих результатов в экономическом сотрудничестве с Китаем в рамках реализации инициативы Экономического пояса Шелкового пути. На начало 2016 г. Казахстан опередил Россию в области кооперации с Китаем, осуществляя более полусотни совместных индустриальных и логистических проектов стоимостью свыше 24 млрд долларов. Правда, некоторые из этих усилий останутся тщетными, пока к ним не присоединится Россия: такова, например, автомобильная трасса «Западная Европа – Западный Китай», упирающаяся «в никуда» на российско-казахстанской границе. В то же время Казахстан участвует и в прокладке маршрутов, идущих в обход России через Каспий и страны Южного Кавказа. Руководство в Астане стремится превратить страну в важнейший транспортно-логистический хаб, и здесь интересы Казахстана и России совпадают далеко не полностью. Тем не менее, в случае развития транспортной инфраструктуры наиболее перспективным направлением является сотрудничество Китая, России и Казахстана, причем позиции двух последних только укрепятся, если они будут проводить заранее согласованную линию в рамках ЕАЭС.

Институциональные слабости ЕАЭС обсуждались уже неоднократно. Как известно, основным механизмом, призванным уравновесить естественное экономическое доминирование России в ЕАЭС, является право вето и принцип равенства сторон при принятии решений Евразийской экономической комиссией. Правда, этот принцип не распространяется зеркально на участие в финансировании этого института, стоимость работы которого за несколько лет выросла экспоненциально. Возможности ЕЭК как наднационального органа минимизированы, эта структура даже лишена права самостоятельной инициативы в разработке тех или иных предложений по развитию сотрудничества в рамках ЕАЭС. Неудивительно, что «аппаратный вес» ЕЭК даже в самой России, в сопоставлении с весом национальных структур управления, продолжает снижаться. Ловушка принципа консенсуса, похоже, захлопнулась, а присоединение к ЕАЭС Армении и Киргизии лишь подчеркнуло остроту проблемы институциональной эффективности. Можно предположить, что изменение механизма принятия решений (а когда-то это обязательно придется сделать) спровоцирует серьезный кризис в отношениях между странами ЕАЭС. Альтернативой может стать переопределение миссии ЕАЭС и его институтов, их превращение в коллективный механизм, позволяющий странам – участницам экономического союза наиболее эффективным образом встраиваться в формирующуюся сеть взаимосвязей Большой Евразии.

Новая перспективная миссия институтов ЕАЭС могла бы состоять в выработке единой позиции стран-участниц по вопросам, связанным с множественными интеграционными инициативами и форматами торгово-экономического сотрудничества как в Евразии, так и в глобальном масштабе. Экономический пояс Шелкового пути – важнейший вызов для стран ЕАЭС, но далеко не единственный. Однако если России удастся убедить своих партнеров по ЕАЭС выработать единую линию по отношению к китайской стратегии экономического освоения евразийского континента, это будет принципиальным достижением. Ставки настолько высоки, что пересмотр институциональной модели ЕАЭС окажется вполне оправданным.

Некоторые выводы применительно к России

Важнейший импульс в ускорении изменений на просторах Большой Евразии исходит от Китая. Россия вынуждена реагировать на эти трансформации, но именно она способна существенно повлиять на их ход. Проблема в том, что одновременно усиливаются региональные и глобальные противоречия, они становятся более комплексными, охватывая не только сферы безопасности, экономики, торговли, финансов, но и информационные потоки и виртуальное пространство. Россия может оказаться в числе бенефициаров становления Большой Евразии. В то же время существует вероятность оказаться в этом процессе основным магнитом рисков и угроз.

Стратегическое партнерство с КНР становится для России ключевым. Оно не должно перерастать в формальный военно-политический союз, направленный против США или иной страны, но и Китай, и Россия будут действовать солидарно в деле демонтажа американоцентричного мирового порядка и построения более справедливой и безопасной системы международных отношений в Евразии и мире. России не избежать признания общего лидерства Китая, но она в состоянии сохранить равноправие и свободу маневра в выстраивании отношений стратегического партнерства с третьими странами.

Развивая стратегическое партнерство или конструктивный диалог с Индией, Вьетнамом, Ираном, Израилем, Египтом, при определенных условиях – с Турцией, Саудовской Аравией, Японией и Южной Кореей, Россия будет способствовать тому, чтобы Большая Евразия стала более сбалансированной системой, имеющей несколько центров силы. Не только добиваться благоприятного для себя баланса сил, но и постараться максимально расширить круг стран, с которыми возможно решение совместных задач на основе доверия и согласования интересов.

Одновременно России предстоит подготовить к интеграции в Большую Евразию собственные институты влияния на постсоветском пространстве, обеспечив совместно с союзными государствами существенное повышение эффективности и маневренности ЕАЭС и ОДКБ. Будет непросто. На первых порах скажется недостаток опыта, слабость экспертного обеспечения, инерция прежних отношений. Тем не менее, встраивание постсоветского пространства в Большую Евразию – неизбежный процесс, который лучше возглавить, чем сопротивляться ему. Если же будет достигнута синергия с процессами развития, обеспечивающими более быстрый и качественный экономический рост в третьих странах, то риски обернутся взаимным выигрышем.

Россия, конечно же, останется страной европейской культуры. Но сейчас речь не идет о том, чтобы прорубить в Европу очередное окно. Еще совсем недавно ведущие страны ЕС с пренебрежением отмахнулись от идеи Большой Европы «от Лиссабона до Владивостока». Теперь Москве предстоит принять участие в открытии кратчайшего пути к европейскому порогу для азиатских гигантов мировой экономики, хотя одной лишь ролью транзитера Россия не удовлетворится. Россия имеет возможность сформировать собственный, весьма солидный набор предложений, включающий не только пути сообщения и логистические центры, сырьевые товары, сельскохозяйственную продукцию, продукцию ВПК и космические технологии, но и безопасность. Речь идет об источниках нестабильности, угрожающих и старой Европе, и азиатским центрам глобального экономического роста. Вклад России в борьбу с сетевыми структурами исламского терроризма и в освобождение от их контроля части территорий Сирии и Ирака можно рассматривать как своеобразный экзамен на роль шерифа Большой Евразии. Единолично претендовать на такую роль безрассудно, но при условии разделения этого специфического труда с другими влиятельными игроками Большой Евразии экспорт безопасности может оказаться прибыльным и политически, и экономически.

В отношении Европейского союза пока нельзя сделать большего, чем продемонстрировать европейцам, что в формате Большой Евразии возможно решение некоторых проблем, с которыми сам Брюссель справиться не в состоянии. Не надо стремиться к достижению универсальных договоренностей, регламентирующих весь комплекс отношений стран ЕС с основным массивом постсоветского пространства (ЕАЭС) и – тем более – с другими частями Большой Евразии. Евросоюз находится на перепутье, и ему нужно время, чтобы выбрать направление собственной трансформации.

Россия обладает необходимым опытом и возможностями, чтобы справляться с рисками, возникающими в процессе становления Большой Евразии. Одной из составляющих успеха здесь является оптимальное разделение труда в рамках стратегического партнерства с Китаем, рядом других стран Азии и Африки, в отдаленной перспективе – с ведущими европейскими государствами. Но другая составляющая – запуск уверенного экономического роста, сохранение политической стабильности при одновременной модернизации системы государственного управления, обеспечение эффективного функционирования общественных институтов. Опыт Китая и ряда других азиатских стран будет весьма полезен в поисках работающей модели экономического развития, но в конечном счете только внутренняя совместная работа власти и общества сможет обеспечить России достойный статус и в Большой Евразии, и в мире.

Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 ноября 2016 > № 1998990 Дмитрий Ефременко

Денис Мантуров: проблему контрафакта не решить усилиями только одного государства.

О ключевых вопросах, которые поднимались на прошедшем в ноябре IV Международном форуме «Антиконтрафакт-2016» в Ереване, в интервью МИА «Россия сегодня» рассказал Министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров.

— Насколько проблема контрафакта актуальна для России и других участников ЕАЭС?

— Незаконный оборот товаров — одна из самых острых проблем, она наносит прямой урон интересам наших государств. В России по разным секторам он составляет от 5 до 30%. Приведу пример. Китай в 2015 году экспортировал в Россию товаров легкой промышленности более чем на 10 миллиардов долларов. На российской границе зафиксирована только половина этого объема, то есть разрыв в «зеркальной статистике» — 56%! Только по легкой промышленности в сферу нелегального оборота в год попадает товаров на сумму порядка 5 миллиардов долларов.

Роскачеством опубликованы результаты исследований порядка 1300 товаров из 33 категорий. Выявлено несоответствие заявленной маркировке. Например, в товарах того же легпрома зачастую заявлено 80% натуральных материалов, а по факту мы видим 80-процентную синтетику. Важно заметить, что, как правило, несоответствие товаров по санитарно-гигиеническим показателям — воздухопроницаемости и гигроскопичности — из-за низкого качества исходного сырья, которое ввозится, при этом качество обработки материалов и пошива в стране — на высоком уровне.

У наших коллег похожая ситуация. Это серьезный ущерб для экономики, искажение конкурентной среды, а главное — потенциальный риск для здоровья и жизни граждан. Причем в условиях единого экономического пространства данная проблема может принимать еще большие масштабы.

Многие страны начали понимать, что в условиях глобализации проблема защиты своих национальных рынков от незаконного оборота промышленной продукции не может быть решена только усилиями одного государства. Необходимо выстраивать эффективную систему межгосударственных мер противодействия незаконному обороту.

Но ее нельзя создать просто на уровне рабочего взаимодействия отдельных членов правительства или профильных министерств. Нужно собрать вместе все заинтересованные стороны, дать им возможность общаться напрямую, высказать свою точку зрения на общую проблему. Именно для конструктивного диалога органов власти государств — членов Евразийского экономического союза (ЕАЭС), представителей бизнеса, науки и общественности мы и проводим уже IV Международный форум «Антиконтрафакт». Только в формате всестороннего обсуждения можно выработать единые подходы к пониманию незаконного оборота промышленной продукции и эффективные меры по борьбе с ним.

— Почему для проведения форума был выбран именно Ереван?

— Проведение Международного форума осуществляется в государствах-членах Союза ежегодно, на ротационной основе. Так, первый форум «Антиконтрафакт» прошел в 2012 году в Москве. Второй форум состоялся в Астане, третий — в Минске. В этом году форум приняла гостеприимная Армения. В январе-августе 2016 года товарооборот между Арменией и Россией вырос на 11,6%, достигнув 803,6 миллиона долларов. Несмотря на напряженную внешнеполитическую и экономическую обстановку, Россия остается основным торговым партнером Армении. Растет экспорт армянских товаров в страны — участники ЕАЭС. Я уверен, что атмосфера Еревана — современного города с историей, насчитывающей почти три тысячи лет, благоприятно повлияла на качество принятых на форуме резолюций.

— Какие меры будет предпринимать Россия и другие страны — участники ЕАЭС для борьбы с контрафактом?

— В 2015 году указом Президента России создана государственная комиссия, которая на федеральном уровне координирует деятельность по противодействию незаконному обороту товаров. В регионах аналогичные комиссии возглавляются непосредственно губернаторами.

Всего за год работы госкомиссия подготовила ряд законодательных инициатив по наиболее проблемным в части контрафакта отраслям. Например, сформирована концепция законодательного регулирования по противодействию использованию в авиации «неаутентичных» комплектующих. Разработан упрощенный порядок уничтожения изъятых из незаконного оборота товаров легкой промышленности. Ужесточены меры ответственности за нарушение прав потребителей в сфере интернет-торговли, за несоблюдение требований к качеству моторного топлива. Первоочередные меры по борьбе с контрафактом отражены в проекте Стратегии по противодействию незаконному обороту промышленной продукции в Российской Федерации до 2025 года, которая будет принята до конца этого года.

В декабре планируется представить на рассмотрение главам наших государств Таможенный кодекс ЕАЭС.

Наши партнеры по Евразийскому союзу положительно оценили опыт работы госкомиссии. В Казахстане создана межведомственная комиссия по противодействию незаконному обороту промышленной продукции. Беларусь решает вопрос о создании такой же структуры, и мы уже приняли совместное заявление о взаимодействии в сфере противодействия незаконному обороту продукции. Аналогичный документ мы подписали на полях форума «Антиконтрафакт» с Министром экономического развития и инвестиций Армении Суреном Караяном.

Как видите, мы активно действуем по всем направлениям. Конечно, многое еще предстоит осуществить, но начало положено, и оно, на мой взгляд, вполне успешное.

— В качестве одной из мер борьбы с контрафактной продукцией в России проводится эксперимент по маркировке меховых изделий. Насколько этот проект оправдал себя?

— С августа 2016 года, по данным ФНС России, в системе маркировки меховых изделий уже зарегистрировались около 8 тысяч участников, заказано и изготовлено более 6 миллионов марок на меховые изделия — это в 16 раз больше официальных данных по обороту за 2015 год! А ведь, исходя из имеющейся статистики, объем рынка составлял не более 300 тысяч изделий в год. Как видите, эффективность этой системы очевидна не только экспертам, но и простому обывателю. С 1 января 2017 года начнем эксперимент по добровольной маркировке отдельных видов лекарственных средств. Прорабатывается введение маркировки на товары легкой промышленности, ценные породы древесины, авиакомпоненты.

— Какие цели по борьбе с контрафактом вы ставите на среднесрочную перспективу?

— Темпы интеграционных процессов в ЕАЭС возрастают. Более того, за последнее время активизировались переговоры на высшем уровне о сближении ЕАЭС с АСЕАН и ШОС, а на Петербургском экономическом форуме Президент России предложил создать большое партнерство в Евразии, в которое могли бы войти ЕАЭС, Китай, Индия, Пакистан, Иран и другие государства. Евразийский экономический союз все больше заявляет себя в качестве ядра континентальной интеграции. И нам необходимо в очень сжатые сроки отработать ключевые механизмы взаимодействия, в том числе в части противодействия нелегальному обороту. Потом, по мере роста числа участников, это будет сделать намного сложнее.

Ключевая цель — формирование цивилизованного рынка товаров и услуг в рамках ЕАЭС. И здесь важно усиление роли институтов гражданского общества, применение механизмов общественного контроля по выявлению нелегальной продукции, повышение этики предпринимательской деятельности. Задача — не столько ужесточить наказание за незаконный оборот продукции, а создать такие условия на рынке, при которых ведение нелегальной деятельности станет просто невыгодным.

Совместные усилия стран — участников ЕАЭС должны привести к 2020 году к снижению доли незаконного оборота в ключевых отраслях промышленности до двух раз, по сравнению с 2014 годом.

Россия. СНГ. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > minpromtorg.gov.ru, 26 ноября 2016 > № 1998375 Денис Мантуров

Мантуров: проблему контрафакта не решить усилиями только одного государства

О ключевых вопросах, которые поднимались на прошедшем в ноябре IV Международном форуме "Антиконтрафакт-2016" в Ереване, в интервью МИА "Россия сегодня" рассказал министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров.

— Насколько проблема контрафакта актуальна для России и других участников ЕАЭС?

— Незаконный оборот товаров — одна из самых острых проблем, она наносит прямой урон интересам наших государств. В России по разным секторам он составляет от 5 до 30%. Приведу пример. Китай в 2015 году экспортировал в Россию товаров лёгкой промышленности более чем на 10 миллиардов долларов. На Российской границе зафиксирована только половина этого объема, то есть разрыв в "зеркальной статистике" — 56%! Только по легкой промышленности в сферу нелегального оборота в год попадает товаров на сумму порядка 5 миллиардов долларов.

Роскачеством опубликованы результаты исследований порядка 1300 товаров из 33 категорий. Выявлено несоответствие заявленной маркировке. Например, в товарах того же легпрома зачастую заявлено 80% натуральных материалов, а по факту мы видим 80%-ую синтетику. Важно заметить, что, как правило, несоответствия товаров по санитарно-гигиеническим показателям — воздухопроницаемости и гигроскопичности из-за низкого качества исходного сырья, которое ввозится, при этом, качество обработки материалов и пошива в стране — на высоком уровне.

У наших коллег похожая ситуация. Это серьёзный ущерб для экономики, искажение конкурентной среды, а главное — потенциальный риск для здоровья и жизни граждан. Причём в условиях единого экономического пространства данная проблема может принимать ещё большие масштабы.

Многие страны начали понимать, что в условиях глобализации проблема защиты своих национальных рынков от незаконного оборота промышленной продукции не может быть решена только усилиями одного государства. Необходимо выстраивать эффективную систему межгосударственных мер противодействия незаконному обороту.

Но её нельзя создать просто на уровне рабочего взаимодействия отдельных членов правительства или профильных министерств. Нужно собрать вместе все заинтересованные стороны, дать им возможность общаться напрямую, высказать свою точку зрения на общую проблему. Именно для конструктивного диалога органов власти государств — членов Евразийского экономического союза (ЕАЭС), представителей бизнеса, науки и общественности мы и проводим уже IV Международный форум "Антиконтрафакт". Только в формате всестороннего обсуждения можно выработать единые подходы к пониманию незаконного оборота промышленной продукции и эффективные меры по борьбе с ним.

— Какие меры будет предпринимать Россия и другие страны — участники ЕАЭС для борьбы с контрафактом?

— В 2015 году указом президента России создана государственная комиссия, которая на федеральном уровне координирует деятельность по противодействию незаконному обороту товаров. В регионах аналогичные комиссии возглавляются непосредственно губернаторами.

Всего за год работы госкомиссия подготовила ряд законодательных инициатив по наиболее проблемным в части контрафакта отраслям. Например, сформирована концепция законодательного регулирования по противодействию использованию в авиации "неаутентичных" комплектующих. Разработан упрощённый порядок уничтожения изъятых из незаконного оборота товаров лёгкой промышленности. Ужесточены меры ответственности за нарушение прав потребителей в сфере интернет-торговли, за несоблюдение требований к качеству моторного топлива. Первоочередные меры по борьбе с контрафактом отражены в проекте Стратегии по противодействию незаконному обороту промышленной продукции в Российской Федерации до 2025 года, которая будет принята до конца этого года.

В декабре планируется представить на рассмотрение главам наших государств Таможенный кодекс ЕАЭС.

Наши партнёры по Евразийскому союзу положительно оценили опыт работы Госкомиссии. В Казахстане создана Межведомственная комиссия по противодействию незаконному обороту промышленной продукции. Беларусь решает вопрос о создании такой же структуры, и мы уже приняли совместное заявление о взаимодействии в сфере противодействия незаконному обороту продукции. Аналогичный документ мы подписали на полях форума "Антиконтрафакт" с министром экономического развития и инвестиций Армении Суреном Караяном.

Как видите, мы активно действуем по всем направлениям. Конечно, многое ещё предстоит осуществить, но начало положено, и оно, на мой взгляд, вполне успешное.

— В качестве одной из мер борьбы с контрафактной продукцией в России проводится эксперимент по маркировке меховых изделий. Насколько этот проект оправдал себя?

— С августа 2016 года, по данным ФНС России, в системе маркировки меховых изделий уже зарегистрировались около 8 тысяч участников, заказано и изготовлено более 6 миллионов марок на меховые изделия — это в 16 раз больше официальных данных по обороту за 2015 год! А ведь, исходя из имеющейся статистики, объем рынка составлял не более 300 тысяч изделий в год. Как видите, эффективность этой системы очевидна не только экспертам, но и простому обывателю. С 1 января 2017 года начнём эксперимент по добровольной маркировке отдельных видов лекарственных средств. Прорабатывается введение маркировки на товары лёгкой промышленности, ценные породы древесины, авиакомпоненты.

— Какие цели по борьбе с контрафактом Вы ставите на среднесрочную перспективу?

— Темпы интеграционных процессов в ЕАЭС возрастают. Более того, за последнее время активизировались переговоры на высшем уровне о сближении ЕАЭС с АСЕАН и ШОС, а на Петербургском экономическом форуме президент России предложил создать большое партнёрство в Евразии, в которое могли бы войти ЕАЭС, Китай, Индия, Пакистан, Иран и другие государства. Евразийский экономический союз всё больше заявляет себя в качестве ядра континентальной интеграции. И нам необходимо в очень сжатые сроки отработать ключевые механизмы взаимодействия, в том числе в части противодействия нелегальному обороту. Потом, по мере роста числа участников, это будет сделать намного сложнее.

Ключевая цель — формирование цивилизованного рынка товаров и услуг в рамках ЕАЭС. И здесь важно усиление роли институтов гражданского общества, применение механизмов общественного контроля по выявлению нелегальной продукции, повышение этики предпринимательской деятельности. Задача — не столько ужесточить наказание за незаконный оборот продукции, а создать такие условия на рынке, при которых ведением нелегальной деятельности станет просто невыгодным.

Совместные усилия стран — участников ЕАЭС должны привести к 2020 году к снижению доли незаконного оборота в ключевых отраслях промышленности до двух раз, по сравнению с 2014 годом.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 26 ноября 2016 > № 1982556 Денис Мантуров

Алексей Кондратьев: "Талибы встают под черные знамена ИГИЛ"

Число погибших в результате вчерашнего взрыва в мечети в Кабуле возросло до 32 человек, более 50 получили ранения. Террорист-смертник привел в действие взрывное устройство внутри мечети, где молились шииты. Эксперты говорят, что ситуация в Афганистане в последние месяцы заметно ухудшилась. Талибы развернули наступление на крупные города, а влияние ИГИЛ существенно возросло. О происходящем в стране «Вестнику Кавказа» рассказал член комитета Совета Федерации по обороне и безопасности, бывший спецназовец, который участвовал в обеих чеченских кампаниях, в операции на территории Косово и в операции по принуждению Грузии к миру, Алексей Кондратьев, который летом побывал в Афганистане.

- Алексей Владимирович, есть ощущение, что ближневосточная зона нестабильности она разрастается. По вашему мнению, какие страны могут быть подставлены под удар, и угрожает ли терроризм Центральной Азии?

- США ежегодно выделяют на борьбу с РФ огромнейшие средства. В этом году, насколько мне известно, было выделено $84 млрд на подрыв устоев РФ. Этот подрыв ведется не только внутри нашей страны путем подкупа, шантажа, создания всевозможных сообществ, "расстроенных" ситуаций в РФ, политическим строем, положением дел. Из этой суммы выделяются средства на раскачивание ситуации на Украине, или на Ближнем Востоке или, например, в Центральной Азии. Особое место занимает Афганистан. Когда мы уходили из Афганистана в 1989 году, он по уровню развития экономики превосходил уровень Пакистана и Ирана, который уже тогда находился в экономической блокаде под санкциями США и западного сообщества. А сегодня в Афганистане экономика разрушена, даже молоко в страну завозят. На месте производятся лепешки, а хлебокомбинат в Кабуле, который строили наши специалисты, в полной мере не работает.

- А в политической точки зрения, что происходит внутри Афганистана?

- Сегодня в Афганистане идет активная вербовка талибов (это бывший проект пакистанской разведки). Талибы из-под зеленых знамен ислама встают под черные знамена ИГИЛ. Фактически северная часть Афганистана контролируются этими ИГИЛовским отрядами. Проехать в Кандагар или Джелалабад проблематично, можно попасть под обстрел. Приходится переодеваться в местную одежду, ходить в одежде тех регионов, где ты находишься для того, чтобы просто не выделяться в толпе. Влияние правительственных войск, сил безопасности падает, происходит масштабный хаос и исход огромных масс населения. Фактически через границу с Таджикистаном через Киргизию, Узбекистан, в Казахстан мы получим в РФ потоки беженцев. Поэтому предпринимались кадровые решения, организационные решения по реформированию миграционной службы, созданию Росгвардии, переформатированию полномочий силовых структур. Эти решения направлены на ограничение нелегальной миграции, на исключение нелегального оборота оружия, взрывчатки и исключение оборота наркотиков.

Американцы, находясь в Афганистане уже 15 лет, провалив ряд достаточно серьезно заявленных программ, не выполнив никаких своих обещаний, не построив ни дорог, ни арыков, ирригационных систем, не создав семенной фонд, перенаправили потоки наркоты на территории РФ, европейского сообщества и Юго-Восточной Азии. На территорию нашей страны поток наркотиков за период пребывания американцев на территории Афганистана вырос более, чем в 40 раз. Афганистан, находятся в сердце Центральной Азии, влияет на политику многих стран.

Пока мы не решим экономическую проблему Афганистана, пока людям, как у нас когда-то в Чечне, не станет выгоднее заниматься хозяйством, промышленностью, вообще экономикой, а не бегать с автоматов по горам, перекрывая дороги, занимаясь рэкетом, какими-то бандитскими вылазками, торговлей наркотиками – Афганистан из этой ямы не выкарабкается. Сильный Афганистан американцам не нужен ни в коем случае. Количество природных запасов – нефти и газа, тем более золота, алмазов, изумрудов, лазуритов, сапфиров, рубинов позволяет Афганистану в случае развития этой ситуации стать на уровень ОАЭ. Афганистан со своими запасами, если бы война не помешала, вполне в состоянии стать своеобразными Эмиратами на территории Центральной Азии. Поэтому там и идет война - чтобы не дать встать на ноги Афганистану. Во взаимодействии с нашими братскими республиками Туркменией, Узбекистаном и Таджикистаном мы должны закрыть границу, дипломатическими и политическими способами помочь правительству Афганистана, которое сегодня контролируется американцами в той или иной степени, не дать ему свалиться в очередную кровопролитную войну.

Афганистан. США. Россия. Азия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > vestikavkaza.ru, 22 ноября 2016 > № 1985667 Алексей Кондратьев

Заседание Совета глав правительств государств – членов ШОС.

Главы делегаций государств – членов Шанхайской организации сотрудничества:

Премьер-министр Республики Казахстан Бакытжан Абдирович Сагинтаев;

Премьер Государственного совета Китайской Народной Республики Ли Кэцян;

Исполняющий обязанности Премьер-министра Киргизской Республики Сооронбай Шарипович Жээнбеков;

Председатель Правительства Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев;

Премьер-министр Республики Таджикистан Кохир Расулзода;

Первый заместитель Премьер-министра Республики Узбекистан Рустам Содикович Азимов.

Выступление Дмитрия Медведева на заседании Совета глав правительств государств – членов ШОС:

Уважаемый председатель, уважаемые коллеги, участники Совета глав правительств государств – членов ШОС! Уже 15 лет организация работает, страны, которые вошли в неё, поставили перед собой цель – повысить уровень безопасности и доверия в регионе. Если говорить именно об этой цели, то можно констатировать, что она была достигнута. Государства – члены ШОС улучшили взаимодействие по этим направлениям. Сегодня можно сказать, что, несмотря на текущую международную обстановку и существующие экономические проблемы (а наши государства не свободны от этих проблем), ценности, которые были положены в основу создания ШОС, реализованы. Мы вместе работаем над решением большого количества наших внутренних и международных проблем, включая такие важнейшие для региона задачи, как вопросы обеспечения безопасности, совместная борьба с преступностью, противостояние наркотрафику и решение актуальных инфраструктурных экономических задач.

Благодаря тому, что таким образом была соединена политическая воля всех участников, Шанхайская организация превратилась в полноформатное и эффективное объединение, причём привлекательное, поэтому в него стремятся войти другие государства. Сформирована широкая повестка дня, отработаны механизмы многостороннего сотрудничества. Это не означает, что все экономические цели достигнуты – наоборот, мы сегодня и в узком, и в расширенном составах констатировали, что есть к чему стремиться, есть экономические задачи, которые пока не решены. Но самое главное, что у нас есть видение перспектив, которое отражено в стратегии развития Шанхайской организации на период до 2025 года и в соответствующем плане действий. Сегодня мы в дополнение к ним утвердим перечень мероприятий по развитию проектной деятельности на период с 2017 по 2021 год. Это, надеюсь, внесёт в нашу работу целый ряд новых важнейших направлений, как, например, инновационное развитие наших экономик. Современные национальные экономики должны в полной мере впитать в себя инновационный характер нынешних технологических решений, которые, по сути, помогают человеческому прогрессу. В современных условиях даже этих усилий может быть недостаточно, поэтому нужно раскрывать все возможности экономического взаимодействия, создавать благоприятные условия для движения товаров, работ, услуг, инвестиций, формировать так называемые цепочки добавленной стоимости, выходить на внешние рынки – и друг к другу, и на рынки третьих стран. Эта тема, включая возможность перехода к преференциальному торговому режиму в Шанхайской организации сотрудничества, поднималась нами и в прошлом году во время проведения Совета глав правительств в Китае. И последующая проработка этой темы непростая, потому что любые преференции – это всегда отказ от каких-то внутренних решений. Тем не менее очевидна её важность для развития торгово-экономических связей. Работу в этом направлении мы договорились продолжить, в ней могли бы полноценно участвовать все деловые и финансовые круги государств, прежде всего в рамках делового совета и межбанковского объединения Шанхайской организации.

Вопросы экономики всегда тесно взаимоувязаны с модернизацией инфраструктуры и транспорта. Наши государства имеют колоссальный транзитный потенциал, который в полной мере, очевидно, не используется. Мы, хотел бы со стороны России это специально отметить, готовы к практической реализации соглашения по международным автомобильным перевозкам, которое было заключено в 2014 году, рассчитываем на скорейшее завершение работы над программой развития дорог Шанхайской организации. Здесь есть разные варианты, но особое внимание следует уделять обновлению железнодорожных магистралей (поскольку и в железные дороги приходят технологические изменения, включая прокладку высокоскоростных линий), созданию международных логистических центров, внедрению в сфере инфраструктуры самых современных технологических решений. Также можно было бы приступить к обсуждению новых трансграничных маршрутов, чего ждут от нас государства, которые находятся в торговых взаимоотношениях с нашими странами.

Ещё один важный блок касается продовольственной и энергетической безопасности. В этом году Россия председательствует в энергоклубе. Россия в силу своих экономических особенностей максимально внимательно относится к вопросам энергетики. Хотел бы всех пригласить принять участие в нашей Международной конференции по энергоэффективности, энергосбережению, которая пройдёт в Москве 15–16 ноября. Что касается вопросов продовольственной безопасности, то всем понятно, что это исключительно важное направление работы. Цены на продовольствие в мире имеют тенденцию к увеличению. Это как раз один из немногих секторов, который показывает стабильный рост даже в условиях существующих экономических проблем, замедления развития мировой экономики, поэтому проблематика продовольственной безопасности, как нам представляется, должна быть также в центре внимания нашей организации, особенно с учётом присоединения к ней других крупных стран.

Наши государства активно участвуют в развитии интеграции и продвижении крупных проектов на евразийском пространстве. Важно, чтобы возникающие в связи с этим возможности были использованы и в интересах Шанхайской организации. Мы говорили о самых разных масштабных инициативах, включая формирование так называемой большой Евразии – речь идёт о широком партнёрстве с участием крупнейших евроазиатских интеграционных объединений. Эти интеграционные объединения умножаются, и мы должны правильным образом координировать свои усилия. Речь идёт и о Евразийском союзе, и о Шанхайской организации сотрудничества, и о сопряжении этих возможностей с концепцией Шёлкового пути, и о возможностях АСЕАН. Подключение к этой работе наблюдателей и партнёров по диалогу Шанхайской организации также придало бы бо?льшую сбалансированность нашим идеям. У нас здесь немало совпадающих сфер интересов.

Наметились и хорошие программы в гуманитарной сфере. На саммите в Ташкенте была утверждена программа по развитию сотрудничества в области туризма. Фактически готово к подписанию соглашение об учреждении университета Шанхайской организации. Мы также всячески его приветствуем.

Ещё один вопрос. Совсем скоро в семью Шанхайской организации вольются Индия и Пакистан. Приём новых государств не просто расширит географические границы нашей организации, которые и так огромны, но и обогатит организацию в политическом и экономическом планах. По понятным причинам все, кто вступает в организацию, должны в полной мере воспринимать особый шанхайский дух равноправия, взаимного уважения и внести свою лепту в развитие организации, включая новые экономические идеи, проекты, которые могут быть совместным образом реализованы.

В заключение хотел бы искренне поблагодарить ещё раз наших киргизских коллег и лично председательствующего Сооронбая Шариповича за гостеприимство, поздравить с успешным завершением председательства. На следующий год эта эстафета переходит нашей стране. Мы будем работать при поддержке наших партнёров над укреплением экономического, гуманитарного сотрудничества и сотрудничества в сфере безопасности в Шанхайской организации. В свою очередь хотел бы пригласить всех в Россию осенью будущего года.

Документы, подписанные по завершении заседания Совета глав правительств государств – членов Шанхайской организации сотрудничества:

Решения Совета глав правительств (премьер – министров) государств – членов Шанхайской организации сотрудничества:

- Об Отчёте Секретариата Шанхайской организации сотрудничества о ходе осуществления Программы многостороннего торгово-экономического сотрудничества государств – членов Шанхайской организации сотрудничества;

- О Финансовом отчёте Шанхайской организации сотрудничества по исполнению бюджета Шанхайской организации сотрудничества за 2015 год;

- О бюджете Шанхайской организации сотрудничества на 2017 год;

- О Докладе Комиссии внешних аудиторов государств-членов Шанхайской организации сотрудничества по проведению внешнего аудита финансово-хозяйственной деятельности постоянно действующих органов Шанхайской организации сотрудничества;

- О дальнейшей работе по созданию Банка развития Шанхайской организации сотрудничества и Фонда развития (Специального счёта) Шанхайской организации сотрудничества;

- О Перечне мероприятий по дальнейшему развитию проектной деятельности в рамках Шанхайской организации сотрудничества на период 2017-2021 годы;

- О Концепции научно – технического партнёрства Шанхайской организации сотрудничества;

- О Плане мероприятий по реализации Соглашения между правительствами государств – членов ШОС о научно-техническом сотрудничестве на период с 2016 по 2020 годы;

- О проекте Программы развития дорог Шанхайской организации сотрудничества.

Подписали: Премьер-министр Республики Казахстан Бакытжан Абдирович Сагинтаев, Премьер Государственного совета Китайской Народной Республики Ли Кэцян, исполняющий обязанности Премьер-министра Киргизской Республики Сооронбай Шарипович Жээнбеков, Председатель Правительства Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев, Премьер-министр Республики Таджикистан Кохир Расулзода, Первый заместитель Премьер-министра Республики Узбекистан Рустам Содикович Азимов.

Совместное коммюнике по итогам заседания Совета глав правительств (премьер-министров) государств – членов Шанхайской организации сотрудничества

Подписали: Премьер-министр Республики Казахстан Бакытжан Абдирович Сагинтаев, Премьер Государственного совета Китайской Народной Республики Ли Кэцян, исполняющий обязанности Премьер-министра Киргизской Республики Сооронбай Шарипович Жээнбеков, Председатель Правительства Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев, Премьер-министр Республики Таджикистан Кохир Расулзода, Первый заместитель Премьер-министра Республики Узбекистан Рустам Содикович Азимов.

Казахстан. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 3 ноября 2016 > № 1960432 Дмитрий Медведев

Обострение международной обстановки диктует необходимость принятия Россией срочных мер для нейтрализации возникающих угроз, но для этого нужно в первую очередь провести грамотный анализ. Россия располагает огромным научно-техническим потенциалом для того, чтобы и анализировать, и отвечать на угрозы. Таким анализом в России занимаются многие институты, организации и ведомства, но центральное место занимает Совет безопасности Российской Федерации. Секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев рассказал в интервью РИА Новости, откуда сейчас России ждать главную угрозу.

— Николай Платонович, как бы вы могли охарактеризовать ситуацию в сфере безопасности, сложившуюся сегодня на международной арене и в отдельных наиболее проблемных регионах?

— Обстановка в мире проще не становится. Усиливается конкуренция за мировое влияние и за использование мировых ресурсов. Чрезмерные амбиции ряда стран провоцируют все новые вызовы и угрозы в области безопасности в разных регионах мира и уже стали серьезной преградой к налаживанию двусторонних и многосторонних усилий, направленных на урегулирование кризисных ситуаций.

К угрозам безопасности страны мы по-прежнему относим наращивание силового потенциала НАТО и наделение этой организации глобальными функциями, приближение военной инфраструктуры стран-членов альянса к границам России, развертывание новых видов вооружения, создание глобальной системы противоракетной обороны.

Беспрецедентной угрозой международному миру и безопасности остается терроризм, в том числе в лице международной террористической организации "Исламское государство Ирака и Леванта" (ИГ, запрещена в России — ред.).

Ареной борьбы с ИГИЛ стали Сирия, Ирак, Ливия, Йемен, Афганистан и ряд других государств.

Российская Федерация по просьбе законного сирийского руководства с осени 2015 года принимает активное участие в уничтожении террористов на территории Сирийской Арабской Республики. При этом очевидно, что только наших действий на данном направлении будет явно недостаточно, борьба с подобным злом современности требует коллективных усилий всего международного сообщества. Мы об этом заявляли уже не раз и готовы к продолжению сотрудничества со всеми заинтересованными сторонами.

Продолжает сохраняться очаг напряженности на Корейском полуострове. Действия руководства КНДР используются США в своих интересах. Под предлогом защиты от северокорейской военной угрозы они усиливают присутствие в Северо-Восточной Азии, еще более накаляя атмосферу демонстрацией силы посредством интенсивных военных учений с корейской и японской сторонами, а также стремлением разместить в регионе элементы своей глобальной системы противоракетной обороны.

Два года назад число региональных горячих точек пополнила и Украина. Вашингтон и Брюссель оказали активное содействие в организации антиконституционного переворота в Киеве. В итоге на востоке страны тлеет гражданская война, которую украинские власти не желают прекратить, саботируя исполнение взятых на себя обязательств.

— Вы обрисовали весьма непростую картину происходящего в мире. Удается ли России оставаться на высоте перед лицом растущих вызовов и угроз?

— Какова бы ни была текущая обстановка в мире, Россия продолжает последовательно реализовывать свое видение глобальной безопасности. Его суть проста: главенство международного права, приоритет мирного разрешения противоречий в рамках существующей структуры международных организаций во главе с ООН, недопустимость закулисных соглашений и односторонних действий, блоковой политики, неприемлемость вмешательства во внутренние дела суверенных государств.

Ведется скоординированная работа по выявлению вызовов и угроз национальной безопасности. Развивается диалог в рамках СНГ, ОДКБ, ШОС и БРИКС. Мы доводим до партнеров наше видение текущей ситуации, наращиваем обмен информацией по линии спецслужб, разрабатываем новые форматы и направления работы.

Особое внимание по линии Совета безопасности уделяем развитию двусторонних и многосторонних контактов с конструктивно настроенными партнерами. Свидетельством масштаба наших международных связей и их результативности является ежегодно проводимая нами встреча высоких представителей, курирующих вопросы безопасности.

В этом году в Чечне состоялся уже седьмой по счету подобный форум, участие в нем приняли делегации 75 государств. Достигнут целый ряд договоренностей в сфере борьбы с терроризмом, экстремистской идеологией, наркотрафиком, трансграничной преступностью, угрозами информационной безопасности.

Наша главная цель — обеспечивать интересы России, создавать условия для поступательного социально-экономического развития, укреплять суверенитет и конституционный строй.

Россия избегала и будет избегать любого вмешательства во внутренние дела суверенных государств. Однако это не означает, что мы позволим кому бы то ни было экспортировать в нашу страну собственные проблемы. Такие попытки будем пресекать жестко и решительно.

— США по-прежнему нагнетают антироссийскую риторику, оказывают беспрецедентное давление на дружественные России страны. Элементы ПРО США размещаются в Польше, Румынии и Республике Корея. Может ли возобновиться конструктивное сотрудничество США и России по актуальным вопросам обеспечения международной безопасности?

— Мы готовы взаимодействовать с американскими партнерами на основе равноправия и взаимного уважения интересов друг друга.

Пока же Россия значится в числе главных угроз национальной безопасности США. Нас не может не удивлять то, какими критериями мыслит Вашингтон, ставя Россию в один ряд с ИГИЛ и лихорадкой Эбола в своей стратегии национальной безопасности.

Недавно бывший глава ЦРУ Дэвид Петреус выступил со статьей в авторитетном журнале "Форейн полиси", назвав Россию "потенциальной угрозой существованию" Соединенных Штатов. Конечно, когда в умах американских политиков господствуют такие настроения и когда эти стереотипы через СМИ проецируются на рядовых граждан, вряд ли можно наладить полноценный и всеобъемлющий диалог по широкому кругу вопросов.

Способы защиты от мнимой "российской угрозы" вызывают вопросы. Вы упомянули размещение элементов системы ПРО у наших границ. С этих установок можно запускать крылатые ракеты, в радиусе действия которых находятся многие объекты российской стратегической инфраструктуры. Американцы, конечно, такую возможность опровергают, но реальных аргументов представить не могут.

Ранее Вашингтон заявлял, что ЕвроПРО направлено против Ирана. Тогда законный вопрос: почему база в румынском Девеселу введена в строй после достижения прогресса по иранскому досье?

Россия исходит из того, что в современной международной обстановке одинаково контрпродуктивны как уход в изоляцию, так и попытки изолировать других игроков.

Как показывает опыт новейшей истории, взаимоотношения России и США рано или поздно вернутся в нормальное русло, тем более что дальнейшая их деградация не отвечает интересам ни Москвы, ни Вашингтона.

— Не забыт состоявшийся в Варшаве саммит НАТО. Можно ли трактовать принятые там решения как ревизию военной доктрины альянса, направленную на нейтрализацию растущего влияния России в мировых делах?

— В аппарате Совета безопасности Российской Федерации был проведен анализ принятых в польской столице программных документов, а также сопутствовавших мероприятий. На основании этого можно сделать казалось бы неожиданный вывод: о какой-то серьезной ревизии натовской военной доктрины речь не идет. Налицо лишь подгонка документов под реалии той стратегии, которая проводилась НАТО с момента окончания холодной войны. Саммит убедительно продемонстрировал, что альянс никогда не отказывался от доктрин, сложившихся во времена противостояния двух сверхдержав.

Взгляните на термины, используемые Брюсселем. "Сдерживание", "устрашение", "отбрасывание" — разве этот лексикон соответствует образу организации с глобальным охватом и многосторонними компетенциями, который выстраивают брюссельские пропагандисты? Такие концепции больше подходят традиционному военно-политическому блоку, приоритет которого — подчинение более слабых государств воле сильнейшего для выполнения угодных ему задач.

Сценарии, которые блок отрабатывает на маневрах, не ставят во главу угла борьбу с терроризмом или ликвидацию последствий стихийных бедствий, механически повторяя шаблоны холодной войны, хотя и в более скромном масштабе.

Брюссель предпочитает не замечать того, что евроатлантической безопасности угрожают куда более осязаемые и реальные угрозы, нежели "гибридная война", планы которой якобы вынашивает Россия.

Пункт первый Декларации трансатлантической безопасности, принятой в Варшаве Советом глав государств и правительств НАТО, с первых слов указывает главную угрозу — Россию, которая якобы "подорвала основы европейского порядка". ИГИЛ, кстати, упоминается только в восьмом пункте, да и то лишь в контексте применения самолетов радиоэлектронной разведки АВАКС.

В сложившихся условиях Россия продолжает использовать диалоговую площадку Совета Россия — НАТО, работать над двусторонними соглашениями о предотвращении инцидентов в открытом море и воздушном пространстве. Уверен, что совместными усилиями мирового сообщества в конечном итоге удастся выстроить эффективную архитектуру единой и неделимой безопасности, при которой военно-политические блоки окажутся бесполезным анахронизмом.

— В последнее время все чаще говорят об ухудшении ситуации в сфере безопасности в Афганистане и ее негативном влиянии на центральноазиатские государства и, соответственно, появлении дополнительных угроз для Российской Федерации. Как вы оцениваете ситуацию в Афганистане и как реагируете на нее?

— В Афганистане фиксируется усиление позиций террористов и рост незаконного оборота наркотиков, который, как известно, является для них одним из основных источников финансирования. Наряду с афганскими талибами в стране действуют талибы из Пакистана, региональные экстремистские организации, такие как Исламское движение Узбекистана, а также международные группировки ИГИЛ и Аль-Каида. В северных провинциях экстремисты обустроили плацдармы, представляющие непосредственную угрозу нашей стране и государствам Центральной Азии.

Мы отслеживаем эти деструктивные процессы и стараемся действовать на опережение. Данную работу проводим как в двустороннем, так и многостороннем форматах. Особое внимание уделяем наращиванию сотрудничества в региональных организациях. Необходимые меры преимущественно военного характера принимаются в рамках ОДКБ. Контртеррористическое и антинаркотическое взаимодействие осуществляется в рамках ШОС. Помимо этого, по линии Совета безопасности Российской Федерации проводим российско-афганские консультации с участием представителей целого ряда заинтересованных ведомств двух стран. Обсуждаем перспективные проекты, которые должны способствовать восстановлению экономики Афганистана, готовим к подписанию двусторонние документы по вопросам безопасности и углублению всестороннего сотрудничества.

Одних военных операций на афганской земле недостаточно. Нужно понимать глубинные причины радикализации афганского населения — грубое иностранное вмешательство, острый внутриполитический кризис, безработица, отсутствие доступного образования. Для преодоления этих негативных факторов требуется консолидация усилий международного сообщества по линии ООН.

— Как вы оцениваете ситуацию в Сирии и перспективы сирийского урегулирования в целом?

— Сирия стала жертвой двойных стандартов в борьбе с терроризмом, демонстрируемых Западом и отдельными региональными игроками, преследующими собственные интересы. Проигравшим в этой игре остается сирийский народ. Именно гуманитарные аспекты сирийского конфликта мы призываем ставить сегодня во главу угла. МЧС России и Минобороны России постоянно осуществляют поставки гуманитарной помощи сирийскому населению.

Помимо ИГИЛ, значительную угрозу представляет группировка "Джабхат ан-Нусра", которая признана международным сообществом террористической. По информации ООН, более половины действующих в Алеппо боевиков сражаются в ее рядах. Переименование в "Джабхат Фатх Аш-Шам" не превратило ее в умеренную оппозицию. Как бы ни называлась вооруженная группировка, если она использует террористические методы, ей не место за столом переговоров — она подлежит уничтожению.

Ключевой проблемой на пути ликвидации "Джабхат ан-Нусры" является необходимость отмежевания от нее так называемой умеренной оппозиции. Однако, несмотря на все российско-американские договоренности по данному вопросу, Вашингтон продемонстрировал неспособность, а может быть, и нежелание исполнить данные нам многочисленные обещания. В отличие от Москвы американская сторона не выполняет свои обязательства.

Недавние примеры тому подтверждение. Так, несмотря на то что правительство Сирии отвело свои войска от трассы "Кастелло", поддерживаемые Вашингтоном "умеренные оппозиционные" группировки не только не предприняли аналогичных шагов, но и не пропускают гуманитарные конвои ООН.

Мы помним, как 17 сентября американцы, якобы по ошибке, как они затем говорили, атаковали сирийские правительственные войска, окруженные ИГИЛ под Дейр Эз-Зором. Продолжавшиеся все это время фактически в каждодневном режиме переговоры с российской стороной использовались Вашингтоном для затягивания времени, которое требовалось для перегруппировки боевиков. Сегодня мы видим результат: все больше группировок на сирийской территории, с которыми работали США, сливаются с "Джабхат ан-Нусрой".

Наконец, США подвели черту под своей политикой двойных стандартов, когда буквально на днях заявили о сворачивании диалога с Россией по сирийской проблематике.

Вместе с тем мы не теряем надежды, что конструктивная точка зрения в Вашингтоне все же возобладает. Готовы по линии военных ведомств рассматривать возможные дополнительные меры по нормализации обстановки в Алеппо.

Терроризм никогда не признавал государственных границ. То, что сегодня творится в Сирии, Ираке, Ливии Йемене и Афганистане, завтра может повториться в других странах.

США. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 1 ноября 2016 > № 1958062 Николай Патрушев

«У России не было той же возможности, что у Китая»

Артем Кобзев - Заместитель главного редактора журнал «Профиль»

Андрей Денисов - Чрезвычайный и Полномочный посол России в Китае.

Резюме Российский посол в Пекине о двусторонних отношениях и развитии КНР

В понедельник, 24 октября, в Пекине стартует пленум ЦК Компартии Китая (КПК). В преддверии этого события корреспондент «Ленты.ру» встретился с послом России в КНР Андреем Денисовым и расспросил его проблемах, стоящих перед китайским руководством, диалоге с Москвой и филиппинским президентом-скандалистом Родриго Дутерте.

«Лента.ру»: В этом году исполняется пять лет с того момента, как Си Цзиньпин стал Генеральным секретарем Коммунистической партии Китая. Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао правили по 10 лет каждый. Такова традиция — после двух пятилеток лидер добровольно уходит на покой. Но все чаще говорят, что товарищ Си может нарушить эту традицию. На ваш взгляд это возможно?

Денисов: Разговоры такие идут, но, думаю, нет, этого не будет. Хотя, конечно, поживем — увидим.

А почему нет?

Сила Китая не в личностях, а в коллективном руководстве. Даже нынешний лидер КНР Си Цзиньпин, хотя и сосредоточил за последние три года в своих руках очень много власти, прежде всего — Генеральный секретарь Компартии Китая, член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, в котором всего семь человек. Вот это и есть китайское руководство. Чуть более расширенное руководство — это 25 членов Политбюро. То есть все главные решения принимаются коллективно. Не может быть волюнтаризма в стиле Никиты Хрущева.

А в стиле Мао Цзэдуна?

Тоже не может быть. Вообще Мао был каким-то вывихом истории, на мой взгляд, совершенно нетипичным для Китая.

Объясняя, почему Си может задержаться у руля подольше, эксперты говорят, что он не успевает в положенные ему сроки провести необходимые реформы. При этом годы правления прежнего председателя КНР Ху Цзиньтао иногда называют «потерянным десятилетием», указывая как раз на то, что он реформами не занимался. Согласны ли вы с такой оценкой?

Это спорная точка зрения. И я, честно говоря, ее не разделяю. Знаете почему? Потому что всегда надо остановиться, посмотреть, осмыслить и, самое главное, закрепить результат. Успех китайских реформ (начатых Дэн Сяопином — прим. «Ленты.ру») был в значительной степени обусловлен тем, что до них китайцы достигли дна. Дальше было падать некуда. Я, кстати, не согласен с теми, кто говорит, что мы, Россия, упустили возможность, не пошли по китайскому пути. На самом деле у нас просто не было такой возможности. Вернее она была, но еще в 1921 году. После Гражданской войны в нашей стране был придуман НЭП. Китайская система семейного подряда — это не что иное, как поворот от продразверстки к продналогу. То есть первым делом накормили народ. Потом в 1984-м началась реформа в городах и двинулась вперед с довольно высокой скоростью. Как в принципе можно называть потерянным десятилетием период, во время которого экономика росла в среднем со скоростью 9,7 процента в год? Это же сумасшедший темп!

Но в итоге рост все равно замедлился…

Как говорят в Китае, «пусть расцветают сто цветов», то есть могут быть разные оценки наследия Ху Цзиньтао. Возможно, надо было проводить реформы, когда экономика КНР была на максимуме, а не дожидаться замедления. Но следует понимать, что в то время Китай наращивал мышечную массу на имевшийся скелет, богател (причем это касалось как государства, так и граждан) и завоевывал позиции на международной арене, следуя формуле Дэн Сяопина из 24 иероглифов: «выжидать в тени», «вести себя скромно», «никогда не претендовать на лидерство». С другой стороны, а зачем что-то реформировать, если все и так хорошо? Как говорят американцы, If it ain't broke, don't fix it (если это не сломано, не стоит это чинить — прим. «Ленты.ру»). То есть я считаю, что просто нет однозначного ответа на вопрос «когда надо проводить реформы — на подъеме или когда экономика замедляется?»

И в конце концов, реформы — это хорошо, но гораздо важнее другое — китайским лидерам удалось удержать страну под контролем. Были спазмы, причем жестокие — например, события на площади Тяньаньмэнь. Но в целом страна с населением более миллиарда человек все это время находилась в управляемом состоянии. Да, в КНР случаются протестные выступления. В этом году были угольные бунты, несколько напоминавшие то, что у нас произошло в свое время в Пикалево, только в тысячу раз более масштабные. Но в целом, повторю, страна находится в управляемом состоянии.

Однако реформы-то все равно нужны...

Нужны. Например, сейчас стоит задача сокращения избыточных мощностей. Китай ежегодно производит лишних 400 миллионов тонн стали и примерно два миллиарда тонн угля. Аналогичная ситуация с производством цемента, в нефтепереработке и нефтехимии. Что с этим делать, не очень понятно, поскольку сокращение производств затронет десятки миллионов людей, занятых в этих сферах. Или вот еще проблема: мигранты. Европа стонет из-за одного миллиона мигрантов с Ближнего Востока и из Африки, а в Китае 250 миллионов мигрантов, правда, внутренних. Этим людям надо создать достойные условия для жизни. Обратно в деревню их гнать нельзя, поскольку там нет работы.

И что со всем этим делать? Китайскому руководству удастся решить эти проблемы?

Мой скромный опыт китаеведа говорит, что предсказать, как будут развиваться события в КНР невозможно. Единственное, что мы можем сделать — это каждое утро молиться о состоянии китайской экономики, поскольку, если что-то с ней случится, мало никому не покажется.

Как бы вы охарактеризовали состояние отношений Москвы и Пекина?

Я согласен с теми, кто говорит, что они хороши как никогда прежде. Между нашими странами высокий уровень доверия, и у нас есть общие интересы. Но я хочу подчеркнуть, что отношения России и Китая — это не романтический союз одиноких сердец, а брак по расчету. Расчет этот очень точный, поэтому и брак крепкий.

Также надо понимать, что китайцы не занимаются благотворительностью. Еще пару лет назад у наших бизнесменов были такие представления, мол, мы придем, карман оттопырим, а китайцы туда денег насыплют. Сейчас это сменилось более трезвым подходом. Вообще, нужно учитывать специфику работы с китайцами. Они, например, не готовы к авантюрам, рискам. Когда им предлагают вкладываться в Территорию опережающего развития (ТОР), они спрашивают: «А российские компании туда уже инвестировали?» Узнав, что нет, наши этого еще не сделали, китайцы говорят: «Ну вот и мы пока подождем, а еще посмотрим, придут ли туда японцы и южнокорейцы».

Есть еще такая проблема: в этом году резко возросло количество китайских хакерских атак на российские объекты. Обсуждаете ли вы это с китайскими партнерами?

У нас с ними выстроена целая система консультаций по этому вопросу. И на межправительственном уровне, на уровне профильных ведомств у нас с китайцами полное взаимопонимание. КНР многие страны обвиняют в хакерских атаках. Китай неизменно отрицает какую-либо причастность правительства к этим преступлениям. В последнее время Россия оказалась в такой же ситуации: нас обвиняют в кибератаках, а мы говорим, что правительство не имеет к ним отношения. И я глубоко убежден, что это действительно так. Самое главное, что у нас есть площадка для обсуждения этих вопросов с китайцами. При этом в международных организациях КНР и Россия занимают либо очень близкие, либо одинаковые позиции по вопросу мер, препятствующих киберпреступлениям.

Не так давно обострилась ситуация на индо-пакистанской границе. Россия — стратегический партнер Индии, а у Китая с Пакистаном «всепогодное партнерство». Москва и Пекин как-то координируют усилия, чтобы способствовать урегулированию кризиса?

Вы уж извините меня за несколько хулиганский ответ, но я еще из дворового детства вынес правило: двое дерутся — третий не лезь. Если же говорить серьезно, то межгосударственные споры и конфликты должны улаживаться их участниками. То, что такие напряженности возникают, разумеется, никого не радует. И прежде всего — страны, граничащие с конфликтующими государствами. Тем более, что для России крайне важны отношения и с Китаем, и с Индией. Обе страны — это наши близкие и высоко ценимые партнеры. Это во-первых. Во-вторых, любое вмешательство в спор третьей стороны — вещь двусмысленная, поскольку таким образом можно не столько помочь, сколько навредить урегулированию, если встать на ту или иную сторону. Да, иногда бывают ситуации, когда надо помогать, как в 1960-е, когда стараниями премьера СССР Алексея Косыгина фактически был остановлен военный конфликт между Индией и Пакистаном. Но настолько серьезные кризисные ситуации случаются довольно редко. Так что, на мой взгляд, надо не вмешиваться напрямую, а делать все от нас зависящее, чтобы создать атмосферу, способствующую разрешению таких конфликтов.

Я бы привел только один пример того, как Россия и Китай могли бы содействовать нормализации отношений Индии и Пакистана. В прошлом году на саммите ШОС в Уфе оба государства стали полноправными членами этой организации. Сейчас идет процесс их вступления в ШОС, то есть Исламабад и Нью-Дели согласовывают нормативную базу, тот набор документов, которые для Шанхайской организации сотрудничества является определяющим с точки зрения ее функционирования. Сам факт, что Индия и Пакистан входят в состав одной региональной организации, служит призывом к этим странам по возможности улучшить свои взаимоотношения и в то же время — стимулом не переносить разногласия на шосовскую площадку. Это и есть та помощь, которую соседи оказывают Индии и Пакистану в выстраивании более сбалансированных отношений.

Новый президент Филиппин Родриго Дутерте сделал очень много резких заявлений в адрес США и пообещал, что теперь Манила будет дружить не с ними, а с Москвой и Пекином. Хотя Филиппины были страной, которой Китай проиграл арбитражный суд в Гааге по вопросу спорных территорий в Южно-Китайском море (ЮКМ). Но слова — это одно, а реальные шаги — другое. По дипломатическим каналам поступали какие-то сигналы о том, что Филиппины действительно готовы столь радикально изменить внешнеполитический курс?

Я вас поправлю: Китай не проиграл этот арбитражный спор, поскольку он в этом процессе вообще не участвовал.

Так в самом Китае говорят… Ну, и мы с этим соглашаемся.

Так считают все. Это просто «медицинский факт». Как, впрочем, и то, что решение было вынесено и стало частью международной политики. Но с юридической точки зрения, коль скоро Китай не выразил добровольного желания подпадать под юрисдикцию суда, то его вердикты не являются для Пекина обязательными и даже значимыми.

Возвращаясь к Дутерте, про сближение с Россией лучше поговорить с моими коллегами в Москве, поскольку мы здесь, в Пекине, не все видим. Но в любом случае я бы приветствовал любые позитивные изменения в отношениях с Манилой. Что касается Китая, то мы видим достаточно последовательные действия филиппинской стороны, направленные на то, чтобы разногласия из-за спорных территорий в ЮКМ не влияли на весь комплекс двусторонних отношений. Не так давно в Гонконге состоялась встреча авторитетных филиппинских политических деятелей с китайскими коллегами. Назначен новый посол Филиппин в КНР — бэкграунд этого дипломата говорит о том, что он настроен на конструктивное урегулирование любых споров с Китаем.

Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 25 октября 2016 > № 2909722 Андрей Денисов

Ильхам Алиев: "Разумный компромисс по Карабаху возможен"

Президент Азербайджана Ильхам Алиев в интервью генеральному директору МИА "Россия сегодня" Дмитрию Киселеву для Sputnik Азербайджан и РИА Новости перечислил условия достижения компромисса по Нагорному Карабаху: это обеспечение безопасности населения, его жизнедеятельности, самоуправления, осуществления Баку инвестиционных проектов.

- Господин президент, искренне поздравляю вас с большим юбилеем вашего государства. 25 лет — это как бы человек, первые 25 лет жизни определяющие, как раз в них все и закладывается. Так каким он получился, Азербайджан, к 25 годам у его отца основателя Гейдара Алиева и у вас как продолжателя его дела?

- На самом деле дата знаменательная, 25 лет – это большой срок, это срок, который позволяет говорить об успехах, о неудачах, об упущенных возможностях. Но в целом за эти годы Азербайджан прошел очень большой путь развития, становления. Сегодня это независимое, в полном смысле этого слова, самодостаточное государство, основанное на национальных корнях, одновременно светское, многонациональное, многоконфессиональное, успешно развивающееся, опирающееся только на свои силы, имеющее хорошие добрые отношения с соседями, являющееся надежным и достойным членом мирового сообщества. То есть основные задачи по развитию, становлению, укреплению государственности в основном выполнены, и перед нами открыты очень хорошие перспективы для будущего развития, потому что и в экономической сфере, и в сфере решения социальных вопросов очень много программ, которые осуществлены и еще будут осуществляться.

В экономической сфере можно много говорить о достижениях, можно привести один факт: по данным последнего отчета Всемирного экономического форума Давос азербайджанская экономика по конкурентоспособности является тридцать седьмой в мире. Это первое место в СНГ и достаточно серьезное место на международной арене. Поэтому перед нами открыты горизонты, мы уверено двигаемся вперед, и я уверен, что следующая четверть века будет также годами стремительного развития.

- Вообще этот вопрос я хотел задать в конце, но мне кажется, что вы сейчас упустили один момент очень важный, наверное, сознательно или может быть из скромности: Азербайджан еще красивая страна, Баку за эти годы просто стал роскошным, изысканным городом, отстроенным и восстановленным с очень большим вкусом. Чувствуется, что здесь есть абсолютно сознательная, последовательная линия: представить свою страну, ее столицу как своим гражданам, так и всему миру в особом свете. И здесь даже не деньги, потому что денег в мире много, а здесь есть что-то еще. Что это?

- Знаете, может показаться банальным, но думаю, главное это любовь к своему городу. Потому что мы, люди, которые живут в Баку, да и в любой части Азербайджана, очень любим Баку. Это исторический город, исторический памятник архитектуры, и к сожалению, за долгие годы он был несколько неухожен. Обветшалые дома, потрепанная городская инфраструктура, как говорят городская мебель, поэтому нам предстояло решить очень сложную задачу как сделать город удобным для граждан, более красивым, но не нарушить его исторический облик. Думаю, нам это удалось, потому что в Баку сочетается очень гармонично история и современность. Вы можете выйти из старого города — средневекового и буквально перейти дорогу и оказаться в современном мегаполисе с набережной длиной 16 километров, с широкими проспектами, красивыми домами.

То есть найти эту гармонию между историей, прошлым и современностью было нелегко. Но думаю нам это удалось. Хотел бы поблагодарить вас за такую оценку нашего города. Конечно, приятно слышать от тех, кто приезжает в Баку такие отзывы. Это нас вдохновляет. Но с другой стороны мы в основном это делали для себя. Потому что среда формирует сознание, как говорил классик, и когда вокруг тебя красота это поднимает настроение, это формирует мировоззрение, это дисциплинирует, поэтому чистота в городе — это тоже результат этого преобразования.

- Нефть и вообще углеводороды очень много значат для Азербайджана. Велики ли сейчас потери? В чем стратегия Азербайджана в условиях падения цены? Какова особенность этой стратегии?

- Мы старались за многие годы снизить зависимость от нефти. И в определенной степени нам это удалось. Мы практически почти полностью обеспечиваем себя товарами, продовольствием. Мы являемся экспортерами продовольственных товаров поэтому очень много вкладывали в развитие сельского хозяйства, региональной инфраструктуры, туризма, поэтому зависимость от нефти серьезно упала. Приведу такую цифру в нашем валовом продукте нефть составляет чуть более 30%, но она составляет основную часть нашего экспорта. Главная задача на сегодня диверсифицировать экспорт и выйти на рынки с конкурентоспособными товарами и заместить те валютные потери, которые мы несем от снижения цены на нефть. Эти потери легко посчитать. Если цена на нефть падает в три раза, а было и в четыре в начале года, естественно во столько же раз сокращаются наши доходы. Мы бюджет этого года рассчитали из цены 25 долларов за баррель, его пересмотрев и тем самым этот год мы завершаем с профицитом. Следующие год закладываем 40 долларов. Думаем, что ниже этого не должно упасть, поэтому в принципе каких-то дополнительных сложностей для нас это не создает. Единственное что нам пришлось сократить это — государственные инвестиционные проекты. Может быть это даже к лучшему, потому что слишком много было инвестиций и слишком много потребностей. Знаете, когда много денег – много заказов поступает из различных государственных структур. Поэтому этот кризис нефтяных цен нас даже чуть-чуть оздоровил, привел в чувство и показал, что нужно очень экономно расходовать средства. Что мы и делаем.

- Сейчас, в канун ожидаемых решений ОПЕК 30 ноября, что лучше для Азербайджана: сокращение добычи нефти, заморозка на нынешнем уровне? Может быть, введение квот или что-то еще?

- Вы знаете, трудно сказать и спрогнозировать, что бы дало больший эффект. Главное – какая останется цель. На сегодняшний день, насколько нам видится, и производители, и потребители стремятся к стабилизации – то есть, к увеличению. Потому что низкая цена на нефть ударила и по потребителям тоже. Особенно крупные, развитые страны стали меньше размещать заказы в странах, которые привыкли много платить за эти заказы – то есть, их экономика пострадала. Сегодня, конечно, страдают и экономики нефтедобывающих стран, сильно зависимых от нефти. Поэтому, главным фактором стабилизации была бы договоренность между странами ОПЕК и крупными странами не-членами ОПЕК о единой политике. Так, как мы видим развитие событий, к этому уже приближаются. И думаю, что это должно произойти – но надо, чтобы все стороны были максимально искренними, честными, и был действенный механизм контроля за выполнением принятых решений, если таковые будут.

Общий настрой нефтяного мира – в пользу увеличения цены на нефть до 60, может быть, 70 долларов, что было бы выгодно, я думаю, всем: и компаниям – это бы позволило им инвестировать, и производящим странам – они могли бы получить средств на различные проекты. Ну и потребителям, которые выиграли бы, в конечном итоге, от размещения тех заказов, которых они сейчас лишились.

- Азербайджан за это?

- Азербайджан однозначно за это, и мы неоднократно заявляли. Мы в одностороннем порядке заявляем, что мы не будем наращивать производство нефти, даже не дожидаясь никаких других решений.

- То есть вы замораживаете свое производство?

- В определенной степени, так. Не увеличиваем.

- Понятно, что в этой теме еще возникает вопрос для Азербайджана – "Турецкий поток", о котором договорились сейчас Россия и Турция. У Азербайджана есть свой проект, который называется TANAP. В какой степени вы чувствуете конкуренцию или это параллельные проекты? В каком сейчас состоянии TANAP?

- TANAP является частью крупного проекта — Южный газовый коридор, который состоит из четырех частей. Это, собственно, разработка одного из крупнейших газоконденсатных месторождений мира "Шахдениз", вторая стадия разработки. Строительство Южнокавказского газопровода, его расширение, который идет от Азербайджана до Грузии. Собственно, TANAP, Трансанатолийский газопровод от восточной границы Турции с Грузией до западной Турции с Грецией. И дальше – Трансадриатический газопровод (ТАР) от турецко-греческой границы через Грецию, Албанию, по дну моря с выходом на Италию. Этот проект Южный газовый коридор, TANAP – это часть его, которая, естественно, составляет единое целое с остальными проектами. Без остальных проектов оно неполноценно. Объемы газа, которые мы будем транспортировать на перовом этапе по всей линии этого проекта уже законтрактованы, они уже проданы. Мы подписали контракты на увеличение добычи, которое начнется с 2018 года и должно выйти на пик в 2020 —2021 годах. Поэтому никакие другие региональные энергопроекты просто объективно не могут с ним конкурировать, потому что мы уже продали этот газ. Это первое. Второе, мы исходим из того, что если есть какие-то проекты, которые осуществляют наши соседи и друзья, в данном случае "Турецкий поток", то мы этому только рады, потому что это укрепляет взаимодействие сотрудничество, безопасность в регионе и позволяет странам более в полной мере обеспечивать свои экономические и энергетические интересы в регионе. Поэтому проект "Турецкого потока" нами всегда был поддержан, и мы рады тому, что через определенное время этот проект заново возродился. И буквально недавно в Стамбуле во время Всемирного энергетического конгресса, где я также участвовал, Турция и Россия подписали этот проект, с чем я поздравляю наших российских и турецких друзей.

- И все же подписание этого проекта, это не просто бизнес. Это символ примирения Турции и России. Какую роль сыграл Азербайджан в этом примирении? Сейчас можно, наверное, сказать о каких-то подробностях.

- Было бы нескромным, наверное, мне об этом говорить. Наверное, более правильно было бы если бы, оценку тому, что мы делали в это время дали страны напрямую вовлеченные.

- А вы скажите, что было, а уж они дадут оценку…

- Конечно, то, что происходило между Россией и Турцией, нас очень беспокоило. По многим причинам. Во-первых, Турция и Россия – наши соседи. Во-вторых – близкие страны. Наши основные, можно сказать, партнеры и в политике, и в экономике. И мы были очень рады тому, как складывались отношения между Россией и Турции. Я помню, во время инаугурации первых Европейских игр в июне 2015 года президент Путин и президент Эрдоган в Баку провели очень хорошую встречу, одну из многих. К сожалению, этот трагический инцидент, который произошел, отбросил эти отношения. Это было очень тревожно, это было плохо и для Турции, и России, и для их друзей. В том числе для нас. Поэтому мы со своей стороны в меру наших возможностей и в той мере, в которой это было приемлемо для России и Турции, пытались внести свой вклад в дело нормализации отношений. Опять же очень осторожно, не вмешиваясь категорически в эти дела, но предлагая свои возможности, потому что мы считали и считаем, что они у нас есть.

То, что произошла нормализация – это, считаю, восстановление справедливости, это устранение этого, думаю, трагического недоразумения. Наверное, будут проанализированы причины. Насколько я знаю, уже проанализированы. По нашим данным, здесь не обошлось без вмешательства определённых сил, которые с беспокойством наблюдали за сближением России и Турции.

- На что вы намекаете?

- Я просто как бы даю ту оценку, которая у нас есть, в силу определенных объективных наблюдений.

- То есть, это была внешняя провокация?

- Это не исключается. Во всяком случае, когда произошел инцидент с самолетом, первое, что пришло нам в голову, что нельзя исключить этот вариант. Потому что происходящее категорически не было в интересах Турции. И предположить, что кто-то сознательно пошел на такой недружественный акт мы не могли.

Понятно, что после такого трагического случая пошли в ход эмоции, они захлестнули в определённой степени ситуацию, и трудно было разобраться, что там произошло. И уже эмоция накладывалась на эмоцию, одно слово вызывало ответ, и шла спираль, которую надо было остановить. Она остановлена. Теперь нужно разобраться. Я думаю, и почти уверен, что не обошлось без провокаций. Потому что дух и характер российско-турецких отношений категорически не предполагал такой формы реакции на полеты российской военной авиации. Но, опять же, будучи очень сдержанным и аккуратным, не вмешиваясь в межгосударственные отношения наших близких друзей, со своей стороны хотел бы поделиться такими наблюдениями. И одновременно, конечно, выразить удовлетворение тем, что это осталось в прошлом. На Всемирном энергетическом конгрессе в Стамбуле 10 октября мы сидели рядом: президент Путин, справа от него я, слева – президент Эрдоган. Между ними была очень оживленная беседа, как во время официальных мероприятий и было видно, что все недоразумения остались в прошлом. Мы этому очень рады.

- На этом примере видно сколь благотворную и мощную роль, не выпячивая себя, играет Азербайджан в регионе. Также заметен треугольник Азербайджан – Иран – Россия. Сейчас это очень устойчивая политическая конструкция. Когда мы встречались в прошлый раз, то Вы говорили о том, что много работаете над ней, сейчас уже есть результат. Так что, есть этот треугольник сейчас?

- Вы затронули очень важную тему, которая имеет очень хороший потенциал для развития сыграет в будущем очень важную роль в деле укрепления безопасности, сотрудничества в нашем регионе. В начале этого года я был с официальным визитом в Иране, и я выдвинул идею с моим иранским коллегой президентом Роухани организовать трехсторонний формат сотрудничества между Ираном, Россией и Азербайджаном. Это было очень позитивно воспринято, по возвращении из Ирана я созвонился с Владимиром Владимировичем Путиным, и он это очень позитивно воспринял эту идею. И мы начали активно в этом направлении работать, буквально через два месяца после этих событий в Баку состоялась встреча министров иностранных дел трех стран.

Это был первый опыт такого рода, она прошла очень успешно и началась подготовка саммита, который состоялся в начале августа в Баку, с участием президента Путина, Роухани и моим участием. Я считаю, это исторический саммит, во-первых, потому, что впервые в истории руководители трех стран встречаются на саммите в таком формате, во-вторых, потому что мы возвращаемся к истории. А история взаимоотношений между странами, империями в нашем регионе была непростой, мы все хорошо знаем. Но сегодня мы видим, что при наличии доброй воли, историческая память, какая бы она ни была тяжелая, уступает место прагматизму и желанию укреплять сотрудничество. Азербайджан в разные этапы был в составе Персидской империи, Российской империи, поэтому организация этого саммита в Баку для нас имеет особую важность, мы это расцениваем и как знак уважения наших больших соседей к тому, что мы делаем, и как новый формат сотрудничества. Это серьезный геополитический шаг. Мы обсуждали, конечно, вопросы транспортной безопасности, энергетику, инвестиции, экономические вопросы, повестка дня была достаточно обширной, но главное то, что мы создаем новый формат регионального сотрудничества, основанный на географии, потому что только Азербайджан имеет границы с Россией и Ираном, и на основе наших интересов. Наша безопасность, как независимого государства, обеспечивается в нашем регионе. И от безопасности вокруг наших границ напрямую зависит наша безопасность. Поэтому тесное взаимодействие между нашими соседями, мы только что говорили о российско-турецких отношениях, тоже самое и российско-иранские отношения – это в наших национальных интересах. И мы рады и горды тем, что нам удалось организовать такую встречу. Надеемся, что она будет иметь продолжение в будущем.

- То есть этот треугольник – это уже факт международной политики, достаточно твердая точка опоры?

- Безусловно. Это факт уже мировой, глобальной политики. Это не региональный формат, не транспортный формат – это серьезная внешнеполитическая, геополитическая инициатива и уже реальность, и мы со своей стороны будем делать все необходимое, чтобы насыщать этот формат. Мы видим точно такой же подход со стороны наших российских и иранских коллег.

- В мире борются две тенденции: одна деструктивная "разделяй и властвуй", а другая, которая стремится страны объединить и создать мирные конструкции, которые дополняют одна другую. Одной из таких конструкций является и Евразийский Экономический Союз. Планирует ли Азербайджан присоединиться к нему?

- Разговоры на эту тему идут давно и в экспертном сообществе, и среди политических элит разных стран. Скажу так, мы в принципе сегодня чувствуем себя достаточно уверенно в том качестве, в котором мы находимся. И двадцатипятилетний итог развития Азербайджана, особенно в экономической сфере, да и в сфере политического развития – наглядный пример. За последние тринадцать лет мы смогли в три раза увеличить объем ВВП, мы смогли снизить уровень бедности с 49% в 2003 году до 5% в этом году. По существу, бедности как социального явления уже нет. Тоже самое и безработица – 5%, у нас большие валютные резервы – мы накапливаем, даже в этот год падения нефтяных цен наши валютные резервы нефтяного фонда увеличиваются, потому что мы экономно тратим и больше зарабатываем уже не на нефти. Поэтому нас удовлетворяет наше состояние: и экономическое и политическое состояние. Другое дело, что мир меняется. Появляются новые угрозы, новые вызовы, мы видим, как "все горит", создаются новые очаги дестабилизации, новые потенциальные источники рисков. В этих условиях, конечно же, от тесного взаимодействия с традиционными партнерами очень много зависит.

Сегодня формат нашего экономического сотрудничества со странами-членами ЕврАзЭс, да и политического, он достаточно прочен. Для того, чтобы идти по пути интеграции, конечно, нужна мотивация. Она может быть экономической, социальной, политической, любой другой. И мы сейчас в этом направлении работаем. Безусловно, ни для кого не секрет, что из стран-членов ЕврАзЭс для нас приоритетным партнером является Россия, — наш большой сосед. Это страна, с которой у нас самый большой товарооборот из всех других стран-членов ЕврАзЭс, и уровень взаимоотношений и взаимодоверия – самый высокий. С Россией и в политическом, и в социально-экономическом плане никаких проблем нет. Последний визит президента Путина в Баку в августе еще раз это подтвердил – мы так и не нашли тем, чтобы там надо было что-то исправить. Нет, такого не было, ни с моей стороны, ни с российской. Между Азербайджаном и Россией существует договор о зоне свободной торговли, то есть таких ограничений тоже нет. Но поиск дополнительной мотивации – сейчас происходит. И мы с интересом наблюдаем как протекают процессы на евразийском пространстве, потому что там тоже не все гладко. Там тоже есть свои сложности, и, в определенной степени, претензии. Поэтому, мы должны все проанализировать, мы должны интегрироваться…Политический стиль Азербайджана – это не жаловаться, решать свои проблемы самим, и на внешний рынок, если так можно выразиться, выносить только позитив. Поэтому надо еще посмотреть, какие будут тенденции и, конечно же, если Союз станет привлекательным, то туда потянутся многие. Так что, ничего исключать нельзя, но нынешний этап я бы охарактеризовал именно так.

- Как вы сказали, "вокруг все горит". Конечно же, вы, наверное, имели в виду и угрозу радикального ислама. В какой степени Азербайджан чувствует эту угрозу на себе?

- Я так скажу: у нас внутри страны угроз в этом плане нет. Наше общество консолидировано вокруг национальной идеи. Она заключается в приоритете наших ценностей, в продвижении мультикультурализма. Кстати, этот год объявлен в Азербайджане годом мультикультурализма. Наше общество объединено идеей восстановления территориальной целостности Азербайджана, а также укрепления нашей независимости и решения всех экономических и социальных вопросов. Поэтому, нет здесь ниш для радикалов: ни экономической, ни социальной – нет этой базы. Потому, что бедности практически нет. Откуда они набирают себе сторонников? Они набирают, в основном, из бедных слоев. Грамотность в Азербайджане – стопроцентная. Опять же, откуда набирают радикалов? Из безграмотной массы. Поэтому, нет этой среды. А вокруг нас — не так. Поэтому, главное для нас – обезопасить себя от негативного внешнего влияния, в том числе в плане религиозного экстремизма. Наше общество глубоко привязано к своим корням: и национальным, и духовным, и религиозным. Мы чтим наши святыни и очень бережно относимся к этому. Но одновременно общество – светское, современное. И я думаю, пример светского мусульманского современного государства в лице Азербайджана еще недостаточно изучен, он мог бы быть хорошим примером для многих стран. Поэтому, главная задача для нас в плане борьбы с радикализмом – это обезопасить себя от внешних физических и информационных угроз, которые существуют. Но для этого существуют соответствующие органы, которые обеспечивают безопасность нашей страны и поэтому Азербайджан – на фоне всего того, что мы сегодня видим вокруг – остается местом стабильности, развития, спокойствия

Мы этим очень дорожим, наши граждане этим дорожат. Они видят каждый день, что происходит в горячих точках, что происходит в европейских странах, на пространстве СНГ, на Ближнем Востоке. Война, кровь, разрушение. Это еще больше консолидирует наше общество, это – самая большая "прививка" от радикализма. Но, несмотря на все это, мы не должны ни на минуту ослаблять свою деятельность по проведению нашей политики, именно направленную на современность, на светскость, на превалирование добра над злом. Мы работаем в этом направлении регулярно.

- Вы затронули несколько тем, которые требуют развития. Мы вернемся к ним чуть позже, но, если уж мы начали с радикального ислама здесь, то что, на ваш взгляд, происходит сейчас в Сирии? Какова там динамика? Сейчас столько всего говорят об этом…Франция, Олланд чуть ли не хочет привлекать Россию к международному трибуналу, и все говорят о якобы совершаемых там военных преступлениях. В то же время, вы сказали, что нужны искренность и честность в международной политике. Как все это сочетается?

- Вы знаете, нам трудно судить откровенно, что происходит в Сирии, потому что у нас нет достаточно источников информации из этой страны. Информацию мы получаем, в основном, из мировых медиа, и каждая страна являет свою интерпретацию этих событий. Но ясно одно – Сирия, по существу, разрушается, уже несколько лет. Идет разрушение городов, гибнут мирные люди. Страдания – и этому не видно конца. Поэтому – я неоднократно говорил об этом с разных трибун, и хочу еще раз сказать, что только при объединении усилий всего мирового сообщества, ведущих стран в борьбе против терроризма, можно победить терроризм. Сегодня, к сожалению, мы этого не видим, и в данном случае я считаю полностью оправданным подход российской стороны, когда Россия заявляет то же самое: надо объединить усилия против экстремистов, против террористов, против радикалов. Нельзя делить их на хороших и плохих. Те, кто выступает против тебя – плохой, а против твоего конкурента или соперника – хороший. Рано или поздно этот бумеранг ударит – история доказывала это уже много раз. Но пока консенсуса в этом направлении мы не видим, что, конечно же, очень тревожно. Ситуация идет по пути эскалации. Хочется надеяться, что те переговоры, которые проводятся по урегулированию в Сирии, дадут свои результаты. Но главное – Сирия должна остаться единым государством, территориальная целостность Сирии должна быть обеспечена. И второе, сирийский народ должен сам определить свою судьбу. Вот два простых тезиса, которые вам тоже близки, насколько я знаю. Мы это полностью разделяем. В этом контексте необходимо решать этот вопрос, хотя, к сожалению, как мы видим, решение с каждым месяцем становится все труднее и труднее.

- Говоря о национальной идее Азербайджана, вы упомянули как о ее части восстановление территориальной целостности. Вот мы и подошли к этой очень болезненной теме Нагорного Карабаха. Все мечтают о компромиссе, возможен ли он и на каких условиях?

- Знаете, надо четко понимать, что имеется в виду под компромиссом, и как какая сторона его трактует. Для того, чтобы говорить, что делать, нужно знать, что произошло: если взять историю, Нагорный Карабах – это неотъемлемая часть Азербайджана, так было всегда, мы знаем историю массового переселения армянского населения из Персии, из Восточной Анатолии на эти земли. Вся история, все топонимы, включая само слово Карабах, – это все азербайджанского происхождения. В советские годы в связи с тем, что там существовало уже переселенное армянское население, была создана автономная область, даже не республика, которая не имела административной границы с Арменией. И все было нормально, жизнь шла своим чередом, особых проблем не было, по уровню социально-экономического развития Нагорный Карабах опережал многие другие региона Азербайджана, то есть говорить о том, что не уделялось внимание, было бы несправедливо. Тем более что к таким автономиям было и особое отношения центральных властей. Но накануне развала Советского Союза сепаратистские тенденции там возобладали, все это закончилось кровопролитием, изгнали азербайджанцев сначала из Нагорного Карабаха, их там было порядка 30%, потом оккупировали семь районов Азербайджана, которые никакого отношения к Нагорному Карабаху не имели, там жило только азербайджанское население, все разрушено там.

ОБСЕ дважды посылал миссию по обнаружению фактов, их рапорт просто кошмар: там нет ни одного целого здания, включая кладбища, мечети, все, ноль. Изгнано было 750 тысяч человек из территорий за пределами Нагорного Карабаха, из Нагорного Карабаха более 40 тысяч азербайджанцев, и более 200 тысяч азербайджанцев из Армении, миллион беженцев в бедной стране, в 1993 году. Международные организации все практически приняли правильные резолюции, Совет Безопасности ООН – 4 резолюции, требующие немедленного, безусловного и полного вывода армянских оккупационных сил,- не исполняются более 20 лет. Европарламент, Парламентская ассамблея Совета Европы, Исламская организация сотрудничества, Движение неприсоединения,- все идентично: международное право на нашей стороне. Ни одна страна мира, включая Армению, не признает Нагорный Карабах. Все это так, но вопрос не решается, главная причина, почему это не решается, в том, что Армения не хочет решения. Потому что что значит решение, решение значит деоккупацию территории, которую Армения незаконно захватила, они этого делать не хотят, они хотят оставить статус-кво неизменным. Хотя страны-сопредседатели Минской группы, занимающиеся урегулированием — Россия, Америка, Франция — в лице их президентов неоднократно говорили, что статус-кво не приемлем и должен быть изменен, но дальше этих заявлений, к сожалению, дело не идет. Как видится нам решение конфликта: конечно, территориальная целостность Азербайджана не является предметом дискуссии и не может, мы никогда не согласимся на предоставление Нагорному Карабаху независимости, и армянская сторона прекрасно об этом знает. Но разумный компромисс возможен: обеспечение безопасности населения Нагорного Карабаха, их жизнедеятельности, самоуправления, осуществления различных инвестиционных проектов со стороны Азербайджана. И мирное взаимодействие между двумя народами при условии освобождения территорий за пределами Нагорно-Карабахской автономной области, вот так нам видится урегулирование конфликта. Это созвучно с теми предложениями, над которыми сейчас мы работаем, и которые посредники выдвигают. Но главная причина, почему это не урегулируется, потому что Армения всячески на протяжении уже 24 лет, с момента, как создана Минская группа, разными путями блокирует любое малейшее продвижение переговорного процесса.

Наша позиция заключается в том, что люди, где жили, там и должны жить. Потому что жили они давно там: армянское население 200 лет, азербайджанское намного больше, но дело даже не в этом. Например, в Шуше 95% населения были азербайджанцы, они все изгнаны, их дома либо захвачены, либо разрушены, сейчас в их домах там живут другие люди. Этому нужно положить конец. Армянское население Нагорного Карабаха как жило там, пусть и живет, мы же не против. А что Армения выиграла от этого конфликта? Да, причинили страдания миллиону азербайджанцев, но разве они от этого стали счастливей, разве более безопасно там стало, более процветающее, конечно, нет. Без нормализации отношений с Азербайджаном в этом регионе не может быть развития, они будут жить постоянно под определенным давлением, думая, что вдруг что-то произойдет. Мы хотим мира в регион и наша позиция достаточно конструктивна, но мы хотим свои территории. Армения хочет мира, но она не хочет отдавать чужие территории. Вот в этом разница.

- То есть это и есть компромисс и путь к миру?

- Безусловно, а больше этого компромисса мы предоставить не можем. Как я уже сказал, не может быть компромисса по вопросам территориальной целостности Азербайджана, но может быть компромисс по вопросам местного самоуправления, самоуправления Нагорно-Карабахской, в будущем, если мы договоримся, это может быть автономная республика. Армянское руководство это прекрасно знает, просто они манипулируют общественным мнением, создают образ врага, извращают суть переговорного процесса, представляют таким образом, что Азербайджан хочет чуть ли не уничтожить армянское население или изгнать его. Это не так.

- На что можно надеяться? Есть ли ориентиры, когда могут начаться переговоры реальные, можно ли представить себе некую дорожную карту, как это сейчас делается? Какие-то временные вехи можно обозначить?

- Это не от нас зависит, все упирается в то, что я сказал, существует формат переговоров, переговоры ведутся, Армения всячески блокирует. На определенном этапе выдвигает такие условия, которые заведомо знает, что они для нас неприемлемы. И тем самым переговоры опять становятся нон-стоп. Почему? Потому, что не хотят решить, либо не могут, по каким-то внутри политическим причинам, не хватает смелости, либо не хотят, а может быть, и то, и другое. Посредники, ведущие страны мира, постоянные члены Совета безопасности нам говорят: надо решить мирным путем.

- Джон Керри, госсекретарь страны-участницы международной группы ОБСЕ, недавно сказал, что пока не наступило время разрешения этого конфликта. Что это может означать?

- Это вообще дипломатический казус, и наше министерство иностранных дел уже отреагировало на это неуместное заявление и я в том числе. Не далее, как 7 октября на заседании Кабинета министров достаточно четко высказался по этому заявлению. Я сказал, что это как минимум бессовестно, возлагать вину за неурегулирование конфликта на Азербайджан. Ведь это заявление полностью противоречит позиции США, президент Обама вместе с другими президентами — Франции и России — делали заявление, что статус-кво не приемлем. И тут госсекретарь США заявляет, что он не видит урегулирования, более того он говорит о том, что этот конфликт еще труднее урегулировать, чем палестино-израильский. Что за сигнал он посылает и кому? Он посылает сигнал Армении, что вы должны тянуть этот конфликт столько же лет, сколько палестино-израильский тянется? Это совершенно неприемлемое заявление. И это заявление еще раз говорит о том, почему же конфликт не урегулирован. Вот поэтому. Потому что существуют решения, резолюции международных организаций, они не выполняются. Давление на страну-агрессор не оказывается, наоборот, зачастую идет политика поощрения агрессора, что уже история двадцатого века хорошо знает, не в тех, конечно, масштабах, но суть та же примерно. Вот в этом наша проблема. Нам говорят – мирный путь, только мирный путь, ничего кроме мирного пути, мы говорим, хорошо, давайте решать, ведь это же несправедливо, в конце концов, помимо нарушения всех международных прав, захватить территорию другого государства и изгнать оттуда население, держать под контролем эту оккупированную территорию. Сегодня ни для кого не секрет, что азербайджанская армия обладает серьезным потенциалом для решения многих вопросов. Нам говорят мирный путь, мы говорим – хорошо, мы ждем. А вместо оказания давления на агрессора мы слышим подобные заявления.

- Вы сказали, что азербайджанская армия обладает большим потенциалом, но, действительно, судя по закупкам оружия, которое закупает Азербайджан, по оснащенности азербайджанской армии, по ее выучке, военный потенциал Азербайджана впечатляет. И вот недавно прошло сообщение, что Азербайджан планирует покупать оружие еще у кого-то, кроме России. Что это означает для военно-технического сотрудничества с Россией, чем вызваны такие инновации?

- Ну, вы, наверное, имеете в виду последний визит премьер-министра Пакистана в Азербайджан. Да, но дело в том, что мы закупаем оружие и у других стран, и это известно. Оружейный бизнес такой, что здесь скрыть ничего невозможно.

- То есть вы на рынке?

- Да, конечно. Мы закупаем оружие, помимо России, в Турции, в Иране, в Белоруссии, в Израиле, и в некоторых других странах. И достаточно серьезно. И также имеем намерение закупать оружие в Пакистане, с учетом того, что военная промышленность Пакистана достаточно развита, и это очень дружественное и близкое нам государство. Но главным нашим партнером в этом деле является Россия. С Россией было заключено контрактов, если я не ошибаюсь, порядка до пяти миллиардов долларов, и большая часть этих контрактов уже реализована. То есть сегодня вооружение азербайджанской армии это, в основном, российское вооружение. Мы довольны этим сотрудничеством, и мы являемся одним из серьезных покупателей российского оружия, одним их крупных, если так по странам посмотреть, и уровень сотрудничества хороший. Ну, а то, что мы покупаем в других местах, это, наверное, естественно.

- То есть, пока ничего не меняется?

- Нет.

- Господин Президент, Вы говорили о двойных стандартах, мы только что вспоминали высказывания Джона Керри, а недавно Вы, выступая перед депутатами Европарламента, достаточно широко подошли к этой теме, и тоже как минимум упомянули о двойных стандартах, существующих сейчас на Западе. Что это для Вас?

- Знаете, общество наше воспринимает это как крайнюю форму несправедливости, необъективности и предвзятости. Но, если посмотреть в суть вопроса, в Азербайджане обеспечиваются все демократические нормы, без исключения. Свобода собраний, накануне референдума оппозиция проводила митинги в центре города. Другой вопрос, что туда пришло максимум 800 человек, и то, это были их близкие друзья и родственники. Но не было никаких ограничений.

У нас свобода прессы, сотни газет, журналов, телевидение, много каналов, Интернет без цензуры, свободный Интернет, и уже более 75% наших жителей являются пользователями Интернета. То есть, как в этих условиях можно говорить о зажимании прессы, это невозможно, и такой цели у нас нет. У нас обеспечиваются все свободы, но, тем не менее, постоянно Азербайджан превращается в объект для необоснованных нападок в плане отсутствия демократии, подавления свобод, нарушения прав человека, все это политически мотивированные действия. Которые не основаны на реальных фактах, а носят характер очернительства, давления и шантажа Азербайджана.

- Чем Вы это объясняете? Зачем им это?

- Тут несколько причин. Одна из главных – то, что Азербайджан идет своим путем. Мы проводим независимую политику, и она не направлена ни против кого, в том числе против тех, откуда идут эти грязные нападки на нас. У нас очень широкие политические, экономические, энергетические связи со странами-членами Евросоюза, с США, на уровне политических контактов у нас партнерские отношения. Но, видимо, каким-то кругам этих стран этого мало, им хочется большего. Может быть, нет уверенности в нашей благонадежности.

- Что хотят?

- Ну, что хотят везде, то и здесь. Наверное, исполнения инструкций. А для этой роли мы не годимся. Мы эту роль для себя даже представить не можем, мы достойное государство, самодостаточное, ни у кого ничего не просим, у нас очень низкий внешний долг, у нас нет ни перед одной страной никаких обязательств. Мы хотим сотрудничать, но категорически не хотим, когда в наши дела вмешиваются, когда идет тайное финансирование политических партий под видом неправительственных организаций, когда идут попытки дестабилизации, открытого вмешательства в наши внутренние дела, мы, естественно, принимает меры для предотвращения такого рода деятельности. Азербайджан независимое суверенное государство, и мы просим всех это уважать. Но, видимо, хочется большего.

Одной из причин также является и постоянная антиазербайджанская деятельность организаций, связанных с армянскими лоббистскими структурами, и на Западе, и не только на Западе, они существуют во многих странах. Одна из причин, может быть, я это не исключаю, это то, что Азербайджан не присоединяется ни к каким кампаниям, в которые нас периодически пытаются втянуть. Я бы даже сказал, что это не кампании, а авантюры. Там, где нам невыгодно, мы туда не идем. Ну, еще, наверное, одна из причин, что во многих других случаях, по-другому с другими странами, там получается давать инструкции, управлять, направлять, а здесь не получается.

- А здесь обламывается.

- Ну, как бы так. Но я всегда говорил, послушайте, мы не противники, и опять же, мы наоборот стремимся только к сотрудничеству. У нас нет никаких негативных намерений ни к одной из стран, и с чего бы им быть, с какой стати? У нас в энергетическом секторе работают компании со всего мира – Америка, Англия, Франция, Италия, Япония – они наши партнеры, у нас хорошие деловые отношения. Мы говорим, мы просим: "Не лезьте в наши дела, не надо, толку не будет". Вот восьмисот численный митинг, вот это вся наша оппозиция, еще они собирали по всей стране, несколько дней обзванивали, финансировали. Ну куда дальше? Ну нет антиправительственных настроений в нашей стране.

- Поводом для критики стал недавно прошедший референдум по изменению конституции страны, в этой связи многие задаются вопросом, изменятся ли сроки выборов президента, пойдете ли вы на выборы?

- Ну, у нас нет намерений менять сроки президента, я знаю, какие разговоры идут и в Азербайджане, и за пределами. Таких планов нет, необходимости в этом я не вижу. Что касается моего участия-неучастия, следующие президентские выборы по сроку должны состояться через два года, еще достаточно времени до этого, чтобы делать какие-то выводы или решения. Если буду чувствовать, также как и сегодня, поддержку населения, то, конечно же, буду стремиться оправдывать это доверие. Кстати, референдум был показательным с нескольких точек зрения. Первое, 2016 год — это самый тяжелый с экономической точки зрения год для Азербайджана, несмотря на то, что мы выходим из 2016 года с хорошими показателями, но по сравнению с предыдущими годами, это самый тяжелый год. И в этот год мы проводим референдум, который поддерживается абсолютным большинством населения Азербайджана. Ведь те критики, которые пытались нас критиковать, они ведь не смогли найти, никаких нарушений, никаких фальсификаций. Даже такая организация, как ПАСЕ, которая все время нас критикует, наблюдали и дали заключение максимально позитивное, что соответствует всем стандартам, честно, транспарентно. Всего было чуть больше 20 жалоб. У нас пять тысяч избирательных участков, и всего 20 жалоб. Вот это еще один показатель, что мы проводим открытый демократический процесс. И, конечно, самое главное, это то, что этот референдум, там очень много было важных вопросов, 29, но главное то, что это был вотум доверия власти. За это я очень благодарен гражданам Азербайджана, это еще больше вдохновляет и еще больше говорит о том, что мы на правильном пути, так и будем идти дальше.

- Господин Президент, я благодарен Вам, в свою очередь, за поддержку, которую Вы оказали нашему агентству "Россия сегодня". Сегодня в Азербайджане и по всему миру мы выступаем под брендом Sputnik. Какие пожелания у Вас может быть есть к работе наших журналистов, какие впечатления?

- Впечатления очень хорошие, я хотел бы выразить благодарность вашим сотрудникам, которые работают в Азербайджане за освещение событий в нашей стране. Начало деятельности вашего агентства в Азербайджане это, я думаю, результат высокого уровня доверия между нашими странами, который существует. Потому что без этого доверия это было бы невозможно. Также для нас это возможность донести правду о себе через ваше агентство до всего мира, потому что объективно мы не имеем таких информационных возможностей, какие имеет Россия. А через вас мы можем выйти и более широко рассказать о нашей стране, поделиться нашими взглядами, поэтому деятельность вашего агентства очень важна. Рад тому, что вы здесь работаете. Уверен, что и дальше ваше агентство будет, как и сейчас, объективно освещать реалии нашей страны.

- Ну, и может последний вопрос. Сейчас во всем мире демонизируют президента России, буквально, я не знаю, от мультфильмов до каких-то небылиц, целая технология разработана, направлена. Вы – один из людей, кто не просто знаком с Владимиров Владимировичем Путиным, но и поддерживает с ним, насколько я знаю, регулярные контакты и согласовывает свою политику с политикой России, и Россия, в свою очередь, тоже согласовывает свою политику с Азербайджаном. Как раз между нашими странами, и между вами лично есть тот самый диалог, столь востребованный сейчас в мире, и то. Чего просто не хватает, то, чего нет между многими странами. Причем, Вы общаетесь с ним по очень сложным и конфликтным темам, какие у вас личные отношения с президентом, и что Вы можете о нем сказать как о человеке?

- Личные отношения с Владимиром Владимировичем очень хорошие, я бы сказал, товарищеские, доверительные. Мы знакомы достаточно давно. Я помню, когда он впервые приехал в Азербайджан как президент России, это был 2001 год, это, кстати, был первый официальный визит президента России в Азербайджан. За 10 лет после распада СССР президент России ни разу не приезжал в Азербайджан до него. Этот визит был исключительной важности. Он посетил могилы погибших в войне, "Аллея Шехидов", что также было воспринято исключительно азербайджанским обществом. Также я частично принимал участие на встречах, которые он имел с моим отцом Гейдаром Алиевым. Между ними очень близкие отношения, как вы знаете, они были коллегами по прежней работе, очень уважительно друг к другу относились. Но потом, когда я стал президентом, наши контакты стали носить регулярный характер. Отношения очень доверительные, как я уже сказал. Приведу вам такой пример: за последние три года президент России три раза посещал Азербайджан. Это уже само за себя говорит. Но один его визит особо важен – это визит в 2015 году. Я скажу, когда он приехал, и вы поймете – это было 12 июня. После мероприятий, связанных с Днем России, он сел на самолет, прилетел и успел к началу Европейских игр – тех игр, которые большинство лидеров европейских стран проигнорировали. Причем, по нашим данным, получив соответствующие инструкции. А он приехал. Сам факт его приезда — а то, что это было в День России, говорит об особом отношении к Азербайджану и о нашем отношении к России.

Последний раз его визит был в августе: мы провели после официальных встреч несколько часов доверительных бесед. Как человек, он вызывает огромное уважение. Это я совершенно искренне вам говорю. Я испытываю к нему огромное уважение, он – человек очень высоких личных качеств, достойный. Он – очень честный человек, слово всегда держит. И он – руководитель великой страны, одной из двух супердержав, но при этом очень простой в общении, очень доступный. Мне очень легко и комфортно с ним работать, и хочу сказать, что России очень повезло. Но и всем друзьям России тоже. Так что, я хочу пожелать через вашу программу успехов президенту, особенно сейчас. Я знаю, что все эти давления и нападки от него отскакивают, поэтому они никакого эффекта не имеют и иметь не будут.

Sputnik

Азербайджан. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > vestikavkaza.ru, 18 октября 2016 > № 1938085 Ильхам Алиев

Президент России Владимир Путин посетит Индию 15-16 октября. Как сообщила ранее пресс-служба Кремля, он проведет переговоры с премьер-министром страны Нарендрой Моди, а также примет участие в VIII саммите БРИКС. По итогам саммита планируется принять декларацию Гоа и план действий, которые определят приоритеты взаимодействия на ближайшую перспективу, а также другие важные документы в области экономического, финансового и гуманитарного сотрудничества.

В преддверии саммита Владимир Путин рассказал в интервью РИА Новости и индийскому агентству IANS о сферах российско-индийского сотрудничества и ожиданиях от предстоящего саммита БРИКС.

- Отношения России и Индии можно охарактеризовать как привилегированное стратегическое партнерство. В экономической сфере ярким тому примером является сотрудничество в атомной энергетике, о чем свидетельствует проект по строительству АЭС "Куданкулам". В каких еще сферах российско-индийского сотрудничества можно было бы говорить о схожем успехе?

— Индия – особо привилегированный стратегический партнер России. Сотрудничество между нашими странами успешно развивается по всем направлениям на основе прочных традиций дружбы, доверия, уважения друг к другу.

Россия и Индия – союзники в деле обеспечения стратегической безопасности и стабильности, построения справедливого миропорядка. Мы тесно работаем в ведущих многосторонних объединениях – БРИКС, "Группе двадцати", ООН.

В октябре исполняется 16 лет подписанию основополагающего документа российско-индийских отношений – Декларации о стратегическом партнерстве. За это время была проделана большая работа по развитию всего комплекса двусторонних связей.

Ведется активный политический диалог: каждый год проходят встречи на высшем уровне. Эффективно работает межправительственная комиссия по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству. В регулярном контакте находятся главы внешнеполитических ведомств, руководство аппаратов советов безопасности, отраслевые министерства. Последовательно расширяются межпарламентские, межрегиональные, деловые и гуманитарные обмены. Сформирована мощная договорно-правовая база, насчитывающая более 250 соглашений.

Индия была и остается значимым внешнеторговым партнером России. И хотя в 2015 году объем товарооборота уменьшился на 7,8 процента, мы настроены вместе с индийскими партнерами преодолеть эту негативную тенденцию, связанную, по нашему мнению, преимущественно с волатильностью глобальных рынков и нестабильностью валютных курсов. Тем более что наши торговые обмены носят обоюдовыгодный характер, а их структура свидетельствует о взаимодополняемости экономик двух стран. В российском экспорте и в поставках из вашей страны значительную долю занимает продукция машиностроения и химической промышленности.

Важную роль в российско-индийском торгово-экономическом сотрудничестве играет сфера энергетики. Крупнейший долгосрочный проект – сооружение АЭС "Куданкулам". В августе 2016 года с премьер-министром господином Моди мы приняли участие в церемонии передачи Республике Индия первого энергоблока АЭС. В скором будущем будет пущен и второй блок станции. Вывод на номинальную мощность первого и второго блока заметно повысит энергообеспеченность Индии, усилит ее энергобезопасность.

Госкорпорация "Росатом" и индийская Корпорация по атомной энергии начали подготовку к сооружению третьего и четвертого блоков. Ведется работа по согласованному графику. Проект осуществляется на средства, предоставленные Россией: государственный кредит составляет 3,4 миллиарда долларов – 85 процентов общей стоимости контрактов, заключенных с российскими организациями. Переходим к локализации в Индии производства компонентов. Приступили к изучению вопроса о строительстве АЭС на других площадках в Индии. Налаживается технологическое сотрудничество в области обогащения урана.

Укрепляется двусторонняя кооперация в традиционной энергетике. На Петербургском международном экономическом форуме в июне 2016 года "Роснефть" подписала договор с индийским консорциумом компаний о продаже им 23,9 процента акций АО "Ванкорнефть", владеющего Ванкорским месторождением в Красноярском крае. Кроме того, "Роснефть" продала индийским компаниям доли акций в компании "Таас-ЮряхНефтегазодобыча", разрабатывающей месторождение в Восточной Сибири.

На повестке дня – совершенствование структуры товарооборота за счет наращивания поставок высокотехнологичной продукции и развития производственной кооперации. На индийском рынке работают такие известные российские компании, как "Силовые машины", "Газпром", "Стройтрансгаз", группа НЛМК, Уралмашзавод, "СИБУР Холдинг", "Мечел", "КамАЗ" и многие другие.

Крупные и перспективные проекты реализуются в машиностроении, химической и горнорудной промышленности, авиастроении, фармацевтике, медицине, в области нано- и биотехнологий. Набирает обороты финансово-банковское сотрудничество, в том числе с участием банка ВТБ и Сбербанка России. Очевидно, что российский бизнес видит реальные перспективы и высокую привлекательность индийского рынка.

Наши страны активно взаимодействуют в сфере военно-технического сотрудничества. Россия продолжает лидировать в области как прямых поставок новейших образцов вооружения и военной техники, так и совместных с Индией исследований, а также производства продукции военного назначения. Среди совместных успешных проектов – производство сверхзвуковой крылатой ракеты "БраМос", а также разработка истребителя нового, пятого поколения.

Добавлю, что многие российские проекты в Индии имеют не только коммерческую, но и социально-экономическую значимость для экономики двух стран, гармонично вписываются в программу новой индустриализации Индии, инициированную господином Моди.

- Уровень инвестиционного сотрудничества – один из критериев надежных двусторонних отношений и доверия между странами. Какие в этой связи шаги планируется предпринять с учетом предстоящего российско-индийского саммита? Смогут ли планы по приватизации российских компаний повлиять на увеличение российско-индийского инвестиционного партнерства?

— В ходе визита в Индию мы, безусловно, рассчитываем придать новый импульс двусторонним торгово-экономическим связям, тем более что компании обеих стран заинтересованы в реализации новых взаимовыгодных проектов. Объем накопленных российских капиталовложений в Индии составляет порядка 4 миллиардов долларов, в то время как индийский бизнес вложил в экономику России в два раза больше – около 8 миллиардов долларов.

Уверен, Россия и Индия способны значительно нарастить объемы двусторонних инвестиций. С целью стимулирования взаимного притока капиталов планируем обсудить с индийскими партнерами возможность модернизации двустороннего соглашения о поощрении и взаимной защите капиталовложений. Нацеливаем институты развития – Российский фонд прямых инвестиций и Внешэкономбанк – на более активное участие в финансовом обеспечении инвестиционной деятельности российских компаний.

В рамках межправкомиссии создана и успешно функционирует специальная рабочая группа по приоритетным инвестиционным проектам. Профильные ведомства двух стран совместно с Российско-индийском форумом по торговле и инвестициям проводят тщательный отбор перспективных деловых инициатив; работают над выявлением и устранением препятствий для свободного движения товаров, капиталов и услуг.

На сегодняшний день отобрано 20 приоритетных проектов – десять российских и десять индийских – в таких областях, как транспортное машиностроение, химическая промышленность, авиастроение и фармацевтика. Среди них строительство компанией СИБУР завода по выпуску бутилкаучука мощностью 100 тысяч тонн в год в городе Джамнагар, производство российской компанией "Световые технологии" осветительного оборудования общего и специального назначения в городе Джигани, штат Карнатака. АФК "Система" разрабатывает модель "умного города" в Индии. "Даурия Аэроспейс" работает над развертыванием группировки телекоммуникационных аппаратов NextStar на геостационарной орбите Земли. Реализация этих проектов будет осуществляться при поддержке правительств двух стран.

- Саммиты БРИКС уже вошли в глобальную повестку дня и проводятся на регулярной основе. Однако разницы между итоговыми декларациями от саммита к саммиту почти нет. Что, по вашему мнению, необходимо сделать, чтобы сотрудничество в рамках БРИКС стало более содержательным, эффективным и конкретным?

— БРИКС – один из ключевых элементов формирующегося многополярного мира. Участники "пятерки" неизменно подтверждают приверженность основополагающим принципам международного права, содействуют укреплению центральной роли ООН. Наши страны не приемлют политику силового давления и ущемления суверенитета других государств. У нас созвучные подходы к актуальным международным проблемам, в том числе по сирийскому кризису, ближневосточному урегулированию.

Поэтому в итоговых декларациях саммитов – и встреча в Гоа в этом отношении не станет исключением – подтверждается наша общая приверженность основополагающим принципам межгосударственного общения, прежде всего соблюдению международного права при центральной координирующей роли ООН. На фоне попыток ряда государств Запада продавливать свои односторонние подходы такая позиция приобретает особое значение.

По традиции в декларациях лидеров БРИКС на основе консенсуса фиксируются принципиальные подходы по широкому кругу проблем, определяются задачи развития "пятерки" на ближайшую перспективу, которые служат ориентиром для дальнейших шагов по укреплению стратегического партнерства между нашими государствами в различных областях.

Что же касается практического наполнения взаимодействия в рамках "пятерки", то хотел бы обратить внимание на следующий факт. На сегодняшний день в БРИКС существует более 30 межведомственных форматов сотрудничества в политической, экономической, гуманитарной областях, в сферах безопасности и правоохранительной деятельности.

Конкретным примером взаимодействия является создание Нового банка развития (НБР) и пула условных валютных резервов БРИКС с совокупным капиталом в 200 миллиардов долларов. Уверен, что по мере становления банка практическая отдача от его деятельности будет только нарастать, в том числе за счет проектов, способствующих интеграции между странами БРИКС. В этом году НБР приступил к работе, им были одобрены первые проекты во всех странах "пятерки". Приоритет на данном этапе – возобновляемая энергетика. В России это строительство малых ГЭС в Карелии мощностью 50 МВт на сумму 100 миллионов долларов.

Наши страны активно взаимодействуют в рамках "Группы двадцати", в том числе в ходе текущего китайского председательства. Так, государства БРИКС взяли на себя обязательства по выполнению плана действий по противодействию размыванию налоговой базы и выводу прибыли из-под налогообложения. Стремимся на системной основе заниматься сближением позиций в ВТО в целях совершенствования правил и стимулирования многосторонних переговоров в рамках организации.

Поэтому считаю, что сотрудничество в рамках БРИКС уже начало давать практические результаты. Необходимо продолжать работать над их укреплением и искать темы, представляющие взаимный интерес для стран "пятерки".

На повестке дня саммита в Гоа – рассмотрение первых итогов реализации принятой в Уфе стратегии экономического партнерства БРИКС, доработка проекта дорожной карты торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества стран БРИКС на период до 2020 года. В наших планах создание новых форматов и механизмов сотрудничества с партнерами, в рамках которых будут вырабатываться согласованные меры по развитию связей в различных сферах. При этом в фокусе внимания останется решение вопросов, связанных с упрочением международной безопасности и стабильности, укреплением конкурентоспособности наших экономик, содействием международному развитию.

Поддерживаем также инициативы индийского председательства в таких областях, как взаимодействие стран БРИКС в сельском хозяйстве, железнодорожном транспорте, спорте, туризме и прямых контактах между людьми.

- С какими предложениями вы едете и что ожидаете от предстоящего саммита БРИКС? Что, на ваш взгляд, смогут записать участники объединения в копилку своей работы по результатам этой встречи? Какие еще проекты, кроме Нового банка развития, могли бы стать подтверждением полезности данного формата взаимодействия?

— Прежде всего хотел бы выразить благодарность индийскому руководству, которое в рамках председательства Индии в БРИКС неизменно уделяло большое внимание углублению и консолидации стратегического партнерства в объединении. Уверен, что саммит в Гоа, который пройдет под девизом преемственности и инноваций, будет весьма результативным.

Предстоящая встреча – хорошая возможность для лидеров "пятерки", чтобы сверить часы по ключевым вопросам международной повестки дня. Мы полны решимости сотрудничать в деле борьбы с терроризмом, наркоугрозой, коррупцией, сообща вносить вклад в урегулирование конфликтов, обеспечение международной информационной безопасности. Всех нас беспокоит сохраняющаяся нестабильность в мировой экономике. Вместе с партнерами подумаем над тем, что можно предпринять для дальнейшего сплочения наших усилий перед лицом этих вызовов.

Ожидаем, что саммит БРИКС в Гоа откроет новые возможности для деятельности на экономическом и гуманитарном направлениях. Безусловно, предметом обсуждения станут вопросы кредитования проектов по линии Нового банка развития, полноформатного запуска функционирования пула условных валютных резервов БРИКС. Имеется в виду обменяться мнениями о проводимой работе по линии высоких представителей по вопросам безопасности, профильных министерских встреч, экспертных форматов взаимодействия, Сетевого университета БРИКС, Делового совета. На сегодняшний день, например, завершена работа по подготовке к подписанию меморандумов о сотрудничестве между таможенными службами, дипломатическими академиями наших государств, а также о создании платформы сельскохозяйственных исследований БРИКС.

Благодарны нашим индийским партнерам за обеспечение преемственности повестки дня БРИКС по итогам прошедшего в России в июле 2015 года уфимского саммита. Принятые на нем уфимская декларация и план действий начали претворяться в жизнь. Индийскими партнерами был также выдвинут ряд инициатив, которые мы планируем рассмотреть в ходе саммита.

Что касается конкретных российских предложений к саммиту в Гоа, то напомню, что в ходе нашего председательства была принята стратегия экономического партнерства, охватывающая перспективные направления сотрудничества между странами "пятерки". В настоящее время идет подготовка плана действий по ее выполнению. Российской стороной предложено более 60 проектов, своего рода дорожная карта, которые могли бы быть реализованы совместно с партнерами по БРИКС – с кем-то одним или всеми вместе. Считаю, что, если мы сможем совместно определить партнеров для реализации указанных проектов, это станет важным шагом в направлении модернизации экономик наших стран.

Россия также выступает за активизацию сотрудничества в электронной торговле – анализ основных барьеров в данной сфере между странами, выработка лучших практик регулирования и т. д., в вопросах упрощения процедур торговли – с привлечением Евразийской экономической комиссии, поддержки малого и среднего предпринимательства – запуск интернет-портала для малых и средних предприятий стран БРИКС, охраны интеллектуальной собственности.

- Вы часто говорите о необходимости сопряжения интеграционных процессов, в частности ЕАЭС и экономического пояса Шелкового пути. Как можно было бы использовать действующий формат БРИКС для реализации подобных инициатив?

— В мировой экономике и финансах сохраняется сложная ситуация, еще не преодолены последствия глобального финансового кризиса. В этой связи вызывает сожаление, что некоторые страны пытаются решить накопившиеся проблемы посредством протекционистских мер, попыток создания таких закрытых и непрозрачных проектов, как Транстихоокеанское партнерство или Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство. Россия, как и наши партнеры по БРИКС, остается приверженной формированию открытых экономических пространств, носящих недискриминационный характер и опирающихся на принципы ВТО.

Напомню, 9 июля 2015 года в Уфе состоялась встреча в формате "аутрич" с участием лидеров стран, входящих в Евразийский экономический союз, ШОС, и государств-наблюдателей при ШОС. На ней в частности обсуждался вопрос сопряжения крупных инфраструктурных проектов регионального и трансрегионального масштабов.

В этом контексте мы также выдвинули идею сопряжения строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути. В перспективе этот процесс мог бы послужить основой для формирования большого евразийского партнерства с участием широкого круга стран, входящих в Евразийский экономический союз, ШОС и АСЕАН. Исходим из того, что партнерство будет открытым для присоединения всех заинтересованных стран и выстраиваться на принципах транспарентности и взаимного уважения. Потенциал сотрудничества стран БРИКС также может быть задействован для реализации этой инициативы. Рассчитываем на поддержку нашего предложения со стороны Индии, которая проявляет в этом серьезную заинтересованность.

Уверены, что эта тема получит свое продолжение в Гоа на встрече лидеров стран БРИКС и регионального объединения БИМСТЕК.

- Если представить себе территорию от Индии до российских границ, понимаешь, что она непростая, с массой проблем и противоречий. На ваш взгляд, какие вызовы и проблемы станут главными и самыми острыми для стран региона в ближайшие десять лет?

— Ситуация на пространстве между Индией и Россией остается напряженной. В частности, продолжает вызывать беспокойство положение дел в Афганистане. Необходимы решительные действия, чтобы помочь этой стране справиться с такими вызовами и угрозами, как терроризм, экстремизм, незаконный оборот наркотиков. Россия и Индия едины в необходимости поддержки усилий по национальному примирению на основе принципов международного права, заинтересованы в углублении конструктивного многостороннего сотрудничества в целях оказания помощи Афганистану в решении проблем внутренней безопасности, наращивании антинаркотического потенциала, обеспечении социально-экономического развития и расширении взаимосвязанности.

В более широком плане наша страна настроена на развитие в упомянутом регионе таких форматов взаимодействия, которые позволяли бы оперативно реагировать на возникающие вызовы безопасности, вести совместный поиск путей купирования потенциальных угроз. На наш взгляд, основную роль здесь призвана играть Шанхайская организация сотрудничества, которая последовательно расширяет свою географию: в процессе присоединения к организации сейчас, например, находятся Индия и Пакистан. В рамках ШОС наращиваются усилия по повышению доверия, укреплению подлинно коллективных начал в кризисном реагировании, развитию многоплановой кооперации.

Сглаживанию противоречий способствует также активное продвижение Россией – при поддержке наших партнеров – уже упомянутых планов построения единого экономического пространства в Евразии. Такая "интеграция интеграций", основанная на принципах открытости и учета интересов всех национальных экономик, позволит включить этот регион в общее развитие, упрочит его стабильность.

Индия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 13 октября 2016 > № 1932120 Владимир Путин

Интервью Владимира Путина МИА «Россия сегодня» и информагентству IANS.

В преддверии визита в Индию Владимир Путин дал интервью Международному информационному агентству «Россия сегодня» и информационному агентству IANS.

Вопрос: Отношения России и Индии можно охарактеризовать как привилегированное стратегическое партнёрство. В экономической сфере ярким тому примером является сотрудничество в атомной энергетике, о чём свидетельствует проект по строительству АЭС «Куданкулам». В каких ещё сферах российско-индийского сотрудничества можно было бы говорить о схожем успехе?

В.Путин: Индия – особо привилегированный стратегический партнёр России. Сотрудничество между нашими странами успешно развивается по всем направлениям на основе прочных традиций дружбы, доверия, уважения друг к другу.

Россия и Индия – союзники в деле обеспечения стратегической безопасности и стабильности, построения справедливого миропорядка. Мы тесно работаем в ведущих многосторонних объединениях – БРИКС, «Группе двадцати», ООН.

В октябре исполняется 16 лет подписанию основополагающего документа российско-индийских отношений – Декларации о стратегическом партнёрстве. За это время была проделана большая работа по развитию всего комплекса двусторонних связей.

Ведётся активный политический диалог: каждый год проходят встречи на высшем уровне. Эффективно работает Межправительственная комиссия по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству. В регулярном контакте находятся главы внешнеполитических ведомств, руководство аппаратов советов безопасности, отраслевые министерства. Последовательно расширяются межпарламентские, межрегиональные, деловые и гуманитарные обмены. Сформирована мощная договорно-правовая база, насчитывающая более 250 соглашений.

Индия была и остаётся значимым внешнеторговым партнёром России. И хотя в 2015 году объём товарооборота уменьшился на 7,8 процента, мы настроены вместе с индийскими партнёрами преодолеть эту негативную тенденцию, связанную, по нашему мнению, преимущественно с волатильностью глобальных рынков и нестабильностью валютных курсов. Тем более что наши торговые обмены носят обоюдовыгодный характер, а их структура свидетельствует о взаимодополняемости экономик двух стран. В российском экспорте и в поставках из Вашей страны значительную долю занимает продукция машиностроения и химической промышленности.

Важную роль в российско-индийском торгово-экономическом сотрудничестве играет сфера энергетики. Крупнейший долгосрочный проект – сооружение АЭС «Куданкулам». В августе 2016 года с Премьер-министром господином Моди мы приняли участие в церемонии передачи Республике Индия первого энергоблока АЭС. В скором будущем будет пущен и второй блок станции. Вывод на номинальную мощность первого и второго блока заметно повысит энергообеспеченность Индии, усилит её энергобезопасность.

Госкорпорация «Росатом» и индийская Корпорация по атомной энергии начали подготовку к сооружению третьего и четвёртого блоков. Ведётся работа по согласованному графику. Проект осуществляется на средства, предоставленные Россией: государственный кредит составляет 3,4 миллиарда долларов – 85 процентов общей стоимости контрактов, заключённых с российскими организациями. Переходим к локализации в Индии производства компонентов. Приступили к изучению вопроса о строительстве АЭС на других площадках в Индии. Налаживается технологическое сотрудничество в области обогащения урана.

Россия и Индия – союзники в деле обеспечения стратегической безопасности и стабильности, построения справедливого миропорядка.

Укрепляется двусторонняя кооперация в традиционной энергетике. На Петербургском международном экономическом форуме в июне 2016 года «Роснефть» подписала договор с индийским консорциумом компаний о продаже им 23,9 процента акций АО «Ванкорнефть», владеющим Ванкорским месторождением в Красноярском крае. Кроме того, «Роснефть» продала индийским компаниям доли акций в компании «Таас-ЮряхНефтегазодобыча», разрабатывающей месторождение в Восточной Сибири.

На повестке дня – совершенствование структуры товарооборота за счёт наращивания поставок высокотехнологичной продукции и развития производственной кооперации. На индийском рынке работают такие известные российские компании, как «Силовые машины», «Газпром», «Стройтрансгаз», группа «НЛМК», «Уралмашзавод», «СИБУР Холдинг», «Мечел», «КамАЗ» и многие другие.

Крупные и перспективные проекты реализуются в машиностроении, химической и горнорудной промышленности, авиастроении, фармацевтике, медицине, в области нано- и биотехнологий. Набирает обороты финансово-банковское сотрудничество, в том числе с участием банка «ВТБ» и «Сбербанка России». Очевидно, что российский бизнес видит реальные перспективы и высокую привлекательность индийского рынка.

Наши страны активно взаимодействуют в сфере военно-технического сотрудничества. Россия продолжает лидировать в области как прямых поставок новейших образцов вооружения и военной техники, так и совместных с Индией исследований, а также производства продукции военного назначения. Среди совместных успешных проектов – производство сверхзвуковой крылатой ракеты «БраМос», а также разработка истребителя нового, пятого поколения.

Добавлю, что многие российские проекты в Индии имеют не только коммерческую, но и социально-экономическую значимость для экономики двух стран, гармонично вписываются в программу новой индустриализации Индии, инициированную господином Моди.

Вопрос: Уровень инвестиционного сотрудничества – один из критериев надёжных двусторонних отношений и доверия между странами. Какие в этой связи шаги планируется предпринять с учётом предстоящего российско-индийского саммита? Смогут ли планы по приватизации российских компаний повлиять на увеличение российско-индийского инвестиционного партнёрства?

В.Путин: В ходе визита в Индию мы, безусловно, рассчитываем придать новый импульс двусторонним торгово-экономическим связям, тем более что компании обеих стран заинтересованы в реализации новых взаимовыгодных проектов. Объём накопленных российских капиталовложений в Индии составляет порядка 4 миллиардов долларов, в то время как индийский бизнес вложил в экономику России в два раза больше – около 8 миллиардов долларов.

Уверен, Россия и Индия способны значительно нарастить объемы двусторонних инвестиций. С целью стимулирования взаимного притока капиталов планируем обсудить с индийскими партнёрами возможность модернизации двустороннего соглашения о поощрении и взаимной защите капиталовложений. Нацеливаем институты развития – Российский фонд прямых инвестиций и Внешэкономбанк – на более активное участие в финансовом обеспечении инвестиционной деятельности российских компаний.

В рамках межправкомиссии создана и успешно функционирует специальная рабочая группа по приоритетным инвестиционным проектам. Профильные ведомства двух стран совместно с Российско-индийском форумом по торговле и инвестициям проводят тщательный отбор перспективных деловых инициатив; работают над выявлением и устранением препятствий для свободного движения товаров, капиталов и услуг.

На сегодняшний день отобрано 20 приоритетных проектов – 10 российских и 10 индийских – в таких областях, как транспортное машиностроение, химическая промышленность, авиастроение и фармацевтика. Среди них строительство компанией «СИБУР» завода по выпуску бутилкаучука мощностью 100 тысяч тонн в год в городе Джамнагар, производство российской компанией «Световые технологии» осветительного оборудования общего и специального назначения в городе Джигани, штат Карнатака. АФК «Система» разрабатывает модель «умного города» в Индии. «Даурия Аэроспейс» работает над развёртыванием группировки телекоммуникационных аппаратов «NextStar» на геостационарной орбите Земли. Реализация этих проектов будет осуществляться при поддержке правительств двух стран.

Вопрос: Саммиты БРИКС уже вошли в глобальную повестку дня и проводятся на регулярной основе. Однако разницы между итоговыми декларациями от саммита к саммиту почти нет. Что, по Вашему мнению, необходимо сделать, чтобы сотрудничество в рамках БРИКС стало более содержательным, эффективным и конкретным?

В.Путин: БРИКС – один из ключевых элементов формирующегося многополярного мира. Участники «пятёрки» неизменно подтверждают приверженность основополагающим принципам международного права, содействуют укреплению центральной роли ООН. Наши страны не приемлют политику силового давления и ущемления суверенитета других государств. У нас созвучные подходы к актуальным международным проблемам, в том числе по сирийскому кризису, ближневосточному урегулированию.

Поэтому в итоговых декларациях саммитов – и встреча в Гоа в этом отношении не станет исключением – подтверждается наша общая приверженность основополагающим принципам межгосударственного общения, прежде всего соблюдению международного права при центральной координирующей роли ООН. На фоне попыток ряда государств Запада продавливать свои односторонние подходы такая позиция приобретает особое значение.

По традиции в декларациях лидеров БРИКС на основе консенсуса фиксируются принципиальные подходы по широкому кругу проблем, определяются задачи развития «пятёрки» на ближайшую перспективу, которые служат ориентиром для дальнейших шагов по укреплению стратегического партнёрства между нашими государствами в различных областях.

Что же касается практического наполнения взаимодействия в рамках «пятёрки», то хотел бы обратить внимание на следующий факт. На сегодняшний день в БРИКС существует более 30 межведомственных форматов сотрудничества в политической, экономической, гуманитарной областях, в сферах безопасности и правоохранительной деятельности.

На повестке дня саммита в Гоа – рассмотрение первых итогов реализации принятой в Уфе Стратегии экономического партнёрства БРИКС, доработка проекта дорожной карты торгово-экономического сотрудничества до 2020 года.

Конкретным примером взаимодействия является создание Нового банка развития (НБР) и пула условных валютных резервов БРИКС с совокупным капиталом в 200 миллиардов долларов. Уверен, что по мере становления банка практическая отдача от его деятельности будет только нарастать, в том числе за счёт проектов, способствующих интеграции между странами БРИКС. В этом году НБР приступил к работе, им были одобрены первые проекты во всех странах «пятёрки». Приоритет на данном этапе – возобновляемая энергетика. В России это строительство малых ГЭС в Карелии мощностью 50 МВт на сумму 100 миллионов долларов.

Наши страны активно взаимодействуют в рамках «Группы двадцати», в том числе в ходе текущего китайского председательства. Так, государства БРИКС взяли на себя обязательства по выполнению Плана действий по противодействию размыванию налоговой базы и выводу прибыли из–под налогообложения. Стремимся на системной основе заниматься сближением позиций в ВТО в целях совершенствования правил и стимулирования многосторонних переговоров в рамках организации.

Поэтому считаю, что сотрудничество в рамках БРИКС уже начало давать практические результаты. Необходимо продолжать работать над их укреплением и искать темы, представляющие взаимный интерес для стран «пятёрки».

На повестке дня саммита в Гоа – рассмотрение первых итогов реализации принятой в Уфе Стратегии экономического партнёрства БРИКС, доработка проекта дорожной карты торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества стран БРИКС на период до 2020 года. В наших планах создание новых форматов и механизмов сотрудничества с партнёрами, в рамках которых будут вырабатываться согласованные меры по развитию связей в различных сферах. При этом в фокусе внимания останется решение вопросов, связанных с упрочением международной безопасности и стабильности, укреплением конкурентоспособности наших экономик, содействием международному развитию.

Поддерживаем также инициативы индийского председательства в таких областях, как взаимодействие стран БРИКС в сельском хозяйстве, железнодорожном транспорте, спорте, туризме и прямых контактах между людьми.

Вопрос: С какими предложениями Вы едете и что ожидаете от предстоящего саммита БРИКС? Что, на Ваш взгляд, смогут записать участники объединения в копилку своей работы по результатам этой встречи? Какие ещё проекты, кроме Нового банка развития, могли бы стать подтверждением полезности данного формата взаимодействия?

В.Путин: Прежде всего хотел бы выразить благодарность индийскому руководству, которое в рамках председательства Индии в БРИКС неизменно уделяло большое внимание углублению и консолидации стратегического партнёрства в объединении. Уверен, что саммит в Гоа, который пройдёт под девизом преемственности и инноваций, будет весьма результативным.

Предстоящая встреча – хорошая возможность для лидеров «пятёрки», чтобы сверить часы по ключевым вопросам международной повестки дня. Мы полны решимости сотрудничать в деле борьбы с терроризмом, наркоугрозой, коррупцией, сообща вносить вклад в урегулирование конфликтов, обеспечение международной информационной безопасности. Всех нас беспокоит сохраняющаяся нестабильность в мировой экономике. Вместе с партнёрами подумаем над тем, что можно предпринять для дальнейшего сплочения наших усилий перед лицом этих вызовов.

Ожидаем, что саммит БРИКС в Гоа откроет новые возможности для деятельности на экономическом и гуманитарном направлениях. Безусловно, предметом обсуждения станут вопросы кредитования проектов по линии Нового банка развития, полноформатного запуска функционирования пула условных валютных резервов БРИКС. Имеется в виду обменяться мнениями о проводимой работе по линии высоких представителей по вопросам безопасности, профильных министерских встреч, экспертных форматов взаимодействия, Сетевого университета БРИКС, Делового совета. На сегодняшний день, например, завершена работа по подготовке к подписанию меморандумов о сотрудничестве между таможенными службами, дипломатическими академиями наших государств, а также о создании платформы сельскохозяйственных исследований БРИКС.

Благодарны нашим индийским партнёрам за обеспечение преемственности повестки дня БРИКС по итогам прошедшего в России в июле 2015 года Уфимского саммита. Принятые на нём Уфимская декларация и план действий начали претворяться в жизнь. Индийскими партнёрами был также выдвинут ряд инициатив, которые мы планируем рассмотреть в ходе саммита.

Что касается конкретных российских предложений к саммиту в Гоа, то напомню, что в ходе нашего председательства была принята стратегия экономического партнёрства, охватывающая перспективные направления сотрудничества между странами «пятёрки». В настоящее время идёт подготовка плана действий по её выполнению. Российской стороной предложено более 60 проектов, своего рода дорожная карта, которые могли бы быть реализованы совместно с партнёрами по БРИКС – с кем–то одним или всеми вместе. Считаю, что, если мы сможем совместно определить партнёров для реализации указанных проектов, это станет важным шагом в направлении модернизации экономик наших стран.

Россия также выступает за активизацию сотрудничества в электронной торговле – анализ основных барьеров в данной сфере между странами, выработка лучших практик регулирования и т. д., – в вопросах упрощения процедур торговли – с привлечением Евразийской экономической комиссии, поддержки малого и среднего предпринимательства – запуск интернет-портала для малых и средних предприятий стран БРИКС, охраны интеллектуальной собственности.

Вопрос: Вы часто говорите о необходимости сопряжения интеграционных процессов, в частности ЕАЭС и Экономического пояса Шёлкового пути. Как можно было бы использовать действующий формат БРИКС для реализации подобных инициатив?

В.Путин: В мировой экономике и финансах сохраняется сложная ситуация, ещё не преодолены последствия глобального финансового кризиса. В этой связи вызывает сожаление, что некоторые страны пытаются решить накопившиеся проблемы посредством протекционистских мер, попыток создания таких закрытых и непрозрачных проектов, как Транстихоокеанское партнёрство или Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство. Россия, как и наши партнёры по БРИКС, остаётся приверженной формированию открытых экономических пространств, носящих недискриминационный характер и опирающихся на принципы ВТО.

Напомню, 9 июля 2015 года в Уфе состоялась встреча в формате «аутрич» с участием лидеров стран, входящих в Евразийский экономический союз, ШОС и государств-наблюдателей при ШОС. На ней, в частности, обсуждался вопрос сопряжения крупных инфраструктурных проектов регионального и трансрегионального масштабов.

Вызывает сожаление, что некоторые страны пытаются решить накопившиеся проблемы посредством попыток создания таких закрытых и непрозрачных проектов, как Транстихоокеанское партнёрство.

В этом контексте мы также выдвинули идею сопряжения строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шёлкового пути. В перспективе этот процесс мог бы послужить основой для формирования большого евразийского партнёрства с участием широкого круга стран, входящих в Евразийский экономический союз, ШОС и АСЕАН. Исходим из того, что партнёрство будет открытым для присоединения всех заинтересованных стран и выстраиваться на принципах транспарентности и взаимного уважения. Потенциал сотрудничества стран БРИКС также может быть задействован для реализации этой инициативы. Рассчитываем на поддержку нашего предложения со стороны Индии, которая проявляет в этом серьёзную заинтересованность.

Уверены, что эта тема получит своё продолжение в Гоа на встрече лидеров стран БРИКС и регионального объединения БИМСТЕК.

Вопрос: Если представить себе территорию от Индии до российских границ, понимаешь, что она непростая, с массой проблем и противоречий. На Ваш взгляд, какие вызовы и проблемы станут главными и самыми острыми для стран региона в ближайшие 10 лет?

В.Путин: Ситуация на пространстве между Индией и Россией остаётся напряжённой. В частности, продолжает вызывать беспокойство положение дел в Афганистане. Необходимы решительные действия, чтобы помочь этой стране справиться с такими вызовами и угрозами, как терроризм, экстремизм, незаконный оборот наркотиков. Россия и Индия едины в необходимости поддержки усилий по национальному примирению на основе принципов международного права, заинтересованы в углублении конструктивного многостороннего сотрудничества в целях оказания помощи Афганистану в решении проблем внутренней безопасности, наращивании антинаркотического потенциала, обеспечении социально-экономического развития и расширении взаимосвязанности.

В более широком плане наша страна настроена на развитие в упомянутом регионе таких форматов взаимодействия, которые позволяли бы оперативно реагировать на возникающие вызовы безопасности, вести совместный поиск путей купирования потенциальных угроз. На наш взгляд, основную роль здесь призвана играть Шанхайская организация сотрудничества, которая последовательно расширяет свою географию: в процессе присоединения к организации сейчас, например, находятся Индия и Пакистан. В рамках ШОС наращиваются усилия по повышению доверия, укреплению подлинно коллективных начал в кризисном реагировании, развитию многоплановой кооперации.

Сглаживанию противоречий способствует также активное продвижение Россией – при поддержке наших партнёров – уже упомянутых планов построения единого экономического пространства в Евразии. Такая «интеграция интеграций», основанная на принципах открытости и учёта интересов всех национальных экономик, позволит включить этот регион в общее развитие, упрочит его стабильность.

Индия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 13 октября 2016 > № 1931914 Владимир Путин

 «Шёлковая» стратегия

Китай разворачивается на Запад

Юрий Тавровский

Выдвинув 3 года назад инициативу под названием Новый Шёлковый путь, Китайская Народная Республика опирается на собственный опыт возрождения отсталых западных провинций и предлагает соседям по Евразии программу совместного процветания.

Китай всей своей мощью разворачивается на Запад. Такое впечатление сложилось у меня за последние 10 месяцев после поездок по важнейшим районам на Новом Шёлковом пути — провинциям Хэнань и Цзянсу, Ганьсу и Шэньси, Нинся-Хуэйскому и Синьцзян-Уйгурскому автономным районам.

Для китайцев "Запад" — не то же самое, что для нас: традиционно враждебное пространство, насылающее одну волну завоевателей за другой. Для китайцев Запад — это мечта и романтика, новые просторы и новые богатства. "Западным краем" в древности называли неведомые земли нынешней Центральной Азии, Персии, Индии. На Западе царила хозяйка Рая богиня Сиванму, росли персики бессмертия и водились стремительные "летающие кони". Туда обращали свои взоры властители древнекитайских царств, посылавшие гонцов в поисках продлевающих жизнь снадобий и, что ещё важнее, союзников. Именно так был открыт путь в эллинистические царства Ферганской долины, Афганистан и Индию. Посланный на Запад ханьским императором У-ди (156-87 до н.э.) дипломат и разведчик Чжан Цянь после полутора десятилетий плена, побегов и скитаний по пустыням вернулся со сведениями, позволившими вскоре начать караванную торговлю с соседями. Кстати, тогдашняя столица Чанъань, нынешний Сиань, была расположена гораздо западнее столицы нынешней, что стимулировало участие китайцев в делах народов Запада, а их — в делах китайских.

Предшествовавшая Хань династия Цинь (221-207 до н.э.) вообще была создана самым западным из враждовавших между собой семи древнекитайских царств. Его правитель Цинь Шихуан-ди повелевал полукочевыми племенами, которые превосходили в воинских умениях оседлых жителей Центральной равнины, и впервые объединил Поднебесную.

Великая династия Тан (618-907 н.э.), при которой расцвёл Шёлковый путь, была примером не только взаимопроникновения товаров и предметов культуры, но также смешения кровей. Окитаивание тюрков приняло такие же масштабы, как обрусение татарской знати со времён Золотой Орды. В свою очередь, императорский двор Тан, его аристократы и воинство долго не признавались в других царствах Поднебесной китайцами, а именовались "племя табгачи". Симбиоз китайских и тюркских народов не только создал "гремучую смесь" пассионарности и ускорил развитие новой нации, но и помог державе Тан сильно расшириться на Запад.

Активность на западном направлении была характерна как для большинства китайских династий, так и для соседних народов, не раз покорявших Поднебесную. Завоевав Китай и двигаясь по Шёлковому пути, монгольские орды династии Юань (1279-1368 н.э.) покорили полмира, дошли до Карпат и Чёрного моря. Спустя три века насчитывавшие всего 500 тысяч человек племена маньчжур сначала победили правившую Китаем династию Мин (1368-1644 н.э.), а затем расширили пределы своей династии Цин (1644-1911 н.э.) на Синьцзян, Монголию, Тибет. После свержения власти Цин в Китае начался период смуты и войн, западные окраины попадали под контроль разных военных группировок, но оставались частью Поднебесной.

Ситуация в западных областях начала меняться к лучшему после провозглашения в 1949 году КНР. Советская помощь в создании новых отраслей промышленности, неизвестных ранее областей науки и техники преображала Китай, особенно западные провинции. Но период стабильности и развития продолжался недолго, и с началом "великого скачка" в 1958 году китайский Запад разделил участь всей страны. Только после 1978 года Китай вернулся на траекторию развития. Однако локомотивом прогресса стали приморские провинции на Востоке, где были созданы специальные экономические зоны, куда потекли капиталы и технологии сначала "заморских китайцев" из Гонконга, Тайваня и других районов "Большого Китая", а затем Японии, США, государств Европы.

Тень отсталости и бедности накрыла китайский Запад, в состав которого сейчас включают провинции Ганьсу, Гуйчжоу, Цинхай, Шэньси, Сычуань, Юньнань, а также город центрального подчинения Чунцин и пять автономных национальных районов (Нинся-Хуэйский, Синьцзян-Уйгурский, Гуанси-Чжуанский, Внутренняя Монголия и Тибет). На эти районы приходится свыше 70% территории КНР, но менее 30% населения и всего около 15% ВВП. Диспропорция в развитии восточных и западных провинций стала не просто очевидной, но и опасной.

В 1999 году в Пекине приняли стратегическую программу "Великое открытие и развитие западных районов". Конечно, и до этого решения на китайском Западе кое-что открывали, кое-что развивали. Достаточно вспомнить о железной дороге между Ганьсу и Синьцзяном, о первой в мире высокогорной скоростной Цинхай-Тибетской железной дороге. Космодромы Цзюцюань в провинции Ганьсу и Сичан в провинции Сычуань. Центры ядерных исследований в Ганьсу и Цинхае. Нефтяные прииски Юймэнь и предприятия цветной металлургии в Цзяюйгуань в той же Ганьсу. Нетрудно заместить, что эти, да и большинство других новостроек имели военное, стратегическое значение и несильно поднимали уровень благосостояния. Вот почему принятая в 1999 году программа считается точкой отсчёта новой комплексной политики одновременного наращивания производственного потенциала и улучшения жизни людей, которую можно назвать "Разворот на Запад".

Дан приказ им всем — на Запад!

Для начала, как водится в КНР, была создана специальная рабочая группа во главе с премьер-министром Чжу Жунцзи. Группа подключила учёных и местные власти, разработала обширный многолетний план. Акцент в нём делался на развитие путей сообщения и телекоммуникаций, энергетику, борьбу с загрязнением окружающей среды. Только за одну 10-ю пятилетку, к 2006 году, на развитие инфраструктуры было потрачено более 1 триллиона юаней (около 120 млрд. долл.). Стимулирование сразу принесло плоды — западные регионы на протяжении последующих лет показывали средний рост ВВП на уровне свыше 10%.

Ещё одним толчком стал мировой финансовый кризис 2008-2009 годов. Китайское руководство решило бороться с ним за счёт резкого увеличения вливаний средств в инфраструктурное и жилищное строительство. Именно тогда по всей стране началось создание сети скоростных железных и шоссейных дорог. Современные терминалы аэропортов и вокзалов, университетские городки и школьные комплексы, административные здания и музеи, идеальные шоссе между большими и малыми городами преобразили западные провинции.

Посетив недавно провинции Шэньси и Ганьсу после десятилетнего отсутствия, я просто не узнал старые места. Практически в любом городе и городке появились кварталы новостроек, сгруппированные в "район развития", к которым от старой застройки ведут отменного качества широкие дороги. Отстроенная за счёт государства инфраструктура быстро обросла объектами частных инвесторов: многоэтажные жилые комплексы, торговые центры. Удобные транспортные магистрали привлекли новые предприятия, как китайские, так и иностранные.

Существенную роль сыграли дополнительные льготы для заморских инвесторов в западные районы: на 15% снизили налог на прибыль, позволили вкладывать капиталы в энергетику, сельское хозяйство, сферу услуг, телекоммуникации, создавать филиалы инженерно-проектных компаний, адвокатских контор, страховых компаний. Стоит упомянуть и про льготы, предоставленные местными властями. Это освобождение от налога на прибыль, на импорт материалов и оборудования на 2-5 лет, сокращение вдвое регистрационного сбора и сбора за аренду земли, разработку природных ресурсов. Синергия правительственных мер стимулирования и местных льгот позволила добиться зримых успехов в то самое время, когда во всём мире только и говорили про финансовый кризис, про рецессию и стагнацию. Но самое интересное было ещё впереди…

Разворот на Запад идёт по Шёлковому пути

Осенью 2013 года китайский руководитель Си Цзиньпин выдвинул инициативу создания "Экономического пояса Шёлкового пути", подразумевающую ускоренное совместное развитие Китая и стран, расположенных в ареале знаменитого торгового маршрута. Эта инициатива, вскоре дополненная ещё одной под названием "Морской Шёлковый путь XXI века", оказалась настолько неожиданной и масштабной, что поначалу вызвала непонимание и даже недоверие в странах Евразии, в том числе и России. Прошло немного времени, и недоверчивые взгляды стали меняться на восхищённые. Предсказавший как-то "конец истории" американский философ японского происхождения Фрэнсис Фукуяма назвал двойную инициативу, получившую общее сокращённое название "Один пояс и один путь" (ОПОП), не иначе как "крупнейшей стратегией XXI века". В своей статье для "Проджект Синдикейт" он написал: "Если проект ОПОП оправдает ожидания китайских плановиков, то вся Евразия — от Индонезии до Польши — преобразится в течение жизни одного поколения. Китайская модель будет процветать вне Китая, повышая доходы, а значит, и спрос на китайскую продукцию на новых рынках, которые заменят стагнирующие рынки в других частях света".

Действительно, предложив соседям по Евразии эскиз колоссального плана совместных инфраструктурных и промышленных проектов, Китай исходит из понятного стремления увеличить сбыт своей продукции за счёт создания новых и расширения существующих рынков. Китай уже осуществляет строительство дорог, туннелей и плотин, технопарков и зон свободной торговли в странах Центральной Азии, в Пакистане, Индонезии и на Цейлоне, в Греции, Венгрии, Сербии и Белоруссии.

При этом Китай никого не хочет "осчастливить" насильно. Впрочем, добровольцев хватает с избытком. По состоянию на середину 2016 года соглашения о сотрудничестве с Китаем в рамках ОПОП подписали более 30 стран, создано 46 зон сотрудничества с 17 странами. В созданный недавно для финансирования программ ОПОП Азиатский банк инфраструктурных инвестиций с капиталом в 100 млрд. долл. вступили 57 стран. Ещё бы, Пекин объявил о намерении вложить 1.4 трлн. долл. в реализацию программ наземного и морского Шёлковых путей! Ещё один новый финансовый институт — Фонд Шёлковый путь с капиталом в 40 млрд. долл. — нацелен в первую очередь на Россию и страны Центральной Азии.

В нашей стране к Новому Шёлковому пути относятся неоднозначно. Ориентирующиеся на США и его европейских союзников политические силы, СМИ и наладившие коррупционные схемы с Западом деловые круги то открыто, то исподтишка критикуют китайскую инициативу. Пекин подозревают то в стремлении "колонизировать" Россию при помощи более эффективной экономики, то, наоборот, в стремлении использовать наши природные и людские ресурсы ради предотвращения неминуемого краха якобы идущей на дно китайской экономики.

Как складывается паззл под названием "Шёлковый путь"

Нынешнее состояние инициативы "Один пояс и один путь" похоже на большой "паззл", фрагменты которого только начинают собираться. При этом китайская часть "паззла" уже в значительной степени готова. В этом я убедился, совершив в течение 2016 года серию поездок по всей протяжённости Нового Шёлкового пути.

В самом начале я осмотрел огромный морской порт Ляньюньган, где сходятся наземный и морской участки Нового Шёлкового пути, откуда берут начало железнодорожный "Новый Шёлковый путь" и скоростное шоссе "Китай-Западная Европа", которое должно дойти до Санкт-Петербурга. В городе Чжэнчжоу я увидел перекрёсток уже построенных высокоскоростных железных и шоссейных дорог, которые пересекают весь Китай с Севера на Юг и с Востока на Запад. Там же мне показали фундамент "электронного Шёлкового пути" — недавно открытый логистический терминал электронной торговли для зоны Нового Шёлкового пути. Я видел, как в "сухопутном порту" поезда загружаются контейнерами, которые через Казахстан, Россию, Белоруссию и Польшу отправляются в германский Гамбург.

В Сиани, который на протяжении двух тысяч лет был столицей Поднебесной и служил отправной точкой старинного Шёлкового пути, мне показывали не только терракотовое воинство императора Цинь Шихуан-ди, но и созданные в расчёте на взаимодействие со странами Запада "Зону освоения высоких технологий" и новый логистический центр.

Провинция Ганьсу поразила темпами развития "Нового Ланьчжоу" — созданного по мировым стандартам кластера заводов, лабораторий, логистических центров неподалёку от стратегической железной дороги "Новый Шёлковый путь" и скоростного шоссе "Китай — Западная Европа". Построенный с советской помощью в 50-е годы завод тяжёлого машиностроения, переместившийся на новую площадку, дал продукцию через 20 месяцев после начала строительства. Завод лаков и красок — через 8 месяцев. Эти и другие предприятия уже выпускают товары для стран Центральной Азии и Ближнего Востока, планируют расширить экспорт в Россию, Иран, на рынки Восточной и Западной Европы. В пустыне я объехал поля с тысячами ветрогенераторов и солнечных батарей, объединённых в экспериментальную электросеть. В древнем городе Увэй я бродил по циклопическим залам нового Центра радиационной медицины с уникальными установками облучения раковых клеток тяжёлыми ионами. Прямо со стен средневековой крепости Цзяюйгуань на Шёлковом пути я отправился в цеха металлургического завода, выплавляющего специальные стали с добавками редкоземельных элементов.

В Синьцзяне, граничащем сразу с восемью государствами Евразии, мне показали Зону свободной торговли Хоргос на стыке рубежей Китая и Казахстана. Именно из Хоргоса может начаться движение по южному маршруту Нового Шёлкого пути — на Пакистан и Иран. Через другой пограничный город, Алашанькоу, через Казахстан идут поезда, проходящие по территории России. В главном городе Синьцзяна Урумчи быстро достраивают собственную СЭЗ. На улицах пятимиллионного города видно немало студентов из стран Центральной и Южной Азии.

Совершенно очевидно, что, приступая к нынешней фазе "Разворота на Запад", китайцы не собираются заниматься благотворительностью. Они "переходят реку, ощупывая ногами подводные камни". Развивая инфраструктуру Нового Шёлкового пути, они в первую очередь заботятся о скорости перемещения грузов между собственными промышленными центрами, об удобстве всё более мобильных граждан Китая — предпринимателей, рабочих, студентов, туристов. Наращивая производство высокотехнологичной и экологичной продукции, они заботятся о выравнивании уровней развития западных и восточных провинций. Предлагая сотрудничество соседям по Евразии, китайцы не только стремятся выйти на их рынки, но и готовы открыть собственные, в том числе и рынок быстро растущей электронной торговли.

Обустройство китайского Запада ещё далеко не завершено. Ещё не слились в общенациональные сети скоростные железные и шоссейные дороги, не заполнены новые технопарки и зоны свободной торговли. Ещё не распаханы все залежные земли, не устранены бедность сельских жителей и экологические проблемы промышленных центров.

Однако достижения первых трёх лет после выдвижения инициативы "Один пояс и один путь" дают основания полагать, что китайский "Разворот на Запад" действительно становится "крупнейшей стратегией XXI века" и ещё при нашей жизни до неузнаваемости преобразит огромные пространства Евразии.

Китай. Евросоюз. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 13 октября 2016 > № 1930333 Юрий Тавровский

Инвестиционный форум ВТБ Капитал «Россия зовёт!»

Владимир Путин принял участие в работе 8-го ежегодного инвестиционного форума ВТБ Капитал «Россия зовёт!». Девиз мероприятия: «Сохраняя ответственность. Расширяя возможности».

На пленарную сессию форума приглашены представители Правительства, руководители крупнейших международных корпораций и ведущих российских компаний, делегаты из более чем 60 стран мира, включая 550 инвесторов из России, Европы, США, Азии, Ближнего Востока и Африки.

Форум является ведущим мероприятием по привлечению портфельных и стратегических инвестиций в российскую экономику и обеспечивает эффективное взаимодействие российского бизнеса и международных инвесторов.

* * *

В.Путин: Уважаемые коллеги!

Я действительно очень рад приветствовать всех участников форума «Россия зовёт!». Известно, и практика сегодняшнего дня это подтверждает, здесь собираются известные предприниматели, ведущие бизнес-консультанты в области инвестиций и банковского дела, собственно говоря, те, кто «определяет погоду» на финансовых рынках, влияет на инвестиционные стратегии предприятий и организаций.

Участие в панельной сессии форума – это хорошая возможность для прямого обсуждения ключевых экономических проблем, наших планов по обеспечению роста экономики, повышению качества делового климата. В целом разговор о перспективах инвестиционного сотрудничества и работы на российском рынке.

Отмечу, что за последние годы мы добились устойчивой макроэкономической стабилизации. Снижается инфляция, на начало октября она составила 6,4 процента в годовом выражении. Напомню, уважаемые коллеги, год назад, на начало октября 2015 года, инфляция в годовом выражении составляла 15,7 процента, сейчас 6,4. Мы видим очевидный прогресс.

Ожидаем, что по итогам 2016 года инфляция обновит исторический минимум и будет ниже 6 процентов. Напомню, что самый низкий уровень в новейшей истории России был в 2011 году – это было 6,1 процента. В следующем, 2017 году мы приблизимся к заявленной цели в 4 процента.

Заметно снизилась волатильность национальной валюты – рубля, растут международные резервы Центрального банка. На сегодняшний день они находятся где–то на отметке около 400 миллиардов долларов – на 1 января 2015 года. На 1 января текущего года было 368 миллиардов долларов, на 30 сентября – 397,7 миллиарда долларов, цифра плавающая, примерно около 400 миллиардов.

Важным признаком стабилизации стало прекращение спада в реальном секторе экономики, сработала политика импортозамещения. В отдельных отраслях, таких как производство машин и оборудования, лёгкая промышленность, деревообработка, наметился небольшой, скромный, но всё–таки достаточно уверенный рост.

Для справки могу сказать, что по производству машин и оборудования рост составил 3,6 процента, текстильное производство выросло на 4 процента, химическое производство – на 4,9 процента, производство обуви, кожаных изделий – на девять с лишним процентов. Хорошую динамику продолжает показывать сельское хозяйство России – плюс 3,4 процента за восемь месяцев текущего года. Прибавляет производство пищевых продуктов – на 2,4 процента.

Оживление экономики отражается и в банковском секторе. Центральный банк постепенно понижает ключевую ставку. И в целом наметилась тенденция на снижение процентных ставок по кредитам – хотя их уровень пока ещё достаточно высок, а кредитование реального сектора экономики ещё не восстановилось в том смысле, что всё–таки ещё не обеспечивает кредитование устойчивого роста экономики.

Кредитный портфель реальному сектору, и я бы это отметил как проблему сегодняшнего дня, кредитный портфель реальному сектору за январь–сентябрь даже сократился на 6,8 процента, с 33,3 триллиона рублей до 31 триллиона рублей.

Тем не менее улучшение макроэкономических условий стимулирует рост интереса к российскому рынку. Летом этого года впервые за долгое время стало положительным сальдо капитальных операций платёжного баланса. По сравнению с прошлым годом чистый вывоз капитала из России за три квартала текущего года сократился, прошу внимания, в пять раз, до 9,6 миллиарда долларов. Напомню, что за три квартала прошлого года вывоз капитала составил свыше 48 миллиардов долларов, а в целом за 2015 год чистый вывоз капитала составил 57,5 миллиарда. Вот сейчас – 9,6.

И ещё одно свидетельство растущего интереса бизнеса к России. За три квартала текущего года чистый приток зарубежных прямых инвестиций в нефинансовый сектор России вырос в 3,6 раза и составил 8,3 миллиарда долларов.

Растёт капитализация фондового рынка. С начала года индексы ММВБ и РТС прибавили около 200 пунктов каждый. Всё это хорошие показательные тенденции, они отражают уровень доверия к России, оценку самим бизнесом перспектив вложения в нашу страну. Такая оценка для нас крайне важна, особенно сейчас, когда достигнутая стабильность ещё не трансформировалась в устойчивый рост. При этом мы хорошо понимаем, что сам по себе, автоматически рост экономики не начнётся, нужно работать над условиями для этого. В этой связи хотел бы остановиться на нашей экономической повестке на ближайший период.

Первое. Нам необходимо поддержать наметившиеся тренды на повышение макроэкономической устойчивости, в том числе продолжить линию на достижение целей по инфляции, проводить ответственную бюджетную политику. Отмечу, что в текущем году Правительство вернулось к трёхлетнему планированию федерального бюджета. Может быть, это пока, честно говоря, и рановато для сегодняшних условий, но всё–таки определённая доля здорового оптимизма у Правительства присутствует, и, безусловно, я его тоже поддерживаю. Проект бюджета будет рассматриваться Правительством завтра.

Бюджет на 2017 год удалось сбалансировать с трёхпроцентным дефицитом. Это приемлемый уровень даже на фоне ведущих экономик мира. Конечно, мы прекрасно отдаём себе отчёт в том, что для нашей экономики и это значимая величина, и нужно быть очень аккуратным с ней в ходе бюджетного процесса и исполнения бюджета. Мы так и собираемся к этому подходить.

Правительство смогло добиться того, что за счёт оптимизации госрасходов и повышения их эффективности мы выходим на такую цифру. По отношению к ВВП расходы федерального бюджета снизятся с 19,8 процента в 2016 году до 18,5 процента в будущем году и 16,2 процента в 2019 году. Специалисты, а здесь их большинство, все мы прекрасно понимаем: это непростая задача. Но мы считаем, что эта задача правильно сформулирована, и очень аккуратно собираемся двигаться по этому пути, не нарушая наших обязательств в социальной сфере перед гражданами России.

Второе. В рамках существующих ограничений необходимо максимально задействовать имеющиеся возможности и резервы экономического роста. За последнее время у нас создано много инструментов по стимулированию инвестиций. Имею в виду территории с особым налоговым режимом, институты развития и разного рода льготы.

Сегодня в этой аудитории также предлагаю обсудить, насколько эффективно действуют эти механизмы, что нужно сделать, чтобы повысить их отдачу, не увеличить их количество, а именно улучшить качество этих инструментов.

Третье. Нужно продолжить работу по снятию барьеров на пути частной инициативы. Причём речь идёт не только об административных барьерах, связанных с выходом на рынок. Особого внимания требуют технологические вопросы – доступ к наилучшим технологиям и квалифицированной рабочей силе.

Мы часто повторяем уже как мантру, что эти так называемые пресловутые санкции на нас не очень–то и влияют. Влияют. И прежде всего угрозу я вижу в ограничении передачи технологий. Это, кстати говоря, наносит ущерб не только российской экономике, а мировой экономике в целом, потому что российская экономика, безусловно, является важным сектором и общемировой экономики. Так что те, кто это делает, вредят сами себе в конечном итоге. Но я думаю, что мы и с этим, конечно, справимся.

Но это же относится и к рабочей силе. Да, мы гордимся всегда уровнем и качеством нашего образования, и высокой квалификацией наших работников, но над этим ещё очень много нужно работать, чтобы это отвечало мировым стандартам и было где–то даже на шаг впереди в чём–то. Ключевая задача Правительства – сформулировать исчерпывающий перечень мероприятий на этот счёт и предусмотреть необходимые расходы.

Уважаемые друзья!

Сегодня России необходимо добиваться качественно нового роста экономики, поддержать конкретные инициативы, нацеленные на создание дополнительных рабочих мест, на использование новых технологий и кардинальное повышение производительности труда. Это наша стратегическая задача. Мы к такой работе готовы и будем идти по этому пути. Безусловно, мы приглашаем к ней всех, кто заинтересован в партнёрстве и сотрудничестве с нами.

Благодарю вас за внимание. Спасибо большое.

А.Костин: Спасибо, Владимир Владимирович.

Уважаемые коллеги, у вас сейчас будет возможность задать вопросы участникам.

Если позволите, Владимир Владимирович, мы ещё до начала этой сессии получили ряд письменных вопросов от участников форума. Может быть, я для затравки один из них использую, чтобы начать нашу беседу?

Вопрос достаточно житейский, наверное. «Господин Президент, на протяжении многих лет Вы путешествуете по стране и встречаетесь с представителями бизнеса, предпринимательского сообщества. Если сравнивать последние впечатления с Вашими наблюдениями, скажем, 10 лет назад, какие наиболее существенные изменения в настроениях, проблемах, интересах предпринимателей Вы бы отметили?»

В.Путин: Знаете, очень важным фактором стабильности экономики, даже обеспечения темпов экономического роста является настроение людей, уверенность их в собственных силах, уверенность в способности государства решать стоящие перед страной задачи. И эта уверенность людей, совершенно очевидно, стала выше. Но это и в то же время, безусловно, накладывает на все органы власти, управления, на Правительство, Президента, депутатов Государственной Думы, парламент, на региональные власти особые задачи. Вот этот тренд нужно сохранить, поддержать и развивать дальше. Очень рассчитываю, что нам это удастся.

А.Костин: Коллеги, пожалуйста, прошу зал теперь обращаться с вопросами к участникам панели. Просьба представляться. И вопрос, если можно, покороче, без развёрнутых комментариев.

Пожалуйста.

Вопрос: Благодарю Вас, господин Президент.

Мы самая большая компания в Европе. Мы очень много инвестируем в российские рублёвые облигации, а также в долларовые облигации, которые касаются Российской Федерации. У России была огромная, макростабилизация, которой она достигла за последние несколько лет после шока низких цен на нефть.

Теперь вы в течение следующих трёх лет намерены зафиксировать глобальные траты вашего бюджета. Это контрастирует с общим трендом в мире. Вы видите, что в США и Великобритании хотят увеличивать расходы правительства. Нет ли какого–то риска, что России как–то повредит такая политика?

В.Путин: Но это не общий тренд в мире, это политика Соединённых Штатов, Великобритании, некоторых других стран. Но в отдельных странах, скажем, континентальной Европы, экономические блоки правительства делают другой выбор: они как раз за консолидацию бюджетных расходов, вообще государственных трат в широком смысле этого слова. Правда всегда где–то посередине, и мы стараемся золотую середину выбрать.

Как Вы видели, я говорил это в своём вступительном слове, мы будем ограничивать неэффективные траты и повышать эффективность государственных расходов практически по всем направлениям и одновременно повышать качество управления в самом широком смысле этого слова. На мой взгляд, если мы сосредоточимся на решении стоящих перед нами задач такими средствами, нас ждёт успех.

А.Костин: Спасибо.

Коллеги, пожалуйста, кто следующий?

Вопрос: Благодарю Вас, господин Президент.

У нас есть восточноевропейский фонд, полмиллиарда долларов в Восточную Европу инвестируем, в Россию больше всего из этих инвестиций, поэтому для нас Россия очень важна.

Вопрос по экономическим показателям. В сравнении с 2015 и 2016 годами уровень цен на нефть практически не изменился, санкции тоже не менялись, но экономика пыталась вернуться на путь роста. На Ваш взгляд, каковы факторы, ограничивающие рост экономики? Какие структурные реформы необходимы для преодоления этих негативных тенденций в росте?

В.Путин: Самое главное для нас – повышение производительности труда. Это ключевой вопрос, с этим, безусловно, связано переоснащение реального сектора экономики, выход на новые технологии.

Ещё раз хочу повторить то, что только что было мною вслух произнесено: улучшение качества управления. Низкое качество управления – один из факторов сдерживания экономического роста. И там, конечно, целый набор того, что мы называем диверсификацией экономики в целом.

Мы уже заявляли эти наши приоритеты, они в этом смысле не меняются, будут и дальше нами использоваться. Но, конечно, я тоже уже сказал, мы очень рассчитываем на активизацию работы наших банковских институтов на направлении «инвестиционная деятельность». Но и сами будем поддерживать и развивать те инструменты, о которых вы хорошо знаете, о которых я тоже уже говорил: это и свободные зоны, зоны с опережающим развитием, льготирование различного вида деятельности, в том числе малого и среднего бизнеса, высокотехнологичных производств и так далее.

А.Костин: Спасибо.

Кто следующий? Пожалуйста.

Вопрос: Спасибо большое за Ваши мысли, господин Президент.

Вопрос мой связан с ролью госбанков, банков с государственным контролированием. За последние два года мы наблюдали устойчивую концентрацию в российском банковском секторе, и также во внутреннем секторе кредитования нишу занимают госбанки. Не снизит ли это конкуренцию на мировых рынках? Такие правила игры доступны ли и возможны ли? Или, может быть, Правительство и Банк России должны подумать над тем, чтобы снизить количество госбанков?

В.Путин: Вы знаете, эта ситуация в России по консолидации банковских активов ничем не отличается от общемирового тренда. Несмотря на все решения, которые были приняты в этой сфере после 2008 года в связи с известными колебаниями на мировых рынках, а решения были приняты в направлении недопущения монополизации рынка и так далее, они не выполняются, не выполняются нигде, и консолидация банковских активов везде происходит. Россия в этом смысле не исключение, потому что до сих пор не найдено никаких эффективных рыночных инструментов сдерживания этой консолидации.

Да, действительно, у нас четыре основных банка с госучастием: Сбербанк, «ВТБ» – хозяин сегодняшний площадки для наших дискуссий, Газпромбанк и Россельхозбанк. У них, что называется, контрольный пакет, у них больше 51 процента активов. Это так.

Повторяю, в мире то же самое происходит. Но хочу обратить ваше внимание на то, что в России, несмотря на предпринимаемые Банком России, ЦБ России, действия по избавлению рынка от различных квазибанковских структур, лишению их лицензий, всё–таки в России свыше 600 банков.

А если взять и другие кредитные учреждения, будет свыше 600, по–моему, 648. То есть количество банковских систем у нас достаточно, и в десятку крупнейших входят и банки прежде всего с частным капиталом. Да, эти четыре занимают у нас лидирующие позиции. Но мы здесь не видим каких–то больших проблем.

То, что Банк России делает, думаю, что все эксперты понимают, о чём идет речь: нужно избавить банковскую систему от неэффективных и ненадёжных финансовых учреждений. Только при этом, безусловно, нужно делать это аккуратно, с тем чтобы не страдали участники экономической деятельности и граждане. Нужно вовремя, своевременно и в объёмах, предусмотренных законом, выплачивать соответствующие компенсации.

Но в чём, считаю, виноват Банк России, во всяком случае, за прошлые годы: надо было своевременно принимать это решение, раньше. Вот в чём всё дело. Но лучше поздно, чем никогда. Но, повторяю, очень аккуратно, особенно нужно следить за интересами физических лиц – вкладчиков банка, граждан страны.

И по какому направлению надо идти? Здесь нужно не столько, мне кажется, говорить о количестве банков, сколько о качестве регулирования и контроля.

А.Костин: Можно два слова добавить?

В.Путин: Конечно, Вы начальник.

А.Костин: Нет, начальник Вы, Владимир Владимирович.

Владимир Владимирович, почему вопрос такой важный для нас? Потому что нас всё время, постоянно западная пресса – только недавно получал запрос – обвиняет в том, что вообще госбанк – это банк, где председатель кредитного комитета Кремль либо даже Вы лично. Как будто Вы звоните и даёте указания. Сколько раз я им ни отвечал, что это не так…

В.Путин: Медведев Дмитрий Анатольевич – это банк Правительства.

А.Костин: Я что хотел сказать? Недавно совсем вышел отчёт МВФ, который не является явно сторонником государственных банков, и руководитель этого отчёта, господин Карл Хабермайер, комментируя его, сказал, что хотя государственные банки в развивающихся экономиках, считается, что они действуют по указке правительства, для России это неактуально, что в России государственные банки, как он пишет, действуют в абсолютно конкурентном и коммерческом поле и не отличаются по своей деятельности от частных коммерческих банков.

Поэтому все, кого волнует вопрос, могут посмотреть на страничке МВФ, что даже МВФ признаёт, что в России нет разницы по большому счёту с точки зрения функционирования. Поэтому тема на самом деле достаточно надуманная, на мой взгляд.

В.Путин: Тогда и я ещё кое–что добавлю по поводу указаний. Если бы мы давали соответствующие указания по оперативному управлению, по оперативной деятельности банковских учреждений с госучастием, то тогда думаю, что и кредитование инвестиционной деятельности со стороны банков было бы другое.

Сегодня, для справки, могу сообщить или напомнить о том, что кредитование инвестдеятельности через банковские учреждения составляет всего 8 процентов. 50 процентов инвестиций осуществляется за счёт собственных ресурсов участников экономической деятельности, 18 процентов – за счёт бюджета, как правило, федерального бюджета, и только восемь – за счёт банковских учреждений. Это притом, что прибыль банков по сравнению с прошлым годом составила очень заметную цифру – 600 процентов.

Правда, будем исходить из того и нам нужно признать, что в прошлый год, может быть, цифра была очень маленькая, от этой небольшой цифры рост составил 600 процентов. Но если посмотреть на собственный капитал, а он большой, если сейчас ошибусь, Эльвира Сахипзадовна [Набиуллина] меня поправит, где–то 9 триллионов рублей, если к этому присовокупить ещё активы, то по этому показателю – собственный капитал плюс активы – вся банковская система России находится в очень хорошем состоянии здоровья.

Минимальный показатель, по расчётам Банка России, должен быть восемь с небольшим процентов, а у них 12,5. Так что мы очень рассчитываем на то, что без всякого административного вмешательства в деятельность финансовых банковских прежде всего учреждений, в том числе с госучастием, их роль в финансировании, кредитовании российской экономики, реального сектора экономики, будет расти.

А.Костин: Если бы Вы давали указание, банк «ВТБ» работал бы ещё лучше, Владимир Владимирович, это абсолютно точно, я в этом не сомневаюсь на самом деле.

Пожалуйста, коллеги, следующий здесь будет из CNBS, он вопросы вредные задаёт всегда. Надо, наверное, один вредный вопрос тоже послушать.

Вопрос (как переведено): Благодарю Вас, господин Президент.

Рик Баучер, бывший член Конгресса США, а сейчас партнёр в юридической фирме.

Меня беспокоит ухудшающееся качество взаимоотношений между США и Россией. Это такой ведущий вопрос в нашей предвыборной президентской кампании. Мне кажется, что бизнес и в России, и в США чувствует себя лучше, когда отношения между нашими странами сильнее.

Поэтому мне было бы интересно узнать Ваше мнение о том, какова природа наших двусторонних отношений, как они будут развиваться и какие шаги, как Вы думаете, необходимо предпринять, чтобы усилить наши отношения, особенно в интересах снятия санкций, связанных с вопросом Украины. Какие барьеры Вы видите на пути реализации Минских соглашений и когда, как Вы думаете, будут реализованы Минские соглашения полностью?

В.Путин: Мы тоже озабочены ухудшением российско-американских отношений. Это не наш выбор. Мы к этому никогда не стремились. Наоборот, мы хотим иметь дружеские отношения с такой огромной и великой страной, с ведущей экономикой мира, как американская экономика.

Вы сейчас упомянули о кризисе на Украине. Но это же не мы довели до государственного переворота на Украине. Разве мы это сделали? Нет. Особо наши американские партнёры и не скрывают, что в значительной степени они стояли за этим, финансировали радикальную оппозицию, довели до неконституционного способа смены власти, хотя можно было сделать совсем по–другому. Бывший президент Янукович все требования подписал и готов был провести досрочные выборы. Вместо этого способствовали госперевороту. Зачем?

А когда мы вынуждены, хочу подчеркнуть это, вынуждены были защищать русскоязычное население на Донбассе, вынуждены были отреагировать на стремление людей, живущих в Крыму, вернуться в состав Российской Федерации, тут же начали раскручивать новый маховик антироссийской политики и введение санкций.

Вы сейчас сказали про Минские соглашения. Но не мы же их саботируем, выполнение Минских соглашений. Я уже сто раз сказал: мы же не можем за сегодняшние киевские власти внести изменения в Конституцию, что является ключевым фактором. Не можем за киевские власти имплементировать уже принятый Радой закон об особом статусе управления на Донбассе. Он же не реализуется до сих пор.

Хотя написано было в Минских соглашениях: в самые кратчайшие сроки нужно было это сделать. Я же не могу подписать за Президента Украины принятый Радой закон об амнистии, я же не могу этого сделать. Они всё время ссылаются на то, что этого всего нельзя сделать, поскольку в зоне конфликта на Донбассе перестрелки идут.

9 сентября, по–моему, ополчение Донбасса в одностороннем, хочу сказать, порядке заявило о том, что они даже отвечать не будут на обстрелы со стороны украинских вооружённых сил. Ну и что? Нам всё время говорили, что за этим сразу последуют какие–то действия в политической сфере. Ничего не происходит. Даже прямых контактов между представителями Донбасса и официальными киевскими властями нет до сих пор.

Поэтому, если кто–то действительно хочет выполнения этих соглашений, нужно влиять на все стороны этого конфликта, прежде всего в данном случае на киевские власти. Что мешает это сделать? Не понимаю. Без выхода на политические договорённости ничего не будет продвигаться. Это первое.

Теперь в глобальном плане. Знаете, с действующей администрацией очень сложно вести диалог. Вы бывший конгрессмен, я не знаю, всегда ли так было, но диалога практически нет. Он как выглядит? Администрация формулирует, что ей нужно, а потом настаивает на том, чтобы это было исполнено. Это не диалог, это диктат какой–то. И так почти по каждому вопросу. Мы–то готовы к диалогу, но диалог – это поиск компромиссов.

Теперь я отвечу на главное. Что нужно сделать для того, чтобы ситуация нормализовалась? Нужно вести себя по–партнёрски и учитывать интересы друг друга. Мы к этому готовы.

Вопрос: Президент Путин, мне бы хотелось немножко добавить к своему вопросу. Учитывая, что достаточно сложная неделька выдалась у Дональда Трампа, готовитесь ли Вы к тому, чтобы работать с президентом Хиллари Клинтон в следующем году? Она – это человек, который описывал Вас как человека, который «прижимает» другие страны. Вы можете так же ответить на вопросы о госшпионстве и о ситуации в Сирии? Вы можете сказать нам, как Вы готовитесь деэскалировать?

В.Путин: Что такое госшпионство? Может быть, перевод был такой? Что имеется в виду – госшпионство?

А.Костин: Хакеры, думаю.

В.Путин: Понятно.

Первое. Я уже много раз говорил о том, что американский народ сделает тот выбор, который посчитает нужным. И при любом раскладе мы будем работать с любым лидером Соединённых Штатов, кто бы ни был этим лидером, кто бы ни был президентом, если, конечно, руководитель Соединённых Штатов хочет работать с нашей страной.

Нам ведь всё время говорят, это тоже такая ущербная на самом деле позиция, когда–то, лет десять назад, Россию вообще не вспоминали, говорили, что о России и говорить нечего, потому что она такая третьестепенная региональная держава и вообще не интересна. Теперь проблема номер один во всей избирательной кампании – это Россия, о ней только и говорят.

Это, конечно, очень приятно, но только отчасти. Почему отчасти? Потому что все участники этого процесса злоупотребляют антироссийской риторикой и отравляют наши межгосударственные отношения. А это плохо и для наших стран, и для всего международного сообщества. Не будем забывать, что в глобальном плане мы несём особую ответственность, как две крупнейшие ядерные державы, за поддержание международного мира и безопасности, в глобальном плане.

И при этом, знаете, как правило, мы стараемся не говорить об этом, но нам всегда шепчут во все избирательные кампании – это не только сейчас происходит, это и в предыдущей избирательной кампании, – при этом нам то в левое, то в правое ухо шепчут: вы не обращайте на это внимания, сейчас всё это пройдёт, и мы опять будем дружить. Так нельзя. Нельзя в качестве разменной монеты во внутриполитической борьбе использовать Россию и наносить ущерб межгосударственным отношениям. Это просто как минимум несерьёзно. Это первое.

Второе. По поводу того, что Россия на кого–то оказывает давление, на другие страны. Это кто нам говорит об этом? Кто это говорит? Да наши партнёры, Администрация только тем и занимается, что давит на все страны. Причём и на союзников. И подслушивают, и прослушивают своих союзников, используют эту информацию. Вот вам ответ на хакерские атаки.

Мы что наблюдаем? Какие–то хакеры вбросили информацию о том, как неблаговидно ведёт себя штаб госпожи Клинтон в ходе избирательной кампании: поддерживает одного внутрипартийного кандидата в ущерб другому.

Началась истерика по поводу того, что это в интересах России. Да ничего там нет в интересах России. Но истерика вызвана только тем, чтобы отвлечь внимание американского народа от сути того, что выложили хакеры. А суть – это манипуляция общественным мнением. Почему–то об этом никто не говорит. Все говорят о том, кто это сделал. Разве это так важно, кто это сделал? Важно, что внутри этой информации. Пожалуй, я ответил.

А.Костин: Спасибо.

Пожалуйста, второй сектор.

Вопрос: Господин Президент, я представляю «Альстом».

У меня вопрос, который хотят задать Вам все французы. Это касается отмены Вашей поездки в Париж. Вы отменили свой визит, потому что программа Президента слишком часто менялась. Мы понимаем, что позиция Олланда была продиктована вето России по Сирии в Совете Безопасности. Скажите, пожалуйста, Вы не думаете, что Ваша реакция слишком резка?

Во–вторых, какой сигнал Вы направляете инвесторам? Потому что французские инвесторы привыкли к хорошим отношениям между Россией и Францией. Как Вы понимаете, мы хотим сохранить эту привычку.

В.Путин: «Альстом» – очень серьёзная компания.

У меня вообще, я так считаю, такая устойчивая «химия» сложилась с рядовым российским гражданином. Я уже достаточно долго исполняю обязанности Президента, но даже я не могу сказать, что от имени каждого российского гражданина могу выступить, потому что не уверен, что знаю настроение каждого человека. Но «Альстом» тем не менее компания большая и, наверное, может говорить от имени всего французского народа, во всяком случае, вопросы задавать.

Вы сейчас сказали, что наша реакция была слишком жёсткой на французский проект резолюции в Совете Безопасности ООН по Сирии, и это вызвало такую реакцию со стороны наших французских партнёров и друзей. Во–первых, хочу сказать, что мы очень дорожим отношениями с Францией и считаем Францию одним из наших приоритетных партнёров в Европе. Это сложилось исторически, это и сегодня так.

Что касается этого конкретного случая. Знаете, мы не любим ковыряться в этом дипломатическом белье. Только внешне так всё красиво, но иногда запах не очень приличный оттуда. Но если мы вынуждены, то мы тогда должны что–то говорить, и я Вам отвечу. Не наши партнёры должны обижаться на эту ситуацию по поводу нашего вето на французскую резолюцию. Это скорее всего мы должны обижаться. Скажу почему.

Наш уважаемый друг и коллега Министр иностранных дел Франции приехал в Москву, изложил резолюцию французской стороны. На что наш Министр иностранных дел заявил: «Мы не будем голосовать против, если вы учтёте наши поправки и наши соображения по этому вопросу. Мы очень глубоко вовлечены в этот кризис, в эти проблемы, мы знаем детали». На что его французский коллега отметил: «Да, конечно, мы и не хотим нарываться ни на какое вето». То же самое было сказано нашему представителю в ООН в Нью-Йорке. Лавров изложил позицию российской стороны, и там нет ничего избыточного.

Я вам прямо могу сказать, о чём шла речь: о том, что во французской резолюции вся вина за ситуацию возлагалась исключительно на официальные сирийские власти и вообще ничего не говорилось об оппозиции, в данном случае я не говорю о террористах, об оппозиции, на которой тоже должна лежать какая–то ответственность и перед ней какие–то задачи должны ставиться. Первое.

И второе. Мы заявили о том, что готовы поддержать инициативу спецпредставителя Генсека ООН господина де Мистуры о выводе боевиков из Алеппо. Это было воспринято положительно французской стороной. Мы ждали дальше совместной конструктивной работы и с Францией, и с другими членами Совета Безопасности.

Что произошло дальше? Министр иностранных дел Франции улетел из Москвы в Вашингтон, на следующий день вышли с господином Кэрри, обвинили Россию во всех смертных грехах, никто вообще не стал с нами ни о чём разговаривать и ничего обсуждать, и вбросили эту резолюцию в Совет Безопасности, явно ожидая нашего вето. Зачем?

Не для того, чтобы резолюция прошла, её вбросили, зная нашу позицию и даже не обсуждая с нами наши предложения, а для того, чтобы получить это вето. А зачем? Чтобы обострить ситуацию и раскрутить антироссийскую истерику в подконтрольных средствах массовой информации, обманывая на самом деле своё население и своих граждан. Я сейчас имею в виду не только Францию, но многие и многие европейские страны и Соединённые Штаты. Особенно это ценно, видимо, в условиях предвыборной борьбы.

Я не знаю, соответствует это интересам европейских стран или не соответствует, но вот так просто обслуживать внешнеполитические интересы, а может быть, даже и внутриполитические интересы своих союзников, в данном случае Соединённых Штатов, – не знаю, это разве роль такой серьёзной политики и серьёзных стран, которые претендуют на то, чтобы проводить независимую внешнюю политику и называться великими державами? Я не знаю.

Мы готовы работать со всеми партнёрами, в том числе и с французскими, и с европейскими по этой очень важной, острой проблеме. Мы же видим, что происходит: совершенно огульные обвинения России во всех смертных грехах, во всех преступлениях.

Удар по гуманитарной колонне. Но мы–то знаем, кто нанёс удар по этой гуманитарной колонне. Это одна из террористических организаций. И мы знаем, что американцы об этом знают, но предпочитают занять другую позицию, заняться огульными обвинениям в адрес России. Это делу не поможет. Это как раз то, о чём я недавно говорил: это такой способ ведения дел на международной арене, который называется давлением и шантажом. Но в отношении России это никогда не проходило и не пройдёт.

А.Костин: Спасибо.

Коллеги, напоминаю, что у нас экономический форум, может быть, какие–то вопросы по экономике тоже найдутся?

Вопрос (как переведено): Здравствуйте!

Я представляю московское отделение одной из самых крупных инвестиционных групп в Китае. Сейчас у нас очень крупные активы. В 2014 году был первый форум, и мы уже тогда инвестировали сотни миллионов долларов США в Россию, сейчас мы также активно инвестируем.

Отношения между Россией и европейскими компаниями были достаточно сложными. Мы видели, что предпринимались усилия для того, чтобы Россия и другие страны в Южной Азии, и в Азиатско-Тихоокеанском регионе сотрудничали друг с другом. Вы видите какие–то конкретные результаты этих усилий? Какие новые направления Вы видите в сотрудничестве России в Тихоокеанском регионе?

В.Путин: Мы давно и традиционно развиваем наши отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. В этом контексте особое место, безусловно, занимают наши особые стратегические отношения с Китайской Народной Республикой. В страновом измерении это наш самый крупный торгово-экономический партнёр.

Да, за последние годы со многими странами региона, в том числе и с Китаем, за последние пару лет объём торгово-экономических связей у нас снизился, но всё–таки он остаётся значительным. С Китаем по прошлому году у нас 63,5 миллиарда долларов оборот. Но, повторяю, с некоторыми странами он снизился, с некоторыми немножко вырос, например, с Вьетнамом – с Вьетнамом мы наблюдаем рост товарооборота.

Хотел бы отметить, что нас особенно радует в последнее время, это то, что происходит диверсификация наших отношений со странами Азиатско-Тихоокеанского региона: и с Японией, и с Индией, и с Китаем, и с Республикой Корея, и с другими государствами. Здесь и машиностроение, здесь и космос, здесь и высокотехнологичная энергетика, имею в виду атомную энергетику. И что особенно важно, это то, что инвестиционные потоки движутся в обе стороны – как в Российскую Федерацию, так и из России. Скажем, ряд очень крупных инвестиционных проектов, особенно в области атомной энергетики, в значительном объёме финансируются из российских источников.

Что мы можем предложить нового, что могло бы помочь решить те задачи, перед которыми мы стоим, и что могло бы толкнуть дальше наши отношения? Это строительство взаимоотношений между Евразийским экономическим союзом и упомянутыми Вами странами, в том числе и с Китайской Народной Республикой.

Например, мы уже подписали, не только подписали, а вступило в действие наше соглашение с Вьетнамом о зоне свободной торговли. Это уже состоялось. Мы сейчас запустили процесс всеобъемлющих переговоров о строительстве экономических отношений между Китаем и Евразийским экономическим союзом, с тем чтобы совместить китайские идеи, на наш взгляд, очень перспективные и интересные, по так называемому «Экономическому поясу Шёлкового пути» и нашим Евразийским экономическим союзом. Это очень важный и большой процесс.

Разумеется, мы будем продолжать нашу работу в рамках Шанхайской организации сотрудничества, тем более что она приобретает внушительные, серьёзные масштабы, по сути, глобальной организации за счёт приёма туда Индии и Пакистана. Всё это нас настраивает на очень оптимистический лад, имею в виду, что сегодня у нас объём торгово-экономических связей с азиатскими странами, со странами Латинской Америки примерно 28 процентов, но, безусловно, очень хорошая тенденция к росту.

А.Костин: Спасибо, коллеги.

Ещё вопрос. Пожалуйста, пятый сектор.

Вопрос (как переведено): Спасибо, господин Президент.

Я часто слышу дискуссии об отмене госвизита в Париж. Как только что было сказано, это экономический форум. Вы часто говорите о Европе, Америке, Азии. Насколько я понимаю, все ресурсы сосредоточены в Африке. Мы получали много уроков о том, как мы должны заниматься бизнесом. Россия и Ваше лидерство хочет вовлечься больше в инвестирование, в партнёрство в центральный африканский регион с центральными африканскими странами?

Учитывая, что я являюсь генеральным директором нефтяной компании, мы заинтересованы в российских инвестициях. Мы знаем, что форум называется «Россия зовёт!», но мы, Африка, зовём Россию. Это голос, который вы должны услышать в этом зале.

В.Путин: У нас традиционно, и мы с вами это хорошо знаем, очень добрые, исторически сложившиеся доверительные отношения с Африканским континентом. Были страны, с которыми у нас в прежние времена отношений не было, а были те, с которыми у нас были очень тесные связи, по сути, стратегическое партнёрство. Безусловно, всё это нужно восстанавливать.

Мы видим, как многие страны мира сегодня активизируют свою работу на Африканском континенте. Безусловно, мы тоже с удовольствием бы это сделали и в двустороннем плане, и в усилиях, которые возможны. Мы будем эти усилия поддерживать в рамках международных организаций, например, БРИКС. Вы знаете, что мы создали там финансовые инструменты, в том числе нацеленные на сотрудничество с Африканским континентом, и не только через Южно-Африканскую Республику, но и напрямую с нашими партнёрами в Африке.

Мы знаем, какие возможности в Африке. Некоторые наши компании начинают там, кстати говоря, работать, уже начали: и в горнорудной промышленности, и в других отраслях присутствуют. Мы не можем и не будем делать это так, как делалось при Советском Союзе, исходя исключительно из политических соображений. Но мы знаем, что потенциал Африканского континента очень большой, и строить его на рыночных принципах, на базе взаимных интересов, конечно, можно. Я сейчас не буду перечислять всё, что сделано за последнее время нашими отдельными компаниями, но мы будем поддерживать их усилия работать на Африканском континенте.

Вопрос (как переведено): Седьмая Госдума начала свою работу на прошлой неделе. «Единая Россия» получила большинство, как и ожидалось. А что не предвидели, не было спрогнозировано? И как Вы результаты парламентских выборов интерпретируете сами?

В.Путин: Не было никаких неожиданностей. У нас всё спрогнозировано правильно. Может быть, такого результата, серьёзного успеха «Единая Россия» не ожидала, но в целом тренд был понятен. И связано это со многими факторами, я уже об этом говорил. Безусловно, это фактор доверия граждан страны к той политике, которая проводится внутри страны и на международной арене. Это фактор консолидации российского общества. Это очевидный факт.

Но в то же время то, что граждане оказали доверие власти в широком смысле этого слова, а именно так и нужно трактовать результаты выборов, это накладывает на нас очень большую моральную ответственность прежде всего. В условиях непростой экономической ситуации мы должны обеспечивать здоровье российской экономики, её устойчивый характер – это самое главное. Но при этом не поставить под сомнение исполнение наших социальных обязательств.

Это непростая задача, но её можно достичь, её можно решить, если мы будем действовать ответственно, повышая, я уже об этом говорил, качество управления и правильно определяя приоритеты нашей политики в экономике, в сфере обороны и безопасности и в социальной сфере. На мой взгляд, Правительство именно так и подходит к решению стоящих перед страной задач. И мы будем стремиться к тому, чтобы оправдать доверие граждан.

А.Костин: Спасибо.

Владимир Владимирович, прошу прощения, но господин Пегорье, который, как Вы выяснили, говорит от имени французского народа, просил всё–таки уточнить, у него был вопрос: какой же месседж он может передать французским инвесторам?

В.Путин: Вы знаете, в отношениях и с Францией, и с французским народом и тем более с французскими инвесторами у нас ничего не поменялось.

И вообще, дело в том, что это мой пресс-секретарь сказал, что мы отменили, видимо, чтобы наша позиция была такой сильной. На самом деле мы даже визит не отменяли. Просто нам французская сторона дала понять, что сейчас нам там открывать официально наш культурный центр и разговаривать на все эти гуманитарные темы не время, надо перенести эти мероприятия. Мы сказали: ладно, хорошо, пожалуйста.

Мы, собственно говоря, и не навязывались, я много раз говорил партнёрам, что, если сейчас не время, давайте перенесём. Это с французской стороны всё время было одно и то же: нет-нет, надо это сделать. Надо – пожалуйста, сделаем. Потом говорят: нет, сейчас не время. Хорошо, не время, давайте перенесём. Отношения с французами, с французским народом, с французским бизнесом никак не поменялись.

Надеюсь, ничего серьёзного не произойдёт и в наших отношениях с Францией как с государством и с нашими партнёрами на политическом уровне. С Президентом Олландом у меня очень добрые личные отношения, и я этим очень дорожу. Надеюсь, что это нам поможет преодолеть любые текущие сложности.

А.Костин: Спасибо.

Ещё вопросы есть?

Реплика: Ещё есть время?

В.Путин: Время? Времени никогда нет. Но если вопросы есть, давайте… Давайте мы попробуем так – несколько последних.

А.Бранис: Спасибо.

Александр Бранис.

Владимир Владимирович, здравствуйте!

Хотелось бы от темы международной политики вернуться к местным вопросам. В частности, к реформе госкомпаний и к повышению качества управления, то, о чём Вы сказали. Мы видим, что во многих российских госкомпаниях достигнуты очень большие успехи, и это, допустим, «Роснефть», «Алроса», «Аэрофлот». В нашем портфеле сейчас это рекордная доля именно в госкомпаниях, 40 процентов, потому что мы видим там большие перспективы. Мы видим, что Вы и Правительство продолжаете привлекать квалифицированных управленцев и в прошлом, и в этом году в «РЖД», «РусГидро», «ВЭБ».

В связи с этим у меня вопрос по поводу одной из наших газовых компаний. Вы знаете, я сравнил финансовые результаты за прошедшее первое полугодие с тем, что они показали 11 лет назад, в 2005 году. Почему это интересно сравнение? Потому что цены на газ на экспортном рынке и объёмы, проданные за рубеж, практически совпадали в 2005 году и в 2016–м.

Компания «Газпром» хорошо поработала с регулятором. В России они продают сейчас газ в четыре раза дороже в рублях, чем тогда, но и в долларах, несмотря на снижение курса рубля, это в 1,5 раза выше.

А.Костин: Покороче можно вопрос?

В.Путин: Это не вопрос, это выступление, но мы Вас внимательно слушаем. Это интересно.

А.Бранис: Спасибо. Я уже прошёл середину вопроса, так что скоро будет сам вопрос.

Операционная прибыль, к сожалению, на 40 процентов ниже, чем была 11 лет назад, в связи с тем, что издержки росли высоким темпом. Может быть, даже это не самое страшное, а самое страшное то, что иногда возникает такое впечатление, что компания почему–то работает не на акционеров, не на потребителей, не на государство, а фактически на подрядчиков, которые строят различные объекты для них.

Вот за эти 11 лет они вложили 200 миллиардов долларов, это серьёзная сумма, в расширение трубопроводов, в освоение новых месторождений. Это не считая 80 миллиардов долларов просто на поддержание мощностей. Мы видим, что сейчас все эти мощности используются не более чем на 60 или 65 процентов.

В связи с этим хотелось бы попросить Вас поделиться своей точкой зрения на такие результаты хозяйственной деятельности и на ту стратегию, которую «Газпром» выбрал и реализовывал в эти годы.

Спасибо большое.

В.Путин: Вы знаете, вопрос очень серьёзный на самом деле, касается эффективности деятельности компаний с госучастием. Это не государственные компании, это компании с госучастием либо с контрольным пакетом у государства, но это компании, акционерные общества, в которых значительная доля частного, в том числе иностранного капитала.

И они должны работать в рынке – это касается и банковской сферы – без каких–то окриков и оперативного управления со стороны государства. Так оно на самом деле и происходит. Насколько эффективна эта работа, правильны эти вложения на падающем рынке в расширение инфраструктуры, в добычу или нет, это дело прежде всего экспертного сообщества и представителей государства в органах управления.

Хочу вас проинформировать, что до конца этого года я сам намерен встретиться с представителями наших крупнейших компаний с госучастием, а Правительство и Администрацию Президента, экономическое управление буду просить подготовить соответствующую информацию и анализ того, что и как было сделано за предыдущий период, в том числе за этот год. И будем тогда давать оценки эффективности деятельности той или иной компании с госучастием.

Что касается стратегии развития, то, наверное, не нужно говорить, что компания работает на своих подрядчиков. Нужно говорить о том, правильно ли она делает, что на падающем рынке занимается расширением объёмов производства газа и расширением инфраструктуры или нет, или нужно подождать.

Я в Турции был недавно, выступал и говорил, что, скажем, с учётом падения цен на нефть инвестиции в добычу снизились так, как они никогда не снижались за последние 70 лет. И это большая угроза для мировой энергетики. В этом смысле действия наших компаний, нацеленных на работу, которая исходит из того, что когда–то этот понижающий ценовой тренд закончится, на мой взгляд, являются обоснованными. Насколько – это всё дело в цифрах надо смотреть.

Сейчас, вы знаете, мы, будучи в Турции, договорились с нашими турецкими партнёрами о строительстве новой трубопроводной системы. Но это же не просто трубопроводная система для того, чтобы трубу построить и утопить её в Чёрном море. Это дополнительный выход на перспективную часть европейского рынка. И в этом заинтересованы наши европейские партнёры, они об этом нам прямо говорят. То есть рынок сбыта в данном случае обеспечен. Иначе нет смысла затевать эти стройки.

Мы говорим о строительстве, скажем, трубопроводной системы «Сила Сибири». Да, это большие инвестиции, но это огромный китайский рынок, растущий. Даже если темпы роста немножко сократились, это всё равно самые быстрые темпы роста в мире. Экономика китайская растёт, и мы знаем, что она нуждается в этих энергоресурсах. Это работа на будущее, на опережение. Если в чём–то они забегают вперёд, мы их поправим, но пока я этого не вижу.

Пожалуйста.

А.Левашова: Спасибо, Владимир Владимирович.

Анастасия Левашова, фонд «Блэкфрайерз», Лондон.

Я бы хотела вернуться к экономическим санкциям. Всё–таки для инвестиционного климата, для экономики это один из ключевых вопросов. Санкции были наложены изначально с привязкой к украинскому кризису и к выполнению Минских договорённостей. Полностью изолировать российскую экономику не удалось от мира, но тем не менее определённый эффект был.

Сейчас стали раздаваться голоса о потенциальной привязке санкций уже к Сирии. На Ваш взгляд, насколько это имеет смысл? Насколько санкции будут долго существовать в текущей форме и где это в Вашей повестке дня?

В.Путин: Мы нашу позицию давно изложили, она является очевидной. Кстати говоря, она подтверждается не только нашими, но и международными экспертами, европейскими и североамериканскими экспертами, что любые ограничения в сфере экономики, продиктованные политическими соображениями, вредны для всех.

Что касается изоляции? Да у них моторесурса и бензина не хватит, чтобы все наши границы объехать. Какая изоляция для такой страны, как Россия? Это просто исключено.

Что это такое? Это инструмент давления. Мы считаем, что это вредно очень. Нужно идти не по пути давления и шантажа, а по пути поиска компромиссов. Я сто раз уже сказал, что мы–то готовы к поиску этих компромиссов. Мы очень бы хотели, чтобы партнёры к нам так относились.

Но что является принципиальным и что мы все должны понять, мы для себя прежде всего должны понять? Если мы будем поддаваться этому шантажу, мы в конечном итоге потеряем и в сфере экономики, потому что превратимся в какой–то экономический придаток кого бы то ни было. Этого Россия не может допустить, потому что она этого не переживёт.

Вопрос (как переведено): Вопрос, который я хотел бы задать про инфраструктуру и российские инвестиции. Как и многие правительства, Россия подчёркивала важность инфраструктуры как области, где необходим рост. Приведите одно или два приоритетных направления для таких инвестиций, как их можно облегчить.

В.Путин: Инвестиции к нам, в российскую экономику?

Реплика: Да, в российскую экономику.

В.Путин: Это сфера высоких технологий – самое основное. С передачей технологий и с подготовкой кадров.

Вопрос (как переведено): Господин Президент, большое спасибо за Вашу детальную презентацию и за Ваши прямые ответы.

Я здесь нахожусь с двумя своими коллегами благодаря ВТБ, который сейчас даёт глобальные инвестиционные решения для более чем 55 стран, где–то около 97 миллиардов долларов активов покрывает.

Мой вопрос связан с этими инфраструктурными прямыми иностранными инвестициям. Вы упомянули, что есть новые международные финансовые институты – Новый банк развития БРИКС, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций Китая. С Вашей точки зрения, являются эти новые международные финансовые институты конкурентными альтернативами системе бреттон-вудских институтов или они просто являются добавлением к существующей финансовой архитектуре? Где Вы видите место России в нынешней финансовой ситуации через пять лет?

В.Путин: Здоровая конкуренция в сфере экономики в рынке никогда не является лишней. Но это не та конкуренция, которая должна что–то разрушать и что–то чем–то подменять. Нет, скорее всего, вновь создаваемые институты – это органическая часть, имеющаяся и функционирующая уже в финансовых инвестиционных международных структурах, которые функционируют, и достаточно успешно, хотя не без сбоев.

Мы знаем и много спорим по поводу того, как должен МВФ, скажем, развиваться, и могут ли международные финансовые институты в угоду чьим–то политическим амбициям следовать чьим–то указаниям в нарушение своих собственных правил, что подрывает доверие к этим институтам, – но это, скорее всего, мелкие вопросы.

В целом вновь создаваемые структуры финансовые призваны стать органичной частью уже того, что создано, работать в определённых направлениях, и прежде всего, конечно, в направлении обеспечения экономических интересов и экономического роста самих стран – участниц этих объединений, в частности БРИКС.

Для информации: для того чтобы только обеспечить, хочу это подчеркнуть, только обеспечить текущий уровень развития, текущие темпы развития, странам БРИКС ежегодно нужно где–то от 800 до 1 триллиона 200 миллиардов долларов. Действующие институты с этим, безусловно, не справляются и справиться не могут.

Для того чтобы решать прежде всего свои задачи, эти институты и создаются. Но это не значит, что они будут замыкаться только в скорлупе своих собственных интересов, в межстрановом измерении. Мы, допустим, в той же системе БРИКС планируем вместе с коллегами работать на Африканском континенте и так далее.

Вопрос (как переведено): Добрый день, господин Президент!

Очень рад, что могу сегодня перед Вами выступить. Мне бы хотелось вернуться к экономическим вопросам, к вопросам эффективности. В прошлом году вы запустили программу по долгосрочному развитию государственных корпораций. Как Вы можете использовать эти меры? Как можно обеспечивать развитие?

И также вопрос о Трампе, который говорил о том, что необходимо кого–то увольнять. Я сейчас просто шучу на этот счёт.

В.Путин: Секундочку, повторите, пожалуйста, свой вопрос, я хочу понять. Основную часть своего вопроса повторите, пожалуйста.

Вопрос: Как вы обеспечиваете эффективность программы долгосрочного роста и развития государственных корпораций 2014 года? И вопрос также о том, как вы измеряете эффективность этих мер, как вы обеспечиваете эффективность, учитывая, что частный сектор не участвует.

В.Путин: Во–первых, частный сектор участвует и будет всё больше и больше участвовать. Одна из задач, которые стоят перед нашими крупными корпорациями с госучастием, – в распределении заказов на исполнение их основной деятельности среди мелких и частных предприятий. За прошедший год мы сделали в этом отношении очень серьёзный шаг вперёд. Объём заказов со стороны крупных российских корпораций в адрес мелкого и среднего бизнеса вырос в разы. Это очень существенный фактор внутреннего роста российской экономики.

Что касается того, как мы намерены обеспечить совершенствование их работы, то здесь существуют известный, ничем не отличающийся от других стран мира инструмент – это через участие представителей государства в органах управления. Но при этом мы так же, как в случае, скажем, с «Газпромом», напрямую никогда не вмешиваемся в оперативное управление компаниями, предоставляем возможность и право работать на равных со всеми участниками рынка.

Вопрос (как переведено): Владимир Владимирович, я из одной китайской высокотехнологичной компании.

Из множества вопросов мы поняли, что в мире, к сожалению, есть много людей, которые не уважают, не поддерживают «Голос России», не понимают её позицию. Но, с другой стороны, как китайская компания мы поддерживаем, спонсируем телевизионную программу «Голос России». Вопрос в том, что на Петербургском экономическом форуме мы объявили, что планируем на следующий год инвестировать в Россию, в российскую экономику от 500 миллионов до 1 миллиарда долларов именно в онлайн-кинотеатры и видеоконтентные составляющие.

К сожалению, в последнее время мы услышали, что есть определённая, скажем, склонность к лимитации иностранного капитала в этом сегменте рынка. Мой вопрос заключается в том, какая Ваша позиция именно в отношении создания российско-китайского культурного обмена в отличие от англо-саксонской культуры? Потому что мы со своей стороны помогаем, мы видим великий потенциал и успех – российские, например, мультфильмы, фильмы, «Экипаж» и так далее, – успех на китайском рынке. Мы хотим видеть такие возможности нам поработать на российской земле.

Спасибо большое.

В.Путин: Что касается англо-саксонской, российской, китайской культуры… Да, конечно, можно об этом говорить, но все мы, безусловно, являемся частью мировой культуры. Невозможно представить себе мировую культуру без великой китайской культуры с её тысячелетней историей. В основе целых пластов мировой культуры лежат достижения китайского народа. Даже если об этом кто–то не знает, но это так.

Безусловно, есть очень большое своеобразие у каждого народа, у каждой культуры. Будущее человечества, безусловно, лежит в сфере обмена достижениями и взаимного дополнения друг друга, между этими культурами. Мы этому придаём очень большое значение. В том числе, конечно, и с нашими китайскими друзьями. Мы соседи, а соседей не выбирают, и слава богу. У нас за последние десятилетия сложились просто уникальные отношения доверия и взаимной поддержки.

Что касается конкретного сегмента рынка, о котором Вы сказали, мы, безусловно, будем поддерживать все усилия и китайских наших партнёров, и европейских, и американских. Но имею в виду то самое своеобразие, которое позволяет сохранять нам культурную национальную идентичность. Мы так или иначе всё–таки должны поддерживать собственного производителя с национальным контентом. Но делать это нужно, конечно, очень аккуратно.

Мы особенно будем приветствовать финансовую деятельность, если она, по вашему мнению, по мнению наших потенциальных инвесторов, если в её основе может лежать национальный контент. Для нас это очень важно. Поэтому давайте мы в практической плоскости все эти вопросы пообсуждаем. Мы готовы найти самые либеральные и приемлемые решения для наших партнёров.

Вопрос (как переведено): Благодарю Вас за возможность выступать здесь, перед Вами.

Вопрос будет короткий и связан с экономикой. Хотелось бы спросить о программе приватизации Правительства, и в частности «Башнефти». В нашем сообществе инвесторов мы были удивлены, когда Правительство решило отложить покупку, чтобы Вы позволили «Роснефти» участвовать в аукционе. Что Вы думаете по этому поводу?

В.Путин: Вы знаете, может быть, Вам покажется странным, я сам был немного удивлён такой позиции Правительства, но это действительно позиция Правительства Российской Федерации, прежде всего его финансово-экономического блока. Продиктовано следующими соображениями.

Первое. «Роснефть», я уже об этом говорил, так же как многие другие наши крупные компании с госучастием, госкомпанией, строго говоря, не является. Она является компанией с контрольным пакетом у государства, но со значительным пакетом, принадлежащим иностранному инвестору. В частности «Бритиш Петролеум». Первое.

Второе. «Роснефть» предложила самую высокую цену. Я её знаю сейчас, но не знаю, нужно ли об этом говорить. Можно об этом говорить? Можно. 330 миллиардов рублей. Это несколько выше, чем оценки, которые были сделаны независимыми международными экспертами. То есть она предложила цену выше рынка.

Далее. Почему она в состоянии это сделать и почему представители государства в компании не считают это решение для самой компании ущербным? Потому что после приобретения «Башнефти» и последующей продажи большого пакета – 19,5 процента – самой «Роснефти» наступает так называемый синергетический эффект, то есть стоимость этих 19,5 процента самой «Роснефти» существенным образом вырастает. Таким образом, «Роснефть» имеет возможность не только отбить, простите за моветон, ту небольшую премию, которую она даёт государству при приобретении «Башнефти», но и выгодно продать свой собственный пакет.

Следующее обстоятельство. Продажа «Роснефти» осуществляется через компанию «Роснефтегаз», и деньги из этой компании напрямую поступают, в соответствии с нашими правилами и законами, в бюджет Российской Федерации, что с точки зрения Минфина является весьма выгодным для процесса бюджетирования.

И наконец, самое главное. Мы на этом шаге не прекращаем процесс приватизации. Мы говорим, что сама «Роснефть» в значительном объёме, 19,5 процента, подлежит приватизации, причём частным, мы не исключаем, и иностранным инвесторам. Разве это не приватизация? Но это приватизация аккуратная, имея в виду синергетический эффект и получение максимального выигрыша с точки зрения бюджетных фискальных интересов.

И нам не безразлична позиция Башкортостана – нашего партнёра, я имею в виду, партнёра федерального Правительства, у которого находится значительная часть пакета. Республика Башкортостан прямо обратилась к нам с просьбой сохранить их влияние на управление этим пакетом. В такой конструкции это тоже возможно. Поэтому совокупность этих факторов и побудила, судя по всему, Правительство к такому решению.

Мы знаем о предложениях и других компаний, безусловно, будем поддерживать их усилия. Это компания «Лукойл» и другие компании. Они работают эффективно и вполне достойны того, чтобы приобрести пакет компании «Башнефть». Но приобрести и «Башнефть», и 19,5 процента «Роснефти», думаю, что это для них является маловероятным, причём по достаточно высокой цене.

Мы будем поддерживать все наши компании, если не в этой сделке, то по другим направлениям, обеспечивая их эффективную работу на российском, международном рынках и повышая их капитализацию, в том числе предоставляя им лицензии на расширение их деятельности.

А.Костин: Владимир Владимирович, банк «ВТБ» был консультантом по этой сделке у Правительства. Мы полностью разделяем это мнение. Мы считаем, оно абсолютно правильное.

В.Путин: Ну вот.

А.Костин: Должны быть равные права у компаний независимо от участия государства. Мы все работаем в одном правовом поле. В этом плане, действительно, кто больше платит, тот и, собственно, получает.

Вопрос: Портфельный управляющий Swedbank Robur.

Общий объём инвестиций в Россию и в Восточную Европу сейчас где–то 1 миллиард евро.

У меня вопрос касается энергетической политики России. Мы сегодня много об этом слышали. Я хотела просто уточнить, с точки зрения роли России на рынке углеводородов, так как Россия мировой игрок и с точки зрения добычи, с точки зрения ресурсов… Владимир Владимирович, что будет в лучших интересах Российского государства сейчас: наращивать добычу, оставлять её на том же уровне или, может быть, уменьшать в связи с тем, что парадигмы цен на нефть изменились?

В.Путин: В интересах российской экономики и энергетического сектора не только России, но и мировой экономики – замораживание добычи на сегодняшнем уровне. По большому счёту мы могли бы рассмотреть даже и определённое снижение, но это, в общем, уже ни к чему. Если страны ОПЕК между собой договорятся о заморозке уровня добычи, то мы присоединимся к этому решению.

Единственная проблема на сегодняшний день – это договорённости между отдельными странами, здесь секрета нет, между Ираном и Саудовской Аравией. Позиции сближены существенным образом. Там речь идёт о докризисном уровне добычи для Ирана – четыре миллиона двести.

На сегодняшний день речь идёт о трёх миллионах девятистах, незначительный объём – триста тысяч, это вообще, скажем, простите за моветон, ни о чём, что называется. Я не вижу проблем, которые стоят на пути окончательной договорённости о замораживании добычи на уровне сегодняшней полки.

Спасибо вам большое за внимание.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Финансы, банки > kremlin.ru, 12 октября 2016 > № 1931943 Владимир Путин, Андрей Костин

Интервью посла России в Индии А.М.Кадакина новостному агентству CNN NEWS 18

CNN 18: Господин посол, спасибо, что присоединились к нам. После нападения на военную базу в Ури мы наблюдаем рост враждебности между Индией и Пакистаном. Сегодня было совершено нападение на лагерь пограничных войск Индии, где был убит один из наших военнослужащих. Что вы думает об этой ситуации?

А.Кадакин: Россия довольно ясно обозначила свою позицию в двух комментариях, опубликованных Министерством иностранных дел после атаки в Ури. Россия ? единственная страна, которая чётко заявила, что террористы и бандформирования прибыли с территории Пакистана. Во втором комментарии мы призвали Пакистан принять все необходимые шаги для того, чтобы остановить угрозу трансграничного терроризма на его территории – это то, о чём мы заявили открыто. Такова наша точка зрения. Конечно, мы всегда были на стороне Индии в противостоянии и борьбе с трансграничным терроризмом и выступаем за то, чтобы правительство там приняло необходимые меры.

CNN 18: Пакистан сообщал о нарушении прав человека в Джамму и Кашмире, пытаясь привлечь к этому внимание международной общественности. Считаете ли вы, что мы должны делать намного больше в вопросах борьбы с действующими на его территории террористическими организациям, такими как Джаин-э-Мухаммед и Лашкар-э-Тойба.

А.Кадакин: Самое большое нарушение прав человека происходит тогда, когда эти бандформирования и террористы нападают на военные и гражданские объекты, на мирное деревенское население Индии. Это и есть худшая форма нарушения прав человека.

CNN 18: Как вы считает, были ли у Индии достаточные основания для проведения точечных ударов?

А.Кадакин: В противном случае, мы бы их не одобрили.

CNN 18: У Индии были веские основания, потому как Пакистан снова и снова загонет её в угол. На наших глазах с пакистанской территории неоднократно наносятся удары.

А.Кадакин: Как я уже говорил, мы осуждаем террористические атаки на индийские приграничные территории. Это во-первых. И мы открыто говорим об этом пакистанцам.

CNN 18: Индия имеет полное право нанести ответный удар, если её границу постоянно нарушают?

А.Кадакин: Любая страна имеет право защищать себя от такого рода трансграничного терроризма.

CNN 18: И последний вопрос. Мы следили за военными учениями России и Пакистана. Индия выразила обеспокоенность по этому поводу. Российское правительство заявило, что они не проходят в оккупированном Пакистаном Кашмире. Но учения состоялись. Стоит ли Индии беспокоиться? Как вы считает?

А.Кадакин: Индии нисколько не стоит беспокоиться, так как практика проведения военных учений между государствами, особенно между военными этих стран, является обычной. Тема ? борьба с терроризмом. Считаю, что в интересах Индии, если мы научим Пакистан как не использовать армию для террористических атак. В индийской прессе было много спекуляций на эту тему. Учения не проводились ни в одном из таких чувствительных или проблематичных районов, как Гилгит-Балтистан, и, конечно, ни в коем случае не в оккупированном Пакистаном индийском штате Джамму и Кашмир.

Россия. Индия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 10 октября 2016 > № 2763048 Александр Кадакин

Игорь Коробов: "Строительство Транскаспийского газопровода в первую очередь зависит от действий Азербайджана"

Орхан Саттаров

Полтора месяца назад в ходе переговоров в Берлине с канцлером Ангелой Меркель президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов обсуждал планы продаж природного газа в страны ЕС. Он заверил, что Ашхабад не намерен концентрироваться только на азиатском направлении, и заинтересован в экспорте топлива в Евросоюз. Это было воспринято как желание Ашхабада активизировать переговоры вокруг реализации Транскаспийского газопровода. На вопросы "Вестник Кавказа" о перспективах Транскаспия и других трубопроводов отвечает исследователь Центра изучения Каспийского региона при берлинском Свободном университете Игорь Коробов.

- После недавнего визита президента Туркменистана в Берлин вновь стала актуальна тема поставок туркменского газа в Европу. Проектом-фаворитом ЕС стал Транскаспийский газопровод с дальнейшей прокачкой через Азербайджан, Грузию и Турцию до европейской границы. В каком случае сложатся оптимальные условия для реализации проекта Транскаспийского газопровода и каковы интересы Азербайджана в этом контексте?

- Азербайджан заинтересован в транзите туркменского газа, так как транзитные пошлины могли бы выгодно дополнить собственные поставки газа в условиях снижающейся добычи. Положение транзитной страны сулит и политические дивиденды. За последние десять лет Азербайджан более чем в три раза увеличил собственную добычу газа, при этом его потребление осталось практически на том же уровне, что свидетельствует об экспортном потенциале Азербайджана. Однако он несравним с потенциалом Туркменистана, чей транзитный газ может стать конкурентом азербайджанскому. Вероятно, прибыль от транзита туркменского газа будет нивелирована потерями от снижения цены собственного азербайджанского газа в конкурентной борьбе на газовых рынках Турции и Европы.

Строительство Транскаспийского газопровода в первую очередь зависит от действий Азербайджана. Можно предполагать, что существует неформальная договоренность между Азербайджаном и Россией о недопущении туркменского газа через Каспий. Именно поэтому активной деятельности Баку в этом направлении не наблюдается. Несмотря на заявления официальных лиц Азербайджана, Баку отдает себе отчет о возможных рисках в отношениях с Россией, не желая вести политику, идущую вразрез с позицией России по каспийскому вопросу. В ближайшей перспективе Азербайджан будет избегать напряжения в отношениях с Россией, которое может быть создано даже не полной реализацией Транскаспия, а демонстративной попыткой его строительства. Другими словами, Азербайджан не готов принести в жертву отношения с Россией ради реализации проекта. Позиция Ирана по Транскаспию созвучна российской, хотя менее политизирована. Для Ирана важнее экономические последствия выхода туркменского газа не столько на рынок Европы, сколько на рынок Турции, ведь за последние годы Иран успешно наращивал свой газовый экспорт именно в эту страну. Таким образом, для реализации Транскаспийского газопровода необходимо одновременное совпадение двух условий - экономического и политического. Азербайджан должен сначала реализовать собственные планы по имеющимся на сегодняшний день экспортным газовым контрактам.

- Как быстро, на ваш взгляд, на доставку своего газа в Европу могут рассчитывать иранцы? Какие маршруты доставки будут предпочтительными для Тегерана?

- Иран всерьез не рассматривает газопроводные проекты, особенно в европейском направлении, несмотря на официальные заявления, за исключением разве что газопровода Иран – Пакистана - Индия. В этом контексте было бы уместно говорить, что Иран учится на ошибках России, которая "связана газопроводами" только в одном, европейском направлении, что лишило ее возможности маневрировать в зависимости от изменения конъюнктуры на рынках газа и геополитических разногласий с традиционными покупателями газа. Географически Иран имеет выход к открытым морям, причем основные газовые месторождения ИРИ располагаются в регионах, выходящих к Персидскому заливу, где уже имеется частично построенная LNG-инфраструктура. Поэтому Иран стремится использовать географические преимущества. Это предопределяет будущее развитие иранского газового экспорта именно в направлении LNG.

Создание существенной LNG-инфраструктуры и разработка новых месторождений требуют существенных инвестиций, что в условиях низких цен на газ стало проблематичным. Ситуацию с привлечением иностранных инвестиций осложняет и то, что Иран не готов полностью отойти от практики так называемых сервисных контрактов. Он не готов предоставить долевое участие иностранным компаниям в собственных нефтегазовых проектах.

Еще одним серьезным вызовом для Ирана является высокая энергоемкость внутреннего энергопотребления. Целью газовой добычи всегда была необходимость удовлетворения собственного внутреннего потребления газа, и газ для экспорта в Турцию шел за счет туркменского импорта в газовом балансе Ирана. Учитывая все сложности в газовом секторе Ирана, поставки в ЕС - вопрос не пяти, а, возможно, и не десяти лет.

- Каков ваш прогноз динамики спроса и предложения на европейском газовом рынке в ближайшие годы?

- Не ожидаю сильной динамики спроса на газ в Европе. Скорее всего, он сохранится на нынешнем уровне. Собственная добыча газа будет снижаться из-за падения добычи в Великобритании, Норвегии и Нидерландах. Это падение будет компенсироваться за счет наращивания импорта катарского и американского газа. Нет определенности с объемами этих поставок. Здесь определяющим будет вопрос развития газовых цен. Много надежд связывается с потенциальным импортом газа из Египта и Израиля. Несмотря на попытки Еврокомиссии снизить зависимость от импорта газа из России, доля российского газа в ЕС продолжает расти, и радикальное снижение импорта газа из России в ближайшем десятилетии не предвидится.

- Насколько реалистичной вам представляется перспектива "Турецкого потока"?

- Стратегическая цель "Газпрома" - обход Европы с юга - сохраняется, хотя "Турецкий поток" и перестал быть приоритетом для России. Время для полномасштабной реализации "Турецкого потока" упущено. До сих пор нет признаков активных действий по строительству этого газопровода. В отличие от «Северного потока-2» (СП2), "Турецкий поток" лишен поддержки немецкого бизнеса, что делает его реализацию затруднительной, учитывая то, что России придется иметь дело с политически слабыми государствами ЕС, сильно зависящими от Брюсселя, который продвигает конкурентную концепцию "Южного газового коридора". О реализации первоначальной мощности в 63 млрд куб.м. уже не может быть и речи. Даже обсуждаемая сегодня в мощность в 31,5 млрд куб.м. находится под вопросом, и его дальнейшая реализация будет завесить от того, сколько газа останется в украинском транзите.

- Какова перспектива "Северного потока-2" с учетом противодействия планам по его реализации со стороны отдельных членов ЕС?

- Локомотивом реализации СП2 выступает Германия, которая воспользовалась эскалацией в российско-турецких отношениях вокруг Сирии и перехватила инициативу у Турции, предложив нарастить газовые поставки через Германию. В случае успешной реализации СП2, ФРГ замкнет на себе значительную часть газового импорта ЕС, что превратит Германию в крупнейший газовый хаб в Европе. "Турецкий поток" больше соответствует стратегическим планам России, но СП2 был бы более надежным проектом, если уж выбирать, что строить. Протесты восточноевропейских стран по большей части политизированы, чем юридически обоснованы, поэтому смогут разве что замедлить, а не отменить реализацию проекта.

- Какой вы видите будущую роль Украины в качестве транзитной страны?

- Строительство "Турецкого потока" и СП2 не началось, несмотря на то, что завершение строительства намечено на конец 2019 года. Это может свидетельствовать о том, что транзитный контракт с Украиной будет продлен. Неопределенным фактором остается продолжительность договора и объемы транзита. Заявление министра иностранных дел Германии о том, что реализация СП2 не должна угрожать украинскому транзиту, призвано успокоить как Украину, так и Брюссель. В реальности после введения в строй СП2 транзит через Украину существенно снизится как раз именно за счет начала поставок газа по СП2. Украине оставят символические транзитные объемы, которые позволят ее газотранспортной системе (ГТС) какое-то время безубыточно функционировать. Постепенно Украина потеряет роль той полноценной транзитной страны, которая у нее была до сих пор. После реализации обходных маршрутов необходимость в ГТС отпадет по объективным экономическим причинам.

Туркмения. Евросоюз > Нефть, газ, уголь > vestikavkaza.ru, 10 октября 2016 > № 1934896 Игорь Коробов

Москва и Нью-Дели ведут переговоры о поставках Индии зенитных ракетных комплексов С-400 и на предстоящем в Гоа двустороннем саммите может быть сделан важный шаг по оформлению сделки, заявил посол Индии в РФ Панкадж Саран. В интервью специальному корреспонденту РИА Новости Полине Чернице он рассказал о ходе подготовки к саммиту БРИКС, который предваряет российско-индийскую встречу в верхах, и о перспективах российско-индийского сотрудничества в энергетической сфере, где можно ожидать ряд новых проектов.

— Каковы приоритеты Индии на предстоящем саммите БРИКС?

— В прошлом году на саммите в Уфе наш премьер-министр предложил БРИКС программу из десяти пунктов, десяти инициатив, и сейчас мы предпринимаем необходимые шаги, чтобы их реализовать. Эти инициативы охватывают такие области, как торговля, кооперация в сфере железнодорожной инфраструктуры, сельском хозяйстве, урбанизация, развитие местного управления, спорт, чистая энергетика и даже проведение кинофестиваля стран БРИКС. С февраля 2016 года, когда к Индии перешло председательство в БРИКС, мы провели более 50 мероприятий, посвященных развитию упомянутых десяти инициатив ("Дус Кадам").

Тема индийского председательства Building Responsive, Inclusive and Collective Solutions (BRICS), что можно перевести как "на пути ответственных, инклюзивных и коллективных решений". И в рамках этой темы Индия реализует подход из пяти направлений: первый — это развитие и построение институтов, чтобы развить наше сотрудничество, второе — это имплементация уже принятых решений, третье — интеграция существующих механизмов интеграции, четвертое — инновации, что означает, что мы пытаемся найти новые области сотрудничества. Последнее — это непрерывность, поддержание взаимосогласованных и существующих механизмов сотрудничества БРИКС.

Очевидно, что БРИКС стал уже зрелым объединением, с очень обширной повесткой, и идеи, которые были предложены и реализуются в рамках председательства Индии, должны проложить путь к расширению и усилению кооперации между странами БРИКС.

При подготовке саммита мы организовали и провели большое число различных мероприятий — по вопросам экономики, торговли, антинаркотического сотрудничества, противодействия терроризму, кооперации в чрезвычайных ситуациях, по теме туризма, занятости и так далее. В сентябре в Нью-Дели мы провели встречу высокопоставленных представителей служб безопасности стран БРИКС и Россия была представлена на очень высоком уроне — секретарем Совета безопасности господином Патрушевым. Таким образом, подготовка к саммиту, наше председательство охватывали все возможные сферы. А предстоящий саммит, его программа будут очень насыщенными.

В добавление к этому скажу, что по итогам саммита, конечно же, будет принята декларация, которая сейчас находится на стадии доработки и обсуждения, а также подписано несколько соглашений.

— О каких соглашениях идет речь?

— Эти документы, хотя и находятся на продвинутой стадии согласования, все еще обсуждаются, и пока еще рано говорить конкретно об их содержании. Но они будут касаться по большей части сферы экономики.

Декларация же будет охватывать практически все сферы нашего сотрудничества: безопасность, региональные и политические вопросы.

Перед нами сегодня стоят определенные вызовы, которым должны адресовать страны БРИКС, это угроза терроризма. Это будет одной из главных тем для обсуждения на саммите БРИКС, помимо региональных конфликтов и глобальной ситуации.

— Россия и Индия поставили цель довести торговый оборот до 30 миллиардов к 2025 году. Насколько успешно страны реализуют эту задачу? Какие шаги еще необходимо предпринять и будут ли эти шаги объявлены на предстоящей встрече лидеров Индии и России в Гоа?

— Достижение таких показателей товарооборота к 2025 году — это одна из наиболее важных задач, которая стоит перед нашими странами. Лидеры обозначили перед нами эту задачу, и мы активно над ней работаем. Существуют различные решения и подходы, которые мы обсуждаем, чтобы достичь этой цели.

Во-первых, мы стараемся решить вопрос двойного налогообложения, и это вопрос инвестиционного соглашения между странами. Второе — мы обозначили новые приоритетные области, такие как инженерное оборудование, фармацевтика, драгоценные камни, нефтегазовый сектор, сельское хозяйство, как новые области кооперации и торговли.

Одно из главных препятствий для реализации этой масштабной задачи — отсутствие удобного транспортного маршрута. Мы сосредоточились сейчас на создании транспортного коридора, и здесь мы работаем вместе с Ираном, Россией и Азербайджаном. Мы надеемся, что нам удастся продвинуться в реализации этого проекта.

С точки зрения обеспечения механизмов мы подписали протокол о создании так называемого зеленого двустороннего коридор между Индией и Россией. Идея заключается в том, чтобы обеспечить документацию таким образом, чтобы стороны могли торговать друг с другом с минимальными препятствиями.

Пилотный проект (по началу практической работы коридора) будет запущен уже скоро. Но протокол о запуске такого коридора был подписан уже несколько месяцев назад. И идея заключается в том, что спустя какое-то время мы распространим этот принцип зеленого коридора на все основные торговые порты России и Индии. Наши страны готовы к запуску этого двустороннего коридора. Это очень хорошая инициатива.

Также мы подготовили доклад объединенной исследовательской группы по возможному соглашению по свободной торговле между Индией и Евразийским союзом. Это очень важный шаг. На текущий момент Индия и Евразийский экономический союз ведут переговоры о последующих шагах после изучения этого доклада. Это также послужит развитию торговли как между нашими странами, так и другими странами союза. Так что я бы назвал это комплексной стратегией по увеличению объемов нашей торговли, чтобы приблизить к заявленной цели 30 миллиардов долларов.

— Как быстро может заработать зеленый коридор?

— Я думаю, это дело нескольких месяцев.

— Ведутся ли уже в каком-то виде консультации по созданию большого евразийского партнерства между ЕврАзЭС и Индией?

— Индия на протяжении долгого времени поддерживает связи с Евразийским союзом, мы проводили консультации, обменивались делегациями. Сейчас мы уже готовы перейти к конкретному практическому сотрудничеству с Евразийским союзом и рассчитываем на это.

Если фокусироваться на экономической стороне, инвестициях, то речь может идти о заключении соглашения. И доклад объединенной группы экспертов — важный шаг на этом пути. Сейчас его должен исследовать Евразийский союз и они должны принять решение, как продвигать дальше переговоры — в сторону соглашения свободной торговли с Индией или в сторону соглашения о всеобъемлющем экономическом партнерстве. Это решение должна принять другая сторона, не Индия. Но сам доклад — это очень хорошая отправная точка для дальнейших шагов. Это обозначит рамки для нашего дальнейшего экономического сотрудничества в сферах инвестиций, торговли.

Помимо этого, стоит отметить, что у нас хорошо развиваются политические отношения со странами-членами ЕврАзЭС. И в рамках союза, и на двустороннем уровне.

— Каковы перспективы российско-индийского сотрудничества в атомной сфере? Есть вероятность, что на двустороннем саммите РФ-Индия в Гоа будет подписано генеральное рамочное соглашение по пятому и шестому блокам АЭС "Куданкулам"?

— Сотрудничество России и Индии в атомной сфере можно назвать превосходным. Это историческое сотрудничество. 10 августа состоялась передача первого блока АЭС Куданкулам, он сейчас полностью работает и работает хорошо. Есть еще пять других блоков. Работа по второму блоку находится в завершающей стадии, а работа по третьему и четвертому блокам находится на начальной стадии. Что касается пятого и шестого блоков, то мы работаем с российской стороной, чтобы заключить генеральное рамочное соглашение и протокол. Я надеюсь, что мы завершим эти переговоры к обоюдной выгоде. Мы работаем в этом направлении.

— Ранее в Рособоронэкспорте заявили, что Москва и Нью-Дели ведут консультации о поставках Индии комплексов С-400? Будет ли контракт заключен на предстоящем российско-индийском саммите в октябре?

— Россия и Индия ведут переговоры по комплексам С-400, по возможному соглашению. И все, что я могу сказать на данном этапе, — нужно дождаться их результатов.

— Но можно ли ожидать, что на предстоящем саммите возможен шаг вперед в этих переговорах?

— Мы надеемся, что у нас будет прогресс по этому вопросу на предстоящем саммите.

— Российская сторона ранее провела учения вместе с Пакистаном. Насколько это вызвало обеспокоенность в Нью-Дели? Не повлияет ли это на перспективы военного сотрудничества Москвы и Нью-Дели и на сотрудничество в ВТС? Намерена ли Индия развивать его с Россией?

— Мы донесли до российской стороны нашу точку зрения о том, что военное сотрудничество с Пакистаном, страной, которая является спонсором терроризма, сделала его частью государственной политики, является неправильным подходом. И это только создаст проблемы в будущем. Что касается российско-индийских отношений, то мы довольны нашим стратегическим и привилегированным партнерством. Мы не видим здесь изменений. Напротив, оно только укрепилось во всех сферах, в том числе по линии ВТС. Это российско-индийское партнерство является основой для стабильности и мире в регионе.

— Планирует ли Индия новые учения с Россией?

— У нас уже сложившаяся система регулярных военных учений с РФ. Мы проводим их уже несколько лет. И мы продолжим проводить их, в том числе в следующем году. План учений согласовывается уполномоченными ведомствами.

— Российская компания РЖД заявляла об интересе к реализации проектов в ряде стран, в том числе в Индии. Поступали ли уже какие-то предложения от компании о возможных проектах, в том числе в рамках инициативы Make in India?

— РЖД и индийские железные дороги ведут переговоры о том, чтобы финализировать договоренности по отдельным конкретным проектам. Дискуссии ведутся по трем основным областям. Первое — по поводу скоростных железных дорог, второе это модернизация и третье — обучение персонала. Я надеюсь, что результаты этих переговоров будут озвучены на предстоящем саммите.

— Будет ли это делаться в рамках инициативы Make in India?

— РЖД предложили индийским дорогам помочь в планах по модернизации. Так что да, мы будем осуществлять эти договоренности в рамках инициативы "Делай в Индии".

— Планирует ли Индия закупать российские грузовые или пассажирские вагоны или локомотивы?

— На данный момент нет.

— Планирует ли Индия развивать сотрудничество с "Роснефтью"?

— За прошедший год несколько основных индийских нефтяных компаний заключили разного рода соглашения с "Роснефтью" по покупке долей в месторождениях "Ванкорнефть" и "Тас-Юрях". Эти переговоры были очень успешными.

Заключение такого рода соглашений — это новая сфера сотрудничества России и Индии, когда мы рассматриваем возможности для масштабных инвестиций в наших странах, и я считаю ее очень многообещающей. Так как это не просто подписание стандартных соглашений по покупке тех или иных товаров. Здесь мы говорим о покупке долей в крупных проектах, о том, что мы становимся совладельцами нефтяных активов. И это я бы назвал значительным шагом вперед в области нашего сотрудничества в нефтегазовой сфере, который принесет выгоду обеим сторонам. И он, как я думаю, приведет к расширению сотрудничества в данной области. Этот прогресс — свидетельство реализации на практике российско-индийского стратегического партнерства. Это важное и многообещающее его развитие. И это также способствует обеспечению энергетической безопасности обеих стран.

— Будет ли развитие сотрудничества касаться роста объема поставок российской нефти в Индию?

— Это сотрудничество будет способствовать обеспечению энергобезопасности стран. И также предоставит индийским компаниям возможность импортировать нефть из России. Но как и в каких объемах — это будет согласовано в рамках конкретных соглашений.

— Проявляют ли индийские компании интерес к приватизации "Роснефти"?

— Это коммерческое решение. И я уверен, что наши компании знают о процессах, которые идут в "Роснефти", в том числе по вопросу приватизации.

— Но они могут быть заинтересованы в этом?

— Если они сочтут, что есть коммерческая выгода и что это будет удовлетворять целям обеспечения энергетической безопасности страны, тогда, я уверен, они захотят участвовать. Но это коммерческое решение.

— Индия в прошлом году заявляла о желании поставлять в Россию молочную продукцию, в частности сыры. Когда можно ожидать начала поставок? Что мешает их началу?

— В августе мы наконец-то подписали двустороннее соглашение об экспорте молочной продукции из Индии в Россию. Остающиеся вопросы касаются сертификации и сопутствующих формальностей. Но хорошая новость, что само соглашение было наконец-то подписано, и я настроен оптимистично, что оно откроет дорогу фактическим поставкам молочной продукции. Да, процесс финализации соглашения занял очень много времени, но все вопросы были урегулированы. И теперь остающиеся детали должны решить уже конкретные индийские поставщики и уполномоченные российские органы. Но мы очень заинтересованы в том, чтобы начать экспорт, потому что наша молочная продукция высочайшего качества и она удовлетворяет мировым стандартам, она сможет удовлетворить нужды российского рынка.

— Идет ли речь о поставках индийского сыра, например панира?

— Да, панир, конечно. Это же так же является молочной продукцией, и я уверен, что он появится в Москве.

— Устранены ли вопросы по поводу поставок буйволиного мяса в Россию?

— Индия является крупнейшим поставщиком буйволятины в мире, российская сторона составила шорт-лист компаний. Но на какой-то стадии появились определенные проблемы и некоторые компании были из него исключены. Мы контактировали по этому вопросу с Россельхознадзором и санитарными службами, чтобы удостоверить их, что сейчас вся продукция удовлетворяет всем международным стандартам, предоставили необходимую информацию российской стороне.

И сейчас российские власти должны принять решение по сертификации индийских поставщиков, чтобы те смогли начать экспорт. То есть да, были проблемы с индийской стороны, мы приняли меры, чтобы их решить, передали информацию и ждем решения Москвы. Мы хотим продвинуться в решении этого вопроса.

— Россия ранее заявляла о готовности поставлять в Индию зерновые культуры. Ведутся ли сейчас переговоры с Индией о поставках зерновых? И если да, то какие виды культур планируется поставлять?

— Индия, как и Россия, является производителем и экспортером зерна. Так что я не вижу в обозримой перспективе каких-то возможностей для импорта российского зерна в Индию. Но я не исключаю, что речь может идти о возможности поставок бобовых из России. Мы импортируем бобовые из ряда стран, так что это та сфера, где мы могли бы провести консультации с российскими экспертами, чтобы изучить перспективы возможного сотрудничества по импорту бобовых. Речь идет о тех видах, которые произрастают в России.

Индия. Россия. ЕАЭС > Армия, полиция > ria.ru, 10 октября 2016 > № 1928303 Панкадж Саран

Выступление заместителя Министра иностранных дел России А.Ю.Мешкова на Средиземноморской конференции ОБСЕ в рамках сессии «Молодежь севера и юга Средиземноморья: противодействие вызовам безопасности и укрепление сотрудничества», Вена, 6 октября 2016 года

Уважаемый господин Председатель,

Уважаемые дамы и господа,

Рассматриваем сегодняшнюю конференцию в качестве хорошей возможности детально проанализировать ситуацию в Средиземноморском регионе и её влияние на общую безопасность Евро-Атлантики.

Напомню, что с момента создания ОБСЕ вопросы, касающиеся взаимосвязи между европейской безопасностью и безопасностью средиземноморского региона, занимали весомое место в повестке дня Организации. В хельсинкский Заключительный акт 1975 г. была включена специальная глава «Вопросы, относящиеся к безопасности и сотрудничеству в Средиземноморье», предусматривающая, что «процесс укрепления безопасности, не ограничиваясь Европой, должен распространяться на другие районы мира, в частности, на Средиземноморье». С тех пор данная проблематика закреплена во многих документах ОБСЕ.

За последние годы регион Средиземноморья, к большому сожалению, стал источником угроз безопасности. Политическая нестабильность в ряде государств привела к раскручиванию спирали вооружённых конфликтов, коллапсу экономики и обнищанию населения. Растёт этническая и религиозная напряжённость. Особую тревогу вызывает судьба христиан и других этнических и религиозных меньшинств, подвергающихся притеснениям и гонениям с мест исторического проживания. Серьезные проблемы создают и обострившиеся шиитско-суннитские противоречия, которые усугубляют и без того высокую напряженность в арабо-мусульманском сообществе и на Ближнем Востоке в целом. Нарастают миграционные потоки.

В итоге создается питательная среда для террористических группировок нового поколения, таких как «Исламское государство» и «Джабхат ан-Нусра», беспрецедентный всплеск активности которых мы наблюдаем в настоящее время. Экстремизм стал представлять опасность не только для государств с нестабильной общественно-политической обстановкой, низким уровнем социально-экономического развития, но и для вполне благополучных стран. Террористическая угроза вышла на уровень главного вызова международной безопасности. Напомню об уничтожении российского самолета в небе над Синаем, терактах во Франции, Бельгии, Германии, Турции, Пакистане, Ираке и других странах. Сложно предсказать, где ждать новых крупных ударов.

Террористы пользуются зачастую прикрытием «беженца», пограничными и прочими послаблениями, неразберихой, чтобы попасть в Европу, спрятаться, получить новые документы, а потом создать террористические и экстремистские ячейки, возможно пока «спящие», но готовые к действию по указке ИГИЛ или других глобальных террористических группировок.

Остро стоит проблема «иностранных террористов-боевиков» – лиц, попавших под воздействие террористической пропаганды, и отправляющихся воевать на стороне ИГИЛ и ряда террористических группировок в Сирию, Ирак, Афганистан и другие страны. Особенно тревожной остается перспектива их последующего возвращения в страны происхождения и гражданства – с закалкой опытных террористов, пропагандистов и практиков терроризма и экстремизма.

Уважаемые дамы и господа,

Убежден, что для успешного реагирования на вызовы терроризма и экстремизма, прежде всего, требуется сделать однозначный выбор в пользу политических мер по предотвращению и урегулированию конфликтов, координации международных усилий в политической, социально-экономической, гуманитарной областях. Внешнее вмешательство во внутренние дела других государств должно быть исключено.

Необходимо последовательно и настойчиво заниматься профилактикой упомянутых угроз. Считаем, что главную роль в этом процессе должны играть государства – как на своей территории, так и в международном антиэкстремистском и антитеррористическом сотрудничестве.

Очевидно, что силами исключительно правоохранительных органов с решением таких задач не справиться. В этой многоплановой, сложной работе должны быть задействованы все уровни власти, система образования, представители традиционных религий, гражданского общества, СМИ и предпринимательские структуры. Участвовать не разрозненно, а сообща, действовать на опережение, вместе вести просветительскую работу, в том числе в Интернете, создавать условия для укрепления мира и согласия в обществе, формировать атмосферу нетерпимости и отторжения экстремистских идей.

Крайне важно, что тема молодёжи находится в фокусе внимания нашей конференции. Террористы, по сути, развязали масштабную пропагандистскую борьбу за умы молодого поколения. Именно в молодёжной среде лидеры террористов пытаются вербовать последователей. Молодому поколению свойственны максимализм, непримиримость и мировоззренческая неустойчивость, которые при определенных условиях и целенаправленной обработке могут привести молодых людей в ряды экстремистов. К соблазну присоединиться к террористическим «течениям» подталкивают также отсутствие у многих молодых людей перспектив самореализации, утрата жизненных ориентиров, обманутые ожидания в сфере образования и занятости. В ряде стран эти факторы дополняются идеологическим вакуумом. И если решительные силовые и правоохранительные меры позволяют побеждать терроризм «в горячих точках», нельзя сказать того же о поле идеологической борьбы, где террористы порой выигрывают у государств битву за «сердца и умы» людей.

Ещё раз подчеркну, важна целевая работа с молодёжью, которая является ключевым ресурсом развития человечества. Пагубной «террористической машине» нужно противопоставлять усилия по сохранению государственной стабильности, устойчивого роста в экономике и социальной перспективы. Следует так выстраивать систему обучения и воспитания, чтобы она была ориентирована на утверждение в сознании молодого поколения общечеловеческих нравственно-гуманистических ценностей, принципов толерантного и ненасильственного поведения, психологии товарищества и партнерства, сотрудничества и взаимопомощи.

В декабре 2015 г. Россия поддержала резолюцию 2250 СБ ООН, в которой признается важная роль молодых людей в предотвращении и урегулировании конфликтов, борьбе с терроризмом. В контексте этой резолюции полагаем, что ОБСЕ как региональная организация могла бы сфокусироваться на приоритетах, отвечающих ее реалиям, - профилактике радикализации молодежи, борьбе с религиозной нетерпимостью и негативным влиянием экстремистских идеологий на молодежную среду. Нужно сосредоточиться на содействии образованию и трудоустройству молодых людей, реализации ими социальных, экономических и культурных прав. В ОБСЕ уже наработан пакет документов, продвигающих комплексный подход к решению вопросов безопасности, в т.ч. по отношению к молодежи. На этой основе и во взаимодействии со Средиземноморскими партнерами мы сможем внести практический вклад в решение этих насущных задач.

В заключение хотел бы подчеркнуть, что Россию связывают традиционно близкие отношения со всеми без исключения странами Ближнего Востока и Северной Африки. Мы не стремимся извлечь выгоды из нестабильности в регионе, не пытаемся утвердить влияние через переформатирование ближневосточного пространства. Такие подходы нам чужды. Напротив, Россия заинтересована в скорейшем разрешении всех без исключения кризисов и конфликтов на Ближнем Востоке. Продолжаем курс на отстаивание международного права, защиту национального суверенитета государств, недопущение противоправного вмешательства извне во внутренние дела, поддержание стабильности, содействие экономическому развитию. На основе этих принципов выстраиваем сотрудничество с государствами региона, большинство из которых смело можно записать в число наших союзников. К ним же можно отнести всех тех, кто хочет жить в условиях многополярного мира, понимая, что диалог и сотрудничество на условиях взаимопонимания и взаимоуважения – единственная возможность сохранить мир для будущих поколений.

Благодарю за внимание.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 6 октября 2016 > № 1925395 Алексей Мешков

Интервью главнокомандующего Сухопутными войсками генерал-полковника Олега Салюкова ко Дню Сухопутных войск

Как вы оцениваете действия военнослужащих, командиров при проведении внезапных проверок и стратегического командно-штабного учения (СКШУ) «Кавказ-2016»?

В ходе внезапных проверок Сухопутные войска выполняли различные задачи, перегруппировывались на большие расстояния и действовали на незнакомых полигонах.

Оценивая результаты внезапных проверок можно с уверенность сказать, что уровень обученности личного состава соединений Сухопутных войск обеспечивает решение возложенных задач.

Для ведения территориальной обороны в ходе СКШУ «Кавказ-2016» были сформированы подразделения территориальных войск. Некоторые из них впервые были укомплектованы резервистами.

После проведения боевого слаживания они со штатным вооружением военно-транспортной авиацией были переброшены из Сибири и Заполярья в Крым для выполнения учебно-боевых задач по охране и обороне военных объектов и уничтожению НВФ и ДРГ противника, которые были выполнены в полном объеме.

В 2016 году соединения и части ракетных войск и артиллерии неоднократно подвергались внезапным проверкам по плану Министра обороны и Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, в ходе которых все поставленные задачи были выполнены в полном объеме. В лучшую сторону отмечаются соединения и части ракетных войск и артиллерии Восточного военного округа и Воздушно-десантных войск.

Венцом мероприятий боевой подготовки явилась демонстрация возможностей и профессиональной выучки ракетчиков и артиллеристов в ходе стратегического командно-штабного учения «Кавказ-2016».

В ходе выполнения поставленных задач на практике реализовано создание разведывательно-ударных и разведывательно-огневых контуров для нанесения ракетных и огневых ударов. Результаты нанесения ракетных и огневых ударов оценены на «отлично».

В лучшую сторону отмечены такие соединения ракетных войск и артиллерии Южного военного округа как: 1 рбр 49 А, 12 рбр 58 А и 439 реабр.

В ходе СКШУ «Кавказ-2016» командиры воинских формирований ПВО проявили себя профессионально грамотными офицерами, обладающими высоким чувством ответственности за порученное дело, опытными, высококвалифицированными руководителями с высокими организаторскими способностями, а высокий уровень подготовки личного состава возглавляемых ими соединений, воинских частей и подразделений позволил успешно выполнить поставленные задачи, в т.ч. и при выполнении практических боевых стрельб.

К примеру, на полигоне Капустин Яр для соединений, воинских частей и подразделений войск противовоздушной обороны была создана мишенная обстановка, схожая по характеристикам и количеству мишеней с массированным авиационным ударом воздушного противника, вместе с тем боевые расчеты с задачей справились, и большая часть из них оценены «хорошо».

В целом личный состав соединений, воинских частей, подразделений СВ в ходе прошедших проверок и учений, в том числе СКШУ «Кавказ-2016», действовал грамотно, показал твердые знания и хорошие навыки в боевой работе на закрепленной технике.

Меняются ли в последнее время приоритеты боевой подготовки общевойсковых, танковых, зенитных ракетных, артиллерийских и других боевых подразделений и воинских частей Сухопутных войск? Чему сейчас — с учётом нынешней степени развития средств вооружённой борьбы ведущих армий мира — в первую очередь должны обучаться Сухопутные войска?

Основные задачи боевой подготовки — это повышение (поддержание) полевой выучки личного состава соединений, воинских частей и подразделений на уровне, необходимом для выполнения задач по предназначению, выполнение мероприятий по поддержанию в боеготовом состоянии штатного вооружения, военной и специальной техники и освоение поступающих новых образцов вооружения, военной и специальной техники. Это и является основным приоритетом боевой подготовки.

В следующем году в Сухопутных войсках планируется поэтапное слаживание соединений.

Основным содержанием зимнего периода обучения будет слаживание рот, которое завершится проведением ротных тактических учений.

В летнем периоде обучения будет проведено слаживание батальонов (дивизионов) по завершению которых пройдут батальонные тактические и тактико-специальные учения.

Венцом подготовки станут бригадные и полковые тактические учения. В рамках международных состязаний продолжится популяризация международных конкурсов, таких как «Танковый биатлон», «Суворовский натиск», «Мастер артиллерийского огня», «Чистое небо» и т.д. Боевая подготовка войск связана не только с проведением и участием в международных конкурсах и конкурсах по полевой выучке командиров подразделений, но и с проведением этапов тактических учений с боевой стрельбой на государственных полигонах.

Как идёт комплектование Сухопутных войск солдатами и сержантами по контракту? Какова их численность в настоящее время?

Численность военнослужащих по контракту на должностях прапорщиков, сержантов и солдат в Сухопутных войсках к концу 2016 г. будет около 130 тыс. чел. С начала года набрано более 15,5 тыс. военнослужащих и в настоящее время их численность достигла более 109 тыс. человек, что составляет 85,3% от планового показателя.

В воинских частях и организациях, непосредственно подчиненных ГК СВ подлежит комплектованию 1666 воинских должностей. В настоящее время укомплектовано 1605 воинских должностей, что составляет 96,3%

Какие перспективные образцы вооружения и техники разрабатываются для Сухопутных войск? Что нового, передового, уникального предложила Сухопутным войскам оборонная промышленность на форуме «Армия-2016»?

Специалисты Сухопутных войск очень тесно взаимодействуют с предприятиями оборонно-промышленного комплекса, поэтому обо всех наработках мы знаем и внимательно их отслеживаем.

В ходе Международного военно-технического форума «Армия-2016» предприятия оборонно-промышленного комплекса Российской Федерации продемонстрировали свои перспективные разработки, как в статике, так и в динамике.

Большинство из представленных образцов хорошо нам знакомы, так как разрабатываются по заказу Министерства обороны России в рамках государственного оборонного заказа.

Предприятиями промышленности было продемонстрировано много инновационных разработок в области создания робототехнических комплексов военного назначения и беспилотной авиации, в которых широко используются элементы искусственного интеллекта.

Имеющийся научно-технический задел и потенциал предприятий оборонно-промышленного комплекса позволяет нам создать новые высокотехнологичные образцы вооружения и военной техники, в том числе отвечающие требованиям будущего.

На Форуме было представлено более 11 тыс. образцов вооружения и техники, основная масса которых — это новые и уникальные образцы. В металле или в виде макетных образцов некоторые изделия были продемонстрированы впервые, например:

- макет боевой машины пехоты, в которой применена новая компоновка с передним расположением моторно-трансмиссионного отделения и кормовой аппарелью, что значительно повышает защищенность мотострелков на поле боя;

- бронированный автомобиль с 30-мм пушкой. Такое мощное вооружение впервые установлено на автомобиль, который может перемещаться по всем видам дорог, в том числе общего пользования. Это может повысить огневую мощь мобильных подразделений на легкой технике;

- дистанционно-управляемый боевой модуль, в котором реализована возможность одновременной установки двух типов вооружения, например, автоматического гранатомёта и пулемёта.

В настоящее время специалистами проводится детальная проработка всех заинтересовавших нас образцов на предмет возможности их практической реализуемости и целесообразности дальнейшего внедрения.

Октябрь в Вооружённых Силах — месяц итоговой проверки. На что проверяющие из Главного командования Сухопутных войск — в соответствии с Вашими указаниями — в этот раз будут обращать наибольшее внимание?

В этом году комиссиями Главного командования Сухопутных войск будут подвергнуты проверке подчиненные учебные центры, а также соединения и воинские части одного из военных округов.

Особое внимание при проведении контрольных проверок будет обращено на:

- комплексную и объективную оценку вопросов организации территориальной обороны, ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, состояния боевой подготовки и антитеррористической деятельности соединений и воинских частей;

- оценку личного участия должностных лиц всех уровней по подготовке войск к выполнению боевых задач (задач);

- методическую подготовку офицеров (в особенности звена взвод - рота);

-исключение случаев завышения, полученных органами управления и войсками, результатов.

В каких знаковых мероприятиях принимали участие соединения Сухопутных войск в текущем году и какие задачи стоят в следующем?

В этом году проведены самые масштабные за последнее время Армейские международные игры-2016. В шести конкурсах приняли участие представители 25 стран (в 2015 году — 19 стран). От Сухопутных войск соревновались танкисты, мотострелки, артиллеристы, зенитчики, разведчики и снайперы.

Они показали высокую выучку и профессионализм, что позволило занять первые места в большинстве соревнований.

В дальнейшем практика проведения таких мероприятий будет продолжена с увеличением количества стран-участниц.

Главным мероприятием подготовки было СКШУ «Кавказ-2016», которое стало главным экзаменом для соединений и воинских частей Сухопутных войск, и они его успешно сдали.

Учение показало возросший уровень слаженности органов военного управления, боевой выучки соединений и воинских частей Сухопутных войск, их готовности к действиям в любых условиях обстановки.

В 2016 году ракетные войска и артиллерия Вооруженных Сил Российской Федерации также принимали участие в Международном конкурсе «Мастера артиллерийского огня-2016», проведенном на территории Республики Казахстан, по результатам которого команда Российской Федерации заняла второе место. Кроме того, были проведены: конкурс среди командиров артиллерийских батарей, в котором приняли участие 93% офицеров-артиллеристов, и впервые проведен в рамках журнала «Армейский сборник» конкурс на лучшее решение задач по стрельбе и управлению огнем.

Одним из знаковых, самых зрелищных и сложных в техническом отношении мероприятий ВПВО по праву можно назвать прошедший в рамках Армейских международных игр-2016 конкурс «Чистое небо» (проводился впервые). В нем приняли участие специалисты противовоздушной обороны, представлявшие семь команд от вооруженных сил Китая, Венесуэлы, Египта, Белоруссии, Казахстана, Сербии и России.

Состязания прошли под девизом «Победа на земле — победа в небе!», что в полной мере соответствовало динамике событий, развернувшихся с 1 по 11 августа 2016 года на восточном побережье Азовского моря в городе Ейске на базе 726 учебного центра войск противовоздушной обороны Сухопутных войск.

По итогам Конкурса в упорной борьбе в общекомандном зачете первое место заняла команда России, второе место — Китая, третье место — Белоруссии.

Каким образом организовано международное сотрудничество между Сухопутными войсками России и других стран? Какие совместные учения были проведены в этом году? Какие планируются в следующем?

Международное военное сотрудничество по линии Сухопутных войск организовано в соответствии с Планом международной деятельности Министерства обороны Российской Федерации.

Планом предусмотрены визиты руководящего состава Сухопутных войск и представителей военно-учебных заведений в страны, с которыми поддерживается сотрудничество, а также приемы в Российской Федерации иностранных делегаций соответствующего уровня.

В результате визитов и приемов, проводимых переговоров и личных контактов достигается уровень отношений, позволяющий в перспективе рассчитывать на успешную реализацию отдельных задач военного и военно-технического сотрудничества между странами.

Военнослужащие Сухопутных войск приняли участие в четырех международных учениях:

- совместное российско-монгольское учение «Селенга-2016» (28 августа — 5 сентября);

– совместное учение с миротворческими силами ОДКБ «Нерушимое братство-2016» (23—27 августа);

- совместное военное антитеррористическое командно-штабное учение ШОС «Мирная миссия-2016» (15—21 сентября);

- совместное российско-индийское военное учение «Индра-2016» 22 сентября — 1 октября.

С 23 сентября проводится совместное российско-пакистанское учение «Дружба-2016» по горной тематике.

До конца года будет проведено еще одно совместное КШУ коллективных сил быстрого реагирования Центрально-Азиатского региона «Рубеж-2016» (с 4 по 7 октября).

В следующем году пройдут совместные учения с подразделениями армий Пакистана, Индии, Монголии, Вьетнама, Никарагуа и стран-членов ОДКБ.

Какими темпами идет перевооружение Сухопутных войск в рамках программы вооружения до 2020 года? Сколько, в частности, планируется получить танков, боевых машин пехоты, бронетранспортеров, а также другой боевой и специальной техники для Сухопутных войск в 2016году?

В настоящее время Сухопутные войска полностью оснащены всем необходимым вооружением и военной техникой.

При этом исправность вооружения и военной техники доведена до плановых показателей.

Продолжается планомерное комплектное переоснащение Сухопутных войск современными образцами вооружения в рамках реализации Государственной программы вооружения с учетом решения Верховного главнокомандующего о доведении доли современных образцов к исходу 2020 года до 70%.

В 2016 году спланировано к поставке в Сухопутные войска более 2000 современных образцов ВВТ, в том числе более 500 ед. БТВТ, 800 ед. ракетно-артиллерийского вооружения и 700 ед. ВВТ боевого обеспечения.

Параллельно ведется комплекс научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию перспективных образцов вооружения и военной техники и модернизации уже существующих.

Когда Вы ожидаете поступление в войска бронетехники нового поколения: «Армата», «Курганец», Бумеранг? Есть ли план по количеству таких машин в первые годы поставки и до 2020 года?

В настоящее время в рамках опытно-конструкторских работ «Армата», «Курганец-25» и «Бумеранг» продолжаются испытания перспективных образцов бронетанкового вооружения. Учитывая, что образы совершенно новые, с большим количеством инновационных решений и технологий, предприятиями оборонно-промышленного комплекса производится отладка опытных образцов, настройка и согласование их узлов и агрегатов. Работы выполняются в соответствии с запланированными сроками.

Уже сейчас заключены государственные контракты на поставку опытно-промышленной партии изделий «Армата», «Курганец» и «Бумеранг» для проведения их опытной войсковой эксплуатации.

Массовая поставка образцов БТВТ «Армата», «Курганец» и «Бумеранг» начнется после завершения их испытаний и принятия на вооружение Вооруженных Сил Российской Федерации.

До поступления БТВТ нового поколения переоснащение частей и соединений Сухопутных войск будет осуществляться в основном за счет проведения капитального ремонта с модернизацией существующих образцов.

Насколько интенсивно в техническом и профессиональном плане развиваются Ракетные войска и артиллерия, войска ПВО, войсковая разведка и танковые войска? артиллерийское и ракетное вооружение Сухопутных войск? Произошли ли существенные изменения за последнее время?

С учетом современной степени развития средств вооруженной борьбы ведущих армий мира, конечной целью строительства РВиА ВС РФ определен переход их в качественно новое состояние - разведывательно-огневую систему, основными составляющими которой являются подсистемы разведки, поражения и боевого обеспечения, объединенные единой автоматизированной системой управления, обеспечивающей в реальном масштабе времени вскрытие объектов противника и их поражение.

В этих целях к 2020 году планируется завершить переоснащение соединений и частей ракетных войск и артиллерии на современные ракетные и артиллерийские комплексы, а также высокоэффективные комплексы автоматизированного управления и разведки.

В настоящее время на завершающей стадии находится разработка нового межвидового артиллерийского комплекса «Коалиция-СВ» с инновационным режимом стрельбы «шквал огня», в ходе которого несколько снарядов, выпущенных из одного орудия под разными углами, одновременно достигают цели. Боевые возможности комплекса в 2 раза превышают все существующие отечественные и зарубежные образцы.

Создана реактивная система залпового огня нового поколения «Торнадо-С» с увеличенными характеристиками по дальности, точности стрельбы и новыми реактивными снарядами повышенного могущества. В реактивные подразделения поступают системы залпового огня «Торнадо-Г», обладающие возможностью автоматического наведения боевой машины на цель.

Противотанковые подразделения оснащаются новым противотанковым ракетным комплексом «Хризантема-С», с уникальной способностью пробивать броневую защиту всех современных танков в ночное время и сложных метеорологических условиях.

Созданы и поступают в войска новые средства радиолокационной (РЛС «Аистенок», «Зоопарк- 1М»), звуковой (АЗК-7М), оптико-электронной (ПРП- 4А) разведки. Также в артиллерийские формирования поступают комплексы беспилотных летательных аппаратов, предназначенные для ведения разведки и обслуживания стрельбы артиллерии. Данные средства имеют современную разведывательную аппаратуру и средства обработки информации, что позволило увеличить дальность разведки и обслуживания стрельбы, осуществлять автосопровождение целей, а также обеспечить автоматизированную передачу разведывательных сведений на средства поражения.

Приняты на снабжение комплексы средств автоматизированного управления «Урал», «Канонада», «Нокаут», обеспечивающие оперативность, скрытность и устойчивость управления формированиями РВиА.

Ну и конечно нельзя не сказать о перевооружении ракетных формирований с ракетного комплекса «Точка» и «Точка-У» на современный «Искандер-М». На сегодняшний день большая часть ракетных бригад имеет на своем вооружении этот комплекс. Процесс перевооружения продолжается в плановом порядке. Поставка комплекса полностью синхронизирована со строительством объектов инфраструктуры для его размещения.

Вооружение и военная техника, находящиеся в РВиА высокотехнологичны и соответственно требуют от личного состава профессиональных знаний и навыков. В этих целях на снабжение принят тренажер для подготовки расчетов пусковых установок ракетного комплекса «Искандер-М». Курсанты Михайловской военной артиллерийской академии (Санкт-Петербург) успешно отрабатывают учебные задачи на данном тренажере. Продолжается разработка единого комплекса учебно-тренировочных средств для ракетного комплекса «Искандер-М», включающего в себя помимо тренажера пусковых установок, тренажеры командно-штабной машины, пункта подготовки информации, вождения базового шасси.

В аналогичном направлении ведется разработка тренажеров для всех современных артиллерийских систем. Это позволит повысить интенсивность проводимых мероприятий боевой подготовки, а также сократить финансовые расходы на подготовку специалистов.

В интересах Сухопутных войск продолжается оснащение подразделений ПВО современными зенитными ракетными комплексами.

Это прежде всего высоко помехозащищенный ЗРК «Бук-МЗ», одна самоходная установка которого способна одновременно вести стрельбу по 6 воздушным целям. В 2016 году указанное вооружение будет поставлено в одну из бригад южного военного округа.

В общевойсковые соединения с этого года начал поступать зенитный ракетный комплекс «Тор-М2». Боевая машина комплекса «Тор-М2» является всепогодным, автономным мобильным боевым средством, имеющим повышенную проходимость, достаточную огневую мощь и помехозащищенность, малое время реакции от момента обнаружения цели до пуска ракеты, высокую вероятность поражения целей, находящихся в зоне поражения. На сегодняшний день это единственный в мире комплекс в своем классе вооружения, способный вести разведку воздушных целей и стрельбу в движении.

В целях обеспечения ПВО в Арктической зоне и условиях Крайнего Севера, в интересах СВ в настоящее время разрабатывается полностью автономный зенитный ракетный комплекс малой дальности «Тор-М2ДТ», адаптированный к особо тяжелым климатическим условиям, способный выполнять боевые задачи в условиях экстремально низких температур и сложной пересеченной местности.

Продолжается оснащение подразделений ПВО современным переносным зенитным ракетных комплексом «Верба», одним из лучших в мире в своем классе.

На этапе завершения разработка перспективного мобильного зенитного артиллерийского комплекса с пассивными средствами разведки и сопровождения воздушных целей. В рамках работ создается не только боевая установка, но и средства технического обслуживания, обучения и что очень важно - комплект боеприпасов, в том числе многофункциональный выстрел с дистанционным подрывом и управляемый артиллерийский снаряд.

Расскажите, пожалуйста, о ходе поставок в войска новой боевой экипировки военнослужащих Сухопутных войск «Ратник»? Каковы перспективы развития этой экипировки?

Боевая экипировка «Ратник» — это экипировка военнослужащих не только Сухопутных войск, а Воздушно-десантных войск, морской пехоты и специальных войск в том числе, но главную координирующую роль при ее разработке выполняли специалисты Сухопутных войск. На настоящий момент в войска поступило около 100 тыс. комплектов, которые очень активно используются в процессе боевой подготовки.

Опытно-войсковая эксплуатация показала, что экипировка удобна и эргономична, особых нареканий у военнослужащих не вызывает, поэтому прорабатывается вопрос об увеличении ежегодных поставок до 70 тыс. комплектов в год. Но процесс совершенствования не останавливается, и уже сейчас специалисты ведущих научных организаций и предприятий промышленности прорабатывают пути совершенствования элементов комплекта боевой экипировки в научно-исследовательской работе «Ратник-3». Думаю, что наиболее удачные технические решения из «Ратника» в нее войдут, но это будет экипировка принципиально нового уровня по всем составляющим системам, – защиты, поражения, жизнеобеспечения, управления и энергообеспечения, – с применением экзоскелетных конструкций, системой вывода информации и целеуказания на забрало или защитные очки, системами поддержания микроклимата и мониторинга состояния военнослужащего.

Как вы оцениваете состояние производственных мощностей и научный потенциал наших оборонных предприятий? Способны ли они удовлетворить потребности Сухопутных войск в новой технике? Изменился ли уровень взаимопонимания между армией и «оборонкой»? Если да, то в какую сторону?

Существующие научный потенциал и техническая оснащенность предприятий оборонно-промышленного комплекса в целом позволяют реализовывать задания государственного оборонного заказа.

У нас были и остались разработки, которые занимают лидирующие позиции в мире это:

- техника ПВО Сухопутных войск (зенитная ракетная система С-300В4, зенитные ракетные комплексы Бук-МЗ и Тор-М2);

- ракетные комплексы «Искандер-М»;

- танки Т-72БЗ, Т-90 А, боевые машины пехоты БМП-3, бронетранспортеры БТР-82А.

С целью поддержания высоких темпов перевооружения Сухопутных войск параллельно с Государственной программой вооружения реализуется Федеральная целевая программа по развитию оборонно-промышленного комплекса.

Взаимопонимание между армией и предприятиями оборонно-промышленного комплекса остается на достаточно высоком уровне.

Увеличивается доля разработок с использованием смешанного финансирования за счет государства и частных инвесторов.

Внедряется система управления полным жизненным циклом - от моделирования и проектирования до серийного выпуска изделий, обеспечения их эксплуатации и утилизации.

Проведение указанных мероприятий должно положительно повлиять на обеспечение решений основных задач переоснащения Сухопутных войск современными и перспективными образцами вооружения и военной техники.

Насколько совершенна система военного образования Сухопутных войск? Увеличилось ли количество курсантов за последнее время? Как показывает себя на практике система довузовского военного образования?

Офицерский корпус России всегда был надежной опорой государства. Обучение в военных вузах Сухопутных войск предполагает подготовку высококлассного специалиста, соответствующего современным требованиям Вооруженных Сил России. В настоящее время система военного образования Сухопутных войск включает в себя три военных академии, четыре военных училища, пять суворовских военных училищ и один кадетский корпус.

В результате преобразований, проводимых в Вооруженных Силах Российской Федерации в сеть образовательных организаций Сухопутных войск вошли:

- Военный учебно-научный центр Сухопутных войск «Общевойсковая академия ВС РФ», имеющий в своем составе непосредственно Общевойсковую академию ВС РФ, Военный институт (общевойсковой), дислоцируемых в Москве, а также танковое училище в городе Казань;

- Михайловская военная артиллерийская академия (Санкт-Петербург);

- Военная академия войсковой противовоздушной обороны ВС РФ (Смоленск);

- Военные училища в городах Новосибирск и Благовещенск,

- Суворовские военные училища в городах Москва, Казань и Аксайский казачий кадетский корпус.

В указанных вузах осуществляется подготовка по всем специальностям необходимых для Сухопутных войск:

- применение мотострелковых подразделений (в том числе со специализациями горных, арктических подразделений, подразделений морской пехоты), танковых подразделений и войсковой разведки;

- специальностей ракетных войск и артиллерии;

- специальностей войсковой противовоздушной обороны.

Для качественной подготовки высококлассных специалистов для Сухопутных войск военно-учебные заведения оснащены необходимой современной учебно-материальной и полевой базой. При этом, как правило, новые образцы вооружения и военной техники и экипировки военнослужащих, наравне с основными подразделениями Сухопутных войск, направляются в учебные заведения.

Все военно-учебные заведения Сухопутных войск являются составляющими стройной системы подготовки военных кадров для Сухопутных войск с соответствующим содержанием и структурой.

В настоящее время подготовка военных кадров для Сухопутных войск осуществляется по программам высшего профессионального образования на основе федеральных государственных образовательных стандартов третьего поколения:

офицеров с полной военно-специальной подготовкой в вузах со сроком обучения четыре и пять лет с выдачей диплома государственного образца с присвоением квалификации «специалист»;

офицеров оперативно-тактического уровня со сроком обучения два года с выдачей дипломов государственного образца и присвоением квалификации «магистр».

При этом сохраняется, на всех уровнях, система переподготовки и повышения квалификации офицеров по программам дополнительного профессионального образования на соответствующих факультетах и курсах при вузах с установленной периодичностью не реже одного раза в три года и перед назначением на высшую воинскую должность.

Каждое военно-учебное заведение имеет многолетнюю историю. Выпускники военных вузов Сухопутных войск стоят на страже национальных интересов России, повышают боевой потенциал ее Вооруженных Сил. Это результат напряженного и кропотливого труда командиров, преподавателей, ветеранов, всех, кто обеспечивает учебный и воспитательный процесс в вузах.

Увеличилось ли количество курсантов за последнее время?

Да, несомненно, увеличилось.

Анализ выполнения планов набора за 2013—2016 г.г. показывает устойчивую тенденцию увеличения конкурса среди поступающих в вузы Сухопутных войск.

В результате проведённой профориентационной работы в 2016 году конкурс среди желающих обучаться в вузах Сухопутных войск составил 4 человека на одно место, что положительно влияет на качество отобранных кандидатов.

По итогам наборной компании в 2016 году План набора выполнен на 100%, для обучения на первые курсы набрано более 1,5 тыс. человек.

Как показывает себя на практике система довузовского военного образования?

Основной задачей деятельности системы довузовского военного образования является реализация общеобразовательных программ общего образования и дополнительных образовательных программ, имеющих целью подготовку несовершеннолетних граждан, обучающихся в довузовском военном заведении к военной службе.

Нельзя не отметить ряд положительных моментов, позволяющих говорить об эффективности деятельности системы в течение последних лет.

1. Стабильность в руководстве и организации деятельности общеобразовательных организаций довузовского военного образования. Все они подчинены командующим видами и родами войск, что позволяет проводить качественную профессиональную ориентацию обучающихся и своевременно реагировать на потребности учебных заведений.

2. Достойная заработная плата, позволяющая принимать преподавателей на конкурсной основе, как правило, первой и высшей категории. Возможность привлечения в рамках внеурочной деятельности педагогов дополнительного образования для формирования кружков по интересам.

3. Количество педагогических работников на одного обучающегося больше чем в любой элитной школе. Суворовцы круглые сутки находятся под присмотром педагога.

4. Регулярное проведение в рамках Министерства обороны Российской Федерации мастер-классов и семинаров с педагогическими работниками довузовских образовательных организаций, на которых рассматриваются инновации в области образования. Данные мероприятия проводятся на базе различных учебных заведений и каждое из них старается показать лучшее в своей организации повседневной деятельности и учебного процесса.

5. Полное государственное обеспечение обучающихся, качественная организация питания и медицинского обслуживания. Распорядок дня позволяет соблюдать санитарно-эпидемические нормы к организации образовательного процесса и прививать первичные навыки в ознакомлении с элементами военной службы (утренняя зарядка, исполнение гимна Российской Федерации при построении на плацу при подъеме государственного флага, утренний осмотр, спортивно-массовая работа, воспитательные мероприятия, и т.д.) в зависимости от возраста обучающихся.

6. Регулярное проведение спортивных соревнований по 11 видам спорта, позволяющие практически всем обучающимся училища принимать в них участие. Соревнования проводятся на базе различных училищ с использованием материальной базы муниципалитетов, где размещаются учебные заведения. Как правило, субъекты федерации оказывают требуемую помощь в их организации и проведении.

7. Проведение в рамках Министерства обороны России мероприятий творческой направленности, позволяющих воспитанникам общаться между собой. Возникают клубы по интересам, переписка между собой.

8. Регулярное проведение мероприятий воспитательного характера, на которых формируется гражданско-патриотическая позиция и духовно-нравственное воспитание подрастающего поколения. Воспитательная работа организуется офицерами запаса, работающими на должностях воспитателей.

9. Наличие педагога-психолога на каждом курсе обучения позволяет своевременно отслеживать и исправлять негативные моменты в жизнедеятельности детского коллектива.

10. Развитие учебно-материальной базы (100% обеспеченность обучающихся учебниками и ноутбуками; методической литературой и периодическими изданиями педагогических работников, строительство новых помещений для проживания и обеспечения учебной деятельности обучающихся).

Введение электронных учебников позволяет обучающимся более углубленно изучать предметы.

Оцените влияние принципа состязательности (в том числе проведение конкурсов профессиональной подготовки в родах войск, а также Чемпионата мира по танковому биатлону) на эффективность боевой учебы? Насколько был задействован личный состав Сухопутных войск в Армейских международных играх-2016? Каковы планы в следующем году?

Проведенные в 2014—2016 годах конкурсы профессиональной подготовки, Чемпионат мира по танковому биатлону, соревнования экипажей боевых машин Сухопутных войскявились высшей формой проверки уровня подготовки экипажей боевых машин Сухопутных войск. Победителем чемпионата мира по танковому биатлону стал экипаж Восточного военного округа.

Все проведенные конкурсы способствовали:

- повышению уровня полевой выучки, привитию командирам боевых машин и танков твердых профессиональных знаний и умений, развитию у них командирских качеств, навыков по управлению экипажем при выполнении поставленных задач;

- выработке у личного состава высокой психологической устойчивости, смелости и решительности, физической выносливости.

Несомненно, они способствовали поднятию престижа военной службы в целом.

Рассматривая вопрос о привлечении личного состава Сухопутных войск к проведению в 2016 учебном году Армейских международных игр-2016 можно уверенно говорить о том, что 100% военнослужащих родов войск были привлечены к данному мероприятию. Главное командование Сухопутных войск, в 2016 г. организовало проведение чемпионата мира по танковому биатлону, конкурсы «Суворовский натиск», «Мастера противовоздушного боя», «Мастера артиллерийского огня», «Отличники войсковой разведки», «Снайперский рубеж». Система отбора для участия в Армейских международных играх предусматривала поэтапное определение лучших военнослужащих, подразделения и экипажи боевых машин и танков в воинской части, соединении, объединении и в завершении в военном округе, в дальнейшем, среди военных округов. Участники соревнований, занявшие призовые места среди военных округов, приняли участие в Армейских международных играх-2016.

В 2017 году международный конкурс «Танковый биатлон» традиционно будет проведен на полигоне Алабино Московской области, всеармейские соревнования танковых экипажей среди военных округов планируем провести на 244-м общевойсковом полигоне Прудбой Южного военного округа (Волгоградская область).

Россия > Армия, полиция > mil.ru, 1 октября 2016 > № 1915147 Олег Салюков

Осторожно, грабли!

К чему мы идем в контактах с внешним миром?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме На минувшей неделе Россия опять подружилась с Турцией, забронировала себе военную базу в Сирии, закрепила на высшем уровне сближение с Ираном, в очередной раз зафиксировала разницу во взглядах на текущую ситуацию с США и НАТО, вышла на новый виток конфронтации с Украиной.

Повестка дня сегодня изменилась кардинально: на первый план вышли вопросы Сирии, международного терроризма, противостояния России и НАТО в Европе. А то, что раньше было в центре всеобщего внимания, например вопросы сокращения и нераспространения ядерного оружия, предотвращения военных конфликтов и ядерной войны,— все это отошло на задний план. Меня это крайне беспокоит.

Непуганое поколение

Огромные ядерные арсеналы сохранились, игроков на "ядерном поле" стало больше. А в случае развала системы контроля над ядерным оружием их число грозит еще возрасти. Даже с Ираном, например, вопрос не решенный, а отложенный — договорились лишь на 10-15 лет, но Тегеран уже заявил, что после этого срока возобновит ядерную программу. Еще большую тревогу уже сегодня вызывает изменение официальной риторики и множество новых стратегических трактатов в России и в НАТО: всерьез обсуждается возможность применения ядерного оружия в Европе, причем в ходе локального военного конфликта. Кто еще 5 лет назад мог такое себе представить?

Видимо, сказывается то объективное обстоятельство, что после холодной войны пришло уже второе поколение политиков, чиновников и военных. Те, кто сейчас у власти, не ведают, что значит ежедневно считать боеголовки и отходить ко сну с мыслью, что завтра может и не настать. Эти люди не пережили состояния перманентного страха перед концом света, не имеют опыта опаснейших кризисов на грани глобальной войны с конца 40-х до середины 80-х годов. Они пришли к власти в обстановке полной расслабленности отношений России и Запада, принимали это как должное и концентрировались на обидах и взаимных претензиях текущей ситуации. А когда она вновь обострилась в 2013-2014 годах, они стали легко рассуждать на тему применения ядерного оружия, забывая о последствиях.

Конечно, за прошедшие 25 лет ядерное оружие великих держав стало высокоточным, создаются боеголовки и управляемые авиабомбы пониженной мощности (в одну двадцатую "хиросимской" и меньше), информационно-управляющие системы предоставляют небывалые возможности гибкого применения. Но это вовсе не значит, что пустить такое оружие в ход можно без последствий ядерного апокалипсиса. Ведь в ответ на применение такого оружия другая сторона ответит тем же, и неминуемо произойдет эскалация ударов с разрушительным потенциалом.

Несомненно, новая повестка дня изобилует серьезными проблемами — терроризм и запрещенная ИГИЛ, война в Сирии и Ираке, беженцы и наркотики, экономический кризис. Но все это проблемы, которые цивилизованные страны в состоянии рано или поздно так или иначе решить. А вот если не удастся избежать ядерной войны, решать будет некому и нечего. Но сегодня об этом в политических кругах не принято думать, не то что говорить. А между тем разваливается вся система контроля над ядерным оружием — неотъемлемая часть механизма предотвращения ядерной войны, которая построена за предыдущие полвека неустанным трудом государственных руководителей, дипломатов, военных, ученых и общественных деятелей. Теперь Договор о сокращении ракет средней и меньшей дальности (РСМД) реально под угрозой, и как поведет себя в этом отношении новая американская администрация — большой вопрос.

Есть вероятность, что преемник (или преемница) Обамы заявит о нарушениях Договора со стороны России и потребует выхода из него США.

Вы спросите: и что тогда? А тогда все посыпется. Сначала — Договор по наступательным стратегическим вооружениям (СНВ) от 2010 года, потом — Договор о запрете ядерных испытаний. В России уже призывают выйти из него, раз американцы его 20 лет не могут ратифицировать. Если канет в Лету Договор об испытаниях, следующий на очереди — Договор о нераспространении ядерного оружия. Его крах чреват появлением через 15-20 лет 20 и более ядерных держав вместо нынешних девяти, а значит — неизбежным получением доступа к этому оружию террористов.

Конечно, вероятность и скорость процесса распада контроля над ядерным оружием в изрядной степени зависит от того, кто окажется у власти в США в конце года и какие решения будут принимать в Кремле, но вектор на противостояние США с Россией останется.

Из партнера — в противники: как и почему?

Пока Россия в качестве основного противника Штатов фигурирует только в речах Хиллари Клинтон. Трамп так не говорил. Понятно, что и слова Клинтон — предвыборная риторика, в которой политики соревнуются в "патриотизме". Но риторика риторикой, а Россия официально объявлена противником США и НАТО.

Сейчас многие наши конъюнктурные теоретики доказывают, что это они еще давно все запланировали (и даже, как у Высоцкого, "это все придумал Черчилль в 18-м году"). Но объективности ради приходится признать, что курс на противостояние России и Запада начали не Штаты и уж тем более не Евросоюз. Его инициировала Москва в 2011-2012 годах, но не ради конфронтации как таковой, а потому что решила больше не мириться со сложившейся моделью взаимодействия с Западом, который не считался с позициями России и не строил с ней равноправные отношения. Ко всему Кремль обвинил Запад в инспирировании "цветной революции". Официально в России НАТО не называлось противником, но вся риторика это подразумевала: "Запад покушается на российские природные ресурсы", "Запад мечтает сменить в России власть и поставить ее на колени", "Запад стремится к военному превосходству и хочет обнулить российский потенциал ядерного сдерживания" и т.п. Понятно, что другу и партнеру таких замыслов не вменяют...

На Западе долго не хотели верить в то, что Россию придется зачислить в недруги. Не то чтобы тамошние политики были такими уж русофилами, просто им слишком хорошо жилось в мире после окончания холодной войны, а сложившаяся модель отношений с Россией вполне устраивала. США считали себя единственной глобальной сверхдержавой, которой позволено все, а Евросоюз достиг такого процветания и безопасности, каких Европа не ведала уже полторы тысячи лет.

Эпоха благоденствия оказалась короткой — всего четверть века, но и того было достаточно, чтобы не замечать изменившуюся риторику России, объясняя ее внутриполитическими причинами (выборы, игра на общественных настроениях). Потому там "проморгали" смену российского курса, когда Россия в 2012 году на политическом уровне отказалась от европейского пути развития, развернулась в Евразию и дальше — в Азию, а в 2014 году встала на путь силового противоборства с Западом из-за Украины.

Россия, иными словами, вернулась на проторенную дорогу "особого исторического" пути. По нему еще хаживала и Российская империя, и Советский Союз. Кто-то называет его евразийским путем, но суть не в географии, а в модели управления страной. Западная демократия объявляется гибельной для России моделью, приводятся примеры "лихих 90-х", Февральской революции 1917 года и даже Смутного времени 400-летней давности. Провозглашается поиск новой национальной идеи на основе традиционных ценностей и скреп (то ли крепостного права, то ли новой версии уваровской триады: "самодержавие, православие, народность", то ли исторической идеи сплочения перед лицом внешней угрозы, как на Куликовом и Бородинском полях). И ведь опять сработало, во всяком случае на настоящий момент: нынешнюю политику Кремля поддерживает большинство населения.

Между тем при существующем многообразии глобальных угроз, прежде всего терроризма, очевидно: с проблемой нельзя справиться одним чудодейственным средством, с ним невозможно совладать ни одному государству в одиночку. Нужны объединенные усилия цивилизованного мира и многомерная последовательная политика. Но проблема в том, что сейчас Запад и Россия не могут сплотиться ради отражения этой угрозы. Мешают недоверие и страх, которые порождены непредсказуемостью и обманами прошедших лет. Общий язык в диалоге был потерян по мере того, как Россия и Запад вступили в противоборство по вопросам политической и экономической организации "неприсоединившегося" постсоветского пространства — Украины, Грузии, Молдавии...

О былом уровне сотрудничества не принято и вспоминать. А между тем есть что вспомнить! Как, например, об Афганистане. О поддержке, оказанной тем же самым президентом Владимиром Путиным тогдашнему лидеру США Джорджу Бушу-младшему после 11 сентября 2001 года. Хотя Россия не приняла участия непосредственно в наземной операции в Афганистане, но во всем остальном помогла больше, чем все союзники США по НАТО вместе взятые: обучила, вооружила и поддержала огнем Северный альянс, предварительно объединив афганских таджиков и узбеков, бывших до того врагами. Они взяли на себя всю тяжесть наземной операции против "Талибана" и "Аль-Каиды", что позволило завершить ее за один месяц. Россия содействовала объединению против террористов и других извечных врагов: Ирана и США, Китая, Индии и Пакистана. И все это — отрешившись от возмущения, которое вызвали действия НАТО в Югославии в 90-е годы. Тогда в Кремле сочли, что помочь Штатам в борьбе с "Аль-Каидой" важнее.

Сегодня у президента Путина, видимо, иные представления о приоритетах и противниках. На протяжении двух первых сроков он, несмотря на имевшиеся претензии к Западу, проводил идею, что Россия — европейская страна и ей свойственны европейские ценности и нормы. А теперь такого не услышать ни от него, ни тем более от быстро перестроившихся придворных политологов, депутатов и тележурналистов. Одновременно и в мировоззрении Запада произошли большие перемены. Они идут значительно медленнее, чем в России, там внутри стран менее "дисциплинированная" политическая система и большая разноголосица в союзах. Но, однажды поменяв курс после продолжительных дебатов, они встают на новую "тропу" надолго. И там не могут так быстро, как у нас, объявить вчерашнего друга врагом, и наоборот.

Турецкая ловушка

После этого тезиса, разумеется, сразу возникает параллель с нашим нынешним разворотом в отношениях с Турцией — типа, мы-то смогли... Но почему-то упускают из вида, что Турция — не Запад, не член Евросоюза и им никогда не станет. Анкара чем дальше, тем больше будет забирать на свой "особый путь", подальше от Евросоюза, а потом и от НАТО. А может статься, что и из НАТО — если президент Эрдоган останется у власти, это очень даже вероятно. Прецедент был: в 1967 году Франция вышла из военной организации Альянса, будучи недовольна диктатом США. Анкара может поначалу пойти по такому же пути и потребовать, чтобы американцы убрали свои базы с ее территории, а затем выйти и из политической организации.

Вероятно, такой поворот событий Кремлю понравился бы. Но тут ловушка: тактический выигрыш может обернуться стратегическим проигрышем, что в жизни нередко случается. Понятно, что с выходом Турции из НАТО позиции Альянса в черноморском регионе и на Ближнем Востоке резко ослабеют. Но Западом будет сделано все для консолидации других американских союзников — Болгарии, Румынии, Греции, а потом к ним присоединятся Грузия и Украина. Даже не вступая в НАТО, они могут формализовать с США двусторонние военные отношения, несмотря на территориальные проблемы, позволить развернуть у себя крупные военные базы США, как сделали Япония и Южная Корея. Тогда в Черном море на постоянной основе будет развернут флот НАТО, а Конвенция Монтре от 1936 года не гарантия от всех бед (кстати, СССР пытался добиться ее пересмотра в Потсдаме в 1945 году).

Ко всему президент Эрдоган — не очень предсказуемый политик, что показали недавние события. Его сегодняшние личные настроения — не вполне прочная основа для долгосрочных межгосударственных отношений,

как и обострение отношений с США. Интересы Турции противоречат российским по целому ряду позиций: на Ближнем Востоке, Кавказе, Украине и даже в Центральной Азии. А экономическое сотрудничество, как показала недавняя история наших отношений с Евросоюзом,— не страховка от военно-политической конфронтации. Думаю, что в долгосрочном плане эти расхождения перевесят приятное ощущение от роста противоречий Турции с НАТО. К тому же Турция идеологически перемещается в сторону исламизма... Что для России в перспективе бОльшая угроза: 80-миллионное исламское государство под боком с самой большой в Европе армией (а в перспективе, возможно, и со своим ядерным оружием) или нынешний рыхлый южный фланг НАТО и авиабаза Инжерлик со складом тактических ядерных бомб США? Вопрос как минимум дискуссионный.

Игра на нервах и на страхах

В последнее время все чаще звучат взаимные обвинения России и НАТО в регулярных нарушениях воздушного пространства и опасных сближениях кораблей и самолетов. Пока все происходящее — взаимная демонстрация силы. США делают это прежде всего не для запугивания России, а для успокоения своих союзников по НАТО, которые просят защиты от воспринимаемой ими российской "военной угрозы" (в ином случае американские гарантии безопасности и руководящую роль в НАТО перестанут воспринимать всерьез). Но в Москве, понятное дело, не приемлют такой тактики за наш счет — отвечают как умеют, возникает порочный круг.

Хочу особо подчеркнуть, что по этому вопросу между Россией и Западом возникла огромная пропасть восприятия. США и Западная Европа пока не беспокоятся о своей безопасности, но тревожатся о союзниках на Балтийском и Черном морях, которые кажутся беззащитными перед лицом окрепшей российской армии. В Москве же зачастую не замечают, что по ту сторону российских границ — не пустое поле. Беспокойству соседних малых стран не придается значения или считают: нечего было рваться в НАТО. При этом развертывание баз и батальонов Альянса на территории восточных союзников не сравнивают с российской армией, а расценивают как авангард огромных вооруженных сил США и НАТО, превосходящих российские во всем, кроме ядерного оружия.

В ответ на планы НАТО по размещению в странах Балтии и Польше четырех батальонов Россия уже создала в европейской части три армии. Это в сумме, по меньшей мере, 100-150 батальонов. Конечно, они созданы на нашей собственной территории, и здесь мы вправе делать все, что хотим — никаких соглашений не нарушаем (после выхода России из Договора 1990 года об ограничении вооружений в Европе). Но успокоит ли это тех, кто находится по ту сторону нашей границы? Особенно когда высокопоставленные представители российских органов власти не без куража заявляют (правда, ссылаясь на оценки НАТО), что если раньше для захвата Балтии России потребовалось бы 60 часов, то после размещения там четырех пресловутых батальонов понадобится 60 часов и еще 30 минут.

Наступательные действия в нашей военной науке рассматриваются как законное средство защиты от военной угрозы. Вот только в чем сейчас эта угроза, неясно, возможно, наши контрмеры несколько опережают рост опасности.

Возможно, страхи Запада не обоснованны, но они возникли не на пустом месте. Например, в последнее время там беспокоятся по поводу воссоздания понтонно-мостовых бригад в трех новых российских армиях, о чем с гордостью официально заявляют в России. Такие бригады в обороне не нужны (свои мосты прикрывает собственная ПВО), а вот в наступлении они необходимы, поскольку противник мосты взорвет, а в Европе водные преграды через каждые несколько десятков километров.

В свое время авторитетный российский военный специалист академик Андрей Кокошин указывал, что отсутствие таких понтонных частей служило бы одним из критериев сугубо оборонительной направленности войсковых группировок.

На деле, видимо, ни та, ни другая сторона к нападению не готовится, но упомянутая пропасть восприятия одной и той же реальности влечет взаимное недоверие, наращивание военного противостояния и может закончиться вооруженным конфликтом со всеми вытекающими...

Гонке вдогонку

Популярный вопрос сегодня: начата ли между Россией и США новая гонка вооружений? Вспомним, как было. В годы холодной войны первыми начали США: они делали, а СССР догонял. Так прошли четыре цикла: бомбардировщики с ядерными бомбами, баллистические ракеты морского и наземного базирования, потом они же с разделяющимися головными частями и, наконец, такие же системы повышенной точности, мощности и живучести.

В 90-е годы все стало сложнее: гонка вооружений закончилась, Россия сокращала свои ядерные силы, американцы нам в этом помогали, сокращая попутно и свои. В те годы шла вялая модернизация: США размещали на подлодках ракеты "Трайдент-2", Россия потихоньку развертывала мобильные "Тополя", принятые на вооружение еще в 80-е. Но это нельзя было назвать гонкой вооружений — никто ни с кем не соревновался.

С 2008 года в России стали выделять большие деньги на техническое переоснащение и боевую подготовку. Вводились в строй ракеты "Тополь-М", "Ярс", новые стратегические подлодки с ракетами "Булава". Страна имела огромные доходы за счет высоких цен на нефть, и потому замахнулись на форсированное обновление ядерной триады: новая тяжелая ракета "Сармат", странная ракета "Рубеж" (испытанная на межконтинентальную и среднюю дальность), потом программа передового стратегического бомбардировщика, новые крылатые ракеты для флота и авиации, железнодорожный ракетный комплекс "Баргузин" и еще много того, что держится в секрете (президент объявил, что сейчас в разработке находятся около десятка новейших систем ракетно-ядерного вооружения в разных стадиях развития). И вот это уже — гонка вооружений. Не в смысле соревнования с кем-либо, а в смысле форсированного качественного наращивания потенциала. Она идет полным ходом в части новых ракетных систем с улучшенными средствами прорыва американской ПРО. А в начальной стадии — защита наших стратегических сил и других объектов комплексами воздушно-космической обороны от удара США, соревнование с ними же по наступательным гиперзвуковым ракетно-планирующим системам большой дальности.

Экономический кризис, кстати, эти обороты практически не снизил — немного растянули программы по времени. Все это вызывает нервную реакцию в Пентагоне, хотя не нарушает Договора СНВ от 2010 года. В Вашингтоне окончательного решения на ответ пока не приняли, но подготовку начали. В отличие от России там планируют не десять новых стратегических систем, а три — наземную, морскую и воздушную, на которые выделят аж триллион долларов с упором на качество и передовые технологии. Видимо, результат будет впечатляющим. Причем вне зависимости от того, кто станет новым хозяином Белого дома. Будут отличаться разве что нюансы в реализации программы перевооружения США. А мы, наверное, опять будем отвечать, и тогда гонка вооружений завяжется на полную катушку, причем одновременно по многим каналам, с огромными затратами и большим ростом угрозы ядерной войны...

С учетом такой перспективы многие пытаются строить аналогии с недавним прошлым: сначала "першинги", потом СОИ, на финише — распад СССР. Прямой аналогии не вижу, но разобраться стоит.

"Першинги" были ответом на советские СС-20 (РС-10, "Пионер"). Потом удалось договориться о ликвидации обеих систем. Так как СССР сделал ракет в два раза больше, чем американцы, то и ликвидировать по Договору пришлось больше. Хитрость была в том, что российские ракеты до США не доставали, тогда как американские до Москвы запросто добивали. В итоге Договора 1987 года СССР выиграл в качестве, но проиграл в количестве, американцы — наоборот. Что же до СОИ ("Звездных войн") — это была мечта Рональда Рейгана. Он был хорошим актером, и американцы вспоминают его как президента с любовью, но в военных делах он разбирался слабо. Ему наобещали, что от советской угрозы можно прикрыться, "развесив" в космосе спутники с лазерами, а он и поверил. Рейган не ведал про законы астродинамики Кеплера и Ньютона. Конечно, те, кто давал ему такие советы, дураками не были: они и не планировали создавать СОИ, но надеялись таким образом измотать СССР финансово, втянув его в очередной виток гонки вооружений. И им это почти удалось — в соответствии с традицией "асимметричных" ответов СССР запланировал огромную программу против СОИ, но реализовать ее не успел. США сейчас не ставят цель выпотрошить Россию в гонке вооружений, они идут по пути экономических санкций, чтобы заставить Москву изменить внешнюю политику,— пока безуспешно. А по стратегическим делам они полагают, что Россия сама себя измотает непомерным военным бременем.

Нам самим нужно рационально оценить, что из запланированного в военном развитии реально нужно для обороны и безопасности, а что делается ради престижа, в интересах ведомств и группировок военно-промышленного комплекса и каких-то надуманных бессистемных концепций. Может, нам нужно на Западе не три армии, а десяток высокомобильных бригад, а вместо десяти ракетных программ хватит трех или четырех систем повышенной эффективности?

Кстати, СССР в 80-е разорила не СОИ. Советскую экономику СОИ могла дополнительно подорвать, но спасти ее было невозможно из-за ее неэффективности. Экономика тогда была примерно такой, какую сейчас призывает воссоздать академик Сергей Глазьев. Впрочем, это наша национальная традиция — наступать на грабли снова и снова. Возможно, как подметил Григорий Явлинский, повторение происходит от того, что наступают одни, а получают по лбу другие.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 15 сентября 2016 > № 2906785 Алексей Арбатов

Сирийские качели

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Резюме Будет ли работать российско-американский план перемирия

Российско-американские переговоры по конфликту в Сирии — самому продолжительному, кровопролитному и жестокому в нынешнем столетии — все же увенчались достижением договоренностей. Глава МИД России Сергей Лавров и его американский коллега Джон Керри согласовали план прекращения военных действий в Сирии, доставки гуманитарной помощи в блокированные районы и возобновления межсирийского политического процесса при международном содействии. Как скажется этот дипломатический успех на ситуации в охваченной войной республике, разбиралась «Лента.ру».

И Москва, и Вашингтон приложили колоссальные дипломатические усилия ради заключенных в Женеве договоренностей. Ими был вложен немалый политический капитал, и ставки непрерывно растут. Конечно, это можно было бы назвать прорывом, если бы ситуация была под контролем только двух крупных держав. Но в регионе и самой Сирии есть и другие влиятельные игроки с собственными опасениями, завышенными амбициями и ничем не оправданными расчетами. Поэтому та осторожность, которую проявили министры в оценках, и сделанные ими оговорки, вполне объяснимы. В заявлениях Керри звучало много «если», а Лавров прямо сказал, что «никто не может дать стопроцентных гарантий».

Предыдущие попытки добиться устойчивого прекращения огня на ключевых участках боевых действий, в том числе продержавшееся дольше других февральское соглашение, неизменно заканчивались неудачей. Правительство Сирии и вооруженные отряды оппозиции обвиняли в этом друг друга, хотя и те и другие не отказывались от иллюзорных планов решить конфликт военным путем. Таким образом, последние два раунда межсирийских переговоров в Женеве оказались сорванными. Стороны так и не приступили к обсуждению модальностей переходного периода по существу, как того требовала резолюция 2254 Совбеза ООН и другие международно-правовые договоренности.

Между тем за время боевых действий после прекращения политического процесса в апреле ни правительственные войска, ни вооруженная оппозиция так и не смогли добиться устойчивого перевеса. Успехи сменялись поражениями, и такие качели продолжались вплоть до последних дней.

Сирийскому режиму при воздушной поддержке российских ВКС ценой больших потерь удалось блокировать восточную часть Алеппо, на время отрезать боевиков от путей снабжения с севера, несколько стабилизировать обстановку в пригородах Дамаска и в близкой к Латакии провинции Идлиб, где сильны позиции террористической организации «Джабха Фатх Аш-Шам», известной ранее как «Джабхат Ан-Нусра». В то же время режим потерпел и ряд болезненных поражений, которые ослабили его людские и материальные ресурсы, привели к растягиванию сил на большие расстояния и лишили способности вести успешные наступательные операции. Это стало понятным после того, как в июне провалилось предпринятое отборными спецчастями «Сукур Ас-Сахра» наступление по пустынной трассе в направлении Табки. Затем в августе отряды разнокалиберной оппозиции смогли провести внезапное контрнаступление на юго-западе Алеппо, в районе Рамуса, захватив склады вооружений и техники. В ходе боев за Алеппо координация между ними под флагом «Джейш Аль-Фатах» перешла уже на оперативный уровень. Несколько расширилась зона контроля оппозиции к северу от Хамы, в районах, прилегающих к провинции Алеппо с юга.

Поставленная перед правительственными силами задача овладеть таким важным стратегическим центром, как Алеппо, оказалась практически неразрешимой. И в этом был серьезный просчет, что еще больше осложнило ситуацию на месте и политические усилия. Долговременная осада, как известно, чревата чрезмерным отвлечением сил и дальнейшими политическими издержками на международной арене. Подобное уже происходило в Сараево, длительная блокада которого завершилась военным и моральным поражением сербов.

Несмотря на все предвиденные и непредвиденные подводные камни, план действий по Сирии, разработанный по поручению президентов России и США, во многом отличается от предыдущих соглашений и «дорожных карт». Это не просто призыв к прекращению военных действий. По тому, что предано огласке, можно заключить: на этот раз речь идет о взаимоувязанном и далекоидущем пакете поэтапных мер, содержащих конкретный военный и политический компоненты. Конечная цель — создать условия для скорейшего возобновления политических, причем содержательных, переговоров между сирийцами об организации переходного периода и будущем государственном устройстве Сирии.

Во-первых, обозначен как бы испытательный срок в качестве меры доверия. Если прекращение военных действий, вначале на 48 часов, соблюдается и продлевается на тот же срок, то через семь дней будет создан «совместный имплементационный Центр», в котором российские и американские военные приступят к обмену информацией, разграничению воюющих группировок и координации ударов по позициям «Исламского государства» (ИГ; запрещена в РФ) и «Джабха Фатх Аш-Шам». Такого рода договоренности существенно расширяют рамки сотрудничества обеих стран в борьбе с терроризмом, выводя его больше на коалиционный уровень. До сих пор разговоры о коалиции скорее напоминали ярмарку тщеславия: кто ведущий, кто ведомый и кто к кому должен присоединиться.

Во-вторых, сторонам путем взаимных уступок удалось найти увязку двух ключевых элементов плана — прекращения полетов сирийской авиации в оговоренных между Россией и США районах и разделения позиций между организацией «Джабха Фатх Аш-Шам», признанной Россией и Соединенными Штатами террористической, и другими вооруженными группировками, если они выразят готовность отмежеваться от джихадистов и тем самым получат иммунитет от ударов с воздуха. В противном случае Россия и США будут рассматривать их как террористические и считать «легальными целями». Такой подход согласован с правительством Сирии и в принципе, хотя и с оговорками и не всеми группировками, одобрен оппозицией. По словам Керри, она готова представить соответствующие доказательства, но имеет право на самооборону. Госсекретарь США призвал группировки умеренной оппозиции дистанцироваться от «Джабха Фатх Аш-Шам» и соблюдать прекращение огня, чтобы «не оказаться под ударом».

В-третьих, план предусматривает создание демилитаризованной зоны на севере и на юге от Алеппо для беспрепятственного поступления гуманитарной помощи гражданскому населению, находящемуся в бедственном положении. В принятых документах закреплены процедуры и механизмы доставки такой помощи в координации с ООН, на что ранее накладывались определенные ограничения со стороны сирийских властей.

Обнадеживает и то, что в последнее время появились такие сдвиги в региональной конфигурации, которые позволили говорить о меняющейся расстановке сил, о тенденции к формированию новых, может быть, и не альянсов, а каких-то, пусть даже тактических, связок, замкнутых на разрешение сирийского конфликта. Прежние же союзнические отношения все чаще стали подвергаться большим испытаниям на прочность. Создалась ситуация, когда и Россия, и США, и региональные игроки ощутили необходимость внести те или иные корректировки в прежние подходы.

В первую очередь это коснулось Турции. Еще до неудавшейся попытки военного переворота Анкара начала искать пути к плавному пересмотру той политики, которая завела в тупик ее отношения с соседними странами. Провозглашенный предыдущим премьер-министром курс под названием «ноль проблем с соседями» превратился в «ноль соседей без проблем». Стало понятно, что война на два фронта — с режимом Асада и курдскими вооруженными формированиями — не только не принесла успеха, но и привела к наращиванию террористических атак со стороны ИГ. Усилились трения с американцами, делающими ставку на курдов, показавших высокую боеспособность в антитеррористических операциях на севере Сирии. В результате сложилась ситуация, когда отряды курдской самообороны партии «Демократический союз» впервые получили шанс сомкнуть анклавы в Африне и Коббани, образовав на южных границах Турции курдскую административную единицу.

Наибольший политический и экономический ущерб понесла Турция от разрыва отношений с Россией. Наметившееся сближение, каким бы оно ни было, ситуативным или с устойчивыми установками в глобальном измерении, позволяет искать взаимопонимание и точки соприкосновения в отношении Сирии. После подавления попытки переворота Турция стала проводить более гибкую линию, делая акцент на территориальной целостности Сирии, не заостряя вопрос о смене режима в духе «Асад должен немедленно уйти». Совместные операции турецких вооруженных сил и Сирийской свободной армии на севере Сирии имеют четко обозначенную двоякую цель – очистить пограничную территорию к востоку от Евфрата от игиловцев и курдских отрядов, которые турки также считают террористами. В плане дальнейших перспектив развития ситуации в Сирии новая турецкая тактика, безусловно, оказывает воздействие. Каким оно будет дальше в смысле баланса плюсов и минусов пока сказать трудно. Многое будет зависеть от желания и способности Анкары перекрыть границу для подпитки террористов живой силой и вооружениями и от того, будет ли меняться характер ее отношений с другими вооруженными группировками сирийской оппозиции, многие из которых (например «Ахрар Аш-Шам») также рассматриваются как террористические. Причем не только Россией, но и такими арабскими государствами, как ОАЭ, Иордания, Египет.

Восстановление отношений Турции с Россией совпало по времени с активизацией ее дипломатических контактов на иранском направлении. Обе стороны поддержали российско-американский план действий и проявляют заинтересованность в поиске взаимоприемлемых политических развязок по Сирии. Некоторые политологи заговорили даже о намечающейся коалиции Россия-Турция-Иран. Конечно, с учетом всего комплекса их глобальных и региональных интересов и приоритетов, которые не обязательно совпадают, такие оценки выглядят поверхностными. Вместе с тем и Анкара, и Тегеран устали от груза войны в Сирии. Для Турции помимо политических издержек и экономических потерь это еще и проблема беженцев в ее внутритурецком и европейском аспектах. Для Ирана сирийская кампания — это не только большое финансовое бремя, но и растущие людские потери, что вынудило иранцев постепенно заменять подразделения Корпуса стражей исламской революции на шиитские ополчения из Ирака, Афганистана, Пакистана. В то же время потеря Сирии как важного связующего звена в шиитском проекте вряд ли будет приемлема.

Корректировки, судя по всему, назревают и в Саудовской Аравии. Война на два фронта — опосредованная в Сирии и самая настоящая с большими потерями в Йемене — становится для нее все более затруднительной. Особенно по мере того, как ИГ и «Аль-Каида» вступили в борьбу за контроль над южнойеменскими провинциями, граничащими с Саудовской Аравией. Впрочем, финансовые резервы позволяют Эр-Рияду еще какое-то время придерживаться пока не работающей стратегии создания арабского фронта борьбы с «персидской экспансией».

В любом случае и Иран, и Саудовская Аравия рассматривают Турцию с ее меняющейся тактикой как сторону в сирийском конфликте, при содействии которой можно зондировать пределы возможных уступок соперника на этапе, когда дело дойдет до обсуждения вопросов политического будущего Сирии. Саудовцы с пониманием отнеслись к некоторому смягчению риторики Анкары в отношении Асада и сравнительно спокойно отреагировали на ее попытки переманить часть исламистских вооруженных группировок, считавшихся просаудовскими.

Даже если прекращение военных действий продержится в установленные сроки, практическое исполнение такого пакета договоренностей с перекрестными обязательствами — случай особой сложности в конфликтном урегулировании. Это, пожалуй, можно сравнить только с Дейтонскими соглашениями. Но то были соглашения между государствами, и там были задействованы многонациональные силы НАТО с участием России, наделенные функциями принуждения к миру.

Сейчас же уже на начальном этапе многое будет зависеть от способности России и США выполнить свои части обязательств по работе с партнерами. Согласие Дамаска с предложенным планом должно быть подкреплено более конкретными заявлениями, письменными подтверждениями или даже предупреждением о последствиях нарушения установленного нового режима полетов, если дело до этого дойдет. Новое громогласное заявление Асада об освобождении каждой пяди сирийской земли, сделанное накануне вступления в силу режима прекращения военных действий, никак не вписывается в контекст российско-американского плана.

Перед США стоит задача не менее сложная. Многие командиры вооруженной оппозиции, светской и исламистской, восприняли российско-американские договоренности как «сделку» за счет интересов «сирийской революции». Находящаяся под влиянием Турции организация «Ахрар Аш-Шам» уже объявила об отказе соблюдать перемирие. Свободная сирийская армия также считает заключенный Лавров и Керри договор рискованным и практически невыполнимым в силу слишком тесного переплетения с «Фатх Аш-Шам» на «земле», где трудно отличить одних от других. Немаловажно и то, что эта террористическая организация является одним из самых боеспособных отрядов оппозиции и имеет широкую базу влияния среди суннитского населения.

Сейчас, когда пошел отсчет часов, отпущенных на прекращение военных действий, наступает время проверки, насколько серьезны намерения всех вовлеченных в конфликт сторон. Своего рода момент истины. Россия и США поставили перед еще одним испытанием как отношения между собой, так и отношения со своими партнерами. Имплементация разработанного плана таит в себе большие риски, но продолжение кровопролития с их прямым вовлечением в эту региональную «войну по доверенности» (proxy war) еще опаснее.

Сирия. Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 14 сентября 2016 > № 2913952 Александр Аксененок

Укрепить силу Америки

Как видит мир республиканский кандидат в президенты

Дональд Трамп – кандидат в президенты Соединенных Штатов от Республиканской партии.

Резюме: У главнокомандующего должна быть хорошая интуиция. И это одна из самых больших проблем Обамы: в сфере национальной безопасности интуиция почти всегда его обманывает.

Среди других стран США занимают достойное положение, которое может быть вовсе утрачено, если Америка проявит репутацию слабой страны. Если мы хотим избежать оскорблений, мы должны быть способны им противостоять; если мы хотим обеспечить мир, который является самым могущественным инструментом нашего растущего процветания, пусть все знают, что мы всегда готовы к войне.
Президент Джордж Вашингтон

Если вы мертвы, ваши гражданские свободы ничего не значат. Вот почему национальная оборона – самая важная функция федерального правительства. Отцы-основатели США понимали это. Они понимали, что, если люди опасаются за свое физическое существование, они не могут наслаждаться радостями жизни. Не могут наслаждаться религиозной свободой, экономической свободой, свободой слова. Но, к сожалению, мы живем в опасном мире, который с каждым днем становится еще опаснее. Китай наращивает военную мощь и создает кибероружие, способное поставить Америку на колени. На подъеме Россия. Иран, финансирующий террористов по всему миру, приближается к созданию ядерного оружия. Пакистан разоблачен как страна, пригревшая у себя Усаму бен Ладена, а разведывательное управление Пакистана помогает группировке Хаккани, которая даже опаснее «Аль-Каиды». Афганистан погружен в хаос и остается рассадником терроризма. Сирия на грани гражданской войны, в Ливии она уже идет. И, разумеется, не стоит забывать о безумных диктаторах в Венесуэле, на Кубе и в Северной Корее.

Короче говоря, угрозы национальной безопасности Соединенных Штатов есть повсюду, и они нарастают. Если история чему-то нас учит, так прежде всего тому, что сильные страны нуждаются в сильных лидерах, имеющих четко сформулированные принципы национальной безопасности. Реальность стремительно меняется; международная обстановка способна накалиться в мгновение ока. Президент не всегда в состоянии предвидеть, где в следующий раз возникнет угроза национальной безопасности, но может и должен иметь устойчиво работающий и надежный компас, направляющий его решения. Любая внушающая доверие доктрина внешней политики Америки должна определяться по меньшей мере семью основными принципами:

Интересы Америки прежде всего. Всегда. И никаких извинений.

Максимальная огневая мощь и военная готовность.

В войну США вступают только для того, чтобы одержать победу.

Всегда сохранять верность друзьям и подозрительность в отношении врагов.

Постоянно поддерживать остроту нашего технологического «меча».

Видеть невидимое. Готовиться к отражению угроз еще до того, как они материализуются.

Уважать и поддерживать нынешних военнослужащих и ветеранов прежних времен.

К сожалению, президент Обама попрал каждый из этих базовых принципов. Большинство американцев настолько зациклены на экономических провалах Обамы, что у них нет времени присмотреться к тому, как Обама «свинтил» национальную безопасность. Но при более пристальном рассмотрении обнаруживаются некоторые весьма тревожные реалии.

У главнокомандующего должна быть хорошая интуиция. И это одна из самых больших проблем Обамы: в сфере национальной безопасности интуиция почти всегда его обманывает. В ходе президентской кампании 2008 г. он обещал, что закроет тюрьму в Гуантанамо на Кубе. Потом Обаму избрали президентом, он встретился с людьми, выросшими в мире военных и разведчиков, и был вынужден впрямую столкнуться с тем, что тюрьма в Гуантанамо служит определенной цели, о чем постоянно твердили президент Джордж Буш и вице-президент Дик Чейни.

И тут проявился глупый инстинкт Обамы, который велит относиться к террористам как к преступникам (а не как к попавшим в плен солдатам противника, каковыми они и являются) и судить их гражданским судом, а не военным трибуналом. Как известно, гражданские суды не дают обвинителям свободы, в которой те нуждаются, чтобы изолировать опасных террористов и обеспечить безопасность. Но Обама и его министр юстиции Эрик Холдер мыслили по-другому, пока реальность снова не шлепнула их по лицу. Я говорю о болезненном уроке, который получил Обама, когда гражданский суд оправдал Ахмеда Гайлани, участника взрывов американских посольств в Африке, по более чем 224 обвинениям в убийстве.

Эта ошибка напомнила проволочку, допущенную Обамой и Холдером в вопросе о том, судить или не судить зачинщика террористических ударов 11 сентября Халида Шейха Мохаммеда в Нью-Йорке. Причины, по которым Обама и Эрик Холдер хотели предоставить одному из самых главных врагов Америки трибуну для связей с общественностью и широкий доступ к СМИ в городе, где террористы нанесли удары по башням-близнецам, выходят за рамки здравого смысла. После года путаницы и международного унижения Обама и Холдер, наконец, сделали то, что изначально хотел сделать каждый американец, т.е. решили судить Халида Шейха Мухаммеда в Гуантанамо.

А потом Обаму озарило внезапное желание ограбить американских военных, сократив оборонный бюджет на 400 млрд долларов, т.е. на сумму вдвое большую, чем та, которую Роберт Гейтс, занимавший тогда пост министра обороны, назвал разумной. Но тут дело в самом Бараке Обаме. Ведь этот малый никогда не сталкивался с расходами, которые ему не по душе. Это человек, который своими непомерными тратами раздул государственный долг сильнее, чем все президенты вместе взятые за 225 лет существования США. Когда речь заходит о финансировании военных, о предоставлении им оснащения, подготовки и поддержки, в которых они нуждаются, Обама прикидывается без вести пропавшим. Как сказал бывший министр обороны Роберт Гейтс, когда услышал о решении своего президента, такой ход приведет к деградации «структуры вооруженных сил и их боеспособности».

Вообще, когда министр обороны говорит президенту, что предлагаемые им сокращения расходов подорвут боеспособность вооруженных сил, тому стоит прислушаться. Причина, по которой консерваторы поддерживают сильные и хорошо финансируемые вооруженные силы, заключается в том, что они знают: все свободы вытекают из национальной безопасности. Поэтому нам нужен новый президент. Надо проводить мощную внешнюю политику для того, чтобы противостоять угрозам и вызовам, которые бросают Америке ее соперники и враги.

«Очнитесь и вспомните»

Пока Обама, сокращая расходы, ослабляет нашу военную мощь, китайские коммунисты хохочут до упаду. Они с умом используют миллиарды долларов, которые ежегодно крадут у США, и наращивают свои военные расходы на 13% ежегодно в течение последних двадцати лет!

Конечно, поскольку китайское руководство действует исподтишка, оно сообщает существенно заниженные данные о своем оборонном бюджете и технологическом преимуществе. Китайцы следуют завету Дэн Сяопина, который сказал, что Китай должен скрывать свою мощь и ждать благоприятного момента. Например, Пекин утверждает, что его годовой военный бюджет составляет всего лишь 78,6 млрд долларов. Однако в Пентагоне считают, что на самом деле Китай ежегодно тратит на военные нужды более 150 млрд долларов. А если принять во внимание покупательную способность юаня и доллара, то реальный военный бюджет приближается к 300 млрд долларов (и является вторым по величине в мире). Эта сумма равна той, на которую Китай ежегодно обдирает США.

Китай также искусно надувает Америку, когда речь заходит о совершенствовании китайских вооружений. После того, как глава делегации Народно-освободительной армии Китая генерал Чэнь Биндэ посетил Институт национальной обороны в Америке, он заявил: «Честно говоря, я очень расстроен, поскольку думаю, чувствую и знаю, насколько несовершенно наше оружие и насколько мы еще отстаем». Только дурак может принять на веру такой вздор.

В 2011 г., всего лишь за неделю до визита в США председателя КНР Ху Цзиньтао, НОАК успешно испытала новый, малозаметный для систем ПВО средний бомбардировщик J-20, который, как считали в администрации Обамы, китайцы смогли бы разработать разве что через несколько лет. Как выразился один из экспертов, «китайцы показали неприличный жест министру обороны Роберту Гейтсу», который в то время находился у них с официальным визитом. А как поступил Обама? Не желая упустить возможность поклониться еще одному иностранному лидеру, он сделал то, что всегда делает, когда враги Америки наносят чувствительные удары. То есть ничего. Позволил Ху Цзиньтао на следующей после этих испытаний неделе запросто приехать в нашу страну, сделать из нас полных идиотов и продемонстрировать слабость. Хуже того, Обама пресмыкался перед коммунистом, от займов которого зависит финансирование провальных программ американского президента. В частной беседе Хиллари Клинтон сказала: «Как можно жестко разговаривать с вашим банкиром?»

Вот мой ответ на этот вопрос: очнитесь и вспомните, что деньги сами по себе – оружие. Ху Цзиньтао понимает это. Понимает и большинство американцев. Но только не бестолковая и бесхребетная клика Белого дома. А может быть, этим парням все равно. В любом случае, китайские коммунисты знают: накопление нашего долга позволяет им держать нас в заложниках под угрозой того, что они сбросят наш долг и взвинтят процентные ставки до небес. Вот почему Китай скупает полезные ископаемые, нефть и продовольствие в Африке, Южной Америке и на Среднем Востоке. Соедините это экономическое «оружие» с массированным наращиванием военной мощи, и станет предельно ясно, что Америке следует укреплять военную мощь, а не ослаблять ее. Скажу конкретнее: эксперты считают, что военный вызов со стороны Китая потребует от Соединенных Штатов развертывания большего числа подводных лодок, самолетов пятого поколения вроде F-22 Raptor и F-35 Lightning. США должны укрепить противолодочную и противоминную оборону, системы защиты от ракетных снарядов и крылатых ракет, усовершенствовать технологии кибервойны и разведывательные платформы и дополнить эти системы прецизионным оружием дальнего действия.

«Снимаю шляпу перед русскими»

Популярность Обамы в Америке, возможно, достигла минимума, но я знаю место, где его рейтинг достигает заоблачных высот. Это – Кремль. Российские лидеры, наверное, до сих пор не могут поверить в свою удачу. Ни разу за миллион лет российские лидеры не думали, что в Америке изберут президентом такого неэффективного, некомпетентного человека. Проводимая Обамой дипломатия в стиле «всегда пожалуйста» и бесконечные разъезды по миру американских официальных лиц, которые приносят извинения и раскланиваются перед всеми, отлично соответствуют интересам России. Владимир Путин, с моей точки зрения, очень умный и деловитый руководитель, – бывший офицер КГБ. Как только Обама перебрался в Белый дом, он начал делать уступки и приносить мощь Америки в жертву ради «улучшения отношений» с Россией.

По словам любимой Обамой The New York Times, через несколько недель после торжественной клятвы президента США он направил в Москву высокопоставленного американского чиновника. Посланец Обамы вручил Дмитрию Медведеву, который был в то время президентом, секретное послание. По данным газеты, в письме говорилось, что Обама «воздержится от развертывания новой системы противоракетной обороны в Восточной Европе, если Москва поможет в деле прекращения Ираном разработки оружия дальнего действия». Едва только Обама успел перевести свой аппарат в Белый дом, как ему уже не терпелось поскорее заняться снижением мощи Америки и подрывом позиций наших союзников.

Неудивительно, что Путин пришел в восторг. «Последнее решение президента Обамы… имеет позитивное значение, – заявил он. – Очень надеюсь на то, что за этим очень правильным и смелым решением последуют и другие».

Дальше – больше. Администрация Обамы приняла решение толкнуть друзей Америки, Польшу и Чешскую Республику, под русский «автобус» и лишить их защиты от ракетных ударов, «невзирая на отсутствие каких-либо публичных гарантий», что Москва обеспечит содействие в ликвидации ракетной программы Ирана. Опрометчивый и нелепый ход поставил в тупик многих представителей разведывательного сообщества. К единодушному хору критиков присоединились и сенаторы. «Послание Обамы будут рассматривать как капитуляцию перед русскими, у которых нет никаких реальных причин возражать против того, что творят США, – предупредил сенатор-республиканец. – И, в конце концов, окажется, что это вы дали русским такие возможности, осчастливили Иран и заставили народы Восточной Европы задаться вопросом, кто мы, американцы, такие». Как отреагировал на критику Обама? Он ответил: «Если побочным продуктом этой инициативы станет некоторое ослабление паранойи русских, и отныне они захотят более эффективно сотрудничать с нами в борьбе с угрозами вроде иранских баллистических ракет или разработки Ираном ядерного оружия, это бонус за наши усилия».

Результаты заискивания Обамы перед русскими обернулись полной катастрофой. В 2010 г. русские перехитрили Обаму, пообещав играть по правилам и не продавать Ирану системы ПВО. Сообщение об этом Белый дом приветствовал как большой успех и похвалил Медведева за то, что тот «проявил лидерские качества и заставил Иран отчитаться за свои действия, с начала и до конца». Затем, пока Обама всячески подбадривал русских, газета Los Angeles Times сообщила, что «русские дипломаты потихоньку привлекают другие страны к противодействию более жестким санкциям против Исламской Республики». Для России это было невероятной удачей: русские заставили Обаму отказаться от развертывания систем ПРО в Восточной Европе, практически не сделав никаких уступок, и продали Америке «порченый товар», втайне убеждая другие государства поддержать Иран.

Путин строит большие планы для России. Он хочет потеснить соседние страны для того, чтобы Москва могла контролировать поставки нефти во все европейские государства. Путин также объявил о создании Евразийского союза, в который вошли бы постсоветские страны и который бы господствовал в регионе. Я уважаю Путина и русских, но не могу поверить, что лидер США позволяет им так запросто себя дурачить. Я уверен, что Владимир Путин удивлен даже сильнее, чем я. Снимаю шляпу перед русскими.

«Плохие сделки – не для меня»

План Обамы заставить Россию противостоять Ирану провалился, в результате чего Америка выставила себя на посмешище. К сожалению, политика, которую США ныне проводят в отношении Ирана, не менее катастрофична.

Во-первых, Обама, энергично выступивший за свободу во время так называемой «зеленой революции» в Иране, допустил огромную и необъяснимую ошибку. Весь мир наблюдал, как иранские студенты и диссиденты вышли на улицы, требуя демократических реформ и соблюдения прав человека. Но их мирные протесты были подавлены головорезами режима. Что же сделал Обама? Промолчал, хотя это невероятно и возмутительно. Мы говорим о режиме Махмуда Ахмадинежада – человека, который заявил о желании увидеть, как «с карты мира будет стерт» Израиль, один из самых старых и верных союзников Америки. Если бы Обама в самом начале «зеленой революции» поддержал протестующих, Ахмадинежада можно было бы легко свергнуть, и сегодня Америка была бы избавлена от самой серьезной проблемы. Когда речь заходит о защите прав человека в исламском мире, Обама уходит в кусты, потому что думает, будто Америке надо извиняться перед исламскими странами, а не высказывать свою позицию откровенно. Это позор.

Однако самое сильное возмущение вызывает нежелание Обамы решительно противодействовать ядерным амбициям Ахмадинежада. Иран – член ООН, на которого наложено больше всего санкций. И все же, зная об этом, Обама продолжает придумывать незрелые «решения», которые должны якобы остановить иранскую угрозу. Например, в то время когда взрослые люди в разведывательном сообществе ломают головы над тем, как остановить Иран и не дать ему создать ядерное оружие, Барак Обама предлагает такую детскую чушь, что мне даже неловко писать об этом. Обама хотел провести линию экстренной телефонной связи между Америкой и Ираном. Решение, призванное помешать превращению Ирана в ядерную державу, сводится к установлению жалкой телефонной линии, которой американские военные могут воспользоваться для того, чтобы вежливо побеседовать с террористическим режимом.

Иран посмеялся над Обамой и полностью отверг его план. Хуже того, как только в Тегеране узнали о предложении Обамы и поняли, какой шут этот малый, иранцы ощутили прилив храбрости и стали вести себя намного жестче. По сообщениям The Wall Street Journal, «иранские военные не только отвергли предложение о линии горячей телефонной связи, но и пригрозили развернуть военно-морские силы в западном полушарии, в том числе, возможно, и в Мексиканском заливе» (курсив мой. – Д. Т. ).

И как отреагировал на это Белый дом? Обама через своего пресс-секретаря сделал такое энергичное заявление: «Мы не принимаем эти слова всерьез, поскольку они нисколько не соответствуют возможностям ВМФ Ирана». Как это обнадеживает…

Суть не в том, что ВМФ Ирана не способны разместить корабли у побережья Флориды. Просто правительство Ирана настолько мало боится американского руководства и так мало его уважает, что может безбоязненно бросать такой вызов. Иранцы знают, что президент США отсидится и ничего не предпримет, точно так же как он ничего не сделал во время «зеленой революции». Они уверены: Обама инстинктивно предрасположен к извинениям, пресмыкательству и отступлениям. Другими словами, Иран теперь чувствует себя в состоянии говорить повелительным тоном потому, что Обама принял кошмарное решение и объявил о сроке вывода американских войск из района Персидского залива. А между тем в 2011 г. Пентагон сообщил о том, что скоростные катера Корпуса стражей исламской революции и военные корабли США и союзных стран несколько раз «опасно сближались». Так держать, господин президент!

Позвольте заявить это с предельной откровенностью, поскольку я знаю, как добиться цели: ядерную программу Ирана необходимо прекратить – причем любыми средствами. Точка. Америка не может позволить иранскому радикальному режиму завладеть ядерным оружием. Лучше положить конец этому сейчас, чем потом!

В конце своего второго срока президент Джордж Буш санкционировал секретную программу «разрушения электрических и компьютерных систем» на заводе по обогащению урана в Натанзе, Иран. В результате было создано самое передовое в мире кибероружие. При технической поддержке Израиля и других союзников против иранских центрифуг применили компьютерный червь Stuxnet, который заставил центрифуги вращаться с такой скоростью, что они сами разрушились. Была уничтожена примерно пятая часть иранских центрифуг. Никто не знает точно, на сколько месяцев или лет мы отбросили назад ядерную программу Ирана. Некоторые аналитики говорят, что на полгода, другие – что на год, а то и на два.

Многие эксперты считают, что единственный способ устранить иранскую ядерную угрозу – это разбомбить иранские предприятия по обогащению урана. Очевидно, что Тегеран учитывает такую возможность. В сентябре 2011 г. Иран перевел производство самого важного ядерного топлива на «надежно защищенный подземный военный объект». Представитель Белого дома от имени Совета национальной безопасности заявил, что это прямое нарушение требований ООН и «еще одна провокация». Как всегда, Обама ничего не предпринял. Он слишком занят своим переизбранием, общением со сборщиками средств на президентскую кампанию и поездками на отдых.

Бестолковые действия Обамы в отношении Ирана просто шокируют. 18 мая 2008 г. в речи, которую Обама произнес, будучи кандидатом в президенты, он сделал ошеломляюще невежественное заявление: «Вот что я хочу сказать, подумайте об этом. Иран, Куба, Венесуэла – крошечные страны по сравнению с Советским Союзом. Эти страны не представляют для нас такой серьезной угрозы, какую представлял Советский Союз… Иран расходует на военные нужды одну сотую того, что тратим мы. У Ирана нет ни малейшего шанса всерьез угрожать США. И нам следует использовать нашу силовую позицию, чтобы набраться мужества и слушать». Затем, после того как советники объяснили Обаме, какое идиотское заявление он сделал, он через пару дней изменил свою позицию: «Иран – серьезная угроза. Иран разрабатывает незаконную ядерную программу, Иран поддерживает террористов по всему региону и ополчение в Ираке, Иран угрожает существованию Израиля и отрицает Холокост». И снова первые, интуитивные потуги Обамы всегда оказываются неправильными. В данном случае эти движения создают угрозу Америке и нашему союзнику Израилю.

Очевидно, нам нужно прислушаться к тому, что говорят наши специалисты из разведки, чтобы выбрать самый лучший способ свести на нет ядерные амбиции Ирана. Но реальность такова: следующий президент, которого изберет Америка, по всей вероятности, либо пресечет разработки Ираном ядерного оружия, либо отсидится в стороне и позволит этой стране довести дело до конца. Учитывая жуткий послужной список Барака Обамы, на такой риск Америка пойти не может.

Обама заключил жалкую и очень невыгодную сделку с Ираном. Он вознаградил его сотнями миллиардов долларов, иранские муллы получили ядерное оборудование и обещание того, что Америка в случае чего защитит Иран от израильского нападения. Это вызовет гонку ядерных вооружений на Среднем Востоке и сделает главного в мире спонсора терроризма ядерной державой. И Тегеран будет продолжать ядерный проект, одновременно наращивая темпы роста своей экономики.

Обама вел переговоры с позиций слабака. Это крайне непрофессионально. Обаме следовало не снимать санкции в начале переговоров, а вдвое их ужесточить. А республиканцы снова капитулировали перед Обамой, разрешив ему протолкнуть опасное соглашение с Ираном через Сенат без подавляющего большинства голосов.

Обама отказывается называть свою ядерную сделку с Ираном договором. Это означает, что ни одна будущая администрация не обязана соблюдать это соглашение. Если президентом изберут меня, можете быть уверены: я не стану считать себя обязанным соблюдать это соглашение. Плохие сделки – не для меня.

«Пакистан – не друг Америки»

Когда наши прославленные «морские котики» захватили Усаму бен Ладена, они нашли его не в каком-то мрачном подземном убежище и не в отдаленной горной пещере. Нет, Усаму бен Ладена обнаружили в Пакистане, в доме, расположенном по соседству с одной из самых престижных пакистанских военных академий. О чем это говорит? Лично мне – о том, что Обама всегда знал, где скрывается бен Ладен.

Скажу прямо: Пакистан – не друг Америки. США вбухали туда миллиарды и миллиарды долларов, а что взамен? Предательство, неуважение и даже хуже. Когда один из американских вертолетов был сбит в ходе операции по захвату бен Ладена, Пакистан передал его Китаю для того, чтобы китайские инженеры украли технологии, на разработку которых мы потратили миллиарды. Пакистанцы считают нас сборищем наркоманов. Они не уважают нас и не начнут уважать до тех пор, пока главнокомандующим в США остается Барак Обама. По словам одного военного чиновника, «нам не разрешают открывать огонь в ответ на обстрелы с территории Пакистана. Мы знаем, что во многих случаях придется вести огонь по пакистанским военным. Пакистан нас провоцирует».

То, что американские правила ведения боевых действий не разрешают нашим военным обороняться и открывать ответный огонь, – полное сумасшествие. Нам необходимо снять наручники с наших военных и проявить силу. Если по нашим войскам ведут огонь, они должны отвечать. И всё. Точка.

Но из Пакистана исходит еще одна угроза. Я имею в виду появление так называемой сети Хаккани, террористической организации, в которой, по различным оценкам, состоит 15 тыс. бойцов. Эта группировка тесно связана с «Аль-Каидой». Сеть Хаккани изначально возникла в Афганистане, но ее члены проникли в Пакистан и теперь отсиживаются там. Группировку Хаккани считают даже более крупной, чем «Аль-Каида», и, кроме того, она лучше финансируется. А вот и самая плохая новость: помощь Хаккани оказывает пакистанская Межведомственная разведка. Адмирал Майкл Маллен, бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов, работал с пакистанцами теснее, чем большинство других военных. Он говорит, что Хаккани превратилась в «стратегическое оружие» пакистанского разведывательного ведомства и несет ответственность за нападения на посольство США и отель «Интер-Континенталь» в Кабуле, а также за взрыв грузовика, в результате которого пострадали 77 американских солдат.

И примите к сведению: по мнению экспертов из разведки, «в благодарность за миллиарды долларов критически важной военной помощи, которую Пакистан получает из США, он любезничает с Китаем и активно выпрашивает помощь у исламского союзника, Саудовской Аравии».

Когда мы проснемся и поймем, что финансируем собственных врагов? И когда наши войска, наконец, откроют ответный огонь? В настоящий момент мы запрещаем нашим силам использовать беспилотные летательные аппараты Predator в городе Мирам, где находится штаб-квартира Хаккани. Почему? Обама, видите ли, не хочет «оскорблять» Пакистан. Но это абсурд – ведь террористы убивают наших солдат! Нам надо стать сильнее, жестче, дать нашим войскам разрешение открывать ответный огонь и заявить Пакистану, что разорвем с ним все экономические отношения, если он не прервет связи с сетью Хаккани. Если пакистанская разведка сотрудничает с террористами, значит, и пакистанских военных мы должны объявить террористической организацией.

"Нефть сама текла к нам в руки"

Обама шел в президенты с обещанием больше не развязывать ни одной «незаконной войны». И что же? Он ее начал! Обама не выступил в Конгрессе с просьбой объявить войну Ливии. Вместо этого он по личной инициативе начал эту войну и вверг Америку в кровопролитную гражданскую бойню. Разве не за это Обама так резко критиковал Джорджа Буша, который все-таки избавился от Саддама Хусейна?

Теперь Каддафи мертв. США потратили на операции в Ливии более миллиарда долларов, а взамен получили огромный счет. Глупость администрации Обамы просто баснословна. В Ливии сосредоточены огромные запасы нефти. Когда так называемые «повстанцы» обратились к НАТО (а НАТО – это на самом деле Соединенные Штаты) с просьбой помочь им разгромить Каддафи, нам следовало сказать: «Мы поможем вам свалить Каддафи, а вы отдадите нам половину своей нефти на следующие 25 лет, чтобы расплатиться за нашу военную поддержку». «Повстанцы» с радостью вцепились бы в такое предложение. В конце концов, они не имели шансов на успех: они были разобщены, и войска Каддафи громили «повстанцев» повсюду.

Представьте, сколько нефти мы могли бы получить. Подумайте, какое экономическое облегчение мы дали бы американцам и американскому бизнесу. Заключить подобную сделку было нетрудно. Нефть сама текла нам в руки. Но наши дипломаты просто слабаки. Они не хотят никого «оскорблять». А в результате оскорблен американский народ! Наша политика должна быть такой: нет нефти, нет и военной поддержки.

К сожалению, теперь, когда Каддафи нет, цена, которую нам придется платить за нашу глупую политику в Ливии, может оказаться намного выше и намного ужаснее, чем миллиард долларов. В сентябре 2011 г. в Ливии пропало до 20 тыс. ПЗРК. По данным правозащитной организации Human Rights Watch, это произошло из-за отказа Барака Обамы обеспечить надлежащую охрану и защиту складов оружия. Либеральные СМИ раздули из пропажи оружия в Ираке целую историю, которую использовали в попытках свалить Джорджа Буша. Но теперь, под надзором Обамы, невозможно найти 20 тыс. ПЗРК, которыми можно сбивать коммерческие авиалайнеры! А ведущие газеты и телеканалы зевают, как будто так и надо.

Нечего и говорить о том, сколько денег можно выручить за эти ПЗРК на черном рынке. Могу поставить последний доллар на то, что в очередь за ними выстроятся террористические организации. Мы знаем, что «Аль-Каида» уже действует в Ливии. Ричард Кларк, бывший советник Белого дома по вопросам борьбы с терроризмом, считает «весьма высокой» вероятность того, что «Аль-Каида» успешно вывезет ПЗРК из Ливии. Когда всплыла эта история, в Белом доме, как обычно, пожали плечами.

А вот и самая плохая новость: угадайте, кто оказывал ливийским повстанцам «гуманитарную помощь» до падения Триполи? Правильно, Иран. Когда повстанцы захватили столицу, Иран «поздравил исламский народ Ливии».

Как и все, я рад тому, что Каддафи больше нет. Но если бы мы были умнее и жестко вели переговоры, то взяли бы половину нефти, которую добудут в Ливии в течение следующих 25 лет, прежде чем потратили бы горы денег. Обама снова показал себя ужасным переговорщиком и специалистом по расточению огромных возможностей для Америки. И угадайте, кто получает большую часть ливийской нефти? Правильно, Китай.

* * *

Американцы слишком заняты борьбой с опустошениями, которые принесла экономическая политика Обамы. Они не замечают той колоссальной катастрофы, которую вызвал «организатор общественности», заняв пост главнокомандующего. Ущерб, нанесенный Обамой военной мощи Америки и ее положению в мире, может исправить только новый президент, человек, который будет уважать наших мужчин и женщин в форме и следовать доктрине национальной безопасности, ставящей интересы Америки на первое место.

Данная статья – сокращенный вариант шестой главы книги «Время стать сильными» (“Time to get tough: Making America # 1 again”), опубликованной в США в 2011 году и с тех пор неоднократно переизданной. На русском языке она вышла под названием "Былое величие Америки" в издательстве «Эксмо», которое любезно предоставило нам право напечатать отрывок. Публикуется в журнальной редакции.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892025 Дональд Трамп

Доводы в пользу офшорного балансирования

Лучшая внешнеполитическая стратегия США

Джон Миршаймер – профессор политологии в Чикагском университете.

Стивен Уолт – профессор международных отношений Школы имени Кеннеди Гарвардского университета.

Резюме: Офшорное балансирование основано на уверенности в американских традициях и понимании непоколебимых преимуществ страны. Стратегия использует географическое положение и признает, что другие государства должны уравновешивать мощных соседей.

Впервые за последние годы значительное число американцев ставит под сомнение внешнеполитическую стратегию страны. Как показал проведенный в апреле 2016 г. опрос центра Pew, 57% американцев считают, что Соединенные Штаты должны «заняться собственными проблемами и позволить другим решать свои проблемы как они считают нужным». В ходе предвыборной кампании и демократ Берни Сандерс, и республиканец Дональд Трамп неизменно находили поддержку избирателей, когда задавались вопросом о стремлении США продвигать демократию, субсидировать оборону союзников и прибегать к военному вмешательству. Лишь Хиллари Клинтон защищала статус-кво.

Недовольство американцев доминирующей внешнеполитической стратегией не должно вызывать удивления, учитывая результаты последних 25 лет. В Азии Индия, Пакистан и Северная Корея увеличивают свои ядерные арсеналы, а Китай бросает вызов статус-кво в региональных водах. В Европе Россия аннексировала Крым, а отношения Вашингтона с Москвой оказались на самом низком уровне со времен холодной войны. Американские войска по-прежнему воюют в Афганистане и Ираке, но побед не видно. Несмотря на ликвидацию большинства первоначальных лидеров, «Аль-Каида» распространилась по всему региону. Арабский мир охвачен хаосом – в значительной степени из-за решения США способствовать смене режимов в Ираке и Ливии и попыткам добиться этого в Сирии. Из этого хаоса возникло «Исламское государство» (ИГИЛ). Многочисленные попытки Соединенных Штатов добиться урегулирования палестино-израильского конфликта закончились провалом, вероятность существования двух государств сейчас далека как никогда. В то же время демократия переживает спад по всему миру, а применение пыток, точечных ликвидаций и других морально неоднозначных методов серьезно навредили имиджу США как защитника прав человека и международного права.

Не только Соединенные Штаты несут ответственность за все эти беды, но они приложили руку к большинству из них. Неудачи являются естественным следствием неверной внешнеполитической стратегии либеральной гегемонии, которой демократы и республиканцы следовали на протяжении многих лет. Согласно этому подходу, США должны использовать мощь не только для решения глобальных проблем, но и для укрепления мирового порядка, основанного на международных институтах, представительных органах власти, открытых рынках и уважении прав человека. Как «исключительная держава» Соединенные Штаты обладают правом, обязанностью и мудростью, чтобы контролировать политику практически во всех точках планеты. По сути либеральная гегемония – это ревизионистская внешнеполитическая стратегия: вместо того чтобы требовать от Америки простого поддержания баланса сил в ключевых регионах, она вынуждает Соединенные Штаты продвигать демократию по всему миру и защищать права человека, если они находятся под угрозой.

Существует более подходящий вариант. Следуя стратегии «офшорного балансирования», Вашингтон откажется от амбициозных усилий по переделке общества в других странах и сосредоточится на том, что действительно важно: сохранении американского доминирования в Западном полушарии и противодействии потенциальным гегемонам в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. Вместо того чтобы выступать в роли мирового полицейского, США должны поощрять другие страны к активному участию в сдерживании поднимающихся держав и вмешиваться только в случае необходимости. Это не означает отказа от позиции единственной мировой супердержавы или возвращения к стратегии «Америка – это крепость». Скорее, офшорное балансирование позволит сберечь силы и таким образом обеспечит лидерство Соединенных Штатов в будущем и укрепит свободу внутри страны.

Постановка правильных целей

США – самая успешная великая держава в современной истории. Другим ведущим государствам приходилось мириться с наличием грозных противников у своих границ – даже Великобритания несколько раз сталкивалась с угрозой вторжения через Ла-Манш. У Соединенных Штатов на протяжении двух с лишним столетий подобных проблем не было. Далекие державы не представляют серьезной угрозы из-за двух огромных океанов, отделяющих их от Америки. Жан-Жюль Жюссеран, французский посол в США с 1902 по 1924 гг., писал: «На севере у страны слабый сосед, на юге – другой слабый сосед, на востоке – рыба и на западе – рыба». Кроме того, Соединенные Штаты обладают огромными территориальными и природными ресурсами, значительным энергичным населением, что позволило создать крупнейшую экономику мира и самый мощный военный потенциал. США также имеют на вооружении тысячи ядерных боеголовок, поэтому атака на американскую территорию еще менее вероятна.

Такие геополитические преимущества дают огромный простор для ошибок: лишь настолько защищенная страна может пытаться переделать мир по собственному усмотрению. Одновременно эти преимущества позволяют ей оставаться мощной и защищенной, не прибегая к затратной экспансионистской внешнеполитической стратегии. Офшорное балансирование будет иметь именно такой эффект. Его главная задача – поддерживать мощь Соединенных Штатов на максимуме, в идеале это доминирующее положение на планете. В первую очередь речь идет о сохранении господства в Западном полушарии.

Однако в отличие от изоляционистов сторонники офшорного балансирования полагают, что и за пределами Западного полушария есть регионы, которые заслуживают американских усилий. Сегодня для США значимы три региона: Европа, Северо-Восточная Азия и Персидский залив. Первые два – это ключевые центры индустриальной мощи и местонахождение других великих держав, в третьем производится почти 30% мировой нефти.

Главная проблема в Европе и Северо-Восточной Азии – подъем региональных гегемонов, которые будут доминировать там почти так же, как США на Западе. Государство-гегемон должно обладать огромным экономическим весом, способностью разрабатывать современное вооружение, потенциалом для проецирования силы в мире и, возможно, достаточными ресурсами, чтобы превзойти американцев в гонке вооружений. Такое государство может даже завести союзников в Западном полушарии и вмешиваться в ситуацию вблизи Соединенных Штатов. Главная цель США в Европе и Северо-Восточной Азии – поддерживать региональный баланс, чтобы самое мощное государство каждого региона – на данный момент Россия и Китай соответственно – продолжали беспокоиться по поводу своих соседей и не интересовались Западным полушарием. В Персидском заливе Соединенные Штаты заинтересованы в блокировании гегемона, который может вмешаться в поставки нефти и таким образом нанести ущерб мировой экономике и угрожать благополучию Америки.

Офшорное балансирование – это реалистическая стратегия, имеющая ограниченные цели. Продвижение мира хотя и желательно, но в число этих целей не входит. Это не значит, что Вашингтон должен приветствовать конфликты и отказаться от дипломатических и экономических инструментов для предотвращения войны. Но для этой цели не могут использоваться только американские войска. Целью офшорного балансирования также не может быть прекращение геноцида, как в Руанде в 1994 году. Однако следование этой стратегии не исключает проведение подобных операций при условии, что необходимость очевидна, миссия выполнима и американское руководство уверено, что вмешательство не приведет к ухудшению ситуации.

Как это работает

Офшорное балансирование предполагает, что США будут определять свое военно-политическое поведение в соответствии с распределением сил в трех ключевых регионах. Если потенциального гегемона в Европе, Северо-Восточной Азии или Персидском заливе не видно, нет оснований и для размещения в регионе сухопутных войск или ВВС, соответственно, нет необходимости наращивать военный потенциал дома. Чтобы обрести достаточный вес для доминирования в регионе, требуется много лет, поэтому у Вашингтона будет время для выявления угрозы и выработки адекватного ответа.

В этом случае США должны обратиться к странам региона как первой линии обороны, позволив им поддерживать баланс сил на собственном пространстве. Вашингтон может предоставлять помощь союзникам и обещать поддержку в случае угрозы нападения, но должен воздерживаться от размещения значительных военных контингентов за границей. В некоторых случаях имеет смысл сохранить соответствующие активы, например небольшие контингенты, объекты для сбора разведданных или склады военной техники, но в целом нужно переложить ответственность на региональные державы, которые в большей степени заинтересованы в предотвращении доминирования над ними одного государства.

Если эти страны не могут сдерживать потенциального гегемона собственными силами, Соединенные Штаты должны помочь, разместив достаточную огневую мощь в регионе, чтобы изменить баланс сил в свою пользу. Иногда это означает отправку войск до того, как начнется война. Например, в годы холодной войны США сохраняли значительные контингенты сухопутных войск и ВВС в Европе, полагая, что западноевропейские страны не способны сдерживать Советский Союз собственными силами. В других случаях американцы могут вмешаться после начала войны, если есть вероятность, что одна из сторон превратится в регионального гегемона. Так происходило в двух мировых войнах: Соединенные Штаты вмешались, когда стало ясно, что Германия может доминировать в Европе.

Иными словами, цель – держаться в отдалении как можно дольше, осознавая при этом, что иногда нужно переходить к активным действиям. В случае необходимости США должны заставить союзников взять на себя основную нагрузку, а американские войска следует вывести как можно быстрее.

У офшорного балансирования много плюсов. Ограничение регионов, которые США будут обязаны защищать, а также привлечение других стран к выполнению своей части работы позволят уменьшить расходы Вашингтона на оборону, стимулируют инвестиции и потребление в стране; гораздо меньше американцев будут рисковать жизнью. Сегодня союзники воспринимают американскую защиту как должное, после окончания холодной войны проблема лишь усугубилась. Например, на Соединенные Штаты приходится 46% ВВП НАТО, при этом они несут 75% военных расходов. «Это соцобеспечение для богатых», – язвительно отметил политолог Барри Позен.

Офшорное балансирование также позволит уменьшить риск терроризма. Либеральная гегемония обязывает США распространять демократию в незнакомых странах, что иногда требует военной оккупации и всегда подразумевает вмешательство в местную политическую систему. Такие действия неизменно вызывают националистическое возмущение, и поскольку противники слишком слабы, чтобы напрямую противостоять Соединенным Штатам, они используют терроризм. (Стоит напомнить, что мотивацией для Усамы бен Ладена в значительной степени послужило присутствие американских войск в его родной Саудовской Аравии.) Либеральная гегемония не только стимулирует появление террористов, но и облегчает их деятельность: смена режимов для продвижения американских ценностей подрывает местные институты и создает неконтролируемые пространства, где процветает экстремизм.

Офшорное балансирование смягчит эту проблему посредством отказа от социального инжиниринга и минимизации присутствия войск. Американские военные будут находиться на иностранной территории, только если государству ключевого региона угрожает потенциальный гегемон. В этом случае возможная жертва будет воспринимать США как спасителя, а не оккупанта. Когда угроза ликвидирована, американские войска могут вновь скрыться за горизонтом, вместо того чтобы остаться в стране и вмешиваться в местную политику. Демонстрируя уважение к суверенитету, офшорное балансирование вряд ли будет стимулировать антиамериканский терроризм.

Убедительная история

Сегодня офшорное балансирование может показаться радикальной стратегией, но на протяжении многих десятилетий именно оно определяло логику американской внешней политики и хорошо служило стране. В XIX веке США были заняты расширением своей территории в Северной Америке, строительством мощного государства и обеспечением гегемонии в Западном полушарии. Выполнив эти задачи к концу столетия, страна заинтересовалась сохранением баланса сил в Европе и Северо-Восточной Азии. Тем не менее она позволяла великим державам обоих регионов сдерживать друг друга, прибегая к военному вмешательству только когда баланс сил нарушался – во время двух мировых войн.

В годы холодной войны у Соединенных Штатов не было выбора – требовалось военное присутствие в Европе и Северо-Восточной Азии, поскольку их союзники не могли сдерживать СССР собственными силами. Поэтому Вашингтон заключал союзы, размещал войска в обоих регионах, воевал в Корее, чтобы противодействовать советскому влиянию в Северо-Восточной Азии.

В Персидском заливе Соединенные Штаты держались в отдалении, предоставив Великобритании главную роль в противодействии доминированию того или иного государства в нефтеносном регионе. Когда британцы в 1968 г. объявили об уходе из Персидского залива, американцы обратились к иранскому шаху и монархам Саудовской Аравии, чтобы возложить на них эту задачу. После свержения шаха в 1979 г. администрация Картера начала создавать силы быстрого развертывания, чтобы не допустить доминирования Ирана или СССР в регионе. По тем же причинам администрация Рейгана помогала Багдаду в 1980–1988 гг. во время ирано-иракской войны. Американские военные держались на расстоянии до вторжения Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 г., которое могло повысить влияние Ирака и угрожало Саудовской Аравии и другим нефтедобывающим странам региона. Для восстановления регионального баланса сил администрация Джорджа Буша-старшего направила экспедиционные войска, чтобы освободить Кувейт и нанести удар по военной машине Саддама Хусейна.

Иными словами, на протяжении почти 100 лет офшорное балансирование позволяло предотвращать появление опасных региональных гегемонов и сохранять глобальный баланс сил, который обеспечивал безопасность США. Показательно, что, когда американские политики отходили от этой стратегии – например во Вьетнаме, где у Вашингтона не было жизненно важных интересов, – все заканчивалось сокрушительным провалом.

События после окончания холодной войны преподали тот же урок. В Европе после распада СССР не было доминирующей державы. Соединенным Штатам следовало постепенно сокращать военное присутствие, развивать дружественные отношения с Россией и предоставить решение вопросов европейской безопасности европейцам. Вместо этого США расширяли НАТО и игнорировали интересы России, что в конечном итоге привело к конфликту на Украине и сближению Москвы с Китаем.

На Ближнем Востоке Соединенным Штатам также следовало отойти на расстояние после войны в Персидском заливе и позволить Ирану и Ираку уравновешивать друг друга. Вместо этого администрация Клинтона проводила политику «двойного сдерживания», которая требовала присутствия сухопутных войск и ВВС в Саудовской Аравии, чтобы сдерживать Иран и Ирак одновременно. Администрация Джорджа Буша реализовывала еще более амбициозную стратегию «региональной трансформации», которая привела к дорогостоящим неудачам в Афганистане и Ираке. Администрация Обамы повторила эту ошибку – она помогла свергнуть Муаммара Каддафи в Ливии и способствовала эскалации хаоса в Сирии, настаивая на том, что Башар Асад «должен уйти», и поддерживая некоторых его противников. Отказ от офшорного балансирования после холодной войны стал рецептом провалов.

Пустые надежды гегемонии

Сторонники либеральной гегемонии приводят ряд неубедительных аргументов. Обычно они утверждают, что только сильное лидерство США может сохранить порядок в мире. Но глобальное лидерство не является самоцелью, оно желательно, пока приносит пользу непосредственно Соединенным Штатам.

Кто-то может утверждать, что американское лидерство необходимо для решения проблемы коллективных действий, когда локальные акторы не справляются с потенциальным гегемоном. Офшорное балансирование признает эту опасность и призывает Вашингтон вмешиваться, если это нужно. Эта стратегия также не запрещает давать советы и оказывать материальную помощь дружественным государствам в ключевых регионах.

Другие сторонники либеральной гегемонии считают, что американское лидерство необходимо, чтобы противостоять новым транснациональным вызовам, которые исходят от распавшихся государств, терроризма, преступных сетей, потоков беженцев и т.д. Атлантический и Тихий океаны не обеспечивают достаточную защиту от этих угроз, но, с другой стороны, благодаря современным военным технологиям Соединенным Штатам проще проецировать свою власть в мире и бороться с этими угрозами. Иными словами, современная «глобальная деревня» более опасна, но одновременно ею проще управлять.

Для этой точки зрения характерно преувеличение угроз и переоценка способности Вашингтона справиться с ними. Преступность, терроризм и прочие проблемы вызывают беспокойство, но они вряд ли являются экзистенциальными угрозами, требующими военного решения. Постоянное вмешательство в дела других государств – и особенно частые военные интервенции – напротив, вызывают недовольство, стимулируют коррупцию и таким образом обостряют транснациональные угрозы. Долгосрочное решение проблем может дать только компетентное местное управление, а не тяжелая рука США как мирового полицейского.

Кроме того, такая роль обходится совсем не так дешево, как утверждают сторонники либеральной гегемонии, – и в долларах, и в жизнях. Войны в Афганистане и Ираке стоили 4 и 6 трлн долларов соответственно, погибли около 7 тыс. американских солдат, более 50 тыс. были ранены. Среди ветеранов этих конфликтов высокие показатели депрессий и самоубийств, а государству практически нечем компенсировать принесенные ими жертвы.

Сторонники статус-кво также опасаются, что офшорное балансирование позволит другим государствам заменить Соединенные Штаты на вершине глобальной власти. На самом деле стратегия продлит доминирование страны, позволив сосредоточить усилия на ключевых целях. В отличие от либеральной гегемонии, офшорное балансирование не предполагает растрачивания ресурсов на дорогостоящие и контрпродуктивные крестовые походы, что позволит государству больше инвестировать в компоненты долгосрочной силы и процветания: образование, инфраструктуру, исследования и разработки. Вспомните, США стали великой державой, не участвуя в войнах за рубежом и строя экономику мирового уровня. Аналогичной стратегии придерживается Китай последние 30 лет. А Соединенные Штаты в это время тратили триллионы долларов и поставили под угрозу свое лидерство в долгосрочной перспективе.

Еще один аргумент – американские войска должны дислоцироваться по всему земному шару, чтобы поддерживать мир и обеспечивать открытость глобальной экономики. Согласно этой логике, сокращение военного присутствия приведет к возобновлению конфликтов великих держав, губительному экономическому соперничеству, в конечном итоге вспыхнет большая война, и США не смогут остаться в стороне. Лучше по-прежнему выступать в роли мирового полицейского, чем рисковать повторением 1930-х годов.

Подобные опасения неубедительны. Во-первых, такой аргумент предполагает, что более активное участие Соединенных Штатов в европейских делах могло предотвратить Вторую мировую войну – это утверждение никак не соотносится с непоколебимым стремлением Адольфа Гитлера к войне. Региональные конфликты будут иногда происходить независимо от действий Вашингтона, но в них не стоит вмешиваться, если не затронуты жизненно важные интересы США. Иногда в случае региональных конфликтов Соединенные Штаты действительно оставались в стороне – во время русско-японской войны, ирано-иракской войны и нынешнего конфликта на Украине – что противоречит утверждениям о неизбежном втягивании Америки в конфликт. А если страна вынуждена вести войну с другой великой державой, то лучше не спешить и позволить прочим государствам нести основную нагрузку. Последней из крупных держав вступив в обе мировые войны, Америка стала сильнее после них, потому что выжидала.

Недавние события заставляют сомневаться в том, что американское лидерство обеспечивает мир. За последние 25 лет Вашингтон начал или поддерживал несколько войн на Ближнем Востоке и способствовал мелким конфликтам в других регионах. Если стратегия либеральной гегемонии направлена на укрепление глобальной стабильности, то она не справляется с этой задачей.

С точки зрения экономики стратегия также не дала особых результатов. Учитывая свою защищенность в Западном полушарии, США могут свободно торговать и инвестировать средства в любой прибыльный проект. Поскольку все страны заинтересованы в этой деятельности, Вашингтону не нужно выступать в роли мирового полицейского для экономического взаимодействия с другими государствами. На самом деле американская экономика находилась бы сейчас в лучшем состоянии, если бы правительство не тратило так много денег, пытаясь управлять миром.

Сторонники либеральной гегемонии также полагают, что Соединенные Штаты должны следить за всем земным шаром, чтобы не допустить распространения ядерного оружия. Утверждается, что если США сократят свою роль в ключевых регионах или вообще уйдут, у стран, привыкших к американской защите, не останется другого выбора, кроме как защищаться своими силами, т.е. разрабатывать ядерное оружие.

Ни одна внешнеполитическая стратегия не может быть полностью успешной с точки зрения предотвращения ядерного распространения, но офшорное балансирование справится с этой задачей лучше, чем либеральное господство. В конце концов эта стратегия не помешала Индии и Пакистану наращивать ядерный потенциал, Северной Корее – стать новым членом ядерного клуба, а Ирану – добиться значительного прогресса в реализации ядерной программы. Страны обычно стремятся сделать ядерную бомбу, потому что боятся нападения, а действия США по смене режимов только усиливают эти опасения. Благодаря офшорному балансированию, которое предполагает отказ от смены режимов и сокращение американского военного присутствия, у стран будет меньше оснований гнаться за ядерными проектами.

Кроме того, военные действия не могут помешать государству получить ядерное оружие, если оно к этому стремится, разве что замедлить процесс. Недавнее соглашение с Ираном служит напоминанием о том, что скоординированное международное давление и жесткие экономические санкции – лучший способ противодействовать ядерному распространению, чем превентивная война или смена режима.

Конечно, если США урежут гарантии безопасности, несколько уязвимых государств могут пойти по пути разработки собственного ядерного оружия. Такой исход нежелателен, но полномасштабные усилия по пресечению ядерного распространения обойдутся очень дорого и вряд ли окажутся успешными. Кроме того, последствия могут быть не такими серьезными, как полагают пессимисты. Обладание бомбой не превращает слабые государства в великие державы и не дает им возможности шантажировать соперников. 10 государств преодолели ядерный порог после 1945 г., но мир не перевернулся. Ядерное распространение будет оставаться проблемой независимо от действий Соединенных Штатов, но офшорное балансирование – лучшая стратегия в этой сфере.

Иллюзия демократии

Другие критики отвергают офшорное балансирование, потому что уверены: США имеют моральный и стратегический императив продвигать свободу и защищать права человека. По их мнению, распространение демократии избавит мир от войн и жестокостей и сохранит безопасность Соединенных Штатов.

Никто не знает, каким будет мир, состоящий исключительно из либеральных демократий, но распространять демократию под дулом автомата редко удается, а формирующиеся демократии особенно подвержены конфликтам. Вместо того чтобы укреплять мир, США в итоге будут вести бесконечные войны. Более того, насильственное насаждение либеральных ценностей за рубежом может подорвать их значение дома. Глобальная война с терроризмом и связанные с ней попытки внедрить демократию в Афганистане и Ираке привели к пыткам заключенных, точечным убийствам и масштабному электронному слежению за американскими гражданами.

Некоторые сторонники либеральной гегемонии утверждают, что смягченная версия этой стратегии позволит в дальнейшем избегать катастроф, которые произошли в Афганистане, Ираке и Ливии. Они обманывают себя. Продвижение демократии требует масштабного социального инжиниринга в иностранных обществах, которые американцы плохо понимают. Именно поэтому усилия Вашингтона обычно заканчиваются провалом. В результате разрушения старых политических институтов и строительства новых неизбежно появляются победители и проигравшие, и последние часто берут в руки оружие. Когда это происходит, американские чиновники, уверенные, что на кону стоит доверие к США, используют чудовищную военную мощь, чтобы решить проблему, и страна оказывается втянутой во все большее количество конфликтов.

Если американцы хотят способствовать распространению либеральной демократии, лучший способ – самим быть хорошим примером. Другие страны будут подражать Соединенным Штатам, если увидят справедливое, процветающее и открытое общество. А для этого нужно улучшать ситуацию дома и меньше манипулировать политикой за границей.

Проблематичный успокаивающий фактор

Некоторые считают, что Вашингтон должен отказаться от либеральной гегемонии, но сохранить значительные войска в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе исключительно для предотвращения возможных проблем. Утверждается, что такая недорогая страховка сохранит жизни и сэкономит деньги в долгосрочной перспективе, потому что США не придется бросаться на помощь, когда конфликт уже начался. Такой подход – иногда называемый «селективным вовлечением» – выглядит привлекательно, но тоже не сработает.

Во-первых, вероятен возврат к либеральной гегемонии. Взяв на себя обязательства по поддержанию мира в ключевых регионах, американское руководство будет испытывать искушение заняться распространением демократии, опираясь на убеждение, что демократии не воюют друг с другом. Именно этот довод использовался при расширении НАТО после холодной войны, заявленной целью которого была «единая и свободная Европа». В реальном мире черта, отделяющая селективное вовлечение от либеральной гегемонии, легко стирается.

Сторонники селективного вовлечения также полагают, что само присутствие войск США в различных регионах гарантирует мир, поэтому американцам не нужно беспокоиться о втягивании в отдаленные конфликты. Иными словами, расширение обязательств по обеспечению безопасности несет незначительные риски, потому что с ними никогда не придется столкнуться.

Но такая точка зрения слишком оптимистична: союзники зачастую действовуют непродуманно, а Соединенные Штаты сами могут спровоцировать конфликты. В Европе успокаивающий фактор присутствия США не предотвратил балканские войны 1990-х, российско-грузинский конфликт в 2008 г. и нынешний клинч на Украине. На Ближнем Востоке Вашингтон несет основную ответственность за несколько последних войн. Сегодня реально возможен конфликт в Южно-Китайском море, несмотря на существенную роль ВМС США в регионе. Размещение американских войск по всему земному шару не гарантирует мир автоматически.

Селективное вовлечение также не решает проблему перекладывания всей ответственности на США. Сегодня Великобритания выводит войска из континентальной Европы, в то время как НАТО говорит о растущей угрозе со стороны России. Ожидается, что Вашингтон вновь займется решением проблемы, хотя мир в Европе должен больше волновать державы региона.

Стратегия в действии

Как будет выглядеть офшорное балансирование в современном мире? Трудно представить себе серьезный вызов американской гегемонии в Западном полушарии, кроме того, на данный момент не видно потенциального гегемона в Европе и Персидском заливе – это хорошие новости. Теперь к плохим новостям: если Китай продолжит свой впечатляющий подъем, то будет стремиться к гегемонии в Азии. Соединенным Штатам необходимо предпринять серьезные усилия, чтобы этого не допустить.

В идеале Вашингтон должен опираться на региональные державы в сдерживании Китая, но эта стратегия не обязательно сработает. Китай не только может оказаться мощнее своих соседей, но и сами государства расположены далеко друг от друга, поэтому сформировать эффективную коалицию сложно. США придется координировать усилия партнеров и поддерживать их своим весом. В Азии Соединенные Штаты действительно являются необходимым участником.

В Европе США следует отказаться от военного присутствия и отдать НАТО европейцам. Не имеет смысла держать в Европе американские войска, поскольку ни одно государство не может доминировать в регионе. Ведущие державы, Россия и Германия, потеряют свою относительную мощь из-за сокращения населения, а других потенциальных претендентов на гегемонию не видно. Правда, что перекладывание ответственности за безопасность в Европе на европейцев может повысить там риски. Но если конфликт возникнет, он не будет угрожать жизненно важным интересам Соединенных Штатов. Поэтому США нет смысла ежегодно тратить миллиарды долларов (и рисковать жизнями своих граждан) ради предотвращения подобного конфликта.

В Персидском заливе следует вернуться к стратегии офшорного балансирования, которая отлично работала до перехода к двойному сдерживанию. Ни одна держава сейчас не в состоянии доминировать в этой части мира, поэтому американцы могут спокойно вывести большую часть войск.

Что касается ИГИЛ, то стоит предоставить решение этой проблемы региональным державам, ограничив роль Соединенных Штатов поставками вооружения, передачей информации и подготовкой военных. ИГИЛ – серьезная угроза для стран региона, но менее значимая проблема для США, а лучшее долгосрочное решение – совершенствование местных институтов власти, и в этом Вашингтон не в состоянии помочь.

В Сирии целесообразно позволить России взять на себя ведущую роль. Сирия, стабилизированная под контролем Асада или разделенная на враждующие мини-государства, не представляет особой опасности для интересов Америки. Президенты и от Демократической, и от Республиканской партии успешно сотрудничали с режимом Асада в прошлом, а разделенная, слабая Сирия не будет угрожать балансу сил. Если гражданская война продолжится, это будет проблема Москвы, хотя Вашингтону нужно быть готовым помочь в политическом урегулировании.

Отношения с Ираном надо улучшать. Нарушение ядерного соглашения Тегераном – не в интересах США, возобновление погони за бомбой более вероятно, если персы будут опасаться американского удара – поэтому необходимо налаживать связи. Кроме того, с ростом своих амбиций Китай будет искать союзников в Заливе, и Иран скорее всего возглавит список. (В подтверждение этих слов, в январе председатель КНР Си Цзиньпин посетил Тегеран и подписал 17 соглашений.) В интересах США противодействовать китайско-иранскому сотрудничеству в сфере безопасности, а для этого нужно протянуть руку Ирану.

Исламская Республика имеет большую численность населения и обладает более значительным экономическим потенциалом, чем ее арабские соседи, поэтому рано или поздно она может достичь уровня, когда будет в состоянии доминировать в регионе. Если страна начнет двигаться в этом направлении, США должны помочь другим державам Персидского залива уравновесить Тегеран, соизмеряя свои действия и военное присутствие в регионе с масштабом опасности.

Заключение

В сумме все эти шаги позволят Соединенным Штатам заметно сократить оборонные расходы. Хотя американские войска останутся в Азии, их вывод из Европы и Персидского залива высвободит миллиарды долларов, так же как уменьшение расходов на борьбу с терроризмом, завершение войны в Афганистане и сворачивание других операций за рубежом. США сохранят значительные активы ВМС и ВВС, а также небольшие, но мощные сухопутные силы, и будут готовы нарастить их в случае необходимости. Но в обозримом будущем государство будет тратить больше денег на внутренние нужды или оставит их в карманах налогоплательщиков.

Офшорное балансирование – внешнеполитическая стратегия, основанная на уверенности в американских традициях и понимании непоколебимых преимуществ страны. Стратегия использует выгодное географическое положение и признает главный побудительный мотив: другие государства должны уравновешивать слишком мощных или амбициозных соседей. Стратегия уважает национальные чувства и не пытается навязывать американские ценности другим обществам, фокусируется на том, чтобы показать пример, которому захотят следовать другие. Как и в прошлом, офшорное балансирование не только отражает интересы США, но и совпадает с приоритетами американцев.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892019 Джон Миршаймер, Стивен Уолт

Азиатский парадокс

Роль России в архитектуре безопасности АТР

Кевин Радд – президент Института политики Азиатского общества, бывший премьер-министр и министр иностранных дел Австралии.

Резюме: Цель региональной организации – выработка мер по укреплению доверия и безопасности, включая линии экстренной связи между военными, обеспечение прозрачности и протоколы по урегулированию военных инцидентов.

В июне на дипломатической встрече в Бангкоке прозвучал вопрос, является ли ОБСЕ подходящей моделью для Азии. Азиатская конференция ОБСЕ предоставила редкую возможность рассмотреть будущее архитектуры безопасности в этой части мира с опорой на европейский опыт.

История Европы напоминает, что мир никогда нельзя считать чем-то само собой разумеющимся. Если бы в июле 1914 г. уже сформировался только зарождавшийся тогда институт европейской безопасности, лидеры иначе судили бы о намерениях друг друга и о сделанном ими роковом выборе. Без зрелого диалога о проблемах безопасности отсутствует политический амортизатор для обуздания конкурирующих националистических устремлений. И никогда не следует забывать, что глубокой экономической взаимозависимости в Европе начала XX века оказалось недостаточно, чтобы предотвратить «войну, призванную положить конец всем войнам».

В послевоенной Европе международные организации сыграли роль в снижении напряженности и обеспечении безопасности. ООН стала всемирным форумом, а в Старом Свете прозрачность в военной сфере и меры по укреплению доверия в рамках Хельсинкского процесса (СБСЕ/ОБСЕ) помогли предотвратить перерастание холодной войны в горячую. СБСЕ не мог положить конец холодной войне либо предотвратить кризисы, но ему зачастую удавалось дать передышку прагматичным лидерам по обе стороны баррикад для выработки взаимоприемлемых соглашений. Одним из них стал Договор об обычных вооруженных силах в Европе.

Существуют параллели между опытом Европы XIX и XX веков и нынешними угрозами безопасности в разных частях Азии. Азиатско-Тихоокеанский регион находится на развилке между экономическим порядком XX века, направленным на глобализацию и интеграцию, и региональным порядком в сфере безопасности с острейшими националистическими противоречиями – почти как в XIX веке. Некоторые называют это «азиатским парадоксом».

Конечно же, есть и фундаментальные отличия европейских и азиатских реалий. В Европе понятие современного национального государства уходит корнями в XV век, и с тех пор оно последовательно развивалось, тогда как в Азии это происходило менее формально. Более того, несмотря на религиозные войны и соперничество государств-наций, Европа – порождение общей иудео-христианской и более древней греко-римской культуры, чего не скажешь об Азии с ее разными цивилизациями и траекториями развития. Кроме того, история Азии XX века преимущественно связана с колониальной и постколониальной историей. В тот же период европейцы были фактически колонизаторами.

Но все это не должно помешать лидерам Азии извлечь ряд политических уроков из недавнего прошлого Европы. Какими бы ни были культурные различия, потребность в безопасности объединяет общества и людей. Это вовсе не означает, что существует универсальная модель, способная дать современной Азии ответ на все вопросы. Скорее, чтобы ослабить напряженность, мы должны адаптировать и, если необходимо, скорректировать дипломатические подходы, чтобы они соответствовали региональной специфике и местным реалиям.

Архитектура безопасности в Азии

Со времени Второй мировой и, конечно, после окончания холодной войны архитектура безопасности в Азии базировалась на сети двусторонних альянсов Соединенных Штатов и восточноазиатских государств, передовом развертывании американских вооруженных сил в регионе и способности Вашингтона проецировать военную мощь и стратегическое влияние, когда это потребуется. США доказывают, что такой подход создал прочный фундамент для долгосрочной стабильности в отношениях между великими державами на протяжении сорока лет с момента падения Сайгона. Это же легло в основу так называемого восточноазиатского экономического чуда.

С конца 1970-х гг. в Восточной Азии не было значимых конфликтов, а экономики выросли кратно. В 1990 г. доля Азии в мировом ВВП – в реальных долларах по паритету покупательной способности (ППС) – составляла 23,2%. К 2014 г. она достигла 38,8%. А к 2025 г., по прогнозу Oxford Economics, возрастет до 45%. Некоторые предсказывают, что к 2050 г. доля Азии в мировой экономике превысит 50%. Таким образом, Азия вернет себе доминирующее положение в мировой экономике, которое занимала в 1700 году.

Конечно, Китай иначе оценивает перспективу сохранения стратегического присутствия США в Восточной Азии. В частности, он неустанно возражает против обзорных полетов американской авиации над своей береговой линией. Пекин также протестует против того, что он называет вмешательством Вашингтона в события, происходящие в Южно-Китайском море, в поддержку «третьих сторон». Китай сохраняет глубокую озабоченность относительно перспектив изменения статус-кво Тайваня.

Россия также не в восторге в связи с сохранением альянсов Соединенных Штатов по окончании холодной войны – как в Атлантике, так и в Тихом океане. Кроме того, и Россия, и Китай выражают глубокую неудовлетворенность по поводу размещения американских систем противоракетной обороны в Европе и Азии и их влияния на свои возможности ядерного сдерживания в будущем.

Эти дебаты будут продолжаться. Но за ними скрывается более сложная и глубокая конфликтность, обусловленная множеством неразрешенных территориальных споров в АТР. В печальной истории международных отношений с момента появления современного национального государства подавляющее большинство кризисов и войн вспыхивали в результате территориальных притязаний – на суше или на море. В Азиатско-Тихоокеанском регионе таковых слишком много: противоречия между КНДР и Республикой Корея, Россией и Японией, Китаем и Южной Кореей, Южной Кореей и Японией, Китаем и Японией. Случай Тайваня вовсе уникален. Индия и Пакистан спорят о принадлежности Кашмира. У Китая и Индии есть пограничные споры, и это не говоря о территориальных претензиях шести стран в Южно-Китайском море. Последняя коллизия осложняется наличием двустороннего договора об обороне между Филиппинами и США, а также позицией Вашингтона по поводу «свободной навигации» в водах, через которые проходит 40% мировой и 90% морской торговли.

По сути, единственная часть региона, где сегодня нет дестабилизирующих разногласий – Юго-Восточная Азия. Почему? Благодаря региональной организации АСЕАН за 35 лет здесь созданы всеохватывающие институты региональной безопасности и постепенно вырабатывается культура взаимодействия, в основе которой лежит Договор о дружбе и сотрудничестве. Как следствие, АСЕАН создала единственный в Азии буфер для смягчения стратегических проблем и снижения напряженности. Но за пределами Юго-Восточной Азии, если взглянуть на весь АТР, разногласия и трения продолжаются и даже усугубляются.

Всеобщую обеспокоенность вызывает то, что любой из споров рискует перерасти в более широкий региональный кризис, конфликт или даже войну. Политический национализм – важный фактор во внешней политике большей части региона, сила, которая все время противодействует более позитивным тенденциям, подталкивающим к более тесной экономической интеграции.

Из истории следует извлечь по крайней мере один важный урок: когда возникает опасность, политические и оборонные соображения почти неизбежно берут верх над экономикой. Это наглядно продемонстрировал июльский крах 1914 года. Никогда не следует исходить из того, что в будущем геополитическом кризисе, который может разразиться в Азии, рациональные и своекорыстные экономические интересы неизбежно возобладают над политическими страстями. Тому нет абсолютно никаких гарантий.

К Азиатско-Тихоокеанскому сообществу

Отсюда главный вопрос: можно ли через дополнительные институциональные механизмы для всего региона снизить стратегическую напряженность, возникающую вследствие неразрешенных территориальных споров? Я не подхожу к этой теме с идеалистических или тем более утопических позиций. Не верю, что правительства могут объявить, что доверие как по волшебству восстановится с понедельника, и притвориться, будто они избавились от трений, существовавших десятилетиями, а иногда столетиями. И все же в истории нет детерминизма. Человеческий фактор имеет значение, политическое лидерство многое определяет, от творческой дипломатии немало зависит. И нам нужно рассмотреть более практический вопрос, а именно: какие минимальные договоренности о сотрудничестве в сфере безопасности возможны между разными странами большой Азии? Как соглашения способны помочь в разрешении споров и ограничить возможную эскалацию?

Конкретные сделки способны сгладить острые углы, связанные с опасениями по поводу национальной безопасности, но вряд ли разрешат споры, которые генерируют тревожную динамику. Еще в меньшей степени эти институциональные нововведения способны снять проблемы Realpolitik, которые, естественно, занимают умы руководителей внешнеполитических, оборонных и разведывательных ведомств всех стран региона.

Но все же как в идеале выглядит минимально необходимое сотрудничество в сфере безопасности в таком разнородном регионе?

Еще в 2008 г., будучи премьер-министром Австралии, я предложил создать Азиатско-Тихоокеанское сообщество (АТС) – панрегиональную организацию, правомочную решать вопросы в сфере экономики и безопасности. АТС не построить в одночасье, но в него мог бы к 2020 г. трансформироваться Восточноазиатский саммит. Автор этих строк гордится тем, что играл определенную роль в продвижении ВАС к этой цели. Вместе с коллегами из Юго-Восточной Азии я лоббировал присоединение к ВАС России и США, что и произошло в 2010 году.

Отчасти именно трагическая история конкурирующих национализмов побудила меня, главу правительства Австралии, предложить упомянутую идею. Выступая с инициативой в 2008 г., я подчеркивал, что, хотя великие державы региона сегодня живут в согласии, история напоминает: нельзя считать «мир в наше время» чем-то само собой разумеющимся и гарантированным. Это я говорил восемь лет назад, и, как известно, с тех пор проблемы безопасности значительно обострились.

АТС со временем углубляло бы взаимозависимость стран в сфере безопасности, стимулируя навыки большей прозрачности, доверия и сотрудничества. Подобные механизмы помогли бы Азии справляться с кризисами, находить мирные решения и снижать политическую поляризацию между Вашингтоном и Пекином, которая, как мы видим, нарастает. Начать стоит с мер по укреплению общего доверия и повышению безопасности государств.

В течение 2009 г. я излагал свое видение АТС высокопоставленным должностным лицам и главам государств в рамках «Диалога Шангри-Ла», Восточноазиатского саммита и организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Стремясь запустить региональную дискуссию, австралийский кабинет министров провел в том году конференцию по АТС в Австралии и назначил ответственного чиновника, которому поручили объехать 21 страну для совещаний и консультаций с более чем 300 должностными лицами, 30 министрами и восемью государственными лидерами. Тогда удалось нащупать следующие пять пунктов консенсуса.

Высокий уровень заинтересованности предложением по АТС.

Признание, что существующие институты не справляются с решением всего спектра экономических, оборонных и политических задач, стоящих перед регионом.

Ограниченная потребность в создании новых институтов в дополнение к существующим.

Согласие с тем, что АСЕАН должна быть стержнем будущего АТС.

Заинтересованность в наполнении предложения по АТС более конкретным содержанием.

Институт политики Азиатского общества (The Asia Society Policy Institute), президентом которого я стал в прошлом году, сформировал политическую комиссию для рассмотрения будущей региональной азиатско-тихоокеанской архитектуры и более детального обсуждения того, как практически могло бы выглядеть сообщество. Изначально критика предложения по созданию АТС сводилась к тому, что надлежащей моделью для Азиатско-Тихоокеанского региона должна стать организация по типу Евросоюза. Как уже указывалось выше, ЕС ни в коем случае не может быть моделью «на все случаи жизни», которую нужно просто навязать. Вызов, стоящий перед азиатско-тихоокеанскими лидерами, заключается в необходимости сделать невозможное: признать уникальность азиатского регионализма, не повторяя многовековые ошибки Европы и не копируя бездумно ее шаблоны. Нам в Азии нужно извлечь насущные уроки из европейской истории.

Ниже – дорожная карта движения к будущему Азиатско-Тихоокеанскому сообществу.

Преобразование Восточноазиатского саммита в АТС к 2020 г. на основе имеющейся Куала-Лумпурской декларации Восточноазиатского саммита (ВАС) 2005 года.

Перевод встречи министров обороны АСЕАН под эгиду ВАС/АТС.

Создание постоянного секретариата ВАС/АТС в одной из столиц АСЕАН, наиболее вероятные кандидаты – Сингапур, Куала-Лумпур или Джакарта. Через какое-то время региону потребуется свой эквивалент брюссельских институтов, хотя и без европейской модели объединения суверенитетов.

Ежегодные встречи на уровне глав государств и правительств для обеспечения политического вектора и согласия на высшем уровне. В первый раз такую встречу нужно провести отдельно, а не в рамках других региональных саммитов, таких как АТЭС.

Первой и главной целью новой организации должна стать выработка всеобъемлющих мер по укреплению доверия и безопасности, включая линии экстренной связи между военными, действия по обеспечению прозрачности и региональные протоколы по урегулированию военных инцидентов на море и на суше. Вторая задача – развитие полностью интегрированного механизма реагирования на природные катастрофы в случае экологического, климатического или иного бедствия регионального масштаба. Другие приоритеты появятся по мере укрепления доверия.

Ничто из вышеперечисленного не произойдет само собой. Если включить автопилот, это приведет нас на определенную стезю, но вовсе необязательно ту, которая является нашим долгосрочным выбором. И это не будет отвечать интересам ни одной крупной державы региона – Китая, России или Соединенных Штатов.

Роль России в азиатской архитектуре безопасности

Россия – значительная держава в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это очевидно любому человеку с элементарными знаниями географии. После окончания холодной войны западные аналитики были склонны недооценивать важность России для мира и безопасности в этом регионе. «Разворот в Азию» со стратегической точки зрения для Москвы не менее актуален, чем для США, и не последнюю роль в нем играют быстро улучшающиеся отношения России и КНР.

В начале 1990-х гг. западные аналитики начали принижать роль России в Азии. Один эксперт предсказывал, что «в Азиатско-Тихоокеанском регионе экономически ослабленный Советский Союз станет Австралией с ядерным оружием» – подобно тому, как на СССР в свое время навесили ярлык «Верхней Вольты с ракетами». На протяжении 1990-х гг., когда русские боролись с последствиями одного из крупнейших социально-экономических и политических коллапсов мирного времени, Запад в целом был невысокого мнения о месте и роли России в мире. К 1996 г. западные аналитики утверждали, что Россия – всего лишь «терьер у ног великих азиатских держав». Двадцать лет спустя привычка приуменьшать роль России в безопасности Азии по-прежнему преобладает, хотя ситуация начала медленно меняться.

Россию во все времена отличало уникальное геополитическое положение между европейским и евразийским континентами. Этот фундаментальный геостратегический факт порождал бесконечные дебаты внутри российской политической и интеллектуальной элиты, между западниками и славянофилами, сторонниками европеизации и евразийцами, спорящими о том, с каким регионом России интегрироваться. Третья группа российских политических деятелей доказывает, что это не выбор с нулевой суммой, поскольку страна могла бы удачно воспользоваться своими географическими и историческими особенностями, связывающими ее одновременно с европейским и азиатско-тихоокеанским порядками в области экономики и безопасности.

Энтузиазм, поначалу царивший в ОБСЕ, которая задалась целью создать единое пространство безопасности от Ванкувера до Владивостока, начал угасать. Вместо этого российские и западные аналитики указывают на «разворот России к Азии» и укрепляющееся китайско-российское партнерство как потенциальный предвестник «большой Азии от Шанхая до Санкт-Петербурга». Рано предсказывать долгосрочные последствия этой стратегической перегруппировки. Какое бы влияние ни оказывало стратегическое, дипломатическое и экономическое взаимодействие Москвы с Азией, для Запада, да и для самой Азии, было бы недальновидно игнорировать эту динамику.

«Разворот Москвы к Азии» может знаменовать важную веху в дипломатическом и оборонном взаимодействии со странами АТР. Нужно посмотреть, претворятся ли эти намерения в реальную политику. Тем не менее российское правительство сделало Восточноазиатский саммит важным компонентом своей внешнеполитической повестки. В 2011 г. министр иностранных дел Сергей Лавров предположил, что стратегические дискуссии на саммите «должны сосредоточиться на улучшении архитектуры безопасности и сотрудничества в регионе». Министр неоднократно заявлял о намерении России влиться в азиатско-тихоокеанскую экономическую и оборонную архитектуру.

На встрече ВАС 2013 г. Лавров призвал к тому, чтобы новая региональная архитектура была открытой и равной для всех; основывалась бы на принципе неделимости безопасности, уважении норм международного права и мирном урегулировании споров. «Мы убеждены, что такой подход к построению системы межгосударственных отношений помог бы нам в практической работе по урегулированию разных кризисов». Это высказывание наглядно показывает, какое значение Россия придает ВАС.

Будущее Восточноазиатского саммита

Восточноазиатский саммит может стать важной частью архитектуры безопасности в АТР, если этого пожелают страны-участницы. В заключение встречи 2015 г. в Куала-Лумпуре главы государств решили создать подразделение ВАС с секретариатом АСЕАН в Джакарте. Это был скромный шаг в направлении повышения способности управлять общими вызовами в сфере безопасности и экономики АТР. Россия могла бы играть конструктивную роль. Недавний саммит Россия–АСЕАН в Сочи продемонстрировал обоюдную решимость «укреплять ВАС, движущей силой которого является АСЕАН, как форум под руководством политических лидеров для диалога и сотрудничества по широкому спектру стратегических, политических и экономических вопросов, представляющих общий интерес. Главная цель такого саммита – укреплять мир, стабильность и экономическое процветание в регионе». Конечно, будущая эволюция ВАС и превращение его в более прочный компонент архитектуры региональной безопасности – дело всех стран-членов, включая Россию.

Если государства начнут строить дееспособную региональную архитектуру, в проигрыше никто не останется, а вот польза может быть колоссальной. Сама по себе такая организация не заменит нынешние альянсы с их структурами, но со временем содействует снятию стратегического напряжения из-за территориальных споров, которые в свое время и подтолкнули к созданию этих альянсов. Она также поможет найти выход из любых кризисов, которые могут разразиться в будущем.

Россия. Австралия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892003 Кевин Радд

Учебник по геоэкономике для сверхдержавы

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Анастасия Лихачева – кандидат политических наук, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Blackwill R.D., Harris J.M. War by Other Means: Geoeconomics and Statecraft. – Cambridge: Belknap Press, 2016. – 384 p. – ISBN-10: 0674737210

Самая мощная экономика мира разучилась лучше всех использовать экономические инструменты для достижения политических целей – главный парадокс, который исследуют в своей новой книге «Война другими способами: геоэкономика и искусство управлять государством» Роберт Блэкуэлл и Дженнифер Харрис. И предлагают 20 рецептов, как преодолеть этот изъян во всех приоритетных сферах американской внешней политики. События последнего времени подтверждают, что в Белом доме книгу прочитали еще на стадии рукописи. И она нацелена на то, чтобы предложить новый курс демократической администрации, если, как явно надеются авторы, та придет к власти.

Издание вышло в свет в апреле 2016 г., оба автора – исследователи американского Совета по международным отношениям. За плечами Блэкуэлла – больше 30 лет работы в американской внешней политике на постах заместителя советника по национальной безопасности по стратегическому планированию, представителя президента в Ираке и посла в Индии при администрации Джорджа Буша-младшего. Блэкуэлл – яркий и творчески мыслящий представитель консервативного крыла киссинджерианских реалистов. Дженнифер Харрис до возвращения в экспертную среду в 2012 г. работала в аппарате Госдепа при первой администрации Обамы и была основным разработчиком экономической повестки для госсекретаря Хиллари Клинтон.

Издание похоже на первоклассный учебник или развернутую аналитическую записку: все рекомендации подкрепляются многочисленными примерами из политики последних лет, ключевые идеи ярко выделяются в тезисы, а изучение литературы, на которую опираются авторы в своем исследовании (речь идет о сотнях ссылок: от научных книг и статей до бизнес-новостей и экспертных интервью авторов) – отдельный и очень ценный бонус издания.

Книга начинается с описания проблемы: самая мощная экономика мира разучилась использовать экономические инструменты для достижения внешнеполитических целей, т.е. применять инструменты современной геоэкономики. Вместо этого США обзавелись дорогостоящей и неэффективной привычкой «хвататься за пистолет, а не за кошелек». За полвека страна, совладавшая с великими европейскими державами, воплотившая в жизнь план Маршалла, ставшая конструктором и гарантом Бреттон-Вудской системы, дошла до трех неудачных военных интервенций подряд – в Афганистане, Ираке и Ливии. И, что самое удивительное для авторов, позволила другим державам, прежде всего Китаю, значительно преуспеть на геоэкономическом поприще.

Авторы часто повторяют, что военной силой Соединенные Штаты многого больше не добьются. А гигантские военные бюджеты – неэффективная растрата средств. Сказываются уроки поражений 2000-х гг., когда США попытались закрепить то, что они считали победой в холодной войне, серией военных кампаний. И предсказуемо провалились, политически обесценив триллионные вложения в военную мощь.

Предполагается иная стратегия: де-факто силовая экономическая борьба за сохранение американских позиций в мире, «политизация» или даже «военизация» внешнеэкономической деятельности. Если недавно в этом постоянно обвиняли Россию, то сейчас эта тенденция все явственнее проявляется и в американской политике. Авторы немного лукаво, как и многие другие специалисты, пишущие аналитику для своих правительств, играют «от обратного»: американские возможности в области экономической дипломатии всячески преуменьшаются, а китайские и российские преувеличиваются. Цель очевидна: заставить Вашингтон резко активизировать инструменты экономической дипломатии, если не экономической войны.

Работа разделена на четыре блока. Первые три главы – это анализ того, что такое геоэкономика (глава 1), как устроена взаимосвязь между геоэкономикой и международной системой, какова эволюция этих связей вплоть до настоящего времени (глава 2). Третья глава – настольное чтение для всех экспертов, работающих над такими инструментами, как торговая, монетарная, энергетическая политика, экономические санкции и программы помощи развитию. Где, в каком объеме, почему применялись подобные инструменты, описано достаточно подробно и системно. В этом отношении авторы продолжают схожие исследования Дэвида Болдуина, Алана Гобсона и Дэвида Грюваля, пионеров геоэкономики. Но резенцируемое издание выгодно отличается тем, что не страдает исключительно американоцентричным подходом, а как раз сравнивает искусство геоэкономики в Америке и в других центрах силы, опираясь на самые свежие факты, правда иногда выгодно для авторской аргументации выстроенные.

Второй блок – это иностранные примеры, прежде всего китайские. Авторы рассматривают применение экономических инструментов во внешней политике Пекина (главы 3 и 4) и обращаются к примерам из практики всех ключевых стран Евразии – России, Индии, Пакистана, Саудовской Аравии, Ирана. Охватываются самые последние события, включая инициативу «Одного пояса, одного пути» и создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.

Третий блок – собственно американский. В книге даны системные оценки американской геоэкономики: начиная с комплексного исторического анализа (глава 5) и оценки возможностей для реализации американского потенциала в этой области (глава 6) до конкретных случаев в сфере энергетики, за которой авторы видят большие возможности для американской внешней политики. В частности, они рекомендуют использовать ресурсы США как энергетической сверхдержавы для поддержки Польши и Украины, зависимых от российских поставок. Авторы высоко оценивают, с методологической точки зрения, практику «газовых войн», считая их, правда, исключительно российской прерогативой. Упор на новую энергетическую мощь Соединенных Штатов не может не вызвать улыбку у нас, русских, помнящих о российских миражах «энергетической сверхдержавы». Похоже, что недавно обретенная (и наверняка быстро преходящая) энергетическая мощь, связанная со сланцевой революцией, кружит голову американцам, как энергетические доходы еще недавно кружили голову многим нашим соотечественникам.

В целом сложившаяся ситуация в мире не выглядит для Вашингтона блестяще, но авторы надеются, что американский истеблишмент вынесет ряд уроков из прошлых неудач. Есть среди них вполне академичные: «Мощь государства зависит прежде всего от состояния национальной экономики, ее способности мобилизовать и распределять ресурсы». В российской внутренней повестке это сегодня остро дебатируемый тезис, однако, как оказывается, и для США этот вопрос – далеко не аксиома. Подчеркивается необходимость изменить парадигму внешней политики: от привычки концентрироваться на военно-политических инструментах – к упору на экономические факторы во внешней политике.

Наверное, для американцев, как и для остальных, самый ценный – четвертый блок, предлагающий 20 рекомендаций «Что делать» (глава 9) и «Каким образом?» (глава 10). Рекомендации сформулированы хлестко и емко, предполагают обширную «домашнюю работу», чтобы выучить уроки геоэкономики.

В первую очередь – качественное повышение информированности всех ветвей власти о геоэкономической политике и выработка ее правил, необходимость обеспечить взрывной рост американской экономики. Повышение роли президента в формировании, разъяснении и реализации геоэкономической политики (и на уровне риторики, и на уровне полномочий), обуздание Конгресса и сокращение финансирования Пентагона в пользу экономических инструментов внешней политики.

На международном уровне – ратификация ТТП и заключение ТТИП с европейскими партнерами, формирование долгосрочной геоэкономической политики в отношении Китая, России, новые «планы Маршалла» для ряда стран Центральной Америки и Африки, экономическая поддержка Индии и американских союзников в АТР. На этом фоне некоторые рекомендации выглядят парадоксально, особенно для российского читателя, например «Фокус на изменении климата». Но столь пристальное внимание авторов к этой проблеме более чем убедительно аргументировано.

Для воплощения в жизнь всех этих многочисленных рекомендаций авторы требуют формирования новой Большой стратегии, которая позволила бы Соединенным Штатам в полной мере координировать внутреннюю и внешнюю политику, вопросы национальной экономики и национальной безопасности. Не случайно в названии книги используется слово «война» – идеальным примером Большой стратегии авторы называют политику Эйзенхауэра во время холодной войны.

Если же Америка не перестанет ставить на военную силу в ущерб обширному экономическому инструментарию, под угрозой окажутся важнейшие сферы национальных интересов – Китай будет успешно перенастраивать баланс сил в АТР экономическими методами (правда, с негласной опорой на модернизированную армию), вытесняя США; Ближний Восток еще глубже погрузится в хаос, Мексика продолжит сползание к экономическому упадку и не сможет никак совладать с наркотрафиком. Судьба Украины и других постсоветских республик, неоднократно затрагиваемая в книге, также зависит от того, насколько эти страны с помощью американских и европейских денег в форме займов, грантов и торговли смогут стабилизировать собственную экономику. Только последовательное и скоординированное применение экономических инструментов внешней политики, заключают Блэкуэлл и Харрис, обеспечит продвижение американских национальных интересов в будущем мире.

Вызывает веселое изумление, если не восхищение интеллектуальная прямота авторов. Они иногда все еще упоминают ценность либерального экономического порядка. Но по существу предполагают огосударствление внешнеэкономической политики, использование антилиберальных, «государственно-монополистических» методов, которые они приписывают, иногда не всегда точно, конкурентам – странам «авторитарного капитализма».

И последнее, на более серьезной ноте. Разумеется, далеко не все предлагаемые рецепты будут использованы. Многие из них нереалистичны. Но даже частичное претворение в жизнь будет качественно подстегивать деглобализацию, экономическую фрагментацию в мире, рост нового протекционизма. По сути предложенный путь напоминает слова гоголевского Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью». Такая политика уже претворяется в жизнь – см. санкции, инициативы вытеснения универсальной торговой системы блоками. У многих партнеров США появляется и нарастает разумное стремление максимально отгородиться от американцев и от навязываемых ими новых экономических порядков. И в случае реализации предлагаемой геоэкономической стратегии, а похоже, так и будет, мир станет более опасным и менее предсказуемым местом. В том числе и для Соединенных Штатов. Как это было после того, как Вашингтон, решив, что он выиграл холодную войну и почувствовав себя безнаказанным, «распустил руки» и развязал серию военных кампаний.

Но есть ли позитивная альтернатива этой новой деглобализации? Об этом надо думать совместно, по крайней мере с партнерами по Большой Евразии.

В заключение хочется процитировать один из эпиграфов книги, фразу бывшего госсекретаря Джеймса Бейкера: «Никогда не позволяйте другим определять повестку». В книге «Война другими средствами» содержится целый кладезь рецептов, которые Россия может использовать для формирования собственной внешнеэкономической политики. Которая, вопреки преувеличениям уважаемых авторов этой книги, находится в младенческом состоянии, формировалась в годы иллюзий о возможностях интеграции в Запад или галлюцинаций об «энергетической сверхдержаве». Нельзя уповать бесконечно на блестящую дипломатию или хирургическое применение обновленной военной силы. Хотя без нее, похоже, не получится. Нужно восстанавливать экономический инструментарий внешней политики и дополнять его творческой, современной геоэкономической стратегией. Не копируя, разумеется, рекомендации Блэкуэлла и Харриса, но черпая в них вдохновение.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 сентября 2016 > № 1892012 Сергей Караганов, Анастасия Лихачева

«США и Китай могут быть вовлечены в войну»

Мэтью Берроуз – директор Инициативы по прогнозированию, стратегии и рискам Атлантического совета.

Александр Братерский - обозреватель Газеты.Ru

Резюме О том, какие угрозы ждет мир в будущем, будет ли конфликт между Китаем и США и почему администрация США видит в России угрозу.

Вопросы долгосрочного прогнозирования — одна из важных составляющих американской политической аналитики, ориентированной на десятилетия вперед. О том, какие угрозы ждет мир в будущем, будет ли конфликт между Китаем и США и почему администрация США видит в России угрозу, «Газете.Ru» рассказал директор прогнозного центра экспертного центра Atlantic Council, в прошлом высокопоставленный аналитик, прогнозист Национального совета по разведке США Мэтью Берроуз.

— Дональд Трамп — очень необычный кандидат для Республиканской партии США, и кажется, что он уже пришел к нам из времени, о котором вы говорите в ваших долгосрочных прогнозах. Можно ли рассматривать его как попытку спасти Америку от потери влияния?

— В Америке есть большая часть общества, которая считает, что страна осталась на обочине. Однако если вы посмотрите на статистику, это происходило годами: средний доход сокращался, студенты обрастали долгами и возникало чувство, что истеблишмент в Вашингтоне не понимает, что происходит.

Финансовый кризис 2008 года оказал минимальное влияние на Вашингтон. Цены на недвижимость упали, но люди не всегда осознают, какие последствия этот кризис имел для всей Америки. Я лично родился и вырос в Огайо, там десятками разорялись поселки, а Вашингтон продолжал идти своей дорогой, не понимая, во что превратились надежды многих людей.

Мечты о том, что дети будут жить лучше, — это краеугольный камень, на котором стоит американское общество.

В США ты растешь с идей «американской мечты», которая заключается в том, что твои дети должны жить лучше тебя, и, когда эти ожидания не оправдываются, мы видим настоящую злость.

Я думаю, что Трамп дал выход этой злости.

— Часть людей считает, что мы находимся на пороге опасного военного конфликта.

— Я думаю, что с Трампом дела могут скорее принять подобный оборот (смеется.) Однако кроме желания обложить китайцев тарифами и заставить мексиканцев строить стены он вряд ли заинтересован в силовых решениях.

Трамп смотрит на это все с точки зрения бизнеса. Он рассуждает, как укрепить американскую экономику, и не очень обеспокоен тем, что касается оборонных связей с союзниками. Трамп не обожествляет идею НАТО и американского доминирования. И поэтому сегодня все внимание предвыборной кампании в США сосредоточено на теме противостоянии истеблишмента, который олицетворяет Клинтон, и контристеблишмента, который олицетворяет Трамп.

Что касается Клинтон, то у нее есть опасная идея о том, чтобы США снова доминировали в мире.

США всегда будут великой державой, у нас могут быть проблемы с Москвой или Пекином, но конфликт — всегда худшее решение.

— Могут ли США встать на более изоляционистские позиции, если Трамп придет к власти?

— Америка прошла через две дорогостоящие войны. Будь ты сторонником Трампа или Клинтон, сегодня приходит осознание, что надо урезать расходы. Циничная правда в том, что дети принимающих решения элит, как правило, на войну не идут. Противоположной ситуация была во время войны во Вьетнаме, когда по призыву забирали всех.

— Не придет ли мировая система к коллапсу, если США перестанут доминировать в мире?

— Нет, необязательно. У Вашингтона достаточно возможностей, которые он может использовать для сотрудничества с ведущими странами. Я думаю, что президент Путин будет сотрудничать с США и уже это делает в Сирии. Он не хочет, чтобы США меняли местный режим, как мы делали это в Ливии.

Мне кажется, Путин стремится реорганизовать мир в клуб больших держав, где США будут иметь большую долю, но так, чтобы Вашингтон звонил в Москву, как мы это делали во времена «холодной войны», чтобы избежать плохого развития событий.

— Вы много занимались Китаем. Можно ли сегодня говорить, что Китай становится новым Советским Союзом?

— Он уже им стал. Для большинства американцев это единственный соперник в плохом и хорошем смысле. Я не то чтобы разделяю этот взгляд. Мне кажется, мир становится многополярным, Россия останется ведущей державой — как и Европа. Но для большинства американцев все смещается в сторону Китая. Две страны очень зависимы друг от друга в экономическом смысле, так, конечно, никогда не было между США и СССР. Нет никакой возможности, чтобы США вели по отношению к Китаю политику сдерживания без того, чтобы не навредить себе.

— Считается, что демократии другом с другом не воюют. Взаимозависимые страны тоже?

— Если посмотреть на Первую мировую войну, было очень много зависимости в те времена, и это все равно не помешало начать войну. Я предполагаю, что США и Китай могут быть вовлечены в войну, хотя, конечно это не самый вероятный сценарий.

— Если США и Китай вступят в войну, на чьей стороне будет Россия?

— Это большой вопрос для России. В последние годы под руководством Путина Россия начала сближаться с Китаем после украинского кризиса, что было неожиданно для многих здесь. Я думаю, что Москва находится на перепутье. Если санкции останутся и если Европа не пойдет на их смягчение, Россия начнет двигаться в сторону Китая.

Я думаю, что есть много культурных и цивилизационных связей между Европой и Россией, которые трудно приуменьшить.

Однако в сценарии «холодной войны» Россия и Китай могут быть на одной стороне. Все это, как я писал в одной из своих работ в прошлом году, переворачивает «Треугольник Киссинджера» с ног на голову.

Бывший советник президента США по национальной безопасности Генри Киссинджер писал, что Вашингтон может улучшить политический климат как с Москвой, так и с Пекином, а Москва и Пекин — не могут улучшить свои двусторонние отношения.

— В вашем прогнозе Global Trends 2030: Alternative Worlds сказано: Россию, в случае если многие факторы развития не сработают, ждут к 2030 году времена упадка. В то же время мы в неплохой кампании. ЕС и Япония будут в аналогичном положении. Может ли этот фактор подтолкнуть страны к взаимному сотрудничеству?

— Здесь можно возвратиться к рассуждениям о президентстве Трампа. Если ему удастся стать президентом США и интерес к делам ЕС начнет падать, может возрасти интерес европейцев к России и можно будет даже увидеть поиск совместных мер безопасности.

— Демография — это один из наиболее серьезных вызовов для России, об этом много говорится в вашем прогнозе. Может ли миграция стать решением демографических проблем?

— Одна из вещей — это, конечно, увеличение рождаемости. Здесь наблюдается позитивный процесс. Однако один из факторов падения связан с тем, что у вас много мужчин в возрасте 50 лет, смертность среди которых выше, чем даже в СССР.

Даже если речь не идет о смертности от алкоголя, таких людей нельзя назвать продуктивными работниками. Поэтому исправление демографической ситуации — это не только увеличение рождаемости, а улучшение системы здравоохранения вне Москвы и больших городов.

Однако Россия по-прежнему привлекает эмигрантов, и, если посмотреть на статистику, люди до сих пор приезжают. Я не думаю, что это плохо, хотя нужно думать, как интегрировать их в общество.

— Вы были в России, когда готовили доклад совместно с ИМЭМО «Глобальная система на переломе». Считаете ли вы, что представители российской политической элиты озабочены будущими глобальными вызовами? Или их интересуют лишь насущные вопросы?

— Это мне не очень ясно, возможно, Путин думает о стабильности прежде всего. Он был реформатором какое-то то время, и я думал, что его идеи о свободной торговле, которые он высказывал, были достаточно креативными.

Однако тут можно сказать и о США. Многие ученые говорят о проблемах, но политическая элита не очень к этому прислушивается.

— Вы много лет провели внутри разведывательного сообщества. Насколько мнение разведки сегодня высоко оценивается в политических кругах?

— Я думаю, что разведывательное сообщество и, прежде всего, ЦРУ потеряло определенный авторитет после войны в Ираке и лишилось поддержки части политической элиты из-за неправильных прогнозов.

Сегодня из-за террористических угроз к ним прислушиваются, однако одна из главных проблем в том, что угрозы стали очень комплексными. Разведка не обязательно может помочь тем, кто занимается политикой, не в состоянии понять всю сложность разных угроз.

Я работал под руководством генерала Джеймса Клэппера (директор по Национальной разведке США. — «Газета.Ru»), и он иногда говорил, что был бы рад вернуться в «холодную войну». Тогда было проще. Был СССР, и что бы ни случалось, он всегда имел к этому какое-то отношение.

Посмотрите нынешние слушания в конгрессе, когда он дает оценку угрозам. Это огромный список. Поэтому те, кто принимает политические решения, находятся в трудном положении.

В то же время, когда в России слышат, что российская угроза стоит между террористическим «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) и Эболой, это трудно понять.

К сожалению, после кризиса на Украине все кризисы «холодной войны» снова вернулись на прежнее место. Стало легче указывать пальцем в сторону Москвы.

Кроме того, понятно, что неприязнь Обамы и Путина — это личное. Правда, я считаю, что Обама несет даже большую ответственность за это.

США должны взаимодействовать с разными странами, и необязательно, чтобы все они разделяли наши ценности.

После кризиса на Украине многие в США удивлялись: «А понимает ли Россия свое место в мире? Это страна, которая не может делать такое. Ну, Китай еще — может быть».

Это было отражением высказываний Обамы, что Россия — это страна, которая идет к закату. То же самое касалось Сирии. Вашингтон считал, что Россия завязнет там, как в Афганистане или мы во Вьетнаме.

— Когда вы пишете в своих исследованиях о терроризме, то констатируете, что в будущем исламистский терроризм исчезнет. Не произойдет ли так, что его сменят иные формы террора?

— С одиночками покончить невозможно. Среди этих людей могут быть и кибертеррористы, и биотеррористы.

Пока атаки террористов направлены на людей, но если они начнут атаковать объекты инфраструктуры или банковскую систему, будет нанесен еще больший урон.

Все будет зависеть от того, какая обстановка будет в Ираке и Сирии. Я опасаюсь, что эти государства будут пребывать в расколотом и хрупком состоянии, если не будет предложено долговременного мирного решения. Можно вспомнить такие страны, как Босния. Экономически это не лучшее место, однако ситуация там относительно спокойная.

— Вы изучаете новые угрозы. Какие войны будущего нас ждут?

— Я думаю, что шпионские игры времен «холодной войны» возвратятся. Они не будут столь зрелищными, когда шпионы прыгали через Берлинскую стену. Но они будут использоваться для того, чтобы добывать информацию, подобно тому, как это произошло с Национальным демократическим комитетом. (Речь о хакерской атаке на штаб Демократической партии, в которой обвиняют Россию. — «Газета.Ru».)

В США говорят о том, что Россия в упадке, но когда речь идет обо всем, что связано с киберугрозами, выясняется, что страна очень конкурентоспособна и с большими возможностями, чем Китай. Россия проводит эти операции на более высоком уровне. Я думаю, подобные вещи будут происходить и далее и вряд ли перерастут в большую войну.

— В «гибридную»?

— Когда люди говорят о «гибридной войне», это такой общий термин. Часть ее как раз ведется в сфере коммуникаций и состоит в извлечении информации. Вторая — это популяризация своей точки зрения. Кремль был довольно эффективен в распространении своей точки зрения на Украину. США — не очень.

Все эти «зелененькие человечки» — это новое слово. Мы в подобных ситуациях посылали агентов и помощь для того, чтобы всем занимались другие.

— Если говорить о ядерном оружии, не происходит ли сегодня ситуация, когда оно перестает быть оружием сдерживания?

— В своих прогнозах мы пишем, что все больше стран рассматривают ядерное оружие как средство сдерживания для США. Таким образом, ядерное оружие становится инструментом для бедных стран — таких, как Северная Корея, — и это опасно. США и Россия имеют различные доктрины. Мы понимаем «красные линии» и уважаем подписанные документы.

Если же посмотреть на Ближний Восток, там нет таких сдерживающих вещей. Возможно, и существует опасность войны США и России, однако большая опасность — это применение ядерного оружия третьей страной.

Индо-пакистанский конфликт — сценарий, когда Пакистан может подумать, что единственное, чем он может противостоять Индии, которая очень серьезно вооружена обычными средствами, — это ядерное оружие.

— Ждет ли человечество «война за стакан воды»?

— Я не думаю, что это произойдет между великими державами. Но подобное тому, что произошло в Сирии, где четыре года длилась засуха, можно будет увидеть в Судане. Мы увидим несостоявшиеся государства, но я не вижу подобного сценария для Европы или для России.

В то же время для России важно развивать свое сельское хозяйство, что в принципе происходит. Россия, часть Украины, Австралия, США, Канада обеспечивают зерном весь мир. Если прекратятся поставки из одной из стран, то цены на продовольствие пойдут вверх, и это приведет к большим проблемам в тех странах, которые зависимы от подобных поставок.

Газета.Ру

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 сентября 2016 > № 2851553 Мэтью Берроуз

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова изданию Совета по внешней и оборонной политике, Москва

Вопрос: Сергей Викторович, добрый день. Хотел задать Вам несколько вопросов, прежде всего, по поводу азиатского направления внешней политики России. Как Вы оцениваете его состояние? Что еще требуется, чтобы по-настоящему превратить этот вектор в приоритетный? Иногда складывается ощущение, что при всей важности Азии, наши западные направления вызывают больший интерес и азарт.

С.В.Лавров: В дипломатии такие категории, как азарт, неприменимы. Дипломатия по определению основывается на расчете, выверенных шагах, которые позволят двигаться более эффективно к обеспечению национальных интересов страны.

Что касается азиатского направления нашей внешней политики, то оно неизбежно присутствует, и никакой азарт здесь не нужен. Мы евразийская держава, большая часть нашей территории находится в Азии, причем эта часть наименее освоена и развита по сравнению с европейской. Так сложилось исторически, и не потому, что мы недооценивали Азию, а потому, что в период, когда формировались нынешние основные структурные компоненты нашей экономики, вся активность – экономическая, технологическая, новаторство – все было сконцентрировано в Европе и США. Азия лишь совсем недавно стала демонстрировать свои качества нового «локомотива» экономического роста в мире, источника новейших технологий, инноваций и того, что называют «экономикой знаний». 60% ВВП приходится на Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), включая США и, конечно, все азиатские страны. Половина мировой торговли – это тоже АТР. Смещается центр развития, и это происходит объективно. Невозможно представить ситуацию, когда только один регион, одна точка на земном шаре будет генерировать все хозяйственные и технологические процессы в мире.

Диалектически мир становится многополярным. Это проявляется в появлении новых экономических центров роста и финансовой мощи, с которыми приходит, естественно, политическое влияние. Это в полной мере соответствует нашей философии, опирающейся на учет этой объективной тенденции в нашей работе. Сейчас, когда у нас открываются новые экономические возможности на Востоке, что совпало с принятием российским руководством принципиальных решений об ускоренном развитии Восточной Сибири и Дальнего Востока, как говорится, «сам Бог велел» максимально использовать предоставляемые Азией возможности. Тем более что, помимо объективного экономического аспекта, о котором я сейчас сказал, при перемещении центра роста мировой экономики на Восток, есть и политический фактор: Европа сама сейчас хочет «обрезать» свои отношения с нами под диктовку США. Однако в Европе есть немало стран, которые делают это абсолютно осознанно, прямо заявляя, что в данном случае политика (наказания России) должна довлеть над экономикой. Это полностью противоречит тому, что всегда исповедовал Запад.

На Востоке есть огромное количество структур, в которых членствует Россия, где не может быть никаких дискриминационных подходов по отношению к нам. Это Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС), включая ежегодные саммиты, а также Восточноазиатские саммиты (ВАС), которые являются относительно молодой структурой, но уже стали популярны и занимаются сопряжением экономических, геополитических и военно-политических вопросов в этом регионе. Создано немало структур, опирающихся на АСЕАН, в которых есть формат диалогового партнерства. Россия – один из партнеров, наряду с США, Китаем, Индией, ЕС. АСЕАН ежегодно проводит региональные форумы по проблемам безопасности. Есть еще Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), которое в свое время было инициировано президентом Казахстана, а также ряд других механизмов, как, например, Диалог по сотрудничеству в Азии (ДСА). Этих механизмов много, и мы считаем их весьма полезными. Стоит вопрос о том, чтобы упорядочить такую многосторонность в данном регионе. В Европе есть такая организация, как ОБСЕ, в Латинской Америке – Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), а в Африке – Африканский союз (АС). В Азии такого универсального «зонтика» не существует. Наверное, не стоит искусственно пытаться его создать.

Пожалуй, естественный ход вещей подведет в какой-то момент к тому, чтобы гармонизировать все эти различные процессы. Рассчитываю, что это произойдет на основе осознания необходимости открытости в современном мире, потому что противоборствуют две тенденции: одна – это открытость, а вторая – возвращение к блоковой психологии, когда создаются закрытые военно-политические блоки.

В Азии существуют разные «тройки» с участием США и их союзников. Там же создается Транстихоокеанское экономическое партнерство, которое является закрытым блоком, поскольку присоединиться к нему тем, кто не включен в состав первоначальных участников, можно будет только, когда эти привилегированные участники определят свои правила игры. Инициаторы по определению руководствуются зачастую неравноправной логикой.

Мы этому противопоставляем открытые подходы. В рамках ВАС около шести лет назад мы предложили начать диалог без каких-либо обязательств, чтобы найти общие внеблоковые подходы, которые будут опираться на принцип инклюзивности и обеспечивать равные безопасность и экономические возможности. Интересно, что это предложение было поддержано всеми участниками Восточноазиатских саммитов, включая наших американских партнеров. Прошло уже пять раундов такого диалога, в том числе в Индонезии, Брунее, Камбодже, Китае. Это, правда, неспешный процесс, но в Азии спешить с оформлением правовых рамок не принято. Нужно уважать традиции, которые существуют в том же АСЕАН.

Совокупность факторов, собственные нужды в развитии нашего Востока, экономический подъем Азии и АТР и политическая предвзятость Европы обусловили ситуацию, которую мы сейчас имеем и которая дает нам дополнительные шансы сократить разрыв в развитии различных частей нашей страны.

Вопрос: Вы только что отметили роль Азии как «локомотива» развития и нового экономического центра мира. Что мы вкладываем в термин «Евразия»? Что это значит для нас? Каковы ее перспективы?

С.В.Лавров: Я еще из школьных учебников по географии помню, что Евразия – это тот самый континент, на котором расположена вся Европа, Россия и еще целый ряд таких стран, как Китай, Индия, Пакистан, Бангладеш и многие другие. Помимо географического названия, конечно же, Евразия сейчас обрела смысл и с точки зрения обозначения интеграционных процессов. У нас создан Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Это результат многолетней работы по сохранению всего того позитивного, что дала экономика Советского Союза ныне независимым государствам, включая взаимозависимость, сравнительные преимущества, разделение труда и многое другое. Также существует Таможенный союз (ТС). К ЕАЭС сейчас проявляется большой интерес. Уже пять государств являются его членами. Другие наши соседи также активно размышляют над этим. Помимо непосредственных и потенциальных членов существует огромный интерес к тому, чтобы договариваться с Евразийским экономическим союзом о свободной торговле. Уже заключено первое соглашение о зоне свободной торговли с Вьетнамом. Целый ряд других стран АСЕАН, включая Сингапур, проявляют такой же интерес. На саммите Россия-АСЕАН в Сочи в мае этого года речь шла о том, чтобы подумать о начале консультаций по созданию зоны свободной торговли между Россией и всей Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии в целом. Еще не один десяток стран, в том числе из Латинской Америки и Азии, заинтересованы в переговорах о либерализации торговли с ЕАЭС. С двенадцатью из них уже подписаны меморандумы о начале таких консультаций. Еще с пятью готовится подписание соответствующих документов.

Мы понимаем, что Евразийский экономический союз – это огромный рынок (180 миллионов человек), экономически мощный блок с природными ресурсами, очень интересным и привлекательным рынком труда, с высокообразованной рабочей силой. Он представляет самоценность для всех нас. Однако также есть понимание, что развиваться в изоляции от всех остальных государств, расположенных в Евразии, было бы неправильно. Именно поэтому с самого начала формирования ЕАЭС его создатели держали в уме необходимость сохранить открытость для сотрудничества с другими структурами, тем более что в этом регионе расположены организации, членство в которых перекликается с составом участников Евразийского экономического союза.

Очень хороший пример тому – Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Сейчас, как Вы знаете, наряду с Евразийской экономической интеграцией Китай продвигает свою концепцию Экономического пояса «Шелкового пути», предполагающую развитие экономических, инвестиционных связей и особенно – транспортной и логистической инфраструктуры. Это вещи, напрямую затрагивающие наши интересы, интересы других членов Евразийского экономического союза и членов ШОС. Логика, которая была применена, прямо противоположна попыткам конкурировать (хотя конкуренция – это вещь, от которой трудно уйти). Очевидно, что если бы мы стали рассматривать эти различные проекты – Евразийский экономический союз, Шанхайскую организацию сотрудничества, китайскую инициативу по созданию Экономического пояса «Шелкового пути» – в разрезе противостояния и пытаться извлечь односторонние выгоды, то ничего хорошего это бы нам не дало. Наша логика и курс, который был взят по решению Президента России В.В.Путина, заключается в необходимости искать компромиссы, обоюдно выгодные, общеприемлемые подходы.

Президент России В.В.Путин провозгласил концепцию Большой Евразии, которая может быть реализована через диалог всех заинтересованных в этом государств. Между ЕАЭС и Китаем уже начат разговор о создании документа об экономическом сотрудничестве. Уже идет процесс, инициированный на саммитах Президентом России и Председателем КНР, который занимается сопряжением Евразийской экономической интеграции и китайской концепции Экономического пояса «Шелкового пути». Более того, мы считаем важным обозначить уже на этом этапе, когда пока еще неясно, в какие формы выльется этот процесс, готовность к дальнейшему расширению числа участников этих консультаций и переговоров. Президент России В.В.Путин выступил с инициативой подумать о том, как развивать самое широкое экономическое, торговое, инвестиционное, транспортно-логистическое партнерство с участием государств ЕАЭС, ШОС, включая потенциальных членов (Индию, Пакистан, Иран), а также с участием государств-членов АСЕАН.

Вернусь к самому началу Вашего вопроса. Евразия – это не только Азия, это еще и Европа. Волею судеб, геологии и географии они оказались на одной «плите» современного мира. Несмотря на то, что в наших политических отношениях с Евросоюзом сейчас не самый лучший период, мы не собираемся вставать в позу обиженных. Убеждены, что надо исходить не из каких-то сиюминутных скандалов, а из долгосрочных интересов. Нет никаких сомнений, что в долгосрочном плане необходимо, чтобы Евросоюз, другие страны Европы и государства, расположенные в азиатской части этого огромного континента, наводили между собой больше мостов и более предметно занимались сотрудничеством. Россия по своему геополитическому, геоэкономическому расположению – страна, которой сам Бог велел способствовать этим процессам. Проект Большой Евразии, о котором мы сейчас говорим, абсолютно не противоречит, а наоборот вписывается и усиливает концепцию Европы от Атлантики до Урала, которая выдвигалась много десятилетий назад еще Ш.де Голлем. Теперь Президент России В.В.Путин сформулировал ее уже как пространство от Лиссабона до Владивостока. Все это остается актуальным. Когда политическая, в том числе и внутриполитическая, конъюнктура в западных странах мешает двигаться в этом стратегическом, обоюдно выгодном направлении – это аномалия. Надеюсь, что постепенно лидеры на Западе поймут, что, конечно, важно каждые четыре или пять лет бороться за то, чтобы тебя избрали, но пытаться нарастить свою популярность на русофобии – это тупиковый путь.

Вопрос: Насколько важным является для Вас выстраивание личных отношений с партнерами? Можете ли Вы сказать, что многие вопросы лучше решаются в неформальной обстановке, когда есть атмосфера взаимного доверия. Если да, то каким партнером для Вас является Госсекретарь США Дж.Керри как личность?

С.В. Лавров: Я считаю, что древнейшей профессией в мире является дипломатия, кто бы что ни говорил про другие профессии. Дипломатия – это по определению отношения между людьми. В первобытно-общинном строе было необходимо как-то договариваться: кто сегодня идет убивать мамонта, кто разводит огонь в пещере, кто охраняет женщин. Это на самом деле так. Дипломатия мало отличается от обычных отношений между друзьями, между людьми, которые прохладно друг к другу относятся. Есть ситуации, когда люди вынуждены общаться, решать вопросы с теми, кого они рассматривают в качестве своих противников. То же самое между странами. Здесь все зависит от того, насколько один человек способен услышать другого. Необязательно с ним соглашаться, но, услышав его, ты сможешь гораздо более эффективно выстроить свою линию по достижению того, чего тебе хочется и требуется. Это самое простое объяснение того, чем мы занимаемся. Конечно, когда разговариваешь с человеком, которого ты слышишь и который слышит тебя, особенно когда это происходит без видеокамер, вспышек фотоаппаратов, журналистов и вообще без большого скопления людей, гораздо проще понимать друг друга и находить прагматичные решения, которые будут определяться балансом интересов. Как эти решения «упаковать», как их «продавать» на публику – это, как говорится, уже дело дипломатической техники.

Конечно, мы вынуждены следовать традициям. Когда встречаются руководители государств, министры иностранных дел, принято сидеть за большим столом, чтобы стояли флаги, чтобы глав делегаций обрамляли министры или их советники, в случае министров иностранных дел – директора департаментов и так далее. Эта форма переговоров имеет свое значение, потому что позволяет официально фиксировать протоколы, чтобы потом никто не забыл, о чем шло обсуждение. Однако реальные договоренности в подавляющем большинстве случаев достигаются, когда после такого публичного заседания главы делегаций с одним-двумя помощниками удаляются, уединяются и говорят уже без оглядки на то, как это будет воспринято журналистами или станет предметом спекуляций.

Убежден, что публичность обязательно должна присутствовать в дипломатии (без этого ее не бывает), но сочетание публичности и доверительности, наверное, дает наилучший результат. Это в полной мере относится к моим отношениям с Госсекретарем США Дж.Керри, которого я знаю очень давно, когда еще он был сенатором и даже не помышлял о том, что станет Государственным секретарем. Тогда он боролся за право стать Президентом США, но не Госсекретарем. Мы с ним общались в самых разных ситуациях, включая абсолютно неформальные. Есть такая форма работы, когда собираются политические деятели, дипломаты, парламентарии без какого-либо объявления где-нибудь в укромном месте на берегу озера или где-то еще и просто проводят полтора дня вместе: жарят шашлыки, разговаривают, знакомятся. У нас с Дж.Керри, честно скажу, никогда не возникало проблем с взаимопонимаем. Мы далеко не всегда соглашаемся друг с другом, но уважаем ту позицию, которую каждый из нас должен отстаивать. Это, кстати, помогает договариваться. Не случайно мы с Госсекретарем США только с января этого года беседовали, как подсчитали мои помощники, около 40 раз. Это беспрецедентно, я такого не помню. Не то, чтобы мы хотели ставить какие-то рекорды, но такого на самом деле никогда не было в отношениях между министрами иностранных дел не только России и США, но и любых других двух государств. С начала года Дж.Керри дважды был в России, а если брать период с мая прошлого года, это был уже четвертый его визит. Каждый раз у нас получается больше или меньше продвигаться вперед по тем вопросам, которые мы обсуждаем. Поэтому личные отношения, конечно, очень важны. Это не единственный мой коллега, с которым я установил такие взаимоотношения. Не хочу никого обидеть, но такие отношения у меня с очень многими, включая министров иностранных дел Германии, Франции, Венгрии и целого ряда других стран. Естественно, очень близкие отношения с нашими коллегами из Египта, многих стран Персидского Залива. Именно личные отношения и помогают лучше понимать достаточно серьезные противоречия, существующие между нами, скажем, по Сирии.

Вопрос: В последнее время ведется много разговоров о том, где мы: в новой «холодной войне» или в «холодном мире»? Риторика, которую мы слышим, иногда просто зашкаливает. Если мы в «холодной войне», то это значит, какие бы договоренности ни были, они могут попросту не соблюдаться. Если мы в «холодном мире», то, наверное, больше шансов соблюдения достигнутых договоренностей. Или я концептуально ошибаюсь? Как Вы охарактеризуете состояние наших отношений сейчас?

С.В.Лавров: Это, конечно, не «холодная война», а что-то другое. С одной стороны, ситуация сложнее, чем «холодная война», с другой – понятнее. Сложнее потому, что мир уже не биполярен и не существует «палочной дисциплины». Есть попытка ее сохранить, но дается это весьма непросто. Всё больше государств понимают, что при всей важности глобализации и общечеловеческих ценностей, блоковости и солидарности в рамках структур, созданных в период «холодной войны», есть ещё и национальные интересы.

То, что сейчас происходит в Евросоюзе, весьма показательно. Я говорю об этом без тени злорадства, потому что текущие процессы обусловлены тем, что принципы солидарности и «круговой поруки» воплощены в бюрократию, которая начинает не просто выполнять функции, делегированные государствами-членами, но и тянет на себя то «одеяло», которое пока еще прикрывает эти страны-члены, не дает им «замерзнуть» и позволяет чувствовать себя уютно. В СССР бюрократия тоже довлела над cоюзными республиками. Но Евросоюз «перещеголял» всех, даже НАТО, где дискуссия выстраивается более демократично, хотя русофобское меньшинство спекулирует самым беспардонным образом на принципе консенсуса и блоковой солидарности. Бюрократия Евросоюза пытается запретить странам поступать по своему усмотрению в тех сферах, которые никто Брюсселю не делегировал. Таких примеров очень много. Я надеюсь, этот «перегиб» будет осознан и исправлен, потому что мы заинтересованы в том, чтобы ЕС не раздирали внутренние противоречия, чтобы он был вменяемым партнером и руководствовался экономическими интересами стран-членов, а не какими-либо геополитическими условиями, не имеющими ничего общего со здравым смыслом и экономикой.

Наши коллеги из Евросоюза, например, говорят нам о готовности возобновить энергетический диалог. Будто это нужно только России, а они милостиво согласились обсуждать «Северный поток – 2» и другие возможные маршруты при условии, что транзит через Украину будет обязательно сохранен. Почему? Давайте обсудим то, что экономически более выгодно и надежно с учётом того опыта, который мы уже пережили с этим транзитом и многим другим.

Что касается нынешнего периода в наших отношениях, то стоит сказать, что мы уже обжигались не раз на обещаниях, которые нам давали и не выполняли, начиная с устных заверений не расширять НАТО и не продвигать его инфраструктуру на Восток вплоть до неразмещения военной структуры НАТО на территории бывшей ГДР. Все это было зафиксировано в беседах, но никаких политических или тем более юридических документов с нашей стороны, к сожалению, никто даже не пытался заключить. Все это воспринималось как данность. Мы находились в состоянии эйфории, что теперь идеологические противоречия в прошлом. Ничего подобного – интересы остаются и, к сожалению, что неизбежно, не могут совпадать на 100%. Другое дело, что интересы, которые сейчас отстаивает Североатлантический альянс под воздействием США, мы не можем признать законными с точки зрения национальных интересов каждого государства, потому что налицо попытки нас демонизировать. Нас есть за что критиковать, так же, как и любую другую страну. У нас были диалоговые механизмы с США и ЕС, в ходе которых мы обменивались озабоченностями в отношении того, что происходит в США, России, Европе. При всем несовершенстве этих диалогов, они были равноправными и позволяли решать многие вопросы по-человечески или, по крайней мере, если не решать, то обсуждать.

Сейчас все эти диалоги закрыты, как и многое другое. Страны НАТО с разной степенью интенсивности (по крайней мере, многие из них) выносят вердикты в отношении того, чем является Российская Федерация и как квалифицировать существующий в ней режим. На мой взгляд, это делается, во-первых, для того, чтобы сохранить Североатлантический альянс. В Афганистане была предпринята попытка отстоять смысл существования этой структуры, которая, к сожалению, привела к тому, что ситуация в стране в разы ухудшилась после того, как там «поработало» НАТО (наркоугроза возросла в несколько раз, террористическая угроза никуда не делась – наряду с талибами появился ИГИЛ), Афганистан был использован как объект приложения коллективных усилий, как общая цель. Сейчас это не работает, потому что теперь в Афганистан никого уже не заманишь. Там будет ограниченная миссия НАТО, в основном американцы. Нужен новый предлог для сохранения Североатлантического альянса. Более того, для укрепления американской роли и влияния на европейские страны, придумали угрозу со стороны России, воспользовались тем, что произошёл переворот на Украине, который был немедленно активнейшим образом поддержан Западом, несмотря на все их принципы. Двойные стандарты налицо. Никому из наших западных партнеров не пришло в голову сказать про Украину то, что сейчас говорится по поводу попытки переворота в Турции – что перевороты неприемлемы. А ведь в отношении Турции не было никаких обязательств наподобие тех, которые подписали Франция, Германия и Польша 20 февраля 2014 г., заручившись поддержать договорённость между В.Ф.Януковичем и оппозицией. Наутро все это рухнуло, они «умыли руки», сказав, что «так получилось, извините». Когда мы пытались их пристыдить, сказав, что заключённая сделка была ими гарантирована, они «ушли в тень», «спрятались в кусты», смутились. Американцы просили нас поддержать эту договорённость, а когда мы это сделали, и соглашение уже наутро было «растоптано», тоже стыдливо промолчали. То есть были обязательства со стороны ЕС, стояли подписи. Это двуличие. То, что так произошло, однозначно показывает, что Запад был заинтересован в этом перевороте. Они говорят, что не готовили его, что народ просто восстал, но мы-то знаем, что это не совсем так. То, что западные страны были заинтересованы в этом перевороте и потом фактически разрешили пришедшему к власти после путча 21 февраля режиму использовать армию против Донбасса и других восточных частей Украины, которые не поддержали этот антигосударственный переворот, является «медицинским» фактом. У нас есть документы, в которых ещё во время кризиса НАТО требовало от В.Ф.Януковича не применять армию против народа, а сразу после переворота, когда была объявлена т.н. антитеррористическая операция, прозвучали призывы к новым властям на Украине при наведении конституционного порядка использовать силу пропорционально. Тут даже не нужно объяснять, как это называется.

Нынешняя ситуация отражает стремление США сохранить дисциплину и своё влияние в Европе. Их сильно тревожили разговоры, которые начались несколько лет назад по инициативе Германии и Франции о том, что ЕС необходимо иметь свою военную структуру, чтобы больше обеспечивать безопасность Евросоюза собственными силами. После того, как украинские события были достаточно беспардонно использованы для наращивания военного присутствия в Европе, американцы в четыре раза (практически до 4 млрд. долл.) увеличили расходы на эти цели, прежде всего, в Восточной Европе. Вторая причина, наверное, состоит в том, что неплохо бы обновить вооружения, дать заработать ВПК. Я даже не знаю, как назвать это состояние. После авантюры М.Н.Саакашвили в августе 2008 г., когда мы потребовали созвать Совет Россия – НАТО (СРН), чтобы рассмотреть эту ситуацию, К.Райс, являвшаяся на тот момент Государственным секретарем США, категорически отказалась, и по её настоянию работа Совета была «заморожена». Потом этот шаг был признан ошибкой. Наши коллеги из НАТО заявили, что СРН должен работать в «любую погоду», тем более, когда «штормит». «Заштормило» на Украине, а они закрыли Совет Россия – НАТО. Теперь пытаются снова его собрать.

В июне состоялось заседание, на котором наши военные, наряду с нашим представителем в НАТО, внесли целый ряд предложений по укреплению доверия. Во-первых, мы поддержали инициативу Президента Финляндии С.Нийнистё о выработке механизма обеспечения безопасности при полётах военной авиации России и НАТО. Во-вторых, представили целый ряд совместных действий, включая анализ военной ситуации в Европе, не просто с точки зрения избежания инцидентов, но и рассмотрения сложившейся ситуации и определения путей обеспечения интересов каждого государства. Мы пригласили наших коллег из НАТО на военные учения, которые будут проводиться, в частности, на Кавказе, на международный форум «Армия – 2016», на Армейские игры. Со стороны Североатлантического альянса никаких идей не прозвучало. Создалось впечатление, что Совет Россия – НАТО собирали только для того, чтобы ещё раз «оттоптаться» по украинской тематике. Это означает, что Североатлантический альянс превратился в какую-то идеологическую организацию, где его члены пытаются друг перед другом показывать свои способности и выискивать антироссийские аргументы. Конечно, этим занимаются далеко не все, там есть люди, которые понимают, что это путь в никуда, и что нужно возвращаться к нормальным, уважительным отношениям, потому что делать вид, что только твоя логика и подходы должны быть восприняты всем остальным миром – это колониальное мышление. Оно, к сожалению, проявляется у некоторых политиков, прежде всего, в странах, которые никак не могут смириться с тем, что империя распалась. Надо быть скромнее и объективно подходить к тому, что ты из себя представляешь в современном мире.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 сентября 2016 > № 1908141 Сергей Лавров

Закат последнего Рима

Циклические закономерности державной истории США

А.А. Иванов – финансист, победитель конкурса журнала «Россия в глобальной политике» «“Национальный интерес” глазами молодых авторов».

Nihil semper in flore.

(Ничто не цветет вечно.)

Цицерон

Посмотрев на некоторые закономерности российской истории последних пятидесяти лет (статья «Третий кризис Российской державы»), логично задаться вопросом: а можно ли обнаружить аналогичную цикличность применительно к США?

Сложно сказать, имело ли американское государство державные черты сразу после своего провозглашения в 1776 г. или обрело их в ходе XIX века. Очевидно одно: к моменту начала Испано-американской войны 1898 г., развернувшейся от Филиппин до Кубы и Пуэрто-Рико, Соединенные Штаты предстали уже как сформировавшаяся держава. Следует оговориться, что автор различает державу (по-латыни imperium) и обычное государство – первая всегда имеет претензию на глобальное или хотя бы региональное лидерство. Впрочем, далеко не всегда такой претензии суждено осуществиться в истории – в таком случае можно говорить о недодержаве.

История американской державы в ХХ веке

На протяжении первой половины прошлого века американская держава только укрепляла свое глобальное могущество. Однако после 1945 г. эта экспансия стала испытывать растущие затруднения: 1946 г. – первая территориальная потеря (Филиппины), 1953 г. – первая неспособность победить в ходе прямого военного конфликта (Корея), 1959 г. – свержение проамериканского режима Батисты на Кубе. Впрочем, случались и внешнеполитические успехи: в 1952 г. в НАТО вошли Греция и Турция.

Эту чересполосицу внешнеполитических успехов и неудач после окончания Корейской войны можно условно назвать периодом эфемерного подъема американской державы. Своего максимума она достигла в конце Карибского кризиса и сразу после него. И хотя кризис октября 1962 г. завершился фактическим отступлением СССР, накал противостояния не прошел бесследно для американской державы, вызвав ее перенапряжение. Эфемерный подъем был прерван, и 22 ноября 1963 г. убит президент США Джон Кеннеди. Этот момент по аналогии с СССР можно соотнести со смертью Сталина в 1953 г., которая ознаменовала переход советской державы от эфемерной эскалации к стагнации.

Пережившей надрыв державе уже не хватало сил удерживать достигнутое ранее положение как вовне, так и внутри страны. Первый кризис этапа деградации начался в 1967 г., а стал совершенно явным в марте 1968 года. Продолжался он до 1976 года.

Этот период характеризовался провалами как на мировой арене (Вьетнам, нефтяное эмбарго ОПЕК), так и внутри страны («Уотергейт» и первая в истории США «добровольная» отставка президента, миллионные антивоенные митинги, одни из крупнейших беспорядков в американской истории – Уоттс и Детройт). Разразились экономический и валютный кризисы, а стагфляция и крах Бреттон-Вудской системы золотодолларового стандарта привели к девальвации доллара. Обвалился фондовый рынок. Военные расходы сократились с 440 млрд до 360 млрд долларов (в ценах 2011 г.). Численность населения росла, однако общий коэффициент рождаемости (хорошо коррелирующий с кризисами советской державы) снижался почти непрерывно с 1958-го до 1975 года.

Уже никогда впоследствии американская держава не достигнет тех ключевых качественных показателей, что были накануне ее первого кризиса. Доля США в мировом ВВП не вернется к 26% (по номинальным обменным курсам), доля военных расходов – к 10% ВВП, а общий коэффициент рождаемости не превысит 18,4.

Столкнувшись с первым кризисом, американская держава осознала невозможность военной победы над Советским Союзом. Но и советская держава, начавшая свою деградацию на 10 лет раньше, победить противника была неспособна. Эта слабость двух деградирующих держав и стала причиной того, что назовут «разрядкой».

Начавшись в 1976 г., первый квазиподъем американской державы в ноябре 1980 г. перешел с первичной в умеренную стадию, а в конце 1983 г. стал уже выраженным. Темпы роста ВВП поднялись до 4,6% в год, увеличилась доля в мировой экономике, а военные расходы превысили в стоимостном выражении (в ценах 2011 г.) пиковое значение 1968 года.

Все кончилось осенью 1987 года. В «черный понедельник» 19 октября фондовый индекс DJ пережил свое самое большое дневное падение в истории – минус 22,6%. Хотя темпы роста ВВП оставались высокими (в среднем 4% в год), доля Соединенных Штатов в мировой экономике начала падать, военные расходы перестали расти, а Конгресс стал полностью оппозиционным президенту. Американская держава вступила в фазу стагнации.

Следует заметить, что хотя основные усилия в ходе квазиподъема и были сконцентрированы на борьбе с ключевым соперником – СССР, последовавшая затем ликвидация соцлагеря и развал Советского Союза стали результатом в большей мере внутренних причин (второго кризиса советской державы). Деградирующая с 1963 г. американская держава, которая вступила в октябре 1987 г. в фазу стагнации, а в 1990 г. в фазу кризиса, просто не могла одержать эту победу.

Однако крах ключевого соперника придал Соединенным Штатам дополнительную стабильность и привел к тому, что второй державный кризис оказался «смазанным» как по продолжительности, так и по глубине. Начавшись в июне 1990 г., он продолжался меньше двух с половиной лет (первый кризис длился почти девять лет). Но все же второй кризис обладал всеми признаками первого. Например, доля США в мировой экономике (несмотря на жестокий кризис на постсоветском пространстве) всего за три года сократилась с 22,59% (по ППС, 1989 г.) до 20,30% (по ППС, 1992 г.). Во внешнеполитической сфере операция «Буря в пустыне», несмотря на разгром силами широкой коалиции иракской армии, заканчивается фактическим отступлением американских войск с территории Ирака и сохранением у власти Саддама Хусейна.

Внутри США второй кризис запомнился крупнейшими в истории страны беспорядками – Лос-Анджелесским бунтом. С 29 апреля по 2 мая 1992 г. погибли 53 человека, а ущерб составил 1 млрд долларов. Было сожжено свыше 5,5 тыс. зданий, число арестованных превысило 12 тыс. человек.

Иллюзия «глобального американизма»

С избранием в ноябре 1992 г. президентом Билла Клинтона можно говорить об окончании второго кризиса американской державы (на это указывает целый ряд индикаторов 1993 г.).

Казалось бы, для США настало время процветания и безопасности. В 1993–2000 гг. средние темпы роста ВВП составили 3,9% (чуть выше, чем в первый квазиподъем). Доля в мировом ВВП (по ППС) выросла до 21,13%. Впрочем, достичь значения 1986 г. в 22,72% не удалось – на каждом последующем витке деградации державы ее положение необратимо хуже, чем на предыдущем.

В отсутствии сильного конкурента Соединенные Штаты даже позволили себе сократить военные расходы на 90 млрд долларов (в ценах 2011 г.): с 489 млрд (1992 г.) до 379 млрд долларов (1999 г.). Относительно ВВП они сократились еще больше: с 5,1% до 3,0%. На момент завершения президентства рейтинг Клинтона составлял 68%, что является одним из высочайших показателей в истории страны. Так в ХХ и XXI веке уходили со своего поста только Франклин Рузвельт и Рейган.

Как и в ходе начальной стадии предыдущего квазиподъема, внешнеполитических успехов поначалу не было, разве что в 1994 г. вступило в силу Соглашение о свободной торговле между США, Канадой и Мексикой (НАФТА). Однако уже на фазе выраженного квазиподъема в 1999 г. происходит «Четвертое расширение НАТО»: в альянс вступают бывшие соцстраны (Польша, Чехия и Венгрия). В том же году силы НАТО во главе с Соединенными Штатами проводят успешную бомбардировку Югославии, через год после которой падет режим Милошевича.

Военная операция против Югославии примечательна еще и тем, что стала первым актом в цепи войн, которые можно обозначить как кампанию США по ликвидации нелояльных недодержав. Далеко не всем державным государствам удается добиться на пике своего могущества мирового или хотя бы регионального лидерства. Такие государства становятся недодержавами. В конце ХХ века таких недодержав в мире было несколько: Вторая Пиренейская (Испания), Вторая Сербская (остаток Югославии), Тайваньская и Ближневосточная (в лице Турции, Ирака, Сирии, Египта, Ливии и, возможно, Пакистана). Испания, Португалия и Тайвань были полностью лояльны США, высокую степень лояльности демонстрировали Турция, Египет и Пакистан. Оставались Югославия, Ирак, Сирия и Ливия.

В 1998 г. Клинтон впервые обозначил в качестве цели Соединенных Штатов свержение режима Саддама Хусейна. Как известно, еще в начале 1991 г. такой цели не было, и президент Буш-старший не стал доводить до конца операцию «Буря в пустыне». Что же изменилось за семь лет? Не стало Советского Союза, главного геополитического противника США, и система внешнеполитических приоритетов кардинально изменилась. Сложно сказать, каковы причины, но, судя по последовавшим событиям, американская держава в ходе второго квазиподъема решила ликвидировать нелояльные недодержавы. Три из четырех военных кампаний Соединенных Штатов за последние 17 лет были направлены именно против них.

Возможно, предполагая приближение нового витка глобального противостояния, американская держава решила избавиться от «надоедливых мух» – пусть и очень слабых, но потенциально способных создать проблемы в ключевых регионах. Избавиться таким же образом от держав (России и КНР) было невозможно, и оставалось лишь ждать продолжения их деградации. Тем более что в 1990-е гг. ни Россия, ни Китай не были заметны на мировой арене и не бросали вызов американской внешней политике.

«Смазанность» второго кризиса имела неприятные для США последствия: укороченным оказался и последовавший за ним период квазиподъема. «Глобальный американизм» сменился банальным третьим кризисом.

Третий державный кризис

10 марта 2000 г. лопается «пузырь доткомов» и индекс S&P 500 уходит в долгое пике (своих значений 2000 г. он достигнет лишь в январе 2015 г. – на новом квазиподъеме). Как и в 1987 г., падение фондового рынка символизирует вступление американской державы в фазу стагнации.

Сущность фазы державной стагнации можно описать как продолжающиеся по инерции военные и внешнеполитические успехи при негативной динамике внутренних процессов, которая выражается в ухудшении социально-экономических показателей. С сентября 2000 г. по апрель 2004 г. проявились все ключевые признаки прежних стагнаций: экономический рост продолжается (но с меньшими темпами), доля в мировой экономике начинает снижаться, а фондовый рынок падает; США пока сопутствует успех в военных операциях, и военные расходы еще не снижаются.

Третий кризис американской державы начался примерно в конце весны 2004 года. В апреле в Ираке одновременно вспыхивают восстания шиитов и суннитов, результатом чего стала передача полномочий по управлению страной Переходному правительству Ирака. Военные потери Соединенных Штатов начинают расти, а рейтинг президента Буша впервые уходит в красную зону: число одобряющих его действия оказалось ниже, чем число не одобряющих. В декабре 2007 г. кризис становится выраженным – в США начинается крупнейшая после Второй мировой войны рецессия. Значения индекса S&P 500 в сентябре 2008 г. опускались до уровня 1995 года. Закончился третий кризис американской державы только в 2009 г., а его итоги оказались довольно плачевными.

Доля в мировой экономике (по ППС) сократилась с 20,18% в 2003 г. до 17,43% в 2009 г. (при средних падениях в 2 п.п. прежде). Минимальными оказались и среднегодовые темпы роста ВВП – всего 1,4% (в первый кризис они составили 2,7%, а во второй – 1,8%). Побило рекорды падение фондового рынка: индекс S&P 500 упал на 42%.

Военные расходы, в отличие от предыдущих кризисов, выросли и достигли в 2010 г. 720 млрд долларов (в ценах 2011 г.) – максимум со времен Второй мировой войны. Однако их доля в ВВП так и не достигла минимального значения прошлого кризиса, составив в 2009–2010 гг. 4,7% ВВП при 5% ВВП в 1991 году. Впрочем, уже к 2014 г. военные расходы сократились до 577 млрд (в ценах 2011 г.).

Третий квазиподъем

В таких условиях началось президентство Барака Обамы. Однако на фоне державной слабости Обаме удалось продолжить (пусть и во многом чужими руками) начатую Клинтоном кампанию по уничтожению нелояльных недодержав. В 2011 г. Соединенные Штаты приняли участие в бомбардировках Ливии и свержении Муаммара Каддафи. В конце августа 2013 г. Обама обратился к Конгрессу за поддержкой схожей операции в Сирии, но внешние обстоятельства и неготовность законодателей не дали ей состояться. И хотя возможности сирийских властей уже давно не те, что были до начала гражданской войны, от планов по свержению Асада в Вашингтоне до сих пор не отказались.

Весной 2014 г. третий квазиподъем перешел в умеренную стадию. Остались позади публикации WikiLeaks, разоблачения Сноудена, захват посольства в Бенгази, даже 16-дневная приостановка работы правительства в октябре 2013 года. Падение доли США в мировом ВВП почти прекратилось, как и падение показателя рождаемости. В марте 2014 г. были введены, а летом и в сентябре значительно расширены экономические санкции против России. В совокупности с негласным запретом на кредитование российского бизнеса и правительства они символизировали переход к новой внешней политике США и к новой кампании. Ее можно назвать кампанией по изоляции и медленному удушению нелояльных держав.

Параллельно происходила нормализация отношений со странами, не представляющими опасности для американской державы. В июле 2015 г. была заключена ядерная сделка с Ираном и восстановлены дипломатические отношения с Кубой. Помимо прочего, эти действия решали задачу отдаления этих стран от России и недопущения в какой-либо форме их союза.

Почти одновременно с кампанией против России на финишную прямую вышли переговоры о создании Транстихоокеанского партнерства (TPP; соглашение подписано 4 февраля 2016 г.) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (TTIP) – торгово-экономических союзов, очевидно направленных против КНР. Более решительными стали действия Соединенных Штатов и в отношении претензий Китая на ряд островов и часть акватории Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Таким образом, китайская держава, по всей видимости, является второй мишенью в начатой кампании.

Что дальше?

Начальная стадия третьего квазиподъема оказалась близка по продолжительности аналогичной стадии первого квазиподъема. Поэтому, скорее всего, умеренная стадия нынешнего квазиподъема продлится не более трех лет и завершится с выборами нового, 45-го президента США.

Дежавю будет полным, если в ноябре 2016 г. победит кандидат по фамилии Клинтон. Но на самом деле от фамилии следующего президента мало что зависит. Историческая динамика позволяет уже сейчас спрогнозировать основные вехи этого президентства.

Во-первых, скорее всего, оно продлится два срока и захватит как стадию выраженного квазиподъема, так и фазу стагнации державы. Первый президентский срок будет характеризоваться высокими темпами роста ВВП (два предыдущих раза они достигали 4,5% в год), ростом фондового рынка и доли Соединенных Штатов в мировой экономике, низкой инфляцией и стабилизацией показателя рождаемости. Рост военных расходов и внешнеполитической активности может привести к очередной военной операции за рубежом ближе к концу первого срока.

К сведению инвесторов, исторически максимальный рост индекса S&P 500 происходил именно на стадии выраженного квазиподъема. Темпы роста индекса в этот период составляли в среднем 18–25% в год, а суммарно – от 73% (октябрь 1983 г. – октябрь 1987 г.) до 85% (апрель 1997 г. – август 2000 г.). Начаться эта стадия должна в самом конце 2016 г., и продлится она три-четыре года. Переживаемая же с марта 2014 г. стадия умеренного квазиподъема исторически характеризовалась слабо положительной динамикой индекса S&P 500, когда периоды роста сменялись коррекцией. Что мы наблюдаем и в этот раз.

Второй президентский срок будет, по всей видимости, сопровождаться кризисом фондового рынка. Продолжающиеся внешнеполитические и военные успехи будут соседствовать с ухудшением внутренних показателей: темпы роста ВВП начнут замедляться, как и доля США в мировой экономике. Вероятен рост инфляции и военных расходов.

Наконец, примерно в середине 2020-х гг. американская держава вступит в свой четвертый кризис. В это время советская держава, скорее всего, будет переживать переход от начальной к умеренной стадии квазиподъема (аналогичный переход происходил ранее в 1968 и 1999 гг.). Напомню один из выводов прошлой статьи – нынешняя Россия, по сути, есть выражение все той же советской державы.

Ближайшие перспективы российско-американских отношений

Сколько продлятся антироссийские санкции? Пока не наступит одно из двух условий: или Вашингтон сочтет кампанию по удушению России выполненной, или американская держава окажется на дне своего очередного кризиса. Второй вариант более вероятен, так что шансов на отмену санкций до 2030 г. мало.

Говоря о советской державе и ее судьбе в XXI веке, нельзя не вспомнить о двух европейских державных аутсайдерах ХХ века, Испании и Югославии. Их судьбы на самом деле похожи. В обоих случаях отсутствие внешнеполитических успехов на стадии эскалации молодой державы (при Франко и Тито) компенсировались усилением давления государства на общество. Однако после надрыва две недодержавы пошли разными путями. Испания согласилась на интеграцию в западное сообщество на его условиях и сначала в 1982 г. вступила в НАТО, а затем в 1985 г. – и в Европейское сообщество.

Другой выбор сделала Сербская держава – попыталась сохранить самостоятельность и «особость» пути. И хотя Рейган в 1984 г. подписал директиву «Политика США в отношении Югославии», в которой указывалось, что в интересах Запада – существование единой, экономически развитой и сильной в военном отношении Югославии, все изменилось с началом краха советского блока.

Советская держава, оказавшись после 1991 г. в числе аутсайдеров, могла пойти как по испанскому, так и по югославскому пути. Однако по испанскому пути (демократизация и вступление в западное сообщество на его условиях) она не пошла, выдвинув собственные условия интеграции. Запад на них не согласился. Так в результате попытки сохранить самостоятельность паровоз под именем «Россия» встал на югославские рельсы. Остается надеяться, что ситуация обратима, и впереди будет хотя бы еще одна развилка. Ибо югославский «особый» путь заканчивается тем же, чем испанский – только после войн, потерянных десятилетий и на худших условиях.

Итак, практически выполненная кампания США по ликвидации нелояльных недодержав сменилась новой кампанией – по изоляции и медленному удушению нелояльных держав. Замечу, что на данный момент в мире можно выделить восемь глобальных держав: США, Россия, КНР, Индия, Япония, Великобритания, Франция и Германия. Япония, Великобритания и Германия демонстрируют лояльность США уже более 70 лет. С лояльностью Индии и Франции не все просто, но, безусловно, основные противники американского гегемонизма – это две державы бывшего соцлагеря (советская и китайская). Индия, скорее всего, попытается занять в новой глобальной схватке условно стороннюю позицию – как это уже было во второй половине ХХ века. Или будет вынуждена присоединиться к западному блоку.

Одним из ключевых элементов новой кампании стали экономические санкции и новые экономические союзы. Однако перечень инструментов может быть расширен. Например, по периметру границ России и КНР могут быть созданы новые зоны напряженностей и конфликтов. Другое направление – отстранение от власти дружественных Москве и Пекину режимов в других странах. Нельзя исключить даже приграничные военные конфликты с участием США и КНР. Однако полноценная война между ними – почти невероятный сценарий. Как и война Соединенных Штатов с Россией. В идеале, с точки зрения американской державы, следовало бы максимально ориентировать ЕС на противостояние с Россией, а Японию и Индию – с Китаем. В результате удалось бы ослабить и нелояльные державы, и своих союзников. В любом случае, будущее европейских держав и Японии небезоблачно: деградирующие под чутким присмотром опекуна (США), после удушения или кардинального ослабления советской и китайской держав именно они (вместе с Индией) окажутся следующими.

Однако проблема американской державы в том, что она прошла уже полувековой путь деградации и вряд ли способна на мировую гегемонию и даже на уничтожение советской и китайской держав. Скорее всего, мир в XXI веке станет свидетелем дальнейшего дряхления восьми глобальных держав, а по мере упадка американской державы – свидетелем усугубления фрагментации мирового экономического и политического пространств. И в какой-то момент доживающим свой век реликтам прошлого (державам) и всему Вестфальскому миру национальных государств бросит вызов другая сила – корпорации. Новое Средневековье, о котором так долго говорят футурологи, станет политической реальностью.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 19 августа 2016 > № 2911805 Андрей Иванов

«США и Китай могут быть вовлечены в войну»

Мэтью Берроуз, директор прогнозного центра Atlantic Council и бывший прогнозист Национального совета по разведке США, — в интервью «Газете.Ru»

Александр Братерский

Вопросы долгосрочного прогнозирования — одна из важных составляющих американской политической аналитики, ориентированной на десятилетия вперед. О том, какие угрозы ждет мир в будущем, будет ли конфликт между Китаем и США и почему администрация США видит в России угрозу, «Газете.Ru» рассказал директор прогнозного центра экспертного центра Atlantic Council, в прошлом высокопоставленный аналитик, прогнозист Национального совета по разведке США Мэтью Берроуз.

— Дональд Трамп — очень необычный кандидат для Республиканской партии США, и кажется, что он уже пришел к нам из времени, о котором вы говорите в ваших долгосрочных прогнозах. Можно ли рассматривать его как попытку попытаться спасти Америку от потери влияния?

— В Америке есть большая часть общества, которая считает, что страна осталась на обочине. Однако если вы посмотрите на статистику, это происходило годами: средний доход сокращался, студенты обрастали долгами и возникало чувство, что истэблишмент в Вашингтоне не понимает, что происходит.

Финансовый кризис 2008 года оказал минимальное влияние на власти в Вашингтоне. Цены на недвижимость упали, но люди не всегда осознают, какие последствия этот кризис имел для всей Америки. Я лично родился и вырос в Огайо, там десятками разорялись поселки, а Вашингтон продолжал идти своей дорогой, не понимая, во что превратились надежды многих людей.

Мечты о том, что дети будут жить лучше, — это краеугольный камень, на котором стоит американское общество.

В США ты растешь с идей «американской мечты», которая заключается в том, что твои дети должны жить лучше тебя и, когда эти ожидания не оправдываются, мы видим настоящую злость.

Я думаю, что Трамп дал выход этой злости.

— Часть людей считает, что мы находимся на пороге опасного военного конфликта.

— Я думаю, что с Трампом дела могут скорее принять подобный поворот (Смеется.) Однако кроме желания обложить китайцев тарифами и заставить мексиканцев строить стены, он вряд ли заинтересован в силовых решениях.

Трамп смотрит на это все с точки зрения бизнеса. Он рассуждает, как укрепить американскую экономику, и не очень обеспокоен тем, что касается оборонных связей с союзниками. Трамп не обожествляет идею НАТО и американского доминирования. И поэтому сегодня все внимание предвыборной кампании в США сосредоточено на теме противостоянии истэблишмента, который олицетворяет Клинтон, и контристэблишмента, который олицетворяет Трамп.

Что касается Клинтон, то у нее есть опасная идея о том, чтобы США снова доминировали в мире.

США всегда будут великой державой, у нас могут быть проблемы с Москвой или Пекином, но конфликт — всегда худшее решение.

— Могут ли США встать на более изоляционистские позиции, если Трамп придет к власти?

— Америка прошла через две дорогостоящие войны. Будь ты сторонником Трампа или Клинтон, сегодня приходит осозание, что надо урезать расходы. Циничная правда в том, что дети принимающих решения элит, как правило, на войну не идут. Противоположной ситуация была во время войны во Вьетнаме, когда по призыву забирали всех.

— Не придет ли мировая система к коллапсу, если США перестанут доминировать в мире ?

— Нет, необязательно. У Вашингтона достаточно возможностей, которые она может использовать для сотрудничества с ведущими странами. Я думаю, что президент Путин будет сотрудничать с США и уже это делает в Сирии. Он не хочет, чтобы США меняли местный режим, как мы делали это в Ливии.

Мне кажется, Путин стремится реорганизовать мир в клуб больших держав, где США будут иметь большую долю, но так, чтобы Вашингтон звонил в Москву, как мы это делали во времена холодной войны, чтобы избежать плохого развития событий.

— Вы много занимались Китаем. Можно ли сегодня говорить, что Китай становится новым Советским Союзом?

— Он уже им стал. Для большинства американцев — это единственный соперник в плохом и хорошем смысле. Я не то чтобы разделяю этот взгляд. Мне кажется, мир становится многополярным, Россия останется ведущей державой, — как и Европа. Но для большинства американцев все смещается в сторону Китая. Две страны очень зависимы друг от друга в экономическом смысле, так, конечно, никогда не было между США и СССР. Нет никакой возможности, чтобы США вели по отношению к Китаю политику сдерживания без того, чтобы не навредить себе.

— Считается, что демократии другом с другом не воюют. Взаимозависимые страны тоже?

— Если посмотреть на Первую мировую войну, было очень много зависимости в те времена, и это все равно не помешало начать войну. Я предполагаю, что США и Китай могут быть вовлечены в войну, хотя, конечно это не самый вероятный сценарий.

— Если США и Китай вступят в войну, на чьей стороне будет Россия?

— Это большой вопрос для России. В последние годы под руководством Путина Россия начала сближаться с Китаем после украинского кризиса, что было неожиданно для многих здесь. Я думаю, что Москва находится на перепутье. Если санкции останутся и если Европа не пойдет на их смягчение, Россия начнет двигаться в сторону Китая.

Я думаю, что есть много культурных и цивилизационных связей между Европой и Россией, которые трудно приуменьшить.

Однако в сценарии холодной войны Россия и Китай могут быть на одной стороне. Все это, как я писал в одной из своих работ в прошлом году, переворачивает «Треугольник Киссенджера» с ног на голову.

Бывший советник президента США по национальной безопасности Генри Киссенджер писал, что Вашингтон может улучшить политический климат как с Москвой, так и с Пекином, а Москва и Пекин — не могут улучшить свои двусторонние отношения.

— В вашем прогнозе Global Trends 2030: Alternative Worlds, сказано: Россию, в случае если многие факторы развития не сработают, ждут к 2030 году времена упадка. В то же время мы в неплохой кампании. ЕС и Япония будут в аналогичном положении. Может ли этот фактор подтолкнуть страны к взаимному сотрудничеству?

— Здесь можно возвратиться к рассуждениям о президентстве Трампа. Если ему удастся стать президентом США и интерес к делам ЕС начнет падать, может возрасти интерес европейцев к России, и можно будет даже увидеть поиск совместных мер безопасности.

— Демография — это один из наиболее серьезных вызовов для России, об этом много говорится в вашем прогнозе. Может ли миграция стать решением демографических проблем?

— Одна из вещей — это, конечно, увеличение рождаемости. Здесь наблюдается позитивный процесс. Однако один из факторов падения связан с тем, что у вас много мужчин в возрасте 50 лет, смертность среди которых выше, чем даже в СССР.

Даже если речь не идет о смертности от алкоголя, таких людей нельзя назвать продуктивными работниками. Поэтому исправление демографической ситуации — это не только увеличение рождаемости, а улучшение системы здравоохранения вне Москвы и больших городов.

Однако Россия по-прежнему привлекает эмигрантов и, если посмотреть на статистику, люди до сих пор приезжают. Я не думаю, что это плохо, хотя нужно думать, как интегрировать их в общество.

— Вы были в России, когда готовили доклад совместно с ИМЭМО «Глобальная система на переломе». Считаете ли вы, что представители российской политической элиты озабочены будущими глобальными вызовами? Или их интересуют лишь насущные вопросы?

— Это мне не очень ясно, возможно, Путин думает о стабильности, прежде всего. Он был реформатором какое-то то время, и я думал, что его идеи о свободной торговле, которые он высказывал, были достаточно креативными.

Однако тут можно сказать и о США. Многие ученые говорят о проблемах, но политическая элита не очень к этому прислушивается.

— Вы много лет провели внутри разведывательного сообщества. Насколько мнение разведки сегодня высоко оценивается в политических кругах?

— Я думаю, что разведывательное сообщество и, прежде всего, ЦРУ потеряло определенный авторитет после войны в Ираке и лишилась поддержки части политической элиты из-за неправильных прогнозов.

Сегодня из-за террористических угроз к ним прислушиваются, однако одна из главных проблем в том, что угрозы стали очень комплексными. Разведка не обязательно может помочь тем, кто занимается политикой, не в состоянии понять всю сложность разных угроз.

Я работал под руководством генерала Джеймса Клэппера (директор по Национальной разведке США. — «Газета.Ru»), и он иногда говорил, что был бы рад вернуться в холодную войну. Тогда было проще. Был СССР, и что бы ни случалось, он всегда имел к этому какое-то отношение.

Посмотрите нынешние слушания в Конгрессе, когда он дает оценку угрозам. Это огромный список. Поэтому те, кто принимает политические решения, находятся в трудном положении.

В то же время, когда в России слышат, что российская угроза стоит между террористическим «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) и эболой, это трудно понять.

К сожалению, после кризиса на Украине все кризисы холодной войны снова вернулись на прежнее место. Стало легче указывать пальцем в сторону Москвы.

Кроме того, понятно, что неприязнь Обамы и Путина — это личное. Правда, я считаю, что Обама несет даже большую ответственность за это.

США должны взаимодействовать с разными странами, и необязательно, чтобы все они разделяли наши ценности.

После кризиса на Украине многие в США удивлялись: «А понимает ли Россия свое место в мире? Это страна, которая не может делать такое. Ну, Китай еще — может быть».

Это было отражением высказываний Обамы, что Россия — это страна, которая идет к закату. То же самое касалось Сирии. Вашингтон считал, что Россия завязнет там как в Афганистане или мы во Вьетнаме.

— Когда вы пишите в своих исследованиях о терроризме, то констатируете, что в будущем исламистский терроризм исчезнет. Не произойдет ли так, что его сменят иные формы террора?

— С одиночками покончить невозможно. Среди этих людей могут быть и кибертеррористы, и биотеррористы.

Пока атаки террористов направлены на людей, но если они начнут атаковать объекты инфраструктуры или банковскую систему, будет нанесен еще больший урон.

Все будет зависеть от того, какая обстановка будет в Ираке и Сирии. Я опасаюсь, что эти государства будут прибывать в расколотом и хрупком состоянии, если не будет предложено долговременного мирного решения. Можно вспомнить такие страны как Босния. Экономически это не лучшее место, однако ситуация там относительно спокойная.

— Вы изучаете новые угрозы. Какие войны будущего нас ждут?

— Я думаю, что шпионские игры времен холодной войны возвратятся. Они не будут столь зрелищными, когда шпионы прыгали через Берлинскую стену. Но они буду использоваться для того, чтобы добывать информацию, подобно тому, как это произошло с Национальным демократическим комитетом. (Речь о хакерской атаке на штаб Демократической партии, в котором обвиняют Россию. — «Газета.Ru».)

В США говорят о том, что Россия в упадке, но когда речь идет обо всем, что связано с киберугрозами, выясняется, что страна очень конкурентнособна и с большими возможностями, чем Китай. Россия проводит эти операции на более высоком уровне. Я думаю, подобные вещи будут происходить и далее и вряд ли перерастут в большую войну.

— В «гибридную»?

— Когда люди говорят о «гибридной войне», это такой общий термин. Часть ее как раз ведется в сфере коммуникаций и состоит в извлечении информации. Вторая — это популяризация своей точки зрения. Кремль был довольно эффективен в распространении своей точки зрения на Украину. США — не очень.

Все эти «зеленькие человечки» — это новое слово. Мы в подобных ситуациях посылали агентов и помощь для того, чтобы всем занимались другие.

— Если говорить о ядерном оружии, не происходит ли сегодня ситуация, когда оно перестает быть оружием сдерживания?

— В своих прогнозах мы пишем, что все больше стран рассматривают ядерное оружие как средство сдерживания для США. Таким образом, ядерное оружие становится инструментом для бедных стран, — таких, как Северная Корея, — и это опасно. США и Россия имеют различные доктрины. Мы понимаем «красные линии», и уважаем подписанные документы.

Если же посмотреть на Ближний Восток, там нет таких сдерживающих вещей. Возможно, и существует опасность войны США и России, однако большая опасность — это применение ядерного оружия третьей страной.

Индо-пакистанский конфликт — сценарий, когда Пакистан может подумать, что единственное, чем он может противостоять Индии, которая очень серьезно вооружена обычными средствами, — это ядерное оружие.

— Ждет ли человечество «война за стакан воды»?

— Я не думаю, что это произойдет между великими державами. Но подобное тому, что произошло в Сирии, где четыре года длилась засуха, можно будет увидеть в Судане. Мы увидим несостоявшиеся государства, но я не вижу подобного сценария для Европы или для России.

В то же время для России важно развивать свое сельское хозяйство, что в принципе происходит. Россия, часть Украины, Австралия, США, Канада обеспечивают зерном весь мир. Если прекратятся поставки из одной из стран, то цены на продовольствие пойдут вверх, и это приведет к большим проблемам в тех странах, которые зависимы от подобных поставок.

США. Китай. Весь мир > Армия, полиция > gazeta.ru, 8 августа 2016 > № 1877513 Мэтью Берроуз

Вода и мир

Почему не нужно поворачивать сибирские реки, или что такое конкуренция за пресную воду

Анастасия Лихачева – кандидат политических наук, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Резюме: Обязательным условием эффективного развития водоемких производств в Сибири и на Дальнем Востоке является экспорт в несколько стран АТР – тогда можно говорить об использовании водных ресурсов как стратегического политического ресурса.

Россия. СФО. ДФО > Экология > globalaffairs.ru, 30 июля 2016 > № 1850838 Анастасия Лихачева

Ислам на российском Дальнем Востоке

Динамика развития и перспективы

А.В. Малашенко – доктор исторических наук, профессор, член научного совета Московского Центра Карнеги, председатель программы «Религия, общество и безопасность».

Алексей Старостин – кандидат исторических наук, заведующий кафедрой теологии, директор Центра тестирования по русскому языку иностранных граждан Уральского государственного горного университета, председатель Общественно-консультативного совета при Управлении Федеральной миграционной службы России по Свердловской области.

Резюме: Евразия испещрена очагами радикального ислама. В России трудно назвать крупный город, где не было бы исламистов. Свободной от радикалов, кажется, остается лишь Чукотка. Но сравнительно недавно то же говорили и о Дальнем Востоке.

Россия. ДФО > Миграция, виза, туризм > globalaffairs.ru, 30 июля 2016 > № 1850837 Алексей Малашенко, Алексей Старостин

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова для интернет-сайта Императорского Православного Палестинского Общества, Москва, 25 июля 2016 года

Вопрос: Сергей Викторович, как известно, Императорское Православное Палестинское Общество исторически связано с Ближним Востоком, с народами, населяющими этот важный для судеб мира регион – землю трех мировых религий. ИППО всегда служило благородным целям, утверждало позицию России на Ближнем Востоке. 3 июня 2017 года исполняется 135 лет этому старейшему Обществу. Как Вы оцениваете современную деятельность ИППО, в том числе по укреплению дружественных связей с народами ближневосточного региона, вклад Общества в сохранение культурного, исторического, духовного наследия и, прежде всего, такого феномена как «Русская Палестина»? Что, на Ваш взгляд, обеспечивает такую высокую жизнеспособность и востребованность Общества на Ближнем Востоке как старейшей неправительственной организации на протяжении более чем вековой истории?

С.В.Лавров: Прежде всего, хотел бы поздравить всех членов Общества с наступающим 135-летием с того дня, когда Указом Александра III оно было создано по инициативе многих видных людей того времени, общественных деятелей. Общество было нацелено на продвижение дружественных связей с народами этого региона с акцентом на создание оптимальных условий для паломничества. Однако, оно было учреждено не только для того, чтобы россияне ездили к святым местам, но и в интересах создания присутствия России на Святой Земле, той самой «Русской Палестины», о которой Вы упомянули.

С тех пор Общество активнейшим образом работало на Ближнем Востоке. Оно приобрело многие участки земли в этом святом для всех христиан, иудеев и мусульман месте. ИППО реализовывало многочисленные образовательные, гуманитарные и просветительские миссии, тем самым завоевав себе в регионе очень высокий авторитет и прочную, надежную репутацию. То, что после паузы, которая произошла в советский период, мы сейчас активно занимаемся восстановлением позиций Императорского Православного Палестинского Общества, я считаю, отвечает коренным интересам российского государства, благородной задаче сохранения преемственности нашей истории. Сегодня, помимо духовных аспектов «Русской Палестины», это еще очень важный инструмент укрепления позиций России – дополнительное общественное измерение нашей дипломатии на этом очень важном направлении.

Вопрос: С.В.Степашин – председатель ИППО, имеет очень хорошие контакты с лидерами ближневосточных государств. Он встречается с Президентом Палестины М.Аббасом, Премьер-министром Израиля Б.Нетаньяху, Президентом САР Б.Асадом. У нас были встречи с Папой Римским еще в 2014 г., а также с патриархами восточных церквей, лидерами мусульманских, христианских общин. Как Вы сказали, у Общества достаточно высокая степень доверия на Ближнем Востоке. Как Вы считаете, как Общество в качестве неправительственной международной организации могло бы действовать эффективнее с позиции «мягкой силы», общественной дипломатии, а в качестве проводника общественной дипломатии использовать свой миротворческий потенциал на Ближнем Востоке в урегулировании различного рода конфликтов?

С.В.Лавров: Если я правильно помню, С.В.Степашин возглавляет Императорское Православное Палестинское Общество с 2007 г. За этот период работа Общества существенно активизировалась. Я тоже являюсь членом ИППО.

Вопрос: Почетным членом.

С.В.Лавров: Да, почетным членом. Но «почетным» не в смысле «ничего не делающим», а стараюсь активно помогать и вижу, как Общество наращивает практический результат в своей работе.

Начнем с того, что в 2008 г. мы подписали Соглашение о безвизовых поездках граждан России и Израиля, что сделало существенно более комфортным паломничество наших граждан, которые проявляют огромный интерес к посещению Иерусалима и других святых мест в Палестине. С тех пор Общество вернуло несколько участков, которые принадлежали ему до революции: несколько участков в Иерихоне, участок в Вифлееме, Сергиевское подворье в Иерусалиме, которое сейчас реставрируется, эта работа там практически завершена. Надеюсь, скоро все вместе будем отмечать новоселье.

Ведутся работы и по другим направлениям, в том числе по возвращению Александровского подворья. Это уникальное подворье, которое находится в непосредственной близости от Храма Гроба Господня. На участке в Иерихоне был заложен и уже функционирует музейно-парковый комплекс. На этой территории стоит древнейшая смоковница, в тени которой, как говорят, отдыхал Иисус Христос, вел беседы со своими учениками. В Вифлееме на участке Императорского Православного Палестинского Общества создан Российский центр науки и культуры, рядом располагается штаб-квартира ИППО в Вифлееме. Я считаю, что одни эти достижения, которые прямо создают условия для расширения нашего присутствия на Святой Земле, уже помогают продвигать нравственные идеалы, подходы, которые отражают толерантность, стремление жить в мире, искать гармонию между всеми религиями. Эта работа, безусловно, очень важна.

Параллельно с этим, помимо демонстрации личным примером того, насколько важным мы считаем выстраивание отношений между различными религиями, необходимо проводить специальные мероприятия. Что уж греха таить, христиане на сегодняшний день подвергаются очень серьезным гонениям на Ближнем Востоке и, прежде всего, в Сирии и Ираке. Их количество в этих странах резко сократилось. Исход христиан из региона, где зародилось христианство, был бы, конечно, колоссальным ударом по всей истории, по духовной стороне не только Святой Земли, но и всего Ближнего Востока. Поэтому вместе с ИППО, нашими правительственными организациями мы активно используем международные структуры, чтобы привлекать внимание к этой острой проблеме.

Полтора года назад в Женеве вместе с представителями Ватикана и нашими коллегами из Ливана и Армении мы провели первую конференцию по защите христиан. Сейчас мы готовим вторую конференцию, которая будет более масштабной. Она запланирована ориентировочно на осень 2016 года. Мы уверены, что участие ИППО в этой работе сделает её более эффективной.

Не стоит ограничиваться регионом Ближнего Востока. ИППО накопило опыт и завоевало высокий авторитет, а интересы христиан в других регионах мира требуют не меньшего внимания, в том числе в европейских странах, где порой под предлогом толерантности христиан, которые там в большинстве, ограничивают их в правах: христианам запрещают публично отмечать свои праздники, носить крест. Это очень опасная тенденция. Я бы был за то, чтобы по линии ИППО выступить с инициативой о разработке универсальных межгосударственных механизмов продвижения межрелигиозного диалога, воспитания граждан во всех странах в духе уважения к чужим религиям и высоких нравственных ценностей, которые являются, между прочим, общими для всех мировых религий. Святая Земля – это символ такого «сожительства» и совместной работы.

Вопрос: Императорское Православное Палестинское Общество возвышает свой голос в Совете ООН по правам человека (СПЧ), в ОБСЕ. Мы участвуем в конференциях по вопросам христианофобии, в ЮНЕСКО пытаемся привлечь внимание мировой общественности и реагировать на трагическое положение, в котором находятся христиане не только на Ближнем Востоке, но и в Европе, где постепенно утрачиваются важнейшие христианские устои. Мы создали Общественный центр в рамках Общества по защите христиан на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Для нас было большой честью участвовать вместе с Вами и ещё с двумя министрами иностранных дел в марте прошлого года в конференции высокого уровня в Женеве на сессии СПЧ. Тогда был впервые принят документ, который подписали 65 стран, в том числе Ватикан. Однако, к сожалению, геноцид христиан и религиозных меньшинств на Ближнем Востоке продолжается. Какой Вы видите судьбу ближневосточного христианства? Почему террористы ИГИЛ столь яростно и целенаправленно уничтожают именно христианские памятники и святыни? Что могло бы сделать в такой ситуации ИППО, какое содействие оказать в сохранении христианского присутствия в Сирии, Палестине, Ливане и других государствах Ближнего Востока?

С.В.Лавров: ИГИЛ не ограничивается репрессиями против христиан. Они с не меньшим остервенением отрезают головы шиитам, оскверняют и разрушают как христианские святыни, так и шиитские. Более того, в отношении суннитов тоже применяются «особые критерии». Не всякий суннит будет «приемлем» для ИГИЛ с его идеологией. Мы все понимаем, что те, кто стоит во главе этой структуры, кто её вдохновляет, – совсем не набожные люди. Это люди, которые борются за власть, за территории. ИГИЛ первая среди других террористических структур хочет создать халифат от Лиссабона до Пакистана, как они заявляют. Кстати, «костяк» боевой мощи ИГИЛ составляют бывшие генералы армии С.Хусейна, которых распустили американцы, когда оккупировали Ирак в 2003 г. США разогнали армию и силы безопасности Ирака, тем самым оставив умеющих хорошо воевать людей без каких-либо средств к существованию. Все это сейчас прекрасно понимают. По-прежнему лицемерные призывы к смене режима, в том числе в Сирии, после того, что стало с Ираком, когда сбросили С. Хусейна, или с Ливией, когда по-варварски растерзали М.Каддафи, показывают, мне кажется, что люди, стоящие на этих позициях, как минимум, недалёкие, если не злодеи, которые просто получают удовольствие или ставят целью разрушение стран и регионов в надежде на получение своей выгоды.

Вы правы, есть масса примеров, и Пальмира – один из них. Сейчас в Пальмире уже начинают работать археологи, специалисты по этому направлению из России и других стран-членов ЮНЕСКО. Но все-таки надо бороться с корнем проблемы. Корень проблемы – это человеконенавистничество, отказ признать право других людей на выбор собственных религиозных ценностей и попытки использовать религиозные чувства для воспитания ненависти к тем, кто исповедует другую веру.

Думаю, что распространение правды о том, как зарождались христианство и ислам, какую роль сыграл иудаизм в жизни Ближнего Востока и как потом все это распространялось на другие регионы – очень серьезная просветительская задача. ИППО, возможно, лучше других приспособлено к тому, чтобы вносить вклад в эту работу. Я убежден, что многие государства будут рады сотрудничать с ИППО. Предстоящий юбилей – очень хороший повод, чтобы громко, внятно и консолидированно об этом заявить.

Вопрос: С марта 2013 г. по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла мы оказываем гуманитарную помощь страдающему народу Сирии – не только христианам, но и мусульманскому населению через духовных лидеров этой страны. Сейчас мы готовим пятнадцатую партию гуманитарной помощи. Мы очень благодарны российским гражданам, которые откликнулись на призыв нашей неправительственной организации. От Владивостока до Калининграда люди откликаются и участвуют в этих гуманитарных миссиях. Как бы Вы оценили реакцию гражданского общества России на события в Сирии и участие ИППО в гуманитарной миссии в Сирии?

С.В.Лавров: Вы уже все это оценили: «от Владивостока до Калининграда». Я уверен, что наше общество никогда не утрачивало и не утратит традиции благотворительности, сострадания, тем более к народу, который нам очень дружествен, близок.

Сирия – прекрасная страна. Между прочим, между нами и Сирией есть немало общего, потому что в России и в Сирийской Арабской Республике народ многонациональный, многоконфессиональный. Везде – и у нас, и у сирийцев – в психологии и в государственной традиции преобладает межрелигиозный, межконфессиональный, межэтнический мир и согласие. Когда мир и согласие нарушаются, то, это, конечно, не идет на пользу обществу.

Некоторое время назад мы прошли через непростой этап. Сейчас мы восстановили целостность нашего народа, и, уверен, что никому не удастся ее нарушить. Важно, чтобы сирийский народ сохранялся таким, каким мы все его знаем, когда все ценности великих мировых религий сосуществовали друг с другом и доставляли радость и удовольствие всем без исключения сирийцам и огромному количеству туристов, которые посещали Сирию и наслаждались этим прекрасным государством и народом.

Мы будем продолжать предоставлять гуманитарное содействие сирийскому народу по государственной линии в дополнение к той помощи, которую оказывают наши общественные организации, включая ИППО. Правительство России направило уже десятки рейсов с гуманитарной помощью: продовольствием, медикаментами, различным оборудованием, которое требуется для школ и госпиталей. Сейчас в наших планах, и Императорское Православное Палестинское Общество с нами в этом сотрудничает, строительство школы в САР. Надеюсь, что она станет одним из наиболее популярных учебных заведений в этой стране.

Вопрос: Это дар российского гражданского общества сирийскому народу. Мы очень надеемся, что, возможно, настанет день, когда Вы вместе с председателем ИППО С.В.Степашиным проведете своего рода урок мира в этой школе в Дамаске. Будем надеяться, что нам удастся это сделать.

Вы касались важности темы паломничества, вспоминали объекты, которые все мы посещали в свое время в Сирии. Сейчас у нас активно растет сеть зарубежных отделений Общества не только в странах Ближнего Востока: есть уже десятки отделений ИППО в Европе. Стоит задача привлечения туристов и паломников как в Россию, так и к местам вселенского православия. По инициативе ИППО планируется открыть национальные туристические центры в Иерусалиме, Вифлееме. Как Вы относитесь к такого рода международной деятельности ИППО?

С.В.Лавров: Отношусь позитивно, мы будем ее всячески поддерживать по линии Министерства иностранных дел.

Россия. Палестина > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 25 июля 2016 > № 1908164 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в рамках Всероссийского молодежного образовательного форума «Территория смыслов на Клязьме», Владимирская область, 22 июля 2016 года

Спасибо за приглашение. Это уже второй раз, когда мне предложили приехать сюда и выступить перед участниками смены «Территории смыслов». Как я понимаю, здесь преобладают специалисты в области национального вопроса и межнациональных отношений. Эта тема сейчас становится одной из наиболее острых в мировой политике. Практически любой кризис, так или иначе стоящий на повестке дня в международных отношениях, связан с обострением межнациональных, межрелигиозных, межэтнических противоречий. Это приходится учитывать в практической политике буквально повседневно.

Происходящее на Ближнем Востоке и Севере Африки – прямой результат очень неграмотного, непрофессионального отношения к ситуации, к тенденции, которая наблюдается сейчас в мире: противоречия между объективным процессом формирования полицентричного миропорядка, в котором множество центров силы и влияния, с одной стороны, а с другой – стремлением стран Запада, которые несколько столетий считались «законодателями моды» в мировых отношениях, любой ценой, без преувеличения всеми средствами сохранить свое доминирующее положение. Понятно, что это никому не удастся, в истории это тоже никому не удавалось – даже в колониальные времена приходилось как-то договариваться, а не диктовать свою волю. Тем более это не удастся сейчас, когда биполярная система советско-американского противостояния исчезла, больше нет Варшавского договора и идеологических противоречий, но наряду с Европой и США в качестве экономических гигантов поднимаются Китай, Индия, Бразилия, Африканский континент считается богатейшим с точки зрения природных ресурсов. Появляются новые центры экономического роста и финансового влияния, а с экономической мощью и финансовым влиянием приходит соответственно и политическое влияние.

В стремлении сохранить свое доминирование наши западные партнеры, к сожалению, действовали «как слон в посудной лавке». В Ираке под ложным предлогом было объявлено свержение режима, туда вторглись американские и другие натовские войска, под ложным предлогом поиска ядерного оружия и другого ОМУ свергли президента, каким бы авторитарным он ни был. Никакого терроризма и ИГИЛ в то время не существовало. ИГИЛ появился после вторжения США в Ирак. Совсем недавно бывший премьер-министр Великобритании Т.Блэр, поддерживавший бывшего президента США Дж.Буша в той интервенции, прямо сказал, что ИГИЛ возник после интервенции в Ирак в 2003 г.

Одним из результатов американского вторжения было желание все переделать по своему разумению, которое было очень примитивным. Они взяли и выгнали всех суннитов, которые при С.Хусейне были правящей группой мусульман в Ираке, хотя и в меньшинстве, и передали все функции шиитскому большинству. Сунниты были выброшены из армии, службы безопасности, полиции – из всех мало-мальски значимых силовых ведомств и не только. Они оказались без работы, а в большинстве своем это были люди, прекрасно владевшие оружием и мало что умевшие еще. Сейчас костяк ИГИЛ – это бывшие офицеры армии С.Хусейна, которые не имеют ничего общего с идеологией исламизма, радикализма, экстремизма. Их наняли на работу те, кто манипулируют общественным сознанием и апеллируют к религиозным чувствам, лозунгам о необходимости восстановления справедливости. Арабские страны предстают в качестве жертв в плане того, что западная цивилизация игнорирует их интересы, внутри обществ есть огромная проблема нищеты, недоразвитости, отсутствия доступа к образованию. Под этими лозунгами молодежь вербуется для участия в террористических бригадах, а то и просто надевать «пояс шахида».

Это пример того, как абсолютное игнорирование этнического, конфессионального, межрелигиозного состава иракского населения привело к фатальной ошибке. Страну, в которой хотя и существовал авторитарный режим, но была полная стабильность и предсказуемость, а все вопросы, связанные с подозрением о наличии оружия массового уничтожения были урегулированы, просто превратили в государство на грани развала, каковым сейчас является Ирак. Мы всячески стремимся помочь иракскому обществу, прежде всего, подавить угрозу терроризма и, во-вторых, восстановить единство. Для этого необходим межнациональный диалог, чтобы сунниты, шииты и курды, если мы говорим о многообразии, чувствовали себя комфортно.

То же самое произошло, когда состоялась агрессия против Сирии путем натравливания на законное правительство террористического интернационала в лице ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и многих других группировок, которые наши партнеры считают приемлемой оппозицией и которые регулярно блокируются с «Джабхат ан-Нусрой», осуществляют совместные операции. Примеров тому множество, если у вас будет интерес, об этом можно будет подробнее рассказать.

Ведется война, которая обрела конфессиональное измерение. Б.Асад – это не сунниты, которых большинство в Сирии, но традиционно они были не у власти. Сейчас под этим «соусом» пытаются опять же использовать раскол внутри ислама на суннитов и шиитов для свержения неугодного режима. Права меньшинств и большинства очень важны, но этот вопрос нужно решать не войной или свержением суннитами шиитов или наоборот. В Ираке ради свержения суннитов привели к власти шиитов, а в Сирии ради свержения Б.Асада пытаются привести к власти суннитов.

Межнациональные проблемы (наверняка в зале много специалистов, которые разбираются в этом лучше, чем я) можно решать только через диалог и поиск согласия. Сирия состоит не только из мусульман – шиитов и суннитов. Это колыбель христианства. Ближний Восток вообще является колыбелью христианской религии – это место, где тысячелетиями сосуществовали три великих мировых религии: ислам, иудаизм и христианство. Происходящее там сейчас реально грозит разрушить баланс, который при всех кровопролитнейших войнах, при том, что случилось в результате крестовых походов, все же сохранялся. Если наша просвещенная эпоха будет свидетелем разрушения этого баланса, это будет позор на все наши головы.

Число христиан стремительно сокращается. В Сирии и Ираке их стало на порядок меньше. Эта тенденция должна быть остановлена. Мы вместе с коллегами, в том числе из Ватикана, проводим серию мероприятий для привлечения внимания к недопустимости христианофобии. В рамках ОБСЕ принято решение осоздании специальных докладчиков по проблемам христианофобии, исламофобии и антисемитизма. Сегодня только равным отношением к религиям и национальностям можно решать любые проблемы.

Если говорить о кризисе, который сопряжен с мигрантами в Европе, то это одна из сторон той же самой проблемы. Мигранты сначала пытаются адаптироваться, и у них это не очень получается. Западноевропейские общества на каком-то этапе, когда пошли первые волны трудовых мигрантов (когда еще не было спасающихся от конфликтов мигрантов-беженцев), пытались воспользоваться американской концепцией «плавильного котла», согласно которой все живут вместе, женятся друг на друге, рожают детей и становятся одним единым целым. Однако в Европе «плавильный котел» не получился. В США, кстати, этот «котел» дает регулярные протечки. Происходящее сейчас с насилием полицейских против чернокожих и с ответной реакцией чернокожих против правоохранительных структур – это серьезный звонок, о чем был вынужден публично говорить Президент США Б.Обама. Американцам еще предстоит это осмыслить. В Европе тоже не получилось «плавильного котла». Мигранты в большей части селились компактно, воспроизводились в своем кругу, смешения браков было относительно немного. После этого европейцы придумали другую концепцию – мультикультурализма, предполагающую, что мигранты, приехавшие в Европу, живут своими общинами, пользуются определенными правами на свои язык и традиции. Это тоже не сработало, прежде всего, по моему убеждению, из-за того, что европейская элита стремилась проводить политику ложно понятой политкорректности.

Один пример. Лет 15 назад, когда ЕС решил разработать европейскую конституцию, этим занималась комиссия, которую возглавлял бывший президент Франции В.Ж.д’Эстен. В итоге конституцию не смогли принять, а приняли Лиссабонский договор, который сейчас тоже подвергается испытаниям. Когда же речь шла о конституции, В.Ж.д’Эстен без всяких колебаний в проекте, который он готовил для рассмотрения европейскими странами, записал, что Европа имеет христианские корни. Когда это стали обсуждать, у многих возникли сомнения, поскольку это неправильно, так как в Европе сейчас живут мусульмане и представители других религий. Европа, конечно, складывалась на основе христианства, но теперь открыта для всех других конфессий. По моему убеждению, это было колоссальной ошибкой. Стали говорить, что не очень правильно бравировать тем, что ты христианин и показывать принадлежность к какой-то религии вообще (как вы помните, стали даже запрещать изображение креста на общественных зданиях и в школах, рекомендовали гражданам не носить крест на виду).

Мое глубокое убеждение, что как только ты забываешь о своих нравственных и духовных корнях, тебе скоро становятся безразличны духовные корни и нравственные ценности других. Поэтому исламофобия в Европе сейчас набирает силу. Мигрантов обвиняют в абсолютно неприемлемом поведении. Вы видите, как эти обвинения подтверждаются фактами. Но одновременно эту проблему пытаются «замести под ковер». Происходит обратная реакция – мигранты ведут себя так, как хотят, поскольку утеряны нравственные ориентиры, их не хотят возрождать и о них стыдно упоминать. В ответ они получают исламофобскую реакцию.

Здесь я остановлюсь в своем вступительном слове, потому что на эту тему можно долго рассуждать, приводить примеры. Мне кажется, будет правильно, если мы пообщаемся с вами интерактивно. Мне хочется послушать вас, узнать, какие вопросы вас интересуют, а я постараюсь отреагировать максимально откровенно.

Вопрос: Параллельно со Всероссийским молодёжным образовательным форумом «Территория Смыслов на Клязьме» в Крыму проходит Всероссийский молодёжный образовательный форум «Таврида». Не первый год в Форуме принимают участие иностранные участники, в том числе из т.н. санкционных стран. Мы не находим никаких противоречий, а наоборот общаемся, находим общий язык, в том числе, и на других международных площадках. Но, когда молодые люди взрослеют, отношения становятся напряженными, против нас применяют санкции. Как Вы думаете, почему это происходит?

С.В.Лавров: Как пел В.С.Высоцкий в известной песне, «значит, нужные книги ты в детстве читал», если ты остался человеком. Если у тебя выработались какие-то конфронтационные подходы к жизни, свои собственные конфронтационные установки, значит, не дочитал ты нужных книжек, либо вообще ничего не читал, учитывая, что сейчас электронный век.

Единственную причину найти невозможно. Каждый человек по-своему развивается как личность и воспринимает происходящее по-разному. Главное, наверное, то, что каждый человек по-разному восприимчив к пропаганде. То, что происходит конкретно с санкциями, безусловно, это явление в решающей степени создано пропагандой – демонизация России, обвинение во всех грехах.

Посмотрите, такая же ситуация с Крымом. Как все произошло? Нас просто обвиняют в том, что мы, ни много ни мало, аннексировали территорию суверенного государства. Абсолютно отказываются принимать легитимность референдума, который там прошел. Хотя те европейские политики, а их было немало, которые честно подходят к проблемам сегодняшнего дня и которые поехали смотреть, как будет организован этот референдум, в один голос сказали, что там не к чему было придраться. Нам говорят, что надо было бы подождать пару месяцев, хорошо подготовиться, пригласить ОБСЕ, потому что они за одну неделю не приезжают, а должны приехать за 90 дней и объяснить, как все устраивать. Это абсолютно циничная позиция тех, кто закрывает глаза на генезис этой проблемы.

21 февраля 2014 г. подписывается соглашение между Президентом Украины В.Ф.Януковичем и ведущими оппозиционерами, которые сейчас у власти. Соглашение засвидетельствовали и поставили под ним свои подписи министры иностранных дел Германии, Польши и Франции. Утром оно было «растоптано». Сказали, что В.Ф.Янукович исчез. На самом деле он поехал на съезд своей партии в г.Харьков. Но даже если он уехал бы куда-то еще. Наверное, просто сказать – государственный переворот, президент-то исчез. Посмотрите, как сейчас реагировали на попытку государственного переворота в Турции. Тут же все сказали, что необходимо соблюдать конституцию, только в рамках закона. Почему же украинский президент недостоин такого отношения, как президенты других стран, которых пытаются свергнуть?

В Йемене полтора года назад был переворот. Президент убежал за границу, в Саудовскую Аравию. Его до сих пор требуют вернуть в Йемен, а В.Ф.Януковича не требуют. Причем в Йемене и в Турции никакие западные страны не подписывались под какими-то соглашениями. А в отношении Украины немцы, поляки и французы подписались под тем, о чем договорилась оппозиция с президентом. А утром даже публично не смогли сказать, что это плохо, что оппозиция нарушила свои обязательства, и необходимо вернуться к тому, о чем было договорено.

22 февраля 2014 г., когда переворот уже произошел, в Харькове проходил съезд народных депутатов Украины всех уровней – Верховной Рады, местных законодательных собраний юго-восточных областей, депутаты Крыма и Севастополя. Они приняли единогласное решение, что не согласны с незаконным антиконституционным переворотом, и до тех пор, пока не будет восстановлена конституционная власть и порядок, депутаты, избранные украинским народом в разных регионах, берут на себя всю полноту ответственности за положение на Юго-Востоке Украины, а также в Автономной Республике Крым и в г.Севастополе. Это все, что они сделали. Они не поднимали никакие народные ополчения, чтобы брать штурмом Киев и свергать путчистов, а сказали, что они, живущие там, через избранных ими депутатов, не принимают государственный переворот и будут отвечать за покой, порядок и организацию жизнедеятельности на этих территориях.

Через несколько дней новые власти, которые пришли в Киев в результате вооруженного переворота, дали команду «Правому сектору» и еще паре подобных экстремистских организаций взять здание Верховного Совета Автономной Республики Крым. Д.Ярош, который возглавлял «Правый сектор», в те же дни сказал, что русский в Крыму никогда не будет украинцем, поэтому он должен быть либо уничтожен, либо изгнан из Крыма. Затем в Крым были направлены боевики, которые всерьез пытались захватить здание Верховного Совета. Им этого не позволили. Потом туда поехали т.н. «поезда дружбы», которые боевики «Правого сектора» направляли с тем, чтобы устроить там насильственный захват власти.

Как вы думаете, в такой ситуации можно было за 90 дней приглашать ОБСЕ, спрашивать, где лучше поставить избирательные урны? Ничего подобного. Крым был реально под угрозой захвата террористами и экстремистами, которых новая власть в Киеве всячески использовала для того, чтобы совершить то, что она совершила. Прошел референдум, и было ясно, что крымское население под прямой угрозой захвата и лишения всех прав. Ни Президент Российской Федерации В.В.Путин, ни Парламент Российской Федерации не могли отреагировать по-другому, когда по итогам референдума к нам обратились с просьбой, чтобы Крым воссоединился с Россией. Это произошло.

Очень важно иметь в виду межнациональный аспект и национальный вопрос. Вы знаете, как Крымский полуостров оказался на территории Украины – это также было незаконное волюнтаристское решение Н.С.Хрущева. Пока он находился уже в независимой Украине, не было сделано ничего для того, чтобы улучшить жизнь населения Крыма, включая крымских татар. Вообще крымско-татарский вопрос использовался всеми президентами независимой Украины для того, чтобы ситуацию держать немного в напряжении и, если говорить честно, теперь это уже понятно, противодействовать сохранению Крыма в качестве земли, политой кровью русского народа наряду с другими народами.

Когда Крым воссоединился с Россией, одним из первых актов нашего государства был Указ Президента Российской Федерации В.В.Путина, которым в Крыму устанавливалось три государственных языка – русский, украинский и крымско-татарский. Был принят Указ «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымско-татарского и немецкого народов и государственной поддержке их возрождения и развития». Украинская власть за 20 лет правления в Крыму не удосужилась этого сделать. Была принята Федеральная целевая программа «Социально-экономическое развитие Республики Крым и г.Севастополя до 2020 г.», которая нацелена на то, чтобы обеспечить гармоничное развитие всех народов населяющих Крым. Когда сейчас говорят о необходимости прекратить оккупацию Крыма, когда наши украинские соседи постоянно вбрасывают этот вопрос по поводу и без повода, это выглядит лицемерно.

Крым – это открытая территория, куда может приехать любой. Те, кто хотят знать правду, а не просто довольствоваться лозунгами, приезжают и убеждаются, что вся эта пропаганда «выеденного яйца не стоит».

Прошу прощения, что сделал такой экскурс в недавнюю историю. Ответ на Ваш вопрос заключается в следующем. Когда вы, молодые люди разных стран, общаетесь друг с другом, вам вместе хорошо, чувствуете взаимную приязнь, симпатии, наверное, надо просто не расставаться, когда заканчиваются смены. Тем более, что сейчас это делать легче, чем, когда был первый Фестиваль молодежи и студентов в Советском Союзе в 1957 г. Тогда участники Фестиваля обменивались адресами и писали друг другу письма. Все равно теперь уже ясно, что даже при таких «допотопных» методах коммуникации, они сохраняли дружбу и встречались. А сейчас с современными средствами это можно делать ежедневно. Мне кажется, необходимо просто напоминать об этом и делиться своими оценками. Они разъехались, а потом им говорят, что вы там были, и всё там было хорошо, а теперь стало плохо. Я упрощаю, но другого способа нет. Мы не сможем никогда выдумать какое-то решение, которое будет принято в ООН раз и навсегда, и все будет так, как должно быть, а не будет поддержано двойными стандартами и попытками спекулировать на том или ином вопросе.

Вопрос: В апреле я была участником Международного форума тюркской молодежи «Золото тюрков», где узнала про ценности и традиции тюркских народов. Как Вы считаете, может ли Россия стать центром тюркского мира?

С.В.Лавров: Мне очень приятно, что первый вопрос был задан молодым человеком из Якутии, где я в 1971 г. три месяца работал в стройотряде, а в Башкирии много лет проводил отпуск на реке Белая (Агидель).

У нас есть тюркоязычное население, тюркская культура, которая никуда не исчезает и, как любая другая культура народов Российской Федерации, пользуется защитой государства. Я, может быть, не знаю каких-то деталей, но есть международная организация, которая объединяет тюркоязычные народы – ТЮРКСОЙ. В ней участвует целый ряд российских регионов, включая Башкирию, а также другие тюркоязычные страны – бывшие республики Советского Союза: Казахстан, Киргизия, Азербайджан. В свое время это была инициатива Турции. ТЮРКСОЙ в основном посвящена культуре, языку, гуманитарному сотрудничеству. Есть межгосударственная организация – Совет сотрудничества тюркских государств, куда Россия уже не входит, потому что доминирующее население должно быть тюркским. Но я не вижу проблем в том, чтобы мы и к этой организации присоединились. В Организации исламского сотрудничества (ОИС) Россия стала наблюдателем, хотя у нас мусульмане и не доминирующая группа населения, но 15 млн. человек – это как минимум тоже немало. По правилам этой Организации в нее можно вступать в качестве наблюдателя при наличии большого сегмента мусульманского населения. Если Совет сотрудничества тюркских государств примет решение, что к нему можно присоединяться странам, где тюркское население есть, но оно не доминирует, то, думаю, мы с удовольствием это рассмотрим. Это было бы, наверное, интересно и полезно с точки зрения необходимости подчеркнуть, что тюркоязычные народы не изолируются внутри себя, а со своей богатой культурой открыты для общения со всеми другими культурами и цивилизациями.

Вопрос: Сергей Викторович, скажите, пожалуйста, необходимо ли дипломату понимать народ, с которым он работает, его проблемы, интересы и ценности? Как этого добиться?

С.В.Лавров: Вы имеете в виду понимать зарубежный народ?

Вопрос: Да.

С.В.Лавров: Для дипломата, прежде всего, необходимо понимать свой народ. Это уж точно. Иначе ты будешь «плавать» в своей профессии. Еще в советские годы было большое заблуждение, что дипломаты – это «голубая кость», каста, они где-то витают в своих заграницах. В советское время был такой элемент, что дипломатия – это особая отрасль деятельности: решение принимало политбюро, и потом эта дипломатия осуществлялась. Помогало то, что все члены партии, правительства, которые занимали руководящие посты, конечно, выходили из народа и представляли себе интересы народа. Но очень часто и постепенно это трансформировалось в интересы государства, а государство, наверное, вы не все помните, все-таки больше думало о безопасности именно государства, а не об обеспечении прав, свобод и интересов каждого конкретного человека.

Сейчас ситуация другая и внешняя политика другая. Тогда был советский, натовский блок и было все понятно: это противник и ему надо доставлять как можно больше неприятностей, но до определенного лимита, потому что «красную черту» мировой войны никто не хотел переходить. И этого не было сделано. Но тематики прав и свобод личности, разговора о том, что внешняя политика должна максимально учитывать необходимость делать так, чтобы непросто крепло твое государство, а чтобы людям в этом государстве жилось легче и лучше, этого не было.

Сейчас, после того, как рухнули все стены (хотя далеко не все, как выясняется, потому что НАТО пытается возводить виртуальные стены и разделительные линии), идеологического противоборства нет, нет лобового столкновения. Вкупе с появлением абсолютно фантастических по тем временам средств связи и коммуникаций делать внешнюю политику как-то кулуарно, закрыто от людей просто невозможно. У нас определяемая Президентом России В.В.Путиным внешнеполитическая линия прямо предусматривает, что наша задача – добиваться создания максимально благоприятных внешних условий для развития страны, для удовлетворения экономических, культурных, туристических нужд и интересов граждан.

Конечно же, если ты работаешь с партнером из другого государства, из другой страны, в которой существуют такие же задачи, то не всегда это бывает легко, потому что интересы не вполне совпадают. Наши партнеры порой хотят использовать «очеловеченную» внешнюю политику, которая обязательно должна концентрироваться на конечном результате, который должен ощущаться нормальными простыми людьми, как рычаг давления.

Идеально было бы решить проблему Сирии, Ирака или Ливии следующим образом: объединиться, уничтожить террористов, организовать свободные выборы и потом оставить их в покое. У наших партнеров немного другая позиция. Они говорят, что, наверное, объединиться против терроризма можно (например, так сказал Госсекретарь США Дж.Керри, который недавно приезжал), но сначала необходимо договориться, что Президента Сирии Б.Асада мы убираем. Мы спрашиваем: «Почему?». Они отвечают, что он диктатор, и 80% населения его не приемлют, выступают против него. Предлагаем срочно навести порядок в борьбе с терроризмом и тут же организовать свободные выборы. Пусть эти 80% населения его убирают демократическим путем через голосование. Нам говорят, что это долго. Необходимо будет полгода или год готовить выборы, а надо прямо сейчас. Почему? Никто не знает. Кто будет вместо Президента Сирии Б.Асада? Кто гарантирует, что сейчас вы его каким-то образом уберете, и не произойдет то же самое, что произошло в Ливии, где тоже был авторитарный лидер, которого не любили, но при котором не было вообще никаких террористов? Да, он там тоже наводил жесткие порядки, но экономически и социально они процветали. Там был полубесплатный бензин, бесплатная учеба в любом учебном заведении. У них были огромные деньги – народа не очень много, а нефти полно. Его убрали. Ливия превратилась в рассадник терроризма, в страну, через которую на юг в Африку идут боевики и оружие, а на север – те самые мигранты, которые беспокоят Европу. Сейчас все мучаются, потому что Ливии как единого государства сейчас не существует. Там как минимум есть три региона, которые между собой не могут договориться.

То же самое происходит в Ираке. У американцев есть пословица: «Если не сломано – не чини». Ирак, Ливия и Сирия не были сломаны. Стали чинить и получилось то, что получилось. Сейчас европейцы говорят, что для того, чтобы урегулировать кризис с мигрантами, остановить этот поток, необходимо навести порядок в странах исхода, т.е. в странах, откуда эти мигранты пришли: в Ираке, Афганистане, Ливии, Сирии, Йемене. Везде есть попытки вмешательства, причем такого силового и грубого, которые вылились в то, что мы сейчас имеем. Везде можно было бы через диалог, через вовлечение в разговоры этих авторитарных лидеров более-менее превращать в партнеров, и уже через уговоры, достижение компромиссов решать проблемы этих обществ, опираясь на волеизъявление населения. Решать проблемы этих обществ наши западные коллеги пытались так, как они привыкли жить, и считали, что все так должны жить.

Ответ на Ваш вопрос о том, как учитывать интересы народов тех стран, с которыми приходится вести дипломатические отношения бесконечен. Но если коротко, то необходимо уважать исторические, культурные традиции этих народов, уважать их жизненный уклад, их мировоззрение.

Вопрос: В последнее время растет волна неонацизма и неофашизма. Этот вопрос особенно печальный, потому что это происходит в странах – бывших победительницах этого явления. Как Вы считаете, кто заинтересован в этих процессах?

С.В.Лавров: Это очень важный вопрос, который Вы подняли. После победы во Второй мировой войне казалось, что Европа, Америка и весь мир сделали правильные выводы. Был созван Нюрнбергский трибунал (кстати, осенью будет отмечаться 70-летие приговора Нюрнбергского трибунала, к которому планируем ряд событий). Нюрнбергский трибунал вынес решение, которое не подлежит какому-либо отводу или сомнению. Был принят Устав ООН, в котором черным по белому записано, что все, что сделали державы-победительницы является вечным и нерушимым. К сожалению, сейчас эта «прививка» от фашизма и расизма в такой уродливой форме постепенно проходит. Мы делаем все, чтобы нынешнее и следующее поколения никогда не забывали о той страшной войне, о том, кто спасал мир, а кто пытался подчинить весь мир своей воле.

То, что в цивилизованных европейских странах поднимают головы неонацисты – факт. Мы об этом постоянно говорим с нашими европейскими партнерами, прежде всего, указывая на то, что происходит в Латвии, Эстонии, где ежегодно проводятся марши ветеранов «ваффен-СС», в том числе периодически с подключением членов правительства, парламента. То, что это Евросоюзу не доставляет комфорта – это факт. К сожалению, они находятся в плену своей т.н. «солидарности» и пытаются ублажать эти прибалтийские республики. Нам они это объясняют тем, что у них якобы было «такое» прошлое, остались фобии после того, как они были в составе Советского Союза, и сейчас они самоутверждаются. Но если самоутверждение происходит за счет попустительства возрождению неонацизма, то нас это очень сильно тревожит. Это не просто внутреннее дело Евросоюза, как они пытаются это представить.

Ежегодно на ГА ООН Россия с несколькими десятками соавторов вносит резолюцию о недопустимости героизации нацизма и любых старых, новых, обновленных форм ксенофобии, нетерпимости, человеконенастничества и расовой дискриминации. Подавляющим большинством голосов ГА ООН подтверждает эти принципы. К моему огромному сожалению, Евросоюз воздерживается. Практически единогласно они придумали такую форму, что они «солидарны друг с другом». На наш вопрос почему, они, отвечают, что это не очень комфортно для прибалтийских членов, для стран Прибалтики. В этой резолюции нет названия ни одной страны: ни Латвии, ни Эстонии, ни Литвы, вообще никого. Там просто сказано, что возрождение фашизма, героизация гитлеровцев неприемлемы в современном мире. Как можно по такой резолюции не голосовать «за», объяснить они нам до сих пор не могут. Но большинству наших европейских партнеров, которые воздерживаются при голосовании, стыдно. «Против» традиционно голосуют США и одно из маленьких островных государств в Тихом океане. США ссылаются на свободу слова. Это печально, но факт. К сожалению, это геополитические игры, когда любой вопрос, в том числе, такой святой вопрос как недопустимость повторения трагедии, становится предметом «игр с нулевым результатом»: если русские выносят эту инициативу и она будет принята, значит, русские получат какие-то очки. Этот менталитет ужасен. Бороться с ним очень тяжело, потому что есть предрассудки, предвзятость по отношению к нашей стране, желание вообще не допустить ее укрепления в какой бы то ни было сфере просто потому, что мы никогда не будем послушными учениками так называемых демократов, которые демократизируют все и вся по своим лекалам с результатами, о которых вам известно. Я упоминал результаты на Ближнем Востоке, на севере Африки. Эти же демократические страны бомбили Югославию, они же поддерживали переворот на Украине. Многое из того негативного, что происходит на постсоветском пространстве, прямо связано с их устремлениями.

К сожалению, жизнь жестче, чем идеальные схемы. Помимо нормальной конкуренции, которая всегда должна быть внутри страны и за ее пределами, есть конкуренция недобросовестная. Мы сейчас это наблюдаем в самых разных областях, включая допинговые скандалы. Жизнь – борьба, и надо продолжать бороться, тем более, что свою правоту мы отстаиваем честно и не пытаемся жульничать.

Вопрос: Некоторые из международных сил стараются как можно больнее ударить Россию исподтишка, используя для этого самые разные инструменты. Нас не сломить, но все равно неприятно. Что простить можно, а что нельзя? Проиллюстрируйте, пожалуйста, это на примере Турции и на других исторических примерах.

С.В.Лавров: Христианство и другие великие мировые религии учат уметь прощать. Безусловно, это не абсолютная данность. Прощать можно людей, которые раскаиваются и готовы открыть новую страницу. Тех, кто не раскаялся, можно прощать внутри себя, не возобновляя с ними каких-либо отношений. Это нравственная категория, а к нашему огромному сожалению, нравственность во внешней политике сегодня «в загоне». Сейчас такой период «остервенелости» в том, чтобы не дать состояться демократизации международных отношений. Некоторые хотят сохранить международные отношения в колониальном режиме, когда один центр – Запад, во главе с США – диктует все и вся. Тому есть множество примеров, я не буду их перечислять. Это касается интеграционных процессов (трансатлантическое, транстихоокеанское партнерство), военных блоков, категорического отказа сделать принцип неделимости безопасности юридически обязывающим. Как вы знаете, мы давно за это выступаем. Мы внесли проект соответствующего договора о европейской безопасности, в котором гарантировалось бы, что все страны, входящие в НАТО, ОДКБ, все нейтральные страны имеют одинаковую безопасность, и безопасность ни одной из этих стран не может быть обеспечена за счет ущемления безопасности любой другой из этих стран. Вот такой договор, если образно его описать. Мы предложили сделать этот принцип юридически обязывающим. Нам ответили, что юридическую гарантию безопасности они будут давать только членам НАТО. Тем самым создается напряжение. За этим явно кроется попытка вовлекать в НАТО все больше стран, отрывать их от сотрудничества с Россией. Чем это заканчивается, мы тоже видели.

В 2008 году в Бухаресте саммит НАТО после долгих споров принимает решение (спорили о том, направлять ли официальные приглашения Грузии и Украине, чтобы они начали программу присоединения к НАТО). Формального, юридического решения не приняли (а у них надо принимать именно юридическое решение), но компенсировали это политической фразой в итоговом документе: «Страны НАТО уверены, что Грузия и Украина будут в НАТО». Это был апрель 2008 г. Уже в августе 2008 г. у М.Саакашвили от такого обещания «снесло голову», и он отдал преступный приказ обстреливать Цхинвал и российских и осетинских миротворцев, которые стояли там с мандатом ОБСЕ. Вы видели, что получилось. В том, что натовская подстрекательская фраза «Грузия будет в НАТО» сыграла в этом свою роль, у меня нет никаких сомнений. Так же, как и нет сомнений, что обещание «Украина тоже будет в НАТО» в адрес Украины запало в головы не слишком ответственным политикам. Сейчас это прорвалось, они апеллируют к НАТО.

Кстати, вы знаете, что альянс говорил, когда начинался майдан в декабре, январе и феврале? Генеральный секретарь А.Фог Расмуссен требовал от В.Ф.Януковича ни в коем случае не применять армию против собственного народа, против демонстрантов на майдане и где бы то ни было еще. Он и не применял армию. Там были полиция, «Беркут», но на них нападали чаще, чем они пытались навести порядок. А вот когда произошел госпереворот на Украине, была объявлена антитеррористическая операция против тех регионов, которые не приняли антиконституционный переворот, и которые просто просили оставить их в покое – они хотели сами заниматься своей жизнедеятельностью, пока ситуация не урегулируется. Они не направляли никакие войска. Их объявили террористами, против них объявили армейскую антитеррористическую операцию, плюс там были националистические батальоны, которые до сих пор не урезонены и занимаются экстремистскими делами. Когда новой украинской властью была объявлена эта антитеррористическая операция, когда туда была брошена армия, думаете, что НАТО повторило то, что оно говорило В.Ф.Януковичу? Что они призывали не использовать армию против народа? Ничего подобного. Они призывали украинские власти для восстановления порядка использовать силу «пропорционально». Чувствуете разницу?

Кстати, А.Фог Расмуссен, который тогда был Генеральным секретарем НАТО, сейчас работает советником П.А.Порошенко. Когда он приехал на Украину, в одном из первых обращений он сказал: «Дорогие украинцы, я призываю вас провести экономические реформы и усилить борьбу с коррупцией. Тогда мы сможем убедить западные страны, чтобы они продолжили санкции против России». Вот менталитет этих людей. С этим уже ничего поделать невозможно. Нужно работать с теми, кто поддается нормальному человеческому воспитанию.

Вопрос: Считаете ли Вы, что евразийская интеграция может дать новый импульс в развитии стран СНГ?

С.В.Лавров: У меня короткий ответ – да.

Вопрос: Вы очень часто говорите о важности поддержки общественной дипломатии, встречаетесь с некоммерческими организациями, которые занимаются внешними связями. Недавно была встреча с молодежными некоммерческими организациями. Зачастую, наши западные партнеры, партнеры, которые находятся за границей, поддерживают молодежные организации, в том числе финансово, финансирование именно развитие институтов. В том числе, они взаимодействуют за счет наднациональных институтов. Считаете ли Вы возможным финансирование молодежных организаций, работающих на международной арене и налаживающих международные связи, в том числе, за счет наднациональных институтов? Они позволяют обойти огромное количество дипломатических барьеров, которые имеют различные государства.

С.В.Лавров: Вы имеете в виду финансирование молодежных организаций через наднациональный институт?

Вопрос: Финансирование молодежных организаций через наднациональный институт и поддержку наднациональных молодежных организаций в рамках ЕАЭС и СНГ, таких как Молодежная межпарламентская ассамблея СНГ. К сожалению, молодежные организации очень плохо работают частично из-за отсутствия поддержки именно национальных министерств иностранных дел.

С.В.Лавров: Прежде всего, я хочу сказать еще два слова, отвечая на предыдущие вопросы о том, что Евразийская экономическая интеграция, конечно же, будет способствовать развитию стран СНГ. Этот вопрос требует небольшого пояснения.

Мы, в отличие от некоторых других государств, не создаем закрытые блоки. Все интеграционные механизмы, которые созданы на пространстве бывшего Советского Союза с участием России, открыты для членства, сотрудничества со всеми другими странами, которые в этом заинтересованы. ЕАЭС провозгласил это в своих уставных документах. Интерес к сотрудничеству с ним огромный. Не так давно, пару месяцев назад, было подписано первое соглашение между ЕАЭС и Вьетнамом (Соглашение о зоне свободной торговли). Интерес к аналогичным договоренностям с Союзом проявляют другие страны АСЕАН, весь АСЕАН в целом, еще пара десятков стран Азии, Латинской Америки, Израиль. Уже с 12-ю государствами помимо Вьетнама подписаны меморандумы о начале консультаций, еще 5 таких меморандумов будут подписаны в самое ближайшее время. Это то, что касается ЕАЭС и его партнеров.

Одновременно есть Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая теперь, когда Индия и Пакистан вступают в нее, объединяет большинство населения мира, и которая по членскому составу где-то перекликается с ЕАЭС – там есть Россия, страны Центральной Азии, есть другие государства, расположенные на большом Евразийском континенте. Наш интерес в том, чтобы развивать интеграцию с полным использованием преимуществ всех этих структур – ЕАЭС, ШОС, китайского проекта Экономического пояса «Шелкового пути». Между всеми этими процессами уже установлены связи, и мы хотим их гармонизировать и извлечь максимальную выгоду для каждого участника.

Недавно в Сочи был саммит Россия-АСЕАН, на котором Президент России В.В.Путин предложил странам АСЕАН посмотреть, как они могут подключиться к этому большому евразийскому проекту. Я думаю у него очень большое будущее.

Что касается молодежных организаций, то Министерство иностранных дел их не финансирует. Мы не грантодающая организация. Мы являемся учредителями нескольких фондов по решению Президента и Правительства России, которые в свою очередь занимаются субсидированием неправительственных структур, прежде всего, я имею ввиду Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М.Горчакова. Они ежегодно получают определенные, правда, скромные бюджетные деньги и имеют право привлекать спонсорские средства. Они это делают. Немало наших российских компаний занимаются поддержкой неправительственных организаций.

Конкретно вопросы по молодежным структурам интеграционных механизмов нужно решать в рамках этих многосторонних союзов и организаций. Я буду только «за». В том, что касается финансирования, МИД России не обладает такими возможностями. Это можно сделать через Фонд им.А.М.Горчакова, если вы направите через него заявку. У них есть определенные критерии, главный из которых заключается в том, что они оказывают грантовую поддержку неправительственным российским организациям, которые работают на международных направлениях. Если вы подпадаете под это, то обращайтесь.

Вопрос: Как представитель челканского народа, входящего в число коренных малочисленных народов Севера Сибири и Дальнего Востока, хотела бы задать вопрос относительно части территорий коренных народов, принадлежащих к Арктической зоне. Есть такое мнение, что на сегодняшний момент Россия соревнуется с США и Канадой за право отдать ее Китаю, который в свою очередь не торопится брать на себя это право. Я знаю ребят, которые проживают в Арктической зоне, и вижу, что Россия возвращается в Арктику. Как Вы считаете, кто будет партнером России по Арктической зоне?

С.В.Лавров: Вы считаете, что мы соревнуемся с США и Канадой за право отдать Арктику Китаю? Если США и Канада свою часть Арктики хотят кому-то отдать, они взрослые люди, но наша Арктическая зона — это наша Арктическая зона. Сейчас ее границы уточняются в сторону расширения. Мы окончательно оформили дополнительную заявку на пространство континентального шельфа в Арктике. Она уже подана в Комиссию ООН по границам континентального шельфа, которая была создана в соответствии с международной Конвенцией по морскому праву. Заявка будет рассматриваться в ближайшие полгода-год. Заявка очень серьезная, научно-обоснованная, мы очень тщательно подходили к подготовке, и будем ее отстаивать.

Что касается партнеров, с которыми мы сотрудничаем в Арктике, то скажу, что есть Арктический совет, в который входят 5 непосредственно прибрежных стран Северного Ледовитого океана и еще 3 страны, которые соседствуют с ними. Арктический совет — это межправительственный орган, в котором сейчас председательствуют США. Каждая страна становится председателем на 2 года. Один раз в два года проходят министерские встречи. Очередная будет в США весной 2017 г. Эти страны не ведут себя как «собака на сене» – мол, это все наше и никого не пустим. Это не так. При Арктическом совете есть наблюдатель. По правилам Совета любая страна, заинтересованная сотрудничать в Арктике имеет на это право, но критерии и правила сотрудничества определяют арктические государства. Решение о том, кого принимать в Арктический совет в качестве наблюдателя, также принимается консенсусом арктических государств.

Китай является наблюдателем в Арктическом совете. Помимо этого Китай заинтересован в том, чтобы взаимодействовать и участвовать в практических проектах, которые страны Арктического совета реализуют. Мы приглашаем китайских партнеров наряду с партнерами из Франции к реализации интересных проектов, включая создание мощностей по производству, например, сжиженного природного газа.

Повторю, сотрудничество и реализация этих проектов происходит на основе российских законов, потому что это наша часть Арктики, каковой она и остается.

Вопрос: Хотели бы поделиться наблюдением относительного того, что здесь присутствуют очень много разных представителей религиозных конфессий и вообще религий. В целом это помогает нам совместно работать, находить какие-то общие интересы. Вообще в России такой проблемы не существует. К примеру, я являюсь представителем баптистов, но мне это не мешает работать с католиками или православными. Существует наблюдение, что в целом в мире возникают конфликты между представителями разных религиозных течений, движений. С одной стороны они являются братскими, но есть какие-то нестыковки. В этом контексте происходит некое событие, которое выбивается из этой цепи: Русская православная церковь (РПЦ) идет на контакт с Римской католической церковью. Все мы знаем, что была встреча нашего Патриарха и Папы Римского.

Как Вы думаете, почему именно сейчас, когда происходят войны или какие-то стычки, осуществляется этот диалог?

С.В.Лавров: Происходит именно сейчас потому, что в мире всплеск насилия с очень серьезным межконфессиональным оттенком. В принципе межконфессиональные отношения – это отношения между церквями, конфессиями, соответствующими общинами. Государство не должно в них вмешиваться, но должно следить, чтобы проблемы, которые возникают в этих отношениях, не наносили бы вреда людям, гражданам. Если говорить о международных делах, то не наносили вреда положению дел в мире.

К огромному сожалению, Вы абсолютно правы, межконфессиональные трения сейчас обострились, прежде всего, внутри ислама – между суннитами и шиитами, как это ни печально. Символом этого очень ожесточенного противостояния между суннитами и шиитами являются отношения между Саудовской Аравией и Ираном. У нас очень добрые отношения с Саудовской Аравией и Ираном. Мы в своих контактах с ними пытаемся нащупать какую-то возможность начать движение в пользу того, чтобы исламский мир возобновил свою сплоченность. Мы знаем о тех различиях, которые лежат в основе суннизма и шиизма. Тем не менее, исламский мир имеет свою организацию – ОИС. Мы общаемся с ее руководством, предлагаем им подумать над тем, чтобы они проявили инициативу объединения мусульманских стран, не допустили, чтобы разлады внутри конфессии становились причиной, предлогом или поводом того, что сейчас происходит на Ближнем Востоке и Севере Африки.

Второй срез – это ислам – христианство. Я на нем уже останавливался. Это видно на Ближнем Востоке и в Европе. Вы упомянули, что Русская православная церковь пошла на контакт с Римской католической церковью. Я бы сформулировал, что поиск контакта был взаимным и продолжался давно. Каждый раз Папа Римский и Святейший Патриарх, в т.ч. предыдущие предстоятели этих церквей были заинтересованы в таких контактах. Но, учитывая традиции, ритуалы и многое другое, было важно их правильно организовать. Вот он и был организован к обоюдному удовлетворению. Стимулом к тому, чтобы ускорить поиск возможности встретиться была ситуация в мире, на которую все больше и больше влияют межконфессиональные проблемы. Одна из тем, которую они обсуждали и которая отражена в их совместном заявлении – это практические меры по защите христианства.

Не только в исламе существуют противоречия. В христианстве эти противоречия выражаются не только между католиками и православными, но, как вы, наверное, знаете, и внутри православия сейчас не так все гладко. На последнем Всеправославном соборе, который прошел на Крите, не участвовало несколько церквей, включая Русскую православную церковь, по причине того, что итоговые документы не были согласованы, как это принято в таких ситуациях. Но реальная причина в том, что вовне православного мира есть немало желающих внести раскол, прежде всего, используя кризис на Украине и антироссийскую риторику, чтобы нанести ущерб позициям РПЦ, Московского патриархата на Украине. В межцерковные дела внедряются политические деятели, включая Президента Украины П.А.Порошенко, что недопустимо, требуют создать единую православную церковь на Украине, т.е. выгнать РПЦ. Такого не допускает ни одна уважающая себя страна, где есть православное население. Это заботит нас всех, заботит и Вселенского патриарха в Константинополе (Стамбуле). Но государства заинтересованы в максимальном примирении, чтобы дела церковные решались полюбовно между самими церквями, а не использовались в геополитических играх.

Вопрос: Пресс-служба Президента Российской Федерации сообщила, что в первой декаде августа пройдет встреча В.В.Путина и Президента Турции Р.Т.Эрдогана. Чего ждет Россия от этой встречи? Что должна сделать Турция, чтобы искупить свою вину? Как и что им сделать, чтобы вернуть былое доверие?

Еще в СМИ была информация, что российская сторона за два часа предупредила Турцию о готовящемся мятеже. Можно ли считать, что Россия этим спасла жизнь Президенту Турции Р.Т.Эрдогану?

С.В.Лавров: Скажу следующее. То, как развивались наши отношения с Турцией до 24 ноября 2015 г., когда был сбит российский бомбардировщик, и после этого инцидента, хорошо известно, об этом многое сказано. Мы считаем и объявили об этом публично, что этот инцидент отражает неприемлемое поведение турецкой стороны, кто бы ни стоял за этой совершенно неправомерной акцией – бомбардировщик уже без боеприпасов возвращался после антитеррористической акции и был сбит не в турецком, а в сирийском воздушном пространстве. Мы заняли очень твердую позицию, потому что это было фактически нападение, которые мы никакими объяснениями оправдать не можем. Мы удовлетворены, что в итоге пусть и через 7 месяцев, но турецкая сторона нас услышала, на имя В.В.Путина было получено послание Р.Т.Эрдогана, в котором, как вы знаете, были нужные правильные слова. Это позволило организовать телефонный разговор между двумя президентами, в ходе которого они условились поручить двум правительствам приступить к нормализации отношений. Эта работа уже идет. С сегодняшнего дня возобновлены регулярные рейсы, в том числе те, которые прерывались из-за попытки государственного переворота. В ближайшие дни будут контакты между экономическими блоками двух правительств по другим вопросам. Президенты договорились провести в ближайшее время (наверное, в августе) личную встречу.

Когда Вы говорите о том, будет ли восстановлено былое доверие, это очень абстрактная категория. Все будет зависеть от того, как теперь мы будем подходить к взаимодействию и контактам. Причем не только к двусторонним контактам, не только к тому, как мы будем дальше торговать, покупать друг у друга что-то, строить что-то совместно, реализовывать какие-то другие инвестиционные проекты, но еще многое будет зависеть от того, как мы будем взаимодействовать по урегулированию сирийского кризиса.

Так получилось, что в период после того, как был сбит наш бомбардировщик и нами были объявлены соответствующие решения о замораживании контактов с Турцией, в ходе дискуссии по сирийскому кризису мы предъявили очень много фактов, которые говорят о том, что турецкая территория активно используется для подпитки террористов, переправки боевиков в Сирию, и эти факты остаются на столе. Сейчас, когда мы возобновили наши отношения, уже трудно будет игнорировать то, что мы предъявили. Мы рассчитываем, что наши турецкие партнеры теперь уже будут отвечать на эти вопросы. Причем не только отвечать, но и принимать меры для того чтобы их территорию не использовали с целью поддержания этой братоубийственной войны и террористов, которые пытаются достичь своих целей в Сирии и которых совершенно не заботит судьба сирийского государства.

Недавно в Сочи, где проходило заседание Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС), я встречался со своим турецким коллегой М.Чавушоглу. Мне кажется, турецкие соседи понимают, что теперь нужно гораздо более доверительно и откровенно сотрудничать, тем более что и в самой Сирии за эти семь месяцев ситуация серьезно изменилась. Создаются предпосылки для того, чтобы мы там победили террористов и организовали подлинный межсирийский диалог, чтобы только сами сирийцы определили будущее своей страны.

Вопрос: Как Вы считаете, влияют ли межнациональные отношения на политику и экономику стран, или же это способ манипуляции массами? Влияют ли отношения между лидерами стран на увеличение иностранных студентов в России?

С.В.Лавров: Сейчас в нашем мире все взаимосвязано. Когда межнациональные отношения внутри одной страны налажены правильно, когда есть межнациональные и межконфессиональные мир и согласие, я думаю, что и экономика развивается лучше, потому что люди не отвлекаются на политиканство, противоречия и их урегулирование. И наоборот, когда межнациональные отношения напрягаются, то происходят силовые эксцессы, применяется насилие, происходит разрушение инфраструктуры. Это всегда плохо для экономики.

У нас обучаются уже десятки тысяч иностранных студентов. В наших планах эти цифры увеличивать. Мне приятно, что помимо многих тысяч государственных стипендий, которые мы предоставляем студентам из зарубежных стран, не меньше, а даже больше студентов учатся у нас за свой счет. Это означает, что качество нашего образования вполне конкурентноспособно.

Вопрос: В 1957 г. и в 1985 г. в СССР проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. В 2017 г. он снова приходит к нам. Как Вы считаете, какова значимость этого фестиваля для России и мира в целом в нынешней геополитической ситуации?

С.В.Лавров: В Вашем вопросе содержится ответ. Я долго могу говорить на эту тему, но это будут очевидные истины. В периоды войн, катастроф и катаклизмов всегда востребованы форумы, которые направлены на то, чтобы продвигать идеалы дружбы, сотрудничества, общения и контактов между людьми. Также востребована такая разновидность этих форумов, как Олимпиада. Меня просто поразило то, что была «занесена рука» над олимпийскими идеалами. Кстати, Олимпийская хартия не делит спортсменов по страновому признаку, по признаку национальности, в каком государстве они живут. Олимпийские игры – это игры спортсменов, а те решения, о которых мы узнали в последние дни, пытаются делить спортсменов на принадлежность к той или иной государственной структуре. Это большая ошибка. Убежден, что многие порядочные люди понимают абсолютную искусственность происходящего сейчас. Осознание ошибочности подобных шагов, их пагубности для международных отношений позволит обеспечить совершенно другой подход, другое отношение к фестивалю следующего года.

Вопрос: В настоящее время в России нет посольства Грузии, есть лишь секция интересов Грузии при посольстве Швейцарии. Каковы перспективы изменения данной ситуации? Можно ли ожидать, что в ближайшем будущем появится посольство Грузии в Москве? Рассматриваете ли Вы Грузию как альтернативу Турции и Египту? Приглашаем в гости.

С.В.Лавров: Вы правы, у нас сейчас не посольство, а секция интересов. У Грузии сейчас тоже не посольство в Москве, а секция интересов при посольстве Швейцарии. Это сопряжено с тем, что грузинское руководство при М.Саакашвили разорвало дипломатические отношения с Россией. Когда они разорваны, посольство должно закрыться, и открывается секция интересов при посольстве другой страны, которая оказывает такую услугу. Швейцария вызвалась оказать такую услугу Грузии в Москве, и нам – в Тбилиси. Все понимают, что физически никто никуда не уехал, просто табличка была изменена с посольства на секцию интересов на тех же зданиях в Москве и в Тбилиси. Такую ситуацию можно исправить только одним способом – восстановить дипломатические отношения, поскольку мы их не разрывали. Конечно, ход за нашими грузинскими соседями.

Что касается Грузии как территории отдыха «со смыслом», я целиком «за». Я очень люблю Грузию. К сожалению, сейчас мы лишены возможности в силу моего официального статуса ездить друг к другу в отсутствие дипломатических отношений. Но у меня много друзей, которые там часто бывают, которые любят эту страну. Наверное, все мы любим эту страну с тех пор, как мы вместе жили в одном государстве. Я уверен, что мы решим все эти проблемы.

Уже сейчас чувствуется, что в наших отношениях больше здравого смысла. Создан канал на уровне статс-секретаря – заместителя Министра иностранных дел Г.Б.Карасина и представителя Президента Грузии З.Абашидзе. Они регулярно встречаются, нащупывают возможности, позволяющие нормализовывать отношения. Возобновилась торговля плодоовощной продукцией, вином, «Боржоми» теперь у нас незапрещенный напиток. Мне кажется, это правильная тенденция. Восстановлено авиасообщение: три чартерные компании совершают в день по несколько рейсов. Мы готовы рассматривать возобновление регулярных рейсов. Все это находится на повестке дня, и, я убежден, вопросы будут решаться. Главное, чтобы мы исходили из того, что народы, которые там живут, должны сами договариваться друг с другом, надо уважать каждый из этих народов. По-моему, у наших грузинских коллег сейчас укрепляется такое понимание.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 22 июля 2016 > № 1835034 Сергей Лавров

11-й саммит Форума «Азия-Европа» (АСЕМ).

Дмитрий Медведев выступил на пленарном заседании саммита «Продвижение партнёрства в АСЕМ для повышения взаимосвязанности».

Форум «Азия-Европа» (АСЕМ) был учреждён на встрече глав государств и правительств в Бангкоке в марте 1996 года. В настоящее время в его состав входят 53 участника, в том числе 31 – от европейской группы (28 государств – членов ЕС, Норвегия, Швейцария и Еврокомиссия) и 22 – от азиатской (10 государств – членов АСЕАН, Австралия, Бангладеш, Индия, Казахстан, Китай, Монголия, Новая Зеландия, Пакистан, Республика Корея, Россия, Япония и Секретариат АСЕАН).

Подключение России к АСЕМ состоялось на 8-м саммите Форума в октябре 2010 года в Брюсселе.

АСЕМ – открытый, неформальный межрегиональный диалоговый процесс, в рамках которого осуществляется сотрудничество стран-участниц в области политики и безопасности, финансово-экономической и социально-культурной сферах.

Встречи глав государств и правительств созываются раз в 2 года поочередно в азиатских и европейских государствах.

Выступление Дмитрия Медведева на пленарном заседании саммита:

Уважаемый господин Председатель! Уважаемые коллеги! Прежде всего я хотел бы присоединиться к словам соболезнования Франции, всем пострадавшим, а также родственникам погибших в связи с чудовищным терактом в Ницце. Терроризм, как известно, не имеет границ и является общим вызовом и для Европы, и для Азии. К настоящему моменту уже, к сожалению, 80 погибших, среди них дети, большое количество туристов. По сообщениям средств массовой информации, среди погибших есть граждане Европейского союза и России.

Это чрезвычайно скорбное событие. Мы обязаны вместе искать общие ответы на такие вызовы, проявлять солидарность, предпринимать всё зависящее от нас, для того чтобы бороться с терроризмом. Тем более что террористы и их спонсоры понимают только силу, и мы должны её использовать.

Хочу выразить признательность Монголии за прекрасное гостеприимство и организацию нашего мероприятия.

Особенность нашей страны, России, заключается в том, что она расположена и в Европе, и в Азии, и АСЕМ предоставляет уникальную площадку для формирования объединительной повестки дня. Географический охват форума позволяет охватить самые амбициозные проекты, находить во взаимодействии друг с другом дополнительные источники роста и развития для каждого из государств, поэтому нам нужно стараться вырабатывать в рамках АСЕМ единые для всех принципы поведения в Евразии. Речь идёт о нашем общем доме, о нашем общем будущем, – и такие события, как произошли сегодня во Франции, показывают, насколько этот дом является хрупким, – о том, как нам совместными усилиями выстроить новую систему взаимоотношений, которая бы соответствовала времени.

Что это означает в практическом плане? Опыт показывает, что наиболее прочная основа для повышения взаимосвязанности – это постоянные контакты, укрепление гуманитарного и торгово-экономического сотрудничества. Мы последовательно выступаем за гармонизацию интеграционных процессов на всём пространстве АСЕМ – и в Европе, и в Азии, и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Европа, надо признать, дальше всех продвинулась по этому пути. В Азии также активно идёт процесс формирования системы соглашений о зонах свободной торговли. В регионе более 100 таких соглашений, и их количество, видимо, будет расти.

Вместе со своими партнёрами (с Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией) мы развиваем интеграционный проект Евразийского экономического союза. Это тоже новый рынок с унифицированными правилами конкуренции, едиными пошлинами, без торговых барьеров и, конечно, с хорошими возможностями для инвестиций, причём его деятельность полностью соответствует принципам ВТО.

Подобные региональные инициативы будут появляться. Конечно, они не должны противоречить международным нормам, их задача – дополнять, а не подменять международную торговую систему.

Сейчас, однако, мыслить интересами даже интеграционных объединений становится слишком узко. Мы внутри Евразийского союза это понимаем, открыты к взаимодействию с другими союзами. Год назад был заключён договор о зоне свободной торговли с Вьетнамом, ведутся консультации по преференциальным соглашениям с ещё целым рядом стран, их, по сути, уже несколько десятков.

Одним из наших ведущих партнёров в этом контексте выступает Китай. Мы приступили к переговорам о подготовке соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве в формате Евразийский союз – Китайская Народная Республика. Запущена работа по формированию широкого экономического партнёрства на базе Евразийского союза и китайской инициативы – Экономического пояса Шёлкового пути.

Два месяца назад на саммите Россия – АСЕАН, который состоялся в Сочи, эта идея была поддержана лидерами стран Юго-Восточной Азии. Более того, принято решение, что к этой работе подключится и Шанхайская организация сотрудничества, включая её будущих членов – Индию и Пакистан.

Конечно, мы могли бы добиться большего эффекта от повышения взаимосвязанности, если бы в такой работе принимали участие и наши партнёры из Европейского союза. Убеждён, что будущее за общим экономическим пространством от Атлантики до Тихого океана. В качестве первого шага можно было бы начать полноформатный диалог между Евразийским экономическим союзом и Евросоюзом. Надеемся на то, что по этому поводу также внутри Европейского союза сложится положительный консенсус. Чем раньше мы приступим, тем меньше времени будет потеряно.

С учётом важности этих вопросов считаем полезным возобновить встречи министров экономики стран АСЕМ, которые не проводились более десяти лет, конечно, при тщательной проработке повестки дня.

Экономическая взаимосвязанность невозможна без транспортной составляющей. Это поле деятельности АСЕМ велико, как никакое другое, включает в себя разработку логистических схем транспортировки грузов по направлению Азия – Европа, выстраивание трансграничных коридоров, обеспечение безопасности на транспорте.

Как страна с большой территорией, мы интенсивно работаем над оптимальным маршрутом евроазиатских транспортных коммуникаций, полным ходом ведётся модернизация основных железнодорожных магистралей. Мы и дальше будем этим заниматься, включая создание на российском Дальнем Востоке современного, удобного логистического узла.

Из всего этого, надеюсь, мы в полной мере сможем извлечь выгоду, если заранее скоординируем наши планы.

Россия поддерживает проектную деятельность АСЕМ в сфере образования. В этом году мы впервые принимаем на своей территории летний университет – студенты, учёные из разных стран будут встречаться во Владивостоке, в Иркутске, Чите, посетят наши университеты, встретятся с представителями бизнеса, различных общественных организаций, смогут наладить контакты друг с другом. Надеюсь, это будет способствовать плодотворному развитию отношений между нашими государствами.

Хотел бы также отметить, что мы все с удовлетворением воспринимаем итоги Парижской конференции по климату, которая успешно завершила многолетний переговорный процесс. Подписанный в апреле в Нью-Йорке документ отражает договорённости между развитыми и развивающимися странами по этой проблематике. Теперь наша общая задача – выработать пакет решений для своевременного вступления Парижского соглашения в силу. Мы во всяком случае планируем до 2030 года ограничить выброс парниковых газов до 70% от базового уровня.

Уважаемые коллеги! Нынешняя, юбилейная встреча – это этапное событие. За 20 лет АСЕМ прочно утвердился в качестве одного из наиболее значимых региональных форумов. У нас есть серьёзный потенциал для углубления партнёрства между странами Европы и Азии. Россия намерена и дальше вносить свой вклад в развитие форума. Не сомневаюсь, что итоги нашего саммита, декларации, которые подготовлены, даже с учётом тех печальных событий, которые произошли, окажут положительное влияние на наше сотрудничество. Благодарю за внимание.

Монголия. Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 15 июля 2016 > № 1832489 Дмитрий Медведев