Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Директор ФСКН РФ Виктор Иванов считает необходимым проведение совместной антинаркотической операции в районе провинции Бадахшан Афганистана.

По его мнению, силами профильных служб четырех государств-участников проходящего в понедельник заседания Центрально-Азиатского антинаркотического квартета в Кабуле - Россия, Афганистан, Пакистан, Таджикистан - необходимо провести ряд совместных операций, сосредоточив усилия в районе провинции Бадахшан.

"Бадахшан является ключевым плацдармом функционирования всего "северного маршрута"", - пояснил он.

Успешные примеры подобного сотрудничества уже были, напомнил Иванов. Так, по его словам, после операции в Нангархаре в октябре прошлого года, когда были уничтожены четыре крупнейшие нарколаборатории, были проведены еще четыре операции в декабре, январе и феврале. Было уничтожено 1,4 тысячи килограммов героина, почти 4,5 тонны морфина и 300 килограмм опиума. Ряд крупных наркодилеров на территории Афганистана, Таджикистана и России были арестованы во время еще одной совместной операции "Осминог".

"Только в России были задержаны 23 активных участника наркосети", - подчеркнул Иванов.

Юбилей СНГ: доехали не все

Новый этап в Содружестве возглавит Туркмения

Аркадий Дубнов

Саммиты СНГ — мероприятия того уровня и масштаба, которые обречены на успех, особенно если они привязаны к юбилейным датам. Саммит, состоявшийся 3 сентября в Душанбе, из этого ряда. Выступая там, чуть ли не все президенты стран Содружества уверяли друг друга, что еще долгие годы им будет трудно без него обходиться.

Столица Таджикистана, председательствующего в нынешнем году в СНГ, буквально утопала в праздничном убранстве, украшенная огромными билбордами с изображениями президента страны Эмомали Рахмона в пламенеющем маками поле. Однако не это должно было поражать гостей и тем более самих таджиков — они к этому привыкли. Накануне прибытия в Душанбе высоких гостей — кроме президентов стран СНГ в начале сентября туда приехали еще президенты Афганистана, Пакистана и Ирана — в таджикской столице состоялись торжества по случаю подъема флага республики на самый высокий в мире флагшток. Это чудо инженерной мысли высотой 165 м было возведено американской фирмой и тут же было занесено в Книгу рекордов Гиннесса, что засвидетельствовал представитель этой книги, вручивший президенту Рахмону соответствующий сертификат.

Глава государства призвал соотечественников гордиться флагштоком, превышающим на три метра своего азербайджанского собрата, ранее возведенного той же фирмой в Баку, не говоря уже о не выдерживающих никакой конкуренции с ним флагштоках в Абу-Даби и Ашхабаде.

О том, во сколько обошлось это монструозное сооружение, официально не сообщается. Информированные источники «МН» в Душанбе утверждают, что цена пронзившего столичное небо рекордсмена составляет чуть менее $40 млн. Это дало повод позлословить некоторым наблюдателям: мол, найдя такие деньги на флагшток, таджикские власти уже несколько лет не могут расплатиться с российской компанией «Интер РАО» за поставленную ГЭС «Сангтуда-1» электроэнергию. Долг Таджикистана этой ГЭС, 75% акций которой принадлежит «Интер РАО», составляет $45 млн.

Успеху юбилейного саммита СНГ отнюдь не помешало отсутствие на нем президентов Узбекистана, Азербайджана и Белоруссии. Из Баку еще несколько недель назад сообщили, что Ильхам Алиев не сможет прибыть в Душанбе. Причину этого неофициально там объясняли отсутствием прогресса в карабахском урегулировании, что делало невозможным новую встречу с президентом Армении Сержем Саргсяном, а значит, лишало смысла поездку на саммит. Однако за пару дней до саммита президент Азербайджана позвонил таджикскому коллеге и, еще раз извинившись, объяснил, что как раз в эти дни выдает замуж свою дочь.

Президент Белоруссии Александр Лукашенко известил о своем неприбытии буквально накануне. У него оказались не менее уважительные причины: страна переживает потрясения валютно-денежной системы и глава государства не имеет права оставить ее в такой сложный момент без своего руководства. И только узбекский лидер Ислам Каримов ничего не стал объяснять. Впрочем, его коллегам и так было все понятно: чтобы президенту Узбекистана оказаться в соседней стране, отношения с которой уже много лет оставляют желать много лучшего, должно было случиться что-то экстраординарное.

Впрочем, отсутствие президента Азербайджана на душанбинском саммите, возможно, даже оказалось во благо. Иначе не избежать полноценного международного скандала, которым бы обернулось неожиданное по своей резкости выступление президента Армении Сержа Саргсяна. Он заявил, что Азербайджан после распада СССР восстановил свои границы в рамках 1918–1919 годов, поэтому народ Нагорного Карабаха с полным основанием использовал свое право на самоопределение и «ценой крови завоевал свое право на независимое существование». Это вынудило главу азербайджанской делегации премьер-министра Артура Расизаде второй раз взять слово, чтобы отметить «неконструктивную позицию Армении». Суть вопроса, сказал он, заключается в том, что «одна страна — участник СНГ против другой страны совершила агрессию, оккупировала 20% территории, в результате чего образовался один миллион беженцев и перемещенных лиц».

«Может быть, нам прямо на юбилейном заседании глав государств проголосовать за независимость Нагорного Карабаха?!» — запальчиво бросил в зал азербайджанский премьер. Эту реплику г-н Расизаде произнес спустя несколько минут после того, как один из патриархов СНГ — президент Казахстана Нурсултан Назарбаев уже подводил итоги первого 20-летия Содружества: «СНГ выполнило весьма важную задачу — установлены новые отношения, приемлемые для всех и основанные на принципах международного права и суверенного равенства».

Дмитрий Медведев, который патронирует сбоящий процесс карабахского урегулирования, также не стал останавливаться на проблемах внутри самого Содружества. Он лишь призвал коллег преградить «открытую дорогу для любой посторонней силы в смысле формирования извне внутренней ситуации в наших государствах». Он имел в виду попытки международных наблюдателей из ОБСЕ, «демонстрирующих политизированный подход и двойные стандарты» по отношению к выборам в странах СНГ. Г-н Медведев призывал укреплять роль соответствующей миссии наблюдателей СНГ.

Очевидно, что уже в следующем году эта миссия сможет продемонстрировать принципиальность своих оценок. В 2012 году на председательство в СНГ впервые заступит Туркмения, где в феврале должны состояться президентские выборы, для участия в которых президент Бердымухамедов обещал допустить представителей оппозиции.

Встреча с Президентом Пакистана Асифом Али Зардари.

Д.МЕДВЕДЕВ:Господин Президент, я рад нашему новому контакту, мы с Вами сегодня уже успели обменяться впечатлениями о том, как развивается региональное сотрудничество по вопросам безопасности. Хочу сказать, что я вдохновлён Вашим жёстким выступлением. Считаю, что в целом оно отражает определённый драматизм, который в настоящий момент сложился в сфере региональной безопасности. Считаю, что такие четырёхсторонние встречи для того и предназначены, чтобы мы откровенно и прямо говорили в лицо друг другу о том, что мы думаем о текущей ситуации.Только что я говорил с Президентом Карзаем, он меня заверил в том, что считает такого рода обмен мнениями очень полезным.

Мы можем сейчас обменяться мнениями по вопросам двустороннего взаимодействия, того, как развиваются наши отношения с момента Вашего визита в Российскую Федерацию.

А.ЗАРДАРИ (как переведено): Господин Президент, хотел бы сказать, что очень благодарен Вам за визит в Россию. Я сохранил очень хорошие воспоминания об этом визите. Как мы помним, прошлый визит такого рода состоялся достаточно давно.

Хотел бы отметить, Вы верно заметили, что время для дипломатических речей ушло. Сегодня настало время для откровенных высказываний. Времени мало, мир изменился, и сегодня мы не можем самостоятельным решением заставить что-то произойти. Необходимо, чтобы ситуация сама развивалась, чтобы отношения развивались. И мы можем сделать так, чтобы ситуация изменилась, и история запомнит нас за это.

Заявление для прессы по итогам встречи с президентами Афганистана, Пакистана и Таджикистана.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые представители средств массовой информации, коллеги. Только что завершилась третья встреча в формате четырёх государств. Хотел бы ещё раз поблагодарить Президента Таджикистана за её успешную организацию.Этот механизм оказался востребованным хотя бы потому, что мы им продолжаем пользоваться и продолжаем обсуждать актуальные вопросы регионального взаимодействия, вопросы борьбы с терроризмом, экстремизмом и, конечно, вопросы экономического сотрудничества. Мы сегодня обсуждали все эти темы.

Несколько слов о том, как мы работали после Сочи. Была создана совместная рабочая группа по торгово-экономическому развитию, недавно её заседание состоялось в Москве. Сейчас она рассматривает бизнес-схемы крупных региональных проектов, а также рассматривается вопрос о создании так называемой «дорожной карты», которая содержит в себе предложения по реализации четырёхсторонних или многосторонних проектов в этой сфере. Уверен, что если мы такую «дорожную карту» подготовим, то экономическое развитие наших стран будет двигаться успешнее.

Но пора переходить от слов к делу, и сегодня об этом мои коллеги говорили. Есть целый ряд проектов, которые уже давным-давно находятся, что называется, на столе и по которым нет движения и которые надо было бы реализовать. Я имею в виду и так называемый проект по энергетике, проект CASA-1000. Он предполагает создание системы передачи электроэнергии из Киргизии и Таджикистана в Афганистан и Пакистан. Россия готова принять участие в этом проекте, готова инвестировать значительные средства (речь идёт о сотнях миллионов долларов), но для этого необходимо, чтобы были приняты необходимые организационные решения, чтобы нас туда пригласили.

Речь идёт и о крупных проектах по транзиту газа, в частности, проект ТАПИ, мы также готовы в нём принимать участие. И конечно, мы готовы принимать участие в двусторонних проектах, которые традиционно существовали или существуют у России с присутствующими здесь нашими дружественными государствами.

Конечно, мы говорили о региональной безопасности, включая сотрудничество в противодействии терроризму и экстремизму. Исключительно большое значение здесь имеет ситуация в Афганистане и Пакистане. Мы приветствуем те усилия, которые предпринимают наши соседние дружественные страны. Хотел бы также отметить, что то, что делается Пакистаном, для того чтобы бороться с террористами и их инфраструктурой, является исключительно важным. Мы также надеемся на то, что этот процесс будет продолжен и принесёт соответствующие результаты.

Если говорить о ситуации в Афганистане, то сегодня все уже говорили о процессе национального примирения, который в настоящий момент идёт в этой стране, так называемый Кабульский процесс, включая передачу ответственности Афганистану за безопасность в своей собственной стране.

Среди главных задач, которые в настоящий момент имеются, – задача, касающаяся повышения боеспособности афганских вооружённых сил, чтобы они могли в кооперации с другими силами, а в конечном счёте самостоятельно решать задачи обеспечения обороноспособности своего государства, противодействовать экстремистским группировкам и наркопреступности. Перед тем как зайти к вам сюда, мы обсуждали ситуацию в регионе и наши отношения. И думаю, что все мои коллеги едины в одном: ответственность за то, что происходит в нашем регионе, в конечном счёте всё равно будет лежать на наших странах: на России, на Таджикистане, на Пакистане, на Афганистане. Те партнёры, которые помогают сегодня решать самые разные задачи в регионе, конечно, очень важны, и от них сегодня многое зависит, но это всё-таки внерегиональные державы. И поэтому мы должны думать о том, чтобы укреплять взаимодействие между нашими государствами для того, чтобы, ещё раз подчёркиваю, в конечном счёте мир в регионе, его безопасность обеспечивались усилиями наших государств. В противном случае огромное количество усилий, которые предпринимаются для обеспечения безопасности, могут оказаться тщетными.

Уважаемые коллеги, наш сегодняшний разговор подтвердил, что мы имеем близкие подходы к решению стоящих перед регионом проблем и близкие подходы к тому, в чём заключается наша роль в решении этих задач. Поэтому я рассчитываю на то, что этот диалог, который уже имеет хорошую основу, будет продолжен с участием всех присутствующих здесь государств, с подключением региональных организаций, включая Шанхайскую организацию сотрудничества, ОДКБ и некоторые другие форматы, которые мы посчитаем правильным использовать.

Хотел бы ещё раз поблагодарить моих коллег за интересный, обстоятельный разговор, и я надеюсь, что такого рода встречи станут традиционными и, соответственно, мы сможем решать на них различные задачи.

Спасибо.

2 сентября 2011 года в городе Душанбе состоялась четырёхсторонняя встреча Президента Исламской Республики Афганистан Хамида Карзая, Президента Исламской Республики Пакистан Асифа Али Зардари, Президента Российской Федерации Дмитрия Анатольевича Медведева и Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона.

В ходе дружественной беседы, прошедшей в атмосфере конструктивного сотрудничества и взаимопонимания, главы государств обсудили актуальную региональную проблематику, основные направления и перспективы четырёхстороннего сотрудничества с учётом их различных аспектов.

Президенты Исламской Республики Афганистан, Исламской Республики Пакистан, Российской Федерации и Республики Таджикистан, отмечая необходимость последовательной и эффективной реализации договорённостей, достигнутых в ходе их встреч 30 июля 2009 года в городе Душанбе и 18 августа 2010 года в городе Сочи, приветствуют состоявшиеся встречи министров иностранных дел и министров экономики Исламской Республики Афганистан, Исламской Республики Пакистан, Российской Федерации и Республики Таджикистан, создание совместной экспертной группы по вопросам развития регионального экономического сотрудничества, а также проведённую встречу глав антинаркотических ведомств четырёх государств.

1. Придают важное значение развитию и укреплению торгово-экономических отношений и связей в области безопасности (борьба с терроризмом, экстремизмом, незаконным оборотом наркотиков и оргпреступностью) четырёх стран и поддерживают деятельность на национальном, региональном и международном уровне, направленную на содействие устойчивому социально-экономическому развитию и обеспечению безопасности в регионе;

2. Констатируют важность развития и укрепления четырёхстороннего экономического сотрудничества, в том числе по линии выработки путей и средств содействия активизации региональной торговли и реализации совместных проектов в сферах энергетики, транспорта, связи и развития инфраструктуры;

3. Поручают министерствам экономики и другим компетентным ведомствам своих стран предпринять действенные шаги по ускорению подготовки «Дорожной карты» долгосрочного сотрудничества в интересах развития торгово-экономических связей между Исламской Республикой Афганистан, Исламской Республикой Пакистан, Российской Федерацией и Республикой Таджикистан, включая авиационное, автомобильное и железнодорожное сообщение, обеспечение региональных энергетических потребностей, модернизацию устаревших и создание новых производств, формирование благоприятного инвестиционного климата и увеличение объёмов взаимной торговли;

4. Поддерживают усилия Правительства Афганистана в деле национального примирения и приветствуют начало процесса передачи афганским вооружённым силам ответственности в сфере безопасности, идущего в русле «Кабульского процесса», и выражают надежду на успешную реализацию данного процесса. Поддерживают роль ООН в усилиях мирового сообщества по поддержанию стабильности в Афганистане и сокращению международных сил. Главы государств отмечают: начавшееся сокращение иностранного военного присутствия в Афганистане должно сопровождаться адекватным наращиванием участниками международной коалиции усилий по подготовке и вооружению афганских силовых структур, становлению здоровой и устойчивой экономики страны.

5. Приветствуют инициативу Таджикистана провести Пятую конференцию регионального и экономического сотрудничества по Афганистану (RECCA V) 26–27 марта 2012 года в городе Душанбе, бизнес-форум и торговые выставки, а также форум учёных и исследователей в рамках этого мероприятия;

6. Выражают готовность содействовать налаживанию активных контактов и организаций визитов между политическими, экономическими, правоохранительными и военными ведомствами сторон;

7. Подтверждая и поощряя привлечение инвестиций в такие сферы, как энергетика, транспорт, связь, в строительную, горнодобывающую, химическую, пищевую и другие области промышленности, а также в аграрный сектор, рекомендуют необходимость установления прямых контактов между деловыми кругами сторон;

8. Отмечают, что дальнейшее развитие и расширение транзитных и связующих транспортных коридоров способствуют региональной торговле, увеличению притока иностранных инвестиций и содействуют реализации совместных проектов сотрудничества. В этих целях президенты подчёркивают важность ускорения процесса реализации проектов по соединению железнодорожных и автомобильных путей в странах региона;

9. Поддерживают и подчёркивают важность проекта по созданию системы передачи электроэнергии CASA-1000 и выражают готовность направить усилия на ускорение его реализации и создание необходимых финансовых источников для этого;

10. Стороны приветствуют интерес России к участию в реализации проекта прокладки газопровода Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия;

11. Выражают свою поддержку конструктивному сотрудничеству стран с международными финансовыми институтами в области строительства гидроэнергетических объектов и отдают приоритет в этой области проектам по строительству возобновляемых источников энергии.

12. Отмечают важность взаимовыгодного сотрудничества между странами «четвёрки», а также с другими региональными и международными организациями в деле борьбы с производством, контрабандой и потреблением наркотиков, а также выступают за предотвращение транзита и поставок прекурсоров на территорию Исламской Республики Афганистан;

13. В целях ликвидации терроризма, экстремизма и трансграничной преступности вновь выражают всестороннюю готовность к дальнейшему укреплению активного и эффективного сотрудничества между соответствующими ведомствами. Отмечают востребованность использования в этих целях соответствующих международных и региональных механизмов, в первую очередь ШОС и ОДКБ, более плотного задействования потенциала Региональной антитеррористической структуры ШОС;

14. Подчёркивая важность расширения и укрепления сотрудничества в областях образования, спорта, культуры и подготовки специалистов, поддерживают инициативу Таджикистана по созданию многопрофильного образовательного профессионально-технического центра;

15. Едины во мнении по расширению взаимного и всестороннего сотрудничества в рамках международных и региональных организаций и институтов, включая ООН, Организацию Исламского Сотрудничества и ШОС;

16. Выражают признательность пакистанской стороне за приглашение провести очередную встречу президентов Исламской Республики Афганистан, Исламской Республики Пакистан, Российской Федерации и Республики Таджикистан в Пакистане.

Президент Исламской Республики Афганистан Хамид Карзай, Президент Исламской Республики Пакистан Асиф Али Зардари и Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, выражая благодарность Президенту Республики Таджикистан Эмомали Рахмону за тёплый приём и искреннее гостеприимство, отмечают важность проведённой Душанбинской четырёхсторонней встречи.

2 сентября 2011 года по приглашению Президента Республики Таджикистан Э.Рахмона Президент Российской Федерации Д.А.Медведев совершил официальный визит в Республику Таджикистан.

В рамках визита состоялись встреча Президента России Д.А.Медведева с Президентом Таджикистана Э.Рахмоном и переговоры на уровне официальных делегаций двух стран.

В ходе встречи и переговоров, прошедших в атмосфере дружбы и полного взаимопонимания, главы двух государств обсудили состояние и перспективы российско-таджикских отношений по всему спектру сотрудничества, обменялись мнениями по широкому кругу актуальных вопросов международного и регионального характера.

Президенты отметили неуклонное развитие отношений партнерства двух стран во всех сферах межгосударственного взаимодействия на основе принципов Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией и Республикой Таджикистан от 25 мая 1993 года и Договора о союзническом взаимодействии между Российской Федерацией и Республикой Таджикистан, ориентированном в XXI век, от 16 апреля 1999 года.

Была подтверждена обоюдная заинтересованность в укреплении традиционных отношений дружбы и стратегического партнерства, в дальнейшем развитии многогранного сотрудничества между двумя странами.

Было отмечено, что двусторонние договорённости, достигнутые на высшем уровне, создают прочную основу для дальнейшего углубления и расширения взаимовыгодных российско-таджикских связей в различных областях политического, торгово-экономического, научно-технического, гуманитарного и военно-технического сотрудничества.

В этой связи главы двух государств отметили важность дальнейшего совершенствования механизмов межгосударственного и межправительственного взаимодействия, нацеленного на эффективную реализацию достигнутых договорённостей.

Выразив обоюдное стремление к наращиванию контактов на высшем и высоком уровнях, президенты высказались за необходимость придания работе Межправительственной российско-таджикской комиссии по экономическому сотрудничеству максимально прагматичного, нацеленного на достижение практических результатов характера.

Президенты подробно обсудили вопросы торгово-экономических отношений двух стран.

Особое внимание было уделено таким ключевым направлениям двустороннего российско-таджикского экономического взаимодействия, как энергетика, инвестиционное и кооперационное сотрудничество. Была выражена взаимная заинтересованность в совместной реализации конкретных проектов в области гидроэнергетики, транспортной инфраструктуры и связи.

Стороны подчеркнули актуальность развития сотрудничества в инновационных сферах, а также в традиционных областях двустороннего взаимодействия – горно-металлургической, строительной, легкой и пищевой промышленности, в сферах телекоммуникаций, связи, производства промышленных товаров и переработки сельскохозяйственной продукции.

Было признано, что наращиванию торгово-экономического сотрудничества также будет способствовать дальнейшая реализация совместных проектов в топливно-энергетической отрасли, в том числе осуществление ОАО «Газпром» геологоразведочных работ по изучению и освоению месторождений природного газа в Таджикистане. В этой связи главы государств высказались за необходимость ускорения работ по разработке и освоению газовых месторождений и их последующей производственной эксплуатации на взаимовыгодных условиях.

Президенты обсудили вопрос задолженности OAXK «Барки Точик» перед ОАО «Сангтудинская ГЭС-1» за поставленную электроэнергию. Договорились, что образовавшаяся задолженность за поставку электроэнергии будет погашена Таджикистанской Стороной в полном объеме до конца текущего года. Таджикистанская Сторона рассмотрит возможность подготовки разрешительных документов для осуществления экспорта электрической энергии ОАО «Сангтудинская ГЭС-1» в соответствии со статьей 2 Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан о сотрудничестве по эксплуатации Сангтудинской ГЭС-1 от 30 июля 2009 года.

Президенты поддержали намерение Российской Стороны принять участие в проекте CASA-1000, основной задачей реализации которого является осуществление экспорта электрической энергии из Центральной Азии в Афганистан и Пакистан.

Президенты выразили удовлетворение динамикой роста объёмов взаимной торговли и констатировали важность принятия соответствующих мер для дальнейшего увеличения объемов и оптимизации структуры товарооборота между двумя странами.

В этом контексте главы государств поручили соответствующим ведомствам своих стран ускорить согласование межправительственного соглашения о сотрудничестве в области поставки нефти и нефтепродуктов из Российской Федерации в Республику Таджикистан.

Президенты подчеркнули поступательный характер развития сотрудничества между народами двух стран в духовно-гуманитарной сфере и подтвердили обоюдную заинтересованность в дальнейшей активизации контактов между организациями и деятелями культуры и искусства, научно-исследовательскими центрами, учебными заведениями и средствами массовой информации.

В этой связи главы государств высказались за практическую реализацию Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан об учреждении и условиях деятельности культурно-информационных центров, подписанного 1 февраля 2011 года.

Было также признано целесообразным продолжить тесное взаимодействие в сфере образования и подготовки высококвалифицированных специалистов для энергетической, металлургической, горнодобывающей и других отраслей.

В этих целях президенты высказались за ускорение решения практических вопросов, связанных с открытием в Душанбе филиалов Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московский энергетический институт (технический университет)» и Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский технологический университет («МИСиС»)».

Президенты дали высокую оценку взаимодействию двух стран в сфере безопасности и выступили за дальнейшую активизацию совместных усилий Российской Федерации и Республики Таджикистан в борьбе против терроризма, незаконного оборота наркотиков, организованной транснациональной преступности и других вызовов и угроз региональной и международной безопасности.

В этом контексте Стороны подтвердили важность дальнейшего взаимодействия в военной и военно-технической областях, между вооруженными силами России и Таджикистана, а также в сфере укрепления внешней границы Содружества на ее таджикско-афганском участке и отметили значение такого взаимодействия как фактора обеспечения безопасности в регионе Центральной Азии.

В этой связи компетентным органам двух государств поручено продолжить осуществление мер по совершенствованию взаимодействия и координацию работ в этих направлениях, в том числе по подготовке необходимой правовой основы дальнейшего пребывания российской военной базы в Таджикистане.

Главы государств высказались за дальнейшее осуществление мер, направленных на углубление сотрудничества в вопросах регулирования процессов трудовой миграции.

Была отмечена важность мер по созданию надлежащих условий для трудящихся-мигрантов из Таджикистана на территории Российской Федерации, в том числе по их организованному привлечению, включающему доиммиграционную подготовку для осуществления трудовой деятельности, по разработке и введению в действие соответствующих правовых документов. Таджикистанская Сторона признает необходимость строгого соблюдения ее трудовыми мигрантами законодательства принимающей стороны.

Президенты осудили проявления национализма и ксенофобии, направленные на разжигание межнациональной розни или подстрекательство к насилию против граждан другой этнической принадлежности, и отметили важность принятия соответствующих законодательных мер для пресечения подобных опасных явлений. В этих целях стороны подчеркнули необходимость наращивания и улучшения межведомственного сотрудничества между правоохранительными и миграционными органами двух стран.

Главы государств, констатируя совпадение или близость подходов двух стран по ключевым международным и региональным проблемам, подчеркнули высокий уровень партнерства своих стран в политическом измерении. В этой связи они вновь подтвердили свою решимость развивать сотрудничество во внешнеполитической сфере, основанное на незыблемых принципах взаимного доверия и обоюдного учета интересов на международной арене.

Президенты отметили заинтересованность и готовность своих государств продолжать плодотворное сотрудничество в рамках Организации Объединенных Наций, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, Содружества Независимых Государств, Организации Договора о коллективной безопасности, Шанхайской организации сотрудничества, Евразийского экономического сообщества и других международных организаций. Было подчеркнуто наличие существенного потенциала для углубления такого сотрудничества.

Российская Сторона выразила поддержку усилиям Таджикистана, направленным на успешную реализацию Концепции дальнейшего развития Содружества Независимых Государств в рамках его председательства в СНГ, а также его инициативам по усилению практической отдачи Организации для каждого государства-участника.

Президенты, обсудив ситуацию в Афганистане, степень угроз, исходящих с его территории, подтвердили важность содействия скорейшему установлению мира и согласия в этой многострадальной стране. При этом президенты были едины во мнении, что решение острых социально-экономических проблем является важным фактором достижения внутреннего согласия и позитивного изменения обстановки в Афганистане.

Главы государств выразили убеждение, что российско-таджикские отношения, основанные на исторически сложившихся прочных связях, должны быть выведены на высокий качественно новый уровень и на данном этапе в полной мере соответствуют духу дружбы и взаимопонимания, отвечают коренным интересам народов Российской Федерации и Республики Таджикистан.

Стороны подписали Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Таджикистан о сотрудничестве по пограничным вопросам, а также Программу экономического сотрудничества между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан на 2011–2014 годы.

Президенты выразили удовлетворение итогами переговоров, прошедших в духе конструктивности и взаимного доверия, и высказались за продолжение двустороннего диалога на высшем и других уровнях, включая встречи руководителей министерств и ведомств, официальные и рабочие визиты делегаций двух стран.

Президент Российской Федерации Д.А.Медведев выразил благодарность Президенту Республики Таджикистан Э.Рахмону, всему таджикскому народу за тёплый приём и гостеприимство, оказанные российской делегации.

Заявления для прессы по итогам российско-таджикистанских переговоров.

Э.РАХМОН: Уважаемые представители средств массовой информации, дамы и господа! Мы очень высоко оцениваем результаты официального визита главы Российского государства Дмитрия Анатольевича Медведева в Таджикистан.

Переговоры прошли в характерной в целом для отношений двух стран атмосфере дружбы и полного взаимопонимания. Они имели деловой, доверительный характер.

Мы высказались за дальнейшее углубление и расширение взаимовыгодных таджикско-российских связей в различных областях политического, торгово-экономического, научно-технического, гуманитарного и военно-технического сотрудничества. В этой связи было указано на обоюдное стремление к наращиванию политических контактов, расширению их тематики. Речь шла и о придании работе Межправительственной таджикско-российской комиссии по экономическому сотрудничеству максимально прагматичного характера с прицелом на достижение практических результатов.

В разрезе рассмотрения ключевых направлений торгово-экономического сотрудничества двух стран было указано на актуальность более полного использования существующих возможностей сотрудничества. Сфера гидроэнергетики наряду с другими традиционными областями таджикско-российского экономического взаимодействия была обозначена как приоритетное направление дальнейшего инвестиционного сотрудничества.

Важное место на переговорах занимали вопросы углубления культурно-гуманитарного сотрудничества. Мы высказались за дальнейшее расширение отношений наших стран в областях науки и образования, культуры, информации и искусства.

Стороны признали важным принятие по итогам переговоров программы экономического сотрудничества между Правительством Республики Таджикистан и Правительством Российской Федерации на 2011–2013 годы. Мы были едины во мнении, что претворение в жизнь всего, что намечено в указанной программе, приведёт нас к достижению существенного прогресса по всему спектру нашего двустороннего сотрудничества.

Исходя из общей ответственности за стабильность и безопасность в Центральной Азии стороны подтвердили своё твёрдое намерение дальше наращивать военное и военно-техническое сотрудничество. Было заявлено, что стороны рассматривают сотрудничество в этих областях как одно из ключевых направлений взаимодействия своих государств.

Значимым событием прошедших переговоров стало подписание Соглашения о сотрудничестве по пограничным вопросам. Нами было отмечено, что нынешняя ситуация в Афганистане требует продолжения практической координации усилий государств региона и всего мирового сообщества для содействия установлению мира и стабильности в этой стране. На этой основе стороны подтвердили свою заинтересованность в продолжении конструктивного взаимодействия в рамках международных, региональных и иных организаций.

В заключение хотел бы подчеркнуть своё глубокое удовлетворение состоявшимися переговорами. Убеждён, что официальный визит главы дружественной России откроет новую страницу в богатой истории отношений между двумя государствами.

С большим удовольствием хотел бы передать слово моему коллеге, Президенту Российской Федерации.

Пожалуйста, Дмитрий Анатольевич.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Эмомали Шарипович.

Уважаемые коллеги! Уважаемые представители средств массовой информации!

Завершились наши переговоры с Президентом Таджикистана. Мы с Эмомали Шариповичем, как всегда, в дружественной манере, откровенно, продуктивно обсудили самый широкий круг вопросов двустороннего и многостороннего взаимодействия.

В продолжение той дискуссии, которая состоялась в рамках «четвёрки», мы обменялись мнениями по ситуации в Центрально-Азиатском регионе, обсудили международные вопросы.

Хотел бы прямо констатировать, что Таджикистан всегда был, является и, уверен, будет нашим стратегическим союзником, нашим партнёром по всем вопросам. И сегодня мы вновь подтвердили наше намерение развивать такое сотрудничество во всех областях, как в двустороннем формате, так и по линии Содружества Независимых Государств, ОДКБ, ЕврАзЭС, Шанхайской организации сотрудничества, в рамках других международных организаций и в рамках новых международных форматов, которые мы сами и создаём. В частности, формат с участием Афганистана и Пакистана является, на мой взгляд, интересным и многообещающим.

Были предметно рассмотрены самые разные вопросы. Но, конечно, мы уделили значительное внимание вопросам, связанным с обеспечением безопасности наших стран и безопасности региона.

Только что были подписаны очень важные соглашения, касающиеся пограничного сотрудничества. И эти соглашения являются, безусловно, стабилизирующим фактором не только в противодействии международному терроризму, наркотрафику, но и в обеспечении мира в этом весьма и весьма неспокойном в геополитическом плане регионе.

Мы говорили сегодня и о том, чтобы завершить работу над продлением срока действия соглашения между нашими странами, посвящённого пребыванию российской военной базы на территории Таджикистана, и договорились о том, что мы дадим необходимые указания нашим ведомствам для того, чтобы в первой четверти, в первом квартале следующего года выйти на подписание соответствующего нового соглашения, ориентированного на будущее, ориентированного на 49 лет.

Считаю, что такого рода отношения должны быть обязательно хорошо проработаны и в то же время должны отражать баланс интересов двух наших сторон. В любом случае мы сегодня с Эмомали Шариповичем подтвердили наше желание достичь окончательного соглашения в этом вопросе в только что указанные мною сроки.

Мы подробно проанализировали перспективы укрепления экономических связей, один из ключевых аспектов развития этих связей – это только что подписанная Программа экономического сотрудничества на 2011–2014 годы. В ближайшее время под эту программу будет подведён план сотрудничества. Мы рассчитываем, что эти документы будут стимулировать совместную деловую активность, будут содействовать привлечению инвестиций, а этих инвестиций уже в принципе накоплено немало, хотя надо признаться, что резервы ещё очень значительные. Но, например, в прошлом году только объём прямых российских инвестиций в экономику Таджикистана превысил 110 миллионов долларов. С учётом того, что наши страны ещё пока, так сказать, находятся на выходе из различного рода кризисных параметров своего сотрудничества, это неплохая цифра, но мы не намерены останавливаться на достигнутом.

При этом мы, естественно, будем учитывать и взаимные интересы. Я даю поручение нашим ведомствам проработать и существующие на сегодняшний день сложные вопросы таможенного сотрудничества и сотрудничества в сфере поставки энергоносителей, нефти, имея в виду существующие тарифы. Значит, до конца года мы должны подготовить необходимые предложения для наших коллег.

Мы, конечно, будем активно наращивать сотрудничество по всем другим направлениям, имею в виду гуманитарное сотрудничество, сотрудничество в сфере науки, образования и культуры. У нас уже есть положительный опыт, связанный с открытием филиалов российских университетов в Таджикистане. У нас работает Российско-Таджикский (Славянский) университет, и начинает свою работу Российский культурный центр в Душанбе. Мы должны двигаться дальше, способствуя расширению гуманитарных контактов и развитию научно-технологических проектов. В этом – будущее, и мы, со своей стороны, также придаём этому огромное значение.

В завершение хотел бы поблагодарить Эмомали Шариповича за прекрасный приём, за конструктивную и деловую атмосферу сегодняшних переговоров. Полностью солидарен с Президентом Таджикистана в том, что этот визит послужит развитию двусторонних отношений, союзнических отношений между двумя нашими странами.

Спасибо.

Сегодня в Душанбе состоялась встреча президентов России, Афганистана, Пакистана и Таджикистана. На мероприятии были обсуждены вопросы регионального сотрудничества сторон в различных сферах, прежде всего в области экономики.

В ходе переговоров российский президент Дмитрий Медведев выразил готовность подключиться к проекту CASA-1000, осуществление которого позволит транспортировать электроэнергию из Кыргызстана и Таджикистана в Афганистан и Пакистан. «Россия готова принять участие в этом проекте, готова инвестировать довольно значительные средства, речь идет о сотнях миллионов долларов, – сообщил он. – Но для этого необходимо, чтобы были приняты необходимые организационные решения, чтобы нас туда пригласили».

Также российский лидер сообщил о заинтересованности России в возможности принять участие в строительстве транснационального газопровода ТАПИ (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия), а также в ряде двусторонних проектов со странами «душанбинской четверки».

На мероприятии были обсуждены и вопросы безопасности. «В кулуарах мы поговорили, и еще раз все мои коллеги и я подчеркнули одно: ответственность за то, что происходит в регионе, в конечном счете все равно будет лежать на наших странах – на России, на Таджикистане, на Пакистане, на Афганистане», – отметил Медведев на последующей пресс-конференции.

По словам российского лидера, несмотря на значимость вклада других государств, основой для поддержания и укрепления безопасности должно стать сотрудничество стран региона, передает информационное агентство “Trend”.

По итогам мероприятия стороны подписали совместное заявление о расширении взаимодействия в сферах экономики и безопасности, были созданы координационные советы глав министерств иностранных дел и экономики стран четверки, была образована рабочая группа по торгово-экономическому сотрудничеству.

Саодат Олимова, Музаффар Олимов

Человеческий капитал в Таджикистане
Итоги двадцати лет независимости

Олимова Саодат Кузиевна — философ, социолог, руководитель научно-исследовательского центра “ШАРК” (Таджикистан).

Олимов Музаффар Абдуваккосович — историк, социолог, доктор исторических наук.

В “ДН” публиковалось их исследование “Мигранты в зоне кризиса” (2010, № 7).

Как изменился бывший “советский народ” за последние двадцать лет, что он строит в каждой отдельно взятой части бывшего СССР, как представляет себя и свое будущее? Эти вопросы занимали нас, когда мы приступали к исследованию, с результатами которого вам предстоит познакомиться. В работе использованы данные официальной статистики, результаты ранее проведенных исследований и публикации в открытой печати. Кроме того, мы провели два опроса общественного мнения, экспертный опрос и две фокус-групповые дискуссии. В этой статье мы разбираем проблемы образования, обучения, приобретения профессиональных знаний и навыков и их применения на рынке труда.

“Благо длительного пользования”

Экономический термин “человеческий капитал” вошел в нашу жизнь сравнительно недавно. Впервые он появился в работах Теодора Шульца, экономиста, получившего Нобелевскую премию в 1979 году. Изучая положение слаборазвитых стран, он заявлял, что улучшение благосостояния бедных зависит не от недр, которыми располагает страна, не от технической оснащенности или усилий их правительств, а скорее от знаний, которыми обладают люди, населяющие эту страну. Иначе, от способности общества накапливать, производить и трансформировать знания отдельных личностей и коллективов в общественное благосостояние1 .

1 Градировский С. Человеческое развитие — вызов России. В сб. Человеческий капитал России и стран Центральной Азии: состояние и прогнозы. — М.: 2009. С. 17.

Шульц дал такое определение нового понятия: “Все человеческие способности являются или врожденными, или приобретенными. Каждый человек рождается с индивидуальным комплексом генов, определяющим его врожденные способности. Приобретенные человеком способности или ценные качества, которые могут быть усилены соответствующими вложениями, мы называем человеческим капиталом”.

Сочетание слов “человеческий” и “капитал”, вероятно, прозвучит дико для многих читателей. Может возникнуть впечатление, что человек уподобляется некоему неодушевленному продукту или счету в банке. И здесь точное, наш взгляд, разъяснение приводит Ростислав Капелюшников: “Аналогию между человеческим и "обычным" капиталом нельзя считать полной. Во-первых, в современном обществе человек — в отличие от станка или пакета акций — не может быть предметом купли-продажи (такое возможно лишь в рабовладельческой экономике). Как следствие, на рынке устанавливаются только цены за "аренду" человеческого капитала (в виде ставок заработной платы), тогда как цены на его активы отсутствуют… Во-вторых, человеческий капитал способен повышать эффективность деятельности как в рыночном, так и внерыночном секторе, и доход от него может принимать как денежную, так и неденежную форму. В результате потребительские аспекты вложений в человека оказываются не менее важны, чем производственные. Тем не менее в главном человеческий капитал подобен физическому: он представляет собой благо длительного пользования; требует расходов по ремонту и содержанию; может устаревать еще до того, как произойдет его физический износ”1.

1 Капелюшников Р.И. Теория человеческого капитала. — http://creativeconomy.ru/library/prd28.php.

Надо сказать, что различные авторы трактуют понятие “человеческий капитал” по-разному. Наше определение в данной статье: это знания, навыки, способности, мотивации, которые могут быть использованы человеком в процессе труда и которые вносят вклад в социально-экономическое развитие страны. При этом важной составляющей является образование, в которое входят также и тренинги, производственная и другие формы обучения.

Таджикистану, как и другим бывшим союзным республикам, достался в наследство от СССР весьма высокий уровень человеческого капитала. И когда в стране начались преобразования, именно на это богатство прежде всего и рассчитывали идеологи реформ. Они были убеждены: уж с такими-то людьми мы быстро построим независимое национальное государство с демократической формой правления и рыночной экономикой — вторую Швейцарию.

Что же произошло в действительности?

Ко всем общим бедам, от которых после распада Советского Союза пострадали новые независимые государства, в Таджикистане добавилась кровопролитная гражданская война 1992—97 годов. Этот конфликт и его последствия глубоко травмировали население республики, оказавшейся в тотальном экономическом кризисе. Затем на страну обрушились потрясения, связанные с переходом к рыночной экономике: резкое сокращение производства, обнищание населения, формирование бедности и попытки выйти из нее… Таков был фон, на котором шли политические, экономические, социальные, культурные, религиозные преобразования. Весь этот клубок сложных и болезненных процессов глубоко повлиял на человеческий капитал. Оказалась затронута и его основа — демографический состав населения.

Странности экономического поведения

За годы независимости численность населения Таджикистана заметно выросла — с чуть более пяти миллионов человек в 1989 году до семи с половиной миллионов в 2010-м. Произошло это за счет естественного прироста населения, который хотя и снизился за последние двадцать лет, но, тем не менее, остается достаточно высоким. Снижение прироста произошло прежде всего из-за падения рождаемости. Правда, при этом уменьшилась и смертность.

В последнее десятилетие перед распадом СССР рождаемость была высокой, а потому население современного Таджикистана молодо — его средний возраст составляет 24—25 лет. Соответственно выросло число работников. Доля людей трудоспособного возраста в общей численности населения увеличилась с 47 процентов в 1991 году до почти 60 процентов в 2008-м. Тем не менее экономическая активность населения Таджикистана падает. В 2008 году количество экономически активных работников составляло лишь третью часть общей численности трудовых ресурсов. Причина — в том, что женщины заняты в приусадебных хозяйствах, а мужчины — в трудовой миграции за пределами родины. Однако государственная статистика слабо регистрирует занятость подобного рода. Потому-то столь велика разница между официально объявленным уровнем безработицы и данными многочисленных обследований. Так, по данным Государственного комитета статистики, уровень безработицы в 2008 году составил всего лишь 2,2 процента, но в действительности он колебался в пределах от 15 до 33 процентов в зависимости от сезона года1.

Прежде чем продолжить разговор о странности “экономического поведения” основой массы населения постсоветского Таджикистана, следует пояснить, что подразумевается под этим громоздким термином. Экономическое поведение — это “образ, способ, характер экономических действий граждан, работников, руководителей, производственных коллективов в тех или иных складывающихся условиях экономической деятельности, жизни”2. И надо сказать, что условия эти складывались в последние годы далеко не благоприятно. Распад Советского Союза разорвал межотраслевые связи, многие предприятия закрылись, люди потеряли работу. Если в 1991 году в промышленном производстве был занят 21 процент всех трудоспособных, то в 2003-м всего 8 процентов. Большинство новых безработных нашли работу в сельском хозяйстве, розничной торговле, сфере услуг, домашнем производстве или перестали искать работу вообще.

1 Стратегия снижения бедности в РТ на 2007—2009 годы. Душанбе, 2007.

2 Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. — 2-е изд., испр. М.: ИНФРА-М, 1999. С. 479.

Деиндустриализация сопровождалась обширным и мгновенным обесцениванием человеческого капитала, накопленного в предыдущую эпоху. Оказалось, что знания, мастерство, опыт, производственные традиции попросту не востребованы. Промышленное производство, требующее квалифицированного труда, сократилось более чем на 50 процентов. В то же время почти утроился объем торговли, бурно развиваются строительство и сфера услуг — иными словами, области, в которых человеку не требуется столь высокая квалификация, как в промышленности. Все это привело к изменениям качества работников на рынке труда. Упал спрос на квалифицированную рабочую силу, зато работники с малой квалификацией — в цене. Правда, в последние пять лет что-то сдвинулось. В ходе нашего опроса руководителей фирм около трети старших менеджеров жаловались, что их сотрудникам не хватает знаний и опыта, а места, требующие высокой квалификации, пустуют. Серьезная ситуация с дефицитом специалистов сложилась в промышленности, строительстве, ЖКХ, здравоохранении и связи…

Меняется и состав населения. Снижается количество горожан, растет число сельских жителей — то есть, происходит так называемая дезурбанизация. Если в 1989 году в городах проживала треть населения Таджикистана, то в 2010-м — чуть больше четверти, 26,4 процента. Следует отметить, что процесс дезурбанизации начался еще в советское время. Доля городского населения неуклонно снижалась с 1975 года, когда она составляла чуть более 37 процентов. Соответственно повышалась занятость в сельском хозяйстве, и особенно в приусадебном производстве продовольствия для собственного потребления. Одновременно резко выросла временная трудовая эмиграция, которая захватила огромные массы людей, не нашедших работы на родине. Разрастание натурального хозяйства и трудовая эмиграция поглощают все больше людей, переставших выходить на внутренний рынок труда. Огромное количество семей опустилось за черту бедности и едва сводили концы с концами. И одновременно, как и повсюду на постсоветском пространстве, возник тонкий слой людей богатых и сверхбогатых. Произошло социальное расслоение, сформировалось заметное социально-экономическое неравенство.

Все это не могло не сказаться на человеческом капитале. За годы гражданской войны значительно ухудшилась система образования. Страна заплатила за реформы чрезмерно высокую социальную цену. Значительная часть наиболее образованных людей покинула родину. И все же, несмотря на тяжелые потрясения, сопровождавшие переходный период, Таджикистан сохранил довольно высокий уровень грамотности населения и охвата его образованием.

Тем не менее, как ни печально, человеческий капитал в стране медленно и последовательно ухудшается. Молодые люди менее образованны, чем их родители, качество образования заметно упало, растет неравенство в доступе к образованию. Если в советское время образованием были охвачены все дети, то в настоящее время ситуация изменилась. В стране появились неграмотные, и произошло это довольно быстро. Так, переписи, проведенные в 1989 и 2000 годах, еще отмечали поголовную грамотность. Прошло совсем немного времени. В 2007 году среди людей старше пятнадцати лет нашлись те, кто сообщили, что никогда не посещали школу и не владеют грамотой. Они составили 0,7 процента населения Таджикистана1. Сократилась и доля людей с высшим и средним профессиональным образованием.

1 Обследование уровня жизни в Таджикистане. — Душанбе: Госкомстат РТ-ЮНИСЕФ, 2009.

Современный работник, как правило, окончил лишь 9—11 классов. Среднее образование имеет около половины экономически активного населения, и только треть всех людей, участвующих в трудовой деятельности, получили профессиональное и высшее образование. Уровень экономической активности людей с профессиональным или высшим образованием значительно выше, чем у тех, кто имеет только среднее образование.

Что способствовало ухудшению человеческого капитала? Изучая различные факторы, мы выделили три основных: ухудшение системы образования, влияние структурной перестройки экономики и воздействие масштабной трудовой миграции.

Лучше быть мальчиком, чем девочкой

Почему молодые люди бросают школу, не доучившись? Ответить на этот вопрос поможет рассказ одного из наших респондентов, юноши по имени Сино. Приводим его интервью в нашем пересказе.

Сино живет в Душанбе, ему семнадцать лет. Отец умер, когда Сино было два года. Юноша живет с матерью, с четырнадцатилетним братом (учится в 8-м классе) и девятилетней сестрой (учится в 3-м классе). Сино — главный кормилец в семье. Им также помогает дядя — брат матери.

Три года назад Сино оставил школу. У него не было возможности платить за учебу. Он решил работать, чтобы помогать матери. Сначала занимался мелкой уличной торговлей, а потом дядя взял его в авторемонтную мастерскую, где он под дядиным руководством чинит автомобили. Рабочий день Сино длится с 8:00 до 19:00 часов вечера. Его ежемесячный заработок составляет 60 сомони (20 долларов). Из них 50 сомони (17 долларов) он отдает маме. Оставшиеся деньги откладывает.

Сино считает свою работу доходной, но хочет продолжить учебу — мечтает поступить в техникум, но для этого нужны деньги, которых у него пока нет. Он считает, что образование является самым важным источником как духовного, так и материального богатства и для мальчиков, и для девочек: “Нельзя считать богатым необразованного богача, потому что в любой момент у него могут отнять все его имущество. Знания отнять у человека невозможно”. Сино решил, что брат и сестра должны учиться. Он говорит: “Им пока необходимо учиться, стать грамотными, а работать успеют. Одновременно учиться и работать — это непосильная нагрузка и ни к чему хорошему не приведет”.

Читателя наверняка удивило упоминание о том, что у юноши “не было возможности платить за учебу”. Конституция Республики Таджикистан гарантирует всеобщее и бесплатное образование. Однако в действительности платить приходится, и платить, по меркам бедных семей, немало. В школах Душанбе, как и в школах других регионов, начиная с первого и кончая выпускным классом с каждого ученика взимается неофициальная плата. Мзда зависит от престижа школы и составляет от 15 до 35 сомони (5—9 долларов) в месяц. Деньги идут на прибавку к зарплате учителей. Кроме того, с родителей собирают деньги на ремонт школы, покупку оборудования, на проведение школьных мероприятий и другие расходы. Происходит это на добровольно-принудительных началах, в нарушение конституционных норм. При этом дети в городах находятся в относительно благополучном положении. Наши опросы показали, что сельские жители в два раза чаще, чем городские, бросают обучение из-за высокой оплаты школьного образования и почти в три раза чаще — из-за необходимости начать работу…

Но вот ребенок заканчивает школу, однако поборы, если он решил продолжать учебу, на этом не заканчиваются. Дополнительные платежи вошли в практику как школьного, так и профессионально-технического и высшего образования. Их масштаб настолько велик, что в Национальной стратегии развития образования Республики Таджикистан на 2009—2018 годы ставится вопрос о легализации платы за обучение. Предполагается, что эта вынужденная мера поможет наладить учет и контроль за тем, как используются “побочные” деньги.

Однако независимо от того, станет ли плата законной или останется нелегальной, она по-прежнему будет лежать тяжким грузом на семьях с низкими доходами. Неравенство богатых и бедных в доступе к образованию останется. Чтобы снять эту проблему, в 2007 году было принято постановление правительства “О выплате денежных пособий малообеспеченным семьям, имеющим детей, обучающихся в общеобразовательных школах РТ”. К сожалению, денег у государства недостаточно, и пособие получают два раза в год только 15 процентов наиболее нуждающихся семей. Проблема все еще ждет своего решения.

Справедливости ради следует сказать, что нынешние школьные поборы, какова бы ни была их моральная сторона, — мера вынужденная. Вызвана она, с одной стороны, плохим материально-техническим оснащением учебных заведений. Вот один только показатель: в сельских местностях школьные классы нередко закрываются на зимний период из-за отсутствия отопления. Где уж тут мечтать обо всем прочем, без чего немыслима современная школа!

С другой стороны, самих учителей можно без преувеличения включить в число бедных. Их зарплаты чрезвычайно низки. По этой причине в одном только 2008 году с работы уволилось около 11 тысяч учителей. Уходят прежде всего наиболее квалифицированные. В 2008—2009 годах в Таджикистане работало около 100 тысяч учителей. Из них только 61 процент имел законченное высшее образование.

Но не только безденежье гонит учителя из школы. Чаще всего пустуют учительские вакансии в горных, отдаленных и труднодоступных селениях. Ухудшение общественного транспорта, разрушение сети местных дорог, повышение платы за проезд сделало труднодоступными многие селения в горах и предгорьях. И это сразу же привело к оттоку учителей из местных школ.

Итог всего перечисленного — очень низкое качество образования в целом по стране. Правда, полученные нами в ходе опросов данные показали, что с 2002 года школьная инфраструктура стала улучшаться. Наибольшие улучшения произошли в столице и регионах с высоким уровнем жизни. Однако на селе и в бедных районах положение ухудшилось.

Более всего экономическое и социальное неравенство затронуло сельских женщин с низкими доходами. У них — самые ограниченные возможности получить образование. Вот как описывает ситуацию активистка исламской партии Таджикистана Зарафамо Рахмонова: “Сегодня мы поднимаем вопрос о политической грамотности женщин, однако на деле мы должны признать, что речь идет уже об элементарной неграмотности. В ряде труднодоступных кишлаков женщины не умеют ни писать, ни читать. Они даже не знакомы с грамотой. Учиться не могут, потому что нет возможности, не хватает денег. Детей нечем кормить, их не во что одеть. Мужья на заработках, и часто они тоже не могут помочь своим семьям из-за кризиса”1.

1 Цит. по: Саркорова А. Почему в Таджикистане девочки бросают школу? http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/03/110303_tajik_girls_education.shtml.

Анора Саркорова, в статье которой приведено это высказывание, отмечает, что семьи с низкими доходами предпочитают вкладывать деньги в образование мальчиков, но не девочек… Образование может помочь мальчикам найти работу в Таджикистане и за рубежом, с тем чтобы они поддерживали пожилых членов семьи в будущем. Родители не видят пользы в образовании девочек, так как традиционно дочери выходят замуж в молодом возрасте, обеспечивают жизнедеятельность домохозяйства мужа и не выходят на рынок труда. Эта практика особенно распространена в сельских районах. В начальной школе неравенства между мальчиками и девочками нет. Но уже в 7-м классе на 10 мальчиков приходится 8 девочек. Мальчики имеют больше вероятности получить общее среднее образование, чем девочки, которые чаще бросают школу после 4-го класса. Образованию девочек часто препятствует их загруженность домашней работой и уходом за младшими братьями и сестрами. Исследования детского труда в Таджикистане показывают, что девочки, особенно в возрасте 13—15 лет, тратят на домашний труд значительно больше времени, чем мальчики.

В итоге это приводит к общему низкому уровню образования у подрастающего поколения, так как малообразованные женщины не поощряют своих детей учиться и получать профессиональные знания. Низкая степень образованности матерей влияет не только на посещаемость, но и на успеваемость учащихся — успехи ребенка в школе гораздо больше зависят от матерей, чем от отцов.

Ухудшению образования детей способствует и трудовая миграция мужчин. В мигрантских домохозяйствах дети учатся хуже и пропускают школьные занятия чаще, чем в семьях без мигрантов. Они начинают работать раньше и работают больше, чем сверстники, особенно старшие сыновья, которые пытаются заменить отцов. Когда отцы по какой-то причине не присылают переводов, многие дети мигрантов перестают ходить в школу. Домохозяйство, пытаясь справиться с финансовыми трудностями, использует стратегии выживания, экономит на школьных расходах и увеличивает трудовую нагрузку на всех членов семьи, в том числе и на детей.

Мы беседовали с двенадцатилетней девочкой Мадиной, которая бросила школу два года назад, когда отец уехал на заработки в Россию и пропал. В семье кроме Мадины — сестра пятнадцати лет (она не учится и торгует на улице вареной кукурузой) и брат. Ему десять лет и он учится в четвертом классе. Мать Мадины занимается уличной мелкой торговлей рядом со школой, продает жвачку, шоколад и газированные напитки. Раз в месяц Мадина вместе с сестрой покупает оптом семечки. Дома жарит их и продает стаканчиками. Ее рабочее место на тротуаре около школы рядом с мамой.

Утром Мадина встает в 6 часов, убирает дом, завтракает и в 9 часов идет работать. Обедает с мамой, покупая пирожки на улице. В 15:00 часов она идет домой. Ее рабочий день длится от 5 до 8 часов. Когда она училась, одноклассники дразнили девочку тем, что ее мама — уличная торговка. Сейчас бывшие соученики и знакомые дети продолжают над ней насмехаться.

В свободное время Мадина помогает матери убирать дом, играет с братом. На вопрос, хотела бы она не работать, а продолжить учебу, она ответила: “Надо работать, чтобы помочь маме”. Ее мать не имеет патента на уличную торговлю, так как он слишком дорог для нее. Поэтому милиционеры не разрешают им торговать на улице. “Когда нас гонят с улицы, мы с мамой убегаем с товаром и прячемся в школе. Когда милиционеры уходят, мы опять садимся на тротуаре торговать”, — рассказывает Мадина. Она мечтает, чтобы папа приехал из России, чтобы родители были здоровы, был мир, чтобы все дружно жили и не было бы злых милиционеров. Она еще не решила, кем стать. Вот ее мама отлично училась в школе, а теперь не имеет работы. Мадина думает, что лучше быть мальчиком, чем девочкой. Мужчины больше зарабатывают.

Поможет ли образование найти работу?

Ситуация с высшим образованием в общих чертах повторяет школьную с тем лишь добавлением, что барьеры здесь выше и для малоимущей молодежи, и для женщин. Стоимость обучения высока, и потому пути к высшему образованию для бедных слоев населения оказываются, как правило, недоступными. Есть, правда, регионы, где плата за образование пониже, — в них и охват молодежи высшим образованием пошире, но это не меняет общую картину.

Парадоксальная закономерность: студенты из богатых семей значительно чаще учатся бесплатно или получают государственную стипендию, чем студенты из неимущих семей. Почти половина вузовских студентов учится в “бюджетных” группах, то есть не платит за обучение. Разгадка парадокса проста. Для того чтобы получить государственное финансирование, молодому человеку необходимо поступить в вуз. Однако поступление зачастую связано с коррупционными платежами, на которые у бедного абитуриента нет средств. А нет денег на поступление — не можешь учиться бесплатно. Порочный круг.

Аналогичная ситуация — в средних специальных учебных заведениях. Однако в настоящее время потребность в профессионально-техническом образовании значительно снизилась, а привлекательность высшего возросла. Главное, что определяет выбор учебного заведения и будущей профессии, — возможность найти работу после окончания обучения. Профессионально-технические колледжи и ПТУ такой уверенности не дают. Тем не менее часть молодых людей продолжает надеяться на то, что диплом поможет им трудоустроиться если не на родине, то за рубежом. Так, чуть свыше 60 процентов опрошенных мужчин и около 45 процентов женщин сообщили, что выбрали профессию из-за перспективы получить работу за границей. Такой подход распространен главным образом среди сельских жителей, которые мигрируют чаще, чем горожане.

Мы попытались выяснить, насколько образование повышает благосостояние семьи. Оказалось, что среднее специальное образование способно значительно увеличить ежемесячный доход, но оно не приводит к обеспеченности, зажиточности и тем более к богатству. Университетское образование главы семьи способствует повышению семейных доходов от крайне низкого до среднего уровня, а также может сделать их чрезвычайно высокими. Таким образом, высшее образование — это средство выхода из нищеты. Но чтобы добиться настоящего благополучия, необходимы дополнительные условия — социальный капитал, в который входят связи, происхождение и прочее в этом же роде. Затраты на получение высшего образования женщинами, выходцами из бедных семей, сельчан не окупаются.

Негативный опыт миграции

В различных странах был проведен целый ряд исследований, в которых рассматривалось влияние миграции на человеческий капитал. Большинство из них показало, что гастарбайтеры в ходе работы за рубежом получают дополнительные знания и навыки. Кроме того, считается, что миграция оказывает положительное воздействие на человеческий капитал. Уменьшается крайняя бедность, за счет денежных переводов увеличиваются доходы оставшихся на родине семей, которые могут теперь выделять больше средств на образование детей. Это подтверждает опыт таких “миграционных” стран, как Турция, Иордания, Пакистан, Мексика…

Однако опыт Таджикистана свидетельствует, как ни печально, об обратном. Собранные нами данные показали, что как среди мигрантов, так и в их семьях уровень образования постепенно снижается. Пример тому — таджикская трудовая миграция в России, которая за последние восемнадцать лет стала заметно менее образованной.

В чем причина? Связано ли снижение уровня образования мигрантов с общим ухудшением человеческого капитала в Таджикистане? Или же виной тому негативные последствия трудовой эмиграции?

Начнем с того, что опыт таджикской трудовой миграции заметно отличается от опыта других “миграционных” стран, где на заработки за рубеж отправлялись представители средних и низкостатусных слоев населения. Дома их не удовлетворяли низкие зарплаты или положение в обществе. В Таджикистане же трудовая миграция развивалась в рамках процесса структурной трансформации рынка труда. Она вовлекла в свою орбиту высококвалифицированных работников и специалистов, занятых прежде в советском народном хозяйстве и оставшихся без работы с его распадом. Поэтому в первое десятилетие за рубеж отправилось непропорционально большое количество мигрантов из высокостатусных групп населения и высококвалифицированных профессионалов. Большинство из них устраивалось простыми рабочими, поскольку в ходе структурной перестройки рынка труда в России, как и в других постсоветских странах, выросла потребность в тяжелом малоквалифицированном труде. Наш информант Бозор (52 года) родом из города Курган-тюбе рассказывает:

“В Россию на заработки я поехал оттого, что потерял работу. Остановился завод, где я работал инженером. Восстановить производство было невозможно. Плюс ко всему росли дети, им многое нужно. Пришлось в 1998 году ехать в трудовую миграцию. Другого выбора не было — день ото дня жить становилось все труднее. Работал сначала на рынке — тележки таскал. Потом осмотрелся и нанялся на стройку. К сожалению, в первый год я заболел — простудился на стройке. Не работал почти четыре месяца — воспаление легких с осложнениями. Ничего не высылал жене. Старшим детям пришлось бросить школу и пойти работать. Потом все наладилось, но старший сын в школу не вернулся. Сейчас вместе со мной работает штукатуром на стройке в Одинцове. Образования он так и не получил. Средний сын закончил пединститут, проработал два года в школе, женился и поехал вместе с нами работать в Россию. На учительскую зарплату не проживешь и тем более не прокормишь жену и детей”.

Из-за нерегулируемого правового статуса многие таджикские мигранты жили и продолжают жить в условиях, когда образование не нужно и неуместно. Этот коллективный опыт препятствует улучшению образовательного уровня молодых мигрантов. Работники из Таджикистана не особенно заинтересованы в приобретении профессионального или технического образования, поскольку большинство из них работает в секторах, потребляющих малоквалифицированную рабочую силу. Это строительство, инфраструктура торговли, коммунальное и сельское хозяйство. Здесь нет достаточных стимулов для приобретения профессиональных или технических навыков, превосходящих уровень базовой грамотности. В то же время имеющаяся у мигрантов квалификация не востребована на рынке труда России. Правда, те, у кого за плечами институт или университет, отправляют деньги домой чаще и больше, чем мигранты с более низким уровнем образования, но так как им редко удается работать по специальности, то их прежние знания, как правило, обесцениваются.

И все же многие трудовые мигранты во время работы за рубежом приобретают умения и навыки, которые повышают их производительность и человеческий капитал. Около двух третей таджикских гастарбайтеров выучили русский язык и те или иные профессиональные навыки, что редко бывает подтверждено документально. Сертификаты получают лишь единицы.

Казалось бы, эти специалисты, обретшие опыт и знания, должны быть востребованы дома, в своей стране. Однако на самом деле это происходит лишь в малой степени. Ежегодно 9 процентов мигрантов возвращаются навсегда в Таджикистан. Но лишь 40 процентам этих людей квалификация, полученная за рубежом, помогла устроиться на работу. Остальным новые знания не помогли или даже ухудшили шансы на трудоустройство. Здесь, на родине, их компетенцию и опыт чаще всего отказываются признавать из-за отсутствия подтверждающей их бумажки. И это весьма острая проблема.

В целом же воздействие вернувшихся мигрантов на технологическое развитие страны незначительно. Причин тому несколько. Из-за технологического отставания Таджикистана репатрианты не могут применить новые знания и навыки на крупных государственных предприятиях или предприятиях, требующих значительных инвестиций. А потому они предпочитают работать в малом бизнесе. Их инновационное влияние сказывается только в отраслях, в которых сосредоточены главным образом малые предприятия. Это сфера бытовых услуг, строительство, производство, переработка и хранение сельскохозяйственной продукции, где редко используются продвинутые технологии. Только здесь репатрианты помогают внедрять новые техники, инструменты, методы…

Необходимость радикальных изменений

Низкий уровень человеческого капитала в Таджикистане явился следствием объективных закономерностей переходного периода. В Таджикистане с 2000 года наблюдается высокий экономический рост — почти по 10 процентов ежегодно в докризисный период. За восемь последних лет число бедных сократилось с 87 до 47 процентов населения. Дальнейшему развитию препятствует неудовлетворительный уровень человеческого капитала. Страна остро ощущает дефицит высококвалифицированных профессионалов в различных отраслях экономики, в государственном
управлении, образовании, медицине, науке. Именно это, как полагают многие эксперты, препятствует эффективному проведению в стране реформ.

Эта проблема постоянно находится в центре общественных дискуссий. С 2005 года по настоящее время принято десять государственных программ, пять национальных планов и ряд проектов в области образования, реализация которых предусмотрена в ближайшие пять-десять лет. Идет реформа финансирования школ и пересмотр учебных программ. Большое внимание в последние годы уделялось строительству и ремонту школьных зданий.

Восстанавливать и совершенствовать систему образования правительство Таджикистана начало в период постконфликтной реконструкции, то есть после окончания гражданской войны и примирения с оппозицией. С 2000 по 2009 год были приняты ключевые законодательно-правовые документы, ставшие основой государственной политики в области образования. Направлены они на обеспечение равного доступа к образованию, снижение дискриминации по полу, повышение качества образования, снижение бедности посредством повышения уровня образованности населения. Инвестиции в человеческий капитал стали стратегической задачей правительства Таджикистана. Однако общий объем расходов на образование по-прежнему сравнительно невелик. В 2008 году он составлял лишь 4,1 процента от ВВП (для сравнения: в 1991 году — 9,7 процента). Недостаток инвестиций в образование особенно ощутим на фоне быстрого прироста детей и молодежи. А неравенство в доступе к образованию, как мы уже говорили выше, все еще остается острой проблемой.

Сошлемся на мнение независимого эксперта Наргиз Халимовой: “Правительство Республики Таджикистан продолжает проводить социальную политику, выстроенную как система прямой помощи населению, — патернализм, который предполагает отношение к человеку как к пассиву, на который государство должно тратить деньги. В конечном счете неважно, насколько эти траты эффективны, нужны людям, действительно ли выделенные средства помогают людям или нет — общество должно это принимать и быть благодарным государству. Такая социальная политика, проводимая экономически слабым государством в отношении своего населения, вызывает у последнего только раздражение и неуважение к власти.

Государство должно осознать необходимость радикальных изменений в социальной политике, которая бы основывалась на отношении к человеку как к активу, в который государство вкладывает деньги. Пока в стране нет ясного представления, как перевести этот капитал из пассива в актив”1.

1 Халимова Н. Человеческий капитал Республики Таджикистан. В сб. Человеческий капитал России и стран Центральной Азии: состояние и прогнозы. — М.: 2009. С. 152—153.

Нельзя сказать, что власти вовсе не замечают значения проблемы. Напротив, в последние годы растет понимание важности человеческого капитала для развития страны. Однако необходимо сделать следующий шаг и признать этот фактор первоочередным.

Природные ископаемые, источники энергии, производственные мощности, банковские капиталы, сверхсовременные технологии — все эти ресурсы мертвы, пока их не оживит рука человека. Не что иное, как человеческий капитал, определяет ныне основную долю национального богатства. Ядро этого капитала — люди. Только образованный, инициативный, обеспеченный всем необходимым для счастливой жизни и творчества народ способен заставить инертные ресурсы работать и двинуть страну вперед.

«Дружба Народов» 2011, №9

Алексей Малашенко

Заметки о пространстве, именуемом постсоветским, и о том, что там делает Россия

Малашенко Алексей Всеволодович (род. в 1951 г.), в 1974 г. окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ им. М.В.Ломоносова. Председатель программы “Религия, общество, безопасность” Московского центра Карнеги. Доктор исторических наук, профессор Высшей школы экономики, автор 15 книг и множества статей.

Однажды в Останкино перед началом телешоу тогда еще не уехавшего на Украину Савика Шустера, на чаепитии участников, я присел рядом с первым президентом Украины Леонидом Кравчуком. Я спросил у него:

— Вы, когда в 1991 году подписывали договор в Беловежской Пуще, предполагали, что Советский Союз распадется раз и навсегда и что в итоге получится то, что получилось?

— Нет, — ответил Леонид Маркович, — чтоб так оказалось, мы не думали.

Что будет именно так, в 1991-м, пожалуй, не думал никто.

(Но вина за распад СССР лежит не на беловежских сидельцах. В первую очередь виновата Грузия. Вспомните, именно тбилисское “Динамо” еще в 1990-м вышло из чемпионата СССР по футболу. Возможно, из-за обиды на то, что тбилисцы всего два раза становились чемпионами. Хотя это не первая грузинская фронда. Еще в 1956-м, после доклада Хрущева на XX съезде КПСС, в Тбилиси на демонстрациях в защиту Сталина несли лозунги, призывавшие к отделению Грузии от СССР, а заодно и избранию В.М.Молотова генеральным секретарем ЦК КПСС. Впрочем, все это — шутка).

В году 1957-м мне было 6 лет. Жили мы в коммунальной квартире на Третьей Тверской-Ямской. На коленках примостившись у обеденного стола, я любил разглядывать подаренный мне папой Атлас мира. Он не был столь многоцветен, как ныне: французское сиреневое, английское (включая Канаду) зеленое, небольшие пятна серого португальского, полукруглый желтый Китай, большая ржавого цвета Америка и мы, СССР, — огромные, розовые, неизмеримо большие, чем соседняя разноцветная “мелочь”: слева — Европа и внизу — ирано-афгано-монгольская Азия.

Много лет спустя, в 2010 году, в Вашингтоне на воскресном базаре я купил карту мира 1901 года. Там вообще было только пять цветов. Российская империя на ней — с Польшей и Финляндией — выглядела еще солиднее. Карту я повесил над письменным столом. Не по причине великорусского шовинизма, тем более, имперскости — просто у нее эстетичная цветовая гамма.

Коммунистов я разлюбил рано, но очень долго благодаря кино — “Ленин в Октябре”, “Ленин в 1918-м году”, “Рассказы о Ленине”, “Котовский”, “Чапаев”, “Коммунист”, “Хождение по мукам” и др.-др.-др. — уважал большевиков. Их всегда играли талантливые, убедительные актеры.

И любовался картой с СССР: нравилось быть самым большим, пусть несытым и неухоженным, но Гулливером. То, что это розовое, похожее на скачущую беременную лошадь без головы, может исчезнуть, я не мог и помыслить.

Кроме Андрея Амальрика, этого вообще никто не представлял. Есть легенда, что еще в 1963-м Шарль де Голль изрек: “Оставьте русских в покое, они сами развалятся”, но текстуального подтверждения этой сентенции мне не попадалось. Привыкнув навсегда к советской карте, душой не воспринимаю постсоветские границы. Не по политическим соображениям, а из-за того, что в голове, как на жестком диске, навечно запечатлен тот самый “файл детства”. И до сих пор с трудом и легким омерзением их пересекаю.

1992 год — Алма-Ата, старый, еще не сгоревший аэропорт. Ранний утренний рейс, луна, горы в тумане, ночной джин с собутыльниками-коллегами по конференции. И вдруг вопрос: паспорт. “Чего тебе, — заскрежетал я, — какой еще паспорт?!” — и гордо, как и положено советскому человеку, проследовал вперед, “не поворотив головы кочан”, в сторону тогда еще робких, бедно одетых казахстанских пограничников.

1993-й — лечу из “Домодедова” (советского, не перестроенного) в только что переименованный из Фрунзе Бишкек. Рейс опаздывает. Холодно, голодно. Захожу в самолет: грязный ковер, с потолка свешиваются провода. Сажусь, взлетаем, паренек в домашнем пиджаке приносит вареное яйцо в скорлупе и кусок черного хлеба.

— А соль?

— Сейчас.

И приносит крупную соль в баночке с надписью “Сметана”.

Садимся в Бишкеке, но не в том “Манасе”, где сегодня и ночью можно выпить хорошего коньяку “Кыргызстан” (очень рекомендую) и где кучкуются летящие в Афганистан серые американские транспорты, но в том, “постсоветском”. Приземлились. Во всем аэропорту вырублен свет. Несвежий лайнер Ту-154 откатывается на край взлетного поля, освещается зенитным прожектором, и при его свете на землю вышвыривают багаж. Бери, что хочешь.

— А!.. — слышу я свой возмущенный голос. — Да у меня там... — Но тут, слава богу, под ноги мне выпадает мой черный чемодан (его спустя три года уперли между Тель-Авивом и Миланом), и я утаскиваю куда-то вбок свою добычу.

В Бишкек было трудно влететь. Из столицы Азербайджана Баку в 1995 году — вылететь. И дело даже не в том, что там был бардак и из старого аэропорта “Бина” делали новый, получивший в 2004 году гордое имя Гейдара Алиева, а в том, что в этой стране уже почти вовсю шуршала местная валюта — манаты, водянистого цвета дензнаки. Баксы, по тогдашнему закону, можно было вывозить в количестве пятисот штук (хотя, может, и целой тысячи). Получив на конференции гонорарище в 200 ам. долл., я честно вписал их в декларацию. Прочитав ее, толстый пограничный майор велел обменять их на манаты. Состоялся краткий диалог.

— Но ведь по закону можно.

— Здесь закон — я.

Но... “у меня с собою было”. Был мой хороший товарищ Рафик, на очень хорошем посту и входивший, так сказать, “в ближайший круг”. Рафик дожидался, когда я пройду все формальности.

— Сейчас я уйду, — сказал я “закону”, — потом вернусь, но тебя здесь после этого больше не будет никогда.

Тот посмотрел на меня, сразу все учуяв, встал и молча удалился. Так я сохранил свои доллары, а он — честь и достоинство азербайджанского пограничника.

В тбилисском “Лочини” в 2000-м проблем было меньше. И были они какие-то жалостливые. На прощанье ребята осчастливили меня чачей — двумя литрами в пластиковых бутылках. Сдавать мягкую тару было опасно, и я открыто потащил бутылки через таможню. (Это было до Бен Ладена — запрет на провоз жидкостей в салоне самолета еще не ввели.)

— Запрещено в домашней таре, — сказала симпатичная пограничница лет сорока.

— Давайте поделимся, — предложил советский я. — Одну — вам, одну — мне.

— У меня таких у самой полно.

— Тогда забирайте обе, — обозлился я.

— Да проносите вы, только хоть один доллар дайте.

Но не дал я бедной красивой грузинке и одного доллара. Из принципа не дал, и до сих пор стыдно.

В “Шереметьево” таможня действовала не так, как “робкая грузинка”. Мы летели в Бишкек проводить конференцию. Конференция стоит немало — тут и билеты, и переводчики, и помещение, и много еще чего. Платить приходится наличными, которые организаторы вынуждены таскать на себе. Не пояс шахида, но тоже неприятно. Уже заползаем в лайнер, и тут мою спутницу Марину — хвать! Она везла дозволенную по старому закону сумму, а уже вышел новый, по которому нельзя вывозить через суверенную границу 10 тыс. баксов. В общем, тормознули нашу Марину. Отнеси, грят, деньги в банк, а то вообще дело на тебя заведем. Выхода у нас нет. Без денег, что у нее на руках, никакой международной, год готовившейся конференции не бывать. Не стану описывать, как я выскочил из уже взвывшего моторами аэробуса, как допрашивали нас в похожем на сортир закутке, не опишу физиономии стражей (один был длинный, другой — короткий) таможенного порядка. Цитаты из диалога.

Он. Как будем договариваться, по-русски?

Я. ?

Он. По-русски или как?

Я. Сколько?

Он. Две с половиной.

Я. Полторы.

Он. Две.

Я. Хрен с тобой.

Цена русского национального таможенного пути развития в тот раз обошлась в 2 тыс. баксов.

“Дешево вы отделались”, — утешили меня сведущие коллеги.

В 1997 г. в ашхабадском аэропорту нейтрального Туркменистана охранители границы вели себя тоже незастенчиво. Правда, руководствовались они не финансовыми, но идеологическими причинами. В Ашхабаде по прибытии у меня отобрали мою же книжку “Исламское возрождение в современной России”. Когда в 1979 г. в столице Ливии Триполи конфисковали советский журнал “Крокодил”, это было хоть как-то понятно — дескать, коммунистическая пропаганда. А здесь… Я уже и не пытался отстоять свое произведение. Но тут вмешался мой спутник, корреспондент журнала “Тайм” Юра Зарахович.

— Да вы знаете, кто он? Да вы знаете, кто я? — И задрожали от Юриного рыка туркменские погоны. Таможенник не стал больше полемизировать: американский корреспондент на постсоветском пространстве более весомый аргумент, чем российский ученый. Так мы и прошли, так пронес я свой безобидный для туркменистанского суверенитета труд.

В душанбинском аэропорту особых приключений не помню. Тем более там, не знаю уже по какой традиции, меня всегда ждет VIP с чашкой чаю. Однажды, впрочем, случилось. И не приключение, а эпизод — тягостный и потому запомнившийся.

Тогда я улетал не VIP’ом, а как простой трудящийся. Обычный зал вылета, который вечно перестраивался и где вместо пола были положены грязные доски. Теснота была, как на перроне индийского вокзала в городе Ахмадабад. Едва я вошел, объявили посадку, и публика рванула к одной-единственной двери, открытой прямо на летное поле. Привыкший к бережному отношению, я замешкался, и тут ко мне подошли два милиционера, встали по обе стороны тела российского гражданина и, расталкивая, слегка стуча палками по своим соотечественникам, повели меня к выходу. Люди расступались. Я почувствовал, как на голове у меня вырастает пробковый колониальный шлем, а в руке вот-вот появится хлыст.

Самолет наполнялся людьми-гастарбайтерами, среди которых легко угадывались инженерские, студенческие и учительские лица. Сколько таких полубездомных таджиков работает по России? Говорят о 400—800 тысячах, о полумиллионе-миллионе узбеков.

Замечено, на душанбинских рейсах почему-то хочется курить особенно сильно. Курить теперь запрещено, и потому многие, направляющиеся в Россию за длинным рублем, делают это в туалете. А где же еще? Я, человек законопослушный, себе этого ни за что не позволю.

Но вот однажды летим мы с профессором Ирой Звягельской в Душанбе. Хорошо летим, душевно. И вдруг нам обоим, не сговариваясь, захотелось перекурить. Ну, очень захотелось. И мы осторожно спросили у стюардессы, что нам делать. Посмотрев на наши ученые лица (на рейсе Москва—Душанбе и обратно — самые красивые стюардессы), девчонка кивнула и провела нас почти в святая святых, где возле полуоткрытой кабины пилотов мы стояли, глядели в маленький иллюминатор и целых пять минут блаженствовали.

Однако с аэропортами да самолетами я несколько увлекся. Теперь два слова о границах на железной дороге. Их приходилось в начале 1990-х пересекать реже. Но вспомнить тоже есть что. На российско-украинской границе, кажется, в Макеевке, пограничники прицепились к ножику (именно ножику, а не ножу), которым я, сидя с семьей в купе, резал сыр. Восприняв их претензии как шутку, я засмеялся, и они ушли. Шедший вослед им милиционер тихо сказал: а ведь могли бы вынуть из поезда за хранение холодного оружия. На обратном пути из Феодосии мы пользовались только пластмассовыми вилками.

На российско-белорусской границе пограничников сопровождали непредсказуемого вида псы, а весь проход по вагонному коридору напоминал средней руки антитеррористическую операцию. Году этак в двухтысячном на той же границе местная таможня устроила обыск моей семье. У дочки обнаружили целых 30 лишних долларов и стали угрожать ссадить с поезда. Столь пристальное внимание, как потом выяснилось (в неофициальном порядке), было объяснено тем, что проводница по ошибке “капнула”, что у этих-де есть что-то, чем можно поживиться.

И все же, мало-помалу, российско-эсэнговские границы устаканились. Конечно же можно утомить байками о прибытии в Астрахань эшелона из Душанбе или о пересечении сухопутной границы между Астраханской или Оренбургской областями и Казахстаном, но не буду. Впрочем, два словечка, дабы озадачить презирающего раскосого азиата русского националиста, скажу. Значит, так, мужики, когда из русской Астрахани попадаешь в “отсталый” Казахстан, то ощущение, будто ты из Крыжополя переехал в почти Финляндию. Это о качестве ихних шоссе. Так что, может, сориентировать первую российскую беду, то есть нас, дураков, на избавление от беды второй — плохих дорог? А им, казахам, узбекам, киргизам, украинцам, кавказцам с неграми и китайцам, будем бить морду потом, а?

Но в целом, повторяю, официальные российско-постсоветские границы обретают почти пристойный вид. Нормальной границы после войны 2008 года нет только с Грузией. Теперь в Тбилиси нужно летать через Киев или Стамбул.

Да вот еще при вылете из Еревана почему-то отнимают 30 долларов. Предположим, что это налог за независимость Нагорного Карабаха (Арцаха по-армянски). Но я-то здесь при чем?

Зато границы между некоторыми бывшими советскими республиками — все еще тоска зеленая. Про армяно-азербайджанскую, она теперь азербайджано-карабахская, говорить не приходится — ее нет и, наверно, при моей жизни уже не будет. Вместо границы — линия фронта. Написано про нее много. Лично мне нравятся записки стрингера, оператора Юрия Романова “Я снимаю войну...” (Москва, 2001). Может, оттого, что я, несмотря на подуставший возраст, все еще завидую людям, проживающим такие адреналиновые ситуации.

Мои ситуации не такие страшные, они скорее занимательные.

Вот граница в Кара-Су — между Киргизией и Узбекистаном.

Когда на конференциях полощут мозги по поводу борьбы с наркотиками, я всегда вспоминаю эту границу. За полчаса я ее перешагнул туда и обратно раз десять. Раза два совсем немного заплатил, а потом уж совсем бесплатно толкался среди осликов с тележками, тюков и людей с неподъемными сумками.

Поэтому вы, у себя в ООН, ШОС, ОБСЕ, СНГ, НКВД, НАТО, ЦРУ, ДДТ, ФБР, а также вы, глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, думайте, думайте над проблемами наркотрафика, но если возникнут личные трудности, — позвоните, и я вас всех за умеренную плату переведу туда и обратно через любые центрально-азиатские границы, только не забудьте взять с собой пару ваших деклараций о борьбе с наркотиками и их количестве.

Узбекистан заминировал свои границы с Таджикистаном, а частично и с Казахстаном. На минах время от времени подрываются коровы и дети, их пасущие.

Границы в Центральной Азии вообще странные. Они какие-то подвижные, и не всегда понятно, где они пролегают. Возле узбекско-киргизской границы на территории Киргизии существует несколько узбекских анклавов, крупнейшие из которых Сох и Шахимардон, где проживают несколько десятков тысяч узбеков. Споры, по чьей земле чей скот гуляет и где чья вода течет, оборачиваются конфликтами, в ходе которых могут и убить. Там из Киргизии в Киргизию можно проехать только через Узбекистан, то есть через две границы со шлагбаумами и людьми в форме. Хорошо, когда тебя везет глава местной киргизской администрации, который приятельствует с главой местной узбекской администрации. Если нет, то пограничный досмотр может затянуться надолго и стать мучительным.

Этот досмотр, кстати, долог и нахален везде. На границе между Казахстаном и Киргизией в Кордае часами отдыхаешь в толпе разнокалиберных машин, а мимо тебя постоянно протискиваются легковушки и грузовички родственников, приятелей местных погранцов и таможенников или просто людей, готовых выложить лишние киргизские сомы или казахстанские теньге.

Вот что теперь здорово, так это наличие молельных комнат для мусульман. Быстрее от молитвы не становится, но успокоение в стрессовой ситуации она принести может. Не подумать ли и Московскому патриархату о развитии миссионерства на погранпунктах?

Зато после Кордая — прекрасное шоссе, устланное раздавленными галками, которые неосторожно склевывали с асфальта просыпавшееся из кузовов зерно и прочие съедобности. Пулей проносишься до Алма-Аты, чтобы там, уже при въезде, упереться в почти московские пробки. После Бишкека экономические успехи Республики Казахстан особенно наглядны.

Между Киргизией и Казахстаном есть другая, короткая дорога — через хребет Кюнгей Ала-Тоо. На казахской территории назвать ее дорогой можно лишь условно. Это скорее автомобильная тропа, возьмет которую не всякий джип. Но я уговорил на эту авантюру моего друга Сабита Жусупова, известного ученого из Алматы, славного человека (увы, покойного), он поогрызался, но согласился. Предлог для поездки я придумал изумительный: могут ли эти места быть использованы террористами для организации своих баз и лагерей. На дворе стоял 2002 год, так что время было самое подходящее. Меньше ста километров преодолевали часов восемь, госграницу пересекли незаметно — кому охота сторожить ее на пустынной трассе, где с уставшего и озлобленного путника мало что соскребешь?

Но вот до границы мы попались, как говаривал один чеховский персонаж, “в запендю”.

Там, у них в Казахстане, задолго да границы есть таможня — белый четырех-оконный домик, шлагбаум между двумя огромными валунами, объехать которые на машине не позволяет жутко корявая местность. Шлагбаум — на замке, типа того, которыми в средневековой Европе запирали средней величины города. Рядом на земле — разбитый ламповый приемник. Перед шлагбаумом пяток машин, пассажиры которых обсуждают вопрос, куда пропал таможеник. Выдвигалось две версии: ускакал на лошади и пошел за водкой. Возможно, и то, и другое.

Прошло полчаса, прошел и час. Таможеника не было, и я решил открыть замчище самостоятельно. Выдернул из приемника какие-то проволоки, скрутил и пошел открывать. Через три минуты дверь в домике распахнулась, и ко мне устремился мужичок лет пятидесяти в серой куртке и растоптанных кроссовках. Видом своим он напомнил персонажа известной поэмы Баркова Луку Му-ва — “не пьян, но водкою разит”. Отогнав меня от шлагбаума народным русским выражением, он отомкнул замок, затем, с достоинством и не торопясь, собрал мзду уже с полутора десятка машин и поднял символ закона и порядка.

К чему столь долгая история? К тому, что фамилия таможеника была Верещагин. Вспомнили “Белое солнце пустыни”? Дальше думайте, как хотите.

Любопытна граница Киргизии с Таджикистаном. Она там тоже в постоянном движении. Иногда киргизские пограничники переставляют пограничные столбы в свою пользу, иногда то же проделывают таджики, но уже в обратном направлении. Рассказывают, как однажды, сдвинув границу, киргизские служивые поймали на завоеванной территории корову и съели ее. Получился международный конфликт. Потом киргизы оправдывались тем, что давно не получали жалованья, а есть хотелось. Я в такие истории верю.

Однажды в хорошей компании я оказался совсем близко от киргизско-таджикской границы — на Алайском хребте, на посту наркоконтроля. Было нас пятеро — главный американский знаток Центральной Азии Марта Олкотт с помощницей, всегда оптимистичной высокой Наташей, мой коллега по Московскому Центру Карнеги Илья (ныне священник в московской церкви) и Кубан Мамбеталиев, известный журналист, который в те времена был едва ли не самым уважаемым человеком в республике. Президенты раскрывали ему объятия, а министры, когда он входил, вставали. Потом Кубан уехал работать послом Киргизии в Англию.

Чистый, ухоженный дом, приветливые люди. Старший — майор с мудрыми глазами. Принимали нас замечательно. Угостили бульоном из мяса архара (это такой круторогий баран), на хлеб мы намазывали масло, приготовленное из молока яка. Кто не ел — советую попробовать.

Повели показывать и рассказывать. Показали задержанный грузовичок типа военной полуторки, с наркогрузом. Мы поохали. А майор сказал:

— Оружия у нас нет. (В те времена оно почему-то не полагалось.) Конечно, — говорит, — для самообороны кое-что имеется. Но они, — он кивнул на задержанный грузовичок, — имеют больше.

— А как же вы этих поймали?

— Ехали дураки мимо нас. До сих пор не понимаю, почему. Вот мы их и остановили. Вообще только эту дорогу и стережем. А они ходят во-он там, — майор кивнул на невысокую (не забывайте, что разговор шел на высоте за 4 500 метров над уровнем моря) горку. — Они знают, что мы стоим здесь. Хотите туда подняться?

Честно говоря, мы хотели бы, но ни времени, ни сил, ни... стволов у нас не было.

Такие вот у нас постсоветские границы в этой, как ее, Евразии.

Кстати, что это такое Евразия, на просторах которой, как замечают некоторые аналитики и даже политики, Россия должна вернуть свое влияние?

Наше многостраничное, многотомное и неудобоваримое неоевразийство все еще остается одной из идеологем российской политики на постсоветском пространстве. Хотя эти фолианты перестают перелистывать даже занудливые стэнфордские и джорджтаунские аспиранты.

Вот отрывок из евразийской идеологии: “Геополитическая доминанта "военно-стратегическое сдерживание" в контексте евразийской интеграции может найти свое выражение в усилении интеграции в сфере военного сотрудничества, а впоследствии в создании единых механизмов военного строительства и управления. — Простите, но я продолжаю цитату: — Объединение военных потенциалов стран СНГ и других заинтересованных евразийских держав (это кто? — А.М.) создаст для России и ее партнеров гарантии соблюдения их прав и законных интересов на международной арене, обеспечив возможность адекватного военного ответа любым угрозам”1. Слоноподобность только что процитированного — автора называть не обязательно — можно хоть как-то оправдать только тем, что текст опубликован в 2001 году, когда российская внешняя политика не была еще столь прагматична. Жутко пафосно и название статьи — “Геополитические доминанты национальной безопасности России в XXI веке и евразийская интеграция”, и сборника, в котором она была опубликована — “Евразийство — будущее России: диалог культур и цивилизаций”. Практика показывает: чем больше выспреннего штиля, тем меньше здравого смысла.

Первых евразийцев, даже если их втихаря вдохновлял Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), можно понять и простить. Они искренне верили в то, что писали и говорили. В далеких 20—30-х евразийство выглядело романтичным.

Тогдашняя наивность и красивость выродились в нынешнюю бездарность и политпрохиндейство. Время от времени евразийскую карту разыгрывали политики третьего-четвертого эшелона, рассчитывавшие на благосклонность вышестоящих товарищей и стремившиеся стать к ним поближе.

Весной 2001 г. в России возникло сразу две почти одноименные конторы — евразийская партия России “Рефах” (“Благоденствие”) и общероссийское политическое общественное движение “Евразия”. Главной задачей и тех, и этих было стремление хорошенько подкормиться возле власти. Дивидендов, однако, они не снискали. В 2003 г. “Рефах” сменил свое название на “Великую Россию — Евразийский блок”, собрал под своей эгидой букет знаменитостей — популярного на Северном Кавказе Руслана Аушева, бывшего управляющего делами президента РФ Павла Бородина, Чингиза Айтматова и Иосифа Кобзона — и попытал удачи на парламентских выборах. Блок собрал 0,28% голосов... Эклектическая “Евразия”, составленная из Центрального Духовного управления мусульман и главы Международного Евразийского движения Александра Дугина, выродилась в скромный “клуб” единомышленников, в котором можно уютно порассуждать на привычные бесполезные темы.

Так что ничего основательного, “долгоиграющего” с евразийством не получилось. Не принимать же всерьез “молодых евразийцев”, несколько лет тому назад обвинивших директора Института этнологии и антропологии Валерия Тишкова в шпионаже в пользу США.

В начале 2000-х власть смотрела на евразийцев с благожелательной снисходительностью. Дескать, толку от них мало, но при необходимости ими всегда можно попользоваться. Эту публику пустили по телеканалам, где они под присмотром ведущих увлеченно излагали свои идеи в рамках полной лояльности и преданности Кремлю. По степени занудства они походили на ортодоксальных профессоров из теле- “Университета марксизма-ленинизма” 70-х.

Вот русский этнонационализм, который 11 декабря 2010 года на Манежной площади в Москве, а заодно в десятке других российских городов припугнул власть, выглядит куда внушительнее. Рассуждения о том, что там буйствовали некие таинственные люди в масках, среди которых оказался один по сей день не разъясненный армянин, выглядят смешно и глуповато.

Национализм непослушен. Если он встанет на ноги, или, как принято выражаться, “с колен”, то управлять им будет куда как трудно. Тогда проблем у России на “постсоветском пространстве”, не говоря уж о пространстве собственном, значительно прибавится.

Но вернемся к евразийству как идеологии российского доминирования на пространстве от Балтики до Тихого океана.

Был ли шанс на реализацию у евразийской идеи еще до ее появления, то есть тогда, когда формировалась полноценная Российская империя, странная, не похожая ни на Британскую, ни тем более на Австро-Венгерскую? Наверно, был. Наша недоделанная, разбросанная Империя могла скрепить самые разные земли и народы, создать управляемое ею долгосрочное евразийское пространство. Как впоследствии в михалковском гимне пелось, “...сплотила навеки великая Русь”. Советский Союз оказался на это неспособен. Какое уж там “навеки”. Получился сталинско-брежневско-черненковский державшийся только силой “компот”, как только силенок стало меньше, прокисший и расплескавшийся.

Нужно ли теперь это евразийское пространство? Например, болельщику “Спартака” или “Зенита”? Народ вон от Северного Кавказа отказывается. Чуть ли не 60% населения выступает за его отделение от Федерации. После событий на Манежке, по результатам проведенного в конце декабря 2010 г. газетой “Новый регион” опроса, свыше 70% высказалось за то, чтобы вывести из Федерации Дагестан, Ингушетию и Чечню. Говорят — этот опрос не репрезентативный, заказной. Хоть бы и так. Но мне после выступлений в больших и малых аудиториях в коридоре слишком часто приходится отвечать на вопрос уже не о том, отделять или не отделять Кавказ, а как его отделять.

Люди в Санкт-Ленинграде, Новосибирске и Урюпинске хотят быть европейцами. Пусть хреновыми, но европейцами. А тут евразийство. Евро-азийцем быть невозможно. Даже при очень большом желании, даже после пятой под ириску. Националист вам все объяснит на пальцах: я — русский, как француз, как немец; Россия — для русских.

Перед распадом СССР писатель Солженицын в статье “Как нам обустроить Россию” предлагал сбросить неславянские республики, как засохшие листья: “Надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийские республики, три закавказские республики, четыре среднеазиатские, да и Молдавия… эти одиннадцать — непременно и бесповоротно будут отделены”. Далее классиком предлагалось отпустить и Казахстан, предварительно отрезав от него в пользу России юг Сибири и южное Приуралье. Он, конечно, сочинитель. Ему можно. Но ведь все по нему и случилось. Вот только Казахстан не уполовинили.

Егор Гайдар тоже думал, что многие беды от того, что у России слишком много лишнего. В начале 90-х за Центральной Азией укрепилось обидное прозвище “отцепленный вагон”. Полностью “отцепить вагон” оказалось не так просто. Вообще проблема “отцепленности” или “прицепленности” к России всеми бывшими совреспубликами до конца так и не решена.

Почти ни в одной из стран Евразии о евразийстве никто не говорит. Редко когда упоминали его в Узбекистане и нейтральном Туркменистане, не слышали про него в Таджикистане, на Кавказе. Об Украине и батьке Лукашенко вообще молчок.

Есть только одно-единственное место на материке, где евразийская даже не идея, а евразийское самоощущение оправдано бытием. Это — Казахстан, “странное” (см. Солженицына) государственное образование, составленное из казахских кочевников трех — малого, среднего и старшего — жузов, русских крестьян, советских целинников, искушенных партработников, уйгуров, узбеков. Государство, которое последние 20 лет пытается сформулировать свою национальную идентичность и найти место в мире. Место в мире найти получается. Во всяком случае, стареющий казахстанский президент Нурсултан Назарбаев успешно отыскал его место в мировой политике. Для Назарбаева обращение к евразийству естественно, ибо его страна, пожалуй, единственная, навечно застрявшая между Европой и Азией во всех — политическом, культурном и прочих — смыслах.

Есть еще и Кыргызстан, который по своей промежуточности похож на большого северного соседа. Но его евразийство какое-то невразумительное. Местные политики вспоминают о нем, только когда хотят понравиться России и, конечно, Казахстану. От Киргизии ждешь неожиданностей. Брошенное кем-то выраженьице “народная киргизская забава — революция” решительно отличает Киргизию от Казахстана.

Так кого караулит двуглавый византийский орел? Ему давно пора бы переквалифицироваться в пушкинского “Золотого петушка”, который вертел головой при приближении супостата из ваххабитской Шемахи с ее непристойно по шариатским меркам одетой царицей.

“Станет ли Россия евразиатским тигром?” — с грустью вопрошает известный востоковед и мой хороший товарищ Юрий Александров. Нет, Юра, не станет, и ты сам ответил на этот вопрос в своей последней книге2.

Я не против Евразии как желто-коричнево-зеленого мазка на географической карте. Континент такой существует. Но вот Евразия в контексте геополитики… Да и есть ли в природе эта геополитика? Комитет по геполитике в Думе есть, глава его — Жириновский — тоже. А вот сама геополитика... Будем считать, что это дело вкуса.

С другой стороны, евразизмом хоть как-то можно пользоваться для обоснования российского присутствия на постсоветском пространстве. При ближайшем рассмотрении он здесь тоже мало убедителен и по-школьному примитивен, но тем не менее… “Для российских корпораций оптимальным стало бы использование "евразийского" формата интеграции, основанного на сотрудничестве постсоветских стран, Европейского союза и, потенциально, стран Восточной Азии”, — надеется в статье “Оптимальное пространство евразийской интеграции” экономист, очевидно, сторонник евразийства, Александр Либман3. Что ж, надежды нас всегда питали и питают, особенно теперь, когда России становится все труднее удерживать в своей орбите бывшие советские республики.

Места для каких-нибудь интеграционных, тем более архаичных идеологий на постсоветском пространстве становится все меньше. И сообразить привлекательную, простите за выражение, инновационную идею на... десяток советских обломков уже невозможно, да и неинтересно.

В 2008 году в Концепции внешней политики России постсоветское пространство названо “приоритетным направлением”, а заодно отмечено, что оно развивается на двусторонней и многосторонней основе. Заметьте, что слово “двусторонняя” стоит на первом месте. И это не пустячок.

Легкомысленный стиль изложения серьезных сюжетов позволяет многое. Например, задать детский вопрос: насколько России вообще нужно постсоветское пространство? Заметьте, я спрашиваю не нужно ли, но — насколько нужно? Вопрос может быть поставлен иначе, а именно: нужна ли России на постсоветском пространстве интеграция? Академик В.В.Ивантер в связи с этим пишет: “Если Россия ставит перед собой задачу получить экономическую выгоду от интеграции, то ей это не удастся. Если она стремится к реинтеграции, тогда это будет возможно”4. Не станем вдаваться в различия между интеграцией и реинтеграцией. Ясно одно — придумать, как всем вместе взаимно интегрироваться, не удается никому — ни Богу, ни царю и не герою.

Не сложилось в России здравой, эффективной концепции совместного проживания. Нет таковой и у соседей в ближнем зарубежье. Зато тянется с былых времен пыльный шлейф взаимных обвинений. Самые же занудливые и злопамятные наследники советского счастья все еще решают вопрос, кто кого кормил при коммунистической власти — Москва республики или республики Москву.

Понятно, что Россия хотела бы доминировать на постсоветском пространстве в экономическом отношении, например, создать систему совместного управления энергоресурсами, продвигать российский бизнес, упростить таможенные отношения... Не прекращаются разговоры о создании “единого экономического пространства”, хотя, что это такое, так никто толком и не объяснил.

Ну, и остаются чаяния стать если не политическим лидером, так уж хотя бы координатором усилий по поддержанию безопасности и отражению внешних угроз. Планы — наполеоновские, но складывается ощущение, что они остались сладким утренним сном и никакого отношения к реальной жизни не имеют.

Причины того, что российские амбиции на б/советском пространстве ограничены, столь очевидны, что не хочется вдаваться в подробности. Тем не менее упомянуть о них необходимо, хотя бы потому, что сложившаяся ситуация не случайна и растянется на поколения, то есть навсегда. Первая и самая простая причина — российские национальные интересы далеко не всегда совпадают с интересами бывших советских республик. Их политика многовекторна, и эти самые векторы и векторишки, подобно солнечным лучам, разбегаются во все стороны света. На одном направлении гипотетическому Стану из Центральной Азии или какой-нибудь братской славянской республике удобнее работать с Россией, а на другом — с Китаем, Америкой, да хоть с Венесуэлой.

Разные векторы-интересы есть и у России, которую тянет не только на постсоветское пространство. Она живет в газовую обнимку с Европой, тянется к Китаю, Индии, запускает (но это уже чисто по геополитической глупости) боевые самолеты в Латинскую Америку. Москва обожает вести переговоры с Вашингтоном, именно в эти моменты российские вожди и их свита вновь ощущают себя посланцами сверхдержавы, на равных говорящими с другой сверхдержавой. Правда, обе беседующие стороны понимают, политроссияне паразитируют на советских военных достижениях, и по большому счету их воспринимают как “бывших”, как потомков. Но все равно приятно.

Вторая причина тоже очевидна: постепенная утрата Россией ее привлекательности.

Что было раньше? Были рубли из союзного бюджета. Вообще, других денег, кроме зеленых трешек, красноватых червонцев, сиреневых четвертных, никто (ну, почти никто) не видел. Пределом мечтаний были Московский и Ленинградский гос-университеты. Настоящая карьера выстраивалась не в кишлаке, не в ауле и не на хуторе близ Диканьки, а там, возле Кремля. Если и был телевизор, то свой советский “Темп”, холодильник — то свой “ЗИЛ”, автомобиль — полуитальянский, но и полусоветский “жигуленок”. Для особо продвинутых “волга”. Помните из “армянского радио”: “Может ли грузин купить "волгу"?” — “Может, но зачем ему столько воды?” Было чувство принадлежности к великой державе, к космосу, Большому театру и атомной бомбе. Даже победа в последней войне, хотя, по мнению тов. Сталина, и была прежде всего заслугой русского народа, все же на самом деле распределялась по плечам “младших братьев”. Была вера, что наряду с Нью-Йорком, Парижем, Лондоном Москва есть настоящий пуп Земли.

Была метрополия.

Когда люди увидели другие деньги, другие университеты, а “волга” перестала котироваться и даже производиться, привлекательность бывшей метрополии увяла и уж как минимум видоизменилась.

Да, есть мигранты, для которых Россия хороша уже тем, что в нее можно поехать подзаработать — помахать метлой, положить асфальт, прибить пару гвоздей и возвести кирпичную стенку. Обидная, унизительная привлекательность. В 2003 г. в узбекском городе Маргиллан один местный парень сказал мне, что его мечта — готовить плов на ВДНХ, по-нынешнему — во Всероссийском выставочном центре (помнят-то в Маргиллане советскую ВДНХ).

Но вот те, кто не ездят дворничать и пилить, а размышляют над тем, как дальше строить свои страны, то есть люди политической и бизнес-элит (что на постсоветском пространстве одно и то же), поневоле задаются вопросом Владимира Владимировича, в смысле Маяковского: “делать жизнь с кого?”. И тут выясняется, что по индексу человеческого развития (есть, оказывается, такой) Россия занимает в мире 65-е место, по качеству жизни — 105-е, по уровню миролюбия — 136-е (аукнулась-таки война с грузинами), по индексу социального развития — 75-е. 71-е — по уровню привлекательности для жизни людей и, как апофеоз, — 172-е по “индексу счастья”. Это, заметьте, из 178 стран5.

Еще один любопытный психологический аспект. СССР с его без малого тремястами миллионами был неотрицаемо велик. А теперь — подумайте, граждане — населения в России (по последней переписи 142 млн) меньше, чем в Пакистане (176 млн), да что там в Пакистане, в Бангладеш — это такая оранжевая “клякса” на карте между Индией и Бирмой — и то больше — 156 млн.

Россия не может обеспечить постсоветское пространство новейшей продвинутой технологией, которую оно получит от Америки, Европы, Японии, а теперь еще и Китая. Россия не способна обеспечить стабильность — сама в 2008 г. воевала с Грузией, не вмешалась в ошскую резню в Киргизии в 2010-м.

Конечно, Москва продолжает посредничать в карабахском конфликте, велик ее вклад в подписание в 1997 г. “Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане”. Но таджикское соглашение относится уже к былым заслугам, а медиаторство на Южном Кавказе между армянами и азербайджанцами — процесс бесконечный, впрочем, как и конфликт между ними. Вот и в молдавско-приднестровском противостоянии только забрезжит свет в конце тоннеля, только-только начнет казаться, что российское посредничество успешно, как тут же происходит сбой, хотя бы и не по вине Москвы.

Какое-то время в бывших советских республиках по инерции видели в российском Кремле некую высшую инстанцию, но это вскоре прошло, и новые элиты легко позабыли о временах советского патернализма. Россию на постсоветском пространстве не считают полноценным, тем более справедливым судьей. Сказать по правде, она им никогда и не была: российские начальники судили конфликты на некогда подшефных ей землях, исходя из своих интересов.

Восприятие России очень противоречиво. Оно зависит и от того, о какой республике идет речь, и от возраста респондента, и от его социального статуса — министр скажет одно, его шофер — другое, и от момента, в который вопрос о любви и ненависти задан. И от того, о ком спрашивают — о русских или о России, причем, какой России — официальной, чиновной или иной…

Политическая же заинтересованность ближнего зарубежья в России определяется следующими обстоятельствами.

Во-первых, ее близостью: она ведь через дорогу, за рекой, вон за той горой. А, как известно, за хорошего соседа при продаже дома берут дополнительную плату. Вот у Грузии отношения с соседом не сложились и что получилось?

Во-вторых, “российский фактор” во внешней политике некоторых стран есть некий инструмент, который можно использовать, выстраивая отношения с другими партнерами, например, с Америкой или Китаем. Всегда, дескать, есть альтернатива — не заладилось что-то со Штатами, можно намекнуть: у меня, мол, есть выбор между тобой и еще кем-то, и я, если захочу, уйду в другую песочницу.

Классикой такого подхода стала изворотливость бывшего киргизского президента Курманбека Бакиева, который многократно обещал России убрать базу ВВС США из Манаса, а американцам — ее оставить. В конце концов это надоело и Москве, и Вашингтону, и никто не помог изворотливому киргизу, когда его в 2010 г. свергали бывшие соратники. Несколько раз перебегал с российской стороны на американскую и Узбекистан. После 11 сентября 2001 г., когда президент Ислам Каримов позиционировал себя как главного борца против терроризма и предоставил американцам военно-воздушную базу в Ханабаде, местные чиновники уверяли, что вот-вот на них прольется финансовый поток в размере 8 млрд долларов. Почему 8, а не 7 или 9, сказать никто не мог, зато на лицах светилось выражение, схожее с выражением рембрандтовской Данаи, лежащей на диване и с блаженной улыбкой ожидающей, когда — в виде золотого дождичка — прокапается на нее Зевс-олимпиец.

После мятежа 2005 г. в Андижане, который был подавлен весьма и весьма жестоко, “цена” России в узбекской политике подросла, и в течение нескольких лет не прощенный Западом Ташкент тянулся к Москве. Потом про Андижан в Америке и Европе подзабыли, списав его на “особенности национальной политики”, и Россию вновь слегка отодвинули в сторону.

Искусству шантажа научились все. Даже такой уникум, как Александр Лукашенко, который то обещает России вечную дружбу, то вдруг вспоминает, что Белоруссия тоже европейская страна. Конечно, его, как ливийского вождя Каддафи, в приличном обществе уже не принимают. Но нервов он России попортил достаточно. Символом шизофрении московско-минских отношений стало Российско-белорусское союзное государство, которое, заметьте, рассматривается Александром Дугиным “в контексте создания евразийского полюса”6. Вся евразийскость Лукашенко состоит в том, что он хочет меньше платить Москве за газ. В прошлом, 2010 году Белоруссия в одностороннем порядке отказалась платить за газ новую цену — 174 доллара за тысячу кубов, продолжая платить старую — 150 долларов. Да и задолжала братская республика 192 млн долларов. В результате “Газпром” решил ограничить несговорчивому соседу поставки газа (казус повторился и в нынешнем году). Журнал “КоммерсантЪ Власть” недавно пошутил, что в 2000-е годы “у Александра Лукашенко время от времени случаются приступы любви к Западу, которые удивительным образом совпадают с охлаждением отношений с Кремлем”7. Такой вот “евразийский полюс”.

Правда, по мере углубления экономического кризиса (бензин и гречка в Белоруссии весной 2011 г. стоили даже больше, чем в России) Лукашенко хотя и поигрывает в многовекторность, но все теснее прижимается к Москве, тем более что после загадочного теракта в минском метро в апреле 2011-го у него “практически нет возможности не выделить обещанные 3 млрд долларов” на щадящих условиях8.

Украина — не Белоруссия. Она — незалежная, и у нее возможностей покрутиться между Россией и Европейским сообществом побольше. При удачном раскладе Украину — понятно, не так скоро — ожидает будущее европейской державы, достойное ее величины. Посмотрите на Польшу, начинавшую после распада соцлагеря как бедная младшая сестра, а потом, спустя 20 лет, ощутившую себя приобщенной к европейским западным грандам.

Киевский политолог Вадим Карасев элегантно определяет внешний курс Украины после избрания в 2010 г. ее президентом Виктора Януковича не как “многовекторную политику”, а как “многовекторную защиту, как от давления России, так и от предупреждений ЕС”. “Но с каждым днем возможностей для таких маневров все меньше, потому что условия становятся жестче, а лавировать — труднее. Пора выбирать вектор и двигаться”, — констатирует Карасев9.

Попроще высказался весной 2011 г. бывший президент Украины Леонид Кучма, по мнению которого у Украины и России “на сегодняшний день нет доверия друг к другу”. Москва, по его мнению, “смотрит на Украину с позиции "я сказал — ты сделал"”. “А я хочу, — продолжает Кучма, — чтобы мы друг с другом разговаривали на вы”10.

Охарактеризовать интригу отношений между Украиной и Россией одним, даже двумя-тремя словами невозможно. Это и сотрудничество, и желание России доминировать в украинской внешней политике, и попытки Киева установить с ней равноправные отношения. Не надо забывать и то, что украинская власть, несмотря на старания Москвы, может поменяться, стать иной, менее пророссийской. Движение Украины в Европу будет продолжаться. Возможно, она будет протискиваться туда реактивно, отталкиваясь от России.

Украина обречена на балансирование между Европой и Россией, которая, между прочим, вопреки евразийству, также ассоциирует себя с Европой, а не со степью. Это балансирование, которое часто вызывает раздражение и на Западе, и на Востоке, при известном дипломатическом остроумии приносит Украине свои плоды. Европа не хочет отдавать Украину России, а Россия злится, когда Украина излишне тянется в Европу.

А в целом многие постсоветские политики временами ведут себя как парубки на деревенских танцульках, которые жмутся к одной дивчине, а, улучив момент, подмигивают другой. Российская же барышня хоть и ревнует, но относится к такому поведению с пониманием. Хотя иногда и вспыхивает, как Владимир Путин, которого во время его апрельского 2011 года визита на Украину очень раздражал одновременный флирт Киева и с ВТО, и с Таможенным союзом России, Казахстана и Белоруссии.

В-третьих, российско-постсоветские отношения в некоторых случаях облегчает схожесть политических режимов. У России здесь гандикап перед Западом. В России, Белоруссии, Азербайджане, в Центральной Азии они, хотя и в разной степени, авторитарны. Выборы в них похожи, как похожи правящие партии. В Таджикистане почти все места принадлежат правящей Народно-демократической партии, в узбекистанском Меджлисе также безраздельно властвует партия с точно таким же названием Народно-демократическая, в Азербайджане — Ени Азербаджан, ручной парламент в Белоруссии и России, хотя в нашей Думе, помимо “Единой России”, еще целых три. Законодательная ветвь власти повсюду сникла под ветвью исполнительной. В парламенте же Казахстана после выборов в 2011 году вообще осталась одна-единственная партия — “Нур Отан”.

У Путина с Медведевым нет нужды обсуждать с вождями стран постсоветского пространства скользкую тему демократии, гражданского общества. Можете вы себе представить президента Таджикистана Эмомали Рахмона расспрашивающим Путина о расследовании убийства Анны Политковской или самого Путина вопрошающим о положении в узбекских тюрьмах заключенных, арестованных по делу Хизб ат-Тахрир? Не волнуют Москву и судьбы оппозиции в Азербайджане. Лукашенко не интересуется Ходорковским, а самого его не спрашивают, как он разобрался со своими соперниками на выборах 2010 года. Конечно, про него можно снять и запустить на всех российских каналах злобный пасквиль “Батька”. Но ведь это не оттого, что Москве не нравится форма его правления, а оттого, что он порой дерзит московским товарищам.

Кстати, на (в) Украине, в Молдавии, в Армении не принято задавать Москве скользкие вопросы о выборах, о правах человека. Хотя этим странам уже сама Москва, не стесняясь, выражает свое “фэ” относительно некоторых политических поступков, ущемляющих российские интересы.

Сходятся вожди и в том, что у каждой страны есть свой особый, любимый путь развития, в который не надо совать свой чужой нос. Насколько искренне верят в эту самую самобытность Путин, Каримов, Назарбаев, Бердымухаммедов (матом-то все по-русски ругаются), сказать трудно, но что она для них в первую очередь — инструмент самосохранения, это уж точно.

“Россия, — считает историк и политолог Игорь Яковенко, — все время стремится стать ядром притяжения стран, отстающих в процессах модернизации, с тем чтобы создать второй центр силы и играть на этом”11. Однако духовная, задушевная близость постсоветских авторитаристов и их московских единомышленников не означает безоговорочного взаимного доверия и тотального желания остаться в российской орбите. Ключевым словом при принятии и тактических, и стратегических решений остается “многовекторность”.

Что касается интереса к постсоветскому пространству основных мировых игроков, он может нарастать, но может и ослабевать. Аналитики из Института мировой экономики и международных отношений полагают, что “нормализация или улучшение отношений России с ключевыми западными партнерами… в целом работает на политически корректное, не вызывающее серьезных отклонений или откатов в общей позитивной динамике разрешение споров и разногласий, связанных с постсоветским пространством”. Одновременно ими же высказывается вполне обоснованное суждение, что “сотрудничество с Россией отчасти компенсирует отсутствие интереса со стороны ЕС к странам СНГ”12.

Доводилось мне общаться с иностранными бизнесменами, явившимися в Казахстан, в Таджикистан, Киргизию, Россию, чтобы открыть, развернуть там свое дело. Жалуются “заморские гости”. Первым словом, которое им пришлось выучить, было слово “откат”. В общем, “там повсюду немцу слезы…”. Впрочем, российские бизнесмены “тоже плачут”, когда обнаруживают, что коррупция в ближнем зарубежье не меньше, а то и больше российской, да и законы там, в Центральной Азии или на Южном Кавказе, работают, а точнее, не работают, как и здесь, на родине.

Дружить России с родственниками из СНГ нелегко. И им общаться с Россией непросто. Но друг от друга деваться некуда. А ведь как иногда хочется! Так что остается дружить, несмотря на всю нашу многовекторность.

Дружить можно по-всякому: можно на двусторонней основе, а можно и “чохом”, то есть посредством международных организаций, которые Москва создавала для поддержания своего влияния.

Но прежде чем посудачить о методах российской политики, еще чуть-чуть памяти о моем, о нашем самом первом ощущении от новорожденного постсоветского пространства (само это слово выговаривалось с трудом), об ощущении от нас самих, ставших вдруг его обитателями. В первые месяцы, даже в первые два года после случившегося мы не чувствовали, что нашей страны больше нет. Не критикую и не хвалю СССР, я просто констатирую, что была такая страна и пропала. Задним числом готов поговорить об обреченности Советского Союза. Но тогда его исчезновение казалось абсурдом.

1992 год, Голландия, город Утрехт. Конференция на тему — что-то там после СССР. Пригласили ребят из Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, кажется, из Молдавии, еще откуда-то. Журналисты посматривают, как мы относимся друг к другу, особенно, как относятся ко мне, представителю России. А я на пару ярких, с птичками, гульденов (евро еще не было) богаче и могу купить сигареты, могу даже выпить рюмку-другую. Подходит Нурбулат Масанов, казахский историк, специалист по кочевникам, впоследствии известный оппозиционный политик (однажды Нурсултан Назарбаев скажет: у меня два врага — Солженицын и Масанов):

— Эй, метрополия, дай закурить.

Так с его легкой руки и прозвали меня коллеги “метрополией”, лихо расстреливая сигареты.

Голландский журналист:

— А как вы относитесь к тому, что вас называют “метрополией”?

Я не нахожу, что ответить.

За меня, ухмыляясь, отвечает Нурбулат:

— Так ему и надо, пусть содержит бывшие республики.

То, что европейские коллеги наблюдали за нами, веселило. Кто-то даже предложил разыграть перед хозяевами небольшой скандальчик. От этой идеи отказались, да и вряд ли это получилось бы натурально. Ругаться, тогда во всяком случае, мы не умели. Наш адрес действительно был Советский Союз, и, думаю, подсознательно существовала вера, что каким-то неведомым образом у нас опять будут общие паспорта, пусть даже молоткасто-серпастые. Мы были своими.

1993 год, Чимкент, ныне Шимкент, на юге Казахстана. Еще одна конференция — и все о том же. Конференция камерная, человек на двадцать с разных концов бывшей необъятной родины. Собралась публика, которая еще совсем недавно считалась красой и гордостью советской ориенталистики, в юности завсегдатаи лихих научных мероприятий под названием “школа молодого востоковеда”. Принимали нас на славу. После банкета, на десерт, перед нами выступали студентки местного балетного училища, а после концерта были запланированы танцы с будущими балеринами.

И что же мы? Мы вежливо, по-английски, удалились в чей-то самый большой номер и стали распевать песни — то советские, то почему-то украинские. (Был среди нас и бывший посол Монголии, который, не врубившись в ситуацию, исполнил длинную, но очень впечатляющую “песнь Чингисхана”.) Пели не потому, что выпили, а потому, что чувствовали: видеться будем все реже. Что время (а нам тогда было всего-то вокруг сорока), в котором мы жили, исчерпано и что-то начинает нас разделять, я бы даже сказал, оттаскивать друг от друга. Как пел Юрий Визбор, “уходит наше поколение рудиментом в нынешних мирах”…

Становилось рудиментом постсоветское пространство, а значит, заведомо рудиментарными оказывались пристроившиеся на нем постсоветские международные организации, созданные и действующие под эгидой России, для которой они — символ былого контроля над ближним зарубежьем, символ надежд (беспочвенных), что Россия все еще остается мини-подобием сверхдержавы.

Прости, читатель, за мешанину из “мемуаров” и простенькой “аналитики”, но ведь жанр заметок рассыпчат, как гречка, обжаренная в подсолнечном масле. Определим его как эмоционально-политологический.

В официальной внешнеполитической концепции РФ прописано, что “отношение России к субрегиональным организациям… на пространстве СНГ определяется, исходя из оценки их реального вклада в обеспечение добрососедства и стабильности, их готовности на деле учитывать законные российские интересы…”. Организаций таких целых три — Содружество независимых государств (СНГ), Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

К СНГ вполне можно применить определение “пресловутое”, ибо оно давно превратилось в “клуб президентов без галстуков” (или в галстуках — какая разница!).

Содружество было образовано Белорусской Советской Социалистической Республикой, Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, а также Украинской Советской тоже Социалистической Республикой в 1991 году в тысячу раз проклятом месте — в Беловежской Пуще сразу после прекращения существования Союза ССР. В том же году, уже в Алма-Ате, лидеры одиннадцати бывших советских республик подписали Декларацию, в которой СНГ было заявлено как формируемый на паритетной основе координирующий институт, не являющийся “надгосударственным образованием”. Понятное дело, из Балтии никто не приехал. Не приехали и из Грузии: в Тбилиси всегда осторожничали, словно предвидя, что грузинам придется расставаться с СНГ раньше других. 12 августа 2008-го, в последний день войны с Россией, президент Михаил Саакашвили заявил, что его страна покидает содружество. (На его месте так поступил бы каждый.)

Создано СНГ было для расставания, иногда говорят, для развода, то есть для плавного перетекания из “была замужем за СССР” в “теперь совсем свободная”. Словом, распался “советский гарем”. В свое время “Московский комсомолец” завел посвященную постсоветскому пространству спецрубрику, простодушно назвав ее “Эсэнговия”. Слышится в этом созвучии что-то такое разлагающееся.

Отсутствие у СНГ креативного потенциала было очевидно с самого начала. На всем протяжении своей скучной истории оно так и не достигло зрелости, впав в политический климакс. Из сотен принимаемых на его совещаниях решений работают, да и то условно, единицы (говорят, 12%). Не все обыватели эсэнгэшного пространства могут расшифровать эту трехбуквенную аббревиатуру (лично провел блиц-опрос среди соседей).

Из тех действующих политических мастодонтов, которые стояли у истоков СНГ, осталось только два — Ислам Абдулганиевич (Узбекистан) и Нурсултан Абишевич (Казахстан). Все остальные мальчики — Саша, Витя, Вова, Гурбангулы, Дима, Ильхам, Серж, Эмомали и одна девочка — Роза этот рыхлый мемориал унаследовали. (Ильхам, тот вообще от своего отца Гейдара Алиевича Алиева унаследовал целое государство — Азербайджан.) По большому счету отношение их к СНГ — как к дедушкину продавленному дивану, на котором, конечно, еще можно посидеть и порезвиться, но который обречен на свалку. Да, они родились в СССР, но как политики сформировались уже на иных подмостках.

Нет такого понятия — “эсэнгэшный” политик, нет понятия “эсэнгэшные” интересы, не существует “эсэнгэшного человека” (советский-то был). Тем не менее, слава богу, что СНГ не упразднили. Причем не потому, что оно приносит ощутимую пользу, а потому, что не мешает. Впрочем, скромная польза от него случается: ну где еще могут приватно встретиться, перекинуться словом по-русски Армения и Азербайджан?

А так СНГ вяло и необязательно, кто что в этом содружестве делает — неясно.

Зато есть одна более заметная структура по имени Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Чем заметна ОДКБ — погонами, совместными маневрами, частыми разговорами на тему о безопасности. Раньше как было? НАТО, а супротив — Варшавский пакт. Когда последний исчез, стало как-то муторно на кремлевской душе. Надо было что-то придумать не взамен, что было невозможно, но как компенсацию, пусть и хилую. Вот и был подписан 15 мая 1992 г. Арменией, Казахстаном, Киргизией, Россией, Таджикистаном и Узбекистаном Договор о коллективной безопасности. В 1993 году к нему присоединились Азербайджан, Беларусь и Грузия. В 1999-м только шесть стран — Армения, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан — подписали протокол о продлении срока его действия на следующий пятилетний период. Азербайджан, Грузия и Узбекистан подписывать его отказались. Это, однако, не помешало России в 2002 году добавить к Договору букву “О”, превратив его во внешне солидную международную Организацию договора о коллективной безопасности. Узбекистан подумал-подумал, посопел-посопел и в 2006 году к ОДКБ присоединился.

Если ты, читатель, даже внимательно прочел предыдущий абзац, то все равно наверняка запутался в том, кто, когда и зачем входил в эту ОДКБ и почему выходил из нее, а следовательно, не сообразил, какие такие цели она преследует. Попробую внести ясность: зыбкость своего экономического авторитета Россия пытается компенсировать активностью в военной и военно-политической сфере. По замыслу Москвы, ОДКБ — структура, способная поддерживать ее военно-политическое влияние. Когда в Кремле хотят выразиться более отстраненно и дипломатично, то говорят о необходимости поддерживать на постсоветском пространстве безопасность, а заодно и стабильность.

Это сладкое слово “безопасность”! Сколь оно амбивалентно! Например, война с Грузией велась именно во имя стабильности, безопасности, а также под предлогом “принуждения ее к миру”. Отдадим должное отечественным политтехнологам на государственном жалованьи — такое придумать не каждому под силу.

Функции ОДКБ более чем многоплановы: тут и упрочение безопасности, и отражение внешней агрессии, и борьба с терроризмом (кто же против него не борется?), и отпор наркомафии. Вот только, как в действительности против всего этого бороться, остается непонятным.

Как сказал Владимир Путин, “члены ОДКБ будут получать российское вооружение и специальную технику по внутренним российским ценам”. Вот где, как говаривал еще М.С.Горбачев, “собака порыта”. Действительно, вооружать свои армии по бросовым ценам весьма соблазнительно. К тому же оружие это просто в обращении, да и переучиваться не надо. Вот только старовато. Руководитель Центра военного прогнозирования, доцент МГУ полковник Анатолий Цыганок в любопытнейшей, посвященной войне 2008 г. книге “Россия на южном Кавказе” обронил печально: “Не дай бог снова вступить в боевые действия с тем, что имеем”13. Реклама, что и говорить, не самая лучшая.

Против кого может быть использовано советско-российское оружие? Против Китая? Брр, не приведи господь. Против НАТО, которого в середине 2000-х некоторые политики и военачальники прочили чуть ли не в противники ОДКБ? Тоже брр, да еще какой. Или, может, вообще друг против друга? Специалисты полагают, что полностью исключать военные конфликты между странами СНГ не следует. Кстати, и Армения, и Азербайджан в основном оснащены советским и российским оружием. В Баку, правда, стремятся разнообразить его иным, более современным. В Казахстане тоже не собираются вечно довольствоваться российскими пушками и танками. Так что в плане военно-технической помощи Россия со временем может лишиться монополии, что отнюдь не способствует притягательности ОДКБ.

ОДКБ можно считать и “крышей” российских военных объектов. А они у России есть: в Армении это Гюмри, где стоят вполне серьезные (потому их так и не продали Ирану) зенитно-ракетные комплексы С-300 и где базируются пусть устаревшие, но все еще летающие МиГ-29; в Казахстане — славный Байконур и кое-что еще, например, испытательный полигон стратегических противовоздушных и противоракетных войск в Сары-Шагане; в Киргизии — база ВВС в Канте и испытательная база торпедного оружия в Караколе, что стоит на потрясающе красивом курортном озере Иссык-Куль. В Таджикистане — 4-я военная база и оптико-волоконный комплекс “Окно”, есть РЛС в Белоруссии. В то же время некоторые военные вопросы Россия успешно решает и помимо ОДКБ: в Габале, в Азербайджане, который в ОДКБ не входит, действует радиолокационная станция “Дарьял”. Да и вопрос о российском флоте в Севастополе тоже решился в приватном порядке.

В 2009 г. члены ОДКБ приняли решение о создании Коллективных сил оперативного развертывания (КСОР), задача которых — отражать внешнюю агрессию, бороться с терроризмом и экстремизмом, наркотрафиком, ликвидировать последствия чрезвычайных ситуаций. Беларусь, которая в то время цапалась с Москвой, поначалу подписывать документы о КСОР не хотела, но сделала это позже. Узбекистан же их вообще не подписал.

Общая численность личного состава коллективных сил — около четырех тысяч человек. Авиационная составляющая (10 самолетов и 14 вертолетов) находится на российской авиабазе в Киргизии.

На бумаге с КСОР, вообще с ОДКБ, все выглядит прозрачно. Но все же на вопрос, в каких целях могут быть использованы ее ударные силы, ответа нет. Против террористов — вряд ли. Здесь в первую очередь требуется агентурная работа, умение наносить точечные удары. В 1996 году, когда талибы пришли к власти в Афганистане, некоторые специалисты считали, что они вот-вот хлынут на север и, прорезав насквозь Центральную Азию, доберутся до Казани. Помню, в одной из московских газет появился замечательный коллаж: талибы, в полном талибском облачении, с автоматами, гранатометами, босые, возлежат на Красной площади на фоне Мавзолея. Появился термин — “талибанизация”. Но, поверьте, талибы в массовом порядке никуда не рванут. Как-то автор этих строк в одном своем интервью пошутил: “Не дойдут талибы ни до Москвы, ни до Казани. Замерзнут по дороге”.

Талибы останутся у себя на родине решать свои внутренние дела. Вот проникать к соседям идеологически, политически, “по-исламски” — сколько угодно. Но тут никакая ОДКБ не поможет. Тут требуется тонкая политика местных властей, тут нужно ликвидировать социальные причины, по которым талибы, вообще радикальный ислам востребованы в центрально-азиатском регионе. (Чуть не забыл, Белоруссии никакие талибы, как и вообще любые внешние агрессоры, не угрожают даже теоретически.)

Предположить, что ОДКБ может быть задействована во внутриафганском конфликте? Но это — только теоретически. Представить казахстанских, белорусских и армянских солдат на перевале Саланг очень трудно. Российских наследников шурави — тем более.

Остаются внутренние “баламуты”, то есть оппозиция — в Узбекистане ли, в Киргизии, в Таджикистане, но подавление ее есть вмешательство во внутренние дела. Да и — по аналогии с Афганистаном — в кошмарном сне не вообразить узбекских миротворцев в Таджикистане, российско-казахских в Узбекистане и киргизских где бы то ни было. Весной 2010 года, когда началась межэтническая резня с применением оружия в полумиллионном Оше и Жалалабаде, новая киргизская власть буквально взывала о помощи. Но не дрогнула ОДКБ, впрочем, как не дрогнула и Россия. Никаких миротворцев, которые могли бы встать между дерущимися узбеками и киргизами, направлено не было. Больше всех по поводу “трусости” ОДКБ возмущался тогда Лукашенко, которому из белорусского далека было конечно же все виднее.

Хорошо это или плохо, правильно или нет — не о том речь. Речь о том, что главная международная отвечающая за стабильность организация не вмешалась в экстремальную, кровавую ситуацию. Москва здесь и проиграла, и выиграла. Проиграла потому, что признала свою несостоятельность как “стабилизатора”, выиграла потому, что ее вмешательство не обязательно привело бы к немедленному миру, более того, Россия могла оказаться втянутой в чужую гражданскую войну. Так что подвести общий баланс, сами понимаете, очень трудно.

А уж что делать в случае возникновения межгосударственного конфликта — и думать не хочется. Случись такое, ОДКБ просто тихо скончается.

Тем не менее, несмотря на импотентность ОДКБ, Россия видит в ее существовании очень конкретный смысл. Во-первых, Москва, положа руку на ОДКБ, решительным образом заявляет, что не намерена отказываться от борьбы за центрально-азиатский политический плацдарм.

Во-вторых, демонстрирует претензию оставаться центром притяжения для своих соседей, своего рода “организатором” евразийского пространства. В Кремле верят, что это вынудит западных и прочих партнеров относиться к нему с большим уважением (и опаской).

В-третьих, это намек дружественному Пекину, что не единой Шанхайской организацией сотрудничества жива Центральная Азия и что Россия не “младшая сестра” Китая, но сила, способная принимать самостоятельные решения.

Кроме почти виртуальной ОДКБ есть еще Евразийское экономическое сообщество, странная организация, страдающая от импотенции, но все-таки с какой-то, пусть и неясной, перспективой. ЕврАзЭС слепили еще 2000 году Россия, Белоруссия, Таджикистан, Казахстан и Кыргызстан. В качестве наблюдателей к ней стали присматриваться Армения, Украина, Молдавия. Узбекистан со свойственной ему непоследовательностью то входил в ЕврАзЭС, то выходил из него.

Задач перед ЕврАзЭС поставлено немерено — от “формирования общих финансового и энергетического рынков” и “согласования принципов и условий перехода на единую валюту” до “сближения и гармонизации национальных законодательств”. Дух захватывает, ну почти Европейский союз. Если вчитаться внимательнее, то заглавная цель Сообщества состоит в формировании единого экономического пространства (ЕЭП). На трехчасовом саммите ЕврАзЭС в Душанбе (октябрь 2007 г.) возникла странная формулировка: “…работа по формированию правовой базы Единого экономического пространства будет продолжена, и о ее итогах будет доложено на очередном заседании Межгоссовета ЕврАзЭС на уровне глав государств”. Дебаты по поводу ЕЭП не стихают, однако толку от них мало. Изумление нарастает, когда выясняется, что оно фактически создается без Украины. Кажется, общего экономического пространства соседи России опасаются потому, что это намек на пространство общеполитическое, а уж этого не хочет ни одна правящая национальная элита, даже лукашенковцы. Наверно, это главная причина, по которой с течением лет ЕЭП обретает черты мифа.

Весной 2011 г. много и обстоятельно говорилось российскими политиками и писалось прокремлевскими экспертами о создании — наконец-то — Единого таможенного союза в составе России, Казахстана и Белоруссии. Его контуры на первый взгляд просматриваются более четко, чем прежде. Но энергоносители из этого соглашения выведены, а ведь они главное достояние российской и казахстанской республик. Украина вступить в таможенный союз желанием не горит, хотя ее туда подталкивает Москва. Без Украины таможенный союз смотрится куце. К тому же он не очень-то монтируется со Всемирной торговой организацией, вступать в которую рано или поздно придется и, скорее всего, каждому по отдельности, а не российско-казахстано-белорусским “хором” фактически под эгидой России.

Думается, что эффективное взаимовыгодное партнерство России со странами “ближнего зарубежья”, которое постепенно в восприятии сравняется с зарубежьем дальним, так сказать, “полноценным зарубежьем”, в будущем будет строиться преимущественно на двусторонней основе. Это уже и сейчас происходит. По философскому наблюдению директора Института мировой экономики и международных отношений Александра Дынкина Россия как “страна, которая с подозрением относится к своим ближним и дальним соседям, постоянно ожидает от них каких-то пакостей, конечно, не может обладать ни устойчивой политической системой, ни открытой экономикой”14. Грустно, конечно, это звучит, но так и есть на самом деле. Дынкинское замечание применимо и к отношениям со многими нашими соседями. К сожалению, Россия и партнеры за два прошедших десятилетия действительно успели вдоволь накушаться пакостей друг от друга.

Я обрываю свои заметки на полуслове. Остались за кадром двусторонние отношения, экономика, русские и русскоязычные, мигранты... Тема “мы и то, что осталось от умершей страны”, необъятна, интересна и болезненна со всех точек зрения. Говоря о ней, мы очень часто “режем по живому”, по людским судьбам. Но не надо полагать, что правильно и честно разобраться в ней, осмыслить все происшедшее, способно только наше поколение, прожившее полжизни там, а ныне очутившееся здесь. Да и распад Советского Союза полностью не завершен, и, честно говоря, я не знаю, чем и когда он закончится.

Не стану прописывать никаких заключений, ибо мы живем в процессе, и российско-украинские, российско-узбекистанские и прочие российско-с-кем-то отношения меняются постоянно, порой и непредсказуемо. Очевидно, эта переменчивость, а также обоюдная многовекторность и есть главная тенденция на том пространстве, которое по инерции и по привычке зовется постсоветским.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Вавилов А.Н. Геополитические доминанты национальной безопасности России в XXI веке и евразийская интеграция. В: Евразийство — будущее России: диалог культур и цивилизаций. М., 2001, с. 201.

2 Александров Ю.Г. Может ли Россия стать Евразийским тигром? Москва, 2007.

3 Либман Александр. Оптимальное пространство евразийской интеграции. — Россия и новые государства Евразии. 2010, IV, с. 5.

4 Стратегические интересы России на постсоветском пространстве (по материалам ученого совета ИМЭМО). Россия и новые государства Евразии. № III, 2010, с. 11.

5 Кива Алексей. Россия: путь к катастрофе или модернизации? СоцИс: социологические исследования. М., 2010, №11, с. 134.

6 Дугин Александр. Российско-белорусское союзное государство в контексте евразийства. Известия белорусских предпринимателей. Ноябрь-декабрь 2004.

7 Многовекторная политика Александра Лукашенко. КоммерсантЪ ВЛАСТЬ, 18 апреля 2011, с. 40.

8 Муртазин Ирек. Признаться трудно поверить. Новая газета, 15 апреля 2011, с. 5.

9 Путин провалил визит на Украину. Украiна съогоднi. 14 апреля 2011.

10 Ивженко Татьяна. Нелегкий выбор Киева. Независимая газета. 17 марта 2011.

11 Яковенко Игорь. Конечная остановка: “Москва — Третий Рим”. Новая газета, 11 апреля 2011 г., с. 19.

12 2011. Россия и мир. Ежегодный прогноз. Москва, 2010, с. 130, 132.

13 Цыганок Анатолий. Россия на южном Кавказе. Москва, 2010 г., с. 217.

14 Россия XXI века: образ желаемого завтра. Библиотека Института современного развития, Москва, 2010, с. 151.

«Дружба Народов» 2011, №9

Прибывший в четверг в Таджикистан президент Афганистана Хамид Карзай в присутствии своего таджикского коллеги Эмомали Рахмона поднял государственный флаг ИРА над новым зданием афганского посольства.

Хамид Карзай прибыл в Душанбе для участия в четырехсторонней встречи лидеров Афганистана, Таджикистана, России и Пакистана. Проведение данного мероприятия намечено на 2 сентября.

Камень в фундамент нового здания дипломатической миссии Исламской Республики Афганистан в Душанбе был заложен еще два года назад в ходе визита Хамида Карзая. Теперь афганский лидер выразил надежду, что после открытия нового строения дипломатической миссии отношения между странами-соседями поднимется на новый уровень, сообщает «Лемар».

Ранее Хамид Карзай и Эмомали Рахмон провели двусторонние переговоры, обсудив уровень взаимоотношений между странами и возможность расширения сотрудничества в торгово-экономической и других областях.

Напомнив о сдаче в эксплуатацию нового моста, соединяющего две страны, господин Рахмон сообщил о намеченном строительстве еще 5 мостов. Стороны также обсудили ход реализации проекта строительства железной дороги КНР – Таджикистан – Афганистан. «Эта железная дорога соединит страны Центральной и Южной Азии, поэтому мы придаем большое значение этому проекту», – отметил Эмомали Рахмон.

Глава Организации развития торговли провинции Мазендеран Аббас Али Вафаинежад заявил, что за пять месяцев текущего года (21.03-22.08.11) объем экспорта из провинции Мазендеран в стоимостном выражении вырос на 67%, сообщает агентство ИСНА.

Так, если за аналогичный период прошлого года было экспортировано различной продукции на сумму в 65 млн. долларов, то по данным таможенной администрации провинции этот показатель за пять месяцев текущего года составил более 109 млн. долларов.

Из провинции Мазендеран, в основном, экспортировалась такая продукция, как продукты питания, в том числе молочные продукты, печенье, минеральная вода, томатная паста, различные концентраты, сельскохозяйственная продукция, цветы и декоративные растения, чай, картофель, строительные материалы, машинное оборудование, металлические трубы и профили, изделия деревообрабатывающей промышленности.

Всего за пять месяцев текущего года из провинции было экспортировано 714 тыс. 951 т различной продукции, что на 104% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Экспортные поставки осуществлялись в такие страны, как Россия, Азербайджан, Узбекистан, Казахстан, Ирак, Гонконг, Сирия, Турция, Япония, Вьетнам, Оман, Катар, Германия, Китай, ОАЭ, Кыргызстан, Пакистан, Беларусь, Тунис и Ангола.

Три документа о сотрудничестве будут подписаны Таджикистаном и Россией по итогам официального визита президента РФ Дмитрия Медведева в Душанбе, сообщил журналистам во вторник глава департамента информации таджикского МИД Давлат Назриев.

"Российский лидер прибудет в таджикскую столицу 1 сентября. Президенты Таджикистана и России проведут переговоры в формате "1+1", а также состоится расширенная встреча делегаций сторон", - сказал он.

"По итогам официального визита Медведева планируется подписание трех документов - совместного заявления лидеров двух государств, программы экономического сотрудничества между РТ и РФ на 2011-2014 годы и соглашения о пограничном сотрудничестве", - добавил Назриев.

По его словам, ожидается, что 2-3 сентября президент России примет участие в работе саммита глав государств СНГ и четырехсторонней встрече президентов Таджикистана, России, Пакистана и Афганистана. Лидия Исамова

Во вторник в Москве состоялась встреча представителей правительств и деловых кругов России, Афганистана, Пакистана и Таджикистана, в ходе которой было принято решение о создании Совместной группы экспертов по вопросам развития регионального экономического сотрудничества (СГЭ). По итогам заседания, прошедшего на территории Минэкономразвития России, стороны закрепили создание четырехсторонней рабочей группы в соответствующем меморандуме. Ожидается, что новое учреждение будет являться постоянно действующим органом, члены которого будут проводить взаимные консультации на регулярной основе. В настоящее время одной из главных задач группы является подготовка предстоящей четырехсторонней встречи глав Афганистана, России, Таджикистана и Пакистана. Ожидается, что встреча президентов четырех указанных стран состоится в сентябре т.г. в Душанбе. В ходе заседания также был рассмотрен проект дорожной карты регионального торгово-экономического сотрудничества, которую стороны договорились оперативно проработать в соответствующих национальных структурах. По словам участников заседания, в число приоритетных региональных задач вошли восстановление нескольких объектов инфраструктуры на территории Афганистана, а также серия новых проектов в энергической и транспортной сферах. Таджикистан > Внешэкономсвязи, политика > CA-News (TJ), 24 августа 2011 > № 416772

Американский исследовательский центр Heritage Foundation опубликовал статью, что Китай заинтересован в приобретении российской крылатой ракеты «Клаб» для оснащения АПЛ Тип 93, ДЭПЛ Тип 041 и Kilo (последние поставлены Россией).

В статье также говорится, что Россия продвигает на мировой рынок вооружений контейнерный комплекс с такими ракетами под индексом «Клаб-К». В стандартном грузовом контейнере размещаются четыре ракеты с выдвижным устройством, комплекс обслуживают два оператора, которые осуществляют спутниковую связь и наведение КР на цель. В НАТО ракета «Клаб» получила обозначение SS-N-27 Sizzler.

Контейнерный комплекс получил в СМИ неофициальное название «Ящик Пандоры». «Клаб-К» может быть размещен на гражданских контейнеровозах. В статье указывается, что «Клаб-К» способна взаимодействовать со спутниковой системой GPS и ГЛОНАСС, кроме того, в перспективе она может быть совместима с китайской «Бэйдоу-2» (в перев. компас - прим. ред.) и европейской «Галилео».

По свидетельству Jane's Defense Weekly, КР «Клаб» разработана на базе КР наземного базирования РК-55 и воздушного Х-55, которые могут нести ядерные боеголовки мощностью 200 кт. Кроме того, ракета может быть оснащена электромагнитной боевой частью.

Оснащенный ракетами «Клаб-К» гражданский корабль может атаковать коммерческие суда в узких акваториях Ормузского или Малаккского пролива, и стать причиной неожиданного военного конфликта.

В статье отмечается, что Китай с помощью таких ракет, размещенных в гражданских контейнеровозах, может нанести внезапные удары по базам ВМС США. «Клаб-К» может закупить и Индия, чтобы использовать против Китая и Пакистана. Другие страны, такие как Иран, также могут приобрести эти комплексы после снятия санкций со стороны ООН. Американские исследователи отмечают, что система оружия «Клаб-К» может потрясти основы международной торговли. Эти ракеты могут быть размещены не только на морских контейнеровозах, но и на железнодорожных составах и грузовиках, и наносить удары без всякого предупреждения. Авторы доклада пишут, что США и их союзники, их военные и разведывательные органы должны обратить пристальное внимание на этот «ящик Пандоры», чтобы заблаговременно вскрывать угрозу.

Согласно официальным данным таможенной администрации, за первые четыре месяца текущего года (21.03.22.07.11) Иран экспортировал около 23 тыс. т мороженого и других замороженных сладостей на общую сумму более 57 млн. долларов, сообщает агентство ИСНА.

В текущем году основным импортером иранского мороженого является Ирак. Своему западному соседу Иран экспортировал названной продукции на сумму около 56,6 млн. долларов.

Кроме того, иранское мороженое экспортируется в такие страны, как ОАЭ, Кувейт, Афганистан, Пакистан, Бахрейн, Туркменистан и Саудовская Аравия.

В Иране нет профессионального объединения производителей мороженого, и они входят в Ассоциацию производителей молочной продукции. Всего в Иране насчитывается 15 предприятий, занимающихся производством мороженого разных видов.

Во вторник в Москве состоялась встреча представителей правительств и деловых кругов России, Афганистана, Пакистана и Таджикистана, в ходе которой было принято решение о создании Совместной группы экспертов по вопросам развития регионального экономического сотрудничества (СГЭ).

По итогам заседания, прошедшего на территории Министерства экономического развития РФ, стороны закрепили создание четырехсторонней рабочей группы в соответствующем меморандуме.

Ожидается, что новое учреждение будет являться постоянно действующим органом, члены которого будут проводить взаимные консультации на регулярной основе. Участники заседания надеются, что создание рабочей группы станет существенным вкладом в осуществление ряда приоритетных экономических проектов в регионе.

Стоит отметить, что уже сейчас СГЭ приступает к активной деятельности. «В настоящее время одной из главных задач группы является подготовка предстоящей четырехсторонней встречи глав Афганистана, России, Таджикистана и Пакистана», – сообщил в беседе с порталом «Афганистан.Ру» советник посольства ИРА в России Сабир Барьялай, принимавший участие в заседании. Ожидается, что встреча президентов состоится в сентябре этого года в Душанбе.

В ходе заседания также был рассмотрен проект дорожной карты регионального торгово-экономического сотрудничества, которую стороны договорились оперативно проработать в соответствующих национальных структурах.

Участники заседания 23 августа уверены, что СГЭ станет важным инструментом для расширения сотрудничества сторон. «Создание рабочей группы стало новым этапом региональной экономической интеграции», – считает участник заседания, глава Афганского делового центра Надир Шах.

По словам участников заседания, в число приоритетных региональных задач вошли восстановление нескольких объектов инфраструктуры на территории Афганистана, а также серия новых проектов в энергической и транспортной сферах.

Директор пограничного терминала Догарун Хани заявил, что афганские предприниматели предпочитают использовать безопасные иранские автодороги для транзита своих грузов, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».

Такое предпочтение связано с политическими событиями в Пакистане и с неспокойной обстановкой в этой стране.

По словам Хани, такие меры, как оборудование территории терминала и увеличение площади паркинга для коммерческих автомобилей, сокращение времени процедуры оформления въезда и выезда транспортных средств, увеличение времени работы таможни терминала Догарун, позволили увеличить количество транзитных грузовых автомобилей, пересекающих границу на терминале с 600 до 1 тыс. единиц в сутки.

Хани сообщил, что за четыре месяца текущего года (21.03-22.07.11) через терминал Догарун в Афганистан проследовал 20 тыс. 571 грузовик с 497 тыс. 459 т различных грузов. Это на 88% транспортных средств больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. При этом количество перевезенных грузов увеличилось на 97%. Такой объем перевезенных грузов принес доходы в размере 140 млн. долларов валютных средств, что вдвое больше доходов за аналогичный период прошлого года.

Через пограничный терминал Догарун в страны Персидского залива и Европы транспортируются, в основном, топливо, цемент, металлоконструкции, сухофрукты и продукты питания. При этом импортируются кунжут, солодковый корень, строительные материалы, а также топливо, автомобили, автомобильные аксессуары и ткани.

Американские войска могут остаться в Афганистане до 2024 года, сообщает газета «The Daily Telegraph».

Дальнейшее пребывание американских войск на территории страны после 2014 года может осуществляться в рамках межгосударственного соглашения о стратегическом партнерстве между ИРА и США. Документ еще не готов к подписанию. Данное соглашение позволит остаться не только военным инструкторам, которые будут участвовать в подготовке афганской армии и полиции, но также и американским спецназовцам и военно-воздушным силам.

По словам официальных представителей США и Афганистана, стороны надеются подписать стратегическое соглашение до проведения международной конференции по Афганистану в декабре нынешнего года в Бонне.

Советник афганского президента ИРА по вопросам национальной безопасности Рангин Дадфар Спанта опасается, что угроза терроризма будет представлять опасность Афганистану и после завершения вывода американских сил в 2014 году. «Мы знаем, что будем сталкиваться с проявлениями международного терроризма и после 2014 года, ведь на этом этапе не прекратят свое существование имеющиеся террористические сети, а значит, у нас есть общая цель, которую мы преследуем», - сказал он, комментируя ход подготовки межгосударственного соглашения.

Перспектива такой сделки уже встречена с неодобрением соседями Афганистана, в том числе публично высказались против этого иранские власти, а в частном порядке – власти Пакистана, сообщает «Вести.ru». Наряду с этими государствами против подписания соглашения выступают талибы.

Вывод американских войск уже начался, и полномочия постепенно передаются афганским силам безопасности, процесс должен закончиться к 2014 году. Президент США Барак Обама уже заявлял, что США намерены вывести из Афганистана в 2011 году 10 тысяч военнослужащих и сократить американское военное присутствие в стране. К лету 2012 года из Афганистана планируется вывести 33 тысячи военнослужащих США, то есть примерно треть от общего числа американских военных в этой стране.

Однако правительство Афганистана опасается последствий вывода иностранных войск. В связи с этим власти стремятся подольше поддерживать партнерские отношения с Америкой.

Было бы самонадеянно пытаться понять логику тех, кто устроил в пятницу взрывы у стен Британского совета в Кабуле. Но еще сложнее угадать, что будет представлять из себя Афганистан, когда (если) иностранные войска все-таки его покинут. По крайней мере, для британцев это будет далеко не первый уход оттуда за последние пару столетий.

Позвольте вас подтолкнуть

В пятницу у стен Британского совета в Кабуле прогремело четыре взрыва, что было делом рук террористов-смертников. Погибло, как минимум, восемь человек, и движение "Талибан" необычайно быстро и охотно взяло на себя ответственность за эту акцию.

Можно предположить, почему мишенью оказались англичане. В середине июля комитет по обороне палаты общин британского парламента рекомендовал премьер-министру Дэвиду Кэмерону не торопиться с отзывом британских военнослужащих из Афганистана (в составе контингента НАТО там находится до 9,5 тысяч британских солдат). Они должны были уйти к 2015 году - вместе с американскими и всеми прочими военнослужащими. И понятно, что обстановка в стране такова (и вылазка "Талибана" у стен Британского совета это подтверждает), что призывы не спешить и остаться будут звучать еще долго - и в Лондоне, и в Вашингтоне. А талибы, соответственно, могут хотеть подтолкнуть колеблющихся в направлении выхода.

Другой вопрос - причем тут Британский совет, который хотя и является правительственной организацией, но все-таки занят продвижением британской культуры, и вообще должен был бы (не только в Афганистане) оставаться вне войны и политики. Но логика у террористов всегда сложная.

Тут возможны даже экзотические предположения о том, что август - вообще особое время в истории британо-афганских отношений, которые включают в себя целых три войны. Можно, скажем, вспомнить последний (пока) вывод британских солдат из Афганистана в 1919 году, в августе, когда была провозглашена полная независимость страны, а также был заключен афгано-британский договор. Нельзя исключать, что талибы хорошо знают историю своей родины и отмечают взрывами ее крупные вехи, но все же это был бы чересчур академический стиль работы.

Иностранцы уйдут. Что останется?

В каком-то смысле нынешняя серия взрывов наводит на мысли не просто о том, чем станет Афганистан, когда его покинут иностранцы, а что это вообще такое. Территория Афганистана - такая же колыбель многих цивилизаций, как, скажем, Египет. Многие века Центральная Азия была перекрестком мировых дорог, соединявших все тогдашние империи. И, как и любые перекрестки, то был процветающий, космополитичный, высококультурный мир. Афганистана в сегодняшнем виде не было, было множество царств между Индией и Великой Степью, между Китаем и Ираном.

Когда англичане строили свою индийскую империю, неспокойные территории ее северо-запада были как бы "тоже Индией" потому, что оттуда пришли в Индию монархи последней перед англичанами династии. Никакого Пакистана еще не было. Идея Афганистана как отдельной, почти независимой, буферной территории возникла в конце XIX века в результате движения навстречу друг другу двух империй. Британская двигалась с юга, Российская с севера. Вот мы Афганистан и сделали.

Целая страна как плод компромисса двух колониальных захватчиков? А почему бы и нет? Собственно, опыт создания Афганистана далеко не единственный, наводящий на печальные мысли о том, на каком шатком основании стоят все - буквально все - нынешние страны, с их границами. Афганистан, чей пуштунский юг соприкасается с Пакистаном, где по ту сторону границы столько же пуштунов? Ничего необычного, есть же две половинки осетинского народа. Даже в Европе, откуда примерно в XV веке пошла идея, что страна - это одна нация (и один язык), уже давно всем понятно, что идея нации-государства далеко не бесспорна. Есть Бельгия и Нидерланды с весьма сложным составом, Балканы так и остаются проблемой.

А что такое страны Южной Америки, многие из которых похожи по испано-индейскому составу крови населения, за исключением "португальской" Бразилии? Почему они существуют именно в нынешних границах? А что такое гиганты типа Китая, Индии и Индонезии, где множество языков, не обязательно общая религия и довольно разная внешность у северян и южан? В общем, получается, что все мы живем в замках на песке, и нужно быть осторожными.

Обратно на мировой перекресток

Как проявлять подобную осторожность с Афганистаном сейчас, когда вопрос об очередном уходе оттуда англичан (и прежде всего американцев) встает в полный рост?

Пессимисты говорят, что после этого образуется несколько иной перекресток цивилизаций - громадный джихадистан от Индии до казахстанских (а то и российских) границ.

Есть оптимисты. Бывший посол США в Индии (и России) Томас Пикеринг и представитель Генерального секретаря ООН Лахдар Брахими подготовили довольно известный в экспертных кругах доклад "Афганистан: договориться о мире", где проводится простая идея. С помощью иностранных войск или помимо таковых, вечная межплеменная война между севером и югом Афганистана зашла в тупик, силы оказались равны. Можно помочь им договориться. А дальше, гласит идеология как Шанхайской организации сотрудничества, так и многих людей за пределами ШОС, надо покончить с созданной двумя колониальными империями ситуацией, когда Афганистан был зажат и закупорен между ними, оставаясь в лучшем случае в XIX веке. Надо вернуть ему роль перекрестка, открыть все дороги по всей розе ветров. Не пройдет и века, как все изменится.

Но пессимисты явно преобладают. На вопросы о том, зачем талибы взрывали Британский совет, отвечают: Кабул "это место такое - проклятое". Американский журнал Foreign Policy знакомит читателя с подборкой фотографий из современного Афганистана, хорошо иллюстрирующей эту простую и страшную мысль. Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.

ПОДПИСАН МЕМОРАНДУМ О ВЗАИМОПОНИМАНИИ МЕЖДУ МИНИСТЕРСТВОМ ЭНЕРГЕТИКИ РФ И МИНИСТЕРСТВОМ ТОРГОВЛИ И ПРОМЫШЛЕННОСТИ АФГАНИСТАНА О СОТРУДНИЧЕСТВЕ В ТЭК

18 августа 2011 года Министр энергетики РФ С.И. Шматко и Министр торговли и промышленности Исламской Республики Афганистан (ИРА) А. Ахади подписали Меморандум о взаимопонимании между Министерством энергетики РФ и Министерством торговли и промышленности ИРА о сотрудничестве в отраслях топливно-энергетического комплекса.

Меморандум направлен на совершенствование и стимулирование экономического, промышленного и социального развития двух стран. Стороны договорились на принципах равенства и взаимной выгоды осуществлять долгосрочное сотрудничество в целях развития топливно-энергетического комплекса Исламской Республики Афганистан по ряду направлений. Речь идет, прежде всего, об осуществлении поставок нефтепродуктов из РФ в Афганистан на основе долгосрочных контрактов между российскими и афганистанскими частными и государственными компаниями.

Меморандум также предполагает модернизацию существующих и строительство новых объектов электрической генерации и сетевой инфраструктуры на территории Афганистана, участие в реализации многонациональных стратегических инфраструктурных проектов, в частности CASA-1000 и газопровода ТАПИ.

В целях поставки нефтепродуктов из РФ в ИРА стороны планируют согласовать индикативный баланс поставок нефтепродуктов в Афганистан и их потребления. При этом российские нефтяные компании-производители обеспечат проработку оптимальных маршрутов поставки нефтепродуктов из РФ в ИРА. Совместно с заинтересованными компаниями стороны создадут систему обмена информацией в области поставок нефтепродуктов из РФ в ИРА, в том числе обмен информацией о планируемых и фактических объемах закупок нефтепродуктов и графиках их поставок, а также согласуют совместные подходы в части формульного ценообразования.

Российская сторона в рамках своей компетенции окажет содействие заинтересованным российским хозяйствующим субъектам в обеспечении надежной транспортировки нефтепродуктов, поставляемых из РФ в ИРА, в том числе посредством транзита через территории третьих стран.

Координация сотрудничества по реализации положений Меморандума будет осуществляться в рамках Российско-Афганистанской межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству с участием заинтересованных организаций.

Стороны разработают комплексную программу сотрудничества и участия российских организаций в развитии топливно-энергетического комплекса Афганистана. Данная программа будет включать в себя необходимые меры государственной поддержки, а также перспективные проекты сотрудничества с указанием российских и афганистанских компаний, заинтересованных в их осуществлении.

После процедуры подписания Меморандума Министр энергетики РФ С.И. Шматко заявил, что российская сторона заинтересована также в сотрудничестве с Афганистаном в области реализации совместных крупных инфраструктурных проектов. В частности речь идет о строительстве газопровода «Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия» (ТАПИ), системы передачи электроэнергии CASA-1000.

Глава Минэнерго России отметил, что Министр торговли и промышленности ИРА А. Ахади провел успешные переговоры по стабильным и долгосрочным поставкам нефтепродуктов в Афганистан с ведущими российскими нефтяными компаниями – ОАО «Газпром нефть», ОАО «ЛУКОЙЛ», ОАО «ТНК-ВР менеджмент». «Речь идет о поставках 500000 т нефтепродуктов в год. Однако в настоящее время номенклатура требует дальнейшего уточнения в связи со значительным спросом на бензины в РФ», - отметил афганский министр.

По словам Министра энергетики РФ С.И. Шматко, до ноября 2011 года в Афганистан не поступит предложений по экспорту бензинов. «Российские нефтяные компании до ноября 2011 года проработают предложения по ценообразованию на поставляемые в Афганистан бензины, базирующиеся на котировках Platt's, а также логистику поставок», - заявил С.И. Шматко. На сегодняшний день российские нефтяные компании предоставили афганистанской стороне предложения по поставкам дизельного топлива. Министр подчеркнул, что льготы не могут быть применены к поставкам нефтепродуктов. Речь идет о коммерческом подходе.

В свою очередь, Министр торговли и промышленности ИРА А. Ахади выразил удовлетворенность достигнутыми договоренностями. «Мы будем укреплять экономическое сотрудничество между нашими странами и нашими компаниями», - заявил он.

Директор Юго-Восточной железной дороги Сейед Мостафа Давуди заявил, что порт Чабахар, расположенный на самом юге провинции Систан и Белуджистан, представляет собой единственный океанский порт Ирана, имеющий выход в северную часть Индийского океана, и считается воротами в международные воды в юго-восточной части страны, сообщает агентство ИСНА.

По словам С.М.Давуди, порт Чабахар считается одним из 14-ти стратегически важных портов мира и имеет особое значение в качестве связующего звена между странами Средней Азии и международными рынками и рынками европейских стран.

С.М.Давуди подчеркнул, что иранское правительство решительно настроено на то, чтобы в год экономического джихада ликвидировать отсталость восточной части страны. С этой целью было принято решение о строительстве железной дороги Чабахар – Захедан – Мешхед. Реализация проекта была начата в декабре 2010 года, и на данный момент специалистами строительного штаба «Хатем аль-Анбия» уже отсыпано дорожное полотно на участке протяженностью 133 км.

Общая протяженность железной дороги Чабахар – Мешхед составит 1330 км. Она пройдет через города Никшехр, Ираншехр, Хаш, Захедан, Бирдженд, Кайен, Торбете-Хейдарие. Строительство железной дороги обеспечит работой тысячи человек, и с вводом ее в эксплуатацию у населения трех провинций, Систан и Белуджистан, Южный Хорасан и Хорасане-Резаи, появятся самые широкие возможности с точки зрения трудоустройства и повышения уровня жизни.

Объем грузопотоков по железной дороге в рамках международной торговли составит более 6 млн. т транзитных грузов в год. Это будет способствовать тому, что предприниматели из стран-производителей и стран-потребителей, в первую очередь из стран Средней Азии, Афганистана, Пакистана и др., для осуществления своей коммерческой деятельности откроют торговые центры в порту Чабахар и других городах вдоль железной дороги, что также будет способствовать обеспечению занятости местного населения.

Председатель Союза кооператоров-производителей фиников Мехди Амани в интервью агентству ИРНА сообщил, что в Иране ежегодно производится около 1 млн. т фиников, которые поставляются на потребительские рынки.

По словам Мехди Амани, в настоящее время финиковые плантации в различных районах страны занимают площадь в 245 тыс. га.

Значительная часть иранских фиников, а именно около 170 тыс. т, производится в провинции Систан и Белуджистан.

Площадь финиковых плантаций в названной провинции составляет 44,2 тыс. га, и она занимает первое место в стране по этому показателю. Ей также принадлежит второе место по количеству производимых фиников.

Мехди Амани отметил, что объем экспорта иранских фиников достиг в прошлом году 125 тыс. т. и основные поставки названной продукции осуществлялись в мусульманские страны Восточной Азии, в Пакистан, Индию, африканские страны, в Канаду, Германию, Францию, Англию, Украину, Россию, Турцию и ОАЭ.

Председатель Союза кооператоров-производителей фиников Мехди Амани в интервью агентству ИРНА сообщил, что в Иране ежегодно производится около 1 млн. т фиников, которые поставляются на потребительские рынки.

По словам Мехди Амани, в настоящее время финиковые плантации в различных районах страны занимают площадь в 245 тыс. га.

Значительная часть иранских фиников, а именно около 170 тыс. т, производится в провинции Систан и Белуджистан.

Площадь финиковых плантаций в названной провинции составляет 44,2 тыс. га, и она занимает первое место в стране по этому показателю. Ей также принадлежит второе место по количеству производимых фиников.

Мехди Амани отметил, что объем экспорта иранских фиников достиг в прошлом году 125 тыс. т. и основные поставки названной продукции осуществлялись в мусульманские страны Восточной Азии, в Пакистан, Индию, африканские страны, в Канаду, Германию, Францию, Англию, Украину, Россию, Турцию и ОАЭ.

Спецслужбы США усилили меры по выявлению потенциальных террористов-одиночек в связи с приближением 10-й годовщины терактов 11 сентября 2001 года, заявил Барак Обама в интервью CNN.

Отвечая на вопрос о том, выросла ли террористическая угроза для США после ликвидации в мае Усамы бен Ладена, американский президент отметил, что угроза терроризма никогда не уменьшалась и американские спецслужбы ведут постоянную работу по выявлению и предупреждению готовящихся терактов.

"Федеральные службы сохраняют бдительность. Риск все еще существует... Существенная опасность исходит от потенциальных терористов-одиночек (а не только от террористических группировок). Но, как президент США, я беспокоюсь обо всем (всех видах угроз)", - отметил Обама.

В Норвегии 22 июля террорист-одиночка осуществил взрыв в Осло, в результате которого погибли 8 человек, после чего расстрелял 69 человек в молодежном лагере на острове Утейя. Власти обвиняют в совершении и подготовке "двойного" теракта 32-летнего норвежца Андерса Брейвика. Он задержан, ему предъявлены обвинения, предусматривающие до 21 года лишения свободы.

США 29 июня представили новую контртеррористическую стратегию, согласно которой впервые в американской современной истории учитывается наличие внутренней угрозы - возможности вербовки террористами людей внутри страны для совершения терактов. Вместе с тем, в документе отмечается, что "Аль-Каида" и ее ячейки по всему миру по-прежнему представляют главную угрозу для США, несмотря на ликвидацию в Пакистане ее главаря Усамы бен Ладена.

Крупнейший теракт в истории человечества произошел в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. В результате захвата самолетов террористами и тарана ими зданий Всемирного торгового центра и Пентагона погибли 2973 человека, в том числе 246 человек, летевших на самолетах, 2602 - в башнях ВТЦ (из них 343 пожарных и 60 полицейских) и 125 - в Пентагоне. Денис Ворошилов

В Министерстве нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркменистана состоялась встреча с прибывшей в туркменскую столицу делегацией Министерства горной промышленности Афганистана. Главной темой переговоров стали вопросы реализации проекта строительства газопровода Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ).

В ходе встречи была подчеркнута важность создания нового транснационального энергетического коридора, призванного способствовать удовлетворению растущих потребностей стран Южной Азии в энергоносителях и соответственно укреплению их экономического потенциала. Подтвердив необходимость скорейшей реализации проекта ТАПИ, руководители и ведущие специалисты профильных министерств и ведомств двух стран согласовали ряд вопросов, связанных с прокладкой газопровода непосредственно по территории сопредельных государств.

Экспорт товаров из Афганистана в другие страны за первые три месяца нового года (с марта 2011) достиг 135,37 миллионов долларов (6,3 миллиарда афгани). Данные Центрального статистического управления Афганистана свидетельствуют, что основными импортерами товаров из Афганистана являются Пакистан, Индия, Америка, Россия, Иран, Германия, Таджикистан, Казахстан, Узбекистан, Китай и некоторые другие страны. Основные товары, экспортируемые Афганистаном – сухофрукты, овощи, лекарственные растения, металлолом, овощи, ковры, драгоценные камни, изделия ручной работы.

Глава Торгово-промышленной палаты Афганистана Мохаммад Курбан Хакджу заявил на пресс-конференции, что по сравнению с этим же периодом прошлого года экспорт увеличился почти втрое, сообщает телеканал «Толо». В прошлом году он составил лишь 52,4 миллиона долларов. В основном увеличение экспорта связано с наводнениями в Пакистане.

Мохаммад Курбан Хакджу добавил, что во втором квартале текущего года в стране было собрано около 30 тысяч тонн свежих фруктов по сравнению с 9050 тоннами в прошлом году. Сейчас Афганистан экспортирует дыни, виноград, абрикосы, вишни и гранаты в 32 страны.

Глава ТПП ИРА выразил надежду, что к марту 2012 года экспорт достигнет отметки в 700 миллионов долларов. Если будут разрешены транзитные проблемы с соседними странами, в особенности с Пакистаном, экспорт, несомненно, увеличится. Правительство уже отправило в Исламабад делегацию, которая должна разрешить проблемы, связанные с соглашением о торговле и транзите между Афганистаном и Пакистаном, добавил он.

В Душанбе прошла встреча министра транспорта Таджикистана Низома Хакимова и министра коммуникаций Пакистана Арбаба Аламгира Хана, сообщает агентство "Азия-Плюс".
Основной темой переговоров стали вопросы сотрудничества сторон в сфере развития транспортной инфраструктуры Таджикистана в рамках стратегической задачи правительства РТ по выводу страны из коммуникационной изоляции.
Как сообщила агентству начальник управления по международному сотрудничеству Минтранса РТ Фарида Ёкубзода, министры также обсудили вопрос реализации проекта по строительству через Афганистан автомобильной дороги, которая соединила бы Таджикистан и Пакистан.
"Пакистанский министр сообщил таджикскому коллеге о том, что технико-экономическое обоснование этого проекта в Пакистане выполнено почти на 70%", - отметила Фарида Ёкубзода.
По ее словам, стороны пришли к договоренности, что будут держать постоянный контакт по выполнению ранее достигнутых межправительственных соглашений в сфере транспорта. Таджикистан > Транспорт > trans-port.com.ua, 16 августа 2011 > № 391826

США должны поддерживать отношения с Пакистаном, несмотря на то, что в настоящее время они непростые, заявил во вторник глава Пентагона Леон Панетта.

"У нас с Пакистаном крайне запутанные отношения.... Но у нас нет другого выбора, нежели налаживать отношения с этой страной, так как там мы ведем войну и сражаемся с "Аль-Каидой", а также потому, что Пакистан - одна из влиятельных сил в регионе", - сказал он.

"В конце концов, Пакистан - ядерная страна, у них есть ядерное оружие. У нас нет выбора, мы должны с ними выстраивать отношения", - сказал Панетта, выступая во вторник в Национальном университете обороны в Вашингтоне.

Ранее глава Пентагона заявлял что Пакистан еще продолжительное время будет оставаться в фокусе внимания американских спецслужб. По его словам США необходимо уделять отношениям с Пакистаном большее внимание, чтобы иметь, насколько можно, подробное представление о возможном присутствии террористов в этой стране.

"Отношения (с Пакистаном) то улучшаются, то ухудшаются, но наша задача - их поддерживать, хотя порой их результаты обескураживают", - отметил Панетта.

"Террорист номер один" - Усама бен Ладен был уничтожен американским спецназом в ночь на 2 мая 2011 года в укрепленном доме в районе пакистанского города Абботабад. Тело бен Ладена, по сообщению американских СМИ, было сброшено в море. После его гибели "Аль-Каида" назначила своим новым лидером 60-летнего Аймана аз-Завахири. Денис Ворошилов

На следующей неделе возможность экспорта электроэнергии через ЛЭП Сангтуда-Пули-Хумри обсудят энергетики двух стран. Источник в государственном энергохолдинге Таджикистана «Барки Тоджик» на условиях анонимности сообщил информационному агентству «Авеста», что согласно договору экспорт электроэнергии в Афганистан должен был начаться уже 10 августа, однако этого до сих пор не произошло.

По словам источника, со стороны Афганистана не поступило четких разъяснений того, почему они не могут принять электроэнергию. Основной инвестор, Азиатский банк развития, пытался связаться с афганской стороной, но безрезультатно. Руководство афганского министерства энергетики в данный момент находится в Пакистане, поэтому встреча обеих сторон состоится лишь в середине следующей недели. Как планируется, она пройдет на афгано-таджикской границе, добавил источник.

Пока Афганистан затягивает прием энергии, у Таджикистана остается все меньше возможностей для ее поставок, отметили в «Барки Тоджик».

РОССИЯ И ПАКИСТАН ВЫСТУПАЮТ ЗА РАЗВИТИЕ СОТРУДНИЧЕСТВА В СФЕРЕ ЭНЕРГЕТИКИ

Россия намерена оказывать содействие Пакистану в развитии энергетических мощностей. Об этом заявил заместитель Министра энергетики РФ Ю.П.Сентюрин на первом заседании совместной Российско-Пакистанской Рабочей группы по сотрудничеству в области энергетики, которое состоялось 11 августа 2011 года в Минэнерго России.

В состав российской части совместной Рабочей группы вошли представители Министерства энергетики РФ, МИД РФ, Министерства финансов РФ, а также ведущих энергетических компаний России, таких как «Газпром», «РусГидро», «Интер РАО ЕЭС» и других.

«Весной этого года состоялась российско-пакистанская встреча на высшем уровне. Особое внимание в ходе саммита было уделено вопросам энергетики. Был принят ряд важных решений и наша задача наполнить эти договоренности конкретным содержанием», - подчеркнул Ю.П. Сентюрин, открывая встречу.

Первый заместитель Министра нефти и природных ресурсов Исламской Республики Пакистан И.Чодри, оценивая уровень российско-пакистанского сотрудничества, отметил важную роль России в развитии энергетической отрасли Пакистана. По его словам, перспективным направлением сотрудничества является электроэнергетика, и, прежде всего, гидроэлектроэнергетика. Опыт российских компаний востребован в газовой отрасли и угольной промышленности Пакистана.

Учитывая комплексный характер российско-пакистанского сотрудничества в области электроэнергетики, участники встречи договорились проработать условия участия ведущих российских электроэнергетических компаний в проектах на территории Пакистана.

В частности, «ИНТЕР РАО ЕЭС» и его пакистанский партнер сообщили о готовности к совместной реализации проекта строительства газовой ТЭС мощностью 120 МВт, угольной ТЭС мощностью 50 МВт и ряда малых ГЭС мощностью до 2 МВт. «РусГидро» также высказало заинтересованность в реализации проектов по строительству объектов гидрогенерации в Пакистане.

Участники заседания Рабочей группы подчеркнули взаимную заинтересованность в развитии сотрудничества российской компании ОАО ''Стройтрансгаз'' с пакистанскими партнерами. Российская компания планирует принять участие в тендерах на строительство магистральных газопроводов и продуктопроводов, а также иных объектов нефтегазовой инфраструктуры Пакистана. В частности, стороны обозначили такие приоритетные проекты как строительство терминала сжиженного газа, нефтяного терминала, продуктопровода в Пешаваре.

На заседании было принято решение проработать перспективы участия ОАО «Газпром» в развитии газовой отрасли Пакистана, в том числе в строительстве газопровода Туркменистан – Афганистан – Пакистан - Индия.

Представители российской делегации подчеркнули готовность объединения "Зарубежуголь" к участию в проектных работах и строительстве угледобывающих предприятий в Пакистане. К обсуждению были представлены инициативы ФГУП «Национальный научный центр горного производства – Институт горного дела им. Скочинского» по подземной газификации угля на месторождениях, созданию новых энергосберегающих технологий добычи угля, применению энергосберегающих процессов глубокой переработки углей в синтетическое жидкое топливо.

Второе заседание совместной Российско-Пакистанской Рабочей группы в сфере энергетики запланировано на 2012 год в Исламабаде.

Пакистанский телекоммуникационный спутник PAKSAT-1R будет запущен в ближайшие дни с китайского космодрома Сичан (провинция Сычуань), сообщило агентство Синьхуа.

Запуск спутника будет произведен при помощи ракеты-носителя "Великий поход - 3В", сообщило агентство со ссылкой на представителя пресс-службы космодрома. В настоящее время ракета и спутник подготовлены к старту.

PAKSAT-1R - пакистанский телекоммуникационный спутник нового поколения, который заменит действующий спутник PAKSAT-1. Ранее сообщалось, что PAKSAT-1R был произведен в Пакистане при техническом содействии китайской стороны. Василий Кашин

Несмотря на жалобы потребителей и призывы региональных властей к контролю над ценами на овощи и фрукты на местных рынках, правительство Пакистана продолжает игнорировать сложившуюся ситуацию.

В период праздничного месяца Рамадан, стоимость овощей и фруктов на местных рынках взлетела до небес. Сделав данные товары практически недоступными для потребителей, однако, ни власти страны, ни продавцы сельхоз продукции не намерены, по всей видимости, предпринимать меры, чтобы повлиять на ситуацию.
Правительство опубликовало список рекомендуемых цен на ряд продуктов, однако. никакого контроля над исполнением указаний не производится, кроме того, эти указания носят исключительно рекомендационный характер, что, безусловно, игнорируется рыночными продавцами.

Правительство Пакистана намерено прекратить нелегальный оборот огнестрельного оружия в стране и взять под строгий контроль выдачу лицензий на оружие, сообщает во вторник газета Pakistan Observer со ссылкой на главу МВД страны Рехмана Малика.

Малик сообщил, что все лицензии на оружие будут действительны только до 31 августа, после чего вводятся новые лицензии, обязательно внесенные в компьютерную базу. Право выдавать такой документ имеет только Национальное управление информации и регистрации (National Database and Registration Authority, Nadra).

Министр отметил, что сейчас нередко на одну лицензию приобретается до десятка "стволов", кроме того, распространены поддельные лицензии, а также продажа оружия без всяких лицензий.

"Против лиц с недействительными лицензиями будут приниматься самые строгие меры, вплоть до тюремного заключения на срок от 7 до 14 лет", - подчеркнул глава МВД Пакистана.

Малик также сообщил, что власти намерены ввести премии для граждан за предоставление информации о том, что у кого-то имеется незаконное оружие.

Министр сделал эти заявления, выступая в крупнейшем пакистанском городе Карачи, который стал в последнее время ареной ожесточенных столкновений между враждебными этническими и политическими группировками. Вооруженные лица регулярно открывают огонь на улицах города. По разным данным, в течение текущего года на улицах этого города-порта было убито около 800 человек.

В Пакистане купить огнестрельное оружие не составляет труда. В ряде регионов страны, прежде всего в северо-западной провинции Хайбер-Пахтунхва, действуют настоящие заводы по производству кустарного оружия. Умельцы из числа местных горцев начали копировать современные винтовки еще во времена британского колониального господства. Настоящий расцвет оружейный бизнес пережил во время советского военного присутствия в соседнем Афганистане - здесь сформировался огромный оружейный рынок. Целые районы в Зоне племен живут торговлей автоматами и пистолетами.

Сегодня в оружейных лавках пакистанского северо-запада, которые нередко действуют нелегально под прикрытием коррумпированных местных властей, можно купить все - от старинной сабли времен Великих Моголов до пистолета времен Второй мировой и современных автоматов и пистолетов. В последнее время здесь появилось также трофейное западное оружие, захваченное в боях в соседнем Афганистане и переправленное в Пакистан на продажу. Евгений Пахомов

Вопреки обещаниям официальных лиц снизить цены на товары первой необходимости, в течение священного месяца Рамадан цены на продовольствие в Кабуле растут, сообщили в субботу официальные источники в афганской столице.

Цены на продовольствие в Афганистане продолжают расти. 50 килограммов бразильского сахара за последнюю неделю выросли с 2300 афгани (48 долларов) до 2400 афгани. 50 килограммов риса из Пакистана теперь стоят 2430 афгани вместо 2380 афгани, 50 килограммов муки – 990 афгани вместо 980, а пять литров масла – 425 афгани по сравнению с 420 на прошлой неделе. Об этом сообщает информационное агентство «Паджвок» со ссылкой на главу объединения торговцев продовольствием, Фазела Рахмана. Представитель ТПП ИРА Тауфик Давари, однако, утверждает, что по его информации цены на продовольствие были снижены.

Перед началом священного месяца Рамадан Торгово-промышленная палата Афганистана заявила, что цены на продовольствие будут снижены. Ключевую роль в этом процессе должно было сыграть решение таможенного конфликта с Пакистаном.

Рост цен серьезно ударил по малоимущим слоям населения. В первую неделю Рамадана молоко подорожало с 50 до 60 афгани за 200 мл. Также выросли цены на яйца, курятину и другие продовольственные товары.

Асадулла, водитель такси, сообщил журналистам, что еще на прошлой неделе килограмм курятины стоил 120 афгани, а сейчас – уже 180 афгани. Он обвинил в росте цен правительство. «Ни правительству, ни торговцам нет дела до положения бедняков», - сказал он.

За июль 2011 года Непал посетило 35 212 иностранных туристов, что на 20% выше уровня аналогичного периода прошлого года. При этом рост гостей из Южной Азии составил 21,7%. Об этом сообщает Ассоциация туроператоров стран Тихоокеанского региона.

Совет по туризму Непала (NTB) сообщили, что количество туристов из Индии, Пакистана и Шри-Ланки увеличилось на 24,5%, 58% и 70,8% соответственно. Турпоток из Китая увеличился на 127,7%, из Малайзии - на 18,9%, из Сингапура – на 36%, из Южной Кореи - на 23,9% и на 107,1% - из Таиланда.

Частично увеличил активность в отношении Непала и европейский рынок. Так, за отчетный период отмечено повышение числа туристов из Великобритании на 7,1%, из Франции – на 4,7% и Бельгии – на 31,4%. При этом, Германия, Нидерланды, Испания показали снижение турпотока в страну на 45,3%, 24,1% и 21,1% соответственно.

Генеральный секретарь Организации Договора о коллективной безопасности Николай Бордюжа доложил Президенту о подготовке к неформальному саммиту стран ОДКБ.

* * *

Д.МЕДВЕДЕВ: Николай Николаевич, у нас впереди неформальный саммит стран ОДКБ. Вкратце сообщите, как обстоят дела, как идут подготовительные мероприятия. Это именно неформальный саммит, поэтому каких-то специальных документов мы не планировали принимать.

Н.БОРДЮЖА: Дмитрий Анатольевич, мы предполагаем, что этот саммит будет ограничен только обсуждением ситуации, которая складывается сегодня на пространстве действия Договора о коллективной безопасности. В этой связи мы провели большую работу, изучали ситуацию в Киргизии, в том числе и на юге Киргизии, встречались с силовиками, проехали все области, встречались с руководством. После этого посетили Таджикистан, провели встречу с Президентом Таджикистана, с руководителями всех силовых структур. Также работа проводилась в Белоруссии и Армении.

К саммиту мы подготовили достаточно большой объём материалов в основном справочно-информационного характера, мы их представим.

Что нас беспокоит сегодня. Мы изучали вызовы как глобального, так и регионального характера. Конечно же, это прежде всего действие Афганистана на ситуацию в Центрально-Азиатском регионе, это активизация деятельности экстремистских группировок в Центрально-Азиатском регионе.

Значительное количество молодёжи государств – членов ОДКБ проходит подготовку в лагерях на территории Афганистана и Пакистана, это первое направление. Есть угроза вторжения террористических формирований на территорию стран Центрально-Азиатского региона. Второе – это, конечно же, активность фундаменталистских исламистских организаций непосредственно в государствах, это приобретение сторонников, то есть той социальной базы, из которой потом формируется как религиозная оппозиция, так и некоторые террористические группировки.

Нас беспокоит активность организованных преступных группировок, особенно по наркотрафику. В том числе мы знаем, есть такая информация, что многие финансовые средства, получаемые от наркотрафика, используются для подкупа власти, для сообщения с экстремистскими и террористическими группами, для реализации их планов. Если Вы помните, была информация о том, что на юге Киргизской Республики, не только в период массовых беспорядков год назад, активно участвовали наркогруппировки как финансовыми средствами, так и своими сторонниками.

В целом, я считаю, несмотря на то, что обстановка, мы считаем, стабильная, есть некоторые тенденции, которые нас очень серьёзно беспокоят. Исходя из этого, мы отработали ряд предложений. В том числе в ходе нашей поездки мы изучали состояние дел по силовым структурам. Могу сказать, что, конечно же, в каждом государстве сегодня сформирована система обеспечения национальной безопасности, но в ряде государств, конечно, требуется определенная помощь.

Эта помощь касается и военно-технического сотрудничества, и военно-экономического сотрудничества, чтобы усилить общий потенциал противодействия тем вызовам, с которыми мы сталкиваемся.

В этой связи есть ряд предложений. Эти предложения касаются тех наших совместных действий, которые мы должны были предпринять, по нейтрализации существующих вызовов и угроз.

Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно, что Россия, естественно, заинтересована в наращивании потенциала ОДКБ. Это наша прямая, открытая позиция, которую Россия всегда проводила на соответствующих саммитах. Думаю, что этот неформальный саммит не будет исключением.

Мы, конечно, пройдемся по основным региональным угрозам, поговорим о развитии ситуации в регионе в целом, в отдельных государствах. Год назад рассматривали ситуацию в Киргизии, я думаю, что и в этот раз мы с нашими киргизскими партнёрами поговорим, о том, как обстоят дела.

Я же со своей стороны обещал проинформировать наших партнёров о том, какие усилия предпринимает Россия, для того чтобы воздействовать на ситуацию на севере Африки и в арабском мире, имея в виду то, что сейчас это самое напряжённое место.

Речь идёт, конечно, прежде всего, о Ливии и некоторых других государствах и о Ближнем Востоке в целом. Мы прилагаем посреднические усилия, мои полномочные представители этим занимаются в разных частях света и в соответствующих странах. Я обязательно своих партнёров проинформирую, потому что, в конечном счёте, ситуация, которая складывается на севере Африки и в арабском мире, имеет прямое отношение к ситуации в странах ОДКБ. И конечно, в основном, к развитию ситуации на пространстве Центральной Азии. Об этом мы обязательно переговорим.

Ядерная перезагрузка: сокращение и нераспространение вооружений.

Виктор Есин

Состоится ли ядерная перезагрузка?

Виктор Есин – ведущий научный сотрудник Института США и Канады РАН, консультант командующего Ракетными войсками стратегического назначения, генерал-полковник (в отставке).

Резюме Сокращение и нераспространение ядерных вооружений и все то, что связано с этой проблематикой, – одна из тех злободневных тем.

Ядерная перезагрузка: сокращение и нераспространение вооружений. Моск. Центр Карнеги / Под ред. А. Арбатова и В. Дворкина. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. – 511 с. – ISBN 978-5-8243-1516-5.

Сокращение и нераспространение ядерных вооружений и все то, что связано с этой проблематикой, – одна из тех злободневных тем, что находятся ныне в центре внимания международного сообщества. И в этой связи коллективная монография «Ядерная перезагрузка: сокращение и нераспространение вооружений» представляет большой интерес. В ней широко известная в мире когорта российских ученых, ярких и самобытных авторов многочисленных публикаций излагает свое видение разрешения проблем, обусловленных отсутствием значимых сокращений арсеналов ядерного оружия и распространением ядерных вооружений. Но главное – группа ученых предприняла попытку дать ответ на, пожалуй, самый насущный вопрос современности: состоится ли ядерная перезагрузка?

Здесь следует заметить, что четыре года назад Московский Центр Карнеги издал книгу «Ядерное оружие после “холодной войны”» под редакцией тех же российских исследователей Алексея Арбатова и Владимира Дворкина, которые возглавили авторский коллектив рецензируемой монографии. Тогда эта книга стала очень популярной не только в России, но и за рубежом. Есть все основания утверждать, что и рецензируемая монография, которая является логическим продолжением вышеуказанной книги, окажется не менее популярной, а главное – востребованной всеми теми, кто интересуется проблематикой разоружения и нераспространения.

В последнее время, особенно на фоне призывов к скорейшему ядерному разоружению, прозвучавших на разных форумах, широкое распространение получил донельзя упрощенный подход к процессу выстраивания мира, свободного от ядерного оружия. Многим людям стало казаться, что достаточно Организации Объединенных Наций проголосовать за запрещение ядерного оружия – и все государства, обладающие ядерным оружием, немедленно приступят к демонтажу своих арсеналов. Авторы монографии убедительно и доходчиво даже для тех, кто профессионально не занимается проблематикой разоружения и нераспространения, показали, что такой упрощенный подход способен лишь в очередной раз дискредитировать идею построения мира без ядерного оружия и завести в тупик процесс разоружения.

И в самом деле, ведь ни одно из государств – обладателей ядерного оружия никогда от него не откажется, если ему не будет обеспечена равная безопасность в мире, свободном от ядерного оружия. Значит, как справедливо утверждает Арбатов, «финальное ядерное разоружение предполагает почти всеобщее и полное разоружение. А это, в свою очередь, подразумевает фундаментальную реорганизацию международных отношений и способов разрешения споров и конфликтов по сравнению с системой, существовавшей на протяжении известной нам истории человечества. Очевидно, что такая перестройка – дело многих десятилетий… Тем не менее, будучи весьма отдаленным в качестве конечного состояния, ядерное разоружение уже сейчас вполне возможно как процесс, ведущий к более безопасному миру и постепенно конструктивно меняющий основы существующего миропорядка» (с. 349).

Такой подход к проблематике ядерного разоружения, который разделяется всем авторским коллективом, позволил предложить комплекс рациональных, последовательных и взаимоувязанных шагов, способных приблизить человечество к заветной мечте – построению мира, свободного от ядерного оружия.

Так, оценивая стратегическую стабильность в условиях современного глобализирующегося мира, Владимир Дворкин аргументированно показал противоречивость существующей системы ядерного сдерживания и ее полную несостоятельность «против новых и вполне реальных угроз безопасности: распространения ядерного оружия, международного терроризма, этнических и религиозных конфликтов, растущего оборота наркотиков, трансграничной преступности и пиратства, нелегальной иммиграции и т.д.» (с. 39). Им предложено провести глубокую трансформацию ядерного сдерживания в качестве элемента взаимоотношений великих держав, прежде всего России и США, с целью устранения серьезного препятствия на пути их более эффективного взаимодействия в борьбе с новыми угрозами XXI века. При этом на передний план выдвигаются обязательства ядерных государств о неприменении (без каких-либо оговорок) ядерного оружия, которые должны обрести статус международно признанного юридического документа.

Исследователи отмечают диалектическую взаимосвязь между ядерным разоружением и нераспространением. В качестве важнейших условий упрочения этой взаимосвязи они называют не только дальнейший прогресс в сокращении ядерных арсеналов, но и безотлагательное вступление в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и заключение Договора о запрещении производства расщепляющихся материалов для ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств. Высказаны и предложения о том, как быстрее продвигаться к достижению этих целей.

Ренессанс атомной энергетики, который все ожидали (по крайней мере до трагедии в Фукусиме), будет иметь негативные последствия в связи с ростом доступности для развивающихся стран технологий и материалов, которые могут быть использованы ими в целях создания ядерного оружия. В монографии предложен целый ряд мер по укреплению механизмов и институтов режима нераспространения ядерного оружия.

Отдельно следует упомянуть о предложениях авторов монографии по урегулированию кризиса вокруг иранской ядерной программы, по восстановлению международного контроля над деятельностью КНДР в ядерной сфере и по снижению рисков ядерного конфликта между Индией и Пакистаном. Эти предложения привлекают прежде всего тем, что они базируются на компромиссах, приемлемых для всех вовлеченных в разрешение этих проблем сторон, в противовес нынешней практике жесткого нажима на одну из сторон с целью принуждения ее к исполнению требований, выдвигаемых сильными мира сего.

Проблему ПРО, которая ожидаемо может стать «камнем преткновения» на пути дальнейших сокращений ядерных вооружений, авторы предлагают разрешить через реанимацию российско-американского проекта создания совместного Центра обмена данными от систем предупреждения о пусках ракет, возобновление прерванной серии совместных компьютерных учений с США/НАТО по ПРО ТВД с последующим расширением этих учений на полигоны и за пределы театра военных действий и налаживание сотрудничества России и США по созданию общеевропейской системы ПРО. В перспективе не исключается и создание подлинно глобальной системы ПРО с подключением к ней не только союзников России и Соединенных Штатов, но и КНР, и других ответственных государств.

В монографии исследованы и проблемы, порожденные развитием обычного высокоточного оружия (ВТО) и растущей угрозой возникновения гонки космических вооружений, что оказывает дестабилизирующее воздействие на стратегическую стабильность. Предложены меры, позволяющие предотвратить эскалацию ВТО и наложить запрет на развертывание в космосе ударных систем.

Монография охватывает и другие аспекты, которые оказывают влияние на процессы ядерного разоружения и нераспространения, включая «Глобальное партнерство против распространения оружия и материалов массового уничтожения», программа которого была утверждена в 2002 г. в Кананаскисе (Канада) на саммите «Большой восьмерки». Вместе с тем, как справедливо отмечают авторы, приведенные ими «оценки, разумеется, не исчерпывают всей ядерной проблематики современной национальной и международной безопасности. Они касаются лишь самых важных проблем…» (с. 506). От себя добавлю, что и не все из сделанных авторами монографии оценок представляются бесспорными, но их притягательность состоит в том, что они аргументированы, и с этими аргументами можно соглашаться или оспаривать их. Это нормальная практика для сферы, связанной с научными исследованиями.

Говоря о значимости проведенного авторами монографии исследования, можно утверждать, что оно представляет собой своеобразный свод рекомендаций, следуя которым, международное сообщество способно достичь прорывных результатов в сокращении и нераспространении ядерных вооружений. В этом состоит его практическая ценность.

Россия. США. Канада. Весь мир > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 августа 2011 > № 2906322 Виктор Есин

Итак, правительство Ирака решилось обратиться к Вашингтону с просьбой: не надо выводить все войска. Останьтесь. Еще года два-три назад и представить было невозможно, чтобы Америка почти не обратила особого внимания на такую информацию из Багдада. Теперь же, когда эта новость появилась в СМИ, ей в бумажной версии газеты "Вашингтон пост" отвели восьмую полосу (в интернете, соответственно, тоже малозаметное место). На заметных же местах - последствия спора президента и конгресса насчет повышения потолка госдолга, репортаж из Сирии, новости об очередных финансовых потрясениях в Европе... Тем не менее новость из Багдада - из тех, что ведут к глобальным последствиям. Причем не очень предсказуемым.

Скажите нам "останьтесь"

История эта длинная, она разворачивалась в течение всего лета. И суть ее в том, что последние подразделения войск США - числом около 46 тысяч - должны были покинуть Ирак до 31 декабря этого года. Так было обозначено в двустороннем соглашении от ноября 2008 года. Но самые разные политические деятели и силы в Багдаде до того месяцами говорили американцам: вообще-то мы хотим, чтобы вы остались, вот только никак не можем договориться между собой. Более того, сигналы "мы хотим остаться" поступали и из Вашингтона.

Но процесс вывода шел по графику. А в начале этой недели с прощальным визитом в Багдад приехал глава Объединенного комитета начальников штабов адмирал Майкл Маллен (он уходит в отставку, Ирак - последняя точка его кругосветного путешествия). Адмирал объяснил своим иракским собеседникам: если тянуть и дальше, то будет поздно: логистика эвакуации войск и техники - долгое и сложное дело, и если прямо сейчас не принять каких-то решений, то уже не сможем не уйти. Так что скажите нам "останьтесь" сегодня, это последний шанс.

Сказали: под занавес визита Маллен отправился к президенту Джалялю Талабани и премьер-министру Нури аль-Малики. Вот там, наконец, нужное "останьтесь" и было сказано. Во всяком случае, политические лидеры Ирака вместе с его правительством решили начать с Вашингтоном обсуждение возможности и дальнейшего присутствия некоторого контингента войск США на территории Ирака. Другое дело, что речь идет прежде всего о том, чтобы американские инструкторы тренировали иракскую армию, а вовсе не о каких-то мощных силах, способных вести активные боевые действия. И о множестве деталей еще надо договариваться, что займет месяцы. Но тут уже дело техники.

Иногда они уходят

Есть вполне серьезные люди, утверждающие, что если американцы внедрились в какую-то страну или регион со своими войсками и базами, то не уйдут уже никогда, будут вечно контролировать нефтяные прииски и местную политику. Но это неправда.

Вспомним, как выглядело военное присутствие США в Азии во время войны в Индокитае. Громадные базы в Таиланде и на Филиппинах, как и в Южном Вьетнаме. Но ведь сейчас их нет. Есть действующие соглашения о военном сотрудничестве, есть заходы кораблей, те же программы обучения. Но никакого тотального контроля над нефтью (а она в Азии тоже есть) или над местной политикой не видно. Наоборот, в Азии в последние годы ощущается недовольство тем, что американского присутствия там слишком мало, и некому сдержать китайское.

Другое дело, что уход из Азии был очень долгим процессом, он начался в середине 70-х, по итогам проигранной войны в Индокитае, а окончательно стал фактом после 1991 года, с завершением эпохи двух соперничающих сверхдержав.

Вот и в Ираке сейчас мы наблюдаем раннюю фазу долгого и сложного процесса ухода. Но с декабря ситуация так или иначе станет качественно иной. Пока численность войск США измерялась десятками тысяч, это была реальная военная сила. Конечно, одержать тотальную победу регионального масштаба эта сила не смогла, но и сама оставалась непобедима.

Сейчас примерная прикидка численности тех, кто останется - 10 тысяч. Но такой контингент, пусть при поддержке каких-то подразделений спецназа, пусть с учетом целых армий частных американских охранных агентств - это уже заложники. Заложники всего, что произойдет в Ираке и вокруг него. И чтобы с этими заложниками ничего не случилось, Вашингтону придется прибегать скорее к дипломатии и сложному маневрированию, чем к грубой военной силе, применив которую они вошли в Ирак в 2003 году.

Миллион вопросов

Американцы ведут сейчас переговоры о сохранении минимального военного присутствия в стране, которая - как и предупреждала их в 2003 году Москва и другие столицы - развалилась на плохо связанные между собой части. Тому свидетельство - и история долгого выяснения между разными иракскими фракциями вопроса о том, кто хочет, а кто не хочет американских инструкторов. Собственно, тут даже не всегда фракции, а чаще территории страны, где живут разные этносы или разные направления ислама. Вдобавок политики - скорее за американцев, а их избиратели - скорее против (начало вывода в 2009 году народ встретил танцами на улицах).

И поэтому, строго говоря, нет полной ясности насчет того, окончательно ли решение иракских властей пригласить американцев остаться. Так же как неясно, сохранятся ли именно эти власти в стране через год или два.

Вообще все, связанное с сохранением присутствия США в Ираке, вызывает тысячу, а может, и миллион вопросов, на которые единого ответа нет. Например, если адмирал Маллен убедил иракцев попросить Америку остаться, то значит ли это, что вся Америка только о том и мечтает? Необязательно. Внутри США на эту тему идет столько же дискуссий, сколько между иракскими фракциями.

Далее, поможет ли уменьшенное присутствие сдержать аппетиты Ирана, и без того уже почти всесильного в некоторых частях Ирака? Неизвестно. Как повлияет на ситуацию то, что немалая часть Ближнего Востока "иракизируется", то есть бывшие единые нации разваливаются на враждующие анклавы, как в Ливии или Сирии? Может быть, и никак. А может быть...

И последнее. Нечто весьма похожее происходит сейчас с американским присутствием в Афганистане и Пакистане. Там США тоже уходят, но много признаков того, что частично останутся. И тот же миллион вопросов о том, как такой неуверенный полу-уход скажется не только на этих двух странах, но на всей Центральной Азии. И тоже - совсем немного ответов. Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости

В декабре 2011 года в немецком городе Бонн будет проведена международная конференция стран-доноров Исламской Республики Афганистан. Открытие мероприятия запланировано на 5 декабря.

На конференции будут присутствовать более 1000 участников из различных государств, в том числе 90 министров иностранных дел. Как сообщила пресс-служба афганского МИД по итогам недавней встречи афганского министра иностранных дел Залмая Расула и спецпредставителя канцлера ФРГ по Афганистану и Пакистану Михаэля Штайнера, мероприятие будет проходить под руководством ИРА. Ожидается, что в ходе конференции доноры примут решение о предоставлении стране финансовой и продовольственной помощи на безвозмездной основе.

Напомним, что аналогичное мероприятие было проведено в местечке Петерсберг под Бонном в ноябре 2001 года. Проведенная вскоре после свержения режима «Талибана», конференция позволила разработать программу международного содействия Афганистану в деле восстановления страны.

Россия в Закавказье: что не так?

Почему Москве так трудно дается эффективная политика

Резюме: Политика Москвы в отношении соседних государств, хотим мы того или нет, всегда будет тесно связана с ситуацией внутри нашей собственной страны. И до тех пор, пока сама Россия не найдет способ преодоления своих внутренних пороков, рассчитывать на успех в кавказской политике (не только на Южном, но и на Северном Кавказе) не приходится.

В последние годы многие заговорили о том, что Россия теряет Кавказ, постоянно совершая в этом регионе политические ошибки. Правда, если пытаться суммировать выдвигаемые претензии, то окажется, что одни и те же действия и поступки вызывают прямо противоположные оценки – то, что одни считают провалами, другие записывают в реестр успехов, и наоборот. Тема эта, безусловно, заслуживает особого внимания, но прежде чем начать разбирать ее более детально, необходимо сделать несколько важных оговорок.

Завышенные ожидания и непривлекательная модель

Оценки ошибок России в Закавказье зачастую связаны с неоправданно завышенными ожиданиями. Немалое количество участников политического действа на Кавказе все еще подспудно воспринимают Россию как ту старую царскую или советскую империю, которая по-настоящему владела этим регионом, обладая там практически неограниченным влиянием. Но нынешняя Москва не желает и не может пользоваться колониальными или советскими методами, что, естественно, является благом для кавказских стран.

1990-е гг. и развал советской системы нанесли России немалый урон, лишив ее прежнего статуса. Между тем в регионе образовалось сразу несколько враждебно настроенных по отношению друг к другу государств с ограниченными ресурсами, спорными территориями и противоположными интересами. Ни одно из них не стало по-настоящему независимым и не сумело решить свои проблемы самостоятельно. Все это определило стремление обзавестись сильными союзниками, которые своим влиянием помогали бы решать их геополитические вопросы. С учетом крайней взаимной враждебности новых государств союзники, которых они всеми силами старались завлечь, тоже должны были быть как минимум конкурентами. Так, Грузия приложила немало усилий, чтобы втащить в Закавказье США – «заклятого друга» экс-СССР/России, а Азербайджан – Турцию, исторического соперника России.

В условиях, когда Москва ослабла, а политические симпатии закавказских государств оказались разнонаправлены и интернационализированы, влияние России в регионе объективно стало падать. Из-за острых противоречий между закавказскими государствами и некоторыми их территориями Москве стало трудно, а порой и просто невозможно играть роль независимого арбитра. Говорить в связи с этим об ошибке Кремля неправильно – сохранять в такой ситуации нейтральную позицию крайне сложно в принципе. В таких условиях иные страны либо вообще уходят из проблемного региона, как это делали старые колониальные державы, либо переходят к политике взаимодействия с одной из стран, пытаясь сохранить ровные отношения с ее региональным оппонентом. Примером может служить стратегическое партнерство Соединенных Штатов и Пакистана наряду с дружескими отношениями Вашингтона и Дели.

Россия приняла единственно верное решение – остаться и по возможности вести сбалансированную политику. Однако в первое десятилетие постсоветского бытия Москва продолжала отступать по всем позициям. Замкнувшись в себе, мы не могли уделять достаточного внимания региону, который страдал от множества конфликтов и кризисов. Российские правители отказались от поддержки многих друзей и сторонников, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Подобное случалось в Восточной Европе, Латинской Америке, Азии. На Кавказе же это вылилось в сдачу Кремлем уже в 2000-е гг. «Аджарского льва» Аслана Абашидзе.

Между тем именно в тот период в регионе начали вырабатываться правила игры, которые действуют сейчас. Многие военно-политические блоки, энергетические пути, государственные союзы планировались и создавались в расчете на то, что Москва ушла, утратила свой вес на Кавказе и сфокусирует оставшиеся у нее силы лишь на российской территории. Подобные прогнозы не оправдались, но вернуть то, что утрачено, крайне сложно.

Совершенно отдельным блоком вопросов, влияющим на политику России в Закавказье, является российская внутриполитическая ситуация и все, что с ней связано. К сожалению, наши внутренние проблемы и слабости выходят на первый план и проявляются во внешней политике. Это может носить как неосознанный характер, когда цепь обстоятельств, вызванных внутриполитическими причинами, заставляет совершать неверные действия на внешнем поле, так и осознанный, когда определенная группа властной элиты, исходя из своих эгоистических или узкопартийных предпочтений, навязывает курс, противоречащий государственным интересам.

Современная Россия по определению малопривлекательна для бывших союзных республик, строящих независимые государства. Более того, по ряду внутренних параметров пример России их совершенно не воодушевляет, из-за чего они просто-таки опасаются более тесного сотрудничества и стремятся к диверсификации всех видов отношений. Не секрет, что наша вертикаль власти строится на поддержке лишь одного класса – чиновничества. Подобная модель неминуемо приводит к «родимым пятнам» современной системы управления, расползающимся по всей стране – коррупции во всех звеньях администрации, вплоть до самых высших уровней, закрытости, авторитарности, недемократичности, отстраненности и неподотчетности власти, несменяемости руководства, пренебрежения к закону, неэффективности экономики и т.д.

Если в силу природных богатств, огромной территории, наличия ядерного оружия, пассивности народа у России пока есть запас прочности и мы можем позволить себе «счастье» быть такими, какие есть, то закавказские государства этой возможности лишены по определению – многие наши проблемные черты для них будут означать катастрофу и развал государственности. Эту дилемму грубо, но точно выразил молодой абхазский журналист и блогер Ахра Смыр: «Сосуществование Абхазии с Россией напоминает половой акт с инфицированным партнером».

Довольно широко распространено представление о том, что политические проблемы России в регионе Южного Кавказа поможет решить работа с закавказскими диаспорами. Боюсь, что это очередная модная иллюзия. Во-первых, все диаспоры без исключения в первую очередь являются проводниками интересов не «новых», а «старых» стран проживания, и мы будем являться не донорами, а реципиентами влияния. Во-вторых, работа с диаспорой – признак развитой демократии, где существует спрос на социальный договор, предполагающий поддержку властей определенными слоями населения в ответ на оговоренную политику. Наибольшее развитие это сотрудничество набирает накануне выборов, когда как раз и заключаются эти социальные договоренности. В России нет выборов в классическом смысле этого понятия, мнение избирателей в ходе выборного процесса учитывается очень слабо, диалог власти и народа практически отсутствует. В этих условиях потребность сотрудничества с диаспорами не формируется, а сами диаспоры не могут в полной мере организоваться и стать реальной силой, способной влиять на ситуацию.

Все вышеперечисленное в той или иной степени характерно для отношений России со всеми странами Закавказья, однако в каждом конкретном случае есть своя специфика.

Армения: иллюзия беспроблемности

Ереван – самый последовательный и верный друг Москвы в Закавказье. Наши страны – стратегические союзники, и, исходя из сложившихся реалий, у России в регионе не может быть никого ближе Армении, равно как Еревану не найти союзника крупнее и надежнее Москвы, по крайней мере сейчас.

На первый взгляд, в отношениях все совсем неплохо – развивается экономическое сотрудничество, надолго продлен срок пребывания российской базы в Гюмри, президент Дмитрий Медведев организует прямые встречи президентов Армении и Азербайджана и т.д. Но если говорить не о протокольных, а о реальных вещах, то станет видно, что по истечении ряда лет общественное мнение и оценки экспертов этой закавказской страны по отношению к России изменились в негативную сторону. В армянском обществе нарастает раздражение Москвой, апатия, усталость, ощущается желание перемен, а кое-кто этих перемен уже начинает требовать.

Причин недовольства Россией у армян несколько. В экономической сфере стоит упомянуть о последствиях армяно-российского соглашения «Имущество в обмен на долг», согласно которому Армения передала России ряд предприятий, погасив тем самым свою задолженность перед Москвой. Момент передачи имущества был выбран крайне неудачно. Россия – «щедрая душа» – как раз активно прощала долги странам третьего мира, важность которых несопоставима со значением Армении. Однако ближайшему союзнику Россия не только не забыла долг, но и забрала в его уплату часть государственной собственности, причем, как утверждают некоторые армянские эксперты, по заниженным ценам. Вопрос занижения цены конъюнктурен и спорен – российские специалисты не раз приводили доводы в пользу правильной (а иногда и завышенной) оценки стоимости. Как бы то ни было, немалая часть армянской экономики (по некоторым данным, до 70%) перешла в российское владение.

Один из главных аргументов в пользу передачи предприятий состоял в том, что в непростых условиях того времени Армении оказалось не под силу вернуть в строй все эти активы – они простаивали, изнашивались, морально устаревали и не приносили прибыли. Передача России подразумевала их восстановление, что для Армении автоматически означало бы производство продукции, налоговые поступления, рабочие места и т.д. Но предприятия в массе своей так и остались стоять. Российские бизнесмены, связанные с этими заводами, утверждают, что в условиях экономической блокады их запуск невыгоден, так как снабжение сырьем и материалами и, в еще большей степени, продажа и транспортировка готовой продукции становится трудным, дорогостоящим и ненадежным делом. С экономической точки зрения разумнее построить заводы в России, где подобных проблем нет. Логика ясна, но заводы простаивают, что вызывает справедливую нервозность армянского общества.

Другой аспект, определяющий слабость российской политики в Армении, является одновременно и геополитическим. Связка Россия – Армения, отягощенная целым шлейфом проблем каждого из союзников, по факту отрезает Ереван от транспортных и коммуникационных путей и проектов и в определенной степени усиливает его изоляцию.

История с географией проста: Армения сама навлекла на себя блокаду со стороны Азербайджана и Турции, но остается еще и Грузия. Движение транспорта через эту страну и ранее было затруднено в связи с нежеланием Тбилиси помогать союзнику Москвы, а после событий 2008 г. все в одночасье усугубилось. Оборвалось транскавказское железнодорожное сообщение, надолго закрылись автомобильные таможенные посты, а недавно прекратилось снабжение через территорию Грузии российской военной базы в Гюмри. Строящиеся сейчас транспортные коридоры, как, например, железная дорога Карс–Ахалкалаки–Тбилиси, также политически мотивированы и еще сильнее выводят Армению за рамки экономической и транспортной структуры Закавказья.

Вследствие этого блокада Армении усиливается, ее отставание от соседей критически нарастает, условия жизни ухудшаются. А часть армянской общественности уверена, что Армения страдает из-за неспособности России решить свои проблемы с Грузией, в результате в обществе начинается дискуссия о правильности геополитического выбора.

Растущая изоляция Армении очень опасна. Во-первых, она вталкивает Ереван в экономическую стагнацию, которая рано или поздно сделает военные потенциалы Армении и Азербайджана настолько несопоставимыми, что Баку сможет рассчитывать на блицкриг в Карабахе в надежде на скорую победу. Во-вторых, нельзя исключать вероятность того, что в подобных условиях ради большей экономической и военной безопасности Ереван попытается несколько отойти от России, не сумевшей обеспечить его интересы в регионе, больше развернуться к Западу и, возможно, даже попытаться сблизиться с НАТО. Тогда России для сохранения влияния в регионе было бы логично переориентироваться на Азербайджан. Все это коренным образом изменит расклад сил, последствия чего сейчас просчитать невозможно.

Трудно сказать, что Россия может противопоставить сложившимся обстоятельствам. Единственным стопроцентно верным и долговременным ответом было бы, конечно, решение проблем с Тбилиси и помощь Еревану в урегулировании отношений с Баку и Анкарой, хотя сейчас никто не имеет твердого представления о том, как это сделать. Все прочие меры не приведут к решительному и окончательному результату, значит, хотим мы этого или нет, и у Москвы в Закавказье, и у Еревана в стратегическом блоке с Москвой обязательно будут трудности.

Следующий фактор, определяющий слабость российской политики, относится к хроническому неумению, да, наверное, и нежеланию строить отношения с оппозицией и с обществом в целом. В последние годы положение дел в Армении становится объектом очень жесткой критики со стороны значительной части общества. Людей не устраивает отсутствие реформ, экономическая стагнация, низкий уровень жизни наряду с поляризацией доходов населения, отсутствием идеологии, коррупцией и т.д. В этих условиях Москва занимает традиционные позиции, для которых характерна полная и демонстративная поддержка власти и настолько же демонстративное отсутствие контактов с оппозицией. Это «родимое пятно» всей российской дипломатии. С точки зрения чиновника внешнеполитического ведомства, такой подход полностью оправдан и наиболее прост. С точки зрения представителя государства, защищающего его интересы и стремящегося к упрочению отношений России и Армении, – безусловно, нет.

Напряжение в армянском обществе и его недовольство политикой Сержа Саргсяна растет. Осознанное или спонтанное восприятие России как страны, безоговорочно поддерживающей все менее любимого лидера, непродуктивна и опасна. Как заявил мне один из армянских экспертов, «наши могут позволить себе вести себя так с людьми только потому, что их поддерживают ваши». В качестве раздражителя часто вспоминают визит Саргсяна в Москву в марте 2008 года. В то время значительная часть армянского общества бурлила в связи с жестоким разгоном протестовавших против произошедшей, по их мнению, фальсификации президентских выборов. И то, что сам Саргсян тогда публично выразил признательность России за полную поддержку, ухудшило отношение к Москве.

Подобный односторонний подход заставляет оппозицию, да и просто людей, недовольных положением дел, искать поддержку с другой стороны – у европейцев и американцев, что ослабляет позиции России и приводит к вестернизации. Если смена режима произойдет, в глазах значительной части общества она будет выглядеть как отстранение нелюбимого президента, которого поддерживала Москва, и, возможно, как победа над его патроном-Россией.

Естественно, вышесказанное нельзя воспринимать как предложение отказаться от поддержки Сержа Саргсяна. Но и в Армении, и за ее пределами в российскую дипломатическую практику должно входить то, что считается само собой разумеющимся с точки зрения американцев и европейцев, – диалог с оппозицией и прямая дипломатия на уровне всего общества. Налаживание связей с общественностью, объяснение людям позиции России по сложным моментам взаимоотношений либо не происходит совсем, либо находится в зачаточном состоянии, что нередко приводит к плачевным результатам.

В качестве яркого примера можно привести скандальную ситуацию 2010 г. с попыткой внедрения в Армении иноязычных школ. Этот проект вызвал резкое отторжение населения в том виде, в котором его преподнесло Министерство образования Армении. И по каким-то непонятным причинам появилось мнение, что за этой идеей стоит Россия, которая якобы хочет ослабить позиции армянского языка, чуть ли не заменив его русским. Вместо того чтобы разъяснить всю абсурдность этого предположения, работать с армянской интеллигенцией, лидерами общественного мнения, журналистами, политологами и т.д., Россия молчала. Чуть ли не первое официальное и публичное разъяснение позиции нашей страны прозвучало из уст посла РФ в Армении Вячеслава Коваленко, да и то только тогда, когда уже заговорили о всплеске антироссийских настроений. Конечно, винить в этом промахе только МИД нельзя. Российское внешнеполитическое ведомство лишь выносит вовне порядки, принятые внутри страны, где бюрократический аппарат не считает необходимым вести диалог с обществом.

Подобные просчеты ослабляют позиции России и усиливают довольно распространенное мнение о том, что Москва обращается со своим стратегическим партнером свысока, а совсем не на равных. Не думаю, что это так. Скорее всего на позицию Еревана здесь повлиял синдром младшего брата, которому постоянно нужно доказывать, что он взрослый. Но в целом тенденции не самые хорошие.

Азербайджан: психология «Кемской волости»

Самый основной вопрос позиционирования России на Южном Кавказе – поддержание тесных отношений с Азербайджаном при сохранении стратегического партнерства с Арменией – наша страна решила правильно. Равная важность для России Баку и Еревана не подлежит сомнению. Здесь и энергетический фактор, и карабахское урегулирование, и возможности совместного противостояния радикально-экстремистским элементам на Северном Кавказе, и многое другое. В Армении довольно ревниво относятся к тесным отношениям между Москвой и Баку, однако Россия должна объяснять, что в силу своих разноплановых интересов она не может позволить себе однозначный выбор и будет всеми силами стараться не попасть в ситуацию, когда его придется делать.

Позиции России в Азербайджане гораздо слабее, чем в Армении. В 1990-е гг., когда мы занимались только своими проблемами и Баку пришлось искать союзника, вакуум, образовавшийся после ухода России, быстро заполнили Турция и отчасти США. Рычагов влияния на Баку не так много. Самой эффективной была бы, конечно, всемерная помощь в возвращении Нагорного Карабаха. Этого Азербайджан ожидает от Москвы больше всего, и именно этого нельзя делать ни в коем случае, поскольку тогда весь сложный баланс будет разрушен.

В поисках рычагов воздействия Россия, к сожалению, остановила выбор на «ублажении» Азербайджана посредством имущественных льгот, а также территориальных уступок. Именно с этим связано муссирование слухов о продаже Баку нескольких комплексов С-300, не реализованных из-за активного противодействия Армении. Тогда российские власти выбрали иные методы. В 2010 г. заключены два соглашения, по которым Азербайджану отошла половина водозабора реки Самур, ранее полностью принадлежавшего России, и совсем недавно в придачу ушли две лезгинских деревеньки – Урьяноба и Храхоба – вместе с 500 местными жителями-лезгинами. Мало того, что раздача «Кемских волостей» – это вообще недопустимое для великой державы поведение, оно еще и закладывает основу для новых национальных конфликтов, поскольку лезгинское население попало в очень сложное положение и весьма недовольно.

Говоря не о вредоносных для интересов России рычагах влияния на Азербайджан, можно предложить как минимум два – противодействие радикальному исламскому экстремизму и гуманитарное сотрудничество.

В России не так широко известно, что Азербайджан испытывает те же трудности в связи с распространением ваххабизма, что и мы. Там также создают джамааты, устраивают теракты, убивают представителей силовых ведомств. Уже выявлены несколько случаев, когда экстремистские организации обеих стран координировали свою деятельность. И для российских, и для азербайджанских властей распространение ваххабизма губительно.Именно на этой почве можно наладить взаимодействие между нашими странами.

Правда, надо отдавать себе отчет в том, что причиной усиления религиозного экстремизма и в России, и в Азербайджане во многом является общественный протест против несправедливости и властного произвола. Система двух стран похожа: правящие элиты полностью контролируют политическую жизнь и обеспечили собственную несменяемость, растет неравенство, обостряются межнациональные противоречия. В условиях отсутствия жизненных перспектив и невозможности изменить существующие порядки значительная часть населения Азербайджана, как и часть жителей российских республик Северного Кавказа, ищет выход из сложившегося положения в радикальном исламе ваххабистского толка.

Другим методом воздействия на Азербайджан может стать гуманитарное сотрудничество. США традиционно используют в политических интересах такие ценности, как демократия и права человека, причем в понимании Вашингтона. Хотя Соединенные Штаты мирятся с недемократическими процессами в Азербайджане, они не упускают случая покритиковать Баку, и Ильхам Алиев хорошо понимает, что в нужный момент Вашингтон легко выставит его чуть ли не тираном и врагом прогресса. Несоответствие азербайджанского режима идеалам американской демократии всегда будет его слабым местом. Чувствуя опасность, исходящую с этой стороны, Баку никогда не закроет дверь перед Москвой, представляющей альтернативный полюс притяжения. В отличие от Запада Россия представляет Алиеву повестку дня, свободную от критики на эти темы.

По мнению некоторых авторитетных экспертов, в частности Феликса Станевского, бывшего посла России, заведующего Кавказским сектором Института стран СНГ, мы способны переиграть американцев на поле гуманитарного сотрудничества. Если у США есть демократия, то у нас налажены многолетние исторические связи с азербайджанским народом, общие культурные запросы, обширная диаспора и т.д. Здесь у нас огромные преимущества и перед Вашингтоном, и перед Анкарой. Необходимо резко активизировать культурную работу и пытаться сблизить страны на этой почве. При правильно поставленной работе это представляется реальной задачей, причем гораздо более продуктивной, чем раздача «Кемских волостей».

Нагорный Карабах: пауза в мирном процессе

Говоря о Южном Кавказе, Армении и Азербайджане, нельзя не упомянуть о Нагорном Карабахе. На встрече в Казани в конце июня с.г. по урегулированию нагорно-карабахского конфликта (президенты Армении и Азербайджана при участии российского лидера), несмотря на надежды, возлагавшиеся на нее в рамках Минской группы, у России случился, наверное, самый крупный дипломатический провал. Саммит изначально был запрограммирован на неудачу. В настоящий момент дипломатического решения карабахского вопроса не существует, за долгие годы все варианты были представлены и отвергнуты, чего-то нового уже не выдумать.

Решение возможно только на основе глубокого компромисса обеих сторон, но ни армянское, ни азербайджанское общество к нему не готово. Именно народы, а не лидеры. Ни у Алиева, ни у Саргсяна нет мандата на подписание иного варианта соглашения, кроме того, что предусматривает победу. В таких условиях продолжать переговоры бесполезно, это будет только имитацией урегулирования.

На данном этапе я бы стал рассматривать возможное изменение ситуации по двум сценариям:

а) Выработка единой и более жесткой позиции международного сообщества в лице Минской группы, поддержанной ООН, чтобы принудить стороны к реализации предложенного варианта. Это может стать выходом, хотя, скорее всего, участие России будет негативно воспринято Арменией.

б) Отказ от продолжения переговоров с четкой фиксацией положения о недопустимости решения вопроса военным путем. Потребуется активное воздействие на армянское и азербайджанское общество, дабы объяснить необходимость нахождения компромисса и отказа от жесткой позиции. После нескольких лет такой пропаганды в случае наличия сигналов о сдвигах в общественной атмосфере переговоры можно возобновить.

Грузия: время реторсии

Отношения России с этой закавказской страной наиболее запутанны, полны ошибок и опасны. После 2008 г. мы остановились на том, что мораль и правда на нашей стороне, Грузия проиграла, виновным в войне назначается Михаил Саакашвили. Пока он у власти, Россия дела со всей Грузией вести не будет, и возмущенный грузинский народ, по всей вероятности, его свергнет. А пока не будем обращать на Тбилиси внимания.

Наверное, какое-то время эта позиция была оправданной, но ситуация изменилась, а позиция нет. Если в течение трех послевоенных лет по отношению к Грузии мы вели совершенно пассивную политику и делали вид, что этой страны не существует на карте, то сам Тбилиси был невероятно активен. Не реагируя на перемены, Москва растеряла наработанный ранее ресурс.

Говоря о конфликте с Грузией, наши власти постоянно упоминают Абхазию и Южную Осетию. За последние годы эта связка потеряла актуальность (ситуация в этих двух странах очень различна и там своя динамика), а ставки поднялись – ценой наших политических ошибок в отношениях с Грузией будет теперь ни много ни мало Северный Кавказ. Не секрет, что после окончания Пятидневной войны Тбилиси, не имея возможности решить вопрос возврата мятежных территорий военными средствами, взял курс на дестабилизацию обстановки на Северном Кавказе и на его откол от России в надежде, что ухудшение ситуации там вынудит Москву «вернуть» Абхазию и Южную Осетию. Это традиционная политика независимой Грузии, именно ее она демонстрировала в 1918–1921 гг. во времена Грузинской Демократической Республики.

Целая серия шагов, предпринятых Тбилиси, действительно осложнила положение в этом крайне важном и нестабильном регионе. Можно говорить как о внутренних негативных последствиях, связанных с усилением национал-сепаратистских и радикальных элементов, так и о внешних факторах, как минимум появляющихся из-за интернационализации темы черкесского «геноцида», что со временем может поставить Россию в положение Турции. Анкара, как известно, несет серьезные издержки в связи с вынесением на международный уровень проблемы признания геноцида армян.

История доказывает, что всегда, когда Россия закрывала глаза на агрессивное поведение Грузии и делала вид, что ничего не происходит, ей в итоге все равно приходилось решать эти вопросы, но гораздо более сложным, затратным и кровавым путем. Так было и в 1918–1920 гг., когда Орджоникидзе больше года умолял Ленина позволить ему овладеть Грузией, потому что, по его словам, антироссийская политика Тифлиса была настолько сильна, что без его занятия «советизацию Северного и Южного Кавказа нельзя считать надежной». Так было и в 1990-е гг., когда генерал Марат Кулахметов, командующий миротворческими силами в Южной Осетии, упорно не обращал внимания на постоянные нарушения грузинской стороной общих договоренностей. Нет никаких причин считать, что сейчас будет по-другому.

Источник многих проблем, с которыми мы сталкиваемся в Нальчике, Махачкале и Майкопе, находится в Тбилиси, и наиболее рационально было бы решать их именно там, в месте возникновения. В свое время князь Александр Барятинский – наместник Кавказа и победитель Шамиля – писал: «Победа всегда стоит меньше, чем нерешенное дело». В 2008 г. Россия не решила грузинское дело, а после этого недальновидной политикой высокомерного самоустранения только усугубила его.

Нужно начать активнее и резче отвечать Тбилиси. Я ни в коем случае не призываю двигать на Грузию танки. В международном праве существует термин, вполне подходящий в этой ситуации: «реторсия», правомерные принудительные действия государства в ответ на недружественный акт другого государства. Ведя вызывающую политику на северокавказском направлении, Тбилиси напоминает человека, живущего в стеклянном доме и бросающегося камнями.

С современной Грузией связано много болезненных тем, которые можно и нужно начать поднимать. Это и несоблюдение Тбилиси целого ряда конвенций в области прав национальных меньшинств и их языков, включая фактическую дискриминацию мегрел, армян и азербайджанцев, и уничтожение автономии Аджарии, что является несоблюдением условий Карского договора, и недемократичность режима, и сложное экономическое положение Грузии, и долг России в сумме 118 млн долларов, выплату которого можно затребовать в 2013–2014 гг., и многое другое.

Нужно начать отделять Саакашвили от грузинского народа, начать работать с людьми и доносить наше слово непосредственно до них. В грузинском обществе есть запрос на русский язык, русские книги, русскую культуру. Не работая с обществом, мы оставляем это поле грузинской власти, которая зарабатывает политический капитал, говоря грузинам, что Россия их бросила. Одним из самых важных уроков, которые Москва вынесла из 2008 г., было то, что мы проиграли информационную войну и должны активизироваться в этом направлении. Что сделано с того момента по Грузии? Ничего.

Одним из факторов, препятствующих активизации политики, будут наши внутренние проблемы, а именно то, что российской высшей власти очень удобно оставаться в уютной нише оскорбленного самолюбия. Пока Россия имитировала модернизацию и развитие, Михаил Саакашвили активно и круто реформировал общество. Грузия является страной, которая произвела наиболее кардинальные и глубокие преобразования на всем постсоветском пространстве. По сути своей грузинские реформы спорны и даже опасны, но отчасти невероятно красивы, привлекательны и очень востребованы, особенно на фоне нашего застоя и затхлости. В первую очередь это относится к искоренению низовой коррупции, кардинальным преобразованиям МВД, уничтожению социального класса «воров в законе», разрушению всевластия чиновничества, либерализации административных процессов и т.д. Это именно то, на что в российском обществе есть глубочайший запрос и чего оно от нашей власти не получит никогда, ибо это означало бы ее конец.

Теперь любое приоткрытие информационной завесы невольно повлечет за собой сравнение положения дел в нашей стране и в Грузии, и в целом ряде случаев Саакашвили, моральное превосходство над которым, как считали наши верховные правители, гарантировано, будет выглядеть намного привлекательнее их самих. Сравните хотя бы реформы МВД – если в нашей стране реформа заключается лишь в замене «Ми» на «По», то в Грузии перемены фантастичны, грузинское руководство пошло гораздо дальше того, что делал генерал Макартур с японской полицией после войны.

Абхазия: прекратить лакировку

Не секрет, что после признания Россией независимости Абхазии приоритеты абхазской политики изменились, и она взяла курс на отдаление от Москвы. Это относится и к политике, и к экономике, и даже к официальным идеологическим постулатам, в свете которых Россия в абхазской истории выглядит преимущественно как агрессор и оккупант, принесший абхазам неисчислимые страдания.

Курс на отдаление привел к тому, что в настоящий момент есть как минимум несколько направлений, по которым политика Абхазии полностью противоречит интересам России. Можно выделить три из них, которые, на мой взгляд, наиболее пагубны:

Строительство не демократического государства, а классической этнократии – страны, в которой решается этнический вопрос одной титульной нации – абхазов, в то время как остальные этносы дискриминируются в конституционном, правовом, имущественном, криминальном и иных отношениях.

Массовое лишение неабхазов (в основном русских) недвижимости, происходящее в соответствии с дискриминационными законами.

Непрекращающиеся попытки втянуть в регион Турцию – страну, с которой у нас исторически были очень сложные отношения и которая является нашим самым крупным региональным конкурентом.

Как бы кому-то ни хотелось видеть ситуацию иначе, реальность такова, что в любой сфере – военной, финансовой, экономической, международной и т.д. – Абхазия целиком зависит от России. Степень зависимости настолько велика, что если представить невозможное – Россия вдруг отказалась принимать какое-либо участие в абхазских делах и предоставила Сухум самому себе, – срок существования абхазского государства ограничился бы несколькими месяцами.

Вместе с тем, ни на что меньшее, чем реальный стопроцентный суверенитет и ведение полностью независимой внутренней и внешней политики, абхазы не соглашаются. А любые попытки показать, что в регионе имеются другие государства и этносы, у которых тоже есть интересы, Сухум воспринимает как стремление удушить молодую республику. В лучшем случае – в объятиях.

Фактическое делегирование экономического, финансового и военного суверенитета другой стране одновременно с обожествлением собственного политического суверенитета – непростая задача. Истории известны примеры подобных государственных конструкций, однако каждая из них появлялась в результате совершенно конкретных, аномальных и нездоровых причин, была ограниченной по времени и в конечном итоге стремилась к восстановлению политического баланса, логике и соответствию устоявшемуся в мире порядку вещей.

Эта задача становится вдвойне более сложной, если представить, что государство-рецепиент ведет политику, противоречащую интересам страны-донора, отдаляется от него, дискриминирует и изгоняет граждан его титульной национальности и демонстративно отказывается принимать в расчет его интересы.

Аномалия, делающая возможным существование абхазского государства в его современном виде и с его современной политикой, заключается в разнице интересов российской правящей элиты и самой России. Задачей элиты является обеспечение собственной несменяемости в условиях двух грядущих очень важных выборов – парламентских и президентских. Градус напряжения и недовольства в обществе велик, и проигрыш на выборах будет стоить очень дорого. В этих условиях единственной «правильной» кавказской политикой является максимальная лакировка действительности. Некоторые осведомленные наблюдатели говорят о нарастающих, как снежный ком, кризисных явлениях и даже о том, что Абхазия со временем может превратиться для России во вторую Грузию. Но из конъюнктурных соображений российско-абхазские отношения должны выглядеть безукоризненно и быть использованы в качестве примера побед и достижений власти.

В такой ситуации политика современной Абхазии продолжит расходиться с интересами России, а российская элита, напротив, будет попадать во все большую зависимость от абхазов и сдавать все подряд ради фасадной бесконфликтности и внешней безмятежности.

С позиции государственных интересов России представляется необходимым начать использовать в отношении Абхазии общепринятую практику увязывания поддержки с исполнением определенных условий, выгодных стране-донору и, наоборот, применять контрмеры, в случае если политика реципиента вредит интересам донора. Это нормальная практика, широко распространенная во всем мире, особенно хорошо она развита в Европейском союзе. На ее применение нужно идти, даже заранее понимая, что отказ от традиционной политики сдачи интересов в кратко- и среднесрочной перспективе приведет к череде мини-кризисов в отношениях Москвы и Сухума.

* * *

Кстати, именно Абхазия дает нам редкую возможность заглянуть в будущее. После недавней кончины президента страны Сергея Багапша развалилась партия «Единая Абхазия», которую создавали как кальку с «Единой России» и на базе того же административного ресурса. Вот что пишет известный абхазский политик и историк Станислав Лакоба: «Скажите, где эта партия чиновников под названием “Единая Абхазия”? Она оказалась наиболее не-единой. Не стало президента, и они побежали туда, где есть административный ресурс. Нет никакой партии, есть чувство близости к ресурсу...»

Политика России на Южном Кавказе, хотим мы того или нет, всегда будет тесно связана с ситуацией внутри нашей собственной страны. Во-первых, потому что сам комплекс проблем всего Кавказского региона является единым, ход событий в Закавказье неотделим от происходящего на сопредельных территориях Российской Федерации. Во-вторых, совершая любые внешнеполитические шаги, особенно в этой части мира, Россия транслирует собственное мировоззрение, отражением которого является сегодня сложившаяся недемократическая и неэффективная социально-политическая модель. Именно сквозь ее призму формулируются интересы, а Москву оценивают соседи и партнеры. И до тех пор, пока сама Россия не найдет способ преодоления своих внутренних пороков, рассчитывать на успех в кавказской политике (не только на Южном, но и на Северном Кавказе) не приходится.

А.А. Епифанцев – руководитель аналитического бюро Alte Et Certe.

Грузия. Армения. Абхазия. СКФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 августа 2011 > № 739698 Андрей Епифанцев

После Дохи

Почему переговоры обречены и что нам с этим делать

Резюме: Фундаментальной причиной провала переговоров по либерализации мировой торговли стала неспособность решить главный вопрос, стоящий сегодня перед международным экономическим сообществом: какова относительная роль и обязанности развитых держав, государств с быстрорастущей экономикой и развивающихся стран?

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Международному сообществу пора признать, что переговоры в Дохе обречены. Начавшись в ноябре 2001 г. как девятый раунд многосторонних консультаций по торговле под эгидой Генерального соглашения по тарифам и торговле и его преемницы, Всемирной торговой организации (ВТО), эти переговоры призваны были содействовать экономическому росту и повышению уровня жизни во всем мире, и в первую очередь в развивающихся государствах. Этого результата пытались добиться за счет реформ и торговой либерализации. Однако дискуссии продолжаются уже десятый год, а выработать приемлемое для всех решение не удается.

Конечно, мировые лидеры, участники переговоров и обозреватели единодушно поддерживают процесс, надеясь на успешный итог – «сбалансированное» и «честолюбивое» соглашение, призыв к которому содержится во многих документах. Однако заключение торгового соглашения сродни прыжку с шестом. Важно все делать одновременно – после всесторонней подготовки и разбега нужно совершить одно невероятное движение в надежде перенести тело над планкой. Большинство торговых договоренностей заключаются после нескольких неудачных попыток. Однако Дохийский раунд никак не может преодолеть злополучную планку.

В значительной степени неудачу можно объяснить устаревшей структурой переговорного процесса и его динамикой: даже самые благие намерения блокируются, когда на уступки предлагается идти сегодня, а потенциальная выгода откладывается на завтра, и когда деление на развитые и развивающиеся страны обрекает большую часть развивающегося мира на роль заведомых аутсайдеров.

Однако еще более фундаментальной причиной провала раунда в Дохе стала неспособность решить главный вопрос, стоящий сегодня перед международным экономическим сообществом: как относятся права и обязанности продвинутых держав, государств с быстрорастущей экономикой и развивающихся стран?

Хотя общепризнанных определений не существует, продвинутые державы – это в целом зрелые экономики, которые пережили индустриализацию и добились высокого уровня доходов на душу населения. Государства с быстрорастущей экономикой отличаются высокими темпами индустриализации, но пока не достигли статуса развитых стран. Развивающиеся страны еще не начали переход на новую ступень. Мировые лидеры разочарованы тем, что мандат, данный переговорщикам, не привел к успеху. Между тем участники консультаций не могут признаться (или предпочитают этого не делать), что изъяны переговоров в Дохе не дадут им возможности не только заключить соглашение, но даже перейти к решению фундаментального вопроса.

Это лишь означает, что настало время отказаться от тщетных попыток «спасти» Доху. На протяжении целого ряда лет угроза быть обвиненными в провале делала слишком рискованными любые суждения государственных лиц о том, что переговоры зашли в тупик. Переговорщики одержимы навязчивой идеей: как избежать появления мертвой кошки на своем крыльце. Но для системы многосторонней торговли гораздо опаснее делать вид, что в один прекрасный день удастся каким-то образом договориться, чем признать горькую правду: продление агонии в Дохе лишь ставит под угрозу международную торговлю, перспективы ее либерализации и реформы под руководством ВТО.

Чтобы избежать подобного исхода, следует спасти любые частичные договоренности, которые можно выжать из нынешнего раунда, и уйти от болезненных вопросов. Затем мировым лидерам и стратегам торговли следует немедленно перенаправить энергию, инициативность и бонусные мили, накопленные благодаря частым поездкам в Доху, на выдвижение новых инициатив. Они нужны для восстановления доверия к ВТО и сохранения организации в качестве динамичной площадки для совершенствования и проведения в жизнь четких правил мировой торговли.

Определение успеха

Еще на первых встречах, которые привели к раунду в Дохе, возникли непреодолимые препятствия, о чем свидетельствовал провал министерской встречи ВТО в Сиэтле в 1999 году. Когда после событий 11 сентября 2001 г. переговоры в Дохе все же начались, их участники не смогли договориться о целях и задачах, а также путях их достижения.

Суть инициативы заключалась в использовании реформ и либерализации торговли для стимулирования экономического роста и уменьшения бедности в мире. Первоначально для переговоров выбрали 21 тему, включая сокращение сельскохозяйственных торговых барьеров, отказ от экспортных сельскохозяйственных субсидий, снижение внутренних дотаций, искажающих мировую торговлю, существенное облегчение доступа к рынкам промышленных товаров и более открытую торговлю услугами. Хотя экономисты доказали, что государства выиграют от одностороннего введения подобных мер, большинство политических лидеров и участников переговоров предпочли бы обменять рыночные реформы в своих странах на упрощение доступа к другим рынкам.

Первоначально раунд в Дохе рассчитывали завершить к началу 2005 г., когда администрация Буша могла использовать для одобрения достигнутых договоренностей полномочия по содействию торговле (ПСТ), истекавшие в июне 2007 года. ПСТ – это механизм быстрого заключения торговых соглашений, когда исполнительная власть берет на себя обязательство провести расширенные консультации с Конгрессом и целым рядом избирательных округов США во время торговых переговоров. В обмен на это Конгресс соглашается ускорить процедуру прохождения законопроектов через необходимые слушания и согласования, запретить поправки, блокирующие заключение соглашения, и санкционировать прямое голосование в Конгрессе и Сенате. Однако переговоры потерпели фиаско в мексиканском Канкуне в 2003 году. Тогда блок развивающихся стран и быстрорастущих экономик выразил недовольство в связи с попытками Евросоюза и Соединенных Штатов наложить на них чрезмерное бремя в виде новых обязательств. Заключенное в 2004 г. Рамочное соглашение, в котором наконец-то были определены переговорные параметры раунда, казалось, вдохнуло в него новую жизнь, однако в декабре 2005 г. на встрече министров в Гонконге консультации снова забуксовали, а затем увязли в непреодолимых разногласиях на встречах министров торговли в 2006, 2007 и 2008 годах.

Как свидетельствуют многочисленные саммиты и длительные переговоры последнего десятилетия, неудачу в Дохе нельзя объяснить недостаточно энергичными усилиями. Бывший президент США Джордж Буш только во время своего второго срока участвовал как минимум в сотне подобных встреч с иностранными лидерами и своими советниками. Он сделал завершение раунда в Дохе приоритетом международной торговли и благодаря активности и успешному продвижению торговой повестки дня сумел добиться заключения всеобъемлющих соглашений о свободной торговле с 17 странами Азии, Латинской Америки и Ближнего Востока.

Администрация Буша определила три критерия успеха переговоров в Дохе. Прежде всего, любой исход должен содействовать росту и развитию мировой экономики посредством создания новых торговых потоков, особенно между государствами с быстрорастущей экономикой и развивающимися странами. Принимая во внимание, что суммарно эти экономики обеспечивают половину мирового ВВП и растут в два раза быстрее развитого мира, администрация решила, что переговорщики не смогут выполнить стоящие перед ними в Дохе задачи ускорения экономического роста и уменьшения бедности, если страны с быстрорастущей экономикой не снизят пошлины и беспошлинные барьеры.

Во-вторых, Белый дом решил, что достижение заключительного соглашения увеличит возможности американского экспорта сельскохозяйственной продукции, промтоваров и услуг – в частности на таких быстрорастущих рынках с высоким потенциалом, как Бразилия, Китай и Индия. Наконец, администрация посчитала, что любое соглашение в Дохе позволит избежать усугубления экономической изоляции в Соединенных Штатах или других регионах.

Слоны, прячущиеся за мышами

Когда летом 2008 г. переговоры снова потерпели фиаско, ни одна из целей, поставленных администрацией Буша, не была достигнута. Стремительно меняющийся характер глобальной экономики почти с самого начала сделал неактуальным и устаревшим принятое в Дохе деление на развитые и развивающиеся страны. И, хотя в прошедшее десятилетие стало очевидно, что быстро растущие экономики превратились в главную движущую силу мирового хозяйства, представления этих государств о собственных потребностях и обязанностях не успевали за происходящими переменами.

В настоящем виде предложенные в Дохе тексты соглашений предполагают два вида обязательств – одни должны взять на себя развитые страны, а другие – страны, характеризующиеся как «развивающиеся», которые составляют большинство членов ВТО. Фактически для более двух третей стран, входящих в категорию «развивающихся», предусмотрены всевозможные оговорки и исключения в обязательствах, в результате для них это бремя намного легче того, что в целом возлагается на государства, соответствующие официальным критериям этой категории.

Сюда относятся так называемые «наименее развитые страны», а также «небольшие и уязвимые экономики». Противясь во имя интересов развивающихся стран дальнейшему открытию своих рынков, такие государства, как Бразилия, Китай, Индия и ЮАР в действительности занимают позицию, противоречащую интересам данной группы. На переговорах в Дохе эти страны с быстрорастущими экономиками минимизировали трудные решения об открытии рынков, стремясь добиться максимальной гибкости для развивающихся стран. И им оказалось легче избежать трудных и малоприятных переговоров об обеспечении большего доступа на рынки друг друга и сосредоточиться на общей для них повестке дня – а именно на том, чтобы побудить развитые страны взять обязательства по открытию своих рынков. В результате возникла ситуация, которую один африканский посол в ВТО охарактеризовал весьма точно: «Слоны, прячущиеся за мышами».

Ряд растущих и развивающихся государств, среди которых Чили, Колумбия, Коста-Рика, Гонконг, Малайзия, Пакистан и Сингапур, попытались призвать страны с быстрорастущей экономикой вносить более существенный вклад. Однако эти предложения были либо проигнорированы, либо подвергнуты жесткой критике – прежде всего Бразилией, Индией и ЮАР. Когда летом 2008 г. Бразилия, чтобы спасти раунд в Дохе, попыталась дистанцироваться от развивающихся стран, она сама оказалась объектом критики, которой периодически подвергала других.

Особенно острая дилемма стояла перед китайскими переговорщиками. Производственный и экспортный бум Китая – это явление, с которым участники торговых переговоров никогда прежде не сталкивались. Возможно, страх перед дальнейшим ростом импорта из Китая был причиной постоянных неудач в Дохе, о которой предпочитали не говорить. Хотя Пекин может получить огромную выгоду от успешного завершения Дохийского раунда, многие в Китае сопротивляются либерализации, указывая на то, что страна уже в значительной мере открыла свой рынок, когда в 2001 г. присоединилась к ВТО и пошла на большие уступки иностранным державам, согласившись на заведомо неравные условия. Все эти факторы в совокупности не позволили Пекину отмежеваться от других «новых рынков», даже если у него были намерения спасти раунд переговоров в Дохе.

Сама конструкция, предполагающая деление на развитые и развивающиеся страны, представляется все более очевидным анахронизмом. ВВП Китая уже превысил ВВП Японии и, скорее всего, превысит ВВП США до того, как удастся ратифицировать какое-либо соглашение в Дохе. Тем временем Международный валютный фонд предсказывает, что к середине десятилетия Индия обгонит по ВВП Германию, Бразилия опередит Францию и Великобританию, Мексика обойдет Канаду, а Индонезия и Турция – Австралию.

Вне всякого сомнения, продвинутые (развитые) экономики должны взять на себя более тяжелое бремя при заключении любого многостороннего экономического соглашения в соответствии с их большей влиятельностью в мировом хозяйстве. В конце концов, даже когда ВВП Китая сравняется с ВВП Соединенных Штатов, годовой доход китайских граждан будет составлять всего треть средних доходов жителей США, а доходы индийцев составят лишь шестую часть от дохода американцев и треть дохода китайцев. И все же размер и траектория роста быстроразвивающихся экономик, а также тот факт, что некоторые из них в настоящее время являются ведущими производителями и экспортерами в таких ключевых отраслях, как химическая промышленность, информационные технологии, производство автозапчастей, фармацевтических препаратов и экологических товаров, ставят эти страны в особое положение. Структура и динамика переговоров в Дохе не отражает происходящую эволюцию, что и предопределило их провал.

Препятствия в Дохе

То, что переговорная структура в Дохе сваливает в одну кучу быстро растущие и развивающиеся экономики, ведет к давлению со стороны членов своего круга и дает преимущество тем растущим экономикам, которые не склонны открывать свои рынки. В то же время развитые и развивающиеся страны, а также быстрорастущие экономики, которые могли бы поддержать более честолюбивые цели переговоров в Дохе, были лишены возможных преимуществ.

Кроме того, повышенное внимание к жестким формулам сокращения пошлин вместо более свободных и целенаправленных переговоров по конкретным благоприятным возможностям привело к появлению некоего гибрида из жестких формул и гибких моделей, что подорвало переговорную динамику и исключило любой позитивный исход. Это наиболее очевидно в текстах, предложенных на потерпевшей фиаско женевской встрече министров в июле 2008 года. Хотя формулы правильно нацелены на максимальное снижение самых высоких тарифов и пошлин и возлагают наиболее тяжкое бремя на развитые державы, развивающимся странам позволяется намного меньше снижать пошлины и медленнее внедрять сниженные тарифы в реальную практику. Развивающимся странам также предоставлена значительная гибкость в виде исключений из рассчитанного по формуле снижения тарифов; к тому же они настаивают на возможности самим выбирать, какими исключениями воспользоваться, вместо их закрепления на переговорах.

Что касается промтоваров, то эти предложения позволят большинству быстро растущих стран, за исключением Китая и ЮАР, заморозить пошлины к окончанию периода внедрения соглашений в Дохе. По сути дела, эти пошлины останутся на том же уровне, что и в начале переговоров. Из расчетов, сделанных в 2008 г., вытекает, что развитые экономики обеспечат более 75% всех действий по открытию рынков, которые обсуждаются в Дохе, что значительно превышает их нынешнюю долю в 53% и их снижающуюся долю в мировом ВВП.

Рамочное соглашение связано и с проблемой торговли сельскохозяйственной продукцией. Действующие предложения призывают развитые страны к устранению экспортных субсидий, снижению внутренних субсидий, искажающих торговые потоки, и к уменьшению пошлин и беспошлинных барьеров для импорта. Развивающиеся страны также обязываются снизить торговые барьеры, но в меньшей степени. Хотя отступление от правил снижения пошлин по расчетной формуле позволяет как развитым, так и развивающимся странам защитить некоторые позиции, чрезвычайная гибкость, предоставляемая развивающимся экономикам, опять же даст возможность странам с быстрорастущей экономикой отрицать необходимость снижения большинства рассчитываемых по формуле пошлин. Например, пакет 2008 г. позволил бы Индии защитить почти 90% нынешней торговли сельскохозяйственной продукцией от снижения пошлин, а Китаю – исключить из перечня товары, представляющие повышенный интерес как для развивающихся, так и для развитых стран, включая кукурузу, хлопок, сахар, рис и пшеницу.

Более того, предлагаемые в проекте соглашения меры защиты стран с растущей экономикой и развивающихся стран повышают вероятность того, что торговые барьеры в этих государствах могут фактически стать еще выше, чем до начала переговоров в Дохе.

Пытаясь продвигать вперед Дохийский раунд, руководство ВТО постаралось определить ключевые параметры нового соглашения, предлагая различные проекты текстов. Эти документы последовательно сужали определения и в некоторых случаях не позволили договориться о конкретных и существенных уступках по разным видам продукции. Участники переговоров в течение десяти лет находятся в ловушке переговоров о переговорах.

Фактически сочетание в проекте рамочного соглашения жестких формул и нечетко определенных, не поддающихся согласованию гибких условий поставило всех переговорщиков в оборонительную позу с самого начала. Им оставалось предполагать, что избиратели в их государствах, чутко реагирующие на вопросы, связанные с импортом, окажутся перед суровой реальностью снижения таможенных пошлин. Вместе с тем они понимали, что не смогут представить своим избирателям конкретные выгоды от более свободного доступа на рынки других стран, что было необходимо для того, чтобы заручиться внутриполитической поддержкой. Наконец, резкий дисбаланс в гибкости на переговорах между растущими странами и развитыми государствами оставил обеим сторонам мало места для маневра. Даже если бы новые быстрорастущие рынки захотели пойти на более существенные компромиссы, их предложения сегодня выглядели бы как односторонние уступки, поскольку развитые страны в ответ не могли бы предложить им ничего ценного.

Неравные переговорные позиции – далеко не единственная структурная помеха, из-за которой консультации забуксовали. На многосторонних торговых переговорах Соединенные Штаты и другие развитые страны все время слышат призывы первыми пойти на уступки, чтобы возродить угасающие переговоры. Идея состоит в том, что значительные односторонние уступки, на которые согласится пойти крупная экономика, побудят других участников к ответным шагам, и в конечном итоге это всем принесет дивиденды. Вместе с тем подобные усилия со стороны Америки – даже те уступки, которые были предложены в ответ на шаги других стран, – не привели к адекватному отклику партнеров по переговорам. Со временем компромиссы, на которые пошли США и Евросоюз, были успешно присвоены другими странами и стали для них точкой отсчета для предъявления новых требований.

Запутанная структура переговоров усугубляется тем, что полное единство по всем вопросам повестки дня – одно из условий успеха в Дохе. Это означает, что переговоры считаются безрезультатными до тех пор, пока не будет достигнуто согласие по всем вопросам без исключения. Это правило было призвано поощрить государства принимать непростые решения в одной области в надежде, что они смогут рассчитывать на получение выгод в других сферах. Однако это привело к тому, что отдельные участники начали вставлять палки в колеса, стремиться к вульгаризации и упрощению или к тому, чтобы «въехать в рай» на чужом горбу (благодаря уступкам других стран).

Время также играло против успешного исхода раунда в Дохе. В течение многих лет окна политических и экономических возможностей для выработки соглашения открывались и закрывались. Окончание срока действия ПСТ убило в торговых партнерах Соединенных Штатов всякое желание рисковать, поскольку они больше не были уверены в том, что Конгресс не попытается внести поправки в текст достигнутых договоренностей. Внутриполитические проблемы в Индии накануне выборов 2009 г., наверное, уничтожили возможность достижения компромиссного решения в 2008 году. Бразилия занимала оборонительную позицию всякий раз, когда заходила речь о допуске на ее рынок промышленных товаров, ссылаясь на опасность дешевого импорта из Китая и повышения курса национальной валюты. Частые смены правительства в Японии в прошедшее десятилетие ослабляли ее способность договариваться по принципиальным вопросам. Государства – члены ЕС продолжают растрачивать основную часть переговорного капитала на внутренние дебаты о реформах. А Китай, в котором в 2012 г. должна произойти передача власти, не желает рисковать накануне столь важного события.

Риски для системы многосторонних отношений

Несмотря на все эти проблемы, пока еще преждевременно отказываться от многосторонних соглашений и глобальной торговой системы. Если нужны дополнительные доказательства важности и незаменимости ВТО для международной экономики, достаточно вспомнить последний мировой финансовый кризис. Хотя многие страны предприняли протекционистские меры для смягчения его последствий, международное сообщество не скатилось к политике «разорения соседа», чтобы блокировать импорт любой ценой. Подобный результат достигнут во многом благодаря ранее подписанным многосторонним соглашениям о снижении допустимого уровня пошлин, спускным клапанам и механизмам обеспечения выполнения обязательств, предусмотренных в рамках ВТО, а также решению стран «Большой двадцатки» избегать дискриминационных действий в торговле. Помогло и то, что независимый исследовательский центр Global Trade Alert («Страж мировой торговли») – неправительственная организация, изучающая протекционизм в мировой торговле – начал публиковать перечни нарушений странами «Большой двадцатки» взятых на себя торговых обязательств.

Но соглашение о торговле, которое в настоящее время обсуждается в Дохе, не смогло бы предотвратить большинство дискриминационных действий за исключением ограничения роста некоторых совместимых с ВТО пошлин в странах с быстрорастущей экономикой. Уже сам по себе факт того, что раунд в Дохе еще официально продолжается, свидетельствует о неспособности переговорщиков помешать заключению некачественных двухсторонних и региональных торговых соглашений. С начала переговоров в Дохе во всем мире заключено уже свыше 200 подобных соглашений, и сотни других находятся в стадии согласования. Качество этих документов весьма неоднородно. Например, некоторые, заключенные администрацией Буша, устраняют, по сути дела, все барьеры между подписавшими их государствами, тогда как другие исключают целые сектора торговли, искажая принципы торговли и мировые каналы поставок с помощью сложных правил. Эти правила определяют, какой объем продукции должен быть произведен в данном месте, чтобы на нее распространялись правила беспошлинной торговли.

Хотя почти все страны, с которыми США договариваются о заключении двусторонних и региональных торговых соглашений, выступают за достижение реального прорыва в Дохе, подписание не слишком качественных документов уменьшает стремление и политическую волю других стран к появлению авторитетного международного договора. Полноценное и функциональное торговое соглашение с участием большинства государств может внести гораздо больший вклад в мировой экономический рост и благосостояние, чем самые лучшие двусторонние и региональные торговые соглашения. Такой договор может лучше ответить на системные вызовы, такие как субсидии, и сможет значительно шире открыть международные рынки, поскольку подписавшие его страны покажут всему миру, какие новые рыночные возможности появились в их распоряжении в обмен на уступки.

Такое явление, как двусторонние и региональные торговые соглашения, отчасти стали следствием порочного круга. Государства заключают их только потому, что переговоры в Дохе не дают никаких плодов, а двусторонние и региональные договоренности могут дать какие-то конкретные коммерческие результаты. С другой стороны, одна из причин неудач в Дохе кроется в логике некоторых стран, которые думают, что смогут избежать принятия трудных решений, если пойдут путем более легких двусторонних или региональных переговоров. Но по мере того как переговоры в Дохе все больше вырождаются в бесцельную болтовню, мировое сообщество может дойти до критической точки, после которой заключение этих малых соглашений будет считаться более предпочтительным вариантом.

Последняя попытка?

Даже если в интересах спасения раунда переговоров в Дохе основные быстро развивающиеся страны склонились бы к гораздо более решительной либерализации своих рынков, чем та, которая предлагалась в 2008 г., нынешняя структура консультаций и давление лоббистов крайне затруднят подобные решения, если не сделают их абсолютно невозможными. Однако любая попытка спасти переговоры в Дохе с помощью этих предложений по-прежнему порождает сомнения в их конечной целесообразности – как в абсолютном выражении, так и с точки зрения возможной цены. Конечно, если речь идет о соглашении, в котором будут определены условия мировой торговли в течение следующих двух или более десятилетий.

По оценкам таких экспертов, как Гэри Хафбауэр, Джири Шотт и Воань Фоон Вон (Woan Foong Wong) из Института международной экономики Петерсона (июнь 2010 г.), снижение пошлин по предложенной и не принятой в 2008 г. формуле увеличило бы мировой ВВП на 63 миллиарда долларов, или 0,1%. Глобальная торговля выросла бы на 183 миллиарда долларов, что составляет менее половины годового торгового оборота между США и Канадой.

В Институте Петерсона также рассчитали экономический эффект от дополнительных мер в обеспечение предложений 2008 г., включая снижение пошлин в некоторых ключевых отраслях промышленности, 10-процентное снижение барьеров в торговле услугами и успешное завершение торговых переговоров. Согласно оценкам исследователей, эти меры, которые вряд ли будут приняты, для начала увеличили бы мировой ВВП примерно на 283 миллиарда долларов, или 0,5%. Для реализации торговых выгод, которые лишь немного превышают годовой торговый оборот Соединенных Штатов с Канадой и Мексикой, потребовалось бы не менее 10 лет. Фактически единственные поддающиеся измерению преимущества от реализации предложенного плана связаны со снижением пошлин развитыми странами, поскольку непонятно, как растущие экономики решат использовать ту гибкую политику, к которой им разрешено прибегать. В действительности любая потенциальная выгода от предложенного в 2008 г. варианта торгового соглашения была бы прежде всего следствием экономии на уплате пошлин при доступе на рынки развитых стран, а не существенного увеличения новых торговых потоков в быстрорастущих экономиках.

Успешное завершение раунда в Дохе возможно лишь в случае коренного изменения нынешней структуры переговоров, если поставить во главу угла суть и наполнить их конкретикой. Не всем 153 странам – членам ВТО придется ужесточить свои обязательства. Но в конечном итоге, чтобы все участники переговоров получили реальную пользу, необходимо, чтобы 10–12 стран с быстро растущей экономикой пошли на серьезные уступки.

Что касается промышленных товаров, процесс можно было бы сдвинуть с мертвой точки, если бы развитые страны и страны с растущей экономикой проводили более гибкую политику уменьшения пошлин, снижая больше или меньше те уровни, которые заложены в применяемых ныне формулах. Введение новых протекционистских барьеров в сельском хозяйстве следует разрешить лишь в том случае, если они будут временной мерой для обуздания резкого роста импорта, грозящего ущербом аграрному сектору. В части доступа к рынкам быстро развивающихся стран придется согласиться с меньшей гибкостью. Развитые государства могли бы улучшить свои предложения относительно снижения внутренних субсидий фермерам. Однако последнее десятилетие ясно продемонстрировало, что снижение сельскохозяйственных субсидий мало что дает с точки зрения доступа к новым рынкам. Наконец, участникам переговоров следовало бы начать более серьезные консультации о рынке услуг, поскольку до сих пор серьезный диалог в этой области не начинался.

Вариации на эти и другие темы, призванные побудить к реальной дискуссии по конкретным торговым барьерам, придать новый импульс дискуссиям и создать влиятельное лобби для поддержки соглашения внутри отдельных стран, до сих пор не привели к каким-либо целенаправленным действиям. До тех пор пока сохраняется нынешняя переговорная динамика, у влиятельных стран, таких как Бразилия, Китай, Индия, Индонезия и ЮАР нет повода и стимула для того, чтобы отказаться от беспроигрышной позиции и рисковать навлечь на себя огонь критики со стороны других развивающихся стран за нарушение солидарности.

Как двигаться вперед

Единственный способ, при помощи которого мировые лидеры могли бы сегодня усовершенствовать здоровую многостороннюю торговую систему, заключается в освобождении от удавки Дохийского раунда. Еще одна серия предложений не станет выходом из сложившейся ситуации. Участники должны объявить о закрытии раунда переговоров в Дохе в 2011 году. При наличии эффективного руководства и доброй воли из нынешних консультаций можно было бы выжать несколько не столь масштабных, но значимых соглашений. Главный кандидат на спасение – это пакет по облегчению торговли, предмет серьезных переговоров между развитыми государствами, державами с растущей экономикой и развивающимися странами. Принятие этого пакета уменьшило бы стоимость перемещения товаров через границы и, по оценкам Института Петерсона, могло бы увеличить мировой ВВП на 100 миллиардов долларов.

Можно также спасти почти уже согласованный блок по сельскохозяйственному экспорту, состоящий из соглашений по экспортным кредитам, продовольственной помощи, государственным торговым компаниям и отмене экспортных субсидий. Переговорщикам нужно попытаться завершить консультации по двум экологическим договорам, один из которых предусматривает сокращение субсидий промышленным рыболовным флотилиям, виновным в чрезмерном вылове рыбы в Мировом океане, а другой – отмену пошлин и беспошлинных барьеров для «зеленых» технологий в основных странах – производителях и потребителях.

Эти составные части неудавшегося широкомасштабного соглашения в Дохе в случае доведения их до логического завершения могут дать ощутимые результаты в ближайшей перспективе. Теоретически мировые лидеры могли бы поручить своим представителям выделить эти соглашения из общей массы и подписать уже в этом году. Но, учитывая сложившуюся обстановку, даже эти небольшие договоренности рискуют оказаться недостижимыми. Однако стоит попытаться сделать хотя бы это. И если подобные действия будут предприняты, но заблокированы, по крайней мере, СМИ могли бы осветить процесс переговоров в Дохе и объяснить, по чьей вине они сорваны.

И самое главное, мировым лидерам не нужно ждать и раздумывать, смогут ли они заключить эти соглашения до того, как будет заложен фундамент для начала нового раунда многосторонних переговоров под эгидой ВТО. Формат многосторонних переговоров, подобных тем, что проводились до раунда в Дохе, нельзя считать отжившим, но теперь странам – членам ВТО следует начать с чистого листа, чтобы сначала восстановить доверие и придать новый импульс переговорному процессу, и лишь затем снова попытаться использовать данную модель. В ближайшей перспективе лучшим подходом могут стать переговоры в более узком составе и заключение второстепенных соглашений, имеющих коммерческую ценность.

Одним из очевидных методов может быть расширение номенклатуры товаров в многостороннем соглашении об информационных технологиях. Благодаря этому все крупные производители и потребители за исключением Бразилии отменили бы пошлины. Аналогичное многостороннее соглашение, предназначенное для снижения стоимости оказания медицинских услуг, могло бы быть инициировано по целому ряду товаров, включая фармацевтические препараты, медицинское оборудование и услуги здравоохранения. Подобные переговоры следует вести по правилам ВТО, и их итог должен быть в равной степени применим ко всем членам организации, независимо от того, принимали они участие в переговорах или нет. Вместе с тем право наложить вето на это соглашение может предоставляться лишь тем, кто решил участвовать в переговорах и вносить свой вклад, повышая шансы на конструктивное взаимодействие между большинством заинтересованных сторон.

Международное сообщество способно также выделить некоторые практические или новаторские элементы из существующих двусторонних или многосторонних договоренностей и попытаться перенести их на международный уровень. К ним могут относиться положения, касающиеся инвестиций, прозрачности, электронной торговли, услуг, способствующих созданию предпринимательской инфраструктуры, или даже улучшенная защита прав интеллектуальной собственности, за которую ратует ВТО. Члены организации взяли бы обязательство улучшать деловой климат в своих странах, ориентируясь на результаты таких международных показателей, как Индекс легкости ведения бизнеса, разработанный Всемирным банком, и Индекс восприятия коррупции, разработанный международной организацией «Трансперенси Интернэшнл».

Для уменьшения негативных последствий двусторонних и региональных торговых соглашений стоит предусмотреть возможность присоединения к ним стран-единомышленниц. Тем временем заинтересованным членам организации следует подумать о рассмотрении особых случаев и разрешении споров в рамках ВТО для улучшения некачественных двусторонних и региональных соглашений, не отвечающих букве и духу организации, и добиться того, чтобы эти договоренности охватывали «всю торговлю». Это помогло бы утвердить фундаментальные принципы открытой торговой системы, воспрепятствовать распространению неадекватных двусторонних и региональных торговых соглашений и заложить основу для заключения более качественных соглашений в будущем.

Соединенные Штаты в состоянии внести важный вклад в оживление переговоров в рамках ВТО, обновив ПСТ в Конгрессе, даже если они будут ограничиваться многосторонними торговыми соглашениями. Обновленные ПСТ поддержали бы стремление администрации Обамы добиться одобрения Конгрессом до сих пор не подписанных соглашений о свободной торговле с Колумбией, Панамой и Южной Кореей. Они также способствовали бы повышению доверия со стороны партнеров, которые в этом случае с куда большим желанием выслушали бы предложения США и шли на риск на будущих переговорах по торговле.

Тем временем Соединенные Штаты и другие развитые страны могут изъявить желание проанализировать свои программы торговых преференций для развивающихся стран: приносят ли они реальную помощь тем государствам, которые больше всего в ней нуждаются, и не убивают ли они у этих стран желание обменять уступки в торговле на доступ к рынкам.

Когда осядет пыль, поднятая Дохийским раундом, США и другим членам ВТО следует бесстрастно проанализировать успехи и неудачи, чтобы приготовиться к следующему раунду. Им следует подумать об упрощенных формулах, которые могут привести к реальным переговорам о пошлинах, беспошлинных барьерах, субсидиях и услугах. Нужно подумать о таких взаимных уступках и компромиссах, которые придадут реальный импульс переговорам и воодушевят электорат, действительно заинтересованный в свободной торговле. Участникам переговоров следует также начать рассмотрение новых вопросов, таких как продовольственная безопасность и ущерб от запретов на экспорт.

Однако многосторонние переговоры не увенчаются успехом, если не будут учтены различия в экономическом развитии, перспективах и возможностях внутри так называемого развивающегося мира. Стоит вспомнить, что одной из наиболее важных отличительных особенностей ВТО является включение развивающихся экономик в процесс управления и принятия решений. Так было с самого начала возникновения этой организации в 1948 г., когда она называлась Генеральным соглашением по тарифам и торговле. В узком кругу большинство стран с быстро растущей экономикой и развивающихся стран признает, что в их интересах преодолеть все более надуманное разделение на развитые и развивающиеся страны, когда речь заходит о таких глобальных вопросах, как торговля, международные финансы и изменение климата. Преодоление ограниченности раунда переговоров в Дохе ускорит появление новых моделей. Это могут быть многосторонние консультации, призванные предложить лучший баланс между выгодами и обязательствами или договоры между несколькими государствами, в которых устанавливается более высокая планка, но которые предусматривают участие всех стран-единомышленниц.

Возможно, Доха мертва, но если государства согласятся с общеизвестными истинами, которые до сих пор никто не желал признавать, мировое сообщество сумеет вдохнуть новую жизнь в систему многосторонней торговли и укрепить ее. ВТО хорошо служит миру, но рискует утратить актуальность по мере того, как раунд переговоров в Дохе продолжает снижать доверие к этой организации и истощать ее ресурсы. Сейчас самое время освободить тех, кто стремится к либерализации торговли, и двигаться дальше.

Сюзан Шваб была торговым представителем США с 2006 по 2009 годы.

США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739699 Сюзан Шваб

Есть ли у Обамы большая стратегия?

Почему в смутные времена нам нужны доктрины

Резюме: Несмотря на заявления критиков, у администрации Обамы была даже не одна, а две большие стратегии. Но пока президент и его советники ясно не сформулируют свои стратегические установки, за них это будут делать оппоненты – в выгодном для себя и проигрышном для власти ключе.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4, 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Американское военное вмешательство в ливийскую ситуацию вызвало жаркие дебаты по поводу существования доктрины Обамы, при этом эксперты по внешней политике с горечью говорили о стратегической некомпетентности Соединенных Штатов. Колумнист Джексон Диел писал в The Washington Post прошлой осенью: «Нынешняя администрация отличается отсутствием большой стратегии – или стратегов». В издании The National Interest в январе этого года политолог Джон Миршаймер сделал следующий вывод: «Основная причина американских проблем – это выбор неверной большой стратегии после холодной войны». Историк-экономист Найл Фергюсон отмечал в Newsweek, что потеря позиций на Ближнем Востоке является «прогнозируемым следствием отсутствия у администрации Обамы какой-либо внятной стратегии, и этот недостаток уже давно тревожил многих ветеранов американской внешней политики». Даже похвалы защитников администрации были робкими и двусмысленными. Майкл Хёрш из National Journal заявлял, что «реальная доктрина Обамы – это не иметь никакой доктрины. И именно этого пути, вероятно, будет придерживаться администрация». Хёрш, во всяком случае, предполагал, что это комплимент.

Но правда ли, что у президента Барака Обамы нет большой стратегии? И даже если это действительно так, станет ли это катастрофой? Администрация Джорджа Буша разработала четкую, внятную стратегию после терактов 11 сентября. Но от этого она не стала удачной, а ее реализация принесла больше вреда, чем пользы.

Большие стратегии далеко не так важны, как хочется думать стратегам, потому что о странах обычно судят по их действиям, а не по словам. На самом деле для великих держав важна мощь – экономическая и военная сила, которая говорит сама за себя. Однако в период нестабильности стратегия может иметь значение как «сигнальное устройство». В такие моменты, как сейчас, четко сформулированная стратегия, подкрепленная последовательными действиями, особенно полезна, так как позволяет донести информацию о намерениях государства до общественности как внутри страны, так и за рубежом.

Несмотря на заявления критиков, в действительности у администрации Обамы была даже не одна, а две большие стратегии. Первая – многосторонняя перегруппировка – имела целью сокращение обязательств США за границей, восстановление положения страны в мире и перекладывание бремени на партнеров. Этот курс – ясно сформулированный – не принес значительных политических результатов.

Вторая стратегия, появившаяся недавно, предусматривает ответные меры. В последнее время, столкнувшись с вызовом со стороны других государств, администрация Обамы стала стремиться оказывать влияние и продвигать свои идеалы по всему миру, обнадеживая союзников и демонстрируя решимость соперникам. Эта стратегия воплощается лучше, но сформулирована она недостаточно внятно. Именно вакуум интерпретации поспешили заполнить критики администрации. До тех пор пока президент и его советники ясно не определят стратегию, которая оставалась несформулированной в течение года, критики внешней политики президента будут охотно – и плохо – описывать ее за него.

Слова и поступки

Большая стратегия заключается в четкой формулировке национальных интересов в сочетании с конкретными планами по их продвижению. Иногда стратегии формулируются заранее, а затем следуют действия. Или стратегии могут предлагаться в качестве объяснения, связывающего политику прошлого и будущего. В любом случае, хорошо сформулированная стратегия устанавливает интерпретационные рамки, которые говорят всем, включая сотрудников внешнеполитического ведомства, как понимать поведение администрации.

Все это звучит очень внушительно, но в большинстве случаев на практике оказывается далеко не так. Чтобы большая стратегия имела смысл, она должна демонстрировать способность менять политику. А пытаться изменить внешнеполитический курс государства – все равно что заставить авианосец совершить поворот на 180 градусов: в лучшем случае это произойдет, но медленно. Необходимость соблюдать статус-кво часто превращает стратегию скорее в константу, чем в переменную, несмотря на решительные стремления каждой администрации к интеллектуальным изменениям и ребрендингу.

Мощь – вот реальная резервная валюта в международных отношениях, и большинству стран просто не хватает ее, чтобы заставить других беспокоиться по поводу их намерений. Вряд ли весь мир будет не спать ночами, чтобы узнать большую стратегию Бельгии (хотя было бы неплохо познакомиться, наконец, с ее новым правительством). То же касается и негосударственных акторов. После 11 сентября множество аналитиков подробно разбирали каждое высказывание руководства «Аль-Каиды». Однако с сокращением масштабов деятельности, возможностей и идеологической притягательности группировки эти заявления стали привлекать все меньше внимания. Если преемники Усамы бен Ладена не смогут продемонстрировать способность вызывать хаос, интерес к их идеологии и стратегии сохранится лишь у узкой группы специалистов. Именно поэтому дискуссии о большой стратегии менее важны, чем дискуссии об оздоровлении американской экономики.

Даже в случае с мощными игроками действия говорят больше, чем слова. Джордж Кеннан мог ясно изложить доктрину сдерживания, но в его формулировке стратегия не требовала защиты Южной Кореи. «Сдерживание» приобрело нынешнее значение, потому что президенты, один за другим, трактовали концепцию Кеннана по-своему. Как отмечал историк Мелвин Леффлер, основные элементы стратегии национальной безопасности Джорджа Буша-младшего – превентивная война и продвижение демократии – не новы, они появлялись в официальных документах предыдущих администраций. Разница в том, что в отличие от своих предшественников, воспринимавших концепции как шаблонную риторику, Буш действовал.

Критики и аналитики подчеркивают важность выбора правильной стратегии и катастрофические последствия, которые влечет за собой неверный выбор. Однако история свидетельствует о том, что большие стратегии не так уж значительно меняют траекторию политики великой державы. Возьмем Соединенные Штаты. Даже далекие от совершенства стратегии не повлияли существенно на их взлеты и падения. После Первой мировой войны США следовало взять на себя более активную роль в международных делах, вместо этого страна выбрала политику изоляционизма. Несколько президентов, поверив в теорию домино и наступление коммунизма, расширили участие Америки во вьетнамской войне до масштабов, которые вряд ли могли быть продиктованы каким-либо здравым смыслом. Администрация Буша предпочла начать войну против Ирака, которая должна была принести демократию и стабильность в регион и укрепить режим ядерного нераспространения. Реальный результат – диверсионная война стоимостью более 1 трлн долларов и глобальная волна антиамериканизма.

Все три стратегических промаха вытекали из популярных среди политиков и в обществе стратегических идей. Однако нужно отметить, что ни одна из этих ошибок не изменила траекторию американской мощи. В конечном итоге, Соединенные Штаты взяли на себя бремя ответственности лидера после Второй мировой войны. Проблемы во Вьетнаме не повлияли на исход холодной войны. Операция «Иракская свобода» была затратной, но данные опросов общественного мнения показывают, что вред, нанесенный имиджу США, быстро забылся. Во всех трех случаях институциональная мощь страны обеспечила необходимую корректировку внешнеполитической стратегии. Новые лидеры в Белом доме, Конгрессе и Пентагоне заставили страну принять роль лидера в послевоенный период, воздерживаться от интервенций, как во Вьетнаме, и реформировать доктрину противодействия повстанцам с учетом ошибок, допущенных в Ираке. Благодаря такой корректировке недочеты в стратегии не превратились в полный провал.

Когда идеи имеют значение

Если значение больших стратегий столь преувеличено, почему возникают яростные дебаты? По двум причинам – одна из них незначительная, а другая существенная. Первая заключается в том, что каждый в американском внешнеполитическом сообществе втайне надеется стать новым Джорджем Кеннаном. Если эксперт сокрушается по поводу провалов большой стратегии, можете не сомневаться, что он уже успел набросать собственные соображения на этот счет. Именно по этой причине после окончания Второй мировой войны недовольство стратегией возникало при каждой американской администрации. Большие стратегии легко придумывать – они касаются будущего, оперируют общими понятиями и дают повод для рекламы соответствующих изданий. Когда эксперт по внешней политике выдвигает новую большую стратегию, у ангела вырастают крылья.

Более существенная причина заключается в том, что бывают моменты, когда большие стратегии действительно имеют значение, – это периоды абсолютной неопределенности в международных отношениях. Идеи важны, когда действовать приходится в незнакомых водах. Они выполняют функцию когнитивных маячков, направляющих страны к безопасным берегам. В нормальные периоды, принимая решения, политики экстраполируют нынешние возможности или действия в прошлом, чтобы прогнозировать поведение других. Однако если наступает время перемен, большие стратегии сигнализируют о будущих намерениях руководства той или иной страны, заверяя или, напротив, разубеждая в чем-то заинтересованные стороны.

Два типа событий могут привести к периоду глубокой неопределенности, когда повышается значение больших стратегий. Во-первых, это событие глобального масштаба – война, революция или экономическая депрессия, – которое переворачивает интересы стран по всему миру. В ситуации, когда никто не знает, как будут развиваться события, большая стратегия может стать дорожной картой, помогающей интерпретировать происходящее и выбрать адекватный политический ответ. Второй тип событий – это смена державы-лидера, что также может стать причиной серьезной неопределенности. Когда переживающей упадок державе бросает вызов набирающий силу соперник, государства хотят знать, как каждое из двух правительств представляет свою роль в мире. У государства, находящегося в относительном упадке, есть множество вариантов для ответа – от постепенного отступления до превентивного конфликта. Набирающая силу держава может быть ревизионистской, как Германия в 1930-х гг., или стремиться к сохранению статус-кво, как Япония в 1980-х годах. Другие акторы будут тщательно оценивать заявления и действия новых держав, чтобы понять их намерения.

Примечательно, что ныне совпали оба набора явлений. «Великая рецессия» потрясла мировую экономику, произошли резкие колебания цен на товары. Международная система вынуждена справляться с огромным количеством стихийных бедствий, технологическими изменениями и случаями дипломатической неразберихи. В странах Ближнего Востока с невероятной скоростью распространилась революция, и последствия для глобальной системы абсолютно неясны.

В то же время относительная мощь Китая увеличилась, а Соединенных Штатов – уменьшилась. По оценкам Международного валютного фонда, экономика Китая через пять лет опередит американскую по паритету покупательной способности. Это изменение привело к колебаниям относительной мощи обоих государств уже сейчас. В рамках исследования Центра Pew в апреле 2010 г. респондентов по всей планете попросили назвать «ведущую экономическую державу мира». Во многих развивающихся странах, включая Бразилию и Индию, большинство опрошенных выбрало США. В развитых государствах результаты были абсолютно другими. В пяти странах первоначальной G7, включая Германию, Японию и Соединенные Штаты, значительное большинство назвало Китай. Иными словами, развивающийся мир по-прежнему верит, что Вашингтон сохраняет гегемонию, в то время как развитый мир считает, что господство перешло к Пекину. Какие-то изменения явно происходят, но люди расходятся во мнении о том, какие именно. При такой неопределенности намерения имеют значение, и большая стратегия может оказаться очень полезной.

Действуя в незнакомых условиях, официальные лица, отвечающие за реализацию национальной политики, могут опираться на официальные стратегические документы. Акторы за рубежом делают прогнозы тоже на их основе. В этих обстоятельствах иностранные правительства беспокоит, насколько предлагаемый ответ на неопределенность направлен на пересмотр или поддержание статус-кво. Страны предпочитают иметь дело с врагами, которых знают. Даже в периоды неопределенности большие стратегии, предполагающие полный пересмотр международного порядка, заставляют нервничать. Доктрина Буша о превентивном вмешательстве возымела именно такой эффект, как и недавнее заявление Китая о том, что Южно-Китайское море представляет собой «основной национальный интерес».

Еще один аспект большой стратегии привлекает всеобщее внимание: нацелено ли национальное стратегическое видение на продвижение частного или общего блага. Все великие державы имеют собственные идеи по поводу поддержания стабильного мирового порядка: жесткое признание суверенитета в Вестфальской системе, нераспространение ядерного оружия, борьба с терроризмом, больше многополярности, более глобальное развитие, продвижение демократии и так далее. Некоторые из этих идей подразумевают блага, которые, несомненно, принесут пользу как самой великой державе, так и всему миру; в ряде случаев польза для других кажется менее очевидной. Если великая держава выдвигает большую стратегию, которая в первую очередь сфокусирована на ее собственных интересах, это может вызвать негативную реакцию других стран. Например, администрация Буша считала, что продвижение демократии является благом для всех, но другие государства рассматривали эту цель в сочетании с превентивным вмешательством как право США обходить многосторонние международные институты. Неудивительно, что этот курс в результате нанес серьезный краткосрочный ущерб имиджу страны.

В большинстве работ о большой стратегии Соединенных Штатов слишком много преувеличений, но администрация Обамы унаследовала мир, находящийся в состоянии глубокой неопределенности. Есть ли у нее большая стратегия для адекватного ответа? На самом деле их было две.

Смена стратегии

Обама пришел к власти с тремя твердыми убеждениями. Во-первых, внутреннее оздоровление необходимо для любой долгосрочной стратегии – этот принцип он подчеркивал во всех выступлениях по внешней политике. «Мы не смогли оценить связь между нашей национальной безопасностью и нашей экономикой», – заявил Обама в обращении по Афганистану в декабре 2009 года. «Наше процветание обеспечивает основу нашей мощи. Оно оплачивает наши военные расходы. Оно является гарантом нашей дипломатии». Во-вторых, США перенапрягли силы, ведя две кампании против боевиков и войну с терроризмом на Ближнем Востоке, но игнорируя ситуацию в других регионах мира. В-третьих, из-за ошибок администрации Джорджа Буша рейтинг Соединенных Штатов в мире снизился до исторического минимума. Бен Родес, заместитель советника Обамы по национальной безопасности, отвечающий за стратегические коммуникации, недавно разъяснил видение администрации изданию The New Yorker: «Если свести все к коротким слоганам, это будет звучать так – завершить две войны, восстановить позиции и лидерство Америки в мире и сосредоточиться на более широком спектре приоритетов, от Азии и мировой экономики до режима ядерного нераспространения».

Первая большая стратегия Обамы, как пояснялось в различных выступлениях и заявлениях администрации в первый год его президентства, заключалась в том, чтобы обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. Как заявила госсекретарь Хиллари Клинтон, многополярный мир на самом деле является «многопартнерским» миром, в котором США будут призывать другие страны – как соперников, так и союзников – содействовать сохранению глобального порядка. Администрация Барака Обамы пыталась «перезагрузить» отношения с Россией. Начали говорить о преобразовании стратегического и экономического диалога между Вашингтоном и Пекином в G2, которая будет напоминать встречи руководителей двух стран в период холодной войны. Администрация приветствовала G20 в качестве замены G8 как главного международного экономического форума, считая, что большее число партнеров будет означать более эффективное сотрудничество. Вместо агрессивного подталкивания к демократии Соединенные Штаты будут действовать более сдержанно, подавая личный пример.

Это сочетание слов и поступков представляло собой четкую концепцию, но результаты отнюдь не оправдали ожиданий. Китай отреагировал на протянутую руку Обамы агрессивной риторикой и ростом региональных амбиций. Россия продолжила жесткий курс. Традиционные союзники не захотели расширить свое участие в афганской кампании. Достижения G20 не соответствовали поставленным целям. В то же время изоляционистские настроения внутри США достигли максимума за 40 лет.

Что пошло не так? Администрация и многие другие ошибались, считая, что улучшение имиджа даст Соединенным Штатам больше возможностей для проведения своего курса. Имидж США среди граждан и элит иностранных государств действительно восстановился. Но это изменение не трансформировалось в значительное укрепление «мягкой силы». Вести переговоры в рамках G20 или в Совете Безопасности ООН не стало легче. Мягкая сила, как выяснилось, не может существенно помочь при отсутствии готовности применить жесткую силу.

Другая проблема заключалась в том, что Китай, Россия и страны, стремящиеся к статусу великих держав, не рассматривали себя как партнеров Соединенных Штатов. Даже союзники считали, что предполагаемая сдержанность администрации Обамы является лишь прикрытием намерения переложить бремя обеспечения глобальных благ на плечи остального мира. Поэтому большая стратегия Белого дома воспринималась скорее как продвижение узких интересов США, а не всеобщих благ.

В ответ администрация после первых 18 месяцев у власти изменила политику, выбрав вторую, более решительную стратегию. Единственной константой осталось стремление восстановить мощь Америки дома, но теперь ряд быстро развивающихся иностранных держав стал активно использоваться в качестве инструмента мотивации. Именно поэтому в послании этого года «О положении страны» Обама заявил, что для Соединенных Штатов наступил «момент спутника», и пообещал увеличить государственные инвестиции в образование, науку и чистые виды энергии.

Одновременно администрация перешла от стратегии перегруппировки к стратегии ответных действий. В ответ на международные провокации США продемонстрировали, что по-прежнему способны собрать союзников и противостоять возникающим угрозам. Например, американцы укрепили отношения в сфере экономики и безопасности с большинством соседей Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе, заставив Пекин пересмотреть подход. Продемонстрировав готовность противодействовать новым угрозам, Соединенные Штаты смогли заверить своих союзников, что в ближайшее время не собираются отступать на позиции изоляционизма. Подобным же образом, реагируя на волнения на Ближнем Востоке, Вашингтон использовал рычаги воздействия на египетских военных, чтобы способствовать практически мирной смене режима в Египте.

Наконец, вопреки заявлениям многих республиканцев, Обама связал внешнюю политику с американской исключительностью. Клинтон стала более открыто критиковать нарушение прав человека в Китае, а в ответ на революции в арабском мире Обама продемонстрировал понимание необходимости продвигать как американские ценности, так и американские интересы. Объясняя свое решение вмешаться в ситуацию в Ливии, он заявил: «Отбросить обязательства Америки как мирового лидера и – что еще более важно – наши обязательства перед человечеством в данных обстоятельствах было бы изменой самим себе… Рожденные в результате революции, совершенной теми, кто стремился к свободе, мы приветствуем тот факт, что сейчас история вершится на Ближнем Востоке и в Северной Африке и молодежь прокладывает дорогу вперед. Потому что если где-то люди стремятся к свободе, они всегда найдут друга в лице США». Вряд ли такие слова мог произнести человек, который верит только в реальную политику.

Внутренние проблемы

Как набор идей, новая большая стратегия Обамы объединяет многие страны мира. Ключевые союзники Соединенных Штатов в Европе и Тихоокеанском регионе получили необходимые заверения. Соперники США теперь понимают, что Вашингтон нельзя игнорировать. Но поддержка администрацией демократических идеалов была по-разному воспринята в Саудовской Аравии или Израиле – странах, которые предпочитают знать врага в лицо, и Соединенные Штаты могут вновь рассматриваться в регионе как ревизионистская держава. Молчание администрации по поводу возможного вмешательства в ситуацию в Бахрейне или Сирии должно уменьшить эту обеспокоенность.

Но если в международном плане новая доктрина ответных действий выглядит достаточно устойчиво, то на внутреннем фронте все совсем иначе. Наиболее серьезные вызовы для большой стратегии Обамы, скорее всего, появятся внутри страны, а не за ее пределами. Жизнеспособная стратегия должна опираться на прочную поддержку дома. Главная проблема Обамы – это внушающий беспокойство внутриполитический аспект.

В первую очередь это несоответствие сложности глобальной системы и простоты внешнеполитической риторики США. Политики с легкостью рассуждают о «друзьях» и «врагах», но испытывают затруднения, говоря о «соперниках», поскольку эта категория имеет больше нюансов. Администрации сложно использовать развивающиеся державы в качестве угрозы, чтобы побуждать Америку к дальнейшим действиям, и при этом не переходить к излишней демагогии по поводу Китая. Официальная риторика по крайней мере отчасти виновата в раздувании опасений общества по поводу мощи КНР.

Более серьезная проблема заключается в том, что администрация Обамы, сосредоточившись на восстановлении внутренней мощи, нарушила партийное равновесие. В афоризме о том, что политика заканчивается на границе США, по-прежнему есть доля истины. Но если администрация заявляет, что ключевой элемент внешней политики Соединенных Штатов – внутренняя экономика, это повышает вероятность разногласий внутри страны. Учитывая драматизм дебатов о растущем уровне долга, перспективы достижения президентом консенсуса по бюджетной и налоговой политике кажутся весьма отдаленными. Эти трудности подкрепляют аргумент политологов Чарльза Капчана и Питера Трубовитца о том, что демографические и политические изменения в США (включая отрицание правыми принципа многополярности и отрицание левыми принципа проекции силы) существенно затруднят поддержку большой стратегии, которая основана на либеральных интернационалистских принципах.

Но почему Обама так плохо объясняет свою стратегию американцам? Надо признать, что вследствие длительного экономического спада тесное взаимодействие с остальным миром стало раздражать американцев, поэтому активная внешняя политика превратилась в трудно продаваемый товар. При этом администрация сослужила недобрую службу сама себе. В действительности самая известная фраза, определяющая большую стратегию Соединенных Штатов, – «возглавлять из-за кулис», что является катастрофической формулировкой в политическом смысле.

Почему администрация Обамы не была более открытой в отношении изменения большой стратегии? Во-первых, смена курса подразумевает признание того, что предыдущий курс был неверным, а ни одна администрация не хочет этого делать. Во-вторых, администрация гордится прагматизмом внешней политики, и это осложняет продвижение нового стратегического видения. Наконец, военные действия обычно заглушают интерес к другим аспектам внешней политики. И хотя вмешательство в ливийский кризис может быть оправдано, оно не вполне вписывается в новую большую стратегию Обамы. Ливия, по собственному признанию администрации, не является основным национальным интересом. В результате Обама оказался в затруднительном положении, пытаясь объяснить свою внешнюю политику и при этом приуменьшить человеческие и материальные затраты на первую начатую им войну. Просто назвать это «кинетическими военными действиями» оказалось недостаточно.

Все это – серьезная проблема, потому что политика не выносит вакуума риторики. Если президент не может четко сформулировать большую стратегию, эксперты и политические оппоненты будут рады сделать это за него, используя отнюдь не лестные формулировки. Пока администрация не сможет внятно объяснить свое поведение американцам, она будет сталкиваться с серьезным сопротивлением.

После нескольких неверных поворотов вначале администрация Обамы, по-видимому, нашла подходящую стратегическую карту, но ей еще нужно убедить в этом других пассажиров в автомобиле. Четкая коммуникация вряд ли может быть панацеей. Однако на фоне смерти бен Ладена у администрации появилась отличная возможность разъяснить пересмотренную большую стратегию. Взяв на себя ответственность за отправку американского спецназа в Пакистан для ликвидации бен Ладена, Обама добился значительного скачка в поддержке своей внешней политики. Если в ближайшее время он сформулирует стратегию ответных действий, то сможет сделать это с позиции внутренней силы, а не слабости. Лучше разъяснив свое видение американцам, Обама покажет им – и остальному миру – что знает, куда идти и как туда добраться.

Дэниел Дрезнер – профессор международной политики Школы права и дипломатии имени Флетчера в Университете Тафтс, автор книги «Избегая банальностей: роль стратегического планирования во внешней политике США».

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739697 Дэниел Дрезнер

О человеколюбии

Помощь людям – это благотворительность, долг или и то и другое вместе взятое?

Резюме: Было бы ошибкой осуждать все вторжения скопом, но критика некоторых из них необходима с моральной точки зрения. Ливия может служить наглядным примером постольку, поскольку решение об интервенции в момент его принятия, вероятно, не было пропорциональным, а это неизменное требование справедливости.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После падения коммунизма, дискредитации неолиберализма и нарастания общего недоверия к крупномасштабным политическим идеологиям гуманизм – это, наверное, самый важный «изм» в современном мире. Его поборники часто утверждают, что находятся вне узкопартийной политики и считают гуманитарную помощь прежде всего разновидностью благотворительности – в качестве примера можно привести помощь пострадавшим от землетрясения на Гаити или от цунами в Азии. Очевидно, что облегчение человеческих страданий и спасение жизней – доброе дело и международный акт милосердия. Однако есть одно «но»: дело в том, что мы просто обязаны помогать людям, попавшим в беду; не делать этого было бы неправильно, так что в таких случаях можно говорить скорее о справедливости, нежели о милосердии.

Такие слова как «благотворительность» и «филантропия» описывают добровольное действие, которое можно охарактеризовать скорее как акт доброты, нежели чувство долга. Однако проявление человечности в международной общественной деятельности больше похоже на долг, чем на доброту, хотя, возможно, это сочетание того и другого – две стороны одного явления, дар, который мы не можем не принести.

Люди направляют пожертвования в благотворительные организации, когда случается гуманитарный кризис, а эти структуры затем спешно посылают обученных сотрудников по оказанию помощи в район опасности, бедствия и крайней нужды. Правительства также оказывают помощь, расходуя деньги налогоплательщиков, собираемые скорее в принудительном, чем в добровольном порядке. Свободны ли отдельные граждане от необходимости платить, а государства – действовать? Имеет ли значение, чем являются деньги: добровольным пожертвованием или обязательным налогом?

Эта дилемма еще более отчетливо проявляется в случае гуманитарной интервенции. Правительства могут прибегать к насилию, чтобы остановить массовые убийства, как это делают в Ливии Франция, Великобритания и США (по крайней мере, так они утверждают), и как в свое время следовало поступить в Руанде. Подобные действия можно рассматривать как дар страдающему и спасаемому народу в той или иной стране, и такое понятие имеет тем большее значение, чем больше вероятность того, что сами спасатели жертвуют жизнями в ходе гуманитарной миссии. Но можно ли говорить о том, что государство, осуществляющее интервенцию, совершает акт милосердия? Существует ли моральный долг остановить массовые убийства? Подумайте о дипломатической подготовке к интервенции, стратегических доводах относительно способов ее проведения, необходимом расчете пропорциональности действий, мобилизации военных ресурсов, фактическом применении силы и проблемах последующего восстановления разрушенной страны – все это больше смахивает на волевое политическое решение, продиктованное правилами правосудия и расчетливости, чем на благотворительную акцию. Тем не менее, мы называем эти операции «гуманитарными», потому что хотим, чтобы люди верили, что основополагающим мотивом интервенции является на глубочайшем уровне сочувствие и сострадание к людям. Опять-таки это явление имеет две стороны: спонтанные и в то же время необходимые действия.

Но что если эта комбинация не срабатывает, и братские чувства сострадания не пробуждаются?

Благотворительность поневоле

Вопросы подобного рода возникают у меня в процессе редактирования тома из цикла «Еврейская политическая традиция», в котором, среди прочего, речь идет о благотворительности и налогообложении – пожертвованиях и изъятии денежных средств. Провести границу между ними казалось бы несложно – жертвуют обычно добровольно, не по принуждению, а государство забирает под угрозой штрафов или даже тюремного заключения. Однако в действительности все не так просто. Трудность кроется в еврейском слове «цедака», которое обычно переводится как «благотворительность», но образовано от того же корня, что и слово «справедливость». Это означает, что благотворительность – это не только хорошо, но и правильно. То же понятие передается еврейским словом «мицва», которое в Библии означает «заповедь», но в разговорном языке также имеет значение «доброе дело» или «добрый человеческий поступок», хотя и вменяемый людям в обязанность.

Нетрудно предположить, как эти разновидности аргумента «два в одном» могли развиться в среде народа, не имеющего собственной государственности. Практически без всякого принуждения еврейские общины в диаспоре вынуждены были во многом полагаться на щедрые пожертвования своих членов. Пожертвования и в самом деле были необходимы, поскольку без них нельзя было бы выкупать еврейских пленников (главная головная боль во времена Средневековья), помогать бедным и больным, заботиться о сиротах или финансировать синагоги и школы.

Вот почему средневековый философ Маймонид утверждал, ссылаясь на прецеденты, описанные в Талмуде, что коль скоро еврейские общины в диаспоре пользовались принудительной силой, они могли на законных основаниях побуждать своих членов к уплате «цедаки». «Кахал», автономная или полуавтономная община, была вправе заставить своих членов выплачивать то, что, как считалось, они способны отдавать добровольно, и что по-прежнему считается благотворительностью. «Цедака» отличалась (хоть зачастую и с натяжкой) от налогов, которыми евреев, как правило, облагал светский феодал и которые собирались еврейскими правителями «кахала» – «товей хаир» (добрыми людьми города).

В еврейской традиции понимание «цедаки» как выражения справедливости иногда облекалось в богословскую терминологию. Идея состояла в том, что Бог слышит бедных и отвечает на их мольбы, как минимум удовлетворяя их самые насущные потребности. Вы можете обладать тем, в чем они испытывают нужду, но только как посредник Бога. И если вы не передаете эти блага бедным, не делаете взносы в благотворительный фонд общины, то тем самым крадете у бедных нечто, фактически им принадлежащее. Отказ жертвовать расценивается в этом случае как самая настоящая кража. А поскольку любое воровство – это акт несправедливости или неправедности, то принуждение к уплате «цедаки» считается законным. Я назвал этот аргумент богословским, но даже неверующие согласятся с тем, что в каком-то смысле это правильно и справедливо. Конечно, неверующие могут перевести этот аргумент на светский язык: определенная часть богатства каждого принадлежит политической общине, которая обеспечивает возможность экономической деятельности и мирного накопления. И ее можно и нужно тратить на укрепление благосостояния всех членов сообщества.

В диаспоре сбор средств до сих пор строится по принципу «два в одном». Свою «бар мицву» я отпраздновал в 1948 г. в городе Джонстаун, штат Пенсильвания. Родители привели меня как нового члена общины на ежегодный банкет в честь Объединенного еврейского призыва, это главное мероприятие по сбору средств в календаре евреев Джонстауна. Тот год был переломным, и все евреи, жившие в городе, собрались на торжество; на самом деле ни у кого не было другого выбора – все должны были явиться.

Проповедник из Нью-Йорка очень эмоционально говорил об образовании Израиля, о шедшей в то время войне и об отчаянной нужде беженцев, ждущих в Европе. Были розданы карточки-обязательства, которые заполнялись тут же за столом. Затем их вкладывали в конверт и передавали старейшине, сидевшему в начале стола. Это был владелец одного из крупнейших магазинов в городе – назовем его условно Сэмом Шапиро. Сэм знал, как идут дела у каждого члена общины, у каждой семьи: кому приходится платить за обучение детей, кто должен ухаживать за больной матерью, кто недавно ссудил деньги обанкротившемуся брату, и у кого явно были лишние деньги. Он открывал каждый конверт, смотрел на взятое обязательство, и если ему казалось, что этого недостаточно, то рвал карточку пополам и передавал ее обратно по столу. Так евреи Джонстауна собирали деньги без всякого государства или принуждения (хотелось бы в это верить).

Была ли это благотворительность или функциональный эквивалент налогообложения? Жертвенность или изъятие средств? Понятие «цедака» объединяет оба аспекта. Каким нравственным или философским принципом руководствовался Сэм? Наверно, он сам не смог бы ответить на этот вопрос, хотя ответ представляется очевидным: «От каждого по способностям, каждому – по потребностям». Это строка взята из книги Карла Маркса «Критика Готской программы». Сэм ни в коем случае не был марксистом, но сообразовывал требования к каждому из нас с нашей платежеспособностью. И все мы верили в то, что Объединенный еврейский призыв распределит средства среди наиболее нуждающихся людей.

«От каждого каждому» – это еще одна иллюстрация принципа «два в одном», поскольку благотворительность уравновешивается в данном случае оправданным изъятием средств. Это принцип, который, как верил Маркс, будет применяться после отмирания государства в условиях отсутствия государственной власти как таковой.

Идея обязательной благотворительности не ограничивается только еврейской общиной. Существует множество нееврейских благотворительных организаций, персонал которых был бы рад собирать деньги так же, как это делали евреи из Джонстауна, и точно также считал бы, что поступает праведно и по справедливости. Аргумент «два в одном» также имеет христианскую и мусульманскую версии; например, выделение десятины тоже понимается одновременно как акт справедливости и благотворения. Но, поскольку евреи много веков не имели своего государства, это придает их версии особую притягательность. Вспомните сильную строчку из книги пророка Исайи, который осуждает тех, которые «теснят народ Мой и угнетают бедных» (Ис. 3:15). Мне представляется, что сбор средств Объединенным еврейским призывом был как раз способом эксплуатации богатых. Хотя кому-то это может показаться не очень приятным, справедливость в данном случае торжествовала.

Но что делать с собранными средствами? Что означает удовлетворить нужды бедных? Это тоже вопрос не только милосердия, но и справедливости. Маймонид предлагает знаменитую дискуссию о восьми уровнях «цедаки», но только два из них заслуживают внимания в данном контексте. Высшая форма благотворительности, писал он, заключается в том, чтобы помочь бедняку начать свой бизнес или дать ему какую-то работу, чтобы сделать его независимым. Это вершина «цедаки», потому что данный принцип признает и уважает достоинство человека, которому оказывается помощь, чего также требует справедливость. Когда благотворительность увековечивает зависимость и подчинение, это неверно и несправедливо. Маймонид также доказывает, что «цедака» в своем высшем проявлении должна быть анонимной, ибо, если бедные не знают имена своих благодетелей, они не смогут выказать им особое почтение. Беспомощность, с одной стороны, и снисходительное благоволение, с другой стороны, унизительны для нуждающихся людей, поэтому этого следует избегать. В данном случае жертвенная благотворительность у народа, не имеющего государственности, приобретает самую важную черту, характерную для государства всеобщего благоденствия, в котором люди, получающие блага, не обязаны какому-либо конкретному благодетелю. Они получают помощь как граждане от своих сограждан, действующих коллективно.

«Цедака» в современных еврейских общинах часто приобретала иные формы, нежели те, которые рекомендовал Маймонид. Во многих случаях она строилась на принципе «положение обязывает» (это не то же самое, что нравственный долг), и для многих бедных людей, конечно же, было унизительно получать дары, которые им приходилось выпрашивать. Но идеальное, коллективное осознание сути «цедаки» формировалось под влиянием веры в то, что благотворительность должна быть продиктована требованиями справедливости. И эта концепция «два в одном» была выработана народом, не имевшим собственного государства.

Идеальное пожертвование

Функционирование еврейских общин в отсутствие государства дает нам более общее представление о том, какой должна быть благотворительность, а также важные отправные точки для дискуссии о гуманизме в мировом сообществе. В отсутствии государства благотворительность и справедливость выступают как «два в одном». Люди решают, какие добрые дела из многих возможных они совершат, какие общечеловеческие потребности признают и сколько своего времени, сил и денег готовы пожертвовать. Однако решения такого рода не могут быть приняты должным образом без понимания того, чего требует справедливость.

Конечно, при отсутствии государства неизбежны разногласия по поводу того, чего требует справедливость, поскольку отсутствуют утвержденные процедуры устранения разногласий – следовательно, в этом случае не может идти речи о демократических дебатах и демократическом выборе соответствующей политики. В этой ситуации влияние самых богатых и могущественных членов общины окажется чрезмерным. Любая община, слишком полагающаяся на благотворительность своих членов, станет олигархической по своей природе. Ею будут управлять такие люди, как Сэм Шапиро, которые могут быть праведными и добрыми, каким был Сэм, но могут и поступать несправедливо.

Наиболее сильная сторона критики такого подхода к благотворительности с левых позиций заключается в том, что она де-факто признает власть влиятельных членов общества и ставит бедных в положение попрошаек. Еврейские попрошайки славились своей необычайной требовательностью, отстаивая право на получение вспоможения так, как будто раскрывали глубокий смысл понятия «цедака». И все же они оставались на позиции просителей. Даже когда имеется государство, но оно не до конца справедливо и ему не удается щедро субсидировать образование и социальное обеспечение, богатые и влиятельные люди начинают играть доминирующую роль. Как, например, в Соединенных Штатах. Достаточно вспомнить о том, какая важная роль в определении текущей повестки дня дебатов о политике в области образования выпадает, например, на долю Фонда Билла и Мелинды Гейтс. Вполне возможно, что именно этот фонд определит исход споров об образовании в США, где общественные школы недофинансируются государством.

Но если бы существовало сильное и эффективное государство всеобщего благоденствия, опирающееся на справедливую систему налогообложения и надлежащим образом заботящееся о фундаментальных потребностях населения, тогда пожертвования и благотворительность стали бы своего рода независимым предприятием. Жертвователь следовал бы велению сердца, помогая другим людям или разными способами способствуя улучшению жизни общества. Можно предложить свою помощь детскому саду, больнице или дому престарелых, навестить больных, поддержать благотворительные проекты церкви, синагоги или мечети, пожертвовать деньги организациям, защищающим гражданские свободы или права человека, учить детей в школе или наставлять на истинный путь осужденных за различные преступления. Можно заняться меценатством и жертвовать деньги обществам охраны культурного наследия, музеям, театрам и консерваториям, а также политическим журналам, испытывающим трудности с финансированием.

Подобный выбор способен улучшить качество жизни. А растущее число актов милосердия могут содействовать созданию общей атмосферы взаимопомощи и доброжелательности. Но поскольку в нашем гипотетическом государстве всеобщего благоденствия самые важные социальные решения будут приниматься демократическим путем, выбор отдельного человека не имеет определяющего значения. Влияние богатых и сильных мира сего подлежит ограничению. Только в этих условиях можно восстановить изначальный смысл благотворительности: добровольные дела милосердия, поступки, отражающие щедрость души, свободные от императива справедливости и не продиктованные необходимостью срочно вызволять других людей из ужасающей нужды.

Политика гуманитарного активизма

Однако у мирового сообщества нет глобального государства, так что все жители земного шара в каком-то смысле находятся в том же положении, в каком евреи находились 2000 лет. Особенно остро это ощущается людьми с двойным гражданством, не имеющими гражданства или живущими в странах с распадающейся государственностью (failed states), раздираемых гражданскими войнами. Эти люди не могут обратиться за помощью к некой высшей инстанции. Иногда на роль такой инстанции претендует Организация Объединенных Наций, но многократно продемонстрированная ею неспособность спасать жизнь людей, которые в этом отчаянно нуждаются, делает подобные претензии необоснованными. Совет Безопасности ООН редко действует решительно и эффективно в критический момент – не только потому, что его члены вправе накладывать вето на любое решение, но и потому, что у них не развито чувство ответственности за безопасность в мире, за выживание этнических меньшинств, общественное здравоохранение, защиту окружающей среды или общее благосостояние. Они преследуют свои узкокорыстные национальные интересы, в то время как гибнут невинные люди.

В этих условиях нужно задуматься о человеколюбии, которое в условиях отсутствия всемирного государства и гражданства неравносильно возможности свободно жертвовать, поскольку предполагает необходимость срочно реагировать на острую нужду. Оно подобно еврейской «цедаке» – если не соединить благотворительность со справедливосью, то главных целей не достичь. Религиозные люди резонно рассуждают, что Бог, мол, уже определил наш долг по отношению к бедным, больным и голодающим, а наша задача – лишь осознать его. А светским людям можно согласиться с тем, что это неплохой подход к благотворительности независимо от того, существует Бог или нет.

Но гуманизм, даже движимый религиозными мотивами, – это все же политический проект. Если так, то он несет с собой риски, обычно не связанные с благотворительной деятельностью. Свежая литература по вопросу о гуманитарной помощи утверждает, что успеху препятствует плохая политическая подкованность ее организаторов, отсутствие у них приверженности идее справедливости и готовности руководствоваться благоразумным расчетом. Например, продукты питания и одежда, предназначенные для бедных, могут расхищаться мародерами, если не настоять на том, чтобы военные или полиция охраняли поставки. Можно действовать через коррумпированных чиновников, а можно отправить в зону бедствия доверенных людей, которые будут непосредственно работать с местным населением. Это как раз тот самый случай, который требует расчетливости и благоразумия.

Но существует и другой подход. Помогать отчаянно нуждающимся людям так, что они не смогут выбраться из нужды и навсегда останутся бедными, или же сделать их более независимыми и научить помогать себе самостоятельно. Попытаться сохранять политический нейтралитет или занимать чью-то сторону в гражданских войнах, этнических или межпартийных конфликтах. Избегать насилия или решиться прибегнуть к помощи силы и поддерживать такой подход. Стремиться облегчить страдания или преследовать цель восстановления страны, поддерживать статус-кво или пытаться изменить сложившееся положение. Вне всякого сомнения, разные случаи требуют разного выбора, но это всегда будет политический и, скорее всего, неудачный выбор в том случае, если исходить преимущественно из соображений филантропии. Речь идет не столько о поддержке той или иной партии или этнической общины после конфликта, сколько о двоякой природе гуманитарной помощи и требованиях справедливости. Точно так же при оценке тех или иных гуманитарных проектов мы не можем принимать во внимание только доброту, добросердечие и самопожертвование сотрудников гуманитарной миссии. Необходимо ответить на вопрос, поступают ли они по справедливости и уважают ли людей, которым пытаются помочь.

На кого следует возлагать принятие важнейших решений? Кто в едином лице является проводником актов международной гуманности, благотворительности и справедливости? Подобно тому, как богатые и влиятельные люди оказывают диспропорциональное влияние на характер и направленность благотворительности в своей стране, самые богатые и влиятельные государства и организации способны играть ту же роль при принятии решений о том, как и кому оказывать помощь. Крупные гуманитарные организации и миссии не несут ответственности перед людьми, на оказание помощи которым они претендуют. Не действуют ли они зачастую, исходя из собственных институциональных интересов? Не защищают ли государства свои национальные интересы, даже когда участвуют в гуманитарных проектах?

Распределение ответственности

Это выглядит особенно настораживающе в случае гуманитарной интервенции, которая предполагает применение силы в чужой стране. Любое применение силы с гуманитарными целями вызывает подозрения, особенно со стороны левых (и не только). Некоторые берут на себя смелость утверждать, что любую вооруженную интервенцию неизменно проводят богатые и могущественные страны, которые ведут себя как империалисты, и что все подобные интервенции заканчиваются установлением их господства на оккупированной территории. Так оно и есть – иногда, но это не правило. Одни подозрения нередко влекут за собой другие, ибо вся цепочка строится порой на нежелании признать размах кризиса, который требует вмешательства извне.

Было бы ошибкой осуждать все интервенции скопом, но критика некоторых из них необходима с моральной точки зрения. Ливия может служить наглядным примером постольку, поскольку решение об интервенции в момент его принятия, вероятно, не было пропорциональным, а это неизменное требование справедливости.

Пока я пишу эти строки, интервенция, похоже, продолжает убивать вместо того, чтобы остановить убийство, а это явно не соответствует задачам благотворительности или справедливости. Сомневаюсь, что США и НАТО намерены установить свое господство в Ливии (скажем, ради доступа к нефти, которая была доступна и до начала интервенции). Их мотивы были и остаются гуманитарными, но они недостаточно руководствуются принципом благоразумия и справедливости.

И все же военные интервенции иногда заслуживают нашей поддержки, независимо от того, кто их осуществляет, коль скоро они удовлетворяют критерию «два в одном». Отвергая диктат могущественных стран международному сообществу, мы не прочь воспользоваться их ресурсом, то есть их богатствами и силой – точно так же, как мы хотим иметь доступ к ресурсам богачей у себя на родине, чтобы они чаще раскошеливались. Благотворительность и справедливость требуют от богатых и могущественных стран непропорционально высоких вкладов в общее благополучие, вернее, сообразно непропорциональности своих богатств – «от каждого каждому». Гораздо чаще могущественные страны делают недостаточно или вообще ничего не делают, нежели прибегают к империалистической политике.

Сплошь и рядом гуманитарные кризисы вообще проходят мимо внимания, и уж тем более не используются в качестве предлога для установления империалистического господства. Вряд ли наберется хоть горстка могучих мира сего, желающих установить господство над такими странами, как Гаити или Руанда. Поэтому нам нужно принуждать богатые и влиятельные страны делать то, что они должны делать.

На самом деле многие страны мирового сообщества способны действовать в качестве проводников гуманитарной помощи. В отличие от обычных людей, граждан своих стран, обычные государства – даже те, которым далеко до статуса великих держав – эффективно действуют во время кризисов в силу способности собирать налоги и мобилизовать военных и гуманитарных работников. Вот почему легко представить себе целую дивизию гуманитарных сотрудников. Достаточно вспомнить вьетнамцев, которые положили конец бесчинствам красных кхмеров в Камбодже, буквально заливших кровью собственную страну, или индусов, которые покончили с государственным терроризмом в восточном Пакистане (теперь там находится государство Бангладеш), или о танзанийцах, которые свергли кровавый режим Иди Амина в Уганде. Соответствующие военные интервенции не потребовали богатства и могущества Соединенных Штатов – они оказались под силу странам с гораздо более скромными бюджетами и армиями. То же касается и невоенной гуманитарной помощи, ради которой многие страны и организации объединили усилия на международной арене. В данном случае диспропорциональное влияние – это скорее следствие приверженности благому делу, нежели богатства, о чем свидетельствуют достижения скандинавских стран и их гуманитарных работников.

Их служение благородному делу опять же не является чистой филантропией, но также и следствием их любви к справедливости; как и в случае с «цедакой», мы имеем дело с принципом «два в одном». Отдать должное справедливости – не добровольное решение, это обязанность как отдельных индивидуумов и граждан, так и целых государств. Мы не можем позволить, чтобы вклад отдельных стран в стабилизацию международного сообщества определялся исключительно их щедростью и добросердечием. В отсутствии всемирного государства всеобщего благоденствия отдельные страны могут сделать многое. Но здесь опять-таки возникает вопрос: кто именно должен быть посредником в добрых делах, и какие государства должны взять на себя эту миссию?

Облегчение страданий и восстановление

Совершение международных актов гуманизма – это не в полном объеме возданный долг. При любом кризисе разные государства могут предлагать свою помощь, однако ни одно из них не уполномочено международным сообществом. Нет какой-либо особой процедуры назначения на эту миссию специально отобранного государства. Часто на кризис реагируют многочисленные гуманитарные организации, но нет единого координатора, ответственного за всю операцию. Работу необходимо координировать – иначе она будет неэффективной. Но процедуры назначения координатора не предусмотрено. Можно было бы ожидать, что ООН будет назначать ответственных как за военные интервенции, так и за помощь, оказываемую в массовом порядке. Но мы, скорее всего, тщетно будем ожидать своевременного или последовательного распределения ответственности. В данных обстоятельствах решения об интервенции и гуманитарной помощи часто принимаются в одностороннем порядке – как в приведенных выше примерах, когда такую ответственность на себя брали Вьетнам, Индия и Танзания. Преобладает принцип «кто может, тот и должен».

Этот принцип не может быть закреплен юридически, но политический процесс такого закрепления получил развитие – пусть он не очень действенный, но, по крайней мере, заслуживающий внимания. Процесс юридического закрепления такого принципа проявляется в виде общественной критики, чувстве стыда, нравственных призывов, а иногда и в виде общенародной мобилизации. Интервенция НАТО в Косово во многом была вызвана чувством стыда за бездействие во время массовых убийств в Сребренице. Извинение президента США Билла Клинтона перед народом Руанды за неспособность Соединенных Штатов предотвратить геноцид 1994 г. было своего рода реакцией на жесткую критику позиции Вашингтона в ООН. Безуспешная кампания за проведение интервенции в Дарфуре объединила десятки тысяч активистов и сочувствующих в целом ряде стран. Это также политическая деятельность, мотивом которой является не только стремление к благотворительности и милосердию, но и обостренное чувство справедливости.

Тот же принцип «два в одном» должен определять характер и цель помощи и интервенции. Конечно, в первую очередь необходимо накормить голодных и остановить кровопролитие. Облегчение страданий всегда предшествует стадии восстановления, но долгосрочной целью должно быть именно восстановление, несмотря на все связанные с ним риски. Иначе кризис может стать перманентным и рутинным явлением. Согласно концепции «цедаки» в изложении Маймонида, работники милосердия и солдаты должны делать все, что в их силах, чтобы утверждать независимость людей и стран. В международном сообществе это означает помощь в государственном строительстве, призванную защитить жизнь граждан страны и помочь им стать независимыми и способными помочь себе. Главное – избежать постоянной экономической и политической зависимости, пауперизации населения, образования государств-сателлитов и марионеточных правительств. Хотя нам часто говорят, что государственная система скоро должна отойти в прошлое, суверенитет – это на самом деле нравственно необходимая цель гуманизма. Речь идет о справедливом государстве, способном обеспечить безопасность, благополучие, надлежащее управление экономикой и образование для всех своих граждан. После выполнения этой цели гуманитарные работники и интервенционистские армии могут отправляться восвояси. Если они создали необходимые условия для самоопределения, мы знаем, что они действовали справедливо и милосердно.

Поэтому государственное строительство может быть разновидностью гуманитарной работы, даже если мы не имеем ни малейшего представления о том, как его следует осуществлять. Однако смена режима – это нечто совершенно иное. Когда Красная Армия стремилась насадить в Польше коммунизм в 1921 г., а американские вооруженные силы попыталась принести в Ирак демократию в 2003-м (а в Ливию в 2011-м?), это были идеологические, но не гуманитарные проекты. Их главная цель заключалась в изменении политического строя и новом государственном строительстве, но не в облегчении страданий людей, тогда как гуманизм прежде всего преследует цель облегчить страдания людей и лишь потом начать политическое восстановление страны. Только в этом случае соблюдается принцип «два в одном», когда интервенцию по праву можно назвать «гуманитарной операцией».

Облегчение положения людей и восстановление страны могут занять долгое время, и в процессе восстановления часто придется делать непростой выбор с учетом отсутствия разработанных международных механизмов. Также не существует юридических способов мобилизации людей или государств для совершения необходимой работы или для регулирования их действий в процессе интервенции. Это опять же издержки отсутствия мирового государства или правительства. Вот почему мы должны искать более неформальные подходы к тому, чтобы убедить людей включиться в гуманитарное служение, а также оценивать и критиковать их дела или бездействие. Поскольку в международном сообществе мало действенных законов, нам нужны принципы благотворительности и справедливости, на которые мы могли бы ориентироваться в нашей деятельности, а также вынося суждения о вкладе других людей.

Гуманизм должен постоянно инициировать дискуссию на тему: что необходимо сделать прямо сейчас? Ответ на этот вопрос будет меняться в зависимости от существующих потребностей, политических обстоятельств, ресурсов, которые могут быть предоставлены в рамках гуманитарной помощи, и требований справедливости. Но как только ответ будет готов, у нас появится правильное представление о гуманизме как о предприятии, действующем по принципу «два в одном». Этот принцип обязывает всех нас, работников неправительственных организаций или их доноров, граждан могущественных стран, выполнить свой важнейший долг перед нуждающимися и терпящими бедствие людьми.

Майкл Уолцер

США. Весь мир > Приватизация, инвестиции > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739695

Россия и Азия или Россия в Азии?

Перспективы российской политики в АТР

Резюме: В первое постсоветское десятилетие во внешней политике России преобладал призрак сверхдержавности и антиамериканизма, то есть действия Москвы и Вашингтона в любом регионе мира рассматривались как «игра с нулевой суммой». В последние годы формулирование подходов в терминах национальной безопасности уступает место геоэкономике, функционирующей по иным законам, чем внешнеполитические доктрины эпохи биполярного мира.

Мировой кризис подстегнул и без того высокую динамику процессов, происходящих в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и форсировал его превращение в важнейший центр мировой политики, как минимум сопоставимый с евро-атлантическим пространством, а в перспективе 10–15 лет способный и обогнать его по ряду показателей. В настоящее время эта часть мира лидирует по темпам развития (кризис заметно укрепил это первенство) и занимает второе место по уровню промышленного развития.

Такой быстрый взлет объясняется конкурентными преимуществами АТР, в числе которых можно назвать три основных. Во-первых, это низкая стоимость рабочей силы, во-вторых, высокий уровень накоплений; наконец, форсированная индустриализация почти всех стран, инвестиции в человеческий ресурс, экспортная ориентация производства. В кризис последнее из плюса превратилось в минус, но риск может быть нивелирован по мере повышения уровня жизни и переориентации производства на внутренние рынки, что активно осуществляет, например, Китай.

Россия на данный момент практически не представлена в АТР в качестве стратегического фактора, что является одновременно ее слабостью и силой. С одной стороны, отсутствие страны (с системной точки зрения) в наиболее перспективном регионе ослабляет ее глобальные позиции. С другой – обеспечивает свободу маневра и позволяет заключать любые союзы с чистого листа, не опасаясь конфликта интересов.

Позиции России, некогда имевшиеся в регионе, практически утеряны. Например, влияние на КНДР, когда-то доминировавшее, сошло на нет. Членство в «шестерке» номинальное – место Москвы заполнил Пекин, куда и возил своего преемника на смотрины Ким Чен Ир. Военное присутствие (Камрань) также утрачено. Ситуация усугубляется продолжающейся деградацией Тихоокеанского флота, который, в отличие от Северного, финансируется по остаточному принципу.

Теоретически Россия участвует в интеграционных процессах в АТР. В частности, она входит в АТЭС, а также является партнером АСЕАН по диалогу. Однако в целом такое участие чисто формально, а сама инициатива по вступлению в эти интеграционные процессы относится к 1990-м гг. и объясняется скорее не холодным расчетом, а остаточными амбициями великой державы, желающей присутствовать повсеместно. Отсутствие у России системного подхода к политике в АТР еще более заметно на фоне учащающихся попыток Кремля «демонстрировать флаг» в регионе. В первую очередь речь идет о визитах высокопоставленных российских чиновников на Курилы, которые оставили больше вопросов, чем ответов.

Цель данной статьи – проанализировать текущую ситуацию через призму интересов и, самое главное, возможностей России, чтобы предложить основные принципы проведения политики в АТР, позволяющие при минимуме усилий получить максимальные результаты.

Методологические основания – и попытки навязать их

Основной риск, который существует при планировании внешнеполитической стратегии (не только российской и не только в АТР) – ее конституирование через призму чужих интересов. Другими словами, если Россия при выработке курса будет исходить из антикитайских или прокитайских установок (а равно – антизападных или прозападных), это изначально поставит ее в уязвимое положение вне зависимости от того, насколько грамотно станут выстраивать такую политику. Даже самые компетентные тактические разработки могут быть нивелированы ошибкой при формулировании стратегической базы, отправной точной которой будут чужие интересы.

Правда, сейчас вероятность такой ошибки снижается. В первое постсоветское десятилетие во внешней политике преобладал призрак сверхдержавности и антиамериканизма, то есть действия Соединенных Штатов и Российской Федерации в любом регионе мира рассматривались как «игра с нулевой суммой» (что выгодно Вашингтону, то невыгодно Москве, и наоборот). В 5–7 последних лет укрепляется прагматичный подход. Другими словами, формулирование доктрин в терминах национальной безопасности уступает место геоэкономике, функционирующей по иным законам, чем внешнеполитические доктрины эпохи биполярного мира.

Следует отметить, что ведущие мировые игроки осознают произошедшие за последние годы сдвиги, и при попытках манипулировать российскими элитами, в том числе и в отношении АТР, пытаются адресоваться прежде всего к их интересам. Правда, при профессиональном и творческом обращении с фактурой реальные интересы все равно подменяются мнимыми. В настоящее время в российском информационном пространстве, околовластных кругах и экспертном сообществе отражается конфликт двух точек зрения, который можно условно назвать «битвой за Россию».

Более активна «антикитайская партия». Формат и объем данной статьи не позволяют подробно проанализировать ее аргументы и тем более привести контрдоводы, но в целом представляется, что ее сторонники апеллируют к существующим трендам и рискам, при этом, однако, заметно их преувеличивая.

В качестве альтернативы во многом мнимой «китайской угрозе» России предлагается интеграция в евро-атлантическое сообщество безопасности (естественно, лишь на правах «совещательного голоса») с дальнейшей проекцией этого «союза» на АТР. Другими словами, Запад предлагает Москве добровольно стать «прифронтовой полосой» в назревающем конфликте с КНР, но не влиять на выработку решений, напрямую касающихся России (если она действительно войдет в «антикитайский фронт»). Иначе, по мнению приверженцев данной концепции, «России одной с Китаем не справиться». В целом данное утверждение справедливо, если бы сомнения не вызывали два других тезиса, на которых оно базируется: 1) рано или поздно военный конфликт между Москвой и Пекином неизбежен; 2) две страны будут воевать в абсолютном вакууме – остальные игроки как в АТР, так и во всем мире останутся безучастными.

В свою очередь китайская сторона, ранее оставлявшая без внимания информационную обработку российских элит, в последнее время заметно интенсифицировала усилия в данном направлении. Успешно воспроизводя западные технологии, она не оставляет без внимания и достижения Запада в гуманитарной сфере, в частности, все более системно применяя в России методы идеологического программирования с использованием формально независимых экспертных центров и СМИ. Правда, как КНР, так и Запад в своей «битве за Россию» идут на одно сознательное упрощение. АТР – это не только и не столько Китай, пусть и являющийся самым влиятельным игроком в регионе, но и еще множество стран и зарождающихся блоков, которые при умелом конструировании и лавировании между ними могут стать ценными партнерами. Таким образом, ни КНР, ни тем более Запад не могут стать для России «окном в АТР» – она пока в силу географического положения может проецировать и отстаивать свои интересы в регионе напрямую.

В связи с вариативностью модели конституирования российских внешнеполитических интересов остро встает вопрос о цивилизационном выборе молодой российской элиты. Следует помнить, что практически во всех странах, и тем более в России, элиты формируют внешнюю политику исходя из собственных интересов, и лишь потом предлагают ее (а де-факто – навязывают с помощью медиа-манипулирования) остальной части населения. Таким образом, формирование российского курса в АТР в значительной степени зависит от позиции и мироощущения российских элит (в первую очередь будущих), и лишь в незначительной – от остальной части населения.

Поскольку в России отсутствует опыт долгосрочного устойчивого политического развития, гарантирующий элитам преемственность и возможность планирования на длительный срок, для них характерен поиск «стратегии выхода». Другими словами, они ассоциируют собственные перспективы и будущее своих детей не столько с Россией, сколько с находящимся за ее пределами центром цивилизационного притяжения, которые воспринимаются как намного более стабильные. Это приводит к внутренней эмиграции. Представители элиты физически находятся в России, в то время как их перспективы связаны с иной географической и геополитической реальностью. В последние 20 лет такой вид отчуждения принял тотальные масштабы, что практически не скрывается. При этом «внутренняя эмиграция» оказывает заметное влияние на внешнеполитическую стратегию, когда интересы страны и населения в целом отходят на второй план. Например, отмена визового режима с Европейским союзом остро актуальна менее чем для одного процента жителей России, а в какой-то мере затрагивает еще процентов пять (около 80% граждан вообще не имеют загранпаспортов). Но в СМИ данная проблема позиционируется как ключевая в российско-европейских отношениях, для ее решения власти готовы идти на принципиальные уступки.

В последние 300–350 лет Европа, которая находилась на пике статусного и культурного могущества, была для России, как и для всего мира, центром цивилизационного притяжения. Однако начавшееся перераспределение экономического влияния в пользу АТР неизбежно лишит ЕС и символического капитала – основного инструмента, который пока позволяет ему поддерживать высокий статус после утраты экономических и военных рычагов влияния. Строго говоря, процесс уже начался, правда, пока количественные изменения не перешли в качественные сдвиги.

Российские элиты интересует не столько средний уровень жизни и потребления в регионе, который они выбрали для реализации «стратегии выхода», сколько параметры потребления в классе люкс. При этом экономические изменения приводят к тому, что центры статусного потребления тоже начинают перемещаться из Европы в АТР. Если еще около 20 лет назад главной средой обитания Homo millionerus были Калифорния, Монако и Лазурный Берег, то в последнее десятилетие началась постепенная миграция богатых людей с запада на восток. Это косвенно подтверждает, например, исследование, проведенное в 2005 г. инвестиционным банком Merrill Lynch и консалтинговой компанией Capgemini. В нем утверждается, что если раньше миллионеры, в соответствии с некими неписаными законами, старались базироваться в респектабельных графствах неподалеку от Лондона, то теперь 30% начали покупать дома в других странах мира. Еще в 2006 г. в Шанхае состоялось открытие первой в Азии выставки для миллионеров. На ней, в частности, постоянно продвигаются «якорные» инвестиции в азиатскую недвижимость.

Этому благоприятствуют экономические изменения, катализатором которых служит кризис. Так, например, в 2011 г. количество миллионеров в Азии впервые превысило количество миллионеров в Европе. На это вынуждены реагировать производители товаров класса люкс. Например, Moёt Hennessy заявила о намерении начать в Китае производство шампанского из местного винограда. Семья Глейзеров, владеющая знаменитой английской футбольной командой «Манчестер Юнайтед», провела предварительные переговоры с рядом инвестиционных банков о возможности размещения акций клуба на Гонконгской фондовой бирже, поскольку в Гонконге данный бизнес может быть оценен намного выше, чем в Лондоне.

Таким образом, российские потребители продукции класса люкс вслед за ее производителями будут перемещаться (по крайней мере ментально) в АТР, что скажется в том числе и на их геополитических и цивилизационных предпочтениях. Правда, пока есть серьезный объективный ограничитель, привязывающий российские элиты к Европе – географическая близость. Полет от Москвы до Лондона занимает в несколько раз меньше времени, чем до Шанхая или Гонконга. Однако развитие сверхбыстрых способов перемещения (например, самолетов, использующих околосветовые скорости и суборбитальные маршруты, что станет доступно прежде всего богатым) сможет в перспективе нескольких десятилетий если не полностью устранить, то существенно снизить остроту данной проблемы.

Участие в создании системы коллективной безопасности АТР

Как уже говорилось выше, для региона характерен «феномен чистого листа». То есть там де-факто отсутствует сеть устойчивых интересов и взаимных обязательств ведущих мировых государств, которая определяет политический облик этой части мира. Кроме того, в АТР в отличие от трансатлантического региона только формируется экономическое разделение труда и система коллективной региональной безопасности. Поэтому России следует сделать упор на доступ к ключевой инфраструктуре принятия решений. В случае успеха даже при ослаблении позиций она сможет извлекать из этого дивиденды – как Российская Федерация извлекает их из членства в Совбезе ООН после распада СССР, несмотря на кратное ослабление своих позиций и общую эрозию данного международного института.

Выше уже говорилось, что России следует строить долгосрочную стратегию присутствия в АТР исходя из собственных интересов. Однако это не означает, что на данном этапе интересы Москвы и некоторых других игроков противоположны. Например, тактические интересы России и Соединенных Штатов здесь совпадают – КНР необходимо вовлекать в системы связей и традиционные международные отношения, которые позволили бы ввести политику этого государства в международно-правовое поле и в которых Россия имела бы свой «пакет акций». Однако для России важно сначала самой интегрироваться в формирующиеся азиатские институты, чтобы потом содействовать вовлечению в них Китая.

Работа по созданию подобных институтов уже началась, хотя пока она носит скорее хаотический характер. К некоторым проектам подключена и Россия. Например, в конце прошлого года в Ханое состоялась встреча министров обороны АСЕАН, США, КНР, Японии и России. Она была посвящена территориальным спорам в регионе и способам их урегулирования. В то же время по итогам американо-китайского саммита весной 2011 года стороны договорились о создании двусторонней площадки, на которой будут обсуждаться проблемы региональной безопасности и которая затем может превратиться в полноценный институт международной безопасности. Таким образом необходимость создания полноценных институтов коллективной безопасности в регионе назрела, без лишнего шума ведутся подготовительные работы, и невнимание Москвы к данным процессам может обернуться существенными издержками в дальнейшем.

Данная проблема усугубляется и слабостью российского военного присутствия в регионе. Для ее устранения нужны не только количественные (наращивание группировки войск), но и качественные изменения в военной доктрине. Если для реализации амбиций в Центральной Азии и на Южном Кавказе России достаточно сухопутных войск и ВВС, то в АТР в силу принципиально иной природы географического ландшафта не обойтись без мощной морской компоненты. Именно она позволит Москве при необходимости проецировать силу для защиты национальных интересов. При этом приписки к Тихоокеанскому флоту двух вертолетоносцев «Мистраль» явно недостаточно, а озвученное недавно российским генералитетом намерение создать к началу 2020-х гг. первый полноценный авианосец при резко деградировавшем в стране уровне стратегического планирования и исполнительской дисциплины де-факто означает – «может быть, когда-нибудь потом».

Сотрудничество в сфере безопасности должно осуществляться с опорой на уже имеющиеся в регионе политические институты, возможно, с их одновременной трансформацией. В частности, весьма перспективным представляется участие России в Восточноазиатском сообществе (на основе Восточноазиатского саммита). В данном объединении она пока имеет равные с Соединенными Штатами шансы (обе страны начали участвовать в работе данной структуры с 2011 г.). Альтернативные варианты интеграционных проектов (например, в 2005 г. США, желая создать альтернативу АСЕАН, инициировали подписание Сингапуром, Брунеем, Чили и Новой Зеландией Соглашения о транстихоокеанском стратегическом экономическом партнерстве) пока не имеют серьезных перспектив. Также страны АСЕАН де-факто проигнорировали и озвученное Медведевым предложение наладить сотрудничество по линии ШОС–АСЕАН. При этом блок АСЕАН, который ранее с подачи Вашингтона имел скорее антикитайскую направленность, в последнее время заметно сбалансировал геополитические приоритеты. Например, Мьянма при поддержке КНР добилась права возглавить АСЕАН в 2014 г. (ранее Соединенные Штаты препятствовали этому под предлогом существования в стране авторитарного режима), что стало признаком существенного усиления влияния Пекина на этот блок и симметричного ослабления такового со стороны Вашингтона.

Геоэкономические приоритеты

Анализ конкурентных преимуществ и недостатков России позволяет предположить, что единственной по-настоящему сильной ее стороной по сравнению со странами региона являются обширные земли. Соответственно, России необходима капитализация территории, следствием которой должно стать ее использование не только для добычи и транспортировки полезных ископаемых. Под капитализацией понимается качественное изменение характеристик территории, позволяющее применять ее в различных целях.

Некоторые расчеты показывают, что Россия вполне может удовлетворить значительный рост спроса на продовольствие в регионе, испытывающем недостаток земель сельскохозяйственного назначения, особенно с учетом экстенсивного развития. Правда, в этом случае необходимо уже сейчас просчитать последствия переговоров относительно условий вступления в ВТО с участниками так называемой Кернской группы (страны – члены ВТО с большой долей аграрного сектора), в которую входят некоторые государства – экспортеры продовольствия из АТР.

Еще одно направление капитализации территории России – появление транзитного коридора «Запад-Восток» (от Шанхая до Лондона). Данный проект лоббируется некоторыми влиятельными российскими группами, что облегчает задачу перевода его в практическую плоскость. Например, создание трансмодального транспортного коридора на основе Транссиба поддерживает корпорация РЖД. Несколько менее влиятельная группа «судовладельцев» лоббирует идею использования Северного морского пути. В пользу перспективности данного маршрута говорит и факт заключения КНР и Норвегией соглашения по Арктике (конфликт Осло и Пекина в связи с вручением Нобелевской премии мира китайскому диссиденту, находящемуся в заключении, как и предполагалось, оказался чисто ситуативным).

Правда, транзитный вариант капитализации российской территории чреват стратегическими рисками. В данный момент страны АТР (не только Китай) делают ставку на стимулирование внутреннего спроса. Если в течение 5–10 лет им удастся добиться того, что АТР станет не только центром промышленного производства, но и потребления, поток перевозок из Европы и обратно упадет, и инвестиции в инфраструктуру могут не окупиться. Кроме того, Китай и ряд других азиатских игроков в настоящее время лоббируют воссоздание «Великого шелкового пути» на новой технологической основе в обход России.

Наконец, КНР, осознавая потенциальную опасность развития альтернативных транспортных путей, пытается привязать Россию и сопредельные с ней государства к своей территории. В частности, российские власти объявили, что автомагистраль Россия – Казахстан – Китай протяженностью около 8,5 тыс. км будет построена к 2018 году. Она станет частью транспортного коридора «Европа – Западный Китай». Из самого названия проекта следует, что именно Китай станет для России «воротами в АТР», что крайне нежелательно. То же самое касается и маршрутов транзита российских энергоносителей в восточном направлении. В настоящее время борются две точки зрения. Первая, спонсируемая Пекином, предполагает строительство «глухих» трубопроводов, замкнутых на потребление в Китае. В соответствии со второй, все транзитные маршруты должны выходить к океану, чтобы иметь возможность поставлять энергоносители во все страны региона, с которыми будет налажено выгодное сотрудничество.

В интересах укрепления позиций Москвы в АТР следует придерживаться той же стратегии, что и в отношениях с Европой – сотрудничество по двум трекам. Первый, наднациональный, должен быть приоритетным (в отличие от европейского вектора, где превалируют отношения с национальными государствами). Это объясняется тем, что система региональных политических объединений еще не выстроена, и у России есть шанс получить при их создании «пакет акций». В данном случае, как уже говорилось выше, представляется оптимальным установление отношений с АСЕАН – единственным объединением в регионе, не имеющим аналогов по охвату и «жесткости» членства. Несмотря на нежелание АСЕАН расширяться (именно это нежелание является конкурентным преимуществом блока по сравнению, например, с АТЭС) и соблюдение строгого формата «10+», блок располагает вариантами дальнейшей трансформации. В частности, речь идет об асеановском межрегиональном форуме, в рамках которого существуют два трека – правительственный, а также по линии НПО и экспертного сообщества. АТЭС, сотрудничество с которой всячески продвигается в российских СМИ, институционально является гораздо менее четкой структурой в силу слишком большой разницы в экономическом и политическом потенциале участников.

Второе направление сотрудничества, национальное, подразумевает диалог с отдельными странами региона (Индия – ВТС, Вьетнам – энергетика и ВТС и т.п.).

Также необходимо преодолеть стереотипы во взаимодействии с партнерами в АТР, что позволит Москве давать «асимметричные» ответы на текущие вызовы и извлекать максимальную выгоду из своего ограниченного потенциала в регионе. В частности, речь идет об использовании исторических противоречий, страхов и фобий государств АТР и Южной Азии по отношению друг к другу – заложенной с колониального периода вражды Индии с Пакистаном, или имеющего более глубокое историческое основание противостояния Индии и КНР. Также следует учитывать нынешние геополитические реалии (например, Вьетнам, вероятно, с пониманием отнесется к восстановлению в определенном объеме базы Камрань под эгидой России и в партнерстве с ней, но не допустит военного присутствия Китая или США на своей территории из опасений стать протекторатом одной из сверхдержав).

Наконец, России следует учитывать низкую степень консолидации в регионе и тенденцию к дальнейшему расширению пространства (по примеру консолидации трансатлантического региона). В частности, в скором времени значимым игроком в АТР могут стать латиноамериканские страны (не «боливарианские хулиганы», а тяжеловесы в лице Бразилии и Аргентины, с которыми китайцы успешно налаживают стратегический диалог). Наконец, при выстраивании стратегии нельзя упускать из виду растущий исламский фактор в Центральной Азии (в широком смысле слова, включая Афганистан–Пакистан), а также амбиции Индонезии как исламского государства с наибольшим населением.

Вместо заключения. Не поддаваться очарованию Китая…

Сейчас на волне увлечения Китаем часто можно услышать, что XXI век – это его столетие. Принимать это как аксиому при разработке внешнеполитической стратегии в Азиатско-Тихоокеанском регионе не менее вредно, чем формулировать стратегию, отталкиваясь от чужих интересов. С формально-экономической точки зрения Китай повторяет путь развития «азиатских тигров» – от Японии до Сингапура и Малайзии. «Цена вопроса», конечно, на порядок выше, так как население КНР в десятки, а то и сотни раз больше, чем его предшественников по «азиатскому рывку» – отсюда и геополитические амбиции с претензией на распространение собственной политической модели, и тревога западных государств.

Если экстраполировать существующие тенденции, то с экономической и демографической точки зрения «век Китая» (в том числе и в АТР) продлится 20, максимум 30 лет. За последнее десятилетие, судя по официальным данным двух переписей в КНР, городское население возросло с 36 до 50%, в то время как общая численность – примерно на полпроцента. Стоимость экспортируемых китайских товаров постоянно растет, а европейский бизнес (впрочем, как и наиболее дальновидный китайский) все чаще предпочитает размещать производства не в Китае, а в соседних странах АТР, например, Вьетнаме, где стоимость труда ниже, чем в приморской «зоне благополучия» КНР.

Правда, учитывая исторический опыт страны, которая на протяжении многотысячелетней истории неоднократно доминировала в регионе, а также амбиции ее элиты, в том числе и интеллектуальной, можно предположить, что Пекин предпримет попытки конвертации своего экономического потенциала в политическое влияние. Предпосылки для этого уже вызревают. Например, в мировой прессе все чаще появляются статьи, в которых на примере кризиса утверждается, что китайская модель хозяйствования более эффективна, чем западная. Правда, речь пока не идет о политической модели, но до этого остается один шаг. В самой КНР интеллектуалы активно работают над доктриной, согласно которой конфуцианская модель развития, основанная на гармонии, более перспективна, чем западная, базирующаяся на техническом прогрессе (видимо, на продвижение данной концепции ориентированы и Институты Конфуция, которые в последнее десятилетие появились по всему миру, только в России открыто более 15 филиалов).

Соединенные Штаты не могут не принять данный вызов, первые признаки уже заметны. Так, например, Вашингтон начал существенно укреплять свое военное присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе, наращивая потенциал военной базы Гуам. В диалогах со странами региона, многие из которых имеют территориальные противоречия с Пекином, США последовательно проводят мысль о том, что у них нет иной гарантии безопасности, кроме укрепления связей с Америкой. Однако основная ставка в стратегии сдерживания КНР по всему миру пока делается на экономику, пусть и с элементами военной силы. Например, дестабилизация ситуации в Ливии и Судане (теперь уже официально разделенном на два государства) ударяет прежде всего по китайским интересам.

Какова роль Москвы в уже начавшемся американо-китайском противостоянии? Россия как потенциальный поставщик сырья для КНР занимает уникальное положение. Она – единственная страна, которая может обеспечить доставку энергоносителей по суше (морские пути в случае обострения американо-китайского конфликта легко перекрываются ВМФ США) и в отличие от стран Центральной Азии миновать при этом проблемные северо-западные области Китая, где возможна дестабилизация вследствие межэтнических конфликтов. Как говорилось выше, между китайским и атлантистским лобби развернулась «битва за Россию». В связи с этим встает вопрос о том, на что готовы пойти Соединенные Штаты для того, чтобы в сырьевом плане оторвать Россию от КНР. Будет ли это попытка новой «цветной революции», дабы заменить российскую элиту на более проамериканскую? Или, что более вероятно, стимулирование сепаратистских настроений на российском Дальнем Востоке?

Однако грядущее экономическое ослабление Китая (это неизбежно произойдет, вопрос в том, когда) вне зависимости от того, случится оно под влиянием Вашингтона или в результате действия объективных факторов, отнюдь не повлечет автоматически уход на задний план АТР и ренессанс Европы. Данный регион, не менее культурно разнообразный, чем другие части мира (возможно, и более), обладает существенным потенциалом демографического и цивилизационного развития, что позволит появляться новым локомотивам регионального и мирового развития. Например, в отличие от КНР, Индия не уделяет так много внимания демографическому перегреву и, по прогнозам, через 20 лет численность ее населения при несопоставимо меньшей территории превысит китайское. Другой потенциальный региональный лидер, Индонезия, является самым многонаселенным в мире мусульманским государством и вполне способна сыграть лидирующую роль в исламском проекте, который станет не менее пассионарным, чем западный.

Таким образом, если Россия хочет остаться субъектом глобальной политики, ей просто необходима долгосрочная стратегия присутствия в регионе. Эта стратегия, как и основанное на ней создание инфраструктуры, должна иметь не меньший временной горизонт, чем в отношении Европы в последние 300 лет, а возможно, даже и больший.

П.Б. Салин – ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России.

Таджикистан вступил в конкуренцию с Узбекистаном, подписав договор о поставках с августа электроэнергии в Афганистан по новой линии электропередач «Сангтуда – Пули-Хумри», цитирует Uznews.net представителя "Узбекэнерго".

Напомним, в конце июля таджикский энергохолдинг «Барки Точик» и афганская компания «Брешна» договорились о начале эксплуатации новой линии электропередач (ЛЭП) «Сангтуда – Пули-Хумри», - передает CA-NEWS.

Таджикистан начнет экспорт электроэнергии в Афганистан уже в августе. Но поставки будут осуществляться только в теплое время года, в зимний период он сам сталкивается с ее жестким дефицитом.

В первый месяц Афганистан получит гарантированные 20 МВт/ч и негарантированные 5 Мвт/ч. В сентябре объем передаваемой из Таджикистана электроэнергии достигнет гарантированных 25 МВт/ч и негарантированных 8 МВт/ч.

Этого объема электроэнергии в шесть раз меньше, чем Узбекистан поставил в Афганистан в прошлом году.

С момента запуска в 2009 новой линии электропередач Узбекистан стал главным поставщиком энергии в Афганистан, впервые обеспечив круглосуточное освещение афганской столицы Кабула.

Но появление конкурентов в лице Таджикистана и Кыргызстана, уже заставляет нервничать руководство Государственно-акционерной компании «Узбекэнерго», говорит на условиях анонимности один из руководящих работников этой организации.

«ЛЭП «Сангтуда – Пули-Хумри» — это только начало: если проект окажется экономически выгодным, у наших верхних соседей есть все шансы стать главным экспортером электроэнергии в направлении Афганистана и Пакистана», - уточняет он.

По его мнению, таджикско-афганский проект может оказаться на первых порах низкорентабельным из-за демпинговых цен, предложенных таджикскими энергетиками своему южному соседу.

«Барки Точик» намерен продавать электроэнергию по цене 3,5 цента за киловатт, в то время как Узбекистан не опускает цену ниже 7,5 центов.

Такая невысокая цена весьма привлекательна для Афганистана и в перспективе может переориентировать страну на потребление исключительно таджикской электроэнергии.

А если проект строительства Рогунской гидроэлектростанции увенчается успехом, Таджикистан сможет существенно увеличить объем экспортируемой энергии.

Начало поставок электроэнергии из Таджикистана в Афганистан беспокоит Ташкент еще и тем, что Кыргызстан и Таджикистан активно продвигают проект «CASA-1000», предусматривающий строительство высоковольтных линий электропередачи из Кыргызстана и Таджикистана в Пакистан через территорию Афганистана.

По заявлению таджикских энергетиков, «Барки Точик» в случае реализации проекта «CASA-1000» готов в летнее время экспортировать в Афганистан и Пакистан более 2 тыс. МВт/ч.

В таком случае, Кыргызстан и Таджикистан, даже при их невысоких тарифах, получат больше выгоды от экспорта электроэнергии, чем Узбекистан с его высокими тарифами и, сравнительно, небольшим объемом поставок.

«Если это произойдет, у Узбекистана сохранится преимущество только в зимний период, когда выработка электроэнергии в Кыргызстане и Таджикистане сильно сокращается», - говорит эксперт.

По его мнению, начало экспорта электроэнергии из Таджикистана в Афганистан заставит официальный Ташкент с еще большим упорством возражать против строительства Рогунской ГЭС и станет дополнительным фактором раздраженности в и без того напряженных узбекско-таджикских отношениях.

Министерство по делам религиозных меньшинств в Пакистане будет восстановлено в ближайшее время, сообщило в воскресенье радио Ватикана со ссылкой на пресс-службу пакистанского правительства.

Министерство было ликвидировано в нынешнем году после убийства его главы - католика Шахбаза Бхатти (Shahbaz Bhatti).

Структура будет восстановлена в правительстве под другим названием - министерство национальной гармонии. Его возглавит также католик - Акрам Масих Гилл (Akram Masih Gill), который был заместителем Бхатти и выступал против ликвидации этой структуры.

Согласно сообщению пресс-службы правительства, основной задачей нового министерства будет "содействие миру и толерантности в стране, взаимному пониманию и братству среди представителей разных вероисповеданий". Оно будет обладать правом законодательной инициативы и следить за соблюдением международных соглашений в сфере межрелигиозных отношений.

Конференция католических епископов Пакистана два месяца назад обратилась к Святому Престолу с призывом объявить мучеником и покровителем религиозной свободы бывшего министра Шахбаза Бхатти, убитого в начале марта в Исламабаде. Бхатти был известен, в частности, тем, что критиковал закон о богохульстве, который оказался в центре внимания пакистанской общественности в связи с делом христианки Асии Биби. Ее обвинили в оскорблении пророка Мухаммеда и приговорили к смертной казни.

Постоянный представитель Ватикана при женевских структурах ООН архиепископ Сильвано Томази (Silvano Tomasi) ранее призывал международное сообщество обратить более пристальное внимание на ситуацию в Пакистане, где возросло количество преследований христиан и случаев насильственного обращения их в ислам. Виктор Хруль

Внесение руководителей организации пакистанских талибов "Тахрик-е Талибан" в санкционный список Совбеза ООН поможет сократить число терактов на территории Афганистана, заявил в субботу на пресс-конференции в Кабуле пресс-секретарь Главного управления национальной безопасности (ГУНБ) Афганистана Латифулла Машаль.

В пятницу Совбез ООН по предложению США, Великобритании и Пакистана внес руководителей этой радикальной организации - Хакимуллу Мехсуда и Вали ур-Рехмана - в свой "черный" санкционный список. Отныне на них распространяются санкции международного сообщества, действующие по отношению к террористам, в том числе ограничение на передвижение по миру.

Пакистанская "Тахрик-е Талибан" обвиняется в организации многочисленных терактов как на территории Пакистана, так и в Афганистане.

"Хотя террористы из этой организации физически не присутствуют в Афганистане, они имеют тесные связи с советами (шурами) афганских талибов, базирующихся в пакистанских городах Кветта и Пешавар", - сказал Машаль.

По данным пресс-секретаря ГУНБ, пакистанская "Тахрик-е Талибан" готовит и продает террористов-смертников афганским талибам, которые засылают последних в Афганистан для проведения терактов. Цена одного такого террориста-смертника составляет от 500 до 600 тысяч пакистанских рупий (примерно 5-6 тысяч долларов), отметил Машаль.

"Теперь, когда "Тахрик-е Талибан" внесена в санкционный список Совбеза ООН, число терактов в Афганистане должно сократиться", - подчеркнул представитель ГУНБ. Андрей Грешнов

В среду министр иностранных дел Афганистана Залмай Расул, находящийся с визитом в Душанбе, встретился со своим таджикским коллегой Хамрохоном Зарифи. В ходе переговоров министры обсудили вопросы сотрудничества между странами.

Одной из ключевых тем на повестке встречи стала перспектива проведения в Душанбе двух мероприятий, имеющих непосредственное отношение к экономике ИРА – запланированного на сентябрь этого года четырехстороннего саммита, в котором, помимо Афганистана и Таджикистана, примут участие Россия и Пакистан, а также Пятой конференции регионального экономического сотрудничества по Афганистану (RECCA V), которая должна состояться в конце марта 2012 года.

«Особое внимание было уделено вопросам реализации инфраструктурных проектов регионального значения, – сообщается в отчете МИД Таджикистана. – Стороны, отметив важность реализации этих проектов для экономик обеих стран, выразили удовлетворение завершением строительства линии электропередачи 220 кВ “Сангтуда – Пули-Хумри”».

Также на переговорах были обсуждены проекты строительства железной дороги и газопровода из Афганистана в Таджикистан, а также перспективы подготовки афганских специалистов в Таджикистане, сообщает информационное агентство “CA-News”.

На переговорах была отмечена необходимость активизации деятельности межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству для дальнейшего развития и укрепления экономических связей между странами.

Первые после почти годового перерыва переговоры в Дели между министрами иностранных дел Индии и Пакистана случились в острый момент - когда предстоящие в Южной и Центральной Азии перемены (с эпицентром в Афганистане, откуда уйдут войска США и НАТО), как цунами, грозят дойти по своим последствиям до Москвы, Пекина, Вашингтона и не только до них.

Ресторатор, альпинистка, дипломат

Вне всяких сомнений, событием нынешние переговоры стали прежде всего благодаря личности пакистанского министра иностранных дел, собеседника индийца Соманахалли Кришны.

Хина Раббани Кхар - на редкость привлекательная 34-летняя леди, из старой элитной пакистанской семьи, многие члены которой засветились также и в политике. Она владеет рестораном "Поло лодж" в Лахоре, карабкается по горам и скалам, побывала заместителем министра финансов, а в последнее время и депутатом парламента. Министром иностранных дел стала во вторник. Ну, правда, не в этот, а прошлый. И сразу отправилась завоевывать Индию. В хорошем, конечно, смысле.

Южноазиатская цивилизация в целом, включая ее исламскую или индуистскую части, весьма матриархальна. Достаточно вспомнить премьер-министров Индиру Ганди в Индии, Беназир Бхутто в том же Пакистане или Сиримаво Бандаранаике в Шри Ланке. Или достаточно понаблюдать за реальностью жизни в любом городе субконтинента в течение недели. Так что индийцы, конечно, нормально восприняли факт назначения на пост министра иностранных дел соседнего государства женщины - но в 34 года?

А с другой стороны, особенности пакистанского политического устройства в том, что реальная внешняя политика там вообще не в руках исполнительной власти. Она у "людей из Равалпинди" - то есть военных и спецслужб (штабы базируются в Равалпинди, под боком у столицы, Исламабада).

В любом случае то, что сделала в Дели Кхар - обсудила весь список болезненных вопросов между двумя странами, подписала с Кришной меры по укрепление доверия в спорном Кашмире - это совсем не плохо. Это "удовлетворительно", признали обе стороны. Вопрос в том, что дальше. Есть признаки того, что подмороженное состояние отношений двух ядерных и не любящих друг друга держав может и измениться.

Ответ жесткий и суровый

Военные же двух стран говорят на совсем другом, не очень дипломатическом языке. Создавая иногда проблемы с переводом. Как, например, перевести с английского такие слова: "absolutely violent, hard and harsh"? "Абсолютно насильственный, жесткий и суровый"? Это не совсем литературно, но тут не до литературы, потому что речь идет о "ядерном ответе" Индии на гипотетический ядерный удар Пакистана.

Так выразился уходивший в отставку бывший глава ВВС Индии Прадип Наик в ответ на вопрос насчет испытанных недавно Пакистаном ракет ближнего радиуса действия, способных нести ядерную боеголовку. Дело было в этот понедельник, когда новый пакистанский министр собирала последние документы для поездки в Дели.

Вроде бы, так же военные разговаривали с самого момента раздела Британской Индии на просто Индию и Пакистан, и тем более с момента превращения обеих стран в ядерные весной 1998 года. Ничего нового: баланс сил и время от времени вспыхивающие конфликты. Не новы и разговоры о терроризме. Индийский министр напомнил своей гостье о списке пакистанцев, совершивших теракты на индийской территории - всего 47 человек. Та пообещала отвезти список в Исламабад, а дальше "как только, так сразу". Все как всегда. Если не считать того факта, что Пакистану предстоят самые серьезные за 10 лет перемены его геополитического положения.

С кем и против кого дружить?

Самое простое тому доказательство - это то, что США не желают больше платить своим "партнерам по борьбе с терроризмом" 800 миллионов долларов военной помощи в год. Это - часть общего резкого ухудшения отношений двух стран, возникшего на фоне предстоящего (уже начавшегося) ухода войск США и НАТО из соседнего Афганистана.

Собственно, явный инициатор охлаждения и разрыва с США - Пакистан и его военно-разведывательный истеблишмент. Это начало адаптации к новой ситуации, демонстративные акции, чтобы порадовать пакистанского избирателя, ненавидящего свои власти за все происходящее в этой десятилетней войне.

Но если не дружить больше с США - то с кем? И против кого? Есть, конечно, Китай, когда-то (до нынешней войны) активно помогавший Пакистану "против Индии". И ведь Китай не менее активно заполняет сейчас пустоты, только-только образующиеся в Афганистане после американцев, инвестирует в горнорудную отрасль страны.

Но станет ли Китай возвращаться к прежней политике в Пакистане - это вопрос. Ну, будет продавать оружие (для тех, кто еще помнит про до сих пор действующее эмбарго ЕС на поставки вооружений Китаю: Пекин сам стал экспортером таковых). А именно, истребители JF-17 или Chendu J-10, фрегаты F-22P, штук шесть подлодок. Не совсем бесплатно. В целом же - а так ли уж нужно сегодня Китаю ссориться с Индией, если он на самом деле с ней потихоньку сближается?

А тогда почему бы Пакистану не улучшить всерьез отношения с Индией?

Сейчас вообще в мире многое из невозможного стало возможным - все стараются больше вести переговоры и меньше скандалить, вот, например, в США "на этой неделе" должны побывать дипломаты из Северной Кореи, что уж точно сенсация... А что касается Южной и Центральной Азии, то тут возникают какие-то другие Афганистан и Пакистан, где будет меньше американцев и больше китайцев. Другие отношения намечаются у Пекина и Дели. Другая ситуация будет к северу от Афганистана, где Россия и Китай взаимодействуют в рамках Шанхайской организации сотрудничества. И перемены эти только начинаются. Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости