Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В декабре 2011 года в немецком городе Бонн будет проведена международная конференция стран-доноров Исламской Республики Афганистан. Открытие мероприятия запланировано на 5 декабря.

На конференции будут присутствовать более 1000 участников из различных государств, в том числе 90 министров иностранных дел. Как сообщила пресс-служба афганского МИД по итогам недавней встречи афганского министра иностранных дел Залмая Расула и спецпредставителя канцлера ФРГ по Афганистану и Пакистану Михаэля Штайнера, мероприятие будет проходить под руководством ИРА. Ожидается, что в ходе конференции доноры примут решение о предоставлении стране финансовой и продовольственной помощи на безвозмездной основе.

Напомним, что аналогичное мероприятие было проведено в местечке Петерсберг под Бонном в ноябре 2001 года. Проведенная вскоре после свержения режима «Талибана», конференция позволила разработать программу международного содействия Афганистану в деле восстановления страны.

Россия в Закавказье: что не так?

Почему Москве так трудно дается эффективная политика

Резюме: Политика Москвы в отношении соседних государств, хотим мы того или нет, всегда будет тесно связана с ситуацией внутри нашей собственной страны. И до тех пор, пока сама Россия не найдет способ преодоления своих внутренних пороков, рассчитывать на успех в кавказской политике (не только на Южном, но и на Северном Кавказе) не приходится.

В последние годы многие заговорили о том, что Россия теряет Кавказ, постоянно совершая в этом регионе политические ошибки. Правда, если пытаться суммировать выдвигаемые претензии, то окажется, что одни и те же действия и поступки вызывают прямо противоположные оценки – то, что одни считают провалами, другие записывают в реестр успехов, и наоборот. Тема эта, безусловно, заслуживает особого внимания, но прежде чем начать разбирать ее более детально, необходимо сделать несколько важных оговорок.

Завышенные ожидания и непривлекательная модель

Оценки ошибок России в Закавказье зачастую связаны с неоправданно завышенными ожиданиями. Немалое количество участников политического действа на Кавказе все еще подспудно воспринимают Россию как ту старую царскую или советскую империю, которая по-настоящему владела этим регионом, обладая там практически неограниченным влиянием. Но нынешняя Москва не желает и не может пользоваться колониальными или советскими методами, что, естественно, является благом для кавказских стран.

1990-е гг. и развал советской системы нанесли России немалый урон, лишив ее прежнего статуса. Между тем в регионе образовалось сразу несколько враждебно настроенных по отношению друг к другу государств с ограниченными ресурсами, спорными территориями и противоположными интересами. Ни одно из них не стало по-настоящему независимым и не сумело решить свои проблемы самостоятельно. Все это определило стремление обзавестись сильными союзниками, которые своим влиянием помогали бы решать их геополитические вопросы. С учетом крайней взаимной враждебности новых государств союзники, которых они всеми силами старались завлечь, тоже должны были быть как минимум конкурентами. Так, Грузия приложила немало усилий, чтобы втащить в Закавказье США – «заклятого друга» экс-СССР/России, а Азербайджан – Турцию, исторического соперника России.

В условиях, когда Москва ослабла, а политические симпатии закавказских государств оказались разнонаправлены и интернационализированы, влияние России в регионе объективно стало падать. Из-за острых противоречий между закавказскими государствами и некоторыми их территориями Москве стало трудно, а порой и просто невозможно играть роль независимого арбитра. Говорить в связи с этим об ошибке Кремля неправильно – сохранять в такой ситуации нейтральную позицию крайне сложно в принципе. В таких условиях иные страны либо вообще уходят из проблемного региона, как это делали старые колониальные державы, либо переходят к политике взаимодействия с одной из стран, пытаясь сохранить ровные отношения с ее региональным оппонентом. Примером может служить стратегическое партнерство Соединенных Штатов и Пакистана наряду с дружескими отношениями Вашингтона и Дели.

Россия приняла единственно верное решение – остаться и по возможности вести сбалансированную политику. Однако в первое десятилетие постсоветского бытия Москва продолжала отступать по всем позициям. Замкнувшись в себе, мы не могли уделять достаточного внимания региону, который страдал от множества конфликтов и кризисов. Российские правители отказались от поддержки многих друзей и сторонников, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Подобное случалось в Восточной Европе, Латинской Америке, Азии. На Кавказе же это вылилось в сдачу Кремлем уже в 2000-е гг. «Аджарского льва» Аслана Абашидзе.

Между тем именно в тот период в регионе начали вырабатываться правила игры, которые действуют сейчас. Многие военно-политические блоки, энергетические пути, государственные союзы планировались и создавались в расчете на то, что Москва ушла, утратила свой вес на Кавказе и сфокусирует оставшиеся у нее силы лишь на российской территории. Подобные прогнозы не оправдались, но вернуть то, что утрачено, крайне сложно.

Совершенно отдельным блоком вопросов, влияющим на политику России в Закавказье, является российская внутриполитическая ситуация и все, что с ней связано. К сожалению, наши внутренние проблемы и слабости выходят на первый план и проявляются во внешней политике. Это может носить как неосознанный характер, когда цепь обстоятельств, вызванных внутриполитическими причинами, заставляет совершать неверные действия на внешнем поле, так и осознанный, когда определенная группа властной элиты, исходя из своих эгоистических или узкопартийных предпочтений, навязывает курс, противоречащий государственным интересам.

Современная Россия по определению малопривлекательна для бывших союзных республик, строящих независимые государства. Более того, по ряду внутренних параметров пример России их совершенно не воодушевляет, из-за чего они просто-таки опасаются более тесного сотрудничества и стремятся к диверсификации всех видов отношений. Не секрет, что наша вертикаль власти строится на поддержке лишь одного класса – чиновничества. Подобная модель неминуемо приводит к «родимым пятнам» современной системы управления, расползающимся по всей стране – коррупции во всех звеньях администрации, вплоть до самых высших уровней, закрытости, авторитарности, недемократичности, отстраненности и неподотчетности власти, несменяемости руководства, пренебрежения к закону, неэффективности экономики и т.д.

Если в силу природных богатств, огромной территории, наличия ядерного оружия, пассивности народа у России пока есть запас прочности и мы можем позволить себе «счастье» быть такими, какие есть, то закавказские государства этой возможности лишены по определению – многие наши проблемные черты для них будут означать катастрофу и развал государственности. Эту дилемму грубо, но точно выразил молодой абхазский журналист и блогер Ахра Смыр: «Сосуществование Абхазии с Россией напоминает половой акт с инфицированным партнером».

Довольно широко распространено представление о том, что политические проблемы России в регионе Южного Кавказа поможет решить работа с закавказскими диаспорами. Боюсь, что это очередная модная иллюзия. Во-первых, все диаспоры без исключения в первую очередь являются проводниками интересов не «новых», а «старых» стран проживания, и мы будем являться не донорами, а реципиентами влияния. Во-вторых, работа с диаспорой – признак развитой демократии, где существует спрос на социальный договор, предполагающий поддержку властей определенными слоями населения в ответ на оговоренную политику. Наибольшее развитие это сотрудничество набирает накануне выборов, когда как раз и заключаются эти социальные договоренности. В России нет выборов в классическом смысле этого понятия, мнение избирателей в ходе выборного процесса учитывается очень слабо, диалог власти и народа практически отсутствует. В этих условиях потребность сотрудничества с диаспорами не формируется, а сами диаспоры не могут в полной мере организоваться и стать реальной силой, способной влиять на ситуацию.

Все вышеперечисленное в той или иной степени характерно для отношений России со всеми странами Закавказья, однако в каждом конкретном случае есть своя специфика.

Армения: иллюзия беспроблемности

Ереван – самый последовательный и верный друг Москвы в Закавказье. Наши страны – стратегические союзники, и, исходя из сложившихся реалий, у России в регионе не может быть никого ближе Армении, равно как Еревану не найти союзника крупнее и надежнее Москвы, по крайней мере сейчас.

На первый взгляд, в отношениях все совсем неплохо – развивается экономическое сотрудничество, надолго продлен срок пребывания российской базы в Гюмри, президент Дмитрий Медведев организует прямые встречи президентов Армении и Азербайджана и т.д. Но если говорить не о протокольных, а о реальных вещах, то станет видно, что по истечении ряда лет общественное мнение и оценки экспертов этой закавказской страны по отношению к России изменились в негативную сторону. В армянском обществе нарастает раздражение Москвой, апатия, усталость, ощущается желание перемен, а кое-кто этих перемен уже начинает требовать.

Причин недовольства Россией у армян несколько. В экономической сфере стоит упомянуть о последствиях армяно-российского соглашения «Имущество в обмен на долг», согласно которому Армения передала России ряд предприятий, погасив тем самым свою задолженность перед Москвой. Момент передачи имущества был выбран крайне неудачно. Россия – «щедрая душа» – как раз активно прощала долги странам третьего мира, важность которых несопоставима со значением Армении. Однако ближайшему союзнику Россия не только не забыла долг, но и забрала в его уплату часть государственной собственности, причем, как утверждают некоторые армянские эксперты, по заниженным ценам. Вопрос занижения цены конъюнктурен и спорен – российские специалисты не раз приводили доводы в пользу правильной (а иногда и завышенной) оценки стоимости. Как бы то ни было, немалая часть армянской экономики (по некоторым данным, до 70%) перешла в российское владение.

Один из главных аргументов в пользу передачи предприятий состоял в том, что в непростых условиях того времени Армении оказалось не под силу вернуть в строй все эти активы – они простаивали, изнашивались, морально устаревали и не приносили прибыли. Передача России подразумевала их восстановление, что для Армении автоматически означало бы производство продукции, налоговые поступления, рабочие места и т.д. Но предприятия в массе своей так и остались стоять. Российские бизнесмены, связанные с этими заводами, утверждают, что в условиях экономической блокады их запуск невыгоден, так как снабжение сырьем и материалами и, в еще большей степени, продажа и транспортировка готовой продукции становится трудным, дорогостоящим и ненадежным делом. С экономической точки зрения разумнее построить заводы в России, где подобных проблем нет. Логика ясна, но заводы простаивают, что вызывает справедливую нервозность армянского общества.

Другой аспект, определяющий слабость российской политики в Армении, является одновременно и геополитическим. Связка Россия – Армения, отягощенная целым шлейфом проблем каждого из союзников, по факту отрезает Ереван от транспортных и коммуникационных путей и проектов и в определенной степени усиливает его изоляцию.

История с географией проста: Армения сама навлекла на себя блокаду со стороны Азербайджана и Турции, но остается еще и Грузия. Движение транспорта через эту страну и ранее было затруднено в связи с нежеланием Тбилиси помогать союзнику Москвы, а после событий 2008 г. все в одночасье усугубилось. Оборвалось транскавказское железнодорожное сообщение, надолго закрылись автомобильные таможенные посты, а недавно прекратилось снабжение через территорию Грузии российской военной базы в Гюмри. Строящиеся сейчас транспортные коридоры, как, например, железная дорога Карс–Ахалкалаки–Тбилиси, также политически мотивированы и еще сильнее выводят Армению за рамки экономической и транспортной структуры Закавказья.

Вследствие этого блокада Армении усиливается, ее отставание от соседей критически нарастает, условия жизни ухудшаются. А часть армянской общественности уверена, что Армения страдает из-за неспособности России решить свои проблемы с Грузией, в результате в обществе начинается дискуссия о правильности геополитического выбора.

Растущая изоляция Армении очень опасна. Во-первых, она вталкивает Ереван в экономическую стагнацию, которая рано или поздно сделает военные потенциалы Армении и Азербайджана настолько несопоставимыми, что Баку сможет рассчитывать на блицкриг в Карабахе в надежде на скорую победу. Во-вторых, нельзя исключать вероятность того, что в подобных условиях ради большей экономической и военной безопасности Ереван попытается несколько отойти от России, не сумевшей обеспечить его интересы в регионе, больше развернуться к Западу и, возможно, даже попытаться сблизиться с НАТО. Тогда России для сохранения влияния в регионе было бы логично переориентироваться на Азербайджан. Все это коренным образом изменит расклад сил, последствия чего сейчас просчитать невозможно.

Трудно сказать, что Россия может противопоставить сложившимся обстоятельствам. Единственным стопроцентно верным и долговременным ответом было бы, конечно, решение проблем с Тбилиси и помощь Еревану в урегулировании отношений с Баку и Анкарой, хотя сейчас никто не имеет твердого представления о том, как это сделать. Все прочие меры не приведут к решительному и окончательному результату, значит, хотим мы этого или нет, и у Москвы в Закавказье, и у Еревана в стратегическом блоке с Москвой обязательно будут трудности.

Следующий фактор, определяющий слабость российской политики, относится к хроническому неумению, да, наверное, и нежеланию строить отношения с оппозицией и с обществом в целом. В последние годы положение дел в Армении становится объектом очень жесткой критики со стороны значительной части общества. Людей не устраивает отсутствие реформ, экономическая стагнация, низкий уровень жизни наряду с поляризацией доходов населения, отсутствием идеологии, коррупцией и т.д. В этих условиях Москва занимает традиционные позиции, для которых характерна полная и демонстративная поддержка власти и настолько же демонстративное отсутствие контактов с оппозицией. Это «родимое пятно» всей российской дипломатии. С точки зрения чиновника внешнеполитического ведомства, такой подход полностью оправдан и наиболее прост. С точки зрения представителя государства, защищающего его интересы и стремящегося к упрочению отношений России и Армении, – безусловно, нет.

Напряжение в армянском обществе и его недовольство политикой Сержа Саргсяна растет. Осознанное или спонтанное восприятие России как страны, безоговорочно поддерживающей все менее любимого лидера, непродуктивна и опасна. Как заявил мне один из армянских экспертов, «наши могут позволить себе вести себя так с людьми только потому, что их поддерживают ваши». В качестве раздражителя часто вспоминают визит Саргсяна в Москву в марте 2008 года. В то время значительная часть армянского общества бурлила в связи с жестоким разгоном протестовавших против произошедшей, по их мнению, фальсификации президентских выборов. И то, что сам Саргсян тогда публично выразил признательность России за полную поддержку, ухудшило отношение к Москве.

Подобный односторонний подход заставляет оппозицию, да и просто людей, недовольных положением дел, искать поддержку с другой стороны – у европейцев и американцев, что ослабляет позиции России и приводит к вестернизации. Если смена режима произойдет, в глазах значительной части общества она будет выглядеть как отстранение нелюбимого президента, которого поддерживала Москва, и, возможно, как победа над его патроном-Россией.

Естественно, вышесказанное нельзя воспринимать как предложение отказаться от поддержки Сержа Саргсяна. Но и в Армении, и за ее пределами в российскую дипломатическую практику должно входить то, что считается само собой разумеющимся с точки зрения американцев и европейцев, – диалог с оппозицией и прямая дипломатия на уровне всего общества. Налаживание связей с общественностью, объяснение людям позиции России по сложным моментам взаимоотношений либо не происходит совсем, либо находится в зачаточном состоянии, что нередко приводит к плачевным результатам.

В качестве яркого примера можно привести скандальную ситуацию 2010 г. с попыткой внедрения в Армении иноязычных школ. Этот проект вызвал резкое отторжение населения в том виде, в котором его преподнесло Министерство образования Армении. И по каким-то непонятным причинам появилось мнение, что за этой идеей стоит Россия, которая якобы хочет ослабить позиции армянского языка, чуть ли не заменив его русским. Вместо того чтобы разъяснить всю абсурдность этого предположения, работать с армянской интеллигенцией, лидерами общественного мнения, журналистами, политологами и т.д., Россия молчала. Чуть ли не первое официальное и публичное разъяснение позиции нашей страны прозвучало из уст посла РФ в Армении Вячеслава Коваленко, да и то только тогда, когда уже заговорили о всплеске антироссийских настроений. Конечно, винить в этом промахе только МИД нельзя. Российское внешнеполитическое ведомство лишь выносит вовне порядки, принятые внутри страны, где бюрократический аппарат не считает необходимым вести диалог с обществом.

Подобные просчеты ослабляют позиции России и усиливают довольно распространенное мнение о том, что Москва обращается со своим стратегическим партнером свысока, а совсем не на равных. Не думаю, что это так. Скорее всего на позицию Еревана здесь повлиял синдром младшего брата, которому постоянно нужно доказывать, что он взрослый. Но в целом тенденции не самые хорошие.

Азербайджан: психология «Кемской волости»

Самый основной вопрос позиционирования России на Южном Кавказе – поддержание тесных отношений с Азербайджаном при сохранении стратегического партнерства с Арменией – наша страна решила правильно. Равная важность для России Баку и Еревана не подлежит сомнению. Здесь и энергетический фактор, и карабахское урегулирование, и возможности совместного противостояния радикально-экстремистским элементам на Северном Кавказе, и многое другое. В Армении довольно ревниво относятся к тесным отношениям между Москвой и Баку, однако Россия должна объяснять, что в силу своих разноплановых интересов она не может позволить себе однозначный выбор и будет всеми силами стараться не попасть в ситуацию, когда его придется делать.

Позиции России в Азербайджане гораздо слабее, чем в Армении. В 1990-е гг., когда мы занимались только своими проблемами и Баку пришлось искать союзника, вакуум, образовавшийся после ухода России, быстро заполнили Турция и отчасти США. Рычагов влияния на Баку не так много. Самой эффективной была бы, конечно, всемерная помощь в возвращении Нагорного Карабаха. Этого Азербайджан ожидает от Москвы больше всего, и именно этого нельзя делать ни в коем случае, поскольку тогда весь сложный баланс будет разрушен.

В поисках рычагов воздействия Россия, к сожалению, остановила выбор на «ублажении» Азербайджана посредством имущественных льгот, а также территориальных уступок. Именно с этим связано муссирование слухов о продаже Баку нескольких комплексов С-300, не реализованных из-за активного противодействия Армении. Тогда российские власти выбрали иные методы. В 2010 г. заключены два соглашения, по которым Азербайджану отошла половина водозабора реки Самур, ранее полностью принадлежавшего России, и совсем недавно в придачу ушли две лезгинских деревеньки – Урьяноба и Храхоба – вместе с 500 местными жителями-лезгинами. Мало того, что раздача «Кемских волостей» – это вообще недопустимое для великой державы поведение, оно еще и закладывает основу для новых национальных конфликтов, поскольку лезгинское население попало в очень сложное положение и весьма недовольно.

Говоря не о вредоносных для интересов России рычагах влияния на Азербайджан, можно предложить как минимум два – противодействие радикальному исламскому экстремизму и гуманитарное сотрудничество.

В России не так широко известно, что Азербайджан испытывает те же трудности в связи с распространением ваххабизма, что и мы. Там также создают джамааты, устраивают теракты, убивают представителей силовых ведомств. Уже выявлены несколько случаев, когда экстремистские организации обеих стран координировали свою деятельность. И для российских, и для азербайджанских властей распространение ваххабизма губительно.Именно на этой почве можно наладить взаимодействие между нашими странами.

Правда, надо отдавать себе отчет в том, что причиной усиления религиозного экстремизма и в России, и в Азербайджане во многом является общественный протест против несправедливости и властного произвола. Система двух стран похожа: правящие элиты полностью контролируют политическую жизнь и обеспечили собственную несменяемость, растет неравенство, обостряются межнациональные противоречия. В условиях отсутствия жизненных перспектив и невозможности изменить существующие порядки значительная часть населения Азербайджана, как и часть жителей российских республик Северного Кавказа, ищет выход из сложившегося положения в радикальном исламе ваххабистского толка.

Другим методом воздействия на Азербайджан может стать гуманитарное сотрудничество. США традиционно используют в политических интересах такие ценности, как демократия и права человека, причем в понимании Вашингтона. Хотя Соединенные Штаты мирятся с недемократическими процессами в Азербайджане, они не упускают случая покритиковать Баку, и Ильхам Алиев хорошо понимает, что в нужный момент Вашингтон легко выставит его чуть ли не тираном и врагом прогресса. Несоответствие азербайджанского режима идеалам американской демократии всегда будет его слабым местом. Чувствуя опасность, исходящую с этой стороны, Баку никогда не закроет дверь перед Москвой, представляющей альтернативный полюс притяжения. В отличие от Запада Россия представляет Алиеву повестку дня, свободную от критики на эти темы.

По мнению некоторых авторитетных экспертов, в частности Феликса Станевского, бывшего посла России, заведующего Кавказским сектором Института стран СНГ, мы способны переиграть американцев на поле гуманитарного сотрудничества. Если у США есть демократия, то у нас налажены многолетние исторические связи с азербайджанским народом, общие культурные запросы, обширная диаспора и т.д. Здесь у нас огромные преимущества и перед Вашингтоном, и перед Анкарой. Необходимо резко активизировать культурную работу и пытаться сблизить страны на этой почве. При правильно поставленной работе это представляется реальной задачей, причем гораздо более продуктивной, чем раздача «Кемских волостей».

Нагорный Карабах: пауза в мирном процессе

Говоря о Южном Кавказе, Армении и Азербайджане, нельзя не упомянуть о Нагорном Карабахе. На встрече в Казани в конце июня с.г. по урегулированию нагорно-карабахского конфликта (президенты Армении и Азербайджана при участии российского лидера), несмотря на надежды, возлагавшиеся на нее в рамках Минской группы, у России случился, наверное, самый крупный дипломатический провал. Саммит изначально был запрограммирован на неудачу. В настоящий момент дипломатического решения карабахского вопроса не существует, за долгие годы все варианты были представлены и отвергнуты, чего-то нового уже не выдумать.

Решение возможно только на основе глубокого компромисса обеих сторон, но ни армянское, ни азербайджанское общество к нему не готово. Именно народы, а не лидеры. Ни у Алиева, ни у Саргсяна нет мандата на подписание иного варианта соглашения, кроме того, что предусматривает победу. В таких условиях продолжать переговоры бесполезно, это будет только имитацией урегулирования.

На данном этапе я бы стал рассматривать возможное изменение ситуации по двум сценариям:

а) Выработка единой и более жесткой позиции международного сообщества в лице Минской группы, поддержанной ООН, чтобы принудить стороны к реализации предложенного варианта. Это может стать выходом, хотя, скорее всего, участие России будет негативно воспринято Арменией.

б) Отказ от продолжения переговоров с четкой фиксацией положения о недопустимости решения вопроса военным путем. Потребуется активное воздействие на армянское и азербайджанское общество, дабы объяснить необходимость нахождения компромисса и отказа от жесткой позиции. После нескольких лет такой пропаганды в случае наличия сигналов о сдвигах в общественной атмосфере переговоры можно возобновить.

Грузия: время реторсии

Отношения России с этой закавказской страной наиболее запутанны, полны ошибок и опасны. После 2008 г. мы остановились на том, что мораль и правда на нашей стороне, Грузия проиграла, виновным в войне назначается Михаил Саакашвили. Пока он у власти, Россия дела со всей Грузией вести не будет, и возмущенный грузинский народ, по всей вероятности, его свергнет. А пока не будем обращать на Тбилиси внимания.

Наверное, какое-то время эта позиция была оправданной, но ситуация изменилась, а позиция нет. Если в течение трех послевоенных лет по отношению к Грузии мы вели совершенно пассивную политику и делали вид, что этой страны не существует на карте, то сам Тбилиси был невероятно активен. Не реагируя на перемены, Москва растеряла наработанный ранее ресурс.

Говоря о конфликте с Грузией, наши власти постоянно упоминают Абхазию и Южную Осетию. За последние годы эта связка потеряла актуальность (ситуация в этих двух странах очень различна и там своя динамика), а ставки поднялись – ценой наших политических ошибок в отношениях с Грузией будет теперь ни много ни мало Северный Кавказ. Не секрет, что после окончания Пятидневной войны Тбилиси, не имея возможности решить вопрос возврата мятежных территорий военными средствами, взял курс на дестабилизацию обстановки на Северном Кавказе и на его откол от России в надежде, что ухудшение ситуации там вынудит Москву «вернуть» Абхазию и Южную Осетию. Это традиционная политика независимой Грузии, именно ее она демонстрировала в 1918–1921 гг. во времена Грузинской Демократической Республики.

Целая серия шагов, предпринятых Тбилиси, действительно осложнила положение в этом крайне важном и нестабильном регионе. Можно говорить как о внутренних негативных последствиях, связанных с усилением национал-сепаратистских и радикальных элементов, так и о внешних факторах, как минимум появляющихся из-за интернационализации темы черкесского «геноцида», что со временем может поставить Россию в положение Турции. Анкара, как известно, несет серьезные издержки в связи с вынесением на международный уровень проблемы признания геноцида армян.

История доказывает, что всегда, когда Россия закрывала глаза на агрессивное поведение Грузии и делала вид, что ничего не происходит, ей в итоге все равно приходилось решать эти вопросы, но гораздо более сложным, затратным и кровавым путем. Так было и в 1918–1920 гг., когда Орджоникидзе больше года умолял Ленина позволить ему овладеть Грузией, потому что, по его словам, антироссийская политика Тифлиса была настолько сильна, что без его занятия «советизацию Северного и Южного Кавказа нельзя считать надежной». Так было и в 1990-е гг., когда генерал Марат Кулахметов, командующий миротворческими силами в Южной Осетии, упорно не обращал внимания на постоянные нарушения грузинской стороной общих договоренностей. Нет никаких причин считать, что сейчас будет по-другому.

Источник многих проблем, с которыми мы сталкиваемся в Нальчике, Махачкале и Майкопе, находится в Тбилиси, и наиболее рационально было бы решать их именно там, в месте возникновения. В свое время князь Александр Барятинский – наместник Кавказа и победитель Шамиля – писал: «Победа всегда стоит меньше, чем нерешенное дело». В 2008 г. Россия не решила грузинское дело, а после этого недальновидной политикой высокомерного самоустранения только усугубила его.

Нужно начать активнее и резче отвечать Тбилиси. Я ни в коем случае не призываю двигать на Грузию танки. В международном праве существует термин, вполне подходящий в этой ситуации: «реторсия», правомерные принудительные действия государства в ответ на недружественный акт другого государства. Ведя вызывающую политику на северокавказском направлении, Тбилиси напоминает человека, живущего в стеклянном доме и бросающегося камнями.

С современной Грузией связано много болезненных тем, которые можно и нужно начать поднимать. Это и несоблюдение Тбилиси целого ряда конвенций в области прав национальных меньшинств и их языков, включая фактическую дискриминацию мегрел, армян и азербайджанцев, и уничтожение автономии Аджарии, что является несоблюдением условий Карского договора, и недемократичность режима, и сложное экономическое положение Грузии, и долг России в сумме 118 млн долларов, выплату которого можно затребовать в 2013–2014 гг., и многое другое.

Нужно начать отделять Саакашвили от грузинского народа, начать работать с людьми и доносить наше слово непосредственно до них. В грузинском обществе есть запрос на русский язык, русские книги, русскую культуру. Не работая с обществом, мы оставляем это поле грузинской власти, которая зарабатывает политический капитал, говоря грузинам, что Россия их бросила. Одним из самых важных уроков, которые Москва вынесла из 2008 г., было то, что мы проиграли информационную войну и должны активизироваться в этом направлении. Что сделано с того момента по Грузии? Ничего.

Одним из факторов, препятствующих активизации политики, будут наши внутренние проблемы, а именно то, что российской высшей власти очень удобно оставаться в уютной нише оскорбленного самолюбия. Пока Россия имитировала модернизацию и развитие, Михаил Саакашвили активно и круто реформировал общество. Грузия является страной, которая произвела наиболее кардинальные и глубокие преобразования на всем постсоветском пространстве. По сути своей грузинские реформы спорны и даже опасны, но отчасти невероятно красивы, привлекательны и очень востребованы, особенно на фоне нашего застоя и затхлости. В первую очередь это относится к искоренению низовой коррупции, кардинальным преобразованиям МВД, уничтожению социального класса «воров в законе», разрушению всевластия чиновничества, либерализации административных процессов и т.д. Это именно то, на что в российском обществе есть глубочайший запрос и чего оно от нашей власти не получит никогда, ибо это означало бы ее конец.

Теперь любое приоткрытие информационной завесы невольно повлечет за собой сравнение положения дел в нашей стране и в Грузии, и в целом ряде случаев Саакашвили, моральное превосходство над которым, как считали наши верховные правители, гарантировано, будет выглядеть намного привлекательнее их самих. Сравните хотя бы реформы МВД – если в нашей стране реформа заключается лишь в замене «Ми» на «По», то в Грузии перемены фантастичны, грузинское руководство пошло гораздо дальше того, что делал генерал Макартур с японской полицией после войны.

Абхазия: прекратить лакировку

Не секрет, что после признания Россией независимости Абхазии приоритеты абхазской политики изменились, и она взяла курс на отдаление от Москвы. Это относится и к политике, и к экономике, и даже к официальным идеологическим постулатам, в свете которых Россия в абхазской истории выглядит преимущественно как агрессор и оккупант, принесший абхазам неисчислимые страдания.

Курс на отдаление привел к тому, что в настоящий момент есть как минимум несколько направлений, по которым политика Абхазии полностью противоречит интересам России. Можно выделить три из них, которые, на мой взгляд, наиболее пагубны:

Строительство не демократического государства, а классической этнократии – страны, в которой решается этнический вопрос одной титульной нации – абхазов, в то время как остальные этносы дискриминируются в конституционном, правовом, имущественном, криминальном и иных отношениях.

Массовое лишение неабхазов (в основном русских) недвижимости, происходящее в соответствии с дискриминационными законами.

Непрекращающиеся попытки втянуть в регион Турцию – страну, с которой у нас исторически были очень сложные отношения и которая является нашим самым крупным региональным конкурентом.

Как бы кому-то ни хотелось видеть ситуацию иначе, реальность такова, что в любой сфере – военной, финансовой, экономической, международной и т.д. – Абхазия целиком зависит от России. Степень зависимости настолько велика, что если представить невозможное – Россия вдруг отказалась принимать какое-либо участие в абхазских делах и предоставила Сухум самому себе, – срок существования абхазского государства ограничился бы несколькими месяцами.

Вместе с тем, ни на что меньшее, чем реальный стопроцентный суверенитет и ведение полностью независимой внутренней и внешней политики, абхазы не соглашаются. А любые попытки показать, что в регионе имеются другие государства и этносы, у которых тоже есть интересы, Сухум воспринимает как стремление удушить молодую республику. В лучшем случае – в объятиях.

Фактическое делегирование экономического, финансового и военного суверенитета другой стране одновременно с обожествлением собственного политического суверенитета – непростая задача. Истории известны примеры подобных государственных конструкций, однако каждая из них появлялась в результате совершенно конкретных, аномальных и нездоровых причин, была ограниченной по времени и в конечном итоге стремилась к восстановлению политического баланса, логике и соответствию устоявшемуся в мире порядку вещей.

Эта задача становится вдвойне более сложной, если представить, что государство-рецепиент ведет политику, противоречащую интересам страны-донора, отдаляется от него, дискриминирует и изгоняет граждан его титульной национальности и демонстративно отказывается принимать в расчет его интересы.

Аномалия, делающая возможным существование абхазского государства в его современном виде и с его современной политикой, заключается в разнице интересов российской правящей элиты и самой России. Задачей элиты является обеспечение собственной несменяемости в условиях двух грядущих очень важных выборов – парламентских и президентских. Градус напряжения и недовольства в обществе велик, и проигрыш на выборах будет стоить очень дорого. В этих условиях единственной «правильной» кавказской политикой является максимальная лакировка действительности. Некоторые осведомленные наблюдатели говорят о нарастающих, как снежный ком, кризисных явлениях и даже о том, что Абхазия со временем может превратиться для России во вторую Грузию. Но из конъюнктурных соображений российско-абхазские отношения должны выглядеть безукоризненно и быть использованы в качестве примера побед и достижений власти.

В такой ситуации политика современной Абхазии продолжит расходиться с интересами России, а российская элита, напротив, будет попадать во все большую зависимость от абхазов и сдавать все подряд ради фасадной бесконфликтности и внешней безмятежности.

С позиции государственных интересов России представляется необходимым начать использовать в отношении Абхазии общепринятую практику увязывания поддержки с исполнением определенных условий, выгодных стране-донору и, наоборот, применять контрмеры, в случае если политика реципиента вредит интересам донора. Это нормальная практика, широко распространенная во всем мире, особенно хорошо она развита в Европейском союзе. На ее применение нужно идти, даже заранее понимая, что отказ от традиционной политики сдачи интересов в кратко- и среднесрочной перспективе приведет к череде мини-кризисов в отношениях Москвы и Сухума.

* * *

Кстати, именно Абхазия дает нам редкую возможность заглянуть в будущее. После недавней кончины президента страны Сергея Багапша развалилась партия «Единая Абхазия», которую создавали как кальку с «Единой России» и на базе того же административного ресурса. Вот что пишет известный абхазский политик и историк Станислав Лакоба: «Скажите, где эта партия чиновников под названием “Единая Абхазия”? Она оказалась наиболее не-единой. Не стало президента, и они побежали туда, где есть административный ресурс. Нет никакой партии, есть чувство близости к ресурсу...»

Политика России на Южном Кавказе, хотим мы того или нет, всегда будет тесно связана с ситуацией внутри нашей собственной страны. Во-первых, потому что сам комплекс проблем всего Кавказского региона является единым, ход событий в Закавказье неотделим от происходящего на сопредельных территориях Российской Федерации. Во-вторых, совершая любые внешнеполитические шаги, особенно в этой части мира, Россия транслирует собственное мировоззрение, отражением которого является сегодня сложившаяся недемократическая и неэффективная социально-политическая модель. Именно сквозь ее призму формулируются интересы, а Москву оценивают соседи и партнеры. И до тех пор, пока сама Россия не найдет способ преодоления своих внутренних пороков, рассчитывать на успех в кавказской политике (не только на Южном, но и на Северном Кавказе) не приходится.

А.А. Епифанцев – руководитель аналитического бюро Alte Et Certe.

Грузия. Армения. Абхазия. СКФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 августа 2011 > № 739698 Андрей Епифанцев

После Дохи

Почему переговоры обречены и что нам с этим делать

Резюме: Фундаментальной причиной провала переговоров по либерализации мировой торговли стала неспособность решить главный вопрос, стоящий сегодня перед международным экономическим сообществом: какова относительная роль и обязанности развитых держав, государств с быстрорастущей экономикой и развивающихся стран?

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Международному сообществу пора признать, что переговоры в Дохе обречены. Начавшись в ноябре 2001 г. как девятый раунд многосторонних консультаций по торговле под эгидой Генерального соглашения по тарифам и торговле и его преемницы, Всемирной торговой организации (ВТО), эти переговоры призваны были содействовать экономическому росту и повышению уровня жизни во всем мире, и в первую очередь в развивающихся государствах. Этого результата пытались добиться за счет реформ и торговой либерализации. Однако дискуссии продолжаются уже десятый год, а выработать приемлемое для всех решение не удается.

Конечно, мировые лидеры, участники переговоров и обозреватели единодушно поддерживают процесс, надеясь на успешный итог – «сбалансированное» и «честолюбивое» соглашение, призыв к которому содержится во многих документах. Однако заключение торгового соглашения сродни прыжку с шестом. Важно все делать одновременно – после всесторонней подготовки и разбега нужно совершить одно невероятное движение в надежде перенести тело над планкой. Большинство торговых договоренностей заключаются после нескольких неудачных попыток. Однако Дохийский раунд никак не может преодолеть злополучную планку.

В значительной степени неудачу можно объяснить устаревшей структурой переговорного процесса и его динамикой: даже самые благие намерения блокируются, когда на уступки предлагается идти сегодня, а потенциальная выгода откладывается на завтра, и когда деление на развитые и развивающиеся страны обрекает большую часть развивающегося мира на роль заведомых аутсайдеров.

Однако еще более фундаментальной причиной провала раунда в Дохе стала неспособность решить главный вопрос, стоящий сегодня перед международным экономическим сообществом: как относятся права и обязанности продвинутых держав, государств с быстрорастущей экономикой и развивающихся стран?

Хотя общепризнанных определений не существует, продвинутые державы – это в целом зрелые экономики, которые пережили индустриализацию и добились высокого уровня доходов на душу населения. Государства с быстрорастущей экономикой отличаются высокими темпами индустриализации, но пока не достигли статуса развитых стран. Развивающиеся страны еще не начали переход на новую ступень. Мировые лидеры разочарованы тем, что мандат, данный переговорщикам, не привел к успеху. Между тем участники консультаций не могут признаться (или предпочитают этого не делать), что изъяны переговоров в Дохе не дадут им возможности не только заключить соглашение, но даже перейти к решению фундаментального вопроса.

Это лишь означает, что настало время отказаться от тщетных попыток «спасти» Доху. На протяжении целого ряда лет угроза быть обвиненными в провале делала слишком рискованными любые суждения государственных лиц о том, что переговоры зашли в тупик. Переговорщики одержимы навязчивой идеей: как избежать появления мертвой кошки на своем крыльце. Но для системы многосторонней торговли гораздо опаснее делать вид, что в один прекрасный день удастся каким-то образом договориться, чем признать горькую правду: продление агонии в Дохе лишь ставит под угрозу международную торговлю, перспективы ее либерализации и реформы под руководством ВТО.

Чтобы избежать подобного исхода, следует спасти любые частичные договоренности, которые можно выжать из нынешнего раунда, и уйти от болезненных вопросов. Затем мировым лидерам и стратегам торговли следует немедленно перенаправить энергию, инициативность и бонусные мили, накопленные благодаря частым поездкам в Доху, на выдвижение новых инициатив. Они нужны для восстановления доверия к ВТО и сохранения организации в качестве динамичной площадки для совершенствования и проведения в жизнь четких правил мировой торговли.

Определение успеха

Еще на первых встречах, которые привели к раунду в Дохе, возникли непреодолимые препятствия, о чем свидетельствовал провал министерской встречи ВТО в Сиэтле в 1999 году. Когда после событий 11 сентября 2001 г. переговоры в Дохе все же начались, их участники не смогли договориться о целях и задачах, а также путях их достижения.

Суть инициативы заключалась в использовании реформ и либерализации торговли для стимулирования экономического роста и уменьшения бедности в мире. Первоначально для переговоров выбрали 21 тему, включая сокращение сельскохозяйственных торговых барьеров, отказ от экспортных сельскохозяйственных субсидий, снижение внутренних дотаций, искажающих мировую торговлю, существенное облегчение доступа к рынкам промышленных товаров и более открытую торговлю услугами. Хотя экономисты доказали, что государства выиграют от одностороннего введения подобных мер, большинство политических лидеров и участников переговоров предпочли бы обменять рыночные реформы в своих странах на упрощение доступа к другим рынкам.

Первоначально раунд в Дохе рассчитывали завершить к началу 2005 г., когда администрация Буша могла использовать для одобрения достигнутых договоренностей полномочия по содействию торговле (ПСТ), истекавшие в июне 2007 года. ПСТ – это механизм быстрого заключения торговых соглашений, когда исполнительная власть берет на себя обязательство провести расширенные консультации с Конгрессом и целым рядом избирательных округов США во время торговых переговоров. В обмен на это Конгресс соглашается ускорить процедуру прохождения законопроектов через необходимые слушания и согласования, запретить поправки, блокирующие заключение соглашения, и санкционировать прямое голосование в Конгрессе и Сенате. Однако переговоры потерпели фиаско в мексиканском Канкуне в 2003 году. Тогда блок развивающихся стран и быстрорастущих экономик выразил недовольство в связи с попытками Евросоюза и Соединенных Штатов наложить на них чрезмерное бремя в виде новых обязательств. Заключенное в 2004 г. Рамочное соглашение, в котором наконец-то были определены переговорные параметры раунда, казалось, вдохнуло в него новую жизнь, однако в декабре 2005 г. на встрече министров в Гонконге консультации снова забуксовали, а затем увязли в непреодолимых разногласиях на встречах министров торговли в 2006, 2007 и 2008 годах.

Как свидетельствуют многочисленные саммиты и длительные переговоры последнего десятилетия, неудачу в Дохе нельзя объяснить недостаточно энергичными усилиями. Бывший президент США Джордж Буш только во время своего второго срока участвовал как минимум в сотне подобных встреч с иностранными лидерами и своими советниками. Он сделал завершение раунда в Дохе приоритетом международной торговли и благодаря активности и успешному продвижению торговой повестки дня сумел добиться заключения всеобъемлющих соглашений о свободной торговле с 17 странами Азии, Латинской Америки и Ближнего Востока.

Администрация Буша определила три критерия успеха переговоров в Дохе. Прежде всего, любой исход должен содействовать росту и развитию мировой экономики посредством создания новых торговых потоков, особенно между государствами с быстрорастущей экономикой и развивающимися странами. Принимая во внимание, что суммарно эти экономики обеспечивают половину мирового ВВП и растут в два раза быстрее развитого мира, администрация решила, что переговорщики не смогут выполнить стоящие перед ними в Дохе задачи ускорения экономического роста и уменьшения бедности, если страны с быстрорастущей экономикой не снизят пошлины и беспошлинные барьеры.

Во-вторых, Белый дом решил, что достижение заключительного соглашения увеличит возможности американского экспорта сельскохозяйственной продукции, промтоваров и услуг – в частности на таких быстрорастущих рынках с высоким потенциалом, как Бразилия, Китай и Индия. Наконец, администрация посчитала, что любое соглашение в Дохе позволит избежать усугубления экономической изоляции в Соединенных Штатах или других регионах.

Слоны, прячущиеся за мышами

Когда летом 2008 г. переговоры снова потерпели фиаско, ни одна из целей, поставленных администрацией Буша, не была достигнута. Стремительно меняющийся характер глобальной экономики почти с самого начала сделал неактуальным и устаревшим принятое в Дохе деление на развитые и развивающиеся страны. И, хотя в прошедшее десятилетие стало очевидно, что быстро растущие экономики превратились в главную движущую силу мирового хозяйства, представления этих государств о собственных потребностях и обязанностях не успевали за происходящими переменами.

В настоящем виде предложенные в Дохе тексты соглашений предполагают два вида обязательств – одни должны взять на себя развитые страны, а другие – страны, характеризующиеся как «развивающиеся», которые составляют большинство членов ВТО. Фактически для более двух третей стран, входящих в категорию «развивающихся», предусмотрены всевозможные оговорки и исключения в обязательствах, в результате для них это бремя намного легче того, что в целом возлагается на государства, соответствующие официальным критериям этой категории.

Сюда относятся так называемые «наименее развитые страны», а также «небольшие и уязвимые экономики». Противясь во имя интересов развивающихся стран дальнейшему открытию своих рынков, такие государства, как Бразилия, Китай, Индия и ЮАР в действительности занимают позицию, противоречащую интересам данной группы. На переговорах в Дохе эти страны с быстрорастущими экономиками минимизировали трудные решения об открытии рынков, стремясь добиться максимальной гибкости для развивающихся стран. И им оказалось легче избежать трудных и малоприятных переговоров об обеспечении большего доступа на рынки друг друга и сосредоточиться на общей для них повестке дня – а именно на том, чтобы побудить развитые страны взять обязательства по открытию своих рынков. В результате возникла ситуация, которую один африканский посол в ВТО охарактеризовал весьма точно: «Слоны, прячущиеся за мышами».

Ряд растущих и развивающихся государств, среди которых Чили, Колумбия, Коста-Рика, Гонконг, Малайзия, Пакистан и Сингапур, попытались призвать страны с быстрорастущей экономикой вносить более существенный вклад. Однако эти предложения были либо проигнорированы, либо подвергнуты жесткой критике – прежде всего Бразилией, Индией и ЮАР. Когда летом 2008 г. Бразилия, чтобы спасти раунд в Дохе, попыталась дистанцироваться от развивающихся стран, она сама оказалась объектом критики, которой периодически подвергала других.

Особенно острая дилемма стояла перед китайскими переговорщиками. Производственный и экспортный бум Китая – это явление, с которым участники торговых переговоров никогда прежде не сталкивались. Возможно, страх перед дальнейшим ростом импорта из Китая был причиной постоянных неудач в Дохе, о которой предпочитали не говорить. Хотя Пекин может получить огромную выгоду от успешного завершения Дохийского раунда, многие в Китае сопротивляются либерализации, указывая на то, что страна уже в значительной мере открыла свой рынок, когда в 2001 г. присоединилась к ВТО и пошла на большие уступки иностранным державам, согласившись на заведомо неравные условия. Все эти факторы в совокупности не позволили Пекину отмежеваться от других «новых рынков», даже если у него были намерения спасти раунд переговоров в Дохе.

Сама конструкция, предполагающая деление на развитые и развивающиеся страны, представляется все более очевидным анахронизмом. ВВП Китая уже превысил ВВП Японии и, скорее всего, превысит ВВП США до того, как удастся ратифицировать какое-либо соглашение в Дохе. Тем временем Международный валютный фонд предсказывает, что к середине десятилетия Индия обгонит по ВВП Германию, Бразилия опередит Францию и Великобританию, Мексика обойдет Канаду, а Индонезия и Турция – Австралию.

Вне всякого сомнения, продвинутые (развитые) экономики должны взять на себя более тяжелое бремя при заключении любого многостороннего экономического соглашения в соответствии с их большей влиятельностью в мировом хозяйстве. В конце концов, даже когда ВВП Китая сравняется с ВВП Соединенных Штатов, годовой доход китайских граждан будет составлять всего треть средних доходов жителей США, а доходы индийцев составят лишь шестую часть от дохода американцев и треть дохода китайцев. И все же размер и траектория роста быстроразвивающихся экономик, а также тот факт, что некоторые из них в настоящее время являются ведущими производителями и экспортерами в таких ключевых отраслях, как химическая промышленность, информационные технологии, производство автозапчастей, фармацевтических препаратов и экологических товаров, ставят эти страны в особое положение. Структура и динамика переговоров в Дохе не отражает происходящую эволюцию, что и предопределило их провал.

Препятствия в Дохе

То, что переговорная структура в Дохе сваливает в одну кучу быстро растущие и развивающиеся экономики, ведет к давлению со стороны членов своего круга и дает преимущество тем растущим экономикам, которые не склонны открывать свои рынки. В то же время развитые и развивающиеся страны, а также быстрорастущие экономики, которые могли бы поддержать более честолюбивые цели переговоров в Дохе, были лишены возможных преимуществ.

Кроме того, повышенное внимание к жестким формулам сокращения пошлин вместо более свободных и целенаправленных переговоров по конкретным благоприятным возможностям привело к появлению некоего гибрида из жестких формул и гибких моделей, что подорвало переговорную динамику и исключило любой позитивный исход. Это наиболее очевидно в текстах, предложенных на потерпевшей фиаско женевской встрече министров в июле 2008 года. Хотя формулы правильно нацелены на максимальное снижение самых высоких тарифов и пошлин и возлагают наиболее тяжкое бремя на развитые державы, развивающимся странам позволяется намного меньше снижать пошлины и медленнее внедрять сниженные тарифы в реальную практику. Развивающимся странам также предоставлена значительная гибкость в виде исключений из рассчитанного по формуле снижения тарифов; к тому же они настаивают на возможности самим выбирать, какими исключениями воспользоваться, вместо их закрепления на переговорах.

Что касается промтоваров, то эти предложения позволят большинству быстро растущих стран, за исключением Китая и ЮАР, заморозить пошлины к окончанию периода внедрения соглашений в Дохе. По сути дела, эти пошлины останутся на том же уровне, что и в начале переговоров. Из расчетов, сделанных в 2008 г., вытекает, что развитые экономики обеспечат более 75% всех действий по открытию рынков, которые обсуждаются в Дохе, что значительно превышает их нынешнюю долю в 53% и их снижающуюся долю в мировом ВВП.

Рамочное соглашение связано и с проблемой торговли сельскохозяйственной продукцией. Действующие предложения призывают развитые страны к устранению экспортных субсидий, снижению внутренних субсидий, искажающих торговые потоки, и к уменьшению пошлин и беспошлинных барьеров для импорта. Развивающиеся страны также обязываются снизить торговые барьеры, но в меньшей степени. Хотя отступление от правил снижения пошлин по расчетной формуле позволяет как развитым, так и развивающимся странам защитить некоторые позиции, чрезвычайная гибкость, предоставляемая развивающимся экономикам, опять же даст возможность странам с быстрорастущей экономикой отрицать необходимость снижения большинства рассчитываемых по формуле пошлин. Например, пакет 2008 г. позволил бы Индии защитить почти 90% нынешней торговли сельскохозяйственной продукцией от снижения пошлин, а Китаю – исключить из перечня товары, представляющие повышенный интерес как для развивающихся, так и для развитых стран, включая кукурузу, хлопок, сахар, рис и пшеницу.

Более того, предлагаемые в проекте соглашения меры защиты стран с растущей экономикой и развивающихся стран повышают вероятность того, что торговые барьеры в этих государствах могут фактически стать еще выше, чем до начала переговоров в Дохе.

Пытаясь продвигать вперед Дохийский раунд, руководство ВТО постаралось определить ключевые параметры нового соглашения, предлагая различные проекты текстов. Эти документы последовательно сужали определения и в некоторых случаях не позволили договориться о конкретных и существенных уступках по разным видам продукции. Участники переговоров в течение десяти лет находятся в ловушке переговоров о переговорах.

Фактически сочетание в проекте рамочного соглашения жестких формул и нечетко определенных, не поддающихся согласованию гибких условий поставило всех переговорщиков в оборонительную позу с самого начала. Им оставалось предполагать, что избиратели в их государствах, чутко реагирующие на вопросы, связанные с импортом, окажутся перед суровой реальностью снижения таможенных пошлин. Вместе с тем они понимали, что не смогут представить своим избирателям конкретные выгоды от более свободного доступа на рынки других стран, что было необходимо для того, чтобы заручиться внутриполитической поддержкой. Наконец, резкий дисбаланс в гибкости на переговорах между растущими странами и развитыми государствами оставил обеим сторонам мало места для маневра. Даже если бы новые быстрорастущие рынки захотели пойти на более существенные компромиссы, их предложения сегодня выглядели бы как односторонние уступки, поскольку развитые страны в ответ не могли бы предложить им ничего ценного.

Неравные переговорные позиции – далеко не единственная структурная помеха, из-за которой консультации забуксовали. На многосторонних торговых переговорах Соединенные Штаты и другие развитые страны все время слышат призывы первыми пойти на уступки, чтобы возродить угасающие переговоры. Идея состоит в том, что значительные односторонние уступки, на которые согласится пойти крупная экономика, побудят других участников к ответным шагам, и в конечном итоге это всем принесет дивиденды. Вместе с тем подобные усилия со стороны Америки – даже те уступки, которые были предложены в ответ на шаги других стран, – не привели к адекватному отклику партнеров по переговорам. Со временем компромиссы, на которые пошли США и Евросоюз, были успешно присвоены другими странами и стали для них точкой отсчета для предъявления новых требований.

Запутанная структура переговоров усугубляется тем, что полное единство по всем вопросам повестки дня – одно из условий успеха в Дохе. Это означает, что переговоры считаются безрезультатными до тех пор, пока не будет достигнуто согласие по всем вопросам без исключения. Это правило было призвано поощрить государства принимать непростые решения в одной области в надежде, что они смогут рассчитывать на получение выгод в других сферах. Однако это привело к тому, что отдельные участники начали вставлять палки в колеса, стремиться к вульгаризации и упрощению или к тому, чтобы «въехать в рай» на чужом горбу (благодаря уступкам других стран).

Время также играло против успешного исхода раунда в Дохе. В течение многих лет окна политических и экономических возможностей для выработки соглашения открывались и закрывались. Окончание срока действия ПСТ убило в торговых партнерах Соединенных Штатов всякое желание рисковать, поскольку они больше не были уверены в том, что Конгресс не попытается внести поправки в текст достигнутых договоренностей. Внутриполитические проблемы в Индии накануне выборов 2009 г., наверное, уничтожили возможность достижения компромиссного решения в 2008 году. Бразилия занимала оборонительную позицию всякий раз, когда заходила речь о допуске на ее рынок промышленных товаров, ссылаясь на опасность дешевого импорта из Китая и повышения курса национальной валюты. Частые смены правительства в Японии в прошедшее десятилетие ослабляли ее способность договариваться по принципиальным вопросам. Государства – члены ЕС продолжают растрачивать основную часть переговорного капитала на внутренние дебаты о реформах. А Китай, в котором в 2012 г. должна произойти передача власти, не желает рисковать накануне столь важного события.

Риски для системы многосторонних отношений

Несмотря на все эти проблемы, пока еще преждевременно отказываться от многосторонних соглашений и глобальной торговой системы. Если нужны дополнительные доказательства важности и незаменимости ВТО для международной экономики, достаточно вспомнить последний мировой финансовый кризис. Хотя многие страны предприняли протекционистские меры для смягчения его последствий, международное сообщество не скатилось к политике «разорения соседа», чтобы блокировать импорт любой ценой. Подобный результат достигнут во многом благодаря ранее подписанным многосторонним соглашениям о снижении допустимого уровня пошлин, спускным клапанам и механизмам обеспечения выполнения обязательств, предусмотренных в рамках ВТО, а также решению стран «Большой двадцатки» избегать дискриминационных действий в торговле. Помогло и то, что независимый исследовательский центр Global Trade Alert («Страж мировой торговли») – неправительственная организация, изучающая протекционизм в мировой торговле – начал публиковать перечни нарушений странами «Большой двадцатки» взятых на себя торговых обязательств.

Но соглашение о торговле, которое в настоящее время обсуждается в Дохе, не смогло бы предотвратить большинство дискриминационных действий за исключением ограничения роста некоторых совместимых с ВТО пошлин в странах с быстрорастущей экономикой. Уже сам по себе факт того, что раунд в Дохе еще официально продолжается, свидетельствует о неспособности переговорщиков помешать заключению некачественных двухсторонних и региональных торговых соглашений. С начала переговоров в Дохе во всем мире заключено уже свыше 200 подобных соглашений, и сотни других находятся в стадии согласования. Качество этих документов весьма неоднородно. Например, некоторые, заключенные администрацией Буша, устраняют, по сути дела, все барьеры между подписавшими их государствами, тогда как другие исключают целые сектора торговли, искажая принципы торговли и мировые каналы поставок с помощью сложных правил. Эти правила определяют, какой объем продукции должен быть произведен в данном месте, чтобы на нее распространялись правила беспошлинной торговли.

Хотя почти все страны, с которыми США договариваются о заключении двусторонних и региональных торговых соглашений, выступают за достижение реального прорыва в Дохе, подписание не слишком качественных документов уменьшает стремление и политическую волю других стран к появлению авторитетного международного договора. Полноценное и функциональное торговое соглашение с участием большинства государств может внести гораздо больший вклад в мировой экономический рост и благосостояние, чем самые лучшие двусторонние и региональные торговые соглашения. Такой договор может лучше ответить на системные вызовы, такие как субсидии, и сможет значительно шире открыть международные рынки, поскольку подписавшие его страны покажут всему миру, какие новые рыночные возможности появились в их распоряжении в обмен на уступки.

Такое явление, как двусторонние и региональные торговые соглашения, отчасти стали следствием порочного круга. Государства заключают их только потому, что переговоры в Дохе не дают никаких плодов, а двусторонние и региональные договоренности могут дать какие-то конкретные коммерческие результаты. С другой стороны, одна из причин неудач в Дохе кроется в логике некоторых стран, которые думают, что смогут избежать принятия трудных решений, если пойдут путем более легких двусторонних или региональных переговоров. Но по мере того как переговоры в Дохе все больше вырождаются в бесцельную болтовню, мировое сообщество может дойти до критической точки, после которой заключение этих малых соглашений будет считаться более предпочтительным вариантом.

Последняя попытка?

Даже если в интересах спасения раунда переговоров в Дохе основные быстро развивающиеся страны склонились бы к гораздо более решительной либерализации своих рынков, чем та, которая предлагалась в 2008 г., нынешняя структура консультаций и давление лоббистов крайне затруднят подобные решения, если не сделают их абсолютно невозможными. Однако любая попытка спасти переговоры в Дохе с помощью этих предложений по-прежнему порождает сомнения в их конечной целесообразности – как в абсолютном выражении, так и с точки зрения возможной цены. Конечно, если речь идет о соглашении, в котором будут определены условия мировой торговли в течение следующих двух или более десятилетий.

По оценкам таких экспертов, как Гэри Хафбауэр, Джири Шотт и Воань Фоон Вон (Woan Foong Wong) из Института международной экономики Петерсона (июнь 2010 г.), снижение пошлин по предложенной и не принятой в 2008 г. формуле увеличило бы мировой ВВП на 63 миллиарда долларов, или 0,1%. Глобальная торговля выросла бы на 183 миллиарда долларов, что составляет менее половины годового торгового оборота между США и Канадой.

В Институте Петерсона также рассчитали экономический эффект от дополнительных мер в обеспечение предложений 2008 г., включая снижение пошлин в некоторых ключевых отраслях промышленности, 10-процентное снижение барьеров в торговле услугами и успешное завершение торговых переговоров. Согласно оценкам исследователей, эти меры, которые вряд ли будут приняты, для начала увеличили бы мировой ВВП примерно на 283 миллиарда долларов, или 0,5%. Для реализации торговых выгод, которые лишь немного превышают годовой торговый оборот Соединенных Штатов с Канадой и Мексикой, потребовалось бы не менее 10 лет. Фактически единственные поддающиеся измерению преимущества от реализации предложенного плана связаны со снижением пошлин развитыми странами, поскольку непонятно, как растущие экономики решат использовать ту гибкую политику, к которой им разрешено прибегать. В действительности любая потенциальная выгода от предложенного в 2008 г. варианта торгового соглашения была бы прежде всего следствием экономии на уплате пошлин при доступе на рынки развитых стран, а не существенного увеличения новых торговых потоков в быстрорастущих экономиках.

Успешное завершение раунда в Дохе возможно лишь в случае коренного изменения нынешней структуры переговоров, если поставить во главу угла суть и наполнить их конкретикой. Не всем 153 странам – членам ВТО придется ужесточить свои обязательства. Но в конечном итоге, чтобы все участники переговоров получили реальную пользу, необходимо, чтобы 10–12 стран с быстро растущей экономикой пошли на серьезные уступки.

Что касается промышленных товаров, процесс можно было бы сдвинуть с мертвой точки, если бы развитые страны и страны с растущей экономикой проводили более гибкую политику уменьшения пошлин, снижая больше или меньше те уровни, которые заложены в применяемых ныне формулах. Введение новых протекционистских барьеров в сельском хозяйстве следует разрешить лишь в том случае, если они будут временной мерой для обуздания резкого роста импорта, грозящего ущербом аграрному сектору. В части доступа к рынкам быстро развивающихся стран придется согласиться с меньшей гибкостью. Развитые государства могли бы улучшить свои предложения относительно снижения внутренних субсидий фермерам. Однако последнее десятилетие ясно продемонстрировало, что снижение сельскохозяйственных субсидий мало что дает с точки зрения доступа к новым рынкам. Наконец, участникам переговоров следовало бы начать более серьезные консультации о рынке услуг, поскольку до сих пор серьезный диалог в этой области не начинался.

Вариации на эти и другие темы, призванные побудить к реальной дискуссии по конкретным торговым барьерам, придать новый импульс дискуссиям и создать влиятельное лобби для поддержки соглашения внутри отдельных стран, до сих пор не привели к каким-либо целенаправленным действиям. До тех пор пока сохраняется нынешняя переговорная динамика, у влиятельных стран, таких как Бразилия, Китай, Индия, Индонезия и ЮАР нет повода и стимула для того, чтобы отказаться от беспроигрышной позиции и рисковать навлечь на себя огонь критики со стороны других развивающихся стран за нарушение солидарности.

Как двигаться вперед

Единственный способ, при помощи которого мировые лидеры могли бы сегодня усовершенствовать здоровую многостороннюю торговую систему, заключается в освобождении от удавки Дохийского раунда. Еще одна серия предложений не станет выходом из сложившейся ситуации. Участники должны объявить о закрытии раунда переговоров в Дохе в 2011 году. При наличии эффективного руководства и доброй воли из нынешних консультаций можно было бы выжать несколько не столь масштабных, но значимых соглашений. Главный кандидат на спасение – это пакет по облегчению торговли, предмет серьезных переговоров между развитыми государствами, державами с растущей экономикой и развивающимися странами. Принятие этого пакета уменьшило бы стоимость перемещения товаров через границы и, по оценкам Института Петерсона, могло бы увеличить мировой ВВП на 100 миллиардов долларов.

Можно также спасти почти уже согласованный блок по сельскохозяйственному экспорту, состоящий из соглашений по экспортным кредитам, продовольственной помощи, государственным торговым компаниям и отмене экспортных субсидий. Переговорщикам нужно попытаться завершить консультации по двум экологическим договорам, один из которых предусматривает сокращение субсидий промышленным рыболовным флотилиям, виновным в чрезмерном вылове рыбы в Мировом океане, а другой – отмену пошлин и беспошлинных барьеров для «зеленых» технологий в основных странах – производителях и потребителях.

Эти составные части неудавшегося широкомасштабного соглашения в Дохе в случае доведения их до логического завершения могут дать ощутимые результаты в ближайшей перспективе. Теоретически мировые лидеры могли бы поручить своим представителям выделить эти соглашения из общей массы и подписать уже в этом году. Но, учитывая сложившуюся обстановку, даже эти небольшие договоренности рискуют оказаться недостижимыми. Однако стоит попытаться сделать хотя бы это. И если подобные действия будут предприняты, но заблокированы, по крайней мере, СМИ могли бы осветить процесс переговоров в Дохе и объяснить, по чьей вине они сорваны.

И самое главное, мировым лидерам не нужно ждать и раздумывать, смогут ли они заключить эти соглашения до того, как будет заложен фундамент для начала нового раунда многосторонних переговоров под эгидой ВТО. Формат многосторонних переговоров, подобных тем, что проводились до раунда в Дохе, нельзя считать отжившим, но теперь странам – членам ВТО следует начать с чистого листа, чтобы сначала восстановить доверие и придать новый импульс переговорному процессу, и лишь затем снова попытаться использовать данную модель. В ближайшей перспективе лучшим подходом могут стать переговоры в более узком составе и заключение второстепенных соглашений, имеющих коммерческую ценность.

Одним из очевидных методов может быть расширение номенклатуры товаров в многостороннем соглашении об информационных технологиях. Благодаря этому все крупные производители и потребители за исключением Бразилии отменили бы пошлины. Аналогичное многостороннее соглашение, предназначенное для снижения стоимости оказания медицинских услуг, могло бы быть инициировано по целому ряду товаров, включая фармацевтические препараты, медицинское оборудование и услуги здравоохранения. Подобные переговоры следует вести по правилам ВТО, и их итог должен быть в равной степени применим ко всем членам организации, независимо от того, принимали они участие в переговорах или нет. Вместе с тем право наложить вето на это соглашение может предоставляться лишь тем, кто решил участвовать в переговорах и вносить свой вклад, повышая шансы на конструктивное взаимодействие между большинством заинтересованных сторон.

Международное сообщество способно также выделить некоторые практические или новаторские элементы из существующих двусторонних или многосторонних договоренностей и попытаться перенести их на международный уровень. К ним могут относиться положения, касающиеся инвестиций, прозрачности, электронной торговли, услуг, способствующих созданию предпринимательской инфраструктуры, или даже улучшенная защита прав интеллектуальной собственности, за которую ратует ВТО. Члены организации взяли бы обязательство улучшать деловой климат в своих странах, ориентируясь на результаты таких международных показателей, как Индекс легкости ведения бизнеса, разработанный Всемирным банком, и Индекс восприятия коррупции, разработанный международной организацией «Трансперенси Интернэшнл».

Для уменьшения негативных последствий двусторонних и региональных торговых соглашений стоит предусмотреть возможность присоединения к ним стран-единомышленниц. Тем временем заинтересованным членам организации следует подумать о рассмотрении особых случаев и разрешении споров в рамках ВТО для улучшения некачественных двусторонних и региональных соглашений, не отвечающих букве и духу организации, и добиться того, чтобы эти договоренности охватывали «всю торговлю». Это помогло бы утвердить фундаментальные принципы открытой торговой системы, воспрепятствовать распространению неадекватных двусторонних и региональных торговых соглашений и заложить основу для заключения более качественных соглашений в будущем.

Соединенные Штаты в состоянии внести важный вклад в оживление переговоров в рамках ВТО, обновив ПСТ в Конгрессе, даже если они будут ограничиваться многосторонними торговыми соглашениями. Обновленные ПСТ поддержали бы стремление администрации Обамы добиться одобрения Конгрессом до сих пор не подписанных соглашений о свободной торговле с Колумбией, Панамой и Южной Кореей. Они также способствовали бы повышению доверия со стороны партнеров, которые в этом случае с куда большим желанием выслушали бы предложения США и шли на риск на будущих переговорах по торговле.

Тем временем Соединенные Штаты и другие развитые страны могут изъявить желание проанализировать свои программы торговых преференций для развивающихся стран: приносят ли они реальную помощь тем государствам, которые больше всего в ней нуждаются, и не убивают ли они у этих стран желание обменять уступки в торговле на доступ к рынкам.

Когда осядет пыль, поднятая Дохийским раундом, США и другим членам ВТО следует бесстрастно проанализировать успехи и неудачи, чтобы приготовиться к следующему раунду. Им следует подумать об упрощенных формулах, которые могут привести к реальным переговорам о пошлинах, беспошлинных барьерах, субсидиях и услугах. Нужно подумать о таких взаимных уступках и компромиссах, которые придадут реальный импульс переговорам и воодушевят электорат, действительно заинтересованный в свободной торговле. Участникам переговоров следует также начать рассмотрение новых вопросов, таких как продовольственная безопасность и ущерб от запретов на экспорт.

Однако многосторонние переговоры не увенчаются успехом, если не будут учтены различия в экономическом развитии, перспективах и возможностях внутри так называемого развивающегося мира. Стоит вспомнить, что одной из наиболее важных отличительных особенностей ВТО является включение развивающихся экономик в процесс управления и принятия решений. Так было с самого начала возникновения этой организации в 1948 г., когда она называлась Генеральным соглашением по тарифам и торговле. В узком кругу большинство стран с быстро растущей экономикой и развивающихся стран признает, что в их интересах преодолеть все более надуманное разделение на развитые и развивающиеся страны, когда речь заходит о таких глобальных вопросах, как торговля, международные финансы и изменение климата. Преодоление ограниченности раунда переговоров в Дохе ускорит появление новых моделей. Это могут быть многосторонние консультации, призванные предложить лучший баланс между выгодами и обязательствами или договоры между несколькими государствами, в которых устанавливается более высокая планка, но которые предусматривают участие всех стран-единомышленниц.

Возможно, Доха мертва, но если государства согласятся с общеизвестными истинами, которые до сих пор никто не желал признавать, мировое сообщество сумеет вдохнуть новую жизнь в систему многосторонней торговли и укрепить ее. ВТО хорошо служит миру, но рискует утратить актуальность по мере того, как раунд переговоров в Дохе продолжает снижать доверие к этой организации и истощать ее ресурсы. Сейчас самое время освободить тех, кто стремится к либерализации торговли, и двигаться дальше.

Сюзан Шваб была торговым представителем США с 2006 по 2009 годы.

США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739699 Сюзан Шваб

Есть ли у Обамы большая стратегия?

Почему в смутные времена нам нужны доктрины

Резюме: Несмотря на заявления критиков, у администрации Обамы была даже не одна, а две большие стратегии. Но пока президент и его советники ясно не сформулируют свои стратегические установки, за них это будут делать оппоненты – в выгодном для себя и проигрышном для власти ключе.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4, 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Американское военное вмешательство в ливийскую ситуацию вызвало жаркие дебаты по поводу существования доктрины Обамы, при этом эксперты по внешней политике с горечью говорили о стратегической некомпетентности Соединенных Штатов. Колумнист Джексон Диел писал в The Washington Post прошлой осенью: «Нынешняя администрация отличается отсутствием большой стратегии – или стратегов». В издании The National Interest в январе этого года политолог Джон Миршаймер сделал следующий вывод: «Основная причина американских проблем – это выбор неверной большой стратегии после холодной войны». Историк-экономист Найл Фергюсон отмечал в Newsweek, что потеря позиций на Ближнем Востоке является «прогнозируемым следствием отсутствия у администрации Обамы какой-либо внятной стратегии, и этот недостаток уже давно тревожил многих ветеранов американской внешней политики». Даже похвалы защитников администрации были робкими и двусмысленными. Майкл Хёрш из National Journal заявлял, что «реальная доктрина Обамы – это не иметь никакой доктрины. И именно этого пути, вероятно, будет придерживаться администрация». Хёрш, во всяком случае, предполагал, что это комплимент.

Но правда ли, что у президента Барака Обамы нет большой стратегии? И даже если это действительно так, станет ли это катастрофой? Администрация Джорджа Буша разработала четкую, внятную стратегию после терактов 11 сентября. Но от этого она не стала удачной, а ее реализация принесла больше вреда, чем пользы.

Большие стратегии далеко не так важны, как хочется думать стратегам, потому что о странах обычно судят по их действиям, а не по словам. На самом деле для великих держав важна мощь – экономическая и военная сила, которая говорит сама за себя. Однако в период нестабильности стратегия может иметь значение как «сигнальное устройство». В такие моменты, как сейчас, четко сформулированная стратегия, подкрепленная последовательными действиями, особенно полезна, так как позволяет донести информацию о намерениях государства до общественности как внутри страны, так и за рубежом.

Несмотря на заявления критиков, в действительности у администрации Обамы была даже не одна, а две большие стратегии. Первая – многосторонняя перегруппировка – имела целью сокращение обязательств США за границей, восстановление положения страны в мире и перекладывание бремени на партнеров. Этот курс – ясно сформулированный – не принес значительных политических результатов.

Вторая стратегия, появившаяся недавно, предусматривает ответные меры. В последнее время, столкнувшись с вызовом со стороны других государств, администрация Обамы стала стремиться оказывать влияние и продвигать свои идеалы по всему миру, обнадеживая союзников и демонстрируя решимость соперникам. Эта стратегия воплощается лучше, но сформулирована она недостаточно внятно. Именно вакуум интерпретации поспешили заполнить критики администрации. До тех пор пока президент и его советники ясно не определят стратегию, которая оставалась несформулированной в течение года, критики внешней политики президента будут охотно – и плохо – описывать ее за него.

Слова и поступки

Большая стратегия заключается в четкой формулировке национальных интересов в сочетании с конкретными планами по их продвижению. Иногда стратегии формулируются заранее, а затем следуют действия. Или стратегии могут предлагаться в качестве объяснения, связывающего политику прошлого и будущего. В любом случае, хорошо сформулированная стратегия устанавливает интерпретационные рамки, которые говорят всем, включая сотрудников внешнеполитического ведомства, как понимать поведение администрации.

Все это звучит очень внушительно, но в большинстве случаев на практике оказывается далеко не так. Чтобы большая стратегия имела смысл, она должна демонстрировать способность менять политику. А пытаться изменить внешнеполитический курс государства – все равно что заставить авианосец совершить поворот на 180 градусов: в лучшем случае это произойдет, но медленно. Необходимость соблюдать статус-кво часто превращает стратегию скорее в константу, чем в переменную, несмотря на решительные стремления каждой администрации к интеллектуальным изменениям и ребрендингу.

Мощь – вот реальная резервная валюта в международных отношениях, и большинству стран просто не хватает ее, чтобы заставить других беспокоиться по поводу их намерений. Вряд ли весь мир будет не спать ночами, чтобы узнать большую стратегию Бельгии (хотя было бы неплохо познакомиться, наконец, с ее новым правительством). То же касается и негосударственных акторов. После 11 сентября множество аналитиков подробно разбирали каждое высказывание руководства «Аль-Каиды». Однако с сокращением масштабов деятельности, возможностей и идеологической притягательности группировки эти заявления стали привлекать все меньше внимания. Если преемники Усамы бен Ладена не смогут продемонстрировать способность вызывать хаос, интерес к их идеологии и стратегии сохранится лишь у узкой группы специалистов. Именно поэтому дискуссии о большой стратегии менее важны, чем дискуссии об оздоровлении американской экономики.

Даже в случае с мощными игроками действия говорят больше, чем слова. Джордж Кеннан мог ясно изложить доктрину сдерживания, но в его формулировке стратегия не требовала защиты Южной Кореи. «Сдерживание» приобрело нынешнее значение, потому что президенты, один за другим, трактовали концепцию Кеннана по-своему. Как отмечал историк Мелвин Леффлер, основные элементы стратегии национальной безопасности Джорджа Буша-младшего – превентивная война и продвижение демократии – не новы, они появлялись в официальных документах предыдущих администраций. Разница в том, что в отличие от своих предшественников, воспринимавших концепции как шаблонную риторику, Буш действовал.

Критики и аналитики подчеркивают важность выбора правильной стратегии и катастрофические последствия, которые влечет за собой неверный выбор. Однако история свидетельствует о том, что большие стратегии не так уж значительно меняют траекторию политики великой державы. Возьмем Соединенные Штаты. Даже далекие от совершенства стратегии не повлияли существенно на их взлеты и падения. После Первой мировой войны США следовало взять на себя более активную роль в международных делах, вместо этого страна выбрала политику изоляционизма. Несколько президентов, поверив в теорию домино и наступление коммунизма, расширили участие Америки во вьетнамской войне до масштабов, которые вряд ли могли быть продиктованы каким-либо здравым смыслом. Администрация Буша предпочла начать войну против Ирака, которая должна была принести демократию и стабильность в регион и укрепить режим ядерного нераспространения. Реальный результат – диверсионная война стоимостью более 1 трлн долларов и глобальная волна антиамериканизма.

Все три стратегических промаха вытекали из популярных среди политиков и в обществе стратегических идей. Однако нужно отметить, что ни одна из этих ошибок не изменила траекторию американской мощи. В конечном итоге, Соединенные Штаты взяли на себя бремя ответственности лидера после Второй мировой войны. Проблемы во Вьетнаме не повлияли на исход холодной войны. Операция «Иракская свобода» была затратной, но данные опросов общественного мнения показывают, что вред, нанесенный имиджу США, быстро забылся. Во всех трех случаях институциональная мощь страны обеспечила необходимую корректировку внешнеполитической стратегии. Новые лидеры в Белом доме, Конгрессе и Пентагоне заставили страну принять роль лидера в послевоенный период, воздерживаться от интервенций, как во Вьетнаме, и реформировать доктрину противодействия повстанцам с учетом ошибок, допущенных в Ираке. Благодаря такой корректировке недочеты в стратегии не превратились в полный провал.

Когда идеи имеют значение

Если значение больших стратегий столь преувеличено, почему возникают яростные дебаты? По двум причинам – одна из них незначительная, а другая существенная. Первая заключается в том, что каждый в американском внешнеполитическом сообществе втайне надеется стать новым Джорджем Кеннаном. Если эксперт сокрушается по поводу провалов большой стратегии, можете не сомневаться, что он уже успел набросать собственные соображения на этот счет. Именно по этой причине после окончания Второй мировой войны недовольство стратегией возникало при каждой американской администрации. Большие стратегии легко придумывать – они касаются будущего, оперируют общими понятиями и дают повод для рекламы соответствующих изданий. Когда эксперт по внешней политике выдвигает новую большую стратегию, у ангела вырастают крылья.

Более существенная причина заключается в том, что бывают моменты, когда большие стратегии действительно имеют значение, – это периоды абсолютной неопределенности в международных отношениях. Идеи важны, когда действовать приходится в незнакомых водах. Они выполняют функцию когнитивных маячков, направляющих страны к безопасным берегам. В нормальные периоды, принимая решения, политики экстраполируют нынешние возможности или действия в прошлом, чтобы прогнозировать поведение других. Однако если наступает время перемен, большие стратегии сигнализируют о будущих намерениях руководства той или иной страны, заверяя или, напротив, разубеждая в чем-то заинтересованные стороны.

Два типа событий могут привести к периоду глубокой неопределенности, когда повышается значение больших стратегий. Во-первых, это событие глобального масштаба – война, революция или экономическая депрессия, – которое переворачивает интересы стран по всему миру. В ситуации, когда никто не знает, как будут развиваться события, большая стратегия может стать дорожной картой, помогающей интерпретировать происходящее и выбрать адекватный политический ответ. Второй тип событий – это смена державы-лидера, что также может стать причиной серьезной неопределенности. Когда переживающей упадок державе бросает вызов набирающий силу соперник, государства хотят знать, как каждое из двух правительств представляет свою роль в мире. У государства, находящегося в относительном упадке, есть множество вариантов для ответа – от постепенного отступления до превентивного конфликта. Набирающая силу держава может быть ревизионистской, как Германия в 1930-х гг., или стремиться к сохранению статус-кво, как Япония в 1980-х годах. Другие акторы будут тщательно оценивать заявления и действия новых держав, чтобы понять их намерения.

Примечательно, что ныне совпали оба набора явлений. «Великая рецессия» потрясла мировую экономику, произошли резкие колебания цен на товары. Международная система вынуждена справляться с огромным количеством стихийных бедствий, технологическими изменениями и случаями дипломатической неразберихи. В странах Ближнего Востока с невероятной скоростью распространилась революция, и последствия для глобальной системы абсолютно неясны.

В то же время относительная мощь Китая увеличилась, а Соединенных Штатов – уменьшилась. По оценкам Международного валютного фонда, экономика Китая через пять лет опередит американскую по паритету покупательной способности. Это изменение привело к колебаниям относительной мощи обоих государств уже сейчас. В рамках исследования Центра Pew в апреле 2010 г. респондентов по всей планете попросили назвать «ведущую экономическую державу мира». Во многих развивающихся странах, включая Бразилию и Индию, большинство опрошенных выбрало США. В развитых государствах результаты были абсолютно другими. В пяти странах первоначальной G7, включая Германию, Японию и Соединенные Штаты, значительное большинство назвало Китай. Иными словами, развивающийся мир по-прежнему верит, что Вашингтон сохраняет гегемонию, в то время как развитый мир считает, что господство перешло к Пекину. Какие-то изменения явно происходят, но люди расходятся во мнении о том, какие именно. При такой неопределенности намерения имеют значение, и большая стратегия может оказаться очень полезной.

Действуя в незнакомых условиях, официальные лица, отвечающие за реализацию национальной политики, могут опираться на официальные стратегические документы. Акторы за рубежом делают прогнозы тоже на их основе. В этих обстоятельствах иностранные правительства беспокоит, насколько предлагаемый ответ на неопределенность направлен на пересмотр или поддержание статус-кво. Страны предпочитают иметь дело с врагами, которых знают. Даже в периоды неопределенности большие стратегии, предполагающие полный пересмотр международного порядка, заставляют нервничать. Доктрина Буша о превентивном вмешательстве возымела именно такой эффект, как и недавнее заявление Китая о том, что Южно-Китайское море представляет собой «основной национальный интерес».

Еще один аспект большой стратегии привлекает всеобщее внимание: нацелено ли национальное стратегическое видение на продвижение частного или общего блага. Все великие державы имеют собственные идеи по поводу поддержания стабильного мирового порядка: жесткое признание суверенитета в Вестфальской системе, нераспространение ядерного оружия, борьба с терроризмом, больше многополярности, более глобальное развитие, продвижение демократии и так далее. Некоторые из этих идей подразумевают блага, которые, несомненно, принесут пользу как самой великой державе, так и всему миру; в ряде случаев польза для других кажется менее очевидной. Если великая держава выдвигает большую стратегию, которая в первую очередь сфокусирована на ее собственных интересах, это может вызвать негативную реакцию других стран. Например, администрация Буша считала, что продвижение демократии является благом для всех, но другие государства рассматривали эту цель в сочетании с превентивным вмешательством как право США обходить многосторонние международные институты. Неудивительно, что этот курс в результате нанес серьезный краткосрочный ущерб имиджу страны.

В большинстве работ о большой стратегии Соединенных Штатов слишком много преувеличений, но администрация Обамы унаследовала мир, находящийся в состоянии глубокой неопределенности. Есть ли у нее большая стратегия для адекватного ответа? На самом деле их было две.

Смена стратегии

Обама пришел к власти с тремя твердыми убеждениями. Во-первых, внутреннее оздоровление необходимо для любой долгосрочной стратегии – этот принцип он подчеркивал во всех выступлениях по внешней политике. «Мы не смогли оценить связь между нашей национальной безопасностью и нашей экономикой», – заявил Обама в обращении по Афганистану в декабре 2009 года. «Наше процветание обеспечивает основу нашей мощи. Оно оплачивает наши военные расходы. Оно является гарантом нашей дипломатии». Во-вторых, США перенапрягли силы, ведя две кампании против боевиков и войну с терроризмом на Ближнем Востоке, но игнорируя ситуацию в других регионах мира. В-третьих, из-за ошибок администрации Джорджа Буша рейтинг Соединенных Штатов в мире снизился до исторического минимума. Бен Родес, заместитель советника Обамы по национальной безопасности, отвечающий за стратегические коммуникации, недавно разъяснил видение администрации изданию The New Yorker: «Если свести все к коротким слоганам, это будет звучать так – завершить две войны, восстановить позиции и лидерство Америки в мире и сосредоточиться на более широком спектре приоритетов, от Азии и мировой экономики до режима ядерного нераспространения».

Первая большая стратегия Обамы, как пояснялось в различных выступлениях и заявлениях администрации в первый год его президентства, заключалась в том, чтобы обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. Как заявила госсекретарь Хиллари Клинтон, многополярный мир на самом деле является «многопартнерским» миром, в котором США будут призывать другие страны – как соперников, так и союзников – содействовать сохранению глобального порядка. Администрация Барака Обамы пыталась «перезагрузить» отношения с Россией. Начали говорить о преобразовании стратегического и экономического диалога между Вашингтоном и Пекином в G2, которая будет напоминать встречи руководителей двух стран в период холодной войны. Администрация приветствовала G20 в качестве замены G8 как главного международного экономического форума, считая, что большее число партнеров будет означать более эффективное сотрудничество. Вместо агрессивного подталкивания к демократии Соединенные Штаты будут действовать более сдержанно, подавая личный пример.

Это сочетание слов и поступков представляло собой четкую концепцию, но результаты отнюдь не оправдали ожиданий. Китай отреагировал на протянутую руку Обамы агрессивной риторикой и ростом региональных амбиций. Россия продолжила жесткий курс. Традиционные союзники не захотели расширить свое участие в афганской кампании. Достижения G20 не соответствовали поставленным целям. В то же время изоляционистские настроения внутри США достигли максимума за 40 лет.

Что пошло не так? Администрация и многие другие ошибались, считая, что улучшение имиджа даст Соединенным Штатам больше возможностей для проведения своего курса. Имидж США среди граждан и элит иностранных государств действительно восстановился. Но это изменение не трансформировалось в значительное укрепление «мягкой силы». Вести переговоры в рамках G20 или в Совете Безопасности ООН не стало легче. Мягкая сила, как выяснилось, не может существенно помочь при отсутствии готовности применить жесткую силу.

Другая проблема заключалась в том, что Китай, Россия и страны, стремящиеся к статусу великих держав, не рассматривали себя как партнеров Соединенных Штатов. Даже союзники считали, что предполагаемая сдержанность администрации Обамы является лишь прикрытием намерения переложить бремя обеспечения глобальных благ на плечи остального мира. Поэтому большая стратегия Белого дома воспринималась скорее как продвижение узких интересов США, а не всеобщих благ.

В ответ администрация после первых 18 месяцев у власти изменила политику, выбрав вторую, более решительную стратегию. Единственной константой осталось стремление восстановить мощь Америки дома, но теперь ряд быстро развивающихся иностранных держав стал активно использоваться в качестве инструмента мотивации. Именно поэтому в послании этого года «О положении страны» Обама заявил, что для Соединенных Штатов наступил «момент спутника», и пообещал увеличить государственные инвестиции в образование, науку и чистые виды энергии.

Одновременно администрация перешла от стратегии перегруппировки к стратегии ответных действий. В ответ на международные провокации США продемонстрировали, что по-прежнему способны собрать союзников и противостоять возникающим угрозам. Например, американцы укрепили отношения в сфере экономики и безопасности с большинством соседей Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе, заставив Пекин пересмотреть подход. Продемонстрировав готовность противодействовать новым угрозам, Соединенные Штаты смогли заверить своих союзников, что в ближайшее время не собираются отступать на позиции изоляционизма. Подобным же образом, реагируя на волнения на Ближнем Востоке, Вашингтон использовал рычаги воздействия на египетских военных, чтобы способствовать практически мирной смене режима в Египте.

Наконец, вопреки заявлениям многих республиканцев, Обама связал внешнюю политику с американской исключительностью. Клинтон стала более открыто критиковать нарушение прав человека в Китае, а в ответ на революции в арабском мире Обама продемонстрировал понимание необходимости продвигать как американские ценности, так и американские интересы. Объясняя свое решение вмешаться в ситуацию в Ливии, он заявил: «Отбросить обязательства Америки как мирового лидера и – что еще более важно – наши обязательства перед человечеством в данных обстоятельствах было бы изменой самим себе… Рожденные в результате революции, совершенной теми, кто стремился к свободе, мы приветствуем тот факт, что сейчас история вершится на Ближнем Востоке и в Северной Африке и молодежь прокладывает дорогу вперед. Потому что если где-то люди стремятся к свободе, они всегда найдут друга в лице США». Вряд ли такие слова мог произнести человек, который верит только в реальную политику.

Внутренние проблемы

Как набор идей, новая большая стратегия Обамы объединяет многие страны мира. Ключевые союзники Соединенных Штатов в Европе и Тихоокеанском регионе получили необходимые заверения. Соперники США теперь понимают, что Вашингтон нельзя игнорировать. Но поддержка администрацией демократических идеалов была по-разному воспринята в Саудовской Аравии или Израиле – странах, которые предпочитают знать врага в лицо, и Соединенные Штаты могут вновь рассматриваться в регионе как ревизионистская держава. Молчание администрации по поводу возможного вмешательства в ситуацию в Бахрейне или Сирии должно уменьшить эту обеспокоенность.

Но если в международном плане новая доктрина ответных действий выглядит достаточно устойчиво, то на внутреннем фронте все совсем иначе. Наиболее серьезные вызовы для большой стратегии Обамы, скорее всего, появятся внутри страны, а не за ее пределами. Жизнеспособная стратегия должна опираться на прочную поддержку дома. Главная проблема Обамы – это внушающий беспокойство внутриполитический аспект.

В первую очередь это несоответствие сложности глобальной системы и простоты внешнеполитической риторики США. Политики с легкостью рассуждают о «друзьях» и «врагах», но испытывают затруднения, говоря о «соперниках», поскольку эта категория имеет больше нюансов. Администрации сложно использовать развивающиеся державы в качестве угрозы, чтобы побуждать Америку к дальнейшим действиям, и при этом не переходить к излишней демагогии по поводу Китая. Официальная риторика по крайней мере отчасти виновата в раздувании опасений общества по поводу мощи КНР.

Более серьезная проблема заключается в том, что администрация Обамы, сосредоточившись на восстановлении внутренней мощи, нарушила партийное равновесие. В афоризме о том, что политика заканчивается на границе США, по-прежнему есть доля истины. Но если администрация заявляет, что ключевой элемент внешней политики Соединенных Штатов – внутренняя экономика, это повышает вероятность разногласий внутри страны. Учитывая драматизм дебатов о растущем уровне долга, перспективы достижения президентом консенсуса по бюджетной и налоговой политике кажутся весьма отдаленными. Эти трудности подкрепляют аргумент политологов Чарльза Капчана и Питера Трубовитца о том, что демографические и политические изменения в США (включая отрицание правыми принципа многополярности и отрицание левыми принципа проекции силы) существенно затруднят поддержку большой стратегии, которая основана на либеральных интернационалистских принципах.

Но почему Обама так плохо объясняет свою стратегию американцам? Надо признать, что вследствие длительного экономического спада тесное взаимодействие с остальным миром стало раздражать американцев, поэтому активная внешняя политика превратилась в трудно продаваемый товар. При этом администрация сослужила недобрую службу сама себе. В действительности самая известная фраза, определяющая большую стратегию Соединенных Штатов, – «возглавлять из-за кулис», что является катастрофической формулировкой в политическом смысле.

Почему администрация Обамы не была более открытой в отношении изменения большой стратегии? Во-первых, смена курса подразумевает признание того, что предыдущий курс был неверным, а ни одна администрация не хочет этого делать. Во-вторых, администрация гордится прагматизмом внешней политики, и это осложняет продвижение нового стратегического видения. Наконец, военные действия обычно заглушают интерес к другим аспектам внешней политики. И хотя вмешательство в ливийский кризис может быть оправдано, оно не вполне вписывается в новую большую стратегию Обамы. Ливия, по собственному признанию администрации, не является основным национальным интересом. В результате Обама оказался в затруднительном положении, пытаясь объяснить свою внешнюю политику и при этом приуменьшить человеческие и материальные затраты на первую начатую им войну. Просто назвать это «кинетическими военными действиями» оказалось недостаточно.

Все это – серьезная проблема, потому что политика не выносит вакуума риторики. Если президент не может четко сформулировать большую стратегию, эксперты и политические оппоненты будут рады сделать это за него, используя отнюдь не лестные формулировки. Пока администрация не сможет внятно объяснить свое поведение американцам, она будет сталкиваться с серьезным сопротивлением.

После нескольких неверных поворотов вначале администрация Обамы, по-видимому, нашла подходящую стратегическую карту, но ей еще нужно убедить в этом других пассажиров в автомобиле. Четкая коммуникация вряд ли может быть панацеей. Однако на фоне смерти бен Ладена у администрации появилась отличная возможность разъяснить пересмотренную большую стратегию. Взяв на себя ответственность за отправку американского спецназа в Пакистан для ликвидации бен Ладена, Обама добился значительного скачка в поддержке своей внешней политики. Если в ближайшее время он сформулирует стратегию ответных действий, то сможет сделать это с позиции внутренней силы, а не слабости. Лучше разъяснив свое видение американцам, Обама покажет им – и остальному миру – что знает, куда идти и как туда добраться.

Дэниел Дрезнер – профессор международной политики Школы права и дипломатии имени Флетчера в Университете Тафтс, автор книги «Избегая банальностей: роль стратегического планирования во внешней политике США».

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739697 Дэниел Дрезнер

О человеколюбии

Помощь людям – это благотворительность, долг или и то и другое вместе взятое?

Резюме: Было бы ошибкой осуждать все вторжения скопом, но критика некоторых из них необходима с моральной точки зрения. Ливия может служить наглядным примером постольку, поскольку решение об интервенции в момент его принятия, вероятно, не было пропорциональным, а это неизменное требование справедливости.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После падения коммунизма, дискредитации неолиберализма и нарастания общего недоверия к крупномасштабным политическим идеологиям гуманизм – это, наверное, самый важный «изм» в современном мире. Его поборники часто утверждают, что находятся вне узкопартийной политики и считают гуманитарную помощь прежде всего разновидностью благотворительности – в качестве примера можно привести помощь пострадавшим от землетрясения на Гаити или от цунами в Азии. Очевидно, что облегчение человеческих страданий и спасение жизней – доброе дело и международный акт милосердия. Однако есть одно «но»: дело в том, что мы просто обязаны помогать людям, попавшим в беду; не делать этого было бы неправильно, так что в таких случаях можно говорить скорее о справедливости, нежели о милосердии.

Такие слова как «благотворительность» и «филантропия» описывают добровольное действие, которое можно охарактеризовать скорее как акт доброты, нежели чувство долга. Однако проявление человечности в международной общественной деятельности больше похоже на долг, чем на доброту, хотя, возможно, это сочетание того и другого – две стороны одного явления, дар, который мы не можем не принести.

Люди направляют пожертвования в благотворительные организации, когда случается гуманитарный кризис, а эти структуры затем спешно посылают обученных сотрудников по оказанию помощи в район опасности, бедствия и крайней нужды. Правительства также оказывают помощь, расходуя деньги налогоплательщиков, собираемые скорее в принудительном, чем в добровольном порядке. Свободны ли отдельные граждане от необходимости платить, а государства – действовать? Имеет ли значение, чем являются деньги: добровольным пожертвованием или обязательным налогом?

Эта дилемма еще более отчетливо проявляется в случае гуманитарной интервенции. Правительства могут прибегать к насилию, чтобы остановить массовые убийства, как это делают в Ливии Франция, Великобритания и США (по крайней мере, так они утверждают), и как в свое время следовало поступить в Руанде. Подобные действия можно рассматривать как дар страдающему и спасаемому народу в той или иной стране, и такое понятие имеет тем большее значение, чем больше вероятность того, что сами спасатели жертвуют жизнями в ходе гуманитарной миссии. Но можно ли говорить о том, что государство, осуществляющее интервенцию, совершает акт милосердия? Существует ли моральный долг остановить массовые убийства? Подумайте о дипломатической подготовке к интервенции, стратегических доводах относительно способов ее проведения, необходимом расчете пропорциональности действий, мобилизации военных ресурсов, фактическом применении силы и проблемах последующего восстановления разрушенной страны – все это больше смахивает на волевое политическое решение, продиктованное правилами правосудия и расчетливости, чем на благотворительную акцию. Тем не менее, мы называем эти операции «гуманитарными», потому что хотим, чтобы люди верили, что основополагающим мотивом интервенции является на глубочайшем уровне сочувствие и сострадание к людям. Опять-таки это явление имеет две стороны: спонтанные и в то же время необходимые действия.

Но что если эта комбинация не срабатывает, и братские чувства сострадания не пробуждаются?

Благотворительность поневоле

Вопросы подобного рода возникают у меня в процессе редактирования тома из цикла «Еврейская политическая традиция», в котором, среди прочего, речь идет о благотворительности и налогообложении – пожертвованиях и изъятии денежных средств. Провести границу между ними казалось бы несложно – жертвуют обычно добровольно, не по принуждению, а государство забирает под угрозой штрафов или даже тюремного заключения. Однако в действительности все не так просто. Трудность кроется в еврейском слове «цедака», которое обычно переводится как «благотворительность», но образовано от того же корня, что и слово «справедливость». Это означает, что благотворительность – это не только хорошо, но и правильно. То же понятие передается еврейским словом «мицва», которое в Библии означает «заповедь», но в разговорном языке также имеет значение «доброе дело» или «добрый человеческий поступок», хотя и вменяемый людям в обязанность.

Нетрудно предположить, как эти разновидности аргумента «два в одном» могли развиться в среде народа, не имеющего собственной государственности. Практически без всякого принуждения еврейские общины в диаспоре вынуждены были во многом полагаться на щедрые пожертвования своих членов. Пожертвования и в самом деле были необходимы, поскольку без них нельзя было бы выкупать еврейских пленников (главная головная боль во времена Средневековья), помогать бедным и больным, заботиться о сиротах или финансировать синагоги и школы.

Вот почему средневековый философ Маймонид утверждал, ссылаясь на прецеденты, описанные в Талмуде, что коль скоро еврейские общины в диаспоре пользовались принудительной силой, они могли на законных основаниях побуждать своих членов к уплате «цедаки». «Кахал», автономная или полуавтономная община, была вправе заставить своих членов выплачивать то, что, как считалось, они способны отдавать добровольно, и что по-прежнему считается благотворительностью. «Цедака» отличалась (хоть зачастую и с натяжкой) от налогов, которыми евреев, как правило, облагал светский феодал и которые собирались еврейскими правителями «кахала» – «товей хаир» (добрыми людьми города).

В еврейской традиции понимание «цедаки» как выражения справедливости иногда облекалось в богословскую терминологию. Идея состояла в том, что Бог слышит бедных и отвечает на их мольбы, как минимум удовлетворяя их самые насущные потребности. Вы можете обладать тем, в чем они испытывают нужду, но только как посредник Бога. И если вы не передаете эти блага бедным, не делаете взносы в благотворительный фонд общины, то тем самым крадете у бедных нечто, фактически им принадлежащее. Отказ жертвовать расценивается в этом случае как самая настоящая кража. А поскольку любое воровство – это акт несправедливости или неправедности, то принуждение к уплате «цедаки» считается законным. Я назвал этот аргумент богословским, но даже неверующие согласятся с тем, что в каком-то смысле это правильно и справедливо. Конечно, неверующие могут перевести этот аргумент на светский язык: определенная часть богатства каждого принадлежит политической общине, которая обеспечивает возможность экономической деятельности и мирного накопления. И ее можно и нужно тратить на укрепление благосостояния всех членов сообщества.

В диаспоре сбор средств до сих пор строится по принципу «два в одном». Свою «бар мицву» я отпраздновал в 1948 г. в городе Джонстаун, штат Пенсильвания. Родители привели меня как нового члена общины на ежегодный банкет в честь Объединенного еврейского призыва, это главное мероприятие по сбору средств в календаре евреев Джонстауна. Тот год был переломным, и все евреи, жившие в городе, собрались на торжество; на самом деле ни у кого не было другого выбора – все должны были явиться.

Проповедник из Нью-Йорка очень эмоционально говорил об образовании Израиля, о шедшей в то время войне и об отчаянной нужде беженцев, ждущих в Европе. Были розданы карточки-обязательства, которые заполнялись тут же за столом. Затем их вкладывали в конверт и передавали старейшине, сидевшему в начале стола. Это был владелец одного из крупнейших магазинов в городе – назовем его условно Сэмом Шапиро. Сэм знал, как идут дела у каждого члена общины, у каждой семьи: кому приходится платить за обучение детей, кто должен ухаживать за больной матерью, кто недавно ссудил деньги обанкротившемуся брату, и у кого явно были лишние деньги. Он открывал каждый конверт, смотрел на взятое обязательство, и если ему казалось, что этого недостаточно, то рвал карточку пополам и передавал ее обратно по столу. Так евреи Джонстауна собирали деньги без всякого государства или принуждения (хотелось бы в это верить).

Была ли это благотворительность или функциональный эквивалент налогообложения? Жертвенность или изъятие средств? Понятие «цедака» объединяет оба аспекта. Каким нравственным или философским принципом руководствовался Сэм? Наверно, он сам не смог бы ответить на этот вопрос, хотя ответ представляется очевидным: «От каждого по способностям, каждому – по потребностям». Это строка взята из книги Карла Маркса «Критика Готской программы». Сэм ни в коем случае не был марксистом, но сообразовывал требования к каждому из нас с нашей платежеспособностью. И все мы верили в то, что Объединенный еврейский призыв распределит средства среди наиболее нуждающихся людей.

«От каждого каждому» – это еще одна иллюстрация принципа «два в одном», поскольку благотворительность уравновешивается в данном случае оправданным изъятием средств. Это принцип, который, как верил Маркс, будет применяться после отмирания государства в условиях отсутствия государственной власти как таковой.

Идея обязательной благотворительности не ограничивается только еврейской общиной. Существует множество нееврейских благотворительных организаций, персонал которых был бы рад собирать деньги так же, как это делали евреи из Джонстауна, и точно также считал бы, что поступает праведно и по справедливости. Аргумент «два в одном» также имеет христианскую и мусульманскую версии; например, выделение десятины тоже понимается одновременно как акт справедливости и благотворения. Но, поскольку евреи много веков не имели своего государства, это придает их версии особую притягательность. Вспомните сильную строчку из книги пророка Исайи, который осуждает тех, которые «теснят народ Мой и угнетают бедных» (Ис. 3:15). Мне представляется, что сбор средств Объединенным еврейским призывом был как раз способом эксплуатации богатых. Хотя кому-то это может показаться не очень приятным, справедливость в данном случае торжествовала.

Но что делать с собранными средствами? Что означает удовлетворить нужды бедных? Это тоже вопрос не только милосердия, но и справедливости. Маймонид предлагает знаменитую дискуссию о восьми уровнях «цедаки», но только два из них заслуживают внимания в данном контексте. Высшая форма благотворительности, писал он, заключается в том, чтобы помочь бедняку начать свой бизнес или дать ему какую-то работу, чтобы сделать его независимым. Это вершина «цедаки», потому что данный принцип признает и уважает достоинство человека, которому оказывается помощь, чего также требует справедливость. Когда благотворительность увековечивает зависимость и подчинение, это неверно и несправедливо. Маймонид также доказывает, что «цедака» в своем высшем проявлении должна быть анонимной, ибо, если бедные не знают имена своих благодетелей, они не смогут выказать им особое почтение. Беспомощность, с одной стороны, и снисходительное благоволение, с другой стороны, унизительны для нуждающихся людей, поэтому этого следует избегать. В данном случае жертвенная благотворительность у народа, не имеющего государственности, приобретает самую важную черту, характерную для государства всеобщего благоденствия, в котором люди, получающие блага, не обязаны какому-либо конкретному благодетелю. Они получают помощь как граждане от своих сограждан, действующих коллективно.

«Цедака» в современных еврейских общинах часто приобретала иные формы, нежели те, которые рекомендовал Маймонид. Во многих случаях она строилась на принципе «положение обязывает» (это не то же самое, что нравственный долг), и для многих бедных людей, конечно же, было унизительно получать дары, которые им приходилось выпрашивать. Но идеальное, коллективное осознание сути «цедаки» формировалось под влиянием веры в то, что благотворительность должна быть продиктована требованиями справедливости. И эта концепция «два в одном» была выработана народом, не имевшим собственного государства.

Идеальное пожертвование

Функционирование еврейских общин в отсутствие государства дает нам более общее представление о том, какой должна быть благотворительность, а также важные отправные точки для дискуссии о гуманизме в мировом сообществе. В отсутствии государства благотворительность и справедливость выступают как «два в одном». Люди решают, какие добрые дела из многих возможных они совершат, какие общечеловеческие потребности признают и сколько своего времени, сил и денег готовы пожертвовать. Однако решения такого рода не могут быть приняты должным образом без понимания того, чего требует справедливость.

Конечно, при отсутствии государства неизбежны разногласия по поводу того, чего требует справедливость, поскольку отсутствуют утвержденные процедуры устранения разногласий – следовательно, в этом случае не может идти речи о демократических дебатах и демократическом выборе соответствующей политики. В этой ситуации влияние самых богатых и могущественных членов общины окажется чрезмерным. Любая община, слишком полагающаяся на благотворительность своих членов, станет олигархической по своей природе. Ею будут управлять такие люди, как Сэм Шапиро, которые могут быть праведными и добрыми, каким был Сэм, но могут и поступать несправедливо.

Наиболее сильная сторона критики такого подхода к благотворительности с левых позиций заключается в том, что она де-факто признает власть влиятельных членов общества и ставит бедных в положение попрошаек. Еврейские попрошайки славились своей необычайной требовательностью, отстаивая право на получение вспоможения так, как будто раскрывали глубокий смысл понятия «цедака». И все же они оставались на позиции просителей. Даже когда имеется государство, но оно не до конца справедливо и ему не удается щедро субсидировать образование и социальное обеспечение, богатые и влиятельные люди начинают играть доминирующую роль. Как, например, в Соединенных Штатах. Достаточно вспомнить о том, какая важная роль в определении текущей повестки дня дебатов о политике в области образования выпадает, например, на долю Фонда Билла и Мелинды Гейтс. Вполне возможно, что именно этот фонд определит исход споров об образовании в США, где общественные школы недофинансируются государством.

Но если бы существовало сильное и эффективное государство всеобщего благоденствия, опирающееся на справедливую систему налогообложения и надлежащим образом заботящееся о фундаментальных потребностях населения, тогда пожертвования и благотворительность стали бы своего рода независимым предприятием. Жертвователь следовал бы велению сердца, помогая другим людям или разными способами способствуя улучшению жизни общества. Можно предложить свою помощь детскому саду, больнице или дому престарелых, навестить больных, поддержать благотворительные проекты церкви, синагоги или мечети, пожертвовать деньги организациям, защищающим гражданские свободы или права человека, учить детей в школе или наставлять на истинный путь осужденных за различные преступления. Можно заняться меценатством и жертвовать деньги обществам охраны культурного наследия, музеям, театрам и консерваториям, а также политическим журналам, испытывающим трудности с финансированием.

Подобный выбор способен улучшить качество жизни. А растущее число актов милосердия могут содействовать созданию общей атмосферы взаимопомощи и доброжелательности. Но поскольку в нашем гипотетическом государстве всеобщего благоденствия самые важные социальные решения будут приниматься демократическим путем, выбор отдельного человека не имеет определяющего значения. Влияние богатых и сильных мира сего подлежит ограничению. Только в этих условиях можно восстановить изначальный смысл благотворительности: добровольные дела милосердия, поступки, отражающие щедрость души, свободные от императива справедливости и не продиктованные необходимостью срочно вызволять других людей из ужасающей нужды.

Политика гуманитарного активизма

Однако у мирового сообщества нет глобального государства, так что все жители земного шара в каком-то смысле находятся в том же положении, в каком евреи находились 2000 лет. Особенно остро это ощущается людьми с двойным гражданством, не имеющими гражданства или живущими в странах с распадающейся государственностью (failed states), раздираемых гражданскими войнами. Эти люди не могут обратиться за помощью к некой высшей инстанции. Иногда на роль такой инстанции претендует Организация Объединенных Наций, но многократно продемонстрированная ею неспособность спасать жизнь людей, которые в этом отчаянно нуждаются, делает подобные претензии необоснованными. Совет Безопасности ООН редко действует решительно и эффективно в критический момент – не только потому, что его члены вправе накладывать вето на любое решение, но и потому, что у них не развито чувство ответственности за безопасность в мире, за выживание этнических меньшинств, общественное здравоохранение, защиту окружающей среды или общее благосостояние. Они преследуют свои узкокорыстные национальные интересы, в то время как гибнут невинные люди.

В этих условиях нужно задуматься о человеколюбии, которое в условиях отсутствия всемирного государства и гражданства неравносильно возможности свободно жертвовать, поскольку предполагает необходимость срочно реагировать на острую нужду. Оно подобно еврейской «цедаке» – если не соединить благотворительность со справедливосью, то главных целей не достичь. Религиозные люди резонно рассуждают, что Бог, мол, уже определил наш долг по отношению к бедным, больным и голодающим, а наша задача – лишь осознать его. А светским людям можно согласиться с тем, что это неплохой подход к благотворительности независимо от того, существует Бог или нет.

Но гуманизм, даже движимый религиозными мотивами, – это все же политический проект. Если так, то он несет с собой риски, обычно не связанные с благотворительной деятельностью. Свежая литература по вопросу о гуманитарной помощи утверждает, что успеху препятствует плохая политическая подкованность ее организаторов, отсутствие у них приверженности идее справедливости и готовности руководствоваться благоразумным расчетом. Например, продукты питания и одежда, предназначенные для бедных, могут расхищаться мародерами, если не настоять на том, чтобы военные или полиция охраняли поставки. Можно действовать через коррумпированных чиновников, а можно отправить в зону бедствия доверенных людей, которые будут непосредственно работать с местным населением. Это как раз тот самый случай, который требует расчетливости и благоразумия.

Но существует и другой подход. Помогать отчаянно нуждающимся людям так, что они не смогут выбраться из нужды и навсегда останутся бедными, или же сделать их более независимыми и научить помогать себе самостоятельно. Попытаться сохранять политический нейтралитет или занимать чью-то сторону в гражданских войнах, этнических или межпартийных конфликтах. Избегать насилия или решиться прибегнуть к помощи силы и поддерживать такой подход. Стремиться облегчить страдания или преследовать цель восстановления страны, поддерживать статус-кво или пытаться изменить сложившееся положение. Вне всякого сомнения, разные случаи требуют разного выбора, но это всегда будет политический и, скорее всего, неудачный выбор в том случае, если исходить преимущественно из соображений филантропии. Речь идет не столько о поддержке той или иной партии или этнической общины после конфликта, сколько о двоякой природе гуманитарной помощи и требованиях справедливости. Точно так же при оценке тех или иных гуманитарных проектов мы не можем принимать во внимание только доброту, добросердечие и самопожертвование сотрудников гуманитарной миссии. Необходимо ответить на вопрос, поступают ли они по справедливости и уважают ли людей, которым пытаются помочь.

На кого следует возлагать принятие важнейших решений? Кто в едином лице является проводником актов международной гуманности, благотворительности и справедливости? Подобно тому, как богатые и влиятельные люди оказывают диспропорциональное влияние на характер и направленность благотворительности в своей стране, самые богатые и влиятельные государства и организации способны играть ту же роль при принятии решений о том, как и кому оказывать помощь. Крупные гуманитарные организации и миссии не несут ответственности перед людьми, на оказание помощи которым они претендуют. Не действуют ли они зачастую, исходя из собственных институциональных интересов? Не защищают ли государства свои национальные интересы, даже когда участвуют в гуманитарных проектах?

Распределение ответственности

Это выглядит особенно настораживающе в случае гуманитарной интервенции, которая предполагает применение силы в чужой стране. Любое применение силы с гуманитарными целями вызывает подозрения, особенно со стороны левых (и не только). Некоторые берут на себя смелость утверждать, что любую вооруженную интервенцию неизменно проводят богатые и могущественные страны, которые ведут себя как империалисты, и что все подобные интервенции заканчиваются установлением их господства на оккупированной территории. Так оно и есть – иногда, но это не правило. Одни подозрения нередко влекут за собой другие, ибо вся цепочка строится порой на нежелании признать размах кризиса, который требует вмешательства извне.

Было бы ошибкой осуждать все интервенции скопом, но критика некоторых из них необходима с моральной точки зрения. Ливия может служить наглядным примером постольку, поскольку решение об интервенции в момент его принятия, вероятно, не было пропорциональным, а это неизменное требование справедливости.

Пока я пишу эти строки, интервенция, похоже, продолжает убивать вместо того, чтобы остановить убийство, а это явно не соответствует задачам благотворительности или справедливости. Сомневаюсь, что США и НАТО намерены установить свое господство в Ливии (скажем, ради доступа к нефти, которая была доступна и до начала интервенции). Их мотивы были и остаются гуманитарными, но они недостаточно руководствуются принципом благоразумия и справедливости.

И все же военные интервенции иногда заслуживают нашей поддержки, независимо от того, кто их осуществляет, коль скоро они удовлетворяют критерию «два в одном». Отвергая диктат могущественных стран международному сообществу, мы не прочь воспользоваться их ресурсом, то есть их богатствами и силой – точно так же, как мы хотим иметь доступ к ресурсам богачей у себя на родине, чтобы они чаще раскошеливались. Благотворительность и справедливость требуют от богатых и могущественных стран непропорционально высоких вкладов в общее благополучие, вернее, сообразно непропорциональности своих богатств – «от каждого каждому». Гораздо чаще могущественные страны делают недостаточно или вообще ничего не делают, нежели прибегают к империалистической политике.

Сплошь и рядом гуманитарные кризисы вообще проходят мимо внимания, и уж тем более не используются в качестве предлога для установления империалистического господства. Вряд ли наберется хоть горстка могучих мира сего, желающих установить господство над такими странами, как Гаити или Руанда. Поэтому нам нужно принуждать богатые и влиятельные страны делать то, что они должны делать.

На самом деле многие страны мирового сообщества способны действовать в качестве проводников гуманитарной помощи. В отличие от обычных людей, граждан своих стран, обычные государства – даже те, которым далеко до статуса великих держав – эффективно действуют во время кризисов в силу способности собирать налоги и мобилизовать военных и гуманитарных работников. Вот почему легко представить себе целую дивизию гуманитарных сотрудников. Достаточно вспомнить вьетнамцев, которые положили конец бесчинствам красных кхмеров в Камбодже, буквально заливших кровью собственную страну, или индусов, которые покончили с государственным терроризмом в восточном Пакистане (теперь там находится государство Бангладеш), или о танзанийцах, которые свергли кровавый режим Иди Амина в Уганде. Соответствующие военные интервенции не потребовали богатства и могущества Соединенных Штатов – они оказались под силу странам с гораздо более скромными бюджетами и армиями. То же касается и невоенной гуманитарной помощи, ради которой многие страны и организации объединили усилия на международной арене. В данном случае диспропорциональное влияние – это скорее следствие приверженности благому делу, нежели богатства, о чем свидетельствуют достижения скандинавских стран и их гуманитарных работников.

Их служение благородному делу опять же не является чистой филантропией, но также и следствием их любви к справедливости; как и в случае с «цедакой», мы имеем дело с принципом «два в одном». Отдать должное справедливости – не добровольное решение, это обязанность как отдельных индивидуумов и граждан, так и целых государств. Мы не можем позволить, чтобы вклад отдельных стран в стабилизацию международного сообщества определялся исключительно их щедростью и добросердечием. В отсутствии всемирного государства всеобщего благоденствия отдельные страны могут сделать многое. Но здесь опять-таки возникает вопрос: кто именно должен быть посредником в добрых делах, и какие государства должны взять на себя эту миссию?

Облегчение страданий и восстановление

Совершение международных актов гуманизма – это не в полном объеме возданный долг. При любом кризисе разные государства могут предлагать свою помощь, однако ни одно из них не уполномочено международным сообществом. Нет какой-либо особой процедуры назначения на эту миссию специально отобранного государства. Часто на кризис реагируют многочисленные гуманитарные организации, но нет единого координатора, ответственного за всю операцию. Работу необходимо координировать – иначе она будет неэффективной. Но процедуры назначения координатора не предусмотрено. Можно было бы ожидать, что ООН будет назначать ответственных как за военные интервенции, так и за помощь, оказываемую в массовом порядке. Но мы, скорее всего, тщетно будем ожидать своевременного или последовательного распределения ответственности. В данных обстоятельствах решения об интервенции и гуманитарной помощи часто принимаются в одностороннем порядке – как в приведенных выше примерах, когда такую ответственность на себя брали Вьетнам, Индия и Танзания. Преобладает принцип «кто может, тот и должен».

Этот принцип не может быть закреплен юридически, но политический процесс такого закрепления получил развитие – пусть он не очень действенный, но, по крайней мере, заслуживающий внимания. Процесс юридического закрепления такого принципа проявляется в виде общественной критики, чувстве стыда, нравственных призывов, а иногда и в виде общенародной мобилизации. Интервенция НАТО в Косово во многом была вызвана чувством стыда за бездействие во время массовых убийств в Сребренице. Извинение президента США Билла Клинтона перед народом Руанды за неспособность Соединенных Штатов предотвратить геноцид 1994 г. было своего рода реакцией на жесткую критику позиции Вашингтона в ООН. Безуспешная кампания за проведение интервенции в Дарфуре объединила десятки тысяч активистов и сочувствующих в целом ряде стран. Это также политическая деятельность, мотивом которой является не только стремление к благотворительности и милосердию, но и обостренное чувство справедливости.

Тот же принцип «два в одном» должен определять характер и цель помощи и интервенции. Конечно, в первую очередь необходимо накормить голодных и остановить кровопролитие. Облегчение страданий всегда предшествует стадии восстановления, но долгосрочной целью должно быть именно восстановление, несмотря на все связанные с ним риски. Иначе кризис может стать перманентным и рутинным явлением. Согласно концепции «цедаки» в изложении Маймонида, работники милосердия и солдаты должны делать все, что в их силах, чтобы утверждать независимость людей и стран. В международном сообществе это означает помощь в государственном строительстве, призванную защитить жизнь граждан страны и помочь им стать независимыми и способными помочь себе. Главное – избежать постоянной экономической и политической зависимости, пауперизации населения, образования государств-сателлитов и марионеточных правительств. Хотя нам часто говорят, что государственная система скоро должна отойти в прошлое, суверенитет – это на самом деле нравственно необходимая цель гуманизма. Речь идет о справедливом государстве, способном обеспечить безопасность, благополучие, надлежащее управление экономикой и образование для всех своих граждан. После выполнения этой цели гуманитарные работники и интервенционистские армии могут отправляться восвояси. Если они создали необходимые условия для самоопределения, мы знаем, что они действовали справедливо и милосердно.

Поэтому государственное строительство может быть разновидностью гуманитарной работы, даже если мы не имеем ни малейшего представления о том, как его следует осуществлять. Однако смена режима – это нечто совершенно иное. Когда Красная Армия стремилась насадить в Польше коммунизм в 1921 г., а американские вооруженные силы попыталась принести в Ирак демократию в 2003-м (а в Ливию в 2011-м?), это были идеологические, но не гуманитарные проекты. Их главная цель заключалась в изменении политического строя и новом государственном строительстве, но не в облегчении страданий людей, тогда как гуманизм прежде всего преследует цель облегчить страдания людей и лишь потом начать политическое восстановление страны. Только в этом случае соблюдается принцип «два в одном», когда интервенцию по праву можно назвать «гуманитарной операцией».

Облегчение положения людей и восстановление страны могут занять долгое время, и в процессе восстановления часто придется делать непростой выбор с учетом отсутствия разработанных международных механизмов. Также не существует юридических способов мобилизации людей или государств для совершения необходимой работы или для регулирования их действий в процессе интервенции. Это опять же издержки отсутствия мирового государства или правительства. Вот почему мы должны искать более неформальные подходы к тому, чтобы убедить людей включиться в гуманитарное служение, а также оценивать и критиковать их дела или бездействие. Поскольку в международном сообществе мало действенных законов, нам нужны принципы благотворительности и справедливости, на которые мы могли бы ориентироваться в нашей деятельности, а также вынося суждения о вкладе других людей.

Гуманизм должен постоянно инициировать дискуссию на тему: что необходимо сделать прямо сейчас? Ответ на этот вопрос будет меняться в зависимости от существующих потребностей, политических обстоятельств, ресурсов, которые могут быть предоставлены в рамках гуманитарной помощи, и требований справедливости. Но как только ответ будет готов, у нас появится правильное представление о гуманизме как о предприятии, действующем по принципу «два в одном». Этот принцип обязывает всех нас, работников неправительственных организаций или их доноров, граждан могущественных стран, выполнить свой важнейший долг перед нуждающимися и терпящими бедствие людьми.

Майкл Уолцер

США. Весь мир > Приватизация, инвестиции > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739695

Россия и Азия или Россия в Азии?

Перспективы российской политики в АТР

Резюме: В первое постсоветское десятилетие во внешней политике России преобладал призрак сверхдержавности и антиамериканизма, то есть действия Москвы и Вашингтона в любом регионе мира рассматривались как «игра с нулевой суммой». В последние годы формулирование подходов в терминах национальной безопасности уступает место геоэкономике, функционирующей по иным законам, чем внешнеполитические доктрины эпохи биполярного мира.

Мировой кризис подстегнул и без того высокую динамику процессов, происходящих в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и форсировал его превращение в важнейший центр мировой политики, как минимум сопоставимый с евро-атлантическим пространством, а в перспективе 10–15 лет способный и обогнать его по ряду показателей. В настоящее время эта часть мира лидирует по темпам развития (кризис заметно укрепил это первенство) и занимает второе место по уровню промышленного развития.

Такой быстрый взлет объясняется конкурентными преимуществами АТР, в числе которых можно назвать три основных. Во-первых, это низкая стоимость рабочей силы, во-вторых, высокий уровень накоплений; наконец, форсированная индустриализация почти всех стран, инвестиции в человеческий ресурс, экспортная ориентация производства. В кризис последнее из плюса превратилось в минус, но риск может быть нивелирован по мере повышения уровня жизни и переориентации производства на внутренние рынки, что активно осуществляет, например, Китай.

Россия на данный момент практически не представлена в АТР в качестве стратегического фактора, что является одновременно ее слабостью и силой. С одной стороны, отсутствие страны (с системной точки зрения) в наиболее перспективном регионе ослабляет ее глобальные позиции. С другой – обеспечивает свободу маневра и позволяет заключать любые союзы с чистого листа, не опасаясь конфликта интересов.

Позиции России, некогда имевшиеся в регионе, практически утеряны. Например, влияние на КНДР, когда-то доминировавшее, сошло на нет. Членство в «шестерке» номинальное – место Москвы заполнил Пекин, куда и возил своего преемника на смотрины Ким Чен Ир. Военное присутствие (Камрань) также утрачено. Ситуация усугубляется продолжающейся деградацией Тихоокеанского флота, который, в отличие от Северного, финансируется по остаточному принципу.

Теоретически Россия участвует в интеграционных процессах в АТР. В частности, она входит в АТЭС, а также является партнером АСЕАН по диалогу. Однако в целом такое участие чисто формально, а сама инициатива по вступлению в эти интеграционные процессы относится к 1990-м гг. и объясняется скорее не холодным расчетом, а остаточными амбициями великой державы, желающей присутствовать повсеместно. Отсутствие у России системного подхода к политике в АТР еще более заметно на фоне учащающихся попыток Кремля «демонстрировать флаг» в регионе. В первую очередь речь идет о визитах высокопоставленных российских чиновников на Курилы, которые оставили больше вопросов, чем ответов.

Цель данной статьи – проанализировать текущую ситуацию через призму интересов и, самое главное, возможностей России, чтобы предложить основные принципы проведения политики в АТР, позволяющие при минимуме усилий получить максимальные результаты.

Методологические основания – и попытки навязать их

Основной риск, который существует при планировании внешнеполитической стратегии (не только российской и не только в АТР) – ее конституирование через призму чужих интересов. Другими словами, если Россия при выработке курса будет исходить из антикитайских или прокитайских установок (а равно – антизападных или прозападных), это изначально поставит ее в уязвимое положение вне зависимости от того, насколько грамотно станут выстраивать такую политику. Даже самые компетентные тактические разработки могут быть нивелированы ошибкой при формулировании стратегической базы, отправной точной которой будут чужие интересы.

Правда, сейчас вероятность такой ошибки снижается. В первое постсоветское десятилетие во внешней политике преобладал призрак сверхдержавности и антиамериканизма, то есть действия Соединенных Штатов и Российской Федерации в любом регионе мира рассматривались как «игра с нулевой суммой» (что выгодно Вашингтону, то невыгодно Москве, и наоборот). В 5–7 последних лет укрепляется прагматичный подход. Другими словами, формулирование доктрин в терминах национальной безопасности уступает место геоэкономике, функционирующей по иным законам, чем внешнеполитические доктрины эпохи биполярного мира.

Следует отметить, что ведущие мировые игроки осознают произошедшие за последние годы сдвиги, и при попытках манипулировать российскими элитами, в том числе и в отношении АТР, пытаются адресоваться прежде всего к их интересам. Правда, при профессиональном и творческом обращении с фактурой реальные интересы все равно подменяются мнимыми. В настоящее время в российском информационном пространстве, околовластных кругах и экспертном сообществе отражается конфликт двух точек зрения, который можно условно назвать «битвой за Россию».

Более активна «антикитайская партия». Формат и объем данной статьи не позволяют подробно проанализировать ее аргументы и тем более привести контрдоводы, но в целом представляется, что ее сторонники апеллируют к существующим трендам и рискам, при этом, однако, заметно их преувеличивая.

В качестве альтернативы во многом мнимой «китайской угрозе» России предлагается интеграция в евро-атлантическое сообщество безопасности (естественно, лишь на правах «совещательного голоса») с дальнейшей проекцией этого «союза» на АТР. Другими словами, Запад предлагает Москве добровольно стать «прифронтовой полосой» в назревающем конфликте с КНР, но не влиять на выработку решений, напрямую касающихся России (если она действительно войдет в «антикитайский фронт»). Иначе, по мнению приверженцев данной концепции, «России одной с Китаем не справиться». В целом данное утверждение справедливо, если бы сомнения не вызывали два других тезиса, на которых оно базируется: 1) рано или поздно военный конфликт между Москвой и Пекином неизбежен; 2) две страны будут воевать в абсолютном вакууме – остальные игроки как в АТР, так и во всем мире останутся безучастными.

В свою очередь китайская сторона, ранее оставлявшая без внимания информационную обработку российских элит, в последнее время заметно интенсифицировала усилия в данном направлении. Успешно воспроизводя западные технологии, она не оставляет без внимания и достижения Запада в гуманитарной сфере, в частности, все более системно применяя в России методы идеологического программирования с использованием формально независимых экспертных центров и СМИ. Правда, как КНР, так и Запад в своей «битве за Россию» идут на одно сознательное упрощение. АТР – это не только и не столько Китай, пусть и являющийся самым влиятельным игроком в регионе, но и еще множество стран и зарождающихся блоков, которые при умелом конструировании и лавировании между ними могут стать ценными партнерами. Таким образом, ни КНР, ни тем более Запад не могут стать для России «окном в АТР» – она пока в силу географического положения может проецировать и отстаивать свои интересы в регионе напрямую.

В связи с вариативностью модели конституирования российских внешнеполитических интересов остро встает вопрос о цивилизационном выборе молодой российской элиты. Следует помнить, что практически во всех странах, и тем более в России, элиты формируют внешнюю политику исходя из собственных интересов, и лишь потом предлагают ее (а де-факто – навязывают с помощью медиа-манипулирования) остальной части населения. Таким образом, формирование российского курса в АТР в значительной степени зависит от позиции и мироощущения российских элит (в первую очередь будущих), и лишь в незначительной – от остальной части населения.

Поскольку в России отсутствует опыт долгосрочного устойчивого политического развития, гарантирующий элитам преемственность и возможность планирования на длительный срок, для них характерен поиск «стратегии выхода». Другими словами, они ассоциируют собственные перспективы и будущее своих детей не столько с Россией, сколько с находящимся за ее пределами центром цивилизационного притяжения, которые воспринимаются как намного более стабильные. Это приводит к внутренней эмиграции. Представители элиты физически находятся в России, в то время как их перспективы связаны с иной географической и геополитической реальностью. В последние 20 лет такой вид отчуждения принял тотальные масштабы, что практически не скрывается. При этом «внутренняя эмиграция» оказывает заметное влияние на внешнеполитическую стратегию, когда интересы страны и населения в целом отходят на второй план. Например, отмена визового режима с Европейским союзом остро актуальна менее чем для одного процента жителей России, а в какой-то мере затрагивает еще процентов пять (около 80% граждан вообще не имеют загранпаспортов). Но в СМИ данная проблема позиционируется как ключевая в российско-европейских отношениях, для ее решения власти готовы идти на принципиальные уступки.

В последние 300–350 лет Европа, которая находилась на пике статусного и культурного могущества, была для России, как и для всего мира, центром цивилизационного притяжения. Однако начавшееся перераспределение экономического влияния в пользу АТР неизбежно лишит ЕС и символического капитала – основного инструмента, который пока позволяет ему поддерживать высокий статус после утраты экономических и военных рычагов влияния. Строго говоря, процесс уже начался, правда, пока количественные изменения не перешли в качественные сдвиги.

Российские элиты интересует не столько средний уровень жизни и потребления в регионе, который они выбрали для реализации «стратегии выхода», сколько параметры потребления в классе люкс. При этом экономические изменения приводят к тому, что центры статусного потребления тоже начинают перемещаться из Европы в АТР. Если еще около 20 лет назад главной средой обитания Homo millionerus были Калифорния, Монако и Лазурный Берег, то в последнее десятилетие началась постепенная миграция богатых людей с запада на восток. Это косвенно подтверждает, например, исследование, проведенное в 2005 г. инвестиционным банком Merrill Lynch и консалтинговой компанией Capgemini. В нем утверждается, что если раньше миллионеры, в соответствии с некими неписаными законами, старались базироваться в респектабельных графствах неподалеку от Лондона, то теперь 30% начали покупать дома в других странах мира. Еще в 2006 г. в Шанхае состоялось открытие первой в Азии выставки для миллионеров. На ней, в частности, постоянно продвигаются «якорные» инвестиции в азиатскую недвижимость.

Этому благоприятствуют экономические изменения, катализатором которых служит кризис. Так, например, в 2011 г. количество миллионеров в Азии впервые превысило количество миллионеров в Европе. На это вынуждены реагировать производители товаров класса люкс. Например, Moёt Hennessy заявила о намерении начать в Китае производство шампанского из местного винограда. Семья Глейзеров, владеющая знаменитой английской футбольной командой «Манчестер Юнайтед», провела предварительные переговоры с рядом инвестиционных банков о возможности размещения акций клуба на Гонконгской фондовой бирже, поскольку в Гонконге данный бизнес может быть оценен намного выше, чем в Лондоне.

Таким образом, российские потребители продукции класса люкс вслед за ее производителями будут перемещаться (по крайней мере ментально) в АТР, что скажется в том числе и на их геополитических и цивилизационных предпочтениях. Правда, пока есть серьезный объективный ограничитель, привязывающий российские элиты к Европе – географическая близость. Полет от Москвы до Лондона занимает в несколько раз меньше времени, чем до Шанхая или Гонконга. Однако развитие сверхбыстрых способов перемещения (например, самолетов, использующих околосветовые скорости и суборбитальные маршруты, что станет доступно прежде всего богатым) сможет в перспективе нескольких десятилетий если не полностью устранить, то существенно снизить остроту данной проблемы.

Участие в создании системы коллективной безопасности АТР

Как уже говорилось выше, для региона характерен «феномен чистого листа». То есть там де-факто отсутствует сеть устойчивых интересов и взаимных обязательств ведущих мировых государств, которая определяет политический облик этой части мира. Кроме того, в АТР в отличие от трансатлантического региона только формируется экономическое разделение труда и система коллективной региональной безопасности. Поэтому России следует сделать упор на доступ к ключевой инфраструктуре принятия решений. В случае успеха даже при ослаблении позиций она сможет извлекать из этого дивиденды – как Российская Федерация извлекает их из членства в Совбезе ООН после распада СССР, несмотря на кратное ослабление своих позиций и общую эрозию данного международного института.

Выше уже говорилось, что России следует строить долгосрочную стратегию присутствия в АТР исходя из собственных интересов. Однако это не означает, что на данном этапе интересы Москвы и некоторых других игроков противоположны. Например, тактические интересы России и Соединенных Штатов здесь совпадают – КНР необходимо вовлекать в системы связей и традиционные международные отношения, которые позволили бы ввести политику этого государства в международно-правовое поле и в которых Россия имела бы свой «пакет акций». Однако для России важно сначала самой интегрироваться в формирующиеся азиатские институты, чтобы потом содействовать вовлечению в них Китая.

Работа по созданию подобных институтов уже началась, хотя пока она носит скорее хаотический характер. К некоторым проектам подключена и Россия. Например, в конце прошлого года в Ханое состоялась встреча министров обороны АСЕАН, США, КНР, Японии и России. Она была посвящена территориальным спорам в регионе и способам их урегулирования. В то же время по итогам американо-китайского саммита весной 2011 года стороны договорились о создании двусторонней площадки, на которой будут обсуждаться проблемы региональной безопасности и которая затем может превратиться в полноценный институт международной безопасности. Таким образом необходимость создания полноценных институтов коллективной безопасности в регионе назрела, без лишнего шума ведутся подготовительные работы, и невнимание Москвы к данным процессам может обернуться существенными издержками в дальнейшем.

Данная проблема усугубляется и слабостью российского военного присутствия в регионе. Для ее устранения нужны не только количественные (наращивание группировки войск), но и качественные изменения в военной доктрине. Если для реализации амбиций в Центральной Азии и на Южном Кавказе России достаточно сухопутных войск и ВВС, то в АТР в силу принципиально иной природы географического ландшафта не обойтись без мощной морской компоненты. Именно она позволит Москве при необходимости проецировать силу для защиты национальных интересов. При этом приписки к Тихоокеанскому флоту двух вертолетоносцев «Мистраль» явно недостаточно, а озвученное недавно российским генералитетом намерение создать к началу 2020-х гг. первый полноценный авианосец при резко деградировавшем в стране уровне стратегического планирования и исполнительской дисциплины де-факто означает – «может быть, когда-нибудь потом».

Сотрудничество в сфере безопасности должно осуществляться с опорой на уже имеющиеся в регионе политические институты, возможно, с их одновременной трансформацией. В частности, весьма перспективным представляется участие России в Восточноазиатском сообществе (на основе Восточноазиатского саммита). В данном объединении она пока имеет равные с Соединенными Штатами шансы (обе страны начали участвовать в работе данной структуры с 2011 г.). Альтернативные варианты интеграционных проектов (например, в 2005 г. США, желая создать альтернативу АСЕАН, инициировали подписание Сингапуром, Брунеем, Чили и Новой Зеландией Соглашения о транстихоокеанском стратегическом экономическом партнерстве) пока не имеют серьезных перспектив. Также страны АСЕАН де-факто проигнорировали и озвученное Медведевым предложение наладить сотрудничество по линии ШОС–АСЕАН. При этом блок АСЕАН, который ранее с подачи Вашингтона имел скорее антикитайскую направленность, в последнее время заметно сбалансировал геополитические приоритеты. Например, Мьянма при поддержке КНР добилась права возглавить АСЕАН в 2014 г. (ранее Соединенные Штаты препятствовали этому под предлогом существования в стране авторитарного режима), что стало признаком существенного усиления влияния Пекина на этот блок и симметричного ослабления такового со стороны Вашингтона.

Геоэкономические приоритеты

Анализ конкурентных преимуществ и недостатков России позволяет предположить, что единственной по-настоящему сильной ее стороной по сравнению со странами региона являются обширные земли. Соответственно, России необходима капитализация территории, следствием которой должно стать ее использование не только для добычи и транспортировки полезных ископаемых. Под капитализацией понимается качественное изменение характеристик территории, позволяющее применять ее в различных целях.

Некоторые расчеты показывают, что Россия вполне может удовлетворить значительный рост спроса на продовольствие в регионе, испытывающем недостаток земель сельскохозяйственного назначения, особенно с учетом экстенсивного развития. Правда, в этом случае необходимо уже сейчас просчитать последствия переговоров относительно условий вступления в ВТО с участниками так называемой Кернской группы (страны – члены ВТО с большой долей аграрного сектора), в которую входят некоторые государства – экспортеры продовольствия из АТР.

Еще одно направление капитализации территории России – появление транзитного коридора «Запад-Восток» (от Шанхая до Лондона). Данный проект лоббируется некоторыми влиятельными российскими группами, что облегчает задачу перевода его в практическую плоскость. Например, создание трансмодального транспортного коридора на основе Транссиба поддерживает корпорация РЖД. Несколько менее влиятельная группа «судовладельцев» лоббирует идею использования Северного морского пути. В пользу перспективности данного маршрута говорит и факт заключения КНР и Норвегией соглашения по Арктике (конфликт Осло и Пекина в связи с вручением Нобелевской премии мира китайскому диссиденту, находящемуся в заключении, как и предполагалось, оказался чисто ситуативным).

Правда, транзитный вариант капитализации российской территории чреват стратегическими рисками. В данный момент страны АТР (не только Китай) делают ставку на стимулирование внутреннего спроса. Если в течение 5–10 лет им удастся добиться того, что АТР станет не только центром промышленного производства, но и потребления, поток перевозок из Европы и обратно упадет, и инвестиции в инфраструктуру могут не окупиться. Кроме того, Китай и ряд других азиатских игроков в настоящее время лоббируют воссоздание «Великого шелкового пути» на новой технологической основе в обход России.

Наконец, КНР, осознавая потенциальную опасность развития альтернативных транспортных путей, пытается привязать Россию и сопредельные с ней государства к своей территории. В частности, российские власти объявили, что автомагистраль Россия – Казахстан – Китай протяженностью около 8,5 тыс. км будет построена к 2018 году. Она станет частью транспортного коридора «Европа – Западный Китай». Из самого названия проекта следует, что именно Китай станет для России «воротами в АТР», что крайне нежелательно. То же самое касается и маршрутов транзита российских энергоносителей в восточном направлении. В настоящее время борются две точки зрения. Первая, спонсируемая Пекином, предполагает строительство «глухих» трубопроводов, замкнутых на потребление в Китае. В соответствии со второй, все транзитные маршруты должны выходить к океану, чтобы иметь возможность поставлять энергоносители во все страны региона, с которыми будет налажено выгодное сотрудничество.

В интересах укрепления позиций Москвы в АТР следует придерживаться той же стратегии, что и в отношениях с Европой – сотрудничество по двум трекам. Первый, наднациональный, должен быть приоритетным (в отличие от европейского вектора, где превалируют отношения с национальными государствами). Это объясняется тем, что система региональных политических объединений еще не выстроена, и у России есть шанс получить при их создании «пакет акций». В данном случае, как уже говорилось выше, представляется оптимальным установление отношений с АСЕАН – единственным объединением в регионе, не имеющим аналогов по охвату и «жесткости» членства. Несмотря на нежелание АСЕАН расширяться (именно это нежелание является конкурентным преимуществом блока по сравнению, например, с АТЭС) и соблюдение строгого формата «10+», блок располагает вариантами дальнейшей трансформации. В частности, речь идет об асеановском межрегиональном форуме, в рамках которого существуют два трека – правительственный, а также по линии НПО и экспертного сообщества. АТЭС, сотрудничество с которой всячески продвигается в российских СМИ, институционально является гораздо менее четкой структурой в силу слишком большой разницы в экономическом и политическом потенциале участников.

Второе направление сотрудничества, национальное, подразумевает диалог с отдельными странами региона (Индия – ВТС, Вьетнам – энергетика и ВТС и т.п.).

Также необходимо преодолеть стереотипы во взаимодействии с партнерами в АТР, что позволит Москве давать «асимметричные» ответы на текущие вызовы и извлекать максимальную выгоду из своего ограниченного потенциала в регионе. В частности, речь идет об использовании исторических противоречий, страхов и фобий государств АТР и Южной Азии по отношению друг к другу – заложенной с колониального периода вражды Индии с Пакистаном, или имеющего более глубокое историческое основание противостояния Индии и КНР. Также следует учитывать нынешние геополитические реалии (например, Вьетнам, вероятно, с пониманием отнесется к восстановлению в определенном объеме базы Камрань под эгидой России и в партнерстве с ней, но не допустит военного присутствия Китая или США на своей территории из опасений стать протекторатом одной из сверхдержав).

Наконец, России следует учитывать низкую степень консолидации в регионе и тенденцию к дальнейшему расширению пространства (по примеру консолидации трансатлантического региона). В частности, в скором времени значимым игроком в АТР могут стать латиноамериканские страны (не «боливарианские хулиганы», а тяжеловесы в лице Бразилии и Аргентины, с которыми китайцы успешно налаживают стратегический диалог). Наконец, при выстраивании стратегии нельзя упускать из виду растущий исламский фактор в Центральной Азии (в широком смысле слова, включая Афганистан–Пакистан), а также амбиции Индонезии как исламского государства с наибольшим населением.

Вместо заключения. Не поддаваться очарованию Китая…

Сейчас на волне увлечения Китаем часто можно услышать, что XXI век – это его столетие. Принимать это как аксиому при разработке внешнеполитической стратегии в Азиатско-Тихоокеанском регионе не менее вредно, чем формулировать стратегию, отталкиваясь от чужих интересов. С формально-экономической точки зрения Китай повторяет путь развития «азиатских тигров» – от Японии до Сингапура и Малайзии. «Цена вопроса», конечно, на порядок выше, так как население КНР в десятки, а то и сотни раз больше, чем его предшественников по «азиатскому рывку» – отсюда и геополитические амбиции с претензией на распространение собственной политической модели, и тревога западных государств.

Если экстраполировать существующие тенденции, то с экономической и демографической точки зрения «век Китая» (в том числе и в АТР) продлится 20, максимум 30 лет. За последнее десятилетие, судя по официальным данным двух переписей в КНР, городское население возросло с 36 до 50%, в то время как общая численность – примерно на полпроцента. Стоимость экспортируемых китайских товаров постоянно растет, а европейский бизнес (впрочем, как и наиболее дальновидный китайский) все чаще предпочитает размещать производства не в Китае, а в соседних странах АТР, например, Вьетнаме, где стоимость труда ниже, чем в приморской «зоне благополучия» КНР.

Правда, учитывая исторический опыт страны, которая на протяжении многотысячелетней истории неоднократно доминировала в регионе, а также амбиции ее элиты, в том числе и интеллектуальной, можно предположить, что Пекин предпримет попытки конвертации своего экономического потенциала в политическое влияние. Предпосылки для этого уже вызревают. Например, в мировой прессе все чаще появляются статьи, в которых на примере кризиса утверждается, что китайская модель хозяйствования более эффективна, чем западная. Правда, речь пока не идет о политической модели, но до этого остается один шаг. В самой КНР интеллектуалы активно работают над доктриной, согласно которой конфуцианская модель развития, основанная на гармонии, более перспективна, чем западная, базирующаяся на техническом прогрессе (видимо, на продвижение данной концепции ориентированы и Институты Конфуция, которые в последнее десятилетие появились по всему миру, только в России открыто более 15 филиалов).

Соединенные Штаты не могут не принять данный вызов, первые признаки уже заметны. Так, например, Вашингтон начал существенно укреплять свое военное присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе, наращивая потенциал военной базы Гуам. В диалогах со странами региона, многие из которых имеют территориальные противоречия с Пекином, США последовательно проводят мысль о том, что у них нет иной гарантии безопасности, кроме укрепления связей с Америкой. Однако основная ставка в стратегии сдерживания КНР по всему миру пока делается на экономику, пусть и с элементами военной силы. Например, дестабилизация ситуации в Ливии и Судане (теперь уже официально разделенном на два государства) ударяет прежде всего по китайским интересам.

Какова роль Москвы в уже начавшемся американо-китайском противостоянии? Россия как потенциальный поставщик сырья для КНР занимает уникальное положение. Она – единственная страна, которая может обеспечить доставку энергоносителей по суше (морские пути в случае обострения американо-китайского конфликта легко перекрываются ВМФ США) и в отличие от стран Центральной Азии миновать при этом проблемные северо-западные области Китая, где возможна дестабилизация вследствие межэтнических конфликтов. Как говорилось выше, между китайским и атлантистским лобби развернулась «битва за Россию». В связи с этим встает вопрос о том, на что готовы пойти Соединенные Штаты для того, чтобы в сырьевом плане оторвать Россию от КНР. Будет ли это попытка новой «цветной революции», дабы заменить российскую элиту на более проамериканскую? Или, что более вероятно, стимулирование сепаратистских настроений на российском Дальнем Востоке?

Однако грядущее экономическое ослабление Китая (это неизбежно произойдет, вопрос в том, когда) вне зависимости от того, случится оно под влиянием Вашингтона или в результате действия объективных факторов, отнюдь не повлечет автоматически уход на задний план АТР и ренессанс Европы. Данный регион, не менее культурно разнообразный, чем другие части мира (возможно, и более), обладает существенным потенциалом демографического и цивилизационного развития, что позволит появляться новым локомотивам регионального и мирового развития. Например, в отличие от КНР, Индия не уделяет так много внимания демографическому перегреву и, по прогнозам, через 20 лет численность ее населения при несопоставимо меньшей территории превысит китайское. Другой потенциальный региональный лидер, Индонезия, является самым многонаселенным в мире мусульманским государством и вполне способна сыграть лидирующую роль в исламском проекте, который станет не менее пассионарным, чем западный.

Таким образом, если Россия хочет остаться субъектом глобальной политики, ей просто необходима долгосрочная стратегия присутствия в регионе. Эта стратегия, как и основанное на ней создание инфраструктуры, должна иметь не меньший временной горизонт, чем в отношении Европы в последние 300 лет, а возможно, даже и больший.

П.Б. Салин – ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России.

Таджикистан вступил в конкуренцию с Узбекистаном, подписав договор о поставках с августа электроэнергии в Афганистан по новой линии электропередач «Сангтуда – Пули-Хумри», цитирует Uznews.net представителя "Узбекэнерго".

Напомним, в конце июля таджикский энергохолдинг «Барки Точик» и афганская компания «Брешна» договорились о начале эксплуатации новой линии электропередач (ЛЭП) «Сангтуда – Пули-Хумри», - передает CA-NEWS.

Таджикистан начнет экспорт электроэнергии в Афганистан уже в августе. Но поставки будут осуществляться только в теплое время года, в зимний период он сам сталкивается с ее жестким дефицитом.

В первый месяц Афганистан получит гарантированные 20 МВт/ч и негарантированные 5 Мвт/ч. В сентябре объем передаваемой из Таджикистана электроэнергии достигнет гарантированных 25 МВт/ч и негарантированных 8 МВт/ч.

Этого объема электроэнергии в шесть раз меньше, чем Узбекистан поставил в Афганистан в прошлом году.

С момента запуска в 2009 новой линии электропередач Узбекистан стал главным поставщиком энергии в Афганистан, впервые обеспечив круглосуточное освещение афганской столицы Кабула.

Но появление конкурентов в лице Таджикистана и Кыргызстана, уже заставляет нервничать руководство Государственно-акционерной компании «Узбекэнерго», говорит на условиях анонимности один из руководящих работников этой организации.

«ЛЭП «Сангтуда – Пули-Хумри» — это только начало: если проект окажется экономически выгодным, у наших верхних соседей есть все шансы стать главным экспортером электроэнергии в направлении Афганистана и Пакистана», - уточняет он.

По его мнению, таджикско-афганский проект может оказаться на первых порах низкорентабельным из-за демпинговых цен, предложенных таджикскими энергетиками своему южному соседу.

«Барки Точик» намерен продавать электроэнергию по цене 3,5 цента за киловатт, в то время как Узбекистан не опускает цену ниже 7,5 центов.

Такая невысокая цена весьма привлекательна для Афганистана и в перспективе может переориентировать страну на потребление исключительно таджикской электроэнергии.

А если проект строительства Рогунской гидроэлектростанции увенчается успехом, Таджикистан сможет существенно увеличить объем экспортируемой энергии.

Начало поставок электроэнергии из Таджикистана в Афганистан беспокоит Ташкент еще и тем, что Кыргызстан и Таджикистан активно продвигают проект «CASA-1000», предусматривающий строительство высоковольтных линий электропередачи из Кыргызстана и Таджикистана в Пакистан через территорию Афганистана.

По заявлению таджикских энергетиков, «Барки Точик» в случае реализации проекта «CASA-1000» готов в летнее время экспортировать в Афганистан и Пакистан более 2 тыс. МВт/ч.

В таком случае, Кыргызстан и Таджикистан, даже при их невысоких тарифах, получат больше выгоды от экспорта электроэнергии, чем Узбекистан с его высокими тарифами и, сравнительно, небольшим объемом поставок.

«Если это произойдет, у Узбекистана сохранится преимущество только в зимний период, когда выработка электроэнергии в Кыргызстане и Таджикистане сильно сокращается», - говорит эксперт.

По его мнению, начало экспорта электроэнергии из Таджикистана в Афганистан заставит официальный Ташкент с еще большим упорством возражать против строительства Рогунской ГЭС и станет дополнительным фактором раздраженности в и без того напряженных узбекско-таджикских отношениях.

Министерство по делам религиозных меньшинств в Пакистане будет восстановлено в ближайшее время, сообщило в воскресенье радио Ватикана со ссылкой на пресс-службу пакистанского правительства.

Министерство было ликвидировано в нынешнем году после убийства его главы - католика Шахбаза Бхатти (Shahbaz Bhatti).

Структура будет восстановлена в правительстве под другим названием - министерство национальной гармонии. Его возглавит также католик - Акрам Масих Гилл (Akram Masih Gill), который был заместителем Бхатти и выступал против ликвидации этой структуры.

Согласно сообщению пресс-службы правительства, основной задачей нового министерства будет "содействие миру и толерантности в стране, взаимному пониманию и братству среди представителей разных вероисповеданий". Оно будет обладать правом законодательной инициативы и следить за соблюдением международных соглашений в сфере межрелигиозных отношений.

Конференция католических епископов Пакистана два месяца назад обратилась к Святому Престолу с призывом объявить мучеником и покровителем религиозной свободы бывшего министра Шахбаза Бхатти, убитого в начале марта в Исламабаде. Бхатти был известен, в частности, тем, что критиковал закон о богохульстве, который оказался в центре внимания пакистанской общественности в связи с делом христианки Асии Биби. Ее обвинили в оскорблении пророка Мухаммеда и приговорили к смертной казни.

Постоянный представитель Ватикана при женевских структурах ООН архиепископ Сильвано Томази (Silvano Tomasi) ранее призывал международное сообщество обратить более пристальное внимание на ситуацию в Пакистане, где возросло количество преследований христиан и случаев насильственного обращения их в ислам. Виктор Хруль

Внесение руководителей организации пакистанских талибов "Тахрик-е Талибан" в санкционный список Совбеза ООН поможет сократить число терактов на территории Афганистана, заявил в субботу на пресс-конференции в Кабуле пресс-секретарь Главного управления национальной безопасности (ГУНБ) Афганистана Латифулла Машаль.

В пятницу Совбез ООН по предложению США, Великобритании и Пакистана внес руководителей этой радикальной организации - Хакимуллу Мехсуда и Вали ур-Рехмана - в свой "черный" санкционный список. Отныне на них распространяются санкции международного сообщества, действующие по отношению к террористам, в том числе ограничение на передвижение по миру.

Пакистанская "Тахрик-е Талибан" обвиняется в организации многочисленных терактов как на территории Пакистана, так и в Афганистане.

"Хотя террористы из этой организации физически не присутствуют в Афганистане, они имеют тесные связи с советами (шурами) афганских талибов, базирующихся в пакистанских городах Кветта и Пешавар", - сказал Машаль.

По данным пресс-секретаря ГУНБ, пакистанская "Тахрик-е Талибан" готовит и продает террористов-смертников афганским талибам, которые засылают последних в Афганистан для проведения терактов. Цена одного такого террориста-смертника составляет от 500 до 600 тысяч пакистанских рупий (примерно 5-6 тысяч долларов), отметил Машаль.

"Теперь, когда "Тахрик-е Талибан" внесена в санкционный список Совбеза ООН, число терактов в Афганистане должно сократиться", - подчеркнул представитель ГУНБ. Андрей Грешнов

В среду министр иностранных дел Афганистана Залмай Расул, находящийся с визитом в Душанбе, встретился со своим таджикским коллегой Хамрохоном Зарифи. В ходе переговоров министры обсудили вопросы сотрудничества между странами.

Одной из ключевых тем на повестке встречи стала перспектива проведения в Душанбе двух мероприятий, имеющих непосредственное отношение к экономике ИРА – запланированного на сентябрь этого года четырехстороннего саммита, в котором, помимо Афганистана и Таджикистана, примут участие Россия и Пакистан, а также Пятой конференции регионального экономического сотрудничества по Афганистану (RECCA V), которая должна состояться в конце марта 2012 года.

«Особое внимание было уделено вопросам реализации инфраструктурных проектов регионального значения, – сообщается в отчете МИД Таджикистана. – Стороны, отметив важность реализации этих проектов для экономик обеих стран, выразили удовлетворение завершением строительства линии электропередачи 220 кВ “Сангтуда – Пули-Хумри”».

Также на переговорах были обсуждены проекты строительства железной дороги и газопровода из Афганистана в Таджикистан, а также перспективы подготовки афганских специалистов в Таджикистане, сообщает информационное агентство “CA-News”.

На переговорах была отмечена необходимость активизации деятельности межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству для дальнейшего развития и укрепления экономических связей между странами.

Первые после почти годового перерыва переговоры в Дели между министрами иностранных дел Индии и Пакистана случились в острый момент - когда предстоящие в Южной и Центральной Азии перемены (с эпицентром в Афганистане, откуда уйдут войска США и НАТО), как цунами, грозят дойти по своим последствиям до Москвы, Пекина, Вашингтона и не только до них.

Ресторатор, альпинистка, дипломат

Вне всяких сомнений, событием нынешние переговоры стали прежде всего благодаря личности пакистанского министра иностранных дел, собеседника индийца Соманахалли Кришны.

Хина Раббани Кхар - на редкость привлекательная 34-летняя леди, из старой элитной пакистанской семьи, многие члены которой засветились также и в политике. Она владеет рестораном "Поло лодж" в Лахоре, карабкается по горам и скалам, побывала заместителем министра финансов, а в последнее время и депутатом парламента. Министром иностранных дел стала во вторник. Ну, правда, не в этот, а прошлый. И сразу отправилась завоевывать Индию. В хорошем, конечно, смысле.

Южноазиатская цивилизация в целом, включая ее исламскую или индуистскую части, весьма матриархальна. Достаточно вспомнить премьер-министров Индиру Ганди в Индии, Беназир Бхутто в том же Пакистане или Сиримаво Бандаранаике в Шри Ланке. Или достаточно понаблюдать за реальностью жизни в любом городе субконтинента в течение недели. Так что индийцы, конечно, нормально восприняли факт назначения на пост министра иностранных дел соседнего государства женщины - но в 34 года?

А с другой стороны, особенности пакистанского политического устройства в том, что реальная внешняя политика там вообще не в руках исполнительной власти. Она у "людей из Равалпинди" - то есть военных и спецслужб (штабы базируются в Равалпинди, под боком у столицы, Исламабада).

В любом случае то, что сделала в Дели Кхар - обсудила весь список болезненных вопросов между двумя странами, подписала с Кришной меры по укрепление доверия в спорном Кашмире - это совсем не плохо. Это "удовлетворительно", признали обе стороны. Вопрос в том, что дальше. Есть признаки того, что подмороженное состояние отношений двух ядерных и не любящих друг друга держав может и измениться.

Ответ жесткий и суровый

Военные же двух стран говорят на совсем другом, не очень дипломатическом языке. Создавая иногда проблемы с переводом. Как, например, перевести с английского такие слова: "absolutely violent, hard and harsh"? "Абсолютно насильственный, жесткий и суровый"? Это не совсем литературно, но тут не до литературы, потому что речь идет о "ядерном ответе" Индии на гипотетический ядерный удар Пакистана.

Так выразился уходивший в отставку бывший глава ВВС Индии Прадип Наик в ответ на вопрос насчет испытанных недавно Пакистаном ракет ближнего радиуса действия, способных нести ядерную боеголовку. Дело было в этот понедельник, когда новый пакистанский министр собирала последние документы для поездки в Дели.

Вроде бы, так же военные разговаривали с самого момента раздела Британской Индии на просто Индию и Пакистан, и тем более с момента превращения обеих стран в ядерные весной 1998 года. Ничего нового: баланс сил и время от времени вспыхивающие конфликты. Не новы и разговоры о терроризме. Индийский министр напомнил своей гостье о списке пакистанцев, совершивших теракты на индийской территории - всего 47 человек. Та пообещала отвезти список в Исламабад, а дальше "как только, так сразу". Все как всегда. Если не считать того факта, что Пакистану предстоят самые серьезные за 10 лет перемены его геополитического положения.

С кем и против кого дружить?

Самое простое тому доказательство - это то, что США не желают больше платить своим "партнерам по борьбе с терроризмом" 800 миллионов долларов военной помощи в год. Это - часть общего резкого ухудшения отношений двух стран, возникшего на фоне предстоящего (уже начавшегося) ухода войск США и НАТО из соседнего Афганистана.

Собственно, явный инициатор охлаждения и разрыва с США - Пакистан и его военно-разведывательный истеблишмент. Это начало адаптации к новой ситуации, демонстративные акции, чтобы порадовать пакистанского избирателя, ненавидящего свои власти за все происходящее в этой десятилетней войне.

Но если не дружить больше с США - то с кем? И против кого? Есть, конечно, Китай, когда-то (до нынешней войны) активно помогавший Пакистану "против Индии". И ведь Китай не менее активно заполняет сейчас пустоты, только-только образующиеся в Афганистане после американцев, инвестирует в горнорудную отрасль страны.

Но станет ли Китай возвращаться к прежней политике в Пакистане - это вопрос. Ну, будет продавать оружие (для тех, кто еще помнит про до сих пор действующее эмбарго ЕС на поставки вооружений Китаю: Пекин сам стал экспортером таковых). А именно, истребители JF-17 или Chendu J-10, фрегаты F-22P, штук шесть подлодок. Не совсем бесплатно. В целом же - а так ли уж нужно сегодня Китаю ссориться с Индией, если он на самом деле с ней потихоньку сближается?

А тогда почему бы Пакистану не улучшить всерьез отношения с Индией?

Сейчас вообще в мире многое из невозможного стало возможным - все стараются больше вести переговоры и меньше скандалить, вот, например, в США "на этой неделе" должны побывать дипломаты из Северной Кореи, что уж точно сенсация... А что касается Южной и Центральной Азии, то тут возникают какие-то другие Афганистан и Пакистан, где будет меньше американцев и больше китайцев. Другие отношения намечаются у Пекина и Дели. Другая ситуация будет к северу от Афганистана, где Россия и Китай взаимодействуют в рамках Шанхайской организации сотрудничества. И перемены эти только начинаются. Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости

Pakistan Tax Revenues Overstated by Billions of RupeesПравительство Пакистана планирует провести специальную проверку, целью которой станет выяснение причин ошибочной оценки размеров национальных налоговых сборов.

Как сообщили национальные средства массовой информации Пакистана, в прошедшие выходные официальные источники признали ошибочнвми данные о размере национальных налоговых сборов, ранее приведенных главой Федеральной службы доходов Салмон Сиддику. Выступая 30 июня он сообщил, что суммарные сборы налогов в прошедшем году составили не менее 1, 59 триллиона пакистанских рупий (512 миллиардов рублей) , однако по уточненным данным они оказались не более 1, 55 триллиона рупий (500 миллиардов рублей).

Сумма, приведенная первоначально главой налоговой службы, более чем на 2 миллиарда рупий превосходила прогнозируемую в начале года правительством и находилась на уровне показателей, рекомендуемых Международным валютным фондом. Однако, уточненная цифра может заставить МВФ признать Пакистан страной, которая не способна осуществлять эффективное налоговое администрирование, что, в свою очередь, способно вызвать снижение размеров международной финансовой помощи и последующее снижение размеров и объемов национальных налоговых скидок и льгот.

Как сообщил Салмон Сиддику, причиной для столь серьезной переоценки налоговых сборов послужила комплексная ошибка в расчете налоговых сборов, полученных от крупных налогоплательщиков, а также обновление информации, предоставляемой региональными отделениями налоговой службы Пакистана. Федеральная налоговая служба уже начала внутреннее расследование, которое ставит целью необходимость предотвратит впредь допущения подобных ошибок в расчетах и прогнозах. Кроме этого, правительства страны в настоящее время расследует причины того, почему данные сведения были обнародованы налоговой службой лишь в результате утечки информации в средства массовой информации от анонимных источников.

На этой неделе вооруженные силы НАТО в Афганистане объявили о передаче ответственности за безопасность страны в руки афганских органов безопасности в центральной провинции Бамиан. Между тем, многие спрашивают себя: а подходящее ли время выбрали США для выхода из Афганистана? Для ответа на этот вопрос требуется дать определение понятию «подходящее время для вывода войск». Это понятие, в зависимости от интересов различных сторон, может иметь различные же значения.

С точки зрения какого-либо государства-члена НАТО, направившего свои войска в Афганистан, подходящим для вывода их войск из Афганистана было бы то время, когда будет ликвидирована угроза терроризма, исходящая из Афганистана. То есть, именно то, о чем было сказано премьером Канады Стивеном Харпером во время объявления начала вывода канадских войск из Афганистана: «Афганистан больше не является источником терроризма».

Со смертью Усамы Бен Ладена стало казаться, что ощущение опасности в значительной степени ослабело, так как события 11 сентября и роль, которую сыграла в них Аль-Каида, в значительной степени были связаны с личностью Усамы. На протяжении последних 10 лет мысль о том, что этот человек жив, продолжала оставаться оскорблением для американских политиков и всего Запада в целом. Убийство Бен Ладена в значительной степени укрепило уверенность американцев и стало причиной снижения их стремления к продолжению войны в Афганистане.

Для Барака Обамы подходящим временем для вывода войск является конец 2014 года - чтобы ему вновь быть избранным американским народом на президентский пост. Для американского народа, который все еще борется с экономическим кризисом и его последствиями, ежегодное расходование ста миллиардов долларов на войну в Афганистане является еще более неприемлемым. Для Обамы и демократов вызовы, стоящие перед афганским народом, и последствия вывода иностранных сил из Афганистана, не являются определяющим фактором для выбора подходящего время для выхода своих войск. В США не прислушиваются к голосу афганского народа.

Кто не участвует в определении времени вывода иностранных войск, так это как раз мы – афганцы, ибо мы не использовали свой шанс.

Десять лет назад у афганцев был блестящий исторический шанс, однако, к сожалению, он был упущен из-за неработоспособности режима в Кабуле и распространения коррупции. Мы не лучшим образом воспользовались возможностью укрепления национального единства и возрождения органов обороны и безопасности. Более того, нам никогда не приходило в голову, что время не станет нас ждать.

Те, кто в течение этих десяти лет предпочитали этнические интересы национальным, на самом деле готовились к еще одной межплеменной войне после вывода иностранных войск. Прошлый опыт не стал для них уроком, и они, как и прежде, не имеют ясного понимания своего положения во внеэтническом пространстве. Поэтому у нас, как и десять лет назад, нет национального руководства, страна по-прежнему занята клановыми распрями и все также находится в числе мировых государств, считающихся передовыми в области наркотиков и административной коррупции.

На конференции в Бонне власть в Афганистане разделили между этническими группами. Однако это разделение произошло без учета действительного положения дел в тонкой сфере афганского этнического ландшафта, поскольку американцы и сами не слишком в ней разбирались. Некто Доббин, бывший одним из американских участников конференции, в своей книге «After The Taliban» («После талибов») написал, что участвовавший в конференции Хаджи Кадир после назначения на пост министра социального обеспечения выразил протест в отношении ущемления прав пуштунов: «Разумеется, мы понимали, что Хаджи Кадир не является сильной фигурой, однако его протест мог вызвать реакцию со стороны пуштунов. Мы заверили его в том, что в будущем ему будет предоставлен пост получше, и в результате он закрыл пуштунскую тему».

В 2001 году талибы сошли со сцены афганского противостояния, одновременно пообещав Хамиду Карзаю, что в случае распространения в Афганистане исламского шариата и освобождения их заключенных на севере, они никогда не прибегнут к войне против власти. На дальнейших переговорах представители муллы Мохаммад Омара не возражали даже против того, что западный мир придет в Афганистан для оказания помощи.

Однако те, кто добились в Бонне бессмысленной власти, заявили, что талибы являются преступниками. Они убили тысячи заключенных из числа талибов, подвергли преследованиям и посадили в тюрьму каждого, кто во времена талибов находился в их рядах. Другими словами, они также не приняли во внимание ни один из признанных международных принципов. Реваншистская политика в отношении группировки талибов, которая потерпела поражение - в качестве реакции на действия и ошибки, допущенные этой группировкой в период ее нахождения у власти - а также мстительность в отношении членов Талибана, не пошли на пользу новому афганскому государству и вынудили талибов вновь вернуться на арену боевых действий.

«Нувориши от власти» в Афганистане сильно возгордились своим нахождением рядом с могучим мировым сообществом и, подобно коммунистам в период советской оккупации, возомнили, что захватили власть навечно. Они придавали мало значения политическому маневру Пакистана и важности этой страны для США, думая, что в присутствии международного сообщества ни у кого не хватит силы для вмешательства в дела Афганистана.

Сегодня после почти десятилетнего присутствия мирового сообщества в Афганистане, несмотря на то, что потрачены сотни миллиардов долларов, Афганистан все так же остается бедной, нищей страной, охваченной войной и кризисом, и по-прежнему напряженно всматривается в неизвестное будущее.

Именно в этом и состоит главный вопрос: куда приведет Афганистан вывод иностранных войск, и какое будущее ожидает эту страну?

Следует отметить, что если иностранные войска задержатся в Афганистане еще лет на десять, а мы, афганцы, все так же будем заниматься внутренними проблемами и взвешивать все «за» и «против» лишь с точки зрения личных и клановых интересов, то и через десять лет вывод иностранных войск окажется преждевременным. Здесь необходимо напомнить высказывания Обамы, который сказал: «Мы не сможем защищать Афганистан вечно».

Но если мы сможем уже завтра разобраться со своими проблемами и достичь национального согласия, вывод иностранных сил из Афганистана не позднее, чем через год станет своевременным и уместным.

Сегодня наши вооруженные силы не являются такими же сильными, оснащенными, мотивированными и обученными, какими они были после ухода Красной Армии. Сегодняшняя афганская армия состоит из тех же представителей народа, различные кланы и этнические группы которого испытывают проблемы в достижении согласия друг с другом. Даже если к 2014 году афганским вооруженным силам будет предоставлено достаточное количество оружия, трудно быть уверенным в том, что сохранится какая-либо власть, хот бы в том виде, в каком она была при докторе Наджибе.

Поэтому после вывода иностранных сил следует ожидать, как продолжения войны в Афганистане, так и нестабильности всего региона, которая возникнет вследствие этой войны. Причем, на этот раз Афганистан станет таким, что на него уже не осмелится напасть ни одна держава. И это вновь приведет к превращению этой страны в безопасное убежище для концентрации сил вооруженных противников США.

Поэтому мировые государства должны продолжить оказание помощи Афганистану, и до полного вывода иностранных сил из этой страны следует создать условия для достижения согласия между афганцами в вопросе об установлении какого-либо режима, приемлемого для всех сторон.

Соединенные Штаты должны до вывода своих войск из Афганистана разработать план, согласно которому все государства мира, особенно, страны региона и соседи Афганистана, признали бы нейтралитет Афганистана. ООН следует осуществлять серьезный контроль над соблюдением подобного нейтралитета, и любое государство, которое вмешается в дела Афганистана, должно быть подвергнуто экономическим санкциям со стороны мирового сообщества.

На протяжении последних почти десяти лет некоторые народности Афганистана присваивали себе различные привилегии, которые другие народности не были готовы потерять. Для этих некоторых народностей включение в процесс политического урегулирования талибов должно было сопровождаться условием соблюдения мира, в том смысле, что талибы должны подчиниться и быть в зависимом положении. Однако для талибов, которые уверены в том, что они поставили на колени крупнейшую сверхдержаву - Соединенные Штаты Америки, принятие подобного условия невозможно. Этот вопрос сам по себе является огромным вызовом на пути переговоров.

Невозможно будет подобрать никаких объяснений, если мы скажем, что НАТО не удалось разгромить талибов по причине того, что эту группировку поддержал Пакистан. Разве можно поверить в то, что более, чем 40 государств мира со всем своим военным оснащением и 150 тысячами солдат спасовали в войне даже не с пакистанской армией, а с какой-то группой, которая тайно поддерживалась Пакистаном? Группой, боевые возможности которой, по признанию самого НАТО, никак не могут сравниться с военной мощью Североатлантического блока.

Америка только сегодня согласилась с той истиной, что проблема Афганистана не имеет военного решения, тогда как русские приняли эту истину еще до американцев. Отчего же они не извлекают уроков из опыта друг друга, и каждый желает приобретать свой собственный опыт?

Словом, если США покинут Афганистан в условиях, когда в этой стране все еще продолжает бушевать пламя войны, а иностранное вмешательство продолжится, пожар афганской нестабильности распространится на отдаленные регионы и принесет с собой большие разрушения.

Вахид Можда, специально для «Афганистан.Ру».

Посол Ирана в Пакистане Машалла Шакери в интервью агентству ИРНА подчеркнул необходимость сотрудничества между двумя странами в области энергетики.

По словам иранского дипломата, Пакистан стакнулся с серьезным энергетическим кризисом, и Иран способен помочь Пакистану в ликвидации нехватки энергоресурсов и топлива.

Машалла Шакери отметил, что уровень сотрудничества между Ираном и Пакистаном в различных областях постоянно повышается и, принимая во внимание последний визит президента Пакистана в Иран, в отношениях между двумя странами наступает новый этап.

В прошлом из-за некоторых проблем многие возможности были упущены, и в настоящее время стороны намереваются компенсировать утраченное. Сегодня, расширяя двустороннее сотрудничество, Иран и Пакистан в качестве двух влиятельных государств среди исламских стран предпринимают важные шаги в области экономики.

Машалла Шакери подчеркнул, что Иран и Пакистан располагают самыми широкими возможностями для укрепления торгово-экономических связей друг с другом.

«Нам следует посмотреть, в чем нуждается Пакистан, и предоставить ему это. Например, Пакистану необходимы энергоресурсы, чтобы справиться с энергетическим кризисом, и мы можем помочь ему в этом», – отметил посол Ирана в Пакистане.

Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США возобновляет в полном объеме операции в Пакистане, прерванные в связи с охлаждением двусторонних отношений после ликвидации в пакистанском городе Абботабад Усамы бен Ладена, сообщает во вторник газета Nation.

По данным СМИ, ссылающегося на западную прессу, ЦРУ восстанавливает оперативную работу на пакистанской территории в обмен на более широкий обмен информацией с пакистанскими спецслужбами. Договоренность об этом была достигнута в ходе завершившегося недавно визита в Вашингтона главы пакистанской Межведомственной разведки Ай-Эс-Ай (Inter-Services Intelligence, ISI) генерала Шуджи Паши (Shuja Pasha).

Как сообщает издание, Пакистан уже согласился предоставить 87 въездных виз для сотрудников ЦРУ, что, по мнению СМИ, означает возобновление разведывательного сотрудничества Исламабада и Вашингтона.

Глава международной террористической сети "Аль-Каида" Усама бен Ладен, на которого Вашингтон возложил ответственность за теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне в сентябре 2001 года, был убит бойцами американского спецназа в ночь на 2 мая в частном доме в Абботабаде на севере Пакистана. Его тело было сброшено затем в море. Эта операция существенно охладила отношения Исламабада и Вашингтона, поскольку Пакистан не был предупрежден о готовящейся ликвидации "террориста номер один". Евгений Пахомов

Президент и премьер-министр Пакистана впервые в истории страны назначили на пост главы дипломатического ведомства женщину, сообщает во вторник агентство Франс Пресс со ссылкой на источники в руководстве страны.

По данным источников, новым министром иностранных дел Пакистана стала Хина Раббани Хар (Hina Rabbani Khar).

Она не только стала первой женщиной-министром иностранных дел Пакистана, но также и приобрела статус самого молодого главы МИД в истории страны.

"Госпожа Хар имеет честь быть самым молодым министром иностранных дел Пакистана и первой женщиной на этой должности", - цитирует агентство слова представителя пакистанского МИДа.

Присягу 34-летняя женщина-политик приносила в присутствии исполняющего обязанности президента страны Фаруха Наика, поскольку президент Асеф Али Зардари в настоящее время находится с официальным визитом в Афганистане.

Несмотря на то, что Беназир Бхутто дважды занимала пост премьер-министра страны, высшие руководящие должности в стране, как правило, занимают мужчины. Лидер оппозиционной Народной партии Пакистана, экс-премьер страны Беназир Бхутто была убита 27 декабря 2007 года.

Глава управления ООН по наркотикам и преступности россиянин Юрий Федотов прибыл в понедельник в Иран для переговоров о борьбе с наркотрафиком и последствиями распространения наркомании в этой стране, сообщила пресс-служба всемирной организации.

"Я здесь для того, чтобы оказать поддердку жизненно важной стратегической роли Ирана в обуздании нелегальных наркотиков", - приводит пресс-служба слова Федотова. По его словам, он надеется, что международное сообщество окажет такую помощь.

За три дня визита в Иран Федотов встретится, в частности, с президентом страны Махмудом Ахмадинежадом и посетит районы около границы с Афганистаном и Пакистаном, а также центр по реабилитации наркоманов.

Согласно опубликованному недавно в штаб-квартире ООН Всемирному докладу по наркотикам 2011 года, Иран занимает первое место в мире по количеству перехватываемых наркотиков - 89% опиума и 41% героина. Иранские власти тратят миллионы долларов на программы борьбы с наркотиками и тысячи полицейских брошены на границы страны, чтобы перекрыть пути для наркотрафика.

"Иран занимает место одного из самых сильных участников борьбы с наркотиками. Его антинаркотические усилия, хороший опыт и беспокойство заслуживают того, чтобы о них стало известно международному сообществу", - сказал Федотов.

По данным возглавляемого им управления, почти 70% из 22 тысяч инфицированных ВИЧ в Иране употребляют инъекции с наркотиками.

Федотов отметил активную роль Ирана в поддержке региональных усилий по борьбе с наркотиками, включая "Треугольную инициативу", которая дает возможность на министерском уровне обсуждать эту проблему между Афганистаном, Ираном и Пакистаном Иван Захарченко

В отчетах пакистанских властей не оказалось сведений об использовании около 10 млрд долларов американской помощи, предоставленной в последние 10 лет. Как сообщает Daily India, такие данные содержатся в отчете исследовательского Института стратегической стабильности в Южной Азии (SASSI, Лондон).

По подсчетам экспертов SASSI, правительство США за десятилетие направило Пакистану 18,76 млрд долларов. При этом Исламабад заявляет, что получил только 8,64 млрд долларов. Отдельной суммой идут 1,63 млрд долларов целевых средств на модернизацию пакистанской армии и 2,7 млрд долларов, перечисленных на помощь центральному правительству.

По словам директора SASSI, Марии Султан, увидели и другое несоответствие в официальных отчетах. Ранее Вашингтон обещал Исламабаду 13,3 млрд долларов. "Как США могли предоставить больше, чем просил Пакистан? Эти деньги не учтены, и, возможно, США могут лучше объяснить, куда потрачены деньги, которые Пакистан никогда не просил", - сказала Мария Султан.

Несколько дней назад Вашингтон решил заморозить выделение пакистанской армии трети из запланированного объема помощи. Замороженная сумма составляет 800 млн долларов.

США могут ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) не ранее 2013 года, заявил и.о. директор ФГУП "Институт стратегической стабильности" Росатома Вячеслав Микеров в ходе онлайн-конференции в РИА Новости.

ДВЗЯИ был открыт для подписания в 1996 году. На сегодняшний день к нему присоединились 177 стран, документ ратифицирован 138 государствами.

Эксперт напомнил, что администрация Барака Обамы заявила о намерении добиваться ратификации договора.

Для завершения ратификационных процедур необходимо, чтобы ДВЗЯИ поддержали две трети сенаторов (67 голосов). В настоящее время фракция демократов в Сенате США составляет 57 человек. Таким образом, администрации Барака Обамы необходимо набрать еще 10 голосов сенаторов-республиканцев.

"Ситуация складывается таким образом, что какие-либо практические шаги по ратификации ДВЗЯИ в Вашингтоне в ближайшее время вряд ли последуют. Расклад сил в американском Сенате после последних промежуточных выборов в Конгресс сложился явно не в пользу ДВЗЯИ", - отметил Микеров.

Он считает, что во многом определяющим может стать 2012 год - год президентских выборов в США и довыборов в Сенат.

"Только после того, как прояснится новый партийный расклад в верхней палате Конгресса и определится хозяин Белого Дома на очередной четырехлетний период, можно будет (при благоприятном развитии событий) ожидать начала ратификационных процедур по ДВЗЯИ в Вашингтоне, то есть, в лучшем случае, не ранее 2013 года", - сказал эксперт.

ДВЗЯИ в настоящее время не подписали Индия, Пакистан и КНДР, не ратифицировали США, КНР, Израиль, Иран, Египет и Индонезия. Генассамблея ООН в 2006 году приняла резолюцию о необходимости ускорения ратификации ДВЗЯИ. Против принятия резолюции проголосовали США и КНДР.

В середине февраля замгоссекретаря США по контролю за вооружениями, нераспространению и международной безопасности Эллен Тошер заявила, что ратификация ДВЗЯИ является одним из приоритетов американской внешней политики.

В США договор был подписан президентом Билом Клинтоном, однако при его администрации ратификация договора провалилась. Республиканец Джордж Буш-младший не вносил договор на ратификацию. Барак Обама не раз заявлял, что будет добиваться ратификации ДВЗЯИ сенатом.

Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен решительно осудил серию взрывов в индийском мегаполисе Мумбаи, в результате которых накануне погибли 17 человек.

"Эти атаки против невинных мирных жителей возмутительны, от имени Альянса я хочу выразить искренние соболезнования индийским властям и особенно семьям погибших", - говорится в заявлении Расмуссена, поступившем в РИА Новости.

В среду в многолюдных районах Мумбаи с интервалом в несколько минут прогремели три взрыва. По последним данным, погибли 17 человек, 131 был госпитализирован, из которых 26 после оказания помощи вернулись домой. Состояние 23 пострадавших при теракте тяжелое.

Эти взрывы стали первым крупным терактом после того, как 26 ноября 2008 года 10 террористов, прибывшие морем из Карачи, устроили в городе кровавую бойню. Разбившись на группы, они расстреливали людей на улицах, в кафе, на вокзале. Затем засели в трех пятизвездочных отелях и в течение двух суток оказывали сопротивление, пока не были уничтожены спецназом и полицией. Жертвами боевиков тогда стали 166 человек.

Неназванный источник в полиции сообщил индийскому телеканалу NDTV, что диверсию могли организовать боевики группировки "Индийские моджахеды", которые имеют тесные связи с экстремистской группировкой "Лашкар-е Таиба", базирующейся в Пакистане.

Индийские обозреватели отмечают, что Мумбаи стал одним из самых опасных городов мира: масштабные теракты происходили здесь в 1993, 2002, 2003, 2006 и в 2008 годах. Александр Шишло

Заместитель директора свободной экономической зоны (СЭЗ) «Арас» по вопросам экономики и инвестиций Ирадж Хатами заявил, что за первый квартал текущего года (21.03-21.06.11) объем транзитных перевозок в зарубежные страны через СЭЗ «Арас» достиг в стоимостном выражении 35 млн. 883 тыс. долларов и вырос по сравнению с аналогичным периодом более чем на 240%, сообщает агентство ИРНА.

В весовом выражении объем транзита достиг 9 тыс. 733 т, что на 104% больше по сравнению с показателями за первый квартал прошлого года.

По словам Ираджа Хатами, к числу основных товаров, которые транзитом были перевезены через СЭЗ «Арас», относятся мобильные телефоны, стеклянная посуда, часы, одежда, обувь, кожгалантерейная продукция, инструменты и машинное оборудование, игрушки, орехи, кишмиш, фрукты, чай, осветительные приборы, шали и платки, зонты, изделия народных промыслов и др. Названная продукция отправлялась в такие страны, как Азербайджан, Армения, Узбекистан, Украина, Турция, республика Нахичевань, Пакистан, Ирак, Грузия и др.

Кроме того, за первый квартал текущего года из СЭЗ «Арас» было экспортировано в зарубежные страны 12 тыс. 342 т различной продукции на сумму в 6 млн. 225 тыс. долларов. Объем экспорта по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличился на 93% в стоимостном выражении и на 293% в весовом выражении.

Москва стала самым дорогим городом в Европе для проживания иностранцев, подсчитали исследователи Mercer Human Resource Consulting. Самым дорогим стала столица Анголы Луанда, самым дешевым - крупнейший город Пакистана Карачи.

Исследователи учитывали два показателя: степень устойчивости национальной валюты к доллару за последний год и движение цен за тот же период по сравнению с Нью-Йорком.

Больше всего, по данным Mercer, от скачков курсов валют пострадали экспаты, которым приходится жить в Австралии. Из-за укрепления австралийского доллара по отношению к американскому Аделаида, например, поднялась в рейтинге с 90 места (март 2010 года) на 56-е, Канберра - с 74-го на 36-ое, Перт - с 60-го на 30-е, а Сидней - с 24-го на 14-е.

Среди самых дорогих городов мира для экспатов Москва заняла только 4 место. Первой стала столица Анголы, второе место занял Токио (Япония). Третьей стала столица Чада Нджамена, и замыкает пятерку европейская Женева (Швейцария). В десятку лидеров не вошел ни один из городов США.

В Европе дороже всего живется в Москве, за ней следуют швейцарские Женева и Цюрих, четвертым стала столица Норвегии Осло, а пятое место досталось еще одному швейцарскому городу - Берну.

В Западном полушарии самым дорогим городом стал Сан-Паулу (10 место общемирового рейтинга), за ним следует Рио-де-Жанейро. Третьим стал Нью-Йорк (только 32 место в мировой статистике), четвертой - столица Бразилии, а пятым - главный город Венесуэлы Каракас.

В Азии первенство принадлежит Токио. Вторым стал еще один японский город - Осака. Третье и четвертое места заняли Сингапур и Гонконг, а замыкает пятерку четвертый по количеству населения город в Японии Нагойя (11 место общемирового рейтинга).

В Африке дороже всего жить в Луанде (Ангола). Вторым стал город Нджамена в Чаде, третьей - столица Габона Либревиль.

Крупнейший ритейлер Германии компания Metro AG намерена начать сотрудничать со своим конкурентом в Пакистане компанией Makro Habib Pakistan Ltd. Ритейлеры планируют объединить оптовые активы. Об этом сообщает пресс-служба Metro AG.

В сообщении также говориться, что сделку уже одобрили регулирующие органы в Дюссельдорфе. Двух ритейлеров на азиатском рынке объединяют пять оптовых магазинов, в которых реализация продукции ведется только за наличный расчет.

Согласно предварительной договоренности компания Metro AG будет управлять главной частью эксплуатационного бизнеса. Немецкий ритейлер будет как завозить необходимое для магазинов оборудование, начиная от стеллажей и заканчивая холодильными витринами с типом холодоснабжения «выносной холод», так и заниматься поставкой продуктов. У компании Makro Habib Pakistan Ltd останется право управлять недвижимым имуществом.

Исламский банк развития в ближайшее время откроет отделение в Кабуле согласно договоренности с афганским министерством финансов. Это соглашение было достигнуто в ходе визита афганских чиновников в ОАЭ, заявил глава ИБР Ахмад Мохаммад Али.

Исламский банк развития намерен вкладывать средства в строительство дорог и речных плотин, а также другие проекты развития. Кроме того, представители банка заявили о намерении вложить деньги в реализацию проекта CASA-1000, направленного на создание инфраструктуры для импорта среднеазиатской электроэнергии в Афганистан и Пакистан, сообщает информационно-аналитический бюллетень «Мизан».

Строительство в Таджикистане сети гидроэнергетических станций, в том числе Рогунской и Даштиджумской, окажет помощь в восстановлении всей экономики Афганистана. Такое мнение, по данным «Мизана», высказал в начале недели в Брюсселе на круглом столе «Афганистан: мирный процесс и роль ключевых региональных и мировых игроков» посол Таджикистана в Евросоюзе Рустамджон Солиев.

Таджикский дипломат обратил внимание на развитие приграничной торговли с Афганистаном, строительство мостов через реку Пяндж, а также расширение коммуникационных связей между двумя странами. Он еще раз напомнил о предложении Таджикистана по формированию «пояса безопасности» вокруг Афганистана.

«Была также подчеркнута важность реализации проекта CASA-1000 для подъема экономики Афганистана. Также было отмечено, что другим важным фактором обеспечения устойчивого развития является вовлечение Афганистана в процесс региональной интеграции через экономическое и торговое сотрудничество с соседними государствами», - сообщили в республиканском МИД.

Напомним, что проект CASA-1000 вызывает противодействие Узбекистана, опасающегося, что развитие системы ГЭС в Таджикистане может привести к нарушению водоснабжения республики. Представителям Узбекистана удалось добиться того, что ряд международных организаций признали проект «спорным» и отказались от участия в его реализации.

Теперь на брюссельской конференции Таджикистан пытается политически обосновать свою позицию по проекту. Встреча, посвященная ситуации в Афганистане, прошла в здании Европарламента в рамках конференции по реализации новой стратегии ЕС в Афганистане. В работе круглого стола приняли участие представители правительства Афганистана, Евросоюза, послы Афганистана, Таджикистана, США, России, Ирана, Пакистана, Индии, Узбекистана в ЕС и представители неправительственных организаций Европы, функционирующих в Афганистане.

Администрация Барака Обамы наказала Исламабад за высылку американских военных инструкторов

 Соединенные Штаты Америки на треть заморозили финансовую помощь для армии Пакистана общим объемом в 800 млн долларов, передает ВВС.

По словам главы аппарата Белого дома Билла Дэйли, хотя Пакистан и остается важным союзником США в борьбе с терроризмом, отдельные действия пакистанских властей обязывают Вашингтон приостановить помощь.

Таким образом администрация президента США Барака Обамы хочет наказать Исламабад за высылку американских военных инструкторов, и заставить Пакистан активнее оказывать сопротивление боевикам.

В отношениях двух стран наметилась трещина после операции по уничтожению лидера "Аль-Каиды" Усамы бен Ладена, проведение которой американские спецслужбы не согласовали с Исламабадом.

Афганистан не будет вести боевые действия против Пакистана и отвечать огнем на огонь, заявил во вторник, выступая на совместной с британским премьером Дэвидом Кэмероном пресс-конференции в Кабуле, президент ИРА Хамид Карзай.

В понедельник афганский парламент призвал правительство разорвать дипотношения с Пакистаном в ответ на массированные артобстрелы пограничных провинций Кунар и Нангархар. По данным афганских пограничников, за два последних месяца пакистанская артиллерия выпустила по афганским населенным пунктам более 700 снарядов, в результате чего более 50 мирных жителей погибли, десятки получили ранения, сотни семей покинул родные очаги, спасаясь от войны. Депутаты потребовали от пакистанских властей выплаты компенсацию за жертвы и разрушенные дома афганцев.

По мнению Карзая, ответные обстрелы пакистанской территории не будут отвечать "принципам добрососедства и гуманизма".

В свою очередь британский премьер заявил, что Пакистан также как и Афганистан страдает от боевиков, а его армия ведет бои с талибами.

Он отметил, что афганский конфликт должен решаться помимо военных и политическими методами, призвав в очередной раз боевиков радикального движения "Талибан" сложить оружие, прекратить диверсионную и подрывную деятельность. Кэмерон посоветовал им присоединиться к процессу национального примирения.

По мнению премьера, политический диалог должен вестись и по ту сторону афганско-пакистанской границы (в Пакистане).

Афганский президент заявил, что национальный силы безопасности должны самостоятельно обеспечивать безопасность своего народа, территориальную целостность страны. На что Кэмерон сказал, что если иностранные войска поспешно уйдут из Афганистана, "Аль-Каида" может вернуться сюда во второй раз, чего допустить никак нельзя. Андрей Грешнов

Цены на рис в Таиланде, одном из крупнейших поставщиков риса на мировой рынок, могут подняться в цене на 56% до конца этого года. В российском импорте на долю тайского риса приходится почти пятая часть

 О мерах по поддержке тайских фермеров сообщил сегодня Bloomberg. Они были объявлены еще до победы на выборах представителями партии "Пхыа Тха". Новый премьер Таиланда Йинглак Чинават пообещала вновь обсудить схему закупки риса. Обещания властей касаются того, что рис будет покупаться у фермеров по цене 15 тысяч бат (488 долларов) за тонну, что на 63% выше нынешнего уровня цен в стране.

Агентство указывает, что после победы на выборах первой женщины-премьера Таиланда Йинглак Чинават, цены на тайский рис сорта B на бирже выросли на 7,3% с 519 долларов за тонну (данные на 29 июня).

В 2008 году тайские власти предпринимали аналогичные меры по поддержке фермеров и закупили 5,4 млн тонн зерна у 700 тысяч производителей. В итоге внутренние цены на рис достигли рекордного значения в 17 тысяч бат, а экспортные выросли до максимума в 1 038 долларов за тонну.

Через месяц экспортные цены вырастут примерно на 10%, говорит Вичай Сринавакул, вице-президент Thai Rice Mills Association. По его прогнозу, цена на рис увеличится до 830 долларов за тонну до конца этого года. По оценке опрошенных Bloomberg производителей и экспортеров, до конца года тонна может подорожать до 810 долларов.

Кроме того, ряд участников рынка полагает, что сейчас экспортеры риса временно приостановят заключение контрактов на поставки в ожидании мер по поддержке производителей риса, озвученных ранее, пишет Bloomberg.

Крупный поставщик

На рис из Таиланда приходится до 30% мирового экспорта. В этом году страна планирует экспортировать 10 млн тонн риса из 31 млн тонн мирового экспорта. К настоящему моменту уже экспортировано более 6,3 млн тонн.

При этом основной конкурент тайского риса - рис из Вьетнама - теоретически может стать дешевле. Однако эксперты утверждают, что остальные производители в случае роста цен на тайский рис также поднимут свои цены. В этом уверен глава Hermes Investments Pte Мамадоу Сисс. Он заявил, что цены на рис могут вырасти на 100 долларов в ближайшие два месяца - до 700 долларов за тонну. Кстати, в 2006 году он верно спрогнозировал двукратный рост цен.

В 2010 году, по данным Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), импорт риса в России составил 225 тысяч тонн. Из них на долю Таиланда приходилось 22,6%, что позволило Таиланду занять второе место по объемам импорта риса в Россию. Первое было у Вьетнама (32,9%). Замыкал тройку лидеров Пакистан с показателем 20,6%, сообщили BFM.ru в компании ID-Marketing.

В этом году доля поставок риса из Таиланда в Россию снизилась до 18%. На первом месте все также остается Вьетнам - 34%. Пакистан на втором - 21%.

Несмотря на рост цен в Таиланде, российские эксперты настроены оптимистично. Исполнительный директор Центра "СовЭкон" Андрей Сизов-мл. указывает, что обещание нового премьера Таиланда - это попытка заручится поддержкой электората, и российские цены мало корреллируют с ценами на тайский рис.

Причиной, которая может стать сдерживающим фактором для роста цен, являются принятые ранее меры по поддержке отечественных производителей риса. Импорт сокращается и по причине высоких пошлин на рис - она составляет 120 евро за тонну крупы. Эта ставка постоянная, ранее пошлина была выше и составляла 160 евро за тонну, но она была сезонной.

Возможный рост цен на тайский рис не должен оказать заметного влияния на отечественный рынок, поскольку зависимость от конъюнктуры мирового рынка в последние годы заметно снизилась, говорит BFM.ru начальник аналитического отдела ИКАР Ирина Глазунова.

В январе - мае 2011 года к аналогичному периоду 2010 года произошло сокращение объемов импорта риса, уточнили BFM.ru аналитики ID-Marketing. В России в 2010 году производство риса достигло рекордных за два десятилетия объемов - 1,1 млн тонн. В этом году планируется собрать не меньший урожай.

"Доля отечественного риса в потреблении выросла с менее 30% в начале 2000-х годов до примерно 75% в настоящее время и продолжит расти в перспективе в связи с восстановлением отечественного рисового производства", - говорит Глазунова. Она добавляет, что предложение длиннозерного риса на мировом рынке в последние годы возрастает. В связи с этим сильна конкуренция стран-производителей. Это не дает ценам резко повышаться без объективных причин, таких как глобальный неурожай, к примеру".

Одним из крупнейших производителей риса в России является группа "Разгуляй". Представители компании на момент подготовки материала не ответили на вопрос, планирует ли "Разгуляй" пересматривать свою ценовую политику в связи с прогнозом роста мировых цен.

Сегодня в товарной секции ММВБ фьючерсы на рисовую крупу ГОСТ снижаются в цене. Фьючерсы с июльской поставкой стоили 22 750 рублей за тонну (изменения минус 30 рублей), с 1 сентября - 22 250 рубля (минус 110 рублей), с 1 ноября 22 540 рублей (минус 110 рублей. Цены снижаются с 7 июня, пиковое значение июня - 24 550 рублей за тонну.

Рис может повлиять на цену других продуктов

Между тем, западные эксперты предупреждают: рост цен на рис из Азии может привести к росту цен на продовольствие. Согласно докладу Всемирного банка в апреле этого года, мировые цены на продовольствие за минувший год выросли на 36%. Цены на кукурузу увеличились на 74%, на пшеницу - на 69%, только цены на рис остались неизменными.

С максимумов, достигнутых в феврале этого года, цены на пшеницу к настоящему моменту снизились на 25%, на кукурузу на 18%. В конце июня Всемирный банк предложил развивающимся странам в условиях высокой нестабильности цен на продукцию агропромышленного комплекса покупать страховку по деривативам на рынках пищевых товаров. Общая стоимость застрахованных контрактов может составить 4 млрд долларов, сообщал ранее BFM.ru

Сегодня, 4 июля, в присутствии президента Ахмадинежада в шахрестане Чабахар провинции Систан и Белуджистан введена в эксплуатацию новая тепловая электростанция комбинированного типа, сообщает агентство ИРНА.

В строительство названной электростанции мощностью 318 МВт инвестировано более 66 млн. евро и 33 млрд. туманов (примерно 33 млн. долларов).

Электростанция в Чабахаре считается крупнейшей электростанцией в провинции Систан и Белуджистан. Она обеспечит 30% потребностей провинции в электроэнергии.

На сегодня электростанция работает на дизельном топливе, а после ввода в эксплуатацию газового блока ее проектная мощность превысит 470 МВт.

Введенная в эксплуатацию электростанция помимо удовлетворения потребностей шахрестана Чабахар способна поставлять электроэнергию в другие шахрестаны провинции Систан и Белуджистан.

Директор электростанции Марджан-заде заявил, что с вводом в эксплуатацию новой электростанции комбинированного типа в Чабахаре появляется возможность экспортировать электроэнергию в Пакистан, не допускать падения напряжения в электросети и обеспечивать надежное энергоснабжение на юге провинции Систан и Белуджистан.

Новая электростанция находится в 30 км к востоку от Чабахара, и на ней занято 130 инженеров и технических специалистов.

Афганский парламент в понедельник призвал правительство страны разорвать дипломатические отношения с Пакистаном в ответ на непрекращающиеся около двух месяцев артиллерийские обстрелы афганских пограничных провинций Нангархар и Кунар, сообщило информационное агентство Пажвак.

В заявлении нижней палаты афганского парламента (Уолеси джирга) отмечается, что депутаты поддержат любые меры правительства, направленные на прекращение обстрелов, в том числе ответные военные меры.

По данным представителей афганской пограничной полиции, за последние два месяца по населенным пунктам в афганских восточных провинциях было выпушено с территории Пакистана в общей сложности более 700 артиллерийских снарядов и ракет, в результате чего свыше 50 мирных жителей погибли, десятки получили ранения и тысячи были вынуждены покинуть родные очаги.

В заявлении парламента говорится, что "Пакистан должен выплатить компенсации афганской стороне за жертвы и разрушения, вызванные обстрелами".

В документе также содержится призыв к ООН и исламским государствам вмешаться в происходящее и оказать давление на Пакистан с тем, чтобы он прекратил акты агрессии против Афганистана.

Афганское правительство до настоящего времени предпринимало лишь дипломатические шаги по решению этой проблемы. В частности, посол Пакистана в Кабуле дважды вызывался в МИД ИРА, где ему выражалась озабоченность афганской стороны в связи с обстрелами приграничных территорий.

Хамид Карзай также информировал пакистанские власти об обстрелах, однако представители правительства Пакистана заявляли, что не располагают достоверной информацией об этом.

В понедельник ряд пакистанских СМИ сообщили о том, что и с афганской стороны по пакистанской территории (агентство Северный Вазиристан) было выпущено несколько минометных снарядов, в результате чего четыре человека, в том числе два ребенка, получили ранения.

Эксперты полагают, что обстрелы восточных афганских провинций с пакистанской территории производятся в ответ на запуск американских беспилотных аппаратов с афганской территории, которые наносят ракетные удары по объектам в Пакистане, в результате чего часто гибнут мирные жители и пакистанские военные. Андрей Грешнов

Главной пострадавшей стороной по итогам войны 80-х годов в Афганистане, в которую был вовлечен Советский Союз, стал афганский народ. Об этом заявил бывший шеф афганской разведки Амрулла Салех, выступая перед представителями афганской диаспоры в Голландии.

«Используя конфликт с участием СССР в Афганистане, Пакистан смог получить максимальную выгоду от Запада, превратив себя в его главного стратегического союзника», - сказал Амрулла Салех. – «Пакистан вышел победителем из этой войны, ЦРУ получило то, что хотело, арабский мир тоже победил, однако что получил афганский народ в результате этой войны?».

По мнению бывшего шефа афганской разведки, распад СССР не принес пользу Афганистану. «Как распад Британской империи не принес пользу нам, так и не принес пользу распад СССР, последовавший после военного вмешательства в Афганистан», - сказал экс-глава УНБ. – «Пока неясно, чем для нас обернется уход США из Афганистана».

По словам Амруллы Салеха, после падения последнего промосковского режима в Кабуле – правительства Наджибуллы – определенные государства планировали расширить свое влияние на весь регион с использованием религиозных факторов. И единственным препятствием на пути изменения политической карты Среднего Востока, по мнению бывшего шефа афганской разведки, стал Ахмад Шах Масуд. «Именно с того момента пути Масуда разошлись с пакистанскими стратегами», - отметил Амрулла Салех.

Салех подверг резкой критике нынешнюю правительственную программу перемирия с талибами, а также вовлеченных в ее реализацию лиц, в том числе, Бурхануддина Раббани, являющегося председателем Высшего совета мира (ВСМ), сообщают средства массовой информации Афганистана. «Если господин Раббани является посредником между талибом и братом талиба, то он не может быть в настоящее время нашим союзником», - сказал Амрулла Салех, комментируя вопрос о том, можно ли говорить о создании широкого антиталибского альянса в Афганистане с участием председателя ВСМ.

По мнению бывшего главы УНБ, «очаги антиталибского сопротивления» существуют во всех провинциях Афганистана, в том числе на юге и востоке страны. «Однако, в настоящее время единого политического центра у этого движения нет», - отметил Амрулла Салех.

Военные конфликты, в которых США приняли участие со времени терактов 11 сентября 2001 года, привели к гибели как минимум 225 тысяч человек и стоили не менее 3,7 триллиона долларов, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на исследование, опубликованное университетом Брауна.

Исследователи, руководимые Нетой Кроуфорд (Neta Crawford) и Кэтрин Лутц (Catherine Lutz), изучали войны в Ираке, Афганистане и контртеррористическую кампанию в Пакистане.

"По самым осторожным подсчетам, число прямых жертв этих войн составило 225 тысяч погибших и 365 тысяч раненых", - утверждают исследователи.

Наибольшую цену заплатило гражданское население - 172 тысяч жертв (125 тысяч иракцев, 56 тысяч пакистанцев и 12 тысяч афганцев).

Число погибших боевиков составляет от 20 до 51 тысячи.

Военные потери США составили шесть тысяч человек, их союзников - 1,2 тысячи, Ирака - 9,9 тысячи, Пакистана - 3,5 тысячи, афганские потери - 8,8 тысячи человек. Частные охранные фирмы потеряли 2,3 тысячи своих сотрудников.

Войны США унесли жизни 168 журналистов и 266 работников гуманитарных организаций.

Результатом "войны против терроризма" стало появление более чем 7,8 миллиона беженцев.

Цифра 3,7 триллиона долларов включает в себя не только расходы военных бюджетов, дополнительные расходы на борьбу с терроризмом и защиту территории США и прочие затраты

Антипакистанская демонстрация, в которой приняли участие несколько сот человек, прошла в субботу в Кабуле, передает корреспондент РИА Новости.

Участники манифестации, в основном молодежь, протестовали против артиллерийских и ракетных обстрелов пакистанской артиллерией пограничных афганских провинций.

За последний месяц афганские провинции Кунар, Нангархар, Хост и Пактия подвергались массированным обстрелам с пакистанской территории, в результате чего более 40 мирных афганцев погибли, свыше 80 были ранены, более одной тысячи семей вынуждены были покинуть родные очаги, десятки домов были разрушены.

Афганское правительство ограничивается пока только протестами в адрес пакистанских дипломатов. Его бездействие уже привело к отставке начальника афганской пограничной полиции по зоне "восток", который заявил, что "лучше уйти в отставку, чем терпеть позор и видеть недееспособность наших властей".

Манифестанты требовали немедленно положить конец вооруженной агрессии пакистанской военщины, инспирированной пакистанской межведомственной разведкой ISI.

Демонстрация прошла мирно. Андрей Грешнов

Крупнейший российский производитель грузовых автомобилей ОАО "КАМАЗ" рассматривает возможности сотрудничества с крупными американскими компаниями, производящими надстройки для шасси, для последующей поставки готовой продукции в страны "третьего мира", сообщил в интервью РИА Новости директор по маркетингу и рекламе КАМАЗа Ашот Арутюнян.

Арутюнян и генеральный директор ЗАО "ВТК КАМАЗ" Сергей Афанасьев в последние дни провели несколько встреч в Нью-Йорке и Вашингтоне, в том числе с представителями компаний Turtle и AMoHS (Advanced Mobile Hospital Systems).

"Одной из целей нашей поездки было рассмотреть возможность сотрудничества с американскими заводами-производителями спецтехники. Идея простая - берется наше шасси, на него делается надстройка, которую производят американские компании, для продажи в страны "третьего мира", - рассказал Арутюнян.

"Мы встречались с несколькими американскими компаниями - одна из них Turtle, другая - AMoHS. Идея та самая и была. Идея - что мы поставляем шасси, а они производят надстройки. Turtle, например, делает передвижные госпитали, то есть берется шасси и он быстро разворачивается в полевых условиях. Turtle поставляет продукцию в Мексику, в Латинскую Америку, то есть на те рынки, на которых нас нет. А мы можем поставлять в такие страны, как Афганистан, Пакистан, Уганда, Африка", - сказал собеседник агентства.

По словам Арутюняна, преимуществом КАМАЗа является широкая сеть дилеров и сервис-центров, которыми американцы не располагают.

"Например, в Афганистане у нас четыре дилера, у американцев нет таких возможностей. Так что пока просматривается, что, может быть, у нас могут вполне сложиться рабочие отношения", - отметил он.

По словам Арутюняна, рассмотрение вариантов сотрудничества и принятие решения о дальнейших действиях займет некоторое время.

"Сейчас ситуация простая: мы возвращаемся в Россию, неделя уйдет на подготовку материалов по итогам визита, покажем презентацию гендиректору КАМАЗа Сергею Когогину, он примет решение. На подготовку и встречу с ним уйдет где-то две недели, после чего у нас появится предварительное решение, кто нам интересен, какие рынки, в каких объемах, чтобы мы хотя бы в первом приближении понимали бизнес-план, затраты, ожидаемую выручку, ожидаемую маржу, обязательно посчитаем все логистические моменты", - отметил директор по маркетингу.

"Тут если мы сотрудничаем, варианта два: либо нам шасси в Америку везти и там делать надстройки, либо надстройки делать и везти их в Россию. Там надо посмотреть законодательство, стоимость доставки и импортные пошлины на шасси в Америку и пошлины на надстройки в Россию. Важно сравнить и посмотреть, как будет лучше, с учетом того, где будет финальный покупатель - либо Афганистан, либо Мексика. Поэтому это некий совместный проект, его надо будет обсчитывать, а потом чтобы технические специалисты с нашей стороны и с американской стороны проработали вопросы технические, связанные с установкой этих надстроек", - добавил он.

Помимо переговоров с американскими компаниями, Арутюнян и Афанасьев встретились с представителями Экспортно-импортного банка США (Ex-Im Bank) и Корпорации по поддержке частных инвестиций за рубежом (OPIC).

"Они проявили большой интерес, про КАМАЗ все знают. Но Ex-Im Bank просто сказал: ребята, меня интересует экономика и, в общем, как возможный вариант стоит рассматривать вариант совместного предприятия с американцами, а дальше будем смотреть ваш бизнес-план. Мы готовы финансировать американские компании, которые занимаются экспортными операциями, мы с удовольствием будем давать деньги на такие СП", - рассказал Арутюнян.

Он напомнил, что у КАМАЗа большой и успешный опыт создания СП с целым рядом крупных компаний, в том числе с Сummins, ZF, Knorr-Bremse и Federal-Mogul.

OPIC, по словам собеседника агентства, поначалу проявила большую настороженность в вопросе потенциального финансирования совместных проектов КАМАЗа и американских компаний.

"Корпорация OPIC - с ней другая история. Это вообще-то госкомпания, и создана она для того, чтобы поддерживать американских производителей. Но мы им сказали, все понятно, но есть такие страны, как Афганистан, где американские грузовики люди использовать не могут. А у нас есть в Афганистане дилеры, и американцы это знают. Они понимают, что люди не смогут эксплуатировать технику, и "на коленке" двигатель, например, уже не починишь. А у нас есть очень простые двигатели "Евро-2", которые в Афганистане в полевых условиях можно разобрать и собрать. А уже двигатели "Евро-3", где электроника - этого не сделаешь", - пояснил представитель КАМАЗа.

"Когда я все это сказал представителю OPIC, он задумался и сказал: мы в принципе можем сделать исключение для вас, если американцы будут делать надстройки, так что мы не говорим вам "нет", и может быть, сможем вас поддерживать", - рассказал Арутюнян, добавив, что если так и будет, то это станет беспрецедентным случаем.

Теперь руководство КАМАЗа будет обдумывать все возможные варианты сотрудничества с американцами. По словам Арутюняна, первых решений можно будет ожидать через две-три недели.

"Пару недель будем думать, и если идея будет интересна, то будем решать, как двигаться дальше", - сказал Арутюнян. Мария Табак

Трудная дружба

Душанбе выгоднее охранять границу вместе с американцами, а не с россиянами

В среду вечером в Душанбе прошли переговоры между президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном и представителями российского руководства — руководителем кремлевской администрации Сергеем Нарышкиным и министром обороны Анатолием Сердюковым. Им не удалось договориться ни об использовании российскими военными аэродрома Айни неподалеку от таджикской столицы, ни о пограничном сотрудничестве России и Таджикистана. В деле укрепления границы с Афганистаном Душанбе предпочитает опираться на помощь США. Если Москве не удастся добиться в ближайшее время уступок со стороны Душанбе по интересующим ее вопросам, статус визита Дмитрия Медведева в Таджикистан на посвященные 20-летию СНГ мероприятия окажется под вопросом.

На прошлой неделе в Душанбе ожидали прибытия одного Анатолия Сердюкова. Однако в последний момент министр обороны отсрочил свою поездку — по неофициальным данным, это было сделано из-за отсутствия в тот момент в Душанбе президента Таджикистана. Эмомали Рахмон находился в Тегеране, где принимал участие в международной конференции по борьбе с терроризмом.

Визит Сергея Нарышкина еще несколько дней назад не планировался. Решение повысить уровень представительства российской делегации было принято, судя по всему, из-за разочарования переговорами руководителей оборонных ведомств о военном сотрудничестве между Россией и Таджикистаном. Визит в Москву в конце мая таджикского министра обороны Шерали Хайруллоева оказался неудачным. По сведениям «МН», его пребывание здесь закончилось чуть ли не скандалом, когда гостю прямо объяснили, что в Москве недовольны невыполнением многочисленных обещаний Душанбе по военным вопросам. Дело дошло до того, что, вернувшись в Душанбе, Хайруллоев вызвал к себе представителей российского посольства и в резком тоне потребовал от них объяснений — мол, почему они дают в Москву неправильную информацию о состоянии российско-таджикских отношений…

Встреча двух российских эмиссаров с таджикским президентом в Душанбе продолжалась два часа. Рассказать о ее итогах решился лишь руководитель кремлевской администрации. К прессе он вышел без сопровождения кого-либо из представителей таджикской стороны, что вызвало недоумение у журналистов.

Общение с прессой Сергея Нарышкина длилось чуть больше пяти минут. Он рассказал, что обсуждались программа экономического сотрудничества между Россией и Таджикистаном на 2011–2014 годы, совместное использование российской военной базы, использование россиянами аэродрома Айни в Гиссаре неподалеку от Душанбе, а также итоги переговорного процесса по определению статуса российских военных советников, помогающих таджикским пограничникам на афганском направлении. Очередной раунд переговоров по пограничным вопросам, проходивший в Душанбе 22–23 июня, окончился безрезультатно. Ни по одной из обсуждавшихся с президентом Рахмоном тем успеха достигнуть не удалось.

Душанбе несколько лет ставит вопрос о пересмотре условий пребывания российской базы в Таджикистане, которые были закреплены пакетным соглашением от 2004 года, и требует значительного увеличения арендной платы. Нарышкин заметил по этому поводу журналистам, что присутствие военной базы как гаранта безопасности и стабильности в стране идет на пользу как России, так и Таджикистану. Эти слова говорят о том, что Москва не намерена уступать требованиям Душанбе.

Не менее решительно настроены таджикские власти. Это следует из неформального общения ее представителей с журналистами, готовившимися к встрече с Нарышкиным. Им дали понять, что российские пограничники больше не вернутся на границу с Афганистаном. В Душанбе при этом ссылаются на успешно развивающееся сотрудничество с США. Как раз утром 29 июня, когда российская делегация прибыла в Душанбе, уже находившийся там помощник госсекретаря США по борьбе с наркотиками и охране правопорядка Уильям Браунфилд выехал на юг республики, чтобы посетить казармы Шурабадского погранотряда и принять участие в церемонии открытия отремонтированной погранзаставы Яхчи-пун. В помощь погранотряду и заставе американское посольство выделило 1,6 млн долларов.

В таджикском общественном мнении распространено убеждение, что Россия несправедливо ведет себя по отношению к Таджикистану. В частности, там считают, что Россия, взяв под контроль Сангтудинскую ГЭС (на ее долю приходится 75 % акций. — «МН»), продает выработанную в республике электроэнергию самим таджикам по высоким ценам. Поэтому там может быть болезненно воспринят намек Нарышкина на то, что статус намеченного на начало сентября визита в Душанбе Дмитрия Медведева еще не определен.

Президент России должен принять участие в торжествах, которые председательствующий в СНГ в этом году Таджикистан устраивает в начале сентября по случаю 20-летия создания Содружества. На те же дни намечен саммит и «душанбинской» четверки: Афганистана, Пакистана, России и Таджикистана. При этом во время пребывания Медведева в Ташкенте в середине июня таджикский официоз сообщил, что сентябрьский визит российского президента будет иметь самый высокий — государственный — статус. В Душанбе, очевидно, решили, что таким образом можно создать впечатление, что отношения России с Таджикистаном ничуть не хуже, чем с Узбекистаном, — нынешним «заклятым» другом Душанбе. Аркадий Дубнов

Если спрос зарубежных покупателей на недвижимость в столице Соединенного Королевства останется на том же уровне (а иностранцы каждый год тратят на жилье в Лондоне более €4 млрд), то к середине следующего столетия все жилье в городе и его окрестностях будет принадлежать нерезидентам.

На долю иностранных покупателей уже приходится 34% сделок с недвижимостью Лондона, свидетельствуют данные компании Savills. При этом большинство продаж иностранцам проходят в сегменте дорогой недвижимости, расположенной в престижных районах столицы Великобритании – Мэйфэр, Кенсингтон, Ноттинг-Хилл, Челси. В центре Лондона иностранцы совершают 65% всех сделок с недвижимостью дороже €5,5 млн, передает City Wire.

Аналитики Savills полагают, что растущий спрос на недвижимость в Лондоне поддерживается, в том числе, и политическими волнениями на Ближнем Востоке. Многие инвесторы из этих регионов рассматривают недвижимость в центре британской столицы как возможность надежно «припарковать» свои капиталы. Если эта тенденция продолжится, то в ближайшие годы миллиардеры с Востока поднимут цены на элитную недвижимость Лондона еще на 15% относительно текущих показателей.

Ведущую роль на рынке недвижимости Лондона пока играют инвесторы из Западной Европы, Северной Америки и с Ближнего Востока. Постепенно увеличивается интерес со стороны выходцев из России, Индии и Пакистана, добавляют аналитики.

В Карачи (Пакистан) произошло очередное массовое блокирование грузов, предназначенных для Афганистана, сообщает еженедельник «Мизан». Сейчас в порту Карачи скопилось уже около 3 тысяч контейнеров. Очередь начала выстраиваться еще с конца мая, но официальный протест по этому поводу был заявлен только сейчас.

21 числа, незадолго до данного заявления, в действие вступил афганско-пакистанский договор о транзитной торговле, который должен был разрешить проблемы в пакистано-афганских отношениях, а также открыть путь для транзита пакистанских товаров в Среднюю Азию.

Пакистанские власти пока никак не комментируют ситуацию. Остановка грузов в Карачи обычно связана с проблемами таможенного контроля, который стремится исключить вывоз в Афганистан незаконных грузов, включая ингредиенты для производства самодельных взрывных устройств и наркотиков. Кроме того, власти Пакистана стремятся предотвратить реализацию схем фиктивного транзита, при которых грузы, по документам вывозящиеся в Афганистан, реализуются в Пакистане без выплаты таможенных пошлин.

В этом году Афганистан может столкнуться с угрозой голода по причине неурожая пшеницы в связи с засушливой погодой. По прогнозам Министерства сельского хозяйства ИРА и Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, урожай пшеницы в стране сократится на 28% по сравнению с прошлогодним.

Длительная засуха также негативно отразится на скотоводстве в связи с недостатком корма для животных. К настоящему времени данные последствия уже проявились в северо-западных и северо-восточных частях страны, где местные жители вынуждены продавать скот по ценам на 30 – 50% ниже рыночных, не имея возможности прокормить животных.

Стоит отметить, что Всемирная продовольственная программа намерена сократить продовольственную помощь Афганистану в связи с финансовыми затруднениями. Если изначально планировалось обеспечить продовольствием более 7 миллионов школьников и участников различных программ развития, то нынешних средств хватит для того, чтобы предоставить пропитание только 3,8 миллионам человек.

Тем временем Индия приняла решение предоставить Афганистану продовольственную помощь, сообщает информационное агентство «Казах-Зерно». Всего транзитом через Пакистан планируется направить в ИРА 250 тысяч тонн пшеницы.

Мировая продовольственная программа ООН сокращает свою помощь Афганистану почти в два раза, говорится в распространенном в понедельник в Кабуле пресс-релизе организации.

По словам Брэдли Гиранта (Bradley Guerrant), замглавы регионального представительства организации, оказывающей продовольственную помощь, "организация испытывает резкий недостаток финансовых средств в размере 220 миллионов долларов", что вызвано недостаточным объемом добровольных взносов в фонд организации странами-донорами.

Согласно данным организации, планировалось, что в текущем году около 7 миллионов афганцев получат продовольственную помощь, однако, исходя из имеющихся в распоряжении Программы средств, ее смогут получить только 3,8 миллиона человек. По существу, организация прекращает свои программы в половине афганских провинций, концентрируясь на самом насущном, а именно - оказании помощи людям, пережившим стихийные бедствия, пострадавшим от боевых действий, а также помощи афганским малолетним детям и их матерям.

При этом прекращаются программы предоставления питания школьникам как в действующих учебных заведениях, так и в летних учебных лагерях, а также на обучающих курсах. Будет также прекращена хорошо зарекомендовавшая себя программа "Продовольствие в обмен на работу". Вместе с тем, организация будет готова возобновить эти программы в случае предоставления нового финансирования государствами-донорами.

По данным экспертов ООН, сегодня население Афганистана может составлять примерно 26 миллионов человек. Точное число афганцев не известно, так как последняя попытка переписи населения была предпринята в 1979 году, но провалилась в связи с началом в стране боевых действий и вводом ограниченного контингента советских войск. В середине 80-х годов прошлого столетия примерное число афганцев, проживавших в стране, а также в Пакистане и Иране, составляло от 14 до 16 миллионов человек.

За последнее 20-летие население страны увеличилось почти вдвое, несмотря на то, что боевые действия в стране уносят тысячи жизней ежегодно. Делать аборты афганским женщинам запрещено. В то же время сельское хозяйство и промышленность страны резко деградировали и уже не могут прокормить всех жителей. Афганские фермеры и крестьяне в основном занимаются возделыванием опиумного мака, а предприниматели вынуждены закупать продовольствие за рубежом. Андрей Грешнов

Бельгия может вдвое сократить свое военное присутствие в Афганистане в следующем году, сообщает в воскресенье агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на предложение министра обороны королевства Питера де Крема.

По его словам, этот шаг будет соответствовать решению президента США Барака Обамы начать в июле вывод из Афганистана американских войск.

В настоящее время в Афганистане находятся 580 бельгийских военных, половина из которых несут службу по обеспечению безопасности аэропорта в столице страны Кабуле. Остальные военнослужащие ВС Бельгии расквартированы в провинции Кандагар на юге страны, где также задействованы шесть бельгийских истребителей F-16.

В среду президент США Барак Обама заявил, что Вашингтон намерен вывести из Афганистана в этом году 10 тысяч военнослужащих, сокращение американского военного присутствия в этой стране начнется уже в июле. К лету 2012 года из Афганистана планируется вывести 33 тысячи военнослужащих США, то есть примерно треть от общего числа американских военных в этой стране. А к 2014 году процесс перехода будет завершен, и афганский народ будет сам отвечать за обеспечение безопасности в стране, отметил Обама в обращении к нации.

Военная операция США и их союзников в Афганистане началась 7 октября 2001 года. США проводят военную кампанию в Афганистане в рамках операции "Несокрушимая свобода" (Enduring Freedom), начатой в ответ на террористический акт 11 сентября 2001 года, совершенный боевиками "Аль-Каиды".

По состоянию на апрель 2011 года, иностранный воинский контингент в Афганистане насчитывал около 152 тысяч солдат и офицеров.

В декабре 2009 года Обама, выступая перед слушателями военной академии в Вест-Пойнте, рассказал о новой стратегии в Афганистане, которая, по его словам, будет основываться на трех "китах": военных действиях против талибов, сотрудничестве с ООН, международными партнерами и афганским народом, а также тесном партнерстве с Пакистаном.

Афганистан: готовьтесь к росту наркотрафика

Владимир Овчинский, вице-президент Союза криминалистов и криминологов, генерал-майор милиции в отставке, прогнозирует дальнейшее увеличение наркотрафика из Афганистана

Почти десять лет назад в статье «Наркобизнес после талибов» в старых «Московских новостях» я высказал предположение, что после изгнания талибов новые правители Афганистана под «крышей» войск НАТО и коалиции еще больше увеличат производство наркотиков и их экспорт. Мы прогнозировали, что ситуация в Афганистане, связанная с наркобизнесом, создаст серьезную головную боль России и ее среднеазиатским партнерам. Наш прогноз основывался на том, что изгнанные талибы довольно эффективно боролись с наркобизнесом. Прекращение этой борьбы должно было привести к росту поставок наркотиков. Мы также исходили из того, что США и НАТО не будут проявлять активность на антинаркотическом фронте, чтобы не осложнять ситуацию на фронте антитеррористическом.

Так все и вышло. Только мы не могли предположить, что последствия этой политики «невмешательства» в наркобизнес будут иметь столь катастрофический характер. По одним данным, производство в Афганистане опиатов выросло в 20 раз, по другим — в 40. На обсуждении в ООН некоторыми международными организациями даже ставится вопрос о проведении международного расследования ситуации с наркобизнесом в Афганистане. Для нас самое страшное то, что Россия из страны транзита опиатов превратилась в страну-потребитель. В России не менее 2 млн потребителей афганского героина.

В июне на десятом саммите Шанхайской организации сотрудничества была утверждена антинаркотическая стратегия на 2011–2016 годы, а также программа действий по ее выполнению. Кроме ШОС на международном уровне борьбой с афганским наркотрафиком занимаются Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Бюро по координации борьбы с организованной преступностью (БКБОП), Центральноазиатский региональный информационный координационный центр по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств (ЦАРИКЦ ). Организаций задействовано достаточно, но поток наркотиков из Афганистана как шел, так и идет. И главное, не видно никаких перспектив его остановки.

Начало вывода войск НАТО и коалиции из Афганистана может сильно активизировать наркотрафик. Кто будет править Афганистаном после вывода войск коалиции? Если останется режим Карзая, Афганистан не перестанет быть наркогосударством. Достаточно почитать статьи зарубежных СМИ о наркобаронах в его окружении. Привыкшие зарабатывать на героиновом бизнесе от этого не откажутся. То же можно сказать и о «новых» талибах, за прошедшее десятилетие привыкших к «самофинансированию» за счет наркотиков. Активные переговоры с ними сейчас ведут американцы.

Скорее всего страна будет поделена на «зоны героиновой ответственности». Уверен, что наркобароны талибов и наркобароны Карзая между собой уже обо всем договорились. Наркобизнес всегда растет как на дрожжах там, где присутствует нестабильность. В Афганистане с началом вывода войск коалиции нестабильность будет только расти. Для этого есть весомые причины.

Уже сейчас в Афганистане клубок геополитических противоречий порождает «войну всех против всех». Там столкнулись непреодолимые противоречия в борьбе за ресурсы, трубопроводы, геостратегическое превосходство между США и Китаем, США и Россией, Индией и Пакистаном. Не устранены пограничные споры между Афганистаном и Пакистаном. «Ничейная территория», которая возникнет после начала вывода войск коалиции, усилит интенсивность противоречий. Велика вероятность, что разрушительная энергия талибов и иных экстремистских вооруженных групп может быть перенаправлена на наших среднеазиатских партнеров — Таджикистан, Узбекистан, Киргизию, Казахстан.

Особому риску подвержены Таджикистан и Узбекистан: каждый пятый командир талибов — выходец из этих стран. Эхо «арабских революций» и постреволюционная исламизация государств, где они случились, только усугубят переориентацию талибов. Международная кризисная группа (ICG) прогнозирует беспорядки в Таджикистане, полагая, что угрозы исходят от «Исламского движения Узбекистана» (УДУ). Это организация, воюющая на стороне талибов и мечтающая об исламском халифате. Сам Таджикистан, отмечает ICG, не способен отразить нападение террористических групп из Афганистана. Прорывы границы террористами могут сопровождаться переброской крупных партий наркотиков.

Россия и ее среднеазиатские партнеры готовятся к негативному развитию событий. В мае под эгидой Антитеррористического центра СНГ в Киргизии проводились совместные учения по пресечению прорывов террористов. ОДКБ планирует новые операции по перекрытию каналов наркотиков из Афганистана. Но есть ощущение, что традиционные меры не смогут обеспечить стабильность в Средней Азии в новой экстремальной ситуации. Это означает, что нестабильность и активизация наркотрафика могут перекинуться на Россию. Надо готовиться к худшим из возможных сценариев.

Предвыборный вывод войск

США объявили о начале конца операции в Афганистане

Президент США Барак Обама анонсировал вчера план вывода войск из Афганистана, после чего о скором выводе войск из Афганистана объявил и французский президент Николя Саркози. Фактически американские власти приступили к завершению одной из самых громких и масштабных военных операций, начавшейся десять лет назад после атаки на нью-йоркские башни-близнецы.

В этом году США планируют вывести из Афганистана 10 тыс. военнослужащих. Сокращение американского присутствия в этой стране начнется в следующем месяце, заявил Обама в среду вечером в обращении к нации. За первые полгода 2012 года домой вернутся 33 тыс. солдат, то есть весь «дополнительный контингент», отправленный туда в 2010 году по просьбе тогдашнего командующего силами НАТО в стране. Военные продолжат возвращаться домой по мере того, как афганцы научатся «сами отвечать за безопасность». Процесс завершится к 2014 году, пообещал президент США. Он напомнил, что сейчас в точности выполняет собственное обещание конца 2009 года.

Администрация утверждает, что вывод 33 тыс. военнослужащих не представляет никакой угрозы безопасности. Хотя ситуация внутри страны остается не очень стабильной, нет никаких признаков того, что террористы считают Афганистан площадкой для организации масштабного теракта против США. Гораздо большая угроза исходит из Пакистана, но и там террористы понесли большой урон, утратив Усаму Бен Ладена.

Объявлением Барака Обамы оказался полностью доволен только Роберт Гейтс. Вывод войск не может ухудшить ситуацию в Афганистане и повредить операции, уверен глава Пентагона, собирающийся в конце июня на пенсию. «Напротив, это даст нашему командованию, обладающему необходимыми ресурсами, достаточные гибкость и время, чтобы совершить скачок для успешного завершения миссии», — говорится в заявлении Гейтса, распространенном еще до окончания трансляции выступления Обамы.

Спикер палаты представителей и главный оппонент Обамы республиканец Джон Боннэр отнесся к решению Обамы скептически: «Конгресс возлагает на администрацию ответственность за то, что темпы вывода войск и их объемы не поставят под угрозу уже достигнутые нами успехи».

Однопартийцы спикера в сенате сделали более резкие заявления. «Мы подорвали выстроенную нами стратегию, которая работала. Наращивание объемов вывода войск ставит под угрозу военную кампанию следующего лета», — сказал сенатор от Южной Каролины Линдси Грэм.

Досталось президенту и от некоторых его сторонников. Глава сенатского комитета по вооруженным силам Карл Левин выразил разочарование тем, что домой возвращается слишком мало военных. «Тридцать тысяч бойцов могли бы вернуться домой уже к концу этого года, не к середине 2012-го», — согласилась с однопартийцем калифорнийский сенатор Барбара Боксер.

Эксперты усмотрели в решении президента очередной предвыборный ход. Многие провели параллель с обещаниями Обамы в 2008 году, когда тот клялся прекратить войну в Ираке и вернуть солдат матерям и женам, как только станет президентом. Это обещание президент, впрочем, выполнил, заявив в сентябре прошлого года о прекращении войсковой фазы иракской операции.

«Заявление о выводе войск имеет отношение скорее к внутренней политике, чем к оперативной обстановке в Афганистане. Президенту стоит надеяться, что меньшее число сил сможет стабилизировать ситуацию к 2014 году, чтобы этот вывод войск выглядел продуманным и обоснованным», — считает Роберт Каплан, старший научный сотрудник исследовательского института Center for a New American Security, занимающегося вопросами безопасности и обороны.

Однако решение Обамы не найдет одобрения ни у политиков, ни у военных, считают аналитики. «Многие военные эксперты сочли график вывода войск слишком поспешным. А простые американцы увидят в этом решении другой аспект: не то, что 30 тыс. военнослужащих возвращаются домой, а то, что еще 70 тыс. остаются на войне», — считает заместитель директора института по вопросам исследований Нора Бенсаэл.

Обама хотел дать понять избирателям, что конец войны если не близок, то уже виден, и принял политическое, а не военное решение, полагает директор программ исследования Пакистана и Афганистана United States Institute of Peace Эндрю Уайлдер.

«Американцы устали от войны, но они не хотят потерять больше. Если возникнет ощущение, что мы бежим из Афганистана, это станет проблемой», — прокомментировал речь президента бывший советник кандидата в президенты Джона Маккейна Роберт Кэйган.

Решение Обамы вызвало отклик и среди союзников по НАТО, с которыми США планируют обсудить развитие афганской миссии и планы относительно Пакистана на саммите альянса в Чикаго в середине мая 2012 года.

Первым о немедленном начале вывода войск из Афганистана в четверг объявил французский президент. Сейчас контингент Франции, который постепенно вводился с 2001 года, насчитывает 4 тыс. военных. Его вывод будет согласовываться с американским графиком и оговариваться с другими союзниками по коалиции и местными властями, заявил Николя Саркози. Это решение, вероятно, благоприятно скажется на рейтинге одного из самых непопулярных французских президентов новейшей истории Франции, которому, как и Обаме, в 2012 году предстоят выборы. На протяжении десяти лет, которые Франция участвует в афганской миссии НАТО, ее политические круги все громче высказывали недовольство этим. В мае глава французского внешнеполитического ведомства Ален Жюппе назвал происходящее в Афганистане ловушкой и предупредил, что Париж подумывает забрать оттуда своих военных быстрее, чем это предполагается официальным календарем НАТО.

Заявление Обамы в четверг поприветствовали и в Берлине, но спешить с обещаниями сокращения группировки не стали. Глава немецкого МИДа Гидо Вестервелле заметил, что «перспектива вывода наконец обретает конкретные очертания» и что Германия надеется начать сокращение собственного контингента позднее в этом году. У этой страны 4900 военных на севере Афганистана. Мария Ефимова, Денис Ворошилов

Продолжается разработка месторождений изумрудов в Панджшере, сообщает информационно-аналитический бюллетень «Мизан».

На высоте четырёх тысяч метров над уровнем моря в горах над долиной Панджшер тысячи рабочих добывают лучшие в мире изумруды. «Потенциал месторождений огромен, – сообщал Гай Клаттербак, торговец из Дублина, который посетил Панджшер в 80-х годах прошлого века. – Они лишь начали разрабатывать поверхностные слои. Добыча длится всего лишь 30 лет».

Изумруды из этих месторождений приносят годовой доход около 200 млн. долларов. Однако в основном они контрабандно вывозятся в Пакистан и Индию, практически не принося доходов правительству и не обеспечивая новых рабочих мест, как было бы, если бы их ограняли и продавали в Афганистане.

Один из инсайдерских источников сообщает, что если бы это месторождение разрабатывалось при адекватном руководстве, то добыча изумрудов могла бы приносить до 1 млрд. долларов в год – и это без учёта возможного внедрения более современных методов добычи, которые могли бы значительно увеличить и эту сумму.

Камни из месторождения Панджшера очень красивы и прозрачны и сравнимы с самыми качественными изумрудами из Замбии и Колумбии, считает французский геммолог Винсент Пардьё из Института геммологии Америки, занимающийся сертификацией изумрудов из Панджшера.

Сейчас шахтёры работают без шлемов, при свете масляных светильников. Наиболее удачливые получают около 100 долларов в месяц. В шахтах часто случаются несчастные случаи. Вся прибыль идёт 20 перекупщикам, контрабандистам и иностранным закупщикам, которые ограняют камни самостоятельно и продают по гораздо более высоким ценам в Шри-Ланке и Бангкоке.

Венский джихад

Австрийские исламисты целятся в берлинский Рейхстаг

Проживающие в Австрии исламисты, возможно, готовили берлинское «11 сентября». Расследование только началось, однако какими бы ни были его результаты, очевидно, что приверженцы джихада активизируют свою деятельность в Германии и соседних странах

В конце прошлой недели в столичном аэропорту Швехат австрийская полиция арестовала четырех исламистов. Как утверждает крупнейший национальный таблоид Kronen Zeitung, исламисты планировали направить заполненный пассажирский самолет на здание Рейхстага в Берлине. Ключевым подозреваемым стал принявший ислам 25-летний этнический австриец Томас Аль Й., который якобы в течение нескольких месяцев отрабатывал воздушную атаку на Рейхстаг на компьютерном симуляторе.

Пока Томаса Аль Й. подозревают «в финансовой поддержке одной из иностранных террористических организаций». По данным австрийских спецслужб, арестованный являлся связным «Аль-Каиды» в Пакистане. Были также установлены его контакты с действующей в Афганистане группировкой «Немецкие моджахеды Талибана». В нее входит несколько десятков этнических немцев, которые приняли ислам и воюют на стороне талибов.

Почти одновременно с Томасом Аль Й. в Вене задержали еще одного 25-летнего исламиста австрийского происхождения и его 19-летнюю подругу с ребенком, а также 19-летнего чеченца, проживающего в Австрии в статусе беженца. Как сообщило австрийское федеральное ведомство по охране конституции и борьбе с терроризмом, подозреваемые были завербованы Томасом Аль Й. и направлялись в Пакистан в один из спецлагерей, где готовят террористов. Вскоре их отпустили за недостаточностью улик.

Глава прокуратуры в Вене Мари Луизе Ниттель сообщила в субботу по телеканалу ORF1, что ее ведомство расследует, на самом ли деле арестованный Томас Аль Й. планировал провести воздушную атаку на Рейхстаг. «Первоначально у нас существовало подобное подозрение, но следствием оно до сих пор не подтверждено,— признала Ниттель и пояснила:— Разумеется, подозрения сохраняются, ведь следственные действия находятся в начальной стадии».

Власти Германии называют эти предположения безосновательными. «Мы не располагаем какой-либо конкретной информацией, указывающей на подготовку террористического акта в Германии»,— сказал корреспонденту «МН» представитель федеральной прокуратуры в Карлсруэ.

Между тем германские спецслужбы давно отмечают возрастающую активность исламистов. В последнем отчете федерального ведомства по охране конституции говорится, что в 2009 году в Германии насчитывалось 29 исламистских организаций, в которых состояло 36 270 человек, на 2 тыс. больше, чем в предыдущем.

Ранее, 31 мая, в Вене был арестован 26-летний Юсуф О.— исламист и этнический турок с гражданством Германии. Как сообщила газета Berliner Morgenpost, весной 2009 года он находился в Пакистане, где присоединился к «Немецким моджахедам Талибана». В сентябре 2009-го он с помощью видеороликов, на которых представал в виде воина Аллаха с маской на лице, угрожал терактами в крупных немецких городах. Совсем недавно, пишет берлинская газета, он возвратился из пакистанского лагеря по подготовке террористов и собирался через Австрию въехать в Германию. Аза две недели до этого в Берлине был задержан 21-летний австрийский гражданин Максуд Л., которого подозревают в том, что по заданию одного из «немецких моджахедов» он вербовал в столице Германии кандидатов для участия в «военизированном джихаде» и занимался поисками финансовой поддержки для «Немецких моджахедов Талибана»— всего ему удалось собрать на эти цели 1000 евро.

Сведения о том, что Рейхстаг в Берлине избран мишенью для теракта джихадистов, появляются не в первый раз. В ноябре прошлого года спецслужбы утверждали, что располагают подобными данными. Тогда окруженное усиленными нарядами полиции здание федерального парламента в центре германской столицы больше напоминало непреступную крепость. Юрий Шпаков

Американские школьники и студенты массово покидают социальную сеть Facebook, которую все более прочно оккупирует в США пользовательская аудитория пред- и пенсионного возраста, сообщает Forbes.

Май был вторым подряд месяцем сокращения пользовательской аудитории Facebook в США, Канаде и Великобритании.

"Дети не хотят "френдиться" с родителями", - объясняет Forbes бегство молодежной аудитории, которая не хочет излишнего родительского контроля за своими социальными контактами, фотографиями и сообщениями, предназначенными для ровесников.

По данным ориентированного на молодежь американского ресурса Roiworld, каждый пятый подросток в проведенном опросе заявил, что в последнее время практически уже не общается со своими друзьями через Facebook, хотя и имеет аккаунт.

Ресурс Macvideo отмечает, что в мае американская аудитория Facebook сократилась почти на 6 миллионов пользователей, хотя его эксперты считают, что пока преждевременно говорить о массовом исходе.

Facebook, изначально задуманная как эксклюзивная сеть общения между студентами Гарвардского университета, быстро расширилась, вовлекая в круг общения молодежь и подростков.

Однако в нынешнем году в США средний возраст пользователя этой социальной сети приблизился к 40 годам, а самыми активно растущими возрастными группами были категории после 55 лет и после 65 лет - половина населения Соединенных Штатов имеет свой аккаунт на Facebook.

Несмотря на снижение активности в США, социальная сеть Facebook продолжает покорять мир, демонстрируя феноменальные темпы популярности в странах с развивающимися экономиками.

Самыми впечатляющими масштабами прирастала пользовательская аудитория Facebook за последние 12 месяцев в Бразилии, увеличившись на 300,3%, в Индии - на 152%, Таиланде - на 132,9%, Перу - на 131,5% и Пакистане - на 129,4%, свидетельствуют последние данные, обнародованные Facebook.

Общее число пользователей глобальной сети достигло 687,1 миллиона человек и более половины из них заходят на свою страницу почти каждый день, утверждает компания, основанная Марком Цукербергом. Лариса Саенко

Российская сторона рассчитывает наладить с Ираном сотрудничество по контролируемым поставкам наркотиков, сообщил директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) РФ Виктор Иванов.

По его словам, это направление взаимодействия, к примеру, с Азербайджаном приносит реальные плоды. «За минувший год благодаря сотрудничеству с Азербайджаном в России изъято полторы тонны гашиша», - сообщил Виктор Иванов. Он пояснил, что «контролируемые поставки» - это когда «мы, имея оперативную информацию по определенным лицам и группам, ставим их под совместный контроль».

«У них задача - перевезти наркотики из одного региона в другой. Во взаимодействии с нашими партнерами мы выявляем всю цепочку – не только отправителей и получателей, но и возможные коррумпированные связи среди представителей власти. Это позволяет полностью ликвидировать канал поставки и привлечь к ответственности всех причастных к нему лиц. Наша задача как можно быстрее вскрывать такие каналы и их ликвидировать. Хочу сказать, что эта наша работа приносит результат. Сейчас мы наблюдаем явную тенденцию дробления партий. Если года 4 назад мы изымали партии по 700 кг, то сейчас наркодилеры уже не рискуют отправлять крупные партии, максимум, что они себе позволяют, - это не более 100 кг, а основная масса значительно меньше – 5-10 кг. Мы выяснили эту закономерность. Она говорит о том, что мы находимся на правильном пути: риски у наркодилеров возрастают», - указал руководитель ФСКН РФ.

Он подчеркнул, что до последнего времени внутреннее законодательство Ирана не позволяло развивать сотрудничество по «контролируемым поставкам». Однако «наши предыдущие контакты стимулировали внесение поправок в иранское законодательство, и теперь это препятствие устранено. На встрече в Энзели мы договорились активизировать работу в этом направлении», - проинформировал Виктор Иванов, передает ИТАР-ТАСС.

Виктор Иванов отметил, что Иран предпринимает «поистине титанические усилия» по защите своих граждан от наркотической угрозы.

«За последние годы на ирано-афганской границе вырыто более 700 километров рвов, построены протяженные приграничные укрепления, в том числе заградительные сооружения из колючей проволоки и бетонных заборов. Они создали эффект плотины, который позволил по итогам первого полугодия этого года уменьшить поставки афганского героина в Иран в два раза. Однако этот эффект порождает перераспределение потоков, в том числе, на север от Афганистана. Иранцы об этом нас предупреждают, но они обязаны, прежде всего, защищать свою страну», - констатировал после этой встречи глава ФСКН РФ.

При этом он отметил, что Тегерану еще рано успокаиваться.

«Безусловно, наркотрафик будет обтекать возведенную Ираном плотину, в том числе, через Ормузский пролив по воде и через юг, на границе с Пакистаном, где очень нестабильная обстановка. Поэтому мы предложили создать Каспийский антинаркотический информационный центр с местом дислокации, предположительно, в Иране. Это позволит компетентным органам государств «пятерки» обеспечивать циркуляцию информации для координации нашей деятельности, проведения совместных операций. Кроме того, мы зафиксировали предложение Российской Федерации активнее подключаться другим прикаспийским государствам к операции «Звезда Каспия». Ее проводит наше Астраханское управление. Итоги впечатляют: за минувший год проведено 16 перехватов крупных партий наркотиков общим весом полтонны. Это серьезная активизация работы за последнее время», - приводит слова главы ФСКН телеканал «Вести».

18 июня директор ФСКН Виктор Иванов в иранском городе Бендер-Энзели принял участие в совещании глав ведомств по противодействию незаконному обороту наркотиков Прикаспийских государств - Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркмении («Каспийская антинаркотическая пятерка»).

Конфликт Индии и Пакистана затрудняет вхождение этих двух стран в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), но не помешает им со временем стать полноценными членами организации, сказал в воскресенье в Нью-Дели источник в правительстве Индии.

Вопрос присоединения к ШОС Индии и Пакистана, которые в настоящее время имеют в ней статус наблюдателя, обсуждался на прошедшем на этой неделе в Казахстане саммите организации.

"Конфликт является препятствием, но Индия и Пакистан изъявили желание вступить в ШОС, был подписан соответствующий меморандум, и путь (к вступлению) стал свободнее. Так что не думаю, что это будет проблемой", - сказал источник.

Между тем, на прошедшем 15 июня саммите российский дипломатический источник назвал территориальный спор Индии и Пакистана "основным препятствием на пути вступления в ШОС".

Территория древнего княжества Кашмир остается предметом спора между Индией и Пакистаном с 1947 года, когда Британская Индия, получив независимость, распалась на Индию и Пакистан по религиозному признаку. Махараджа Кашмира индус Хари Сингх выразил тогда намерение присоединиться к Индии, но это вызвало недовольство мусульманского большинства населения Кашмира. Из трех индо-пакистанских войн две произошли из-за кашмирской проблемы. Сейчас в Кашмире нет официальных границ, армии двух государств разделяет линия контроля.

Шанхайская организация сотрудничества - субрегиональная международная организация, в которую входят шесть государств - Казахстан, Китай, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Иран, Индия, Монголия и Пакистан имеют в организации статус наблюдателей. Евгений Безека

По итогам саммита «группы восьми» в Довиле президент России Дмитрий Медведев сказал журналистам: «У меня от вас нет тайн, тем более по такой несложной теме, как противоракетная оборона. Я не очень доволен реакцией на мои предложения с американской стороны и со стороны вообще всех стран НАТО… Потому что мы теряем время… Что такое 2020 год? Это тот год, когда завершится выстраивание четырехэтапной системы так называемого адаптивного подхода. После 2020 года, если мы не договоримся, начнется реальная гонка вооружений».

Также он отметил, что никто из западных партнеров не может ему объяснить, какие и чьи ракеты должна перехватывать ЕвроПРО ближе к 2020 году (т.е. когда НАТО планирует четвертый этап развертывания ПРО с потенциалом сбивать межконтинентальные ракеты). «Значит, вывод простой: тогда это против нас», – заключил он. Не прояснила ситуацию с ЕвроПРО и июньская встреча министров обороны в рамках Совета Россия–НАТО.

А ЕСТЬ ЛИ РАКЕТЫ?

Противоракетная оборона – это один из самых комплексных и противоречивых вопросов современной военно-стратегической, технической и политической проблематики, по которому ведут споры специалисты, посвятившие теме много десятилетий.

По свидетельству многих авторитетных российских и зарубежных военных экспертов, поскольку речь идет о южных азимутах Европы, сейчас ракетами средней дальности (т.е. 1000–5500 км) обладают Пакистан, Иран, Израиль, Саудовская Аравия.

Ракеты меньшей дальности (до 1000 км) есть у Турции, Сирии, Йемена, Египта, Ливии.

Нет непреодолимых технических препятствий, чтобы значительно увеличить дальность баллистических носителей за счет снижения полезной нагрузки и других мер. Например, дальность иранских ракет «Шехаб-3» можно повысить таким образом с 1500 до 2300 км, разрабатываемая ракета «Шехаб-4» будет иметь дальность 3000 км, а «Шехаб-5» и «Сейджил» – еще больше. По оценкам ряда экспертов, через 10–12 лет Иран может создать ракеты межконтинентального класса, но и ракеты средней дальности будут перекрывать континент до Испании, Норвегии и Красноярска. Исход арабских революций пока непредсказуем. Скорее всего в конечном итоге новые режимы будут более националистическими и религиозными. А это – питательная почва для появления целой группы новых «пороговых» стран на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Сейчас межконтинентальных ракет действительно нет, но ждать, когда они появятся, было бы опрометчиво. Ведь развертывание и отработка ПРО (тем более с неядерным перехватом) – намного более инновационный, технически рискованный и капиталоемкий процесс, чем развитие наступательных ракетных носителей, технология которых давно отработана. К тому же от ПРО требуется гораздо более высокая гарантия эффективности, чем от наступательных ракет. В случае отказа ракеты какой-то объект на территории противника не будет поражен, а если не сработает ПРО, то от одной ракеты погибнут сотни тысяч граждан своей страны. Эта фундаментальная асимметрия в требованиях к эффективности стратегических наступательных и оборонительных вооружений была одной из главных причин, по которым за прошедшие сорок с лишним лет масштабные системы ПРО территории СССР/России и США так и не были развернуты.

Эта же асимметрия затрудняет однозначное разграничение между ПРО от ракет средней дальности (РСД с дальностью 1000–5500 км) и от межконтинентальных баллистических ракет (МБР с дальностью более 5500 км). Совершенствование систем антиракет с увеличением их скорости и дальности может технически придать им потенциал перехвата МБР, (как с пресловутым проектом системы SM-3Block IIB для четвертого этапа развертывания американской программы ПРО в 2020 году). Но одновременно это даст им гораздо большую эффективность против РСД, и едва ли обороняющаяся сторона откажется от такой возможности. Никому не приходит в голову ставить ограничения для дальности и скорости будущих российских систем типа С-500 или модернизированной Московской ПРО А-135. Соединенные Штаты и НАТО приняли «Поэтапный адаптивный подход» к созданию ПРО для Европы (ПАП) для отражения нынешних и будущих ракет Ирана и отказываются каким-либо образом его ограничивать (См. материалы Евгения Бужинского и Александра Храмчихина в «НВО» от 3–9 июня 2011 года).

В духе «перезагрузки» отношений в 2008–2010 годах США и Россия, а также Совет Россия–НАТО приняли ряд деклараций о совместном развитии систем ПРО. Россия предложила концепцию общей «секторальной» ПРО, по которой РФ и НАТО защищали бы друг друга от ракет с любых направлений. НАТО выступила за самостоятельные, но сопряженные по ряду элементов системы ПРО. Были созданы контактные группы на правительственном уровне и влиятельные комиссии экспертов. Они сделали серьезные предложения о принципах и первых практических шагах такого сотрудничества, в частности: создание центра оперативного обмена данными систем предупреждения о пусках ракет (ЦОД), возобновление совместных противоракетных учений, общая оценка ракетных угроз, критерии и принципы стабилизирующих систем ПРО и транспарентности их развития и пр.

Тем не менее при всей привлекательности упомянутых инициатив, как говорится, воз и ныне там. Прошедший саммит в Довиле продемонстрировал растущие разногласия в этой области. Основная причина, видимо, в том, что нельзя решать проблему изолированно. Ведь противоракетные системы встроены в более широкий контекст военной политики сторон и их военно-политических отношений. И в этом контексте есть большие препятствия для сотрудничества в столь кардинальной и деликатной сфере, как ПРО. Без их преодоления будет бесконечное хождение по кругу деклараций, абстрактных схем и предложений, которое никогда не обретет практического характера.

АМЕРИКАНСКИЕ НЕУВЯЗКИ

Во-первых, в курсе Вашингтона есть большие нестыковки, которые вызывают естественные подозрения Москвы об истинных целях ПАП развития ПРО. И дело вовсе не в том, что у Ирана пока нет ни МБР, ни ядерного оружия. О ракетах было сказано выше, и есть серьезные причины подозревать наличие военной ядерной программы Ирана (подтвержденные претензиями со стороны МАГАТЭ и лежащие в основе шести резолюций Совета Безопасности ООН).

Дело в другом: США не раз официально заявляли, что ни за что не допустят обретения Ираном ядерного оружия (подразумевая, видимо, и решимость Израиля не допустить этого). А раз так, то стоит ли создавать крупную систему ПРО для защиты от ракет в обычном оснащении? В отличие от ядерных ракет ущерб от удара таких носителей был бы незначителен. Для его предотвращения вполне можно полагаться на потенциал разоружающего удара и массированного возмездия с применением высокоточных обычных систем, столь эффективно использованных в Югославии, Ираке, Афганистане и Ливии.

Иногда представители Вашингтона говорят, что система ПРО будет сдерживать Иран от создания ракетно-ядерного оружия. Это весьма сомнительно. Скорее наоборот, такая система воспринимается в Тегеране как свидетельство того, что США в конце концов смирятся с вступлением Ирана в «ядерный клуб» – недаром иранское руководство никогда не протестовало против американской программы ПРО. С точки зрения Тегерана, чем масштабнее ПРО США – тем лучше: ведь она раскалывает Москву и Вашингтон, что позволяет Ирану продвигать все дальше свои программы.

Однако в России многие чувствуют, что противодействием иранской угрозе противоракетная программа едва ли ограничивается, и тут американцы явно что-то недоговаривают. Помимо новых потенциальных арабских претендентов в ракетно-ядерный клуб есть острейшая проблема Пакистана, который в случае прихода к власти исламистов превратится во второй Иран, но уже с готовыми ракетами и ядерными боеголовками к ним. Но по понятным причинам США не могут открыто говорить об этой угрозе, чтобы не дестабилизировать своего нынешнего союзника, от которого зависит операция в Афганистане.

Наконец, есть фактор Китая, с которым США всерьез готовятся к долгосрочному региональному (Тайвань) и глобальному соперничеству в обозримый период XXI века. На противостояние с КНР все больше нацеливаются и наступательные ядерные силы США, и их высокоточные средства большой дальности в обычном оснащении (КРМБ), и новейшие разработки частично-орбитальных ракетно-планирующих систем (Минотавр Лайт IV). Программа ЕвроПРО – это элемент глобальной противоракетной системы наряду с ее районами развертывания на Дальнем Востоке, Аляске и в Калифорнии. Она направлена против ограниченного ракетно-ядерного потенциала Китая, чтобы как можно дальше отодвинуть время достижения им ракетно-ядерного паритета и взаимного ядерного сдерживания с США. Но и об этом Вашингтон не может сказать открыто, чтобы не провоцировать КНР на форсированное ракетное наращивание, не пугать еще больше Японию и Южную Корею и не подталкивать их к ядерной независимости.

Мир, в котором США становятся уязвимы для ракетно-ядерного оружия растущего числа стран, включая экстремистские режимы, – это новая и пугающая их окружающая военно-стратегическая среда, с которой они не желают примириться. Вспомним, как болезненно, долго и трудно, через какие кризисы и циклы гонки вооружений в 60–70-е годы Вашингтон приходил к признанию неизбежности паритета и своей уязвимости для ракетно-ядерного оружия СССР. Не стоит забывать и тревогу, с которой Советский Союз реагировал на развертывание Китаем ракет средней дальности, а потом и МБР в 70–80-е годы. Сохранение Московской системы ПРО А-135 в большой мере определялось китайским фактором.

Ключевой вопрос для Москвы в том, может ли эта глобальная противоракетная система в конечном итоге повернуться против России. Самые авторитетные российские специалисты (например, генералы Виктор Есин и Владимир Дворкин, академик Юрий Соломонов наряду со многими другими) утверждают: как нынешняя, так и прогнозируемая на 10–15 лет вперед американская ПРО не способна существенно повлиять на российский потенциал ядерного сдерживания. В рамках нового Договора СНВ и даже при дальнейшем понижении его потолков (скажем, до 1000 боеголовок) попытка создать ПРО для защиты от российских стратегических сил потребовала бы таких колоссальных средств и дала бы столь сомнительные плоды, что нанесла бы ущерб безопасности самих США. Тем более что возникли бы новые и более приоритетные угрозы, в противодействии которым Вашингтон нуждается в сотрудничестве, а не в новой конфронтации с Москвой. При этом, разумеется, непреложным условием является поддержание достаточного потенциала стратегических ядерных сил (СЯС) России в рамках Договора СНВ, чтобы ни у кого не возникло соблазна изменить в свою пользу стратегический баланс с помощью глобальной ПРО.

Другое дело, что совершенно неприемлемо нежелание Вашингтона допустить возможность корректировки программы ПРО в будущем. Раз программа называется адаптивной, то она должна предусматривать возможность поправок не только в качестве реакции на угрозу, но и в зависимости от развития сотрудничества с Москвой. Однако Вашингтон до сих пор не определился с тем, какого вклада он ждет от России. Большие препятствия создает прямо-таки оголтелая позиция по вопросу ПРО республиканской оппозиции в Конгрессе США. Похоже, что пока США намерены реализовать намеченную программу самостоятельно, а от России им было бы достаточно политического согласия не возражать и не чинить препятствий.

Такой вид «сотрудничества» не привлекает Россию, она требует совместного планирования и осуществления программы ЕвроПРО на равноправной основе. Впрочем, равноправие – это привлекательный лозунг, но он должен дополняться конкретикой с учетом различий сторон в экономическом, военно-техническом и геостратегическом отношениях, а также в восприятии угроз.

ГЛАВНАЯ АСИММЕТРИЯ

Для сотрудничества государств в развитии столь сложной, дорогостоящей и политически значимой системы, как ПРО, нужно согласие в определении ракетных угроз. Некоторые союзники США по НАТО не вполне разделяют оценки Вашингтона в отношении Ирана, но поддержали ПАП как новое связующее звено солидарности НАТО в условиях растущих трудностей операции в Афганистане, а также с расчетом на экономические и технологические выгоды взаимодействия.

С Россией у США есть большие различия в оценке угроз. И главное не в разных прогнозах эволюции ядерной и ракетной программ Ирана. Если называть вещи своими именами, то основное различие в том, что большинство политического и стратегического сообщества России не считают ракетную угрозу Ирана (и КНДР) сколько-нибудь серьезной и полагают, что традиционного ядерного сдерживания вполне достаточно. А главную угрозу видят со стороны США и НАТО. Об этом открыто сказано в новой российской Военной Доктрине от 2010 года, где в списке военных опасностей действия и вооружения США и НАТО (включая их противоракетные системы) стоят на первых четырех позициях, а распространение ракет и оружия массового уничтожения, против которых может создаваться ПРО, – лишь на шестом месте.

Это обстоятельство резко сужает, если вообще не аннулирует, основу для сотрудничества России и НАТО в развитии ПРО. Делать вид, что этого нет, и как ни в чем не бывало обсуждать на всех уровнях проекты совместной ПРО – означает вести бесконечный словесный менуэт. Пора прямо и открыто включить эту тему в диалог по ПРО. Иначе проблема, оставаясь в тени, будет и далее блокировать любые возможности сотрудничества.

Довольно странно выглядит на этом фоне и предложенный Москвой проект «секторальной» ПРО, согласно которому Россия возьмет на себя ответственность за оборону НАТО, а та будет защищать Россию. Причем устами официальных представителей предлагался даже двойной контроль над «кнопкой», единый периметр обороны, распределение секторов отражения ракет. Если это тест на искренность намерений Запада, то он слишком прозрачен. Ведь в НАТО прекрасно понимают, что сама Россия в контексте ее общей военной политики не положится на США в защите своей территории от ракетно-ядерного удара.

ЦЕЛЬ УЧАСТИЯ

В Довиле российский президент сказал: «…Мы должны получить гарантии: что это не против нас. Нам такие гарантии никто не дал».

Практически любая система обороны от баллистических носителей оружия имеет техническую способность перехватить какое-то количество стратегических ракет или их элементов на траекториях полета. Это относится и к Московской ПРО А-135, и к будущей системе С-500, согласно обещаниям ее разработчиков. Как свидетельствуют специалисты, даже существующие американские системы типа ТХААД и «Стандарт-3» имеют некоторый потенциал перехвата МБР.

Но для оценки стратегического влияния ПРО на такой крупный ядерный потенциал сдерживания, как российский, нужно учитывать возможности обороны в совокупности всех ее элементов по отражению первого, ответно-встречного или ответного удара другой стороны с учетом всех ее ресурсов. Также нужна реалистическая оценка катастрофических последствий потери всего нескольких (не говоря уже о нескольких десятках) городов для любой сверхдержавы XXI века. Не декларации и даже не юридически обязывающие соглашения с Западом (из которых, как показал опыт, можно выйти), а существующий и прогнозируемый российский потенциал СЯС, который никак не ограничивается новым Договором СНВ, – вот главная и неразменная гарантия того, что ПАП не будет направлен против России ввиду неспособности сколько-нибудь ощутимо повлиять на ее потенциал сдерживания.

Дополнительно военно-техническое участие России в программе ЕвроПРО – в зависимости от объема этого участия – предоставит большую или меньшую гарантию влиять на характеристики противоракетной системы.

Периодически повторяющиеся угрозы в адрес Запада («…если мы не договоримся, начнется гонка вооружений») производят, видимо, не очень большое впечатление. Разумную модернизацию СЯС и ТЯО Россия должна вести в любом случае («Тополь-М/Ярс», «Булава-30», «Искандер»), включая развитие технических средств преодоления любой системы ПРО на всех участках траектории. А избыточные вооружения (вроде новой жидкостной тяжелой многозарядной МБР шахтного базирования) лишь отвлекут финансовые ресурсы от действительно необходимых программ и других кричащих нужд обороны.

Для Запада очевидно, что настойчивое требование гарантий со стороны России есть свидетельство того, что главный мотив ее возможного участия в программе – не противодействие ракетной угрозе третьих стран (в которую она не очень верит), а получение военно-технических доказательств невозможности ее использования против МБР, то есть ограничение боевой эффективности ЕвроПРО. Участие в программе обороны не с целью обороны, а ради ее ограничения – это весьма зыбкая основа для сотрудничества. Тем не менее для отдельных характеристик это в принципе возможно (дислокация антиракет, способность их систем наведения к перехвату на активном участке траектории и пр.). Но в других аспектах, поскольку грань между системами перехвата МБР и РСД размыта, Вашингтон едва ли пойдет на существенные ограничения эффективности системы против Ирана и других стран, имеющих ограниченный ракетный потенциал.

ДВЕ ОБОРОНЫ

До сих пор обсуждение совместной ПРО шло, как игра на половине шахматной доски. А другая половина остается в тени политического и экспертного внимания, хотя она оказывает на ход дел непосредственное влияние. Одним из высших приоритетов современной военной политики России и Государственной программы вооружений до 2020 года (ГПВ-2020) является развитие Воздушно-космической обороны (ВКО). Эта программа выглядит не менее внушительно, чем американская ПРО. Помимо модернизации существующих и создания новых элементов СПРН в составе РЛС наземного базирования и космических аппаратов (что, безусловно, в любом случае необходимо) планируется развернуть 28 зенитных ракетных полков, оснащенных комплексами С-400 «Триумф» (около 1800 зенитных управляемых ракет – ЗУР), а также 10 дивизионов (около 400 ЗУР) перспективной системы С-500. Кроме того, планируется обновление парка истребителей-перехватчиков (в числе 600 закупаемых самолетов), создание новой системы управления и интеграция в ней систем ПРО и ПВО, СПРН и контроля космического пространства. О приоритетности программы свидетельствует и то, что в ходе текущей военной реформы было принято решение увеличить планируемый контингент офицерского корпуса на 50% (со 150 до 220 тыс. человек) ради создания ВКО.

Военная Доктрина не скрывает, что ВКО предназначена для защиты от США и НАТО, ставя в качестве первоочередной задачи «своевременное предупреждение Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Российской Федерации о воздушно-космическом нападении…», а затем «обеспечение противовоздушной обороны важнейших объектов Российской Федерации и готовность к отражению ударов средств воздушно-космического нападения».

Понятно, что речь идет не о третьих странах или террористах, а о наступательных системах США, особенно оснащенных высокоточным обычным оружием (авиация, крылатые ракеты, частично-орбитальные ракетно-планирующие системы и пр.). И это еще один аспект темы, находящийся вне противоракетного диалога политиков и экспертов, но подспудно вполне ощутимо влияющий на него.

Совершенно очевидно, что в ее нынешней конфигурации российская ВКО для защиты от нападения США и НАТО несовместима с общей системой ПРО для прикрытия Европы. Но не может ведь Россия развивать две параллельные программы: одну вместе с НАТО для защиты друг друга («секторальный» проект), а другую для отражения ракетных ударов («воздушно-космического нападения») со стороны США и их союзников. Недаром весной 2011 года на заседании коллегии Министерства обороны, определяя мероприятия развития ВКО, президент Медведев призвал делать это «в контексте текущей ситуации, включая решение вопроса о нашем участии или неучастии в создаваемой системе европейской противоракетной обороны».

Поэтому участие России в программе ЕвроПРО – весьма искусственная и отвлеченная постановка проблемы. Скорее нужно говорить о совместимости ВКО с поэтапной программой НАТО.

По опыту прошедших двухлетних дискуссий на разных уровнях вокруг ПРО можно сделать уверенный вывод: они останутся бесплодным теоретическим упражнением, если помимо «Поэтапного адаптивного плана» США и его отношения к российскому потенциалу ядерного сдерживания в диалог не будут включены также российская Воздушно-космическая оборона и американские средства воздушно-космического нападения, которые она призвана отражать.

КОМУ ВЫГОДНО СОТРУДНИЧЕСТВО

Еще одно осязаемое препятствие на пути совместной ПРО состоит в том, что ни американский, ни российский военно-промышленные комплексы на деле не заинтересованы в сотрудничестве. Военные ведомства и промышленные корпорации США не хотят ни в чем ограничивать свою свободу рук в развитии системы, опасаются утечки технологических секретов, не хотят попадать в зависимость от России с ее многовекторной политикой. Их российские аналоги осуществляют программу ВКО, и если в ГПВ-2020 она составляет хотя бы одну пятую часть намеченного финансирования, то речь идет о сумме более 100 млрд. долл. Хотелось бы верить, что программу ВКО не затронет коррупция (по недавно нашумевшему заявлению военной прокуратуры, из Гособоронзаказа расхищается каждый пятый рубль). Но российским заказчикам и подрядчикам тоже вовсе ни к чему дотошный американский аудит и придирки комитетов Конгресса.

Оба военных истеблишмента не уверены в том, как впишется совместная ПРО в привычную и «накатанную» систему отношений взаимного ядерного сдерживания. Поэтому под разными предлогами блокируются даже такие бесспорные и простые первые шаги, как возрождение Центра обмена данными СПРН, совместные противоракетные учения. Поскольку реальные военные курсы обеих держав противоречат концепции совместной ПРО, наивно думать, что сотрудничество в этой сфере станет рычагом, который изменит всю военную политику сторон. Скорее получится наоборот, как пока и происходит. Военная политика меняется через собственные решения и международные договоренности. Ставить соглашение по ПРО в качестве предварительного условия переговоров по другим темам – значит обрекать весь процесс на длительный тупик.

Наконец, чтобы в таких сферах воплотить свою политическую волю в практику, президенты должны создавать государственные и промышленные структуры, имеющие задачу развивать сотрудничество и заинтересованные в нем.

НОВЫЙ ФОРМАТ

Можно придать процессу «второе дыхание», пересмотрев формат обсуждения проблемы и включив ряд важнейших, тесно связанных с ней вопросов, без которых тема ПРО «висит в воздухе».

Прежде всего следовало бы официально информировать западных партнеров о том, что Россия осуществляет собственную приоритетную и обширную программу ВКО, включая противоракетные системы. Страна не может делать две оборонительные системы: одну вместе с НАТО, а другую против нее. Нужно подчеркнуть, что основанием для ВКО служит озабоченность России рядом ударных средств, программ и концепций применения новейших неядерных вооружений США. Их ненаправленность против Росси и возможное ограничение (по типу включения в потолки Договора СНВ обычных боеголовок баллистических ракет) должны стать предметом следующего этапа переговоров о сокращении СНВ. Параллельно с ними Россия готова обсуждать ограничение ТЯО наряду с мерами возрождения адаптированного ДОВСЕ.

В случае успеха на этих треках Россия готова реструктурировать свою программу ВКО, ориентировать ее на отражение ракетных угроз третьих стран и сделать совместимой с ЕвроПРО. Со своей стороны, США и НАТО должны проявить готовность учесть озабоченности России, включая коррекцию программы ПРО в сторону совместимости с российской ВКО.

Четко определив свои приоритеты, Москва сможет в ходе «многоканальных» переговоров получить преимущества в одних вопросах за уступки в других. А остальное – искусство дипломатии, в котором Россия имеет замечательную историческую школу. Руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, Алексей Георгиевич Арбатов.

Россия > Армия, полиция > www.nvo.ng.ru, 17 июня 2011 > № 384144 Алексей Арбатов

В Тегеране было открыто трехдневное рабочее совещание представителей иранского и афганского железнодорожных ведомств по вопросам развития двустороннего сотрудничества в транспортной сфере.

Глава организационного департамента компании «Иранские железные дороги» (ИЖД) Мортаза Али Ахмади выразил готовность к расширению взаимодействия между странами в области железнодорожного транспорта, сообщает информационное агентство “IRNA”.

Директор департамента планирования Министерства общественных работ ИРА Мохаммад Салим Бидиа, возглавлявший афганскую делегацию, одобрил ведущееся расширение транспортного сообщения между странами. Представитель министерства попросил ИЖД посодействовать Афганистану в деле вступления в региональное подразделение Международного союза железных дорог. Также Бидиа подчеркнул потребность своей страны в непосредственной помощи Ирана в ходе эксплуатации железных дорог и обучении специалистов в данной сфере.

В настоящее время афганское правительство прилагает большие усилия для развития железнодорожного сообщения с соседними странами. Сейчас Афганистан ведет переговоры с Узбекистаном о введении в эксплуатацию железной дороги Хайратон – Мазари-Шариф, а по итогам афгано-пакистанских переговоров в Исламабаде стороны заключили соглашение о строительстве железной дороги Пешавар – Джелалабад.

Кундузские производители ковров переживают тяжелый кризис из-за роста цен на сырье, ткань и краску, большая часть из которых ввозится в Афганистан из Пакистана, сообщает еженедельник «Мизан». Это привело к сокращению производства ковров в регионе: в 2010 году кундузцы производили около 10 тысяч квадратных метров ковров в месяц, а за весь этот год смогли произвести лишь 6 тысяч.

Сообщается, что с прошлого года цены на ткань в Кундузе выросли втрое, впрочем, ряд местных жителей указывает и на замедление процесса производства, повлиявшее на его уровень.

Местные бизнесмены призывают власти развивать в Кундузе собственное ткацкое производство, которое позволило бы получить независимость от пакистанской ценовой конъюнктуры.

Производством ковров в провинции заняты около 15 тысяч человек. 70% производимых в Кундузе ковров реализуется на внутреннем рынке, 30% - идет на экспорт.

Шанхайская организация стала по-настоящему китайской

Экспансия Пекина в Центральную Азию беспокоит других участников ШОС

Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), завершившийся вчера в Астане, показал, что нарастающая экспансия Китая в Центрально-Азиатском регионе, вызывает заметную обеспокоенность других участников союза. Однако противостоять этой тенденции другие члены ШОС пока не в состоянии.

«Саммит прошел успешно», — дежурная фраза об итогах саммита точно описывает итоги встречи глав государств ШОС. Иначе и быть не может на мероприятиях, успех которых определяется количеством принятых в его рамках документов. С этим в казахстанской столице все было в порядке — десятилетие своего создания организация «отпраздновала» принятием Астанинской декларации, Антинаркотической концепции, Меморандума об обязательствах стран — кандидатов на вступление в ШОС.

Еще больше было громких инициатив. Хозяин саммита президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, передавая председательство в организации на следующий год Китаю и его председателю Ху Цзиньтао, сформулировал «пять добрых дел ШОС». Тут и обеспечение кибербезопасности путем создания электронных границ, другими словами, ограничение Интернета (в кулуарах саммита обратили внимание, что эта идея прозвучала спустя неделю после того, как ООН объявила право доступа к Интернету одним из основных прав человека).

Кроме того, предложено создать водно-продовольственный комитет для решения проблем, которые раздирают между собой страны Центральной Азии и единый Центр прогностики ШОС. Не забыл казахстанский президент и про свою любимую тему — создание единой валюты, привязанной к золоту и отвязанной от доллара. Все эти «добрые дела», по мнению Назарбаева, должны обеспечить «реальную альтернативу глобальной нестабильности».

Выступление китайского председателя Ху было не столь ярким, как у его казахстанского коллеги». Ху Цзиньтао просто перечислил, что реально уже сделал Пекин на пространстве ШОС за последние годы. И здесь весьма убедительно прозвучала цифра в $12 млрд, которые Китай за последние годы выделил центральноазиатским странам — участникам ШОС в виде льготных кредитов.

Собственно, это и было главным итогом деятельности Шанхайской организации. Встреча в Астане показала масштаб широкомасштабной экономической экспансии Китая на пространства Центральной Азии. Как сообщил «МН» один из представителей нефтегазового сектора Казахстана, китайский капитал сегодня контролирует уже больше четверти активов главной отрасли экономики страны.

Очевидным свидетельством обеспокоенности стран региона китайским наступлением выглядела попытка провести в Астане встречу лидеров «некитайской» части стран — членов ШОС. По сведениям «МН», полученным из дипломатических источников, по инициативе Назарбаева после окончания официальной программы саммита предполагалось провести закрытое совещание президентов пяти стран ШОС в формате «Центральная Азия — Россия». Однако встреча не состоялась. Как стало известно «МН», президент Узбекистана Ислам Каримов заметил, что ее проведение кажется нелогичным в условиях отсутствия еще одной центральноазиатской страны — Туркмении. Это возражение Ташкента позволило снять очевидное раздражение китайской стороны, которая настоятельно возражала против подобного мероприятия.

Однако эти восточные интриги так и остались внутренним делом руководителей ШОС. Формально же главными темами саммита стали вопросы о том, предоставят или нет Афганистану статус наблюдателя в ШОС, переведут ли из наблюдателей в действительные члены организации Иран, Индию и Пакистан. Ничего этого не случилось. Кабул не получил желаемого статуса из-за позиции Ташкента, где сочли, что заявка Афганистана не соответствовала требуемой в ШОС процедуре. Президент Афганистана Хамид Карзай, бывший гостем саммита, ничем не выдал своего разочарования случившимся.

Что касается еще одного традиционного участника саммитов ШОС, президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, то его шансы стать полноправным участником «шанхайского» клуба были изначально равны нулю. Согласно положению о приеме членов в ШОС ее двери закрыты для страны, находящейся под санкциями ООН. Видимо, в утешение с Ахмадинежадом после окончания саммита встретились Медведев и Назарбаев. Приему же Индии также традиционно препятствует Китай, который опасается усиления традиционного соперника патронируемого Пекином Пакистана. Аркадий Дубнов