Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

НА ПАРЛАМЕНТСКИХ ВЫБОРАХ В ПАКИСТАНЕ ПОБЕДИЛА ПАРТИЯ ШАРИФА

Оппозиционная партия бывшего премьер-министра Пакистана набрала около 30% голосов избирателей

Оппозиционная партия бывшего премьер-министра Пакистана Наваза Шарифа Пакистанская мусульманская лига одержала победу на выборах в нижнюю палату парламента, передает Euronews. Бывший премьер Пакистана, смещенный в результате военного переворота 14 лет назад, вновь берет в свои руки бразды правления.

Предварительные итоги прошедших в субботу парламентских выборов свидетельствует об уверенной победе его Пакистанской мусульманской лиги. Партия бывшего премьер-министра набрала около 30% голосов избирателей. Шариф уже объявил о своей победе. Его главный соперник, спортсмен Имран Хан признал поражение.

Выборы в Пакистане были омрачены терактами. Погибли по меньшей мере 10 человек, еще более 40 получили ранения. В прошлом Шариф уже дважды занимал кресло премьера. По мнению сторонников Шарифа, опытный политик сумеет навести порядок в стране.

Общие выборы в Пакистане, на которых граждане избирали депутатов Национальной ассамблеи (нижняя палата парламента) и провинциальных ассамблей, состоялись в субботу. Эксперты и СМИ называют прошедшие выборы историческими: впервые в истории страны, где военные три раза приходили к власти, руководство может перейти от одного демократически избранного легитимного правительства к другому. Победившая на выборах партия самостоятельно или в коалиции должна будет избрать премьер-министра.

По предварительным неофициальным результатам, которые сообщают СМИ, на выборах в Нацассамблею лидирует возглавляемая экс-премьером Навазом Шарифом оппозиционная партия Пакистанская мусульманская лига (ПМЛ-Н). Как сообщается на сайте газеты DAWN, ПМЛ-Н уже точно завоевала 12 мест в ассамблее. За ней следует партия бывшего капитана сборной Пакистана по крикету Имрана Хана "Пакистан Техрик-е-Инсаф" ("Движение за справедливость", ПТИ) с девятью местами. По последним данным, Хан уже признал свое поражение. С заметным отрывом от них следует правившая до марта Пакистанская народная партия.

ЦИК результаты голосования пока не объявлял. Глава ЦИК Иштиак Ахмед заявил, что комиссия Пакистана успешно провела выборы.

Кого и как выбирали

Граждане избирали 272 депутатов Национальной ассамблеи из 342, оставшиеся места зарезервированы для женщин (60) и религиозных меньшинств (10). Чтобы сформировать правительство самостоятельно, партии необходимо получить как минимум 172 места. За места в Нацассамблее боролись более 4,6 тысячи кандидатов, из них лишь 161 женщина. В ассамблеи провинций Пенджаб, Синд, Хайбер-Пахтунхва и Белуджистан баллотировались почти 11 тысяч человек.

За прозрачностью голосования следили десятки тысяч наблюдателей из Пакистана и других стран. ЕС отправил на выборы миссию в составе более 100 наблюдателей.

Власти вынуждены были даже продлить на час время голосования. У участков образовались длинные очереди, люди с интересом обсуждали выборы.

Наваз Шариф объявил о своей победе

Наваз Шариф объявил о своей победе на выборах. "Я получил возможность еще раз послужить вам", - заявил он своим сторонникам в городе Лахор.

Он призвал людей "молиться за абсолютное большинство ПМЛ-Н" в Нацассамблее. Шариф также пообещал "выполнить обещания, данные молодежи".

Шарифа уже поздравил с победой Алтаф Хуссейн - лидер другого участника выборов движения "Муттахида Коми".

Как отмечают СМИ, ПМЛ-Н вряд ли получит абсолютное большинство, что означает необходимость формирования парламентской коалиции.

Наваз Шариф возглавлял правительство Пакистана с 1990 по 1993 годы и с 1997 по 1999 годы, когда он был свергнут генералом Первезом Мушаррафом. Впервые в истории Пакистана Шариф может стать в третий раз главой правительства страны.

"Н" в ПМЛ-Н означает Наваз (Наваз Шариф, лидер партии).

В выборах участвует и другая Пакистанская мусульманская лига - ПМЛ-К. ПМЛ-К и ПМЛ-Н - две партии, которые стоят на разных позициях.

ПМЛ-Н в 2008 году получила по партийному списку 71 мандат. Идеология партии консервативная, она отстаивает традиционные исламские ценности, в то же время выступает за осуществление в стране модернизационных проектов в сфере энергетики и инфраструктуры, за развитие частного предпринимательства. Во внешней политике партия выступает за улучшение отношений с США, ЕС, и, что важно, с Индией.

"Я думаю, мы должны сесть вместе с Индией за стол переговоров. Это надо сделать - так же как Америка и Советский Союз разрешили свои противоречия, так же должны сделать Индия и Пакистан", - заявил Шариф в интервью индийскому журналу Caravan.

В случае, если Шариф станет премьером, самой трудной его задачей, как отмечают наблюдатели, будет выстраивание отношений с могущественной в Пакистане военной верхушкой, которая в 1999 году уже свергла его.

Шарифа и ПМЛ-Н критиковали за предполагаемые предвыборные альянсы с рядом исламских радикалов в Пенджабе, которые фактически являются политическим крылом террористических группировок. В частности, глава МВД Рехман Малик в марте заявлял, что правящая в Пенджабе администрация ПМЛ-Н фактически не ведет борьбы с группировкой "Лашкар-э-Джангви", которая, по словам министра, ответственна за 80% терактов в стране.

Безопасность и вылазки экстремистов

Жертвами терактов против участников выборов с середины апреля стали более 120 человек, что, по данным ряда СМИ, сделало кампанию самой кровавой в истории страны. Талибы призвали граждан под угрозой смерти отказаться от участия в выборах, которые, по их мнению, являются проявлением политической системы "неверных".

В день голосования вылазки экстремистов продолжились.

Несколько взрывов произошло в Карачи - погибли как минимум 13 человек, десятки получили ранения. Утром в городе была застрелен независимый кандидат. В северо-западном городе Пешавар при взрыве у избирательного участка для женщин ранения получили не менее восьми человек. В западной провинции Белуджистан, где действуют как местные сепаратисты, так и исламские радикалы, в ходе нападений были убиты не менее 16 человек, в том числе двое военных. Уровень явки в провинции был низок по сравнению с другими регионами.

Из-за столкновений между сторонниками разных партий голосование было приостановлено в ряде населенных пунктов - в Харипуре, Суккуре, Кашморе, Чамане.

Армия направила на обеспечение безопасности выборов более 75 тысяч человек. В день выборов Пакистан закрыл границу с Афганистаном. Афганским беженцам было запрещено покидать свои лагеря.

Из соображений безопасности президент Асиф Али Зардари голосовал по почте. Как сообщил его пресс-секретарь, сыну президента и лидеру ПНП 24-летнему Билавалу Бхутто избирком не позволил проголосовать по почте. Причина не называется. Ранее сообщалось, что накануне выборов Билавал покинул страну в связи с угрозой покушения.

Карачи

В Карачи, где сотни людей были убиты за последние годы в ходе столкновений на политической, межэтнической, религиозной почве и в ходе криминальных разборок, поступили сообщения о многочисленных нарушениях в ходе выборов. В итоге исламистская партия "Джамаат-и-Ислами" объявила о бойкоте выборов в городе в связи с предполагаемым насилием со стороны сторонников ее главного конкурента движения "Муттахида Коми" (МКМ). Лидер ПТИ Имран Хан также обвинил МКМ в массовых нарушениях. Также сообщалось об избиении членами движения трех наблюдателей в Карачи. Позднее МКМ со своей стороны также объявило о бойкоте выборов в ряде районов города из-за подтасовок.

Женщины голосуют на выборах в Пакистане

ЦИК в своем заявлении признал, что не смог обеспечить проведение честных выборов в Карачи, и объявил, что в случае выявления подтасовок результаты могут быть аннулированы.

"Сотрудники ЦИК во многих округах Карачи получали угрозы, им не давали выполнять их обязанности. В других случаях имели попытки угона автомобилей с бюллетенями... Это вызвало серьезные задержки в голосовании", - говорится в официальном заявлении ЦИК.

Позднее ЦИК объявил, что на 40 избирательных участках округа NA-250 в Карачи будут проведены перевыборы.

Также большое количество сообщений о нарушениях ЦИК получил из города Хайдарабад.

Женщины не голосовали

Женщины в ряде районов северо-западной части Пакистана оказались в силу разных причин лишены возможности голосовать.

Так, в округе Нижний Дир в столице Хайбер-Пахтунхва Пакистанская народная партия и партия "Джамаат-и-Ислами" договорились запретить женщинам участвовать в выборах. В области Северный Вазиристан в соседней с Хайбер-Пахтунхвой Зоне племен о том, что женщинам нельзя голосовать, объявляли из громкоговорителей мечетей. Ранее неизвестные распространили там листовки с требованием под страхом смерти не пускать женщин на участки.

Не смогли участвовать в выборах и многие женщины в округе Мианвали в Пенджабе - голосовать им запрещали старейшины.

Как отмечает агентство Франс Пресс, во время предыдущих выборов 2008 года женщины в Пакистане вообще не голосовали на 564 из 28 тысяч специальных избирательных участках. Более 50% из них были расположены в религиозно консервативных раойнах Хайбер-Пахтунхвы.

Премьер-министр Индии Манмохан Сингх в воскресенье поздравил лидера партии Пакистанская мусульманская лига, бывшего премьера Пакистана Наваза Шарифа с победой на прошедших в субботу парламентских выборах в этой стране, сообщают пакистанские СМИ.

В телефонном разговоре с Шарифом Сингх выразил надежду, что лидер лиги, который, скорее всего, в третий раз станет премьером Пакистана, приложит усилия для улучшения взаимопонимания между Дели и Исламабадом.

Глава МИД Индии Салман Хуршид, со своей стороны, заявил, что надеется на то, что с приходом Шарифа к власти у Индии и Пакистана будут хорошие отношения.

Оппозиционная партия Пакистанская мусульманская лига (ПМЛ-Н) Шарифа, как сообщают СМИ со ссылкой на неофициальные данные Центризбиркома, одерживает уверенную победу на выборах в нижнюю палату парламента - Национальную ассамблею. По разным данным, она получает от 97 до 128 мест. За ней следуют партия "Пакистан Техрик-е-Инсаф" ("Движение за справедливость", ПТИ) бывшей легенды крикета Имрана Хана и правившая до марта Пакистанская народная партия - по разным данным, ПТИ получает от 25 до 37 мест, ПНП - от 18 до 33. От девяти до 11 мест получает либеральное движение "Муттахида Коми". Во многих избирательных округах побеждают независимые кандидаты.

В ночь на воскресенье Шариф уже объявил о своей победе и заявил, что "получил возможность еще раз послужить народу". Он возглавлял правительство с 1990 по 1993 годы и с 1997 года по 1999 год, когда он был свергнут генералом Первезом Мушаррафом.

В любом случае можно говорить о поражении Пакистанской народной партии. В данный момент она борется с ПТИ за второе место. При этом ПНП сохранит большинство в верхней палате парламента.

Террористы в субботу, в день проведения в Пакистане общих выборов, взорвали бомбу у избирательного участка для женщин в столице северо-западной провинции Хайбер-Пахтунхва городе Пешавар, ранения получили восемь человек, сообщает телеканал Geo News.

"Бомба была прикреплена к мотоциклу, который был припаркован снаружи у избирательного участка для женщин", - сообщил представитель полиции, отметив, что среди раненых есть и стражи порядка.

Другие подробности не приводятся.

Ранее в субботу при теракте в столице южной провинции Синд Карачи погибли более 10 человек, несколько десятков получили ранения. Целью террористов был кандидат Национальной партии "Авами", сам он не пострадал. Ответственность за взрыв взяла на себя экстремистская группировка "Техрик-и-Талибан Пакистан" (ТТП). Накануне неизвестные в Карачи застрелили бизнесмена, который был кандидатом в законодательное собрание в одной из провинций.

В Пакистане в субботу проходят выборы депутатов Национальной ассамблеи (нижняя палата парламента) и провинциальных законодательных собраний.

МВД неоднократно предупреждало об активизации экстремистов, стремящихся сорвать назначенные на 11 мая парламентские выборы.

Женщины в ряде районов северо-западной части Пакистана лишены возможности голосовать на проходящих в стране в субботу общих выборах, отмечают международные СМИ.

По данным телеканала Geo News, в округе Нижний Дир в столице Хайбер-Пахтунхва Пакистанская народная партия и партия "Джамаат-и-Ислами" договорились запретить женщинам участвовать в выборах. Министерство информации провинции уже направило жалобу в Центральную избирательную комиссию.

В области Северный Вазиристан в соседней с Хайбер-Пахтунхвой Зоне племен о том, что женщинам нельзя голосовать, объявляли из громкоговорителей мечетей. Ранее неизвестные распространили в области листовки с требованием под страхом смерти не пускать женщин на участки.

Как отмечает агентство Франс Пресс, во время предыдущих выборов 2008 года женщины в Пакистане вообще не голосовали на 564 из 28 тысяч специальных избирательных участков для женщин. Более 50% из них были расположены в консервативных раойнах Хайбер-Пахтунхвы.

В Пакистане в субботу проходят выборы депутатов Национальной ассамблеи (нижняя палата парламента) и провинциальных законодательных собраний. МВД неоднократно предупреждало об активизации экстремистов, стремящихся сорвать назначенные на 11 мая парламентские выборы.

Верховный суд пакистанского города Пешавар в четверг постановил, что атаки американских беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) в стране "бесчеловечны" и "нарушают устав ООН", и предписал пакистанскому МИД вынести на рассмотрение всемирной организации резолюцию против ударов беспилотников.

Если США наложат вето на такую резолюцию, то Исламабад обязан будет разорвать отношения с этой страной, постановил суд. Кроме того, суд разрешил армии Пакистана сбивать БПЛА и обязал власти выплачивать компенсацию жертвам их атак.

Удары БПЛА по боевикам в северо-западной Зоне племен в Пакистане начались в 2004 году. По данным британской некоммерческой организации "Бюро расследовательской журналистики", в результате ударов беспилотников в Пакистане погибли от 2,6 тысячи до 3,4 тысячи человек, из которых от 470 до 890 - мирные жители.

В марте специальный докладчик ООН по борьбе с терроризмом и правам человека Бен Эммерсон объявил по итогам начатого в январе этого года расследования случаев ударов БПЛА, что эти операции "нарушают суверенитет Пакистана".

В апреле экс-президент Пакистана Первез Мушарраф признал в интервью телеканалу CNN, что его правительство разрешало беспилотникам "в некоторых случаях" наносить удары на северо-западе Пакистана.

"Птица, с которой Путин летал". О неожиданных друзьях президента

Дмитрий Виноградов

Владимир Путин, занимая высшие посты государства, очень многое изменил в стандартном восприятии первого лица, его имиджа. Никто из прежних глав советского и российского государства не спускался под прицелом телекамер с аквалангом к подводным раскопкам и не летал на мотодельтаплане во главе стаи редких птиц. Трудно представить себе Брежнева или Ельцина на мотоцикле во главе колонны байкеров.

За внешней экзотикой скрывается важное обстоятельство – обычно Путин встречается с теми, кто нуждается в помощи. РИА Новости проследили, как складывалась судьба некоторых из тех, кому довелось близко познакомиться с нынешним президентом.

Полет во главе стаи

"По крайней мере, теперь никому не надо объяснять, что такое стерх, – доволен руководитель проекта "Полет надежды", заведующий отделом Всероссийского научно-исследовательского института охраны природы Минприроды Александр Сорокин. – Это раньше надо было говорить, что это такой редкий белый журавль, который живет далеко на севере и летает зимовать на юг и которых осталось всего 40 штук на всю Россию. А теперь просто можно сказать, что это птица, с которой Путин летал".

То, как глава государства, переодевшись в белый комбинезон, на специальном мотодельтаплане лично показывал птицам, куда им лететь, надолго запомнилось телезрителям и вызвало шквал шуток.

Но, так или иначе, именно участие первого лица, убеждены ученые, помогло сдвинуть с мертвой точки важное дело – договориться с Узбекистаном об организации альтернативного места зимовки птиц.

Как рассказал Сорокин, ученые из "Полета надежды" работают над уникальным проектом – впервые в истории орнитологии птицам предложат новое место зимовки вместо того, где те привыкли проводить зимы.

"Сейчас стерхи зимуют в Афганистане и Пакистане, но из-за сложной ситуации в этих странах охранять птиц от браконьеров невозможно, – Сорокин. – Население там бедное, устоять перед соблазном добыть птицу людям трудно".

Ученые нашли альтернативное место – на юге Узбекистана, в пойме реки Амударьи, вдоль границы с Афганистаном. По своим характеристикам оно очень напоминает привычные стерхам места зимовки. Кроме того, новое место находится в пограничной зоне – соответственно, доступ сюда местного населения ограничен.

Проблема состояла в том, что договориться с узбекскими властями, пока к этому процессу не подключился Путин, было почти не возможно. "Три года мы ездили в Узбекистан на разведку, но встречали сложности на каждом шагу, – вспоминает Сорокин. – Когда мы в тундре сидели с Путиным у костра, он спрашивал впрямую – чем серьезно можно помочь проекту, если ли какие-то серьезные задачи, которые вам самим решить сложно? Мы рассказали об идее с Узбекистаном".

"Интерес у Путина к проблемам редких птиц очень живой. Тут у меня сомнений нет, – делится впечатлениями ученый. – Это приятно было ощущать".

С тех пор дело сдвинулось – вопрос обсуждался на встрече президентов двух стран, а затем профильные министерства России и Узбекистана заключили соответствующие договоренности.

Уже в этом году ученые своим знаменитым способом, с помощью мотодельтаплана и белых комбинезонов, будут показывать птицам дорогу. Как ожидается, в октябре они вылетят с севера Сибири во главе стаи на юг, чтобы за два месяца проводить молодых стерхов до нового места зимовки.Ну а в следующем году подросшие стерхи полетят туда самостоятельно.

Кстати, знаменитый мотодельтаплан, на котором Путин совершил свой полет, он подарил ученым. "Мотодельтаплан подходит под наши параметры – в частности, по дальности полетов, – рассказывает Александр Сорокин. – Кроме того, он должен быть двухместным и адаптирован к посадке на воду".

А главное, подчеркивает он, этот мотодельтаплан может летать на низких скоростях – в 45-50 км в час, чтобы птицы успевали лететь за ним, как за вожаком стаи. "Со временем птица понимает, что если будет лететь близко к крылу, то срыв струи воздуха с крыла будет помогать ей держаться", – объясняет ученый.

Бабушка-тигрица

Не оставила публика без внимания и визит Владимира Путина (в то время – председателя правительства) в 2008 году в Уссурийский заповедник, где разводят амурских тигров. Там Путин надел на шею тигрице по кличке Серьга ошейник с передатчиком, чтобы с помощью спутников следить за перемещениями зверя. Но сначала уже пойманную в ловушку тигрицу ему пришлось усыпить выстрелом из устройства для дистанционного обездвиживания животных – она неожиданно проснулась и чуть не бросилась на съемочную группу одного из центральных телеканалов.

Обеспокоенные блогеры потом делились слухами, что тигрица от передозировки снотворного умерла. "Серьга жива-здорова, хотя она уже старушка. Ей уже 11-12 лет – это почти предельный возраст, до которого тигрицы доживают в природе, – парирует директор Уссурийского заповедника Андрей Котляр. – В последний раз попадала в наши фотоловушки (спрятанные в тайге фотоаппараты. – РИА Новости) в конце марта".За последние годы Серьга дважды приносила потомство – каждый раз по три котенка. Сейчас ее дети и сами выросли, дочь Принцесса тоже принесла потомство – так что Серьга теперь бабушка. С тех пор ее ловили еще раз, чтобы поменять ошейник, заряда которого хватает примерно на год.

Всего в Уссурийском заповеднике сейчас семь тигров. Спрашивается, почему так мало, если только у Серьги было шестеро детишек? "Тигры часто выходят за его пределы, попадают в прицел браконьеров или могут погибнуть в каких-то происшествиях, получить травмы", – отвечает директор заповедника.

"Самая большая наша проблема – отсутствие охранной зоны вокруг заповедника, – говорит Котляр. – Его площадь только 400 кв км, а все, что вокруг – там наши полномочия кончаются. Звери же не живут только на нашей территории. Например, Серьга на территории заповедника проводит только половину времени".

"Браконьерство в России по-прежнему процветает, ежегодно отстреливается 30-50 зверей", – сокрушается ученый. Учитывая общую численность тигров (450 особей), это очень большой процент. Только в Уссурийском заповеднике в прошлом году остались сиротами шестеро тигрят.Этой весной президент Путин внес в Госдуму новый законопроект, позволяющий ввести уголовную ответственность за продажу и отлов диких животных, а также за уничтожение растений, занесенных в Красную книгу. Браконьеры могут быть лишены свободы на срок до семи лет.

Такое ужесточение законодательства можно считать одним из следствий приезда Путина в Уссурийский заповедник – ведь именно Котляр был одним из тех ученых, кто рассказал Путину о всей сложности ситуации.

Еще один результат визита Путина: тогдашний премьер узнал, что ситуация с дальневосточным леопардом еще тяжелее, чем с амурским тигром. Вскоре неподалеку от Уссурийского заповедника на базе уже имеющихся заказников и природных парков создали еще один – "Земля леопарда".

Центр разведения леопардов создали и в Уссурийском заповеднике, рассказывает Котляр. Правда, животных в нем пока нет – сейчас как раз решается вопрос, откуда брать зверей, чтобы заставить их "увеличивать популяцию", а потом выпускать животных в дикую природу.

"Звери с нашим геномом все живут в зарубежных зоопарках, – рассказывает Котляр. – Мы ведем переговоры, чтобы кого-то из них передали нам". Вольеры для них уже построены.

В гости к древним грекам

Немалый резонанс получило и ныряние Владимира Путина 10 августа 2011 года за древнегреческими амфорами в Таманском заливе – там, где когда-то, еще до нашей эры, был крупный древнегреческий город-колония Фанагория.

Блогеры принялись писать о том, что сами якобы купались много раз в этих местах и никогда никаких амфор не находили – соответственно, делали вывод скептики, амфоры заранее положили в это место, чтобы Путин затем их благополучно "нашел". Их аргументацию укрепляло и то, что амфоры, которые достал президент, были подозрительно чистыми – без ила и ракушек. В социальных сетях замелькали пародийные картинки.

"Блогеры, которые так рассуждают, к сожалению, не знают, о чем говорят, – возражает руководитель Фанагорийской экспедиции, заведующий отделом классической археологии Института археологии РАН, доктор исторических наук Владимир Кузнецов, компаньон Путина по нырянию за амфорами. – Во-первых, вообще неправильно говорить, что Путин нырял на морское дно – он нырял в подводный раскоп".Кстати, подводные раскопки такого масштаба по мировым меркам уникальны. В них участвуют профессиональные водолазы. Соответствующими навыками, конечно, обладают и работающие там ученые. Необходимость таких раскопок объясняется просто – с течением времени примерно половина площади древнегреческой колонии ушла под воду.

"Дно раскопа буквально усеяно осколками керамики, – свидетельствует археолог Кузнецов. – Найти амфоры для Путина не составило труда". Соответственно, не было и никакой необходимости что-либо "подкладывать".

Ну а то, что амфоры были подозрительно чистыми, тоже имеет свое объяснение – они лежали не на дне, а под культурным слоем. Попросту говоря, под песком. Поэтому никакие ракушки нарасти на них тоже не могли, утверждает Владимир Кузнецов. Правда, признает ученый, от песка расчистили их все-таки профессиональные археологи – Путину оставалось только выбрать на дне раскопа уже обнаруженные артефакты. Президент выбрал те, что покрупнее.

Главный итог визита Путина на место раскопок, по словам Кузнецова, в том, что теперь ученые как никогда близки к воплощению своей давней идеи – объявлению территории раскопок заповедником и созданию в нем музея.

"Сейчас этот вопрос прорабатывается на уровне правительства и министерства культуры", – рассказывает Владимир Кузнецов. Как рассчитывают ученые, постановление о создании заповедника появится уже к осени.

Предполагается, что заповедник будет "площадью во много сотен гектаров или даже квадратных километров", рассказывает ученый. "Ведь Фанагория – это крупнейший в России археологический памятник античной цивилизации. И абсолютно не застроен современными зданиями", – радуется он.

Статус заповедника нужен, прежде всего, для того, чтобы спасти остатки греческого поселения и курганы от разграбления, а территорию – от застройки. Сейчас раскопки охраняет частное охранное предприятие, а после создания заповедника этим должно будет заняться государство.

Почему же Путин приехал именно сюда? "Действительно, в России работает одновременно 1500 археологических экспедиций. Он приехал туда, где много сделано и где многое можно показать", – считает руководитель Фанагорийской экспедиции.

Археологи на этом месте работают с конца XVIII века, а Фанагорийская экспедиция действует с 1936 года. Кроме того, экспедиция несколько лет назад получила грант Российского географического общества, председателем попечительского совета которого также является Путин. "Я получал грант лично из рук Путина, – вспоминает Кузнецов. – Всего было выдано 11 подобных грантов – думаю, Путин решил посмотреть, как они тратятся. Так что он к нам приехал по линии РГО".

"Интерес первого лица к археологии, к прошлому страны – это очень хорошо, – подчеркивает ученый. – Он стимулирует и интерес местных элит. Это очень важно, потому что до этого интерес был прохладный".

Что касается самих "путинских" амфор, то сейчас они находятся на обработке у ученых – байки о том, что Путин забрал их в личную коллекцию, ученый называет бредом. "Когда музей будет построен, мы их там выложим, еще и таблички поставим – что их достал лично Путин", – обещает Владимир Кузнецов.

Крутые друзья Путина

Самые колоритные и необычные друзья Путина – байкеры из московского клуба "Ночные волки" и их лидер Александр "Хирург" Залдостанов.

Появление Путина в 2009 году на съезде байкеров в Севастополе было совершенно неожиданным. Более того, оно неожиданным было и лично для Хирурга. "Остается неделя до начала байк-шоу в Севастополе, мне звонят и говорят, что я должен срочно прилететь в Москву. А я весь в запарах – некогда! Отказываюсь. А мне говорят: "Вы не поняли, вам звонят из приемной премьера!"

Уже в Москве Залдостанов от чиновников узнал, что Путин собирается приехать на его байк-шоу. Ни о причинах такого решения, ни даже о сроках Хирург ничего не знал. По его словам, он воспринимал все это как какую-то сюрреалистическую историю и поверил в ее реальность, только когда в Севастополь приехал правительственный лимузин, из которого вышел Владимир Путин и поздоровался с байкером: "Здравствуй, Саша!"

В тот момент, рассказывает байкер, он поверил в искренний интерес политика. Тогда Путин "благословил" его на пробег до Новороссийска и подарил флаг России с напутствием: "Пусть он вас бережет в дороге".

С тех пор Путин еще несколько раз появлялся на байкерских тусовках и даже ездил в байкерских колоннах на мотоцикле, в кожаной куртке и в темных очках.

Произошедшие с тех пор изменения в байк-движении видны невооруженным глазом. В декабре "Ночные волки" выиграли правительственный грант в 3,7 миллиона рублей на проведение новогодних елок для детдомовцев, мотоциклисты встречали в аэропорту прилетевших из Лондона олимпийских чемпионов и проводили "православные мотопробеги".

В знаменитом ночном клубе Sexton – логове "Ночных волков", одном из самых известных байк-клубов в стране, появились признаки какой-то новой жизни: здесь пахнет ладаном, висят православные распятия, собирают деньги на реставрацию храмов, проводят елки для сирот и выпускные для школьников, а байкерскую публику разбавили респектабельные отцы семейств.

А ведь когда-то все было иначе – созданная еще в 80-х годов банда Хирурга славилась своим анархическим духом, а в 90-е байкеры проводили языческие ритуалы со сжиганием крестов и оргиями.

"Хирург повзрослел", – хвалят его единомышленники. "Просто продался властям", – ругают его оппоненты. Изменения в "Ночных волках" далеко не всем по нраву, часть старых байкеров разбрелась по другим клубам, а Александр Залдостанов в этом году награжден орденом Почета "за активную работу по патриотическому воспитанию молодежи, участие в поисковой работе и увековечении памяти погибших защитников Отечества".

"Человек как человек"

В 2005 году президент получил письмо от 10-летнего мальчика, больного раком – Димы Рогачева. Дима писал Путину, что его самая большая мечта – поесть вместе с ним блинов. "Дима родился в Калужской области, в небольшой деревне, он не хотел ехать лечиться в Москву, – рассказал РИА Новости директор центра детской гематологии, онкологии и иммунологии Александр Румянцев. – Но односельчане сказали: езжай, встретишь Путина, чаю с ним попьешь".

Шутливые уговоры на мальчика подействовали, и он согласился. Обещание односельчан сбылось: журналисты передали письмо мальчика Путину, и тот не смог отказать ребенку.

Они встретились в Москве, в Российской детской клинической больнице (РДКБ), где Диму лечили от лейкоза. Впечатленный стесненными условиями, в которых лечат детей от этой страшной болезни, Путин пообещал мальчику построить большой и современный детский онкологический центр.

Сам Дима Рогачев до выполнения президентом этого обещания не дожил – его лейкоз дошел до той стадии, когда врачи уже ничего не смогли поделать, и в 2012 году он умер в больнице в Израиле. Впрочем, жизнь продолжается – как рассказал РИА Новости директор центра Александр Румянцев, у родителей Димы с тех пор родились две дочки. Обе абсолютно здоровы.

1 июня 2011 года центр был торжественно открыт на юго-западе Москвы – на месте пустыря, что около РДКБ. По предложению президента, новому федеральному научно-клиническому центру детской гематологии, онкологии и иммунологии дали имя Димы Рогачева.

Сегодня центр поражает масштабами – в год через него проходит около 3 тысяч детей, в центре работают 1400 сотрудников, в том числе несколько приглашенных иностранцев – светил в своей области. Работать в центр приехали и несколько российских специалистов, в 90-е годы уехавших за границу.

Маленьких пациентов лечат на самом современном и дорогом оборудовании, для них работает 11-летняя школа, кружки и многое другое. Центр собирается обзавестись собственным загородным пансионатом, где дети будут проходить реабилитацию, и построить циклотрон для производства радионуклидов, необходимых для позитронно-эмиссионной томографии пациентов.

Впрочем, хватает и проблем: родители из регионов жалуются, что мест в центре на всех желающих не хватает, а сами врачи – на то, что уровень их зарплат пока что ниже средней зарплаты врача по Москве.

Дружба Путина с маленькими пациентами центра, между тем, продолжается. На церемонии открытия тогдашний премьер познакомился еще с одной пациенткой – 8-летней Соней из Пскова. Она подарила Владимиру Владимировичу кофейную чашку с блюдцем, которые сама разрисовала, и попросила разрешения побывать "в Кремле в красной башне". Когда через полгода после открытия Путин снова приехал в центр и снова встретил Соню, она не постеснялась напомнить о своей мечте.

Делать нечего – ровно год назад, 9 мая, сразу после Парада Победы, Путин пригласил Соню с родителями в Кремль, где их встретил профессиональный экскурсовод.

Спустя год Соня все еще лечится в центре, рассказал РИА Новости Александр Румянцев. Исход ее болезни пока не ясен. "За ее жизнь мы не опасаемся, но вот каково будет качество этой жизни…", – сокрушается ученый.

Родители Сони проводят все время со своей дочкой. Мама живет в одной из комнат пансионата, открытого в центре. Папа, чтобы быть поближе к семье, устроился работать в этот же центр руководителем IT-направления.

Год назад, когда девочка встречалась с Путиным, журналисты поинтересовались, о чем она попросила президента. Соня призналась: она пожаловалась главе государства на то, что в жилых комнатах центра очень не хватает морозильников, где можно было бы хранить полуфабрикаты (комнаты пансионата оборудованы кухнями).

"Ему скоро плохо уже будет [от наших просьб]", – посочувствовала девочка президенту, к которому больные дети обращаются с новыми и новыми просьбами. "У него профессия такая, все от него требуют чего-то", – успокоили ее журналисты.

Соня тогда не согласилась: "Нет, он обычный человек. Нормальный. Человек как человек".

Организацией развития торговли Ирана названы страны, которые относятся к приоритетным экспортным рынкам, сообщает агентство ИСНА.

В прошлом году, например, Иран торговал со 197 странами, однако Организацией развития торговли ежегодно определяется список приоритетных экспортных рынков. В текущем году в этот список включены 40 стран, которые относятся к первостепенным приоритетным рынкам, и 17 стран – к второстепенным приоритетным рынкам.

К первостепенным приоритетным рынкам относятся такие страны, как Турция, Ирак, Китай, Россия, Индия, ОАЭ, Туркменистан, Казахстан, Пакистан, Оман, Афганистан, Азербайджан, Индонезия, Кувейт, Южная Корея, Египет, Катар, Малайзия, Южная Африка, Саудовская Аравия, Армения, Таджикистан, Ливан, Узбекистан, Нигерия, Тунис, Кыргызстан, Беларусь, Алжир, Бангладеш, Япония, Сирия, Кения, Бахрейн, Шри-Ланка, Судан, Танзания, Иордания, Украина и Ливия.

К второстепенным приоритетным рынкам относятся Вьетнам, Гана, Венесуэла, Бразилия, Филиппины, Куба, Таиланд, Гонконг, Сингапур, Босния и Герцеговина, Болгария, Сербия, Хорватия, Венгрия, Греция, Австралия и Кипр.

Из перечисленных 57 стран, которые считаются приоритетными рынками для Ирана, 33 страны относятся к азиатским странам, 10 – к африканским, 10 – к европейским и 3 – к латиноамериканским.

Примечательным является то, что в текущем году в список приоритетных экспортных рынков не включены такие страны Германия, Тайвань, Италия, Испания, Мексика, Грузия, Бирма, Голландия, Бельгия, Англия и Франция.

В Тегеране в присутствии министра экономики и финансов Сейеда Шамсэддина Хосейни и других официальных лиц состоялась церемония открытия 7-ой международной выставки «Финансы, банки, страхование», сообщает агентство ИРНА.

Названное мероприятие считается крупнейшей финансовой и инвестиционной выставкой на всем Ближнем и Среднем Востоке.

В ней принимают участие 296 иранских и зарубежных компаний и представлены такие страны, как Южная Корея, Турция, Индонезия и Пакистан.

7-я международная выставка «Финансы, банки, страхование» проводится в Тегеранском выставочном центре и будет открыта для посетителей с 7 по 10 мая.

Заместитель министра промышленности, рудников и торговли, глава Организации развития торговли Ирана Хамид Сафдель в интервью агентству ИРНА сообщил, что в Венесуэлу и Россию планируется направить экономических советников Ирана.

По словам Хамида Сафдель, на данный момент иранские экономические советники успешно работают в 18 странах, в том числе в Ираке, Афганистане, Китае, Индии, Пакистане, Омане, ОАЭ и Малайзии.

Хамид Сафдель подчеркнул, что частные предприниматели играют важную роль в деле развития экспорта различной продукции.

Говоря о планах возглавляемой им компании по развитию экспорта, Хамид Сафдель отметил, что к концу выполнения 5-ой пятилетней программы развития страны (к марту 2016 года) годовой объем иранского экспорта должен вырасти до 90 млрд. долларов с учетом экспорта инженерно-технических и туристических услуг и информационных технологий.

В прошлом году объем иранского экспорта в различные страны с учетом поставок газового конденсата составил 41 млрд. долларов.

Далее глава Организации развития торговли указал на то, что с целью расширения экспорта продуктов питания и кондитерских изделий названная продукцию приведена в соответствие со стандартами Евросоюза и это послужило росту экспорта иранских сладостей и шоколадных изделий. В прошлом году названной продукции было экспортировано на общую сумму более 420 млн. долларов.

Хамид Сафдель сообщил, что иранские сладости и шоколадные изделия поставляются в самые разные страны, в частности в Европу.

Большинство мусульман мира считают, что религия должна оказывать значительное влияние не только на их личную, но и на социальную и, даже, политическую жизнь, говорится в результатах нового исследования, проведенного американской компанией Pew Research Center.

Исследование проводилось в два этапа: в 2008-2009 и в 2011-2012 годах в 39 странах Америки, Европы, Африки и Азии, где проживают мусульмане. За это время эксперты центра провели более 38 тысяч интервью на более чем 80 языках мира.

Авторы исследования не делали выводов по общемировым показателям, ограничившись данными по каждой стране отдельно.

Закон шариата как норма поведения

Процент мусульман, которые хотели бы, чтобы законы шариата были приравнены к официальным, сильно разнится в зависимости от страны. Так, в Азербайджане эту идею поддержали лишь 8% опрошенных, тогда как в Афганистане - 99%. Разделяют идею официального признания канонов шариата 71% мусульман в Нигерии, 72% в Индонезии, 74% в Египте и 89% на территории Палестины.

При этом исследователи отмечают, что зачастую респонденты по-разному интерпретировали понятие шариата, хотя большинство отмечало, что эти нормы должны регулировать, в первую очередь, социальную жизнь верующих и отношения между членами семьи. Большинство опрошенных, однако, не поддерживают жестокие телесные наказания, такие как отсечение руки или избиение плетьми.

При этом, согласно данным исследования, даже в странах, мусульмане которых поддерживают законы шариата, большинство респондентов считают, что распространяться они должны только на исповедующих ислам. Так, в Пакистане, где 84% мусульман одобряют внедрение законов шариата, две трети из них считают, что представители других вероисповеданий имеют право жить в соответствии с нормами своей религии.

Религиозные лидеры должны влиять на власть

В почти половине стран, где проводилось исследование, мусульмане полагают, что религиозные лидеры должны иметь возможность оказывать "некоторое" влияние на власть. Значительная часть опрошенных в Азии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке уверены, что представители духовенства должны иметь политическое влияние.

При этом, 37% опрошенных в Иордании, 41% в Малайзии и 53% в Афганистане заявляют, что религиозные лидеры должны играть значительную роль в политической жизни страны.

Семья: мнения разделились

Достаточно сильно варьируется среди респондентов и мнение относительно роли женщины в семье, однако в таких странах как Ирак, Марокко, Тунис, Индонезия и Афганистан от 92% до 96% опрошенных (как мужчин, так и женщин) соглашаются с утверждением, что жена должна во всем подчиняться мужу.

Что касается, либеральных тенденций, столь сильных в западном обществе, то респонденты высказались практически единогласно: подавляющее большинство опрошенных считают проституцию, гомосексуализм, суицид, аборты и эвтаназию - аморальными. При этом взгляды на многоженство сильно разнятся. Среди мусульман Боснии и Герцеговины и Азербайджана, например, лишь 4% считают полигамию допустимой, в тоже время в Нигере 87% респондентов, не видят в этом ничего плохого.

Кроме этого, сильное расхождение во мнениях можно отметить по вопросам контрацепции, разводов и равенства детей мужского и женского пола в семье, в частности в случае раздела наследства.

Отношение к экстремизму

По данным исследования, по крайней мере, 50% опрошенных мусульман в большинстве исследуемых стран обеспокоены действующими на территории их государств религиозными экстремистскими группировками. Однако в некоторых государствах обеспокоенных еще больше: в Египте - 67%, Тунисе - 67%, Ираке - 68%, Гвинее-Биссау - 72% и Индонезии - 78%. Опрошенные больше опасаются исламского экстремизма.

РФ СНОВА ПРИЗНАНА ОДНОЙ ИЗ САМЫХ ОПАСНЫХ ДЛЯ ЖУРНАЛИСТОВ СТРАН

В "Индексе безнаказанности" Комитета по защите журналистов Россия, как и год назад, заняла девятое место

Международная неправительственная организация Комитет по защите журналистов (КЗЖ) опубликовал на своем сайте список самых опасных для журналистов стран, в котором России отведено девятое место.

Всего в "Индекс безнаказанности"-2013 попали 12 государств, которые ранжированы в порядке улучшения ситуации с обеспечением безопасности работы журналистов. Составители рейтинга отмечают, что проведенное исследование охватывает период с 2003 по 2012 годы. Они включали в список те страны, в которых было убито как минимум пять журналистов, а правительства не привлекли никого к ответственности. Составленный КЗЖ "Индекс безнаказанности" определяет процентное соотношение числа нераскрытых убийств журналистов к численности населения страны.

В тройку лидеров самых небезопасных для журналисткой работы стран попали Ирак (коэффициент безнаказанности здесь составил 2,818, число нераскрытых убийств журналистов - 93), Сомали (2,396/23) и Филиппины (0,580/55). Согласно данным статистика, перечисленные страны в этом году не утратили лидерства по сравнению с показателями прошлого года.

Что касается России, то для нее "индекс безнаказанности" составил 0,099. По данным КЗЖ, здесь с 2003 года нераскрытыми остаются 14 убийств сотрудников СМИ. Сообщает, что наименее защищенными в последние годы были журналисты на Северном Кавказе. В качестве примера приводится убийство в декабре 2012 года Казбека Геккиева, корреспондента ГТРК, который был убит в этом регионе тремя выстрелами в голову. "Хроническая неспособность России привлечь к ответственности убийц журналистов побудила адвокатов-правозащитников и мать пропавшего и признанного погибшим журналиста Максима Максимова обратиться в Европейский суд по правам человека с жалобой на то, что Россия на государственном уровне поощряет безнаказанность убийц журналистов", - сказано в сообщении. В нем также указано, что по сравнению с 2012 годом Россия не улучшила свои позиции, тогда у нее было 9-е место.

Из доклада КЗЖ следует, что на одну позицию выше, чем Россия, расположился Пакистан: там нераскрыты 23 убийства журналистов, а размер индекса составил 0,13. На одну ступеньку ниже, чем РФ находится Нигерия, где с 2003 года нераскрытыми остаются убийства пяти сотрудников СМИ (0,031).

Община прихожан Русской православной церкви в Индии надеется, что когда-нибудь в стране будет построен храм, пока же единственная территория русского православия во всей стране - это помещение в одном из зданий на территории жилого городка при посольстве России в Нью-Дели, сказал в интервью РИА Новости настоятель прихода Св. Апостола Фомы отец Геннадий.

"В Индии православных достаточно много. В основном это наши соотечественники, но есть и индийцы из смешанных семей. На каждую Пасху приходят порядка 100 человек, некоторые приезжают издалека. Во всей Индии есть один единственный приход - конечно, нужен хотя бы маленький храм. Удивительно, что с Индией такие давние связи, но нет храма... Сейчас есть проблема с пропускной системой посольства - чтобы прийти на Пасху в наш приход, человек должен заранее об этом известить, прислать свои документы. Было бы очень удобно, если бы храм, построенный на территории посольства или культурного центра, выходил бы в город, чтобы люди не сталкивались с пропускной системой", - сказал отец Геннадий.

При этом, по его словам, никаких проблем на религиозной почве у православных в Индии нет. Приход в 2012 году прошел все официальные процедуры регистрации как религиозная община в Индии, имеет все документы, платит налоги. В комнате прихода есть престол, святые дары, иконы, свечи, книги, действует хор.

"Религия не только объединяет своих, но и раскрывает русскую историю, культуру перед иностранцами. При этом православие - очень веротерпимая, очень дружественная религия", - отметил собеседник агентства.

По словам отца Геннадия, "за границей люди всегда ищут свою духовность, потому что весь остальной мир не созвучен их душе, а религия - это душа народа".

"Очень многие приходят к вере именно за границей. Люди, попадая даже в комнату нашего прихода, сразу чувствуют облегчение. У нас прекрасно работает культурный центр, но церковь ничто заменить не может", - сказал настоятель.

По словам отца Геннадия, также несущего служение в Непале, Пакистане и Бангладеш, православную Пасху будут отмечать и в этих странах.

"В Непале есть россияне, есть православные из смешанных семей. Бывает, что человек 40 приходят на службу. Приход, как и в Индии, находится в посольском городке. В Пакистане есть небольшая молельная комната в посольстве. Службы собираются в зале посольства. В этом году я первый раз поеду в Бангладеш", - рассказал отец Геннадий.

Решение об учреждении в Нью-Дели православного прихода было принято в 2006 году в ходе визита Патриарха Кирилла в Индию, который тогда находился в сане митрополита и занимал пост руководителя Отдела внешних церковных связей церкви. В то же время состоялось освящение закладного камня православной часовни во имя Св. Апостола Фомы на территории городка посольства. В 2007 году настоятелем прихода стал отец Геннадий. В 2012 году приход был официально зарегистрирован как религиозная община в Индии.

По словам посла России в Индии Александра Кадакина, "присутствие и деятельность в Нью-Дели русского православного прихода им. Св. Апостола Фомы способствует развитию межконфессионального диалога, дающего ключ к духовному и интеллектуальному обогащению человека, сотрудничеству и веротерпимости как верного пути профилактики межрелигиозной и межнациональной розни". Александр Невара.

Министерство иностранных дел Пакистана в четверг заявило протест послу Афганистана в этой стране в связи с перестрелкой на границе, в ходе которой накануне были ранены двое пакистанских пограничников и убит один афганский.

"Афганскому посланнику была выражена серьезная озабоченность в связи с нарушением границы, в ходе которого были ранены двое пограничников. Это не первый раз, когда с афганской стороны открывался сильный огонь, в ходе которого люди получали тяжелые ранения, а пакистанской инфраструктуре наносился урон... Пакистан полагает, что подобные инциденты наносят вред дружественным отношениям и создают напряжение между братскими странами, чего можно было бы избежать", - говорится в официальном заявлении МИД.

По данным Исламабада, вечером в среду со стороны афганских пограничных постов в округе Гошта афганской провинции Нангархар по пакистанскому посту на границе был открыт "неспровоцированный" огонь. Кабул же заявляет, что артиллерийский огонь был открыт со стороны Пакистана.

Очередное обострение ситуации на границе, по данным СМИ, связано со строительством Пакистаном нового погранпоста на территории, которую Афганистан считает своей.

Практически неразмеченная 2640-километровая граница между Афганистаном и Пакистаном пролегает по так называемой линии Дюранда, возникшей в 1893 году по соглашению секретаря по иностранным делам Британской Индии Мортимера Дюранда с эмиром Афганистана Абдуррахман-ханом. Она возникла в результате трех англо-афганских войн, в ходе которых Британия пыталась расширить территорию своей колонии за счет Афганистана.

В настоящее время ни Афганистан, ни Пакистан официально не признают эту границу. Афганские власти ранее неоднократно заявляли об обстрелах своих восточных провинций с пакистанской территории. Александр Невара.

Уроки на будущее

Военные итоги афганской кампании НАТО

Н.А. Мендкович – эксперт Центра изучения современного Афганистана.

Резюме: Все страны-участницы операции НАТО в Афганистане накопили определенный опыт контрпартизанской войны, который, судя по всему, будет актуален для конфликтов будущего.

Ключевым для описания ситуации в современном Афганистане остается понятие «военный конфликт», однако в аналитических статьях военная составляющая событий зачастую заслоняется геополитикой, межнациональными отношениями и экономикой. Все они, несомненно, важны для понимания причин противостояния и его долгосрочных перспектив, но без учета процессов, идущих непосредственно на поле боя, эти знания мертвы.

Между тем страны НАТО извлекли военный опыт из этой кампании, и ряд стратегических схем, знакомых по Афганистану, был применен в Ливии и Мали, где вновь показал свою эффективность. Очевидно, что приемы, отработанные в ходе войны с афганскими талибами, еще долго будут важной составляющей операций альянса, и для понимания логики действий Запада в будущих конфликтах необходимо их изучить.

Начало войны и американский блицкриг (2001–2002)

Несмотря на обилие реальных и предполагаемых стратегических интересов Соединенных Штатов на Среднем Востоке, основной причиной для новой афганской войны стали теракты 11 сентября 2001 года. «Атака 9/11» требовала быстрого и жесткого ответа, иначе у террористов мог появиться соблазн повторить столь резонансный теракт против страны, чья внешняя политика слишком у многих вызывала и вызывает неприятие.

Виновной в терактах была признана группировка «Аль-Каида». Ее основная инфраструктура находилась в Афганистане, на территориях, подконтрольных движению «Талибан», который вел войну за воссоединение страны и установление в ней клерикального исламского режима. Противник уступал Америке в материальных ресурсах и технологическом развитии, однако мог считаться достаточно серьезным. На стороне «Талибана» было до 100 тыс. боевиков, кроме того, в стране находились 10 тыс. иностранных добровольцев, привлеченных «Аль-Каидой». Разумеется, в ходе гражданской войны 1990-х гг. не все они находились на фронтах, многие несли службу в тылу, но вмешательство в конфликт сверхдержавы должно было привести к тотальной мобилизации сторонников «Талибана». Режим талибов также располагал некоторыми собственными системами ПВО, небольшим парком бронетехники и авиации.

Усама бен Ладен и лидер талибов Мухаммад Омар надеялись, что события 11 сентября помогут превратить гражданскую войну в Афганистане в общемировой вооруженный джихад. Судя по всему, они ждали ответной реакции на теракты, но предполагали, что противостояние с США примет затяжной характер. Бен Ладен мог рассчитывать на то, что неизбежные жертвы иностранных бомбардировок позволят мобилизовать антиамерикански настроенное население арабских государств, вызвать глобальную войну или подорвать престиж Соединенных Штатов в мире.

Одновременно приближенные муллы Омара искали возможности создания антиамериканского блока в Евразии. В частности, талибы пытались установить контакт с Россией для заключения тактического союза против США. Российская сторона отказалась от подобного рода предложений, однако в Вашингтоне должны были прекрасно понимать, что в случае затягивания войны в Афганистане внешнеполитические риски будут постоянно расти. Кампанию требовалось завершить быстро и победоносно, избежав масштабных человеческих потерь и перенапряжения материальных ресурсов, которые вызвали внутренний политический кризис в эпоху вьетнамской войны.

Для сохранения личного состава наиболее логично было прибегнуть к ведению сугубо воздушной войны. Однако опыт Югославии и попытки бомбежек афганских позиций «Аль-Каиды» в 1990-е гг. показал, что таким образом невозможно в сжатые сроки разгромить противника. Выходом оказалась принципиально новая стратегия: поддержка ударами авиации наступления наземных сил союзников, которыми в этой войне для Соединенных Штатов были отряды «Северного альянса». Осеннее наступление талибов поставило «северян» на грань полного разгрома, но прямое вмешательство Запада могло резко изменить ситуацию.

При кажущейся простоте решение было труднореализуемым, так как «северяне» не знали военных уставов США и не имели должной подготовки, чтобы наладить эффективное взаимодействие с авиацией, указывать цели, корректировать огонь. Положение спасли специальные подразделения американского спецназа, прикомандированные к отрядам «Северного альянса». Эти группы оказывали полевым командирам консультативную помощь, делясь опытом. Но их основной функцией была разведка целей и поддержание радиоконтакта с ВВС США и их союзников, которые наносили удары по контролируемым талибами районам.

Бомбежки начались в октябре. Первая волна уничтожила системы ПВО «Талибана», что обеспечило союзникам полное господство в воздухе на всем протяжении конфликта. Вторая волна была направлена на разрушение инфраструктуры противника, нарушение связи между его подразделениями и лишение талибов возможности быстро манипулировать ресурсами. Целью третьей волны ударов стал сам фронт «Талибана» на севере страны, где авиация поддерживала военные усилия «северян». Также осуществлялись тревожащие удары на юге в районе Кандагара, где располагалась ставка муллы Омара.

Афганские боевики оказались не готовы к столь масштабному применению авиации, с которым им не приходилось сталкиваться со времен советского военного присутствия. «Северяне» прорвали фронт во многих местах, талибы отступили к Кундузу, где осенью 2001 г. пережили настоящую военную катастрофу. «Северянам» и американцам удалось блокировать в городе, а затем взять в плен около 3,5 тыс. человек. Некоторых влиятельных полевых командиров вывезла пакистанская авиация, но Северный фронт «Талибана» с этого момента практически перестал существовать. Многие боевики утратили веру в победу, началось массовое дезертирство, имели место случаи выхода полевых командиров из движения. Фактически война была проиграна уже тогда, а к декабрю от отрядов боевиков были освобождены южные провинции, включая Кандагар.

Описанная выше схема взаимодействия авиации, спецназа и слабо подготовленных отрядов ненатовских союзников получила высокую оценку военных теоретиков на Западе и позже была применена в Ливии для поддержки бенгазийских повстанцев и в Мали для обеспечения операций правительственных войск.

Следует отметить, что в Афганистане очень хорошо проявила себя логистическая система НАТО, а в особенности США. С помощью воздушного транспорта группировка быстро доставляла необходимые силы и ресурсы в районы боевых действий, в т.ч. при переброске их с баз за пределами страны. Однако дальнейшие события показали ограниченность «сугубо авиационной» стратегии для нужд «малой войны».

«Малая война» и кризис НАТО в Афганистане (2003–2008)

США и их союзники, участвовавшие в афганском конфликте, не были готовы к долгой и тяжелой партизанской войне. После молниеносного разгрома сил «Талибана» и «Аль-Каиды» казалось маловероятным, что те смогут вновь стать значимой военной угрозой. Основными задачами Соединенных Штатов и их союзников должна была стать поддержка становления нового режима в Афганистане и охота на видных функционеров террористических организаций, в особенности на Усаму бен Ладена.

По данным разведок НАТО, на 2002 г. численность афганских талибов составляла около 4 тыс. человек, еще около 1,5 тыс. подчинялись руководству «Аль-Каиды». Для сравнения, число одних только иностранных военных в республике превышало 10 тыс. человек. Большинство боевиков скрывались в соседнем Пакистане и не проявляли особой активности: миссия ООН фиксировала около 60 вылазок в месяц, включая обстрелы и случаи минирования, причем чаще всего они не влекли за собой потерь среди иностранных военных. Натовцы в 2002–2003 гг. спокойно перемещались по всей стране, не слишком опасаясь атак боевиков, свободно контактировали с населением. В Афганистане успешно прошли первые президентские выборы, принята новая Конституция, формировались органы власти и политические институты. Это спокойствие убаюкивало.

В 2003 г. США начали войну в Ираке, которая на долгие годы отвлекла внимание Вашингтона от афганского театра военных действий. Командование афганской операцией перепоручили НАТО, причем командующие были преимущественно из европейских государств. Численность американского контингента в Афганистане увеличивалась крайне медленно, а Международные силы содействия безопасности (МССБ), под мандатом которых осуществлялась вся военная активность в стране, усиливались преимущественно за счет европейцев.

В отличие от американцев представители Евросоюза показали себя в Афганистане не слишком хорошо. Сказывалась и слабая мотивация личного состава (ведь афганский конфликт был «не их» войной), курс на сокращение военных расходов в ряде европейских стран, объективно более низкий уровень подготовки в сравнении с американской армией. Европейское командование МССБ отличала сравнительно пассивная стратегия. Оно развернуло сеть автономных опорных баз, удерживаемых силами до батальона, которые должны были контролировать территорию и пресекать деятельность террористических отрядов, однако активность военных за стенами баз была крайне ограниченной.

Здесь, конечно, сказывалась малая численность иностранных войск. По американским нормативам, для эффективной контрпартизанской войны необходимо 20–25 человек на каждую тысячу местного населения, а вплоть до конца 2000-х гг. уровень присутствия иностранных военных и местных активистов проправительственных военных формирований в Афганистане был менее 10 на 1000.

Реальная зона контроля каждой из опорных баз зависела от ландшафта и других специфических условий, но практически никогда не покрывала всю определенную сверху зону ответственности подразделения («оперативный район»), которая часто охватывала довольно большие территории. Кроме нехватки людей сказывалась вышеупомянутая пассивность многих офицеров, которые избегали активных действий в районе многих населенных пунктов, якобы чтобы не раздражать население.

Главной причиной этого подхода был, естественно, страх перед потерями, неизбежными при большом числе наземных операций. Их опасались и военные, и политики. Командующий МССБ Стэнли Маккристал писал: «Мы были слишком заняты защитой собственных подразделений, так что образ наших действий отделял нас физически и психологически от тех людей, которых мы стремились защищать». Фактически это создавало вакуум власти, который могли заполнить талибы, оправившиеся от катастрофы 2001 г. на своих пакистанских базах.

Афганская наступательная стратегия также имела массу недостатков. На протяжении всей войны 2001–2013 гг. разведка стран – участниц МССБ оставалась очень слабой. Остро не хватало оперативников со знанием языка (не только сравнительно редкого пушту, а даже дари), надежной агентурной сети. Работе в Афганистане мешал культурный барьер, в Пакистане – эффективная контрразведывательная деятельность ISI, которая часто разоблачала агентов ЦРУ, работающих в стране. Периоды оперативных успехов, таких как уничтожение бен Ладена, обычно приходились на время улучшения отношений с Исламабадом, когда Вашингтону удавалось склонить пакистанскую разведку или ее высокопоставленных функционеров к сотрудничеству (подробнее о взаимодействиях США и Пакистана см. статьи Вячеслава Белокриницкого и Хусейна Хаккани в этом номере. – Ред.).

Хромала даже работа с захваченными боевиками. Рассекреченные сейчас архивные документы показывают, что следователи часто не знали обстоятельств пленения подследственных, общались с ними через переводчиков, испытывали серьезные коммуникативные трудности. Например, не могли оперировать датами в рамках используемых собеседниками календарей (лунной и солнечной хиджры), что мешало хотя бы датировать события, о которых рассказывали арестованные. Подобные проблемы, собственно, и были причиной широкого применения пыток в Гуантанамо, так как о нормальных допросах и установлении психологического контакта просто речи не шло.

В результате война, особенно в первые годы, велась без четкого представления о противнике. Единственным средством уничтожения проникающих из Пакистана отрядов становились масштабные войсковые операции по прочесыванию местности, от которых в большинстве случаев боевики успешно укрывались, заблаговременно покидая район или растворяясь среди местного населения. В некоторых случаях перед отступлением боевикам даже удавалось нанести противнику существенные потери, как это было во время печально памятной операции «Анаконда» (2002).

Но на Западе многие надеялись, что афганская война пройдет сама, как простуда, дали противнику восстановить силы и нанести ответный тяжелый удар.

Возрождение «Талибана» и новая стратегия МССБ

«Талибан» и «Аль-Каида» использовали данную им историей военную паузу для восстановления сил. К 2006 г. состав вооруженной оппозиции увеличился с 5,5 до 19 тыс. человек и практически сравнялся по численности с иностранными войсками. Мулле Омару и бен Ладену удалось обеспечить возобновление финансирования движения, в первую очередь со стороны арабских и пакистанских спонсоров, а также путем покровительства производству опия в Афганистане и рэкету. На полученные средства боевики были перевооружены и оснащены транспортом, открыты тренировочные лагеря и подпольные фабрики по производству взрывчатых веществ. Фактически в 2002–2005 гг. «Талибан» возродился и снова стал представлять значимую угрозу для официального Кабула и МССБ.

В южных районах ситуация начала накаляться еще в 2004 г., а в следующие два года активность талибов возросла на большей части территории Афганистана. Резко увеличилось число атак на войска НАТО: в 2002 г. фиксировалось около 60 таких случаев в месяц, в 2005 г. – 130, в 2006-м – более 400, в 2007-м – более 500. Вместе с интенсивностью атак расширялась зона боевых действий. По данным миссии ООН в Афганистане, к «зонам риска» в 2003 г. относилось около 10 уездов на востоке страны, в 2004-м это определение стало применяться ко всей южной приграничной зоне. В 2005–2006 гг. эксперты организации относили к местностям с высоким и крайне высоким уровнем опасности практически весь юг и восток страны. А в 2007–2008 гг. талибам впервые удается проникнуть в непуштунские уезды на севере.

В 2008 г. «Талибан» провел ряд масштабных наступательных операций, включая налет на Кандагар, в ходе которого была захвачена городская тюрьма, тысяча заключенных вышли на волю. Властям пришлось открыто признать наличие в стране больших зон, контролируемых боевиками, которые создавали на местах «теневую» вертикаль власти, собиравшую налоги и устанавливавшую свою систему правосудия.

Долгое время реакция МССБ на возникшие проблемы оставалась неадекватной. «Большое наступление» талибов заставило командование еще больше сократить наземные операции и все чаще прибегать к авиационным ударам. Это снижало риски для личного состава МССБ, но вело к росту потерь среди мирного населения. Например, в мае 2006 г. только на юге было проведено 750 авиационных ударов, в ходе которых погибли 400 мирных жителей. В результате престиж иностранных войск значительно упал, хотя в начале 2000-х гг. большинство местных жителей, включая пуштунов, относились к ним скорее нейтрально.

Радикальные перемены в деятельности иностранных войск произошли в конце 2008 г., когда группировка МССБ перешла под командование офицеров американских вооруженных сил. Новое руководство одновременно с переброской дополнительных войск из США (в 2008–2010 гг. их число удвоилась) и работой по повышению численности и уровня подготовки афганской армии взялось за создание новой стратегии контрпартизанской войны. Был учтен позитивный опыт Ирака, где к концу 2000-х гг. удалось полностью делегировать функции по охране правопорядка местным силам, а один из архитекторов «иракской победы» Дэвид Петрэус какое-то время даже возглавлял афганские МССБ.

Прежде всего американское командование пыталось восстановить утраченный контроль над территорией. Для этой цели за счет прибывших в Афганистан подкреплений расширялась система форпостов, небольших слабо укрепленных позиций, которые позволяли усилить присутствие в местах, далеких от опорных баз. Удерживать новые объекты предполагалось совместно с афганскими частями, это позволяло обменяться опытом, повысить квалификацию национальных сил и придать им уверенности, поддержав в первых боях. Создание подобной «опорной сети» было бы невозможно без хорошей логистической системы, которая позволяла регулярно снабжать удаленные гарнизоны всем необходимым и оперативно перебрасывать подкрепления.

Наравне с этим стала применяться новая стратегия «наступательных операций». Частям МССБ было приказано отказаться от упора на воздушную войну, а перейти к более широкому использованию спецназа. Авиацию, включая беспилотники, предполагалось применять в первую очередь для поражения целей в соседнем Пакистане, где наземные операции затруднены по политическим причинам. В Афганистане же на информацию о появлении в том или ином районе отрядов боевиков реагировали не авиационными ударами или масштабными войсковыми операциями, а небольшими десантами, целью которых был захват и уничтожение полевых командиров. Новая стратегия, оказавшаяся весьма эффективной, получила название «ночных рейдов».

С декабря 2009 г. по сентябрь 2011 г. в ходе таких операций было убито более 3 тыс. боевиков, арестовано свыше 7100 человек. При работе с задержанными большая роль отводилась афганским полицейским и контрразведчикам. Хотя они и были подготовлены хуже американских оперативников, зато не испытывали проблем из-за языкового и культурного барьера. Это позволило значительно улучшить информированность проправительственных сил. С началом использования «ночных рейдов» участились случаи раскрытия ячеек бандподполья в городах, включая Кабул и Кандагар, что больно ударило по талибам.

Общий эффект смены стратегии в 2009–2010 гг. был весьма значительным. Боевиков удалось потеснить в западных и южных провинциях, включая Кандагар, традиционный оплот «Талибана». Талибы несли крупные потери, ежегодно теряя тысячи человек убитыми и арестованными. Пытаясь скорректировать ситуацию, они стали избегать прямых столкновений с военными подразделениями МССБ и национальной армии и пытаться нанести урон противнику с помощью минирования дорог. Это закономерно вело к росту жертв среди мирного населения и падению популярности «Талибана».

По данным социологических исследований, в 2009 г. те или иные симпатии к боевикам испытывали 56% населения, в 2011 г. – менее 30%. В 2012 г. участились случаи самосудов над талибами со стороны местных жителей, во многих районах созданы отряды антиталибского ополчения, которые в прошлые годы малоуспешно пытались «насадить» сверху. Разумеется, эта практика может иметь негативные последствия для государственного строительства в Афганистане в долгосрочной перспективе, но полезна в рамках решения текущей задачи по ослаблению террористов.

Не забудем, что более активная наземная стратегия МССБ имела неизбежный побочный эффект в виде роста потерь, чего в прошлые годы западные военные пытались избежать любой ценой. Однако практика показала, что затягивание иностранной войны подрывает ее престиж в глазах собственных граждан едва ли не в той же мере, что и высокие потери. Таким образом, внедрение новой стратегии привело к некоторому улучшению ситуации в Афганистане, однако обстановка продолжает оставаться сложной.

Перспективы передачи ответственности и завершения конфликта

На текущий момент в Афганистане продолжается интенсивная партизанская война. Особенно острую форму она принимает в период с мая по июль из-за наступления теплого времени года. Наиболее надежным оплотом афганских талибов остаются районы в восточной части страны, особенно приграничные провинции, например, Нуристан. Боевики в последнее время избегают нападений на военные гарнизоны и избрали главной мишенью полицейских и гражданских служащих. Довольно широко практикуется использование террористов-смертников, каковую практику талибы переняли у своих союзников из «Аль-Каиды».

Ситуация в центральных и северных провинциях в последние годы значительно улучшилась, прогресс отмечен и в западных и юго-западных районах, однако теоретически отдельные теракты по-прежнему возможны в любой точке. Очень тяжелое впечатление на прессу производят налеты на объекты в Кабуле, которые не имеют военного смысла, но создают психологическое напряжение у мирных жителей.

Основной целью НАТО в Афганистане сейчас является передача ответственности за безопасность в стране местным силовикам. Сегодня текущий контроль над большей частью территории уже осуществляют афганская армия и полиция, создан даже национальный спецназ, проводящий самостоятельные «ночные рейды», наиболее сложную составляющую современной контрпартизанской войны. Квалификация афганских силовиков ниже, чем у западных союзников, однако она представляется достаточной для ведения войны с «Талибаном» и «Аль-Каидой».

В 2014 г. после вывода из страны МССБ неизбежно определенное обострение конфликта, но есть надежда, что афганским властям удастся удержать общий контроль над страной, как это произошло в Ираке после ухода армии США. Несомненно, в Афганистане еще надолго сохранится множество проблем, включая большое влияние различных «полевых командиров», коррупцию, недостатки социального и экономического развития. Однако ситуация вряд ли вернется к 2001 г., когда страна являлась источником террористической угрозы для всего региона.

Для НАТО основным итогом операции в Афганистане является подтверждение американского лидерства в альянсе, без которого возможности союзных сил весьма ограниченны, особенно при решении нестандартных военных задач. Тем не менее все страны – участницы операции накопили определенный опыт контрпартизанской войны, который, судя по всему, будет актуален для конфликтов будущего.

Афганский опыт показывает, что для удержания текущего контроля над большими аграрными районами необходимо постоянное использование крупных наземных сил, компенсировать малую численность которых не может ни авиационная, ни спутниковая разведка. Важной остается роль воздушно-десантных войск, которые должны вести наступательные операции по уничтожению и разгрому локализованных отрядов. Эффективность авиации наиболее высока в начале войны, когда возникает необходимость уничтожить или рассеять крупные соединения противника, освободив от них основные города. Затем роль авиации должна сокращаться, так как исключительно ее силами невозможно уничтожить партизанское движение, а необоснованно широкое применение ракетно-бомбовых ударов влечет за собой массовые жертвы среди мирного населения и дискредитирует контрпартизанские силы.

Практика показала, что даже численное превосходство, а также большой разрыв в технологическом и организационном уровне между противоборствующими сторонами не позволяет полностью исключить потери антипартизанской группировки. Сам характер войны подразумевает применение обеими сторонами небольших мобильных групп, включая патрули и диверсионные отряды, судьба которых зависит от массы субъективных факторов. Кроме того, сохраняется угроза нападений крупных партизанских соединений на удаленные опорные пункты, которые могут стать тяжелым испытанием для их гарнизонов.

Сейчас в Мали идет конфликт, в котором принимают участие страны НАТО, состоявшие в афганских международных силах. Он должен показать, в какой мере западные политики и военные усвоили уроки Афганистана и как они намерены применять свой опыт в схожей ситуации, но в ином регионе.

Афганистан > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886299 Никита Мендкович

Жизнь после смерти

Придет ли Новое партнерство на смену программе Нанна–Лугара?

В.А. Орлов – президент ПИР-Центра (Центра политических исследований России), член Международной академии по ядерной энергии, член Общественного совета при Министерстве обороны РФ.

А.Я. Чебан – научный сотрудник ПИР-Центра

Резюме: Программа Нанна-Лугара внесла немалый вклад в обеспечение ядерной безопасности, но она себя исчерпала. Ей на смену должно прийти Новое партнерство, которое поставит сотрудничество на равноправную основу.

Одни считают ее панацеей, позволившей избежать утечек ядерных материалов и умов из России в лихие девяностые. Другие – удобным изобретением разведсообщества США, чтобы проникнуть в святая святых российского ядерного комплекса, воспользовавшись временной слабостью «вероятного противника». Крайности – в сторону, как и черно-белую картинку, хотя за два десятилетия, что уж кривить душой, случалось всякое. Были спасительные миллионы и коррупционные скандалы, попытки под предлогом помощи выведать секреты и паранойя по сохранению тайн там, где их нет.

Как бы то ни было, мы провожаем программу Нанна–Лугара в последний путь. Двадцать лет прошло, и она тихо скончалась. Похороны предлагаем сделать праздничными, с музыкой, на новоорлеанский манер: все-таки эта инициатива сыграла немалую роль в укреплении ядерной безопасности и поддержании российско-американского стратегического диалога.

Однажды двадцать лет спустя

Программа была разработана благодаря усилиям сенаторов Сэма Нанна и Ричарда Лугара, которые сумели обратить внимание американского руководства на необходимость срочного решения проблем, связанных с ядерным оружием и ядерными материалами в СССР, а затем в России. «Зеленый свет» зажегся 17 июня 1992 г., когда президенты Джордж Буш-старший и Борис Ельцин подписали официальный документ с очень длинным и не очень русским по грамматическим нормам названием – Соглашение между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки относительно безопасных и надежных перевозки, хранения и уничтожения оружия и предотвращения распространения оружия. В дальнейшем мы будем для простоты называть его Соглашение от 17 июня 1992 года.

Документ действовал семь лет и дважды – в 1999 и в 2006 гг. – продлевался еще на семь лет. 16 июня 2013 г. срок его действия истекает. На протяжении 2012 г. американские представители предлагали пролонгировать программу Нанна–Лугара (ПНЛ) в ее нынешнем формате до 2017 года. Однако в октябре 2012 г. Россия заявила об отказе. Это решение вызвало у некоторых западных экспертов опасения, что и без того непростые отношения еще более осложнятся – прекращает действовать один из немногих отлаженных механизмов взаимодействия. После этого, по мнению экспертов, не останется почти ничего, что сближало бы позиции, и как следствие страны могут скатиться к ситуации, близкой к временам холодной войны.

Россию не устраивает то, что благодаря программе американцы получали возможность посещать секретные ядерные объекты. Такое право приходилось предоставлять ввиду того, что жизненно важные работы по улучшению физической защиты и ядерной безопасности осуществлялись за американские деньги, и поэтому представители Соединенных Штатов регулярно посещали места ограниченного доступа в России, чтобы контролировать расходование выделенных средств. С этими навязчивыми визитами Москва еще мирилась в тяжелые девяностые, но теперь такая практика унизительна. Далее, Россию особенно раздражало то, что участвующие в программе Нанна–Лугара граждане США наделялись чрезмерно широкими привилегиями. Особенно вопиющим является освобождение от любой ответственности за нанесенный на российской территории ущерб, даже умышленный. Россия несколько раз пыталась изменить ситуацию, но безуспешно, и, согласно пока действующему Соглашению от 17 июня 1992 г., участвующие в ПНЛ американцы до сих пор имеют право безнаказанно наносить ущерб российским предприятиям, на которые они вообще-то допущены для прямо противоположного – оказания помощи в повышении их ядерной безопасности.

Как бы то ни было, в обамовском Вашингтоне не стали ни паниковать, ни раздражаться. Тон задал сам президент, сказав в декабре прошлого года, что ничего страшного не происходит, время «искать новые формы». Американские представители, присутствовавшие на расширенном заседании рабочей группы ПИР-Центра по ядерной безопасности в марте с.г., также признали, что в Вашингтоне осознают необходимость замены этого далеко не нового механизма более современным форматом. Переговоры ведутся полным ходом. Вопросы «жизни после Нанна–Лугара» обсуждались во время февральского визита в Москву и.о. заместителя госсекретаря Роуз Готтемюллер, а затем на ее встрече с заместителем министра иностранных дел России Сергеем Рябковым в апреле в Женеве. Несмотря на значительный объем предстоящей работы, прогресс, кажется, наметился. По словам советника генерального директора «Росатома» Владимира Кучинова, «рельсы еще не проложены, но шпалы уже кладем». Но что за рельсы? И зачем – разве России еще требуется американская помощь?

Вопрос находится сейчас в стадии горячего обсуждения, и мы решили – на основании исследовательского проекта, ведущегося сейчас в ПИР-Центре, – предложить свое видение того, куда направить новые рельсы, чтобы у России был не конъюнктурный, но долгосрочный и не меньший, чем у Соединенных Штатов, интерес.

Мы исходим из того, что у действующей ПНЛ есть только один путь – демонтаж, включая правовые механизмы и фактическую реализацию. Она действительно себя исчерпала, и здесь российская позиция представляется обоснованной.

Но демонтаж должен быть обеспечен без зияющей дыры, без временнЧго зазора. Такой зазор пошел бы во вред укреплению международного режима ядерного нераспространения и ядерной безопасности.

Шпалы и рельсы

На смену ПНЛ, по нашему мнению, должна прийти новая российско-американская программа, ограниченная сроком в 10 лет (допускающая продление) и гораздо более компактная по объемам финансирования и числу проектов. Назовем ее условно Новым партнерством (НП). Главный принцип – равноправие, а не опека через донорские вливания. Еще 10 лет назад в докладе, подготовленном ПИР-Центром совместно с вашингтонским Центром стратегических и международных исследований (CSIS), предлагалось перейти «от назидательной опеки к реальному партнерству». Недопустимость деления партнеров на «старшего» и «младшего», донора и реципиента должна касаться не только выбора направлений деятельности, но и финансирования, и правовых вопросов.

Направления деятельности (проекты) должны отвечать национальным интересам России не в меньшей мере, чем США. В НП соответственно предполагается включать только те проекты, которые попадают в естественное пересечение интересов. В 2013 г. таковых наберется не больше десятка, а можно ограничиться и всего пятью – но такими, которые представлялись бы российскому политическому руководству не «проходными», а выгодными в военном, внешнеполитическом, имиджевом (использование «мягкой силы» в третьих странах) или коммерческом плане.

Первое. Уничтожение химического оружия (УХО) должно быть продолжено при двустороннем и международном участии. Сегодня работы в этой области в России завершаются, причем за счет российского государственного бюджета. Поэтому направление по УХО в рамках российско-американского сотрудничества, завершив в России, целесообразно перенести на третьи страны, где может быть использован отечественный опыт в этой сфере.

Второе. Деятельность по обеспечению безопасности ядерных боеприпасов следует прекратить. Задачи здесь решены, возвращаться к ним нецелесообразно. Благодаря американскому финансированию повышена безопасность хранения ядерных боеголовок на 50 ядерных объектах Военно-морского флота, 25 складах Ракетных войск стратегического назначения и двух оружейных предприятиях «Росатома». Работы по улучшению физической защиты складов ядерных боеприпасов завершены еще в 2008 г., в настоящий момент при помощи США проходят тренинги по поддержанию системы защиты. Срок программы тренингов истекает в текущем 2013 году.

Третье. Совместные действия по повышению физической ядерной безопасности (ФЯБ) на предприятиях атомной отрасли пора закончить, задачи могут решаться далее без американского участия. Госкорпорация «Росатом» осуществляет масштабную деятельность по обеспечению физзащиты ядерных материалов и установок, по организации охраны, предупреждении террористических актов. К тому же благодаря помощи Соединенных Штатов в прошлом многие проблемы физзащиты уже решены, и теперь нет нужды выделять на эти цели значительные средства.

Помимо Соединенных Штатов значительный вклад в совершенствование физзащиты ядерных объектов внесли Канада (63,1 млн долл.), Великобритания (11,54 млн фунтов), Германия (63,4 млн евро). Таким образом, России оказано самое широкое международное содействие по решению проблем атомной отрасли, и теперь эти проблемы, если и остались, носят не катастрофический характер и далее могут решаться самостоятельно.

Четвертое. НП следует переключить на российско-американское сотрудничество в укреплении ФЯБ в третьих странах – прежде всего в государствах СНГ: Украине, Казахстане, государствах Центральной Азии, а также, со временем, на Южном Кавказе (включая Грузию). Особенно эффективным может оказаться двустороннее российско-американское взаимодействие в Центральной Азии, где уже есть совместные наработки. Так, на саммите по ядерной безопасности в Сеуле в марте 2012 г. президенты Соединенных Штатов, России и Казахстана выступили с Совместным заявлением о трехстороннем сотрудничестве на бывшем ядерном испытательном полигоне в Семипалатинске. Россия и США вместе работали в Узбекистане по решению проблем ядерных исследовательских реакторов, отработанное топливо которых было транспортировано в Россию. Однако при этом следует отметить, что Москва явно отстала от Вашингтона в сфере реализации ядерных проектов в Центральной Азии. Но более активное подключение России не будет запоздалым и на данном этапе.

По соседству также есть чем заняться. Полезной (хотя и политически чувствительной) может стать реализация совместных программ в Пакистане, где американцы работают уже давно, выделяя Исламабаду значительные средства на предотвращение хищения ядерных материалов. В Афганистане России интересно обучение вместе с Соединенными Штатами специалистов в области экспортного контроля и второй линии защиты. Россия и США способны содействовать повышению уровня радиационного мониторинга на границах Афганистана, а также реализации программы по предотвращению хищения ядерных материалов с целью не допустить их нелегальный транзит через афганскую территорию. Полезен опыт применения российских радиационных детекторов «Янтарь».

Использование позитивного потенциала ПНЛ для реализации проектов в третьих странах должно стать приоритетом. Выводя американские программы содействия из России, Москва не только устранит анахронизм, но и автоматически снимет больные вопросы наподобие ответственности за ущерб, иммунитеты и т.п. Правила игры на третьих площадках две державы должны устанавливать вместе.

Пятое. На Ближнем и Среднем Востоке интересным для России представляется переобучение ученых-ядерщиков, военных химиков и биологов из Ирака и Ливии. Правда, Соединенные Штаты уже провели здесь значительную работу без нашего участия. Но, с другой стороны, в Ираке и Ливии предстоит решать проблемы, схожие с теми, которые не так давно решались в России по УХО и ядерной безопасности, поэтому опыт российских специалистов может оказаться незаменимым.

Шестое. В Африке южнее Сахары США и Россия в рамках НП могли бы начать совместную работу над предотвращением исходящих оттуда угроз биобезопасности – эпидемий естественных и, возможно, искусственных. Например, требуется содействие медицинскому исследовательскому центру в Кении и вирусологическому исследовательскому институту в Уганде, где ведутся, в частности, работы с вирусом Эбола. К тому же в регионе Сахеля (Мавритания, Мали, Чад, Нигер) активно действуют радикальные исламистские группировки, проявлявшие интерес к возможности приобретения вируса Эбола.

Международное сотрудничество – единственная возможность добиться позитивных результатов в сфере предотвращения биотерроризма. Российско-американская инициатива по Африке в рамках Нового партнерства могла бы стать в этом отношении новым и заметным ходом, причем инициированным Москвой.

Седьмое. В Юго-Восточной Азии первоочередный интерес представляют комбинированные усилия по укреплению ФЯБ и тренингу местных специалистов-ядерщиков. Целый ряд стран ЮВА (Индонезия, Малайзия, Вьетнам, Таиланд) заявили о планах развития атомной энергетики в условиях отсутствия необходимого опыта и специалистов. России и Соединенным Штатам вполне по силам сотрудничать по строительству ядерных реакторов и вывозу отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) из этих стран, а также по утилизации или обеспечению хранения многочисленных источников ионизирующего излучения в Индонезии и Вьетнаме.

Восьмое. Противодействие ядерному терроризму, оценка и моделирование угроз также должны стать элементом НП. Параметры сотрудничества уже очерчены. Одним из наиболее эффективных инструментов является Глобальная инициатива по борьбе с актами ядерного терроризма (ГИБАЯТ), начало которой положило принятие президентами в Санкт-Петербурге 15 июля 2006 г. совместного российско-американского заявления. На данный момент членами ГИБАЯТ являются 85 государств, причем Россия и США до 2015 г. сопредседатели данной инициативы, что открывает широкие перспективы для двустороннего сотрудничества. Примерами его стали совещания спецслужб в рамках ГИБАЯТ по вопросу предотвращения актов ядерного терроризма (Хабаровск, 2007 г.), организация совместных семинаров и особенно проведение 27–28 сентября 2012 г. в Москве и г. Дмитрове Московской области международного показательного учения «Страж-2012» с участием представителей спецслужб более 50 стран. Целью мероприятия стал обмен опытом по пресечению незаконного перемещения ядерных материалов и радиоактивных источников.

К уже намеченным форматам сотрудничества следует, на наш взгляд, добавить еще два проекта. Прежде всего совместную оценку киберугроз для безопасности ядерных объектов. А также противодействие финансированию ОМУ-терроризма и распространения в рамках уже имеющихся решений Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), где Россия председательствует начиная с июля этого года.

Девятое. Развитие российско-американского сотрудничества по нераспространению в сфере образования – то направление Нового партнерства, которое наименее противоречиво, наименее политизировано и остро востребовано уже сегодня. Обмен опытом, совместная передача знаний молодому поколению по определению позволят снизить градус напряженности в двусторонних отношениях. Оптимальным форматом могла бы стать совместная магистратура, созданная ведущими российскими и американскими научными центрами и университетами – МГИМО в России и Мидлбери-колледж в США. Такая магистратура будет особенно полезной, если она нацелится на подготовку не только российских и американских молодых специалистов, но и на специалистов из третьих стран, где атомная энергетика развивается и, следовательно, риски, связанные с распространением, потенциально возрастают.

Поезда: по какому расписанию?

Мы не наивны. При нынешнем, мягко говоря, охлажденном состоянии двусторонних отношений нужны розовые очки, чтобы ожидать, что поезд Нового партнерства уже скоро легко и непринужденно заскользит по новеньким рельсам, а правовые разногласия, отравлявшие завершающуюся программу, вмиг будут урегулированы. Далеко не все из предложенных нами направлений НП смогут стартовать в этом году даже при успешной работе дипломатов. Тут потребуются и терпение, и пошаговые решения. Но вот что важно, если мы хотим не наломать дров – или, точнее, шпал – еще до старта.

Во-первых, все текущие проекты в рамках программы Нанна–Лугара, которые еще не завершены, надо планово завершить, не прерывая их (но и не начиная новых проектов или новых фаз действующих проектов). Это вытекает и из пока действующего Соглашения между РФ и США от 17 июня 1992 года. В статье 14 сказано, что после окончания его действия статьи 6, 8 и 12, подразумевающие продолжение незавершенных проектов, будут действовать, если не появится иной письменной договоренности между сторонами.

За этими сухими формулировками из официального документа стоит живой интерес многих российских институтов и работающих в них специалистов. За десятилетия действия программы Нанна–Лугара некоторые предприятия «Росатома» и ядерные научно-исследовательские институты буквально подсели на донорскую иглу, с которой им не так просто сразу слезть. Их представителей приводили в ужас предложения завершить финансирование российской атомной отрасли иностранными государствами. Этих людей понять можно. Они опасаются, что если резко прекратить предоставление американской помощи, то в российском бюджете не удастся сразу найти финансирование для компенсации выпадающих средств. Пострадают же не только сами сотрудники институтов, но и тысячи или даже миллионы российских граждан.

Например, сейчас в России завершается утилизация радиоизотопных термоэлектрических генераторов (РИТЭГов), из прогнившей оболочки которых необходимо срочно извлекать радиоактивные вещества и помещать их в места хранения радиоактивных отходов, чтобы они не попали в окружающую среду и не вызвали экологическую катастрофу. Американцы продолжают финансировать процесс утилизации, поскольку боятся террористических угроз, связанных с РИТЭГами. И Россия, и США заинтересованы в уничтожении этих опасных устройств уже в ближайшие годы. Обе страны не хотят растягивать процесс на десятилетия, что может случиться из-за проблем российского финансирования, если внезапно прекратить предоставление американской помощи. Поэтому таким проектам, как утилизация РИТЭГов, надо дать возможность завершиться при американском содействии. Их немного (в основном они касаются улучшения физической защиты российских ядерных НИИ), и завершить их можно в ближайшее время.

Во-вторых, одной из основных движущих сил реализации проектов Нового партнерства должны стать российские бизнес и промышленность – точно так же, как одним из главных двигателей программы Нанна–Лугара всегда был интерес американского бизнеса, приближенного к Пентагону и Министерству энергетики («Ратеон», «Парсонс», «Хелибертон», «Бектел» и др.). Американский бизнес и сейчас действует инициативно. Важно, чтобы российский не отставал. России необходимо выработать принципы государственно-частного партнерства, которое должно увеличить возможности по финансированию проектов в третьих странах. В перспективе Москва должна быть готова играть с Вашингтоном в третьих странах на паях, пополам (в том числе в вопросах финансирования). Иначе сама идея равноправного партнерства будет скомпрометирована. Адекватное финансирование проектов с российской стороны «зацепит» отечественный бизнес.

Юристам и политикам придется еще приложить немало усилий, чтобы остающиеся препятствия правового характера – такие как ответственность за ядерный ущерб – были преодолены не «как было», а «как надо». А надо – не в ущерб российским интересам. Здесь работа продвигается вперед, хотя и не гладко. Но выход на новое исполнительное соглашение, адаптируя к сегодняшнему дню имеющиеся еще с 1999 г. «лекала», возможен уже к июню.

Ни Россия, ни США не будут выделять деньги на сотрудничество ради сотрудничества. Последнее должно быть подкреплено конкретным взаимным интересом, а от выделяемых средств требуется отдача. Так, взаимодействие в сфере повышения качества ядерного образования специалистов из стран, планирующих развитие атомной энергетики, обещает конкретную коммерческую выгоду для Соединенных Штатов и России, поскольку государства, приступающие к развитию ядерной энергетики, накопили достаточно финансов, чтобы оплатить услуги по обучению своих специалистов-ядерщиков.

В-третьих, ни суровые политические реалии, о которых мы говорили выше, ни трудности правового оформления новых договоренностей не должны послужить предлогом для того, чтобы утопить саму возможность Нового партнерства, затягивая введение его в действие. Времени терять нельзя. Президенты Путин и Обама встретятся в Северной Ирландии на саммите «восьмерки» в июне этого года. Затем американский президент приедет в Санкт-Петербург в сентябре. Непосредственно накануне встречи «двадцатки» он готов провести, по его же словам, «полноценный двусторонний саммит» с президентом Путиным.

В середине апреля Вашингтон дал понять Москве: если к июню обе стороны определятся с новыми правовыми рамками относительно продолжения нашей работы по совместному уменьшению угрозы, это было бы убедительным сигналом, подтверждающим взаимную готовность работать сообща у себя дома и в третьих государствах по проблематике обеспечения безопасности и уничтожения оружия массового уничтожения.

Нет причин, мешающих Москве отреагировать на этот сигнал позитивно. Так что период между летом и осенью этого года – хорошее время для того, чтобы первый поезд уже отправился по новым рельсам.

Центр силы или источник нестабильности?

Диалектика современного Пакистана

В.Я. Белокреницкий – доктор исторических наук, профессор, зам. директора Института востоковедения РАН, автор книги (в соавторстве с В.Н. Москаленко) «A Political History of Pakistan, 1947–2007», Oxford University Press, 2013.

Резюме: Встав на путь экспансии через талибо-джихадистские каналы, Пакистан неминуемо превратится в катализатор суннито-шиитского противостояния в эпицентре мирового ислама.

Роль и место Пакистана в регионе, а также будущее страны оценивают по-разному. С одной стороны, его нередко относят к разряду «провальных», несостоявшихся государств, называют «больным человеком Азии», очагом исламского экстремизма и терроризма, этнического сепаратизма. С другой – считают растущей экономикой, крупнейшим по населению мусульманским государством, средоточием военной силы, обладателем быстро растущих арсеналов ядерного оружия. С позиции первого подхода страна является крупным международным должником, постоянно зависящим от помощи Соединенных Штатов, КНР, Саудовской Аравии, других исламских режимов, бедной и перенаселенной нацией, разрываемой внутренними конфликтами и противоречиями. Под вторым углом зрения Пакистан предстает амбициозным игроком, склонным к экспансионизму, располагающим разветвленной агентурной сетью, которая подчинена разведывательному сообществу во главе с межвойсковой разведкой (Inter-Service Intelligence, здесь Service – вид войск).

Как бы мы ни смотрели на Пакистан, он заслуживает повышенного внимания. От него во многом зависит развитие ситуации в Южно-Центральноазиатском регионе, в зоне исторического разлома между мусульманским и индо-буддийским религиозно-цивилизационными макроареалами. Особенно много вопросов судьба этой страны вызывает в преддверии вывода основной части войск США и НАТО из Афганистана. Какую роль сыграет Пакистан в геополитическом раскладе после 2014 года? Является ли он достаточно стабильным государством, способным проецировать влияние вовне, или будет источником хронической неустроенности, проводником чужих идей и намерений, деструктивных и дестабилизирующих течений и движений?

Военная мощь и ядерное оружие

Пакистан обладает внушительными вооруженными силами. Общая численность военнослужащих, по данным на 2012 г., составляет 617 тыс. человек. Активный армейский резерв равен 500 тыс., а различные военизированные формирования (национальная гвардия, горные отряды, пограничные и патрульные службы) насчитывают еще 300 тыс. человек. Одновременно на воинской службе состоит свыше 1 млн человек (6-е место в мире). По численности действующих войск Пакистан находится на 7-м месте, уступая чуть более чем вдвое своему традиционному противнику – Индии (у нее 3-е место после КНР и Соединенных Штатов).

Технико-тактическое отставание основных для Пакистана сухопутных сил от индийских существенно больше. У пакистанской армии, согласно последним данным, в 4,5 раза меньше единиц боевой техники, вдвое меньше танков, в пять раз – артиллерии, в 15 раз – противотанковых орудий и в шесть раз – противовоздушных и военно-транспортных средств.

Отставание от Индии в вооруженности воздушных сил менее выражено, но тоже заметно – по числу самолетов всех видов в 1,7 раза, вертолетов – в 1,6 раза. Наименее продвинутым видом является военно-морской флот. По численности служащих (22 тыс.) ВМС вдвое уступают ВВС (45 тысяч). Количество боевых кораблей в 17 раз меньше, чем у Индии, но число подлодок (15) лишь вдвое уступает числу индийских субмарин. Учитывая, что протяженность береговой линии Пакистана в семь раз меньше индийской, такую разницу легко объяснить. Пакистан ориентирован в основном на сушу. Подлодки для него – средство защиты единственной крупной военно-морской базы в Карачи. Индия, напротив, преимущественно морская держава, создающая в настоящее время полномасштабный глубоководный флот.

Отставание от Дели в обычных видах вооружений компенсируется ракетно-ядерным паритетом. Если 15 лет назад, после проведения обеими странами подземных ядерных испытаний в мае 1998 г., считалось, что Пакистан имеет в три-четыре раза меньше ядерных боезарядов, чем Индия, то, по сегодняшним оценкам, он сравнялся с ней или даже вышел вперед, имея 95–110 боезарядов. Средствами доставки служат авиация и ракеты. По количеству и качеству самолетов, способных нести ядерное оружие, Пакистан несколько уступает Индии, но по ракетам малого и среднего (до 2–2,5 тыс. км) радиуса действия он практически ни в чем не отстает от соседа. Российско-индийская крылатая ракета «БраМос» является сверхзвуковой, такой у Исламабада нет, но его ракета «Бабур» превосходит индийскую по дальности. По ряду сведений, Пакистан к тому же создает тактическое ядерное оружие – мобильную ракету «Наср» малой дальности (до 60 километров). Разработка ракет тактического назначения увеличивает вероятность применения атомного оружия, но, по мнению большинства экспертов, она пока остается сугубо гипотетической. Согласно обнародованной доктрине, Индия (как и Китай) отказалась от применения первой ядерного оружия. В Пакистане, где реальный контроль над ним находится в руках у военных, от первого удара не отказались, но предупредили, что он может быть направлен только против Индии и лишь в том случае, если возникнет явная угроза самому существованию страны.

Армия в Пакистане – своего рода государство в государстве. Причем в этом случае под ней подразумевают все виды войск, а также разведывательные службы. Помимо вышеупомянутой ISI существуют собственно армейская разведка (Military Intelligence) и разведывательное бюро (Intelligence Bureau), которое тоже, как правило, возглавляют военные в отставке. В социальном отношении вооруженные силы – самый демократический из государственных институтов. Среди генералитета редко встретишь выходцев из среды потомственной землевладельческой аристократии. Корпоративность при этом – наиболее выраженная сторона устройства жизни военных. Профессиональная армия по традиции отделена от неармейской среды, причем не столько социально, сколько этнически – добровольцев набирают среди крестьян в одних и тех же северо-западных округах главной провинции Пенджаб. Офицерский корпус пополняется тоже в основном пенджабцами. ВС Пакистана служили и служат мощной опорой порядка. Из 65 лет существования государства, возникшего вследствие раскола Индии, половину срока военные управляли страной, а в остальное время влияли на власть из-за кулис.

Обособленность армейской службы не привела к ее отчуждению от общества. Благодаря умелой пропаганде армия в глазах пакистанцев – гарант независимости, которой угрожает Индия. Культ военных стал одной из основ пакистанской государственной идеологии, наряду с исламом и борьбой за права мусульман, особенно мусульман-кашмирцев, лишенных Индией возможности осуществить через референдум право на самоопределение.

Военная верхушка руководит и мощной экономической корпорацией. В свое время военные создали несколько финансовых фондов, которые помимо благотворительности занялась коммерческой деятельностью. «Фауджи фаундейшн» («Армейский фонд») входит ныне в число крупнейших финансово-промышленных групп страны. Имеются у армии и своя богатая страховая компания, и много военных и гражданских предприятий. Впрочем, основная часть ВПК финансируется из бюджета. При этом расходы на военные цели, судя по всему, отражены в нем далеко не полностью. Трудно понять, как при многократной и возрастающей разнице в величине военных расходов с Индией (4,5 млрд долл. против 36 млрд в 2011 г. по обменному курсу валют) Пакистан сохраняет с ней ракетно-ядерный паритет и далеко не драматическое отставание по обычным видам вооружений. Разумеется, играет роль значительная помощь извне, главным образом американская и китайская, но и она не может объяснить эту разницу.

Политическая система и гражданское общество

Очевидно, что по степени развития военного комплекса Пакистан – региональный центр мощи, одно из ведущих государств мира в военном отношении, четвертое или пятое по масштабам ядерного арсенала. На этом фоне дефекты его политической системы вызывают законное беспокойство. К ним прежде всего относится упомянутая выше гипертрофированная роль армии, засилье отставных и действующих военных в государственном аппарате.

Вместе с тем пик господства военных, по всей видимости, остался позади. Он пришелся на 11-летнее правление генерала Мухаммеда Зия-уль-Хака (1977–1988). Именно при нем сложился союз военной элиты и мусульманских богословов. Правление Зии, однако, не было похоже на теодемократию иранского образца. Военный диктатор не потерпел присутствия служителей культа рядом с собой, но опирался на них при проведении реформ, приведших к исламизации государства, общества и культурной среды. Режим другого генерала, Первеза Мушаррафа (1999–2007), не походил на зияульхаковский. Он отличался подчеркнутым либерализмом, предоставлением свободы выражения мнений, принятием ряда законов, направленных на улучшение правового положения женщин, хотя и непоследовательной, но реальной борьбой с исламскими радикалами и исламистским терроризмом. Чисто военный поначалу властный фасад сменился после проведения всеобщих выборов в 2002 г. на военно-парламентский – генерал Мушарраф, избранный президентом в соответствии с Конституцией, сохранил за собой, вопреки ей, высший военный пост начальника штаба армии.

Его отставка с обоих постов и новые парламентские выборы в феврале 2008 г. ознаменовали отстранение военных от власти, но не подорвали их влияние в государстве и популярность в обществе. Большинство мест на выборах получила партия видного политического деятеля, дважды занимавшей пост премьер-министра Беназир Бхутто, которая погибла в результате теракта в декабре 2007 года. Овдовевший муж Беназир Асиф Али Зардари «унаследовал» ее ореол борца с диктатурой. Он был избран президентом в сентябре 2008 г. и, несмотря на пророчества многих, сумел довести страну до новых выборов весной 2013 года. Это беспрецедентное событие в истории Пакистана, т.к. ни один ранее избиравшийся законодательный орган не сдавал полномочия в срок и согласно конституции.

Несмотря на этот успех, многие пороки пакистанской демократии сохраняются. Зардари крайне непопулярен. Его считают коррумпированным и беспринципным. Полагают, что возглавляемая им Пакистанская народная партия, основанная в 1967 г. Зульфикаром Али Бхутто, отцом Беназир, по-прежнему является «семейным предприятием». Хотя, согласно поправке, принятой парламентом в 2010 г., Пакистан превратился из президентско-парламентской в парламентскую республику, Зардари остался не церемониальным главой государства, но и ее фактическим лидером, стоящим над премьером благодаря партийной субординации. Замена военного авторитаризма на гражданский и наоборот не раз случалась в истории Пакистана. Политическая верхушка продолжает быть обособленной, и в отличие от военной она глубоко пронизана «феодальным» менталитетом землевладельческой элиты.

Между тем в Пакистане за последние десятилетия в условиях почти не ограниченной свободы слова, собраний, средств массовой информации, прежде всего популярного в стране телевидения, а также интернета с его блогосферой, твиттерами и фейсбуками, окрепло гражданское общество. Оно состоит из представителей среднего класса, проживающих в крупных городах и мегаполисах, какими являются Карачи (почти 20 млн жителей по неофициальным подсчетам), Лахор (более 10 млн), Исламабад-Равалпинди (около 4 миллионов). Лишь малая часть неправительственных организаций придерживается прозападной, либеральной ориентации, большинство же связано с религиозными общинами, консервативными партиями и структурами, но не крайнего, радикального типа. Гражданские организации различаются своими целями и программами, но все они ценят свободу действий и самовыражения.

Гражданская активность усилилась одновременно с резко возросшей за годы парламентского правления ролью Верховного суда и всего судебно-адвокатского корпуса. Главный судья (глава ВС) Ифтихар Мухаммад Чаудхури стал основным оппонентом президента Зардари, требуя возобновления дела по обвинению его в коррупции в швейцарском суде. Высшая судебная инстанция заставила премьер-министра Юсуфа Резу Гилани уйти в отставку, но за этим последовал не правительственный кризис, а лишь замена премьера на другого члена руководства президентской партии Раджу Первеза Ашрафа.

Для проведения честных и справедливых выборов парламент принял специальную поправку к Конституции, по которой действующий кабинет уходит в отставку, завершив пятилетний срок, и его заменяет нейтральная администрация. В марте 2013 г. создано временное надпартийное правительство во главе с бывшим судьей Мир Хазар Ханом Кхосо и объявлено, что выборы в парламент федерации и законодательные собрания провинций состоятся 11 мая. Наученные горьким опытом предшествующих кампаний, пакистанские обозреватели не исключали отмены выборов под предлогом осложнившейся внутренней обстановки, активизации террористов и т.п., но, по всей видимости, выборы состоятся. С началом предвыборной кампании степень насилия даже несколько снизилась, и почти все политические силы страны объявили о желании участвовать. Общее число политических структур в стране превышает 200, к участию в выборах, проводящихся по мажоритарной системе (один избирательный округ – один депутат, набравший относительное большинство голосов) допущены 162 партии. Но реальная борьба развернется между тремя политическими силами – правившей в течение последних пяти лет Пакистанской народной партией президента Зардари, Пакистанской мусульманской лигой в прошлом дважды премьер-министра Наваза Шарифа и Движением за справедливость Имран Хана, бывшего капитана сборной по исключительно популярной в стране игре в крикет, политика-популиста, любимца городской молодежи.

Ислам фигурирует в предвыборных программах этих и всех других партий. Центральное место он, естественно, занимает у клерикально-политических организаций, которые, вероятно, получат больше голосов, чем на выборах 2008 года. Скорее всего, победит партия Шарифа, или они не выявят явного лидера. Вероятно, произойдет рассеивание голосов между рядом ведущих партий, причем во всех четырех провинциях – Пенджабе, Синде, Хайбер-Пахтунхва и Белуджистане – набор партий-лидеров будет различным. Выборы могут поэтому усилить центробежные тенденции и в конце концов повлечь за собой глубокий политический кризис. Опорой власти в этом случае окажется армия с усиливающимся в ней влиянием исламистов.

Демографический всплеск и угроза экологического коллапса

В то же время сами по себе выборы являются ярким примером демократического волеизъявления. Их организует независимая избирательная комиссия, с составом которой согласились основные политические силы. Комиссия рассмотрела рекордное число заявок от 24 094 человек и утвердила список из почти 20 тыс. кандидатов на места в федеральное и провинциальные законодательные собрания. Число избирателей (лица старше 18 лет) составило примерно 85 млн, из них свыше 4 млн – пакистанцы, проживающие за границей.

Количество избирателей делает пакистанскую кампанию одной из наиболее масштабных и дорогостоящих в мире (помощь оказывают ООН и некоторые страны, например Япония). Причем при составлении списков избирателей национальная регистрационная палата ориентируется на свои сведения, не совпадающие с переписными данными.

Между тем опубликованные в печати предварительные результаты переписи 2011 г. позволяют сделать вывод, что население Пакистана в период между переписями 1998 г. и 2011 г. выросло на 47%, т.е. в среднем на 3,5% в год. В абсолютных цифрах оно увеличилось со 131 до 192 млн человек, а с учетом ряда неохваченных областей и подконтрольных Исламабаду спорных территорий бывшего княжества Джамму и Кашмир составило 197 млн человек. Среднегодовой темп естественного прироста оказался почти вдвое выше, чем приводили вплоть до последнего времени авторитетные национальные и международные издания. Представитель демографической службы ООН в Пакистане поспешил заявить, что население растет среднегодовыми темпами в 2,1%, что несколько выше, чем прежние оценки, но далеко отстоит от цифры, на которую выводят предварительные и, быть может, несколько завышенные переписные данные.

Демографический взрыв в Пакистане вместе с тем вряд ли подлежит сомнению. Там сложилось уникальное сочетание молодого населения (средний возраст по медиане – 20 лет) и медленно меняющихся условий его существования. По-прежнему низка грамотность женщин (30–35%), численно преобладают сельские жители (60–65%), огромная масса людей страдает от нищеты (от трети до двух третей, по разным оценкам). К этому надо добавить сохранение традиций большой семьи – средняя численность домохозяйства почти не изменилась за 1998–2011 гг., оставшись на уровне в семь человек. Впрочем, насколько уникально такое сочетание факторов и насколько реальны позитивные сдвиги, отмечаемые демографами и статистиками в других мусульманских и бедных странах мира, покажет время.

В случае с Пакистаном, по-видимому, ясно, что демографические расчеты на перспективу требуют корректировки в сторону повышения. К 2050 г. на территории в 800 тыс. кв. км должны будут разместиться почти 400 млн человек. Реально ли это с учетом того, что пригодная к обработке площадь составляет менее 30% от общей и исключительно остро уже сегодня стоит вопрос о нехватке пресной воды. По прогнозам, в 2025 г. дефицит составит 100 млрд куб. м, примерно треть от общих потребностей. При этом объем доступной пресной воды сократится до 600–700 куб. м на человека, тогда как в 2005 г. он составлял 1200 куб. метров. К нехватке воды добавляется проблема эрозии почв, их интенсивного засоления и заболачивания.

Прекращение в конце 1970-х гг. строительства крупных ирригационных сооружений и относительное сокращение государственных вложений в другие отрасли агросферы усугубили кризис земледельческой инфраструктуры. Он сильно дал о себе знать в начале нынешнего века в связи с тремя подряд засушливыми сезонами (2000–2002). Наступление влажного периода в начале 2010-х г. сопровождалось разрушительными наводнениями. Летом 2010 г. от разлива рек пострадало почти 20 млн человек. Однако обильные муссонные дожди и усиленное таяние снегов в Гималаях, откуда берет начало главная река страны Инд и большинство ее притоков, способствовали увлажнению почвы в Пенджабе, основной житнице страны. Неизбежный в перспективе приход засушливых сезонов может привести к еще большим осложнениям для пакистанской экономики и общества, чем наводнения.

Предотвратить их может лишь крупное гидроэнергетическое строительство, увеличение масштабов ирригации и мелиорации, но, похоже, раздираемый противоречиями правящий класс вряд ли способен на осуществление комплекса продуманных мер. Мало помогает ему в этом и мировое сообщество, больше занятое вопросами безопасности и борьбой с терроризмом.

Белуджистан как катализатор раскола

Было бы неправильно сгущать краски и лишь в мрачных тонах рисовать перспективы Пакистана. Бассейн Инда населяют растущие массы молодого населения, полного энергии и надежд на улучшение жизни. Несчастья, обрушившиеся на страну в последнее время (к наводнениям 2010 и 2011 гг. нужно добавить землетрясение осени 2005 г., от которого пострадали свыше 30 тыс. человек), словно закалили пакистанцев, продемонстрировав их высокую сопротивляемость ударам судьбы. Согласно опросам населения различных стран на предмет их удовлетворенности жизнью и выведенному на этом основании «индексу счастья», пакистанцы вышли на одно из первых мест в мире, обогнав, в частности, индийцев.

Задаваясь вопросом о парадоксе бедности и удовлетворенности жизнью, некоторые наблюдатели обращают внимание на такие черты пакистанцев, как любовь к детям, умение проводить время в кругу семьи и друзей за едой и беседой, привычку довольствоваться малым. Как представляется, в полной мере это присуще культуре равнинных областей бассейна Инда – жителей провинций Пенджаб в верхнем и среднем течении реки и Синд в его нижнем течении. Что касается горных и пустынных районов к западу и северо-западу от Индской долины, там характер поведения людей несколько иной, в социально-психологическом плане они более порывисты и эмоциональны.

К западу от Синда простирается обширная провинция Белуджистан. Коренное ее население – племена белуджей, традиционно занятых отгонно-пастбищным скотоводством и очаговым, главным образом кяризным земледелием (кяризы – искусственно сделанные галереи для подъема грунтовых вод на поля). Белуджи – самый беспокойный элемент пакистанского общества. В их среде всегда был силен дух сепаратизма, склонность к мятежам против центральной власти. Пакистанское государство в ответ не раз применяло грубую силу. Наиболее крупное восстание белуджей было подавлено в 1973–1977 гг., еще одна вспышка сопротивления пришлась на 2005–2006 гг., когда в провинцию вновь были введены части регулярной армии. Ситуация снова обострилась в 2009 г., в разгар борьбы правительственных войск с пакистанскими талибами в соседней с северным Белуджистаном зоне пуштунских племен.

В последние годы борьба перешла в скрытую фазу. Большинство лидеров трайбалистской оппозиции находятся в эмиграции – в Афганистане, ОАЭ, Англии, Швейцарии и других государствах. Оттуда они руководят действиями своих сторонников, совершающих акты террора и саботажа – подрыв мостов и газопроводов, убийство чужаков – строителей, администраторов, поселенцев. Белуджистан располагает крупнейшими в стране залежами полезных ископаемых (до 80%), хотя разрабатываются в основном лишь месторождения природного газа. Белуджские националисты недовольны системой его распределения (только 3% деревень провинции газифицированы). Они выступают и против развития глубоководного порта Гвадар на белуджистанском побережье Аравийского моря по той причине, что местные жители не получили ни работы, ни доходов от вступления в строй первых портовых сооружений (работы в Гвадаре, начатые в 2002 г., прервались в 2007 году).

Белуджское национальное движение опирается не только на традиционные структуры, но и на организации среднего городского класса, выросшие из студенческих союзов и объединяющие группы недовольной интеллигенции, а также торговцев и предпринимателей. Вывод частей пакистанской армии и полувоенных формирований из глубинных районов провинции, ускорившийся в последние годы, привел, по некоторым сведениям, к вакууму власти на местах и подъему сепаратистских настроений. Дело дошло до того, что в ряде школ демонстративно отказывались от исполнения национального гимна.

Центральные власти винят в проявлениях протеста и сепаратизма внешние силы, прежде всего Индию, но также Афганистан, а иногда и Россию (ее в Белуджистане с колониальных времен стремились использовать как альтернативную силу). Изменившимся методам борьбы белуджей соответствуют и перемены в способах ее подавления. Главным приемом стали тайные аресты и ликвидация националистов. За год в Белуджистане в среднем «исчезает» около 200 человек. Глухой ропот в ответ на действия полиции и спецслужб создает тот фон, который может вызвать необратимую реакцию отторжения Белуджистана, что станет началом процесса фактического раскола страны.

Пуштунистан и талибанизация

Кризис власти на местах ощущается не только в Белуджистане, но и по всему окружающему провинцию ареалу. Эпицентром регулируемых снизу порядков служит зона пуштунских племен. Административно она состоит из Территории племен федерального управления (ТПФУ) и прилегающих к ней с востока предгорных и долинных районов бывшей Северо-Западной пограничной провинции. С 2010 г., по решению парламента, она стала называться Хайбер-Пахтунхва (по названию легендарного горного перевала Хайбер и самоназвания пуштунов на их мягком восточном диалекте). Пуштуны составляют основную часть населения и провинции, и ТПФУ, распадаясь на равнинных и горских. Последние с колониальной эпохи и до настоящего времени считаются свободными, не платят государству податей и налогов, получая от него субсидии и дотации. В Афганистане вдоль границы с Пакистаном проживают родственные племена пуштунов (они же – этнические афганцы), что превращает всю огромную площадь по обе стороны от границы в сплошное «пуштунское царство». С учетом тесных отношений пуштунов с белуджами оно расширяется на юг, выходя к побережью Аравийского моря, и на восток, за счет поселений равнинных пуштунов и белуджей в южном Пенджабе и восточном Синде.

Впрочем, между белуджскими и пуштунскими националистами имеются расхождения, планы создания Великого Белуджистана и независимого Пуштунистана противоречат друг другу, так как их сторонники претендуют отчасти на одну и ту же территорию. Однако нельзя исключить появление у них общего знаменателя в виде радикального ислама и талибанизации. Белуджский национализм развивался длительное время как преимущественно светский. Религия (почти все белуджи – сунниты) не играла доминирующей роли в их политическом самосознании. Лозунгами борьбы белуджей были широкая автономия в рамках Пакистана или образование собственного государства на этнонациональной основе. Под влиянием идеологии арабской «Аль-Каиды» и афганского движения «Талибан» во всем белуджско-пуштунском ареале усилились антишиитские настроения. Объектом террористических актов все чаще становится проживающая в столице провинции Кветте и ряде других мест община шиитов-хазарейцев.

Антишиизм усиливается из-за предполагаемых притеснений белуджей, проживающих в шиитском Иране. Более продвинутое самосознание пакистанских белуджей и их численное превосходство объясняют появление в Пакистане происламской и одновременно белуджско-националистической организации «Джундалла» («Армия аллаха»). Свою террористическую активность она направила против Тегерана, встретив с его стороны жесткий отпор. Относительная слабость пакистанского государства может со временем изменить направленность действий белуджских исламистов и привести к их союзу с пуштунскими.

Пуштунское национальное движение проявляется трояко. Во-первых, это легальный светский национализм, представленный прежде всего правящей в хайберско-пуштунской провинции с 2008 г. «Авами нешнл парти» («Народной национальной партией»). Во-вторых, происламскими или исламистскими партиями, которые хотя и действуют по всему Пакистану, но наибольшую электоральную поддержку имеют в пуштунском регионе. В-третьих, радикальными боевыми группами, сформировавшимися после 2001 г. в горах ТПФУ под именем пакистанских талибов. Пик их деятельности, направленной против правительства, армии и полиции, пришелся на 2007–2009 годы. Целые области в пуштунском ареале к концу этого периода оказались под контролем исламистов. Правительство пыталось примириться с ними, но радикалы не пошли на отказ от «принципов», в результате чего мировые соглашения сорвались.

В мае 2009 г. на фоне сложившегося в обществе консенсуса армия начала решительные боевые действия против талибов и их союзников. К 2010 г. сопротивление экстремистов было в основном подавлено, они покинули равнинные области, укрылись в горах и растворились среди мирных жителей. И впоследствии талибы не отказались от выжидательной тактики, подвергаясь давлению со стороны армии, которая впервые расквартирована в ТПФУ на постоянной основе, и атакам с американских беспилотных летательных аппаратов. Скрываются на территории племен, готовясь для «прыжков» в Афганистан, и боевики из афганского движения «Талибан», а также их союзники из «Аль-Каиды», Исламского движения Узбекистана и других террористических организаций.

За исламистской риторикой талибов как афганского, так и пакистанского подданства просматривается этнонациональное, пуштунское ядро. Среди афганских талибов имеются и непуштуны, но они составляют явное меньшинство. Нераздельное, но и неслиянное единство двух компонентов придает силы радикальной идеологии талибов.

Поддерживая в той или иной мере афганских экстремистов, Пакистан играет с огнем. Вероятные успехи талибов в Афганистане после 2014 г., когда оттуда уйдут боевые части США и НАТО, могут бумерангом ударить по Исламабаду, вызвав подъем проталибских, джихадистских настроений, прежде всего на северо-западе страны. Вариант джихадизации Пакистана исключительно опасен. Об этом предупреждают многие аналитики, в том числе советник президента США Брюс Ридел и известный пакистанский журналист Ахмед Рашид. Превращение Пакистана в неуправляемое исламистское государство вряд ли совершится одномоментно. Одним из возможных исходов гипотетической гражданской войны станет раскол существующего государства на несколько других. Пакистан при этом может сохраниться в урезанном виде и удержит контроль над ядерным оружием.

Катастрофические сценарии, как известно, реализуются много реже, чем конструируются. У Пакистана, безусловно, есть возможность миновать дорогу, которая ведет в пропасть. Как отмечалось выше, страна стоит на пороге очередных парламентских выборов, за которыми может последовать укрепление демократических порядков. Экономика развивается в последние годы стабильными, хотя и невысокими темпами (3–4% в год). На этом фоне снизилась инфляция и увеличились золотовалютные резервы. Стабилизующую роль играет внешняя помощь, хотя приток прямых иностранных инвестиций явно недостаточен, не хватает внешних и внутренних накоплений для модернизации инфраструктуры и промышленности.

Россия и Пакистан

При решении задач экономического подъема определенное значение могло бы иметь развитие связей с Россией. Российско-пакистанским отношениям хронически не везет. На протяжении всей своей истории Пакистан стремился установить достаточно тесные политические и торгово-экономические связи с Москвой, но мешали многие обстоятельства, в том числе ревнивое отношение со стороны Индии. Исключением оказались 60–70-е годы прошлого века, когда СССР был достаточно силен, чтобы занять сбалансированную позицию, развивая контакты одновременно с Дели и Исламабадом.

Усиление России и большее внимание к отношениям с южными соседями может позволить ей повторить схему советского времени. Продолжая линию экономического взаимодействия того периода, было бы целесообразно, в частности, осуществить проект расширения металлургического комбината, построенного с советской помощью в 1970–1980-е гг. в пределах большого Карачи (в последние годы он работает вполсилы, а казна терпит большие убытки). Еще одной сферой сотрудничества могла бы стать модернизация пакистанских железных дорог и расширение сети трубопроводов, а также развитие пакистанской энергетики, участие в строительстве тепловых и гидроэлектростанций. Для укрепления связей с Пакистаном вовсе не обязательно сотрудничество в военно-технической сфере. Здесь у Исламабада много партнеров, а его желание добавить к ним Москву похоже на попытку сыграть роль «спойлера», отравить российско-индийские контакты по линии ВТС.

* * *

Отвечая на поставленный в заголовке статьи вопрос, можно утверждать, что Исламская Республика Пакистан является одновременно и крупным региональным центром силы, и потенциальным источником нестабильности на восточном фланге Большого Ближнего Востока. Разгул террора, не стихающий на пакистанском северо-западе и в Карачи, создает в стране нервозную обстановку, делает труднопредсказуемым даже ближайшее будущее.

В среднесрочной перспективе возможен как благоприятный вариант укрепления и оздоровления пакистанского государства и общества, так и ряд неблагоприятных, среди которых раскол страны и превращение ее в исламистскую силу, настроенную экспансионистски в отношении Афганистана и Центральной Азии. Встав на путь экспансии через талибо-джихадистские каналы, Пакистан неминуемо превратится в катализатор суннито-шиитского противостояния в эпицентре мирового ислама. Не исключено и ужесточение позиций в споре с Индией по поводу Кашмира. Оно способно привести к войне в Южной Азии, таящей угрозу применения ядерного оружия.

Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886291 Вячеслав Белокреницкий

Разорвать отношения нетрудно

Почему союз между США и Пакистаном не стоит треволнений

Хусейн Хаккани – профессор международных отношений Бостонского университета и старший научный сотрудник Института Хадсона. Он был послом Пакистана в США с 2008 по 2011 годы.

Резюме: США и Пакистану лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Вашингтону, мягко говоря, нелегко управлять американо-пакистанскими отношениями. На протяжении нескольких десятилетий Соединенные Штаты стремятся переключить Пакистан со стратегического соперничества с Индией и усиления влияния в Афганистане на защиту внутренней стабильности и экономическое развитие. Однако, несмотря на то что Пакистан по-прежнему зависит от американской военной и экономической помощи, он так и не изменил приоритетов. Обе страны жалуются друг на друга как на невыносимого союзника и, наверное, не без оснований.

Пакистанцы считают, что США их шантажируют. Крайне необходимую, на их взгляд, помощь Вашингтон предоставляет от случая к случаю, перекрывая ее каналы всякий раз, когда американские официальные лица хотят добиться от пакистанских коллег изменений во внешнеполитическом курсе. Пакистанцы полагают, что Америка никогда не испытывала к ним благодарности, хотя тысячи военных и офицеров служб безопасности погибли на полях сражения с террористами, не говоря уже о десятках тысяч мирных жителей, убитых в результате терактов. Многие в стране, включая президента Асифа Али Зардари и главного военачальника генерала Ашфака Каяни, признают, что Пакистан иногда отклоняется от американского сценария, но утверждают, что их страна была бы более преданным союзником, отнесись Вашингтон с большим пониманием к региональной озабоченности Исламабада.

С другой стороны, американцы не видят в Пакистане благодарного получателя военно-экономической помощи, которая с 1947 г. составила 40 млрд долларов, причем 23 млрд было выделено только в последнее десятилетие – на нужды борьбы с терроризмом. Они считают, что Пакистан с улыбкой принимал американские доллары, даже когда тайно от своего союзника разрабатывал ядерное оружие в 1980-е гг., передавал ядерные секреты другим странам в 1990-е гг., а в недавние годы поддерживал вооруженные исламистские группировки. Что бы Вашингтон ни делал, он, по мнению многих американских сенаторов, членов Конгресса и авторов передовиц, не может рассчитывать на Исламабад как на надежного союзника. Между тем помощь, предоставляемая США в возрастающем объеме, не способна оживить экономику Пакистана.

Тайная операция по уничтожению Усамы бен Ладена в Абботтабаде (май 2011 г.) повлекла за собой небывалое охлаждение отношений между двумя союзниками, и сохранять иллюзию дружбы стало сложнее, чем когда-либо. Двум странам стоит признать, что их интересы просто не сходятся в той мере, которая позволяла бы сохранять прочное партнерство. Не стоит препираться по поводу малозначимых выгод – денег для Пакистана, ограниченного сотрудничества по предоставлению Соединенным Штатам разведданных и небольших военно-тактических преимуществ для обеих сторон. Если Вашингтон смирится с реальностью, у него будут развязаны руки для поиска новых способов оказания давления на Пакистан и достижения собственных целей в данном регионе. Тем временем Исламабад мог бы, наконец, дать волю своим региональным амбициям, которые либо позволят ему добиться успеха, либо, что более вероятно, покажут пакистанским официальным лицам крайнюю ограниченность их возможностей.

Дружеская просьба

Есть искушение считать, что отношения никогда еще не были столь натянутыми. И наверняка жители обеих стран сегодня питают антипатию друг к другу: согласно опросу Гэллапа в 2011 г., Пакистан наряду с Ираном и Северной Кореей попал в перечень держав, вызывающих наибольшую неприязнь у американцев. Между тем исследовательский центр Pew выявил, что 80% пакистанцев неблагожелательно относятся к Соединенным Штатам, а 74% считают их недружественной державой. Угрозы Вашингтона лишить Пакистан помощи и призывы Исламабада защитить суверенитет своей страны от американских беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) свидетельствуют о том, что отношения стремительно охладевают.

Впрочем, они никогда не были хорошими. В 2002 г., когда две страны довольно тесно сотрудничали в борьбе с терроризмом, согласно опросу общественного мнения Pew, 63% американцев не считали Пакистан дружественной страной. Он располагался на пятом месте среди наименее привлекательных государств после Колумбии, Саудовской Аравии, Афганистана и Северной Кореи. Еще раньше, вскоре после советского вторжения в Афганистан в 1980 г., опрос общественного мнения, проведенный центром Harris, показал, что большинство американцев отрицательно относятся к Пакистану, хотя 53% пакистанцев поддержали военную операцию США по защите страны от коммунизма. В 1950-е и 1960-е гг. Пакистан не фигурировал в американских опросах общественного мнения, но пакистанские лидеры часто жаловались на неблагожелательную прессу в Америке.

В неприязни пакистанцев к Соединенным Штатам также нет ничего нового. Центр Pew в 2002 г. выявил, что около 70% пакистанцев не одобряют действия США, причем их отрицательное мнение сложилось еще до войны с терроризмом. В сентябрьском выпуске The Journal of Conflict Resolution за 1982 г. опубликована статья высокопоставленного пакистанского чиновника Шафката Нагхми, в которой он проанализировал ключевые слова в пакистанской прессе с 1965 по 1979 годы. Он доказал, что повсеместные антиамериканские настроения восходят ко времени начала данного исследования. В 1979 г. враждебно настроенная толпа сожгла американское посольство в Исламабаде, подобные сообщения о нападениях на официальные представительства Соединенных Штатов в Пакистане датируются еще 1950-ми и 1960-ми годами. Со времени основания государства Пакистан и в последующие годы две страны пытались как-то примирить несовпадающие интересы и замять тот факт, что общественность не верит в дружеские отношения.

В 1947 г. перед лидерами Пакистана открывалось неопределенное будущее. Большинство стран мира проявляли безразличие к новому государству, за исключением гигантского соседа, настроенного бескомпромиссно и враждебно. Расчленение Британской Индии дало Пакистану треть бывших вооруженных сил, но лишь шестую часть их источников дохода. Таким образом, с самого возникновения Пакистан был обременен гигантской армией, которую ему было крайне трудно содержать. Британские официальные лица и ученые, такие как сэр Олаф Кэроу, губернатор пограничной Северо-Западной провинции (нынешняя Хайбер-Пахтунква) до расчленения колониальной Индии, а также Иэн Стивенс, главный редактор журнала The Statesman, советовали отцам-основателям Пакистана содержать большую армию для защиты от Индии. Не имея на нее средств, пакистанские лидеры обратились за помощью к Соединенным Штатам, рассуждая, что Вашингтон будет готов взять на себя часть расходов с учетом стратегически важного положения Пакистана на стыке Ближнего Востока и Южной Азии.

Мухаммед Али Джинна, основатель и первый генерал-губернатор страны, а также большинство его заместителей и помощников в Мусульманской лиге, главной политической партии, никогда не были в США и мало знали об этой стране. В качестве посла в Соединенные Штаты они выбрали из своей среды человека, объехавшего Америку в середине 1940-х гг., чтобы добиться поддержки независимого мусульманского государства в Южной Азии. Звали эмиссара Мирза Абол Хасан Испахани. В своем письме Мухаммеду Джинне в ноябре 1946 г. Испахани изложил свои знания об американском менталитете: «Я понял, что приятные слова и первые впечатления производят наибольшее впечатление на американцев, – писал он. – Они склонны очень быстро проявлять симпатию или антипатию по отношению к отдельному человеку или организации». Юрист, получивший образование в Кембридже, сделал все, что было в его силах, чтобы произвести хорошее впечатление, и прославился в среде вашингтонской элиты своей эрудицией и умением одеваться.

Джинна попытался поближе сойтись с Полом Оллингом, недавно назначенным послом Соединенных Штатов в Карачи – в те годы столице Пакистана. На одной из встреч Джинна посетовал на нестерпимую жару и предложил продать свою официальную резиденцию посольству США. Посол подарил ему четыре лопастных вентилятора, которые вешаются на потолок.

Джинне трудно давались интервью американским журналистам, наиболее известное из которых взяла корреспондент журнала Life Маргарет Бурк-Уайт. «Пакистан нужен Америке больше, чем Америка нужна Пакистану, – сказал ей Джинна. – Пакистан – это мировая ось, рубеж, от которого зависит будущее положение в мире». Подобно многим своим преемникам, занимавшим ведущие посты в пакистанском государстве, Джинна намекал на то, что Соединенные Штаты будут щедро помогать Пакистану деньгами и вооружениями. А Бурк-Уайт, подобно многим другим американцам после нее, была настроена скептически. Она понимала, что за внешней бравадой скрывается неуверенность и «банкротство идей… нации, которая собирает тлеющие угли древнего религиозного фанатизма, пытаясь согреться от них и тщетно стремясь раздуть из них новое пламя».

Грубый и примитивный антиамериканизм, свойственный сегодня многим пакистанцам, не позволяет даже представить себе, как настойчиво Джинна и его послы добивались признания и дружбы в те первые годы. Однако американцев это не убедило. Например, советник Государственного департамента Джордж Кеннан не видел в Пакистане как союзнике никакой ценности. В 1949 г. на встрече с первым премьер-министром Пакистана Лякуатом Али Ханом Кеннан ответил на просьбу Хана поддержать Пакистан в его противостоянии с Индией следующими словами: «Наши друзья не должны ожидать от нас того, чего мы сделать не можем. Не менее важно и то, чтобы они не надеялись, что мы будем теми, кем мы не можем быть». Эти слова Кеннана были подкреплены скудной помощью, которую США оказали новой стране: из 2 млрд долларов, запрошенных Джинной в сентябре 1947 г., было выделено лишь 10 миллионов. В 1948 г. объем помощи снизился до мизерных полумиллиона долларов, а в 1949 и 1950 гг. помощь вообще прекратилась.

Собратья по оружию

Пакистан наконец получил то, что хотел, после избрания в 1952 г. президентом Дуайта Эйзенхауэра. Его государственный секретарь Джон Фостер Даллес согласился с идеей – помощь в обмен на поддержку Пакистаном стратегических интересов США. Он видел в Пакистане жизненно важное звено в своих планах взять в кольцо Советский Союз и Китай. Ярый антикоммунист времен холодной войны, Даллес намеревался создать в Пакистане большую профессиональную армию, укомплектованную офицерами, обученными в Великобритании для противостояния советской экспансии. Чтение старинных текстов позволило Даллесу сделать вывод о пакистанцах как о воинственном народе. «Мне нужны настоящие воины на юге Азии, – сказал он журналисту Уолтеру Липману в 1954 году. – Единственные азиаты, которые могут по-настоящему воевать, это пакистанцы».

Мухаммед Али Богра, назначенный послом Пакистана в Соединенных Штатах в 1952 г., также ратовал за укрепление дружбы между двумя странами. Как и его предшественник, он преуспел в подкупе представителей американской элиты, в том числе Даллеса, который стал подозрительно относиться к лидерам Индии из-за их решения сохранять нейтралитет в холодной войне. Богра позаботился о том, чтобы Даллес, а также политики и журналисты, с которыми он играл в боулинг в Вашингтоне, знали о его антикоммунистических взглядах. Тем временем Эйзенхауэр поручил Артуру Рэдфорду, председателю Комитета начальников штабов, добиться расположения влиятельных пакистанцев – в частности главнокомандующего Мухаммеда Аюб Хана, который пришел к власти в стране к концу десятилетия. Именно Аюб Хан настоял на кандидатуре Богры на пост премьер-министра Пакистана в 1953 г. после дворцового переворота, в надежде, что дружба последнего с американцами ускорит приток вооружений и помощи для экономического развития. И в самом деле, военно-экономическая помощь стала быстро расти и к концу десятилетия достигла уровня в 1,7 млрд долларов.

В ответ Америка потребовала от Пакистана участия в двух антисоветских договорах в сфере безопасности – Организации договора Юго-Восточной Азии в 1954 г. и Багдадского пакта (впоследствии Центральная организация договора) в 1955 году. Но вскоре появились признаки кризиса в отношениях. Надежды на то, что Пакистан присоединится к любому из этих альянсов в случае войны, быстро развеялись, поскольку он (подобно многим другим странам) отказался вносить существенные средства в бюджет организаций или предоставлять значительные вооруженные формирования. В 1954 г. Даллес отправился в Пакистан в поисках военных баз, которые можно было бы использовать против СССР и Китая. По возвращении он попытался скрыть свое разочарование по поводу отсутствия видимого прогресса. В меморандуме Эйзенхауэру после поездки он описал отношения между США и Пакистаном как «капиталовложение», от которого Соединенные Штаты «в целом не могут ждать какой-то конкретной отдачи». По мнению Даллеса, присутствие в Пакистане означало, что Америка могла бы со временем усилить влияние и тем самым добиться «доверия и дружбы».

Со своей стороны, Аюб Хан исходил из того, что если армия Пакистана получит – под предлогом борьбы с коммунистами – современное оружие, она сможет использовать его против Индии, и это не приведет к разрыву отношений с США. В своих мемуарах он признал, что «цели западных держав, заключивших Багдадский пакт, существенно отличались от наших целей». Но он доказывал, что Исламабад «никогда не скрывал своих намерений или интересов», а Соединенные Штаты знали, что Пакистан собирается использовать новые вооружения против своего восточного соседа. Но когда Пакистан попытался осуществить теорию Аюб Хана на практике, вторгшись в 1965 г. в Кашмир и тем самым ускорив полномасштабную войну с Индией, президент Линдон Джонсон приостановил поставки запчастей к военной технике и Индии, и Пакистану. В ответ Исламабад прекратил работу в 1970 г. секретной базы ЦРУ в Пешаваре, которую арендовали для организации разведывательных полетов U2. (Хотя решение о закрытии базы было принято сразу после войны 1965 г., Пакистан предпочел просто не продлевать договор аренды, чем раньше положенного срока закрыть базу.)

Американо-пакистанские отношения «свернулись» после приостановки поставок военной помощи, но от попыток найти какое-то объединяющее начало не отказались. Преемник Аюб Хана на президентском посту генерал Ага Мухаммед Яхья Хан согласился на роль посредника между США и Китаем, организовав в 1971 г. тайную поездку в Пекин Генри Киссинджера, помощника президента Ричарда Никсона по национальной безопасности. Чуть позже в том же году Никсон поблагодарил Пакистан за помощь, оказав благорасположение Западному Пакистану в его противостоянии с Восточным Пакистаном и его индийскими покровителями во время гражданской войны, которая привела к появлению на карте мира государства Бангладеш. Соединенные Штаты принижали масштаб зверств западных пакистанцев в Восточном Пакистане, и Никсон даже попытался в обход Конгресса направить материально-технические ресурсы западно-пакистанским войскам. Но это не предотвратило распад страны на два независимых государства. Когда гражданское правительство во главе с Зульфикаром Али Бхутто объединило то, что осталось, в новое государство, меньшее по размеру, США и Пакистан оставались на некотором удалении. Во время визита Никсона в Пакистан в 1973 г. Бхутто предложил ему военно-морскую базу на побережье Аравийского моря, но президент отказался. К тому времени лед в отношениях между двумя странами стал таять. Когда Вашингтон отменил эмбарго на поставки оружия в середине 1970-х гг., Пакистан уже стремился получить экономическую поддержку у своих западных соседей – арабских стран, которые купались в нефтедолларах.

За пределами военных баз

Очередная попытка сотрудничества состоялась по инициативе Вашингтона, который был заинтересован в расширении поначалу небольшого восстания в Афганистане, поддержанного Пакистаном. После вторжения СССР в Афганистан в 1979 г. Соединенные Штаты увидели возможность реабилитироваться после неудачи во Вьетнаме и обескровить Советскую Армию. На помощь пришли афганские моджахеды, обученные пакистанской Межвойсковой разведкой (ISI) и финансируемые ЦРУ.

Военный руководитель Пакистана, генерал Мухаммед Зия-уль-Хак, сделал свой маркетинговый ход: «Советский Союз у наших границ, – сказал он американскому журналисту в интервью 1980 года. – У свободного мира остались хоть какие-то интересы в Пакистане?» Впоследствии Зия даже удивил советника Госдепартамента Роберта Макфарлейна весьма любезным предложением: «Почему вы не просите у нас предоставить вам базы?»

США больше не интересовали военные базы в Пакистане, но им хотелось использовать страну в качестве плацдарма для организации сопротивления в Афганистане. Поэтому Вашингтон не только направлял оружие и деньги моджахедам через границу, но и увеличил вчетверо помощь Пакистану.

Исламабад в конце 1970-х и начале 1980-х гг. неоднократно обращался с просьбой к Соединенным Штатам предоставить ему истребители-бомбардировщики F-16, и Рейган нашел способ пойти навстречу, вплоть до того что призвал Конгресс отменить запрет на военно-экономическую помощь странам, приобретающим или передающим ядерные технологии. Тогдашний заместитель госсекретаря по вопросам международной безопасности Джеймс Бакли объяснял в газете The New York Times, что подобная американская щедрость позволит избавить Пакистан от «ощущения собственной уязвимости, которое побуждает его в первую очередь стремиться к обретению ядерного оружия». В 1983 г. первая партия истребителей поступила в Равалпинди.

Однако решение Советского Союза вывести войска из Афганистана в 1989 г. обнажило, как и война 1965 г. между Индией и Пакистаном, противоречия в американо-пакистанских отношениях. Не заставили себя ждать разногласия между Вашингтоном и Исламабадом по поводу того, кто должен встать во главе постсоветского Афганистана, и это нарушило негласное примирение двух стран. Конечно, Пакистан стремился обрести максимум влияния, полагая, что дружественный Афганистан обеспечит ему стратегическую глубину в противостоянии с Индией. В планы США входила задача привести к власти устойчивое некоммунистическое правительство, способное вернуть Афганистану статус маргинальной региональной державы.

Впервые камнем преткновения стал вопрос поддержки Пакистаном террористических группировок. В 1992 г. в письме пакистанскому премьер-министру Навазу Шарифу посол США в Пакистане Николас Плат предупреждал, что Соединенные Штаты близки к тому, чтобы объявить Пакистан государством, спонсирующим терроризм: «Если это положение не изменится, государственный секретарь просто обязан будет по закону включить Пакистан в список стран, спонсирующих терроризм. Вы должны предпринять конкретные шаги и сократить выделение помощи боевикам, а также не допускать создания их тренировочных баз и лагерей на территории Пакистана или Азад Кашмира (часть Кашмира, находящаяся под контролем Пакистана)». Это была угроза, не влекущая за собой никаких последствий, но Соединенные Штаты нашли другие способы наказания своего бывшего союзника. В 1991 г. Вашингтон перекрыл военную помощь после того, как президенту Джорджу Бушу не удалось убедить Конгресс в том, что Пакистан выполняет свои обязательства в части нераспространения ядерного оружия. С 1993 по 1998 гг. США ввели жесткие санкции против Пакистана из-за неуклонного приближения к созданию ядерного оружия. Еще больше санкций было введено в 2000 и 2001 гг. в качестве реакции на военный переворот 1999 г., в результате которого к власти пришел генерал Первез Мушарраф. Тем временем мирная помощь Пакистану также достигла своего минимума.

С нами или против нас

Раздражение и взаимные нападки сопровождали отношения вплоть до 2001 г., но после событий 11 сентября Вашингтон снова попытался наладить сотрудничество с Исламабадом, надеясь, что на этот раз Пакистан решит свои внутренние проблемы и изменит стратегическую направленность в лучшую сторону. Но у широкой пакистанской общественности или военной элиты, которая принимала все ключевые решения, не было особого желания соглашаться с планами Соединенных Штатов в регионе. Между тем пакистанским дипломатам в США приходилось посвящать большую часть времени ответам на критику Конгресса по поводу двойных стандартов Пакистана в его отношении к террористам. Послом Пакистана в этот период был сначала бывший журналист Малееха Лодхи, а затем кадровый офицер внешней разведки Ашраф Кази.

Они работали над тем, чтобы убедить американцев, что Пакистан – линия фронта в войне с терроризмом, активно общаясь с американскими средствами массовой информации и – при помощи расширяющейся пакистанской общины – занимаясь лоббизмом в Конгрессе. Благодаря поддержке администрации Джорджа Буша послы смогли отразить все критические нападки и добиться одобрения огромных пакетов материальной помощи. Однако такие скептики, как журналист Селиг Харрисон, указывали, что Пакистан продает «плохую политику с помощью хороших продавцов». Этих «продавцов» сменили отставные генералы Джехангир Карамат и Махмуд Али Дюррани, пытавшиеся наладить тесное сотрудничество с американскими военными. Они уверяли их, что слухи о продолжающейся поддержке Пакистаном афганского «Талибана» сильно преувеличены. С американской стороны Энтони Зинни, глава Центрального командования войск США во время военного переворота Мушаррафа, продолжавший поддерживать контакты с Мушаррафом после его отставки, публично высказывался в том духе, что «солдат с солдатом» всегда найдут общий язык. Тем не менее бывшим военным в качестве послов не удалось преодолеть негативное мнение об участии Пакистана в афганских делах, сформированное прессой.

Американские послы в Пакистане со своей стороны сосредоточились на трудном деле укрепления тесной связи с лидером страны Мушаррафом. Когда к концу десятилетия тот уже не мог контролировать ситуацию в стране, Анна Паттерсон, посол в Исламабаде с 2007 по 2010 гг., попыталась наладить контакт с гражданскими политиками, познакомившись с лидерами основных политических партий. Что касается сотрудничества в военной сфере, адмирал Майк Маллен, тогдашний председатель Комитета начальников штабов, поддерживал личные теплые отношения с главой военного ведомства Пакистана генералом Ашфаком Каяни. За четыре года Маллен провел 26 совещаний с Каяни, часто называя его своим другом. Но по истечении срока своих полномочий Маллен выразил разочарование по поводу того, что ему так и не удалось переубедить Каяни: «Выбирая экстремизм и насилие в качестве политического инструмента, правительство Пакистана и прежде всего пакистанская армия и ISI ставят под угрозу не только перспективы нашего стратегического партнерства, но и возможности Пакистана быть уважаемой страной, оказывающей законное влияние в своем регионе». Эти слова были сказаны им в комитете сената по вооруженным силам.

Когда срок полномочий Паттерсон и Маллена уже истекал, режим Мушаррафа рухнул, и к власти пришло гражданское правительство. С самого начала новая администрация во главе с Али Асифом Зардари попыталась преобразовать американо-пакистанские отношения в то, что он называл стратегическим партнерством. Зардари стремился мобилизовать пакистанское население и политиков на общественно-политическую поддержку контртеррористических операций. В обмен он требовал от Соединенных Штатов долговременных обязательств выделять многостороннюю военно-техническую помощь Пакистану на протяжении многих лет, в том числе увеличения помощи гражданскому населению. Это также предполагало сотрудничество двух стран по принятию взаимоприемлемого плана по окончанию военной операции в Афганистане.

В качестве посла Пакистана с 2008 по 2011 г. я пытался выполнять все пункты повестки дня и быть связующим звеном между двумя сторонами. Я организовал десятки встреч между гражданскими и военными лидерами. Высокопоставленные американские чиновники, включая советника по национальной безопасности Джеймса Джонса, госсекретаря Хиллари Клинтон и директора ЦРУ, а впоследствии министра обороны Леона Панетту, не жалели времени. Сенаторы Джон Маккейн, Диана Фейнштейн и Джозеф Либерман выясняли разные элементы стратегического партнерства, а сенатор Джон Керри много времени потратил на то, чтобы строить модели переговоров в Афганистане. Ричард Холбрук, специальный представитель администрации Обамы по Афганистану и Пакистану, перед смертью в 2011 г. неустанно перемещался между двумя столицами, стремясь объяснить политику США пакистанским официальным лицам и добиться поддержки Пакистана в Конгрессе. Убежденный в том, что ключ стабилизации в регионе находится в руках пакистанских военных, президент Барак Обама довел до сведения пакистанцев, что Америка хочет помочь Пакистану чувствовать себя в безопасности и процветать, но что они не потерпят предоставление с его стороны помощи джихадистским группировкам, угрожающим безопасности Соединенных Штатов.

Однако в конечном итоге попытки построить стратегическое партнерство ни к чему не привели. Гражданские лидеры не смогли сгладить недоверие между американскими и пакистанскими военными и разведслужбами. А отсутствие полноценного контроля гражданского общества над армией и спецслужбами Пакистана означало, что, как и всегда, две стороны тянут одеяло на себя, пытаясь добиться совершенно разных целей. Однако вряд ли положение было бы намного лучше, находись все под контролем гражданского правительства. Силовым структурам легче дать своим союзникам то, что они хотят, невзирая на желания народных масс, будь то U2, базы БПЛА или вооружение афганских моджахедов.

Срок моих полномочий как посла неожиданно завершился в ноябре 2011 г. – несколько недель спустя после того, как американский предприниматель пакистанского происхождения ложно обвинил меня в том, что я использовал его в качестве посредника для получения американской помощи из США. Это якобы было необходимо для предотвращения военного переворота сразу после спецоперации американских войск, в ходе которой уничтожили бен Ладена. Обвинение было совершенно необоснованным, поскольку у меня как у посла был прямой доступ к американским официальным лицам и не было нужды прибегать к содействию сомнительного бизнесмена, чтобы довести до их сведения обеспокоенность тем, что пакистанские военные угрожают гражданскому устройству общества. Этот эпизод лишний раз доказывает, что стремление поддерживать тесные связи с Соединенными Штатами непопулярно в Пакистане, и в целом пакистанские СМИ, разведслужбы и судебно-правовые инстанции подозревают людей, стремящихся восстановить пошатнувшееся партнерство, в самых худших намерениях.

Возможность компромисса

С учетом истории неудач пора подумать, стоит ли сохранять американо-пакистанский союз. По крайней мере, в обозримом будущем США не согласятся с планами пакистанских военных добиваться господства Пакистана в Южной Азии или равенства с Индией. И американская помощь сама по себе не изменит приоритетов Исламабада. Конечно, по мере укрепления демократии пакистанцы смогут однажды провести непредвзятые дебаты и прийти к пониманию того, в чем состоят национальные интересы и как их добиваться. Но результаты даже таких дебатов могут не устроить Соединенные Штаты. Так, например, 69% пакистанцев, принявших участие в опросе общественного мнения в 2012 г., одобряют улучшение отношений с Индией, при этом 59% из них по-прежнему считают, что Индия несет главную угрозу Пакистану.

Поскольку отношения между США и Пакистаном зашли в тупик, двум странам нужно исследовать пути построения несоюзнических отношений. И пробный шар был брошен в 2011–2012 гг., когда Пакистан перекрыл транзитные маршруты в ответ на удар натовского БПЛА по афганско-пакистанской границе, в результате чего погибли 24 пакистанских солдата. Это не воспрепятствовало продолжению военной кампании США, которые быстро переориентировались на другие пути доставки военных и материально-технических грузов в Афганистан. Конечно, это более дорогие маршруты, но гибкость Соединенных Штатов показала Исламабаду, что Вашингтон нуждается в его помощи не так остро, как когда-то казалось. Это осознание должно лечь в основу новых отношений. Америке надо недвусмысленно определять свои интересы, а затем действовать соответствующим образом, не слишком волнуясь по поводу реакции Исламабада.

Новое охлаждение в конечном итоге спровоцирует сведение счетов. Вашингтон продолжит делать в регионе то, что считают нужным для обеспечения безопасности – например, наносить удары с помощью БПЛА по подозреваемым в террористической деятельности. Это будет приводить в ярость Исламабад и Равалпинди, где сосредоточено военное руководство Пакистана. Пакистанские военачальники способны поднять шумиху, угрожая сбивать американские БПЛА, но им придется трижды подумать и взвесить все с учетом потенциальной эскалации недружественных действий. Поскольку Пакистан слаб (и будет еще слабее без американской военной помощи), наверное, он воздержится от прямой конфронтации с США.

Когда национальные элиты Пакистана в сфере обороны и безопасности осознают пределы своих возможностей, они, вероятно, попытаются возобновить партнерские отношения с Соединенными Штатами, отказавшись от былых амбиций и понимая, что в их силах, а что нет. Также не исключено, хотя и менее однозначно, что пакистанские лидеры решат обойтись своими силами, не уповая слишком на США, как это было в течение нескольких последних десятилетий. В этом случае также удастся избавиться от взаимного разочарования, вытекающего из вынужденной зависимости Пакистана от Соединенных Штатов, которой будет положен конец. Дипломаты обеих стран направят тогда усилия на то, чтобы разъяснять собственную позицию и понять позицию другой стороны, вместо того чтобы обмениваться обвинениями, как это происходило в последние шесть десятилетий. Даже если разрыв союзнических отношений не приведет к подобной драматической развязке, у обеих стран появится свобода принятия жестких стратегических решений в отношении друг друга, которых они до недавнего времени избегали.

Пакистан мог бы выяснить на практике, осуществимы ли цели его региональной политики (сдерживание Индии) без американской помощи. США могли бы решать проблемы, связанные с терроризмом и распространением ядерного оружия, освободившись от груза обвинений в предательстве со стороны Пакистана. Честное признание истинного статуса взаимоотношений могло бы даже помочь обеим сторонам больше уважать друг друга и облегчило бы им задачу налаживания сотрудничества. В конце концов, вряд ли отношения стали бы хуже, чем сегодня, когда обе столицы упорно держатся за союзнические отношения, не веря в возможность построения таковых. Так, может быть, лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов?

Пакистан. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886290 Хусейн Хаккани

Нация и воинственный дух

Активизация внешней политики Китая в АТР

А.В. Лукин – д. и. н., проректор Дипакадемии МИД России, директор Центра исследований Восточной Азии и Шанхайской организации сотрудничества Института международных исследований МГИМО (У) МИД России.

Резюме: Россия как дружественное Китаю государство должна использовать свое влияние, чтобы националистические тенденции не стали основой китайской внешней политики.

Внешняя политика Китая стала в последнее время более активной на целом ряде направлений, в особенности по отношению к соседям. Это может иметь далеко идущие последствия, и прежде всего для ситуации в АТР. Россия как крупнейший сосед КНР и дружественное государство не может не замечать этих изменений и должна анализировать их возможное развитие.

Китай и Япония: спор вокруг островов

Формальной причиной обострения спора, который тянется несколько десятилетий, стала инициатива Токио о передаче островов Сенкаку (Дяоюйдао) из частной собственности в государственную юрисдикцию. Но существуют и более фундаментальные обстоятельства.

Экономическая и политическая мощь Китая растет, что способствует углублению сотрудничества с основными партнерами, в том числе и с Японией. Объем торговли между двумя странами в прошлом году достиг 345 млрд долларов (в четыре с лишним раза больше, чем, например, российско-японский товарооборот). Торговля с Японией составила 8,5% общего внешнеторгового оборота Китая (второе место после США, не считая Гонконга). Япония – крупнейший инвестор в китайскую экономику, для нее Пекин – ведущий торговый партнер. Казалось бы, двум странам необходимо решительно избегать любых конфликтов. Ведь противостояние нанесет непоправимый ущерб обоим государствам, каждое из которых испытывает экономические сложности. Но прагматические соображения не всегда оказываются определяющими.

По мере укрепления позиций Китай, естественно, становится более активным во внешней политике. В стране звучат голоса, призывающие правительство действовать более напористо в отношении исторических «обидчиков», и прежде всего Японии. Предлагается по примеру Соединенных Штатов использовать армию за рубежом для защиты экономических и политических интересов. Под общественным давлением Пекин расширяет сферу интересов: если раньше речь шла в основном о Тайване, то теперь это и Дяоюйдао, и острова в Южно-Китайском море, и Тибет (где всякие переговоры с далай-ламой, ведшиеся с 80-х гг. прошлого века, в 2010 г. прерваны), и Синьцзян, и вопросы обеспечения ресурсами.

Япония, находящаяся, в отличие от Китая, в геополитическом отступлении, крайне болезненно воспринимает какие-либо уступки. Политик, заговоривший о возможности уступок по территориальным спорам (а они у Японии не только с Китаем, но и с другими соседями: Россией, Кореей, Тайванем), подвергается атакам националистической общественности.

В нынешней ситуации разрастание конфликта вряд ли возможно. Обе страны слишком заинтересованы друг в друге. Но и разрешение конфликта маловероятно. Претензии Пекина к Японии касаются не только территорий, но также интерпретации истории, отказа Токио признать зверства времен Второй мировой войны. Конфронтация и далее будет продолжаться, то затухая, то разгораясь вновь. Если мощь КНР будет нарастать, Пекин может становиться все менее сговорчивым. Если же экономика Китая столкнется с серьезными трудностями, то пекинским руководителям придется заняться более насущными проблемами.

Территориальные споры в Южно-Китайском море

В 2012 г. в связи со спорами о принадлежности нескольких групп островов – Парасельских островов и архипелага Спратли – ситуация в бассейне Южно-Китайского моря (ЮКМ) обострилась, причем немалую роль сыграл более активный подход Пекина. Обострения вокруг спорных территорий, доходившие до вооруженных конфликтов, случались и ранее. Однако в последнее время они все чаще рассматриваются в контексте усиления геополитической мощи Китая. Некоторые государства АСЕАН, опасающиеся могучего соседа, приступили к выработке общей позиции. Ситуацией стремится воспользоваться и Вашингтон, представляя себя как возможного посредника и пытаясь служить противовесом растущему влиянию Пекина.

В июне 2011 г., во время очередной вспышки противостояния вокруг островов, Манила получила от Соединенных Штатов гарантии защиты от Китая и начала вырабатывать с Вьетнамом единую позицию в противодействии «китайской угрозе». Тем не менее в июле 2012 г. «островной вопрос» стал главной проблемой в АСЕАН. Тогда министры иностранных дел на встрече в Пномпене из-за различия точек зрения по островам впервые за 45 лет существования организации не смогли принять заключительного коммюнике. Ответственность возложили на Камбоджу, которая имеет наиболее тесные отношения с КНР. Как представитель страны-председателя камбоджийский премьер Хун Сен заявил, явно повторяя китайскую позицию, о том, что в АСЕАН существует консенсус относительно отказа от интернационализации территориального спора в Южно-Китайском море. Однако президент Филиппин Бенигно Акино (который, кстати, за месяц до этого переименовал Южно-Китайское море в Западно-Филиппинское) уточнил, что его страна намерена оставить за собой свободу рук в вопросах суверенитета.

Борьба в АСЕАН продолжится, сторонников будут искать как Пекин, так и Вашингтон. Рост политической и экономической мощи Китая, с одной стороны, содействует укреплению его позиций, но с другой – стимулирует опасения соседей. Попытки просто «купить» союзников за помощь вряд ли сработают. В отличие от Пекина, Вашингтон играет на реальных страхах соседей Китая, и такая политика может принести больше дивидендов.

Острова в ЮКМ являются камнем преткновения и в отношениях между Пекином и Ханоем. Вьетнам беспокоит усиление бывшего социалистического друга. А поскольку основной геополитический конкурент КНР – Соединенные Штаты, Вьетнаму приходится искать взаимопонимание с бывшим смертельным врагом. США, которые также стремятся найти противовес влиянию Китая в регионе, не менее заинтересованы во взаимодействии с Вьетнамом. В этом плане крайне интересна активизация дискуссии вокруг вьетнамской военно-морской базы Камрань. До 1972 г. американцы использовали ее в войне с вьетнамскими коммунистами. После поражения Южного Вьетнама в 1975 г. база перешла под контроль северовьетнамских войск, а затем была сдана Советскому Союзу на безвозмездной основе. После распада СССР Камрань практически не использовалась и с 1 января 2002 г. в целях экономии была досрочно закрыта и передана Вьетнаму. С 2003 г. начались переговоры о возможности использования Камрани американскими кораблями. В июне 2012 г. заинтересованность в базе подтвердил посетивший ее министр обороны США Леон Панетта, первый шеф Пентагона, побывавший в социалистическом Вьетнаме.

В Пекине планы американо-вьетнамского военного сотрудничества восприняли как очередной шаг по созданию американской системы сдерживания Китая и покушение на его территориальную целостность. Ведь, хотя Соединенные Штаты официально и не поддерживают территориальные претензии Вьетнама, обе страны выступают за возможность международного посредничества, в то время как Китай решительно возражает. Вот почему КНР с большим вниманием отнеслась к планам возвращения в Камрань российского флота. Этот вопрос обсуждался, в частности, в ноябре 2012 г. во время визита во Вьетнам премьера Дмитрия Медведева.

С одной стороны, Пекин с ревностью следит за налаживанием отношений Москвы и Ханоя. Особенно недовольны здесь сотрудничеством российских и вьетнамских компаний по освоению природных богатств шельфа, хотя Москва твердо обещала не вести деятельности на спорных территориях. С другой стороны, пребывание в Камрани ВМФ дружественной России предпочтительнее, чем рассматриваемых как соперника США. Об этом свидетельствует статья в газете «Хуаньцю шибао», издающейся ЦК КПК, с характерным названием «То, что Россия возвращается в Камрань, совсем не обязательно плохое дело». Ее автор считает, что российское военное присутствие в регионе усложнит ситуацию, но может дать Китаю больше пространства для маневра.

Китай и Индия: территориальный вопрос

В отношениях Китая с Индией парадоксальная ситуация: рост экономического сотрудничества не ведет к накоплению политического доверия. В Дели сохраняются серьезные опасения относительно намерений соседа. На любой научной конференции в Индии, где заходит речь о Китае, к нему сразу предъявляется набор часто довольно необоснованных претензий: поддержка Пакистана, стремление стать региональным гегемоном, помощь маоистам в Непале, желание контролировать стратегические отрасли индийской экономики, подавление протестов в Тибете, искусственное создание дисбаланса во внешней торговле (индийский дефицит составляет 40 млрд долл.) и многое другое.

Со своей стороны Пекин недоволен тем, что Дели поощряет деятельность далай-ламы, развивает ядерные вооружения, претендует на роль мощной морской державы. Но в Китае к Индии относятся не так эмоционально, скорее пренебрежительно, удивляясь ее недостаточной экономической развитости и необоснованным внешнеполитическим амбициям.

Слышно эхо старых территориальных споров, причем и здесь Китай все более напорист. Так, в 2008 г. Пекин установил особый визовый режим для жителей спорных территорий (штаты Джамму и Кашмир и Аруначал-Прадеш): визы выдаются на отдельном листе, так как индийский паспорт считается нелегитимным. Индийские власти, крайне недовольные установленной практикой, снимают с самолетов своих граждан, если им выдана такая виза. Официальным же лицам этих территорий визы не выдаются вовсе, что ведет к серьезным дипломатическим конфликтам. Так, военное сотрудничество, едва начавшись, заморожено в 2010 г., после того как главе делегации индийских военных отказали в визе, поскольку он служил в Джамму и Кашмире. Возобновившись в следующем году, военные связи вновь прервались в январе 2012 г., так как въезд в Китай был закрыт члену индийской военной делегации из Аруначал-Прадеш.

На новых электронных паспортах КНР в качестве водяного знака изображается карта страны, где все спорные территории с Индией, а также с государствами АСЕАН обозначены как китайские. В ответ на печатях индийских пограничников появилась карта Индии, где те же земли отмечены как индийские. В целом дефицит доверия между двумя азиатскими гигантами – фактор, способный серьезно дестабилизировать ситуацию в Азии.

Китай и Мьянма: проблемы сотрудничества

В поисках ресурсов крупные китайские государственные компании все чаще нацеливаются на другие страны, выстраивая особые отношения с сырьевыми государствами Африки и Азии, где правят антизападные диктаторские режимы. С ними легче иметь дело: они нуждаются в инвестициях, которые трудно получить на Западе, а реакция собственного населения не имеет значения. Китай выстроил тесные отношения с богатыми нефтью и газом авторитарными режимами в Африке (Ангола и Судан), в Центральной Азии и на Ближнем Востоке, по той же схеме до недавнего времени развивалось сотрудничество с Мьянмой (бывшей Бирмой).

Установив самые тесные связи с бирманской военной хунтой, Пекин занялся активным инвестированием в разработку полезных ископаемых, а также в инфраструктуру, необходимую для их доставки в Китай, а заодно и в военную промышленность, развитие которой способствовало бы сохранению диктатуры у власти. Однако в 2011 г. ситуация изменилась. Под давлением санкций и общественного движения внутри страны военная хунта пошла на либерализацию режима. Одним из результатов мьянманских «гласности» и «перестройки» стал рост традиционных антикитайских настроений, которые ведущим себя по-новому властям уже не так легко было сдерживать. Этим не преминули воспользоваться на Западе. В ноябре 2012 г. Мьянму посетил президент США Барак Обама, еще до визита объявивший о значительном смягчении санкций как знаке поддержки позитивных изменений.

Первым сигналом стало заявление президента У Тхейн Сейна. В сентябре 2011 г. он сообщил, что решил отложить планировавшееся с 2006 г. строительство Мьисоунской ГЭС на севере страны до конца срока своих полномочий. Это крупнейший из проектов строительства семи гидростанций, планировавшихся Китайской энергетической инвестиционной корпорацией (CPI), он предусматривал инвестиции в размере 3,6 млрд долл. и, по утверждениям китайской печати, создавал 50 тыс. рабочих мест. Пекин рассматривал его как важнейшую часть ряда начинаний общим объемом 17 млрд долл., которые включали трубопроводы для транспортировки нефти и газа с южного побережья Мьянмы в китайскую провинцию Юньнань. Кроме того, трубопроводы позволили бы Китаю меньше зависеть от поставок энергоресурсов через небезопасный Малаккский пролив. Однако в Мьянме при обсуждении строительства ГЭС заговорили о риске землетрясений, экологических проблемах, нежелательности переселения людей, а также о том, что большая часть электричества будет уходить в Китай. В результате президент У Тхейн Сейн заявил, что должен «уважать волю народа».

Следующей проблемой стало крупнейшее месторождение медной руды Летпадаум. В середине 2010 г. китайская компания China North Industries Corp. (NORINCO) заключила соглашение о его приобретении с правительством Бирмы. Однако местные жители и предприниматели обвинили китайцев, а заодно и собственные власти в загрязнении рек, уничтожении плодородных полей и буддийских святынь. Китай попытался спасти проекты, надавив на мьянманское руководство. С точки зрения КНР, какие-то святыни мало значат по сравнению с киловаттами энергии, которая принесет счастье модернизации. Но если сегодня уже и власти Мьянмы обеспокоились волей народа, не пора ли вспомнить о ней и в Пекине?

Проблема Меконга

Конфликты, связанные с реками, протекающими по территории нескольких государств, случаются часто. Например, с этим связана постоянная напряженность в Центральной Азии. Вопрос об использовании водных ресурсов Меконга известен меньше, между тем он грозит перерасти в нешуточный конфликт между Китаем и рядом государств Юго-Восточной Азии. Китай, уже имеющий на Меконге (в Китае река называется Ланьцан) две работающие ГЭС, объявил в начале сентября 2012 г. о начале работы третьей – Ночжаду в провинции Юньнань. Для ее строительства построена самая высокая в Азии плотина в 261,5 м и резервуар объемом 21 млн 749 тыс. куб. м на высоте 812 м над уровнем моря. Планируется, что, кроме электроэнергии, система Ночжаду будет способствовать контролю над наводнениями и навигацией. По плану девять генераторов ГЭС мощностью 650 мегаватт каждый будут вырабатывать до 5850 мегаватт электроэнергии. Строительство ведет китайская государственная корпорация «Хуанэн».

В Китае такие грандиозные проекты не редкость. Они часто сопровождаются переселением десятков тысяч человек, уничтожением исторических поселений, изменениями тысячелетних исторических пейзажей и стока рек. Китайское правительство считает, что все окупают экономические выгоды: дешевая электроэнергия, а также новые возможности по предотвращению наводнений и регулированию стока. Недовольство же местных жителей и критика защитников окружающей среды быстро подавляются. Но ситуация с Меконгом принципиально иная. Здесь протестуют не собственные граждане, с которыми разговор короткий, а соседние государства. Они боятся, что эта и другие китайские ГЭС на Меконге вызовут быстрые изменения в уровне воды в четырех государствах нижнего течения. А между тем от Меконга зависит благосостояние около 60 млн человек. Опасения уже высказываются на высшем уровне. Во Вьетнаме говорят, что, как показывают некоторые исследования, дельта Меконга, дающая пропитание 18 млн человек, впервые за многотысячелетнюю историю начинает уменьшаться. В Китае утверждают, что строительство ГЭС не имеет к этому отношения, так как только около 16% стока Меконга идет из Китая. Напряженность накладывается на другие претензии соседей. В результате многие из них начинают видеть выгоду в наращивании военного присутствия в регионе США как некоторого баланса активности КНР. Характерно, что в упомянутой речи вьетнамский президент также говорил о сотрудничестве государств нижнего течения Меконга с Соединенными Штатами и Японией.

Раскол элит или смена настроений общества?

Нынешнюю активизацию внешнеполитического курса Пекина многие связывают с возрастающим влиянием военных и силовиков в политическом руководстве. Народно-освободительная армия Китая (НОАК) всегда была плоть от плоти китайского народа, то есть Коммунистической партии Китая (КПК). Точнее, фактически это была одна организация – со времен гражданской войны большинство политических лидеров были и военачальниками. Естественно, что и противоречий между армией и партийным руководством быть не могло, военные всегда были главной опорой власти, в том числе в деле подавления внутренних беспорядков.

По мере развития государственности армия стала превращаться в профессиональный институт, хотя и контролируемый политическим руководством, но имеющий собственные интересы. И сегодня некоторые наблюдатели отмечают признаки разногласий военных с политиками. Обострение конфликта с Японией вокруг островов, похоже, усилило этот тренд. Так, генерал-майор Ло Юань, заместитель начальника отдела международных военных исследований Китайской академии военных наук, член Народного политического консультативного совета, предлагает начать партизанскую морскую войну против Японии, используя сотни рыбацких судов, а сами спорные острова, которые сейчас контролируются Токио, превратить в китайский военно-морской полигон. Он также призывает отказаться от послевоенных договоров с Японией и захватить спорные острова силой. «У нации без воинственного духа нет будущего», – заявил он в конце октября 2012 г. на конференции в Шэньчжэне.

Модернизация вооруженных сил с самого начала была важнейшей составляющей политики реформ. Сегодня это самая многочисленная армия мира (около 2 млн 250 тыс. человек), военный бюджет КНР – второй в мире (более 100 млрд долларов). Китайские военные, почувствовав новую силу, естественно, желают ее где-то применить (в этом они не отличаются от военных во всем мире), и, кажется, международных миротворческих операций, в которых НОАК в последнее время активно участвует, им мало. Они призывают ответить на прошлые обиды, критикуют политические власти за неэффективность и коррупцию, а те, видимо, не желая вступать в конфликт с армией, отвечают вяло, ссылаясь на то, что Китай – свободная страна, и каждый волен высказывать любое мнение (во что, естественно, мало кто верит).

Подобные настроения военных являются обычными в развивающихся государствах. Они привлекательны для населения, зачастую разочарованного неразберихой, которая ассоциируется с политиками, и также выступает за «порядок». Не будучи вовремя поставлены под контроль, генералы способны и на решительные действия против руководства, якобы неспособного защитить «национальные интересы». Но КНР – не среднестатистическая страна. Приход к власти националистов в военных мундирах будет катастрофой и для мира, и для самого Китая. Против него объединятся все соседи, да и не только. Об экономических реформах, которые напрямую зависят от отношений Пекина с внешним миром, можно будет забыть. Впрочем, надо полагать, что новое руководство страны понимает проблему и продолжит политику реформ Дэн Сяопина, а также его линию на твердый политический контроль над военными.

Другой причиной внешнеполитической активности считается рост влияния общественного мнения. В 80-е гг. прошлого века оно в основном ориентировалось на западные ценности, хотя порой и своеобразно понятые. Подавление антиправительственных выступлений конца 1980-х гг. в сочетании с успехами экономического развития привело к усилению авторитарно-националистических тенденций. Поначалу многие китайцы поверили официальной пропаганде о том, что особая, китайская демократия (читай, авторитарный режим) в большей степени способствует экономическому развитию и повышению благосостояния людей, чем вызывающие «беспорядок» западные идеи. Затем часть общества пошла даже дальше правительства: возникли идеи «нового авторитаризма» и особых, конфуцианских ценностей китайского народа.

Эта тенденция привела к обвинениям властей в «мягкости» и неадекватной защите национальных интересов. Открыто критиковать руководство в Китае затруднительно, но можно пропагандировать идеи, не вполне совпадающие с официальной риторикой. Китайские лидеры публично провозглашают верность курсу Дэн Сяопина на скромность и обеспечение мирных условий внутреннего развития, но авторы многих публикаций призывают армию (по примеру Америки) активно защищать экономические интересы за рубежом, подключиться к обеспечению страны необходимыми ресурсами, проявлять большую активность в Мировом океане, прорывая кольцо, в которое якобы берут КНР Соединенные Штаты. Дело дошло до призывов передать Китаю права распределения мировых ресурсов на том основании, что китайцы продемонстрировали большую успешность в развитии, чем другие народы, и им присуще исконное чувство справедливости.

Раньше на эту тенденцию указывали в основном иностранные наблюдатели, но недавно практически о том же говорил один из ведущих китайских экспертов-международников, директор Института международных отношений Пекинского университета Ван Цзисы. В интервью японской газете «Асахи» он отметил, что политика властей в нынешнем Китае идет вразрез с общественным мнением. Руководство настроено «очень благоразумно и трезво», заявляя, что Китай все еще является развивающейся страной, которой далеко до американской мощи и даже до второй позиции в мире. Но, «согласно одному из популярных взглядов, Китай уже превзошел Японию как номер два и не должен бояться бросать вызов Америке… Китай должен вести себя в мире, беря пример с США, быть готовым использовать военное и экономическое оружие, чтобы заставить другие страны принять законные китайские требования. Сторонники этой точки зрения утверждают, что Пекин “слишком мягок” в отношениях с Соединенными Штатами, Японией или Филиппинами. Они с ностальгией вспоминают эру Мао, когда Китай, как они считают, не боялся бросать вызов окружающему миру». Хотя подобные мнения не отражают официальной позиции, они начинают влиять на внешнюю политику, заставляя руководство расширительно трактовать национальные интересы КНР.

* * *

Активизация внешнеполитического курса Китая, который успешно развивается уже более 30 лет, – явление закономерное. Однако возможности можно применить как на благо всеобщему миру и безопасности, внося больший вклад в усилия по поддержанию стабильности в АТР, так и во вред. Россия как дружественное Китаю государство должна использовать свое влияние, чтобы националистические тенденции не стали основой китайской внешней политики. Москва заинтересована в тесном, взаимовыгодном сотрудничестве с Китаем и другими государствами Азии. Это необходимо для решения задач ее собственного развития, и прежде всего подъема Сибири и Дальнего Востока страны. Недопустима ситуация, когда России придется выбирать между теми или иными экономическими и политическими партнерами, она хотела бы поддерживать конструктивные отношения со всеми. Поэтому в ее интересах мирное решение проблем региона путем взаимных компромиссов. Любые конфликты в АТР, а тем более втягивание в них, ей не нужны. Поэтому курс Москвы должен быть направлен не на поддержку отдельных сторон, а на создание эффективной системы безопасности для всех.

Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886281 Александр Лукин

Более 25 учеников получили ранения в Индии в среду в результате землетрясения магнитудой 5,4, сообщает интернет-сайт индийского телеканала NDTV. В момент землетрясения в школах был обеденный перерыв. В одном из районов обвалилась крыша школы, в другом было разрушено здание школы. О состоянии раненых учеников не сообщается.

Землетрясение магнитудой 5,4 произошло в среду в индийском Кашмире недалеко от пакистанской границы. Очаг залегал на глубине 10 километров. Первоначально американская геологическая служба сообщила, что мощность составила 5,7, однако позже данные изменились. По информации NDTV, в штате Джамму и Кашмир произошло как минимум шесть афтершоков. В Кашмире прошла эвакуация офисов и жилых домов, подземные толчки ощущались в индийской столице и пригородах Дели, а также в пакистанских регионах, в том числе в столице Исламабаде.

Стратегия в эпоху жесткой экономии

Почему Пентагону следует сделать акцент на гарантиях доступа

Эндрю Крепиневич – президент Центра стратегических и бюджетных оценок

Резюме: Обязательства в области безопасности перед Европой требуют сохранения НАТО, но при минимальных издержках. Нужно пересмотреть планы размещения систем ПРО при отсутствии финансирования со стороны европейских союзников.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В течение следующего десятилетия США предстоит осуществить самое резкое изменение оборонной стратегии за последние 60 лет – со времени появления ядерных вооружений. В то время как бюджетные расходы на оборону сокращаются, цена проецирования и поддержания военной мощи увеличивается, а круг интересов, требующих защиты, расширяется. Это означает, что в конце концов придется сделать трудный выбор не только на словах, но и на деле. Как сказал однажды своим коллегам английский физик Эрнест Резерфорд, «у нас нет денег, поэтому нам надо думать».

Новая стратегия должна быть меньше сфокусирована на отражении традиционного трансграничного вторжения, смене режимов и проведении крупномасштабных операций по стабилизации положения. И больше – на сохранении доступа к ключевым регионам и всеобщему достоянию человечества, что важно для обеспечения безопасности и процветания Соединенных Штатов. К сожалению, это будет означать снижение приоритетности некоторых задач и более высокий риск в ряде областей. Однако если сместить акценты, действительно важные для США интересы можно будет и дальше защищать при вполне допустимом уровне расходов.

Сокращающиеся запасы сырьевых ресурсов

После холодной войны, в ситуации однополярного мира, Вашингтон был уверен, что подавляющее преимущество в ресурсах и технологиях позволит ему добиться беспрецедентного военного превосходства над всеми остальными. Однако спустя два десятилетия однополярный мир уходит в прошлое. Мотор американской экономики барахлит, и это может иметь неприятные последствия для министерства обороны, которое привыкло к постоянно растущему бюджету.

С 1999 по 2011 гг. военные расходы США увеличились с 360 до 537 млрд в постоянных долларах, не считая дополнительных 1,3 трлн, израсходованных на операции в Афганистане и Ираке. Администрация Обамы и Конгресс уже договорились о сокращении в течение следующего десятилетия уже запланированных увеличений почти на 487 млрд долларов. В январе 2013 г. бюджетный процесс, известный как «секвестр», должен привести к урезанию военных расходов еще на 472 млрд долл. за тот же период. Конгресс может избежать секвестра, если найдет другие способы сокращения бюджетного дефицита, но в любом случае вряд ли удастся избежать дополнительного серьезного уменьшения ассигнований на оборону. Однако вряд ли большая часть из тех 200 млрд долл., которые Пентагон надеется сэкономить за счет повышения «эффективности» в течение следующих пяти лет, материализуется. Истории такие примеры неизвестны.

Это означает, что грядет серьезное «затягивание поясов» – процесс, который будет еще более трудным из-за растущей стоимости трудовых ресурсов и экономического упадка у европейских союзников.

С 1970-х гг. американская армия, формируемая только на добровольной основе, была исключительно сильной и укомплектованной высокопрофессиональными воинскими частями. Но недавние войны в Афганистане и Ираке выявили ее ахиллесову пяту: для привлечения большого числа квалифицированного персонала, готового служить в опасных и неприятных условиях, министерству обороны пришлось существенно повысить заработную плату военных, а также премиальные выплаты и льготы. Даже с поправкой на инфляцию общее вознаграждение военным возросло за последнее десятилетие почти на 50% – в дальнейшем выдерживать такие темпы совершенно точно не удастся. Добровольный набор также означает низкие потери на поле боя и короткие войны. Для защиты персонала от дешевых придорожных мин в Афганистане и Ираке Пентагон потратил более 40 млрд долл. на тысячи новых бронемашин и свыше 20 млрд долл. для лучшего обнаружения мин.

В прошлом Соединенные Штаты могли надеяться на помощь богатых и технически оснащенных союзников, таких как Франция, Германия и Соединенное Королевство. Но хотя все эти страны имеют давнишние и впечатляющие боевые традиции, сегодня их армии и оборонная промышленность – бледная тень былой славы. Их совокупные расходы на оборону составляют лишь четверть того, что тратят на эти цели США, в реальных долларах, а в процентном отношении к ВВП – менее половины от расходов Соединенных Штатов. Тихоокеанские союзники, такие как Япония и Австралия, быть может, изъявят желание взвалить на себя более тяжелое бремя, но им еще предстоит значительно расширить свои военные возможности, чтобы быть в состоянии внести заметный вклад.

Вызовы обостряются

По мере того как США и их союзники сокращают военные расходы, в мире становится все более неспокойно. В течение нескольких десятилетий Соединенные Штаты пытаются не допустить доминирования враждебных им сил в критически важных регионах, таких как Западная Европа, запад Тихоокеанского бассейна и Персидский залив, сохранив при этом беспрепятственный доступ к общему достоянию: морской акватории, космосу, а теперь еще и киберпространству. После окончания холодной войны угроза европейской безопасности резко снизилась, но этого нельзя сказать о двух других регионах или общем достоянии, поскольку такие соперничающие державы, как Китай и Иран, стремятся сместить военный баланс в регионе в свою сторону.

Наверное, самым удивительным событием стала постепенная утрата армией США фактической монополии на высокоточные вооружения, или «умные бомбы». В частности, Китай собирается использовать высокоточные боеприпасы для достижения своих стратегических целей. Народная освободительная армия Китая (НОАК) встраивает систему точного наведения в свои баллистические и крылатые ракеты, а также в снаряды, которые несет ударная авиация, чтобы увеличить точность поражения конкретных целей на больших расстояниях. Это будет иметь серьезные последствия для традиционного проецирования силы, которым привычно пользуется американская армия. США всегда делали ставку на развертывание и военно-техническое снабжение войск через крупные порты, базы ВВС и логистические парки. Помимо поражения неподвижных целей с помощью высокоточного оружия, НОАК также разрабатывает ракетные системы для высокоточного поражения мобильных мишеней, таких как авианосцы американских ВМС. С не меньшим упорством НОАК расширяет возможности противоспутниковых операций и кибернетических войн; главная цель – это информационные системы и системы связи армии США. В совокупности эти возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра (a2/ad) существенно увеличат риски для американских войск, действующих в западной акватории Тихого океана.

Иран, стремясь к гегемонии в регионе, но располагая меньшими ресурсами, делает ставку на более скромные возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра, включая противокорабельные крылатые ракеты, передовые противокорабельные мины и подводные лодки. Он намерен сочетать эти средства с большим количеством боевых катеров, способных проводить «массированные атаки» на военные корабли Соединенных Штатов, с растущим числом баллистических ракет с дальностью действия, выходящим далеко за пределы Персидского залива.

Похоже, что Тегеран преследует несколько целей – сделать Персидский залив зоной, закрытой для ВМС США, а заодно подорвать веру партнеров Соединенных Штатов в регионе в надежность Вашингтона. Иран также может начать поставлять высокоточное оружие близким ему структурам, таким как «Хезболла» и другие военизированные группировки Ближнего Востока, чтобы превратить их в более серьезную угрозу для экспедиционных подразделений американской армии. Наконец, Иран, похоже, намерен приобрести ядерное оружие.

Безопасный доступ к общечеловеческому достоянию, который мировое сообщество считает само собой разумеющимся, затрудняется. Контроль США над морскими путями и Мировым океаном не подвергается сомнению, но в этом десятилетии распространение подводных лодок, противокорабельных крылатых ракет дальнего радиуса действия и «умных» противокорабельных мин может сделать прохождение узких морских путей, таких как Ормузский пролив, опасным. Космические спутники – важные компоненты мировой экономики и боеспособности американской армии – все более уязвимы для противоспутниковых лазеров и ракет НОАК. И критически важная для слаженного функционирования экономики Соединенных Штатов инфраструктура – от высоковольтных линий передачи электроэнергии и трубопроводов до финансовых систем и электронной коммерции – или слабо защищена от кибератак, или не защищена вообще.

В прошлом свобода на море означала преимущественно свободу перемещения по морской акватории. Однако в последние десятилетия появилась огромная подводная экономическая инфраструктура, расположенная преимущественно на континентальных шельфах. Здесь добывается существенная часть нефти и природного газа, потребляемого в мире, и проложена целая паутина кабелей, представляющих собой мировую информационную сеть Пентагона.

Стоимость капитальных активов, расположенных только на дне прибрежных вод США, превышает 1 трлн долларов. Крупные новые залежи нефти и газа в Восточном Средиземноморье, наряду с открытием перспективных месторождений в Южно-Китайском море, гарантируют дальнейшее разрастание инфраструктуры морского дна. Однако подводные капитальные активы совершенно не защищены, ведь, как и в случае с интернетом, их создатели и разработчики исходили из наличия благоприятной геополитической обстановки.

До последнего времени это не было серьезной проблемой, поскольку такие активы были в целом недоступны. Но сегодня технологические достижения делают подводную инфраструктуру все более уязвимой. Когда-то обладание самым передовым ВМФ, автономными и роботизированными подводными аппаратами было фактически монополией Соединенных Штатов, но сегодня эти устройства могут приобретаться кем угодно и нести на борту взрывчатые вещества и другой контрабандный товар. Латиноамериканские торговцы наркотиками используют подводные аппараты для перемещения своих грузов, и похоже, что другие негосударственные образования скоро будут способны эффективно действовать под водой.

Сокращение разрыва

Суть новой стратегии должна заключаться в достижении реалистичных целей с помощью имеющихся ресурсов. Поскольку ресурсы, доступные армии США, все более ограничены, такими же должны быть и цели, в противном случае наша стратегия не позволит нам ни беспокоить врагов, ни успокаивать друзей. А значит придется установить приоритеты в сфере безопасности. Обобщенная здесь стратегия гарантированного успеха позволит добиться этого за счет перегруппировки целей, избирательного риска, эксплуатации сильных сторон Соединенных Штатов и слабостей противников.

Со времени окончания холодной войны Вашингтон придавал большое значение способности вести две большие войны одновременно в Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. Акцент делался на защите ключевых союзников и партнеров от традиционных трансграничных, наземных вторжений (таких как нападение КНДР на Южную Корею в 1950 г., вторжение Ирака в Кувейт в 1990 г.) и, если потребуется, на разгроме агрессоров путем оккупации с целью смены режима.

Но сегодня совсем другие угрозы. Ни Китай, ни Иран не делают ставку на обновленную версию советских танковых армий или аналог Республиканской гвардии Ирака. Нынешние и будущие вызовы стабильности на западе Тихоокеанского бассейна и в Персидском заливе – это не трансграничное вторжение, а возможности преграждения доступа и блокирования зон, что будет все больше затруднять Соединенным Штатам беспрепятственные операции в этих регионах.

В последние годы армия США предприняла ряд операций по смене режима, прежде всего в Афганистане и Ираке. Враждебные правительства сместить удалось, но затем потребовались долговременные, крупномасштабные действия для стабилизации положения, которые проводились нерешительно и потребовали огромных капиталовложений. Похоже, что американская общественность не потерпит других подобных кампаний – разве только в качестве ответа на серьезную угрозу жизненно важным интересам. Кроме того, оккупация вражеской территории, скорее всего, будет становиться все более трудным делом из-за распространения того, что Пентагон обозначает термином g-ramm – управляемых ракет, артиллерийских и минометных снарядов. И если перспективы проведения операции по смене режима в стране размером с Иран устрашают, то в случае с Китаем это просто утопия. К счастью, Соединенные Штаты не ставят перед собой столь дерзких целей, поскольку на самом деле им нужны не завоевания, а доступ. Вызов, который Китай и Иран бросают США, не в угрозе трансграничного вторжения с применением традиционных вооружений, а в их стремлении обозначить сферы своего влияния и в конечном итоге ограничить доступ американцев к жизненно важным регионам. Следовательно, Пентагону следует сделать акцент не на оптимизации войск, чтобы иметь возможность сменить режим путем контроккупации, а на возврате к более скромной цели осуществления передовой обороны: сдерживание региональной агрессии, принуждение к миру и защита общего достояния человечества.

При таком смещении фокуса возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра, благоприятствующие обороне, становятся не проблемой для США и их союзников, а инструментом, способствующим перекладыванию бремени проецирования силы с Вашингтона, на его противников. С этой целью Соединенным Штатам и их союзникам и партнерам на западе Тихоокеанского региона и в Персидском заливе следует работать над созданием сетей блокирования доступа к воздушному и морскому пространству, которые сделают любую агрессию трудным, дорогостоящим и малопривлекательным предприятием. Южная Корея и Тайвань могли бы внести лепту в создание таких региональных оборонительных сетей, но краеугольным камнем любой американской стратегии сохранения стабильности и обеспечения доступа в западных акваториях Тихоокеанского бассейна останется Япония. Токио следует увеличить инвестиции в возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра. К ним можно отнести подводные лодки, противолодочную авиацию, противокорабельные крылатые ракеты, оборонительные минные заграждения, воздушную и ракетную оборону, укрепление и рассредоточение военных баз, уменьшение вероятности нападения Китая или Северной Кореи и облегчение бремени американских вооруженных сил в защите Северо-Восточной Азии. Аналогичный вклад Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) помог бы минимизировать региональную угрозу, исходящую от Ирана.

Подобные усилия позволили бы американским войскам в обоих регионах проявить свои уникальные преимущества, такие как ударные системы дальнего радиуса действия. Они способны наносить удары, находясь вне зоны досягаемости соперничающих с ними систем ограничения и воспрещения доступа и маневра и ядерных ударных подлодок, которые могут успешно действовать внутри ограждений, затрудняющих доступ и блокирующих зоны. А увеличение числа передовых укрепленных баз ВВС позволило бы ударной авиации США рассредоточиться на передовых рубежах; тем самым был бы снижен риск их уничтожения вражескими ракетами во время упреждающего удара и повысилась бы устойчивость к кризису.

Подобная стратегия позволяет использовать конкурентные преимущества Соединенных Штатов, среди которых широкая сеть региональных альянсов и партнерств, а также лидерство в области передовых вооружений. Можно было бы также эксплуатировать региональную географию. Оборонительная архитектура США в западной части Тихоокеанского бассейна, опирающаяся на так называемую первую островную гряду (проходящую от Курильских островов через Японию и острова Рюкю до Тайваня и Филиппин), защитила бы союзников и партнеров Америки, блокируя недружественные силы ВМС во время конфликта. И у Ирана не будет другого выбора, кроме экспорта нефти и газа через Ормузский пролив или трубопроводы, пролегающие по территории зарубежных стран. ССАГПЗ, напротив, мог бы расширять возможности экспорта энергоресурсов по Красному и Аравийскому морям. Это создаст бесценную альтернативу в случае блокады Ормузского пролива, тогда как Тегеран будет экономически уязвим. Если он попытается направить экспорт через порты Аравийского моря, то ВМС США вполне смогут этому помешать.

Подобное смещение акцентов едва ли предоставит противникам надежное укрытие на суше или неуязвимость от атак. У Соединенных Штатов есть возможности нанесения проникающих ударов по неприятельским войскам, находящимся на большом расстоянии, с помощью самолетов, ракет и подводных лодок, и нужно во что бы то ни стало сохранять эти преимущества. Спецподразделения США доказали способность проводить эффективные операции на вражеской территории, особенно при поддержке ударной авиации и БПЛА. Американская армия также располагает впечатляющим арсеналом кибернетического оружия, которое в состоянии нанести колоссальный урон критически важной инфраструктуре и вооруженным силам противника. И, если понадобится, ВМС смогут выдавить неприятеля обратно в его территориальные воды посредством блокады.

Сдерживание через блокирование призвано убедить предполагаемого агрессора, что он не сможет достичь поставленной цели, поэтому не стоит даже пытаться. Сдерживание посредством наказания призвано убедить его, что предполагаемые издержки перевесят ожидаемую выгоду. Сдерживание путем блокирования возможно как на западе Тихоокеанского региона, так и в Персидском заливе, поскольку в будущем обстановка, скорее всего, станет благоприятствовать не наступательным, а оборонительным действиям при планировании военных операций с применением традиционных вооружений. Однако когда речь заходит о защите общечеловеческого достояния (огромное множество потенциальных мягких мишеней – подводная инфраструктура, спутники, компьютерные сети), наступательные действия выглядят более предпочтительными, поэтому Соединенным Штатам и их союзникам нужно больше полагаться на сдерживание посредством наказания или карательных мер.

Проблема в том, что трудно вычислить, кто несет ответственность за нападение, а это необходимая предпосылка для наказания. Следовательно, когда речь идет об атаках под водой, в космосе и киберпространстве, Пентагону следует сделать приоритетом совершенствование инструментов расследования и разведывательной деятельности, направленных на выявление нападающих. Чем быстрее и лучше он сможет это сделать, тем больше возможностей осуществлять сдерживание посредством наказания в качестве главного условия обеспечения доступа к общему достоянию человечества. Даже точное установление агрессора может оказаться недостаточным для сдерживания атак, если негосударственные группировки усовершенствуют способность атаковать киберпространство и подводную инфраструктуру, поскольку они могут не опасаться возмездия или иметь меньше объектов, против которых оно может быть направлено. Поэтому Пентагону следует разрабатывать способы снижения ущерба от подобных атак и быстрого восстановления поврежденных или разрушенных объектов.

Несмотря на желание многих держав развитого мира снижать зависимость от ядерного оружия или даже полностью исключить его, оно по-прежнему популярно. Россия в своей военной доктрине сделала еще более явную ставку на ядерный арсенал, чтобы компенсировать слабость обычных вооружений. Китай сохраняет солидные ядерные подразделения. Пакистан строит дополнительные реакторы для получения расщепляющихся материалов в качестве ядерного топлива для расширения своего ядерного потенциала и нивелирования преимуществ Индии в традиционных вооружениях. Иран стремится к созданию ядерного оружия, что может подстегнуть новый виток в его распространении на Ближнем Востоке.

В свете этих процессов министерству обороны США необходимо кардинальным образом пересмотреть позицию по ядерным вооружениям и разработать более практичную политику в этой области. Надо подумать о том, как не допустить применения ядерного оружия, а если это не удастся, как быстро прекратить начавшийся ядерный конфликт на приемлемых условиях.

Любая стратегия связана с определенными рисками; в частности, данная во многом опирается на действия и инвестиции региональных союзников и партнеров, а это не всегда надежно. Однако воодушевляет то, что многих партнеров США в Азиатско-Тихоокеанском регионе все больше беспокоит растущая военная мощь Китая и его все более самонадеянные территориальные притязания. Теперь эта озабоченность должна воплотиться в инвестиции, направленные на наращивание собственного военного потенциала.

Арабские партнеры Соединенных Штатов в Персидском заливе, напротив, готовы осуществлять массированные инвестиции в оборону и безопасность, но им нужно сосредоточиться на противодействии попыткам Ирана установить гегемонию в регионе. Данная стратегия отчасти зиждется на надежде, что страны, имеющие общие интересы с США, такие как Индия и Индонезия, будут приветствовать усилия по сохранению стабильности и обеспечению беспрепятственного доступа к Индийско-Тихоокеанскому региону. Стратегия гарантированного доступа опирается на реалистичные цели, которых может достичь американская армия. Если сдерживание не принесет результатов, задача любой военной операции должна заключаться в восстановлении статус-кво, а не в реализации более широких вильсоновских идеалов и не в устранении предполагаемых глубинных причин проблемы. Цель будет заключаться в ограничении конфликта, пусть даже ценой отказа от достижения оптимального исхода или устранения его причин. Нынешний курс может быть аналогичен иракской стратегии Буша-старшего, но не Буша-младшего, корейской стратегии президента Гарри Трумэна, но не генерала Дугласа Макартура. Возможно, придется отказаться от гипотетически наилучшего варианта в пользу наиболее приемлемого, особенно если наилучший вариант – это опасная и недостижимая иллюзия. Отказ от достижимых целей ради иллюзорного идеального исхода – рискованное заблуждение.

Трудный выбор

Стратегия – это правильная расстановка приоритетов, тем более что далеко не все можно считать первоочередной задачей. Так что если в стратегии гарантированного доступа первоочередным считается сохранение доступа к критически важным регионам и общечеловеческим благам, каким из нынешних приоритетов придется пожертвовать? От каких целей нужно отказаться и на какие дополнительные риски стоит пойти, чтобы сократить до минимума разрыв между стратегическими задачами и ограниченными средствами? Новая стратегия предполагает, что серьезной экономии на оборонных расходах можно добиться за счет более значительного сокращения наземных сил. Армейские подразделения и подразделение морских пехотинцев, которые были увеличены для ведения боевых действий в Афганистане и Ираке, уже сокращаются. Но даже после проведения планируемого сокращения эти подразделения все равно останутся более многочисленными, чем до 9 сентября, когда принятая стратегия потребовала проведения двух крупных региональных войн, включая операции по смене режима. Так что возможности для дальнейшего сокращения имеются.

Например, Соединенные Штаты могли бы уменьшить планируемый контингент для участия в любом крупном конфликте на Корейском полуострове. Опасность, исходящая от КНДР, качественно изменилась с начала 1950-х годов. Тогда она угрожала южному соседу вторжением традиционных наземных сил, а сегодня – в большей степени массированным артобстрелом с использованием ракет и ОМУ. Население Южной Кореи в два раза превышает население Северной Кореи, а ее экономика – одна из крупнейших в мире. Ее наземные силы достаточно многочисленны и компетентны. Самые существенные сравнительные преимущества армии США перед южнокорейской армией – это воздушная и морская мощь. Соответственно пора уже признать, что Сеул способен взять на себя ответственность за оборону на суше и должен это сделать. Когда речь заходит об операциях по стабилизации положения, Пентагону следует сосредоточиться на уже проводимой де-факто стратегии «опосредованного подхода» к поддержанию порядка в развивающемся мире за пределами западных акваторий Тихого океана и Персидского залива.

Сравнительное преимущество американской армии при проведении контртеррористических операций и операций по стабилизации положения заключается в качестве персонала, а не в его количестве. Вооруженные силы Соединенных Штатов просто слишком дорого обходятся, чтобы развертывать крупные военные группировки для защиты периферийных интересов. То есть необходимо избегать прямых интервенций и уделять больше внимания обучению, консультациям, оснащению и поддержке союзнических армий и партнеров, которые сталкиваются с внутренними угрозами. В неуправляемых провинциях ставка должна делаться на такие «не оставляющие глубоких следов» альтернативы, как роботизированная разведывательная и ударная авиация, которую могут использовать войска специального назначения для формирования групп преследования, уничтожения и подавления вражеских группировок.

Обязательства в области безопасности перед Европой требуют сохранения НАТО, но при минимальных издержках. Вашингтону следует уделить больше внимания ядерным гарантиям в соответствии со статьей V Устава альянса. Также нужно пересмотреть планы размещения усовершенствованных систем противоракетной обороны при минимальном или даже полном отсутствии финансирования со стороны европейских союзников.

Что касается оборонной политики, то Пентагон может уменьшить разрыв между средствами и целями и сэкономить деньги, сместив акцент с модернизации оборудования на его рекапитализацию. Это означает замену на аналогичное оборудование вместо размещения новых поколений вооружения, разработка которых требует больших расходов. Новейшие системы следует развертывать лишь в том случае, если руководство твердо убеждено, что это резко повысит эффективность военных операций, а технические риски минимальны. Там, где это возможно, Соединенным Штатам следует использовать имеющиеся ресурсы так, чтобы навязывать противникам непропорционально высокие расходы. Важные конкурентные преимущества США в этой области связаны с длительной и выдающейся историей осуществления «черных» программ, благодаря которым появились атомная бомба, разведывательные самолеты U2 и SR71, самолеты-невидимки «стелс», а теперь еще и передовое кибернетическое оружие – вирус Stuxnet. Способность американской оборонной промышленности постоянно создавать технологические новинки повышает неопределенность планирования конкурентов, поскольку те вынуждены отвлекать значительные ресурсы на поиски адекватного ответа Соединенным Штатам.

После долгого промедления министерство обороны разрабатывает семейство ударных систем дальнего радиуса действия, включая новый бомбардировщик. Это недешево, но есть смысл вкладывать средства, поскольку расходы вероятных противников на противодействие будут выше, и эти системы позволят американской армии преодолеть оборону любого противника и угрожать его ключевым объектам и целям, когда ей заблагорассудится. Таким образом, важные активы и структуры неприятеля окажутся недостаточно защищенными и уязвимыми, или им придется разрабатывать и развертывать вдоль всей границы изощренные и дорогостоящие оборонительные системы.

Один из главных ресурсов, которые Пентагон в настоящее время транжирит, – это время. Чем быстрее Соединенные Штаты разработают и развернут новейшие военные системы, тем меньше постоянного воинского контингента им нужно будет содержать, и тем больше неопределенности в стане потенциальных противников. Когда-то Пентагон был лидером в мире по быстроте развертывания новых систем, а теперь на это уходит не меньше 10 лет. Существенное сокращение этого срока надо сделать приоритетом.

Относительная стабильность в мире и щедрые расходы на оборону позволяли Соединенным Штатам избегать трудного выбора в области оборонной стратегии на протяжении последних двух десятилетий. Решения нередко принимались под влиянием внутренней политики в сфере национальной обороны, местечковых бюрократических интересов и инерции, а четкого и жесткого планирования не осуществлялось. В случае возникновения конфликта стратегия слишком часто заключалась в том, чтобы бросать все более солидные ресурсы на решение проблемы в надежде, что это позволит победить более бедных недругов. Этот подход не принес успеха в Афганистане и Ираке, сегодня же, когда вызовы безопасности США нарастают, а бюджет Пентагона уменьшается, он представляется еще менее привлекательным.

Необходимо сделать важный выбор относительно размера и структуры вооруженных сил Соединенных Штатов, военной доктрины и оснащения, а также определить наиболее перспективные области будущих инвестиций. Давно уже надо было сделать сознательный и разумный выбор на базе стратегии, основанной на трезвом суждении о природе ближайших вызовов и альтернативном ответе на них, который позволит сохранить национальную безопасность.

США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 апреля 2013 > № 886301 Эндрю Крепиневич

Способна ли Россия быть глобальным лидером?

Резюме: Внешняя политика России более конструктивна, чем полагают многие на Западе. Но Москве часто не удается добиться достойной оценки, потому что Кремль слишком увлечен риторикой, разыгрывая антиамериканскую карту.

Москва с точки зрения ее веса, масштаба, разумности и репутации

Дэниэл Трейсман – профессор политологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и исполняющий обязанности директора Центра европейских и евразийских исследований при университете. Он является автором книги «Возвращение: Путь России от Горбачёва до Медведева».

Эта статья основана на материалах дискуссии, состоявшейся в ходе Гайдаровского форума 2013 года.

Председательство России в «Большой двадцатке» свидетельствует о желании ее руководителей поднять авторитет страны в мировой политике. В последние годы постоянный поток инициатив Кремля и российского Белого дома касается таких вопросов, как международная безопасность, наркотрафик и интеллектуальная собственность. Напомним некоторые из них.

Летом 2008 г. президент Дмитрий Медведев обнародовал проект нового Договора о европейской безопасности, который заменил бы прежние идеи, исходящие из реалий холодной войны. Летом следующего года на «зерновом саммите» в Санкт-Петербурге он призвал прекратить использование сельскохозяйственной продукции для производства биотоплива. В том же году Медведев и премьер-министр Владимир Путин заявили о необходимости создать новую международную резервную валюту вместо доллара. В июне 2010 г. Дмитрий Медведев поддержал глобальный план борьбы с наркотрафиком, включающий меры по ограничению выращивания опиумного мака в Афганистане. В 2012 г. президент России предложил начать переговоры по новым международным конвенциям, регулирующим интернет и авторские права.

Впечатляющий список. Однако если мы посмотрим на то, как инициативы были приняты, картина окажется не такой радужной. Реакцией дипломатов из других стран была вежливая улыбка и переход к другой теме.

Россия – ценный партнер в решении определенных вопросов, преимущественно в области двусторонних отношений с Соединенными Штатами. В 2010 г. два государства подписали новый договор по СНВ. Москва совместно с Вашингтоном продолжает оставаться сопредседателем Глобальной инициативы по борьбе с ядерным терроризмом. Но Европа не ведет переговоры по новому договору о безопасности. В мире не появилось новой резервной валюты. США и Бразилия продолжают производить биотопливо из кукурузы и сои. Выращивание опиумного мака в Афганистане в прошлом году, по данным ООН, увеличилось на 18%. И хотя призыв Медведева к новому международному регулированию интернета приветствовала Пиратская партия России, особого энтузиазма в G20 пока не видно.

Россия, безусловно, обладает склонностями к лидерству в глобальной политике. Вопрос в том, готовы ли другие страны следовать за ней. Что нужно для увеличения влияния России на международной арене? Что позволяет одним государствам воздействовать на другие, побуждая их принимать свои предложения?

КРИТЕРИИ ВЛИЯТЕЛЬНОСТИ

Основываясь на выводах экспертов, исследовавших распространение тех или иных внешнеполитических инициатив, я бы выделил четыре ключевых фактора, которые объясняют, почему государствам удается убедить других следовать за собой. Это – вес, масштаб, разумность и репутация. Давайте проясним, что подразумевается под этими факторами, прежде чем вернуться к вопросу о том, как Россия котируется по каждому из них.

Вес, как я его понимаю, это военная мощь и другие виды жесткой силы, включая целенаправленно оказываемое экономическое давление. Очевидно, что государства, доминирующие в военном плане, иногда могут навязывать свою волю другим. Ни для кого не секрет, почему после Второй мировой войны в Западной и Восточной Германии проводилась совершенно различная социально-экономическая политика. Иногда рычагом воздействия служит не военная мощь, а экономика. Например, санкции, которые многие государства ввели против ЮАР, в конечном итоге помогли убедить ее элиту отказаться от апартеида. Сегодня «агентом влияния» часто являются международные организации. МВФ и Всемирный банк предоставляют кредиты при условии проведения реципиентом определенного курса. Евросоюз требует, чтобы новые члены приняли ряд законодательных и нормативных актов – acquis communautaire, – и это является условием вступления в блок.

В любой организации одни государства обладают большими возможностями, чем другие. Поэтому один из способов стать лидером мировой политики – приобрести влияние в ключевых международных организациях.

Второй фактор, благодаря которому некоторые страны становятся лидерами, – это их масштаб. Имеется в виду не географический размер, а продвинутость в какой-то области. Если государство занимает ведущие позиции в той или иной сфере, другим странам имеет смысл ориентироваться на него в своей политике. Многие перенимают элементы американского торгового права не потому, что оно лучше или их вынуждают к этому США. Просто международная торговля в основном происходит по этим законам, и конформизм обходится дешевле.

Масштаб в этом смысле особенно относителен, если речь идет о проблемах координации. Возьмем управление воздушным движением. Неважно, какой в стране принят свод правил, регламентирующих действия пилотов, когда к ним приближается другой самолет. Главное, чтобы все использовали одинаковые правила. Поэтому политика стран, занимающих лидирующие позиции в какой-либо области, часто распространяется и на другие государства без сознательного воздействия.

Помимо веса и масштаба, существует еще разумность. Пример других может быть привлекательным просто потому, что их политика лучше имеющихся альтернатив, так как позволяет добиться поставленных целей наиболее эффективным способом. Ключевой аспект для подобного лидерства – наличие большого количества ученых-новаторов и аналитиков, предлагающих продуктивные идеи. Для этого требуется развитая исследовательская инфраструктура и социальные условия, стимулирующие креативность и критическое мышление. Если идеи действительно стоящие, они распространятся сами.

И наконец, четвертый фактор – репутация. Важную роль в международных переговорах играет доверие. Никто не примет какую-либо политику, если будет считать, что у предлагающего есть свои скрытые мотивы. Некоторые государства – и их объединения – создают себе репутацию, определяя и продвигая инициативы, которые принесут пользу всем. Другие, напротив, преследуют только собственные интересы. Если руководители страны имеют репутацию лицемерных и ненадежных людей, к предлагаемой ими политике будут относиться с подозрением, даже если она кажется рациональной.

Так как же обстоят дела с Россией? Обладает ли она весом, масштабом, разумностью и репутацией, чтобы претендовать на принятие своей политики? Стоит ли ожидать, что в будущем больше стран станут поддерживать предложения Москвы?

С точки зрения веса Россия, безусловно, является крупной военной державой и важным поставщиком энергоносителей. Некоторые на Западе полагают, что Россия использует эти ресурсы, чтобы влиять на соседей. Однако, как отмечают многие, возможности жесткой силы – военной или экономической – уже не простираются так далеко, как раньше. И это касается не только России, но и Соединенных Штатов. Несмотря на угрозу применения военной силы и введение более суровых экономических санкций, Вашингтону не удалось остановить ядерную программу Ирана. Даже имея в Афганистане десятки тысяч солдат, США не смогли заставить президента Хамида Карзая обуздать коррупцию в своем окружении.

Главными активами жесткой силы России являются ее ядерный арсенал и право вето в Совете Безопасности ООН. Но они практически бесполезны, когда речь идет о том, чтобы заставить другие страны взять на вооружение свою политику. К примеру, просто невероятно, что Москва выпустит ядерную ракету по Тбилиси, если Грузия откажется признать независимость Южной Осетии. Что касается вето в Совбезе, то оно используется, чтобы замедлить или блокировать политику других. Но никто пока не придумал, как использовать право вето для продвижения нового курса.

С точки зрения масштаба существует одна сфера, в которой присутствие России настолько заметно, что другие вынуждены учитывать ее мнение. Это опять же ядерная политика. Обладая одним из двух крупнейших ядерных арсеналов в мире, Москва играет центральную роль в дискуссиях по разоружению и нераспространению. Она может настаивать на принятии своих предложений. Если у России появятся своевременные инновационные идеи в этой сфере, она потенциально способна возглавить международные дебаты по данной проблематике.

В экономической сфере Россия, безусловно, является важным торговым партнером, например, для Белоруссии. На долю России приходится 52% импорта этой страны и 39% экспорта. Воздействие на подобные торговые отношения, по-видимому, является ключевой идеей Евразийского экономического союза, предлагаемого Владимиром Путиным. Хотя и здесь существуют пределы того, на что может рассчитывать Россия. Даже если масштаб России заставит других членов Евразийского союза гармонизировать свою торговую политику с ее нормами, это не будет иметь особого значения, поскольку сама Россия должна действовать в соответствии с правилами ВТО. Если Москва попытается использовать торговые рычаги слишком откровенно, ее соседи могут переориентироваться на других торговых партнеров – Евросоюз или Китай.

В целом вес и масштаб России позволяют ей влиять на глобальную ядерную (и еще, возможно, космическую) политику, а также предлагать менее крупные инициативы своим соседям в «ближнем зарубежье». Но попытки использовать эти рычаги могут оказаться контрпродуктивными, как часто и происходит, поскольку Москва периодически перегибает палку.

А как обстоят дела с другими факторами? Может ли Россия стать лидером мировой политики благодаря своей разумности и репутации? Нельзя сказать, что это невозможно, но потребуются очень серьезные изменения. Российское же руководство в последнее время движется в противоположном направлении.

Для инноваций в государственной политике – даже больше, чем в промышленности, – нужны условия, провоцирующие критическое мышление и открытые дискуссии, в том числе по очень непростым вопросам. Учитывая глобальные масштабы современного политического диалога и растущее значение неправительственных организаций в выработке политических идей, страна, стремящаяся к лидерству, должна поощрять зарубежные контакты и источники финансирования своих НПО, а не клеймить их позором и называть «иностранными агентами».

Креативным новым идеям также могут помешать нечеткие и двусмысленные законы о секретности и измене Родине. Ученые не должны опасаться ареста, если они делятся с иностранцами информацией, которая уже опубликована в научных журналах. Оценить усилия правительства по созданию благоприятных условий для людей, мыслящих неординарно, можно по количеству уехавших за границу российских ученых, которые хотят вернуться на родину. В 2010 г. два российских исследователя, Андрей Гейм и Константин Новосёлов, которые сейчас живут в Манчестере, стали лауреатами Нобелевской премии по физике. Репортер попросил Гейма описать сценарий, при котором он мог бы вернуться в Россию. Ответ был коротким: «Реинкарнация». Почему? Потому что в России, по словам Гейма, процветает «бюрократия, коррупция и идиократия».

Если российские руководители действительно хотят сделать страну лидером мировой политики, стоило бы для начала пересмотреть подход к секретности и иностранному финансированию, а также использовать открытость и конкуренцию в борьбе с коррупцией.

В то же время, если Россия хочет улучшить отношение к своим предложениям, существует ряд шагов, которые помогут укрепить доверие. Можно тратить меньше сил на отправку ныряльщиков на дно Северного Ледовитого океана, чтобы установить там российский флаг, но вести переговоры с соседями о будущем Арктики. Можно не расходовать время на предложения по новой архитектуре безопасности, в которой вряд ли заинтересованы другие страны, а сосредоточиться на переговорах с США о дальнейшем сокращении ядерных арсеналов, чтобы мир стал безопаснее.

Внешняя политика России, с моей точки зрения, более конструктивна, чем полагают многие на Западе. Но Москве часто не удается добиться достойной оценки своего сотрудничества, как, например, в случае с содействием выводу войск НАТО из Афганистана, потому что Кремль слишком увлечен риторикой, разыгрывая антиамериканскую карту. Все государства преследуют собственные интересы. Но некоторые делают это слишком явно. К примеру, идея России о запрете использования продовольственных продуктов для производства биотоплива выглядела бы более убедительно, если бы российские производители не собирались сами извлекать биотопливо из древесной стружки.

К нынешнему руководству России относятся с подозрением не только в Соединенных Штатах и Западной Европе. Исследовательский центр Pew провел в прошлом году глобальный опрос, в ходе которого респондентов из 21 страны спрашивали, испытывают ли они «хотя бы некоторое доверие к президенту Путину касательно международной политики». 28% американцев сказали «да». По сравнению с 20% в Индии, 16% в Мексике, 14% в Турции и 3% в Пакистане. Путину и его подходу к международной политике особенно доверяют в Китае – 50% респондентов. Но не в других странах БРИКС.

В конечном итоге все сводится к приоритетам. Россия останется важным участником дискуссий по ядерной политике, космосу и ряду региональных вопросов. Как и в прошлом, она сможет блокировать те или иные действия, используя вето в Совете Безопасности ООН. Но если российские лидеры хотят чего-то большего, потребуются перемены, и они вполне очевидны.

Даниел Трейзман

Суд города Пешавар во вторник пожизненно запретил экс-президенту Пакистана Первезу Мушаррафу баллотироваться в законодательные собрания как на национальном, так и на региональном уровне, сообщают пакистанские СМИ.

Решение было принято судом в ходе рассмотрения апелляции Мушаррафа на запрет баллотироваться в парламент на выборах 11 мая. Судьи постановили, что поскольку экс-президент в 2007 году дважды нарушил конституцию, введя чрезвычайное положение и арестовав судей Верховного суда, он не может избираться в Национальную ассамблею (нижняя палата парламента), провинциальные ассамблеи и Сенат.

Первез Мушарраф пришел к власти в Пакистане в 1999 году в результате военного переворота, в 2008 году под давлением оппозиции он оставил пост президента. В марте этого впервые с момента отставки Мушарраф прилетел в Пакистан с намерением участвовать в парламентских выборах. Однако избиркомы из-за судебных дел, по которым проходит генерал, не допустили его к участию в выборах ни в одном из четырех округов, где он подал заявления.

Мушарраф проходит обвиняемым по трем делам: о введении чрезвычайного положения и аресте судей Верховного суда в 2007 году, об убийстве экс-премьера Беназир Бхутто и об убийстве лидера националистов провинции Белуджистан Акбара Бугти. Суд 18 апреля выдал ордер на арест Мушаррафа, 19 апреля он был арестован и помещен под домашний арест, который в настоящее время продлен до 14 мая. Сам экс-президент называет все обвинения "политически мотивированными". Александр Невара.

В Абу-Даби (ОАЭ) прошёл международный саммит, посвящённый вопросам вакцинации. На саммите наследный принц Абу-Даби заявил, что до 2018 года перечислит 120 млн. долларов на борьбу с полиомиелитом в Афганистане и Пакистане.В саммите также приняли участие Билл Гейтс и его супруга Мелинда и заместитель главнокомандующего ВС ОАЭ. По итогам встречи с наследным принцем Абу-Даби, шейхом Мухаммедом бен Заедом Аль Нахайяном, было объявлено, что до 2012 года ОАЭ выделят на борьбу с полиомиелитом в Афганистане и Пакистане 120 млн. долларов.

Благотворительный фонд Билла Гейтса собирается выделить на борьбу с полиомиелитом 1,8 млрд. долларов. Всего же участники саммита собрали на борьбу с этим заболеванием около 4 млрд. долларов, сообщает информационное агентство «Headline».

Решение было принято в рамках стратегического партнёрства Благотворительного фонда Билла Гейтса с ОАЭ. В 2011 году они заключили соглашение о совместном финансировании закупок жизненно важных вакцин для афганских и пакистанских детей.

Билл Гейтс в своей речи высоко оценил заслуги ОАЭ в помощи беженцам и голодающим и заверил, что его финансовая помощь поможет искоренению полиомиелита.

Кроме того, на саммите стало известно, что в ближайшие пять лет Канада собирается выделить на вакцинацию детей в Афганистане, Пакистане и Нигерии 250 млн. долларов. Об этом сообщил министр международного сотрудничества Канады Джулиан Фантино.

По данным канадского министра, благодаря кампании по борьбе с полиомиелитом заболеваемость снизилась с 350 тыс. детей в год в 1988 году до 233 в год в 2012 году. Несмотря на упорную борьбу с опасным вирусом, в Афганистане, Пакистане и Нигерии всё ещё отмечаются случаи этого заболевания.

Центр фермерских услуг ADFSC в Абу-Даби начал третью по счету программу по распространению семенного картофеля среди производителей в ОАЭ, преследующую цель увеличения национального урожая.

В текущем году ADFSC планирует утроить производство до 2,5 тысяч тонн, тогда как в прошедшем урожай не превышал 900 тонн картофеля.

В настоящее время центр обладает 231 тоннами семенного картофеля сорта Сафран (Safran) родом из Франции. По мнению специалистов организации, увеличение урожайности, прежде всего, связано с внедрением адекватных методов выращивания, а также с управлением скудными водными ресурсами.

В настоящее время ОАЭ импортирует картофель из Египта, Ирана и Пакистана. Предпринятая программа преследует цель снижения зависимости страны от заграничных поставок за счет собственного урожая.

Два афганских дипломата погибли в понедельник в результате теракта, совершенного в столице северо-западной пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва Пешавар, сообщило информационное агентство Пажвак со ссылкой на посла Афганистана в Исламабаде Зардаша Шамса.

По данным агентства, взрыв унес жизни минимум восьми человек, 45 ранены. Целью террористов был полицейский микроавтобус, в котором ехал комиссар полиции Шахибзада Анис, однако вместо него террорист на заминированном мотоцикле врезался в пассажирский автобус.

Один из погибших афганских дипломатов Кари Хилал (Qari Hilal) был членом Высшего совета мира (ВСМ) Афганистана, который был создан решением президента Афганистана в 2010 году для достижения перемирия с повстанческими группировками. Хилал прибыл в Пакистан, чтобы организовать конференцию афганских и пакистанских богословов, призванную осудить терроризм. Второй погибший дипломат по имени Идрис был племянником Хилала. Их дипломатические ранги не разглашаются.

Посол Ирана в Индии Голям Реза Ансари заявил, что Тегеран и Дели планируют провести в ближайшие дни в Тегеране заседание совместной экономической комиссии, сообщает агентство ИСНА.

По словам Г.Р.Ансари, иранскую делегацию на предстоящем заседании будет возглавлять министр иностранных дел Ирана Али Акбар Салехи и индийскую – министр иностранных дел Индии Салман Хуршид.

Иранский дипломат отметил, что к заседанию названной комиссии подготовлены к подписанию шесть меморандумов и других документов, касающихся сотрудничества между двумя странами в разных областях, и есть все основания надеяться на то, что эти документы будут подписаны.

В ходе заседания комиссии состоятся также переговоры о строительстве газопровода Иран – Пакистан – Индия.

В этой связи следует отметить, что в марте министр нефти и природного газа Индии Вираппа Мойли заявил о желании Индии вернуться в проект по строительству названного газопровода. Примерно тогда же президент Ирана Махмуд Ахмадинежад и президент Пакистана Асиф Али Зардари приняли участие в официальной церемонии по случаю начала строительства участка газопровода Иран – Пакистан на пакистанской территории.

Названный газопровод позволит обеспечить значительную часть потребностей Пакистана в энергоносителях.

По сообщению газеты «Пакистан Обсервер», в ближайшие дни министр нефти Ирана Ростам Касеми совершит поездку в Дели для переговоров с министром нефти и природного газа Индии Вираппом Мойли по поводу продления газопровода «Мир» до индийской территории, сообщает агентство ИСНА.

Главной темой предстоящих переговоров станет формула, по которой будет высчитываться цена на газ, и вопросы безопасности трубопровода, предназначенного для транспортировки иранского газа.

Ранее пресс-секретарь министерства нефти Алиреза Никзад Рахбар заявил о том, что Индия снова выражает заинтересованность в продлении газопровода «Мир», по которому иранский газ будет поставляться в Пакистан, до индийской территории.

По словам А.Н.Рахбара, начать переговоры о присоединении к данному проекту Индию побудило то, что Иран и Пакистан решительно настроены на строительство газопровода «Мир».

А.Н.Рахбар сообщил, что в области строительства названного газопровода достигнут существенный прогресс. Иранские подрядчики начали строительство участка газопровода на пакистанской территории, а на территории Ирана уже проложен газопровод протяженностью около 900 км.

Основатель компании Microsoft и глава благотворительного фонда Bill Gates Foundation Билл Гейтс, находящийся с визитом в Арабских Эмиратах вместе со своей супругой Мелиндой, провел ряд встреч с руководителями страны и принял участие в Международном саммите в поддержку вакцинации, который прошел в Абу-Даби. В частности, по итогам встречи Билла Гейтса с Его Высочеством шейхом Мухаммедом бен Заедом Аль Нахайяном, наследным принцем Абу-Даби и заместителем Верховного главнокомандующего Вооруженными силами ОАЭ, было объявлено, что эмиратская сторона до 2018 года направит US$ 120 млн на борьбу с полиомиелитом в Афганистане и Пакистане. Эта мера станет очередным шагом в развитие стратегического партнерства ОАЭ и Фонда Билла Гейтса. Стоит напомнить, что в 2011 году стороны заключили соглашение о сотрудничестве, согласно которому будет обеспечено финансирование приобретения и поставки жизненно важных вакцин для детей в вышеупомянутых странах. Билл Гейтс выразил признательность шейху Мухаммеду за его инициативу и заверил, что принятые меры помогут искоренению полиомиелита. Он также высоко оценил работу властей ОАЭ в части оказания помощи беженцам и поставкам необходимого продовольствия жителям стран, страдающим от засухи. В ходе своего визита в Арабские Эмираты американский филантроп также провел ряд встреч с правителями эмиратов. В частности, он встретился с Его Высочеством шейхом Мухаммедом бен Рашидом Аль Мактумом, вице-президентом, премьер-министром ОАЭ и правителем Дубая, от которого удостоился похвалы за реализацию гуманитарных и благотворительных инициатив, направленных, в частности, на помощь жителям стран третьего мира. Шейх Мухаммед, в частности, отметил: «Мы знаем вас, как большого филантропа, и рады приветствовать вас в ОАЭ. Мы верим также, что Господь удваивает богатство тех, кто делает счастливыми бедных людей, особенно детей и престарелых». В ходе встречи с Ее Превосходительством шейхой Любной Аль Кассими, министром международного сотрудничества и развития ОАЭ, были обсуждены механизмы взаимодействия правительства страны с фондом, предполагающего расширение благотворительной деятельности в бедных странах. ОАЭ. Афганистан > Медицина > russianemirates.com, 28 апреля 2013 > № 829330

Группировка "Техрик-и-Талибан Пакистан" взяла на себя ответственность за теракты у офисов пакистанских политиков в городе Кохат, которые, по последним данным, унесли жизни девять человек и более 20 получили ранения, сообщает телеканал "Аль-Джазира".

По словам представителей полиции, мощность первого взрыва, прогремевшего у офиса социалистической Национальной партии Авами, составила около 10 килограммов в тротиловом эквиваленте. Второй взрыв произошел у офиса одного из независимых кандидатов в парламент. Ранее представители Авами получали угрозы со стороны талибов, отмечает телеканал.

В субботу также произошли взрывы в городе Карачи у офисов других политических партий, погибли пять человек, десятки получили ранения. Местные власти предполагают, что за этими терактами также стоят талибы, которые пытаются дестабилизировать обстановку в стране в преддверии выборов. В частности, на этой неделе представители "Талибан" начали распространять в ряде городов Пакистана листовки с призывом к гражданам под страхом смерти воздержаться от голосования на выборах.

В Пакистане 11 мая пройдут выборы в нижнюю палату парламента и в провинциальные законодательные собрания. МВД предупреждало об активизации в этой связи различных экстремистских группировок. В начале апреля в южном городе Хайдарабад был застрелен кандидат от секулярной партии "Маттахида Коми". В середине апреля взрывное устройство сработало в столице северо-западной пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва городе Пешавар на митинге партии Авами, тогда погибли девять человек, около 40 получили ранения.

Взрывное устройство сработало в пятницу у офиса Национальной партии Авами (Awami National Party, ANP) в крупнейшем городе Пакистана Карачи, погибли как минимум шесть человек, включая ребенка, сообщает пакистанская газета DAWN.

В момент теракта в офисе партии в районе Моминабад проходило собрание ее сторонников.

Ответственность за теракт уже взяло на себя радикальное движение "Техрик-и-Талибан Пакистан" (ТТП).

ANP часто становится целью террористов. Так, в середине апреля теракт на митинге партии Авами в городе Пешавар унес жизни как минимум 16 человек. Ответственность за него взяло на себя ТТП.

Национальная партия Авами придерживается левых социалистических позиций и опирается преимущественно на представителей пуштунской народности. ANP с 2008 года находилась у власти в неспокойной северо-западной провинции Хайбер-Пахтунхва.

Многие эксперты считают, что террористы хотят сорвать общие выборы 11 мая. На этой неделе ТТП начало распространять в ряде городов Пакистана листовки с призывом к гражданам под страхом смерти воздержаться от участия в выборах.

"Если подобные целенаправленные акты насилия продолжатся, то выборы потеряют всякий смысл, и страна станет заложником фашистских сил", - заявила Комиссия Пакистана по правам человека. Александр Невара.

Боевики радикального движения "Техрик-и-Талибан Пакистан" (ТТП) распространяют в ряде городов Пакистана листовки, призывая гражданам воздержаться от участия в назначенных на 11 мая выборах в нижнюю палату парламента и провинциальные законодательные собрания, сообщают в пятницу пакистанские СМИ.

Листовки распространяются, в частности, в столице северо-западной провинции Хайбер-Пахтунхва городе Пешавар, в северо-западном округе Бунер, в столице южной провинции Синд Карачи. В них говорится, что если люди придут на выборы, то никто не сможет гарантировать им безопасность.

Как ранее заявил представитель ТТП Эсанулла Эхсан, демократия противоречит исламу, и поэтому талибы противостоят ее проявлениям. Он также сказал, что ТТП продолжит борьбу со "светскими силами" и правительством, которое получает поддержку от светских государств.

Национальная ассамблея и правительство Пакистана 16 марта прекратили свои полномочия. Ушедшее правительство Народной партии было сформировано в 2008 году - после отставки президента Первеза Мушараффа.

На выборах основным соперником Народной партии станут Пакистанская мусульманская лига экс-премьера Наваза Шарифа и партия "Техрик-е-Инсаф" (Движение за справедливость), возглавляемая бывшей звездой крикета Имраном Ханом. Выборы будут проходить на фоне активности экстремистских группировок и всплеска межрелигиозной и межэтнической вражды в разных регионах Пакистана. Так, в середине апреля теракт на митинге Национальной партии Авами в Пешаваре унес жизни как минимум 16 человек. Ответственность за него взяло на себя ТТП. Многие эксперты считают, что террористы хотят сорвать выборы.

В день выборов власти Пакистана намерены полностью закрыть границу с Афганистаном. Беженцы из этой страны 11 мая не должны будут покидать свои лагеря. Александр Невара.

Боевики в пятницу напали на полицейских в индийском штате Джамму и Кашмир, четверо стражей порядка погибли, сообщает со ссылкой на представителей МВД агентство Франс Пресс.

Полицейские попали в засаду во время патрулирования сельской местности примерно в 30 километрах от города Сринагар, административного центра штата. В настоящее время подразделения силовых структур проводят операцию по поиску нападавших.

Боевики регулярно совершают нападения на силовиков в Джамму и Кашмир. Так, в середине марта двое одетых в форму игроков в крикет боевиков вошли на территорию базы полиции в Сринагаре, достали из спортивной сумки автоматы и открыли огонь по игравшим на поле полицейским и детям. Они убили пять человек и ранили шестерых. Ответным огнем террористы были уничтожены. По данным СМИ, ответственность за атаку взяла на себя кашмирская сепаратистская группировка "Хизбул Муджахеддин". В конце марта боевики обстреляли автоколонну погранвойск Индии, один пограничник погиб, двое были ранены.

В Джамму и Кашмире с 1989 года продолжается конфликт между сепаратистами-мусульманами и индийскими властями. Его жертвами стали десятки тысяч гражданских лиц. Индия обвиняет армию и спецслужбы Пакистана в поддержке джихадистов и в оказании им помощи при пересечении линии контроля, разделяющей два государства.

Казахстан может увеличить поставки продовольствия в Афганистан, а также готов оказать помощь при освоении природных богатств этой страны, заявил президент республики Нурсултан Назарбаев, открывая в пятницу в Алма-Ате третью министерскую встречу регионального "Стамбульского процесса" по Афганистану.

Президент сообщил, что в настоящее время в Казахстане создается национальное агентство по оказанию помощи развитию и техническому содействию. "Одним из приоритетных направлений его деятельности станет реализация проектов в Афганистане..

Казахстан будет и далее содействовать возобновлению мирной жизни в Афганистане с акцентом на социальные и образовательные программы, оказание гуманитарной помощи в виде поставок продовольствия и ГСМ (горюче-смазочных материалов), а также оказание помощи нашими специалистами при освоении природных богатств Афганистана при доброй воле афганского правительства", - сказал Назарбаев.

Президент Казахстана заявил, что возможности Алма-Аты могут содействовать "решению задач, связанных с развитием Афганистана", поэтому сохраняется актуальность предложения республики о создании в городе международного центра ООН.

"Такая структура необходима для координации финансово-экономической помощи Афганистану через региональные и субрегиональные представительства ООН и других международных организаций. Это даст возможность эффективнее реализовать текущие программы и задачи международного сотрудничества", - считает Назарбаев. Он добавил, что Казахстан готовится расширить транзитный потенциал для грузов НАТО за счет порта Актау.

Назарбаев отметил, что Афганистан остается источником террористической и экстремистской активности в регионе, и одной из актуальных проблем по-прежнему является наркотрафик.

По информации МИД Казахстана, в работе конференции принимают участие делегации 11 государств региона, в частности, Афганистана, Индии, Киргизии, Пакистана, России, Таджикистана, Турции, ОАЭ, а также ряда внерегиональных стран, таких как Швеция, США, Франция, Великобритания и других.

Заместитель министра дорог и городского строительства, глава Организации дорог и автомобильного транспорта Шахрияр Эфендизаде в интервью агентству «Мехр» сообщил, что в прошлом году по автодорогам на экспорт было отправлено 6 млн. 917 тыс. т различных грузов, что на 21,9% больше по сравнению с предыдущим годом.

Общий объем экспорта за прошлый год составил 52 млн. 217 тыс. т грузов. При этом импортировано было через сухопутные и морские границы 47 млн. 740 тыс. нефтяных и ненефтяных грузов.

По словам Ш.Эфендизаде, в общем объеме экспортно-импортных перевозок на долю автомобильного транспорта приходится 9%, на долю железнодорожного транспорта − 2% и на долю морского транспорта − 89%.

Наибольшее количество импортных грузов доставлено через пограничный переход Базерган на границе с Турцией (59%). Второе и третье места по количеству доставленных в страну импортных грузов занимают пограничные переходы Мирджаве на границе с Пакистаном (11%) и Астара на границе с Азербайджаном (8%).

Наибольшее количество экспортных грузов вывезено автомобильным транспортом через пограничные переходы Догарун на границе с Афганистаном (26%), Базерган (17%) и Астара (11%).

По словам Ш.Эфендизаде, доля иранского грузового транспорта в перевозках экспортных грузов составляет 57% и импортных грузов – 54%.

Наибольшее количество грузов экспортировано в Афганистан и Туркменистан и импортировано из Турции и Пакистана.

Откуда в горах Афганистана взялась табличка с русскими именами

Дмитрий Виноградов

Ветеран Афганистана Виктор Рыжов повесил за свой счет мемориальную табличку в горах Афганистана. Для этого ему пришлось пройти по минным полям, посидеть в местной полиции и дать им взятку. По всему Афганистану установлено всего несколько подобных табличек в память о советских солдатах и единственный памятник – на перевале Саланг, где погиб водитель Сергей Мальцин, ценой своей жизни спасший автобус с афганскими детьми.

Сослуживцы бойцов 9-й роты

Виктор Рыжов проходил срочную службу в Афганистане в 1982-1983 годах. Сюда он пришел сержантом, а уже в Афгане получил звание старшины. Он служил в 6-ой роте 2-ого батальона 345-го отдельного парашютно-десантного полка в Панджшерском ущелье – местах кровопролитных боев в окрестностях Кабула, где жило враждебно настроенное к советским солдатам (их называли "шурави") таджикское население.

В составе того же полка значилась знаменитая 9-я рота, про которую снял фильм Федор Бондарчук. Режиссер переместил действие фильма именно сюда – в кино упоминается расположенный неподалеку кишлак Анава. На самом деле свой подвиг 9-я рота совершила совсем в другом месте.

"У каждого человека, который прошел через что-то большое и важное, внутри остается память, – рассуждает Рыжов. – И как бы ты не пытался ее потушить, она жива".

Установить мемориальную табличку Рыжов решил в месте проведения особенно кровопролитной операции, которая шла две недели – около кишлака Ферадж, на высоте 3,9 километров над уровнем моря.

В этой операции рота Рыжова потеряла трех человек, а душманы – около 30 человек. Всего в тех местах погибло 8 человек из роты Рыжова. Их имена и выбиты на табличке.

Сейчас Виктор Рыжов работает в Новосибирске. Он директор предприятия, которое выпускает электронные автоматические системы для газодобывающей и нефтяной промышленности. Латунную табличку он изготовил за свой счет, а поездку "по местам боевой славы" профинансировал из собственного кармана. Как говорит "афганец", табличку он решил сделать и повесить "прежде всего, для себя самого".

"Отведи его обратно в горы, мы его убьем"

Установка таблички не обошлась без приключений. "Я зашел в кишлак Ферадж, поговорил с местными жителями, рассказал о своем замысле. Они разрешили поставить табличку и даже дали ишака, чтобы поднять в гору инструменты и цемент, и проводников – в тех местах до сих пор попадаются мины, и надо знать тропы, чтобы не подорваться". Жители Фераджа пока не разрешают своим детям подниматься в горы – у афганского правительства нет денег для разминирования.

Рыжов поднялся в гору. "Нашел место того боя – оно совершенно не изменилось. Все те же валуны, и никакой растительности", – говорит он.

Виктор поставил табличку и успел с ней сфотографироваться, как вдруг его окружили вооруженные люди. Это была местная полиция. Они заставили Рыжова выкопать свою табличку и отвели его в участок. Выяснилось, что у ветерана нет разрешения от местных властей на установку мемориала.

Кроме того, как объяснили полицейские, в тех краях погибло не меньше 30 местных жителей, воевавших против советских войск – по мнению полицейских, их родственники могут возмущаться установкой памятного знака.

"Особенно злым был один взрослый "дух" – оказалось, что он и сам воевал против нас", – рассказывает Рыжов. Недоброжелатель предложил проводнику Рыжова еще раз отвести его в горы, чтобы полицейские его убили – в тех местах это обычное дело.

Два часа Рыжов провел в местном участке в какой-то клетке и в наручниках, пока его не вызволил знакомый из Кабула, имеющий нужные связи. Знакомый договорился с полицейскими, чтобы те за 100 долларов сами установили табличку в нужном месте. Ветеран-"афганец" оставил им инструмент и цемент. Кроме того, знакомый Рыжова попросил своих родственников из числа местных приглядывать за ее сохранностью.

В бою с "черными аистами"

Виктор Рыжов рассказал корреспонденту РИА Новости о сослуживцах, чьи имена увековечены на табличке.

Один из погибших – старшина их же роты Сергей Быковский. Он был командиром разведгруппы, которая в дозоре наткнулась на вражескую разведку. В бою на горе Мишенг-санг Сергей Быковский был убит выстрелом в голову. Ликвидированы были и двое "духов". Позже оказалось, что убитые были так называемыми "черными аистами" – спецназом, который тренировали в Пакистане.

Тела погибших советских солдат удалось вытащить, но вскоре рота Рыжова получила приказ любой ценой забрать и тела "черных аистов" – у них могли остаться какие-то документы или приметы, которые пригодились бы военной разведке.

"Я уже потерял троих своих людей, и остальных терять не собираюсь", – отрезал командир роты Сергей Логинов и выключил рацию. Выполнять приказ он отказался, потому что тела убитых лежали на хорошо простреливаемой местности – те, кто отправился бы за ними, превратился бы в легкую мишень. Старлей Логинов славился своим резким характером и независимым мнением – он четыре раза был майором и четырежды его разжаловали в лейтенанты.

Еще один погибший – Анатолий Пильников. Он был механиком-водителем Рыжова. В день своего рождения "Пила" хотел накрыть стол, отправился в полевую кухню за едой и попал под обстрел. Осколок попал ему в бок. Еще живого бойца вывезли на вертолете, но в воздухе у раненого от перепада давления началось кровотечение, и он умер. Теперь на табличке дата его рождения и смерти совпадают – 20 ноября, с интервалом в 20 лет.

На краю гибели

Игорь Ефремов был связистом, "приданным" в роту Рыжова из полковой роты связи. Он пал в бою, где чуть не погиб сам Рыжов.

"В октябре Игорь должен был уйти на дембель, а он ни разу не ходил на операцию – все время занимался связью в штабе. Он специально попросился на передовую", – рассказывает Рыжов. "Человек не отсиделся в тылу и не поехал домой героем, чтобы привирать, как смело он воевал", – хвалит он сослуживца.

В той операции "шурави" должны были обеспечивать безопасность проходящих внизу караванов с оружием и стройматериалами. Однако недостаток опыта сыграл с Ефремовым злую шутку. Они перемещались между позициями, когда Игорь обессилел и подвернул ногу. Рыжов тащил его на себе, и тут они попали в засаду. Скрываясь, Рыжов и Ефремов сорвались в пропасть.

Рыжов сумел зацепиться, сослуживцы потом вытащили его, скинув веревки. Игорь упал и разбился. "Мы доставали его тело три дня", – вспоминает Рыжов.

Игорь Ефремов посмертно получил орден Красной звезды. Лишь недавно Рыжову через запрос в официальные структуры удалось разыскать родителей Игоря – как оказалось, они живут недалеко от него, в Тюмени. Сейчас он собирается их навестить.

"В БТРе, на котором ездил Игорь, осталась фотография его жены и детей. Я отвезу ее родителям", – рассказывает Виктор Рыжов. Им он подарит и фотографию с установленной им табличкой. Как считает Рыжов, это будет хорошая память о солдате.

Вечером у ветеранов появляется время погулять по Кабулу. Виктор Рыжов ходит по улицам, где прошла его боевая молодость, и заходит в "Русский магазин" – он так называется, потому что его продавцы учились в России и говорят по-русски. Магазин наполнен военными товарами с баз НАТО – одеждой, обувью, символикой.

Виктор крутит в руках армейский штык-нож и размышляет, удастся ли его провезти через таможню. Война в этих краях идет уже больше 30 лет, и оружие – главный сувенир из Афганистана.

Доктора вызывали?

Леонид Рошаль — о том, чем отличается медицина катастроф от катастрофы в медицине, об ужасах чеченской войны, безумии «Норд-Оста» и кошмарах Беслана, о том, как шел в Белый дом, а попал в операционную и как, поссорившись с тремя министрами, подружился с одним президентом, а кроме того — о роли аппендицита в выборе будущей профессии

Всем известно, что детский доктор Рошаль не привык опускать глаза ни перед министрами, ни перед террористами. Рубит с плеча, режет правду-матку, наживая и недругов, и друзей. Последних, к слову, неизмеримо больше. Свой восьмидесятилетний юбилей Леонид Михайлович встречает как и все предыдущие — весь в белом, — в привычном докторском халате с красным крестиком у самого сердца...

— Леонид Михайлович, давайте проведем инвентаризацию ваших жизненных достижений...

— Во-первых, я лечу детей. Лечу уже 56 лет после окончания мединститута. Во-вторых, родил неплохого сына, а он подарил мне внучку. В-третьих, построил Институт неотложной детской хирургии и воспитал учеников. И четвертое — отговорил жителей Беслана от безрассудного шага, когда они собрались штурмовать захваченную террористами школу, чтобы освободить детей. Последнее я считаю одним из самых главных своих жизненных достижений.

— Оно может быть выражено в цифрах?

— В мясорубке могли погибнуть 500—600 человек. Это было на третий день захвата заложников, утром. Когда я шел в штаб, меня встретил Зураб Кекелидзе из института Сербского, работавший с родственниками заложников: «Родители собрались идти в школу освобождать детей. Я не могу их остановить. Помогите». Я представил, сколько будет трупов, когда сотни людей направятся к школе с голыми руками, а их начнут косить выстрелами боевики. Мы пошли в клуб, где собрались родственники детей. Толпа кипела — одни боялись штурма, другие его хотели. Я стал отвечать на вопросы. Рассказал про переговоры, сказал, что к этому моменту ни один ребенок не погиб. Передал свой разговор с директором школы — она сообщила мне, что дети в тяжелом, но удовлетворительном состоянии. Постарался дать родителям надежду: сказал, чтобы, когда они получат детей, сразу не кормили их, не давали много воды. При этом я ни разу не воскликнул: «Не делайте глупостей, не идите туда, вас убьют!» Потом одна женщина спросила: «Как вы думаете, сколько дети могут пробыть без воды?» Я прокрутил в голове ситуации, с которыми сталкивался во время землетрясений. Знаю случаи, когда на девятые-десятые сутки из завалов доставали живых детей, пробывших все это время без воды. Чтобы успокоить родителей, я назвал цифру: 8—9 суток. По совести, и сейчас сделал бы то же самое. Представляете, что было бы, если бы я сказал — два дня? Родители вскочили бы и кинулись на штурм. Но, услышав мои доводы, они остались на месте. В тот момент кровопролитие удалось остановить.

— Легко было найти нужные слова?

— Когда я приехал в Беслан, специальный человек в штабе попробовал дать мне инструкции — что и как говорить. Я отказался от советов. Наверное, к этому разговору с родителями заложников вела меня вся моя жизнь. Понимаете, детский доктор просто обязан быть хорошим психологом. Надо найти общий язык с ребенком, с его родителями. Не секрет, что взрослые, когда с их сыном или дочкой случается беда, могут потерять голову. Это нормально. Но хороший врач просто обязан установить с ними контакт.

— Наверняка в тот момент вы вспомнили и своих родителей.

— Счастлив, что они у меня были. Говорю это не просто так. Мой отец Михаил Филиппович практически не помнил отца и мать — в три года остался сиротой. Не знал, что такое родительская ласка, поэтому старался отдать нам всю свою любовь. Но в то же время был очень требовательным. Он родился в Челябинске, затем судьба забросила его в Одессу. Был беспризорником, попал в детский дом — хорошую жизненную школу прошел. Интересно, что дружбу свою детдомовцы сохранили надолго. Отцу шел седьмой десяток, а они все встречались. Замечу: среди них не было ни одного шалопая. Улица и детдом закалили характер. Отец все в своей жизни сделал сам. О таких говорят: настоящий мужик.

— У вас такая же репутация...

— Я дорожу дружбой. Как и отец, до сих пор встречаюсь с ребятами, с которыми когда-то учился в школе. Недавно с однокурсниками отмечали 55 лет окончания мединститута. Представляете, как танцевали и веселились старички, каждому из которых стукнуло почти 80! Очень трепетно отношусь к своим сотрудникам. Каждый день начинаю врачебную конференцию словами: «Доброе утро, друзья!» И это не просто вежливое обращение. Дружу с бывшими коллегами. Для меня важны люди, которые не умеют предавать. Чтобы по жизни не было фальши и лжи. Вышло и так, что моими друзьями оказались многие деятели культуры. Много лет дружу с Пахмутовой и Добронравовым — для меня они Аля с Колей. Очень давно дружу с прекрасной семьей Роберта Рождественского. С Женей Евтушенко, Леней Шинкаревым, современным композитором Сашей Чайковским, с Андреем Дементьевым. Долгие дружеские отношения связывают меня со всей семьей Иосифа Кобзона. Он очень мощный человек — я преклоняюсь перед его мужеством и отношением к делу. Дружу с Валерой Гергиевым, с Юрой Башметом, Володей Спиваковым — все замечательные, талантливые, но очень разные люди. Дружил с замечательной парой — Тамарой Синявской и Муслимом Магомаевым. И сейчас у меня с Тамарой очень хорошие отношения. Причем ее я знал еще до того, как она вышла замуж за Муслима. Дружу с Зурабом Церетели, долгие годы — с художником Александром Шиловым. Он еще в 1980 году написал мой портрет и подписал: «Детский доктор». Только что был на дне рождения Никаса Сафронова. Это все известные не только в России имена. Но много и других — уникальная семья Зильберквитов, Танечка Качалова, Лева Гинзбург, Таня Крайкина из Ярославля. У меня очень теплые многолетние отношения с семьей замечательного дипломата Александра Алексеевича Авдеева. Всех не перечислишь.

— Вернемся к вашей семье. Подозреваю, что ей пришлось непросто...

— Это так, жизнь была трудной. В Одессе отец устроился работать на канатный завод, потом его призвали в армию. К тому времени он уже ухаживал за мамой, Эмилией Лазаревной. Наверное, они не поженились бы так скоро. Но на юге в те годы была безработица. Если мужчина уходил в армию, на его место брали кого-нибудь из семьи. Думаю, это и подтолкнуло их к тому, чтобы раньше расписаться. После свадьбы отец ушел в казарму, мама вернулась домой в маленькую восьмиметровую комнатку, в которой жили шесть человек. Поженились они в 1930-м, а я появился на свет в 1933-м. Позже я подшучивал над ними: «Чем же вы занимались три года?» А теперь только рад: сейчас мне не 82, как могло бы быть, а 80... Впрочем, мама моя тогда времени не теряла и окончила школу рабочей молодежи. Замечу, что она была внутренне удивительно интеллигентным человеком, хотя и не получила высшего образования. Позже она легко общалась с известными художниками, поэтами, музыкантами и говорила с ними на одном языке. Ну а тогда, в начале 30-х, отца перевели служить в город Ливны Орловской области, и мама поехала с ним, уже беременная мною. Когда я родился, отец был на службе, поэтому нас забрала домой из больницы бабушка. Она часто рассказывала, как везли нас в бричке, а вокруг был яркий солнечный день. Всего через пару месяцев после моего рождения отца перевели в Москву. Сначала папа работал в военкомате, что в саду Баумана, мы жили там же в какой-то каморке. Потом он перевелся в Военно-воздушные силы и получил маленькую квартирку на Покровке. В ней жили отец и мама, два ее младших брата, бабушка и я. Помню булочную на Покровке — меня посылали туда за горчичным хлебом. С тех самых пор очень его люблю.

— Где застала вас война?

— 22 июня мы с отцом оказались в Кубинке — он был на сборах на военном аэродроме. Затем вернулись в Москву. Позже мы поехали в эвакуацию, а отец отправился в войска. В первый класс я пошел в Чистополе. Кстати, недавно был в этом городке на Каме, искал школу, где учился... Потом мы жили под Ульяновском в деревне Чердаклы в обычной деревенской избе. Комнату разделили на две части простыней на веревке. С одной стороны наша семья, с другой — хозяева. Знаете, удивительно, насколько сердечными оказались эти люди. Кстати, до сих пор, если иногда хочу себя побаловать, пью чай так, как делала наша хозяйка. Наливаю его в блюдце, которое поддерживаю четырьмя пальцами, и прихлебываю. Вкусно! Конечно, нам приходилось не очень-то сладко. Когда я просил сахару в чай, бабушка предлагала: «А ты возьми ложечку, помешай сто раз в одну сторону, сто раз в другую». И я, маленький дурачок, мешал и пробовал, не станет ли слаще. В конце концов сам себя уговаривал: сладко. Там же произошел со мной один случай. В первый день после приезда в Чердаклы я отправился в школу. Это была простая изба с деревянными лавками вдоль стен. У меня заболел живот, пришел военный доктор, сказал, что это аппендицит, и велел везти меня на операцию в Ульяновск. Пошли за санками, а бабушка спросила: «Не хочешь по-маленькому на дорожку?» Я освободил мочевой пузырь, и все прошло. Теперь, когда смотрю детей с болями в животе, всегда вспоминаю эту историю.

— После войны вы вернулись в Москву?

— Что вы, отец был военный. Мы продолжали мотаться по стране. Жили в Туле, в Ярославле, в военном городке под Монино... Я поменял семь школ, пока учился. Аттестат получил в подмосковном поселке Чкаловский.

— Пойти в медицинский — это решение отца?

— Тут была загвоздка. Я мечтал стать врачом — у мамы хранилось мое сочинение пятого класса, где я писал, что хочу быть хирургом и вырезать аппендициты. Когда мы жили в Чкаловском, я даже договорился о том, чтобы присутствовать на операциях в гарнизонном госпитале. Помню, военный хирург был грузин огромного роста — всегда в накрахмаленном колпаке, в белоснежном халате. Я подавал ему инструменты, можно сказать, ассистировал. Мне нравилось в операционной: было ясно, что это мое дело. Но у отца на мой счет были другие планы. Он очень хотел, чтобы я стал военным. Спорить с ним было трудно. Тогда я решил схитрить и сказал папе, что буду поступать в Военно-медицинскую академию. Убью двух зайцев — стану и военным, и доктором. Но когда я, приехав на экзамены, попал в казарму, то понял: это не мое. И еще раз схитрил — завалил экзамены. Приехал отец, пошел к начальнику академии, упросил допустить меня к экзаменам еще раз. Я опять завалил. Папа расстроился, но не мог ничего поделать. И я поехал в Москву — поступать во Второй медицинский институт имени Сталина. Дальше все было гладко. Я подал документы и легко сдал экзамены на педиатрический факультет. Мог подать документы и на другие факультеты, но ноги несли меня на педиатрический. Почему? Если честно, не знаю. Но в результате я не пожалел — совместил и педиатрию, и хирургию. На первом курсе увлекся анатомией. На третьем курсе пришел на кафедру детской хирургии, на заседание студенческого кружка. Меня поначалу отправили восвояси: «Молодой еще, придешь на пятом курсе!» Но я явился на следующее заседание. «Ладно, оставайся, от тебя не отделаешься!» — махнул рукой руководитель кружка, милейший российский интеллигент доцент Алексей Евгеньевич Звягинцев. Позже я стал старостой этого кружка и даже, набравшись смелости, однажды заявился к руководителю кафедры, великому Терновскому, и предложил провести Всесоюзную студенческую конференцию по детской хирургии. Удивительно, что он не послал меня куда подальше... С тех пор конференции кафедры детской хирургии проводятся уже больше 50 лет. После окончания вуза меня распределили на участок. Я работал педиатром в 32-й московской поликлинике. Бегал с чемоданчиком, часто калоши забывал — обходил по сорок вызовов за день. Сейчас многие говорят, что распределение в медицинских вузах не нужно. Я так не считаю. Врач обязан отработать на государство, если учится за казенный счет.

— Кого можете назвать своим гуру в медицине?

— Первым был Сергей Дмитриевич Терновский — основоположник детской хирургии в нашей стране. Сколько под его крылом выросло академиков, руководителей институтов!.. Он был очень доступным, простым в общении. Я еще студентом однажды ассистировал ему на операции. Интересно, что он был беспартийный, но получилось так, что на его кафедре по очереди работали все секретари парткома Второго меда. Это давало ему определенную защиту, ведь время тогда было непростое. В 1953 году знаменитое «дело врачей» аукнулось на судьбе многих. Моему отцу тогда неожиданно дали выговор по партийной линии и выгнали из НИИ авиации. После этого он два года работал директором издательства «Советский сокол» и лишь потом вернулся в свою профессию. Отец не любил говорить об этом факте своей биографии, но очень переживал незаслуженную обиду. Ну а я познакомился с еще одной яркой личностью — Станиславом Яковлевичем Долецким. Это был поистине неординарный человек, полный ярких идей. В Русаковской больнице он организовал центр хирургии новорожденных, по тем временам это был абсолютно передовой опыт. Я тоже принимал в этом участие. Мне, тогдашнему ординатору, он поручил провести цикл занятий для врачей.

Прошло два года, мне предстояло новое распределение. Но меня никуда не брали — ни на кафедру, ни в одну детскую больницу. Несколько месяцев я оставался безработным. Потом мне позвонила Маргарита Николаевна Степанова из Московского областного научно-исследовательского клинического института (МОНИКИ) и пригласила на должность младшего научного сотрудника. Я был ей безмерно благодарен: МОНИКИ славился хирургией очень высокого уровня. С этим институтом у меня связан большой кусок жизни — 20 лет. Там я тоже организовал центр хирургии новорожденных, написал докторскую по хирургии легких и создал соответствующую лабораторию, делал и другие сложные операции — по вызовам объездил всю область. После того как на «скорых» несколько раз попал в аварию, стал водить машину сам. Однажды мне позвонил директор Института педиатрии Митрофан Яковлевич Студеникин — позвал заведовать отделением неотложной детской хирургии и травматологии. База Института педиатрии располагалась в больнице № 20. Позже больницу преобразовали в НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. С тех пор я уже 30 лет работаю здесь. Кстати, это место с историей. В начале XX века тут построили больницу при Иверской общине сестер милосердия. С 1934 года эта больница стала детской.

— Иверские сестры милосердия, как известно, отличились во время эпидемии холеры, были на фронте, имели награды... Вы, врачи детской клиники, тоже попали на передовую — я имею в виду медицину катастроф. Как так вышло?

— Это было не так уж неожиданно, как может показаться. Детские врачи и без катастроф постоянно имеют дело с травмой. Если посмотреть структуру детской смертности, то у детей старше 7—8 лет травмы и несчастные случаи находятся на одном из первых мест. В свое время я не попал в Ташкент, где произошло разрушительное землетрясение. А вот в 1988 году, когда беда случилась в Армении, я понял, что детских хирургов там не хватает, и обратился к коллегам на утренней конференции врачей в институте: «Ребята, землетрясение в Армении. Пострадавших много, среди них дети. Я еду. Кто со мной?» Никогда не забуду, как в ответ на мои слова поднялся лес рук. Все хотели, но надо же было кому-то остаться работать в больнице. Некоторые обиделись, что их не взяли. Когда мы прилетели с бригадой, я консультировал и оперировал по всей Армении. Потом пошли другие землетрясения и войны. Постепенно при нашем институте сформировался отряд врачей. Сейчас я передаю полномочия и готовлю себе преемников — очень хочется, чтобы это дело не пропало. Мы практически прошли по экватору — работали на Гаити, в Алжире, в Египте, в Турции, Армении, Грузии, Иране, Афганистане, Пакистане, Индонезии, Японии. Сначала местные относились к нам настороженно. Но знаете, стоит побыть десять минут у постели тяжелобольного, как сразу становится ясно, кто есть кто. Нам не стыдно за то, что мы делали. Когда в первый раз летели в Ереван, многие из нас даже билеты на самолет покупали за свой счет. Потом, чтобы спонсировать поездки, мы создали Международный фонд помощи детям при катастрофах и войнах. Этот фонд не занимается коммерческими делами — все его сотрудники волонтеры. Сейчас, когда что-то случается и требуется наша помощь, мы обзваниваем коммерческие структуры и банки. На наш счет переводят средства. Потом отчитываемся по каждому пункту расходов. Те, кто выезжает на катастрофы от государства, получают неплохие деньги. Мы же — волонтеры — иногда берем отпуск, иногда оформляем поездку как командировку. Институт сохраняет за выезжающими на катастрофу средний заработок, и все.

— В дни августовского путча 1991 года вы вновь оказались на передовой...

— Если честно, я вовсе не собирался защищать Ельцина или Горбачева. Но меня волновало, что московский комитет здравоохранения не знал, что делать с таким множеством людей, если начнется заваруха. Они выделили две-три «скорые», стоявшие на набережной. Но что было делать в гуще толпы? И я начал действовать. Собрал в больнице две сумки медикаментов, перевязочные материалы, необходимые инструменты, сложил все это в свой жигуленок. Приехав, оставил машину на Садовом кольце напротив американского посольства и дальше пошел пешком. Причем так торопился, что даже не запер двери. Добровольцев-медиков у Белого дома собралось очень много, около 800 человек. Постепенно получилось, что я стал координировать их работу. Мы сделали несколько передвижных медицинских пунктов, где оказывали первую помощь. Там, где сейчас бюро пропусков — мы сразу окрестили это здание «сарай», — устроили операционную. Еще одна операционная была в самом Белом доме на первом этаже. Помню, до утра добывали кислородные баллоны — чтобы в случае чего пациентам можно было давать наркоз. Еще один медпункт устроили в булочной неподалеку. Мы разработали схему путей эвакуации — расписали, кто и куда будет доставлять раненых, если штурм начнется. Помню, часов в 12 ночи, когда я был в Белом доме, внутри по громкоговорителю прозвучало предупреждение: «Внимание, идут танки!» К окнам встали автоматчики в касках. Сейчас, вспоминая об этих днях, я думаю: интересно, что все люди, возглавлявшие защиту Белого дома, давно ушли с политической арены, причем некоторые некрасиво, с мутными историями. Многие герои августовского путча вообще ушли из жизни. Их сожрала та самая система, которую они хотели построить. Ну а я, когда горячие дни закончились, просто вышел из Белого дома, дошел до американского посольства, перешел улицу и увидел свой жигуленок. Все это время он так и простоял нетронутым. Никто не попытался даже открыть дверь. Я сел в него и уехал.

— А как вы оказались на первой чеченской?

— Тогда мне помог президент Ингушетии Руслан Аушев. Мы с ним были знакомы, поэтому я решил проехать в Чечню через Ингушетию. Перебрался через границу, со стороны боевиков проехал Урус-Мартан, Ачхой-Мартан, Самашки. Я увидел местные больнички, на которые падали бомбы, — там без разбора лежали русские, украинцы, чеченцы, один какой-то боевик. Люди были без медикаментов, без нормального медицинского обслуживания, иногда даже без воды.

В Ачхой-Мартане меня задержали местные ополченцы: в это время в Чечне начиналась шпиономания. Долго допрашивали — кто я и что я. Спас меня хирург из местной больницы. Когда меня задержали, я предложил — чем сидеть просто так, давайте поеду в больницу. Чем могу, помогу. Меня отправили — под конвоем, с автоматчиками. И тут меня увидел хирург: «Здравствуйте, доктор! Я вас знаю, читал вашу книгу». Он что-то долго объяснял автоматчикам по-чеченски. После этого они ушли. Незадолго до чеченской войны я действительно написал книжку по гнойной хирургии детского возраста. Получается, эта книга спасла мне жизнь.

— В 90-е годы вы начали свою собственную войну: за здание института. Бороться пришлось с коррупционной машиной...

— Нам надо было развиваться. В старом здании условия были неважные и для пациентов, и для врачей. В начале 90-х мы решили выстроить рядом новый корпус. Но не тут-то было. Началась дикая борьба за здание, стоявшее рядом с институтом. Мы боролись с очень мощными силами — ни у кого не было сомнений, что они нас раздавят. Это здание раньше принадлежало НПО «Астрофизика». Помните нефтяную компанию «Гермес»? «Астрофизика» и «Гермес» организовали компанию «Технопарк Астро-Гермес» и продали ей здание за бесценок. По 10 долларов за квадратный метр — за дом в центре Москвы площадью пять тысяч квадратных метров. Здание попросту украли у государства и присвоили. Цель была одна — получив строение по дешевке, впоследствии заработать на нем миллионы. Мы ратовали за то, чтобы здание вернули государству, а оно отдало бы его Москве и детской больнице. Чтобы доказать свою правоту, нам потребовалось 27 судов и 10 лет. Причем мы никому не заплатили ни копейки. Люди помогали нам. Даже адвокаты делали свою работу бесплатно. Выиграв дело, мы снесли старое здание и на его месте создали единственный в России и в мире Научно-исследовательский институт неотложной детской хирургии и травмы.

— А правда, что ваши врачи «в карман» денег не берут? Просто это в Москве такая редкость...

— У нас проходит по 40 тысяч детей в год, и вы не найдете ни одной мамы, которая заплатила бы медикам в карман хоть копейку. Но можно и деньги не брать, а работать плохо. У нас высокая квалификация врачей. И реанимация, и травматология, и нейротравма на должном уровне. Мы — единственное в России учреждение, где почти 100 процентов перитонитов оперируют лапароскопическим путем. И оборудованы мы мощно — и МРТ, и КТ. Могу с гордостью сказать: сейчас это институт-игрушка.

— Вас не гнетет бремя славы? Ведь после трагедии «Норд-Оста» в России не осталось человека, который не знал бы, кто такой доктор Рошаль.

— Популярность — вещь преходящая. Сегодня она есть, а завтра нет. Я не обольщаюсь на этот счет.

— И все же как вышло, что именно вы оказались одним из героев Дубровки?

— Как и для всех, «Норд-Ост» стал для меня полной неожиданностью. Вечером я включил телевизор и сначала просто не поверил тому, что услышал. Так и просидел у экрана до утра, пытаясь разобраться в ситуации. Потом подумал: там ведь и взрослые, и дети. Им нужен доктор. Об участии в переговорах я не мыслил — только о помощи. Думаю, таких, кто хотел пойти, было много. Просто я оказался чуть упорнее. Стал звонить Лужкову, тот не отвечал. Решил набрать номер Иосифа Кобзона, он тоже был недоступен. Тогда я еще не знал, что он в этот момент находился на Дубровке и вывел нескольких заложников. Потом дозвонился до помощника Лужкова, тот долго не мог понять, что мне нужно. Говорил, что докторов достаточно. Но я настаивал на том, что хочу пройти внутрь. Потом террористы потребовали двух врачей-иорданцев. В Москве нашли одного. Ну а вторым оказался я. Позже я узнал, что Лужков и Кобзон настояли, чтобы меня пропустили. Я сказал террористам, что я детский доктор, что лечил детей во время первой чеченской войны. Меня не очень приветливо встретили. Спросили, где мой чемоданчик и медикаменты. Оказалось, что им понадобились врачи, потому что у одного боевика была ранена рука. Но сначала нам с иорданским доктором предложили вытащить на улицу Олю Романову, которую они застрелили. Потом меня провели на балкон, и я увидел огромный зал, в котором раньше никогда не был. Это 700—800 мест внизу, 200—300 наверху. Свет горел, все сидели. Кто-то спал, кто-то читал, кто-то лежал между стульями на полу. Вроде бы все были спокойны. Но я-то знал, что внутри каждого есть ощущение, что жизнь висит на волоске. Ведь только что мы вытащили из фойе убитую девушку. Войдя на балкон, я громко поздоровался с сидящими в зале. Многие посмотрели на меня с удивлением — не поняли, откуда я взялся. Я спросил, есть ли в зале врачи. Одна женщина отозвалась сразу. Это была Фатима Шахова. До сих пор считаю, что после «Норд-Оста» ее несправедливо обошли в наградах. Она абсолютно героический человек. Все дело в имени-фамилии — поначалу ее даже причислили к боевикам.

Потом я вернулся в фойе и стал искать место, которое было лучше всего освещено. Оказалось, что это туалет. Мы поставили в предбаннике столик, я стал осматривать обширную рану на руке боевика. Вокруг стояли террористы. Неожиданно мы услышали стрельбу. Две девчонки, воспользовавшись тем, что боевики отвлеклись, прыгнули вниз со второго этажа. По ним стали стрелять. Войска, окружившие здание, начали ответную пальбу. Я выскочил в коридор, увидел там съежившуюся от страха маму с ребенком, уложил их на пол. Боевики разозлились на нас — вы, мол, специально отвлекли внимание. Грозили Фатиме, которая мне помогала: если что не так, расстреляем. Однако потом разрешили нам с Шаховой пройти на балкон и опросить заложников — у кого какое самочувствие. Выяснилось, что проблемы есть у многих. У кого-то разыгрался насморк, кому-то нужны были капли для глазных линз, у кого-то больные почки, у кого-то начались женские проблемы. Мало ли что... Мы опросили на балконе человек 300, составили список необходимого. Сообразив, что в зале внизу сидит в два раза больше народу, я смог прикинуть количество нужных медикаментов. После этого мы с иорданским врачом направились к выходу. Но боевики задержали нас. В сущности, оставили в зале как заложников. Нас спас корреспондент The Sunday Times Марк Франкетти, который попал в здание в 11 вечера. Он спросил: «А где же врачи?» Наверное, боевики испугались международной огласки. Они вообще следили за реакцией СМИ — смотрели новости, репортажи. Кто-то из боевиков махнул нам рукой: «Свободны!» Я спросил, можно ли прийти еще раз и принести лекарства для заложников. Тот разрешил.

— Даже не спрашиваю, было ли вам страшно...

— Если честно, говорить о «Норд-Осте» мне всегда нелегко. Эти воспоминания не из приятных. Сейчас, в ретроспективе, конечно, понимаешь, что риск для жизни существовал. Но в тот момент думать о себе и своем страхе было просто некогда. Я ведь до этого занимался неотложной помощью. В каком-то смысле у меня был привычный настрой: надо работать, сделать все, что зависит от врача, остальное потом. И я был спокоен. Вышел из здания со своим списком, за час-полтора мне собрали все необходимое. Руководитель комитета здравоохранения Андрей Сельцовский сработал оперативно. Была ночь, пришлось открывать аптеки, но все нашли очень быстро. В полвторого я снова отправился в Театральный центр. С собой у меня были две коробки с лекарствами для заложников и мешок со средствами гигиены. Я понял, что один все это не унесу, и попросил сотрудников Международного Красного Креста помочь. Те отказались — сказали, что не знают, что в коробках, и боятся провокаций. Меня выручили корреспонденты НТВ, которые тоже направлялись в здание. Потом я приходил туда несколько раз. Мне помогали Фатима Шахова и Александр Панов, военврач. В последний вечер перед штурмом я вновь вернулся туда с Анной Политковской из «Новой газеты». Помню, увидел ее — она стояла, прислонившись к стене в коридоре штаба. Я спросил: «Что ты здесь делаешь?» — мы были хорошо знакомы до этого. Она ответила, что хочет попасть в зал Театрального центра. Я решил ее проводить и помог ей донести три больших пакета с водой для заложников. Когда увидел, что ей ничто не угрожает, вернулся назад.

— Через год у вас снова вышел конфликт с Международным Красным Крестом, когда эта организация не дала согласия на гуманитарный коридор, чтобы вывезти больных детей из осажденного Багдада...

— Когда американцы окружили Багдад, мы получили сообщение, что в больницах находятся тяжелобольные дети. Для их лечения не было медикаментов, и мы предложили организовать зеленый коридор. Договорились с соседними странами о том, куда перевезем детей. Я летал в Нью-Йорк — договорился с ООН. Нужно было получить согласие только от американского командования и от Красного Креста. В Красном Кресте были напуганы тем, что накануне в Багдаде убили их сотрудника. Но мы бы все сделали сами, от них нам нужно было подтверждение полномочий, чтобы нас не убили по дороге. Однако они отказали. Американцы — тоже. До сих пор не могу принять это решение. Ведь детей можно было спасти.

— Вернемся к «Норд-Осту». Вы пришли туда как врач, но стали переговорщиком...

— Никаких политических требований никто через меня не передавал. Моя главная цель была — постараться, чтобы выпустили детей. Еще я хотел договориться о передаче заложникам пищи. Кое-что удалось сделать. Выйдя от террористов в первый раз, я сказал по телевидению, что в зале есть больные дети. Бараеву, руководившему боевиками, это не понравилось. Когда я в следующий раз пришел в Театральный центр, он сказал, помахивая револьвером у меня под носом: «Зачем ты сказал, что тут лежат больные дети? Зачем говоришь, что мы их не кормим?» Я ответил, что не вру и что так оно и есть. Вскоре восьмерых детей отпустили. Капля по капле Иосиф Кобзон, я и другие переговорщики воздействовали на бандитов. Вообще могу сказать, что я не врал террористам. Всегда говорил прямо, не заигрывал, не пытался их обмануть. А они врали. Вот спрашиваю у Бараева, есть ли у него дети. Он ответил, что есть — двое, одному годик, другому три. Я продолжаю: «А если бы твои дети попали в заложники, разве ты не постарался бы их вызволить? Почему дети должны отвечать за дела взрослых?» Он говорит: «Ладно, завтра я всех детей отпущу». Но так этого и не сделал. Еще я уговаривал боевиков принять пайки с едой для заложников, которые специально наготовили для них по распоряжению Лужкова. Они увиливали: «Ну ты же видишь, мы сами ничего здесь не едим, только пьем воду!» Потом я узнал, что они принесли с собой мешок фиников. Дали мне их попробовать. Финики — полноценная еда, один из лучших продуктов, сохраняющих силы. На них можно было протянуть долго.

— До сих пор идут споры: можно ли было избежать жертв среди заложников? Что вы сами об этом думаете?

— Кое-что можно было сделать иначе. Но для этого понадобились бы 800 носилок и 1600 человек, чтобы эти носилки нести. Каждого заложника нужно было уложить на носилки, поставить капельницу, спуститься с носилками по ступеням. Все это за короткое время. Реально такое? Нет. Были накладки — в этом нет сомнений. А вы знаете, что в ночь перед штурмом у штаба по освобождению заложников поймали лазутчика? Операция была строго секретной. Ведь если бы о ней стало известно террористам, все 800 человек вместе с фугасом взлетели бы на воздух. К тому же у входа в здание Театрального центра было припарковано множество машин — на них люди приехали на спектакль. И в том числе машина, на которой привезли боевиков. Никто не знал, сколько из них может быть заминировано. Отгонять машины было опасно. Поэтому убрать их и подогнать кареты «скорой помощи» ближе к подъезду оказалось фактически невозможно. В этой неразберихе погибли люди — 130 из 800. Я не хочу сказать, что это мало. Но ведь большая часть осталась в живых. Каждый год в день памяти жертв «Норд-Оста» я с раннего утра, задолго до митинга, прихожу на Дубровку. Приношу цветы и, как идиот, вновь и вновь перечитываю весь этот список из 130 фамилий. Думаю о том, что я мог бы быть в нем 131-м. В последний раз мы были там вместе с Фатимой Шаховой.

— В 2004 году в Беслане вас позвали в захваченную школу уже сами боевики...

— Вы знаете, об этом до сих пор идут споры. 1 сентября я был в школе у внука моей сестры — поздравлял детей с началом учебного года. После этого пришел на работу. Около полудня у меня в кабинете раздался телефонный звонок. Звонили из «Интерфакса»: «Террористы захватили школу в Беслане и зовут вас. Вы едете туда?» Я сначала не мог понять, где находится этот Беслан. Но через два часа уже сидел в самолете. Теперь некоторые утверждают, что боевики требовали не меня, а бывшего министра внутренних дел Рушайло — вместе с Муратом Зязиковым и Александром Дзасоховым. Записку под их диктовку писала врач Лариса Мамитова. Наши фамилии и вправду звучат похоже. Позже Мамитова рассказывала мне, что террорист долго не мог вспомнить фамилию: «Ру... Ру... Ру...» Как бы то ни было, я рад, что поехал. Потому что в результате сделал больше, чем мог бы сделать Рушайло. Получилось так, что я вел все переговоры с террористами в первую ночь. Потом каждый день разговаривал с ними раз по 10, может быть, больше. Я только удивлялся: зачем они меня позвали? Во время переговоров они постоянно требовали привести Мурата Зязикова, Асламбека Аслаханова, Александра Дзасохова. А я, в свою очередь, просил о возможности прийти в одиночку и осмотреть заложников, принести им медикаменты, что-то для них сделать. Однако боевики сказали, что если я подойду на 30—40 метров один, без тех людей, которых они хотели видеть, меня убьют. Их реакция на мои слова вообще была просто странной с точки зрения нормального человека. Создавалось впечатление, что эти люди зомбированы. Я им говорю: «Там маленькие дети. Давайте принесем для них немножко воды, сухого молока». Они в ответ: «Все дети объявили сухую голодовку». Однажды предупредили: «Если в здании школы выключится свет, через минуту начнем расстреливать». А в Северной Осетии тогда и без всяких терактов случались постоянные перебои с электричеством. В другой раз позвонили мне и сказали, что видят какое-то движение около гаражей. Мол, если это не прекратится, будут расстреливать детей. К концу вторых суток, когда я неизвестно в какой раз просил дать детям воду, медикаменты, они ответили: «Вашу воду и лекарства они не хотят». Я был в отчаянии: пытался сделать все возможное, чтобы облегчить положение заложников, но результатов не было. Разве что только наши разговоры про питание, воду, лекарства создавали тот предохранитель, который удерживал боевиков от импульсивных решений...

— Вы помните момент штурма?

— В это время я находился в Детской республиканской больнице Северной Осетии — мы готовились к приему большого количества пациентов. Услышав о штурме, я поехал прямо в больницу Беслана — туда к тому времени уже начали привозить детей. Увидел, как над городом закружили вертолеты. Пришлось добираться окольными путями — на улице стояли танки. Когда я подъезжал к больнице, в соседнем лесочке услышал перестрелку. Видимо, кто-то из террористов все же сумел уйти из здания школы, я так думаю. Количество жертв поразило меня, хотя я на своем веку повидал многое. Когда тебе приносят ребенка, изрешеченного пулями, с разорванными и залитыми кровью легкими, с грудной клеткой и брюшной полостью, развороченными осколками, что можно сказать о тех, кто это сделал? Звери!

— Вам снится Беслан?

— Я страшно переживаю, что мне не удалось сделать там то, что я сделал в «Норд-Осте», хотя я и очень старался. Но моя совесть перед заложниками и их родными чиста.

— Во второй половине нулевых вы схлестнулись уже не с боевиками, а с чиновниками от здравоохранения. Все началось с министра Юрия Шевченко...

— Да, я критиковал его. А что еще можно сказать о человеке, который, зная, что его пребывание в ранге министра будет продолжаться недолго, ограбил здравоохранение страны, построив для себя Национальный медико-хирургический центр имени Пирогова за 1 миллиард 700 миллионов рублей? На эти деньги можно было создать 8—10 крупных медицинских подразделений для детей и оснастить все реанимационные отделения России современным оборудованием.

— Вы были и суровым критиком Зурабова.

— Надо отдать ему должное — он очень умный человек: у него голова-компьютер. Просто компьютер свой он не для того использует. Владимиру Путину нельзя отказать в определенном остроумии — когда он встречался с представителями Общественной палаты, я сказал: «Посмотрите, как люди относятся к Зурабову. Едешь в такси — его ругает водитель, придешь в магазин — обсуждают в очереди, войдешь в больницу — против него и пациенты, и врачи. А он все сидит!» Путин улыбнулся: «Да нет, Зурабов еще не сидит...»

— Когда Татьяна Голикова пришла в министерство, многим казалось, что вы нашли общий язык. Когда стало ясно, что вы по разные стороны баррикад?

— Однажды Голикова сказала мне фразу, которую я сначала недопонял: «Леонид Михайлович, вне зависимости от того, как будут развиваться наши отношения, я все равно буду относиться к вам хорошо». Именно тогда началась чехарда с законами, когда Минздравсоцразвития стал выдавать на-гора один законопроект за другим, не имея концепции. При этом создавали их без всякого общественного обсуждения: часто складывалось впечатление, что законы писали на коленке. И получилось, что то, что не доделал Зурабов, успешно довершила Татьяна Голикова. Преемственность была полной. Но окончательный разрыв произошел, когда начала набирать силу созданная нами Национальная медицинская палата — профессиональная организация медиков, которая, как мы планируем, будет отвечать за качество медицинской помощи в стране. Это ее взбесило — она даже попыталась создать параллельную организацию с похожими функциями, но только под контролем министерства.

— Не секрет, что у вас сложились особые отношения с Владимиром Путиным. Как это получилось?

— В первый раз был у Путина после «Норд-Оста». Тогда он сам предложил встретиться. Мы не касались профессиональных вопросов, но я поинтересовался, можно ли прийти еще раз и поговорить уже о здравоохранении. Он согласился. И я пришел. Потом было несколько встреч, когда я входил в состав президентской комиссии по правам человека. Тогда, кстати, я высказал сомнения в правильности ареста Ходорковского. Несколько раз я общался с Путиным в рамках встреч с представителями Общественной палаты. После того как я ушел из ОП, чтобы создать Национальную медицинскую палату, я встречался с президентом уже по ее делам.

— Планы на будущее все так же грандиозны?

— Мне 80 лет, время идет. Я должен выбирать главное, хотя по сравнению с тем, что было 10 или 20 лет тому назад, количество планов и желаний не уменьшилось. Мне очень хочется, несмотря на возраст, быть полезным нашему Институту неотложной детской хирургии. Но больше всего, и это не красивые слова, хочу увидеть в России такое здравоохранение, которым было бы довольно большинство россиян.

— Говорят, врачи помнят тех пациентов, которых вылечить не удалось...

— Таких случаев в жизни у меня было немного. Я всегда борюсь до конца и отхожу от больного последним. Но для врача самое тяжелое — состояние полного бессилия. Когда ты стоишь у постели погибающего ребенка и понимаешь, что невозможно ничего сделать.

— Наше здравоохранение до этого состояния еще не дошло?

— Уверен, что нет. Его еще можно вылечить.

Алла Астахова

Досье

Леонид Михайлович Рошаль

Родился 27 апреля 1933 года в городе Ливны Орловской области.

В 1957 году окончил 2-й МОЛГМИ по специальности «педиатрия».

С 1959 по 1961 год обучался в ординатуре на кафедре детской хирургии Института усовершенствования врачей.

В 1961—1981 годах работал в отделении детской хирургии МОНИКИ.

В 1964 году защитил диссертацию кандидата медицинских наук, а в 1970 году — докторскую диссертацию.

В 1981 году стал заведующим отделением неотложной хирургии и травмы детского возраста НИИ педиатрии РАМН.

С 2003 года по настоящее время — директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии департамента здравоохранения Москвы.

В 1990 году стал председателем Международного комитета помощи детям при катастрофах и войнах, возглавил Международный благотворительный фонд помощи детям при катастрофах и войнах.

В 2010 году организовал Национальную медицинскую палату и стал ее президентом.

Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, орденом Мужества, медалью «Защитнику свободной России», знаком отличия «За заслуги перед Москвой», медалью «Во славу Осетии», орденом «Полярная звезда» (Монголия).

Имеет звания: «Детский доктор мира» (1996 год), «Россиянин года» (2004 год), «Европеец года — 2005», «Звезда Европы — 2005».

Россия > Медицина > itogi.ru, 22 апреля 2013 > № 805079 Леонид Рошаль

Центральная избирательная комиссия Бангладеш в понедельник объявила новым президентом страны спикера парламента Абдула Хамида, который временно исполнял обязанности главы государства со времени болезни и после смерти в прошлом месяце президента Зиллура Рахмана.

"Абдул Хамид, будучи единственным кандидатом, был объявлен президентом, так как поданные им документы были признаны действительными, и никто кроме него не баллотировался на президентский пост", - приводит агентство BSS заявление комиссии.

Шестидесятидевятилетний Хамид семь раз избирался в парламент от округа Кишореганджи. Он родился 1 января 1941 года, в 1969 году вступил в правящую ныне партию Народная лига. Принимал активное участие в борьбе Бангладеш за независимость от Пакистана в 1971 году.

Президент Бангладеш с 1991 года избирается парламентом сроком на пять лет. Эта должность в стране носит протокольный характер. По конституции президент может предпринимать политические шаги по просьбе премьер-министра и правительства - в частности, он может распустить парламент, назначить судей Верховного суда и главу Центральной избирательной комиссии. Его функции расширяются в переходный выборный период - в это время только он имеет право вводить чрезвычайное положение. По статье 51 конституции Бангладеш президента нельзя подвергнуть уголовному преследованию. Парламент может объявить ему импичмент. В отсутствие или в случае болезни президента его функции выполняет спикер парламента. Александр Невара.

Согласно прогнозам Иностранной сельскохозяйственной службы США, урожай пшеницы в Афганистане в сезоне 2013-2014 снизится приблизительно на 2% и составит 4,05 млн. тонн. В связи с этим можно предположить, что импорт пшеницы и муки Афганистаном возрастёт.Прошлый сельскохозяйственный сезон ознаменовался вторым максимальным урожаем пшеницы в истории Афганистана – 4,15 млн. тонн. Импорт пшеницы, в свою очередь, составил 1,9 млн. тонн, сообщает информационное агентство «Зерно Он-Лайн».

Отметим, что в текущем сезоне Афганистан импортирует пшеницу и пшеничную муку из Казахстана и Пакистана. Потребность Афганистана в продуктах из пшеницы и пшеничной муки составляет 6 млн. долларов в год и, по прогнозам Иностранной сельскохозяйственной службы США, останется на этом же уровне в следующем сезоне.

В среду, 17 апреля, в Карачи прошла церемония вступления в состав ВМС Пакистана четвертого фрегата класса F-22P, PNS Aslat, построенного на верфи Karachi Shipyard and Engineering Works Limited (KS&EW).

Церемонию принятия возглавил начальник штаба ВМС адмирал Мохаммад Асиф Сандила (Mohammad Asif Sandila), также приняли участие высокопоставленные представители Китая и Пакистана, в т.ч. посол КНР и вице-президент Китайской государственной судостроительной корпорации (China State Shipbuilding Corporation - CSSC).

Ввод в состав ВМС Пакистана фрегата PNS Aslat завершает контракт, заключенный в 2005 году, который предусматривал строительство трех фрегатов F-22P в Китае и передачу технологий для строительства четвертого фрегата на верфи в Карачи. Своевременное и успешно строительство всех кораблей, в т.ч. строительство четвертого фрегата в Пакистане, свидетельствуют о большом сотрудничестве и приверженности верфи Hudong-Zhonghua в Шанхае, Karachi Shipyard и штаба ВМС Пакистана.

Фрегат PNS Ansat оснащен современным оружием и сенсорами, которые делают его чрезвычайно мощной платформой, способной действовать в различных условиях угроз. Ввод этого фрегата в состав эскадры эсминцев ВМС Пакистана укрепит и расширит возможности страны в защите морских границ.

В Ашхабаде 21 марта 2013 года прошли успешные переговоры между президентами Афганистана, Таджикистана и Туркменистана о совместном строительстве железной дороги. Хамид Карзай, Эмомали Рахмон и Гурбангулы Бердымухамедов обсудили проект строительства железной дороги из Ашхабада в Душанбе через территорию Афганистана и подписали меморандум о взаимопонимании. Пока это только общее соглашение, предусматривающее, что эксперты в течение месяца проработают технические детали и оценят приблизительную стоимость проекта.

Безусловно, строительство железных дорог на севере Афганистана можно воспринимать только как позитивное событие. Появление железной дороги даст сильный импульс экономическому развитию северных провинций, появлению различных отраслей промышленности, росту благосостояния населения. Север Афганистана имеет свои запасы нефти и газа, ряда других полезных ископаемых, что в сочетании с водными ресурсами Амударьи и Пянджа и транспортными возможностями проектируемой железной дороги сделало бы целый ряд северных афганских провинций привлекательными для развития добывающей и перерабатывающей промышленности, например, нефтепереработки, производства строительных материалов, текстильной промышленности и так далее. Очевидно, что подобное развитие северных провинций самым благотворным образом скажется на положении всего Афганистана и сделает свой вклад в нормализацию ситуации в стране.

Однако в вопросе строительства новой железной дороги есть несколько нюансов, на которые нужно обратить внимание.

Во-первых, Узбекистан имеет проект строительства железной дороги от Пянджа до Мазари-Шарифа, протяженностью 230 км и стоимостью около 450 млн. долларов, который реализуется ГАЖК «Узбекистон темир йуллари» в рамках проекта CAREC. В настоящее время готовится ТЭО этого проекта, который с очевидностью конкурирует с замыслом президентов трех стран. Что будет с этим узбекским проектом — теперь не вполне ясно. Нельзя исключать, что Афганистан постарается заблокировать этот проект, хотя за ним стоят серьезные финансовые ресурсы крупных банков развития.

Есть и второй вопрос, связанный с Узбекистаном, — пересечение планируемой железной дороги с железной дорогой Хайратон — Мазари-Шариф, которая ныне находится под узбекским управлением. Проект, выдвинутый президентами трех стран, явно носит антиузбекский характер, это линия в обход территории Узбекистана и разрешения всех проблем и трудностей, связанных с узбекским транзитом. Но эта линия пересекается с линией под управлением «Узбекистон темир йуллари», и этот вопрос надо будет как-то разрешить, например, расторгнуть контракт с узбекской стороной и передать эту железную дорогу Национальному управлению железных дорог Афганистана.

Во-вторых, Афганистан, Таджикистан и Туркменистан не имеют настолько крупных инвестиционных ресурсов, чтобы реализовать железнодорожный проект стоимостью более 1 млрд. долларов. Эта оценка включает в себя только строительство линии от Акина в Туркменистане до Пянджа в Афганистане. Требуется еще строительство железной дороги от Колхозабада до Пянджа и железнодорожного моста через Пяндж. Еще в 2006 году Таджикистан разработал проект линии Колхозабад — Кундуз, стоимость более 100 млн. долларов, из которых около 40 млн. долларов приходилось на мост. Строительство крупных мостов через Пяндж — один из наиболее сложных элементов проекта. Это строительство не только дорогостоящее, но и требует серьезного технического оснащения. Потому крупные автомобильные мосты через Пяндж, построенные с 2006 года, строились на американские средства и с привлечением европейских мостостроительных компаний. Так что странам для реализации этого проекта нужен внешний партнер с достаточными финансовыми ресурсами.

В-третьих, не очень ясно, насколько все это соотносится с идеей, выраженной в докладе, подготовленном для Конгресса США аппаратом специального инспектора по проектам реконструкции в Афганистане (SIGAR), в котором указывается, что «Северный железнодорожный маршрут в Афганистане обеспечит для Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана выход на мировые рынки через иранский порт Бендар-Аббас, а также создаст новый железнодорожный коридор для государств Центральной Азии, который будет свободен от влияния со стороны России и обеспечит им такой выход на мировые рынки, которого раньше никогда не было». В сообщениях о ходе переговоров в Ашхабаде ничего не говорилось о каких-либо масштабных планах развития железнодорожной сети, речь шла лишь о соединении трех стран магистралью в обход территории Узбекистана.

Вопросы особенно усиливаются в свете растущей напряженности между Ираном и США по поводу экспорта газа в Пакистан и строительства газопровода. США резко высказались против этого проекта, определив его как средство прорыва международных санкций, и пообещали, что сорвут его реализацию. Как в таких условиях нужно воспринимать призывы американских экспертов по использованию иранского порта Бендер-Аббас для торговли стран Центральной Азии? Вероятнее всего, с учетом обстановки, это не более чем фигура речи.

В общем и целом, обстановка пока не благоприятствует реализации этого железнодорожного проекта. Неопределенность политической ситуации в регионе и проблема вывода иностранных войск, противоречия между странами, интересы крупных держав, а также экономическая слабость Афганистана, Таджикистана и Туркменистана — все это сильнейшим образом осложняет строительство железнодорожной линии, бесспорной необходимой и перспективной для экономического развития северного Афганистана. Благоприятные условия вряд ли настанут в ближайшие годы, и потому вопрос о строительстве этой железной дороги, пожалуй, можно отнести к 2018-2020 годам, не раньше.

Наиболее целесообразным подходом в этой ситуации было бы не проявлять торопливости, не заявлять, что дорога будет построена к 2015 году (поскольку очевидно, что до этого времени положение в Афганистане может серьезным образом измениться), а получше подготовиться к проекту, то есть провести изыскательские работы, наметить два-три варианта прокладки колеи, подготовить проекты мостов и сооружений с тем, чтобы приступить к проекту сразу же, как только будет позволять политическая ситуация. Кроме того, было бы весьма желательно вынести вопрос о строительстве новой дороги в сообщество железных дорог 1520 мм, чтобы дороги, входящие в эту сеть, рассмотрели возможность помощи строительству, даже не финансовой, а материальной: рельсами, скреплениями, стрелочными переводами, оборудованием связи и сигнализации, подвижным составом и средствами механизации строительных работ. В принципе, из запасов всей сети 1520 мм вполне можно набрать материалов и оборудования для строительства этой дороги хотя бы по минимальному комплекту. Такая помощь позволила бы резко ускорить строительство и существенно его удешевить.

Дмитрий ВЕРХОТУРОВ

Крупнейшая горнодобывающая компания в мире BHP Billiton в третьем квартале (завершился 31 марта) 2012-2013 финансового года увеличила добычу железной руды на 6% по сравнению с аналогичным периодом прошлого фингода - до 40,205 миллиона тонн, говорится в отчете компании.

За первые девять месяцев текущего финансового года показатель вырос на 3%, достигнув 122,167 миллиона тонн.

Производство меди за январь-март 2013 года выросло на 9% - до 307,1 тысячи тонн, никеля - на 1%, до 42,1 тысячи тонн, цинка - на 2%, до 30,193 тысячи тонн, свинца - снизилось на 8%, до 49,080 тысячи тонн. Выпуск алюминия увеличился на 10% и составил 304 тысячи тонн, глинозема - на 15% - до 1,213 миллиона тонн.

Производство серебра в минувшем квартале снизилось на 9% - до 8,84 миллиона унций, золота - на 6%, до 42,076 тысячи унций, добыча алмазов также сократилась на 26% и составила 322 тысячи карат.

Выпуск коксующегося угля за квартал вырос на 22%, составив 8,966 миллиона тонн, энергетического угля - снизился на 10%, до 15,486 миллиона тонн.

BHP Billiton - мировой лидер горнодобывающей отрасли, основанный в 2001 году путем слияния австралийской Broken Hill Proprietary Company (BHP) и британской Billiton. Компания занимается добычей бокситов, угля, меди, марганца, железной руды, урана, никеля, алмазов, серебра и титаносодержащих минералов. Компания также добывает нефть и природный газ.

Добывающие мощности сосредоточены в 25 странах, среди которых Австралия, Канада, Чили, Мозамбик, ЮАР, Колумбия, Пакистан, США.

Спасательные работы продолжаются в среду в пострадавшем от мощного землетрясения районе в западной пакистанской провинции Белуджистан, под обломками зданий еще остаются люди, сообщают в среду пакистанские СМИ.

Землетрясение магнитудой 7,8 произошло на юго-востоке Ирана. Землетрясение также ощущалось в соседних странах, в частности, в Индии, Пакистане и в государствах Персидского залива. По последним данным, в Пакистане погибли 40 человек, около 300 получили ранения.

По данным газеты DAWN, под завалами остаются несколько жителей пакистанской провинции. Армия Пакистана доставляет в пострадавший район медикаменты, тенты, одеяла. Ожидается, что в среду вертолетами из города Машкал будут вывезены как минимум 20 человек, чье состояние оценивается как критическое.

В среду на ирано-пакистанской границе произошло еще одно землетрясение магнитудой 5,7. О возможных жертвах, пострадавших или разрушениях не сообщалось. Александр Невара.

Количество погибших в западной пакистанской провинции Белуджистан в результате мощного землетрясения, произошедшего во вторник в граничащем с Пакистаном районе Ирана, возросло до 40 человек, около 300 получили ранения, сообщает в среду агентство Синьхуа.

Ранее сообщалось о 34 погибших и около 80 раненых.

Землетрясение магнитудой 7,8 произошло на юго-востоке Ирана в 14.44 мск, его очаг залегал на глубине около 82 километров. Землетрясение также ощущалось в соседних странах, в частности, в Индии, Пакистане и в государствах Персидского залива.

Афтершоки от землетрясения были отмечены в разных районах Пакистана - в расположенной на севере столице Исламабаде, в южном Карачи, в Лахоре близ индийской границы, в столице граничащей с Ираном провинции Белуджистан Кветте, в северо-западной Зоне племен.

В среду на ирано-пакистанской границе произошло еще одно землетрясение магнитудой 5,7. О возможных жертвах, пострадавших или разрушениях не сообщалось.

Иранское ведомство по регулированию в атомной сфере INRA (Iran Nuclear Regulatory Authority) заверило МАГАТЭ, что землетрясение магнитудой 7,8, произошедшее во вторник, не нанесло вреда АЭС "Бушер" и другим атомным объектам, сообщается на сайте международного агентства.

По данным Геологической службы США, подземные толчки магнитудой 7,8, зафиксированные в 14.44 мск вторника, произошли на глубине около 82 километров с эпицентром в 200 километрах от иранского города Захедан близ границы с Пакистаном. Землетрясение также ощущалось в Нью-Дели и других индийских городах, в Пакистане и странах Персидского залива.

МАГАТЭ сообщило иранским властям, что готово предоставить любую помощь в обеспечении безопасности радиоактивных источников, в том числе медицинских. В ответ INRA сообщило, что по его данным в зоне, затронутой землетрясением, нет мощных источников радиации.

Пресс-секретарь Штаба по управлению транспортом и потреблением топлива Хосейн Хашеми в интервью Экономическому радио заявил, что в настоящее время в Иране насчитывается 3,3 млн. двухтопливных автомобилей, которые расходуют до 20 млн. куб. м сжатого природного газа (CNG) в день, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

Хосейн Хашеми отметил, что названное количество расходуемого CNG эквивалентно 20 млн. литров бензина, которые, таким образом, экономятся за счет использования CNG в качестве автомобильного топлива.

Далее Хосейн Хашеми сообщил, что Иран занимает первое место в мире по количеству двухтопливных автомобилей и в последние годы уделяется большое внимание увеличению числа газовых автозаправочных станций (АЗС). Одновременно увеличивается численность общественного транспорта, работающего на газе.

При этом около 75% топливной корзины страны все еще составляет бензин, который потребляется в качестве автомобильного топлива. В этих условиях на повестке дня стоит также вопрос о развитии производства дизельных легковых автомобилей.

Согласно последним статистическим данным, с открытием 27 новых газовых АЗС их общая численность по всей стране достигла 1 тыс. 992 единиц. На этих АЗС насчитывается в общей сложности 11 тыс. 552 раздаточных крана или заправочных пистолета для топлива, способных обеспечить одновременную заправку 2 млн. 152,8 куб. м газа в час.

По количеству газовых АЗС Иран занимает 4-ое место в мире после Пакистана, Китая и Аргентины. В текущем году планируется увеличить численность газовых АЗС до 2,5 тыс. единиц, и в этом случае Иран опередит Китай и Аргентину и выйдет на 2-ое место по количеству газовых АЗС.

В настоящее время по всему миру насчитывается около 15 млн. автомобилей, работающих на CNG, 3,3 млн. из которых приходятся на долю Ирана.

Авиакомпания «Пакистанские международные авиалинии» прекратила авиарейсы между Кветтой и Кандагаром из-за сокращения потока пассажиров.Напомним, что пять месяцев назад «Пакистанские международные авиалинии» начали авиасообщение между пакистанским городом Кветта и провинцией Кандагар. Авиарейсы осуществлялись два раза в неделю. Впоследствии число рейсов было сокращено до одного в неделю, а затем авиасообщение было прекращено, сообщил пресс-секретарь губернатора провинции Кандагар.

Джавед Файзал отметил, что авиасообщение являлось частью афгано-пакистанского соглашения, и выразил надежду, что правительство Афганистана обсудит этот вопрос с пакистанскими коллегами. Он также отметил, что малое число пассажиров может быть связано со стоимостью авиаперелётов, сообщает информационное агентство «Бахтар». Так, пакистанская авиакомпания увеличила стоимость билетов до Кветты и порта Карачи с 5800 и 6900 до 7200 и 8500 афгани, соответственно. В то же время начальник аэропорта Кандагара Ахмадулла Файзи сообщил, что его не проинформировали об окончании авиасообщения.

Житель города Кандагар рассказал журналистам, что бизнесмены провинции Кандагар активно пользовались новым авиамаршрутом и что прекращение авиасообщения отрицательно скажется на их бизнесе.

Туркмения планирует в ближайшие годы увеличить экспорт электроэнергии в пять раз, сообщают в субботу местные СМИ.

Это предусмотрено Концепцией развития электроэнергетической отрасли Туркменистана на 2013-2020 годы, которую утвердил президент Гурбангулы Бердымухамедов.

Выступая в пятницу на заседании правительства, глава государства отметил, что в электроэнергетическую отрасль Туркмении до 2020 года планируется инвестировать свыше 5 миллиардов долларов. "Таким образом, помимо того, что города и села, промышленные предприятия страны будут бесперебойно и качественно обеспечиваться электроэнергией, мы намерены в 5 раз увеличить объемы поставок электроэнергии в зарубежные страны, что позволит значительно увеличить объемы поступлений валютных средств в казну государства", - сказал президент.

На первом этапе в 2013-2016 годы планируется строительство восьми газотурбинных электростанций, реконструкция трех действующих электростанций, а также сооружение высоковольтных линий электропередачи. Таким образом, к 2016 году производство электроэнергии увеличится почти в два раза.

На втором этапе (2017-2020 годы) планируется построить еще шесть электростанций, перейти на газотурбинных станциях к комбинированному управлению, что позволит увеличить энергетические мощности без дополнительной добычи природного газа.

В настоящее время в Туркменистане действуют 10 электростанций, 32 турбины, из них: 14 - паровых, 15 - газовых и 3 - водные.

Туркменистан экспортирует электроэнергию в Иран и Афганистан.

Среди рассматриваемых направлений экспорта туркменской электроэнергии - Таджикистан, Пакистан, Армения и другие. Амангельды Нурмурадов.

Глава Организации промышленности, рудников и торговли провинции Систан и Белуджистан Надер Миршекар заявил, что в прошлом году экспорт через таможенные терминалы и приграничные рынки провинции вырос на 38% по сравнению с предыдущим годом, сообщает агентство ИРНА.

В прошлом году через таможенные терминалы провинции Систан и Белуджистан было экспортировано 1,5 млн. т различной продукции общей стоимостью 438 млн. 889 тыс. долларов.

При этом импорт в провинцию Систан и Белуджистан сократился на 10,1% в весовом и на 5,8% в стоимостном выражении.

Экспортировалась, в основном, такая продукция, как металлолом, цемент, битум, кориандр, яблоки, картофель, химическая продукция и промышленное оборудование. Названная продукция поставлялась в Индию, Пакистан, Афганистан, страны Персидского залива, Сомали и некоторые страны Средней Азии.

Через приграничные рынки из провинции Систан и Белуджистан в Афганистан и Пакистан было экспортировано 235 тыс. 770 т товаров общей стоимостью 178 млн. 659 тыс. долларов, что на 29,66% больше в весовом и на 19,46% в стоимостном выражении по сравнению с предыдущим годом.

Иран планирует повысить объемы экспорта газа, чтобы снизить зависимость бюджета страны от экспорта нефти. Комментарии на эту тему поступили от представителей Национальной газовой компании Ирана.

Управляющий директор газовой госкомпании Джавад Оуджи, в частности, заявил, что Иран в ближайшей перспективе собирается утроить объемы экспорта газа для ряда соседних стран.

Речь идет о поставках газа Турции, Ираку и Пакистану. Согласно планам иранских властей к началу 2014 г. ежедневный объем экспорта газа в эти страны увеличится с текущих 35 млн куб. м до 100 млн куб. м.

В частности, отмечаются заключенные договоренности по строительству газопроводов между Ираном и Ираком, а также между Ираном и Пакистаном.