Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Палестинские власти обратятся в международный суд, если исследование проб костной ткани, взятых из могилы Ясира Арафата, подтвердит версию о насильственной смерти первого палестинского лидера, сказал глава палестинской следственной группы Тауфик Тирауи.

Во вторник российские, швейцарские и французские эксперты получили образцы ткани покойного Арафата для определения причин его смерти и проверки версии, согласно которой его могли отравить радиоактивным веществом полоний-210.

"Когда мы получим результаты, мы обратимся в международный суд и будем добиваться осуждения тех, чья политика - покушения и убийства", - сказал Тирауи, говоря о версии отравления Арафата.

Один из членов следственной группы доктор Абдалла аль Башир сообщил, что он и его подчиненные взяли из вскрытой могилы Арафата 20 проб, распределив их между российскими, швейцарскими и французскими специалистами, которые работают в Рамаллахе, административном центре Западного берега реки Иордан, по приглашению палестинских властей. При этом французские эксперты работают в рамках уголовного дела, возбужденного в их стране по инициативе вдовы покойного Сухи Арафат. Назар Альян.

Таиланд, Камбоджа и Пакистан вышли на первые три места в "рейтинге" ущерба от последствий опасных погодных явлений Global Climate Risk Index, говорится в новом издании рейтинга, подготовленном аналитической группой Germanwatch.

Рейтинг Global Climate Risk Index оценивает экономические и социальные последствия экстремальных погодных явлений, частота и масштабы которых, по мнению ученых, в будущем увеличатся из-за изменения климата. Страны, попадающие на верхние строчки рейтинга, по замыслу разработчиков, должны рассматривать это как "тревожный звонок", сигнал об уязвимости для последствий изменений климата. Индекс, рассчитываемый Germanwatch, учитывает прямой ущерб от таких погодных явлений, разрушения и гибель людей; при расчете показателя используются данные, собираемые страховой корпорацией Munich Re.

Первая десятка "пострадавших" стран, составленная по данным 2011 года, также включает Сальвадор, Филиппины, Бразилию, США, Лаос, Гватемалу и Шри-Ланку. В общей сложности ущерб от наводнений, засух и других опасных погодных явлений в этих странах составил почти 166 миллиардов долларов по паритету покупательной способности.

Россия благодаря относительно "спокойному" 2011 году заняла в рейтинге 95-е место - в предыдущем издании рейтинга РФ из-за аномально жаркого лета поднялась сразу на 71 позицию вверх, до четвертого места.

Общий размер ущерба от опасных погодных явлений в РФ в 2011 году авторы рейтинга оценили почти в 1,95 миллиарда долларов, по этому показателю Россия занимает 11-е место. При этом по количеству жизней, унесенных экстремальными погодными явлениями, Россия вошла в тройку наиболее пострадавших стран.

Всего в 1992-2011 годах более 15 тысяч опасных погодных явлений унесли жизни свыше 530 тысяч человек и причинили ущерб, оцениваемый примерно в 2,5 триллиона долларов по паритету покупательной способности. "Лидерами" долгосрочного рейтинга стали Гондурас, Мьянма и Никарагуа. Россия в долгосрочном рейтинге находится на 26 месте.

Новая версия рейтинга была представлена на переговорах ООН по проблеме изменения климата в Дохе. Более 17 тысяч делегатов, экспертов и журналистов собрались в столице Катара для участия в конференции ООН по проблеме изменения климата. Как ожидается, главными темами двухнедельных переговоров, которые начались 26 ноября, станут условия второго периода обязательств по Киотскому протоколу и механизмы привлечения средств в Зеленый климатический фонд.

Высшие армейские генералы Индии пытаются отложить испытания танков Arjun в угоду приобретения новых российских танков Т-90МС (на фото), сообщают газете Business Standard ее источники. Предстоящие испытания танков «Арджун» перенесены на другой срок, чтобы в СМИ не было репортажей о превосходстве этих танков над Т-90, пишет в своем блоге известный военный журналист Аджай Шукла (Ajai Shukla).

Испытания были задвинуты на второй план по решению Директората военных операций МО Индии, которое тесно связано с начальником штаба сухопутных войск.

На кону возможное приобретение 354 новых танков Т-90МС для оснащения шести танковых полков на границе с Китаем. Эти танки правительство желает направить на оснащение двух танковых бригад и ударного горного корпуса.

Т-90МС будут дополнять парк из 1657 Т-90С и 2414 Т-72С, уже развернутых на границе с Пакистаном. В настоящее время на вооружении сухопутных войск насчитывается всего 124 танка «Арджун» с возможным приобретением еще 118 машин. Но командование сухопутных войск отрицает, что Департамент «торпедирует» испытания «Арджунов».

Танк «Арджун», разработанный Индийской организацией оборонных исследований и разработок DRDO, уже доказывал свое превосходство над Т-90 в сравнительных испытаниях. Но армия утверждает, что этот 60-тонный танк слишком тяжелый для эксплуатации в песках Пенджаба и Джамму и Кашмира, и потому их развертывание в пустынях Раджастана должно быть ограничено. Это значит, что «Арджунами» могут быть укомплектованы только 4-6 танковых полков из 65.

DRDO опровергает эту логику военных, заявляя, что «тяжелый вес танка «Арджун» распределяется на большее количество опорных катков, вследствие чего удельный вес на грунт у него ниже, чем у Т-90». Эти доводы подтверждаются историей, когда во время индо-пакистанских конфликтов пакистанские 42-тонные М48 застревали в мягкой почве Пенджаба, в то время как 51-тонные «Центурионы» индийской армии легко перемещались на поле боя.

Т-90МС является модернизированной версией танков Т-90С, которых Индия закупает с 2001 года. Считается, что эти танки хорошо подходят для эксплуатации в экстремально низких температурах Ладакха, Сиккима и Аруначала-Прадеша. «Арджун», напротив, прекрасно чувствует себя при высоких температурах индийских равнин, где Т-90С неоднократно выходили из строя. В настоящее время Т-90С серийно выпускаются на заводе тяжелого машиностроения в Авади (Ченнаи). Танки индийской сборки оказались менее надежными, чем машины, поставленные из России.

«Развертывание Т-90МС на границе с Китаем оправдано, но в зонах с высокой температурой (на границе с Пакистаном) «Арджуну» должен быть дан шанс для замены российских танков», говорит один из действующих командиров танкового корпуса в чине генерала армии.

Шесть танковых полков на границе с Китаем будут включены в состав двух танковых бригад, развертываемых в Ладакхе и северо-восточнее этого штата. Оба сектора включают в себя долины и плато, по которым Китай может задействовать свои танки. Новые полки будут защищать эти районы, а также обеспечат потенциал ответного удара в случае нападения Китая.

Правоохранительные органы Пакистана арестовали трех владельцев аптек, у которых наркоманы приобретали препараты, содержащие наркотические вещества, сообщает в понедельник агентство Франс Пресс со ссылкой на местную полицию.

Аресты были произведены после того, как во втором по численности населения пакистанском городе Лахор в период с пятницы по воскресенье скончались 13 человек. По данным МВД, они употребляли микстуру от кашля для достижения наркотического эффекта. Чтобы пресечь дальнейшую гибель людей, власти закрыли три аптеки, в которых продавалась эта микстура, а также арестовали владельцев аптек. Кроме того, полиция приостановила деятельность местной фармацевтической фабрики.

Как передает Франс Пресс, власти начали изымать из открытой продажи микстуру, ставшую причиной гибели людей. Всего же в период с января 2012 года по настоящий момент в Лахоре скончались около 100 человек, которые употребляли лекарства местного производства с целью достижения наркотического опьянения.

Корабли ВМС Пакистана и Ирана в ноябре побывают с визитом в Порт-Судане - суданском порту на Красном море, сообщил в понедельник на брифинге официальный представитель армии Судана полковник Саварми Халед Саад.

"Военно-морские силы Судана примут корабль ВМС Пакистана, который прибудет в Порт-Судан 29 ноября и пробудет там два дня, а после этого - два военных корабля Ирана", - уточнил Саад.

Полковник отметил, что иранские боевые корабли зайдут в Порт-Судан 30 ноября и останутся там на три дня. По его словам, прибывающие корабли в течение одного дня будут открыты для посещения всеми желающими.

Саад подчеркнул, что посещение военными кораблями других стран суданского порта на Красном море проходит в рамках военно-морского сотрудничества Судана с морскими силами других стран.

Месяц назад корабли иранских ВМС уже заходили в Порт-Судан - спустя несколько дней после того, как на оружейном заводе "Ярмук" в Хартуме вспыхнул пожар, который, по данным суданских властей, возник в результате его обстрела с израильских самолетов. Израильские власти никак не отреагировали на обвинения Хартума.

Ранее Тель-Авив неоднократно указывал, что Судан оказывает военную поддержку правящему в секторе Газа палестинскому движению ХАМАС, которое обстреливает израильские поселения вблизи сектора. После взрывов на суданском заводе в западных СМИ появилась информация, что это предприятие производило ракеты для Ирана. Юлия Троицкая.

Специалисты Россельхознадзора встретились с коллегами из Пакистана.

В ходе своего визита в Пакистан специалисты российского ведомства на прошедшем совещании двух сторон обсудили с работниками службы карантина и защиты растений возможные проблемы фитосанитарного регулирования. А также посетили пункты карантинного хранения опасной продукции и встретились с ведущими пакистанскими экспортерами фруктов и овощей.

Сотрудники Россельхознадзора указали своим коллегам и на ряд недостатков в борьбе с карантинными объектами. Особенно в части той продукции, которая в перспективе моет поставляться на территорию Российской Федерации. Что не может не вызывать опасения со стороны ведомства. Пакистанские коллеги со всем пониманием отнеслись к правомерным замечаниям со стороны работников Россельхознадзора и гарантировали безопасность будущих поставок.

В настоящее время Китай ведёт с Афганистаном переговоры о строительстве в Кабуле выставочного центра.Как заявил замминистра торговли и промышленности Афганистана Музамал Шинвари, проект должен снизить цены на аренду помещений для выставок с тем, чтобы увеличить число таких мероприятий. В настоящее время за аренду выставочного помещения в Кабуле нужно заплатить около 20 тысяч долларов, передаёт Национальное телевидение Афганистана.

Параллельно ведутся переговоры с Торгово-промышленной палатой Пакистана о строительстве здания, в котором могли бы проходить совместные афгано-пакистанские выставки-ярмарки. Стоимость строительства министр не уточнил.

Отметим, что Китай предлагал построить в Кабуле выставочный цент ещё два года назад, но тогда афганское правительство не проявило интереса к проекту.

Случаи малярии участились в Греции из-за миграции и плохого состояния системы здравоохранения, необходимы меры по локализации тяжелого заболевания, говорится в опубликованном в пятницу в журнале Eurosurveillance исследовании группы ученых из греческого Центра по контролю и профилактике заболеваний.

"Очевидно, что следует усилить и сделать значительно более интенсивным мониторинг и борьбу с переносчиками", - считают авторы исследования.

Эндемичная малярия была уничтожена в Греции в 1974 году. С 1974 по 2010 год в стране было зарегистрировано 1,4 тысячи случаев, но они были "привозными" - больные приезжали из других стран, где болезнь еще не побеждена. С 2010 года в стране зарегистрированы популяции малярийных комаров, и было зафиксировано 40 случаев местного заражения в регионах Лакония и Аттика. Между 1 января и 22 октября 2012 года в Греции были зарегистрированы 75 случаев малярии, из них 16 - местного заражения. Большинство случаев заболевания по-прежнему касаются мигрантов, преимущественно из Пакистана.

Помимо малярии в Греции регистрируются и другие болезни, переносимые комарами, такие как лихорадка Западного Нила.

Ситуация с малярией усложняется непростым положением в греческом здравоохранении. Многие люди не имеют доступа к медицинскому обслуживанию, предупредило ранее в ноябре греческое отделение организации "Врачи без границ". Доктора призвали власти вложить средства в уничтожение популяций комаров, чтобы предотвратить распространение инфекционных заболеваний. Алексей Богдановский.

Премьер-министр Турции Тайип Эрдоган назвал "ошибочной" реакцию России по вопросу размещения на границе с Сирией систем ПВО Patriot, которые Анкара в среду запросила у НАТО.

Отвечая на вопрос о реакции Москвы на заявку Турции в НАТО, официальный представитель МИД РФ Александр Лукашевич в четверг отметил, что в России расценивают милитаризацию сирийско-турецкой границы как тревожный сигнал.

"Считаю очень ошибочным заявление, сделанное Россией", - заявил в этой связи турецкий премьер по возвращении из Пакистана с саммита "исламской восьмерки" сопровождающим его журналистам. По мнению Эрдогана, РФ занимает ошибочную позицию, пытаясь представить внутренний вопрос Турции как свою проблему. "Проблема касается размещения ракет в оборонительных целях", - цитируют в пятницу турецкого премьера местные СМИ.

Газета "Миллиет", приводящая в числе других центральных газет заявление Эрдогана, также публикует комментарий по проблеме размещения ракетных комплексов Patriot высокопоставленного представителя турецкого МИД. "Мы выступаем за мирное урегулирование сирийского кризиса и изначально прилагали значительные усилия в этом направлении. Не забывайте, что артснаряды, падающие в Акчакале (приграничный с Сирией район на турецкой территории), падают не на российскую границу. "Фантом" (истребитель ВВС Турции) также не был сбит на границе России", - заявил дипломат.

Реакция РФ на запрос Турции в НАТО о размещении комплексов Patriot не вызвала удивление в Турции, пишет "Миллиет". Вместо того чтобы давать ответ России или вступать с ней в словесную дуэль, представители турецкого МИД ограничились высказываниями о том, что системы, которые планируется разместить на границе с Сирией, являются оборонительными, продолжает газета.

Министр торговли Пакистана Махдум Амин Фахим во время встречи с губернатором иранской провинции Фарс Хосейном Садеком Абедином высказался за расширение торгового сотрудничества между Ираном и Пакистаном, сообщает агентство ИСНА.

По словам пакистанского министра, на двустороннем сотрудничестве положительно скажется соглашение о преференциальной торговле.

Указав на то, что Иран и Пакистан обладают большим потенциалом в плане укрепления двусторонних торговых связей, Махдум Амин Фахим подчеркнул необходимость выполнения подписанного в 2006 году соглашения о преференциальной торговле и сообщил, что в соответствии с этим соглашением Пакистан ввел льготные тарифы на поставляемые в Иран товары 338 наименований и Иран – на товары 309 наименований.

Махдум Амин Фахим отметил, что в прошлом году была создана совместная ирано-пакистанская комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, которая определяет пути расширения торгового сотрудничества между двумя странами.

Хосейн Садек Абедин в свою очередь указал на серьезность намерений двух стран увеличить объем взаимного товарооборота и заявил, что провинция Фарс может весьма успешно взаимодействовать с Пакистаном в области производства сельскохозяйственной и животноводческой продукции, а также в области промышленного производства и добычи полезных ископаемых.

Губернатор провинции Фарс отметил, что большую роль в расширении торговли между двумя странами может сыграть частный сектор.

В ходе пребывания в Пакистане губернатор провинции Фарс и сопровождающие его лица посетили пакистанскую провинцию Хайбер-Пахтунхва, и между названными иранской и пакистанской провинциями состоялось подписание меморандума о взаимопонимании по вопросам сотрудничества в области сельского хозяйства, животноводства, промышленности и образования.

В Пакистане произошли сразу три теракта. Самый крупный, в результате которого, по последним данным, погибли 22 человека и более 50 ранено, произошел в ночь на четверг, 22 ноября 2012 года, в Равалпинди: террорист-смертник подорвал себя в шиитской мечети. В храме в это время находилось большое количество верующих, празднующих наступление мусульманского месяца мухаррам, сообщают Вести.ру.

Следствие полагает, что ответственность за теракт несет движение пакистанских талибов «Техрик-и-талибан Пакистан».

За несколько часов до этого теракта, в среду, пакистанские экстремисты совершили еще два теракта. Во время взрыва в Кветте (провинция Белуджистан) погибло пять человек. Второй теракт был осуществлен у шиитской мечети в Карачи. Как сообщают Ведомости, там погибли два человека и еще несколько пострадали.

Каждый год во время мухаррама в Пакистане происходят нападения суннитских группировок на мусульман-шиитов. Ужесточение мер безопасности в период празднеств, как правило, не приносит особого успеха.

Глава Центрального банка Ирана Махмуд Бахмани в интервью агентству Рейтер на полях саммита развивающихся стран в Исламабаде заявил, что Иран не допустил нанесения серьезного удара по своей экономике благодаря значительным золотым запасам, высоким ценам на нефть и существенному сокращению импорта, сообщает агентство ИРНА.

Махмуд Бахмани подчеркнул, что золотых запасов Ирана хватит как минимум на 15 лет.

Глава Центрального банка отметил: «Мы не можем сказать, что санкции западных стран не причинили нам никакого ущерба. Мы понесли определенный урон, однако принятые нами меры позволили не допустить нанесение серьезного удара по нашей экономике».

Махмуд Бахмани сообщил, что за последние годы Иран с целью защиты своей экономики увеличил золотые запасы вместе с валютными накоплениями примерно в 12 раз по сравнению с показателями пятилетней давности.

По словам Махмуда Бахмани, накопленных запасов Ирану хватит как минимум на 15 лет даже в случае, если золото не будет импортироваться из-за границы.

Как подчеркнул глава Центрального банка, несмотря на санкции, Иран не использует золотые запасы в качестве источника средств для приобретения зарубежной продукции.

Упомянув о том, что уровень инфляции в Иране достиг примерно 20%, Махмуд Бахмани отметил, что это временное явление. В стране прилагается максимум усилий для того, чтобы взять под контроль инфляционный процесс и довести уровень инфляции до реальных показателей уже в самое ближайшее время.

Коснувшись вопроса о ценах на нефть, Махмуд Бахмани заявил, что Иран не хочет дальнейшего роста цен, поскольку это может отрицательно сказаться на мировой экономике.

Пакистанское крыло радикального исламистского движения "Талибан" взяло на себя ответственность за теракты, произошедшие в ночь на четверг в городах Равалпинди и Карачи, и унесшие, по последним данным, жизни 23 человек, передает агентство Франс Пресс со ссылкой на представителей радикалов.

Ранее сообщалось о 16 погибших.

"Мы берем на себя ответственность за взрывы", - приводит агентство слова официального представителя группировки "Техрик-е Талибан-е Пакистан" (Движение талибов Пакистана) Эхсануллы Эхсана (Ehsanullah Ehsan).

Первый взрыв прогремел ночью со среды на четверг около шиитской мечети в бывшей столице страны, городе Равалпинди, расположенном на севере Пакистана. Другой теракт произошел в Карачи в южной части страны. Число раненых в результате двух взрывов достигает 62 человек.

Главные проблемы пакистанской металлургии – это отсутствие в стране собственного производства сырьевых материалов и высокая стоимость энергоносителей. Однако сложно понять, почему Пакистан до сих пор продолжает закупать сырье для своей металлургии за рубежом, если в пакистанском штате Пенджаб, по оценкам специалистов, имеются огромные запасы железной руды.По данным Салима Мандвиваллы, Государственного министра и председателя Совета по инвестициям Пакистана, в настоящее время спрос на сталь в стране составляет около 8,5 млн. т в год и может достигнуть 12 млн. т в год к 2020 году, в то время как ежегодный объем производства проката не превышает 5 млн. т. По его словам, к 2015-2017 годам совокупные мощности сталелитейных предприятий страны планируется довести до 10 млн. т в год, поэтому национальная металлургия является благоприятным сектором привлечения местных и зарубежных инвестиций.

Пакистанская металлургия сосредоточена в пяти индустриальных районах вокруг городов Карачи, Лахор, Гуджранвала, Шейкхупура и Исламабад. Ее история берет начало после получения Пакистаном независимости в 1947 году, а активное развитие связано со строительством в начале 70-х годов в 40 км от главного порта страны Карачи первого в стране интегрированного металлургического комбината Pakistan Steel Mills Corporation (PSM). Возведение крупнейшего в Пакистане промышленного комплекса осуществлялось консорциумом местных компаний при техническом и финансовом содействии СССР, а также под руководством и надзором советских специалистов.

В настоящее время комбинат Pakistan Steel Mills, специализирующийся на производстве заготовки, холоднокатаных и горячекатаных рулонов, оцинкованной и гофрированной листовой стали, продолжает оставаться крупнейшим металлургическим предприятием Пакистана, располагая мощностями по выпуску 1,1 млн. т стали в год. История комбината полна как взлетов, так и падений, однако последних, вероятно, было намного больше. Чего стоят только одни попытки приватизировать комбинат в середине 2000-х годов и его повторное возвращение в государственную собственность! Его судьба в последние несколько лет висела на волоске, речь даже шла о банкротстве предприятия и закрытии завода. Однако государство в середине 2010 года выделило на реализацию программы вывода Pakistan Steel Mills из кризиса более $350 млн., заявив, что такой важнейший национальный актив как PSM не может быть ни в коем случае закрыт.

В середине текущего года правительства Пакистана и России подписали совместный меморандум о сотрудничестве в рамках проекта модернизации, реконструкции и повышения объемов производства Pakistan Steel Mills. По данным наблюдателей, Россия готова предоставить Пакистану около $500 млн. на реконструкцию и модернизацию PSM в течение ближайших двух-трех лет, а также доведение его мощности до 2,5 млн. т в год. Пока же, по данным пакистанского информационного агентства Dawn.com, выделенные правительством средства на выведение PSM из кризиса не сильно помогли комбинату – его долги по состоянию на 1 ноября текущего года превысили $850 млн. С другой стороны, загрузка мощностей упала до самого низкого в его истории уровня в 6%, хотя еще в июле текущего года этот показатель составлял порядка 21%. На самом деле, загрузка мощностей Pakistan Steel Mills уменьшалась на протяжении последних четырех лет с пикового показателя в 92% в апреле 2008 года.

По данным генерального директора Pakistan Steel Mills Моххамеда Джаведа, часть выделенных правительством средств в размере около $45 млн. пошла на приобретение в августе текущего года двух судов с сырьем, которые должны были прибыть в Пакистан в середине ноября. По словам гендиректора PSM, поставки железной руды и угля иностранной компанией дадут возможность обеспечить загрузку мощностей комбината на 25% к началу декабря текущего года. Кроме того, как утверждает Джавед, в настоящее время рассматриваются возможности поставки на Pakistan Steel Mills местного сырья из штатов Синд и Белуджистан. «Мы попытаемся загрузить мощности комбината на 30-40% к концу января 2013 года и выйти на уровень 70% в течение ближайших 18 месяцев, используя помощь, предоставленную правительством. Я буду решительно пресекать любые попытки коррупции и нерационального использования этой помощи», -- пообещал Анвар Али Чима, министра производства Пакистана.

У другого крупного металлургического предприятия Пакистана и прямого конкурента PSM дела идут куда лучше. Речь идет о Tuwairqi Steel Mills Limited (TSML) – пакистанском дочернем подразделении компании Al-Tuwairqi Holdings из Саудовской Аравии. В настоящее время на новом вертикально интегрированном металлургическом комбинате в индустриальной зоне Карачи проходят испытания оборудования (холодная пусконаладка). Предприятие должно быть полностью запущено в эксплуатацию к январю 2013 года. Мощность завода стоимостью примерно $300 млн., на котором будет применяться передовая технология литья стали MIDREX от японской компании Kobe Steel, составляет около 1,3-1,5 млн. т восстановленного железа (DRI) в год.

По мнению экспертов, успешному функционированию TSML будет содействовать и покупка за $15 млн. 15,34% акций пакистанской компании южнокорейским металлургическим гигантом POSCO, о чем представители Al-Tuwairqi и POSCO подписали соответствующее соглашение в сентябре прошлого года. Корейцы намерены инвестировать в TSML примерно $200 млн. в интересах дальнейшего расширения предприятия и производства на нем качественного автолиста и конструкционной стали.

Здесь же отметим, что в Пакистане действует порядка 300 мелких и средних предприятий, занимающихся перекаткой стали, а также порядка 80 заводов для переплавки лома с использованием индукционных печей. Одним из главных источников сырья для этих предприятий является отрасль по разделке судов на лом: в настоящее время она обеспечивает примерно 15% производства стали в Пакистане (около 500 тыс. т в год).

Между тем, было бы, вероятно, ошибкой говорить о том, что в Пакистане совсем не уделяют внимания разработке собственной сырьевой базы для национальной металлургии. Запасы железной руды в Пакистане приблизительно оцениваются в 400 млн. т. Из них наиболее крупные залежи расположены в провинциях Пенджаб (300 млн. т), Хайбер-Пахтунхва (100 млн. т) и Белуджистан. С 2008 года частной компанией начата разработка месторождения в районе города Чагхи, провинция Белуджистан. Суммарная добыча железной руды в Пакистане не превышает 290 тыс. т в год, что явно недостаточно для потребностей национальной металлургии. Эта проблема решается за счет импорта железной руды из Австралии, Индии и Ирана.

В настоящее время пакистанские власти в интересах развития национальной добывающей отрасли рассматривают возможность реализации ряда крупных проектов, например, строительство металлургического комбината в районе города Калабаг (провинция Пенджаб) с целью разработки близлежащих каменноугольных, железорудных и доломитовых месторождений. Для этого в Пакистане сформирован консорциум национальных компаний. Кроме того, пакистанским правительством разработана программа разработки месторождений железной руды, меди, хрома и каменного угля.

Однако правительство Пакистана в настоящее время не располагает финансовыми ресурсами для их реализации, а политическая нестабильность как в самом Пакистане, так и в регионе в целом отпугивает иностранных инвесторов. Особенно серьезной проблемой является активность неподконтрольных Исламабаду вооруженных формирований, действующих в Пакистане, в частности, в богатой природными ресурсами провинции Белуджистан.

Несмотря на имеющиеся трудности пакистанское руководство ведет активные переговоры с потенциальными иностранными инвесторами в отношении реализации наиболее реальных и необходимых для развития металлургической отрасли проектов. При этом особый акцент Исламабад делает на активизацию регионального сотрудничества, прежде всего, с КНР. Те же китайцы, к примеру, уже предлагали в свое время Пакистану проект увеличения производства стали на комбинате Pakistan Steel Mills до 5 млн. т в год.

По материалам Associated Press of Pakistan, Korea Herald, Dawn.com, brecorder.com, newagebd.com, paksteel.com.pk, altuwairqi.com.pk, ru.journal-neo.com, asianewsnet.net

Пакистанские сухофрукты и орехи продолжают повышаться в цене.

Ежегодно, с наступлением начала зимнего сезона, происходит уже ставший традиционным рост цен на пакистанские сухофрукты и орехи. Но текущий год демонстрирует рекордные скачки цен – практически на 25% на все орехи кроме кедровых.

К примеру, миндаль хорошего качества на сегодняшний день реализуется за 800 рупий (460 рублей) за кг, очищенный миндаль продается в диапазоне от 1200 и до 1600 рупий (690-920 рублей) за кг. Грецкий орех отпускается по 600 рупий (345 рублей) за кг, тогда как в прошлом году его цена составляла 450 рупий (259 рублей).

Курага также подорожала до 800 рупий (460 рублей) за единицу веса против 500 рупий (288 рублей) в 2011 году. Взлетели цены и на кешью с фисташками, достигнув отметки в 1400 рупий (примерно 806 рублей). Инжир реализуется по 1000 рупий (576 рублей) за кг.

Как уже говорилось выше, только кедровые орехи опровергают общую тенденцию. В связи с обильным урожаем этого года цена на продукцию снизилась до 2400 рупий (1380 рублей), тогда как в прошлом году она составляла 2800 (1612 рублей) за кг.

Министр энергетики Маджид Намджу заявил, что в районе ирано-пакистанской границы будет построена электростанция для экспорта электроэнергии в Индию и Пакистан, сообщает агентство ИРНА.

По словам министра, линия электропередачи для поставок электроэнергии в Пакистан также будет построена иранскими специалистами.

Маджид Намджу отметил, что Пакистан нуждается в иранской электроэнергии. В свое время с просьбой об обеспечении потребностей этой страны в электроэнергии к президенту Ирана обратился президент Пакистана, и в последнее время с пакистанской стороной ведутся соответствующие переговоры.

На данный момент между иранской и пакистанской сторонами подписано соглашение, и в районе ирано-пакистанской границы должна быть построена электростанция мощностью 1 тыс. МВт электроэнергии. Строительство электростанции возложено на иранскую энергетическую компанию МАПНА.

Как отметил Маджид Намджу, Иран готов также экспортировать электроэнергию в Индию. С индийской стороной ведутся переговоры, в ходе которых обсуждается вопрос об инвестировании Индией строительства на территории Ирана электростанции мощностью 6 тыс. МВт. При этом 4 тыс. МВт электроэнергии из названного количества будет использоваться в Иране, а 2 тыс. МВт планируется поставлять в Индию по проложенному по дну моря кабелю и через территорию Пакистана.

На 9-м Международном авиасалоне в Чжухае Россия представила самый современный ТРДДФ 117С с управляемым вектором тяги, который произвел большое впечатление на китайских экспертов. «Сухой» сообщил, что этот двигатель специально разработан для истребителя Су-35 (в настоящее время в испытаниях задействовано четыре прототипа).

Далее было сообщено, что в ноябре этого года Россия поставила в Китай первую партию нового заказа двигателей Д-30КП, которые будут использоваться для оснащения китайских бомбардировщиков Н-6К. Также представитель России заявил, что экспорт китайских истребителей FC-1/JF-17 в Пакистан не повлияет на объемы поставок двигателей РД-33/93. Россия будет полностью удовлетворять потребности китайской стороны.

ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯМ ЖИВЕТСЯ В СЕНЕГАЛЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ В РОССИИ

В рейтинге удобных для бизнеса стран от Forbes Россия находится вне первой сотни и ниже Лесото, Сенегала и Мозамбика. В то же время продолжают терять позиции и страны Большой восьмерки, а также США

Американский деловой журнал Forbes опубликовал на этой неделе рейтинг лучших стран для ведения бизнеса. Всего в списке 141 государство, причем по сравнению с прошлым годом произошли некоторые изменения.

При составлении рейтинга страны оценивались по следующим критериям: уровень личных свобод граждан; степень защищенности прав собственности и инвестиций, стабильность цен, наличие барьеров для экспорта и импорта товаров и услуг; уровень развития технологий, степень влияния чиновничьего аппарата на бизнес и налоговое бремя, состояние рынка акций.

Прежде всего - сменился лидер: им стала Новая Зеландия, которая годом ранее занимала вторую строчку списка. Подняться на первую строчку рейтинга стране удалось благодаря прозрачности и стабильности бизнес-климата, который поощряет предпринимательство, отмечает Forbes. Стоит учесть, что Новая Зеландия имеет самый низкий ВВП среди стран верхней десятки рейтинга. Из 11 показателей, по которым проводилось исследование, она занимает лидирующую позицию по четырем, в их числе защита прав инвесторов, а также отсутствие бюрократии и коррупции.

Экономика Новой Зеландии тесно связана с экономикой Австралии, и обе страны лучше большинства перенесли последствия глобального финансового кризиса. Единственным недостатком в устойчивой экономической системе стало укрепление новозеландского доллара, что сделало дороже экспорт сельскохозяйственной продукции. Авторы рейтинга отмечают, что в прошлом году Новая Зеландия снизила ставку корпоративного налога с 30% до 28%.

Второе место в списке досталось Дании. Отмечается высокий уровень соблюдения принципов свободной торговли в стране. Третье - у Гонконга. Этому способствуют низкие ставки по кредитам. Экономика Гонконга выросла на 5% в прошлом году, а уровень безработицы очень низкий - 3,2%.

На четвертом месте Сингапур. И единственный недостаток этой страны - в низком уровне личной свободы (по оценкам Freedom House). Экономика Сингапура сильно зависит от экспорта. Канада из верхней части рейтинга в этом году переместилась на пятое место. Тем не менее, эта страна остается одной из лучших стран в мире, когда речь идет о свободе торговли, защите прав инвесторов и простоте начала собственного бизнеса.

В первую десятку также попали (по убыванию) Ирландия, Швеция, Норвегия, Финляндия и Великобритания. В целом же отмечается, что позиции стран Большой восьмерки продолжают падать.

Россия снова оказалась за пределами первой сотни, заняв 105-е место и разместившись между Украиной и Пакистаном. Это выше Танзании, но значительно ниже Мозамбика, Намибии, Руанды, Лесото и Сенегала.

Негативно на позиции России повлияли слабая защищенность прав собственности и активное вмешательство государства в частный сектор. По мнению экспертов Forbes, занимать высокие рейтинги России также мешает сокращение рабочей силы, высокий уровень коррупции и плохая инфраструктура, которая нуждается в больших инвестициях.

Отметим, что продолжают терять позиции в рейтинге Forbes США. Эта страна занимала второе место в 2009 году, но с тех пор ее положение постоянно ухудшалось. В рейтинге 2012 года США занимают 12-е место по сравнению с десятым в 2011 году.

В комментариях к рейтингу говорится, что виной снижения популярности США высокие налоги и сложная система налогообложения. На соблюдение налоговых формальностей малому и среднему бизнесу в США требуется 175 часов в год.

Кроме растущего налогового пресса (а после снижения налоговых ставок в Японии в 2011-м году на корпоративный бизнес налоговый режим в США стал одним из самых "тяжелых" среди развитых стран мира для крупного бизнеса), США имеет ряд других проблем. Например, проблемы с дефицитом бюджета и "потолком" госдолга.

"Как известно, льготы, принятые в отношении расходования средств федерального бюджета были приняты еще в период президентства Джорджа Буша младшего и истекают к 1 января 2013-го года. В случае если президенту Обаме не удастся провести поправки в первую очередь в налоговое законодательство в Конгресс, то это будет автоматически означать секвестирование (пропорциональное сокращение) практически всех статей бюджета", - комментирует ситуацию начальник аналитическгого отдела ИК "Риком-Траст" Олег Абелев. Кроме того, мешает бизнесу растущая инфляция.

Популярность Новой Зеландии Абелев объясняет, в первую очередь, низким уровнем коррупции. "Не забудем и о достаточно низких налоговых ставках по сравнению с другими странами в Топ-10 данного рейтинга, которые способствуют привлечению капитала со стороны бизнеса, в том числе, и на фондовом рынке. Базовый индекс Новой Зеландии NZX-50 за 2011-й год вырос на 24%", - рассказал Абелев в интервью BFM.ru.

По его словам, способствовать улучшению позиций России в таких рейтингах может радикальное изменение отношения к малому и среднему бизнесу и борьба с бюрократическими процедурами: уменьшение срока регистрации бизнеса, введение льготных ставок налогообложения и понижение уровня коррупции: "Даже рост ВВП в абсолютном и относительном выражениях как суммарно, так и на душу населения при ничтожном вкладе в него малого бизнеса не повысит позиции РФ в рейтинге. Пока доля выручки предприятий малого бизнеса в ВВП в России составляет чуть более 1,5%, говорить об изменении ситуации преждевременно".

В будущем, считает Абелев, возможны скачки вверх по позициям рейтинга от скандинавских стран (Дания - яркий пример), поскольку именно в них уровень личной свободы предпринимателя и стартовые условия для начала бизнеса являются наиболее привлекательными.

Российский бизнес видит крайнюю необходимость в улучшении позиций России в рейтинге и призывает государство к совместной работе. "Об этом говорится очень много, особенно последние годы. Что касается конкретных свершений, пока еще все оставляет желать лучшего, - считает руководитель комитета по экономике московского отделения Опоры России Алексей Каневский, - начался прямой диалог, обмен мнениями, с другой стороны, констатировать что-то прорывное в этом смысле пока не получается. Налоговое бремя на бизнес не изменилось, в некоторых случаях усилилось".

По словам Каневского, улучшить положение могло бы стать, например, освобождение от налогов старт-ап-проектов, что привлекло бы в малый и средний бизнес новых игроков: "Мы прекрасно понимаем государство, что нужно как-то закрывать бюджетные статьи, но в долгосрочной перспективе это путь в никуда, потому что именно по сбору налогов во всех государствах по всем видам статистики малый и средний бизнес - это основная часть населения, которое платит налоги. У нас еле-еле 25% субъектов заняты в малом бизнесе. В общем, сегодня климат для начала ведения бизнеса в России оставляет желать лучшего".

Иранская продукция вызывает большой интерес у посетителей 32-ой Индийской международной торговой выставки INDIA INTERNATIONAL TRADE FAIR 2012 (IITF) в Дели, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

Потенциальные покупатели важными преимуществами иранских товаров считают их высокое качество и приемлемые цены.

На выставке IITF-2012 в иранском павильоне представлена такая продукция, как сухофрукты, шафран, финики и ювелирные изделия.

Выставка IITF-2012 будет открыта для посетителей в течение 14-ти дней, и в ней принимают участие около 6 тыс. компаний, в том числе из таких стран как Иран, Канада, Россия, Пакистан, Афганистан, Бангладеш, Китай и Южная Африка.

Шахская модель развития, которая обеспечила Ирану одни из самых высоких темпов экономического роста в мире, потерпела крах, главным образом, из-за того, что не был найден нужный баланс в отношениях между богатевшим государством и обществом.

В целом уровень ВВП на душу населения показывал рост, однако быстро росло и расслоение общества. Накануне революции коэффициент Джини, показывающий уровень равномерности или справедливости распределения доходов, составлял 0,51. ( чем выше к единице, тем значительнее неравенство доходов). Это, конечно, не столь критично, как было в других соседних с Ираном странах. Но понятие неравенства, как и бедности, помимо объективного измерения, всегда имеет и субъективное измерение. Понятие субъективного неравенства включает разные аспекты - от экономических до культурных. Это и разница в бытовых условиях, особенно, в быте европеизированной прослойки населения и традиционных слоев, не получивших практически ничего от нефтяных денег, разница в доступе к здравоохранению, образованию, к возможности использования родного языка. Вызывало недовольство распространение проституции, алкоголя, засилье иностранного влияния в культуре. И вот по такой субъективной оценке неравенство где-то к середине 70-х годов стало весьма сильным.

Нельзя сказать, что в области социальной политики шахским режимом ничего не делалось. Ведь и сама «белая революция», по замыслу шаха, предполагала, что все общество должно принимать участие в происходящем. Возможно, что это была попытка не только использовать современный европейский опыт, но и дать этим реформам исламское обоснование. Ведь принцип соучастия (шаракят) - это принцип, лежащий в основе всей исламской правовой системы. В период шахских реформ был принят вполне прогрессивный закон о труде, закон об участии рабочих в прибылях, о распределении части акций крупных государственных и частных предприятий среди их работников. Многое было сделано для ликвидации неграмотности, для приобщения женщин к участию в экономической и политической жизни. Когда в конце 70-х годов экономика в результате вброса в нее нефтяных денег была разбалансирована и возник дефицит товаров на внутреннем рынке, государство стало фиксировать цены на основные товары – тоже в интересах населения. И хотя все реформы проводились официально под лозунгом соучастия в них и в национальной экономике населения страны, этого соучастия не произошло, факт остается фактом: режим пал не в результате заговора или внешнего вмешательства, а в результате массовых выступлений против режима, в том числе - против его социальной политики.

Новый режим сделал своей основной целью поддержку обездоленных (мостазе-фин). Исламское руководство встало перед задачей: какова должна быть конкретная социальная политика, как она должна быть соотнесена с исламскими принципами справедливости?

Практически по всех планах развития целью социальной политики признавалось и признается снижение уровня экономического неравенства путем справедливого распределения доходов. При этом само понятие справедливого распределения на разных этапах было разным. Так в первое десятилетие исламским принципом справедливости объяснялась национализация крупной собственности в пользу всей уммы, в настоящее время религиозный лидер страны объясняет необходимость приватизации также принципом справедливости, которое заключается в доступе к государственной собственности широких масс населения.

Социальная политика имеет много аспектов, рассмотрим некоторые из тех ее направлений, которые наиболее тесно связаны с исламским характером власти.

Прежде всего необходимо остановиться на общих показателях, характеризующих уровень жизни иранского населения и степень его расслоения. В 2010 г. ВНД на душу населения составил по обменному курсу $4520 (116 место в мире), по ППС (паритетам покупательной способности)- $11500 (95 место). Это - выше среднего по миру уровня. Коэффициент Джини в 2005 г. оценивался в 0,383, таков же уровень и в 2008 г. (0,40). Таким образом, уровня коэффициента выше 0,45, который уже грозит социальными потрясениями, в Иране нет, но все-таки видна тенденция к некоторому его повышению. По расчетам Всемирного банка в 2010 г. на самую низшую децилю населения пришлось менее 3% всех доходов, на три низших - 12% доходов населения, наибольшая его часть - 72% пришлась на четыре высших децили. Государственной политикой предусматривается оказание социальной поддержки именно трем низшим децилям населения.

Что делается сегодня руководством Исламской республики для ликвидации бедности и неравенства?

1.Постоянно повышается уровень минимальной заработной платы, от которой ведутся начисления по социальным выплатам. Она определяется ежегодно. С 2000/1 по 2010/11г. она выросла более чем в 4,5 раза - с $57 до $303 в месяц. В ноябре 2012 г. приняты поправки в налоговое законодательство, согласно которым от выплаты подоходного налога освобождаются физические лица, занятые в частном и государственном, годовой доход которых не превышает 84 млн. риалов, или $6850 ( $550 - $580 в месяц).

2.Происходит качественное изменение жизни даже в самых низших квинтилях, особенно среди городского населения, имеющего одинаковый с высшим доступ ко всем базовым коммунальным услугам. Сейчас и нижний квинтиль более чем наполовину обеспечен всеми бытовыми электроприборами. Сельское население к 2010 г. почти на 100% обеспечено качественной питьевой водой, электроэнергией, газом. Число пользователей интернетом в 2010 г. по стране составило 13 на каждые 100 человек. Компьютерами оснащены даже все сельские школы.

3. Реализуется программа по участию населения в различных экономических проектах. Каким образом это происходит?

а) Как и в других странах, которые начинали программы приватизации – через продажу акций по сниженным ценам для своих работников. Но этот вид привлечения широких масс населения в экономику не получил сколько-нибудь значительного эффекта, т.к. на первоначальном этапе

приватизации акции нередко скупались руководством компаний.

б) Через выпуск специальных акций, или так называемых бумаг участия - оураге мошарекят, первый выпуск которых был проведен еще в 1994 г. Тегеранским муниципалитетом для модернизации фабрик и реконструкции шоссе Навваб. В исламской финансовой правовой системе такого рода ценные бумаги относятся к категории сукук, исламскому эквиваленту облигаций. Все поступления от сукук связаны с активами или доходами от созданных активов, являются просто полученной прибылью в виде процентов. Действие этих первых акций, или облигаций, было рассчитано на 4 года, годовая прибыль гарантировалась на уровне 20%, реальный размер дивидендов составил 20,5%. Впоследствии акции стали выпускаться различными государственными компаниями и банками, оплата по ним гарантировалась Центральным банком за счет бюджетных средств, средств других банков, за счет местных бюджетов. Средства от реализации этих акций через Тегеранскую биржу или банки идут на строго определенные проекты, включая например, в нефтехимию в 2011 г., когда часть заводов вынуждена была перейти из-за санкций на экспорт в Иран бензина, на его выпуск на нефтехимических объектах. Наиболее известным является выпуск акций участия по программе Мехр, принесшая популярность Ахмадинежаду. Программа предусматривает строительство жилья для малоимущих, особенно в провинциях. Построенные дома и квартиры предоставляются в аренду сроком на 99 лет. Хотя меджлис сократил бюджетную поддержку этой программе, более половины выпуска акций участия в 2010/11 г. по программе Мехр обеспечил Ипотечный банк – более чем на $6 миллионов.

в) Путем выпуска акций справедливости. Если акции, или бумаги участия, предполагали участие населения в финансировании различных проектов и получении прибыли по результатам их выполнения, то целью выпуска акций справедливости являлось участие населения в приватизации. Они стали выпускаться после принятия руководством страны во второй половине 2000-х гг. программы приватизации большей части государственной собственности. Были определены категории различных групп населения, получающих акции, и очередность распределения акций. Первая и самая многочисленная группа (более 7 млн.человек) получала акции на безвозмездной основе. К ней были отнесены семьи, потерявшие родных на войне с Ираком, имеющие доход ниже прожиточного уровня, инвалиды войны и семьи, не имеющие кормильца. Акции выпускал Фонд справедливости, в который передавалось 20-30% акционерного капитала приватизируемых предприятий. Предполагалось охватить этой программой до 24-25 млн. человек. Конечно, эффект от этих акций может быть значительно снижен в условиях санкций, но внимания заслуживает уже сама попытка придать процессу приватизации более справедливый характер.

4. Социальная политика, как и во всех странах, направлена в ИРИ на улучшение условий труда. Трудовое законодательство приведено в соответствие с требованиями МОТ. Но в нем больше внимания уделено доплатам на детей, за выслугу лет, на организацию ухода за маленькими детьми работников. Увольнение работников крайне затруднено.

Нерешенным остается болезненная для Ирана проблема безработицы, несмотря на принимаемые меры. В 2010 году уровень безработицы составил 11,8%. Он особенно велик среди молодежи от 15 до 24 лет : среди мужчин - 20%, среди женщин - 34%. По не-официальным оценкам безработица достигает 40%. Но нужно отметить, что до 2009 г. уровень безработицы стабильно снижался, однако с 2009 г., помимо кризиса, на экономическую ситуацию огромное влияние стали оказывать санкции. Многие предприятия, уменьшившие импорт комплектующих изделий, были вынуждены сокращать производство. Приостановлена реализация многих проектов. Практика в ИРИ в отношении безработных в целом аналогична другим странам.

5. Широко распространена практика субсидирования - и производителей, и потребителей. Субсидирование потребительских товаров, т.е. продажа их по ценам, ниже рыночных, что использовалось еще при шахе. После революции, особенно во время войны с Ираком, субсидирование было не только восстановлено, но и распространилось на очень большой круг товаров. После начала в 90-е годы рыночных реформ система фактически тотального государственного ценообразования была разрушена, тем не менее, поддержание цен на такие базовые товары и услуги, как хлеб, топливо, лекарства, коммунальные услуги и общественный транспорт продолжало дотироваться из бюджета. В настоящее время проводится, пожалуй, крупнейшая из экономических реформ в последние два десятилетия - сокращается субсидирование на эти базовые товары. Однако беспрецедентными являются и социальные выплаты малообеспеченному населению взамен потерь от повышения цен, так называемая адресная поддержка. Эти социальные выплаты постепенно сокращаются, но сама это программа проводится как реализация принципов исламской справедливости.

6. Население Ирана охвачено системой социального страхования. Действует очень сложная система пенсионного обеспечения, обеспечивающая пенсионерам довольно приличный уровень жизни.

Социальная помощь оказывается и через исламские фонды, такие как через Комитет имама Хомейни, Фонд шахидов, Фонд 15 мордада, Фонд обездоленных. По разным оценкам, число только официально действующих в стране религиозных и общественных благотворительных фондов составляет около трех тысяч. Несколько десятков тысяч вакфов и других религиозных организаций занимаются благотворительной деятельностью. Для иранских условий такого рода помощь является типичным явлением. По данным МВФ различного рода субсидий иранская семья получает больше своего дохода от работы и от своей собственности.

Значительное место в социальной политике уделено образованию. Режим возвел необходимость получения образования в религиозную обязанность (фетва Хомейни). В отношении взрослого населения была расширена начатая при шахе программа по борьбе с неграмотностью. Курсы по ликвидации неграмотности получили право на выдачу дипломов о среднем образовании, дававших возможность поступать в вузы. Расширена сеть вузов. С 1976 по 2010 годы доля грамотного населения (с 15 лет и выше) увеличилась с 48 до 85%. В 2010 г. доля расходов на образование составила 4,7% ВВП, и почти 20% всех бюджетных расходов. При этом нужно учитывать, что в результате демографических изменений, которые приближают Иран к европейским трендам, уменьшается постепенно доля населения школьных возрастов, а расходы на образование увеличиваются.

Большое внимание уделяется вопросам здравоохранения. Продолжительность жизни увеличилась с 58 в 1979 г. до 70 лет для мужчин и до 75 лет для женщин к 2010 г. Расходы на здравоохранение выросли с 2000 г. по 2010г. с 4,6% ВВП до 5,6 %. Доля государства в общих расходах на здравоохранения продолжает оставаться высокой - 40,1%. Всего на душу населения на цели здравоохранения было потрачено в 2010 г. по ППС $836, по обменному курсу - $317.

В определенной мере успешность социальной политики характеризует такой показатель как Индекс развития человеческого потенциала. Этот индекс за период 2000-2010 гг. в Иране имеет постоянную тенденцию к повышению, что свидетельствует о положительной динамике социального развития. Индекс развития человеческого потенциала Ирана растет быстрее, чем общемировой и региональный. Иран в 2010 г. занял 70 место в мировом рейтинге стран по этому показателю (Турция - 83).

Таким образом, с одной стороны социальная политика Ирана согласуются с общемировыми тенденциями, с другой - имеет религиозную окраску. Однако очевидно одно - то, что социальная политика является приоритетной для Исламской Республики. Более того, в условиях жесточайшего санкционного давления на Иран и ухудшающейся в связи с этим экономической ситуацией, когда высока вероятность сокращения бюджетных поступлений, ее значимость в политике исламского руководства еще более возрастет. Дальнейшее усиление внимания властных структур к проблемам социальной политики позволит не допустить повышения напряженности в обществе и сохранить доверие населения к исламской форме правления.

Статья подготовлена к печати по докладу автора на конференции «Государство, общество, безопасность на Ближнем и Среднем Востоке (Афганистан, Пакистан, Иран, Турция, этнический Курдистан, соседние с ними мусульманские регионы)», ИВ РАН. 12 ноября 2012.

Правительство Пакистана готово дать налоговым нарушителям еще одну возможность нормализировать свои отношения с законом, в противном случае им следует быть готовым к серьезным расследованиям налоговых служб страны.Выступая 13 ноября на церемонии открытия ежегодной встречи Пакистанского экономического сообщества, министр финансов Абдул Хафиз Шейх сообщил, что руководство страны внимательно изучает возможность объявления в стране налоговой амнистии, одновременно уведомив собравшихся о том, что Федеральная службы доходов получила в свое распоряжение высокотехнологичную систему анализа информации, которая позволит значительно облегчить документарный процесс идентификации налоговых нарушений и преступлений.

По словам министра, он уже выразил свое принципиальное согласие относительно условий и правил проведения амнистии, в соответствии с которыми налоговым нарушителям будет дана возможность избежать дальнейшие налоговые преследования при условии того, что они пройдут регистрацию в налоговых органах, добровольно раскроют свои ранее нарушенные налоговые обязательства и оплатят по ним штраф в номинальной размере 1%.

По завершению программы амнистии, налоговые органы Пакистана намерены в полной мере развернуть целый ряд новых для них методов и средств противодействия налоговым нарушениям, в число которых входит недавно созданная программа материального вознаграждения для добровольных осведомителей и система аналитического анализа и сопоставления данных налоговых декларация индивидуальных и корпоративных налогоплательщиков страны.

Точная информация о датах и условиях проведения амнистии еще не была опубликована налоговыми органами Пакистана, однако предполагается. что это может произойти уже в течение ближайших нескольких недель.

В Афганистане представители антитеррористической коалиции совместно с местными силами безопасности арестовали главного посредника по закупке и хранению самодельных взрывных устройств и оружия для Исламского движения Узбекистана (ИДУ), сообщает ISAF.NATO.

Закупщик был задержан в провинции Кундуз. Он подозревается в организации сети по приобретению и хранению винтовок, пулеметов, боеприпасов, минометов и начинки для самодельных взрывных устройств, используемых боевиками ИДУ. В ходе операции силы безопасности также изъяли многочисленные гранаты и несколько винтовок с большим количеством боеприпасов. Имя задержанного не сообщается.

Исламское движение Узбекистана - организация исламских фундаменталистов. Впервые об ИДУ заговорили в конце 1980-х годов. Политическое ядро движения - партия «Возрождение ислама», созданная в 1987 году эмиссарами из Саудовской Аравии, Афганистана, Пакистана. Конечная политическая цель ИДУ - создание на территории Ферганской долины Центральной Азии исламского государства. Нынешний лидер ИДУ - Усман Гази (Усмон Гози).

Несмотря на экономические проблемы Пакистана в посткризисный период и последствия наводнения, произошедшего летом 2010 г., макроэкономические показатели страны в 2011 г. восстановились, что способствовало развитию ее фармрынка. При этом по сравнению с другими странами АТР экономические показатели Пакистана являются одними из самых низких в регионе.

По прогнозам Economist Intelligence Unit (EIU), в 2016 г. показатель уровня ВВП на душу населения в Пакистане также будет одним из самых низких по сравнению с другими странами АТР. Согласно информации EIU, экономическая стабильность исследуемой страны зависит от двухсторонних соглашений относительно предоставления Международным валютным фондом кредитов на льготных условиях, а также от оказания финансовой помощи другими странами. По мнению экспертов EIU, в 2016 г. Пакистан по показателю численности населения займет 4 позицию среди стран АТР. При этом доля населения в возрасте 65 лет и старше в этом государстве незначительна, к 2016 г. данный показатель будет одним из самых низких по сравнению с другими странами АТР. Объем фармрынка Пакистана в денежном выражении незначителен и практически поровну распределен между мультинациональными и локальными компаниями. Согласно прогнозам “Espicom”, к 2016 г. рынок лекарственных средств Пакистана будет занимать 11 позицию среди 15 исследуемых рынков стран АТР. Львиную долю рынка лекарственных средств Пакистана в натуральном выражении аккумулируют локальные компании, большинство из них – производители дженерических препаратов. По итогам 2011 г. локальными фармкомпаниями в натуральном выражении покрывалось около 90% потребностей населения страны в препаратах.

Для Пакистана права интеллектуальной собственности, в частности патентные вопросы, остаются актуальной проблемой наравне с распространением контрафактных лекарственных средств. Несмотря на то, что эта страна присоединилась к соглашению TRIPS, показатели защиты прав интеллектуальной собственности на лекарственные средства в ней являются низкими. Пакистан – член составленного в 2011 г. Приоритетного списка наблюдения (Priority Watch List) Управления торгового представительства США (Office of the United States Trade Representative – USTR). В последних рекомендациях USTR отмечалось, что это государство нуждается в улучшении защиты от недобросовестного коммерческого использования данных об исследованиях препаратов, а также создании эффективной системы решения патентных споров относительно лекарственных средств.

Согласно данным Медицинской ассоциации Пакистана (Pakistan Medical Association), жители этой страны около 3/4 семейного бюджета расходуют на покупку препаратов, при этом почти 50% лекарственных средств в натуральном выражении, реализуемых в розничном сегменте страны, являются поддельными.

Совет по правам человека при ООН обновил в понедельник свой состав в результате тайного голосования в Генеральной ассамблее всемирной организации в Нью-Йорке. На последующий трехлетний срок - начиная с 1 января 2013 года - в совет были избраны 18 новых стран.

Совет по правам человека, в который входят 47 государств, был создан в 2006 году, чтобы обращать внимание международного сообщества на нарушения свобод граждан во всех странах мира. Причем в его составе часто оказываются как раз государства, которые попадают под критику правозащитников.

В этот раз в состав СПЧ вошли Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Габон, Германия, Ирландия, Казахстан, Кения, Республика (Южная) Корея, Кот-д'Ивуар, ОАЭ, Пакистан, США, Сьерра-Леоне, Черногория, Эстония, Эфиопия и Япония.

Соединенные Штаты были переизбраны второй раз.

Согласно уставу организации, любая страна может быть переизбрана на второй срок подряд только один раз. В Совете по правам человека 13 мест принадлежит азиатским государствам, 8 мест - странам Латинской Америки и Карибского бассейна, 7 мест - западноевропейским и прочим государствам, а 6 мест восточноевропейским.

Россия в настоящее время не входит в состав СПЧ.

В 2013 году завершится членство в совете Анголы, Гватемалы, Испании, Катара, Ливии, Мавритании, Малайзии, Мальдив, Молдавии, Польши, Таиланда, Уганды, Швейцарии и Эквадора. Иван Захарченко.

Пакистан заинтересовался оружием украинского производства, а местный завод предложил украинскому "Укрспецэкспорту" совместное строительство предприятия по производству порохов и комплектов боеприпасов, сообщает "Укрспецэкпорт" в понедельник по итогам прошедшей выставки вооружения в Карачи (Пакистан).

Международная выставка, в которой принимала участие украинская сторона, прошла в пакистанском городе с 7 по 11 ноября.

"Укрспецэкпорт" отмечает, что практически все представленные экспонаты украинского оружия вызвали широкий интерес.

"В связи с нестабильной ситуацией в Пакистане представителей местной полиции и силовых структур заинтересовали представленные образцы бронежилетов типа БК-1, "Телохранитель", "Корсар" производства украинской компании "ТЕМП-3000", а также снайперские винтовки VPR.308Win и VPR. 338LM завода "Маяк", - говорится в сообщении.

Интерес представителей Вооруженных сил Пакистана вызвала модель танка "Оплот", в первую очередь, своей усиленной бронезащитой и новой системой управления огнем, отмечает компания. Военно-воздушные силы Пакистана заинтересованы в модернизированном радиолокационном комплексе "Кольчуга".

Представители компании "Укрспецэкспорт" провели переговоры со своими давними партнерами, в частности, компанией Heavy Industries Taxila. Пакистанская компания заинтересована в поставках запчастей для боевой техники украинского производства (танков и самолетов), имеющихся на вооружении Пакистана.

"Местный завод по производству боеприпасов предложил "Укрспецэкспорту" совместное строительство предприятия по производству порохов и комплектов боеприпасов", - говорится в сообщении. Алена Мейта.

В ближайшее время в Кабуле откроются переговоры между Афганистаном и США по вопросу двустороннего соглашения по вопросам безопасности, сообщил накануне пресс-секретарь министерства иностранных дел ИРА Джанан Мусазай.Официальный представитель МИДа сообщил, что первый день переговоров назначен на 15 ноября, и в дискуссии примут участие афганский посол в США Эклиль Хакими и заместитель спецпредставителя США по Афганистану и Пакистану Джеймс Уорлик.

«Отдельное соглашение по вопросам безопасности между двумя странами являлся одним из главных вопросов, предусмотренных долговременным стратегическим соглашением между Кабулом и Вашингтоном», – напомнил Мусазай.

На переговорах планируется обсудить вопрос военного присутствия США в Афганистане, программы обучения и оснащения афганских служб охраны правопорядка и национальных интересов двух стран после 2014 года, передаёт телеканал «Толо».

Афганистан высоко ценит свои отношения с Туркменистаном и стремится к их укреплению и развитию, заявил афганский лидер Хамид Карзай в письме своему туркменскому коллеге Гурбангулы Бердымухамедову.Президент Афганистана напомнил, что недавно афганский и туркменский народы отметили 20-ю годовщину установления дипломатических отношений. «Я рад, что дружественные связи между Афганистаном и Туркменистаном расширяются и растут с каждым днём», – отмечается в письме.

Как сообщил полгода назад заместитель главы МИД ИРА Джавид Лудин, Кабул возлагает большие надежды на осуществление проекта строительства транснационального газопровода ТАПИ (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия).

Протяжённость газопровода должна составить 1735 километров, более 700 из которых будет проходить через территорию ИРА. Осуществление проекта позволит осуществлять поставки газа из крупнейшего туркменского месторождения Галкыныш до индийского приграничного населённого пункта Фазилка.

Благодаря рекламе проекта ТАПИ, организованной Туркменистаном при содействии Азиатского банка развития этой осенью, своё намерение принять участие в его осуществлении выразило руководство ряда западных предприятий, в том числе американских компаний “Chevron” и “Exxon Mobil”, британских “BP” и “BG Group”, а также немецкой “RWE”.

Кроме того, в последние несколько лет Туркменистан поставляет в ИРА электроэнергию на льготных условиях, и сейчас ведутся работы по осуществлению проекта строительства пограничной энергосистемы, что позволит увеличить объёмы экспорта в 5 раз, передаёт информационное агентство “Trend”.

На данный момент Афганистан и Туркменистан развивают сотрудничество и в транспортной сфере. В частности, в настоящее время ведётся прокладка железной дороги Атамырат – Ымамназар – Акина – Андхой, которая позволит укрепить сообщение между двумя странами.

ГСС: КРУШЕНИЕ SSJ-100 В ИНДОНЕЗИИ НЕ СОРВАЛО ПОСТАВКИ

На сегодняшний день компания имеет портфель подтвержденных заказов на поставку 179 Sukhoi SuperJet-100

Трагедия с лайнером Sukhoi SuperJet-100, который полгода назад потерпел крушение в Индонезии, не привела к срыву поставок самолетов компании "Гражданские самолеты Сухого". Об этом в интервью РИА Новости сообщил старший вице-президент ГСС по работе с заказчиками Игорь Сырцов. Он подчеркнул, что даже индонезийская авиакомпания Sky Aviation, которая потеряла сотрудников в упомянутой катастрофе, не отказалась от сотрудничества с ГСС. По его данным, до конца текущего года российская компания поставит индонезийцам первый самолет, а в следующем - еще 12 авиалайнеров.

Сырцов отметил, что никто из заказчиков ГСС не отказался от сотрудничества, все они с пониманием отнеслись к катастрофе. Он напомнил, что специалисты ранее пришли к выводу, что причины несчастья не были связаны с техникой. Топ-менеджер ГСС добавил, что это пока не подтверждено официально, так как итоговый доклад комиссии по расследованию причин катастрофы будет опубликован в ближайшее время.

Старший вице-президент ГСС также обратил внимание на то, что авиакомпании ни на один день не прекращали эксплуатацию имеющихся у них SSJ-100. Более того, за прошедшие полгода ГСС получили сертификат, который дает компании право поставлять самолеты в Мексику, рассказал Сырцов. Он добавил, что в Индонезии такая сертификация должна завершиться со дня на день.

По словам собеседника агентства, у ГСС, кроме Sky Aviation, есть еще один индонезийский заказчик - авиакомпания Kartika, с которой ранее был заморожен контракт на поставку 30 самолетов SSJ-100 из-за невыполнения перевозчиком своих обязательств в полном объеме. Сырцов пояснил, что ситуация может измениться, так как заказчик заявил о своем намерении выполнить все условия контракта.

Топ-менеджер ГСС также сообщил, что на сегодняшний день компания имеет портфель подтвержденных заказов на поставку 179 SSJ-100, у компании есть заказчики по всему миру, но наиболее перспективные находятся в Китае, Индии и странах Юго-Восточной Азии. Он отметил, что ГСС также пытается сотрудничать со странами Ближнего Востока, и даже такими "сложными", как Афганистан и Пакистан. Сырцов упомянул и американского заказчика - мексиканскую компанию Interjet. По его словам, эта компания увеличила объем заказа с 15 самолетов и пяти в опции, переведя последние пять в разряд твердого заказа, и вдобавок заявив еще десять в качестве опции.

Авиакатастрофа с лайнером SSJ-100 в ходе демонстрационного тура по шести странам Азии произошла 9 мая этого года, когда судно врезалось в склон горы Салак в Индонезии. Все 45 человек, в том числе восемь россиян, которые находились на борту самолета, погибли. Причиной катастрофы предварительно признали человеческий фактор.

Сергей Лавров: Россия открыта для сотрудничества с новой администрацией США

Глава российского МИД о том, как Москва планирует выстраивать диалог с руководством США и Китая

 Аркадий Дубнов Федор Лукьянов 

В минувший вторник президент США Барак Обама был переизбран на второй срок, а в скором времени съезд Компартии Китая выберет новое поколение партийных руководителей. О том, как Москва планирует выстраивать диалог с руководством двух крупнейших экономик мира, а также об усилиях России в сирийском урегулировании, о военной помощи странам Центральной Азии и сотрудничестве с оппозицией в странах СНГ в интервью газете "Московские новости" рассказал глава МИД РФ Сергей Лавров. 

— Как нам относиться к победе Обамы?

— Как к выбору американского народа и воле избирателей.

Я читал про разные несоответствия и нарушения прав избирателей. Но никто не собирается подвергать сомнению объявленные результаты американских выборов. Естественно, мы будем продолжать работать с администрацией, которая, скорее всего, обновится. В частности Хиллари Клинтон заявила, что она едва ли останется на посту госсекретаря США. Во время встречи во Владивостоке «на полях» саммита АТЭС она мне это также подтвердила.

Мы готовы работать с США на основе равноправия, взаимной выгоды и взаимного уважения. У наших стран есть немало совпадающих интересов. В то же время имеются и расхождения по некоторым вопросам — без этого никогда не обходится. Будем готовы идти настолько далеко в углублении сотрудничества, насколько будет готова к этому американская администрация.

— Иногда создается впечатление, что вне зависимости от личностей президента и госсекретаря США мы застряли в одном круге вопросов, которые обсуждаются уже много лет. Однако в настоящее время уже новая, совсем другая повестка дня, которая не связана с наследием прошлого. Возникают новые проблемы в Азии и Арктике. Готовы ли мы предложить новую повестку и готовы ли американцы ее обсуждать?

— По большому счету мы ее уже обсуждаем. Давно российско-американские отношения не ограничиваются только взаимным подсчетом боеголовок. Хотя Договор СНВ-3, безусловно, важный документ и нас вполне удовлетворяет то, как он реализуется сейчас на практике, и, как я понимаю, американцев тоже, но отношения России и США гораздо богаче. На встрече президентов Путина и Обамы в Лос-Кабосе в июне 2012 г. особый акцент был сделан на необходимости укреплять экономическую «подушку» отношений. Стыдно иметь такой объем взаимной торговли и взаимных инвестиций. Российский президент предложил подумать о создании механизма, который позволял бы отслеживать проблемы с инвестиционным климатом, с которыми сталкиваются российские компании в США и американские — в России. По понятным причинам предвыборного периода эта идея пока не была облечена во что-то конкретное, но она остается на повестке дня, и как только администрация в Вашингтоне перегруппируется и будет готова к работе, мы к задумке вернемся.

В российско-американских отношениях наблюдается неплохое продвижение на направлении, которое практически отсутствовало долгое время, – это контакты между людьми. Мы подписали договоренности об облегчении визового режима для бизнесменов и туристов, которые существенно облегчают этим категориям граждан условия поездок. Здесь я также упомянул бы вступившее в силу неделю назад Соглашение о сотрудничестве в сфере международного усыновления/удочерения. Эта тема создавала и продолжает создавать большие раздражители в общественном мнении. Надеюсь, осуществление Соглашения позволит снимать шероховатости и избегать ненужных полемических эмоциональных всплесков. Главное — навести порядок в том, как приемные дети чувствуют себя в новых приемных семьях и как к ним относятся.

Безусловно, системообразующим фактором в двусторонних отношениях является российско-американская Президентская комиссия. Сейчас в ней 21 рабочая группа, которые занимаются различными вопросами — от сельского хозяйства до космоса, от борьбы с терроризмом до продвижения инноваций. Это достаточно полезный инструмент. После завершения в США всех выборных баталий, когда займемся спокойной работой, мы хотим его активизировать, потому что в последнее время он стал работать пассивно. Механизм действительно очень полезный, у нас такого никогда не было. Функционировала комиссия Гор – Черномырдин, но она занималась только экономикой. А здесь — практически все мыслимые сферы двустороннего взаимодействия, включая международную тематику.

Считаю, что все это в совокупности создает неплохой задел для углубления отношений на всех направлениях, не ограничиваясь только проблематикой международной безопасности и стратегической стабильности. Безусловно, Азиатско-Тихоокеанский регион привлекает к себе все большее внимание. Президент Обама объявил его чуть ли ни главным географическим и геополитическим направлением американских внешнеполитических усилий. Мы также подчеркнули его значимость проведением саммита АТЭС во Владивостоке в нынешнем году и доказали, что хотим активно интегрировать Дальний Восток и Восточную Сибирь Российской Федерации в Азиатско-Тихоокеанский регион, использовать его потенциал для решения внутренних задач по подъему этих территорий России, одновременно вносить свой вклад в интеграционные процессы в данном регионе и подключаться к быстро набирающему обороты интеграционному взаимодействию в самых разных форматах. Эти вопросы обсуждаем с американскими коллегами по двусторонней линии и на многосторонних форумах. Говорили об этом с госсекретарем США Хиллари Клинтон во время встречи во Владивостоке «на полях» саммита АТЭС.

У наших стран есть общий интерес в развитии сравнительно нового механизма сотрудничества – Восточноазиатские саммиты (ВАС), которые были инициированы странами-членами АСЕАН и их ключевыми партнерами. Россия и США стали участниками ВАС два года назад. Повестка дня предлагает достаточно широкий набор тем, где мы можем плодотворно сотрудничать. Проблематика включает нераспространение ядерного оружия, борьбу с терроризмом и наркотрафиком, пиратство, которое в Азиатско-Тихоокеанском регионе является серьезной проблемой, сотрудничество в различных сферах социально-экономического взаимодействия государств.

Мы также являемся участниками ежегодных мероприятий в рамках Регионального форума АСЕАН по безопасности. Одним из его инструментов является Совет министров обороны стран АСЕАН плюс партнеры, в котором участвуют Россия и США.

Накопление форматов, где наши пути пересекаются, где мы участвуем вместе с американцами, создают неплохую политическую массу для того, чтобы мы старались наращивать позитивные совместные действия, при сохранении расхождений по ряду вопросов развития региона. Безусловно, мы не предрешаем за страны региона, какой они хотели бы видеть свою часть мира, но вносим свой вклад в выработку коллективных подходов.

Например, нам кажется, что пришла пора всерьез заняться рассмотрением перспектив построения архитектуры коллективной безопасности в Азиатском-Тихоокеанском регионе, а в АТР ее сейчас нет. Даже в Европе существует пусть «рыхлая» и проблематичная ОБСЕ, которая включает все страны Евроатлантики. А в Азиатском-Тихоокеанском регионе такой «зонтичной» структуры не существует. Там развиваются асеановские процессы с опорой на необходимость совместной выработки принципов взаимодействия. Мы их поддерживаем. Параллельно функционируют военно-политические блоки с участием США и их ближайших союзников – Японии, Республики Корея, Австралии. Наш интерес в том, чтобы блоковые обязательства не наносили ущерба безопасности региона в целом. Это проявляется, в частности, в том, что в Азии, как и в Европе, разворачиваются компоненты глобальной американской ПРО, которые, конечно, будут создавать риски для других стран региона. Обо всем этом нужно откровенно говорить.

То же относится и к Арктике, где ситуация не так сложна с точки зрения военных блоков, которых там нет (хотя некоторые наши партнеры пытаются зазвать туда НАТО). Мы возражаем против этого. Считаем, что такой шаг станет очень плохим сигналом к милитаризации Арктики, если даже НАТО захочет туда просто зайти и освоится. Милитаризации Арктики нужно избегать всеми возможными способами.

В целом, у нас налажено неплохое сотрудничество с США по арктическим делам в рамках Арктического совета, куда входят 8 государств. Интерес к этой структуре сейчас повышается, т.к. она доказывает, что вполне способна эффективно решать имеющиеся здесь вопросы. Полтора года назад (14 мая 2011 г. в Нууке) впервые было принято межгосударственное юридически обязывающее Cоглашение о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании на море в Арктике. Сейчас для принятия на очередной министерской встрече членов Арктического совета, которая пройдет весной 2013 г., подготовлено многостороннее межправительственное соглашение о предотвращении разливов нефти на море с жесткими требованиями в отношении тех, кто занимается там нефтеразведкой и нефтедобычей. Параллельно с этим идут важные дискуссии, вырабатываются договоренности по другим аспектам защиты окружающей среды, сохранению уклада жизни коренных народов Севера и т.п.

У Арктического совета, безусловно, большие перспективы. Его участники стараются решать сохраняющиеся проблемы по разделу континентального шельфа в полном соответствии с международным правом, прежде всего с Конвенцией по морскому праву 1982 г. Об этом говорится в декларациях, принятых министрами иностранных дел Арктического совета, и этот принцип мы свято оберегаем. Здесь никаких расхождений у нас нет.

Так что в российско-американской повестке дня есть достаточно новые пункты. Думаю, их будет больше.

— Сергей Викторович, Вы только что вернулись с Ближнего Востока, были в Египте, Иордании, где сделали несколько резких и серьезных заявлений, в частности, оценивая готовящуюся резолюцию Совбеза ООН по Сирии. Что было первопричиной столь жестких заявлений?

— Во-первых, на данный момент никакой резолюции не подготовлено. Но нам постоянно бросают упрек в том, что Россия блокирует принятие резолюции в Совбезе ООН. Какой резолюции? Ответ очевиден — резолюции с угрозой применения санкций против тех, кто не прекратит боевые действия и вооруженную активность. При этом наши партнеры, высказывающие нам эти упреки, говорят, что без всяких вариантов и при всех обстоятельствах Башар Асад должен уйти, а оппозиция должна продолжать ему сопротивляться. При этом публично заявляется, что оппозиция будет продолжать получать финансовую, материальную и военную помощь в виде поставок оружия.

Мы хотим понять, как призывы к принятию резолюции, которая будет обращена ко всем воюющим сторонам в Сирии с требованием прекратить это делать и остановить кровопролитие, сочетаются с безоговорочно заявляемой позицией о том, что Асад должен уйти, а оппозиция должна получать всемерную поддержку пока не добьется этой цели. Ответа на этот вопрос нет. В этой ситуации мы вынуждены делать вывод сами, что нас пытаются заманить в дискуссию в Совбезе ООН, в результате которой Совет Безопасности поддержал бы одну сторону конфликта. Мы это уже проходили и знаем, как ловко некоторые наши партнеры умеют интерпретировать резолюции Совбеза ООН и как они делают то, что в этих резолюциях абсолютно не разрешено. Поэтому нынешняя ситуация для нас совершенно ясна.

Я говорил об этом в Египте и Иордании, потому что сирийский кризис был одной из центральных тем моих бесед в Каире с президентом Египта Мурси, министром иностранных дел Амром, генеральным секретарем Лиги арабских государств(ЛАГ), со специальным представителем ООН и ЛАГ по Сирии Лахдаром Брахими; в Иордании – с королем Абдаллой II, министром иностранных дел Джодой, а также с бывшем премьер-министром Сирии, а ныне сирийским оппозиционером Риатом Хаджипом, который сейчас находится в Аммане. С ним я провел встречу, как мы встречаемся за границей и в Москве практически со всеми оппозиционными политиками, побуждая их к выполнению договоренностей, достигнутых в Женеве 30 июня с.г. постоянными членами Совбеза ООН, ЛАГ, Турцией, Евросоюзом, бывшим специальным посланником ООН/ЛАГ по Сирии Кофи Аннаном. Цель усилий – заставить всех – и правительство, и оппозицию прекратить насилие, сесть за стол переговоров, предварительно назначив переговорщиков, и согласовывать параметры и другие аспекты т.н. «переходного управляющего органа» и его состав на основе обоюдного согласия. Это записано в Женевском коммюнике.

Мы ровно этим и занимаемся в наших контактах с правительством и оппозицией, требуя от тех и других одного и того же. К сожалению, некоторые другие участники женевской встречи не хотят разговаривать с правительством. Оппозиции же они говорят: «Ваше дело правое, действуйте до победного конца».

Я уже не раз высказывался на эту тему. Если главный приоритет – прекратить насилие, то без всяких резолюций нужно сделать то, о чем договорились в Женеве. Каждый внешний игрок должен «навалиться» на ту сирийскую сторону, на которую он имеет влияние. Необходимо, чтобы все мы сделали это синхронно с одинаковой искренностью и напором, заставив их перестать стрелять. Убежден, что это в наших коллективных силах. Но это возможно, если настоящий приоритет — спасение жизней сирийцев.

Если же приоритет, фигурально говоря, — «голова Башара Асада», его уход или свержение — то сторонники такого подхода должны понимать, что они будут за это платить, но не своими жизнями, а жизнями сирийцев. Потому что Асад никуда не уходит и никуда не уйдет, кто бы ему ни говорил. Его нельзя уговорить на подобный шаг. Он слышит, как его характеризуют западные лидеры, некоторые арабские страны, соседние государства, которые грозят всем, чем можно. Он, так же как и оппозиция хочет воевать до победного конца. Оппозицию настраивает на это Запад, а Асад сам настроен на то, чтобы в этой ситуации биться до победы — хотя победы там быть не может. Буквально вчера Совет Безопасности заслушивал информацию Секретариата ООН о ситуации в Сирии. Представляя свои оценки и оценки, к которым пришел на данном этапе Лахдар Брахими, Секретариат констатировал, что обе стороны вознамерились продолжать военное противостояние в расчете на достижение победы.

Одновременно Брахими делает вывод, что победы там быть не может. Значит, будет идти война на истощение, на уничтожение людей, культурных ценностей, древнейших памятников архитектуры, таких как Алеппо, который, по печальной иронии, находится под охраной ЮНЕСКО. Вот и все, что можно сказать на эту тему.

Надо всем быть честными в выполнении того, о чем договариваемся. Резолюция – это уже «от лукавого». Если нет желания заставить одновременно всех, кто воюет, прекратить это делать, и подобное подменяется призывом принять резолюцию, то мы понимаем, о какой резолюции пойдет речь или как эту резолюцию ее сторонники собираются использовать. Об этом мы честно говорим нашим партнерам.

Не считаю, что это, как Вы выразились, какая-то резкость. Это — честная и откровенная позиция. Мы не хотим недомолвок и прямо заявляем о ней. Наши партнеры немного маскируют свой подход, говоря, что Россия не хочет принимать резолюцию. Звучит, вроде, серьезно: мол, есть желание принять резолюцию, и в этом нет ничего плохого, а вот Россия не хочет. В действительности дело обстоит так, как я рассказываю.

— Складывается ощущение, что в последние две недели на Западе начинает довольно заметно меняться отношение к сирийской оппозиции. С одной стороны, звучит разочарование, что ее невозможно объединить, с другой — растут опасения, что в рядах противников режима начинают доминировать совсем не те силы, на которых вначале делалась ставка. Может ли это как-то изменить позицию Запада?

Во время поездки Вы выступили в поддержку идеи региональной «четверки» в составе соседей Сирии и наиболее вовлеченных стран. Считаете ли Вы реальным объединить Саудовскую Аравию и Иран в одном формате?

— Безусловно, мы полагаем, что оппозицию нужно объединять на платформе готовности выполнять призыв женевской «Группы действий». Пока ее сплачивают на платформе борьбы с Б.Асадом до победного конца. Это неправильно.

Действительно, меняются подходы западных и региональных спонсоров к оппозиции, а также к формам, которые может принять это желаемое объединение. Американцы, как известно, уже сказали, что не считают, что во главе этого процесса должен стоять сирийский национальный совет, который поддерживается некоторыми странами региона – Турцией, Катаром.

В эти дни проходит встреча в Дохе, где присутствуют сирийский национальный совет и другие группы, но не все. Например, крупнейшие внутренние оппозиционные структуры, например, находящийся в Сирии Национальный координационный комитет (НКК), в последний момент отказались ехать в Доху.

Думаю, что усилия зарубежных спонсоров оппозиции по ее объединению будут продолжены, и они займут еще какое-то время. Мы стараемся повлиять на этот процесс. Не присутствуем на этих мероприятиях, но встречаемся индивидуально со всеми их участниками и в России (к нам скоро с очередным визитом должны приехать руководители НКК), и за границей (моя вчерашняя встреча в Аммане с бывшим премьер-министром Сирии Хиджапом), настраивая их на диалог с правительством. Необходимо объединяться именно на такой основе. Пока у большинства из оппозиционеров звучит мантра, что с Асадом никаких переговоров быть не может. Если это так, то мы опять возвращаемся к логике, о которой я уже говорил.

Считаем, что инициативу должны проявлять страны региона, где проживают братские по отношению к сирийцам народы. ЛАГ, которая достаточно активно пыталась заниматься сирийским кризисом, хотя не совсем непредвзято, сейчас не слышна и не видна. Я поинтересовался у Генерального секретаря Лиги арабских государств Набиля Эль-Араби причинами такой пассивности. Он сказал, что, по мнению ЛАГ, египетская инициатива должна какое-то время сейчас поработать. Мы с этим согласны. Египет и лично президент Мурси предложил разумную идею, чтобы Египет, Саудовская Аравия, Турция и Иран сформировали подобную группу, которая бы разрабатывала инициативу по преодолению сирийского кризиса.

Полагаю, что предложенный состав весьма удачен. По крайней мере, это предложение исправляет ошибку, допущенную в ходе подготовки женевской встречи, куда из-за позиции США не пригласили Иран и Саудовскую Аравию, на чем настаивала Россия. Египетская инициатива восполняет данное упущение.

На встрече с президентом Мурси в Каире я высказал российскую позицию в поддержку этого предложения. Он подтвердил, что считает его актуальным, оно остается в силе, и что эта группа из четырех региональных стран является «ядром», которое способно прирастать другими участниками. Он отметил, что был бы заинтересован и в подключении России к инициативе. Об этом можно подумать.

Естественно, если подключаться, то не в одиночку, а с кем-то из стран Запада и, конечно, с Китаем. В идеале – пять постоянных членов Совета Безопасности ООН могли бы работать вместе с этой региональной «четверкой». Но пока «четверка» не может регулярно собираться в полном составе. Как Вы упомянули, у Саудовской Аравии есть противопоказания на предмет контактов с иранцами. Считаю, что здесь надо избавляться от идеологических шор. Трудно решить сирийскую проблему без Ирана, как и без Саудовской Аравии, Турции, Египта, без соседей Сирии и многих других стран. Поэтому важен достигнутый в Женеве консенсус, который, несмотря на отсутствие Ирана и Саудовской Аравии, ими поддерживается, поскольку собрал всех, кто влияет на ситуацию извне. Если мы сможем задействовать этот богатый потенциал, чтобы выправить ситуацию, заставить стороны начать политический диалог, перевести ситуацию в переговорное русло, мы сделаем очень полезный первый шаг.

Нет гарантии, что конфликтующие стороны договорятся. Противники такого подхода говорят, что сначала Башар Асад должен уйти, утверждают, что это все бесперспективно, потому что, если Асад останется и кто-то от его правительства будет вести переговоры с оппозицией, то они будут иметь право вето. Да, они будут иметь право вето, потому что в Женевском коммюнике записано, что итогом, «продуктом» таких переговоров должно быть общее согласие. Но и оппозиция будет иметь право вето. И пока мы их не усадим за стол переговоров, не поймем, есть или нет возможности реализовать этот шанс.

— Сергей Викторович, грядет 2014 год. Приближается срок, когда международный контингент должен вывести большую часть своих войск из Афганистана. В связи с этим контрапункт всех угроз перемещается в регион Центральной Азии, являющийся для нас жизненно важным. Как Вы оцениваете серьезное закрепление России в этом регионе после визитов президента Путина в Таджикистан и Киргизию, зафиксировавшее там российское военное присутствие. Существует расхожее мнение среди элит Центральной Азии, что данный шаг якобы представляет угрозу для региона, т.к. в российском руководстве возрождаются некие имперские тенденции, — Москва силой возвращается в Азию. Как бы Вы ответили на этот вопрос, учитывая, что по сообщениям прессы, Россия готова вложиться не финансами, а вооружениями и подготовкой кадров больше чем на миллиард долларов для переоснащения киргизских вооруженных сил?

— Желающих «мутить воду» хватает не только в этих странах. Россия не утвердила там свое военное присутствие, оно там было утверждено много лет назад по просьбе упомянутых государств. Мы договорились об условиях продления пребывания наших военных баз на территории Таджикистана и Киргизии. Эти базы обеспечивают интересы безопасности, прежде всего Киргизии и Таджикистана, а также других стран, находящихся на южных рубежах Организации Договора о коллективной безопасности. И, конечно же, они, по понятным причинам, отвечают интересам обеспечения безопасности России — угрозы терроризма и наркотрафика перетекают из Афганистана через Центральную Азию к нам и далее в Европу. В известной степени мы еще и работаем на снижение угроз безопасности Европы.

Не вижу причин, по которым какая-то часть региональных элит усматривала бы в наших договоренностях некий скрытый смысл. Потому что, помимо продления пребывания российских военных баз на территории этих двух государств, мы в Киргизии одобрили целый ряд соглашений, касающихся сотрудничества в гидроэнергетической, электроэнергетической, кредитно-финансовой сферах.

Пусть скептики или те, кто высказывают опасения по поводу неких «скрытых замыслов» в этих договоренностях, объяснят, каким образом соглашения по развитию экономики Киргизии, решению кредитно-финансовых проблем поддерживают ту или иную часть элит? По-моему, всем должно быть очевидно, что это в интересах всего киргизского народа и государства. То же относится и к отношениям России с Таджикистаном. Наши страны — союзники, у нас имеются взаимные союзнические обязательства.

Да, не за горами 2014 год, когда Международные силы содействия безопасности (МССБ), выполнив свою миссии — что еще нужно доказать (по-моему, это недоказуемая вещь) – уйдут из Афганистана. Там останется американское военное присутствие в виде, кажется, шести достаточно мощных военных баз, общей численностью порядка 25-30 тыс. военнослужащих. Это немалый контингент.

Мы хотим понять, если миссия по устранению проистекающих из Афганистана угроз считается выполненной, и контингенты выводятся, то об этом, во-первых, необходимо доложить Совету Безопасности ООН, выдавшему мандат на присутствие там МССБ. Во-вторых, с какой целью там остаются мощно оснащенные американские базы? Пока американские коллеги, видимо, были заняты предвыборными хлопотами, мы ответа не получили. Но его нужно иметь, ведь речь идет о регионе, где переплетаются многочисленные интересы.

Нас, прежде всего, волнуют интересы Российской Федерации, наших союзников, которые живут в данном регионе. Эти базы и военно-техническая помощь, которая будет и далее оказываться и Киргизии, и Таджикистану, т.к. она предоставлялась на протяжении всех этих лет, — все это будет нацелено на выполнение наших взаимных обязательств, записанных в статье четвертой Договора о коллективной безопасности. Она гласит, что мы все обязуемся защищать суверенитет, независимость и территориальную целостность государств-членов ДКБ. Поэтому спекуляции о том, что готовится замена западных контингентов в Афганистане на силы ОДКБ, несерьезны для тех, кто мало-мальски понимают в политике и разбираются в ситуации в регионе.

— Есть вопросы, связанные с Евразийским экономическим союзом в составе России, Белоруссии и Казахстана. В некоторых столицах высказывается серьезное сомнение в том, что тенденция к созданию наднациональных органов, к чему склоняются в Москве, угрожает самостоятельности либо суверенитету этих стран. Как бы Вы ответили на подобные опасения, учитывая, что это довольно существенная часть общественного дискурса в этих странах?

— Начнем с того, что главным инициатором евразийской интеграции был президент Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев, который многие годы, даже возможно, с легким упреком высказывался о пассивности других членов СНГ в том, что касается углубленного и ускоренного развития интеграционных процессов.

Во-вторых, наднациональные полномочия уже делегированы Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), созданной для руководства процессами в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства по вопросам, находящимся в ее компетенции. Это не все вопросы. Но в круг полномочий ЕЭК входит ряд торговых и инвестиционных вопросов. Это признается и нашими партнерами по ВТО и в Европейском союзе, поскольку участие России во Всемирной торговой организации и наши переговоры с ЕС надо выстраивать с учетом этого нового обстоятельства.

Решение о делегировании ЕЭК таких полномочий было принято президентами России, Белоруссии и Казахстана. Это все, что мы сейчас можем сказать на эту тему. Если мы углубляем интеграцию и к 2015 году выходим на создание Евразийского экономического союза — как об этом записано в Договоре о евразийской экономической интеграции — подписанном президентами трех стран в ноябре 2011 г., то количество делегированных этой новой структуре вопросов возрастет в сравнении с тем объемом, который входит в компетенцию ЕЭК. Это будет суверенное решение трех президентов.

Речь не идет о какой-либо насильственной интеграции. Повторю, это была идея Казахстана, и ее активно поддержали Россия и Белоруссия. Я слышал сомнения в необходимости «загонять» всех в единый парламент из опасения, что парламентарии начинают там что-то свое создавать, и входящие в эту «тройку» государства лишаются законодательной суверенности.

В мае с.г. по инициативе парламентов трех наших стран была образована рабочая группа по парламентскому измерению Евразийской экономической интеграции. Это логично, поскольку в рамках создания Таможенного союза было уже подписано большое количество договоров и соглашений. Единое экономическое пространство потребовало и еще потребует значительного объема межгосударственных договоренностей, подлежащих ратификации. Если мы всерьез говорим о Евразийском экономическом союзе, то число договорных документов только возрастет. Поэтому состыковка процедур, применяемых парламентариями, выработка общих подходов, в том числе и к срокам ратификации того, что делается и подписывается на уровне исполнительной власти, — очевидная необходимость. Не нужно видеть в этом попытку искусственно продвигать парламентское измерение Евразийской экономической интеграции.

Уже стали поговаривать о намерении сделать Евразийский парламент по образцу Европарламента, который избирался бы напрямую во всех трех государствах. Я о таких планах не слышал. Наверное, есть смысл в согласовании вопросов, которые появляются в связи с необходимостью ратификационного сопровождения и интеграционных процессов, а также использования имеющегося опыта создания парламентских ассамблей, куда парламенты делегируют своих представителей. Подобные ассамблеи не имеют никакой законодательной роли, но служат площадкой для обмена идеями, информацией и сопоставления подходов. Такая парламентская ассамблея есть у ОДКБ, ЕврАзЭС, СНГ.

— Недавно на одной из встреч с афганскими парламентариями они неожиданно начали горячо критиковать российскую позицию по Сирии. Не возникает ли ситуация, когда наша позиция по сирийскому конфликту, очень четкая, логичная и много раз изложенная Вами, не понимается и не разделяется большинством мусульманских стран? Не теряем ли мы традиционно хорошие отношения с исламским миром, учитывая происходящие сложные процессы внутри России? Есть ли у нас четкое представление о стратегических целях в отношениях России с мусульманским миром?

— Я не ощущаю охлаждения в отношениях России с исламским миром в связи с событиями в Сирии. Наших контактов с мусульманскими странами не становится меньше. Нам высказывают понимание российской позиции и наших действий. Сирийский вопрос в мировом дискурсе просто беспрецедентно политизирован и идеологизирован. Идут подспудные процессы, о которых мало кто хочет говорить, прежде всего, потому что они касаются ситуации внутри исламского мира. Я не хочу вдаваться в детали, но процессы нас волнуют, т.к. чреваты расколом мусульман.

Попытки одного течения в исламе доминировать над всеми или поощряя последних заниматься тем же, ни к чему хорошему не приведут. Об этом доверительно и с большой тревогой говорят все наши собеседники, в том числе из стран ближневосточного региона, а также из других мусульманских государств.

Думаю, сейчас была бы очень востребована Амманская декларация, одобренная королем Иордании, который собрал в 2005 г. под своим председательством всех основных исламских богословов. Документ провозглашал всех мусульман братьями и содержал важные политические констатации необходимости избегать любых попыток подковерной борьбы внутри одной из великих мировых религий. Есть люди, которые на практике исповедуют другие принципы, и это очень печально.

Возвращаясь к основному вопросу, хочу сказать, что у нас не прекращаются контакты с коллегами из мусульманских стран. Они приезжают к нам с той же регулярностью, как и раньше. Только в этом году я, например, принимал своих коллег из Бахрейна, Объединенных Арабских Эмиратов, Ирака. Премьер-министр Ирака был с визитом и провел переговоры с президентом Путиным. На «на полях» саммита ШОС Путин встречался с президентом Афганистана Карзаем. Аналогичные контакты запланированы и на следующий год.

Даже в ходе бесед с представителями сирийской оппозиции они начинают разъяснение своих взглядов с выражения убежденности, что Россия должна оставаться на Ближнем Востоке, и это является уравновешивающим фактором в регионе, помогает обеспечивать стабильность и ощущение комфортности для расположенных здесь государств. И я думаю, это правда. По крайней мере, мы ведь никого не учим, никому уроки не преподаем. И они ценят, что мы ведем разговор взаимоуважительно и на равных, как, собственно, мы стараемся работать со всеми.

— Недавно Вы были с визитом в Пакистане. Наверное, в ходе переговоров шла речь, в том числе, об усилении в регионе роли России и Пакистана. Можно ли рассчитывать, что у Москвы и Исламабада сложатся достаточно доверительные отношения, в том числе по афганскому вопросу, но не потому, что у американцев плохие отношения с Пакистаном, а независимо от этого?

— Мы уже давно выстраиваем с Пакистаном довольно устойчивые отношения. Начали делать это задолго до того, как Пакистан разругался с американцами. Считаю, что использование беспилотников без согласия суверенного государства для ударов по целям на его территории нарушает международное право.

Отношения с Пакистаном мы развиваем не против кого-то, не против Соединенных Штатов, а в интересах собственно возобновления нашего сотрудничества, которое было достаточно разветвленным. Прежде всего, хотим его восстанавливать в торгово-экономической сфере. Есть большой интерес пакистанцев к тому, чтобы российские компании помогли модернизировать Карачинский металлургический комбинат, который создавался еще при техническом содействии Советского Союза.

Безусловно, Пакистан — один из ключевых государств, без которого решать вопросы внешних усилий по содействию стабилизации Афганистане невозможно. Мы всячески поощряем афгано-пакистанский диалог, который с разной степенью интенсивности и результативности все-таки не прерывается. Поощряем диалог между Индией и Пакистаном, нормализацию отношений между этими двумя крупными государствами Южной Азии. И в афганских делах сейчас вырисовывается ситуация, когда все региональные державы, которые мало-мальски могут влиять на процессы в Афганистане, так или иначе, участвуют в Шанхайской организации сотрудничества (либо в качестве членов, либо наблюдателей). И этот факт нужно использовать. В рамках ШОС есть контактная группа по Афганистану, созданная в период, когда Президент Афганистана участвовал в саммитах ШОС в качестве специального приглашенного. С 2012 г. Афганистан получил статус наблюдателя в ШОС вместе с Индией, Пакистаном, Ираном и Монголией.

Это открывает дополнительные возможности, поскольку с ШОС связаны страны Центральной Азии, Россия и практически все соседи Афганистана. А если взять еще и Турцию, которая стала партнером по диалогу, то получается довольно интересная комбинация. Есть общее понимание, что «площадку» ШОС нужно активнее использовать для продвижения коллективных региональных подходов, которые были бы приемлемы афганцам, но которые также важны для внешнего сопровождения происходящих в Афганистане процессов.

— В Китае открывается съезд КПК. Понятно, что там другие система и процедуры, и сюрпризы, скорее всего, невозможны. Тем не менее, налицо очень важные процессы прихода к власти пятого поколения лидеров. По Вашему мнению, можно ли ожидать от нового поколения китайского руководства каких-то нюансов или у нас отношения с Китаем настолько линейные, что все понятно на долгое время вперед?

— Прилагательное «линейные» принято употреблять для обозначения каких-то упрощенных подходов. В данном случае это не так. У нас очень разветвленные, богатые отношения с Китаем, которые имеют характер стратегического партнерства и взаимодействия, как записано в законополагающих российских документах. Эти отношения будут углубляться. В этом заинтересованы и мы, и китайцы. Причем мы хотим повышать высокотехнологичную составляющую нашего сотрудничества, — это крайне важная задача.

Что касается новых китайских лидеров, которые придут буквально в самые ближайшие дни, как я понимаю, по итогам очередного съезда Компартии Китая, то наш диалог с Пекином традиционно выстраивается практически на всех уровнях. Помимо высшего эшелона развиваются контакты, по сути, со всеми членами Политбюро ЦК КПК, из числа которых и формируется резерв для представления кандидатур на съезд. Так что мы не ожидаем сюрпризов. Убеждены, что китайская сторона продолжит углублять партнерство с Россией, обеспечивать преемственность. Мы к этому готовы и в этом заинтересованы.

— В отечественных традициях отношения с партнерами складываются так, что мы предпочитаем иметь дело только с официальной властью. Но сирийский прецедент показывает, что у нас было бы больше возможностей влиять на ситуацию, если бы до этого поддерживали отношения с сирийской оппозицией. Можем ли мы рассчитывать, что в Москве начнут с большим вниманием относиться к политической оппозиции среди наших партнеров, в том числе в странах СНГ? Либо это наш принципиальный подход, и мы имеем дело только с теми, кого мы знаем?

— Мы не работаем против действующих властей где бы то ни было. Это — принцип межгосударственных отношений, и мы его придерживаемся. В то же время мы развиваем контакты с видными политическими деятелями, не входящими в правящие круги, в большинстве стран, включая СНГ — будь то Украина или государства Центральной Азии. И это нормально, если политики работают в конституционном поле своей страны, будучи или оппозиционными, или просто готовящими себя к вхождению во власть. Могут быть самые разные варианты. Нет никаких запретов, наоборот, мы всячески поощряем наших послов и сотрудников посольств и генеральных консульств к такого рода контактам. Заинтересованы, чтобы в странах СНГ мы действительно укрепляли общение между людьми, создавали максимально комфортные условия для этого. Здесь важно вовлекать в диалог всех, кто представляют различные слои населения.

Когда в Сирии, как говорится, «прорвалось», когда начались беспорядки, столкновения, применение далеко не всегда пропорционального насилия (а сила порождает силу), когда спираль закрутилась на политической арене, появились оппозиционеры, тогда оказалось, что мы практически со всеми были знакомы. Нам не составило никакого труда тут же с ними установить контакты. Многие из них были из «спящих ячеек» — никаких политических заявлений не делали, жили в Европе, Америке, где-то еще. Мы работали и с находившимися в Сирии оппозиционерами. Нынешний вице-премьер Джамиль – представитель такой системной оппозиции, сейчас он работает в составе правительства. Мы его знаем десятки лет. То же самое можно сказать и о руководителях Национального координационного комитета: Хасан Абдельазым живет в Сирии, а Хейсам Манаа — в основном в Париже.

Задача наших послов – развивать всевозможные контакты, но мы не используем их, чтобы подзуживать кого-то. Просто получаем информацию и поддерживаем отношения. Я считаю, что это полезно.

США. Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 8 ноября 2012 > № 683780 Сергей Лавров

Главное управление национальной безопасности (ГУНБ) Афганистана начало расследование по факту исчезновения своих сотрудников в США, сообщило в воскресенье интернет-издание Khaama Press.

По словам второго пресс-секретаря ГУНБ ИРА Шафикуллы Тахири, служба возбуждает дело по факту их исчезновения. При этом, сказал Тахири, они не входят в разряд первых лиц управления, принимающих решения.

Два высокопоставленных сотрудника Главного управления национальной безопасности Афганистана пропали в США, ФБР ведет их розыск.

По данным телеканала CBS, майор Мохаммад Фарук Гани-зада, начальник управления по борьбе с терроризмом и организованной преступностью и Алибаба Гаши, замглавы управления стран Америки и Европы ГУНБ находились в Вашингтоне в рамках прохождения 10-недельных курсов повышения квалификации в области безопасности в центре Джорджа Маршала (George C. Marshall Center Advanced Security Studies program).

Эти курсы проводят немецкие и американские преподаватели, и поездка контрразведчиков из Германии в Вашингтон была заранее запланирована. В Вашингтоне афганские сотрудники ГУНБ должны были провести ряд встреч с сотрудниками ФБР, Верховного суда и представителями Пентагона.

Афганские контрразведчики договорились встретиться около отеля Washington со своими американскими коллегами, которые должны были сопроводить их в аэропорт в прошлую пятницу, однако в условленное время афганцы на встречу не явились, их местонахождение в настоящее время не известно.

По данным представителей ФБР, афганские офицеры могли исчезнуть из-за собственного желания остаться в США немного дольше, чем предполагалось, или же они двинулись в сторону канадской границы, чтобы попросить в Канаде политическое убежище, так как законы этой страны по предоставлению статуса беженца более либеральны, чем в США.

Приметы пропавших афганских контрразведчиков разосланы в офисы ФБР, полицейские участки, аэропорты, а также пограничным властям, отмечает сайт телеканала.

Ровно неделю назад Канада отказала во въездных визах руководству партийного объединения афганской легальной оппозиции "Национальная коалиция", в которую входят экс-глава ГУНБ Афганистана Амрулла Салех, экс-министр иностранных дел Абдулла Абдулла и экс-министр внутренних дел Ханиф Атмар. Об этом ранее сообщало информационное агентство "Пажвак".

Группа указанных людей была приглашена на международную конференцию по Афганистану в Оттаву. Однако посольство Канады отказало им во въездной визе и посоветовало обратиться за разрешением въехать на территорию страны в дипмиссию Канады в Исламабаде.

Амрулла Салех заявил местным СМИ, что поездка в Исламабад была бы равносильна самоубийству.

РОССИЙСКИХ ТУРИСТОВ В ЕГИПТЕ ТЕРРОРИСТЫ НЕ НАПУГАЛИ

Российские туристы не торопятся уезжать из Египта. Даже после того, как были задержаны пятеро террористов "Аль-Каиды", которые готовили взрывы отелях в Шарм-эль-Шейха. МИД Великобритании сообщает, что теракт был направлен против британских туристов

В Египте задержали пятерых террористов "Аль-Каиды", которые готовили взрывы в Шарм-эль-Шейхе. Правительство Великобритании уверено, что террористы метили в их соотечественников, отдыхающих на этом египетском курорте. Британским туристам рекомендовано покинуть Египет.

Россиян из этой страны пока не отзывают.

О том, как чувствуют себя в этой обстановке российские туристы, рассказал Business FM предприниматель Вадим Щеглов, отдыхающий сейчас в Шарм- эль-Шейхе: "Отдыхается хорошо. Отель у нас Magic Life Sharm El Sheikh Imperial. Специально с коллегой выбирали отель, где будет поменьше русских туристов, чтобы спокойно отдохнуть на ноябрьских праздниках. Все нравится. Кстати, для любителей экзотики, чудесная кухня, даже мясо акулы. Вчера по телевизору местному слышали, что повышен уровень безопасности в Шарм -эль - Шейхе, и сегодня днем администрация отеля посоветовала воздержаться от прогулок, от путешествий по городу, и большинство остались на территории отеля. Я думаю, пару дней мы подождем, посмотрим, пока и этих впечатлений нам хватает".

В Египте сейчас разгар сезона: жара пошла на спад, в связи со школьными каникулами поток из России усилился.

Для отдыхающих из России действуют прежние рекомендации - не покидать территорию отелей и курортных городов, заявила Business FM пресс-секретарь Ростуризма Ирина Щеголькова.

"В последнее время даже рекомендуют не покидать территорию отеля. Т.е. на территории отеля абсолютно безопасно. Конечно, не нужно ездить, особенно на Синайском полуострове, в монастырь святой Екатерины тоже не очень рекомендуют ездить, потому что были случаи нападений на иностранцев. Но, к сожалению, наших людей очень сложно остановить. Но если люди думают о своей безопасности, то, конечно, они не будут покидать пределы городов, будут отдыхать у себя в отеле", - говорит Щеголькова.

Среди российских туристов Египет по-прежнему остается очень популярным, говорит пресс-секретарь Российский союз туриндустрии Ирина Тюрина. Она не исключает, что к Новому году Египет вернет свои позиции и выйдет на первое место по объему продаж.

Теракт в Египте должен был произойти в канун католического Рождества. "Аль-Каида" планировала, чтобы нападение на отель в Шарм-эль-Шейхе напоминало серию терактов в индийском Мумбаи. В ноябре 2008 года группа террористов, прибывших из Пакистана, атаковала в Мумбаи несколько целей, в том числе отель "Тадж-Махал" и железнодорожный вокзал. Тогда погибло около 200 человек

ВВС Индии объявляют новый тендер на покупку шести дополнительных РЛС, размещенных на аэростатах, на сумму более 400 млн долл США, чтобы избежать дальнейшего сотрудничества с израильской компанией Rafael, сообщает Defense News 1 октября.

Условия тендера будут объявлены в течение ближайших двух месяцев, в нем примут участие британская BAE Systems, американские Lockheed Martin и Northrop Grumman, французская Thales, израильская Israel Aerospace Industries и российская «Рособоронэкспорт», сообщили источники.

Министерство обороны Индии согласилось с мнением командования ВВС, что лучше начать новый тендер, чем дать повторный заказ компании Rafael. ВВС были недовольны качеством поставленных двух РЛС-аэростатов. В частности, один аэростат, поставленный этой компанией в 2007 году, получил повреждения при ненастной погоде на границе с Пакистаном в 2009 году. Источник из министерства обороны Индии сообщил, что Rafael потребовал неприемлемую сумму на ремонт аэростата, что вызвало раздражение в военном ведомстве страны. Этот контракт, подписанный в 2005 году, предусматривал поставку трех аппаратов. Израильская компания была недоступна для комментариев.

Индийская государственная Организация оборонных исследований и разработок (DRDO) разрабатывает два типа отечественных аэростатов такого класса. Общая потребность в таких аппаратах составляет около 30 единиц в течение ближайших 10 лет. ВВС требуют аэростатов, которые барражировали бы на высоте до 15000 футов (4500 м) над уровнем моря.

Новые аэростаты должны иметь программируемый радар с расширенными возможностями, средства электронной разведки и связи, радиотелефонное оборудование на частотах V/UHF, систему опознавания «свой-чужой». РЛС должна обнаруживать цели на расстоянии от 10 до 350 км и высотах до 30000 футов (более 9000 м). Аэростат должен иметь возможности для обнаружения ракет и истребителей на различных высотах, а также наземных целей.

«Индия и Пакистан используют радары на аэростатах для обнаружения низколетящих самолетов. Каждый аэростат обеспечивает трехмерное изображение обстановки, его эффективность по обнаружению целей на малых высотах идентична использованию 40 или даже более наземных РЛС», говорит военный аналитик Нитин Мехта (Nitin Mehta). ВМС Индии также планируют приобрести такие аэростаты для наблюдения за береговой линией.

Заместитель министра энергетики Мохаммед Бехзад во время посещения стенда агентства ИРНА на 19-ой Международной выставке прессы и информационных агентств в Тегеране заявил, что Иран может экспортировать до 10 тыс. МВт электроэнергии в год.

По словам М.Бехзада, большинство соседних с Ираном стран нуждается в иранской электроэнергии, и в дополнение к сегодняшним 2 тыс. МВт Исламская Республика может поставлять еще 8 тыс. МВт электроэнергии в год.

М.Бехзад сообщил, что в прошлом году объем экспорта электроэнергии из Ирана составил 8,7 млрд. кВт/час и, как предполагается, в текущем году этот показатель превысит 10 млрд. кВт/час электроэнергии.

На данный момент экспорт электроэнергии вырос примерно на 50% по сравнению с прошлогодними показателями. В определенные периоды наблюдается, конечно, сокращение экспортных поставок, и в целом экспорт электроэнергии за весь текущий год вырастет на 40% по сравнению с прошлым годом.

Заместитель министра энергетики сообщил, что в настоящее время Иран импортирует электроэнергию из Туркменистана, обменивается электроэнергией с Арменией и экспортирует ее в Ирак, Турцию, Афганистан и Пакистан.

Кроме того, к обмену электроэнергией с Ираном готовы страны Персидского залива, и в настоящее время с этой целью рассматривается вопрос о создании необходимой инфраструктуры, в частности прокладки электрокабелей по дну моря. Готовится также инфраструктура для поставок электроэнергии из Ирана в Индию и Пакистан.

М.Бехзад отметил, что в странах, в которые Иран не имеет возможности экспортировать электроэнергию, иранские компании строят электростанции.

Как заявил заместитель министра энергетики, по производству электроэнергии Иран занимает 15-ое место в мире и 1-ое место в регионе.

Доходы таможенного департамента провинции Нангархар возросли на 22% за первые шесть месяцев текущего солнечного года, сообщают официальные источники.Невзирая на сокращение импорта напитков за счёт укрепления отечественного производства, а также проблемы, связанные с таможней Пакистана, за первое полугодие текущего солнечного года доходы таможенного департамента возросли на 22%. Об этом сообщил Национальному телевидению Афганистана глава таможенного департамента Эхсанулла Камавал.

«Несмотря на то, что объёмы торговли сократились на 80% по сравнению с прошлым годом, доходы таможенного департамента возросли на 22%», – подчеркнул он.

Местные жители связывают увеличение доходов таможенного департамента с усилением борьбы с коррупцией и контрабандой. Ожидается, что рост доходов таможни за год составит около 50%.

Сухопутный порт Торхам в провинции Нангархар является наиболее активным в Афганистане из-за своей близости к Пакистану, через который проходит большая часть импортируемых в Афганистан товаров. Правительство планирует построить в порту современное здание таможни, чтобы расширить пропускную способность порта.

Оператор Vimpelcom рассматривает возможность продать активы в Бурунди, Центрально-Африканской Республике (ЦАР), Камбодже, Лаосе и Зимбабве, планируя сконцентрировать внимание на основных растущих рынках, в число которых входит Россия и Италия.

Об этом сообщила газета Financial Times со ссылкой на источник в Vimpelcom. По его словам, компания уже вступила в переговоры с потенциальными покупателями активов в Бурунди и Центрально-Африканской Республике. После разрешения всех спорных вопросов оператор может продать подразделение и в Зимбабве - Telecel Zimbabwe. Африканские активы, по словам источника, могут быть оценены более чем в $60 млн. В Азии Vimpelcom готовит к продаже бизнесы в Камбодже, где у компании более 1 млн абонентов, и в Лаосе с 400 тыс. абонентов.

Директор по коммуникациям Vimpelcom Ltd. Бобби Лич сообщил репортеру ComNews, что компания проводит политику повышения эффективности и качества каждого бизнес-подразделения, включая упомянутые активы. "Это молодые активы, которые являются стартовыми точками в нашем портфолио. В процессе повышения операционной эффективности мы будем рассматривать все возможности ее достижения, но пока у нас нет комментариев по уже принятым решениям в ходе этого процесса", - резюмировал он.

В апреле 2012 г. Vimpelcom расстался с бизнесом во Вьетнаме. Компания вышла из состава акционеров вьетнамского оператора Gtel Mobile, на создание которого потратила не менее $450 млн. 49% акций Gtel Mobile, принадлежащих Vimpelсom, выкупил основной акционер компании - вьетнамская государственная корпорация Global Telecommunications (Gtel). Сумма сделки составила $45 млн (см. новость ComNews от 24 апреля 2012 г.). Еще в 2010 г. оператор приостановил развитие бизнеса во Вьетнаме из-за отсутствия финансирования.

В Канаде Vimpelcom, напротив, планирует усилить присутствие. Как ранее сообщал ComNews, "дочка" Vimpelcom - Orascom Telecom Holding (OTH) - планирует установить контроль над канадским оператором Wind Mobile. Холдинг конвертирует крупный блок неголосующих акций компании Globalive Investment Holding Corp. (GIHC - контролирует Wind Mobile) в голосующие. Упрощение структуры владения Wind Mobile и реструктуризация долговой нагрузки оператора, по мнению участников рынка, является этапом в подготовке Wind Mobile к слиянию с другим канадским оператором – Mobilicity (см. новость ComNews от 23 октября 2012 г.).

Vimpelcom владеет 100% итальянского Wind и 51,7% акций Orascom Telecom, которому принадлежат доли в крупных мобильных операторах в Алжире, Пакистане, Бангладеш, Канаде и Зимбабве. Через "дочку" Telecel Globe группа также работает в Бурунди, ЦАР и Намибии.

Аналитик ИК "Русс-Инвест" Мария Шишкина в беседе с репортером ComNews отметила, что Vimpelcom постепенно избавляется от "наследства" египетского миллиардера Нагиба Савириса, приобретенного в результате слияния с Оrascom Telecom и итальянским Wind Telecom. "Таким образом руководство компании решило сосредоточиться на бизнесе в России и Италии, на которые приходится до 70% оборота компании, - рассуждает она. - Большую часть выручки Vimpelсom Ltd. приносит российское подразделение. Что касается Wind Telecom, то актив пока отрицательно влияет на общие финансовые результаты: так, если смотреть результаты по МСФО за первое полугодие 2012 г., то без учета Wind Telecom, выручка выросла на 37%, а EBITDA – на 39%, а с учетом Wind Telecom выручка снизилась на 1%, EBITDA увеличилась всего на 1%. Тем не менее в Амстердаме верят в перспективу приобретенного бизнеса".

По мнению Марии Шишкиной, расставание с азиатскими и африканскими активами не принесет компании значительных потерь. "Согласно последней отчетности за II квартал 2012 г. по МСФО, активы в Бурунди, в Центральной Африке и Зимбабве приносят около $94 млн выручки ежегодно, а это лишь 0,5% от общей выручки компании".

Правительство РФ будет сотрудничать с Пакистаном в проекте по модернизации, реконструкции и повышению объёмов производства на Pakistan Steel Mills, крупнейшем метпредприятии в стране.

«Ранее сообщалось, что Россия готова предоставить Пакистану $500 млн. на развитие и реконструкцию данного принадлежащего государству металлургического завода. Предприятие, распложенное в Карачи, было построено при технической и финансовой помощи СССР».

Ранее о планах построить в Карачи металлургическое предприятие заявляли в POSCO. Новый актив – прокатный завод – станет СП с Tuwiairqi Steel Mills (Саудовская Аравия) и начнёт работу в 2015 году.

Новый глобальный игрок

Масштабные планы Бразилии

Резюме: Бразильские стратеги признают, что суть и качество отношений с соседями определят их положение в XXI веке в такой же (если не большей) степени, чем двусторонние отношения с Соединенными Штатами.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6 за 2010 год. © Council in Foreign Relationc, Inc.

За последнее десятилетие Бразилия превратилась в глобальный бренд и глобальную державу. Она занимает пятое место в мире по территории, является восьмой крупнейшей экономикой мира и одним из ведущих производителей товаров, которые нужны всем: от продуктов животноводства, овощей и минералов до воды, энергии и самолетов. Здравый смысл позволяет предположить, что теперь Бразилия готова заработать себе имя на глобальной арене, чтобы уравновесить влияние другой крупной державы по соседству – Соединенных Штатов. Подъем Бразилии совпал с относительным спадом влияния США в Латинской Америке и появлением новых центров силы в Азии. Такая динамика укрепляет основную идею бразильской внешней политики: поскольку на международной арене есть место и задачи для нового глобального игрока, Бразилия вполне может стать Mac-ом для американского PC – с соответствующими моральными идеалами и международной повесткой дня.

Устремления Бразилии подкрепляются ее впечатляющими социально-экономическими достижениями, дипломатическими успехами, а также амбициями и личными представлениями двух ее бывших президентов – Фернанду Энрике Кардозу и Луиса Инасиу Лула да Силвы. Однако попытки Бразилии оказывать влияние на широкий спектр ключевых международных вопросов могут ослабить легитимность ее усилий в таких сферах, как изменение климата, миротворческая деятельность и глобальное управление, где участие Бразилии было наиболее успешным. Бразилия не в первый раз заставляет напряженно затаить дыхание. Главное для нее сейчас – не допустить, чтобы преувеличенное представление о себе затмило нацеленность на поддержание баланса между ограничениями дома и возможностями за рубежом.

У нынешнего руководства есть шанс избежать иллюзорного стремления стать глобальной державой – с мягкими, жесткими или какими-то еще ресурсами власти – и вместо этого закрепить за страной постоянное место за международным столом. Более скромная, хотя по-прежнему амбициозная стратегия позволила бы Бразилии участвовать в формировании глобальных институтов и воздействовать на их работу, приток инвестиций изменил бы внутреннюю ситуацию: существенную нехватку вложений в человеческий капитал и инновации, а также практически полное отсутствие государства в жизни миллионов бразильцев.

Многомерная идентичность страны уже давно беспокоит американских политиков. Хотя бразильцы придерживаются консенсуса по поводу приоритетности социальной инклюзивности, у них нет единого мнения о том, как они видят самих себя. Бразилия – страна одновременно и развивающаяся, и развитая. Государство является и сильным, и слабым. Почти половина населения идентифицирует себя как черное или по крайней мере небелое. Страна граничит с 10 южноамериканскими государствами, но не считает себя латиноамериканской. Бразилия придерживается консервативных макроэкономических принципов, но проводит агрессивные социальные программы. Она может похвастаться банковским и финансовым сектором мирового уровня, третьей по величине фондовой биржей в мире, но 26% населения до сих пор живут в трущобах. Идет реализация масштабных инфраструктурных проектов в Рио-де-Жанейро, который примет чемпионат мира по футболу в 2014 г. и Олимпийские игры в 2016 г., и в том же городе в 2008 г. 4600 человек погибли в результате насилия, связанного с криминалом, наркотиками, бандами или действиями полиции.

Но Бразилия сделала выбор: постараться справиться с внутренними вызовами и новым международным положением, и Вашингтону придется принять появившуюся по соседству новую державу и осознать, что она определяет себя в глобальном контексте.

Большие ожидания

Ажиотаж вокруг Бразилии в значительной мере связан с ее экономическими достижениями и природными ресурсами. Макроэкономическая стабильность, регулируемая инфляция, плавающий курс валюты, контролируемый объем долга, достаточные долларовые резервы, быстрый рост и стабильный политический климат позволили Бразилии стремительно превратиться в глобальном восприятии из еще одной латиноамериканской страны-должника в экономический локомотив. Шумиха вокруг потенциала Бразилии набрала силу после 2003 г., когда Goldman Sachs ввел термин «БРИК» для четырех развивающихся рынков – Бразилии, России, Индии и Китая, на долю которых к 2020 г. будет приходиться почти половина мирового ВВП. Бразилия воспользовалась новым термином, чтобы сделать более значительной свою роль в решении различных вопросов: от борьбы с глобальным потеплением и продовольственной безопасности до мировой торговли.

Бразильцы объединились вокруг «материального базиса для консенсуса», как выразился один бразильский социолог, – согласия вкладывать прибыли государства в людей, оказавшихся на обочине. Эти вложения привели к быстрому росту потребительского класса, который, однако, до сих пор не имеет гражданских прав и адекватного образования. Такие инициативы, как Bolsa Familia – программа выплаты семейных пособий при условии посещения школы и регулярных медицинских осмотров детей; субсидирование кредитов на жилье и повышение минимальной зарплаты позволили с 2003 г. снизить бедность почти на 24%. Бразилия по-прежнему занимает третье место в Латинской Америке по уровню неравенства, но за последние восемь лет 13 млн бразильцев смогли выбраться из бедности, а 12 млн – из нищеты. На сегодняшний день богатые отдали небольшую часть своего состояния и, возможно, отдадут больше посредством отлаженной – что нехарактерно для Латинской Америки и большей части развивающегося мира, – хотя по-прежнему регрессивной системы налогообложения. Впечатляющие успехи Бразилии в социальной сфере вызывают зависть других стран развивающегося мира, а сама Бразилия превратилась в лабораторию и модель глобализации с социальным сознанием.

Готовность к международному плаванию

До конца XX столетия внешняя политика Бразилии основывалась на четырех принципах: защита обширных территорий, консолидация и укрепление республики, недопущение или урегулирование конфликтов с соседями и поддержание отстраненных, но теплых отношений с Соединенными Штатами. Бразилия, одно из государств-основателей Лиги Наций и ООН, направляла войска, чтобы воевать вместе с союзниками в годы Второй мировой войны, но никогда не стремилась доминировать в Латинской Америке. В период правления военных в 1960-е, 1970-е и 1980-е гг. Бразилия успешно позиционировала себя как ведущая неприсоединившаяся страна и непостоянный и отнюдь не близкий партнер США.

В 1990-е гг. Бразилия отказалась от своей традиционной отстраненности. Успехи на внутреннем фронте в сочетании с радикальными изменениями в глобальной политике и экономике создали новый исторический курс, который воплотился в период правления Лулы, так что бразильцы попросили объяснить, почему их страна столь вездесуща на мировой арене. Эта новая идея напоминает доктрину «явного предназначения» в Америке XIX века, но с бразильскими нюансами. Без кровопролития и аннексий Бразилии удалось консолидировать многонациональную и многорасовую демократию, стабилизировать сильную рыночную экономику и взрастить многомиллионный средний класс. Бразильцы, представляющие разные этнические группы и разные слои общества, уверены, что эти достижения дают их стране право считаться глобальной державой и вести себя соответствующим образом.

Более уверенная в себе Бразилия начала проводить наступательную и полномасштабную внешнюю политику. Она намерена обеспечить себе постоянное место в расширенном Совете Безопасности ООН, организовать крупные и мелкие развивающиеся страны в более мощную коалицию в рамках торговых переговоров Дохийского раунда и в последнее время расширить права голоса для себя и других во Всемирном банке и Международном валютном фонде.

Бразилия также имеет влияние на переговорах по изменению климата. У страны очень благоприятный с точки зрения выбросов энергобаланс, кроме того, на ее территории расположены около 60% лесов Амазонии. В то же время вырубка лесов в Бразилии – существенный фактор, влияющий на парниковые газы. Страна – лидер по доступности препаратов от ВИЧ/СПИДа для бедных. Кроме того, она возглавляла миротворческую миссию ООН на Гаити с 2004 года. После того как в результате землетрясения на Гаити погиб 21 бразилец – это самые большие потери бразильских войск за рубежом со времен Второй мировой войны, – страна сделала взнос в размере 19 млн долларов в ООН, объявила о выделении 205 млн долларов помощи Гаити и пообещала направить дополнительно 1300 спасателей. Бразильские военнослужащие участвуют в миссиях ООН в Либерии, ЦАР, Кот-д’Ивуаре, Восточном Тиморе и в других миротворческих операциях. При этом, учитывая коммерческие и дипломатические интересы, Бразилия преимущественно хранила молчание по конфликтам в Мьянме (Бирме), Судане и Зимбабве.

Несмотря на партнерство по БРИК, Бразилия отлично осознает, что рыночная сила Китая и его заинтересованность в ресурсах – это палка о двух концах. Сегодня КНР – крупнейший источник иностранных инвестиций для Бразилии, средства вкладываются в порты, железные дороги, атомные электростанции, железо, сталь и нефть. Китай стал самым большим рынком экспорта для бразильской сои, нефти и железа, и одновременно основным конкурентом, когда дело касается производимых товаров и ресурсов Африки. После многих лет молчания Бразилия в 2010 г. присоединилась к другим странам G20, включая Индию, Россию и США, и призвала Пекин ввести плавающий курс юаня.

При Лула да Силве Бразилия добилась успеха в повестке Юг–Юг в ближнем и дальнем зарубежье. На этом направлении страна продвигала идеи панидеологической интеграции Южной Америки и начала формировать широкую коалицию и укреплять диалог с Индией и ЮАР. Бразилия вкладывала крупные средства в Африку, особенно в португалоговорящие страны и государства, богатые ресурсами. МИД Бразилии открыл 16 новых посольств на континенте за 16 лет. Правительство Лула да Силвы ссылалось на экономическую мощь и многонациональное население (10 млн бразильцев являются выходцами с Ближнего Востока), объясняя ряд статусных и обусловленных коммерческими интересами президентских визитов в Израиль, на Западный берег и в Иорданию. Лула подчеркивал потенциал Бразилии как посредника на переговорах между израильтянами и палестинцами. Поскольку поездки не дали существенных дипломатических результатов, приоритетом визитов, по-видимому, было продвижение коммерческих интересов.

Персидская игра Лула да Силвы

Предложенная в 2008 г. Лулой да Силва и министром иностранных дел Селсу Аморимом альтернатива санкциям ООН против Ирана была, возможно, самым противоречивым – а для некоторых необъяснимым – примером новых международных амбиций Бразилии. Вместе с Турцией Бразилия пыталась возродить инициативу, впервые предложенную администрацией Обамы. Речь шла о том, чтобы убедить Иран отправлять уран для обогащения за границу. После нескольких месяцев переговоров, включавших непростые консультации с Соединенными Штатами, Бразилия и Турция добились соглашения, официальную декларацию подписали министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу, его иранский коллега Манучехр Моттаки и Аморим.

Наутро после объявления о соглашении госсекретарь США Хиллари Клинтон сообщила, что Китай и Россия, которые, как ожидала Бразилия, будут против санкций, поддержали предложенную Вашингтоном резолюцию. Позже Клинтон назвала шаг Бразилии и Турции маневром с целью отложить введение санкций ООН. Обе эти страны, которые в тот период имели статус непостоянных членов Совета Безопасности, проголосовали против резолюции. После внутренних дебатов и состоявшихся в последний момент телефонных переговоров между Вашингтоном и Бразилиа, а также Бразилиа и Тегераном, Бразилия впервые проголосовала в Совете Безопасности против Соединенных Штатов. Хотя соглашение могло бы послужить шагом к укреплению доверия между США и Ираном, администрация Обамы полностью отвергла инициативу Бразилии.

Реакция в стране была даже более жесткой, чем за рубежом. Бразильская элита и СМИ резко отреагировали на кадры, на которых Лула обнимал и обменивался рукопожатиями с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом, когда два лидера отмечали подписание официальной декларации. Провал дипломатического гамбита грозил привести к изоляции Бразилии от крупных держав по одному из ключевых вопросов международной безопасности. Критики заявляли, что Лула растратил дипломатический капитал и престиж, который страна накапливала 20 лет, позиционируя себя как независимого, влиятельного и ответственного международного игрока.

У Бразилии было множество мотивов – исторических и геополитических – для вмешательства в ядерную проблему Ирана. Опыт подготовки к войне в Ираке заставил ее задуматься об иранской стратегии США.

Аморим, в то время постоянный представитель Бразилии при ООН, также являлся председателем комитета по санкциям против Ирака и считал санкции первым шагом на опасном пути к применению военной силы. На посту главы МИДа Аморим стремился позиционировать Бразилию как мост между Западом и Тегераном, чтобы таким образом сделать свою страну доверенным лицом и надежным посредником. Соглашение по ядерному топливу принесло бы успех бразильцам по ряду аспектов: недопущение милитаризации ядерной программы Ирана; вызов фундаментальному представлению Вашингтона о том, что санкции ведут к более серьезным переговорам; укрепление морального авторитета Бразилии как единственного члена БРИК, не являющегося ядерной державой; подтверждение позиции МИДа, что старые правила управления международными институтами – на уровне Совета Безопасности или в рамках режима ядерного нераспространения – необходимо обновить, учитывая появление новых держав, начиная с самой Бразилии.

Лула и Аморим проецировали ядерную историю Бразилии на Иран и считали, что их страна имеет уникальную возможность убедить Тегеран придерживаться контролируемой мирной ядерной программы с гражданскими целями. Бразилия пыталась разрабатывать ядерную программу в 1970-х гг., но эти усилия были остановлены угрозой американских санкций. С точки зрения генералов, руководивших программой, и экспертов по обороне, продвигавших ее, бомба должна была дать преимущество в соперничестве с Аргентиной и обеспечить международный престиж. Однако переход Бразилии к демократии изменил ее ядерные расчеты. К 1967 г. Бразилия подписала Договор Тлателолько, который обязывал Бразилию и Аргентину придерживаться мирной ядерной программы и создать программу двусторонних инспекций. Конституция Бразилии (1988) запрещала иметь ядерное оружие, а в 1998 г. Бразилия подписала Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Страна отбросила свое авторитарное прошлое, добровольно отказалась от секретных ядерных разработок, перешла от конфронтации со своим соседом к сотрудничеству и присоединилась к режиму нераспространения. Для Лула да Силвы и его внешнеполитической команды эта история означала, что при правильных дипломатических шагах Иран можно было бы убедить пойти по тому же пути.

Возможно, главным стратегическим обоснованием стремления Бразилии позиционировать себя как дипломатического посредника была статья 4 ДНЯО, которая закрепляет право всех участников Договора «развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях». Бразилия занимает шестое место в мире по запасам урана (209 тыс. тонн), и в результате дальнейших разведочных работ это количество может увеличиться втрое. По данным Международного энергетического агентства, в ближайшие 20 лет мировое потребление электричества, произведенного на АЭС, почти удвоится. В Бразилии работают два ядерных реактора, третий введут в эксплуатацию в 2015 г., разрабатываются планы строительства четырех дополнительных реакторов к 2030 году. Бразилия по-прежнему отправляет большую часть своего урана для обогащения за границу (в Канаду и Европу). После завершения третьего реактора у нее появятся мощности для независимого обогащения урана, что позволит начать экспорт обогащенного урана. Поэтому неудивительно, что бразильская доктрина национальной безопасности определяет атомную энергетику как одну из трех стратегических сфер национальной обороны. Выступление против санкций по Ирану и попытки убедить его – по крайней мере в принципе – отправлять топливо за границу для обогащения под контролем МАГАТЭ вполне могли отражать стремление обеспечить себе рынок в будущем.

Успешное соглашение могло бы также показать бразильцам, испытывающим ностальгию по бомбе, что морального авторитета и дипломатической силы Бразилии достаточно для поддержания международного престижа. Но вместо этого вновь активизировались дебаты о том, пошел ли отказ от ядерного оружия на пользу стратегическим интересам страны. Националистические чувства и левых, и правых объединила изначальная несправедливость ДНЯО. Преимущества, которые Индия, Пакистан, Израиль и Северная Корея получили, оставаясь за рамками режима нераспространения, вызвали досаду и разочарование – без бомбы Бразилия никогда не сможет войти в клуб мировых держав по-настоящему первого порядка. Конституционных и международных обязательств, в соответствии с которыми действует Бразилия, может быть достаточно, чтобы полемика по поводу бомбы осталась на уровне разговоров. Но раздражение, связанное с неэффективностью и неравенством существующего режима нераспространения, а также растущая решимость его реформировать будут характерными чертами новой Бразилии.

Богатые ресурсы, нужные товары

Несмотря на провал иранского соглашения и ущерб, нанесенный имиджу, Бразилия продолжит играть весомую роль на международной арене. Изменение климата стало той сферой, где Бразилия смогла конвертировать свои технологии чистой энергии и экологическую добросовестность в значимый международный голос. Климатическая стратегия Бразилии продолжает развиваться: хотя вырубка лесов Амазонии способствовала глобальному потеплению, энергоснабжение страны на 40% обеспечивается возобновляемыми источниками. Доля бразильцев, которые считают экологию своей главной заботой, увеличилась более чем в два раза с 2002 по 2007 гг. – до 85%, и это самый высокий показатель в мире. Бразильское правительство продолжает защищать свой суверенитет над Амазонией и до недавнего времени отказывалось даже обсуждать вопрос о вырубке лесов на международных встречах по проблемам климата. Но изменения в общественном мнении дали возможность внести ответственное управление Амазонией в бразильскую повестку дня.

Национальный план Бразилии по изменению климата ставит цели остановить чистую потерю лесного покрова к 2015 г. и сократить средний уровень вырубки лесов на 70% до 2017 года. Бразильский банк национального развития управляет международным фондом в 1 млрд долларов по финансированию сохранения и устойчивого развития Амазонии. Бразилия взяла на себя обязательства сократить выбросы парниковых газов на 36–39% к 2020 г. и предложила себя в качестве представителя и посредника на переговорах по климату с развивающимся миром. Хотя Копенгагенское соглашение является лишь скромным шагом вперед в борьбе с изменением климата, участие Бразилии и ее готовность к компромиссам доказали, насколько серьезно она относится к этому вопросу.

В ближайшие годы Бразилия будет играть важную роль в обеспечении мировой продовольственной безопасности. Пастбища занимают почти четверть территории, а 150 млн акров пахотных земель не возделываются, что дает огромный потенциал для увеличения сельхозпроизводства в стране, которая уже сегодня является четвертым крупнейшим экспортером продовольствия в мире. Также она крупнейший производитель сахарного тростника, кофе и говядины. Хотя Китай и Индия опережают ее по производству пшеницы, риса и кукурузы, рост сельскохозяйственного ВВП в Бразилии в 2000–2007 гг. превысил показатели обеих этих стран, а также средний мировой уровень. Однако в Бразилии сосуществуют изобилие и нужда. Программа «Нулевой голод», начатая в 2003 г., и другие инициативы помогли уменьшить число людей, страдающих от голода, на 28%. Эти улучшения, а также технологические успехи в адаптации массового сельхозпроизводства для тропических условий, позволили стать ориентиром и моделью для программ продовольственной безопасности в Африке и Латинской Америке.

На долю Бразилии приходится 18% доступных мировых запасов пресной воды – благодаря ее многочисленным рекам, озерам и подземным водам. ГЭС вырабатывают 40% энергии. Хотя мировой рынок воды пока еще только развивается, прогнозируемые засухи и растущий спрос могут превратить воду в один из самых ценных и дефицитных ресурсов в мире. Доступ к воде для самих бразильцев остается неудовлетворительным – из 28 млн сельских жителей только 2,5 млн имеют водопровод. Тем не менее прогнозы ООН о том, что изменение климата может привести к вооруженным конфликтам из-за воды, дают Бразилии возможность конвертировать этот дефицитный ресурс в инструмент влияния далеко за пределами своих границ.

Сегодня Бразилия готовится к притоку средств еще из одного источника – нефтяного. В 2007 г. крупные запасы нефти были обнаружены в 150 милях от южного побережья, на глубине 16 тыс. футов ниже уровня моря и под слоем нестабильной соли толщиной более чем в одну милю – так называемые подсолевые запасы. Благодаря этому открытию страна может подняться на восьмое место по запасам нефти в мире с нынешнего 24-го и получить миллиарды нефтедолларов. Бразильская нефтяная компания с государственным участием Petrobras, которая уже является крупным международным игроком и работает в 27 странах, планирует к 2020 г. производить 5,4 млн баррелей нефти в день.

Извлечение этой нефти стало еще более дорогостоящим и сложным после разлива нефти на платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе в 2010 году. Репутация Petrobras как специалиста по глубоководной разведке и добыче нефти основывается на ее уникальных программах безопасности и охраны окружающей среды. Однако страховые взносы для глубоководных скважин выросли на 50%, а бразильская технология ликвидации разлива нефти, аналогичная использованной на Deepwater Horizon, требует дополнительных вложений. Стоимость превращения подсолевых залежей нефти в доходы для финансирования инфраструктуры, образования и социальных расходов существенно увеличилась с момента их открытия.

Несмотря на голоса немногочисленных критиков, поднимающих тему экологических последствий «большой нефти», Бразилия делает серьезную ставку на нефть, которая поможет решить внутренние проблемы. Petrobras, вероятно, сможет привлечь 224 млрд долларов пятилетних инвестиций за счет предложения акций этой осенью. Новые правовые нормы по подсолевым залежам нефти, принятые при участии нынешнего президента Дилмы Русеф, которая была министром энергетики и руководителем аппарата Лула да Силвы, увеличат контроль государства над новыми ресурсами, на смену модели иностранных инвестиций на основе концессий придет новая схема распределения доходов нового объединения – Petrosal. По закону, 50% государственной доли в доходах Petrosal пойдут на финансирование образования в научно-техническом секторе. Некоторые бразильцы – интеллектуалы, представители движения «зеленых» и неправительственных организаций – вполне справедливо предупреждают об угрозах коррупции, политизации и экологических последствиях того, что нефть окажется в центре бразильской модели развития. Однако гораздо более влиятельные политические и экономические деятели утверждают, что на фоне острых структурных проблем – бедности, неравенства, плохого образования и инфраструктуры – как прямые, так и опосредованные преимущества нефтяного бума становятся вполне привлекательными.

Внутренние проблемы

Бразилия уже начала заниматься некоторыми из своих извечных проблем. В 2001 г. неравенство впервые стало сокращаться; в период с 2003 по 2008 гг. 10% бразильцев смогли выбраться из бедности; большая часть населения сегодня принадлежит к нижней части среднего класса, и Бразилии удалось пережить глобальный финансовый кризис-2008 лучше, чем многим. Инвестиции в инфраструктуру выросли: сооружаемые в настоящее время промышленный комплекс Суапе на северо-востоке и Межокеаническая автотрасса в 1600 миль, которая свяжет восточную Бразилию с Перу, – лишь два показательных примера.

Тем не менее Бразилия до сих пор занимает 10-е место в мире по неравенству, и более четверти бразильцев живут ниже черты бедности. Хотя благодаря программе Bolsa Familia практически все дети школьного возраста пришли в классы, качество образования остается очень низким, по уровню начального образования Бразилия находится на 119-м месте в международном рейтинге. В исследовании, проведенном Организацией экономического сотрудничества и развития, бразильские школьники заняли 54-е место из 57 по математике (опередив только Тунис, Катар и Киргизию) и 48-е место из 61 по чтению.

Создание возможностей для бедных присоединиться к профессиональным и технократическим трудовым ресурсам будет означать, как долгое время утверждали сами бразильцы, реорганизацию парадоксально замкнутой системы государственного образования. Сейчас государство тратит огромные средства на высшее образование, выделяя деньги государственным университетам, от чего в основном выигрывают студенты, которые могли позволить себе частное обучение в первые годы и оказались лучше подготовлены к сдаче жестких квалификационных экзаменов.

Транснациональные и бразильские компании, стремящиеся получить прибыль от экономического бума в стране, уже давно ведут подготовку кадров напрямую и конкурируют друг с другом за немногочисленных специалистов-инженеров. Несомненно, сегодня Бразилия получает отдачу от инвестиций в науку и технологии, которые были сделаны военным правительством в 1960-х и 1970-х гг. – Embrapa (инновации в сельском хозяйстве), Embraer (бразильский авиапроизводитель мирового уровня) и Petrobras – три основных примера. Международная конкурентоспособность Бразилии сейчас зависит от политического решения расходовать государственные ресурсы на трансформацию нижнего класса и нижней части среднего класса – бразильцев, которые совсем недавно стали потребителями – в грамотных производителей в экономике, в значительной степени основанной на знаниях.

Кроме того, жизнь многих бразильских городов по-прежнему омрачает насилие и отсутствие безопасности. Северо-восточный регион, исторически наименее развитый экономически и наиболее нестабильный политически, имеет самые высокие темпы экономического роста в стране. При этом здесь зафиксирован самый высокий уровень убийств. Хотя некоторые жалуются, что правительство вторгается во все сферы жизни, в бразильских фавелах – трущобах, простирающихся на огромные расстояния вокруг крупных городов – государство отсутствует или рассматривается как угроза.

В Рио-де-Жанейро более миллиона человек (почти пятая часть населения) живут в фавелах. Многие из этих районов – некоторые новые, другие существуют десятилетиями – сегодня управляются бандами. Легкий доступ к оружию способствует высокому уровню насилия. В Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро ежегодно происходит более тысячи так называемых «убийств из сопротивления», совершенных полицейскими в целях самообороны. Семь фавел удалось утихомирить, после того как Рио получил право на проведение Олимпиады-2016. Наведение порядка подразумевает размещение правоохранительных сил и вооруженные рейды, а также обеспечение базовыми товарами и услугами, включая воду и санитарную инфраструктуру, транспортное сообщение, освещение улиц, медицинские и образовательные учреждения, интернет и обновление домов. Это лишь начало агрессивной программы по захвату и обеспечению безопасности в 40 фавелах, окружающих Рио. Но решение проблем фавел – среди которых слабые институты, незаконная экономическая деятельность и бедность – требует гораздо большего, чем временное умиротворение и размещение органов правопорядка. Неуправляемость фавел, несмотря на многолетнюю государственную политику, направленную на изменение ситуации, постоянно напоминает о том, что здоровье и легитимность бразильской демократии зависит от выполнения пока еще иллюзорных обещаний, данных миллионам, живущим в трущобах.

Кроме солнца, самбы и футбола

Соединенные Штаты больше не являются единственной державой, отвечающей за преодоление кризисов, обеспечение безопасности и определение программы развития для Латинской Америки. Многие американцы до сих пор придерживаются примитивной и некорректной точки зрения, что Бразилия должна вести себя как латиноамериканская страна. Вашингтону нужно понять, что бразильцы в меньшей степени считают себя латиноамериканцами, а в первую очередь бразильцами, в которых соединилась культура Африки, Европы, Ближнего Востока, Азии и местных коренных народов. Бразильские стратеги признают, что суть и качество отношений с соседями определят их положение в XXI веке в такой же (если не большей) степени, чем двусторонние отношения с Соединенными Штатами.

Бразилия привносит огромный исторический контекст в свои отношения с США. Многие бразильцы, ставшие совершеннолетними в период политической борьбы за свержение генералов, руководивших страной в 1960-е, 1970-е и 1980-е гг., воспринимали Америку как препятствие для бразильской демократии, а сейчас они возглавляют ключевые политические партии, социальные движения, государственные институты и компании. Даже бразильцы, имеющие тесные связи с Америкой, разделяют мнение, что страна не получит особой пользы от альянса старого образца с Вашингтоном.

Несмотря на вполне реальные идеологические различия во внешней политике, Кардозу и Лула да Силва отдалили Бразилию от программы Соединенных Штатов по Латинской Америке. В 1990-е, когда Латинская Америка в основном следовала рекомендациям Вашингтона, включавшим свободную торговлю, демократию и борьбу с наркотиками, правительство Кардозу отказалось участвовать в «Плане Колумбия», предложенном администрацией Клинтона, не поддержало идею зоны свободной торговли двух Америк, выступило против эмбарго США в отношении Кубы и попытки свержения Уго Чавеса в Венесуэле в 2002 г., которая первоначально была одобрена в Белом доме.

Как и Кардозу, Лула да Силва старался дистанцироваться от США по региональным вопросам, давая при этом добро на создание ряда региональных институтов, включая МЕРКОСУР, Союз южноамериканских наций, Южноамериканский совет по обороне и, совсем недавно, Сообщество латиноамериканских и карибских государств. Но когда наркотики и насилие стали проблемой и для самой Бразилии, да Силва предоставил разведданные и другую поддержку правительству Альваро Урибе в Колумбии. Тем не менее Бразилия осудила продление и расширение американского присутствия на военных базах в Колумбии, выступила против переворота в Гондурасе и решения США не поддерживать возвращение свергнутого президента к власти, а также подталкивала Вашингтон к снятию эмбарго в отношении Кубы.

Независимо от того, в какой степени правительство Русеф будет солидаризироваться с политикой Соединенных Штатов в регионе или дистанцироваться от нее, первостепенное значение имеет постоянное расширение собственных интересов Бразилии в Латинской Америке. Помимо исторических и коммерческих связей с Аргентиной или политической и экономической гегемонии в Парагвае, коммерческое и финансовое участие Бразилии в экономике соседей увеличивается. С 2000 по 2009 гг. торговля со странами МЕРКОСУР возросла на 86%, с Андским сообществом – на 253%, а с Мексикой – на 121%. Бразильские глобальные компании, часто имеющие преференции при финансировании со стороны Бразильского банка развития, превратились во влиятельных участников инфраструктурных проектов в регионе – включая инвестиции в добывающий и нефтяной сектор Колумбии, модернизацию нефтеперерабатывающей отрасли и сооружение дорог в Перу, а также транзит, строительство, добычу нефти и выращивание сои в Венесуэле. В отличие от Чавеса, который тратит нефтяные богатства преимущественно на политические и идеологические цели, Бразилия конвертирует свои инвестиции и экономические успехи в Латинской Америке в мировое влияние.

Отсутствие четких экономических норм в соседних с Бразилией странах создает плодотворную почву для распространения организованных преступных групп, а также трафика людей, оружия, наркотиков и другой контрабанды. Осознавая огромные проблемы там, Бразилия недавно начала строить специальную сеть военных баз вдоль своих границ протяженностью 9 тыс. миль.

Конкуренция за дипломатическое и политическое влияние в Латинской Америке только начинается. Архитекторы внешней политики Лула да Силвы и Русеф утверждают, что интересы Бразилии в Латинской Америке неминуемо приведут к соперничеству с США, хотя и не очень острому. На протяжении десятилетий представления о регионе создавали в основном ориентированные на Соединенные Штаты элиты, поэтому теперь Вашингтон вынужден в срочном порядке знакомиться с серьезно изменившимися реалиями.

Латиноамериканские правительства сегодня в первую очередь несут ответственность перед новым электоратом – бедными, рабочим классом, новым средним классом, группами коренных жителей, социальными движениями, а не перед Вашингтоном. Близкое соседство и собственные интересы заставили новую Бразилию научиться жить в изменившихся политических условиях.

Вряд ли Бразилия или США добьются успеха в дипломатическом доминировании в Латинской Америке. Старые многосторонние институты, такие как Организация американских государств, пытаются восстановиться после перекосов гегемонии Соединенных Штатов, а также двойственности и даже прямых вызовов со стороны некоторых стран-членов. Не демонстрируя в открытую желание лидировать в региональных институтах, что могло бы вызвать антибразильские настроения, Бразилия осторожно пытается максимизировать свои интересы и минимизировать конфликты.

По некоторым вопросам конфликты между США и Бразилией никуда не денутся. Но в целом Бразилия не настроена ни антиамерикански, ни проамерикански. Например, бросая вызов Соединенным Штатам по вопросам о Гондурасе, Колумбии и Иране, она одновременно вела переговоры о первом с 1977 г. соглашении по военному сотрудничеству, вместе с администрацией Обамы работала над разрешением конфликта вокруг хлопкового рынка и созданием открытого канала для взаимодействия в сфере изменения климата и международных экономических институтов.

Двусторонние отношения, скорее всего, будут и дальше находиться в неопределенном состоянии – ни вражды, ни дружбы. Правительства Обамы и Лула да Силвы ввели термин «глобальный партнерский диалог» – немного расплывчатая форма признания определенной заинтересованности в сооружении лесов вокруг строящегося дома. Упущенные возможности и неоднозначные сигналы по иранскому эпизоду отражают стратегические разногласия. Однако глобальные вопросы обеспечивают благоприятную почву для сотрудничества, особенно в сфере изменения климата, в рамках G20 и через скромные совместные усилия по преодолению бедности и лечению инфекционных заболеваний на Гаити и в Африке.

Самым серьезным испытанием для нового президента станет необходимость сочетать амбициозные внутренние планы с сохранением позиции Бразилии на международной арене. На самом деле Бразилия находится среди мировых держав в выгодном положении: она может позволить себе модернизацию обороны и системы безопасности и при этом не столкнется со сложной дилеммой – пушки или масло. Чтобы существенно увеличить инвестиции в людей – на чем основан новый общественный договор, – Бразилии, вполне вероятно, придется умерить амбиции относительно глобального лидерства в ближайшей перспективе. В конечном итоге результат может быть одинаковым: сильная, уверенная в себе Бразилия, которая вносит значительный вклад в мир и процветание не только на региональном, но и на глобальном уровне. Возможно, единственный и самый важный способ, которым США могут повлиять на бразильскую внешнюю политику, – это дать понять на словах и на деле, что Вашингтон не считает подъем Бразилии игрой с нулевой суммой, угрожающей американским интересам, а воспринимает это как появление не совсем привычного, хотя иногда очень необходимого глобального партнера.

Джулия Свейг – старший научный сотрудник и директор по изучению Латинской Америки, а также Глобальной бразильской инициативы в Совете по международным отношениям. Она является автором книги «Дружественный огонь: теряя друзей и заводя врагов в антиамериканский век».

Бразилия. ЛатАмерика > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735522 Джулия Свейг

С оружием

Как Вашингтон не утрачивал позиций на рынке вооружений

Резюме: США – вероятно, самый политизированный и даже идеологизированный экспортер вооружений. Внешнеполитические и идеологические предрассудки и опасения утечки передовых технологий не дают американским компаниям раздавить конкурентов на мировом рынке.

Статья Джонатана Каверли и Этана Кэпштейна «Как Вашингтон утратил монополию в продажах оружия» представляет собой в высшей степени интересный взгляд академических ученых из США на процессы, происходящие на рынке вооружений. Рассуждая главным образом об изменении американской позиции на этом рынке и утверждая, что в нулевые годы Соединенные Штаты утратили монопольное положение, достигнутое в 1990-х гг., авторы затрагивают и более фундаментальные вопросы. Первый – об общей эволюции конфигурации игроков на этом рынке. Второй – уже по сути теоретический – о базовых факторах, как политических, так и экономических, определяющих эту эволюцию. Основной причиной утраты позиции на рынке авторы считают ориентацию американского ВПК на производство слишком сложных дорогих высокотехнологичных вооружений, которые начинают проигрывать более простым и доступным по цене системам европейского, российского, израильского или даже южнокорейского производства.

Девяностые годы: а была ли монополия США?

Можно согласиться, что начало 1990-х гг. действительно было периодом, когда позиции Соединенных Штатов на рынке оружия по сравнению с 1980-ми гг. заметно усилились. Это стало следствием резкого сокращения с 1992 г. российских поставок, а также ухода с рынка игроков второго эшелона, которые в предыдущем десятилетии нарастили военный экспорт благодаря гигантскому спросу, порожденному ирано-иракской войной. На фоне падения советского/российского, китайского и бразильского экспорта, а также некоторого снижения европейских поставок сами США увеличили продажи вооружений в арабские монархии Персидского залива после войны с Ираком 1991 года.

Вообще мировые трансферты вооружений достигли максимальных объемов в 1987–1988 гг. в апогее ирано-иракской войны и многочисленных внутренних конфликтов в развивающихся странах (Афганистане, Анголе, Эфиопии, Кампучии и Никарагуа), где прозападные и прокитайские партизанские движения противостояли ориентированным на СССР правительствам. В начале 1990-х гг. Москва прекратила безвозмездные или сверхльготные поставки квазимарксистским режимам в третьем мире. Крах «мировой социалистической системы» и роспуск Организации Варшавского договора привели также к прекращению продаж бывшим союзникам в Центральной и Восточной Европе. Кроме того, советский и ранний российский военный экспорт пострадал из-за ухода с рынка попавших под санкции ООН Ирака и Ливии, то есть как раз тех стран, которые вообще придавали советским оружейным поставкам хоть какую-то коммерческую составляющую. Смена советской политической парадигмы экспорта на российскую коммерческую привела также к кратковременному параличу в российско-индийских военно-технических связях. В результате действия всех этих факторов российский экспорт в 1994 г. упал до своего исторического минимума, составив всего 1,7 млрд долларов.

Окончание ирано-иракской войны, которая генерировала ежегодный многомиллиардный спрос на вооружения, нанесло сильный удар по экспортерам оружия второго эшелона, особенно по Китаю и Бразилии. Пострадали также европейские производители. КНР в 1994 г. переходит из разряда чистых экспортеров вооружений в категорию нетто-импортеров. Бразилия вообще уходит с рынка, ее оборонная промышленность практически прекращает существование.

На этом фоне США после победоносного окончания первой войны в Заливе получили крупные саудовские, эмиратские и кувейтские военные заказы, которые отчасти должны были повысить боеспособность армий заливных монархий, но главным образом стали формой благодарности Вашингтону за спасение от Саддама. Таким образом, победив в холодной войне, разгромив Ирак и избежав крупных потерь из-за прекращения ирано-иракской войны, Соединенные Штаты действительно на короткий срок резко усилили позиции на рынке вооружений. Однако это абсолютное доминирование (даже в тот период отнюдь не монополия) продолжалось не все десятилетие, как утверждают американские авторы, а всего лишь три-четыре года.

Уже в 1994 г. начинается восстановление российских позиций на рынке, причем на новых деполитизированных коммерческих началах. Подписывается исторический контракт стоимостью 650 млн долларов на поставку в Малайзию 18 истребителей МиГ-29N, исполняются первые крупные китайские контракты, прежде всего на истребители Су-27СК/УБК, восстанавливается сотрудничество с Индией и Вьетнамом, продолжаются поставки бронетехники и подводных лодок по контрактам, заключенным еще в советское время с Ираном. Россия получает свою долю благодарности от аравийских монархов – ОАЭ и Кувейт закупают крупные партии боевых машин пехоты БМП-3 и реактивных систем залпового огня «Смерч». В середине – второй половине 1990-х гг. отлично сработал специфический российский маркетинговый инструмент – поставки вооружений и военной техники в счет погашения советских долгов. Благодаря этому удалось продвинуть истребители МиГ-29 в Венгрию, танки Т-80У и БМП-3 в Южную Корею, зенитные системы «Бук-М1» в Финляндию. В 1996 г. из 3,6 млрд долларов совокупного российского военного экспорта поставки в счет погашения долга составили 800 млн, или 22%.

Еще более активно наращивают присутствие на рынке Франция и Израиль. Париж получает крупные военно-морские и авиационные контракты на Тайване, саудиты покупают французские фрегаты, а ОАЭ – большую партию новейших танков Leclerc, масштабные поставки идут в Пакистан. Израиль почти одномоментно становится заметным игроком на рынке, активно продавая в КНР и Турцию электронные системы, беспилотные летательные аппараты и решения в области модернизации.

Резюмируем: скачок относительной доли США, которая действительно могла достигать на максимуме 60% мировых трансфертов, наблюдался в очень короткий период примерно с 1990 по 1994–1995 гг. и был девиацией, связанной с одновременным действием трех факторов – победой в холодной войне, победой в первой войне в Заливе и последствиями прекращения ирано-иракского конфликта. Уже к середине 1990-х гг. рынок стал возвращаться в более сбалансированное состояние, когда наряду с Соединенными Штатами крупными экспортерами оставались Великобритания и Франция, начала возвращаться на свои позиции Россия, а Израиль приступил к феноменальному восхождению.

Нулевые годы: а была ли потеря рынков?

Не так однозначно и просто выглядит и динамика американских позиций в нулевые годы. Возможно (хотя далеко не гарантированно), доля США на рынке снизилась, однако не до 30%. Вероятнее всего, она колебалась между 40 и 50%. При этом имеются лишь единичные случаи, когда Соединенные Штаты теряли бы позиции на рынке или проигрывали в прямой конкуренции, почти все эти эпизоды упомянуты авторами. В Юго-Восточной Азии это авиационные закупки Малайзии (которая продолжила приобретение российской авиатехники, заключив контракт на 18 Су-30МКМ, но отказавшись от ожидавшегося заказа на F-18F Super Hornet) и Индонезия, которая в комплектовании своих ВВС начала переориентацию на Россию и Южную Корею. Чехия и Венгрия предпочли американским машинам сверхлегкие и относительно дешевые шведские Gripen. Бразилия в тендере на закупку перспективных истребителей формально выбрала Rafale, но до сих пор не подписала контракт. Возможно, кое-что можно отнести к американским потерям в больших бразильских военно-морских контрактах 2008 г., которые также достались французам. И, конечно, знаменитый индийский тендер MMRCA на закупку 126 средних многоцелевых истребителей, где победу также одержали французы.

При этом США сохраняют прочные позиции на колоссальном рынке монархий Персидского залива. Саудовские закупки британских Typhoon или заказ ОАЭ Mirage 2000-9 (и возможное продолжение эмиратских авиационных приобретений во Франции, на сей раз Rafale) потерями назвать никак нельзя. Это воспроизводство уже сложившейся структуры источников вооружений консервативных арабских нефтяных режимов, допускающих ограниченную диверсификацию, но сохраняющих доминирование Соединенных Штатов, которые единственные в состоянии гарантировать выживание этих режимов. Резервируя часть пирога за Парижем и Лондоном, саудовские и эмиратские шейхи все равно основные деньги тратят на закупку американских F-15SA, F-16 block 60 и систем ПВО.

Boeing нанес унизительное поражение Dassault Aviation на критически важных тендерах в Южной Корее и Сингапуре, военно-воздушные силы этих стран предпочли сырым французским Rafale заслуженные американские истребители F-15. США безраздельно господствуют в Японии и Австралии. Самый большой и единственный растущий в Восточной Европе польский рынок также ориентирован на американские системы. Да, чехи и венгры арендовали в общей сложности 28 шведских Gripen, но поляки купили 48 F-16. Наконец, в нулевые годы американцы вошли на новый для себя индийский рынок, продав здесь всего за пять лет военно-транспортных и базовых патрульных самолетов, а также боевых вертолетов на сумму до 10 млрд долларов.

Фактор low cost систем

Главной причиной потери предполагаемой (но недоказанной) монополии США на оружейном рынке авторы считают уход американских компаний в нишу разработки и производства очень дорогих высокотехнологичных систем вооружений, которые начинают проигрывать более простым и дешевым образцам. Однако из всех приведенных выше примеров неудач лишь единичные можно объяснить действием этого экономического по сути фактора. Как нетрудно заметить, открытые тендеры на авиационные системы в Индии и Бразилии Соединенные Штаты проиграли французам. Но французские Rafale гораздо дороже любых американских истребителей четвертого поколения – будь то тяжелые F-15 и F-18 Super Hornet или средние F-16. Вообще если есть экспортер, который действительно страдает от отсутствия предложений в нише low cost, так это именно Франция. По всей видимости, как раз это обстоятельство и стало причиной относительно низких французских продаж после окончания поставок легких Mirage 2000-5/9 и демонтажа сборочной линии этих относительно дешевых (по французским, конечно, меркам) машин.

Индийские ВВС, которые, кстати, примерно до 2007–2008 гг. отдавали предпочтение именно США, не приняли американское предложение в рамках тендера MMRCA, по всей видимости, по причине неудовлетворенности предложенным уровнем трансферта технологий. Бразильский выбор объясняется наличием устоявшихся промышленных и коррупционных связей с Dassault и опять-таки готовностью французов передать права на лицензионное производство Rafale на Embraer.

Все другие примеры предполагаемых американских неудач – от китайского доминирования на пакистанском рынке до российских успехов в Малайзии и Индонезии – также объясняются политическими, технологическими или промышленными факторами, но только не ценой американских предложений. Стоимость не была определяющим фактором и в таиландском решении купить Gripen: за три года до этого выбора предыдущее тайское правительство почти подписало контракт на закупку более дорогих, особенно в эксплуатации, тяжелых российских Су-30. Так что в тайском выборе решающее значение имеют любые другие, но только не ценовые мотивы.

Получается, что чуть ли не единственным случаем, когда цена сыграла решающую роль, был чешско-венгерский (и не упомянутый авторами швейцарский) выбор в пользу маленького шведского истребителя. Характерная особенность всех трех случаев – требования боевой эффективности закупаемой системы не были приоритетными, потребность в передаче технологий со стороны Чехии и Венгрии отсутствует (швейцарская ситуация более сложная, там предполагается софинансирование покупателем создания новой, более тяжелой версии Gripen NG). При наличии военных, политических, промышленных или технологических мотивов ценовой фактор уходит на второй-третий план. Именно поэтому Индия и Бразилия, которые стремятся создать национальную военную авиационную промышленность, выбрали более дорогие французские самолеты. Именно поэтому небогатая Уганда, которой угрожает вовлечение в конфликты между Северным и Южным Суданом или в Демократической Республике Конго, закупает сложный и недешевый в эксплуатации Су-30МК2.

Кстати, вообще неверно считать, что у США отсутствуют предложения в low cost сегменте. Американские вооруженные силы сохраняют огромные запасы всех видов оружия и военной техники, которые находятся в очень хорошем состоянии и могут поставляться покупателям немедленно или после недорогой модернизации и по весьма приемлемой стоимости. На любое дешевое и простое предложение конкурентов Соединенные Штаты в состоянии ответить продвижением не менее дешевого, но вполне приличного технологического уровня вооружения и техники с баз хранения. Ни в ценовом, ни в технологическом отношении конкурировать с американцами почти невозможно, и в этом смысле Вашингтон действительно мог бы добиться монополии.

Тогда почему же этого не происходит? Главные ограничители американской экспансии на рынке вооружений – это очень жесткое законодательство в отношении трансферта технологий и склонность к постоянному введению санкций и эмбарго. Первое затрудняет продвижение американской техники в государства с растущими национальными оборонными индустриями, например, в Индию или Бразилию. Второе заставляет диверсифицировать источники вооружений государства, имеющие амбиции проведения относительно независимой внешней и оборонной политики – Малайзию, Индонезию или Алжир, например. И, само собой разумеется, исключает возможность поставок в государства-изгои – от Сирии до Северной Кореи. США – это, вероятно, самый политизированный и даже идеологизированный экспортер вооружений. И не потеря позиций на рынке вооружений ограничивает возможности Вашингтона влиять на политику других государств. Все ровно наоборот – внешнеполитические и идеологические предрассудки и опасения утечки передовых технологий не дают американским компаниям раздавить своих конкурентов на мировом рынке. Например, Пентагон препятствует кораблестроительной промышленности строить неатомные подводные лодки из-за опасения, что созданные в интересах экспортных заказчиков и поставленные за рубеж дизельные субмарины будут содержать технологии, используемые на атомных подводных кораблях. В результате растущий перспективный рынок неатомных субмарин оказался разделен между Россией, Германией и Францией, а в прошлом году на нем впервые появилась и Южная Корея.

Типы рынков вооружений

Таким образом, на рынке вооружений действует сложный комплекс переменных. Это чаще всего политические, промышленные, технологические, военные соображения и лишь чуть ли не в последнюю очередь почему-то привлекший к себе все внимание американских коллег ценовой фактор. Важную роль играет сложившаяся традиция отношений импортера и экспортера, коррупционные связи и маркетинговая эффективность. При этом в политике импортеров, как правило, присутствуют сразу несколько из перечисленных мотиваций, однако чаще всего явно доминируют лишь одна-две. При наличии такого явно выраженного доминирования одной мотивации однозначно определяется и тип рынка вооружений. Сложная и динамическая комбинация мотиваций дает промежуточный тип. В целом, как нам представляется, можно выделить следующие модели поведения покупателей на рынке вооружений:

В коррупционной модели при решении о приобретении ВВТ доминируют не рациональные общегосударственные или общенациональные интересы, а корпоративная или личная финансовая заинтересованность высокопоставленных представителей государства-импортера. Данная модель наиболее ярко выражена в странах мусульманского культурного ареала и в Латинской Америке. Кроме того, ощутимое влияние этого типа мотивации наблюдается также в Индии и странах Восточной и Юго-Восточной Азии.

В рамках зависимой модели вооружения и военная техника выступают как своеобразный промежуточный товар, призванный замаскировать истинный предмет торговли. Под видом ВВТ де-факто закупаются гарантии безопасности страны-производителя. Данная модель наиболее характерна для капиталоизбыточных стран, которые в силу демографических и культурных особенностей не в состоянии самостоятельно обеспечить внешнюю военную безопасность. Наиболее яркими примерами являются нефтедобывающие монархии Персидского залива. Соответственно, для успешного продвижения на такой рынок особое значение приобретает военно-политический вес страны-экспортера, а также достоверность ее военно-политических гарантий.

Политическая модель. Принятие решения об импорте того или иного вида ВВТ обусловлено политической ориентацией страны-покупателя. Закупая ВВТ, импортер демонстрирует свои политические и цивилизационные предпочтения, которые могут быть прозападными (ЦВЕ), антиамериканскими (Венесуэла) или подчеркнуто плюралистическими (Малайзия, Индонезия).

Блокадная модель. Как известно, целый ряд государств, армии которых испытывают острую потребность в обновлении или модернизации парка вооружений и военной техники, находятся в ситуации юридической или фактической блокады. К числу таких стран относились в свое время саддамовский Ирак и Ливийская Джамахирия. Элементы блокады в отношении поставок современных конвенциональных ВВТ присутствуют также в случае с Сирией и Ираном. Особое место занимает Тайвань, импортную модель которого следует относить скорее к зависимой, но в которой все же отчетливо присутствуют и признаки блокадного типа.

Промышленно-технологическая модель предполагает приоритет доступа к передовым военным и общепромышленным технологиям. Соответственно, ключевую роль начинают играть готовность экспортера к передаче технологий, продаже лицензий и реализации офсетных программ. Наиболее яркими примерами этого типа импортеров являются сейчас КНР, Бразилия, Индия. В последнее время к этой модели быстро эволюционируют также Южная Корея и Турция.

Наконец, собственно военная модель импорта вооружений предполагает приоритет боевых качеств закупаемых систем. В экстремальных случаях, когда импортер находится в состоянии вооруженного конфликта или существует высокая вероятность его возникновения, особое значение приобретает быстрота поставки и способность военного персонала быстро освоить закупаемое вооружение.

Перспективы

Рассуждая далее в рамках предложенной мотивационной модели рынков вооружений, нетрудно заметить, что Соединенные Штаты имеют наиболее прочные позиции на части политических и зависимых рынков. К первым прежде всего относятся государства англосаксонского цивилизационно-культурного поля, некоторые европейские союзники США и Япония. Эталонными примерами американских клиентов с зависимой мотивацией остаются аравийские нефтяные монархии, прежде всего, конечно, Саудовская Аравия. Сильны позиции и в странах, где приоритетом является обеспечение военной безопасности: американское вооружение эффективно, испытано в боях, тактика его применения отработана самыми мощными на планете вооруженными силами. Поэтому Индия предпочла проверенные ударные вертолеты Apache сырым российским Ми-28NE, по той же причине на Вашингтон ориентированы Израиль и Южная Корея, хотя эти два рынка также имеют признаки политической и даже зависимой мотивации. Нет оснований полагать, что в будущем конкурентоспособность Соединенных Штатов на указанных типах рынков снизится.

А вот государствам, для которых приоритетом является создание собственной промышленности, придется из-за американских ограничений развивать отношения прежде всего с Европой, особенно с Францией. Сейчас это наиболее заметно в случае с Бразилией, в некоторой степени в Индии. Но далее можно ожидать активизации европейского вектора таких ориентированных сегодня преимущественно на США стран, как Южная Корея или Сингапур. В общем можно предполагать, что структура покупателей американских вооружений останется в целом прежней, изменения возможны главным образом в случае политической переориентации стран (например, краха саудовского королевского дома).

Динамика российских рынков выглядит менее привлекательно. Бум продаж в нулевые годы обеспечивался за счет мощного китайского и индийского спроса, при этом обе страны решали главным образом задачи развития национальной промышленной и технологической базы. На сегодня в КНР эта задача в некоторой степени решена, а Индия повышает планку технологических требований, которые все чаще уже не могут удовлетворяться российской промышленностью. Это не значит, что в ближайшие годы индийский и даже китайский спрос на российские системы и технологии совсем исчезнет, но объемы торговли, особенно с Пекином, уже никогда не повторят тех эпических значений, которые были достигнуты в нулевые годы. Можно предположить, что промышленно-технологическая модель сотрудничества будет развиваться в отношениях с такими растущими странами, как Вьетнам и Индонезия (впрочем, для Индонезии приоритетным партнером уже стала Южная Корея), но понятно, что эти государства не компенсируют падение китайских и индийских закупок.

Другой большой группой российских клиентов, обеспечивших диверсификацию российского оборонного экспорта в минувшем десятилетии, стали государства, проводящие независимую или антизападную внешнюю и оборонную политику. Антизападная политическая мотивация при закупках присутствует у Венесуэлы и Ирана (до введения эмбарго на поставки оружия). В значительной степени политически мотивированными были и сирийские приобретения, хотя сирийская модель содержит также военные и блокадные мотивы. Вьетнам, Алжир, Малайзия и Индонезия относятся к странам с независимой внешней и оборонной политикой.

«Антизападные» рынки один за другим закрываются в результате введения международных эмбарго или политической переориентации соответствующих стран. Оставшиеся (как Венесуэла) отличаются высочайшими политическими рисками и экономической нестабильностью. Алжирский рынок близок к насыщению, а индонезийский и малайзийский открыты для конкуренции, и в последнее время успех россиянам здесь не сопутствует. В прошлом году, например, Россия проиграла южнокорейцам тендер на поставку Джакарте двух подводных лодок. Стабильным и предсказуемым в этом кластере остается только Вьетнам, который в ближайшие пять-семь лет останется ориентированным преимущественно на закупки российских вооружений. Таким образом, можно прогнозировать, что Россия, вероятно, будет терять свои позиции в пользу европейцев (прежде всего французов) и израильтян, оставаясь при этом одним из ключевых игроков на рынке.

К.В. Макиенко – заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий.

США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735517 Константин Макиенко

Без оружия

Как Вашингтон утратил монополию в военно-технической сфере

Джонатан Каверли – доцент Северо-Западного университета.

Этан Кэпштейн – профессор Техасского университета в Остине, приглашенный профессор Джорджтаунского университета и старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности.

Резюме: Создание небольшого количества супероружия, не имеющего аналогов, которое хотят иметь лишь немногие страны и которое подрывает военный бюджет государства, – это не большая стратегия, это политика, лишенная стратегии вообще.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В последние 20 лет Соединенные Штаты пользовались бесспорным конкурентным преимуществом в производстве и экспорте современного обычного вооружения. Распад СССР и Организации Варшавского договора привел к резкому сокращению военных расходов России и уменьшению оружейных поставок Москвы региональным союзникам. В то же время глобализация способствовала процветанию крупных фирм, позволив американским оборонным подрядчикам получать прибыль благодаря своим мощностям и большим заказам от вооруженных сил разных стран. Формула была проста: производя различные виды доступного, но современного вооружения, Пентагон и его подрядчики могли превзойти любого соперника. На кону стояло доминирование в мировой торговле оружием и связанные с этим экономические и геополитические выгоды, которые США не хотели терять.

Но преимущество постепенно утрачивается. В 1990-е гг. Соединенные Штаты контролировали 60% мирового рынка в этой сфере. Сегодня – лишь около 30%. Сосредоточившись на передовых технологиях и разработке невероятно дорогих оборонных систем, Вашингтон дал иностранным конкурентам возможность выйти на рынок с практичным предложением по доступной цене. Вследствие этого Россия постепенно восстановила свои позиции, а ряд других государств, в том числе Китай, Израиль и Южная Корея, превращаются в важных поставщиков.

Ни в одной программе не было такого количества ошибок, угрожающих американской оборонной промышленности, как в проекте ударного истребителя F-35, который, как признают сейчас даже его самые оптимистичные сторонники, стал катастрофой по закупкам. В конце холодной войны эксперты рассуждали об F-35 как о самолете, который изменит мировой рынок. Он предназначался для замены трех американских истребителей, и его планировалось длительное время производить дома. Это, в свою очередь, позволило бы реализовывать F-35 за границей по относительно низкой цене, поскольку затраты на разработку амортизировались бы за длительный период производства. Как говорили тогда, единственное, что оставалось бы иностранным производителям, – это выбросить планы создания собственного вооружения, провести переоснащение и стать частью глобальной цепи поставок F-35.

Однако после 11 сентября 2001 г. ограничения военных расходов были сняты, а стоимость F-35 резко подскочила, и он превратился в одну из печально известных «золотых» американских систем вооружения. Различные военные подразделения США настаивали на дополнительных технических характеристиках F-35, который стал финансовой «черной дырой». Процесс оборонных закупок настолько сложен, что дать оценку стоимости чрезвычайно трудно, но даже по самым оптимистичным расчетам F-35 обойдется на 75% дороже, чем предполагалось в 2001 году. Сегодня на программу приходится 38% закупочного бюджета Пентагона, включающего все нынешние системы вооружений. Шок от цены заставил многих покупателей, в том числе ключевых союзников – Австралию, Италию и Великобританию, – отложить или сократить заказы.

F-35 – отнюдь не уникальный случай. По данным Главного контрольного управления США, половина программ материально-технического оснащения Пентагона выходит за рамки своего бюджета. Утрачиваемые Соединенными Штатами позиции в мировой торговле оружием – не просто еще один удар по уже ослабевшей внутренней экономике (в аэрокосмической промышленности страны заняты более 600 тыс. человек). В прошлом способность вооружать союзников позволяла Вашингтону укреплять мощь своих друзей и при этом получать деньги. Утратив лидирующие позиции на мировом рынке вооружений, Соединенные Штаты лишились важного инструмента внешней политики.

Проклятие монополиста

После войны в Персидском заливе (1991 г.) потребителям во всем мире было очевидно, что американское оружие – лучшее на рынке. А учитывая, что США тратили на военные исследования и разработки больше, чем весь остальной мир, неудивительно, что американские фирмы могли похвастаться такими возможностями, как технология «стелс», которые не мог предложить никто другой.

Но поскольку американский военный бюджет был раздут после 2001 г., когда Вашингтон начал «войну против терроризма», оборонные компании и Пентагон перестали обращать внимание на цену вооружений. Конгресс открыл кошелек, внутренний спрос на высокотехнологичное вооружение возрос, а финансовые ограничения на приобретение новинок сняты. Имея в распоряжении огромный объем средств, индустрия предвкушала золотую эру продаж. Включились и инвесторы. После 11 сентября акции крупных оборонных подрядчиков резко выросли в цене.

Сегодня обычные вооружения, такие как самолеты и ракеты, требуют использования последних инженерных достижений. Поскольку затраты на разработку возрастают до астрономических значений, стоимость единицы может быть снижена только за счет наращивания производства. Поэтому экспорт становится жизненно важным – каждая дополнительная продажа уменьшает стоимость единицы вооружения. Объем заказов Пентагона существенно превышает закупки министерств обороны России или европейских стран, а потому американские оружейные программы имеют довольно длительный срок жизни, даже если единственным покупателем остаются собственные вооруженные силы. Уже благодаря этому фактору стоимость единицы американского оружия должна быть относительно ниже.

Однако в последние 10 лет Соединенные Штаты, уверившись, что у покупателей просто нет других альтернатив, стали жертвой «проклятия монополиста». Поскольку Вашингтон дал карт-бланш Пентагону, который вел войну в Афганистане и Ираке, представителям военных структур не приходило в голову, что большинство стран может обойтись без усовершенствованных истребителей «стелс» и новейших боевых кораблей. Как правило, вполне достаточно менее масштабных технологий. Таким образом, рост цен на американскую продукцию вынудил иностранных потребителей обращаться к другим поставщикам. В январе 2011 г., например, вместо заказа у американских фирм Lockheed Martin и Boeing Индия решила потратить 11 млрд долларов на истребители Rafale французской компании Dassault Aviation. Это стало первой продажей Rafale за рубеж, и благодаря сделке самолет неожиданно приобрел конкурентоспособность в мире.

Разумеется, некоторые покупатели по-прежнему в состоянии платить за первоклассное американское оружие. Страны Персидского залива сохраняют свои заказы благодаря высоким ценам на нефть и нестабильной обстановке в регионе. К примеру, в 2010 г. Конгресс США одобрил рассчитанную на 10 лет 60-миллиардную сделку с Саудовской Аравией, которая включает приобретение самых передовых истребителей в мире. Но даже саудовцы стремятся диверсифицировать базу своих поставщиков, приобретая истребители Eurofighter у Великобритании и собираясь закупать вертолеты у России. Нужно отметить, что таких покупателей, как страны Персидского залива, немного и их пример становится менее значимым, так как стратегический фокус Вашингтона смещается в сторону Азии.

Новая гонка вооружений

Если бы сокращение американской доли рынка являлось чисто экономической проблемой, можно было бы не обращать на это особого внимания, полагая, что оборонная отрасль, которая имеет обязательства перед своими акционерами, рано или поздно будет вынуждена реформировать бизнес-стратегию и урезать расходы. Но в отличие от других секторов, торговля оружием имеет геополитическую составляющую, особенно учитывая экспортный бум в Азии на фоне общего экономического роста.

Если Вашингтон заключает сделку по продаже вооружения, страна-партнер вряд ли будет использовать его против интересов Соединенных Штатов, поскольку это ставило бы под угрозу сам доступ к этому оружию. Таким образом, чем больше оружия продает Вашингтон, тем в большей степени он контролирует решения в сфере безопасности, принимаемые за рубежом. Иными словами, используя свою мощь на рынке, американцы могут добиваться важных внешнеполитических целей. Так, в 2005 г. Вашингтон приостановил доступ Израиля к программе F-35, чтобы заставить его прекратить продажу комплектующих для беспилотников Китаю. Похожую тактику США использовали, чтобы не допустить поставки бразильских и испанских самолетов Венесуэле.

Со смещением интересов Вашингтона в сторону Азии продажи оружия дали ему возможность оснастить своих тихоокеанских союзников и одновременно держать в изоляции Пекин. Это можно делать напрямую, например, когда Соединенные Штаты используют доступ на свой внутренний рынок вооружений, чтобы заставить страны Евросоюза придерживаться эмбарго на поставки оружия Китаю, введенного еще в 1989 г. после событий на площади Тяньаньмэнь. Но есть и непрямые способы. Используя свое конкурентное преимущество, чтобы уменьшить экспортный рынок России, США могут сделать основного поставщика оружия Китаю менее привлекательным.

В последние годы Россия добилась значительных успехов в странах Азии. Такие компании, как «Сухой», крупный российский производитель самолетов, понимают, что не могут существовать, полагаясь только на внутренние заказы. В последние 10 лет компания успешно продавала относительно недорогие истребители Индонезии и Малайзии. Активизировались и европейские производители. С 1990 г. компании Европы разработали по меньшей мере два новых истребителя в дополнение к французскому Rafale. Швеция поставила свой однодвигательный Gripen Венгрии и Таиланду; истребитель Eurofighter, который собирают на четырех сборочных линиях в Европе, что весьма неэффективно, тем не менее был продан Австрии и Саудовской Аравии.

Тем временем признаки того, что Соединенные Штаты теряют позиции в сфере вооружений, стали заметны и в Азии. Крупнейшим поставщиком оружия Пакистану сегодня является Китай, Сингапур покупает французские корабли, а Филиппины впервые в истории ищут неамериканских продавцов самолетов. Этим странам не очень нужно новейшее высокотехнологичное вооружение, их интересует оружие среднего уровня, которое они могут себе позволить. Вашингтон, разумеется, не продает оружие Китаю или России, а Индия делает лишь ограниченные закупки. Южная Корея, давний союзник США, создала собственную быстрорастущую военную промышленность и производит, к примеру, дизельные подлодки, которые экспортируются в Индонезию. Если Вашингтон хочет сохранить лидирующую роль в Азии, необходимо восстановить утраченные позиции на рынке вооружений.

Все эти изменения могут оказать дестабилизирующее воздействие. В то время как Соединенные Штаты рискуют утратить роль основного поставщика вооружений в регионе, количество производителей будет только расти, поскольку у небольших стран, выходящих на рынок, нет иного выбора, кроме как ориентироваться на экспорт, чтобы выжить и постепенно расширять бизнес. Им необходимо производить как можно больше. Американские компании, напротив, могут позволить себе быть более избирательными в подходе к экспорту благодаря огромным объемам внутреннего рынка. Вашингтон может ограничить поставки, сократив объем новейшего вооружения в мире. С точки зрения безопасности и стабильности это выигрышно.

Проще, но лучше

Но есть и хорошие новости: многие конкурентные преимущества американской оборонной промышленности – масштабы экономики, бюджеты разработок, которые по-прежнему превышают расходы всего остального мира, и доказанное качество продукции – сохранятся и в обозримом будущем. Вашингтон может и должен использовать эти качества, чтобы доминировать в глобальной сети военной продукции, при этом Европу и другие государства среднего уровня следует включить в эту систему, российский экспорт оставить за ее пределами, а оборонные возможности Китая – держать под контролем.

Каждая администрация призывает реформировать процесс закупок Пентагона, но результат не оправдывает надежд. Вместо борьбы за полную трансформацию политикам стоит сделать своей целью изменения с высокой степенью отдачи. Белый дом (при поддержке Конгресса) должен заставить Минобороны и его поставщиков заняться тем, что они не были склонны делать в прошлом: под жестким гражданским контролем работать над более простым и рентабельным оружием для глобального рынка вместо разработки и производства излишне сложного вооружения для домашнего использования.

Увеличение военных расходов не поможет. Сроки серийного производства вооружения в США уже давно превышают конкурентный период, а опыт последнего десятилетия позволяет предположить, что любые достижения эффективности, связанные с крупными закупками, превращаются лишь в высокие доходы оборонных компаний и все более фантастическое оружие для Пентагона. Секрет не в том, чтобы потратить больше денег, а в том, чтобы потратить их наиболее разумно.

Парадоксально, но, чтобы увеличить долю зарубежного рынка, Вашингтон должен быть готов закупать некоторое количество оружия за границей. Угроза импортировать продукцию иностранных конкурентов вынудила бы американских производителей контролировать затраты и повысила бы их конкурентоспособность в мире. Важно понимать, что как только Соединенные Штаты решат покупать оружие за границей, размер заказа гарантирует, что Вашингтон немедленно станет самым важным клиентом. Чтобы обеспечивать американское влияние, оружие необязательно должно быть американского производства. Кроме того, другие государства будут охотнее покупать у Вашингтона, зная, что их собственная продукция имеет возможность попасть на огромный рынок США.

Возьмем тендер по закупке невысокотехнологичных винтовых самолетов для контртеррористических операций афганских ВВС, недавно проведенный Пентагоном. Американские ВВС отказались от первоначального решения приобрести A-29 Super Tucano бразильской компании Embraer – самолет, проверенный в боевых действиях и используемый ВВС еще шести стран, который должны были практически полностью собирать в Америке, – после протестов базирующейся в Арканзасе компании Hawker Beechcraft, аналогичный самолет которой находится в стадии разработки. Вероятным результатом станет увеличение расходов, задержки, несоразмерность цены продукта и его миссии, повышение шансов «Талибана» на победу и охлаждение отношений с Бразилией, одной из быстрорастущих мировых держав и крупного импортера обычных вооружений.

В процессе перехода от дорогих систем вооружения американская оборонная промышленность не должна забывать, что простое – не значит примитивное. Оружие должно быть доступным по цене, эффективным и привлекательным для мирового рынка. Помимо увеличения экспорта, более простая продукция имеет еще одно преимущество: ее легче производить. Меньше вероятность задержки поставок из-за неготовности технологий или необходимости пересмотреть нормы технического обслуживания. Но самое главное – программы попроще уменьшат информационное преимущество оборонной отрасли и Пентагона и сделают гражданский контроль более продуктивным.

В конечном итоге именно гражданские руководители, а не представители вооруженных сил и оборонной промышленности должны определять, какое оружие будет разрабатываться, и нести за это ответственность, поскольку такие решения могут иметь серьезные стратегические последствия. Нынешний подход – создание небольшого количества супероружия, не имеющего аналогов, которое хотят иметь лишь немногие страны и которое подрывает военный бюджет государства, – это не большая стратегия, это политика, лишенная стратегии вообще. Сейчас Америка разрабатывает настолько передовое вооружение, что оно, вероятно, будет устрашать противника, не позволяя применить собственное оружие в приступе гнева. Вместо этого нужно сосредоточиться на том, чтобы препятствовать созданию значительной части иностранного оружия.

США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735516 Этан Кэпштейн, Джонатан Каверл

Зачем оружие?

Почему России нужно наращивать военную силу даже в небывало благоприятных внешних условиях

Резюме: Военное усиление России если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Нужно реставрировать и наращивать привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной на великой культуре и славной истории ратных побед.

Россия взяла курс на военное усиление. Принимаются и воплощаются в жизнь программы переоснащения и коренного реформирования вооруженных сил. И хотя внешняя военная угроза беспрецедентно мала, эта политика будет продолжена, поскольку вписывается в складывающиеся международные реалии и отвечает внутренней логике развития России. Поэтому речь сейчас не о том, чтобы сменить курс, а о том, как его оптимизировать, избежав грубых ошибок и бессмысленных трат. Идеи, изложенные в данной статье, призваны стимулировать дискуссию вокруг оборонной политики, которая в России сегодня ведется куда менее активно, чем даже в СССР. А это просто опасно. Между тем именно теперь вопрос о военной силе – ее роли и возможностях в международных отношениях – стоит особенно остро. И мы, кажется, сами не до конца знаем, для чего сейчас военная сила и сколько ее нужно.

Военная сила теряет значение?

Широко распространена точка зрения, что военная сила – этот главный на протяжении всей истории инструмент политики государств – прогрессирующе теряет значение. Особенно такой тезис популярен в Европе, надорвавшейся на своей истории войн и сделавшей во второй половине XX века выбор в пользу пацифизма.

Действительно, большинство главных проблем современного мира – изменение климата, требования большего благосостояния со стороны активизирующихся масс, кризис мировой финансовой системы, нарастающий относительный дефицит продовольствия – не решить с помощью военной силы. Изменившаяся политическая культура и структура хозяйства делает бессмысленным с экономической точки зрения захват территорий и проживающего на них населения. Удерживать их под контролем не удается. Население невозможно эксплуатировать к своей выгоде. Все военные победы последних четырех десятилетий кончались политическим поражением (Ирак, Афганистан) и/или гигантскими тратами на поддержание населения на завоеванной или отвоеванной территории (тот же Ирак или российская Чечня).

В эпоху действительно массовых коммуникаций, затрудняющих (хотя и не отменяющих) целенаправленное манипулирование информацией, повышается морально-политическая цена использования военной силы, особенно если речь идет о ее масштабном и долговременном применении. Оно до известной степени вообще делегитимируется. Если раньше война, перефразируя навязшую в зубах формулу Клаузевица, была нормальным продолжением политики, то ныне, после двух мировых войн и появления ядерного оружия, применение военной силы чаще рассматривается как политический провал.

Снижение эффективности военной силы и ее делегитимация во многом связаны с продолжением ядерного пата, прежде всего между Россией и Соединенными Штатами. Риск эскалации любого серьезного конфликта на ядерный и глобальный уровень вынуждает крупные государства ограничивать применение силы на гораздо более низких уровнях. Благодаря ядерному фактору относительно мирно завершилась самая глубокая политическая и идеологическая конфронтация в истории – холодная война. Не будь его, беспрецедентное, быстрое и глубокое перераспределение влияния в мире от традиционного Запада в пользу растущей Азии не происходило бы на наших глазах столь гладко. Почти всегда в истории такие сдвиги сопровождались – стимулировались или останавливались – войнами. Так что Россия и США, остающиеся в ситуации ядерного клинча, и в меньшей степени другие ядерные державы могут считать себя крестными родителями азиатского экономического чуда.

Опыт последних лет, кажется, подкрепляет тезис о том, что в современном и грядущем мире военный потенциал не будет иметь решающего значения как инструмент политики и показатель силы и влияния государств. Самая мощная в военном отношении держава – Соединенные Штаты – по сути проигрывает подряд две войны, которые она инициировала (Ирак, Афганистан). И политически обесценивает многотриллионные вложения в вооруженные силы.

Однако есть другой набор факторов и аргументов, который противоречит представлению об уменьшении роли военной силы в мире и ее обесценивании как ведущего инструмента государственной политики. Войны все-таки выигрываются – при всех различиях обстоятельств можно вспомнить конфликты в Югославии, Ливии, Чечне, Грузии, победу правительства Шри-Ланки над «Тиграми освобождения Тамил Илама». Ядерное сдерживание работает, не допуская больших войн, и никто всерьез не сокращает ядерные арсеналы, а, напротив, совершенствует их. С ядерным сдерживанием безуспешно борются романтики – реакционные (американские сторонники противоракетной обороны) и прогрессивно-либеральные (мечтатели о «глобальном нуле» и минимальном сдерживании на уровне 50–200 боезарядов с каждой стороны). Новые мировые лидеры, наподобие Китая или Индии, которые вроде бы выигрывают в мирном соревновании, при этом стремительно вооружаются. На глазах милитаризируется соперничество между главными конкурентами будущего – США и КНР. Не прекращаются разговоры о грядущих столкновениях за ресурсы, воду.

Эти и подобные рассуждения можно было бы считать пережитками мышления времен холодной войны. И действительно, дискуссию вокруг проблем военной безопасности во многом все еще определяют те ветераны, которые сознательно или неосознанно стремятся вернуть повестку дня прошлой эпохи. Одни делают это, выдумывая (иногда даже вполне бескорыстно) бесконечные несуществующие угрозы своим странам или миру в целом, другие – призывая к возвращению благословенных для них времен процесса ограничения вооружений, который сам по себе служил отчасти мотором, правда, благопристойным, продолжения гонки вооружений. Если и меня причислят к этим ветеранам, многие из которых являются моими друзьями, но с которыми я по большей части не согласен – не обижусь. «Назвался груздем – полезай в кузов».

Но нельзя отрицать и другого. Растущее почти повсеместно ощущение опасности современного мира и, как следствие, возрождение опоры на военную силу в политике многих государств – в том числе и России – имеет и объективные основания. Грезы не сбываются. Ни либеральные – о мировом правительстве, ни реакционные – о новом концерте мощных наций, которые управляли бы миром. Планета движется к хаосу, но на новом глобальном уровне и в условиях качественно более глубокой и всеобъемлющей взаимозависимости. Старые институты международного управления – ООН, МВФ, ЕС, НАТО, G8 – слабеют. Новые – G20, либо возникающие региональные структуры – пока не работают. И, вероятно, вакуум управляемости заполнить не смогут.

Подрываются многие этические нормы международного общежития – отчасти это делают сознательно, а иногда к этому ведет объективное развитие мировой системы. Уважение к государственному суверенитету, традиционным правилам внешнеполитического поведения – принципы несовершенные. Но они давали хоть какие-то точки опоры. Чем бы ни руководствовались инициаторы нападения на Югославию, Ирак, Ливию, результат один: все увидели, что слабых бьют, и никто не приходит к ним на помощь. А вот хоть сколько-нибудь сильных – не бьют. Неядерный Ирак под лживыми предлогами разгромили, а успевшую обзавестись ядерным оружием Северную Корею, в гуманитарном смысле еще менее приятную, не трогают. Уходят и старые принципы политической морали – «своих не сдают», или «сукин сын, но наш сукин сын». Сначала «своих» сдал Советский Союз. Но это хоть как-то можно было оправдать его банкротством и развалом. Теперь «своих» мубараков стал сдавать и Запад.

В новом мире захват прямого контроля над территорией и находящимися на ней ресурсами, по-видимому, действительно больше не работает. Но при помощи военных методов можно управлять доступом к ним. Не случайно чуть ли не главное направление наращивания вооружений растущими державами – военно-морские силы. Морские пути – нынешние и вероятные будущие (тут резонно вспомнить Арктику) – остаются, как и во времена классической геополитики, главным объектом интереса великих держав. Больших войн за главный ресурс будущего – пресную воду – пока нет. Но наметившаяся тенденция к перекрытию верховьев рек, а такая практика особенно опасна для Индокитая и Индостана, может привести к тому, что данная проблема окажется в сфере применения военной силы.

Ренессансу ее роли способствует и давно начавшееся распространение ядерного оружия. Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея, вероятно, Иран ставят своих соседей в уязвимое и политически проигрышное положение. Они пытаются его компенсировать, либо стремясь сами обрести ядерное оружие, либо усиливая обычные вооруженные силы, системы противоракетной обороны. Наконец, с помощью попыток расшатать усилившегося соперника изнутри, как это, например, сейчас делают суннитские монархии Персидского залива, работая над свержением дружественного Ирану и к тому же светского режима Сирии. Ядерный потенциал Северной Кореи и резкое комплексное усиление Китая в перспективе толкает и Японию к преодолению ядерного порога. А эта страна имеет к России, как, впрочем, и к Южной Корее, КНР, территориальные претензии. Впрочем, в Восточной Азии многие претензии взаимны. Там вокруг объективно усиливающегося Китая и из-за возрождения старых территориальных споров быстро формируется вакуум безопасности.

Структурные изменения в международной системе тоже способствуют сдвигу в сторону большой опоры на военную мощь. Столкнувшись с масштабными вызовами при ослаблении институтов глобального управления, общества бросились под защиту привычного института – государства. Началась ренационализация мировой политики и частично экономики. Тенденция усилилась и благодаря подъему и выходу на авансцену мировой политики Азии – континента традиционных государств. С необычайной лихостью в новом обличье и на новом фоне возвращается старая геополитика, концепция «баланса сил». Продолжая на словах осуждать ее (хотя и все более вяло), именно такую линию претворяют в жизнь все более откровенно – раскачивая Сирию, союзницу Ирана, уравновешивая Китай. Или мешая преодолению остаточного военно-политического разделения Европы. И, конечно, невозможно всерьез воспринимать лозунги о том, что подобные действия предпринимаются в поддержку демократии. Более того, принцип баланса сил не только возрождается вокруг Европы, где он возник и привел к многочисленным войнам, в т.ч. двум мировым, но начинает доминировать в Азии, хотя тамошняя внешнеполитическая культура прошлых веков такой подход отвергала.

Однако государства качественно ослабли. Они все меньше способны контролировать информационные, финансовые, экономические, а значит и политические процессы даже на своей территории. И все больше зависят от внешнего мира. Причем избавиться, отгородиться от такой зависимости практически невозможно. Так появляется дополнительный стимул опираться на тот инструмент, который государства все еще почти полностью контролируют – военную силу.

В среднесрочной перспективе частичной ремилитаризации мировой политики может способствовать и затягивающийся на десятилетие глобальный экономический кризис. С одной стороны, он ограничивает аппетиты военных лобби. Но с другой – радикализирует политику, усиливает «ястребов» и создает соблазн развязывать войны, чтобы отвлечь от внутренней безысходности и списать неспособность справиться с кризисом на внешние факторы. Нечто похожее видно в отношении большинства великих держав к Ближнему Востоку. Против удара по Ирану, а это значит – большой войны – возражают все менее энергично. А вторжение в Ливию выглядело как классическая «маленькая победоносная война». Победить-то победили. Но ликование быстро угасло, унесенное продолжением кризиса и безысходным развалом самой Ливии.

Стремление опираться на военную силу стимулируется еще одним обстоятельством. При всех возможных политических или экономических претензиях, которые многие в мире имели к Западу, все исходили из того, что его политика рациональна и предсказуема. Но в последние годы западный курс все чаще приводит в полное недоумение.

Нападение на Ирак было изначально обречено на провал. Демократизировать Ближний Восток, развить то, что казалось победой в холодной войне, было невозможно. Получили де-факто фрагментацию Ирака, качественно усилив тем самым главного соперника Запада в регионе – Иран. Еще труднее рационально объяснить ввод войск НАТО в Афганистан. Первая часть операции – разгром основных баз талибов и «Аль-Каиды» с воздуха и поддержка, в том числе с помощью России, антиталибских группировок – была разумна. Но наземное вторжение в эту «могилу империй», которую тысячелетиями никто не мог захватить и где на памяти ныне живущих надорвался СССР, понять невозможно. Вмешательство в предфеодальное общество под флагом «распространения демократии» было столь безумной идеей, что тайные намерения пытались найти не только обычные приверженцы теорий заговора.

Дальше – больше. Западные страны под лозунгами поддержки демократии способствуют крушению хоть и авторитарных, но светских режимов Египта, Туниса, Ливии, теперь Сирии, хотя знают, что за их свержением стоит не только недовольство масс, но и суннитские фундаменталистские монархии Персидского залива, на порядок более реакционные, с точки зрения западных ценностей, чем режимы свергаемые. В результате началось попятное движение от модерна и развития к традиционализму. К тому же приходящие к власти исламистские режимы неизбежно вслед за мнением «базара» становятся более антизападными и антиизраильскими. Даже сторонники конспирологических теорий в изумлении.

Потеря Западом стратегических ориентиров, неизбежная из-за длительного кризиса радикализация его политического поведения вносит яркий дополнительный штрих в картину хаотичности и непредсказуемости мира, в котором человечеству предстоит жить в обозримом будущем. И добавляет аргументов тем, в том числе и в России, кто склоняется к большей опоре на что-то понятное – суверенитет, силу.

Россия и военная сила

И Россия начала наращивать эту силу. С точки зрения военной безопасности страна находится в беспрецедентно благоприятной ситуации. На протяжении тысячелетия стержневой идеей российской государственности, национальной идеей являлась защита от внешней угрозы и обеспечение суверенитета. Сегодня России никто из серьезных внешних сил сознательно не угрожает, и в среднесрочной перспективе угрожать не сможет. Статус ядерной сверхдержавы делает ничтожной возможность масштабного нападения. Такая ситуация на деле существует с 1960–1970-х гг., но тогда признать это было невозможно идеологически и политически. За одержимость конфликтом Советский Союз и заплатил самую высокую цену – он покинул мировую арену.

С уходом идеологического противостояния практически не осталось политических разногласий, которые могли бы привести Москву к прямому военному столкновению с Западом. Правда, теоретическая возможность существовала до 2008 г., пока НАТО угрожала втягиванием в альянс Украины. Это создало бы нетерпимую с точки зрения военной безопасности уязвимость России и было чревато возникновением на Украине раскола и конфликта, в который могла бы быть с высокой степенью вероятности вовлечена вся Европа.

За то, что подобная угроза не стала реальностью, Москва и Европа должны быть «благодарны» грузинскому руководству и тем, кто его подталкивал к нападению на Южную Осетию. Победа России в «пятидневной войне» предотвратила гораздо более опасный сценарий. И если российское руководство действительно, как утверждают многие его критики, провоцировало нападение Грузии, чтобы потом легко разгромить ее, то это – выдающаяся дипломатическая победа, резко усилившая геополитические позиции России и избавившая Европу от возможности тяжкого кризиса. Вопрос о расширении НАТО на Украину был по существу закрыт уже через несколько дней после событий в Цхинвале.

В случае прихода к власти в Вашингтоне ультрареакционных сил может быть предпринята попытка вернуться к вопросу отношений альянса и постсоветского пространства. Но объективно Соединенные Штаты в обозримой перспективе будут сосредоточены не на нем, а на растущем соперничестве с Китаем и удержании своих рассыпающихся позиций на Большом Ближнем Востоке. Противостояние с Россией только усугубит данные проблемы. Европейцам же конфронтация вообще не нужна, у них на нее нет ни сил, ни желания.

Те в России, кто постоянно напоминает о внешней угрозе, указывают на формальное превосходство НАТО в области вооруженных сил общего назначения. Но лукаво игнорируют тот факт, что эти самые вооруженные силы и расходы на них в Европе сокращаются уже два десятилетия, и, говоря откровенно, в большинстве стран неумолимо стремятся к символическому уровню. (Если не произойдет чего-то из ряда вон выходящего, наподобие нападения Ким Ир Сена при поддержке Сталина на Южную Корею в 1950 г., которое обратило вспять одностороннее разоружение Европы и США после Второй мировой войны.)

Опыт иракской и афганской войн показал уровень дееспособности НАТО – на деле весьма низкий. Это, правда, не дает гарантии от агрессивного поведения. До 1990-х гг. альянс был чисто оборонительным. Но ощущение триумфализма и безнаказанности, появившееся после, как казалось, победы в холодной войне, утрата Россией, переживавшей тяжелый кризис в последнем десятилетии прошлого века, потенциала политического сдерживания, вызвали эйфорию и серию вторжений. Но России НАТО угрожать не в состоянии, да и упоения своим успехом все меньше.

Китай, предвидя обострение своего соперничества с Америкой, в том числе военно-политического, делает все, чтобы не пробуждать у России опасений. Так, после недоуменных вопросов из Москвы были свернуты проводившиеся несколько лет тому назад учения, сценарий которых предусматривал переброску войск на значительные расстояния. Модернизация китайских ядерных сил не направлена, насколько это вообще возможно, против России. Пекин проводит подчеркнуто дружественную политику. Вопреки частым утверждениям, Китай не осуществляет ни демографической, ни инвестиционной экспансии. Китайцев в России живет меньше, чем немцев. И много меньше, чем в Российской империи. Инвестиций же до обидного мало.

Москва же, укрепляя отношения с КНР, все же придерживается линии на удержание подавляющего ядерного превосходства и на стратегическом, и на нестратегическом (тактическом) уровне. Об этом свидетельствует и возобновившаяся модернизация российских сил, и фактический отказ от дальнейших договоров об их сокращении.

Существует, разумеется, проблема экономического и политического усиления Китая, которая может привести, особенно при отсутствии сверхэнергичной политики по новому освоению Сибири и Забайкалья, к «финляндизации» России. Но это не военная угроза, она непосредственно связана с темпами и качеством нашего внутреннего развития.

Риск конфликтов нарастает по южной периферии России. Ситуация вокруг Ирана, которая чревата вооруженным конфликтом, почти неизбежная большая война или серия войн на Ближнем Востоке, агрессивная наступательность части исламского мира – все это будет неизбежно выбрасывать метастазы силовых конфликтов на территорию России и ее соседей. Конфликты придется предотвращать или купировать, в том числе и военной силой. Но и такая угроза качественно отличается от той, экзистенциальной, которая определяла всю отечественную историю.

Опасность этих метастазов, а также идейно-политической наступательности части исламистского мира, пытающегося компенсировать (в том числе с помощью нефтяных денег) свой проигрыш в международной экономической и социально-политической конкуренции, представляется наиболее вероятной среди всего спектра вызовов военной безопасности России.

Традиционных масштабных военных угроз не просматривается и в перспективе. Конечно, можно запугивать себя тем, что Соединенные Штаты наращивают способность нанести по России массированный удар неядерными сверхточными ракетами. Скорее всего, это блеф. Но даже если предположить, что такие ракеты появятся, ясно, что ответ с российской стороны может быть только ядерным. И едва ли кто-то готов пойти на риск угрозы такого нападения. И главное в этом контексте – не дать втянуть себя в гонку вооружений на заведомо невыгодном направлении, ведь сегодня кое-кто активно предлагает создавать у нас такой же потенциал. То есть начать азартно играть в игры снайперов, когда за спиной стоят установки залпового огня.

Еще один способ собственного «накручивания» – нагнетать страсти по поводу ЕвроПРО и начать бессмысленно тратить деньги по примеру советских «ястребов», которые в свое время вытребовали и освоили гигантские бюджеты на противодействие мифическим рейгановским «звездным войнам». Надеюсь, что те, кто ведут нынешнюю кампанию против ЕвроПРО, преследуют более рациональные цели: политически связать руки американцам, ограничив свободу действий в этой сфере, получить удобный и убедительный предлог для отказа от каких-либо дальнейших договорных шагов по сокращению любых ядерных вооружений. И даже – чем черт не шутит – создать условия для совместных де-факто союзнических отношений в этой сфере, если в США когда-нибудь откажутся от веры в возможность стратегической неуязвимости.

Однако, несмотря на отсутствие угрозы, продолжение курса на укрепление военной мощи неизбежно. Не только и не столько из-за потребности в современных вооруженных силах, способных сдерживать или активно предотвращать прямые угрозы безопасности. Хотя воссоздание таких сил после почти двадцатилетнего одностороннего разоружения, вызванного системным кризисом, начавшимся в конце 1980-х гг., объективно необходимо. Думаю, что в глазах нынешнего российского руководства (хотя это и не объявляется открыто) необходимость военного усиления определяется в первую очередь факторами международного позиционирования страны с учетом того, что иного способа обеспечения ее ведущих позиций нынешняя модель развития не предусматривает.

Модернизационного рывка нет и пока не предвидится. Ни общество, ни элита к нему не готовы. Общество отдыхает после 80 лет коммунистических лишений и посткоммунистических 1990-х годов. Правящий класс наслаждается перераспределением ренты. Недовольные, слишком энергичные или эффективные уезжают или живут и там, и здесь. Демодернизация экономики идет своим чередом, компенсировать ее если и пытаются, то только за счет импортных технологий. Жизнь становится комфортнее, но перспектив развития не появляется.

При таком векторе, заложенном на ближайшие годы, страна, несмотря на везение и дипломатическое мастерство, может не удержать позиции третьей из великих держав, которые она сейчас по факту занимает (после США и КНР). Между тем, потребность в «величии» свойственна не только нашим лидерам, но и большинству граждан. К тому же мы, как и англичане, не сломлены историей, в отличие практически от всех других в прошлом великих европейских держав.

Экономическое ослабление угрожает и эрозией суверенитета, в чем мы убедились в 1980–1990-е годы. Между тем, общество, похоже, почти на генном уровне готово отстаивать этот суверенитет, что оно с упоением и отчаянным мужеством делало на протяжении всей своей истории, чтобы затем возвращаться в нищету, а то и в рабство. В большинстве своем жители России не могут и не желают стать «нормальной страной», «жить как все остальные», наслаждаясь исключительно скоромными радостями потребления. Кого-то это огорчает, кого-то радует. Но, как ни относись к этому типу национальной психологии, на горизонте не видно причин, по которым она изменилась бы. Возможно, на нее повлияют десятилетия мирной эволюции, но это только гипотеза.

Военное усиление призвано компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических. Россия обладает удивительно малой привлекательностью для внешнего мира. Уважают ее почти исключительно как сильного игрока. (Почему у нации Пушкина, Гоголя, Чайковского, Толстого, Пастернака, Шостаковича, Солженицына такой дефицит «мягкой силы», привлекательности – отдельный разговор.)

Легко осудить такую ставку как не соответствующую современному миру. Но сегодня мир меняется столь быстро и непредсказуемо, что, возможно, эта ставка и адекватна. Разумеется, гораздо лучше быть сильными и в экономике, и в технологиях, и в культурном, духовном отношении. Но этого пока не дано. Пошла только военная реформа.

Русская реформа

Самое удивительное и показательное в военной реформе – это то, что, несмотря на массу препятствий и неоднозначное отношение, она весьма успешна. Все прочие реформы, о которых говорят уже много лет, – пенсионная, ЖКХ, судебная, образовательная, наконец, политическая – стоят на месте, ползут черепашьим шагом или просто проваливаются. А военная реформа идет. И дело не в обещанных фантастических цифрах ассигнований на оборону – 18, 20, 23, снова 20 триллионов. Сами они малозначимы, четко продуманные планы перевооружения за ними не стоят, и они будут корректироваться по обстоятельствам. Однако цифры указывают на политическую решимость тратить на армию больше.

Происходит действительно революционное реформирование вооруженных сил. От огромной, традиционно мобилизационной Российской и Советской армии, рассчитанной в первую очередь на большую сухопутную войну для отражения угрозы с Запада (давно отсутствующей) в пользу компактной, более профессиональной армии постоянной боевой готовности, которая была бы нацелена на конфликты низкой и средней интенсивности. Для предотвращения больших конфликтов увеличивается опора на ядерное оружие, которое тоже модернизируется. В войска наконец начали поступать межконтинентальные баллистические ракеты нового поколения с заложенной способностью к преодолению любых систем ПРО, что делает развертывание этих систем бессмысленной тратой денег.

Мощные ядерные силы, которые, по сути, не предназначены для применения, по-прежнему нужны, чтобы обессмыслить чьи-либо попытки давить на Россию за счет превосходства в обычных силах. К тому же ядерный дамоклов меч необходим для «цивилизовывания» горячих голов. Особенно сейчас, когда беспрецедентные по глубине и быстроте перемены в мире приводят к потере стратегических ориентиров, здравого смысла.

То есть, по сути, модернизация вооруженных сил объективно нацелена не только на парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России, но и на перекрытие многих каналов гонки вооружений в мире, объективно способных подрывать международную военно-стратегическую стабильность. Обеспечивая свою безопасность и статус, Россия одновременно возвращает себе роль ключевого гаранта международной безопасности и мира.

В сухопутных войсках упраздняют дивизии, полки, армии, корпуса в пользу понятной и более простой бригадной структуры. Сходные изменения происходят в военно-воздушных силах и войсках ПВО. Идет радикальное сокращение аппарата, вдвое – генералов и офицеров. С опережением графика оптимизируется общая численность вооруженных сил. Похоже, все-таки правы были хулимые в 1990-х гг. реформаторы, говорившие, что оптимальная численность вооруженных сил – около 800 тыс. человек. Тогда сокращать не хотели и держали призыв, чтобы хоть как-то подпереть старую армейскую структуру, впустую растрачивая средства в бедной стране.

Уже очевидно, что армия быстро профессионализируется, не за горами дальнейшее резкое сокращение и перевод на добровольную основу. Началась, пусть неровно, медленно и противоречиво, гуманизация военной службы. Войска перестают заниматься самообслуживанием. Все больше усилий концентрируют на основной задаче – повышении боеспособности и боевой подготовки. Но главное в том, что вооруженные силы, несмотря на дикое сопротивление, адаптируются к реальным вызовам и проблемам настоящего и будущего. Начался массированный отход от советских по сути вооруженных сил, нацеленных на отражение давно не существующей угрозы массированного нападения с Запада и рассчитанных на страну, способную тратить огромные суммы на содержание вооруженных сил и фактически быть их обслугой.

Проводится активное перевооружение, хотя идет оно и со скрипом. Оборонно-промышленный комплекс (ОПК) (раньше его называли ВПК) во многом обескровлен, и в отличие от вооруженных сил почти не реформируется, оставаясь тенью советского левиафана, как еще недавно Российская армия была бледной тенью Советской.

Однако имеются не только достижения хватает проблем и ошибок. Ведь планы действий нарочито не обсуждались и не прорабатывались. Видимо, военно-политическое руководство пришло к выводу, что любое обсуждение породит такую оппозицию, что реформу в очередной раз похоронят. Даже основополагающие документы – Стратегия национальной безопасности 2009 г. и Военная доктрина 2010 г. – практически не отражали процессы, идущие в вооруженных силах. Просто они находятся в других, мало пересекающихся плоскостях. Но все же Россия идет по пути превращения в современную мощную военную державу. Что это даст – вопрос открытый, как, впрочем, и большинство других вопросов в сегодняшнем мире.

Мне лично особенно приятно писать о продвижении реформы, потому что она почти совпадает с предложениями и разработками, которые в 1990-е и в начале 2000-х гг. выдвигала рабочая группа по военной реформе Совета по внешней и оборонной политике. Тогда эти идеи с раздражением или даже негодованием отвергались военным ведомством, но в конце концов были приняты, поскольку соответствовали веяниям времени, потребностям и возможностям страны. Рабочую группу неизменно возглавлял блестящий человек – великолепный эрудит и теоретик Виталий Шлыков, к сожалению, недавно ушедший из жизни. Но он успел увидеть, как то, за что он боролся много лет, стало воплощаться в жизнь.

В итоге

С учетом ситуации в мире и вектора развития страны продолжение курса на военное усиление неизбежно. Вопрос – как и почем. Нельзя броситься в безудержные расходы, угробив все бюджеты на развитие. От социальной подкормки масс режимы, подобные сегодняшнему российскому, как правило, не отказываются. А уже, похоже, взят курс на самоубийственное для страны сокращение – вместо резкого увеличения – расходов на образование. Это ставит крест даже на отдаленных возможностях модернизационного рывка – хоть в либеральном, хоть в антилиберальном вариантах.

Глупо тратиться на бессмысленные вооружения или ненужные направления развития вооруженных сил. Глупо, перевооружившись сверх разумной меры, создать себе лишних врагов, страшащихся России. Риск велик, ведь безудержно милитаризировался не только СССР, выпустивший и державший на вооружении больше танков, чем остальной мир вместе взятый, но и гораздо более продвинутые и демократические государства. Риск ошибок усиливается тем, что практически нет институциональных ограничителей гонки вооружений.

Правда, Министерство финансов пытается не давать, сколько требуют, а министр обороны старается ограничить аппетиты оголодавших и, видимо, коррумпированных, как и почти все у нас, остатков ВПК. Но парламент в нынешней политической системе серьезной роли в определении военной политики и в формировании бюджета играть не может. По-прежнему практически отсутствует научная и публичная дискуссия вокруг приоритетов военной политики. А она существовала даже в позднем СССР, когда ЦК создал в ряде академических институтов группы специалистов, не подчиненных прямо Министерству обороны и Военно-промышленной комиссии того же ЦК. Они сыграли значительную роль в попытке через процесс ограничения вооружений вывести страну из состояния, когда она фактически с экономической точки зрения вела войну почти со всем миром. Неизвестно, сколько тратилось на оборону и связанные с ней отрасли, но, полагаю, процентов 20–25 не бюджета, а валового национального продукта. Советский Союз де-факто не закончил Вторую мировую войну и рухнул не только в результате экономической неэффективности социализма, но и под тяжестью безумного военного бремени. И по большей части это непосильное ярмо было надето добровольно, без особой нужды. И из-за идеологии и порождаемой ею глупости, и из-за несдерживаемых аппетитов военно-промышленного лобби и абсолютно неадекватных представлений о внешней угрозе, отголоски которых слышны и до сих пор.

Созданные тогда академические группы специалистов физически и морально постарели и не хотят, и не могут больше активно полемизировать. Экспертов по военной экономике практически нет. С либеральной стороны нынешнюю военную политику критикуют буквально два-три публициста, выступающие в СМИ второго-третьего эшелона. Честь и хвала им за смелость, но они не могут обладать достаточными знаниями, к тому же политически ангажированы. В центре стоит группа близких к Министерству обороны специалистов, по необходимости хвалящих все его действия и не обращающих внимания на ошибки. Справа – в СМИ третьего-четвертого эшелона, к счастью, совсем не доходящих до массового читателя, пишут десятки, если не сотни авторов, представляющих остатки денежно и интеллектуально обескровленной академической части советского ВПК, пугая фантасмагорическими угрозами и требуя от Минобороны денег. Очень часто их писания не имеют никакого сопряжения с действительностью, являются карикатурой на советские выдумки. Их, похоже, не слушают, но они давят массой и не могут не формировать общественное мнение в многомиллионной человеческой среде, связанной с обороной. Для этих специалистов и Анатолий Сердюков, и стоящий за ним Владимир Путин подчас оказываются чуть ли не предателями, поскольку они пытаются ограничивать безумные аппетиты и все-таки – не очень успешно – навязать конкуренцию, сколько-нибудь современные методы хозяйствования.

Чтобы разобраться в том, что нужно делать, необходимо создавать независимую общественную научную экспертизу процессов, проходящих в военной сфере. Такая экспертиза сверху – в виде независимых комиссий «высокого уровня» (blue ribbon committees) – создавалась и создается в разных государствах, особенно в периоды реформирования вооруженных сил. И она была относительно эффективна. Реформа уже запущена. Оппозиция остановить ее не сможет. Вопрос в том, как реформу рационализировать. В противном случае неизбежны крайне дорогостоящие ошибки, которые не позволят воспользоваться возможностями, которые предоставляют России многие тенденции развития современной мировой геополитики и военно-политической обстановки. Не предотвратить появления угроз. И даже самим создать себе новые.

И последнее. Военное усиление если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Чтобы остаться великой и суверенной державой и в будущем, России придется модернизировать и диверсифицировать экономику. Иначе не будет базы даже для укрепления военной мощи. Нужно реставрировать и наращивать «мягкую силу» – привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной прежде всего на великой культуре и славной истории военных побед. Иначе обидная шутка блистательного политического острослова, бывшего канцлера ФРГ Гельмута Шмидта о Советском Союзе как о «Верхней Вольте с ракетами» может оказаться справедливой для России.

Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735500 Сергей Караганов

Афганские импортёры, чьи товары месяцами не пропускают через порт Карачи, ищут другие пути для ввоза в страну товаров – в частности, через провинции Герат и Нимроз.Во время семимесячного конфликта с НАТО по поводу поставок для МССБ в порту Карачи были задержаны также грузы афганских бизнесменов. «Афганские бизнесмены не могут позволить себе такие задержки грузов, поэтому они начали пользоваться альтернативными маршрутами через сухопутные порты Ислам Кала и Торгунди в провинциях Герат и Нимроз», – цитирует слова заместителя главы таможни провинции Кандагар информационное агентство «Бахтар».

Также Мохаммад Шариф сообщил, что за прошедшие 7 месяцев текущего года доходы департамента составили около 1 млрд. афгани (200 млн. долларов) по сравнению с 2,5 млрд. на протяжении прошлых семи лет. Однако если Пакистан примет меры по обеспечению безопасности товарам, поставляемым в Афганистан, бизнесмены снова начнут использовать порт Карачи, добавил он.

Афганистан импортирует через порт Карачи продукцию Китая, Японии, Сингапура и других стран.

Генеральный директор Иранской управляющей электроэнергетической компании Мирфеттах Феттах Карабаг заявил, что установленная производственная мощность электроэнергетической отрасли Ирана достигла 67,5 тыс. МВт электроэнергии, сообщает агентство ИСНА.

М.Ф.Карабаг подчеркнул, что несмотря на международные санкции, у Ирана нет никаких проблем с точки зрения удовлетворения собственных потребностей в электроэнергии и осуществления ее экспортных поставок.

По словам М.Ф.Карабага, Иран может экспортировать в соседние страны от 7 до 10 тыс. МВт электроэнергии в любое время года кроме летнего периода. В настоящее время объем экспортных поставок составляет около 1,5-1,6 тыс. МВт. Иранская электроэнергия экспортируется в Ирак, Турцию, Армению, Пакистан и Афганистан.

М.Ф.Карабаг подчеркнул, что введенные в отношении Ирана санкции никак не влияют на экспорт электроэнергии. Исламская Республика располагает мощной электроэнергетической сетью и занимает 16-ое место в мире по производству электроэнергии. Излишки производимой в стране электроэнергии достигают 7-10 тыс. МВт, и Иран может довести объем ее экспорта до 10 тыс. МВт в случае, если страны-потребители захотят получать больше иранской электроэнергии и соответствующим образом повысят пропускную способность своих электроэнергетических сетей.

22 октября индийская газета The New Indian Express разместила статью, согласно которой первая эскадрилья закупаемых во Франции истребителей Rafale будет базироваться в Амбала, которая в конфликтах 1965 и 1971 года использовалась для нанесения ударов по Пакистану, сообщает aereo.jor.br.

В настоящее время Индия ведет переговоры с французской компанией Dassault о закупке 126 истребителей Rafale на сумму 10,2 млрд долл США (цена контракта может вырасти до 20 млрд долл). Ожидается, что контракт будет подписан до конца этого финансового года.

Кроме Амбалы, две эскадрильи «Рафалей» (Западное авиационное командование) будут базироваться у границ Пакистана, еще две эскадрильи у границы с Китаем (Восточное авиационное командование). База Амбала была построена еще в период колонизации Индии Великобританией. В настоящее время на базе размещаются истребители-бомбардировщики Jaguar и МиГ-21.

Генеральный директор Иранской национальной газовой компании (ИНГК) Джавад Оуджи в ходе пресс-конференции заявил о готовности Ирана с будущего года экспортировать газ в Ирак, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

По словам Джавад Оуджи, до конца года будет завершена прокладка газопровода до пограничного перехода Базерган на границе с Ираком. С этой целью ведется строительство ответвления от 6-го транснационального магистрального газопровода в сторону Ирака. Общая протяженность этого ответвления составляет 210 км, и на данный момент 80-километровый участок уже построен.

Джавад Оуджи отметил, что строительство газопровода ведется хорошими темпами и, согласно достигнутой договоренности, с мая или июня будущего года по нему будет ежесуточно поставляться в Ирак до 25 млн. куб. м иранского газа.

Коснувшись вопроса об экспорте газа в Пакистан, Джавад Оуджи сообщил, что работы в рамках проекта ведутся с опережением графика и с 2014 года Иран начнет поставлять в Пакистан до 23,5 млн. куб. м газа в сутки.

Первая в истории Афганистана выставка промышленников из Пакистана открылась в Международном отеле в Кабуле в субботу.В выставке приняли участие 85 компаний из Пакистана. На торжественном открытии мероприятия заместитель министра торговли и промышленности Афганистана доктор Садрудин Сахар заявил, что правительство делает всё возможное, чтобы привлечь в страну иностранные инвестиции, и предложил пакистанским бизнесменам участвовать в афганских проектах.

Заместитель главы Торгово-промышленной палаты Афганистана Хан Джан Алокозай в своей речи подчеркнул, что такого рода выставки помогают расширению и укреплению торговых отношений между двумя странами, передаёт информационное агентство «Бахтар».

Посол Пакистана в Афганистане Мохаммад Садик, также посетивший мероприятие, заявил, что афганские промышленники всегда могут обращаться с возникающими проблемами в посольство Пакистана.

Выставка будет открыта для посетителей в течение четырёх дней с 9 до 17 часов.

Израиль может нанести удар по Ирану без поддержки со стороны США, считает директор Центра общественно-политических исследований Владимир Евсеев.

США, ряд других стран Запада и Израиль обвиняют Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. Тегеран не отрицает, что обогащает уран до 20%, однако заявляет, что его атомная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии.

При этом сам Израиль официально не подтверждает, но и не опровергает сообщения о существовании у него атомного оружия.

По словам специалиста, США сейчас находятся не в том положении, чтобы начинать войну и дело здесь даже не в предстоящих президентских выборах.

"У США есть более серьезные причины не ввязываться в силовое противостояние с Ираном. В первую очередь, это обусловлено необходимостью сокращения американского присутствия в Афганистане до 2014 года и полного вывода войск из Ирака, который не был выполнен. В этих условиях американцам будет невозможно объяснить, что те бригады, которые выводятся из Афганистана, нужно будет направить воевать в Иран", - заявил он входе пресс-конференции в РИА Новости.

При этом Евсеев не исключает, что операцию против Ирана Израиль может провести и без американской поддержки.

"Если иранскими властями будет принято решение по обогащению урана до 60%, Израиль может решиться на нанесение удара, даже в том случае, если США их не поддержат. Развязка может быть разной, но инициатива будет исходить не из США, которые не горят желанием воевать", - добавил он.

По его словам, для Израиля сам факт подготовки ядерных испытаний является основанием нанесения удара по Ирану.

Однако сейчас, отметил эксперт, для Израиля Иран - не самая большая проблема, так как больше израильских властей волнует нормализация отношений с Египтом в связи с ситуацией на Синайском полуострове.

При этом Евсеев считает абсурдными заявления, что Иран находится на пороге создания ядерного оружия.

"Если говорить о каких-то угрозах создании ядерного оружия, то нельзя его взять из воздуха. Чтобы сделать ядерное оружие нужно иметь расщепляющий материал и в определенном количестве. Но между этим материалом и бомбой, а тем более боеголовкой, расстояние может быть очень длинным. Пакистану для создания ядерной боеголовки потребовалось десять лет после ядерного испытания. Поэтому считать, что Иран находится на пороге создания ядерного оружия - это просто глупость, которая не имеет серьезных причин", - заключил он.

"Шестерка" международных посредников, в которую входят представители России, Великобритании, Китая, США, Франции и Германии, с 2003 года совместно с МАГАТЭ добивается от Ирана приостановки работ по обогащению урана, которые могут представлять угрозу режиму ядерного нераспространения.

В настоящее время в отношении Ирана действуют четыре санкционные резолюции Совета Безопасности ООН. Помимо этого, различные резолюции, требующие от Ирана обеспечить полную прозрачность ядерной программы и доказать ее исключительно мирную направленность, приняли в одностороннем порядке ряд стран и организаций.

Правительство Пакистана пообещало возобновить строительство дублёра трассы Торхам-Джелалабад, замороженное два года назад.Строительство 75-километровой трассы шириной 13 метров было торжественно начато в 2007 году при участии президента Афганистана Хамида Карзая и бывшего премьер-министра Пакистана Шауката Азиза. Однако после того, как работа была выполнена на две трети, строительство было заморожено.

Министр финансов Афганистана Хазрат Омар Захелвал встретился со своим пакистанским коллегой Хафизом Шейхом в рамках ежегодного заседания МВФ в Японии. В результате переговоров министрами была достигнута договорённость о возобновлении строительства в ближайшем будущем, сообщает информационное агентство «Бахтар».

Кроме того, министр финансов Пакистана отметил заинтересованность своей страны в инвестициях в водно-энергетический сектор и горнодобывающую промышленность Афганистана. В частности, стороны обсудили проекты CASA-1000 и ТАПИ, а также строительство железной дороги из Джелалабада в Пешавар.

Министр финансов Афганистана также осудил недавнюю атаку боевиков на пакистанскую девушку Малалу Юсафзай, которая выступала за получение образования пакистанскими и афганскими девочками.

14 октября во время визита в Индию вице-премьер российского правительства Дмитрий Рогозин заявил о готовности Москвы расширять военное сотрудничество с Нью-Дели, в частности, по производству новых транспортных самолетов и танков.

«Вы должны понимать, что мы не имеем дел с вашими врагами. Мы не поставляем любому из них оружия… Если вы это найдете, можете мне плюнуть в лицо», заявил Рогозин, когда его спросили, будет ли Россия поставлять вооружение Пакистану. Вице-премьер заявил, что Россия не ставит никаких ограничений на экспорт вооружений в Индию, так как «нет никаких конфликтов и противоречий в наших отношениях». «Мы никогда не создавали проблем на границах Индии, в отличие от некоторых стран», подчеркнул он.

Рогозин подтвердил готовность России вместе с Индией разработать легкий транспортный самолет грузоподъемностью 6 т, а также новый танк. В то же время он признал наличие проблем с поставкой авианосца «Адмирал Горшков». Он заявил. что «новые технологии всегда сталкиваются с трудностями», и утверждал, что со временем Индия будет гордиться этим кораблем. Он сообщил, что проблемы были найдены в оборудовании, которое было поставлено третьими странами. «Испытания палубных самолетов прошли успешно, корабль будет хорошим авианосцем для ВМС Индии», резюмировал вице-премьер.

Президент Пакистана Асиф Али Зардари во время встречи с президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом в рамках саммита глав государств Организации экономического сотрудничества (ЭКО) в Баку высказался за скорейшую реализацию совместных с Ираном проектов, таких как строительство газопровода Иран − Пакистан и линий электропередачи, сообщает агентство ИСНА.

В ходе названной встречи президент Пакистана указал на постоянно крепнущие связи между двумя странами и выразил заинтересованность в расширении двустороннего сотрудничества в области энергетики, торговли и инвестиционной деятельности.

По сообщениям прессы, президенты Ирана и Пакистана в ходе двусторонней встречи в рамках саммита глав государств ЭКО в Баку обсудили вопросы, представляющие взаимный интерес, а также региональные и международные проблемы.

Большой Кавказ: взгляд из-за океана

Сергей Мирославович Маркедонов (р. 1972) – приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США).

Максим Александрович Сучков (р. 1986) – приглашенный исследователь Джорджтаунского университета (2010–2011) (Вашингтон, США).

После распада Советского Союза и образования новых независимых государств Кавказский регион, долгое время считавшийся периферией мировой политики, оказался в фокусе внимания не только его соседей, но и влиятельных международных игроков. Бывшие республики советского Закавказья в одночасье сделались субъектами международного права, обозначив собственные национальные интересы и внешнеполитические приоритеты. Образование независимых государств на юге Кавказа сопровождалось поиском новых механизмов обеспечения региональной безопасности и нового формата международного сотрудничества. Фактически мы можем говорить о возвращении региона в «высшую лигу» мировой политики. Что касается северной части Кавказа, то начиная с 1991 года именно этот регион стал играть центральную роль в становлении постсоветской России. От того, насколько успешными будут его «замирение» и последующая интеграция, зависит будущее Российской Федерации как государственного образования.

Упомянутые процессы подстегнули не только политический, но и научный интерес к Большому Кавказу. Все чаще в кавказском контексте мы говорим об интересах и позициях США. Но насколько хорошо в этой стране представляют ситуацию в самом турбулентном регионе бывшего СССР? И кто те специалисты, которые оценивают тамошнее положение дел, предлагая свои рекомендации американскому правительству, бизнесу, неправительственным структурам?

Приоритеты

Подступаясь к этим вопросам, целесообразно начать с рассмотрения тех приоритетов, которые лежат в основе американского подхода к Кавказскому региону. Как было отмечено выше, в советский период Кавказ не представлял для США какой-либо геополитической ценности. Все вопросы, относившиеся к ситуации в регионе, рассматривались в контексте взаимоотношений с Советским Союзом и сквозь призму внутриполитической эволюции советского строя. Следствием такого положения вещей стало фактическое отсутствие в Америке времен «холодной войны» прикладной экспертной деятельности, связанной с регионом. Сказанное, конечно, не стоит воспринимать так, будто бы профессиональные историки в США не изучали Кавказ. В частности, работы Рональда Суни «Бакинская коммуна 1917–1918: классовое и национальное начало в русской революции» (1972), «Армения в ХХ веке» (1983), «Формирование грузинской нации» (1988) и Ричарда Ованнисяна «Республика Армения» (1971) стали классикой не только американского, но и мирового кавказоведения[1]. В конце 1980-х внимание научной общественности привлекли работы другого американского историка, Стива Джонса, исследовавшего историю инкорпорирования Закавказья в состав Российской империи, опыт первых независимых республик на Кавказе в 1918–1921 годах и их последующей советизации[2]. Однако в большинстве своем тогдашние исследователи «русской истории» – а в те времена так называли всех специалистов, работавших в рамках советского пространства, – обращались к более общим темам вроде национальной политики и национализма в Российской империи и СССР. В качестве особого направления следует упомянуть использование сюжетов национальной политики, включая и кавказские проблемы, в обосновании тоталитарного характера советского государства и имперской природы Советского Союза. На этом поприще ярко выступал советолог чеченского происхождения Абдурахман Авторханов, преподававший в 1948–1979 годах в Русском институте американской армии, который дислоцировался в Гармише (Германия). В частности, в 1952 году вышла его книга с «говорящим» названием «Народоубийство в СССР: убийство чеченского народа»[3]. Такие нарративы логично встраивались в общую канву идеологического противостояния двух систем, причем их отголоски можно встретить среди определенной части американских кавказоведов и сегодня.

С распадом СССР «исторический детерминизм» в изучении Кавказа был преодолен, поскольку со стороны государства, бизнеса и неправительственного сектора появился запрос на изучение актуальных проблем этого региона. Помимо закавказского направления, актуализировалась и северокавказская тематика, в особенности после выхода на первый план «чеченского вопроса». Однако, в отличие от Латинской Америки, где реализуются региональные амбиции Вашингтона, или Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, где тестируются глобальные претензии Соединенных Штатов, Кавказ не занимает в американской внешней политике слишком большого места. Выразительным подтверждением тому является, в частности, тот факт, что в Конгрессе США кавказская проблематика рассматривается в рамках подкомитета по Юго-Восточной Азии комитета по иностранным делам. (Там же, правда, занимаются и проблемами Афганистана, Пакистана, государств Центральной Азии.) В Государственном департаменте она разбита по разным подразделениям, среди которых отделы России, Европы и Евразии, прав человека, антитерроризма. Пентагон в свою очередь относит Южный Кавказ к зоне ответственности европейского командования (EUCOM), в то время, как Центральное разведывательное управление рассматривает его в составе Ближнего Востока[4].

В политико-экспертном срезе территориальная принадлежность Южного Кавказа также периодически пересматривается. Первоначально он считался частью Каспийского региона (Caspian region); этот термин прежде стал использоваться в официальных документах и публичных выступлениях в США и только потом его стали применять в республиках Южного Кавказа (прежде всего в Азербайджане) и в Средней Азии для самоидентификации. Чуть позже Каспийский регион стал рассматриваться вкупе со Средней Азией и как часть Евразии: в отличие от российского понимания Евразии как материка, в США этим термином стали обозначать постсоветское пространство. Далее, с началом «войны с глобальным терроризмом» при Буше-младшем, Южный Кавказ сделался важным «субрегионом» в более широкой парадигме «Большого Ближнего Востока».

В трактовке терминов тоже существуют расхождения. С начала 1990-х годов западные аналитики, прежде всего политологи, а не географы, историки или антропологи, видели в привычном для советского исследователя термине «Закавказье» (Transcaucasus/Transcaucasia) категорию, ориентированную на Россию. Именно поэтому они предпочитали термин «Южный Кавказ» (South Caucasus, реже Southern Caucasus), считая его в большей степени политически нейтральным и географически корректным. Кстати, в последние годы он вошел в обиход и российских специалистов.

Вашингтон и Москва вообще воспринимают проблемы Кавказа по-разному. Для России, разумеется, они являются продолжением внутренней политики. В самом деле, разве можно разрешать осетино-ингушский конфликт без урегулирования грузино-осетинского противоборства, разобраться в ситуации в Абхазии без должного внимания к «черкесскому вопросу», обеспечить безопасность в Дагестане и Чечне, не имея прочного тыла в Грузии и Азербайджане? Но для США эти проблемы есть часть более крупных головоломок. Российско-грузинские отношения рассматриваются американцами в контексте региональной политики нашей страны в целом, Армения и Азербайджан встраиваются в иранские и турецкие сюжеты, кавказская геополитика увязывается с тем, что происходит в Афганистане и на Ближнем Востоке, а экономическое развитие изучается сквозь призму энергетической безопасности и обеспечения соответствующих интересов Вашингтона.

Центры и институты

Как следствие, столь же разбросанным и размытым оказывается научное и экспертное изучение кавказского региона. Сам по себе этот факт нельзя считать негативным или позитивным – он просто имеет место, отражая специфику современных американских подходов к этой части мира. В США сегодня нет специализированных центров, занимающихся изучением исключительно Кавказа. Как правило, исследование этой территории идет в рамках более широких предметных областей. Так, в 1996 году на базе Университета Джонса Хопкинса был образован Институт Центральной Азии и Кавказа (Johns Hopkins Central Asia-Caucasus Institute), который в 2002 году совместно с проектом «Шелковый путь» образовал Трансатлантический центр, имеющий филиалы в Вашингтоне и Стокгольме. Наиболее известными специалистами центра являются Фредерик Старр и Сванте Корнелл. Оба много пишут и выступают по кавказской тематике, включая и Северный Кавказ, но, помимо интересующего нас региона, в сферу интересов их учреждения попадают пять стран Центральной Азии плюс Афганистан.

Впрочем, в большинстве случаев кавказская тематика «гнездится» в рамках центров или институтов, занятых изучением России, Евразии и Восточной Европы. Как правило, такого рода центры появлялись в ходе трансформации бывших «русских» институтов. Самый яркий пример – Институт Гарримана (Harriman Institute), первый специализированный академический центр, созданный в 1946 году для междисциплинарных исследований Советского Союза на базе Колумбийского университета при поддержке Фонда Рокфеллера. В 1982 году этому учреждению было присвоено имя известного американского дипломата и политика Аверелла Гарримана (1891–1986). После распада СССР институт начал заниматься странами постсоветского пространства, включая и Российскую Федерацию, а также восточноевропейской проблематикой. В 2010 году два эксперта именно этого учреждения – Александр Кули и Линкольн Митчелл – предложили концепцию «вовлечения Абхазии» в международное сотрудничество без ее признания de jure[5]. В прошлом году их коллега по Колумбийскому университету, профессор Кимберли Мартен, опираясь на широкую эмпирическую базу, подготовила монографию о роли военно-полевых командиров в условиях институционально слабого государства[6]. В эту работу были включены и три кавказских примера: режимы Аслана Абашидзе в Аджарии, Эмзара Квициани в Сванетии, Ахмата и Рамзана Кадыровых в Чечне. Еще одним примером можно считать Центр евразийских, российских и восточно-европейских исследований (Center for Eurasian, Russian and East European Studies – CERES), работающий в Джорджтаунском университете в Вашингтоне. Его ведущий исследователь Чарльз Кинг – маститый кавказовед, автор обстоятельной истории региона[7] и один из немногих экспертов в этой области, отличающихся взвешенным и сбалансированным подходом.

Помимо этого, среди академических центров Вашингтона следует отметить и Институт европейских, российских и евразийских исследований (Institute for European, Russian and Eurasian Studies – IERES) при Университете Джорджа Вашингтона, где кавказскую тематику, в основном грузинскую, разрабатывает Кори Велт, один из руководителей международного экспертного форума «PONARS Eurasia». В феврале 2011 года совместно с Сэмом Чарапом, о котором речь пойдет ниже, он выпустил содержательный и нетривиальный доклад о перспективах и инструментах все той же концепции «вовлечения без признания», уже разбиравшийся одним из авторов этих строк[8]. Далее заслуживает упоминания и Центр черноморско-каспийских исследований (Center for Black Sea-Caspian Studies) в Американском университете, который возглавляет Мамука Церетели.

Иногда Кавказ исследуется в более узких политико-географических рамках – таких, как Россия и Евразия. Именно в таком контексте регион Большого Кавказа, включающего Южный и Северный, изучается в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies – CSIS), созданном в 1962 году для научно-прикладного изучения мировых и региональных процессов. С недавнего времени на его базе издается журнал по проблемам ислама и исламизма[9], редактируемый Гордоном Ханом и ранее выходивший под эгидой Программы по изучению терроризма в Монтерее (Калифорния) (Monterey Terrorism Research & Education Program). В этом издании анализируются в основном политический ислам, а также проблемы экстремизма и терроризма. Работы Хана весьма способствуют адекватному восприятию американским политическим и экспертным сообществом того, что происходит на Северном Кавказе[10].

Еще одним предметным полем, в рамках которого изучается Кавказ, является конфликтология. Она, как правило, включает в себя исследование этнических конфликтов, терроризма, геноцида. Такой ракурс кавказских исследований задается, в частности, Центром по изучению геноцида, урегулирования конфликтов и прав человека в Университете Ратгерс (Нью-Джерси) (The Center for the Study of Genocide, Conflict Resolution, and Human Rights), где в последние годы довольно подробно изучается «черкесский вопрос», а также вышеупомянутым Центром по изучению терроризма. Наконец, последнее предметное поле, «вбирающее» Кавказ, – это транзитология. Заметим, что в последние годы на этом направлении появилось много серьезных работ, которые рассматривают ситуацию на территории бывшего СССР не так упрощенно, как это делалось десять или пятнадцать лет назад. Здесь, пожалуй, первенство принадлежит Центру Карнеги в Вашингтоне (Carnegie Endowment for International Peace). Наиболее заметным аналитиком этого учреждения считается британский специалист Томас де Ваал, ранее плодотворно работавший в лондонском Институте изучения мира и войны. Среди наиболее важных его достижений отметим публикации по «пятидневной войне» 2008 года, которые способствовали изживанию черно-белой картинки этого события[11]. Две предыдущие работы того же автора – книга о войне в Чечне, написанная в соавторстве с журналисткой Карлоттой Гэл, и о Карабахе – получили неоднозначную оценку, причем как в России, так и в республиках Южного Кавказа. Его последняя книга «Знакомьтесь: Кавказ» стала не только политическим путеводителем по Южному Кавказу, но и наиболее комплексной работой в западной литературе последних лет, посвященной интересующей нас проблематике[12].

Говоря об американском кавказоведении, не стоит забывать об «институтах одной темы». К таковым можно отнести деятельность неправительственного объединения «Черкесский культурный институт в Нью-Джерси» (Circassian Cultural Institute of New Jersey), главной целью которого является формирование в рядах американского истеблишмента представления о геноциде черкесов во времена Российской империи. Иные примеры являет активность академических подразделений, связанных с кавказскими диаспорами. Так, научная и издательская деятельность Программы армянских исследований в Мичиганском университете (The University of Michigan’s Armenian Studies Program) далеко не ограничивается темой геноцида армян в Османской империи.

Зачастую источником аналитических материалов выступают лоббистские группы, представляющие диаспоры. Обеспечивая принятие нужного решения, лоббистская группа добивается того, чтобы ее «целевая аудитория», состоящая из конгрессменов и экспертов, своевременно получала аналитическую информацию по конкретной проблеме в нужной интерпретации. В такой деятельности особенно преуспели армянские организации, прежде всего Армянский национальный комитет Америки (Armenian National Committee of America – ANCA) и Армянская ассамблея Америки (Armenian National Assembly – ANA). Они располагают бóльшим опытом работы в США, чем другие закавказские диаспоры, и на регулярной основе снабжают представителей законодательной и исполнительной власти США собственными информационно-аналитическими разработками. В отличие от них, грузинские и азербайджанские структуры предпочитают обращаться к услугам профессиональных пиар-фирм, хотя в последние годы ситуация здесь начала меняться: например, число азербайджанских лоббистских групп в Америке растет (первой подобной организацией стала «US.Azeris Network»). Разумеется, аналитика лоббистских структур, призванная обслуживать их собственный интерес, не всегда позитивно сказывается на восприятии реальной картины происходящего в регионе, поэтому в научном отношении она не всегда конструктивна.

Мотивы

Отдельного рассмотрения заслуживает мотивация аналитических структур, которая многогранна и многоаспектна. Некоторые «мозговые центры» четко ориентированы на интересы политических партий: например, фонд «Наследие» (Heritage Foundation) является рупором республиканцев, а Центр американского прогресса (Center for American Progress – CAP) представляет демократов. В то же время в Америке действуют и структуры, выступающие за формирование принципиальной «двухпартийной», то есть основанной на консенсусе, внешнеполитической позиции. Такова, в частности, линия Центра стратегических и международных исследований[13]. Для Атлантического совета (Atlantic Council) основой такой консолидации выступает продвижение атлантической повестки дня в Европе и Евразии. В частности, в рамках «атлантического дискурса» написаны доклады Дэвида Филлипса относительно Грузии и Абхазии[14]. Важным мотивом экспертной оценки порой выступает преодоление коммунистического наследия, часто понимаемого как российское и русское (фонд «Джеймстаун» – Jamestown Foundation). Отсюда и специфика выступлений на кавказскую тему: так, ведущий аналитик упомянутого выше фонда «Наследие» Ариэль Коэн, как правило, продвигает консервативную повестку дня, предполагающую поддержку альтернативной энергетики, союз США с Азербайджаном, сдерживание России на грузинском направлении, но одновременно содействие ей в борьбе с радикальным исламизмом на Северном Кавказе. Другой пример – Сэм Чарап из Центра американского прогресса (недавно он перешел на работу в Государственный департамент), предлагающий сблизить позиции США и России на кавказском направлении в духе «перезагрузки». Наконец, третий пример – публикации Центра стратегических и международных исследований по Северному и Южному Кавказу, нацеленные на прагматизацию российско-американских отношений в духе геополитического реализма. Сюда же примыкает недавний жесткий доклад Синтии Ромеро из Атлантического совета[15], касающийся натовских перспектив Грузии. Здесь же, наконец, стоит отметить большой организационный и пропагандистский вклад фонда «Джеймстаун» в признание грузинским парламентом геноцида черкесов в мае 2011 года.

Последний – по порядку, но не по важности – вопрос посвящен тому, кто же такие нынешние американские кавказоведы и откуда он вышли? Надо сказать, что общего ответа на него не существует. Большинство американских специалистов по Кавказу – либо историки (Рональд Суни, Стивен Бланк, Стив Джонс), либо советологи (Гордон Хан, Фредерик Старр, Гейл Лапидус). Есть среди них и такие специалисты, которые сменили философскую специализацию на более актуальные политологические сюжеты (Роберт Брюс Уэр). В целом ситуация с советологами напоминает эволюцию, которую в России и других республиках СССР в эпоху перемен пережили «научные коммунисты» и «научные атеисты».

Как бы то ни было, для консолидации научных и экспертных усилий американским специалистам, как и их российским коллегам, еще многое предстоит сделать. Всем нам зачастую не хватает знаний и опыта друг друга, непредвзятого взгляда на исследования коллег – и, конечно же, объективности. Сегодня это намного важнее, чем доказательство идеологической «чистоты» и политической «правильности». Изучение работ американских кавказоведов помогает преодолеть клише и стереотипы, лучше понять их мотивацию в деле изучения непростого региона, который по сей день остается «камнем преткновения» между Россией и США.

[1] См.: Suny R.G. The Baku Commune, 1917–1918: Class and Nationality in the Russian Revolution. Princeton: Princeton University Press, 1972; Idem. Armenia in the Twentieth Century. Chico: Scholars Press, 1983; Idem. The Making of the Georgian Nation. Bloomington: Indiana University Press, 1988; Hovannisian R. The Republic of Armenia. Vol. 1. Berkeley: University of California Press, 1971.

[2] См.: Jones S. Russian Imperial Administration and the Georgian Nobility: the Georgian Conspiracy of 1832 // The Slavonic and East European Review. 1987. Vol. 65. № 1. P. 53–76; Jones S. The Establishment of Soviet Power in Transcaucasia: The Case of Georgia 1921–1928 // Soviet Studies. 1988. Vol. XL. № 4. P. 618–639.

[3] Авторханов А.Г. Народоубийство в СССР: убийство чеченского народа. Мюнхен: Свободный Кавказ, 1952.

[4] См.: www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/wfbExt/region_mde.html.

[5] Mitchell L., Cooley A. After the August War: A New Strategy for U.S. Engagement with Georgia // The Harriman Review. 2010. Vol. 17. № 3-4; см. также: Сучков М.А. Американская концепция «стратегического терпения» как модель реинтеграции Абхазии и Южной Осетии в Грузию // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2011. № 2(20). С. 114–119.

[6] Marten K. Warlords: Strong-Arm Brokers in Weak States. Ithaca: Cornell University Press, 2012 [готовится к печати].

[7] King C. The Ghost of Freedom: A History of the Caucasus. Oxford: Oxford University Press, 2008.

[8] Маркедонов С. Нетипичный доклад // Полит.ру. 2011. 14 марта (www.polit.ru/article/2011/03/14/report).

[9] Islam, Islamism and Politics in Eurasia Report (IIPER).

[10] См., например: Hahn G. Getting the Caucasus Emirate Right // CSIS Russia and Eurasia Program Report. 2011; Idem. Russia’s Islamic Threat. New Haven: Yale University Press, 2007.

[11] De Waal T. Missiles over Tskhinvali: Book Review (Ronald D. Asmus. A Little War that Shook the World: Georgia, Russia, and the Future of the West. New York: Palgrave Macmillan, 2010, 272 p.) // The National Interest. 2010. № 3 (May–June). P. 52–55; Idem. Distorting the Russian-Georgian War // The National Interest. 2011. September 19 (http://nationalinterest.org/commentary/distorting-the-russian-georgian-war-5898).

[12] См.: Gall C., De Waal T. Chechnya: Calamity in the Caucasus. New York: New York University Press; 1997; De Waal T. Black Garden: Armenia and Azerbaijan through Peace and War. New York: New York University Press, 2003; Idem. The Caucasus: An Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2010.

[13] Определенный вклад в работу Центра на этом направлении в последние два года внес один из авторов настоящей статьи Сергей Маркедонов. Здесь уместно отметить ряд подготовленных им публикаций, прежде всего «Radical Islam in the North Caucasus: Evolving Threats, Challenges, and Prospects» (ноябрь 2010 года) и «The North Caucasus: Russia’s Volatile Frontier» (март 2011 года) (последняя работа была подготовлена совместно с Эндрю Качинсом и Мэттью Маларки).

[14] Phillips D. Peacebuilding and Business: Fostering Commercial Contact between Georgians and Abkhaz. June 2010; Post-Conflict Georgia. September 2008; Restoring Georgia's Sovereignty in Abkhazia. July 2008.

[15] Romero C. Georgia in the West: A Policy Road Map to Georgia’s Euro-Atlantic Future (www.acus.org/files/publication_pdfs/403/101311_ACUS_GeorgiaWest.pdf).

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2012, №4(84)