Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В отчетах пакистанских властей не оказалось сведений об использовании около 10 млрд долларов американской помощи, предоставленной в последние 10 лет. Как сообщает Daily India, такие данные содержатся в отчете исследовательского Института стратегической стабильности в Южной Азии (SASSI, Лондон).

По подсчетам экспертов SASSI, правительство США за десятилетие направило Пакистану 18,76 млрд долларов. При этом Исламабад заявляет, что получил только 8,64 млрд долларов. Отдельной суммой идут 1,63 млрд долларов целевых средств на модернизацию пакистанской армии и 2,7 млрд долларов, перечисленных на помощь центральному правительству.

По словам директора SASSI, Марии Султан, увидели и другое несоответствие в официальных отчетах. Ранее Вашингтон обещал Исламабаду 13,3 млрд долларов. "Как США могли предоставить больше, чем просил Пакистан? Эти деньги не учтены, и, возможно, США могут лучше объяснить, куда потрачены деньги, которые Пакистан никогда не просил", - сказала Мария Султан.

Несколько дней назад Вашингтон решил заморозить выделение пакистанской армии трети из запланированного объема помощи. Замороженная сумма составляет 800 млн долларов.

США могут ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) не ранее 2013 года, заявил и.о. директор ФГУП "Институт стратегической стабильности" Росатома Вячеслав Микеров в ходе онлайн-конференции в РИА Новости.

ДВЗЯИ был открыт для подписания в 1996 году. На сегодняшний день к нему присоединились 177 стран, документ ратифицирован 138 государствами.

Эксперт напомнил, что администрация Барака Обамы заявила о намерении добиваться ратификации договора.

Для завершения ратификационных процедур необходимо, чтобы ДВЗЯИ поддержали две трети сенаторов (67 голосов). В настоящее время фракция демократов в Сенате США составляет 57 человек. Таким образом, администрации Барака Обамы необходимо набрать еще 10 голосов сенаторов-республиканцев.

"Ситуация складывается таким образом, что какие-либо практические шаги по ратификации ДВЗЯИ в Вашингтоне в ближайшее время вряд ли последуют. Расклад сил в американском Сенате после последних промежуточных выборов в Конгресс сложился явно не в пользу ДВЗЯИ", - отметил Микеров.

Он считает, что во многом определяющим может стать 2012 год - год президентских выборов в США и довыборов в Сенат.

"Только после того, как прояснится новый партийный расклад в верхней палате Конгресса и определится хозяин Белого Дома на очередной четырехлетний период, можно будет (при благоприятном развитии событий) ожидать начала ратификационных процедур по ДВЗЯИ в Вашингтоне, то есть, в лучшем случае, не ранее 2013 года", - сказал эксперт.

ДВЗЯИ в настоящее время не подписали Индия, Пакистан и КНДР, не ратифицировали США, КНР, Израиль, Иран, Египет и Индонезия. Генассамблея ООН в 2006 году приняла резолюцию о необходимости ускорения ратификации ДВЗЯИ. Против принятия резолюции проголосовали США и КНДР.

В середине февраля замгоссекретаря США по контролю за вооружениями, нераспространению и международной безопасности Эллен Тошер заявила, что ратификация ДВЗЯИ является одним из приоритетов американской внешней политики.

В США договор был подписан президентом Билом Клинтоном, однако при его администрации ратификация договора провалилась. Республиканец Джордж Буш-младший не вносил договор на ратификацию. Барак Обама не раз заявлял, что будет добиваться ратификации ДВЗЯИ сенатом.

Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен решительно осудил серию взрывов в индийском мегаполисе Мумбаи, в результате которых накануне погибли 17 человек.

"Эти атаки против невинных мирных жителей возмутительны, от имени Альянса я хочу выразить искренние соболезнования индийским властям и особенно семьям погибших", - говорится в заявлении Расмуссена, поступившем в РИА Новости.

В среду в многолюдных районах Мумбаи с интервалом в несколько минут прогремели три взрыва. По последним данным, погибли 17 человек, 131 был госпитализирован, из которых 26 после оказания помощи вернулись домой. Состояние 23 пострадавших при теракте тяжелое.

Эти взрывы стали первым крупным терактом после того, как 26 ноября 2008 года 10 террористов, прибывшие морем из Карачи, устроили в городе кровавую бойню. Разбившись на группы, они расстреливали людей на улицах, в кафе, на вокзале. Затем засели в трех пятизвездочных отелях и в течение двух суток оказывали сопротивление, пока не были уничтожены спецназом и полицией. Жертвами боевиков тогда стали 166 человек.

Неназванный источник в полиции сообщил индийскому телеканалу NDTV, что диверсию могли организовать боевики группировки "Индийские моджахеды", которые имеют тесные связи с экстремистской группировкой "Лашкар-е Таиба", базирующейся в Пакистане.

Индийские обозреватели отмечают, что Мумбаи стал одним из самых опасных городов мира: масштабные теракты происходили здесь в 1993, 2002, 2003, 2006 и в 2008 годах. Александр Шишло

Заместитель директора свободной экономической зоны (СЭЗ) «Арас» по вопросам экономики и инвестиций Ирадж Хатами заявил, что за первый квартал текущего года (21.03-21.06.11) объем транзитных перевозок в зарубежные страны через СЭЗ «Арас» достиг в стоимостном выражении 35 млн. 883 тыс. долларов и вырос по сравнению с аналогичным периодом более чем на 240%, сообщает агентство ИРНА.

В весовом выражении объем транзита достиг 9 тыс. 733 т, что на 104% больше по сравнению с показателями за первый квартал прошлого года.

По словам Ираджа Хатами, к числу основных товаров, которые транзитом были перевезены через СЭЗ «Арас», относятся мобильные телефоны, стеклянная посуда, часы, одежда, обувь, кожгалантерейная продукция, инструменты и машинное оборудование, игрушки, орехи, кишмиш, фрукты, чай, осветительные приборы, шали и платки, зонты, изделия народных промыслов и др. Названная продукция отправлялась в такие страны, как Азербайджан, Армения, Узбекистан, Украина, Турция, республика Нахичевань, Пакистан, Ирак, Грузия и др.

Кроме того, за первый квартал текущего года из СЭЗ «Арас» было экспортировано в зарубежные страны 12 тыс. 342 т различной продукции на сумму в 6 млн. 225 тыс. долларов. Объем экспорта по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличился на 93% в стоимостном выражении и на 293% в весовом выражении.

Москва стала самым дорогим городом в Европе для проживания иностранцев, подсчитали исследователи Mercer Human Resource Consulting. Самым дорогим стала столица Анголы Луанда, самым дешевым - крупнейший город Пакистана Карачи.

Исследователи учитывали два показателя: степень устойчивости национальной валюты к доллару за последний год и движение цен за тот же период по сравнению с Нью-Йорком.

Больше всего, по данным Mercer, от скачков курсов валют пострадали экспаты, которым приходится жить в Австралии. Из-за укрепления австралийского доллара по отношению к американскому Аделаида, например, поднялась в рейтинге с 90 места (март 2010 года) на 56-е, Канберра - с 74-го на 36-ое, Перт - с 60-го на 30-е, а Сидней - с 24-го на 14-е.

Среди самых дорогих городов мира для экспатов Москва заняла только 4 место. Первой стала столица Анголы, второе место занял Токио (Япония). Третьей стала столица Чада Нджамена, и замыкает пятерку европейская Женева (Швейцария). В десятку лидеров не вошел ни один из городов США.

В Европе дороже всего живется в Москве, за ней следуют швейцарские Женева и Цюрих, четвертым стала столица Норвегии Осло, а пятое место досталось еще одному швейцарскому городу - Берну.

В Западном полушарии самым дорогим городом стал Сан-Паулу (10 место общемирового рейтинга), за ним следует Рио-де-Жанейро. Третьим стал Нью-Йорк (только 32 место в мировой статистике), четвертой - столица Бразилии, а пятым - главный город Венесуэлы Каракас.

В Азии первенство принадлежит Токио. Вторым стал еще один японский город - Осака. Третье и четвертое места заняли Сингапур и Гонконг, а замыкает пятерку четвертый по количеству населения город в Японии Нагойя (11 место общемирового рейтинга).

В Африке дороже всего жить в Луанде (Ангола). Вторым стал город Нджамена в Чаде, третьей - столица Габона Либревиль.

Крупнейший ритейлер Германии компания Metro AG намерена начать сотрудничать со своим конкурентом в Пакистане компанией Makro Habib Pakistan Ltd. Ритейлеры планируют объединить оптовые активы. Об этом сообщает пресс-служба Metro AG.

В сообщении также говориться, что сделку уже одобрили регулирующие органы в Дюссельдорфе. Двух ритейлеров на азиатском рынке объединяют пять оптовых магазинов, в которых реализация продукции ведется только за наличный расчет.

Согласно предварительной договоренности компания Metro AG будет управлять главной частью эксплуатационного бизнеса. Немецкий ритейлер будет как завозить необходимое для магазинов оборудование, начиная от стеллажей и заканчивая холодильными витринами с типом холодоснабжения «выносной холод», так и заниматься поставкой продуктов. У компании Makro Habib Pakistan Ltd останется право управлять недвижимым имуществом.

Исламский банк развития в ближайшее время откроет отделение в Кабуле согласно договоренности с афганским министерством финансов. Это соглашение было достигнуто в ходе визита афганских чиновников в ОАЭ, заявил глава ИБР Ахмад Мохаммад Али.

Исламский банк развития намерен вкладывать средства в строительство дорог и речных плотин, а также другие проекты развития. Кроме того, представители банка заявили о намерении вложить деньги в реализацию проекта CASA-1000, направленного на создание инфраструктуры для импорта среднеазиатской электроэнергии в Афганистан и Пакистан, сообщает информационно-аналитический бюллетень «Мизан».

Строительство в Таджикистане сети гидроэнергетических станций, в том числе Рогунской и Даштиджумской, окажет помощь в восстановлении всей экономики Афганистана. Такое мнение, по данным «Мизана», высказал в начале недели в Брюсселе на круглом столе «Афганистан: мирный процесс и роль ключевых региональных и мировых игроков» посол Таджикистана в Евросоюзе Рустамджон Солиев.

Таджикский дипломат обратил внимание на развитие приграничной торговли с Афганистаном, строительство мостов через реку Пяндж, а также расширение коммуникационных связей между двумя странами. Он еще раз напомнил о предложении Таджикистана по формированию «пояса безопасности» вокруг Афганистана.

«Была также подчеркнута важность реализации проекта CASA-1000 для подъема экономики Афганистана. Также было отмечено, что другим важным фактором обеспечения устойчивого развития является вовлечение Афганистана в процесс региональной интеграции через экономическое и торговое сотрудничество с соседними государствами», - сообщили в республиканском МИД.

Напомним, что проект CASA-1000 вызывает противодействие Узбекистана, опасающегося, что развитие системы ГЭС в Таджикистане может привести к нарушению водоснабжения республики. Представителям Узбекистана удалось добиться того, что ряд международных организаций признали проект «спорным» и отказались от участия в его реализации.

Теперь на брюссельской конференции Таджикистан пытается политически обосновать свою позицию по проекту. Встреча, посвященная ситуации в Афганистане, прошла в здании Европарламента в рамках конференции по реализации новой стратегии ЕС в Афганистане. В работе круглого стола приняли участие представители правительства Афганистана, Евросоюза, послы Афганистана, Таджикистана, США, России, Ирана, Пакистана, Индии, Узбекистана в ЕС и представители неправительственных организаций Европы, функционирующих в Афганистане.

Администрация Барака Обамы наказала Исламабад за высылку американских военных инструкторов

 Соединенные Штаты Америки на треть заморозили финансовую помощь для армии Пакистана общим объемом в 800 млн долларов, передает ВВС.

По словам главы аппарата Белого дома Билла Дэйли, хотя Пакистан и остается важным союзником США в борьбе с терроризмом, отдельные действия пакистанских властей обязывают Вашингтон приостановить помощь.

Таким образом администрация президента США Барака Обамы хочет наказать Исламабад за высылку американских военных инструкторов, и заставить Пакистан активнее оказывать сопротивление боевикам.

В отношениях двух стран наметилась трещина после операции по уничтожению лидера "Аль-Каиды" Усамы бен Ладена, проведение которой американские спецслужбы не согласовали с Исламабадом.

Афганистан не будет вести боевые действия против Пакистана и отвечать огнем на огонь, заявил во вторник, выступая на совместной с британским премьером Дэвидом Кэмероном пресс-конференции в Кабуле, президент ИРА Хамид Карзай.

В понедельник афганский парламент призвал правительство разорвать дипотношения с Пакистаном в ответ на массированные артобстрелы пограничных провинций Кунар и Нангархар. По данным афганских пограничников, за два последних месяца пакистанская артиллерия выпустила по афганским населенным пунктам более 700 снарядов, в результате чего более 50 мирных жителей погибли, десятки получили ранения, сотни семей покинул родные очаги, спасаясь от войны. Депутаты потребовали от пакистанских властей выплаты компенсацию за жертвы и разрушенные дома афганцев.

По мнению Карзая, ответные обстрелы пакистанской территории не будут отвечать "принципам добрососедства и гуманизма".

В свою очередь британский премьер заявил, что Пакистан также как и Афганистан страдает от боевиков, а его армия ведет бои с талибами.

Он отметил, что афганский конфликт должен решаться помимо военных и политическими методами, призвав в очередной раз боевиков радикального движения "Талибан" сложить оружие, прекратить диверсионную и подрывную деятельность. Кэмерон посоветовал им присоединиться к процессу национального примирения.

По мнению премьера, политический диалог должен вестись и по ту сторону афганско-пакистанской границы (в Пакистане).

Афганский президент заявил, что национальный силы безопасности должны самостоятельно обеспечивать безопасность своего народа, территориальную целостность страны. На что Кэмерон сказал, что если иностранные войска поспешно уйдут из Афганистана, "Аль-Каида" может вернуться сюда во второй раз, чего допустить никак нельзя. Андрей Грешнов

Цены на рис в Таиланде, одном из крупнейших поставщиков риса на мировой рынок, могут подняться в цене на 56% до конца этого года. В российском импорте на долю тайского риса приходится почти пятая часть

 О мерах по поддержке тайских фермеров сообщил сегодня Bloomberg. Они были объявлены еще до победы на выборах представителями партии "Пхыа Тха". Новый премьер Таиланда Йинглак Чинават пообещала вновь обсудить схему закупки риса. Обещания властей касаются того, что рис будет покупаться у фермеров по цене 15 тысяч бат (488 долларов) за тонну, что на 63% выше нынешнего уровня цен в стране.

Агентство указывает, что после победы на выборах первой женщины-премьера Таиланда Йинглак Чинават, цены на тайский рис сорта B на бирже выросли на 7,3% с 519 долларов за тонну (данные на 29 июня).

В 2008 году тайские власти предпринимали аналогичные меры по поддержке фермеров и закупили 5,4 млн тонн зерна у 700 тысяч производителей. В итоге внутренние цены на рис достигли рекордного значения в 17 тысяч бат, а экспортные выросли до максимума в 1 038 долларов за тонну.

Через месяц экспортные цены вырастут примерно на 10%, говорит Вичай Сринавакул, вице-президент Thai Rice Mills Association. По его прогнозу, цена на рис увеличится до 830 долларов за тонну до конца этого года. По оценке опрошенных Bloomberg производителей и экспортеров, до конца года тонна может подорожать до 810 долларов.

Кроме того, ряд участников рынка полагает, что сейчас экспортеры риса временно приостановят заключение контрактов на поставки в ожидании мер по поддержке производителей риса, озвученных ранее, пишет Bloomberg.

Крупный поставщик

На рис из Таиланда приходится до 30% мирового экспорта. В этом году страна планирует экспортировать 10 млн тонн риса из 31 млн тонн мирового экспорта. К настоящему моменту уже экспортировано более 6,3 млн тонн.

При этом основной конкурент тайского риса - рис из Вьетнама - теоретически может стать дешевле. Однако эксперты утверждают, что остальные производители в случае роста цен на тайский рис также поднимут свои цены. В этом уверен глава Hermes Investments Pte Мамадоу Сисс. Он заявил, что цены на рис могут вырасти на 100 долларов в ближайшие два месяца - до 700 долларов за тонну. Кстати, в 2006 году он верно спрогнозировал двукратный рост цен.

В 2010 году, по данным Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), импорт риса в России составил 225 тысяч тонн. Из них на долю Таиланда приходилось 22,6%, что позволило Таиланду занять второе место по объемам импорта риса в Россию. Первое было у Вьетнама (32,9%). Замыкал тройку лидеров Пакистан с показателем 20,6%, сообщили BFM.ru в компании ID-Marketing.

В этом году доля поставок риса из Таиланда в Россию снизилась до 18%. На первом месте все также остается Вьетнам - 34%. Пакистан на втором - 21%.

Несмотря на рост цен в Таиланде, российские эксперты настроены оптимистично. Исполнительный директор Центра "СовЭкон" Андрей Сизов-мл. указывает, что обещание нового премьера Таиланда - это попытка заручится поддержкой электората, и российские цены мало корреллируют с ценами на тайский рис.

Причиной, которая может стать сдерживающим фактором для роста цен, являются принятые ранее меры по поддержке отечественных производителей риса. Импорт сокращается и по причине высоких пошлин на рис - она составляет 120 евро за тонну крупы. Эта ставка постоянная, ранее пошлина была выше и составляла 160 евро за тонну, но она была сезонной.

Возможный рост цен на тайский рис не должен оказать заметного влияния на отечественный рынок, поскольку зависимость от конъюнктуры мирового рынка в последние годы заметно снизилась, говорит BFM.ru начальник аналитического отдела ИКАР Ирина Глазунова.

В январе - мае 2011 года к аналогичному периоду 2010 года произошло сокращение объемов импорта риса, уточнили BFM.ru аналитики ID-Marketing. В России в 2010 году производство риса достигло рекордных за два десятилетия объемов - 1,1 млн тонн. В этом году планируется собрать не меньший урожай.

"Доля отечественного риса в потреблении выросла с менее 30% в начале 2000-х годов до примерно 75% в настоящее время и продолжит расти в перспективе в связи с восстановлением отечественного рисового производства", - говорит Глазунова. Она добавляет, что предложение длиннозерного риса на мировом рынке в последние годы возрастает. В связи с этим сильна конкуренция стран-производителей. Это не дает ценам резко повышаться без объективных причин, таких как глобальный неурожай, к примеру".

Одним из крупнейших производителей риса в России является группа "Разгуляй". Представители компании на момент подготовки материала не ответили на вопрос, планирует ли "Разгуляй" пересматривать свою ценовую политику в связи с прогнозом роста мировых цен.

Сегодня в товарной секции ММВБ фьючерсы на рисовую крупу ГОСТ снижаются в цене. Фьючерсы с июльской поставкой стоили 22 750 рублей за тонну (изменения минус 30 рублей), с 1 сентября - 22 250 рубля (минус 110 рублей), с 1 ноября 22 540 рублей (минус 110 рублей. Цены снижаются с 7 июня, пиковое значение июня - 24 550 рублей за тонну.

Рис может повлиять на цену других продуктов

Между тем, западные эксперты предупреждают: рост цен на рис из Азии может привести к росту цен на продовольствие. Согласно докладу Всемирного банка в апреле этого года, мировые цены на продовольствие за минувший год выросли на 36%. Цены на кукурузу увеличились на 74%, на пшеницу - на 69%, только цены на рис остались неизменными.

С максимумов, достигнутых в феврале этого года, цены на пшеницу к настоящему моменту снизились на 25%, на кукурузу на 18%. В конце июня Всемирный банк предложил развивающимся странам в условиях высокой нестабильности цен на продукцию агропромышленного комплекса покупать страховку по деривативам на рынках пищевых товаров. Общая стоимость застрахованных контрактов может составить 4 млрд долларов, сообщал ранее BFM.ru

Сегодня, 4 июля, в присутствии президента Ахмадинежада в шахрестане Чабахар провинции Систан и Белуджистан введена в эксплуатацию новая тепловая электростанция комбинированного типа, сообщает агентство ИРНА.

В строительство названной электростанции мощностью 318 МВт инвестировано более 66 млн. евро и 33 млрд. туманов (примерно 33 млн. долларов).

Электростанция в Чабахаре считается крупнейшей электростанцией в провинции Систан и Белуджистан. Она обеспечит 30% потребностей провинции в электроэнергии.

На сегодня электростанция работает на дизельном топливе, а после ввода в эксплуатацию газового блока ее проектная мощность превысит 470 МВт.

Введенная в эксплуатацию электростанция помимо удовлетворения потребностей шахрестана Чабахар способна поставлять электроэнергию в другие шахрестаны провинции Систан и Белуджистан.

Директор электростанции Марджан-заде заявил, что с вводом в эксплуатацию новой электростанции комбинированного типа в Чабахаре появляется возможность экспортировать электроэнергию в Пакистан, не допускать падения напряжения в электросети и обеспечивать надежное энергоснабжение на юге провинции Систан и Белуджистан.

Новая электростанция находится в 30 км к востоку от Чабахара, и на ней занято 130 инженеров и технических специалистов.

Афганский парламент в понедельник призвал правительство страны разорвать дипломатические отношения с Пакистаном в ответ на непрекращающиеся около двух месяцев артиллерийские обстрелы афганских пограничных провинций Нангархар и Кунар, сообщило информационное агентство Пажвак.

В заявлении нижней палаты афганского парламента (Уолеси джирга) отмечается, что депутаты поддержат любые меры правительства, направленные на прекращение обстрелов, в том числе ответные военные меры.

По данным представителей афганской пограничной полиции, за последние два месяца по населенным пунктам в афганских восточных провинциях было выпушено с территории Пакистана в общей сложности более 700 артиллерийских снарядов и ракет, в результате чего свыше 50 мирных жителей погибли, десятки получили ранения и тысячи были вынуждены покинуть родные очаги.

В заявлении парламента говорится, что "Пакистан должен выплатить компенсации афганской стороне за жертвы и разрушения, вызванные обстрелами".

В документе также содержится призыв к ООН и исламским государствам вмешаться в происходящее и оказать давление на Пакистан с тем, чтобы он прекратил акты агрессии против Афганистана.

Афганское правительство до настоящего времени предпринимало лишь дипломатические шаги по решению этой проблемы. В частности, посол Пакистана в Кабуле дважды вызывался в МИД ИРА, где ему выражалась озабоченность афганской стороны в связи с обстрелами приграничных территорий.

Хамид Карзай также информировал пакистанские власти об обстрелах, однако представители правительства Пакистана заявляли, что не располагают достоверной информацией об этом.

В понедельник ряд пакистанских СМИ сообщили о том, что и с афганской стороны по пакистанской территории (агентство Северный Вазиристан) было выпущено несколько минометных снарядов, в результате чего четыре человека, в том числе два ребенка, получили ранения.

Эксперты полагают, что обстрелы восточных афганских провинций с пакистанской территории производятся в ответ на запуск американских беспилотных аппаратов с афганской территории, которые наносят ракетные удары по объектам в Пакистане, в результате чего часто гибнут мирные жители и пакистанские военные. Андрей Грешнов

Главной пострадавшей стороной по итогам войны 80-х годов в Афганистане, в которую был вовлечен Советский Союз, стал афганский народ. Об этом заявил бывший шеф афганской разведки Амрулла Салех, выступая перед представителями афганской диаспоры в Голландии.

«Используя конфликт с участием СССР в Афганистане, Пакистан смог получить максимальную выгоду от Запада, превратив себя в его главного стратегического союзника», - сказал Амрулла Салех. – «Пакистан вышел победителем из этой войны, ЦРУ получило то, что хотело, арабский мир тоже победил, однако что получил афганский народ в результате этой войны?».

По мнению бывшего шефа афганской разведки, распад СССР не принес пользу Афганистану. «Как распад Британской империи не принес пользу нам, так и не принес пользу распад СССР, последовавший после военного вмешательства в Афганистан», - сказал экс-глава УНБ. – «Пока неясно, чем для нас обернется уход США из Афганистана».

По словам Амруллы Салеха, после падения последнего промосковского режима в Кабуле – правительства Наджибуллы – определенные государства планировали расширить свое влияние на весь регион с использованием религиозных факторов. И единственным препятствием на пути изменения политической карты Среднего Востока, по мнению бывшего шефа афганской разведки, стал Ахмад Шах Масуд. «Именно с того момента пути Масуда разошлись с пакистанскими стратегами», - отметил Амрулла Салех.

Салех подверг резкой критике нынешнюю правительственную программу перемирия с талибами, а также вовлеченных в ее реализацию лиц, в том числе, Бурхануддина Раббани, являющегося председателем Высшего совета мира (ВСМ), сообщают средства массовой информации Афганистана. «Если господин Раббани является посредником между талибом и братом талиба, то он не может быть в настоящее время нашим союзником», - сказал Амрулла Салех, комментируя вопрос о том, можно ли говорить о создании широкого антиталибского альянса в Афганистане с участием председателя ВСМ.

По мнению бывшего главы УНБ, «очаги антиталибского сопротивления» существуют во всех провинциях Афганистана, в том числе на юге и востоке страны. «Однако, в настоящее время единого политического центра у этого движения нет», - отметил Амрулла Салех.

Военные конфликты, в которых США приняли участие со времени терактов 11 сентября 2001 года, привели к гибели как минимум 225 тысяч человек и стоили не менее 3,7 триллиона долларов, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на исследование, опубликованное университетом Брауна.

Исследователи, руководимые Нетой Кроуфорд (Neta Crawford) и Кэтрин Лутц (Catherine Lutz), изучали войны в Ираке, Афганистане и контртеррористическую кампанию в Пакистане.

"По самым осторожным подсчетам, число прямых жертв этих войн составило 225 тысяч погибших и 365 тысяч раненых", - утверждают исследователи.

Наибольшую цену заплатило гражданское население - 172 тысяч жертв (125 тысяч иракцев, 56 тысяч пакистанцев и 12 тысяч афганцев).

Число погибших боевиков составляет от 20 до 51 тысячи.

Военные потери США составили шесть тысяч человек, их союзников - 1,2 тысячи, Ирака - 9,9 тысячи, Пакистана - 3,5 тысячи, афганские потери - 8,8 тысячи человек. Частные охранные фирмы потеряли 2,3 тысячи своих сотрудников.

Войны США унесли жизни 168 журналистов и 266 работников гуманитарных организаций.

Результатом "войны против терроризма" стало появление более чем 7,8 миллиона беженцев.

Цифра 3,7 триллиона долларов включает в себя не только расходы военных бюджетов, дополнительные расходы на борьбу с терроризмом и защиту территории США и прочие затраты

Антипакистанская демонстрация, в которой приняли участие несколько сот человек, прошла в субботу в Кабуле, передает корреспондент РИА Новости.

Участники манифестации, в основном молодежь, протестовали против артиллерийских и ракетных обстрелов пакистанской артиллерией пограничных афганских провинций.

За последний месяц афганские провинции Кунар, Нангархар, Хост и Пактия подвергались массированным обстрелам с пакистанской территории, в результате чего более 40 мирных афганцев погибли, свыше 80 были ранены, более одной тысячи семей вынуждены были покинуть родные очаги, десятки домов были разрушены.

Афганское правительство ограничивается пока только протестами в адрес пакистанских дипломатов. Его бездействие уже привело к отставке начальника афганской пограничной полиции по зоне "восток", который заявил, что "лучше уйти в отставку, чем терпеть позор и видеть недееспособность наших властей".

Манифестанты требовали немедленно положить конец вооруженной агрессии пакистанской военщины, инспирированной пакистанской межведомственной разведкой ISI.

Демонстрация прошла мирно. Андрей Грешнов

Крупнейший российский производитель грузовых автомобилей ОАО "КАМАЗ" рассматривает возможности сотрудничества с крупными американскими компаниями, производящими надстройки для шасси, для последующей поставки готовой продукции в страны "третьего мира", сообщил в интервью РИА Новости директор по маркетингу и рекламе КАМАЗа Ашот Арутюнян.

Арутюнян и генеральный директор ЗАО "ВТК КАМАЗ" Сергей Афанасьев в последние дни провели несколько встреч в Нью-Йорке и Вашингтоне, в том числе с представителями компаний Turtle и AMoHS (Advanced Mobile Hospital Systems).

"Одной из целей нашей поездки было рассмотреть возможность сотрудничества с американскими заводами-производителями спецтехники. Идея простая - берется наше шасси, на него делается надстройка, которую производят американские компании, для продажи в страны "третьего мира", - рассказал Арутюнян.

"Мы встречались с несколькими американскими компаниями - одна из них Turtle, другая - AMoHS. Идея та самая и была. Идея - что мы поставляем шасси, а они производят надстройки. Turtle, например, делает передвижные госпитали, то есть берется шасси и он быстро разворачивается в полевых условиях. Turtle поставляет продукцию в Мексику, в Латинскую Америку, то есть на те рынки, на которых нас нет. А мы можем поставлять в такие страны, как Афганистан, Пакистан, Уганда, Африка", - сказал собеседник агентства.

По словам Арутюняна, преимуществом КАМАЗа является широкая сеть дилеров и сервис-центров, которыми американцы не располагают.

"Например, в Афганистане у нас четыре дилера, у американцев нет таких возможностей. Так что пока просматривается, что, может быть, у нас могут вполне сложиться рабочие отношения", - отметил он.

По словам Арутюняна, рассмотрение вариантов сотрудничества и принятие решения о дальнейших действиях займет некоторое время.

"Сейчас ситуация простая: мы возвращаемся в Россию, неделя уйдет на подготовку материалов по итогам визита, покажем презентацию гендиректору КАМАЗа Сергею Когогину, он примет решение. На подготовку и встречу с ним уйдет где-то две недели, после чего у нас появится предварительное решение, кто нам интересен, какие рынки, в каких объемах, чтобы мы хотя бы в первом приближении понимали бизнес-план, затраты, ожидаемую выручку, ожидаемую маржу, обязательно посчитаем все логистические моменты", - отметил директор по маркетингу.

"Тут если мы сотрудничаем, варианта два: либо нам шасси в Америку везти и там делать надстройки, либо надстройки делать и везти их в Россию. Там надо посмотреть законодательство, стоимость доставки и импортные пошлины на шасси в Америку и пошлины на надстройки в Россию. Важно сравнить и посмотреть, как будет лучше, с учетом того, где будет финальный покупатель - либо Афганистан, либо Мексика. Поэтому это некий совместный проект, его надо будет обсчитывать, а потом чтобы технические специалисты с нашей стороны и с американской стороны проработали вопросы технические, связанные с установкой этих надстроек", - добавил он.

Помимо переговоров с американскими компаниями, Арутюнян и Афанасьев встретились с представителями Экспортно-импортного банка США (Ex-Im Bank) и Корпорации по поддержке частных инвестиций за рубежом (OPIC).

"Они проявили большой интерес, про КАМАЗ все знают. Но Ex-Im Bank просто сказал: ребята, меня интересует экономика и, в общем, как возможный вариант стоит рассматривать вариант совместного предприятия с американцами, а дальше будем смотреть ваш бизнес-план. Мы готовы финансировать американские компании, которые занимаются экспортными операциями, мы с удовольствием будем давать деньги на такие СП", - рассказал Арутюнян.

Он напомнил, что у КАМАЗа большой и успешный опыт создания СП с целым рядом крупных компаний, в том числе с Сummins, ZF, Knorr-Bremse и Federal-Mogul.

OPIC, по словам собеседника агентства, поначалу проявила большую настороженность в вопросе потенциального финансирования совместных проектов КАМАЗа и американских компаний.

"Корпорация OPIC - с ней другая история. Это вообще-то госкомпания, и создана она для того, чтобы поддерживать американских производителей. Но мы им сказали, все понятно, но есть такие страны, как Афганистан, где американские грузовики люди использовать не могут. А у нас есть в Афганистане дилеры, и американцы это знают. Они понимают, что люди не смогут эксплуатировать технику, и "на коленке" двигатель, например, уже не починишь. А у нас есть очень простые двигатели "Евро-2", которые в Афганистане в полевых условиях можно разобрать и собрать. А уже двигатели "Евро-3", где электроника - этого не сделаешь", - пояснил представитель КАМАЗа.

"Когда я все это сказал представителю OPIC, он задумался и сказал: мы в принципе можем сделать исключение для вас, если американцы будут делать надстройки, так что мы не говорим вам "нет", и может быть, сможем вас поддерживать", - рассказал Арутюнян, добавив, что если так и будет, то это станет беспрецедентным случаем.

Теперь руководство КАМАЗа будет обдумывать все возможные варианты сотрудничества с американцами. По словам Арутюняна, первых решений можно будет ожидать через две-три недели.

"Пару недель будем думать, и если идея будет интересна, то будем решать, как двигаться дальше", - сказал Арутюнян. Мария Табак

Трудная дружба

Душанбе выгоднее охранять границу вместе с американцами, а не с россиянами

В среду вечером в Душанбе прошли переговоры между президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном и представителями российского руководства — руководителем кремлевской администрации Сергеем Нарышкиным и министром обороны Анатолием Сердюковым. Им не удалось договориться ни об использовании российскими военными аэродрома Айни неподалеку от таджикской столицы, ни о пограничном сотрудничестве России и Таджикистана. В деле укрепления границы с Афганистаном Душанбе предпочитает опираться на помощь США. Если Москве не удастся добиться в ближайшее время уступок со стороны Душанбе по интересующим ее вопросам, статус визита Дмитрия Медведева в Таджикистан на посвященные 20-летию СНГ мероприятия окажется под вопросом.

На прошлой неделе в Душанбе ожидали прибытия одного Анатолия Сердюкова. Однако в последний момент министр обороны отсрочил свою поездку — по неофициальным данным, это было сделано из-за отсутствия в тот момент в Душанбе президента Таджикистана. Эмомали Рахмон находился в Тегеране, где принимал участие в международной конференции по борьбе с терроризмом.

Визит Сергея Нарышкина еще несколько дней назад не планировался. Решение повысить уровень представительства российской делегации было принято, судя по всему, из-за разочарования переговорами руководителей оборонных ведомств о военном сотрудничестве между Россией и Таджикистаном. Визит в Москву в конце мая таджикского министра обороны Шерали Хайруллоева оказался неудачным. По сведениям «МН», его пребывание здесь закончилось чуть ли не скандалом, когда гостю прямо объяснили, что в Москве недовольны невыполнением многочисленных обещаний Душанбе по военным вопросам. Дело дошло до того, что, вернувшись в Душанбе, Хайруллоев вызвал к себе представителей российского посольства и в резком тоне потребовал от них объяснений — мол, почему они дают в Москву неправильную информацию о состоянии российско-таджикских отношений…

Встреча двух российских эмиссаров с таджикским президентом в Душанбе продолжалась два часа. Рассказать о ее итогах решился лишь руководитель кремлевской администрации. К прессе он вышел без сопровождения кого-либо из представителей таджикской стороны, что вызвало недоумение у журналистов.

Общение с прессой Сергея Нарышкина длилось чуть больше пяти минут. Он рассказал, что обсуждались программа экономического сотрудничества между Россией и Таджикистаном на 2011–2014 годы, совместное использование российской военной базы, использование россиянами аэродрома Айни в Гиссаре неподалеку от Душанбе, а также итоги переговорного процесса по определению статуса российских военных советников, помогающих таджикским пограничникам на афганском направлении. Очередной раунд переговоров по пограничным вопросам, проходивший в Душанбе 22–23 июня, окончился безрезультатно. Ни по одной из обсуждавшихся с президентом Рахмоном тем успеха достигнуть не удалось.

Душанбе несколько лет ставит вопрос о пересмотре условий пребывания российской базы в Таджикистане, которые были закреплены пакетным соглашением от 2004 года, и требует значительного увеличения арендной платы. Нарышкин заметил по этому поводу журналистам, что присутствие военной базы как гаранта безопасности и стабильности в стране идет на пользу как России, так и Таджикистану. Эти слова говорят о том, что Москва не намерена уступать требованиям Душанбе.

Не менее решительно настроены таджикские власти. Это следует из неформального общения ее представителей с журналистами, готовившимися к встрече с Нарышкиным. Им дали понять, что российские пограничники больше не вернутся на границу с Афганистаном. В Душанбе при этом ссылаются на успешно развивающееся сотрудничество с США. Как раз утром 29 июня, когда российская делегация прибыла в Душанбе, уже находившийся там помощник госсекретаря США по борьбе с наркотиками и охране правопорядка Уильям Браунфилд выехал на юг республики, чтобы посетить казармы Шурабадского погранотряда и принять участие в церемонии открытия отремонтированной погранзаставы Яхчи-пун. В помощь погранотряду и заставе американское посольство выделило 1,6 млн долларов.

В таджикском общественном мнении распространено убеждение, что Россия несправедливо ведет себя по отношению к Таджикистану. В частности, там считают, что Россия, взяв под контроль Сангтудинскую ГЭС (на ее долю приходится 75 % акций. — «МН»), продает выработанную в республике электроэнергию самим таджикам по высоким ценам. Поэтому там может быть болезненно воспринят намек Нарышкина на то, что статус намеченного на начало сентября визита в Душанбе Дмитрия Медведева еще не определен.

Президент России должен принять участие в торжествах, которые председательствующий в СНГ в этом году Таджикистан устраивает в начале сентября по случаю 20-летия создания Содружества. На те же дни намечен саммит и «душанбинской» четверки: Афганистана, Пакистана, России и Таджикистана. При этом во время пребывания Медведева в Ташкенте в середине июня таджикский официоз сообщил, что сентябрьский визит российского президента будет иметь самый высокий — государственный — статус. В Душанбе, очевидно, решили, что таким образом можно создать впечатление, что отношения России с Таджикистаном ничуть не хуже, чем с Узбекистаном, — нынешним «заклятым» другом Душанбе. Аркадий Дубнов

Если спрос зарубежных покупателей на недвижимость в столице Соединенного Королевства останется на том же уровне (а иностранцы каждый год тратят на жилье в Лондоне более €4 млрд), то к середине следующего столетия все жилье в городе и его окрестностях будет принадлежать нерезидентам.

На долю иностранных покупателей уже приходится 34% сделок с недвижимостью Лондона, свидетельствуют данные компании Savills. При этом большинство продаж иностранцам проходят в сегменте дорогой недвижимости, расположенной в престижных районах столицы Великобритании – Мэйфэр, Кенсингтон, Ноттинг-Хилл, Челси. В центре Лондона иностранцы совершают 65% всех сделок с недвижимостью дороже €5,5 млн, передает City Wire.

Аналитики Savills полагают, что растущий спрос на недвижимость в Лондоне поддерживается, в том числе, и политическими волнениями на Ближнем Востоке. Многие инвесторы из этих регионов рассматривают недвижимость в центре британской столицы как возможность надежно «припарковать» свои капиталы. Если эта тенденция продолжится, то в ближайшие годы миллиардеры с Востока поднимут цены на элитную недвижимость Лондона еще на 15% относительно текущих показателей.

Ведущую роль на рынке недвижимости Лондона пока играют инвесторы из Западной Европы, Северной Америки и с Ближнего Востока. Постепенно увеличивается интерес со стороны выходцев из России, Индии и Пакистана, добавляют аналитики.

В Карачи (Пакистан) произошло очередное массовое блокирование грузов, предназначенных для Афганистана, сообщает еженедельник «Мизан». Сейчас в порту Карачи скопилось уже около 3 тысяч контейнеров. Очередь начала выстраиваться еще с конца мая, но официальный протест по этому поводу был заявлен только сейчас.

21 числа, незадолго до данного заявления, в действие вступил афганско-пакистанский договор о транзитной торговле, который должен был разрешить проблемы в пакистано-афганских отношениях, а также открыть путь для транзита пакистанских товаров в Среднюю Азию.

Пакистанские власти пока никак не комментируют ситуацию. Остановка грузов в Карачи обычно связана с проблемами таможенного контроля, который стремится исключить вывоз в Афганистан незаконных грузов, включая ингредиенты для производства самодельных взрывных устройств и наркотиков. Кроме того, власти Пакистана стремятся предотвратить реализацию схем фиктивного транзита, при которых грузы, по документам вывозящиеся в Афганистан, реализуются в Пакистане без выплаты таможенных пошлин.

В этом году Афганистан может столкнуться с угрозой голода по причине неурожая пшеницы в связи с засушливой погодой. По прогнозам Министерства сельского хозяйства ИРА и Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, урожай пшеницы в стране сократится на 28% по сравнению с прошлогодним.

Длительная засуха также негативно отразится на скотоводстве в связи с недостатком корма для животных. К настоящему времени данные последствия уже проявились в северо-западных и северо-восточных частях страны, где местные жители вынуждены продавать скот по ценам на 30 – 50% ниже рыночных, не имея возможности прокормить животных.

Стоит отметить, что Всемирная продовольственная программа намерена сократить продовольственную помощь Афганистану в связи с финансовыми затруднениями. Если изначально планировалось обеспечить продовольствием более 7 миллионов школьников и участников различных программ развития, то нынешних средств хватит для того, чтобы предоставить пропитание только 3,8 миллионам человек.

Тем временем Индия приняла решение предоставить Афганистану продовольственную помощь, сообщает информационное агентство «Казах-Зерно». Всего транзитом через Пакистан планируется направить в ИРА 250 тысяч тонн пшеницы.

Мировая продовольственная программа ООН сокращает свою помощь Афганистану почти в два раза, говорится в распространенном в понедельник в Кабуле пресс-релизе организации.

По словам Брэдли Гиранта (Bradley Guerrant), замглавы регионального представительства организации, оказывающей продовольственную помощь, "организация испытывает резкий недостаток финансовых средств в размере 220 миллионов долларов", что вызвано недостаточным объемом добровольных взносов в фонд организации странами-донорами.

Согласно данным организации, планировалось, что в текущем году около 7 миллионов афганцев получат продовольственную помощь, однако, исходя из имеющихся в распоряжении Программы средств, ее смогут получить только 3,8 миллиона человек. По существу, организация прекращает свои программы в половине афганских провинций, концентрируясь на самом насущном, а именно - оказании помощи людям, пережившим стихийные бедствия, пострадавшим от боевых действий, а также помощи афганским малолетним детям и их матерям.

При этом прекращаются программы предоставления питания школьникам как в действующих учебных заведениях, так и в летних учебных лагерях, а также на обучающих курсах. Будет также прекращена хорошо зарекомендовавшая себя программа "Продовольствие в обмен на работу". Вместе с тем, организация будет готова возобновить эти программы в случае предоставления нового финансирования государствами-донорами.

По данным экспертов ООН, сегодня население Афганистана может составлять примерно 26 миллионов человек. Точное число афганцев не известно, так как последняя попытка переписи населения была предпринята в 1979 году, но провалилась в связи с началом в стране боевых действий и вводом ограниченного контингента советских войск. В середине 80-х годов прошлого столетия примерное число афганцев, проживавших в стране, а также в Пакистане и Иране, составляло от 14 до 16 миллионов человек.

За последнее 20-летие население страны увеличилось почти вдвое, несмотря на то, что боевые действия в стране уносят тысячи жизней ежегодно. Делать аборты афганским женщинам запрещено. В то же время сельское хозяйство и промышленность страны резко деградировали и уже не могут прокормить всех жителей. Афганские фермеры и крестьяне в основном занимаются возделыванием опиумного мака, а предприниматели вынуждены закупать продовольствие за рубежом. Андрей Грешнов

Бельгия может вдвое сократить свое военное присутствие в Афганистане в следующем году, сообщает в воскресенье агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на предложение министра обороны королевства Питера де Крема.

По его словам, этот шаг будет соответствовать решению президента США Барака Обамы начать в июле вывод из Афганистана американских войск.

В настоящее время в Афганистане находятся 580 бельгийских военных, половина из которых несут службу по обеспечению безопасности аэропорта в столице страны Кабуле. Остальные военнослужащие ВС Бельгии расквартированы в провинции Кандагар на юге страны, где также задействованы шесть бельгийских истребителей F-16.

В среду президент США Барак Обама заявил, что Вашингтон намерен вывести из Афганистана в этом году 10 тысяч военнослужащих, сокращение американского военного присутствия в этой стране начнется уже в июле. К лету 2012 года из Афганистана планируется вывести 33 тысячи военнослужащих США, то есть примерно треть от общего числа американских военных в этой стране. А к 2014 году процесс перехода будет завершен, и афганский народ будет сам отвечать за обеспечение безопасности в стране, отметил Обама в обращении к нации.

Военная операция США и их союзников в Афганистане началась 7 октября 2001 года. США проводят военную кампанию в Афганистане в рамках операции "Несокрушимая свобода" (Enduring Freedom), начатой в ответ на террористический акт 11 сентября 2001 года, совершенный боевиками "Аль-Каиды".

По состоянию на апрель 2011 года, иностранный воинский контингент в Афганистане насчитывал около 152 тысяч солдат и офицеров.

В декабре 2009 года Обама, выступая перед слушателями военной академии в Вест-Пойнте, рассказал о новой стратегии в Афганистане, которая, по его словам, будет основываться на трех "китах": военных действиях против талибов, сотрудничестве с ООН, международными партнерами и афганским народом, а также тесном партнерстве с Пакистаном.

Афганистан: готовьтесь к росту наркотрафика

Владимир Овчинский, вице-президент Союза криминалистов и криминологов, генерал-майор милиции в отставке, прогнозирует дальнейшее увеличение наркотрафика из Афганистана

Почти десять лет назад в статье «Наркобизнес после талибов» в старых «Московских новостях» я высказал предположение, что после изгнания талибов новые правители Афганистана под «крышей» войск НАТО и коалиции еще больше увеличат производство наркотиков и их экспорт. Мы прогнозировали, что ситуация в Афганистане, связанная с наркобизнесом, создаст серьезную головную боль России и ее среднеазиатским партнерам. Наш прогноз основывался на том, что изгнанные талибы довольно эффективно боролись с наркобизнесом. Прекращение этой борьбы должно было привести к росту поставок наркотиков. Мы также исходили из того, что США и НАТО не будут проявлять активность на антинаркотическом фронте, чтобы не осложнять ситуацию на фронте антитеррористическом.

Так все и вышло. Только мы не могли предположить, что последствия этой политики «невмешательства» в наркобизнес будут иметь столь катастрофический характер. По одним данным, производство в Афганистане опиатов выросло в 20 раз, по другим — в 40. На обсуждении в ООН некоторыми международными организациями даже ставится вопрос о проведении международного расследования ситуации с наркобизнесом в Афганистане. Для нас самое страшное то, что Россия из страны транзита опиатов превратилась в страну-потребитель. В России не менее 2 млн потребителей афганского героина.

В июне на десятом саммите Шанхайской организации сотрудничества была утверждена антинаркотическая стратегия на 2011–2016 годы, а также программа действий по ее выполнению. Кроме ШОС на международном уровне борьбой с афганским наркотрафиком занимаются Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Бюро по координации борьбы с организованной преступностью (БКБОП), Центральноазиатский региональный информационный координационный центр по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств (ЦАРИКЦ ). Организаций задействовано достаточно, но поток наркотиков из Афганистана как шел, так и идет. И главное, не видно никаких перспектив его остановки.

Начало вывода войск НАТО и коалиции из Афганистана может сильно активизировать наркотрафик. Кто будет править Афганистаном после вывода войск коалиции? Если останется режим Карзая, Афганистан не перестанет быть наркогосударством. Достаточно почитать статьи зарубежных СМИ о наркобаронах в его окружении. Привыкшие зарабатывать на героиновом бизнесе от этого не откажутся. То же можно сказать и о «новых» талибах, за прошедшее десятилетие привыкших к «самофинансированию» за счет наркотиков. Активные переговоры с ними сейчас ведут американцы.

Скорее всего страна будет поделена на «зоны героиновой ответственности». Уверен, что наркобароны талибов и наркобароны Карзая между собой уже обо всем договорились. Наркобизнес всегда растет как на дрожжах там, где присутствует нестабильность. В Афганистане с началом вывода войск коалиции нестабильность будет только расти. Для этого есть весомые причины.

Уже сейчас в Афганистане клубок геополитических противоречий порождает «войну всех против всех». Там столкнулись непреодолимые противоречия в борьбе за ресурсы, трубопроводы, геостратегическое превосходство между США и Китаем, США и Россией, Индией и Пакистаном. Не устранены пограничные споры между Афганистаном и Пакистаном. «Ничейная территория», которая возникнет после начала вывода войск коалиции, усилит интенсивность противоречий. Велика вероятность, что разрушительная энергия талибов и иных экстремистских вооруженных групп может быть перенаправлена на наших среднеазиатских партнеров — Таджикистан, Узбекистан, Киргизию, Казахстан.

Особому риску подвержены Таджикистан и Узбекистан: каждый пятый командир талибов — выходец из этих стран. Эхо «арабских революций» и постреволюционная исламизация государств, где они случились, только усугубят переориентацию талибов. Международная кризисная группа (ICG) прогнозирует беспорядки в Таджикистане, полагая, что угрозы исходят от «Исламского движения Узбекистана» (УДУ). Это организация, воюющая на стороне талибов и мечтающая об исламском халифате. Сам Таджикистан, отмечает ICG, не способен отразить нападение террористических групп из Афганистана. Прорывы границы террористами могут сопровождаться переброской крупных партий наркотиков.

Россия и ее среднеазиатские партнеры готовятся к негативному развитию событий. В мае под эгидой Антитеррористического центра СНГ в Киргизии проводились совместные учения по пресечению прорывов террористов. ОДКБ планирует новые операции по перекрытию каналов наркотиков из Афганистана. Но есть ощущение, что традиционные меры не смогут обеспечить стабильность в Средней Азии в новой экстремальной ситуации. Это означает, что нестабильность и активизация наркотрафика могут перекинуться на Россию. Надо готовиться к худшим из возможных сценариев.

Предвыборный вывод войск

США объявили о начале конца операции в Афганистане

Президент США Барак Обама анонсировал вчера план вывода войск из Афганистана, после чего о скором выводе войск из Афганистана объявил и французский президент Николя Саркози. Фактически американские власти приступили к завершению одной из самых громких и масштабных военных операций, начавшейся десять лет назад после атаки на нью-йоркские башни-близнецы.

В этом году США планируют вывести из Афганистана 10 тыс. военнослужащих. Сокращение американского присутствия в этой стране начнется в следующем месяце, заявил Обама в среду вечером в обращении к нации. За первые полгода 2012 года домой вернутся 33 тыс. солдат, то есть весь «дополнительный контингент», отправленный туда в 2010 году по просьбе тогдашнего командующего силами НАТО в стране. Военные продолжат возвращаться домой по мере того, как афганцы научатся «сами отвечать за безопасность». Процесс завершится к 2014 году, пообещал президент США. Он напомнил, что сейчас в точности выполняет собственное обещание конца 2009 года.

Администрация утверждает, что вывод 33 тыс. военнослужащих не представляет никакой угрозы безопасности. Хотя ситуация внутри страны остается не очень стабильной, нет никаких признаков того, что террористы считают Афганистан площадкой для организации масштабного теракта против США. Гораздо большая угроза исходит из Пакистана, но и там террористы понесли большой урон, утратив Усаму Бен Ладена.

Объявлением Барака Обамы оказался полностью доволен только Роберт Гейтс. Вывод войск не может ухудшить ситуацию в Афганистане и повредить операции, уверен глава Пентагона, собирающийся в конце июня на пенсию. «Напротив, это даст нашему командованию, обладающему необходимыми ресурсами, достаточные гибкость и время, чтобы совершить скачок для успешного завершения миссии», — говорится в заявлении Гейтса, распространенном еще до окончания трансляции выступления Обамы.

Спикер палаты представителей и главный оппонент Обамы республиканец Джон Боннэр отнесся к решению Обамы скептически: «Конгресс возлагает на администрацию ответственность за то, что темпы вывода войск и их объемы не поставят под угрозу уже достигнутые нами успехи».

Однопартийцы спикера в сенате сделали более резкие заявления. «Мы подорвали выстроенную нами стратегию, которая работала. Наращивание объемов вывода войск ставит под угрозу военную кампанию следующего лета», — сказал сенатор от Южной Каролины Линдси Грэм.

Досталось президенту и от некоторых его сторонников. Глава сенатского комитета по вооруженным силам Карл Левин выразил разочарование тем, что домой возвращается слишком мало военных. «Тридцать тысяч бойцов могли бы вернуться домой уже к концу этого года, не к середине 2012-го», — согласилась с однопартийцем калифорнийский сенатор Барбара Боксер.

Эксперты усмотрели в решении президента очередной предвыборный ход. Многие провели параллель с обещаниями Обамы в 2008 году, когда тот клялся прекратить войну в Ираке и вернуть солдат матерям и женам, как только станет президентом. Это обещание президент, впрочем, выполнил, заявив в сентябре прошлого года о прекращении войсковой фазы иракской операции.

«Заявление о выводе войск имеет отношение скорее к внутренней политике, чем к оперативной обстановке в Афганистане. Президенту стоит надеяться, что меньшее число сил сможет стабилизировать ситуацию к 2014 году, чтобы этот вывод войск выглядел продуманным и обоснованным», — считает Роберт Каплан, старший научный сотрудник исследовательского института Center for a New American Security, занимающегося вопросами безопасности и обороны.

Однако решение Обамы не найдет одобрения ни у политиков, ни у военных, считают аналитики. «Многие военные эксперты сочли график вывода войск слишком поспешным. А простые американцы увидят в этом решении другой аспект: не то, что 30 тыс. военнослужащих возвращаются домой, а то, что еще 70 тыс. остаются на войне», — считает заместитель директора института по вопросам исследований Нора Бенсаэл.

Обама хотел дать понять избирателям, что конец войны если не близок, то уже виден, и принял политическое, а не военное решение, полагает директор программ исследования Пакистана и Афганистана United States Institute of Peace Эндрю Уайлдер.

«Американцы устали от войны, но они не хотят потерять больше. Если возникнет ощущение, что мы бежим из Афганистана, это станет проблемой», — прокомментировал речь президента бывший советник кандидата в президенты Джона Маккейна Роберт Кэйган.

Решение Обамы вызвало отклик и среди союзников по НАТО, с которыми США планируют обсудить развитие афганской миссии и планы относительно Пакистана на саммите альянса в Чикаго в середине мая 2012 года.

Первым о немедленном начале вывода войск из Афганистана в четверг объявил французский президент. Сейчас контингент Франции, который постепенно вводился с 2001 года, насчитывает 4 тыс. военных. Его вывод будет согласовываться с американским графиком и оговариваться с другими союзниками по коалиции и местными властями, заявил Николя Саркози. Это решение, вероятно, благоприятно скажется на рейтинге одного из самых непопулярных французских президентов новейшей истории Франции, которому, как и Обаме, в 2012 году предстоят выборы. На протяжении десяти лет, которые Франция участвует в афганской миссии НАТО, ее политические круги все громче высказывали недовольство этим. В мае глава французского внешнеполитического ведомства Ален Жюппе назвал происходящее в Афганистане ловушкой и предупредил, что Париж подумывает забрать оттуда своих военных быстрее, чем это предполагается официальным календарем НАТО.

Заявление Обамы в четверг поприветствовали и в Берлине, но спешить с обещаниями сокращения группировки не стали. Глава немецкого МИДа Гидо Вестервелле заметил, что «перспектива вывода наконец обретает конкретные очертания» и что Германия надеется начать сокращение собственного контингента позднее в этом году. У этой страны 4900 военных на севере Афганистана. Мария Ефимова, Денис Ворошилов

Продолжается разработка месторождений изумрудов в Панджшере, сообщает информационно-аналитический бюллетень «Мизан».

На высоте четырёх тысяч метров над уровнем моря в горах над долиной Панджшер тысячи рабочих добывают лучшие в мире изумруды. «Потенциал месторождений огромен, – сообщал Гай Клаттербак, торговец из Дублина, который посетил Панджшер в 80-х годах прошлого века. – Они лишь начали разрабатывать поверхностные слои. Добыча длится всего лишь 30 лет».

Изумруды из этих месторождений приносят годовой доход около 200 млн. долларов. Однако в основном они контрабандно вывозятся в Пакистан и Индию, практически не принося доходов правительству и не обеспечивая новых рабочих мест, как было бы, если бы их ограняли и продавали в Афганистане.

Один из инсайдерских источников сообщает, что если бы это месторождение разрабатывалось при адекватном руководстве, то добыча изумрудов могла бы приносить до 1 млрд. долларов в год – и это без учёта возможного внедрения более современных методов добычи, которые могли бы значительно увеличить и эту сумму.

Камни из месторождения Панджшера очень красивы и прозрачны и сравнимы с самыми качественными изумрудами из Замбии и Колумбии, считает французский геммолог Винсент Пардьё из Института геммологии Америки, занимающийся сертификацией изумрудов из Панджшера.

Сейчас шахтёры работают без шлемов, при свете масляных светильников. Наиболее удачливые получают около 100 долларов в месяц. В шахтах часто случаются несчастные случаи. Вся прибыль идёт 20 перекупщикам, контрабандистам и иностранным закупщикам, которые ограняют камни самостоятельно и продают по гораздо более высоким ценам в Шри-Ланке и Бангкоке.

Венский джихад

Австрийские исламисты целятся в берлинский Рейхстаг

Проживающие в Австрии исламисты, возможно, готовили берлинское «11 сентября». Расследование только началось, однако какими бы ни были его результаты, очевидно, что приверженцы джихада активизируют свою деятельность в Германии и соседних странах

В конце прошлой недели в столичном аэропорту Швехат австрийская полиция арестовала четырех исламистов. Как утверждает крупнейший национальный таблоид Kronen Zeitung, исламисты планировали направить заполненный пассажирский самолет на здание Рейхстага в Берлине. Ключевым подозреваемым стал принявший ислам 25-летний этнический австриец Томас Аль Й., который якобы в течение нескольких месяцев отрабатывал воздушную атаку на Рейхстаг на компьютерном симуляторе.

Пока Томаса Аль Й. подозревают «в финансовой поддержке одной из иностранных террористических организаций». По данным австрийских спецслужб, арестованный являлся связным «Аль-Каиды» в Пакистане. Были также установлены его контакты с действующей в Афганистане группировкой «Немецкие моджахеды Талибана». В нее входит несколько десятков этнических немцев, которые приняли ислам и воюют на стороне талибов.

Почти одновременно с Томасом Аль Й. в Вене задержали еще одного 25-летнего исламиста австрийского происхождения и его 19-летнюю подругу с ребенком, а также 19-летнего чеченца, проживающего в Австрии в статусе беженца. Как сообщило австрийское федеральное ведомство по охране конституции и борьбе с терроризмом, подозреваемые были завербованы Томасом Аль Й. и направлялись в Пакистан в один из спецлагерей, где готовят террористов. Вскоре их отпустили за недостаточностью улик.

Глава прокуратуры в Вене Мари Луизе Ниттель сообщила в субботу по телеканалу ORF1, что ее ведомство расследует, на самом ли деле арестованный Томас Аль Й. планировал провести воздушную атаку на Рейхстаг. «Первоначально у нас существовало подобное подозрение, но следствием оно до сих пор не подтверждено,— признала Ниттель и пояснила:— Разумеется, подозрения сохраняются, ведь следственные действия находятся в начальной стадии».

Власти Германии называют эти предположения безосновательными. «Мы не располагаем какой-либо конкретной информацией, указывающей на подготовку террористического акта в Германии»,— сказал корреспонденту «МН» представитель федеральной прокуратуры в Карлсруэ.

Между тем германские спецслужбы давно отмечают возрастающую активность исламистов. В последнем отчете федерального ведомства по охране конституции говорится, что в 2009 году в Германии насчитывалось 29 исламистских организаций, в которых состояло 36 270 человек, на 2 тыс. больше, чем в предыдущем.

Ранее, 31 мая, в Вене был арестован 26-летний Юсуф О.— исламист и этнический турок с гражданством Германии. Как сообщила газета Berliner Morgenpost, весной 2009 года он находился в Пакистане, где присоединился к «Немецким моджахедам Талибана». В сентябре 2009-го он с помощью видеороликов, на которых представал в виде воина Аллаха с маской на лице, угрожал терактами в крупных немецких городах. Совсем недавно, пишет берлинская газета, он возвратился из пакистанского лагеря по подготовке террористов и собирался через Австрию въехать в Германию. Аза две недели до этого в Берлине был задержан 21-летний австрийский гражданин Максуд Л., которого подозревают в том, что по заданию одного из «немецких моджахедов» он вербовал в столице Германии кандидатов для участия в «военизированном джихаде» и занимался поисками финансовой поддержки для «Немецких моджахедов Талибана»— всего ему удалось собрать на эти цели 1000 евро.

Сведения о том, что Рейхстаг в Берлине избран мишенью для теракта джихадистов, появляются не в первый раз. В ноябре прошлого года спецслужбы утверждали, что располагают подобными данными. Тогда окруженное усиленными нарядами полиции здание федерального парламента в центре германской столицы больше напоминало непреступную крепость. Юрий Шпаков

Американские школьники и студенты массово покидают социальную сеть Facebook, которую все более прочно оккупирует в США пользовательская аудитория пред- и пенсионного возраста, сообщает Forbes.

Май был вторым подряд месяцем сокращения пользовательской аудитории Facebook в США, Канаде и Великобритании.

"Дети не хотят "френдиться" с родителями", - объясняет Forbes бегство молодежной аудитории, которая не хочет излишнего родительского контроля за своими социальными контактами, фотографиями и сообщениями, предназначенными для ровесников.

По данным ориентированного на молодежь американского ресурса Roiworld, каждый пятый подросток в проведенном опросе заявил, что в последнее время практически уже не общается со своими друзьями через Facebook, хотя и имеет аккаунт.

Ресурс Macvideo отмечает, что в мае американская аудитория Facebook сократилась почти на 6 миллионов пользователей, хотя его эксперты считают, что пока преждевременно говорить о массовом исходе.

Facebook, изначально задуманная как эксклюзивная сеть общения между студентами Гарвардского университета, быстро расширилась, вовлекая в круг общения молодежь и подростков.

Однако в нынешнем году в США средний возраст пользователя этой социальной сети приблизился к 40 годам, а самыми активно растущими возрастными группами были категории после 55 лет и после 65 лет - половина населения Соединенных Штатов имеет свой аккаунт на Facebook.

Несмотря на снижение активности в США, социальная сеть Facebook продолжает покорять мир, демонстрируя феноменальные темпы популярности в странах с развивающимися экономиками.

Самыми впечатляющими масштабами прирастала пользовательская аудитория Facebook за последние 12 месяцев в Бразилии, увеличившись на 300,3%, в Индии - на 152%, Таиланде - на 132,9%, Перу - на 131,5% и Пакистане - на 129,4%, свидетельствуют последние данные, обнародованные Facebook.

Общее число пользователей глобальной сети достигло 687,1 миллиона человек и более половины из них заходят на свою страницу почти каждый день, утверждает компания, основанная Марком Цукербергом. Лариса Саенко

Российская сторона рассчитывает наладить с Ираном сотрудничество по контролируемым поставкам наркотиков, сообщил директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) РФ Виктор Иванов.

По его словам, это направление взаимодействия, к примеру, с Азербайджаном приносит реальные плоды. «За минувший год благодаря сотрудничеству с Азербайджаном в России изъято полторы тонны гашиша», - сообщил Виктор Иванов. Он пояснил, что «контролируемые поставки» - это когда «мы, имея оперативную информацию по определенным лицам и группам, ставим их под совместный контроль».

«У них задача - перевезти наркотики из одного региона в другой. Во взаимодействии с нашими партнерами мы выявляем всю цепочку – не только отправителей и получателей, но и возможные коррумпированные связи среди представителей власти. Это позволяет полностью ликвидировать канал поставки и привлечь к ответственности всех причастных к нему лиц. Наша задача как можно быстрее вскрывать такие каналы и их ликвидировать. Хочу сказать, что эта наша работа приносит результат. Сейчас мы наблюдаем явную тенденцию дробления партий. Если года 4 назад мы изымали партии по 700 кг, то сейчас наркодилеры уже не рискуют отправлять крупные партии, максимум, что они себе позволяют, - это не более 100 кг, а основная масса значительно меньше – 5-10 кг. Мы выяснили эту закономерность. Она говорит о том, что мы находимся на правильном пути: риски у наркодилеров возрастают», - указал руководитель ФСКН РФ.

Он подчеркнул, что до последнего времени внутреннее законодательство Ирана не позволяло развивать сотрудничество по «контролируемым поставкам». Однако «наши предыдущие контакты стимулировали внесение поправок в иранское законодательство, и теперь это препятствие устранено. На встрече в Энзели мы договорились активизировать работу в этом направлении», - проинформировал Виктор Иванов, передает ИТАР-ТАСС.

Виктор Иванов отметил, что Иран предпринимает «поистине титанические усилия» по защите своих граждан от наркотической угрозы.

«За последние годы на ирано-афганской границе вырыто более 700 километров рвов, построены протяженные приграничные укрепления, в том числе заградительные сооружения из колючей проволоки и бетонных заборов. Они создали эффект плотины, который позволил по итогам первого полугодия этого года уменьшить поставки афганского героина в Иран в два раза. Однако этот эффект порождает перераспределение потоков, в том числе, на север от Афганистана. Иранцы об этом нас предупреждают, но они обязаны, прежде всего, защищать свою страну», - констатировал после этой встречи глава ФСКН РФ.

При этом он отметил, что Тегерану еще рано успокаиваться.

«Безусловно, наркотрафик будет обтекать возведенную Ираном плотину, в том числе, через Ормузский пролив по воде и через юг, на границе с Пакистаном, где очень нестабильная обстановка. Поэтому мы предложили создать Каспийский антинаркотический информационный центр с местом дислокации, предположительно, в Иране. Это позволит компетентным органам государств «пятерки» обеспечивать циркуляцию информации для координации нашей деятельности, проведения совместных операций. Кроме того, мы зафиксировали предложение Российской Федерации активнее подключаться другим прикаспийским государствам к операции «Звезда Каспия». Ее проводит наше Астраханское управление. Итоги впечатляют: за минувший год проведено 16 перехватов крупных партий наркотиков общим весом полтонны. Это серьезная активизация работы за последнее время», - приводит слова главы ФСКН телеканал «Вести».

18 июня директор ФСКН Виктор Иванов в иранском городе Бендер-Энзели принял участие в совещании глав ведомств по противодействию незаконному обороту наркотиков Прикаспийских государств - Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркмении («Каспийская антинаркотическая пятерка»).

Конфликт Индии и Пакистана затрудняет вхождение этих двух стран в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), но не помешает им со временем стать полноценными членами организации, сказал в воскресенье в Нью-Дели источник в правительстве Индии.

Вопрос присоединения к ШОС Индии и Пакистана, которые в настоящее время имеют в ней статус наблюдателя, обсуждался на прошедшем на этой неделе в Казахстане саммите организации.

"Конфликт является препятствием, но Индия и Пакистан изъявили желание вступить в ШОС, был подписан соответствующий меморандум, и путь (к вступлению) стал свободнее. Так что не думаю, что это будет проблемой", - сказал источник.

Между тем, на прошедшем 15 июня саммите российский дипломатический источник назвал территориальный спор Индии и Пакистана "основным препятствием на пути вступления в ШОС".

Территория древнего княжества Кашмир остается предметом спора между Индией и Пакистаном с 1947 года, когда Британская Индия, получив независимость, распалась на Индию и Пакистан по религиозному признаку. Махараджа Кашмира индус Хари Сингх выразил тогда намерение присоединиться к Индии, но это вызвало недовольство мусульманского большинства населения Кашмира. Из трех индо-пакистанских войн две произошли из-за кашмирской проблемы. Сейчас в Кашмире нет официальных границ, армии двух государств разделяет линия контроля.

Шанхайская организация сотрудничества - субрегиональная международная организация, в которую входят шесть государств - Казахстан, Китай, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Иран, Индия, Монголия и Пакистан имеют в организации статус наблюдателей. Евгений Безека

По итогам саммита «группы восьми» в Довиле президент России Дмитрий Медведев сказал журналистам: «У меня от вас нет тайн, тем более по такой несложной теме, как противоракетная оборона. Я не очень доволен реакцией на мои предложения с американской стороны и со стороны вообще всех стран НАТО… Потому что мы теряем время… Что такое 2020 год? Это тот год, когда завершится выстраивание четырехэтапной системы так называемого адаптивного подхода. После 2020 года, если мы не договоримся, начнется реальная гонка вооружений».

Также он отметил, что никто из западных партнеров не может ему объяснить, какие и чьи ракеты должна перехватывать ЕвроПРО ближе к 2020 году (т.е. когда НАТО планирует четвертый этап развертывания ПРО с потенциалом сбивать межконтинентальные ракеты). «Значит, вывод простой: тогда это против нас», – заключил он. Не прояснила ситуацию с ЕвроПРО и июньская встреча министров обороны в рамках Совета Россия–НАТО.

А ЕСТЬ ЛИ РАКЕТЫ?

Противоракетная оборона – это один из самых комплексных и противоречивых вопросов современной военно-стратегической, технической и политической проблематики, по которому ведут споры специалисты, посвятившие теме много десятилетий.

По свидетельству многих авторитетных российских и зарубежных военных экспертов, поскольку речь идет о южных азимутах Европы, сейчас ракетами средней дальности (т.е. 1000–5500 км) обладают Пакистан, Иран, Израиль, Саудовская Аравия.

Ракеты меньшей дальности (до 1000 км) есть у Турции, Сирии, Йемена, Египта, Ливии.

Нет непреодолимых технических препятствий, чтобы значительно увеличить дальность баллистических носителей за счет снижения полезной нагрузки и других мер. Например, дальность иранских ракет «Шехаб-3» можно повысить таким образом с 1500 до 2300 км, разрабатываемая ракета «Шехаб-4» будет иметь дальность 3000 км, а «Шехаб-5» и «Сейджил» – еще больше. По оценкам ряда экспертов, через 10–12 лет Иран может создать ракеты межконтинентального класса, но и ракеты средней дальности будут перекрывать континент до Испании, Норвегии и Красноярска. Исход арабских революций пока непредсказуем. Скорее всего в конечном итоге новые режимы будут более националистическими и религиозными. А это – питательная почва для появления целой группы новых «пороговых» стран на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Сейчас межконтинентальных ракет действительно нет, но ждать, когда они появятся, было бы опрометчиво. Ведь развертывание и отработка ПРО (тем более с неядерным перехватом) – намного более инновационный, технически рискованный и капиталоемкий процесс, чем развитие наступательных ракетных носителей, технология которых давно отработана. К тому же от ПРО требуется гораздо более высокая гарантия эффективности, чем от наступательных ракет. В случае отказа ракеты какой-то объект на территории противника не будет поражен, а если не сработает ПРО, то от одной ракеты погибнут сотни тысяч граждан своей страны. Эта фундаментальная асимметрия в требованиях к эффективности стратегических наступательных и оборонительных вооружений была одной из главных причин, по которым за прошедшие сорок с лишним лет масштабные системы ПРО территории СССР/России и США так и не были развернуты.

Эта же асимметрия затрудняет однозначное разграничение между ПРО от ракет средней дальности (РСД с дальностью 1000–5500 км) и от межконтинентальных баллистических ракет (МБР с дальностью более 5500 км). Совершенствование систем антиракет с увеличением их скорости и дальности может технически придать им потенциал перехвата МБР, (как с пресловутым проектом системы SM-3Block IIB для четвертого этапа развертывания американской программы ПРО в 2020 году). Но одновременно это даст им гораздо большую эффективность против РСД, и едва ли обороняющаяся сторона откажется от такой возможности. Никому не приходит в голову ставить ограничения для дальности и скорости будущих российских систем типа С-500 или модернизированной Московской ПРО А-135. Соединенные Штаты и НАТО приняли «Поэтапный адаптивный подход» к созданию ПРО для Европы (ПАП) для отражения нынешних и будущих ракет Ирана и отказываются каким-либо образом его ограничивать (См. материалы Евгения Бужинского и Александра Храмчихина в «НВО» от 3–9 июня 2011 года).

В духе «перезагрузки» отношений в 2008–2010 годах США и Россия, а также Совет Россия–НАТО приняли ряд деклараций о совместном развитии систем ПРО. Россия предложила концепцию общей «секторальной» ПРО, по которой РФ и НАТО защищали бы друг друга от ракет с любых направлений. НАТО выступила за самостоятельные, но сопряженные по ряду элементов системы ПРО. Были созданы контактные группы на правительственном уровне и влиятельные комиссии экспертов. Они сделали серьезные предложения о принципах и первых практических шагах такого сотрудничества, в частности: создание центра оперативного обмена данными систем предупреждения о пусках ракет (ЦОД), возобновление совместных противоракетных учений, общая оценка ракетных угроз, критерии и принципы стабилизирующих систем ПРО и транспарентности их развития и пр.

Тем не менее при всей привлекательности упомянутых инициатив, как говорится, воз и ныне там. Прошедший саммит в Довиле продемонстрировал растущие разногласия в этой области. Основная причина, видимо, в том, что нельзя решать проблему изолированно. Ведь противоракетные системы встроены в более широкий контекст военной политики сторон и их военно-политических отношений. И в этом контексте есть большие препятствия для сотрудничества в столь кардинальной и деликатной сфере, как ПРО. Без их преодоления будет бесконечное хождение по кругу деклараций, абстрактных схем и предложений, которое никогда не обретет практического характера.

АМЕРИКАНСКИЕ НЕУВЯЗКИ

Во-первых, в курсе Вашингтона есть большие нестыковки, которые вызывают естественные подозрения Москвы об истинных целях ПАП развития ПРО. И дело вовсе не в том, что у Ирана пока нет ни МБР, ни ядерного оружия. О ракетах было сказано выше, и есть серьезные причины подозревать наличие военной ядерной программы Ирана (подтвержденные претензиями со стороны МАГАТЭ и лежащие в основе шести резолюций Совета Безопасности ООН).

Дело в другом: США не раз официально заявляли, что ни за что не допустят обретения Ираном ядерного оружия (подразумевая, видимо, и решимость Израиля не допустить этого). А раз так, то стоит ли создавать крупную систему ПРО для защиты от ракет в обычном оснащении? В отличие от ядерных ракет ущерб от удара таких носителей был бы незначителен. Для его предотвращения вполне можно полагаться на потенциал разоружающего удара и массированного возмездия с применением высокоточных обычных систем, столь эффективно использованных в Югославии, Ираке, Афганистане и Ливии.

Иногда представители Вашингтона говорят, что система ПРО будет сдерживать Иран от создания ракетно-ядерного оружия. Это весьма сомнительно. Скорее наоборот, такая система воспринимается в Тегеране как свидетельство того, что США в конце концов смирятся с вступлением Ирана в «ядерный клуб» – недаром иранское руководство никогда не протестовало против американской программы ПРО. С точки зрения Тегерана, чем масштабнее ПРО США – тем лучше: ведь она раскалывает Москву и Вашингтон, что позволяет Ирану продвигать все дальше свои программы.

Однако в России многие чувствуют, что противодействием иранской угрозе противоракетная программа едва ли ограничивается, и тут американцы явно что-то недоговаривают. Помимо новых потенциальных арабских претендентов в ракетно-ядерный клуб есть острейшая проблема Пакистана, который в случае прихода к власти исламистов превратится во второй Иран, но уже с готовыми ракетами и ядерными боеголовками к ним. Но по понятным причинам США не могут открыто говорить об этой угрозе, чтобы не дестабилизировать своего нынешнего союзника, от которого зависит операция в Афганистане.

Наконец, есть фактор Китая, с которым США всерьез готовятся к долгосрочному региональному (Тайвань) и глобальному соперничеству в обозримый период XXI века. На противостояние с КНР все больше нацеливаются и наступательные ядерные силы США, и их высокоточные средства большой дальности в обычном оснащении (КРМБ), и новейшие разработки частично-орбитальных ракетно-планирующих систем (Минотавр Лайт IV). Программа ЕвроПРО – это элемент глобальной противоракетной системы наряду с ее районами развертывания на Дальнем Востоке, Аляске и в Калифорнии. Она направлена против ограниченного ракетно-ядерного потенциала Китая, чтобы как можно дальше отодвинуть время достижения им ракетно-ядерного паритета и взаимного ядерного сдерживания с США. Но и об этом Вашингтон не может сказать открыто, чтобы не провоцировать КНР на форсированное ракетное наращивание, не пугать еще больше Японию и Южную Корею и не подталкивать их к ядерной независимости.

Мир, в котором США становятся уязвимы для ракетно-ядерного оружия растущего числа стран, включая экстремистские режимы, – это новая и пугающая их окружающая военно-стратегическая среда, с которой они не желают примириться. Вспомним, как болезненно, долго и трудно, через какие кризисы и циклы гонки вооружений в 60–70-е годы Вашингтон приходил к признанию неизбежности паритета и своей уязвимости для ракетно-ядерного оружия СССР. Не стоит забывать и тревогу, с которой Советский Союз реагировал на развертывание Китаем ракет средней дальности, а потом и МБР в 70–80-е годы. Сохранение Московской системы ПРО А-135 в большой мере определялось китайским фактором.

Ключевой вопрос для Москвы в том, может ли эта глобальная противоракетная система в конечном итоге повернуться против России. Самые авторитетные российские специалисты (например, генералы Виктор Есин и Владимир Дворкин, академик Юрий Соломонов наряду со многими другими) утверждают: как нынешняя, так и прогнозируемая на 10–15 лет вперед американская ПРО не способна существенно повлиять на российский потенциал ядерного сдерживания. В рамках нового Договора СНВ и даже при дальнейшем понижении его потолков (скажем, до 1000 боеголовок) попытка создать ПРО для защиты от российских стратегических сил потребовала бы таких колоссальных средств и дала бы столь сомнительные плоды, что нанесла бы ущерб безопасности самих США. Тем более что возникли бы новые и более приоритетные угрозы, в противодействии которым Вашингтон нуждается в сотрудничестве, а не в новой конфронтации с Москвой. При этом, разумеется, непреложным условием является поддержание достаточного потенциала стратегических ядерных сил (СЯС) России в рамках Договора СНВ, чтобы ни у кого не возникло соблазна изменить в свою пользу стратегический баланс с помощью глобальной ПРО.

Другое дело, что совершенно неприемлемо нежелание Вашингтона допустить возможность корректировки программы ПРО в будущем. Раз программа называется адаптивной, то она должна предусматривать возможность поправок не только в качестве реакции на угрозу, но и в зависимости от развития сотрудничества с Москвой. Однако Вашингтон до сих пор не определился с тем, какого вклада он ждет от России. Большие препятствия создает прямо-таки оголтелая позиция по вопросу ПРО республиканской оппозиции в Конгрессе США. Похоже, что пока США намерены реализовать намеченную программу самостоятельно, а от России им было бы достаточно политического согласия не возражать и не чинить препятствий.

Такой вид «сотрудничества» не привлекает Россию, она требует совместного планирования и осуществления программы ЕвроПРО на равноправной основе. Впрочем, равноправие – это привлекательный лозунг, но он должен дополняться конкретикой с учетом различий сторон в экономическом, военно-техническом и геостратегическом отношениях, а также в восприятии угроз.

ГЛАВНАЯ АСИММЕТРИЯ

Для сотрудничества государств в развитии столь сложной, дорогостоящей и политически значимой системы, как ПРО, нужно согласие в определении ракетных угроз. Некоторые союзники США по НАТО не вполне разделяют оценки Вашингтона в отношении Ирана, но поддержали ПАП как новое связующее звено солидарности НАТО в условиях растущих трудностей операции в Афганистане, а также с расчетом на экономические и технологические выгоды взаимодействия.

С Россией у США есть большие различия в оценке угроз. И главное не в разных прогнозах эволюции ядерной и ракетной программ Ирана. Если называть вещи своими именами, то основное различие в том, что большинство политического и стратегического сообщества России не считают ракетную угрозу Ирана (и КНДР) сколько-нибудь серьезной и полагают, что традиционного ядерного сдерживания вполне достаточно. А главную угрозу видят со стороны США и НАТО. Об этом открыто сказано в новой российской Военной Доктрине от 2010 года, где в списке военных опасностей действия и вооружения США и НАТО (включая их противоракетные системы) стоят на первых четырех позициях, а распространение ракет и оружия массового уничтожения, против которых может создаваться ПРО, – лишь на шестом месте.

Это обстоятельство резко сужает, если вообще не аннулирует, основу для сотрудничества России и НАТО в развитии ПРО. Делать вид, что этого нет, и как ни в чем не бывало обсуждать на всех уровнях проекты совместной ПРО – означает вести бесконечный словесный менуэт. Пора прямо и открыто включить эту тему в диалог по ПРО. Иначе проблема, оставаясь в тени, будет и далее блокировать любые возможности сотрудничества.

Довольно странно выглядит на этом фоне и предложенный Москвой проект «секторальной» ПРО, согласно которому Россия возьмет на себя ответственность за оборону НАТО, а та будет защищать Россию. Причем устами официальных представителей предлагался даже двойной контроль над «кнопкой», единый периметр обороны, распределение секторов отражения ракет. Если это тест на искренность намерений Запада, то он слишком прозрачен. Ведь в НАТО прекрасно понимают, что сама Россия в контексте ее общей военной политики не положится на США в защите своей территории от ракетно-ядерного удара.

ЦЕЛЬ УЧАСТИЯ

В Довиле российский президент сказал: «…Мы должны получить гарантии: что это не против нас. Нам такие гарантии никто не дал».

Практически любая система обороны от баллистических носителей оружия имеет техническую способность перехватить какое-то количество стратегических ракет или их элементов на траекториях полета. Это относится и к Московской ПРО А-135, и к будущей системе С-500, согласно обещаниям ее разработчиков. Как свидетельствуют специалисты, даже существующие американские системы типа ТХААД и «Стандарт-3» имеют некоторый потенциал перехвата МБР.

Но для оценки стратегического влияния ПРО на такой крупный ядерный потенциал сдерживания, как российский, нужно учитывать возможности обороны в совокупности всех ее элементов по отражению первого, ответно-встречного или ответного удара другой стороны с учетом всех ее ресурсов. Также нужна реалистическая оценка катастрофических последствий потери всего нескольких (не говоря уже о нескольких десятках) городов для любой сверхдержавы XXI века. Не декларации и даже не юридически обязывающие соглашения с Западом (из которых, как показал опыт, можно выйти), а существующий и прогнозируемый российский потенциал СЯС, который никак не ограничивается новым Договором СНВ, – вот главная и неразменная гарантия того, что ПАП не будет направлен против России ввиду неспособности сколько-нибудь ощутимо повлиять на ее потенциал сдерживания.

Дополнительно военно-техническое участие России в программе ЕвроПРО – в зависимости от объема этого участия – предоставит большую или меньшую гарантию влиять на характеристики противоракетной системы.

Периодически повторяющиеся угрозы в адрес Запада («…если мы не договоримся, начнется гонка вооружений») производят, видимо, не очень большое впечатление. Разумную модернизацию СЯС и ТЯО Россия должна вести в любом случае («Тополь-М/Ярс», «Булава-30», «Искандер»), включая развитие технических средств преодоления любой системы ПРО на всех участках траектории. А избыточные вооружения (вроде новой жидкостной тяжелой многозарядной МБР шахтного базирования) лишь отвлекут финансовые ресурсы от действительно необходимых программ и других кричащих нужд обороны.

Для Запада очевидно, что настойчивое требование гарантий со стороны России есть свидетельство того, что главный мотив ее возможного участия в программе – не противодействие ракетной угрозе третьих стран (в которую она не очень верит), а получение военно-технических доказательств невозможности ее использования против МБР, то есть ограничение боевой эффективности ЕвроПРО. Участие в программе обороны не с целью обороны, а ради ее ограничения – это весьма зыбкая основа для сотрудничества. Тем не менее для отдельных характеристик это в принципе возможно (дислокация антиракет, способность их систем наведения к перехвату на активном участке траектории и пр.). Но в других аспектах, поскольку грань между системами перехвата МБР и РСД размыта, Вашингтон едва ли пойдет на существенные ограничения эффективности системы против Ирана и других стран, имеющих ограниченный ракетный потенциал.

ДВЕ ОБОРОНЫ

До сих пор обсуждение совместной ПРО шло, как игра на половине шахматной доски. А другая половина остается в тени политического и экспертного внимания, хотя она оказывает на ход дел непосредственное влияние. Одним из высших приоритетов современной военной политики России и Государственной программы вооружений до 2020 года (ГПВ-2020) является развитие Воздушно-космической обороны (ВКО). Эта программа выглядит не менее внушительно, чем американская ПРО. Помимо модернизации существующих и создания новых элементов СПРН в составе РЛС наземного базирования и космических аппаратов (что, безусловно, в любом случае необходимо) планируется развернуть 28 зенитных ракетных полков, оснащенных комплексами С-400 «Триумф» (около 1800 зенитных управляемых ракет – ЗУР), а также 10 дивизионов (около 400 ЗУР) перспективной системы С-500. Кроме того, планируется обновление парка истребителей-перехватчиков (в числе 600 закупаемых самолетов), создание новой системы управления и интеграция в ней систем ПРО и ПВО, СПРН и контроля космического пространства. О приоритетности программы свидетельствует и то, что в ходе текущей военной реформы было принято решение увеличить планируемый контингент офицерского корпуса на 50% (со 150 до 220 тыс. человек) ради создания ВКО.

Военная Доктрина не скрывает, что ВКО предназначена для защиты от США и НАТО, ставя в качестве первоочередной задачи «своевременное предупреждение Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Российской Федерации о воздушно-космическом нападении…», а затем «обеспечение противовоздушной обороны важнейших объектов Российской Федерации и готовность к отражению ударов средств воздушно-космического нападения».

Понятно, что речь идет не о третьих странах или террористах, а о наступательных системах США, особенно оснащенных высокоточным обычным оружием (авиация, крылатые ракеты, частично-орбитальные ракетно-планирующие системы и пр.). И это еще один аспект темы, находящийся вне противоракетного диалога политиков и экспертов, но подспудно вполне ощутимо влияющий на него.

Совершенно очевидно, что в ее нынешней конфигурации российская ВКО для защиты от нападения США и НАТО несовместима с общей системой ПРО для прикрытия Европы. Но не может ведь Россия развивать две параллельные программы: одну вместе с НАТО для защиты друг друга («секторальный» проект), а другую для отражения ракетных ударов («воздушно-космического нападения») со стороны США и их союзников. Недаром весной 2011 года на заседании коллегии Министерства обороны, определяя мероприятия развития ВКО, президент Медведев призвал делать это «в контексте текущей ситуации, включая решение вопроса о нашем участии или неучастии в создаваемой системе европейской противоракетной обороны».

Поэтому участие России в программе ЕвроПРО – весьма искусственная и отвлеченная постановка проблемы. Скорее нужно говорить о совместимости ВКО с поэтапной программой НАТО.

По опыту прошедших двухлетних дискуссий на разных уровнях вокруг ПРО можно сделать уверенный вывод: они останутся бесплодным теоретическим упражнением, если помимо «Поэтапного адаптивного плана» США и его отношения к российскому потенциалу ядерного сдерживания в диалог не будут включены также российская Воздушно-космическая оборона и американские средства воздушно-космического нападения, которые она призвана отражать.

КОМУ ВЫГОДНО СОТРУДНИЧЕСТВО

Еще одно осязаемое препятствие на пути совместной ПРО состоит в том, что ни американский, ни российский военно-промышленные комплексы на деле не заинтересованы в сотрудничестве. Военные ведомства и промышленные корпорации США не хотят ни в чем ограничивать свою свободу рук в развитии системы, опасаются утечки технологических секретов, не хотят попадать в зависимость от России с ее многовекторной политикой. Их российские аналоги осуществляют программу ВКО, и если в ГПВ-2020 она составляет хотя бы одну пятую часть намеченного финансирования, то речь идет о сумме более 100 млрд. долл. Хотелось бы верить, что программу ВКО не затронет коррупция (по недавно нашумевшему заявлению военной прокуратуры, из Гособоронзаказа расхищается каждый пятый рубль). Но российским заказчикам и подрядчикам тоже вовсе ни к чему дотошный американский аудит и придирки комитетов Конгресса.

Оба военных истеблишмента не уверены в том, как впишется совместная ПРО в привычную и «накатанную» систему отношений взаимного ядерного сдерживания. Поэтому под разными предлогами блокируются даже такие бесспорные и простые первые шаги, как возрождение Центра обмена данными СПРН, совместные противоракетные учения. Поскольку реальные военные курсы обеих держав противоречат концепции совместной ПРО, наивно думать, что сотрудничество в этой сфере станет рычагом, который изменит всю военную политику сторон. Скорее получится наоборот, как пока и происходит. Военная политика меняется через собственные решения и международные договоренности. Ставить соглашение по ПРО в качестве предварительного условия переговоров по другим темам – значит обрекать весь процесс на длительный тупик.

Наконец, чтобы в таких сферах воплотить свою политическую волю в практику, президенты должны создавать государственные и промышленные структуры, имеющие задачу развивать сотрудничество и заинтересованные в нем.

НОВЫЙ ФОРМАТ

Можно придать процессу «второе дыхание», пересмотрев формат обсуждения проблемы и включив ряд важнейших, тесно связанных с ней вопросов, без которых тема ПРО «висит в воздухе».

Прежде всего следовало бы официально информировать западных партнеров о том, что Россия осуществляет собственную приоритетную и обширную программу ВКО, включая противоракетные системы. Страна не может делать две оборонительные системы: одну вместе с НАТО, а другую против нее. Нужно подчеркнуть, что основанием для ВКО служит озабоченность России рядом ударных средств, программ и концепций применения новейших неядерных вооружений США. Их ненаправленность против Росси и возможное ограничение (по типу включения в потолки Договора СНВ обычных боеголовок баллистических ракет) должны стать предметом следующего этапа переговоров о сокращении СНВ. Параллельно с ними Россия готова обсуждать ограничение ТЯО наряду с мерами возрождения адаптированного ДОВСЕ.

В случае успеха на этих треках Россия готова реструктурировать свою программу ВКО, ориентировать ее на отражение ракетных угроз третьих стран и сделать совместимой с ЕвроПРО. Со своей стороны, США и НАТО должны проявить готовность учесть озабоченности России, включая коррекцию программы ПРО в сторону совместимости с российской ВКО.

Четко определив свои приоритеты, Москва сможет в ходе «многоканальных» переговоров получить преимущества в одних вопросах за уступки в других. А остальное – искусство дипломатии, в котором Россия имеет замечательную историческую школу. Руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, Алексей Георгиевич Арбатов.

Россия > Армия, полиция > www.nvo.ng.ru, 17 июня 2011 > № 384144 Алексей Арбатов

В Тегеране было открыто трехдневное рабочее совещание представителей иранского и афганского железнодорожных ведомств по вопросам развития двустороннего сотрудничества в транспортной сфере.

Глава организационного департамента компании «Иранские железные дороги» (ИЖД) Мортаза Али Ахмади выразил готовность к расширению взаимодействия между странами в области железнодорожного транспорта, сообщает информационное агентство “IRNA”.

Директор департамента планирования Министерства общественных работ ИРА Мохаммад Салим Бидиа, возглавлявший афганскую делегацию, одобрил ведущееся расширение транспортного сообщения между странами. Представитель министерства попросил ИЖД посодействовать Афганистану в деле вступления в региональное подразделение Международного союза железных дорог. Также Бидиа подчеркнул потребность своей страны в непосредственной помощи Ирана в ходе эксплуатации железных дорог и обучении специалистов в данной сфере.

В настоящее время афганское правительство прилагает большие усилия для развития железнодорожного сообщения с соседними странами. Сейчас Афганистан ведет переговоры с Узбекистаном о введении в эксплуатацию железной дороги Хайратон – Мазари-Шариф, а по итогам афгано-пакистанских переговоров в Исламабаде стороны заключили соглашение о строительстве железной дороги Пешавар – Джелалабад.

Кундузские производители ковров переживают тяжелый кризис из-за роста цен на сырье, ткань и краску, большая часть из которых ввозится в Афганистан из Пакистана, сообщает еженедельник «Мизан». Это привело к сокращению производства ковров в регионе: в 2010 году кундузцы производили около 10 тысяч квадратных метров ковров в месяц, а за весь этот год смогли произвести лишь 6 тысяч.

Сообщается, что с прошлого года цены на ткань в Кундузе выросли втрое, впрочем, ряд местных жителей указывает и на замедление процесса производства, повлиявшее на его уровень.

Местные бизнесмены призывают власти развивать в Кундузе собственное ткацкое производство, которое позволило бы получить независимость от пакистанской ценовой конъюнктуры.

Производством ковров в провинции заняты около 15 тысяч человек. 70% производимых в Кундузе ковров реализуется на внутреннем рынке, 30% - идет на экспорт.

Шанхайская организация стала по-настоящему китайской

Экспансия Пекина в Центральную Азию беспокоит других участников ШОС

Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), завершившийся вчера в Астане, показал, что нарастающая экспансия Китая в Центрально-Азиатском регионе, вызывает заметную обеспокоенность других участников союза. Однако противостоять этой тенденции другие члены ШОС пока не в состоянии.

«Саммит прошел успешно», — дежурная фраза об итогах саммита точно описывает итоги встречи глав государств ШОС. Иначе и быть не может на мероприятиях, успех которых определяется количеством принятых в его рамках документов. С этим в казахстанской столице все было в порядке — десятилетие своего создания организация «отпраздновала» принятием Астанинской декларации, Антинаркотической концепции, Меморандума об обязательствах стран — кандидатов на вступление в ШОС.

Еще больше было громких инициатив. Хозяин саммита президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, передавая председательство в организации на следующий год Китаю и его председателю Ху Цзиньтао, сформулировал «пять добрых дел ШОС». Тут и обеспечение кибербезопасности путем создания электронных границ, другими словами, ограничение Интернета (в кулуарах саммита обратили внимание, что эта идея прозвучала спустя неделю после того, как ООН объявила право доступа к Интернету одним из основных прав человека).

Кроме того, предложено создать водно-продовольственный комитет для решения проблем, которые раздирают между собой страны Центральной Азии и единый Центр прогностики ШОС. Не забыл казахстанский президент и про свою любимую тему — создание единой валюты, привязанной к золоту и отвязанной от доллара. Все эти «добрые дела», по мнению Назарбаева, должны обеспечить «реальную альтернативу глобальной нестабильности».

Выступление китайского председателя Ху было не столь ярким, как у его казахстанского коллеги». Ху Цзиньтао просто перечислил, что реально уже сделал Пекин на пространстве ШОС за последние годы. И здесь весьма убедительно прозвучала цифра в $12 млрд, которые Китай за последние годы выделил центральноазиатским странам — участникам ШОС в виде льготных кредитов.

Собственно, это и было главным итогом деятельности Шанхайской организации. Встреча в Астане показала масштаб широкомасштабной экономической экспансии Китая на пространства Центральной Азии. Как сообщил «МН» один из представителей нефтегазового сектора Казахстана, китайский капитал сегодня контролирует уже больше четверти активов главной отрасли экономики страны.

Очевидным свидетельством обеспокоенности стран региона китайским наступлением выглядела попытка провести в Астане встречу лидеров «некитайской» части стран — членов ШОС. По сведениям «МН», полученным из дипломатических источников, по инициативе Назарбаева после окончания официальной программы саммита предполагалось провести закрытое совещание президентов пяти стран ШОС в формате «Центральная Азия — Россия». Однако встреча не состоялась. Как стало известно «МН», президент Узбекистана Ислам Каримов заметил, что ее проведение кажется нелогичным в условиях отсутствия еще одной центральноазиатской страны — Туркмении. Это возражение Ташкента позволило снять очевидное раздражение китайской стороны, которая настоятельно возражала против подобного мероприятия.

Однако эти восточные интриги так и остались внутренним делом руководителей ШОС. Формально же главными темами саммита стали вопросы о том, предоставят или нет Афганистану статус наблюдателя в ШОС, переведут ли из наблюдателей в действительные члены организации Иран, Индию и Пакистан. Ничего этого не случилось. Кабул не получил желаемого статуса из-за позиции Ташкента, где сочли, что заявка Афганистана не соответствовала требуемой в ШОС процедуре. Президент Афганистана Хамид Карзай, бывший гостем саммита, ничем не выдал своего разочарования случившимся.

Что касается еще одного традиционного участника саммитов ШОС, президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, то его шансы стать полноправным участником «шанхайского» клуба были изначально равны нулю. Согласно положению о приеме членов в ШОС ее двери закрыты для страны, находящейся под санкциями ООН. Видимо, в утешение с Ахмадинежадом после окончания саммита встретились Медведев и Назарбаев. Приему же Индии также традиционно препятствует Китай, который опасается усиления традиционного соперника патронируемого Пекином Пакистана. Аркадий Дубнов

Министр финансов Афганистана Омар Захелвал и министр экономического развития России Эльвира Набиуллина подписали в Москве соглашение о создании межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству.

Церемония подписания соглашения состоялась 14 июня. Решение о создании межправительственной комиссии было принято в январе нынешнего года по итогам московских переговоров президента Афганистана Хамида Карзая и премьер-министра России Владимира Путина. Омар Захелвал возглавил межправительственную комиссию с афганской стороны. Российскую Федерацию в комиссии представляет министр энергетики Сергей Шматко.

В ходе переговоров, предшествовавших подписанию документа, стороны обсудили вопросы развития российско-афганского сотрудничества в торгово-экономической сфере. Рассмотрев ряд конкретных проектов, Омар Захелвал и Эльвира Набиуллина выразили надежду, что межправительственная комиссия будет способствовать участию в них, в том числе, частного бизнеса.

14 июня состоялось первое заседание межправительственной комиссии с участием представителей заинтересованных ведомств. Кроме этого, члены афганской делегации провели переговоры в Министерстве финансов РФ.

После подписания соглашения о создании российско-афганской межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству министр финансов Исламской Республики Афганистан (ИРА) Омар Захелвал дал эксклюзивное интервью информационному порталу «Афганистан.Ру».

«Учреждение межправительственной комиссии – это еще один шаг в развитии торгово-экономического сотрудничества между нашими странами», - заявил Омар Захелвал, подчеркнув, что в рамках комиссии будут созданы профильные комитеты для работы по отдельным направлениям. «Создание благоприятных условий для бизнесменов, решение транспортных и транзитных проблем, реализация проектов регионального масштаба, - это лишь часть направлений, определенных соглашением в качестве деятельности комиссии», - сказал министр финансов ИРА.

Омар Захелвал высказал уверенность в том, что до конца 2011 года удастся перейти к практической реализации ряда уже согласованных крупных проектов. «Я надеюсь, что созданная комиссия будет работать в тесной координации с афганским посольством в России и Афганским деловым центром в Москве», - сказал глава афганского финансового ведомства.

Одной из задач межправительственной комиссии, по словам министра финансов Афганистана, является работа по восстановлению и модернизации объектов, поостренных в Афганистане при помощи Советского Союза. «Вряд ли сегодня наша страна будет ощущать острую необходимость в восстановлении всех объектов, поостренных при помощи Советского Союза», - заметил Омар Захелвал. Однако есть, безусловно, приоритетные проекты, имеющие крайне важное значение для афганской социально-экономической сферы. Среди них министр финансов Афганистана назвал Кабульский домостроительный комбинат (КДК), транспортный коридор Саланг, Кабульский политехнический университет, Кабульский элеватор, цементный завод Джабал-Сарадж, Азотно-туковый завод в Мазари-Шарифе, Нангархарский ирригационный канал, ГЭС Суруби-2, а также ряд других.

Омар Захелвал считает крайне важным обеспечить практическую результативность работы межправительственной комиссии, не допустить, чтобы ее заявления и цели оказались декларациями, не подкрепленными реальными делами.

Министр финансов ИРА отметил, что в нынешней сложной социально-экономической ситуации крайне проблематично вести успешную и эффективную работу сразу над реализацией всех проектов, интересующих Россию и Афганистан. «Поэтому я предлагаю в этом году сделать приоритетными лишь три наименее проблемных для воплощения в жизнь проекта», - отметил Омар Захелвал. – «Это упростит, в том числе, решение вопроса их финансирования».

Особое внимание Омар Захелвал обратил на новые перспективные региональные проекты, которые могут быть реализованы с участием России.

«Мы с большим интересом смотрим на проекты, связанные с энергетикой и транспортом», - отметил глава афганского финансового ведомства, имея в виду проекты CASA-1000, ТАПИ, а также возможное участие России в строительстве железных дорог на территории Афганистана.

«Афганистан не против участия российской стороны в проекте ТАПИ, однако, решение об этом должно приниматься всеми участниками этого проекта – Туркменистаном, Афганистаном, Пакистаном и Индией», - отметил Омар Захелвал, отвечая на вопрос корреспондента «Афганистан.Ру» о позиции Кабула относительно возможного участия РФ в этом региональном энергетическом проекте.

Одним из пунктов программы визита афганской делегации во главе с Омаром Захелвалом в Москву стало посещение офиса Афганского делового центра (АДЦ). В ходе этого посещения министра финансов ИРА сопровождал посол Афганистана в РФ Азизулла Карзай.

Во время посещения Афганского делового центра Омар Захелвал назвал «крайне важной» роль общественных и частных организаций, в том числе, АДЦ, в привлечении внешних инвестиций в экономику Афганистана. «Они (сотрудники АДЦ – Прим. «Афганистан.Ру») лучше нас знают российский рынок, знают, как общаться с местными предпринимателями и государственными структурами, поэтому Афганский деловой центр является нашим консультантом в работе на российском направлении», - отметил глава афганского министерства финансов.

Афганистан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > afghanistan.ru, 15 июня 2011 > № 488357 Омар Захелвал, Эльвира Набиуллина

Вчера, 14 июня, Иран впервые экспортировал в соседние страны более 1 тыс. МВт электроэнергии, сообщает агентство «ИРИБ ньюз» со ссылкой на пресс-службу министерства энергетики.

Общий обмен электроэнергией Ирана с соседними странами составил вчера 1 тыс. 614 МВт.

Наибольшее количество энергии было импортировано Ираном из Армении (около 300 МВт) и экспортировано в Ирак (817 МВт).

В общей сложности Иран экспортировал в Афганистан, Ирак, Азербайджан, Пакистан и Турцию 1 тыс. 18 МВт электроэнергии и импортировал из Армении и Туркменистана 596 МВт.

Президент РФ Дмитрий Медведев обсудит в среду со своим афганским коллегой Хамидом Карзаем широкий спектр вопросов регионального и двустороннего звучания, включая участие России в восстановлении экономики Афганистана, сообщил помощник главы российского государства Сергей Приходько.

Переговоры пройдут в Астане "на полях" саммита Шанхайской организации сотрудничества, куда Карзай приглашен в качестве гостя казахстанского председательства. Особое внимание предполагается уделить развитию экономических связей двух стран, товарооборот между которыми за первый квартал 2011 года вырос почти на 60% и составил 150 миллионов долларов.

"Ожидается, что в ходе беседы Медведев и Карзай обменяются мнениями по приоритетным направлениям развития торгово-экономического взаимодействия с упором на реализацию крупных совместных проектов по восстановлению и модернизации инфраструктуры Афганистана", - сообщил Приходько на брифинге для журналистов.

Представители обеих сторон ранее говорили о возможности участия России в реализации проектов в области железнодорожного транспорта и энергетики. Среди них были упомянуты строительство гидроэлектростанций, формирование системы передачи электроэнергии из Таджикистана в Афганистан и Пакистан CASA-1000, прокладка газопровода Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия.

Ожидается, что в Астане президенты также обсудят проблематику гуманитарного сотрудничества, включая помощь Афганистану в подготовке национальных кадров. Сейчас в российских вузах получают образование более 400 афганских студентов, в том числе 350 - за счет федерального бюджета РФ. Ежегодная квота приема абитуриентов из Афганистана для обучения на бюджетной основе в 2011-2012 учебном году увеличена до 115 мест.

В повестке дня предстоящих переговоров - обсуждение ситуации в Афганистане и регионе в целом, расширение взаимодействия в рамках международных организаций, а также повышение эффективности борьбы с производством и контрабандой наркотиков.

По данным ФСКН России, в Афганистане производится до 90% героина в мире. Через Таджикистан и Пакистан наркотики поступают в Европу и Россию, причем на долю российских наркоманов приходится 21% всего производимого в мире героина. В России, где наркотики ежегодно уносят жизни 30-40 тысяч человек, потребляется от 75 тонн до 80 тонн афганского героина в год.

Россия помогает Афганистану бороться с наркотиками, готовя национальные кадры для силовых структур, увеличивая финансовые взносы по линии специальных программ ООН, лоббируя создание соответствующей международно-правовой базы. В октябре 2010 года спецслужбы РФ, Афганистана и США впервые в истории провели совместную операцию, уничтожив несколько нарколабораторий у афгано-пакистанской границы.

Российско-афганские контакты на высшем уровне носят регулярный характер. Только за прошедший год Медведев и Карзай встречались трижды. В январе 2011 года Карзай посетил с официальным визитом Москву. Одним из результатов поездки стала соглашение о создании межправительственной комиссии. В марте президент России учредил пост специального представителя по Афганистану. Им стал директор Второго департамента Азии МИД РФ, бывший посол в Афганистане Замир Кабулов.

Помощь со стороны Шанхайской организации сотрудничества помогла предотвратить гуманитарную катастрофу в Киргизстане, сказала в среду президент Киргизии Роза Отунбаева.

Седьмого апреля 2010 года оппозиция штурмом взяла здание правительства Киргизии. В результате госпереворота власть перешла в руки временного коалиционного правительства состоящего из лидеров оппозиционных партий. Бывший президент Курманбек Бакиев покинул страну и нашел убежище в Белоруссии. Декретом временного правительства он был обвинен в попытке узурпации власти и других тяжких преступлениях. Во время апрельских событий в Бишкеке около 90 человек погибли, свыше 1,5 тысячи получили ранения. В июне того же года в южных регионах республики произошли столкновения между киргизами и исторически проживающими здесь узбеками, приведшие к многочисленным жертвам и разрушениям.

"В 10-летней истории ШОС, пожалуй, это был один из серьезных кризисов, уроки которого поучительны на будущее. Члены-государства ШОС, которых объединяет взаимодоверие, солидарность, сотрудничество, сразу откликнулись на нашу беду. Во время апрельских событий 2010 года, июньских на юге страны, мы почувствовали поддержку и опору со стороны государств-членов ШОС. Совместными усилиями всех друзей и союзников удалось предотвратить гуманитарную катастрофу в зоне бедствия нам была оказана ощутимая помощь в восстановлении жилья, налаживании жизни страны", - сказала Отунбаева в ходе саммита ШОС, который проходит в Астане.

Юбилейный саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) , на котором главы государств-членов подводят итоги деятельности организации за десять лет ее существования, проходит в Астане. Шанхайская организация сотрудничества - субрегиональная международная организация, в которую входят шесть государств - Казахстан, Китай, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Иран, Индия, Монголия и Пакистан имеют в организации статус наблюдателей. В качестве гостей казахстанского председательства в Астану также приглашены президенты Афганистана и Туркменистана, высокопоставленные представители международных организаций, в том числе ООН, СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ и АСЕАН.

Президент Афганистана Хамид Карзай пригласил страны-члены Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) инвестировать средства в экономику его страны.

"Афганистан обладает значительными минеральными богатствами, использование их поможет нам стать важным экономическим центром в мире. Мы ценим китайские инвестиции в наши медные разработки, мы приглашаем всех наших друзей и партнеров последовать примеру Китая и инвестировать в нашу экономику", - сказал Карзай, выступая на саммите ШОС в Астане.

"В области торговли, энергетики, коммуникаций и средств для развития региональной интеграции - Афганистан готов участвовать во всех этих областях", - сказал он.

Юбилейный саммит ШОС, на котором главы государств-членов подводят итоги деятельности организации за десять лет ее существования, проходит в Астане.

ШОС - субрегиональная международная организация, в которую входят шесть государств - Казахстан, Китай, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Иран, Индия, Монголия и Пакистан имеют в организации статус наблюдателей. В качестве гостей казахстанского председательства в Астану приглашены президенты Афганистана и Туркменистана, высокопоставленные представители международных организаций, в том числе ООН, СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ и АСЕАН.

10-й саммит Шанхайской организации сотрудничества

В повестке дня саммита – вопросы обеспечения региональной безопасности, противодействия распространению наркотиков, ситуация в Афганистане, а также экономическое и гуманитарное сотрудничество стран ШОС.

Помимо президентов России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана в работе саммита приняли участие руководители делегаций Индии, Ирана, Монголии и Пакистана, имеющих статус наблюдателей.

В качестве гостей ШОС в Астану прибыли президенты Афганистана и Туркмении, представители международных организаций, в том числе ООН, СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ и АСЕАН.

По итогам заседания главы государств ШОС приняли Астанинскую декларацию, ставшую главным итоговым документом саммита. В принятом Информационном сообщении обобщены сведения о работе Организации в период казахстанского председательства в 2010–2011 годах, зафиксированы приоритетные задачи и векторы сотрудничества в рамках ШОС на ближайшую перспективу.

Главы государств также утвердили Антинаркотическую стратегию государств – членов ШОС на 2011–2016 годы и Программу действий по её выполнению. Эти документы призваны способствовать повышению эффективности совместных усилий по борьбе с наркотической угрозой на пространстве ШОС.

Кроме того, участниками саммита утверждены Меморандум о взаимопонимании между Секретариатом ШОС и Управлением ООН по наркотикам и преступности, а также Меморандум об обязательствах государства-заявителя в целях получения статуса государства – члена ШОС.

Пакистан надеется на поддержку стран-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) при вступлении в организацию, сообщила во вторник пресс-служба главы Казахстана по итогам встречи президента республики Нурсултана Назарбаева с президентом Пакистана Асифом Али Зардари.

Во вторник глава Пакистана прибыл в Астану для участия в юбилейном саммите ШОС, который состоится в среду, 15 июня.

"Пакистан хочет вступить в ряды ШОС и надеется на поддержку всех членов организации. Я убежден, что у ШОС большие перспективы", - приводит пресс-служба слова президента Пакистана.

В ходе встречи глав двух государств были обсуждены различные аспекты региональной безопасности, дальнейшего развития двусторонних отношений, а также актуальные вопросы международной повестки дня.

Пакистан имеет статус наблюдателя в ШОС. Членами ШОС являются Казахстан, КНР, Киргизия, Россия, Таджикистан, Узбекистан. Иран, Индия, Монголия также как и Пакистан имеют статус наблюдателей. В настоящее время заявки о вступлении в организацию подали Индия, Пакистан и Иран. Афганистан обратился в ШОС с просьбой предоставить статус наблюдателя.

На предстоящем саммите Казахстан передаст председательство в организации Китаю.

Пакистану необходимо провести системное реформирование налогообложения в стране, сделав процедуру сбора налогов менее затратной, а работу сотрудников налоговых служб более ориентированной на защиту интересов налогоплательщиков.

Необходимость для правительства Пакистана достигнуть поставленных перед собой целей в объемах собираемости налогов и в реформирование системы налогообложения, которое необходимо в этой связи, стали основной темой пресс-релиза опубликованного 11 мая Торгово-промышленной палатой Исламабада.

Сбор основных налогов, в объемах запланированных правительством Пакистана на 2011-2012 финансовый год, скорее всего не будет достигнут, а по результатам года размер национального дефицита увеличится – к такому выводу приходит в опубликованном пресс-релизе председатель Палаты Мехфуз Илахи. Он также добавил, что попытки правительства оказать большее влияние на работу налоговых служб могут привести лишь к увеличению коррупции среди работников налоговых органов и к развитию более агрессивного подхода работников налоговых служб в общении с налогоплательщиками.

В качестве своего варианта решения стоящих перед страной проблем, Мехфуз Илахи рекомендовал провести реформирование налоговой системы и облегчить процедуру подготовки и сдачи налоговой отчетности в Пакистане. Такого рода реформа способна увеличить доверие налогоплательщиков к правительству страны и резко снизить коррупционную практику в работе налоговых органов. При этом, проблему непосредственного увеличения размера налоговых сборов требуется, по его мнению, адресовать, расширяя базу налогооблагаемых товаров и услуг и вводя налоговое регулирование, закрепляющее равные права и обязанности в вопросах налогообложения для всех пакистанских налогоплательщиков.

На прошлой неделе в Пакистан совершила визит афганская правительственная делегация во главе с президентом ИРА Хамидом Карзаем. В ходе афгано-пакистанских переговоров стороны обсудили вопросы сотрудничества в сферах безопасности и экономики.

Президенты выразили готовность объединить свои усилия в деле борьбы с повстанцами. «Все мы должны работать вместе – США, Афганистан, Пакистан и все остальные – чтобы уничтожить терроризм и его пережитки вокруг нас ради всеобщего блага», – заявил на недавней пресс-конференции Хамид Карзай.

В свою очередь, Асиф Али Зардари подчеркнул, что мир в Афганистане является необходимым условием мира во всем регионе. Пакистанский премьер-министр Юсуф Реза Гилани также выразил готовность своей страны оказать содействие переговорам с вооруженной оппозицией, передает телеканал «Лемар».

По итогам переговоров 11 июня была подписана Исламабадская декларация, направленная на развитие сотрудничества в областях безопасности и экономики, в том числе в сферах торговли, энергетики, связи и инфраструктуры, сообщает сайт “Central Asia Online”.

Важным достижением для Афганистана стало вступление в силу двустороннего соглашения о транзитной торговле, подписанного еще в конце прошлого года. Благодаря ратификации афганские предприниматели получат возможность сокращения затрат на импорт товаров из Пакистана.

Железная дорога Хайратон – Мазари-Шариф в ближайшее время должна быть введена в эксплуатацию, сообщают представители государственной акционерной железнодорожной компании «Узбекистон темир йуллари» («Узбекские железные дороги»).

В настоящее время проходит обсуждение условий соглашения об эксплуатации железной дороги, построенной данной компанией еще в ноябре прошлого года при содействии Азиатского банка развития.

«Ожидается, что после подписания этого документа начнет функционировать первая железнодорожная магистраль в Афганистане», – сообщил информационному агентству “REGNUM” представитель узбекской ГАЖК. В более отдаленной перспективе планируется продлить железную дорогу до города Герат.

Между тем в ходе недавнего визита в Пакистан афганская правительственная делегация договорилась с властями страны о строительстве железной дороги Пешавар – Джелалабад. Данная договоренность была зафиксирована в Исламабадской декларации, подписанной по итогам переговоров.

Развитие железнодорожной сети внутри Афганистана и ее соединение с внешними дорогами в дальнейшем должно стать значимым фактором развития экономики страны. Строительство железных дорог позволит сделать перемещение пассажиров и грузов более быстрым и удобным, что должно заложить основы для повышения роли ИРА в региональной торговле.

Глава КНР Ху Цзиньтао прибыл с официальным визитом в Казахстан, в ходе которого обсудит перспективы китайско-казахстанского сотрудничества в сфере экономики и безопасности, а также примет участие в юбилейном саммите ШОС.

"В аэропорту Астаны главу КНР встречал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев", - сообщил РИА Новости пресс-секретарь казахстанского МИД Ильяс Омаров.

Глава КНР пробудет в Казахстане с 12 по 15 июня. Китайский лидер проведет встречи с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым и премьером Каримом Масимовым, в ходе которых обсудит перспективы китайско-казахстанского сотрудничества в сфере экономики и безопасности. Ожидается, что в ходе визита, будет подписан ряд двусторонних документов.

Пятнадцатого июня Ху Цзиньтао примет участие в юбилейном саммите ШОС, который пройдет в Астане.

На повестке саммита в Астане стоят вопросы: продовольственной безопасности, ситуация в Африке, также будет обсуждаться просьба Афганистана о предоставлении ему статуса наблюдателя в организации.

По итогам саммита планируется подписание ряда документов, в том числе, Антитеррористической стратегии, меморандума о принципах расширения организации, и итогового документа - Астанинской декларации, определяющей политические принципы развития ШОС.

В ШОС входят: Казахстан, Китай, Россия, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан. Статус наблюдателей имеют: Иран, Индия, Монголия, Пакистан. Партнеры по диалогу: Белоруссия и Шри-Ланка

Время для рефлексии

Резюме: К середине года пыль от революций и переворотов в Северной Африке начала оседать. Во всяком случае, стало понятно, что зона региональной турбулентности, вероятно, ограничится странами, которые уже охвачены потрясениями.

К середине года пыль от революций и переворотов в Северной Африке начала оседать. Во всяком случае, стало понятно, что зона региональной турбулентности, вероятно, ограничится странами, которые уже охвачены потрясениями. Остальные пока устояли. И хотя дальнейший ход событий в Ливии, Йемене, Египте неясен, ведущие мировые игроки уже могут подводить для себя предварительные итоги. Все они переживают период смятения, а многие (США, Россия, Китай, Франция) к тому же готовятся к смене власти, что всегда сопровождается повышенной нервозностью.

Дмитрий Ефременко задается вопросом, как может выглядеть внешняя политика России после завершения времени правления тандема. По мнению автора, фамилия будущего президента не так уж важна, поскольку коридор возможностей для любого лидера весьма узок, а бушующая вокруг нестабильность заставит проявлять максимальную осторожность и избегать бесповоротных решений. Николай Спасский размышляет, реально ли возрождение России в качестве сверхдержавы, а главное – нужно ли ей это в XXI веке. Ответ на оба вопроса, с его точки зрения, отрицательный, что не означает изоляции или отказа от амбиций. Алексей Левинсон подходит к той же теме с позиций социологии – насколько современные россияне ощущают свою страну империей и стремятся ли они к ее восстановлению. А Алексей Миллер предполагает, что вновь вспыхнувшие споры об истории – предвестие формирования в России новой политической и идеологической атмосферы.

Не менее оживленные дискуссии идут и в Соединенных Штатах. Уолтер Рассел Мид рассматривает феномен «движения чаепития» с точки зрения внешней политики. Исследователь полагает, что американскому истеблишменту впредь будет намного сложнее убеждать сограждан в необходимости активного вовлечения в мировые дела. Два офицера Вооруженных сил США, выбравшие себе псевдоним «Мистер Y» (отсылка к «Мистеру Х», за которым скрывался знаменитый Джордж Кеннан), предлагают новый «стратегический нарратив», призванный примирить идею самоограничения с сохранением мирового лидерства. Тимофей Бордачёв и автор этих строк рассуждают, почему эта попытка, скорее всего, не удастся.

Чарльз Глейзер затрагивает одну из самых насущных тем сегодняшней внешнеполитической полемики в США – приведет ли рост Китая к неизбежной конфронтации Вашингтона и Пекина. Он считает, что этого можно избежать, однако Америке придется скорректировать некоторые стратегические приоритеты, например, отказавшись от поддержки Тайваня. Джордж Фридман предлагает еще более радикальный пересмотр привычных подходов – прекратить давление на Пакистан, напротив, сделав все для укрепления этой страны, а также помириться с Ираном, положив конец трем десятилетиям жесткой конфронтации.

Александр Лукоянов уверен, что это вполне реалистичная задача: Тегеран сам ищет способы, как выйти из затянувшегося тупика и восстановить отношения с Соединенными Штатами. Агрессивная риторика иранского режима – подготовка более выгодных условий для торга, утверждает автор. Анатоль Ливен пытается понять сущность государства в Пакистане, о котором вновь заговорили в связи с ликвидацией там Усамы бен Ладена. Ученый приходит к выводу, что на Исламабад действительно бесполезно давить – страну легче разрушить на радость исламистам, чем трансформировать.

Александр Лукин приурочил свою статью к десятилетию ШОС. Наступило время для расширения организации, полагает он, принятие Индии и Пакистана преумножит ее возможности и превратит в наиболее влиятельную структуру Азии. Георгий Толорая посвящает свой материал ситуации на Корейском полуострове. Нажим на Пхеньян также не имеет смысла, не сомневается автор, но кропотливая работа может принести плоды и сделать КНДР партнером, способным договариваться.

Сергей Маркедонов подводит промежуточные итоги армяно-турецкого примирения, ход которого привлекал всеобщее внимание в 2009–2010 годах. На сегодняшний день процесс заморожен, однако не прекращен навсегда, поскольку меняющаяся внешняя среда толкает к поиску решения острых проблем. Расим Мусабеков напоминает, что никакое сближение Анкары и Еревана невозможно без учета интересов Баку. При этом он признает, что ключевыми игроками в регионе остаются Россия и Турция, и от того, как они выстроят взаимодействие, зависит будущее Южного Кавказа.

В следующем номере мы продолжим кавказскую тему и рассмотрим состояние международных организаций. Впрочем, никто не застрахован от очередных сенсационных поворотов, которые вновь изменят наши планы.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

США. Китай. Африка > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739743 Федор Лукьянов

Стратегический разворот на 180 градусов

Что делать Америке: помириться с Ираном и укрепить Пакистан

Резюме: Американо-иранское сближение вызовет величайшее потрясение в политике обеих сторон. Но если когда-либо существовала необходимость в достижении секретных договоренностей, то она, несомненно, актуальна сегодня. Америке нужно найти выход из тупика, в котором она оказалась, а Ирану важно избежать подлинной конфронтации с Соединенными Штатами.

Данная статья основана на главе из книги «Следующее десятилетие», она выходит по-русски в серии «Библиотека “КоммерсантЪ”» издательства «Эксмо», которое любезно предоставило нам этот материал. Публикуется в журнальной редакции.

Огромный регион, простирающийся от восточного побережья Средиземного моря до Гиндукуша (за исключением особой зоны, где господствует Израиль), по-прежнему создает колоссальные трудности для политики США. Здесь у американцев три основных интереса: поддержание регионального баланса сил, обеспечение бесперебойных поставок нефти и разгром исламистских групп, которые угрожают Америке. Всякий ход Соединенных Штатов, преследующий любую из указанных целей, должен предприниматься при учете двух других, что существенно усложняет достижение каждой из них.

Поддержание регионального расклада сил усугубляется тем, что в этом регионе существуют три противоборствующие пары: арабы и израильтяне, индийцы и пакистанцы, иракцы и иранцы. Силовое соотношение в этих парах соперников нарушено, а самый важный баланс – между иранцами и иракцами – совершенно уничтожен в результате развала иракского государства и иракской армии, ставшего следствием американского вторжения 2003 года. Также далек от совершенства «дуэт» Дели и Исламабада, поскольку война в Афганистане продолжает дестабилизировать Пакистан.

Баланс Индии и Пакистана

Афганистан – крайне сложная зона боевых действий, где американские войска преследуют две взаимоисключающие (по крайней мере, в том виде, в каком они официально заявлены) цели. Первая из них – предотвратить использование этой отсталой территории «Аль-Каидой» в качестве оперативной базы. Вторая – создать в Афганистане стабильное демократическое правительство. Но попытки лишить террористов в этой стране убежища ни к чему не привели, поскольку группировки, следующие принципам «Аль-Каиды» (собственно, в том виде, в каком она сложилась вокруг Усамы бен Ладена, ее более не существует), могут появиться где угодно, от Йемена до Кливленда. И это особенно важный фактор в условиях, когда попытки разгромить «Аль-Каиду» требуют дестабилизации страны, управления зарождающейся афганской армией и состоящей из афганцев полицией, а также постоянного вмешательства в местную политику. Если где-то приходится выполнять подобную силовую роль, успешная стабилизация ситуации там невозможна.

Распутывание клубка противоречий начинается с признания того факта, что США абсолютно все равно, какая форма правления возникнет в Афганистане, а также с констатации, что президент не допускает мысли о том, будто борьба с терроризмом станет главной силой в формировании национальной стратегии.

Установлению баланса сил в следующем десятилетии в еще большей степени поможет признание того, что Афганистан и Пакистан образуют в действительности одну сущность. В обеих странах проживают разнородные этнические группы и племена, а политическая межгосударственная граница играет самую незначительную роль. В совокупности население двух стран превышает 200 млн человек, и США, военный контингент которых в регионе составляет приблизительно стотысячную армию, никогда не смогут напрямую диктовать там свою волю и устанавливать свои порядки.

Более того, главной стратегической проблемой является на самом деле не Афганистан, а Пакистан, и подлинное влияние на расстановку сил оказывает степень противостояния Пакистана и Индии, ядерных держав, относящихся друг к другу с маниакальной подозрительностью. Индия сильнее, но рельеф местности облегчает Пакистану оборону, хотя его внутренние районы более уязвимы для вторжения. Тем не менее, обе страны находятся в состоянии статичного противостояния, а это вполне устраивает Соединенные Штаты.

Очевидно, в следующем десятилетии можно ожидать еще более крупных конфликтов как следствия необходимости поддерживать столь сложный баланс сил. Пакистан будет проигрывать в противостоянии Индии по мере того, как ему придется уступать давлению США, требующих от Исламабада помощи в борьбе с «Аль-Каидой» и сотрудничества с американскими войсками в Афганистане. В результате Индия превращается в единственную державу, господствующую в регионе. Афганская война неизбежно перекинется на Пакистан, вызвав в этой стране внутренние конфликты, способные ослабить исламабадское правительство. Не имея серьезных противников, кроме китайцев, изолированных по другую сторону Гималаев, Индия получит все возможности использовать свои ресурсы для установления господства над акваторией Индийского океана. Велика вероятность, что для достижения этой цели она использует свой военно-морской флот. Триумф Дели уничтожит баланс сил, столь необходимый Вашингтону. Поэтому важность проблемы Индии в действительности намного превосходит значение борьбы с терроризмом и государственного строительства в Афганистане.

Вот почему в ближайшее десятилетие американская стратегия в этом регионе должна быть нацелена прежде всего на создание сильного и жизнеспособного Пакистана. Самым важным шагом в этом направлении станет ослабление давления на Исламабад в результате прекращения войны в Афганистане.

Усиление Пакистана поможет не только восстановить баланс с Индией, но и возродит его как модель госструктуры для афганцев и их собственного государства. Обе эти мусульманские страны буквально нашпигованы разношерстными, нередко враждующими между собой группировками, которые зачастую преследуют противоречивые интересы. Соединенным Штатам подчас нелегко справиться с ними. Однако Вашингтон мог бы проводить ту же стратегию, которую он избрал после падения СССР. В какой-то мере возможно восстановление в Афганистане естественного баланса, который существовал там до американского вторжения. Известный объем ресурсов мог бы быть направлен на содействие созданию сильной пакистанской армии, которая и будет поддерживать восстановленный баланс внутренних сил.

Скорее всего, джихадистские группы в Пакистане и Афганистане по-прежнему будут возникать, но это в равной мере вероятно и при продолжении американского военного вмешательства, и при выводе оттуда американских войск. Война никак не влияет на эту динамику. Возможно, пакистанские военные, стимулируемые поддержкой Вашингтона, смогут несколько успешнее вести борьбу с террористами, но в конечном счете это невозможно просчитать. И снова повторюсь: главной целью является поддержание равновесия сил Индии и Пакистана.

Президент США не сможет открыто декларировать свою стратегию в отношении Афганистана, Пакистана и Индии. Разумеется, нет способа создать видимость триумфа Соединенных Штатов, и война в Афганистане закончится, в общем, так же, как закончилась война во Вьетнаме – переговорами, которые позволят повстанцам (в данном случае талибам) восстановить контроль над страной. У нарастившей мощь пакистанской армии не будет потребности в том, чтобы сокрушить «Талибан»; она довольствуется установлением контроля над ним. Пакистан сохранится как государство, уравновешивающее Индию. Это позволит Америке сосредоточиться на других балансах сил в регионе.

Сделка с Ираном

Между Тегераном и Багдадом существовало равновесие сил, нарушенное в 2003 г., когда в результате американского вторжения были уничтожены армия и правительство Ирака. С тех пор главной силой сдерживания Ирана остается Америка, заявившая, впрочем, что намеревается уйти из Ирака. Учитывая состояние иракского правительства и вооруженных сил, вывод американских войск сделает Иран державой, господствующей в районе Персидского залива. Под угрозой окажется стратегия США, да и весь крайне сложный регион. Рассмотрим союзы, которые могут сложиться после ухода из Ирака.

Население Ирака составляет примерно 30 млн человек, а всего Аравийского полуострова – порядка 70 миллионов. Население Саудовской Аравии – около 27 млн человек, а Йемена – около трети совокупной численности населения Аравийского полуострова, и Йемен удален от уязвимых аравийских нефтепромыслов. Напротив, в одном Иране проживает 65 миллионов. В Турции насчитывается около 70 млн человек. В самом широком смысле эти цифры и то, как население может объединяться в те или иные союзы, определит будущую геополитическую реальность в районе Персидского залива. Население и богатство Саудовской Аравии, объединенные с населением Ирака, способен стать противовесом либо Ирану, либо Турции, но не обеим этим странам одновременно. Во время ирано-иракской войны 1980-х гг. именно поддержка со стороны Саудовской Аравии позволила Ираку добиваться успехов.

Хотя Турция – многонаселенная и весьма динамичная держава, мощь ее все еще ограничена, страна лишена возможности проецировать свое влияние на отдаленный от нее район Персидского залива. Возможно давление на Ирак и Иран с севера, дабы отвлечь внимание этих стран от Персидского залива, но Анкара не в состоянии осуществить прямое вмешательство и защитить аравийские нефтепромыслы. Более того, стабильность Ирака в его нынешнем виде в значительной степени зависит от Ирана. Установление в Багдаде проиранского режима невозможно, однако Тегерану вполне по силам дестабилизировать любое багдадское правительство.

Поскольку Ирак нейтрализован и лежит в развалинах, а его 30-миллионное население ведет междоусобную войну, Иран впервые за многие века избавился от внешней угрозы со стороны соседей. Ирано-турецкая граница проходит в горах, что практически не позволяет вести наступательные действия. На севере Иран защищен от России буферной зоной, в которую на северо-западе входят Армения, Азербайджан и Грузия, а на северо-востоке – Туркменистан. К востоку от Ирана лежат Афганистан и Пакистан, охваченные хаосом. Уйдя из Ирака, Соединенные Штаты избавят Иран от опасений по поводу непосредственной угрозы со стороны их войск. Тегеран, по меньшей мере в настоящий момент, находится в исключительном положении: защищенный от сухопутных вторжений, он обладает абсолютной свободой действий на юго-западе.

В отсутствии США Иран является господствующей военной державой в районе Персидского залива. После развала Ирака страны Аравийского полуострова уже не способны сопротивляться Ирану, даже если будут действовать согласованно. Следует иметь в виду, что ядерное оружие к этой реальности отношения не имеет, Тегеран будет господствовать в Персидском заливе и без него. Удар, нанесенный исключительно по ядерным объектам Ирана, может привести к крайне нежелательным последствиям и заставить его прибегнуть к весьма неприятным для соседей и Америки ответным мерам. Будучи спровоцирован, Тегеран способен помешать установлению любого правительства в Багдаде, создать в Ираке хаос, даже если там будут находиться американские войска, которые попадут в ловушку нового витка внутренней войны, располагая меньшим числом военнослужащих, чем раньше.

Крайней формой ответа на удар по ядерным объектам Ирана станет попытка блокировать узкий Ормузский пролив, через который проходит около 45% мировых перевозок нефти морским путем. У Тегерана есть противокорабельные ракеты и, что еще важнее, мины. Если Иран минирует пролив, а Соединенные Штаты не смогут достаточно надежно разминировать этот морской узел, линия поставок окажется перекрытой, что вызовет резкое повышение цен на нефть и сорвет выздоровление мировой экономики.

Любой отдельный удар по ядерным объектам (а такой удар мог бы совершить собственными силами Израиль) обречен на неудачу и сделает Иран еще более опасным, чем когда-либо в прошлом. Поэтому необходимо нанесение одновременного удара по иранским ВМС и использование военной мощи для ослабления его обычного военного потенциала. Для осуществления подобной операции потребуется несколько месяцев (если под прицелом окажется иранская армия), а эффективность удара (как и любых боевых действий) все равно останется неопределенной.

Для достижения стратегических целей в этом регионе США должны найти способ уравновесить мощь Ирана и сделать это без дальнейшего развертывания вооруженных сил. Масштабное использование ВВС – нежелательная перспектива. Иран не допустит восстановления Ирака в качестве собственного противовеса. Соединенным Штатам остается только уйти из Ирака, чтобы заняться обеспечением своих интересов в других районах мира. Но при выводе войск придется провести радикальное переосмысление американской внешней политики.

Оптимальным в следующем десятилетии мог бы явиться шаг, представляющийся сегодня невероятным. Так в свое время поступили и Франклин Рузвельт, и Ричард Никсон. Пытаясь найти выход из немыслимых стратегических ситуаций, каждый из них сблизился с державой, к которой прежде относился как к источнику стратегических и моральных угроз. Рузвельт заключил союз со сталинской Россией, а Никсон – с маоистским Китаем. Каждая из этих держав блокировала третью, считавшуюся более опасной. В обоих случаях у США имелись острые идеологические разногласия с новыми союзниками, которых многие обвиняли в крайностях и предельной негибкости. Тем не менее, когда Соединенные Штаты сталкивались с неприемлемыми альтернативами, стратегические интересы брали верх над моралью. Для Рузвельта альтернативой была победа Германии во Второй мировой войне, для Никсона – использование Советским Союзом слабости Америки после войны во Вьетнаме для изменения мирового баланса сил.

Условия, сложившиеся в регионе сегодня, ставят США в аналогичную позицию по отношению к Ирану. Вашингтон и Тегеран презирают друг друга. Ни Америка, ни Иран не могут рассчитывать на легкую победу. Однако кое в чем их интересы совпадают. Проще говоря, ради достижения стратегических целей американскому президенту необходимо установить контакты с Ираном. И сделать это в момент, когда Соединенные Штаты должны сократить свое военное присутствие в районе Персидского залива.

Главная причина, по которой Тегеран будет готов пойти на примирение, состоит в том, что иранское руководство считает США опасной и непредсказуемой державой. Действительно, менее чем за десятилетие Иран оказался в тисках американских войск, окружавших его с востока и запада. Главным стратегическим интересом Тегерана является сохранение режима, а стало быть, уклонение от сокрушительного американского вмешательства и предоставление гарантий, что Ирак никогда вновь не станет угрозой. Тем временем шиитскому Ирану необходимо наращивать свой авторитет в исламском мире, где он соперничает с суннитами.

Пытаясь представить себе вероятность сближения Соединенных Штатов и Ирана, стоит обратить внимание на совпадение целей этих стран. США ведут войну лишь с определенной категорией суннитов, как раз той, которая также враждебна и шиитскому Ирану. Иран не хочет, чтобы на его восточных и западных границах находились американские войска (но ведь, в сущности, этого не хотят и в Вашингтоне). Точно так же, как Соединенные Штаты заинтересованы в беспрепятственных поставках нефти через Ормузский пролив, Ирану выгодно получать прибыль от этих поставок, а не прерывать их. Наконец, в Тегеране понимают, что только от Вашингтона исходит наибольшая опасность: надо лишь решить проблему Америки – и выживание иранского режима будет гарантировано. Соединенные Штаты осознают (или должны осознавать), что восстановление Ирака как противовеса Ирану, некогда считавшееся «Планом А», в краткосрочной перспективе невозможно. Если американцев не устраивает долгосрочное присутствие крупного воинского контингента в Ираке (а их оно явно не устраивает), очевидное решение американских проблем в регионе заключается в договоренности с Ираном.

Главной угрозой, которая может возникнуть в результате стратегии примирения с Тегераном, является возможность того, что он попытается оккупировать нефтедобывающие страны Персидского залива. Учитывая слабость системы снабжения иранской армии, можно сказать, что такая операция для нее не из легких. К тому же агрессия вызовет молниеносное вмешательство американцев, поэтому она бессмысленна и обречена на провал. США нет нужды блокировать косвенное влияние Тегерана на соседей, он и без того уже является господствующей в регионе державой. Статус Ирана многоаспектен: это и финансовое участие в региональных проектах, и способность воздействовать на квоты ОПЕК, и определенное проникновение во внутреннюю политику арабских стран. Проявляя лишь малую сдержанность, он способен приобрести безусловное господство и снова вывести свою нефть на рынок после длительного эмбарго. Иранцы еще смогут увидеть, как в их страну вернутся иностранные инвестиции.

Таким образом, даже если сближение с Ираном состоится, параметры его господства в регионе должны быть четко очерчены: сфера влияния Тегерана находится в зависимости от того, как будут складываться отношения с США при их сближении, что означает соблюдение ограничений, нарушение которых вызовет прямую оккупацию Америкой. Со временем рост мощи Ирана в рамках таких ясных договоренностей принесет выгоды и Вашингтону. Подобно соглашениям со Сталиным и Мао Цзэдуном, американо-иранский союз непригляден, но необходим, вдобавок он будет временным.

Больше всего от этого союза пострадают, конечно, сунниты Аравийского полуострова, в том числе и Саудовская династия. Без Ирака они не способны защитить себя, а поскольку ни одна держава не контролирует весь регион и его нефтепромыслы, у Соединенных Штатов нет долгосрочной заинтересованности в экономическом и политическом благополучии Саудовской Аравии. Таким образом, американо-иранское сближение приведет к переформатированию исторических отношений Вашингтона с Эр-Риядом и правящей там династией. Саудовской Аравии необходимо начать рассматривать Америку как гарантию своих интересов и добиться какого-то политического урегулирования с Ираном. Геополитическая динамика Персидского залива изменится для всех.

Угроза возникнет и для Израиля, хотя ее проявления не будут столь открытыми, как для Саудовской Аравии и других монархий Персидского залива. Со временем антиизраильские выступления иранского руководства приобрели предельно острые черты, что, однако, не выражается в открытых действиях. Иран ведет осторожную игру на выжидание, прикрывая свое бездействие риторикой. В конце концов, американское решение готовит для израильтян ловушку. Неядерные силы Израиля недостаточны для ведения обширной воздушной кампании, необходимой для уничтожения иранской ядерной программы. Разумеется, Тель-Авиву не хватает военной мощи, чтобы определять геополитические союзы в Персидском заливе. Более того, Иран, грезящий о господстве в регионе и безопасности своих западных границ, вполне может пойти на примирение. По сравнению с такими возможностями Израиль становится мелким, отдаленным вопросом символического порядка.

До сегодняшнего дня у израильтян все еще был выбор: они могли нанести удар по Ирану самостоятельно, в надежде, что это вызовет ответные действия Тегерана в Ормузском проливе. Такой сценарий предусматривал бы вовлечение в конфликт Америки. Но если США и Иран достигнут взаимопонимания, у Тель-Авива не будет прежнего влияния на американскую политику. Удар, нанесенный Израилем, может вызвать совершенно нежелательную реакцию Вашингтона, а не эффект домино, на который мог некогда рассчитывать Израиль.

Примирение с непримиримым

Американо-иранское сближение вызовет величайшее потрясение в политике обеих сторон. Во время Второй мировой войны советско-американское соглашение глубоко шокировало американцев. Сближение Никсона и Мао Цзэдуна, считавшееся в то время совершенно невероятным, потрясло всех, однако когда оно стало фактом, то начало казаться вполне рациональным, даже удобным.

Когда Рузвельт заключил союз со Сталиным, он подвергся резкой критике справа. Наиболее крайние представители правого крыла считали Рузвельта социалистом, благосклонно относящимся к СССР. Никсону, критиковавшему коммунизм справа, было легче. Президента Обаму ждет участь Рузвельта, но у него не будет никакого идеологического прикрытия и он не сможет сослаться на угрозу, которая могла бы идти в какое-либо сравнение с таким злом, какое представляла собой нацистская Германия.

Политическую позицию президента Обамы скорее усилил бы удар по иранским объектам с воздуха, нежели циничная сделка. Для президента Соединенных Штатов сближение с Ираном будет особенно трудным решением, поскольку в нем увидят слабость, а не хитроумие или непреклонность. Президенту Ирана Махмуду Ахмадинежаду будет легче примирить свой народ с таким поворотом событий. Но если предстоит выбор между ядерным Ираном, затяжной воздушной войной, долгосрочным и крайне нежелательным присутствием американских войск в Ираке, то такой «нечестивый» союз представляется вполне разумным.

Курс Никсона в отношении Китая показал, что серьезные внешнеполитические сдвиги могут происходить неожиданно. Нередко прорыву, вызванному изменившимися обстоятельствами или талантами переговорщиков, предшествуют долгие закулисные дебаты. Нынешнему президенту потребуется значительное политическое искусство, чтобы представить подобный альянс как необходимость в рамках войны с «Аль-Каидой». Для этого Обама должен продемонстрировать, что шиитский Иран враждебен не только американцам, но и суннитам. Президент столкнется с противодействием двух могущественных лобби – саудовского и израильского. Израиль будет раздражен, тогда как Саудовская Аравия окажется напуганной до смерти, что придаст еще большую цену самому маневру.

С недовольством Тель-Авива во многих отношениях легче справиться, хотя бы потому, что израильские военные и секретные службы издавна рассматривали иранцев как потенциальных союзников в борьбе с арабской угрозой, несмотря на поддержку Ираном «Хезболлы». Давление, которое Америка окажет на арабский мир, будет привлекательно для Израиля. И, напротив, еврейская община в Соединенных Штатах рассуждает не так изощренно и цинично, как в Израиле, и ее представители будут выступать с громкой критикой действий Вашингтона. Саудовская Аравия осудит США, еще большие трудности возникнут с саудовским лобби, которое пользуется поддержкой американских компаний, ведущих бизнес в королевстве.

Но в целом описанный выше поворот во внешней политике сулит много преимуществ. Во-первых, этот шаг, не создавая фундаментальных угроз интересам Израиля, продемонстрирует, что Израиль не контролирует Америку. Во-вторых, покажет непопулярной среди американского населения Саудовской Аравии (государства, привыкшего находить поддержку в Вашингтоне), что у Соединенных Штатов есть и другие варианты. При этом Эр-Рияду некуда обращаться, кроме как к США, и он будет цепляться за любые гарантии, которые ему предоставит Америка в связи с дрейфом к Ирану.

Памятуя о 30-летней вражде с Ираном, американская общественность будет возмущена. Президенту придется урезонивать американцев рассуждениями об общей сложности отношений между Израилем и Саудовской Аравией, а также о защите территории самих Соединенных Штатов от большей угрозы. Разумеется, президент будет использовать сближение США с Китаем в качестве примера успешного примирения с непримиримым.

В качестве прикрытия будет использована отчаянная, вынесенная на публику борьба иностранных лобби. Но, в конце концов, президент должен сохранить нравственные ориентиры, помня о том, что Иран не в большей степени друг Америки, чем в свое время Сталин или Мао Цзэдун.

Если когда-либо существовала необходимость в достижении секретных договоренностей, то она, несомненно, актуальна для нынешних американо-иранских отношений, причем большая их часть останется необнародованной. Ни иранское руководство, ни руководство Соединенных Штатов не захотят нести внутриполитические издержки, сопряженные со ставшими достоянием общественности встречами и рукопожатиями. Но в конечном итоге Америке необходимо найти выход из тупика, в котором они оказались, а Ирану — избежать подлинной конфронтации с США.

В сущности, Иран обороняется. Он недостаточно силен ни для того, чтобы стать опорой американской политики в регионе, ни для того, чтобы превратиться в долгосрочную проблему. Иранское население сосредоточено в горных районах, лежащих вдоль внешних границ, тогда как значительная часть центра населена минимально. При определенных условиях (например, таких, какие предоставляются в настоящий момент) Иран сможет проецировать свою мощь, но в долговременной перспективе либо окажется жертвой внешних сил, либо останется в изоляции.

Союз с Соединенными Штатами временно предоставит Ирану возможность взять верх в отношениях с арабами, но через несколько лет Вашингтону придется восстановить баланс сил на Ближнем и Среднем Востоке. Пакистан не может распространить свое влияние на запад. Израиль слишком мал и отдален, чтобы уравновесить Иран. Аравийский полуостров слишком раздроблен, а Вашингтон, поощряя наращивание военной мощи стран полуострова, проводит явно двуличную политику, так как эти государства никогда не смогут стать реальным противовесом Ирану. Более реалистичной альтернативой является поощрение России к усилению ее влияния на границах с Ираном. Такое развитие событий произойдет в любом случае, но это вызовет серьезные проблемы в других районах мира.

Турецкий противовес

Единственная страна, способная быть противовесом Ирану, – Турция, которая независимо от того, что будут предпринимать Соединенные Штаты, достигнет в течение 10 лет статуса региональной державы, а в долгосрочной перспективе, возможно, и господствующей в регионе. Экономика Турции – 17-я в мире и крупнейшая на Среднем Востоке. Турецкая армия – самая сильная в регионе и (если не считать России и, возможно, Великобритании) сильнейшая армия Европы. Как и большинство исламских стран, Турцию в настоящее время раздирает конфликт между сторонниками светского развития и исламистами. Но их борьба протекает в гораздо более сдержанных формах, чем у других.

Господство Ирана над Аравийским полуостровом не соответствует интересам Турции. Анкара нуждается в нефтяных богатствах региона, которые позволят ей снизить зависимость от поставок российской нефти. К тому же не в ее интересах, чтобы Иран стал могущественнее, чем она сама. В Турции, в отличие от Ирана, проживает множество курдов, которые считают юго-запад страны своей родиной. Тегеран может воспользоваться этим обстоятельством. Региональные и мировые державы находят в курдах опору для давления на Ирак, Турцию и Иран или для дестабилизации обстановки в этих странах. Курдскую карту разыгрывают давно, что представляет постоянную угрозу для указанных государств.

В следующем десятилетии Тегерану придется отвлекать значительные ресурсы на противодействие Турции. Тем временем арабский мир будет искать защитника от шиитского Ирана, и, несмотря на тяжелые воспоминания арабов о турецком иге в эпоху Османской империи, суннитская Турция – наилучший кандидат на эту роль.

США в течение следующего десятилетия должны гарантировать, что Анкара не будет враждебна американским интересам, и что Иран и Турция не вступят в союз с целью господства и раздела арабского мира. Ведь чем сильнее в обеих странах страх перед Америкой, тем выше вероятность того, что такой союз состоится. В краткосрочной перспективе иранцев успокоит сближение с Соединенными Штатами, но от них вряд ли укроется тот факт, что оно преследует цели удобства, а не долговременной дружбы. Турция же открыта для более продолжительных отношений с Вашингтоном, но может представлять ценность также в других районах, в особенности на Балканах и на Кавказе, где она блокирует поползновения России.

Тегеран будет угрозой для Анкары до тех пор, пока США продолжат соблюдать основные условия соглашения с Ираном. Каковы бы ни были планы турок, им придется защищать себя. Делая это, они непременно станут предпринимать действия, направленные на подрыв иранского господства над Аравийским полуостровом, а также в Ираке, Сирии и Ливане. Поступая так, турки не только будут сдерживать Иран, но и облегчат доступ к находящимся к югу от Турции источникам сырья, потому что нуждаются в нефти и захотят получать от нее прибыль.

В долгосрочной перспективе Ирану не по силам сдерживать Турцию. В экономическом плане это гораздо более динамичная страна, способная благодаря этому содержать более совершенные в техническом отношении вооруженные силы. Еще более важный момент: если возможности Ирана ограничивает сама география региона, Турция имеет выходы на Кавказ, Балканы, в Центральную Азию и, наконец, к Средиземному морю и Северной Африке, что обеспечивает ее дополнительными возможностями и союзниками, в которых отказано Тегерану. В наступающем десятилетии мы увидим начало восхождения Турции к региональному господству. Она не станет ввязываться в конфликты и продолжит проводить осторожную внешнюю политику, свойственную ей в последнее время. При этом влияние Анкары на регион не будет определяющим. США должны рассматривать Турцию в долгосрочной перспективе и избегать давления, которое могло бы подорвать ее развитие.

* * *

В качестве решения сложных проблем Ближнего и Среднего Востока американский президент должен пойти на временную договоренность с Ираном, которая даст последнему то, чего он хочет, а Америке – возможность вывести войска из региона. Такие договоренности легли бы в основу отношений, построенных на враждебности обеих стран по отношению к суннитским фундаменталистам. Другими словами, нужно оставить Аравийский полуостров в сфере иранского влияния, но ограничить его прямой контроль над полуостровом, что, несомненно, поставит Саудовскую Аравию, в числе прочих, в крайне невыгодное положение.

Такая стратегия означает признание реальности, а именно могущества Ирана, и одновременно попытку повлиять на эту реальность. Независимо от результата, более отдаленным решением проблемы равновесия сил в регионе станет возвышение Анкары. Мощная Турция будет противовесом и Ирану, и Израилю, что стабилизирует Аравийский полуостров. Со временем Турция начнет реагировать на иранское преобладание и бросать ему вызов. За этим последует восстановление равновесия и стабилизация положения, что, правда, уже не в этом десятилетии, создаст новый региональный баланс сил.

Джордж Фридман – основатель и руководитель аналитической группы Stratfor.

США. Иран > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739735

Нужно ли расширять ШОС?

Россия и стабильность в Центральной Азии

Резюме: До недавнего времени все государства ШОС и большинство экспертов придерживались мнения, что от количественного роста числа участников стоит воздерживаться. Но бурное развитие событий в «регионе ответственности» делает актуальным вопрос о расширении организации.

За 10 лет существования Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) превратилась в активную и уважаемую региональную структуру, интерес к которой проявляют многие государства. Заметные успехи достигнуты в координации усилий по обеспечению региональной безопасности. Осуществляется военное сотрудничество, проводятся многосторонние антитеррористические учения, спецслужбы обмениваются чувствительной информацией, согласовывают общий список террористических организаций, ведут совместную борьбу с наркоторговлей. 20 лет назад едва ли можно было представить такой уровень доверия и сотрудничества между, например, Москвой и Пекином. Определенные достижения, хотя и не столь впечатляющие, есть в сфере экономики, культуры и образования.

Однако время ставит перед организацией новые задачи. По сути, сегодня решается вопрос: будет ли ШОС развиваться как клуб государств, деятельность которого ограничивается в основном заседаниями и громкими заявлениями, или же превратится в серьезный международный механизм, сравнимый по влиянию с АСЕАН или АТЭС, а, возможно, и превосходящий их. С учетом трудно предсказуемой ситуации в Центральной Азии, где нельзя исключить события, аналогичные «арабскому пробуждению», ШОС как наиболее весомая региональная организация может скоро оказаться более чем востребованной.

Кого принимать?

До недавнего времени все государства ШОС и большинство экспертов придерживались мнения, что от количественного роста организации до поры до времени стоит воздерживаться, так как первоначально необходимо укрепить ее в существующем составе, наладить механизмы работы, набраться опыта. Именно поэтому в мае 2006 г. на заседании Совета министров иностранных дел (СМИД) ШОС была достигнута негласная договоренность о моратории на прием новых членов. Негласной она была потому, что, по сути, противоречила Хартии организации, провозглашавшей ее открытой. Этот мораторий подтверждался на заседаниях Совета глав государств ШОС (СГГ) в июне 2006 г. в Шанхае, в августе 2007 г. в Бишкеке и в июне 2010 г. в Ташкенте.

Между тем, интерес к ШОС в мире растет, прежде всего среди государств-наблюдателей. Еще в 2006 г. с просьбой о предоставлении статуса полноправного члена обратился Пакистан, в 2007 и 2008 гг. Иран, в 2010 г. Индия. Правда, вероятно, опасаясь отказа, что было бы для такой крупной страны сильнейшим ударом по самолюбию, Дели сделал это не в форме, зафиксированной в документах организации, а направив официальные письма министрам иностранных дел государств-членов. В 2009 г. на саммите в Екатеринбурге введен новый статус – «партнера по диалогу», его предоставили Шри-Ланке и Белоруссии. Интерес к установлению контактов проявляют Египет, Непал, Сербия, Катар, Азербайджан, Турция и другие страны.

Нежелание принимать новых членов объясняли техническими причинами: отсутствием механизма присоединения. Однако в июне 2010 г. на заседании СГГ в Ташкенте одобрено Положение о порядке приема новых членов. В документе четко сформулированы критерии, которым должен соответствовать претендент. Согласно Положению, государство, желающее стать полным членом ШОС, должно принадлежать к Евро-Азиатскому региону, иметь дипломатические отношения со всеми странами ШОС и поддерживать с ними активные торгово-экономические связи, обладать статусом наблюдателя или партнера по диалогу, не находиться под санкциями СБ ООН. Последний пункт на неопределенное время отсекает одного из активных заявителей – Иран. В сфере безопасности международные обязательства государства-претендента не должны противоречить международным договорам и иным документам, принятым ШОС. Кроме того, оно не должно находиться в состоянии вооруженного конфликта с другим государством или государствами.

После того как глава государства-кандидата направляет официальное обращение председателю Совета глав государств, СГГ по представлению СМИД принимает решение о начале процедуры приема. В «Меморандуме об обязательствах государства-заявителя в целях получения статуса члена» фиксируются обязательства по присоединению к международным договорам, действующим в рамках ШОС, а также организационно-финансовые условия членства. После выполнения содержащихся в Меморандуме обязательств СГГ принимает решение о предоставлении статуса государства-члена ШОС, а в случае их невыполнения может приостановить или прекратить процедуру приема. На саммите в Астане в июне 2011 г. предполагается принять типовой Меморандум, что станет последним шагом в создании формальной базы для приема новых членов.

В последнее время ряд государств изменил отношение к мораторию на прием новых членов. Так, Таджикистан по культурно-историческим причинам поддерживает заявку Ирана. Именно поэтому в Душанбе до последнего возражали против включения в Положение о порядке приема новых членов критерия об отсутствии санкций СБ ООН. Однако, в конце концов, Таджикистану пришлось уступить давлению остальных, опасавшихся, что принятие Тегерана поведет организацию к серьезной конфронтации с Западом.

После отсечения Ирана основным сторонником расширения стала выступать Россия. На саммите в Душанбе в 2008 г. она инициировала создание специальной группы экспертов, которая и подготовила проекты документов о вступлении. На саммите в Астане Россия, скорее всего, выступит за прекращение временного моратория на прием новых членов.

Российская позиция связана с активной поддержкой кандидатуры Индии, которая зафиксирована в тексте российско-индийской декларации об углублении стратегического партнерства, подписанной во время официального визита в Россию в декабре 2009 г. премьер-министра Республики Индия Маномохана Сингха. Присоединение такой крупной и в целом успешно развивающейся страны, как Индия превратило бы ШОС в самую большую международную структуру в мире после ООН по совокупному населению входящих в нее государств. Значительно увеличился бы политический вес организации, а также ее экономическая привлекательность для развивающихся стран.

Одна из основных задач ШОС – интенсификация сотрудничества в Центральной Азии (ЦА). Члены ШОС разделяют следующие общие цели: 1) поддержание политической стабильности в государствах региона; 2) сохранение у власти светских режимов как альтернативы радикальному исламизму, 3) ускоренное экономическое развитие государств ЦА как основы политической стабильности. Для достижения этих целей Россия активно сотрудничает в рамках ШОС с Китаем, причем Пекин признает традиционные российские интересы в регионе, а Москва приветствует стабилизирующее китайское экономическое присутствие. Тем не менее, некоторые в России опасаются слишком быстрого усиления экономической роли Китая в ЦА. Вступление Индии с этой точки зрения можно только приветствовать, так как она способна внести значительный вклад в развитие стран региона и способствовать диверсификации их внешнеэкономических связей.

Интересы Дели в ЦА полностью совпадают с интересами членов ШОС, а задачи развития самой Индии вполне отвечают задачам организации. Индия – светское государство, активно борющееся с этническим национализмом, сепаратизмом и религиозным экстремизмом. Она на своем опыте хорошо знает, что такое угроза терроризма. Последние десятилетия Индия успешно развивает экономику, причем ее уникальная, ориентированная на внутренний рынок экономическая модель, показавшая свои преимущества во время нынешнего мирового кризиса, дополняла бы другие варианты развития государств – членов ШОС. Для самого Дели отношения с Россией, Китаем и Центральной Азией всегда были приоритетными.

Прием Индии способствовал бы стабилизации положения и ускоренному экономическому развитию государств Центральной Азии. Страна имеет длительную историю взаимоотношений с этим регионом. Были времена, когда ЦА, Афганистан и северные области Индии входили в состав одного государства. Индия и сегодня активно развивает связи с Центральной Азией, осуществляет здесь серьезные инвестиции. Укрепление ее экономических позиций в ЦА не противоречило бы интересам других государств ШОС, но служило бы общей цели – экономическому развитию региона, одновременно уравновешивая растущее влияние Запада, в особенности Европейского союза. Не следует сбрасывать со счета и позитивное политическое влияние Дели, ведь Индия – крупнейшая в мире демократия, сумевшая сохранить собственные ценности и специфику.

Индия способна внести большой вклад и в деятельность ШОС по стабилизации положения в Афганистане. Дели уже вложил в проекты реконструкции Афганистана более миллиарда долларов и мог бы оказать значительную поддержку программам ШОС, направленным на развитие афганской экономики. В геополитическом плане важным результатом полноценного подключения Индии к деятельности ШОС стало бы смещение ее заинтересованности в партнерстве от Запада к России и государствам Азии.

Главным оппонентом идеи о приеме Индии в ШОС выступает Пекин. Первый из выдвигаемых им аргументов сводится к тому, что прием такой крупной страны изменит лицо сравнительно молодой организации и еще более затруднит и так непростой процесс принятия решений. С этим аргументом ранее соглашалась и Москва. Действительно, в ШОС придется вводить третий язык – английский, расширять состав Секретариата и Региональной антитеррористической структуры и т.п. Но учитывая в том числе и значительный финансовый потенциал Дели, проблемы можно решить. Вероятно, Индия будет обладать равной с российской и китайской квотой в постоянно действующих органах, но вносить и соответствующую долю в общий бюджет. В любом случае, перечисленные выше выгоды от присоединения значительно превышают организационные трудности.

Реальная причина сомнений Китая – сложные двусторонние отношения с Индией. Однако в последнее время на этом направлении наметилось улучшение. А работа этих двух великих азиатских держав в одной международной организации способствует интенсификации конструктивного диалога Пекина и Дели.

Конечно, России и Китаю, которые просто по своим масштабам считаются лидерами ШОС, придется потесниться. Но необходимо принять стратегическое решение. Что важнее: собственное влияние внутри ШОС или рост ее влияния в мире? Если для страны важнее исключительно собственное влияние, зачем вообще вступать в международные объединения? Между тем, влиятельность международной организации, в которой та или иная страна состоит, ведет и к росту международного престижа самого этого государства.

Именно так рассуждали в большинстве наиболее значимых международных структур, принимая решение о расширении: в НАТО, ЕС и АСЕАН. Расширение действительно принесло им некоторые проблемы: рост бюрократии, сложности в достижении консенсуса при принятии решений, снижение уровня управляемости и оперативности, изменение соотношения сил внутри организаций, часто не в пользу основателей. Тем не менее, во всех трех упомянутых объединениях решение о расширении было принято, так как позитивный эффект перекрывал негативный.

С той же точки зрения можно было бы приветствовать и вступление в ШОС Пакистана, подавшего официальную заявку раньше Индии. Конечно, экономическая роль Пакистана была бы не столь велика, однако Исламабад играет ключевую роль в афганском урегулировании и обладает значительным экономическим и политическим весом в регионе. Кроме того, присоединение Пакистана, поддерживающего тесные отношения с КНР, могло бы способствовать согласию Пекина на принятие Индии. Во время визита в Москву президента Пакистана Асифа Али Зардари в мае 2011 г. Дмитрий Медведев публично выскзался за прием Исламабада в ШОС.

Конечно, перенесение в ШОС индо-пакистанских разногласий несет вызов молодой организации. В то же время необходимо учитывать, что и Индия, и Пакистан состоят в Южно-Азиатской ассоциации регионального сотрудничества (СААРК), что не мешает ее работе. Как и в случае с Китаем, взаимодействие Индии и Пакистана в еще одной международной структуре должна способствовать налаживанию конструктивного диалога между Дели и Исламабадом.

Пекин также настроен на подключение к ШОС Монголии и Туркменистана. В принципе, против этого никто не возражает. Принятие Монголии, довольно активно сотрудничающей в качестве наблюдателя, закрыло бы единственную территориальную брешь в самом центре пространства ШОС. Туркменистан, обладающий, как и Монголия, значительными природными ресурсами, мог бы играть важную роль в энергетическом сотрудничестве. Кроме того, последнее время эта страна проявляет активность на афганском направлении, и недавно выступила с инициативой начать в Ашхабаде переговоры в рамках внутриафганского диалога, ссылаясь на опыт проведения переговоров по урегулированию в Таджикистане. Впрочем, ни Монголия, ни Туркменистан большого интереса к полноправному членству в ШОС не проявляют и официального обращения по этому поводу не направляли. Можно было бы только приветствовать усилия Пекина по стимулированию интереса Улан-Батора и Ашхабада к участию.

Последнее время ШОС активно подключается к решению проблем вокруг Афганистана. В связи с этим представляется, что существующий механизм контактной группы ШОС – Афганистан уже недостаточен, необходимо подумать о предоставлении Афганистану по крайней мере статуса наблюдателя.

Как работать?

Противники расширения ШОС говорят, что чем больше участников, тем сложнее управление организацией и менее эффективен ее аппарат. Однако это не всегда так. Аппарат изначально страдает недостаточной эффективностью, и расширение парадоксальным образом может дать толчок к его реформе. Принятие других стран уже будет означать серьезные изменения, к тому же новички посмотрят на устройство постоянных органов свежим взглядом.

В чем проблема постоянных органов, прежде всего Секретариата, расположенного в Пекине? Сегодня он, по сути, не является самостоятельным органом международной организации, проводящим собственный курс. Это конгломерат представителей государств-членов, МИДы которых могут в любое время направить туда на работу любого сотрудника или отозвать его. Естественно, такие сотрудники в реальности подчиняются в большей степени не генеральному секретарю, а национальным министерствам. Любой мельчайший вопрос, типа командировки на мероприятие в другой стране или выделения небольшой суммы из бюджета, должен согласовываться со СМИД. В этих условиях в Секретариате отсутствует корпоративная этика, у структуры нет собственного лица и корпоративных интересов. От такого органа вряд ли можно ожидать разработки стратегических планов и предложений, отличных от тех, что предлагает та или иная страна.

Между тем, опыт большинства эффективных международных организаций (ООН, ЕС, АСЕАН и др.) показывает, что сотрудники их постоянных органов должны быть международными чиновниками, то есть не зависеть от своих правительств. Для проведения линии государства, например, в ООН, существует национальный представитель. Сотрудник же ООН, будь он гражданином России, Франции, США или Камеруна, подчиняется руководителю в организации, а не посольству своей страны. Только в этих условиях он может думать об интересах организации в целом и активно продвигать их.

Для реформы Секретариата ШОС нужно, во-первых, предоставить этому органу право без оглядки на СМИД и МИДы стран-членов распоряжаться бюджетом ШОС, и, во-вторых, организовать прием на все должности по конкурсу и по контракту, действие которого раньше срока его истечения можно прекратить лишь по решению самого Секретариата. Нужно предусмотреть возможность обжалования трудовых конфликтов в суде государства пребывания Секретариата либо в специально созданном органе ШОС. При этом квоты на занятие должностей гражданами той или иной страны вполне могут быть сохранены.

Конечно, в этом случае правительства потеряют полный контроль над своими гражданами, работающими в Секретариате. Но это послужит оздоровлению организации. Ведь не секрет, что порой Секретариат рассматривается как место, куда можно направить не лучшего работника, а того, кто не слишком необходим МИДу (либо перед пенсией, либо в связи с его недостаточной активностью, либо по другим причинам).

Другой организационный вопрос – реформа консенсусного метода принятия решений. Уже сегодня формальное понимание консенсуса позволяет Узбекистану фактически блокировать сотрудничество в экономической и культурной сферах. Ташкент категорически отказывается участвовать в образовательных программах (в частности, в Университете ШОС), а также в Молодежном совете ШОС. Конечно, позицию всех членов ШОС необходимо уважать, вызвана ли она нежеланием чуждого влияния в молодежной среде или реальными опасениями относительно качества образования в других странах. Например, в Узбекистане нежелание идти на взаимное признание дипломов о высшем образовании объясняют тем, что в некоторых странах ШОС дипломы продаются в подземных переходах.

Но отсутствие интереса к совместным проектам со стороны одного члена не должно блокировать возможность сотрудничества между остальными. Здесь можно воспользоваться опытом других международных организаций. Например, в Уставе АСЕАН (ст. 20) имеется положение о том, что если не удается достичь консенсуса по какому-то вопросу, он может быть передан на рассмотрение саммита. На практике действует механизм, согласно которому государства, не заинтересованные в том или ином проекте, просто не участвуют в нем, не мешая при этом другим. Опыт же Евросоюза показывает, что расширение организации ведет к постепенному отходу от принципа консенсуса.

Экономика – наиболее слабое направление деятельности ШОС, многосторонние программы фактически отсутствуют. В отчетах обычно фигурируют цифры двустороннего сотрудничества, которое, в принципе, развивалось бы и без ШОС (хотя ее существование и оказывает стимулирующее воздействие). О необходимости интенсификации экономического взаимодействия президент Дмитрий Медведев говорил как на Екатеринбургском (2009), так и на Ташкентском (2010) саммитах организации.

Подключение таких крупных экономик, как индийская и пакистанская, к ШОС могли бы стимулировать экономическое сотрудничество, дать толчок к началу реализации многосторонних проектов. Обе эти страны обладают солидным потенциалом в экономической, научной и культурно-образовательной области.

Основная проблема экономического сотрудничества – отсутствие механизма финансирования многосторонних проектов. Бюджет ШОС слишком скромен, да и не предназначен для этих целей. Давно ведутся разговоры о Фонде или Банке развития ШОС, однако пока безрезультатно. Китай фактически настаивает на создании банка, в котором голоса распределялись бы в зависимости от размера взноса. Другие опасаются, что взнос Китая окажется наибольшим, и Пекин будет контролировать банк и использовать его средства в своих интересах.

Россия предлагает Фонд развития (специальный счет) как механизм финансирования предпроектных работ, прежде всего в таких областях, как энергетика, транспорт, высокие технологии. При этом предполагается, что реализация самих проектов будет фиксироваться Межбанковским объединением ШОС. Ряд российских министерств полагает, что в случае создания банка Китай, обладающий бЧльшими финансовыми возможностями, будет в нем доминировать, а российским интересам скорее отвечает активное использование созданного в рамках ЕврАзЭс Евразийского банка развития, в котором российская доля значительно превышает доли других участников.

Такая позиция представляется недальновидной. Банк ШОС с участием Китая обладал бы более значительными финансовыми возможностями, чем Евразийский банк развития (где активным участником кроме России является лишь Казахстан), причем часть средств можно было бы направлять и на проекты в России. Кроме того, Москва получила бы возможность влиять на китайское финансовое участие в проектах в рамках ШОС, тогда как сегодня Пекин и так уже в одностороннем порядке выделяет значительные средства на льготные кредиты среднеазиатским членам ШОС (на данный момент более 10 млрд долларов), но исключительно в собственных интересах, без какого-либо участия Москвы. Как раз сегодняшняя ситуация, а не создание банка, ведет к экономическому доминированию Китая в регионе. Что касается способности и желания финансировать крупные многосторонние проекты Межбанковским объединением ШОС, то оно представляется сомнительным. К тому же соотношение сил в нем не отличается от соотношения финансовых возможностей государств ШОС в целом.

В интересах России согласиться на создание банка развития ШОС, предусмотрев при этом, чтобы Китай и Россия вносили в его капитал равные доли (по образцу бюджета ШОС), и, соответственно, обладали равным числом голосов. Принятие Индии в ШОС с этой точки зрения было бы также крайне полезно, так как и она могла бы внести в банк долю, равную китайской и российской, и тем самым исключить возможность чьего-либо одностороннего доминирования.

А.В. Лукин – д. и. н., директор Центра исследований Восточной Азии и Шанхайской организации сотрудничества Института международных исследований МГИМО (У) МИД России.

Понять Пакистан

Почему простые рецепты там не работают

Резюме: Политическое устройство Пакистана зиждется на покровительстве и родственных связях, и коррупция неразрывно с ними связана, поэтому для победы над ней пакистанское общество должно быть выпотрошено, как рыба на кухне. Это именно то, что хотели бы сделать исламские революционеры.

Анатоль Ливен - автор книги «Пакистан. Трудная страна» (Pakistan. A Hard Country), вышедшей в 2011 г. в издательстве Public Affairs (Нью-Йорк). В основе данной статьи лежат выдержки из этой книги.

По своей значимости в глазах Запада, да и всего мира Пакистан как региональная держава намного превосходит Афганистан. Эта оценка базируется на трезвом расчете, а не на эмоциях. В Пакистане проживает 170 млн человек, то есть в шесть раз больше, чем в Афганистане или Ираке, в два раза больше, чем в Иране, его население составляет почти две трети населения всего арабского мира. В Великобритании (а значит, и в ЕС) присутствует большая пакистанская диаспора. Некоторые ее представители присоединились к мусульманским экстремистам и участвовали в терактах на британской территории.

Пакистанские разведывательные службы оказали неоценимую помощь в ходе выявления связей потенциальных террористов с группами на родине и предотвращения новых терактов в Великобритании и Европе. Таким образом, хотя Исламабад лишь частично присоединился к «войне с террором», он играет в ней важную и незаменимую роль союзника. Ибо нам нужно помнить, что в конечном итоге никому, кроме законных мусульманских правительств и служб безопасности, не под силу справиться с террористическими заговорами в собственных странах. Возможно, Западу не обойтись без того, чтобы оказывать определенное давление на эти режимы, подталкивая их в нужном направлении. Но важно не переусердствовать, поскольку, унизив союзнические правительства в глазах собственного народа, мы рискуем подорвать их легитимность или даже способствовать тому, что они будут низложены.

Наконец, Пакистан обладает ядерным оружием и одной из самых мощных армий в Азии. Стало быть, вариант ввода американских сухопутных войск с целью заставить пакистанцев оказывать давление на афганский «Талибан» был бы крайне опасен, и это давно осознали в Пентагоне и среди пакистанских военных. Как бы это ни раздражало Запад, экономические стимулы и угроза отказа в их предоставлении остаются единственным способом как-то влиять на Исламабад. Однако и такие санкции сомнительны, поскольку экономический крах Пакистана на руку «Талибану» и «Аль-Каиде».

Талибы местные и неместные

Отношения Пакистана с Индией, конечно, остаются главным фактором, определяющим поведение Исламабада на международной арене. Страх перед Индией служил одновременно и катализатором сотрудничества, на которое Пакистан пошел с США в Афганистане, и фактором, его сдерживающим. Эти опасения преувеличены, но не беспочвенны, как не беспочвенна и политика, проводимая под их влиянием.

С одной стороны, беспокойство по поводу возможности американо-индийского альянса против Пакистана заставило президента Первеза Мушаррафа принять решение о предоставлении помощи Соединенным Штатам после 11 сентября и убедить военных, а для начала широкие слои пакистанского населения, в том, что такое содействие необходимо оказать. С другой стороны, страх перед Дели был для Пакистана главной причиной и предлогом, чтобы не перебрасывать дополнительные войска с восточных границ (с Индией) на афганскую границу для участия в сражении с «Талибаном».

Наконец, пакистанский истеблишмент лелеял надежду на то, что участие в борьбе с талибами поможет убедить США надавить на Индию, чтобы заставить ее подписать соглашение относительно Кашмира. Отказ администраций Джорджа Буша и Барака Обамы выступить в подобном качестве (усугублявшийся нежеланием и неспособностью) развеял эту надежду. Вкупе с «американским креном в сторону Индии» он обострил у пакистанских властей ощущение предательства со стороны Вашингтона.

Однако помощь Пакистана Западу в борьбе против афганского «Талибана» в любом случае носила бы ограниченный характер, принимая во внимание стратегические расчеты и чувства широких масс. Подавляющее большинство пакистанцев, включая общины, обеспечивающие наибольшее количество новобранцев для пакистанской армии, считают, что афганский «Талибан» – законное движение сопротивления иностранной оккупации, аналогичное войне моджахедов против советской оккупации 1980-х годов.

В стратегическом отношении Афганистан вызывает у пакистанской элиты смешанные чувства – страх и амбиции. Наибольшие опасения связаны с тем, что к власти там могут прийти непуштунские племена, Афганистан станет сателлитом Индии, и Пакистан окажется в окружении дружественных Дели стран. Эти страхи подпитываются вполне обоснованными подозрениями, что Индия оказывает через Афганистан поддержку националистическим повстанцам из племени белуджи, а также совершенно параноидальной верой в то, что индийское правительство поддерживает пакистанский «Талибан».

Таким образом, большая часть пакистанского истеблишмента убеждена в необходимости тесных взаимоотношений с афганским «Талибаном», поскольку это единственный могущественный его союзник в Афганистане. В последние годы такое убеждение только усиливалось в связи с крепнущей уверенностью в том, что Запад потерпит крах в Афганистане и, в конечном итоге, выведет оттуда войска, которые оставят позади анархию, хаос и гражданскую войну – по аналогии с выводом советских войск после падения коммунистического режима в 1989–1992 годах. Предполагается, что гражданской войне каждая региональная держава примет одну из сторон, и Пакистан не должен быть исключением.

Кстати сказать, даже светские представители пакистанского истеблишмента не считают, что афганский «Талибан» нравственно ущербнее, чем его давние враги – лидеры Северного альянса, на поддержку которых Запад опирается с 2001 года. Их зверства и насилие в 1990-е гг. убедили пакистанских пуштунов в необходимости поддерживать «Талибан». Представители альянса безжалостно убивали взятых в плен сторонников талибов, расхищали помощь Запада после победы в 2001 г., а их роль в торговле героином уничтожила последнюю надежду на то, что после 11 сентября удастся обуздать наркотрафик.

Важно отметить, что в подавляющем большинстве случаев как среди элиты, так и в народных массах сочувствие афганскому «Талибану» или его поддержка вовсе не означает одобрения его идеологии или желания, чтобы Пакистан пережил революцию в талибском стиле. Отсюда большое различие, которое пакистанцы проводят между афганским и пакистанским «Талибаном». Ни власти, ни военные не давали пакистанскому «Талибану» ни малейшего шанса захватить власть в Пакистане. Армия долгое время не предпринимала решительных действий против местного «Талибана» потому, что в целом он не считался серьезной угрозой и воспринимался как местное пуштунское восстание, которое легко сдерживать с помощью переговоров и силы. Другая причина в том, что многие простые пакистанцы, включая солдат, считают сторонников «Талибана» введенными в заблуждение, но честными людьми, преданными идее праведного джихада в Афганистане. Кроме того, пакистанская общественность не хотела бы, чтобы государственный аппарат в интересах Америки втягивался в гражданскую войну на собственной территории. Особенно сильное неприятие подобная политика встретила бы со стороны пуштунского населения. Наконец, пакистанская армия и разведка спонсировали войну джихадистских группировок с Индией в Кашмире, поддерживающих, в свою очередь, интенсивные контакты с пакистанскими талибами.

Как только большая часть элиты полностью осознала, что пакистанский «Талибан» действительно представляет собой серьезную угрозу для централизованного государства, весной 2009 г. армия при поддержке правительства, сформированного Пакистанской народной партией, дала талибам решительный отпор. Победы над «Талибаном» в Свате и Южном Вазиристане дали ответ на вопрос о том, устоит ли Пакистан перед талибской атакой (и предотвратили удар американских военных по пакистанской территории). Вместе с тем, армия отнюдь не горит желанием воевать до победного конца с афганским «Талибаном» ради того, чтобы обеспечить победу Запада в этой стране.

Пакистанская межведомственная разведка и Кашмир

Вопросы религиозной ориентации и отношения к США неизбежно наводят на мысль о связях военных с мусульманским экстремизмом как внутри Пакистана, так и за его пределами. Наличие их очевидно, но происхождение иногда неправильно истолковывается. Изначально исламистам отводилась чисто инструментальная, а не союзническая роль, и цель заключалась не в исламской революции как таковой, а в продвижении государственных интересов Пакистана (как их понимают и определяют военные и службы безопасности) – и прежде всего в противодействии интересам Индии.

Пакистанская армия в каком-то отношении достойна восхищения, но ей изначально присущ один серьезный недостаток, полностью определявший ее характер и мировоззрение. Речь идет об одержимости Индией в целом и Кашмиром в частности. Это порок не только пакистанских военных. Как сказал однажды Зульфикар Али Бхутто, «Кашмир должен быть освобожден – иначе пропадает смысл существования Пакистана». Пакистанские политики повинны в том, что внушают рядовым гражданам, будто джихад в Кашмире – законный метод борьбы. Это наносило страшный урон стране, а при определенных обстоятельствах могло привести ее саму и ее вооруженные силы к гибели. Тем не менее, армия использует свой авторитет и личный опыт военачальников для того, чтобы уделять Кашмиру самое пристальное внимание.

Подавляющее большинство пакистанских солдат когда-то несли службу в Кашмире, и у многих эта служба сформировала личное мировоззрение. Кашмир играет для Пакистана роль неосвобожденной территории (irredenta). Так же как для Франции после 1871 г. Эльзас-Лотарингия, для Италии после 1866 г. Триест, а для Сербии после 1879 г. – Босния. В последнем случае сербская армия спонсировала террористов, которые, застрелив австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, разожгли огонь Первой мировой войны.

Вот почему укрепляющийся с 2001 г. альянс Вашингтона с Индией и отказ Соединенных Штатов от прежней позиции, когда они настаивали на плебисците для определения дальнейшей судьбы Кашмира, вызывает негодование пакистанских военных. Фиксация на Индии и Кашмире не имеет исламистской подоплеки, но является по своей сути пакистано-мусульманским национализмом. За редким исключением это справедливо даже в отношении высших армейских чинов, которые оказывали непосредственную помощь мусульманским экстремистским группировкам, сражавшимся с Индией – таких как бывший шеф Пакистанской межведомственной разведки (ПМР), генерал-лейтенант Хамид Гуль.

Большинство этих высших офицеров использовали исламистов в борьбе против Индии, не разделяя их идеологии. Точно так же глубоко враждебное отношение к США таких людей, как Гуль или бывший начальник штаба генерал Аслам Бег, объясняется не мусульманским радикализмом, а негодованием по поводу доминирования Соединенных Штатов, которые, как им кажется, подчинили своему влиянию мусульманский мир. Эти чувства разделяют многие чисто светские и даже либеральные деятели.

Чтобы понять чувства сотрудников ПМР и, в частности, их стратегию в Кашмире, необходимо иметь в виду, что они считали победу над советской армией в Афганистане во многом своим личным достижением. Она стала их главным институциональным мифом. Учитывая колоссальные средства, выделявшиеся США и Саудовской Аравией на помощь моджахедам, которыми фактически распоряжалась ПМР, афганский джихад 1980-х гг. был также ключевым моментом, позволившим разведке получить независимую финансовую базу и усилить влияние в пакистанской армии и государстве в целом.

У ПМР появилась уверенность в том, что по отношению к Индии в Кашмире можно проводить ту же тактику, что и по отношению к Советскому Союзу в Афганистане, и с помощью тех же действующих лиц – мусульманских боевиков (вряд ли нужно повторять, что были совершены те же фундаментальные политические и геополитические ошибки). Массовые спонтанные восстания кашмирских мусульман против индийского правления, начиная с 1988 г. (все началось с протеста против подтасовки итогов выборов руководства штата, которые состоялись годом ранее), казалось, давали хороший шанс на успех. Однако в большей степени, чем в случае с Афганистаном, боевики должны были не только подготавливаться, но и вербоваться в Пакистане (и в меньшей степени в других странах мусульманского мира).

Стратегия ПМР соответствовала давнишней линии Пакистана, который добивается не столько независимости Кашмира, сколько присоединения этой провинции к своей территории. Вот почему пакистанская разведка использует пропакистанские исламистские группировки, чтобы ограничить возможности Фронта освобождения Джамму и Кашмира (ФОДК), который поначалу возглавил восстание в Кашмире. Эта стратегия включала и убийства исламистскими боевиками, получавшими поддержку от ПМР, немалого числа лидеров и активистов ФОДК, которых также выслеживают и ликвидируют силы безопасности Индии.

Однако, подобно тому как в Афганистане моджахеды, а затем и «Талибан» отказались играть по правилам, диктуемым Соединенными Штатами и Пакистаном, и стали совершенно неуправляемыми, боевики в Кашмире настроили против себя большинство коренных кашмирцев своей беспощадностью и идеологическим фанатизмом. Несмотря на усилия ПМР побудить их к сотрудничеству, они раскалываются на все более мелкие формирования, и, сражаясь друг с другом, терзают и угнетают местное гражданское население. Более жесткая дисциплина в исламистской «Лашкар-э-Тайба» (ЛэТ), как полагают, является одной из причин все большей благосклонности к этой организации со стороны ПМР.

Связь военных с джихадистами

Пакистанские военные твердо убеждены в том, что Индия никогда не согласится даже на минимально приемлемые для Исламабада условия, если над ней не будет висеть угроза партизанской войны и терактов. Между тем их непримиримо враждебное отношение к Индии объяснялось также агрессией против мусульман на территории этой страны, и особенно позорной бойней в Гуджарате 2002 г., устроенной партией Бхаратия Джаната, сформировавшей правительство штата. Следует отметить, что число жертв бойни как минимум на порядок превысило количество погибших при терактах в Мумбаи, хотя западные СМИ не уделили ей и десятой доли того внимания, которое было уделено мумбайской трагедии.

Военные не на шутку встревожены тем, что в случае крупномасштабной операции против «Лакшар-э-Тайба» они сделают большинство ее сторонников восприимчивыми к агитации «Джамаат-уд-Дава» (ДуД), вербующей боевиков для пакистанского «Талибана». (ЛэТ является боевым крылом благотворительной организации ДуД. – Ред.). Поскольку ЛэТ сосредоточила все внимание на Кашмире (а после 2006 г. – на Афганистане) и не осуществляла теракты на территории Пакистана, ПМР не предпринимала против нее никаких действий.

Пакистанские официальные лица делились с автором опасениями в связи с вероятностью массового восстания в Пенджабе, которое может вспыхнуть, если ЛэТ/ДуД ополчится против штата и использует свою широкую сеть для мобилизации населения и организации беспорядков. По их словам, это одна из главных причин (наряду с антииндийской повесткой, о которой никто не упоминает), почему они не принимают мер против организации, как того требует Вашингтон. Однако официальные лица забывают добавить, что один из способов умиротворения Лашкар-э-Тайба в Пакистане – позволить активистам этой организации присоединиться к афганскому «Талибану» (или даже подтолкнуть их к этому), чтобы сражаться против войск Западной коалиции по ту сторону «Линии Дюранда». Более того, давнишняя связь некоторых офицеров ПМР с боевиками – сначала в Афганистане, а затем в Кашмире – привела к тому, что они начали отождествлять себя с теми силами, которые, по идее, должны были сдерживать.

Что касается афганских талибов, то здесь военные и ПМР едины, и тому есть прямые доказательства: они по-прежнему дают талибам убежище (но не оказывают достаточной реальной помощи – иначе «Талибан» действовал бы куда успешнее). Пакистан решительно уклоняется от принятия серьезных действий против «Талибана» в угоду Америке. Он опасается спровоцировать пуштунский мятеж у себя в стране, а кроме того, считает талибов своим единственным активом в Афганистане.

Однако, что касается пакистанского «Талибана» и его союзников, межведомственная разведка сегодня твердо намерена с ними бороться. И все же в 2007–2008 гг. было много случаев вмешательства офицеров ПМР ради спасения отдельных талибских командиров от ареста полицией или армией – слишком много, чтобы это оказалось случайностью или домыслом. Поэтому совершенно очевидно, что либо отдельные офицеры ПМР лично симпатизировали этим людям, либо руководители разведки считали их потенциально полезными. Но своими действиями они бросали прямой вызов общему курсу пакистанской армии, не говоря уже о правительстве. Более того, некоторые из этих людей были, по крайней мере, косвенно связаны с «Аль-Каидой». Это не значит, что в ПМР знали, где прячется Усама бен Ладен, Айман аль-Завахири и другие лидеры «Аль-Каиды». Однако они могли бы сделать намного больше для того, чтобы получить эту информацию.

Что касается поддержки терроризма против Индии, очевидно, что не только ПМР, но и военные в целом твердо намерены сохранять «Лакшар-э-Тайба» (замаскированную под «Джамаат-ут-Дава») – по крайней мере, «про запас». Сознавая свою роль стратегического резерва, ЛэТ до 2010 г. выступала против боевых действий на территории самого Пакистана. Ее лидеры утверждали, что «борьба в Пакистане – это не борьба между исламом и неверием», что пакистанское государство не совершает таких зверств против своего народа, как Индия, и что истинный ислам должен распространяться в Пакистане посредством миссионерской и благотворительной деятельности (дава), а не джихада.

Пакистан на фоне Южной Азии

Вопреки убеждению Запада (во многом инстинктивному), Пакистан на протяжении жизни целого ряда поколений действует в соответствии со своими несовершенными, но функциональными принципами. В последние несколько лет плохую службу Западу в этом отношении сослужило ставшее популярным понятие «несостоятельное государство» (failed state). Было бы весьма полезно и поучительно сравнить Пакистан с другими странами Южной Азии, в которых на глазах последнего поколения вспыхивали мятежи, в двух случаях (Афганистан и Непал) фактически приведшие к низложению существующей государственной власти. Восстания в Шри-Ланке и Бирме длились дольше, разворачивались на относительно большей территории и приводили к относительно гораздо большему числу жертв, чем мятеж «Талибана» в Пакистане.

Индия – великая региональная держава и в отличие от своих соседей – стабильная демократия. Однако и в индийских штатах то и дело вспыхивают восстания, некоторые из которых не утихают на протяжении нескольких поколений. Один из мятежей наксалит-маоистских повстанцев охватил треть страны. Мятежники контролируют огромные пространства в индийской провинции – пропорционально намного большие, чем площади, находящиеся под контролем «Талибана» в Пакистане. Это не значит, что Индии угрожает опасность расчленения или развала. Просто следует помнить, что государства Южной Азии традиционно не осуществляют прямой контроль над значительной частью своей территории и вынуждены постоянно иметь дело с вооруженным сопротивлением в той или иной части своих стран.

В сравнении с Канадой или Францией Пакистан, несомненно, проигрывает. Но если сравнивать его с Индией, Бангладеш, Афганистаном, Непалом и Шри-Ланкой, все не так уж плохо. Многое из того, что характерно для Пакистана, свойственно всему субконтиненту в целом – от партий, руководимых наследственными династиями, свирепой жестокости полиции и продажности государственных чиновников до ежедневного насилия и анархии в провинции.

В действительности Пакистан гораздо больше напоминает Индию (или Индия Пакистан), чем обе страны готовы признать. Если бы Пакистан был штатом Индии, то с точки зрения развития, правопорядка и доходов на душу населения он находился бы где-то посередине – между развитым штатом Карнатака и отсталым Бихаром. Иными словами, если бы Индия состояла только из северных штатов, говорящих на хинди, она, наверное, не была бы демократией или быстрорастущей экономической державой, а некой разновидностью обнищавшей националистической диктатуры, раздираемой местными конфликтами.

Армия остается в Пакистане важнейшим институтом по той причине, что это единственная государственная структура, где реальное внутреннее содержание, поведение, правила и культура более или менее соответствуют официальной внешней форме. И это единственная пакистанская организация, действующая в соответствии со своим официальным предназначением. Но при этом она вынуждена постоянно заниматься тем, чего от нее не ожидают: узурпирует власть, отнимая ее у более слабых, запутавшихся и нефункциональных родственных учреждений.

Западные аналитики, как правило, поступают следующим образом: когда формы местной самоорганизации отличаются от западной «нормы», они не исследуются, а считаются временным отклонением, болезнями роста или опухолями на здоровом теле, которые нужно поскорее удалить. В действительности же эти «болезни» и есть сама система, и их можно «вылечить» только путем революционных изменений. Единственные силы в Пакистане, предлагающие подобные изменения, – это радикальные исламисты, но их рецепты лечения почти наверняка прикончат «больного».

Договорное государство

На протяжении 60-летней истории Пакистана предпринимались попытки радикально изменить страну усилиями трех военных и одного гражданского режима. Генералы Айюб Хан и Первез Мушарраф, военные правители в 1958–1969 и 1999–2008 гг., оба равнялись на Мустафу Кемаля Ататюрка – великого светского реформатора-националиста и основателя Турецкой Республики. Генерал Зия-уль-Хак (с 1977 по 1988 гг.), пришедший к власти путем военного переворота, пошел другим путем, попытавшись объединить и развивать страну, навязывая ей более строгую и пуританскую разновидность ислама, приправленного пакистанским национализмом. Со своей стороны, Зульфикар Али Бхутто, основатель Пакистанской народной партии и гражданский правитель в 1970-е гг., пытался сплотить вокруг себя народ при помощи программы антиэлитарного экономического популизма, также смешанного с пакистанским национализмом.

И все они потерпели неудачу. Режимы каждого из этих деятелей были «переварены» теми элитами, которые они надеялись сместить. В результате они сбились на ту же политику патронажа, как и свергнутые ими администрации. Никому не удалось создать новую массовую партию, укомплектованную профессиональными политиками и преданными идейными активистами, а не местными «феодалами» и городским начальством и их окружением. На самом деле, за исключением Бхутто, никто всерьез и не пытался это сделать. Однако и его Пакистанская народная партия вскоре перестала быть той радикальной организацией, какой была поначалу, попав в зависимость от тех же местных кланов и покровителей.

Военные правительства, приход к власти которых строился на обещаниях избавить страну от коррумпированных политических элит, вскоре сами начинали искать в них свою опору. Отчасти потому, что ни один военный режим не был достаточно сильным, чтобы долгое время править без парламента, а в парламент входили представители тех же старых политических элит. Такой парламент фактически консервирует общество, которое военные режимы в принципе желают изменить. Требуя от подобных режимов, чтобы они одновременно осуществили реформы и восстановили «демократию», Запад показывает абсолютное непонимание внутренней обстановки.

Чтобы переломить сложившуюся ситуацию и сформировать радикальное национальное движение за перемены наподобие того, что было создано Ататюрком, необходимо наличие двух условий. Прежде всего, это сильный пакистанский национализм, подобный современному турецкому национализму – а его нет и быть не может в этнически раздробленном Пакистане. И во-вторых, необходима жестокость, сопоставимая с той, которую проявил Ататюрк и его последователи, подавляя этническое, племенное и религиозное сопротивление. Рассказывая красивую историю о построении нынешней хрупкой демократии в современной Турции, западные аналитики ни словом не обмолвились о том, сколько времени на это ушло и какие жертвы потребовались, чтобы построить современное турецкое государство.

Если не считать ужасающих зверств 1971 г. в Восточной Бенгалии, совершенных против населения, которое пенджабские и пуштунские солдаты считали чужаками, людьми низшего сорта, попавшими под влияние индусов, – пакистанское государство было неспособно совершать массовые злодеяния против собственного народа. В Пенджабе и Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП) солдаты не хотели убивать свой народ, а в провинциях Синд и даже Белуджистан правительство не желало проливать кровь, понимая, что рано или поздно придется искать компромисс с местными элитами.

Одна из самых поразительных особенностей военных диктатур Пакистана заключалась в том, что они проявляли значительную по историческим меркам мягкость в сравнении с аналогичными диктатурами, когда дело доходило до подавления диссидентов и критически настроенных представителей элиты. За всю историю в Пакистане были казнены только один премьер-министр (Зульфикар Али Бхутто) и несколько политиков – гораздо меньше, чем их погибло в столкновениях между собой. Очень мало известных политиков когда-либо подвергались пыткам.

В Индии, как и в Пакистане, государство не несет ответственности за большинство нарушений прав человека. Это нечто неподвластное пониманию правозащитных групп, поскольку они исходят из современного западного опыта, а на Западе источником притеснений всегда считалось слишком сильное государство. Однако в Пакистане, как и в Индии, подавляющее большинство нарушений прав человека – следствие не силы, а слабости государственной власти. Государство можно обвинить в том, что оно недостаточно делает для того, чтобы положить конец подобным злоупотреблениям, но его способность предпринимать решительные меры крайне ограничена. Таким образом, Пакистан – как и почти вся Южная Азия и большая часть Латинской Америки – часто демонстрирует нерелевантность демократии даже в той области, которую мы привыкли считать ключевым индикатором, а именно – в области прав человека. Подавляющее большинство подобных правонарушений в Пакистане связано со зверствами наемников или эксплуатацией со стороны полицейских, работающих либо на себя, либо на местные элиты; с действиями местных землевладельцев и начальства; с наказанием местными общинами за реальные или воображаемые нарушения их нравственного кодекса.

В соответствии со стандартными западными моделями и основанной на них Конституцией Пакистана, независимые избиратели осуществляют свое волеизъявление на выборах. Затем полномочия, делегированные правительству, распространяются через иерархические структуры. Они передают приказы высших должностных лиц низшим по званию чиновникам, основываясь на законах, принятых парламентом или хотя бы какой-то формальной властью.

В Пакистане только вооруженные силы действуют в соответствии с установленными правилами передачи полномочий. Что касается остальной части государственного аппарата, законодательной, судебной и исполнительной, а также полиции, то их полномочия определяются в ходе постоянных переговоров. Причем насилие или угроза его применения часто становятся картой, которую может разыграть любая из сторон. Договорной характер государственной власти находит отражение и в механизмах практического осуществления демократии, поскольку последняя дает возможность выражать интересы не только простых граждан, но и всех тех классов, групп и учреждений, через которые преломляется народное волеизъявление, пока оно не находит отражения в выборных институтах. Другими словами, демократия обычно отражает не столько волю «народа» или «избирателей», сколько расклад социально-экономических, культурных и политических сил и влияния внутри общества. Природа пакистанского общества и слабость реальной демократии проявляются, в числе прочего, в отсутствии дееспособных, современных и массовых политических партий с собственными кадрами партийных работников.

Модернизаторы и консервативная спячка

Западные аналитики не в состоянии понять сегодняшние пакистанские реалии, поскольку исходят из того, что учреждения, имеющие в своих названиях такие слова как «закон», «полиция», «право», должны действовать по установленным правилам, а не по понятиям местных элит. Точно так же распространенные на Западе представления о «коррупции» в Пакистане предполагают, что ее можно и должно устранить из жизни страны. Но коль скоро политическое устройство зиждется на покровительстве и родственных связях, и коррупция неразрывно с ними связана, для победы над ней пакистанское общество должно быть выпотрошено, как рыба на кухне.

Конечно, это именно то, что хотели бы сделать исламские революционеры. Современные исламистские политические группировки пытаются заменить кланово-патронажную систему управления «феодальных» землевладельцев и городского начальства своей версией современной массовой политики. Однако до сих пор им не удалось добиться сколько-нибудь значительных успехов. За исключением партии «Джамаат-и-ислами», исламистские политические партии сами поглощаются и «перевариваются» патронажной системой. Что касается пакистанского «Талибана» («Техрик-э-Талибан-Пакистан»), до сих пор он представлял собой примитивное объединение партизанских и террористических группировок. Они оказались бы в полной растерянности, если бы им пришлось взять на себя ответственность за решение проблем Пешавара, не говоря уже о Лахоре или Карачи.

Конечно, они в немалой степени опираются на поддержку местного населения, недовольного вопиющей несправедливостью и угнетением в стране и прежде всего неадекватной системой правосудия. Когда простые люди говорят о том, что уважают «Талибан» за введение шариата, это еще не значит, что они активно поддерживают его политическую программу. Скорее это почтительное отношение к шариату как части Слова Божия, продиктованного последнему Пророку, вкупе со смутным стремлением к более жесткому и быстрому правосудию, чем то, что предлагает им государство. Они хотят, чтобы это правосудие было нелицеприятным, не давало никакого предпочтения элите и осуществлялось на глазах у людей, на их родном языке.

Однако до недавнего времени исламистам не удавалось достичь больших успехов в том, что касается массовой поддержки со стороны простых пакистанцев. Одна из главных причин их неудач кроется в глубоко консервативном характере большей части пакистанского общества. Ибо, вопреки господствующей на Западе точке зрения, исламистам чаще удается мобилизовать население не в отсталых, а, скорее, в продвинутых частях страны.

По стандартной западной версии, согласно которой западные нормы – единственно возможный путь в современность, главная идейная борьба в Пакистане разворачивается между вестернизированными представлениями о современности (включая демократию, власть закона и т.д.) и исламским консерватизмом. Более точная оценка ситуации позволит понять, что в большинстве своем Пакистан – чрезвычайно консервативная, архаичная, иногда даже совершенно инертная и непробудившаяся масса разнородных общин, которую изо всех сил стараются расшевелить две группы модернизаторов.

На стороне западников престиж и успех западной модели в мире, а также наследие британского колониального правления, включая смутную веру в демократию. Однако им мешает консервативная природа общества и усиливающаяся ненависть к США и их западным союзникам.

Мусульманские модернизаторы ищут опору в гораздо более древней и глубоко укоренившейся традиции ислама. Однако и им мешает консервативная природа пакистанского общества, его крайняя раздробленность, неудачи революционеров в других мусульманских странах, а также тот факт, что подавляющее большинство пакистанских элит отвергает их модель по культурным и классовым соображениям. И вестернизаторы, и исламисты понимают, что между ними идет апокалиптическая битва, которая закончится торжеством добра или зла. Вместе с тем, высока вероятность того, что Пакистан избавится от влияния обеих групп, перевернется на другой бок и снова заснет.

Азартная игра с водой

И все же Пакистан не может себе этого позволить, потому что время явно не на его стороне. В долгосрочной перспективе главное для пакистанцев не в том, кто они и какую религию исповедуют. Кем бы они ни были, им становится все теснее в границах своей страны, поскольку численность населения все время растет. В 2010 г. в Пакистане проживало от 180 до 200 млн человек – иными словами, страна занимала шестое место в мире по численности населения. Динамика рождаемости просто ошеломляет, если учесть, что в 1998 г. число пакистанцев не превышало 132 миллиона. Согласно переписи 1951 г. (через четыре года после обретения независимости), в стране проживало всего 33 млн человек, а согласно данным британской переписи населения 1911 г. – 19 миллионов. Таким образом, за прошедшее столетие население Пакистана выросло на порядок.

Огромный процент молодежи означает, что рождаемость еще долгое время будет оставаться на высоком уровне, и прирост населения продолжится (в 2009 г. дети и подростки младше 14 лет составляли 36%). Если сохранятся нынешние тенденции, в середине XXI века в Пакистане будет жить минимум 250 млн человек.

Это слишком много для имеющихся в стране водных ресурсов – разве только радикально повысится эффективность водопользования. Если старую индийскую экономику нередко называли «азартной игрой с муссоном», то все пакистанское государство можно охарактеризовать как «азартную игру с рекой Инд». А изменение климата означает, что в течение следующего столетия шансы на выигрыш в ней будут все время снижаться. Многочисленные руины древних городов, начиная с развалин цивилизации IV тысячелетия до н.э. в долине реки Инд, служат наглядной иллюстрацией капризной силы воды. Эти города были либо оставлены их жителями, потому что реки меняли русло, либо смыты, как это произошло в 2010 г., когда сильнейшие наводнения уничтожили немало сел и городов.

При среднегодовом количестве осадков на уровне 240 мм Пакистан – одна из самых засушливых среди густонаселенных стран мира. Если бы не бассейн реки Инд с ее многочисленными каналами и ответвлениями, даже Пенджаб оставался бы полупустынной местностью с кустарниковым редколесьем (которое здесь называют «джунглями»), как это было до того, как британцы приступили к грандиозным ирригационным проектам.

Однако чрезмерное потребление воды означает, что многие природные источники высыхают, а горизонт грунтовых вод во многих областях снижается так быстро, что подземные колодцы также могут иссякнуть в ближайшем будущем. Единственным источником останется все та же река Инд. В пылу дискуссий по поводу возможного исчезновения к 2035 г. ледников, питающих Инд, все как-то упустили из виду, что эти ледники продолжают таять. И если даже они исчезнут на 100–200 лет позже, последствия для Пакистана будут не менее катастрофичными, если в оставшееся время в стране не будет принято серьезных мер для улучшения способов хранения воды и ее эффективного потребления.

Если наводнения 2010 г. являются предвестниками длительного периода муссонных дождей, это сулит Пакистану большую выгоду. Но выгоду только потенциальную, поскольку использование дождевой воды для нужд сельского хозяйства требует значительного улучшения инфраструктуры хранения и распределения воды, а также принятия радикальных мер для остановки обезлесения в горных районах и повторного насаждения растений на опустевших территориях. В противном случае обильные осадки чреваты новыми катастрофами. Правда, следует добавить, что большая часть существующей инфраструктуры сработала во время наводнений. В противном случае было бы затоплено несколько крупнейших городов, и жертв оказалось бы намного больше, чем 1900 человек (по официальным данным).

В течение следующего столетия возможное долгосрочное сочетание климатических изменений, острой нехватки воды, слабой водной инфраструктуры и резкого роста населения может привести к краху Пакистана как организованного общества и государства. Долгосрочные проекты международной помощи Пакистану должны быть прежде всего сосредоточены на снижении этой смертельной угрозы за счет насаждения лесов, ремонта систем орошения и, что еще важнее, повышения культуры водопользования. Люди могут столетиями жить без демократии, даже когда опасности окружают их со всех сторон. Но без воды они не проживут больше трех дней.

Согласно исследованию, проведенному в 2009 г. Центром Вудро Вильсона, рост населения в Пакистане приведет к тому, что к 2025 г. ежегодная потребность в воде вырастет до 338 млрд кубометров (мкм). И если не будут приняты радикальные меры, доступность воды останется на нынешнем уровне, то есть 236 мкм в год. Дефицит в 100 мкм сопоставим с двумя третями всей воды бассейна реки Инд.

Конфликт вокруг доступа к убывающим ресурсам реки Инд может привести к междоусобной войне между пакистанскими провинциями. А между тем и через сто лет Пакистан все еще будет обладать ядерным оружием и одной из крупнейших армий в мире. К тому времени в стране будет проживать несколько сот миллионов человек. Мусульманский радикализм, который существует уже сотни лет, тоже никуда не денется, хотя и может значительно ослабеть после вывода войск западной коалиции из Афганистана.

Все это будет означать, что из всех государств мира, которые могут пострадать от изменения климата, Пакистан является одной из важнейших. Более того, то, что случится с Пакистаном, будет также иметь большое значение для остальной Южной Азии, где проживает примерно пятая часть мирового населения.

Анатоль Ливен – профессор кафедры военной истории в Лондонском Королевском колледже и сотрудник Фонда «Новая Америка» в Вашингтоне.

Пакистан. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739731

Статус-кво ради прогресса

Ждать ли скорых перемен на Корейском полуострове?

Резюме: Экономическая действительность в КНДР разительно отличается от распределительной уравниловки прошлого века, похоже, точка невозврата пройдена. Конечно, страна живет в страхе и бедности. Но и оснований рассчитывать на то, что режим скоро рухнет, не намного больше, чем ранее. Тем более что Китай этого просто не допустит.

Данная статья написана по результатам поездок автора в Пхеньян и Сеул в апреле-мае 2011 года.

Волна революций на Ближнем Востоке вызвала у многих экспертов-международников (особенно не занимающихся вплотную корейскими делами) вопрос – не следует ли ожидать подобных событий в Северной Корее? Не стоит ли эта тоталитарная закрытая страна на пороге потрясений? Тем более что подобному сценарию гарантирована внешняя поддержка – в Конституции сильной и процветающей Южной Кореи зафиксирована готовность и даже обязанность оказать содействие «повстанцам» и взять под контроль территорию Севера. Спонтанное достижение Республикой Корея заветной национальной цели – объединения, очевидно, не встретит какого-либо осуждения или противодействия со стороны мирового сообщества. Даже поддерживающий КНДР Китай в такой ситуации вряд ли осмелится противостоять «воле истории».

Необходимый элемент таких построений – расчет на то, что пхеньянский режим исчерпал возможности поддержания стабильности, а тем более развития и экономического роста. Прогнозы учитывают и проблемы со здоровьем Ким Чен Ира, держащего в руках все рычаги правления.

Логика рассуждающих подобным образом «специалистов-глобалистов» такова. В стране налицо стагнация, в некоторых районах голод. Народ разочарован, в том числе благодаря проникновению целенаправленной внешней пропаганды, число перебежчиков растет. Не за горами – кризис власти: 29-летний сын «полководца», Ким Чен Ын, поспешно объявленный «наследником» в сентябре прошлого года, пока не обрел необходимого опыта, не имеет достаточной поддержки в руководстве и не пользуется доверием военных, хотя и назначен генералом армии. Не разгорится ли в руководстве страны междоусобица после ухода Ким Чен Ира? Высказываются предположения, что вызов Ким Чен Ыну может бросить муж его тети, влиятельный партийно-государственный деятель Чан Сон Тхэк.

Но и при гладкой передаче власти режим не застрахован от проблем, говорят уже специалисты-кореисты. Старая элита уходит, средний возраст членов Политбюро – около 80 лет. Реально «в курсе дел» всего несколько сот человек – многие из них принимали непосредственное участие в корейской войне и даже освобождении Кореи, накопили многолетний опыт управления, и к тому же являются членами клана Кимов. А новая номенклатура формируется из военных, партократов и технократов «кимченировского призыва», зачастую это представители региональных элит. Они по большей части не бывали за границей, получили «чучхейское» образование и воинственную закалку, и просто незнакомы с реалиями современного мира. Эти «младотурки» способны «заиграться» в провокациях и не оценить пределов терпения оппонентов.

Возможен и раскол в новом руководстве, особенно если будут предприниматься попытки «модернизации» системы. Реформы без предварительного решения вопроса обеспечения внешней безопасности чреваты крахом государства.

Действительно ли вероятность коллапса КНДР и спонтанного объединения Юга и Севера возросла в результате межкорейской конфронтации и обострения ядерной проблемы после прихода к власти в Сеуле в 2008 г. консерваторов?

Благие пожелания и иллюзии

Сразу скажу, что не разделяю эту точку зрения. На протяжении четверти века я потратил немало сил и времени в дискуссиях с южнокорейскими, американскими и японскими политиками и экспертами, пытаясь объяснить необоснованность надежд на то, что режим «вот-вот рухнет». Вместе с тем полностью исключить кризис в КНДР (над провоцированием которого активно работают весьма мощные внешние силы) все же нельзя. Он может стать как результатом внешнего конфликта, так и внутренних факторов. Но давайте задумаемся, как это может произойти и к чему приведет.

Вероятность полномасштабного вооруженного столкновения все же невелика – в нем не заинтересована ни одна страна. Однако нельзя полностью исключить и спонтанной эскалации локального конфликта – история, к несчастью, дает массу примеров, когда разгорались войны, которые вроде бы никто не собирался вести. Остается опасность того, что в этом случае северокорейское руководство напоследок решит «хлопнуть ядерной дверью».

Даже при «мирном» развитии логика «удушения» Северной Кореи может привести к углублению экономического кризиса (особенно если Пекин откажется поддерживать Пхеньян), хаосу, а в конечном итоге – к падению режима. Среди менее кошмарных, чем ядерный апокалипсис, сценариев реальны в этом случае только два: поглощение страны Югом или переход ее под более или менее мягкий контроль Китая. В отличие от других бывших соцстран (за исключением ГДР) падение режима в КНДР означало бы не смену элиты, а исчезновение северокорейской государственности.

Горячие головы в Сеуле примерно с 2009 г. пришли к выводу, что «время объединения, наконец, пришло», северокорейцы только и ждут «освобождения от гнета диктатуры» и «будут встречать южнокорейцев с цветами». Реальность, однако, может оказаться не столь радужной.

Объединение путем поглощения Севера Югом может привести к весьма негативным последствиям – не только для корейского народа, но и для всего региона. Вполне возможно, что некоторая часть «бывших» – сторонников «чучхейского» национализма – начнет вооруженную борьбу «с оккупантами и компрадорами». С учетом того, что, по нашим подсчетам, «слуги режима» в КНДР насчитывают (с членами семей) несколько сотен тысяч человек, даже если речь пойдет о 5% «активных борцов», это опасная сила. Ведь им нечего терять: южнокорейская общественность вряд ли удовлетворится освобождением от ответственности за прошлые преступления «деятелей кровавого режима» и даже их потомков. Не сомневаюсь, что планы партизанской войны в Северной Корее разработаны, и соответствующие базы в горах и под землей уже оборудованы, причем на них может быть даже оружие массового уничтожения (не обязательно ядерные заряды, но химические и биологические средства – с большой вероятностью). Новые власти столкнутся не просто с диверсионной активностью по типу Афганистана, а с гражданской войной с возможностью применения ОМУ, причем не только в пределах Корейского полуострова.

Даже если представить, что столь драматических поворотов удастся избежать, а северокорейский правящий класс и военные смиренно примут уготованную им участь, население Севера, не готовое включиться в капиталистическое хозяйство и недовольное неизбежной ролью «людей второго сорта» в объединенной Корее, будет находиться в постоянной оппозиции к центральным властям. В КНДР уже сформировался номенклатурно-предпринимательский «средний класс», есть и интеллигенция. Эти люди (а их много) вовсе не заинтересованы в том, чтобы оказаться выброшенными за борт, влачить люмпенское существование под пятой южнокорейцев. Ведь большинство перебежчиков-северян так и не могут приспособиться к жизни в Южной Корее. А простые работяги далеко не сразу справятся с требованиями современного производства (я даже не исключаю, что южнокорейский капитал поначалу будет вынужден завозить на предприятия Севера объединенной Кореи гастарбайтеров). На Юг северян не пустят – значит, на территории бывшей КНДР будет безработица. Это создаст длительную нестабильность на полуострове.

Альтернативный вариант развития событий – вмешательство Пекина, для которого Корейский полуостров – «кинжал, направленный в сердце Китая». КНР кровно заинтересована в том, чтобы в ее «мягком подбрюшье» сохранялась стабильность и поддерживался военно-политический баланс. Но он неизбежно нарушится, если войска союзников США продвинутся к китайским границам. В кризисной ситуации Пекин может попытаться, в том числе используя дипломатическое сопровождение в СБ ООН и право вето на иностранное вмешательство, установить в Пхеньяне прокитайский режим или трансформировать в этом направлении существующий. Для северокорейского правящего класса это все же предпочтительней, чем капитуляция перед Югом. Говоря цинично, рациональный вариант поведения элиты у «последней черты» – «продаться» Пекину, сохраняя границы КНДР, государственность, а может быть, и властные посты. Однако такой режим подвергнется остракизму и давлению Запада, что станет многолетней проблемой для Пекина и его позиций в регионе, где возродятся страхи в отношении китайского «гегемонизма».

Так или иначе, стабилизации ситуации на полуострове при сценарии, на который надеются в Южной Корее и на Западе (падение режима в более или менее мягкой форме), ждать придется довольно долго.

Роль Соединенных Штатов и Южной Кореи

Осознают ли в Сеуле, Вашингтоне и поддерживающем их Токио опасности, связанные со сменой правления в Пхеньяне? Похоже, кто-то все еще достаточно наивен, ожидая «мирного поглощения» Севера и его «мягкой посадки», а кто-то хочет нагреть руки на кризисе – в том числе и в плане геостратегического сдерживания Китая. В последние 2–3 года рассуждения о «скором крахе режима» стали особенно популярны в Южной Корее и обрели второе дыхание в среде американских консерваторов. Причина активизации таких разговоров – не столько сигналы из КНДР, сколько глубокое непонимание сущности северокорейской системы и особенностей менталитета северян. К счастью, эти ожидания далеки от реальности.

Дело в том, что с приходом к власти президента Республики Корея Ли Мён Бака тон в делах, касающихся Северной Кореи, задает команда, по меткому выражению кореиста Андрея Ланькова, «палеоконсерваторов» – представителей прошлых правлений, которые оказались не у дел в годы либерального десятилетия – периода, когда президент Ким Дэ Чжун и его преемник Но Му Хён проводили по отношению к Северу примирительную политику «солнечного тепла» и «вовлечения».

Глядя назад, надо признать: несмотря на обострение в этот период (начиная с 2002 г.) ядерной проблемы КНДР и конфронтации с Соединенными Штатами, ситуация на Корейском полуострове тогда была значительно более мирной и предсказуемой, чем сегодня. Развивалось межкорейское сотрудничество, тысячи южан впервые попали на Север. Определенные эволюционные изменения происходили и внутри КНДР, хотя сохранение пропагандистского обеспечения власти при закрытости страны не всегда позволяло оценивать глубину и распространенность этих перемен.

Политика либерального сеульского руководства в отношении Пхеньяна, однако, подвергалась беспощадной критике консервативной оппозиции – для нее протест против «попустительства Северу» стал немалым подспорьем в завоевании голосов избирателей. Население Юга устало от иждивенчества Северной Кореи. Нетерпеливым корейцам казалось, что всего несколько лет «вовлечения» могут привести к коренному перерождению режима. Поэтому в целом новая жесткость Сеула с 2008 г., отказ практически от всех межкорейских договоренностей и проектов «либерального периода» (за исключением, пожалуй, Кэсонской промышленной зоны, функционирование которой выгодно для ряда мелких и средних компаний) вызвали лишь незначительную оппозицию в южнокорейском обществе. На историческую арену выходят новые поколения, не помнящие войну, и для них важнее не проблемы Севера и межкорейских отношений, а то, чтобы они не сказывались на повседневной жизни.

«Игра на обострение» с Пхеньяном – занятие нездоровое, так как северокорейцев легко спровоцировать на неадекватные действия. Прекращение Сеулом сотрудничества, заведомо нереалистичные требования «предварительной денуклеаризации» лили воду на мельницу пхеньянских «ястребов». Военная истерия легко раскручивается, а жертвой ее часто становятся невинные люди – такие, как забредшая в запретную зону северокорейских Алмазных гор южнокорейская туристка, которую в ноябре 2008 г. застрелила северокорейская пограничница. Это, понятно, вызвало крайне негативную реакцию в РК и повело к дальнейшему обострению ситуации.

Ужесточение политики Сеула совпало по времени и со сменой власти в Вашингтоне. Пхеньян, так и не договорившись ни о чем конкретном, несмотря на свои уступки (включая начало демонтажа ядерных объектов в 2007 г.), с уходящей республиканской администрацией утратил интерес к поиску компромиссов. После изрядно напугавшей руководство болезни Ким Чен Ира (предположительно, инсульта или диабетического криза в августе 2008 г.) консерваторы в Пхеньяне убедили его в том, что диалог с Западом и уступки не помогут обеспечить безопасность и выживание режима, с врагами следует говорить «с позиции силы».

Содержанием новой силовой политики Севера стал отказ от поиска компромиссов с США, курс на конфронтацию с Вашингтоном и – особенно – с Сеулом в целях укрепления позиций в противостоянии с оппонентами и внутренней консолидации, а также реставрация кимирсеновских порядков и борьба с «отклонениями от социализма». «Консервативную контрреволюцию» подхлестнуло и нескрываемое злорадство противников, которые после болезни «полководца», по сути, открыто начали готовиться к падению режима. Это оказало психологическое воздействие на северокорейских лидеров, заставив их отказаться от проявлений доброй воли и уступок. Позднее роль сыграл и «ливийский урок», воспринятый в КНДР как пример вероломства Запада и сильнейший аргумент в пользу абсурдности добровольного «разоружения».

С начала 2009 г. из Пхеньяна послышались грозные заявления, в апреле последовал испытательный ракетный запуск. Осуждение его мировым сообществом использовалось для выхода КНДР из шестистороннего переговорного процесса по ядерной программе. Уже в мае Пхеньян произвел второй (после первого в октябре 2006 г.) ядерный взрыв, задуманный как мощный сигнал недругам. Последовали санкции ООН, к которым присоединился даже Китай, и попытки внешней изоляции.

Однако худшее было впереди. В 2010 г. холодная война чуть не сорвалась в горячую. В марте 2010 г. в спорных водах Желтого моря был затоплен южнокорейский корвет «Чхонан». Сеул на основе проведенного вместе с союзниками расследования обвинил в этом КНДР. Заметим, что группа российских специалистов, принявшая участие в экспертизе по просьбе Ли Мён Бака, не смогла поддержать этот вывод, а Китай и вовсе проигнорировал аргументы «международной комиссии».

Случай, конечно, трагический, но, к сожалению, не единичный из-за давнего территориального спора в Желтом море. Разграничительная линия, проведенная американо-южнокорейской стороной после войны в одностороннем порядке, не согласована с КНДР и не признается ею. Перестрелки и конфликты тут происходят постоянно – всего за полгода до гибели «Чхонана» южнокорейские военные обстреляли северокорейский корабль, который, по их официальному сообщению, «удалился, объятый пламенем» (скорее всего, тоже не обошлось без жертв).

Однако именно инцидент с «Чхонаном» был использован для того, чтобы оказать беспрецедентное давление на Север. Похоже, что в Вашингтоне и Сеуле поверили в собственные оценки, свидетельствовавшие, что Пхеньян вот-вот падет, и нужен лишь толчок в виде внешнего давления плюс «отрыв» КНДР от поддержки Китая. Пекину в связи с отказом от осуждения Северной Кореи в этом эпизоде Соединенные Штаты прямо угрожали «последствиями», в том числе в плане наращивания своего военного присутствия вблизи китайских границ. На Китай это произвело прямо противоположное действие – он подчеркнуто усилил поддержку соседа, демонстрацией чего являются три визита Ким Чен Ира в Китай на протяжении двух лет.

Пхеньян использовал конфронтацию для закручивания гаек, мобилизации перед лицом военной угрозы, которая вдруг стала зримой. «Беснования марионеток» доказывали правоту линии «сонгун» – армия превыше всего – и давали дополнительную легитимность власти. Северокорейцы не только не стали вести себя тише, но наоборот, начали наращивать давление на противников, уже вовсе не стесняясь в средствах.

Кульминацией стал артобстрел пограничного острова Ёнпхендо в ноябре 2010 г. – первый подобный инцидент в послевоенное время, повлекший человеческие жертвы. Поведение северян не может быть оправдано, хотя они и ссылаются на то, что их спровоцировали южане, не нашедшие, несмотря на предостережения, лучшего места для артиллерийских учений. Южнокорейцы решили продемонстрировать военную мощь, заговорили о готовности к «беспощадному ответу», начались почти ежедневные маневры совместно с американцами. В декабре размах учений к югу от демилитаризованной зоны заставил, похоже, пхеньянское руководство воспринимать происходящее как реальную подготовку к вторжению. Северокорейцы воздержались от эскалации в ответ на очередные явно провокационные учения – что привело сеульских стратегов к ложному заключению о том, что те, мол, «испугались», что наконец-то на непокорный Север найдена управа. Такое заблуждение весьма опасно, и может еще привести к непредсказуемым последствиям.

Тем не менее в начале 2011 г. ситуация несколько стабилизировалась. Осознав, что «конец света» в Северной Корее в очередной раз откладывается, американцы и южнокорейцы (в чем-то под давлением первых) стали искать возможность, не теряя лица, все же пойти навстречу Пхеньяну. В США задумались о пересмотре политики «стратегического терпения» (отказ от диалога и санкции), заговорили о необходимости возврата к прямому обсуждению ядерной проблемы. Символический жест – возобновление продовольственной помощи. В Южной Корее вынуждены искать возможность, не отступая от принципиальных требований к Северу («извинений» за прошлогодние вооруженные акции, безусловной денуклеаризации, что выглядит абсолютно нереальным) все же отказаться от полного неприятия инициатив Севера.

Однако главный вопрос, который ни в Вашингтоне, ни в Сеуле не решен – надо ли продолжать делать ставку на смену режима в Пхеньяне или согласиться на сосуществование с ним (хотя бы временное)? Поэтому однозначного ответа на вопрос о будущем Корейского полуострова пока попросту нет.

Ветер перемен или медленный прилив?

Прежде чем анализировать перспективы перемен в Северной Корее и во многом зависящих от них перемен на полуострове в целом, необходимо уяснить, что КНДР (в ретроспективе) – уникальное, пожалуй, не имеющее аналогов в современном мире государственное образование. Это своего рода феодально-теократическая восточная деспотия, основанная на идеологии национальной исключительности, страна, организованная как военизированный «орден меченосцев» на распределительной командно-административной экономической основе. В последней редакции северокорейской Конституции, принятой в апреле 2009 г., отсутствует понятие «коммунизм», а сочетание «чучхе – сонгун» стало основополагающей государственной идеологией.

И это не просто пропаганда: «сонгун» (милитаризация страны) предельно откровенно отражает воззрения пхеньянского руководства. Силу можно победить только силой, считают в Северной Корее, и эту силу наращивают. После иракских, афганских, ливийских, сирийских событий, рейда «морских котиков» в Пакистан для убийства Бен Ладена такие взгляды уже не кажутся запредельно экстремистскими.

Поэтому возможный процесс перемен в КНДР вряд ли напоминал бы традиционную «гласность и перестройку» в соцстранах или дэнсяопиновские реформы. В последние годы руководство вынуждено уделять все больше внимания «строительству процветающей державы», повышению уровня жизни народа, хотя главное – не допустить ослабления власти и не дать внешним силам расшатать режим. В этих целях не исключены вынужденные послабления в экономике, что для большинства населения важнее всего. Пусть это может быть воспринято широкой публикой с недоверием, но процесс «поиска северокорейского пути» уже исподволь начался – пока что в темпе «два шага вперед, шаг назад».

Наблюдения показывают, что в современной КНДР идеология все больше отрывается от реальной жизни людей. Трескучая пропаганда практически не изменилась с 1960-х гг., но все чаще воспринимается обывателем как «белый шум», успокаивающее свидетельство того, что в государстве все неизменно. Большинство северян мало знают о внешнем мире и не думают бросать вызов «диктатуре», немногочисленных инакомыслящих быстро отлавливают и нейтрализуют (иногда физически).

Надо понимать, что КНДР создана по рецептам сталинизма на базе традиционного общества и на обломках политической системы феодальной Кореи, страдавшей под жестоким колониальным режимом японцев. В условиях закрытости население просто не воспринимает «либеральные ценности». И хотя на низовом, микроэкономическом и бытовом уровне жизнь реально меняется, потребность в модернизации политической системы отсутствует.

Однако процесс развивается нелинейно. После распада СССР и прекращения советской помощи, а также ряда природных катаклизмов распределительная плановая экономика потерпела крах. Как спасение от голодомора 1990-х стала развиваться стихийная рыночная экономика. Репрессивный режим контроля над народом тоже стал давать сбои. В страну начали проникать не только импортные товары (показывающие северокорейцам всю глубину их экономической отсталости), но и западные идеи, массовая культура (в том числе южнокорейская). Да и китайские уроки опасны – это «вредный» образец отказа от жесткого контроля над обществом и сворачивания монополии руководства на политическую истину.

В беспрецедентном кризисе 1990-х и нулевых годов народ выживал сам (к сожалению, не всем это удалось). Власти просто закрывали глаза на «нарушения социалистических принципов», в том числе благодаря расцвету коррупции на нижнем и среднем уровне госаппарата. Однако в какой-то момент престарелое руководство почувствовало растущую угрозу власти. После создания «ядерного сдерживателя» и преодоления кризиса внешней безопасности, возникшего, когда страна лишилась советского «ядерного зонтика», была предпринята попытка обеспечить внутреннюю стабильность. Элиту, и особенно набравших невиданную силу военных, устраивал лишь жесткий контроль и «монолитная сплоченность». Делиться властью с зародившимся «серым» негосударственным сектором они оказались не готовы.

Линия на отказ от реформирования системы (робкие шаги по легитимации рыночной действительности были сделаны в 2002 г.) проявилась примерно с 2005 года. В связи с болезнью Ким Чен Ира и усилением враждебности со стороны Юга в 2008 г. северокорейские «ястребы» обрели решающее влияние. Острие удара направили против «буржуазных тенденций». «Решительной атакой» стала денежная реформа, предпринятая в ноябре 2009 г. – замена дензнаков с ограничением суммы обмена. Эти меры зарубежные аналитики единодушно охарактеризовали как «грабительские», направленные на ликвидацию «среднего класса» – то есть лиц, научившихся в голодные 1990-е гг. получать доход вне парализованного государственного сектора. Реформа разом лишила накоплений более или менее состоятельных граждан и подрубила основы негосударственного сектора в экономике.

Результаты оказались предсказуемо катастрофическими: столкнувшись с остановкой экономики и массовым отторжением со стороны населения, власти отступили. Попытка «повернуть время вспять» с треском провалилась. Однако послабления происходят как бы негласно, про реформы никто и не заикается. Разработать их толковую стратегию нынешние престарелые идеологи не в состоянии, даже если бы захотели. Но и желания нет – оно напрочь отбито боязнью разбалансировки политической системы.

Тем не менее, часы назад не пойдут. Сегодня рыночный сектор и рыночные отношения не только отвоевали свои позиции, на которые в прошлом году покусились консерваторы, но и значительно расширили их. Экономическая действительность в КНДР разительно отличается ныне от распределительной уравниловки прошлого века, похоже, «точка невозврата» пройдена. Государственная промышленность (за исключением разве что оборонного сектора) практически стоит. Рабочие правдами и неправдами зарабатывают на жизнь торговлей на рынке, челночеством, кустарным производством, а кто-то – более серьезным бизнесом. Возник достаточно многочисленный класс торговцев и обслуживающая их инфраструктура – системы закупок за рубежом, полуконтрабандный экспорт, розничная рыночная торговля, частный сервис.

Информация «изнутри» свидетельствует о сращивании «новых корейцев» с номенклатурой и правоохранителями среднего уровня – система взяток позволяет передвигаться по стране, создавать и поддерживать бизнес, арендовать площади, покупать транспортные средства, оборудование и даже недвижимость. Главное отличие от постсоветского периода в России – жесткое ограничение организованного криминала – представители власти не собираются делиться своей монополией на рэкет.

Одновременно фактически происходит постепенная «приватизация» госсобственности – пока что от имени организаций, связанных с партийными инстанциями, центральными и местными властями, военными органами, спецслужбами. Для Северной Кореи, где целые подразделения ЦК, вооруженных сил и разведки десятилетиями занимаются разного рода сомнительными операциями с международным размахом – от оружейного бизнеса до наркотиков, финансовых махинаций по всему миру – это, в общем, не потрясение основ. При всех ведомствах и организациях создаются разного рода фирмы и конторы, занимающиеся настоящим рыночным бизнесом – от внешней торговли до бытового обслуживания населения. (Количество очень неплохих ресторанов, магазинов и лавок, парикмахерских и саун в Северной Корее растет как на дрожжах, особенно после провала денежной реформы.). В ходу и доллары, и евро, определенная стабилизация курса национальной валюты – воны, похоже, имеет результатом и ее использование в качестве рыночного платежного инструмента.

Народ определенно стал жить лучше, чем в 1980-е и тем более 1990-е годы. Однако резко возросло расслоение. Наряду с весьма обеспеченными гражданами появились люмпенские слои и целые районы (особенно на севере, где условия для сельского хозяйства не очень благоприятны, и в депрессивных индустриальных центрах), где люди буквально умирают с голоду. Дело не в дефиците продовольствия, а в отсутствии денег, чтобы его купить – и в этом Северная Корея стала напоминать не «реальный социализм», а беднейшие страны Африки.

Следует заметить, что именно свидетельства несчастных, бегущих от голодной смерти, куда глаза глядят, чаще всего становятся основным источником информации о Северной Корее, отсюда и апокалиптические ожидания. Конечно, поменяться местами с северокорейцами вряд ли кто захочет, страна живет в страхе и бедности. Но и оснований рассчитывать на то, что режим в КНДР в скором времени рухнет, не намного больше, чем ранее. Тем более с учетом того, что Китай этого просто не допустит.

Решающее значение внешних условий

Чего же ждать? Если исключить рассмотренные выше катастрофические сценарии, так или иначе власть останется в руках разветвленного клана Кимов и их приближенных, даже если с прямым престолонаследием произойдет сбой. С глубоко эшелонированной системой управления правящего класса, повязанного тысячами родственных и дружеских нитей, придется считаться всем претендентам на лидерство, даже если на повестку дня встанет возможность замены верхушки. Любому новому руководству придется опираться на выпестованную десятилетиями по «признаку крови» многотысячную номенклатуру, в которой случайных людей нет. В силу особенностей доступа к информации и системы образования ей нет альтернативы.

А дальше возможны варианты – и в первую очередь они будут зависеть не от появления «корейского Горбачёва», а от внешних обстоятельств – того, сможет ли обновленный режим добиться международного признания, или конфронтация продолжится.

В случае углубления ядерного кризиса, ужесточения международных санкций, усугубления политики изоляции КНДР сохранит свою закрытость и продолжит противостояние внешнему миру. Страна накопила уникальный опыт длительного существования в изоляции разной степени жесткости. Кредо – ничего не менять. Рыночные отношения никуда не денутся, но и прогресса не будет. Расчет на внутренние оппозиционные движения необоснован – всякое диссидентство жестоко подавляется, условий для его становления нет. Такой застойный вариант наиболее безопасен для элиты.

Остается надежда (правда, почти призрачная) на то, что реализм в столицах противников Пхеньяна возобладает и следующему поколению северокорейских руководителей удастся найти компромисс с мировым сообществом. Ведь в отличие от исламистов, в войну с которыми все больше втягивается Запад, реальной угрозы КНДР ни для кого (за исключением собственного населения) уже не представляет. А в случае «замирения» с США и Югом послабления выйдут и народу.

Теоретически говоря, при условии внешнеполитической стабильности нет непреодолимых препятствий для постепенных экономических реформ в направлении эволюционной модели трансформации и «госкапитализма». Это – «китайский путь» с поправкой на важность сохранения (в интересах недопущения брожений) закрытости даже при разрешении (для начала молчаливом) развития рыночных механизмов. Рынок, правда, ущербный, может работать и без внешней либерализации. В итоге в стране достижимо формирование относительно конкурентоспособной смешанной экономики на основе международного разделения труда (в первую очередь опирающейся на ресурсную базу и трудовой капитал) при минимальных покушениях на «суверенную автократию».

А как же идеология? «Чучхе» (кстати, сам термин изобретен отнюдь не коммунистами, а корейскими националистами) – доктрина довольно гибкая, она говорит главным образом о том, что надо все делать самостоятельно, не впадая в зависимость от других. Идеи коммунистического эгалитаризма были привнесены позднее – впрочем, население знает, что они всегда оставались на бумаге. Так что, как мне кажется, обновленный режим в принципе способен модернизироваться на основе корейского национализма и восстановления общения с южным соседом. Формирующийся из «канбу» (кадров) предпринимательский класс (олигархизация номенклатуры) мог бы, при безусловной лояльности политическому руководству, стать двигателем экономических перемен. Через 10–15 лет Северная Корея способна продвинуться по пути реформ, вероятно, в не меньшей степени, чем нынешние Камбоджа или Вьетнам.

Если фантазировать дальше, то мировое сообщество (при известном недовольстве Южной Кореи и Соединенных Штатов) все же могло бы дать гарантии безопасности Пхеньяну, которые сделали бы излишними ядерное оружие и другое оружие массового уничтожения. Подобно Южной Африке, будущее северокорейское руководство было бы способно отказаться от ОМУ. Однако для этого надо сделать первый шаг – дать нынешнему режиму шанс, поощряя реформы, предоставив гарантии безопасности и невмешательства.

Даже не заглядывая так далеко вперед, ясно: России невыгодно враждовать с соседом, какую бы аллергию режим ни вызывал в общественном мнении. Кровь и беды, с которыми было бы связано насильственное объединение Кореи, вряд ли можно оправдать будущим (не очень скорым) процветанием и даже перспективами сотрудничества России с дружественным, нейтральным и влиятельным государством (кстати, которое было бы балансиром по отношению к Китаю и Японии). Не говоря уже о таком сценарии, когда союз единой Кореи с США сохранится, а на корейской границе с Россией (и Китаем, которого, впрочем, такая опасность заботит куда больше) окажутся американские войска.

Как мне кажется, в основе российской политики должна оставаться линия на предотвращение «слома» стабильности, поощрение примирения КНДР и с Югом, и с Америкой, и с Японией в целях нормализации ситуации в соседнем регионе и создания возможностей для реализации двусторонних и многосторонних экономических проектов. В последнее время (в отличие от ситуации двухлетней давности, когда они демонстрировали «обиду» за участие России в санкциях) северокорейцы проявляют готовность к улучшению отношений, в том числе и потому, что видят в нашей стране влиятельного игрока, элемент баланса в отношениях с Соединенными Штатами и Китаем. Такое наше понимание стоило бы и более настойчиво доносить до южнокорейцев – ведь не враги же они сами себе, чтобы рисковать с трудом достигнутым благополучием ради эфемерных идей.

Г.Д. Толорая – доктор экономических наук, профессор, директор корейских программ Института экономики РАН, вице-президент Фонда «Единство во имя России».

КНДР. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739730 Георгий Толорая

Под руководством Министра сельского хозяйства Елены Скрынник состоялось совещание «Об организации производства и импортозамещения овощной продукции в связи с запретом ее ввоза из ЕС»

В совещании приняли участие руководители профильных департаментов Министерства сельского хозяйства, органов управления АПК субъектов РФ, представители ряда стран СНГ и дальнего зарубежья (Египет, Иран, Пакистан), ассоциаций и союзов производителей овощной продукции и розничных сетей, сельскохозяйственной науки, сообщает пресс-служба Министерства.

Как отметила Министр сельского хозяйства Российской Федерации Елена Скрынник, введение временного запрета на поставки овощей из Евросоюза не окажет существенного влияния на ситуацию на российском рынке. Внутренний спрос будет обеспечен за счет поступления ранней отечественной овощной продукции, а также за счет поставок из стран СНГ (Узбекистан, Украина, Азербайджан, Таджикистан, Казахстан) и дальнего зарубежья (Турция, Китай, Иран, Пакистан).

По словам Министра, ценовая ситуация на рынке стабильная. Согласно данным Росстата, за последнюю неделю мая потребительские цены на картофель снизились на 0,9%, капусту – на 4,1%, лук репчатый – на 1,1%, морковь – на 0,5%.

«Такая тенденция сохранится в течение ближайших месяцев», - заявила Министр Елена Скрынник, добавив, что Министерство будет вести постоянный мониторинг цен и, в случае необходимости, привлекать Федеральную антимонопольную службу.

«Повышения цен не может быть, потому что есть достаточное предложение на внутреннем рынке качественной, безопасной овощной продукции», - отметила Е.Скрынник.

При этом Министр подчеркнула, что объемы импорта из ЕС «были не такие значительные, чтобы вызвать дефицит и рост цен». «Этого нет, это исключено», - резюмировала Е.Скрынник.

В 2010 году поставки овощей из стран ЕС составили 620 тыс. тонн (24% от импорта), в среднем ежегодный объем не превышает 15-20% от всего импорта.

Министр Е.Скрынник напомнила, что около 70% годового объема импорта овощей приходится на зимне-весенний период (январь-май). В июне начинается уборка собственного урожая.

Прогноз урожая в текущем году - 13 млн. тонн овощных и бахчевых культур (в закрытом и открытом грунте). В прошлом 2010 году, несмотря на засуху, было произведено 12 млн. 100 тыс. тонн овощей.

Согласно Доктрине продовольственной безопасности, Россия должна обеспечить производство овощной продукции на уровне не менее 80% от потребности. Сейчас этот показатель составляет 87%.

Министр подчеркнула, что запрет на экспорт из стран Евросоюза повысит спрос на овощную продукцию отечественного производства, что положительно отразится на деятельности крестьянско-фермерских хозяйств, так как основная доля производства овощей приходится на малые формы хозяйствования (около 80%).

Принимавшие участие в совещании представители розничной торговли подтвердили готовность реализовывать овощную продукцию российских производителей.

Говоря о стратегических мерах развития овощеводства, Министр сельского хозяйства РФ Елена Скрынник отметила, что в целях обеспечения равномерного производства овощей в течение года значительное внимание будет уделяться развитию тепличных хозяйств и мелиорации.

В рамках Госпрограммы предусмотрено предоставление субсидированных кредитов сроком до восьми лет на строительство, реконструкцию и модернизацию тепличных комплексов по производству плодоовощной продукции в закрытом грунте.

Для наращивания темпов развития тепличного подкомплекса Министерством сельского хозяйства РФ разрабатывается программа «Развитие овощеводства защищенного грунта Российской Федерации на 2012-2014 годы с продолжением мероприятий до 2020 года».

В результате ее реализации площадь зимних теплиц увеличится к 2014 году до 3 тыс. га, к 2020 году - до 4 тыс. 700 га. Валовой сбор в 2014 году составит 720 тыс. тонн. В настоящее время проект программы находится на согласовании.

Важнейшим условием для стабильного комплексного развития овощеводства открытого грунта является развитие мелиорации.

На сегодняшний день Министерством сельского хозяйства РФ разработана Концепция федеральной целевой программы «Развитие мелиорации до 2020 года». Ее реализация будет способствовать не только увеличению валового производства продукции, но и предотвратит возможность возникновения чрезвычайных ситуаций (засухи).