Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Доходы таможенного департамента провинции Нангархар возросли на 22% за первые шесть месяцев текущего солнечного года, сообщают официальные источники.Невзирая на сокращение импорта напитков за счёт укрепления отечественного производства, а также проблемы, связанные с таможней Пакистана, за первое полугодие текущего солнечного года доходы таможенного департамента возросли на 22%. Об этом сообщил Национальному телевидению Афганистана глава таможенного департамента Эхсанулла Камавал.

«Несмотря на то, что объёмы торговли сократились на 80% по сравнению с прошлым годом, доходы таможенного департамента возросли на 22%», – подчеркнул он.

Местные жители связывают увеличение доходов таможенного департамента с усилением борьбы с коррупцией и контрабандой. Ожидается, что рост доходов таможни за год составит около 50%.

Сухопутный порт Торхам в провинции Нангархар является наиболее активным в Афганистане из-за своей близости к Пакистану, через который проходит большая часть импортируемых в Афганистан товаров. Правительство планирует построить в порту современное здание таможни, чтобы расширить пропускную способность порта.

Оператор Vimpelcom рассматривает возможность продать активы в Бурунди, Центрально-Африканской Республике (ЦАР), Камбодже, Лаосе и Зимбабве, планируя сконцентрировать внимание на основных растущих рынках, в число которых входит Россия и Италия.

Об этом сообщила газета Financial Times со ссылкой на источник в Vimpelcom. По его словам, компания уже вступила в переговоры с потенциальными покупателями активов в Бурунди и Центрально-Африканской Республике. После разрешения всех спорных вопросов оператор может продать подразделение и в Зимбабве - Telecel Zimbabwe. Африканские активы, по словам источника, могут быть оценены более чем в $60 млн. В Азии Vimpelcom готовит к продаже бизнесы в Камбодже, где у компании более 1 млн абонентов, и в Лаосе с 400 тыс. абонентов.

Директор по коммуникациям Vimpelcom Ltd. Бобби Лич сообщил репортеру ComNews, что компания проводит политику повышения эффективности и качества каждого бизнес-подразделения, включая упомянутые активы. "Это молодые активы, которые являются стартовыми точками в нашем портфолио. В процессе повышения операционной эффективности мы будем рассматривать все возможности ее достижения, но пока у нас нет комментариев по уже принятым решениям в ходе этого процесса", - резюмировал он.

В апреле 2012 г. Vimpelcom расстался с бизнесом во Вьетнаме. Компания вышла из состава акционеров вьетнамского оператора Gtel Mobile, на создание которого потратила не менее $450 млн. 49% акций Gtel Mobile, принадлежащих Vimpelсom, выкупил основной акционер компании - вьетнамская государственная корпорация Global Telecommunications (Gtel). Сумма сделки составила $45 млн (см. новость ComNews от 24 апреля 2012 г.). Еще в 2010 г. оператор приостановил развитие бизнеса во Вьетнаме из-за отсутствия финансирования.

В Канаде Vimpelcom, напротив, планирует усилить присутствие. Как ранее сообщал ComNews, "дочка" Vimpelcom - Orascom Telecom Holding (OTH) - планирует установить контроль над канадским оператором Wind Mobile. Холдинг конвертирует крупный блок неголосующих акций компании Globalive Investment Holding Corp. (GIHC - контролирует Wind Mobile) в голосующие. Упрощение структуры владения Wind Mobile и реструктуризация долговой нагрузки оператора, по мнению участников рынка, является этапом в подготовке Wind Mobile к слиянию с другим канадским оператором – Mobilicity (см. новость ComNews от 23 октября 2012 г.).

Vimpelcom владеет 100% итальянского Wind и 51,7% акций Orascom Telecom, которому принадлежат доли в крупных мобильных операторах в Алжире, Пакистане, Бангладеш, Канаде и Зимбабве. Через "дочку" Telecel Globe группа также работает в Бурунди, ЦАР и Намибии.

Аналитик ИК "Русс-Инвест" Мария Шишкина в беседе с репортером ComNews отметила, что Vimpelcom постепенно избавляется от "наследства" египетского миллиардера Нагиба Савириса, приобретенного в результате слияния с Оrascom Telecom и итальянским Wind Telecom. "Таким образом руководство компании решило сосредоточиться на бизнесе в России и Италии, на которые приходится до 70% оборота компании, - рассуждает она. - Большую часть выручки Vimpelсom Ltd. приносит российское подразделение. Что касается Wind Telecom, то актив пока отрицательно влияет на общие финансовые результаты: так, если смотреть результаты по МСФО за первое полугодие 2012 г., то без учета Wind Telecom, выручка выросла на 37%, а EBITDA – на 39%, а с учетом Wind Telecom выручка снизилась на 1%, EBITDA увеличилась всего на 1%. Тем не менее в Амстердаме верят в перспективу приобретенного бизнеса".

По мнению Марии Шишкиной, расставание с азиатскими и африканскими активами не принесет компании значительных потерь. "Согласно последней отчетности за II квартал 2012 г. по МСФО, активы в Бурунди, в Центральной Африке и Зимбабве приносят около $94 млн выручки ежегодно, а это лишь 0,5% от общей выручки компании".

Правительство РФ будет сотрудничать с Пакистаном в проекте по модернизации, реконструкции и повышению объёмов производства на Pakistan Steel Mills, крупнейшем метпредприятии в стране.

«Ранее сообщалось, что Россия готова предоставить Пакистану $500 млн. на развитие и реконструкцию данного принадлежащего государству металлургического завода. Предприятие, распложенное в Карачи, было построено при технической и финансовой помощи СССР».

Ранее о планах построить в Карачи металлургическое предприятие заявляли в POSCO. Новый актив – прокатный завод – станет СП с Tuwiairqi Steel Mills (Саудовская Аравия) и начнёт работу в 2015 году.

Новый глобальный игрок

Масштабные планы Бразилии

Резюме: Бразильские стратеги признают, что суть и качество отношений с соседями определят их положение в XXI веке в такой же (если не большей) степени, чем двусторонние отношения с Соединенными Штатами.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6 за 2010 год. © Council in Foreign Relationc, Inc.

За последнее десятилетие Бразилия превратилась в глобальный бренд и глобальную державу. Она занимает пятое место в мире по территории, является восьмой крупнейшей экономикой мира и одним из ведущих производителей товаров, которые нужны всем: от продуктов животноводства, овощей и минералов до воды, энергии и самолетов. Здравый смысл позволяет предположить, что теперь Бразилия готова заработать себе имя на глобальной арене, чтобы уравновесить влияние другой крупной державы по соседству – Соединенных Штатов. Подъем Бразилии совпал с относительным спадом влияния США в Латинской Америке и появлением новых центров силы в Азии. Такая динамика укрепляет основную идею бразильской внешней политики: поскольку на международной арене есть место и задачи для нового глобального игрока, Бразилия вполне может стать Mac-ом для американского PC – с соответствующими моральными идеалами и международной повесткой дня.

Устремления Бразилии подкрепляются ее впечатляющими социально-экономическими достижениями, дипломатическими успехами, а также амбициями и личными представлениями двух ее бывших президентов – Фернанду Энрике Кардозу и Луиса Инасиу Лула да Силвы. Однако попытки Бразилии оказывать влияние на широкий спектр ключевых международных вопросов могут ослабить легитимность ее усилий в таких сферах, как изменение климата, миротворческая деятельность и глобальное управление, где участие Бразилии было наиболее успешным. Бразилия не в первый раз заставляет напряженно затаить дыхание. Главное для нее сейчас – не допустить, чтобы преувеличенное представление о себе затмило нацеленность на поддержание баланса между ограничениями дома и возможностями за рубежом.

У нынешнего руководства есть шанс избежать иллюзорного стремления стать глобальной державой – с мягкими, жесткими или какими-то еще ресурсами власти – и вместо этого закрепить за страной постоянное место за международным столом. Более скромная, хотя по-прежнему амбициозная стратегия позволила бы Бразилии участвовать в формировании глобальных институтов и воздействовать на их работу, приток инвестиций изменил бы внутреннюю ситуацию: существенную нехватку вложений в человеческий капитал и инновации, а также практически полное отсутствие государства в жизни миллионов бразильцев.

Многомерная идентичность страны уже давно беспокоит американских политиков. Хотя бразильцы придерживаются консенсуса по поводу приоритетности социальной инклюзивности, у них нет единого мнения о том, как они видят самих себя. Бразилия – страна одновременно и развивающаяся, и развитая. Государство является и сильным, и слабым. Почти половина населения идентифицирует себя как черное или по крайней мере небелое. Страна граничит с 10 южноамериканскими государствами, но не считает себя латиноамериканской. Бразилия придерживается консервативных макроэкономических принципов, но проводит агрессивные социальные программы. Она может похвастаться банковским и финансовым сектором мирового уровня, третьей по величине фондовой биржей в мире, но 26% населения до сих пор живут в трущобах. Идет реализация масштабных инфраструктурных проектов в Рио-де-Жанейро, который примет чемпионат мира по футболу в 2014 г. и Олимпийские игры в 2016 г., и в том же городе в 2008 г. 4600 человек погибли в результате насилия, связанного с криминалом, наркотиками, бандами или действиями полиции.

Но Бразилия сделала выбор: постараться справиться с внутренними вызовами и новым международным положением, и Вашингтону придется принять появившуюся по соседству новую державу и осознать, что она определяет себя в глобальном контексте.

Большие ожидания

Ажиотаж вокруг Бразилии в значительной мере связан с ее экономическими достижениями и природными ресурсами. Макроэкономическая стабильность, регулируемая инфляция, плавающий курс валюты, контролируемый объем долга, достаточные долларовые резервы, быстрый рост и стабильный политический климат позволили Бразилии стремительно превратиться в глобальном восприятии из еще одной латиноамериканской страны-должника в экономический локомотив. Шумиха вокруг потенциала Бразилии набрала силу после 2003 г., когда Goldman Sachs ввел термин «БРИК» для четырех развивающихся рынков – Бразилии, России, Индии и Китая, на долю которых к 2020 г. будет приходиться почти половина мирового ВВП. Бразилия воспользовалась новым термином, чтобы сделать более значительной свою роль в решении различных вопросов: от борьбы с глобальным потеплением и продовольственной безопасности до мировой торговли.

Бразильцы объединились вокруг «материального базиса для консенсуса», как выразился один бразильский социолог, – согласия вкладывать прибыли государства в людей, оказавшихся на обочине. Эти вложения привели к быстрому росту потребительского класса, который, однако, до сих пор не имеет гражданских прав и адекватного образования. Такие инициативы, как Bolsa Familia – программа выплаты семейных пособий при условии посещения школы и регулярных медицинских осмотров детей; субсидирование кредитов на жилье и повышение минимальной зарплаты позволили с 2003 г. снизить бедность почти на 24%. Бразилия по-прежнему занимает третье место в Латинской Америке по уровню неравенства, но за последние восемь лет 13 млн бразильцев смогли выбраться из бедности, а 12 млн – из нищеты. На сегодняшний день богатые отдали небольшую часть своего состояния и, возможно, отдадут больше посредством отлаженной – что нехарактерно для Латинской Америки и большей части развивающегося мира, – хотя по-прежнему регрессивной системы налогообложения. Впечатляющие успехи Бразилии в социальной сфере вызывают зависть других стран развивающегося мира, а сама Бразилия превратилась в лабораторию и модель глобализации с социальным сознанием.

Готовность к международному плаванию

До конца XX столетия внешняя политика Бразилии основывалась на четырех принципах: защита обширных территорий, консолидация и укрепление республики, недопущение или урегулирование конфликтов с соседями и поддержание отстраненных, но теплых отношений с Соединенными Штатами. Бразилия, одно из государств-основателей Лиги Наций и ООН, направляла войска, чтобы воевать вместе с союзниками в годы Второй мировой войны, но никогда не стремилась доминировать в Латинской Америке. В период правления военных в 1960-е, 1970-е и 1980-е гг. Бразилия успешно позиционировала себя как ведущая неприсоединившаяся страна и непостоянный и отнюдь не близкий партнер США.

В 1990-е гг. Бразилия отказалась от своей традиционной отстраненности. Успехи на внутреннем фронте в сочетании с радикальными изменениями в глобальной политике и экономике создали новый исторический курс, который воплотился в период правления Лулы, так что бразильцы попросили объяснить, почему их страна столь вездесуща на мировой арене. Эта новая идея напоминает доктрину «явного предназначения» в Америке XIX века, но с бразильскими нюансами. Без кровопролития и аннексий Бразилии удалось консолидировать многонациональную и многорасовую демократию, стабилизировать сильную рыночную экономику и взрастить многомиллионный средний класс. Бразильцы, представляющие разные этнические группы и разные слои общества, уверены, что эти достижения дают их стране право считаться глобальной державой и вести себя соответствующим образом.

Более уверенная в себе Бразилия начала проводить наступательную и полномасштабную внешнюю политику. Она намерена обеспечить себе постоянное место в расширенном Совете Безопасности ООН, организовать крупные и мелкие развивающиеся страны в более мощную коалицию в рамках торговых переговоров Дохийского раунда и в последнее время расширить права голоса для себя и других во Всемирном банке и Международном валютном фонде.

Бразилия также имеет влияние на переговорах по изменению климата. У страны очень благоприятный с точки зрения выбросов энергобаланс, кроме того, на ее территории расположены около 60% лесов Амазонии. В то же время вырубка лесов в Бразилии – существенный фактор, влияющий на парниковые газы. Страна – лидер по доступности препаратов от ВИЧ/СПИДа для бедных. Кроме того, она возглавляла миротворческую миссию ООН на Гаити с 2004 года. После того как в результате землетрясения на Гаити погиб 21 бразилец – это самые большие потери бразильских войск за рубежом со времен Второй мировой войны, – страна сделала взнос в размере 19 млн долларов в ООН, объявила о выделении 205 млн долларов помощи Гаити и пообещала направить дополнительно 1300 спасателей. Бразильские военнослужащие участвуют в миссиях ООН в Либерии, ЦАР, Кот-д’Ивуаре, Восточном Тиморе и в других миротворческих операциях. При этом, учитывая коммерческие и дипломатические интересы, Бразилия преимущественно хранила молчание по конфликтам в Мьянме (Бирме), Судане и Зимбабве.

Несмотря на партнерство по БРИК, Бразилия отлично осознает, что рыночная сила Китая и его заинтересованность в ресурсах – это палка о двух концах. Сегодня КНР – крупнейший источник иностранных инвестиций для Бразилии, средства вкладываются в порты, железные дороги, атомные электростанции, железо, сталь и нефть. Китай стал самым большим рынком экспорта для бразильской сои, нефти и железа, и одновременно основным конкурентом, когда дело касается производимых товаров и ресурсов Африки. После многих лет молчания Бразилия в 2010 г. присоединилась к другим странам G20, включая Индию, Россию и США, и призвала Пекин ввести плавающий курс юаня.

При Лула да Силве Бразилия добилась успеха в повестке Юг–Юг в ближнем и дальнем зарубежье. На этом направлении страна продвигала идеи панидеологической интеграции Южной Америки и начала формировать широкую коалицию и укреплять диалог с Индией и ЮАР. Бразилия вкладывала крупные средства в Африку, особенно в португалоговорящие страны и государства, богатые ресурсами. МИД Бразилии открыл 16 новых посольств на континенте за 16 лет. Правительство Лула да Силвы ссылалось на экономическую мощь и многонациональное население (10 млн бразильцев являются выходцами с Ближнего Востока), объясняя ряд статусных и обусловленных коммерческими интересами президентских визитов в Израиль, на Западный берег и в Иорданию. Лула подчеркивал потенциал Бразилии как посредника на переговорах между израильтянами и палестинцами. Поскольку поездки не дали существенных дипломатических результатов, приоритетом визитов, по-видимому, было продвижение коммерческих интересов.

Персидская игра Лула да Силвы

Предложенная в 2008 г. Лулой да Силва и министром иностранных дел Селсу Аморимом альтернатива санкциям ООН против Ирана была, возможно, самым противоречивым – а для некоторых необъяснимым – примером новых международных амбиций Бразилии. Вместе с Турцией Бразилия пыталась возродить инициативу, впервые предложенную администрацией Обамы. Речь шла о том, чтобы убедить Иран отправлять уран для обогащения за границу. После нескольких месяцев переговоров, включавших непростые консультации с Соединенными Штатами, Бразилия и Турция добились соглашения, официальную декларацию подписали министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу, его иранский коллега Манучехр Моттаки и Аморим.

Наутро после объявления о соглашении госсекретарь США Хиллари Клинтон сообщила, что Китай и Россия, которые, как ожидала Бразилия, будут против санкций, поддержали предложенную Вашингтоном резолюцию. Позже Клинтон назвала шаг Бразилии и Турции маневром с целью отложить введение санкций ООН. Обе эти страны, которые в тот период имели статус непостоянных членов Совета Безопасности, проголосовали против резолюции. После внутренних дебатов и состоявшихся в последний момент телефонных переговоров между Вашингтоном и Бразилиа, а также Бразилиа и Тегераном, Бразилия впервые проголосовала в Совете Безопасности против Соединенных Штатов. Хотя соглашение могло бы послужить шагом к укреплению доверия между США и Ираном, администрация Обамы полностью отвергла инициативу Бразилии.

Реакция в стране была даже более жесткой, чем за рубежом. Бразильская элита и СМИ резко отреагировали на кадры, на которых Лула обнимал и обменивался рукопожатиями с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом, когда два лидера отмечали подписание официальной декларации. Провал дипломатического гамбита грозил привести к изоляции Бразилии от крупных держав по одному из ключевых вопросов международной безопасности. Критики заявляли, что Лула растратил дипломатический капитал и престиж, который страна накапливала 20 лет, позиционируя себя как независимого, влиятельного и ответственного международного игрока.

У Бразилии было множество мотивов – исторических и геополитических – для вмешательства в ядерную проблему Ирана. Опыт подготовки к войне в Ираке заставил ее задуматься об иранской стратегии США.

Аморим, в то время постоянный представитель Бразилии при ООН, также являлся председателем комитета по санкциям против Ирака и считал санкции первым шагом на опасном пути к применению военной силы. На посту главы МИДа Аморим стремился позиционировать Бразилию как мост между Западом и Тегераном, чтобы таким образом сделать свою страну доверенным лицом и надежным посредником. Соглашение по ядерному топливу принесло бы успех бразильцам по ряду аспектов: недопущение милитаризации ядерной программы Ирана; вызов фундаментальному представлению Вашингтона о том, что санкции ведут к более серьезным переговорам; укрепление морального авторитета Бразилии как единственного члена БРИК, не являющегося ядерной державой; подтверждение позиции МИДа, что старые правила управления международными институтами – на уровне Совета Безопасности или в рамках режима ядерного нераспространения – необходимо обновить, учитывая появление новых держав, начиная с самой Бразилии.

Лула и Аморим проецировали ядерную историю Бразилии на Иран и считали, что их страна имеет уникальную возможность убедить Тегеран придерживаться контролируемой мирной ядерной программы с гражданскими целями. Бразилия пыталась разрабатывать ядерную программу в 1970-х гг., но эти усилия были остановлены угрозой американских санкций. С точки зрения генералов, руководивших программой, и экспертов по обороне, продвигавших ее, бомба должна была дать преимущество в соперничестве с Аргентиной и обеспечить международный престиж. Однако переход Бразилии к демократии изменил ее ядерные расчеты. К 1967 г. Бразилия подписала Договор Тлателолько, который обязывал Бразилию и Аргентину придерживаться мирной ядерной программы и создать программу двусторонних инспекций. Конституция Бразилии (1988) запрещала иметь ядерное оружие, а в 1998 г. Бразилия подписала Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Страна отбросила свое авторитарное прошлое, добровольно отказалась от секретных ядерных разработок, перешла от конфронтации со своим соседом к сотрудничеству и присоединилась к режиму нераспространения. Для Лула да Силвы и его внешнеполитической команды эта история означала, что при правильных дипломатических шагах Иран можно было бы убедить пойти по тому же пути.

Возможно, главным стратегическим обоснованием стремления Бразилии позиционировать себя как дипломатического посредника была статья 4 ДНЯО, которая закрепляет право всех участников Договора «развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях». Бразилия занимает шестое место в мире по запасам урана (209 тыс. тонн), и в результате дальнейших разведочных работ это количество может увеличиться втрое. По данным Международного энергетического агентства, в ближайшие 20 лет мировое потребление электричества, произведенного на АЭС, почти удвоится. В Бразилии работают два ядерных реактора, третий введут в эксплуатацию в 2015 г., разрабатываются планы строительства четырех дополнительных реакторов к 2030 году. Бразилия по-прежнему отправляет большую часть своего урана для обогащения за границу (в Канаду и Европу). После завершения третьего реактора у нее появятся мощности для независимого обогащения урана, что позволит начать экспорт обогащенного урана. Поэтому неудивительно, что бразильская доктрина национальной безопасности определяет атомную энергетику как одну из трех стратегических сфер национальной обороны. Выступление против санкций по Ирану и попытки убедить его – по крайней мере в принципе – отправлять топливо за границу для обогащения под контролем МАГАТЭ вполне могли отражать стремление обеспечить себе рынок в будущем.

Успешное соглашение могло бы также показать бразильцам, испытывающим ностальгию по бомбе, что морального авторитета и дипломатической силы Бразилии достаточно для поддержания международного престижа. Но вместо этого вновь активизировались дебаты о том, пошел ли отказ от ядерного оружия на пользу стратегическим интересам страны. Националистические чувства и левых, и правых объединила изначальная несправедливость ДНЯО. Преимущества, которые Индия, Пакистан, Израиль и Северная Корея получили, оставаясь за рамками режима нераспространения, вызвали досаду и разочарование – без бомбы Бразилия никогда не сможет войти в клуб мировых держав по-настоящему первого порядка. Конституционных и международных обязательств, в соответствии с которыми действует Бразилия, может быть достаточно, чтобы полемика по поводу бомбы осталась на уровне разговоров. Но раздражение, связанное с неэффективностью и неравенством существующего режима нераспространения, а также растущая решимость его реформировать будут характерными чертами новой Бразилии.

Богатые ресурсы, нужные товары

Несмотря на провал иранского соглашения и ущерб, нанесенный имиджу, Бразилия продолжит играть весомую роль на международной арене. Изменение климата стало той сферой, где Бразилия смогла конвертировать свои технологии чистой энергии и экологическую добросовестность в значимый международный голос. Климатическая стратегия Бразилии продолжает развиваться: хотя вырубка лесов Амазонии способствовала глобальному потеплению, энергоснабжение страны на 40% обеспечивается возобновляемыми источниками. Доля бразильцев, которые считают экологию своей главной заботой, увеличилась более чем в два раза с 2002 по 2007 гг. – до 85%, и это самый высокий показатель в мире. Бразильское правительство продолжает защищать свой суверенитет над Амазонией и до недавнего времени отказывалось даже обсуждать вопрос о вырубке лесов на международных встречах по проблемам климата. Но изменения в общественном мнении дали возможность внести ответственное управление Амазонией в бразильскую повестку дня.

Национальный план Бразилии по изменению климата ставит цели остановить чистую потерю лесного покрова к 2015 г. и сократить средний уровень вырубки лесов на 70% до 2017 года. Бразильский банк национального развития управляет международным фондом в 1 млрд долларов по финансированию сохранения и устойчивого развития Амазонии. Бразилия взяла на себя обязательства сократить выбросы парниковых газов на 36–39% к 2020 г. и предложила себя в качестве представителя и посредника на переговорах по климату с развивающимся миром. Хотя Копенгагенское соглашение является лишь скромным шагом вперед в борьбе с изменением климата, участие Бразилии и ее готовность к компромиссам доказали, насколько серьезно она относится к этому вопросу.

В ближайшие годы Бразилия будет играть важную роль в обеспечении мировой продовольственной безопасности. Пастбища занимают почти четверть территории, а 150 млн акров пахотных земель не возделываются, что дает огромный потенциал для увеличения сельхозпроизводства в стране, которая уже сегодня является четвертым крупнейшим экспортером продовольствия в мире. Также она крупнейший производитель сахарного тростника, кофе и говядины. Хотя Китай и Индия опережают ее по производству пшеницы, риса и кукурузы, рост сельскохозяйственного ВВП в Бразилии в 2000–2007 гг. превысил показатели обеих этих стран, а также средний мировой уровень. Однако в Бразилии сосуществуют изобилие и нужда. Программа «Нулевой голод», начатая в 2003 г., и другие инициативы помогли уменьшить число людей, страдающих от голода, на 28%. Эти улучшения, а также технологические успехи в адаптации массового сельхозпроизводства для тропических условий, позволили стать ориентиром и моделью для программ продовольственной безопасности в Африке и Латинской Америке.

На долю Бразилии приходится 18% доступных мировых запасов пресной воды – благодаря ее многочисленным рекам, озерам и подземным водам. ГЭС вырабатывают 40% энергии. Хотя мировой рынок воды пока еще только развивается, прогнозируемые засухи и растущий спрос могут превратить воду в один из самых ценных и дефицитных ресурсов в мире. Доступ к воде для самих бразильцев остается неудовлетворительным – из 28 млн сельских жителей только 2,5 млн имеют водопровод. Тем не менее прогнозы ООН о том, что изменение климата может привести к вооруженным конфликтам из-за воды, дают Бразилии возможность конвертировать этот дефицитный ресурс в инструмент влияния далеко за пределами своих границ.

Сегодня Бразилия готовится к притоку средств еще из одного источника – нефтяного. В 2007 г. крупные запасы нефти были обнаружены в 150 милях от южного побережья, на глубине 16 тыс. футов ниже уровня моря и под слоем нестабильной соли толщиной более чем в одну милю – так называемые подсолевые запасы. Благодаря этому открытию страна может подняться на восьмое место по запасам нефти в мире с нынешнего 24-го и получить миллиарды нефтедолларов. Бразильская нефтяная компания с государственным участием Petrobras, которая уже является крупным международным игроком и работает в 27 странах, планирует к 2020 г. производить 5,4 млн баррелей нефти в день.

Извлечение этой нефти стало еще более дорогостоящим и сложным после разлива нефти на платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе в 2010 году. Репутация Petrobras как специалиста по глубоководной разведке и добыче нефти основывается на ее уникальных программах безопасности и охраны окружающей среды. Однако страховые взносы для глубоководных скважин выросли на 50%, а бразильская технология ликвидации разлива нефти, аналогичная использованной на Deepwater Horizon, требует дополнительных вложений. Стоимость превращения подсолевых залежей нефти в доходы для финансирования инфраструктуры, образования и социальных расходов существенно увеличилась с момента их открытия.

Несмотря на голоса немногочисленных критиков, поднимающих тему экологических последствий «большой нефти», Бразилия делает серьезную ставку на нефть, которая поможет решить внутренние проблемы. Petrobras, вероятно, сможет привлечь 224 млрд долларов пятилетних инвестиций за счет предложения акций этой осенью. Новые правовые нормы по подсолевым залежам нефти, принятые при участии нынешнего президента Дилмы Русеф, которая была министром энергетики и руководителем аппарата Лула да Силвы, увеличат контроль государства над новыми ресурсами, на смену модели иностранных инвестиций на основе концессий придет новая схема распределения доходов нового объединения – Petrosal. По закону, 50% государственной доли в доходах Petrosal пойдут на финансирование образования в научно-техническом секторе. Некоторые бразильцы – интеллектуалы, представители движения «зеленых» и неправительственных организаций – вполне справедливо предупреждают об угрозах коррупции, политизации и экологических последствиях того, что нефть окажется в центре бразильской модели развития. Однако гораздо более влиятельные политические и экономические деятели утверждают, что на фоне острых структурных проблем – бедности, неравенства, плохого образования и инфраструктуры – как прямые, так и опосредованные преимущества нефтяного бума становятся вполне привлекательными.

Внутренние проблемы

Бразилия уже начала заниматься некоторыми из своих извечных проблем. В 2001 г. неравенство впервые стало сокращаться; в период с 2003 по 2008 гг. 10% бразильцев смогли выбраться из бедности; большая часть населения сегодня принадлежит к нижней части среднего класса, и Бразилии удалось пережить глобальный финансовый кризис-2008 лучше, чем многим. Инвестиции в инфраструктуру выросли: сооружаемые в настоящее время промышленный комплекс Суапе на северо-востоке и Межокеаническая автотрасса в 1600 миль, которая свяжет восточную Бразилию с Перу, – лишь два показательных примера.

Тем не менее Бразилия до сих пор занимает 10-е место в мире по неравенству, и более четверти бразильцев живут ниже черты бедности. Хотя благодаря программе Bolsa Familia практически все дети школьного возраста пришли в классы, качество образования остается очень низким, по уровню начального образования Бразилия находится на 119-м месте в международном рейтинге. В исследовании, проведенном Организацией экономического сотрудничества и развития, бразильские школьники заняли 54-е место из 57 по математике (опередив только Тунис, Катар и Киргизию) и 48-е место из 61 по чтению.

Создание возможностей для бедных присоединиться к профессиональным и технократическим трудовым ресурсам будет означать, как долгое время утверждали сами бразильцы, реорганизацию парадоксально замкнутой системы государственного образования. Сейчас государство тратит огромные средства на высшее образование, выделяя деньги государственным университетам, от чего в основном выигрывают студенты, которые могли позволить себе частное обучение в первые годы и оказались лучше подготовлены к сдаче жестких квалификационных экзаменов.

Транснациональные и бразильские компании, стремящиеся получить прибыль от экономического бума в стране, уже давно ведут подготовку кадров напрямую и конкурируют друг с другом за немногочисленных специалистов-инженеров. Несомненно, сегодня Бразилия получает отдачу от инвестиций в науку и технологии, которые были сделаны военным правительством в 1960-х и 1970-х гг. – Embrapa (инновации в сельском хозяйстве), Embraer (бразильский авиапроизводитель мирового уровня) и Petrobras – три основных примера. Международная конкурентоспособность Бразилии сейчас зависит от политического решения расходовать государственные ресурсы на трансформацию нижнего класса и нижней части среднего класса – бразильцев, которые совсем недавно стали потребителями – в грамотных производителей в экономике, в значительной степени основанной на знаниях.

Кроме того, жизнь многих бразильских городов по-прежнему омрачает насилие и отсутствие безопасности. Северо-восточный регион, исторически наименее развитый экономически и наиболее нестабильный политически, имеет самые высокие темпы экономического роста в стране. При этом здесь зафиксирован самый высокий уровень убийств. Хотя некоторые жалуются, что правительство вторгается во все сферы жизни, в бразильских фавелах – трущобах, простирающихся на огромные расстояния вокруг крупных городов – государство отсутствует или рассматривается как угроза.

В Рио-де-Жанейро более миллиона человек (почти пятая часть населения) живут в фавелах. Многие из этих районов – некоторые новые, другие существуют десятилетиями – сегодня управляются бандами. Легкий доступ к оружию способствует высокому уровню насилия. В Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро ежегодно происходит более тысячи так называемых «убийств из сопротивления», совершенных полицейскими в целях самообороны. Семь фавел удалось утихомирить, после того как Рио получил право на проведение Олимпиады-2016. Наведение порядка подразумевает размещение правоохранительных сил и вооруженные рейды, а также обеспечение базовыми товарами и услугами, включая воду и санитарную инфраструктуру, транспортное сообщение, освещение улиц, медицинские и образовательные учреждения, интернет и обновление домов. Это лишь начало агрессивной программы по захвату и обеспечению безопасности в 40 фавелах, окружающих Рио. Но решение проблем фавел – среди которых слабые институты, незаконная экономическая деятельность и бедность – требует гораздо большего, чем временное умиротворение и размещение органов правопорядка. Неуправляемость фавел, несмотря на многолетнюю государственную политику, направленную на изменение ситуации, постоянно напоминает о том, что здоровье и легитимность бразильской демократии зависит от выполнения пока еще иллюзорных обещаний, данных миллионам, живущим в трущобах.

Кроме солнца, самбы и футбола

Соединенные Штаты больше не являются единственной державой, отвечающей за преодоление кризисов, обеспечение безопасности и определение программы развития для Латинской Америки. Многие американцы до сих пор придерживаются примитивной и некорректной точки зрения, что Бразилия должна вести себя как латиноамериканская страна. Вашингтону нужно понять, что бразильцы в меньшей степени считают себя латиноамериканцами, а в первую очередь бразильцами, в которых соединилась культура Африки, Европы, Ближнего Востока, Азии и местных коренных народов. Бразильские стратеги признают, что суть и качество отношений с соседями определят их положение в XXI веке в такой же (если не большей) степени, чем двусторонние отношения с Соединенными Штатами.

Бразилия привносит огромный исторический контекст в свои отношения с США. Многие бразильцы, ставшие совершеннолетними в период политической борьбы за свержение генералов, руководивших страной в 1960-е, 1970-е и 1980-е гг., воспринимали Америку как препятствие для бразильской демократии, а сейчас они возглавляют ключевые политические партии, социальные движения, государственные институты и компании. Даже бразильцы, имеющие тесные связи с Америкой, разделяют мнение, что страна не получит особой пользы от альянса старого образца с Вашингтоном.

Несмотря на вполне реальные идеологические различия во внешней политике, Кардозу и Лула да Силва отдалили Бразилию от программы Соединенных Штатов по Латинской Америке. В 1990-е, когда Латинская Америка в основном следовала рекомендациям Вашингтона, включавшим свободную торговлю, демократию и борьбу с наркотиками, правительство Кардозу отказалось участвовать в «Плане Колумбия», предложенном администрацией Клинтона, не поддержало идею зоны свободной торговли двух Америк, выступило против эмбарго США в отношении Кубы и попытки свержения Уго Чавеса в Венесуэле в 2002 г., которая первоначально была одобрена в Белом доме.

Как и Кардозу, Лула да Силва старался дистанцироваться от США по региональным вопросам, давая при этом добро на создание ряда региональных институтов, включая МЕРКОСУР, Союз южноамериканских наций, Южноамериканский совет по обороне и, совсем недавно, Сообщество латиноамериканских и карибских государств. Но когда наркотики и насилие стали проблемой и для самой Бразилии, да Силва предоставил разведданные и другую поддержку правительству Альваро Урибе в Колумбии. Тем не менее Бразилия осудила продление и расширение американского присутствия на военных базах в Колумбии, выступила против переворота в Гондурасе и решения США не поддерживать возвращение свергнутого президента к власти, а также подталкивала Вашингтон к снятию эмбарго в отношении Кубы.

Независимо от того, в какой степени правительство Русеф будет солидаризироваться с политикой Соединенных Штатов в регионе или дистанцироваться от нее, первостепенное значение имеет постоянное расширение собственных интересов Бразилии в Латинской Америке. Помимо исторических и коммерческих связей с Аргентиной или политической и экономической гегемонии в Парагвае, коммерческое и финансовое участие Бразилии в экономике соседей увеличивается. С 2000 по 2009 гг. торговля со странами МЕРКОСУР возросла на 86%, с Андским сообществом – на 253%, а с Мексикой – на 121%. Бразильские глобальные компании, часто имеющие преференции при финансировании со стороны Бразильского банка развития, превратились во влиятельных участников инфраструктурных проектов в регионе – включая инвестиции в добывающий и нефтяной сектор Колумбии, модернизацию нефтеперерабатывающей отрасли и сооружение дорог в Перу, а также транзит, строительство, добычу нефти и выращивание сои в Венесуэле. В отличие от Чавеса, который тратит нефтяные богатства преимущественно на политические и идеологические цели, Бразилия конвертирует свои инвестиции и экономические успехи в Латинской Америке в мировое влияние.

Отсутствие четких экономических норм в соседних с Бразилией странах создает плодотворную почву для распространения организованных преступных групп, а также трафика людей, оружия, наркотиков и другой контрабанды. Осознавая огромные проблемы там, Бразилия недавно начала строить специальную сеть военных баз вдоль своих границ протяженностью 9 тыс. миль.

Конкуренция за дипломатическое и политическое влияние в Латинской Америке только начинается. Архитекторы внешней политики Лула да Силвы и Русеф утверждают, что интересы Бразилии в Латинской Америке неминуемо приведут к соперничеству с США, хотя и не очень острому. На протяжении десятилетий представления о регионе создавали в основном ориентированные на Соединенные Штаты элиты, поэтому теперь Вашингтон вынужден в срочном порядке знакомиться с серьезно изменившимися реалиями.

Латиноамериканские правительства сегодня в первую очередь несут ответственность перед новым электоратом – бедными, рабочим классом, новым средним классом, группами коренных жителей, социальными движениями, а не перед Вашингтоном. Близкое соседство и собственные интересы заставили новую Бразилию научиться жить в изменившихся политических условиях.

Вряд ли Бразилия или США добьются успеха в дипломатическом доминировании в Латинской Америке. Старые многосторонние институты, такие как Организация американских государств, пытаются восстановиться после перекосов гегемонии Соединенных Штатов, а также двойственности и даже прямых вызовов со стороны некоторых стран-членов. Не демонстрируя в открытую желание лидировать в региональных институтах, что могло бы вызвать антибразильские настроения, Бразилия осторожно пытается максимизировать свои интересы и минимизировать конфликты.

По некоторым вопросам конфликты между США и Бразилией никуда не денутся. Но в целом Бразилия не настроена ни антиамерикански, ни проамерикански. Например, бросая вызов Соединенным Штатам по вопросам о Гондурасе, Колумбии и Иране, она одновременно вела переговоры о первом с 1977 г. соглашении по военному сотрудничеству, вместе с администрацией Обамы работала над разрешением конфликта вокруг хлопкового рынка и созданием открытого канала для взаимодействия в сфере изменения климата и международных экономических институтов.

Двусторонние отношения, скорее всего, будут и дальше находиться в неопределенном состоянии – ни вражды, ни дружбы. Правительства Обамы и Лула да Силвы ввели термин «глобальный партнерский диалог» – немного расплывчатая форма признания определенной заинтересованности в сооружении лесов вокруг строящегося дома. Упущенные возможности и неоднозначные сигналы по иранскому эпизоду отражают стратегические разногласия. Однако глобальные вопросы обеспечивают благоприятную почву для сотрудничества, особенно в сфере изменения климата, в рамках G20 и через скромные совместные усилия по преодолению бедности и лечению инфекционных заболеваний на Гаити и в Африке.

Самым серьезным испытанием для нового президента станет необходимость сочетать амбициозные внутренние планы с сохранением позиции Бразилии на международной арене. На самом деле Бразилия находится среди мировых держав в выгодном положении: она может позволить себе модернизацию обороны и системы безопасности и при этом не столкнется со сложной дилеммой – пушки или масло. Чтобы существенно увеличить инвестиции в людей – на чем основан новый общественный договор, – Бразилии, вполне вероятно, придется умерить амбиции относительно глобального лидерства в ближайшей перспективе. В конечном итоге результат может быть одинаковым: сильная, уверенная в себе Бразилия, которая вносит значительный вклад в мир и процветание не только на региональном, но и на глобальном уровне. Возможно, единственный и самый важный способ, которым США могут повлиять на бразильскую внешнюю политику, – это дать понять на словах и на деле, что Вашингтон не считает подъем Бразилии игрой с нулевой суммой, угрожающей американским интересам, а воспринимает это как появление не совсем привычного, хотя иногда очень необходимого глобального партнера.

Джулия Свейг – старший научный сотрудник и директор по изучению Латинской Америки, а также Глобальной бразильской инициативы в Совете по международным отношениям. Она является автором книги «Дружественный огонь: теряя друзей и заводя врагов в антиамериканский век».

Бразилия. ЛатАмерика > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735522 Джулия Свейг

С оружием

Как Вашингтон не утрачивал позиций на рынке вооружений

Резюме: США – вероятно, самый политизированный и даже идеологизированный экспортер вооружений. Внешнеполитические и идеологические предрассудки и опасения утечки передовых технологий не дают американским компаниям раздавить конкурентов на мировом рынке.

Статья Джонатана Каверли и Этана Кэпштейна «Как Вашингтон утратил монополию в продажах оружия» представляет собой в высшей степени интересный взгляд академических ученых из США на процессы, происходящие на рынке вооружений. Рассуждая главным образом об изменении американской позиции на этом рынке и утверждая, что в нулевые годы Соединенные Штаты утратили монопольное положение, достигнутое в 1990-х гг., авторы затрагивают и более фундаментальные вопросы. Первый – об общей эволюции конфигурации игроков на этом рынке. Второй – уже по сути теоретический – о базовых факторах, как политических, так и экономических, определяющих эту эволюцию. Основной причиной утраты позиции на рынке авторы считают ориентацию американского ВПК на производство слишком сложных дорогих высокотехнологичных вооружений, которые начинают проигрывать более простым и доступным по цене системам европейского, российского, израильского или даже южнокорейского производства.

Девяностые годы: а была ли монополия США?

Можно согласиться, что начало 1990-х гг. действительно было периодом, когда позиции Соединенных Штатов на рынке оружия по сравнению с 1980-ми гг. заметно усилились. Это стало следствием резкого сокращения с 1992 г. российских поставок, а также ухода с рынка игроков второго эшелона, которые в предыдущем десятилетии нарастили военный экспорт благодаря гигантскому спросу, порожденному ирано-иракской войной. На фоне падения советского/российского, китайского и бразильского экспорта, а также некоторого снижения европейских поставок сами США увеличили продажи вооружений в арабские монархии Персидского залива после войны с Ираком 1991 года.

Вообще мировые трансферты вооружений достигли максимальных объемов в 1987–1988 гг. в апогее ирано-иракской войны и многочисленных внутренних конфликтов в развивающихся странах (Афганистане, Анголе, Эфиопии, Кампучии и Никарагуа), где прозападные и прокитайские партизанские движения противостояли ориентированным на СССР правительствам. В начале 1990-х гг. Москва прекратила безвозмездные или сверхльготные поставки квазимарксистским режимам в третьем мире. Крах «мировой социалистической системы» и роспуск Организации Варшавского договора привели также к прекращению продаж бывшим союзникам в Центральной и Восточной Европе. Кроме того, советский и ранний российский военный экспорт пострадал из-за ухода с рынка попавших под санкции ООН Ирака и Ливии, то есть как раз тех стран, которые вообще придавали советским оружейным поставкам хоть какую-то коммерческую составляющую. Смена советской политической парадигмы экспорта на российскую коммерческую привела также к кратковременному параличу в российско-индийских военно-технических связях. В результате действия всех этих факторов российский экспорт в 1994 г. упал до своего исторического минимума, составив всего 1,7 млрд долларов.

Окончание ирано-иракской войны, которая генерировала ежегодный многомиллиардный спрос на вооружения, нанесло сильный удар по экспортерам оружия второго эшелона, особенно по Китаю и Бразилии. Пострадали также европейские производители. КНР в 1994 г. переходит из разряда чистых экспортеров вооружений в категорию нетто-импортеров. Бразилия вообще уходит с рынка, ее оборонная промышленность практически прекращает существование.

На этом фоне США после победоносного окончания первой войны в Заливе получили крупные саудовские, эмиратские и кувейтские военные заказы, которые отчасти должны были повысить боеспособность армий заливных монархий, но главным образом стали формой благодарности Вашингтону за спасение от Саддама. Таким образом, победив в холодной войне, разгромив Ирак и избежав крупных потерь из-за прекращения ирано-иракской войны, Соединенные Штаты действительно на короткий срок резко усилили позиции на рынке вооружений. Однако это абсолютное доминирование (даже в тот период отнюдь не монополия) продолжалось не все десятилетие, как утверждают американские авторы, а всего лишь три-четыре года.

Уже в 1994 г. начинается восстановление российских позиций на рынке, причем на новых деполитизированных коммерческих началах. Подписывается исторический контракт стоимостью 650 млн долларов на поставку в Малайзию 18 истребителей МиГ-29N, исполняются первые крупные китайские контракты, прежде всего на истребители Су-27СК/УБК, восстанавливается сотрудничество с Индией и Вьетнамом, продолжаются поставки бронетехники и подводных лодок по контрактам, заключенным еще в советское время с Ираном. Россия получает свою долю благодарности от аравийских монархов – ОАЭ и Кувейт закупают крупные партии боевых машин пехоты БМП-3 и реактивных систем залпового огня «Смерч». В середине – второй половине 1990-х гг. отлично сработал специфический российский маркетинговый инструмент – поставки вооружений и военной техники в счет погашения советских долгов. Благодаря этому удалось продвинуть истребители МиГ-29 в Венгрию, танки Т-80У и БМП-3 в Южную Корею, зенитные системы «Бук-М1» в Финляндию. В 1996 г. из 3,6 млрд долларов совокупного российского военного экспорта поставки в счет погашения долга составили 800 млн, или 22%.

Еще более активно наращивают присутствие на рынке Франция и Израиль. Париж получает крупные военно-морские и авиационные контракты на Тайване, саудиты покупают французские фрегаты, а ОАЭ – большую партию новейших танков Leclerc, масштабные поставки идут в Пакистан. Израиль почти одномоментно становится заметным игроком на рынке, активно продавая в КНР и Турцию электронные системы, беспилотные летательные аппараты и решения в области модернизации.

Резюмируем: скачок относительной доли США, которая действительно могла достигать на максимуме 60% мировых трансфертов, наблюдался в очень короткий период примерно с 1990 по 1994–1995 гг. и был девиацией, связанной с одновременным действием трех факторов – победой в холодной войне, победой в первой войне в Заливе и последствиями прекращения ирано-иракского конфликта. Уже к середине 1990-х гг. рынок стал возвращаться в более сбалансированное состояние, когда наряду с Соединенными Штатами крупными экспортерами оставались Великобритания и Франция, начала возвращаться на свои позиции Россия, а Израиль приступил к феноменальному восхождению.

Нулевые годы: а была ли потеря рынков?

Не так однозначно и просто выглядит и динамика американских позиций в нулевые годы. Возможно (хотя далеко не гарантированно), доля США на рынке снизилась, однако не до 30%. Вероятнее всего, она колебалась между 40 и 50%. При этом имеются лишь единичные случаи, когда Соединенные Штаты теряли бы позиции на рынке или проигрывали в прямой конкуренции, почти все эти эпизоды упомянуты авторами. В Юго-Восточной Азии это авиационные закупки Малайзии (которая продолжила приобретение российской авиатехники, заключив контракт на 18 Су-30МКМ, но отказавшись от ожидавшегося заказа на F-18F Super Hornet) и Индонезия, которая в комплектовании своих ВВС начала переориентацию на Россию и Южную Корею. Чехия и Венгрия предпочли американским машинам сверхлегкие и относительно дешевые шведские Gripen. Бразилия в тендере на закупку перспективных истребителей формально выбрала Rafale, но до сих пор не подписала контракт. Возможно, кое-что можно отнести к американским потерям в больших бразильских военно-морских контрактах 2008 г., которые также достались французам. И, конечно, знаменитый индийский тендер MMRCA на закупку 126 средних многоцелевых истребителей, где победу также одержали французы.

При этом США сохраняют прочные позиции на колоссальном рынке монархий Персидского залива. Саудовские закупки британских Typhoon или заказ ОАЭ Mirage 2000-9 (и возможное продолжение эмиратских авиационных приобретений во Франции, на сей раз Rafale) потерями назвать никак нельзя. Это воспроизводство уже сложившейся структуры источников вооружений консервативных арабских нефтяных режимов, допускающих ограниченную диверсификацию, но сохраняющих доминирование Соединенных Штатов, которые единственные в состоянии гарантировать выживание этих режимов. Резервируя часть пирога за Парижем и Лондоном, саудовские и эмиратские шейхи все равно основные деньги тратят на закупку американских F-15SA, F-16 block 60 и систем ПВО.

Boeing нанес унизительное поражение Dassault Aviation на критически важных тендерах в Южной Корее и Сингапуре, военно-воздушные силы этих стран предпочли сырым французским Rafale заслуженные американские истребители F-15. США безраздельно господствуют в Японии и Австралии. Самый большой и единственный растущий в Восточной Европе польский рынок также ориентирован на американские системы. Да, чехи и венгры арендовали в общей сложности 28 шведских Gripen, но поляки купили 48 F-16. Наконец, в нулевые годы американцы вошли на новый для себя индийский рынок, продав здесь всего за пять лет военно-транспортных и базовых патрульных самолетов, а также боевых вертолетов на сумму до 10 млрд долларов.

Фактор low cost систем

Главной причиной потери предполагаемой (но недоказанной) монополии США на оружейном рынке авторы считают уход американских компаний в нишу разработки и производства очень дорогих высокотехнологичных систем вооружений, которые начинают проигрывать более простым и дешевым образцам. Однако из всех приведенных выше примеров неудач лишь единичные можно объяснить действием этого экономического по сути фактора. Как нетрудно заметить, открытые тендеры на авиационные системы в Индии и Бразилии Соединенные Штаты проиграли французам. Но французские Rafale гораздо дороже любых американских истребителей четвертого поколения – будь то тяжелые F-15 и F-18 Super Hornet или средние F-16. Вообще если есть экспортер, который действительно страдает от отсутствия предложений в нише low cost, так это именно Франция. По всей видимости, как раз это обстоятельство и стало причиной относительно низких французских продаж после окончания поставок легких Mirage 2000-5/9 и демонтажа сборочной линии этих относительно дешевых (по французским, конечно, меркам) машин.

Индийские ВВС, которые, кстати, примерно до 2007–2008 гг. отдавали предпочтение именно США, не приняли американское предложение в рамках тендера MMRCA, по всей видимости, по причине неудовлетворенности предложенным уровнем трансферта технологий. Бразильский выбор объясняется наличием устоявшихся промышленных и коррупционных связей с Dassault и опять-таки готовностью французов передать права на лицензионное производство Rafale на Embraer.

Все другие примеры предполагаемых американских неудач – от китайского доминирования на пакистанском рынке до российских успехов в Малайзии и Индонезии – также объясняются политическими, технологическими или промышленными факторами, но только не ценой американских предложений. Стоимость не была определяющим фактором и в таиландском решении купить Gripen: за три года до этого выбора предыдущее тайское правительство почти подписало контракт на закупку более дорогих, особенно в эксплуатации, тяжелых российских Су-30. Так что в тайском выборе решающее значение имеют любые другие, но только не ценовые мотивы.

Получается, что чуть ли не единственным случаем, когда цена сыграла решающую роль, был чешско-венгерский (и не упомянутый авторами швейцарский) выбор в пользу маленького шведского истребителя. Характерная особенность всех трех случаев – требования боевой эффективности закупаемой системы не были приоритетными, потребность в передаче технологий со стороны Чехии и Венгрии отсутствует (швейцарская ситуация более сложная, там предполагается софинансирование покупателем создания новой, более тяжелой версии Gripen NG). При наличии военных, политических, промышленных или технологических мотивов ценовой фактор уходит на второй-третий план. Именно поэтому Индия и Бразилия, которые стремятся создать национальную военную авиационную промышленность, выбрали более дорогие французские самолеты. Именно поэтому небогатая Уганда, которой угрожает вовлечение в конфликты между Северным и Южным Суданом или в Демократической Республике Конго, закупает сложный и недешевый в эксплуатации Су-30МК2.

Кстати, вообще неверно считать, что у США отсутствуют предложения в low cost сегменте. Американские вооруженные силы сохраняют огромные запасы всех видов оружия и военной техники, которые находятся в очень хорошем состоянии и могут поставляться покупателям немедленно или после недорогой модернизации и по весьма приемлемой стоимости. На любое дешевое и простое предложение конкурентов Соединенные Штаты в состоянии ответить продвижением не менее дешевого, но вполне приличного технологического уровня вооружения и техники с баз хранения. Ни в ценовом, ни в технологическом отношении конкурировать с американцами почти невозможно, и в этом смысле Вашингтон действительно мог бы добиться монополии.

Тогда почему же этого не происходит? Главные ограничители американской экспансии на рынке вооружений – это очень жесткое законодательство в отношении трансферта технологий и склонность к постоянному введению санкций и эмбарго. Первое затрудняет продвижение американской техники в государства с растущими национальными оборонными индустриями, например, в Индию или Бразилию. Второе заставляет диверсифицировать источники вооружений государства, имеющие амбиции проведения относительно независимой внешней и оборонной политики – Малайзию, Индонезию или Алжир, например. И, само собой разумеется, исключает возможность поставок в государства-изгои – от Сирии до Северной Кореи. США – это, вероятно, самый политизированный и даже идеологизированный экспортер вооружений. И не потеря позиций на рынке вооружений ограничивает возможности Вашингтона влиять на политику других государств. Все ровно наоборот – внешнеполитические и идеологические предрассудки и опасения утечки передовых технологий не дают американским компаниям раздавить своих конкурентов на мировом рынке. Например, Пентагон препятствует кораблестроительной промышленности строить неатомные подводные лодки из-за опасения, что созданные в интересах экспортных заказчиков и поставленные за рубеж дизельные субмарины будут содержать технологии, используемые на атомных подводных кораблях. В результате растущий перспективный рынок неатомных субмарин оказался разделен между Россией, Германией и Францией, а в прошлом году на нем впервые появилась и Южная Корея.

Типы рынков вооружений

Таким образом, на рынке вооружений действует сложный комплекс переменных. Это чаще всего политические, промышленные, технологические, военные соображения и лишь чуть ли не в последнюю очередь почему-то привлекший к себе все внимание американских коллег ценовой фактор. Важную роль играет сложившаяся традиция отношений импортера и экспортера, коррупционные связи и маркетинговая эффективность. При этом в политике импортеров, как правило, присутствуют сразу несколько из перечисленных мотиваций, однако чаще всего явно доминируют лишь одна-две. При наличии такого явно выраженного доминирования одной мотивации однозначно определяется и тип рынка вооружений. Сложная и динамическая комбинация мотиваций дает промежуточный тип. В целом, как нам представляется, можно выделить следующие модели поведения покупателей на рынке вооружений:

В коррупционной модели при решении о приобретении ВВТ доминируют не рациональные общегосударственные или общенациональные интересы, а корпоративная или личная финансовая заинтересованность высокопоставленных представителей государства-импортера. Данная модель наиболее ярко выражена в странах мусульманского культурного ареала и в Латинской Америке. Кроме того, ощутимое влияние этого типа мотивации наблюдается также в Индии и странах Восточной и Юго-Восточной Азии.

В рамках зависимой модели вооружения и военная техника выступают как своеобразный промежуточный товар, призванный замаскировать истинный предмет торговли. Под видом ВВТ де-факто закупаются гарантии безопасности страны-производителя. Данная модель наиболее характерна для капиталоизбыточных стран, которые в силу демографических и культурных особенностей не в состоянии самостоятельно обеспечить внешнюю военную безопасность. Наиболее яркими примерами являются нефтедобывающие монархии Персидского залива. Соответственно, для успешного продвижения на такой рынок особое значение приобретает военно-политический вес страны-экспортера, а также достоверность ее военно-политических гарантий.

Политическая модель. Принятие решения об импорте того или иного вида ВВТ обусловлено политической ориентацией страны-покупателя. Закупая ВВТ, импортер демонстрирует свои политические и цивилизационные предпочтения, которые могут быть прозападными (ЦВЕ), антиамериканскими (Венесуэла) или подчеркнуто плюралистическими (Малайзия, Индонезия).

Блокадная модель. Как известно, целый ряд государств, армии которых испытывают острую потребность в обновлении или модернизации парка вооружений и военной техники, находятся в ситуации юридической или фактической блокады. К числу таких стран относились в свое время саддамовский Ирак и Ливийская Джамахирия. Элементы блокады в отношении поставок современных конвенциональных ВВТ присутствуют также в случае с Сирией и Ираном. Особое место занимает Тайвань, импортную модель которого следует относить скорее к зависимой, но в которой все же отчетливо присутствуют и признаки блокадного типа.

Промышленно-технологическая модель предполагает приоритет доступа к передовым военным и общепромышленным технологиям. Соответственно, ключевую роль начинают играть готовность экспортера к передаче технологий, продаже лицензий и реализации офсетных программ. Наиболее яркими примерами этого типа импортеров являются сейчас КНР, Бразилия, Индия. В последнее время к этой модели быстро эволюционируют также Южная Корея и Турция.

Наконец, собственно военная модель импорта вооружений предполагает приоритет боевых качеств закупаемых систем. В экстремальных случаях, когда импортер находится в состоянии вооруженного конфликта или существует высокая вероятность его возникновения, особое значение приобретает быстрота поставки и способность военного персонала быстро освоить закупаемое вооружение.

Перспективы

Рассуждая далее в рамках предложенной мотивационной модели рынков вооружений, нетрудно заметить, что Соединенные Штаты имеют наиболее прочные позиции на части политических и зависимых рынков. К первым прежде всего относятся государства англосаксонского цивилизационно-культурного поля, некоторые европейские союзники США и Япония. Эталонными примерами американских клиентов с зависимой мотивацией остаются аравийские нефтяные монархии, прежде всего, конечно, Саудовская Аравия. Сильны позиции и в странах, где приоритетом является обеспечение военной безопасности: американское вооружение эффективно, испытано в боях, тактика его применения отработана самыми мощными на планете вооруженными силами. Поэтому Индия предпочла проверенные ударные вертолеты Apache сырым российским Ми-28NE, по той же причине на Вашингтон ориентированы Израиль и Южная Корея, хотя эти два рынка также имеют признаки политической и даже зависимой мотивации. Нет оснований полагать, что в будущем конкурентоспособность Соединенных Штатов на указанных типах рынков снизится.

А вот государствам, для которых приоритетом является создание собственной промышленности, придется из-за американских ограничений развивать отношения прежде всего с Европой, особенно с Францией. Сейчас это наиболее заметно в случае с Бразилией, в некоторой степени в Индии. Но далее можно ожидать активизации европейского вектора таких ориентированных сегодня преимущественно на США стран, как Южная Корея или Сингапур. В общем можно предполагать, что структура покупателей американских вооружений останется в целом прежней, изменения возможны главным образом в случае политической переориентации стран (например, краха саудовского королевского дома).

Динамика российских рынков выглядит менее привлекательно. Бум продаж в нулевые годы обеспечивался за счет мощного китайского и индийского спроса, при этом обе страны решали главным образом задачи развития национальной промышленной и технологической базы. На сегодня в КНР эта задача в некоторой степени решена, а Индия повышает планку технологических требований, которые все чаще уже не могут удовлетворяться российской промышленностью. Это не значит, что в ближайшие годы индийский и даже китайский спрос на российские системы и технологии совсем исчезнет, но объемы торговли, особенно с Пекином, уже никогда не повторят тех эпических значений, которые были достигнуты в нулевые годы. Можно предположить, что промышленно-технологическая модель сотрудничества будет развиваться в отношениях с такими растущими странами, как Вьетнам и Индонезия (впрочем, для Индонезии приоритетным партнером уже стала Южная Корея), но понятно, что эти государства не компенсируют падение китайских и индийских закупок.

Другой большой группой российских клиентов, обеспечивших диверсификацию российского оборонного экспорта в минувшем десятилетии, стали государства, проводящие независимую или антизападную внешнюю и оборонную политику. Антизападная политическая мотивация при закупках присутствует у Венесуэлы и Ирана (до введения эмбарго на поставки оружия). В значительной степени политически мотивированными были и сирийские приобретения, хотя сирийская модель содержит также военные и блокадные мотивы. Вьетнам, Алжир, Малайзия и Индонезия относятся к странам с независимой внешней и оборонной политикой.

«Антизападные» рынки один за другим закрываются в результате введения международных эмбарго или политической переориентации соответствующих стран. Оставшиеся (как Венесуэла) отличаются высочайшими политическими рисками и экономической нестабильностью. Алжирский рынок близок к насыщению, а индонезийский и малайзийский открыты для конкуренции, и в последнее время успех россиянам здесь не сопутствует. В прошлом году, например, Россия проиграла южнокорейцам тендер на поставку Джакарте двух подводных лодок. Стабильным и предсказуемым в этом кластере остается только Вьетнам, который в ближайшие пять-семь лет останется ориентированным преимущественно на закупки российских вооружений. Таким образом, можно прогнозировать, что Россия, вероятно, будет терять свои позиции в пользу европейцев (прежде всего французов) и израильтян, оставаясь при этом одним из ключевых игроков на рынке.

К.В. Макиенко – заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий.

США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735517 Константин Макиенко

Без оружия

Как Вашингтон утратил монополию в военно-технической сфере

Джонатан Каверли – доцент Северо-Западного университета.

Этан Кэпштейн – профессор Техасского университета в Остине, приглашенный профессор Джорджтаунского университета и старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности.

Резюме: Создание небольшого количества супероружия, не имеющего аналогов, которое хотят иметь лишь немногие страны и которое подрывает военный бюджет государства, – это не большая стратегия, это политика, лишенная стратегии вообще.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В последние 20 лет Соединенные Штаты пользовались бесспорным конкурентным преимуществом в производстве и экспорте современного обычного вооружения. Распад СССР и Организации Варшавского договора привел к резкому сокращению военных расходов России и уменьшению оружейных поставок Москвы региональным союзникам. В то же время глобализация способствовала процветанию крупных фирм, позволив американским оборонным подрядчикам получать прибыль благодаря своим мощностям и большим заказам от вооруженных сил разных стран. Формула была проста: производя различные виды доступного, но современного вооружения, Пентагон и его подрядчики могли превзойти любого соперника. На кону стояло доминирование в мировой торговле оружием и связанные с этим экономические и геополитические выгоды, которые США не хотели терять.

Но преимущество постепенно утрачивается. В 1990-е гг. Соединенные Штаты контролировали 60% мирового рынка в этой сфере. Сегодня – лишь около 30%. Сосредоточившись на передовых технологиях и разработке невероятно дорогих оборонных систем, Вашингтон дал иностранным конкурентам возможность выйти на рынок с практичным предложением по доступной цене. Вследствие этого Россия постепенно восстановила свои позиции, а ряд других государств, в том числе Китай, Израиль и Южная Корея, превращаются в важных поставщиков.

Ни в одной программе не было такого количества ошибок, угрожающих американской оборонной промышленности, как в проекте ударного истребителя F-35, который, как признают сейчас даже его самые оптимистичные сторонники, стал катастрофой по закупкам. В конце холодной войны эксперты рассуждали об F-35 как о самолете, который изменит мировой рынок. Он предназначался для замены трех американских истребителей, и его планировалось длительное время производить дома. Это, в свою очередь, позволило бы реализовывать F-35 за границей по относительно низкой цене, поскольку затраты на разработку амортизировались бы за длительный период производства. Как говорили тогда, единственное, что оставалось бы иностранным производителям, – это выбросить планы создания собственного вооружения, провести переоснащение и стать частью глобальной цепи поставок F-35.

Однако после 11 сентября 2001 г. ограничения военных расходов были сняты, а стоимость F-35 резко подскочила, и он превратился в одну из печально известных «золотых» американских систем вооружения. Различные военные подразделения США настаивали на дополнительных технических характеристиках F-35, который стал финансовой «черной дырой». Процесс оборонных закупок настолько сложен, что дать оценку стоимости чрезвычайно трудно, но даже по самым оптимистичным расчетам F-35 обойдется на 75% дороже, чем предполагалось в 2001 году. Сегодня на программу приходится 38% закупочного бюджета Пентагона, включающего все нынешние системы вооружений. Шок от цены заставил многих покупателей, в том числе ключевых союзников – Австралию, Италию и Великобританию, – отложить или сократить заказы.

F-35 – отнюдь не уникальный случай. По данным Главного контрольного управления США, половина программ материально-технического оснащения Пентагона выходит за рамки своего бюджета. Утрачиваемые Соединенными Штатами позиции в мировой торговле оружием – не просто еще один удар по уже ослабевшей внутренней экономике (в аэрокосмической промышленности страны заняты более 600 тыс. человек). В прошлом способность вооружать союзников позволяла Вашингтону укреплять мощь своих друзей и при этом получать деньги. Утратив лидирующие позиции на мировом рынке вооружений, Соединенные Штаты лишились важного инструмента внешней политики.

Проклятие монополиста

После войны в Персидском заливе (1991 г.) потребителям во всем мире было очевидно, что американское оружие – лучшее на рынке. А учитывая, что США тратили на военные исследования и разработки больше, чем весь остальной мир, неудивительно, что американские фирмы могли похвастаться такими возможностями, как технология «стелс», которые не мог предложить никто другой.

Но поскольку американский военный бюджет был раздут после 2001 г., когда Вашингтон начал «войну против терроризма», оборонные компании и Пентагон перестали обращать внимание на цену вооружений. Конгресс открыл кошелек, внутренний спрос на высокотехнологичное вооружение возрос, а финансовые ограничения на приобретение новинок сняты. Имея в распоряжении огромный объем средств, индустрия предвкушала золотую эру продаж. Включились и инвесторы. После 11 сентября акции крупных оборонных подрядчиков резко выросли в цене.

Сегодня обычные вооружения, такие как самолеты и ракеты, требуют использования последних инженерных достижений. Поскольку затраты на разработку возрастают до астрономических значений, стоимость единицы может быть снижена только за счет наращивания производства. Поэтому экспорт становится жизненно важным – каждая дополнительная продажа уменьшает стоимость единицы вооружения. Объем заказов Пентагона существенно превышает закупки министерств обороны России или европейских стран, а потому американские оружейные программы имеют довольно длительный срок жизни, даже если единственным покупателем остаются собственные вооруженные силы. Уже благодаря этому фактору стоимость единицы американского оружия должна быть относительно ниже.

Однако в последние 10 лет Соединенные Штаты, уверившись, что у покупателей просто нет других альтернатив, стали жертвой «проклятия монополиста». Поскольку Вашингтон дал карт-бланш Пентагону, который вел войну в Афганистане и Ираке, представителям военных структур не приходило в голову, что большинство стран может обойтись без усовершенствованных истребителей «стелс» и новейших боевых кораблей. Как правило, вполне достаточно менее масштабных технологий. Таким образом, рост цен на американскую продукцию вынудил иностранных потребителей обращаться к другим поставщикам. В январе 2011 г., например, вместо заказа у американских фирм Lockheed Martin и Boeing Индия решила потратить 11 млрд долларов на истребители Rafale французской компании Dassault Aviation. Это стало первой продажей Rafale за рубеж, и благодаря сделке самолет неожиданно приобрел конкурентоспособность в мире.

Разумеется, некоторые покупатели по-прежнему в состоянии платить за первоклассное американское оружие. Страны Персидского залива сохраняют свои заказы благодаря высоким ценам на нефть и нестабильной обстановке в регионе. К примеру, в 2010 г. Конгресс США одобрил рассчитанную на 10 лет 60-миллиардную сделку с Саудовской Аравией, которая включает приобретение самых передовых истребителей в мире. Но даже саудовцы стремятся диверсифицировать базу своих поставщиков, приобретая истребители Eurofighter у Великобритании и собираясь закупать вертолеты у России. Нужно отметить, что таких покупателей, как страны Персидского залива, немного и их пример становится менее значимым, так как стратегический фокус Вашингтона смещается в сторону Азии.

Новая гонка вооружений

Если бы сокращение американской доли рынка являлось чисто экономической проблемой, можно было бы не обращать на это особого внимания, полагая, что оборонная отрасль, которая имеет обязательства перед своими акционерами, рано или поздно будет вынуждена реформировать бизнес-стратегию и урезать расходы. Но в отличие от других секторов, торговля оружием имеет геополитическую составляющую, особенно учитывая экспортный бум в Азии на фоне общего экономического роста.

Если Вашингтон заключает сделку по продаже вооружения, страна-партнер вряд ли будет использовать его против интересов Соединенных Штатов, поскольку это ставило бы под угрозу сам доступ к этому оружию. Таким образом, чем больше оружия продает Вашингтон, тем в большей степени он контролирует решения в сфере безопасности, принимаемые за рубежом. Иными словами, используя свою мощь на рынке, американцы могут добиваться важных внешнеполитических целей. Так, в 2005 г. Вашингтон приостановил доступ Израиля к программе F-35, чтобы заставить его прекратить продажу комплектующих для беспилотников Китаю. Похожую тактику США использовали, чтобы не допустить поставки бразильских и испанских самолетов Венесуэле.

Со смещением интересов Вашингтона в сторону Азии продажи оружия дали ему возможность оснастить своих тихоокеанских союзников и одновременно держать в изоляции Пекин. Это можно делать напрямую, например, когда Соединенные Штаты используют доступ на свой внутренний рынок вооружений, чтобы заставить страны Евросоюза придерживаться эмбарго на поставки оружия Китаю, введенного еще в 1989 г. после событий на площади Тяньаньмэнь. Но есть и непрямые способы. Используя свое конкурентное преимущество, чтобы уменьшить экспортный рынок России, США могут сделать основного поставщика оружия Китаю менее привлекательным.

В последние годы Россия добилась значительных успехов в странах Азии. Такие компании, как «Сухой», крупный российский производитель самолетов, понимают, что не могут существовать, полагаясь только на внутренние заказы. В последние 10 лет компания успешно продавала относительно недорогие истребители Индонезии и Малайзии. Активизировались и европейские производители. С 1990 г. компании Европы разработали по меньшей мере два новых истребителя в дополнение к французскому Rafale. Швеция поставила свой однодвигательный Gripen Венгрии и Таиланду; истребитель Eurofighter, который собирают на четырех сборочных линиях в Европе, что весьма неэффективно, тем не менее был продан Австрии и Саудовской Аравии.

Тем временем признаки того, что Соединенные Штаты теряют позиции в сфере вооружений, стали заметны и в Азии. Крупнейшим поставщиком оружия Пакистану сегодня является Китай, Сингапур покупает французские корабли, а Филиппины впервые в истории ищут неамериканских продавцов самолетов. Этим странам не очень нужно новейшее высокотехнологичное вооружение, их интересует оружие среднего уровня, которое они могут себе позволить. Вашингтон, разумеется, не продает оружие Китаю или России, а Индия делает лишь ограниченные закупки. Южная Корея, давний союзник США, создала собственную быстрорастущую военную промышленность и производит, к примеру, дизельные подлодки, которые экспортируются в Индонезию. Если Вашингтон хочет сохранить лидирующую роль в Азии, необходимо восстановить утраченные позиции на рынке вооружений.

Все эти изменения могут оказать дестабилизирующее воздействие. В то время как Соединенные Штаты рискуют утратить роль основного поставщика вооружений в регионе, количество производителей будет только расти, поскольку у небольших стран, выходящих на рынок, нет иного выбора, кроме как ориентироваться на экспорт, чтобы выжить и постепенно расширять бизнес. Им необходимо производить как можно больше. Американские компании, напротив, могут позволить себе быть более избирательными в подходе к экспорту благодаря огромным объемам внутреннего рынка. Вашингтон может ограничить поставки, сократив объем новейшего вооружения в мире. С точки зрения безопасности и стабильности это выигрышно.

Проще, но лучше

Но есть и хорошие новости: многие конкурентные преимущества американской оборонной промышленности – масштабы экономики, бюджеты разработок, которые по-прежнему превышают расходы всего остального мира, и доказанное качество продукции – сохранятся и в обозримом будущем. Вашингтон может и должен использовать эти качества, чтобы доминировать в глобальной сети военной продукции, при этом Европу и другие государства среднего уровня следует включить в эту систему, российский экспорт оставить за ее пределами, а оборонные возможности Китая – держать под контролем.

Каждая администрация призывает реформировать процесс закупок Пентагона, но результат не оправдывает надежд. Вместо борьбы за полную трансформацию политикам стоит сделать своей целью изменения с высокой степенью отдачи. Белый дом (при поддержке Конгресса) должен заставить Минобороны и его поставщиков заняться тем, что они не были склонны делать в прошлом: под жестким гражданским контролем работать над более простым и рентабельным оружием для глобального рынка вместо разработки и производства излишне сложного вооружения для домашнего использования.

Увеличение военных расходов не поможет. Сроки серийного производства вооружения в США уже давно превышают конкурентный период, а опыт последнего десятилетия позволяет предположить, что любые достижения эффективности, связанные с крупными закупками, превращаются лишь в высокие доходы оборонных компаний и все более фантастическое оружие для Пентагона. Секрет не в том, чтобы потратить больше денег, а в том, чтобы потратить их наиболее разумно.

Парадоксально, но, чтобы увеличить долю зарубежного рынка, Вашингтон должен быть готов закупать некоторое количество оружия за границей. Угроза импортировать продукцию иностранных конкурентов вынудила бы американских производителей контролировать затраты и повысила бы их конкурентоспособность в мире. Важно понимать, что как только Соединенные Штаты решат покупать оружие за границей, размер заказа гарантирует, что Вашингтон немедленно станет самым важным клиентом. Чтобы обеспечивать американское влияние, оружие необязательно должно быть американского производства. Кроме того, другие государства будут охотнее покупать у Вашингтона, зная, что их собственная продукция имеет возможность попасть на огромный рынок США.

Возьмем тендер по закупке невысокотехнологичных винтовых самолетов для контртеррористических операций афганских ВВС, недавно проведенный Пентагоном. Американские ВВС отказались от первоначального решения приобрести A-29 Super Tucano бразильской компании Embraer – самолет, проверенный в боевых действиях и используемый ВВС еще шести стран, который должны были практически полностью собирать в Америке, – после протестов базирующейся в Арканзасе компании Hawker Beechcraft, аналогичный самолет которой находится в стадии разработки. Вероятным результатом станет увеличение расходов, задержки, несоразмерность цены продукта и его миссии, повышение шансов «Талибана» на победу и охлаждение отношений с Бразилией, одной из быстрорастущих мировых держав и крупного импортера обычных вооружений.

В процессе перехода от дорогих систем вооружения американская оборонная промышленность не должна забывать, что простое – не значит примитивное. Оружие должно быть доступным по цене, эффективным и привлекательным для мирового рынка. Помимо увеличения экспорта, более простая продукция имеет еще одно преимущество: ее легче производить. Меньше вероятность задержки поставок из-за неготовности технологий или необходимости пересмотреть нормы технического обслуживания. Но самое главное – программы попроще уменьшат информационное преимущество оборонной отрасли и Пентагона и сделают гражданский контроль более продуктивным.

В конечном итоге именно гражданские руководители, а не представители вооруженных сил и оборонной промышленности должны определять, какое оружие будет разрабатываться, и нести за это ответственность, поскольку такие решения могут иметь серьезные стратегические последствия. Нынешний подход – создание небольшого количества супероружия, не имеющего аналогов, которое хотят иметь лишь немногие страны и которое подрывает военный бюджет государства, – это не большая стратегия, это политика, лишенная стратегии вообще. Сейчас Америка разрабатывает настолько передовое вооружение, что оно, вероятно, будет устрашать противника, не позволяя применить собственное оружие в приступе гнева. Вместо этого нужно сосредоточиться на том, чтобы препятствовать созданию значительной части иностранного оружия.

США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735516 Этан Кэпштейн, Джонатан Каверл

Зачем оружие?

Почему России нужно наращивать военную силу даже в небывало благоприятных внешних условиях

Резюме: Военное усиление России если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Нужно реставрировать и наращивать привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной на великой культуре и славной истории ратных побед.

Россия взяла курс на военное усиление. Принимаются и воплощаются в жизнь программы переоснащения и коренного реформирования вооруженных сил. И хотя внешняя военная угроза беспрецедентно мала, эта политика будет продолжена, поскольку вписывается в складывающиеся международные реалии и отвечает внутренней логике развития России. Поэтому речь сейчас не о том, чтобы сменить курс, а о том, как его оптимизировать, избежав грубых ошибок и бессмысленных трат. Идеи, изложенные в данной статье, призваны стимулировать дискуссию вокруг оборонной политики, которая в России сегодня ведется куда менее активно, чем даже в СССР. А это просто опасно. Между тем именно теперь вопрос о военной силе – ее роли и возможностях в международных отношениях – стоит особенно остро. И мы, кажется, сами не до конца знаем, для чего сейчас военная сила и сколько ее нужно.

Военная сила теряет значение?

Широко распространена точка зрения, что военная сила – этот главный на протяжении всей истории инструмент политики государств – прогрессирующе теряет значение. Особенно такой тезис популярен в Европе, надорвавшейся на своей истории войн и сделавшей во второй половине XX века выбор в пользу пацифизма.

Действительно, большинство главных проблем современного мира – изменение климата, требования большего благосостояния со стороны активизирующихся масс, кризис мировой финансовой системы, нарастающий относительный дефицит продовольствия – не решить с помощью военной силы. Изменившаяся политическая культура и структура хозяйства делает бессмысленным с экономической точки зрения захват территорий и проживающего на них населения. Удерживать их под контролем не удается. Население невозможно эксплуатировать к своей выгоде. Все военные победы последних четырех десятилетий кончались политическим поражением (Ирак, Афганистан) и/или гигантскими тратами на поддержание населения на завоеванной или отвоеванной территории (тот же Ирак или российская Чечня).

В эпоху действительно массовых коммуникаций, затрудняющих (хотя и не отменяющих) целенаправленное манипулирование информацией, повышается морально-политическая цена использования военной силы, особенно если речь идет о ее масштабном и долговременном применении. Оно до известной степени вообще делегитимируется. Если раньше война, перефразируя навязшую в зубах формулу Клаузевица, была нормальным продолжением политики, то ныне, после двух мировых войн и появления ядерного оружия, применение военной силы чаще рассматривается как политический провал.

Снижение эффективности военной силы и ее делегитимация во многом связаны с продолжением ядерного пата, прежде всего между Россией и Соединенными Штатами. Риск эскалации любого серьезного конфликта на ядерный и глобальный уровень вынуждает крупные государства ограничивать применение силы на гораздо более низких уровнях. Благодаря ядерному фактору относительно мирно завершилась самая глубокая политическая и идеологическая конфронтация в истории – холодная война. Не будь его, беспрецедентное, быстрое и глубокое перераспределение влияния в мире от традиционного Запада в пользу растущей Азии не происходило бы на наших глазах столь гладко. Почти всегда в истории такие сдвиги сопровождались – стимулировались или останавливались – войнами. Так что Россия и США, остающиеся в ситуации ядерного клинча, и в меньшей степени другие ядерные державы могут считать себя крестными родителями азиатского экономического чуда.

Опыт последних лет, кажется, подкрепляет тезис о том, что в современном и грядущем мире военный потенциал не будет иметь решающего значения как инструмент политики и показатель силы и влияния государств. Самая мощная в военном отношении держава – Соединенные Штаты – по сути проигрывает подряд две войны, которые она инициировала (Ирак, Афганистан). И политически обесценивает многотриллионные вложения в вооруженные силы.

Однако есть другой набор факторов и аргументов, который противоречит представлению об уменьшении роли военной силы в мире и ее обесценивании как ведущего инструмента государственной политики. Войны все-таки выигрываются – при всех различиях обстоятельств можно вспомнить конфликты в Югославии, Ливии, Чечне, Грузии, победу правительства Шри-Ланки над «Тиграми освобождения Тамил Илама». Ядерное сдерживание работает, не допуская больших войн, и никто всерьез не сокращает ядерные арсеналы, а, напротив, совершенствует их. С ядерным сдерживанием безуспешно борются романтики – реакционные (американские сторонники противоракетной обороны) и прогрессивно-либеральные (мечтатели о «глобальном нуле» и минимальном сдерживании на уровне 50–200 боезарядов с каждой стороны). Новые мировые лидеры, наподобие Китая или Индии, которые вроде бы выигрывают в мирном соревновании, при этом стремительно вооружаются. На глазах милитаризируется соперничество между главными конкурентами будущего – США и КНР. Не прекращаются разговоры о грядущих столкновениях за ресурсы, воду.

Эти и подобные рассуждения можно было бы считать пережитками мышления времен холодной войны. И действительно, дискуссию вокруг проблем военной безопасности во многом все еще определяют те ветераны, которые сознательно или неосознанно стремятся вернуть повестку дня прошлой эпохи. Одни делают это, выдумывая (иногда даже вполне бескорыстно) бесконечные несуществующие угрозы своим странам или миру в целом, другие – призывая к возвращению благословенных для них времен процесса ограничения вооружений, который сам по себе служил отчасти мотором, правда, благопристойным, продолжения гонки вооружений. Если и меня причислят к этим ветеранам, многие из которых являются моими друзьями, но с которыми я по большей части не согласен – не обижусь. «Назвался груздем – полезай в кузов».

Но нельзя отрицать и другого. Растущее почти повсеместно ощущение опасности современного мира и, как следствие, возрождение опоры на военную силу в политике многих государств – в том числе и России – имеет и объективные основания. Грезы не сбываются. Ни либеральные – о мировом правительстве, ни реакционные – о новом концерте мощных наций, которые управляли бы миром. Планета движется к хаосу, но на новом глобальном уровне и в условиях качественно более глубокой и всеобъемлющей взаимозависимости. Старые институты международного управления – ООН, МВФ, ЕС, НАТО, G8 – слабеют. Новые – G20, либо возникающие региональные структуры – пока не работают. И, вероятно, вакуум управляемости заполнить не смогут.

Подрываются многие этические нормы международного общежития – отчасти это делают сознательно, а иногда к этому ведет объективное развитие мировой системы. Уважение к государственному суверенитету, традиционным правилам внешнеполитического поведения – принципы несовершенные. Но они давали хоть какие-то точки опоры. Чем бы ни руководствовались инициаторы нападения на Югославию, Ирак, Ливию, результат один: все увидели, что слабых бьют, и никто не приходит к ним на помощь. А вот хоть сколько-нибудь сильных – не бьют. Неядерный Ирак под лживыми предлогами разгромили, а успевшую обзавестись ядерным оружием Северную Корею, в гуманитарном смысле еще менее приятную, не трогают. Уходят и старые принципы политической морали – «своих не сдают», или «сукин сын, но наш сукин сын». Сначала «своих» сдал Советский Союз. Но это хоть как-то можно было оправдать его банкротством и развалом. Теперь «своих» мубараков стал сдавать и Запад.

В новом мире захват прямого контроля над территорией и находящимися на ней ресурсами, по-видимому, действительно больше не работает. Но при помощи военных методов можно управлять доступом к ним. Не случайно чуть ли не главное направление наращивания вооружений растущими державами – военно-морские силы. Морские пути – нынешние и вероятные будущие (тут резонно вспомнить Арктику) – остаются, как и во времена классической геополитики, главным объектом интереса великих держав. Больших войн за главный ресурс будущего – пресную воду – пока нет. Но наметившаяся тенденция к перекрытию верховьев рек, а такая практика особенно опасна для Индокитая и Индостана, может привести к тому, что данная проблема окажется в сфере применения военной силы.

Ренессансу ее роли способствует и давно начавшееся распространение ядерного оружия. Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея, вероятно, Иран ставят своих соседей в уязвимое и политически проигрышное положение. Они пытаются его компенсировать, либо стремясь сами обрести ядерное оружие, либо усиливая обычные вооруженные силы, системы противоракетной обороны. Наконец, с помощью попыток расшатать усилившегося соперника изнутри, как это, например, сейчас делают суннитские монархии Персидского залива, работая над свержением дружественного Ирану и к тому же светского режима Сирии. Ядерный потенциал Северной Кореи и резкое комплексное усиление Китая в перспективе толкает и Японию к преодолению ядерного порога. А эта страна имеет к России, как, впрочем, и к Южной Корее, КНР, территориальные претензии. Впрочем, в Восточной Азии многие претензии взаимны. Там вокруг объективно усиливающегося Китая и из-за возрождения старых территориальных споров быстро формируется вакуум безопасности.

Структурные изменения в международной системе тоже способствуют сдвигу в сторону большой опоры на военную мощь. Столкнувшись с масштабными вызовами при ослаблении институтов глобального управления, общества бросились под защиту привычного института – государства. Началась ренационализация мировой политики и частично экономики. Тенденция усилилась и благодаря подъему и выходу на авансцену мировой политики Азии – континента традиционных государств. С необычайной лихостью в новом обличье и на новом фоне возвращается старая геополитика, концепция «баланса сил». Продолжая на словах осуждать ее (хотя и все более вяло), именно такую линию претворяют в жизнь все более откровенно – раскачивая Сирию, союзницу Ирана, уравновешивая Китай. Или мешая преодолению остаточного военно-политического разделения Европы. И, конечно, невозможно всерьез воспринимать лозунги о том, что подобные действия предпринимаются в поддержку демократии. Более того, принцип баланса сил не только возрождается вокруг Европы, где он возник и привел к многочисленным войнам, в т.ч. двум мировым, но начинает доминировать в Азии, хотя тамошняя внешнеполитическая культура прошлых веков такой подход отвергала.

Однако государства качественно ослабли. Они все меньше способны контролировать информационные, финансовые, экономические, а значит и политические процессы даже на своей территории. И все больше зависят от внешнего мира. Причем избавиться, отгородиться от такой зависимости практически невозможно. Так появляется дополнительный стимул опираться на тот инструмент, который государства все еще почти полностью контролируют – военную силу.

В среднесрочной перспективе частичной ремилитаризации мировой политики может способствовать и затягивающийся на десятилетие глобальный экономический кризис. С одной стороны, он ограничивает аппетиты военных лобби. Но с другой – радикализирует политику, усиливает «ястребов» и создает соблазн развязывать войны, чтобы отвлечь от внутренней безысходности и списать неспособность справиться с кризисом на внешние факторы. Нечто похожее видно в отношении большинства великих держав к Ближнему Востоку. Против удара по Ирану, а это значит – большой войны – возражают все менее энергично. А вторжение в Ливию выглядело как классическая «маленькая победоносная война». Победить-то победили. Но ликование быстро угасло, унесенное продолжением кризиса и безысходным развалом самой Ливии.

Стремление опираться на военную силу стимулируется еще одним обстоятельством. При всех возможных политических или экономических претензиях, которые многие в мире имели к Западу, все исходили из того, что его политика рациональна и предсказуема. Но в последние годы западный курс все чаще приводит в полное недоумение.

Нападение на Ирак было изначально обречено на провал. Демократизировать Ближний Восток, развить то, что казалось победой в холодной войне, было невозможно. Получили де-факто фрагментацию Ирака, качественно усилив тем самым главного соперника Запада в регионе – Иран. Еще труднее рационально объяснить ввод войск НАТО в Афганистан. Первая часть операции – разгром основных баз талибов и «Аль-Каиды» с воздуха и поддержка, в том числе с помощью России, антиталибских группировок – была разумна. Но наземное вторжение в эту «могилу империй», которую тысячелетиями никто не мог захватить и где на памяти ныне живущих надорвался СССР, понять невозможно. Вмешательство в предфеодальное общество под флагом «распространения демократии» было столь безумной идеей, что тайные намерения пытались найти не только обычные приверженцы теорий заговора.

Дальше – больше. Западные страны под лозунгами поддержки демократии способствуют крушению хоть и авторитарных, но светских режимов Египта, Туниса, Ливии, теперь Сирии, хотя знают, что за их свержением стоит не только недовольство масс, но и суннитские фундаменталистские монархии Персидского залива, на порядок более реакционные, с точки зрения западных ценностей, чем режимы свергаемые. В результате началось попятное движение от модерна и развития к традиционализму. К тому же приходящие к власти исламистские режимы неизбежно вслед за мнением «базара» становятся более антизападными и антиизраильскими. Даже сторонники конспирологических теорий в изумлении.

Потеря Западом стратегических ориентиров, неизбежная из-за длительного кризиса радикализация его политического поведения вносит яркий дополнительный штрих в картину хаотичности и непредсказуемости мира, в котором человечеству предстоит жить в обозримом будущем. И добавляет аргументов тем, в том числе и в России, кто склоняется к большей опоре на что-то понятное – суверенитет, силу.

Россия и военная сила

И Россия начала наращивать эту силу. С точки зрения военной безопасности страна находится в беспрецедентно благоприятной ситуации. На протяжении тысячелетия стержневой идеей российской государственности, национальной идеей являлась защита от внешней угрозы и обеспечение суверенитета. Сегодня России никто из серьезных внешних сил сознательно не угрожает, и в среднесрочной перспективе угрожать не сможет. Статус ядерной сверхдержавы делает ничтожной возможность масштабного нападения. Такая ситуация на деле существует с 1960–1970-х гг., но тогда признать это было невозможно идеологически и политически. За одержимость конфликтом Советский Союз и заплатил самую высокую цену – он покинул мировую арену.

С уходом идеологического противостояния практически не осталось политических разногласий, которые могли бы привести Москву к прямому военному столкновению с Западом. Правда, теоретическая возможность существовала до 2008 г., пока НАТО угрожала втягиванием в альянс Украины. Это создало бы нетерпимую с точки зрения военной безопасности уязвимость России и было чревато возникновением на Украине раскола и конфликта, в который могла бы быть с высокой степенью вероятности вовлечена вся Европа.

За то, что подобная угроза не стала реальностью, Москва и Европа должны быть «благодарны» грузинскому руководству и тем, кто его подталкивал к нападению на Южную Осетию. Победа России в «пятидневной войне» предотвратила гораздо более опасный сценарий. И если российское руководство действительно, как утверждают многие его критики, провоцировало нападение Грузии, чтобы потом легко разгромить ее, то это – выдающаяся дипломатическая победа, резко усилившая геополитические позиции России и избавившая Европу от возможности тяжкого кризиса. Вопрос о расширении НАТО на Украину был по существу закрыт уже через несколько дней после событий в Цхинвале.

В случае прихода к власти в Вашингтоне ультрареакционных сил может быть предпринята попытка вернуться к вопросу отношений альянса и постсоветского пространства. Но объективно Соединенные Штаты в обозримой перспективе будут сосредоточены не на нем, а на растущем соперничестве с Китаем и удержании своих рассыпающихся позиций на Большом Ближнем Востоке. Противостояние с Россией только усугубит данные проблемы. Европейцам же конфронтация вообще не нужна, у них на нее нет ни сил, ни желания.

Те в России, кто постоянно напоминает о внешней угрозе, указывают на формальное превосходство НАТО в области вооруженных сил общего назначения. Но лукаво игнорируют тот факт, что эти самые вооруженные силы и расходы на них в Европе сокращаются уже два десятилетия, и, говоря откровенно, в большинстве стран неумолимо стремятся к символическому уровню. (Если не произойдет чего-то из ряда вон выходящего, наподобие нападения Ким Ир Сена при поддержке Сталина на Южную Корею в 1950 г., которое обратило вспять одностороннее разоружение Европы и США после Второй мировой войны.)

Опыт иракской и афганской войн показал уровень дееспособности НАТО – на деле весьма низкий. Это, правда, не дает гарантии от агрессивного поведения. До 1990-х гг. альянс был чисто оборонительным. Но ощущение триумфализма и безнаказанности, появившееся после, как казалось, победы в холодной войне, утрата Россией, переживавшей тяжелый кризис в последнем десятилетии прошлого века, потенциала политического сдерживания, вызвали эйфорию и серию вторжений. Но России НАТО угрожать не в состоянии, да и упоения своим успехом все меньше.

Китай, предвидя обострение своего соперничества с Америкой, в том числе военно-политического, делает все, чтобы не пробуждать у России опасений. Так, после недоуменных вопросов из Москвы были свернуты проводившиеся несколько лет тому назад учения, сценарий которых предусматривал переброску войск на значительные расстояния. Модернизация китайских ядерных сил не направлена, насколько это вообще возможно, против России. Пекин проводит подчеркнуто дружественную политику. Вопреки частым утверждениям, Китай не осуществляет ни демографической, ни инвестиционной экспансии. Китайцев в России живет меньше, чем немцев. И много меньше, чем в Российской империи. Инвестиций же до обидного мало.

Москва же, укрепляя отношения с КНР, все же придерживается линии на удержание подавляющего ядерного превосходства и на стратегическом, и на нестратегическом (тактическом) уровне. Об этом свидетельствует и возобновившаяся модернизация российских сил, и фактический отказ от дальнейших договоров об их сокращении.

Существует, разумеется, проблема экономического и политического усиления Китая, которая может привести, особенно при отсутствии сверхэнергичной политики по новому освоению Сибири и Забайкалья, к «финляндизации» России. Но это не военная угроза, она непосредственно связана с темпами и качеством нашего внутреннего развития.

Риск конфликтов нарастает по южной периферии России. Ситуация вокруг Ирана, которая чревата вооруженным конфликтом, почти неизбежная большая война или серия войн на Ближнем Востоке, агрессивная наступательность части исламского мира – все это будет неизбежно выбрасывать метастазы силовых конфликтов на территорию России и ее соседей. Конфликты придется предотвращать или купировать, в том числе и военной силой. Но и такая угроза качественно отличается от той, экзистенциальной, которая определяла всю отечественную историю.

Опасность этих метастазов, а также идейно-политической наступательности части исламистского мира, пытающегося компенсировать (в том числе с помощью нефтяных денег) свой проигрыш в международной экономической и социально-политической конкуренции, представляется наиболее вероятной среди всего спектра вызовов военной безопасности России.

Традиционных масштабных военных угроз не просматривается и в перспективе. Конечно, можно запугивать себя тем, что Соединенные Штаты наращивают способность нанести по России массированный удар неядерными сверхточными ракетами. Скорее всего, это блеф. Но даже если предположить, что такие ракеты появятся, ясно, что ответ с российской стороны может быть только ядерным. И едва ли кто-то готов пойти на риск угрозы такого нападения. И главное в этом контексте – не дать втянуть себя в гонку вооружений на заведомо невыгодном направлении, ведь сегодня кое-кто активно предлагает создавать у нас такой же потенциал. То есть начать азартно играть в игры снайперов, когда за спиной стоят установки залпового огня.

Еще один способ собственного «накручивания» – нагнетать страсти по поводу ЕвроПРО и начать бессмысленно тратить деньги по примеру советских «ястребов», которые в свое время вытребовали и освоили гигантские бюджеты на противодействие мифическим рейгановским «звездным войнам». Надеюсь, что те, кто ведут нынешнюю кампанию против ЕвроПРО, преследуют более рациональные цели: политически связать руки американцам, ограничив свободу действий в этой сфере, получить удобный и убедительный предлог для отказа от каких-либо дальнейших договорных шагов по сокращению любых ядерных вооружений. И даже – чем черт не шутит – создать условия для совместных де-факто союзнических отношений в этой сфере, если в США когда-нибудь откажутся от веры в возможность стратегической неуязвимости.

Однако, несмотря на отсутствие угрозы, продолжение курса на укрепление военной мощи неизбежно. Не только и не столько из-за потребности в современных вооруженных силах, способных сдерживать или активно предотвращать прямые угрозы безопасности. Хотя воссоздание таких сил после почти двадцатилетнего одностороннего разоружения, вызванного системным кризисом, начавшимся в конце 1980-х гг., объективно необходимо. Думаю, что в глазах нынешнего российского руководства (хотя это и не объявляется открыто) необходимость военного усиления определяется в первую очередь факторами международного позиционирования страны с учетом того, что иного способа обеспечения ее ведущих позиций нынешняя модель развития не предусматривает.

Модернизационного рывка нет и пока не предвидится. Ни общество, ни элита к нему не готовы. Общество отдыхает после 80 лет коммунистических лишений и посткоммунистических 1990-х годов. Правящий класс наслаждается перераспределением ренты. Недовольные, слишком энергичные или эффективные уезжают или живут и там, и здесь. Демодернизация экономики идет своим чередом, компенсировать ее если и пытаются, то только за счет импортных технологий. Жизнь становится комфортнее, но перспектив развития не появляется.

При таком векторе, заложенном на ближайшие годы, страна, несмотря на везение и дипломатическое мастерство, может не удержать позиции третьей из великих держав, которые она сейчас по факту занимает (после США и КНР). Между тем, потребность в «величии» свойственна не только нашим лидерам, но и большинству граждан. К тому же мы, как и англичане, не сломлены историей, в отличие практически от всех других в прошлом великих европейских держав.

Экономическое ослабление угрожает и эрозией суверенитета, в чем мы убедились в 1980–1990-е годы. Между тем, общество, похоже, почти на генном уровне готово отстаивать этот суверенитет, что оно с упоением и отчаянным мужеством делало на протяжении всей своей истории, чтобы затем возвращаться в нищету, а то и в рабство. В большинстве своем жители России не могут и не желают стать «нормальной страной», «жить как все остальные», наслаждаясь исключительно скоромными радостями потребления. Кого-то это огорчает, кого-то радует. Но, как ни относись к этому типу национальной психологии, на горизонте не видно причин, по которым она изменилась бы. Возможно, на нее повлияют десятилетия мирной эволюции, но это только гипотеза.

Военное усиление призвано компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических. Россия обладает удивительно малой привлекательностью для внешнего мира. Уважают ее почти исключительно как сильного игрока. (Почему у нации Пушкина, Гоголя, Чайковского, Толстого, Пастернака, Шостаковича, Солженицына такой дефицит «мягкой силы», привлекательности – отдельный разговор.)

Легко осудить такую ставку как не соответствующую современному миру. Но сегодня мир меняется столь быстро и непредсказуемо, что, возможно, эта ставка и адекватна. Разумеется, гораздо лучше быть сильными и в экономике, и в технологиях, и в культурном, духовном отношении. Но этого пока не дано. Пошла только военная реформа.

Русская реформа

Самое удивительное и показательное в военной реформе – это то, что, несмотря на массу препятствий и неоднозначное отношение, она весьма успешна. Все прочие реформы, о которых говорят уже много лет, – пенсионная, ЖКХ, судебная, образовательная, наконец, политическая – стоят на месте, ползут черепашьим шагом или просто проваливаются. А военная реформа идет. И дело не в обещанных фантастических цифрах ассигнований на оборону – 18, 20, 23, снова 20 триллионов. Сами они малозначимы, четко продуманные планы перевооружения за ними не стоят, и они будут корректироваться по обстоятельствам. Однако цифры указывают на политическую решимость тратить на армию больше.

Происходит действительно революционное реформирование вооруженных сил. От огромной, традиционно мобилизационной Российской и Советской армии, рассчитанной в первую очередь на большую сухопутную войну для отражения угрозы с Запада (давно отсутствующей) в пользу компактной, более профессиональной армии постоянной боевой готовности, которая была бы нацелена на конфликты низкой и средней интенсивности. Для предотвращения больших конфликтов увеличивается опора на ядерное оружие, которое тоже модернизируется. В войска наконец начали поступать межконтинентальные баллистические ракеты нового поколения с заложенной способностью к преодолению любых систем ПРО, что делает развертывание этих систем бессмысленной тратой денег.

Мощные ядерные силы, которые, по сути, не предназначены для применения, по-прежнему нужны, чтобы обессмыслить чьи-либо попытки давить на Россию за счет превосходства в обычных силах. К тому же ядерный дамоклов меч необходим для «цивилизовывания» горячих голов. Особенно сейчас, когда беспрецедентные по глубине и быстроте перемены в мире приводят к потере стратегических ориентиров, здравого смысла.

То есть, по сути, модернизация вооруженных сил объективно нацелена не только на парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России, но и на перекрытие многих каналов гонки вооружений в мире, объективно способных подрывать международную военно-стратегическую стабильность. Обеспечивая свою безопасность и статус, Россия одновременно возвращает себе роль ключевого гаранта международной безопасности и мира.

В сухопутных войсках упраздняют дивизии, полки, армии, корпуса в пользу понятной и более простой бригадной структуры. Сходные изменения происходят в военно-воздушных силах и войсках ПВО. Идет радикальное сокращение аппарата, вдвое – генералов и офицеров. С опережением графика оптимизируется общая численность вооруженных сил. Похоже, все-таки правы были хулимые в 1990-х гг. реформаторы, говорившие, что оптимальная численность вооруженных сил – около 800 тыс. человек. Тогда сокращать не хотели и держали призыв, чтобы хоть как-то подпереть старую армейскую структуру, впустую растрачивая средства в бедной стране.

Уже очевидно, что армия быстро профессионализируется, не за горами дальнейшее резкое сокращение и перевод на добровольную основу. Началась, пусть неровно, медленно и противоречиво, гуманизация военной службы. Войска перестают заниматься самообслуживанием. Все больше усилий концентрируют на основной задаче – повышении боеспособности и боевой подготовки. Но главное в том, что вооруженные силы, несмотря на дикое сопротивление, адаптируются к реальным вызовам и проблемам настоящего и будущего. Начался массированный отход от советских по сути вооруженных сил, нацеленных на отражение давно не существующей угрозы массированного нападения с Запада и рассчитанных на страну, способную тратить огромные суммы на содержание вооруженных сил и фактически быть их обслугой.

Проводится активное перевооружение, хотя идет оно и со скрипом. Оборонно-промышленный комплекс (ОПК) (раньше его называли ВПК) во многом обескровлен, и в отличие от вооруженных сил почти не реформируется, оставаясь тенью советского левиафана, как еще недавно Российская армия была бледной тенью Советской.

Однако имеются не только достижения хватает проблем и ошибок. Ведь планы действий нарочито не обсуждались и не прорабатывались. Видимо, военно-политическое руководство пришло к выводу, что любое обсуждение породит такую оппозицию, что реформу в очередной раз похоронят. Даже основополагающие документы – Стратегия национальной безопасности 2009 г. и Военная доктрина 2010 г. – практически не отражали процессы, идущие в вооруженных силах. Просто они находятся в других, мало пересекающихся плоскостях. Но все же Россия идет по пути превращения в современную мощную военную державу. Что это даст – вопрос открытый, как, впрочем, и большинство других вопросов в сегодняшнем мире.

Мне лично особенно приятно писать о продвижении реформы, потому что она почти совпадает с предложениями и разработками, которые в 1990-е и в начале 2000-х гг. выдвигала рабочая группа по военной реформе Совета по внешней и оборонной политике. Тогда эти идеи с раздражением или даже негодованием отвергались военным ведомством, но в конце концов были приняты, поскольку соответствовали веяниям времени, потребностям и возможностям страны. Рабочую группу неизменно возглавлял блестящий человек – великолепный эрудит и теоретик Виталий Шлыков, к сожалению, недавно ушедший из жизни. Но он успел увидеть, как то, за что он боролся много лет, стало воплощаться в жизнь.

В итоге

С учетом ситуации в мире и вектора развития страны продолжение курса на военное усиление неизбежно. Вопрос – как и почем. Нельзя броситься в безудержные расходы, угробив все бюджеты на развитие. От социальной подкормки масс режимы, подобные сегодняшнему российскому, как правило, не отказываются. А уже, похоже, взят курс на самоубийственное для страны сокращение – вместо резкого увеличения – расходов на образование. Это ставит крест даже на отдаленных возможностях модернизационного рывка – хоть в либеральном, хоть в антилиберальном вариантах.

Глупо тратиться на бессмысленные вооружения или ненужные направления развития вооруженных сил. Глупо, перевооружившись сверх разумной меры, создать себе лишних врагов, страшащихся России. Риск велик, ведь безудержно милитаризировался не только СССР, выпустивший и державший на вооружении больше танков, чем остальной мир вместе взятый, но и гораздо более продвинутые и демократические государства. Риск ошибок усиливается тем, что практически нет институциональных ограничителей гонки вооружений.

Правда, Министерство финансов пытается не давать, сколько требуют, а министр обороны старается ограничить аппетиты оголодавших и, видимо, коррумпированных, как и почти все у нас, остатков ВПК. Но парламент в нынешней политической системе серьезной роли в определении военной политики и в формировании бюджета играть не может. По-прежнему практически отсутствует научная и публичная дискуссия вокруг приоритетов военной политики. А она существовала даже в позднем СССР, когда ЦК создал в ряде академических институтов группы специалистов, не подчиненных прямо Министерству обороны и Военно-промышленной комиссии того же ЦК. Они сыграли значительную роль в попытке через процесс ограничения вооружений вывести страну из состояния, когда она фактически с экономической точки зрения вела войну почти со всем миром. Неизвестно, сколько тратилось на оборону и связанные с ней отрасли, но, полагаю, процентов 20–25 не бюджета, а валового национального продукта. Советский Союз де-факто не закончил Вторую мировую войну и рухнул не только в результате экономической неэффективности социализма, но и под тяжестью безумного военного бремени. И по большей части это непосильное ярмо было надето добровольно, без особой нужды. И из-за идеологии и порождаемой ею глупости, и из-за несдерживаемых аппетитов военно-промышленного лобби и абсолютно неадекватных представлений о внешней угрозе, отголоски которых слышны и до сих пор.

Созданные тогда академические группы специалистов физически и морально постарели и не хотят, и не могут больше активно полемизировать. Экспертов по военной экономике практически нет. С либеральной стороны нынешнюю военную политику критикуют буквально два-три публициста, выступающие в СМИ второго-третьего эшелона. Честь и хвала им за смелость, но они не могут обладать достаточными знаниями, к тому же политически ангажированы. В центре стоит группа близких к Министерству обороны специалистов, по необходимости хвалящих все его действия и не обращающих внимания на ошибки. Справа – в СМИ третьего-четвертого эшелона, к счастью, совсем не доходящих до массового читателя, пишут десятки, если не сотни авторов, представляющих остатки денежно и интеллектуально обескровленной академической части советского ВПК, пугая фантасмагорическими угрозами и требуя от Минобороны денег. Очень часто их писания не имеют никакого сопряжения с действительностью, являются карикатурой на советские выдумки. Их, похоже, не слушают, но они давят массой и не могут не формировать общественное мнение в многомиллионной человеческой среде, связанной с обороной. Для этих специалистов и Анатолий Сердюков, и стоящий за ним Владимир Путин подчас оказываются чуть ли не предателями, поскольку они пытаются ограничивать безумные аппетиты и все-таки – не очень успешно – навязать конкуренцию, сколько-нибудь современные методы хозяйствования.

Чтобы разобраться в том, что нужно делать, необходимо создавать независимую общественную научную экспертизу процессов, проходящих в военной сфере. Такая экспертиза сверху – в виде независимых комиссий «высокого уровня» (blue ribbon committees) – создавалась и создается в разных государствах, особенно в периоды реформирования вооруженных сил. И она была относительно эффективна. Реформа уже запущена. Оппозиция остановить ее не сможет. Вопрос в том, как реформу рационализировать. В противном случае неизбежны крайне дорогостоящие ошибки, которые не позволят воспользоваться возможностями, которые предоставляют России многие тенденции развития современной мировой геополитики и военно-политической обстановки. Не предотвратить появления угроз. И даже самим создать себе новые.

И последнее. Военное усиление если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Чтобы остаться великой и суверенной державой и в будущем, России придется модернизировать и диверсифицировать экономику. Иначе не будет базы даже для укрепления военной мощи. Нужно реставрировать и наращивать «мягкую силу» – привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной прежде всего на великой культуре и славной истории военных побед. Иначе обидная шутка блистательного политического острослова, бывшего канцлера ФРГ Гельмута Шмидта о Советском Союзе как о «Верхней Вольте с ракетами» может оказаться справедливой для России.

Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735500 Сергей Караганов

Афганские импортёры, чьи товары месяцами не пропускают через порт Карачи, ищут другие пути для ввоза в страну товаров – в частности, через провинции Герат и Нимроз.Во время семимесячного конфликта с НАТО по поводу поставок для МССБ в порту Карачи были задержаны также грузы афганских бизнесменов. «Афганские бизнесмены не могут позволить себе такие задержки грузов, поэтому они начали пользоваться альтернативными маршрутами через сухопутные порты Ислам Кала и Торгунди в провинциях Герат и Нимроз», – цитирует слова заместителя главы таможни провинции Кандагар информационное агентство «Бахтар».

Также Мохаммад Шариф сообщил, что за прошедшие 7 месяцев текущего года доходы департамента составили около 1 млрд. афгани (200 млн. долларов) по сравнению с 2,5 млрд. на протяжении прошлых семи лет. Однако если Пакистан примет меры по обеспечению безопасности товарам, поставляемым в Афганистан, бизнесмены снова начнут использовать порт Карачи, добавил он.

Афганистан импортирует через порт Карачи продукцию Китая, Японии, Сингапура и других стран.

Генеральный директор Иранской управляющей электроэнергетической компании Мирфеттах Феттах Карабаг заявил, что установленная производственная мощность электроэнергетической отрасли Ирана достигла 67,5 тыс. МВт электроэнергии, сообщает агентство ИСНА.

М.Ф.Карабаг подчеркнул, что несмотря на международные санкции, у Ирана нет никаких проблем с точки зрения удовлетворения собственных потребностей в электроэнергии и осуществления ее экспортных поставок.

По словам М.Ф.Карабага, Иран может экспортировать в соседние страны от 7 до 10 тыс. МВт электроэнергии в любое время года кроме летнего периода. В настоящее время объем экспортных поставок составляет около 1,5-1,6 тыс. МВт. Иранская электроэнергия экспортируется в Ирак, Турцию, Армению, Пакистан и Афганистан.

М.Ф.Карабаг подчеркнул, что введенные в отношении Ирана санкции никак не влияют на экспорт электроэнергии. Исламская Республика располагает мощной электроэнергетической сетью и занимает 16-ое место в мире по производству электроэнергии. Излишки производимой в стране электроэнергии достигают 7-10 тыс. МВт, и Иран может довести объем ее экспорта до 10 тыс. МВт в случае, если страны-потребители захотят получать больше иранской электроэнергии и соответствующим образом повысят пропускную способность своих электроэнергетических сетей.

22 октября индийская газета The New Indian Express разместила статью, согласно которой первая эскадрилья закупаемых во Франции истребителей Rafale будет базироваться в Амбала, которая в конфликтах 1965 и 1971 года использовалась для нанесения ударов по Пакистану, сообщает aereo.jor.br.

В настоящее время Индия ведет переговоры с французской компанией Dassault о закупке 126 истребителей Rafale на сумму 10,2 млрд долл США (цена контракта может вырасти до 20 млрд долл). Ожидается, что контракт будет подписан до конца этого финансового года.

Кроме Амбалы, две эскадрильи «Рафалей» (Западное авиационное командование) будут базироваться у границ Пакистана, еще две эскадрильи у границы с Китаем (Восточное авиационное командование). База Амбала была построена еще в период колонизации Индии Великобританией. В настоящее время на базе размещаются истребители-бомбардировщики Jaguar и МиГ-21.

Генеральный директор Иранской национальной газовой компании (ИНГК) Джавад Оуджи в ходе пресс-конференции заявил о готовности Ирана с будущего года экспортировать газ в Ирак, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

По словам Джавад Оуджи, до конца года будет завершена прокладка газопровода до пограничного перехода Базерган на границе с Ираком. С этой целью ведется строительство ответвления от 6-го транснационального магистрального газопровода в сторону Ирака. Общая протяженность этого ответвления составляет 210 км, и на данный момент 80-километровый участок уже построен.

Джавад Оуджи отметил, что строительство газопровода ведется хорошими темпами и, согласно достигнутой договоренности, с мая или июня будущего года по нему будет ежесуточно поставляться в Ирак до 25 млн. куб. м иранского газа.

Коснувшись вопроса об экспорте газа в Пакистан, Джавад Оуджи сообщил, что работы в рамках проекта ведутся с опережением графика и с 2014 года Иран начнет поставлять в Пакистан до 23,5 млн. куб. м газа в сутки.

Первая в истории Афганистана выставка промышленников из Пакистана открылась в Международном отеле в Кабуле в субботу.В выставке приняли участие 85 компаний из Пакистана. На торжественном открытии мероприятия заместитель министра торговли и промышленности Афганистана доктор Садрудин Сахар заявил, что правительство делает всё возможное, чтобы привлечь в страну иностранные инвестиции, и предложил пакистанским бизнесменам участвовать в афганских проектах.

Заместитель главы Торгово-промышленной палаты Афганистана Хан Джан Алокозай в своей речи подчеркнул, что такого рода выставки помогают расширению и укреплению торговых отношений между двумя странами, передаёт информационное агентство «Бахтар».

Посол Пакистана в Афганистане Мохаммад Садик, также посетивший мероприятие, заявил, что афганские промышленники всегда могут обращаться с возникающими проблемами в посольство Пакистана.

Выставка будет открыта для посетителей в течение четырёх дней с 9 до 17 часов.

Израиль может нанести удар по Ирану без поддержки со стороны США, считает директор Центра общественно-политических исследований Владимир Евсеев.

США, ряд других стран Запада и Израиль обвиняют Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. Тегеран не отрицает, что обогащает уран до 20%, однако заявляет, что его атомная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии.

При этом сам Израиль официально не подтверждает, но и не опровергает сообщения о существовании у него атомного оружия.

По словам специалиста, США сейчас находятся не в том положении, чтобы начинать войну и дело здесь даже не в предстоящих президентских выборах.

"У США есть более серьезные причины не ввязываться в силовое противостояние с Ираном. В первую очередь, это обусловлено необходимостью сокращения американского присутствия в Афганистане до 2014 года и полного вывода войск из Ирака, который не был выполнен. В этих условиях американцам будет невозможно объяснить, что те бригады, которые выводятся из Афганистана, нужно будет направить воевать в Иран", - заявил он входе пресс-конференции в РИА Новости.

При этом Евсеев не исключает, что операцию против Ирана Израиль может провести и без американской поддержки.

"Если иранскими властями будет принято решение по обогащению урана до 60%, Израиль может решиться на нанесение удара, даже в том случае, если США их не поддержат. Развязка может быть разной, но инициатива будет исходить не из США, которые не горят желанием воевать", - добавил он.

По его словам, для Израиля сам факт подготовки ядерных испытаний является основанием нанесения удара по Ирану.

Однако сейчас, отметил эксперт, для Израиля Иран - не самая большая проблема, так как больше израильских властей волнует нормализация отношений с Египтом в связи с ситуацией на Синайском полуострове.

При этом Евсеев считает абсурдными заявления, что Иран находится на пороге создания ядерного оружия.

"Если говорить о каких-то угрозах создании ядерного оружия, то нельзя его взять из воздуха. Чтобы сделать ядерное оружие нужно иметь расщепляющий материал и в определенном количестве. Но между этим материалом и бомбой, а тем более боеголовкой, расстояние может быть очень длинным. Пакистану для создания ядерной боеголовки потребовалось десять лет после ядерного испытания. Поэтому считать, что Иран находится на пороге создания ядерного оружия - это просто глупость, которая не имеет серьезных причин", - заключил он.

"Шестерка" международных посредников, в которую входят представители России, Великобритании, Китая, США, Франции и Германии, с 2003 года совместно с МАГАТЭ добивается от Ирана приостановки работ по обогащению урана, которые могут представлять угрозу режиму ядерного нераспространения.

В настоящее время в отношении Ирана действуют четыре санкционные резолюции Совета Безопасности ООН. Помимо этого, различные резолюции, требующие от Ирана обеспечить полную прозрачность ядерной программы и доказать ее исключительно мирную направленность, приняли в одностороннем порядке ряд стран и организаций.

Правительство Пакистана пообещало возобновить строительство дублёра трассы Торхам-Джелалабад, замороженное два года назад.Строительство 75-километровой трассы шириной 13 метров было торжественно начато в 2007 году при участии президента Афганистана Хамида Карзая и бывшего премьер-министра Пакистана Шауката Азиза. Однако после того, как работа была выполнена на две трети, строительство было заморожено.

Министр финансов Афганистана Хазрат Омар Захелвал встретился со своим пакистанским коллегой Хафизом Шейхом в рамках ежегодного заседания МВФ в Японии. В результате переговоров министрами была достигнута договорённость о возобновлении строительства в ближайшем будущем, сообщает информационное агентство «Бахтар».

Кроме того, министр финансов Пакистана отметил заинтересованность своей страны в инвестициях в водно-энергетический сектор и горнодобывающую промышленность Афганистана. В частности, стороны обсудили проекты CASA-1000 и ТАПИ, а также строительство железной дороги из Джелалабада в Пешавар.

Министр финансов Афганистана также осудил недавнюю атаку боевиков на пакистанскую девушку Малалу Юсафзай, которая выступала за получение образования пакистанскими и афганскими девочками.

14 октября во время визита в Индию вице-премьер российского правительства Дмитрий Рогозин заявил о готовности Москвы расширять военное сотрудничество с Нью-Дели, в частности, по производству новых транспортных самолетов и танков.

«Вы должны понимать, что мы не имеем дел с вашими врагами. Мы не поставляем любому из них оружия… Если вы это найдете, можете мне плюнуть в лицо», заявил Рогозин, когда его спросили, будет ли Россия поставлять вооружение Пакистану. Вице-премьер заявил, что Россия не ставит никаких ограничений на экспорт вооружений в Индию, так как «нет никаких конфликтов и противоречий в наших отношениях». «Мы никогда не создавали проблем на границах Индии, в отличие от некоторых стран», подчеркнул он.

Рогозин подтвердил готовность России вместе с Индией разработать легкий транспортный самолет грузоподъемностью 6 т, а также новый танк. В то же время он признал наличие проблем с поставкой авианосца «Адмирал Горшков». Он заявил. что «новые технологии всегда сталкиваются с трудностями», и утверждал, что со временем Индия будет гордиться этим кораблем. Он сообщил, что проблемы были найдены в оборудовании, которое было поставлено третьими странами. «Испытания палубных самолетов прошли успешно, корабль будет хорошим авианосцем для ВМС Индии», резюмировал вице-премьер.

Президент Пакистана Асиф Али Зардари во время встречи с президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом в рамках саммита глав государств Организации экономического сотрудничества (ЭКО) в Баку высказался за скорейшую реализацию совместных с Ираном проектов, таких как строительство газопровода Иран − Пакистан и линий электропередачи, сообщает агентство ИСНА.

В ходе названной встречи президент Пакистана указал на постоянно крепнущие связи между двумя странами и выразил заинтересованность в расширении двустороннего сотрудничества в области энергетики, торговли и инвестиционной деятельности.

По сообщениям прессы, президенты Ирана и Пакистана в ходе двусторонней встречи в рамках саммита глав государств ЭКО в Баку обсудили вопросы, представляющие взаимный интерес, а также региональные и международные проблемы.

Большой Кавказ: взгляд из-за океана

Сергей Мирославович Маркедонов (р. 1972) – приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США).

Максим Александрович Сучков (р. 1986) – приглашенный исследователь Джорджтаунского университета (2010–2011) (Вашингтон, США).

После распада Советского Союза и образования новых независимых государств Кавказский регион, долгое время считавшийся периферией мировой политики, оказался в фокусе внимания не только его соседей, но и влиятельных международных игроков. Бывшие республики советского Закавказья в одночасье сделались субъектами международного права, обозначив собственные национальные интересы и внешнеполитические приоритеты. Образование независимых государств на юге Кавказа сопровождалось поиском новых механизмов обеспечения региональной безопасности и нового формата международного сотрудничества. Фактически мы можем говорить о возвращении региона в «высшую лигу» мировой политики. Что касается северной части Кавказа, то начиная с 1991 года именно этот регион стал играть центральную роль в становлении постсоветской России. От того, насколько успешными будут его «замирение» и последующая интеграция, зависит будущее Российской Федерации как государственного образования.

Упомянутые процессы подстегнули не только политический, но и научный интерес к Большому Кавказу. Все чаще в кавказском контексте мы говорим об интересах и позициях США. Но насколько хорошо в этой стране представляют ситуацию в самом турбулентном регионе бывшего СССР? И кто те специалисты, которые оценивают тамошнее положение дел, предлагая свои рекомендации американскому правительству, бизнесу, неправительственным структурам?

Приоритеты

Подступаясь к этим вопросам, целесообразно начать с рассмотрения тех приоритетов, которые лежат в основе американского подхода к Кавказскому региону. Как было отмечено выше, в советский период Кавказ не представлял для США какой-либо геополитической ценности. Все вопросы, относившиеся к ситуации в регионе, рассматривались в контексте взаимоотношений с Советским Союзом и сквозь призму внутриполитической эволюции советского строя. Следствием такого положения вещей стало фактическое отсутствие в Америке времен «холодной войны» прикладной экспертной деятельности, связанной с регионом. Сказанное, конечно, не стоит воспринимать так, будто бы профессиональные историки в США не изучали Кавказ. В частности, работы Рональда Суни «Бакинская коммуна 1917–1918: классовое и национальное начало в русской революции» (1972), «Армения в ХХ веке» (1983), «Формирование грузинской нации» (1988) и Ричарда Ованнисяна «Республика Армения» (1971) стали классикой не только американского, но и мирового кавказоведения[1]. В конце 1980-х внимание научной общественности привлекли работы другого американского историка, Стива Джонса, исследовавшего историю инкорпорирования Закавказья в состав Российской империи, опыт первых независимых республик на Кавказе в 1918–1921 годах и их последующей советизации[2]. Однако в большинстве своем тогдашние исследователи «русской истории» – а в те времена так называли всех специалистов, работавших в рамках советского пространства, – обращались к более общим темам вроде национальной политики и национализма в Российской империи и СССР. В качестве особого направления следует упомянуть использование сюжетов национальной политики, включая и кавказские проблемы, в обосновании тоталитарного характера советского государства и имперской природы Советского Союза. На этом поприще ярко выступал советолог чеченского происхождения Абдурахман Авторханов, преподававший в 1948–1979 годах в Русском институте американской армии, который дислоцировался в Гармише (Германия). В частности, в 1952 году вышла его книга с «говорящим» названием «Народоубийство в СССР: убийство чеченского народа»[3]. Такие нарративы логично встраивались в общую канву идеологического противостояния двух систем, причем их отголоски можно встретить среди определенной части американских кавказоведов и сегодня.

С распадом СССР «исторический детерминизм» в изучении Кавказа был преодолен, поскольку со стороны государства, бизнеса и неправительственного сектора появился запрос на изучение актуальных проблем этого региона. Помимо закавказского направления, актуализировалась и северокавказская тематика, в особенности после выхода на первый план «чеченского вопроса». Однако, в отличие от Латинской Америки, где реализуются региональные амбиции Вашингтона, или Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, где тестируются глобальные претензии Соединенных Штатов, Кавказ не занимает в американской внешней политике слишком большого места. Выразительным подтверждением тому является, в частности, тот факт, что в Конгрессе США кавказская проблематика рассматривается в рамках подкомитета по Юго-Восточной Азии комитета по иностранным делам. (Там же, правда, занимаются и проблемами Афганистана, Пакистана, государств Центральной Азии.) В Государственном департаменте она разбита по разным подразделениям, среди которых отделы России, Европы и Евразии, прав человека, антитерроризма. Пентагон в свою очередь относит Южный Кавказ к зоне ответственности европейского командования (EUCOM), в то время, как Центральное разведывательное управление рассматривает его в составе Ближнего Востока[4].

В политико-экспертном срезе территориальная принадлежность Южного Кавказа также периодически пересматривается. Первоначально он считался частью Каспийского региона (Caspian region); этот термин прежде стал использоваться в официальных документах и публичных выступлениях в США и только потом его стали применять в республиках Южного Кавказа (прежде всего в Азербайджане) и в Средней Азии для самоидентификации. Чуть позже Каспийский регион стал рассматриваться вкупе со Средней Азией и как часть Евразии: в отличие от российского понимания Евразии как материка, в США этим термином стали обозначать постсоветское пространство. Далее, с началом «войны с глобальным терроризмом» при Буше-младшем, Южный Кавказ сделался важным «субрегионом» в более широкой парадигме «Большого Ближнего Востока».

В трактовке терминов тоже существуют расхождения. С начала 1990-х годов западные аналитики, прежде всего политологи, а не географы, историки или антропологи, видели в привычном для советского исследователя термине «Закавказье» (Transcaucasus/Transcaucasia) категорию, ориентированную на Россию. Именно поэтому они предпочитали термин «Южный Кавказ» (South Caucasus, реже Southern Caucasus), считая его в большей степени политически нейтральным и географически корректным. Кстати, в последние годы он вошел в обиход и российских специалистов.

Вашингтон и Москва вообще воспринимают проблемы Кавказа по-разному. Для России, разумеется, они являются продолжением внутренней политики. В самом деле, разве можно разрешать осетино-ингушский конфликт без урегулирования грузино-осетинского противоборства, разобраться в ситуации в Абхазии без должного внимания к «черкесскому вопросу», обеспечить безопасность в Дагестане и Чечне, не имея прочного тыла в Грузии и Азербайджане? Но для США эти проблемы есть часть более крупных головоломок. Российско-грузинские отношения рассматриваются американцами в контексте региональной политики нашей страны в целом, Армения и Азербайджан встраиваются в иранские и турецкие сюжеты, кавказская геополитика увязывается с тем, что происходит в Афганистане и на Ближнем Востоке, а экономическое развитие изучается сквозь призму энергетической безопасности и обеспечения соответствующих интересов Вашингтона.

Центры и институты

Как следствие, столь же разбросанным и размытым оказывается научное и экспертное изучение кавказского региона. Сам по себе этот факт нельзя считать негативным или позитивным – он просто имеет место, отражая специфику современных американских подходов к этой части мира. В США сегодня нет специализированных центров, занимающихся изучением исключительно Кавказа. Как правило, исследование этой территории идет в рамках более широких предметных областей. Так, в 1996 году на базе Университета Джонса Хопкинса был образован Институт Центральной Азии и Кавказа (Johns Hopkins Central Asia-Caucasus Institute), который в 2002 году совместно с проектом «Шелковый путь» образовал Трансатлантический центр, имеющий филиалы в Вашингтоне и Стокгольме. Наиболее известными специалистами центра являются Фредерик Старр и Сванте Корнелл. Оба много пишут и выступают по кавказской тематике, включая и Северный Кавказ, но, помимо интересующего нас региона, в сферу интересов их учреждения попадают пять стран Центральной Азии плюс Афганистан.

Впрочем, в большинстве случаев кавказская тематика «гнездится» в рамках центров или институтов, занятых изучением России, Евразии и Восточной Европы. Как правило, такого рода центры появлялись в ходе трансформации бывших «русских» институтов. Самый яркий пример – Институт Гарримана (Harriman Institute), первый специализированный академический центр, созданный в 1946 году для междисциплинарных исследований Советского Союза на базе Колумбийского университета при поддержке Фонда Рокфеллера. В 1982 году этому учреждению было присвоено имя известного американского дипломата и политика Аверелла Гарримана (1891–1986). После распада СССР институт начал заниматься странами постсоветского пространства, включая и Российскую Федерацию, а также восточноевропейской проблематикой. В 2010 году два эксперта именно этого учреждения – Александр Кули и Линкольн Митчелл – предложили концепцию «вовлечения Абхазии» в международное сотрудничество без ее признания de jure[5]. В прошлом году их коллега по Колумбийскому университету, профессор Кимберли Мартен, опираясь на широкую эмпирическую базу, подготовила монографию о роли военно-полевых командиров в условиях институционально слабого государства[6]. В эту работу были включены и три кавказских примера: режимы Аслана Абашидзе в Аджарии, Эмзара Квициани в Сванетии, Ахмата и Рамзана Кадыровых в Чечне. Еще одним примером можно считать Центр евразийских, российских и восточно-европейских исследований (Center for Eurasian, Russian and East European Studies – CERES), работающий в Джорджтаунском университете в Вашингтоне. Его ведущий исследователь Чарльз Кинг – маститый кавказовед, автор обстоятельной истории региона[7] и один из немногих экспертов в этой области, отличающихся взвешенным и сбалансированным подходом.

Помимо этого, среди академических центров Вашингтона следует отметить и Институт европейских, российских и евразийских исследований (Institute for European, Russian and Eurasian Studies – IERES) при Университете Джорджа Вашингтона, где кавказскую тематику, в основном грузинскую, разрабатывает Кори Велт, один из руководителей международного экспертного форума «PONARS Eurasia». В феврале 2011 года совместно с Сэмом Чарапом, о котором речь пойдет ниже, он выпустил содержательный и нетривиальный доклад о перспективах и инструментах все той же концепции «вовлечения без признания», уже разбиравшийся одним из авторов этих строк[8]. Далее заслуживает упоминания и Центр черноморско-каспийских исследований (Center for Black Sea-Caspian Studies) в Американском университете, который возглавляет Мамука Церетели.

Иногда Кавказ исследуется в более узких политико-географических рамках – таких, как Россия и Евразия. Именно в таком контексте регион Большого Кавказа, включающего Южный и Северный, изучается в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies – CSIS), созданном в 1962 году для научно-прикладного изучения мировых и региональных процессов. С недавнего времени на его базе издается журнал по проблемам ислама и исламизма[9], редактируемый Гордоном Ханом и ранее выходивший под эгидой Программы по изучению терроризма в Монтерее (Калифорния) (Monterey Terrorism Research & Education Program). В этом издании анализируются в основном политический ислам, а также проблемы экстремизма и терроризма. Работы Хана весьма способствуют адекватному восприятию американским политическим и экспертным сообществом того, что происходит на Северном Кавказе[10].

Еще одним предметным полем, в рамках которого изучается Кавказ, является конфликтология. Она, как правило, включает в себя исследование этнических конфликтов, терроризма, геноцида. Такой ракурс кавказских исследований задается, в частности, Центром по изучению геноцида, урегулирования конфликтов и прав человека в Университете Ратгерс (Нью-Джерси) (The Center for the Study of Genocide, Conflict Resolution, and Human Rights), где в последние годы довольно подробно изучается «черкесский вопрос», а также вышеупомянутым Центром по изучению терроризма. Наконец, последнее предметное поле, «вбирающее» Кавказ, – это транзитология. Заметим, что в последние годы на этом направлении появилось много серьезных работ, которые рассматривают ситуацию на территории бывшего СССР не так упрощенно, как это делалось десять или пятнадцать лет назад. Здесь, пожалуй, первенство принадлежит Центру Карнеги в Вашингтоне (Carnegie Endowment for International Peace). Наиболее заметным аналитиком этого учреждения считается британский специалист Томас де Ваал, ранее плодотворно работавший в лондонском Институте изучения мира и войны. Среди наиболее важных его достижений отметим публикации по «пятидневной войне» 2008 года, которые способствовали изживанию черно-белой картинки этого события[11]. Две предыдущие работы того же автора – книга о войне в Чечне, написанная в соавторстве с журналисткой Карлоттой Гэл, и о Карабахе – получили неоднозначную оценку, причем как в России, так и в республиках Южного Кавказа. Его последняя книга «Знакомьтесь: Кавказ» стала не только политическим путеводителем по Южному Кавказу, но и наиболее комплексной работой в западной литературе последних лет, посвященной интересующей нас проблематике[12].

Говоря об американском кавказоведении, не стоит забывать об «институтах одной темы». К таковым можно отнести деятельность неправительственного объединения «Черкесский культурный институт в Нью-Джерси» (Circassian Cultural Institute of New Jersey), главной целью которого является формирование в рядах американского истеблишмента представления о геноциде черкесов во времена Российской империи. Иные примеры являет активность академических подразделений, связанных с кавказскими диаспорами. Так, научная и издательская деятельность Программы армянских исследований в Мичиганском университете (The University of Michigan’s Armenian Studies Program) далеко не ограничивается темой геноцида армян в Османской империи.

Зачастую источником аналитических материалов выступают лоббистские группы, представляющие диаспоры. Обеспечивая принятие нужного решения, лоббистская группа добивается того, чтобы ее «целевая аудитория», состоящая из конгрессменов и экспертов, своевременно получала аналитическую информацию по конкретной проблеме в нужной интерпретации. В такой деятельности особенно преуспели армянские организации, прежде всего Армянский национальный комитет Америки (Armenian National Committee of America – ANCA) и Армянская ассамблея Америки (Armenian National Assembly – ANA). Они располагают бóльшим опытом работы в США, чем другие закавказские диаспоры, и на регулярной основе снабжают представителей законодательной и исполнительной власти США собственными информационно-аналитическими разработками. В отличие от них, грузинские и азербайджанские структуры предпочитают обращаться к услугам профессиональных пиар-фирм, хотя в последние годы ситуация здесь начала меняться: например, число азербайджанских лоббистских групп в Америке растет (первой подобной организацией стала «US.Azeris Network»). Разумеется, аналитика лоббистских структур, призванная обслуживать их собственный интерес, не всегда позитивно сказывается на восприятии реальной картины происходящего в регионе, поэтому в научном отношении она не всегда конструктивна.

Мотивы

Отдельного рассмотрения заслуживает мотивация аналитических структур, которая многогранна и многоаспектна. Некоторые «мозговые центры» четко ориентированы на интересы политических партий: например, фонд «Наследие» (Heritage Foundation) является рупором республиканцев, а Центр американского прогресса (Center for American Progress – CAP) представляет демократов. В то же время в Америке действуют и структуры, выступающие за формирование принципиальной «двухпартийной», то есть основанной на консенсусе, внешнеполитической позиции. Такова, в частности, линия Центра стратегических и международных исследований[13]. Для Атлантического совета (Atlantic Council) основой такой консолидации выступает продвижение атлантической повестки дня в Европе и Евразии. В частности, в рамках «атлантического дискурса» написаны доклады Дэвида Филлипса относительно Грузии и Абхазии[14]. Важным мотивом экспертной оценки порой выступает преодоление коммунистического наследия, часто понимаемого как российское и русское (фонд «Джеймстаун» – Jamestown Foundation). Отсюда и специфика выступлений на кавказскую тему: так, ведущий аналитик упомянутого выше фонда «Наследие» Ариэль Коэн, как правило, продвигает консервативную повестку дня, предполагающую поддержку альтернативной энергетики, союз США с Азербайджаном, сдерживание России на грузинском направлении, но одновременно содействие ей в борьбе с радикальным исламизмом на Северном Кавказе. Другой пример – Сэм Чарап из Центра американского прогресса (недавно он перешел на работу в Государственный департамент), предлагающий сблизить позиции США и России на кавказском направлении в духе «перезагрузки». Наконец, третий пример – публикации Центра стратегических и международных исследований по Северному и Южному Кавказу, нацеленные на прагматизацию российско-американских отношений в духе геополитического реализма. Сюда же примыкает недавний жесткий доклад Синтии Ромеро из Атлантического совета[15], касающийся натовских перспектив Грузии. Здесь же, наконец, стоит отметить большой организационный и пропагандистский вклад фонда «Джеймстаун» в признание грузинским парламентом геноцида черкесов в мае 2011 года.

Последний – по порядку, но не по важности – вопрос посвящен тому, кто же такие нынешние американские кавказоведы и откуда он вышли? Надо сказать, что общего ответа на него не существует. Большинство американских специалистов по Кавказу – либо историки (Рональд Суни, Стивен Бланк, Стив Джонс), либо советологи (Гордон Хан, Фредерик Старр, Гейл Лапидус). Есть среди них и такие специалисты, которые сменили философскую специализацию на более актуальные политологические сюжеты (Роберт Брюс Уэр). В целом ситуация с советологами напоминает эволюцию, которую в России и других республиках СССР в эпоху перемен пережили «научные коммунисты» и «научные атеисты».

Как бы то ни было, для консолидации научных и экспертных усилий американским специалистам, как и их российским коллегам, еще многое предстоит сделать. Всем нам зачастую не хватает знаний и опыта друг друга, непредвзятого взгляда на исследования коллег – и, конечно же, объективности. Сегодня это намного важнее, чем доказательство идеологической «чистоты» и политической «правильности». Изучение работ американских кавказоведов помогает преодолеть клише и стереотипы, лучше понять их мотивацию в деле изучения непростого региона, который по сей день остается «камнем преткновения» между Россией и США.

[1] См.: Suny R.G. The Baku Commune, 1917–1918: Class and Nationality in the Russian Revolution. Princeton: Princeton University Press, 1972; Idem. Armenia in the Twentieth Century. Chico: Scholars Press, 1983; Idem. The Making of the Georgian Nation. Bloomington: Indiana University Press, 1988; Hovannisian R. The Republic of Armenia. Vol. 1. Berkeley: University of California Press, 1971.

[2] См.: Jones S. Russian Imperial Administration and the Georgian Nobility: the Georgian Conspiracy of 1832 // The Slavonic and East European Review. 1987. Vol. 65. № 1. P. 53–76; Jones S. The Establishment of Soviet Power in Transcaucasia: The Case of Georgia 1921–1928 // Soviet Studies. 1988. Vol. XL. № 4. P. 618–639.

[3] Авторханов А.Г. Народоубийство в СССР: убийство чеченского народа. Мюнхен: Свободный Кавказ, 1952.

[4] См.: www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/wfbExt/region_mde.html.

[5] Mitchell L., Cooley A. After the August War: A New Strategy for U.S. Engagement with Georgia // The Harriman Review. 2010. Vol. 17. № 3-4; см. также: Сучков М.А. Американская концепция «стратегического терпения» как модель реинтеграции Абхазии и Южной Осетии в Грузию // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2011. № 2(20). С. 114–119.

[6] Marten K. Warlords: Strong-Arm Brokers in Weak States. Ithaca: Cornell University Press, 2012 [готовится к печати].

[7] King C. The Ghost of Freedom: A History of the Caucasus. Oxford: Oxford University Press, 2008.

[8] Маркедонов С. Нетипичный доклад // Полит.ру. 2011. 14 марта (www.polit.ru/article/2011/03/14/report).

[9] Islam, Islamism and Politics in Eurasia Report (IIPER).

[10] См., например: Hahn G. Getting the Caucasus Emirate Right // CSIS Russia and Eurasia Program Report. 2011; Idem. Russia’s Islamic Threat. New Haven: Yale University Press, 2007.

[11] De Waal T. Missiles over Tskhinvali: Book Review (Ronald D. Asmus. A Little War that Shook the World: Georgia, Russia, and the Future of the West. New York: Palgrave Macmillan, 2010, 272 p.) // The National Interest. 2010. № 3 (May–June). P. 52–55; Idem. Distorting the Russian-Georgian War // The National Interest. 2011. September 19 (http://nationalinterest.org/commentary/distorting-the-russian-georgian-war-5898).

[12] См.: Gall C., De Waal T. Chechnya: Calamity in the Caucasus. New York: New York University Press; 1997; De Waal T. Black Garden: Armenia and Azerbaijan through Peace and War. New York: New York University Press, 2003; Idem. The Caucasus: An Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2010.

[13] Определенный вклад в работу Центра на этом направлении в последние два года внес один из авторов настоящей статьи Сергей Маркедонов. Здесь уместно отметить ряд подготовленных им публикаций, прежде всего «Radical Islam in the North Caucasus: Evolving Threats, Challenges, and Prospects» (ноябрь 2010 года) и «The North Caucasus: Russia’s Volatile Frontier» (март 2011 года) (последняя работа была подготовлена совместно с Эндрю Качинсом и Мэттью Маларки).

[14] Phillips D. Peacebuilding and Business: Fostering Commercial Contact between Georgians and Abkhaz. June 2010; Post-Conflict Georgia. September 2008; Restoring Georgia's Sovereignty in Abkhazia. July 2008.

[15] Romero C. Georgia in the West: A Policy Road Map to Georgia’s Euro-Atlantic Future (www.acus.org/files/publication_pdfs/403/101311_ACUS_GeorgiaWest.pdf).

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2012, №4(84)

В провинции Саманган в этом году был собран большой урожай винограда, сообщают официальные источники.В уезде Фероз Накчар провинции Саманган урожай винограда в этом году составил 6 тысяч тонн по сравнению с 5 тысячами тонн в прошлом году.

Как заявил заместитель главы департамента сельского хозяйства Нур Мохаммад, такой рост урожая стал возможен благодаря благоприятным климатическим условиям. Под виноград в уезде отведено более 800 гектаров сельхозугодий. Доход от выращивания винограда в этом году составил 204 млн. афгани (более 4 млн. долларов) по сравнению со 150 млн. афгани (3 млн. долларов) в прошлом году, сообщает телеканал «ATV».

Местные жители подтверждают значительный рост урожая винограда. Отметим, что около 70% урожая винограда экспортируется в Пакистан и лишь около трети продаётся на местных рынках..

Пакистанская сторона передала Тегерану официальное предложение об участии иранских специалистов в строительстве пакистанского участка газопровода «Мир», по которому иранский газ будет поставляться в Пакистан, сообщает агентство ИСНА.

Пакистан официально пригласил Иран участвовать в тендере на строительство названного участка газопровода «Мир». На строительство этого участка потребуются инвестиции в размере 1,5 млрд. долларов. Тендер будет проводиться на следующей неделе.

Упомянутое приглашение было передано иранской стороне в ходе встречи советника премьер-министра Пакистана по вопросам нефти и природных ресурсов Асима Хусейна с послом Ирана в Пакистане Резой Хакикияном. В ходе названной встречи стороны обсудили вопросы реализации проекта по строительству газопровода Иран − Пакистан.

В воскресенье в городе Кандагар, административном центре одноимённой южной провинции, была проведена антипакистанская демонстрация, в которой приняли участие несколько сотен жителей провинции.Поводом для проведения акции протеста стало заявление пакистанского политика Имран Хана, охарактеризовавшего деятельность вооружённой оппозиции в Афганистане как джихад против «иностранной оккупации». Примечательно, что в беседе с журналистами политик отметил, что для аналогичной деятельности повстанцев в Пакистане не существует оправданий.

В субботу афганский совет улемов резко осудил заявление Имран Хана, подчеркнув, что Афганистан – преимущественно мусульманское государство, и конституция страны тесно связана с учением Ислама, передаёт радиостанция «Салам Ватандар».

На следующий день жители Кандагара организовали акцию протеста. Демонстранты несли национальные флаги, скандируя антипакистанские лозунги. В ходе мероприятия были сожжены флаг Пакистана и фотография Имран Хана.

Участники акции протеста обвинили пакистанского политика в частности и его страну в целом во враждебности Афганистану и поощрении повстанцев, а также в игнорировании проблемы приграничных обстрелов со стороны ИРП.

Россия поддерживает региональное сотрудничество, которое должно разрешить афганский кризис, заявил специальный представитель России по Афганистану Замир Кабулов.В своём выступлении перед афганскими журналистами в Москве он также отметил, что Россия будет способствовать укреплению политических, экономических, социальных и культурных связей Афганистана с Ираном, Пакистаном, Индией, Китаем и странами Центральной Азии.

Как отметил он, после сорока лет напряжённых отношений Россия собирается вступить в прямые двусторонние переговоры с Пакистаном, поскольку нынешний кризис в Афганистане затрагивает и другие страны региона. «Мы пытаемся решить вопрос на региональном уровне без посредничества третьих стран», – пояснил Замир Кабулов информационному агентству «Пажвок».

«Мы надеемся, что государства, не относящиеся к этому региону, поддержат нашу инициативу и что она в итоге приведёт к установлению хороших отношений между странами», – подчеркнул российский дипломат на встрече с представителями афганских СМИ.

После десяти лет военной кампании Афганистан всё ещё не способен стабилизировать свою экономику и обеспечить безопасность на своей территории без помощи международного сообщества. Однако помощь других стран и реализация глобальных инфраструктурных проектов может сохранить и упрочить достижения миссии МССБ в Афганистане, полагает специальный представитель России.

Талибы планируют переправить похищенных иностранцев, предположительно, гражданина Канады и американку, через провинцию Газни в Пакистан, сообщил в интервью канадской Toronto Star начальник управления полиции афганской провинции Вардак Абдул Кайюм Бакизой.

В пятницу, предположительно, в провинции Вардак на дороге Кабул-Газни, пропали два иностранца - граждане Канады и США.

По словам Бакизоя, американские военные информировали его о пропаже иностранцев еще в четверг.

"Сначала полиции сказали, что пара выехала из Кабула, однако после суток их поисков информация изменилась и теперь уже речь шла о том, что они ехали из провинции Газни в Кабул", - сказал Бакизой.

По его словам, "они покинули Кабул и пропали в уезде Саидабад в районе Салар". "Мы продолжаем поиски и в настоящее время пока не располагаем какой-либо информацией", - заявил начальник управления полиции.

"Мы также не знаем, работали ли они на какую-то неправительственную организацию или были туристами, работали ли на какое-нибудь агентство или у них была какая-то работа или задача в Газни. Об их работе нам не рассказали ни официальные лица в Кабуле, ни представители коалиционных сил", - цитирует Toronto Star слова полицейского.

"Это дело рук "Талибан", это талибы похитили их... у нас есть информация о том, что они хотят переправить их из Вардака через Газни в Пакистан", - сказал полковник.

По данным издания, местный старейшина племени Голь Рахман сообщил газете, что он слышал, что иностранцы пропали в провинции, и выразил удивление тем, что гражданские лица совершали путешествия в столь опасном районе.

"Мы не понимаем, почему они путешествовали, несмотря на серьезные угрозы и отсутствие безопасности в этом районе, так как даже местные жители опасаются путешествовать здесь в одиночку", - сказал Рахман.

По словам Бакизоя, полиция не знает, двигались ли иностранцы в автомобиле в одиночку или их сопровождали афганцы.

Шеф управления полиции провинции Газни генерал Мохаммад Хуссейн сообщил газете, что пропавшая пара вряд ли находится в вверенной ему провинции. "Эти двое не просили нас обеспечить им какое-либо сопровождение", - цитирует Toronto Star его слова.

В свою очередь Бакизой сообщил, что известно, "что только двое были похищены, афганцев с ними нет, у нас нет информации, сопровождали ли их афганцы или нет".

В субботу пресс-служба управления полиции провинции Вардак сообщила представителям СМИ о том, что "иностранцы были на связи до того момента, когда проезжали район Кампани в пригороде Кабула". Этой информацией, по словам представителя пресс-службы, с ними поделилась Команда восстановления провинции (структурное подразделение международных сил содействия безопасности в Афганистане - ISAF).

Посольство США в Кабуле заявило, что не располагает информацией о пропавших американских гражданах в Афганистане, МИД Канады проверяет информацию о возможном похищении гражданина этой страны в Исламской Республике.

Новая клиника для лечения наркозависимых людей на 50 коек открылась в провинции Балх, сообщают официальные источники.По словам главы департамента здравоохранения провинции Балх Мирвайса Раби, в провинции были закрыты несколько нелегальных центров лечения наркозависимых. Там работали люди, не имеющие соответствующей квалификации, цитирует его слова телеканал «АТВ». Вместо этих заведений в провинции был торжественно открыт новый центр по лечению наркозависимых на 50 коек.

Как сообщил высокопоставленный чиновник, в провинции Балх проживает около 100 тысяч наркозависимых, что составляет 10% от всех наркозависимых жителей Афганистана. Новый центр будет специализироваться на лечении несовершеннолетних. Проект был профинансирован министерством здравоохранения Афганистана.

По некоторым данным, тысячи афганских беженцев, возвращающихся в страну из Ирана и Пакистана, являются наркозависимыми, что серьёзно осложняет борьбу с наркотиками в стране.

Представители Торгово-промышленных палат Афганистана и Пакистана встретились в Кабуле в понедельник, сообщают официальные источники.Заместитель главы ТППА Хан Джан Алокозай заявил на встрече, что частным секторам Афганистана и Пакистана необходимо укреплять сотрудничество. «Несмотря на политические конфликты между нашими странами, частному сектору нужны дружественные отношения, единство и одобрение народов обеих стран», – цитирует его слова информационное агентство «Бахтар».

Поскольку Афганистан является кратчайшим выходом на рынки Центральной Азии для Пакистана, решение транзитных вопросов выгодно и Афганистану, и Пакистану, подчеркнул он.

Глава ТППП, Зубаир Мотивала, предложил афганским бизнесменам инвестировать в экономику Пакистана, в частности, в энергетический сектор. «Мы столкнулись с тяжёлым энергетическим кризисом: из необходимых нам 24 тысяч мегаватт мы получаем лишь 16-17 тысяч… Я знаю, что в Афганистане некоторые бизнесмены являются мультимиллиардерами. Они могут инвестировать в нашу энергетику и тем самым помочь Пакистану», – заявил он.

В настоящее время общая сумма сделок Афганистана и Пакистана составляет 1,5 млрд. долларов, однако экономические отношения сторон существенно осложняют сложности с транзитом афганских товаров через территорию Пакистана. Напомним, что в недавнем прошлом афганские товары задерживали на пакистанской границе на сроки до нескольких месяцев.

Как сообщают официальные источники, доходы угольной шахты Дарай Суф в провинции Саманган за первое полугодие текущего года существенно возросли.По словам представителя пресс-службы губернатора Мохаммада Сиддика Азизи, за первые 6 месяцев текущего года прибыль шахты составила 721 млн. афгани (14,4 млн. долларов) по сравнению с 528 млн. афгани (10,6 млн. долларов) в прошлом году.

По словам главы уезда Дарай Суф, в транспортировке угля в несколько провинций, включая Кабул, и соседний Пакистан заняты более 500 грузовиков, передаёт информационное агентство «Бахтар».

Угольное месторождение в уезде Дарай Суф, по оценкам советских исследователей, содержит более 15 млн. тонн угля.

Представители правительства и частного бизнеса Афганистана и Пакистана встретятся в ближайшее время и обсудят проблемы с транзитом, наносящие значительный ущерб экономике.Совещание пройдёт в Пакистане. Его посетят министр торговли и промышленности Афганистана Анвар уль-Хак Ахади и министр финансов Омар Захелвал, заявил спикер министерства торговли и промышленности Афганистана Вахидулла Газихел. Кроме того, в состав афганской делегации войдут министры иностранных и внутренних дел, бизнесмены и представители Торгово-промышленной палаты Афганистана. Точная дата проведения совещания не разглашается из соображений безопасности, передаёт Национальное телевидение Афганистана.

Напомним, что торгово-транзитное соглашение между Афганистаном и Пакистаном, заключённое в октябре 2012 года, регулярно нарушается, что наносит ущерб афганским бизнесменам, отправляющим на экспорт свежие фрукты через город Карачи. Грузовики задерживают на несколько дней или недель, что приводит к порче товара.

«[Пакистан] не говорит прямо, в чём дело, но делает всё, чтобы создать проблемы нашим бизнесменам», – заявил в интервью заместитель главы ТППА Хан Джан Алокозай. Он привёл в пример виноград, который можно продавать Пакистану по цене 0,8-1 доллар за килограмм или Индии по цене в пять долларов за килограмм. Однако представители Пакистана препятствуют транзиту через свою территорию продуктов из Афганистана, подчеркнул он.

Эти и другие проблемы будут обсуждаться на ближайшем совещании представителей Афганистана и Пакистана.

Мощный взрыв прогремел в четверг на дороге на северо-западе Пакистана, погибло не менее восьми человек, более 20 получили ранения, сообщает телеканал DawnNews.

Пассажирский автофургон подорвался на самодельном взрывном устройстве, которое было установлено на дороге в племенной области Оракзай близ границы с Афганистаном, уточняет СМИ. Все погибшие принадлежат к местному клану Мушти, который известен тем, что выступает против боевиков радикального движения "Талибан".

Ни одна из террористических группировок, действующих в Оракзае, пока не взяла на себя ответственность за эту акцию.

Оракзай входит в пакистанскую Зону племен, где не действуют федеральные законы страны. В Зоне существует семь так называемых политических агентств - своего рода племенных мини-государств, живущих в соответствии со своими традиционными нормами, но признающих, однако, пакистанское подданство - Баджаур, Мохманд, Хайбер, Куррам, Оракзай, Северный и Южный Вазиристан.

Зона племен стала убежищем для группировок боевиков-исламистов, выступающих против режима в соседнем Афганистане и против пакистанских властей, которых талибы объявили "нарушителями норм ислама". Жертвами терактов, организованных боевиками, часто становятся мирные жители. Евгений Пахомов.

ЗАО "Трансмашхолдинг" и Министерство железных дорог Исламской Республики Пакистан подписали 1 октября Меморандум о взаимопонимании, который призван стать основой сотрудничества между российскими машиностроителями и пакистанскими железнодорожниками.

Подписи под документом поставили секретарь министерства, председатель железных дорог Пакистана Мухаммад Ариф Азим и коммерческий директор Трансмашхолдинга Шухрат Махмудов.

О заключенном соглашении проинформирован премьер-министр Пакистана Раджа Первез Ашраф.

В соответствии с документом стороны договорились провести совместную работу по определению железнодорожных проектов, в рамках которых Пакистан может заинтересоваться продукцией российской компании, а Трансмашхолдинг - инвестициями и переносом технологий. Для координирования действий в рамках меморандума будет создан наблюдательный комитет, заседания которого предполагается проводить не реже раза в год.

"Пакистан - это новый для Трансмашхолдинга рынок", - заявил Ш. Махмудов. - "Мы готовы предложить коллегам самую современную технику, которая способна существенно повысить эффективность работы транспортной системы страны. Искренне надеюсь, что наше сотрудничество будет долгим и эффективным".

Первая железнодорожная линия на территории современного Пакистана построена в 1858 году. В настоящее время общая протяженность железных дорог страны составляет 7791 км, электрифицированных путей - 293 км. Используются сразу несколько стандартов колеи, наиболее распространенные - шириной 1676 и 1000 мм.

Министр энергетики Ирана Маджид Намджу после встречи со своим индийским коллегой в Дели в интервью агентству ИРНА заявил, что Иран планирует экспортировать в Индию и Пакистан 6 тыс. МВт электроэнергии.

Маджид Намджу назвал плодотворной свою встречу с индийскими партнерами и сообщил, что согласно принятому решению, группы технических специалистов двух стран должны провести ряд совещаний с целью организации поставок названного количества электроэнергии.

Министр уточнил, что 2 тыс. МВт поставляемой Ираном электроэнергии будут предназначаться для Пакистана и 4 тыс. МВт − для Индии.

В ходе состоявшихся в Дели ирано-индийских переговоров стороны подчеркнули необходимость расширения совместного сотрудничества в области энергетики.

Известный специалист в области энергетики г-н Вакари в интервью Экономическому радио заявил, что трубопровод, предназначенный для поставок иранского газа в Пакистан и Индию, который именуется газопроводом «Мир», по-прежнему привлекает к себе внимание стран региона, в том числе России, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

По словам г-на Вакари, президент Пакистана, министры иностранных дел и энергетики этой страны подтверждают необходимость строительства названного газопровода. Заинтересованность в этом проекте демонстрирует и российская сторона.

Г-н Вакари отметил, что Иран заявляет о своей готовности поставлять газ в центральные районы Пакистана уже с будущего года.

Спустя какое-то время к проекту будет вынуждена присоединиться и Индия, которая на данный момент не проявляет особой активности в этой связи. Эта страна остро нуждается в энергоносителях.

Г-н Вакари подчеркнул, что страны региона готовы участвовать в этом проекте. Если газопровод в дальнейшем будет протянут до Китая, он может стать важным фактором укрепления экономических связей в Азии.

Как заявил г-н Вакари, экономика Азии во многом зависит от событий в США и в зоне евро, и в этой связи у азиатских стран нет особо обнадеживающих перспектив, однако у них могут появиться хорошие возможности, если они будут расширять внутриконтинентальное сотрудничество.

Заместитель главы Организации промышленности, рудников и торговли провинции Тегеран по вопросам развития внешней торговли Хушанг Резаи Самрин в интервью агентству ИРНА заявил, что на данный момент объем товарооборота между Ираном и Пакистаном составляет менее 1 млрд. долларов, однако с учетом близости между двумя странами этот показатель может быть доведен до 3 млрд. долларов в год.

По словам Х.Р.Самрина, совместная граница и религиозная общность способствуют развитию торговли с Пакистаном.

Х.Р.Самрин подчеркнул, что причиной отрицательного баланса в торговле с Пакистаном служит отсутствие у сторон полной информации о торговых возможностях друг друга.

Как отметил Х.Р.Самрин, многие виды сельскохозяйственной продукции, которые Иран ввозит из-за границы, производятся в Пакистане.

Иран экспортирует в Пакистан такую продукцию, как битум, нефть, полиэтилен, железная руда, железорудные концентраты, мочевина, напольные покрытия и импортирует из этой страны мандарины и апельсины, горох, груши, рис, баранину, транспортные средства, мелассу сахарного тростника и некоторые виды тканей.

Сегодня, 9 октября, в Организации промышленности, рудников и торговли провинции Тегеран состоялось совещание по вопросам присутствия иранских предпринимателей на пакистанском рынке.

Этот показатель охватывает период с начала текущего года и до конца сентября. Причем, по сообщению Минсельхоза республики, он на 18% превосходит уровень 2011 года.

- В ряде районов, в том числе в Горной Мастче урожай картофеля с одного гектара составил в среднем более 200 центнеров. Всего картофель в фермерских и общественных хозяйствах был посажен на площади 20,8 тысяч га без учета населения, - говорится в сообщении ведомства.

Причем ежегодно территории, отданные под выращивание картофеля, увеличиваются почти на 1,5 тысяч га. Предпочтение отдается посадке таких сортов как «Пикассо», «Кардинал» и «Санте».

Чиновники таджикистанского Минсельхоза рассчитывают, что высокий уровень урожая текущего года поспособствует снижению импорту картофеля в республику. Основнкю часть которого составляет продукция из Пакистана.

Заместитель министра нефти, генеральный директор Иранской национальной газовой компании Джавад Оуджи в интервью агентству «Мехр» заявил, что реализация пяти проектов по увеличению производства газа на нефтеочистительных заводах обеспечит Ирану полную готовность к началу поставок голубого топлива в Пакистан с будущего года.

Как отметил Дж.Оуджи, в настоящее время в обеих странах продолжается строительство совместного трубопровода, по которому иранский газ будет поставляться в Пакистан.

Далее Дж.Оуджи сообщил, что недавно Пакистан обратился с просьбой об увеличении объема поставок иранского газа. Таким образом, в случае достижения между двумя странами окончательной договоренности объем поставок будет увеличен с 21,5 до 30 млн. куб. м газа в сутки.

В соответствии с подписанным между Ираном и Пакистаном контрактом, поставки иранского газа в Пакистане в объеме 7,8 млрд. куб. м в год должны начаться к весне 2014 года.

Сотни пакистанцев в субботу устроили "моторизированный марш протеста" против применения беспилотных летательных аппаратов США на территории Пакистана, сообщает в субботу агентство Ассошиэйтед Пресс.

Протестный кортеж, состоящий из примерно 150 транспортных средств, возглавил занявшийся политикой известный пакистанский игрок в крикет Имран Хан. Со своими сторонниками Хан и примкнувшие к нему активисты из антивоенного движения CODEPINK выехали из столицы в Южный Вазиристан, территория которого часто обстреливается беспилотниками, которые применяются США против боевиков движения "Талибан" и "Аль-Каида". Хан и его сторонники утверждают, что от ударов беспилотников часто гибнут мирные жители, и это лишь идет на пользу боевикам, отмечает телерадиовещательная корпорация Би-би-си.

США продолжают применять беспилотники в Пакистане, несмотря на непрекращающиеся протесты по этому поводу со стороны пакистанских властей.

В основном авиаудары беспилотников осуществляются по предполагаемым боевикам в так называемой пакистанской зоне племен, где не действуют федеральные законы страны. Зона племен состоит из семи политических агентств - своего рода племенных мини-государств, живущих в соответствии со своими традиционными нормами, но признающих, однако, пакистанское подданство - Баджаур, Мохманд, Хайбер, Куррам, Оракзай, Северный и Южный Вазиристан.

Как отмечает Ассошиэйтед Пресс, регион стал убежищем для группировок боевиков-исламистов, выступающих против режима в соседнем Афганистане.

В ближайшем будущем ВВС Индии приступят к развертыванию четырех новых эскадрилий истребителей Су-30МКИ. В настоящее время в штате Пенджаб на границе с Пакистаном готовится к формированию 10-я по счету эскадрилья самолетов «Су».

Процесс формирования новой 15-й эскадрильи 'Flying Lancers' будет начат в декабре и она будет полностью боеготовой к середине следующего года, сказал командующий ВВС маршал Н.А.К. Брауни (N A K Browne).

«В конце этого года, в декабре, - в начале следующего года мы приступим к формированию новой эскадрильи Су-30МКИ, базирующейся в Пенджабе. Это будет 10-я по счету эскадрилья самолетов «Су» и этот процесс займет, по крайней мере, шесть месяцев, т.е. с января по июнь», сказалон.

Выступая на пресс-конференции перед 80-летием ВВС Индии Н.А.К. Брауни сказал, что ВВС будут развертывать новые эскадрильи самолетов «Су» в Восточном и Южном секторах.

«Мы сформируем три-четыре новые эскадрильи истребителей «Су». Две новые эскадрильи будут базироваться в Восточном секторе. В настоящее время в этом секторе развернуты две эскадрильи самолетов Су-30МКИ», сказал он, отвечая на вопрос о развертывании истребителей на северо-востоке страны.

О дальнейших планах ВВС по развертыванию Су-30МКИ он сказал: «Еще одна эскадрилья будет базироваться в Пенджабе, другая войдет в состав Южного командования с дислокацией в Танжавуре. Таким образом, мы будем располагать 13-14 эскадрильями истребителей «Су».

За счёт контрабанды драгоценных и полудрагоценных камней из Афганистана Пакистан зарабатывает до 350 млн. долларов в год, заявил министр шахт и горной промышленности Афганистана Вахидулла Шахрани.Выступая перед Мишрано Джиргой в воскресенье, министр заявил, что в добыче самоцветов заняты 5 тысяч афганцев и 6 тысяч пакистанцев. Камни, полученные контрабандой, Пакистан перепродаёт как собственные, цитирует его слова информационное агентство «Бахтар».

Напомним, что афганские драгоценные камни получили высокие оценки на выставке, которая недавно прошла в Голландии, и Афганистан надеется на увеличение экспорта своих драгоценных камней в другие страны.

Кроме того, Вахидулла Шахрани сообщил, что 19 ноября начнётся добыча нефти в месторождении бассейна Амударьи (провинция Сари-Пуль). Это первый контракт Афганистана с иностранной компанией, связанный с добычей нефти. Тендер выиграл китайский нефтяной гигант «CNPC». За счёт этого контракта в течение следующих 25 лет Афганистан получит около 7 млрд. долларов (при стоимости нефти 100 долларов за баррель).

ЛАВРОВ: В ОТКАЗЕ ПУТИНА ОТ ВИЗИТА В ПАКИСТАН НЕТ ПОСЛАНИЯ

Глава МИД еще раз подчеркнул, что президент не смог поехать на саммит из-за исключительно плотного графика

Отказ президента России Владимира Путина от участия в саммите в Пакистане связан исключительно с его плотным графиком, сообщил министр иностранных дел Сергей Лавров, передает РИА "Новости".

Глава МИД заверил, что никакого "послания" народу Пакистана в этом поступке нет. Лавров напомнил, что Владимир Путин в письме к пакистанскому президенту Асифу Али Зардари объяснил причину своего отказа от приезда на саммит душанбинской "четверки" по восстановлению Афганистана. По словам главы внешнеполитического ведомства, российский президент также выразил надежду на то, что в ближайшее время будет согласована дата и место следующего саммита.

2 октября газета "Коммерсантъ" писала, что саммит глав России, Пакистана, Афганистана и Таджикистана откладывается из-за отказа приехать на него Владимира Путина. Эксперт исследовательского центра Project for Pakistan in the XX Century Ахмед Куреши предположил, что президент России решил не приезжать из-за неоконченной работы над пакетом двусторонних документов по торгово-экономическому сотрудничеству и резкого ухудшения ситуации с безопасностью в Пакистане. Источники газеты полагали, что причиной отмены визита могло стать отсутствие договоренности об участии "Газпрома" в строительстве ветки газопровода Иран - Пакистан - Индия. Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявил, что отмена визита президента в Пакистан связана исключительно с загруженностью его графика.

В текущем году крупнейший на Ближнем и Среднем Востоке завод по производству гальванизированной листовой стали в провинции Чехармехаль и Бахтиария удвоил выпуск своей продукции по сравнению с прошлым годом, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

С начала года (с 20.03.12) на заводе произведено 77 тыс. 138 т листовой стали, необходимой для изготовления бытовой техники, и 4 тыс. 850 т продукции из названного количества экспортировано в такие страны, как Ирак, Пакистан, Афганистан и Оман.

В прошлом году за указанный период было произведено 31 тыс. 850 т листовой стали.

Решение о строительстве завода по производству гальванизированной листовой стали в провинции Чехармехаль и Бахтиария было принято во время одного из визитов в провинцию президента Ахмадинежада и членов правительства. Завод введен в эксплуатацию в 2009 году в промзоне города Сефиддешт в шахрестане Боруджен. С 2010 года начались экспортные поставки продукции завода.

КРЕМЛЬ: ПУТИН НЕ ЕДЕТ НА САММИТ В АФГАНИСТАН ИЗ-ЗА ЗАНЯТОСТИ

Загруженность рабочего графика остановила президента от поездки в эту страну

Решение президента России Владимира Путина не участвовать в саммите "четверки" по восстановлению экономики Афганистана не связано с проектом газопровода из Ирана в Индию. Об этом заявил журналистам помощник главы государства Юрий Ушаков. "Владимир Владимирович не смог туда поехать по причине загруженности его графика. Было предложено, что визит совершит глава МИД РФ Сергей Лавров, такое предложение было сделано, и он (Лавров - BFM.ru) собирается посетить Пакистан", - цитирует чиновника РИА "Новости".

Отказ Путина посетить саммит в Исламабаде мог быть вызван опасениями осложнить отношения с Дели, а также нежеланием Пакистана отдать "Газпрому" контракт на строительство ветки газопровода Иран-Индия по своей территории. Такую версию опубликовала сегодня газета "Коммерсантъ", которая опросила экспертов и политологов.

Предыдущая встреча глав четырех государств прошла в сентябре 2011 года в Душанбе. Президенты обсудили перспективы торгово-экономического сотрудничества, реализацию совместных проектов в энергетической и строительной сферах, а также в агропромышленном комплексе.

Накануне инициативная группа депутатов афганского парламента призвала прекратить переговоры с Пакистаном, касающиеся возможного заключения двустороннего соглашения о стратегическом сотрудничестве, в связи с трансграничными атаками.

«Афганцы являются жертвами насилия и терроризма, и настоящая причина этого – Пакистан, – заявил спикер нижней палаты парламента Абдул Рауф Ибрагими. – Афганское правительство должно тщательно взвесить условия стратегического соглашения и учесть тот факт, что Пакистан поддерживает афганских повстанцев и содействует им».

Депутат от провинции Газни Али Акбар Касими заявил, что вопрос о стратегическом сотрудничестве сторон является преждевременным, и заключение соглашения должно быть отложено до тех пор, пока не прекратятся обстрелы восточных афганских провинций со стороны ИРП.

Выступая против заключения афгано-пакистанского соглашения, депутат от провинции Кунар Салех Мохаммад Салех заявил, что несколько дней назад пакистанские военные призвали жителей 15 уездов его провинции покинуть свои дома в связи с продолжением атак, передаёт телеканал «Толо».

Напомним, что решение о заключении соглашения о стратегическом сотрудничестве между Афганистаном и Пакистаном было принято главами государств на полях недавней Генассамблеи ООН. Тем не менее, с учётом протестов со стороны народных избранников документ вряд ли будет подписан в ближайшее время.

Свобода клика

Почему Америка отказывается редактировать Всемирную паутину

Госдума замахнулась на святое — защиту чувств верующих от кощунства и прочего святотатства. Причем главным поводом к рассмотрению соответствующего законопроекта стала даже не акция панк-группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя, а вроде бы далекая от наших реалий американская киноподелка «Невиновность мусульман». Тут-то и выяснилось, что Восток с Западом по-прежнему сойтись не могут. В то время как на первом продолжают бушевать совсем не киношные страсти по поводу кощунства во Всемирной паутине, на втором президент США Барак Обама окончательно расставил точки над «i». По его словам видеокарикатура на пророка Мухаммеда, размещенная в Интернете, — произведение «грубое и отвратительное». Но ничего поделать с этим американские власти не могут, да и не хотят. Свобода самовыражения им, видите ли, дороже. «Итоги» решили разобраться, как на самом деле обстоят дела с регулированием сетевой информации в Соединенных Штатах.

Фильтруй базар

На первый взгляд реакция политиков и чиновников на «богохульство» повсюду одинакова. Первым делом в головы государственным мужам и дамам приходит мысль взрывоопасную информацию запретить. Вот, например, вице-спикер российской Думы от фракции «Справедливая Россия» Николай Левичев так прямо и говорит: «Если бы американские власти вовремя наказали создателей фильма, оскорбившего миллионы верующих, человеческих жертв можно было бы избежать». Так ведь и американские чиновники поначалу именно в запретительном ключе и высказывались. Белый дом попытался надавить на корпорацию Google с тем, чтобы спорный ролик с YouTube был удален. Но поскольку никаких законных оснований для удовлетворения этого требования не было, то на этом выяснение отношений и закончилось. Google к призывам с властного олимпа осталась глуха. «Невиновность...» как жила, так и живет в Сети. Что характерно, все это не помешало Соединенным Штатам, где проживают миллионы мусульман, обойтись не только без уличных бесчинств, но и без принятия закона о «богохульстве». Видимо, не случайно отцы-основатели этого государства зачитывались в свое время памфлетом «Здравый смысл» Томаса Пейна, часто называемого крестным отцом США.

Интернет тоже, как ни крути, родился в Америке. И его свобода, как и свобода других средств массовой информации, на всех уровнях базируется, кроме само собой разумеющегося здравого смысла, еще и на такой фундаментальной вещи, как Первая поправка к Конституции США (о свободе слова), и системе связанных с ней федеральных законов прямого действия. Тем не менее в Штатах достаточно серьезно регулируется виртуальное пространство. Просто есть одно ключевое отличие американских механизмов регулирования (они относятся не только к Интернету) от, к примеру, российских — государство за океаном выступает не единственной и не конечной истиной в последней инстанции.

Законотворческие акты Конгресса, касающиеся Интернета, сбалансированы целым набором судебных, корпоративных и даже частных механизмов. Публичный диалог, дебаты законодателей и экспертов, а также решения судов позволяют придерживаться такой стратегии «фильтрования базара» в Сети, которая устраивает все заинтересованные стороны. Словом, почти по Ленину, «свобода как осознанная необходимость» для каждого игрока.

В середине 1990-х, когда проявились не только достоинства Интернета, но и определенные опасности, исходящие от него, в США появились первые законы, ограничивающие контент в Сети. Кроме того, от Интернета постарались защитить детей. В итоге родилось два документа — Communications Decency Act (CDA) и Child On-line Protection Act (COPA). Правда, вскоре и CDA, и COPA пришлось сдавать в архив — оба закона признали неконституционными, и они прекратили свое действие. Суды пришли к мнению, что широкое использование индивидуальных систем контентной фильтрации является более демократичной, гибкой и эффективной системой защиты от агрессивного контента, нежели любой закон. Короче, «фильтровать базар» должны сами граждане, которые, например, хотят оградить от вредного интернет-контента своих детей.

Далее выяснилось, что компьютеры с доступом в Сеть стоят не только в домах американцев, но и в публичных местах. И в 2001 году родился новый закон — Child Internet Protection Act (СIPA). Он обязывает все бюджетные или получающие госдотации учреждения устанавливать системы контентной фильтрации. Не обошлось, конечно, без длительных судебных разбирательств, и окончательную судьбу CIPA решил только Верховный суд. Теперь, несмотря на неоднозначное отношение к закону учителей и библиотекарей, почти во всех американских школах и публичных библиотеках вы наткнетесь на фильтры, охраняющие пользователей от всяческих безобразий в онлайне. Также очень широкое распространение получили домашние системы контентных ограничений. Примерно 41 процент американских семей установили соответствующие программы. Они, кстати, позволяют блокировать любую информацию по ключевым словам. В том числе и имеющую отношение к религии.

За базар ответишь

Казалось бы, большей свободы самовыражения в Интернете, чем на его родине, не может быть нигде. К своему удивлению, побывав в вашингтонской штаб-квартире правозащитной организации Freedom House на презентации доклада «Свобода Интернета-2012», я узнал, что среди 47 обследованных стран США оказались на втором месте по степени сетевой свободы. Пальму первенства держит близкая к нам Эстония. Кроме того, как пояснила «Итогам» руководитель проекта Санья Келли, США отстают от ряда государств и в смысле скорости, доступности и стоимости широкополосного Интернета. «К другим причинам отставания Америки в плане сетевых свобод, — говорит г-жа Келли, — мы относим чрезмерную монополизацию интернет-услуг: четыре корпорации (AT&T, Comcast, Time Warner и Verizon) контролируют больше половины этого рынка. Кроме того, нас беспокоят непрекращающиеся попытки министерства национальной безопасности выводить из строя сайты, которые оно находит неприемлемыми». Удивительно, но факт: когда какую-то информацию во Всемирной паутине (например, сайт, служащий для координации действий террористов) терпеть просто невозможно, американские власти не пытаются сделать ее недоступной в судебном порядке. И уж тем более никому здесь не приходит в голову (в отличие от российских прокуроров) обращаться к провайдерам с требованиями прикрыть впавшие в немилость интернет-ресурсы. Вместо всего этого, если уж припекло, правительство США дает отмашку собственным хакерам и развязывает с идеологическим противником тайную кибервойну.

Россия в списке Freedom House оказалась в категории «частично свободного» Интернета. Ниже нас в этой категории стоят только Зимбабве, Шри-Ланка, Казахстан и Египет. Далее идут 13 государств, в которых, согласно Freedom House, Интернет вообще «не свободен». Среди них — Иран и Пакистан, где уже не только запретили «Невиновность мусульман», но и отрубили YouTube, а в Иране — и некоторые другие сервисы корпорации Google. Не свободен Интернет также в Китае, Сирии, Узбекистане, Эфиопии, Саудовской Аравии и Белоруссии.

Насчет нашей страны американские эксперты недоумевают. «Странно и необъяснимо наблюдать тенденцию к ограничению свободы Интернета в России, — отмечает представитель вашингтонского офиса Google Боб Борстин, — ведь в числе прочего это снижает объемы и скорость движения всякого рода экономической и научно-технической информации, необходимой для осуществления технологических прорывов и инновационных проектов. Как же тогда создание собственной Силиконовой долины?»

Впрочем, и на Западе не все о'кей с сетевой свободой. По мнению авторов доклада «Свобода Интернета-2012», все чаще корпорации, работающие в сфере высоких технологий, сталкиваются с тем, что судьи, рассматривающие дела касательно Интернета, совершенно не понимают тех решений, которые сами же и выносят. А главное — не просчитывают их последствий. Причем дело не в том, что они откровенно посягают на свободу слова. Просто судьи не разбираются во многих технических деталях. В результате незнания принципов комплексного взаимодействия всех составных элементов Всемирной сети вносятся торможение и неразбериха в ее функционирование. Если такая обеспокоенность выражается по адресу американских судов, то что же ожидать от стран с не столь развитой юридической системой?

Ожидается, что в общемировом масштабе проблемы свободы Всемирной паутины будут обсуждаться на предстоящей в декабре сессии Международного союза электросвязи, объединяющего 193 страны мира. Вот там-то и сойдутся лицом к лицу Запад с Востоком. В том смысле, что постараются выяснить, кто должен отвечать за интернет-базар.

По мнению опрошенных «Итогами» экспертов, согласия на форуме достичь не удастся. Дело в том, что на нем предполагается рассмотреть проект международного кодекса поведения во Всемирной сети, который должен узаконить международные нормы регулирования интернет-контента. Об этом говорят авторы проекта, в числе которых и Россия. Компанию ей составляют Китай, Таджикистан и Узбекистан, то есть страны, где свободного Интернета нет как такового. Запад предложение расценивает однозначно — как попытку во всемирном масштабе протащить интернет-цензуру. Точно известно, что, например, США выскажутся категорически против международных норм регулирования Всемирной паутины. 22 сентября американский Сенат даже принял соответствующую резолюцию, общий смысл которой состоит в том, что попытка цензурировать Сеть не пройдет. Ну а поскольку технологически ключи от Всемирной паутины находятся в руках американцев, исход схватки в общем-то предрешен.

Остается только окончательно выяснить, с кем в данном случае Россия. С Западом, с Востоком, или и в деле фильтрации интернет-контента мы пойдем своим особым путем?

Вашингтон

Николай Зимин

Министр шахт и горной промышленности Афганистана Вахидулла Шахрани заявил, что запасы нефти в бассейне Амударьи оцениваются в 250 млн. баррелей и что китайская компания в скором будущем начнёт работы по бурению скважин в провинции Балх.Напомним, что в прошлом году китайская компания-гигант выиграла тендер на разработку месторождения. Это позволит разрабатывать месторождение в течение 25 лет.

Ранее российские эксперты оценили ёмкость месторождения в 87 млн. баррелей, что способствовало снижению интереса иностранных инвесторов к месторождению, цитирует слова министра информационное агентство «Бахтар».

Также Вахидулла Шахрани отметил, что в прошлом году Афганистан получил 47 млн. долларов за счёт экспорта угля в Пакистан, что является для страны существенным экономическим успехом.

ОАЭ выделили 100 млн. долларов на строительство торгового сухопутного порта в городе Торхам провинции Нангархар.Как сообщил начальник таможни провинции Нангархар, также ОАЭ планируют построить аналогичные торговые порты в провинциях Герат (сухопутный порт Ислам-Кала) и Кандагар (город Спин-Булдак). Ихсанулла Камавал добавил, что министерство торговли и промышленности выделило под строительство 13 гектаров земли, а в настоящее время руководство обеих стран проводит переговоры о развитии торгового порта. Точная дата сдачи в эксплуатацию, однако, ещё не определена, отмечает информационное агентство «Бахтар».

Глава Торгово-промышленной палаты Афганистана в провинции Нангархар также заявил, что Пакистан предложил построить на границе с Афганистаном торговые зоны, свободные от налогов, однако афганские бизнесмены выступили против этой инициативы. По их мнению, это приведёт к снижению экспорта и доходов таможни.

Пресс-секретарь губернатора провинции Ахмад Зия Абдулзай рассказал журналистам, что делегация из ОАЭ встретилась с губернатором и представила ему кандидатуры трёх вероятных компаний-подрядчиков. Правительство провинции готово предоставить подрядчикам все условия для реализации проекта, добавил он.

Главы антинаркотических ведомств Афганистана, Пакистана, России и Таджикистана в пятницу в Душанбе обсудят вопросы, касающиеся борьбы с наркоугрозой в Центрально-азиатском регионе, сообщила Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) России.

Россию на этом заседании представит председатель государственного антинаркотического комитета, директор ФСКН Виктор Иванов.

"В повестку дня встречи включены вопросы, касающиеся борьбы с наркоугрозой в Центрально-Азиатском регионе. Участники заседания планируют утвердить антинаркотическую "дорожную карту" сотрудничества на 2012-2017 годы", - говорится в сообщении.

Во время визита запланированы встречи Виктора Иванова с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном и секретарем совета безопасности республики Абдурахимом Каххаровым.

Эта встреча будет третей по счету, начиная с 2010 года. Первое заседание, в ходе которого был выработан механизм деятельности "Центрально-азиатского антинаркотического квартета" и подписано совместное заявление, было проведено 8 декабря 2010 года. Второе - в 2011 году в Кабуле (Афганистан). По его итогам было подписано совместное заявление, в котором стороны выразили поддержку российского плана "Радуга-2" и договорились подготовить антинаркотическую "дорожную карту".

Героина в России сейчас употребляют примерно столько же, сколько четыре-пять лет назад, констатирует наркополиция.

"Не хочу сказать, что нам удалось добиться кардинального снижения, но роста нет, есть даже некоторое снижение", - сообщил журналистам в пятницу глава ФСКН РФ Виктор Иванов в кулуарах встречи "среднеазиатского антинаркотического квартета" (Афганистан, Пакистан, Россия и Таджикистан).

Он добавил, что доля афганских опиатов на российском рынке оценивается в 30% от общего количества наркотиков. По его словам, производимые в Афганистане наркотики невозможно реализовать сходу, так как на рынках сбыта нет такого количества потребителей "зелья".

"Поэтому нереализованная часть складируется в труднодоступных горных регионах, как своего рода резервный стратегический запас наркомафии. Исчисляется эта цифра в 15-20 тысяч тонн в опиумном эквиваленте", - сообщил глава ФСКН.

Этого гигантского запаса хватит еще на десять лет, даже если уничтожить все нарколаборатории и посевы. "Поэтому конечная задача состоит не только в ликвидации наркоинфраструктуры..., но и в уничтожении нарколабораторий и гигантских складов в горной местности", - считает Иванов. Лидия Исамова.

Число жертв наводнений, которые начались в Пакистане в сентябре этого года, составило 422 человека, сообщает в пятницу агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на местные власти.

Ранее сообщалось о 371 погибшем. Кроме того, по данным агентства, стихия причинила вред здоровью трех тысяч пакистанцев, материальный ущерб нанесен имуществу порядка пяти тысяч жителей страны.

Сильные дожди, шедшие в восточной и южной частях Пакистана в течение сентября, вызвали быстрый подъем воды в местных реках и водоемах. Уже в первые дни сентября стихийное бедствие унесло жизни около 80 человек, в дальнейшем число жертв неуклонно росло.

По словам представителя пакистанских властей Ифтихара Ахмеда (Iftikhar Ahmed), несмотря на большое количество погибших, масштаб трагедии вовсе не такой значительный, как в 2010 году, когда наводнения унесли жизни почти двух тысяч человек.

Сообщается, что наибольший ущерб нынешнее наводнение причинило пограничной с Афганистаном провинции Хайбер-Пахтунхва. Кроме того, пострадали провинции Пенджаб, Синд и Белуджистан.

Пакистан принял решение открыть три морских порта для безвозмездного обслуживания Афганистана и Таджикистана.Как сообщает информационное агентство «CA-News» со ссылкой на западные СМИ, Афганистан и Таджикистан получат доступ к трём морским портам – Карачи, Касим и Гвадар – для осуществления всех видов экспорта и импорта. Кроме того, им будут предоставлены услуги хранения.

При этом экспорт и импорт для Афганистана и Таджикистана будет свободен от налогообложения, отмечает издание.

Напомним, что в последний год отношения Афганистана и Пакистана в сфере торговли оставались напряжёнными из-за систематического задерживания афганских товаров таможенными службами Пакистана.

По рекомендации прокуратуры Чечни местные интернет-провайдеры закрыли доступ к ресурсам, транслирующим скандальный фильм "Невинность мусульман", прежде всего - к принадлежащему Google видеопорталу YouTube.

Как сообщается на официальном интернет-портале главы правительства Чеченской Республики, сразу после предупреждения прокуратуры чеченский оператор "Вайнах Телеком" закрыл доступ пользователей к видеохостингу YouTube. "Мною также были направлены письма руководству филиалов сотовых операторов, работающих на территории республики, а также их руководству с обращением закрыть доступ к сайтам, транслирующим фильм, носящий провокационный характер, - доложил министр связи Чечни Рамзан Черхигов главе республики Рамзану Кадырову. - "МегаФон" и "Билайн" сразу же отреагировали на наше письмо и закрыли доступ к сервису. Руководство МТС прислало сообщение, что они также блокировали часть ресурсов в рамках имеющихся технических возможностей. Там, где невозможна полная блокировка, они снизили скорость загрузки файлов, и просмотр этого фильма неосуществим".

Глава республики отметил, что сотовые компании должны прислушаться к мнению общественности и полностью закрыть доступ к просмотру антиисламского фильма.

Пресс-секретарь ОАО "ВымпелКом" (бренд "Билайн") Анна Айбашева подтвердила, что в соответствии с предписаниями правоохранительных органов оператор временно заблокировал доступ к ряду интернет ресурсов (YouTube.ru, YouTube.com) на территории Чеченской Республики.

Пресс-секретарь ОАО "МегаФон" Юлия Дорохина заявила, что оператор предпринимает необходимые действия по недопущению дальнейшего распространения ролика среди абонентов, однако при этом оператор блокирует доступ непосредственно к размещенному контенту.

27 сентября основатель социальной сети "ВКонтакте" Павел Дуров сообщил в своем блоге в Twitter: "Посмотрел нашумевшую "Невинность мусульман". Убого, малобюджетно, недискуссионно. Удалил. Даешь качественное антиисламское кино!". Теперь по запросам "Невинность мусульман" и "Невиновность мусульман" (варианты перевода оригинального названия фильма Innocence of Muslims) поиск по видеозаписям "ВКонтакте" выдает только ссылки на видеоролики, в которых рассказывается о фильме, при этом сам фильм найти не удается.

Стоит отметить, что на прошлой неделе на требования со стороны петербургской прокуратуры удалить скандальный фильм, представители "ВКонтакте" заявляли, что не будут делать этого без решения суда.

Как ранее сообщал ComNews, Роскомнадзор уже призывал российских операторов связи блокировать доступ абонентов к фильму "Невинность мусульман", а представителей СМИ - не содействовать его распространению до решения суда о признании этого фильма экстремистским на основании ст.5 Федерального закона №114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", кроме того, министр связи Николай Никифоров предупреждал, что доступ к YouTube для российских пользователей может быть заблокирован в начале ноября (см. новость ComNews от 19 сентября 2012 г.). После этого 18 сентября оператор "Ростелеком" временно заблокировал YouTube в Омске, однако через несколько часов доступ к сайту был возобновлен.

14 сентября представители Google ответили отказом на просьбу американских властей удалить ролик с отрывками скандального фильма, сославшись на то, что ролик не нарушает какие-либо законы внутри США. Однако Google заблокировал доступ к видео в Египте и Ливии из-за вспыхнувших там беспорядков, а также в Индии и Индонезии, поскольку ролик нарушает законы этих стран.

Полностью доступ к видеопорталу YouTube закрыли власти Пакистана и Бангладеш, а в Афганистане на этом не остановились, заблокировав все ресурсы, предоставляемые компанией Google, в том числе почтовый сервис Gmail.

"В соответствии с российским законодательством (законы "О связи", "Об информации, информационных технологиях и защите информации", "О противодействии экстремистской деятельности"), операторы связи обязаны предпринимать технические меры для ограничения доступа абонентов к информационным ресурсам, запрещенным в сети Интернет, и блокировать доступ к ним по мотивированному требованию правоохранительных органов. Существующая законодательная база и поправки, вступающие в силу 1 ноября 2012 г., вменяют в обязанность прежде всего хостинг-провайдерам и владельцам интернет-сайтов удаление запрещенной к распространению информации (конкретных страниц или конкретной информации) со своих ресурсов, а в случае непринятия таких мер вступают в силу обязательства операторов по ограничению доступа по определенному IP-адресу", - рассказал репортеру ComNews эксперт на рынке, предпочевший остаться неизвестным. Технически также можно заблокировать доступ к интернет-сайту по его доменному имени, при условии что абонент пользуется стандартными, предоставляемыми операторами средствами доступа и настройками абонентского оборудования, то есть если абонент не производит намеренных действий по обходу установленных оператором ограничений, например, не использует внешние DNS-сервера или системы защиты.

"Блокировка конкретного URL (конкретной страницы или ссылки внутри сайта), с одной стороны, требует расширения производительности ряда сетевых элементов (DPI) и крайне затратна на уровне оператора (дополнительные расходы оператора оцениваются в миллионы долларов в зависимости от размера сети), а с другой - нецелесообразна, так как один и тот же контент может появляться на разных страницах сайта (копироваться пользователями), ссылка может быть динамической, и фактическое отслеживание всех таких ссылок не будет представляться возможным, - пояснил эксперт. - При этом на уровне операторов онлайн-анализ и отслеживание всего контента, загружаемого пользователем из сети Интернет, а также принятие решений о типе и разрешенности данного контента в автоматическом режиме - задача, требующая решения и реализации на уровне государства и технически не осуществимая операторами связи".

В начале сентября правительство Соединенных Штатов получило неслыханное дипломатическое предложение с поистине невероятной стороны. Родной брат лидера всемирно известной террористической сети «Аль-Каида» Аймана аз-Завахири, Мухаммад, заявил о подготовке перемирия между его организацией и США. Потребовав отказа Вашингтона от вмешательства в дела мусульманских государств и освобождения исламистов, содержащихся в американских тюрьмах, господин Завахири выразил готовность взамен не только прекратить атаки против США и других стран Запада и провоцировать этот самый Запад, но и защищать «законные интересы США и западных государств в мусульманских странах». Поистине необычная щедрость и риторика для члена организации, не признающей существование светских режимов, как таковых, не говоря уже об их «законных интересах»!

Неудивительно, что экспертным сообществом данное предложение было воспринято скептически. Ряд специалистов посчитали, что таким образом «Аль-Каида» попросту пытается выиграть время для перегруппировки. Кроме того, некоторые эксперты сомневаются в серьезности влияния Мухаммада аз-Завахири на брата и на руководимую им организацию. Еще бы, ведь в интервью CNN автор сенсационного предложения заявил, что не общался с Айманом аз-Завахари на протяжении 10 лет.

Однако международная обстановка дает нам красноречивое подтверждение того, что перемирие между США и «Аль-Каидой» не только достижимо, но и, фактически, уже действует. Более того, можно говорить даже о своеобразном локальном союзе двух еще недавно непримиримых противников. В Сирии, во всяком случае, они проявляют поразительные согласованность и единодушие. Соединенные штаты уже обеспечивают дипломатическое прикрытие действиям террористов на территории арабской республики.

В преддверии Рождества 2011 года, в столице Сирии Дамаске произошли взрывы бомб, унесшие жизни 50 человек. По утверждению такого авторитетного знатока вопроса, как глава Службы национальной разведки США Джеймса Клэппера, теракты имели все признаки участия в их организации боевиков «Аль-Каиды». 18 июля 2012 года в столице арабской республики снова взрывали… На этот раз целью стали высшие должностные лица Сирии - министр обороны Дауд Раджха, его заместитель Асеф Шаукат, руководитель антикризисного штаба Хасан ат-Туркмани и глава Службы безопасности страны Хишам Бахтияр. Казалось бы, кто как ни Соединенные Штаты, в наибольшей степени пострадавшие от «международного терроризма» в 2001 году, должны были осудить теракты и, возможно, даже принять меры по поиску и наказанию их организаторов и исполнителей. Однако представитель США в ООН Сьюзан Райс отказалась поддержать резолюцию этой организации, осуждающую терроризм в Сирии. Более того, госпожа Райс заявила о необходимости скорейшего принятия другой резолюции – против сирийского правительства. Выходит, Вашингтон отказался даже от декларативного осуждения и борьбы с терроризмом, настаивая на необходимости борьбы с его жертвами, а именно в этой роли выступает сейчас не только официальный Дамаск, но и весь сирийский народ.

Вряд ли может удивлять определение такой позиции министром иностранных дел России Сергеем Лавровым как «жуткой».

Активизация Аль-Каиды в Сирии и столь явное прикрытие ее действий со стороны США ясно свидетельствует о существовании союзнических отношений между ними. Возможен, впрочем, и иной вариант – Аль-Каида, всерьез ослабленная ликвидацией своего прежнего лидера Усамы бен-Ладана и уничтожением баз в Афганистане и Пакистане, попросту оказалась под контролем американской администрации и впрямую решает задачи в угоду Вашингтона.

Официальные лица США, разумеется, не говорят на данный момент о какой-либо поддержке международной террористической организации, упоминая о содействии исключительно сирийским оппозиционерам. Факты военной помощи последним уже давно стали достоянием гласности. К примеру, одна из самых влиятельных американских газет The New York Times недавно сообщала о присутствии команды опытных офицеров ЦРУ на турецко-сирийской границе. Там они занимаются организацией доставки оружия и снаряжения (в том числе, например противотанковых ракетных комплексов и ПЗРК) бойцам Сирийской Свободной Армии. Некоторые турецкие политики также подтверждают информацию о нахождении на территории их страны агентов Центрального разведывательного управления США. Так, заместитель секретаря Трудовой партии Болант Есиноглу в открытую заявил о вербовки американскими специалистами турецких граждан, а также уроженцев арабских стран и Афганистана для совершения террористических актов в Сирии. Назвал Есиноглу даже численность «добровольцев-интернационалистов» - 6 тысяч человек.

Однако отрицать присутствие в рядах оппозиции боевиков непосредственно Аль-Каиды на данный момент уже также не представляется возможным. Министр иностранных дел Ирака Хошияр Зибари заявил о фактах проникновения в Сирию членов этой организации через территорию его страны, а британская «The Daily Telegraph» предоставила информацию о попадании их в республику через турецкую границу. Агентство France-Press опубликовало даже видео, снятое после захвата сирийскими повстанцами армейского КПП. В ролике можно увидеть боевиков с флагом Аль-Каиды, утверждающих, что они борются за создание исламского государства (именно такого, а не демократического, как пытаются показать ситуацию западные официальные лица.) Далее участники видеосъемки, добытой журналистами от неназванного источника в спецслужбах Саудовской Аравии, повествуют о том, что в их рядах сражаются боевики из КСА, Алжира, Египта, Туниса и даже Чечни.

Пикантность ситуации придает то, что еще в августе сами сирийские оппозиционеры не отрицали возможности союза с Аль-Каидой. Таким союзом угрожал западным странам, проявлявшим, по его мнению, недостаточную активность в помощи его организации, полевой командир Сирийской Свободной Армии в городе Алеппо Абу Умар. По всей видимости, Запад оказался вовсе не против сотрудничества.

Лидер Аль-Каиды, Айман аз-Завахири в одном из своих выступлений также касался «сирийского вопроса». Это было примерно год назад – летом 2011-го, и Завахири тогда говорил о необходимости борьбы не только с режимом Башара Асада, которого почему-то назвал пособником Запада, но и с самим Западом. Представляется, что за год взгляды лидера крупнейшей в мире террористической сети претерпели некоторые изменения.

Примечательно, что если из Ирака в Сирию попадают в основном «местные воспитанники», прошедшие «школу» войны против американского военного контингента и терактов против мирного, по большей части шиитского, населения, то в Турции боевики Аль-Каиды оказываются прямиком из Ливии. В этой стране террористы получили не только боевой опыт, но и опыт сотрудничества с американской администрацией и ЦРУ. Ведь еще в марте 2011 года президент США Барак Обама подписал документ, разрешающий офицерам Центрального разведывательного управления вооружать и готовить повстанцев в Ливии, в число которых попали и бойцы «Ливийской исламской боевой группы». Данная организация является ничем иным, как североафриканским крылом Аль-Каиды - в 2007 году Айман аз-Завахири (тогда еще заместитель бен-Ладена) объявил о включении «Ливийской исламской боевой группы» в состав сети. США не остановило даже нахождение боевой группы в списке террористических организаций, составленном ООН.

Что же несет с собой союз Соединенных Штатов с Аль-Каидой в борьбе против законного правительства Сирии? Ответ на это можно дать географический – второй Афганистан. Именно к афганскому сценарию может привести развитие событий в арабской республике. Повстанцы, не имеющие реальных шансов против регулярных армейских частей в открытых столкновениях, неизменно теряют захваченные ранее населенные пункты. Солдаты практически восстановили контроль над Алеппо, экономической столицей Сирии. Однако Сирийская Свободная Армия и другие оппозиционные группировки отнюдь не прекратили борьбу, сменив военные методы на террористические и откровенно бандитские. Они атакуют военные и гражданские объекты, организуют засады и взрывы. В начале сентября в провинции Идлиб был, например, атакован военный аэродром. Повстанцам удалось уничтожить на взлетной полосе десять вертолетов. А в окрестностях Дамаска боевики напали на базу войск противовоздушной обороны, оснащенную ЗРК С-200. Эта ситуация напоминает Афганистан 80-х годов 20 столетия. Только Асаду не придут на помощь советские войска…

Впрочем, в ближайшее время, судя по складывающейся обстановке, выиграть войну у вооруженной оппозиции вряд ли получится. Но, в свете нового союза США с террористами, у последних задача совсем иная – по возможности дестабилизировать обстановку в стране, новыми терактами напоминая о своем присутствии. Провоцируя правительство на ответные действия, боевики создают своему союзнику, Вашингтону, почву для вмешательства в конфликт. Иначе объяснить дипломатические ухищрения американцев в свете участившихся терактов в Сирии просто не представляется возможным. В случае же избрания США и Западом военного сценария, и вторжения их войск на сирийскую территорию, ситуация рискует выйти из-под всякого возможного контроля, полностью повторив Афганистан уже нашего времени. Не просто так президент России Владимир Путин в ходе встречи с главой правительства Италии Марио Монти заявил о том, что неконституционное свержение современной сирийской администрации приведет к продолжению и без того долгой гражданской войны. Оппозиция и власть попросту поменяются местами, а неоднородность – политическая, идеологическая и даже национальная, еще более усугубят нелегкую ситуацию. Как можно видеть из афганского, а с некоторых и ливийского, опыта свержение неугодного правителя отнюдь не несет в страну мир, а сотрудничество с исламистскими организациями вроде Аль-Каиды для западных «носителей демократии» – очень непрочно. Кто, как ни американский посол в Ливии, господин Кристофер Стивенс, познал сей тезис на собственном опыте…

Радикальные, террористические исламистские организации не в первый раз используются Соединенными Штатами в своих целях. Так было в 80-х годах прошлого века в Афганистане. Так было в Ливии. Сейчас такая же ситуация складывается в Сирии.

Эффект скорпиона, который в любом случае «укусит» своих западных союзников вряд ли можно ставить под сомнение и следует ожидать уже в самом ближайшем будущем. Вместе с тем, союз США и Аль-Каиды до того, как обернуться против своих «конструкторов» способен принести немало горя, как сирийскому народу, так и всему ближневосточному региону в целом. На данный момент только серьезное дипломатическое противодействие, подобное тому, что реализуют Россия и Иран, с использованием всех возможных мирных технологий может остановить уготованный для Сирии «афганский сценарий».

Антон Евстратов, Специально для Иран.ру

Цех «Сарко Абад», одно из немногих предприятий Афганистана, где работают только женщины, скоро лишится своего главного контракта по пошиву военной униформы для афганского правительства, сообщают официальные источники.Правительство Афганистана заявило, что закупка формы в Китае или Пакистане обойдётся ему дешевле. Это лишит цех «Сарко Абад» контракта на 22 млн. евро, как только ответственность за обеспечение униформой национальных ВС Афганистана перейдёт от МССБ к афганскому правительству. Цех найдёт новые заказы, однако 230 сотрудниц цеха придётся уволить. «Мы сообщили работницам, что делаем всё возможное, чтобы сохранить фабрику, однако боимся, что они будут постепенно терять надежду», – заявляет заместитель главы фабрики Анжела Сиддики.

Многие из швей на фабрике являются единственными кормилицами в семье. Одна из них, вдова и мать восьмерых детей, рассказала журналистам, что если она лишится работы, ей будет нечем кормить детей.

Цех был основан два года назад Фазилом Джалилом, который в период правления «Талибана» в Афганистане помогал подпольным школам для девочек. «Когда мы начинали, никто не верил, что мы и правда хотим дать им работу», – цитирует его слова телеканал «Ариана-ТВ».

МССБ заключили контракты сроком на пять лет на поставки экипировки афганским ВС с 11 предприятиями Афганистана. Полномочия по всем этим контрактам будут официально переданы афганскому правительству 1 октября 2012 года.